10 уз, он разбился о скалы мыса Фрио (юго-восточная часть Бразилии). Большинство швов в корпусе корабля разошлось, мачты обрушились. Всего несколько человек из состава команды успели перескочить на утес и таким образом спастись. Фрегат с оставшимися на нем людьми был отнесен в море быстрым течением и затонул в небольшой бухте на расстоянии чуть больше 500 м от места крушения. Адмирал Бейкер, командовавший английской эскадрой, счел бесполезным предпринимать какие-либо попытки спасти золото, учитывая высокие скалы, большие глубины, быстрые течения и частые штормы, наблюдавшиеся в этом районе. С его мнением, однако, не согласился Томас Дикинсон, капитан шлюпа "Лайтнинг". Он был незаурядной личностью. Блестящий инженер, человек с широким кругозором Дикинсон обладал одним "недостатком": он не раз ставил своих начальников в неловкое положение. В конце концов Бейкер неохотно дал согласие на проведение спасательной операции. В 1831 г. еще не было скафандра Зибе и выбор Дикинсона ограничивался обнаженными ныряльщиками и водолазным колоколом. Сделать водолазный колокол было легче, чем заполучить опытного водолаза. Дикинсон изготовил колокол из железной водяной цистерны, взятой с другого английского военного корабля "Уорспайт". Для подачи воздуха в перевернутую цистерну решено было воспользоваться обычным насосом Траскотта. Чтобы шланги насоса могли противостоять давлению воды, Дикинсон придал им достаточную прочность: он приказал сначала расплющить их киянкой, дабы по возможности уплотнить ткань, а затем просмолить и обернуть пропитанной дегтем парусиной, которую потом надлежало прошить толстой ниткой. Шланги оправдали возлагавшиеся на них надежды. Дикинсон со своей командой прибыл на мыс Фрио 24 января 1831 г. Мыс в действительности оказался островом длиной в три и шириной в одну милю, отделенным от материка протокой шириной 120 м. Обследование позволило установить, что корпус "Тетиса" соскользнул со скал в воду глубиной от 10,5 до 21 м. Поскольку бухта, где лежал корабль, была очень узкой, Дикинсон сначала намеревался закрепить колокол на канатах, пропущенных между скалами. Вскоре, однако, он убедился, что под воздействием сильного ветра канаты вибрируют и раскачивают колокол, из которого выходит воздух, поэтому он решил погружать колокол в воду с помощью грузовой стрелы. Такое решение поставило перед ним две новые проблемы - на чем установить стрелу и из чего ее изготовить. Первую задачу удалось решить, уничтожив с помощью пороховых зарядов вершину северо-восточного утеса. После взрыва образовалась довольно ровная площадка размером 24 Х 18 м. В четырех других местах подготовили маленькие площадки для крепления оттяжек стрелы. Как показали расчеты, для того чтобы обеспечить нормальный спуск и подъем колокола, стрела должна иметь совершенно невероятную длину - 48 м и, кроме того, отличаться исключительной прочностью. Единственным материалом, которым располагали спасатели для изготовления столь сложного сооружения, являлись мачты и ванты самого "Тетиса", выброшенные волнами на берег. В конце концов спасатели ухитрились соорудить стрелу из кусков дерева самых различных сечений. Они были соединены на шипах и скреплены друг с другом болтами. Каждое соединение стянули металлическими кольцами и обмотали толстым канатом. Соединений получилось слишком много (34), и готовая стрела обладала излишней гибкостью. Чтобы удерживать ее в нужном положении, требовалось закрепить бесчисленное количество дополнительных оттяжек. В полностью снаряженном виде стрела весила 40 т. Пока шли работы, Дикинсон решил испытать в деле ныряльщиков - группу карибских индейцев, доставленных на борту испанского судна. Их главным достоинством было потребление невероятных количеств оливкового масла, которое они, по их словам, выплевывали в море, чтобы сделать воду более прозрачной. - Либо же, - сухо заметил Дикинсон, - проглатывали в зависимости от обстоятельств и аппетита. Все их старания были сплошным обманом и не стоили моих запасов масла для заправки салата. Напротив, усилия Дикинсона и его людей отнюдь не были столь бесполезными. Даже водолазы, спущенные под воду в небольшом колоколе с кормы барказа "Лайтнинга", вскоре прислали с глубины 15 м следующее нацарапанное на грифельной доске сообщение: "Осторожнее опускайте колокол на дно - мы видим внизу деньги". Вслед за этим провели испытание большого колокола, чуть было не закончившееся несчастьем. При спуске он несколько раз ударился о скалы и сильно накренился, заполнившись водой. Находившиеся в нем два водолаза-добровольца лишь чудом не утонули. Тем не менее работы начались, и уже к концу мая со дна моря было поднято на 130 тыс. фт. ст. золотых монет. Но тут разразился сильнейший шторм, разрушивший с таким трудом возведенное сооружение. Однако Дикинсон не сдался. На этот раз он решил осуществить свой первоначальный замысел - использовать небольшой колокол, подвешенный к прочным канатам, протянутым над бухтой. Идея оказалась удачной, хотя колокол так сильно било ветром о скалы, что за время работ его пять раз пришлось заменять. Им и на этот раз повезло - никто не погиб. К марту 1832 г. Дикинсон поднял 600 тыс. фт. ст. из 810 тысяч, но при этом не на шутку рассердил адмирала Бейкера. Сей вельможа счел себя оскорбленным столь успешным выполнением "невозможной" операции и сместил Дикинсона, назначив на его место достопочтенного де Руза, командира корабля "Альжерин". Передавая командование, Дикинсон проявил исключительную честность. Он показал де Рузу точное местонахождение лежавших на дне сокровищ, намного упростив тем самым его задачу. Де Руз поднял еще 161,5 тыс. фт. ст., что вместе с ранее поднятыми деньгами составило более 90 % всей стоимости затонувших вместе с "Тетисом" денег. Вернувшись в Англию, Дикинсон с изумлением обнаружил, что Бейкер целиком приписал себе как идею спасательной операции, так и руководство ее проведением. Дикинсон таким образом являлся лишь послушным исполнителем адмиральских указаний. Хотя Дикинсон и получил 17 тыс. фт. ст. награды, его заслуги в этом деле совершенно не были признаны. Будучи упрямым человеком, Дикинсон обратился с жалобой в Королевский тайный совет, в результате чего сумма награды возросла до 29 тыс. фунтов, а его заслуги были должным образом отмечены. Некоторые из страховщиков Ллойда, приняв на веру версию Бейкера, позволили себе сделать ряд критических высказываний по поводу дерзости Дикинсона, выразившейся в обращении в тайный совет. В ответ Дикинсон напечатал открытое письмо "джентльменам из кофейни". Опубликованный впоследствии отчет Дикинсона с подробными техническими сведениями не оставил никаких сомнений относительно того, кто был действительным вдохновителем этой беспрецедентной операции. СЕРЕБРО "ОРИНОКО" При добывании ценностей, находящихся на борту затонувшего судна, изобретательность порой стоит куда больше, чем умение пользоваться взрывчаткой. Именно так было при подъеме груза с "Ориноко", парохода вместимостью 1,5 тыс. per. т, затонувшего в конце 90-х годов на глубине 38 м в нескольких часах хода от венесуэльского порта Пуэрто-Белло. "Ориноко" столкнулся темной ночью с покинутым командой судном. Вместе с "Ориноко" на дно пошли серебряные слитки общим весом около 100 т. Некто Кук, страховщик из Нью-Йорка, выплатив владельцам стоимость серебра, стал, вполне естественно, изыскивать возможности для подъема с морского дна слитков, которые он фактически купил. Сначала Кук нанял в Пуэрто-Белло местного водолаза, но последний, проработав несколько недель, не смог отыскать затонувшего "Ориноко". Затем Кук нанял капитана Хайрама Перкинса вместе с его двухмачтовой шхуной "Флитуинг" и двумя американцами-водолазами, Джеком Марвином и Беном Алленом. Кук сообщил спасателям, что серебро на "Ориноко" находится в ближайшем к корме трюме в стальном отсеке, примыкающем к переборке машинного отделения. Отсек этот заперт на замок и опечатан. Капитан Перкинс вооружился в Пуэрто-Белло "патентованным" металлоискателем, состоящим из двухдюймовой трубы с контактными щупами и электропроводами, цинковой пластины, а также звонка; все это подсоединялось к батарее сухих элементов, находящейся на палубе "Флитуинга". Предполагалось, что звонок должен зазвонить, если контактный щуп прикоснется под водой к металлическому предмету. После этого сигнала водолазам надлежало опрометью спускаться на грунт и выяснять, что именно обнаружил металлоискатель. В течение пяти дней спасатели безрезультатно бороздили океан в районе возможного нахождения "Ориноко". Звонок металлоискателя упорно хранил молчание. Но вот в начале шестого дня металлоискатель зацепился за нечто, возвышающееся над морским грунтом. Хотя звонок так и не прозвучал, Перкинс отдал носовой и кормовой якоря и сделал промер глубины. Она составляла 23 м. Перкинс послал под воду Джека Марвина. Вода была настолько прозрачна, что Марвин, стоя на палубе судна, лежащего на грунте с креном 30А на левый борт, смог прочитать его название: "Ориноко". Металлоискатель, хоть и не сработал, как ему полагалось, в конце концов оказался полезным. Марвин вернулся на поверхность, на смену ему под воду ушел Аллен с целью прикрепить толстый швартовный канат к носу "Ориноко". Пока он находился на грунте, на поверхности моря разразился сильный шторм, который оборвал бы якорные тросы шхуны, если бы ее не удержал швартовный канат, прикрепленный Алленом к "Ориноко". В результате волнения моря водолаз запутался в такелаже затонувшего судна и Марвину пришлось спускаться по сигнальному концу под воду, чтобы высвободить своего товарища. После этого шхуна "Флитуинг" вынуждена была искать укрытия в Пуэрто-Белло. Как только море успокоилось, спасатели вернулись к месту работ. Водолазы содрали сгнивший брезент с трюмных люков, сняли комингсы и наконец получили доступ в кормовой трюм. Он оказался полон кофейных зерен, разбухших от пребывания в воде и разорвавших джутовые мешки, в которых они когда-то находились. Спасатели снова вернулись в Пуэрто-Белло. Там Перкинс взял напрокат большой воздушный компрессор и установил его в примитивном эрлифте собственной конструкции. С помощью этого устройства водолазы расчистили задний трюм от кофе и кусков джута, на что ушло около месяца. Наконец водолазы добрались до стального отсека, забитого восемью тысячами серебряных слитков, каждый массой 28 фунтов. Поднимать эти слитки пришлось с помощью железной кадушки для угля. За десять дней было поднято 66 т серебра, хотя погодные условия были такими, что на подъем кадки с серебром уходило порой до получаса. Один раз нагруженная серебряными слитками кадка стала раскачиваться в тесном трюме и прижала Аллена к переборке, в результате чего его шлем едва не сплющился, а передний иллюминатор шлема разбился. Для того чтобы сжатый воздух не вышел через образовавшееся отверстие, Аллен заткнул пробоину куском джутового мешка и, придерживая его одной рукой, с помощью другой выкарабкался из стального сейфа. Уворачиваясь от взбесившейся кадушки, он поднялся на палубу затонувшего судна, с помощью сигнального конца дал страхующему знать о своем бедственном положении, после чего потерял сознание. Его вытащили на палубу шхуны, выкачали из легких воду, и "Флитуинг" снова отправился в Пуэрто-Белло, но вовсе не для того, чтобы Бен Аллен получил квалифицированную врачебную помощь. Капитан взял напрокат у местного водолаза новый шлем взамен изувеченного старого, спасатели вернулись на место и завершили подъем оставшегося серебра. ТРАГЕДИЯ НА РЕКЕ СВЯТОГО ЛАВРЕНТИЯ На правом берегу реки Святого Лаврентия, к востоку от населенного пункта Метис Бич, есть небольшое кладбище, на территории которого стоит незамысловатая пирамида из грубого камня. Она сложена в память о жертвах речной катастрофы, происшедшей 60 с лишним лет назад неподалеку от указанного места. Пассажирский лайнер "Эмпресс оф Айрленд" принадлежал могущественной железнодорожной компании "Кэнэдиен пэсифик рейлуэй. Это изящное двухтрубное судно вместимостью 14 191 рег. т было спущено на воду в 1906 г. У лайнера никогда не случалось неприятных рандеву с айсбергами. Комфортабельность помещений, скорость лайнера (20 уз), равно как и прекрасный сервис на его борту, завоевали ему популярность у сильных мира сего. Во время рейсов на судне демонстрировались кинофильмы, выпускалась газета; для набожных пассажиров имелась со вкусом обставленная часовня. Последний роковой рейс лайнера начался 28 мая 1914 г. в 4 ч 30 мин пополудни, когда "Эмпресс оф Айрленд" отошел от причальной стенки квебекского порта. Стояла прекрасная погода, видимость была отличной, поверхность широченной глубоководной реки Святого Лаврентия сохраняла невозмутимое спокойствие. После обеда на палубе похолодало, реку, по течению которой лайнер шел со скоростью 21 уз, стало застилать густеющей пеленой тумана. К 11 ч вечера, когда практически все пассажиры легли спать, на судне воцарилась почти что кладбищенская тишина. Глубокие коварные воды реки Святого Лаврентия были тихи, как омут. Туман, скрывавший грядущую опасность, становился все более плотным. В 20 милях от города Римуски при смене лайнером курса впередсмотрящий доложил, что видит огни другого парохода, который поднимался вверх по течению и должен был пройти мимо "Эмпресс оф Айрленд" справа по борту. Сразу после этого оба судна попали в полосу густого, непроницаемого тумана. Капитан лайнера дал команду "Задний ход" и просигналил тремя гудками о том, что он произвел указанный маневр. Нос большого парохода появился из тумана совершенно неожиданно и врезался в правый борт между трубами лайнера. Этим пароходом оказался норвежский углевоз "Стурстад", следовавший в Квебек с 11 тыс. т угля. Он протаранил в борту "Эмпресс оф Айрленд" огромную пробоину, простиравшуюся от машинного отделения в корму. Котельные отсеки лайнера почти мгновенно оказались затопленными. Когда углевоз дал задний ход, в помещения обреченного лайнера хлынули новые потоки воды. Через 15 мин после столкновения он затонул на глубине около 25 м в пяти милях к востоку от лоцманской станции Фазер пойнт. Два судна, "Эрика" и "Леди Эвелин", стоявшие под парами у пристани Фазер Пойнт, приняли с тонущего лайнера радиограмму о бедствии. Им удалось спасти несколько десятков пассажиров, многие были выловлены из воды спасательными шлюпками "Стурстада". Всего было спасено 463 человека. Количество погибших составило огромную цифру - 1014 человек. Разумеется, на борту "Эмпресс оф Айрленд" находилось достаточное количество спасательных шлюпок для размещения всех пассажиров и членов экипажа. И конечно, для всех на борту лайнера имелись спасательные нагрудники. Столь большое количество жертв объясняется слишком быстрым развитием событий и поздним часом, в который произошла катастрофа. Суда столкнулись ночью, в 1 ч 55 мин, когда практически все пассажиры мирно спали. Спустя пять минут после столкновения положение протараненного судна стало безнадежным. Радиостанция лайнера вышла из строя, едва в эфир были переданы сигналы бедствия. Судно дало очень большой крен, в результате чего воспользоваться спасательными шлюпками оказалось почти невозможным, хотя в конце концов четыре шлюпки были спущены на воду. Старший помощник капитана, лично руководивший их спуском, был убит одной из шлюпок, сорвавшейся с талей. Зияя огромной пробоиной в носу, злополучный "Стурстад" с приспущенным норвежским флагом прибыл в Монреаль. Судовладельцы "Эмпресс оф Айрленд" наняли водолазов для того, чтобы поднять со дна реки деньги и почту, которые лайнер вез в Европу, а также тела погибших. Все это было успешно и в сжатые сроки выполнено, хотя и тут не обошлось без жертв: имели место случаи кессонной болезни водолазов, а один из них погиб в результате баротравмы, сорвавшись с кормы затонувшего лайнера. На этом события, связанные с катастрофой "Эмпресс оф Айрленд", не закончились. Судьбе угодно было концовку этой трагической истории окрасить в вульгарный цвет корыстолюбия и стяжательства. Родственники пассажиров, погибших при крушении лайнера, стали предъявлять страховщикам иски о возмещении стоимости ценностей и денег, которые погибшие якобы хранили в сейфе судового казначея. Претензии эти подкреплялись юридическими документами, а также данными под присягой свидетельскими показаниями и касались столь неправдоподобно высокой суммы, что страховщики решили поднять сейф со дна реки. В 1915 г. снова были наняты водолазы. На этот раз они столкнулись с еще большими трудностями. Лайнер лежал на боку, а каюта казначея находилась как раз на том борту, который покоился на грунте. Когда водолазы все же проникли в нужную каюту, они обнаружили, что огромный, тяжеленный сейф намертво приделан к переборке. О том чтобы демонтировать его с помощью взрывчатки, не могло быть и речи - сейф необходимо было поднять в целости и сохранности и, самое главное, с абсолютно неповрежденным замком. Поэтому демонтаж пришлось осуществлять вручную - в кромешной тьме и ледяной воде. Когда с этим было покончено, со спасательного судна спустили трос, с помощью которого водолазы стали протаскивать сейф по извилистым проходам, через многочисленные двери. Наконец, он был вытащен, застроплен и паровые лебедки начали его подъем на спасательное судно. Наступил драматический момент - сейф показался из воды, и все увидели, что строп, которым он был охвачен, стал соскальзывать. Строп находился всего в нескольких дюймах от верхнего края сейфа, когда последний коснулся палубы спасательного судна. Стоявшие наготове представители канадских властей немедленно его опечатали, после чего под усиленной охраной он был перегружен на другой пароход и препровожден в Монреаль. Церемония вскрытия сейфа происходила в присутствии множества юристов, нанятых родственниками погибших. В нем были обнаружены ценности, стоимость которых не превышала 5 % общей суммы, значившейся в исковых документах. "ГРОСВЕНОР" В прежние времена при посадке судна на мель все усилия спасателей направлялись в первую очередь на то, чтобы спасти ценный груз, но не само судно. Пожалуй, наиболее известный случай посадки на мель в эпоху парусного мореходства произошел с судном "Гросвенор", совершавшим рейсы между Англией и Индией. 15 июня 1782 г. "Гросвенор" вышел из порта Тринкомали (Цейлон), имея конечной целью путешествия Англию. На борту судна кроме 150 пассажиров и членов экипажа находился груз золота и драгоценностей: 19 ящиков с алмазами, рубинами, сапфирами и изумрудами на сумму 517 тыс. фт. ст., золотые слитки стоимостью 420 тыс. фт. ст., монеты на сумму 717 тыс. фт. ст. и 1450 слитков серебра. 4 августа матрос, забравшийся на фор-брам-стеньгу, заметил берег и пену прибоя. Об этом немедленно сообщили капитану "Гросвенора" Коксону, считавшему, что вверенный ему корабль находится еще примерно в 200 км от побережья. Капитан выскочил на палубу и приказал повернуть судно против ветра, но было уже поздно. Корабль наскочил на скалы. Произошло это примерно в 750 милях от ближайших голландских поселений на мысе Доброй Надежды. Люди, находившиеся на "Гросвеноре" (среди них были и женщины), оказались в неописуемо бедственном положении. С берега дул сильнейший ветер, грозя унести искалеченный корабль в море и тем самым отрезать людям единственный путь к спасению. В бушующее море, отделявшее скалы с непрочно засевшим на них "Гросвенором" от побережья, бросились матросы - индиец и двое итальянцев, отважившиеся доставить на берег спасательный линь. Один из матросов утонул, но двоим мужественным пловцам удалось с помощью линя втащить на берег канат и закрепить его за скалу. Тем временем из обломков рангоута и бочек на судне был спешно сколочен плот, на котором с помощью протянутого на берег каната удалось переправить на сушу 134 человека. Один из них, матрос Джон Хейнз, впоследствии поведал миру о том, что произошло с этими людьми после высадки их с "Гросвенора". Свидетельство, записанное с его слов, похоже скорее на самые мрачные страницы произведений Даниеля Дефо, чем на рассказ простого моряка. На долю спасшихся с "Гросвенора" людей, решивших добраться до мыса Доброй Надежды, выпали необычно тяжелые лишения. Многие умерли от голода, жажды, усталости, другие стали жертвами хищников, некоторые утонули во время переправ через реки или отравились пытаясь утолить голод неизвестными европейцам плодами. Ослабевших от голода и болезней приходилось оставлять на произвол судьбы в местности, населенной враждебными племенами. В самом начале пути к мысу Доброй Надежды бывшие пассажиры и члены экипажа "Гросвенора" разделились на три группы, две из них позже соединились снова, третья группа, возглавляемая капитаном Коксоном, бесследно исчезла. В конце концов из 134 человек, отправившихся к мысу Доброй Надежды, лишь шестеро добрались до голландских поселений, 116 человек погибли, еще 12 человек (три европейца, две негритянки и семеро матросов-индийцев) были спасены поисковым отрядом, снаряженным по приказу местного губернатора. Первая организованная попытка спасти сокровища с "Гросвенора" была предпринята в 1787 г. Она окончилась неудачей. В 1842 г. некий капитан Бауден с десятью малайцами-ныряльщиками провел у места крушения "Гросвенора" 10 месяцев. Ныряльщики добрались до палубы затонувшего судна, но не могли поднять крышки люков, ведущих во внутренние помещения. Бауден определил крюйс-пеленг "Гросвенора" и сообщил британскому Адмиралтейству, на которое он работал, что остатки судна быстро погружаются в песок. В 1905 г. в Иоганнесбурге была образована акционерная компания под названием "Синдикат по спасанию "Гросвенора"". Нанятый синдикатом спасатель по фамилии Райт потратил 11 месяцев на то, чтобы установить местонахождение "Гросвенора" под песком на дне моря. Ему удалось отыскать погребенное в песке судно по его деревянным обломкам, добытым из-под песка с помощью бурового устройства. Трофеями Райта стали 250 монет и 13 пушек с "Гросвенора". Воодушевленные успехом, руководители синдиката решили арендовать землесосный снаряд. Райт сообщил им, что толщина песка над "Гросвенором" составляет всего от 2 до 3 м, но когда землесос начал работать над отмеченным Райтом местом, углубление, из которого выбирался песок, настолько быстро заполнялось новыми массами песка, что спасателям так и не удалось добраться до корпуса "Гросвенора". Тогда Райт решил подобраться к судну со стороны суши: он убрал преграждавшие ему путь несколько сотен тонн скальной породы в надежде вытащить судно на берег. В ходе работ погиб один из водолазов, и это обстоятельство, равно как и непобедимый песок, положили конец всему предприятию. В 1921 г. некто Уэбстер организовал "Синдикат по подъему золота с "Гросвенора"". Решив, что его предшественники сделали достаточно ошибок, на которых можно кое-чему научиться, он попытался добраться до "Гросвенора" не сверху, а снизу, проделав туннель в массе песчаника, располагавшегося под песчаными наносами. В 1921 г. остатки "Гросвенора" находились в 130 милях от железной дороги, в 50 милях от ближайшего города и в 25 милях от ближайшей деревни. Доставка нужного оборудования к месту работ занимала порой три месяца. Невзирая на указанные трудности, руководитель работ Чепмэн, имевший, кстати, большой опыт в проходке золотодобывающих шахт, начал проходку туннеля, ведущего к "Гросвенору". Первые 40 м туннеля круто уходили под землю до той точки, откуда его можно было вести почти горизонтально, параллельно морскому дну. Порода внутри туннеля разрушалась с помощью взрывчатки. Когда в песчанике было пробито 210 м туннеля, Чепмэн определил, что проходчики находятся примерно в 9м от днища "Гросвенора". Затем он велел оборудовать в туннеле два герметичных отсека, которые должны были выполнять роль воздушного шлюза, после того как спасатели выйдут к днищу затонувшего судна, пробив морское дно снизу. В одной из семи проб находящегося сверху грунта были обнаружены частицы тикового дерева и свинца - верный признак того, что Чепмэн не ошибся в своих расчетах. В этот момент денежные фонды синдиката оказались полностью исчерпанными и синдикат распался; все работы, естественно, были прекращены, а само местонахождение "Гросвенора" по прошествии нескольких лет было потеряно. Еще несколько попыток добыть золото "Гросвенора", в том числе одна, предпринятая уже после второй мировой войны, окончились неудачами. В последней из них в качестве технического консультанта был приглашен хорошо знакомый нам Питер Кибл. Несколько пушечных ядер - вот и все, что удалось добыть незадачливым кладоискателям. Можно с уверенностью сказать, что на этом попытки поднять драгоценный груз "Гросвенора" не прекратятся - для некоторых людей сокровища затонувших кораблей обладают непреодолимой притягательной силой. НЕСКОЛЬКО НЕОБЫЧНЫХ ИСТОРИЙ ИЗ ВОДОЛАЗНОЙ ПРАКТИКИ Профессию водолаза часто считают романтической, наполненной поисками подводных кладов и затонувших судов, встречами с осьминогами и разными морскими диковинами. Спору нет, водолазам многое приходится повидать на своем веку, но для них водолазное дело - это прежде всего труд, нередко опасный и всегда тяжелый. Несомненно, есть много занятий, куда более прозаичных, но не это определяет существо водолазной профессии. Хотя в наши дни водолаз связан с поверхностью не только сигнальным концом, но и телефонным кабелем, позволяющим ему слышать голоса оставшихся наверху товарищей, сообщать им о своих действиях, а если потребуется, и попросить о помощи, - все же там, в морских глубинах, водолаз во многом предоставлен самому себе и от проявленной им решительности, смелости и находчивости нередко зависит его жизнь. Бывает, что водолазы, как и все мы, попадают в комические ситуации, правда несколько специфического характера; случается также, что они становятся невольными свидетелями или участниками подлинных трагедий. Описанию нескольких историй из жизни водолазов и посвящена эта глава. РАССКАЗЫ О ВОДОЛАЗАХ Вскоре после окончания Крымской войны (1853-1856) у развалин севастопольского форта Павел работал водолаз. На дне реки он обнаружил батарею полевой артиллерии. Скелеты людей и лошадей громоздились в виде огромных куч. Один скелет солдата в обрывках мундира все еще сидел на лошадином хребте, охваченном остатками сбруи. Ноги всадника так и остались в стременах. Аналогичный случай произошел после первой мировой войны с водолазом отдела спасательных работ британских ВМС, обнаружившим мертвеца, который сидел прямо в кресле на корме судна на глубине 22 м. Человек, казалось, просто заснул. Над ним чуть колебался в воде приспущенный корабельный флаг. Перед тем как приступить к работе, водолаз поднял флаг на вершину флагштока. - Мне не хотелось заниматься своим делом под приспущенным флагом, - объяснил он потом. В 1893 г. водолаз по имени Джонсон поставил не превзойденный до настоящего времени рекорд по обнаружению под водой небольшого предмета. Человек, ловивший рыбу у побережья графства Йоркшир, случайно уронил в воду часы с цепочкой. Часы были фамильной драгоценностью его жены. Незадачливый рыбак заверил Джонсона, что точно знает место, где уронил часы, и умолил его попытаться их отыскать. Глубина там была всего 18 м. Джонсон облачился в скафандр и отправился под воду. Уже через 15 мин он снова был на поверхности, держа в руке часы и успевшую прицепиться к ним морскую звезду. Водолаз залил внутренность часов оливковым маслом, что спасло механизм от повреждения морской водой. Часы потом безотказно служили их владельцу. Спустя несколько лет в одном из английских морских портов отличавшийся исключительной проницательностью полицейский офицер привлек водолазов к расследованию дела об убийстве женщины. Полицейский предполагал, что орудием убийства явилась бутылка и, основываясь на положении тела убитой, подозревал, что бутылка была выброшена убийцей с причала в море. Он послал водолазов на поиски бутылки. Те действительно нашли на дне моря в указанном месте осколки бутылки. Полицейский, воспользовавшись в качестве основы куском глины, собрал осколки вместе. На донышке бутылки он обнаружил не только название фирмы, ее изготовившей, но и номер серии, по которому удалось установить, в какой трактир поступила затем эта бутылка со спиртным. Путем проверки и сопоставления дат, а также опроса ряда лиц полицейский смог выявить предполагаемого убийцу, который вскоре сознался в своем преступлении. Эта история случилась в Лэк Суилли, маленьком портовом городке во время первой мировой войны. Туда для ремонта было прибуксировано торпедированное судно, и один из водолазов, спустившись в залитый водой трюм, обнаружил там ящик с виски. Внутри каждой бутылки было некоторое количество морской воды, попавшей туда отчасти за счет сжатия того небольшого объема воздуха, который всегда присутствует в каждой бутылке, если только она не заполнена до самого горла. Однако водолаза не смутило не очень высокое качество образовавшейся смеси, и он, поднимаясь на поверхность, тайком прихватил с собой бутылочку. Вечером он вместе с двумя другими водолазами решил отведать дарового виски и будучи хозяином бутылки первым сделал солидный глоток. Через несколько секунд он рухнул навзничь и скончался, прежде чем его товарищи успели привести врача. Из его рта доносился отчетливый запах горького миндаля. В числе прочих грузов на судне находилось некоторое количество цианистого калия, который растворился в морской воде, залившей трюм, и просочился в виски мимо обжатой давлением воды пробки. Другой, похожий на первый случай, правда с более счастливым концом, произошел уже после войны. Водолазы занимались разгрузкой затонувшего судна, отправляя на поверхность груз из его трюмов. Но один из них, хотя и провел под водой несколько часов, так и не застропил ни одной партии груза. Когда он поднялся на поверхность и вскарабкался по трапу на палубу, его начальнику показалось, что тот не слишком уверенно стоит на ногах. - Ты, случаем, не заболел? - озабоченно спросил он водолаза, лишь только успел снять с него шлем. - Я здоров, в... полне здоров, - заплетающимся языком ответил водолаз. Он был несомненно пьян, что, однако, представлялось невероятным, поскольку под воду он отправился абсолютно трезвым. На следующее утро руководитель работ лично освидетельствовал водолаза и, объявив, что тот трезв, "как лошадь на похоронах", снова послал его на разгрузку. На поверхность водолаз поднялся в стельку пьяным. Проверили декларацию судового груза и обнаружили, что как раз в том трюме, где работал водолаз, действительно должно было находиться несколько ящиков с виски. Оставалось только неясным, каким образом оно попало в его желудок. Когда судно тонуло, сильно накренившись на нос, в углу между переборкой и подволоком трюма остался воздух. Найдя ящик с виски, водолаз вскоре обнаружил и этот воздушный пузырь, давление в котором было, естественно, таким же, как и в его водолазном костюме. Он взял бутылку, уселся поверх ящиков так, чтобы его шлем оказался выше уровня воды, отвинтил иллюминатор шлема, отбил у бутылки горлышко и спокойно напился на глубине 18 м от поверхности моря. Стоило судну по какой-либо причине изменить свое положение настолько, чтобы пузырь воздуха переместился из того угла, где он находился, и водолаз немедленно захлебнулся бы. Однако, как заметил однажды Роберт Дэвис, "нервы - непозволительная роскошь для водолазов". Еще один водолаз "без нервов" как-то раз занимался весьма прозаическим делом - очищал с помощью жесткой щетки и других инструментов днище судна от обрастания. Его обслуживающий, находившийся на палубе, случайно взглянув за борт, увидел, что там плавают орудия его труда. Он тут же испуганно запросил водолаза по телефону, не случилось ли с ним чего, но ответа не получил. Повторные вызовы также оказались безрезультатными. Окончательно встревоженный обслуживающий попытался получить ответ с помощью сигнального линя - способ, известный всем водолазам. Это наконец принесло свои плоды. - Какого дьявола тебе надо? - послышался из телефонной трубки голос водолаза. - Чем вы сейчас занимаетесь? - спросил его по телефону наблюдавший за происходившим начальник. - Что я делаю? Чищу проклятый корпус! А что же еще, по вашему мнению, я могу делать? - В самом деле? - промурлыкал начальник. - И чем же вы его чистите? Собственными ногтями? Наступила томительная пауза, во время которой водолаз лихорадочно шарил вокруг себя в поисках инструментов, уже давно плававших на поверхности. Бедняга просто заснул под водой. Другой английский водолаз Джеймс Ситрин был столь авторитетным специалистом в своем деле, что Лнверпульская ассоциация спасательных и судоподъемных работ направила его однажды на острова Зеленого Мыса только для того, чтобы он нашел течь в корпусе деревянного судна. Ситрин ворчливо заметил, что не встречал еще водолаза, которому удалось бы обнаружить течь в деревянном судне, однако все же поехал. Уже несколько водолазов до него тщетно пытались найти злополучное отверстие, и к моменту прибытия Ситрина на борту судна находился испанский водолаз, оказавшийся ничуть не более удачливым, чем его предшественники. Водолазные беседки, подвешенные на носу и корме судна, не были демонтированы, поэтому Ситрин, облачившись в скафандр, погрузился под воду. Гавань, где стояло судно, была открытой; со стороны Атлантики шла солидная волна. Ситрин с трудом удерживал равновесие. Он опустился на нужную глубину менее чем за две минуты. В этот момент большая волна почти сбила водолаза с ног, и он в поисках опоры уперся рукой в корпус судна. Его рука попала как раз в ту дыру, которую так долго искали. В устаревшем скафандре Ситрина не было телефона, поэтому все, что ему оставалось - это просигналить: "Запутался, шлите водолаза". Испанца быстро затолкали в скафандр и отправили спасать Ситрина. Тот схватил своего "спасателя" за руку, всунул ее в отверстие, вытащил собственную руку и поднялся на поверхность. На судне он сказал, что оставил испанца караулить дыру, и отбыл в Англию. Судно было отремонтировано, а репутация Ситрина еще более упрочилась. Как известно, операции по подъему судов ведутся в самых различных районах земного шара. Так, в Советском Союзе, на реке Северная Двина, русские водолазы продолжали заниматься подъемом затонувшего судна в течение суровой полярной зимы. Они работали на льду реки, промерзшей до глубины более метра. Чтобы обеспечить спуск водолазов, во льду делали проруби, рядом с которыми ставили воздушные насосы. Обслуживающие водолазов не только внимательно следили за сигнальными концами, но и периодически удаляли образовывавшийся в проруби лед. Один из немногих засвидетельствованных случаев нападения кальмара на водолаза произошел в декабре 1923 г., когда французский водолаз Жан Негре работал на затонувшем линкоре "Либерте" в гавани Тулона. Кальмар набросился на него со спины и прочно обвил свои щупальца вокруг воздушного шланга и страховочного конца. Так их вдвоем и подняли на поверхность, и даже там кальмар не хотел выпускать свою жертву, так что его пришлось разрубить на куски. При этом гораздо большую опасность для водолаза представляли удары топора, а не насмерть перепугавшийся кальмар. С американскими водолазами также случались неприятные происшествия. В 1921 г. небольшая самоходная баржа, развозившая грузы в Мексиканском заливе между городом Галвестон, штат Техас, и мексиканским портом Тампико, наскочила на обломки судна и затонула. Экипаж перешел на большой спасательный плот, добрался до берега, сообщил о случившемся судовладельцу и стал ждать прибытия водолаза. Водолаз Глен Блейк, собиравшийся второпях, явился на место происшествия лишь с воздушным насосом и скафандром. В качестве водолазного бота пришлось использовать спасательный плот. В центре плота установили насос, с кормы спустили трап, и Блейк пошел под воду. Когда он опустился на дно, поблизости показалось около дюжины акул. Один из двух матросов, крутивших маховик насоса, улучив момент, сильно ударил ломиком по голове подплывшую к самому плоту акулу. Результат оказался совершенно неожиданным. Прыжком, посрамившим бы и марлина, акула выскочила из воды и плюхнулась на середину заполненного людьми плота. Ударом хвоста она напрочь отломила стальную рукоятку маховика насоса толщиной около 20 мм. От непрекращавшихся ударов хвоста акулы у плота разошлось несколько швов и он стал быстро заполняться водой. Все находившиеся на плоту люди сбились в его кормовую часть. К счастью, кто-то вспомнил, что, с того момента как акула оказалась в их компании, водолазу перестали подавать воздух. Двое из команды стали отвлекать акулу, а остальные поспешно вытащили Блейка на плот. Его лицо посинело, но он еще дышал. Пока с водолаза снимали шлем и ботинки со свинцовыми подошвами, один из матросов выхватил из ножен, висевших на поясе Блейка, тяжелый нож и вспорол акуле брюхо. Блейк выжил. Акула нет. Примерно в то же время двое водолазов из Нью-Йорка Билли Бурке и Эл Бламберг, были посланы во Флориду, чтобы ликвидировать пробоину в солидных размеров шхуне, проломившей себе днище на реке Эверглейдс. Предстоявшая им работа была вполне привычным делом, необычным было только одно - аллигаторы. Река буквально кишела ими. А из оружия на шхуне имелась всего лишь мелкокалиберная винтовка со скудным запасом патронов. Место было удалено от жилья, судовладельцы спешили, и посылать кого-либо вниз по реке за дополнительным оружием означало бы нежелательную задержку с ремонтом. В конце концов порешили, что когда водолазы будут находиться под водой, их станут охранять старший помощник капитана, который будет находиться на палубе с винтовкой в руках, а также двое матросов с баграми - они должны были отражать непосредственные атаки аллигаторов. Для нанесения упреждающих ударов предназначалась своеобразная "тяжелая артиллерия". В качестве таковой на конце грузовой стрелы шхуны был подвешен жернов. Работы по заделке 9-метровой пробоины заняли несколько месяцев. За это время матрос, ведавший "стрельбой" жерновом, так наловчился, что в реке почти не осталось аллигаторов и уж во всяком случае никому из них не приходило в голову нападать на водолазов. НЕПОТОПЛЯЕМЫЙ "НАТИ" Во время 2-й битвы в Филиппинском море в ноябре 1944 г. минами, торпедами, бомбами и артиллерийским огнем было потоплено много японских судов. Часть из них лежала на сравнительно небольшой, доступной для водолазов глубине, и командование американских ВМС решило поискать на этих судах секретные документы и другую информацию относительно военных планов Японии. Выполнение данной задачи было поручено водолазам и экипажу "Шантеклера", судна-спасателя подводных лодок. Одним из кораблей, с которого началось осуществление задуманной операции, оказался японский легкий крейсер, лежавший на глубине 30 м с небольшим креном на правый борт. Первым под воду отправился водолазный старшина Джозеф Карнеке. Спустившись на палубу корабля, он приступил к его осмотру и вскоре увидел орудие, у которого все еще стоял его мертвый расчет. Люди застыли в тех пол