орен, И мир, цветущий мир природы, Избытком жизни упоен. Но и в избытке упоенья Нет упоения сильней Одной улыбки умиленья Измученной души твоей... 28 июля 1852 x x x Чародейкою Зимою Околдован, лес стоит— И под снежной бахромою, Неподвижною, немою, Чудной жизнью он блестит. И стоит он, околдован,— Не мертвец и не живой— Сном волшебным очарован, Весь опутан, весь окован Легкой цепью пуховой... Солнце зимнее ли мещет На него свой луч косой— В нем ничто не затрепещет, Он весь вспыхнет и заблещет Ослепительной красой. 31 декабря 1852 ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ О, как на склоне наших лет Нежней мы любим и суеверней... Сияй, сияй, прощальный свет Любви последней, зари вечерней! Полнеба обхватила тень, Лишь там, на западе, бродит сиянье,— Помедли, помедли, вечерний день, Продлись, продлись, очарованье. Пускай скудеет в жилах кровь, Но в сердце не скудеет нежность... О ты, последняя любовь! Ты и блаженство, и безнадежность. Между серединой 1851 и началом 1854 НЕМАН Ты ль это, Неман величавый? Твоя ль струя передо мной? Ты, столько лет, с такою славой, России верный часовой?.. Один лишь раз, по воле бога, Ты супостата к ней впустил— И целость русского порога Ты тем навеки утвердил... Ты помнишь ли былое, Неман? Тот день годины роковой, Когда стоял он над тобой, Он сам — могучий южный демон, И ты, как ныне, протекал, Шумя под вражьими мостами, И он струю твою ласкал Своими чудными очами?.. Победно шли его полки, Знамена весело шумели, На солнце искрились штыки, Мосты под пушками гремели И с высоты, как некий бог, Казалось, он парил над ними И двигал всем и все стерег Очами чудными своими... Лишь одного он не видал... Не видел он, воитель дивный, Что там, на стороне противной, Стоял Другой — стоял и ждал... И мимо проходила рать- Всг грозно-боевые лица, И неизбежная Десница Клала на них свою печать... И так победно шли полки, Знамена гордо развевались, Струились молнией штыки, И барабаны заливались... Несметно было их число— И в атом бесконечном строе Едва ль десятое чело Клеймо минуло роковое... Между 5 и 7 сентября 1853 СПИРИТИСТИЧЕСКОЕ ПРЕДСКАЗАНИЕ Дни настают борьбы и торжества, Достигнет Русь завещанных границ, И будет старая Москва Новейшею из трех ее столиц. Между осенью 1853 и весной 1854 ЛЕТО 1854 Какое лето, что за лето! Да это просто колдовство— И как, прошу, далось нам это Так ни с того и ни с сего?.. Гляжу тревожными глазами На этот блеск, на этот свет... Не издеваются ль над нами? Откуда нам такой привет?.. Увы, не так ли молодая Улыбка женских уст и глаз, Не восхищая, не прельщая, Под старость лишь смущает нас... Август 1854 x x x Увы, что нашего незнанья И беспомощней и грустней? Кто смеет молвить: до свиданья Чрез бездну двух или трех дней? 11 сентября 1854 x x x Теперь тебе не до стихов, О слово русское, родное! Созрела жатва, жнец готов, Настало время неземное... Ложь воплотилася в булат; Каким-то божьим попущеньем Не целый мир, но целый ад Тебе грозит ниспроверженьем.. Все богохульные умы, Все богомерзкие народы Со дна воздвиглись царства тьмы Во имя света и свободы! Тебе они готовят плен, Тебе пророчат посрамленье,— Ты — лучших, будущих времен Глагол, и жизнь, и просвещенье! О, в этом испытанье строгом, В последней, в роковой борьбе, Не измени же ты себе И оправдайся перед богом... 24 октября 1854 НА НОВЫЙ 1855 ГОД Стоим мы слепо пред Судьбою, Не нам сорвать с нее покров... Я не свое тебе открою, Но бред пророческий духов... Еще нам далеко до цели, Гроза ревет, гроза растет,— И вот — в железной колыбели, В громах родится Новый год... Черты его ужасно-строги, Кровь на руках и на челе... Но не одни войны тревоги Несет он миру на земле! Не просто будет он воитель, Но исполнитель божьих кар,— Он совершит, как поздний мститель, Давно обдуманный удар... Для битв он послан и расправы, С собой несет он два меча: Один — сражений меч кровавый, Другой — секиру палача. Но для кого?.. Одна ли выя, Народ ли целый обречен?.. Слова неясны роковые, И смутен замогильный сон... Конец 1854 или начало 1855 ПО СЛУЧАЮ ПРИЕЗДА АВСТРИЙСКОГО ЭРЦГЕРЦОГА НА ПОХОРОНЫ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ Нет, мера есть долготерпенью, Бесстыдству также мера есть!.. Клянусь его венчанной тенью, Не все же можно перенесть! И как не грянет отовсюду Один всеобщий клич тоски: Прочь, прочь австрийского Иуду От гробовой его доски! Прочь с сих предательским лобзаньем И весь апостольский их род Будь заклеймен одним прозваньем: Искариот, Искариот! 1 марта 1855 x x x Пламя рдеет, пламя пышет, Искры брызжут и летят, А на них прохладой дышит Из-за речки темный сад. Сумрак тут, там жар и крики, Я брожу как бы во сне,— Лишь одно я живо чую: Ты со мной и вся во мне. Треск за треском, дым за дымом, Трубы голые торчат, А в покое нерушимом Листья веют и шуршат. Я, дыханьем их обвеян, Страстный говор твой люблю... Слава богу, я с тобою, А с тобой мне — как в раю. 10 июля 1855 x x x Так, в жизни есть мгновения — Их трудно передать, Они самозабвения Земного благодать. Шумят верхи древесные Высоко надо мной, И птицы лишь небесные Беседуют со мной. Все пошлое и ложное Ушло так далеко, Все мило-невозможное Так близко и легко. И любо мне, и сладко мне, И мир в моей груди, Дремотою обвеян я— О время, погоди! 1855(?) x x x Эти бедные селенья, Эта скудная природа— Край родной долготерпенья, Край ты русского народа! Не поймет и не заметит Гордый взор иноплеменный, Что сквозит и тайно светит В наготе твоей смиренной. Удрученный ношей крестной, Всю тебя, земля родная, В рабском виде Царь небесный Исходил, благословляя. 13 августа 1855 x x x Вот от моря и до моря Нить железная скользит, Много славы, много горя Эта нить порой гласит. И, за ней следя глазами, Путник видит, как порой Птицы вещие садятся Вдоль по нити вестовой. Вот с поляны ворон черный Прилетел и сел на ней, Сел и каркнул и крылами Замахал он веселей. И кричит он, и ликует, И кружится все над ней: Уж не кровь ли .ворон чует Севастопольских вестей? 13 августа 1855 ГРАФИНЕ РОСТОПЧИНОЙ О, в эти дни — дни роковые, Дни испытаний и утрат— Отраден будь для ней возврат В места, душе ее родные! Пусть добрый, благосклонный гений Скорей ведет навстречу к ней И горсть живых еще друзей, И столько милых, милых теней! 16 октября 1855 x x x О вещая душа моя, О сердце, полное тревоги— О, как ты бьешься на пороге Как бы двойного бытия!.. Так ты — жилица двух миров, Твой день — болезненный и страстный. Твой сон — пророчески-неясный, Как откровение духов... Пускай страдальческую грудь Волнуют страсти роковые— Душа готова, как Мария, К ногам Христа навек прильнуть. 1855 Н<ИКОЛАЮ> П<АВЛОВИЧУ> Не богу ты служил и не России, Служил лишь суете своей, И все дела твои, и добрые и злые,— Все было ложь в тебе, все призраки пустые: Ты был не царь, а лицедей. 1855 x x x Тому, кто с верой и любовью Служил земле своей родной— Служил ей мыслию и кровью, Служил ей словом и душой, И кто — недаром — провиденьем, На многотрудном их пути, Поставлен новым поколеньям В благонадежные вожди... 4 января 1856 x x x Все, что сберечь мне удалось, Надежды, веры и любви, В одну молитву все слилось: Переживи, переживи! 8 апреля 1856 Н. Ф. ЩЕРБИНЕ Вполне понятно мне значенье Твоей болезненной мечты, Твоя борьба, твое стремленье, Твое тревожное служенье Пред идеалом красоты... Так узник эллинский, порою Забывшись сном среди степей, Под скифской вьюгой снеговою Свободой бредил золотою И небом Греции своей. 4 февраля 1857 x x x Прекрасный день его на Западе исчез, Полнеба обхватив бессмертною зарею, А он из глубины полуночных небес- Он сам глядит на нас пророческой звездою. 11 апреля 1857 x x x Над этой темною толпой Непробужденного народа Взойдешь ли ты когда, Свобода, Блеснет ли луч твой золотой?.. Блеснет твой луч и оживит, И сон разгонит и туманы... Но старые, гнилые раны, Рубцы насилий и обид, Растленье душ и пустота, Что гложет ум и в сердце ноет,— Кто их излечит, кто прикроет?.. Ты, риза чистая Христа... 15 августа 1857 x x x Есть в осени первоначальной Короткая, но дивная пора— Весь день стоит как бы хрустальный, И лучезарны вечера... Где бодрый серп гулял и падал колос, Теперь уж пусто все — простор везде,— Лишь паутины тонкий волос Блестит на праздной борозде. Пустеет воздух, птиц не слышно боле, Но далеко еще до первых зимних бурь— И льется чистая и теплая лазурь На отдыхающее поле... 22 августа 1857 x x x Смотри, как роща зеленеет, Палящим солнцем облита, А в ней — какою негой веет От каждой ветки и листа! Войдем и сядем над корнями Дерев, поимых родником,— Там, где,.обвеянный их мглами, Он шепчет в сумраке немом. Над нами бредят их вершины, В полдневный зной погружены, И лишь порою крик орлиный До нас доходит с вышины... Конец августа 1857 x x x Когда осьмнадцать лет твои И для тебя уж будут сновиденьем,— С любовью, с тихим умиленьем И их и нас ты помяни... 23 февраля 1858 x x x В часы, когда бывает Так тяжко на груди, И сердце изнывает, И тьма лишь впереди; Без сил и без движенья, Мы так удручены, Что даже утешенья Друзей нам не смешны,— Вдруг солнца луч приветный Войдет украдкой к нам И брызнет огнецветной Струею по стенам; И с тверди благосклонной, С лазуревых высот Вдруг воздух благовонный В окно на нас пахнет... Уроков и советов Они нам не несут, И от судьбы наветов Они нас не спасут. Но силу их мы чуем, Их слышим благодать, И меньше мы тоскуем, И легче нам дышать... Так мило-благодатна, Воздушна и светла Душе моей стократно Любовь твоя была. <Апрель> 1858 x x x Она сидела на полу И груду писем разбирала— И, как остывшую золу, Брала их в руки и бросала— Брала знакомые листы И чудно так на них глядела- Как души смотрят с высоты На ими брошенное тело... О, сколько жизни было тут, Невозв ратимо-пережитой! О, сколько горестных минут, Любви и радости убитой!.. Стоял я молча в стороне И пасть готов был на колени,— И страшно грустно стало мне, Как от присущей милой тени. <Апрель> 1858 УСПОКОЕНИЕ Когда, что звали мы своим, Навек от нас ушло И, как под камнем гробовым, Нам станет тяжело,— Пойдем и бросим беглый взгляд Туда, по склону вод, Куда стремглав струи спешат, Куда поток несет. Одна другой наперерыв Спешат-бегут струи На чей-то роковой призыв, Им слышимый вдали... За ними тщетно мы следим- Им не вернуться вспять... Но чем мы долее глядим, Тем легче нам дышать... И слезы брызнули из глаз— И видим мы сквозь слез, Как все, волнуясь и клубясь, Быстрее понеслось... Душа впадает в забытье, И чувствует она, Что вот уносит и ее Всесильная волна. 15 августа 1858 x x x Осенней позднею порою Люблю я царскосельский сад, Когда он тихой полумглою, Как бы дремотою, объят И белокрылые виденья На тусклом озера стекле В какой-то неге онеменья Коснеют в этой полумгле... И на порфирные ступени Екатерининских дворцов Ложатся сумрачные тени Октябрьских ранних вечеров— И сад темнеет, как дуброва, И при звездах из тьмы ночной, Как отблеск славного былого, Выходит купол золотой... 22 октября 1858 НА ВОЗВРАТНОМ ПУТИ I Грустный вид и грустный час- Дальний путь торопит нас... Вот, как призрак гробовой, Месяц встал — и из тумана Осветил безлюдный край... Путь далек — не унывай... Ах, и в этот самый час, Там, где нет теперь уж нас, Тот же месяц, но живой, Дышит в зеркале Лемана... Чудный вид и чудный край— Путь далек — не вспоминай... II Родной ландшафт... Под дымчатым навесом Огромной тучи снеговой Синеет даль — с ее угрюмым лесом, Окутанным осенней мглой... Все голо так — и пусто-необъятно В однообразии немом... Местами лишь просвечивают пятна Стоячих вод, покрытых первым льдом. Ни звуков здесь, ни красок, ни движенья— Жизнь отошла — и, покорясь судьбе, В каком-то забытьи изнеможенья, Здесь человек лишь снится сам себе. Как свет дневной, его тускнеют взоры, Не верит он, хоть видел их вчера, Что есть края, где радужные горы В лазурные глядятся озера... Конец октября 1859 x x x Есть много мелких, безымянных Созвездий в горней вышине, Для наших слабых глаз, туманных, Недосягаемы оне... И как они бы ни светили, Не нам о блеске их судить, Лишь телескопа дивной силе Они доступны, может быть. Но есть созвездия иные, От них иные и лучи: Как солнца пламенно-живые, Они сияют нам в ночи. Их бодрый, радующий души, Свет путеводный, свет благой Везде, и в море и на суше, Везде мы видим пред собой. Для мира дольнего отрада, Они — краса небес родных, Для этих звезд очков не надо, И близорукий видит их... 20 декабря 1859 ДЕКАБРЬСКОЕ УТРО На небе месяц — и ночная Еще не тронулася тень, Царит себе, не сознавая, Что вот уж встрепенулся день,— Что хоть лениво и несмело Луч возникает за лучом, А небо так еще всецело Ночным сияет торжеством. Но не пройдет двух-трех мгновений, Ночь испарится над землей, И в полном блеске проявлений Вдруг нас охватит мир дневной... Декабрь 1859 Е. Н. АННЕНКОВОЙ И в нашей жизни повседневной Бывают радужные сны, В край незнакомый, в мир волшебный, И чуждый нам и задушевный, Мы ими вдруг увлечены. Мы видим: с голубого своду Нездешним светом веет нам, Другую видим мы природу, И без заката, без восходу Другое солнце светит там... Все лучше там, светлее, шире, Так от земного далеко... Так розно с тем, что в нашем мире,— И в чистом пламенном эфире Душе так родственно-легко. Проснулись мы,— конец виденью, Его ничем не удержать, И тусклой, неподвижной тенью, Вновь обреченных заключенью,' Жизнь обхватила нас опять. Но долго звук неуловимый Звучит над нами в вышине, И пред душой, тоской томимой, Все тот же взор неотразимый, Все та ж улыбка, что во сне. 1859 x x x Куда сомнителен мне твой, Святая Русь, прогресс житейский! Была крестьянской ты избой— Теперь ты сделалась лакейской. 1850-е годы. MEMENTO¹ Vevey 1859 — Geneve 1860 ² Ее последние я помню взоры На этот край — на озеро и горы, В роскошной славе западных лучей,— Как сквозь туман болезни многотрудной, Она порой ловила призрак чудный, Весь этот мир был так сочувствен ей... Как эти горы, волны и светила И в смутных очерках она любила Своею чуткой, любящей душой— И под грозой, уж близкой, разрушенья Какие в ней бывали умиленья Пред этой жизнью вечно молодой... Светились Альпы, озеро дышало— И тут же нам, сквозь слез, понятно стало, Что чья душа так царственно светла, Кто до конца сберег ее живую— И в страшную минуту роковую Все той же будет, чем была... Конец октября 1860 --- ¹ Помни (лат.). ² Веве 1859 — Женева 186О (франц.). x x x Хоть я и свил гнездо в долине, Но чувствую порой и я, Как животворно на вершине Бежит воздушная струя,— Как рвется из густого слоя, Как жаждет горних наша грудь, Как все удушливо-земное Она хотела б оттолкнуть! На недоступные громады Смотрю по целым я часам,— Какие росы и прохлады Оттуда с шумом льются к нам! Вдруг просветлеют огнецветно Их непорочные снега: По ним проходит незаметно Небесных ангелов нога... Октябрь 1860 НА ЮБИЛЕЙ КНЯЗЯ ПЕТРА АНДРЕЕВИЧА ВЯЗЕМСКОГО У Музы есть различные пристрастья, Дары ее даются не равно; Стократ она божественнее счастья, Но своенравна, как оно. Иных она лишь на заре лелеет, Целует шелк их кудрей молодых, Но ветерок чуть жарче лишь повеет— И с первым сном она бежит от них. Тем у ручья, на луговине тайной, Нежданная, является порой, Порадует улыбкою случайной, Но после первой встречи нет второй! Не то от ней присуждено вам было: Вас, юношей, настигнув в добрый час, Она в душе вас крепко полюбила И долго всматривалась в вас. Досужая, она не мимоходом Пеклась о вас, ласкала, берегла, Растила ваш талант, и с каждым годом Любовь ее нежнее все была. И как с годами крепнет, пламенея, Сок благородный виноградных лоз,— И в кубок ваш все жарче и светлее Так вдохновение лилось. И никогда таким вином, как ныне, Ваш славный кубок венчан не бывал. Давайте ж, князь, подымем в честь богине Ваш полный, пенистый фиал! Богине в честь, хранящей благородно Залог всего, что свято для души, Родную речь... расти она свободно И подвиг свой великий доверши! Потом мы все, в молитвенном молчанье, Священные поминки сотворим, Мы сотворим тройное возлиянье Трем незабвенно-дорогим. Нет отклика на голос, их зовущий, Но в светлый праздник ваших именин Кому ж они не близки, не присущи —. Жуковский, Пушкин, Карамзин!.. Так верим мы, незримыми гостями Теперь они, покинув горний мир, Сочувственно витают между нами И освящают этот пир. За ними, князь, во имя Музы вашей, Подносим вам заздравное вино, И долго-долго в этой светлой чаше Пускай кипит и искрится оно!.. Около 25 февраля 1861 АЛЕКСАНДРУ ВТОРОМУ Ты взял свой день... Замеченный от века Великою господней благодатью- Он рабский образ сдвинул с человека И возвратил семье меньшую братью... 25 марта 1861 x x x Я знал ее еще тогда В те баснословные года, Как перед утренним лучом Первоначальных дней звезда Уж тонет в небе голубом... И все еще была она Той свежей прелести полна, Той дорассветной темноты, Когда, незрима, неслышна, Роса ложится на цветы... Вся жизнь ее тогда была Так совершенна, так цела И так среде земной чужда, Что, мнится, и она ушла И скрылась в небе, как звезда. 27 марта 1861 x x x Недаром русские ты с детства помнил звуки И их сберег в себе сочувствием живым— Теперь для двух миров, на высоте науки, Посредником стоишь ты мировым... Март(?) 1861 КНЯЗЮ П. А. ВЯЗЕМСКОМУ, Теперь не то, что за полгода, Теперь не тесный круг друзей— Сама великая природа Ваш торжествует юбилей... Смотрите, на каком просторе Она устроила свой пир- Весь этот берег, это море, Весь этот чудный летний мир... Смотрите, как, облитый светом, Ступив на крайнюю ступень, С своим прощается поэтом Великолепный этот день... Фонтаны плещут тиховейно, Прохладой сонной дышит сад— И так над вами юбилейно Петровы липы здесь шумят... 12 июля 1861 x x x Играй, покуда над тобою Еще безоблачна лазурь; Играй с людьми, играй с судьбою, Ты — жизнь, назначенная к бою, Ты — сердце, жаждущее бурь... Как часто, грустными мечтами Томимый, на тебя гляжу, И взор туманится слезами... Зачем? Что общего меж нами? Ты жить идешь — я ухожу. Я слышал утренние грезы Лишь пробудившегося дня... Но поздние, живые грозы, Но взрыв страстей, но страсти слезы,— Нет, это все не для меня! Но, может быть, под зноем лета Ты вспомнишь о своей весне... О, вспомни и про время это, Как о забытом до рассвета, Нам смутно грезившемся сне. 25 июля 1861 ПРИ ПОСЫЛКЕ НОВОГО ЗАВЕТА Не легкий жребий, не отрадный, Был вынут для тебя судьбой, И рано с жизнью беспощадной Вступила ты в неравный бой. Ты билась с мужеством немногих И в этом роковом бою Из испытаний самых строгих Всю душу вынесла свою. Нет, жизнь тебя не победила, И ты в отчаянной борьбе Ни разу, друг, не изменила Ни правде сердца, ни себе. Но скудны все земные силы: Рассвирепеет жизни зло— И нам, как на краю могилы, Вдруг станет страшно-тяжело. Вот в эти-то часы с любовью О книге сей ты вспомяни— И всей душой, как к изголовью, К ней припади и отдохни. <Октябрь> 1861 x x x Он прежде мирный был казак, Теперь он попечитель дикий; Филиппов сын — положим, так, А все не Александр Великий. 1861 x x x Иным достался от природы Инстинкт пророчески-слепой,— Они им чуют-слышат воды И в темной глубине земной... Великой Матерью любимый, Стократ завидней твой удел- Не раз под оболочкой зримой Ты самое ее узрел... 14 апреля 1862 А. А. ФЕТУ Тебе сердечный мой поклон И мой, каков ни есть, портрет, И пусть, сочувственный поэт, Тебе хоть молча скажет он, Как дорог был мне твой привет, Как им в душе я умилен. 14 апреля 1862 x x x Затею этого рассказа Определить мы можем так: То грязный русский наш кабак Придвинут к высотам Кавказа. Февраль (?) 1863 x x x Ужасный сон отяготел над нами, Ужасный, безобразный сон: В крови до пят, мы бьемся с мертвецами, Воскресшими для новых похорон. Осьмой уж месяц длятся эти битвы Геройский пыл, предательство и ложь, Притон разбойничий в дому Молитвы, В одной руке распятие и нож. И целый мир, как опьяненный ложью, Все виды зла, все ухищренья зла!.. Нет, никогда так дерзко правду божью Людская кривда к бою не звала!.. И этот клич сочувствия слепого, Всемирный клич к неистовой борьбе, Разврат умов и искаженье слова- Все поднялось и все грозит тебе, О край родной! — такого ополченья Мир не видал с первоначальных дней.. Велико, знать, о Русь, твое значенье! Мужайся, стой, крепись и одолей! Начало августа 1863 ЕГО СВЕТЛОСТИ КНЯЗЮ А. А. СУВОРОВУ Гуманный внук воинственного деда, Простите нам, наш симпатичный князь, Что русского честим мы людоеда, Мы, русские, Европы не спросясь!.. Как извинить пред вами эту смелость? Как оправдать сочувствие к тому, Кто отстоял и спас России целость, Всем жертвуя призванью своему,— Кто всю ответственность, весь труд и бремя Взял на себя в отчаянной борьбе, И бедное, замученное племя, Воздвигнув к жизни, вынес на себе,— Кто, избранный для всех крамол мишенью, Стал и стоит, спокоен, невредим, Назло врагам, их лжи и озлобленью, Назло, увы, и пошлостям родным. Так будь и нам позорною уликой Письмо к нему от нас, его друзей! Но нам сдается, князь, ваш дед великий Его скрепил бы подписью своей. 12 ноября 1863 x x x Как летней иногда порою Вдруг птичка в комнату влетит И жизнь и свет внесет с собою, Все огласит и озарит; Весь мир, цветущий мир природы, В наш угол вносит за собой— Зеленый лес, живые воды И отблеск неба голубой,— Так мимолетной и воздушной Явилась гостьей к нам она, В наш мир и чопорный и душный, И пробудила всех от сна. Ее присутствием согрета, Жизнь встрепенулася живей, И даже питерское лето Чуть не оттаяло при ней. При ней и старость молодела, И опыт стал учеником, Она вертела, как хотела, Дипломатическим клубком. И самый дом наш будто ожил, Ее жилицею избрав, И нас уж менее тревожил Неугомонный телеграф. Но кратки все очарованья, Им не дано у нас гостить, И вот сошлись мы для прощанья,— Но долго, долго не забыть Нежданно-милых впечатлений, Те ямки розовых ланит, Ту негу стройную движений И стан, оправленный в магнит, Радушный смех и звучный голос, Полулукавый свет очей И этот длинный, тонкий волос, Едва доступный пальцам фей. 1863 Н. И. КРОЛЮ Сентябрь холодный бушевал, С деревьев ржавый лист валился, День потухающий дымился, Сходила ночь, туман вставал. И все для сердца и для глаз Так было холодно-бесцветно, Так было грустно-безответно,— Но чья-то песнь вдруг раздалась... И вот, каким-то обаяньем, Туман, свернувшись, улетел, Небесный свод поголубел И вновь подернулся сияньем... И все опять зазеленело, Все обратилося к весне... И эта греза снилась мне, Пока мне птичка ваша пела. 1863(?) 19-ое ФЕВРАЛЯ 1864 И тихими последними шагами Он подошел к окну. День вечерел, И чистыми, как благодать, лучами На западе светился и горел. И вспомнил он годину обновленъя- Великий день, новозаветный день,— И на лице его от умиленья Предсмертная вдруг озарилась тень. Два образа, заветные, родные, Что как святыню в сердце он носил, Предстали перед ним — царь и Россия, И от души он их благословил. Потом главой припал он к изголовью, Последняя свершалася борьба,— И сам спаситель отпустил с любовью Послушного и верного раба. Межеду 19 и 21 февраля 1864 x x x Не всг душе болезненное снится: Пришла весна — и небо прояснится. 12 апреля 1864 x x x Утихла биза... Легче дышит Лазурный сонм женевских вод- И лодка вновь по ним плывет, И снова лебедь их колышет. Весь день, как летом, солнце греет, Деревья блещут пестротой, И воздух ласковой волной, Их пышность ветхую лелеет. А там, в торжественном покое, Разоблаченная с утра, Сияет Белая гора, Как откровенье неземное. Здесь сердце так бы все забыло, Забыло б муку всю свою, Когда бы там — в родном краю— Одной могилой меньше было... 11 октября 1864 x x x Весь день она лежала в забытьи, И всю ее уж тени покрывали. Лил теплый летний дождь — его струи По листьям весело звучали. И медленно опомнилась она, И начала прислушиваться к шуму, И долго слушала — увлечена, Погружена в сознательную думу... И вот, как бы беседуя с собой, Сознательно она проговорила (Я был при ней, убитый, но живой): «О, как все это я любила!» . . . . . . . . . . . . . . Любила ты, и так, как ты, любить- Нет, никому еще не удавалось! О господи!.. и это пережить... И сердце на клочки не разорвалось... Октябрь или первая половина декабря 1864 x x x Как неразгаданная тайна, Живая прелесть дышит в ней- Мы смотрим с трепетом тревожным На тихий свет ее очей. Земное ль в ней очарованье, Иль неземная благодать? Душа хотела б ей молиться, А сердце рвется обожать... 3 ноября 1864 x x x О, этот Юг, о, эта Ницца!.. О, как их блеск меня тревожит! Жизнь, как подстреленная птица, Подняться хочет — и не может... Нет ни полета, ни размаху— Висят поломанные крылья, И вся она, прижавшись к праху, Дрожит от боли и бессилья... 21 ноября 1864 x x x Кто б ни был ты, но, встретясь с ней, Душою чистой иль греховной Ты вдруг почувствуешь живей, Что есть мир лучший, мир духовный. Ноябрь 1864 ENCYCLICA¹ Был день, когда господней правды молот Громил, дробил ветхозаветный храм И, собственным мечом своим заколот, В нем издыхал первосвященник сам. Еще страшней, еще неумолимей И в наши дни — дни божьего суда— Свершится казнь в отступническом Риме Над лженаместником Христа. Столетья шли, ему прощалось много, Кривые толки, темные дела, Но не простится правдой бога Его последняя хула... Не от меча погибнет он земного, Мечом земным владевший столько лет,— Его погубит роковое слово: «Свобода совести есть бред!» 21 декабря 1864 --- ¹ Энциклика (лат.) — папское послание. КНЯЗЮ ГОРЧАКОВУ Вам выпало призванье роковое, Но тот, кто призвал вас, и соблюдет. Все лучшее в России, все живое Глядит на вас, и верит вам, и ждет. Обманутой, обиженной России Вы честь спасли,— и выше нет заслуг; Днесь подвиги вам предстоят иные: Отстойте мысль ее, спасите дух... 1864 x x x Как хорошо ты, о море ночное,— Здесь лучезарно, там сизо-темно... В лунном сиянии, словно живое, Ходит, и дышит, и блещет оно... На бесконечном, на вольном просторе Блеск и движение, грохот и гром... Тусклым сияньем облитое море, Как хорошо ты в безлюдье ночном! Зыбь ты великая, зыбь ты морская, Чей это праздник так празднуешь ты? Волны несутся, гремя и сверкая, Чуткие звезды глядят с высоты. В этом волнении, в этом сиянье, Весь, как во сне, я потерян стою— О, как охотно бы в их обаянье Всю потопил бы я душу свою... Январь 1865 x x x Когда на то нет божьего согласья, Как ни страдай она, любя,— Душа, увы, не выстрадает счастья, Но может выстрадать себя... Душа, душа, которая всецело Одной заветной отдалась любви И ей одной дышала и болела, Господь тебя благослови! Он, милосердный, всемогущий, Он, греющий своим лучом И пышный цвет, на воздухе цветущий, И чистый перл на дне морском. 11 января 1865 ОТВЕТ НА АДРЕС Себя, друзья, морочите вы грубо— Велик с Россией ваш разлад. Куда вам в члены Английских палат: Вы просто члены Английского клуба... Вторая половина января 1865 x x x Есть и в моем страдальческом застое Часы и дни ужаснее других... Их тяжкий гчет, их бремя роковое Не выскажет, не выдержит мой стих. Вдруг все замрет. Слезам и умиленью Нет доступа, все пусто и темно, Минувшее не веет легкой тенью, А под землей, как труп, лежит оно. Ах, и над ним в действительности ясной, Но без любви, без солнечных лучей, Такой же мир бездушный и бесстрастный, Не знающий, не помнящий о ней. И я один, с моей тупой тоскою, Хочу сознать себя и не могу— Разбитый челн, заброшенный волною На безымянном диком берегу. О господи, дай жгучего страданья И мертвенность души моей рассей: Ты взял ее, но муку вспоминанья, Живую муку мне оставь по ней,— По ней, по ней, свой подвиг совершившей Весь до конца в отчаянной борьбе, Так пламенно, так горячо любившей Наперекор и людям и судьбе,— По ней, по ней, судьбы не одолевшей, Но и себя не давшей победить, По ней, по ней, так до конца умевшей Страдать, молиться, верить и любить. Конец марта 1865 x x x Он, умирая, сомневался, Зловещей думою томим... Но бог недаром в нем сказался- Бог верен избранным своим... Сто лет прошло в труде и горе— И вот, мужая с каждым днем, Родная Речь уж на просторе Поминки празднует по нем... Уж не опутанная боле, От прежних уз отрешена, На всей своей разумной воле Его приветствует она... И мы, признательные внуки, Его всем подвигам благим Во имя Правды и Науки Здесь память вечную гласим. Да, велико его значенье- Он, верный Русскому уму, Завоевал нам Просвещенье, Не нас поработил сму,— Как тот борец ветхозаветный, Который с Силой неземной Боролся до звезды рассветной И устоял в борьбе ночной. Начало апреля 1865 x x x Сын царский умирает в Ницце- И из него нам строят ков... «То божья месть за поляков»,— Вот, что мы слышим здесь, в столице... Из чьих понятий диких, узких, То слово вырваться могло б?.. Кто говорит так: польский поп Или министр какой из русских? О, эти толки роковые, Преступный лепет и шальной Всех выродков земли родной, Да не услышит их Россия,— И отповедью — да не грянет Тот страшный клич, что в старину: «Везде измена — царь в плену!»— И Русь спасать его не встанет. 8 — 11 апреля 1865 12-ое АПРЕЛЯ 1865 Все решено, и он спокоен, Он, претерпевший до конца,— Знать, он пред богом был достоин Другого, лучшего венца— Другого, лучшего наследства, Наследства бога своего,— Он, наша радость с малолетства, Он был не наш, он был его... Но между ним и между нами Есть связи естества сильней: Со всеми русскими сердцами Теперь он молится о ней,— О ней, чью горечь испытанья Поймет, измерит только та, Кто, освятив собой страданья, Стояла, плача, у креста... 12 апреля 1865 x x x Как верно здравый смысл народа Значенье слов определил: Недаром, видно, от «ухода» Он вывел слово «уходил». 30 апреля 1865 x x x Est in arundineis modulatio musica ripis¹ Певучесть есть в морских волнах, Гармония в стихийных спорах, И стройный мусикийский шорох Струится в зыбких камышах. Невозмутимый строй во всем, Созвучье полное в природе,— Лишь в нашей призрачной свободе Разлад мы с нею сознаем. Откуда, как разлад возник? И отчего же в общем хоре Душа не то поет, что море, И ропщет мыслящий тростник? И от земли до крайних звезд Все безответен и поныне Глас вопиющего в пустыне, Души отчаянной протест? 17 мая 1865 --- ¹ Есть музыкальный строй в прибрежных тростниках (лат.). ДРУГУ МОЕМУ Я. П. ПОЛОНСКОМУ Нет боле искр живых на голос твой приветный- Во мне глухая ночь, и нет для ней утра... И скоро улетит — во мраке незаметный— Последний, скудный дым с потухшего костра. 30 мая 1805 x x x Сегодня, друг, пятнадцать лет минуло С того блаженно-рокового дня, Как душу всю свою она вдохнула, Как всю себя перелила в меня. И вот уж год, без жалоб, без упреку, Утратив все, приветствую судьбу... Быть до конца так страшно одиноку, Как буду одинок в своем гробу. 15 июля 1865 x x x Молчит сомнительно Восток, Повсюду чуткое молчанье... Что это? Сон иль ожиданье, И близок день или далек? Чуть-чуть белеет темя rop, Еще в тумане лес и долы, Спят города и дремлют селы, Но к небу подымите взор... Смотрите: полоса видна, И, словно скрытной страстью рдея, Она все ярче, все живее- Вся разгорается она— Еще минута, и во всей Неизмеримости эфирной Раздастся благовест всемирный Победных солнечных лучей... 29 июля 1865 НАКАНУНЕ ГОДОВЩИНЫ 4 АВГУСТА 1864 г. Вот бреду я вдоль большой дороги В тихом свете гаснущего дня... Тяжело мне, замирают ноги... Друг мой милый, видишь ли меня? Все темней, темнее над землею— Улетел последний отблеск дня... Вот тот мир, где жили мы с тобою, Ангел мой, ты видишь ли меня? Завтра день молитвы и печали, Завтра память рокового дня... Ангел мой, где б души ни витали, Ангел мой, ты видишь ли меня? 3 августа 1865 x x x Как неожиданно и ярко, На влажной неба синеве, Воздушная воздвиглась арка В своем минутном торжестве! Один конец в леса вонзила, Другим за облака. ушла- Она полнеба обхватила И в высоте изнемогла. О, в этом радужном виденье Какая нега для очей! Оно дано нам на мгновенье, Лови его — лови скорей! Смотри — оно уж побледнело, Еще минута, две — и что ж? Ушло, как то уйдет всецело, Чем ты и дышишь и живешь. 5 августа 1865 x x x Ночное небо так угрюмо, Заволокло со всех сторон. То не угроза и не дума, То вялый, безотрадный сон. Одни зарницы огневые, Воспламеняясь чередой, Как демоны глухонемые, Ведут беседу меж собой. Как по условленному знаку, Вдруг неба вспыхнет полоса, И быстро выступят из мраку Поля и дальние леса. И вот опять все потемнело, Все стихло в чуткой темноте- Как бы таинственное дело Решалось там — на высоте. 18 августа 1865 x x x Нет дня, чтобы душа не ныла, Не изнывала б о былом, Искала слов, не находила, И сохла, сохла с каждым днем,— Как тот, кто жгучею тоскою Томился по краю родном И вдруг узнал бы, что волною Он схоронен на дне морском. 23 ноября 1865 x x x Как ни бесилося злоречье, Как ни трудилося над ней, Но этих глаз чистосердечье- Оно всех демонов сильней. Все в ней так искренно и мило, Так все движенья хороши; Ничто лазури не смутило Ее безоблачной души. К ней и пылинка не пристала От глупых сплетней, злых речей; И даже клевета не смяла Воздушный шелк ее кудрей. 21 декабря 1865 ГРАФИНЕ А. Д. БЛУДОВОЙ Как жизнь ни сделалась скуднее, Как ни пришлось нам уяснить То, что нам с каждым днем яснее, Что пережить — не значит жить,— Во имя милого былого, Во имя вашего отца Дадим же мы друг другу слово: Не изменяться до конца. 1 марта 1866 x x x Когда сочувственно на наше слово Одна душа отозвалась- Не нужно нам возмездия иного, Довольно с нас, довольно с нас... 12 апреля 1866 КНЯЗЮ СУВОРОВУ Два разнородные стремленья В себе соединяешь ты: Юродство без душеспасенья И шутовство без остроты. Сама природа, знать, хотела Тебя устроить и обречь На безответственное дело, На безнаказанную речь. Апрель 1866 x x x И в божьем мире то ж бывает, И в мае снег идет порой, А все ж Весна не унывает И говорит: «Черед за мной!..» Бессильна, как она ни злися, Несвоевременная дурь,— Метели, вьюги улеглися, Уж близко время летних бурь. 11 мая 1866 x x x Когда расстроенный кредит Не бьется кое-как, А просто на мели сидит, Сидит себе как рак,— Кто ж тут спасет, кто пособит? Ну кто ж, коль не моряк. 3 июня 1866 x x x Тихо в озере струится Отблеск кровель золотых, Много в озеро глядится Достославностей былых. Жизнь играет, солнце греет, Но под нею и под ним Здесь былое чудно веет Обаянием своим. Солнце светит золотое, Блещут озера струи... Здесь великое былое Словно дышит в забытьи; Дремлет сладко-беззаботно, Не смущая дивных снов И тревогой мимолетной Лебединых голосов... Июль 1866 x x x На гробовой его покров Мы, вместо всех венков, кладем слова простые: Не много было б у него врагов, Когда бы не твои, Россия. 2 сентября 1866 x x x Когда дряхлеющие силы Нам начинают изменять И мы должны, как старожилы, Пришельцам новым место дать,— Спаси тогда нас, добрый гений, От малодушных укоризн, От клеветы, от озлоблений На изменяющую жизнь; От чувства затаенной злости На обновляющийся мир, Где новые садятся гости За уготованный им пир; От желчи горького сознанья, Что нас поток уж не несет И что другие есть призванья, Другие вызваны вперед; Ото всего, что тем задорней, Чем глубже крылось с давних пор,— И старческой любви позорней Сварливый старческий задор. Начало сентября 1866 x x x Небо бледно-голубое Дышит светом и теплом И приветствует Петрополь Небывалым сентябрем. Воздух, полный теплой влаги, Зелень свежую поит И торжественные флаги Тихим веяньем струит. Блеск горячий солнце сеет Вдоль по невской глубине— Югом блещет, югом веет, И живется как во сне. Все привольней, все приветней Умаляющнйся день,— И согрета негой летней Вечеров осенних тень. Ночью тихо пламенеют Разноцветные огни... Очарованные ночи, Очарованные дни. Словно строгий чин природы Уступил права свои Духу жизни и свободы, Вдохновениям любви. Словно, ввек ненарушимый, Был нарушен вечный строй И любившей и любимой Человеческой душой. В этом ласковом сиянье, В этом небе голубом Есть улыбка, есть сознанье, Есть сочувственный прием. И святое умиленье С благодатью чистых слез К нам сошло как откровенье И во всем отозвалось... Небывалое доселе Понял вещий наш народ, И Дагмарина неделя Перейдет из рода в род. 17 сентября 1866 x x x Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить: У ней особенная стать— В Россию можно только верить. 28 ноября 1866 НА ЮБИЛЕЙ Н. М. КАРАМЗИНА Великий день Карамзина Мы, поминая братской тризной, Что скажем здесь перед отчизной, На что б откликнулась она? Какой хвалой благоговейной, Каким сочувствием живым Мы этот славный день почтим— Народный праздник и семейный? Какой пошлем тебе привет— Тебе, наш добрый, чистый гений, Средь колебаний и сомнений Многотревожных этих лет? При этой смеси безобразной Бессильной правды, дерзкой лжи, Так ненавистной для души Высокой и ко благу страстной,— Души, какой твоя была, Как здесь она еще боролась, Но на призывный божий голос Неудержимо к цели шла? Мы скажем: будь нам путеводной, Будь вдохновительной звездой— Свети в наш сумрак роковой, Дух целомудренно-свободный, Умевший все совокупить В ненарушимом, полном строе, Все человечески-благое, И русским чувством закрепить,— Умевший, не сгибая выи Пред обаянием венца, Царю быть другом до конца И верноподданным России... 30 ноября — 1 декабря 1866 x x x Ты долго ль будешь за туманом Скрываться, Русская звезда, Или оптическим обманом Ты обличишься навсегда? Ужель навстречу жадным взорам, К тебе стремящимся в ночи, Пустым и ложным метеором Твои рассыплются лучи? Все гуще мрак, все пуще горе, Все неминуемей беда— Взгляни, чей флаг там гибнет в море, Проснись — теперь иль никогда... 20 декабря 1866 x x x Хотя б она сошла с лица земного, В душе царей для правды есть приют. Кто не слыхал торжественного слова? Века векам его передают. И что ж теперь? Увы, что видим мы? Кто приютит, кто призрит гостью божью? Ложь, злая ложь растлила все умы, И целый мир стал воплощенной ложью!.. Опять Восток дымится свежей кровью, Опять резня... повсюду вой и плач, И снова прав пирующий палач, А жертвы... преданы злословью! О, этот век, воспитанный в крамолах, Век без души, с озлобленным умом, На площадях, в палатах, на престолах— Везде он правды лич