Это была миловидная женщина, из рода аристократов-самураев, которая была его верной женой и советчицей сорок четыре года из своих пятидесяти девяти лет. Она закрыла глаза и придала телу достойный вид, что было ее привилегией, печально поклонилась три раза и оставила его и госпожу Ошибу. Смерть была легкой. Тайко болел несколько месяцев, и конец ожидался этим вечером. Несколько часов назад он открыл глаза, улыбнулся Ошибе и Јдоко и прошептал - его голос был подобен нити: - Слушайте, это мое предсмертное стихотворение. Как капля я рожден, Как капля я исчезну, Осакский замок и все, что я достиг, - Лишь только сон... В таком же точно сне. Пред шагом в эту бездну. Последняя улыбка, такая нежная, этого деспота им - женщинам и ему. - Берегите моего сына, вы все. - И после этого его глаза закрылись навеки. Отец Алвито вспомнил, как он был тронут последним стихотворением, таким типичным для Тайко. Когда он был приглашен, то надеялся, что на пороге смерти властелин Японии одумается и примет истинную веру и причастие, над которыми он смеялся столько раз. Но этого не случилось. "Ты навсегда потерял царство Божие, бедняга", - печально пробормотал иезуит, так как всегда восхищался Тайко как военным и политическим гением. - А что, если ваше царство Божие - это задний проход дикаря? - спросила госпожа Ошиба. - Что? - Он не был уверен, что правильно расслышал, обиженный ее неожиданной и неприличной недоброжелательностью. Он знал госпожу Ошибу почти двенадцать лет, с тех пор как ей исполнилось пятнадцать, когда Тайко впервые взял ее в наложницы и она была послушной и сверхуслужливой, едва произносящей слова, всегда радостно улыбающейся и счастливой. Но сейчас! - Я сказала: "А что, если ваше царство Божие находится в заднем проходе дикарей? " - Помилуй вас Бог! Ваш властелин умер всего несколько минут назад. - Мой властелин умер, так что и ваше влияние на него закончилось. Не так ли? Он хотел, чтобы вы присутствовали, очень хорошо, - это было его право. Но теперь он в Великой Пустоте и больше не командует. Теперь командую я. Священник, вы воняете, вы всегда воняли, и ваша вонь переходит в воздух. Сейчас же покиньте мой замок и оставьте нас с нашим горем! Спокойный свет свечи вдруг метнулся по ее лицу. Она была одна из самых красивых женщин в стране. Непроизвольно он сделал движение крестом, как бы защищаясь от овладевшего ею дьявола. Смех ее был холоден. - Уходите, священник, и никогда не возвращайтесь. Ваши дни сочтены! - Не более, чем ваши. Я в руках Бога, госпожа. Лучше бы вы подумали о нем. Вечное спасение может быть и вашим, если вы поверите. - Что? Вы в руках Бога? Христианского Бога, да? Вы - может быть. А может, и нет. Что вы будете делать, священник, если когда вы умрете, то узнаете, что там нет никакого бога, что нет преисподней и ваше вечное спасение только сон во сие? - Я верю! Я верю в Бога, и в воскресение, и в Святого Духа, - сказал он вслух. - Христианские обещания верны. Они сбудутся, сбудутся - я верю! x x x - Да? Тсукку-сан? Какое-то время он слушал японскую речь и не понимал ее. В дверном проходе стоял Торанага, окруженный стражей. Отец Алвито поклонился, приходя в себя, с потной спиной и лицом. - Прошу простить, что пришел без приглашения. Я просто полуночник. Я вспомнил, что мне посчастливилось быть свидетелем многих вещей в Японии. Кажется, что вся моя жизнь прошла здесь и больше нигде. - Вам повезло, Тсукку-сан. Торанага устало подошел к помосту и сел на простую подушку. Охрана молча расположилась вокруг него, образовав защитную стенку. - Вы приехали сюда на третий год Тенчо, не так ли? - Нет, господин, это был четвертый год, год Крысы, - ответил он, пользуясь их календарем, на запоминание которого у него ушли месяцы. Все годы отсчитывались от определенного года, выбранного правящим императором. Катастрофа или доброе предзнаменование могли закончить или начать новую эру по его прихоти. Ученым приказывалось выбрать название для новой эры с особенно благоприятными предзнаменованиями из древних китайских книг, эта эра могла длиться год или пятьдесят лет. Тенчо означало "Праведность неба". Предыдущий год был годом больших приливов, когда погибло двести тысяч человек. И каждому году было дано имя и номер - одна и та же последовательность, как и у часов дня: Заяц, Дракон, Змея, Лошадь, Козел, Обезьяна, Петух, Собака, Кабан, Крыса, Бык и Тигр. Первый год Тенчо упал на год Петуха, так это и продолжалось, и 1575 год был годом Крысы в четвертый год Тенчо. - Много всего произошло за это время, не правда ли, старина? - Да, господин. - Да, возвышение и смерть Городы. Возвышение Тайко и его смерть. А теперь? - Слова отражались от стен. - Все в руках бесконечности, - Алвито использовал слово, которое одинаково могло означать и Бога, и Будду. - Ни господин Города, ни господин Тайко не верили ни в каких-либо богов, ни в вечность. - Разве Будда не сказал, что есть много путей в нирвану, господин? - О, Тсукка-сан, вы мудрый человек. Как это можно быть таким молодым и таким мудрым? - Я искренне хочу, чтобы так и было, господин. Тогда я мог бы больше помогать. - Вы хотели видеть меня? - Да. Я думал, это достаточно важно, чтобы прийти без приглашения. Алвито вынул журналы Блэксорна и положил их на пол перед ним, дав объяснение, которое предложил ему дель Аква. Он видел, как лицо Торанага окаменело, и был рад этому. - Доказательства его пиратства? - Да, господин. В журналах даже есть точные слова их приказов, где говорится: "При необходимости приставать к берегу силой и заявлять свои права на любую достигнутую или открытую территорию". Если хотите, я могу сделать точный перевод всех соответствующих мест. - Сделайте весь перевод. Быстро, - сказал Торанага. - Там есть и еще кое-что, что отец-инспектор считает нужным сообщить вам. Алвито рассказал Торанаге все о картах, и отчетах, и о Черном Корабле, как они договорились, и был обрадован, увидев положительную реакцию. - Превосходно, - сказал Торанага. - Вы уверены, что Черный Корабль выйдет так рано? Абсолютно уверены? - Да, - твердо сказал отец Алвито. - О, Боже, пусть все произойдет, как мы хотим! - Хорошо. Скажите вашему сеньору, что я хочу прочитать его отчеты. Да. Я думаю, ему потребуется несколько месяцев, чтобы получить точные факты? - Он сказал, что он приготовит отчеты как можно скорее. Мы пришлем вам карты, как вы хотели. Нельзя ли будет капитан-генералу побыстрее получить таможенные документы? Это будет очень ценно, если Черный Корабль придет пораньше, господин Торанага. - Вы гарантируете, что корабль придет рано? - Ни один человек не может гарантировать ветры и шторма в океане. Но корабль рано выйдет из Макао. - Вы получите их до захода солнца. Что-нибудь еще? Меня не будет три дня до тех пор, пока не будет вынесено решение на Собрании регентов. - Нет, господин. Благодарю вас. Я молюсь, чтобы вечность хранила вас, как всегда, - Алвито поклонился и ждал, когда его отпустят, но вместо этого Торанага отпустил своих охранников. Впервые Алвито видел, чтобы дайме был без своей свиты. - Подойдите и сядьте здесь, Тсукку-сан, - Торанага показал место на помосте около себя. Алвито никогда раньше не приглашали на помост. Это знак доверия или приговор? - Война приближается, - сказал Торанага. - Да, - ответил иезуит и подумал, что война никогда не кончится. - Христиане господа Оноши и Кийяма непонятно почему идут против моей воли. - Я не могу отвечать ни за кого из дайме, господин. - Ходят плохие слухи, не так ли? О них и других дайме-христианах. - Мудрые люди всегда держат в сердце интересы империи. - Да. Но тем временем против моей воли империя разделяется на два лагеря - мой и Ишидо. И поэтому все интересы в империи лежат по ту или другую сторону. Середины нет. Где лежат интересы христиан? - На стороне мира. Христианство - религия, господин, вне политическая идеология. - Ваш святой отец - глава вашей церкви здесь. Я слышал, вы заявили - вы можете говорить от имени папы. - Нам запрещено вмешиваться в ваши политические дела, господин. - Вы думаете, Ишидо симпатизирует вам? - голос Торанаги стал строже. - Он вообще против вашей религии. Я всегда выказывал вам свою симпатию. Ишидо хочет сразу же применить законы Тайко об изгнании и закрыть страну в целом для всех иностранцев. Я хочу расширить торговлю. - Мы не контролируем никого из дайме-христиан. - А как мне повлиять на них? - Я мало что могу посоветовать вам. - Вы знаете достаточно, старина, чтобы понять, что если Кийяма и Оноши пойдут против меня вместе с Ишидо и остальными из их компании, все остальные дайме-христиане вскоре последуют за ними, тогда против каждого моего воина встанет по двадцать человек. - Если начнется война, я буду молиться за вашу победу. - Мне потребуется что-то большее, чем молитвы, если против одного моего человека встанет двадцать. - А нет способа избежать войны? Она никогда не кончится, если однажды начнется. - Я тоже так считаю. Тогда потеряют все - и мы, и чужеземцы, и христианская церковь. Но если все дайме-христиане пойдут сейчас со мной - открыто, - тогда войны не будет. Амбиции Ишидо будут постоянно обуздываться. Даже если он поднимет свое знамя и восстанет, регенты могут уничтожить его, как вредителей с рисовых всходов. Алвито чувствовал, что вокруг его шеи захлестывается петля. - Мы здесь только для того, чтобы распространять слово Божье. А не вмешиваться в вашу политическую жизнь, господин. - Ваш предыдущий руководитель предлагал Тайко помощь дайме-христиан Кюсю, перед тем как мы покорили эту часть империи. - С его стороны это была ошибка. Он не имел разрешения церкви или от самих дайме. - Он предлагал отдать Тайко корабли, португальские корабли, чтобы перевезти наши войска на Кюсю, предлагал португальских солдат с ружьями, чтобы помочь нам. Даже против Кореи и против Китая. - Опять, господин, он делал это ошибочно, без всякого разрешения. - Скоро каждый должен будет выбрать, Тсукку-сан. Да. Очень скоро. Алвито физически почувствовал, что ему угрожают. - Я всегда готов служить вам. - Если я проиграю, вы умрете вместе со мной? Вы совершите джешпи - вы последуете за мной, или пойдете со мной на смерть, как верный слуга? - Моя жизнь в руках Бога. И смерть тоже. - Ах, да. Вашего христианского Бога! - Торанага слегка передвинул свои мечи. После этого он наклонился вперед. - Оноши и Кийяма перейдут на мою сторону в течение сорока дней, и Совет регентов отменит указы Тайко. "Как далеко я могу зайти? - беспомощно спрашивал себя Алвито. - Как далеко? " - Мы не можем влиять на них, как вы думаете. - Может быть, ваш руководитель может приказать им. Прикажите им! Ишидо выдаст вас и их. Я знаю, почему он так сделает. Такова воля госпожи Ошибы. Разве она уже не настраивает наследника против вас? "Да", - хотел крикнуть Алвито. Но Оноши и Кийяма тайно получили клятвенное обязательство Ишидо в письменном виде, назначающее их воспитателями наследника, один из них будет христианин. И Оноши, и Кийяма поклялись священной клятвой, что они убеждены, что вы предадите церковь, сразу как только уничтожите Ишидо. - Отец-инспектор не может приказать им, господин. Это было бы непростительным вмешательством в ваши политические дела. - Оноши и Кийяма прибудут через сорок дней, указы Тайко аннулируются и больше никаких грязных священников. Регенты запретят им появляться в Японии. - Что? - Только вы и ваши священники. Никого больше - вонючих, попрошайничающих в черных одеждах - босоногих волосатиков! Тех, которые выкрикивают глупые угрозы и ничего не делают, кроме явных несчастий. Вы сможете иметь все их головы - если захотите - всех тех, кто здесь. Все существо Алвито кричало об осторожности. Никогда Торанага не говорил так открыто. Один неверный шаг - и ты обидишь его и сделаешь его навсегда врагом церкви. Подумать только, что предлагает Торанага! Исключительное право для церкви по всей империи! Единственная вещь, которая гарантирует чистоту церкви и ее безопасность, пока она набирает силу. Единственная вещь, которая не имеет цены. Единственная вещь, которой никто не может дать - даже папа! Никто - за исключением Торанаги. При открытой поддержке Кийямы и Оноши Торанага мог разгромить Ишидо и управлять Советом регентов. Отец Алвито никогда не думал, что Торанага может быть таким откровенным. Или предложить так много. Могли ли Оноши и Кийяма перекинуться обратно? Эти двое ненавидели друг друга. По причинам, которые знали только они, они объединились против Торанага. Почему? Что заставит их предать Ишидо? - Я недостаточно подготовлен, чтобы ответить на ваш вопрос, господин, или говорить о таких вещах, не правда ли? Я только говорю, что наша цель - спасать души, - сказал он. - Я слышал, мой сын Нага заинтересовался вашей христианской верой. "Угрожает ли Торанага или предлагает? - спросил себя Алвито. - Если он предлагает разрешить Hare принять их веру, - что за удачный это был бы ход; или он говорит: "Если мы не будем сотрудничать, я прикажу ему прекратить"? " - Господин, ваш сын один из многих благородных людей, которые обращаются к религии. Алвито внезапно понял всю огромность дилеммы, которую поставил перед ним Торанага. "Он пойман в ловушку - он манипулирует нами", - подумал он радостно. Он должен попытаться! "Что бы мы ни захотели, он должен дать нам, если мы хотим манипулировать им. Наконец, он открыто признал, что дайме-христиане удерживают равновесие власти! Все, что мы захотим! Что еще нам надо? Ничего, за исключением... " Он умышленно опустил свои глаза на журналы, которые он положил перед Торанагой. Он видел, как его рука протянулась и надежно упрятала их в рукав кимоно. - Ах да, Тсукку-сан, - сказал Торанага, его голос был мрачным и усталым, - Там новый чужеземец - пират. Враг вашей страны. Они скоро приплывут сюда, в большом количестве, не так ли? Они могут быть приняты хорошо - или же плохо. Как этот пират. Правда? Отец Алвито понял, что они имели все. Попросить, что ли, голову на серебряном блюде, как голову Иоанна Крестителя, чтобы скрепить эту сделку? Или попросить разрешения построить собор в Эдо или в Осакском замке? В первый раз в своей жизни он чувствовал себя барахтающимся, не способным управлять собой при достижении власти. "Мы не хотим больше того, что предложено! Я хочу, чтобы я мог сейчас же заключить сделку! Если бы это зависело только от меня одного, я бы рискнул. Я знаю Торанагу, и я бы поставил на него. Я бы согласился попытаться и поклялся бы священной клятвой. Да, я бы казнил Оноши или Кийяму, если бы они не согласились, чтобы выиграть это преимущество для матери-церкви. Две души против десятков тысяч, сотен тысяч, миллионов. Это честно! Я бы сказал - да, да, да, во славу Господа Бога. Но я не могу ничего решить, как вы знаете, я только посланец, и часть моего сообщения... " - Мне нужна помощь, Тсукку-сан. Она нужна мне теперь. - Все, что я могу сделать, я сделаю, Торанага-сама. Я вам обещаю. Тогда Торанага сказал окончательно: - Я буду ждать сорок дней. Да. Сорок дней. Алвито поклонился. Он заметил, что Торанага в ответ поклонился ниже и более официально, чем раньше, почти как если бы он кланялся самому Тайко. Священник встал покачиваясь, вышел из комнаты, в коридоре его шаг стал быстрее. Он торопился. Торанага наблюдал за иезуитом из амбразуры, видел, как он далеко внизу пересек сад. Край седзи опять приоткрылся, но он обругал самурая и приказал страже под страхом смерти оставить его одного. Его глаза напряженно следили за Алвито через крепостные ворота, во дворе и так до тех пор, пока священник не затерялся в лабиринте зданий в замке. Затем, в уединенной тишине, Торанага начал улыбаться. Потом он подобрал свое кимоно и начал танцевать. Это был матросский танец, которому его научил Блэксорн. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ Сразу же после наступления сумерек Кири, тяжело переваливаясь, спустилась по ступенькам, сопровождаемая двумя служанками. Она направилась к носилкам с зашторенными окошками, стоявшим около садового домика. Большой плащ закрывал ее дорожное кимоно и делал ее еще более толстой, огромная, с широкими полями шляпа была завязана под подбородком. Госпожа Сазуко терпеливо ждала ее на веранде, она была заметно беременна, Марико стояла около нее. Блэксорн прислонился к стене у крепостных ворот. На нем было коричневое кимоно с поясом, носки таби и военная обувь. На переднем дворе, за воротами, плотным строем стоял эскорт из шестидесяти хорошо вооруженных самураев, каждый третий был с факелом. Перед этими солдатами Ябу разговаривал с Бунтаро, мужем Марико, - низеньким, толстым мужчиной, почти не имевшим шеи. Оба были в кольчугах с луками и колчанами через плечо, а Бунтаро надел еще рогатый стальной военный шлем. Носильщики паланкина и грузовые носильщики в полной тишине терпеливо сидели на корточках около многочисленного багажа. Слабый бриз принес обещание лета, но, кроме Блэксорна, этого никто не заметил, и даже он ощущал напряжение, охватившее их всех. Он к тому же остро ощущал, что он единственный был без оружия. Кири взобралась на веранду. - Вам не следует ждать на холоде, Сазуко-сан. Вы можете простудиться! Сейчас необходимо помнить о ребенке. Эти весенние вечера все еще полны сырости. - Мне не холодно, Кири-сан. Вечер приятный, для меня это только удовольствие. - Все нормально? - О, да. Все в порядке. - Я бы не хотела уезжать. Я ненавижу отъезды. - Нет нужды беспокоиться, - сказала Марико успокаивающе, присоединяясь к ним. На ней была простая шляпа с широкими полями, но они были более яркие там, где у Кири они были темные. - Радуйтесь, что возвращаетесь в Эдо. Наш господин через несколько дней последует за нами. - Кто знает, что будет завтра, Марико-сан? - Все будущее в руках Бога. - Завтра будет приятный день, и если нет, то нет! - сказала Сазуко. - Кто думает о завтра? Сегодня хорошо. Вы красивы, и нам будет не хватать вас, Кири-сан, и вас, Марико-сан! - Она глянула в сторону ворот, отвлеченная тем, что Бунтаро сердито кричал на одного из самураев, который уронил факел. Ябу, старший над Бунтаро, номинально был командиром. Он увидел, что пришла Кири, и прошествовал обратно через ворота. Бунтаро шел с ним. - О, господин Ябу, господин Бунтаро, - сказала Кири с суетливым поклоном. - Извините, что заставила вас ждать. Господин Торанага собирался спуститься, но потом решил не ходить. "Вы можете ехать", - сказал он. Пожалуйста, извините, меня. - Не стоит извиняться. - Ябу хотел покинуть замок как можно скорее. Покинуть Осаку и вернуться в Изу. Он все еще с трудом верил, что уезжает живым, с чужеземцем, с ружьями, со всем остальным. Он послал срочные послания голубиной почтой своей жене в Эдо, чтобы быть уверенным, что все будет приготовлено в Мишиме, его столице, и Оми - в деревню Анджиро. - Вы готовы? В глазах Кири заблестели слезы. - Только дайте мне перевести дух, и я спущусь к носилкам. О, я хочу, чтобы мне можно было не уезжать! - Она огляделась кругом, ища Блэксорна, и наконец увидела его в тени, - Кто отвечает за Анджин-сана? Пока мы не погрузимся на корабль? Бунтаро раздраженно сказал: - Я приказал ему идти около носилок моей жены. Если она не сможет с ним управиться, то я смогу. - Может быть, господин Ябу, вам следовало бы сопровождать госпожу Сазуко? - Стража! Предупреждающий крик раздался с переднего двора. Бунтаро и Ябу поспешили через крепостную дверь, тогда как все мужчины толпой кинулись за ними, остальные кинулись из внутренних помещений. Ишидо спускался по проходу между стенами замка во главе двухсот самураев в серой форме. Он остановился на переднем дворе перед воротами, и, хотя никто с той или другой стороны не проявлял враждебности и ни у кого не было в руках меча или лука со стрелами, все были готовы к бою. Ишидо поклонился с большим искусством. - Прекрасный вечер, господин Ябу. - Да, действительно. Ишидо небрежно кивнул Бунтаро, который также был небрежен, отвечая с минимально допустимой вежливостью. Оба были любимыми генералами у Тайко. Бунтаро командовал одним из полков в Корее, когда Ишидо был главнокомандующим. Каждый обвинял другого в измене. Только личное вмешательство Тайко предотвратило кровопролитие и кровную месть. Ишидо рассматривал коричневых. Потом его глаза обнаружили Блэксорна. Он заметил, что человек полупоклонился, и кивнул в ответ. Сквозь ворота он мог видеть трех женщин и еще одни носилки. Его глаза опять остановились на Ябу. - Кажется, что вы собрались на бой, Ябу-сан, а не просто в почетный эскорт госпожи Киритсубо. - Хиро-Мацу отдал приказы из-за убийства Амиды... Ябу остановился, так как Бунтаро воинственно протопал вперед и стал своими огромными ногами в центре ворот. - Мы всегда готовы к битве, с оружием или без него. Мы можем стоять против любых десяти в одиночку и против пятидесяти поедающих чеснок. Мы никогда не поворачиваемся спиной и не бегаем, как сопливые трусы, оставляя наших товарищей на погибель! Улыбка Ишидо была наполнена презрением, его голос звучал раздраженно. - Да? Может быть, ты скоро будешь иметь возможность - встать против настоящего мужчины, а не этих поедающих чеснок! - Как скоро? Почему не сегодня вечером? Почему не здесь? Ябу осторожно встал между ними. Он тоже был в Корее и знал, что правда была на стороне обоих и что никому нельзя было доверять, Бунтаро еще меньше, чем Ишидо. - Не сегодня, потому что мы среди друзей, Бунтаро-сан, - сказал он умиротворяюще, отчаянно желая избежать схватки, которая бы навсегда заперла их в этом замке, - Мы среди друзей, Бунтаро-сан. - Каких друзей? Я знаю друзей - и я знаю врагов! - Бунтаро повернулся обратно к Ишидо. - Где мужчина - тот настоящий мужчина, о котором вы говорили, Ишидо-сан? А? Или просто мужчина? Дайте мне его - пусть они все выползают из своих нор и становятся передо мной - Тода Бунтаро, господином Сакуры, - если кто-нибудь из них имеет мужество! Все приготовились. Ишидо зло оглянулся назад. Ябу сказал: - Сейчас не время, Бунтаро-сан. Друзья или вра... - Друзья? Где? В этой навозной куче? - Бунтаро плюнул в пыль. Рука одного из людей в серой форме метнулась к рукоятке меча, десять коричневых сделали то же, пятьдесят серых задержались только на долю секунды, и теперь все они ждали, когда меч Ишидо подаст сигнал к атаке. В это время из тени сада вышел Хиро-Мацу, прошел через ворота в передний двор, свой боевой меч он держал в руках, наполовину. вынув из ножен. - Друзей можно найти и в навозе, сын мой, - сказал он спокойно. Руки выпустили рукоятки мечей. Самураи на противоположных стенах - серые и коричневые - ослабили натяжение тетивы. - Мы имеем друзей во всем этом замке. Во всей Осаке. Наш господин Торанага все время говорит нам об этом, - Он стоял как скала перед своим единственным оставшимся в живых сыном, видел жажду крови в его глазах. В тот момент, когда был замечен подходящий Ишидо, Хиро-Мацу занял боевую позицию у внутренних ворот. Потом, когда миновала первая опасность, он со спокойствием кошки отошел в тень. Теперь он смотрел в глаза Бунтаро. - Разве это не так, сын мой? С огромным усилием Бунтаро кивнул и отступил на шаг. Но он все еще закрывал путь в сад. Хиро-Мацу обратил свое внимание на Ишидо. - Мы не ожидали вас сегодня вечером, Ишидо-сан. - Я пришел засвидетельствовать свое почтение госпоже Киритсубо. Мне не сообщали до последних минут, что кто-то уезжает. - Мой сын прав. Нам следовало поинтересоваться, среди друзей ли мы? Или мы заложники, которые должны просить о милости? - Нет. Но господин Торанага и я согласовали протокол на время его визита. Должно быть дано уведомление за день о прибытии и отъезде высоких гостей, чтобы я мог засвидетельствовать соответствующие чувства. - Решение господина Торанаги было внезапным. Он не считал, что отправка одной из его женщин в Эдо - достаточно важное дело, чтобы докучать вам, - ответил Хиро-Мацу. - Да, господин Торанага только готовится к своему отъезду. - Это решено? - Да. В день, когда будет принято решение на встрече регентов. Вы будете информированы о точном времени согласно протоколу. - Хорошо. Конечно, встреча может быть опять отложена. Господину Кийяме становится даже хуже. - Отложена? Или не состоится? - Я только упомянул о том, что это может быть. Мы надеемся иметь удовольствие видеть господина Торанагу долгое время, не так ли? Он поедет со мной завтра на охоту? - Я потребовал, чтобы он отменил все охоты до собрания. Я не считаю это безопасным. Я не считаю, что какое-либо из этих мест дальше можно считать надежным. Если грязный убийца так легко может пройти через кордон ваших часовых, как легко измена может настичь нас за его стенами? Ишидо пропустил это оскорбление. Он знал это, и оскорбления еще больше разгорячили его людей, но это ему еще не было нужно. Он был рад вмешательству Хиро-Мацу, так как сам он почти потерял контроль над собою. Мысль о голове Бунтаро в пыли, о его раздробленных зубах захватила его. - Как вы хорошо знаете, все командовавшие охраной в ту ночь уже отправились в Великую Пустоту. К несчастью, члены секты Амиды имеют свои законы. Но они скоро будут уничтожены. Регентов будут просить разделаться с ними раз и навсегда. Теперь, может быть, я могу высказать свои чувства Киритсубо-сан? Ишидо вышел вперед. Его личные телохранители в серой форме шли за ним. Они все вздрогнули и остановились. Бунтаро держал стрелу наготове, и хотя она была направлена в землю, лук был натянут до предела. - Серым запрещено проходить через эти ворота. Это согласовано в протоколе! - Я управляющий Осакским замком и командир охраны наследника! У меня есть право ходить куда угодно! Хиро-Мацу еще раз овладел ситуацией. - Верно, вы командир охраны наследника и вы имеете право ходить куда вам захочется. Но через эти ворота с вами может пройти только пять человек сопровождения. Разве это не согласовано с вами и моим хозяином на время его пребывания здесь? - Пять или пятьдесят, не имеет значения! Это оскорбление... - Оскорбление? Мой сын не имел в виду оскорбить вас. Он следует приказам, согласованным его сеньором и вами. Пять человек. Пять! - Слово было приказом, и Хиро-Мацу, повернувшись спиной к Ишидо, посмотрел на своего сына, - Господин Ишидо оказывает нам честь, желая выказать свое уважение госпоже Киритсубо. Меч старика был на два дюйма вынут из ножен, и никто не знал, обрушится ли он на Ишидо, если начнется схватка, или на голову его сына, если он направит стрелу. Все знали, что между отцом и сыном не было никакой показухи, только взаимное уважение к злобному характеру друг друга. - Ну, мой сын, что ты скажешь командиру охраны наследника? Пот стекал по лицу Бунтаро. Через мгновение он сделал шаг в сторону и ослабил натяжение лука, но держал его наготове. Много раз Ишидо видел Бунтаро в списке соревнующихся в стрельбе из лука. В двухстах шагах от цели он выпускал стрелу и, пока она летела до цели, - следующие пять. Все они попадали в одну точку. Он был бы счастлив приказать атаковать и уничтожить и этих двух, отца и сына, и остальных. Но он знал, что будет актом глупости начать с них, а не с Торанаги и в любом случае может быть, что, когда начнется настоящая война, удастся соблазнить Хиро-Мацу покинуть Торанагу и воевать вместе с ним. Госпожа Ошиба сказала, что она найдет подход к старому Железному Кулаку, когда наступит время. Она клялась, что он никогда не оставит наследника, что она склонит к себе Железного Кулака, отвратит его от Торанаги, может быть, даже устроит так, что он убьет своего хозяина и таким образом избежит конфликта. "Какая тайна, что именно, какие сведения позволяли ей думать, что она одержит верх над ним? " - снова и снова спрашивал себя Ишидо. Он приказал госпоже Ошибе уехать из Эдо, если это удастся, до встречи регентов. Ее жизнь не будет стоить зерна риса после отставки Торанаги, на которую согласились все остальные регенты. Отставка и немедленно сеппука, насильственно, если будет нужно. Если она спасется, хорошо. Если нет, неважно. Наследник будет править через восемь лет. Он вошел через ворота в сад, Хиро-Мацу и Ябу сопровождали его. За ними шли пятеро охранников. Он вежливо поклонился и пожелал счастья Киритсубо. Затем, удовлетворенный, что все идет как надо, повернулся и ушел со своими людьми. Хиро-Мацу облегченно вздохнул. - Теперь вам лучше трогаться, Ябу-сан. Этот рисовый червяк больше не причинит нам беспокойства. - Да. Сразу же. Кири вытирала платком пот с бровей. - Это дьявольский ками! Я боюсь за нашего хозяина. - У нее потекли слезы. - Я не хочу уезжать! - Господину Торанаге ничего не повредит, я обещаю вам, госпожа - сказал Хиро-Мацу. - Вы должны ехать. Сейчас! Кири попыталась подавить свои рыдания и распустила плотную вуаль, которая свисала с полей ее широкой шляпы. - О, Ябу-сама, вы будете сопровождать госпожу Сазуко в замке? Пожалуйста! - Конечно. Госпожа Сазуко поклонилась и торопливо ушла. Ябу пошел за ней. Женщина побежала вверх по ступеням. Она уже почти поднялась наверх, поскользнулась и упала. - Ребенок! - крикнула Кири. - Она не пострадала? Все глаза устремились на распростертую на земле женщину. Марико кинулась к ней, но первым к ней подскочил Ябу. Он поднял ее. Сазуко была больше напугана, но не ушиблась. - Со мной все в порядке, - сказала она, немного задыхаясь. - Не беспокойтесь, со мной совершенно все в порядке. Это было так глупо с моей стороны. Убедившись, что она не пострадала, Ябу вернулся на передний двор, готовясь к немедленному отправлению. Марико вернулась к воротам, очень обрадованная. Блэксорн скучал в саду. - Что здесь? - спросила она. - Ничего, - ответил он после паузы. - Что там кричала госпожа Киритсубо? - Ребенок! Она не пострадала. Госпожа Сазуко беременна, - объяснила она. - Мы все боялись, что падение может повредить ей. - Ребенок Торанаги-сама? - Да, - сказала Марико, оглядываясь на носилки. Кири сидела внутри за прозрачными занавесками, вуаль на ней была опущена. "Бедная женщина, - подумала Марико, зная, что она только пытается скрыть свои слезы. - Я бы так же была напугана, если бы расставалась со своим господином, будь я на ее месте". Ее глаза обратились к Сазуко, которая еще раз махнула им с верхней ступеньки, а потом вошла внутрь. Железная дверь лязгнула - за ней. "Это звучит как похоронный звон, - подумала Марико. - Увидим ли мы их снова? " - Что хотел Ишидо? - спросил Блэксорн. - Он был - я не знаю точного слова. Он осматривал - проводил инспекцию без предупреждения. - Почему? - Он комендант замка, - сказала она, не желая упоминать настоящую причину. Ябу выкрикивал команды в голове колонны, и она тронулась. Марико вошла в свой паланкин, оставив занавески полуоткрытыми. Бунтаро знаками показал Блэксорну, чтобы он шел сбоку. Тот повиновался. Все ждали, когда пройдет паланкин Кири. Блэксорн смотрел на еле видную закутанную фигуру, слышал сдавленные рыдания. Сбоку шли две испуганные служанки, Аза и Соно. Потом он оглянулся в последний раз. Хиро-Мацу стоял один у маленького садового домика, опираясь на свой меч. Теперь садик был скрыт от его глаз, так как самураи закрыли огромные крепостные ворота. Большой деревянный брус лег на свое место. Охраны на переднем дворе не было. Все стояли на зубчатой стене. - Что происходит? - спросил Блэксорн. - Простите, что вы сказали, Анджин-сан? - Это выглядит так, как будто мы под наблюдением. Коричневые против серых. Ожидаются какие-то неприятности? Большие неприятности? - О, извините. Это обычное дело - закрывать двери на ночь, - сказала Марико. Он пошел рядом с ней, когда ее паланкин тронулся, Бунтаро и остаток арьергарда заняли свое место сзади него. Блэксорн следил за паланкином впереди, колеблющейся походкой носильщиков и туманной фигурой за занавесками. Он чувствовал себя очень тревожно, хотя и пытался успокоиться. Когда Киритсубо внезапно вскрикнула, он на мгновение посмотрел на нее. Все смотрели на лежащую на лестнице женщину. Он тоже хотел взглянуть туда же, но увидел, что Киритсубо внезапно бросилась в маленький домик. На мгновение он подумал, что ему изменяют глаза, так как ночью ее темный плащ и темное кимоно, шляпка и темная вуаль делали ее почти невидимой. Он видел, как фигура на мгновение исчезла, потом появилась снова, кинулась в паланкин - и там рывком задернули шторы. На мгновение их глаза встретились. Это был Торанага. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ Маленький кортеж, окружающий два паланкина, медленно двигался через лабиринт замка и бесконечные проверки. Каждый раз были формальные поклоны, документы дотошно проверялись заново, новый командир и группа сопровождающих серых проходили и пропускали их. На каждом посту Блэксорн следил с растущим дурным предчувствием, как капитан охраны подходит поближе, чтобы внимательно рассмотреть через задернутые занавески паланкина Киритсубо. Каждый раз человек кланялся еле видимой фигуре, слушал сдавленные рыдания и через какое-то время давал знак, чтобы они проходили. "Кто еще знает? - отчаянно спрашивал себя Блэксорн. - Служанки должны знать - это подтверждается тем, что они очень напутаны. Хиро-Мацу, конечно, должен знать, госпожа Сазуко, отвлекающая всех, абсолютно наверняка. Марико? Не думаю. Может ли ему доверять Торанага? Этот короткошеий маньяк Бунтаро? Видимо, нет. Очевидно, это очень засекреченная попытка тайного бегства. Но зачем Торанаге рисковать своей жизнью за пределами замка? Разве не безопасней внутри? Почему такая секретность? От кого он бежит? От Ишидо? Убийц? Или от кого-то еще в замке? Возможно, от всех них, - подумал Блэксорн, желая, чтобы они безопасно добрались до галеры и вышли в море. - Если Торанагу обнаружат, дело будет совсем плохо, бой будет идти смертельный, и пощады просить и давать не будут. Я безоружен, и, даже если бы я имел пару пистолетов или двадцать орудий и сотню отчаянных ребят, серые бы смяли нас. Мне некуда бежать и негде спрятаться. Ты вляпался в дерьмо! " - Вы устали, Анджин-сан? - участливо спросила Марико. - Если вы устали, я пойду пешком, а вы можете проехаться в паланкине. - Спасибо, - ответил он угрюмо, ему не хватало его сапог, ременные шлепанцы все еще были непривычны. - С ногами у меня все в порядке. Я просто хотел, чтобы мы уже были в безопасности, на море, только и всего. - А в море безопасно? - Иногда, сеньора. Нечасто. - Блэксорн едва слышал ее. Он думал: "Боже мой, надеюсь, я не дам Торанаге уйти. Это было бы ужасно! Насколько проще было бы, если бы я не видел его. Мне не повезло, это один из тех несчастных случаев, когда можно разрушить хорошо подготовленный план. Старуха Киритсубо хорошая актриса, и эта молодая тоже. Только потому, что я не понял, что она кричала, я не поддался на эту уловку. Очень не повезло, что я так ясно увидел Торанагу - в парике, накрашенного, в кимоно и плаще, как у Киритсубо, но тем не менее Торанагу", На следующем пункте проверки капитан серых подошел ближе, чем раньше, служанки кланялись со слезами и стояли на дороге, не собираясь уступить, как будто просто остановились. Капитан всмотрелся в Блэксорна и отошел. После внимательного рассматривания он заговорил с Марико, которая покачала головой и что-то ответила. Мужчина что-то буркнул и вернулся к Ябу, отдал документы и махнул рукой в знак того, что процессия может двигаться дальше. - Что он сказал? - спросил Блэксорн. - Он интересовался, откуда мы, где наш дом. - Но вы покачали головой. Что же вы ответили? - О, извините, он сказал - он спросил, не были ли отдаленные предки ваших людей связаны с ками - духом, который живет на севере, на окраинах Китая. До недавнего времени мы думали, что Китай был только еще одной цивилизованной страной на свете, за исключением Японии. Китай такой большой, что он сам похож на целый мир, - сказала она и закрыла на этом тему. На самом деле капитан спросил ее, не думает ли она, что этот чужеземец был потомком Харутвакари, ками, который присматривает за кошками, добавив, что он воняет, как хорек в течке, как, по его предположению, должен вонять ками. Она ответила, что она так не думает, внутренне стыдясь грубости капитана, так как Анджин-сан не имел запаха, характерного для Тсукку-сана, отца-инспектора или других варваров. Его запах теперь был почти незаметен. Блэксорн знал, что она не сказала ему правды. "Я бы хотел разговаривать на их тарабарском языке, - подумал он. - Я бы хотел убраться с этого проклятого острова, назад на "Эразмус", с нормальной командой и большим запасом пищи, грога, пороха, - зарядов, продать товары и плыть опять домой. Когда это будет? Торанага сказал, скоро. Можно ли ему доверять? Как он доставил корабль в Эдо? На буксире? Или его привел португалец? Хотел бы я знать как португалец, не загноилась ли у него нога? Хотелось бы знать, собирается ли он жить с двумя ногами или одной, если его не доконает ампутация, или он близок к смерти. Боже мой, защити меня от ран и докторов. И от священников". Еще одна проверка. Блэксорн не мог никак понять, как они все могут оставаться такими вежливыми и терпеливыми, все время кланяться, и позволять брать документы, и получать их обратно, всегда улыбаться без признаков раздражения с чьей-либо стороны. Они так отличаются от нас. Он взглянул в лицо Марико, частично скрытое вуалью и широкой шляпой. Он подумал, что она выглядит очень хорошенькой и он рад, что так вышел из себя из-за ее ошибки. "По крайней мере, я больше не буду иметь дела с этим вздором, - сказал он себе. - Вот кровавые мерзавцы! " После того как он принял утром ее извинения, он стал расспрашивать ее об Эдо и японских обычаях, об Ишидо и о замке. Темы секса он избегал. Она отвечала подробно, но избегала каких-либо политических объяснений, - ее ответы были информативны, но безобидны. Скоро она и служанки ушли, чтобы подготовиться к отъезду, и он остался один с самураями на страже. Его раздражало такое количество людей вокруг. "Все время кто-нибудь около тебя, - подумал он. - Их слишком много. Они похожи на муравьев. Мне хотелось бы для контраста покоя за закрытой дубовой дверью, причем запор с моей стороны, а не с их. Я не могу дождаться, когда попаду на борт, потом на воздух, потом на море, даже на эту выматывающую всю душу галеру, похожую на брюхо свиньи". Сейчас, когда он шел через Осакский замок, он понял, что увидит Торанагу на своей территории, в море, где он сам был на коне. "У нас будет достаточно времени поговорить, Марико будет переводить, и я все устрою. Торговые соглашения, корабль, возвращение нашего серебра, цены, если он захочет купить мушкеты и порох. Я составлю соглашение о возвращении на следующий год с полным грузом шелка. Ужасная история произошла с Доминго, но я использую его информацию для добрых дел. Я возьму "Эразмус" и поплыву к реке Перл в Кантоне и прорву португальскую и китайскую блокаду. Верните мне мой корабль, и я разбогатею! Стану богаче, чем Дрейк! Когда я вернусь домой, я позову всех морских волков от Плимута до Зейдер-Зее, и мы возьмем в свои руки торговлю со всей Азией. Там, где Дрейк только подпалил Фили