Один из важных моментов, демонстрируемых с помощью предложенной схемы -
это тот факт, что ни одни открытый конфликт не может продолжаться бесконечно
долго, для каждого конфликта существует предел эскалации, который
определяется соотношением сил сторон, средой, в которой протекает конфликт,
управляющими воздействиями на конфликт и многими другим факторами. По
достижению этого предела накал конфликтных действий начинает спадать, но
открытый конфликт может продолжаться еще неопределенно долго.
Второй путь эволюции конфликтов - движение в направлении урегулирования
конфликта. Сама возможность такой деэскалации не означает ее высокой
вероятности, наоборот, неконструктивная деэскалация этнических конфликтов -
более вероятный вариант развития событий при отсутствии эффективного
управленческого воздействия на конфликт.
Выбор между этими двумя альтернативами определяется многими переменными
факторами, учесть которые в полном объеме не представляется возможным.
Однако в современном мире, в политической организации которого главную роль
играет государство, именно действия государства или его территориальных
подразделений играют роль основополагающего фактора в динамике этнических
конфликтов.
Один из принципиальных моментов в понимании этнических, как и других
социальных конфликтов, заключается в том, чтоб перейти на путь
конструктивной деэскалации и урегулирования конфликта и разрешения проблемы
как можно раньше. Нет никаких закономерностей, согласно которым конфликт
обязательно должен развиться до предела эскалации, наоборот, смысл
конфликтологической экспертизы заключается именно в том, чтобы выявить пути
и механизмы либо предупреждения конфликта, либо его ранней деэскалации.
Однако, если меры по предупреждению и ранней деэскалации конфликта не
были своевременно приняты, это не означает, что конфликт, развиваясь по пути
неконструктивной деэскалации, обязательно закончится социальной катастрофой.
Но возможности перехода к конструктивной деэскалации в этом случае
действительно весьма затруднены.
По пути неконструктивной деэскалации развиваются, например,
армяно-азербайджанский конфликт вокруг Нагорного Карабаха, чеченский кризис,
осетино-ингушский конфликт. В армяно-азербайджанском конфликте активные
действия прекратились еще в первой половине 1990-х гг., однако никакого
заметного продвижения по пути урегулирования конфликта нет. Предпринятые в
2001 г, активные попытки как отдельных стран, так и международных
организаций, в том числе созданных для урегулирования именно этого
конфликта, не дали заметного результата, а по некоторым позициям эффект
оказался даже обратным.
Также па пути неконструктивной деэскалации развивается и
осетино-ингушский конфликт. Активные насильственные действия были прекращены
с помощью войск, однако не только конструктивного взаимодействия сторон
(разрешение конфликта), но и просто готовности к компромиссам
(урегулирование) у участников конфликта не наблюдается.
При таком развитии событий обычно формируется затяжной этнический
конфликт, для которого не характерны такие разрушительные следствия, как для
конфликта на пределе эскалации, но он представляет собой путь к
социально-этническому кризису, причем
зачастую имеющему региональный характер, даже если сам конфликт имел
локальных характер.
Затяжной этнический конфликт не тождественен латентному конфликту. Если
возвращение этнического конфликта в устойчивую латентную фазу может
рассматриваться в качестве одного из наиболее оптимальных выходов из
конфликта, то этого нельзя сказать о затяжном конфликте. Затяжной этнический
конфликт представляет собой колебательный процесс с низкой амплитудой
колебаний и частой сменой открытых и латентных фаз. Это состояние наиболее
точно определяется словосочетанием "ни войны, ни мира". Затяжные этнические
конфликты характеризуются такими негативными чертами, как высокий уровень
этносоциальной напряженности, продолжающиеся отдельные столкновения людей на
этнической почве; деградация или, разрушение экономической и социальной
структур общества; политическая деградация общества, нарастание тоталитарных
и сокращение демократических начал в его жизнедеятельности. Атрибутом
затяжных этнических конфликтов, как уже отмечалось в первой главе, является
террористическая деятельность. Исключительно тяжелыми бывают
социально-психологические последствия затяжных конфликтов: гибель людей и
личная небезопасность начинают восприниматься как неотъемлемая часть образа
жизни, происходит "окостенение" общественного сознания. И наконец такой
конфликт под влиянием конфликтогенных факторов имеет высокую вероятность
превращения в будущем вновь в открытый конфликт.
В современном мире имеется немало затяжных, этнических конфликтов,
наиболее сложными и масштабными из которых являются арабо-израильский
конфликт, этнорелигиозный конфликт на севере Индии, сингало-тамильский
конфликт в Шри-Ланке, межплеменные конфликты в Африке. В затяжных
конфликтах, как правило, не бывает победителей; все его участники испытывают
эффект жертв. Такие конфликты могут протекать неопределенно долго и иногда
угасают в случае коренного изменения исторической или социально-политической
среды конфликта или, наоборот, полностью переходят в открытую фазу.
Однако путь деструктивной деэскалации этнического конфликта не
обязательно должен привести к социальной катастрофе. Под социальной
катастрофой мы понимаем необратимый распад сложных социальных связей и
соответственных экономических, политических,
духовных систем. Социальную катастрофу не следует трактовать по
аналогии с технологической катастрофой (хотя некоторые схожие черты у них
есть), главный признак социальной катастрофу - это необратимый распад
социальных систем. К социальной катастрофе можно отнести, например, распад
СССР, Югославии, Чехословакии (хотя в последнем случае не было и нет тех
признаков, которые мы обычно связываем с понятием "катастрофа").
Активные управленческие воздействия могут изменить деструктивный
характер эволюции этнического конфликта, при этом такое развитие событий
возможно даже на этапе кризиса (см. схему 3).
Однако, если не удается найти конструктивней выход из кризиса, то
социальная катастрофа становится одним из наиболее вероятных путей
дальнейшего развития этноконфликтного процесса.
Из этой схемы видно, то главное условие перехода на путь конструктивной
деэскалации конфликта - восстановление управляемости конфликта. Конфликт
является управляемым тогда, когда конфликтующие стороны адекватным образом
реагируют на управляющее воздействие (чаще всего третьей стороны -
посредника). Добиться такого положения при деструктивном развитии конфликта
не столь просто. Нередко в такой ситуации стороны неверно трактуют мотивы
противника и посредников (типичный пример,- каждая из сторон обвиняет
посредника в пособничестве противоположной стороне).
Как уже отмечалось выше, невозможно предложить набор таких мер, которые
можно было бы с наибольшим эффектом использовать для урегулирования и
разрешения этнических конфликтов.
Например, на Ставрополье наиболее значительные этнические проблемы и
конфликты частично связаны с процессами, которые протекают независимо от
краевых и местных институтов власти. Так, одним из наиболее значимых
конфликтогенных факторов, согласно всем социологическим опросам, является
экономический кризис. Однако невозможно выйти из кризиса, который имеет
системный (или, как принято говорить, страновый, то есть охвативший всю
страну, все аспекты жизнедеятельности) характер, в рамках одного субъекта
федерации. На ситуацию в крае активно действует второй, если исходить из
результатов исследования (а по нашему мнению, первый по значимости) фактор -
миграция из соседних северокавказских республик, и остановить этот
миграционный поток краевые органы власти самостоятельно не в состоянии,
более того, можно прогнозировать, что это поток сохранится в ближайшем
будущем (по крайней мере в течение предстоящего первого десятилетия XXI
века) Наконец, в условиях геополитической трансформации мира идет активная
борьба за сферы влияния на Кавказе, в том числе Северном - и, этот фактор
также не подвластен региональным властям, более того, это данность, с
которой приходится считаться постоянно на различных уровнях политики.
Какие же в этой ситуации механизмы могут быть использованы на краевом и
городском, районных уровнях принятия решении?
Во-первых, рационализация конфликта. Если социологическими
исследованиями или на основе личного наблюдения, и интуиции и других
механизмов познания ситуации выявляется, что этносоциальная напряженность
растет, следует как можно раньше признать этот факт, попытаться разумно
(рационально) проанализировать ситуацию, определить, кто является
потенциальными участникам конфликта и в чем причины роста напряженности.
Если политические акторы, в данном случае органы власти, не имеют рычагов
воздействия на эти причины (а это бывает очень часто), наиболее вероятно,
что конфликт полностью предотвратить не удается и в этом случае необходимо,
чтобы все потенциальные участники конфликта рационально (а не эмоционально)
относились к сложившейся ситуации.
Во-вторых, вербализация конфликта. Необходимо донести до общественного
мнения потенциальных участников конфликта, вероятных лидеров сторон
конфликта, перспективу перехода конфликта в открытую фазу. В этом случае в
предотвращении этнических конфликтов большую роль может сыграть совместная
работа властных структур с этническими общественными организациями -
инструмент управления социальными процессами, пока еще не просто
недооцениваемый большинством представителей властных структур, но и нередко
с порога отвергаемый ими.
В-третьих, признание конфликта. Об этом этапе в работе с конфликтами
речь уже шла раньше, однако остановимся на нем еще раз, учитывая его
важность и ключевую роль на ранних этапах эволюции конфликта. Непризнание
конфликта или отказ от признания его этнического характера (даже если он
существует наряду со многими другими и на данном этапе не является главным)
- одна из основных ошибок управленческой деятельности. Особенно опасными
являются попытки властных структур редуцировать (низвести) конфликт, имеющий
выраженное этническое содержание, до уровня неэтнического (например,
хулиганские действия, происки экстремистов, бытовые столкновения и т.д.). В
этом случае можно прогнозировать быструю радикализацию требований со стороны
этнической группы, рост ее групповой солидарности и влияния радикально
настроенных лидеров.
В-четвертых, раннее начало межгрупповой коммуникации. Потенциальные или
актуальные участники конфликта должны иметь возможность открыто высказать
свои страхи, опасения, желания и требования. Они должны быть услышаны, ни
одно из требований не должно быть отвергнуто как изначально неприемлемое,
нелегитимное и т.д. При последующем рассмотрении часто обнаруживается, что в
этих требованиях содержится немало обоснованного, что эти
требования порождены реальными жизненными обстоятельствами, хотя
предлагаемые сторонами решения часто действительно бывают
"нетехнологичными", т.е. трудно претворяемыми в управленческую практику.
Необходимо отделить обоснованные требования от нетехнологичных решений и
сосредоточить внимание на выработке более технологичных решений. Следует
учесть, что на более поздних этапах конфликта сторона, отвергающая такие
требования, нередко готова принять их, однако противоположная сторона уже
настаивает на существенно более радикальных требованиях.
В-пятых, определение субъектов переговорного процесса. В этнических
конфликтах, особенно локального или немасштабного регионального характера,
редко удается обойтись без тех или иных форм переговоров. По своей сути они
редко напоминают хорошо организованные переговоры, которые осуществляются с
участникам крупных конфликтов при посредничестве международных организаций.
Но в любом случае важно определить реальных лидеров конфликтующих групп и
именно с ними вести или организовывать переговорный процесс. Переговорный
процесс с лицами, не представляющими в общественном мнении лидеров
этнических общин, не может быть эффективен, его результаты, даже если они
будут конструктивными, но обязательно будут приняты и поддерживаться
этническими общинами.
В-шестых, экспертиза конфликта. Принятию любых управленческих действий
должна предшествовать экспертиза конфликта - определение его базы (проблемы,
объекта, предмета участников, их ресурсов и требований), фазы конфликта,
прогнозирование его динамики, определение путей деэскалации и перспектив
исхода. Участники экспертизы могут иметь разные точки зрения на все
компоненты конфликта, задача экспертизы - найти точки соприкосновения для
выработки решений по выходу из конфликта.
В-седьмых, конструктивный поиск выхода из конфликта. Любой из возможных
вариантов будет иметь не только позитивные, но и негативные следствия, и на
этом этапе работы с конфликтом необходимо проанализировать все возможные
решения и их последствия. Ни одно решение, даже сколь неприемлемым оно не
казалось бы изначально, не должно быть отвергнуто без экспертизы.
Впоследствии нередко оказывается, как свидетельствует мировой опыт, что
такие решения "срабатывают". Совершенно прав известный норвежский
конфликтолог И. Галтунг, подготовивший в международных конфликтологических
школах десятки специалистов, работавших и работающих с самыми сложными
конфликтами, когда говорил, что работа с конфликтом - искусство
невозможного.1
Наиболее эффективный поиск выхода из конфликта - работа методом
"мозгового штурма" группой из 4 - 6 человек, представляющих разные сферы
деятельности (аналитики, практики, общественные эксперты). При поиске выхода
из конфликта важно, чтобы предлагаемые решения были бы приняты
конфликтующими сторонами. Без этого невозможно не только разрешение, но и
устойчивое урегулирование конфликта.
Примером игнорирования этого требования можно считать провал попыток
американской дипломатии урегулировать арабо-израильский (палестинский)
конфликт в 2000 г. В данном случае есть все основания не сомневаться в
искренности тогдашнего американского президента У. Клинтона урегулировать
этот конфликт, так как успех этого начинания обеспечил бы Клинтону активное
участие в политическом процессе после окончания президентского срока,
например, в качестве гаранта мирного процесса на Ближнем Востоке (чего, как
мы знаем, не произошло, и Клинтон оказался фактически за бортом активной
политики). В команде Клинтона работали лучшие американские
специалисты-конфликтологи, были выработаны детальные планы по урегулированию
этого конфликта, однако результат оказался провальным во многом из-за того,
что американские специалисты разрабатывали алгоритмы разрешения конфликта,
исходя из собственных представлений о конфликте (а не представлений
конфликтующих сторон), а также на основе характерных для американской
культуры способов выхода из конфликтов методом торга, уступки за уступку,
что неприемлемо во многих других культурах.
Разумеется, иногда одна из сторон конфликта (в случае, если одним из
участников конфликта является государство - это государственные органы в
некоторых других случаях - международные организации) может навязать другой
стороне или обеим сторонам свое решение конфликта, которое им представляется
верным. Однако в этом случае одна из сторон будет считать себя побежденной и
готовить силы для реванша.
1 Galtung J. Conflict Transformation by Peaceful Means/ The
Mini-Version - United Nations, 1998
Еще один путь работы с конфликтом - его трансформация. Этот путь
наиболее эффективен тогда, когда в данных конкретных условиях не
представляется возможным разрешить или урегулировать конфликт. Если
невозможно разрешить проблему, необходимо ее изменить.
Наиболее вероятным такое развитие событии является в условиях
кардинального изменения среды протекания конфликта, и в этом случае
трансформация конфликта может произойти и без целенаправленного управляющего
воздействия. Однако такие изменения не обязательно будут иметь своим
следствием конструктивную направленность эволюции конфликта, кроме того,
потребность в трансформации конфликта наиболее велика как раз в условиях
затяжных конфликтов, которые чаще всего формируются на фоне "окостенения"
социальных процессов. Поэтому в большинстве случаев трансформация конфликта
предполагает активное управляющее действие участников конфликта, включая
посредников.
Наиболее распространенным вариантом трансформации этического конфликта
является его "канализация", т.е. перевод энергии конфликтного взаимодействия
в другое русло. В конструктивном смысле трансформация этнического конфликта
предполагает разложение не решаемой проблемы в отношениях между этническими
группами в более мелкие и решаемые проблемы. Этот подход можно назвать
технологической редукцией этнического конфликта которая предполагает
раздельную работу по нескольким реальным и жизненным вопросам, входящим в
основную проблему конфликта, причем важно, чтобы это были решаемые в данных
конкретных условиях вопросы и по ним могли бы быть достигнуты конкретные
результаты. Одним из важнейших смыслов этой работы является налаживание
коммуникации между конфликтующими этническими группами, преодоление
отчуждения и враждебности, возникновение чувства реальности решения проблем
в отношениях между сторонами.
Однако такое развитие событий является желаемым и возможным, но не
гарантированным. Трансформация конфликта "изнутри", т.е. самими участниками
конфликта, с возможным участием посредников, предполагает, что участники
готовы к такой работе с конфликтом и понимают бесперспективность дальнейшего
открытого противоборства. В качестве предпосылки такого изменения настроений
конфликтующих сторон обычно выступает осознание невозможности односторонней
победы в конфликте, на которую стороны ориентировались ранее.
Именно путь трансформации конфликта избрало российское руководство в
чеченском кризисе, причем, скорее всего, интуитивно. Уже весной и в начале
лета 2000 г. ведущие российские политики федерального уровня и военные стали
говорить о необходимости перехода от военного к политическому этапу
урегулирования конфликта. C этого периода стали активно применяться меры,
скорее характерные для этапа постконфликтной реабилитации, чем этапа
урегулирования и разрешения конфликта. Между тем основная проблема, которая
лежала в основе конфликта - проблема чеченского сепаратизма, - так и
осталась неразрешенной. Постепенное возвращение Чечни в политическое,
экономическое и правовое поле Российской Федерации означает безусловный
политический и военный проигрыш чеченской стороны в конфликте, делает
бессмысленной десятилетнюю борьбу, в которую на отдельных этапах вовлекалась
значительная часть чеченского народа. Но эта проблема неразрешима в
принципе, если под разрешением понимать исход конфликта по принципу
"взаимный выигрыш".
В данном конфликте, как и в большинстве других конфликтов, основанных
на этническом сепаратизме, наиболее вероятен исход с "нулевой суммой". В
конфликтах, основанных на сепаратизме, чаще всего одна из сторон будет
проигравшей, и трансформация такого конфликта связана с приспособлением
проигравшей стороны к новым (или чаще всего прежним) условиям существования.
Конструктивной стороной такого процесса может быть осознание государством,
испытавшем проблемы сепаратизма в острой форме, своей доли вины за развитие
сепаратизма в собственной стране, неадекватности проводимой национальной
политики и назревшей потребности ее существенного изменения. К сожалению,
как показывает опыт 1990-х годов с массовыми вспышками сепаратизма в
различных частях света, основная реакция со стороны государственных структур
- силовое подавление проявлений сепаратизма, не сопровождающееся
существенными изменениями в национальной политике.
Достаточно часто стороны конфликта, особенно если одной из сторон
являются государственные структуры, прибегают к тактике замораживания
конфликта. Причин для такой позиции достаточно много и все они вполне
понятны - никто не хочет, ввязываться в конфликт, брать на себя
ответственность за его исход. Тем более властные органы периодически
проходят через процедуру выборов, и оказаться к очередному выборному
марафону в состоянии открытого конфликта с какой-либо этнической общиной -
конечно же, не выигрышный вариант. Однако иногда замораживание конфликта
имеет позитивные следствия: конфликт может угаснуть. Это наиболее вероятно в
том случае, когда конфликт имеет "смещенный" или мнимый характер. При
"смещенном" конфликте участники конфликта обозначают другие объекты, и
предметы конфликта, а не те, которые объективно породили конфликт (в этом
случае важную роль может сыграть позиция эксперта этноконфликтолога, который
имеет возможность показать объективную базу конфликта, тем самым
"рационализировать" конфликт и способствовать его урегулированию). Что
касается мнимого конфликта, то таковым является конфликт, не имеющий под
собой объективной базы. В этом случае главным становится процесс конфликта,
а не интересы или ценности, за которые борются стороны конфликта.
Если не "раздувать" такие конфликты, они действительно могут
эволюционировать по пути угасания, при этом прекращение конфликтного
процесса будет главной целью управляющего воздействия. Однако, если конфликт
имеет истинный характер, то результат "замораживания" конфликта будет
деструктивным. Чаще всего в таком случае конфликт переходит в тупиковое
состояние, когда участников уже не столько интересует разрешение самой
проблемы, с которой и начался конфликт, сколько сам конфликт становится
"делом принципа" - и с этой ситуацией, действительно, справиться уже
практически невозможно до тех пор, пока стороны не изменят своих принципов
(а изменят ли они их в конструктивную сторону - большой вопрос).
Примером такого "замораживания" конфликта является ситуация со зданием
мечети по ул. Морозова в г. Ставрополе. На момент написания этой работы
вокруг этой проблемы сформировалось относительное "затишье" - она не
находится в фокусе общественного мнения, не проводятся митинги с требованием
передать (или не передавать) здание мусульманам, однако проблема осталась
неразрешенной. Ни мусульманская община не отказалась от своих требований на
передачу здания, ни администрация города не дала внятного ответа на вопрос о
судьбе здания. Очевидно, что эта проблема может быть эффективно использована
в самых разных ситуациях (например, в предвыборной борьбе, в условиях роста
этноконфликтной напряженности как инструмент этнической мобилизации и т.д.)
и вспыхнуть с новой силой. Между тем, по мнению авторов, в 1990-е годы
имелось несколько возможностей решения этой проблемы, пока она не перешла в
дело принципа: сегодня более важным является доказательство свое правоты,
чем нахождение приемлемого для всех места для мусульманского храма. Мы также
убеждены, что в ушедшем десятилетии имелись (и неоднократно) возможности
компромиссного решения вопроса с мусульманской общиной о строительстве
мечети в г. Ставрополе, однако все эти возможности были упущены. В
результате у мусульман города сложилось вполне естественное впечатление о
том, что власти города против мусульманского храма вообще, что конечно же,
переводит конфликтную ситуацию в иную плоскость. Такая ситуация имеет
тупиковый характер, и надеяться, что конфликт угаснет, не приходится.
В определении того, является ли конфликт истинным, мнимым или
"смещенным", ключевая роль принадлежит независимым экспертам (подчеркнем,
именно независимым, при всей трудности быть независимым в таком вопросе).
Государственные структуры имеют тенденцию квалифицировать большинство
этнических конфликтов как мнимые или "смещенные" (даже если не используют
этих терминов). Этнические общины, их лидеры, наоборот, стремятся любому
конфликту придать этнический символ (т.е. "сместить" его), при этом, если не
осуществляется работа по деэскалации, урегулированию и разрешению такого
конфликта, он может из "смещенного" этнического конфликта перерасти в
истинный этнический конфликт.
Таким образом, работа по преодолению этноконфликтной напряженности,
урегулированию и разрешению этнических конфликтов имеет характер социального
творчества, основанного на некоторых общих принципах. В традициях нашей
страны - возлагать все надежды, равно как и всю ответственность за
нерешенные проблемы и конфликты, на государственные органы. Однако усилий
государственных органов (тем более что они сами должны постоянно
подвергаться экспертизе. Поэтому в процессе, выхода из конфликта должны как
равные партнеры участвовать специалисты-ученые и представители социума
(например, руководители этнических обществ, других общественных
организаций). При этом каждый из участников этого процесса (власть, наука,
социум) должны иметь свою нишу, чтобы такой процесс был эффективным.
Главный смысл научной экспертизы, в этом случае - не столько выработка
решений (в этом процессе должны на равных участвовать все участники этого
поиска), сколько их анализ, "просеивание", отбор с учетом имеющегося
мирового опыта, проанализированного в научной литературе. Невозможно чисто
умозрительно изобрести что-либо принципиально новое в урегулировании и
разрешении этнических конфликтов, субъектами политического процесса в разных
странах апробированы десятки различных этих действий, и сегодня уже можно
говорить о том, что некоторые из них в таких-то и таких-то конкретных
условиях более эффективны, чем другие. В научной литературе собрана и
проанализирована информация о многих сотнях этнических конфликтов во всем
мире, изучены механизмы воздействия на них, результаты вмешательства в
конфликты. Следует, также учесть, что предложение ученого - это всегда точка
зрения, у другого исследователя точка зрения может быть иной, для науки это
- естественное состояние (противоестественно как раз обратное) наука
работает там, где есть проблемы, где нет однозначного решения, где имеется
предмет для анализа. В то же время именно участие ученых в таком процессе
позволяет вырабатывать нетривиальные решения, которые по началу иногда
кажутся практикам нереалистичными, даже утопичными, однако нередко
впоследствии оказываются наиболее действенными.
Участие в этом процессе представителей социума (в нашем случае -
активистов этнических движений и других общественных организаций) совершенно
необходимо с точки зрения определения приемлемости предлагаемых решений
сторонам конфликта. Если будут выработаны решения, неприемлемые для одной из
сторон, они либо не будут воплощены в жизнь, либо их придется навязывать,
что также снижает эффективность урегулирования конфликтов или вообще делает
это невозможным. Кроме этого, участие представителей этнических сообществ в
выработке решений повышает их ответственность за выполнение достигнутых
договоренностей, обеспечивает конструктивное взаимодействие сторон
конфликта, что исключительно важно для устойчивого урегулирования
конфликтных ситуаций. В целом активное взаимодействие с общественными
организациями - это один из пока еще слабо используемых резервов
конструктивного воздействия на этнические процессы не только со стороны
властных структур, но и со стороны научного мира, который больше
ориентируется на активное сотрудничество с властными органами.
Еще одно перспективное направлений сотрудничества власти, науки,
гражданского общества - это - сбор, обобщение и пропаганда имеющегося опыта
успешного решения локальных этнических конфликтов на Ставрополье а также
опыта общего снижения этноконфликтной напряженности, предупреждения и ранней
деэскалации конфликтов и постконфликтной реабилитации. О том, что такой опыт
имеется, свидетельствует тот факт, что в 1990-е годы на Ставрополье
произошло около сорока локальных конфликтов с выраженным этническим
компонентом. Многие из этих конфликтов завершились при активном участии
властных органов и общественных этнических организаций и с тех пор не
возобновлялись. Другими словами, мы можем говорить либо об их успешном
разрешении, либо устойчивом урегулировании. К сожалению, такой опыт не
получил ни должного научного анализа и обобщения, ни популяризации через
средства массовой информации. Научная общественность, практические работники
имеют больше информации об удачных или неударных примерах воздействия на
этнические, конфликты в других странах, нежели в собственной. К сожалению,
интерес средств массовой информации к конфликту резко снижается после того,
как остановлены непосредственные конфликтные действия, тем более имеющие
характер насилия; такой конфликт выпадает из поля зрения общественности, а к
этому времени нередко уже разгораются новые конфликты, приковывающие к себе
внимание и требующие активного действия. Между тем такой обобщенный,
проанализированный и систематизированный опыт и может послужить в качестве
наиболее эффективных рекомендаций, как для властных структур, так и для
представителей гражданского общества.
Приложение 1
Й. ГАЛТУНГ. ПАМЯТКА ДЛЯ ПРАКТИЧЕСКИХ КОНФЛИКТОЛОГОВ И МИРОТВОРЦЕВ
(Galtung J. Conflict Transformation by Peaceful Means. The Mini-Version -
United Nations, 1998 )
Двенадцать "да"
[1] Постарайтесь определить позитивные качества у каждой из сторон
конфликта, что-либо такое, чем участники гордятся; поощряйте эти качества.
[2] Попытайтесь определить конструктивные элементы в конфликте,
относитесь к Конфликту как Созидателю.
[3] Будьте созидательным в своих действиях, не бойтесь сделать что-либо
неправильно, не ориентируйтесь слишком серьезно на все пособия по разрешению
конфликтов, доверяйте своей интуиции и больше всего своему опыту.
[4] Найдите совместно короткую и хорошо запоминающуюся формулу выхода
из конфликта, например: "взаимная безопасность", "устойчивое развитие",
которая хотя и не будет применимой ко всей сложности конфликта, но будет
поддерживать коммуникацию.
[5] Будьте честны по отношению к себе и другим, и если Вы считаете
что-либо неправильным, так и скажите, если Вы считаете предложение кого-либо
из участников конфликта ужасающим, так и скажите, но не относите это к
самому участнику. Иногда лучший способ быть "дипломатичным" - не быть
"дипломатичным".
[6] Позвольте своим чувствам продемонстрировать, что Вы счастливы
удачному повороту в переговорах и несчастливы неудачей, но не прерывайте
отношений.
[7] Позвольте участникам конфликта бросить Вам вызов. Другие участники
процесса могут устать от Ваших вопросов и будут стремиться восстановить
симметрию в отношениях, отбиваясь от Вас, бросая Вам вызов.
[8] Всегда предлагайте альтернативные варианты действий: "в эти
обстоятельствах Вы можете действовать так-то, но можете и так-то". Никогда
не предлагайте только одно средство.
[9] Сделайте себя "избыточным", не вынуждайте других быть зависимыми от
Вас.
[10] Помните. Идеализм в сердце, реализм - в голове.
[11] Помните. Пессимизм и цинизм - слишком мелко для вас, для вас -
оптимизм.
[12] Помните. Работа с конфликтом - искусство невозможного.
Двенадцать "нет"
[1] Не манипулируйте. Выложите свои карты на стол, скажите, открыто,
чего Вы хотите достичь, сделайте ясными свои намерения и свое понимание
вещей.
[2] Не распределяйте вину и ответственность. Сделайте упор на общих
корнях проблем, таких как, например, неработающие общественные структуры, а
также на общей ответственности за поиск выхода, а не на плохих участниках
конфликта.
[3] Не играйте роль священника или судьи. Вас никто не уполномочивал
выполнять эту функцию.
[4] Не слишком беспокойтесь по поводу консенсуса. Задача - выработать
хорошие идеи; если они хорошие, вполне возможно, что они будут новыми, по
крайней мере для участников конфликта. Если они новые, легче достичь
консенсуса.
[5] Не требуйте признания этих идей от сторон конфликта, устного или
письменного; идеи сработают, если пришло их время.
[6] Не требуйте того, чтобы участники обязательно сотрудничали. Если
они недолюбливают друг друга и предпочитают каждый идти своей дорогой -
пусть будет так. Совместность не является целью. Возможно, позднее они
найдут друг друга.
[7] Не нарушайте обещание конфиденциальности. Вы не должны быть
причиной того, что стороны конфликта будут бояться открыто говорить о своих
проблемах.
[8] Не стремитесь к публичности, но рассматривайте средства массовой
информации как помощников в поиске выхода из конфликта.
[9] Не ищите благодарности, Ваша награда будет заключаться в хороших
плодах от того, что Вы посеете, а Ваше наказание - если их не будет.
[11] Не стремитесь слишком запрограммировать людей, Ваша задача -
побудить их самих искать выход.
[12] Не деформируйте конфликт, выводя из него реальных участников путем
изменения повестки обсуждения таким образом, чтобы отдалить ее от того, что
реально хотят разрешить стороны.
Приложение 2
Социокультурная модель переговорного процесса
(Emmmghaus W.B., Kimmel P.R., Stewart E.C. Primal Violence:
Illuminating Culture's Park Side // The Handbook of Interethnic Coexistence
/ Ed. by E. Weiner. - New York, 1998. - P. 135) | Немецкий подход | Японский подход | Американский подход | |
| Основной смысл | Подтвердить абстрактные истины | Утвердить и укрепить отношения | Решить текущие проблемы |
| Цель | Диалог | Консенсус | Компромисс |
| Перед встречей | Логическое исследование предыстории проблемы | Создание условий для положительного решения проблемы | Мозговой штурм, поиск альтернатив |
| Во время встречи | Спор об идеях и позициях | Демонстрация церемониального консенсуса | Оценка через призму ожидаемых результатов |
| После встречи | Подтверждение авторитета | Быстрое воплощение позиций | Убеждение принимающих решение |
| Ценящаяся информация | Корректные концепции теории | Правила и прецеденты | Эмпирические данные |
| Стиль беседы | Серьезный, критический, прямой и конкретный | Формальный, уклончивый, непрямой, скрытный | Неформальный, откровенный и открытый |
| Ценящиеся черты | Знание и риторика | Обходительность и общительность | Компетентность и креативность |
| Формы закрытия | Документ юридического значения | Устное соглашение, которое можно изменить | Устное или письменное окончательное соглашение |
| Конфликтная терпимость | Высокая | Низкая | Средняя |
| Уход от конфликта | Неформальные дискуссии и разрешение проблем | Переговоры | Посредничество | Административное решение | Судебное решение | Законодательное решение | Ненасильственное прямое действие | Насилие |
| Конфиденциальные решения, принимаемые сторонами | Конфиденциальные решения, вырабаты |