ово. Вода у пристани стояла высоко. Это означало, что сейчас прилив - он учитывал это, отдавая приказы. Стало быть, он сможет воспользоваться отливом. - Милый! - воскликнула Мария, поднимая к нему лицо. Он поцеловал ее. Снизу доносились мужские голоса и знакомый стук весел на банках: команда шлюпки их заметила. Мария слышала это не хуже Хорнблауэра и поспешно отняла холодные губы. - До свиданья, мой ангел. Больше не о чем было говорить, нечего делать. Конец одного короткого жизненного эпизода. Хорнблауэр повернулся прочь от Марии, прочь от мирной, штатской семейной жизни, к полной опасностей жизни военной. 3 - Стояние прилива и отлива, сэр, - объявил Буш. - Отлив начнется через десять минут. Якорь выбран до панера, сэр. - Спасибо, мистер Буш. - В сером предрассветном сумраке можно уже было различить лицо Буша. Рядом с Бушем стоял Провс, и. о. штурмана, старший штурманский помощник. Он наравне с Бушем претендовал на внимание капитана. Согласно адмиралтейским инструкциям. Провсу поручалось "вести судно из порта в порт под руководством капитана". Но из этого никак не следовало, что Хорнблауэр не должен предоставлять другим офицерам случая попрактиковаться - скорее наоборот. И вполне возможно, даже очень вероятно, что Провс, прослуживший на флоте тридцать лет, будет пытаться перехватить руководство судном у молодого и неопытного капитана. - Мистер Буш! - сказал Хорнблауэр. - Снимайтесь с якоря, пожалуйста. Возьмите курс, чтоб обойти косу. Стараясь не подавать виду, Хорнблауэр внимательно наблюдал за Бушем. Тот в последний раз огляделся по сторонам, прикидывая направление ветра и начинающегося отлива. - Приготовиться на шпиле, - скомандовал он. - Отдать передние паруса. Эй, наверху, отдать марсели. Хорнблауэр вдруг осознал, что может полностью положиться на Буша. Он мог бы с самого начала в нем не сомневаться и напрасно не доверял своим воспоминаниям двухлетней давности. Буш отдавал приказы через правильные промежутки времени. Когда подняли якорь, "Отчаянный" двинулся кормой вперед. Руль положили на борт, матросы на баке обтянули шкоты передних парусов, и корабль повернулся. Буш приказал выбрать шкоты до места и отправил матросов к брасам. Легкий ветер наполнил паруса, и корабль двинулся вперед, наклонившись всего на один-два градуса. В мгновение ока он набрал скорость, при которой судно уже слушается руля, и заскользил по воде, руль уравновешивал давление парусов - живое, прекрасное существо. Незачем вслух хвалить Буша, слишком уж простая операция - сняться с якоря. От того, что он снова на идущем по морю корабле, Хорнблауэру стало радостно. Матросы побежали наверх, ставить брамсели, потом нижние прямые паруса. Тут Хорнблауэр вспомнил. - Мистер Провс, пожалуйста, дайте мне подзорную трубу. Он поднял к глазу тяжелую подзорную трубу и направил ее за корму. Еще не совсем рассвело, и "Отчаянный" отошел примерно на милю от недавней стоянки. И все же Хорнблауэр сразу увидел, что искал, - одинокое серое пятнышко на пристани у самой воды. Возможно, мелькало что-то белое - может быть, Мария махала носовым платком, но в этом он не был уверен. Впрочем, он об этом и не думал. Всего-навсего одинокое серое пятнышко. Хорнблауэр посмотрел снова и опустил подзорную трубу - она была тяжелая и руки у него немного дрожали. Первый раз в жизни он уходил в море, оставляя на берегу кого-то, не безразличного к его судьбе. - Спасибо, мистер Провс, - сказал Хорнблауэр резко, возвращая подзорную трубу. Он знал, что должен быстро отвлечься, быстро найти, чем занять свои мысли. К счастью, у капитана на только что вышедшем в море корабле недостатка в заботах не бывает. - Ну, мистер Провс, - сказал он, глядя на пенистый след корабля и на разворот парусов. - Ветер пока не меняется. Мне нужен курс на Уэссан. - Уэссан, сэр. - У Провса было длинное скорбное лицо, как у мула. Он, не меняя выражения, переваривал полученную информацию. - Вы меня слышали, - с внезапным раздражением отрезал Хорнблауэр. - Да, сэр, - торопливо ответил Провс. - Уэссан, сэр. Есть, сэр. Конечно, было оправдание для его первой реакции. Никто на "Отчаянном", кроме самого Хорнблауэра, не знал, что в адмиральских приказах. Никто не знал даже, в какую точку земного шара они направляются. Упоминание Уэссана хоть немного сужало выбор. Исключались Северное и Балтийское моря, а так же Ирландия, Ирландское море и залив св. Лаврентия. Но оставалась Вест-Индия, мыс Доброй Надежды или Средиземное море - путь к ним ко всем проходил мимо Уэссана. - Мистер Буш! - сказал Хорнблауэр. - Сэр! - Можете отпустить подвахтенных и отправить матросов завтракать, когда сочтете нужным. - Есть, сэр. - Кто вахтенный офицер? - Карджил, сэр. - Значит, он отвечает за палубу. Хорнблауэр огляделся. Все в порядке, "Отчаянный" держит курс в сторону Ла-Манша. И все же что-то не так, что-то необычно. Постепенно Хорнблауэр осознал. Впервые за свою жизнь он покидал гавань в мирное время. Прежде, когда бы его судно ни выходило в плаванье, оно тут же подвергалось дополнительной опасности, помимо морских - в любую минуту на горизонте мог появиться неприятель, и через час команде пришлось бы драться, спасая себя и корабль. И опаснее всего был первый выход в море с только что набранной, недообученной командой - это был наиболее вероятный, и вместе с тем наименее удачный момент встретить неприятеля. Сейчас они выходили в море, ни о чем таком не тревожась. Это было необычное, новое ощущение - как и то, что он оставил позади Марию. Хорнблауэр силился отбросить мысль о жене - как раз в это время за правой раковиной промелькнул буй, и Хорнблауэр попытался оставить вместе с ним и воспоминания о Марии. С облегчением он увидел приближающегося Провса. Провс держал в руке клочок бумаги. Он взглянул на корабельный вымпел, затем на горизонт, пытаясь угадать погоду. - Курс зюйд-вест-тень-вест и полрумба к весту, сэр, - сказал он. - Когда мы повернем оверштаг, то как раз сможем идти этим курсом в крутой бейдевинд. - Спасибо, мистер Провс. Можете отметить на доске. - Есть, сэр. - Провс был польщен таким доверием. Откуда ему знать, что Хорнблауэр, перебирая вчера вечером сегодняшние свои обязанности, проделал те же расчеты и пришел к тому же результату. Встающее солнце озарило зеленые холмы острова Уайт. - Вот буй, сэр,- сказал Провс. - Спасибо. Мистер Карджил! Поверните судно оверштаг, пожалуйста. - Есть, сэр. Хорнблауэр отошел на корму. Он хотел проследить не только, как Карджил будет управлять судном, но и как "Отчаянный" себя поведет. Когда начнется война, успех или поражение, свобода или плен не просто возможно, а наверняка будут зависеть от того, как "Отчаянный" поворачивает оверштаг, насколько послушно он приводится к ветру. Карджил был краснолицый, полнеющий человек лет тридцати. Он явно старался забыть, что за ним наблюдают одновременно капитан, первый лейтенант и штурман. Он стоял у штурвала, пристально глядя то вверх на паруса, то назад на кильватерную струю. Хорнблауэр заметил, что правая рука Карджила сжимается и разжимается. Это может быть признак нервозности, а может - просто привычный жест при расчетах. Вахтенные матросы стояли на постах. Пока все они были незнакомы Хорнблауэру - полезно будет понаблюдать и за ними. Карджил овладел собой и отдал первый приказ рулевому. - Руль под ветер! - закричал он. Не слишком громко - на середине команды голос его дрогнул. - Шкоты передних парусов! - Немногим лучше. В шторм это не пойдет, хотя сейчас матросам было слышно. Кливер и фор-марсель заполоскали. - Шкоты, галсы отдать. "Отчаянный" начал приводиться к ветру, вставая на ровный киль. Он поворачивался, поворачивался - неужели откажется приводиться? - Пошел контра-брас! Пошел! Сейчас все решится. Матросы свое дело знали - они споро вытравили булини и брасы левого борта и начали выбирать их с правого. Реи повернулись, но "Отчаянный" не желал слушаться. Он заартачился. Он замер, стоя прямо против ветра, потом увалился на два румба влево. Все паруса заполоскали, скорость была потеряна. Судно оказалось совершенно беспомощно. - Вот здорово было бы, окажись мы у подветренного берега, сэр, - проворчал Буш. - Подождите, - сказал Хорнблауэр. Карджил оглянулся на него, ожидая приказа, и Хорнблауэру это не понравилось. Он предпочел бы, чтоб Карджил сам постарался исправить положение. - Продолжайте, мистер Карджил. Матросы вели себя хорошо. Никто не болтал, все ждали дальнейших распоряжений. Карджил барабанил пальцами по ноге, но для своего же блага он должен вывернуться без посторонней помощи. Хорнблауэр видел, как сплелись его пальцы, как он взглянул вперед, потом назад, и как, наконец, взял себя в руки. "Отчаянный" все быстрее двигался кормой вперед - ветер давил на его паруса спереди. Карджил решился. По его приказу руль переложили на левый борт, по следующему - перебрасопили реи. "Отчаянный" некоторое время колебался, затем нехотя лег на правый галс и начал набирать скорость. Карджил в мгновение ока приказал повернуть штурвал в обратную сторону и выбрать брасы. Места хватало, вблизи не было опасного подветренного берега, можно было не торопиться, и Карджил подождал, пока все паруса вновь наполнятся и "Отчаянный" наберет достаточную скорость, чтоб хорошо слушаться руля. У Карджила даже достало выдержки позволить кораблю увалиться на лишний румб, чтоб хватило инерции вращения на следующую попытку, хотя Хорнблауэр и отметил с некоторым сожалением, что он все-таки немного поторопился. Сам Хорнблауэр подождал бы еще минуты две. - Шкоты передних парусов! - снова приказал Карджил. Его пальцы опять забарабанили. Но он все-таки не терял головы и отдавал приказы в правильной последовательности. "Отчаянный" начал приводиться к ветру. Выбрали шкоты и брасы. В какую-то парализующую секунду судно снова заартачилось, словно намеревалось, как и в прошлый раз, воспротивиться маневру. Но в этот раз инерция вращения была побольше, и в последние несколько секунд благоприятное сочетание ветра и волн развернуло-таки нос корабля на последние необходимые градусы. Он повернулся. - Круто к ветру! - приказал Карджил рулевому. В голосе его явно слышалось облегчение. - Фока-галс! Шкоты! Брасы! Закончив маневр, Карджил обернулся к старшим офицерам, ожидая выговора. Хорнблауэр чувствовал, что Буш готов высказать Карджилу все, что о нем думает. Буш искренне верил, что каждому пойдет на пользу жесточайшая выволочка по любому поводу, и обычно он был прав. Но Хорнблауэр внимательно следил за поведением "Отчаянного". - Продолжайте, мистер Карджил, - сказал он. Карджил с облегчением отвернулся, а Буш удивленно глянул на Хорнблауэра. - Слишком сильный дифферент на нос, - сказал Хорнблауэр. - Это мешает судну приводиться к ветру. Может быть, - с некоторым сомнением согласился Буш. Если нос погружен глубже, чем корма, корабль будет вести себя, как флюгер, упорно стараясь держаться кормой к ветру. - Это не годится, - сказал Хорнблауэр. - Надо так изменить дифферент, чтоб корма осела минимум на шесть дюймов. Что мы можем переместить на корму? - Ну... - начал Буш. Перед его внутренним взором возникли внутренности "Отчаянного", до отказа набитые припасами. Подготовить корабль к плаванью было подвигом Геракла - чтоб разместить все необходимое, пришлось приложить немалую изобретательность. Казалось, по-иному разложить припасы просто невозможно, и все же... - Может быть... - предложил Буш, и они мгновенно ушли в обсуждение. Подошел Провс, козырнул и доложил, что "Отчаянный" держит курс на Уэссан, так круто к ветру, как только может. Вполне естественно, что при упоминании Уэссана Буш навострил уши. Вполне естественно, что Провс немедленно включился в беседу об изменении дифферента. Чтоб дать место для ежечасного бросания лага, пришлось отойти в сторону. Ветер хлопал полами их сюртуков. Они в море - позади кошмарные дни и ночи подготовки к плаванию, позади - какое бы подобрать слово? - лихорадочные - да, пожалуй - лихорадочные дни женитьбы. А это нормальная жизнь. Творческая жизнь - делать из "Отчаянного" живой организм, совершенствовать и корабль, и его команду. Когда Хорнблауэр вернулся к действительности, Буш и Провс все еще обсуждали возможные изменения дифферента. - По обоим бортам ближе к корме есть пустые пушечные порты, - сказал он. Как нередко случалось, простое решение пришло именно тогда, когда он был занят посторонними мыслями. - Мы можем передвинуть туда две пушки с носа. Провс и Буш замолкли, обдумывая сказанное, а быстрый ум Хорнблауэра уже просчитывал математическую сторону проблемы. Корабельные девятифунтовки весят по двадцать шесть английских центнеров. Вместе с лафетами и ядрами, которые сложены у пушек, набирается около четырех тонн. Хорнблауэр прикинул на глаз расстояние между носом, кормой и центром плавучести - сорок фунтов до носа и тридцать до кормы. Нет, так дифферент будет слишком сильный, даже при том, что вес "Отчаянного" около четырехсот тонн. - Как бы рыскать не начал, - сказал Провс. Он пришел к тому же выводу двумя минутами позже. - Да. Мы возьмем пушки No 3. Это будет в точности, что надо. - И оставим дыру, сэр? - робко запротестовал Буш. Дыра, конечно, получится, такая же заметная, как на месте выбитого переднего зуба. Она нарушит ровный ряд орудий, придаст судну неряшливый вид. - Лучше у меня будет уродливое судно в целости и сохранности, - сказал Хорнблауэр, - чем красивое на мели у подветренного берега. - Да, сэр. - Бушу пришлось проглотить это кощунство. - После того, как припасы будут израсходованы, мы сделаем все, как раньше, - утешил его Хорнблауэр. - Не будете ли вы так любезны заняться этим сейчас же? - Есть, сэр. - Буш мысленно переключился на проблему перемещения орудий по движущемуся судну. - Я сей-талями сниму их с лафетов и положу на маты. - Совершенно верно. Я уверен, вы с этим справитесь, мистер Буш. Никто, кроме сумасшедшего, не станет передвигать пушки на лафетах по кренящейся палубе - они могут вырваться в любой момент. Но, сняв их с лафетов, положив на маты (цапфы не дадут им катиться), пушки можно будет без особого труда перетащить, а потом снова водрузить на лафеты. Буш уже приказал боцману мистеру Вайзу основать сей-тали. - Надо будет изменить боевое расписание, - неосторожно сказал Хорнблауэр, - и перераспределить орудийные расчеты. - Есть, сэр, - сказал Буш. Привычка к субординации не позволяла ему явно выказать недовольство - в его ответе проскользнул лишь слабый намек на укоризну. Как первый лейтенант он обязан помнить это сам, без напоминаний со стороны капитана. Хорнблауэр попытался загладить невольную ошибку. - Я оставляю это на ваше усмотрение, мистер Буш. Доложите мне, когда пушки будут передвинуты. - Есть, сэр. Хорнблауэр пересек шканцы, направляясь в свою каюту. Карджил наблюдал за матросами, сновавшими сей-тали. - Когда передвинут пушки, корабль будет лучше приводиться к ветру, мистер Карджил, - сказал Хорнблауэр. - Тогда у вас будет возможность показать, как вы им управляете. - Спасибо, сэр, - ответил Карджил. Он, без сомнения, тяжело переживал недавний промах. Хорнблауэр пошел в каюту: винтики сложной машины какую представляет собой судно, нуждаются в смазке, и долг капитана - эту смазку обеспечить. При его приближении часовой у дверей вытянулся по стойке "смирно". Хорнблауэр оглядел скудную обстановку каюты. С палубного бимса свисала койка. Стул, зеркальце в переборке, под ним парусиновый умывальный таз в раме. У противоположной переборки стол, под ним - рундучок с личными вещами. И все: больше ничего не поместилось. Но малый размер каюты давал и свои преимущества. В ней не было пушек - она располагалась прямо на корме - и при подготовке корабля к бою не надо будет все это убирать. И это роскошь, это большая удача. Девять дней назад - нет, уже десять - Хорнблауэр был лейтенантом на половинном жалованье, причем выплату ему приостановили после того, как в результате Амьенского мира не утвердили в звании капитан-лейтенанта. Он не знал, откуда возьмется его следующий обед. Одна ночь все переменила. Он просидел ее за картами с несколькими старшими офицерами, один из которых был лордом Адмиралтейства, и выиграл сорок пять фунтов. Король направил в Парламент обращение, в котором сообщал о решении правительства расширить флот до размеров военного времени. Хорнблауэра назначили капитан-лейтенантом и поручили готовить "Отчаянного" к плаванию. Сейчас он мог не волноваться о следующем обеде, пусть даже это будет солонина с сухарями. И - не столько в результате совпадения, сколько вследствие всего этого - он оказался помолвлен с Марией и обречен вступить в ранний брак. В корабельной древесине отдавался стук перемещаемой пушки - Буш работал быстро. Десять дней назад Буш тоже был лейтенантом на половинном жаловании, причем с большим, чем у Хорнблауэра, стажем. Хорнблауэр не без робости спросил Буша, не согласился бы тот стать у него первым лейтенантом - единственным лейтенантом на военном шлюпе. Удивительно, и очень лестно было увидеть искреннюю радость Буша. - Я надеялся, что вы меня пригласите, сэр, - сказал Буш. - Я не смел поверить, что вы действительно захотите первым лейтенантом меня. - Никого я не хотел бы больше, - ответил Хорнблауэр. Тут Хорнблауэр едва не упал - "Отчаянный" накренился на нос, потом на бок, потом задрал корму, как обычно делает идущее в крутой бейдевинд судно. Сейчас корабль был с подветренной стороны острова Уайт и встретил мощные удары первых атлантических валов. Какой же он дурак! Он совсем позабыл об этом. Если в последние десять дней он и вспоминал о морской болезни, то наивно полагал, будто избавился от этой слабости за восемнадцать месяцев, проведенных на берегу. Сегодня утром он тоже не думал о морской болезни - слишком был занят. Стоило ему остаться без дела, она оказалась тут как тут. Он отвык от качки - когда судно опять накренилось, он чуть не упал. На лбу выступил холодный пот, подкатывала тошнота. Ему пришла в голову горькая шутка - недавно он поздравлял себя с тем, что знает, откуда возьмется его следующий обед, но теперь он гораздо уверенней мог сказать, куда отправится предыдущий. И вот морская болезнь накатила на него. Хорнблауэр лежал на койке лицом вниз. Сверху доносился скрип катков, и он мог заключить, что, перетащив пушки на корму, Буш двигает теперь лафеты. Но это Хорнблауэра не заботило. Желудок его снова взбунтовался. Ни о чем, кроме своих страданий, Хорнблауэр думать не мог. Что это? Кто-то изо всех сил колотит в дверь. Хорнблауэр осознал, что этот кто-то стучал уже довольно долго, и, не слыша ответа, принялся колотить. - Что такое? - спросил Хорнблауэр хрипло. - Штурман передает, сэр, - ответил незнакомый голос. - Мистер Провс, сэр. Надо узнать, в чем дело. Хорнблауэр с усилием поднялся, проковылял к стулу и сел, спрятав голову в плечи, чтоб не видно было лица. - Войдите! - сказал он. Открывшаяся дверь впустила громкий шум. - Что такое? - повторил Хорнблауэр, надеясь, что по нему видно, как глубоко он погрузился в деловые бумаги. - Мистер Провс сообщает, сэр, - сказал голос. - Ветер крепчает и заходит. Надо будет изменить курс, сэр. - Очень хорошо. Иду. - Есть, сэр. Конечно, надо идти. Хорнблауэр встал, одной рукой держась за стол, а другой поправляя одежду, собрался с силами и заковылял на палубу. Он все забыл - забыл, как дует в море свежий ветер, как свистит такелаж, как кренится под непривычными ногами палуба. Когда корма поднялась, он чуть не побежал вперед, тщетно пытаясь сохранить достоинство, и едва устоял на ногах, ухватившись за коечную сетку. Тут же подошел Провс. - Сейчас курс зюйд-вест-тень-зюйд, сэр, - сказал он. - Я вынужден был дать судну спуститься на два румба. Ветер по-прежнему заходит к западу. - Это я вижу, - заметил Хорнблауэр. Он поглядел на небо и на море, стараясь сосредоточиться. - Как барометр? - Почти не падает, сэр. Но к закату ветер станет еще сильнее, сэр. - Возможно, вы правы. В эту минуту подошел Буш. Он коснулся рукой низко надвинутой шляпы. - Пушки передвинуты на корму, сэр. Орудийные брюки выбраны втугую. - Спасибо. Хорнблауэр, не отпуская коечную сетку, глядел прямо вперед, чтоб не поворачиваться ни к Бушу, ни к Провсу и не показывать им белое, как у салаги, лицо. Он пытался вспомнить карту Ла-Манша, которую вчера внимательно изучал. Между скалами Каскетс и Стартом двадцать лиг - если принять неверное решение, они могут застрять там на несколько дней. - На этом курсе мы можем обойти Старт, сэр, - посоветовал Провс. Тошнота неожиданно накатила на Хорнблауэра, и он задвигался, перебарывая ее. Он не хотел, чтоб Провс его подгонял. Повернувшись, Хорнблауэр увидел стоящего у руля Карджила - снова была его вахта. И это тоже, вместе со словами Провса и сообщением Буша, повлияло на решение Хорнблауэра. - Нет, - сказал он. - Мы повернем оверштаг. - Есть, сэр, - неохотно согласился Провс. Хорнблауэр взглядом подозвал Карджила - он не хотел расставаться с успокоительной поддержкой коечной сетки. - Мистер Карджил, - сказал Хорнблауэр. - Давайте посмотрим, как вы повернете судно теперь, после того, как мы изменили дифферент. - Есть, сэр, - ответил Карджил. В ответ на прямой приказ бедняга не мог сказать ничего иного. Но он явно нервничал. Вернувшись к штурвалу, он взял из стропки рупор - к этому вынуждал его крепкий ветер. - Приготовиться к повороту оверштаг! - скомандовал он. Выкрики боцманматов и мистера Вайза подхватили его приказ. Матросы побежали на свои посты. Карджил посмотрел на море, на небо и судорожно сглотнул. На этот раз он барабанил по ноге пальцами левой руки - правая была занята рупором. Матросы отдали шкоты и брасы с одной стороны, обтянули с другой. "Отчаянный" встал на ровный киль. Он поворачивался. Поворачивался. - Кливер-шкоты раздернуть! - прокричал Карджил в рупор. Сам Хорнблауэр предпочел бы подождать еще три-четыре минуты, но знал, что может ошибаться - и не только из-за морской болезни. Стоя на этом месте, он не "чувствовал" судно. События показали, что Карджил чувствовал, или ему повезло - во всяком случае "Отчаянный" повернулся без колебаний. - Руль на подветренный борт! - прокричал Карджил, рукоятки штурвала закрутились, останавливая "Отчаянный", который уже начал уваливаться под ветер. Матросы налегли на фока-галс, другие выбрали булини. "Отчаянный" лег на новый курс так послушно, как только можно было желать. Хорнблауэр подошел к штурвалу. - Рыщет? - спросил он у рулевого. Тот немного отпустил штурвал, прищурился на ликтрос грот-марселя и снова привел судно к ветру. - Не могу сказать, чтоб рыскал, сэр, - заключил он. - Может и рыщет, немного. Нет, сэр, не скажу, чтоб рыскал. - Очень хорошо, - сказал Хорнблауэр. Буш и Провс не произнесли ни слова. Не требовалось даже взгляда, чтоб особенно подчеркнуть ситуацию, но вот слегка похвалить Карджила будет нелишним. - Вы сможете уйти с вахты удовлетворенным, мистер Карджил. - Да, спасибо, сэр, - сказал Карджил. Его круглое румяное лицо расплылось в улыбке. "Отчаянный" поднялся на волне, накренился, и Хорнблауэр, застигнутый врасплох, оступился и полетел прямо на широкую грудь Карджила. К счастью, тот был тяжеловесом и крепко держался на ногах. Он устоял - иначе они вместе с капитаном покатились бы прямо в шпигат. Хорнблауэр сгорал от стыда. Он не лучше держится на ногах, чем любая сухопутная крыса - зависть к Карджилу, Бушу и Провсу, стоящим твердо и уверенно покачивающимся вместе с судном, грозила перейти в прямую неприязнь. И желудок опять готов был предать его. Достоинство Хорнблауэра было в опасности. Он собрал все его остатки, чтобы на негнущихся ногах и с несгибаемым упорством повернуться к Бушу. - Пожалуйста, проследите, чтоб меня позвали, если понадобится изменить курс, мистер Буш, - сказал он. - Есть, сэр. Палуба кренилась, но Хорнблауэр знал, что она кренится совсем не так сильно, как представляется его смятенному рассудку. Он принудил себя дойти до каюты. Дважды приходилось ему останавливаться и собираться с духом, а когда "Отчаянный" поднялся на волне, он едва не побежал - во всяком случае, пошел куда быстрее, чем приличествует капитану. Проскочив мимо часового, он потянул на себя дверь. Не утешило - даже еще хуже смутило, - что рядом с часовым стояло ведро. Хорнблауэр распахнул дверь, переждал, пока "Отчаянный" закончит опускать корму, и со стоном ухватился за койку. Койка качалась, и ноги его проехались по палубе. 4 Хорнблауэр сидел за столом в своей каюте, держа в руках пакет, который пятью минутами раньше вынул из рундука. Через пять минут он будет вправе его вскрыть - по крайней мере, так показывало счисление пути. Пакет был очень тяжелый - в нем могла бы лежать картечь, хотя вряд ли адмирал Корнваллис стал бы посылать картечь одному из своих капитанов. Пакет запечатан, печати целы. На парусиновой обертке чернилами выведено: "Инструкции Горацио Хорнблауэру, эсквайру, капитану и капитан-лейтенанту Е. В. шлюпа "Отчаянный". Вскрыть по пересечении долготы 6░ к западу от Гринвича". Запечатанные приказы. Служа на флоте, Хорнблауэр постоянно слышал о таких вещах, но сам столкнулся с ними впервые. Их прислали на борт "Отчаянного" в день свадьбы, и он расписался в получении. Сейчас корабль должен будет пройти шестой меридиан. Ла-Манш они пересекли с необычайной легкостью. От курса пришлось уклониться только на одну вахту. То, что Хорнблауэр, дабы восстановить уверенность Карджила в себе, приказал повернуть судно оверштаг, обернулось невероятной удачей. Ветер зашел к западу лишь чуть-чуть, да и то ненадолго. "Отчаянный" не застрял в заливе Лайм и благополучно прошел на ветре скалы Каскетс - и все благодаря этому счастливому приказу. Хорнблауэр чувствовал, что Провс искренно зауважал его и как навигатора, и как предсказателя погоды. Оно и к лучшему; Хорнблауэр не собирался объяснять Провсу, что это - простое стечение обстоятельств. Он поглядел на часы и крикнул стоящему у дверей морскому пехотинцу: - Позовите мистера Буша. Хорнблауэр услышал крик часового, потом приказ по цепочке передали на шканцы. "Отчаянный" испытывал сильную килевую качку, но почти не кренился с боку на бок - длинные атлантические валы сильно изменили характер его движения, причем, по мнению Хорнблауэра, к лучшему. Он почти совладал с морской болезнью. Буш появился не сразу - очевидно, на шканцах его не было. Очень возможно, он дремал или занимался личными делами. Ничего, он не удивится, что его отвлекли, да и вреда ему от этого не будет -флот есть флот. Наконец в дверь постучали, и вошел Буш. - Сэр? - А, мистер Буш, - сухо сказал Хорнблауэр. Буш - его ближайший друг, но дело официальное, и вести себя надо соответственно. - Можете ли вы мне сказать, каково сейчас положение судна? - Точно не могу, - ответил изумленный Буш. - Я полагаю, миль десять к западу от Уэссана, сэр. - В этот момент, - сказал Хорнблауэр, - мы находимся на долготе 6░ и еще несколько секунд. Широта 48░40', но сейчас, как это ни странно, мы можем не обращать внимания на широту. Значение имеет только наша долгота. Не будете ли вы так любезны осмотреть этот пакет? - А. Ясно, сэр, - сказал Буш, прочитав надпись. - Вы видите, что печати целы? - Да, сэр. - Тогда не будете ли вы так любезны, покинув каюту, проверить нашу долготу, дабы при необходимости засвидетельствовать, что я выполнил приказ. - Да, сэр, хорошо, - сказал Буш. Прошло несколько секунд, пока он осознал, что разговор закончен, и добавил: - Есть, сэр. Когда дверь закрылась, Хорнблауэр понял, как велико в нем искушение дразнить Буша. Этому искушению надо противиться. Если ему потворствовать, потом будет стыдно. В любом случае, Буш - слишком легкая мишень, это все равно, что стрелять по сидящей птице. Думая об этом, Хорнблауэр на самом деле оттягивал волнующий момент, когда можно будет вскрыть пакет. Наконец он взял перочинный нож и перерезал нитки, которыми тот был зашит. Внутри оказались три столбика монет. Хорнблауэр высыпал их на стол. Пятьдесят монет были маленькие, размером с шестипенсовик, двенадцать побольше и десять еще больше. Внимательно разглядев среднюю, Хорнблауэр узнал двадцатифранковую монету - в точности такую же он видел у Парри две недели тому назад. С одной стороны было написано "Наполеон, Первый консул", с другой - "Французская республика". Те, что поменьше, были по десять франков, большие - по сорок. Вместе они составляли значительную сумму, больше пятидесяти фунтов, даже если не учитывать стоимость золота в наводненной быстро обесценивающимися бумажными деньгами Англии. А вот и дополнительные инструкции, объясняющие, на что следует употребить эти деньги. "Сим вам предписывается..." говорилось в инструкции после вводных фраз. Хорнблауэр должен войти в сношения с рыбаками из Бреста и узнать, кто из них поддастся на подкуп. Он должен выведать от них все возможные сведения о состоянии французского флота. Наконец, его извещали, что в случае войны полезной будет любая информация, включая газеты. Хорнблауэр дважды перечитал инструкцию и сравнил ее с первыми, незапечатанными приказами, которые получил тогда же. Все это надо обдумать. Машинально он встал, и тут же сел на место - в такой каюте не походишь. Прогулку придется отложить. Мария сшила ему полотняные мешочки для расчесок - совершенно бесполезные, так как расчески он убирал в свой старый походный мешок. Хорнблауэр взял один мешочек, сгреб в него монеты, убрал вместе с приказами обратно в рундук и уже собирался его запереть, когда в голову ему пришла мысль. Он отсчитал десять монет по десять франков, сунул их в карман штанов, потом запер рундучок. Теперь можно идти на палубу. Провс с Бушем прогуливались по наветренной стороне шканцев, увлеченно беседуя - без сомнения, новость, что капитан вскрыл запечатанные приказы, уже облетела судно. Никто, кроме самого Хорнблауэра, не мог знать наверняка, что "Отчаянный" не возьмет сейчас курс на мыс Доброй Надежды. Хорнблауэра подмывало оставить их в неведении, но он поборол соблазн. Помимо всего, в этом не было смысла - промотавшись дня два возле Бреста, все поймут, в чем задача "Отчаянного". Провс и Буш поспешили отойти на подветренную сторону, освобождая наветренную капитану, но Хорнблауэр остановил их. - Мистер Буш! Мистер Провс! Мы будем заглядывать в Брест и смотреть, что поделывает наш друг Бони. Эти несколько слов многое сказали людям, прослужившим на флоте прошлую войну и немало намотавшимся по бурным водам у побережья Бретани. - Да, сэр, - просто сказал Буш. Вместе они посмотрели на нактоуз, на горизонт, на вымпел боевого судна. Курс задать несложно, но не так-то просто разобраться с проблемами международных отношений, с проблемами нейтралитета, с проблемами шпионажа. - Давайте посмотрим карту, мистер Провс. Вы понимаете, что нам нужно держаться в стороне от Ле Фийет. Острова Ле Фийет - по-французски "Девочки" - находились в середине фарватера на подходе к Бресту. Странное название для скал, на которых могут быть установлены пушки. - Очень хорошо. Вы можете обрасопить паруса фордевинд. Дул слабый ветер с северо-запада, и взять курс на Брест было легче легкого. "Отчаянный" почти не испытывал бортовой качки и совсем слабую килевую. К Хорнблауэру быстро возвращалась прежняя привычка, и он уже мог, не опасаясь за себя, пройтись по палубе, и даже надеялся, что желудок его удержит свое содержимое. После того, как морская болезнь отпустила, он чувствовал себя на удивление хорошо. Апрельский воздух был чист и свеж, но не пробирал до костей - перчаток и бушлата вполне хватало. Хорнблауэру трудно было сосредоточиться на своих проблемах - ему хотелось отложить их на потом, и он посмотрел на Буша с улыбкой, заставившей последнего заспешить к нему. - Я полагаю, вы хотели бы в один из этих дней провести парусные учения, мистер Буш? - Да, сэр. - Буш не сказал "конечно, сэр" - для этого он был слишком хорошим подчиненным. Но глаза его засверкали. Ничто на свете Буш так не любил, как брать марсели в рифы и отдавать рифы, спускать и поднимать брам-реи, разматывать канаты и тащить их на корму, чтоб использовать как шпринги, повторяя десятки - сотни - маневров, которые могут потребоваться в бою или в шторм. - Сегодня вы получите на них два часа, мистер Буш. И я помню только одно короткое артиллерийское учение, так ведь? Пока судно шло через Ла-Манш, Хорнблауэра мучила морская болезнь, поэтому он не слишком полагался на свою память. - Только одно, сэр. - Тогда после обеда мы час поупражняемся с пушками. В один из ближайших дней они нам, возможно, понадобятся. - Возможно, сэр. Буша не страшило приближение войны, грозившей охватить весь мир. Дудки боцманматов высвистали всех матросов на палубу, и вскоре ученье уже было в самом разгаре. Матросы, обливаясь потом, бегали вверх и вниз по вантам, подгоняемые унтер-офицерами, в целом облаке ругательств, изрыгаемых мистером Вайзом. Полезно потренировать матросов, просто чтоб держать их в форме, но серьезных пробелов исправлять не приходилось. "Отчаянный" немало выиграл от того, что оказался первым судном, набиравшим команду после вербовки. Из ста пятидесяти матросов не менее сотни относилось к первому классу, двадцать - ко второму, всего десять было неморяков и не больше двадцати юнг. Соотношение необыкновенное, на других кораблях, набиравших команду позже, оно не повторится. Мало того, больше половины матросов до Амьенского мира служили на военных кораблях. Это не просто моряки, это моряки Королевского Флота, за время мира едва ли успевшие совершить более одного рейса на торговых судах. Следовательно, по большей части они уже имели дело с пушками, человек двадцать-тридцать участвовали в боевых действиях. Когда объявили боевые учения, они деловито направились к своим постам. Буш повернулся к Хорнблауэру и отдал честь, ожидая следующего приказа. - Спасибо, мистер Буш. Скомандуйте, пожалуйста, "молчать". По палубе разнеслись свистки и воцарилась мертвая тишина. - Я пройду с осмотром, мистер Буш, если вы будете так любезны составить мне компанию. - Есть, сэр. Хорнблауэр начал с того, что, нахмурившись, посмотрел на правую шканцевую карронаду. Здесь все было в порядке, и он спустился на шкафут к девятифунтовкам правого борта. У каждой он останавливался, чтоб осмотреть снаряжение. Прибойник, аншпуг, правило. Банник, подъемный клин. Хорнблауэр переходил от пушки к пушке. - Каков ваш пост, если стреляют пушки левого борта? - Хорнблауэр выбрал самого молодого матроса, который услышав вопрос капитана, смущенно переступил с ноги на ногу. - Встань смирно, ты! - прогремел Буш. - Каков ваш пост? - мягко повторил Хорнблауэр. - В-вот здесь, сэр. Я держу прибойник, сэр. - Я рад, что вы знаете. Если вы помните свой пост, когда к вам обращаются капитан и первый лейтенант, я могу быть уверен, что вы не забудете его, когда сквозь борт влетит неприятельское ядро. Хорнблауэр пошел дальше - капитан может не сомневаться, что его шутка вызовет смех. Вдруг он остановился. - Это что? Мистер Чизман! - Сэр. - У вас тут лишний пороховой рожок. На две пушки полагается только один. - Э... д-да, сэр. Это потому... - Я знаю, почему. Причина не оправдание, мистер Чизман. Мистер Оррок! Сколько у вас пороховых рожков? Все ясно. После того, как пушку No 3 передвинули на корму, у Оррока стало одним пороховым рожком меньше, у Чизмана - больше. - Это вам, молодые джентльмены, положено следить, чтоб у ваших пушек было все необходимое. Вы не должны ждать приказа. Чизман и Оррок были двумя из четырех "молодых джентльменов", присланных на "Отчаянный" из Военно-Морского колледжа для прохождения практики. Пока Хорнблауэру ни один из них не понравился. Но он вынужден использовать их в качестве унтер-офицеров и ради своего же блага должен сделать из них хороших лейтенантов - здесь интересы его и долг совпадали. Он должен вырастить их и не сломать. - Я уверен, мне не придется больше так говорить с вами, молодые джентльмены, - сказал Хорнблауэр. Он был совершенно уверен, что придется, но лучше обещать, чем угрожать. Он пошел дальше, закончил осмотр пушек правого борта, поднялся на полубак, оглядел две стоящие здесь карронады и спустился к пушкам левого борта. У фор-люка он остановился. - Каковы ваши обязанности? - спросил он морского пехотинца. Тот стоял навытяжку, ноги под углом сорок пять градусов, ружье прижато к боку, указательный палец левой руки точно по шву штанины, шея застыла в воротничке. Поскольку Хорнблауэр стоял не прямо перед пехотинцем, тот смотрел ему через плечо. - Охранять свой пост. - Пехотинец монотонно отбарабанил формулы, которые твердил до того, быть может, тысячу раз. Его голос слегка изменился, когда он дошел до последней фразы, относившейся к его конкретному посту - "не пропускать вниз никого, за исключением тех, кто несет пустой патронный ящик". Это для того, чтоб трус не смог укрыться ниже ватерлинии. - Как насчет тех, кто будет нести раненых? Изумленный пехотинец не нашелся, что сказать - после стольких лет муштры он разучился думать. - На этот счет распоряжений не имею, - выдавил он наконец. Он даже слегка повел глазами, хотя шея его оставалась деревянной. Хорнблауэр взглянул на Буша. - Я поговорю с сержантом, сэр, - сказал Буш. - Кто по боевому расписанию должен заниматься ранеными? - Купор и его помощник, сэр. Парусный мастер и его помощник. Всего четыре человека, сэр. Можно не сомневаться, что Буш помнит все назубок, хотя Хорнблауэр и нашел два маленьких упущения, за которые Буш несет полную ответственность. Нет необходимости заострять на них внимание - Буш и без того сгорает от стыда. Вниз по трапу в пороховой погреб. За стеклянным окошком слабо мерцала свеча, бросая ровно столько света, чтоб подносчики пороха видели, что делают, получая полные картузы из-за двуслойного саржевого занавеса, отделявшего пороховой погреб. В самом погребе помещались артиллерист и его помощник, в тряпичных тапочках, готовые передавать и, если понадобится, заполнять картузы. Под кормовым люком обитали врач и санитар. Хорнблауэр знал, что и его самого как-нибудь могут протащить по трапу истекающим кровью из раздробленной руки или ноги - он с некоторым облегчением поднялся обратно на палубу. - Мистер Форман. - Форман был еще один "молодой джентльмен". - Каковы ваши инструкции касательно фонарей во время ночного боя? - Я должен ждать, пока мистер Буш не прикажет их зажечь. - И кого вы должны послать, если такой приказ поступит? - Фирта, сэр. Форман указал на смазливого матросика, стоявшего рядом с ним. Показалось Хорнблауэру или нет, что он заколебался, прежде чем ответить? Хорнблауэр повернулся к Фирту. - И куда вы идете? Фирт на мгновение устремил взгляд на Формана - возможно, от смущения. Но Форман слегка качнулся, как бы указывая плечом, и одной рукой быстро провел перед животом, видимо, изображая непомерную толщину мистера Вайза. - На бак, сэр, - сказал Фирт. - Их выдает боцман. Возле уступа полуюта. - Очень хорошо, - ответил Хорнблауэр. Он не сомневался, что Форман начисто забыл передать приказ Буша касательно фонарей. Но Форману х