труда, и от семи вечера
до пяти утра мне предстояло заготовлять уголь, чтобы поддерживать огонь в
печи, куда меня будут заключать на день. В общем, мне был определен срок без
сна и отдыха, как у них принято. Сами-то духи существа бессмертные, вот они
и думают, что другие--тоже, а поэтому часто приговаривают преступников к
разным срокам заключения в огне, как будто люди и животные звери могут
гореть, но оставаться живыми. У духов это обычное наказание.
Стражники быстро растопили печь и сказали, чтоб я приготовился к огню,
но, .по счастью, во время моей подготовки тюрьму явился проверять Король,
потому что это был инспекторский день, и Король вошел незамеченно для
тюремщиков, а когда вошел, то увидел меня -- я готовился к наказанию
тю-ремяым огнем, и глаза у меня были, как у дикого зверя, ког а он
мучительно гонится за добычей,-- а Король спросил, узнаю ли я, мол, его. Но
я ответил Королю, что нет. Тогда он сказал: "Я твой сын от Сверхдевы", и я
немедленно его узнал, а он приказал, отвести меня во дворец, и я, конечно,
ужасно обрадовался, что он Король у Москитных духов и мне не придется гореть
в о пне. Меня, значит, отвели в королевский дворец, а Король закончил
проверку тюрьмы, и, когда вернулся, приказал своим приближенным поднести мне
яств и винных напитков.
Я прожил у сына несколько лет, а потом подступил к нему с настоятельной
просьбой показать мне правильную дорогу домой. Но духов, даже пока они юные,
трудно уговорить, как малых детей, и сын ответил мне совершенно
по-взрослому, хотя не достиг совершенства лет, а значит, и взрослым
считаться не мог: "По обычаям Леса Духов, дорогу к людям кому бы то ни было
открывать запрещается". Едва он сказал так, я ему объяснил, что схожу в свой
город на несколько дней, а потом нанесу ему ответный визит и вообще буду
навещать его ежегодно. Но он упрямо стоял на своем. Прошла неделя, и я ему
объявил, что, раз он не хочет открыть мне дорогу, я отправлюсь искать ее
сам. Он, конечно же, стал меня уговаривать, чтобы я погостил у него
подольше, но я, как и он неделю назад, решил настоять на своем и ушел. Так я
вторично расстался с сыном и начал искать дорогу домой.
После 8-месячных скитаний по лесу я добрался до Четвертого города, но
времени было--двенадцать ночи, .и я решил дождаться утра, чтобы, когда я
вступлю в этот город, страж- ники не поймали меня как грабителя, а приняли
за обычного духа-странника. В восемь часов по утреннему времени я вошел в
город и отправился к Королю, чтобы представиться ему духом-странэдиком,
который случайно забрел в их город, но может выполнить важное поручение. И я
сказал перед Ко ролем так: "Люди преступно поносят духов, а этого больше
допускать нельзя, и, если Его Величество Король укажет мне ЦК путь к
людскому городу, я обязуюсь предупредить людей, что ;-, мы не допустим их
возмутительных преступлений". Король ; обдумывал мои слова поляаса, но не
догадался, что я человек и хочу просто выбраться из Леса Духов. Прежде чем
отве- тить, он приказал меня накормить как голодного страдника, а потом
сказал: "Я готов указать тебе правильный путь, чтобы ты отправился к людям с
предупреждением, но только в обмен на левую руку. Потому что у моей любимой
жены с детства не хватает левой руки, а по нашим обычаям Королю разрешается
брать себе в жены только цельных духев. И мне хотелось бы прирастить ей
руку, а то одна из остальных моих же:н рассказала вождям и знатным
духам--самым могущественным жителям города,--что я легкомысленно женился на
ампу-тантке, и сделала она это, конечно, по ревности. Она-то выдала мой
секрет по ревности, а вожди и прочие именитые жители тайно собрались ко мне
во дворец, чтоб спросить, есть ли в секрете правда, и я скрыл, от них, есть
ил.и нет--иначе-мне бы не сносить головы,--а они сказали, что ровно через:
неделю правда все равно непременно узнается: на дворцовом;
собрании, когда моим женам придется молоть руками эерн перед именитыми
горожанами и вождями, а, чтобы молоть, надо две руки, и, когда откроется
скрытая правда, меня прикончат прямо на троне за нарушение городских
законов. И до конца недели осталось два дня".
Едва он сказал, что в обмен на руку мне откроется дорога к людям, я
попросил его привести жену и смерил отрубленную часть руки (по руке, которая
была у ней не отрублена) особо взятой у духов веревкой, а потом отправился в
ближнюю чащу, слепил из глины недостающую руку--при этом веревка служила мне
мерой,--вернулся с глиняной рукой во дворец, приставил, ее в нужном месте к
обрубку и без всяких промедлений применил амулет, подаренный мне
Тройственным духом на день рождения. Я применил амулет, и рука срослась, и в
следующую секунду уже никто не поверил бы, что рука у духевы была отрублена,
а жены, которые ненавидели ампутантку, ни о чем не догадывались до дня
собрания и злорадно нашептывали любимой жене, что им с Королем не сносить их
голов.
Копда началось дворцовое собрание, именитые духи расселись в креслах,
Король воссел на высокий трон, все его жены--на низкие стулья, а, в центре
собрания поставили жернов и насыпали кучку зерна для помола. Потом поднялся
распорядитель собрания и внятным голосом спросил Короля, женат ли он на
безрукой духеве, но тот ответил, что "Ничего подобного". После королевского
ответа распорядителю жены .начали подходить к жернову, и каждая по очереди
молола зерно обеими руками, чтобы выявить ампутантку. Когда двуручные жены:
отмолились, настала очередь однорукой жены, про которую думали, что ее
ждет смерть, а она, пока другие мололи, прятала руку под складками платья и
теперь встала, подошла к жернову, уверенно опустилась перед ним на колени и
смолола зерно обеими руками так же успешно, как предыдущие жены. Тут все
вожди, именитые горожане и знатные духи наперебой заудивлялись, а потом
приступили к женам с вопросом:
"Как вы посмели распространять ложь, что Король женат на безрукой
духеве?" Но лживые жены онемели от изумления, да лм ведь и нечего было
ответить, и тогда их всех приказали убить, потому что обычаи этого города
строго воспрещают распространять ложь. Так прекрасная женщина, или дама,
всегда возбуждает ненависть в безобразных, но часто их не-гнавнсть, или ее
беда, приводит их к смерти,а ее--к счастью. Вот и любимая жена
Короля--безрукая, но прекрасная дама,
или духева,-- стала полновластной хозяйкой дворца, а ее ненавистницы
были убиты.
Через восемь дней после этих событий, которые привели к спасению
Короля, я решился спросить его о дороге к людям. Но он оказался чересчур
осмотрительным и вместо ответа "сказал мне так: "Я хочу, чтобы ты остался у
нас еще на пятнадцатилетний срок и, если по какой-нибудь несчастной
случайности у жены вдруг снова отрубят руку, опять приживил бы ее на место".
Мне-то винить его, конечно, не за что--он ведь считал меня духом,
родичем,--но я и себя не могу обвинить, хотя уйти мне пришлось тайком. Я,
значит, отправился .в новое путешествие и скитался по лесу без дорог и
тропинок, пока не вступил в очень чистый город, который напомнил мне города
людей, а с первого взгляда -- мой собственный город.
Мне встречается мои мергвый брат
Едва я вступил в Десятый город -- чистый до самого пол-ffloro
изумления,-- горожане выскочили из своих жилищ, чтобы узнать, кто к ним
явился. А я, как только увидал их на улицах, мигом приметил одного
горожанина, всем своим видом-- телесного человека, бросился к нему, чтоб
увидеть яснее, и поблизости он оказался мне братом, который умер в городе,
ВДе мы жили, когда я был шестисполовянойлетним,--правда, не родным, а
двоюродным братом. Увидевши братьев, или друг друга, мы крепко обнялись от
неожиданной радости, а потом он сказал остальным горожанам, что я прихожусь
ему двоюродным братом, и те поздравили нас на месте, но после этого не
разбрелись кто куда, или по своим домам и делам, а отправились с нами к
брату домой--повторить поздравления еще
и там. Потому что они его любят и уважают как основателя Христианства в
их городе. Дома брат приказал своим слугам принести для меня еды и напитков,
а многие именитые духи
города прислали нам угощения и от своих щедрот. Но мало
этого--часов в восемь вечера к брату пришли городские вожди во главе с
Его Величеством Королем, и каждый из нас по очереди отвыпил за здоровье
каждого и всех собравшихся, потом мы выпили сообща, или вместе, а потом
начали танцевать и петь, бить в барабаны и хлопать в ладоши, и веселье
кончилось только под утро, как и полагается Заздравному торжеству. В ночь
торжества я с удивлением обнаружил, что многие духи из Десятого города могут
расколоться при танцах напополам, чтобы составилась танцевальная пара, а в
следующем.танце сливаются воедино, будто они и не думали раздваиваться.
Когда Заздравное торжество завершилось, именитые горожане разошлись по
домдм, но брат еще долго получал поздравления от духов, которые живут не в
городе и поэтому пропустили Заздравное торжество. Как только гости ушли
домой, я признался брату, что падаю с ног--мы ведь не спали. всю ночь
напролет,--и он открыл запасную комнату, застелила постель небывалыми
покрывалами, потому что таких замеча -тельных не бывает, а если ипопадаются,
то у знатных духов! или, может, еще у Сверхдевы, с которой мы разошлись
из-зал нашего сына. Я лег и проспал до двух часов дня, а когда npQ--снулся,
принял братову ванну--он разрешил мне принимать-ее, как мою,--хорошо поел и
прекрасно выпил, потому что у духов хорошая еда никогда не обходится без
прекрасной выпивки, а потом брат поведал мне о себе--с тех пор, как он
принял в нашем городе смерть:
-- Я долго искал после смерти город, истинно подходящий для
Христианских деяний,--пока не добрался до Десятого города, который сразу же
показался мне подходящим, хотя это я к нему подошел, а он-то стоял, как
обычно, на месте. Он стоял на месте, но был подходящий, а я при жизни был
ревностный прихожанин, или Христианин Методистской Церкви, так что все здесь
прекрасно сошлось, и я предназначился для служения Христианству до Судного,
или Последнего, дня, а рань-ше этого Последнего дня меня уже не постигнет
вторичная смерть. Нашедши место, я решил сам в себе отправиться к Е. В.
Королю Леса Духов, чтобы получить королевский указ на введение Христианства
в Десятом городе. Е. В. Король после нескольких встреч согласился обсудить
мой запрос на Совете среди Своего Величества и Старейшин. После обсуждения
указ был выдан, и я вернулся в Десятый город, выбрал хороший участок земли и
построил первую городскую церковь--если в футах, то 90 на 70. Крыша у церкви
была из коры, потому что железных листов не нашлось, а над главным входом я
написал так: МЕТОДИСТСКАЯ ЦЕРКОВЬ ДЛЯ ПРИХОЖАН ИЗ ЛЕСА ДУХОВ. Надпись я
сделал древесным соком, потому что краски в городе ие было, а стены внутри
мне пришлось разрисовывать особой смесью из листьев с водой--но листья,
конечно, я растолок в порошок, а потом уж
развел порошок на воде, чтобы получилась цветная смесь, или краска для
разрисовки стен. Пока я строил первую церковь, один горожанин пустил меня в
дом, чтобы я жил у него по аренде, а мое жилье, где у нас было празднество,
мне помогли возвести друзья--юные духи Десятого города. Когда строительство
церкви закончилось, я вышел на улицы с гулким поленом и принялся бить по
.нему, как в колокол, чтобы привлечь городских прихожан для объяснений,
зачем им цер,ковь.
В воскресенье--первое воскресенье духов, когда они посетили
христианскую службу,--я обнаружил, что в церковь явилось только двое молодых
прихожан, а всего обитателей Десятого города было 4000000 жителей. Но они
ничего не знали :про бога, или не верили, что он сотворил их вместе с
другими божьими существами, а верили только в свое превосходство яад всеми
земными тварями и созданьями. Я сослужил им христианскую службу, которая
завершилась к 11-ти часам, но вечером церковь открывать не стал, хотя и мог
бы созвать горожан стуком по пню с огромным дуплом, потому что дупло
звучало, как колокол, и от пня до церкви было недалеко. В понедельник я
приступил к широкой кампании--начал ходить по домам горожан, чтобы
подвигнуть их к Христианской жизни,--и так служил до самой субботы. Зато в
воскресенье на Утренней службе у меня собрался прекрасный приход:
50 старых, 38 юных и 45 малолетних духов, или 50+38+45= 133
прихожанина, и я возрадовался великой радостью. Когда в 11 служба
закончилась, я объявил, что дети и юноши могут собраться к 2-м часам дня в
Воскресную школу для всеобщего обучения; да и тем из взрослых, кто захочет
прийти, будет сказано "Добро пожаловать". В школу собралось немало
учеников--общим числом до .пятидесяти .семи. Правда, вечерний приход на
службу был небольшой--48 духов,-- потому что жители Десятого города ходят по
вечерам кормиться на фермы.
Через 6 месяцев после открытия церкви я перевел туда же и школу, чтобы
учить малолетних духов, чтению, письму и Священным писаниям, которые стали
главным предметом. Но в городе не нашлось ни писчей бумаги, ни мела, ни
досок для классных занятий, и вот я вырубил кусок коры с большого дерева,
чтоб кора была плоской, площадью 4 квадратных фута, а для грифельных
досок--20 кусочков, площадью по квадратному футу каждый, и вместо мела
раздал угольки, чтобы ученики писали задания. Но поскольку церковь по будним
дням использовалась у нас как Воскресная школа, а по воскресеньям--как
Христианский храм, то я построил еще одну церковь с помощью прихожан и
воскресных учеников, потому что школьники за неделю учебы нарушали в церкви
Христианский порядок, и я решил обучать их в школе, под которую приспособил
свою первую церковь. Лет через пять у нас появилось больше 50-ти
духов-учителей, и каждое утро в школу
ш:
являлось до девятисот малолетних духов. Когда малолетние духи
повыросли, или успешно кончили школу, многие из них стали учителями, а я
построил в Десятом городе и окрестных селениях 1000 церквей с большой
Вечерней школой при каждой, так что город обернулся столицей, где ежегодно
заседает Собор во главе со мной, или главным епископом. А между ежегодными
заседаниями Собора я надзираю за школами и церквами, чтобы контролировать
работу учителей, школьных инспекторов и церковных служителей, которые
трудятся по навыкам и обычаям, данным им всем с моего позволения. В
свободные от главенства и надзирательства дни я наставляю выпускников наших
школ в землеустройстве, строительстве городов и первой помощи при несчастных
случаях--из всех возможных медицинских наук мне удается наставлять моих
подопечных только в первой (санитарной) помощи, потому что я не учился на
врачевателя и вот не могу дать им точных знаний, как врачевать болезни до
излечения.
Мало-помалу я наставил и выучил многих духов Десятого города, а едва
они начали успешно трудиться, предложил им заново перестроить город, и отцы
города, или старейшины, охотно приняли мое предложение. Когда перестройка
города завершилась, он сделался современнейшим и прекраснейшим городом из
всех, какие есть в Лесу Духов. Только вот больницы ему не хватало, потому
что не было опытных врачева-телей...
На другое утро мой двоюродный брат показал мне Десятый город воочию--я
видел дома современных стилей, школы, церкви и много больниц. А когда я
спросил у него про больницы--дескать, у них ведь нет врачевателей,--он
сказал: "Ты знаешь мою жену?", и я ответил ему, что знаю. Но он возразил:
"Не знаешь, а только видел"--и вкратце поведал ее историю:
-- Она уроженка Зулусской страны--родилась и выросла в маленьком
городке, который стал процветающим и громадным, когда ей пришлось
безвременно умереть. Она была образованной девушкой--кончила школу с большим
отличием, и отец решил послать ее в Англию, где из незрелых
студентов-медиков делают зрелых и знающих врачевателей. Вот, значит,
выучилась она врачевать, вернулась в город своего отца и на следующий же
день попала в аварию, которая завершилась для нее смертью. Она скончалась от
гибельных ран, спешно ушла из родного города, долго скиталась то там, то
сям, потому что мертвым не место среди, живых, а потом добралась до Десятого
города, где мы женились друг на друге как мертвые, или заключили смертный
союз. Мы-то женились друг на друге как мертвые, но жена до смерти была
врачевателем, а в Десятом городе для полной столичности только и не хватало
что городских больниц, и вот жена учредила больницу, сделавшись Управляющей
медицинским обслуживанием. С тех пор
мы построили много больниц, а жена обучила научному врачеванию
несколько тысяч духев и духов.
Я выслушал брата и спросил его:
Первое. Кто посвятил тебя в сан епископа?
Второе. Кто посылает вам инструменты и -все лекарства для ваших
больниц?
Третье. Где вы берете учебники, священные тексты и канцелярские
принадлежности вроде бумаги, чернил и ручек? (Потому что, когда мы бродили
по городу, я не заметил в их школах коры, на которой ученики писали бы
угольками, а учебники и священные тексты--заметил.)
Четвертое. У кого вы достаете железо, чтобы крыть крышами ваши дома?
(Потому что, пока мы бродили по городу, я видел только железные крыши.)
А брат, отвечая, сказал мне так:
Первое. Поскольку я служил Христианству самой надежной верой и правдой,
однажды во сне мне послышался голос, и этот голос прорек мне с неба, что я
посвящаюсь от бога в епископы--на веки вечные, или бессрочно. Как только об
этом услышали духи -- мне волей-неволей пришлось им открыться,-- они
подтвердили мое посвящение.
Второе. Мы получаем больничные инструменты со всеми нужными для больниц
лекарствами от тех, кто при жизни снабжал врачевателей, а после смерти ушел
в Город мертвых и снабжает теперь одних мертвецов, потому что живых боится и
ненавидит.
Третье. Мертвые издатели книг регулярно шлют нам из Города мертвых
священные тексты и учебные книги, а бумагу, ручки и запасы чернил поставляют
нам мертвые владельцы фабрик, занятые при жизни изготовлением и продажей
канцелярских принадлежностей, или писчих товаров.
Четвертое. Железные листы для крыш продают нам в достатке мертвые
металлурги, с которыми мы состоим в договоре.
Разъяснивши четыре моих вопроса, мы отправились к брату домой, и дома
брат призвал дочерей--их было четверо, и двоих сыновей, а потом из больницы
вернулась его жена -- Управляющая медицинским обслуживанием города, и брат
подробно растолковал домашним, как они связаны со мной родством. Сыновья
брата были школьники старших классов, а дочери уже окончили школу и прошли
обучение на врачей и сестер.
Вот, значит, рассказал мне брат о себе, а дня через 3 попросил и меня
поведать ему про жизнь у нас дома, или в том городе, где мы родились. И моя
история прозвучала так:
-- После того как ты принял смерть и до моего вступленья в Лес Духов
никто из нашей семьи не умер, но один престарелый родственник заболел и
болел полных три недели подряд, пока не справился со своей болезнью --
потому что он
яе умер, а выздоровел. Через 6 месяцев после твоей смерти у нас
разразилась война за рабов, которая загнала меня в страшный Лес Духов, хотя
мне было всего 7 лет. И сейчас я уже не могу тебе рассказать, как
развивается жизнь у нас дома -- ведь я убежал из нашего города и вступил в
Лес Духов лет 20 назад. С тех пор мой разум не давал мне покоя -- нагонял
суровую тоску по домашним,--я я беспрестанно искал -дорогу, которая привела
бы меня домой, но вот пришел не домой, а к тебе, причем до этого меня
всячески мучали лиходейские жители Леса Духов. Я очень рад, что нашел здесь
тебя, а если ты из родственных чувств разрешишь мне у вас дней 5 погостить,
чтобы отдохнуть от злодейских мук, то и я когда-нибудь тебе порадею, или
отплачу радостью за радость, а пока что немного приду в себя и опять
отправлюсь искать дорогу-- если только ты не укажешь мне, где она, за что я
буду благодарен вдвойне, или отрадею тебе с лихвой...
Потом я подробно поведал брату о своих страданиях у безжалостных духов,
а он спросил участливым голосом:
"Умер ли ты до вступленья в наш Лес?", и я ответил: "Ничуть не бывало".
Едва я сказал "Ничуть не бывало", брат громогласно воскликнул "Ага!" в одно
восклицанье со всеми духами, которые собрались у него как гости. Но брат
продолжил свое восклицанье--объяснил мне мою судьбу, или участь: "Живым не
место среди мертвецов, но скоро ты полностью одухотворишься, потому что мы
выучим тебя на мертвого".
Брат отвел меня к директору школы, чтоб я научился читать и писать, а в
мои свободные от учения часы сам натаскивал меня на мертвого, и месяцев
через 5, если мне хотелось, я мог вести себя как полнейший мертвец. А
кончить школу мне ничего не стоило--у меня тогда был рассудительный ум,-- и
я ее кончил года через 4, и был отправлен за прилежание в Город мертвых,
чтобы практиковаться в судебных делах, полицейской работе и тюремных
правилах. Как только я сделался первоклассным практиком, я вернулся к брату
в Десятый город и сразу же приступил к учреждению законности-- возвел с
горожанами современные здания для тюрем, судов и полицейских участков во
всех районах Десятого города, потому что раньше там этого не было. Потом я
собрал молоденьких духов, которые только что кончили школы, и быстро внушил
им часть моих знаний, а сам был избран Главным судьей в их Верховном над
всеми суде, который заседает на местах преступлений--поэтому иногда его
называют "Выездной",-- чтобы рассуживать сложные случаи, неподсильные для
районных, или низших, судов.
Тем временем брат решил со мной обсудить, какая судьба постигнет его
детей. Дочери у него уже были "на выданье", или созрели, чтоб выйти замуж,
но никто--ни один телесный мужчина, даже и пробравшийся сдуру в Лес
Духов,--не решился бы жениться на дочери мертвецов, так же как ни одна
телесная женщина не вышла бы замуж за мертвецкого сына. Брат спросил
меня, что ему делать, и я предложил подать объявление в одну из крупных
людских - газет -- может, кто-нибудь на нее откликнется, а мы сумеем
склонить его к браку,-- и брат согласился подать объявление, которое
кончалось такими словами: "Короче, не хотите ли вы вступить в брак? Если да,
выберите одно, и только одно из чисел 733, 744, 755 и 766 или 777 и 788,
чтобы вам была выслана фотография интересующего вас лица, а в случае
практического интереса -- назначена персональная встреча".
Невидимое Магическое Послание
Как только я выучился на полного мертвеца, стал образованием и Главным
судьей, я уже не думал о возвращении в свой город, а если и задумывался, то
решал про себя, что нечего мне там делать до самой смерти. Но однажды ночью,
когда я спал, мне вдруг явилось во сне видение, будто я дома и сижу за едой
с матушкой и братом, как бывало раньше, а потом будто бы выбегаю на улицу и
меня окружают мои друзья -- вроде бы я и не вступал в Лес Духов. Наутро я
помнил мои сновидения, или видения стародавней жизни, и мне захотелось уйти
домой, но я решил про это не думать. На вторую ночь мне опять привиделись
мои друзья и матушка с братом, и меня опять потянуло домой -- гораздо
сильнее, чем накануне. В третью ночь мне привиделось то же самое, и наутро я
уже не пил и не ел, не радовался жизни, не думал о будущем, а только мучился
тоской по дому. Куда б я ни шел, мне виделись родичи, хотя вокруг были
только духи. Я как бы видел сны наяву, поскольку не спал ни ночью, ни днем,
веки у меня ни на миг не смыкались, и все же мне виделись телесные родичи, с
которыми я расстался давным-давно. Потому что они спросили у прорицатели,
жив я или безвременно умер, и он уверенно ответил им, что я жив, да вот не
желаю возвращаться домой. И еще он сказал, что живу я прекрасно, в городе
среди дремучих лесов, окруженный вниманием и родственными заботами. Правда,
он не смог объяснить моим родичам, в каком же именно Лесу я живу и кто
окружил меня родственными заботами, но это было для них не главное. Едва
услышавши, что я жив и здоров, они приступили к прорицателю с просьбой
отправить мне Невидимое Магическое Послание, которое способно возвратить
восвояси кого бы то ни было и откуда угодно, даже если этот
"Кто-бы-то-ни-было" вовсе не хочет возвращаться домой. Родичи уплатили
деньги вперед, и вот прорицатель стал меня вызывать с помощью своего
Магического Послания, которое отзывалось в моем рассудке навязчивой мыслью
вернуться домой.
"Скатертью дорога"
И вот, ничего мне теперь не хотелось, кроме как уйти поскорее домой, и
я поведал об этом брату, но он отказался меня отпустить. Тогда я начал
приступать к нему ежедневно с обманной просьбой отпустить меня хоть на
время--к другу из Седьмого города духов,--и брат решился мне это позволить,
потому что я исхудал до тощей скелетности, будто умирающий с голоду человек.
Но я был очень знаменитый у духов из Десятого города и его окрестностей,
поэтому за день до моего ухода я пригласил их всех в гости к брату для
тайного празднества "Скатертью дорога": ведь никто из гостей не мог
догадаться, что я ухожу от них навсегда, а если б они об этом проведали, то
угрюмо сказали бы: "Скатертью дорога", как нежелательной и обманной
твари,--1вот почему мое празднество было тайное. Оно было тайное, но такое
великолепное, что гости не спали всю ночь до утра, а только пили,
отплясывали пляски, били в барабаны да пели песни. Но брат, хоть не знал,
что я его обманул и мы расстаемся на веки веков, все-таки тосковал и в
празднестве не участвовал.
На рассвете дня я отправился в путь и начал искать дорогу домой, как до
прихода в Десятый город. Но где пролегла нужная мне дорога, я не ведал
по-прежнему и шагал напрямик, или продирался сквозь дремучие чащи, даже
самые опасные и зловредные, потому что Невидимое Магическое Послание
беспрестанно тянуло меня вперед. А встречные, поперечные и попутные духи
причиняли мне множество жестоких мучений. Через 8 месяцев после ухода от
брата я одолел 620 миль и вступил в Восемнадцатый город духов, где один
горожанин с луженой глоткой, которая звучала у него, как сирена, радушно
пригласил меня к себе погостить. Дом у него стоял на утесе, выше любых домов
в этом городе, а сам он работал на горожан как часы--ежечасно дудел в свою
луженую глотку,--причем не простые часы, Ъ с будильником, потому что утром
он подымал весь город--дудел особенно гулко, или сиренно,--в 5 часов по
местному времени. Примерно через неделю я печально подметил, что он не может
меня прокормить: он и ебя-то не мог прокормить из-за дряхлой старости, до
которой он дожил. И никто из родичей его не подкармливал. Но я ведь
полностью одухотворился, или сделался полноценным духом, еще у брата в
Десятом городе, и один горожанин научил меня магии, потому то считал
100-процентным духом, а если б он разгадал во мне человека, то не стал бы
учить меня на духовного мага, да еще и убил бы по обвинению в самозванстве.
Короче, я научился духовной магии еще до вступления в Восемнадцатый город и
вот однажды решил лро себя, что старый дух меня не прокормят, если только я
сам не прокормлю нас обоих. Решил я, значит, кормить нас обоих и отправился
за город, в одно из селений, где местный
10 Зак. 740
маг показывал свою силу главному над всеми жителями старейшине и
полуглавным "престарелым вождям. Я тоже решил показать свою силу, чтобы у
нас произошло состязание и, не долго думая, превратил день в ночь, так что
вокруг наступила тьма, а потом предложил их местному магу превратить ночь в
день, (HO он не сумел. Тогда я быстренько превратил его в пса, и он облаял
там всех и каждого, а старейшина и вождя и прочие зрители присудили подарки
мне одному, как сильнейшему из двух состязавшихся магов. Напоследок я снова
превратил им ночь в день, а их неумелого мага--в духа, чтобы он не Остался
навеки собакой, а сам собрал заслуженные подарки и спокойно отправился в
Восемнадцатый город (стало быть, слабейшему среди нас с ним магу я ни одного
подарка не дал).
Я отправился в город, но не прошел и двух миль, как меня нагнал
побежденный маг ,и потребовал, чтобы мы разделили подарки, а когда я наотрез
отказался от дележа, он обернулся ядовитой змеей и хотел отомстительно
укусить меня насмерть, да не тут-то было: я превратился в палку и повыбил
ему ядовитые зубы и уже собирался выбить из него дух, да он почувствовал
предсмертную панику и стал огнем, чтобы сжечь меня заживо. А я немедленно
обернулся дождем, и дождь почти что его потушил, но он превратился в
глубокий колодец, и я, как вода от проливного дождя, стек по стенкам колодца
на дно и чуть яе захлебнулся до смерти сам в себе, но, по счастью, успел
обернуться рыбой, а он, увидев меня как рыбу, сделался крокодилом и прыгнул
в колодец, чтобы безжалостно меня проглотить, но я торопливо вынырнул ;на
поверхность, выпрыгнул из воды, превратился в птицу, приказал подаркам стать
малым плодом, схватил плод в клюв, выпорхнул из колодца и взял Направление
на Восемнадцатый город. Я-то улетел, чо и маг был не промах: он обернулся
огромным орлом и хищяо помчался за мной вдогонку, чтобы убить и -съесть как
добычу. Мысленно догадавшись, что он меня нагоняет, а значит, вскорости
убьет и съест, я торопливо превратился в воздух и сразу же так отдалился от
мага, что пешком и за 30 лет не дойдешь. Но едва я опять Превратился в себя,
или стал человеком, как прежде, прямо передо мной вдруг вырос маг, который
попал туда раньше, чем я, и давно уже ждал, чтоб затеять драку. Вот, значит,
встретились мы лицом к лицу, и он потребовал половину подарков. Что ж,
делать нечего, началась у нас драка, но, хотя мы дрались яростно и свирепо,
никто из нас не стал победителем, и я вернул ему половину подарков. Он взял
свою половину и потребовал мою--точно, как говорится в народе, или
пословице: "Дашь белую ракушку--просит перламутровую..." Ну что ты с ним
сделаешь? Пришлось отдать.
Я, значит, отдал ему все подарки, и он ушел, куда ему вздумалось, а я
опять превратился в воздух и помчался ветром за ним вдогонку и, когда
обогнал, спустился на землю. sS f Я спустился на землю и стал человеком (а
магическая сила ?t была при мне), убил неведомого лесного зверя,
вырыл у доро-.- ги глубокую яму, положил туда зверя и забросал землей, что-t
бы голова торчала наружу, мордой к дороге и будто живая. а сам притаился за
подорожным деревом. Вскоре на дороге появился маг, но едва он заметил
приземленную морду, как испуганно замер и стал в нее вглядываться и
вглядывался минут 15, если не больше, а потом воскликнул устрашенным
голосом: "Господи боже мой!"--и начал кланяться. Поклонив-- шись три раза до
земли, он спросил: "Хочешь один из моих подарков?", но, услышав, что голова
ничего не ответила--она даже глазом не повела в его сторону,-- уважительно
положил перед ней подарок, потом еще один, потом еще,-- пока у него все
подарки не кончились. А маг засмеялся счастливым смехом и помчался в город и
объявил Королю, что он, дескать, встретился с головой земли. Услышав такую
удивительную новость, Король спросил .его троекратно: "Правда?", и он три
раза ответил: "Да". Больше того, он сказал Королю, что если он говорит яе
правду, а ложь, то пусть, мол, его за это убьют. Король утвердил предложение
мага и отправился с приближенными к земной голове. Но я-то, как только маг
убежал, вырыл зверя, забрал подарки и убрался оттуда--будто меня и не было,
так что, когда Король с приближенными пришли смотреть на земную голову, они,
конечно же, ничего не увидели, и Король повелел своим приближенным покарать
обманщика через смертную казнь за преднамеренное распространение лжи. Так
мне достались заслуженные подарки, а тот, кто хотел их присвоить, умер.
Но к брату, или в Восемнадцатый город, я, конечно, возвращаться не
стал--слишком уж было до него далеко,--а снова начал искать дорогу, которая
привела бы меня домой.
Телерукая духева
Однажды, около двух часов дня, я увидел горестно плачущую духеву,
которая без разрешения вломилась ко мне в хижину, где я уютно, но временно
отдыхал после тяжких поисков дороги домой. Едва духева ко мне вломилась, я
сразу заметил у нее в руках маленький коврик из сухой травы. А росту в ней
было не больше трех футов. Она вломилась и подошла к очагу, постелила коврик
у очага и села, а мне не сказала ни единого слова и даже не пожелала--для
приветствия--здравствовать. Правда, она и сама не здравствовала, потому что,
когда я к ней пристально пригляделся, все тело у нее оказалось в язвах, а
сверху, на голове--ни одной волосинки, зато сплошь и рядом друг с
дружкой--язвы, и в язвах медленно копошились личинки. Руки у духевы были
фута по полтора, и на каждой--бесчисленное количество пальцев. Она рыдала
непрерывно и постоянно, будто ее все время протыкают ножами. Разговаривать с
ней я, конечно, не стал, но смотрел на нее с превеликим изумлением, пока не
заметил, что слезы из ее глаз вот-вот потушат огонь в очаге. Едва заметивши,
что огонь угасает, я с гневом встал и сказал духеве, чтоб она убиралась из
лачуги вон--ведь я не смог бы разжечь огонь, если бы она его потушила
слезами, потому что спичек в Лесу Духов нет. Но духева только сильней
разрыдалась, и, когда мне стало невмоготу ее слушать, я громко спросил:
"Из-за чего гы рыдаешь?", а она ответила сквозь рыданья:
"Из-за тебя". Я переспросил: "Неужели из-за меня?"--и, когда она
ответила: "Да", сказал: "Объясни, почему ты рыдаешь из-за меня?" И она
поведала мне свою историю:
-- Я родилась 200 лет назад с едкими язвами на голове и по телу, так
что не занималась ничем другим, кроме скитаний в поисках врачевателя,
который смог бы меня исцелить, и многие врачеватели соглашались попробовать,
но от их лечения мне становилось все хуже. Я побывала у нескольких
прорицателей, и они говорили мне всегда одно -- что по Лесу Духов скитается
человек, который не может оттуда выбраться, и что если я его когда-нибудь
встречу и он согласится зализывать мои язвы десять лет подряд, то они
заживут. И вот я радуюсь до слез и рыданий, что ты мне встретился и, может
быть, согласишься зализывать мои раны каждый день десять лет и они, как
сказал прорицатель, излечатся. А еще я оплакиваю твою судьбу, потому что
знаю, как тяжко ты мучился в поисках верной дороги домой, хотя и сейчас, в
этой самой хижине, сидишь у дороги, которую ищешь, да вот не можешь ее
распознать, поскольку все люди, даже и зрячие, делаются слепыми, попавши в
Лес Духов.
Она поведала мне свою историю и сказала, что, если я залижу ей язвы,
они исцелятся, как предрек прорицатель, а я ответил на это так: "Иди-ка и
передай своим прорицателям, что я отказался зализывать твои язвы". Но она в
ответ спокойно сказала: "К прорицателям-то сходить никогда не поздно, а ты
рассмотри-ка мои ладони". Она, значит, выставила вперед ладони, и они у ней
были вроде как телевизоры -- я увидел матушку, брата, друзей,-- а духева
торопливой скороговоркой спросила: "Так ты согласен зализать мне язвы,
отвечай поскорее--да или нет?"
Мне хотелось ответить и "Да" и "Нет"
Потому что, когда я обдумывал про себя, какие страшные, гнойные и
червивые были у Телерукой духевы язвы, мне очень хотелось ответить ей
"Нет"--дескать, я не буду зализывать язвы. Но зато, .когда я вспоминал сам в
себе про матушку, брата и весь наш город, мне очень хотелось ответить ей
"Да" -- мол, я берусь зализывать ее язвы. Ведь матушка-то
мне не только привиделась на ладонях у рыдающей духевы, как в
телевизоре,-- я слышал и ее разговоры с подругой, которая в то время пришла
к ней в гости. Матушка говорила своей подруге: "На днях я ходила вопрошать
прорицателя, и он сказал мне, что мой сын жив..."--в этом-то месте Телерукая
духева и прервала передачу, убравши ладони, так что я больше ничего не
увидел, кроме ее бесчисленных язв, а главное, не дослушал слов прорицателя.
Вот убрала она ладони и спрашивает, собираюсь ли я выполнить ее
поручение, но мне было трудно ответить ей сразу, потому что я думал о своих
родных н как бы побыстрее до них добраться. Да мне и не верилось в
телевизорные ладони -- может, я спал, а родичи мне привиделись,-- и я
попросил уязвленную духеву, чтоб она показала ладони еще раз. Едва она
выставила ладони вперед, я снова увидел наш дом и матушку и к тому же ясно
услышал ее слова, когда к ней пришла какая-то женщина, чтобы расспросить у
нее про листья, которыми лечат гнойные язвы, потому что малолетний сын этой
женщины тоже тяжко страдал от язв. А матушка знала многое множество
лекарственных трав и целительных листьев, поэтому она отправилась вместе с
женщиной в недалекий от города,, но дремучий лес, срезала там с особого
дерева большой пучок целительных листьев, дала их женщине и подробно
разобъяснила, что сначала их надо разварить в кипятке, а потом прикладывать
к уязвленным местам. Ну и вот, а я-то все видел и слышал, потому что смотрел
в телевизорные ладони,-- я запомнил, как выглядит целебное дерево и способ
приготовления врачевательных листьев. Вскоре духева убрала ладони, виденье
исчезло, и она спросила, собираюсь ли я исцелить ее язвы, и я ответил, что
"Да, собираюсь, но не языком, а целебными листьями". Сказавши "Да", я
отправился в лес, и бог был так добр, что возле хижины росли как раз такие
деревья, с каких моя матушка срезала листья. Я тоже срезал охапку листьев,
вернулся в хижину и приступил к лечению-- по способу, который услышал от
матушки. Вот начал я, значит, лечить духеву, и ровно через неделю, к моему
изумлению, все ее язвы бесследно прошли. Я-то изумился, а духева
обрадовалась--так обрадовалась, что тоже до изумления.
Когда изумление в нас улеглось, мы подкрепились едой с напитками, и я
попросил объяснить мне дорогу, как было условлено до ее исцеления. Она
согласилась, но сурово предупредила, чтоб я больше никогда не вступал в этот
лес, потому что 90% духов люто- ненавидят телесных людей, как я и сам,
дескать, в этом убедился, когда разыскивал дорогу домой, а встречные духи
безжалостно меня мучили, хотя им, конечно же, ничего не стоило указать мне
путь к родичам, или людям. После предупреждения духева сказала: "Не говори
никому, что дорогу домой показала тебе Телерукая духева". Потом она
выставила, как обычно, ладони, и я на них глянул,
всмотрелся внимательнее -- и вдруг оказался у фруктового дерева, возле
которого мы разлучились с братом, когда он оставил мне оба плода и хотел
убежать от .врагов с винтовками, но они поймали его как раба, а я от страха
удрал в Лес Духов и съел оставленные мне братом плоды. Так завершились мои
скитания по страшному и дремучему Лесу Духов, куда я вступил семи лет от
роду.
Фруктовое дерево, или знак возвращения
Вот оказался я под фруктовым деревом и минут 35 с удивлением озирался,
потому что, пока я жил в Лесу Духов, все вокруг дерева неузнаваемо
изменилось. Я твердо верил, что очутился у дерева, возле которого мы таились
с братом, когда испуганно убежали из дома,-- а иначе-то как бы я мог
догадаться, что стою поблизости от родного города? Но пока я испытывал
сомненьями свою веру--думал, верно ли я узнал дерево,--ко мне незамеченно
подкрались два человека, схватили меня за руки и связали веревкой--так туго,
что я не мог ии вздохнуть, ни охнуть,-- а потом один из них взвалил меая на
голову и следом за друпим помчался в лес. Я немного подумал и решил сам в
себе, что это на меня напали работорговцы: ведь работорговля тогда еще
процветала.
Через несколько дней мы пришли в их город -- чужедальний, или
враждебный для моего,--и меня, как раба, продали на рынке, а в те времена
для доставки грузов не было никакого транспорта, вроде нынешнего, поэтому
грузы носили на голове, и меня нагружал