темноте ненароком
не споткнулись и сразу нашли дверь в избу.
     Первыми пришли Соня с Федором.  Соня,  скинув пальто, расцеловала
хозяйку:
     - Какая ты красивая,  Феня! Собой видная, разодетая, как невеста!
Что годы?.. Было бы здоровье. На вот, мы принесли тебе небольшой пода-
рочек.
     Фекла с  поклоном приняла сверток и поблагодарила.  Федор положил
на стул гармонику,  завернутую в старый плат, снял полушубок и, словно
стесняясь высокого роста, поспешил сесть.
     В сенях снова послышались шаги,  и вошла Августа Мальгина. Родион
чуть замешкался, сметая снег с валенок, и она нетерпеливо выглянула за
дверь.
     - Да иди скорее-то! Выстудишь тепло.
     Родион плотно прикрыл за собой дверь.
     - Здравствуйте,  гости дорогие! - приветствовала их Фекла. - Про-
ходите, милости прошу. Спасибо, что уважили...
     - К тебе, Феня, я бы бегом прибежал, - весело отозвался предсель-
совета.  - У нас с тобой давняя дружба. А ну-ка, ну-ка, покажись! Экая
нарядная да молодая.
     Он обвел взглядом зимовку,  и вспомнилось ему,  как давно, еще до
войны, он стоял вот так, а перед ним - Фекла, молодая, статная, полная
сил. Она просилась к нему в бригаду рыбаков на полуостров Канин. А по-
том предложила ему,  как добрый знак,  иконку Николы морского... И еще
вспомнилось,  как она,  подозвав его к комоду - вот к этому самому,  -
распустила перед зеркалом свои великолепные косы...
     Родион тихонько вздохнул, улыбнулся, пригладил усы, прошелся рас-
ческой по волосам,  которые были уже не столь густы,  как в молодости,
и,  поймав настороженный взгляд жены,  сел рядом с Федором.  Кивнув на
гармошку, сказал:
     - Эх, сыграл бы, кабы две руки! Жаль. Теперь я могу играть только
на Густиных нервишках...
     - Не беспокойся,  отыграюсь,  - с вызовом ответила Густя и  стала
прихорашиваться перед зеркалом.
     - Бог с вами!  - отозвалась хозяйка, подбавляя в самовар угольев.
- Чего вам на нервах друг у друга играть? Живите в любви да согласии.
     - Так и живем, - отозвался Родион.
     На пороге появился неожиданный гость - новый директор школы Сухо-
верхов.  Он,  видимо, стеснялся, потому что с хозяйкой еще не был зна-
ком.  Панькин,  который привел Суховерхова, легонько подталкивал его в
спину.
     - Смелее, Леонид Иванович. Тут все свои.
     За ними вошел Митенев. Фекла приветствовала их:
     - Проходите,  проходите. Гостям - почет, хозяину - честь! Давайте
я вам помогу,  - она хотела было принять у Панькина полушубок,  но тот
глазами показал на директора школы:
     - Лучше помоги ему. Он застенчив.
     Пальто у директора было тонкое,  осеннее, и Фекла удивилась: "Как
легко одет! Не простудился бы..." Повесила пальто и провела Суховерхо-
ва в красный угол, посадила на лавку.
     Митенев, сдержанно улыбаясь, пожал ей руку.
     - С днем рождения, Фекла Осиповна!
     - Спасибо, спасибо...
     - Дай-ка  я тебя приласкаю,  пока жена не видит,  - Панькин обнял
Феклу и троекратно с ней расцеловался.  - Вот как сладко! И приятно...
В тебя, Феня, влюбиться можно.
     Гости засмеялись, а Фекла сказала:
     - Какая уж теперь любовь, Тихон Сафоныч. Все мы стареем...
     - Ну-ну! Не нами сказано: седина в бороду... - Панькин, как пока-
залось Фекле, многозначительно посмотрел на Суховерхова. - Вот какая у
нас именинница, Леонид Иванович. Королева!
     - Какая уж там королева! Скажете тоже, - засмущалась Фекла.
     Ей было приятно,  что пришел директор школы,  уважаемый и образо-
ванный человек. На вид Суховерхову можно было дать лет сорок пять. По-
явился он здесь недавно,  перед Новым годом,  когда  прежний  директор
Сергеичев уехал на родину.
     - Прошу к столу, - пригласила Фекла.
     Пока рассаживались, подошли еще Дорофей Киндяков, Семен Дерябин и
Немко,  который принес Фекле особый подарок: собственноручно сделанную
деревянную  птицу  с  развернутыми узорными крыльями и резной грудкой.
Попросив молоток,  гвоздик и нитку,  он подвесил птицу под потолок над
комодом.  Словно из сказки прилетев в зимовку Феклы, она замерла, паря
в воздухе.
     - Угощайтесь, пожалуйста, - радушно обратилась к гостям хозяйка.
     За столом стало оживленно.  Гости,  как водится говорили приятные
слова, желали хозяйке счастья и благополучия, а она благодарила и так-
же желала всем доброго здоровья.
     Впервые столько гостей собралось в ее доме за столом, и Фекла бы-
ла довольна и рада тому,  что у них хорошее настроение,  что они весе-
лятся и шутят,  и угощала всех от души. Она присматривалась к гостям и
примечала, что за последние годы все они изменились внешне. Не то что-
бы уж очень постарели,  нет, но производили теперь впечатление зрелых,
умудренных опытом людей. Ведь если разобраться, то они, ее сверстники,
и есть старшее поколение, по которому равняются те, кто помоложе.
     Годы идут,  люди внешне меняются,  а характеры остаются прежними.
Вот и Родион Мальгин все такой же - и строгий и шутливый в зависимости
от обстоятельств.  В сельсовете за своим  красным  столом  он  кажется
серьезным,  сосредоточенным. А вне работы - свойский парень, в котором
узнается тот Родька, что, бывало, пацаненком плавал на паруснике и по-
лучал тычки от кормщика и от хозяина,  если что-нибудь у него не клеи-
лось.  Правда,  после войны,  как заметила Фекла,  Родион стал добрее,
мягче.
     Дорофей - тот изрядно постарел,  ссутулился,  и на лице обозначи-
лась сеть морщин.  Но он по-прежнему с достоинством бывалого, знающего
себе истинную цену морехода носил свою поседевшую голову и,  как преж-
де,  любил  порассуждать  о  политике,  а иногда и перекинуться острым
словцом.  Шуточки у него были особенные, с глубоким смыслом, со значе-
нием,  с подковыркой. Фекле они нравились. Она ценила и деловой разго-
вор, и шутку.
     Радовалась Фекла,  глядя  и на свою подружку Соню,  которая вышла
замуж за Федора поздновато, когда уж обоим было за тридцать, - помеша-
ла  война.  Зато  теперь  они  жили душа в душу.  После того как Федор
осенью попал в шторм на взморье, Соня не отходила от кровати, пока муж
не поправился, и потом запретила ему плавать в море, опасаясь потерять
его. Теперь он дежурил сменным мотористом на электростанции.
     Семен Дерябин,  как он говорил про себя, "добивал" теперь седьмой
десяток.  Фекла помнила,  как,  бывало, в первый год войны на семужьей
тоне они вдвоем работали у неводов.  Уставали так,  что еле выбирались
из-под берега на угор, к избушке. Она тогда оберегала Семена, стараясь
делать за него работу потяжелее, а он заботился о ней. Семен считал ее
как бы своей старшей дочерью, а Фекла относилась к нему, как к отцу.
     - Вот  что,  именинница,  - прервал размышления Феклы Панькин.  -
Правление колхоза решило отметить тебя Почетной грамотой и выдать  де-
нежную  премию как ударнице пятилетки.  Это мы сделаем на собрании.  И
еще: я нашел тебе работу на берегу. Помнишь, обещал? Хочешь заведовать
молочнотоварной фермой?
     Гости одобрительно зашумели:
     - Это хорошо!
     - Она справится.
     - Поздравляем!
     Фекла же не знала, радоваться ей или огорчаться тому, что Панькин
предложил ей такую хоть и важную,  но хлопотную должность. Ей, сказать
по правде,  хотелось на склоне лет иметь работу поспокойнее. И в то же
время было лестно, что ей доверяют. К тому же ферма - дело знакомое. И
все же,  подстраиваясь под общее веселое настроение, она сказала с вы-
зовом:
     - Это как же, Тихон Сафоныч, - сам на пенсию, а меня в хомут? Вот
так удружил своей-то любимице...
     Гости засмеялись, а Панькин удивился:
     - Почему хомут?  Ферма - важный участок в хозяйстве,  и нужна там
опытная рука.  А ты смолоду за коровами ходила,  еще у Вавилы,  тебе -
доверие и почет.
     - За доверие и почет спасибо,  - продолжала Фекла. - Но я бы тоже
хотела на пенсию. Вместе будем на крыльце у магазина лясы точить.
     - Тебе на пенсию рановато, - возразил Панькин. - Еще пупок не на-
дорвала, как твой покорный слуга...
     - Нечего,  нечего тут!- проворчал Дорофей.  - Несолидно от  такой
должности отказываться.  Ежели ты откажешься,  я откажусь, да и другие
не захотят - кто же тогда будет быкам хвосты крутить?
     - Хвосты крутить, как я понимаю, дело не женское, - Фекла подлила
Дорофею вина.  - Надо будет крутить,  тебя,  Дорофей, кликну. Что хму-
ришься? Вы-пей-ко, добрее станешь.
     Гости снова засмеялись.  Федор взял гармошку,  стал играть.  Соня
тряхнула головой и запела:

                     С неба звездочка упала,
                     И вторая мечется...
                     Вы скажите, где больница, -
                     От любови лечатся?

     Еще задорнее всхлипнула тальянка, еще звонче и бесшабашней зазву-
чал голос певуньи:

                     Мой-от миленькой не глуп,
                     Завернул меня в тулуп,
                     К стеночке приваливал,
                     Гулять уговаривал..

     Гости разошлись,  задержались только Панькин да Суховерхов. Тихон
Сафоныч сказал Фекле:
     - Прогуляйся по свежему воздуху. Проводи нас.
     - С удовольствием!  - Фекла сбросила с ног туфли, надела валенки,
неизменный выходной плюшевый жакет, накинула на голову шерстяной полу-
шалок. - Идемте.
     Замкнув дверь, она подхватила Панькина и Суховерхова под руки.
     - Хоть пройтись под ручку с начальством-то!  Женки ваши не увидят
- темно, да и поздновато...
     - О  женках говорить нечего,  - Панькин поправил на голове шапку,
посадил ее набекрень. - У меня возраст не тот, чтобы ревновать, а Лео-
нид Иванович,  как мне известно, до сих пор холостяк... Оженю-ка я те-
бя, Суховерхов, посажу в Унде крепко на якорь.
     - Женитьба - дело серьезное,  - сдержанно сказал директор.  - Тут
надо все хорошо взвесить. Особенно в моем возрасте...
     - Взвесим,  -  Панькин сказал это уверенно,  будто и в самом деле
собирался оженить директора школы. - Вот ты скажи, откуда берутся ста-
рые холостяки?
     - Разве я отношусь к этой категории?  Впрочем, пожалуй... - отоз-
вался  Суховерхов.  -  Как-то  не  было времени,  да и условий завести
семью.
     - Какие там условия?  Захороводил бабенку - и валяй в загс.  Чего
мудреного-то?
     - До войны не успел,  учился,  матери помогал,  а на фронте какая
женитьба...
     - Были ухари, и на фронте успевали, - заметил Панькин.
     - Я не из тех...  Когда демобилизовался,  то уж и возраст стал не
жениховский...
     - А как вы здесь оказались? - поинтересовалась Фекла.
     - Приехал по направлению облоно.  Любопытные здесь места. Все ка-
кое-то особенное. И село, и люди, и образ жизни... Я ведь родом из Ли-
пецкой области. На Север попал во время войны, на Карельский фронт...
     - Вы были ранены?
     - Легко...
     Панькин осторожно высвободил свой локоть из Феклиной теплой руки:
     - Пора домой. Извините, жена заждалась. Спасибо, Феня, за хороший
вечер. Спокойной ночи.
     И свернул в проулок, исчез во тьме.
     На улице было тихо и тепло. Под ногами хрупал свежий снег. Он вы-
пал вечером.  Фекле все хотелось идти по тропке и прислушиваться,  как
под валенками похрустывает этот чистый, еще не слежавшийся февральский
снежок.  Низко над крышами горела яркая звездочка, одна в темном небе.
Кое-где в домах, там, где еще полуночничали, теплился свет в окнах.
     - Вам не холодно? - спросил Суховерхов.
     "Вежливый, - подумала Фекла,  - Сам в пальтишке на рыбьем меху, а
у меня спрашивает..."
     - Да что вы!  - ответила. - Сегодня оттеплило. Морозы стояли дол-
го, мне они на Канине так надоели!
     - На промысле?
     - Да.
     - Надо бы и мне побывать на промыслах,  для общего  знакомства  с
рыбацкой жизнью...
     - Побываете еще.
     Подошли к школе.  Большой двухэтажный дом казался нежилым - в ок-
нах ни огонька. Фекла спросила:
     - Вы тут и живете?
     - Сплю в кабинете, на диване.
     - Почему же не на квартире?
     - Надо привыкнуть к школе.  Впрочем, Тихон Сафоныч мне уже подыс-
кал жилье у одного рыбака по имени Ермолай...
     - Так он же бобыль! Кто будет прибирать вам избу, варить щи?
     - Как-нибудь сами...
     - Ну, это не дело. Надо найти другое жилье.
     - Но мы уже договорились. Вскоре я туда перейду. Вот мы и пришли.
Не хотите заглянуть ко мне?
     - Спасибо, уж поздно.
     - Тогда я вас провожу.
     - Так  и  будем  провожать - я вас,  а вы меня?  - Фекла тихонько
рассмеялась. - Отдыхайте. Вам рано вставать. Спокойной ночи!
     Суховерхов постоял, поглядел ей вслед и стал отпирать дверь.

     На другой  день с утра Фекла отправилась в магазин за хлебом.  На
улице,  как и ночью, было тихо, тепло, и она неторопливо шла по слегка
обледенелым мосточкам. Еще издали услышала:
     - У Феклы вечор гостьбище было. Именины, кажись...
     По голосу Фекла узнала Василису Мальгину, жену рулевого с доры.
     - Все начальство у ей паслось.  Собрались на дарову рюмку,  -  не
без зависти и ехидства сказала Авдотья Тимонина.  Высокий, визгливый и
злой голос ее Фекла могла бы узнать из тысячи.
     - Пятьдесят сполнилось, - уточнила Василиса. - Как без гостей-то?
Така дата...
     Фекла замедлила шаг. Крыльцо рядом, за углом. Ей было любопытно.
     - А что ей деется-то? Здоровушша, как лошадь. Мужика все ищет, да
не находит.  Дураков нету,  - слова Авдотьи будто хлестнули Феклу.  Но
она не показала своей обиды.  Выйдя из-за угла,  поздоровалась и нето-
ропливо вошла в магазин.
     А Авдотья молча заковыляла прочь,  сердито тыча посохом в снег  и
не оглядываясь.

        ГЛАВА ШЕСТАЯ

        1

     К новогоднему празднику клуб достроить не успели.  Как ни  стара-
лись колхозные мастера,  как ни наседал на них Панькин, оставались еще
кое-какие недоделки.  После малярных работ медленно подсыхала  краска,
потому  что  олифа была некачественная.  Дорофей выдвинул в оправдание
свои доводы:
     - Олифу покупал не я. И к чему вообще торопиться нам, Тихон? Ведь
давно известно: "Где сшито на живую нитку, там жди прорехи". И не стой
ты у нас над душой. К собранию все закончим.
     Наконец пустили котельную, по трубам пошло тепло. К четырнадцато-
му  февраля  клуб  был готов.  Приходили люди поглядеть - восхищались,
ахали.  Но больше всех был доволен Панькин. Он неторопливо, еще до ко-
миссии,  осмотрел все помещения,  посидел в зрительном зале в фанерном
кресле с гнутой спинкой, постоял на сцене за трибуной, прошел за кули-
сы.
     - Добро сделали,  - сказал он строителям,  которые гуськом ходили
за ним, ревниво наблюдая, какое впечатление произвела их работа.

        x x x


     Все казалось  обычным на этом собрании - и зал с оживленными при-
наряженными людьми,  и президиум,  где сидели члены правления и секре-
тарь райкома Шатилов с председателем рыбакколхозсоюза Поморцевым,  до-
вольно частым гостем в Унде. Секретарша Настя с Августой за своим сто-
лом были готовы вести протокол. Привычная обстановка отчетного ежегод-
ного собрания. Кругом знакомые лица...
     Но сердце  старого  председателя  тревожила  какая-то  непонятная
грусть. Не оттого ли, что он делал колхозникам свой последний доклад?
     Голос у него вначале от волнения срывался, но постепенно приобрел
уверенность.  Тихон Сафоныч снова вошел в привычную деловую  колею,  и
колхозники это почувствовали.
     - Сегодня у нас особый торжественный день,  - говорил Панькин.  -
Колхозу "Путь к социализму" исполнилось тридцать лет. И давайте, доро-
гие товарищи, окинем взглядом пройденный нами путь. Тридцать лет мину-
ло с той поры, когда рыбаки собрались на первое организационное собра-
ние,  чтобы объединиться в коллективное хозяйство.  Помнится, у многих
тогда имелись сомнения, а кое у кого и возражения... И это было вполне
понятно,  дело в ту пору начиналось невиданное и незнакомое. С чего мы
начинали?  С гребного карбаса,  с парусной елы. Путь был труден, но мы
уверенно шли вперед к новой жизни. Уже давненько мы расстались со ста-
рыми методами и орудиями лова,  с прежним флотом.  И теперь мы говорим
прошлому: "Прощайте, паруса!", потому что они были основной двигатель-
ной силой,  пришедшей к нам от дедов и прадедов.  От парусного судна к
современному рыболовному траулеру - таков наш путь.  На  долю  рыбаков
выпало немало испытаний.  Вспомните, как мы работали в трудные военные
годы, когда женщины, старики да подростки промышляли тюленей, ходили в
губу за селедкой,  облавливали дальние тундровые озера и давали фронту
продовольствие. Вот здесь, в этом зале нового клуба, сидят организато-
ры колхоза и его первые работники:  Дорофей Киндяков, Дмитрий Митенев,
Родион и Августа Мальгины,  Фекла Зюзина, Анисим Родионов, Семен Деря-
бин,  Николай Тимонин и другие. Это - ветераны колхоза. Они вынесли на
своих плечах все трудности и привели хозяйство к сегодняшнему его виду
и качеству. Вся их жизнь - пример для нашей молодежи, в энергичные ру-
ки которой мы сегодня передаем колхоз.
     Доклад у  Тихона  Сафоныча пошел свободно,  он вроде бы и забыл о
тексте, который лежал перед ним.
     - Вот  я приведу некоторые цифры,  - продолжал он.  - За тридцать
лет мощность колхозного промыслового флота возросла в семнадцать  раз.
Триста  пятьдесят  тысяч центнеров рыбы выловлено и сдано государству.
Доходы от промыслов выросли в семь,  а основные средства колхоза в со-
рок с лишним раз...
     Председатель приводил еще и другие цифры,  - известное дело,  без
них не обходится ни один доклад. А когда он перешел к итогам минувшего
года и начал говорить о недостатках,  доклад стал и  вовсе  будничным,
деловым. Упоминать о промахах в работе председателю не очень хотелось,
но их, как слова из песни выкинуть, убрать из доклада было невозможно.
И  Тихон  Сафоныч лишь сожалел,  что устранять эти недостатки придется
уже не ему, а новому председателю.
     Наконец Панькин поставил, как положено, задачи на будущее и обра-
тился к Поморцеву, руководителю рыбакколхозсоюза:
     - А теперь я изложу наши неотложные просьбы к руководству.  Прошу
вас,  Сергей Осипович, для дальнейшего развития хозяйства выделить нам
следующее:  моторную дору для речных и каботажных перевозок, сверлиль-
ный и токарный станки,  оборудование водонапорной башни, трактор ДТ-75
с гидросистемой, строительные материалы - кирпич, шифер, цемент, горю-
чее и смазочное,  а также прислать специалистов для изыскательских ра-
бот по строительству авиаплощадки, осушке болота и строительства грун-
товой дороги от Унды до моря...
     - Ого!  Ничего себе запросики!  - заметил Поморцев, воспользовав-
шись паузой, и тут же спросил:
     - Все?
     - Нет, не все, - продолжал Панькин. - Теперь главная просьба: ес-
ли к вам поступит судно - средний рыболовный траулер, - новое, разуме-
ется,  то выделите его нам.  Хватит брать в аренду  суда.  Пора  иметь
свои.
     - А есть ли деньги на покупку такого судна?
     - Найдем.
     Поморцев озадаченно покачал головой.
     - Ладно. Изложите все это письменно.
     Панькин тут же подал Поморцеву заранее  подготовленную  заявку  и
сошел с трибуны.
     Председатель собрания Митенев предоставил слово  для  выступления
Поморцеву.
     Сергей Осипович Поморцев, невысокий плотный мужчина лет пятидеся-
ти с хвостиком, в форменном морском кителе с нашивками на рукавах, ко-
ротко подстриженный,  остроглазый, поздравил колхозников с тридцатиле-
тием и зачитал поздравительную телеграмму из Москвы,  из главка. В те-
леграмме сообщалось,  что колхозу присуждены одно из первых мест в со-
ревновании и Почетная грамота главка с премией.
     После него выступил Шатилов.  Секретарь райкома  передал  рыбакам
приветственный адрес и обратился к председателю:
     - Рад сообщить вам, Тихон Сафоныч, и всему собранию о том, что за
долголетнюю  и  безупречную  работу  на посту председателя колхоза и в
связи с шестидесятилетием правительство наградило вас орденом Ленина.
     В зале одобрительно зашумели,  раздались аплодисменты. Иван Деми-
дович прикрепил к  лацкану  пиджака  растерявшемуся  от  неожиданности
Панькину орден. А затем вручил также орден "Знак Почета" Фекле Зюзиной
и медали "За трудовую доблесть" Дорофею Киндякову,  Семену Дерябину и
еще нескольким рыбакам.
     Потом объявили перерыв.

        2


     На прения колхозники раскачались не сразу и, чтобы подать пример,
а заодно и заполнить паузу,  стал выступать Митенев.  Поблагодарив вы-
шестоящие организации за награды и приветствия, хотя и чувствовал себя
несколько обиженным тем, что его, ветерана колхоза, на этот раз награ-
дой обошли,  Дмитрий Викентьевич со знанием дела заговорил о предстоя-
щей  весенней  путине.  После него взял слово Родион Мальгин,  а затем
разговорились и другие.  О чем только не говорили: о том, что на судах
хромает  дисциплина  по  приходе  в порт и что летом уменьшались уловы
семги,  так как часть рыбаков снимали с тоней на сенокос;  о том,  что
наважьи  рюжи  следует  просушивать через каждые три недели лова и что
необходимо уменьшить в них для уловистости ячеи;  о том, что договор с
рыбокомбинатом выполнен не по всем пунктам и что надо ввести в правле-
нии штатную единицу техника рыбодобычи, и так далее... Пожеланий и за-
мечаний было так много, что Панькин приуныл и повесил голову, чувствуя
себя неловко.
     Всегда на собраниях всплывал ворох неполадок,  и, кажется, ему не
привыкать к этому: дело обычное, для того и собрания. Но сегодня Пань-
кин сидел как на горячих угольях,  он даже стал подумывать,  что орден
ему,  пожалуй,  дали не по заслугам: "Вон как меня шпыняет каждый ора-
тор!"
     На трибуне теперь стояла Фекла. Дородная, статная... Она смотрела
в зал и молчала. Конечно же, волновалась: никогда прежде не выступала.
Но вот она повернулась к президиуму,  приложила руку к высокой груди и
поклонилась.
     - Спасибо за орден.  Премного благодарна. Я, пожалуй, еще не зас-
лужила такой высокой награды.  Считайте, что ее дали вперед, вроде как
авансом.  Но я заслужу!  - Фекла перевела дух и... заговорила быстро и
напористо: - Что же такое творится у нас, товарищи, с транспортировкой
наваги с тони?  Где такое видано,  чтобы по месяцу, а то и больше рыба
лежала  на берегу?  Обозов из Мезени нет как нет,  а самолетами возить
дорого.  Вот и маемся.  Уловы все копятся и копятся. Заморозим рыбу, а
тут  оттепель  -  и  все растает...  Что же в конце концов получается?
Брак! Рыба для употребления почти что и непригодная. Хозяйки в городе,
верно,  носы воротят от такой наваги! Я давала тебе знать, Тихон Сафо-
ныч,  и ты высылал два раза оленьи упряжки.  А потом опять успокоился.
Негоже так, негоже! Вот что я хотела сказать. Если складно, так и лад-
но, а не складно, так извините. На этом моя речь кончается.
     Когда Фекла вернулась на свое место в президиуме, Родион хитрова-
то улыбнулся и шепнул ей:
     - Ты чего на Панькина-то взъелась? Давно ли он у тебя гостил?
     Фекла шевельнула бровями.
     - Дружба дружбой,  а служба службой. Или не ведома тебе такая по-
говорка?

     Было часов семь вечера. Уже дважды объявляли перерыв, и, кажется,
выпили весь чай из ведерных самоваров, и съели все пирожки и бутербро-
ды в буфете. Собрание подошло к выборам правления.
     В него  избрали  девять человек,  в том числе Митенева,  Дорофея,
Феклу, Родиона и Климцова. Когда Панькин предложил кандидатуру Климцо-
ва,  по залу прошел шумок.  Но,  поскольку Ивана рекомендовал Панькин,
возражать не стали, полагаясь на мнение и опыт Тихона Сафоныча.
     Стали выбирать  председателя.  Эту  процедуру,  как  обычно,  вел
представитель из района.
     - Тихон Сафоныч уходит на заслуженный отдых,  - сказал Шатилов. -
Конечно, хотелось бы, чтобы он еще поработал, однако возраст и состоя-
ние здоровья не позволяют. Пора человеку и отдохнуть. Но кто его заме-
нит? Какие будут предложения?
     - У меня есть предложение,  - сказал Митенев. - По поручению пар-
тийной группы и старого состава  правления  колхоза  я  рекомендую  на
должность  председателя  Ивана  Даниловича Климцова.  Товарищ молодой,
энергичный, с работой справится.
     - Недавно его приняли в члены партии,  - добавил Шатилов.  - Есть
ли другие предложения?
     Послышались возгласы:
     - А не молод ли?
     - Сладит ли с работой?
     - Почему не сладит? Дельный парень. Свой, унденский!
     Шатилов прислушивался к репликам, не спешил их прерывать. Наконец
он повторил:
     - Есть другие предложения?
     - Есть! - крикнул с места Андрей Котцов. - Митенева! У него твер-
дая рука и опыт имеется!..
     Андрей, не выдержав до конца собрания,  был чуть навеселе.  Офоня
Патокин,  что сидел рядом,  тянул его за полу:  "Да сиди ты! Чего тебя
дернуло за язык?" Но Андрей,  не слушая его, кричал, размахивая рукой:
"Митенева-а-а!"
     - Хорошо, - сказал Шатилов, - Поступила вторая кандидатура: Мите-
нев. Есть еще предложения?
     Больше предложений не поступило.  Шатилов  озабоченно  глянул  на
парторга, сидевшего рядом. Тот пожал плечами и попросил слова:
     - Я снимаю свою кандидатуру,  так как быть председателем  мне  не
позволяет возраст. Кроме того, как вы знаете, у меня есть общественная
работа...
     - Поступил самоотвод,  - с видимым облегчением сказал Шатилов.  -
Ну как, удовлетворим просьбу товарища Митенева?
     - Уважим!
     - Удовлетворить!
     - Но Андрей опять поднял руку из своего угла в последнем ряду.
     - Митенева-а-а!
     - Да прикуси ты язык,  Андрюха! - одернула его одна из рыбачек. -
Дело говори!
     - Митенева-а-а! - все тянул Котцов.
     - Тихо, товарищи, - продолжал Шатилов. - Давайте обсудим все спо-
койно. Котцов, который кричит там в углу, по-моему, навеселе...
     - Вывести его! - зашумело, собрание.
     - Ну вот, докричался? И дался тебе этот Митенев! - в сердцах про-
ворчал Офоня и ткнул Андрея кулаком в бок. Чувствуя, что дело принима-
ет серьезный оборот, Котцов замолчал. Поэтому выводить его не стали.
     - Ставлю на голосование:  кто за самоотвод Дмитрия  Викентьевича?
Так... Большинство. Принято. Кто теперь желает высказаться по кандида-
туре Климцова? - спросил Шатилов.
     Высказались двое:  Панькин и "телефонный председатель" Окунев. Из
зала поступило предложение:
     - Надо бы послушать, что скажет сам Климцов.
     - Верно! Как он думает?
     Иван, чуть-чуть смущаясь, вышел на сцену и стал рядом с трибуной.
     - Не изберете - не обижусь,  а изберете - не подведу, - сказал он
и вернулся на место.
     - Вот так высказался: всего два слова!
     - Этот не из говорунов, сразу видно...
     - Давайте голосовать!
     Проголосовали за Ивана дружно. Даже Андрей Котцов поднял руку.
     В тот вечер колхоз получил новое название - "Звезда Севера".

        ГЛАВА СЕДЬМАЯ

        1

     Новый председатель  начал с того,  что ввел у себя ежедневные ут-
ренние планерки. К восьми часам все стулья в его кабинете были заняты.
Иван Данилович начинал совещание неизменным "итак".
     - Итак,  что мы имеем за прошлые сутки?  - Он сам отвечал на этот
не  очень  конкретный,  но в общем-то всем понятный вопрос:  - К ферме
привезли шесть возов сена. Мало, Фекла Осиповна! Почему рано отпустили
возчиков? Можно было еще по разу обернуться.
     Фекла глянула на Климцова холодновато, вприщур. Серые глаза пред-
седателя на молодом скуластом лице были непреклонны.  Фекла вздохнула,
досадуя на себя: еще не вошла в роль заведующей по-настоящему и больше
занималась уговорами, чем требовала.
     - Да вывезем сено. Не впервые, - примирительно сказал Окунев.
     - Проследите за этим,  - распорядился Климцов. - А вы, Фекла Оси-
повна,  требовательнее относитесь к подчиненным, - уже более мягко по-
советовал Климцов. - Теперь дальше... Как идет ремонт судовых механиз-
мов на "Боевике", Афанасий Григорьевич?
     - Денька через три опробуем двигатель, - ответил Патокин.
     - Срок приемлемый.  А что с трактором?  -  Климцов  повернулся  к
трактористу,  высокому рыжеватому парню в ватнике. - Почему вчера, Па-
вел, не ездил за бревнами?
     - Двигатель забарахлил. Ремонтировать надо, - ответил тракторист.
     - Какая неполадка?
     - Что-то с пускачом.
     - Немедленно займитесь ремонтом.  Пока стоит зимник, лес, что за-
готовлен для строительства, надо вывезти до бревнышка!
     Все это были те самые текущие дела,  о которых  говорил  Климцову
Панькин, когда передавал бразды правления.
     Когда люди разошлись,  Митенев принес на подпись банковские доку-
менты.
     - Такая новость, Дмитрий Викентьевич, - сказал ему Климцов. - Нам
предлагают купить в тралфлоте судно.  Они там обновляют свой флот, по-
лучают новые тральщики, а старые списывают или продают.
     Митенев насторожился.
     - Какой тип судна?
     - Средний тральщик.
     - А стоимость?
     Климцов назвал  внушительную  сумму.  Дмитрий Викентьевич покачал
головой.
     - А плавал сколько?
     - Не знаю. Надо уточнить...
     - Куда нам старье-то! Был бы новый...
     - Пока, быть может, придется купить и старый. Надо съездить в Ар-
хангельск, посмотреть, что за корабль.
     - Посмотреть непременно надо.  Кота в мешке не  покупают.  Может,
развалина какая... По принципу - на тебе, боже, что нам негоже...
     - Кого мне взять из знающих рыбаков? - спросил Климцов
     - Офоню - по двигателям, а Дорофея - по мореходной части, - посо-
ветовал Митенев.  - В рыбакколхозсоюзе еще попроси Сергеева посмотреть
судно. И, само собой, Поморцева...
     - Спасибо за совет. Завтра вылетим.
     Митенев еще посоветовал ему:
     - Смотри,  Иван, старьем не увлекайся. По молодости лет тебе, мо-
жет, и хочется поскорее заиметь свое судно. Но по мне - лучше погодить
бы до нового. Деньги на ветер нам нельзя бросать. И уж если тебе будут
навязывать тральщик,  то гляди в оба. Все досконально обследуй: двига-
тели,  ходовую часть,  корпус, траление чтоб было кормовым - не борто-
вым... Бортовое траление устарело... Дотошней будь.
     - Постараюсь, - сказал Иван.

        2


     Тихон Сафоныч,  сдав хозяйство Климцову,  почувствовал себя не на
месте. Подобное случалось со всеми пенсионерами, когда они оказывались
не у дел.  Предаваться отдыху и праздному времяпрепровождению для него
было,  пожалуй, труднее, чем тянуть председательскую лямку. Он все ни-
как не мог привыкнуть к положению отставного главы колхоза. По-прежне-
му по утрам его подкидывало с кровати чуть ли не с петухами. Пока жена
досматривала утренние сны,  он грел самовар и потихоньку садился  пить
чай. Потом, глянув на часы, хватался за пиджак: торопился в правление.
Но тут же спохватывался - там его больше не ждут...
     "А может, ждут? Наверное, по привычке счетоводки и Митенев погля-
дывают на дверь: скоро ли появится Панькин? Да нет, чего им теперь ме-
ня ждать?  Они,  небось,  радуются,  когда в контору легкой походочкой
влетает молодой председатель Иван Климцов. Все, Панькин, отплавал твой
парусник.  Приспосабливайся, брат, к новой жизни, как постаревший вер-
ховой конь, отгарцевавший свое под седлом, привыкает к тележному скри-
пу.  Примиряйся  со званием персонального пенсионера с орденами и вче-
рашней славой" - вот какие мысли приходили в голову Тихону Сафонычу, и
он, вздохнув, снимал пиджак и возвращался к столу продолжать чаепитие.
     Вставала жена, умывалась, заплетала в косу жидкие волосы и погля-
дывала на мужа с ласковой многозначительной усмешкой.
     - Что,  муженек,  кончились твои заботы? Теперь уж я не знаю, как
тебя и величать по должности.
     - Так и величай: пен-си-о-нер!
     Приметив пиджак, небрежно накинутый на спинку стула, Ирина Львов-
на интересовалась:
     - Опять надевал пиджак-от? Теплынь ведь в избе.
     - Дак попал на глаза...
     Жена, налив чаю, подвигала к мужу тарелку с шанежками.
     Единственная дочь Панькиных Лиза перед войной уехала в  Ярославль
учиться в техникуме, да там и осталась. Вышла замуж за мастера шинного
завода. Теперь уж подросла и ходит в школу внучка. Иногда Лиза навеща-
ла родителей, но редко. Тихон Сафоныч и Ирина Львовна скучали по доче-
ри и внучке.
     Ирина Львовна нрав имела веселый,  любила шуточку да острое слов-
цо. За тридцать лет замужества она ни разу не огорчила мужа ни женским
капризом, ни вздорной выходкой. Многие мужики завидовали Панькину, что
у него такая славная жена.
     Теперь она то и дело находила работу своему бездельничающему суп-
ругу, чтобы он не очень уж тосковал по служебному креслу.
     - На повети половица прохудилась.  Заменить бы надо. А то пойдешь
сено задавать овцам - и оступишься. Шею сломать можно.
     Тихон Сафоныч брал топор, пилу и шел заменять половицу.
     Потом она  просила  его  расчесать  проволочными  щетками-ческами
овечью шерсть для пряжи, вставить в горнице в раму новое стекло взамен
треснувшего,  наколоть хороших смолистых полешков для растопки и  сло-
жить их сушиться за печку.  Тихон Сафоныч чесал шерсть, заготовлял лу-
чину, вставлял стекла, но тоска по привычным председательским делам не
проходила.
     Он стал наведываться в правление.  Его там встречали почтительно.
Счетоводки подвигали ему стул,  Митенев приветливо улыбался и даже пы-
тался шутить, что было совсем не в его характере.
     - Ну как на пенсионерских-то хлебах?  Живот начал небось расти от
неподвижного образа жизни? - спрашивал он, надевая очки, чтобы получше
рассмотреть Панькина.
     Тот отвечал:
     - Наоборот, худею. От безделья...
     - Скоро и мне такой жребий падет:  мух в избе пересчитывать да  с
женкой браниться... Недолго уж осталось, - с притворной сокрушенностью
говорил бухгалтер.
     Секретарша Настя уже не вставала,  как раньше, при его появлении,
не вытягивалась в струнку,  а только вежливо здоровалась и тотчас пог-
ружалась в свои бумажки.
     Климцов, правда,  частенько забегал к Тихону  Сафонычу  посовето-
ваться  в затруднительных случаях,  чему Панькин всегда радовался.  И,
собираясь покупать тральщик,  Иван  Данилович  пригласил  его  принять
участие в осмотре судна.  Но Тихон Сафоныч вежливо уклонился от такого
предложения,  сказав, что в современных рыболовных судах он совершенно
не разбирается. Во время поездок в Мурманск к приходу туда рыбаков Ти-
хон Сафоныч бывал на колхозных судах в основном гостем.  Ему  отводили
одну  из лучших кают,  и он общался с экипажем.  А по части устройства
тральщика и состояния его механизмов он был специалистом неважным. Да-
же шутил по этому поводу: "Я знаю только, где нос, а где корма. Ну еще
в салоне место сумею найти,  когда сядем обедать да чарку поднимать за
ваш приход с моря".
     Потому он и сказал Климцову:
     - Я буду вам только обузой.  Обойдетесь без меня. Однако могу по-
советовать вот что... Тебе будут нахваливать судно: все, мол, в поряд-
ке,  тральщик почти новый! Так ты не очень-то слушай и про себя думай:
"Ничего подобного,  должны быть в нем изъяны", - и старайся обнаружить
их.  Надувать тебя никто не собирается,  однако им надо списать судно,
чтобы поскорее купить новое. На такое приобретение нужны большие день-
ги, и потому тебе будут продавать старое подороже. А стоимость корабля
зависит от процента изношенности.  Ты старайся определить его  точнее,
чтобы этот процент был повыше.  Они станут его занижать, а ты повышай.
И помни - тут есть одна тонкость.  Чрезмерно занижать процент изношен-
ности им тоже не с руки.  К ним может вышестоящее начальство придрать-
ся: а, мол, судно еще хорошее, может плавать, а вы его списываете. По-
тому и нажимай на них. Поломаются, поломаются, да и уступят.
     Климцов осторожно возразил:
     - Вы думаете,  нам придется торговаться? У них, наверное, уже все
определено по документам - и уровень изношенности, и стоимость судна.
     - Все  может быть,  - уклончиво ответил Панькин.- И если то судно
нам не очень годится,  ставь вопрос о продаже тральщиков,  которые  мы
арендуем. По отзывам капитанов и механиков, они еще довольно прочные и
могут плавать долго.

        ГЛАВА ВОСЬМАЯ

        1

     Ферму от прежней заведующей Фекла приняла порядком подзапущенной.
Помещения, стайки и кормушки требовали ремонта, в котельной растреска-
лась печь,  всюду была грязь. Доярки даже фляги для молока мыли холод-
ной водой.  Полей в колхозе не имелось, и возле скотного двора накопи-
лись горы навоза.
     Фекле, привыкшей к чистоте и  аккуратности,  такое  хозяйство  не
понравилось, и она принялась наводить в нем порядок. Сходила к Мальги-
ну в сельсовет и попросила его отвести место для свалки навоза подаль-
ше от села,  в тундре. Потом позвала на помощь Немка. Он привез глину,
песок,  известь и стал ремонтировать печи в котельной. Но одному Немку
выполнить весь ремонт было не под силу,  и Фекла решила пригласить еще
Дорофея Киндякова.
     Дорофей на ремонте судна был занят не полный день,  однако прини-
маться за кормушки в коровнике ему не очень хотелось.
     - Я на ремонте "Боевика" вкалываю. Навигация скоро...
     - Выбери времечко-то. Очень прошу.
     - А чего меня просить?  В правление иди, пусть дадут тебе людей и
наряд оформят как следует быть.
     - Будет,  будет наряд,  Дорофеюшко!  Уж я тебе обещаю.  Ты только
согласись.  С людьми нынче туговато.  Сам видишь, многие на зверобойку
собираются...
     Дорофей не сдавался.
     - Сказал - занят.
     - Я тебе хошь бутылку,  хошь две поставлю,  - пустила Фекла в ход
последний козырь.
     Дорофей обиделся:
     - Нашла калымщика! Да ты что? Я сроду за бутылку не робил.
     Фекла хитренько прищурилась, погрозила пальцем.
     - Полно давай.  Какой мужик откажется от бутылки? Где видано? Мне
ведь не жалко. У меня нынче зарплата приличная. Я тебе все сделаю. Что
мне какая-нибудь десятка?
     - Тьфу!  - Дорофей вскочил,  как ужаленный.  - Ей говорят одно, а
она другое. Никаких бутылок мне не нужно. Взяток не беру.
     - Так это ж не взятка, а могарыч...
     - Шут с тобой. И так сделаю, А материал есть?
     - Материал Немко подвез, - обрадованно сказала Фекла.
     - За бутылку?
     - Был грех...  Он хоть не пьет, да копит. У него скоро день анге-
ла...
     Дорофей уж совсем добродушно залился смехом:
     - Хо-хо-хо! Нашла... нашла ангела! Ох-хо-хо...
     - Ох-хо-хо да хо-хо-хо! - передразнила Фекла. - Чем не ангел? Бе-
зотказный человек!  Умелец на все руки. Только кликни - все сделает. А
тебя уговаривать приходится,  словно ижемского купчину. Уж до чего до-
ломался!.. Ну я пойду за нарядом. Спасибо тебе.
     - На здоровье, - буркнул Дорофей.
     У порога Фекла задержалась:
     - Женка-то где? Здорова ли?
     - А что, и ее захомутаешь на ферму? - насторожился Дорофей.
     - Да нет... Старовата.
     - И то верно - стара. Здоровье неважное. Ушла к Мальгиным в чулан
помолиться...  Свои-то иконы я еще в тридцатом году вынес из избы, а у
них  сохранились.  Родион хотел было в расход пустить,  да оставил как
память о матери.  Только запрятал в  темный  угол,  чтобы  не  видели.
Праздник нынче какой-то...
     - Верно,  Евдокия...  А иконы нельзя в чулан прятать. Им свет ну-
жен.
     - Да ты что?  Разве можно так говорить? - Дорофей изумленно уста-
вился на Феклу.  - Активистка,  член правления,  заведующая фермой - и
веруешь?
     - Я же тебе не сказала,  что верую. Не наговаривай. Так не забудь
про ремонт. Прощевай!
     - Будь здорова!
     Дорофей, вспомнив о возрасте жены и о  ее  болезнях,  погрустнел:
недоброе предчувствие легло на сердце...

        x x x


     Ефросинья пришла к дочери,  когда та, подоткнув подол, мыла в чу-
лане пол после побелки.  Чулан служил Мальгиным продовольственной кла-
довкой,  в нем хранили соленую рыбу в бочонках, ягоды - морошку и чер-
нику и другие припасы.  К весне они были почти съедены, чулан опустел,
и Густя занялась им, благо у нее был выходной день.
     Ефросинья, постояв у порога,  приметила,  что угол в чулане опус-
тел, иконы исчезли.
     - Куды иконы-то дели? - спросила она у дочери.
     - Вынесли на поветь,  там положили,  - ответила Августа. - Только
чулан загромождают.  Да и довольно их тут хранить. Увидит кто - непри-
ятностей не оберешься.  Скажут - муж предсельсовета, жена завклубом, а
доски хранят. Уж не молятся ли втихую?..
     Ефросинья недовольно  поджала  губы  и  укоризненно посмотрела на
дочь, которая старательно выжимала над ведром тряпку.
     - Сегодня Евдокия. Грех полы-то мыть... Большой грех!
     - Полноте,  мама. Спутники запускаем, космонавты летают, а вы все
еще в бога верите. Пора бы от старинки-то и отрешиться.
     Ефросинья насупилась и хотела было уйти, но спросила:
     - Где они лежат-то?  Я хоть одну возьму. А то еще пожгете, хватит
у вас ума...
     - А на повети.  Берите, пожалуйста, хоть все, пока не пришло лето
и не хлынули сюда бородатые москвичи. Те приедут - все подберут. Охочи
до предметов старого быта.
     - Бородатые-то москвичи иконы собирают из корысти. Я слыхала, что
продают их там за большие деньги. За границу утекают наши иконки к ка-
толикам разным.  Вот ты,  культурный работник,  позаботилась бы, чтобы
иконы взяли в музей в Архангельск.  Там бы они сохранились. Все лучше,
чем барышникам отдавать...
     - Ладно,  может,  из  музея кто приедет,  так отдадим.  А вы себе
возьмите какую надо...
     Ефросинья подумала, пожевала запавшими старческими губами.
     - Дак отец-от опять выкинет.  Он еще в тридцатом, в коллективиза-
цию,  все  иконы на растопку пустил,  безбожник окаянный.  И твои пус-
тит... Я одну только возьму, чтобы он не видел.
     - Как хочешь, мама.
     Ефросинья пошла на поветь,  долго искала там иконы и нашла  их  в
самом дальнем углу,  за ворохом сена,  сложенными в стопку и накрытыми
мешковиной.  Она выбрал