увствует. Лос не понял, но его добрые и умные глаза смотрели ласково. - Я не понимаю вас, Дирак. Вы поработайте здесь, а потом мы поговорим. Через некоторое время Дирак остался один в библиотеке и сразу же взялся за дело. Ему не нужно было читать бесконечное множество текстов: они отпечатывались в его механическом мозгу со всеми точками и запятыми и оставались там навсегда. Он неутомимо, педантично перелистывал и перелистывал, только изредка останавливаясь на несколько минут. Тогда в нем с бешеной скоростью начинали работать миллионы клеток, поглощая материал и превращая его в прочные знания. Часов через восемь к нему пришел Лос. - Алек в полном сознании, - сказал он. - Первым делом он спросил о вас. Необычный рокот прозвучал в металлической груди робота. - Спасибо, - ответил Дирак на языке Вар. - Могу ли я его видеть? - Конечно, - сказал Лос. - Но чтобы не терять времени, лучше на телеэкране. Лос включил телевизор, на широком серебристом экране появилось лицо Алека. Лицо было изможденное, бледное, как у человека, перенесшего тяжелую болезнь. Но едва он увидел Дирака, глаза его радостно заблестели и слабый румянец окрасил щеки. - Здравствуй, Дирак, - сказал он. - Здравствуй, мальчик! Как ты себя чувствуешь? - Сносно, - ответил Алек. - Самое удивительное, что впервые за все это время я захотел есть. - Неужели тебя не кормят? - Давали какую-то отвратительную пасту. Наши хозяева, видимо, не придают особенного значения вкусовым качествам. Дирак повернулся к Лосу и перевел ему. Услышав ответ, он снова посмотрел на экран. - Он говорит, что пища была очень калорийная и богатая витаминами... Приготовленная специально для восстановления сил ослабленного организма. - Ты разговариваешь с ними? - изумился Алек. - Да, хотя по весьма странному методу. - Может быть, она и была калорийная, - вздохнул Алек. - Но я тебе честно признаюсь, что я просто сплю и вижу жареного цыпленка. - Мне очень жаль, Алек, - серьезно ответил робот. - Но на этой планете нет ничего, кроме гусениц и бабочек. - Я понимаю. А что со мной произошло? - Ничего особенного. Небольшой электрический шок. - Только этого еще не хватало! - усмехнулся человек. - Теперь мне кажется, что мой мозг стал твердым, как бильярдный шар. - Лос сказал, что тебе дадут пищу из наших продуктовых запасов. В чем ты еще нуждаешься? - В чем нуждаюсь? Дирак, у этих странных хозяев нет ни постелей, ни стульев, я уже не говорю о подушках и матрацах. Должен тебе сказать, что спина у меня затекла от жесткой гладкой плоскости, на которой я лежу. Робот не слишком точно перевел, но Лос сразу понял, в чем дело. - Конечно, у нас есть мягкая материя, - сказал он. - Попробуем ее приспособить. Дирак перевел, после чего добавил: - А теперь отдыхай и восстанавливай силы. Хочу тебя предупредить, что нам предстоит большая работа. Дирак провел в библиотеке еще три дня. За это время Лос навещал его несколько раз и уходил, весьма довольный успехами своего ученика. На третий день он долго и обстоятельно беседовал с роботом. Дирак понял, что Лос серьезно готовится к своему первому разговору с человеком. 6 Они стояли вдвоем на веранде лечебницы, обращенной к лесу. Природа здесь больше напоминала земную, особенно деревья, похожие на гигантские кусты, осыпанные множеством цветов, больших, ярких. И воздух был более прохладный и влажный, в нем чувствовалось едва уловимое соленое дыхание океана. Гусеницы позаботились, чтобы их ничто не беспокоило, и теперь они могли разговаривать без помех. Алек внимательно слушал размеренную речь Дирака. - Вар - одна из трех планет, входящих в звездную систему, которую они называют Зитой, - начал он. - На самой близкой; к Зите планете нет жизни, как на нашем Меркурии. На второй планете богатая и разнообразная жизнь, очень напоминающая нашу мезозойскую эру. - Правда? - заинтересовался Алек. - Нужно посмотреть, нельзя ли добраться и туда. - Это не совсем безопасно, - сказал Дирак. - Итак, Вар - сравнительно молодая планета. Древняя фауна ее не слишком отличается от земной. Но в палеолите появляется впервые синяя бабочка. Именно ее личинки, гусеницы, произвели коренной перелом в развитии животного мира. Остальные виды просто прекратили свое существование. Гусеницы отличаются тем, что они одни из всех животных обладают необыкновенным оружием - электрическим зарядом. Это не ново в природе, но гусеницы планеты Вар исключительно сильны. Впрочем, ты сам мог в этом убедиться, хотя они не собирались тебя убивать, а просто лишили способности двигаться. - И весьма успешно, - пробурчал Алек. - Думаю, что не забыть мне об этом всю жизнь. - Сначала они убивали других животных только когда приходилось защищаться, - продолжал Дирак. - Гусеницы питаются исключительно растениями, так что они ни в коей степени не были заинтересованы в сохранении других животных. Они и уничтожили их совершенно сознательно, чтобы обеспечить себе и главным образом своим бабочкам, которые совершенно беспомощны, полную безопасность. - У кого же появилось сначала сознание - у гусениц или бабочек? - По-моему, у гусениц, - ответил Дирак. - Но они никогда не говорят ничего подобного, бабочки для них в любом случае остаются существами высшего порядка. Но факт, что именно у гусениц возникает способность к труду и организованная общественная жизнь. После того как они истребили все высшие формы жизни на планете, они уничтожили химическими и другими средствами и низшие виды - насекомых, паразитов и так далее. - Весьма кровожадные создания, - заметил Алек. - Нисколько! Подобных слов вообще нет в их словаре. Не существует таких понятий, как вражда, ненависть, жестокость, алчность. А понятия "счастливый", "радостный", "печальный" они употребляют только тогда, когда речь идет о бабочках. У гусениц просто нет эмоциональной жизни в земном понимании. - Не может быть! - невольно воскликнул Алек. - Это правда, - серьезно возразил Дирак. - По-видимому, все их существование основывается на биологических принципах. Они не бесполые в точном смысле слова, но совершенно лишены половых чувств. Инстинкт продолжения рода проявляется у них в заботе о бабочках и в стремлении достичь невредимыми этой стадии. Это настолько сильно в них, что определяет все общественные отношения. - Объяснение кажется мне не совсем научным, - пошутил Алек. - Для планеты Вар это абсолютно научно, - с прежней серьезностью ответил робот. - И посему развитие их общества совершенно отлично от нашего. Прежде всего здесь нет ни рас, ни наций. На Варе не было ни одной войны. Не было классов. С самого начала и до сих пор их общество - цельный коллектив. Гусеницам нужно лишь самое необходимое. Все свои мечты, надежды и желания они откладывают до своей второй жизни в качестве бабочек. Это для них не религия, не идея, а естественное состояние. Поскольку они лишены чувств и страстей, настоящее в определенном смысле им безразлично. - Но тогда они глубоко несчастны! - воскликнул Алек. - Едва ли, - ответил робот. - Они спокойны и уравновешенны, поскольку ими движет стремление к определенной цели и уверенность, что они ее достигнут. Любое мыслящее существо, имеющее определенную цель в жизни, не может быть несчастным, Алек! Разве я, по-твоему, несчастен? - Нет, конечно же, - пробормотал Алек. - Но тогда не понятно, что является стимулом для науки, для прогресса в этой цивилизации? - Ты рассуждаешь совсем как земной человек, - ответил Дирак. - Наука может развиваться, даже если нет людей. Представь себе, что человеческий род внезапно вымер от какой-то неизвестной эпидемии. И на свете останутся только машины, созданные Багратионовым. Нет, наука не умрет! Мы будем продолжать развивать ее, пока не воспроизведем вас снова, хотя бы начать пришлось с обыкновенной амебы. В конце концов наука - это такая материя, которая, будучи однажды создана, начинает развиваться по своим собственным законам, иногда даже во вред людям. Но на Вар дело обстоит иначе. Здесь люди-гусеницы относятся к науке строго рационально. Время от времени они сознательно ограничивают развитие отдельных наук, особенно технических. Они делают все, чтобы сохранять, насколько возможно, почти спартанский образ жизни. Например, они никогда не производили оружия для самоистребления. Они открыли атомную энергию, но используют ее главным образом для создания тепла на планете. Теоретически они знакомы с термоядерной энергией, но не стремятся применять ее на практике. Они знакомы с тремя измерениями, а транспортные средства их ограничены до минимума и служат только для перевозок. Три века назад у них были космические корабли, с их помощью они изучили свою звездную систему Зита. Теперь они перестали совершать полеты, потому что считают это бессмысленным занятием. Но зато у них на очень высоком уровне медицина и отчасти биология. Например, они не знают смертного исхода при болезни или несчастном случае. - А философия у них есть? - перебил Алек. Дирак в затруднении молчал. - Я встречал это понятие, - сказал он. - Но ни разу не встретил ни одного названия философского труда... Может быть, это есть у бабочек... - Теперь кое-что проясняется, - сказал Алек. - По логике вещей, у этих гусениц, очевидно, нет искусства. - Почти нет, если не считать архитектуры и некоторых элементов декоративной живописи. Искусство - достояние бабочек, у которых эмоциональная сторона жизни развита очень сильно и составляет основу их существования. Они считают эту фазу более высокой, а почему - им самим это не совсем ясно. Это фаза счастливого существования - время эмоций, красоты, любви и, в конечном счете, полового размножения. - Значит, эмоциональную жизнь они связывают только с наличием полового чувства? - спросил изумленный Алек. - В конечном счете так и получается, - ответил Дирак. - Но, может быть, я поспешил с заключением. Впрочем, ты знаешь, как тяжело переносят представители рода человеческого период увядания. Люди на Земле начинают тогда походить на гусениц, только без их надежды превратиться в бабочек. - Верно, - кивнул Алек. - Здесь же гусеницы избавлены от такой драмы, поскольку для них это естественное и временное состояние. Они живут надеждой, а надежда подчас значит больше всего на свете. - И ты знаешь больше, чем полагается знать мыслящей машине, - пробормотал Алек. - Но интересно, куда же это приведет? - Ты имеешь в виду чувства? - осторожно спросил Дирак. - Возможно, - еще более осторожно ответил человек. - И кто же такой Лос?.. - Сейчас поймешь... У них имеются две фазы существования, строго ограниченные по времени. Первая фаза - фаза гусеницы - длится ровно сорок лет. Они могли бы увеличить или уменьшить этот срок, поскольку им давно известен код наследственности, но они считают его самым целесообразным по многим причинам. Точно к концу этого срока они превращаются в коконы, из которых через десять месяцев выпорхнут бабочки. Насколько я понял, каждая бабочка помнит о своей прошлой жизни и не является новой, вновь рожденной индивидуальностью. Гусеницы предоставили им самую красивую, с наиболее стабильным климатом часть континента - ту, возле экватора. Сами остались жить в более суровом климате океанского побережья. Здесь их города, заводы, вся их цивилизация. Бабочки живут, надо полагать, не занятые никаким трудом. Единственная их полезная деятельность - продолжение рода. Любовная жизнь не ограничена институтом брака. Видимо, чувства у них возникают стихийно и не обусловлены сроками. Единственная обязанность бабочек перед обществом - отложить яйца в отведенных местах, обо всем остальном заботятся гусеницы. Но за свою красивую жизнь они наказаны природой - живут очень мало, всего десять лет. - Десять лет ничегонеделания - это совсем не мало! - усмехнулся Алек. - Теперь вернемся к Лосу, - продолжал Дирак. - Ты сам понимаешь, что сорок лет - слишком короткий срок, чтобы поддерживать на нужном уровне столь сложную цивилизацию. Осуществляет эту трудную задачу Совет из двадцати старейшин, каждый из которых носит имя Лос. На языке Вар это значит "печальный". Совет печальных управляет всем обществом, единственная цель которого - достичь счастья путем перерождения. - Чудесно! - пробормотал Алек. - Но они едва ли так думают, - сказал Дирак. - В конце сорокового года каждый из тех, кто избран Лосом, искусственно сдерживает свое биологическое развитие. Лос не становится ни коконом, ни бабочкой. После десятимесячной летаргии он пробуждается снова гусеницей, принося себя в жертву обществу. У него нет своей личной цели, надежды на счастье. Они воплощают не только печаль, но и полную безнадежность. Единственный смысл их существования - обслуживать низшую фазу своего общества. - Может быть, их жизнь и безнадежна, в печальна, но я им завидую, - тихо сказал человек. Дирак не сразу ответил, но его пустые линзы как-то особенно пристально нацелились на человека. - Сомневаюсь в твоей искренности, Алек, - сказал наконец он. - Казимир не будет зря утверждать, что не встречал такого жизнелюбивого человека, как ты. - Это не имеет значения. - Как это не имеет? Да ты ведь не откажешься от самой малой малости, Алек. Даже от матраца, даже от цыпленка. - Вот именно поэтому! - воскликнул человек. - Должен тебе сказать, что я всегда сомневался в смысле тех высших цивилизаций, которые не могут дать ни мучеников, ни героев. - Это же глупо, - сказал Дирак. - Ты вправду меня удивляешь. - Может быть, и глупо, - пожал плечами человек. - Но я так это понимаю. - Даже Лос так не думает, хотя он является своего рода мучеником ради общества. - Это Лос номер один? - Да. - А кто его выбирает? - Ты, конечно, понимаешь, что все происходит отнюдь не путем парламентских выборов. Это власть, к которой никто не стремится, которая не приносит никаких благ, одни тяготы. Совет сам намечает будущего Лоса, отбирая его из самых способных в отдельных отраслях науки. Каждый Лос, достигший стопятидесятилетнего возраста, автоматически исключается из Совета, независимо от его заслуг перед обществом и вскоре, лишенный цели и смысла своего существования, умирает... - Несколько жестоко, - сказал Алек. - Но так и должно быть. Он немного подумал и добавил: - Я хочу видеть Лоса. - Ты увидишь его утром, - сказал Дирак. - Но я прошу тебя, будь осторожен и внимателен. - Что ты этим хочешь сказать? - Может быть, с этого следовало начать, - сказал Дирак. - Дело в том, что Лос отказался пропустить меня к вездеходу. Я хотел установить связь с Казимиром, но из осторожности не сказал ему об этом. И все-таки он меня не пустил. Мне кажется, они считают нас своими пленниками. - Ты полагаешь? - Возможно, они опасаются нас, поэтому хотят изолировать от нашей базы. Они считают, что мы попали сюда с ракеты и не знают, что вокруг Вар кружит наш звездолет. Я, со своей стороны, ничего им не сказал. Алек взглянул на него с любопытством. - Честное слово, я не знал, Дирак, что ты способен лукавить. - Я способен на все, когда речь идет о вашей безопасности, - ответил робот. - И поэтому считаю: с ним надо держаться очень осторожно и рассеять все его сомнения. Алек молчал. - Я думаю, что мы поймем друг друга, - сказал он. - С печальным человеком всегда можно договориться. Главное, чтобы он не был бесчувственным. Он внутренне сжался, сказав последнее слово, но Дирак не подал вида, что воспринял слова человека как обидный намек. И чтобы переменить тему, человек быстро взглянул на часы. - Ровно через сорок пять секунд мне принесут пищу, - сказал он. - Эти гусеницы чертовски точны... - У меня такое же впечатление, - бесстрастно ответил Дирак. Он тоже посмотрел на часы. Теперь они оба молчали. Алек вдыхал соленый ветер океана, который усиливался к вечеру. Солнце скрылось, утонул в мягких сумерках лес, казавшийся сейчас еще более пустынным. Алек вздохнул. - Очень хочется увидеть серну, - сказал он тихо. - Или хотя бы обыкновенную козочку... Дирак не ответил и посмотрел в дальний конец веранды. Там появилась зеленая гусеница, которая медленно ползла, толкая перед собой столик на колесах. 7 Дверь отворилась перед ними, и они вошли в огромный зал с потолком сводчатым и синим, как небо. Никакой мебели в зале они не заметили, и все же он производил торжественное и праздничное впечатление. В глубине его, опершись на тонкую металлическую рамку, их ждал Лос. Человек с любопытством уставился на него. Седое мохнатое лицо старейшины казалось добрым и кротким, но взгляд был живой, сосредоточенный и проницательный. - Я приготовил для вас сюрприз, - сказал Лос и показал на предмет, стоявший у стены. - Это у вас называется стулом? Дирак переводил очень быстро, почти синхронно. Человек посмотрел туда и улыбнулся. Теперь он тоже заметил этот предмет. Это ни в коем случае не было стулом, но могло сойти за стул. Алек подошел и осторожно сел. Лос смотрел на него все тем же внимательным, немигающим взглядом. - У меня есть к вам несколько вопросов, Алек, - сказал он. - А потом я в вашем распоряжении. - Прошу вас... - Дирак сказал мне, что у земных людей умственная и эмоциональная деятельность протекает одновременно. Вы считаете такой образ жизни более совершенным? - Мне трудно вам ответить, - сказал Алек. - Я слишком поверхностно знаю ваш мир. Но он представляется мне организованным вполне разумно. - Все-таки не могли бы вы высказать какие-то принципиальные суждения по этому вопросу? - Я мог бы сказать, что индивид, который совмещает в себе две природы, является полноценным, если не для общества, то по крайней мере сам по себе. - Как это понимать? ("Будь внимателен, Алек", - добавил Дирак от себя.) Алек все осмысливал быстро, но так и не догадался, от чего предостерегал его робот. - Очень просто, - ответил он, взвешивая слова. - Одна плюс одна получается две. - Такой способ мышления кажется мне несколько механическим, - сказал Лос. - Углерод плюс кислород - и получится, насколько мне известно, яд... - Признаюсь, что я привел не слишком удачный пример, - сказал Алек. - Но положительным является уже тот факт, что двойственная природа человека способствует более интенсивному душевному горению. - Да, естественно, - кивнул Лос. - Но следует ли считать большую интенсивность духовной жизни решительным преимуществом? Не является ли более важным внутренняя гармония и цельность душевного мира? - Я хочу сказать, одновременное сосуществование в человеке эмоционального и рационального начал обогащает его, - ответил Алек. - Индивид, которому свойственно только одно из этих начал, по существу, полуиндивид. - Да, в этом мне хотелось бы разобраться! - сказал задумчиво Лос. - Итак, вы считаете, что на Вар живут полусущества? ("Будь очень внимателен", - прибавил от себя Дирак.) Лишь теперь Алек понял, куда клонит собеседник. - Нет, нет, прошу вас, я совсем не хотел этого сказать! - возразил он. - Я вполне допускаю, что ваше общественное устройство более совершенно, чем наше. Но скажите, Лос, разве вы не сожалеете, что вам недоступен мир красоты, счастья и чувств - мир бабочек? - Я понимаю ваш вопрос, - сказал Лос. - Но ведь в конце концов почти каждый житель Вар обретает свое счастье. И притом не в смешанном, а в чистом виде, счастье, какое вы себе даже представить не можете... Алек задумался, как дальше направить разговор. - Вероятно, вы правы, - заколебался он. - Подумайте, Алек, - подхватил с живостью Лос. - Разве последовательное деление на два начала не более целесообразно? Каждое из них существует в чистом виде, они не мешают взаимно одно другому и могут проявляться в полную силу... - Это не так просто, - сдержанно ответил Алек. - Мы стремимся, чтобы чувства наши облагораживали ум, а ум сообщал чувствам глубину и проникновенность. - Ответ не по существу, - сказал Лос. - Подобная взаимосвязь существует и у нас, только последовательно, поэтапно. Иначе эмоциональная жизнь бабочек была бы совершенно примитивной. - Я не спорю с вами, Лос, о преимуществах вашего и нашего миров. Поскольку они оба созданы природой, они естественны. Но они не могут быть абсолютно совершенными. В каждом из них надо искать совершенство по законам его собственного развития. - Это правильно, - сказал Лос (а Дирак присовокупил: "Тебе, пожалуй, удалось вывернуться".). Лос помолчал и затем мягко добавил: - Мне кажется, Алек, что перед вашим обществом стоят более серьезные трудности. Эти два начала очень сильны, очень обособленны и всегда в разладе. Какое-нибудь из них неизбежно берет верх и вытесняет другое. А обрести гармонию представляется мне крайне сложной задачей. - Правильно, - подтвердил Алек. - Но как бы могли мы развиваться, если бы не было этих двух противоречивых факторов, которые и стимулируют процесс развития? - Но если они взаимно отталкиваются? - Даже если так... Все же это толчок к соревнованию и прогрессу. Но теперь фактически положение у нас иное. - Вы хотите сказать, что разум смирился? - Наоборот, мне кажется, он всегда более неуступчив и настойчиво стремится взять перевес. Именно несколько его серьезных побед в истории нашего развития показали ему, что эти победы, достигнутые в одиночку, не приносят полного удовлетворения. Лос надолго задумался. - Ваша эмоциональная природа в моем представлении дерзкая, живучая и сильная, - сказал он наконец. - И мне кажется, что вашему разуму очень тяжело ей противиться. - А почему вы так думаете? - спросил с любопытством Алек. - Насколько я понимаю, вы относитесь к хищным животный? - То есть? - Вы ведь до сих пор едите мясо животных, - сказал Лос. - У нас только хищники в доисторические времена питались мясом. - Ну это неважно, - нахмурился Алек. - И не может иметь никакого значения для человечества, прошедшего такой долгий путь исторического развития. - Весьма произвольное суждение, - сказал Лос с горечью. - Даже самый длинный путь развития закодирован в наследственности. Иначе чем вы объясните ваши войны, ваши революции, истребление друг друга на протяжении целых веков. Кровавой истории вашего развития не могла не способствовать ваша пища, которую вы употребляете; она сообщает кровавые тона вашим эмоциям... И как же может жить с ними в мире чистый и беспристрастный разум?.. Алек заметил с удивлением, что эти слова его раздражают. Неужели человек-гусеница в чем-то прав? Или просто-напросто он хотел вырвать у него какое-нибудь неосторожное признание? - Мне трудно найти убедительные доводы, Лос, - сказал он. - Но, к сожалению, факты говорят об обратном. Проблемой последних эпох является не технический прогресс, а увядание чувств. И надо сказать, вопреки всем вашим предположениям, наше общество намного гуманнее вашего. Мы не истребили жизни на своей планете. У нас живут на свободе тысячи диких и прирученных животных... - Чтобы иметь возможность их убивать? - спросил Лос. - Чтобы не забыть о древнем прекрасном ремесле, об охоте? - Не совсем так. Мы действительно убиваем некоторых. Но у нас есть огромные заповедники. - Но гусениц и бабочек все же истребляете. - Простите, Лос, но у нас они не относятся к разумным существам. Они просто насекомые. И мы не истребили всех гусениц, хотя они наносят серьезный вред нашим лесам. Мы их сохраняем ради красивых бабочек, которым радуются наши дети. - Жаль, что вы не захватили ни одного экземпляра, - задумчиво проговорил Лос. - Это бы представило огромный интерес для наших ученых. - В следующий раз не упустим... - Рассчитываете установить с нами постоянные контакты? ("Будь внимателен, Алек", - настойчиво предупредил Дирак.) - Цель наших путешествий единственная - знание, - осторожно ответил Алек. - Но если вы будете в нас нуждаться, мы никогда не откажем в помощи. - Спасибо, - сухо ответил Лос. - Это все, что я хочу знать. Теперь я к вашим услугам. Алек пристально посмотрел на него. - Прежде всего у меня есть к вам просьба, Лос, - сказал он. - Позвольте нам выйти на связь с нашим воздушным кораблем. В глазах Лоса что-то промелькнуло. - Зачем вам связь? - спросил он. - Разве на корабле есть люди? - Вы меня не поняли. Речь идет не о ракете, на которой мы опустились. А о фотонном звездолете, облетающем Вар. У нас нарушились ежедневные обязательные сеансы связи. Наши товарищи очень тревожатся за нас. Лос устремил на него свой проницательный взгляд. - У вас правда есть такой звездолет? - Вы меня удивляете, Лос... Если не верите мне, спросите ваших ученых. На ракете можно в лучшем случае долететь от одной планеты до другой. - А не хотите ли вы на самом деле установить связь с вашей Землей? - А разве это не одно и то же? - Для нас не одно и то же. - Я не понимаю... Вы боитесь нас? - Возможно, у нас есть на то причины, - ответил Лос. - И весьма серьезные. - Интересно узнать, какие? - сказал Алек. Лос медленно покачал мохнатой седой головой. - Вы неискренни, Алек, - сказал он огорченно. - Вы же не можете не знать. Во-первых, вы убили бабочку. Уже тысячи лет ни одна бабочка не умирала насильственной смертью. Должен сказать, это событие просто потрясло нас. - Тогда и вы будьте искренни, Лос. Вы же хорошо знаете, что это недоразумение. Мы думали, что бабочки обыкновенные насекомые. Даже в глазах жителей Вар истребление насекомых не является преступлением. Вы истребили миллионы видов... - Это верно. Но и убийство бабочки - тоже факт. Жители Вар испуганы и встревожены. - Вы должны объяснить недоразумение и успокоить их. Здравый, трезвый рассудок поможет им разобраться. - К сожалению, это еще не все. Совет опасается, что ваша планета истощена или ей грозит уничтожение. И вы ищете другую, с подходящими климатическими условиями, которую вы сделаете своей колонией. Совет опасается, что вы примете нас за низшие существа и сочтете себя вправе истребить нас для того, чтобы создать более высокую цивилизацию. Особенно много опасений внушает Совету то, что вы хищники. И в конечном итоге нельзя сбрасывать со счета, что на ваш разум могут повлиять незнакомые нам чувства. Алек глубоко задумался. - Надо признать, что все ваши опасения не лишены оснований, - сказал он наконец. - Но не в данном случае. Конечно, вы не знаете нашего мира, его гуманных принципов, так что любое наше объяснение вы можете принять за обман. Все-таки я хочу вас убедить, что у нас нет никаких намерений захватить Вар, и прошу вас поверить мне... - А если Совет не поверит? Не забывайте, Алек, что стоит вопрос о нашем существовании. - Это невыгодно для вас со всех точек зрения, - ответил Алек. - Если вы попытаетесь задержать нас или погубить, наши товарищи не оставят это без последствий. - Что это значит? - спросил сдержанно Лос. - Достаточно нашему звездолету облететь Вар на малой высоте - и планета превратится в пепелище. И это не единственная возможность. - Я должен понять ваши слова как угрозу или как обыкновенный шантаж? - Ни то, ни другое, Лос. Мы пришли к вам как братья. Чтобы не нанести вам ни малейшего невольного ущерба, мы подвергли стерилизации каждую вещь, которую взяли с собой. Вы, наверно, обследовали нашу пищу и наши вещи и знаете, что это правда. И, конечно же, один звездолет не может обратить в колонию целую планету. В ваших интересах освободить нас добровольно. А если не поверите - приготовьтесь защищаться. Раньше чем через тридцать два световых года мы не сможем добраться сюда, а это для вас века... Алек умолк. И Лос молчал, он был подавлен и мрачен. - Благодарю вас, Алек, за откровенность, - сказал он. - Лично я считаю, что вы правы. Но решение может принять только Совет. Утром я сообщу его вам. Потом Алек и робот шагали вдвоем по длинному коридору. - Я думаю, что старик на нашей стороне, - сказал Дирак. - Почему? - едва заметно улыбнулся человек. - Твоя логика была безупречна. Поскольку они разумные существа, они все воспримут правильно. И можно не бояться, что их разум будет ослеплен какими-либо чувствами. 8 Экран засветился, и в тот же миг Алек увидел встревоженное лицо Казимира. - Алек! - воскликнул он. - Что случилось? - Ничего особенного, - спокойно ответил Алек. - Были небольшие осложнения, но теперь все уладилось... - Бабочки? - За бабочками появились гусеницы! Хочешь на них взглянуть? - Если нет ничего лучшего! - засмеялся Казимир. Несколько минут Казимир с интересом всматривался в телеэкран. - Да, приличная архитектура, - сказал он. - Высокие двери. Они что, ходят выпрямившись?.. - Сейчас поймешь... Но здания, конечно, имеют свои неудобства. У них лестницы как детские горки. Подняться на второй этаж - настоящий подвиг. - Это они? - содрогнувшись, спросил Казимир. - А что, не нравятся? - улыбнулся Алек. - Бр-р! Как в страшном сне... - Вблизи они выглядят симпатичнее, - сказал Алек. - И, в конце концов, никакой опасности, что тебя пригласят танцевать. Они глухонемые. - Ах вот как! Казимир снова стал наблюдать, молча и сосредоточенно. - Можно кое-как выдержать. У исследователей Алфагея меньше шансов, чем у тебя. Они тебе не причинили вреда, Алек? - Позднее я тебе расскажу. А сейчас у нас хорошие отношения, ведем философскую дискуссию. - О чем? - Старые, вечные темы... - Алек, ты ничего от меня не скрываешь? Где Дирак? - Не беспокойся, он в полной исправности, - ответил Алек. - Они содержали нас как пленников, но теперь мы свободны. При одном условии: надо доказать, что наш звездолет существует на самом деле. Опасная искра мелькнула в глазах пилота: - Ну это не проблема... - Нет, нет, прошу тебя, Казимир, не наделай глупостей. От тебя требуется только одно: вечером, в одиннадцать часов, запустить сигнальную ракету... Выбери самую яркую. - Ты уверен, что вы в полной безопасности? - нахмурившись, спросил Казимир. - Уверен. - Сколько времени предполагаешь еще провести там? - Думаю, еще дней десять. - И все-таки, прошу тебя, будь осторожен... Если что с вами случится, планета их лопнет как мыльный пузырь. - Не подозревал, что ты такой кровожадный, - улыбнулся Алек. - Но скажи, что у тебя? - А что у меня может быть? - пожал плечами Казимир. - Скука смертная. Подумываю, уж не смонтировать ли Дирака-второго, а то и поболтать не с кем. - Неплохая идея. Только не забудь демонтировать его к тому времени, как мы вернемся. - А что? - Ну как тебе сказать... Может быть, Дираку-первому будет неприятно увидеть свое второе "я". Казимир засмеялся. - Ты все такой же, - сказал он. - Передай привет Дираку. Может быть, среди этих гусениц у него развились чувства. - Багратионов не исключает такой возможности... - Не смеши меня! - Я кончаю, Казимир, - сказал Алек. - Отныне будем поддерживать регулярную связь. - Ты что, приглашен на банкет? - Слава богу, эта беда меня миновала, - улыбнулся Алек. - В меню нет ничего, кроме хлорофилла. А иногда даже и он искусственный. - Не позавидуешь тебе... - До свиданья, Казимир! Экран погас. 9 Алек сидел на своем мягком стуле без спинки и думал о том, насколько быстро приспосабливается человеческое сознание к самой странной обстановке. Теперь все ему представлялось естественным, и даже мохнатое лицо Лоса казалось почти человеческим. Все-таки он не мог сдержать улыбки, когда президент планеты Вар с удивительной ловкостью стал карабкаться по отвесной стене к одному из верхних шкафов библиотеки. Лос вернулся, держа в руках легкую металлическую пластинку, похожую на гравюру. - Это первый Лос нашей планеты, - сказал он. - Его называли Лосом Философом. Алек удивленно посмотрел на него. - Дирак говорил мне, что у вас нет такой науки. - Да, теперь и правда нет, - ответил Лос. - Три века назад она была отменена специальным указом Совета. Алек усмехнулся. - Это нельзя назвать свободой мысли. - Не знаю, какой смысл вы вкладываете в слово "свобода", Алек. Для нас это отсутствие принуждения. У нас свобода каждому индивиду гарантирована в рамках наших законов и традиций. - Для нас это значит несколько больше, - снова усмехнулся Алек. - Мы ни в коем случае не мешаем людям думать, о чем они хотят, а также излагать свой мысли в письменной форме. Лос задумался. - Не знаю, разумно ли это, - сказал он. - И все же почему надо было запрещать философию? - Она просто оказалась ненужной, - ответил Лос. - Наша философия пыталась открыть законы развития. Эти законы нам дала наука. А что касается самых общих закономерностей и самых общих целей, то мы пришли к выводу, что нет иных законов развития, кроме тех, которые предлагает сама природа: развитие индивида от низшей стадии к высшей. - Все ясно и просто, - пробормотал Алек. - И все же, надо полагать, были и другие мнения? - Были, конечно, - кивнул Лос. - Особенно сильным было монистическое учение, проповедовавшее взгляды, подобные вашим. Они считали, что природа разумного существа должна быть единой и неделимой и что наука должна стараться обеспечить это единство. К этой школе принадлежал самый известный их философ по имени Син Темный. Сейчас я вам его покажу. Лос снова вскарабкался по полкам и принес тонкую книжку, отпечатанную на какой-то особенной бумаге. На титульном листе была помещена фотография, которая сразу приковала внимание Алека. - Он, однако, не был лишен чувств, - задумчиво сказал Алек. - Возможно, - неуверенно ответил Лос. - Он отличался особенно дерзким и беспокойным умом. - Может, вы прочтете мне что-нибудь? Лос нехотя открыл первую страницу и стал читать: "Куда стремишься ты, слепое существо? К какому темному морю текут реки твоих желаний? У тебя нет глаз, они слепы к чудесам, что окружают тебя. У тебя нет слуха, и ты не слышишь глас истины. Синие льды полюсов навеки заморозили твое сердце. Для чего твой холодный разум и для чего твои мертвые руки, если все, что они создают, печально и бессмысленно?" Лос внезапно смолк. - Но это же не философия! - воскликнул Алек. - Это поэзия... - Нет, вот, это не поэзия, - недовольно ответил Лос. - Это просто мысли, дерзкие и необоснованные. Поэзию могут создавать только бабочки. - Вы не могли бы показать мне что-нибудь из поэзии? Лос с удивлением взглянул на него. - Поэзия не записывается, - сказал он. - Это запрещено. - Запрещено? А почему? - Разве не ясно? У бабочек столь высокая поэзия, что она недоступна нашему пониманию. Кто не может ее воспринять, тот просто осквернит ее... - Но что есть поэзия? - Поэзия есть красота! - убежденно ответил Лос. - И природа - красота... - Нет, это красота их отношения к природе. Красота их отношения к любви. Не знаю, как это выразить точнее, Алек. Поэзия - это материализованный образ движения их души. Это кванты их духовной энергии, их непостижимого для нас счастья... Алек молчал. - Но разве их поэзия лишена мысли? - спросил он наконец. - Конечно же, нет. - А откуда же берутся мысли? - Бабочки мыслят на основе знаний, которые они получили в своей предыдущей жизни, - ответил Лос. - Но это мысли, пронизанные светом, а их глубина, наверно, неизмерима. Дирак беспокойно взглянул на часы. - Пора идти, - сказал он. Немного погодя они втроем поднялись на плоскую крышу резиденции. Океан был совсем близко, и возле освещенной пристани стояло несколько кораблей, широких и приплюснутых, словно черепахи. Фосфоресцирующие башенные краны бесшумно снимали с них какую-то студенистую массу. Соленый йодистый запах был сегодня сильнее обычного. - Это морские водоросли, - объяснил Дирак. - Они извлекают из них хлорофилл. Алек как будто не слушал его. - Лос, не можете ли вы мне дать книгу Сина Темного? - спросил он вдруг. - Нет, Алек, это запрещено выносить. - Запрещено выносить в пределах планеты Вар. Но не на далекую, незнакомую Землю. - И без того вы доставите на Землю чрезмерно много знаний... - Но я хочу принести им мысли, Лос, - ответил человек. - Знания могут оказаться бесполезными. Ведь никто из нас не может с точностью утверждать, какие именно знания пригодятся земным людям. А вот мысли... - Смотрите! - прервал его Дирак. Они обернулись и посмотрели на черное небо. Почти в самом зените вспыхнуло облачко и быстро расплылось, словно фиолетовая медуза. Спустя несколько минут оно стало совсем прозрачным, сквозь него проступили неяркие звезды. Алек незаметно взглянул на Лоса; на его лице можно было прочесть странные, неподобающие ему мысли. - Красиво, не правда ли? - тихо спросил Алек. - Да, поистине, - ответил Лос. Человек молча улыбнулся. 10 Они стояли на берегу озера Ин, неподалеку от серебристого корпуса ракеты. Поляна перед ракетой вся была синяя от бабочек. Снова звучала музыка, озеро волновалось как живое, ликующе шумели леса планеты Вар. Лос слушал перевод Дирака, он выглядел сосредоточенным и внимательным, но по выражению лица нельзя было понять, о чем он думает. Бабочки, как всегда, были необычайно возбуждены, волновались, как озеро, и ликовали, как леса. Только железное лицо Дирака было безучастным - он смотрел на ракету. Наконец музыка кончилась, бабочки затрепетали нежными крыльями, и все вокруг снова заполнилось звуками, тихими и молящими. Но магнитофон молчал. Алек отдал его Дираку и спросил: - Понравилось ли вам, Лос? - Мне кажется, что вы меня понимаете, - задумчиво сказал президент. - Правда, - улыбнулся человек. - Я понял, что иногда вы в самом деле печальны, Лос... Но никогда не чувствуете себя несчастливым. Ничто не дрогнуло во взгляде Лоса. - Но вот вы несчастливы, Алек! - ответил он. - Хотя у вас есть и сердце, и ум. Чего же вам не хватает? - Я потерял близких, Лос. - Но разве вы не вернетесь к ним? - Не знаю. Мне кажется, это будут уже чужие люди. Лос помолчал. - Вы как Син, - сказал он. - Как Син Темный. Я принес вам его книгу. Лос остался на берегу. Ракета медленно заскользила по воде, потом все быстрей и быстрей, мягкие волны плескались у его ног. Наступил момент, когда она взлетела и серебряной стрелой вонзилась в синюю плоть неба. Мгновение - и перед ними снова распростерлась величественная и страшная пустыня звезд и мрака.