, отвернулся, чтобы надеть его, пораженный тем, что его силы иссякли, но оказалось, что это не так. И когда наконец кольцо оказалось на месте, они опять занялись любовью. Ее тело содрогалось, изгибалось, и ее дрожь вознесла его на такую высоту, о которой он даже не подозревал. Потом, когда он снова смог дышать, он начал хохотать, и она прошептала: "Почему ты смеешься? " А он ответил: "Не знаю, за исключением того, что ты сделала меня счастливым". "Я никогда не смеялся в такой момент, никогда раньше. Я не люблю Кику-сан - я ее ласкаю. Я люблю Марико-сан безоговорочно, и мне очень нравится Фудзико-сан. А стал бы ты заниматься любовью с Фудзико? Нет. По крайней мере, думаю, что не мог бы. Разве это не твой долг? Если тебе присвоили все привилегии самурая, ты требуешь, чтобы все другие обращались с тобой как с самураем во всем, что бы это ни значило, ты принимаешь всю ответственность и обязанности, не так ли? Это только честно и все? И почетно, да? Твой долг дать Фудзико сына А Фелисите. Что сказала бы она? А когда ты уплывешь, что будет с Фудзико и Марико? Ты действительно вернешься сюда, несмотря на рыцарский титул и большие почести, к которым тебя наверняка представят, если ты прибудешь нагруженный сокровищами? Поплывешь ли ты еще раз в эти враждебные глубины, чтобы быть раздавленным леденящим ужасом пролива Магеллана, чтобы выдерживать штормы, цингу, бунты на корабле в течение шестисот девяноста восьми дней, чтобы во второй раз пристать к этому берегу? Снова выдержишь такую жизнь? Решай! " Потом он вспомнил, что сказала ему Марико: "Стать японцем, Анджин-сан, вы должны, чтобы выжить. Делайте то же, что делаем мы, подчиняйтесь гармонии кармы, не стыдясь этого. Будьте в согласии с силами, которые не зависят от вас. Раскладывайте все по отдельным местам и уступите "ва", гармонии жизни. Не сопротивляйтесь, Анджин-сан, карма есть карма". "Да, я решу, когда придет время. Сначала я должен собрать команду. Потом я захвачу Черный Корабль. Затем я преодолею расстояние в половину пути вокруг света, чтобы попасть в Англию. После я куплю и снаряжу корабли. И потом я буду решать. Карма есть карма". Кику заворочалась, потом поглубже закуталась в одеяла, придвинувшись к нему поближе. Он чувствовал тепло ее тела через шелк их кимоно и возбудился. - Анджин-сан, - пробормотала она, все еще не просыпаясь. - Хай? Но он не разбудил ее. Он довольствовался тем, что убаюкал ее и оставил в покое, восхищенный блаженством, которое дало ему обладание ею. Но перед тем, как заснуть, он поблагодарил Марико за то, чему она научила его - Да, Оми-сама, конечно, - сказала Дзеко. - Я схожу за Анджин-саном сейчас же. Ако, пошли со мной, - Дзеко послала Ако за чаем, потом заторопилась в сад, соображая, какие такие важные новости доставил прискакавший ночью гонец. "И почему Оми сегодня такой странный? - спросила она себя. - Почему такой надменный, грубый? И почему он пришел сам из-за такого пустяка? Почему не прислал кого-нибудь из самураев? Ах, кто знает? Оми - мужчина. Разве мы можем понять их, особенно самураев? Но что-то не так. Не принес ли гонец объявление войны? Думаю, что да. Пусть будет война, она никогда не повредит нашему делу. Дайме и самураи все так же будут нуждаться в наших услугах - во время войны даже больше, а на войне деньги меньше значат для них, чем когда-либо. Все хорошо". Она улыбнулась про себя: "Вспомни военные дни сорок с лишним лет назад, когда тебе было семнадцать, и старого пьяницу из Мисимы? Помнишь тот смех, и любовь, и славные ночи, переходящие в дни. Вспомни, как обслуживала самого Лысого Старика; отца Ябу, приятного пожилого мужчину, который любил варить преступников, как и его сын? Вспомни, как много тебе пришлось стараться, чтобы ублажить его, - в отличие от его сына! - Дзеко хихикнула. - Мы наслаждались три дня и три ночи, потом он на год стал моим хозяином. Хорошие времена - отличный мужчина. О, как мы наслаждались! Война или мир - неважно! Сигата га наи? Достаточно вложено у ростовщиков, купцов, немного там, немного здесь. Потом фабрика саке в Одоваре, Чайный Домик в Мисиме процветает, а сегодня господин Торанага хотел купить контракт Кику! Да, наступают интересные времена и какая фантастическая была прошлая ночь. Кику была прекрасна, вспышка Анджин-сана огорчительна. Кику совершила потом удивительный ход, как лучшая куртизанка страны. И после, когда госпожа Тода ушла, искусство Кику сделало все прекрасным, и ночь прошла в блаженстве. Ах, мужчины и женщины. Как они предсказуемы. Особенно мужчины. Всегда дети. Пустые, трудные, ужасные, нетерпеливые, слабые, противные, очень редко изумительные - но все рождены с одной все искупающей особенностью, которую мы в нашем деле называем Нефритовый Стержень, Черепашья Головка, Кипящий Ствол, Мужской Толкатель или просто Кусок Мяса. Как оскорбительно! И все-таки как правильно! " Дзеко хихикнула и в десятитысячный раз спросила себя, клянясь всеми богами, живыми, мертвыми и теми, которые еще только должны родиться, что бы мы делали в этом мире без этого Куска Мяса? Она снова ускорила шаг, стук ее подошв слышен был достаточно далеко, чтобы возвестить о ее приходе. Она взобралась по отполированным кедровым ступеням, очень осторожно постучала. - Анджин-сан, Анджин-сан, извините, но господин Торанага послал за вами. Вам приказано сразу же вернуться в крепость. - Что? Что вы говорите? Она произнесла то же самое более простыми словами. - А! Понятно! Хорошо, я буду там очень скоро, - услышала она, как говорит он со своим смешным акцентом. - Извините, пожалуйста, меня. Кику-сан? - Да, Мама-сан? - Через мгновение седзи открылись. Кику улыбнулась ей, она была в облегающем кимоно, с растрепанными волосами: - Доброе утро, Мама-сан, надеюсь вы видели хорошие сны? - Да, да благодарю вас. Кику-сан, не желаете ли свежего зеленого чаю? - Ox! - улыбка Кику сразу исчезла. Это было условное предложение, которое Дзеко могла свободно использовать в любой обстановке, оно извещало Кику, что пришел ее самый важный клиент, Оми-сан. Кику всегда могла закончить свой рассказ, или песню, или танец побыстрее, чтобы пойти к Оми-сану, если ей этого хотелось. Кику спала очень с немногими, хотя и обслуживала значительное количество самураев - если они платили. Только некоторые могли получить от нее все услуги. - Ну так что? - настойчиво спросила Дзеко. - Ничего, Мама-сан. Анджин-сан, - весело позвала Кику, - простите, а вы не хотите чаю? - Да, пожалуй. - Сейчас принесут, - сказала Дзеко. - Ако! Поторопись, деточка. - Да, хозяйка, - Ако принесла чай и две чашки на подносе, налила. Дзеко ушла, снова извинившись за беспокойство. Кику сама подала чашку Блэксорну, тот жадно выпил, после этого она помогла ему одеться. Ако достала свежее кимоно и для нее. Кику была очень внимательна к Блэксорну, но вся поглощена мыслью о том, что скоро ей придется проводить Анджин-сана за ворота и раскланяться с ним, когда он будет уходить. Этой процедуры требовали хорошие манеры. Более того, это было ее привилегией и обязанностью. Только куртизанкам первого класса было разрешено выходить за порог, чтобы воспользоваться таким почетным правом, все другие должны были оставаться во дворе. С ее стороны было бы неразумно не закончить ночь так, как следует - это было бы ужасным оскорблением для гостя и все-таки... Первый раз в своей жизни Кику не хотела кланяться гостю, провожая его перед другим гостем. "Я не могу, только не Анджин-сан и не перед Оми-саном. Почему? - спросила она себя, - потому что Анджин-сан иностранец, и ты стыдишься того, что весь мир узнает, что он тобой обладал? Нет. Вся Анджиро уже знает, а один мужчина похож на другого, большей частью. Этот мужчина самурай, хатамото, адмирал флота господина Торанаги! Нет, ничего подобного. Что тогда? Наверное, то, что ночью я устыдилась того, как его опозорил Оми-сан. Нам всем было стыдно. Оми-сан никогда не должен был делать этого. Анджин-сан заклеймен, и мои пальцы, казалось, чувствовали клеймо через шелк его кимоно. Я сгорала от стыда за него, хорошего человека, с которым этого делать не следовало. И я тоже испачкана? Нет, конечно, нет, просто стыдно перед ним. И мне стыдно показать это Оми-сану". Потом она услышала, как Мама-сан снова говорит: - Дитя, дитя, оставь мужчинам их мужские дела. Смех - наше лекарство от них, от мира, богов и даже старости. - Кику-сан? - Да, Анджин-сан? - Я сейчас ухожу. - Да. Давайте выйдем вместе, - сказала она. Он нежно взял ее лицо своими грубыми ладонями и поцеловал: - Спасибо тебе. Не хватает слов для благодарности. - Это мне следует благодарить вас. Пожалуйста, позвольте мне сделать это, Анджин-сан. Давайте сейчас выйдем вместе. Она позволила Ако последний раз прикоснуться к своим волосам, оставив их распущенными, повязала пояс на свежем кимоно и вышла вместе с ним. Кику шла рядом с ним, что было ее правом, в отличие от жены или наложницы, дочери или служанки, которые должны были идти на несколько шагов сзади. Он сразу положил руку ей на плечо, и это ей не понравилось, так как они больше не были наедине в ее комнате. Потом у нее появилось внезапное ужасное предчувствие, что он поцелует ее при всех у ворот - это, как говорила Марико, было обычаем у чужеземцев. "О, Будда, пусть этого не случится", - подумала она, чуть не упав в обморок от испуга. Его мечи лежали в приемной. По обычаю, все оружие оставалось под стражей, за пределами комнаты для удовольствий, чтобы избежать ссор со смертельным исходом между клиентами и чтобы не дать кому-нибудь из дам покончить с собой. Не все дамы Ивового Мира были счастливы или удачливы. Блэксорн засунул мечи за пояс. Кику поклонилась ему через веранду, где он одевал свои сандалии, Дзеко и другие собрались, чтобы тоже поклониться почетному гостю. За воротами были деревенская площадь и море. Там слонялось много самураев, среди них был и Бунтаро. Кику не видела Оми, хотя и была уверена, что он откуда-нибудь наблюдает за ними. Анджин-сан казался таким высоким, а она такой маленькой рядом с ним. Они пересекали двор, когда одновременно увидели Оми. Он стоял около ворот. Блэксорн остановился: - Доброе утро, Оми-сан, - сказал он ему как другу, не зная, что Оми и Кику были более, чем друзья. "Откуда он может это знать? - подумала она. - Никто не говорил ему - почему ему должны были сказать? И какое это имеет значение? " - Доброе утро, Анджин-сан, - голос Оми тоже был дружелюбен, но она заметила, что его поклон был только обязательной вежливостью. Его угольно-черные глаза посмотрели на нее, она поклонилась, улыбнувшись своей безукоризненной улыбкой: - Доброе утро, Оми-сан. Вы оказали честь нашему дому. - Благодарю вас. Кику-сан. Она чувствовала его изучающий взгляд, но притворилась, что ничего не замечает, и скромно опустила глаза. С веранды за ними наблюдали Дзеко, служанки и свободные куртизанки. - Я иду в крепость, Оми-сан, - говорил Блэксорн. - Все в порядке? - Да, господин Торанага послал за вами. - Надеюсь, что мы скоро увидимся. - Взаимно. Кику подняла глаза. Оми все еще смотрел на нее. Она улыбнулась ему своей лучезарной улыбкой и посмотрела на Анджин-сана. Он внимательно следил за Оми, потом, чувствуя ее взгляд, повернулся к ней и улыбнулся. Улыбка показалась ей напряженной: - Извините, Кику-сан, Оми-сан, я уже должен идти. Он поклонился Оми. Тот ответил. Он прошел в ворота. Едва дыша, она пошла за ним. Движение на площади прекратилось. В полной тишине она увидела, как он поворачивается, и в один ужасный момент она поняла, что он собирается обнять ее. Но, к ее огромному облегчению, он не сделал этого, а только остановился, ожидая, как и следовало поступить цивилизованному человеку. Она поклонилась ему со всей нежностью, которую только смогла собрать в себе, глаза Оми впились в нее. - Благодарю вас, Анджин-сан, - сказала она и улыбнулась ему одному. По площади пронесся вздох. - Благодарю вас, - потом добавила, как было принято: - Пожалуйста, навестите нас снова. Я буду считать минуты до нашей следующей встречи. Он поклонился с нужной степенью небрежности, высокомерно зашагал крупными шагами, как и положено самураю его ранга. Тогда, так как он очень уважительно обращался с нею и чтобы отплатить Оми за его излишнюю холодность при поклоне, вместо того чтобы сразу же вернуться в дом, она осталась стоять на том же месте и следила, как уходит Анджин-сан, оказывая ему еще большее уважение. Она ждала, пока он не оказался у дальнего угла, и видела, как он оглянулся и махнул ей рукой. Кику поклонилась очень низко, польщенная всеобщим вниманием и притворяясь, что не замечает его. И только когда он действительно скрылся, она вернулась обратно. Гордая и очень элегантная. И пока не закрылись ворота, все мужчины следили за ней, упиваясь ее красотой, завидуя Анджин-сану, который должен много значить для нее, если она так его провожает. - Вы такая хорошенькая, - сказал Оми-сан. - Я бы хотела, чтобы это было правдой, Оми-сан, - сказала она с улыбкой, менее лучистой, чем когда улыбалась Анджин-сану. - Хотите чаю, Оми-сама? Или позавтракать? - С вами - да. Дзеко со своим елейным голосом тут же присоединилась к ним: - Пожалуйста, извините меня за плохие манеры, Оми-сама. Не позавтракаете ли с нами? Или вы уже сыты? - Нет, - пока нет, но я не голоден, - Оми взглянул на Кику в упор, - вы уже ели? Дзеко решительно прервала его: - Позвольте принести вам что-нибудь, что не будет слишком недостойно вас, Оми-сама. Кику-сан, когда вы переоденетесь, вы присоединитесь к нам, да? - Конечно, прошу меня извинить, Оми-сама, за появление в таком виде. Извините, - девушка выбежала, притворяясь счастливой, чего на самом деле она не чувствовала, Ако последовала за ней. Оми сказал коротко: - Я хотел бы провести с ней сегодняшний вечер. - Конечно, Оми-сама, - ответила Дзеко с низким поклоном, тем не менее зная, что Кику будет занята: - Вы окажете нам большую честь. Кику-сан счастлива, что вы оказываете ей милость. - Три тысячи коку? -- Торанага был возмущен. - Да, господин, - сказала Марико. Они сидели на уединенной веранде в крепости. Дождь уже начался, но дневная жара еще не спала. Она чувствовала вялость, усталость и очень хотела, чтобы скорее пришла осенняя прохлада. - Извините, я не смогла больше торговаться с этой женщиной. Я говорила с ней почти до вечера. Извините, господин, но вы приказали мне заключить договор на прошлую ночь. - Но три тысячи коку, Марико-сан! Это грабеж! - на самом деле Торанага был рад, что у него появилась новая проблема, которая немного отвлечет его от вставших перед ним вопросов. Христианский священник Тсукку-сан путешествует с Затаки, новоиспеченным регентом, что рождает новое беспокойство. Он проанализировал все маршруты нападения и отступления, каждый способ бегства, которые только можно было вообразить, и вывод был неутешителен: если Ишвдо будет наступать быстро, он погиб. "Я должен выиграть время. Но как? Если бы я был Ишидо, я бы выступил сразу, не дожидаясь конца сезона дождей. Я ставлю людей в то же положение, что и Тайко, когда я разгромил Беппу. Тот же самый план всегда будет выигрывать - это так просто! Ишидо не может быть так глуп, чтобы не видеть, что единственный реальный путь защитить Кванто - это завладеть Осакой и всеми землями между Эдо и Осакой. Поскольку в Осаке враги, Кванто в опасности. Тайко понимал это, почему еще он отдал ее мне? Без Кийямы, Оноши и чужеземных священников... " Торанага с трудом отложил этот вопрос на завтра и целиком сконцентрировался на этой чудовищной сумме денег: - Три тысячи коку! Это выходит за всякие рамки! - Я согласна, господин. Вы абсолютно правы. Это целиком моя вина. Я даже думала, что и пять сотен будет слишком много, но эта женщина, Дзеко, не снизила цену. Хотя с ее стороны и была одна уступка. - Что? - Дзеко просила оказать ей честь, позволить снизить цену до двух тысяч пятисот коку, если вы окажете ей такую милость, согласившись повидаться с ней наедине. - Мама-сан отдаст пятьсот коку, только чтобы поговорить со мной? - Да, господин. - Почему? - подозрительно спросил он. - Она объяснила мне, в чем причина, господин, но покорнейше просила, чтобы ей было позволено рассказать все вам самой. Я считаю, что ее предложение заинтересует вас, господин. И пять сотен коку... было бы сэкономлено. Ужасно, что я не смогла добиться лучшего соглашения, даже хотя Кику-сан - куртизанка первого класса и полностью заслуживает этот статус. Я знаю, что я подвела вас. - Согласен, - угрюмо сказал Торанага. - Даже тысячи было бы слишком много. Это Идзу, а не Киото! - Вы совершенно правы, господин. Я сказала этой женщине, что ее цена так нелепа, что я сама не могу с ней согласиться, хотя вы и дали мне прямые указания завершить сделку в этот вечер. Я надеюсь, вы простите мне мое непослушание, но я сказала, что я бы сначала хотела проконсультироваться с уважаемой госпожой Касиги, матерью Оми-сана, а уж потом подтвердить эту сделку. Торанага просиял, его собственные тревоги забылись: - Ах, так вы еще окончательно не договорились? - Да, господин. Ничего не было окончательно договорено, пока я не смогу проконсультироваться с госпожой. Я сказала, что дам ответ сегодня в полдень. Пожалуйста, извините мою инициативу. - Вам следовало заключить сделку, как я приказал! - Торанага в глубине души был доволен, что Марико так искусно дала ему возможность согласиться или не согласиться, не потеряв лица. Ему было неразумно самому отказываться от такого простого дела из-за денег. - Но ох-ко, три тысячи коку... Вы говорите, контракт девушки будет стоить столько риса, что им возможно будет в течение трех лет кормить тысячу семей? - Она стоит каждого зерна этого риса, они пойдут за нужного человека. Торанага проницательно посмотрел на нее: - О? Расскажите мне о ней и о том, что там произошло. Она рассказала ему все - за исключением ее чувства к Анджин-сану и глубине его чувства к ней. И того, что предложила ей Кику. - Хорошо. Да прекрасно. Это было очень умно - сказал Торанага. - Он должен был очень ублажить ее, чтобы она в первый раз так стояла у ворот. - Большая часть Анджиро ждала этого момента, чтобы посмотреть, как будут вести себя эти двое - чужеземец и госпожа первого класса из Ивового Мира. - Да. - Ему стоило за это потратить три коку. Его слава побежит теперь впереди него. - Да, - согласилась Марико, меньше всего гордясь успехом Блэксорна. - Она исключительная дама, господин. Торанага был удивлен уверенностью Марико в ее сделке. Но пять сотен коку было более чем много. Это было почти столько, сколько зарабатывают Мамы-сан за всю жизнь, а тут одна из них уступает пять сотен... - Стоит каждого зерна, вы говорите? Мне трудно в это поверить. - Для соответствующего человека, господин. Я верю этому. Не мне судить, кто будет этим человеком. В это время раздался стук в седзи. - Да? - Анджин-сан у главных ворот, господин. - Приведи его сюда. - Слушаюсь, господин. Торанага обмахнулся веером. Он украдкой следил за Марико и видел, как сразу же посветлело ее лицо. Он специально не предупредил ее, что послал за ним. "Что делать? Все, что планировалось, все еще действует. Но теперь мне нужны и Бунтаро, и Анджин-сан, и Оми-сан даже больше, чем когда-либо. И Марико очень нужна". - Доброе утро, Торанага-сама. Он ответил на поклон Блэксорна и отметил, как он обрадовался, когда внезапно увидел Марико. После взаимных приветствий он сказал: -- Марико-сан, скажите ему, что он выезжает со мной на закате. Вы тоже. Вы потом поедете дальше в Осаку. Она почувствовала озноб: - Да, господин. - Я еду в Осаку, Торанага-сама? - спросил Блэксорн. - Нет, Анджин-сан. Марико-сан, скажите ему, что я собираюсь на день или два в Чузензи, на водный курорт. Вы оба будете сопровождать меня туда. Затем вы поедете в Осаку. Он продолжит свой путь до границы, потом один поедет в Эдо. Он внимательно следил, как Блэксорн быстро и настойчиво стал что-то ей говорить. - Извините, Торанага-сама, но Анджин-сан почтительно просит разрешить ему занять меня еще несколько дней. Он говорит, что мое присутствие сильно ускорит его дело с кораблем. Потом, если вам будет угодно, он может сразу же взять одно из ваших небольших судов и отвезет меня в Осаку, а сам отправится в Нагасаки. Он считает, что это может сэкономить время. - Я еще не решил, как поступить с его кораблем и командой. Может быть, ему не придется ехать в Нагасаки. Объясните ему хорошенько, что пока ничего не решено. Но я учту его предложение насчет вас и завтра сообщу о своем решении. Сейчас вы можете идти... О, да, последнее. Марико-сан, скажите ему, что меня интересует его генеалогия. Он может написать, а вы переведите, подтвердив ее правильность. - Да, господин. Это срочно? - Нет. Когда он приедет в Эдо, времени у него там будет достаточно. Марико перевела Блэксорну. - Зачем ему это нужно? - спросил тот. Марико удивленно посмотрела на него: - У нас все самураи ведут свои генеалогические записи, Анджин-сан, где фиксируются также их поместья и земельные наделы. Как еще сюзерен может все согласовать между ними? Разве у вас не так? Здесь, по закону, все наши граждане заносятся в официальные списки, даже эта: отмечаются рождения, смерти, браки. Каждая деревня или поселок, городская улица имеют свой официальный свиток, куда все записывается. Как еще можно все это упорядочить? - Мы таких записей не ведем, вернее, не всегда. И не всегда официально. Каждого записываете? Каждого? - О, да. Даже эта, Анджин-сан. Это весьма важно, правда? Это облегчает поиск преступников, не позволяет смошенничать при женитьбе, не так ли? Блэксорна не слишком занимала сейчас эта проблема. Он решил разыграть другую карту в игре, в которую он вступил с Торанагой и которая, как он надеялся, должна привести к гибели Черного Корабля. Марико слушала его внимательно, задавая иногда вопросы, потом повернулась к Торанаге: - Господин, Анджин-сан благодарит вас за ваши благодеяния и ваши многочисленные подарки. Он спрашивает, не окажете ли вы ему честь, выбрав ему двести вассалов. Он уверен, ваше руководство в этом деле будет для него очень ценным. - Это стоит тысячу коку, - сразу сказал Торанага. Он заметил удивление на их лицах. - Я рад, что вы все еще так искренни, Анджин-сан, при всей вашей кажущейся цивилизованности, - подумал он. - Если бы я был игроком, я бы мог держать пари, что это не ваша идея - просить меня выбрать вам вассалов. - Хай, - услышал он уверенный ответ Блэксорна. - Хорошо, - решительно сказал он. - Раз Анджин-сан так щедр, я приму его предложение. Тысячу коку. Это поможет другим самураям, которые нуждаются. Скажите ему, его люди будут ждать его в Эдо. Мы увидимся с вами завтра на закате, Анджин-сан. - Да. Благодарю вас, Торанага-сама. - Марико-сан, проконсультируйтесь с госпожой Касиги сразу же. Как только вы утвердите сумму, я думаю, Дзеко согласится с вашим предложением, как бы ужасно оно ни казалось. Я полагаю, ей надо будет заплатить эту невероятную сумму полностью до завтрашнего вечера. Пошлите кого-нибудь за ней сегодня вечером. Она может взять с собой куртизанку. Кику-сан споет, пока мы будем разговаривать, да? Он отпустил их, довольный, что удалось сэкономить полторы тысячи коку. - "Люди такие странные", - подумал он добродушно. - У меня хватит денег, чтобы нанять команду? - спросил Блэксорн. - О, да, Анджин-сан. Но он не соглашается отпустить вас пока в Нагасаки, - сказала Марико. - Пятьсот коку будет более чем достаточно, чтобы прожить год, а еще пятьсот дадут вам около ста восьмидесяти кобанов золотом, чтобы набрать команду. Это очень большие деньги. Фудзико с трудом поднялась и заговорила с Марико. - Ваша наложница говорит, что вам не стоит беспокоиться, Анджин-сан. Она может дать вам рекомендательные письма к ростовщикам, которые предоставят вам любой аванс, какой вы потребуете. Она все устроит. -- Да, но смогу ли я расплатиться со слугами? Как я заплачу за дом, Фудзико-сан, всем остальным? Марико была поражена: - Пожалуйста, извините, но это, конечно, не ваше дело. Ваша наложница сказала, что она обо всем побеспокоится. Она... Фудзико прервала ее, и обе женщины какое-то время что-то обсуждали. - Ах, со дес, Фудзико-сан! - Марико снова повернулась к Блэксорну. - Она говорит, вы не должны тратить время на обдумывание таких вещей. Сосредоточьтесь только на проблемах господина Торанаги. У нее есть ее собственные деньги, которые она может потратить, если будет нужно. Блэксорн растерянно замигал: - Она одолжит мне свои деньги? - Ох, нет, Анджин-сан, конечно, она отдаст их вам, если они потребуются. Не забывайте, это вопрос только этого года, - объяснила Марико, - на следующий год вы будете богаты, Анджин-сан. Что касается ваших слуг, то в течение года они получат по два коку каждый. Не забывайте, Торанага-сама дает вам вооружение и лошадей для них, и два коку достаточно, чтобы прокормить их вместе с лошадьми и семьями. И помните также, что вы отдали господину Торанаге половину своего годового жалованья, чтобы он подобрал вам людей лично сам. Это большая честь, Анджин-сан. - Вы так думаете? - О, конечно. Фудзико-сан всем сердцем согласна с этим. Вы очень предусмотрительны. - Спасибо, - Блэксорн позволил себе немного показать, что он доволен. "Ты начинаешь опять напрягать мозги и думать как они, - с удовольствием сказал он себе, - да, это было мудро - объединиться с Торанагой. Теперь у тебя будут лучшие люди, чего бы ты никогда не добился сам. Что такое тысяча коку против Черного Корабля? И еще одну правильную вещь сказала Марико: - Одна из слабостей Торанаги - его скупость. Конечно, она не сказала этого прямо, только отметила, что Торанага сделал все, чтобы его огромное богатство стало больше, чем у любого другого дайме в государстве. Это замечание вместе с его собственными наблюдениями, - что одежда Торанаги была так же проста, как и его пища, что стиль его жизни мало отличался от жизни обычного самурая, - дали ему еще один ключ к пониманию этого человека. Хвала Господу за Марико и старого монаха Доминго! " Память Блэксорна вернула его в тюрьму, и он подумал, как близко он был к смерти и тогда, и потом, и даже теперь, со всеми его почестями. Все, что дает Торанага, он может и отобрать. "Ты думаешь, он твой друг, но если он убил свою жену и приговорил к смерти любимого сына, как ты можешь ценить его дружбу или свою жизнь? Я не могу, - сказал себе Блэксорн, вспоминая свой обет. - Это карма. Я ничего не могу сделать с кармой, я все время рядом со смертью, так что здесь нет ничего нового. Я отдался карме во всей ее прелести. Я принимаю карму во всем ее могуществе. Я доверяю карме всего себя ка следующие полгода. Потом, к этому времени на следующий год я буду мчаться через Магелланов пролив, направляясь в Лондон, уходя из его рук... " Фудзико что-то говорила. Он посмотрел на нее. Бинты все намокали. Она со страдальческим видом лежала на футонах, служанка обмахивала ее веером. - Она все вам устроит к утру, Анджин-сан, - сказала Марико. - Ваша наложница говорит, что вам необходимы две скаковые лошади и одна вьючная. Один слуга и одна служанка... - Будет достаточно одного слуги. - Извините, но служанка должна ехать, чтобы ухаживать за вами. И, конечно, повар с помощником. - Разве там не будет кухни, где мы... я могу есть? - О, да. Но вы тем не менее должны иметь своих поваров, Анджин-сан. Вы хатамото. Он понял, что спорить бесполезно: - Я поручаю все сборы вам. - О, это так мудро с вашей стороны, Анджин-сан, очень мудро. Теперь я должна пойти и уложиться, пожалуйста, простите меня, - Марико ушла счастливой. У них было мало времени на разговоры, только успели на латыни дать понять друг другу, что волшебная ночь никогда не кончается и, как и другая ночь, никогда не обсуждается, и обе будут вечно жить в их воспоминаниях. - Ты. - Я. - Я была так горда, когда услышала, что она так долго стояла у ворот. У тебя такое прекрасное лицо, Анджин-сан. - На мгновенье я почти забыл, что ты сказала мне. Я чуть не поцеловал ее при всех. - Ох-ко, Анджин-сан, это было бы непростительным промахом! - Ох-ко, ты права! Если бы не ты, я был бы без лица - червяк, извивающийся в пыли. - А вместо этого ты большой, известный и, без сомнения, очень смелый. Тебе доставили удовольствие эти любопытные приспособления? - Ах, прекрасная госпожа, в моей стране есть старый обычай: мужчина не обсуждает интимные вкусы одной дамы с другой. - У нас тоже есть такой обычай. Но я спросила, доставили они тебе радость или нет, а не спросила, пользовались ли вы ими. Да, у нас есть точно такой же обычай. Я рада, что вечер тебе понравился. - Она дружески улыбнулась ему. - Это правильно - быть японцем в Японии, да? - Я не могу достаточно отблагодарить тебя за то, чему ты научила меня, открыла мне глаза, - сказал он. - За... - он собирался сказать "за то, что любишь меня", но вместо этого добавил: - За то, что ты есть. - Я ничего не сделала. Ты все сам. - Я благодарю тебя за все - и за твой подарок. - Я рада, что ты получил большое удовольствие. - Я жалею, что ты не получила удовольствия. Я так рад, что тебе тоже приказано ехать на курорт. Но почему в Осаку? - О, мне не приказывали ехать в Осаку. Господин Торанага позволил мне съездить туда. У нас там поместье и семейный бизнес. Теперь там также и мой сын. Кроме того, я также могу доставить личные письма Киритсубо-сан и госпоже Сазуко. - Это не опасно? Помню твои слова - приближается война и Ишидо наш враг. Разве господин Торанага сказал не то же самое? - Да. Но война пока еще не началась, Анджин-сан. И самураи не воюют со своими женщинами, если женщины не воюют с ними. - Но как же ты? Помнишь мост в Осаке, через ров с водой? Разве ты не пошла тогда со мной, чтобы обмануть Ишидо? А не ты взяла в руки меч во время боя на корабле? - Это только для того, чтобы защитить своего сюзерена и свою собственную жизнь, когда ей угрожали. Это был мой долг и ничего больше. Для меня там опасности не было. Я была фрейлиной госпожи Јдоко, вдовы Тайко, даже госпожи Ошибы, матери наследника. Мне выпала честь быть их другом. Я-в совершенной безопасности. Именно поэтому господин Торанага позволяет мне поехать. Но для тебя в Осаке небезопасно из-за бегства Торанаги-самы и из-за того, как ты вел себя с господином Ишидо. Taк что ты никогда не высаживайся там. Нагасаки для тебя будет менее безопасен. - Так он согласился, что я могу уйти? -- Нет. Пока нет. Но когда он согласится, там будет безопасней. У него есть власть над Нагасаки. Он хотел спросить: - Больше, чем у иезуитов? Вместо этого сказал только: - Я молюсь о том, чтобы он приказал тебе плыть морем в Нагасаки - тут он увидел, как она слегка вздрогнула. - Что тебя тревожит? - Ничего, за исключением... за исключением того, что море меня не радует. - Но он прикажет? - Я не знаю. Но... - Она снова перешла на игривый тон и португальский язык, - но для вашего здоровья нам следует взять с собой Кику-сан, да? Сегодня вечером вы опять войдете в ее Пунцовую Палату? Он засмеялся вместе с ней: - Это было бы прекрасно, хотя, - тут он остановился, с внезапной ясностью вспомнив взгляд Оми. - Вы знаете, Марико-сан, когда я был у ворот, я заметил что Оми-сан глядит на нее особым образом, как любовник. Ревнивый любовник. Я не знал, что они были любовниками. - Я поняла, что он один из ее клиентов, Анджин-сан. Любимый клиент, да. Но почему это касается тебя? - Из-за этого особенного взгляда. Очень странного. - У него нет никаких особых прав на нее, Анджин-сан. Она куртизанка первого класса. Она вольна принимать или отвергать кого захочет. - Если бы мы были в Европе и я спал с его девушкой - вы понимаете, Марико-сан? - Думаю, что да, Анджин-сан, но почему это должно касаться вас. Вы не в Европе, я повторяю, у него нет на нее никаких формальных прав. - Я сказал, что он был ее любовником, в нашем смысле слова. Я на это должен обратить внимание? - А что делать с ее профессией, с тем фактом, что она должна спать с клиентами? В конце концов он поблагодарил ее еще раз и оставил эту тему. Но голова и сердце предупреждали его: "Это не так просто, Марико-сан, даже здесь. Оми по-особенному относится к Кику-сан, даже если у нее и нет такого чувства. Хотел бы я знать, был ли он ее любовником. Мне лучше иметь Оми другом, чем врагом. Может, Марико права? И секс и любовь у них действительно разные вещи? Боже, помоги мне, я так запутался. Я должен научиться вести себя, как они, думать, как они, чтобы выжить. Их мироощущение гармоничней, полней нашего, это соблазняет полностью стать одним из них, раствориться в их массе, и все-таки... дом там, за морем, где родились мои предки, где живет моя семья, Фелисите и Тюдор и Елизабет". - Анджин-сан? Пожалуйста, не беспокойтесь о деньгах. Я не выношу, когда вижу вас озабоченным. Простите, что я не могу поехать с вами в Эдо. - Но мы все равно скоро увидимся в Эдо, не так ли? - Доктор говорит, что я быстро поправляюсь, и мать Оми с ним согласна. - Когда к вам придет доктор? - На заходе солнца. Еще раз простите за то, что не смогу поехать с вами завтра. Он снова задумался о своих обязанностях перед наложницей. Потом он отложил это дело подальше, так как появилась новая идея. Он обдумал ее и нашел прекрасной. И срочной. - Я сейчас уйду, но скоро вернусь. Вы отдыхайте, понятно? - Да. Пожалуйста, извините меня за то, что я не встаю и за... извините. Он прошел в свою комнату, вынул из тайника пистолет, проверил его заряд и засунул под кимоно. Потом в одиночку отправился к Оми, но того не оказалось дома. Его встретила Мидори, предложила чаю, от которого он вежливо отказался. На руках у нее был двухлетний малыш. Она сказала: - Извините, Оми скоро вернется. Не хотите ли подождать? Казалось, что она чувствует себя неловко, хотя была вежлива и внимательна. Он снова отказался и поблагодарил ее, сказав, что вернется позднее, потом пошел вниз к своему дому. Крестьяне уже подготовили участок земли для постройки. Кроме кухонной утвари во время пожара спасти ничего не удалось. Фудзико не сказала ему, сколько будет стоить восстановление построек. - Оно обошлось очень дешево, - сказала она, - пожалуйста, не заботьтесь об этом. - Карма, Анджин-сама, - сказал один из жителей. - Да. - Что здесь сделаешь? Не беспокойтесь, ваш дом скоро будет готов - лучше, чем прежний. Блэксорн увидел, как Оми поднимается по холму, суровый и напряженный. Он пошел навстречу. Увидев его, Оми, казалось, несколько расслабился: - Ах, Анджин-сан, - сказал он сердечно. - Я слышал, вы тоже выезжаете с Торанага-самой на рассвете. Отлично, мы можем поехать вместе. Несмотря на все кажущееся дружелюбие Оми, Блэксорн был очень насторожен. - Слушайте, Оми-сан, я сейчас пойду туда, - он показал в сторону плато, - может, пойдемте вместе, а? - Но сегодня там нет никаких учений. - Понимаю, но, пожалуйста, пойдемте со мной. Оми видел, что рука Блэксорна на рукоятке его боевого меча в характерной крепкой хватке. Потом его острые глаза заметили, что за поясом у того что-то заткнуто, и он сразу же понял по отдельным частям контура, что там спрятан пистолет. - Человек, который имеет право носить два меча, должен уметь ими пользоваться, да? - спросил он с тонким намеком. - Простите? Я не понял. Оми сказал это снова, более простыми словами. - Да, господин Ябу сказал: теперь вы самурай, поэтому вы должны научиться многому, для чего мы предназначены. Как действовать в качестве помощника при сеппуке, например, даже готовиться к своей собственной сеппуке, как мы все вынуждены делать. Да, Анджин-сан, вам следует научиться пользоваться своим мечом, да? Блэксорн не понял половины слов. Но он знал, что говорил Оми. "По крайней мере, - с усилием поправил себя он, - я знаю, что он говорил вслух". - Да. Верно, - важно сказал он ему, - пожалуйста, как-нибудь, выучите - извините, научите меня, может быть? Пожалуйста. Я буду польщен. - Да, мне хотелось бы научить вас, Анджин-сан. Волосы на затылке у Блэксорна от угрожающего голоса Оми поднялись дыбом. "Осторожней, - поправил он себя, - не придумывай". - Спасибо. А сейчас пойдем, может быть? Времени мало. Вы пойдете со мной? Да? - Прекрасно, Анджин-сан. Но мы поедем. Я скоро присоединюсь к вам, - Оми пошел вверх по склону, во двор своего дома. Блэксорн приказал слуге оседлать своего коня и неловко влез в седло с правой стороны, как это принято в Японии и в Китае. "Не думай, что он возьмет и научит тебя пользоваться мечом", - сказал он себе, поправляя локтем руки спрятанный пистолет, его спокойная теплота придавала уверенности. Эта уверенность испарилась, когда снова появился Оми. С ним было четверо самураев на лошадях. Все вместе они поскакали по разбитой дороге в сторону плато. По дороге им попалось несколько отрядов самураев в полной военной амуниции, вооруженных, с командирами, на концах пик развевались флажки. Когда они подъехали к гребню хребта, перед ними оказался весь мушкетный полк, отправленный из лагеря походным порядком, каждый солдат стоял у своей лошади, навьюченной оружием, багаж был сзади, впереди стояли Ябу, Нага и другие офицеры. Пошел сильный дождь. - А что, все войска выходят? - спросил удивленный Блзксорн, осадив лошадь. - Да. - Вы едете на курорт с Торанага-самой, Оми-сан? - Я не знаю. Инстинкт самосохранения Блэксорна говорил о том, что не нужно задавать других вопросов. Но на один вопрос ответ был нужен: - А Бунтаро-сама, - спросил он безразличным голосом, - он едет с нами завтра, Оми-сан? - Нет. Он уже уехал. Этим утром он был на площади, когда вы уходили из Чайного Домика. Вы не видели его там? Блэксорн не смог заметить на лице Оми никаких особых чувств. - Нет. Не видел, извините. Он тоже поехал на курорт? - Думаю, что да. Но я не уверен, - дождь каплями стекал с конической шляпы Оми, завязанной у него на подбородке. - А теперь скажите, зачем вы хотели, чтобы я приехал сюда с вами? - Показать одно место, как я сказал, - прежде чем Оми смог спросить что-нибудь еще, Блэксорн пришпорил лошадь и пустил ее вперед. Имея большие навыки в ориентировке на местности, он вспомнил точную привязку того места, где была трещина в земле. Здесь он и спешился, сделав знак Оми подойти: - Пожалуйста. - Что это, а? - голос Оми стал напряженным. - Пожалуйста, сюда, Оми-сан. Один. Оми махнул рукой, приказав удалиться телохранителям, и ринулся вперед, пока не оказался над Блэксорном: - Нан дес ка? - спросил он, рука его заметно сжала рукоятку меча. - На этом месте Торанага-сама... - Блэксорн не смог вспомнить слова, поэтому объяснил некоторые вещи с помощью рук, - понятно? - Здесь вы вытащили его из земли, да? Так? Блэксорн посмотрел на него, потом специально перевел взгляд на его меч, потом опять вверх на него, опять не сказав больше ничего, и стер капли дождя с лица. - Нан дес ка? - повторил Оми еще более раздраженно. Блэксорн все еще не отвечал. Оми внимательно посмотрел вниз на трещину, потом снова Блэксорну в лицо, тут его глаэа вспыхну