акое требование, по-видимому, вообще незаконно. Если и есть что общее у метафизики и трансцендентальной философии, так это альтернатива, перед которой ставит нас каждая из них: либо недифференцированное основание, безосновность, бесформенное небытие, бездна без различий и свойств - либо в высшей степени индивидуализированное Бытие и чрезвычайно персонали-

148 СИНГУЛЯРНОСТИ

зированная Форма. Без этого Бытия и этой Формы нас ждет только хаос... Другими словами, метафизика и трансцендентальная философия сходятся в том, что мыслят только те поддающиеся определению сингулярности, которые уже заключены в высшем Эго и в верховном Я. Таким образом, для метафизики совершенно естественно, по-видимому, полагать высшее Эго как то, что бесконечно и полностью характеризует Бытие на основе его, Бытия, понятия, а значит обладает всей полнотой первичной реальности. Фактически, такое Бытие необходимым образом индивидуально, поскольку отбрасывает в бездонную пропасть небытия любой не выражающий ничего реального предикат или свойство, а на собственные порождения - то есть на конечные индивидуальности - возлагает обязанность обрастать предикатами, выражающими только конечные реальности5. Со своей стороны, трансцендентальная философия избирает конечную синтетическую форму Личности, а не бесконечное аналитическое бытие индивидуального; для нее естественно определить это верховное Я со ссылкой на человека и тем самым совершить грандиозную подмену Человек-Бог, которую философия так долго не замечала. Я соразмерно представлению, как индивидуальное было соразмерно Бытию. Но в обоих случаях перед нами альтернатива между недифференцированной безосновностью и скованными сингулярностями. Таким образом, нонсенс и смысл с необходимостью вступают в простое противоречие, а сам смысл выступает сразу и как первозданный, и как смешанный с первичными
_________
5 Лучший дидактический образ традиционной метафизики представлен Кантом в разделе "О трансцендентальном идеале" Критики чистого разума. Кант показывает, что идея совокупности всего возможного исключает все, кроме "первичных" предикатов, и таким образом задает полностью определенное понятие индивидуального бытия: "так как только в этом единственном случае само по себе общее понятие о вещи полностью определяется самим собой и познается как представление об индивидуальности." (Кант, Собр.соч., т.3 - М., Мысль, 1964 - с.507). Итак, универсальное - это ни что иное, как форма коммуникации в мысли между высшей индивидуальностью и конечными индивидуальностями: мысль - как таковая всегда универсальная - отсылает к индивидуальному.

149 ЛОГИКА СМЫСЛА

предикатами - будь то предикаты, определенные в бесконечной индивидуальности высшего Бытия, или предикаты, определенные в конечной формальной конституции верховного субъекта. Человеческие они или божественные, как говорил Штирнер, предикаты всегда одни и те же - принадлежат ли они аналитически божественному бытию или же синтетически связаны с человеческой формой. Как только смысл полагается в качестве первичного и предицируемого, то ему уже не важно: идет ли речь о божественном смысле, забытом человеком, или же о человеческом смысле, отчужденном в Боге.

Всегда есть что-то неожиданное в случаях, когда философия заставляет говорить Бездну и отгадывает мистический язык ее ярости, бесформенности и слепоты:

Б▒ме, Шеллинг, Шопенгауэр. Поначалу и Ницше, ученик Шопенгауэра, был одним из них, когда в Рождении Трагедии дал слово безосновному Дионису, противопоставляя его божественной индивидуальности Аполлона и человеческой личности Сократа. В этом и состоит фундаментальная проблема: "кто говорит в философии?" или: что такое "субъект" философского дискурса? Но даже если заставить бесформенное основание и недифференцированную бездну говорить в полный голос упоения и гнева, то и тогда альтернатива, поставленная трансцендентальной философией и метафизикой, еще не преодолена: кроме личности и индивидуального вы не разглядите ничего... Открытие Ницше лежит где-то в стороне, когда он, освободившись от чар Шопенгауэра и Вагнера, исследовал мир безличных и до-индивидуальных сингулярностей - мир, который он позже назвал Дионисийским, или миром воли к власти, миром свободной и несвязанной энергии. Есть номадические сингулярности, не запертые более ни в застывшей индивидуальности бесконечного Бытия (пресловутой неизменности Бога), ни внутри устойчивых, оседлых границ конечного субъекта (пресловутые пределы знания). Есть что-то такое, что ни индивидуально, ни лично, но сингулярно; что, в отличии от недифференцированной бездны, перескакивает от одной сингулярности к другой и бросает кость, делая всегда один и тот же бросок - заново построенный и расчлененный в каждом бросании. Это и есть ди-

150 СИНГУЛЯРНОСТИ

онисийская смысло-порождающая машина, где нонсенс и смысл уже не просто противостоят друг другу, а, скорее, соприсутствуют вместе внутри нового дискурса. Новый дискурс больше не связан определенной формой, но он и не дискурс бесформенного: это, скорее, дискурс чистого неоформленного. "Вы должны быть чудовищем и хаосом"... Ницше отвечает: "Мы исполнили это пророчество"6. Что касается субъекта такого нового дискурса (если учесть, что больше нет никакого субъекта), то это-ни человек, ни Бог, а еще меньше - человек на месте Бога. Субъектом здесь выступает свободная, анонимная и номадическая сингулярность, пробегающая как по человеку, так и по растениям и животным, независимо от материи их индивидуальности и форм их личности. "Сверхчеловек" не значит ничего другого, кроме этого - высший тип всего, что есть. Странный дискурс, которому должна соответствовать обновленная философия и который, в конечном счете, имеет дело со смыслом не как с предикатом или свойством, а как с событием.

Своим открытием Ницше, будто во сне, угадал способ, как парить над землей, едва касаться ее, пританцовывая возвращать на поверхность чудищ глубины и формы небес. Правда, он был одержим иной, куда более грандиозной, но в то же время и более опасной целью: он считал, что открыл новые пути исследования глубины, пролил на нее новый свет, услышал в ней тысячи голосов и заставил их все говорить - и его не пугал риск кануть в эту глубину, которую он нашел и о которой поведал людям, как никто и никогда до него. Он не смог удержаться на хрупкой поверхности, которой сам же рассек людей и богов. Возвращение в бездну, которую сам возродил и заново откопал, - вот где совершенно по-своему погиб Ницше. Правильнее было бы сказать: "псевдо-погиб", ибо болезнь и смерть суть событие как таковое, подчиненное двойной каузальности: каузальности тел, положений вещей и смесей, но также и каузальности квази-причины, являющей собой состояние организации или дезорганизации бестелесной поверхности. Казалось бы, Ницше сошел с ума и умер от общего
__________
6 Nietzshe, ed. Kroner, 25, 83.

151 ЛОГИКА СМЫСЛА

паралича - так сказать, от телесной сифилитичкой смеси. Но движение, которым следовало это событие, момент в отношении квази-причины, вдохновлявший всю работу и со-вдохновлявший жизнь, не имеют никакого отношения к общему параличу, мигрени глаз и рвоте которыми он страдал, - кроме, разве, того, что они придали работе и жизни новую каузальность, а именно статус вечной истины, независимой от своих телесных воплощении, а значит - стиль в произведении, а не смесь в теле. Мы не видим иного пути в постановке вопроса об отношениях между произведением и болезнью, кроме как посредством этой двойной каузальности.

Шестнадцатая серия: статичный онтологический генезис

Поверхностная топология, безличные и доиндивидуальные номадические сингулярности конституируют подлинное трансцендентальное поле. Способ, каким индивидуальное порождается этим полем, представляет первый этап генезиса. Индивидуальное неотделимо от мира. Но что мы называем миром? В общем, как мы видели, сингулярность можно рассматривать двумя способами: в ее существовании и распределении, но также и в ее сущности, согласно которой она простирается и распространяется в заданном направлении по линии обычных точек. Этот второй аспект уже представляет собой некоторую стабилизацию и начало осуществления сингулярностей. Каждая сингулярная точка аналитически распространяется по серии обычных точек вплоть до окрестности другой сингулярности, и так далее. Значит, мир основан на условии, что серии сходятся ("иной" мир начинался бы в окрестности тех точек, где исходящие из них серии расходились бы). Мир уже охватывает бесконечную систему сингулярностей, прошедших отбор на схождение. Но внутри такого мира утверждаются только те индивидуальности, которые отбирают и сворачивают конечное число сингулярностей этой системы. Они присоединяют последние к сингулярностям, воплощенным в их собственных телах, разворачивают их по своим собственным линиям и даже могут заново формировать их на мембранах, обеспечивающих контакт между внутренним и внешним. Поэтому Лейбниц был прав, говоря, что индивидуальная монада выражает весь мир через связь других тел с ней - в той же мере, в какой она выражает эту последнюю через связь частей собственного тела. Таким образом, индивидуальность бытует в мире всегда как цикл схождения, а мир может

153 ЛОГИКА СМЫСЛА

сформироваться и мыслиться только вокруг населяющих и заполняющих его индивидуальностей. На вопрос, имеет ли сам мир поверхность, способную вновь сформировать потенциал сингулярностей, следует ответить, вообще говоря, отрицательно. Мир может быть бесконечен в порядке схождения и тем не менее обладать конечной энергией - а значит, такой порядок ограничен. Мы узнаем здесь проблему энтропии; ведь сингулярность распространяется по линии обычных точек точно так же, как потенциальная энергия, актуализируясь, спадает до своего низшего уровня, как и в случае с энтропией. Преобразующую силу можно признать в мире только за индивидуальностями, и то лишь на время - время их живого настоящего, относительно которого прошлое и будущее окружающего мира приобретают, наоборот, фиксированное и необратимое направление.

С точки зрения статичного генезиса, структура "индивидуальность-мир-интериндивидуальность" определяет первый уровень осуществления. На этом первом уровне сингулярности осуществляются как в мире, так и в индивидуальностях, которые суть его части. Осуществляться или быть осуществленным означает: распространиться по серии обычных точек; быть отобранным согласно правилу схождения; воплощаться в телах, становиться состоянием тел; локально обновляться ради новых конечных осуществлении и новых конечных расширений. Ни одна из этих характеристик не принадлежит сингулярностям как таковым; скорее, они относятся к индивидуализированному миру и мирским индивидуальностям, охватывающим собой сингулярности. Вот почему осуществление всегда одновременно и коллективно, и индивидуально, носит и внутренний, и внешний характер.

Быть осуществленным означает также и быть выраженным. Лейбницу принадлежит знаменитый тезис о том, что каждая индивидуальная монада выражает целый мир. Но этот тезис толкуют неверно, когда говорят, будто он означает наличие врожденных предикатов у выражающей мир монады. Верно, конечно, что выраженный мир не существует вне выражающих его монад - а значит, он существует внутри монад в виде серий присущих им предикатов. Но верно и то, что Бог-то создавал мир, а

154 СТАТИЧНЫЙ ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ ГЕНЕЗИС

не монады, и что выражаемое не совпадает со своим выражением, а скорее лишь содержится в нем, сохраняя свою самобытность'. Выраженный мир создан из разнообразных связей и смежных друг с другом сингулярностей. Как таковой, он сформирован именно так, что все серии, зависящие каждая от своей сингулярности, сходятся друг к другу. Такое схождение определяет их "совозможность" как правило мирового синтеза. Там, где серии расходятся, начинается иной мир, не-совозможный с первым. Следовательно, необычное понятие совозможности определяется как континуум сингулярностей - неразрывное целое, имеющее в качестве своего идеального критерия схождение серий. А это значит, что понятие не-совозможности не сводимо к понятию противоречия. Скорее противоречие каким-то образом должно выводиться из не-совозможности. Противоречие между понятиями Адам-грешник и Адам-не-грешник - это результат не-совозможности миров, в которых Ацам согрешил или не согрешил. В любом из миров индивидуальная монада выражает все сингулярности этого мира - бесконечность - хотя бы и невнятно, хотя бы и бессознательно; но каждая монада при этом улавливает и "ясно" выражает только определенное число сингулярностей, а именно, те сингулярности, в окрестности которых она задана и которые связаны с ее собственным телом. Мы видим, что континуум сингулярностей всецело инаков по отношению к индивидуальностям, которые охватывают его собой в различных и дополняющих друг друга концентрациях - сингулярности доиндивидуальны. Если верно, что выражаемый мир существует только в индивидуальностях и только как их предикат, то в сингулярностях, управляющих образованием индивидуальностей, он содержится совершенно иным образом - как событие или глагол. Нет больше Адама-грешника, а есть мир, где Ацам согрешил... Было бы большой вольностью настаивать, со ссылкой на философию Лейбница, на врожденности предикатов у выражающих мир монад, ибо это уже предполагает со-возможность выраженного мира, а последний, в свою очередь, предполагает распре-
______
1 Это постоянная тема Писем Лейбница к Арну. Бог создавал не Адама, совершающего грех, а мир, где Адам согрешил.

155 ЛОГИКА СМЫСЛА

деление чистых сингулярностей согласно правилам схождения и расхождения. Эти правила принадлежат логике смысла и события, а не логике предикатов и истины. Лейбниц очень далеко продвинулся в этом первом этапе генезиса - вплоть до осознания и полагания индивидуального в качестве центра, вокруг которого сингулярности сворачиваются как внутри мира, так и на собственном теле индивидуального.

Первый уровень осуществления производит коррелятивные индивидуализированные миры и индивидуальные Я, населяющие каждый из этих миров. Индивидуальности возникают в окрестности охватываемых ими сингулярностей; они выражают миры как циклы сходящихся серий, зависящих от этих сингулярностей. В той мере, в какой выражаемое не существует вне своих выражений - то есть вне выражающих его индивидуальностей, - мир действительно является "принадлежностью" субъекта, а событие действительно становится аналитическим предикатом субъекта. Зеленеть указывает на сингулярность-событие, в окрестности которого задается дерево, а грешить - на сингулярность-событие, в окрестности которого образуется Адам. Но быть зеленым или быть грешным ~ теперь это уже аналитические предикаты образовавшихся субъектов, а именно, дерева и Адама. Поскольку все индивидуальные монады выражают тотальность своего мира - хотя ясно они выражают только избранную его часть - постольку их тела образуют смеси и скопления, разнообразные объединения с зонами ясности и темноты. Вот почему даже отношения здесь - это предикаты смесей (Адам съел яблоко с дерева). Более того, в пику некоторым аспектам теории Лейбница следует сказать, что аналитический порядок предикатов - это порядок сосуществования и следования, в котором нет логической иерархии и который лишен характера всеобщности. Предикат, присваиваемый индивидуальному субъекту, не получает тем самым никакой степени общности. "Цветной" - ничуть не более общий признак, чем "зеленый"; "быть животным" - не более общее свойство, чем "быть разумным". Повышение или понижение уровня общности появляется только тогда, когда предикат задается в предложении так, что служит в качестве субъекта для другого предиката. Когда

156 СТАТИЧНЫЙ ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ ГЕНЕЗИС

же предикаты соотносятся с индивидуальностями, мы должны признавать за ними одинаковую непосредственность, совпадающую с их аналитическим характером. Быть вообще какого-то цвета не "общее", чем быть зеленым, поскольку существует только один зеленый цвет, а у зеленого - именно такой-то оттенок, связанный с таким-то индивидуальным субъектом. Конкретная роза не может быть красной без того, чтобы быть именно этого красного цвета. А этот красный - не цвет без того, чтобы быть этим красным цветом. Можно оставить предикат неопределенным, без наделения его какой-либо степенью общности - то есть, еще вне порядка понятий и опосредований, а только в порядке смесей, который соответствует сосуществованию и последовательности. Животное и разумное, зеленое и цвет - пары одинаково непосредственных предикатов, привносящих смесь в тело индивидуального субъекта, причем ни один из предикатов не принадлежит ему как-то более опосредованно, чем любой другой. Разум, утверждают стоики - это тело, проникающее и распространяющееся в теле животного, цвет - это светящееся тело, впитывающее или отражающее другое тело. Аналитические предикаты еще не предполагают логического расчленения на роды и виды или на свойства и классы; они подразумевают только актуальные физические структуры и разнообразия, благодаря которым они возможны внутри телесной смеси. Вот почему мы в конечном счете отождествляем сферу интуиций как непосредственных представлений с аналитическими предикатами существования и описаниями смесей и совокупностей.

На базе первого осуществления образуется и развивается второй его этап. Здесь мы снова сталкиваемся с проблемой Гуссерля из Пятого картезианского размышления: что именно в Эго выходит за пределы монады, ее придатков и предикатов? Или, точнее, так: что, собственно говоря, придает монаде "тот смысл, который позволяет ей осуществлять на деле переход к вторичной Объективной трансценденции, отличной от "имманентной трансценденции" первого уровня?2 Феноменологического решения
_________
2 Картезианские размышления, 48. (Гуссерль непосредственно связал эту проблему с трансцендентальной теорией Другого).

157 ЛОГИКА СМЫСЛА

здесь быть не может, поскольку Эго конституировано так же, как и индивидуальная монада. Такая монада, такая живая индивидуальность были определены в мире-континууме или в мире-цикле схождений; но Эго как сознающий субъект появляется тогда, когда нечто идентифицируется внутри миров, которые, тем не менее, не-совозможны, и пробегает серии, которые, тем не менее, расходятся. При этом субъект оказывается лицом к лицу с миром - в новом смысле слова "мир" (Welt), тогда как живая индивидуальность оказывается внутри мира, а мир - в ней (Umwelt [окружение, среда - нем.]). Поэтому, мы не можем следовать Гуссерлю, когда он вводит в игру высший синтез отождествления внутри континуума, все линии которого сходятся и согласуются3. Это не тот путь, на котором можно подняться над первым уровнем. Только когда можно отождествить нечто в расходящихся сериях, в не-совозможных мирах, - появляются объект = X, выходящий за пределы индивидуализированных миров, и Эго, которое убеждено, что превосходит [transcende] все индивидуальности мира, придавая тем самым и миру новую ценность в свете ценности вновь учрежденного субъекта.

Чтобы понять эту операцию, надо обратиться к театру Лейбница, а не к тяжеловесной машинерии Гуссерля. С одной стороны, мы знаем, что сингулярность неотделима от зоны совершенно объективной неопределенности, то есть, от открытого пространства своего номадического распределения. Фактически, сингулярность поднимает проблему условий, задающих эту высшую и позитивную неопределенность; она побуждает событие к бесконечному делению и новому воссоединению в одном и том же Событии; она заставляет сингулярные точки распределяться согласно подвижным и коммуницирующим между собой фигурам, которые превращают все метания кости в один и тот же бросок (случайная точка), а этот бросок - во множество метаний. Хотя Лейбниц не постиг свободного характера такой игры, поскольку не хотел, да и не знал, как сделать ее вполне случайной, как сделать расхождение объектом утверждения как таковым - он, тем не менее, получил все следствия на том уровне осуществления, ко-
_________
3 Идеи, 143.

158 СТАТИЧНЫЙ ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ ГЕНЕЗИС

торый нас сейчас занимает. У проблемы, говорил он, есть условия, необходимым образом включающие в себя "двусмысленные знаки" или случайные точки, то есть разнообразные распределения сингулярностей, соответствующие отдельным случаям различных решений. Так, например, уравнение конических сечений выражает одно и то же Событие, которое его двусмысленный знак подразделяет на разнообразные события - круг, эллипс, гиперболу, параболу, прямую линию. Эти события образуют обширное множество случаев, соответствующих проблеме и определяющих генезис решений. Следовательно, нужно понять, что не-совозможные миры, несмотря на их не-совозможность, все же имеют нечто общее - нечто объективно общее, - что представляет собой двусмысленный знак генетического элемента, в отношении которого несколько миров являются решениями одной и той же проблемы (любое метание результат одного и того же броска). Значит, внутри этих миров существует, например, объективно неопределимый Адам, то есть Адам определяемый позитивно только посредством нескольких сингулярностей, которые весьма по-разному могут комбинироваться и соответствовать друг другу в разных мирах (быть первым человеком, жить в саду, породить из себя женщину и так далее)4. Эти не-совозможные миры становятся ва-
___________
4 Итак, мы различаем три выборки, соответствующие теме Лейбница: одна определяет мир через схождение; вторая определяет завершенные индивидуальности в мире; и наконец, та, что определяет незавершенные или даже двусмысленные элементы, общие нескольким мирам и соответствующим индивидуальностям.

О третьей выборке, то есть о "неопределенном" Адаме, заданном небольшим числом предикатов (быть первым человеком и так далее), который должен по-разному реализовываться в различных мирах, см.: Лейбниц "Заметки по поводу писем к Арну" (Janet I, pp.522 sq.). На самом деле в этом тексте неопределенного Адама нет. Он существует только в связи с нашим конечным пониманием, и его предикаты - это только обобщения. Но с другой стороны, в его знаменитой Теодицее (414-416) различные Сексты в различных мирах имели бы крайне специфическое объективное единство, опирающееся на двойственную природу понятия сингулярности и категорию проблемы с точки зрения бесконечного вычисления. Гораздо раньше Лейбниц разработал теорию "двусмысленных знаков" в связи с сингулярными точками, взяв в качестве примера конические сечения: см. "De la methode de 1'Universalite" (Opuscules, Coutuart).

159 ЛОГИКА СМЫСЛА

риантами одной и той же истории: Секст, например, слышит оракула...; или же, как пишет Борхес: "Скажем, Фан владеет тайной; к нему стучится неизвестный; Фан решает его убить. Есть, видимо, несколько вероятных исходов: Фан может убить незваного гостя; гость может убить Фана; оба могут уцелеть; оба могут погибнуть, и так далее. Так вот, в книге Цюй Пэна реализуются все эти исходы, и каждый из них дает начало новым развилкам"5 .

Перед нами теперь не индивидуализированный мир, образованный уже фиксированными сингулярностями и организованный в сходящиеся серии, перед нами и не заданные индивидуальности, выражающие этот мир. Теперь мы столкнулись со случайной точкой из числа сингулярных точек, с двусмысленным знаком сингулярностей или, вернее, с тем, что представляет этот знак и что равно присуще множеству этих миров - а в пределе, и всем мирам - несмотря на их расхождение и населяющие их индивидуальности. Таким образом, есть "неопределенный Адам", то есть бродяга, кочевник-номад, некий Адам = X, общий для нескольких миров, как есть и Секст = Х или Фан = X. В конце концов есть нечто = X, общее для всех миров. Все объекты = Х - это "личности". Они определяются посредством предикатов, но это уже не аналитические предикаты индивидуальностей, заданных внутри мира, который описывает данные индивидуальности. Напротив, это предикаты, синтетически определяющие личность и раскрывающие с ее помощью различные миры и индивидуальности как великое множество вариантов и возможностей: "быть первым человеком и жить в саду" в случае Адама; "хранить тайну и быть потревоженным незваным гостем" в случае Фана. Поскольку имеется абсолютно общий объект, по отношению к которому все миры суть вариации, то его предикаты суть первичные возможности, или категории. Дело обстоит не так, чтобы каждый мир был аналитическим предикатом индивидуальностей, вписанных в серии, а так, что именно не-совозможные миры являются синтетическими предикатами личностей, определяемых в отношении дизъюнктивных синтезов. Что
_____________
5 Х.Л.Борхес. Письмена Бога, с.237.

160 СТАТИЧНЫЙ ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ ГЕНЕЗИС

касается вариаций, в которых осуществляются возможности личности, то мы должны рассматривать их как понятия, с необходимостью означающие классы и свойства и, следовательно, по самой своей сути подверженные или повышению или понижению уровня общности в непрерывной спецификации на категориальной основе. В самом деле, в саду может быть красная роза, но в других мирах или в других садах существуют розы, не являющиеся красными, и цветы, не являющиеся розами. Вариации - это свойства и классы, всецело отличные от индивидуальных совокупностей первого уровня. Свойства и классы имеют в качестве своей основы порядок личностей потому, что сами личности - это прежде всего классы, состоящие из одного элемента, а их предикаты - свойства, состоящие из одной постоянной. Каждая личность - это единственный член своего класса - класса, который, тем не менее, составлен из относящихся к нему миров, возможностей и индивидуальностей. Классы (как множества) и свойства (как вариации) производны от этих классов из одного члена и от свойств с одной постоянной. Таким образом, мы полагаем, что полная последовательность вывода такова:

1) личности; 2) классы с одним заданным элементом и свойства с одной принадлежащей им постоянной; 3) экстенсивные классы и вариабельные свойства, то есть производные общие понятия. Именно в таком смысле мы интерпретируем фундаментальную связь между понятием и Эго. Универсальное Эго - это именно личность, соответствующая чему-то = X, общему для всех миров, точно так же как другие эго суть личности, соответствующие некой частной вещи = X, общей для нескольких миров.

Мы не можем детально проследить весь вывод целиком. Важно зафиксировать два этапа пассивного генезиса. Во-первых, начиная с сингулярностей-событий, задаваемый ими смысл порождает первый комплекс, в котором он осуществляется: Umwelt, организующий сингулярности в циклах схождения; индивидуальности, выражающие эти миры; состояния тел; смеси или совокупности индивидуальностей; аналитические предикаты, описывающие эти состояния. Далее появляется второй комплекс, совершенно отличный от предыдущего и надстраивающийся над первым: Welt, общий нескольким или всем

161 ЛОГИКА СМЫСЛА

мирам; личностям, определяющим это "нечто общее"; синтетическим предикатам, определяющим эти личности и производным от них классам и свойствам. Если первая стадия генезиса - работа смысла, то вторая - работа нонсенса, всегда со-присутствующего со смыслом (случайная точка и двусмысленный знак): именно поэтому данные две стадии и их различия необходимым образом обоснованы. На первой стадии мы видим, как формируется принцип "здравого смысла", или организация уже фиксированных и оседлых различий. На второй стадии мы видим, как формируется принцип "общезначимого смысла" в качестве функции идентификации. Но было бы ошибкой принимать эти производные принципы за трансцендентальные - то есть усматривать в их образе смысл и нонсенс, из которых эти принципы сами выводятся. Однако, это объясняет, почему Лейбниц - как бы далеко он ни продвинулся в теории сингулярных точек и игры - так и не сформулировал, по сути дела, правил распределения идеальной игры; в лучшем случае он рассматривал до-индивидуальное главным образом на основе конституированных индивидуальностей в областях, уже сформированных здравым смыслом (вспомним скандальное заявление Лейбница, где он предписывает философии так создавать новые понятия, чтобы они не угрожали ниспровержением "устоявшихся мнений"). Это также объясняет, почему Гуссерль в своей теории конституирования связывает себя уже предзаданной формой общезначимого смысла и рассматривает трансцендентальное как Личность или Эго, почему ему не удается отличить х как форму произведенного отождествления от совершенно другого х - а именно, продуктивного нонсенса, приводящего в движение идеальную игру и оживляющего безличное трансцендентальное поле. На самом деле, личность - это Улисс, или Никто, собственно говоря. Она - производная форма, порожденная безличным трансцендентальным полем6. А индивидуальное всегда нечто, рожденное, подобно Еве из ребра Адама,
_____________
6 Отметим, что Гуссерль делает любопытные намеки по поводу fiat [декрет, указ, согласие - лат.], то есть изначально подвижной точки в трансцендентальном поле, определяемом как Эго: см. Идеи, 122.

162 СТАТИЧНЫЙ ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ ГЕНЕЗИС

из сингулярности, простирающейся по линии обычных точек вплоть до до-индивидуального трансцендентального поля. Индивидуальность и личность, здравый смысл и общезначимый смысл производятся пассивным генезисом на основе смысла и нонсенса, которые не похожи на них, и чью до-индивидуальную и безличную трансцендентальную игру мы только что проследили. Таким образом, здравый смысл и общезначимый смысл расшатываются принципом их производства и взрываются изнутри парадоксом. Аписа, как она показана в произведениях Льюиса Кэррола, больше напоминает индивидуальность или монаду, открывающую смысл и уже предчувствующую нонсенс, пока карабкается вверх к поверхности из мира, в который упала, но который также заключен в ней самой и взваливает на нее невыносимый закон смесей. Сильвия и Бруно, в свою очередь, напоминают скорее всего "странных" личностей, открывающих нонсенс и его соприсутствие со смыслом в "чем-то" общем для различных миров: мира людей и мира фей.

Семнадцатая серия: статичный логический генезис

Индивидуальности - это бесконечные аналитические предложения: бесконечные в отношении того, что они выражают, но конечные в своем явном выражении в отношении своих телесных зон. Личности суть конечные синтетические предложения: конечные в своем определении, но неопределенные в отношении своего приложения. Индивидуальности и личности сами по себе являются онтологическими предложениями - личности основываются на индивидуальностях (и наоборот, индивидуальности основываются на личности). Однако, третий элемент онтологического генезиса, а именно, множественные классы и меняющиеся свойства, зависящие, в свою очередь, от личностей, не образует какого-либо третьего вида предложения, которое тоже было бы онтологическим. Напротив, данный элемент отсылает нас к предложению иного порядка и задает условие или форму возможности логического предложения вообще. В связи с этим условием и одновременно с ним индивидуальности и личности выступают уже не как онтологические предложения, а как материальные инстанции, реализующие возможность и определяющие внутри логического предложения те отношения, которые необходимы для существования обусловленного: отношение денотации как отношение к индивидуальному (мир, положение вещей, скопление, индивидуальное тело); отношение манифестации как отношение к личному; отношение сигнификации, задаваемое формой возможности. Теперь становится понятней вся сложность вопроса: что первично в порядке логического предложения? Ибо, даже если первична сигнификация как его условие или форма возможности,

164 СТАТИЧНЫЙ ЛОГИЧЕСКИЙ ГЕНЕЗИС

то она все равно отсылает к манифестации - поскольку множественные классы и меняющиеся свойства, определяющие значение, основываются - в онтологическом порядке - на личности. Что же касается манифестации, то она отсылает к обозначению, поскольку сама личность основывается на индивидуальном.

Далее, между логическим и онтологическим генезисами нет параллелизма. Скорее, между ними существует нечто вроде переключателя-реле, допускающего какие угодно переходы и наложения. Таким образом, соответствие между индивидуальностью и денотацией, личностью и манифестацией, множественными классами или меняющимися свойствами и сигнификацией достигается очень просто. Правда отношение денотации может устанавливаться только в мире, которому присущи различные аспекты индивидуальности, однако этого не достаточно. Кроме отмеченной неразрывности денотация требует установления тождества, которое зависело бы от манифестируемого порядка личности. На последнее обстоятельство мы указывали, говоря, что обозначение предполагает манифестацию. И наоборот, манифестируемая или выражаемая в предложении личность зависит от индивидуальностей, положений вощей и состояний тел, которые не только обозначаются, но сами формируют множество поводов и возможностей для желаний, верований и творческих проектов личности. Наконец, сигнификация предполагает всю формацию здравого смысла, проявляющегося в индивидуации, тогда как формация общезначимого смысла находит свой источник в личности. Сигнификация заключает в себе всю игру денотации и манифестации - как в виде способности утверждать предпосылки, так и в виде способности выводить заключение. Итак, мы видим: имеется очень сложная структура, внутри которой каждое из трех отношений логического предложения как такового является - каждое по-своему - первичным. Данная структура в целом формирует третичную организацию языка. Именно потому, что она создается посредством .онтологического и логического генезиса, она -зависит от смысла - того самого, который задает вторичную организацию языка, имеющую совершенно иной характер и рас-

165 ЛОГИКА СМЫСЛА

пределение. (Взгляните, например, на различие между двумя х: х неоформленного парадоксального элемента, который в случае чистого смысла утрачивает самотождественность, -их объекта вообще, характеризующего лишь форму тождества, выработанную в общезначимом смысле). Таким образом, рассматривая сложную структуру третичной организации, где каждое отношение предложения должно опираться на другие отношения циклическим образом - мы видим, что она как целое или любая из ее частей может разрушиться, если утратится данная взаимодополнительность. И дело не только в том, что цикличность логического предложения всегда можно нарушить (подобно тому, как мы разрываем кольцо) и обнаружить за ним иначе организованный смысл - но и в том, прежде всего, что смысл хрупок настолько, что может опрокинуться в нонсенс и тем самым поставить под удар все отношения логического предложения: сигнификация, манифестация и денотация рискуют кануть в недифференцированной пропасти безосновного, способного лишь пульсировать чудовищного тела. Вот почему по ту сторону третичного порядка предложения и даже вторичной организации смысла, мы предчувствуем присутствие ужасного первичного порядка, в котором сворачивается весь язык.

Отсюда ясно, что смысл - с его организацией случайных и единичных точек, проблем и вопросов, серий и смещений - дважды продуктивен: он порождает не только логическое предложение с присущими ему измерениями (денотацией, манифестацией и сигнификацией), но и объективные корреляты последнего, которые сначала сами производятся как онтологические предложения (денотируемое, манифестируемое и сигнифицируемое). Несовпадения и накладки между этими двумя аспектами генезиса объясняют такой феномен, как ошибка, поскольку обозначаемое, например, может быть дано в онтологическом предложении, не соответствующем рассматриваемому логическому предложению. Однако, ошибка - очень искусственное, абстрактное философское понятие, поскольку она затрагивает только истинность предложений, которые, как считается, даны в уже готовом виде и по отдельности. Генетический эле-

166 СТАТИЧНЫЙ ЛОГИЧЕСКИЙ ГЕНЕЗИС

мент открывается только тогда, когда представления об истине и лжи переносятся с предложений на проблему, которую эти предложения, как предполагается, разрешают. При этом истина и ложь полностью меняют свой смысл. Вернее, место истины как категории в ситуации, когда истина и ложь относятся к проблеме, а не к соответствующим ей предложениям, заменяет именно категория смысла. С этой точки зрения проблема указывает не на субъективный и предварительный характер эмпирического знания, а напротив, отсылает к идеальной объективности, к конститутивной структуре смысла, лежащей в основе как познания, так и познанного, как предложения, так и его коррелятов. Именно отношение между проблемой и ее условиями задает смысл как истину самой проблемы. Может статься, что эти условия недостаточно определены или, напротив, что они определены сверх меры - то есть так, что проблема оказывается ложно поставленной. Что же касается определения условий, то оно, с одной стороны, включает пространство номадического распределения сингулярностей (Топос), а с другой - время распада, за которое это пространство делится на подпространства. Каждое из таких подпространств последовательно задается через введение новых точек, обеспечивающих поступательное и полное определение рассматриваемой области (Эон). Всегда есть пространство, сгущающее и осаждающее сингулярности, так же как всегда есть время, поступательно восполняющее событие фрагментами будущих и прошлых событий. Таким образом осуществляется пространственно-временное самоопределение проблемы, вследствие которого она выдвигается, покрывает недоста