нитое "слово боевого мага больше его жизни"... - Беда в том, что и я не знаю, зачем нашему нанимателю эти самые Мечи, - вполголоса и очень печально сказал Кларе старый клоун. - Не знаю, и это... меня пугает. - Игнациус говорил о Падших... - Ну да. О Падших. О Молодых Богах, некогда правивших всем Упорядоченным. А теперь, судя по всему, возжелавших вернуться к власти и решивших, что наконец-то настал удобный момент. Для этого ты им и потребовалась. - Да что ж такого в этих Мечах?! - не выдержала Клара. - Самые обычные артефакты, пусть и достаточно сильные для сработанных руками простых чародеев. У нас в Долине найдется кой-чего и посильнее. - Найдется, - согласился Кицум. - Но за Долиной установлено тщательное наблюдение. Туда не ворвешься так просто, а если и ворвешься - об этом сразу же узнают. - Кто? Кто, Кицум? Спаситель? Аглая в него верит... даже храм его у нас построили. - Нет, Клара. Не Спаситель. Хотя, полагаю, без него в этой головоломке тоже не обошлось. Новые Боги. Те, кто сверг в свое время Молодых и благодаря кому Упорядоченное выглядит сейчас именно так, как оно выглядит. - Новые Боги... - проворчала Клара. - Незримые, несуществующие. Встречала я кое-в-каких мирах святилища некоего Хедина и некоего... Ракота, верно? Да только думала, что это либо местные божки, либо какие-нибудь инкарнации-персонификации Спасителя... - Сейчас не время и не место читать тебе лекцию "Жизнь и увлекательные приключения Новых Богов", - усмехнулся Кицум. - Скажу только - они сами не стремились к, гм, широкой известности. У них есть свой враг, своя война, и формальное поклонение толпы фанатиков, взрезающих друг другу горло на торжественных ракоталиях, им даром не нужны. Более того, чем меньше о них знают, тем лучше. - Почему? Почему, Кицум? Разве Бог не должен стремиться... - Слова "Бог" и "должен" сочетаются порой достаточно своеобразно, - заметил Кицум. - Нет, напротив. Чем известнее сверхсила, поименуем ее так, тем большее число последователей домогается ее милостей. Тем больше шансов, что она, эта сила, окажется втянута в какую-нибудь историю, что, в свою очередь, грозит нарушением Великого Закона Равновесия, опасным раскачиванием коромысла Весов - и несчитанными бедствиями для обитателей простых миров. Ты даже не можешь себе этого представить, Клара. Бедствия - не обычные вторжения врагов, которых можно одолеть простой честной сталью. Нет, Клара. Неведомые болезни, смерчи, ураганы, сорвавшиеся со своих мест звезды, взрывающиеся солнца и так далее и тому подобное. Разумеется, и всякою рода нечисть - поименуем их общим термином "демоны" сбрасывать со счетов тоже не стоит. В Упорядоченном немало миров - некоторые говорят, что и "измерений", - Кицум усмехнулся, - обитателей которых, гм, нельзя пускать в приличное общество. У них, этих обитателей, сразу же возникает непреодолимое желание сожрать всех представителей оного "приличного общества". Так что Боги, мне кажется, должны охранять существующий порядок вещей и не мешать его изменению естественным порядком. - А как определить, что естественно и что нет? - немедленно спросила Клара. - О! - Кицум назидательно поднял палец. - Хороший вопрос. Собственно говоря, именно в этом и состоит... гм, работа Бога, да простится мне такая аналогия. Отличить естественный ход вещей от извращенного. Уметь увидеть в пробивающихся сквозь мертвый камень ростках не угрозу скалам, а будущий лес, дом для множества и множества живых существ. И, скажу тебе честно, я лично Новым Богам не завидую. У них и без того хватает забот. Те же козлоногие, от которых маги Долины сбежали на самый дальний край Упорядоченного. - Кицум... - Клара взглянула прямо ему в глаза. Человеческие, самые обычные. - Господин... назовись нам. Нам идти плечом к плечу еще не в одну схватку, и я... - Всевеликие силы, Клара, - невесело рассмеялся Кицум, - я думаю, что это произойдет естественным путем и очень скоро. Ты все увидишь сама. Я понимаю твой вопрос - не слишком-то весело шагать рядом непонятно с кем да еще и прячущимся под чужой личиной. Но - Закон Равновесия, о котором я тебе уже говорил. Умерь свое любопытство, Клара, прошу тебя. Этим ты, поверь, сохранишь мир и покой для множества простых смертных, кого ты никогда в жизни не видела и, проживи еще хоть три тысячи лет, никогда не увидишь. Отчего-то Клара ему верила. Хотя это и шло вразрез со всем опытом боевого мага по найму. Идти рядом с кем-то замаскированным, не зная ни истинного имени, ни намерений... А что, если он на стороне ее врагов?.. Последнее, впрочем, отпадало. Кицум уже успел доказать это - преградив дорогу той же Сильвии, например. Правда, для чего ему понадобилось играть в слабого и беспомощного, когда они с той же Сильвией ожидали "спасения" на островке Дикого Леса, дрейфующем в Межреальности? Кицум говорил хоть и негромко, но особенно не секретничая, и шедшая следом за Кларой Тави жадно ловила каждое его слово. Второй раз судьба сталкивала ее с истинным, хоть и сокрытым величием. Первым был ее ме-льинский учитель, которого она никогда не перестанет оплакивать. Человек (впрочем, человек ли?) - показавший ей совершенно новые пути. И в магии, и в жизни. А миг, когда учитель пожертвовал собой, сам открыв себе горло клинком ради спасения Мельина, служившего ему всего лишь тюрьмой, Тави до сих пор не могла вспоминать без слез. Она, закаленная в схватках наемница, не раз и не два выполнявшая щекотливые поручения Круга Капитанов, когда Вольные не хотели марать руки и честь. Она бралась за подобное с радостью, безродная и бездомная Тави, осужденная и приговоренная Радугой за незаконный магический дар. Как будто бывают дары законные. А теперь она идет за Кларой. Идет в ожидании чего-то столь же высокого, как то чувство, что сдавило ей горло, когда она, Клара и валькирия Раина оказались втроем против бесконечного моря козлоногих и бились до конца, не веря в победу, но бились, стоя плечом к плечу. Это был миг, когда Тави знала точно - ее жизнь не напрасна, она имеет смысл и значение, иные, чем простое выживание, неважно, в Мельинской ли Империи или в пределах, подвластных Кругу Капитанов. Но та жизнь давно канула в ничто, далеко-далеко, в глубокой каменной могиле спит Кер-Тинор, с которым они вместе отправились добывать Алмазный Меч гномов. Алмазный Меч они добыли, но подлый гном обманом завладел им. Бесконечная, всеобщая война. Меняются миры, но одно остается неизменным - война. Смертные и бессмертные нигде и никак не могут поделить небо и землю. Так было, есть и будет, говорила вся память Тави. Память Вольных, влитая в нее искусным обучением. Пусть даже она не поймает стрелу в полете, но принципы и основы она затвердила крепко-накрепко, иначе Круг никогда бы просто не признал ее своей. И сейчас, едва оправившись от ран, здесь, в странном месте под названием Дно Миров, Тави вдруг отчетливо и ясно поняла: пора возвращаться. Чужие небеса, чужие знамена, а где-то остался хмурый Мельин, где она родилась. Мрачное и низкое зимнее небо, хлюпающая холодная каша под ногами, сиротливые дымки над придавленными снежными кулаками избушками; суровые леса, свинцово-серые широкие реки, берущие начала в северных горах и текущие через всю громадную страну к берегам ожерелья внутренних морей. Это походило на удар. Реальность Дна Миров плавилась и стекала вниз перед внутренним взором Тави. Она вновь и вновь с болезненной резью видела Мельин, видела неровные, кое-как замощенные улочки родного городка; откуда-то из самых глубин всплыли лица соседей, простых и не шибко жалованных жизнью людей, мастеровых, пекарей, сапожников, портняжек, златошвей, травников и так далее, и тому подобное. Когда-то она ненавидела этот мир, едва не вздевший ее на копья, она ушла от него к Вольным, жадно и жалко стучалась в глухие двери из вулканического стекла, умоляла: "пустите меня, пустите!" - все напрасно. Ее обучили - как оружейник терпеливо, не жалея ни времени, ни ударов молота, доводит до совершенства клинок. Для нее тоже не жалели - ни времени, ни ударов. Беззлобных, сугубо "поучающих", но от того не менее болезненных. Чужие знамена. Чужие миры. Чужие войны. Она пошла с Кларой, удовольствовалась ролью почти бессловесного бойца, в нужный момент просто выхватывающего сабли и становящегося рядом с остальными. Точно так же она билась и рядом с Кан-Торогом, постоянно ощущая, что ей никогда не постичь смысла, наполнявшего жизнь настоящего Вольного, не понять его войны. Война должна быть своей собственной. Если уж ввязываться в нее вообще. Выбраться отсюда. Исполнить долг перед Кларой (раз уж встала с ней рядом). И - домой, немедленно домой! Конечно, хорошо бы, чтоб Кицум отправился туда тоже. Кем бы он ни оказался впоследствии. Ведь не случайно он столько лет странствовал по Мельину. Значит, тоже чувствовал что-то близкое в этой суровой земле. Мало ли миров в Упорядоченном (как она теперь знает)? А он выбрал для воплощения именно ее. Ее Мельин. И отчего-то Тави казалось, что туда он и должен вернуться. - Здесь, - остановилась шедшая впереди Ниакрис. За все время их отряду не решились заступить дорогу никакие гарпии и тому подобные малоприятные обитатели Дна Миров. Белые перья так и лежали. Не разметал ветер - на Дне Миров нет ветров. Не потревожил зверь - умный хищник за версту обойдет подобные "останки". - Здесь, - повторил Кицум. - Друзья, нам представился шанс вырваться отсюда малой кровью. Нам надо вернуться в Эвиал. Слишком многое начато и слишком многое не завершено. - Золотые слова, - проворчала за спиной Тави мрачная Раина. - Вот только как завершать, когда непонятно, кого рубить и, главное, как? - Кого рубить найдется, - откликнулся Кицум. - Уж тут можете не сомневаться. Могу только догадываться, что сейчас сделает Сильвия, но уж наверняка помчится к своим покровителям. Или же - на что я рассчитываю - что покровители сами явятся к ней, - он усмехнулся, вполне эдак по-пиратски и чуть ли не кровожадно. - Ниа, прошу тебя... Лейт-Ниакрис мягко, одним движением очутилась возле груды перьев. Выученица Вольных, Тави могла оценить - бойцом Ниакрис могла оказаться поистине страшным. Отчего-то Тави стало даже не по себе - словно чувствуя, что им непременно суждено будет сойтись лицом к лицу. Дальнейшее произошло быстро, можно сказать - стремительно, так что мало кто успел понять происходящее. Ниакрис закрыла глаза, вытянула руку - так, словно сжимая невидимый меч. Кицум встал рядом, ладонь положил девушке на лоб. Мгновение, и рука Лейт дрогнула под невидимой тяжестью, точно в ней и впрямь оказался неподъемный фламберг. А еще миг спустя на макушку Тави словно рухнул настоящий кузнечный молот. Боль и тьма. Падение. Ничто... Глава пятая ЭВИАЛ Бросившаяся к бесчувственному Анэто хозяйка Волшебного Двора волей-неволей пропустила следующий акт драмы. Милорд ректор был плох, и совсем не требовалось обладать какими-то целительскими талантами, чтобы это понять. Анэто выложился до конца, пытаясь взломать выставленный Разрушителем щит, - и почти что преуспел в этом. Щита больше не было, но армии, обращенной в охваченную паническим слепым ужасом толпу, это помочь уже не могло. Спасибо своим, не подвели, не дрогнули, на собственных плечах вытащили милорда ректора из пекла, и Мегана, склоняясь над смертельно бледным лицом, пересеченным темно-алыми дорожками кровяных струек, чувствовала, что глаза начинает предательски щипать. Холодный разум опытной чародейки, конечно же, знал диагноз, знал и что делать при "предельном истощении сил, вызванном чрезмерной концентрацией на поддержании перманентно-действующего заклинания", как выразились бы умники-заумники Ордоса. А вот сердце сейчас ощутимо мешало. Обжигало глаза закипающими слезами, заставляло трястись руки, а губы - выкрикивать какие-то совершенно бессмысленные слова. И только под всеобщими изумленными взорами она сумела как-то прийти в себя. Вспомнить, что она-таки пока еще и хозяйка Волшебного Двора, и помощь коллеге - ее прямая обязанность. Мегана покраснела. Горячо, жарко, густо, как не краснела с молодости, да и то - не по причине сердечных тревог, а опасаясь, что не получит на очередном испытании очередного "выше всяких похвал; достойно всеобщего подражания". Огромным усилием заставила подбородок не трястись, а руки - не дрожать. - Кертен, Омела, Эсияз! Дайте руки, быстро! Умение перелить силу опустошенному магией товарищу - одно из основополагающих, этому учат во всех обязательных курсах. И сейчас Мегана, словно испугавшись вырвавшихся наружу чувств, работала как одержимая. И она пропустила весь поединок Разрушителя с Этлау, пропустила момент, когда войско начало постепенно останавливаться и люди словно стряхнули с себя нахлынувший ужас. Не помнившие себя ратники ошеломленно озирались по сторонам. Мало-помалу отряды приводили себя в порядок, вновь раздались резкие команды десятников; отброшенная армия вновь превращалась в войско из безумной толпы. Откат вновь и вновь терзал Мегану, глубоко в грудь вонзая холодные когти. Во рту она ощущала привкус крови, кровь по обыкновению текла и из носа; сама едва не теряя сознания, Мегана держала и держала заклинание, щедро отдавая свои собственные тепло и силу распростертому на плаще человеку, так внезапно ставшему единственным во всем мире. А потом, когда Анэто уже застонал и приоткрыл глаза, из ниоткуда возник отец Этлау. Его шестиконечный косой крест, дотоле постоянно носимый на груди, куда-то бесследно исчез. "Небось потерял, когда улепетывал", - мрачно подумала Мегана. Экзекутор едва дышал от бега, но глаза его отнюдь не выглядели глазами уносившего ноги труса. Острые, колючие, темные, они впивались, точно дротики, и мало кто мог выдержать взгляд инквизитора, не отвернувшись. Мегана, правда, могла. Особенно сейчас. Когда в сердце негаданно-нежданно открылась потаенная дверца. И как он еще нашел их - настолько безошибочно и быстро! - среди кипящего человеческого моря? - Досточтимая Мегана, - проскрипел отец Этлау, вперяя в нее свой взор, более подошедший бы сейчас какому-нибудь зомби. - Достопочтенные маги, нам остался последний приступ. Разрушитель исчерпал почти все свои силы. Мы схватились с ним врукопашную. Никто не одолел. Но следующий приступ станет последним. Последним, я знаю. Надеюсь, что господа маги исполнят свой долг. "Почти те же слова сказал и Ан..." И следа не осталось сейчас в отце Этлау от злобного фанатика. Сейчас это был полководец, спокойный и уверенный в себе, несмотря на бегство его армии. От него словно волнами расходилось нечто незримое, неощутимое, но люди вокруг вдруг как-то подбирались, переставали растерянно топтаться, кто потерял оружие - торопились подобрать или чужое, или хотя бы топоры, в изобилии навезенные крестьянами-трудниками. Вновь зажглись принесенные факелы. Вновь выстраивались колонны и шеренги. Толпа обретала вид войска с поистине неестественной, пугающей Мегану быстротой. Немногие уцелевшие инквизиторы стягивались к Этлау, словно роящиеся пчелы к королеве. - За мной! - взмахнул рукой преподобный отец-экзекутор, не обращая больше внимания на Мегану. И - легко побежал сквозь строящиеся баталии, вновь и вновь повторяя призыв. Теперь Мегана очень хорошо понимала главу Белого Совета. Этлау сделался не просто опасен, он превратился в смертельную угрозу всей магической гильдии Эвиала. Разрушитель... пока себя никак еще не показал. Во всяком случае, он только защищался. Интересно, почему он не прикончил всю армию тучей раскаленного живого пепла, когда тысячи и тысячи человек столпились вокруг его Башни и полезли на стены? И почему удар летающими черепами оказался направлен в основном на инквизиторов (включая палачей на их колымагах) да на прислугу метательных машин? Почему выпущенный Разрушителем дракон ограничился тем, что поджег осадную башню, но даже не попытался залить жидким огнем бегущих? В чудовище не полетела бы ни одна стрела, ни один дротик, да и для заклинания едва ли нашлось бы время. Что-то тут не так, мелькнула мысль. Что-то очень сильно не так. Разрушитель не пытался нападать. Он защищался. И, похоже, защищался он только и исключительно от отца Этлау. А как же огонь, через который пришлось с такими ухищрениями пробираться бесследно сгинувшим ассасинам? Куда делся он? Почему Разрушитель снял эту защиту? А ведь с ней никто бы и близко не подступил к Черной башне. Анэто ворочался и шепотом ругался, пытаясь подняться. Почти все уцелевшие маги столпились вокруг своих предводителей. У Меганы несколько отлегло от сердца, когда она увидела, что в рядах чародеев Волшебного Двора потерь совсем немного. "Начинаешь мыслить, как воевода, - мелькнула горькая мысль. - Радуешься, что пали немногие, а не скорбишь по погибшим!" - Что нам делать, Мегана? - выступил седобородый маг. - Они снова полезли... Останемся здесь или пойдем следом? Судя по угрюмым лицам остальных, участвовать в "решительном натиске" под предводительством отца Этлау они явно не рвались. Мегана сперва даже и не поняла. Какой там натиск, когда АН еле на ногах держится! - Мы... пойдем... - раздался слабый его голос. - Пойдем, но... не так чтобы очень быстро и близко. Помогите мне... кто-нибудь... подняться. - Ан, ты в уме?! - коршуном налетела на него Мегана. - Куда тебе, ты... - Мег, если мы не пойдем, всем нам состряпают обвинения если не в пособничестве Разрушителю, то, по крайней мере, в ереси со всеми вытекающими... - Анэто тяжело опирался на посох, но стоять мог уже сам. - Друзья, надо. Во имя... - он глухо, надрывно закашлялся. - Во имя чего - вы сами знаете. Пошли! Мегана не дерзнула противоречить. В куртуазном и галантном Анэто, элегантном кавалере и жизнелюбе, вдруг проснулась какая-то упрямая и мрачная сила, та самая, которую так ненавидят женщины, потому что она во все времена была их самой главной и, по сути, единственной соперницей. Одной на всех. Маги развернулись в редкую недлинную цепь. Мегана и Анэто оказались в центре. Эвиальские полки успели уйти вперед, они подступали все ближе к Башне, и казалось, что люди напрочь забыли только что пережитый ужас. Никто не вспоминал об отдыхе. Какие-то расторопные десятники сумели собрать людей и оживить два требушета, над головами наступающих пронеслись первые ядра, на обсидиановой броне Черной башни расцвел рыжий цветок лопнувшей глиняной бомбы с жидким огненным снадобьем. Однако теперь Мегана смотрела куда угодно, только не на Башню. В основном, надо сказать, на Анэто. Глава Белого Совета гордо задирал нос и хорохорился, хотя на самом деле сейчас только и мог, что словом ободрять остальных: влитых в него Меганой сил хватило только на то, чтобы не дать остановиться сердцу и не допустить, чтобы отказал мозг. - Никаких щитов, Мег, - Анэто повернулся к хозяйке Волшебного Двора. - Вообще никакого чародейства не чувствую. А ты? Мегана покачала головой. - Ловушка? - бросил кто-то из магов, случившихся рядом. - Почти наверняка, - мрачно проговорил Анэто. Судорожно вцепившаяся в посох рука дрожала. - Остановимся? - с готовностью предложил другой голос. - Никогда, - бросил ректор. - Друзья, готовьтесь... ждите черепов... нелинейных некрообъектов... Или еще чего... похуже. Даже издалека видно было, что с Черной башней что-то не так. При каждом ударе каменного ядра во все стороны так и летели брызги лопающихся чешуи - словно броня вдруг разом утратила прочность. В бреши врывался огонь, весело полыхал внутри (правда, сквозь бойницы все равно его языков было не разглядеть, их, похоже, все еще закрывало какое-то чародейство), и подступающее войско разразилось победными воплями. Уже не требовалось никаких палаческих телег, чтобы поддержать боевой дух. Люди почуяли победу. - Этот прекрасный новый мир... - услыхала Мегана бормотание милорда ректора. - Прекрасный мир под суровой, но справедливой рукой Святой Инквизиции! Какое улучшение нравов, какое религиозное рвение среди простонародья! "Нашел время, - невольно подумала Мегана. - Ох уж эти мужчины!.." Ее саму, если честно, по-настоящему заботило только одно - чтобы Анэто вышел живым из этой мясорубки. О себе она практически забыла. Войско меж тем продолжало наступать. Беспрепятственно. Никаких тебе летающих черепов или там горящего пепла - ничего. - Ловушка, - услыхала Мегана голос слева. - Как пить дать, - откликнулся другой справа. - А преподобный-то со своими, глядите, позади всех держится, - заметил кто-то третий. - Умный, бестия. Первым в огонь не полезет. Шкура он... - и четвертый голос добавил грязное ругательство, литературный перевод которого звучал бы примерно как "человек, предпочитающий свиней девушкам". Анэто молчал, шагал, борясь с предательской слабостью, прищуренными глазами глядя на катящуюся к Башне волну факелов. Это не может быть правдой, думал чародей. Разрушитель, конечно, приготовил всем какую-то новую ловушку, настоящую кровавую баню. Эх, знать бы, что случилось с ассасинами... Требушеты тем временем пробили в черной броне настоящую брешь. На нижних ярусах Башни бушевал огонь, впрочем, Анэто не слишком надеялся, что там вспыхнет настоящий пожар, едва ли подъятая силой Тьмы Башня поддастся простому пламени. По всему, Разрушитель больше не мог терять времени. И милорд ректор ощутил, как желудок его сворачивается в трубочку и завивается ледяной спиралью. Это должен быть удар, подумал Анэто. Такой, что мы не отобьем, несмотря на все умение. И потому, когда передние шеренги штурмующих с воплями ворвались на островок, когда над лесом копий поднялись штурмовые лестницы и первые, самые смелые и отчаянные, стали карабкаться по ним, милорд ректор скомандовал магам остановиться. Если Разрушитель ударит, он обязан сделать это именно сейчас. Сейчас. Вот именно в это мгновение. Ну же!.. Однако секунды проходили, штурмующие башню врывались в бойницы, уже ничем не защищенные, в пробитый требушетами пролом, а Разрушитель бездействовал. Маги в недоумении воззрились кто на Башню, кто на Анэто; никто не мог понять, что происходит. Разрушитель отдает Черную башню без боя? Глава шестая ЭВИАЛ. ЧиРНАЯ БАШНЯ Броня Черной башни сотрясалась от ударов. Осаждавшие сумели привести в действие новые требушеты, и камни со свистом врезались в блестящие антрацитовые чешуи, разлетающиеся облаками черных брызг. Никакая сила больше не защищала Башню. Разрушителю словно предлагалось показать, на что же он в действительности способен. Однако некромант не чертил никаких пентаграмм, не расставлял амулеты и даже не обращался к иным силам. Темная Шестерка промолчала, то ли не считала нужным отзываться, то ли он, Фесс, просто не мог дотянуться до них из этого места. Рысь застыла на пороге, ожидая разрешения лететь; однако сейчас все это стало уже бессмысленно. Тщательно как будто бы продуманный план рухнул, когда Фессу стало ясно, что Сущность вытащила-таки из рукава новый козырь, второго Разрушителя. Прямая атака на Этлау провалилась. Но, с другой стороны, пока жив он, Фесс, спор между Разрушителями не закончен, и конечного, полного воплощения того самого Темного Мессии произойти не может (во всяком случае, оставалось надеяться только на это) и, значит, чтобы выиграть этот бой, совершенно необязательно устраивать тут кровавую баню, уничтожая тысячи людей. Еще не поздно. Еще есть время сказать себе, что цель оправдывает средства, что никто, кроме него, не в силах исполнить подобного, что все, лезущие сейчас на приступ, есть просто расходный материал Истории, не умеющей и не считающей нужным обращать внимания на отдельные жизни. Возможно, он бы все-таки сделал нечто подобное. Если бы Сущность не обхитрила его в последнюю минуту, выставив нового поединщика. И Фесс сейчас старался уговорить себя, что отказался от последнего сокрушительного удара он именно поэтому. По голому и холодному расчету. Потому что если признаться, что просто пожалел несчастных, согнанных на убой, то надо тогда вообще прекращать это дело и поднимать лапки кверху. - Идем, Рыся. - Идем, папа! - радостно поддакнула драконица, словно кинуться в горнило кипящей битвы было для нее невесть каким праздником. - Нет, ты не поняла. Мы не будем драться. Не сейчас. Мы отступаем. Ты когда-то говорила, что легко сможешь взлететь вместе со мной? Да, помнится, в мороке с поури так и сделала? - Легко, папа, - нахмурилась драконица. - Но... куда же нам лететь? - Далеко, Рыся. Так далеко, как только возможно. - А Башня нас выпустит? - осведомилась обстоятельная Рыся. - Это вопрос, - вздохнул Фесс. - Впрочем, сейчас проверим. ...Мешок на случай, что отсюда придется убираться, Фесс давно уже привык держать собранным, регулярно обновляя в нем съестные припасы. Оружие Сущности он брать не стал. Меч и кинжал разлетелись на куски во время схватки с Этлау, но такие он себе еще добудет. То же самое и с доспехами, и с одеждой. Обходными лесенками они спустились вниз. Фесс бросил невольный взгляд на громадную клепсидру и обмер - часы остановились. Жидкость в верхнем резервуаре иссякла. Словно кто-то открыл невидимый кран. Сущность более не нуждалась в Фессе. Она ждала воздвижения Разрушителя. И притом - в ближайшие часы, если не минуты. Фесс взглянул на ворота - однако они оставались наглухо запертыми. Засовы даже не пошевелились, хотя некромант навалился на них со всей силой. - Ждет, - бросил он в бессильной ярости. - Дожидается. - Бойницы, папа! Или там, где я выбиралась! - Погоди. Один момент, дочка. Фесс остановился перед опустевшей клепсидрой. Движимые водой стрелки замерли, его время в Черной башне кончилось. - Смеешься? - не сдержавшись, прошипел некромант. - Думаешь, что взяла верх? Вот так вот просто? Мол, куда тебе деваться, все равно одна дорога осталась? А вот это мы еще посмотрим! В глубокой нише высился вычурный доспех, какими порой пользовались эбинские преторианцы. Обильно усеянный шипами двуручный меч легко вывернулся из пустых кольчужных рукавиц. Стекло брызнуло миллионами веселых искр. С хрустальным звоном разлетались под ударами вороненого лезвия тонкие трубки, резервуары и тому подобное. Миг спустя от клепсидры ничего не осталось, кроме груды осколков. Впрочем, не совсем ничего. Фесс брезгливо пошевелил обломки носком сапога. Стекло захрустело, само собой рассыпавшись в стороны. Открылась каменная плита, серый мрачный диабаз, однако в самой его середине чернел правильный шестиугольник, на котором было что-то высечено. Некромант наклонился - и шестиугольник словно сам собой отделился от каменной подложки, оставшись у Фесса в руке. На гладкой холодной поверхности оказалось выгравировано изображение Черной башни. - Ключ? Символ? - вслух проговорил Фесс. Рука было потянулась вышвырнуть прочь мрачный камень, но в последний момент остановилась. Выбросить его я всегда успею, а такие вещи, как правило, просто так в руки не падают. - Идем отсюда, Рыся. Ищем дорогу. ...Однако все пути оказывались перекрыты. Сущность желала, чтобы ее Разрушители дрались, а не отсиживались по крысиным норам. - Заперты, - с яростью выдохнул Фесс. Они с Рысью замерли в одном из коридоров; внизу уже ярилась толпа, и первые из штурмующих рвались по приставным лестницам. Не солгал преподобный отец, и в самом деле выбился из сил Разрушитель, ничего больше не может сделать со святой силой! Так вперед, братья, добьем, немного осталось! Ну, ладно. Ассасин-зомби, пришел твой черед. Не зря же я потратил на тебя силы и время! Невозмутимый зомби не замедлил явиться на зов. С равнодушным ожиданием в мертвом взоре уставился на господина. Ему нет дела до собственной участи, напомнил себе некромант. Зомби просто выполняет приказ. И пока внизу гремели каменные ядра, разнося вдребезги черные плиты, Фесс работал, с лихорадочной последовательностью сплетая и набрасывая одно заклинание за другим. Сейчас он даже жалел, что под рукой нет второго зомби, задуманное получилось бы куда убедительнее. Силы для чар здесь имелось с избытком. Очевидно, Сущность не сомневалась, что использовать эту мощь некромант сможет только одним-единственным способом. - Сейчас, сейчас, - бормотал Фесс, наблюдая за преображениями живого мертвеца. - Еще немного, еще чуть-чуть... - Они сейчас будут внутри, папа, - совершенно по-взрослому заметила Рыся, прислушиваясь к отдаленному шуму. - Мы успеем, дочка, - не поворачивая головы, бросил Фесс. - Нам останется только выйти. Тихо и аккуратно. Рыся усмехнулась. Так, словно за плечами у нее насчитывалось невесть сколько сражений. Впрочем, так, возможно, оно и было - если вспомнить ее "память крови". Готово. Фесс облегченно выдохнул, оглядывая свое творение. Зомби молча (как и положено) выслушал приказ. Наклонил голову в знак того, что все усвоено. Повернулся и мерными, неживыми шагами двинулся прочь. - Ты только и мог, что служить. Послужи, раз так, теперь и мне, - вырвалось у некроманта. Ассасин Храма Мечей мог выбрать и другую судьбу - как выбрала, например, Рысь-первая. Однако он повиновался, повиновался судьбе, своим мастерам и кончил свой путь обращенным в зомби. Что ж, каждому - свое. Фесс выжидал. Пока зомби не столкнется со штурмующими и не примется за работу, им с Рысей предстояло оставаться здесь. Снизу донесся многоголосый вопль. Штурмующие завидели направлявшегося к ним зомби. То есть, само собой, видели-то они сейчас вовсе не ходячего мертвяка, а самого что ни на есть настоящего Разрушителя. Уж-жас-ного, кош-шмарного Разрушителя, воплотившего в себе все их страхи. И пугающий облик зомби, его, так сказать, "естественный" вид, как нельзя лучше подходил для этой цели. В зомби станут стрелять - но арбалетные бельты вреда ему не причинят. Простой алебарде с ним не справиться тоже, только если сразу дюжина или две изрубят мертвяка на мелкие кусочки. Правда, эти смелые алебардисты едва ли проживут достаточно долго, чтобы порадоваться своей победе. Драться с защищенным заклятьями некроманта зомби - для простого воина почти что верная смерть. И точно, там, внизу, яростный рык штурмующих сменился воплями ужаса и боли. Зомби действовал. О закаменевшую под действием Фессовых заклятий кожу ломались и тупились закаленные лезвия, разлетались в щепки крепкие древки алебард и осадных ножей, тела людей тупо ударялись о стены, с нечеловеческой силой отброшенные назад. Пора начинать. - Вниз, Рыся. И возьми какую-нибудь железку. - Железку? - удивилась девочка. - Ну да. Перекинуться в дракона ты сможешь, только когда мы окажемся снаружи. В бойницу или даже в пролом тебе не протиснуться. А там сейчас... - Фесс выразительно присвистнул. - Есть способ получше, папа. Идем! ...Внизу ревели голоса. Первые ворвавшиеся в башню встретили "Разрушителя"-зомби и сейчас пытались изрубить его на куски. Им и предстоит умирать первыми. Пролом - последняя надежда. Если не удастся выбраться и через него, несостоявшийся Разрушитель дорого заплатит за свое человеколюбие. Впереди заплясали языки огня. Вроде бы как свободно. Пролом расширялся, зомби орудовал где-то в соседнем коридоре, Фесс и Рыся бегом бросились к проему, навстречу ледяным порывам ветра (знак того, что дорога на волю не перекрыта?), но... Перепрыгивая через пылающую чадным пламенем лужу, наставив копья, навстречу некроманту побежали ворвавшиеся - короткие штурмовые алебарды наперевес. Пехота Лесных Кантонов. Что ж, неудивительно, эти наемники всегда честно отрабатывали полученное золото. Заметив некроманта и его спутницу, штурмующие на миг опешили. Они шли сюда убивать Разрушителя, они знали, что их товарищи уже сошлись врукопашную с чудовищем, а тут что же - еще один? Их краткого замешательства Фессу оказалось достаточно. Перехватить алебарду и, используя ее размах, впечатать алебардиста в стену было делом нескольких секунд. Древко врезалось в затылок шлема и тотчас, продолжая движение, отшвырнуло с дороги другого панцирника. - Рысь, за мной! - зарычал Фесс. Он никого не хотел убивать. Кроме только отца Этлау и его присных. Но в проход вливался сплошной поток воинов в кирасах, с алебардами и осадными ножами наперевес. Фесс сшиб еще двух, но в тесноте прохода не мог развернуться; а вот наступающие очень быстро сообразили что к чему и плотно сбили ряды, выставив вперед многочисленные острия. - Папа, - коснулся его разума шепот Рыси. Уже не девочки, но Рыси обратившейся. Жемчужный дракон развел крылья, гордо вскинул точеную голову. - К стене, папа! К стене! И Фесс едва успел отпрянуть в сторону, как мимо него пронеслась клубящаяся струя пламени, заполнившая чуть ли не весь коридор. Стиснутый стенами, огонь метался, яростно бросаясь на все, могущее гореть. Что испытали латники-алебардисты в эти последние секунды, можно было только догадываться. Драконье пламя угасло, встретив на пути заслон живых тел. Кровь гасила огонь, словно простая вода. В пролом врывались новые и новые панцирники, однако на миг они замешкались перед страшной баррикадой из обугленных лат и шлемов - все остальное исчезло в буйстве извергнутого драконицей огня. - Папа! - плотно прижимая крылья, жемчужный дракон бросился прямо на надвигавшуюся стену пик. Вторая струя пламени, на сей раз - короче и не столь буйная, как первая. - Хватай меня за шею! Фесс едва успел, отбросив алебарду, обхватить покрытую гладкой чешуей шею драконицы. Первое же движение Рыси едва не вырвало ему руки из плеч, и тут он мигом осознал большую разницу между полетами на драконах в созданном Сущностью мороке и истинной реальностью. Несколько коротких копий угодили Рыси в подбрюшье, правда, тоже прикрытое чешуей. Драконица ударом лапы расчистила себе дорогу; они с Фессом оказались возле самого пролома, и некромант невольно зажмурился, ожидая каждый миг удара о незримую гибельную преграду. Но, видно, и сила Сущности имела какие-то пределы даже здесь, в Черной башне. И пробитый извне пролом Она затянуть то ли не смогла, то ли просто не успела. Или, может, надеялась, что некромант сейчас повторит прежнюю ошибку - схватится с инквизитором? Однако вместо этого Рыся легко, безо всякого усилия взмахнула широко развернувшимися крыльями, круто уходя в высоту, так что у Фесса ветер засвистел в ушах. Окатило волной ледяного холода, ветер пронзал до костей, казалось, даже замораживая самую их сердцевину. Вслед взлетевшей драконице рванулась целая туча арбалетных бельтов и выпущенных салладорскими лучниками стрел. Две или три пробили полы фессова плаща, пять-шесть звонко простучали по жемчужной чешуе. Рысь ринулась вниз, ветер мало что не срывал отчаянно цеплявшегося за ее шею некроманта; раскинув крылья, драконица пронеслась над самыми головами воинов, и, изо всех сил загребая крыльями воздух, стрелой понеслась прямо на юг, туда, где расстилались Нарн и Вечный лес и где, невидимый, высился во мраке ночи Пик Судеб. Опасность пришла, откуда Фесс уже забыл ее и ждать, - от магов. Их редкая и короткая цепь застыла в самом арьергарде штурмующей армады, словно чародеи Ордоса и Волшебного Двора чего-то выжидали. Рысь пронеслась над вскинувшим руки Этлау - и Фесс в тот же миг ощутил нечто вроде безмолвного отчаянного вопля: "Ты не уйдешь... ты не скроешься...". Схватываться с инквизитором сейчас было бессмысленно, но Фесс потратил на него драгоценную секунду и не почувствовал самую обыкновенную молнию, которую метнул в них кто-то из стихийных чародеев, скорее всего, - воздушных магов. Слепящая белая плеть хлестнула Рысю по широко развернутому крылу, и драконица отчаянно закричала. Именно закричала диким, ни на что не похожим, никогда в этих краях не слыханным воплем. Закричала и косо рухнула вниз, с трудом удерживаясь в воздухе. - Рыся! Драконица отчаянно боролась, что было сил работая левым, незадетым крылом. Правое она держала так, чтобы можно было если не лететь, то хотя бы планировать. За первой молнией последовали вторая, третья, пятая... Драконица мчалась над самым льдом, почти скользила по нему, временами даже отталкиваясь лапами, так что получалось нечто вроде громадных прыжков, металась из стороны в сторону. Беглецы пронеслись над хаосом лагеря осаждающих, и только потом, когда позади осталось никак не меньше десятка лиг, из жуткой драконьей пасти вдруг вырвался совершенно человеческий стон, и драконица почти что врезалась в заваленный снегом склон, прочертила его наискось, взметая волны снежной пыли, чтобы в конце концов замереть, бессильно уронив голову и крылья. Еще миг - и адамантовая чешуя под Фессом просто исчезла, растворилась в воздухе. На взрытом снегу лежала смертельно бледная девочка с разметанными жемчужными волосами. Правое плечо распорото, словно клинком, края раны обуглены. - Рыся! - Фесс яростно тер и мял сцепленные между собой пальцы. Они совершенно закоченели, а сейчас, похоже, от них потребуется вся ловкость. Девочка не отвечала. Глубокий обморок. Хорошо еще, нет кровотечения, хотя кто знает, может быть внутреннее, поди разбери, что именно сделала та проклятая молния! Пальцы наконец обрели чувствительность. Фесс решительно положил руки на края раны, стягивая их; всякий некромант по самой природе своей еще и хирург, и лекарь. Несложное заклятие (еще с первого курса истинной Академии, что в Долине магов) позволяло взгляду проникнуть сквозь завесу плоти. Плохо. Очень плохо. Боль Рыси передавалась и смотрящему в ее рану; между пальцев Фесса замелькали крошечные белые искорки - утечка Силы, которую он не успевал вбросить в неподвижную драконицу. Простой, чистой, незамутненной Силы, не облаченной ни в какие формы. Ибо кто знает, как лечить дракона, даже принявшего вид маленькой девочки? Это, похоже, оказалось единственно верным решением. Сила впитывалась почти вся, без остатка, и некромант, хоть и сгибаясь от позабытой было боли отката, не останавливался. Со щек Рыси внезапно смыло смертельно-снежную бледность, вернулся румянец, а еще через миг девочка вздрогнула и открыла глаза. - Папа. - Рыся, - Фесс не удержался, обхватил жемчужную головку, несколько раз поцеловал шелковистые волосы, на которых не таял медленно падавший снежок. - Жива... - Жива, пап, и... о-ой! - она поморщилась. - Ты меня затянул? Фесс опустил глаза - чудовищный разруб закрылся, остался вздутый черно-багровый след. - Нет, Рыся, это он сам. Или ты сама. Но... - Фесс быстро прощупал рану, - она просто закрылась, сращивания нет. Лечить надо по-настоящему, а пока... Некромант огляделся. Далеко им улететь не удалась. Отец Этлау, конечно, уже разобрался в случившемся, да и Сущность не может быть счастлива подобным исходом. Снежная пустыня вокруг - далеко не лучшее место, где можно пользовать раненую. Отсюда надо убираться. И как можно скорее. Рысь постаралась встать. И, охнув, тотчас упала. - П-папа... - беспомощно пролепетала драконица. Фесс молча поднял легонькое тело на руки. И зашагал - прямо в ночной мрак. Хорошо еще, что злой северный ветер дул в спину. Сколько он так протянет? Дорога с Северного Клыка знакома, один раз он ее уже прошел - но с добрыми припасами и не в полярную ночь. Фесс очутился возле башни старика Парри ранней весной, а в дорогу отправился и того позже. Сейчас, в разгар зимы, придется бороться и с голодом, и с холодом. Но главное - ему некуда идти. В