слушал теперь раненого самурая и Оми, - он тосковал о Марико. - Жизнь так печальна... Он устал от этих людей, от Осаки, от игр, которые приносят столько страданий живым... Но ставки в этих играх очень велики... - Благодарю вас, Косами. - Он дождался, когда самурай кончил свой рассказ. - Вы хорошо со всем справились. Пожалуйста, пойдемте со мной, вы оба. Торанага подошел к своей кобыле и еще раз пнул ее коленом в живот. Она тихонько заржала, но подтянуть подпругу он уже не смог. - Лошади еще ненадежнее, чем люди! - пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь, вскочил в седло и поскакал, сопровождаемый телохранителями, Оми и Косами. На плато он остановился. Все приветствовали его: Бунтаро с соколом на руке, Ябу, Хиро-Мацу и Судару. - Доброе утро! - бодро ответил он и сделал знак Оми, что хочет с ним поговорить. Он уже знал, что все готово, Судару послал своих людей в горы, проверить, как ведут себя загонщики. И вот теперь он заявил Судару: - Благодарю тебя, мой сын, но я решил поохотиться на побережье. Судару отправил гонца верхом - снимать всех с гор и перебрасывать на побережье. - Извините, отец, мне следовало бы об этом подумать и приготовиться. Прошу меня простить. - Да, мой сын. Так что, Хиро-Мацу, как идет подготовка? Старый генерал, с неизменным мечом в руках, был зол. - Думаю, все это бесчестно и не нужно. Скоро мы забудем об этом. Мы плюнем на Ишидо и без такого предательства. Ябу возразил: - Прошу меня извинить, но без этих ружей и нашей стратегии, Хиро-Мацу-сан, мы проиграем. Это современная война, таким способом мы имеем шанс ее выиграть, - Он оглянулся на Торанагу, который еще не слезал с лошади. - Я слышал сегодня ночью, что умер Джикья. - Вы уверены? - Торанага притворился удивленным. Он получил эту секретную информацию в день отъезда из Мисимы. - Да, господин. Кажется, он болел. Мой источник сообщает, что он умер два дня назад. - Ябу открыто торжествовал. - Его наследник - сын, Хикодзу. - Этот щенок? - презрительно процедил Бунтаро. - Да, я согласен, - он ничего собой не представляет, - Ябу казался на несколько дюймов выше, чем обычно. - Господин, не открывает ли нам это путь с юга? Почему не атаковать по Такайдской дороге? После того, как сдох этот старый лис, Изу теперь безопасна, а Суруга и Тотоми беспомощны, как выброшенный на берег рассохшийся бочонок. Торанага спешился. Он, казалось, задумался. - А ваше мнение? - спокойно спросил он Хиро-Мацу. - Если мы захватим дорогу на всем протяжении до перевала Утсунойя, все мосты и быстро возьмем Тенриу - обеспечив коммуникации надежной защитой, - то проскользнем прямо в сердце Ишидо. Запереть в горах Затаки, усилить нападение по Токайдо и обрушиться на Осаку! Мы будем тогда хозяевами положения. - Если армии Ишидо поведет наследник, нас разгромят, - Судару говорил уверенно и спокойно. - Не согласен, - заявил Хиро-Мацу. - Я тоже, прошу прощения, - поддержал его Ябу. - Но я согласен! - возразил Торанага твердо. Он еще не говорил им о возможном договоре с Затаки, о том, что тот в нужный момент предаст Ишидо. "Зачем? - думал он, - Это еще не факт. Пока. Но как мне совместить две проблемы? Мое соглашение со сводным братом отдать ему в жены Ошибу, если он нас поддержит, - это как раз факт. А что если условие Ошибы будет - чтобы я сам женился на ней? Это тонкий вопрос, - сказал он себе. - Непохоже, чтобы Ошиба предала Ишидо. Но коли так - ответ прост: мой брат подчинится неизбежному". Вдруг он заметил, все взоры устремлены на него. - В чем дело? Все молчали. Бунтаро спросил: - Что произойдет, господин, если мы выступим против знамени наследника? Никто из них никогда не задавал этого вопроса напрямую, при всех и так официально. - Если это произойдет, я проиграл. - Торанага был серьезен и тверд. - Я совершу сеппуку, а те, кто чтят завещание Тайко и несомненное право Яэмона наследовать звание сегуна явятся к нему и почтительно попросят у него прощения. Кто не сделает это - будет опозорен. Все внимательно слушали, все молча торжественно кивнули. Торанага опять стал легок и добродушен: - Однако, мы пока не на поле битвы, - давайте продолжать, как планировали. - Он обращался к Ябу. - Да, Ябу-сан, теперь возможен и южный путь наступления. Отчего умер Джикья? - От болезни, господин. - От болезни за пятьсот коку? Ябу засмеялся, но в глубине души был взбешен, что Торанага раскрыл его тайную шпионскую сеть. - Думаю, что так, господин. Вам рассказал мой брат? Торанага кивнул и попросил объяснить всем остальным. Ябу это не огорчило - план был умный и сложный: Мисуно, его брат, на деньги, полученные от Анджин-сана, подобрался к помощнику повара, внедрившемуся на личную кухню Джикья... - Не так уж дорого! - похвастался Ябу. - Пять сотен коку за возможность зайти с юга! Хиро-Мацу жестко сказал Торанаге: - Прошу меня простить, но я думаю, что это грязная история. Торанага улыбнулся: - Измена - оружия войны. - Но не для самурая. Ябу возмутился: - Простите, господин Хиро-Мацу. думаю, вы не имели в виду оскорбить меня? - Он не имел в виду оскорбить вас. Не так ли, Хиро-Мацу-сама? - вмешался Торанага. - Нет, господин, - проворчал старый генерал. - Прошу прощения. - Яды, заговоры, предательство, убийства всегда служили оружием в войнах, старина, - примирительно подвел итог Торанага. - Джикья был врагом и глупцом. Пять сотен коку за южный путь - ничто! Ябу-сама сослужил мне хорошую службу. Здесь и в Осаке. - Я всегда готов верно служить вам, господин. - Благодарю вас. Объясните, пожалуйста, почему вы убили капитана Самиери перед нападением ниндзя, - потребовал Торанага. Выражение лица Ябу не изменилось. С ним, как всегда, меч Јситомо, рука, как всегда свободна, на рукоятке: - Кто это говорит? Кто обвиняет меня в этом, господин? Торанага указал на группу коричневых в сорока шагах: - Эти люди! Косами-сан, подойдите сюда, пожалуйста. Молодой самурай спешился, хромая, подошел и поклонился. Ябу пристально посмотрел на него: - Кто вы, приятель? - Сокура Косами, из десятого полка; назначен телохранителем госпожи Киритсубо в Осаке, господин. Вы поставили меня на пост у входа в вашу комнату - и комнату Самиери-сана - в ночь нападения ниндзя. - Не помню вас. Вы осмелились сказать, что я убил Самиери? Юноша заколебался. Торанага потребовал; - Скажите ему! Косами заговорил: - У меня едва хватило времени, господин, перед тем как ниндзя на нас напали, открыть дверь и крикнуть Самиери-сану: "Тревога! " Но он не двигался, - прошу прощения, господин. - Он обратился к Торанаге, чувствуя себя неуютно под направленными на него пристальными взглядами. - Он был... он всегда так чутко спал, господин, хватало одного мгновения... Вот и все, господин. - Вы вошли в комнату? Пытались растолкать его? - настаивал Ябу. - Нет, господин. Ниндзя наступали так быстро, что мы отошли и контратаковали. Все было, как я сказал... Ябу посмотрел на Торанагу: - Самиери-сан был на посту два дня. Он был очень истощен, - мы все устали. Что это доказывает? - задал он вопрос всем. - Ничего, - все еще дружелюбно согласился Торанага. - Но потом, Косами-сан, вы вернулись в комнату? - Да, господин. Самиери-сан все еще лежал на футонах, как я застал его в прошлый раз, и... в комнате все было в полном порядке, совсем все, господин. А он был зарезан ножом, господин, ударом в спину. Я думал тогда - ниндзя - и ни о чем не помышлял, пока меня не допросил Оми-сан. - Ах! - Ябу повернулся к племяннику, вся его внутренняя энергия сконцентрировалась на том, кто его выдал, - он прикидывал расстояние между ними. - Так вы допрашивали его? - Да, господин, - ответил Оми. - Господин Торанага просил меня проверить все показания. Здесь была одна странность, о которой я должен был сообщить нашему господину. - Одна странность? А есть и еще? - Согласно приказам господина Торанага я опросил всех слуг, которые уцелели после нападения ниндзя, господин. Таких оказалось двое. Извините, но они оба говорят, что вы прошли через их комнату с одним самураем и вскоре вернулись один, крича: "Ниндзя! " Потом они... - Они бросились на нас и убили беднягу пикой и мечом и чуть не догнали меня. Я должен был отступить, чтобы поднять тревогу, - Ябу следил за Торанагой, осторожно переставляя ноги, чтобы занять более удобную позицию для атаки. - Я уже говорил вам об этом, господин, и в разговоре, и в письменном рапорте. Что эти слуги могли иметь общего со мной? - Ну, Оми-сан? - потребовал Торанага. - Простите, Ябу-сама, - продолжал Оми, - но они оба видели, как вы открывали засовы на секретной двери в главной башне, и слышали, как вы говорили: "Я - Касиги Ябу". Это позволило им спрятаться от бойни. Лицо Ябу ничего не выражало. Внезапно Судару бросился перед Торанагой, чтобы защитить его. В тот же миг меч Хиро-Мацу блеснул у шеи Ябу. - Стойте! - приказал Торанага. Меч Хиро-Мацу замер - старик изумительно контролировал свои действия. Ябу не шелохнулся. Он гордо смотрел на них, потом надменно расхохотался. - Разве я грязный ронин, чтобы нападать на своего сюзерена? Я - Касиги Ябу, владыка Изу, Суруги и Тотоми. - Он прямо посмотрел на Торанагу. - В чем меня обвиняют, господин? В помощи ниндзя? Чушь! Что мне эти фантазии слуг? Они лжецы! Или этот парень, который намекает на что-то, чего я не могу опровергнуть, а он - доказать? - Доказательств нет, Ябу-сама, - ответил Торанага. - Я полностью с вами согласен: доказательств нет никаких. - Ябу-сама, но вы все это совершили? - спросил Хиро-Мацу. - Конечно, нет! Торанага ответил: - А я думаю, что да. Все ваши земли конфискуются. Пожалуйста, совершите сеппуку - сегодня же. До середины дня. Приговор был окончательным. Это был главный момент, к которому Ябу готовился всю свою жизнь. "Карма, - подумал он. Мозг его лихорадочно работал. - Я ничего не могу поделать - приказ законен... Торанага - мой сюзерен. Они могут отрубить мне голову, или я могу умереть с достоинством... Все равно я уже покойник. Оми выдал меня... Значит, такова моя карма. Всех слуг должны были убить, это входило в план, но вот двое выжили... Это моя карма. Веди себя достойно! - приказал он себе, собирая все свое мужество. - Думай и поступай соответствующим образом". - Господин, - начал он с показной смелостью, - прежде всего, я не виновен в этих преступлениях - Косами ошибается, а слуги врут. Кроме того, я лучший из боевых генералов, которые у вас есть. Я прошу оказать мне честь возглавить атаку на Токкайдо или позволить занять место в первых рядах в первой же битве - тогда моя смерть принесет вам непосредственную пользу. Торанага дружелюбно сказал: - Это хорошее предложение, Ябу-сан, и я от всего сердца с вами согласен, что вы лучший генерал мушкетного полка. Но, прошу прощения, я не доверяю вам. Пожалуйста, совершите сеппуку до полудня. Ябу сумел подавить ослепившую его злобу и выполнить свой долг самурая и главы рода. Он собрал все свое самообладание: - Я официально прощаю моего племянника Касиги Оми-сана, освобождаю его от всякой ответственности за его предательство и официально назначаю своим наследником. Торанага, как и все остальные, был поражен. - Очень хорошо, - похвалил он. - Я думаю, это очень мудро. Согласен. - Изу - наследственный удел рода Касиги. Завещаю его Оми-сану. - Изу больше не ваш, чтобы вы могли кому-то его передать. Вы - мой вассал. Изу - одна из моих провинций. Я отдам его кому захочу. Ябу пожал плечами: - Я хотел отдать ему, даже несмотря на то... - Он засмеялся. - Это просьба на всю жизнь... - Просить - можно. В вашей просьбе отказано. Ябу-сан, все ваши последние приказы подвергаются моему утверждению. Бунтаро-сан, вы будете официальным свидетелем. Теперь, Ябу-сан, - кого вы хотите себе в помощники? - Касиги Оми-сана. Торанага взглянул на Оми. Тот поклонился, лицо его побледнело. - Для меня это большая честь! - Тогда все оговорено. Хиро-Мацу уточнил: - И атака на Токкаидо - тоже? - Нам будет безопаснее за нашими горами. - Торанага ответил на поклоны, вскочил на лошадь и пустил ее рысью. Судару вежливо кивнул и поехал за ним. Как только Торанага и Судару отъехали достаточно далеко, Бунтаро и Хиро-Мацу расслабились, но не Оми, - нет... Каждый не сводил взгляда с меча и руки Ябу. Бунтаро осведомился: - Где вы хотите сделать это, Ябу-сама? - Здесь, там, внизу, на берегу, или на какой-нибудь навозной куче - мне все равно! Мне не нужны церемониальные одежды! Но, Оми-сан, вы не должны наносить свой удар, пока я не сделаю два разреза. - Да, господин. - С вашего разрешения, Ябу-сан, я тоже буду свидетелем, - предложил Хиро-Мацу. - А ваш геморрой не против? Ябу точно рассчитал - генерал разозлился. - Пожалуйста, пошли за мной, когда он будет готов, - обратился он к Бунтаро. Ябу сплюнул: - Я уже готов. А вы? Хиро-Мацу повернулся на пятках. Ябу подумал, потом вынул из-за пояса свой меч Јситомо в ножнах. - Бунтаро-сан, не окажете ли вы мне любезность? Передайте это Анджин-сану... - Он протянул ему меч, потом нахмурился, - Вообще-то, подумав, я бы просил: если вас не затруднит, пошлите за ним - я хотел бы сам его отдать. - Конечно. - И, пожалуйста, сходите за этим противным священником, чтобы я мог поговорить с Анджин-саном напрямую. - Хорошо. Какие еще распоряжения вы желаете сделать? - Только бумагу, тушь и кисточку для моего завещания и предсмертного стихотворения и пару татами - не стоит пачкать колени или становиться ими в грязь, как какой-нибудь крестьянин, - Ябу явно бравировал. Бунтаро подошел к одному из самураев, которые переминались с ноги на ногу, пытаясь сдержать возбуждение. Ябу беззаботно сел со скрещенными ногами и взял в зубы травинку. Оми слонялся вокруг, стараясь не подходить ближе чем на расстояние удара меча. - Э-э-э! - завопил вдруг Ябу. - Я был так близок к успеху! - Он вытянул ноги и стал бить ими по земле в приступе злобы. - Так близок! Карма! - Он расхохотался, отхаркался и сплюнул, гордый тем, что во рту еще есть слюна. - Это на всех богов, живущих, мертвых и тех, что еще только родятся! И все же, Оми-сан, я умираю счастливым - Джикья мертв! Когда я пересеку Последнюю Реку и увижу его ожидающим там - я буду вечно плевать ему в глаза! Оми, как ястреб, не спускал с него глаз: - Вы оказали большую услугу господину Торанаге, господин. Теперь открыт путь вдоль берега. Вы правы, господин, а Железный Кулак и Судару не правы. Нам следует атаковать сразу - ружья помогут нам пробиться. - Эта старая навозная куча! Глупец! - Ябу снова засмеялся. - Вы видели, как он надулся, когда я сказал про геморрой? Ха! Я думал, он взорвется. Самурай? Я больше самурай, чем он! Я ему покажу! Вы не должны рубить, пока я не прикажу. - Можно мне почтительно поблагодарить вас за такую честь, а также за то, что вы хотели сделать меня своим наследником? Я официально заявляю вам, что честь рода Касиги в моих руках будет в безопасности. - Если бы я так не думал, - не предложил бы этого, - Ябу понизил голос, - Вы правы, что выдали меня Торанаге. На вашем месте я сделал бы то же самое. Хотя все это враки... Это извиняет Торанагу. Он всегда был ревнив к моим боевым успехам, моему пониманию ружей и значения этого корабля. Это все мои идеи. - Да, господин, я помню. - Вы спасете наш род. Вы умны, как старая шелудивая крыса. Вы вернете обратно Изу и многое другое - это теперь очень важно - и удержите это для своих сыновей. Вы понимаете в ружьях. И в Торанаге... - Клянусь, что постараюсь, господин. Глаза Ябу опустились на руку Оми с мечом, отметив, как он насторожен. - Вы думаете, я нападу на вас? - Простите, конечно, я так не думаю, господин. - Я рад, что вы настороже. Мой отец был похож на вас. Да, вы очень похожи на него. Не делая резких движений, он отложил оба меча так, что больше не мог их достать. - Вот! Теперь я беззащитен. Несколько минут назад я хотел убить вас, но теперь - нет. Теперь вам не нужно меня бояться. - Вас всегда надо бояться, господин. Ябу опять захохотал и взял в рот еще травинку, потом отбросил ее в сторону. - Послушайте, Оми-сан. Вот мои последние приказы как главы рода Касиги. Вы возьмете моего сына к себе в дом и будете обходиться с ним как он того заслуживает. Далее: найдите достойных мужей для моей жены и наложницы и как следует отблагодарите - они хорошо мне служили. О вашем отце, Мисуно: ему приказывается сразу же совершить сеппуку. - Могу я потребовать, чтобы он вместо этого побрил голову и стал священником? - Нет. Он слишком глуп, вы никогда не сможете доверять ему... Как осмелился он сообщить Торанаге мои секреты! И он всегда будет мешаться у вас на дороге! Что касается вашей матери... - Ябу оскалил зубы. - Я приказываю ей побрить голову и стать монахиней в одном из монастырей за пределами Изу и провести остаток дней, молясь о будущем рода Касиги. Буддийском или синтоистском. Я предпочитаю синтоистское. Вы согласны на синтоистское? - Да, господин. - Хорошо. Так она перестанет, - добавил Ябу со злой радостью, - отвлекать вас от дел рода Касиги своим постоянным нытьем. - Это будет сделано. - Хорошо. Вам я приказываю отомстить за их ложь про меня - этому Косами и этим предателям слугам. Рано или поздно, мне все равно, но вы должны это сделать - до того как умрете сами. - Я выполню вашу просьбу; - Есть что-нибудь еще, что я забыл? Оми тщательно проверил, не подслушивают ли их. - А что вы скажете о наследнике? - осторожно спросил он. - Ведь если наследник выйдет против нас на поле битвы, мы проиграем? - Возьмите мушкетный полк, прорвитесь и убейте его, что бы ни говорил Торанага. Яэмон - ваша главная цель. - Я тоже так думаю. Благодарю вас. - Но лучше, не дожидаясь этого момента, назначить тайную цену за его голову и предложить ниндзя... или Амиде Тонга. - Как с ними связаться? - В голосе Оми послышалась дрожь. - Эта старая ведьма Дзеко, Мама-сан, - она знает как. Но берегитесь ее и Амидов. Не пользуйтесь часто их услугами, Оми-сан. Никогда не обижайте ее, всегда защищайте. Она знает слишком много секретов и может достать каждого даже с того света. Целый год она была тайной наложницей моего отца... Возможно даже, ее сын - мой сводный брат... Берегитесь ее - она слишком много знает... - Но где взять для этого денег? - Это уж ваше дело. Но достаньте. Где-нибудь, как-нибудь. - Да, спасибо. Я сделаю. Ябу наклонился вперед. Оми сразу же подозрительно ощетинился, чуть ли не собираясь выхватить меч из ножен. Ябу был доволен, что даже в таком беззащитном состоянии его все еще боятся. - Запрячьте эту тайну подальше. И слушайте, племянник, - будьте другом Анджин-сану. Постарайтесь контролировать корабли, которые он приведет сюда однажды. Торанага не понял настоящей цены Анджин-сана, но он прав, что хочет остаться за горами. Это дает время и ему и вам. Мы выйдем с гор и отправимся в море - и Касиги должны быть там в командирах! Касиги должны выйти в море, стать его хозяевами! Я приказываю вам это! - Да, о да! Доверьтесь мне. Это будет! - Хорошо. Последнее. Никогда не доверяйте Торанаге. Оми серьезно ответил: - А я и не доверяю, господин. Никогда не доверял и никогда не буду доверять. - Так! И эти грязные лжецы... не забывайте - с ними надо разделаться! И с Косами, - Ябу вздохнул, успокоившись. - Теперь извините меня - я должен написать свои предсмертные стихи... Оми встал, отошел подальше на приличное расстояние, поклонился и удалился еще на двадцать шагов. Здесь сел и стал ждать. Торанага с группой охотников рысью ехал вдоль береговой дороги, огибавшей большую бухту. Справа от них море почти вплотную подступало к дороге, берег был низменный, болотистый, с обширными илистыми отмелями. В нескольких ри к северу дорога соединялась с главной веткой дороги Токайдо. В двадцати ри к северу лежало Эдо. С ним была сотня самураев, десять сокольничих, каждый с птицей на перчатке. Судару, в сопровождении двадцати телохранителей, двигался в авангарде, - с ними было три птицы. - Судару! - окликнул его Торанага, как будто бы это только что пришло ему в голову. - Остановись у следующей гостиницы - я не прочь позавтракать. Судару махнул рукой, показывая, что понял, и поскакал вперед. К тому времени, когда подъехал Торанага, служанки уже кланялись и улыбались, хозяин со всеми своими людьми суетился вокруг гостей. Телохранители закрыли движение с севера и юга, укрепили знамя. - Доброе утро, господин, пожалуйте! Что предложить вам перекусить? - Их встретил хозяин. - Благодарю вас за честь, оказанную моей бедной гостинице. - Чаю, пожалуйста, и немного лапши с соевым соусом. - Да, господин. Еда, в тонкой миске, подана была мгновенно и приготовленная точно так, как он любил, - хозяин гостиницы был предупрежден Судару. Не церемонясь Торанага присел на корточки на веранде и с удовольствием поглощал простое крестьянское кушанье, наблюдая за дорогой. Гости раскланялись и разошлись по своим делам, гордые тем, что останавливались в одной гостинице с таким крупным дайме. Судару обошел посты, удостоверился, что все в порядке. - А где теперь загонщики? - поинтересовался он у начальника охоты. - Кто на севере, кто на юге, а сюда, в горы я дополнительно направил людей. - Старый самурай, с несчастным видом, весь в поту, показал назад, в глубь материка, по направлению к Иокогаме. - Прошу простить меня, нельзя ли спросить у вас, куда собирается поехать дальше наш господин? - Не имею понятия. Но не делайте сегодня больше таких ошибок. - Да, господин. Судару кончил свой обход и вернулся к Торанаге. - Все в порядке, господин. Что еще сделать для вас? - Ничего, спасибо, - Торанага покончил с лапшой и допил остатки супа. Потом сказал без всякого выражения: - Вы были правы относительно наследника. - Прошу меня извинить, я боялся, что могу обидеть вас, сам того не желая. - Вы были правы - так почему я должен обидеться? Когда наследник выступит против меня - что вы будете делать тогда? - Выполнять ваши приказы. - Пожалуйста, пришлите сюда моего секретаря и возвращайтесь с ним тоже. Судару повиновался. Каванаби, секретарь - одновременно самурай и священник, всегда сопровождавший Торанагу в поездках, - быстро появился вместе со своим дорожным ящичком для бумаги, туши, печатей и кисточек для письма, который он возил с собой в корзине, привязанной к седлу. - Господин? - Пишите следующее: "Я, Јси Торанага-нох-Миновара, восстанавливаю в правах моего сына, Јси Судару-нох-Миновару, как своего наследника, с восстановлением во всех званиях и доходах". Судару поклонился. - Благодарю вас, отец, - Голос его был тверд, но в глубине души он недоумевал - почему все это? - Поклянись торжественно, что будешь выполнять все мои распоряжения, завещания и беречь мое наследство. Судару повиновался. Торанага молча ждал, пока Каванаби напишет бумагу, подписал ее и заверил своей печатью - маленьким квадратным кусочком слоновой кости с выгравированным на одном конце его именем. Он прижал печать к почти высохшей красной туши, потом к концу листа рисовой бумаги. Отпечаток получился идеальным. - Спасибо, Каванаби-сан, датируйте его вчерашним числом. Пока все. - Прошу меня извинить, но потребуется еще пять копий, господин, чтобы ваше решение считалось окончательным: одна - для господина Судару, одна - для Совета регентов, одна - для Дома регистрации, одна - для вашего личного делопроизводства и одна - для архивов. - Сделайте их сразу. И дайте мне дополнительно еще одну копию. - Да, господин. - Секретарь ушел. Теперь Торанага мог взглянуть на Судару и рассмотреть его узкое, бесстрастное лицо. Когда он, умышленно внезапно сделал это объявление, на лице Судару ничего не отразилось, руки не задрожали. Ни радости, ни благодарности, ни гордости - даже не удивления, и это огорчило его. "Но с другой стороны, - подумал Торанага, - почему тебе огорчаться? У тебя есть другие сыновья, они улыбаются, смеются, ошибаются, кричат, злятся, любят женщин... Нормальные сыновья... Этот сын пойдет за тобой, - вождь после твоей смерти, он будет держать всех Миновара в кулаке и править всей Кванту и всеми Миновара. Такой же холодный и расчетливый, как ты! Нет, не как я... - честно признался он себе, - Я могу и посмеяться, пожалеть, люблю подурачиться, спать с женщинами, кричать, танцевать, играть в шахматы и в пьесах Но... иные люди радуют меня - такие, как Нага, Кири, Чоно, Анджин-сан... Я привязан к охоте... Люблю побеждать... побеждать... побеждать... Но тебя ничто не радует, Судару, извини. Ничто... Кроме твоей жены, госпожи Дзендзико. Госпожа Дзендзико - единственная слабое звено в твоей цепочке". - Господин? - окликнул его Судару. - Я пытался вспомнить, когда последний раз видел тебя смеющимся. - Вы хотите, чтобы я смеялся, господин? Торанага покачал головой: он учил Судару быть идеальным сыном, если надо, он засмеется. - Сколько тебе потребуется времени, чтобы убедиться, что Джикья действительно мертв? - Перед выездом из лагеря я послал в Мисиму первоклассного голубя, на случай если бы вы еще не знали, верно это или нет, отец. Я получу ответ в течение трех дней. Торанага благословил богов за то, что уже был осведомлен Касиги Мисуно о заговоре против Джикьи и за несколько дней узнал о смерти своего врага. Он снова и снова размышлял над своим планом, искал и не находил в нем изъяна... Эти колебания даже его довели до полуобморочного состояния, но он принял решение: - Прикажи одиннадцатому, шестнадцатому, девяносто четвертому и девяносто пятому полкам в Мисиме приготовиться к немедленному выступлению. Через четыре дня поведешь их вниз по Токайдо. - "Малиновое небо"? - Судару на этот раз все же был выведен из равновесия. - Вы атакуете? - Да, я не жду, когда они атакуют меня. - Так Джикья мертв? - Да. - Могу я предложить вам добавить еще двадцатый и двадцать третий? - Нет. Десяти тысяч человек должно хватить - при внезапности нападения. Надо еще охранять границы - на случай неудачи или какого-нибудь подвоха. И сдерживать Затаки. - Верно, - согласился Судару. - Кто возглавит это наступление? - Господин Хиро-Мацу. Это как раз для него. - Почему? - Прямой, простой, старый способ ведения войны, приказы совершенно четкие, отец. Он подходит для этой кампании. - Но он больше не годится для роли верховного главнокомандующего? - Прошу прощения, Ябу-сан был прав - ружья изменили мир. Железный Кулак сейчас уже устарел. - Кто тогда? - Только вы, господин. До тех пор пока битва не произойдет, я советую вам никого не допускать между вами и битвой. - Я подумаю об этом. Сейчас отправляйтесь в Мисиму. Подготовите там все. Ударным силам Хиро-Мацу будет дано двадцать дней, чтобы пересечь реку Тенрю и взять под контроль дорогу Токайдо. - Прошу прощения, могу я предложить сделать последним пунктом назначения для них склон Шими? И дать им тридцать дней7 - Нет. Если я отдам такой приказ, гребня достигнут немногие, а большинство погибнет. Мы не сможем отразить контратаку, удары врага, если наши силы будут отступать. - Но вы, конечно, пошлете сразу же вслед за ними подкрепления? - Наше главное наступление будет проходить через горы Затаки. Это только отвлекающий момент. - Торанага внимательно посмотрел на сына, но Судару никак не отреагировал на это заявление - не удивился, не одобрил, но и не выразил неодобрения. - Ах, извините. Прошу меня простить, господин. - Кто будет командовать мушкетным полком без Ябу? - Касиги Оми. - Почему? - Он в них разбирается. Кроме того, он современный, очень смелый, умный, терпеливый - и такой же опасный, даже более опасный, чем его дядя. Я бы советовал, если вы победите, и он выживет, найти повод, чтобы предложить ему отправиться в Пустоту. - Если я выиграю? - Малиновое Небо всегда было последним планом. Вы говорили это сотни раз. Если мы потерпим поражение на Токайдо, Затаки вырвется на равнины. Пушки там не помогут. Это последний план. Вам никогда не нравились последние планы. - А Анджин-сан? Что вы посоветуете по поводу его? - Я согласен с Оми-саном и Нага-саном. Его следует изолировать. Его люди ничего собой не представляют - они эта и скоро перебьют друг друга. Они ничто. Я советую всех иностранцев или изолировать, или выкинуть из страны. Они как чума - и обращаться с ними надо так же. - Тогда не будет торговли шелком... - Если такова цена, то я бы заплатил. Они - чума. - Но нам нужен шелк... Чтобы защищаться, мы должны знать о них, учиться тому, что они знают... - Их следует ограничить в проживании одним Нагасаки, держать под надежной охраной, число их строго ограничивать. Торговать они могут только раз в год. Разве деньги не их главный мотив? Разве не это говорит Анджин-сан? - Ах, так он все-таки полезен? - Да, очень. Он показал нам, как мудры были эдикты об изгнании. Анджин-сан очень мудр, очень смел. Но он игрушка. Он развлекает вас, господин, как Тетсу-ко, - он полезен, но только как игрушка. Торанага завершил беседу: - Благодарю за высказанные вами мнения. Когда начнется наступление, вы вернетесь в Эдо и будете ждать дальнейших приказов. - Он сказал это твердо и со скрытым смыслом: Затаки все еще держал госпожу Дзендзико, сына и трех дочерей Судару заложниками в своей столице Такато. По просьбе Торанаги, Затаки дал Судару разрешение на отъезд, но только на десять дней. Судару официально дал согласие на сделку и обещал вернуться в этот срок. Затаки был известен своими глупыми понятиями о чести, мог запросто уничтожить их всех назависимо от того, был ли этот договор тайным или явным. И Торанага и Судару знали: Затаки обязательно это сделает, если Судару не вернется, как обещал. - Да, господин. - Вы поедете в Мисиму сразу же. - Тогда я сэкономлю время, если поеду этим путем. - Судару указал на перекресток впереди. - Да, завтра я пришлю вам письмо. Судару поклонился, подошел к своей лошади и вскоре уехал с двадцатью телохранителями. Торанага поднял миску и подобрал лапшу, уже остывшую. - О, господин, прошу прощения, вы желаете еще? - К нему подбежала молоденькая служанка, круглолицая, не очень хорошенькая, но живая и исполнительная, - как раз таких он любил среди служанок и своих женщин. - Нет, благодарю. Как твое имя? - Юки, господин. - Скажи своему хозяину, что он делает хорошую лапшу, Юки. - Да, господин, благодарю вас, господин, за то, что вы оказали честь нашему дому. Только дайте знак - и мы тут же сделаем все, что вам потребуется. Он подмигнул ей, она засмеялась, подобрала поднос и убежала. Сдерживая нетерпение, он следил за поворотом дороги... Потом осмотрелся вокруг: гостиница в хорошем состоянии, крыта черепицей, стены чистые, везде опрятно, подметено... Вокруг двора и дальше, в окрестностях гостиницы, терпеливо дожидаются его телохранители, но главный охотник нервничает... Он решил: этот день - последний день его работы. Если всерьез отдаваться охоте, придется отправить этого человека в Эдо, с хорошей пенсией, и назначить на его место другого. "Вот в чем разница между мной и Судару, - подумал он без всякой досады. - Судару не колебался бы. Судару приказал бы этому человеку тут же совершить сеппуку - это сэкономило бы ему пенсию и дальнейшие хлопоты и увеличило старательность его заместителя. Да, мой сын, я хорошо тебя знаю. Ты для меня самый главный из моих детей. И еще больной вопрос - Дзендзико и ее дети... Если бы госпожа Дзендзико не была сестрой Ошибы - ее любимой и почитаемой сестрой, - я хоть и с большими сожалениями, позволил бы Затаки уничтожить их всех и спасти Судару в будущем от большого риска... А если я скоро умру? Они - его единственное слабое место... Но, к счастью, Дзендзико - сестра Ошибы и очень важная часть большой игры. Я не могу этого допустить. Надо бы, но не могу... На этот раз я должен выиграть! Не забывай, что Дзендзико ценна и по-другому: ум у нее острый, как шипы акулы, она рожает прекрасных детей и фанатично безжалостна, как и Ошиба, ко всему кроме своей семьи. С одной огромной разницей: Дзендзико в первую очередь предана мне, а Ошиба - своему сыну, наследнику Тайко. Решено! До истечения десятого дня Судару должен вернуться в распоряжение Затаки! А если потянуть? Нет, это побудит Затаки сделаться еще подозрительнее, а мне меньше всего хотелось бы, чтобы он меня подозревал... Ты мудро поступил, завещав власть Судару. Если будущее наступит, в его руках и руках Дзендзико оно будет надежным - при условии что они будут следовать завещанию. Назначить его главным наследником именно сейчас - это правильное решение и оно обрадует Ошибу". Он уже написал Ошибе письмо, которое отправит вечером вместе с копией завещания. Да, он вытащит одну рыбью кость у нее из глотки - кость эта давно уже засунута именно для того, чтобы беспокоить ее. Хорошо сознавать, что Дзендзико - слабое звено Ошибы, - может быть, единственное... А вот какое слабое место у Дзендзико? Похоже - никакого. По крайней мере он еще не нашел, но, если оно есть, - найдет. Торанага внимательно осмотрел своих соколов: они подпрыгивали, чистились, издавали какие-то звуки... в отличном состоянии, все - с колпачками на головах, кроме Кого, - ее большие желтые глаза метались из стороны в сторону... Кого, как и его самого все интересовало... "Что бы ты сказала, моя красавица, - мысленно спросил ее Торанага, - если бы я заявил тебе, что должен быть нетерпеливым и вырваться отсюда; что главный мой бросок будет вдоль Токайдо, а не через горы Затаки, как я сказал Судару? Ты, возможно, спросила бы почему... А я ответил бы, что не доверяю Затаки так же, как не могу летать. А летать я не могу совсем... " Тут он заметил, что глаза Кого метнулись в сторону дороги. Он посмотрел туда - и улыбнулся, увидев паланкины и лошадей с багажом, появившихся из-за поворота. - Ну, Фудзико-сан, как вы? - Хорошо, благодарю вас, господин, очень хорошо. - Она еще раз поклонилась, и он заметил, что видимо, шрамы от ожогов уже не болят, ноги слушаются как прежде, а на щеках появился приятный румянец. - Могу я спросить, как Анджин-сан? - поинтересовалась она. - Я слышала, переезд из Осаки был очень тяжелым, господин. - Он теперь вполне здоров. - О, господин, это лучшая новость, какую вы могли мне сообщить. В следующем паланкине его приветствовала с веселой улыбкой Кику. - Ах, как мне приятно видеть вас, господин, я так скучала. Это тянулось так долго... - Да, прошу меня извинить, я сожалею. - Он был согрет ее удивительной красотой и скопившейся в ней внутренней радостью, - это отвлекло его от нахлынувших тревог. - Очень рад видеть вас. - Тут он увидел последние носилки. - Ах, Дзеко-сан, сколько времени прошло! - заметил он довольно сухо. - Благодарю вас, господин, я заново родилась, когда увидела вас своими старыми глазами. - Поклон Дзеко был безупречен, она была одета особенно тщательно - он уловил что-то розовое под ее кимоно из самого дорогого шелка. - Ах, какой вы сильный, господин, - прямо гигант среди других мужчин! - пропела она. - Благодарю вас, вы тоже выглядите прекрасно. Кику захлопала в ладоши при этом обмене любезностями, и все засмеялись вместе с ней. - Я распорядился, чтобы вы пока оставались здесь. - Он был полон радостью при виде Кику. - А вы, Фудзико-сан, пожалуйста, пойдемте со мной. Он отвел Фудзико в сторону. Когда она напилась чаю, освежилась и они поболтали о всяких пустяках, он перешел к главному: - Вы дали согласие на полгода, и я согласился на полгода. Извините, но сегодня я должен знать, не хотите ли вы изменить это соглашение. Маленькое квадратное личико Фудзико сразу потеряло всякую привлекательность, как только его покинула радость. Кончиком языка она на момент прикоснулась к зубам. - Как я могу изменить это соглашение, господин? - Очень легко. Оно кончилось. По моему приказу. - Прошу меня извинить, господин, - начала Фудзико, голос ее был сух и невыразителен. - Я не это имела в виду. Я добровольно и со всей ответственностью заключила это соглашение перед Буддой и духом моего мертвого мужа и сына. Его нельзя изменить. - Я приказываю его изменить. - Простите, господин, прошу меня простить, но тогда Бусидо освобождает меня от повиновения вам. Ваш контракт одинаково важен и обязателен, и любые изменения должны быть согласованы обеими сторонами на добровольной основе. - Вы довольны Анджин-саном? - Я его наложница. Это я должна доставлять ему удовольствие. - Вы можете продолжать жить с ним, если не будет другого соглашения? - Жизнь с ним очень, очень трудна, господин. Все очень официально, чрезвычайно вежливо... Все обычаи, которые делают жизнь надежной, достойной, удобной и спокойной, приходится отбрасывать или обходить. Дом его не безопасен, там нет ва, - нет гармонии для меня... Почти невозможно заставить слуг или меня понять... Но... да, я могу и дальше выполнять свои обязанности по отношению к нему. - Я прошу вас прервать это соглашение с ним. - Мой первый долг - это долг перед вами. На втором месте - долг перед моим мужем. - Я думал, Фудзико-сан, что Анджин-сану следует жениться на вас. Тогда вы не были бы его наложницей. - Самурай не может служить двум властелинам или жена - двум мужьям. Мой долг - долг перед моим мертвым мужем. Прошу меня простить, я не могу изменить соглашения. - Если потерпеть, все можно изменить. Скоро Анджин-сан больше будет знать о наших обычаях, в его доме тоже появится ва. Он невероятно многому обучился, с тех пор как стал... - Ох, пожалуйста, не запутывайте меня, господин. Анджин-сан - самый необычный мужчина, которого я только знала. Конечно, он самый добрый. Он оказал мне большую честь... О да, я знаю, его дом скоро станет настоящим домом, но... пожалуйста, простите меня, я должна выполнять свой долг. Мой долг - это долг по отношению к моему мужу, моему единственному мужу... - Она овладела собой. - Он должен соблюдаться, должен, господин, или... все... весь позор, все страдания и бесчестье не имели смысла? Его смерть... смерть моего ребенка... его сломанные мечи... похороны в деревне эта... Без долга перед ним разве весь наш Бусидо не становится вечной насмешкой? - Сейчас вы должны ответить на один вопрос, Фудзико-сан: разве у вас нет долга по отношению ко мне, вашему сюзерену? И к нему, удивительно смелому человеку, - он становится одним из нас и вашим хозяином. И, быть может, - добавил он, решив, что догадался о причине румянца на ее лице, - ваш долг перед неродившимся ребенком... Разве все это не выше того вашего долга? - Я... я не ношу его ребенка, господин. - Вы уверены? - Нет, не уверена. - У вас задержка? - Да... но только небольшая и это может быть... Торанага смотрел на нее и терпеливо ждал. Ему еще много что нужно было сделать перед отъездом отсюда... Перед тем моментом, когда он пустит Тетсу-ко или Кого... Он страстно желал поскорее выбраться отсюда... Но ведь это для него одного и, стало быть не имеет значения. Фудзико имеет значение, и он пообещал себе, что по крайней мере сегодня он сделает вид, что уже победил, у него есть время - он позволит себе быть терпеливым и решать вопросы, которые он и должен решать. - Так как же? - Простите, господин, нет. - Ну, нет так нет, Фудзико-сан. Прошу