то таким образом она невольно пытается оттянуть самое неприятное, и рассердилась - Коли считаешь, что у тебя айильское сердце, так изволь не трусить. Выяснилось, что если как следует попрыгать, то чулки можно натянуть и не присаживаясь - чего бы ей, ясное дело, совсем не хотелось. За чулками последовали крепкие, как раз для дальней дороги башмаки и белая нежная шелковая сорочка. И только потом Эгвейн натянула темно-зеленое дорожное платье. Удобное, для верховой езды лучше не придумаешь, одна беда - больно уж плотно облегавшее в бедрах и этим неприятно напоминавшее, что сидеть она еще долго не сможет. Не было смысла выходить из палатки, да Эгвейн и в любом случае предпочла бы этого не делать. Скорее всего, Бэйр и Эмис уже ушли к себе, но вдруг они все же где-нибудь рядом. И, неровен час, увидят, что она станет делать. Это может обидеть их - если у нее получится. Ну а если нет... Тогда ее ждет долгая дорога. Нервно потерев ладони, Эгвейн обняла саидар. Единая Сила давала возможность более чутко ощущать все, включая собственное тело. А ощущать его так ей вовсе не нравилось. Эгвейн с удовольствием сделала бы все побыстрее и отпустила Источник, но в таком деле, новом и неизведанном, торопиться нельзя. Она направила Силу, сплетая потоки Духа - так, как ей представлялось правильным. Воздух возле сотворенного ею плетения слегка замерцал, будто туманом огораживая половину помещения. Там, если, конечно, она не дала маху, должно было находиться созданное ею отражение палатки в Тел'аран'риоде - полностью соответствующее тому, что существовало наяву, до такой степени, что одно могло быть другим. Но существовал только один способ проверить, не ошиблась ли она. Перекинув седельные сумы через плечо, Эгвейн взяла узел под мышку, ступила сквозь мерцающий барьер и отпустила саидар. Она сразу поняла, что находится в Тел'аран риоде: хотя в палатке было светло, зажженные наяву лампы здесь не горели. И очертания предметов - умывальника, сундука - почти неуловимо, но непрерывно менялись. Она вступила в Тел'аран'риод во плоти. Впрочем, ощущения были почти такими же, как и когда она бывала здесь во снах. Вынырнув наружу, Эгвейн осмотрелась. Желтая, в три четверти луна освещала затихший лагерь - костры не горели и возле палаток не было движения - и видневшийся вдали окутанный тенями Кайриэн. Теперь оставалось лишь добраться до Салидара. Эгвейн уже думала об этом, но пока не была уверена, что путешествие окажется легким. Все зависело от того, сумеет ли она управиться со своими ощущениями так же, как удавалось ей, будучи частицей Мира Снов. Сосредоточившись на том, что ей следовало найти, Эгвейн обогнула палатку и улыбнулась. Так и есть - там стояла Бела. Приземистая косматая кобылка, на которой она давным-давно уехала из Двуречья. Сон это или не сон, но лошадка радостно заржала и потянулась к девушке носом. Выронив свою ношу, Эгвейн обняла лошадиную голову. - Как я рада видеть тебя, - прошептала девушка. Пусть это отражение, иллюзия, но темный блестящий глаз несомненно принадлежал Беле. Эгвейн представила себе седло с высокой задней лукой - оно тут же оказалось на лошадиной спине. Правда, с виду не слишком мягкое, неплохо бы вообразить мягкое седло, но как оно должно выглядеть? И тут Эгвейн поняла: во плоти ли, нет ли, здесь она может делать все, что угодно, в том числе и со своим телом. Сидеть в седле ей больно не будет. Вот бы еще и Белу перенести сюда во плоти... Она сосредоточилась. Все удалось. Приторочив к седлу сумы и узелок, Эгвейн взобралась на лошадь и не смогла сдержать улыбки. - И никакого обмана, - сказала она кобыле. - Не думали же они, что я поеду в Салидар вот так. Впрочем, возможно, они подумали и об этом. Но только у всякого терпения, пусть даже у тебя и айильское сердце, есть пределы. "' Эгвейн развернула Белу и легонько ударила ее пятками в бока: - Мне велено торопиться, так что тебе придется мчаться быстрее ветра. Представив себе неуклюжую Белу мчащейся быстрее ветра, Эгвейн едва не засмеялась, но тут кобылка рванула с места, и ей стало не до смеха. Стремительно убегавший назад ландшафт стал сливаться в нечто неразличимое. Разинув рот, Эгвейн вцепилась в луку седла. Казалось, с каждым шагом Бела преодолевает несколько миль. Уже в следующее мгновение Эгвейн сориентировалась и поняла, что находится за городом, возле самой реки, по глади которой скользили речные суда. Девушка попыталась придержать узду, чтобы лошадка с разгону не угодила в реку, но та уже перемахнула на другой берег и опрометью неслась по травянистым холмам. Эгвейн откинула назад голову и рассмеялась. Это было прекрасно, и, если не считать того, что все окружающее сливалось воедино, скорость почти не ощущалась. Скакала Бела обычным своим аллюром, какой помнила Эгвейн, но возникавшая было рядом темная деревня тотчас же исчезала позади, а сонная деревенская улица в следующий миг сменялась петляющим меж холмов проселком, а тот превращался в луг со стожками сена. Время от времени Эгвейн приходилось ненадолго останавливать лошадь, чтобы свериться с маршрутом, запечатлевшимся в ее памяти, но это было совсем нетрудно. Замечательную карту сотворила та женщина по имени Суан. Селения и городки, едва успев появиться впереди, уносились назад. Так же улетали и огромные города - Эгвейн показалось, что где-то в стороне промелькнули серебристо-белые в лунном свете стены Кэймлина; а раз ей почудилось, будто в каких-то лесистых холмах они чуть не налетели на огромную по плечи вросшую в землю статую. Но Эгвейн и вскрикнуть не успела, как они пронеслись мимо. Все неслось назад, а вот луна висела почитай на том же месте. Значит, Шириам утверждала, что на дорогу до Салидара уйдет дня два? Да, Хранительницы Мудрости были правы. Люди так давно считали, будто Айз Седай знают все на свете, что те и сами в это уверовали. Да так крепко, что, хотя она сегодня же вечером докажет им обратное, они, скорее всего, этого не заметят. Через некоторое время Эгвейн поняла, что находится уже в Алтаре, и ей пришлось умерять кобылкину прыть. Особенно если они проезжали мимо деревни. В лунном сиянии, смешанном со странным светом Тел'аран'риода, ясно читались названия постоялых дворов - "Марелла" или "Ионинский источник", - по которым можно было понять, где она проезжает. В конце концов, добравшись до редколесья вблизи своей цели, девушка пустила Белу обычным лошадиным аллюром. Эгвейн вроде бы и понимала, что почти добралась до цели, но большое селение, залитое лунным светом, молчаливое и безлюдное, выросло перед ней неожиданно. Судя по всему, то был Салидар. Неподалеку от каменных, крытых соломой домов Эгвейн спешилась и сняла свои пожитки. Час был поздний, но это еще не значило, что в реальном мире все улеглись спать. Не стоит пугать их, неожиданно появляясь из воздуха. Неровен час какая-нибудь Айз Седай истолкует ее появление неправильно и... И тогда ей может не представиться возможности встретиться с Советом. - Ты и впрямь летела как ветер, - прошептала Эгвейн, припав к шее Белы. - Жаль, что я не могу взять тебя с собой. Об этом, увы, нечего и мечтать: сотворенное в Тел'аран'риоде могло существовать только там. Но, даже зная это, Эгвейн чувствовала жалость и обещала себе, что будет все время думать о Беле. Пусть она существует там столько, сколько получится. А затем Эгвейн сплела мерцающую завесу из Духа и, высоко подняв голову, ступила сквозь нее, готовая встретиться с чем угодно. Разве у нее не айильское сердце? Сделав всего лишь шаг, она изрядно скривилась. Вместе с Белой перестало существовать и все прочее, имевшее место в Тел'аран'риоде. Зато все имевшее место наяву тут же вернулось. И боль в ягодицах тоже. У тебя айильское сердце, девочка, припомнила она слова Сорилеи. Да, сказала себе Эгвейн, я не отступлюсь. Она твердо решила бороться за право стать Айз Седай и была готова... одному Свету ведомо к чему. Из окон некоторых домов еще лился золотистый свет, да и люди на улице встречались. Осторожно двинувшись вперед, Эгвейн приблизилась к облаченной в белый передник жилистой женщине. На вид она казалась весьма сварливой. - Прошу прощения... - Женщина смерила Эгвейн недовольным взглядом. - Я Принятая, меня зовут Эгвейн ал'Вир. - Женщина остро глянула на дорожное платье девушки. - Я только что приехала и должна увидеть Шириам Седай. Не скажете ли, где ее найти? Скорее всего, Шириам уже легла, но, коли так, Эгвейн ее разбудит. Раз они сами велели ей прибыть как можно быстрее, пусть узнают об этом без промедления. - Все обращаются ко мне, - буркнула женщина. - Хоть бы одной для смеха пришло в голову сделать что-нибудь самой. Куда там, всем подавай Нилдру. А вы. Принятые, хуже всех из вашей компании. Ну что ж, мне некогда болтать попусту, ночь на носу. Хочешь - иди со мной, а нет - ищи ее сама. И Нилдра, не оглядываясь, зашагала вперед. Эгвейн молча последовала за ней. Она боялась, что ежели откроет рот, то непременно выскажет этой брюзге все, что о ней думает, а едва ли стоило начинать свое пребывание в Салидаре ссорой. Сколь бы коротким это пребывание ни оказалось. Эгвейн хотелось, чтобы двуреченская голова и айильское сердце могли действовать заодно. Идти пришлось не слишком далеко: по утоптанной немощеной узкой улице и за угол, на другую, еще более пыльную и узкую. Из некоторых домов доносился смех, однако Нилдра остановилась возле того, где было тихо, хотя за занавешенными окнами горел свет. Постучав в дверь, Нилдра, не дожидаясь ответа, отворила ее и ступила внутрь. Правда, здесь она не хорохорилась - присела в реверансе, хотя и быстро, но вполне пристойно, да и голос ее звучал куда более почтительно, чем в разговоре с Эгвейн. - Айз Седай, тут объявилась девушка по имени Эгвейн ал'Вир, которая утверждает, будто... Договорить Нилдра не успела. Все они, все семь Айз Седай из Сердца Твердыни, находились там. Кажется, они и не собирались спать, а, сдвинув стулья в кружок, что-то горячо обсуждали. Завидев вошедших, Шириам первой вскочила со стула и, жестом отослав Нилдру, воскликнула: - О Свет, дитя! Ты уже здесь? Нилдра фыркнула и, торопливо присев, удалилась; никто не обратил на нее внимания. - Вот уж не ждали! - Анайя с теплой улыбкой взяла Эгвейн за руки. - То есть ждали, конечно, с нетерпением, но не так скоро. Добро пожаловать, дитя. - С тобой не случилось ничего дурного? - спросила Морврин. Она, так же как Карлиния и молодая Айз Седай по имени Суан, осталась сидеть, хотя и подалась вперед. Все семеро Айз Седай были в платьях, шелковых, разных цветов, вышитых или обычными яркими нитками, или же золотыми и серебряными; и лишь у Морврин оно было из коричневой шерсти, хотя, судя по виду, из тонкой и мягкой, и без всякого шитья. - Ты не ощутила никаких перемен? В таких делах у нас мало опыта. Признаться, я вообще удивлена, что это сработало. - Ничего, освоим этот способ, тогда и разберемся,. что к чему. - Беонин отхлебнула чаю и поставила чашку и блюдечко на колченогий плетеный столик. Чашка и блюдце были разномастными, да и вся обстановка выглядела далеко не изысканно. - Ну а если обнаружатся нежелательные последствия, мы ее Исцелим, вот и все. Эгвейн быстренько отступила в сторону от Анайи и положила свои пожитки возле двери. - Нет-нет, ничего не надо. Со мной все в п "рядке. По существу, это была ложь, но вдруг Анайя возьмется Исцелять ее, не спросив? - На вид она вполне здорова, - спокойно промолвила Карлиния. Волосы ее действительно оказались короткими - темные кудряшки едва прикрывали уши. Стало быть, ее короткая стрижка не являлась иллюзией Тел'аран'риода. На Карлинии было все белое, даже вышивка на платье. - А если потребуется, можно будет попросить Желтых заняться ею потом. - Дайте вы ей хоть в себя прийти, - рассмеялась Мирелле. Пышные цветы, желтые и красные, усеивали ее платье так густо, что зеленый фон был почти неразличим. - Она ведь за ночь преодолела тысячу лиг. За несколько часов! - Нет у вас на это времени, - решительно возразила молодая Айз Седай. Среди сестер она выделялась и своим нарядом - желтый, с голубыми вставками и глубоким, с голубой оторочкой вырезом костюм для верховой езды казался здесь неуместным, - и возрастом. Она была единственной, чей возраст поддавался определению. - С самого утра на нее насядут члены Совета. И ежели она не будет готова, Романда выпотрошит ее, как сазана. Эгвейн ахнула. Голос и сам по себе казался знакомым, да еще эти рыбацкие присказки... - Суан Санчей! Но это же невозможно! - Вполне возможно, - сухо отозвалась Анайя, покосившись на молодую женщину. - Суан снова стала Айз Седай, - пояснила Мирелле без особой радости в голосе. Эгвейн с трудом верила в случившееся даже после того, как Шириам все ей растолковала. Выходит, Найнив Исцелила усмирение? А Суан Санчей выглядит не старше Найнив именно из-за того, что некоторое время пробыла усмиренной? Суровая, толстокожая Суан - и эта красавица с нежными кремовыми щечками? Пока Шириам говорила, Эгвейн присматривалась к Суан и убедилась, что в одном та не изменилась. Глаза ее остались такими же, как прежде. Как можно было не узнать этот взгляд, способный забивать гвозди? Но кроме взгляда... Суан изменилась не только внешне, она утратила большую часть своей былой мощи. Эгвейн уже достаточно знала, чтобы определить способность той или иной женщины иметь дело с Силой, и чувствовала: не считая ее самой, сильнее всех в этой комнате Шириам. За ней, кажется, следовала Мирелле, а остальные были примерно равны. Кроме Суан. Та оказалась самой слабой. - Это поистине самое замечательное из открытий Найнив, - промолвила Мирелле. - Желтые освоили ее способ и творят прямо-таки чудеса. Но начало всему положила она. Садись, дитя, разговор предстоит долгий. - Я лучше постою, - скромно ответила Эгвейн. От одного взгляда на стул с высокой спинкой ее чуть не пробрала дрожь. - А как дела у Илэйн? Мне хотелось бы узнать побольше и о ней, и о Найнив. Самое замечательное из открытий Найнив, мысленно отметила Эгвейн. Стало быть, не единственное. Похоже, Найнив на месте не топталась, да и Илэйн, наверное, тоже. Ей придется поднажать, чтобы сравняться с ними. И, надо полагать, теперь ей это позволят. Едва ли они так тепло приветствовали ее лишь для того, чтобы с позором отослать прочь. Она еще ни разу не присела и не обратилась ни к одной из сестер как положено, правда, не потому, что задиралась - задираться с Айз Седай ей и в голову не приходило, просто случая не выдалось, - но никто, кажется, не собирался указывать ей, как следует держаться Принятой в присутствии Айз Седай. Видать, о ее обмане они все-таки не прознали. Но в чем же тогда дело? - У Найнив с Илэйн все в порядке, если не считать маленьких неприятностей с кастрюлями, - начала было Шириам, но ее прервала Суан: - Что это вы тут разболтались, словно безмозглые девчонки? Времени нет, и отступать уже поздно. Вы сами все это затеяли, и вам придется довести дело до конца. А нет - Романда развесит всю вашу компанию сушиться на солнышке вместе с этой девчонкой. С помощью Деланы, Фэйзелле и прочих членов Совета. Шириам и Мирелле мгновенно обернулись к Суан. Затем к ней повернулись и все прочие Айз Седай. Глаза их, как и подобает глазам Айз Седай, были холодны и суровы, как и их лица. Поначалу Суан встретила эти взоры столь же бестрепетным взглядом, затем чуточку стушевалась. Слегка покраснев, она поднялась со стула. - Возможно, я несколько поспешила, - негромко пробормотала она. На взгляд Эгвейн, это не слишком походило на прежнюю Суан Санчей. Но дело было даже не в неожиданной кротости Суан. Эгвейн решительно не могла взять в толк, что же здесь происходит. Что именно затеяли эти женщины? И почему ее, Эгвейн, подвесят на солнышке, если они не сумеют довести задуманное до конца? Сестры переглянулись с непроницаемым видом, столь обычным для Айз Седай. Первой кивнула Морврин. - Ты вызвана сюда по особой причине, - торжественно изрекла Шириам. Сердце у Эгвейн екнуло. Что же они знают? Что им нужно? - И причина эта заключается в том, - продолжила Шириам, - что тебе предстоит стать новой Амерлин. ГЛАВА 35. Ритуал Не следует ли мне рассмеяться? Так размышляла Эгвейн, ошарашенно уставясь на Шириам. Может, за время пребывания среди айильцев она просто разучилась понимать шутки Айз Седай? Но в раскосых зеленых глазах Шириам не было ничего похожего на улыбку. В них вообще ничего не читалось, как и в глазах остальных сестер. Разве что ожидание. Нет, Суан вроде бы слегка улыбалась, хотя за улыбку можно было принять и простой изгиб губ. В колеблющемся свете ламп все лица казались какими-то необычными. Голова у Эгвейн шла кругом, колени подгибались. Не раздумывая, она опустилась на стул с прямой высокой спинкой - и тут же вскочила, что, кажется, прояснило ее ум. Самую малость. - Я ведь даже не Айз Седай, - едва дыша, пробормотала она первое, что пришло в голову. Это все равно не имело - не могло иметь! - никакого значения. Они ведь просто шутили или... или что-то... - Это не препятствие, - твердо заявила Шириам, затягивая потуже свой голубой кушак. Беонин кивнула, и ее медовые косы качнулись. - Амерлин является Айз Седай - так гласит закон Башни. Об этом недвусмысленно сказано в нескольких местах, "...будучи Айз Седай, Амерлин...", "Амерлин, как и все Айз Седай.. ", ну, и так далее. Но нигде не сказано, что для того, чтобы стать Амерлин, женщина должна уже быть Айз Седай. - Законы Башни знали все сестры, но Серые, как посредницы, разбирались во всех тонкостях, и Беонин непроизвольно заговорила назидательным тоном: - Что же до законов, определяющих порядок избрания, то там и слов "Айз Седай" нет. Говорится о "призванной к служению", "представшей перед Советом" и все в этом роде Конечно, можно считать, что составительницы законов полагали это само собой разумеющимся Но каковы бы ни были их намерения, они не записали ничего такого, что могло бы помешать... - В их намерениях сомневаться не приходится, - вмешалась в разговор Карлиния, и Беонин нахмурилась. - Ясное дело, они просто не сочли нужным упоминать столь очевидное. Однако с логической точки зрения закон следует трактовать лишь буквально, что бы ни имели в виду его составители. - Зачастую законы имеют мало общего с логикой, - ядовито заметила Беонин, но, минуту помолчав, добавила: - Однако в этом случае ты совершенно права. И Совет придерживается того же мнения, - промолвила она, обращаясь уже к Эгвейн. Все эти женщины настроены вполне серьезно. - Сделавшись Амерлин, ты тем самым станешь и Айз Седай, - с серьезным видом пояснила Анайя. Суан едва заметно улыбалась - все-таки это была улыбка, - но и она выглядела серьезной. - А Три Обета ты сможешь принести по возвращении в Башню, - сказала Шириам. - Мы подумывали о том, чтобы ты произнесла их здесь, но потом решили, что без Клятвенного Жезла они все равно не будут иметь силы. Их могут счесть ложными, так что лучше подождать. Эгвейн невольно села - уже во второй раз. Может, Хранительницы Мудрости были правы, и, посетив Мир Снов во плоти, она просто-напросто лишилась рассудка? - Это безумие! - запротестовала она. - Какая из меня Амерлин? Я... я... - Возражения громоздились одно на другое, так что она даже не могла их высказать. Она слишком молода. Даже Суан, самую молодую Амерлин в истории Башни, возвели на Престол Амерлин, когда ей было уже тридцать... Она, Эгвейн, лишь недавно начала учиться, хоть ей и известно кое-что о Мире Снов... Амерлин должна быть мудрой. Принято считать, что все Амерлин мудрые, а она чувствовала себя растерянной и сбитой с толку... Большинству женщин приходится провести лет десять в послушницах и столько же пробыть Принятыми. Некоторые, правда, продвигались куда быстрее, как, например, Суан, но... Но ведь она, Эгвейн, послушницей не пробыла и года, а Принятой и того меньше... - Это невозможно! - Вот и все, что Эгвейн удалось произнести вслух. Морврин фыркнула, чем весьма напомнила Эгвейн Сорилею: - А ну-ка успокойся, дитя, не то я живо приведу тебя в чувство. У нас нет времени охать, ахать и впадать в панику. - Но я же знать не знаю, что мне делать! Понятия не имею! - Она глубоко вздохнула, стараясь унять неистово бьющееся сердце. Это помогло. Немного, но помогло. Что бы они ни говорили, что бы ни делали, она не позволит себя запугать. Бросив взгляд на суровое лицо Морврин, Эгвейн мысленно добавила: Пусть она шкуру с меня сдерет, все равно не запугает. - Все это нелепо, - сказала девушка вслух. - Смехотворно! И я не позволю выставить себя на посмешище, так и знайте А если Совет и вправду вызвал меня только для этого, то они услышат то же самое. - Боюсь, девочка, что выбора у тебя нет, - вздохнула Анайя, разглаживая розовое шелковое платье, украшенное рюшами и кружевами. - Ты не можешь отказаться от призыва к служению на Престоле Амерлин, как и от призыва предстать перед судом. Недаром и то и другое обозначают одним словом. Приободрила, нечего сказать. - А окончательное решение вынесет Совет, - добавила Мирелле, ничуть не улучшив настроения Эгвейн. Неожиданно Шириам улыбнулась и, обняв Эгвейн за плечи, сказала: - Ни о чем не тревожься, дитя. Мы всИ тебе объясним и растолкуем. Для того мы здесь и собрались. Эгвейн молчала - у нее просто не было слов. Возможно, повиноваться закону вовсе не значит оказаться запуганной, но ей почему-то казалось, что разница здесь невелика. Однако собравшиеся приняли ее молчание за согласие - и в определенном смысле они были правы. Тут же, не мешкая, они отправили Суан разбудить членов Совета и известить их о прибытии Эгвейн. Та слегка поворчала, но подчинилась. Суан и за дверь выйти не успела, как в комнате воцарилась круговерть. Дорожное платье Эгвейн стало предметом оживленного обсуждения, причем без ее участия. В конечном итоге Айз Седай разбудили дремавшую на стуле в задней комнате пышнотелую служанку и велели ей принести все платья Принятых, какие она раздобудет, причем строго-настрого заказав говорить, кому и зачем они понадобились. Эгвейн пришлось примерить восемь платьев, прежде чем удалось подобрать более или менее подходящее. Правда, оно немного жало в груди, зато - к счастью! - оказалось свободным в бедрах. Пока служанка подносила платья, а Эгвейн их примеряла, Айз Седай по очереди выбегали переодеться, а остававшиеся наставляли девушку, как и что следует говорить и делать. И заставляли без конца повторять одно и то же. Хранительницы Мудрости, наоборот, считали достаточным объяснить что-то один раз - и горе было ученице, не усвоившей услышанного. А эти, знай, талдычили те же самые слова - не будь они Айз Седай, Эгвейн решила бы, что они нервничают. Поначалу она думала, что допускает какую-то ошибку, и даже принялась говорить с нажимом, выделяя отдельные слова, но ее тут же обрезали. - Говори как велено, - ледяным голосом заявила Карлиния, а Мирелле столь же холодно добавила: - Ты не вправе допустить ни одной обмолвки, дитя. Ни единой! Они заставили ее повторить все с начала до конца еще пять раз; Эгвейн пыталась было воспротивиться, она ведь давным-давно выучила все наизусть, но ей показалось, что ежели Морврин и не влепит ей оплеуху, то лишь потому, что ее опередят Беонин или Карлиния. Но и взгляды, что они бросали из-под сдвинутых бровей, были под стать шлепкам. Шириам смотрела на Эгвейн так, словно та вновь превратилась в непонятливую послушницу. Эгвейн вздохнула и начала все заново: - Я вхожу туда с тремя сопровождающими... Молчаливая процессия двигалась по освещенным луной улицам, почти не привлекая внимания редких прохожих. Шесть Айз Седай, ведущие куда-то одну-единственную Принятую, может, и не совсем обычное зрелище, но и не столь удивительное, чтобы сделаться предметом толков. Уже почти все окна погасли, и над городком повисла тишина, в которой были отчетливо слышны звуки шагов. Эгвейн непроизвольно нащупала вновь надетое на левую руку кольцо Великого Змея. Колени ее дрожали. Отправляясь в Салидар, она готовила себя к чему угодно, но такое в ее понятие о "чем угодно" никак не входило. Остановились они перед трехэтажным каменным зданием, похожим на постоялый двор. Карлиния, Беонин и Анайя должны были остаться здесь, у входа, и, хотя не роптали, восторга по этому поводу явно не испытывали. Во всяком случае, Беонин и Карлиния - они без нужды разглаживали юбки и старались не смотреть на Эгвейн. Анайя ободряюще погладила Эгвейн по волосам: - Все будет в порядке, дитя. Ты схватываешь все на лету. Под мышкой Айз Седай держала узелок - платье, которое предстояло надеть Эгвейн, когда все закончится. В каменном здании зазвенел гонг - раз, другой, третий... Эгвейн чуть не подпрыгнула. Наступила минутная тишина, затем из дома вновь донесся бронзовый зов. Мирелле машинально разгладила платье. Снова последовала тишина, а затем еще три удара. Шириам открыла дверь и ступила вперед. Эгвейн шла за ней, Морврин и Мирелле позади. Не иначе как стерегут, чтоб не сбежала, подумалось девушке. Окна не светились, но в просторной, с высоким потолком комнате вовсе не было темно; повсюду были расставлены лампы и подсвечники с зажженными свечами - на каминных полках, на лестнице, на перилах, - но весь свет оставался внутри помещения, ибо оконные проемы наглухо завесили одеялами. Вдоль двух противоположных стен комнаты стояло девять сгруппированных тройками кресел. Их занимали члены Совета; Восседающие от всех шести представленных в Салидаре Айя были облачены в платья и шали своих цветов. Завидя Эгвейн, они лишь повернулись в ее сторону - на их строгих лицах ничего не отразилось. А в дальнем конце комнаты, на невысоком помосте стояло выкрашенное в темно- желтый цвет, что, видимо, должно было означать позолоту, массивное кресло с резными ножками и подлокотниками. На сиденье этого кресла лежал семицветный палантин Амерлин. Эгвейн казалось, что от этого кресла ее отделяют несчетные мили. - Кто дерзает предстать перед Советом Башни? - звонко и отчетливо вопросила Романда. Она сидела рядом с золотисто-желтым креслом, напротив трех Голубых сестер. Шириам плавно шагнула в сторону, и Эгвейн оказалась на виду у всех Восседающих. - Явившаяся покорно, во имя Света, - ответствовала Эгвейн, ожидая, что в следующий миг это заседание превратится в судилище над ней. Хотя в таком случае они прежде всего отгородили бы ее щитом от Истинного Источника и... - Кто дерзает предстать перед Советом Башни? - вновь прозвучал вопрос Романды. - Явившаяся смиренно, во имя Света. Неужто они и вправду решили?.. - Кто дерзает предстать перед Советом Башни? - Явившаяся по призыву Совета, во имя Света, готовая со смирением и покорностью принять волю Совета Башни. Среди Серых рядом с Романдой сидела смуглая, стройная женщина по имени Квамеза. Как младшей из Восседающих, ей подобало задать ритуальный вопрос, восходящий к эпохе Разлома Мира. - Есть ли здесь кто-либо кроме женщин? Откинув шаль на спинку кресла, поднялась Романда. Старшая из присутствующих, она должна была отвечать первой. Расстегнув платье и спустив с плеч сорочку, она обнажилась до талии: - Я женщина. Аккуратно положив шаль на кресло, обнажилась и Квамеза: - Я женщина. Так же по очереди поступили и все остальные в комнате. Эгвейн пришлось повозиться с узким лифом чужого платья и даже прибегнуть к помощи Мирелле, чтобы расстегнуть пуговицы, но в конце концов обнажила грудь и она, как и ее сопровождающие: - Я женщина. Квамеза неторопливо обошла комнату, останавливаясь перед каждой и изучая ее пристальным, чуть ли не оскорбительным взглядом, после чего вернулась к своему креслу и объявила: - Здесь присутствуют только женщины. Айз Седай сели и принялись застегивать платья. По правде сказать, они не спешили, хотя особо и не медлили. Эгвейн не последовала их примеру, ибо знала, что до определенного момента ее грудь должна оставаться обнаженной. Хорошо, что ныне не принято следовать древним правилам, согласно которым на подобных церемониях следовало присутствовать "облаченными в Свет", иными словами - в чем мать родила. А что бы они сказали об айильской палатке-парильне или шайнарской бане? Но размышлять о таких вещах было некогда. - Кто поручится за эту женщину? - спросила Романда. Она сидела выпрямившись и по- королевски величественно; ее пышная грудь оставалась обнаженной. - Кто поручится сердцем за ее сердце, душою за ее душу, жизнью за ее жизнь? - Я! - решительно промолвила Шириам, а следом за ней Мирелле и Морврин. - Выйди вперед, Эгвейн ал'Вир, - приказала Романда. Сделав три шага вперед, девушка преклонила колени; она казалась себе оцепеневшей. - Почему ты здесь, Эгвейн ал'Вир? Эгвейн почти не слышала и не понимала вопросов, но выученные ответы сами слетали с ее языка. - По призыву Совета Башни. - Чего ты желаешь, Эгвейн ал'Вир? - Лишь одного, служить Белой Башне. О Свет, они ведь и вправду... - Как намерена ты служить', Эгвейн ал'Вир? - Сердцем, душой и жизнью, во имя Света. Без страха и предпочтений, во имя Света. Где ты желаешь служить, Эгвейн ал'Вир? Эгвейн перевела дух. Последний вопрос. Она еще способна остановить это безумие. Невозможно, чтобы ее на самом деле сделали... - На Престоле Амерлин, если будет на то соизволение Совета Башни. Она застыла. Теперь отступать слишком поздно. Хотя, наверное, слишком поздно было еще в Сердце Твердыни. Первой встала Делана, за ней Квамеза и Джания, а потом и другие Восседающие поднялись со своих кресел в знак согласия. Но не все. Романда, например, осталась сидеть. Девять из восемнадцати. Эгвейн знала, что такого рода решения должны приниматься единогласно, а не большинством голосов. Как правило, так и случалось, но это не значило, что единодушие достигалось само собой. Порой, чтобы добиться его, приходилось тратить немало времени на уговоры. Шириам и прочие, разумеется, втолковали Эгвейн, что означает нежелание встать и как следует склонять Восседающих к согласию. Предположение, будто Совет откажет ей в избрании, они просто-напросто высмеяли - такие вещи обсуждаются и согласовываются заранее, - но вполне допускали, что некоторые из членов Совета останутся в своих креслах. По мнению Шириам, такой поступок следовало воспринимать как жест, вызванный желанием подчеркнуть важность происходящего. К тому же Эгвейн говорили, что таких, скорей всего, будет трое или четверо. Тем временем все поднявшиеся женщины, ни слова не сказав, вновь уселись на свои места. Все молчали, но Эгвейн и без того знала, что надо делать. Оцепенение спало. Поднявшись, она направилась к ближайшей из оставшихся сидеть - остролицей Зеленой сестре по имени Самалин. Как только Эгвейн преклонила колени, рядом с ней опустилась на колени и Шириам, с широким тазом в руках. Поверхность воды была подернута рябью. В отличие от Эгвейн, лицо которой блестело от пота, кожа Шириам была совершенно сухой - но руки ее дрожали. Морврин встала на колени с другой стороны и вручила Эгвейн мокрую тряпицу. Мирелле ждала рядом с перекинутыми через руку полотенцами. Почему-то она выглядела сердитой. - Прошу позволить мне служить, - промолвила Эгвейн. Глядя прямо перед собой, Самалин подняла юбку до колен. Ноги ее были босы. Омыв их с помощью влажной тряпицы и насухо вытерев полотенцем, Эгвейн перешла к следующей Зеленой, пухленькой женщине по имени Майлинд. Шириам с компанией заставили Эгвейн выучить наизусть имена всех Восседающих. - Прошу позволить мне служить. Майлинд была хорошенькой, большеглазой, с полным улыбчивым ртом. Но сейчас она не улыбалась. Хотя Майлинд и вставала, ноги ее тоже были босы. Как и у других Восседающих. Переходя от одной к другой, Эгвейн гадала, знали ли они заранее, сколько из них останется сидеть. Наверное, догадывались - если не обо всех, то о некоторых, и во всяком случае предвидели, что от Эгвейн потребуется эта услуга. О деятельности Совета Башни Эгвейн знала немногим больше, чем рассказывалось на занятиях для послушниц, и вовсе ничего такого, что могло бы пригодиться на практике. Единственное, что ей оставалось делать, - продолжать начатое. В конце концов, омыв и отерев ноги Джании, морщившей лоб, словно в раздумье о чем- то постороннем, - она, во всяком случае, вставала, - Эгвейн уронила тряпицу в таз, отступила на свое место и вновь преклонила колени. - Прошу позволить мне служить. Еще одна возможность. Делана и на сей раз поднялась первой, но следом за ней встала Самалин. А там и остальные неспешно поднялись одна за другой, пока в креслах не остались лишь Лилейн и Романда, глядевшие не на Эгвейн, а друг на друга. Наконец Лилейн едва заметно пожала плечами, торопливо застегнула лиф и встала. Романда повернулась к Эгвейн и смотрела на нее так долго, что та почувствовала, как по ее ребрам струится пот. Нарочито медлительно Романда застегнула платье и лишь после этого присоединилась к остальным. За спиной Эгвейн, там, где стояли Шириам, Мирелле и Морврин, послышался вздох облегчения. Но ритуал на этом не кончился. Подойдя к Эгвейн с обеих сторон, Романда и Лилейн под руки отвели ее к помосту, застегнули платье, набросили на плечи палантин. Лилейн, сняв кольцо Великого Змея с левой руки Эгвейн, передала его Романде, а та надела его девушке на правую. - Ты возведена на Престол Амерлин, - хором возгласили все Восседающие. - Во имя Света, да высится вечно Белая Башня. Да славится Эгвейн ал'Вир, Оберегающая Печати, Властвующая над Пламенем Тар Валона, Восседающая на Престоле Амерлин. Да осияет Свет Престол Амерлин и Белую Башню. Эгвейн хихикнула. Романда растерянно заморгала, Лилейн вздрогнула, да и все остальные малость опешили. - Я кое-что вспомнила, - пояснила она и, спохватившись, добавила: - Дочери мои. - Именно так подобало Амерлин обращаться к Айз Седай. А вспомнила Эгвейн о том, что ее ждет в следующий миг. Может, это и есть расплата за путешествие через Мир Снов по плоти? Коли так, она легко отделалась. Эгвейн ал'Вир, Блюстительница Печатей, Властвующая над Пламенем Тар Валона, Восседающая на Престоле Амерлин, ухитрилась- таки воссесть на жесткое деревянное кресло, не подав виду, что это далось ей далеко не просто, и даже не поморщившись. И склонна была считать это торжеством воли. Шириам, Мирелле и Морврин устремились вперед, тогда как Восседающие выстроились друг за дружкой, видимо, по старшинству. Последней стояла Романда. Шириам присела в низком, почтительном реверансе: - Прошу позволить мне служить, Мать. - Тебе позволено служить Башне, дочь моя, - с весьма серьезным видом отвечала Эгвейн. Шириам поцеловала ее кольцо и отошла в сторону, уступив место Мирелле. Одна за другой Айз Седай приседали перед Эгвейн, испрашивая дозволения служить Башне. Что ее удивляло, так это порядок, в котором они выстроились. Несмотря на отсутствие признаков возраста, можно было догадаться, что все Восседающие отнюдь не молоды, однако седовласая Делана, казавшаяся Эгвейн едва ли не ровесницей Романды, оказалась в середине, а миловидные, без намека на седину Джания и Лилейн стояли сразу перед Романдой. Видимо, место каждой зависело не от возраста. Айз Седай приседали, бесстрастно целовали кольцо, хотя некоторые и косились на многоцветную кайму на подоле Эгвейн, и, не говоря ни слова, выходили из комнаты через заднюю дверь. Обычно церемония длилась дольше, но в данном случае было решено отложить остальное на утро. Наконец с Эгвейн остались лишь три поручившиеся за нее женщины - в чем суть такого поручительства, она не имела понятия. Потом Мирелле впустила трех Айз Седай, ждавших за дверью, и Эгвейн позволила себе встать. - А если бы Романда так и осталась сидеть? - спросила Эгвейн. Ритуалом предполагалась еще и третья возможность обратиться к Совету, еще раз омыть всем ноги и испросить разрешения служить, но Эгвейн была уверена: во второй раз проголосовав против, Романда и в третий раз не изменила бы своего решения. - Тогда, скорее всего, через несколько дней она сама стала бы Амерлин, - ответила Шириам. - Или она, или Лилейн. - Я не это имела в виду, - промолвила Эгвейн. - Что стало бы со мной? Я снова бы считалась Принятой? Айз Седай с улыбками подступили к ней и помогли сначала раздеться, а потом облачиться в бледно-зеленое шелковое платье. Час был поздний, и скоро следовало ложиться спать, однако Амерлин не подобает разгуливать в наряде Принятой, пусть даже совсем недолго. - Весьма вероятно, что и так, - после недолгого размышления ответила Морврин. - Только, на мой взгляд, весьма мало радости ходить в Принятых, тогда как весь Совет знает, что ты едва не сделалась Амерлин. - Такое случалось редко, - добавила Беонин, - но когда случалось, неудачливую претендентку на Престол Амерлин отправляли в ссылку. Нельзя вносить сумятицу и нестроение в жизнь Башни. Взглянув Эгвейн прямо в глаза, чтобы та получше уразумела значение сказанного, Шириам продолжила: - Но кого уж точно отправили бы в ссылку, так это Мирелле, Морврин и меня, поскольку мы за тебя поручились Возможно, и Карлинию, и Беонин, и Анайю, но уж нас троих - непременно. - Неожиданно Шириам улыбнулась: - Но что говорить, этого не случилось. Считается, что первую ночь Амерлин должна проводить в размышлении и молитве, но будет лучше, если после того, как Мирелле кончит возиться с этими пуговицами, мы немножко расскажем тебе, как обстоят дела в Салидаре. Все выжидающе посмотрели на Эгвейн. Застегивавшая платье Мирелле стояла у девушки за спиной, но Эгвейн затылком чувствовала ее взгляд. - Да-да, - сказала она, - пожалуй, так будет лучше всего. ГЛАВА 36. "Мы обрели Амерлин" Подняв голову с подушки и оглядевшись по сторонам, Эгвейн в первое мгновение удивилась, обнаружив себя в большой кровати под балдахином. Лучи утреннего солнца проникали сквозь занавески в окна просторной спальни, а возле умывальника с кувшином горячей воды уже хлопотала пухленькая миловидная женщина в скромном сером шерстяном платье. Потребовалось усилие, чтобы припомнить - это Чеза, личная служанка Амерлин. Ее служанка. На узеньком столике, перед заключенным в серебряную раму зеркалом, где лежали расческа и гребень, уже стоял прикрытый поднос. В воздухе витали запахи свежего хлеба и печеных груш. Комнату эту Анайя приготовила заранее, к прибытию Эгвейн. Обстановка была, конечно же, разномастная, но все - от обитого зеленым шелком мягкого кресла до стоявшего в углу высокого зеркала в резной раме с остатками позолоты и изукрашенного искусной резьбой шкафа, где ныне висели вещи Эгвейн - по меркам Салидара представлялось роскошным. К сожалению, у Анайи оказался своеобразный вкус - она отличалась чрезмерным пристрастием к пенистым кружевам и оборкам, а потому в этой комнате они были повсюду. Они окаймляли и балдахин над кроватью, и откинутые в сторону прикроватные занавеси, и одеяло, и тонкую шелковую простыню. Кружевными были и занавески на окнах, и наволочки на подушках. Эгвейн со вздохом откинулась назад - ей казалось, что она вот-вот утонет в кружевах. Уже после того, как Шириам с компанией привели ее сюда - оказывается, они называли это здание Малой Башней, - было немало разговоров. Причем говорили по большей части они, а Эгвейн слушала и иногда задавала вопросы. Отвечали на них, лишь если считали нужным