етская археология. 1979. No 1. [85] Цит. по: Бартольд В. В. Извлечение из сочинения Гардизи "Зайн ал-ахбар" // Бартольд В. В. Сочинения. М., 1975. Т. VIII, с. 58. [86] Сегодня можно с полным основанием говорить о приверженности кабаров к иудейской религии. Некрополь Челарево (Югославия), относимый к эпохе внедрения венгерских племен в Закарпатье (около 900 г.), дал погребальный инвентарь, типичный для кочевников, но, наряду с ним, и весьма необычный элемент, десятки кирпичей или их фрагментов с граффити с изображением семисвечника и других иудейских символов (Эрдели И. Кабары (кавары) в карпатском бассейне // Советская археология. 1983. No 4, с. 174-181). [87] Л. Н. Гумилев характеризует эти события следующим образом: "В первом десятилетии IX в. произошли события, в результате которых сочетание двух суперэтносов преобразило зону этнического контакта в хищную и беспощадную этническую химеру. Обращать в иудаизм население Хазарии никто и не собирался. Иудейские мудрецы хранили завет Иеговы для избранного народа, которому теперь достались все накопленные блага, связанные с руководящими должностями. Переворот, жертвой которого стала родовая аристократия всех этносов, входивших в Хазарский каганат и уживавшихся с тюркской династией, вызвал гражданскую воину, где на стороне повстанцев выступили мадьяры, а на стороне иудеев - нанятые за деньги печенеги. Сведения об этой войне между народом и правительством содержатся у Константина Багрянородного. [...] После этой войны, начало и конец которой не поддаются точной датировке, Хазария изменила свой облик. Из системной целостности она превратилась в противоестественное сочетание аморфной массы подданных с господствующим классом, чуждым народу по крови и религии" (Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая Степь М., 1989, с. 140-141). [88] В оригинале упомянутое место из сочинений Константина Багрянородного звучит так (гл. 37): "Да будет известно, что пачинакиты (печенеги) сначала имели место своего обитания на реке Атил, а также на реке Геих (Урал), будучи соседями и хазар, и так называемых узов (огузов). Однако пятьдесят лет назад упомянутые узы, вступив в соглашение с хазарами и пойдя войною на пачинакитов, одолели их и изгнали из собственной их страны, и владеют ею вплоть до нынешних времен так называемые узы". Цит. по: Константин Багрянородный. "Об управлении империей", с. 159. [89] Сказания о начале славянской письменности / Вступ. статья, пер. и коммент. Б. Н. Флори. М., 1981, с. 78. Волчий вой - характерная черта "варваров" в произведениях византийских авторов. [90] Константин Багрянородный. "Об управлении империей". с. 165. [90а] Константин Багрянородный. "Об управлении империей". с. 165. [91] В окружном послании патриарха Фотия (867 г.) говорится: Народ..., ставший у многих предметом частых толков, превосходящий всех жестокостью и склонностью к убийствам, - так называемый народ рос". См. также: Ловягин Е. Две беседы святейшего патриарха Константинопольского Фотия по случаю нашествия россов на Константинополь // Христианское чтение. СПб., 1882. Сентябрь-октябрь; Лопарев X. М. Старое свидетельство о положении ризы Богородицы применительно к нашествию русских на Византию в 860 г. // Византийский временник 1895 Т. II. Вып. 4. [92] Эти же события в "Повести временных лет" разворачиваются в полном согласии с церковной легендой, риза святой Богородицы, опущенная в воду, вызывает внезапную бурю, которая разметала корабли русов и выбросила их на берег. [93] О крещении Руси вслед за событиями похода на Константинополь в 860 г. сообщает Хроника Продолжателя Феофана: "Набег росов (это скифское племя, необузданное и жестокое), которые опустошили ромейские земли, сам Понт Евксинский предали огню и оцепили город (Михаил в то время воевал с исмаилитами). Впрочем, насытившись гневом Божиим, они вернулись домой - правивший тогда церковью Фотий молил Бога об этом, - а вскоре прибыло от них посольство в царственный город, прося приобщить их Божьему крещению. Что и произошло". Подробный анализ этих сведений см.: Бибиков М. В. Когда была крещена Русь? (Взгляд из Византии) // Ученые записки Российского Православного Университета ап. Иоанна Богослова. М., 2000. Вып. 5 (Византинистика и неоэллинистика), с. 24-31. [94] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 221. [95] Подробнее о спорных вопросах истории крещения княгини Ольги см.: Ариньон Ж.-П. Международные отношения Киевской Руси в середине Х в. и крещение княгини Ольги // Византийский временник. М., 1980. Т. 41; Литаврин Г. Г. Путешествие русской княгини Ольги в Константинополь: Проблема источников // Византийский временник. М., 1981. Т. 42; Литаврин Г. Г. К вопросу об обстоятельствах, месте и времени крещения княгини Ольги // Древнейшие государства на территории СССР: Материалы и исследования 1985. М., 1986; Оболенский Д. К вопросу о путешествии русской княгини Ольги в Константинополь в 957 г. // Проблемы изучения культурного наследия. М., 1985; Назаренко А. В. Еще раз о дате поездки княгини Ольги в Константинополь: источниковедческие заметки // Древнейшие государства Восточной Европы. Материалы и исследования 1992-1993 гг. М., 1995. [96] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 241-242. [97] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 242. [98] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 230. [99] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 230. [100] Таинственное оружие греков как представляло загадку для их противников, так остается загадкой и для большинства современных историков. Обычно ссылаются на трактат "Liber ignium ad comburendos hostes" ("Книга об огнях для опаления врагов"), который известен в латинском переводе с арабского языка с конца XIII в. Авторство трактата приписывается Марку Греку (нач. IX в.) (см.: Berthelot M. La chimie au Moyen Age. Paris. 1893, р. 100; ср.: Partington J. R. A History of Greek Fire and Gunpowder. Cambridge, 1960, р. 42) Считается, что рукопись передает рецепт греческого огня, сходный с порохом. Описание состава "греческого огня" в этом трактате представляет собой некую фантастическую смесь: "Приготовляй греческий огонь таким способом: сера, винный камень, камедь, смола, селитра, нефтяное масло и обыкновенное [растительное] масло. Вскипяти все это вместе, опусти затем туда паклю и зажги" (цит. по: Арендт В. В. Греческий огонь (техника огневой борьбы до появления огнестрельного оружия) // Архив истории науки и техники. М., 1936. Серия 1. Вып. 9, с. 170). Это дало повод исследовательской традиции скрупулезно заняться составом "греческого огня", т.е. историей пороха, якобы изобретенного в Европе. (Школяр С. А. Китайская доогнестрельная артиллерия. М., 1980, с. 11, 16). Спор свелся к вопросу - входила ли в состав малоазиатского "греческого огня" селитра или нет. Старания многих исследователей сводились к отождествлению понятий "греческий огонь" и "порох". Очевидно, что в рамках этой исследовательской традиции любое свидетельство об огнеметах либо совершенно игнорировалось, либо переходило в тему огнестрельного оружия. Соответственно, в многочисленных комментариях к разным текстам "греческий огонь" представлялся смесью жженой извести, серы, угля, смолы, нефти, селитры и прочего, которая каким-то малопонятным образом выбрасывалась из медных труб. Все это выглядит довольно странно. Византийский император Константин Багрянородный (952 г.), сообщая своему сыну о секретном оружии империи, определенно говорит о нефти и "влажном огне". Секрет "греческого огня" был не в составе смеси, а в способе использования нефти, нагреваемой в герметичных котлах. Действовало это оружие следующим образом. Через особые трубы разогретая нефть огненной струей выбрасывалась на неприятельский корабль, который, как правило, воспламенялся. Согласно исследованию Г. Халдона и М. Бурне, секрет жидкого огня состоял не столько в соотношении входящих в смесь ингредиентов, сколько в технологии и методах ее использования, а именно: в точном определении степени подогрева герметически закрытого котла и в степени давления на поверхность смеси воздуха, нагнетаемого с помощью мехов. В нужный момент кран, запирающий выход из котла в сифон, открывался, к выходному отверстию подносилась лампадка с открытым огнем, и с силой выбрасываемая горючая жидкость, воспламенившись, извергалась на суда или осадные машины врага (Haldon G., Burne M. A Possible Solution to the Problem of Greek Fire // Byzantinische Zeitschrift 1977. Bd. 70, Ї 91-99). Константин Багрянородный в сочинении "Об управлении империей" дважды говорит о жидком огне, выбрасываемом через сифоны. Он предостерегает своего сына от проклятий, которые падут на голову дерзнувшего передать секрет этого огня другому народу. И добавляет: "Было определено, чтобы все питающие рвение и страх божий отнеслись к сотворившему такое как к общему врагу и нарушителю великого сего наказа и постарались убить его, предав мерзкой и тяжкой смерти". Сохранение секрета изготовления жидкого огня является главной заботой правящего императора: "Мы точно осведомлены отцами и дедами, чтобы он изготовлялся только у христиан и только в том городе, в котором они царствуют, - и никоим образом не в каком ином месте, а также чтобы никакой другой народ не получил его и не был обучен его приготовлению". Вернемся к событиям похода князя Игоря на греков в 941 г. Об этом сражении сообщает Лиудпранд из Кремоны. Он рассказывает, что грекам удалось подготовить к морскому бою 15 хеландрий (огненосных судов). Любопытно звучит фраза о хорошей погоде, позволившей грекам метать огонь. Очевидно, что если бы использовались катапульты, погода не играла бы никакой роли. "В это время бурная погода сменилась на тихую, и грекам стало возможно бросать огонь. Вошедши в середину они пустили огонь вокруг себя. Увидевши это, русские тотчас стали бросаться в воду, предпочитая скорее утонуть, чем быть сожженными огнем. Иные в тяжелых доспехах и со щитами поплыли к берегу, но плывя, многие утонули, и никто из них в тот день не спасся, а только те, которые вышли на берег" (цит. по: Айналов Д. В. Замечания к тексту "Слова о полку Игореве" // Сб. статей к сорокалетию ученой деятельности академика А. С. Орлова. Л., 1934, с. 182). Известна миниатюра из библиотеки Ватикана (No 1605), представляющая судно, которое атакует другое судно при помощи описанного выше огня. Оно оснащено трубою, несомненно, металлической, может быть, бронзовой, из которой почти горизонтально извергается пламя большой длины. Вероятнее всего, это единственная сохранившаяся иллюстрация средневекового огнемета. Важные для нашего сюжета сведения о применении византийцами жидкого огня содержатся в сочинении Анны Комнин. Касаясь событий 1099 г., она описывает подготовку ромеев к морскому сражению с пизанским флотом. Обращает особое внимание хитрость, которую используют греки: "Зная опытность пизанцев в морских боях и опасаясь сражения с ними, император поместил на носу каждого корабля бронзовую или железную голову льва или какого-нибудь другого животного, - позолоченные, с разинутой пастью, головы эти являли собой страшное зрелище. Огонь, бросаемый по трубам в неприятеля, проходил через их пасть, и казалось, будто его извергают львы и другие звери". Совершенно ясно, что речь идет о струе горючей жидкости, которая под давлением вырывается из сифона по трубе, воспламеняется и достигая кораблей противника, сжигает их. Анна Комнин описывает огнемет. Головы зверей, венчающие огненосные трубы, являлись лишь устрашающим камуфляжем. Офицер, управлявший огнеметом, мог направлять струю в любую сторону. Для убедительности обратимся к следующему эпизоду сочинения Анны Комнин. Командующий византийским флотом "Ландульф первым подплыл к пизанским кораблям, но неудачно метнул огонь и достиг лишь того, что огонь рассеялся. Комит [высший офицерский чин] по имени Элеимон отважно атаковал с кормы большой корабль, однако его судно зацепилось за руль вражеского и не смогло отплыть. Элеимон попал бы в плен, если бы немедленно не кинулся к снарядам, не бросил в пизанцев огонь и не поразил цель. Затем он быстро повернул корабль и тотчас же поджег еще три огромных варварских корабля. [...] Варвары, испуганные огнем (ведь они не привыкли к снарядам, благодаря которым можно направлять пламя, по своей природе поднимающееся вверх, куда угодно - вниз и в стороны) и устрашенные бурей, решили обратиться в бегство" (Анна Комнина. Алексиада / Вступ. ст., пер., коммент. Я. Н. Любарского. М., 1965, с. 314). [101] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 244. [102] Цит. по: Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербента. М., 1963, с. 199. [103] Цит. по: Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербента. М., 1963, с. 200. [104] Цит. по: Ковалевский А. П. Книга Ахмеда ибн-Фадлана, с. 148. [105] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 244. [106] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 244. [107] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 245. [108] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 254-255. [109] Рассказ о выборе веры в "Повести временных лет" выглядит так: "В год 6494 [от сотворения мира (986 г.)] Пришли болгары магометанской веры, говоря: "Ты князь мудр и смыслен, а закона не знаешь. Уверуй в закон наш и поклонись Магомету". И спросил Владимир: "Какова же вера ваша"?" И они ответили: "Веруем богу, и учит нас Магомет так: совершать обрезание, не есть свинины, не пить вина, зато по смерти, говорит, можно творить блуд с женами. Даст Магомет каждому по семидесяти красивых жен, и изберет одну из них красивейшую, и возложит на нее красоту всех. Та и будет ему женой. Здесь же, говорит, следует невозбранно предаваться всякому блуду. Если кто беден на этом свете, то и на том". И другую всякую ложь говорили, о которой и писать стыдно. Владимир же слушал их, так как и сам любил жен и всякий блуд, потому и слушал их всласть. Но вот, что было ему нелюбо: обрезание, воздержание от свиного мяса и от питья, и сказал он: "Руси есть веселие пить, не можем без того быть". Потом пришли иноземцы из Рима и сказали: "Пришли мы, посланные папой". И обратились к Владимиру: "Так говорит тебе папа: "Земля твоя такая же, как и наша, а вера наша не похожа на твою, так как наша вера - свет, кланяемся мы Богу, сотворившему небо и землю, звезды и месяц и все, что дышит, а ваши боги - просто дерево". Владимир же спросил их: "В чем заповедь ваша?" И ответили они: "Пост по силе; если кто пьет или ест, то все это во славу божию, как сказал учитель наш Павел". Сказал же Владимир немцам: "Идите откуда пришли, ибо и отцы наши не приняли этого". Услышав об этом, пришли хазарские евреи и сказали: "Слышали мы, что приходили болгары и христиане, уча тебя каждый своей вере. Христиане же веруют в того, кого мы распяли, а мы веруем в единого бога Авраама, Исаака и Иакова". И спросил Владимир: "Что у вас за закон?" Они же ответили: "Обрезываться, не есть свинины и заячины, хранить субботу". Он же спросил: "А где земля ваша?". Они же сказали: "В Иерусалиме". Снова спросил он: "Точно ли она там?" И ответили: "Разгневался Бог на отцов наших и рассеял нас по различным странам за грехи наши, а землю нашу отдал христианам". Сказал на это Владимир: "Как же вы иных учите, а сами отвергнуты Богом и рассеяны, если бы Бог любил вас и закон ваш, то не были бы вы рассеяны по чужим землям. Или и нам того же хотите?" Затем прислали греки к Владимиру философа со следующими словами: "Слышали мы, что приходили болгары и учили тебя принять свою веру. Вера же их оскверняет небо и землю, и прокляты они сверх всех людей, уподобились жителям Содома и Гоморы, на которых напустил Господь горящий камень и затопил их, и потонули. Так вот и этих ожидает день погибели их, когда придет Бог судить народы и погубит всех, творящих беззакония и скверны. Ибо, подмывшись, вливают эту воду в рот, мажут по бороде и поминают Магомета. Так же и жены их творят ту же скверну и еще даже большую". Услышав об этом, Владимир плюнул на землю и сказал: "Нечистое это дело". Сказал же философ: "Слышали мы и то, что приходили к вам из Рима проповедывать у вас веру свою. Вера же их немного от нашей отличается: служат на опресноках, т.е. на облатках, о которых Бог не заповедал, повелев служить на хлебе, и поучал апостолов, взяв хлеб: "Се есть тело мое, ломимое за вас..." Так же и чашу взял и сказал: Сия есть кровь моя нового завета". Те же, которые не творят этого, - неправильно веруют". Сказал же Владимир: "Пришли ко мне евреи и сказали, что немцы и греки веруют в того, кого они распяли". Философ ответил: "Воистину веруем в того. Их же самих пророки предсказывали, что родится Бог, а другие, что распят будет и погребен, но в третий день воскреснет и взойдет на небеса. Они же одних из тех пророков избивали, а других истязали. Когда же сбылись пророчества их, когда сошел Он на землю, был Он распят, воскрес и поднялся на небеса. Ожидал Бог покаяния от них 46 лет, но не покаялись, и тогда послал на них римлян, и римляне разбили их города, а самих рассеяли по иным землям, где и пребывают в рабстве". Владимир спросил: "Зачем же сошел Бог на землю и принял такое страдание?" Ответил же философ: "Если хочешь послушать, то скажу тебе по порядку с самого начала, зачем Бог сошел на землю". [...] Созвал Владимир бояр своих и старцев градских и сказал им: "Вот приходили ко мне болгары, говоря: "Прими закон наш". Затем приходили немцы и хвалили закон свой. За ними пришли евреи. После же всех пришли греки, браня все законы, а свой восхваляя, и многое говорили, рассказывая от начала мира, о бытии всего мира. Мудро говорят они, и чудно слушать их, и каждому любо их послушать, рассказывают они и о другом свете если кто, говорят перейдет в нашу веру, то умерев, снова восстанет и не умереть ему во-веки, если же в ином законе будет, то на том свете гореть ему в огне. Что же вы посоветуете; что ответите?" И сказали бояре и старцы: "Знай, князь, что своего никто не бранит, но хвалит. Если хочешь в самом деле разузнать, то ведь имеешь у себя мужей: послав их, разузнай какая у них служба и кто как служит Богу". И понравилась речь их князю и всем людям, избрали мужей славных и умных, числом десять, и сказали им: "Идите сперва к болгарам и испытайте веру их"" (Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 257-259, 265, 272). [110] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г, с. 274. [111] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 274. [112] Константин Багрянородный. Об управлении империей, с. 53. [113] Если доверять сообщению Ибн Хаукаля, то получается что в 968-969 гг. русы разрушили крупнейшие торговые города Хазарии в Нижнем Поволжье и Прикаспии. В "Повести временных лет" сообщается о походе киевского князя Святослава на хазар и взятии только одного города, Белой Вежи, это событие приурочено к 965 г. В 968-969 гг. Святослав участвовал в войне Византии с Дунайской Болгарией. Как видим, источники противоречат друг другу. Ибн Хаукаль пишет буквально следующее: "Булгар - город небольшой, нет в нем многочисленных округов, и был известен тем, что был портом для (упомянутых выше) государств, и опустошили его русы и пришли на Хазаран, Самандар и Итиль в году 358 и отправились тотчас же после к стране Рум и Андалус, и разделились на две группы, а русы - народ варваров, живущий в стороне булгар, между ними и славянами по реке Итиль". По мнению Т. М. Калининой, эти сведения следует понимать так: во-первых, Ибн Хаукаль путает Болгарию Дунайскую с Волжской Булгарией, и следовательно, поход князя Святослава на Дунай в 968-969 гг. он принял за поход на Булгар и хазарские города в Поволжье; на самом деле, разгрома Булгара не было, а против Хазарии успешно сражались русы, посланные туда Святославом, часть из них, завершив эту войну, возможно, отправилась воевать в Византию и в Испанию, см.: Калинина Т. М. Сведения Ибн Хаукаля о походах Руси времен Святослава // Древнейшие государства на территории СССР: Материалы и исследования. 1975. М., 1976, с. 95-101. В этой интерпретации вызывает сомнение предположение о том, что дружина действовала без князя - обстоятельство немыслимое для Х в. Опираясь на эти же самые известия, В. В. Бартольд рисует совсем иную картину, что подтверждает мысль А. Кестлера о невозможности воссоздать непротиворечивую картину событий. "Неоднократно обсуждался вопрос о том, в каком отношении к фактам находится известие, сообщаемое только Ибн Хаукалем, - об опустошении всего Поволжья русами в 358 г. (ноябрь 968-969 г.) Ибн Хаукаль несколько раз упоминает об этом походе в своем труде, по его словам, русы тогда завоевали и подвергли опустошению всю область болгар, буртасов и хазар, те, кто избежал меча, искали спасения на полуостровах Каспийского моря Сиях-кух (Мангышлак) и Баб ал-Абваб (Апшерон); у беглецов было намерение позднее заключить договор с победителями, вернуться на свою родину и жить там под властью русов. Ни Маркварт, ни Вестберг не заметили, что дата 358 г. х., как это видно из главного места, должна была указывать первоначально лишь время, когда Ибн Хаукаль, который был тогда в Джурджане, узнал об этом событии, и только по небрежности автора эта дата была отнесена к самому событию. Таким образом, не существует никакого хронологического противоречия между рассказом жителей Джурджана, который передал Ибн Хаукаль, и сообщением русских летописей о походе великого князя Святослава против хазар в 965 г. Нет также никаких оснований предполагать, что кроме похода, известного из русских летописей, был еще и какой-то другой, совершенно неизвестный набег норманнских викингов. То, что Ибн Хаукаль сообщает о возвращении этих "русов" через страну румов и Андалус, по всей вероятности, как предполагает и Маркварт, основано на ошибочном сопоставлении с одновременными набегами датских норманнов на Испанию. Столь же сомнительно, действительно ли русские тогда, как это утверждает Ибн Хаукаль, напали не только на хазарское царство, но и на народы среднего Поволжья (о чем в русских летописях ничего не говорится). Здесь, возможно, как вообще во многих арабских известиях, волжские булгары смешаны с дунайскими, против которых Святослав как раз в это время начал свои походы" (Бартольд В. В. Болгары // Бартольд В. В. Сочинения. М., 1968 Т. V, с. 516-517). [114] Сведения ал-Мукаддаси выглядят так: "Хазар - на другой реке, со стороны [климата] ар-Рихаб. Лежит на одном берегу - самое обширное и самое здоровое из всех тех [мест], что мы упомянули. [Некогда жители] перебрались на морское побережье. Ныне они вернулись и приняли ислам (после того, как были иудеями)", цит. по: Ал Мукаддаси. Ахсан ат-такасим фи ма'рифат ал-акалим ("Лучшее разделение для познания климатов"): климаты ад-Дайлам и ар-Рихаб / Пер. с араб., введение, коммент., указ. Н. И. Серикова, под ред. В. - М. Бейлиса // Восточное историческое источниковедение и специальные исторические дисциплины: Сборник статей. М., 1994. Вып. 2, с. 289. [115] Сообщение ал-Мукаддаси, вызвавшее бурную реакцию Кестлера, выглядит так: "Булгар [лежит] по двум сторонам реки. Их постройки из дерева и тростника, а ночь там - коротка, а соборная мечеть - на рынке. С тех пор как они стали мусульманами, они - газии [борцы за веру]. А [Булгар] - на Итиле, ближе к ал-Бухайре (Каспийскому морю), чем касаба [административный центр Итил]", цит. по: Ал Мукаддаси. Ахсан ат-такасим фи ма'рифат ал-акалим ("Лучшее разделение для познания климатов") климаты ад-Дайлам и ар-Рихаб / Пер. с араб., введение, коммент., указ. Н. И. Серикова, под ред. В. М. Бейлиса // Восточное историческое источниковедение и специальные исторические дисциплины: Сборник статей М., 1994. Вып. 2, с. 289. [116] Сведения ал-Мукаддаси относительно расположения Булгара и города под названием Хазар, действительно, не очень ясны, однако это ни в коем случае не отменяет оценку, которую арабисты дают фигуре ал-Мукаддаси. Вот знаменитый рассказ ал-Мукаддаси о своих приключениях во время путешествий. "Рассказ об испытанных мною обстоятельствах. Знай, что многие из людей науки и везиров сочиняли по этому предмету, хотя и без системы. Однако работы их в большинстве, и скорее все, основаны на слышанном ими. Мы же поступали иначе; не осталось ни одного климата, в который мы бы не зашли, мельчайшего обстоятельства, с которым мы бы не познакомились. Вместе с этим мы не оставляли исследования, расспросов и наблюдения скрытого. Таким образом, эта наша книга составилась из трех частей: во-первых того, что мы сами видели, во-вторых того, что мы слышали от заслуживающих доверия, и, в-третьих, того, что мы нашли в книгах, сочиненных по этому предмету или по другим. Не осталось никакой царской библиотеки, в которой я не бывал, никаких сочинений любой секты, которых я не перелистал, никаких учений у людей, с которыми я бы не познакомился. Не было аскетов, с которыми я бы не входил в общение, никаких проповедников в городе, которых я бы не слушал, пока мои стремления в этой области не завершились. Величали меня тридцатью шестью именами, которыми меня звали и ко мне обращались [...]. Все это произошло по разнообразию стран, в которых я жил, в которые заходил. Не оставалось ничего из происходящего с путешественниками, в чем не выпала бы доля и на мою часть, за исключением нищенства и совершения великих грехов. Я учился праву, адабу, был аскетом и отшельником, и других учил праву и адабу. Я проповедывал на кафедрах и возглашал азан на минаретах. Я был имамом в мечетях, наставлял в соборах и ходил по школам. В торжественных собраниях я читал молитвы и в заседаниях держал речи. С суфиями я ел пшеницу с мясом, со скитниками - тюрю, с матросами - поленту. Прогоняли меня по ночам из мечетей, бродил я по степям и терял дорогу в пустынях. Одно время я бывал искренне благочестив, а иногда случалось есть на глазах и запретное. Водил я дружбу с отшельниками горы Ливана, а иногда бывал знаком и с властителями. Владел я рабами, а случалось и сам таскал на голове корзины. Не раз я подвергался опасности утонуть и нашим караванам перерезали дорогу разбойники. Я служил судьям и вельможам, обращался с речью к султанам и везирам. По дорогам я хаживал вместе с разбойниками и продавал товары на рынках. Заключали меня в тюрьмы, забирали как шпиона. Видал я, как воюют румы на галерах, слыхал, как христиане колотят по ночам в било. За плату я переплетал книги, покупал за дорогую цену воду. Ездил я в паланкинах и на конях, ходил пешком в самум и среди снегов. Я останавливался на царском дворе среди вельмож, поселялся и у глупцов в квартале ткачей. Сколько я приобретал славы и величия. Не раз замышляли мою гибель. Я совершал хаджж и оставался в святых городах, был газием и жил в рибате. В Мекке я пил за общественный счет похлебку, а в Лавре (около Иерусалима) едал хлеб с горохом. Я был гостем Ибрахима, друга Аллаха (в Хевроне) и у сикоморы в Аскатоне ел даровые плоды. Одевался я в царские награды, и приказывали мне выдавать подарки, а не раз бывал я нагим и в нужде. Переписывались со мной господа, бранили меня знатные, представлялись мне для проверки вакфы, и подчинялся я негодникам. Обвиняли меня в новшествах и подозревали в жадности. Эмиры и судьи назначали меня доверенным. Я принимал участие в духовных завещаниях и назначался душеприказчиком. Я испытал на себе искусство срезающих кошельки и видел проделки мошенников. За мною следовали негодяи, и строили мне препоны завистники. Доносили на меня правителям. Я бывал в горячих купальнях Табарии и замках Персии. Я видел день "фонтана" и праздник Варвары, колодец в Буда'а и замок Иакова с его поместьями, Михраджан, Сезе и Ноуруз в Адене со всем его величием и праздник святого Сергея. Подобного этому еще много. Упомянул я столько всего, чтобы заглянувший в мою книгу знал, что мы ее не сочиняли наобум и не составляли на удачу, и мог бы отличить от других. Ведь велика разница между тем, кто испытал все эти обстоятельства, и тем, кто составил свою книгу с удобством, основав ее на слышанном. Во всех этих путешествиях у меня ушло больше 10 тысяч дирхемов, помимо постигших меня упущений в делах закона. Не осталось послабления, допускаемого каким-либо толком, которым бы я не воспользовался: я совершал омовение, потирая ступни, я совершал молитву "темно-зелеными", покидал Мину до склонения солнца, молился, сидя на верховом животном с ужасной нечистотой на платье. Я опускал "восхваление" при малых и больших поклонах и при поклоне "оплошности" до "заключительного привета". Я объединял несколько молитв и редко говорил "нет" во время "паломничества повиновения". Со всем тем я не отступал от слов факихов, имамов и никогда не откладывал молитвы позже установленного времени. Когда мне случалось проходить по дороге на расстоянии 10 фарсахов или меньше от города, я оставлял свой караваи и заворачивал к городу посмотреть его. Иногда я нанимал людей сопровождать меня и делать путь ночью, чтобы вернуться к сотоварищам, погубив деньги и обрекши себя на заботу" (цит. по: Крачковский И. Ю. Арабская географическая литература // Избранные сочинения. М.-Л., 1957. Т. IV, с. 215-216). [117] Предположение А. Кестлера о том, что Итиль, Саксин и Сарай-Бату локализованы в одном и том же месте, ни на чем не основано. Дело в том, что ни Итиль, ни Саксин не найдены археологами. Однако Кестлер дважды возвращается к своему предположению, поскольку для него это единственная возможность "продлить существование" Хазарии до середины XIII в. Что же касается мнений исследователей текстов, то И. Маркварт разделяет предположение Ф. Вестберга о том, что Саксин находился на месте прежней столицы хазар, Итиля, но он отвергает мнение этого же ученого о том, что саксинцы были просто хазары, названные новым именем. По словам ал-Бируни (XI в.), Итиль в его время лежал в развалинах. М. И. Артамонов считает, что Итиль "возродился только в XII в., но тогда он принадлежал уже не хазарам, не хорезмийцам, и не русам, а гуззам. Его новое имя было Саксин" (Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962, с. 445). В географической литературе XIII-XIV вв. Саксин обозначал не только город, но и область в нижнем течении Волги. В середине XII в. Саксин посетил арабский купец и путешественник Абу Хамид ал-Гарнати. Ал-Гарнати именует этот город Саджсин. Он описывает его как город кочевников и купцов. Между Саджсином и Булгаром по Итилю надо плыть сорок дней [см.: Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131-1153 гг.) Публикация О. Г. Большакова, А. Л. Монгайта. М., 1971, с. 27]. Точное местоположение Саксина неизвестно. Сохранилось известие, относящееся к XII в. и пересказанное в труде Ибн Исфандийара по истории Табаристана (написанном в 1216 г.), согласно которому Саксин поддерживал торговый контакт с Амулем, городом, расположенным в среднем течении Амударьи (см.: Dorn B. Caspia. СПб., 1875, с. 20). Географический словарь Йакута, законченный начерно в 1224 г. и описывающий первое монгольское вторжение в причерноморские степи, последовательно перечисляет завоевание хазар, алан, русских, Саксина, кыпчакских степей, Булгара. В 1229 г. два монгольских военачальника, Субедей и Кокетей, были посланы в степи к северу от Каспия, где они разгромили саксинов и половцев, тогда же булгарские заставы были разбиты около реки Яик. Этот поход упоминается в русских летописях (см. Полное собрание русских летописей Т. 1. Стб. 453), а также в сочинении Джувейни и Ибн Василя (см.: Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды. Т. I. Извлечения из сочинений арабских собранные В. Г. Тизенгаузеном. СПб., 1884, с. 73). В начале весны 1236 г. войско под началом Бату-хана стояло возле границ земли булгар и готовилось к вторжению в Восточную Европу. Тогда же были покорены саксинцы из района устья Волги. Доминиканец Юлиан, побывавший в Поволжье в 1238 г., перечисляет завоеванные монголами "языческие царства": Saskiam (саксины), Fulgariam (булгары) [...] Merowiam (мари), Mordanorum Regnum (мордва). См. также: Федоров-Давыдов Г. А. Город и область Саксин в XII-XIV вв. // Древности Восточной Европы. М., 1970. [118] Подробнее см.: Вестберг Ф. О. Комментарий на записку Ибрагима ибн-Якута о славянах. СПб., 1903. [119] Касоги - это черкесы; их самоназвание - адыги. На Руси их именовали касогами, а западноевропейские авторы - зихами. Вопреки гадательному предположению А. Кестлера, касоги к казакам никакого отношения не имеют. [120] См.: Насонов А. Н. Тмутаракань в истории Восточной Европы // Исторические записки 1940. Т. 6. [121] Сочинение Ибн ал-Асира, как правило, не относят к сомнительным источникам, см.: Фролова О. Б. Ибн ал-Асир как историк и космограф и изучение его сообщений русскими востоковедами // Россия и арабский мир СПб., 1994, с. 41-45. Что же касается упоминания хазар, то приведем мнение В. В. Бартольда на этот счет: "Мусульманские источники не содержат никаких сведений о конце хазарского царства. Ибн ал-Асир сообщает, будто бы курд Фазлун, владетель Гянджи, в 1030 г. совершил набег на хазар и на обратном пути подвергся их нападению и был разбит. По словам Маркварта, это - "последнее упоминание хазар у Ибн ал-Асира и вообще в истории". Однако по географическим условиям поход из Гянджи на хазар представляется маловероятным, здесь, как и у Бундари, хазары, по всей вероятности, названы ошибочно вместо грузин или абхазов. Подобным же образом (смешение с гуззами или кипчаками) следует, по-видимому, объяснить упоминание хазар у Хакани" (Бартольд В. В. Хазары // Сочинения. М., 1968 Т. V, с. 601). [122] Подробнее см.: Карпов А. Ю. Несколько замечаний к Слову о преподобном Евстратии Постнике // Россия и христианский Восток М., 1997 Вып. 1. [123] Вопреки мнению А. Кестлера, поэтические вымыслы Низами Гянджеви не отражают реальных наблюдений этого автора, а свидетельствуют о знакомстве Низами с историческими хрониками и интересе к далекому прошлому. Эти вымыслы не имеют никакого отношения к историческим фактам. В частности, достаточно указать на одну живописную подробность: в поэме Низами с русами сражается войско Александра Македонского. Относительно сведений Хакани приведем мнение М. И. Артамонова: "Утратив свои позиции на Волге, хазары скоро исчезают со страниц истории не только как политическое образование, но и как народ. Правда, еще в 70-х г. XII в. "хазары" или "дербентские хазары" упоминаются в грузинской летописи и в сочинении ширванского поэта Хакани. Сообщается, что они предприняли набег на Ширван, но соединенные ширвано-грузинские войска, отразив их, в свою очередь захватили город Шабран, находившийся под властью дербентского эмира. По всей вероятности прав Е. А. Пахомов, который рассматривает это событие как один из эпизодов борьбы Дербента с Грузией, подчинившей Ширван и угрожавшей независимости Дербента (см.: Е. А. Пахомов. О Дербентском княжестве XII-XIII вв. // Известия АзГНИ. Баку, 1930. Т. I. Вып. 2, с. 8-9). Дербентские хазары могли быть и подданными дербентского эмира и, что вероятнее, его ближайшими северными соседями и союзниками" (Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962, с. 445). С большей убедительностью Кестлер мог бы использовать свидетельства не поэтов, а знаменитого сицилийского географа ал-Идриси, который в 1154 г. создал карту мира и сочинение к ней под названием "Развлечение истомленного в странствии по областям". Фрагмент карты ал-Идриси с изображением пространства от реки Итиль до Днепра воспроизведен на обложке настоящего издания На этой карте Каспийское море называется "морем ал-Хазар", а в дельте Итиля указана столица каганата. Большая часть сведений о хазарах, сообщаемых ал-Идриси, современными исследователями признается анахронизмом. Вот, в частности, мнение И. Г. Коноваловой: "Несмотря на то, что хазары почти целиком охарактеризованы ал-Идриси по трудам арабских писателей IX-Х вв., географ пишет о Хазарии как о современной ему стране. В связи с этим мы вправе задаться вопросом - чем же был вызван интерес сицилийского географа к государству, прекратившему свое существование почти за два века до написания "Нузхат алмуштак"? Во-первых, и после падения Хазарии во второй половине Х в., на территории Восточной Европы - главным образом в Крыму и на Тамани - еще и в XI-XII вв. продолжало сохраняться хазарское население, поэтому ал-Идриси мог воспринимать этноним "хазары" как актуальный. Во-вторых, помимо этнонима продолжал употребляться - применительно к Восточному Крыму - и хороним "Хазария", чему есть свидетельства в современных нашему географу византийских и еврейских источниках. [...] Сведения о Хазарии циркулировали и в ближайшем окружении ал-Идриси. Известно, например, что работавший при дворе Рожера II ученый грек Нил Доксопатр в своем труде говорит о Хазарии как о территории, входившей в состав Константинопольской патриархии. Таким образом, можно полагать, что внимание ал-Идриси к сообщениям ранних арабских географов о хазарах и Хазарии было связано, с одной стороны, с сохранением самого имени Хазарии в составе актуальной географической номенклатуры, а с другой - с определенным интересом, который вызывала эта страна и ее история в ученых кругах Западного Средиземноморья" (Коновалова И. Г. Восточная Европа в сочинении ал-Идриси М.,1999, с. 189-190). [124] А. Кестлер, излагая сведения францисканской миссии 1246 г. к монголам, выдает, мягко говоря, желаемое за действительное. "Хазар, исповедующих иудейскую религию", в донесении брата Иоанна де Плано Карпини нет. Возможно, А. Кестлер не обратился к самому тексту донесения, а воспользовался сведениями из вторых рук, поскольку эта же ошибка и в той же самой форме представлена в книге М. И. Артамонова, на которую Кестлер неоднократно ссылается. Артамонов пишет: "Плано Карпини в 1245 г. упоминает, наряду с аланами и черкесами, на Северном Кавказе хазар (брутахии), придерживающихся иудейства. На этом сведения о хазарах обрываются" (Артамонов М. И. История хазар Л., 1962, с. 446). Исправим эту досадную ошибку. В донесении Иоанна де Плано Карпини в седьмой главе содержится список народов, покоренных монголами. Хазары упоминаются в этом списке и помещены между торками и самоедами, отдельно говорится о загадочных брутахах, которые суть иудеи. У нас нет никаких оснований заменять брутахов хазарами. Насколько известно, не существует хоть сколько-нибудь убедительного объяснения, кто такие брутахи. Выглядит список следующим образом: "Вот названия земель, которые они покорили: Китаи, Найманы, Соланги, Каракитаи или черные Китаи, Канана, Тумат, Войрат, Караниты, Уйгур, Су-моал, Меркиты, Мекриты, Сариуйгур, Баскарт, то есть Великая Венгрия, Кергис, Космир, Саррацины, Бисермины, Туркоманы, Билеры, то есть Великая Булгария, Корола, Комуки, Буритабет, Паросситы, Кассы, Аланы или Ассы, Обезы или Георгианы, Несториане, Армены, Кангит, Команы, Брутахи, которые суть Иудеи, Мордвы, Торки, Хазары, Самоеды, Персы, Таты, Малая Индия или Эфиопия, Циркассы, Р