твое отчество в честь кого? Гайдара? Порядочный Матросов давно
жизнь за Родину отдал.
-- Порядочного Баумана еще раньше водопроводной трубой по башке
навернули.
-- Трубой навернули, зато станция московского метро -- его имени.
-- Вот видишь. Он давно превратился в метро, а ты все еще здесь.
Дались им их фамилии. Но в нашем здесь пребывании можно действительно
усмотреть какую-то дикую конструкцию. Словно сценические колосники в театре
марионеток. Сюда тянутся все невидимые нити. Сыграно очередное представление
-- и рабочие разбирают под потолком очередную несущую конструкцию,
раскидистую паутину тросов и штанг, отслужившую свое.
2.
По российскому телеканалу идут "Вести". Ведет сегодня Светлана
Сорокина, наша любимая дикторша. Ее мы ждем всегда с особенным нетерпением.
-- Губернатор Нижнего Новгорода Владимир Немцов отказался принять
прибывшего туда с пропагандистским визитом лидера ЛДПР Владимира
Жириновского, -- сообщает она. -- А вообще все это ерунда. Хотите лучше я
покажу вам свою пизду.
Она встает за столиком -- оказывается, на ней клетчатая плиссированная
юбка из шотландки. Ее нижняя половина, ниже талии, неожиданно крупная,
полная, тяжеловатая по сравнению со стройными плечами и небольшой грудью, с
милым овальным личиком. Когда она сидит за столиком, то не кажется такой
корпулентной.
С легкой своей улыбкой, чуть обозначая очаровательные ямочки на щеках,
она медленно, глядя нам в глаза, поднимает юбку до пояса. Под ползущим вверх
подолом обнажаются полные, золотисто загорелые бедра. Узкие черные трусики,
ажурные, прозрачные, туго обтягивают выпуклый треугольник, открыто
просвечивает поросль внизу живота. Животик нежный, гладкий, с глубокой
звездочкой пупка.
Придерживая задранную юбку локтями, она большими пальцами поддевает с
боков трусики и тихо стягивает вниз.
Показалась верхняя граница пушистых темно-русых волос, они освобожденно
курчавятся над сползающей полоской ткани, и вот уже весь запретный мохнатый
холмик явлен, выставлен.
Тонкая линия молочной кожи над ним отчеркнута от загара узорным
отпечатком резинки. Трусики покрывают волосы на треугольнике лишь на
сантиметр выше. Прикрывают только самую ее.
-- Правда же так лучше, -- с шелестящим придыханием говорит она,
прогибаясь бедрами вперед и подавая свой тенистый треугольник. Край столика
чуть вдавливается в мягкость бедер.
Бедра большие, плавные, плотно и круто округленные к талии,
перехваченной собранной в жгут юбкой. Блики света играют на их выпуклостях.
Светлана покачивает бедрами из стороны в сторону, они движутся мягко и
весомо. Искорки ярких электрических ламп вспыхивают в пушистом солнечном
кусте между ними.
-- И попку, -- говорит она. -- Она у меня большая и красивая.
Она поворачивается боком и отставляет зад. Нежный изгиб живота сбегает
к лохматому профилю ее женской поросли внизу. А незагорелое полушарие попы
круглое и большое.
Теперь она поворачивается задом, объемистые формы пышных булок
безупречны, шелковистые, теплого розоватого цвета. Глубокая ложбинка между
ними делит две половины вниз и вглубь, и там, в глубине ровного ромбика,
отделяющего накачанные обводы ягодиц от ляжек, виден завиток русых волос.
Светлана любовно шлепает себя по попке, и податливая плоть колеблется
волной дрожи.
Мелко переступая в спущенных трусиках (слышен стук каблучков внизу),
она снова поворачивается передом. Глянцевые блики оглаживают ее крупное
красивое тело, ладные массивные прелести молодой спелой дамы.
-- У меня здесь такой локон, прикрывает начало щелочки, -- говорит она.
Придерживая юбку левой рукой, правой гладит живот вниз, опускает ее между
ног и, слегка прижимая там раздвинутыми наманикю-ренными пальчиками, опустив
голову и глядя, тянет вверх. Полускрытый вьющимися волосами холмик начинает
сдвигаться, постепенно раздваиваясь, и в раскрытом промежутке ласковых
настойчивых пальцев показывается и вылезает двойной краешек розовато-смуглых
лепестков с маленьким темноалым бугорком между ними.
-- Сейчас я расставлю ножки пошире, -- говорит Светлана, -- и все будет
видно как следует.
Тут падает заставка "Вестей", потом вспыхивает таблица настройки,
дурной голос Леонтьева вопит:
"...чему, почему, почему был светофор зеленый?", мы переводим дух и
сглатываем, судорожно вдыхаем воздух глубоко и шумно, дружно, свободный
вздох. И появившийся на экране Михаил Огородников, как ни в чем не бывало
заслоняя фон безразмерными ушами, произносит:
-- Мы приносим извинения за технические неполадки в студии. {История
прямого эфира чудесна и чревата. Как когда в 65-м году, комментируя
футбольный матч СССР--Португалия, несравненный Вадим Синявский в раже
заорал:
"Го-ол!!! Хуй!!! Штанга!!!". Или в 67-м на закрытии фестиваля песни в
Сочи пьяный по обыкновению Соловьев-Седой произнес сюрреалистическую речь, в
долгий засос перецеловал и общупал всех финалисток, силком отобрал у
растерянно сопротивляющегося Юрия Силантьева дирижерскую палочку и, маша ею
мимо музыки, в конце концов свалился в оркестровую яму, к восторгу и экстазу
зала и всей страны, пока не дали заставку.
Вот поэтому в сталинское время гарантированного порядка в радиостудии
Шаболовки, ведущей передачу в эфир, всегда находился вооруженный сотрудник
госбезопасности. И даже когда Левитан читал сводку Совинформбюро, в углу
сидел особист с обнаженным стволом, направленным ему в живот. Мало ли что.}
Продолжаем выпуск последних известий. Борис Немцов заявил, что в его рабочем
расписании эта встреча не была предусмотрена, политические же дискуссии с
лидерами партий и думских фракций не входят в его задачи.
-- И в наши задачи тоже, -- ворчит Каведе и кричит Маше выключить
телевизор, чтоб не мешал. -- У нас свои задачи, товарищи. А времени осталось
не так много.
Это он прав.
Со стороны может показаться, что мы существа ненужные, бесполезные и
беспомощные. Но это только со стороны.
Как вы уже, наверное, давно догадались, мы -- специалисты по заговорам.
И будьте уверены -- суперы высшей квалификации.
Заговор -- это наука. И это искусство. Гармония, расчисленная алгеброй.
Эту науку и читал нам когда-то, еще в начале, Каведе.
-- Наука о планировании, организации и проведению операции, имеющей
целью частичный или полный политический переворот в отдельной стране или
группе стран, -- заскрипел он с первого дня, --называется кудетология. В
переводе с французского, восходящего к латыни, это означает буквально "наука
об ударе".
Когда-то на Высших курсах НКВД им читал эту дисциплину преподаватель,
появлявшийся на занятиях в парике и темных очках. Подобные курсы читаются во
всех высших разведшколах мира.
-- Кудетология является по сути важнейшей и определяющей из
общественно-прикладных наук, поскольку она включает в себя все, что
составляет специфику деятельности политика, ученого и солдата.
Кудетология подразделяется на историческую, аналитическую и
практическую.
Историческая, как явствует из названия, изучает историю всех заговоров
и переворотов, происходивших когда-либо во всех странах с древнейших времен,
как успешных, так и неудачных. Она вскрывает и обобщает их закономерности и
обогащает возможности знанием всех приемов, применявшихся ранее.
Совершение и профилактика переворотов зародились как учение в Древнем
Египте и Месопотамии более трех тысяч лет назад. Такие правила, как вербовка
агента влияния в правящей верхушке, определение желаемого претендента на
власть, предварительные тайные договоры и финансирование преподавались
жрецами Тутмосу III, который в XV веке до нашей эры практически бескровно
присоединил к своему государству соседнее царство Куш после того, как
"внезапно умерщвленного волей богов" воинственного царя Бир-су сменил его
безвольный племянник; об этом упоминает Геродот в VI книге.
Аналитическая кудетология рассматривает и учитывает данные экономики,
географии, статистики, а также политологии, этнологии и психологии.
Промышленный потенциал, рельеф местности, социальная структура,
мировоззрение и идеология населения -- все это должно быть увязано в цельную
и исчерпывающую картину, внутри которой и надо определить ход требуемого
действия по линии наименьшего сопротивления и наибольшей, гарантированной, с
дублирующими под страховочными вариантами, эффективности.
Практическая кудетология, на базе всестороннего анализа обстановки, с
учетом всех средств, есть собственно технология переворота.
Первое: постановка цели. Это захват и удержание власти. Задача
двуедина, без обеспечения удержания захват бессмыслен.
Что надо изменить? Политический курс. В какой мере? Необходима смена
режима, или достаточно сменить лидера?
Заменить человека несложно. С такой локальной акцией всегда справится
небольшая группа квалифицированных специалистов. Положительный образец --
блестяще проведенное устранение Кеннеди.
А образец разгильдяйства -- задуманный французами переворот в Гвинее в
1974 году, который не удался просто потому, что рота парашютистов
элементарно не сумела ночью найти президентский дворец. Сначала заблудились
в джунглях, потом в переулках, и утром их уничтожил наш спецназ из охранного
батальона. А пятерых уцелевших власти повесили в воскресенье на центральной
площади.
Замена всего режима требует серьезной проработки и больших расходов.
Первыми вступают в дело аналитики. История страны, состояние экономики,
характер народа -- все изучается: а вдруг они непримиримые головорезы, как
курды? Им сменишь лидера, они его убьют мигом, и дальше будут свое гнуть.
Для немца любой закон свят, а баск -- прирожденный анархист. Почему
рассосались результаты наших удачнейших акций в Африке? Этнографов и
психологов не послушали, не учли традиции и психологию населения.
Аналитики опираются на данные разведки. Плюс книги, газеты,
телевидение, все доступные источники информации. И выносят рекомендации: на
какие силы ставить? кто выиграет? кто проиграет? кого нейтрализовать? каков
эффект домино? какой метод предпочесть? сколько это будет стоить?
Безупречно проведенный бескровным парламентским путем переворот в Чили
закончился провалом по двум причинам. Во-первых, не сменили армейскую
верхушку, хотя аналитический отдел Генштаба и настаивал. Во-вторых, Андропов
не сумел вырвать у старых маразматиков из Политбюро достаточно денег на
поддержку режима Альенде. Наших кретинов пугало, что Чили станет такой же
бездонной дырой, как Куба. А чилийцы -- народ цивилизованный, трудолюбивый,
за несколько лет встали бы на ноги: страна набита ценнейшим сырьем, и какая
база в важнейшем юго-восточном регионе Тихого океана пропала!
... Каведе склонен отвлекаться для доходчивости на всякие примеры, а я
словно вижу перед собой эту книгу: в черном переплете из плохого лидерина, с
аляповатым золотым тиснением угластых букв "Куде-тология". С грифом на
титульном листе: "Секретно. Конспектированию не подлежит". И лиловый штамп в
верхнем углу, чуть вкось: "Высшие курсы НКВД. Экз. No 7".
...Первоочередные узлы контроля: масс-медиа, транспорт, энергетика,
узлы связи армии и полиции.
...Заранее подготовленные пакеты законов, привлекающих на свою сторону
главные силы, основную часть населения.
-- Обязательный принцип единоначалия! Жесточайшая координация! А то
вечная неразбериха. И в результате "Зенит" штурмует дворец Амина в Кабуле, а
батальон спецназа КГБ его же защищает, и палят они друг в друга. И
удивляются, как здорово воюет другая сторона. Это называется -- перетончить:
пересекретили операцию от самих себя... бллллядь!
-- В Афганис-та-не, в "черном тюльпа-не", с водкой в ста-кане мы молча
плывем над землей, -- под нос поет Мустафа. Упоминание Афгана затрагивает
его душевное равновесие.
Он у нас свежачок, его прошлое еще не улеглось, не стало отдельным от
него. Он все еще пытается иногда найти смысл, просечь логику в том, к чему
пришла его жизнь.
Он из Забайкалья, "гуран" {Степной козел.}, как с гордостью прозываются
коренные. Казаки давно обжили манчжурскую степь, когда в те края, в
нерчинскую каторгу, слали декабристов. Сполняли государеву службу: резались
на рубежье с хунхузами. Хлеб сеяли, овец пасли, лампас по форме носили
зелено-желтый: Забайкальское казачье войско.
Кровь мешалась с монгольской, ветвились фамилии: Голобоковы, Мясниковы,
Прасолы. И был Витек Мясников невысок и цыганист -- кость узкая, да жила
выносливая: что мороз, что жара, -- гуран.
Дрались пацаны в селе свинчаткой, бляхой, голицей -- обледенелой
кожаной рукавицей. А плавать не умели -- в степи негде.
Школа -- тьфу... ветер в щели. Девок щупали, в сортире подглядывали.
После восьмого класса переходили в вечерку: девки беременели, пацаны шли
учениками в ремонтные мастерские и полевые бригады. Обношенные учителя
выводили мертвым душам тройки в табелях, чтоб самих не сократили.
Призыва в армию ждали с равнодушием людей простых, живущих как
заведено. Последнюю неделю попили, погуляли, подожимали девок: на прощание
очень важным ощущалось, чтобы она тебя ждала. Хотя для себя возвращение
обязательным не полагали: мир велик, судьба впереди. Дальше Читы и
Хабаровска никто не бывал.
Одетые в старье -- хорошее все равно украдут или дембеля отберут --
помахали из автобуса, и в райцентр. А там в военкоматском дворе цыкнули,
рыкнули, построили по четыре, и погнали команду два сержанта на станцию.
В вагоне пили, пока деньги не кончились; за окнами мелькало бесконечно;
на седьмые сутки приехали в Ульяновск, в учебку.
В учебке чистили картошку, зубрили уставы и маршировали. Жрать и спать
хотелось. Разок гоняли на кросс -- вокруг гарнизонного забора. Разок -- на
стрельбище: первый раз берешь настоящий автомат в руки -- ого! -- а через
неделю провались эта дура, чистить да таскать, деталь обрыдлого быта.
Задники сапог нечищены -- наряд. В сорок секунд подъема не уложился --
наряд. А кто возбухнет -- сержант загоняет отделение в сортир и командует
валить мимо дыр, вот те наряд: кусок тряпки в десять квадратных сантиметров,
и чтоб через час все было вылизано.
А чему еще мотострелка учить? Технику он не обслуживает, спорт и
рукопашную, как десантуре, ему не дают... так, дурь выбить, а выправку
вбить, чтоб службу понял -- и хорош, давай под присягу. И остаются в памяти
-- подробности и слухи. Вот хэбэ стираешь шваберной щеткой, с песочком,
пусть вытрется и высветлится, разложив на полу в умывалке. В кухонном чане
миски заливаешь кипятком и крутишь в гремящей груде городошной битой: мытье.
По подъему ("Оправиться и выходить строиться на зарядку, форма одежды -- с
обнаженным тор-цем!") -- в сортире по семеро в затылок дышат отлить в
очередь, и с парного духа теплой чужой мочи в знобящем воздухе начинается
день.
Слухи живут в поколениях: как солдат-грузин сделал жену полковника,
когда тот был в командировке, и полковник, узнав, хотел его застрелить, но
влюбленная в юного трахалыцика-красавца жена пообещала уйти, писать
генералу, министру, истерика, и командир комиссовал грузина, отправил из
армии вон домой, а жена сбежала за ним, и они поженились и стали жить у
грузина дома на Кавказе. Или еще: двое за полгода до дембеля угнали в
карауле "газон", загрузившись патронными цинками, и месяц гоняли по лесам,
заправляясь у проезжих машин, а жратву и водку беря под автоматом в
сельмагах, и не могли их поймать, пока не обложили в роще ротой внутренних
войск, те отстреливались бешено, накрыли их только минометом -- в клочья:
вот так-то бывает -- не выдержали, так хоть погуляли. {Статистика
самоубийств в Советской Армии не была засекречена, но просто запрещена: не
существовала.}
И вся армия. Коечку заправлять внатяг, чтоб комкастый тюфяк --
прямоугольной доской. В столовую-- руки не мыть, но обувь чистить, проверят.
В увольнение -- пройти изнутри складку брюк куском сухого мыла, и навести
стрелку ходом расчески меж зубцов.
По присяге -- разрешали у них усы. И выхолил Витек шелковые черные
кисточки. Они его и сгубили.
Прибыли представители частей разбирать салабонов. Увидел его в строю
один летеха, приостановил взгляд:
-- Фамилия?
-- Рядовой Мясников. -- Скуластый, смуглый, черноглазый.
-- Русский?
-- Так точно.
А по виду -- точно азиат. Мустафа такой.
Витек стал Мустафой -- пришлось в масть. Внешность -- это, конечно,
ерунда, но иногда и она может значить. В Афган!
Про Афган рассказывали ужасы, снижая голос.
Зато дедовщины нет и кормят хорошо. Никакой строевой и нарядов, и
офицеры добры и осторожны -- чуть что не так, и получишь в бою пулю в спину.
Ни хрена. Жрали сухпай не досыта, деды мордовали до тупости и отчаянья,
спали по три часа -- все работы на молодых и ночные охранения. Застанут
спящим -- бьют в смерть.
Ну че. Пошли на операцию. Горы раскалены, прешь под солнцем сорок кг --
НЗ, патроны, вода, спальник, с пулеметчика или радиста еще что-нибудь на
тебя навесят, ноги дрожат и с камней срываются, язык сбоку. А душман скачет
наверху, как козел -- калоши на босу ногу, халат и автомат через плечо. А
тебя через пару суток марша бери голыми руками, бобик сдох...
"Крокодилы" встали над горой, ощетинились вспышками, протянули дымные
ленты -- отработали по кишлаку, как на гигантской совковой лопате
перетряхнули склон. Пошли вперед, где что -- не понять, дым, треск, тут как
даст под ногами!..
3.
Гагарин опять сбивается, считая ресурс десантных АН-12 на одну дивизию
до Москвы. Полк на Кремль, батальон на телевидение и радио, батальон на
дачи, по роте на вокзалы и аэропорты, по роте -- оседлать кольцевую и шоссе.
-- Телефонная станция -- взвод, -- бормочет он. -- Подземный узел связи
-- рота... Генштаб -- две роты... Дежурный по гарнизону -- взвод...
Считай-считай, парень. Учти еще по отделению -- запечатать депо
метрополитена и автобусные парки, по отделению на электростанции -- это
сразу вырубит типографии и редакции, иначе их не пересчитать, и ради Бога,
обеспечь прежде всего командующего ПВО, который под автоматом даст на
запросы с постов, без его решения обойтись не захотят, добро на проход
эшелона. А иначе получится вечная русская хренотень: хотели как лучше, а
получилось как всегда.
Нет, теперь он маху не даст. На собственной шкуре научился, взять хоть
его самого. Вот, скажем, родился Гагарин в 1935 году. Старик в том году уже
был директором завода, Каведе -- молодым сержантом НКВД, Жора вступил в КИМ
-- Коммунистический Интернационал Молодежи, как тогда назывался комсомол.
Прямо-таки преемственность поколений, только интервал был упрессован обвалом
времени с двадцати пяти лет, как обычно считают историки поколение, до
десяти, от силы двенадцати. Десяток и дюжина -- одна, в сущности, единица в
разных системах счета.
Поэт Багрицкий неслучайно (и не для рифмы, писать он умел) настаивал,
что именно "десять лет разницы -- это пустяки", и неслучайно это именно
"разговор", и с "комсомольцем", и о "войне". Сознательно он, надо полагать,
никакого особого глобального смысла в то, что именно "десять лет", в виду не
имел. Но тем поэт и характерен, что через него эпоха являет свои истины.
-- Едем мы, друзья, в дальние края, станем новоселами и ты, и я! --
Сколько жизни звучало в громах над нами.
Сорокалетие освоения Целины не очень отмечалось, не до него тут; и
Гагарин это переживал. На войну он не успел, а в подвалах и полуподвалах
ребятишкам хотелось под танки! и, стало быть, в юности понял, что смысл его
жизни в том, чтобы поднять Целину. Распахать бескрайнюю нетронутую степь --
заколышет тучная нива золотое литье до горизонта. Встанут белые города,
задымят заводы, давая счастливое изобилие стране.
В теплушках ведь ехали, под кумачовыми лозунгами. Под ледяным ветром
гремели палатки в мартовской степи. В землепашестве смыслили, как свинья в
апельсинах.
Это он здесь уже досоображался, что мирно сопящий рядом Каведе за
двадцать лет до того всех природных крестьян, кто понимал землю, выморозил в
Арктике, выморил в лагерях. Ну, кого не сам, тех коллеги-товарищи, почетные
чекисты, серебряные щиты. И чем больше знаешь, тем меньше во всем смысла.
В смысле Целины Гагарин -- которого тогда Гагариным, естественно, никто
не звал, за отсутствием к тому причины и повода, а звали Юрой Белкиным --
разочаровался довольно быстро. Он как-то самостоятельно, не формулируя,
пришел к чеховскому выводу об идиотизме сельской жизни. Не, ребята, пахать и
сеять и жать не по погоде, а по команде -- это кайф. Это нечто.
Но результат -- это одно, а моральный смысл его достижения -- это
другое. Как это там у Бернштейна (или это ренегат Каутский?): "Движение --
это все, конечная цель -- ничто". Понял-нет? Конечной целью оказались
песчаные бури и, через восемь лет всего, пожизненные закупки зерна в Америке
-- но моральный смысл ощущался в том, чтобы реализовать силы молодости для
мощи и процветания Родины. Радуюсь (радуюсь!) я -- это мой труд вливается в
труд моей республики. Однако запас сил даже у молодости ограничен все-таки,
в отличии от пути к процветанию Родины, который ну решительно же бесконечен,
бьешься-бьешься -- не цветет, собака. Может, дустом попробовать?
И еще не Гагарин, стало быть, а Юра Белкин, попав в армию, решил
поступать в военное училище. Пусть он разочаровался в Целине, но не
принципиально в романтике как таковой. Романтизм ведь качество внутреннее, и
требует внешней точки приложения.
Это был тоже, знаете, конфликт эпохи. Романтизм поощрялся единоразово:
бросить город, удобства, родных, все, -- и уехать по зову Партии в степь
(пустыню, тундру, тайгу, нужное подчеркнуть). После этого романтизм
надлежало сбросить, как муравьиная самка сбрасывает одноразовые крылья, и
пахать дисциплинированно на одном месте. А крылья сдать в Музей трудовой
славы, чтоб на их примере учить новую молодежь героизму.
А которые имели нерегламентированный, сверхлимитный романтизм вечно
менять местожительство в жажде нового -- для тех был отрицательный термин
"летун", и их пресекали сниманием с очереди на квартиру и лишением прочих
социальных благ, льгот и надбавок.
Романтизм Юры Белкина жаждал крыльев, на крыльях нарисовались красные
звезды, порыв обрел военную ипостась, и он, стало быть, решил стать
защитником Родины, воином. Офицером. Есть такая профессия -- Родину
защищать. Лучше всего -- летчиком. Романтика в квадрате.
Ближайшим летным училищем было Кокчетавское, и военком выписал ему
проездные документы -- была разнарядка, и он стал курсантом-летчиком.
Махну серебряным тебе крылом.
Все выше, и выше, и выше.
А вместо сердца пламенный мотор.
А город подумал -- ученья идут.
Среднестатистический советский военный летчик -- это старший лейтенант
или капитан двадцати девяти-тридцати лет. Основное рабочее звено.
Перегрузки при высшем пилотаже реактивного истребителя достигают 9g.
Некрупный человек весит шесть центнеров. Литр крови весит 9 килограммов
-тяжелее железа, близко к свинцу, и сердцу это проталкивать. Мышцы под своей
тяжестью оползают с костей. Истребитель уходит в воздух в
противопере-грузочном скафандре -- упругая шнуровка держит тело в целости.
При посадке на скорости под 300 км/час напряжение таково, что пульс
строчит под 200, давление прет к 240 на 160. Это у молодых тренированных
ребят.
Поэтому военный летчик изнашивается быстро, к сорока годам большинство
летать бросает. Подыскивают наземную службу. Кто дорос только до капитана --
в сорок увольняются из армии, выслуга позволяет: нет перспектив, хорошо б
только дотянуть двадцать пять календарных до полной пенсии.
Так что когда Юра, много лет спустя, прочитал о действующем немецком
летчике нашего времени, капитане и командире истребительной эскадрильи,
который летает в 50 (!) лет -- он даже понять не смог, как тот в 50 (!) лет
держит такие перегрузки. А реакция? А зрение?
Характерно, что летчики (наши) после окончания училища ни черта своим
здоровьем не занимаются. От природы есть пока? и ладно. Квасят водку, как
прочие граждане. От давления с похмелья жрут лимоны перед медкомиссией, чтоб
снизить до нормы. Главный авиационный фрукт -- это лимон. В дефиците их
доставали где могли, привозили ящиками. Огурцы сами солили, чтоб натуральный
рассол был, с укропчиком, -- тоже способствует.
Эти отвлеченные подробности есть в сущности Юрина жизнь. Хотя в
истребители он не попал, а попал в вертолетчики.
Вертолеты летают медленнее и ниже, а бьются чаще, особенно в те
времена, когда КБ Миля было приказано в срочном порядке копировать
геликоптеры Сикорского. Детали-то копировать несложно, технологию труднее...
у разведки спины дымились. Технология своя. Вот и бились.
А падающий вертолет с вращающимися винтами -- это что? это мясорубка в
свободном поиске. Вырубишь движок, загонишь лопасти во флюгирование -- а они
все равно вращаются. Ты выпрыгнешь -- и летишь, согласно закону притяжения,
рядом с ним.
Когда-то на испытаниях пытались лопасти отстреливать стационарными
пиропатронами, но это оказалось капризно, опасно, ненадежно, и идею
отставили.
Юра получил уже старшего лейтенанта и летал командиром звена, когда в
космос запустили Гагарина! И в восторге и энтузиазме первых недель всех
летчиков-старлеев по имени Юра стали невольно как бы слегка сравнивать с
Гагариным -- оглушительный блеск его славы, карьеры, удачи, обаяния как бы
отсвечивал в первую очередь именно на них. Старшие лейтенанты авиации на
долгий миг стали героями эпохи. Гагарин слопал лимон из чая на файв-о-клоке
у английской королевы -- она, аристократически разряжая конфуз, сделала то
же самое, и с того прецедента они по этикету могут жрать лимон из чашки. У
Гагарина развязался шнурок ботинка на ковровой дорожке к Мавзолею с
встречающим Политбюро -- с тех пор космонавты тщательно затягивают шнурки
перед церемонией официальной встречи.
Гагарин разбился через семь лет на тренировочной спарке в прах. А тезка
Юра Белкин, тоже маленький улыбчивый крепышок, успевший написать заявление в
отряд космонавтов (каждый третий лейтенант его тогда написал), разбился тем
же летом 61-го года.
Добро бы разбился.
Двигатель вертолета расположен вверху, прямо под несущим винтом. В
воздухе вертолет как бы подвешен к своему двигателю с винтом. Центр тяжести
у него высоко. Поэтому в падении он норовит перевернуться вверх брюхом. И
огромный винт работает под тобой.
Вероятнее всего, у них полетело от дефекта или усталости металла одно
из креплений ротора (заключение аварийной комиссии), и ротор разрушительно
загрохотал в своем кожухе. Брызнули осколки, машина клюнула и затряслась
вразнос, борттехник и штурман прыгнули сразу, а Юра не успел, рвал ручку,
блокировал питание, а сам уже валился колесами кверху, и винт рубил воздух
между ним и землей, ни фига было лопасти не зафлюгировать, потеряно
управление.
Падая внутри машины и вместе с ней, Юра сумел долезть открыть заднюю
створку и пополз, как муха по булавке, в воздухе по хвостовой трубе к
вставшему стабилизирующему винту, его вращало вместе с хвостом, гладкий
заклепанный металл уходил из-под него вбок, а он цеплялся, влеплялся в него,
стремясь выбраться за черту свистящего сверкающего круга работающих лопастей
внизу и тогда оттолкнуться, вращение добавит, стряхнет в сторону, но его
стряхнуло чуть раньше, винт рубанул, подбросил, добавил и откинул прочь.
В шоке первых секунд не ощутив боли, он сумел ошметками руки выдернуть
кольцо парашюта. Боль пришла с ударом приземления -- ад, который не
передашь, по сравнению с которым смерть -- рай.
Дело было над тайгой. Через час штурман и борт-техник нашли его --
рядом. Он был уже без сознания. Ужаснувшись, они наложили жгуты и посильно
перевязали -- не спасти, конечно, но чтоб хоть что-то сделать, не смотреть
же так. Через полсуток дым их костра нашел в розыске вертолет из полка.
Поскольку Юра все еще дышал, его тем же бортом с аэродрома, в сопровождении
младшего полкового врача, доставили в окружной госпиталь.
Жене с дочерью сообщили, как он понимает, что -- погиб, не спасли; а
хоронили закрытый гроб, что у военных летчиков вполне в порядке вещей.
"Вышли вы -- за обычных, не гуляк, не монахов, думали -- лейтенантов, вышло
-- за космонавтов." -- И вот я здесь, господа! -- закончил он по прибытии
знакомство палаты со своей эпопеей.
Фраза эта пошла гулять с фильма "Мичман Панин", где играл совсем
молодой красавец Тихонов. В конце пятидесятых его крутили до дыр во всех
гарнизонных клубах. Удравший с царского броненосца в Бресте по революционной
надобности мичман, тайный большевик, по партийному приказу возвращается на
корабль -- партии нужны свои люди на флоте. Грядет трибунал, предваряемый
судом офицерской чести. Добрый командир с намекающим прищуром снабжает
обаяшку-дезертира бульварными романами. И на суде он, к зависти и стону всей
кают-компании, излагает сногсшибательную историю со слов: "Роковой случай
завел меня в игорный дом!.." -- через гору золота, дворцы, оргии, хищных
красавиц, неверных друзей и мошенников, разорение, нищету, горе - до
рыдающей концовки: "Тяжелым трудом скопил я денег на возвращение с повинной
головой в родную офицерскую семью... И вот я здесь, господа!" Аплодисменты,
снисхождение, разжалован в матросы.
{"С четвертой главы романа обнаруживается явная параллель с
конструкцией "Моста короля Людовика Святого" Торнтона Уайлдера. Ряд разных
судеб ничем не связанных между собой людей объединяется общим и совместным,
заведомо случайным и трагическим итогом. В чем смысл, где логика, как
угадать Божественное провидение? Вслед за простодушным монахом Юнипером
тщится автор разрешить вечную задачу.
Разница в том, что опыт как бы продолжен: представьте себе, что
путники, свалившись с мостом в пропасть, не погибли, а, скажем, переломали
позвоночник и доживают свой век, не вставая с коек, в одной палате,
допустим, монастырской больницы, и проводя время в разговорах и
воспоминаниях. Ремейк? Постлитература?"
Михаил Золотоносов, "Казус Веллер". "Московские новости", No 49, 1994
г}
Завершая этот рассказ, Юра -- уже "Гагарин" -- верил, что скоро его
подлечат, отправят домой с пенсией, жена его заберет отсюда, с дочкой он
увидится. Сокрушался, что, трезво рассуждая, жене он такой, конечно, ни к
чему, молодая еще женщина, так что жить ему, видимо, придется с матерью, вот
ей обуза...
4.
Мы хохочем. Чех подвизгивает, Каведе подхрюкивает, Старик подкашливает.
Нет, есть в жизни веселье!
По радио какие-то большие умники, гуманисты и политики, рассуждают о
Чечне. Голоса пикейных жилетов исполнены сердечной мудрости и
государственной ответственности. Бриан -- это голова!
Банда идиотов. Почему этот народ всегда назначает на должность головы
жопу?
-- Вот чего, ребята, я не знаю, -- передыхивает Каведе, -- это оставил
ли великий Парвус после себя какие-нибудь теоретические труды.
Ход его мыслей понятен. Чеченская история развивается полностью по
схеме, разработанной Парвусом для России в 17 году. Во был гениальный мужик.
Прожил бы подольше -- украл бы всю Европу. Ататюрк был просто его
управляющим по Турции. Но тут-то случай, конечно, гораздо мельче, так,
прореха в карте.
-- Зимой они его накроют, -- говорит Чех, разумея Дудаева, и, просунув
в губы язык, издает глумливый звук, более характерный для тех уст, которыми
Уленшпигель не говорил по-фламандски.
Боже, какая жалость, что я уже никогда не узнаю французского языка...
Какой музыкой звучат, с каким галльским изяществом сыплют фонемы и ноты
дивные поговорки, вульгарные в русском переводе, -- как о человеке,
тщившемся блеснуть сверх своих возможностей: "Так случается с каждым, кто
хочет пернуть громче, чем позволяет дырка в жопе".
-- И как всегда, левая рука не будет знать, что делает правая, а ноги
наступать друг другу на пальцы, -- добавляет Мустафа, скептик и спец по
части именно координации практических действий в переворотах.
Кто спорит? Мы со вкусом прокачиваем ситуацию. Это ведь относится к
нашим главным развлечениям. Зачем вообще люди играют в придуманные игры,
когда на свете столько настоящих игр.
-- Слушатель Матросов!
-- Я!
-- Паш-шел на амбразуру! Приступить к разбору задачи!
-- Есть!
Итак, пункт первый. А кто, собственно, позволил командиру дивизии
стратегических бомбардировщиков генерал-майору Дудаеву бросить вверенную
часть, свалить домой в Чечню, возглавить ее движение за независимость,
организовать (а финансировал кто?!) выборы себя в президенты? Кто, где,
когда подписал приказ об увольнении его из кадров? -- вопрос начальнику
Главного управления кадров МО. Кто наложил резолюцию на рапорт об отставке?
Никаких сведений. Генерал, и все тут, и отныне пусть все называют меня
генерал Буэндиа.
Стоп, братцы. Если генерал -- должен соблюдать дисциплину. За
самовольство генерала полагается сдать под трибунал. Если же он не гремит
под фанфары -- значит, есть на то какая-то негласная установка.
Дальше -- больше. Чечня объявляет независимость. Россия не согласна:
грозит вводом войск и чрезвычайным положением. Кто есть в такой ситуации
генерал Дудаев? Мятежник, изменник, предатель, бунтовщик! Присяга! родина!
долг! Всеми имеющимися в распоряжении армии и государства средствами он
должен быть схвачен, арестован с санкции Главного прокурора армии, судим за
измену и вооруженный мятеж и однозначно расстрелян. Причем лучше и логичнее
-- военно-полевым судом.
Но три года Дудаеву дают дышать. Зачем? Почему? Для чего? С какой
целью?
Пункт второй. По фальшивым авизовкам "чеченской мафией" получены в
российских банках астрономические миллиарды и триллионы. Ах, какие
трагические неожиданности, какие бессовестные обманщики... Ежу понятно, что
любой банк, прежде чем выдать или перевести от себя десять миллионов
долларов -- раз сорок проверит, кто ж такие бабки хочет снять, да почему, да
зачем, да нельзя ли обойтись без этого, ведь банк выгребается допуста, -- ан
нет, давали деньги без звука. Значит, что? -- значит, имели основание и свой
интерес. А какой при деньгах интерес? -- в карман отслюнить.
Было открыто хоть одно уголовное дело? Нет -- концы в воду, искать
некого, корреспондент самоликвидировался.
Да Госбанк и Минфин должны были простачков-банкиров на кол вздеть за
такое головотяпство, да так, как на востоке умели: чтоб кол тот в зад вошел
и через кончик языка вышел, на радость султану и в назидание богатенькой
публике. По десять, двадцать, тридцать лимонов зелени за раз крали, мировой
масштаб! Нет, никто не наказан, никто не пострадал.
Это что значит? Значит, дело было согласовано с самым верхом. Значит,
российская верхушка имела свой интерес, чтоб было так.
Какой интерес? Деньги -- раз, политические цели-- два. С деньгами ясно,
время реформ -- большой хапок; а что до политических целей...
Пункт третий. Политический. А: Дудаев поддерживал Ельцина, его голос
отнюдь не был лишним при развале Союза и становлении Ельцина как президента.
А где есть "а", там есть и "б": буферная зона. Ельцин выступал пред миром
как миротворец, хороший. Дружба. Нет больше советской военной угрозы. Любовь
с Америкой. Но а'д аржан -- а'д амур: нет денег-- нет любви. Любовь
придумали русские, чтоб не платить за нее. Кредиты! -- денег дайте, господа,
что вы, ей-Богу, ну денег-то дайте, мы же хорошие, видите. И -- так что
теперь, сдавать весь Средний и Ближний Восток американскому влиянию? А как
оружием торговать, если америкашки и прочие сильно против? А заводы технику
штампуют, а ВПК жрать хочет, а с ним шутки плохи, пасть крокодилья, в нее
что-то кидать надо.
А почему б не переталкивать оружие через Чечню? Через ее
полугосударственные и вовсе частные структуры? Расположение ее удобное,
спрос с нее никакой - непризнанное криминальное микро-государство, причем
мусульмане: и вот калитка в Иран, Ирак, Ливию и куда угодно.
Пре-красно: через Чечню продолжаем влиять и вооружать. А русскими
деньгами чеченцы расплатятся с русскими за русское оружие через подставные
русские структуры. Получи, армия, получи, ВПК. Тоже мне, бином Ньютона.
А тут нефтепровод с Каспия на Запад через Чечню. А тут Чечня слишком о
себе возомнила и много хочет, преувеличили, бандюги, роль своих небритых
личностей в истории.
Пункт четвертый. Нефть! Нефть! Грозненский нефтеперегонный завод
получал тюменскую нефть бесперебойно -- и ни копейки отдачи в Россию
официально. Где та дыра?! Где та гора золота?! А чем больше золота, тем
труднее бандитам его поделить. Российская нефтяная мафия во главе с
компанией "Лукойл" (владыки!) -- Черномырдину: Витя, сука, в натуре -- мы
для того тебя в премьеры поставили, чтоб теперь чеченцы наши интересы
ущемляли? Да ты что, шутишь!.. миллиарды долларов в игре!
Дудаев: не нравится? а мы можем и с Западом договориться. Знает,
сволочь, что он нужен большим людям, столпам, Кремлю. С ним хоть как-то дело
иметь можно, он хоть как-то ситуацию контролирует. А то ведь чечены -- самый
бойцовый народ среди всех головорезов Кавказа, из всех законов признают
только силу и честь -- силу ту, которая сильнее всех, а честь только свою
собственную. Это вам не турок-азер, трус с ножом, этот в драке не спасует, в
бою не побежит, пока тебя не кончит -- не успокоится. Подчиняешься ему -- ты
шакал, не подчиняешься -- враг.
Черномырдин -- Грачеву: э? А Грачу это ух кстати, ему свою проблему
решить надо. Грачев: одним десантным полком закидаю! Ельцин -- стакан для
храбрости перед атакой: ну что ж, если иначе нельзя...
-- Слушатель Мясников!
-- Я!
-- Кто вводит в большой и густо застроенный город при штурме тяжелую
бронетехнику?
-- Кретин!
-- Так точно. Почему?
-- Потому что с изобретением немцами в 1943 году фаустпатрона
бронетехника в городе стала малоэффективна и крайне уязвима. Плохой обзор и
малая маневренность делают ее легкой добычей истребителей танков. Еще в
конце Второй мировой войны брать город танками означало сжечь на улицах
танковую армию. Невидимый фаустник бьет в упор из окна, щели, подвала, с
крыши, из-за угла, и бесполезный танк превращается в братский костер.
Танкисты не хотели идти вперед, пока перед ними не пустят пехоту, которая
выковыряет фаустников.
-- Могло ли это не знать командование Российской Армии?
-- Никак нет. Этому учат в училищах и академиях. Раздел Боевого устава
"Танковые и моторизованные части в наступлении в условиях городской
местности". Раздел был переписан в 1970 году, после того, как в 69-м на
Даманском китайцы гранатометами сожгли наступающую в строю БТР и БМП пехоту.
Слушатель Мясников ответ закончил.
-- Садитесь, пять.
-- А лечь можно?
-- Разговорчики в аудитории! Разболтались... Это смотря с кем лечь.
-- С Машей, естественно.
-- Отставить! С Машей я сам лягу. Пункт пятый. Где умный спрячет лист?
В лесу. Кай Гилберт Честертон.
Итак, из Германии в темпе драпа, под президентское дирижирование
сводным военным оркестром, вывели ударную полумиллионную группировку. Украли
и продали техники и снаряжения на сотни миллионов долларов. Отдельный
наивняк из журналистов и недоброжелателей пытаются копать, где не для них
зарыли, и пожать на том лавры, где не для них росло. Война все спишет.
Раз за разом, неделю, месяц, год -- штурм за штурмом вдавливается
бронетехника в разрушенный сопротивляющийся город и, оставляя на
перекрестках пылающие костры, груды рваного железа и трупы, истерзанные
остатки штурмовых колонн оттягиваются на исходные рубежи.
Штурмова