Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
     © Copyright Игорь Свинаренко
     Email: isvi@mail.ru
     Date: 31 Oct 2002
     Изд. "Вагриус", 1999
---------------------------------------------------------------








     Вот  это  все, что  мы сейчас имеем, началось в  89-м году .  Но с чего
конкретно? Не с шахтерских ли забастовок?
     Первой  тогда встала  шахта  имени  Шевякова:  ну, вспомнили? Тогда это
название  из   всех   телевизоров  неслось.  Оттуда  есть  пошла  шахтерская
революция, которая свергла старый режим и развалила нашу империю...
     Я поехал посмотреть на колыбель той революции невооруженным глазом. Что
там сегодня? Как поживают победители? Как победившая революция  рассчиталась
со своей гвардией - шахтерами? Раздувшими, так сказать, революционный пожар?

     Печальное зрелище представляет собой героическая шахта.
     Колыбель шахтерской революции -- это сегодня огромная  братская могила.
Может быть,  самая глубокая в  мире: 280 метров. После революции, когда СССР
развалился, там  было  несколько  страшных подземных  взрывов. Погибли люди.
Удалось  поднять наверх  только  двух  мертвых шахтеров,  а остальных 23  не
смогли достать: под землей после еще долго горел  уголь. Перед тем как шахту
закрыть,  в  нее,  чтоб  потушить этот  пожар  (помните,  раньше модно  было
говорить  про  социальный  взрыв, про  пожар  революции  -  так  перед  вами
буквализация метафор) долго лили воду.  Оттого и сыро в шахтоуправлении. Как
и  положено   могиле,   шахта  накрыта   надгробными  камнями.  На   граните
выгравированы портреты погибших. Их поставили на сопке ровно над тем местом,
где был тот  взрыв. Еще там стоят два больших  -- всем 25  хватило бы места,
если б  они были живые и  захотели посидеть --  железных стола под  навесом.
Судя по обилию бумажных цветов, никто не забыт, ничто не забыто.
     Ну,  мертвые  худо-бедно похоронены, хотя  конечно  очень  экзотическим
способом. А из  живых тоже никто не  забыт: всех  уволили  по  сокращению, и
заплатили  на  прощание по три  оклада.  Четырем  из них  дали  денег,  чтоб
выучиться какой-то  другой профессии. Остальным -- а всего на шахте Шевякова
было  две  тысячи  человек  --  не  хватило.  Вы  удивитесь  совпадению,  но
безработных в Междуреченске сегодня приблизительно столько же. А тогда их не
было ведь ни одного.
     Еще одно совпадение по цифрам. У нас  на шахте Бажанова в  Макеевке  --
это правда сейчас заграница, самостийна Украина -- тоже был взрыв, и тоже 25
человек  убитых  за  раз.  Так  у  наших  тоже одинаковые  надгробья,  шахта
хоронила, только  фамилии  разные.  И портреты  выбиты: там  ребята из  моей
школы, соседи, собутыльники,  отцы подружек,  кажется, всех знаю в лицо. Еще
тем же взрывом ранило 17 человек, они потому по одному в больницах доходили,
и хоронили их уже по отдельности.
     Из меня правда шахтера не вышло, я шахту бросил в юности. Но дед, отец,
дядья,  братья, зятья  -- все  шахтеры. Самое мое раннее воспоминание такое:
ночь, я  на руках у  матери, весь в ее слезах, мы мчимся на  шахту. И вокруг
еще много женщин бегут и голосят. Потому что на шахте рвануло так, что  окна
во всем поселке  зазвенели. А отец ушел в ночную.  Утром он вернулся.  В тот
раз все вернулись живые.

     Ведь  в жизни  как: одни смогли  выйти на площадь,  а  другим слабо. На
площадь или например  на  рельсы.  Кто вроде хотел, но  побоялся выйти, тому
стыдно  и он злится  на смелых. И теперь выставляют смелых  в  виде  хамов с
натянутым одеялом.
     Почему именно они?
     Многие обижаются на шахтеров: почему именно они такие скандалисты? В то
время  как допустим  брокеры, официанты и гаишники терпят, хотя трудно всем?
Не знаю, поймете ли вы.
     Вы  случайно  не пробовали  ползком перемещаться по  норе  диаметром 80
сантметров?  На  километровой  глубине?  Проползая  через  лужу,  в  которой
пузырится  метан?  Светя   перед  собой  прицепленной  к   каске  лампочкой?
Распугивая крыс, которые претендуют  на ваш "тормозок" из колбасы?  Когда  с
потолка  капает  за  воротник  робы?  А  после  страшным хозяйственным мылом
смывать  с  себя чернейшую  угольную пыль? И  получать за это  70  долларов,
которые заплатят через полгода или год?
     Еще надо учесть исторически сложившиеся шахтерские  нравы и повадки.  У
них  например   в   силу   производственной   необходимости   вырабатывается
профессиональная  привычка  -- добираться  до цели, даже  если  надо пробить
скальный грунт.
     Или взять такую сугубо революционную вещь  как взрыв. Для шахтера взрыв
как способ  решения проблемы  -- не  экзотика и не крайность, а обыденность.
Мастер   буровзрывных  работ  --  рядовая  подземная  специальность.  Отсюда
свободная небрежность обращения со взрывчаткой. Которой там навалом несмотря
на попытки  ввести строгий учет. Один взрывник с нашей шахты, отец школьного
товарища,  прям  в  шахте  хотел  с  собой  покончить  при  помощи  казенной
взрывчатки. На почве несчастной  любви. Коллеги отняли у него адскую машинку
и выгнали домой, где он мирно повесился.
     Эта  мода,  пижонство, эта русская  рулетка, когда  самоспасатели  (род
акваланга)  бросают  в кучу  -- авось пронесет. При том что  при  взрыве или
пожаре этот аппарат может заметно продлить жизнь; представьте себе циркового
акробата без страховки. Эта способность плевать на инструкцию и закуривать в
шахте, не потрудившись даже замерить уровень метана - на многое намекает.
     Представьте  себе  чувствительного,  нервного,  с богатым  воображением
человека, которого занесло работать на шахту.  Не можете -- и правильно. Там
удобней  быть человеком  без  нервов,  без  воображения,  грубым,  сильным и
смелым. (С  другой стороны, эта привычка к зрелищу чужой смерти и постоянная
готовность к своей -- вряд ли безобидная; нервы  же не железные.) Фактически
это  некий спецназ  пролетариата. Кстати, про  шахтерские  полки времен двух
последних больших войн рассказывают, что в них не  принято было  сдаваться в
плен; да и сами они пленных не брали.
     Но  важней  всего, мне кажется, отцовский инстинкт.  Если  идешь каждый
день подыхать, то понятно желание оставить семье денег хоть на первое время.
Это нормальная  человеческая реакция,  вот отсюда  и жесткость требований, и
решимость  голодовок,  и  суровость  забастовок.   (Хотя  --  новым  русским
политикам такое понимание ответственности  может показаться преувеличенным.)
Начальники говорят пролетариям, что денег нет, и уезжают  на "Мерсах". Когда
то же самое - "денег нет" -- пролетарий повторяет детям, он остается с ними,
и они вместе остаются без ужина. Почувствуйте разницу.

     Памяти рельсовой войны
     Вы  помните,  как  летом  98-го,  перед  дефолтом,  кузбасские  шахтеры
перекрывали Транссиб. Сидели на рельсах и не пускали поезда.
     -- Надо сеять, а вы солярку не пускаете! -- наезжали на них.
     -- Вы говорите, домны разрушаются? А у нас жизнь разрушена...
     --  А  как додумались  до рельсов?  -- спрашивал я  социально  активных
шахтеров.
     --  Так  это  ж Ельцин нам идею подал! Это ж он хотел  на рельсы лечь,
если плохо станет, он первый начал про рельсы! Мы просто вместо него легли.
     На рельсах они  требовали  отставки президента и жгли  по ночам костры.
Потом приехал Сысуев, рабочие заводилы совещались с  ним всю ночь. И вот они
вроде хотели Ельцина  уволить, а потом решили: нет,  уж пусть лучше достроят
котельную.  И то  сказать,  котельную  поставить -- все  меньше  мороки, чем
президента  менять,  так ведь?  Причем  котельная  имеется в виду  та самая,
которую начали по требованию забастовщиков строить еще в 1989 году...
     Ну вот, шахтеры  с дороги  ушли, оставив после себя  золу от костров. И
бывший  шахтер  Гавриленко,  ныне пенсионер,  как-то сразу  успокоился.  Его
сильно раздражали посторонние, которые всегда шастают вокруг пикетов. У него
дом  как  раз возле железной  дороги.  Так  он на своем  участке  занимается
животноводством, и с немалым размахом: у него уже украли 2 коров и 36 свиней
и поросят!
     Пару лет назад  залез к нему на участок человек  с пустым мешком  -- не
иначе как  украсть  очередную  свинью. Гавриленко  кинулся  на защиту  своих
животных, вор стукнул его  железякой по  голове аж два  раза -- пострадавший
нагибается и  предъявляет мне  два  глубоких шрама на лысине. Он еще долго и
аппетитно  рассказывает, как  они дрались,  кто куда чем ударил... Кончилась
история тем что ударенный палкой по  голове вор глубоко и быстро вздохнул, и
Гавриленко, который немало скотины перерезал, сразу понял -- кончается. А на
суде ему  за это  ничего не  было. Но все равно неприятно, когда посторонние
шастают. Так что Сысуев тогда просто очень вовремя приехал, молодец.
     И вот  когда  после некоторые говорили, что незачем шахтерам беспокоить
правительство и с Москвы  требовать деньги, пусть они там с посредниками  на
местах разберутся, и лично наведут справедливость, я легко себе  представлял
такую картину. Приходит старик  Гавриленко в  посредническую  фирму, которая
непонятно куда девает деньги за перепроданный уголь, и говорит:
     -- Здрасьте,  мне в Москве сказали, чтоб я  тут навел порядок. Тут кто
главный?
     Выходит  главный.  Шахтер   бьет   его  по  черепу   ломиком,  привычно
выслушивает последний вздох и с чувством выполненного долга уходит. Он навел
справедливость  в  отношении  человека,  который  воровал  у  него  деньги -
применив к нему меру, ранее опробованную на воре, укравшем поросенка. А суд,
как показывает личный опыт Гавриленко, его обязательно оправдает.
     Это там вообще витает в воздухе, чтоб  своими  руками наводить порядок,
раз  начальство не хочет.  Один пьяный шахтер  мне очень неуверенным голосом
жаловался:
     --  Понимаешь,  как получилось?  Пошли  мы с ребятами значит к  хозяину
посреднической фирмы.  Давай, говорим,  денег  за  наш уголь! Тот:  а  нету.
Ходили так,  ходили  к  нему... А после наш один ему  говорит:  так  мы тебя
убьем! Он отвечает -- ну и убивайте, а я вам  по 40 миллионов старыми должен
и  как  убитый  значит  точно  не отдам.  Так  шо ж делать,  может правда не
убивать?
     Мне-то  откуда знать? Я  углем  торговать не  умею  и  специфики  этого
бизнеса не знаю.

     В Москву, в Москву!
     Я  там  говорил  с  представителем  местной   интеллигенции  Васей,  он
интеллигент настоящий -- в очках,  с бородкой, --  так  он жаловался  мне на
шахтеров.  Он им объясняет,  что  не  Дальний  Восток  надо  блокировать,  а
наоборот Москву! Чтоб она почувствовала. Вот собрать бы  всех  -- мечтает он
-- и наших, и с Инты и с Воркуты, а на Москву!
     Интеллигенция   всегда   мечтала    построить   идеальное   общество...
Интеллигент, видите, чувствует свою  миссию и ходит  в  народ. И пьет кстати
немного, у нас с Васей даже осталось.
     И вот идея Васи потихоньку овладевает массами.
     -- Правильно нас критиковали!  -- признавались мне местные. -- Что ж мы
сами себе мешаем!  И еще конкурентам подыгрываем --  вон,  власти думают  на
польский уголь перейти. Так что нам в другой раз надо не себя блокировать, а
Москву, кислород ей перекрыть: пусть она узнает, каково нам...
     Москва  у  них  как  живая  --  она красивая, богатая,  умная,  злая  и
бессердечная. Словом, стерва.
     -- Москве, ей что за Уралом -- уже не Россия!  -- делились междуреченцы
своими  наблюдениями. Насколько сильно  они нужны Москве, если она присылает
туда свои газеты с четырехдневным опозданием? При том что лету четыре часа?
     Вслед за Васей я тоже ходил в народ и объяснял ему, что Москва с ним не
будет по ночам  заседать  как  Сысуев, а примется его бить ОМОНом. Народ,  в
который я  ходил, спорить с  этим не  взялся. Никто не поднял меня на  смех:
мол, обладел ты  что ли! Да кто  ж это ОМОН пошлет  на рабочих, на шахтеров!
Только  молчали  в  ответ  сосредоточенно.  То  есть  очень  легко  они  мне
поверили...
     Такая картина, новый русский  апокалипсис. Колонна шахтеров в  робах, с
черными лицами, с горящими на  касках лампочками. Они молча идут по городу и
по пути проверяют холодильники сытых нешахтеров.
     Выразительная картинка? В  Междуреченске, в 89-м,  ее видели. "Аж мороз
по шкуре шел", -- вспоминает очевидец. А в Москве такого пока не видели.

     Их нравы
     Междуреченск -- вполне курортный город: горы вокруг,  леса, две речки и
чистый (угольная пыль не в счет) воздух. Как всякий русский город, заставлен
коммерческими  ларьками  со  всякой  дорогой  ерундой.  Впрочем,  московский
турист,  меряющий  достаток провинции коммерческими  ларьками,  уподобляется
доверчивым  иностранцам. Те ведь  считали  советских граждан богатыми  после
похода в "Березку"; какого ж рожна им надо? Все как в Париже, а они врут про
дефицит.
     Там своеобразная  манера прогуливаться  с девушкой: одной рукой ее надо
держать  за  талию,  другой  за  ручку,  как в  танце, и  ходить туда-сюда с
каменными лицами, удивляясь собственной смелости.
     А вот реклама в жанре квн-овской пародии на  Москву. "Угнали? Надо было
ставить...  (тут  не  знают,  что  такое  Клиффорд, пишут  просто и  дешево)
сигнализацию".  Или подсказанная  налоговиками стилистика, с  учетом  бедной
местной специфики: "Уплатил  квартплату --  и живи спокойно!" Как и  по всей
стране, здесь на улице  с перевернутых  деревянных ящиков  полинявшие  бабки
торгуют петрушкой, изнуренные  серые  мужики --  ржавыми вентилями, а  юноши
призывного возраста  средь  бела  дня приезжают  в  ресторан  на "Мерсах"  и
"Джипах" и там  подолгу  скучают.  Тут на чем еще деньги делать,  как  не на
угле? Небось  ребята трудятся в посреднических фирмах, что торгуют углем  --
если конечно они не чисто бандиты...

     ВЫНОС ВЫДЕЛИТЬ ШРИФТОМ Ты  помнишь, как  все начиналось: царство за три
куска мыла
     Был исторический день 10 июля 1989 года.
     Началось,  как всегда,  с чепухи.  Ну еды в  магазинах нет, так  ее и в
Москве тогда не  было.  Дефицит разный, то-се.  Норму выдачи  портянок тогда
урезали,  ну это вся  страна  помнит. Но  обидней всего  оказалось, что  три
месяца обещали  выдать мыло,  и  опять не дают! А в  продаже  его тоже, если
помните,  не  было.  Шахта  Шевякова.  Звено  Валеры  Кокорина,  он  главный
заводила, выехало из шахты и стоит все черное, обсыпанное угольной подземной
пылью, и не хочет немытое домой идти.
     -- Доколе!  -- ну  и так далее в  том же духе.  Тут бы выйти завхозу и
рявкнуть:
     -- Чего разорались, мать вашу!
     И выдать им три куска хозяйственного  мыла -- на  12 человек как раз бы
хватило, куски здоровенные. Помылись бы ребята и пошли б  домой пиво пить и,
как настоящие интеллигенты, по кухням показывать власти кукиш в кармане.
     Но вот не нашлось же этого вонючего  мыла, которое варят не из собачьих
ли  гнилых костей?! И рухнула империя. Знали б на Старой площади, прислали б
мыла с фельдъегерем, спецрейсом.
     Тут  важно  заметить,  что  взрыва не  было.  Ситуация  довольно  долго
развивалась так неспешно  и  лениво, что  можно  было ее  разрядить  простой
доверительной беседой.
     Вот шахтеры объявили забастовку, но  сами остались тихо сидеть на шахте
и для  выяснения обстановки послали в город разведку.  Разведчики, в робах и
касках, просочились к горкому партии (если помните, тогда одна была) и робко
выглядывали из-за угла. Тут завхоза была уже мало, но сержант милиции вполне
бы справился.
     -- Кто такие? Ну-ка документы! Пройдемте со мной...
     Может бы и рассосалось.
     Но никто  их не погнал, и разведчики послали гонца на шахту за братвой.
А сами до подхода основных сил прятались по кустам вокруг горкома.
     Дальше - громкий  митинг.  С соседних шахт подъезжали посмотреть: будут
бить или нет? Поскольку не били, площадь быстро заполнилась вся.
     -- Жим-жим был  сильный,  можешь не сомневаться, --  вспоминают горячие
деньки  очевидцы. -- Так и ждали, что Новосибирская дивизия внутренних войск
подойдет.  Горбачев-то раньше применял ведь войска.  В  Алма-Ате например, в
Тбилиси, так? Мог же и нас саперными лопатками...
     Местное  радио  писало  митинг  на   кассеты  в  режиме  нон-стоп.  Так
переодетые кгб-шники приходили переписывать особо понравившиеся выступления.
     А на следующий день  и Прокопьевск стал, а там дальше и весь Кузбасс, и
стало ясно, что уж на всех-то милиции не хватит.
     Страх пропал.
     Момент был утерян навсегда.
     А что Валерий Кокорин, этот кузбасский Кон-Бендитт? Раздает  ли обильно
интервью с  комментариями? Ходит ли на встречи с пионерами в качестве живого
ветерана революции? Нет... Давно уж он уехал  из Кузбасса в  алтайское село,
там него пасека и скотина. И огород. Похоже не Диоклетиана, который удалился
от власти и суеты, чтоб выращивать  капусту. Ну вот,  он  иногда заезжает  в
Междуреченск, и жалуется:
     -- Я на Алтае молчу, что был инициатор забастовки -- а то побьют... Да
и сам  я как-то по-другому видел развитие  событий. Я сам не ожидал, что так
повернется...
     И  прочие  революционеры  куда-то делись. Одного  тогда  сразу  выбрали
депутатом в Москву, уж срок давно вышел, а  он  все не едет домой. Ребята на
него обижаются. Еще один в Москве в профсоюзах, в люди вышел  и  живет своей
жизнью.  В  бизнес,  конечно,  некоторые  подались. "Кто-то купился,  кто-то
спился",  -- рассказывают местные. Ну, а иные  и вовсе крякнули  (шахтерское
словечко для ухода в мир иной).
     А какие были митинги! Как касками стучали! Как на министров орали, а то
и вовсе на самого Слюнькова из ЦК! Большой, кстати, был человек.
     Трибуна  как раз  напротив  горкома (там  сейчас  суд),  там  принимали
демонстрации трудящихся.
     Вообще, конечно, интересная была забастовка.
     Езжайте  попейте  с  шахтерами самогонки, они вам расскажут  популярную
версию:  забастовку устроил КГБ  чтоб свалить  Горбачева.  Смешно? Поднимите
материалы пленума обкома КПСС (не забыли еще, что такое?).
     Там черным по белому был написано:
     "Угольная  промышленность  Кузбасса  на грани остановки из-за громадных
остатков угля на складах."
     Запаса было 12 миллионов тонн -- столько весь Кузбасс добывал за месяц!
Железная  дорога  не в состоянии  была  это вывезти, хотя ее никто тогда  не
перекрывал.  Да  и некуда было  везти.  Госзаказ  ведь  был  только на треть
добычи. Продать излишки? Ага, и сесть к теневикам в камеру. Бизнес  ведь был
делом подсудным.  Себестоимость  была вдвое  выше оптовой  цены, ну и прочий
бред.  А  уголь,  он  не  может  лежать  бесконечно  --  начинает потихоньку
гореть...  То  есть забастовка была единственным способом избежать страшного
кризиса. Промедление  было смерти  подобно.  Немедленно  остановить шахты  и
чем-то занять, развлечь шахтеров! Другого выхода просто не было.
     И кто-то на это выход указал.
     Может,  это  был  начальник  КГБ Крючков. А может,  простой  снабженец,
который украл ящик казенного мыла.
     Не думайте про  мыло  свысока. На  архивных пленках остался  счастливый
голос министра угольной промышленности Щадова, который выходил к шахтерам на
площадь после телефонных звонков в ЦК и объявлял радостные новости:
     -- Москва разрешила увеличить норм выдачи мыла!
     -- Ура-а-а! - отвечала счастливая площадь.
     Потом опять министр выходит:
     -- Дефициту пришлют вам!
     А  после, заметьте,  на стену вешается  ружье, в 89-м.  Его вешает один
железнодорожник, который для этого залезает на трибуну:
     -- Я хочу чтоб вы знали: мы можем не  только станцию, но  и всю дорогу
остановить!
     -- На надо! -- орали шахтеры -- тогда.
     --  Вот и я думаю, не надо, -- соглашается железнодорожник и уходит. -
Но вы на всякий случай знайте, что мы с вами.
     Момент  очень важный.  Тут  мы  видим, что вдумчивые  аналитики сделали
вывод и  технологию  раскола  рабочего движения  освоили. Сделали  это  так:
подняли  железнодорожный тариф за перевозку  угля. Какая уж  теперь дружба и
солидарность! Возить уголь -- шахтерам разорительно, один убыток...
     Причем, заметьте, тариф касается только русского угля. А польский можно
везти  по  дешевке. Как это изящно!  Получается: ну-ну,  бастуйте.  На  свою
голову. А мы полякам денег дадим.
     Ну  хотя  бы ради  этого --  стоило  же в 89-м  дать секретное указание
насчет учебно-боевой забастовки? Не один же я в архивах копался...
     Вот еще любопытный  архивный матерьяльчик.  Он про  шахтерскую мечту  о
близком счастье. Которое добывалось одним росчерком кремлевского пера.
     "Союз не  может прокормить Кузбасс  в  обмен на  его  уголь и металл...
дайте  нам хотя бы 15-20  процентов этого  угля и  металла, то есть госзаказ
порядка 80-85 процентов.  И мы обменяем хоть на  что-то этот металл  и уголь
--и у нас в Союзе, и за  рубежом. Нам построят и школы, и больницы, и дворцы
спорта..."  Наивный народ шахтеры, да? Только  это не пролетарий выступал, а
настоящий ученый -- проректор одного сибирского вуза.
     Вслед  за мылом  дали еды. То  есть в  Кузбасс стали привозить например
колбасы столько, что ее стало можно купить! Прийти в магазин, а там свободно
лежит колбаса! Чудо!
     И это чудо легко совершили коммунисты.
     Правда, один ящик колбасы оказался тухлый, его притащили и выставили на
трибуну -- только Слюньков, жалко, к тому времени ушел.
     Бастовали  две недели.  К концу стачки  завалы  на складах  упали  до 8
миллионов тонн -- спокойно можно было еще пару недель побастовать... Но пора
и честь знать, и рабочих сильно баловать не хотелось.

     "Люблю бастовать!"
     -- Мы тогда не  то чтоб революцию делали, в 89-м, а просто понравилось
не  ходить  на работу. Экзотика!  И  в магазины сразу  привезли  консервы --
болгарские, перец  с курицей. Вкусные, мы помногу набирали! -- многом весело
вспоминать те дни. Правда, в газетах как-то по-другому тогда про это писали,
нажимали на сознательность, честь и демократизацию.
     -- Я тогда, конечно, ходил на площадь, мы там сидели, курили, лежали в
кустах. Там  митинги проводили другие люди,  -- рассказывает молодой  шахтер
Коля Петухов,  который тогда был на  Шевякова, а сейчас еще лучше устроился.
--  Верхушка там была  5, ну 10  человек. А мы --  просто...  Мы  требования
поняли, что  это хорошо.  Они все выполнили. Льготы  стали платить. Был один
месяц отпуск,  а  теперь два. Стихия!  Мы получили пользу  от  революции.  И
пользуемся благами. И власть встряхнулась.
     Нам стали все слать.
     -- Что?
     А дальше, прошу внимания, ключевая фраза:
     -- Я был сытый и мылся мылом.
     Вы отдаете себе отчет в том, какой  представлялась хорошая жизнь в 89-м
году самым отчаянным революционерам? Но это  все  прошло  без возврата.  Все
изменилось неузнаваемо, и Коля про это рассказывает дальше:
     -- Самое  главное -- бартер тогда начался! Говорили: вот нам разрешили
продать партию угля,  мы  продали и  вот вам начисляем  столько-то.  По 2000
долларов в  год  безналом  начисляли! --  у Коли  от роскошного воспоминания
делается счастливое  лицо. -- А телевизор  например стоил 300. И так --  три
года! Все шахты  только  про это и говорили. Пожили! 3 телевизора я получил,
холодильник.  Продавал,  менял  на мебель,  на магнитофон, ботинки,  куртки,
кроссовки. Телевизоры меняли на гаражи и машины... Это котировалось.
     А потом... Государство ввело, что ли, налог  на доллары, на бартер. Это
стало дорого.  И  за это время в магазинах появились  товары.  И  постепенно
стало как теперь... А бастовать что -- я вообще люблю бастовать...

     Как тушили революционный пожар
     Счастливая  жизнь кончилась  в  92-м. И  началась  очень  несчастливая,
особенно на шахте Шевякова.
     -- В  шестой лаве все началось.  Там  были сложные горно-геологические
условия,  пласт вздыбленный. Шли  медленно, заработка не было, -- продолжает
Коля.  -- Газу  было много.  Директор  даже  разрешал,  если  было особенная
загазованность, раньше выезжать на поверхность.
     Ну  и  вот  1  декабря 92-го -- взрыв.  Накопился метан, а там малейшая
искра -- и все.  Пласт шипел всегда, газовый это пласт. Ну что, это  обычный
наш труд, все об этом говорят, знают, но на работу  ходят. Привыкли. Обычное
явление. Не знаешь, вернешься ли домой после смены живой. Тяжело конечно, но
я  привык и ничего тяжелого не  вижу. Потом еще было несколько взрывов, один
за другим.  А  после  взрыва  туда  сосет воздух и горит  уголь. Тогда мощно
горело!  А там 25  человек  там завалило.  Думали,  может,  они живые. Людей
пытались достать.  Сказали  -- если  пробьете  выработку  к людям,  по 5 тыщ
дадим.  И талоны  тогда давали  на  колбасу,  потому  что опасно.  Мы ж тоже
рисковали, могли в любое время наткнуться на огонь, и все. 38 метров пробили
за неделю! Это  много. Пробили - а там завал и перемычка  бетонная, ее давно
поставили, когда в верхней лаве  в прошлый  раз пожар был. Все зря оказалось
-- спасти людей не удалось. Но деньги, как обещали, нам все равно дали.
     А лаву затопить пришлось. Залили лаву водой.

     "Даже у пиратов была демократия, а у нас?"
     Поселок закрытой  шахты  Шевякова. Там, куда ж их девать, живут люди. В
бараках и трехэтажных развалюхах. Дворы как после бомбежки, это смахивает на
Грозный: все перерыто. К выборам  Ельцина в 96-м обещали провести водопровод
взамен сгнившего, даже двор перекопали, -- но после второго тура все бросили
и ушли.
     Вид у  жильцов бедный, сильно поношенный, беззубый и в целом брошенный,
-- словом,  типичные русские пенсионеры. Я  разговариваю с ними. Сюжет один:
на  подземную пенсию с  надбавкой  --  всего 176  советских  рублей --  жили
счастливо. А теперь хватает только на  скромную еду  и  на галоши. К родне и
родным могилкам даже  в  соседнюю область съездить невозможно.  Ельцина  как
ругают!  Я здесь даже  стесняюсь цитировать, несмотря  на  грубое шахтерское
воспитание.
     -- Мы не тупые, газеты читаем! Козленок наши деньги за границу увез, а
Черномырдин знал...  Почему все идет в Москву,  все поезда,  алмазы, деньги?
Все вы там в Москве заодно, одна шайка... И приговор:
     --  Вы в 2000 году  можете к выборам не готовиться!  --  предупреждает
одна несчастная бабушка, дай ей Бог дожить до тех выборов.
     -- Ну, а польза есть вам хоть какая от революции?
     На этот вопрос даже обижались.
     Только одна женщина, Зинаида  Ванеева, она работала породовыборщицей --
с транспортера, по которому  подают уголь, на ходу  выхватывала куски породы
-- сказала:
     -- Я не жалею,  что  были  забастовки.  Не жили мы  при старой  власти
хорошо. 50 рублей давали в получку, вот и крутись. Коммунисты тоже воровали,
но втихаря. А  теперешние открыто. У  нас хлеб есть.  А у людей и хлеба нет,
как же жить? А, все равно помирать.
     Николай Земцев, тоже старый шахтер, спорит:
     --  При  чем тут Кокорин! Забастовку у нас  организовал Ельцин. Он сам
вида  не подал, но мы же знаем --  если б не он, ничего б не  было. А я этим
шахтерам, дуракам, напомнил теперь -- ну что, выбрали себе президента? Да он
же никуда не годится!
     Реплика со стороны:
     -- Ты если б эти слова раньше сказал, тебе б Севера было мало.
     Это его одернул сосед, который назвался Мишей:
     -- Я шофером 17 лет,  одного  директора шахты возил, другого. Я ничего
против не имею.
     -- Против чего?
     -- Не  имею против.  Я  так  понимаю, как они  сообразили  на  это, на
забастовку, значит надо было. А сам я не сторонник.
     -- Вот вы, Миша, не сторонник, а СССР развалили!
     --  Я  ж на площади не был.  Но  и в магазинах  же не  было  ничего. А
хотелось колбасы, как ее, варено-бумажной...
     Еще  я спросил старого шахтера Николая Архипова, что он думает о жизни.
От ответил:
     -- Так рабочий, ну что он может думать?
     И посмотрел на меня с укоризной.
     Лаврентий Глухов на пенсии, а был на  Шевякова. Он  такой  удивительный
человек, что  за  рюмкой  знаете  на  что  жаловался? Что  имущество шахтное
покорежили и растащили. Он сходил посмотреть и страшно  расстроился. Это его
больше взволновало, чем бедность.
     --  Ведь началось  тогда  как?  -- дает  он свою версию. -- У Кокорина
звено собралось горластое. А, задаете слишком много вопросов?  Ну-ка сходите
в здравпункт подышите, вы значит точно выпивши. А обидно, и звено отказалось
дышать. И у них  за это забрали премию, она была  40 процентов. И  с другими
звеньями договорилось. И как раз мыло кончилось на шахте.
     Дальше известно... Но из шахтеров никто не понял  этого  всего, реформа
или как ее назвать.
     При коммунистах это мы, дураки, которые в шахте работали  в низовых (!)
организациях -- так и остались придурками. Все наши шахты строились зеками и
для зеков же и рассчитывались на  бесплатный труд. Но система помягчала и не
стала  так  сильно сажать.  Ну  и  мы  там стали  работать... А там и  радио
перестали глушить, люди узнали, сколько добывают в других местах.
     Вот я читаю "Одиссею капитана Блада". Так даже у пиратов 500  лет назад
была демократия а у нас? Раньше можно был  директора шахты как хочешь ругать
на партсобрании. А теперь мастеру скажи слово, а он тебя и уволит. Все.
     Все были уверены в жизни. А сейчас этого ни у  кого нет, даже  у  новых
русских - не знают, не застрелят ли до вечера.

     Шахтеры бывают богатыми и счастливыми
     Как  например  Анатолий  Петухов.  Брат Коли,  того, который  бастовать
любит. Трезвый, рассудительный, спокойный  человек. Он работал  на Шевякова,
но уже четыре года на знаменитой и богатой шахте "Распадская", сокращенно ее
тут называют -- "Распад" (и вовсе не в честь Советского Союза):
     --  Забастовка  89-го? Были  же предпосылки! Мы знали,  что город Рига
получал  больше финансов,  чем  весь  Кузбасс.  Конфет  не было,  молока,  а
хотелось же детям.  Но при любом бунте  ведь всегда что всплывает?  То-то  и
оно...
     -- А не боялись, что КГБ придет и всех разгонит?
     --  Да  ну! Все  ж чувствовали,  что власть ослабла.  Партбилеты тогда
выкидывали, и  ничего за это  не  было... Шахтеры тогда ходили  по  городу и
проверяли холодильники  у  партийных работников.  А  там ничего интересного,
засохшая селедка. Ну и перестали.
     -- А сейчас не пробовали холодильники проверить?
     -- Ты что! Сейчас же диктатура! А тогда был социализм.
     -- Какая именно диктатура, разная же бывает?
     -- Диктатура анархии. Диктатура! Раньше один мент ходил без пистолета,
а теперь вон как, с автоматами и бронетранспортерами...
     -- Ну а Кокорин, вождь революции?
     -- Как можно Кокорина назвать умным, если уже к осени 89-го его кинули
как последнего пацана? Ему же дали Шарп, телевизор (ну, всем тогда  давали).
А потом на  совещании каком-то  в Новокузнецке еще один дают. А  тут его уже
ждут, встречают -- а, ты за два телевизора продался!
     -- Вы в 89-м на площади были. А летом 98-го ходили дорогу перекрывать?
     --  Не.  Я  огород сажал.  Я  прилично  зарабатываю,  3  миллиона  (до
деноминации). И почти без задержки -- всего месяц.
     А тут  же  отец братьев-шахтеров, основатель династии Иван Денисович. В
78-м ушел на пенсию и с тех пор на огороде.
     На вопрос о жизни отвечает:
     -- Нормально вроде.
     Соседи-пенсионеры загалдели:
     -- Ты что, не говори "нормально"! Тебе что, жалко ужасу напустить? Эх,
ты...
     Он уточняет:
     -- Штанов  правда  не купишь, но на  жратву же хватает...  Шахтеры, их
трудный труд, а ни черта не плотют.

     Любимый шахтерский политик
     Ну это  все  так, разговоры. Знаете, один  то сказал, другой  это, ну и
что. А  вот чье мнение дорогого  стоит, вот  кто  самый  главный эксперт  по
междуреченской  революции: Щербаков Сергей.  Он в этой революции  побывал на
обеих сторонах баррикады, да так,  что и там, и тут все его уважают. И тогда
он  был  очень  заметным  и важным человеком, и сейчас  при  деле --  вот на
выборах в мэры взял 80 процентов голосов.
     Щербаков был сначала шахтером и получил орден. Еще он  к.м.с. по боксу.
А  летом  того  самого  89-го был вторым секретарем Междуреченского  горкома
КПСС.
     -- Почему  партия не хочет с нами  разговаривать? Что ж она спряталась
за шторами? -- орали смелые митингующие.
     Щербаков вышел на площадь, но к трибуне его не пускали. Но он пробился.
И стал разговаривать с рабочими.
     -- Страшновато было  на площадь  выходить. Но пошел как-то.  Я говорил
простые вещи. Я предложил штаб,  чтоб цивилизованно разбираться, а не  орать
на митинге. И  чтоб решить, чего мы хотим. Сначала требовали колбасы и мыла,
и портянок. Но я им объяснил, что надо серьезней требования ставить...
     После  Щербаков  поступил  в  ВПШ   и   там  защитил  диплом   по  теме
"Забастовка". ВПШ  правда  по ходу  учебы раза  три переименовывали, но суть
оставалась та же.
     -- Шахтеры привели к  власти Ельцина  и всю его команду. Но шахтеры им
забыты...  Угольная  промышленность  уничтожена.  Государство  выбило  своих
производителей  с зарубежных рынков. У нас снизили  добычу на  40  миллионов
тонн -- а  Китай увеличил  добычу на 200 миллионов.  А кто получил выгоду --
так   это  директорский  корпус!  Ельцин  позволил  им   торговать  и  лично
наживаться.  В городе нет  ни одного предприятия  где хозяин -- коллектив. А
ведь именно такая задача была у революции!
     Да... Германия после  войны за 5 лет  встала из руин, а  мы с  85-го на
месте топчемся. И все хуже. Я ж вижу, у меня город...

     Похороны шахты
     Анатолий Мальцев -- директор закрывающейся шахты им. Шевякова.
     Что он может  думать о революции?  Да  ничего хорошего. Из-за  шахтеров
Советский  Союз  развалился,  и  Мальцеву  пришлось  фактически  бежать   из
иностранного Казахстана, где он добывал для обороны уран. Он когда тут начал
работать,  так еще думали  революционеров выкопать,  достать из под земли  и
похоронить  по-человечески.  Даже  посчитали,  во  что  это   встанет:  16,5
миллионов  рублей в  ценах 92-го года.  Поделить на  23, так больше  700 тыщ
выйдет на брата, то  есть 5  тысяч долларов.  Решили, что дорого, и не стали
выкапывать...
     А вся  та авария, считает Мальцев,  от революции и случилась, больше не
от чего:
     -- Они  перестали  думать, как  работать,  и осталось  желание  что-то
требовать, ну и дисциплина упала...
     -- Ага, империя рухнула по причине ослабления дисциплины. Ладно!
     Он думает.
     -- Да...  Мне иногда кажется, не зря шахту закрыли, не зря... Это было
- как месть. И от страха. И чтоб другим неповадно было.
     -- Так это что же, карательная операция?
     -- Карательная операция? Похоже...
     Шахта уничтожена.  Ее, если можно так  выразиться,  сровняли с  землей.
Пусто, голо, мертво. Тут и там перевернутые ржавые вагонетки, в какие обычно
грузят уголь  под землей.  А одна такая  - ее-то  достали из-под земли,  это
дешево, дешевле, чем людей доставать -- стоит на сопке,  на братской могиле.
Это  как бы  надгробная  плита. На  ней  такие  слова: "Вы  недодали  --  мы
додадим!" И подпись разборчиво: "Шахтеры Кузбасса".
     Додадут? Нет -- поздно... Революция кончилась.
     Поезд ушел.





     Спасибо за кризис! -- говорят 250 тысяч российских фермеров
     -- За удачный 98-й год, и чтоб следующий был  не хуже! -- таким  тостом
дмитровский фермер Валерий Соловьев и его друзья подводили итоги года.
     В формулировке посторонний может найти много  непонятного. Например, на
момент тоста - осень 98-го -- год ведь еще не кончился! Но это в городе; а в
деревне уж все с годом ясно, когда урожай почти весь собран.
     Год хороший -- постойте, а кризис?!
     --Это в московской тусовке кризис, у  трейдеров различных, -- отвечали
фермеры.
     -- Доллар взлетел?
     --  А мы и  не видали отродясь никакого доллара, -- говорят они, делая
честные глаза.
     Фермеры хотят  убедить  нас, что  к доллару относятся с тем же холодным
равнодушием, как вы к монгольскому тугрику.
     -- А деньги же в банках у всех пропали?!
     --  Так  у нормального  человека  деньги  не  в банке  протухают,  а в
производство идут -- в семена, в племенной скот, в технику, постройки и даже
дороги. Трактор, он что 15  августа, что 18  - он все тот же. С ним  никакой
девальвации не случилось. А надои, посевные площади и урожаи даже выросли.
     "Нормальные" люди полагают, что следующий  год будет для них еще лучше,
от кризиса неизбежна польза: у них  начнут покупать дешевое парное мясо made
in  Подмосковье -- раз  уж не  хватает  денег на дорогое мороженное из Новой
Зеландии.

     В  этом  увлекательном  застолье,  которое  городскому  жителю  кажется
перевернутым  миром,  театром  абсурда,  были  и мы  с  главным  начальником
фермеров России президентом АККОР Владимиром Башмачниковым. В разгар кризиса
он выехал в на места. Предводитель сельских частников  прибыл  в Дмитровский
район  со свитой  на  своем джипе, в импортном плаще, с "Моторолой", которая
жалобно  попискивала  севшей  батарейкой.  Угрюмые  фермеры  дожидались   на
казенной парковке "администрации" (страна завалена жуткими названиями) возле
своих "Нив", тесных и ненадежных, которые жрут прорву  бензина.  Лица  у них
были замученные как  у прежних непередовых председателей колхозов. Фермеры с
подчеркнутым радушием  обращались к Башмачникову  и всячески его благодарили
за  ранее уже  проявленную заботу и  просили о новой  и улыбались  беззубыми
ртами. Они  стояли, сутулые  от тяжелого физического  труда,  и  пребывали в
радостном волнении  -  вот  внимание-то  какое!  Уж я  не  могу  припомнить,
кланялись  они  или  нет.  Московский  гость  улыбался  в ответ,  называл их
молодцами,  как  Суворов  какой-нибудь, и  поощрял  рассказами  про  то, как
замечательно живут из коллеги в Новой Зеландии, куда он ездил учиться заботе
о крестьянах; стало быть,  и  наши, гляди, заживут! Так  просвещенный барин,
положительный персонаж, отечески  наставлял своих  крестьян и  хвалил  перед
ними аглицкие аграрные нововведения...

     ВЫНОС ВЫДЕЛИТЬ ШРИФТОМ Большевики всегда  панически  боялись  фермеров.
Они до сих пор вздрагивают при упоминании "кулацкого обреза" - родного брата
"ковбойского  кольта". Эти  инструменты применялись для защиты своей  земли.
Один  стал оружием  победы, другой сняли с  убитого -- как класс  - русского
фермера. Американский собрат русского кулака выжил, потому что родная власть
не  додумалась  слать  на  него  регулярные  войска  с заокеанским  аналогом
Тухачевского. И вот теперь он  пашет  за двоих и шлет нам пшеницу, кукурузу,
мясо, виски - а также дает  якобы взаймы  зеленые бумажки, чтоб нам было чем
уплатить.  Последнее  -  ради  соблюдения  приличий:  мы  ж не  Африка  и не
Советский Союз в  перестройку, чтоб нам в открытую слать гуманитарную помощь
даром. КОНЕЦ ВЫНОСА

     Перед выездом  в  народную  гущу мы  с фермерами  сделали  визит  главе
Дмитровского  района  Валерию  Гаврилову,  большому  любителю  фермеров.  Он
полностью на стороне местного производителя:
     -- Импортное мясо! С ним все ясно, это идеологическая диверсия. Сейчас
везут с запада дешевое, а когда наши разорятся и у нас все развалится, Запад
цены и поднимет - это ж простая вещь...
     Вот  мы  можем производит вдвое  больше овощей  и картошки, но кому это
надо?  Никому.  Госдума   начинает  выглядеть,  извините,  при  дамах  скажу
-проституткой.
     Гаврилов занимает  очень выгодную для наблюдений позицию: как начальник
он  уже  владеет информацией  и  знает  цену  власти -- но  при этом  еще  в
состоянии с невысокой своей районной высоты разглядеть отдельного человека и
даже  дойти до  него  по  говну в резиновых сапогах.  И вот  что Гаврилова в
кризисе поразило -  он  ведь,  в  отличие от фермера, отвечает  не только за
себя, и  не может  заниматься  только производством,  на нем же еще  сирые и
убогие висят, от которых государство отказалось и бросило на него:
     -- Сколько  лет мы просили своих  безработных помочь на уборке урожая!
Хохлы и молдаване по 3 миллиона рублей (старыми) получали, а наши  не шли. А
теперь у нас каждое утро толпа перед конторой, захотели наши работать...
     У меня  мороз  пошел  по коже:  русские захотели работать!  Позабыв про
духовность и вечные  вопросы! Неужели действительно  все  так плохо?  Что  ж
дальше-то будет...
     Эта позиция Гаврилова - когда верхи уже доступны, а  низы еще  видны  и
понятны  -  редкая;  обычно что-то одно.  И потому  его  особенно  интересно
расспрашивать:
     -- Вот у нас два полюса. На одном отец семейства, который своим  детям
не объявит дефолт, он их обязан кормить, и  точка. На другом - наш непутевый
президент, который  ни  за что не отвечает. Вот вы в районе еще беспокоитесь
за своих безработных. А где ответственность конается? Вон если выше глянуть,
там- что?
     -- Я,  пожалуй, последний уровень, на котором есть  ответственность. А
дальше там уже мрак...
     Подумав немного, он уточняет:
     --  Ну  в области еще  полутьма,  она еще  помогает  российский  заказ
получить. А там выше -- уж точно полный мрак. Там вообще не понимают, что на
нас надевают цепи и скоро поведут в рабство.
     Позаседав с Гавриловым,  поехали на поля...  Вот хутор - это фермерское
хозяйство "Афанасово".  Хозяин Александр Косоусов, агроном по образованию, в
бейсболке и новом спортивном костюме, по крестьянскому обыкновению  жалуется
на  жизнь в  жанре "овес нынче дорог и надо бы, барин, прибавить", иначе был
бы просто моветон:
     -- Всего-то 35 гектаров  у меня, даже севооборот не сделать. Картофель
по картофелю приходится сажать - ну куда это годится?
     Дом построил,  дорогу, технику купил,  мне все  хозяйство обошлось  в 1
млрд. 200 млн. Но это ж под 200 процентов годовых!  Я одних только процентов
государству заплатил 500 млн.! Зачем мне так?
     -- Стоп, стоп -- это в каких ценах?
     -- Ну, какие были. С 1990 года. То есть новыми 1 200 000.
     -- То  есть  без  учета  инфляции, без  перевода в доллары, вы  просто
прибавляли, и все?
     -- Ну да...
     Я  не  финансист и потому мне  это совершенно непонятно, -- по мне, это
все равно что градусы прибавлять к граммам.
     -- Грабительский  процент! -- продолжает фермер. -- Я  не  пойму:  они
что, из меня сделали  раба?  Я что ж, должен на них  работать? Дети,  у меня
трое,  хотели  на  ферме работать, так  я не  пустил: не хочу их отдавать  в
рабство.
     -- А кто ж давал кредит под 200 процентов и когда?
     -- Да банки давали; это еще в 1993-м.
     Ага!  А отдавать в 94-м, --  если мне не изменяет память, инфляция была
на уровне 1000 процентов...
     -- Та-а-к... Ну а сейчас какие у вас народные чаяния?
     --  Да вот хочу 100 тонн мяса производить. На это мне нужен кредит 700
000 рублей новыми под 15 годовых.
     -- Это сколько ж? -- пересчитываю я. -- Ну грубо 50 тыщ долларов?
     -- Нет, не хочу долларов, мне рублями.
     Иными словами,  добровольцы, болеющие  душой  за  родную  землю,  могут
сейчас  скинуться,  продать  50  000  долларов  в  обменном  пункте,  отдать
кормильцу, а через получить чемодан рублей и в том же обменном пункте купить
обратно  долларов - ну сколько? Тыщ 30?  Тогда проще просто подарить ему эти
20 000 сразу и забыть про них, и не морочить себе голову... С одной стороны,
ему честный кредит вроде  и не нужен. А с другой - хлеб и картошка к доллару
ведь не привязаны, так?
     Между тем фермер Косоусов продолжает обличать систему:
     --  Мы производим 1000 тонн овощей,  кормим школы и войсковые части! А
государство нас  не  поддерживает.  Вот  американское  правительство  своего
фермера поддерживает!
     Вот так каждый думает, что другим все досталось даром. И мне захотелось
хоть добрым словом помочь хорошему работящему человеку:
     --  Да вы как сыр  в масле катаетесь, против американских-то фермеров!
Постыдились бы с  ними сравниваться...  - говорю. -- Им же надо было на свои
деньги снарядить фургон, доехать до Дикого Запада, застрелить тыщу бандитов,
а там  на месте отнять  у  индейцев землю,  30  лет  вести  войну  с  дикими
племенами, снимать скальпы,  спать с  заряженным ружьем, и все равно команчи
перережут половину фермеров и сожгут почти весь урожай... А вы -  пришли  на
готовое, земля  ничейная,  у вас  тут ни одного индейца - и  ноете: ах,  ах,
процент высокий по кредиту!
     Он чешет затылок и поправляет бейсболку:
     -- Так это когда было! Сейчас-то у них по-другому...
     -- Ну да, куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Вы ждете, что вам
все  на  блюдечке  принесут.  А  американские  граждане  себе сами построили
государство,  какое  им было нужно. И  президентов не ленились поправлять  -
сначала из  винтовки, а  после, как перевоспитали,  так простого  импичмента
стало хватать.  Теперь  по струнке  ходят. А вы,  русские фермеры  --  хоть
одного застрелили  президента? Так  кто ж с вами  будет считаться? Ну так  и
молчите, скромней вам надо быть...
     Крыть  нечем, фермер  Косоусов  точно  не снял  ни одного  скальпа и ни
одного президента не  завалил и вообще забыл,  где там  у него на антресолях
валяется ружье. Он вздыхает и  перестает жаловаться  на жизнь: кажется,  мне
удалось его немножко подбодрить. Он признается:
     -- Честно  говоря, я  рад,  что  не бросил, как  вон многие.  Прихожу,
смотрю  - это мое.  Это  сделано  для дела. Ведь  приятно же!  А с долгами -
рассчитаюсь, вот продам овощи и рассчитаюсь.
     И,  улыбаясь,  с сияющим видом идет мне показывать свой дом: два этажа,
200 с лишним метров площади.
     -- Лиственница! 674 бруса ушло, 20  на 20 сантиметров. С БАМа вез. Так
один брус 6 человек не могли поднять! Это -- на века...
     Вот-вот.  Американским  фермерам  в  принципе  такой  стройматериал  не
поднять, у них щитовые дома, обитые пластиковым сайдингом под дерево. Дышать
нечем.
     А у  Косоусова  дом  замечательный. Все удобства,  высоченные  потолки,
огромная кухня.  А там,  в ней,  накрытый стол со Смирновской, с окороками и
семгами, дай Бог всякому, и с личной картошкой со  своих 35 гектаров. Тут-то
мы и досрочно и провожали тот год.
     Башмачников  расчувствовался,  выпил  рюмочку  "Смирновской"  и  сказал
добрые слова про виновников торжества:
     -- Фермеры  - лучшие люди страны, наш золотой запас! Я вот что  скажу:
от таких мужиков надо брать семя и с их помощью поднимать нацию!
     Но  за  столом  у  нас  случился решительный  противник  искусственного
осеменения -  знатный  дмитровский  фермер  Валерий  Соловьев.  Он у  себя в
хозяйстве такого не допускает, хотя  метод конечно и передовой, и дешевый  -
но для живых существ вредный:
     -- Это все  неестественно - искусственное осеменение, фондовые рынки и
прочее... Ближе надо к природе быть! А там без обмана...
     И потому Соловьев идет  на  дополнительные  расходы  и держит племенных
производителей.  Он  захотел  их  нам   показать  непременно,  и  повез-таки
показывать. Не  то  чтобы он выпивши  хорохорился, нет - я-то видел,  как он
себе Боржому подливал. А еще всех подзуживал: пейте по полной,  что ж мы, не
русские люди? Но это все правильно, если крестьянин не хитрый, толку от него
не жди.
     Ну, привез он нас.
     Над фермой Соловьева, надо вам сказать, реет российский триколор. Сразу
непонятно, с чего бы это.
     --  В  Америке  вешают везде свой флаг,  вот  и  я решил!  Правда, мне
сначала не разрешал глава сельской администрации.
     -- Что так?
     --  А,  говорит,  Конституцию нарушаешь -  по  ней,  так флаг положено
вывешивать  только на сельсоветах  и иных полезных учреждениях,  а про ферму
там не сказано...
     -- Ну и?
     -- Так  я в  Кремле  на  совещании  у  самого  Черномырдина письменное
разрешение получил!
     Правда,  разрешение  потерялось,  но  глава  района  Гаврилов,  который
Соловьеву на слово  верит, с его слов  черномырдинскую визу  подтверждает. И
нижестоящему  сельскому голове  приходиться  терпеть нарушение  Конституции;
впрочем, у нас с ней нигде особенно не церемонятся.
     И вот Соловьев показывает нам своих производителей...
     Это  оказались  страшного размера убийственные быки,  каких  я даже  на
памплонской корриде не  видел,  и здоровенный,  как бык на  коротких  ногах,
300-килограммовый хряк с мордой сантиметров 60 в диаметре.  Рассматривая эту
страшную морду с любовью, Соловьев говорил:
     -- Вся надежда у меня на Бориса Николаевича! Вот только менять его уже
пора.
     -- Так ему вроде до 2000-го?
     -- До 2000-го я незачем его держать, он испортит все.
     Мне  стало  неловко;  это же  я  час  назад  призывал  быть построже  с
президентами, по  примеру американцев; и зачем, спрашивается, я влез? И ведь
это не первый раз после стакана... Зачем я вообще пил?
     Соловьев продолжал решительно:
     -- Надо раньше менять! Все из-за его дочек. А то иначе в следующем году
его дочки под него пойдут, и пропала вся селекция...
     Гости вздохнули с облегчением, осознав, что Борисом  Николаевичем зовут
этого прекрасного хряка английской белой породы. А один так даже и сказал:
     --  Ну  президенту   не   должно  быть  обидно,  что  такого  могучего
производителя в его честь назвали!
     Соловьев показывает дальше: земли 20 гектаров, дойное стадо в 15 коров,
шесть тракторов, шесть автомобилей... Пруды с рыбой...
     -- А надои какие?
     -- Ага, прям щас я тебе цифры скажу, и про деньги все выложу. И сейчас
же  налоговая инспекция прискачет, а за ней  и  бандиты. Спасибо, меня и так
уже  два  раза  жгли! Так пришлось все дерево менять на  кирпич, видишь, вся
техника в кирпичных гаражах. Нет, прибыль ни один фермер никогда не говорит!
Да и как ее считать? Все внутри хозяйства крутится...
     -- Так и что бандиты?
     --  Что,  что...  В  ФСБ  я  обращался.  Бандиты  уж  полгода  как  не
приходят...
     Настало   время  сказать  пару  слов  про  предысторию  и  про  историю
фермерской жизни Соловьева.
     --  Мы с  Поволжья, -- рассказывает он.  -- Как засуха,  так мы, дети,
колоски собирали, крапиву сушили, тростник по речкам заготавливали. Тростник
потом  перемалывали,  муки  немного подсыпали,  и  пекли лепешки.  Городские
люди-то не знают... Это в 60-е, после смерти Сталина.
     Его жена Таисия добавляет:
     -- Хрущев натворил  делов,  когда стал забирать коров со  двора -  так
люди пухли с голода. Про это уже забыли... А старики пухли, и маленькие дети
погибали.  В 60-е годы. Они  жили в деревнях скотиной, а в колхозе ничего не
давали, только в конце года пару мешком зерна дадут.
     Далее работа в совхозе, это уже Подмосковье:
     -- Думали - совхоз станет крепче, заживем хорошо. Но толку не было! Те
тащат, эти тащат...
     Ну и отделились от совхоза. Дело было в 1991-м. На книжке - 10 000.
     -- Пропали?
     --  Еще  раз объясняю  - у нормальных людей деньги не пропадают. Мы на
них купили 5 коров. Деньги у всех пропали, а коровы у нас остались.
     Потом в 1992-м получили 25 миллионов из "Силаевского" миллиарда,  это в
мае;  под 8 процентов. На эти деньги построили  коровник к зиме.  Еще успели
получить под 18 процентов 75 миллионов. Это зимой, с 1992-го на 1993-й.
     -- А отдавать-то было выгодно, в инфляцию!
     -- Выгодно. А как после взяли  180  миллионов под 183  процента... Так
чуть  с  ума  не  сошли.  Это уже  были  1993-1994-е годы.  Но реконструкцию
коровника доделали. Нам повезло!
     Ага,  вот они на  чем  поднялись - на инфляции! -- воскликнут городские
монетаристы. Ну, на инфляции. Как например те же банки. Ну и где те банки? А
фермы -  вот  они. И коровники  не  лопнули, и  трактора  не  уменьшились  в
размерах, и курс гектара к доллару прежний.
     Ладно, это дело прошлое, пускай, -- но сейчас, может, пора уже фермеров
придавить, пусть делятся? А то все бедствуют,  а они жируют? Ну, если сейчас
у фермера Соловьева  пустая, без зубов, верхняя челюсть, а сам он с женой, с
тремя  сыновьями  и  тремя  же  невестками,  и  тремя  же  внуками  живет  в
трехкомнатном доме, который еще совхоз дал - то куда он еще рухнет, если его
дополнительно поприжать и еще что-нибудь отнять? В Москву  приедет и будет в
метро побираться? Не знаю...
     И  вот эти беззубые работники ютятся по 4 человека в  комнате, экономят
на  здоровье, но покупают  трактора  и  щебень для  дороги, и  строят  новые
коровники, то есть вкладывают последнее в средства производства!
     Мимо проходит  Костя  Соловьев, старший  сын,  тонкий  и  задумчивый, с
усами,  в  американской  одеже,  в  майке  с  текстом  Follow  me,  выглядит
совершенным денди, изысканным гусаром, но уж никак не человеком  от сохи, --
несмотря  на  галоши  поверх  носков.  Но  фотографироваться, позировать  не
желает: "Зачем же, когда я весь в говне". И это  вместо привычных фермерских
рассуждений насчет родной земли, чувства хозяина  и  нечеловеческой  любви к
толстым неповоротливым коровам! Жизнь...
     -- Да,  домик у вас скудный... А это чьи такие замечательные кирпичные
дома - вот два этажа, а вон там три?
     --  Что,  интересно?  Так  пойдите  сами  и  спросите,  а  я  не  хочу
связываться... Меня и районное начальство про это спрашивает, -- кто ж тут у
вас так богато построился? А то оно само не знает, кому землю отводит.
     Да,  впечатлительный   человек  способен   заплакать,  глядя  на  этого
отечественного производителя.
     Которого все же поддерживают:
     -- В мае  98-го  пошел я  в крестьянский банк - СБС-Агро -- и прошу  у
Александра Павловича кредит 2 миллиона новыми. Надо коровник достроить и цех
по переработке молока. Пожалуйста, говорит, бери. Только в конце года отдай.
И  заложи имущества на 6 миллионов. А  у меня его всего-то на 3 миллиона!  Я
ему говорю - ну вы тогда ищите где-нибудь  на Западе людей под таки условия,
там ведь побогаче народ.
     Или, допустим, правительство с законами. Построил я дорогу, а у  меня с
потраченных денег взяли налог как с прибыли. И вроде все честно...
     Встревает Таисия, фермерская жена:
     -- Как  наше правительство к  нам, так  я  б отсюда уехала. Ихнее  для
людей, оно своих ценит, а наше живет только для себя. Я б уехала, вот только
ихний язык не знаю, вот в чем дело...
     Речь  о  том, что одна из множества  иностранных делегаций, которые тут
уже  рассматривали  достижения  российской  власти  в  деле  помощи  мелкому
бизнесу,   позвала  семью  жить   в   Голландию.   Таисия  поначалу   совсем
засобиралась,  но  вот передумала. Хотя за границей ничего страшного они  не
увидели, хотя бывали у тамошних фермеров: хозяин -- в  Америке, хозяйка -- в
Англии, старший сын -- в Германии.
     Кроме банкиров  и правительства,  заботу об отечественном производителе
проявляют и простые русские люди:
     -- А  воруют  как!  Машины раскурочивали,  трактора  разбирали,  плуги
тащили,  ворошилки. Ночью слышишь - лезут. Выйдешь... Никого. Ложишься спать
- опять: лезут.  Картошка была, так полоса что у леса - осенью смотришь, как
будто не сажали. Грибники идут и копают - не будешь  же каждого проверять. А
даже захватишь - говорят: что тебе, жалко? Вон у тебя сколько!
     --  А может,  пропади  оно  пропадом?  Пойти  обратно  в  колхоз, жить
спокойно, и пусть себе воруют, а?
     --Ты знаешь, разговаривал  с Зюгановым.  Я  же  в аграрной партии (мне
другие неизвестны, которые защищали бы сельскохозяйственного производителя),
а она ведь в блоке с  КПРФ,  так я  и пошел познакомиться с союзником. Я ему
сказал:  "Если  вы,  придя   к  власти,  начнете  строительство  коммунизма,
национализацию, передел,  то  никто вам ничего не  отдаст.  Я до  последнего
патрона буду защищать свое добро, автомат у меня есть. Я даже пушку 45-пятку
заберу от музея Дмитровского..."
     -- Какой такой автомат?
     -- Ну, дробовик такой пятизарядный, автоматический...
     -- Так, а Зюганов что говорит?
     -- Он говорит - не, которые работают, мы тех не тронем.
     Пока мы  ведем беседу,  к  воротам  подъехала  Ауди-80  в замечательном
состоянии; не бандиты ли  часом? Ан нет - местный батюшка, отец Ростислав из
церкви  Покрова Божьей  матери в Орудьеве.  Он  тут  полгода как,  попал  по
распределению. Они с симпатичной матушкой веселого  светского вида  приехали
за молоком:
     -- Окормляемся здесь... Валерий нам помогает сильно.
     -- А что у вас с кризисом?
     -- Все дорожает...  Но я не могу по совести цены поднимать. Хотя это в
моей власти. Все у меня как было, как была самая дешевая свечка рубль, так и
стоит. Крестить - по-прежнему 100 рублей...
     -- Так надо понимать, что дефолт - это Божье наказание, верно?
     --  Есть   песнопение,  во   время  Великого  Поста   поют  "На  реках
вавилонских". Это плач евреев, воспоминание о том, как раньше жили хорошо, а
после  они пожали от греха своего, и  они каются... А теперь мы - как многие
считают - второй богоизбранный народ. Видимо, и нас Господь любя  наказывает
за  прегрешения, за отступничество! За  то,  что  люди поклонились  золотому
тельцу, вместо Бога -- доллар поставили во главу угла...
     О. Ростислав вздыхает:
     --  Наказывает нас, но не оставляет. Пока не покаемся, эти  все скорби
будут продолжаться.
     Соловьев  выслушивает батюшку, который ему вполне годится  в сыновья, с
почтением, и с ним не спорит. При том что он,  судя по всему,  явно  избежал
Божьей  кары. Поскольку  золотому тельцу не поклонялся,  а зарабатывал  хлеб
свой,  как положено, в поте лица,  являясь отечественным  производителем.  И
призывы каяться к себе вроде не  относит - во всяком случае, отцу Ростиславу
пока что не удается его зазвать в храм.
     Батюшка с матушкой садятся в Ауди и уезжают...
     И только тогда Соловьев говорит, как бы отвечая юному батюшке:
     -- А год все-таки хороший был! Увеличилось поголовье крупного рогатого
скота (это как цитата из забытой прошлой жизни), с  50 до  65 голов. Нашел я
новый рынок  сбыта молока -  дачному  кооперативу  МВД. Возим туда на  новой
машине, я как раз подарок я от Черномырдина получил - "Газель" с тентом.
     Он спохватывается:
     -- А у вас там, говорят, совсем тяжело в Москве? Ну, как станет совсем
плохо, приезжайте ко мне, накормлю...





     Большому перелому -- миллион тонн кубанского гипса
     Наши власти говорят, что хотят иностранных инвестиций. А наша публика -
хочет? Пустит ли она вообще инвесторов к себе, ее спросили?
     Вот  немецкие инвесторы (фирма  "Кнауф")  купили  в  Краснодарском крае
фирму и стали выпускать  стройматериалы на  экспорт. А местные казаки немцев
выгнали -- решили, что не следует продавать родину, а тем более по дешевке.
Арбитражные суды разных инстанций подтверждали:  немцы все купили честно. Но
казаки остались при своем мнении.

     Немцы дошли до Кавказа
     Похоже,  в  Псебае  произошло  вот  что:  отделился  он  от  Российской
федерации.  И остановил на  своей территории действие российских законов, --
на  благо  народа.  Разные  там  суды,  их  решения,  закон  об  акционерных
обществах, еще об чем-нибудь -- это все теперь лишнее...
     Мы сидим с Берндом Хоффманом, начальником восточного отдела "Кнауфа", в
кабинете на 3 этаже офиса гипсокомбината. Их,  хозяев, больше  никуда  и  не
пускают. Ну, еще разве что в туалет.
     -- Что же получается -- тут останавливают действие российских законов,
и вы на свои  немецкие  деньги нанимаете  ландскнехтов  в Москве и пытаетесь
восстановить тут законность?
     Я имею в виду частных охранников, которых он нанял.
     Он смеется.
     -- Вы тут как бы такой анти-Маркс?
     Смеется еще громче. Хоффман -- веселый человек. Его за  это даже в 68-м
выгнали из института. Он приехал из ГДР в Ленинград учиться на  оптика, ну и
в свободное время учредил с приятелями общество любителей выпить. Совершенно
явное проявление мелкобуржуазности! Тем более на фоне  студенческих волнений
во Франции; кстати и в Польше тогда студенты пошаливали, о чем не так широко
известно.  И  вот  коммунистические   восточные  немцы,  выслуживаясь  перед
советскими товарищами,  отозвали  пятикурсника,  без пяти  минут  дипломника
домой, -- и всю жизнь потом эту мелкобуржуазность припоминали. И дослужиться
выше зама по снабжению у Хоффмана не получилось. Зато после 89-го он пошел в
гору -- занимался приватизацией  социалистических заводов, переделкой их под
рынок, в чем сильно  преуспел. И размах дела  его  увлекал. Вот он и занялся
Россией.  Тут  уже 11  разных  заводов  делают  стройматериалы  с  немецким,
"Кнауфа", участием -- от Питера и Тульской области, и Дзержинска под  Нижним
Новгородом -- до Казани. Они на  этих заводах имеют до 99 процентов акций. И
никто пока не обижался на это -- пока не напоролись на Псебай.
     Сначала  у  них  был  совсем  тонкий  пакет,  17  процентов,  потом  он
постепенно утолщался,  и  после  вливания в  завод  1  млн.  200 тыс.  марок
превратился в  контрольный. Это было в декабре 95-го. И тогда немцы захотели
вникнуть  в финансовую  отчетность. Больше  всего их тогда  волновали  нормы
расхода гипса  -- уж слишком высокие;  то есть, выражаясь  по-русски, похоже
было на воровство и черный нал.
     Вот в этот самый момент немцев и выгнали.
     -- Как же  так! -- удивляется Хоффман. --  Я  слышал, что раньше краем
руководил видный  борец с коррупцией геноссе Андропов. И вдруг такое... Что,
что? Наоборот, Медунов? А  Андропов  его со скандалом уволил? Что,  что  тут
творилось? Мы этого не знали... -- бледнеет Хоффман.
     А  поздно! Отступать некуда. Деньги  по меркам  фирмы пока  что вложены
небольшие, но тут репутация! Никак нельзя  уйти.  Потому что все привыкли --
где "Кнауф", там успех, там победа, и иначе быть не может.
     И вот Хоффман, менеджер высокого ранга, не мальчик  уже в свои 54 года,
состоятельный,  между  прочим, человек, так он  просто  живет в этом  бедном
советском офисе. Он  ест тут колбасу  и сало,  закупленные на местном рынке,
пьет кубанское  пиво, и даже  спит  на  надувном матрасе на полу. По  уровню
аскетизма  и  антисанитарии  это смутно напоминает ефрейтору запаса Хоффману
действительную  мотострелковую молодость... Нет, в войсках у него  было даже
больше комфорта, потому что он дружил с офицерами и ходил с ними в кабаки, и
там ел горячее.
     Хоффману кажется, что присутствие немца даже важнее, чем охранная фирма
"Оскорд", и  еще  одна  московская фирма -- "Пантан", и местные милиционеры,
которые все дежурят в приемной. Без немца, думает он, местным  проще забрать
кабинет.
     --  Вам,  Хоффман, к  надувному  матрасу еще  бы  и куклу надувную, из
секс-шопа!
     --  Плохо вы о нас думаете, -- с  изящной,  толкуй  в  любую  сторону,
двусмысленностью ответил он.
     Хоффман тут,  в  России, с 93-го времени проводит  больше,  чем дома. К
трудностям за  это время  привык, и ночевкой  на  полу  его не напугаешь. По
утрам он  отъезжает на  часик в  соседний поселок, где арендует строительный
вагончик с удобствами, и там  принимает  душ, стирает бельишко, утюжит белые
строгие рубахи - все, кстати, почему-то сам.
     Конечно,  местным  казалось,  что  выкурить  немца  из  кабинета  проще
простого. Для этого надо  отключить ему свет, телефон и воду. Он же европеец
и сломается.
     Разумеется, отключили.
     Немец  же  оказался  вредный. И  выписал  спутниковый  телефон.  А  еще
привесил  под  окнами бензиновые генераторы. Канистры же под  воду оказались
еще более доступными.
     Тогда свет и  воду  ему в  бессильной злобе опять  дали,  а с телефоном
вышла заминка,  которая уж теперь не принципиальна. Легкое неудобство в том,
что из соседнего поселка Мостовской в Псебай надо звонить через Германию...
     Тяготы и лишения, конечно, имеются. Но если честно, то Хоффману это все
нравится. Это интересная менеджерская задача! И величие и размах проблем его
впечатляют и вполне вдохновляют. Газеты  про это писали и телевидения всякие
показывали, и  в России и в Германии. Уже прокурор края  в курсе, приезжал и
вникал.  Уехал,  и  ничего.  Губернатор про все знает, -- впрочем,  господин
Кондратенко -- красный... Да что губернатор! Например, про этот Псебай лично
еще Коль  уже  все  рассказал  лично  Ельцину. А  это  для  Хоффмана  высшие
инстанции во  Вселенной,  --  ибо  он, бывший коммунист, так  и  не научился
верить в Бога.
     Ну вот мы поговорили  с Хоффманом, и он решил отлучиться в  душ.  И что
странно, вся охрана осталась в приемной, а он один пошел в свой БМВ и уехал.
     По  пути  он подвозит  местное  население.  Если кто  голосует,  так он
останавливает и подвозит, не забыв презде честно спросить:
     -- Вы знаете, что я  оккупант? Вы согласны, чтоб вас оккупант вез,  на
немецкой машине?
     При этом Хоффман, когда не при параде, надевает  подозрительный зеленый
свитерок -- с виду совершено  форменный натовский...  Но от услуг  оккупанта
население не отказывается.
     В пути он расспрашивает людей о жизни.
     Они даже признаются ему в браконьерстве. Западным людям жизнь  в России
иногда  кажется   слишком  биологической,   сплошной  животной   борьбой  за
существование. В Псебае -- особенно, потому что тут человек страшно близок к
природе. Например, оказался местный безработным,  и не  пропадает  -- форель
ловит в горных речках, или оленя бьет в лесах.  Что не съест,  то продает на
браконьерском черном рынке...
     --  И  не  страшно  так ездить  по чужой местности,  которая  грозится
шашками?
     -- Ну  когда  пикет  был, собрались все и  орали -- то было  опасно. А
сейчас вроде нет...
     Тут  бывали  очень шумные пикеты. То есть как только  Хоффман на плечах
московской охраны вошел в офис воскресным утром, местные собрались и три дня
митинговали,  и грозили,  и  требовали  справедливости.  Но охрана была  при
оружии,  и милиция подъехала, безоружные казаки кто  за  был,  кто против...
Покричали, погрозили, в общем, ничего страшного.  Прошло  все без эксцессов.
Разве  только российская  и  немецкая администрации предприятия дружно  друг
друга уволили.
     Казаки,  которые никому не доверяют, вызвались завод тоже охранять -- в
дополнение к  частным фирмам и милиции, и еще, чтоб не забыть, к дедушкам из
ВОХРа. (Хоффман по этому поводу с удовлетворением замечает, что при такой-то
охране  спит  совершенно  спокойно).  Завод  --  то  есть  российская  часть
руководства  -- согласился и  с  казаками  заключил договор.  Как  оказалось
незаконный, -- у  казаков  же лицензии на  охрану  нету. Ну, тогда придумали
компромиссное решение. То есть они вроде и казаки, но оформили их  сторожами
--  ни много ни мало 40 человек, сутки через трое.  И теперь они так  всем и
отвечают: мы  простые  сторожа, а  казаки  мы, извиняемся,  в  свободное  от
дежурства время.
     Ну, с Хоффманом вроде все ясно.

     Не отдадим инвесторам ни пяди родной земли
     А что ж российское начальство комбината? Что оно думает о жизни?
     Но -- не дает оно интервью, не встречается с прессой.
     Самый  высокий  руководитель  с  русской  стороны,  который  согласился
говорить  -- правда  анонимно, запершись  со мной  в своей конторке  --  был
начальник  одного цеха. И то он предупредил, что с  работниками  разрешается
тут посторонним разговаривать только в присутствии начальства. А он как  раз
оказался в одном лице и работник, и администрация, так вроде значит и можно.
     И вот он что рассказал:
     -- Немцы, они что? Хотят дать меньше, а получить больше. За просто так
никто  не поможет,  мы  же знаем жизнь.  Если б они  честно сотрудничали, то
может и можно было б. А тут кто-то прозевал, пустил их.
     Зарплата какая? Это коммерческая тайна. Но мы очень все довольны.  Если
б суды присуждали, что немцы правы, так тогда  нам мы  показали документы! А
раз не показывают, значит,  нет их. А нужны ли нам вообще инвесторы? Ну этим
должны экономисты заниматься. А я так скажу: россияне должны перемучиться, и
обойтись без иностранцев. А то получишь чуть, а потом потеряешь все...
     Вот     вам     самое    спокойное,     самое    безэмоциональное     и
высокоинтеллектуальное   суждение,   которое  я  в  Псебае  услышал  от  той
стороны... Все-таки инженер говорил, человек с образованием. Это было мнение
представителя   интеллектуальной   элиты,   по  московским   понятиям,   это
либеральный  министр, --  если  представить, что Псебай  --  очень  условная
модель России.
     Обычный же,  обыденный уровень дискуссии тут куда ниже. Ну вот например
одна дама за 40, работница комбината, при условии опять-таки анонимности:
     -- Зачем нам эти немцы? Чего пришли? Пусть уходят. Инвестиции? Не надо
нам  от них  ничего, вот! Знаю  я,  чего ни  к  нам лезут:  у  нас  же  гипс
наилучший, самый белый  посмотрите! Такого ж  больше нет  нигде. У других он
такой серый,  прямо смотреть противно! Ну вот и лезут к нам, за нашим ценным
ресурсом -- гипсом...
     Я  ей еще подсказал,  что гипс -- товар стратегический. Отчего? Да ведь
если  его пускать только на лечение  переломов,  всему миру до  конца  света
хватит.  А  если на стройматериалы, то  всего-то  на  тысячу лет и хватит --
таковы разведанные запасы здешнего месторождения.
     Ну ладно,  на комбинате страсти кипят. А со стороны же трезвей видится?
Вот  мнение представительницы общественности  за  пределами  комбината,  она
магазинная торговка, живет тут:
     -- Раньше  в поселке  чисто  было,  красиво,  и  окурки  не  разрешали
бросать. А как началась эта  инвесция (так и  сказала  -- инвесция  -- прим.
авт.), так  и грязно стало, и колбаса дешевая  пропала,  и вообще жить стало
тяжело. Дураку  ясно,  что  немцы  на  наши  ресурсы зарятся, хотят их  это,
хищнически истребить. Что ж вы  думаете, они детсадик наш содержать мечтают,
что им, дети наши думаете нужны?! И потом, ну почему именно немцы?! Мы же не
сможем  им ничего простить. (Ей  около 40  лет -- прим. авт.) Ну хоть бы это
были например африканцы, и то лучше...
     Сторонники  быстрого  прогресса,  различные  западники  бывает,  ругают
псебайцев за отсталость. И совершенно зря. Потому что последние имеют вполне
европейский  уровень  экономического   мышления!  А  может   и   выше.  Есть
доказательства. Из прошлой жизни Хоффмана, когда он командовал  перестройкой
заводика в г. Хермсдорф,  в Восточной, но все  равно  же  Германии. Там была
такая схема: производство дробили на отдельные циклы, выделяли  их  в мелкие
фирмы и  приватизировали. А  что  дроблению  и приватизации  не  поддавалось
(например  плановый отдел или партком),  то,  увы, навеки закрывали, а людей
выгоняли   на  улицу.  Так   там   недовольные  даже  перегораживали  трассу
Берлин-Дрезден! А Хоффмана с командой не пускали на завод при помощи пикетов
(ну вылитый Псебай, только что без казаков). С требованием сохранить все-все
рабочие места.  Но поскольку  пикетчики  никак  не  смогли  придумать,  кому
продать  свою  социалистическую плановую продукцию, и где  взять дотацию  на
содержание парткома, то после успокоились и Хоффмана пустили, и он их научил
жить... В Псебае ловкого немца, да, пока  не  слушают, но зато ведь и трассу
не  перекрывают!  Ни  на Майкоп, ни  на Черкесск  --  вы  можете  совершенно
спокойно проехать...

     Атаман
     И не надо забывать, что тут не Россия, но Кубань. И здесь не русские, а
казаки. Про них пишут красные  газеты: казаки -- единственная  сила, которая
противостоит немецкой  инвестиции, интервенции и оккупации. И воззвание было
принято, вы помните, районным атаманским управлением...
     Еду в это  самое  управление, в  поселок Мостовской  --  от  Псебая  20
километров. Казачий  офис  там  каждый  знает, всякий покажет... Как  раз на
месте  два  начальника --  первый  зам  районного  атамана  Хапов  и  атаман
поселковый Савченко.
     Хапов сам бывший начальник местного районного телевидения, а еще раньше
трудился компьютерщиком; ну  это  просто  сливки  со  сливок  здешней элиты,
абсолютно серьезно вам говорю, без всяких шуток.
     --  Александр!  --  говорю  ему.   --  Вот  мне  желательно  на  шашки
посмотреть, какими планируется  рубить немецких оккупантов;  они  у вас где?
Вот которые на стене висят в вашем офисе?
     -- Нет, это из дюраля, так, элемент атрибутики. Да вы сами попробуйте!
     Беру в  руку шашку. Легкая,  игрушечная, и  гнется... С  такой немца не
добудешь...
     -- А настоящие есть у вас?
     -- Мало  кто себе может  позволить. Шашка две  тысячи  стоит,  а среди
казаков безработица. Вот которые сторожами в Псебай устроились, 400 получают
в месяц. Это когда ж они на шашку скопить смогут...
     Безработный казак,  зарегистрированный  на  бирже  труда  -- это что-то
новое...  И  они  пока   единственные,   кто   получает   явную  выгоду   от
кубанско-немецкого конфликта: вот, зарабатывать начали.
     --  Копейку  в  дом принесут! Русский  гендиректор  Сергиенко  им  дал
возможность работать,-- радуется  за них  Хапов.  -- В принципе они там и не
нужны, успокоилось все -- но они ведь уже рассчитывают на деньги, так?
     -- Хорошо... А вы мне скажите, вы что ж, против капитализма?
     -- Ни  в коей  мере.  Лишь  бы  не  советская власть. Все уже хлебнули
советской власти по самые уши.
     -- Против инвестиций?
     -- Понимаете, мы не против инвестиций -- но мы за разумные инвестиции.
     -- Это как?
     -- Ну, раз комбинат на нашей земле,  мы не против чтоб немцы  вливания
делали, но в разумных пределах. Чтоб контрольный пакет оставался за Кубанью,
за государством - а не у каких-то немцев.
     -- То есть по-вашему, забрать у немцев контрольный пакет.  А  какой вы
видите процедуру изъятия?
     -- Чтоб была  чисто законная!. Через  арбитражный  суд. Как решит суд.
Как решит, так и будет... Мы законопослушные граждане.
     --  Так  суд уже все  решил, но здешнему народу решение не нравится. И
капитализм не нравится, и инвестиции. Так вы за закон или за народ?
     -- Закон мы нарушать не хотим. Но,  с другой стороны,  мы, казачество,
будем стоять на позициях народа и никуда с них не уйдем...
     --     Постойте,     а     казак    Аникин,     который     инструктор
контрольно-аналитического  управления  краевой администрации, это  же он про
вашу  ситуацию  писал:  "Если  бы  не   полномочия,  которыми  меня  наделил
губернатор, я бы давно порубил оккупантов казачьей шашкой..." Это как?
     -- А, Аникин... Это  эмоции! Это глупость. Я не уверен в том, что было
бы так как он говорит.
     -- То есть рубать -- надо, но по закону?
     --  Нет...  Никого шашкой не рубили  и  не  будем рубить.  Ни  в  коем
случае...
     Разговор затухает.  Мы  оба  понимаем, что  он  какой-то теоретический.
Невозможно всерьез  дискутировать.  Издалека, из  нервных  заметок  в  чужих
газетах, виделись  чубатые  станичники  в фуражках, которые,  оторвавшись от
сисястых  казачек,  гарцуют  на сытых конях, машут  шашками  и передергивают
затворы, готовясь  умереть, но  не  отдать  Отечество  инвесторам  из  фирмы
"Кнауф".  Но мы это  обсуждаем  в  бедной  хате, с игрушечными сабельками, и
атаманы --  оба в  штатском, в тертых турецких  кожанках.  Они сидят посреди
скудости  и придумывают,  как  обустроить Кубань,  куда пристроить земляков,
чтоб хоть рублей по триста получали. Какие тут дискуссии? Вот  атаман  Хапов
-- он сам-то знает, за рынок  он или за популизм? А может, у станичника каша
в голове, а  не  пентиум? Что вообще, например,  лучше,  справедливость  или
закон?
     -- Не  занимаемся  мы политикой. Мы занимаемся поднятием экономики, --
печально  объясняет мне Хапов.  Я  ему  сочувствую.  У  него на  шее  сотни,
фигурально выражаясь, шашек --  причем шашек безработных,  с биржи труда. Их
надо устроить в жизни... Это не компьютеры починять!
     -- Это как так -- подъемом экономики?
     --  Да вот -- открыли пекарню.  А еще найдем  денег, так купим пищевые
линии, майонез начнем фасовать. Еще планируем селедку солить...
     Занять казаков мирным безоружным трудом! Это благородно. Да и на  шашки
заработают... Селедка, селедка; шашку ведь тоже так называли, правильно?

     Красное и белое (коммунисты и гипс)
     Так  может  встать странный вопрос. А  может, везде так? Может,  вообще
везде  пролетариат  у нас  ненавидит капитализм  и  хочет  отмечать  Великий
Октябрь  и  бесплатно  получать  удовольствия? И  только в Москве начальство
доверчиво думает,  что  уже  настал капитализм,  и  играет  в него со своими
командами? А на самом деле кругом одни коммунисты? Ну, строго говоря, даже в
Госдуме самый главный -- коммунист...
     -- А, Хоффман?
     --  Коммунисты  --  это   разве  плохо?  Я   сам  был  коммунистом,  и
замечательных людей полно среди коммунистов встречал -- может, даже  больше,
чем среди капиталистов.
     -- Так то у вас в Германии!
     --  Почему?  И  в  России  тоже.  Вот  мы  вкладываем деньги в завод в
Тульском  Новомосковске,  так  с  губернатором Стародубцевым  у  нас  полное
взаимопонимание -- даром что коммунист. Ничего страшного!
     Он наливает  мне виски. Наверно,  представительского  --  сам он его не
пьет.
     --  Я,  г-н  Хоффман, могу вам объяснить,  отчего  вы виски не любите!
Оттого  что вы  самогонки  не  гнали  никогда,  у  вас в ГДР выпивки  и  так
хватало...
     --  Это точно. А  коммунисты все-таки разные бывают.  Вот например г-н
Пашуто, коммунистический депутат Госдумы. Он к нам приезжает иногда и ругает
нас -- от имени государства. Мне, иностранцу, трудно судить, но мне кажется,
что Россия таких полномочий г-ну Пашуто еще не дала...
     Выпили еще. Можно приступить к обсуждению военной  темы. Тем более  она
тут  кругом и без меня обсуждается,  особенно в  связи с  фамилией  Хоффман.
Начал я издалека...
     -- А вы какого, г-н Хоффман, года рождения?
     -- 1943.
     -- То есть папаша ваш в тылу находился?
     -- В тылу. У него бронь была, как у электротехника. Ни одного дня он в
армии не был.
     Ну вот, а то  некоторые в Псебае  убеждены, что это папаша  теперешнего
Хоффмана  расстреливал русских... Коммунисты то  и дело напоминают в местных
газетах,  что человек  с  такой фамилией  в  1942-м году растрелял  тут  200
человек. А иные думают, что это тот самый Хоффман и есть, он и расстреливал.
А  что  расстрел  был  за  год до  рождения -  так  кто  ж  будет  в  цифрах
разбираться? Если б цифрам верили и уважали б их, то всех бы убедила формула
"50+1", то есть у кого контрольный пакет, тот  и  хозяин.  Но когда  у людей
душа  болит  за родину,  за народ, не надо  к  нм  лезть со своими  грязными
цифрами.
     Особенно,  по  логике,  не  надо  с  этим   лезть  к  казакам,  которые
исторически охраняют  родину от чужих. Причем в буквальном смысле слова: они
тут в офисе  и вокруг дежурят, под видом сторожей. Я с одним даже вел долгие
беседы.

     Рядовой казак в 41-м году
     Казак этот -- Степаныч.
     -- Ну, что немцы-то?  Никак  с ними, значит,  невозможно? -- спрашиваю
его.
     --  Зачем  же  немцев  ругать?  Нормальные люди.  Я на  них еще в 41-м
работал.
     -- Да ну?
     -- Точно!  Был  я тогда пацаном, с  кузницы не  вылазил.  И  там  один
эсесовец,  здоровый такой, постоянно  гнул  рессоры, от броневика -- такие у
них броневики были на гусеничном ходу. А дутье  было -- мехи, вот я  и дул с
дружками. А нам за то выдавали леденцы и шоколадки.
     Нет, нету у меня ненависти к немцам.
     -- Ну и слава Богу...
     --  Нет,  ты подожди. Немцы -- что! А я тебе  расскажу за евреев. У-у,
жиды такие-сякие -- мы ж так же все говорим. Вас немцы вешали, били, но мало
вас  поперебили. Действительно  они пакостей много делали для русских. Евреи
занимались этим  вопросом. Таким манером  они хотят  отомстить  за еврейские
погромы.
     -- А зачем же вы погромы устраивали?
     --  Так  то не  мы,  то  на  Украине.  А мы тут  -- нет, не устраивали
погромов.  Как  я  мог  им делать  погромы,  как  я  мог  громить  директора
"Пищетары" Дворкина, когда  он  пользовался таким  великим авторитетом среди
рабочих,  как ни  один  русский директор? И Воронцов еще  был у нас еврей  в
совхозе.  Как  он  умер, так совхоз развалился мо-мен-тально. А имел среднее
образование всего-навсего! Евреи тут ни при чем.
     -- Ну...
     --  А вот  кто развалил Советский Союз, так  это американо-сионистская
контрразведка.
     -- Подожди, Степаныч. А  вот акции? Тебе понятно  насчет  контрольного
пакета?
     -- Ничо я в этом не понимаю.
     -- А кто хозяин должен быть, немцы или русские?
     -- Не знаю. А может они вложили  свой капитал? Кто вложил, тот хозяин,
а нет денег -- подвинься, щас же так...
     Вот так размышляет дед Степаныч. Такой представляется ему картина мира,
дружбы народов  и  мировой экономики.  По  Псебайским  меркам, так  Степаныч
вполне прогрессивно настроенный гражданин, спроецировать его на Москву, так,
это, думаю, все равно что электорат "Яблоку".

     Гипсовая война компроматов
     А вот один инженер -- из тех, кто на немецкой стороне и от них получает
зарплату -- мне сказал:
     -- Сейчас как 37-й год.
     -- В смысле чего?
     -- А брат на брата пошел. Вот у меня друг был наилучший,  детей всегда
мы крестили с ним. А теперь  -- не здороваемся даже. Он же у тех работает, у
Сергиенко, ну и боится, что его с работы выгонят.  Вон как. Сначала жена его
перестала с нами знаться, он ее обещал перевоспитать, а теперь и сам. Я  ему
этого не прощу...
     Зачем крайности, зачем брат  на брата? Нельзя  ли  как-то договориться?
Это обидный для псебайцев вопрос. Чем  же их гипсовая война хуже  московских
войн компроматов? Что ж тут, не люди? Да и ставки в Псебае выше. Получить на
гипсокомбинате работу -- это успех серьезней в жизни псебайца, чем у банкира
победа на залоговом аукционе. Потому что тут не про еще большие деньги речь,
но  про  то,  чтоб  на картошку  хватило. И  проигравших тут больше,  чем на
московских  разборках,  и  отступать  проигравшим некуда.  Разве  только  на
обувную  фабрику  в Псебае же; а там за  полгода кому 50 рублей выплатили, а
кому аж сто.
     И компромат тут тоже  используется серьезный. Что  теперешнего Хоффмана
пытаются  выдать за фашиста, это понятно. А про одного его  оппонента добрые
люди рассказывают, что  у него  отец полицаем  у  немцев служил! То есть обе
стороны  едины в том,  что  тот  кто  не  с нами --  тот  фашист!  Некоторые
сторонники рыночных отношений тут  сами  начинают верить  -- ради  торжества
своего правого дела --  в то, что и в 41-м немцы никому плохого не  сделали,
по той логике, что они же сейчас инвесторы.

     Что будет?
     Немцы  намекают, что еще какое-то время готовы потерпеть убытки  (сумма
не обсуждается). А  когда масса  долгов станет критической, и выгодней будет
построить новый завод, так  они его  и  построят. Может,  рядом  со  старым.
Может,  в  Майкопе,  а  то  и  вовсе  в  другой  области.  Им главное,  чтоб
производство  было  на  Юге,  потому  что  отсюда  удобней  продавать  сухую
штукатурку в южный "ближний зарубеж" (есть такой план). И от Краснодара чтоб
не  очень  далеко  -- потому  что там уже  работает  маркетинговая структура
"Кнауфа".
     Вот и все.
     Ну,  и  еще  азарт,  без  которого  трудно  вообразить большой успешный
бизнес.

     Вся надежда на гаишников
     Да, не  очень  складно  разворачиваются кубанско-немецкие экономические
отношения.
     Но есть,  есть  тут могучая сила,  которая страстно желает,  чтоб немцы
остались, потому что будет тогда процветание, и экономический рост, и прочий
Доу Джонс.
     И кто ж эта грамотная передовая сила?
     А гаишники местные. Они сидят в засадах, всегда готовые выскочить перед
белым БМВ и снять с  пассажира свои  законные минимум 50 рублей -- это если
ни за что.
     Захиреют они без немецких инвестиций...
     И вот эти алчные гаишники -- вы не поверите, это так на  них не  похоже
-- вселяют надежду.
     На то, что Псебай таки сольется с мировой экономикой.





     Могучая военная база русской  славы, цитадель  побед, закрытый режимный
населенный  пункт, -- Севастополь стал  открытым  для  всех  южным  городом:
вольным, портовым, космополитическим.  Да, был красивый гордый миф, и вот он
рухнул;  но  кому  ж  от  этого  плохо?  Героическое  прошлое  будет  теперь
вспоминаться с  той же ностальгической грустью, как военная служба в молодые
годы.  Грусть эта, впрочем, условная:  зачем  же,  в  самом деле, всю  жизнь
прозябать в казарме, пусть даже романтической военно-морской...

     Ностальгия
     Вы,  наверное, слыхали про то, что Севастополь очень удачно расположен,
если  глянуть  со  стратегической точки  зрения.  Точка  правильная,  только
немножко устарелая. 200 лет назад, когда город строили, реальная надежда  на
выход к проливам, то есть на взятие Константинополя, была, а вот возможности
нанесения точечных ядерных ударов не  было. Сегодня  все наоборот, и  потому
Севастополь хорош разве тем, что в его бухте удобно прятать яхты от штормов.
Ну да при чем же тут стратегия и русская слава и  военная мощь? Которой тут,
увы, все меньше...
     -- Вот, пожалуйте,  13-й причал,  -- показывали  мне моряки.  -- Он же
раньше был полон, это ж бывшая  наша гордость,  тут  главные силы стояли!  А
теперь что? Вон, два вымпела только и стоят...
     Вымпел, как вы догадались, у.е. для счета кораблей.
     Вот знаменитая  Минная  стенка. Кораблей  и  там немного.  Пустовато...
Оживление вносят  только  флотские офицеры, подъезжающие  к  стенке на новых
иномарках,  непременно дизельных: корабли  ж  не бензином заправляют, верно?
Соляркой все-таки...
     Вот -  Телефонная стенка. Там сгрудились серые тусклые корабли,  только
один среди  них  белый  - это  "Енисей", бывшая мечта  каждого черноморского
матроса:  единственный военный корабль,  куда пускали служить женщин. Потому
что это не что иное как плавучий госпиталь, он же санаторий. Он плавал вслед
за Пятой эскадрой по Средиземному морю и вдохновлял личный состав эскадры...
Но  теперь нет нашей эскадры в Средиземном,  и Индийской нашей эскадры  тоже
нет, и в Атлантике наших кораблей никого -- так что нечего там теперь делать
заманчивому  белому кораблю, он  стоит у  берега, где и  так полно  женского
внимания...
     То,  что  осталось,  собрали   вместе,   и   получилась  30-я   дивизия
противолодочных кораблей. Вот, собственно, и все... Против прошлой-то мощи!
     --  Мы были  сильней  турецкого  флота  в  5 раз,  а  теперь  они  нас
превосходят в  3  раза. Да  когда  ж  это турки были нас сильней! -- чуть не
плача восклицают черноморцы.
     -- Обидно за Севастополь! Все, что  построили тут Суворов,  Потемкин и
Екатерина -- все рухнуло. Чувствуем  себя брошенными, -- жаловались офицеры,
с которыми мы пили пиво в замечательных кафе на набережной.
     -- Флот скукожился  как шагреневая кожа!  --  гневно  рассказывает мне
Сергей  Горбачев,  капитан  второго  ранга,  флотский журналист  и  историк,
горячий  бородатый  красавец с  тяжелым крестом на волосатой груди,  которая
видна  через расстегнутый  ворот форменной сорочки. -  Было 75 000  моряков,
осталось 20 000. Кораблей первой линии на всем флоте - всего 50...
     -- Первой линии - это как?
     -- Это которые могут  выйти в море  для решения боевых задач. В боевом
составе нет ни одной подводной лодки! Все продали.
     --  Точно,  помню,  писали:  в  Колумбию  (наркобаронам,  чтоб  героин
возить).
     -- Да нет же, -- в Португалию, Испанию, Турцию и Грецию.
     -- Але, это ж НАТО!
     -- На  металлолом продали,  распилили их там...  Нет, подводный флот у
нас конечно есть, он состоит из четырех лодок. Но  на них нет аккумуляторных
батарей. Они сейчас дорогие,  не на  что  купить...  По  морю шастают  чужие
корабли - не то что турецкие, а даже и  американские, включая вертолетоносец
"Пенсакола". Мы сидим смотрим на них с берега...
     --  Забыла нас Москва! Москва на нас  положила прибор.  Что  ж России,
флот не нужен? -- причитают моряки. Но спохватываются:
     -- Лужков  -- единственный там  в  верхах умный человек. Построил для
русских моряков  целый квартал, это  у нас называется  -- 11-й округ Москвы.
Там такая школа  замечательная, что украинские офицеры своих детей  в нее за
взятки устраивают...
     Но что ж дальше-то будет?

     Романтика
     В Севастополе  я  познакомился с потомственным  моряком Толей. Могучий,
крепкий, с частично золотыми зубами, к своему  полтиннику он успел послужить
не только на Черноморском флоте, но и на Камчатке, и кораблем покомандовать.
Разведенным капитаном  первого ранга ушел на пенсию, ни кола ни двора, живет
у  мамы-старушки. Где-то  на гражданке служит  за смешные деньги... Он катал
меня на чужой, взятой взаймы "шестерке".
     -- Толя!  -- попросил я его. - Расскажи-ка мне про морскую  романтику!
Это ж такая вещь, она при любом режиме и в любой стране незыблема, так?
     --  А, романтику я знаю, я  сам  на нее когда-то купился! Отец мой был
военный моряк.  Помню,  в  55-м,  что  ли,  году  затонул  в  бухте  крейсер
"Новороссийск".  Отчего  он  взорвался,  точно  неизвестно.  Я  тогда  школу
прогулял, мы с  ребятами рыбу  собирали в бухте  - сколько  ее  там  взрывом
поглушило. Принес домой, а отец меня этой рыбой по  физиономии, единственный
раз  руку  поднял:  "Там  столько  людей  погибло,  а ты  на могиле  рыбалку
устроил!"
     Пошел, как говорится, по стопам...
     У нас, у курсантов, была любимая песня:
     "До свиданья мальчики с черными погонами".
     -- А что там еще было в той песне?
     -- Не  помню... А после была такая романтика, что  25 лет я  плавал на
железе  (на кораблях -- прим. авт.). Из зверей кроме  крыс  на  железе могут
жить только дикие коты с помоек. И  то  не  все выживают.  А домашние  сразу
дохнут.  У них  из ушей начинает  течь сера с кровью.  То же и с собаками  -
разве  только   некоторым   дворнягам   удается  выжить.  Это  ж  железо!  И
электричество кругом. Лампу дневного света если прислонить к вантам, так она
начинает  светиться!  Потом  еще  вода.   Она  на  военных  кораблях  только
опресненная, ей  не  напиваешься,  она колом стоит  в горле.  От  нее волосы
выпадают,  зубы. Жир еще дают какой-то подозрительный. Картошку в  море дают
консервированную - никогда не пробовал? Очень на мыло похожа. (Как-то раз ее
подали в  ресторане  Дома  офицеров, так  гражданских  тошнило.) Ну и сразу,
конечно, язва. Правда,  не у  всех: если  пить чистый спирт, не будет  язвы.
Мне,  помню, в  неделю  выдавали  55 литров ректификата (мы  его  называли -
"морское шило"). Я его  менял на медицинский по  курсу 1,5:1. Так ректификат
еще ничего, а низшие чины вообще  гидролизный пьют. Только его чистить надо.
Берешь  свежую  "Правду", сворачиваешь в трубочку, и... в  банку со спиртом.
Так газета вся синеет, а спирт,  считается, как бы очищается и повышает свои
вкусовые качества.
     --  Да... -- вздыхает  Толя, скучая по тем временам; сейчас-то он  не
пьет. Он  уже  устал пить, столько  выпито. -- Судьба  вся была положена  на
погоны. Но это оказалось не лучшим местом для  судьбы. Мы уважали сами  себя
за эту судьбу, которая тогда еще не была смешной. Отец, братья - все ж море.
Тогда нам, 18-летним, казалось, что выбор был правильным...
     Впрочем, откровенно говоря, все-таки были дальние походы, и даже заходы
в какой-нибудь Канн. Очевидцы хвастались:
     --  Знаем мы эту набережную, как ее, Круазетт! И  даже в зал заходили,
где церемония  - правда, не  на нее, а пустое помещение  посмотреть. Так оно
даже и бедноватое: так, дешевым синим плюшем все оббито.
     Как  сходить на  берег,  денег  давали. Хватало  на чашку кофе  и пачку
сигарет. Как попугаи, мы там сидели во  всей своей позолоте парадной формы и
растягивали эту  чашечку  кофе. А вернешься  на  корабль,  у  матросов глаза
горят: расскажи про приключения, восторги и вечный праздник!
     В виде исключения  на правах страшной редкости  такие визиты бывают и в
наше  время. Попавшие в них счастливцы  хвалили яхту  Березовского,  которая
очень достойно смотрелась даже в  районе Лазурного берега. Рассказывают, что
это -- изящный монолит с  тонированными  стеклами. Длина его под 100 метров,
две  палубы.   Так  что,  как  видите,  русские  еще  сохраняют  позиции  на
Средиземноморье, до сих пор пользуются там уважением.

     Збройнi сили Украiни
     Кроме российского флота, в Севастополе  есть  теперь  и  Военно-морские
силы Украины. Они состоят из  нескольких  кораблей,  их флагман - сторожевик
"Гетьман Сагайдачный".
     На первый взгляд флоты уживаются мирно. Поначалу, надо сказать, патрули
зверствовали  и  забирали чужих за непоглаженные шнурки. Потом было  принято
мудрое решение:  каждый пусть забирает  своих.  Ну  зверства и прекратились.
Теперь  офицеры разных государств даже отдают друг другу честь на  улицах, а
бывшие сослуживцы, оказавшиеся под разными флагами, уверяют посторонних, что
сохранили  самые  добрые отношения  несмотря  ни  на что. Однако!  Однако из
доверительных  бесед  можно  вынести  впечатление,  что  одна сторона  вроде
состоит  из оккупантов, а другая  как бы продалась за  сало. Кроме  того! По
городу  ходят  две  книжки  про  раздел   флота.  Одна  -  русская  -  носит
многозначительное   название   "Севастополь   в   третьей   обороне".  Кроме
документов,  в ней опубликован текст  песни, которую рекомендуется исполнять
на музыку "Варяга". С такими выразительными строками:

     "На Западе все просчитали вперед,
     Пора бы и нам догадаться,
     Зачем самостийной Украине флот,
     И с кем она хочет сражаться."

     Украинская   книжка  называется  тоже   достаточно   бодро:   "Анатомия
необъявленной    войны".   Аннотация   гласит,    что   в   книге   показана
"великодержавная, шовинистическая  политика  определенных сил России."  Одна
главка, к примеру, называется так: "В планах - зачистка нашей территории".
     Я встретился с последним офицером,  который  поменял флаг. Это  капитан
первого  ранга Александр  Горшков. Он рассказывает, что  перешел на  сторону
Украины из патриотизма, а также из-за ссоры  с  начальством,  которое его не
ценило. При  этом,  что  примечательно,  почти в два раза потерял в зарплате
(русские  оклады  всегда  больше).  Что  же  касается  увлекательной  версии
перехода,  предложенной злыми  языками,  то  мы ее  тут давать разумеется не
будем.
     Та вот, Горшков раньше  был начальником Дома Офицеров (на реконструкцию
которого,  говорят, давал 3 миллиона долларов сам Лужков).  А  стал худруком
ансамбля песни и танца ВМС Украины. Ну немножко пришлось поменять репертуар.
Вместо  "Севастополь,  Севастополь,  гордость  русских  моряков"  он  теперь
разучивает с самодеятельными талантами "Червону руту" и "Черемшину" в рамках
нового шоу "Украинские старые песни о главном".
     -- Ну вы видите великое будущее за украинским флотом?
     --  Однозначно  вижу!  -- отвечал  Горшков. Как, впрочем, и  все  мной
спрошенные украинские моряки.  В отличие  от русских,  менее оптимистичных в
отношении своего флота...

     Один из самых видных - и слышных - патриотов Украины  в  Севастополе --
капитан первого  ранга  Мирослав  Мамчак.  Он -  председатель союза офицеров
Украины, а кроме того, начальник телерадиоцентра "Бриз" ВМС Украины.
     Мамчак объясняет мне:
     -- Вот русскому  флоту 300 лет, в Севастополе даже  улицу в честь этой
даты назвали. Хотя  городу  всего 200  лет,  и 300-летие,  заметим,  его  не
касается! А  украинскому  флоту -  507  лет! И он  начался именно у крымских
берегов в районе Очакова. Флот тогда состоял из чаек.
     -- Чаек?
     --  Чайка -  это  небольшое  парусно-гребное судно  с  экипажем  до 70
человек, включая  абордажную группу,  то  есть  фактически  морскую  пехоту.
Первыми украинскими военными моряками были запорожские казаки.  В 1492  году
они  одержали  первую  победу   -  захватили  турецкую   галеру,  освободили
рабов-гребцов,  а  корабль  потопили.  Это документально подтверждено:  есть
письмо крымского хана королю польскому об этом событии.
     --  А вот  газета украинская  газета  "Дзвiн  Севастополя"  предлагает
назвать в городе улицы в честь Петлюры и Бендеры. Прокомментируйте это!
     --  Петлюра и  Бандера  занимают достойное место в истории  Украины. А
переименование улиц - не мой вопрос.

     Пока - пока! -- украинского на улицах города  мало. Встречаются офицеры
с шевронами  ВМС.  Первые шевроны несли на себе  изображение  ягод  калины в
качестве национального растения. На теперешних, усовершенствованных -- синий
крест; только не косой андреевский, а прямой и потолще.
     Вот нечаянно подсмотренная  мной сценка. Украинские офицеры стоят возле
штаба и мирно болтают на русском. Потом один спохватывается:
     -- А дэ план?
     -- Якый план? -- притворно удивляется второй.
     В городе  попадаются украинские  вывески:  допустим, "Взуття" (обувь  -
прим.  перев.)  На  Большой  Морской, улице  с набоковским  названием,  есть
ресторан "Крещатик". Там борщ, сало, пампушки,  все без обмана, только  меню
вдруг оказывается на русском:
     -- Чтоб клиентам понятней было! Они по-украински не очень-то...
     Вот книжный развал, книжки все сплошь русские: татарской или украинской
-- не одной не видно! Но продавщица нашла:
     -- Вот есть "Украiнський правопис".
     -- Берут?
     -- Берут.
     -- Ага! А как его выучат, вы им еще подкинете?
     -- А то!
     Впрочем, русские офицеры констатировали: их дети очень старательно учат
украинский язык - "боятся, что иначе у них не будет будущего".

     Открытый город
     Любители крымского отдыха помнят, как добывали себе пропуск в секретный
военный   закрытый   город-герой.  А  теперь...  Немцы   спокойно  приезжают
перезахоронять своих солдат, натовские корабли ходят с визитами к украинским
друзьям, свободно  действуют отделения 23 партий разных государств  (да хоть
России  и Украины),  африканцы  учатся в вузах. Умар и  Мутаз,  студенты  из
соответственно  Чада и Судана, отвечают репортеру местной газеты на  вопрос,
смогли ли они приспособиться к севастопольской жизни:
     -- С водой привыкли. Хорошо, что свет перестали отключать.
     То есть  вы понимаете, что  с  водой тут несколько хуже, чем  в  Африке
(которую мы  -- или они? -- хоть по электричеству наконец догнали). Еще  про
воду, раз зашла речь. Теперь никто не засекречивает страшных сведений о том,
что вся  корабельная  и  прочти  вся  (90  процентов) городская  канализация
сливается в море напрямую. Так что, принимая морские  ванны, можно не только
оскорбить  свое эстетическое  чувство,  но  и запросто подхватить гепатит  А
(научно доказано, даже эпидемии бывают).
     Открытость бывшей военной базы всему миру  доходит до того,  что газеты
печатают  выдержки  из интернетной  переписки  любителей с американцами. Там
проникновенные строчки  про то,  что и Севастополь, и Нью-Йорк будут первыми
разбомблены в случае чего.
     Или взять Турцию. Когда-то редкие энтузиасты  уплывали туда на надувных
матрасах.  Отчаливали обыкновенно с мыса Сарыч -  самой южной  точки  Крыма,
рукой  подать  от  Севастополя.  Там  в  июне-июле  выходит  на  поверхность
подводное течение, и  путешественник  на надувном матрасе за  2-3  суток мог
проделать эти 157 миль до турецкого берега, -- а мог и не проделать.
     Сегодня и незачем  так мучиться. Из Севастополя в  Турцию всех желающих
без визы  и без характеристики  от райкома партии везут круизные суда -  150
долларов стоит неделя!
     Да и плыть-то необязательно. Можно и  в Севастополе съесть и выпить все
то  же, что и в  Турции  (включая пиво  "Эфес" и  текилу  в ассортименте), и
познакомиться  с такими же русскими проститутками, что и там.  Последние тут
совершенно по-домашнему здороваются со всеми входящими в ресторан  мужчинами
активного возраста.
     А вот невероятной секретности  объект - противоатомное бомбоубежище под
Центральным холмом, настолько глубокое, что сотовые там не действуют. Теперь
за могучей железной дверью  толщиной 22 сантиметра  --  "Бункер", клуб  так
называемой альтернативной молодежи. Там ведет вечера диск-жокей диск-жокей и
гитарист Вовчик по кличке Бегемот. Поскольку он сутки через двое матросит на
буксире,  то можно сказать,  что семейную  традицию он  продолжил: отец его,
Володя Мельников -  капитан первого  ранга, известный севастопольский  поэт,
лирик  и  маринист. Когда отец  приходит в  бункер выпить красного, сын  ему
ставит самую консервативную музыку, какую только может найти во всем клубе -
"Бони М".
     Я фотографирую Бегемота на память в папашином кителе.
     -- А что ж ты в училище не пошел? -- спрашиваю.
     -- Был бы СССР, непременно  б пошел. А так,  сейчас -- зачем, кому это
нужно? Америка нам велела заткнуться,  мы молчим.. Она бомбит кого хочет. Ну
и зачем служить? Тогда уж лучше thrash core.
     -- А кто ж тогда в военные училища идет?
     -- Ну, кто хочет  закосить от  армии,  получить  образование  на шару,
пожить в Питере (детей русских моряков берут туда учиться)...  А я  -- самый
крутой парень в этом городе!
     -- Привет, а как же командующий флотом?
     -- Я же говорю -- парень, а не дедушка!
     -- Слушай, а что вообще  за вид у тебя? Косичка, понимаешь, серьга. Ну
ты хоть бы якорь наколол, что ли, -- корю я Бегемота. При том что родной его
отец сидит молча, и с влюбленной улыбкой смотрит на взрослого сына.
     --  Не,  я  серьезные  вещи  буду  колоть,  рокерские  узоры.  Бицепсы
подкачаю, и наколю.
     А  тут  как  раз  приходит его  роскошная  подружка  Наташа,  льнет.  В
продолжение  военно-морской тематики  я  по  контрасту  думаю о том,  как бы
Бегемот без этой Наташи одиноко и печально спускал пар в казарме... Все-таки
у пацифизма есть свои сильные плюсы.
     --  Из военной базы  город превращается в рок-н-ролльную  тусовку,  --
утверждает Бегемот на прощание.

     И  это не  самая  страшная вещь в  мире, которая может  приключиться  с
военной базой. Дай этого Бог всякой!





     Русские беженцы -- термин противоестественный. И  даже, в общем, вполне
оскорбительный. Убегать ведь  могут только сироты малых слабых  народностей,
неспособные за себя постоять - так или нет?
     И тем  не менее  русские  торопливо  оставляют  бывшие  республики.  Их
выгоняют,  не давая им продать жилье или хоть  собрать пожитки в  контейнер.
Нам уменьшение России, ослабление  страны, бестолковость власти -  слова  из
телевизора, от которых можно отмахнуться и жить себе. У  них другое, для них
это - позор, бездомность, нищета и тоска.
     Солженицын смотрит на брошенных страной беженцев и пугает нас, что  так
и вся Россия вслед  за ними  пропадет. Или таки ей все нипочем? Почему у нас
волосы  не  встают  дыбом  от  того, что  страна потеряла  еще 20  миллионов
человек? Неужели нам это все равно?
     Как бы то ни было, беженцы - это злая карикатура на русских, это модель
страны, выполненная  в жанре черного юмора,  это кривое  страшное зеркало, в
которое лучше б и не смотреть. Ну вот представьте себе: в беженском поселке,
в  бывшей  сапожной  мастерской  (!),   приютился  убежавший  из  Казахстана
физик-ядерщик,  который  преподает в сельской школе и кормится с огорода.  А
его товарищи, вместе  с  которыми  он  спасался, сидят  и  ненавидят  своего
вчерашнего кумира, человека, который увез их с чужбины на родину...
     Это все происходит в  селе Ломовом, Чаплыгинский район,  что в Липецкой
области. Оттуда - репортаж нашего спецкора Игоря СВИНАРЕНКО.

     ВЫНОС  Всего  в  России  около  5  миллионов вынужденных  переселенцев,
которые официально  называются  мигрантами.  Из  них  больше  3,5  миллионов
человек  не  имеют  официального  статуса,  то  есть  не могут  получить  ни
легальной работы, ни  положенного  пособия (717 рублей в год).  С 1997  года
Генпрокуратура  заявляет  "о  многочисленных  фактах  разворовывания  денег,
предназначенных для беженцев". В 1998 году Форум переселенческих организаций
в своей  резолюции признал методы работы службы  "неэффективными, унижающими
человеческое    достоинство   и    грубо   попирающими   права   вынужденных
переселенцев".  В резолюции  было требование  сменить руководство ФМС. Что и
было  наконец  сделано  в апреле  1999  года:  вместо  Татьяны  Регент новым
руководитель  службы   назначен  Владимир  Каламанов.   Что  будет   дальше,
неизвестно.
     КОНЕЦ ВЫНОСА

     ВЫНОС-2  "То-то  ведь и самое страшное:  беженцы в своих многочисленных
бедствиях встречают не только бесчувствие властей, но - равнодушие или  даже
неприязнь,  враждебность  от местного  русского  населения".  "Поражает  это
бесчувствие русских к  русским! Редко в  каком  народе настолько отсутствует
национальная спайка и взаимовыручка, как отсутствует у нас." "И это -- самый
грозный  признак падения нашего народа. Нет уже у  нас  единящего  народного
чувства,  нет  благожелательства  принять  наших братьев,  помочь им. Судьба
отверженных братьев --  грозное  предсказание нашей собственной  общерусской
судьбы."
     Александр Солженицын, книга "Россия в обвале". КОНЕЦ ВЫНОСА-2

     Ядерщик Кострица разводит кур
     Физик Александр Афанасьевич Кострица работал в институте ядерной физики
в  Алма-Ате. Он там дослужился до замдиректора, и  издал  книжку  по  физике
ядерных  реакторов.  В  этом  издании  он  рассказал   про   свое  открытие:
оказывается,  вода,  которая  охлаждает  реактор,  тоже переносит  нейтроны!
Которые  раньше,  до  Кострицы,  никто  не  учитывал, а  после  сразу  стали
учитывать, -- и безопасность реакторов выросла. Правда, ненамного, но в этом
деле мелочей же не бывает, после Чернобыля-то.
     -- Там каждая кроха  имеет значение.  Вот мы такой крохой и занимались
-- общими усилиями, -- скромно уточняет он.
     Кострица уж вплотную подступал к защите докторской...
     --   Жил  я  там  хорошо,  пока  не  началась  так  называемая   якобы
перестройка. И вся жизнь пошла кувырком...
     Впрочем, Кострица, будучи честным ученым, считает необходимым уточнить:
     -- Впрочем, не будь перестройки, не обязательно я бы защитился...
     -- Да... Как вы уехали, как дело было? Притесняли вас там, что ли?
     --  Нет, казахи  меня не  обижали  в общем-то...  Но мне было  страшно
оттого,  что идет развал государства. И я видел, что никто  не позволит  это
разваленное  государство восстановить...  Я там, в  Казахстане, оказался  за
границей, а жизни вне России я не мыслю...
     Для меня есть  только Россия,  больше  для  меня ничего  нет и  быть не
может.  Но что  ж с  ней будет? Я читаю книги...  Запад  убежден что  Россия
развалится на куски, вслед  за Советским Союзом, там и не сомневаются. Этого
бы очень не хотелось...
     Он  смотрит на  меня  сквозь  толстенные  стекла  очков своими усталыми
испуганными глазами. Я молчу - что я могу ему сказать утешительного? Я думаю
о  том,  что в  Магадане  русские  товары выглядят  экзотикой  - кругом  все
китайское, вплоть до зубной пасты  и расчесок. Да  и  вообще за Уралом никто
всерьез  не думает про Москву. А она, Москва,  дай ей контурную карту России
для 5-го класса,  не сможет  расставить там хоть пяток крупнейших городов...
Да если б не казенная  надобность  или там  теща в Екатеринбурге,  никогда б
москвичу  не  пришла в  голову  мысль проехать по своей  стране,  -- так мне
иногда кажется.
     Бывший  ядерщик  улыбается  растерянно.  У него  вообще  вид  человека,
который так и ждет, что  кто-то  подойдет сзади и  стукнет его по темени. Да
это и  не  удивительно  после  того,  что с  ним  в этой  жизни случилось на
старости лет. Я смотрю на его галстук, на свежую  рубашку, стрелку на штанах
и думаю, что поддержание гардероба в порядке ему тяжело дается - это  ж надо
таскать воду  ведром и греть ее на дровяной печке... Не зря ж колхозники при
нехватке  сервиса  предпочитают  немаркие  телогрейки и  ватные штаны на все
случаи жизни.
     -- Вы вообще как тут в деревне устраивались?
     -- Да мне помогли влезть  в одну комнатку в быткомбинате. Там сапожник
исчез, так мне отдали его комнатку.
     Мы туда и не  идем к нему,  в  эту кладовку в бараке. Мы  в школе сидим
говорим.
     --  Небогато живем, но не плачемся. Курочки у меня, -- рассказывает он
про важнейшие вещи в своей  теперешней  жизни,  --  и кое-что сажаю: лучок,
свеклу, морковку. -- Кроме огородников, так ласково называют овощи еще люди,
которые сели с аппетитом выпить и закусить.
     -- Что ж, значит, сурово вас встретила историческая родина?
     --  Почему  ж?  Нормально  встретила  --  с учетом  тяжелого положения
России.  Ну, чего б я мог просить у России? Работы? Так работа у меня  есть.
Ничего, платят... неплохо. Тысяча в месяц!
     Более того! --  спохватывается он.  -- Кредит мне дали! Хватило,  чтоб
дом заложить. На хороший фундамент хватило, на стены и крышу.
     Я,  правда, туда еще не переехал, там еще отделка  не кончена. Медленно
идет --  я ж на зарплату строю, каждую десятку, каждую сотенку расходую так,
чтоб что-то купить. Уж пятый год не могу в дом въехать. Когда ж я буду в нем
жить?
     --  Ну,  дети  будут жить,  -- оптимистично  отвечаю  ему я.  Все-таки
приятно  знать, что кому-то  их русских беженцев так повезло с помощью. Надо
же, им давали ссуды  -- 60 тысяч  на 10 лет, да без процентов! После дефолта
надо отдавать  в  4 раза меньше,  если  считать  долларами. А там дальше еще
девальвация подоспеет,  да инфляция - мы ж  люди  взрослые, видали  жизнь...
Впрочем, Кострица человек до того чистый, что поспешил этот кредит выплатить
досрочно  -   деньгами,  вырученными   от  продажи   своего   казахстанского
имущества...
     -- Нет,  не  будут  мои дети в  Ломовом жить... Что им тут делать? Они
тоже  физики, -- и сыновья, и  дочь. Двигают в  Москве науку,  защищаются  в
лучших  институтах   страны   --   а  на  хлеб   зарабатывают   на  стройке,
чернорабочими... Я  до сих  пор в  шоке.  Что  происходит?  Я тут прочитал в
газете, что у нас осталось 3 боеспособных дивизии. А в НАТО их 70...
     -- Да, в случае чего только на вашу ядерную физику вся надежда! --
     Он очень грустно - заставь иначе, так у него  не выйдет --  улыбается в
ответ на этот мой черный юмор.
     Почему  в 91-м  к  предателям  отнеслись так хорошо?  Никогда ж  их  не
уважали в России... Но вот --  предали все американскому посольству. А я был
в партии, -- тяжело вздыхает он.
     -- Так что, значит, думаете, все, сливать воду?
     -- Нет, нет. Я вот думаю... Если б мои знания понадобились ученикам, я
б все отдал. Здесь есть толковые, я бы даже сказал,  талантливые ребята. Вот
один  мой ученик  -- Кирилл Пыпа -- взял второе место  по физике на районной
олимпиаде. А мог бы и первое, если б  работал над собой. Но как найти  к ним
подход, чтоб они работали с  отдачей, углублялись  в предмет? Не  получается
пока...
     У Кострицы изможденное,  красноватое,  не очень здоровое лицо: он много
работал на реакторах и однажды хватил изрядную  дозу. Говорить про это он не
любит. Легко себе представить, как постаревший Баталов снимается продолжение
"Девяти дней  одного года": он играет  нищего дедушку,  который  после  всех
своих великих научных открытий, выгнанный  казахами,  гоняется  за курами во
дворе своей хибары...
     Деревенские ни в какую  не верят, что у них в глуши  так запросто может
поселиться человек,  написавший  и,  более  того,  опубликовавший  настоящую
книжку. Они требуют у самозванца  доказательств, он предъявляет  книжечку, и
потрясенные  крестьяне   начинают  думать,  что  Ломовое  -  это  место   не
случайное...

     Русские ушли за Липой
     Кострица  не случайно попал в  Ломовое,  не просто так, ткнув пальцем в
карту. Нет,  он был  участником  тщательно подготовленного  десанта. Это был
крепкий слаженный отряд единомышленников, патриотов, работяг, не боящихся ну
никаких трудностей. Они выбросились здесь, чтоб, вернувшись в родную страну,
начать здесь новую замечательную жизнь. Прекрасное было время!
     Командовала  десантом Олимпиада Игнатенко,  которая объединила желающих
выехать  в команду  под названием  "Зов", а позже  вообще  стала президентом
Липецкой областой переселенческой организации "Отчизна".
     Ей бежать из Казахстана было больней чем многим другим. Она в  Алма-Ате
родилась  и жила  всю жизнь  в замечательном доме,  который построил еще  ее
прапрадед.  Построил буквально  на века  - объект сдан не далее  как в  1858
году.  Так для того  ли этот прапрадед  по  имени Нил Шевцов, а по должности
казачий сотник,  строил  великую  страну,  чтоб праправнучки  ее  развалили,
отдали незнамо кому и сбежали? (Извините за вопрос.)
     До того, как  все началось, Олимпиада преподавала в институте обработку
металла. Потом в Алма-Ате настал 86-й год, который она помнит таким:
     -- Они  шли  по городу  под  зелеными  знаменами и  кричали  солдатам:
"Ванька,  зачем ты сюда пришел?" В троллейбусе  едешь, так  казахи прям  над
ухом говорят: "Ну, покажем русским!". Город стал в одночасье какой-то чужой.
Я поняла, что это  все превращается в  заграницу,  и  стала мужа накручивать
мужа  -  надо уходить.  Кстати,  рядом с  нами  в  Казахстане жили  ссыльные
чеченцы, -- вот уж никогда не думала что повторю их судьбу...
     Я  прочитала   в  газете  статью  "Исход"   --  про   то,  как  русские
организованно уходят из Таджикистана и селятся  в России. И решила, что тоже
так могу -- повести людей. Нашла я  в Алма-Ате восемь русских семей, которые
тоже собирались уезжать, пригласила  их к  себе на чай. Испекла пирог, а  на
дом мы  повесили  русский  флаг - чтоб  издалека  было  видно.  Приглашенные
пришли,  мы  сели за стол, но  приходили все новые и  новые люди.  Не только
пирога всем  не хватило... Полный  дом набился. В коридоре люди толпились  и
кричали, чтоб мы громче говорили. Таких, как мы, оказалось много.
     Собрались, списались  с губернатором Липецкой области  -  и поехали. Мы
взяли контейнер.  В  пути там разбились  банки  с вареньем,  все вылилось на
книги,  кинулись  крысы...  Мы  потом  как  в  Германии  жгли  эти  книги  -
недоеденные крысами. Одного Диккенса 30 томов спалили!
     Да...  Мы  думали,  что будем  помогать  России, возвращать русских  на
родину!  Собирались  построить  ветровую  мельницу, а  вокруг  наши  дети  в
сарафанах будут хороводы водить и русские песни петь, ой! Мы уж даже жернова
заказали. Еще мечтали мост построить через лог, а на нем кафе, да такое, что
туда из райцентра будут приезжать.
     Надо сказать, что некоторые сомнения запали  в душу Олимпиады Игнатенко
в самом начале. Пришла она к одному местному начальнику,  фамилию которого я
тут из  этических соображений опускаю, и предлагает: "Поговорим о генофонде!
Ведь надо собирать  Россию,  собирать русских!" Рассказывает, а сама думает:
"Ну что он, такой маленький, рыженький, может понимать в  генофонде?" Он ей,
казачке, сразу не показался. И точно! Слушал он, слушал про высокие материи,
а после спрашивает: "Ты сама-то за демократов или за коммунистов?" Олимипада
тогда  зло подумала, что начальник - пустой человек,  и  вместо  России  его
волнует его кресло.
     Вы  будете  смеяться,  но  несмотря на это, удивительные планы большого
строительства  начали  воплощаться в  жизнь.  Коммуна заложила 20  кирпичных
домов,  построила  немаленький  ангар,  заставила  его  купленными машинами,
тракторами  и  комбайнами. Как  это ни  странно,  поселенцы  построили  даже
водопровод, совершенно не свойственный русской деревне! А еще коммуна завела
собственный гвоздильный цех и швейную мастерскую по пошиву подушек, фартуков
и трусов. Я своими глазами видел, как бывшие беженки это все собственноручно
шьют. Ну просто передовой опыт, достойный повторения!

     Война компроматов в Ломовом
     Выхожу из цеха, теребя на груди фотокамеру,  -- а меня уж на улице ждет
народное возмущение:
     -- А, опять  врать приехали!  Опять  во всех  газетах  липа  будет! --
причитает усталый от жизни гражданин, небогато одетый, пенсионного возраста.
     -- Липа? Да как вы смеете!
     --  Липа --  ну, Олимпиада  у нее  полное  имя...  Я хочу вам  про нее
рассказать полную правду!
     --  Идите...  -  обреченно провожает  меня Липа.  - Послушайте,  пусть
отщепенцы тоже скажут свое слово...
     Я  пошел общаться с народом, а Олимпинада,  глядя на забитый синтепоном
склад, очень задумчиво проговорила:
     -- А ну спалят? Как же мы тогда?
     Недовольный гражданин по имени Владимир Седюкевич между  тем повел меня
к себе в гости.  Ему  очень хотелось мне  внушить, что  живет  он  плохо,  а
виновата в  этом только Липа. Первая  часть  его замысла удалась. Я поверил,
что  живет он  неважно:  что ж хорошего  в  строительном  вагончике? В одной
половинке  - самодельные нары, в  другой  -- скупой  односпальный диван.  На
столе  в  картонной  рваной коробке из-под  русских ботинок  пищат обогретые
настольной лампой цыплята. Рядом  ящик с  мутным  дрожащим  телеэкраном,  на
котором сериал -  тоже старый и дешевый. Прям к вагончику пристроен сарай, в
котором мычит корова -- она дает молоко по 6 рублей за трехлитровую банку, и
то еще попробуй тут в глуши продай.
     -- Что  она сделала? Что сделала она для людей? -- Седюкевич заговорил
как Данко, может, это школьная программа вдруг замкнула в его усталом мозгу;
правда в  отличие  от  Данко спрашивал  он не  с себя,  но с других, с чужой
посторонней женщины.
     -- Ничего! -- отвечает он сам себе. - Ну, кирпич дала, и все.
     Володя возмущен до глубин души:
     --  У меня  договор -  что за пять лет мне дом будет!  А нам построили
только фундамент.
     Он несет мне пожелтевшие старые бумаги, в которым, как он вроде помнит,
ему письменно было  пообещано счастье. Я их листаю и внезапно  натыкаюсь  на
принципиальной важности  вещь: построить, да, обещали,  но нигде не сказано,
что бесплатно! А за деньги - пожалуйста, хоть  Астану  строй. Но Володя меня
не слушает, не хочет отвлекаться, ему надо срочно разоблачить Липу:
     -- Куда делись два Урала и два Днепра?
     Несколько озадаченный размахом его претензий к бедной женщине, я смотрю
на него с опаской, -- но продолжение меня успокаивает:
     -- И еще КамАЗы, и  трактора, и два прицепа?  Куда все  делось? Темный
лес! А денег сколько ушло!  Множество миллионов! Из ООН даже деньги слали...
Кирпича себе забрала 120  кубов. Дом ее -самый большой тут!  Гвоздильный цех
разобрали  и  увезли.  Сыну  отдала  прицеп. А гуманитарную помощь куда  она
девает?
     Из всего этого Володя сделал вывод:
     -- Если б  я  знал, что такая жизнь, я  б ни за  что из Казахстана  не
уехал.
     Суровый  нерусский Казахстан уж забылся Володе, ему теперь хуже всех  -
Липа:
     -- Если б  я  там  остался, мне б пенсию дали  в  55 лет, а казахи без
задержки платят.
     --Почему ж в 55?
     -- Так там же экологическая вредность. Правда, какая - не говорят...
     Забыл еще сказать вот  что  сказать  про  Липу: она  цементу мне должна
тонну семьсот. Я себе  купила,  а ссыпать она  мне велела  в общую  бочку, и
после не отдала... И еще  тонну 400 солярки  должна. И денег  600  рублей. И
трудовую мою. Когда ж это кончится?
     -- А кредит почему ж вам не дали?
     -- У меня доход ниже минимального, 200 рублей,  так что мне не положен
кредит... Но  дом  я  все  равно  построил!  Пока, правда, без отделки...  -
отделка им тяжело дается. Коробку  вроде  все  уже осилили, дом снаружи  как
настоящий. Но это на самом деле только начало...
     Приходит женщина с тяжелыми от работы руками, на них взбухли вены - это
Марья Андреевна,  Володина жена. Она тяжело  садится на табуретку и тоже про
грустное:
     -- Меня Липа посылала пододеяльники продавать. Хорошая работа! А потом
выгнала, говорит, что я документы  украла. Я после этого  лежала с сердцем в
больнице... Сейчас я повар детсада. Так, правда, зарплату не дают с ноября.
     Как вы понимаете, Володя и Марья Андреевна в такой обстановке просто не
могли находиться. Они обиделись на Липу и ушли из коммуны.
     Самое больное Седюкевичи мне сказали уж после всего:
     -- А мы ж с ней являемся родственниками. Наш  сын Сережа - Липин зять.
Так он с нами теперь не знается...
     Вот - делили, делили деньги, считали, кто кому должен, и вот что вышло.
Не то что брат на брата - а даже мать на сына...
     Между тем в вагончик Седюкевичей приходили все новые и новые гости. Они
сурово смотрели на меня и говорили:
     -- Зачем Олимпиаду по  ТВ показывают и в  Думе? Напишите, чтоб никто к
ей  не шел! А  то вдруг еще к ней кто  приедет?  Что  ж они, тоже буду слезы
мотать  как мы? Ей нужен поток, чем больше к ней едет  людей, тем больше  ей
дают  денег! Мы  ехали сюда постоянно жить, а  потом в уставе оказалось, что
это  - перевалочная  база для  дальнейшего  расселения по  России.  Она этот
бизнес заранее придумала, точно еще в Алма-Ате...
     -- А это все люди сами строят, -- настаивали беженцы, разочарованные в
бывшем харизматическом  лидере,  думая,  что  они  такие одни. -  Все  сами!
Мининковы, Пыпа, Яковлев,  Мощеев,  Шамсиевы,  Клющева, Шашлыков,  Кострица,
Якубовы. И Седюкевичи тоже сами, но у них пока только коробка готова. А она,
Липа,  только себе построила  и сестре.  И еще,  правда,  помогла  Жидкову и
Москалеву. Но без отделки, заметьте!
     Поругав  сперва  Липу,  люди  немного  успокаиваются  и  могут спокойно
рассказать про свою жизнь.
     -- У нас в совхозе русскую  школу закрыли, так пришлось перебираться в
Алма-Ату. Там  все было  нормально с русским языком и со школой был порядок.
Жили, правда, в общежитии. Но на квартиру я был в очереди первый. А потом же
очередь отменили... Тогда корейцы и немцы поехали на свои родины, а мы  - на
свою. Я тут у Липы был  каменщиком.  А после работы еще развозил всем воду в
цистерне. Мой сосед Тримасов у нас  уже не работал, но я  и ему воды  завез.
По-человечески  в этом  ничего плохого  нет. А  Липа меня  за  это палкой по
голове... Правда, я ее тоже тяпкой по плечу. Но я не виноват, я ведь в таком
состоянии был, что ничего не соображал.
     Александр  Мощеев  еще  помнит, что  в прошлой  жизни  был  милицейским
сержантом. Как и Липа, отъезд он замыслил в 86-м:
     --  Помните,  что тогда было  в Алма-Ате?  Побоище! Машины жгли, плиты
разбивали на площади  и  кидали осколками, по дому правительства из ракетниц
стреляли. Обкуренные были, пьяные... Теперь им там памятник стоит - пантера.
Три дня это продолжалось! Мы, милиция, не справились тогда своими дубинками.
Потом туда работяг привезли с предприятий, и они разобрались с этими...
     Ну а мы в  Россию. Приехали сюда. Сначала было нормально,  а потом  она
почувствовала  власть, и  начала разделять  и властвовать.  Она  как Мюллер,
чужие мысли выдает за свои. Одну женщину она за то выгнала, что та придумала
швейный цех  открыть. И теперь вот шьет... А лесу куда делось 450 кубов?  --
внезапно вспоминает он.
     -- Нет, все 470! -- кричит Седюкевич, поправляет.
     Пришла Наталья Мининкова. И прям с порога:
     -- Если будет на фото мой дом, и напишете, что она помогла  строить, я
с вами судиться буду.
     Она  - предприниматель! Так  в селе Ломовом называют себя люди, которые
по ночам шьют пододеяльники, утром продают, днем сажают картошку,  а вечером
идут ночевать в сарай.
     Но шьет она отдельно от швейной мастерской:
     -- Машинки швейные Липе дали для нас,  но мы на своих плохеньких шьем.
И  автобус у  нее "Мерседес", но она на нем только  свое  возит продавать, а
наше не берет...
     Вы нам только помогите:  сделайте,  чтоб  ей денег больше не давали! А?
Она и гуманитарку получает одна... Под нас пусть ей деньги не дают! -- снова
спохватывается она. Похоже, это главное, что беспокоит ее в жизни.
     Вот Олег Тремасов пришел, вспоминает:
     Было  дико  поначалу.  Эта  нищета глубинки...  Ну  да  нищета  -  дело
наживное!
     Сейчас у него есть своя  лошадь. Я ездил в поле смотреть, как он на ней
пашет и сажает картошку. Олег меня угощал  самодельными белыми булками, -- а
сало, говорит, было, да птицы склевали.

     "Счастье - это когда у других тоже нет денег"
     Сижу я  так, слушаю, и вижу:  это ж не просто так люди поболтать зашли,
это ж собрание, форум переселенцев!  А я, так стихийно  сложилось,  как бы в
президиуме. И я решил, пользуясь ситуацией, дать себе слово:
     -- Товарищи собравшееся! Если вам, как вы говорите,  Липа не нравится,
что б вам ее не переизбрать?
     -- Теперь никак нельзя... - качают они  головами. -- Все ж документы у
нее.  Вот  мы  тут  сидим,  учредители: Мощеев,  Марья Седюкевич,  Бродский,
Кострица - а сделать не можем ничего.
     --  Тяжело! --  вздыхает кто-то в  углу.  -  Правда, в последнее время
полегче стало: смотрим по ТВ на албанцев, и нам кажется, что мы в раю.
     --  При  чем  тут албанцы! У нас же какой договор был?  Мы всем должны
были строить дома по очереди! А она всех разогнала, и все...
     -- Да  она-то вам зачем? Отчего ж вы без нее не можете объединиться? И
стройте друг другу!
     --  Не... Мы  теперь боимся... Страшно нам объединяться! После нее-то!
Уж лучше мы теперь будем каждый сам  по себе... Так вот  нам узнать бы: дают
ей еще деньги на нас? И подъемные ведь должны были нам...
     -- Да ну вас,  -- говорю. - Что ж за  народ!  Ну  вот  вы мне скажите,
какая  у  вас  в  жизни  мечта? Чего вы больше всего на свете хотите, какого
счастья?
     Они  подумали  совсем чуть, им просто  сначала был непонятен  вопрос. А
ответ им был и так известен:
     --  Чтоб  денег  Липе  не  давали!  --  дружно  загалдели  переселенцы
счастливыми голосами. Представление о полном  счастье у них было  еще проще,
чем даже  у Шуры  Балаганова.  Они вообще себе  не  попросили ни копейки, им
главное, чтоб у другого отняли. Сильная сторона у этой мечты только одна: ее
очень легко осуществить.

     Конечно, заехал я  в райцентр.  Поговорил там  с  районным Чаплыгинским
начальством  про судьбы  России и ее переселенцев, про Липу,  про "Зов". Про
суды и обидные заявления, которые обе стороны пишут друг на друга. И в свете
этих разборок я и фамилий своих собеседников приводить не буду.
     И ничего не стоит ее осуществить...
     --  Строят,  надрываются эти переселенцы,  а  смысл? --  недоумевала в
беседах  со мной  чаплыгинская элита.  -- Мы  им предлагали занять пустующие
села, в хорошем состоянии, да хоть то же Урусово! Это, правда, чернобыльская
зона, но уж ее почти совсем сняли!
     Да, может,  и  сняли специально, чтоб беженцам помочь,  это  ж  сколько
усилий! Но разве кто оценит? Только бы ругать...
     -- Этот  "Зов" -- темная, криминальная организация! -- жаловались  мне
отдельные начальники, анонимно, пугаясь страшной  Липы. --  Там  круговорот
семейств, она на них, видно, что-то  получает.  Потом она их спроваживает, а
деньги ей остаются. Она их крутит...
     -- Так а что ж вы туда не засылаете комиссию с проверкой?
     -- Куда! Разве ж она проверку допустит?

     Ну тут, может, кто-то неприятно удивится:  вот куда докатились, вот  до
чего  домечтались,  вон  у нас  какие  неприятные  порядки и какая  взаимная
ненависть у публики и бывшего всеобщего любимца.
     А  я так  наоборот -- приятно  удивился. Тому,  что Чаплыгинские ветви
власти  не додумались ни райисполком обстрелять,  ни чеченцев  своих местных
разгромить, ни порнофильм насчет районного прокурора спродюсировать, ни хотя
бы банально украсть международный  транш. А  ведь могли бы, глядя на старших
товарищей! Одно страшно - как бы не загордились они там в своем Чаплыгинском
районе...








     Однажды  Ельцин пообещал  уволить  трех министров.  Для чего  и  собрал
расширенное заседание правительства. Все испугались и пришли. И я тоже пошел
посмотреть.
     Пугались  зря: никто  уволен не  был.  В  тот  раз.  Зато  через  месяц
Президент выгнал все правительство во главе с Черномырдиным.

     Сидя  на  том  историческом  расширенном  заседании, я  с  любопытством
рассматривал  своего  Президента.  Давненько  мы   не  виделись  с   Борисом
Николаевичем!  Я имею в виду живьем. С 1991-го, когда еще,  помните, курский
губернатор  Руцкой  прикрывал его портфелем  от виртуальных  пуль.  А вокруг
стояли боевые машины кандидата в губернаторы Лебедя, который тогда в  первый
раз спасал Президента.
     И  вот,   надо  же,  опять  Белый  дом!  Я  рассматривал  сквозь  линзы
предусмотрительно    захваченного   с   собой   бинокля   публику,   которая
прохаживалась  по  фойе.  Ну  что,  перемены  налицо.  Среди  высоких  чинов
бородачей теперь побольше, чем, бывало, в  обкомах: там таких было раз-два и
обчелся, всего-то Ленин да Маркс. Коричневого цвета, некогда  модного  в тех
кругах, уж почти совсем мало. А костюмчики стали  побогаче, что заметно даже
через театральный игрушечный бинокль! Не ниже, чем Hugo Boss.
     Но  чу!  Раздался   звук  надтреснутого  колокола,  возвещая  о  начале
расширенного заседания правительства.

     Вид сверху
     Вошли  цугом члены президиума.  Сели; Черномырдин подвинул Ельцину  как
старшему товарищу стульчик.
     Борис  Николаевич  в  своем  выступлении  сразу  пообещал  уволить трех
министров,  -- за  разные  там  ошибки правительства.  Он  это  долгожданное
обещание  озвучивал  (модное  белодомовское  словечко, кремлевская  задорная
феня) под гомон зала -- с доброй бабушкиной улыбкой,--  правда, вытянув руки
по швам (поза, которая символизирует молодцеватость и усердие в службе).
     А  после вышел Виктор Степанович и во  первых строках своего  письма  в
ответ на критику резонно заметил, что во многом благодаря усилиям президента
в Ираке  ничего не было - а могло бы ведь быть, там часто что-то происходит!
А что ж на это публика? Она на это  хлопала в  ладоши! Но не  по-старому, не
как прежде, а демократично: тихо, и сидя, да и не все, не в едином порыве...
Что наряду со стоящим рублем свидетельствует о далеко зашедших реформах.
     "Поставило  бюджет на  грань  реальности",--  между тем  выслушиваю я с
трибуны. Это кто сказал?
     Но не дают посмотреть...
     -- Дай, дай бинокль, всем же хочется посмотреть, не будь жлобом!
     Коллеги  на  балконе  рвали  друг  у друга  мой  маленький  театральный
бинокль; я, впрочем, так и знал.
     И галстуки им не идут. Ну разве Чубайсу только идет, сидит  как влитой,
надо  же!  А на  остальных  -- то завязан плохо,  то висит  криво,  то ворот
широковат... Про Чубайса зря, кстати, говорят, что он рыжий, глянуть на него
непредвзято,  так  он  вполне светло-русый. Наверно,  много работает,--  вид
усталый, голову опустил, а глаз так и вовсе не поднимает. По телевизору, так
там  что --  вырвут фразу какую, бодрую, нахальную  --  вон какой, не боится
ничего! А  наяву  за ним понаблюдать -- живой человек,  похоже, несладко ему
живется. Зря его все так... Да отстаньте вы с ваучерами, сколько ж можно.
     Смотрю, смотрю -- и вдруг Чубайс передает Ельцину записку. Тот прочел и
в Чубайса тычет пальцем. Как, Чубайса? Мы на балконе про одно думали -- кого
сегодня уволят? Неужели и они про то же? И пальцем тыкать! Но вроде обошлось
-- вести заседание,  вот про что  Чубайс видно спрашивал. И  вот  он  ведет.
Давай, Анатолий Борисович!

     Последовательный перевод
     -- И это только начало! -- отвлек меня  Черномырдин энергичной фразой,
которая  вырвалась  из его ровного текста. Я вздрогнул, а зря:  дальше пошло
обычное:   "упрощение  обложения...  стимулирующее   производство...  крайне
необходима мобилизация всех источников..."
     Я  снова  отвлекся и опять  за бинокль.  Смотрю...  Ну  и  где  молодые
реформаторы? Никакие они не молодые -- там в президиуме  я рассмотрел такого
успевающего  гимназиста  из  хорошей  семьи.  Спросил  соседей  по  балкону,
оказалось -- это Рыжков-2 (Володя). А который Рыжков-1 (Николай Иванович), я
его в бинокль видел, он с кем-то мило беседовал, проходя под трибуной.
     -- Нам надо ходить в Госдуму как на работу!
     После:
     -- Категорически нужны новые подходы к проблеме занятости!
     Далее:
     -- Последствия мы сполна хлебнули.
     Еще Черномырдин ругал  своего  зама Серова, еще требовал какие-то давно
ему  обещанные бумаги наконец  сочинить. Я мало  что  понимал из премьерских
слов. Какая проблема? Ну прикажи, и пусть тебе все сделают; мне-то зачем про
это рассказывать, мне зачем жаловаться? Я вам чем могу помочь?
     Премьер  между  тем все читал и читал свою  шифровку. Ее, чтобы  понять
простому  человеку,  надо  сперва  расшифровать. Как  так? Вы  вроде  и  так
понимаете? А вот так -- на самом деле вам уже расшифрованное передают. Сидят
специальные  люди  в  редакциях,  сокращают, пересказывают  своими  словами,
объясняют, что хотел сказать автор. А если гнать, как есть, слово в слово, и
ничего не выкидывать, много бы вы поняли?
     Я прикидывал, какой должен быть алгоритм  перевода, раскодирования. Там
каждое слово  закодировано  абзацем, а  то  и страницей-другой.  Причем иные
страницы  --  не более чем наполнитель неизвестного назначения. Например  --
"требуется уделять больше внимания различным вопросам."
     А приблизительно, как мне показалось, речь была  вот  про что: "Мы сами
точно  не знаем, что надо делать. А  с нас требуют  сделать все  сразу прямо
завтра. Возражать  мы  не смеем, да  и невежливо это.  А  нас еще  никто  не
слушается. Мы им говорим: а  ну делайте! А они не делают.  Звонили, говорят,
не дозвонились. Выгнать же никого нельзя, потому что остальные еще хуже. Ну,
так  будем  работать как умеем,  авось пронесет. Конечно, ничего тут на этих
заседаниях  не  решается,  это все  в другом месте, но  должны  же мы иногда
собираться в  одном  месте,  чтобы быстро  можно  было пошептаться со своими
ребятами по углам".
     Вам, конечно,  не верится. Ну так поднимите стенограмму  и читайте  там
сами.  "Слабая   законодательная  работа   правительства...  Небрежность   и
неряшливость в оформлении документов..." Было еще про низкую исполнительскую
дисциплину,  срывы  всех  сроков  и  их нереальность,  а  еще  про  нехватку
квалификации.  Последнее  меня вовсе  умилило. Это в центре-то Москвы  у вас
квалификации не  хватает! А что  ж в Урюпинске  тогда, вообще свет прикажете
тушить?
     Впрочем, расстраиваться не надо, это все  делается правильно. Некоторые
ошибочно  огорчаются  и  начинают сравнивать наших начальников  с некоторыми
чужими,  и вообще впадают из-за этого в беспросветный пессимизм. И  зря! Да,
пусть на дело это мало похоже. Но ведь и детям дают сначала деревянное ружье
и тряпочных кукол,  а  всерьез они потом начинают  стрелять  и рожать, когда
вырастут.  Ну  и  у  нас  так,  ничего  страшного. Пусть  привыкают,  учатся
потихоньку, процедуру осваивают, к регламенту привыкают. Кстати, 10-минутный
регламент  уже  без  свистков  и  отключения  микрофона  после  каких-нибудь
двух-трех напоминаний укладывается  в 12-15 минут, я засекал.  Молодцы!  Уже
почти как у взрослых.  И не надо над  этим смеяться,  все ведь были когда-то
маленькими.
     Прогресс страшный! Нет драк за микрофон, которые нам по ТВ показывали в
89-м.  Не  слыхать народных выражений  -- да даже и просто грубых  слов. Все
говорят  обтекаемо, как будто  главная их забота --  чтоб  не обидеть никого
невзначай. В  такой ситуации удобно говорить готовыми фразами,  и еще  чтобы
было непонятно.

     Прения
     Пошли прения. Идут, идут... Несмотря на  направленное в бинокль все мое
внимание (через  линзы  считаю  орденские планки  у Куликова, их 16),  ловлю
обрывки  прений.  "Из-за недостаточных  инвестиций не происходит  обновления
оборудования...  дальнейшей  валютной   перепродажи...   бюджет   перегружен
невыполнимыми...  нет  поддержки  отечественного  производителя...  проблема
дисциплины во власти... на любом уровне саботируется... товарищи, так больше
продолжаться не может..." Что-что?  Это я на  митинге коммунистов или где? А
шел  же  на заседание правительства, нет? Оглянулся:  так я  на нем  и есть.
Последняя же фраза сказана Шаймиевым.
     После выступал министр топливной промышленности.
     -- У нас нет денег, чтобы добывать нефть.
     Я  после  ожидал  выступления  от  пермского Госзнака,  он  должен  был
пожаловаться: "Нет бумаги печатать деньги". И странно, что такового не было.

     Антракт
     Как обычно в антракте, публика ринулась  в буфет.  И я туда же со своим
биноклем... Но у каждого прилавка настоящая театральная очередь. Возвращаюсь
в холл. Там люди с  программками, в  которых объясняется, что сегодня  дают.
Актеры, загримированные исполнители ролей  тут же -- да вот  хоть  Кобзон. И
тут их  настигают  стремительные  телекамеры...  Кобзон  что-то  исполняет в
окружении объективов, тут уж никакой фанеры.
     Подтягиваются  и  другие  звезды,  к  ним  опять  кидаются всевозможные
репортеры, красные ковровые дорожки... Где, где я это видел?  Что-то страшно
похожее?  А! Вручение  "Оскаров" в Голливуде!  Ужасно  похоже. Только звезды
наши,  родные -- Шохин, Яковлев (из Питера), Зюганов. Последний, стараясь не
изменить  своему  амплуа злодея,  время  от  времени  делает страшное  лицо.
Правда,  нет  гарантии, что на съемках  ужастика-2000 ему  опять  достанется
главная роль... Но пока Зюганов, отвернувшись от камер, утирается платочком,
а после объявляет -- уж известно что: Ельцина уволить и все плохо.
     Он снялся и уходит, и я на ходу спрашиваю:
     -- Ну что, все-таки плохо?
     --  Нет,  ну...  нормально,  --  ответил  он  человеческим  нестрашным
голосом.

     После антракта
     Конечно,  прения  были  небезынтересные. "Мы постоянно будем испытывать
прессинг  между  ножницами... область  останется  без  дорогого,  но  все же
каменного угля..."
     Но ведь нет же Бориса Николаевича.  Что так,  куда делся, зачем -- хоть
бы  кто слово  сказал. Мы собрались-то зачем? Он же уволить  троих обещал, и
вот на тебе! Такой хоккей нам,  что ли, нужен? Ничего непонятно. Там у них в
правительстве   явно   не   хватает  опытного   зажигательного   спортивного
комментатора. Он  бы восклицал:  "Да, не задалась сегодня игра... Вяло ведут
себя игроки. А вот наконец опасный момент! Но нет, мяч снова переходит... На
поле  мы  не  видим опытного  игрока Бориса  Ельцина.  Игра  сразу  утратила
темп..."  А мы бы  слушали свои  транзисторные приемники  и все-все  знали и
понимали. А то и не уволили никого,  и все  на Черномырдина жалуются, что он
всем чего-то недодал, недоделал. А он нет бы вскочить и воскликнуть:
     --  Спасибо, что сказали!  Я срочно  все  исправлю,  вы  не волнуйтесь!
Недостатки исправим! Виновных тут же уволим!
     А  он  сидит  себе  и с Чубайсом беседует, и  ухом не  ведет; это разве
красиво? Он же хозяин, должен гостей уважить,  или как?  Непонятно. Это  все
равно как футбол смотреть постороннему человеку. Ведь вроде глупо: бегают 20
человек  за  мячом, а как поймают, так нет бы его в руки и бежать с ним, раз
но им нужен, а они опять вроде как поддаются и снова его отдают чужим.
     Ну что? Наш театр, то бишь Белый дом, он не очень высокохудожественное,
не  самое  гордое, не  страшной  красоты зрелище собой  представляет.  Это я
пытаюсь мягко формулировать, потому что это все-таки мое  правительство, мне
с ним жить...




     "Дефолт - это то, что пониже"
     Черномор -человек из  самых верхов,  в  которых он  давно, чуть  ли  не
всегда. Он долго был  вторым в стране, он не раз подменял первого и, бывало,
решал  самое  главное.  Все  знают,  что он прошел,  прокарабкался  по  всем
ступенькам начиная с  самой  нижней - слесарной.  Он предохранял  Газпром от
налогового  бремени,  договаривался с  бандитами,  создавал  партию,  смешил
страну мудрыми афоризмами. Но все же -- какой он?
     Мы  разговаривали  с ним в офисе  его движения с удивительным названием
"Наш дом  - Россия". Это на проспекте Сахарова, 12. Проспект тоже  странный,
он широкий и прямой, но только  очень короткий.  Это -  путь  из ниоткуда  в
никуда.  Или, если посмотреть с более приятной для  Виктора  Степаныча точки
зрения, взлетная полоса. Она  и не должна быть слишком длинной: разогнался -
влетел, а дальше вперед и вверх. Может, и правда так?

     Разбор полетов
     -- Виктор Степаныч! Сегодня --  23 марта 1999 года. Ровно год прошел с
того самого дня! Как вас того... Ну, вы помните...
     -- Помню! -- он смеется.
     -- Вы за этот год узнали что-то новое о друзьях, о политике?
     Он невесело смеется.
     -- Все осталось, как есть. Критиковали меня всегда... Не могу сказать,
что на кого-то у меня есть обида.
     -- А на коллег по политике?
     --  Да  я  и  так  им реальную цену знал, кто  чего  стоит,  кто какую
политику осуществляет и  ради чего. Оппозиция всегда меня критикует.  (Я  не
говорю о левых, о крайних, -- крайние - они больные люди.) Это не мелочь, но
вчерашний день.
     -- То есть за время вашей карьеры вы столько  видели, что вас уж ничем
не удивишь.
     -- Абсолютно, абсолютно.
     -- Что изменилось в вашей жизни?
     -- Я  много  стал  бывать  в  регионах. Раньше  мне этого не удавалось
сделать. Ну, конечно там бывал, но как бывал? Больше суток я нигде не был.
     -- Ну да, прилетел, быстро собрал партхозактив.
     -- Хозактив.
     -- Ну, пардон.
     -- А  сейчас я на трое суток, на четверо могу выехать! И с рабочими, и
с руководителями встретиться.
     -- Последняя поездка у вас какая была?
     -- В  республику  Коми. Хорошая поездка!  Это газовый,  нефтяной край.
Были в институтах, на заводах...
     -- В неформальных беседах - что люди вам говорили?
     -- Все спрашивали: "Что происходит?"
     -- Так они что, не понимают?
     -- А вы что, понимаете?
     --  Что -- я? А вы-то понимаете? Вы  что народу  отвечали? Почему  все
так?
     --  Мы проиграли  американцам в холодной войне.  Не  потому,  что  они
умней, а потому что мы дурней. Не мы дурней, а руководители наши. А живем мы
плохо  не  потому, что проиграли войну.  Это  Союз  потерпел поражение. Союз
проиграл, а Россия пошла своим путем.
     Коли мы пошли на тот путь, который выбрала Россия - смена политического
строя, развитие демократии, переход с централизованной на рыночную экономику
- ничего в этом плохого нет. Я считаю, что это единственный путь правильный.
Но решения  должны  быть  очень  взвешенные.  А  не  так,  что  с  1  января
либерализация  всеобщая  и  общий  развал  централизованной системы.  А  что
взамен? А взамен советская конституция, советские законы, -- все осталось, а
мы сразу пустились в  рынок. В 92-м году  пришли эти и стали все  рушить, ну
вот  мы и...  дергаемся. Вылазим из  грязи.  Только поднялись  оттуда, а нас
опять в грязь.

     Светлое прошлое: вместе с тем были отдельные достижения
     -- А про свою работу вы что рассказываете людям?
     -- Я людям объяснял, что  мы инфляцию от 2500  процентов привели к 11.
Мы накопили более 23  миллиардов долларов  резерва! При том что в 92-м было,
стыдно говорить,  меньше  одного.  Под  руководством  Черномырдина  со всеми
делами,  с  трудностями,  с  ошибками  работали...  В   93-м  году  получили
инвестиций в Россию  300 млн. А в 97-м только прямых инвестиций получили  5.
Миллиардов. С портфельными - 12 млрд. А это непросто - доверие стало, законы
появились.  Политика понятная  стала,  рубль стал  конвертируемый. Но  самое
главное -  доверие к российскому руководству появилось на  Западе.  Поначалу
мы, конечно,  не  все  умели, не все знали. Не было законов, это  надо  было
создать и отработать. И  конституцию приняли, и  законы  стали  принимать, и
сами начали учиться...

     Хотите знать как? Спросите ЧВС
     -- Но, как  только вы всему научились и поняли, как исправлять ошибки,
наступило 23 марта 1998 года, так?
     -- Наступило...
     -- А если б вы остались, так что, скажете, не было бы дефолта?
     -- 17  августа не было бы! Да, были  проблемы, кризис мировой, мы  две
волны прошли  -- в  ноябре  и феврале. Мы были  готовы и  ждали.  Были  меры
финансовые, были резервы.
     -- А  что вы отвечаете  критикам,  которые утверждают,  что вы строили
пирамиду, и она должна была рано или поздно обвалиться?
     -- Действительно, это была неизбежность.
     -- Неизбежность чего -- обвала?
     -- Да  нет  же,  неизбежность  внутреннего  заимствования!  Это  везде
делают. Когда принимали бюджет, было все ясно: когда нам увеличили расходную
часть,  а платить нечем, мы вынуждены были пойти на заимствования и внешние,
и внутренние. И это все согласовывалось с Думой и принималось ею. Так что не
надо  тут искать  Черномырдина.  Черномырдину ни  разу  не удалось утвердить
бюджет в том виде, в каком его вносили! Всегда добавляли, добавляли... Но мы
шли на это. Мы понимали, что придет время, когда надо будет рассчитываться.
     -- Вы когда хотели начать выплаты?
     -- С 98-года. Мы тогда уже начали рассчитываться!
     -- Сейчас, когда страсти улеглись, все чаще  говорят - а зачем дефолт,
начали бы потихоньку вести переговоры.
     -- Так оно и должно было быть. Дефолты были и раньше, и моратории - но
это обсуждалось,  предупреждались  страны. А молодежь склонна к  радикальным
мерам.  Вот, допустим, я у  вас  взял  в кредит, а утром вы  просыпаетесь  в
понедельник и  слышите - не от  меня  притом, а по радио - что и как. Мог бы
позвонить. Да вы что, ребята, дикари и то так не поступают!
     --  А  когда  все  обвалилось, вы  могли, вернувшись  осенью,  поднять
рухнувшие финансы?
     Он смеется.
     -- А вы возьмите мое выступление в совете федерации осенью. Прежде чем
взяться за эту работу, когда мне предложили в августе-сентябре вернуться, мы
долго  думали и сформулировали предложения. Они  и сейчас остаются в той  же
редакции,  в которой  мы  их  делали  в  сентябре.  Мы изучили  опыт  других
государств,  где  случались  системные кризисы. И знали, что  нужна  система
экономических  и законодательных мер. Совершенствование налоговой системы. И
укрепить рубль.
     -- Да как же его укрепишь?
     -- Системой мер...

     Русский вопрос
     -- Вы как государственник понимаете, что нужна идея, национальная идея
-- правильно? Но какая идея? Что это вообще такое - быть русским?
     -- У нас, по-моему, о русских не говорят. Теперь говорят - "россияне".
     -- Мне это режет слух. А вам как это слово?
     -- Я отношусь к нему нормально. Действительно, мы россияне...
     -- Многие стесняются слова "русский", да?
     -- А чего ж мы стесняемся?!  Мы вспоминаем о  русском характере только
тогда,  когда надо гореть в  танке, когда  надо сбивать  самолеты.  Тогда мы
можем поклониться русскому  народу до  земли.  А как все это ушло, так сразу
все стали "россияне".
     -- Точно, пора уже об этом сказать открыто.
     -- Не то что пора сказать. А просто  надо говорить. И не в ущерб. Если
русская нация - государственнообразующая, то чего же мы стесняемся? Если эта
нация будет сплоченней, то хорошо будет и всем. Она должна объединять всех.
     Я  не  националист,  но  порадовался  тому,  что  коми  уделяют большое
внимание самобытности и изучают свой язык.
     -- В России русский тоже пока учат.
     --  В  Башкортостане, в  Татарстане мне нравится, что там возрождается
национальная культура. Только мы ничего не говорим о русской культуре. Слово
"русский"   стало   какой-то  оттенок  носить...  А  ведь  русская  нация  -
государственнообразующая нация.  80  процентов населения если  не  больше  -
русские. Я не националист...

     Послание евреям: Макашов - не свет в окошке
     --  Виктор  Степанович, я к  вам хочу обратиться как  к  представителю
государственнообразующей нации. Вот были результаты опросов, так вроде почти
половина русских - антисемиты, одобряющие Макашова. Это как?
     -- Минуточку, при чем  тут это? Я не  думаю,  что Макашов русский. Мне
кажется, он еврей. Видно, у него задание, или он сам там все... Что значит -
"Бей жидов?". А завтра что, бей татар, потом калмык? Да ну, это извращение.
     -- Будь ваша власть, вы б его пресекли?
     -- Его давно судить надо. Власть употреблять надо.  Мы, народы России,
тысячелетие  рядом  живем. Я  никогда  не соглашусь  ни  с  Макашовым,  ни с
баркашовцами, -- это нацисты, по сути дела. Опасное явление!
     -- А что ответить евреям, которые бегут из России?
     --  Да ну, что  вы, у нас, слава Богу, немного Макашовых. Я не  думаю,
что  дойдет  до  каких-то  эксцессов.  Это  исключено.  Власть  должна   это
пресекать.
     --  Давайте рассмотрим  конкретный случай. Вот мои знакомые, еврейская
семья, подали документы на выезд  в  Германию. Глава семьи,  ее  зовут Люба,
спрашивает  у меня - ехать или нет? Скажу да -- тогда ж  мне придется вокруг
ее  дома ходить караулить! Не ровен часть Макашов придет в окошко ссать, а у
нее как раз первый этаж. А вы - можете взять такую ответственность?
     --  Можешь  ей вот что передать, от  меня: "Оставайся, Люба! Макашов -
один! Не Макашовы определяют,  не будет  этого! Жизнь наладится!" Пусть Люба
надеется,  что  придут  нормальные люди, и  нормально будут  работать и  все
организовывать.
     Вот  сколько   уехало  евреев,   немцев,  а  как  стала  у   нас  жизнь
налаживаться, так они стали возвращаться. Почему Козаков вернулся?

     "Что, русские уезжают?"
     -- Да... Мы 80 лет  жили в одной семье, каких только песен не пели!  А
все  развалилось  как  карточный  домик.  Посмотрите,  какое  в  республиках
отношение к русским, а ведь какие братья были.
     --  Да русские и сами-то  друг  друга  не  очень жалуют.  Вон  сколько
русских  беженцев  из  бывших  республик!  Они себя чувствуют  брошенными  и
ненужными России. Обижаются, что даже немцы в 45-м, в разгромной ситуации, и
то больше помогали своим беженцам из Польши и Прибалтики...
     -- Что-то я  такого  не  слышал. Я,  наоборот,  знаю, что есть поселки
беженцев...
     -- Да? А РНЕ замечательно осведомлено о бедах русских беженцев и очень
плотно  с ними  работает. Вам  бы  надо с Лидией Графовой  встретиться,  она
главная в  Форуме переселенческих организаций. А  как  вам нравится, что все
больше русских собираются уехать в Чехию, в Канаду, в Аргентину?
     -- Да что вы, впервые слышу. Что, русские уезжают?
     -- Да. Что бы вы им могли сказать?
     -- Я не только  русским, я всем  хочу сказать - не надо  уезжать. Надо
порядок навести в своем доме. Все  меры надо принять. Облегчить жизнь людям.
Принимать меры в экономике. Когда будут рабочие места, все наладится...

     "Врастопырку - ничего не будет"
     -- Вот поэтому я и говорю: в экономике порядок надо навести!
     -- А как, как?
     -- Я  всегда  это знал и  сейчас  знаю: работать  надо!  Да,  конечно,
расплывчато,  размазанно,  врастопырку  -  ничего не  будет.  Сегодня  нужны
прозрачные серьезные меры, чтобы все видели. Над чем работает правительство,
и как оно работает. А то - ни  с кем не советуются,  никого не  собирают. Мы
что, опять отдали на откуп кому-то свою страну? Или это наше дело всех?

     От казенной "Волги" до лаптей - один шаг
     -- Виктор Степаныч! Вот вы говорите - объединяться  и вместе работать.
А у  вас есть какая-то пропагандистская концепция  насчет того,  как создать
оптический обман, чтоб  разница  между  верхам и низами  казалась  поменьше?
Помните, писали, что госчиновники получали зарплату по 10-20 тысяч долларов,
а где-то дети ели комбикорм. Вот президент Франции  ездит на Рено Сафран, --
машина французская, не самая лучшая. А  на  БМВ он не желает садиться, (хотя
мог бы) --  поскольку он  все-таки не Германией руководит, а  своей страной.
Может,  вам  выгоднее  потерять   на  частом  ремонте  "Волг",  но  показать
доверчивому  избирателю,  что  и  чиновники  чем-то  жертвуют,  страдают  от
российской  продукции  со всем  народом, а?  А  то  вы  публике  говорите  -
работать, работать...  Отечественный производитель бежит работать, он в поте
лица вам машины делает, а вы ими брезгуете. А власть немецкую промышленность
развивает,  Ауди  закупает. Эти все мелочи, но как символы  они очень  ярки!
Стиснуть   бы  вам,   государственникам,  зубы  и  носить  костюмы   фабрики
"Большевичка". Понимаю, трудно это, -- но ведь зато с народом!
     -- Не надо заниматься агитацией и пропагандой! А то мы сначала наденем
костюм фабрики "Большевичка", потом сядем на "Волгу", а потом лапти обуем. К
этому, что  ли, надо  вернуться?  Да  работать надо! Порядок  надо навести в
экономике, и чтоб  рабочие места были, и чтоб зарплату  каждый месяц платили
какая есть. Он бы никогда не  сказал бы! А мы даже  эту зарплату не даем.  А
чего  мы  будем,  в  какой  костюм, агитировать! А не  дефолтами заниматься.
Сегодня  это слово даже не все понимают. Все думают о другом сразу  -  о том
что пониже.
     Виктор Степаныч серьезно задет. Его отповедь делается просто гневной:
     --  На  "Волгу" пересядем?!  Давайте  мы сейчас  нарядим Президента  в
лапти! А все скажут: если руководитель в лаптях, так чего вы хотите от этого
руководителя и от этой страны!

     Крылатые слова
     -- Это вы очень изящно выразились, что  дефолт  --  это когда пониже.
Ваша  речь  вообще  отличается  афористичностью.  Вас  охотно цитируют.  Мне
кажется, особенно нравится людям ваш перл насчет того, что хотели как лучше,
а получилось...
     -- Я недавно  прочел  в одной книге про эту  фразу,  что ее  надо было
сказать тысячу лет назад!
     -- Вам это имиджмейкеры придумывают? Или это ваши собственные домашние
заготовки?
     --  Да  бросьте вы  херней заниматься.  Какой  имиджмейкер?! Ну  я  бы
вытерпел такого человека рядом с собой? Чтоб  он  меня  сидел поучал? Здесь?
Какие домашние заготовки! Да неужели я  похож  на  такого  человека, который
будет сидеть и думать, что бы ляпнуть? Я же не Явлинский, в самом деле!

     К вопросу о молодых реформаторах
     Нет, я не Явлинский. Я все-таки по жизни прошел. По классической схеме.
Начиная   с  дежурного  слесаря.  Потом   --  машинист,  оператор,  инженер,
начальник, директор завода, министр, зампред...
     Я  не Немцов - со старшего инженера НИИ сразу в  кресло  губернатора, а
оттуда - вот.
     -- Вы не жалеете, что Немцова пригрели?
     -- Я? Не то что не жалею, а рад этому! Узнали... А представляете, если
б он стал президентом? Он же был одним из самых главных претендентов! Парень
он нормальный,  как  человек. Но  для такой должности, для  серьезной работы
пока не созрел. Он как "Волги" предложил, так и  все стало понятно.  Давайте
посмотрим вокруг, мы  же встречаемся,  ездим - кругом же  у власти  солидные
люди.  А  мы какие-то  убогие,  какие-то  у нас  эксперименты...  Страна  не
велосипед, туда-сюда разворачивать! На день по несколько раз.
     Ну что они прошли?  Когда я вижу человека, который  ничего не прошел, у
меня такое  желание - дать бы ему что-нибудь. К примеру кирпичный завод,  --
но  людей  предварительно  застраховать. И  дать  такому  человеку  время  -
поработай,  порули,  покажи.  Но они  хотят сразу  страной рулить.  Он вот и
дорулили! Есть люди,  которые  все  знают;  Явлинский, например. Он всем все
советует, всех критикует. А спросить его -  что  он  сделал?  Что он в жизни
сделал? Кто знает о его делах?
     -- Малашенко говорит, что в президенты Явлинскому  трудно  пройти,  но
премьер-министром он его видит.
     -- Ну, сам Малашенко прошел неплохую  школу  -  работал в  ЦК! А в  ЦК
дураков, как правило, не держали. Это очень подготовленный человек, холодную
войну вел. Но с Явлинским у него идет какая-то игра. А пусть играются, как в
детском садике с  ребенком. Вот Явлинский... -  видно,  что  Виктор Степаныч
относится к Григорию Алексеичу очень и очень неравнодушно.
     -- 500 дней - это же абракадабра, рыдали  все от этих 500 дней. Россию
за 500 дней даже не  объедешь! Но  он даже этого не  понимает! А народ - это
вроде как подопытные. Человек, который ничего  не  сделал, да он и гвоздя не
забьет. Ему  дай  гвоздь  забить,  он сейчас начнет  обосновывать,  гипотезу
выстраивать -  надо забивать  или  нет. Я  же  Явлинскому говорил - приходи,
работай! Нет,  говорит, я  только с командой.  А кто  знает его команду? Кто
может назвать оттуда людей?
     -- Похоже,  ваша  правда...  Ну  куда  интеллигентам командовать такой
страной? Их в России не поймут, кто ж их тут будет слушать! Взять Сахарова -
он не был в курилке...
     -- Да,  ну  ты молодец! Да. Сказанул.  Сахаров - и  в курилке! И слава
Богу, что он не был. Сахаров у  нас один, он трижды  Герой, и  он создатель,
слава Богу, мы знаем чего. Но он не старший инженер. И не зав. лабораторией.
Он гигант! Столетия пройдут, а Сахаров останется. Кто вам сказал, что его не
понимали, да бросьте вы! Не надо так. Это сравнение - курилка и Сахаров -- я
не приемлю.
     Да кто тогда  понимал что-нибудь? Скажите,  Ельцина  понимали, когда он
сдал партбилет? Бывший первый секретарь!
     -- Да, было время: на руках его носили...
     -- Когда?! Минуточку... Когда он начал переворачивать ситуацию, он был
один. И  сначала об него ноги вытирали. На съезде, ЦК, Политбюро... Это было
открытие,  и  только  потом  начали созревать.  Еще  надо будет  ему в  ноги
поклониться за то, что он сделал.
     -- Он сейчас - боец?
     -- Конечно. Невзирая на болезнь. Болезнь есть болезнь...
     -- Вы с Ельциным, кстати, давно виделись-то?
     --  Я не могу сказать когда... Виделся где-то... Ну он же болеет.  Вот
сейчас думал ему звонить...

     Партийное строительство и идеалы
     -- Ваша партия, говорят, хочет привлечь средний класс.
     --  Мы  все  делаем  для  этого.  Средний  класс,  я  считаю,  это   и
квалифицированные   рабочие,   и   аграрники,   и   учитель,   и   врач,   и
предприниматель,  работающий  в  мелком и среднем бизнесе. Это люди, которые
понимают, что от них самих зависит их жизнь.
     -- Какой это доход?
     --  Нормальный, который  мог бы  обеспечить нормальную жизнь ему и его
семье.
     -- Все-таки сколько? Цифры вы можете привести?
     -- Ну как мы это можем говорить о цифрах в такой ситуации?
     -- Но все-таки нижняя планка какая?
     -- Ну,  чтоб человек себя уверенно чувствовал  и мог обеспечит себя  и
семью.  Чтоб мог  лечиться, учиться и  отдыхать там,  где он считает нужным.
Иметь автомобиль, а то и не один. Мы об этом  будем говорить  на предстоящем
съезде. Мы там будем говорить о том, что  мы не приемлем никаких крайностей,
что нам не нужны потрясения, мы -- партия стабильности.
     -- То есть Столыпин -- один из ваших источников и составных частей?
     -- Может быть, да. Он, кстати, тоже жил в  бурное время. Тогда вешали,
стреляли, баррикады были...

     Петр Первый - наш человек, а не завлаб какой-нибудь
     --  Вообще какой  ваш идеал политика? С кем  вы хотели бы стать в один
ряд?
     -- Не в  один ряд. Но я могу сказать, кого уважаю  и  отношу к великим
людям:  Петра  Первого. Он настоящий реформатор, хотя его тоже при жизни  ни
хрена  не  очень-то, а ломал и будь здоров, но зато сегодня знаем только то,
что  осталось  от  Петра.  Он  создал  и  флот, и  армию,  и окно в  Европу.
Посмотрите, с  каким  усердием  он организовал науку, университеты.  Загонял
всех, сам умел владеть и топором...
     -- Ну, этот-то в курилках быва-а-л.
     -- Бывал! Вообще  он всех  курить научил. И выпить мог, и все умел. Но
не  был, как  говорится, за  старшего инженера в НИИ, да  еще  неизвестно  в
каком, чтоб потом начать всех поучать. Как жить.
     Конечно,  и Александр Третий  много сделал,  и Столыпин. Я очень уважаю
Косыгина. За серьезное отношение к жизни. Он вплотную подошел к реформам, но
ему не дали сделать. Он понял,  что мы захлебнемся с той системой.  Он тогда
ушел от  вала, ввел  понятие  реализации,  начал элемент вводить  нормальной
рыночной экономики. Вот из кого мог бы  получиться нормальный реформатор! Не
дали, задавили. Как его травили!
     -- Вы, похоже, из этого уроки извлекли. Вас голыми руками не возьмешь.
     -- А почему меня должны взять  голыми руками? И кто меня должен взять?
Явлинский?  (Восьмое упоминание этой фамилии в интервью  - прим.  авт.)  Или
Зюганов? Что они из себя представляют? Кто еще, кто? Назови!
     Назвать же не можешь даже!





     Это интервью я взял у Березовского  в Гарварде - на русско-американском
симпозиуме по инвестициям в январе 99-го.

     СОВЕСТЬ
     -- Борис Абрамович!  Говорят о  вас  много.  А добрым словом  поминают
редко.  Точнее, почти  никогда -- при всем к вам уважении. Многие вообще вас
считают злым гением, который мечтает погубить Россию. Вам что, положительный
имидж не нужен? Плевать, что про вас говорят?
     -- Я действительно абсолютно не пытаюсь  на  себя смотреть со стороны.
Меня во  всех моих действиях  интересует  только одно: как это согласуется с
моей совестью, со мной лично.
     -- Тут порядок, ваша совесть всегда спокойна?
     --  Не всегда...  Не  могу  сказать, что всегда  доволен  тем,  как  я
поступал в  той  или  иной ситуации;  конечно, это не  так.  Но единственный
критерий при  принятии  любого  решения  - это мое  личное отношение к  моим
действиям. Я никогда не думаю - а как на это посмотрит тот или иной человек?
Можно это называть эгоизмом, или напротив высокими требованиями к себе лично
- но это ровно так, как я говорю.
     -- Вот вы говорите, что опираетесь на свою совесть. А, в свою очередь,
на что опирается ваша совесть?  Вы один такой, у вас свои отдельные ценности
- или вы с кем-то еще их разделяете?
     -- Вы  знаете, я не пытаюсь  никого насиловать  своими взглядами. Я не
хочу ни к кому в компанию лезть. И  к себе в компанию никого не приглашаю...
Такое  мое  понимание   есть  конечно  результат   моего   воспитания  моими
родителями, моего опыта который я почерпнул в общении с моими учителями -- в
широком смысле учителями, их было несколько...
     -- Говорят, вы Сахарова считаете своим учителем?
     --  Ну, я  не  могу  назвать  Сахарова своим учителем.  А вот академик
Трапезников Владимир Александрович -- это мой учитель. Ну было еще несколько
человек. Я  сам  есть  результат  того,  что общался с этими  людьми.  Ну и,
конечно, книжки, и собственный какой-то опыт в России -- в науке, в бизнесе,
политике. Все вместе, такая каша получается...
     --  То есть нельзя  сказать, что  вы опираетесь на какую-то признанную
систему взглядов -- 10 заповедей, на буддизм там, иудаизм?
     -- Нет. Я человек абсолютно не догматичный, хотя  и верующий: я принял
православную веру  достаточно давно, в 1994 году. Но я это сделал скорее  не
на  основе логических заключений, не на основе следования  заповедям -  а на
основе  какой-то  такой  не   поддающейся   анализу   духовной  силы...  Это
исключительно внутреннее состояние.
     --  Но, если я вас правильно понимаю, вы этим не взяли на себя никаких
обязательств?
     -- Нет, я считаю, что взял на себя большие обязательства.
     -- Но не 10 заповедей?
     --  Что такое  10  заповедей?  Это  на  самом  деле  концентрированное
изложение Библии. У меня нет возражений ни по одному пункту. Полное согласие
по всем пунктам.
     -- И по пятому пункту?
     -- Ну по пятому совсем смешно было бы возражать -- поскольку  Христос
тоже евреем был.
     -- Это вы очень хорошо сказали - "тоже".

     КЛАССОВОЕ САМОСОЗНАНИЕ
     -- Вот вы говорите, имидж вас не интересует. А зачем вы тогда судитесь
с прессой?
     -- Мы-- я имею в виду новый класс, класс буржуазии России - не уделили
недостаточно внимания некоторым важным вещам.  И потому на  Западе создалось
искаженное представление  о  России в целом и о  бизнесе в России. Поэтому я
очень последовательно занимаюсь этим процессом, который веду  против журнала
"Forbes".  Нет,  речь не о том, что  мне не нравится,  в  каком свете журнал
выставляет меня перед Западом. Мне кажется, я  не переоцениваю себя  лично -
этот процесс  важен для  всего российского  бизнеса.  Я  думаю, в ходе этого
процесса удастся изменить образ предпринимателя в России.

     СМЫСЛ ЖИЗНИ
     -- Зачем вы все это делаете - то, что вы делаете? Одни думают, что это
из-за голых денег, другие полагают, что вы игрок и так далее.
     --  У  меня  есть  цель... Я  неоднократно  ссылался  на  формулировку
Сахарова по поводу смысла жизни. Он говорил: "Смысл жизни -  в экспансии". И
вот я стал  задавать себе вопрос - а что такое экспансия? И в  чем для  меня
состоит  экспансия? И  я нашел для  себя ответ: экспансия --  это  создание
порядка по  своему  пониманию. Как мы  хотим,  чтоб  выглядел наш дом,  наша
страна, как мы хотим чтоб было устроено общество - или вспахан огород.
     -- Да, много  писали про что,  что  вы вроде  знаете,  как  обустроить
Россию, и вы б ее обустроили, дай вам волю. Это так? Был такой разговор?
     -- Конечно, я имею свою точку зрения на то, какой должна быть власть в
России. Но я никогда не заявлял - дайте мне, и я сделаю.

     РОССИЮ ПОРТЯТ ДЕНЬГИ
     --  Широко распространено мнение, что  России для  полного счастья  не
хватает какой-то  суммы  денег.  Вы в  деньгах  разбираетесь,  так  скажите,
сколько ж надо?
     --  Это в корне неверно. Сколько России сегодня денег ни дай, все буде
мало.
     -- А если аж 100 миллиардов?
     -- Да хоть 500. Даже триллион - мало.
     -- Да ну?
     -- Точно. И  вот  по  какой  причине. Россия  не является  эффективной
машиной. Это крайне неэффективная машина! Поэтому деньги, особенно  большие,
будут только портить Россию.
     -- То есть и от налогов толку не будет?
     -- С налогам все просто. Налоги  никто не будет платить, пока не будет
уверен,  что ему  не будут гарантирована социальная защита  людей.  В Швеции
люди с  готовностью платят 70 процентов своего дохода на налоги - потому что
они знают, что полностью защищены.  А  в  России мы рассматриваем налоги как
государственный рэкет.  Прекрасно понимая, что ничего лично для нас  с  этих
налогов не будет. Они  не защитят наших  детей,  а случае болезни не приедет
квалифицированная медицинская  помощь - и так далее, и  так далее. И поэтому
мы готовы государству платить как рэкетиру - 10 процентов.

     18-,А ТО И 20-ЧАСОВОЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ

     -- А что ж тогда делать?
     -- Это  очень просто. Страна  должна научиться  ра-бо-тать. Конкретно.
Наверно, многие  люди  на сегодня побывали  в Германии. Но,  как большинство
русских они встают поздно и потому не могли  понять как живет страна. А я на
заре бизнеса много  времени  провел в Германии  и понял.  Там как? В  7 утра
проехать не-воз-мож-но. Все  едут на ра-бо-ту. К  станку. Работают 8 часов и
возвращаются домой в  семью. В  10 часов все в  койке. А в 7 часов  опять на
работе. А у нас средь бела дня в 11 часов утра в городе пройти невозможно. А
праздники! Теперь  еще и католические! 140 нерабочих дней в России! А кто их
знает?  Зачем  они придуманы? Я  знаю  3 праздника, ну  4.  Новый год,  День
победы. И как человек православный еще скажу: Рождество и Пасха. Все, других
нет! Извините, может,  вам кажется  я педалирую, повторяю про православие...
Но  это  -  доминирующая религия  в России. Россия в  этом  смысле полностью
совпадает с Израилем. В России и там понятие религия и национальность - одно
и то же. Большая степень идентификации одного и  другого. Если ты русский  -
значит православный, если православный  - значит русский. И в Израиле то же:
если ты еврей, то иудей и наоборот. Про это  еще Бердяев писал, это "Русская
идея".
     Нужно понимать, что есть простые  вещи. Люди должны работать. Я не знаю
ни  одного  олигарха, который бы  работал меньше  20 часов.  Меньше 20 часов
никто не работал из них! Никогда!
     -- Но это ж не заслуга олигархов.
     --Это заслуга исключительно их! Я не хочу о себе много говорить, но  с
16 лет  я как пошел учиться, я  никогда меньше  18 часов  не работал. Может,
такого кривого меня мама родила.
     -- Нет, это не ваша заслуга,  что вы работаете  18 часов. У вас просто
энергии больше, чем  у среднего  человека, вы  ее  и тратите,  вот и  все. У
одного зайца слабая батарейка, а другому вставили Energizer, и он думает что
это его заслуга! Другие б тоже хотели столько денег как у вас, но сил нету!
     -- Абсолютная ерунда. В юношеском возрасте  я очень любил спать. Спать
хотелось! Сколько себя помню - все время хотелось спать...
     -- Герцена декабристы разбудили, а вас кто?
     -- Я всегда сам себя перебарывал. Это биологическая данность. Того что
ты отвечаешь за себя и за других. За себя, за жену, а детей, за  постаревших
родителей.  Все  остальное  -  это  абсолютная  безответственность  и больше
ничего.  И  оправдание  своей  лени. А  больше ничего!  Можно строить  любые
конструкции,  можно привлекать  любые  деньги!  Но пока  Россия  не научится
работать, ничего хорошего не будет!

     КУДА ДЕЛИСЬ УМНЫЕ ЛЮДИ
     -- Вот и Солженицын пишет, что  Россия в таком обвале, что может вовсе
исчезнуть... А он ведь эксперт серьезный!
     -- Безусловно серьезный. Россия понесла колоссальные  интеллектуальные
потери в  этом веке, таких  потерь не  понесла  ни одна страна.  И  сегодня,
занимаясь бизнесом  ли, политикой, я могу сказать, что одно  из самых острых
ощущений --  нехватка  адекватных,  умных, профессиональных  людей.  Их  все
меньше, меньше и меньше...
     -- Они уезжают?
     -- К сожалению,  опять многие уезжают!  Они  думают,  что...  начнутся
репрессии. Действительно, такое впечатление, что опять будут искать крайних.
Я считаю, что многие  действия прокуратуры России - как минимум некорректны.
Но методы 37 года в России не пройдут, мы  такого не позволим. Я считаю, что
Россия сможет преодолеть сегодняшнее тяжелое положение.
     -- С чего вдруг? Вон Кох что пишет...
     --  Ну,  по  форме выступление Коха недопустимо,  он,  как  я  считаю,
продемонстрировал,  по  крайней мере,  безразличие  к  стране, в  которой он
родился, вырос, жил - и живет. А о существу - мне трудно в чем-то возразить.
То, что он сказал, абсолютно разумно, абсолютно  взвешенно. Мы действительно
сами  себя  уничтожали,  сами  себя  расстреливали.  Ну  действительно,  кто
виноват? Никто, кроме  нас самих...  Но в  чем-то  я с Кохом  расхожусь.  Он
говорит:  вполне возможно, что русские исчерпали себя как нация.  Я  как раз
так не считаю. Русские - молодая нация! А молодости всегда это свойственно -
кидаться из крайности в крайность. Я все-таки не думаю,  что крайности будут
такие, что мы погубим Россию.

     ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС
     -- "Мы погубим Россию..." Когда вы говорите "мы", вы, видимо, имеете в
виду вообще граждан страны. Но есть же и другие мнения, например у Макашова.
     -- А, это? Слова Макашова меня лично не задевают. Меня задевает другое
-  то, что он опасен для России. И поэтому я последовательно выступаю за то,
чтобы Макашов сидел в тюрьме. И чтобы компартия была запрещена. Не моя обида
здесь  говорит...  Я  глубоко  убежден, что  если  в  России,  не  дай  Бог,
антисемитизм и нацизм примут силовые формы, то пострадают-то от этого больше
всего русские. В конечном счете погибнет больше всего русских!
     Я  за  себя  не  боюсь.  Может,  я  такой  толстокожий  -   но  я  себя
исключительно  комфортно чувствую в России. У меня одна жена русская, вторая
жена русская... У меня не меньшее желание видеть Россию благополучной, чем у
кого бы то ни было. И борюсь я потому, что хочу, чтобы  мои дети тоже жили в
России.
     -- При  теперешнем  всплеске моды на отъезд - тем более им проще взять
да уехать.
     -- Мои старшие  дочери  учились в Лондоне и в Германии, они долго жили
за границей. При том что  я не считаю,  что для них  было бы зазорным  жить,
например, в Германии. Но я думаю, что они не уедут.
     -- Вам это приятно как русскому патриоту?
     --  Я  не  считаю  себя русским патриотом.  Я  считаю  себя совершенно
нормальным человеком.  Один самых умных людей,  которых  я  встретил в своей
жизни  (не хочу называть его фамилию), написал: родина  --  это почти то же,
что удобство. Я думал над этим, и выстроил цепочку: родина - дом - удобство.
Нам действительно удобно жить  в  России! У нас одна культура, мы говорим на
одном языке, у нас много событий которые нас объединяют. Поэтому, наверно, и
сражаемся за  то,  чтоб нам было удобно.  Не надо этих слов - патриотизм, за
родину...  Проще,  проще!  Не  нужно надрыва. А  нужно  серьезное  осознание
реалий. Что люди хотят жить нормально, удобно.
     -- Борис Абрамович, я вами просто горжусь!
     -- В каком смысле?
     -- Ну, вы на родине  живете. А меня на родину жить палкой не загонишь.
Мне уютней в эмиграции, тут у вас в России. А не на Украине.

     ОЛИГАРХИ БЕССМЕРТНЫ
     -- Вот Немцов мне на днях говорит: "Я, мол, воевал в олигархами, так у
меня  все  хорошо,  а  они где?" А как с вашей точки  зрения выглядит пейзаж
после битвы?
     -- Я  вообще  не считаю,  что  пейзаж  изменился.  Что касается самого
термина "олигархи"... Если он народный, то что ж, пускай, я не возражаю. Кто
у нас олигархи? Потанин,  Гусинский, Смоленский,  Авен, Фридман, Виноградов.
Ну и что  с ними случилось? Они разве исчезли? Компании многих стали беднее,
но относительно  других они занимают то  же самое  положение. Гусинский  как
владел НТВ и банком, так и владеет. НТВ по-  прежнему, по-моему, процветает.
ОРТ, несмотря на огромные трудности, тем не менее как занимало ведущее место
на телевизионном рынке СМИ, так и занимает. ТВ-центр  вперед не  вышел и  не
стал  лучше.  Насколько мне  известно,  Потанин тоже не  стал  самым  бедным
человеком в России; Норильский никель продолжает приносить прибыль. СБС-Агро
сейчас... э-э-э... подлежит реконструкции.  Но он есть! Инком  тоже вроде не
умер. Да, Менатеп много потерял - но тоже сохранился как сила!  Алекперов --
как был олигарх, так и остался. Поэтому... Какая проблема? В чем разница?
     -- Например,  в том,  что их  меньше  стали показывать  по телевизору.
Кроме вас, -- потому что у вас там свои ребята на ТВ.
     -- Ну, да, часто показывают.
     -- Это само собой так или вы им даете указания?
     -- Каждое свое  утро начинаю с того, что звоню и даю указание: Значит,
Шабдурасулов, так: сегодня будешь меня показывать  в вот таком-то объеме. Он
говорит - легко! Смотрю ТВ: показывает!
     -- Больше, меньше - в зависимости от чего?
     -- А это в зависимости от настроения. (Он смеется).
     -- Я вас серьезно спрашиваю!
     -- А вы что,  решили  что я  вам серьезно отвечаю? Нет, это само собой
идет.  Это идет пропорционально  той  ненависти,  с которой ко мне относятся
средства массовой информации.
     -- Чем больше ненавидят, тем чаще показывают?
     -- Совершенно верно!
     --  Да...  Судя  по  этому,  дела   ваши  не  блестящи.  Я  опять  про
имиджмейкерство. Понятно, что вы  человек взрослый и самодостаточный. Но  не
думали  ли  вы  о том,  что если б к вам  возникла  массовая симпатия,  ваша
деятельность была бы более эффективной?
     -- Я эффектов  не  достигаю. Самый главный эффект --  этого эффекта я
достиг: у меня с самим собой все нормально.

     СВЕТЛО НА ДУШЕ
     --  Вы  не  жалеете,  что тогда,  в  96-м,  сагитировали олигархов  за
Ельцина? Все было правильно?
     --  Ни малейшего в этом сомнения!  Это  был выбор не  между Ельциным и
Зюгановым, а  между  одним  общественным строем  и другим...  Но,  с  другой
стороны, был  конкретный  человек,  были  надежды,  -- но многие  надежды на
оправдались.
     -- Вы ждали какой-то большой благодарности и не получили ее?
     --  Какая  там  благодарность!  Бизнес  -  и  благодарность?  О чем вы
говорите! Это была чисто рациональная политика. Мы  поддерживали Ельцина  не
потому, что ожидали,  что он  нас  отблагодарит  или  потому что он  хороший
человек. Мы  так и сказали  Борису Николаевичу, когда с ним  встречались: мы
пришли не потому, что вас любим персонально...
     -- Буквально так и сказали?
     -- Абсолютно. А потому что вы - это единственный выход из той ситуации
в которую попала Россия.
     -- Вы были первый в той группе?
     --  Я... я...  не  анализировал, кто  там  первый  был кто второй  кто
третий.  Вот в моем  союзе с Гусинским  - я был первый, я  пришел к нему.  И
сказал:  Володя,  значит, заканчиваем, время сложное, давай отложим все наши
споры на потом...
     --  Это  было ваше  самое  большое достижение  в  жизни -  что вы всех
помирили и поставили своего кандидата?
     -- Я действительно считаю, что в 96-м мы сломали коммунизм в России. Я
лично испытывал очень серьезные чувства. Я действительно как бы очень... мне
было очень светло.
     -- Упоение?
     -- Нет - просто очень светло на душе.

     СКУЧНО ЖИТЬ
     -- Вы говорите, светло на душе -- как в 91-м?
     -- В 91-м  я  плохо понимал все  те расклады. Тогда я  был посторонний
зритель в общем все-таки, а в 96-м я чувствовал - да, мои усилия значимы.
     Честно сказать, после этого мне уже скучно жить.  Больше, чем это, я  в
жизни уже ничего не сделаю.





     Никого не было, и вдруг все откуда-то взялись.
     Как  так  вышло?  Откуда берутся реформаторы земли русской? Почему  они
думают, что знают, как  нам обустроить Россию, а мы  вроде как не знаем, как
нам?
     Мы это попытаемся рассмотреть на примере Бориса Немцова.

     Он попал в обойму  самых  модных политиков еще будучи губернатором. При
том что его политическая, губернаторская работа вся была  в тени: как он там
руководил, кого  назначал и  увольнял, что  строил и  ломал  и  точно ли там
реформ на душу  населения  было  больше чем надо -- этого никто за пределами
Нижнего Новгорода и не знал.
     Прославился  же  Немцов  не  политическими   акциями,  а  человеческими
поступками и своими личными качествами -- которых он, в отличие от коллег, и
не прятал от общественности.
     Он вообще, кажется,  единственный из  серьезных людей, кто осмелился на
такую рискованную вещь, как теледебаты в прямом эфире с Жириновским.
     Когда  люди с живыми и непосредственными реакциями попадают в политику,
это  не  очень  понятно, но  симпатично.  Жириновский,  облитый апельсиновым
соком, становится один  исторический ряд с трибуной ООН, обстуканной русским
каблуком, и оркестром, подвергнутым высочайшему дирижированию.
     Нельзя сбросить со счетов обаятельность Немцова; его бесхитростной, без
усилий  возникающей улыбке  недостает разве  только внеочередного  воинского
звания, второй дочки и какой-нибудь исторической реплики типа "Поехали!"

     В беседах с Немцовым мы касались разных интересных тем -- кроме  одной,
сейчас  запретной.  Таково была заранее поставленное условие,  которое  мне,
увы, пришлось принять -- иначе мы бы не встретились. О чем мы с ним умолчали
-- конечно, не скажу. Уж вы извините.

     Вступление
     Тяжелее всего в жизни Немцову дается подъем в 6 утра.
     Он не мог  этого делать  даже  в  военных лагерях (после университета).
Прапорщик Зайнуллин был вне  себя. Или  ты,  сказал он Немцову,  подтянешься
столько  же  раз,  сколько  я  (он  ухмыльнулся),  или  пройдешь  столько-то
километров на корточках.
     Зайнуллин  подошел  к турнику и  подтянулся 23  раза. Курсант  Немцов в
ответ подтянулся, с его слов записано верно, 28 раз.
     И тогда Зайнуллин разрешил ему просыпать подъем.
     -- Там чему же учит нас эта прекрасная история?
     -- Эта прекрасная история учит тому, что по утрам надо делать зарядку.
И все. Больше она ни-че-му не учит! (Смеется.)
     Ну ладно, больше -- ничему. Но нельзя не обратить внимания, когда и при
каких обстоятельствах Немцов начал делать эту так называемую зарядку.
     Это случилось в судьбоносное  для Немцова  время -- в 6  классе. Именно
тогда во многом определилась будущая взрослая жизнь юного Бориса.
     Тогда  были  дворовые  драки и  "одна девочка  в  классе,  которая  мне
нравилась -- ее звали Марина Кочергина -- как-то мне сказала, что с такой --
она  выразилась  нецензурно,  ну  скажем так,  с такой соплей,  как я -- она
танцевать  не  будет".  На  Немцова "это произвело  совершенно  неизгладимое
впечатление", и  он купил  пудовую гирю.  И приобщился  к турнику.  В  итоге
Марине пришлось дать ему возможность с ней станцевать.
     Кроме того, в 6  же  классе  он  принял решение получить золотую медаль
(которую разумеется и получил, иначе об этом бы молчали), для чего взялся за
учебу и тут же стал отличником.
     И тогда же его  прежде прямые волосы вдруг взвились, закучерявились.  И
никто не знает, были эти события между собой  связаны или просто  совпали по
времени. Но можно сказать, что именно тогда, 25 лет назад, появился Немцов в
его  сегодняшнем качестве:  с волей, честолюбием, тягой  к  самоутверждению,
целеустремленностью,  интересом  к   спортивным  удовольствиям  и,  наконец,
романтической наружностью.
     И, раз вспомнили про детство, еще пару штрихов.
     Родился Немцов  в  Сочи. Сочи!  При  этом слове перед внутренним взором
проносится,  со  смешным   вистом,  расчерченная  пуля...  В  книге  Немцова
"Провинциал"  это  описано  в таких  терминах:  "...отец  жил отдельно. Мать
(детский  врач  --  И.С.)  добилась  двухкомнатной  квартиры.  Летом пускали
жильцов. Был муравейник". Переезд в Горький и опять теснота, о которой тепло
и ностальгически  вспоминалось сначала  на казенной даче  первого секретаря,
где до Немцова живали и  Жданов,  и  Чкалов, а  теперь  в московской богатой
квартире. Он,  мать, сестра с мужем и  ребенком  в двухкомнатной хрущевке  с
проходной комнатой.
     "Детские  побеги  из  дома  --  от  тяги  к самостоятельности".  Первые
хозяйственные эксперименты будущего губернского реформатора, поставленные на
себе: он разгружал машины возле молочного магазина, за полтинник или бутылку
кефира.
     Его  мать  Дина  Яковлевна  рассказала мне  про способность ее  сына  к
сопереживанию.  Школьником  он  иногда приводил  к ней  в  больницу бомжей с
разными травмами: лечить. Однажды зимой он увидел на остановке  замерзающего
пьяницу и уговорил прохожих затащить того в трамвай -- пусть ездит по кругу.
     Заметим, что в жизни за  такой готовностью делать чужие проблемы своими
чаще всего  стоит не нехватка инстинкта  самосохранения и обильный  досуг, а
просто огромный запас энергии.

     Наука
     Может, Немцов пошел в  политику оттого, что в  прошлой жизни -- в науке
-- у него не получалось?
     Однако диссертация в  26 лет и 60 научных публикаций за 10  лет  -- это
неплохо.  И  еще  третьекурсником  (факультета  радиофизики  университета  в
Горьком) он  сильно отличился. Придумал одну теорию,  излагать  которую  его
отправили  в Москву, в ФИАН (физический институт академии наук)! После этого
студенческого доклада Немцова  похвалил сам  академик Гинзбург  и с тех  пор
шлет ему свои научные (а с некоторых пор и политические) публикации.
     Если кому  интересно, так отмеченная Гинзбургом работа Немцова была вот
о чем. Когда космический корабль, возвращаясь на землю, входит  в атмосферу,
вокруг него  от нагревания образуется как бы огненный шар. Из-за этой помехи
на несколько  минут радиосвязь с  землей теряется.  Так вот Немцов предложил
изменить некоторые параметры антенны. (Любопытно, что через пять  американцы
поставили с этими антеннами эксперименты -- и  студенческая  теория  Немцова
подтвердилась.)
     Немцовым руководил тогда декан радиофака Николай Миловский, который при
своем  бывшем  студенте  работал  в  аппарате  губернатора.  Он  отмечал  за
студентом "раскованность: он осмеливался возражать даже людям, которые могли
на него  воздействовать административно". И "наглость: если  что-то надо для
дела -- он этого обязательно добьется."
     Миловскому  запомнилось,  как  Немцов,  узнав  про  одну  идею  декана,
заставлял его ехать к Капице с  докладом.  "Хотите,  говорит, я  сам позвоню
Гинзбургу, и на семинар с вами поеду."
     Миловский  заскромничал  и  не поехал.  И сегодня задумчиво  вздыхает в
своем пыльном чиновничьем кабинете, мучась от казенной бюджетной нехватки:
     -- Этот человек на 19 лет меня моложе, в науке еще  меньше меня сделал
-- но тем не менее у него вот такой подход...
     И объясняет, зачем Немцов ушел из науки:
     --  Первый  раз представилась  возможность не  просто  критиковать,  а
что-то попытаться изменить! Вы  что, совсем не допускаете, что у кого-то еще
остались остатки  патриотизма?.."  --  по  профессорской привычке  он и меня
экзаменовал как своего личного студента.
     Спустя  годы  после  ухода  Немцова  из  наук  в  специальных  журналах
продолжают обсуждать  такое его изобретение, как акустический лазер. То есть
берется  перегретый  пар  и  сильно  охлаждается:  в  результате   возникает
мощнейший инфразвук. Теоретически этот лазер можно использовать как  оружие;
но изобретение, как это часто бывает в России, не внедрено.

     Политика: вход
     Сразу после  Чернобыля Горький заинтересовался "совершенно  безопасной"
атомной станцией, которая достраивалась 3 километрах от города. Горячая вода
от  атомного котла  должна была обогревать дома.  Словом, мирный  атом  -- в
каждый дом.
     Немцов  и  прочие  смутьяны   возразили.  Митинги,  транспаранты,  сбор
подписей, комитет, стукачи и т.д.
     Новый  Макс Горький, может, напишет "Мать-2" (ведь бывают же "Унесенные
ветром-2")  про  Дину Яковлевну,  обаятельную маму  Немцова, вместе с  сыном
возражала против станции. "Боря мне сказал, ну а  раз Боря сказал - все".  И
она  собирала подписи против станции! "Главврач была очень недовольна этим."
Старенькую маму преследовал горьковский  -- антисахаровский,  13  лет  назад
жутко страшный -- КГБ. Был митинг. К ней подошли:
     -- Нельзя, уходите отсюда!
     -- Почему ж нельзя?
     -- А вы сходите в исполком, в пятую комнату, там скажут.
     Никуда я не пошла..."
     Так  атомную станцию в Горьком  так и не пустили. Это -- первая большая
политическая победа Немцова.
     Построили, но не пустили. А перепрофилировали в ликеро-водочный. Вместо
радиоактивной  воды могучая  техника чистит теперь водку с названием "Нижний
Новгород".
     Победившей маме Немцова напиток нравится:
     -- Очень вкусная, с привкусом черной смородины. И от  бессонницы очень
помогает.
     Не забудьте, она все-таки медик.
     Мирная  водка  --  лучшая  награда  тем, кто сражался  против  станции.
Помните -- "пароходы,  строчки и  другие добрые дела." Это прекрасно, смычка
зеленого змия и партии зеленых.
     Вот после станции Немцов и пошел на выборы.
     Коммунисты его  не пускали, и  в 1989  с депутатством  не получилось. В
1990 -- прошел. В Москве жил  в гостинице "Россия", от получения квартиры на
тот момент уклонившись. (И мудро - дали бы  двушку  в Митино, а уж никак  не
100-метровые  аппартаменты  в  центре).  Да  и   в  Нижнем  Новгороде  своей
жилплощадью  он не  обзаводился:  до временного  переезда на  казенную  дачу
(приватизации  не подлежавшей)  жил  в  квартире  матери.  Но  про  нее, эту
квартиру, все упорно говорили, что Немцову ее дали в институте...

     Путч
     Биографы описывают роль путча  в становлении  Немцова в таких терминах:
"Увидев танки, рванул  к Белому Дому. Там его  заметил Ельцин  и поставил на
губернаторство." Красивая история.
     Тогда он ехал с женой (дочка осталась в Нижнем) в Сочи, в отпуск, через
Москву. Когда узнал, отвез жену в депутатскую "Россию", и в Белый Дом.
     По свидетельствам очевидцев,  Немцов по  поручению  Хасбулатова ездил с
коллегами по  подмосковным  дивизиям  и агитировал  за Ельцина.  На обратном
пути, обгоняя на депутатской "Волге" грузовики с солдатами (тоже в Москву!),
Немцов  высовывался  из   окна   и  бросал  бойцам  пачки  с  проельцинскими
листовками.  То  есть  Немцов  "нигде  не  трусил  и  вообще  к делу отнесся
неформально."
     Самому же Немцову "странно слышать эти истории  про  героизм защитников
Белого Дома".  Он считает,  что смысл путча лучше раскрывает другая история.
Вот она в его изложении.
     ВЫНОС  "Помню, Руцкой дал команду  затемнить  здание  --  чтоб "Альфа",
которую ожидали со штурмом, заблудилась в коридорах. Раздали  всем оружие (а
чтоб его забирали, такого я не помню). Я с автоматом иду по второму этажу --
по тому крылу, где сидит  сейчас вице-премьер. Открываю какую-то дверь --  а
запираться тоже запретили -- и  слышу такие весьма характерные для интимного
общения всхлипывания. Это оказались мои знакомые, имен их я конечно называть
не буду. Мужчина из этой пары отвлекся на минуту от своего занятия и  сказал
мне  трагическим  голосом,  что,  может,  последний  раз в жизни  занимается
любовью. А женщина говорит: "Слушай, Немцов, болван, сейчас всех грохнут. Не
мешай  нам,  уходи  и займись  тем  же  самым."  Когда  через  два  дня  все
закончилось, я ее встретил ее  и  сказал  -- видишь, не последний раз ты это
делала, зря  тогда так расстроилась. А она говорит: "Теперь  он  как честный
человек обязан на мне жениться". Но что самое фантастическое, он на ней-таки
женился! Повторяю, ни-ка-ких фамилий". КОНЕЦ ВЫНОСА

     Больше капитализма!
     После  путча Ельцин поставил Немцова  сначала  своим  представителем  в
области, а потом губернатором.
     Вот  расхожая  фраза  из  почти  всякой  заметки   про  Немцова  времен
губернаторства:
     "В России  и в мире за этой  областью прочно  укрепилась  слава  центра
экономических реформ".
     Его часто провоцировали:
     -- А  вот  есть  мнение, что все деньги тратятся  на  создание  имиджа
реформ, а самих реформ-то и нет.
     Немцов отвечал так:
     -- Облик города --  это  гигантский капитал. Он дает эффект. Вот сидят
люди и думают:  где начать дело? Где провести фестиваль? ("Кинотавр" уже три
раза у нас был).  Где,  наконец,  поселиться?  В  Нижнем  Новгороде  нет  ни
культурной, ни  научной  школы,  ни ресурсов. А  имидж города,  извините  за
английское слово -- это огромный капитал. И денег не стоит.
     А мне он потом объяснял:
     --  Меня часто попрекают:  ну  ты  ездишь то в  Давос,  то в  Гарвард,
выступаешь  там,  а толку  нет! Но  могу  сказать, что завод Кока-колы у нас
построен после моей поездки на Запад. Магазин "Ланком Париж" (косметика)  --
после  моей встречи  с президентом  фирмы. То же  "Макдональдсом"  и прочими
программами...
     В  своей  книге  Немцов  пишет  об  успехах  реального  капитализма  во
вверенной ему губернии в таких выражениях, и сегодня это звучит забавно:
     "4 апреля 1992 года мы продали на аукционе 22 магазина. Приватизировали
4 колхоза. И так далее. (Тот первый аукцион 92 года бывший там Чубайс оценил
так: "Блестяще!")
     Между  тем  большие  инвестиционные  программы  уже  действуют на  ряде
предприятий, в частности,  на  Балахнинском бумкомбинате  (контрольный пакет
продан немцам) и на ГАЗе."

     Православие
     В раннем детстве Борис был тайно окрещен. А выяснилось это много позже,
в  Белом  Доме. Глеб Якунин  предложил Немцову окреститься.  Тот  на  всякий
случай позвонил по межгороду  бабке Анне-- еще жива была -- и, оказалось, не
зря.
     Патриарх   Алексий   2  наградил   Немцова  Орденом   Святого   Даниила
Московского.
     -- Я им очень горжусь. Это единственная награда, которую  я получил за
свою жизнь, если  не считать золотой медали и  красного диплома,  -- скромно
уточняет он. -- Тем более что этим орденом,  как правило награждаются  люди,
которые внесли вклад в государственное  строительство и вообще созидательную
деятельность...
     Немцов полагает, что  наградили его за восстановление  120  храмов -- в
рамках особой областной программы.
     А еще восстановили скит в Семенове.
     --  И тогда  ко мне пришли  старообрядцы,  с  окладистыми  квадратными
бородами,  и говорят:  за всю русскую историю после  раскола государство  им
помогло  --  а  то  ведь  всегда  преследовало!  Это  потрясающе!  -- Немцов
радовался, как ребенок.
     Православный  орден  Немцов по  торжественным  случаям надевает, но  по
прежнему полагает:
     --  Вера --  дело  интимное. Когда я  хожу в церковь, об этом никто не
знает. Свечку в присутствии телекамер я не держу...

     Пятый пункт
     -- В начале  вашей политической карьеры эксперты  поговаривали, что-де
Немцов не пойдет далеко -- по пятой графе. Какой тут возможен комментарий?
     -- Интересно, что Жириновскому  говорили...  Я никогда не скрывал, что
моя мать еврейка, поскольку я свою мать люблю. Жители  Нижегородской области
вполне  осведомлены  по  этому  поводу, и  никто  не  воспринимает  это  как
трагедию. Хотя на каждых выборах это как "Отче Наш"...

     Личное
     --  Борис,  а  вы  никогда   не  хотели  уехать?  И  специальность,  и
национальность, и политические симпатии -- все ведь было к тому...
     -- Никогда. Такая  мысль  возникала в  основном с столицах, да и то  у
людей,  у которых настоящих корней  нет. А на меня  долгое отсутствие родной
речи убийственно действует.
     Он  патриотически,  напоказ  не  любит иностранных слов в русской речи:
"Рейтинг ассоциируется у меня с частью  тела -- то  (растет) поднимается, то
падает". И в прямом эфире извиняется за неизбежные англицизмы.
     С  женой  он  познакомился в  рабочий  полдень в Кремле, на  территории
которого,  как известно, располагается столовая областной сельхозтехники. Он
долго  наблюдал,  как  в  очереди на  раздачу девушка с длинной косой читает
толстые журналы (он проверял --  именно читает, а не просто держит в руках),
а потом женился. Свои отношения с женой Немцов описывает в неизданной книге:
     "Она хороший  человек и прямой,  бесхитростный."  "Сейчас  очень  редко
ругаемся, а в начале бывали сложные моменты в жизни."
     Жена по-прежнему работает в библиотеке.
     Про дочь Жанну:
     "Моя дочь -- это то, что сильно объединяет нашу семью. ...это то,  ради
чего стоит жить... Считает неприличным выделяться"
     Про  авторитеты:  "Солженицын.  Сахаров. Столыпин.  Петр  1.  Александр
Второй. А кумиров нет."

     Всякое:
     "Не люблю  принуждать." "Мои ошибки...  кажутся какими-то грандиозными,
потому что они публичные." Он общается с "Юликом Гусманом -- более  веселого
человека  в России  не найти." Теннис  --  возможность  разрядки,  и  способ
поддерживать форму. Обычно играет 2 раза в неделю, а в отпуске  по 5-6 часов
в  день.  "Но  самое  захватывающее --  доска с  парусом. Там действуют  три
природные  силы:   солнце,  которое  жжет,  ветер  и  волна.  Не  могу  себе
представить отпуска без доски под парусом."
     Уважает  также летательные  аппараты -- неважно, легче  они или тяжелее
воздуха.  Пролетел  12 километров на воздушном шаре, летел бы  и  дальше, не
окажись шар  дырявым. Летал на МИГ-29 -- вторым пилотом, пройдя медкомиссию.
Следующий намеченный им этап -- прыжок с парашютом.
     Смокинг  надевал  раз в жизни: "Когда мы  с Ельциным были  на  приеме у
Клинтона, в Белом Доме, в Вашингтоне." Смокинг он тогда взял напрокат, а вид
у  него  в black tie  "был душераздирающий." А  в жизни  он  чувствует  себя
естественно в джинсах и майке. В субботу именно так на работу и ходит.
     По утрам пьет кофе, днем чай. Готовить ничего не может кроме яичницы. И
прекрасный  из  этого  вывод:  "Я  совершенно  не  приспособлен  к  жизни  в
одиночестве."
     Лучшим обедом считает кусок мяса с овощами.
     Боится, "когда берут кровь из вены или когда лечат зубы."
     От одиночества он никогда не страдал. Испытать это чувство сейчас очень
трудно.  Обычно,  чтоб  почувствовать  себя  частным  человеком, он надевает
темные очки,  или нахлобучивает шапку, или  "какую-нибудь дурацкую кепочку".
Еще способ: "делать физиономию  топором и идти напролом, делая  вид, то тебя
никто не узнает."
     -- О чем вы беседуете с мамой?
     -- О здоровье,  о деньгах (которые я ей даю). О Ельцине. Она его очень
сильно  любила до 21 сентября 1993 года. А  потом отношение чуть изменилось.
Из-за Чечни еще больше изменилось. Но голосовала за него.
     Сестра Немцова Юлия мне жаловалась:
     --  Он слишком  доверяет людям. А  они ведь  с  разными делами к  нему
приближаются...
     Она задумывается:
     -- Но, с другой стороны, лучше сделать добро даже плохому человеку  --
чем ему отказать. Может, он от этого лучше станет. В Евангелии от Матфея про
это, помните, было сказано:
     -- "Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся."
     А также:
     "Ибо, если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли
делают и мытари?
     Матф., 5, ст. 42, 46
     -- Неужели,  Юля, это возможно,  чтобы Бог одинаково относится ко всем
людям?
     --  Конечно.  Ведь с точки зрения  совершенства  разница  между  очень
хорошими и очень плохими и незаметна...
     Юлия  работает в христианском  культурном  центре,  ведет на  одном  из
местных ТВ религиозную передачу.

     Характер
     Он, как все замечают, человек видный, шумный, заметный. Если появляется
где-то, его трудно не заметить.
     Подмечено еще  на  первых выборах: ему  ближе режим  контратаки.  Когда
нападают  вяло или  не трогают,  он  начинает скучать. Стоит его  поддеть, и
просыпается! (Да это и модно сейчас в политике).
     Многие  его пытались удержать от прямого  эфира  с  Жириновским  -- все
помнят,  как  они  вылили  друг  на  друга  по  стакану апельсинового  сока.
Перестраховщик  избежал бы столкновения! Но это был вызов, на который Немцов
не мог  не  откликнуться. Свою  тогдашнюю реакцию он  считает  нормальной --
"действием ответить  на  хамство." У ножки его стула  стояла  тогда  бутылка
шампанского  "Губернатор".  Он мог бы ее применить  в  пылу  дебатов,  между
прочим.  Хотя  принес -- чтоб  мирно  распить после дискуссии.  Видите,  как
хорошо он думает о людях.
     Когда его никто не  задирает, он сам ищет себе  рожон. Темперамент  его
здесь выгодно совпадает  с необходимостью  для  политика совершать  заметные
поступки.  Сначала  он  протестовал  против  атомной  станции,  потом против
путчистов, затем,  сразу же после  путча,  обвинял  Скокова  и Малея  (тогда
весьма  влиятельных   деятелей):  по  их-де  вине  исчез   проект  Указа   о
либерализации внешнеэкономической деятельности (которого Немцов был одним из
авторов).
     Немцов  периодически выясняет  отношения  с очень  солидными  людьми. С
Гайдаром из-за повышения цен он в  1992 году доссорился до того, что премьер
предлагал Немцову  уйти  в  отставку. Губернатор отказался,  заявив, что  не
Гайдар  "его   назначал".  Разногласия  их  были  принципиальными.   Немцову
созданная  Гайдаром  ситуация казалась  настолько  страшной, что  он  звонил
командующему  22-й  армией Ивану Ефремову  и договаривался, что  2 января --
день повышения цен -- в город привезут полевые кухни и будут  кормить народ;
губернатор опасался,  что  люди не  смогут купить даже хлеба.  Другое здесь:
придумал ведь нестандартное решение!
     А  летом 1992 года  в области -- да и в стране -- не  хватало наличных.
Немцов тогда  подал в Конституционный  суд России жалобу на правительство РФ
-- оно виновато и пусть ответит.
     Потом еще неприятности  с  Черномырдиным,  дерзости  в  адрес  Ельцина,
чеченская инициатива и проч.  Этот стиль ведения дел он еще  в  1991 году он
обозначил  так: "Камикадзе  не всегда погибают". После, вспомнив  о всеобщей
смертности,  он  внес  изящное  уточнение:  "Камикадзе  не  всегда  погибают
мгновенно."

     Компромат
     Самая  страшная история, которую рассказывают  про  Немцова -- про  его
отношения  с  бизнесменом Климентьевым (судостроение). Это  часто  описывают
так, что Немцов дружит (или дружил) с криминальным элементом. И помогает ему
обогащаться.
     Точно  про эту  историю известно вот что. Климентьев при поручительстве
Немцова получил большой  кредит --  18 млн. долларов. Потом Немцов  публично
объявил, что часть этих денег  истрачена  не  по  назначению. И  сказал, что
Климентьева надо в  тюрьму. Климентьева посадили. А  подробности обе стороны
излагают по-своему.
     Изменился ли после этого у Немцова взгляд на дружбу?
     --  Нет.  Потому  что  это  не  было  дружбой --  мы  просто общались.
Поскольку он не был моим другом, я  никаких  тайн ему не  доверял -- а то бы
это уже давно было бы в прессе.
     Некоторые  бывшие  подчиненные Немцова считают  его жестоким, полагают,
что людей он  использует  "как презерватив". Люди для него  якобы материал и
средство.  Он-де слишком трезво и бесчеловечно  все рассчитывает... А бывают
случаи, когда он  выражает свое недовольство  плохо сделанной  работой --  в
форме нецензурной брани...
     С точки  зрения самого Немцова, это вполне укладывается в  его формулу:
проводить демократические либеральные реформы, но --  жесткими средствами. В
этом  смысле  Немцову  больше  нравится  не  Гайдар, но Столыпин.  Или  Петр
Великий. Последний был человек  очень суровый, зато, по оценкам губернатора,
преуспел в проведении прогрессивных реформ.
     При  желании про Немцова легко можно собрать набор вредных  слухов. Для
этого надо навести справки в коммунистическом парткоме,  а  также в обществе
"Память" по месту  жительства. Еврейский финансовый заговор, проникновение в
Кремль и прочее в рамках этого жанра.

     Ельцин
     Политически активные массы проводили параллели между двумя Борисами еще
при советской власти. В начале 1990 года, когда Немцов был  местным опальным
политиком, в Кремлевском (г. Горького) концертном зале шел КВН. Немцов был в
зале,  и  со  сцены  кто-то крикнул,  обыгрывая  летучую  лигачевскую фразу:
"Борис, ты Немцов!"
     Известна мысль о том, что "Ельцин -- настоящий русский царь".
     Вот  один  сон  Немцова,  совершенно героико-патриотический:  "Сидя  на
истребителе верхом,  руковожу операцией по спасению Ельцина от Дудаева." Все
легко прочитывается. Истребители -- это  сделанные в его губернии МИГи, сама
операция -- это  сбор антивоенных подписей... Очевидно тут и могучее мужское
начало.
     Самая яркая страница их отношений -- конечно, начатая Немцовым кампания
по  сбору  подписей с  требованием  прекратить  войну  в Чечне.  Ельцин  эту
кампанию, как известно, публично осудил.
     -- Но мы таки собрали больше миллиона подписей!
     Замечено не  нами,  что  если  кто орет  на уборщицу,  тот  обыкновенно
лебезит перед начальством. И вот по  этому закону Немцов, который  жмет руки
все  шоферам  из  кортежа  (его  за  это  журят),  в то  же время к  Ельцину
подобострастия никогда не проявлял.  "Немцов ради дела  не проиграет даже  и
партию в теннис. После нескольких партий  с президентом заявил  журналистам,
что  тот -- "чайник" в игре. А ведь  известно,  карьера Тарпищева началась с
классного накидывания мячей президенту", -- писал журнал "Итоги".
     -- У Ельцина к тебе отцовское отношение?
     -- Он мне скорее как дедушка...
     В  отношениях Немцова и Ельцина,  разумеется, не  все подлежит огласке.
Мне  известны  -- не  от Немцова причем --  разные случаи,  когда губернатор
деликатно   пытался  удержать  Бориса   Николаича,  заботясь   о   репутации
президента, от  некоторых ошибочных действий, например, во время знаменитого
визита в Германию. Чаще  всего, конечно, безуспешно... Ну,  да  рано еще про
это рассказывать.
     Вообще  Немцов  еще   будучи  провинциальным   политиком  начал  близко
контактировать со знаменитостями:
     "В  этом,  кстати,  прелесть  моей  профессии:  могу  с  такими  людьми
общаться. Я понимаю, что Пугачева со мной беседует не потому, что я такой уж
интересный  для  нее  слушатель  или  собеседник, а  просто  потому,  что  я
известный  человек.  А  все известные  люди,  как  правило,  друг  с  другом
общаются."

     Деньги
     "Без денег  немыслима свобода. ...отсутствие  денег  приводит к  полной
зависимости от внешних  обстоятельств."  И в  то же время: "...стремление  к
обогащению и накопительству отсутствует полностью. Никаких накоплений у меня
нет," - утверждал он в книге.
     Он вспоминает, что всегда брал в долг. Занимал 200 долларов в 1993 году
у  Явлинского,  чтоб  расплатиться  с  Юдашкиным  -- за  пальто,  сшитое  по
протекции Руцкого (после того как  последний обозвал  Немцова "оборванцем").
Занимал  в Дели у нашего министра  транспорта на ботинки --  те, что были на
нем, развалились.
     --  Нет ли  сожалений о  том, что не  пошел  в  бизнес?  Там деньги  и
свобода...
     -- Нет. Вот  я например знаком с Алекперовым. Крупнейший  бизнесмен, в
самом деле он может влиять на многое в  России! Но сам характер деятельности
скучен.  Знаете,  когда  одна  цель --  как заработать  деньги, и в общем-то
никаких других нет, то это очень малоинтересно.

     В Москву? В Москву...
     Люди,  которые размышляют  о Немцове,  всегда  пытались просчитать  его
дальнейшую  карьеру.  Долго,  например,  говорили,  что  он будет  министром
иностранных дел. Впрочем,  еще чаще советовали оставаться в  Нижнем, чтоб не
сгореть  и не потеряться в Москве.  Говорят, ему еще в  1992 году предлагали
место замминистра...
     Но в любом случае не с должности же губернатора уходить на пенсию?
     Уход его в Москву был неизбежен...

     БЕЗРАБОТНЫЙ ПО ПРОФЕССИИ НЕМЦОВ
     (ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ВЛАСТИ?)
     В Москве, на самом верху, Борис Немцов пробыл полтора года.
     И сошел оттуда добровольно  --  вслед за изгнанным  премьером Кириенко,
своим  младшим  (!)  товарищем.   Наивный  борец  с  ветряными   мельницами,
неотесанный провинциал, нечаянно пригретый славой,  --  такой имидж пытаются
ему создать недруги; некоторые этому верят.
     Но чудес не бывает. Наивность, случайность  -  это все едва ли подходит
для  описания человека, который, легально получая  $1500 за часовую лекцию и
$100  000 за книжку  (которой  его  в  отличие от  других писателей никто не
попрекал!) в  150 страниц, ни  цента из них не теряет в дефолт. А продолжает
жить в здоровенной элитной квартире в центре столицы, носить костюмы от Hugo
Boss,  путешествовать  по  интересным  странам  лично  и  слать  молодежь  в
заграничные стажировки  (да  так  что  она  оттуда возвращается на  родину),
руководить  общественным  движением, уж  каким-никаким,  но  своим  -- через
Интернет. Когда  случается свободное время,  он играет в теннис с Сысуевым и
другими старыми друзьями, умеренно выпивает с Кириенко, Чубайсом и Гайдаром.
Кроме того, он выполняет личные  просьбы первого лица страны. И если это  не
портрет успешного человека, то что?
     Остается,  правда, "Волга", на которой Немцов упорно ездит.  Машина это
да, плохая -  с точки зрения шофера или слесаря. А для пассажира, который не
обязан лазить под  капот, она  вполне хороша.  Если же этот  пассажир думает
въехать в Думу на голосах рабочих ГАЗа, то надо признать: лучшего автомобиля
человечество еще не изобрело.
     Да,  но  если  не  въедет? "Меня интересуют  настоящие игры, большие  и
всерьез.  Мужские. Исход которых зависит от тебя лично," - это он  написал в
своей знаменитой книжке еще в 97-м.

     ПРОЩАЙ, ВЛАСТЬ
     Внешние и самые сладкие атрибуты власти - дачу в Архангельском, богатый
кабинет  на пятом этаже Белого  Дома  - он сдал.  А  сам  получил  кабинет с
предбанником на скромной Ильинке.
     Там  бедно... Потолок хоть  и высоченный, но двери всего лишь выкрашены
под  дуб,  а  паркет вез облезлый,  на  нем пятна  протертостей:  у длинного
зеркала, перед которым  стряхивают с  сюртуков перхоть  просители, несколько
сильнее перед телевизором (кстати, неотечественным, а откровенно иностранным
Панасоником) и  уж  сильней всего  против  натруженного  ксерокса - и  возле
низкого холодильничка.
     Впрочем, он тут  сильно  не  засиживается.  Вот  из  культовой  Америки
--почти сразу  в игрушечную Данию, а из  нее  проездом через цитадель реформ
Нижний  Новгород - в богатую совестливую  Германию. Там везде почет, лекции,
гонорары...  Всем же интересно  про  русский кризис и пути  выхода -  да  из
первых рук.

     -- Да... Мы с Ельциным 8 лет работали, это большой срок; не только для
меня но и для Ельцина. Мало кто с ним с 90-го года...
     -- Ну вот кто?
     -- Кто остался? Хороший вопрос... -  он  замолчал и думает.  И наконец
придумывает:
     -- Татьяна Борисовна.
     Мы смеемся.
     -- И все!  Ельцин распрощался с людьми, которые с ним начинали... Прав
он или не  прав, тут уж  Бог ему судья. Мне кажется, это трагедия.  Он очень
одинокий человек...
     -- А без атрибутов власти, без охраны как, непривычно? Тяжело?
     --  Так охрану у нас давно забрали, еще  когда Черномырдин аппаратными
методами боролся  против "всесильных  реформаторов". Чубайс  переживал,  а я
нисколько.
     Атрибуты власти у меня отняли, все как  положено. Пришла записка,  чтоб
мы дачу освободили, ну мы и съехали через пару дней. И машину отняли. Хотя я
так и езжу на "Волге", только на другой: купил.

     "ДАЧУ СДАЛ, КВАРТИРУ НЕ ОТНИМЕТЕ"
     -- И квартиру сдал?
     -- Нет. И не  собираюсь. Все законно,  я буду  в этой  квартире  жить.
Нормальная,  хорошая  квартира,  4  комнаты.  Интересный дом --  старый,  но
отреставрированный.    Садово-Кудринская,    дом    9.   Соседи   приличные:
Ястржембский, Сысуев, Починок...  Единственное,  что я  насчет этой квартиры
через прессу обещал Лужкову, когда он сильно возмущался из-за моего вселения
- что не буду ее приватизировать. Чтоб не травмировать Юрия Михалыча.
     -- То есть ты ее приватизировать можешь, но не собираешься?
     -- Что хочу, то и делаю.
     -- 200 000 долларов она стоит?
     -- Думаю, больше.

     НА ЧТО ТЕПЕРЬ ЖИТЬ?
     -- Ты много денег потерял на кризисе?
     -- Не потерял. У меня лично счета всегда были в Сбербанке. Когда я жил
в Сочи, возле нашего дома как  раз был сберкасса,  и душераздирающий  призыв
хранить в ней деньги запал в душу.
     -- Это деньги, которые за книжку?
     --  Да. Я  получил 100 000  долларов.  25  000 отдал  своему редактору
Ларисе Крыловой,  с которой мы делали книгу, заплатил  налоги, и осталось 50
000. Когда  я ушел из  Белого Дома,  жена задала детский вопрос: на что жить
будем? Я пошел в банк и забрал половину  всех денег; а вторая половина так и
лежит там.
     Еще  я  читаю лекции. У  иностранцев вполне  очевидный интерес - я ведь
человек, который работал в правительстве, знает ситуацию в России  и говорит
по-английски (без переводчика выступаю,  так  проще и дешевле).  Например, в
Дании читал лекцию - участникам  конференции лидеров датской промышленности.
Одна лекция --  1500 долларов.  В Штатах за поездку зарабатываю по 10 000. В
Германии тоже выступаю в университетах...
     Я  скромно живу,  мне  этих денег  надолго  хватит.  А там в Думе дадут
зарплату.

     САМАЯ ГЛАВНАЯ МЕРЗОСТЬ
     -- Ты, неверное, теперь всем говоришь, что политика - грязное дело?
     -- Политика - это конечно,  зловонная лужа... Чем  больше я работал во
власти, тем ниже  опускалась  планка. А  сначала  она высоко  была! Раньше я
думал,  что  порядочный  человек  тот,  который  не ворует,  не продает,  не
предает, не подставляет, прилично себя ведет, он не  мелочный, умеет прощать
и  прочее, -- это  в  начале, в 90-м. А  теперь  планка снижена сильно. Если
человек не ворует  и не продает за бесценок - то это уже классно! В основном
планка упала конечно в Москве. Абстрактно я понимал, что что-то такое должно
быть,  а тут на  себе испытал. Сегодня улыбаются, завтра стреляют в спину, и
это никого не удивляет.
     -- Но ты ведь там, во  власти, прижился и неплохо себя чувствовал. Как
это тебя характеризует?
     -- У меня сильный иммунитет! И  устойчивая психика. Говорят,  политика
грязное дело,  политика - говно и политики тоже. Но политики  разные.  Одних
когда  опускают  в говно, они, чтобы  выжить,  начинают походить  на  массу,
которая  вокруг, растворяются. Другие отбрыкиваются,  -- хотя оно все  равно
липнет...
     --  А какая была  самая неприятная  мерзость, которую ты  там  наверху
видел и которая вызвала наибольшую брезгливость?
     Он думает с полминуты.
     --  Брезгливость?  Сказать?  Самое  мерзкое  было  -  это  как снимали
Кириенко. Это очень мерзко.
     -- Чего мы про это не знаем?
     -- Вы не  знаете,  кто кому звонил. Где  был Борис Абрамович. Как себя
вела Татьяна Борисовна. Как себя вел Валентин Борисович. Как себя вел  Борис
Николаевич. Какие слова произносились. Я считаю, что это была  самая большая
мерзость. Кроме того что мерзость, это еще была большая глупость, гигантская
ошибка, малодушное решение.
     --  Может, Ельцин обиделся? На то, что его заранее не предупредили про
то заявление Кириенко?
     -- Да ладно! Ты что ребенок что ли? Не  зна-а-л... Слушай,  я  был  во
власти, я знаю, как там...




     Малашенко помнит,  что в молодости считал  должность посла невыносимо и
недостижимо высокой.  Самый со стороны  яркий звездный час Малашенко  -- это
когда  в  1996 году он давал советы Ельцину насчет выборов. Ельцин, если  вы
помните, тогда победил.
     Сын   фронтовика,  профессионального  военного,  он  детство  провел  в
скитаниях по  СССР, в  среднем раз  в год  меняя школу.  Он бывший ученый --
исследовал политику в поэме Данте и в стране США. Служил в ЦК. Оттуда послал
статью в "Тайм", -- о скором распаде Советского Союза.
     Он  не  приемлет   русского  православия,   предпочитая  ему  восточную
мудрость,  к примеру даосизм.  Если мерить по знаменитости и  по  стажу,  то
Малашенко -- второй после Винни-Пуха даосист России.
     Ведя скрытную, частную, малопубличную жизнь, он все равно себя корит за
слишком активное участие в тусовке  и  жалеет,  что редко  бывает  наедине с
собой.
     У него - рассказывает он -- нет друзей. Но это не жалоба, поскольку он,
говорит, про это не жалеет.
     Женат  по  второму разу,  отец  двух дочек. Одна  -- старшеклассница  в
Англии, вторая совсем маленькая  (рожать пришлось за границей, русские врачи
боятся рожениц за 30).
     Он живет  в серьезном дорогом  Подмосковье. Жена руководила галереей, а
после бросила.
     Для Малашенко очень важно зарабатывать много денег. Потому что он любит
успех, который меряется теперь деньгами, и привык к вкусу его плодов.

     Начало
     -- Говорят, у вас нет друзей. Неужели это правда?
     --  Это чистая правда.  Я действительно не привязан ни к местам, ни  к
людям. Я в душе перекати-поле, и  за исключением своей  семьи  я ни с кем...
Никаких прочных человеческих связей у меня нет. Но во всем есть и позитивная
сторона!  За  счет этого я очень адаптивен. Попадал  в новую школу -- а  это
всегда агрессивная среда -- а новичков  не любят ни-где -- и как-то выживал.
Становился  первым,  вторым в классе,  и все с этим фактом мирились. Бывали,
конечно, очень тяжелые школы... Нет, без драк обходилось, драться я не  умел
абсолютно.
     --  Ну  что, все по науке. Есть статистика -- ваши  любимые американцы
это исследовали -- что дети из кочевых семей вырастают одинокими, замкнутыми
(название той работы было -- "Shyness", застенчивость)...
     -- Зачем вы пошли на философский?
     --  Это  было с моей стороны... э-э...  длительное помешательство.  На
первом курсе я всерьез стал изучать предмет -- "Научная сущность марксизма".
Прочитал всю литературу вокруг этого, и пришел к ужасному выводу -- ниоткуда
не   следует   научная  сущность   марксизма!  Это  было  для  меня  тяжелым
потрясением...  Тогда я стал  заниматься историей  средневековой  философии.
Потому что  всем было  наплевать, что там происходило!  Тема диссертации  --
"Политическая философия Данте".
     -- Дальше -- институт США и Канады. Что вы там делали?
     -- Сочинял бумаги -- например о том, как в Америке относятся к исламу.
Ездил  в  Америку.  Три месяца был в Вашингтоне  на  стажировке.  Написал  2
книжки.  Про  ядерное  сдерживание и  про общественное мнение. И мне за  них
сейчас не стыдно: там все правда.
     -- Когда и при каких обстоятельствах вы вступили в ряды КПСС?
     -- Как  подоспела  разнарядка  в  институт, так  и  вступил.  Это была
данность, часть  неизбежности. Родители  мои  были  консерваторы,  сам я был
далек от диссидентства.
     -- Про вас говорят, что вы чуть ли не образцовый русский интеллигент!
     -- Нет,  я  ни  в коем случае не интеллигент. Не  люблю интеллигентов.
Гершензон писал: "Сонмище больных, изолированных в своей стране  --  вот что
такое русская интеллигенция." Я с колоссальным удовольствием это цитирую.
     К  тому  же  я не  русский.  По  крови  я украинец, а  по  самоощущению
космополит.  Я  мог  бы   к  себе   применить   хорошее  американское  слово
intellectual.
     -- Вот видите, какая пропасть между вами и русской интеллигенцией! Это
все у вас потому, что вы, как известно, не  любите выпивать... А мы, русские
интеллигенты --  пьем. Что же вы  забыли  Веню Ерофеева? Что дескать русский
интеллигент не может не пить, видя страдания народа.
     -- Да, по-хорошему, я должен был полжизни провести на кухне, пить чай,
водку, курить и говорить о смысле жизни... Тогда б я был интеллигентом...
     -- Да, очень может быть. Но вместо этого вы пошли служить в ЦК КПСС.
     -- Я  сделал  все,  чтоб своей  старшей дочери  (про младшую  рано еще
говорить) привить антиинтеллигентность.  Я позаботился  о  том,  чтоб на  не
читала книг. Я, может, даже перестарался.
     Книги...  У  меня ушло 15 лет  на то, чтоб  избавиться от  того  шлака,
который я из них почерпнул! Без всякой бравады и эпатажа хочу сказать --  не
надо  читать книг.  Массой всякой дряни  и абсурда в  себе я обязан  книгам.
Более  извращенного   представления  о  действительности,  чем   в   книгах,
невозможно найти.
     -- А откуда ж его брать -- из телевидения?
     --  Нет,  99  процентов  ТВ  -- дрянь. ТВ --  это addiction, такая  же
навязчивая привычка, как курение или алкоголь.
     -- Так откуда представление о жизни? Скажите как отец.
     -- Его формирует семья, а после сам человек.

     Россия
     -- Для вас как для  крупного менеджера  ведь  реально  --  заработать,
скопить денег, или просто подготовить базу -- и поехать жить на Запад.
     --  Нет, мне страшно  интересно именно здесь! Передо  мной  этот искус
был,  как перед  многими  людьми моей профессии  -- уехать  по  контракту  в
американский университете. Но для меня статус и роль, которую я могу сыграть
в своей стране, это для меня неизмеримо важнее. При том что я тогда не знал,
что  заработаю  здесь и  деньги!  И  потом, я человек  с  кризисным, военным
сознанием, мне нужна атмосфера боевых действий.
     А  если  я  буду  приживалкой  и человеком  второго  сорта,  то  утрачу
самоуважение, у меня произойдет чахотка, рак, инсульт, и я умру.
     На  Западе  скучно!  Я  это  говорю без всякой рисовки. Мне  интересней
путешествовать  по  своей  стране,  чем  по  чужой.  Но  --  у меня  от этих
путешествий остается  иногда жуткое впечатление,  приходят  тяжелые мысли  о
природе режима, который все довел до такого состояния.
     Взять Сибирь.  Люди живут  в бараках, в хибарах, без зарплаты. А  рядом
стоит Томск-7, или Красноярск-26. Там построены такие города в скале, против
которых Московское метро, по объему работ -- просто шутка, скромная поделка.
В  подземных городах чудеса, там  заводы, склады ядерного топлива, хранилища
отходов, великолепная техника...
     Меня  раздражают  разговоры,  что  вот  пришли  нехорошие  коммунисты и
устроили  революцию  и  тот  режим.  Как  будто  большевики  были  марсиане,
прилетели на космических кораблях и  изнасиловали  бедную хорошую страну! На
самом  деле половина  наших сограждан была  готова  посадить и  содержать  в
лагерях другую  половину -- или вовсе расстрелять! Сколько было  истрачено и
промотано за десятилетия! А из ямы выбраться до сих пор невозможно.
     Люди были готовы жертвовать всем ради  сверхценностной идеи. Чтоб  быть
впереди  планеты  всей... Люди  были готовы также  жить в бараках и  строить
подземные города для  войны, содержать  невероятную империю -- от Анголы  до
Кубы... Люди были готовы играть по тем правилам!
     Система  рухнула потому, что  возникла вера --  если откажемся от всего
этого,  то  будет  изобилие.  Призрак благосостояния поманил! Колбасы  будет
завались.
     Поражаюсь, как люди столько терпели...

     Дао
     --  Скажите,  Игорь,  вот  вы  известны  своим  увлечением  даосизмом,
востоком. Я понимаю, бывают духовные искания и т.д. Можно вам задать вопрос,
чтоб вы только не обижались?
     -- Да конечно.
     -- Так вот. Эта склонность состоятельных людей к восточным учениям  --
оттого  что люди не хотят ходить  в ту же церковь,  куда ходит их кухарка  и
шофер? И  оттого,  что  миллионеры отстранены  от христианской  сверхзадачи,
потому что легче  верблюду пройти через игольное ушко чем богатому в царство
небесное?..
     -- Да,  женщина,  которая  для нас  стряпает,  действительно  ходит  в
церковь,  а я не хожу. Моя  жена  и дочь  туда  ходят  -- а я не хожу. Но не
думаю, что это претензия на избранность, на элитизм...
     Что касается  отношения к православной церкви...  Я  не доверяю ей. Она
подчинилась государству и  утратила моральный  авторитет  в  обществе. И это
одна из  причин, которая привели Россию  к катастрофе. И мне  это  отношение
преодолеть трудно.
     Точно так же  как мне трудно преодолеть  крайне негативное отношение  к
династии  Романовых. То что произошло в 18-м  году, абсолютно  чудовищно, за
гранью человеческой морали -- я имею в  виду расстрел царской семьи -- но то
что династия совершенно бездарно, извините, просрала страну -- для меня вещь
совершенно очевидная. И для меня эта тема важная.
     Да, это может казаться вещью умозрительной, но тем не менее это так.
     Я отношусь к этому вопросу  слишком серьезно, чтобы просто креститься и
встать  на  стезю  всеобщего  фидеизма.  Знаете,  ходить  по  праздникам  на
номенклатурное стояние в храм Христа Спасителя и так далее... Я в такие игры
не играю, чтоб "как все". Хватит мне былого членства в КПСС.
     -- Ну хорошо, а есть ли, по-вашему, Бог?
     -- Я не знаю...
     -- Понятно... Но все-таки -- почему именно Восток для вас так важен?
     -- Это совершенно случайно получилось. Пару лет назад я  отвратительно
себя чувствовал, и врач меня пользовала  китайской акупунктурой. Насколько я
понимаю, философские темы  ее  никогда не  волновали. Но  тем не менее после
сеанса, после  этих  китайских иголок, я  пришел  домой, снял  том антологии
китайской  же философии,  открыл  в произвольно  месте и начал  читать.  Это
чтение меня  увлекло,  а  это  для меня показатель:  я  давно ничего не могу
читать, у меня развилась видимо алексия (в детстве и юности я прочитал такие
горы книг,  что к чтению  испытываю некоторое отвращение). И если я открываю
книгу и начинаю ее читать...
     Но!  Поймите, в даосизме меня увлекает чисто  философская сторона. Меня
не  интересую  никакие  практики  дао,  которые  смыкаются  с  буддизмом  --
упражнения дыхательные и физические, медитации, поездки к святым местам.
     Вообще экзотизм восточных учений  в России сильно преувеличивают  -- мы
все-таки живем в  Азии! Или в Евразии, скажем так,  но уж точно не в Европе.
Для нас восток, Азия -- это очень близко!
     Нет, в России это не такая безумная экзотика...
     --   Игорь,  вы,   говорят,  любите   притчи   и   ими   комментируете
действительность. Расскажите свою самую любимую!
     -- Только одна очень длинная... (Рассказывает).
     Любимая притча Игоря Малашенко о жизни
     "Жил-был  каменотес. Который  зарабатывал  себе на жизнь тем, что целый
день  откалывал  огромные  гранитные  глыбы  и  придавал  им какую-то форму.
Однажды он шел мимо богатого дома. Где  как раз  собирались  гости,  звучала
музыка, пахло  богатыми  яствами. И  он  возмечтал -- хорошо  было  бы стать
богатым купцом! На следующее утро он  проснулся  богатым купцом. Дом  у него
был полная чаша. Он  был  богат, у него всегда был гости, прихлебатели и так
далее.  В один  прекрасный  день на  улице  раздался крик -- "Пади"!  И  все
независимо  от  своего состояния, возраста, звания  должны  были  пасть ниц,
потому что по улице ехал важный государственный чиновник. Лежа  ниц в  пыли,
наш купец возмечтал стать государственным сановником --  и стал им. Он ездил
в своем собственном экипаже, перед ним все падали ниц, провинции содрогались
и  трепетали.  При  этом он сидел на неудобном  деревянном  сиденье -- и что
самое  главное,  сверху  его   сжигало  неумолимое  солнце,   которому  было
безразличны  его  объем  власти,  регалии и так далее.  И он  захотел  стать
солнцем.  И он им, стал солнцем, которое сжигает все живое, власть  которого
необъятна, которому молятся, проклинают и так далее.
     В  один  прекрасный день он  обнаружил, что его  сила  исчезла. Полнеба
закрыла гигантская туча,  сквозь которую даже самые мощные его лучи не могли
проникнуть. Гигантская  черная туча, рычащая  громом,  плюющаяся молниями  и
поливающая землю дождем.  Он захотел стать тучей --  и  стал  ей. Власть его
стала огромна,  разрушительная сила  невероятна. Его приход воспринимали как
стихийное бедствие.
     -- И что туча -- растаяла?
     -- Нет, не растаяла. Внезапно, когда он упивался своим могуществом, он
понял, что есть какая-то  неодолимая сила,  которая движет его  по  небу. Он
понял,  что это  ветер.  И он захотел  стал  ветром.  И стал ветром, который
носится свободно туда-сюда,  никто  над  ним не властен, он  приобретал силу
урагана, сносил  с  лица земли  целые деревни и  даже  города -- и вдруг  он
натолкнулся на неодолимое препятствие. Какую  бы мощь он ни вкладывал в свой
порыв,  это препятствие оставалось недвижимым. Он  увидел, что  на его  пути
стоит огромная  гора.  Он захотел стать  горой.  И стал. И  впервые  наконец
заснул спокойно, потому что он  был недвижим, необъятен, непоколебим. Наутро
он проснулся, обнаружив, что его облик неуловимо меняется, что какая-то сила
с  ним  что-то делает.  Тогда  он  осмотрелся и обнаружил  на  своем  склоне
каменотеса, который откалывал от горы огромные глыбы."

     Самосозерцание
     --  Ваша жизнь видится со стороны ровной, лишенной событий, излишеств,
броских сюжетов, охоты на экзотических зверей, романов со звездами. Она даже
кажется  скучной, получается  как  бы несправедливость  -- что вы  при ваших
возможностях вот так себя обкрадываете.
     --  Если  я  в  чем-то грешен, так в том, что  слишком  часто поддаюсь
правилам жизни тусовки. Я чаще сижу по  вечерам в ресторанах -- по делу,  но
все равно -- я  мало времени провожу в своей хижине.  Просто  сидя и глядя в
стену перед собой, что является одним из моих излюбленных занятий.
     Чтобы думать о серьезных вещах, надо больше времени проводить наедине с
собой. Сделать над собой небольшое  волевое усилие и смотреть в окно, ничего
не думать -- что-то умное может в голову прийти.
     Все  сформулировано в одном из трактатов -- "совершенно мудрый  познает
мир, не выходя со двора своего дома, ибо поднебесная повсюду одинакова". Это
чистая правда.
     У  меня  в голове есть  практически все. Задача не  в том, чтоб  узнать
что-то новое, а -- использовать то что там лежит.

     Деньги
     -- Вы уважаете те удовольствия, которые можно получить с куда меньшими
затратами энергии и денег. Так,  может, логичней было бы работать 1  день  в
неделю, а потом сидеть дома и смотреть в стену...
     --  Я себе этого позволить не могу, я работаю, естественно,  6  дней в
неделю. Я работаю потому, что мне нужен какой-то допинг. Кто-то пьет, кто-то
употребляет  наркотики, кто-то  ходит  по канату над  пропастью.  А я  решаю
какие-то задачи на работе -- это моя порция допинга.
     А  что  для меня деньги? Я ж не могу все  время ориентироваться на свое
внутреннее ощущение, мне нужен и успех. А сегодня мерилом  успеха являются в
первую очередь деньги. Вот они мне и нужны. Кроме того, я не могу уже жить в
городской квартире, а дом стоит дороже.

     В борьбе за дело оппортунизма и конформизма
     --  Мне  приходилось слышать, как  интеллигенты вас попрекают --  вот,
мол, при всех режимах эти хохлы умеют устроиться и хорошо жить.
     --  Да... Жил  я, не скрою, хорошо.  У меня был  исключительно высокий
социальный статус. Зарплата рублей 280. Двухкомнатная  квартира  в цековском
доме в  так  называемом  Царском Селе  --  я  ее получил  от  академии наук.
Должность ученого секретаря. Командировки и стажировки в Америке.
     Ну что ж, такие тогда были правила! Окей, я принял их и играл по ним. В
этом отношении я  конформист.  Меня можно называть оппортунистом,  а можно в
позитиве назвать меня человеком мобильным.
     Для   меня   важно  понимать  правила  игры!  Я  начинал  --  как  боец
идеологического фронта. Я участвовал в  холодной войне на стороне Советского
Союза. Всю изобретательность ума тратил на то,  чтоб переиграть американцев.
В  дискуссиях,  смысл  которых  сегодня  уже  невозможно объяснить -- за что
ломали копья?
     -- Вы американцев на своей холодной войне -- ненавидели?
     --  Нет!  Для это,  повторяю, проблема правил игры.  Так мы  играем  в
шахматы,  я люблю этот  образ, это  и про ядерную  стратегию тоже. Вы же  не
ненавидите своих партнеров по шахматах? Безусловно, мы потерпели поражение в
холодной войне,  и  я  очень сожалею,  что это факт никогда  не был  признан
открыто.  Я  считал,  что  из  холодной  войны  надо  выходить,  абсурдность
происходившего  была очевидна... Но я, как  в детском рассказе у Пантелеева,
дал честное слово и стоял на часах.
     А теперь правила игры изменились... Теперь деньги стали мерилом успеха?
Окей. Я играю. И я считаю, что действую достаточно успешно.

     Дом
     -- У вашей жены ведь раньше была галерея.
     --  Совершенно  верно.  Это было  очень смешно.  В свое время, когда я
работал в  ЦК, она  работала в музее им. Пушкина. И  я ее подбивал  уйти  из
музея и открыть галерею. Тем более что у нее был интерес. В итоге она первая
ушла с  госслужбы. И создала частный  бизнес --  галерею  "Манеж".  Она  там
сидела  на  втором этаже, на антресолях  -- в одном из  тех  помещений,  где
Никита Сергеевич громил "проклятых авангардистов".
     Она даже  зарабатывала  какие-то деньги. Это был 90-й год. В конце 1991
года,  успешно играя уже  по новым правилам,  занялся  бизнесом на несколько
ином порядке цифр, и она в итоге закрыла галерею.
     -- Кроме трезвого образа жизни, вы также отличаетесь закрытостью своей
частной жизни.
     -- Мне искренне  трудно о себе, о  своей жизни говорить,  потому что я
исповедую принцип "по делам их узнаете их".  Я -- человек домашний, мой  дом
-- моя крепость.
     --  Невинный вопрос, не хочу  покушаться  на вашу  privacy:  какую  вы
любите еду?
     -- Чего-нибудь попроще... Без наворотов, без соусов... У нас появилась
женщина,  которая замечательно готовит... Мясо  с овощами, картошка с рыбой.
Но не более  того... Дома я стараюсь меньше есть, потому  что я  переедаю на
работе, сижу по ресторанам -- вот как сейчас с вами...
     -- Пить вы не любите, но если пить, то что?
     -- В последнее время совсем мало, ну максимум-- пиво. Пить -- это меня
выбивает из колеи, что мне совершенно не нравится.

     Авто
     -- Вы только на шоферах или иногда сами водите?
     -- Сам за рулем? Нет, я хотя машину водить люблю, но в нашей стране не
сажусь за руль. Эту публику, которая стоит вдоль шоссе с полосатыми жезлами,
видеть не могу и разговаривать с ней не Для меня это очень грустно.

     Фото
     -- Вы -- фотограф. Фото. Вы себя в фото чувствуете художником?
     -- Нет, художником я себя безусловно не чувствую, я себя чувствую тем,
кем являюсь -- продвинутым любителем. Не более того. Я не слишком креативен.
То, что я делаю в фотографии, это достаточно тривиально. Большая часть  моих
фотографий -- это семейный альбом, это огромное количество фотографий.
     -- Это -- основное хобби?
     -- Где ж я еще найду время на неосновные? Ведь времени нет.

     Кино
     -- Вы смотрите кино?
     --  Смотрю.  Люблю пойти в  хороший  западный  кинотеатр  и посмотреть
премьеру  какого-нибудь  Джеймса  Бонда...  У  меня есть  несколько  любимых
фильмов. Я  например  обожаю "Звездные  войны". Как, вы не  видели "Звездные
войны"?
     -- Это где зверьки?
     -- Ну, знаете...  Зверьки... Да это великий фильм! Это одна из великих
мифологем 20 века!  Там  использованы все архетипы. История борьбы  добра  и
зла...
     Еще  у меня есть коллекция кассет дома -- крутые качественно сделанные,
с бюджетом под 100 млн. долларов, боевики...
     Русские  фильмы  не  могу смотреть  --  они  претендуют  на  отражение
реальности, это, как  правило, смесь чернухи  с  порнухой, эта претензия  на
реализм меня страшно коробит.

     Отпуск
     -- Отпуск. Что происходит в отпуске?
     -- Это  юг. Португалия, Испания. Беру напрокат машину, и еду в сторону
противоположную от моря.  У  меня  есть замечательный попутчик  --  это  моя
старшая дочь. Мы придумываем  себе  маршруты, чтоб  доехать  до каких-нибудь
псевдодостопримечательностей, и  по пути  слушаем какую-нибудь попсу.  Когда
дочери надоедает, я сам езжу -- с фотоаппаратом.

     Что будет
     -- Каким вы будете через 5, 10 лет -- вы думали об этом?
     --  Я  знаю одно: человек обязан меняться. Жизнь  хороша  именно своей
непредсказуемостью.  Мужчина  должен  даже  профессию  менять  --  время  от
времени.
     -- Вы не видите возможности личного краха?
     --  Это  ведь  внутреннее  состояние -- крах!  Крах  можно  потерпеть,
находясь на вершине пирамиды, имея все аксессуары внешнего успеха... Внешние
неприятности не так важны...  Что бы  ни  произошло! Отрицательный результат
меня не подорвет. Но если внутри пружинка сломается -- это проблема...

     "Лучший момент жизни"
     -- С  этой  теперешней высокой ступеньки --  вы видите,  куда вам  еще
подниматься?
     -- Я хочу реализовывать свои задачи... Карьера есть последовательность
решаемых головоломок. И в этом  смысле если  три раза  подряд  я  задам себе
какие-то  головоломки  и  не   решу  их  --  это  будет   для  меня  большим
разочарованием.
     -- Выходит, вы сейчас играете по максимуму, и  не может  для  вас быть
лучшего,  чем есть сейчас? То есть если бы оно было, это лучшее,  вы  бы его
взяли?
     --  Я  живу  в лучший  момент своей  жизни,  это правда...  Я  с  этим
сознанием  живу довольно давно,  это сознание приятно. Уже  несколько лет. А
большую  часть  жизни  я  прожил  с другим  сознанием, я  вечно  был  чем-то
недоволен, мне казалось, что где-то там  есть  другой горизонт... А потом  я
сказал  себе  -- здесь  и теперь. Ну что,  на  это  оптимистической  ноте  и
закончим?
     -- Ура!





     Кто у нас главный в четвертой власти?
     Не  этот ли строгий  неулыбчивый человек с  тяжелыми восточными  усами?
Которого зовут Евгений Киселев? Политики  приходят и уходят,  пролетают, как
кометы, --  а телезвезды остаются  и светят в строгом соответствии  с сеткой
вещания.
     Для Киселева олигарх Гусинский -- "весельчак и хороший рассказчик, душа
любой компании". Черномырдина  в бытность того  премьером  он  считал  милым
человеком,  похожим  не на свежевыбритого Карабаса  Барабаса, но  на Марлона
Брандо в старости. Да что там Черномырдин, эта телезвезда даже в присутствии
Ельцина не робеет.

     "Война и мир" в десять лет
     Киселев всегда был крупным мальчиком: только что родившись (в Москве, в
56-м  году), он уже имел серьезный  вес -- 5  кг. И  рос "плотным, упитанным
ребенком".
     -- Я был не то чтобы нелюдимый, а скорее самодостаточный. Я никогда не
любил активных игр на свежем воздухе. На последнем уроке предвкушал, что вот
приду домой, пообедаю и  дочитаю наконец начатую книжку, -- рассказывает он.
"Войну и мир", по его словам, он осилил в десять лет.
     В старших  классах  Женю  посвятили в  семейную  тайну:  по  матери  он
дворянин!
     Пойти  в  востоковеды  ему посоветовал  отец  -- лауреат  Сталинской  и
Государственной премий (военные сплавы, от штурмовика ИЛ-2 до "Бурана").

     Маша -- любовь с 8 класса
     От  школьных лет  у него почти никого не осталось  -- "кроме  жены".  С
Машей  он  познакомился  будучи  третьеклассником, в 8  классе завел  с  ней
настоящий роман,  а на втором  курсе  женился.  Маша  ездила  с Киселевым  в
военный Афганистан и там жила  год. Сейчас руководит пресс-службой  НТВ. Это
она придумала знаменитые названия: "Итоги" и "Тэфи".
     -- Маша! Я видел  много интервью,  в  которых ваш муж дает плейбойские
ответы. Вы мне можете это прокомментировать?
     -- Публика это любит... А меня это не касается. Это не является частью
моей жизни.
     -- Вы задумывались о том, как вы смотритесь рядом с мужем?
     --  Однажды Федосеева-Шукшина подошла к нам на приеме и говорит: Женя,
какая у вас взрослая дочь! Женя сильно расстроился.

     Армия -- школа жизни и КГБ тоже
     Он  "без  партбилета  в институте  чувствовал  себя  человеком  второго
сорта".  Но  собирался  делать  карьеру  в ТАСС. Но пришлось ему лейтенантом
лететь в Кабул переводить для  наших военных советников -- одного из которых
к моменту отправки (лето 79-го) уже застрелили. Киселев рассказывает, что на
войне он ни разу не стрелял по людям в него тоже не стреляли.
     --  Жен офицеров  периодически сгоняли  на  митинги --  когда  в  Союз
отправляли гробы с нашими военными, -- вспоминает Маша. -- Вокруг нас всегда
стреляли,  рядом умирали. Каждый шаг  там был  страшен.  Я не  помню, как мы
жили...
     Служба   Киселева  большей  частью  состояла   из   попыток   объяснять
малограмотным дехканам,  например,  вот что:  материя первична,  а  сознание
вторично.
     Вернулся   в  Москву,  а  там,   в  тылу,  все  хорошие  места  заняты.
Подрабатывал  на  Иновещании  опять  дехканам  про  Маркса  и   американский
империализм), преподавал фарси в школе КГБ.
     На ТВ попал  только  в 87-м - через восемь лет после  выпуска.  В 92-м,
после первых нескольких  "Итогов", началась  слава,  -- и была  ему  приятна
только первые  три дня. На четвертый день указывание пальцем  и просьба дать
автограф его утомили.

     По болезни он  не  пропустил ни одного эфира. Если  заболевал, то после
эфира, а не до. По окончании эфира команда Киселева еще час-полтора беседует
и выпивает.
     Он  говорит, что не  представляет своей  жизни без  "Итогов", хотя умом
понимает,  что "придут новые более яркие звезды и  заставят уступить место".
То  есть дальше расти некуда? Это  сейчас -- пик? Но потом-то что, потом? Он
говорит, что уж  точно заслужил  "несколько строк в  учебнике  про 'Итоги' и
свою персону".
     У Киселевых  была дочь Анастасия. Из-за врожденной болезни  она прожила
очень  немного. Это было давно.  Сыну  Алеше  16  лет. -- Если учителям  не
нравится  что-то в передаче, он  умеет за меня постоять. Он хочет сам решать
свои проблемы. Я с отцом советовался, а он вот -- нет...
     --  Хотелось  себя  вознаградить  за  многолетнюю   жизнь  в  маленьких
квартирах,  -- признается  Киселев,  показывая  свою двухэтажную квартиру  в
тихом старом центре.
     Квартира  эффектная.  Она  отчасти  русская,  профессорская  --   из-за
огромного  книжного  шкафа и  мебельной  добротности, теплой  старомодности.
Отчасти  --  современная  американская:  закуток в  столовой, отведенный под
кухню, лестница на второй этаж...
     А дача на Рублевке - не более чем дача. Его дом - в городе.
     Квартира эта на  четвертом  этаже, а дом без лифта. Что за  этим? Жажда
ежедневной  физкультуры?  Презрение  к  трудностям? План построения  личного
лифта?

     -- Вы любите политику? Она ведь такая грязная, скользкая...
     -- Не  люблю я ее. Некоторые собеседники-политики даже во мне вызывают
брезгливость. Хотя, с другой  стороны, там идет  жестокий  отбор.  И  потому
среди тех, кто достиг высот, нет людей малоинтересных.
     --  Вот  было ваше интервью  в русском "Плейбое". И там такой  пассаж:
"Секс в моей  жизни играет очень большую  роль. Даже, думаю, большую,  чем в
жизни среднего человека..." "В период, когда у меня карьера не складывалась,
я очень остро  чувствовал,  что  женщины  не  обращают  на меня  внимания. И
испытывал  ощущение какой-то непонятной обиды". " Когда тебя не воспринимают
как мужчину, это действительно обидно".
     Так вы, Женя, дайте мне, пожалуйста, комментарий.
     -- Ну  хорошо, вы меня  спросили цитатой из "Плейбоя". А  я  вам тогда
отвечу цитатой  из Горбачева. Помните,  он вернулся из Фороса,  все кинулись
расспрашивать, что там да как.  Так вот я вам отвечу сейчас его  словами: "Я
все равно вам всего никогда не скажу!"

     ...Отчизну -- странною любовью
     -- Вы живете  тут, при  том  что вам не  очень уютно в России,  она не
совсем ваша, вы ее называете "эта страна".
     -- Да, нехорошо говорить "эта страна". Но я не могу без усилия сказать
про Россию "моя страна". Она еще не моя. Многое мне здесь не нравится. У нас
на  каждом перекрестке стоит  милиционер с  автоматом, и он может остановить
любого, у нас нет презумпции невиновности,  это полицейское государство! Мне
ГАИ просто отравляет жизнь! Постовой с палкой чувствует себя хозяином жизни!
Бывает, по три раза в день меня останавливают хамоватые милиционеры.

     Дворянин -- опора монархии
     --  Вы  часто  затрагиваете  в  своих  программах  тему  монархии.  Вы
действительно думаете, что монархию в России можно восстановить?
     --  Почему  бы  и  нет? Какая  в принципе  разница  --  президент  или
император?  Фигура отца  нации  -- она хорошо  вписывается в  наш российский
пейзаж: это просто, это понятно. Мне кажется, что и Ельцин себя воспринимает
как царя, и окружающие тоже... Помню, мы  готовились к съемке, в Кремле, так
он раньше времени вошел, неожиданно, и все страшно сробели. То есть Ельцин и
так царь. Но тут в чем штука?  Как говорят голландцы, королева Беатрикс всем
хороша, а вдруг сын будет прощелыга?

     Выпить-закусить
     Путем долгой и трудной дегустации Киселев выбрал виски Maccallan и стал
его  любить. После оказалось, что в рейтине 200 сортов скотча этот Maccallan
- первый.
     --  Я так себя тогда зауважал!  Вот  слуха музыкального у меня  нет, а
вкус -- есть!
     Иногда перед эфиром  --  за час - он выпивает рюмку коньяка, чтоб снять
напряжение. Еще он взялся за коллекционирование вин, в которых недавно  стал
разбираться (жизнь заставила, без этого тяжело в приличном обществе.
     --  Папа  с мамой вскоре после моего рождения  купили в массандровских
погребах  вино  моего  года  рождения.  А  когда  праздновали  мое 18-летие,
поставили ту бутылку на  стол. Вот  когда  моему сыну будет 18,  я тоже хочу
поставить на стол вино 83-го года, -- люблю детали.
     Он  любит рестораны. В Москве  --  ЦДЛ, клуб "Т",  "Токио" (в гостинице
"Россия"), "Саппоро" на проспекте Мира, китайский в ЦМТ.
     А что афганская кухня?
     -- Как-то в Лондоне наткнулся на афганский ресторан -- и с кайфом  там
пообедал.

     Президентов много...
     Люди  очень неохотно верят  Киселеву,  что он не  политик и  часто  его
всерьез спрашивают, а будет ли он баллотироваться в президенты России в 2000
году.
     Однажды Киселев ответил вот так: "В нашей стране говорить о том, что ты
хочешь стать президентом,  считается  дурным тоном. Нехорошо  выбиваться  из
общего ряда".
     Но чаще он на  это отвечает иначе:  президентов-де  там было  много,  а
Кронкайт  (тот самый классик  тележурналистики,  который  убедил  Америку  в
невозможности победить Вьетнам) -- один.
     Хорошее сравнение! Скромное и со вкусом.





     WEEKEND НА КОЛЫМЕ
     При   советской  власти  Валентин   Цветков   был   простым   колымским
капиталистом. КГБ СССР  хотел  дать ему  от 8 до 15  с  конфискацией  --  за
бизнес. Старый "Ъ" против этого возражал на своих страницах в 1990 году. Как
раньше  говорилось,  "газета выступила  --  что  сделано?". КГБ  не  удалось
одолеть капиталиста Цветкова. Комитет от  него отстал. Тогда еще на память о
сотрудничестве кооператор  подарил  автору  этих  (и тех)  строк магаданский
сувенир -- моржовый  сувенир из интимной кости с художественной  гравировкой
по бокам.
     После  жизнь несколько изменилась, и Цветков стал губернатором по месту
жительства.
     Каково это - из без пяти минут уголовника сделаться губернатором?

     ВСЕ БРОСИТЬ И УЕХАТЬ
     Колыма, Север. Мрачное низкое небо, мысль о вечной мерзлоте под ногами,
металлический  блеск зубов, голубенькие  старомодные  наколки на  запястьях,
трепетное ожидание первого весеннего месяца -- июля. После лето с жарой в 14
градусов!  Ностальгические   воспоминания  про   бешеные  зарплаты,  которые
прогуливались в дни сладкой отпускной жизни на материке.  В Магадане 100 тыщ
жителей, город  считается огромным  и иначе как  столицей  не называется.  А
всего населения в области, после того как Чукотка отделилась -- 250 тыщ.
     Зачем все это нужно?  А не  бросить ли эту  холодную неуютную  землю  и
уехать в теплые обустроенные края? Устроиться где-то по-людски  или провести
остаток  жизни   в  попытках  облагородить  холодную  косную  жизнь?  Азарта
прибавляет то, что попытки запросто могут оказаться бесплодными.
     Стоп, вы про что здесь -- про Колыму в частности или про Россию вообще?
     Непонятно?  А  посмотрите на карту русского Севера и  ужаснитесь лично.
Собственно север на этой особенной карте закрашен зеленым, там выше есть еще
синее  --  это  и вовсе Арктика. Синего и зеленого набирается 2/3 российской
земли!  Что сюда  входит?  Понятно, вся  северная  окраина  русской  Европы:
Беломорский и  Северно-Ледовитый  побережья, и острова. А еще --  почти  вся
русская Азия. Там,  в нашей Азии, севером не занята только  тонкая полосочка
земли  вдоль китайской границы... Страшно смотреть на  эту бедную  сиротскую
полоску. От  нас зачем-то скрывали  этот  обидный факт. И  мы тут  в  центре
наивно полагали, что за Уралом - богатая и обильная  земля. Но там - главным
образом дикая  тундра, страшный  холод, вечная мерзлота  и  никаких железных
дорог. А только редкие  островки цивилизации, скромные бараки  поселков. Эти
редкие  огоньки  видны  из  самолетного  окна  -- среди  бескрайних  черных
пустынь, видных в безоблачную погоду.
     Таким образом в свете вышесказанного выходит, что, например, Кубань или
даже Рязань --  это для  России экзотика и редкость, а  уж никак не норма. А
норма у нас -- тундра, тайга, вечная мерзлота и белое безмолвие.
     -- А ну-ка  угадай,  какой самый большой северный народ?  -- предложил
мне загадку  Цветков. -- Нет же,  не чукчи, а  вот кто: русские, получается!
Поди поспорь.
     А  насчет  бросить и  уехать  --  даже решение  такое  было  официально
принято.  Москва  сказала  --  все,  хватит, будем  вахтовым  методом  Север
развивать. Вахтовики  -  было  сказано  -- будут прилетать-улетать, а людям,
объявили, жить там незачем.
     На Колыме был поставлен  крест. Каждый третий все бросил (или продал за
бесценок) и улетел на  материк. Еще пару-тройку лет назад Колыма была вторая
после Чечни -- по скорости бегства людей.
     Тогдашний  начальник  Колымы  Михайлов  начал  сворачивать   жизнь   на
вверенной ему территории. За ненадобностью все распродавалось  по дешевке --
квартиры, электросети, рыболовный  флот и порт, телефонная  сеть. А  что  не
купили,  то  остановилось,  разворовалось и  само  пришло  в  упадок  -- как
например ликеро-водочный завод -- некогда главный бюджетный бастион.
     Это смутно напоминает  игры на  фондовых биржах. Кто  знает, не было ли
это все игрой: объявить о закрытии Колымы, после скупить все по дешевке -- а
после закрытие аннулировать...
     Цветков,  будучи  в  то  время  крупнейшим колымским  предпринимателем,
приходил на  всякие собрания и громко  ругал там Михайлова.  Ему  жалко было
бросать Колыму. Он ее полюбил  в 5-летнем возрасте,  когда его туда привезли
родители. Они потом вернулись на материк, а он  сам  остался и кончил школу.
Потом  ездил учиться на инженера в райское  Запорожье, которое в виде  мечты
снится колымским пенсионерам, и вернулся добровольно.

     НАША РОДИНА -- КОЛЫМА
     Зачем Цветков вернулся на Колыму? Зачем вообще жить на севере?
     Есть ведь теория, что на холоде невозможна цивилизованная жизнь, потому
что холод парализует мозги. (Швеция например северней нас, но там Гольфстрим
и тепло.)
     Цветкову смешно про это слушать:
     --  Наоборот,  с  Севера  цивилизация  начиналась!  Север  стимулирует
изобретать  шубу, топор,  разводить огонь,  думать! А в Африке  -- что?  Она
теплая и  отсталая. Только  экстремальные условия заставляют  делать великие
дела...
     Он увлекается, это одна из любимых тем:
     --  Северяне  --  это  такая  каста, это авантюристы,  люди  рисковые.
Генофонд создался  такой, свобода... Такие Америку создавали. Тут собирались
люди  способные  на поступок,  да  хоть например  --  уехать  с  материка...
Экстремальные  условия,  тут  легко  пропасть без  помощи, ясно,  потому тут
всегда помогут. Лагеря? Сюда же отправляли самых отпетых, самых  выдающихся,
самых сильных. Многие  после  освобождения  оставались  на  Колыме. Там  шел
натуральный естественный отбор, про  который  нам рассказывали в  школе. Кто
помер, кто сбежал, а которые остались,  так гвозди бы делать из этих  людей,
как  говорил поэт. Тут волей-неволей  (удачный калабмур!) был создан могучий
интеллектуальный потенциал. А колымская спайка -- это навсегда.
     -- Это как фронтовое братство?
     -- Да, это сравнимо.
     Тихий  бескровный  фронт,   легендарное  колымское,   почти   фронтовое
братство.  Да  и про  настоящий  ведь фронт ведь помнятся  больше не моменты
нажатия гашетки, а как последний сухарь делили вполне мирным образом.
     Те,  кому  не  на  что  было  уезжать  и   некуда,  и  кому  пресной  и
бессмысленной  казалась  жизнь  на теплом  изнеженном  материке,  и  выбрали
Цветкова губернатором. Он выиграл  эти выборы под страшным для слабонервного
материкового жителя и леденящим кровь лозунгом:  "Наша родина -- Колыма!" Ну
что, ужасно образно. Нам не понять -- так это и не для нас.

     СВОЙ ПАРЕНЬ
     Московскому аппаратчику  Михайлову тогда, конечно,  ничего не  светило.
Начать  с  того  что Цветков -- сын  колымского шофера;  согласитесь, звучит
очень и очень сильно.
     --  Я  сегодня  не  могу  сказать что хочу  -- а привык быть свободным
человеком.  Я сам  себя  лишил свободы!  --  жалуется  он  на  необходимость
соблюдать политический этикет. А мысль про добровольное лишение себя свободы
-- типично колымская.
     Губернатор  Цветков  --  страшно прямой и буквальный человек. Когда  он
например говорит,  что  идет в баню, то там  он именно  парится, плещется  в
бассейне и пьет чай.  А там водка  или еще какие удовольствия -- нет. Сказал
же, в баню. А если б еще что, то он бы так и сказал.
     Он был такой  же как все  колымские пролетарии! Без лоска, скорее  даже
несколько неотесанный. С вставными зубами, как у всех местных;  ну, материал
у него  поприличней,  в представительских  целях.  Ну и  еще  разве только с
образованием.  И такое еще отличие: он богат! И это на выборах его украшало.
Откуда  деньги  --  все знали: Колыма маленькая,  люди на виду.  Все помнили
Цветкова   еще   красным   директором,   который   брал   все   знамена   за
соцсоревнование, а потом -- кооперативщиком -- и деньги за капсоревнование.
     На Колыме российские процессы идут, конечно, с легким отставанием. Там,
например,  всерьез  еще  хвалят  Цветкова  в  таких терминах, что "люди  ему
поверили" и пошли за ним, он раньше всех приходит на  работу  и уходит после
всех,  не боится брать на себя  ответственность, он  без выходных и не  щадя
себя,  и мыслит нестандартно! Ну уж  ладно, давайте и  мы пару слов про  эту
нестандартность:
     --  Я декларации о доходах сдаю с 91 года. Я сам туда  пришел, я  знал
чем кончится.  Надо мной смеялись,  а  я говорил  -- смотрите, каждый  рубль
посчитают! У меня  все  бумажки хранятся...  Когда нас  начали  декларациями
пугать, была моя очередь смеяться: я этого 6 лет ждал!
     Мое  отличие от многих других в  политике, что  я  могу открыто тратить
деньги. Я могу доказать,  что заработал  их  честно в  бизнесе. А то  ведь у
людей деньги, но они не могут объяснить откуда.
     А после бизнеса -- он ведь в политике с 93-года, был в совете федерации
председателем комитета  (по  делам народов Севера)? Там  же бизнес запрещен?
Зато оборот денег на фондовых рынках  разрешен.  На акциях  МММ  он например
получил  25  номиналов, вытащив оттуда деньги за две недели до краха. Ну что
тут сказать - это бизнес...
     Когда  перед выборами  кандидатов показывали в прямом эфире  на местных
телевидениях,  Цветков  конечно  смотрелся  выигрышно  против   обыкновенных
серьезных политиков. Он как будто  слегка  неуклюжий и  даже неотесанный, он
огромный,  под  два  метра,  усатый,  с широкой могучей  шеей.  Он  похож на
матерого могучего моржа, которому как бы и не с кем всерьез сражаться. Еще у
него на  столе  стоит  игрушечный  бульдозер,  уместно  придуманный местными
имиджмейкерами; тоже неплохой образ для суровых пролетариев.
     Ну  и  потом, при советской  власти  сражаться с КГБ,  да  еще в  самом
нквд-шном месте СССР  -- на  Колыме!  Некоторые женщины Колымы  признавались
мне, что это  было самым сильным переживанием  в  их жизни,  -- если иметь в
виду чувства, вызываемые мужчинами.
     И  вот  колымские  работяги  с  золотыми  зубами  несколько  для   себя
неожиданно  пришли  к  удивительной  мысли,  что  не  только  кухарка  может
управлять государством -- но "и коммерсант может быть губернатором!"
     --  А  не  бывает  классового  злобного  чувства?  Они  пролетарии,  а
губернатор -- богач и капиталист?
     -- А чем я  отличаюсь от нормального человека? Ем я меньше чем они, не
курю не пью. Ну ладно, одеваюсь лучше -- так должность обязывает. Они больше
пропивают в свое удовольствие, чем я на костюмы трачу...
     -- Минуточку! А машина, яхта?
     -- Машины нет  -- зачем она нужна? На  казенных  езжу. Яхта? Ну  тогда
надо и ледокол к ей покупать -- а я его точно не осилю...
     Не  знаю,   как   массовый   колымский   избиратель  принял   непьющего
губернатора. И отчего ж он правда не пьет?
     --  А  жалко расходовать  интеллектуальный  ресурс  и  время. Серьезно
выпить -- это ж отнимает 2-3 дня (с опохмелкой и последующей потерей темпа),
а мне каждая минута дорога.
     Ну  разве  что  с  такой  оговоркой  среднестатистический   колымчанин,
который, даже будучи младенцем или бабушкой,  за год выпивает 22 литра водки
(против 16  в среднем  по  стране), мог  смириться  с  непьющим родным отцом
Колымы... Мне кажется, что эти 6 лишних литров легко выпиваются в мае, когда
кругом сугробы, и еще  в июне,  когда со дня на  день должно начаться таяние
снегов.... Еще удобно напиваться осенью, в августе, когда обрушивается зима,
и неизвестно, проведут ли ледоколы пароходы с мазутом для котельных.

     НИ ОДНОГО ОТСТАЮЩЕГО РЯДОМ
     Цветков встречал первую свою губернаторскую зиму в конце 1996 года.
     Тогда еще кстати денег  не было  на  зарплату, потому что  жизнь  почти
остановилась. Ликеро-водочный стоял. Люди пили осетинскую самодельную водку,
иногда   умирали   от  нее,   а  водочная   выручка   уезжала   на   Кавказ.
"Магаданрыбпром", распроданный как бы за ненадобностью, куда-то девал и рыбу
(говорят, в Японию), и вырученные  за нее деньги. Две приписанные к Магадану
плавбазы сгорели в чужих портах, а  одна -- "Феликс Кон" -- внезапно утонула
дома, в Нагаевской бухте.  Все грешили  на рыбную мафию, которая так борется
за  свои права. Знаменитое  колымское золото старатели государству, конечно,
сдали, но бумажных денег на зарплату  не прислало.  Да и витрины большинства
магазинов  были  заколочены.  По  городу   ходили  демонстрации  протеста  и
требовали крови.
     В общем, Колыма закрывалась, как и было ранее запланировано.
     А потом, разумеется, good guys под командой Цветкова победили.
     Рассказ местного бизнесмена:
     --  Мы  тут  две конкурирующие группы,  ну типа банковской войны у вас
там. У  нас  одни  производят на  месте,  другие норовят  все завозить. Кого
власть поддержит, та сторона и победит.
     Власти  разумеется  удобней  своих  поддержать!   Рычагов  много  можно
найти...
     И  вот уже  с  января 1998-го рекой  льется родная колымская  водка  --
восстановлен ликеро-водочный! У Магадана есть теперь свои квоты на вылов, --
а раньше она вся  ведь принадлежала Москве. А  завод по изготовлению золотых
слитков из местного сырья -- аффинажный -- уже построен. Оно когда все свое,
как-то спокойней жить.
     (От   завода   не   было  б   никакой   пользы   без  нового  счастливо
пролоббированного "Закона  о  драгметаллах",  который  дает  золотоискателям
некоторую  свободу  обращения со своим  продуктом. Заслугу  законотворчества
благодарная Колыма полностью приписывает родному губернатору  -- это  просто
типичный случай любви.)
     Про  Цветкова  в  связи  с  золотом  кстати  очень   интересное  письмо
Черномырдину  отправил  в  1997  году  министр внутренних  дел  Куликов. Оно
публиковалось, кстати,  в газетах. Так вот Цветков -- говорилось в письме --
"легализовал канал хищнического  разграбления государственных золотовалютных
ресурсов  на   территории   Магаданской   области."   Тем,   что   "разрешил
"Фонддрагмету"  (это  как бы местный  Гохран -- прим. авт.) анонимно скупать
золото у  анонимных лиц".  Письмо  прочувствованное, и конечно вызвало  тень
воспоминаний  про  Магаданский КГБ  90-го  года...  Правда дело ограничилось
проверкой, которую по этому письму  произвела Пробирная палата. "Недостачи и
присвоения золота" она не нашла.
     Комиссия  уехала.  А  местная  милиция  пошла  в  этот   Фонддрагмет  и
арестовала  там 170 кг золота. Она продолжает Цветкова обвинять в нарушениях
-- даже после того как золото выпустила из-под ареста и вернула на место.

     В общем, передовой специалист добровольно возглавил отстающий участок и
вывел его в передовые -- помните, был такой модный сюжет?
     Ну вот и на Колыме сейчас приблизительно то же.
     Цветков мне растолковывает вкратце свою концепцию:
     -- Магадан  перестает быть сырьевым придатком!  Обойдемся без дотаций,
сами денег  заработаем,  полностью  себя прокормим. Золото, рыба -- полно же
ресурсов. А что  развивать вахтовым методом, что стационарно  -- мы тут сами
разберемся. И  колымчанам эти идеи понятны.  Не надо, говорят, нам  подачек,
пусть лучше нам наши вклады в сберкассе восстановят.
     Когда я колымчанам рассказывал, какую волю взяли в Америке штаты, у них
загорались глаза...
     И они  начинали  страшно жалеть,  что отпустили  Чукотку,  где  победил
сепаратизм. Чукчи  --  это  образ  национальных республик,  отделившихся  от
России... И  вот Колымский край, который  всегда гордо назывался землей двух
океанов,  стал  землей  одного  океана:  Северный  Ледовитый  чукчи  как  бы
приватизирвали,  забрали   с  собой  в  рамках  самоопределения  вплоть   до
отделения.
     Ну вот, после революционных преобразований, когда наши  победили, сразу
вроде кончилась рецессия. Не то что киоски, а  даже простые  магазины  после
евроремонта  торгуют  богатой  "нарезкой".  Квартиры подорожали: 3-комнатная
стоила  18 миллионов в дни  обвала и паники, когда люди  бежали с  Колымы, а
после опять 18 -- но тысяч долларов.
     Банкоматов там, правда,  нету, и карточки  не  в ходу,  -- людям трудно
привыкать к абстракциям,  к  невесомому пластику,  когда кругом тяжеловесное
золото,  натуральный  Aurum, и в газетах каждый  день про это -- у кого кило
изъли, у кого пять.
     Легендарный ресторан  "Магадан" правда не пережил трудных времен и пока
что вычеркнут  из списка  злачных мест, зато "Зеленый крокодил"  и "Red bar"
работают. А в новом клубе "Империал" есть даже казино. Даже в будние  вечера
в новом заведении гуляют. Девушки садятся парами за стол, берут по салатику,
и бутылку сладкого винца, их  можно приглашать плясать и вообще, -- вот она,
умилительная классика советских ресторанов, навсегда покинувшая Москву!
     Когда  кабацкая  певичка  заводит  шлягер  про   "Ветер  с  севера",  в
"Империале" пляшут так, что водочный графин  на столе подпрыгивает... Дальше
был с  не меньшим восторгом  встреченный "Мальчик хочет в Тамбов" -- а в нем
правда ведь тепло, не надо ждать до июля, чтоб настала весна.

     ЧЕКИСТЫ НА СЕВЕРЕ: МАЛО НЕ ПОКАЖЕТСЯ
     Глупо  приехать  на  Колыму  и  не  зайти  в  НКВД-МГБ-КГБ-АФБ-ФСК-ФСБ.
(Специально что ли чекисты так следы запутывают?)
     Кто-то из них пытался Цветкову  дать те самые от 8 до 15. Ну конкретных
исполнителей не найти,  они  уж  на  материке. Но  курировал  то дело  Вадим
Власенко  --  первый зам  начальника  ФСБ по Магаданской  области, в чем  он
чистосердечно и  признался.  И  вот ведь пожалуйста, жив-здоров, вид бодрый,
никаких например репрессий.
     Совесть его спокойна:
     --   Мы   ж   работаем  не  по  наитию,   а  в   рамках   действующего
законодательства. И дело  ж не мы  тогда  возбудили, а прокуратура, ну и нам
пришлось... А теперь вот новый УК -- мы по нему работаем.
     -- Вы ж его тогда разорили!
     --  Не было такого. Ущерб мы ему нанесли, конечно -- изъяли тогда  три
аккумулятора  и разбили, чтоб провести  экспертизу.  Но  деньги  за эти  три
прибора -- 50 рублей, что ли -- мы ему честно вернули...
     -- А сейчас с золотом -- это вы опять?
     -- Что  вы! Это не мы уголовное дело возбудили, это МВД. А мы ситуацию
изучили, нету  там  никакого криминала!  Да и  Москва там проверяла -- все в
порядке.
     Власенко настроен благодушно.  Срок он  свой на  Колыме отбыл, даже год
лишний переслужил. Он, кстати, добровольно попросился на Колыму:  выслуги не
хватало, а  тут  как-никак  год за  два у  них.  Полковник  уж собирается на
материк, у него квартира куплена в Тамбове; там, ему сказали, очень здоровый
климат для пенсионеров.
     Спрашиваю его:
     -- А что рыбная мафия, про которую тут столько разговоров? Есть она?
     -- Мы чувствуем, что с рыбой тут неблагополучно. В  ближайшие  год-два
поставим там работу.
     "А Тамбов как же?" -- думаю я и спрашиваю:
     -- Сейчас, значит, нельзя работу поставить?
     --  Так  мы не можем  контролировать нейтральные  воды!  Судно  идет в
японский порт  заправляться, совершенно  легально, и там, к примеру, продает
рыбу. За наличные. А мы-то сидим тут на берегу.
     Но выход есть:
     -- Надо внедрить своих людей в экипажи, чтоб они там все разведали.
     -- Ну?
     --  Но у нас такое  вознаграждение, за такую разведку,  что его стыдно
предложить.
     -- Сколько?
     -- Разумеется я вам не могу сказать. Но очень маленькое.
     -- В ресторан хватит сходить?
     --  Ну смотря в какой.  И одному. И еще  смотря какую  еду  брать. Без
выпивки.
     Да... Видите, есть у нас проблемы с финансированием бюджетной сферы.
     -- А в целом что с оргпреступностью?
     -- У  нас  тут  с  десяток преступных группировок  --  золото, машины,
рэкет. Это не считая разумеется ингушей, которые везут золото на материк.
     Полковник,  как и  многие на  Колыме, гордится  высоким образовательным
уровнем местных жителей:
     -- Многие наши бандиты -- с высшим образованием!
     Поздравляю...
     Вспоминаем прошлое.
     -- Я 30 лет в органах, и до сих пор  не понял -- откуда у  людей перед
нами страх? -- искренне удивляется колымский чекист.
     -- Да ну?
     --   Ну  были   конечно  перегибы!   Испанец   помню   был  один,  сын
республиканцев, работал пастухом.  Так его осудили как испанского шпиона  --
он был уличен в том, что пересчитывал вверенную ему скотину.
     Разумеется его после реабилитовали.
     Да мы тут вообще за год 1556 человек реабилитировали! Из пересмотренных
1660 дел...
     Колымские чекисты отмечали свой юбилей: в 1938  было учреждено МГБ СССР
на Дальнем Севере.
     --  Просто  так  праздновать  дорого,  так  что  мы  это  совместили с
региональным совещанием, для экономии. В театре собрались -- ну,  где Жженов
играл, -- рассказывает Власенко.
     Я им как-то не посочувствовал,  что  денег у них на  банкет  нету: а то
привыкли они пользоваться дармовой рабсилой по лагерям...

     ВЫНОС ВЫДЕЛИТЬ ШРИФТОМ СТРАННАЯ ПЛАНЕТА
     В 1928-м на месте теперешнего Магадана была культбаза для эвенов --  их
тут  приобщали  к  письменности и передовому строю. А в  1932-м сюда  пришел
первый  пароход зеков. Ими набили трюм,  а  в  каютах приплыли  чекисты. Они
потом  всю  Колыму  застроили  лагерями  и   назвали  это   все  так:  трест
"Дальстрой".
     На  берегу бухты остался Шанхай  -- избушки самостроя. Сюда с пароходов
сгружали груз и людей, они тут и селились: наверно, им страшно  было уходить
далеко от этого окна в цивилизованный мир.
     Кроме зеков, сюда ехали по своей воле комсомольцы, с 38-го по 56-й было
три призыва.
     В 39-м впервые из Магадана до Москвы долетел аэроплан; перелет занял 10
дней. А если пароходом до Владивостока, а оттуда на поезде --  то на то бы и
вышло. Интересно,  что в  конце  50-х  то  же  расстояние Ил-12  преодолевал
всего-то за двое суток, делая по пути 11 промежуточных посадок.
     Тут  собраны  были  лучшие люди  страны  --  с  гордостью  рассказывают
колымчане. Королев тут был, Жженов.
     -- Когда не было денег на зарплату, так объявяли концерт Вадима Козина
-- и сразу аншлаг, и деньги на получку!
     Великий певец тут остался после лагеря, ходил в  свитере, из окна своей
хрущевки в Школьном  переулке ругал  советскую власть и  заодно  прохожих. К
нему  ехали на поклон  звезды,  поднимались н  четвертый этаж без лифта и  с
трепетом давили кнопку звонка. Принимал же маэстро не всех; Бориса Штоколова
например пустил,  а  Валентину  Толкунову нет  -- и Колыма  отсюда  выводила
рейтинг мастеров.
     -- Высоцкий три дня  тут пробыл, а после всю жизнь по Колыме тосковал,
а песен-то сколько!
     А  Елене  Образцовой  тут  дали  почетное  звание --  зам  мэра  и  зам
губернатора, и удостоверения!
     В  дополнение к книжкам  Солженицына,  Гинзбург и  Шаламова  тут  полно
устных  историй про умирающих  княгинь, доярок с пятью  языками,  шоферов  с
двумя дипломами, "а вот тут в совхозе сидел зек, который написал "Наследника
из Калькутты". Ну или истории наподобие:
     -- А вот у нас в Омсукчане такой был малинник роскошный! А как узнали,
что  там  зеков  закапывали,  ну  и  перестали  малину сбирать, --  типичный
рассказ. Или так:
     --  Пошли  на  рыбалку,  а   там   берег  размыло,  и  костей,  костей
человеческих сколько вышло!
     -- А еще была  главврач, красавица! Так про нее все знали в Омсукчане,
что она зеков себе,  которые  приглянутся, на ночь брала. А кто отказывался,
тех приказывала расстрелять.
     В краеведческом музее тут выставлены тачки и  колючая проволока, и даже
одна  вышка.  Бывшим  узникам (слово-то  какое бухенвальдское) на  это  было
больно  смотреть, они  предлагали  экспонаты  заменить муляжами --  но их не
послушали.  А еще можно  проехаться в Бутыгычаг, это  300  км  по  Колымской
трассе:  там  настоящий законсервированный  лагерь --  такими нас  пугали  в
перестройку.
     Колымчане страшно обижаются, когда им про лагерные дела да про климат:
     -- Да что ж у нас, больше нет ничего интересного что ли! Мы так же как
все живем...
     Но  тут  ничего  не  поделаешь -  Магадан  невозможно  считать  простым
обыкновенным  городом. Да, там и детсады, и рыбалка, и пивные, и поэты  - но
это  все во-вторых.  Точно так же как при слове Бухенвальд Гете, который там
частенько бывал, вспомнится только во-вторых. А во первых будет другое...
     Я сравнил чувства, которые у меня от немецких  концлагерей,  с  родными
колымскими; у нас получается больней и безысходней. Когда свои бьют в спину,
это  всегда тоскливей, чем  неприятности от  заведомого  супостата в честном
бою.  Наша лагерная пыль  -- в которую стирали людей --  едче и ядовитей для
глаз.
     Давно уж мне  показалась справедливой мысль дать  всем членам компартии
по  25 лет  лагерей, чтоб  как-то очистить их  совесть. Ну  ладно, можно ж и
условно, с отбытием наказания по месту работы, с отчислением 20 процентов из
зарплаты  --  да  хоть  на  детдома.  Я  делился этой  мыслью  с  колымскими
коммунистами, так они обижались. Что за народ!
     А у вольных тут всегда были хорошие заработки: например супруги Бойко в
43-м купили на свои колымские сбережения танк и на нем отправились на фронт.
Всего же на своих танках уехали на войну 60 местных. Разумеется с любовью, с
ностальгической  тоской   местные  и  теперь   вспоминают  свои  легендарные
телеграммы с  материка -- "Срочно высылай 500". И всем ведь слали. Отпускных
давали 1500! Отпуск 2 месяца!
     Но местные с не меньшим трепетом вспоминают, как жили в бывших лагерных
бараках  по  комсомольским путевкам  и  пели  под гитару,  а  также  другими
доступными способами выражали презрение к вещизму.
     Магадан, как раньше говорилось, неудержимо тянулся ввысь. После бараков
и избушек самостроя там пленные  японцы заставили проспект Ленина добротными
желтыми  домами  в 4  этажа;  их по сей  день красят  в  желтое.  Щегольские
каменные балкончики старых  магаданских домов -- часто не имеют дверей; кому
там придет в  голову  торчать на  балконе?  Далее  была  разумеется  очередь
хрущевок. Потом пошла "ленинградская серия"  -- это не простые хрущевки, а с
эркером  и высоким потолком.  А новые  панельные  девятиэтажки  --  это  уже
элитное жилье.
     600  реабилитированных  политических  осталось  жить  в  Магадане.  Они
встречаются с беспартийной молодежью и рассказывают ей про зверства славного
прошлого.
     --  Да ну, какой  ужас!  Мы  в  первую очередь думаем  про энтузиазм и
первые  комсомольские палатки! Нигде  нет людей  благородней и чище, чем  на
Севере, так и запишите! -- всерьез говорили мне колымчане; и ведь  это очень
симпатично, когда так любят соседей -- и себя.
     Кстати   о  палатках.  Колымские  врачи  мне  рассказали  про  "синдром
палатки".  Если  мужчину пытаются спасти, и вроде есть надежда,  но  вдруг у
него  случается  эрекция (простыня встает палаткой) -- все бесполезно: минут
через пять точно помрет. А сколько ж тут померло, и считать страшно.
     Тут бывает экзотика  в виде бивня мамонта; своим продают по 150  рублей
за кило. А так полутораметовый бивень в 60 кило  вам  тут будут впаривать за
2500 долларов; я сам для порядка приценялся.
     Мамонт  допустим вымер, но лосей и медведей,  и уток  с гусями хватает:
охота  тут  доступна любому, сверхзатрат  не надо.  Бери ружье  и  иди  себе
стреляй.
     Со  здешней  температурой  -- тут  замечательные  условия  для  моржей!
Моржовая мужская кость -- хороший символ здешних мест, суровых и для  нежных
чувств  неподходящих.  Тут  нужна особенная нечеловеческая  твердость,  чтоб
предаться   любви,   на  таком-то  холоде.  Но  природа  выручила,  снабдила
влюбленного  моржа  интимной  костью.  Эта тяжелая натруженная кость идет на
резьбу в народных промыслах.
     Впрочем,  резчик по  всей этой  кости  Виктор Евстигнеев об этой кости,
которые  его  коллеги  на своем профессиональном  жаргоне  называют  смешным
словом "пенис", отзывается пренебрежительно:
     -- Нешто это кость? Так, второй сорт. Мамонтовый-то бивень потверже!
     Ну, Витя, это ж смотря с чем сравнивать.
     И  других  тут  полно моржей. Секцию  моржевания  возглавляет  Геннадий
Белобородов.  Он кстати  в  здешнем  морге  работает,  судмэдэкспертом.  Вот
защитился -- по  адаптация человека в  условиях  севера.  Материала же полно
кругом:  удачные случаи адаптации  он видит на досуге в проруби, а неудачные
ему надоели на работе.

     Ступая по улицам Магадана, с дикой силой чувствуешь, что жизнь удалась,
вдыхаешь  счастье  полной  грудью. Это  счастье оттого, что ты  вольный (эти
лагерные книжки въелись в нас, и  мы жили ведь внутри  колючей проволоки). И
высшая степень счастья -- спокойно планировать свой  вылет с Колымы например
на послезавтра. Люди, которые не летают на  Колыму и  не возвращаются с нее,
просто обкрадывают себя и даже об этом не подозревают...
     "Еще обетованнее, еще обжитее станет эта  земля", --  сообщала изданная
при советской власти книжка про Колыму.
     В  изданной там книжке я  прочитал поучительную историю  про найденного
где-то в  здешней  вечной  мерзлоте  мамонтенка Димы. Так  вот  его вскрытие
показало,  что раньше климат на Колыме был еще хуже. А теперь улучшился. Вот
видите! Жизнь стала лучше. Жизнь стала веселее...









     Кандидат   искусствоведения,   реставратор   киевских   храмов,  боевик
Украинской   повстанческой  армии,  советник  Руцкого,   участник  сделки  с
"Урожаем-90" (многие помнят тот громкий скандал). Что там было еще? Владелец
имения  в Беверли-Хиллз, сосед Рональда Рейгана  и  Джеральда  Форда, хозяин
трех  фирм  в США, греческий гражданин и русский,  московский  патриот --  в
таких  терминах  рассказывает о  себе Георгиос  Николаидис,  он  же  Георгий
Мирошник, он же Гарик.
     Сегодня этот  энергичный,  предприимчивый,  обаятельный и многим  в  не
только в  Южной Калифорнии, но по старой памяти и в Москве известный человек
сидит в американской тюрьме.

     -- О! Беверли-Хиллз! Тут же земляк твой рядом живет, тоже с Москвы, --
заскочим по пути на огонек? Он рад будет, -- говорили мне русские знакомые в
машине, которая в один прекрасный калифорнийский вечер проезжала по бульвару
Sunset.
     Я  скривился:   уж   можно  догадаться,  какой  москвич  может  жить  в
Беверли-Хиллз, -- да еще по имени Гарик. Но они уже повернули, приговаривая,
что всего на пять минут в буквальном смысле слова.
     Угадал я только про цепь.
     Остальное как-то не совпало.
     Биография  всплыла  после,  а  поначалу  Гарик  предстал провинциальным
интеллигентом,  хотя  и  со  странностями,  простым  шестидесятником с,  как
говорят,  идеалами. Но шестидесятником, ушедшим в удачный  бизнес, -- что не
сбывается без колоссальных запасов энергии, всегда притягательных. То есть с
одной  стороны  он  вполне приспособлен к жизни, к бизнесу,  к  политике,  к
своему Роллс-Ройсу, к своему же Беверли-Хиллз. А  с другой стороны --  любит
порассужать, особенно  за столом,  о судьбах  страны,  путях  России,  грязи
политики, --  ну и ностальгия,  разумеется. Гремучая смесь! Вдобавок он знал
все  новости из России:  часами  смотрел  ТВ.  Пересказ  теленовостей в  его
темпераментном изложении -- это театр одного актера; актера с цепью  золотой
на шее.
     Таким, как он, надо чтоб  был риск, приключения,  опасности, такое, что
кончается орденом, а когда, бывает, чем и похуже, -- думал я про Гарика...

     Новосел Беверли-Хиллз
     Он мне  показывал  в  Беверли-Хиллз  типичный  для того квартала  дом в
один-единственный, ввиду опасностей знаменитых калифорнийских землетрясений,
этаж,  с несчетным количеством  комнат  и совершенно сочинской, с блестящими
жирными листьями, растительностью на участке; как у всех там.
     --  Не  могу  я  вас,  миллионеров,  понять! Поселиться  в приморском,
приокеанском  городе -- но так, что до пляжа пилить этак  с час на машине...
Ты, Гарик, почему тут поселился?
     --  Так тут вон кузен Клинтона  у меня  сосед, а там дальше -- Рейган,
Форд.
     --  Я не про то; вот я себе номер снял  в Малибу, так у меня океан под
окном, и плавать я хожу по утрам. Ты почему ж на океане не живешь?
     --  А   там,  знаешь,   оползни   ведь   возможны...  Пропасть   может
недвижимость!
     Осторожный же, подумал я, народ эти миллионеры.  Перестраховываются  до
такой степени, что простые радости жизни им недоступны... Но что мне до них?
То есть  как  что?  Со  знакомым  миллионером  разговариваешь ведь с  тем же
простодушным  желанием бесплатного сервиса, с каким  у  собутыльника-хирурга
спрашиваешь: "А вот у меня в боку кольнуло, отчего бы, а?" Я в глубине души,
похоже, ожидал  получить даровой  миллионный  совет.  Он  мне  их  даже  дал
несколько,  между  делом  --  уметь  бы  только  понимать  эти  намеки,  эти
подсказки, которые  подкидываются жизнью... Он бескорыстно мне  изложил свое
миллионерское  видение того,  какие  нужно  газеты в Америке учредить, какие
турмаршруты  надо  осваивать,  какой  товар следует везти  в Росиию с  целью
сверхприбыли.
     -- А ты-то, ты сам на чем выехал? Ты кем был, прежде чем тут на западе
устроиться миллионером?
     Вот я  думаю,  теперь-то,  --  а какого ж  такого ответа  я ожидал? Про
трудное детство, спичечную экономию  и  трудовой  мозоль? Про стрижку  чужих
газонов и доставку пиццы,  чтоб копейку к копейке?  Что унаследовал от папы,
какого-нибудь потомственного токаря, семейное дело - "Токарный дом"?
     -- Я  был помощником Руцкого...  Меня  тогда знаешь как звали? Георгий
Михайлович  Мирошник,  --  открылся наконец  он. И  я сразу  ощутил странную
неловкость и  точно изменился в лице.  Я отвел глаза в  сторону с  внезапной
страшной грустью оттого, что из  копеечных казенных денег вон у  нас какие в
сиротской России вырастают миллионеры... И еще вспомнились газетные  заметки
92-го года, на страницах для криминала...

     "За вiльну, самостiйну, незалежну Украiну"
     Мы встречались с Гариком иногда по вечерам и выпивали -- то у него дома
в  Беверли-Хиллз,  то в  городе,  то  в  приморском  простеньком  кафе.  Он,
например, любил мне назначить встречу в баре богатого отеля Regency.
     --  Гарик! --  попрекал я его. -- Но ведь  это же чистейшей воды понт.
Зачем?
     --  Ты что! --  весело отмахивался  он. -- Просто я тут жил  несколько
месяцев, пока не купил дом. Ну и привык...
     И  точно,  обслуга  его  знала вся.  И  смотрела  на  него  с  понятным
обожанием,  как  цыганский хор  на Никиту  Михалкова в кинофильме  "Жестокий
романс"; сходство ситуаций было просто поразительное.
     Кстати  о  кино:  Гарик  мне  напомнил,  что  это  именно  тут  снимали
знаменитый и успешный по деньгам фильм "Pretty woman", где Гир и Робертс.
     -- А я  тоже ведь  снимать буду.  Сценарий вот  дописываю --  там  про
террористов...
     -- Странная тема! Что ты о террористах-то знаешь?
     --  Я? О террористах? -- он помолчал. -- Я ведь сам  террорист. Взрывы
устраивал... И отсидел за это 12 лет.
     -- Ладно врать-то!
     Он, невесело улыбаясь, молча  расстегнул под пиджаком рубаху  и показал
синюю  наколку  в  подмышке: там был украинский гербовый  трезубец,  и буквы
"УПВ"  (Украiнське повстанчеське  вiйсько).  Да, в  неожиданном  месте,  при
экзотических обстоятельствах получил я этот привет с исторической  родины...
(Следующий был  в  Москве,  когда полуистлевший  "Запорожец" смял мне  левое
крыло.)
     Не могу сказать, что сам я на сто процентов  поверил в террористическую
историю, которую я вам с его слов пересказываю: (сюжет же задуманного фильма
я тут разглашать не буду, -- автору он самому может пригодиться).
     "В 1961-м я вернулся в Киев из Австрии --  отец был там военным атташе.
И вот  вскоре мы поехали с учителем на экскурсию в  Ленинград. Ходили там по
музеям. Я увлекся, на все деньги купил книг,  монографий. Стал дома  читать;
еще  больше  понравилось.  В  1963  кончил  школу  и  поступил  в   Киеве  в
художественный институт, так называемую Бурсу. Это был рассадник украинского
национализма  (чтоб  он горел огнем), сгусток украинской энергии. Такие были
преподаватели! Воспитывали в нас чувство  национального достоинства. (У меня
обе бабушки -- украинки; а дедушки один грек, другой еврей.)
     Закончил. После работал в Лавре. Там же и  защитился, был в заповеднике
с.н.с. Тема у меня была "Теория и история русского искусства и архитектуры".
А занимался реставрацией.
     Я, кстати, в Лавре открыл фрески девятого века! В церкви  Спаса... Дело
было так.  По плану  я осматривал  фрески  перед зимой.  Смотрю  --  темпера
отпузырилась. Ковырнул! А там  -- более древняя  фреска, часть сети  и рыба,
Моисей ловит  рыбу.  Собрались искусствоведы... Огромная  стена!  Метров  20
квадратных метров живописи. Девятый, ну самое позднее 10-й  век.  Публикации
про это у меня были...
     Я был  большой спец в этом деле... Когда-то я даже  сделал заметку  для
АПН  про то,  как золотят купола.  Как именно? Специальный  такой  есть  лак
мордан, накладывают  его  на  купол,  под  шатром,  он  застывает.  И  тогда
беличьими  хвостами, смоченными в  масле,  берут тончайший лист золота -- он
как бы прилипает  -- поднимают и накладывают на купол... А лист делали  так.
Брали золотую пластинку и укладывали  между телячьими шкурами. По шкуре били
деревянными молотками, ну и разбивали до толщины 2 микрона.
     А сел я первый раз в 1974 году. Известное дело Марьяновича,  в Киеве...
Украинская повстанческая армия --  УПА, украинский национализм.  Ни  за что?
Склад был  с  оружием у  нас, в  Ивано-Франковской области. Все  немецкое --
Шмайсер, пулемет МГ, гранаты. Да, таки воспитали в нас преподаватели чувство
национального  достоинства... Шевченко до сих много  помню наизусть,  у него
много было про свободу.
     Я на севере  в  лагере был. В Мордовии.  Статья 68 прим -- "связанных с
подрывом существующего строя"...
     Я поправляю:
     -- Существовавшего!
     Он кивает, не смеется. Ему там в Мордовии было не до шуток.
     "Сел -- жена со  мной  развелась.  Двое  детей  у нас.  Вышла замуж  за
преподавателя  ВПШ, детям  она  дала фамилию и отчество нового  мужа.  А  я,
сказала, погиб.
     Первый раз сидел я  74-го  по 83-й. Освободился  -- и опять  вернулся в
свою  борьбу.  К  схронам.  Прятались, в  подвалах ночевали... Какой террор?
Райком  взорвали. В городе  Ракитно. Сделали мину,  поставили  и  взорвали к
чертовой  матери,  ночью.  А  в  газетах  написали,  что  взорвалась газовая
котельная. У меня  друг  был,  Алик  Шиян, из Макеевки,  так его  отец там в
городе взорвал партком.  А  писали, что  короткое  замыкание.  Но  это  были
поджоги, взрывы, борьба.
     Второй раз посадили в 84-м,  и как опасному рецидивисту -- за  создание
бандформирований --  дали 12 особого.  Но вышел  --в  1986  году. А  уже все
по-другому.
     Все  это  была  ерунда...  Я  жалею  об  этом.  Надо  было  делать  все
по-другому. А то -- растраченная жизнь...
     Я  в  Москву  поехал. А  в  Киев  не  захотел.  Когда  выходит  это  из
подполья...  Люди  сразу меняются,  Кто-то пошел  в  правительство за  кусок
хлеба. Наши восторги, наша борьба -- они превратились в ничто. В ничто.
     -- А было чувство -- что ваши победили?
     --  Наоборот,  было  чувство,  что мы  проиграли. Потому что...  Нужно
бороться за что-то, а не просто бороться. Особенно  если  сопряжено с риском
для жизни, с потерей свободы. А люди которые были рядом с нами, которые нами
руководили, они не видели перед собой ясной цели. Их увлекал процесс.
     В Москве ждала Танюшка (я с ней  познакомился в тот год на воле,  и она
ждала). Нет,  мне  больше не  хотелось совершать преступления  по статье  68
прим.
     Вот -- сейчас можно купить пушку, а воевать не с кем, врага нет..."

     Лагерная наколка
     У него на запястье  выколот  скарабей. "Глупость, еще  в  первый  срок.
Кололи все, и я колол. Обозначало -- непримиримое отношение к коммунистам, к
мусорам. Хочется конечно убрать, наверное я это сделаю.
     -- При  теперешней  моде  на  наколки,  ты  просто  невероятно скромно
выглядишь. Ты там бригадиром был? Ты ж организатор, в политике, в бизнесе.
     --  Нет, никак не мог я быть пособником администрации. И так человек в
неволе, а еще заставлять его план выполнять. А не выполнит -- его накажут, в
ларек не пустят, чтоб кило халвы купить.
     Я был  на общих. Сортировал лес по диаметру на бревнотаске, на пилораме
работал. Сварщиком был. Ночью любил работать, а  днем  спать. Ночью  цветной
окружающий мир тебя не так беспокоит. Можно спокойно  работать, спишь потом.
А день тебе не принесет никакой радости -- ну что, серые бараки кругом.
     -- Что ты думал в тюрьме про жизнь?
     -- Я думал, что никогда  не выйду. Думал, срок кончится -- добавят. Ну
даже, думал, освобожусь, так  потом  опять  сяду. Я собирался заканчивать  с
этой жизнью, я придумывал способ, как тихонечко уйти из жизни.

     Деньги-то откуда?
     --  Самое  счастливое  время  --  когда  жил Москве  у  тещи  на улице
Гурьянова. Кухня 6 метров, собирались там по вечерам.  Вечером пришел домой,
теща жену научила снимать мне ботинки -- с работы же! Водки разлили, огурчик
порезали. Сын родился, теснились в двухкомнатной... На головах. Счастливее у
меня не было времени. Выглядывал в окно -- цела машина? Ездил на "Мерсе", за
это соседи меня ненавидели и отламывали зеркало.
     (Это все -- после мордовского барака, после лесоповала! О таком счастье
не мечталось, мы помним, он мечтал -- "тихонечко уйти".)
     А "Мерс"  -- от  кооперативного бизнеса. Своего кооператива не было,  я
просто  их  собрал  под собой; сделал  концерн "Формула-7". Концерн  выкупил
лесоповал (привет лагерю!),  железобетонное производство,  компьютеризировал
"Ямалнефтегаз".  В  Дубаи  я  продал через  фирму  "Техника"  целый  пароход
противогазов. Сидел там в Джидде, этой вонючей помойке.  Я там заработал тыщ
60-70.
     И  уж тогда  с пролетарской бедной серой улицы Гурьянова переехал я  на
Фрунзенскую набережную... Потом жил на двух дачах. Одна --  Щелоковская, где
он  застрелился,  вторая Никоновская,  на Москва-реке-2  (там  живет  теперь
Смоленский).
     Я финансировал партию Руцкого (иначе говоря,  партию свободной России),
был  там  был  председателем  ревизионной комиссии. Руцкого давно знаю,  еще
когда тот  был  курсантом. Он в Киев приезжал  на стажировку ,  а я там  был
президентом молодежного клуба "Мрiя".
     Советник Руцкого, президент биржи, и так далее...
     -- Значит, ты при Руцком делал деньги?
     -- Нет! Я из России не вывез ни золота, ни нефти, ничего. Все деньги я
делал  за  рубежом, у  меня был концерн.  А  в Россию я  деньги  в  основном
вкладывал. Я столько сделал для страны...
     -- То есть ты хочешь сказать, что бизнес делал на Западе?
     -- Да. Еще при Советах. Я  выезжал в  Германию. Люди, которые давно со
мной работали, мне доверили кое-какие деньги, я ими  правильно распорядился,
и... начал накручиваться некий капитал.
     -- Ты можешь привести примеры? Назвать отрасли?
     -- Например, автобизнес, в Германии. Мы вкладывали деньги в спортивные
машины,  которые  участвовали   в  ралли  и  приносили  деньги.  На  лошадях
зарабатывали.
     -- Ты все время сидел в Германии?
     -- Нет, там был мой представитель. А я тогда оставался в России.
     В 91-м  бывшая жена  прислала  ко  мне старшего сына. Я его  с 74-го не
видел. Я стал помогать,  но...  короче говоря, ничего  хорошего из  этого не
вышло.
     Когда  я  умирал в лагерях, когда моя мама старенькая ездила ко  мне --
нет,  тогда  не  вспоминали. А ведь  я ж не  вор, не убийца, не грабитель...
Потом, когда  я был в руководстве страны -- многие вспомнили. Это та правда,
которая есть.

     Урожай-90 -- в военторге
     --  Была программа  Урожай-90. Исток,  АНТ,  моя фирма  "Формула-7"  и
другие. Крестьянам тогда раздали талоны, и нам надо было талоны отоварить по
твердым ценам. А потери государство обещало компенсировать квотами на нефть,
которую нам разрешили продать на Западе.
     Я заручился поддержкой...
     -- Руцкого?
     -- ну скажем так -- руководства страны.
     Поехал в ГСВГ и говорю  нашим генералам: при выводе войск все товары из
военторга разворуют.  Лучше продайте нам. Мы в России отдадим по талонам, на
талоны  возьмем  нефть и т.д. Вам перечислим деньги рублями в  Россию.  Нет,
говорят, в рублях не будем, только в марках. Хорошо!
     А в это время  выходит указ Ельцина о запрещении  расчета валютой между
российскими организациями. Это  был конец 1991 года. Я  вынужден был платить
рублями... По официальному  курсу.  Ну не мог же я в официальных рассчетах с
госструктурами использовать курс черного рынка!
     -- Ты, небось, заранее про все знал!
     -- Да даже если б и знал, где тут преступление? Где? Я же настаивал, я
сам им предлагал рассчитаться  в рублях! Но они не  хотели. Потому что рубли
пошли б сразу в Россию, в бюджет, и все. А валюта -- в Германию...
     Военные обиделись, говорят -- украл. Но что конкретно украл и у кого? Я
взял у генералов  государственный товар, честно  заплатил  за него  столько,
сколько  сказало  государство, в валюте этого же государства, привез товар в
Россию и обменял  на  талоны "Урожая-90". Талонов у  меня собралось  полторы
тонны. А кто мне за них что дал? Хоть тонну нефти, хоть баллон газа?

     Советник Руцкого -- невозвращенец
     -- История с "Урожаем-90" -- это все, что было против тебя?
     --  Основное --  другое...  В  1992-м  я  -- советник  вице-президента
Руцкого  по  экономическим  вопросам,  зампред совета по земельной  реформе,
председатель  секции по  переработке  агропродукции.  А  конфронтация  между
президентом и Верховным Советом уже  начиналась. Тогда один из друзей Бориса
Николаевича предложил мне сдать  Руцкого. Я  спросил: "Почему вы решили, что
можете мне  это  предложить?  У меня  разве  репутация мерзавца,  или я  уже
кого-то предал?" Мне потом звонили уже на Запад: срочно расскажите нам все о
Руцком, мы гарантируем, что вы вернетесь...
     Летом я  в составе делегации России -- во  главе был Руцкой -- поехал в
Испанию. Я был  там, а в это время на моей даче провели обыск. Я понял,  что
это провокация,  что дальше можно ожидать чего угодно. И остался на  Западе.
Забрал туда семью -- Таню и маленького сына.
     С тех пор в Россию не приезжал.

     Хлеб чужбины и ее вода
     Гарик получил греческое гражданство,  -- надо  же, удивленно восклицает
он, нашлись  корни! Пожил  в  Бельгии.  Потом  в  "сдуру  купил  ресторан  в
Дюссельдорфе". Незнакомый ему бизнес не задался и был за полцены продан.
     Америка. Все, дальше в этой жизни ехать некуда. Там он открыл пару фирм
-- "решение споров между предприятиями", посредничество, консалтинг.
     Поселился Гарик в Беверли-Хиллз.
     Н участке был  подземный источник. Вода из него  все текла  и  заливала
дом. Ее отводили, а она опять...
     Один преуспевающий  калифорнийский адвокат,  одессит, рассказывал  мне,
что тоже приценялся к дому. Но эта вода его смутила. "В отличие от Гарика, я
не додумался послать  эту  воду на  анализ, --  вспоминает адвокат. -- А  он
послал.  Вода  оказалась  минеральной,  он построил  цех и  разливает  ее  в
пластиковые бутылки, и с разрешения food and drug administration продает. То
есть все  мы  буквально ходим  по  деньгам,  просто  одни люди  рождены  для
бизнеса, другие нет..."
     Я  эту  воду под названием "Vela vita" пил. По вкусу  она мне напомнила
так называемую  жесткую,  из-за  минеральных  (что и  требовалось доказать!)
солей, воду, которая  течет  из кранов в городе  Мариуполь. Тамошних жителей
даровая минералка тоже смущает:  в ней мыло не мылится. Одна и та же  жалкая
соль, которая одним -- деньги, другим -- слезы, а где ж справедливость?

     Ностальгия
     --  Гарик!  Скажи,   вот  ты  мне  звонишь  по  ночам  и   волнуешься,
пересказываешь  новости  из  России.  Что  это  значит?  У тебя  жизнь вроде
удалась, ты процветающий греческий бизнесмен в Америке. Дом, жена,  ребенок.
Что тебе Россия?..
     -- Мне  уже  50, лучшую часть жизни, -- ну с  нюансами, я-то прожил --
там. Я все равно живу Москвой, Россией.
     -- Съездил бы туда! Выпустил бы пар.
     -- А зачем? Не вижу смысла.
     -- Страшно?
     --  Если  б поехал  тогда  --  меня  никто  бы  не  судил,  просто  бы
уничтожили. Были попытки меня ликвидировать...
     -- А сейчас -- могут уничтожить?
     --  Нет.  Опасность кончилась  с уходом Бурбулиса... Но!  Если  плохой
проповедник в церкви, это ж не значит,  что Бог виноват. На Россию сердиться
не нужно. А Москва для меня -- это лучший город в мире, самый вкусный, самый
желанный.  Это  была  сложная  хирургическая  операция,  отделение  меня  от
России... Она отдельно, я отдельно. Может,  это  мазохизм. Черт его знает...
Иногда смотрю  на небо... Иногда подует  ветер, и я  замираю: вот так пахнет
осень в Москве...
     Да, я там хотел  быть у власти,  написать это  полотно  так,  как я его
видел... Был поиск единомышленников. А сейчас -- покоя хочу. Спокойной жизни
для своего  ребенка, для  дома. Мальчик  получил в этом  году грамоту, он  в
классе -- лучший  по английскому языку. И это  в консервативной  снобистской
школе в Беверли-Хиллз! Правда, по-русски он плохо говорит, это меня пугает.
     Вот  у меня Танечка прекрасно готовит. У нее бабушка 50 лет проработала
шеф-поваром в академии Жуковского. Бабу  Майю знают все. Правда, сейчас пост
у меня, я православный. Восьмой год я уже пощусь.
     В Россию хочу невыносимо!  Москва...  Я в Москве  знаю  каждый  камень,
каждой проходной двор,  каждый проезд. Я даже знаю, где в Москве ночью можно
купить водку!
     -- Ну и где же, по-твоему?
     -- На  площади Борьбы,  по  5 рублей бутылка. Там  таксисты  по  ночам
торгуют...
     На Обручева там был еще спекулянт, который посылки получает,  так можно
купить что-то  от Версаче. А у  спекулянтки на Горького,  напротив ресторана
"София", можно было что-то купить от "Кристиан Диор".
     Я  загульный человек,  я  московский бамбук. Я  знаю, где  можно вкусно
поесть.  Самое вкусное место -- ЦДЛ. Хорошо в "Центральном", и в "Арагви". А
самое  мое любимое место  -- ресторан "Архангельское". Я  знал, что  дают  в
Вахтангова,  в Ермоловой,  где  кого  можно увидеть  вечером.  Меня в  жизни
трогает  окружение,  я   ценю  возможность  быть  услышанным  и  возможность
услышать.
     Я  с  женой  часто ездил на Воробьевы горы. Там  церквушка --  внизу, с
левой стороны, мы заходили туда помолиться и поставить свечку.
     Я никогда не просил у Бога здоровья, удачи. Я прошу -- Господи, дай мне
возможность  молиться  и что-то сделать для тебя,  во  имя  тебя. Причем  не
обязательно  правильные  дела, во имя Господа и  грешат. Потому  что грешник
всегда ближе Господу чем праведник. Я имею в виду -- раскаявшийся грешник!

     Эпилог
     -- Ой, на горi та й женцi жнуть
     А попiд горою яром долиною козаки йдуть
     Попе-попереду Сагайдачный, --
     Затянул он в за кабацким столиком в "Malibu Inn", в 50 метрах от прибоя
Тихого океана, выпив немножко с земляками, -- и те, как могли, подхватили. А
земляков-то всего и  было -- я да заехавший со  мной  повидаться кузен Леша,
пять лет как покинувший Украйну... И вот вроде спели мы, все переврав -- там
ведь  Дорошенко  был впереди,  а Сагайдачный уж  после, далеко  не  в  таком
героическом контексте, и забыли про это;  кому не случается по пьянке попеть
романтических песен. Но месяца через  три случилась такая странная небывалая
вещь:  двоюродный  брат мой Леша  не  забыл, оказывается,  про  Дорошенко  с
Сагайдачным, бросил он ту ихнюю чуждую Америку и вернулся на неньку-Украину,
на рiдну Днiпропетровщину... Я после подался обратно к москалям. А Гарик вот
пошел на третью ходку -- в американскую тюрьму.
     Есть ли ему там с кем петь старинные казачьи песни?..





     Большая водка новой жизни
     В   один   прекрасный  день  МВД  огласило   новый   способ   борьбы  с
оргпреступностью,  которая  (данные МВД  же)  контролирует  30-40  процентов
экономики  страны.  Способ простой: надо  всего  лишь  отрезать бандитов  от
источников  финансирования! Это  якобы  и  было  успешно проделано в  городе
Златоуст,  где у  бандитов был отнят "Казак  уральский"  --  ликеро-водочный
завод,   с  которого  братва  кормилась.  После  чего   "удалось  разгромить
группировку,  терроризировавшую весь город."  "Возбуждено 117 уголовных дел,
при этом резко повысилась рентабельность предприятия".
     Судя по  милицейскому рапорту, над "русской мафией"  (кавычки, это чтоб
милиция не обижалась) одержана  победа  в одном  отдельно  взятом  городе  с
населением 200 тысяч. Что  уже  неплохо! Конечно, становится интересно,  как
зажил освобожденный от власти криминала Златоуст?
     Я полетел в Челябинскую область за радостным парадным репортажем. И вот
что из этого вышло...

     От водки одно разорение
     Первым делом,  конечно, захотелось  посмотреть  на освобожденный  труд.
Который  применяется  при  изготовлении  лучше в  мире златоустовской  водки
(оценки  отдельных местных экспертов). Ее, рассказывали мне старожилы, очень
уважала  принцесса  Диана -- не зря  она  была народная  принцесса. Но ты не
подумай чего, горячились они,  она ж не от водки  померла, водка наша тут ни
при  чем!  Водка  наша  --  хорошая  и ни  в  чем не  виновата.  Даже  такой
официальный источник как начальник златоустовской милиции Киселев, и тот мне
докладывал:
     -- Она, здешняя водка,  славится в всех регионах. Тут вода уникальная,
и очищают ее хорошо как нигде...
     Хотя,  откровенно  говоря,  много  я  поездил по России  от Соловков до
Назрани,  от  Смоленска  до  Сахалина,  и не встречал  в ней пока что такого
населенного пункта, где продукция ближайшего ликеро-водочного завода не была
бы провозглашена лучшей в мире, до такой степени, что британский - почему-то
именно британский  -- королевский дом якобы не  способен  удержаться  от  ее
потребления. И это хорошо: в деле воспитания патриотизма мелочей ведь нет, и
неважно, с чего начинается Родина...
     -- Нет, вы не правы, -- строго ответил мне милиционер. -- Первое место
по России занимает калужская водка, у них даже есть экспорт в Америку.
     -- Как же так?..
     -- А так, что в Калуге начальник милиции из Златоуста! Друг мой...
     Ну, пришлось извиняться...
     Водка!  Меня  рвало на завод, который прославлен теперь на всю Россию в
виде  передового  опыта. Ни один телефон, однако, не отвечал.  Наконец некая
дама берет трубку:
     -- Ну, чего звоните? Никого нету. Вы что не знаете -- стоит завод!
     -- Как? Вас  от бандитов  спасли, урожай  зерновых небывалый в стране,
надо переработать пока не сгнил, вам бы в три смены!
     -- Так реализации нет!
     -- Не может быть, ведь ваша водка славится повсеместно!
     -- Никто не покупает -- дорого. Люди самогон нелегальный пьют...
     -- Подождите, а вот объявляли что рентабельность у вас поднялась...
     -- Так это расчетная, теоретическая, как если б водку всю раскупали. А
нам тут еще выше нам насчитали рентабельность, так что цены поднимут. А куда
поднимать? И сейчас-то не берут...
     Да... Сейчас  вообще  мало  кто в  Златоусте работает.  Из гостиничного
окна, например, виден  пруд. Там даже в будние дни с утра  безработные ловят
сквозь лед рыбу. А летом они  еще занимаются собирательством, в лесах вокруг
городка, на сопках:  там и так добывали  пропитание в каменном  веке,  когда
промышленность не была еще изобретена...

     Сутенер не пойдет в космонавты
     Но не надо думать, будто культурная жизнь в Златоусте благодаря рынку и
трудной  жизни  остановилась. Нет!  Она  продолжается  несмотря  ни  на что.
Здешний театр  имеет  статус областного.  И  городская библиотека  настолько
хороша, что  в  ней  даже  случаются Всероссийские  семинары!  И еще  бывают
подпольные  собачьи бои  с  огромными  ставками...  А  молоденькие  прыщавые
проститутки всего-то по 150 рублей за ночь. Их мне предлагал возле гостиницы
13-летний нежный мальчик с большими умными глазами.
     -- Ты б лучше в школу ходил! -- я с  ним заговорил не корысти ради, но
чтоб  ближе познакомиться с  подрастающим  поколением.  Тем  более  читатели
иногда упрекают меня в том, что мало  показываю  роль молодежи в обществе, в
то время как она -- наше будущее.
     -- Я и так хожу. Днем.
     -- Да? А ты кем хочешь стать когда вырастешь -- космонавтом?
     -- Нет.
     -- Анашой пойдешь торговать?
     --  Нет,  нет, зачем она  мне!  -- отвечает  он уверенным голосом,  но
слишком уж как-то торопливо и с излишней готовностью.
     -- На завод, что ли, пойдешь?
     Он вспыхнул от обиды:
     -- Да я себя на помойке что ли нашел, чтоб на завод?!
     -- М-да... Впрочем, у тебя и так уже специальность есть.
     -- Не,  это так, пока несовершеннолетний.  А после засудят, статья  же
есть такая -- сутенерство... Придется скоро переквалифицироваться...
     -- А ты девчонками своими сам пользуешься?
     -- Нет. Рано еще! Всему свое время. Я пока вот курю только.
     Видите, мальчик замечательно знает, что такое хорошо и что такое плохо,
и мог  бы сделать верный моральный выбор.  Но мораль  ему не нужна сейчас  и
даже вредна, и  губительна. Он другой  делает выбор: голод унизит  и замучит
его безработную семью -- или будет дома суп, картошка и компот, как у людей.
Мальчик  трогательно бережет своих несчастных нестарых  еще  родителей: врет
им, что хлеб зарабатывает мытьем машин...
     -- Ну так  это, дядя! Вы  надумали? Девчонок-то  будете брать? А то...
Вчера ни одной не взяли, а позавчера вот только одну...
     И тут я поступил как фашист: оставил ребенка без куска хлеба.
     ... В третьем часу ночи я проснулся от возмущенных возгласов и грохота.
Утром стал наводить у дежурной справки о причинах.
     --  Так люди поселялись  ночью! -- ловко нашлась она. А  ведь мы с ней
прекрасно знали, что никаким  видом транспорта приехать  в Златоуст  после 8
вечера невозможно.  Похоже, в этом и таился  секрет дешевизны срамных девиц:
жадного  клиента сначала заманивают, а  после в  номер ломятся  якобы братья
обесчещенной  голубки  за компенсацией морального ущерба. А иначе ведь  весь
бизнес себе в убыток, а такого не бывает в рыночной экономике!

     В чьих руках водочный кран?
     Как же бандиты кормились водкой, раз она невыгодна?
     -- Очень просто, сейчас  расскажу, -- говорит мэр Василий Мальцев. Его
характеризуют,  в частности,  так:  "демократ  -- в  хорошем  смысле слова".
Местные демократки отзываются о нем восторженно: хоть один  мужик нашелся на
весь город! В том смысле что победил мафию. Но о героизме позже...
     -- Они работали  по схеме экспорта, -- объясняет мэр. -- Делали бумаги,
что  водка идет  якобы  на  экспорт,  и  акциза  не  платили, а продавали  в
России... Водка тогда получается дешевая и быстро расходится. Или  еще проще
делали: заключали договора, отгружали по ним водку, а деньги на счет никогда
не приходили. Очень простая схема! Они так водки с нашего завода взяли на 63
млрд. руб. старыми!  Эти ребята, они очень сильно  посадили  ликеро-водочное
объединение. У них ведь задача какая была -- обанкротить, и потом купить  по
дешевке. На деньги, украденные у завода же. Мы с трудом отбились  от Москвы,
чтоб не дать банкротить завод.
     -- Вот так в открытую все делалось? Как же это было возможно?
     -- А у  них на  многих  водочных заводах  в  области были  свои  люди.
Например, на нашем заводе -- первый зам и еще 6 ключевых постов.
     -- Там  ситуация очень  щепетильная  была, --  смело  вспоминает  мэр.
--Этих  мафиози на ликеро-водочные заводы  в области назначал... личный друг
бывшего губернатора. Он сейчас депутат  Госдумы. Спорить с ними было трудно.
К примеру  директора ликеро-водочного  объединения в  Челябинске, который им
мешал, убили... Подшивалов его фамилия.
     -- Застрелили?
     --   Нет  --   трубой  по  голове...  И  мне  они  говорили:  уйди  по
собственному, не путайся под ногами.
     -- Страшно было?
     -- А то!  Если бы  власть не переменилась,  Бог его знает, что бы  тут
было, в области.
     Я  уже в  курсе  перемен. Оба губернатора  -- и  прежний  (Соловьев)  и
теперешний (Сумин) были  при коммунистах большими начальниками в области. Но
один из партии вышел, а другой  нет.  То есть выходит по рассказу мэра,  что
бывший  коммунист  плодил  преступность,  и   последовательный  ленинец   ее
искореняет.
     -- Так что, власть бандитов кончилась в городе?
     --  Да, но...  В  одном  отдельно  взятом  городе  справиться  с  ними
практически невозможно... По нашим водочным делам нити в московские кабинеты
тянутся.  Есть  один  выход  на структуру одного  певца,  есть  --  на  одну
группировку... Я сейчас всего не могу рассказать.
     -- Спасибо,  я,  честно  говоря,  и не  хотел  бы  этого всего  знать.
Честно...
     -- Ну, кое-что я могу все-таки сказать.
     -- Нет-нет, я ж говорю, спасибо...
     -- Но я вам все равно скажу: все разработки приходили из Москвы!
     -- То есть вы, образно выражаясь, отрубили одно маленькое щупальце?
     -- Да... Прошли у нас тут аресты, разгромили группировку, а через пару
месяцев снова возобновилась работа "на эскпорт". Опять водка налево!
     --  Позвольте,  это  что  ж,  вашу  победу  на  всероссийском   уровне
пропагандируют, а тут...

     Убит сын мэра
     Осенью 96 года,  в разгар борьбы за  ликеро-водочный и за  кресло  мэра
города,  на улице был убит сын Василия Мальцева -- Евгений. Ему было 18 лет.
"Челябинский  рабочий"  писал:  "Часть молодых  людей,  которых в  Златоусте
называют  "бритоголовыми", вопрос  о  власти  считала уже  решенным. В  этой
атмосфере  родились  слухи  о  том,  что  Евгения  Мальцева  "заказали", его
убийство связано с профессиональной деятельностью отца."
     --  Василий  Петрович,  после  того  как это  случилось,  жена вас  не
попрекала этой борьбой?
     -- Она... ни разу она не заикнулась, даже когда сына убили, ни разу...
Большой силы человек. Суд решил, что  это простая драка. Хотя -- разве здесь
трудно   распознать?   Кто   сделал   заказ?...   Слишком   много   факторов
накладывается: тот, кто убил, несовершеннолетний...

     Спортивная группировка Морозова
     Кто  же эти оргпреступники,  которые,  как  пишут, терроризировали весь
город? Что за группировка?
     И мэр,  и здешняя милиция, и большинство мирного населения -- указывают
на Александра Морозова и его, скажем так, соратников.
     Морозову 30.  Был боксером, после ставил в городе  первые ларьки. Потом
пропал года на  три, по рассказам,  жил в Испании и занимался там туристским
бизнесом. Вернулся и пошел в областные депутаты. По сведениям мэра Мальцева,
Морозов командовал группировкой спортсменов, которые контролировали водочное
производство в городе и области.
     В  мае   97-го  его  арестовали  по  такому  обвинению:   сбил  машиной
милиционера и нелегально  владел  оружием. Посадили - и его самого, и многих
его соратников.
     Я со многими разговаривал в городе, спрашивал  -- лучше ли стало житься
после ареста Морозова?  Точно  ли люди вздохнули свободнее? Так ли уж сильно
досаждала людям группировка?
     Вот приведу вам образчики ответов граждан Златоуста:
     -- Морозов все ж  скорее  бандит,  чем  бизнесмен,  так я думаю.  Ну и
немножко он депутат конечно тоже. Ну,  арестовали его, а в  городе ничего не
изменилось.
     --  А вот  пишут, теперь свобода у вас настала и счастье, и бандитизма
нет никакого, а? -- спрашиваю.
     -- Ты че? Шо с тобой? -- отвечают.
     -- Бандиты -- народ пунктуальный, рабочего они не тронут. И машину как
угонят у кого, так бандиты находят и возвращают...  Или побьют тебя, так они
заступятся. А  милиция -- ну что, без нее тоже нельзя. Хотя, конечно, ругаем
мы ментов, и гаишники жизни не дают...
     -- Новый год скоро, а Морозов сидит! дети без подарков останутся...
     --  Русская  мафия...   Смешно!  мальчишка  выпендрился,   и  из  него
сделали...  Орут кругом: "мафия русская обуяла всю Россию!"  Смешно, честное
слово.
     -- Позвольте! -- возмутился один гражданин  Златоуста, споря  со мной.
-- А где ж это вы видели русский город без бандитов? Дали бы адресок что ли.
Странный вы человек...
     -- Ни слова про Морозова. Боимся мы, все тут боимся, нам тут жить.
     --  Молодежь  на  Сашу   молилась.  Все   знают,  что  он   не  терпит
несправедливости. Он  сильный,  он  добрый, богатый. Помогает людям... ОМОНу
дал денег.
     Про доброту и богатство Морозова в городе говорят очень много. Все ведь
помнят "Терек" -- морозовский фонд  помощи ветеранам Чечни, который раздал в
городе немало денег.
     Я  встретился  с  членами  команды  Морозова  --  депутатом  городского
собрания Сергеем  Костроминым  и  частнопрактикующим  хирургом  Константином
Сониным. Оба -- спортсмены и члены фонда,  а последний еще и пресс-секретарь
Морозова.
     --  Скажите,  --  спрашиваю,  --  вот  вы члены  фонда. А  группировка
морозовская, про которую столько говорят? Это что?
     --  Да вроде мы и есть, получается, группировка. А  фонд разгромили за
то,  что мы  добрые  дела делали.  У  нас  в городе 300  ветеранов  Чечни, и
половина  из  них  безработные.  Помогаем  им  работу  найти... Один  детсад
отремонтировали за счет фонда, другому дали денег 15 миллионов.
     -- Откуда деньги у вас?
     --  Не знаю, меня  это не  интересует,  --  объясняет  пресс-секретарь
Сонин. А Костромин уточняет:
     --  "Терек"  брал  пожертвования от  частных лиц и  фирм, --  начинает
рассказывать Костромин и спохватывается:
     -- Что значит  -- брал? Давали. Сами  давали... Помню, миллиард рублей
однажды  пожертвовали  бизнесмены.  Так  этот  миллиард  милиция  изъяла.  И
потеряла...
     --   То  есть  получается,  что   смысл  деятельности  фонда  --  сбор
пожертвований и раздача их нуждающимся?
     -- Мы  не  церковь, --  строго говорит  Сонин, -- чтоб пожертвованиями
увлекаться.
     -- А что ж у вас тогда?..
     -- Это идеологическое формирование личности. Мы работаем с  ветеранами
Чечни, которые сидят без работы и становятся легкой добычей для криминальных
структур.
     Костромин подсказывает:
     -- А еще Морозов с улицы взял 26 беспризорников. Ночуют они в детдоме,
а  наши  с ними занимаются спортом;  спорт  нужен  для  поддержания  духа  и
здоровья.
     У  меня  появляются странные  мысли  о  таком  воспитании подрастающего
поколения...
     И тут Сонин развернуто отвечает на мой незаданный вопрос:
     -- Вот власти говорят, что якобы какая-то криминализация  произошла. А
никакой  криминализации  не было! Я  вам  расскажу чужими словами, это мысль
одного   криминального  авторитета,  которого  Невзоров  показал.  Авторитет
говорил: "Вы  мне скажите,  где некриминальный  мир!  Вы когда-нибудь видели
врача,  который не хочет  получить подарок? Можете назвать педагога, который
отказался  бы  от  поощрения? Или  судью или  адвоката,  который бы не хотел
получить свой гонорар? Можете назвать незаинтересованного человека? Нет. Так
вот везде криминал  есть. Только одни находятся у власти, а другие стремятся
к власти." Я этим ответом поясняю, что тут у нас произошло и почему...
     Мысль  эта не  одному Сонину  пришла  в  голову.  Нечто похожее Морозов
объяснял в телеэфире избирателям, когда в прошлом году шел в мэры.
     --  Они нас  называют мафией,  поливают грязью,  за  то что мы  делали
хорошее. Нынешней власти  выгодно  называть  нас мафией. Мафия  --  это  что
такое? Мафия -- это организация,  которая имеет в своих руках рычаги власти.
Только  есть  власть,  которая  заботится  о  своих  людях,  которые  на нее
работают, а есть  власть которая  не заботится и  не  может обеспечить людей
работой и позаботиться о них.
     То  есть вот  что  получается по этой логике: группировка  Морозова  --
абсолютно  точно  не бандитская: да хотя бы потому,  что бандитов  не бывает
никогда.
     Замечательная картина!
     Может,  это  такая  вялотекущая  гражданская  война?  Спортсмены  вроде
выступают  в роли красных. Они говорят,  что  богатств полно, и деньги можно
раздавать,  раздавать  людям  задаром  вечно...  Всем хватит! Спортсмены  --
добрые! Красивая сказочная  история. Как сериал, в  последней серии которого
всем будет счастье.  Различие в том,  что персонажей зрители могли видеть не
только  по ТВ, но  и  на  местных  газетных страницах,  и даже  на улице они
встречались...
     Вот  Морозова  спрашивали  на  Златоустовском муниципальном телевидении
(мне там любезно дали посмотреть пленку):
     --  Некоторые  боятся за вас голосовать, думают что вы мафия... Откуда
столько денег в "Тереке"? Вы столько их раздаете!
     -- На туризме заработали. Мы начали три года назад  и заработали очень
большие деньги.  И готовы  их  инвестировать.  У  нас есть деньги, чтоб дать
людям  работу, а заводам  оборотные средства. И тогда  заводы заработают! Мы
сможем  платить зарплату и  пенсии, а это мы  гарантируем. Но для этого  нам
нужна власть! Как ее получим, так сразу эти деньги и инвестируем в Россию.
     Морозов, как  вы уже  успели  заметить, человек весьма  откровенный.  И
денег у него очень много. А власти -- мало, намного меньше, чем ему хочется.
И вот он хотел этот разрыв между желаемым и действительным сократить. Отдать
сколько-то денег, и получить взамен некоторую порцию  власти. Конвертировать
деньги во власть.  Товар -- деньги -- товар.  Бывает же  такая формула? Или:
деньги  -- власть -- деньги. Вот в рыночных условиях, скажите, почему власть
не может быть  товаром? Мне кажется,  она товаром бывает. А люди, которым не
дают купить себе немножко власти, страшно обижаются.

     Спорт и экономика
     Вообще  это  не очень удобно,  это  некомфортно, когда  власть и деньги
лежат в разных местах. Им бы как-то вместе надо, а?
     Я  про  это разговаривал  с  самым  в  Златоусте знающим  человеком  --
кандидатом экономических наук Ириной Серко, которая работает замом у мэра.
     -- Насколько я себе представляю строительство капитализма, надо,  чтоб
быстро  в  одном месте собрались большие капиталы,  так?  А как это  сделать
быстро без бандитов, другим путем -- вы, Ирина, знаете?
     -- За ответ на такой вопрос надо Нобеля давать!
     -- А у вас  же  вроде нет еще Нобеля? Так что вы, значит, не знаете...
Жаль. Ну а жить-то как? Ждать пока капиталы  сами соберутся? А бандитских (и
спортивных)  не  брать денег?  Везде  же  брали  --  и пиратские  деньги,  и
воровские, всякие.
     -- Да меня, по большому счету, не очень волнует, откуда деньги. Вообще
разбираться,  кто  чем денег наработал, дело бесперспективное. Если  бандиты
готовы на цивилизованной основе  работать, по  договору,  платить налоги как
положено,  если  готовы  --  я  возьму деньги.  Даже  бандитские...  Но  так
инвестировать им не очень хочется. Взамен денег требуют власти...
     --  У  нас в  провинции все-таки идеалы, и знаете как  больно  с  ними
расставаться!  -- жалуется  Ирина.  Печально; мне, например, люди с идеалами
страшно симпатичны. Чтоб их повидать, я даже специально летаю на Урал.

     Захват Белого дома
     Я  понимаю,  трудно  бросить  поиски  философского  камня,  который  бы
превращал то, чего у тебя полно, в нужную тебе вещь, которой как раз и нету.
Речь опять про деньги и власть.
     Самая  запоминающаяся  попытка  конвертации  была Морозовым  сделана  в
декабре 96-го.
     Он пришел со своими ребятами  со  спортивными прическами, в  кожанах, в
городскую администрацию.  Зашел  в  кабинет мэра,  сел  в его кресло и  стал
рассказывать в телекамеру:
     -- Чтоб  не было провокаций  со  стороны  власти, которая была до нас!
Провокаторов -- сразу в тюрьму, и потом будет разбираться...
     Это было перед выборами мэра. Голосование еще не прошло, но Морозов уже
себя  провозгласил властью, он  не сомневался в победе. Потому что стратегия
его была простая и выглядела беспроигрышной (цитируется по видеозаписи):
     -- Мы принесли деньги и хотели раздать пенсии и зарплаты всем.  Но нам
не дали. Как только проголосуете за фонд "Терек", так сразу всем -- зарплату
и пенсии. И сразу начнем заботиться о жителях города.
     Вообще-то Морозов, по его словам, пришел в администрацию только потому,
что не нашел  на избирательном участке бюллетеней. А ему с ребятами хотелось
проголосовать досрочно, --  объяснял он. Ну, и попутно он решил поговорить с
народом посредством взятого с собой телевидения.
     Потом в кадре появляется мэр  Мальцев. На фоне российского триколора он
выпивает стакан воды и  вежливым голосом уговаривает Морозова  уйти и увести
людей.
     --  Не уйду!  --  говорит обижается Морозов. -- Я тут останусь. Мне на
это дал право народ! 1500 человек, которые подписались за меня.
     -- А за меня 6 тысяч, -- отвечает Мальцев.
     Морозов не уступает:
     -- Ну давай соберем! Кто  соберется с моей стороны и  кто соберется  с
твоей... Давай сравним!
     То  есть  Морозов назначил мэру, выражаясь спортивным  языком, стрелку.
Но, судя по видеопленке, никому не  смешно. Никому ситуация ни абсурдной, ни
забавной не кажется...
     Далее в кадре появляется начальник милиции Киселев.
     Тоже выпивает стакан воды.
     Мэр, начальник милиции  -- не  сказать, что  они негодуют, они  даже не
выглядят уверенными хоть в чем-то. Забавно, что в первых кадрах этого сюжета
мы видим бойцов  ОМОНа,  которые стоят у дверей  в  своих страшных касках  и
страшном камуфляже, -- но спортсмены прошли мимо, даже не скосив глаза.
     Это не  тот ли ОМОН, которому спортсмены давали 100 миллионов рублей на
бедность? Тот, тот самый и есть...

     ОМОНу подарили мешок денег
     Для вручения ОМОНу того самого мешка со 100 миллионами рублей (старыми)
спортсмен  Морозов  выбрал  удачный  момент:  группа  милиционеров  как  раз
вернулись из Чечни. Из  командировки,  -- так официально  назывался выезд на
войну. А начальник  милиции Анатолий  Киселев  в тот день уехал по  делам  в
Челябинск.  Вернулся,  омоновцы встретили его с сияющими лицами:  начальник,
Родина  нас  помнит, 100  лимонов,  это  ж  две  квартиры  можно  купить!  И
выталкивают вперед одного ветерана Чечни, который  как раз живет с семьей  в
12-метровой комнатке общежития, и  улечься спать меньше чем  в два яруса ему
не удается.
     Киселев им сказал, что квартир не будет, потому что  милиционеров хотят
купить -- а взяток брать нельзя. Еще  он "вызвал  командира  ОМОНа и дал ему
разгон. И деньги все вернули".
     -- Сильно расстроились ребята?
     -- Внешне я не видел, чтоб они расстроились... Ну и приказ  начальника
-- это закон для подчиненных.
     Внешне они, может,  точно не расстроились. Но некоторые подумали: "Тебе
легко от квартир  отказываться -- тебе-то город дал особняк за 600 миллионов
(старыми). В тылу. А в Чечне тебя с нами не было..."
     Как милиционеры получали от Морозова мешок денег,  видел весь город  --
сюжет крутили по местному ТВ.
     А как  отдали,  общественность не видела. И потому в факт отдачи  верит
меньше. В общем, трудно работать.
     --  Вот  в  газетах пишут,  что  вы  группировку разгромили,  Анатолий
Степаныч.
     -- Работа по изобличению преступной группировки Морозова велась прежде
всего областным аппаратом, это  однозначно, --  с  такого политкорректного и
осторожного  заявления начал  свой  рассказ начальник милиции. -- Правда, с
самого  начала  было поставлено  так,  что... ну,  было  противодействие  из
области...
     Изымали  мы  письма  даже,  подписанные   губернатором   области,  чтоб
отпустить  ликеро-вод продукции на 60 млрд.  рублей под реализацию,  в  счет
погашения  урожая  97-го  года.  А  был  96-й  год.  И  деньги  чтоб  отдали
государству. Ну, как, интересно?
     -- А то. Деньги-то куда эти пошли? В Москву, что ли?
     -- Ты диктофон выключи, я тогда скажу. Выключил?
     Я  выключил.  Он сказал.  Ну  что,  впечатляет. Жаль,  не  могу  с вами
поделиться.
     -- Потом стычки пошли у него с моими сотрудниками.
     -- Например, какие?
     -- Ну, он ехал в Джипе, мои останавливают. А в машине еще пассажир, он
был в розыске. Мои говорят -- выходи! Так Морозов их обругал и по газам. Мои
стали по колесам стрелять, не  попали, а гнаться  и не стали -- когда ж  это
УАЗик мог догнать Джип?..
     -- Это случайно не омоновцы были?
     -- Ну, омоновцы, а что?
     -- Да так, ничего. Про мешок с деньгами я почему-то вспомнил. А дальше
что?
     -- А дальше приходит Морозов ко мне в кабинет и говорит:
     -- Разрешите торговать водкой в киосках!
     -- "Вопрос не ко мне, это вопрос к Президенту  России", - говорю. Я --
начальник   милиции  города,  а  спиртным  в  киосках   торговать  запретило
правительство ... "А  вы, -- говорит, -- "все равно  дайте такое разрешение!
Тогда я бы вам помог технически, машину бы купил..."
     Вы, наверное, с первого  раза угадаете,  что  начальник милиции ответил
спортсмену и коммерсанту.
     А ответил так:
     -- Извините, Александр Иваныч, не могу.
     И добавил:
     --  А  если хотите поближе познакомиться с  работой  милиции,  оказать
какую помощь, так пожалуйста.
     Согласитесь,  и  ответ, и тон -- вполне уместны  корректны.  Потому что
Морозов не только спортсмен  и коммерсант, но  и областной депутат, то есть,
грубо  говоря, для  городского уровня  --  вышестоящая  инстанция. А на  тот
момент Морозов был еще и официально зарегистрированным кандидатом в мэры...
     -- Так что, след от Морозова в Москву тянется?
     -- Да.
     -- Домотают там до конца, как думаете?
     --  Думаю да, раз взялись за это дело... Хотелось  бы. Вот еще чтоб не
было  препон никаких...  Часть  людей,  которые  занимают  посты... Они ведь
крутятся там. Убрать их всех... Родственники и так далее.  Дочь вышла  замуж
за кого-то, тот куда-то залетел, его вытаскивают. Каша... Попробуй разберись
в этой каше, -- рассказывает мне Киселев про свою  печальную кухню. И делает
сильный вывод:
     -- Не зря же Петр Первый перенес столицу в Петербург!
     -- Да ладно вам! Неужели из-за этого?
     --  В  основном,  уверен,  из-за  этого.  Но  ему просто  стыдно  было
признаться, и он объявил другую причину...
     Жизнь  Киселева страшно  похожа  на ковбойскую  киноленту  из старинной
жизни. Даже  не  явным сходством Алесандра Степаныча с отмороженным шерифом,
который в одиночку сражается и с бандитами, и с вышестоящими  чиновниками, и
от  взяток  отбивается  как  может.  Не  этим  больше  похожа,  а финансовым
масштабом:  200 долларов  тогда у них  тоже были  большие деньги,  а 800  --
просто немереные,  предел  мечтаний. 800 долларов --  это на тот момент пять
миллионов  рублей, такой начальник  милиции  видит зарплату, которой бы  ему
хватило на жизнь. А платили ему в четыре раза меньше.

     "Сажают честных людей!"
     Городской  депутат  Сергей  Костромин,  он  же  член  фонда  "Терек"  и
"соратник" Морозова, поделился со мной таким видением ситуации:
     --  Мафию  давить надо!  И  сажать  надо. Но пока  что не  тех сажают!
Морозова посадили сразу  после того, как  он  предложил  создать  комитет по
коррупции в эшелонах власти.
     Отрапортовали, а посадили не тех людей которых надо...
     Доказательств собрано достаточно.  Так, на заводе "Булат" люди два года
сидят  без  зарплаты. А  там  делают кинжалы и  мечи, и дарят их  областному
начальству... Руководство обогатилось, а люди нищие!
     Из детских домов и других учреждений собеса похищено 1,5  млрд. рублей,
у меня есть факты. Работники администрации в пьяном виде сбивают пешеходов и
остаются  безнаказанными. Фамилии известны. 286 частных предприятий кормятся
вокруг  металлургического  завода.  Завод  на  грани  банкротства,  а  фирмы
процветают...  В  милиции  потолок  обвалился,  --  и   разве  это  внимание
руководства к борьбе с преступностью?
     Морозов рассказывал мне, как он противостоял всему этому в одиночку...
     -- Да и я не раз ставил в горсобрании вопрос, чтоб навели порядок.
     Это просто борьба за власть между бывшими коммунистами и нами, молодыми
политиками!
     -- Вы каким видом занимались, Сергей Владимирович?
     -- Боксом, а что?
     -- Да так...

     Прокурор застрелился
     В Златоусте весной  97-го  застрелился прокурор города Хадыев. Об  этом
писали все газеты.
     О причинах самоубийства ничего неизвестно.
     Костромин дал свою версию:
     -- Он был  более-менее порядочный человек. Прокурор не вынес того, что
происходит  здесь...  Очень  много  ему  пришлось сделать неблаговидных дел,
покрывая ту мафию о которой мы говорим...
     И  вот  пришел  он   однажды  утром  на  работу,  и  в  своем  кабинете
застрелился.

     Богатый трамвай для VIP
     Кроме знатной библиотеки, собачьих боев и проституток, в городе имеется
такая  достопримечательность, как "Кафе-бар" на  базе действующего  трамвая.
Например, самое роскошное в  городе заведение, пельменная при гостинице, в 7
вечера  закрывается,  а   трамвай  до  2  ночи  медленно  возит  по  рельсам
подслащенный рислинг, подозрительные  бордовые сосиски и редких  пассажиров.
Задняя площадка  вагона  оборудована  рукомойником,  а прочие удобства  надо
искать на остановках; если недолго, вас подождут.
     Можно  взять  селедки,  вина,  сосиску и  за  три  часа  объехать  весь
Златоуст. В трамвае тонированные стекла, ты едешь все равно что в бандитском
БМВ,  живешь богатой внутренней (относительно трамвая) жизнью.  И точно, эта
застольная  трамвайная экскурсия  --  кажется,  самое дорогое  удовольствие,
которое бывает в Златоусте -- если не считать рыночного холодного секса... И
так  вот дорого  едешь, рассматриваешь  покрытые  древней  заводской копотью
стены  пролетарских домов  в  три этажа, и низенькие вросшие в землю скудные
избушки  самозастроя,  сосновые  леса  на близких  сопках,  грязные  высокие
трубы... Темные,  тонкие,  длинные, они молча и медленно засыпают все вокруг
слоем  сухого  пыльного  яда...  Яд и  снег ложатся  слоями  друг на  друга,
перемешиваются, чтоб весной  веселыми  звонкими ручьями  затечь бесплатно  в
водопроводные краны.
     В выходной можно встретить  в трамвае отдыхающую мирную семью, или даже
две.  Родители,  одетые  в новые свитера, пьют чай,  а  детям заказывают  по
порции  мороженого.  Они  торжественно, празднично  едут  по своему городку,
умытые   и  причесанные.  Вот  десятилетняя  блондинка  шевелит  губами  под
фонограмму -- на весь трамвай раздается "позови меня с собой, я приду сквозь
злые ночи".  А  вот  мальчик  с папой,  с  вазочкой  талого  мороженого, они
обнялись и смотрят в окно, счастливыми глазами, и это странно! У русских так
редко бывают счастливые лица, ну  разве на память  перед камерой... и точно,
мигнув блицем, из-за загородки вышла их мамаша с мыльницей...

     В Златоусте -- счастливая жизнь!
     А  некоторые  тут  нашли  счастье.  Те,  которые жизнь не  торопят,  не
жадничают и  умеют ценить простые радости,  и знают,  с какой  стороны  надо
приезжать на тот же Урал -- не из Парижа или Москвы, а из глубокой Азии надо
сюда ехать.  Большой  областной Челябинск, так он  в Азии, а Златоуст  -- он
чуть левее, и тут уже Европа.
     Да взять хоть Свету, официантку из того же трамвая-бара  --  интересную
брюнетку  с  раскосыми  глазами.  Она  совершенно  счастлива!  Ну  вот  сами
смотрите. Она  из Степногорска,  это всегда  считалось  под Целиноградом,  а
теперь вдруг оказалось  под Акмолой... И внезапно  русский  язык  у детей  в
школе стал три раза в неделю, а в остальное время -- казахский насильно. Что
урановый рудник был под окнами, к этому-то привыкли  давно и не обижались, а
с языком конечно получилось несправедливо. И работы  не было, а если у  кого
была, так денег не давали. Ну, решили уезжать, стали  квартиру продавать,  а
дают за  нее  400 долларов. Не  в месяц,  поясню специально для москвичей, а
навеки.
     И вот переехали в Златоуст. Никакого казахского или  иного иностранного
языка! Все запросто, по-русски.  Рудник урановый остался вдалеке, а тут  дым
чистый, хороший, без  радиации почти совсем. Работа есть! И у нее, и у мужа!
Зарплата   огромная,  550!  И  половину  прям  сразу  платят!  Ну  а  вторую
продуктами,  и талонами  на свой же  трамвай. В  общем,  счастье  наконец-то
настало.
     -- Чуть не забыл; а преступность-то здесь как? -- спрашиваю.
     -- Да страшная! Вот  как едем мимо вокзала,  обязательно дети снежками
кидаются, -- отвечает  счастливая Света.  -- А вы  с Москвы?! Ух ты... Наша
начальница  там  была, говорит, у вас там такой же трамвай бывает, с  баром.
Так  она  специально  прокатилась  --  не  понравилось!  У  нас   лучше,   в
Златоусте...
     Вот Свете повезло-то!
     Так что товарищ  генерал-лейтенант  Васильев!  Который  докладывал  про
победу над  мафией! Разрешите  нам  со Светой  доложить:  счастливая жизнь в
Златоусте -- пусть конечно и не для всех -- таки наступила. Ура.




     В прошлый раз суды присяжных упразднили в 1917-м.
     И вот опять дело идет к их очередному закрытию.
     "Суд присяжных --  лучшая гарантия  гражданской свободы," -- утверждали
"Московские ведомости" в  1866 году.  Теперь суды со своей гарантией кажутся
власти лишними. Финансовый кризис, похоже, будет изящным  поводом для нового
прощания с господами присяжными заседателями.

     Регионов, в которых есть суды присяжных, всего девять:
     Московская,   Ивановская,    Рязанская,   Саратовская,   Ростовская   и
Ульяновская области, Ставропольский, Алтайский и Краснодарский края.

     ВЫНОС -- МНЕНИЯ
     Ольга  Чайковская,  председатель  Общества  попечителей  пенитенциарных
учреждений:
     "...общественное  мнение...  как-то застыло.  ...оно...  лепечет  свое:
"Чего вы хотите? Россия всегда была  страной беззакония". ...неправда, в ХIХ
веке она мощно шла к правовому  государству -- именно и через суды присяжных
шла..."

     Анатолий Кони, председательствующий на процессе по делу  Веры  Засулич:
"Присяжные  заседатели -- люди жизни, а не рутины. Именно потому что для них
суд -- дело не обычное и не повседневное, желают и ищут серьезной обстановки
для той  работы, к  которой государство  призывает их совесть...  Никогда во
время  12-летней работы с присяжными заседателями не видел  я  их смеющимися
даже в такие минуты, когда публикой овладевал неудержимый хохот."

     Валерий  Абрамкин,  директор  общественного  Центра содействия  реформе
уголовного правосудия, член Совета по судебной
     реформе при Президенте России:
     "Большинство  оправдательных приговоров --  результат того, что простые
российские граждане,  в отличие  от казенных судей, отказываются  штамповать
дела,  сфабрикованные   следствием.  На  обычных  судебных  процессах  судьи
выслушивают рассказы о  зверствах  и пытках, которые применяли  следователи,
зевая. Присяжные  же заседатели  проявляют обычные человеческие чувства.  На
многих  процессах присяжные  заседатели  выходили из зала суда,  потрясенные
услышанным,  и в совещательной комнате, вынося вердикт, верили своему сердцу
больше, чем явкам с  повинной,  которые  так  любят выбивать следователи  из
своих жертв".

     Стивен Тэман, американский адвокат, член Ассоциации Юристов:
     "Несмотря на рост преступности, российские присяжные очень совестливо и
справедливо относятся к своим обязанностям.  В США, я думаю, присяжные более
строгие, чем у  вас.  Может быть, ваши присяжные  знают, что условия в ваших
тюрьмах и лагерях очень жестоки.
     Суды присяжных рассматривают бытовые убийства  на почве  алкоголизма. И
все знают, что такое для русских  алкоголь. И поэтому, может быть, выносятся
не  очень суровые  вердикты.  Когда  в  Москве  проходил  первый  процесс  о
взяточничестве,  16  кандидатов в присяжные взяли себе самоотвод, потому что
сказали, что не могли бы быть справедливыми в таком процессе..."

     ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
     Первые  суды  присяжных  появились  в  Англии  еще  в  12  веке.  После
французской революции они распространились по всей Европе. Европейский  опыт
был русскими юристами в ходе реформы изучен и учтен.
     Присяжными заседателями  тогда могли быть только  мужчины от 25  до  70
лет,  русские  подданные.  Исключение  делалось почему-то  для  священников,
генералов, полицейских, учителей, а также слепых, умалишенных, нищих и проч.
     В списки присяжных тогда включались все гражданские чиновники с 5 по 14
класс, все кто избирался на выборные должности вплоть до сельских старост.
     Критики  обзывали его судом улицы, толпы. Что Ленина в 1901 году (позже
его мнение поменялось) радовало: "Суд улицы ценен именно  тем, что он вносит
живую струю в тот дух канцелярского формализма,  которым  насквозь пропитаны
наши правительственные учреждения."
     Вообще же  казенные претензии к  присяжным  были те же, что  и сегодня:
якобы  неуважение  к  закону,  снисходительность  к  преступникам,  мягкость
приговоров, излишняя впечатлительность присяжных.
     Власть скоро спохватилась и стала подумывать об упразднении этих судов.
Особенно после того  как присяжные  оправдали Веру Засулич, эту Фаню  Каплан
19-го века.
     Дело киллера Веры Засулич,  как  известно, слушалось в  1878  году. Она
обвинялась  в  покушении  на  градоначальника  Петербурга Трепова,  которого
ранила  в одно  место из револьвера.  За  то  что по его приказу был высечен
розгами политзаключенный Боголюбов (он же Емельянов). А секли его за то, что
не снял шапку  перед  почетным посетителем;  то есть  он  шапку снял,  когда
впервые увидел нового  человека, а при  второй встрече в тот же день не стал
заново здороваться.
     Малоизвестный  факт:  Трепов  --   не  только  генерал-адъютант,  но  и
внебрачный  сын Николая 1. У Трепова было два ранения  в голову, оба нанесли
бунтовщики:  один  раз   камнем,  другой  --  топором.  Что   может  служить
оправданием  его  суровости  по  отношению  к  политическим. Присяжные,  как
известно,   оправдали   девушку-киллера:  они  после  прочувствованной  речи
защитника пожалели Засулич, у  которой молодость была  погублена  отсидкой и
общим несовершенством общественного устройства и мироздания.
     Призывы  к  упразднению  судов присяжных  никогда  не  умолкали.  Этого
требовал лично Победоносцев (старинная разновидность Суслова) от самого царя
. И таки суд присяжных был наконец упразднен -- правда не царем, но декретом
Совнаркома; и месяца не прошло  после октябрьского переворота. То есть сразу
вслед за взятием вокзалов и телеграфа - упразднение справедливого суда!
     "Присяжным трудно отрешиться от мысли о  последствиях своего решения, и
в то  же время им известны как сомнительные исправительные свойства русского
тюремного заключения, так и несомненный вред, приносимый людям, преступившим
закон,  но  еще  не  испорченным  окончательно,  пребыванием  в  этой  школе
взаимного обучения праздности, разврату, насилию и ненависти к общественному
порядку", -- писал Кони. Много ли за 100 лет изменилось?..

     ОПЯТЬ ПАШИН!
     Шли годы. Их со времени упразднения судов присяжных большевиками прошло
70 с  лишним. И вот опять в России появились такие суды. Как, почему, с чего
вдруг? И тут двух мнений быть не может: благодаря молодому диссиденту Сергею
Пашину: это он придумал соответствующий законопроект.
     -- Почему, кстати, именно вам поручили? За что такая честь?
     -- За введение  суда присяжных я  выступал еще в  студенческие годы, а
письменно предложил ввести  его в 1987 году. В 70-е годы на целесообразность
введения суда присяжных намекал профессор Нажимов.
     -- Кому это вы интересно в 1987 году предложили? ЦК КПСС?
     --  Нет, в своей  кандидатской диссертации. Тема была такая: "Судебные
прения  в  механизме  установления  истины по уголовным делам".  И вот я там
доказал,  что прения -- это  вещь,  которая очень слабо влияет  на  судебные
приговоры. Какие уж у нас прения!
     -- Да, так  вот написали вы  диссертацию про суд присяжных. А в Кремле
же у нас  известно  какая публика  собрана, за справедливость болеет  и знай
себе следит за новинками научной мысли, -- чтоб чего умного не пропустить.
     --  Дело  было так. У нас  с Председателем  Верховного Суда Владимиром
Теребиловым был общий спецкурс на юрфаке. Он порекомендовал меня на работу в
Верховный  Суд  СССР.  Оттуда  меня позвал  в  Комитет  по  законодательству
Верховного Совета России Шахрай, с которым мы в  то  время были  приятелями.
Вот    там    я    по    поручению    депутата     Золотухина,    известного
адвоката-правозащитника, писал важные для судебной реформы законопроекты - о
Конституционном  Суде, о судебном контроле за правомерностью  ареста. Да,  и
еще  окончательный  вариант  Концепции судебной  реформы  в России. Все  эти
документы были приняты Верховным Советом.
     Благодаря чему я смог вплотную заняться судами присяжных.
     -- Основная идея все-таки какая была?
     -- В привычном советском суде нет состязания сторон. Адвокат, прокурор
-  они и дело не всегда читают.  Судья обычно сам разбирается. Ему достается
роль инквизитора - привели к тебе человека,  так  найди за что его посадить.
Судоговорение  у  нас  --  фиктивная  процедура,  не  выяснение   истины,  а
приготовление к экзекуции.
     -- И соблюдение приличий.
     -- Если хотите.
     -- Ну это всем и так известно,  так  что ж тут сделаешь? Разве  только
через адвоката дать денег нужным людям...
     -- Нет,  я предложил другое--привлекать людей  с  улицы,  которые  и в
законах-то  мало что  понимают.  Чтоб  судьбу  обвиняемого  решали люди,  не
втянутые  в сложную систему отношений  суда с  прокуратурой,  с вышестоящими
судами,  с местными  властями и прочее. А  когда судья обладает  привилегией
самостоятельно  решать чужую судьбу по наитию...  Это плохо! Есть ведь такая
вещь  как профессиональная деформация, люди портятся, даже идеальный человек
деградирует.
     -- То  есть  работа в  суде  опасна,  она  может вызвать  деформацию и
разрушение личности?
     -- Как и везде. Для души это опасно.
     -- Ибо сказано...
     -- "Не  судите и не  судимы будете?" Только  это ведь не заповедь, это
максима.  Которой  есть  и противовес --  "правитель  не  зря  носит меч". В
заповедях  дается запрет на ложное свидетельство, но не на  суд! Суд  -- это
функция, которая освящена Богом и историей.
     -- Суды присяжных - это копирование американской системы?
     -- Скорее восстановление русской. Хотя суд присяжных много где есть --
во  всех англосаксонских  странах  и  в Австрии, Франции и Италии. В Испании
ввели после Франко, в Японии вот хотят ввести, и еще в Венесуэле.

     ВЛАСТЬ ПОШЛА НА ОБЩЕСТВО ВОЙНОЙ
     -- Суд  присяжных  --  это  способ  примирения  власти  с  гражданским
обществом.
     -- А между ними война?
     --  Да, всегда!  У нас в этой войне власть победила общество. Это  как
рак... Страна как будто поражена раковой опухолью!
     -- То есть вы хотите сказать,  что дело не в желании разных чиновников
получать  взятки,  а  в  их  искреннем  убеждении,  что  суд  --  это  часть
госаппарата?  И что  если  начальник  не  сможет  добиться  от суда  нужного
приговора, то мир рухнет?
     -- Да, да! Именно так!
     -- Ну и насколько широко у нас действуют суды присяжных?
     -- 600 приговоров в год по стране.
     -- То есть это не очень важно?
     --  Наоборот,  очень  важно!  Суть в том, что суд -- это инструмент не
государства,  но гражданского  общества. Суд присяжных -- это такая машинка,
которая  позволяет  соединить идеи  формального  права  и  правовые  чувства
местного населения. Люди начинают что-то понимать.
     Вот моя жена - она психолог - проводила исследования суда присяжных.  И
вот  некая дама, отобранная в  одну из  коллегий присяжных заседателей, люто
ненавидела  "черных".  Всех бы  всех  кавказцев, говорит,  повыгоняла  б,  и
поубивала б  своими руками.  А судили как раз армянина. (Это конечно ошибка,
ее  б должны были отсеять).  Но  она голосовала за  оправдательный  вердикт,
который и был вынесен! Так психологи ее спрашивают -- почему? Ты ж его могла
за Можай загнать? Это так,  ответила дама, "черные" плохие,  но именно  этот
ведь  точно  не  виноват!  То есть на  время работы  в суде  присяжных  люди
попадают в правовую среду и ведут  себя  не как члены толпы, которая  громит
кого-то на рынке, а как облеченные ответственностью граждане.
     --  Так что,  надо  суд присяжных  назавтра по  всей  стране ввести, и
настанет справедливость?
     -- Нет, нет! Зачем он в Чечне например  или в Якутии? Он нужен там где
личность  осознала себя, там, где она  себя  чувствует отдельной от толпы. И
свободной!
     -- А адвокатам, судьям - нравится им суд присяжных?
     --  Адвокаты, конечно, с удовольствием в  такие  процессы ходят. А  вот
судьи  по разному относятся.  Я помню,  как в правовой академии  встала одна
дама-судья и сказала: "Понятно  мне все про  ваш  суд присяжных. Это  значит
работать в три раза больше -- правда в два раза  интересней - но все за одну
зарплату.  Я не буду!" Так ее  никто и не заставляет, это дело добровольное;
не нравится -  иди досиживай до пенсии спокойно, хватит  ей тех дел, что без
участия присяжных заседателей рассматриваются.
     -- Известно, что на первом этапе суды присяжных не  вводились в Москве
и Питере намеренно - чтобы "потом никто не смог сказать, что  присяжным были
созданы некие особые условия". А после?
     --  Меня  в  Мосгорсуд  специально  приглашали  работать, чтоб  я  там
поставил работу суда присяжных. Но потом руководство передумало.
     --  Не  успели,  выходит.  Значит,  у  вас с председателем  суда  Зоей
Корневой не лучше отношения...
     -- Не лучшие.

     САМЫЙ ПЕРВЫЙ, САМЫЙ УЖАСНЫЙ И Т.Д.
     --  Расскажите  про  самый  первый  --  после  1917-го  --  процесс  с
присяжными! Это было в Саратове, вы туда ездили.
     -- Это было очень интересное дело. В декабре 1993 года в Саратове двое
цыган  обвинялись   в   преднамеренном  убийстве  трех  братьев  Мартыновых.
(Предварительно, разумеется, убедились, что ни у кого из присяжных прежде не
было конфликтов с цыганами.) По версии обвинения, убийцы после якобы плясали
на трупах  -- хотя  никто  таких  показаний не  давал. Так  присяжные  тогда
решили:  убийство  это  не  преднамеренное,  а  совершенное  при  превышении
пределов  необходимой  обороны.  (Да  и объективно  пострадавшие  были  люди
плечистые,  рослые,  а  цыгане --  тщедушные  парнишки.)  А  это уже  другой
разговор - когда не 102-я  статья, а 105-я. То есть по 105-й цыгане получили
максимальный срок, но  максимальный-то  там всего 2 года. Одного  освободили
прямо в зале  суда, он  уже столько  как  раз  отсидел  в  СИЗО,  а  второму
оставалось еще полгода.
     -- В  том первом  процессе  --  оправдали присяжные возложенные на них
надежды?
     -- Все ожидания оправдались! Прокурор тогда даже снял часть обвинений.
Потому что он понял  -- игра пошла честная, и шансов у обвинения не  было. А
обычным  порядком  засудили б  цыган по  102-й. По 15 лет  могли бы  дать --
следователь же говорил, что и на трупах танцевали.
     -- А самое скандальное дело с присяжными -- какое было?
     -- Это в Ивановском  суде. Там обвинялась в убийстве  ранее судимая К.
Так присяжные  вынесли  такой  вердикт: сожителя  она  точно  зарезала, но в
убийстве невиновна.
     -- В состоянии аффекта резала?
     -- В обычном состоянии. И тем не менее... Для нее конечно это был шок,
что ее оправдали; не ожидала она такого.
     -- А самое возмутительное дело какое было?
     -- Это то ростовское. Там некто убил из охотничьего ружья двух и ранил
одного.  Но это он защищался от  рэкетиров, те напали, а  он с семьей. И вот
присяжные его оправдали. Человека  освободили в зале суда. А  Верховный  Суд
отменил  оправдательный  вердикт. Снова  суд, с  другим  составом присяжных.
Верховный Суд опять отменяет... Теперь  после третьего оправдания дело снова
в Верховном Суде...
     Еще  было   жуткое   дело,  когда   благодаря  настойчивости  присяжных
выяснилось:  череп,  который шел  по делу, не  принадлежал тому убитому,  за
которого судили человека.  То есть человек просто  пропал, а за его убийство
чуть не посадили невиновного.
     И дело посыпалось. А так, без присяжных, все бы у прокурора получилось.

     ЗДЕСЬ ВАМ НЕ АМЕРИКА, И ЛИПА СОЙДЕТ
     Американские агенты -- так себя в шутку иногда называют сторонники суда
присяжных; из числа  тех юристов, которые ездили  за опытом в США. Шутка эта
проистекает видимо из  того, что у наших властей  редко  находятся деньги на
что-нибудь хорошее и потому судебная  реформа  в  России  проводится главным
образом  за счет американского империализма --  на те  5 миллионов долларов,
которые на это дал Госдеп США. Еще 100 000 дали американские же общественные
организации:  на  оснащение  судов  присяжных  помещениями,  компьютерами  и
видеотехникой.
     Так  этим юристам -- "агентам" -- противники говорят, да и пишут  тоже:
"Вы  хотите на  американский манер  судить,  так  езжайте  в Америку  и  там
судите..."
     Одну такую делегацию туда возил Пашин.
     -- Ну и что вам там в Америке понравилось?
     -- Там система сделана под людей, а не люди под систему.
     -- А если сравнить их суд присяжных с нашим, то что?
     --  Главное  отличие  -- и  я  это не устаю  повторять  --  такое: для
американца  справедливым судом является  только  то,  что происходит  в зале
суде. К  полицейским  бумажкам  там настолько никто  не  способен  отнестись
серьезно, что полиция даже дело не  заводит да и вообще ничего не пишет: все
ж понимают,  чего они там  понасочиняют.  А вот  в суд  полицейских, которые
расследовали преступление, обязательно вызывают. И  допрашивают  в  качестве
свидетелей. Они  вынуждены давать показания суду, положив руку на Библию.  И
подлежат перекрестному допросу -- в отличие от  нашего следователя. Который,
впрочем, хождением в суд себя не утруждает.
     -- Давайте мы тут проясним насчет перекрестного допроса.
     --  Главная  суть  перекрестного  вопроса  даже  не  та,  что  вопросы
свидетелю задают обе стороны.  Тут важнее, что в Америке адвокат имеет право
задавать  наводящие вопросы!  Это  очень важно. Да адвокат  на  перекрестном
допросе  может  "убить"  свидетеля, задавая  ему уточняющие вопросы и требуя
ответа "да" или "нет"!
     А у нас - вот почему-то нельзя задавать наводящие вопросы. Нельзя у нас
спрашивать: а не  вот  этим  ли  топориком  вы  убили?  Спроси  -- и  пропал
Раскольников! Но у нас можно только так спрашивать: чем вы убили? И все.
     -- Ну понятно, у нас перекрестный допрос заменен бумажными протоколами
допросов, и тут липу протащить проще.
     -- Да. Но  это еще не все. У  них есть  возможность сделки.  Там в суд
присяжных попадают только те дела,  по которым обвиняемый  себя  не признает
виновным. Еще отличие. Там судья не повторяет доказательства присяжным, -- а
у нас должен суммировать. И потом, там -- принцип единогласия присяжных, а у
нас достаточно большинства.

     КАКИХ ПРЕСТУПНИКОВ ЛЮБИТ НАШ НАРОД
     --  И  что ж это  значит? То, что у  них  нужно  единогласие, а  нам и
большинство может решить?
     -- Это  означает,  что  у нас демократия  понимается как  защита  прав
большинства, а у них -- меньшинства.
     --  Так там, наверно, потому  так  защищают гражданина от государства,
что  оно  сильное, а  наше,  бедное, еле держится! Вот  и  приходится  нашей
судебной системе защищать государство от гражданина!
     --  Нет, все-таки государство  не  обвалится, если оправдать человека,
который дал  по  шее милиционеру. Или работягу,  который  разменял фальшивую
50-рублевку.
     -- Это вы о чем?
     -- Я  о том, кого присяжные обычно оправдывают --  как услышат, что за
это от 8 до 15 лет. Таких дел во всех регионах достаточно. Взяточников часто
оправдывают  --  и  гаишников, и следователей, и  помощников  мэров. За этим
видно простое рассуждение: берут-то все, а до суда доводят только мелочевку,
верхушку же не тронут.
     --  И еще потому, что без взяток вообще никак  не можно договориться с
бюрократами,  а так вроде  шанс есть. И опять-таки если народ считает что-то
справедливым,  его ж не переспоришь -- все равно он  на выборах нам  выберет
кого ему в голову взбредет...
     -- Не знаю. Я не политикой занимаюсь, а юриспруденцией.

     ПРИСЯЖНЫХ ЗАМЕНЯТ ТРОЙКИ
     --  Уже  пять  лет как в стране заседают присяжные. Какую сейчас можно
дать оценку?
     -- Идет деградация института суда присяжных заседателей.
     -- В чем это выражается?
     -- Во-первых, как было 9 регионов с присяжными, так больше и не  стало
-- хотя еще 12 регионов выражали готовность.
     Да  и местные  власти стали на это спустя  рукава смотреть.  Составляют
списки как  попало.  Инвалидов  в  списки заносят,  а то  и вовсе покойников
записывают... А то  еще возьмут  да  составят  списки  присяжных  из  лучших
производственников!  Методической  литературы,  пособий  не  хватает.  Да  и
отношение к судам присяжных теперь другое! Когда я  на бланке  президентской
администрации слал рекомендации и требования, это еще было внушительно. И то
сказать, какая  бумага  вам страшней -- которую  Ельцин подписал или которую
Михаил  Флямер?  Пусть  даже  последний  и  возглавляет  общественный  центр
"Судебно-правовая реформа". Люди увидели -- власть не  поддерживает,  значит
это неважно.
     А из регионов, где нет  судов присяжных, идут письма  в Конституционный
суд -- что-де их права нарушаются,  и просят в других регионах закрыть, чтоб
никому обидно не было.
     С оплатой присяжных начались перебои (некоторые судьи платили из своего
кармана, но в  конце концов  решили не пытаться быть  святее папы римского).
При том что и  так присяжным  платят копейки - половину скромного судейского
оклада. А сейчас и вовсе кризис, начнут везде экономить, ну и тут урежут.
     В общем, в любой момент могут  сказать: на суд присяжных нет денег, нас
захлестнула волна  преступности, нечего с бандитами  миндальничать.  Давайте
введем  тройки!  --  скажут.  И   тройки  будут  введены.  Под  аплодисменты
общественности...




     Криминал, говорят,  идет  к  власти.  Тюремные  порядки, пишут, успешно
внедряются на воле.  А уж по фене только ленивый не выучился, депутаты так и
вовсе очень бегло ботают. Некоторые удивляются: как же это все получается? А
так. Представьте себе 10- или  даже 15-миллионую  (по  разным оценкам) армию
людей с  общим опытом, который они  накопили, насобирали по СИЗО, ШИЗО, ПКТ,
карцерам, транзиткам  и пересылкам. Что мы про них  знаем? За  кого например
они голосуют на выборах, за Климентьева? Почему? Что хотим знать?
     Не знаем ничего и знать не хотим. От страха и лени, что  ли. Вот бывший
зек  -- серьезный  кстати исследователь, два красных диплома и  шесть лет за
плечами  --  хочет  издать  умную правдивую  книжку  про  тюремную  жизнь  и
культуру.  Редкий кстати случай,  чтоб бывший  опытный  зек захотел  с  нами
всерьез про свое говорить, на нашем языке, и сказать ему есть чего.
     Так никто не хочет книжку эту издавать и денег не дает.
     Зовут бывшего зека  Валерий  Абрамкин.  В прошлом  диссидент, физхимик,
первое  издание  этой своей  книжки он  выпустил  еще в 1992 году. Труд  под
названием  "Как  выжить  в советской тюрьме" вышел  тиражом 60 тысяч  и стал
библиографической редкостью. С  тех  пор конечно  все  сильно  изменилось, и
необходимо  переиздание.  Но  не  получается:  невозможно  найти  спонсоров!
Странно... Такая тема -- и вот вдруг стала неинтересной в России?
     То  ли скупы отказавшиеся  бизнесмены, то  ли  они добыли себе,  купили
гарантии от сумы и тюрьмы. А может, просто слишком сенсационными  показались
им изложенные в книжке идеи? Абрамкин, например,  утверждает,  что  тюремная
субкультура -- самое точное изложение  нашей  национальной модели поведения,
народного понимания справедливости. Потому, утверждает автор, тюремные нравы
вместе с тюремной лексикой так легко принимаются широкой публикой на воле. А
все  беды,  по Абрамкину,  от того,  что люди  меняют  справедливый тюремный
порядок на беспредел.
     В целом  же книга рассчитана на  широкий  круг  читателей. Еще  бы:  по
статистике, 15 процентов взрослого населения страны сидело или сидит. Это не
считая тех, кому сесть только предстоит.
     Название у книги  конечно  неточное.  Дело даже  не  в устаревшем слове
"советской". А в том что к заголовку надо добавить -- "Если повезет." И речь
в книге  не только  про  то,  что  трудно  выжить,  --  остаться  нормальным
человеком там тоже трудно.

     Валерий Абрамкин родился в  1946 году.  Русский, из рабочих. После МХТИ
посятил себя  науке:  чистил сточные воды в Курчатовском институте. Сидел, в
1979-1985 гг.:  за  издание  нелегального журнала  "Поиски  взаимопонимания"
(более известен как просто "Поиски"). Самые крамольные тексты Абрамкина были
про творчество детского автора Хармса.
     Сейчас  Абрамкин  руководит  общественным  центром  содействия  реформе
уголовного  правосудия.  Этот  центр  пытается  облегчить  участь российских
узников. Причем на деньги зарубежных благотворительных  фондов: у России  на
это денег нет и не предвидится. Фонд  Абрамкина занимал две комнаты в бывшем
ЦК комсомола. Теперь ограничивается  одной: дорого.  Месячная арендная плата
за 19 кв. м -- 700 долларов в месяц.
     Валерий  Абрамкин  --  худой изможденный  интеллигент,  семидесятник  с
классической для своего круга биографией: КСП -- институт -- самиздат (никто
не прошел мимо, кто почитывал, а кто и сам делал) -- дворничество - чистая и
бескорыстная надежда на Запад. Романтика безнадежного  сопротивления режиму,
теплые особенные отношения,  которые между  людьми  легко  возникают на этой
почве...  Сколько  же было тогда  таких  романтиков!  Да  пол-Москвы. Только
немногие жили  этим всерьез, мало  кто сам, собственноручно ксерил  крамолу,
единицы отваживались отправлять на вольный Запад свои страшные сочинения. Из
них тоже мало кто пошел в тюрьмы.  Из пошедших немногие вернулись... Так что
Валерий Абрамкин -- особенный, редкий человек.
     За что были эти  мучения? За  невинный, безобидный  журнал, за детского
безвредного Хармса  -- Абрамкин потерял огромную порцию  жизни, здоровья. Он
вернулся оттуда с туберкулезом, ему подсаживали больных с открытой  формой и
давали одну  кружку на всех...  Он вернулся.  Но героем  быть не хочет и  не
стыдясь рассказал  о неудавшихся попытках самоубийства - предпринятых там, в
лагере. В разных своих интервью говорил, что "выходил из лагеря с ощущением,
что они могут сломать любого, с любым сделать,  что  угодно." Более того: "В
1985-м я  вышел на свободу совершенно внутренне сломанным." "Если  б у  меня
вдруг была  возможность  вернуться в  прошлую  жизнь,  туда,  в  70-е,  я бы
постарался избежать  этого."  Такая  откровенность вообще  вызывает страшную
симпатию.
     Зачем он написал эту книгу -- чтоб помочь страждущим? Нет, это попутный
эффект. Просто он по натуре -- исследователь. Он подвергал исследованию все,
что  ему попадалось  на  жизненном  пути: способы  очистки  воды, творчество
Хармса и проч.  Оказавшись в  тюрьме,  он  поневоле взялся  за  исследование
предмета, который имелся  в наличии: тюремная субкультура. Конечно, увлекся.
Он даже был рад, что  попал не на политическую зону,  а к  уголовникам - это
ему как исследователю дало более разнообразный материал.
     Но  не издают книгу! Это  весьма странно: тюремная тема важна в  России
как нигде,  и  общество  эту тему с  великой  охотой обсуждает! Но на уровне
смехотворно низком,  вопиюще  несерьезном,  это  сводится  к  экзотике  типа
наколок, блатных  песен,  "Джентльменов  удачи"  и чернухи в прессе. Всерьез
этим заниматься не хочет никто! Почему? Каждый надеется, что его минует чаша
сия, что печальное знание не пригодится в жизни никогда... Ведь  напуганному
Достоевским,  Сталиным,  Солженицыным, Шаламовым  гражданину России кажется:
жизнь кончается на воле, а тюрьма -- это конец, жизнь там невозможна.
     Так есть ли она, жизнь в тюрьме?

     Советы начинающему зеку (кратчайший конспект книги Абрамкина)
     "Первое знакомство с тюрьмой попросту убить  может, с ума свести -- так
оно тяжело," -- учит автор. Но если вы сразу  не умерли и не сошли с ума, то
тогда  есть   смысл  приступить   к  борьбе.   Никакого  расслабления!  Надо
сосредоточиться  и  решительно  взять первый рубеж. То  есть взять  казенное
имущество,  положенное  зеку:  матрас,  подушку, одеяло,  полотенце,  трусы,
майку,  кальсоны  и   рубашку.   Это   все  надо   осмотреть  с   предельной
внимательностью. Потому  что от этих незначительных и  чепуховых, с  вольной
точки  зрения,  вещей  будет  долгое  время  зависеть  уровень  жизни  зека.
Претензии к качеству у вас могут принять только в момент выдачи,  а никак не
позже.  После  ничего  поменять  уже невозможно.  А  при  убытии  из  тюрьмы
(например,  в лагерь) стоимость порченого  имущества с зека вычтут. Ценность
этого тряпья в  тюрьме  трудно переоценить.  Лишившись его,  зек  не  только
приведет  в беспорядок свой  гардероб  (представьте себе  ощущения человека,
обделенного  трусами  и  полотенцем,  и  взять негде),  но и  лишится  такой
роскоши, как возможность  пить  чай. Ведь вскипятить воду в камере больше не
на чем, кроме как  на обрывках одеяла и полотенца (горят без дыма и запаха).
Функцию чайника  выполняет железная кружка, а огонь добывается  трением либо
от   лампочки.  (Иногда  тюремные   власти   все  чаще  допускают  в  камеру
кипятильники, но такого комфорта вам гарантировать никто не может).
     В  тюрьме  (особенно транзитной),  как  и на воле,  людей порой грабят.
Особенно  новичков.  Поэтому в тех местах,  где есть камера  хранения, лучше
воспользоваться ее услугами. Туда полезно отдать часть  вещей. Но  для этого
необходимо  иметь  вторую  сумку!  Обе  ваши  сумки,  если  вы  намерены ими
пользоваться лично, должны быть  предельное  скромными  и не  иметь молний и
металлических деталей. "Чем меньше багаж зека, тем меньше внимания он к себе
привлекает,  --  учит Абрамкин; как  будто  на воле  иначе! "Поначалу лишнее
лучше просто раздать, не дожидаясь  вызванных  завистью конфликтов,  оставив
при  себе лишь самое необходимое",  -- ну, это  вообще тянет на  полновесную
философию.
     Вы можете полюбопытствовать:  а в какой форме перераспределять излишки?
Раздавать бедным? Но где в тюрьме найти нищих, которые сидели бы в подземных
переходах?  Так  вот знайте:  лишние  вещи  и еду при входе  в камеру  лучше
положить на стол, объяснив, что это "на общак".
     "Не  бойся других арестантов.  Очень  часто они  "гонят жуть",  то есть
запугивают -- но  не больше  того".  Также "не  бойся  тюремщиков...  Ничего
страшного в  их  карцерах  нет...  Убить и покалечить тебя  сотрудники  этих
заведений сами боятся."
     Страшная  ошибка, которую  допускают люди  слабонервные,  нелюбопытные,
попавшие в  наркотическую  зависимость от  комфорта,  такова: новички иногда
норовят задержаться в "прихожей", то есть они пытаются игнорировать тюремную
жизнь и жить воспоминаниями. Но это - прямой путь к деградации, а то и вовсе
к  печальному концу!  Все-таки жизнь надо принимать такой, какая она есть  -
вам непременно  об  этом кто-то уже  говорил. То  есть и  тюрьме лучше сразу
начать присматриваться к местным правилам и обживаться на новом месте...
     Новичок  должен  быть  предельно  осторожным:  надо следить  за  каждым
словом,  каждым  жестом, каждым  своим поступком! Чтоб нечаянно не  нарушить
строжайший тюремный этикет. Даже мелкая ошибка может  резко изменить, а то и
заметно сократить жизнь провинившегося.
     --  Если в новой  камере  предлагают чаю, отказывайся,  говори что  не
хочешь! -- учит  Абрамкин. - Возьмешь  у кого не надо, потом до самой смерти
не отмоешься. Надо присмотреться  и понять, кто  есть  кто, чтоб  ничего  не
взять  у кого не надо, чтоб тебе потом ничего не  предъявили (не поставили в
вину -  прим авт.)  Откуда я его знаю,  может, он  ментовской!  У меня  есть
понятия...
     Тюремный этикет, например, запрещает пользоваться парашей, когда кто-то
ест  (или когда все слушают  интересную передачу по радио), садиться за стол
не  сняв пиджака,  свистеть, "выносить сор  из хаты" -- то есть рассказывать
секреты вашего коллектива чужим камерам. Дурной тон -- отнимать или  просить
что бы то ни было. Убирать камеру положено всем по очереди.
     Надо, конечно, обращать внимание на  то, кто какой касты. Блатные - это
понятно  кто. Мужики -- те, кто намерен после отсидки вернуться к нормальной
жизни. Козлы -- зеки, открыто сотрудничающие с тюремным начальством и потому
занимающие теплые  места типа завхоза, завклубом. Туда  же входят и  "суки",
"ссученные" -- секция профилактики правонарушений. Козлом быть нехорошо: при
случае, особенно  на этапе,  правильные  арестанты могут убить... Петухи  --
каста неприкасаемых, туда входят, например, опущенные. Их легко отличить  по
тому, что  лежат они  либо  под нарами, либо у параши, и  никто  с  ними  не
разговаривает. На всякий случай, советует опытный зек, "будь очень сдержан в
общении. Не лезь ни в какие кентовки и группировки, как бы голодно и холодно
не было. И только найдя близкого человека, потихоньку сходись с ним."
     Обжившись в  своей  камере,  зек постепенно  расширяет круг  общения  и
приобщается к интересам всей тюрьмы, знакомится с местными mass media. Связь
с другими камерами осуществляется  при помощи  кружки, приставленной к трубе
отопления  (туда надо  кричать  информацию). Можно также  откачать  воду  из
унитаза (веником или тряпкой) и использовать его как переговорную трубу. Еще
книжки про большевиков учили нас, что можно перестукиваться. Тюремная азбука
Морзе  такова. Тридцать  букв  русского алфавита помещаются по  вертикали  в
таблицу --  пять клеток  в  высоту, шесть  в  ширину.  Так, "к"  выстукивают
следующим образом: два удара (вторая строчка сверху) -- пауза -- пять ударов
(пятая буква по счету начала строки).
     Кроме того, для связи можно пользоваться обычным сотовым телефоном: его
вам позволят передать с воли за отдельную плату, -- по договоренности.
     Опытные люди непременно имеют тайники для разных ценных вещей. В камере
надают советов,  куда  прятать.  Но  это ни  в коем  случае не  должно  быть
руководством к действию: раз все  знают, значит это ненадежно. Этими байками
можно только вдохновляться и придумывать оригинальные решения. Абрамкин сам,
например, там вот что придумал:
     -- Покупки в  тюремном ларьке паковали в коричневую оберточную бумагу.
Так я  ее  расслаивал  и засовывал  туда деньги, а после  обратно заклеивал.
Далее бумагу мял и в нее заворачивал грязные носки. Так ни разу на шмонах не
смогли эти деньги найти!
     Тюрьма - хороший полигон  для  людей, которые ценят в  себе способность
выживать  в  экстремальных  ситуациях.  Попав  зимой  в  камеру  с  выбитыми
стеклами,   человек  изнеженный  и  неподготовленный  может  растеряться   и
запаниковать. Между тем как  достаточно снять с себя рубашку,  помочиться на
нее, прилепить ее, обоссанную, к решетке и так держать, пока  не примерзнет.
Но тогда надо  быть готовым к сырости -- начнет ведь таять иней на стенах. А
как же бороться  с  сыростью? -- спросит пытливый  читатель.  Абрамкин  дает
ответ:
     --  Никак!  В  этой борьбе зек  терпит  поражение.  Потому что сырости
способствует  соль, которую  специально  для этого  добавляют в  штукатурку.
Хорошее   подспорье   для   поддержания   сырости  в  камере  --  отсутствие
гидроизоляции... Называются эти фокусы "прививанием чахотки.
     Да, но что же тогда делать?
     И на это есть исчерпывающий ответ:
     --  Зек должен  спокойно  относиться  к тому,  что  со  здоровьем  ему
придется неизбежно расстаться.
     Прям не знаешь, считать ли это полезным советом...
     -- А чем это, Валерий, отличается от Бухенвальда?
     --  Да ничем.. В Барнаульской тюрьме  у нас в камере был  такой холод,
что даже написал на стене: "Это -- фашизм."
     И  все-таки  про здоровье,  чтоб уменьшить неизбежные его потери. Можно
уговорить сокамерников не курить по утрам, когда вы делаете зарядку -- а без
нее никак! Еще хорошо ходить босиком по  снегу, когда  выводят  на прогулку.
Полоскать горло простой водой. За  20  минут до  еды полезно выпить чаю, без
сахара.  От печени  помогает  растительное  масло  -- полоскать  рот  (потом
обязательно выплюнуть!) От геморроя -- разрезанный зубок чеснока, запихнутый
в больное  место. Лишай смазывают намоченным  об запотевшее стекло пальцем -
говорят, помогает. Боли от  ушибов снимаются свежей  мочой,  которую  после,
через пару часов, смывают.

     Правильные тюремно-лагерные понятия
     "Нельзя  просто  пригрозить,  а  потом  отказаться  от  этого."  "Нужно
отвечать за свои слова. В  тюрьме не признается никакое  изменение ситуации,
никакое "нечаянно."
     "Еще одно понятие --  не вмешиваться. ...  в  этом  мире каждый  должен
ответить  за себя сам.  Потом тебе помогут -- не помогут, уже  дальше другое
дело."
     В  книге приводится такой пример действия этого понятия -- до крайности
наглядный и очень четко  передающий  дух тюремного  закона. "В отрядах козлы
вгоняют в секции. ...авторитеты не мешают козлам, это ведь  еще одно сито --
пройдет  человек или  не  пройдет.  Конечно, они  вступятся,  если  начнется
страшный беспредел, если  козлы  вдруг начнут бить этапника, но первое слово
за себя ты должен сам сказать. Потом тебе помогут."
     Не  вмешиваться,  дать  человеку  самому  ответить  за  себя  и  самому
распорядиться своей  жизнью. Вплоть до  того что  "человеку,  который  хочет
вскрыться (перерезать себе вены  -- прим.  авт.),  нельзя  отказать  в  этой
ситуации. Это  его проблема,  он требует  мойку  (лезвие безопаски  -- прим.
авт.) -- ему дают."
     "На  общем  режиме  (иногда  и  на усиленном)  нельзя  с  земли  ничего
поднимать. Пусть хоть шапка упадет -- она после этого считается зашкваренной
(то есть нечистой - прим. ред.). Упала -- иди дальше, ищи другую."
     "Не ходи слишком часто в штаб,  особенно один -- могут заподозрить тебя
в стукачестве."
     "В столовой, у  поваров,  ничего нельзя  покупать... покупая  из общего
котла, ты воруешь у братвы."
     Нельзя  там брать ничего чужого. Не то что не красть, а даже не трогать
без разрешения. Разумеется, не предавать.
     "Карточный  долг  --  такое же  святое понятие,  как неприкосновенность
чужой пайки."
     "Никаких  драк,  оскорблений  среди  братвы  быть  не  должно."  Там  -
интернационализм, дурным тоном считается разжигание межнациональной розни.
     Конфликты решаются путем разборок. "Устраивается что-то вроде собрания,
на  котором  спокойно, без рук и повышения голоса  обе  стороны  высказывают
братве  все,  что они по поводу своего спора думают. ...вопрос... решают тут
же,  на  месте"  или  "обращаются  в  более  высокую инстанцию  -- к  своему
авторитету", или "к вору на другой зоне".
     "Обычно человека, признанного виновным, отдают на милость правого".
     --  Задача  авторитета не  том чтоб наказать виновного, а  решить так,
чтоб обе стороны были довольны! -- рассказывает Абрамкин.

     Беспредел
     -- Валерий! Вы подробно  описываете, как себя вести в правильной хате.
Суть  вроде  такая,  что если  ты приличный человек, то не  пропадешь.  Если
тюремный закон соблюдается. Так?
     -- Да.
     -- А если не соблюдается? Это часто ведь бывает?
     -- Часто... В транзитной тюрьме, на этапе, на общем  режиме,  где одни
новички и некому проследить за соблюдением понятий.
     -- Ну так если все новички, так значит там нету бандитов, рецидивистов
и все в основном приличные люди?
     -- Не так...
     Зековский беспредел  -- это сила  кулака,  отсутствие всяких  понятий о
правилах, о том, как люди должны  поступать в той  или иной ситуации. ... На
беспредельных зонах (или в беспредельных камерах)  идет постоянная борьба за
власть, разборки происходят  самым диким  образом:  тут  тебе  и избиения, и
убийства, и правых бьют, и виноватых -- кто сильнее, тот и прав.
     Самое  некрасивое проявление зековского  беспредела --  пресс-хаты. Там
собирают "шерстяных"  -- зеков, приговоренных тюремным  миром  к смерти либо
опусканию. Они по заказу администрации мучат зеков, бьют и насилуют  -- чтоб
выбить нужные показания или просто в наказание. Боятся они  только одного --
перевода к правильным арестантам, что для них равнозначно смертной казни.
     Единственная книжная рекомендация, которую хоть  как-то можно отнести к
пресс-хате,  касается права зека на самоубийство. Невесело,  конечно, --  но
это же и не "Веселые картинки".

     Тюремный закон выходит на волю
     Мы с  Абрамкиным пьем чай в его казенной комнате в бывшем комсомольском
ЦК. Чай на воле доступен и дешев, никакой с ним проблемы... Хорошо!
     -- Валерий,  вот вы скажите -- откуда взялся тюремный закон?  Это что,
проявление инстинкта какого-то? УК --  понятно, он написан и растиражирован,
и до всех доведен. А тут?
     Вот жалобы слышатся отовсюду: что-де тюремные нравы и традиции все шире
распространяются  на  воле.   А  что   такое   нетюремные  нравы,   как  они
сформулированы?  Вы  в книжке  написали про  тюремный  закон: "Образ  жизни,
который  подчинен  правильным  понятиям,   легче  и  разумнее  предписанного
советской властью."  То есть раньше  "понятиям"  противопоставляли моральный
кодекс строителя  коммунизма или  там устав  КПСС, а сейчас-то  что?  Может,
христианскую мораль?
     -- Христианская мораль?  Она "понятиями" вполне, кстати, охватывается.
Вот  вы  прислушайтесь,  как  звучат  заповеди  в  камере.  Не  убий --  так
предусмотрены мирные разборки. Не укради -- категорически нельзя у своих! Не
лжесвидетельствуй -- ну тут и говорить нечего. Чти отца твоего и матерь твою
--более чем, взять хоть "не забуду мать родную," "ты жива еще  моя старушка"
и проч.  "Не  прелюбы сотвори" и "Не пожелай жены  искренняго твоего" -- это
тоже в тюрьме обеспечивается автоматически.
     Что осталось? "Да не будут тебе Бози инии разве Мене". "Не сотвори себе
кумира  и  всякаго подобия".  "Не приемли  имени  Господа Бога твоего всуе".
"Помни день субботний". Но и этим первым четырем заповедям тюремный закон не
противоречит.
     То есть и понятия, и Заповеди описывают,  по сути, одни  и те  же нормы
поведения,  это  разные  формулировки одного и  того  же морального кодекса.
Только в  Заповедях еще особо оговариваются такие частности, как единобожие,
недопустимость кумиров...
     -- Странно, странно, но  это звучит как будто убедительно,  внутренняя
логика имеется...
     -- Вот вы формулируете  проблему: что можно противопоставить понятиям?
А нет  альтернативы.  У оппонентов ничего нет, там пустота.  Ведь понятия не
какая-то банда убийц придумала,  они выстроены  на народном представлении  о
справедливости,  на  национальной  культуре.  И  не   зря  тюремные  понятия
встречаются в  старинном русском праве, например --  выдать головой, то есть
отдать виновного  пострадавшей стороне, пусть что хочет с ним сделает. Такая
мера, как известно, предусматривалась "Русской правдой" Ярослава Мудрого.
     -- И что, в тюрьме обязательно убивают выданного?
     --  Редко.  Это  нехорошо считается. Отдают головой, а братва смотрит,
что  дальше будет. Ну никто в  таких  случаях не  убивает -  считается,  что
достаточно по  морде небольно  дать или взыскать пачек пять махорки. Вот это
будет по понятиям, такого человека уважать будут.
     Да.  Так  в  культуре, в  субкультуре важен национальный аспект.  Взять
например  французов. Предательство у них посреди рейтинга  пороков, у нас  в
самом низу; поэтому они более законопослушные: им не в падлу сдать соседа.
     Или  такой  вопрос: а  почему у нас демократия плохо  идет? В  рейтинге
социальных институтов в  России парламент на последнем  месте. (А церковь  к
примеру на  первом месте по степени  уважения.  На втором пресса.  Армия  на
третьем, правозащитные  организации на четвертом.)  Не  зря Верховный  Совет
расстреляли, и  ничего,  публика это легко пережила. Почему  так? Потому что
все знают -- большинство всегда глупее авторитетов. В понятиях это отражено,
а официально почему-то не признается. Кстати,  разборки  похожи на процедуру
решения  спорных  вопросов  страроверами:  там  тоже  собираются авторитеты,
обмениваются соображениями и ищут прецеденты.
     То есть нашему народу демократия чужда, ему нужна власть авторитетов!
     -- Как не нужна демократия? А баррикады в 91-м?
     -- Так это ж быстро прошло. Теперь про те баррикады людям и вспоминать
неловко.
     Далее Абрамкин рассказывает мне вещь, которая мне кажется открытием  на
пути изучения  русского  менталитета.  Все-таки как ученый он из  этой своей
"научной командировки" очень много выжал...
     Так вот что он мне рассказал:
     -- Я  сиживал  в  камерах  с полной  демократией и  равноправием,  где
блатной иерархии нет. Так интересно, что люди от такого братства со временем
устают!
     -- И чего ж они хотят?
     -- У них появляется как бы потребность в иерархии!
     -- В том, что на воле описывается термином "твердая рука"?
     --  Конечно.  Это  такая  потребность  иметь  некую  внешнюю  совесть,
человеку часто  хочется, чтоб кто-то снял  с него  ответственность и взял на
себя. Эта модель, по  которой  призывали варяга для  наведения и поддержания
порядка. В тюрьме это может новый, чужой человек, а может кто-то из своей же
камеры  взять  на  себя  такую  обязанность...  Вот что показывает  тюремная
практика.
     --  Похоже, не  только тюремная... Просто  на воле все  более путано и
бледно.
     --  Это потому  что на  воле  если человеку  что-то не  понравится, он
плюнет и уйдет. А из камеры  уйти некуда, и потому там все процессы  доходят
до завершения.
     У нас в чем беда? Народное представление  о справедливости не совпадает
с официальным правом,  оттого у нас, классики про это  много писали,  правда
выше закона и ему противоречит. Это очень русское явление. В Англии, Франции
закон с правдой  совпадает, а  у нас нет. У них право обществом усвоено, а у
нас право чужое, заемное, не прижилось оно. Пока.
     Мы ведь какие? Мы на собрании одни, а в частной жизни совсем другие. Мы
общаемся друг с другом, решаем проблемы на  базе  традиционной  культуры. Но
когда  попадаем в сферу формального права,  то  теряемся.  Простое заявление
написать не можем правильно на казенном языке!
     --  Так вы  что  хотите  сказать,  что  надо ввести тюремные  нормы во
внешнем вольном мире?
     -- Да  не тюремные это нормы, а традиционные ценности... Это культура!
И надо ее вернуть народу!
     -- Ну хорошо, допустим. Но  как  это  будет выглядеть?  Опишите-ка мне
вольную жизнь, политику с точки зрения понятий.
     --  Пожалуйста. Вот  Сталин  -- вел  себя культурно, в смысле в рамках
культуры, работал "под  царя". Очень важен  с этой  точки зрения его внешний
аскетизм. Заметьте, вор в законе берет себе самую меньшую пайку. Из уважения
ему  первому дают  выбирать, он  как самый сильный  может  взять себе лучший
кусок! Но, имея огромную, фактически  неограниченную власть, он  берет самый
маленький кусочек хлеба. Это - часть правильного, культурного образа власти.
А Чубайс  --  не по  понятиям поступил, когда взял тот  гонорар  в 90  тысяч
долларов. Не должен был он такую жирную пайку брать.
     -- А Борис Николаич?
     -- Он в  какой-то  период культурно работал. С привилегиями боролся, в
троллейбусе ездил... Это было очень грамотно.  А теперь там, наверху, меняют
правила игры как хотят. Идет  беспринципная борьба за  власть. Получается --
беспредел...
     -- Это же чисто тюремная ситуация -- беспредел и борьба за власть. Вам
лично  приходилось такое  наблюдать в  более  естественных условиях, то есть
там?
     -- Как же,  конечно. Помню, сидел я в Барнаульской пересыльной тюрьме,
в 1983 году дело было. Там был  главный вор  по  кличке  Латын.  Он не очень
правильный был вор, -- понятия нарушал.  А однажды пришел с этапом еще  один
вор, он был и покруче, и правильней. Ну, и началась борьба за  власть. Дошла
она буквально до поножовщины; никого, правда, не  убили, так, чуть порезали.
Можно сказать, что победу  по  очкам  одержали "наши",  то  есть  правильные
блатные.  Могло показаться, что восторжествовала справедливость. Но потом...
Правильные начали жрать побежденных, не  соблюдая никаких приличий.  И  этот
эффект  от  победы   справедливости  сразу   смазался.  Было  очень  тяжелое
чувство... Меня никто не трогал, меня  настолько уважали, что даже не отняли
одеяло --  у остальных-то позабирали, пожгли -- чифир варить.  Но все  равно
мне лично было неприятно...
     -- Не хотите ли вы сказать,  что  это  похоже на ситуацию  с обстрелом
Белого дома?
     -- Это  --  точно  похоже! Происходит  разрушение порядка.  Накопилась
критическая масса людей, привыкших к насилию. Такие, когда никого не бьют, у
них  начинается  ломка  как  у  наркоманов.   Это  по  ощущениям  похоже  на
гражданскую  войну.  Ну,  на гражданской  я не был, но  у меня было  похожее
настроение, когда  в зоне  начался  беспредел,  когда в зону вот-вот  введут
внутренние войска...
     -- Вы за  базаром-то следите, ладно? Вы наших не замайте политиков, вы
на своих бандитов посмотрите -- что  ж они на воле не блюдут вашего  закона?
Сколько случаев: крыша деньги берет, а работу не делает, это как?
     --  Так это неправильные  бандиты!  На  всех  не  хватает  правильных,
потребность в них слишком высокая, ну и нанимают кого попало. Что вы хотите,
в любой профессии хороших специалистов мало!
     Да и  зря вы такую черту  между  тюрьмой и волей  проводите. Вам тут на
воле кажется, что вы прям святые. А у меня, знаете, было такое ощущение, что
если поменять местами зеков и людей на воле, -- так ни там,  ни здесь ничего
не изменится.
     Везде люди живут...





     12 стульев в спину революции
     Отчего наш  народ так  любит разных  жуликов,  натуральных уголовников,
бандитов? Почему наши люди им так страстно отдают свои голоса --  причем  не
только ведь в волжских городах?
     Этот вопрос я изучал на примере всенародной любви к Остапу Ибрагимовичу
Бендеру.   Изучение  шло  в  городе   Козьмодемьянске  (с  которого  списаны
знаменитые Васюки) Волге. Там трепетно хранят память о  славном персонаже: в
городе даже есть музей Бендера.

     Симпатичный Бендер -- чисто уголовный тип
     Но кто же такой, в сущности, этот Бендер? Взглянем на него трезво.
     Остап -- страшно  веселый и  дико  симпатичный парень.  Таким его  знал
советский  народ  и ровно таким же продолжают  знать, извините за выражение,
россияне. При том что он, конечно  же, профессиональный  преступник. Об этом
говорят  тонкие намеки, раскиданные  по  тексту  рукой  Евгения  Петрова  --
бывшего одесского сыщика (переклички с уголовным кодексом, с феней, тюремные
шуточки и проч.) Для тех же, кто  намекам не верит, сообщен упрямый факт: не
далее как в 1922 году Остап сидел в Таганской тюрьме.
     Понимайте  это  как   хотите,  но   наша  публика  не   видит  никакого
противоречия в том, что этот мошенник, брачный аферист, бомж, у  которого ни
кола ни двора, и космополит  безродный -- самый тепло любимый народом герой.
Уверенный в себе жулик с честным  лицом -- вот кто у  нас главный. Лишь бы с
чувством юмора. Ну, может, не столько жулик, сколько фокусник. Шоумен -- вот
кем был бы Бендер в наши дни. Он и в книге  вел одно сплошное синкретическое
телешоу, которое в себе объединяло КВН (кстати, чисто одесское изобретение),
"Любовь  с  первого взгляда" и даже  "Про  это". Беда Бендера в том, что  он
просто родился раньше телевидения.

     Васюки как они есть
     Интересно, из  какого  сора  растут стихи, тем более  проза,  не  ведая
стыда? Из такого, что корреспондент газеты "Гудок"  Ильф лично плыл по Волге
на пароходе с тиражной комиссией. Точно  таком, какой описан в "12 стульях".
Вот  как  это  выглядело  в  "Гудке"  в  номере за 30 июля 1925  года,  ведь
любопытно же почитать, а сами в архив не полезете:
     "У нефтеналивных барж пароход встречают колонны пионеров и рабочих. Они
проходят в  тиражный зал,  и радио  снова разносит в даль  номера выигрышей.
Вечером доклады финансовых работников и представителя Коминтерна т. Домского
на многолюдном митинге в саду 'Первого Мая'".
     Авторы изображали  свои  Васюки  вот  как:  "На  правом  высоком берегу
город...  В городе  8000 жителей,  государственная  картонная фабрика  с 320
рабочими,  маленький чугунолитейный, пивоваренный  и кожевенный  заводы.  Из
учебных  заведений, кроме общеобразовательных,  лесной техникум". (Эти черты
Васюков  были  авторами  позаимствованы  у  волжского  города   с  названием
Ветлуга).
     Сегодняшний   Козьмодемьянск-Васюки   выглядит  куда  беднее,  чем  его
прототип  в  1926-го году.  Это маленький  городок, наполовину состоящий  из
полуистлевших хат за кривыми заборами. Два  местных оборонных заводика давно
лопнули, теперь  на их мощностях делают мелкие автозапчасти. Тихо, пустынно,
голо, почти  все закрыто...  Но жизнь идет: местные замечательно  кормятся с
огородов,  а уж  тем  более с  Волги и  окружающих лесов. Зависимость  их от
внешнего мира, от цивилизации проявляется главным образом в хлебе и водке.
     За полтора часа от Васюков можно добраться до  Чебоксар, часа за три --
до Йошкар-Олы, это все автобусом. А  если плыть на теплоходе двое суток, так
доберетесь и до Москвы.
     Некоторым   неподготовленным   читателям    может    показаться,    что
Козьмодемьянск был связан  с образом Бендера случайно. Но нет, ни чудес,  ни
случайностей в жизни не бывает. Козьмодемьянск (основанный Иваном Грозным по
дороге со взятия Казани в праздник святых бессребренников Косьмы  и Дамиана)
--  это тот еще городок.  Васюковцы  (или  васюкинцы), например, примкнули к
Пугачеву. А он был посильнее  Бендера комбинатор, он себя выдавал за сына не
лейтенанта (пусть и Шмидта), а бери выше -- самого государя императора.
     А  вот еще типично  васюкинская,  бендеровская ситуация. В 1918  году в
город заплыла  выставка  передвижников.  В связи  с обострением  гражданской
войны и взятием Казани (на этот раз белыми) картины оставили в Васюках -- на
время. Так васюкинцы теперь этими  картинами пользуются как своими и  никому
отдавать  не собираются.  И почти  70 лет  местные патриоты беспрепятственно
гордились  своей  коллекцией, жемчужиной которой была картина  работы самого
Брюллова, -- до тех пор  пока московские реставраторы случайно не распознали
подделку. Тогда табличку  с  гордым словом "Брюллов"  отодрали  и  прицепили
несколько  более скромную:  "'Итальянка  у  источника'. Неизвестный художник
школы Брюллова. 40-50-е годы".
     -- Еще  у нас есть  Айвазовский! "Лунная ночь на Черном море",-- гордо
рассказывает экскурсовод Лена.
     -- Настоящий?-- я лезу поколупать полотно ногтем.
     Она обижается:
     --  Ну  разумеется!  А вот  еще  у  нас есть  интересный  подлинник --
"Мадонна  с младенцем". Работы неизвестного  художника середины XIX столетия
-- подлинная копия с Рафаэля.
     В  этом  музее муляж  Бендера из  папье-маше сидит  как  родной. Вообще
говоря,  в  прошлой  жизни этот  муляж был марийской  женщиной,  игравшей на
гуслях (тамошний народный  инструмент). И вот музыкантше сделали операцию по
перемене пола.
     -- Нос у него маловат...
     -- А у марийцев у всех такие.
     Этих гуслярш было,  собственно, две, так из  второй сделали одноглазого
шахматиста. Граждане специально плывут  от  Москвы  на теплоходе двое суток,
чтоб засняться на фоне этой парочки.
     А еще под Васюками в бывшем совхозе "Волга" делают настоящий "Боржоми".
     Про это мне с  гордостью рассказывал Олег,  симпатичный молодой человек
из здешней братвы -- он на этой подлинной воде неплохо зарабатывает:
     -- Это ж не  какая-то подделка! А то бывает,  пишут иногда на бутылках
--  типа "Боржоми". У  нас  не  то,  у  нас -- все натуральное. Вода  правда
местная, но добавки настоящие, из Грузии везут.
     А что братва думает про социально близкого Бендера?
     -- Бендер!  Приехал на день, побегал, как дурачок,  и смылся. Да и что
он кому хорошего сделал?-- пренебрежительно характеризовал комбинатора Олег,
гордый сознанием, что уж он-то делает хорошее --  снабжает людей натуральной
лечебной грузинской водой с Волги.
     В  соответствии   с  планами  Бендера  в  городе  построен  причал  для
дирижаблей, на  которых  сюда должны  были слетаться  гроссмейстеры.  Честно
сказать, он задумывался как речной порт. Но воду  в реке не удалось  поднять
на шесть  метров (что  должно  было произойти после  построения Чебоксарской
ГЭС). Теплоходам  до новых причалов не достать, но дирижаблям будет в  самый
раз.
     Вы  помните, что васюкинцы когда-то купились на  идею  комбинатора  "не
платить,  а  все  получать". Заветам  Бендера они  верны  и сейчас.  Поэтому
нынешний мэр Николай Павлов, из  коммунистов, рассчитывает поднять экономику
при   деятельном  участии  Остапа.  Президент   торгово-промышленной  палаты
республики  Марий  Эл  г-н  Емельянов  эту  линию  одобряет. Последний  даже
выступал  в  прессе  с  идеей:  "По  примеру  дня  танкистов  учредить  день
предпринимателя, приурочив его к  высадке Бендера  в Васюках,  где  особенно
гениально раскрылся талант  главного концессионера".  Ну вот что  за  талант
имеется в  виду? Взять денег  и  смыться на специально  для  этого  угнанном
транспортном средстве? Хотя, впрочем, что можно сегодня украсть в Васюках...

     Ильф и Петров как зеркало дискуссии с троцкистами
     "12 стульев" -- это  фактически наш  доморощенный  Джеймс Джойс; кругом
сплошной, как говорится, подтекст и  разные аллюзии.  Только вместо Гомера у
нас привязка к  классикам  марксизма-ленинизма.  Сюжет  этой  нашей  одиссеи
вместился не то чтобы в один день, но в исторические полгода между апрелем и
осенью 1927 года -- самый острый период дискуссии Троцкого со Сталиным. (Эту
подоплеку вскрыли литераторы Одесский и Фельдман в своем  мудром комментарии
к юбилейному изданию "Стульев", предпринятому  издательством "Вагриус" летом
1998 года.)  Дискуссия  между  классиками впоследствии  закончилась,  как вы
помните  из курса  истории  КПСС,  полной  победой  последнего в  результате
применения такого убийственного аргумента, как ледоруб.
     Вы скорей всего уже  этот курс  забыли  как  страшный сон, и  потому не
лишне  напомнить, в  чем  приблизительный и  внешний  смысл  дискуссии между
троцкистами и  бухаринцами:  леваки  требовали  мировой  революции,  а  ныне
покойные государственники Сталин с Бухариным считали  себя опорой нэпа. Надо
ли говорить,  что смешливые одесситы  Ильф  с  Петровым оказались за  нэп. А
восторженный романтик  Маяковский, страшный  путаник и  любитель абстрактных
безжизненных конструкций (взять хоть странную любовь, которой он занимался с
семейством Брик), вышел вроде как сторонником мировой революции, -- которая,
впрочем, как поэтическая идея очень ярка.
     Ильф  с   Петровым  всячески  пытались  уязвить  этого  троцкиста.  Они
хищнически  придумали  персонаж  Хину  Члек (это,  конечно же, Лиля Брик), а
дурацкая надпись на скале "Здесь были Ося  и Киса" содержала в себе интимные
клички  супругов  Брик, с которыми революционный  поэт  состоял  в  любовных
отношениях.
     Богатая   пряность,  добавленная   к  этому   литературно-политическому
противоборству,  такова: одесситы были на  стороне сильного, побеждавшего, а
Маяковский  оказался  этаким  троцкистом как  бы  из  1968  парижского года.
Неизбежны,  конечно,  были  взаимные  обвинения.  Одни  как  бы прислуживали
Сталину,  в  то  время  как  другой  осмеливался  спорить  с  титаном  и  не
продавался. Или  напротив: одни  служили  идеям  рынка и  свободы, а  другой
продался  большевикам,  но при этом  не  уследил  за  сменой  конъюнктуры  и
продолжал за деньги и парижские командировки  прославлять мировую революцию,
на которую уж прошла политическая мода.

     Ильич и Ибрагимыч -- близнецы-братья
     Так вот эта  полемика между Ильфом-Петровым и Маяковским породила  двух
персонажей. У Маяковского, мы по школе помним, главным достижением был образ
Ленина, у одесситов же  -- мы это знали  и без всякой школы -- известно кто.
Справедливости  ради надо сказать, что  в  поэме Маяковского тоже была  одна
хорошая строчка: "Бочком прошел незаметный Ленин". И -- все.
     Эти два персонажа -- как бы полюса нашей жизни. Вот именно "как бы". На
самом  деле -- это  один тип, один образ  из глубин русской  жизни. Ленин  и
Бендер!  Им  обоим  чужд  систематический  честный  труд,  они  предпочитают
комбинации, им  подавай сразу и все, и отличить свое от чужого они одинаково
не  способны.  Оба  комбинатора -- неясного  происхождения,  у  обоих  равно
усматривают еврейские корни. "Заграница  нам поможет" --  это скорее  мог бы
Ильич  сказать,  чем Ибрагимыч. Ведь  это  не Бендер приехал  из  Германии в
опломбированном вагоне, не Остап требовал  мировой революции. Оба  они знали
массу способов отъема денег у населения -- не охваченных уголовным кодексом.
(Правда, достижения их и размах несопоставимы.) Оба  они с легкостью шли  на
нарушение  законов, оба сидели, впрочем,  редко и  помалу, не по заслугам...
Это все факты, но при этом язык  ведь равно  не  поворачивается  назвать  их
простыми уголовниками!
     Вы  что  же, думаете,  зря  Бендер говорит ленинскими  словами?  Иногда
дословно:  "Учитесь  торговать" -- частая газетная цитата из Ленина, который
звал к нэпу. Бендер еще  любит вслед за Ильичом слово в слово повторять, что
"каждая  общественная   копейка  должна  быть  учтена".  Бывает,  комбинатор
допускает в цитировании неточности,  впрочем, невинные:  "Электричество плюс
детская невинность".  А  наиболее  популярная из приводимых  Бендером  цитат
взята,  вы помните,  из  Маркса,  эти  слова  очень любил  повторять  Ленин:
"Освобождение  рабочих  должно   быть  делом  самих  рабочих".  Тут   просто
утопающими  Бендер назвал  рабочих --  тех, которые якобы  гегемоны, и якобы
правят  миром, и  якобы передовая сила  общества.  Надо же  так  было  ребят
обдурить...  Короче  говоря,  фабрики --  рабочим,  деньги  --  банкирам.  А
вспомните  сцену  встречи на конспиративной  квартире.  Якобы откуда приехал
Бендер (с Кисой)? Из Берлина. Правда, ни слова про опломбированный вагон.

     В общем, вы уже догадались,  что эти смешные параллели не случайны: под
личиной Бендера скрывался не кто иной, как В. И. Ленин (1870-1924).
     Да,   приходится  признать:  книжки   Ильфа  и  Петрова   --  страшная,
смертоносная  политическая сатира!  Слегка выйдя за  рамки  "12  стульев"  и
всмотревшись  в более поздние претензии  Бендера к Корейко, мы  леденеем  от
ужасной догадки: это же пародия на отношения Ленина с  классом капиталистов!
(Или  налоговой полиции с олигархами  и естественными монополиями.) Поделись
нетрудовым  богатством! Поделился,  достали  его. Ну,  а много толку  с того
отнятого  чужого  богатства?  Отобрала   его  и  пропила   какая-то  сволочь
(румынские  ли  пограничники,  русские  ли  революционные пьяные  матросы  с
люмпенами)... Разбитая же  мечта  о  Рио  в  белых штанах  -- это воплощение
идеальной мечты о социальной справедливости.
     А гляньте  на  отношения  Бендера  и  мадам  Грицацуевой. Он ею  просто
пользовался  в своих корыстных целях. Мадам Грицацуева  -  большая,  рыхлая,
бестолковая, малограмотная, вдовая, не прибранная к  рукам, доверчивая - это
не что иное как образ России. Последней Ленин очень хладнокровно пользовался
для проведения  своих экспериментов.  Теперь  эпизод  с  почти  свершившейся
отсылкой  миллиона в  Минфин,  --  это  чистейшей  воды  Ленинское временное
отступление, это явная аллюзия...
     Вот  откуда всенародная любовь  к  творчеству  Ильфа-Петрова: люди  все
поняли! Но только не сознанием (это я первый только что догадался.-- И. С.),
а  спинным мозгом, или, по-ученому  выражаясь, подсознанием... Тут  вот  еще
страшно забавно, что из этих двух кошмарных диссидентов  (в данном случае  я
имею в виду Ильфа и Петрова), заметьте, не сел ни один. Ну талант!

     Отгадки комбинатора
     Почему  Бендер  --  турецко-подданный?  А  в  Одессе  до  исторического
материализма  многие коммерсанты-евреи  брали  турецкое  подданство,  чтоб и
конфессиональной дискриминации избежать, но  в то  же  время  и от  воинской
повинности откосить.
     Почему он  носил шарф? А такова была в Одессе  20-х  позаимствованная в
соседней Румынии мода. Румынская  тема закольцовывается,  пограничники  этой
страны его грабят в конце "Золотого теленка".
     С чего  вдруг он начинает говорить о необходимости чтить кодекс, это на
фоне-то своего тюремного  прошлого? А просто в  1927 году  и в России, и  на
Украине были введены в действие  новые редакции кодексов -- со  значительным
удлинением сроков.
     Почему  он входит в  город в туфлях  на босу ногу? При  том  что на нем
относительно приличный костюм? А  потому что костюм у него временно отобрали
в обмен на робу,  после вынесения приговора. Носки же с  бельем оставили,  и
они в камере  совершенно износились. Почему он вошел в  город пешком? Потому
что на вокзале такой типаж непременно бы привлек внимание ментов.

     Музей Остапа
     Прошло  70 лет.  Что интересно,  советской  власти,  первое десятилетие
которой  вызвало к жизни Бендера, нету, а дело Бендера живет и  побеждает. И
тут я не провожу параллелей, а просто напоминаю о том, что начиная с 1995-го
ежегодно, в последний уик-энд июня, в Козьмодемьянске проводится праздник --
Бендериада (ее же  иногда называют Бендерианой). Не кто-нибудь, а сам Фарада
приезжал,  сама Крачковская-Грицацуева лично была и  участвовали (именно эти
двое показались местным самыми знаменитыми).
     Главное  событие праздника,  разумеется,  аукцион  стульев.  Дороже 350
рублей за единицу продавать не удается. Приз внутри -- золотые побрякушки на
8  тысяч  новых  рублей.  Для марийского райцентра это могучая,  сверкающая,
богатая интрига.
     На празднике кроме обязательного сеанса одновременной игры на 30 досках
еще бывают конкурсы. Например, рисунка на асфальте: кто чудовищнее изобразит
сеятеля. И соревнования по триатлону: бег, прыжки и питье пива.
     Основатель и учредитель праздника  -- Арнольд Муравьев, местный житель,
кандидат технических наук.
     -- Это все для того, чтоб родной город поднялся.
     -- Вы за что любите Бендера?-- вопрос не оставляет меня в покое.
     --  Бендер  --  хороший  человек,  который  наказывает  плохих  людей,
например  дармоедов.  Одним словом, талантливый человек. Вот  только у нас в
Васюках он ошибся...
     -- А вы каким видите будущее Васюков?
     -- Каким? Процветающим! Скоро газ проведут в нижнюю часть города.
     Пока, правда, заметного  прогресса в деле подъема васюкинской экономики
не видно.
     --  Ничего, скоро начнется! Все заметят!  Теперь, когда за дело взялся
я!-- страстно излагает Георгий Иосебадзе, главный  хранитель музея  Бендера,
что на базарной площади  им.  Ленина. Георгий в Васюки приехал в  98-м  и за
прошлые слабые успехи ответственности нести не собирается.
     --  Я  подниму Бендериану  на  небывалую  высоту!  Васюки  расцветут  и
процветут!  --  ну  и  далее  почти по тексту. Иосебадзе носит  значок  "Сын
лейтенанта  Шмидта"  и  страшно  жалеет,  что опоздал  родиться  и прибыть в
Васюки, по его расчетам, лет на 70.
     -- Вот вы, г-н Иосебадзе, скажите мне: а что ж в Бендере хорошего?
     -- Как что? У него был юмор! И -- шахматы...
     -- Но он же не умел играть.
     -- Однако сыграл! И как! Как умел...
     Васюкинцы,  правда, еще  не  все  поверили  в  то,  что  Бендериада  их
осчастливит.  Некоторые  из них  связывают задержку пенсий  с  подготовкой к
празднику или с его последствиями. А в 98-м году перед Бендериадой бастовали
школьные  учителя.  Им казалось,  что  после торжеств  деньги  будет  выбить
сложнее. Так дали им денег, они вышли на работу и приняли экзамены.

     Порнографические шахматы, как у Лужкова
     Как это ни странно, на шахматах в Васюках можно прилично зарабатывать и
деньги, и  славу, которая достигает самой Москвы  (будущих  Старых Васюков);
таки сбылось ведь предсказание.
     И  это   своими  руками   доказал  местный   художник-самоучка  Николай
Леденейкин.  Он скульптор и  лепит  порнографические шахматы. Один  комплект
фигур выставлен в музее им. Григорьева, рядом с пристанью. Васюкинцы немного
стесняются, но гордятся.
     -- А его местные не бьют?-- спрашиваю у музейных девушек.
     -- Нет; но определенное непонимание есть...
     По  первому требованию  посетителя  музейные  девушки звонят  художнику
домой,  он  приходит.  Это  веселый  молодой  человек приятной  наружности с
оптимистическим взглядом в будущее. Он фактически вундеркинд:
     -- Я изобразительными искусствами занимаюсь с самого детства.
     -- И что, отец вас не сек?
     -- Нет, порнографией я недавно занялся. Я ею всего 10 лет кормлюсь  --
как перестройка началась, я сразу завод бросил, ну и в чистое искусство.
     -- Население вас понимает?
     -- Я бы не сказал.
     -- Не бьют?
     -- Пока не бьют. А побьют, так за меня есть кому постоять. Власть меня
уважает.
     Леденейкин уверяет,  что один комплект его шахмат  попал к Сосковцу,  а
другой так и вовсе к  Лужкову:  вроде как правительство  Москвы заказывало к
850-летию.
     -- Вот Бендера мне давно предлагают слепить, но я отказываюсь -- образ
неуловим, не за что зацепиться -- за шарф не хочется.

     Эпилог
     Бендер въелся в нашу  культуру и в наши постсоветские головы, в которых
с перестройки еще такая каша. Остапа вспоминают в  девяти случаях из десяти,
когда  ленивые  репортеры  заводят  речь  про  жульничество  или,  допустим,
пирамиду.  Написал  слово "Бендер"  -- и больше  ничего объяснять  не  надо.
Подписчик  счастлив...  Про это  все я  молча думал  в  машине по дороге  из
Васюков в Чебоксары на вокзал.
     Шофер тоже молчал угрюмо, а потом говорит ни с того ни с сего:
     -- Всю жизнь копил на  старость, дальнобойщиком ездил по Союзу, чистых
простыней  не  видел. И набрал  пятьдесят тыщ. А  в девяносто втором это все
пропало. И что? И -- ничего!
     Вот видите -- полно еще законных  способов отъема денег у населения, не
нарушая УК.
     Не зря в гимне Васюков есть мудрые строки:
     "Жизнь Васюков уподобится чуду,
     Ляжет на все бендеризма печать."
     Ну вот и легла, и лежит.
     Но это еще не все. Шофер между тем продолжал:
     --  А  ведь  я уж совсем  было  деньги снял, чтоб "КамАЗ" купить.  Уже
машину присмотрел -- так жена не дала, отсоветовала. Ну и  пропали пятьдесят
тыщ.
     -- Ты ее не убил, жену-то?
     -- Тогда не убил. А щас -- поздно...
     Вот  видите: наш народ -- добрый! По доброте своей  он способен прощать
всех  за  все. В  том  числе своих  жуликов и даже  любить  их навсегда. Как
Бендера О.И.







     В Гарвард русские ездят к американцам просить денег. На  бедность. Так,
перехватить чуть-чуть, не то что до лучших времен, -- а хоть дыры залатать.
     Но   называется   это   солидно:  американо-российский   инвестиционный
симпозиум на тему  "Возможности  финансовых  и прямых  инвестиций  в России:
вызов  времени".  То   есть  американцы  демонстрируют  в  отношении  к  нам
политкорректность.  И  даже   если  спрошенных  денег  нам  не  дают,  отказ
формулируют деликатно. Более того!  Посмотреть по бумагам,  так вроде даже и
дают, можно  гордо  перед  кем-нибудь отчитаться. А самих-то денег  и нет. И
вроде никому не обидно.  Вот  опять  сговорились на $500 млн. Устно. При том
что и за прошлый год деньги не пришли...

     Ну так и  какие ж возможности (я про громкое  название  симпозиума)? Да
всякие. Правда, при некоторых  условиях.  Которые  похожи  одновременно и на
сказку про белого бычка, и  на призывы ЦК КПСС  к 1 Мая, и на скучный старый
анекдот.  Итак,  вот  эти  чудесные условия: реальный  бюджет,  собираемость
налогов, экономика  должна  быть  экономной, пятилетке  качества --  рабочую
гарантию.  Неужели я что-то перепутал? Да нет, не мог я перепутать. Ведь эту
запиленную пластинку крутят не переставая, мы всю ее выучили наизусть.
     Впрочем, мы можем в этой  ситуации найти для себя много приятного. Ведь
приятно выдумывать рецепты спасения России. А вот еще удовольствие  -- лезть
к  посторонним  с  советами,  как  им  тратить  свои деньги.  Если  эти  два
удовольствия слить в один флакон, то и вовсе красота.  Вот чем  и  интересны
международные тусовки насчет дачи  денег России. Но это  только во-вторых. А
во-первых, конечно же,  тем, что всякий приехавший  может прикидываться, что
он  наравне с великими, к которым в Москве  простого гендиректора  Володю из
Сызрани никто и не подпустил бы. А тут они с виду такие  простые, доступные,
милые, эти звезды -- включая даже  самого Владимира Петровича Евтушенкова из
лужковской  "Системы". Им ничего  не остается, как играть  в политкорректных
демократов, иначе ведь американские товарищи могут не понять.
     Заседали в отеле Hyatt Regency Cambridge.

     "Плюньте вы на долги Лондону и Парижу!"
     Чтоб  не  терять  времени, выступающие начинали  вещать  с  трибуны, не
дожидаясь  конца обеда.  А вопросы  им  можно  было  задавать с места  какие
попало, как бы в неформальной обстановке, за чаем, который как раз подносили
к   десерту   официанты.   Вот    картинка   с   натуры.   На   трибуне   --
образцово-показательный   получатель  инвестиций,   который  призван   собой
олицетворять  инвестиционную  привлекательность  России.  Это  Анвар Булхин,
президент  самарской оптоволоконной  компании.  В лучших традициях, похвалив
для начала Титова (лучшего  в России "губернатора своей Самарской области"),
он рассказал о больших успехах, достигнутых с помощью инвесторов:  никого не
сократили, кабель производят. То есть  иностранные  деньги не пропали даром,
можно  смело  еще  дать.  Речь  выступающего была  полна высоких раздумий  о
судьбах страны.
     --  Часто  на  ум приходит  вопрос:  а  могли бы мы работать лучше? --
спросил он участников высокого гарвардского форума.
     Участники гарвардского форума молчали. Не знали, что и сказать. И тогда
новый стахановец Булхин ответил себе сам:
     --  Несомненно. Что мешает? А нет прямых инвестиций в  регионы.  В  то
время как коммуникации, для которых мы делаем свой кабель, архинеобходимы.
     В заключение  своего выступления Булхин,  цитируя классика, заявил, что
умом Россию не  понять  и ей  можно  только верить. Именно не в нее,  а  ей;
видимо,  в долг. И этим он смутил даже такого несбиваемого с толку человека,
как  Борис Немцов,  который в тот день  как раз вел заседание. Тот  поспешил
успокоить американцев:
     -- Нет, но мы все-таки попытаемся и понять, как же так.
     Тут последовала американская реплика с места.
     --  Слушайте,  господа. Но  там  же  у них  нет дорог. В самой большой
стране мира! Какие  же могут  быть инвестиции?! Не  помогут коммуникации, им
дороги надо сначала построить! -- нервничал чуждый капиталист.-- У нас можно
всю страну проехать на машине насквозь, от Нью-Йорка до Калифорнии, и потому
у нас хорошо.
     Американец дал нам замечательный совет:
     -- Я бы  на вашем месте бросил платить все эти долги Лондону и Парижу,
а на сэкономленные таким манером деньги настроил бы дорог. Вот.
     Немцов живо откликнулся:
     -- Мы  сами  знаем про  две свои самые главные  проблемы  -- дороги  и
дураков. Притом что дороги у нас все-таки строятся, я бы не советовал никому
ездить на машине из Москвы в Иркутск. Это будет плохой бизнес...
     Разве не роскошная дискуссия?
     Минуточку. А при чем тут,  кстати, Немцов? Почему он  ведет заседание в
Гарварде?  Как это  объяснят скептики, которые уже  списали бывшего молодого
реформатора на берег? Да что он вообще тут делает, кто его сюда звал?
     -- Звал меня Гарвардский университет. А он же зря не будет приглашать,
правильно?  -- объясняет  Борис  Ефимович  с  довольной  улыбкой.--  Значит,
интересно им меня послушать.
     -- С ними ясно. А ты зачем приехал -- за инвестициями?
     -- Нет, я -- узнать настроение мировой элиты насчет России. Вот Стенли
Фишер намекает, что в России ничего хорошего не будет. А я говорю,  будет! И
денег все равно они дадут.
     -- Ну-ну. То есть ты уже круче Фишера?
     -- А это очень просто узнать, кто из  нас не  прав. Надо посмотреть --
дадут денег или нет. Дадут - я прав.

     "Смотрите, сколько в России успехов!"
     Первый заместитель директора-распорядителя МВФ Стенли Фишер выступал не
сам  по  себе,  а по телемосту.  Он уж совсем было  к  нам полетел, и  вдруг
снегопад. Так Фишер и застрял  в Вашингтоне вместе с Маслюковым. Лужков, тот
и вовсе отменил свой вылет из  Москвы, -- будто чутье подсказало. И вот они
выступали   в   режиме  телеконференции.   Их  вызывали,  как   медиумов  на
спиритическом сеансе. Это было особенно похоже,  когда пропадало изображение
и ведущий взволнованным голосом спрашивал: "Вы слышите нас?" И после задавал
вопрос и ответа-пророчества все ждали, затаив дыхание.
     Эти видеосеансы, кстати сказать, провела наша родная русская "Система".
Она  как раз думала, как бы отличиться и погромче о себе заявить. А  тут как
раз  симпозиум.  Генеральный  директор  "Системы-Телеком"  Николай  Гончарук
доволен:
     -- Мы хотели, чтобы в Америке про нас узнали. Так вот теперь знают.
     В отличие от  некоторых других высоких  гостей президент Мирового банка
Джеймс Вулфенсон (который, кстати, начал речь с напоминания о своей дружбе с
Немцовым) явился лично. Он утешал нас, как только мог.
     -- Легко,--  говорил он,-- быть пессимистом. А только зачем? Смотрите,
сколько в России успехов! Восемь лет назад еще не было демократии, а  теперь
вот  вы сидите в этом зале. Прогресс какой! У вас,  смотрите, есть настоящий
президент и настоящий парламент, а  ведь ничего же  не было. Ну,  кому-то не
нравится Дума, так вы можете другую выбрать.
     Далее с места последовал американский вопрос очень по существу.
     -- Слушайте, они на наши деньги там коррупцию плодят и с Чечней воюют.
Может, не давать им денег, раз они такие?
     Вот как смотреть в  глаза  такому проницательному американцу? Из наших,
кстати, никто  не  вскочил,  не возмутился,  что, мол, не смейте  хамить, мы
честные! Не лезьте в наши внутренние дела! Съели это молча, и правильно. Это
похвальная и уместная скромность. Между тем Вулфенсон спокойно отвечал:
     -- Вы нас не  путайте  с МВФ, который  занимается макроэкономикой.  Мы
все-таки банк и даем деньги не вообще, а только на реальные проекты. Я знаю,
на что даю, и могу по всем проектам отчитаться. И потом, зря вы думаете, что
коррупция  -- чисто русский национальный спорт. В Западной Европе тоже полно
коррупции, и  ничего страшного. Почему сейчас в России так много говорят про
коррупцию? --  продолжает  Вулфенсон  (в  самом деле, интересно  почему?).--
Потому что уже появилась надежда, что хватит сил с ней справиться!
     Это  все  зал слушал,  затаив  дыхание.  То  ли  из уважения  к статусу
оратора, то ли от стыда: что ж мы все ноем, что ж нам всегда мало, почему мы
не умеем ценить хорошее? Глупо это как-то.
     Вообще,  американцы только легкими  необидными  намеками --  не в ущерб
политической корректности -- объясняли, что мы напрасно как с писаной торбой
носимся со своими болячками и думаем, что уж у нас  хуже всех. На самом деле
на международных  финансистах  висит, считай, вся Латинская  Америка,  Азия,
Африка. Одних только  локальных  войн  со всеми вытекающими последствиями  и
тратами -- 35 штук. То есть мы для них частный случай и,  возможно, не самый
тяжелый.

     "Что они меня раком кормят?"
     По  кулуарам ходят люди, на которых  публика смотрит с удивлением.  Ба,
Кокошин.  Вот,  смотрите,  Бревнов!  Гляньте,  это же Бурбулис! Странно было
живьем видеть людей, которые, казалось бы,  только по телевизору  и  бывают:
ведущая из Москвы Буратаева, государственный деятель Березовский  из  Минска
(на  тот  момент).  Борис   Абрамович  сначала  смотрел  на  происходящее  в
задумчивости,  а после выступил в  библиотеке  Кеннеди с напоминанием о том,
что  весь   этот  кризис   он  замечательно   предсказал  давным-давно,   на
прошлогоднем   симпозиуме,  --  и  едва  ли  не  единственный  из  всех  дал
пресс-конференцию. После, в частной беседе, Березовский  дал понять, что его
опять со  страшной  силой  тянет к себе наука,  и даже по секрету  намекнул,
какая именно. Так что ожидайте его научных публикаций.
     Любопытно, что и заседание, и обеды, и ужины --  все в  одном  зале. То
заносят  к обеду столы,  то  уносят.  Это на пятьсот-то человек! У нас бы не
пришло в голову кому-то так перетруждаться. На еду казенную, которой кормили
за  этими  столами,  многие  русские  жаловались:  бедная. То  есть  мясо  с
картошкой уже  и  не  еда. Ну, допустим. Однако,  когда под  занавес  подали
омаров,  все равно  были  жалобы: "Что  они  меня  раком кормят?"  Инвесторы
подъезжали  на  дешевых  небольших машинах, а русские, которые  приехали  за
деньгами,  почти сплошь на лимузинах, нанятых здесь. Бывший русский Аркадий,
теперь бостонский таксист, с удовольствием мне объяснял, что лично с него ни
русское правительство, ни русские банки не смогут более получить ни цента на
свои удивительные эксперименты.
     -- Работать  надо,-- призывал  Аркадий  и в пример  приводил  себя. Он
владеет тремя машинами такси, у него два дома, один из которых он сдает,  --
не  бедный человек. Но при этом он не гнушается лично крутить баранку и быть
пролетарием в свободное от капиталистического  предпринимательства время. То
есть  лично  я  не  уверен,  что  давал  бы  русским  денег,  будь  я  таким
американским  трудоголиком. А если  бы вдруг  надумал, то  потребовал бы  от
России   предъявить  мне  такого  же,  как  Аркадий,  парня,  который,  имея
собственный небольшой таксопарк и доходный дом, трудился бы еще пролетарием.
Таких  ведь  полно  в России, потому что страна бедная и  кризис, верно?  На
такого парня с радостным чувством  посмотрели бы и мои знакомые американские
миллионеры,  которые  едят  дешевую  пиццу, обходятся  без  личного  шофера,
искренне  верят  в  свое  гражданское  равенство  с черным  дворником,  а по
воскресеньям  с утра,  когда  нормальные люди  похмеляются, едут с  семьей в
храм.

     Что  за  люди  эти американские  инвесторы?  Толстяки  с  сигарами  при
цилиндрах, поджарые хищники с крючковатыми носами? Нахалы ковбойского типа с
ногами  на  столе?  Румяные  наивные  филантропы?  Я  захотел  поговорить  с
каким-нибудь инвестором из самых внушительных. Мне показали на двухметрового
интеллигента в очках, который как будто стеснялся своего роста (или,  может,
богатства). Это  оказался Том Ньюджент из Нью-Йорка,  инвестиционный банкир.
Этот тихий  деликатный  человек вложил в Россию и Восточную Европу $800 млн.
Сколько именно в Россию, он точно не помнит. У него есть заботы и покрупней.
Зачем ему это все надо, когда у нас такое творится?
     -- Да ладно, не надо преувеличивать! Это все временные трудности.
     Смысл этой его точки зрения в том, что  он вкладывает не для отмывания,
не  для  быстрого  оборота, а  лет хотя бы  на 50. Он  спокойно работает  на
следующее  поколение; так  сажают  сад. Вот в чем  его  от  нас отличие. Нам
почему-то  надо  прямо сейчас пожить, а  что там  будет через 50 лет? Честно
признайтесь, сильно  вас это волнует? Прямое отличие миллионера-инвестора от
нас в  том, что  он выучил русский и  читает Толстого в  подлиннике. Видите,
человек работает  над  собой.  Только  не надо в ответ хвастаться, что мы  в
оригинале прочли  и Red Lable и Black Lable. C получки -- даже и Blue Lable.
Вы    похвастайтесь    чем-нибудь    равноценным.    Например,     освоением
древнегреческого языка ради чтения Платона.
     Из России в Гарвард  приехало  18  больших  региональных начальников. В
основном это были замы губернаторов, а первых лиц, губернаторов, было  двое:
самарский Константин  Титов  и хабаровский Виктор  Ишаев. Титов  прилетел  с
сыном-банкиром  и  на  недоуменные  вопросы ответил:  "Ну и  что?"  И  пошел
говорить речь на закрытии симпозиума от русской стороны!

     "Зря вы комплексуете насчет своих бандитов"
     Закрытие -- это  и прощальный банкет. Два  больших круглых стола справа
от трибуны гуляли по  полной программе. Это были русские связисты.  Денег им
не дали,  но они не  расстроились. Стоя, они поднимали тосты  за родину и за
баб, исполняли хором  душевные песни типа "Над городом Горьким" и целовались
с  черной   официанткой  Стеллой  на   том  основании,   что  она  передовик
производства и с виду вылитая  Вуппи Голдберг, киноартистка. Стелла  в ответ
сказала  их  самому  главному -- это  академик и  гендиректор из  Ставрополя
Виктор Кузьминов,-- что  он  вылитый Брежнев.  И эта  была  не лесть: правда
похож!
     Что касается губернатора Виктора Ишаева, в Гарварде он в первый раз, но
американских капиталистов давно знает по  комиссии Гора--Черномырдина. И вот
какое у него впечатление:
     -- Они понимают Россию лучше, чем многие в русском правительстве.
     -- Да ладно!
     -- Точно. Мне  из приемной  премьер-министра  как-то позвонили ближе к
ночи и вызвали на 10 утра к себе. Пришлось им объяснять, что такое Россия --
что мне лететь 10  часов, что  по времени у нас  разница 8 часов, и я просто
физически не способен успеть.
     Может, это просто такая злая шутка.  Ну что  они могут  понять про нашу
жизнь?  У нас ведь полно народа, который думает, что инвестиции,  это  когда
родину продают. Помню, как  кубанские казаки в поселке Псебай на моих глазах
выгоняли с завода законных немецких инвесторов, обидевшись за 41-й год.
     И  вот я про  это спросил страшно влиятельного  человека из американцев
Грэма   Аллисона  (директора  Центра   науки   и   международных   отношений
Гарвардского университета), знают ли американцы про такую опасность.
     -- Как не знать,-- отвечал он.-- Люди видели живьем Сталина и войну, а
после телевизор, и потом по нему - космонавтов на Луне. Крыша запросто может
съехать от таких темпов.  События развиваются с бешеной  скоростью!  Теперь,
смотрите,  рыночные  отношения,  Международный валютный фонд и Интернет. Так
разве могут они все это понять? Мой отец в  свои 85 лет никакого Интернета и
понимать не хочет.  Он предпочитает бумагу, конверт и почту. И вашим пожилым
людям трудно. Кто-то из них  думает, что американские капиталисты -- акулы и
точно обманут. Ну да ничего, все образуется...
     Напоследок хочу вам дать пару примеров  американского  оптимизма  -- их
привычки искать хорошее даже в неприятных  ситуациях и не стыдиться  правды.
Это связано с семьей Кеннеди, которая  вся отсюда, из  Бостона, где  как раз
Гарвард. Конгрессмен Джо  Кеннеди,  представитель  этого знаменитого  клана,
выступал на симпозиуме и сказал:
     -- Русские много страдали на войне.
     Ну что ж в этом, казалось бы, хорошего? А то, что русские показали силу
и стойкость.
     -- Так что и теперешний кризис уж как-нибудь переживут,-- объяснял Джо
в русле своей странной, совершенно нерусской логики...
     Далее Джо напомнил:
     -- Наш Джон с вашим Никитой устроил Карибский кризис.
     Ну, чего ж хуже --  война  могла начаться,  -- подумаем  мы свое. А  он
подумал и сказал свое, другое, опять хорошее:
     -- Так тот кризис вызвал в Америке  всплеск интереса к России. То есть
это однозначно хорошо!
     После  Джо повез нас  на ужин. Мы  выпивали и  закусывали  в  несколько
неожиданном месте -- в библиотеке имени Джона Кеннеди, сооружении солидном и
богатом.
     --  Культура!  Молодец  все-таки   был  Джон  Кеннеди,--   уважительно
отозвался об этом один американский  миллионер из инвесторов, попросивший не
называть  его  имени  на  том  основании,  что  далее  он высказал не  очень
политкорректную мысль:
     -- А ведь его папаша, старый Джо Кеннеди, подпольно торговал виски при
сухом законе (вспоминаются арестованные  склады с левой осетинской  водкой);
фактически  этот  Джо  был натуральный  бандит! А сын, пожалуйста, выучился,
вышел в люди, служил своей стране. Так что зря вы  комплексуете насчет своих
бандитов.





     РУССКИЕ В ДАВОСЕ: САМИ МЫ НЕ МЕСТНЫЕ
     Элита мировой  экономики  привыкла  собираться  в своем Давосе, который
высоко вознесся  над повседневной  бедной суетой, -- это ж дорогой курорт  в
швейцарских Альпах.
     Когда-то  самых  солидных людей мира  страшно  интересовала  Россия. Но
после  дефолта все изменилось: с  первых мест в Давосском списке  глобальных
проблем наша страна была демостративно опущена на последнее  -- 189-е.  Ну и
что? Но попробуем в этом разобраться...

     СВЯТОЕ АЛЬПИЙСКОЕ НИЩЕНСТВО
     Знакомый русский капиталист размышлял про Альпы.
     -- Тут же в горах вся  таблица Менделеева, так почему ж нет Давосского
горно-обогатительного  комбината? Вот там бы трубы дымили, а тут трущобы для
пролетариев.  Здесь  огороды,  с  которых  можно  кормиться  когда  зарплату
задерживают.
     Но Давосского  горно-обогатительного комбината почему-то не бывает. Тут
дикая экологически чистая природа...
     Вот  в  приблизительно  таких же роскошных  горах, каких  полно  вокруг
Давоса -- одна двугорбая прямо с пачки  "Казбека" -- в припрыжку скакали  за
автобусами Ося с  Кисой. И  выступали с обращением к мировой общественности:
"Денги  давай!"  Много им  не давали,  но ведь  хватило,  чтоб добраться  до
намеченной цели, верно? Потом старый жадный старорежимный Киса устроил юному
подававшему  надежды  Бендеру  дефолт  прямо  бритвой по  горлу.  Но  дефолт
оказался настолько  же  бесполезным,  насколько и неполным. Денег украсть не
удалось,  их,  к  сожалению,  успели  потратить  на  народное   благо  (чему
многомиллионный читатель до сих пор сочувствует),  а недорезанный Бендер все
равно нашел  себе  инвестора.  Поставил  его  в безвыходное  положение --  и
убедил,  что  лучше дать денег  по-хорошему, а  не  то хуже  будет. Зловещая
атмосфера,  если  помните, нагнеталась там  учебной  газовой атакой,  и  все
бегали в противогазах.
     Однако мировая общественность -- это вам не миллионер Корейко.

     Что же ее там заботило? Как это выглядит, когда про глобальные проблемы
говорят  не  советские  интеллигенты на  кухне,  а  продвинутые  иностранные
интеллектуалы?
     Что за темы там? Я буду давать краткими обрывками.
     "1. Мы вступаем в очень неопределенный период.
     Что больше всего угрожает глобальной безопасности?
     2. Как образ жизни влияет на распространение болезней сердца, сосудов и
рака простаты?
     3. Как бороться с разбитостью от преодоления часовых поясов?
     4. Таки каков возраст Вселенной и точно ли она расширяется?
     5. Каков прогноз на ближайшие три года?
     6. Как вести кризисный менеджмент?
     7. Точно ли надо бояться клонирования?
     8. Окружающая  среда.  Идет ли глобальное потепление? Каким должно быть
сочетание государственных и рыночных механизмов для пользы прогресса?
     9. Как раскрывать творческий  потенциал людей и коллективов и как этому
помогает музыка?
     10. В теперешнем  мировом  кризисе  --  самое худшее уже позади или еще
нет?
     11. Сколько денег надо дать России, чтоб она перестала ныть, надоедать,
поимела совесть, перестала воровать  сама  у себя, как  в  колхозе, и начала
трудиться?
     Ну положим 11-й пункт повестки  дня я нечаянно вписал, на правах шутки.
А предыдущие 10 пунктов честно мной списаны из повестки дня.

     Вот еще примеры экзотических интересов продвинутых интеллектуалов.
     "Как все-таки произошла жизнь?
     Если  жизнь можно  зародить  в пробирке, то остается ли тогда место для
Бога?"
     Расстройства сна -- у каждого третьего.
     Как соединить древнюю мудрость и современную медицину?
     Является  ли квантовая  механика границей познания,  которую  мозг не в
состоянии переступить?
     "Если заменить налог на труд налогом  на потребление,  случатся чудеса:
вырастет  занятость, упадут  социальные затраты,  множество проблем отпадет.
Как это воплотить в жизнь? И почему все не кидаются воплощать?
     Искусственный интеллект вырывается из пробирки.
     "Как прожить следующие 10 000 лет.
     Генетики  накормят  человечество,  дадут  нам  новую  еду  и  этические
проблемы.
     Так весь первый день форума и прошел, а про Россию еще и не  вспомнили;
ну-ну...
     Пошел  день  второй. Много  чем  интересовался  форум, только не нашими
бедами.
     42-й вопрос повестки дня например такой:
     "Как  долго  американское  производство может  расти  на  одном  только
местном  потреблении? И  докуда может  дорасти торговый дефицит США?  А  как
европейское замедление  превратить в  ускорение?  Как ускорить выздоровление
Азии  и защитить  Латинскую  Америку от нового удара?  Как вообще обеспечить
рост мировой экономики?"
     Компьютер скоро будет понимать человеческую речь: что ему скажете, то и
сделает.
     Наконец, 47-й вопрос. Наконец-то речь зашла про русский кризис! Правда,
не напрямую, а в том смысле, как он затронул СНГ.
     Впрочем,  это  47-е  место все  еще  почетно, потому  что  за ним  идет
достаточно немаловажный вопрос: "Что есть человек?"
     Давайте спросим  себя:  может ли нам быть понятен этот жгучий интерес к
отвлеченным проблемам? Которые нас с вами не трогают сегодня? У нас оно  все
как-то проще, мне кажется, лозунг нашей жизни в России приблизительно таков:
"Интересно только то, что происходит вот прям сейчас и  про что завтра никто
не  вспомнит. Все мало-мальски важное и серьезное -- скучно  и обсуждению не
подлежит. А после нас ну типа хоть потоп."
     Россия, вообще  говоря, живет одним днем. Какой курс  доллара  сегодня?
Где перехватить денег до получки (до сбора налогов, нового займа, выполнения
плана Пермской фабрикой Гознака и проч)?
     Однако вернемся к повестке. Там попадаются пункты, призванные взбодрить
аудиторию, чтоб  не расслаблялась:  "А как  насчет проблемы  уязвимости  при
доступности атомной бомбы?" Тоже интересно...
     Однако же и секс, который занимает мир больше России и был изобретен за
долго до ее построения, стоит куда ниже 47-го места. Лестно!
     Вот еще совсем по-нашему: "Америка -- она империалистическая или нет?"
     "Исчезает  ли  европейское  кино?  Глобализация  -- непременно  ли  она
означает американизацию?"
     "А что ислам?"
     "Как насчет азитского чуда?"
     И вот -- ура! -- в полный рост заговорили про Россию. Ее очередь теперь
144-я. Как обустроить Россию после всего, что над ней проделано? М-да...
     Далее: "Как бороться против забывчивости?"
     И совсем рядом:
     "Что происходит в Афганистане?"
     Тоже хорошая тема. Очень изящно она стоит  вслед за темой забывчивости.
Там,  в  Афганистане, после  нас  разгребают  то,  чего  мы,  не  подумавши,
наворочали,  делают, по сути, нашу  работу. И денег за нее с нас не берут...
Да  и про контрибуции не слышно.  Видите, как оно с глобальной точки  зрения
смотрится странно!
     Далее опять абстрактные, то бишь общечеловеческие, темы.
     "А если опять упадет нечто вроде Тунгусского метеорита?"
     "Скоро 20 процентов населения будут  производить  товаров  столько  что
хватит на всех. А чем занять остальных?"
     "Глобальное потепление: есть ли с ним ясность?"
     А еще Индия, Китай, Нигерия, и все со своими болячками...
     И даже: а бывает ли глобальная душа?
     "Сердце -- это только насос или нечто поважнее?"
     А  теперь, кажется,  внимание! Вот  вроде чисто наша тема: "Возможен ли
некий  третий путь? Можно ли сочетать  динамизм рыночных  сил с  социальными
гарантиями?" Выступающие  -- из Бельгии,  Англии,  Чили,  США, Франции... Но
нет,  наших  там  нет... Но уж следующие, после  этого грубого напоминания о
третьем пути, не таком  как  у  людей, как  раз мы и идем,  189-м  вопросом.
Который  звучит  так: "Реформируя реформы:  поиск путей выхода  из  русского
экономического  кризиса". Выходит, махнули на нас рукой?  Никто, может, и не
ждет от  нас больше рыночной экономики, серьезной работы. Неужели нам только
и остается, что по-детски наивный поиск третьего пути? Когда и рыбку съесть,
и  что-то там  еще? Третий путь вообще не этой зимой  в Давосе изобрели,  он
давно обозначен в русской народной мудрости. Этот путь проторил еще Емеля на
своей  конверсионной  печи  с  вертикальным  взлетом, и  скатерть-самобранка
летала по воздушному  коридору этого самого пути (кстати и дороги  для этого
вида транспорта строить не надо), Много было славных вех на этом героическом
третьем пути:  и золотая рыбка, и скотоложество с лягушкой царских кровей, и
мичуринская  помесь  курицы  с  колымской  драгой, чтоб нести золотовалютные
яйца. Всего не упомнишь!
     Итак, Россия заняла самое  последнее место в  Давосском рейтинге. После
нее были одни  банкеты. Отдельного русского не стали устраивать -- провели в
складчину   один   общий   с   соседями,   как   в   коммунальной  квартире:
"Центрально-восточно-европейский и центрально-азиатский".

     ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКИЙ ОБЕД
     Пока топтались и  принимали перед  обедом  по  рюмочке, вдруг на минуту
возьми да и погасни свет.
     -- Это Чубайс! Это виноват! Он же энергетик! -- раздался замечательный
возглас.  Автором  этой  роскошной  шутки  оказался  Явлинский.  Когда  свет
включили обратно и все на шутника смогли  посмотреть, он, пользуясь случаем,
напомнил, что весь  этот кризис долгов был им замечательно  предсказал еще в
93-м.
     -- Ну так  раз  у  вас  так хорошо  получается  угадывать будущее,  вы
дайте-ка на следущие пять лет прогноз! -- прошу его.
     -- Сейчас никак не могу. А после выборов обращайтесь.
     -- А вы кстати  знаете, какая с вами неприятная история приключилась в
связи с дефолтом? Двое моих знакомых, они ваши фанаты, так оба едут в Канаду
на ПМЖ... Видите, как!
     -- Ну  если  и дальше так  пойдет, то  не только ваши знакомые,  но  и
множество незнакомых уедет!
     -- Ну вы-то в Америке будете преподавать...
     -- Уж я-то без работы точно не останусь.
     Значит, вот к чему нужно -- или можно -- готовиться!
     При  виде Вацлава Клауса приходит на ум его Чехия, на которую много кто
смотрит на место будущей, в случае чего, эмиграции.
     --  Вам не страшно, что вдруг к вам все могут ломануться? -- спрашиваю
Клауса.
     -- Нет! Переживем...
     Мы с ним  вспоминаем, как после той  гражданской Чехия принимала белых,
платила им  пособия  и устроила специально для  них бесплатный  университет.
Чтоб искупить вину за мятеж чехословацкого корпуса в Сибири. Эх, если б чехи
со  словаками так не предали тогда  Колчака, страна б  так не опозорилась...
Сестра Набокова  Елена (она тут рядом в  Женеве живет) рассказывала мне, как
ее  муж, штабс-капитан Сикорский, выучился там на юриста -- по своду законов
Российской империи. Они тогда думали, что большевики -- это ненадолго...
     Клаус говорит:
     -- Русских и так уже много в Чехии! Не только в Праге. Карловы Вары --
почти русский город...
     Интонация Клауса наталкивает меня на подозрение, что город этот русский
не  в  хорошем смысле  этого слова, а  в  плохом. А  злые языки  мне и вовсе
наговорили, что город занят нашими бандитами...
     Ждали, пока накроют. Я все думал про эти  экзотические дискуссии. Кто ж
на них ходит?
     -- Вот вы ходили на что-нибудь этакое? -- спрашиваю президента Акаева.
     -- Ходил  один  раз! -- -- он сразу  оживился, -- там обсуждали, какая
будет жизнь в 21 веке. Но это в прошлом году.  А  теперь уж некогда на такое
ходить!
     А его армянский коллега Кочарян в Давосе  в первый раз. Входит  в курс.
Кажется,  немного волнуется. Но после,  на  следующих  Давосах, он  надеется
получше  проводить  время  --  не только  заседать,  но  и  посвящать  досуг
радостям.
     Кочарян коротко  объяснил мне,  что против  90-го, допустим, года жизнь
стала лучше. А дальше будет и еще лучше. Так-то!
     Я так полагаю, что его сильно вдохновил местный пример: вот чего  может
достичь  бедная маленькая горная  республика, несмотря на окружение огромных
соседей! А если еще вместо мороза чудесный кавказский климат...
     Рядом с Кочаряном  - русский  банкир Гарик Тосунян.  Перекинулись с ним
парой насчет  скромности русских сверхдержавных потребностей, вспомнили  про
стыдное. Про  то что бюджет Российского великого государства меньше  бюджета
одного нестоличного городка Нью-Йорк.  Тосунян с чувством добавил, что точно
также  и капитал  одного американского  банка  больше  капиталов всех банков
России вместе взятых! Потом,  поняв что погорячился, он сделал поправку:  ну
не считая Сбербанка.
     -- А деньги просто так, ни за что, -- не надо никому давать! -- сказал
он твердо...
     После  я нечаянно проявил вопиющую политнекорректность  по отношению  к
президенту Польши  Квасьневскому.  То есть  когда мы с ним пили за Польшу, я
сказал пару комплиментов в адрес его страны. Он выпил, но с не очень веселым
видом.  Я  только после  осознал,  что  хвалил  польскую  "Солидарность",  а
Квасьневский --  он же  из коммунистов, которых  она  в  свое время свалила.
Неловко получилось...
     К  Квасьневскому еще подсел  Борис Бревнов.  У  него с Польшей какой-то
бизнес. Бревнов мне после мечтательно рассказывал:
     -- Вот бы нам такого президента! Чтоб запросто с ним посидеть, выпить,
дела обсудить...
     Бревнов живет и работает в Англии, которая по пути упразднения монархии
пока  что  не пошла;  так что он,  похоже,  огорчался невозможности выпить с
Борисом Николаевичем...
     -- Поляки -- до  чего  ж  естественные люди! И мудрые. Энергетический
комплекс не сразу кинулись приватизировать, а  только на  10-м году  реформ,
заметьте... Вот  потому-то  жизнь у них налаживается!  --  говорит Бревнов о
больном.
     А вот  Грэм Аллисон, необычайной  степени влиятельности в области того,
кому американцы  будут давать  денег, а кому, извините,  фигу. Так он увидел
меня и говорит:
     -- Сколько лет, сколько зим!
     И правда, с гарвардского симпозиума недели две точно прошло.
     --- Надо бы нам, -- говорит, -- поиметь ланч.
     Я так думаю, что он утомился от умных разговоров и захотел пообщаться с
нормальным человеком.
     Сидим, обедаем. Грэм ест салат,  запивая водичкой, а  после суп, и все.
Но это не диета, не борьба за здоровый образ  жизни; просто вчера вечером он
два раза  плотно закусывал:  на  восточно-европейском  обеде и после еще  на
большом прощальном приеме.
     Ну так похмелился бы! Нет... Две пьянки за вечер,  а человек свежий как
огурчик. Это у  нас  мысли  про пьянку, а он там пригубил символически бокал
красного, и  все.  Протестантская этика! Я  про нее  расспросил Грэма, и  он
привел  такой  пример  из своей  жизни.  В молодости,  будучи студентом,  он
подрабатывал на стройке.  Рыл  ямы,  раствор месил, заборы  ставил, --  все
через  это прошли.  Но  Грэм шел своим  особенным путем:  работал  он  таким
шабашником в фирме своего отца-капиталиста.
     -- А что ж он так не дал денег?
     -- Он хотел приучить меня к труду, к ответственности.
     -- А если б он так дал, вы б взяли?
     -- Взял бы, что с мальчишки взять, какое соображение! Но он  не дал, и
я ему за это благодарен.
     Аллисон научил меня словечку из  жаргона гарвардских студентов, которым
они  презрительно называют богатых приезжих  сынков, которые  сорят папиными
деньгами:  eurobrats. А дети американских миллионеров ведут себя  скромнее и
подрабатывают официантами или дворниками.
     Видите, а мы хотим, чтоб они нас баловали больше чем собственных детей!

     Могучая протестантская культура кругом! Ранний подъем, страшная во всем
умеренность,  экономия  на  спичках   и  накопление  миллионов,  девственные
проститутки без косметики и в кроссовках, с девственной походкой.
     Это вам  не католический  мир: там лень,  сиеста,  бесстыжие карнавалы,
чревоугодие,  толстые проститутки все  в черном  с огромными  распятиями над
всем -- над грудями, над ложем...
     Или  --  ближе  к телу -- кинем  взгляд на  земли,  которые были  (или
остались) под сильным православным влиянием. Тут  можно ограничиться кратким
перечислением:  кроме нас  еще Румыния, Греция, бывшая  Югославия, Грузия  и
Армения, Украина и Белоруссия. Кажется, и  Эфиопия тоже?  М-да...  Тут что в
почете? Поиск  истины, поиск особенного  пути.  И  на этой почве  --  низкая
производительность труда,  бедное  качество  и  неизбежное  пренебрежение  к
бытовым  вопросам. Ну и что, подумаешь,  ведь почти сплошь  все православные
страны  -- теплые, там  всю зиму  можно кормиться дикими  маслинами. Если  в
православной стране  вдруг  иногда  внезапно  случается  зима,  все  страшно
удивляются  и  начинаю  под  Тулой   выковыривать  из-под  снега  несчастную
кукурузу...
     Тут  еще  принципиально  важна наглядная  агитация. Что хочет  показать
своему  народу его  элита  --  бизнесмены, чиновники,  художники? Московские
картинки с Мерседесами и длинноногими скучающими дамами вы видели...
     А  тут   вот   развешены  портретики  дамы  с  изуродованным  лицом   и
искалеченной рукой: у нее лепра, проказа, так помогите  деньгами на лечение!
А  на  Променаде,  центрально   улице  Давоса,  --  секс-шоп,  и  в  витрине
электрические  фаллосы и прыгающие гениталии на пружинках. У нас бы блажили,
что это  евреи в  шинках  травят русский народ  порнографией,  дети же могут
увидеть!  А  тут,  похоже,  рассудили,  что гениталии --  норма  жизни,  они
практически  у каждого есть. Даже у детей...  Так что вовсе  не  обязательно
лицемерить.
     Но завидовать благоустроенным протестантам невозможно!
     Бесконечная  тоска швейцарской  жизни  восхищает.  В  стране  ничего  и
никогда не  происходит. Вежливость,  умеренность, диета  абсолютно  во всем,
ранний отход ко сну. Нет,  как говорил бывший  классик, по-нашему, так лучше
30 лет пить живую кровь, чем 300 лет на такой диете... Швейцария -- уже хотя
бы тем замечательна, что из нее поскорее хочется домой.
     Хотя кое-что в протестанской этике и нам может быть понятно.
     Ты, читатель,  легко мог бы спуститься  разок  в  метро и  осчастливить
какого-нибудь нищего подачкой в размере 300 долларов. И тебя бы не убыло.
     И  ты  б  это точно сделал,  знай, что русские  нищие копят  деньги  на
обустройство России. Накопят, выучатся полезному ремеслу, поднимутся ни свет
ни заря и побегут вкалывать. И ничего не пропьют и бандитам не отдадут...

     КУЛУАРЫ
     Иду  как-то по  кулуарам  форума. Музыка играет... Смотрю --  Хакамада!
Обрадовался и пошел с ней плясать; как потом выяснилось, самбу. Хакамада  не
раз  доказывала, что  может  влиять на  широкие  массы  избирателей. Харизма
Хакамады! Чего стоит одна только история с ее прической, которую скопировали
миллионы избирательниц.
     -- А как вы вообще изобрели такую прическу?
     --  У меня были длинные волосы,  -- ока показывает куда ниже плеч,  --
постриглась. Вышло очень коротко как у мальчика. А как чуть отросло, я стала
изобретать и вот изобрела это.
     У Хакамады  -- большое будущее. Потому что  в России миллионы скуластых
неблондинок,  в  которых от  тлетворного влияния  Запада воспитался комплекс
неполноценности. Теперь они  смотрят на Хакамаду и осознают: надо плюнуть на
все и стать наконец смелой и счастливой.
     И,  наконец, эта  поэзия Хакамады.  Как  известно  всякому, ее  фамилия
переводится так: "штаны самурая в поле". Тут напрашивается конечно хоку:

     Штаны самурая в поле;
     Малый бизнес!
     Ему одиноко в России.

     Это я сам сочинил.
     Если идти дальше  по кулуарам, там будет Каха  Бендукидзе с "Уралмаша".
Вот  он  как  раз  пляшет  с молодой  женой  Наташей.  Она,  вообще  говоря,
журналистка Золотова, но в Давосе инкогнито - только как жена.

     КОММУНИСТИЧЕСКОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО В ШВЕЙЦАРИИ
     В субботу после обеда к конгресс-центру стали  подтягиваться  усиленные
наряды полиции. Лавочники на  Променаде, здешней  главной  улице,  закрывали
магазины, испугавшись  за  свое добро:  по радио объявили,  что  надвигается
демонстрация, чернь могла ж побить витрины.
     До  классовой  борьбы  от  конгресс-центра было  всего 3  остановки  на
муниципальном автобусе.
     Там,  между  Parsenn  Hotel  и  зимней  спортшколой,  скопилась   кучка
недовольных граждан.
     "Долой  капиталистических  разжигателей  войны  и  эксплуататоров!"  --
гласила листовка, которой они сколько-то экземпляров успели раздать, -- пока
полиция не перегородила узкий Променад с обеих сторон и не отогнала публику.
И  репортеров к мятежникам не пускала. Демонстранты орали в мегафон,  что не
всех, так пусть делегацию пустят на  форум! Полиция  их не слушала и пускать
никуда не  собиралась.  Причем полиция  была  тут не простая.  А  боевая:  в
касках, с пластиковыми латами на ногах, с плетеными из лозы щитами, а иные и
вовсе с ружьями огромного калибра (с резиновыми пулями).
     И вот бунтовщики там орали из своей загородки:
     No more global leaders!
     "Капитализм  не  делает ошибок, он  сам  --  одна  большая ошибка!"  --
утверждала  листовка.  И  приводила  доказательства:  кризис предсказать  не
могли, а как беззащитный Ирак бомбить, так империалисты, пожалуйста, первые.
Они тут в Давосе  ищут выход из кризиса, а искать и не надо, и так все ясно:
"Да  здравствует пролетарский интернационализм!  Да здравствует пролетарская
революция!"
     И  подписи  под  листовкой:  "Революционное  строительство"  (Цюрих)  и
"Коммунистическое строительство" (Базель).
     Пользуясь случаем, хочу попросить:
     --  Товарищ Зюганов! Нельзя ли  этих ребят как-нибудь  командировать в
колхоз  к единомышленнику Стародубцеву, чтоб они там  помогли убирать из-под
снега  кукурузу? Это  ведь и есть коммунистическое  строительство, так?  Тем
более что к морозам швейцарские товарищи очень даже привычные.

     ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ БАБОЧКИ
     Да, так что ж выходит?
     России Давос не нужен! --  пишут. Раз денег не дадут. А судьбы планеты,
наука, болезни? Общечеловеческие ценности?
     Да запросто. Еще когда никаких форумов в Давосе не было,  русские  сюда
приезжали и сильно увлекались разными общечеловеческими  ценностями. И те же
хваленые американцы  этим до сих пор гордятся... Как так? Тут летом месяцами
жил Владимир Набоков. Писал бессмертные романы и ловил вечных бабочек.
     А теперь некоторые утверждают, что Давос открыли не русские.
     Несправедливо!




     Он был  самым первым. Вообще получается,  что  при жизни он был главным
героем страны.
     Его улыбка отучила людей от страха перед Россией.
     30 лет  назад он погиб. Ему нечего было оставить маленьким детям и жене
-- только казенную квартиру, старую "Волгу" с оленем и югославский гарнитур.
Его  вдове недавно прибавили пенсию,  и  теперь  она получает  200  долларов
ежемесячно. Ну  да ничего, дочки его  обе  выросли, защитили кандидатские  и
растят внуков героя # 1 -- на 700-рублевую зарплату.
     Его  внука назвали  Юрой.  Он  страшно похож  на своего славного  деда,
которого весь мир знал в лицо.
     А Россия такая страна -- она  равнодушна к людям, которые составляют ее
славу и служат ей до конца.
     "Страна, которой не нужны герои, обречена," -- сказал его близкий друг,
который сейчас руководит крупной фирмой. И добавил:  "Вы сами видите,  что с
нами сейчас происходит... Я был там, в космосе, но Бога не видел. Может, его
и  нет, но он способен наказывать очень сурово..." Друг  давно не летает, но
он тоже был первым: до  него в открытый космос  из корабля никто не выходил.
Это   Алексей   Леонов,   космонавт-испытатель,   доктор   наук,   президент
инвестиционной  фирмы  Альфа Капитал. Он  рассказал  про  своего друга  Юрия
Гагарина.

     -- Этот  век не будет  иметь другого названия -- только век завоевания
космоса человечеством. А полетел первым -- Юрий! На корабле Сергея Павловича
Королева. А  что  американцы?  У  них  не  было  никогда  астронавта  уровня
Гагарина,  по человеческим качествам, чтоб его так любили! А этот  их Вернер
фон  Браун,   ну  что  он?  Я  с  ним  встречался  на  конгрессе  авиации  и
астронавтики, в Афинах, в 65-м. Я сидел рядом с ними, с Вернером фон Брауном
и его женой Евой Браун. Он мне  говорил: "Я знал, что так будет, что человек
полетит в космос -- но не знал, что так быстро. Я не думал..."
     Почему,  кстати,  их  ракеты  Фау  падали?  Там  тонкий  механизм,  там
гидравлика,  трубочки, золотниковое управление, там песчинке достаточно было
упасть  --  и все летело к черту. Вот пленные песочек  и подсыпали.  То есть
ракеты взлетать - взлетали, но тут же падали. Вернер мне рассказывал, что он
сильно возмущался: "Как же они могли мне такие  подлянки устраивать? Я же их
из  лагерей  повытаскивал,  я  думал, люди будут нам  благодарны, что мы  их
спасли от смерти, и питание давали хорошее, простыни чистые..."
     Нет, им не понять.
     Мы вывезли из Пенемюнде те их ракеты -- Фау-2. Наши поначалу делали  их
копии  и назвали их по-своему --  Р-1. Но  Сергей Павлович  немецкие  ракеты
категорически  отверг и  создал новую ракету, так называемую "семерку".  Она
могла донести груз  до любой точки планеты! Конечно, имелась в виду Америка.
Понятно, нас с ними натравили друг на друга, и надо радоваться, что обошлось
без конфликта.
     -- Где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Юрием Гагариным?
     -- 4 октября 59-го я приехал в госпиталь (это в Сокольниках),  где нас
проверяли. Я  открываю  дверь палаты, захожу со своим сундучком. А в комнате
на  стуле  сидит  парень  в  коричневой  пижаме, читает.  Повернул голову  и
говорит: "Старший лейтенант Юрий Гагарин!" Представился и я. И тут смотрю на
него... Я тогда первый раз  увидел, какие  у него глаза  -- голубые-голубые,
редчайшего цвета и чистоты, и когда он на меня посмотрел, они еще засверкали
как бы изумрудным блеском, и он улыбнулся этой своей улыбкой,  ну вы знаете.
Это  была такая улыбка, как будто он меня ждал всю жизнь,  будто ему меня не
хватало, --  и вот я пришел. Через полчаса казалось,  что  я уже все знал об
этом человеке, он так к себе расположил. Редчайший это был человек...
     -- Вы такого человека только одного за свою жизнь встретили?
     -- Был  еще один такой человек, и не зря они с Юрием дружили. Я говорю
про Сергея Павлова, первого секретаря ЦК комсомола. Он тоже умел расположить
к  себе  любую аудиторию. Когда были тяжелые события на Дону (я имею  в виду
рабочее восстание в  Новочеркасске), то люди там были обозлены и знали,  что
их накажут,  ведь они  столько  беззаконий натворили,  -- так он один к  ним
пошел и говорил с ними, и они его послушали и разошлись.
     -- Когда вас брали в отряд космонавтов, вам предлагали какие-то особые
условия?
     --  Никаких! Нам платили обыкновенное офицерское жалование. А  жили мы
первое  время  в  Москве. Мне  комнату  дали  15  метров  в  коммуналке,  на
Студенческой.  Соседи были рабочие,  простые люди, я  к ним иногда телевизор
заходил посмотреть,  -- своего у  меня  не было. Сидишь, смотришь кино, а по
ногам  клопы  ползают...  А  Юре Гагарину  на  Ленинском дали  однокомнатную
квартиру  -- у него  уже был один ребенок.  А летом  60-го нас переселили на
Чкаловскую, так там Юре дали двухкомнатную. А после всем космонавтам дали по
трехкомнатной квартире -- с паркетом! И с кафелем в  туалете! Это было очень
сильно.
     -- В нем что было главное -- обаяние? Еще что?
     -- Он  был очень  талантливый человек.  Голова у него соображала очень
светло. О нем  сам Королев сказал приблизительно так: он обаятелен, умен, он
олицетворение  наше молодежи,  если  ему  дать  надежное образование,  то  в
ближайшее  время  мы  услышим  его  имя среди  имен выдающихся ученых  нашей
страны. Сергей  Павлович  таких слов ни о ком больше не говорил. Кстати,  из
космонавтов у Королева дома бывали только двое -- Юрий и я.
     Это  было  прекрасное  зрелище  --  знакомство  Королева  с  Гагариным.
Случилось это  осенью  60-го в  Институте  авиационно-космической  медицины.
Приходит Сергей Павлович  в своем пальто  цвета маренго, в шляпе, надвинутой
на глаза. И говорит:
     -- Садитесь, орелики! -- так он нас называл.
     И вызывает по порядку: Аникеев, Быковский, Волынов, Гагарин.
     Встает  Юрий,  зарделся  так...  Сергей  Палыч   на  него  посмотрел  и
заулыбался. Началась  у них беседа.  Такая  длинная, что,  казалось,  Сергей
Палыч забыл, что  они не одни в комнате.  Было видно,  что Юрий ему  страшно
понравился. Потом Сергей Палыч встрепенулся и говорит  -- ну ладно,  садись,
теперь следующий.
     Когда мы Королева проводили, я подошел и говорю:
     -- Юра, выбор пал!
     -- Да ладно, Леша, это тебе показалось!
     Юрий Гагарин -- человек громадной внутренней силы. Будучи ростом 1 метр
65 сантиметров, он всегда был  капитаном баскетбольной команды! И всегда шел
в атаку!
     Когда выбирали, кто будет первым... Все  издевательские тесты он прошел
блестяще.  И  когда нас  спрашивали  - кто  из  вас  больше заслуживает быть
первым? -- из трех спрошенных  двое  говорили -- пускай  Юрий! А Титов тогда
сильно обиделся, он  себя считал первым. Он даже в Колонном зале заявил, что
для него день полета Гагарина -- черный день.
     -- Вот такие люди и нужны коммунистам. Он же там где-то в ЦК у них.
     -- Герман Титов, он, знаете, какой... Он тогда при всяком случае читал
наизусть стихи Пушкина, показывал начитанность.  Потом выяснилось, что и Юра
знал не хуже, просто он не хвастался, не высовывался. Юра любил и в компании
побыть, а  Герман,  тот  всегда говорил  -- я в рот ничего  не  беру.  И мне
странно было, будто человек боится чего...
     Юрий к  26 годам  состоялся  как личность, да с  такими  убеждениями, с
такими   нравственными  параметрами,  которые  всем  были  понятны   и  всем
нравились!    Человек    гипертрофированной   обязательности.    Про   таких
замечательных людей я раньше только в книжках читал.
     -- Что бы он делал в  нынешнее время? Мирил бы Чечню как Сергей Павлов
-- Новочеркасск?
     -- Он  бы  с  его известностью, популярностью  и честностью --  он  бы
пришел в Чечню и сказал: "Ребята, прекратить!" На это он был способен.
     --  После  12 апреля --  это был другой Гагарин,  уже не  тот,  что до
полета?
     -- Нет!  Его слава ничуть  не  испортила. Когда я занимался программой
выхода  в открытый космос,  он постоянно  вызывал врачей,  спрашивал про мое
состояние.   Там   были   такие  тренировки,  что  многие   ребята  получали
микроинфаркты, и их списывали. Он меня по-настоящему берег. Не давая мне это
понять. Он знал, куда я  иду, и  говорил:  "Тебе придется решить задачку еще
сложнее  -- выйти!" Он постоянно  был рядом. На  отдых  меня вытаскивал,  на
охоту. Охоту он любил...
     -- Стрелял метко?
     -- Очень метко. Однажды одной пулей перебил рыси 3 лапы. Она чесалась,
что  ли  -- как так  вышло?  На охоте он никогда не  был  жадным  человеком.
Знаете, некоторые требовали  чтоб  их поставили на особое  место,  а  он  --
нет... Он -- в общем загоне с ребятами.
     Не завидовал никогда.  Помню, убил Женя  Хрунов  лося,  так Юра  первый
подбежал, сломал  ветку,  помазал кровью и воткнул Жене в  шапку;  это такой
охотничий обычай.
     Талант, все на лету схватывал!
     В 61-м ему Италия вручала орден. И он меня с собой взял в посольство на
улицу Веснина. Золоченые канделябры, ножки у мебели гнутые, все кланяются...
Юра речь говорит. И тогда я впервые услышал такие слова: "Дамы и господа!" И
дальше -- "Уважаемый господин посол!"  Юра, откуда это у тебя? Он же никогда
не был ни в каком посольстве! Я просто рот раскрыл, как же это здорово и как
красиво!  Потом он  подошел,  послихе  ручку  поцеловал. После и  английская
королева удивлялась, откуда него такое воспитание.
     -- Чем бы Гагарин занимался, будь он жив?
     -- Да  что  б он ни делал, все выходило талантливо. Юрий такое доверие
вызывал, так людей к  себе  умел расположить, и  голова  такая  у  него была
светлая...
     -- Это же портрет идеального бизнесмена!
     -- Да нет, он же летчик природный... Хотя... Если б занимался, что был
бы серьезным большим бизнесменом. Он, кстати, бассейн в Звездном закладывал!
Ездил, пробивал строительство. Он себя  проявил как замечательный  менеджер!
Нам  там строили  все  пятиэтажки. Никому в голову  не приходило, что вместо
двух пятиэтажек по 650 тыщ  каждая лучше построить один 14-этажный кирпичный
дом за 1 миллион 200. Юрий додумался и пробил такое решение! То, что у нас в
Звездном такие дома -- это его заслуга.
     --  При всех своих огромных  заслугах и всемирной  славе -- Гагарин не
был богатым?
     -- Да кто тогда был богатым...
     -- Опишите все-таки его уровень его достатка!
     --  Денежное довольствие. Как полковник и  командир  отряда он получал
380  рублей.  За полет  в сложных условиях платили по 2  рубля  в  минуту, в
простых условиях -- рубль. То есть за эти  полеты было еще ну рублей 150-180
в месяц.
     За первый космический полет он получил 15 тысяч рублей. Можно  было две
"Волги" купить.
     Ну, вот ему дали четырехкомнатную квартиру, такая  же  у меня.  Значит,
заходишь -- прихожая 2 на 2,  холл 3 на 2, кабинет 7 метров, большая комната
23 метра, спальня 17 метров,  кухня -- 12, и детская 7. 80 квадратных метров
общей площади.
     Обстановка  какая? После  полета  правительство подарило  набор  мебели
"Белград" (для спальни и столовой) -- выше тогда не было ничего! Была у него
"Волга" 21-я.
     -- Вы же сравнивали себя с астронавтами в этом смысле?
     -- У  американцев зарплата  была -- 5 тысяч  долларов... И  еще помню:
журнал  "Лайф"  по  150  тысяч   долларов  на  человека  им  выплачивал   за
эксклюзив...
     -- А какое  чувство было  у вас по поводу вашей  богатой квартиры в 80
метров, когда вы увидели дома, в которых жили астронавты?
     --  Было   противно.  Там  совершенно  другое   было  отношение.   Мы,
специалисты, летчики экстра-класса, космонавты --  получали там суточных  10
долларов. А когда туда приезжал товарищ по линии ЦК, у него было 50 долларов
в день.
     -- Как  жила, живет семья Гагарина после его  гибели?  Как прошли  эти
годы?
     -- Юра погиб... Пенсию семье платили 350 рублей. Квартира та  осталась
в Звездном. Ничего  не изменилось... Мебель та же и стоит, что 40 лет назад.
Бордовый диванчик все тот же... Сейчас смотришь на эту мебель югославскую --
она ужасно убогая. Картина моя висит -- "Закат солнца на Кубе". Еще в Москве
была квартира, но  ее разменяли  на  две, когда дочки вышли  замуж. Старшая,
Леночка  -- развелась с  мужем. Их дочь Катя  постоянно  живет с  Валей. А у
младшей  дочки  --  сын,  его зовут Юра. Удивительно на  Юрия  похож!  Лицо,
глаза...
     -- А Валя что делала эти годы?
     --  Работала   в   лаборатории,  потом   ушла  на  пенсию,  занималась
воспитанием детей.  Никого  к себе не подпускает, однолюбка. Могу поклясться
перед Богом, что никто около нее рядом не был, по-моему, даже  и мысли у нее
было! Она не идет ни на какие контакты.
     -- Почему? Она как это объясняет?
     -- "Не хочу, мне это все больно," - вот и весь разговор.
     -- Какая она сейчас?
     -- Милая,  красивая женщина! До сих пор.. Вот недавно мы ее  возили на
конгресс  в Коста-Рику.  Там бассейн.  Обычно люди  стесняются  раздеваться,
когда им под 60. А она -- ничего подобного! И вот когда Валя в купальнике --
видно, какое у нее красивое тело, какая она стройная!
     -- Гагарина  любил весь мир, --  который наполовину состоит из женщин.
Взять, например, ту же Бриджит Бардо; и что?
     --  Да  читал  я, Бриджит  Бардо  писала, что  она  с Юрием  в  Париже
переспала. Но он в Париже был по два дня два раза. А второй раз с Валей. При
Вале куда-то идти!
     Даже если бы захотел, если  был Казановой,  все равно... Бриджит -- она
врет. Она хотела сделать  себе  имя на  Гагарине. Она врет, это я точно могу
сказать, потому что Юра мне бы точно сказал. Вот блестящая фотография, когда
Юра целует  Бриджит. И больше у  них ничего не было.  (Я правда с Бриджит не
целовался, -- но я зато целовался с нашей русской Мариной Влади.)
     -- А вот тот знаменитый шрам на лице Гагарина? Тогда еще говорили, что
это было связано с Вертинской.
     -- Да  господи,  такого даже близко не было. Она была такая  почетная,
красивая...
     -- Так шрам-то откуда? Вы ж говорите, вам Юрий все-все рассказывал.
     -- У меня был про это  с Юрой разговор, один на один. Это на юге было.
Ну, сидят они с ребятами,  играют в карты. Он встает:  "Пойду зайду к себе".
Заходит в  номер, а замок  нечаянно захлопывается.  А  там как раз  случайно
уборку  делает нянечка, очень, как мне Герман говорил, красивая девчонка.  И
вот Юрий с ней стоит,  разговаривает, а  внизу  жена. Прошло минут  10, жена
хочет  войти  в номер, а дверь закрыта,  она ж случайно  захлопнулась.  Жена
кричит -- "Юра, Юра!"  И Юрий думает:  "Ну что я ей сейчас  смогу объяснить?
Она устроит скандал,  причем не мне, а этой  девочке". Вот случись такое  со
мной -- ну что тут делать?
     Он  на  подоконник,  и  прыгать, --  там  высота-то  всего  два  метра,
космонавту  это  что?  А  под окном росла  глициния  китайская.  И  он ногой
зацепился за ствол и приземлился  головой.  Ударился об бордюр,  рассек себе
голову. Вызвали врача, зашили. А через неделю, кстати, съезд 22-й, и ему там
выступать. Так ему специально гримеры бровь приклеивали.
     --  Алексей   Архипович,  обсуждали  вы   с  ним   политику,  зверства
большевиков?
     -- В то время мыслей таких не возникало, что неправильный строй.
     Хрущев относился к  нам как отец родной, он знал  по  имени  Юру, меня.
Когда  убрали Хрущева  и  стал  Брежнев...  У Юры  начались  сомнения насчет
идеологической неприкосновенности. Когда мы поездили и  посмотрели, как люди
живут, особенно  немцы, покоренная нами страна... Частные магазинчики даже у
восточных немцев, и небольшие фермы. "А почему нам нельзя?"  -- это мы с ним
обсуждали.
     -- Вы можете вспомнить тот последний день?
     -- Что мне  вспоминать...  Я  же был там, в  Киржаче. Я слышал  взрыв,
когда  самолет упал.  Там был еще другой самолет,  он  нарушил и зашел  в их
эшелон, включил  форсаж -- и так он их  перевернул. Когда они вывели самолет
из штопора,  то было уже  поздно.  Времени не хватило  полторы-две  секунды,
высоты не хватило. Они прошли корпусом и упали плашмя.
     -- Они были трезвые?
     -- Да о чем вы говорите!
     -- 30 лет об этом говорят.
     --  Я  скажу,  откуда  пошел   разговор.   В  понедельник  вечером  мы
праздновали  50-летие  начальника  политотдела  Крышкевича,  это  был  очень
приличный человек.  Я сидел рядом с  Юрой.  Нам налили по рюмочке "Твиши", и
даже эту рюмку он не выпил. Да даже  если б  и выпил, так в понедельник  - а
тот полет был в среду.
     -- Вы что почувствовали тогда?
     -- Я потерял самого большого друга  и единомышленника. Мы с ним думали
одинаково. Он мне доверял все и я ему все доверял. У  нас тайны были свои, и
в личных делах, и в планах. Я понял, что у меня такого человека нет. Много я
потерял. Не было  дня за все эти  годы, чтобы  я не вспомнил  этого парня. В
день по несколько раз, случайно, не случайно: "Это говорил  Юрий, здесь мы с
Юрием были"... А ведь прошло уже 30 лет.
     Такого парня больше не будет.





     Жизнь взаймы
     Эпиграф: "И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает".
     Матф., 18, ст. 5

     Человек  взял  в  дом 40 сирот. И еще взял  20 стариков -- кроме  него,
никому  не  нужных.  И  построил  гимназию. Денег  всегда  не  хватает,  это
бедность, но  главное вот что:  никто из взятых  на  попечение  с  голоду не
помер. Желающие  помочь  всегда  находятся. У кого нет свободных денег,  тот
дает  для бывших сирот картошки. Схема получилась простая. Надо собрать тех,
кому плохо,  в  одном  месте, громко об этом объявить и настойчиво требовать
помощи. Именно требовать, потому что это же справедливое требование, да и не
для себя ведь. Даже неожиданные люди тогда сдаются и жертвуют.
     Про то, что еще надо к людям испытывать теплые чувства, и говорить  тут
лишне; тогда и мысль бы о помощи как таковая в голову б не пришла.
     Чувство  же,  которое  основатель  поселения  испытывает  к  людям,  он
описывает таким термином: христианская любовь.
     Одно из определений счастья (только что придумал):
     это когда человек  живет совершенно  так,  как хочет, и делает  дело, в
необходимости и  пользе  которого убежден, и ни  за  что не  переменит  свою
жизнь, и не сомневается  ни в чем, он сам страшно нужен людям, и не завидует
никому, а вокруг него единомышленники, которые его полностью понимают.
     Чего-то не хватает? Или достаточно, все в порядке?
     Да и  вообще бывает ли  так? Возможно ли устроить себе  такую  чудесную
жизнь?  Сколько  ж  для  этого  надо везения,  и  условий  разных,  стечения
счастливых обстоятельств, и хлопот, да и денег, наконец! -- появится  мысль.
И где ж, вот  еще вопрос, найти такое замечательное место, где  это  было бы
возможно.
     Как  ни странно, но  я был  в таком месте и  видел  таких  людей. Это в
поселке Саракташ  Оренбургской области. Там собрались люди и занимаются  вот
чем: они сначала построили храм и православную гимназию, и приют для сирот и
стариков, а  теперь  живут,  работают и  поддерживают  построенное и  людей,
которые там. Со  стороны посмотреть,  так  жизнь  этих  людей, затерянных  в
пыльной  глуши, в бедной  глухой  провинции,  на самой границе,  на  окраине
России, где дальше только Урал и иностранные казахстанские степи -- жизнь их
скучна,  однообразна,  скудна,  бедна впечатлениями  и  достойна  жалости  и
сочувствия. Но самое тут интересное, и об этом легко догадаться, что их наше
постороннее мнение не волнует. (То, что счастье не снаружи, а внутри, мы уже
даже не обсуждаем, это давно пройденный материал.)
     Они даже могут нас спросить:
     -- Ну а вы-то, если  такие умные,  вы-то точно знаете, зачем живете? И
точно  ли занимаетесь полезным  важным делом? И не отступитесь от него, даже
если  вас станут расстреливать? И ничего другого не хотите, кроме того что у
вас есть?
     Наверно, полно таких сильных, умных и  уверенных людей, которые в жизни
устроились  не хуже. Вы, если они вам где-нибудь попадутся, можете им  смело
завидовать.

     Вступление
     Место,  в котором протекает  заинтересовавшая нас жизнь, приблизительно
таково.
     Представьте  себе  бедную обветшавшую  железнодорожную  станцию,  какие
обычно и бывают в 80 километрах от областного города. И при ней поселок, где
не наберется  и 20 тыщ жителей. В нем совершенно советские сельпо, универмаг
и гастроном, все с незатейливым русским товаром. Люди живут в как бы дачных,
без удобств, домах. Местность, чтоб вы  знали, считается престижной -- из-за
близости большого (!) города Оренбурга, чистых речек, успехов пчеловодства и
ярмарки  оренбургских платков,  которая каждый четверг. И  вот надо идти  от
станции минут 10 до улицы Ленина, и еще вы издалека увидите купол с крестом,
а рядом с храмом новые дома. Высокий, трехэтажный, парадный -- это гимназия,
а поскромнее с виду, в два этажа -- это сиротский приют с богадельней, и еще
сколько-то жилых домишек рядом и чуть поодаль, вот и все.
     В приюте все  как в  районной  больнице: ничего лишнего из  обстановки,
дешевая  масляная  краска на  стенах,  железные  кровати,  ложки из  скупого
солдатского  алюминия, суп из  макарон и  воды, голубое  пюре  с редчайшими,
вполне  вегетарианскими,  волокнами  мяса, и  чай  в  огромных чайниках, для
массового удобства и быстроты сервиса заранее заваренный и подслащенный.
     Я  вам  с такой подробностью начал  описывать инвентарь, чтоб  оттянуть
начало разговора о  главном. Вообще ведь  тяжело  писать про людей, служащих
чистой  идее длительное  время, не имеющих  посторонних доходов и психически
здоровых.  Они  настолько  строже  нас  и  суровее,  прямее,  они  с   такой
безжалостностью  к себе  определяют главное и  все  сочтенное второстепенным
отсекают и выкидывают, и перестают об нем думать  -- что шанс нашего  с ними
взаимного понимания очень скромен. Ведь мы  так любим то, без чего не то что
возможно,  но  даже легче жить! Нас  влечет к себе лишнее. А на то, что мы и
сами  считаем главным, у нас просто не остается  энергии.  Мы  так  привыкли
жить, и собой довольны. Кажется, наше дело -- ждать некоего своего звездного
часа,  уж  тогда мы  отвлечемся  от  суеты,  и  выложимся, и себя покажем, и
достигнем. А так,  чтоб каждый день, изо дня в день -- так это даже в чем-то
сильно противоречит русскому менталитету.
     Несмотря  на неловкость,  которая может  возникнуть у праздного зрителя
при  наблюдении  прямо  и  решительно  идущего  к цели  человека,  мы сейчас
рассмотрим главного  героя  Саракташа,  вокруг  которого  там  закручивается
местная жизнь и кто всех  подталкивает к действиям  -- это  молодой, 33 лет,
человек по  имени  Николай  Стремский. Разумеется,  он здешний  священник  и
настоятель храма. Кто ж он такой, откуда и каков?

     Жизнеописание о. Николая
     "Я родился в Казахстане, в Актюбинской области, в деревне Кара-Бутак. В
семье нас так приучали, что есть Бог, есть душа, и надо вести себя так, чтоб
люди пальцем не показывали, что мол такие-сякие нехорошие.
     После  школы  в ПТУ выучился на машиниста  экскаватора и ушел  в армию.
Служил в  Самарканде, в  учебке.  Мы готовили  сержантов  и отправляли их  в
Афганистан. Я всегда среди молодых бойцов искал верующих. Найти легко -- где
я прятал иконку, там и  они.  Я записывал в блокнот молитвы, ну и они тоже в
блокнот... Беру  у них  блокнот, открываю и  ищу молитвы... Есть  молитва --
хоп! -- значит,  верующий.  А таких было во взводе 30-40 процентов. Я  делал
вид, что не замечаю, а при  удобном случае  мы общались, человек открывался,
начиналась  дружба. Мы были как братья.  Умудрялись  даже  молиться  вместе.
Ночью. Заходили в каптерку, закрывались и молились.
     И  вот  об  этом  узнал особый отдел. Для гебистов  это  было  страшное
открытие! Командир отделения,  замкомвзвода,  который  готовит  учит  солдат
воевать -- верующий! У коммунистов же был неправильный  взгляд  на верующих,
что как будто мы ненадежные люди. Может, наш авторитет подрывали баптисты? У
нас  в  одном  взводе  половина  были  -- баптисты.  Они,  конечно,  присягу
отказывались  принять. А  коммунисты не  разбирались,  баптисты или  кто. Мы
принимали присягу, а они не доверяли -- думали, мудрят ребята, притворяются.
Странно! Ведь церковь всегда призывала к защите Отечества, к тому чтоб "душу
свою положить за други своя".
     Я в армию с желанием шел. Даже просился в Афганистан. Нам внушили,  что
это надо для  защиты родины.  А  почему просился:  у меня друг хороший  был,
Ивлев Александр, мы год вместе прослужили, и вот однажды ночью... По тревоге
нас поднимают,  строимся с оружием, -- уж все знают, это  отправка.  Фамилии
называют.  Друга назвали,  а меня  нет! Для меня  это  была трагедия. Мы оба
расстроились.  Я подошел к нашему капитану, командиру батальона, проситься в
Афганистан. А тот отвечает -- нет, Стремский, ты мне здесь нужен.
     А через полгода, как обнаружилось что я верующий, капитан меня отправил
подальше от части --  в пески между Уч-Кызылом и Термезом. Там было 30 ребят
и один офицер,  мы  все как  бы штрафники. Боевая задача -- охранять склады.
Однажды кто-то выломал  проржавевший замок, мы заглянули в склад -- а внутри
пусто...
     Как гебисты  меня разоблачили?  А я ведь в  храм  ходил. В самоволку на
Пасху один раз сбегал -- вот и выследили.
     А храм в  Самарканде  нашел  я не  сразу. Когда ходил в увольнение, все
спрашивал прохожих. Нет, говорят узбеки, у нас православного храма... Звонил
в  справочное, и  там говорят --  нет такого. И  вот однажды повезли нас  на
учение, поднялись  мы на сопку,  посмотрел я  сверху на Самарканд,  и увидел
чудо  -- блеснул  православный  крест... И в первое же увольнение -- нашел я
храм!
     Ну, слава Богу,  есть храм православный. Я пришел туда  и сразу попал в
другой мир. Батюшка исповедовал  меня, и прямо в алтаре причастил. Почему  в
алтаре? Для конспирации,  чтоб посторонние не увидели. Потому что, рассказал
он мне,  был  случай.  Причастил  он  одного  курсанта,  и  ему  влетело  от
уполномоченного по делам религий, и курсанта выгнали из училища. Время такое
было... нехорошее.
     Я тогда понял, что путь мне только в семинарию.
     И вот тут было какое чудо. Весь мой призыв, 1500 человек из Актюбинской
области, все попали в Афганистан -- кроме меня. 500 человек из них погибло.
     И  еще. По  канонам так -- если б  убил я человека, даже  на  войне, то
нельзя уж быть священником. Потому, наверное, меня господь и хранил.
     И  вот  Николай,  отбывши  год  послушником  в  храме,  поехал  сдавать
экзамены.  Конкурс, между прочим, 40  человек на  место.  Экзамены  были  --
церковнославянский язык, богослужебный устав,  сочинение-экспромт (досталось
ему жизнеописание Иова). Еще проверили музыкальные способности и знание хотя
бы  30 молитв.  Самое  главное  было,  однако --  собеседование, на  котором
архиереи и архимандриты "всякие вопросы задавали искушающие".
     Николай поступил в семинарию и прилежно учился.
     А к концу учебы задумал жениться.
     Потому что уже понял, что ему "подвиг монашества не под силу". ---  Но
где ж  семинаристу  знакомиться с девушками?  Не идти же,  в самом  деле, на
дискотеку, переодевшись в штатское?
     -- Нет... Я пошел к отцу Кириллу (он еще известен как старец Павлов, в
Лавре продают кассеты с его проповедями) за благословением. Говорю, батюшка,
благословите,  имею  желание  семейной  жизни, невеста нужна. И  он  дал мне
рекомендацию: молиться надо, чтоб  господь послал невесту. Отец Наум -- тоже
старец  в  Лавре  --  советует  в  таких  случаях  150  раз  в  день  читать
"Богородице, дево, радуйся". Вопрос ведь очень серьезный.
     И в то же время были мне предложены кандидатуры. (В том числе и будущая
матушка). Отец Наум предложил: присмотрись! Что я и сделал. Посмотрел...
     -- Вы на что обращали внимание?
     --  Ну,  я поинтересовался,  как  Галина работает.  Она  в  мастерских
работала,  иконы  писала.   Заведующий  мастерскими  ее  охарактеризовал  со
положительной стороны: работящая, спокойная.
     -- На внешность кандидаток вы смотрели?
     --  Мы  люди  же.  Конечно!  Хотя мы,  православные  христиане, больше
обращаем  внимания  на внутреннее.  Есть  может кажутся  красивыми,  а  душа
заполнена не тем чем надо -- не Богом, не верой -- то эта красота обманчива.
     Она оказалась  такая, какая мне нужна была.  Какую  мне хотелось  иметь
супругу, Господь мне такую и послал.
     -- Не зря ж вы молились 150 раз в день!
     --  Нет, думаю,  важней были молитвы  старцев. А то некоторые говорят:
"Надо полагаться  на  себя". Неправильно  это... Ведь  что  есть человек без
помощи Божьей? Да ничто. На себя полагаться -- это грех.
     -- Как же так, отец Николай?
     -- А так!  Вот у нас был один семинарист. Господи,  говорит, пошли мне
невесту! Которая зайдет первая в лавру, та и будет --  это  он молился, чтоб
Бог ему так послал. А Бога нельзя  искушать.  Сел  семинарист и ждет. И  вот
заходит  девушка...  Познакомился с ней.  А ей как  раз  жениха  надо  было.
Обвенчались!  И  что? Она, может, неплохой человек. Но ей  надо -- в кино, в
театры ходить, на танцплощадку, ей покраситься  охота,  в брюках походить...
Вот они после свадьбы месяц  спорили, спорили... И развелись. Семинарист  не
мог уже  стать  батюшкой -- только монахом... А мы с  Галиной дружили недели
три-четыре,  а  после  сразу  венчание.  А что  у  светских? Дружат  годами,
понаблудят, а потом расходятся...
     Насчет семейной жизни  у нее настроение было серьезное. Взгляды у нас у
обоих, слава Богу, христианские, православные...
     -- А блуда же у вас никакого не допускается, ни малейшего?
     -- Ни в коем случае. Даже целовать до венчания нельзя! -- убежденно  и
горячо объяснял мне о. Николай.
     Он вспомнил случай:
     -- Ехали как-то в электричке, из Москвы в Лавру, и я беседе за руку ее
взял -- так она  выдернула руку! Мне стыдно стало,  я покраснел. Казалось бы
-- ну что там за руку, ведь и решили уже, и венчаться скоро...  Но  --  нет!
Такое дело...
     Венчались мы за Лаврой, в Ильинской приходской церкви.
     25 января,  значит,  венчание, потом февраль, март, там Пасха, а  после
Пасхи я пишу прошение -- и 23 мая меня рукополагают в  дьяконы. Дьякон -- он
что?  Помогает священнику в  богослужении.  Он  ектиньи  говорит:  "Ми-и-ром
го-о-споду  помо-о-лимся!"  -- напевает о.  Николай. --  Без дьякона  тяжело
служить; надо и тайные молитвы читать, и  ектиньи самому говорить.  Так что,
бывает, что и паузы получаются. С дьяконом-то лучше!

     Николай  ушел  тогда  на  заочное  и  поехал   с  матушкой  служить   в
Оренбургскую область -- его позвал знакомый священник, о. Григорий. Потом о.
Николай  получил  свой  приход. После  объявления  перестройки  храмов много
отстроили, и священников не хватало.
     --  В  1990-м приехали  с  матушкой  в  Саракташ... Сначала был просто
молельный дом,  после отобранный  властями  храм удалось  получить  обратно.
Стали его  перестраивать. В долги  залезли... Никогда денег не хватало! Даже
на заработную плату. С кружки (что для пожертвований) вообще мизерный доход.
Где краски выпросили, цемента, все время в долг. Все эти 7 лет -- в долг! Мы
стали выкупать  --  вот так  же в долг  -- дома по  соседству. Ломали  их  и
строили на их месте  что нам надо. Осенью 90-го  открыли воскресную школу, в
1991-м выхлопотали детский сад, к 1992-му построили начальную школу.
     И вскоре взяли мы с матушкой первую партию детей, 6 человек.
     Первого ко мне одна бабка привела: "Батюшка, возьми! У меня ни сил нет,
ни денег..."
     Я вижу -- это искушение. Приди, говорю, через неделю, думаю, может, она
еще и не решилась, а так просит.
     Опять пришла --  еще на неделю перенес.  Если  это просто искушение, то
оно  не  состоится.  Но она так уверенно говорила, что  надо  взять,  что он
должен у меня жить...
     Ну а уж после -- мы с матушкой посоветовались -- взял я  ребенка. Потом
еще  трех сестер -- Вера, Аня и  Катя -- их родителей лишили прав,  упросила
меня их бабка взять.
     Потом  из  детдомов брали.  Сначала больших,  а потом  поняли,  что  со
старшими тяжелей, у них уже твердые привычки. Стали маленьких брать, поняли,
что лучше сызмальства начинать воспитание. Сейчас берем от 9 месяцев  до 2-3
лет.
     И вот сейчас у Стремских 40 детей, частью усыновленные, частью в опеке.

     Дом
     Проникшись еще издалека сильным уважением к о. Николаю, который живет в
полном  соответствии  со  своей благородной  философией,  я  из  Москвы  еще
представил себе  добротный дом, в  котором проживает священник, где отдыхает
от трудов,  и из которого  он захаживает  в сиротский приют, чтоб иногда  на
досуге любить детей и заниматься также иной благотворительностью.
     Я не угадал.
     Большой  дом  Стремских  оказался  весь  наполнен  детьми.  Он  весь  в
игрушках,  в велосипедах,  в колготках, в  байковых застиранных рубашках,  в
криках, в соплях, в маленьких детских кроватях. Да и сами они, дети, бегают,
орут и мешают, отвлекают от всего за что ни возьмись. Детей на глаз казалось
человек  20,   то  есть  вам  легко   домыслить  подробности   этой  роскоши
человеческого общения.
     Мы сели  с  батюшкой на диван беседовать. Дети периодически  забегали к
нам  по своим делам, но о. Николай их с тихой строгостью отваживал. Он сидел
на диване прямо и устало смотрел на меня своими спокойными серыми глазами. У
о. Николая худое бледное изможденное  лицо. Я, глядя на него, думал о посте,
молитвах,  коротких часах  сна, безденежье, огромном висящем на нем долге  в
500  тысяч  новых  рублей, хладнокровных  чиновниках,  далеком  государстве,
которое слишком занято своими проблемами, о новых сиротах, которых уж некуда
и  не  на  что взять к себе.  Всего  этого в жизни Стремского и точно полно.
Разумеется, я не мог  не вспомнить --  по  закону контраста -- и  о  богатых
московских  презентациях, где  гладкие нарядные гости с золотыми крестами на
цепочках  (по 5 тысяч  долларов  каждый,  работы  Эрнста  Неизвестного) едят
молочных  поросят и парную осетрину. И самое  забавное на этих презентациях,
что у приглашенных и дома этой осетрины полно.
     Но  ближе к  делу.  Мы в Саракташе Оренбургской области, где в сам факт
существования Москвы с трудом верится. Я начинаю спрашивать:
     -- То есть это что означает, что вот они тут, эти все дети?
     -- Живут они здесь.
     -- Как -- все?
     --  Нет, не  все!  Кого первого взяли,  те живут.  А  новых  чередуем.
Воспитатель спрашивает  --  сегодня  кого  ведем?  Матушка  ведет  график...
Постоянно у нас живет... 23, по-моему. А 20 -- чередуются.
     -- А тут тоже с ними воспитательницы?
     --  Матушка  со  всеми  занимается одна.  Разве  только со  стиркой ей
помогает прачечная при храме, это в старой бане.
     -- Скажите, о. Николай! У вас свои-то родные дети есть?
     -- Родные? Это в секрете держим. Чтоб не травмировать  никого. Родные,
усыновленные, в  опеку  взятые -- для меня  нет разницы. Фамилия  у всех  --
Стремский пишется.
     -- Сколько ж тут комнат?
     Батюшка стал считать...
     -- Раз, два, три четыре... Всего 7 комнат.
     Вроде много! А на 20 с лишним человек -- не густо.
     Мы прошли с  о. Николаем  по  дому, он мне все показал.  Наверху  самое
интересное -- комната матушки  Галины. Она там работает в свободное от детей
время: она ведь, мы знаем, дипломированная иконописица. Вот она тут и  пишет
иконы. Такое впечатление, будто я их где-то видел...
     О. Николай мне все разъясняет:
     --  По  правилам  иконописи  положено  брать  старые  иконы  и  с  них
срисовывать. Получив прежде на то, разумеется, благословение.  А не из своей
головы  рисовать!  Это  только  католики   могут  так,  с  живого   человека
срисовывать. Да и  у нас  конечно есть  такие  самозванцы, которые  не имеют
элементарных понятий, а берутся писать иконы...
     Посмотрев  на правильные срисованные  с эталонов иконы, идем дальше  по
дому.  Остальные  комнаты  уж  все  детские,  сплошной  такой  детский  сад.
Исключения впрочем есть, вот еще недетская территория:
     --  Тут  старшая  живет, Настя,  ей 12-й год.  Так ей  дали  отдельную
комнату.
     Комната площадью метра 4, ну может с  4 половиной. Кровать, тумбочка...
Впрочем, больше ничего бы и не влезло.
     -- О. Николай! Вы что делаете в свободное время?
     -- Да все то же... Детей  воспитываем.  Жизнь такая нам нравится, и  в
этом мы находим успокоение. Днем мы все в гимназии. Дети учатся, я преподаю.
Вечером тут собираемся. Беседы происходят... Все как в обычной семье. Сейчас
вот у  них один вопрос  -- велик дай. А  дай одному, так под машину попадет.
Значит,  надо это  организовывать,  смотреть за  ними...  Одного  еще  можно
выпустить,  а  8  велосипедов сразу  --  это что ж на дороге будет? -- такие
штатские размышления не  вяжутся с официальной, при серой рясе,  наружностью
батюшки.
     Батюшка подумал и добавил:
     -- Вот телевизор еще у нас. Хорошо что антенна сломалась, а то  дети б
не удержались, смотрели бы. А без антенны -- хорошо.
     Вот кино на кассетах, тут разная  тематика:  хочешь про  паломничество,
хочешь про монастыри, хочешь проповеди.
     Все есть, даже про природу!
     -- О. Николай! Тут дети ваши мне говорят: да знаем мы эту вашу Москву,
бывали и не  раз. Это они так сочиняют, для  развития фантазии? Уж тут какие
турпоездки, в нищете-то...
     -- В Москве?  Были  многие уже. Это  у меня закон -- когда  я  езжу на
сессию  (а  я учусь  в  духовной академии, заочно), то я беру 2-3-4 ребенка,
чередую их,  почти все уже были. Видели  Сергиев Посад, видели Москву... Вот
еще думаем съездить все вместе в Сергиев Посад. Ведь  Сергий -- наш небесный
покровитель. А на это надо 15 тысяч. Поездка, конечно, может сорваться...

     Дети в прошлой жизни
     О. Николай рассказывает:
     -- Дети у нас  разных  национальностей, мы  на это  не  смотрим  --  и
казахи, и татары, немцы.  Но -- если,  допустим, зовут  Рифат, -- так мы при
крещении даем русское имя. За те 5 лет, что дети у нас -- это уже совершенно
другие дети. Они к нам какие попадают?
     На  глазах  у одного мальчика отчим зарубил  бабушку топором  насмерть.
Голову  расколол надвое!  Отчим сидит,  у мальчика  испуг. Или -- вот  Настя
рассказывала -- ее с братом мать оставляла дома и не приходила домой по три,
по  четыре  дня. Дети  сидели  голодные...  У Насти теперь гастрит в тяжелой
форме, как  мы ее  взяли, год  рвоты  у нее были,  потом  наладилось.  А вот
Параскеву  взяли не  так  давно,  так мы с ней  устали, она  не  выходит  из
больницы. Никак не  может  встать на ноги.  Ослабленная! У нее и  печень,  и
печки, и легкие, все больное. Может, за лето удастся закалить.
     Матушка Галина напоминает:
     --  Первое  время  у них все запасы  были  под  матрасами.  Поужинали,
пообедали --  и что не  съели, под  матрас.  Там конфетку  или еще  что,  --
матушка смеется довольно, поскольку дело прошлое и все хорошо кончилось. --
А то они думали, что  сегодня их накормили, а завтра еще неизвестно как. Еле
от  этого отучили. Многие дети не знали,  что бывают  такие  вещи:  колбаса,
апельсин, банан. Им родители хлеба покупали, они ели. С  водой. А другой еды
не знали.
     О. Николай не смеется, он серьезен как всегда:
     --  Отцы  и матеря их творили с сожителями  разврат на глазах у детей.
Многие родители посылали  детей воровать: "Иди куда хочешь, но еды принеси".
И они теперь рассказывают, что -- воровали.
     Такие  бывают страсти... Вот девочка одна, ей 3-4 года было, так родной
отец над ней издевался сильно.  Брал за ноги -- брат ее старший рассказал --
и бил ее об стену. Теперь у нее одно  ухо не слышит.  Ребенок инвалид на всю
жизнь. И речь  была неразвита... Но  теперь стала поправляться  в нормальных
условиях. Пошла в первый класс -- не смогла учиться. Забрали из школы, через
год отдали еще раз.
     Вот, видите, Варя  -- у нее неправильные, недоразвитые пальцы на  левой
руке. Из-за этого мать (она кстати врачом работает)  от нее отказалась. Хотя
девочка  нормальная, хорошо развивается. Она  учится хорошо.  Мы ее  еще  на
пианино научим. У таких еще больше рвения, кто чего лишится.
     По  дороге из  дома  в храм мы  с о. Николаем проходим  мимо забора,  к
которому прислонены гробовые крышки, из с десяток.
     --  Это  у  нас гробы выставлены на просушку.  Вот  старушка  померла,
достали гробы из сарая -- а они плесенью покрылись...  Стариков вот  из дому
выгоняют, и мы, кого можем, себе берем. Им главное -- что  уверенность есть:
и отпоют, и похоронят по-людски.

     Отец проректор
     В обители развилась здоровая семейственность.
     Тут работает старенькая, ей 70, мама о. Николая -- представьте себе, на
ферме, доит  коров. Брат  -- экономом, ведет  все  хозяйство и латает  дыры.
Сестра --  тут  же, она монахиня. Отца тоже сюда привезли, он умер в прошлом
году.
     Еще  тут служит шурин  о. Николая  (брат  его  жены Галины) --  тоже о.
Николай, он дьякон и еще в гимназии проректором.
     Проректору всего 30,  он молодой, порывистый, он увлеченный своим делом
человек. (Такими изображали например героических геологов в старых советских
лентах).
     Он  худой,  с   редкой,  совершенно  дьяконской  молодой  бородкой,   с
блестящими  глазами,  он  спорщик, из  тех спорщиков, которые не заводятся и
спорят с вами снисходительно, потому что правда все равно ведь за ними, а мы
уж как хотим.
     У него  счастливое  лицо  человека,  который  видит  перед  собой нечто
огромное и прекрасное,  скрытое  от  наших  глаз.  Он  нам  даже  как  будто
сочувствует из-за того, что мы этого не можем увидеть.
     Я уж насмотрелся, как они там живут, в трудах и заботах. А бывает у них
тут весело?
     -- Как же, бывает! -- у него  мечтательно затуманиваются глаза. -- Вот
взять  престольный праздник, Семена Верхотурского. Духовенство из  окрестных
деревень здесь, приезжает владыка митрополит, служится праздничная литургия,
все друг друга поздравляют. Беседы между собой. Духовенство -- по сути бойцы
одного  фронта... Одни проблемы! Родные  лица увидеть -- уже праздник. Потом
братская трапеза.  Кто-то  пошел на  детей  посмотреть,  опять-таки  -  дети
концерт  дают, а кто-то в гимназию заглянет.  К вечерку разъезжаются. Бывают
подарки сотрудникам, детям сотрудников.
     -- А так сесть, выпить...
     -- Водки выпить  --  не  возбраняется. Но не к лицу  нам,  да  и  дети
кругом. Допустимо это в домашнем кругу, чтоб не на виду.
     Пить мы с отцом проректором  не стали. Мне даже как-то неловко было ему
предлагать, несмотря на его  терпимость, по крайней мере устную, к предмету.
Я  попытался  поговорить  с  ним за жизнь  на трезвую  голову  -- и,  как ни
странно,  получилось, он откликнулся  и долго  со мной  обсуждал абстрактные
вещи. Впрочем, может, это  оттого,  что для него это была форма проповеди? И
он меня наставлял на путь истинный?
     О гордости он рассказал мне следующее:
     -- Это же в первых главах  Библии --  когда  Сатана  пришел  к Адаму и
говорит,  послушай,  ты  будешь  как  Бог. Только  нарушь  заповедь,  прерви
настоящий союз с Богом, и ты будешь самозваный Бог. Будешь повелевать морями
и океанами, летать  по  воздуху, испытывать блаженнейшее духовное состояние.
Но плата будет  -- душа, которую потом  отдашь. И дьявол ее так запросто  не
отпустит. Человек отдает себя в руки опасности.
     Отец  проректор мне  объяснял еще  про  то,  что  православие  -- самое
правильное христианство, и что Русь -- святая.
     -- А что  ж  тогда жизнь  у нас  тут не задается? --  спросил я.  Отец
проректор ничуть не смутился:
     --  Господь  бьет того сына,  которого  принимает.  Значит  Бог  любит
Россию, раз шлет ей испытания! Она очищается...
     --  Да  как  же  это  так?  Вы,  может,  о.  Николай,  все-таки  того,
преувеличиваете?
     -- Ничуть! Вот  известно же, что была объявлена  безбожная  пятилетка,
1937-1942  годы.  К  42-му  планировали  закрыть  последний   храм  и  убить
последнего  священника. И  Бог, любящий  Россию,  послал  ей  беду. Началась
война,  и люди забыли, что собирались воевать с Богом, и  начали молиться. В
1942-м,  к  концу  той  пятилетки,  храмы  открывались  один  за  другим,  а
священников выпускали из тюрем.
     -- Ну не знаю, не знаю... По мне, так это слишком жестоко. А вы же мне
рассказываете  про  христианскую  любовь!   У   вас  есть  какие-то  примеры
христианской любви -- ну, кроме вот Стремского?
     -- Сколько угодно! Это жития святых. Там полно убедительных примеров.
     -- Нет, мне про живых людей бы.
     -- Э,  нет.  Жизнь человека  есть путь. Надо  брать пример с  тех, кто
заведомо достиг царства небесного, то из  жизни святых. С христианской точки
зрения  --  неэтично ставить  в пример и обсуждать  людей, которые еще живы.
Потому  что  не  знаешь, упадут они  завтра  или  возвысятся,  --  терпеливо
разъяснял мне отец проректор.
     -- Да вы посмотрите вокруг!  Вы все про возвышенное, а у  вас  вон тут
старух на улицу, и детей тоже. Хорошо они к вам приют попали... Ну что можно
сказать, глядя на такую публику? Может, уже конец света на днях будет?
     --  Это все  потому что люди отошли от Бога. Вот  спроси их -- скажут,
что любят детей,  и  плакать будут. А все равно от детей избавятся, ничего с
собой поделать  не могут. Потому что они укоренились  в  грехе.  Раньше люди
знали, как с этим бороться, но за 75 лет их отучили бороться со злом... Ведь
было  как: человек приходил  к  духовнику, он получал  объяснение  ситуации,
советы, что надо  делать, с ним --  и за него  --  молились,  он сам хотел
этого...  А  сейчас?  Начали  люди  пьянствовать,  суд  их  осудил  и  лишил
родительских прав. Вот и вся работа. Или  в  тюрьму отправляют,  -- а оттуда
люди еще хуже приходят.
     А еще Достоевский сказал  -- если Бога нет, то все позволено. И человек
кинулся  на  грех. Человек без Бога --  животное...  Каждое  время  пытается
доказать, что оно самое ужасное! А на самом деле -- ничего страшного.

     Гимназия
     Главное в работе проректора -- приспособить учебную  программу  к вере.
Отец проректор рассказывает:
     --  Вот  учебник   для  5-го  класса.  Там  нарисован  страшный  дикий
неандерталец,  и написано: "Это --  первый человек". А дети из Библии знают,
что первый человек Адам был совершеннейшее существо. Его разум был светел, а
воля его была добра. Он  был создан по образу и подобию Божию.  А тут  вдруг
ребенку показывают чудовище... Ни в коем случае недопустимы  лживые сведения
о первых людях!
     В программе 5 класса зачем-то сказки про Бабу Ягу, которые внушают ужас
и  отвращение.  Мы  взамен читаем  из  книги -- "Зорьки весенние", это серия
"Библиотечка православной семьи". Там собраны добрые сказки.
     Например -- там есть прекрасная сказка про мельничный жернов.

     Сказка про жернов
     Жернов роптал, что ему приходится слишком  много молоть. А потом пришла
засуха. Он  обрадовался -- наконец-то мне меньше работы. Хорошо, буду лежать
и отдыхать, и меньше изотрусь.
     Но работы вовсе не было, жернов забеспокоился.
     В конце сказки на мельницу зашли переночевать старик с  двумя внучками.
Он нашли  там корочку хлебца. И  жернов  увидел, как  дети пытались поделить
так, чтоб другому досталось больше. Они так скармливали это друг  другу, там
очень  трогательно  описывали  как  дети-сироты  кормили  своего  старика. И
каменный жернов прослезился --  да  лучше бы мне было истереться  в порошок,
только чтоб помочь этим людям!

     -- Это с такой  русской душой описано... С такой  широтой чувства, что
невозможно это читать без слез! -- умиляется о. Николай, --я давал  читать и
старикам,  и  детям -- все  рыдают.  Вот как  рождается в душе естественная
потребность любви. К  этому нужна привычка. Привык человек воровать  --  ему
тяжело отвыкнуть. А привык жалеть -- до смерти он этой привычки не  забудет.
А чему учит, например, сказка про Кощея? Безумству... Это языческая сказка.
     В программе по  литературе для 6-го класса  мы сокращаем басни, которых
там слишком много. И добавляем Пришвина, Пушкина, Есенина (мы придерживаемся
версии,  что  последний был убит --  а не повесился). Еще -  Лесков, Шмелев.
Разумеется, Достоевский.  Он ведь  наиболее близкий  к  церкви  писатель! Он
говорил, что русский человек без православия -- дрянь, Россия без Христа  --
хаос и всеобщее совокупление. Кажется, это из "Бесов" (ударение он ставит на
втором слоге - прим. авт.)
     Много  лжи  в  светских  школах...  Вот   якобы  Бруно  был  сожжен  за
утверждение, что земля круглая. А между тем впервые об округлости Земли было
сказано  в  Библии:  "Утверждей на  воздухе круг Земли." Иоанн Златоуст  это
комментировал так: "Итак,  видишь ли из этого, что глупы  языческие мудрецы,
утверждающие что Земля стоит на китах и на трех свиньях? Видишь ли  из сего,
что Земля -- шар?" Это кстати было сказано в четвертом веке!
     А  как  в  светских  школах преподается история религии? Вот,  говорят,
дети, послушайте про Кришну, Будду, Христа, а как вырастете,  так и выберете
себе веру. Это преступный подход! Мы же  не говорим -- подожди, в 16 лет сам
выберешь, на каком языке тебе разговаривать...

     Беседа окончена. О. Николай идет работать. Вот он дирижирует хором:
     -- Господи помилуй...
     Это три раза, с изменяющейся интонацией. Сначала он как будто держит на
пальце легкую детскую курточку, после удерживает на ладони мячик, а затем уж
как будто гладит ребенка по макушке:
     -- Кирие елейсон!
     Голоса  у  детей  тонкие,  звонкие, высокие.  Но  никогда они  не  пели
"Взвейтесь кострами." Но -- "Ангелы поют на небесах..." -- это дети поют  на
земле.
     Пение кончилось. Взлетели из-под крыши голуби... Низкий синий потолок с
золотыми восьмиконечными  звездами. Пустынно в  храме...  Запах  остывающего
свечного парафина.
     После, подобрав полы рясы, о. Николай взбегает на третий этаж гимназии.
Он сух, легок, с изможденным лицом, вот он учит детей:
     --  Хочешь обругать кого-то -- не  ругай, сдержись. Это -- работа  над
собой!

     Брат экононом
     -- Отец Виктор! -- обращаюсь я к нему. -- Вы ведь брат отца Николая?
     -- Какой же я отец, я  -- раб Божий, -- отвечает эконом. --А что мы  с
батюшкой братья -- это верно...
     Виктор  называет  имя:  Михаил  Васильевич  Абрамов.  Это  местный,  по
области, министр сельского хозяйства. Он в прошлом году дал семенного ячменя
и потом помог убрать урожай. В итоге вышло 30 тонн ячменя и 40 тонн пшеницы.
     -- Сдали  ее на элеватор  и получили  10 тонн чистой муки. До сих  пор
кормимся...  А  в  этом  году -- не  сеялись.  На семена не  было денег... И
дизтоплива тоже не на что было купить.
     -- А вообще откуда у вас доход?
     --  Да почти все -- выпрашиваем. "У меня у  самого не  хватает,  но на
детей  тебе  --  дам,"  --  так  нам часто  отвечают.  Кончается  картошка -
послушники  едут по ближним селам на  нашем грузовике  (мы  его подобрали на
свалке и отремонтировали), останавливаются там  на  улице, открывают мешок и
просят: "Братья и сестры, Христа ради,  нет картошки у детей".  И люди несут
-- кто корзину, кто ведро.
     И  тут  бывает  вот что:  кто-то  пошлет  в  дом  милосердия денег,  на
бедность,  пришла  сумма  на  счет -- и  тут  же с  него  все снимают:  ведь
Стремский должен в пенсионный фонд 33 тысячи.

     Дети и Бог
     Мальчики, как будто они уже взрослые семинаристы, в форменных сюртуках.
Бледные  розовые блестящие платья,  белые  банты,  белые платки у девочек...
Девочки, они ровнее и спокойней: похожи друг на друга. А мальчики тут, как и
везде, разные,  размах колебаний у них шире. Лица у них -- от ангельских  до
разбойничих.
     Дети  рассказывают  мне  про  свои  хобби.  А  Паши  любимое занятие --
переплетать книги. И читать их. У него есть фотоаппарат "Зенит-Е", он делает
снимки.  А коньков вот нет у него. Еще он любит  играть  с братьями  Димой и
Сережей, "потому что они добрые". Но иногда с братьями дерется.  В наказание
за это его ставят на колени.
     Миша  любит бегать  -- "в  эстафету".  И еще  в такую  игру, когда  две
команды  сражаются за обладание знаменем  и пытаются его у  себя удержать. А
Женя любит конфеты,  игрушки и с  мамой гулять. А с папой он любит ездить  в
Лавру: "Мы  там прикладываемся  к мощам  преподобного о. Сергия."  И  еще он
пошел в первый класс. А когда вырастет, будет летчиком. Самолеты он видел, а
сам пока не летал.
     Денис любит маме помогать на  огороде, цветы сажать и  картошку. Первый
класс он закончил за два года,  ну и что? Читал плохо, -- а сейчас уже любит
читать. А вырастет, он уже решил, так будет скалолазом.
     И, между прочим, 12 человек из детей уже ездили в Иерусалим. Патриархия
помогла. Так-то!
     --  Ну ладно, вот у вас  тут  так  все  чудесно. Но  дети  ведь  потом
выучатся, уйдут из  обители, и  что? Как  они там  будут  жить, после вашего
воспитания? Они ж не смогут! Там ведь другие порядки...
     -- Ко всему привыкаешь!  -- утешает  меня отец проректор.  --  Я когда
учился в школе, устраивали мне проработки.  А  святые --  они что,  жили  на
Луне? Жили они  на земле, в злобном окружении.  Но  смогли же они  сохранить
чистоту. А то что  они будут биты -- так извините, Христа Спасителя  и вовсе
распяли на кресте. И в Писании сказано -- все хотящие благочестно жить будут
гонимы. Христос не обещал своим  ученикам,  что  их будут  носить  на руках!
Напротив - "на соборище поведут вас, пред царями и владыками будут бить вас,
клевещут на вас убьют вас. Но претерпевший до конца -- тот спасен будет".
     Мир враждебен Богу!  20  век тому --  убедительный  пример... Ну, мы не
сподобились таких страданий -- чтоб отдать за Христа жизнь. Вот в 30-е  годы
-- другое было дело...
     -- Но разве вам не жалко детей?
     -- Послушайте, мир  лежит  во  зле,  и мы  просто называем вещи своими
именами. Объясняем, что есть добро, что есть зло.

     Крест
     В  обители стоит каменный трехметровый  крест,  на  нем  выбиты фамилии
новомучеников -- убитых при советской власти священников. Детей к нему часто
подводят и так напоминают, что мир враждебен Богу...
     --  То  есть что же получается  -- если  жизнь  человека  складывается
благополучно, он, по-вашему, живет неправедно?
     --  Это  один из критериев. Невозможно быть  в  ладу с  миром, который
лежит  во  зле  и  беззаконии, и  с Богом, который есть источник  чистоты  и
святости. Нельзя  служить Богу и Маммоне одновременно. Либо ты будешь бит от
мира, либо от Бога.  Наша задача  детей не  приспособленчеству научить, а --
пронести крест до конца, не согнуться...
     "Дети!  -- учим мы их. -- И мы можем быть с Пилатом, с разбойниками,  с
Иудой.  Ваш  выбор  может свершиться  незаметно, но мера подлости  будет  та
же..."

     Секретаршей  в  обители матушка Ирина...  О нет, это  не та секретарша,
которую вы вдруг себе представили! -- совсем другая. В платке, строгая, но с
сияющими глазами. А начала она тут, как все, с мытья полов.
     Тут тяжко, но... бывают места, где куда тяжелей.
     Раньше  Ирина   жила  с  мужем-пролетарием  в  городе  Гай,  в  той  же
Оренбургской  области.  И  была  нянькой  в  детдоме  для  слабоумных. Ирина
вспоминает, какая то была безнадежность:  "Идиоты они были  и не чувствовали
даже  боли." И что особенно страшно: "Уродов,  даже если они были умные, все
равно отдавали к идиотам."
     А после, в 16 лет, всех вместе отдавали во взрослый инвалидный дом.
     В Гае не  было ни  одного  храма,  но  были урановые  рудники. Ну,  про
идиотов  мы уже  говорили...  Ирина с  мужем  прослышали,  что  в  Саракташе
строится обитель.  И 4 года назад приехали сюда. Мальчик их теперь четвертый
класс кончает, девочка - первый.  Учатся хорошо... Муж ее  теперь называется
о. Сергий, он здешний дьякон...
     Она  рассказывает про  это  бегство  с  урановых рудников  спокойно,  в
прошлой жизни она не находит  ужаса.  Но  каким прекрасным  кажется ей  этот
пыльный  Саракташ! Здесь тихо-тихо, здесь легко дышится. У людей тут  бодрые
веселые глаза. Я понимал, с какой неохотой должны они думать о возвращении к
нам, суетным и легкомысленным, как стрекозы, и до глупости гордым...

     О. Николай напомнил мне старую притчу -- одну из самых сильных, которые
я слышал.
     Замечено  по  жизни,  что  если  кто  отказывается  от креста, на  тебя
обрушивается еще больший. И  тогда поймешь, что сброшенный был легче. Всякий
крест человеку под силу. Креста не по силам Бог не дает. Был такой случай.
     Один человек решил избавиться от своего креста,  уж больно тяжел был. И
он видит сон: будто заходит он в помещение и там  видит много-много крестов.
Ему  говорят:  выбирай  крест! Бери  какой  хочешь. А  там  здоровые кресты,
поменьше,  поменьше,  он  ходил,  ходил...  Человек  есть  человек,  ему  бы
поменьше, полегче взять. И он са-а-мый маленький взял, а ему  голос: "А  это
твой и есть крест." И он просыпается..."

     Почему он?
     -- А ведь  не каждый  священник усыновляет  20  детей? Почему  вы?  --
спрашиваю Стремского.
     -- Наверно, крест такой. От Бога  дан... В сане я 10 лет. 10 лет назад
я и думать не мог, что так получится. И иногда это  зависит не от меня. Я же
сирот не  искал и старушек сам не  приглашал! Мне  их привели -- значит, так
людям Господь внушил.
     Мы  с  матушкой  не  искали крестов.  Мне  просто хотелось  воспитывать
детей...  Помню,  в школе я садился  на последнюю парту,  и наша учительница
Ольга Игоревна, она была ярая атеистка, раз в неделю проводила атеистическую
пропаганду. Я ложился на парту и закрывал уши... Она кричит:
     -- Стремский! Встань!
     Я  встаю... Она  злилась,  что я  не  хочу слушать, а  мне слушать было
противно.  Она  такую  хулу изрекала на иконы,  на  святых --  бред говорила
кощунственный -- мне было неприятно слышать, это бредни на самом деле...
     Беседа  прерывается. Детей  привезли  из  дальней  деревни, подводят  к
Стремскому, чтоб благословил.
     О. Николай им разъясняет:
     --  Вы  же  православные,  так  что  сложите   ладони  крестом,  когда
подходите... А теперь положено руку священнику целовать...
     Дети  слушают  и подходят.  Иные руку  не целуют,  им это непонятно. О.
Николай молчит; он гордым детям не говорит ничего.

     Служение -- это многим понятно, когда про Растроповича. Меньшего нашему
брату и не предлагать... Чем тут соблазниться? Сирот например обихаживать --
это какое ж служение, ни славы тут, ни крупных гонораров...
     --  О. Николай! -- спрашиваю его напоследок. --  Вот 500 миллионов (до
деноминации) долгу,  что на  вас  -- как  же  вы так  брали,  не  зная,  чем
отдавать?
     -- Я-то здесь причем?  Все, что я делаю -- это с благословения старцев
в Лавре. То есть это все дела богоугодные. Раз меня Господь на них направил,
значит, и денег на них пошлет. А сам я -- не более чем скромный грешник...





     Цена победы: ДМ1 за один день войны
     Последняя победная война России давным-давно кончилась. А многие тысячи
ее жертв все еще страдают. Боль от ран, обида,  болезни, унижения и голод --
эти муки свалились на  них  в  1941-м и не прекращаются, и так длятся уже 57
лет вдали от  наших глаз, --  включая голод...  В войну эти страдальцы  были
детьми,  маленькими  узниками  фашистских   концлагерей.   Представьте  себе
голодных   малышей-дошкольников,  пусть   даже  чужих,  и   даже  вам  вовсе
незнакомых, у  которых выкачивают  кровь для  немецких госпиталей.  Или, без
кровавых ужасов,  всего  только  заставляют  разгружать грузовики со свеклой
целый день. Или  просто  укладывают спать на цементном полу.  А то и  совсем
безобидно: ведут не на свой  -- на чужой  расстрел, в  воспитательных целях.
Или  перекрашивают  им  волосы  в нееврейский цвет, чтоб скрыть  от  газовой
камеры. Ну, как вам?
     Сейчас,   конечно,  бывшие  дети,  кто  еще  живой,  уж  все  --  почти
уничтоженные неудавшейся жизнью старики, а чаще старушки. Они на пенсиях, на
костылях, на учете в  диспансерах,  на группе,  на паперти,  на лекарствах -
последнее, впрочем, только когда деньги заведутся.
     Того  государства  и  той  армии,  и тех  начальников,  которые пустили
фашистов на свою землю и отдали им на мучение детей,  уж нет, не существует.
И мало в том смысла -- добиваться, куда ж смотрели, чем думали, отчего к той
войне загодя не подготовились (а и после к какой готовы были?).
     А немцы  по-прежнему  вызывают  в бывших  малолетних  узниках  глубокие
чувства.  Но только  это  другие  чувства, да и  немцы  другие. Это дети или
внуки,  или  просто очень дальние родственники  или  даже  вовсе  соседи тех
фашистов,  которые ни  за что  убивали  безоружных людей. Этих новых  немцев
бывшие  узники  уважают;  чтоб так  прочувствовать  не  свою вину и  за  нее
серьезно платить немецкими марками, это  надо быть  очень приличными людьми.
Да еще  при  том,  что  наше  правительство  не хотело  их  к  этим  деньгам
подпускать,  уж сколько  раз оно утверждало: Германия за войну нам не должна
ни-че-го.
     Узников  только  немного  смущает,  что  самую  большую  заботу  о  них
проявляют дети поверженного  врага. Особенно неловко было  им думать об этом
перед  самым  днем Победы,  да еще в очереди за немецкими  деньгами; в одной
такой очереди в Нарофоминске раздали за день 111 180 ДМ.

     Виктор Князев, управляющий Фондом взаимопонимания и примирения:
     -- Кому-то эти деньги  позволят  дожить до весны, когда пойдет щавель,
крапива, овощи,  они  позволят  прокормиться до  нового урожая.  Люди  может
продлят  себе этим жизнь  на год, а потом, глядишь,  и еще  на  год.  У  них
сложная судьба...  Многие после  немецких  лагерей побывали и в  других -- в
наших.  После  они  уже  не  имели возможности подняться.  Те  из них,  кого
стерилизовали,  кого  кастрировали  --  они  не имеют  семьи,  некому за них
побеспокоиться... Многие до сегодняшнего дня стесняются, боятся  признаться,
что в лагерях были.

     Раздавали  немецкие  деньги в  Нарофоминском клубе "Октябрь".  Районная
служба  социальной  защиты  все  заранее  приготовила  и даже  предусмотрела
утренний и бесплатный показ индийского  фильма  "Ситара": будет  же очередь.
Узники  в ожидании  и точно  шли в зал,  и смотрели сцены из чужой  любовной
жизни, которую деликатно вели девушки с красными пятнами на лбу.
     Операция  длилась 4 часа и прошла организованно. На входе всем выдавали
бумажки с номерами  очереди, --  не  старый  режим, чтоб на руке писать -- и
люди в общем  ориентировались, чего  и когда  от жизни  ждать.  Были конечно
отдельные  накладки, но  чего  ж  еще  и ждать от этого пенсионного  и  чаще
инвалидного  контингента:   шести  бабушкам  стало  плохо.  Отчего,  что  за
приступы?
     --  Да  это   от  счастья,  от   волнения   и  счастья!  --  объясняла
снисходительно медсестра,  которая  была  загодя заготовлена. --  Ведь такие
деньги им дают!
     Так, пяти  бабушкам дала  она валидол и корвалол,  а  шестой ничего  не
дала. Потому  что та  призналась, что сбежала в самоволку из кардиологии. И,
чтоб не смешивать таблетки новые таблетки со стационарными, бабушку отослали
обратно  на  "Скорой", с банкнотами:  Клара Шуманн, это на сотне синей, дочь
великого композитора, потом  еще Бетховен желтенький,  полсотни значит, и по
червонцу сколько-то бумажек -- с портретом великого математика Гаусса.
     Конечно, кому плохо стало,  тем без очереди давали денег. Но чаще людям
было  хорошо  -  тем,  кто дожил. А  24  человека  умерли,  так  денег  и не
дождавшись.  Не  в очереди, а  так,  за последние  месяцы. Вот умерли Анисья
Андреенкова,  Фрол  Куприков,  Пелагея  Ярополова,  и деньги  их  совершенно
пропали -- ведь  родственников  у стариков нету. Вот ведь почти  уже в руках
были эти деньги  на  смерть, уж  совсем  было их  по-людски бы похоронили  и
помянули --  так  нет...  Зато куда как  повезло  покойной  Малюковой Любови
Васильевне. Ее мужу, дяде Коле, позвонили накануне, чтоб пришел получать,  а
он отругал социальную защиту: "Как же вы меня  беспокоите на  Красную Горку,
когда я  как  раз поминаю дорогих  мертвецов!" А наутро  еще позвонили, и он
пришел; так-то дядя Коля не пьет, нет. Разве если повод есть.
     А триста с лишним человек пришли  лично и деньги взяли собственноручно,
за  редкими   исключениями  выбирая  немецкие  марки,  чтоб  только   после,
насмотревшись, уж обменять их на простые рубли.  В очереди, в ожидании,  шли
беседы. Конечно, еще пару-тройку, ну  пять лет назад никто б из  них не стал
постороннему рассказывать про немецкий плен; уж  повидали они врагов народа,
повидали, немало их в советских лагерях встречено после  немецких. Но теперь
уж нечего  скрывать,  теперь все  ведь можно, мели, Емеля. И  еще важно, что
кроме страха, прошел и ужас. Даже как разрешено стало про немецкий плен, так
еще долго мороз шел по коже от собственного же рассказа, который 50 лет  был
как бы секретным. Так вот успели уже люди  пообвыкнуться, и часто им удается
рассказать про жизнь почти без запинок, практически не срываясь в рыдания --
ну раз только или другой, так это не считается; вы и не заметите.
     Так  что  они  спокойно  рассказывают,  вы  можете  их  сколько  угодно
расспрашивать, и они все вспомнят.

     Ольга Ермакова:
     -- Я  хочу быть молодой,  мне отчества не хочется. А улыбаюсь я всегда
-- это мой метод выживания. Я выжила в лагере, и теперь мне жизнь -- малина!
За Берлин (ударение на первом слоге--прим.авт.) нас завезли, а какой штат --
я и не помню; сельская местность. Как рабы мы были на фермах. И готовили нас
к тому, чтоб кровь брать  из нас, из детей. Я счастливая -- у меня не взяли.
Сейчас я себя  очень плоховатисто чувствую. Как  из концлагеря приехала, так
всю жизнь на учете у психиатра, вторая  группа  инвалидности у меня. Лечащий
врач  у меня первой категории, из горячей точки приехал. Это просто счастье,
к нему тяжело попасть, а я попала, мне всегда везет на хороших людей.
     И еще  после  концлагеря  у  меня  экзема.  А  как  профзаболевание  не
признали; я  на шелковом комбинате работала.  Дочка тоже ткачиха, -- сейчас,
правда,    станки    остановили.    Она,   чтоб    кормить    двух    детей,
переквалифицировалась на оператора котельной. Дочка, и зять, и внуки  -- они
такие трудяги! Вот сейчас хижину себе строят, чтоб в квартире с подселением,
с соседями не жить. Так внук, 12 лет, может один машину кирпича разгрузить!
     Я  вот что  скажу: без насилия  нельзя, без насилия  мы просто не будем
работать. Для меня любая  власть хороша, я политики не знаю.  А телевизор 10
лет не смотрю. Он сломался, а ремонт 250 тысяч (старыми) --  да и Бог с ним.
Да там и  нечего смотреть, внук  говорит, там один секс показывают. Я только
радио слушаю.
     Деньги я уже получала от  немцев, два миллиона рублей.  Куда дела их? Я
тогда  подумала, была  ни была,  дай-ка я попитаюсь хорошо. Я все их проела.
Фрукты, яблоки, фрукты,  яблоки -- и поэзия у меня еще лучше пошла. Я лечусь
поэзией,  а никогда таблеток не пью. Заставляют  меня сочинять, я сочиняю, и
легче становится,  я живу  этим.  Еще отец  мой  стихи сочинял и  посылал  в
Москву.  Я интересовалась его  поэзией  в  Москве. Так нет, не осталось там.
Собственно говоря, я хотела сочинять про Бога, но  мне не удается. А я знаю:
во  мне  вот какой-то  Бог сидит. Я иногда  вижу  цветы, розы, и  Божья мать
сидит, понимаете? Хочу молитву  вам почитать: "Пока земля еще вертится, пока
еще ярок свет, Господи, дай же ты каждому чего у него нет".
     Вот пенсию  на  90  тыщ  прибавили  как  узнику,  ой  хорошо-то!  Я как
генеральша  хожу, кверху  нос! Всего  выходит  451  тыща  старыми,  я  самая
богатая... Хотя я о деньгах никогда не думаю.
     А  деньги от  немцев мне... очень, очень даже обидно получать. Лучше бы
не надо.

     Татьяна Попова:
     --  Нас сначала  пешком  гнали.  Всю  деревню  Высокое  Хвастовичского
района, Калужской области. То в  церкви переночуем, а то и на улице. А после
посадили  в вагоны  и повезли. Помню,  мы  проезжали Берлин, все смотрели  в
окошко -- интересно же! Запомнилось: там серые дома. Это не понравилось.
     Лагерь наш был в городе Фельтен, что  ли --  под Дрезденом. Мне  ограда
проволочная казалась очень высокой --  я ж  маленькая была. Мама,  сестра  и
брат работали  на заводе,  порох насыпали  в патроны. Я полы  мыла, карточки
отоваривала -- меня водили на работу в немецкую семью, мне 8 лет было. Муж у
них  воевал. Они меня кормили, что сами ели: картошка,  суп, каша. Нет, чтоб
издевались,  такого не было. Ненависти  не было,  мы ж дети.  Слова понимала
немецкие, все понимала, что они мне приказывали. А теперь все забыла, 65 лет
все же.
     Искалеченная  жизнь, искалеченная судьба у  меня, конечно.  А теперь --
что  ж, простила:  это  ж был нацизм.  Никто ж не  виноват  был.  Я к немцам
отношусь -- спокойно, это ж война, нацизм, это ж какая-то кучка...
     А в  45-м  приехали наши танки. Счастье, победа,  все радовались! Никто
нас  не организовывал, сами  пешком домой пошли. Остаться? И мысли  не было.
Это сейчас хотят в чужие страны, а тогда такого не было.
     А после больше такого счастливого в жизни уже не было.
     Ну что, в совхозе работала. А после, как Сталин умер, я уехала оттуда и
в  Нару  на  шелковый  комбинат устроилась.  Сначала  мотальщицей,  потом  в
красильный цех.  472 тыщи в  месяц пенсия,  "с узниками",  в  том числе  "за
узников" 84  тыщи  старыми. Помогают ли дети?  Сын  военнослужащий, ушел  из
армии, там же сокращение, живет на свою пенсию с семьей.
     Жить тяжело, конечно,  но  я ж еще работаю сторожем - так, правда, пять
месяцев денег  не платят, там 300 тыщ зарплата. Вот если б их платили, тогда
б можно было пошиковать маленько.
     Марки я  первый  раз  получала  в 94-м году.  1000  марок.  Так на  них
телевизор  купила  себе  "Самсунг".  А  оставшиеся  --  так,  по  хозяйству.
Естественно, приятно было получить денег.  Хоть немного  нас поддержали,  не
забыли -- немцы, я имею  в виду. Благодарность, конечно, есть к немцам, хоть
немного  нам выходит поддержка. А от  русской власти я  никакой поддержки не
получала, ничего, никогда -- только то, что  заработала (сейчас, правда, это
с задержкой). Да, наше  государство ничего нам не дало. А должно б! Но уж мы
не дождем...
     Что  с  новыми этими  деньгами делать --  еще не решила. Может, к  сыну
съезжу в Ленинград. Еще в Германию, конечно,  неплохо бы съездить, -- так не
возьмут же  нас туда. Привезли б меня, я  б то  место нашла, где концлагерь.
Посмотрела б, как там люди живут - наверно, лучше чем мы.
     День Победы  как отмечаю? Сядем  с сестрой, и по  рюмочке красненького.
Песни поем -- "Ой цветет калина в поле у ручья". Наши песни, наши.

     Нина Литова:
     --  К  нам  немцы пришли в октябре, это  Нарофоминский  район, деревня
Литеево.  И  сразу нас  погнали. Догнали до Смоленска  -- пешком.  Нет охоты
вспоминать... (Руки у нее дрожат, когда рассказывает -- прим. авт.).
     Потом --  в  Германию. На  сахарном заводе... Одни  дети там на фабрике
работали. Привезут,  бывало, свеклу, так мы  разгружали.  Уставали, конечно,
придем с работы -- и валимся на нары, разговаривать уж  и неохота. А я умела
говорить.  Даже переводила. Сейчас  помню только обрывки  каких-то считалок:
Haensel  klein  ging  allein  in die weiten  Weg  hinein. Это  по-русски  --
"маленький  мальчик, иди  гуляй...  (приблизительно верный  перевод -- прим.
авт.)
     Какие  там  витамины!  Там,  в лагерях, капусты бросят кочан, сварят, и
раздавали.  Я старалась маму спасала, я маленькая  была  шустренькая, где-то
убежишь,  попросишь еды у  немцев  --  они  давали. Бывало, зайдешь,  а  там
забегаловка,  закусочная - ну, дадут бутерброд. Спасла маму?  Спасла.  До 76
лет она дожила.
     Не  все  немцы такие  вредные,  есть и добрые, так же,  как у  нас. Они
ненавидели кого?  Ребят,  мужчин,  а  вот  таких  маленьких девочек как я --
жалели. Бывало, немец отпустит побираться, иду по улице -- трупы лежат. Еще,
бывало,  подойду, документы  посмотрю.  Это  наши  бойцы,  пленные,  и дети.
Особенно  маленьких детей  они  уничтожали, грудных.  А потом  они  наоборот
стали. Помню одна знакомая своего ребенка  положила  в снег  -- у нее еще же
четверо, не под силу ей было прокормить  -- так немец ей велел ребенка взять
обратно: чтоб работник вырос.
     Бомбили  нас американцы, спрятаться некуда. Брат умер в  68-м, в 35 лет
-- бывало как тревога, так у него... в туалет с расстройства. Это ужасно...
     Освобождали нас американцы.  Американцев  там,  правда, мало было, одни
негры. Целое  лето они  нас в  своем лагере  откармливали. После  в  русский
лагерь на 3 месяца,  там  нас проверяли. И маму спрашивали -- вам  что, мало
показалось, что еще везете в Россию немку?  Мама  заплакала, какая ж  немка,
это  моя  дочь,  так  вот  сложилась  судьба...  Там  весь  день  на  работе
по-немецки,  а  после упала  и спишь,  я забыла  русский. Это  было страшное
несчастье, что я не знала по-русски, все смеялися. Да и теперь... Я  соседке
рассказала,  так теперь  чуть к ссоре,  так она  меня  оскорбляет:  немецкая
подстилка, немецкая шлюха.  Я  даже в  соцзащиту ходила  жаловалась...  Я не
умела по-русски разговаривать, мне трудно  было перестроиться. Я стеснялась,
четыре класса кончила и бросила школу и осталась без образования...
     Что  интересное  было в Германии? Конечно там  культурная жизнь.  Режим
соблюдается дня, все питание там режимное, уборка  у них чистая.  Культура у
них очень хорошая.  Нам  до них не  дожить, не добиться. Я вот своих  ругаю.
Через нас москвичи едут на дачу,  там мусор  из окон выбрасывают.  А  там --
нет, там чистота-порядок, несмотря что была война, все следили.
     Я б туда съездила, да не хватает...
     В 95-м я получила первые немецкие деньги. Дали  3,5 миллиона -- это мне
на смерть; немцы прислали денег на смерть. Положила на  книжку, на смерть-то
надо. А то нас все обманывают... У нас теперь 6 миллионов напополам с мужем.
И пенсия 470 тысяч.
     А  теперь  -- ну, еще дадут, ну,  возьму я  дойче  марки, положу их, до
трудного   времени.   Что-то  ничего  не  двигается...  Сейчас   ведь   надо
рассчитывать на худшее, а не на лучшее.

     Тамара Котова:
     -- Я хочу  чтоб  вы  от меня  услышали  самое  главное. Можно?  Я сама
жительница Белоруссии.  Мне бы не сорваться, не заплакать, -- вы  тогда меня
бейте, чтоб я не плакала. Можно?
     Когда фашисты  пришли, я был  взрослая,  комсомолка.  Нас сразу собрали
смотреть, и людей зарыли живьем на наших глазах (она быстро и  тихо плачет в
мятый платок, после успокаивается). Евреев зарыли.
     Мы ушли в лес. Я вышла замуж, и  у меня ребенок был,  два года. Муж  --
активно участвовал в партизанском движении, взрывы-подрывы, он всегда ходил.
И я очень часто ходила с ним. Мне очень хотелось, если что, то чтоб и я  там
погибла вместе с ним. Ну молодость, 17 лет, поймите.
     Помню, партизаны застряли в болоте,  так немцы их не стреляли  а кололи
штыками в спину, 18 человек закололи. Мы  их закрывали простынками льняными,
из деревни принесли, и хоронили сразу же.
     Однажды  я вышла из леса,  и  вижу  -- мама стоит, ей 42 года, и держит
сына моего. Я к ним, меня полицай отгоняет. Так загнали их в сарай и на моих
глазах сожгли, 170 человек. Я не помню ничего, только огонь и крики, это  же
мгновенье.  (Дальше  она  рассказывает  сбиваясь,  ей  не   хватает  воздуха
досказывать слова до конца. Пять или шесть  фраз было совсем не разобрать --
прим. авт.).
     ...Нас погнали дальше. Проволока под  током, овчарки... Потом в вагоны,
там только стоять,  если сядешь, затопчут. Кто плачет, кто есть просит, кого
выкинули  с вагона  уже мертвого...  Потом поезд  остановился, взяли шланг и
через дырку провели его в вагон, дали воду. Нам кинули одну буханку хлеба на
всех... И вообще хотелось тогда умереть.
     Сварили нам суп из такой капусты кольраби -- вы знаете, что это  такое?
--  пустой.  И  по половничку, по очереди чашку подставляли.  Конечно, очень
хотелось есть. Вы знаете, жажда покушать...
     Город Нойдам, возле Франкфурта на Одере. Я там была в лагере, барак  на
170 человек. Был таз, в котором 170 человек мылись по очереди.
     Ну что, обычные условия лагерные, вот как у нас  сейчас  держат друг на
дружке. Я ж слушаю информацию, мы ж не тупые люди, разбираемся.
     Вы знаете, я ненавижу то, что было. Почему сейчас возрождение фашизма в
России?
     Я ненавидела  тех,  кто пришел  к  нам убивать ни  за  что. А  сейчас с
удовольствием я б поехала туда  где я работала. Мне немецкая женщина кусочек
хлеба давала из кармана,  иногда. А зимой она мне  принесла -- как их сейчас
называют -- колготки, так фабрикант не разрешил надеть.
     Я, конечно, не думала что я вернусь.
     И вот бой  за город. Качаются  ворота  в лагере, и вот  уже  я  обнимаю
солдата с бородой, и он говорил по-белорусски! Счастье же.
     И вот  мне удалось из русского лагеря уехать домой.  Встретила земляка,
из моей деревни,  он помог. Меня посадили в вагон,  в поезд с ранеными. Меня
сажали  в окно, на самый верх,  где чемоданы.  И я поехала  домой.  Там было
заполнено, одни раненые, я ехала и никуда не вышла все время  пока ехала, не
опустилась  ни разу  вниз,  нельзя  было --  и на  полу лежали  раненые. Мне
подавали пить и есть, но я не ела и не пила, а то ведь выйти нельзя.
     ...Я  вышла  только в Минске,  меня покормили, я стояла плакала, потому
что Минск был одни руины, одни столбы.
     А недавно я получила инфаркт -- приехал  муж, которого я не  видела  51
год. Приехал повидаться. Он вырос! Мы расстались, ему было 18, а  теперь 75.
Он на две головы вырос! Я только нижнюю часть челюсти  узнала.  Он  с другой
женщиной живет, откуда он знал, что я жива, в той суматохе.
     Я, как его увидела, потеряла сознание и ничего не помню. Вот -- восьмой
месяц пошел.
     Однажды я приехала в Минск, в общем вагоне, накопила своих копеек. Меня
там встречали хлебом-солью, я как увидала (рассказывает она сквозь рыдания -
прим. авт.), и упала, и никуда не смогла  съездить. Хотела повидать знакомых
на день Победы,  но не получилось ничего. Врачи пришли, там народ-то добрее,
меня кололи бесплатно целую неделю.
     А я в Белоруссии вышла замуж за солдата, мы прожили 36 лет.
     У  меня  моя радость -- мои дочери. Если бы вы их сейчас  видели, какие
они прекрасные... Они понимают мою боль.  Они мне говорили -- мама, держись.
Для меня трагедией было ехать получать от немцев деньги.
     Пенсию добавили  чуть-чуть, стало 440. Конечно, хватает этой пенсии, но
только на полмесяца, -- я лекарства ведь покупаю. Я просила на лекарства 100
тысяч, когда меня  прооперировали. Но  не дали  мне  денег  в соцзащите,  не
нашлось. Я пришла домой, поплакала. Ну, думаю, что делать, значит нету.
     Питание сейчас  лучше, чем у  немцев,  не хочу вас  обижать.  Питаюсь я
хорошо. Можно я вам скажу, что я вчера кушала? Я встала утром, помазала чуть
маслом хлеб (мне много нельзя,  холестерин в крови),  выпила чай.  И сделала
салат из свеклы и морковки,  помазала майонезом.  А на обед молочный суп,  и
еще у меня есть три сосиски. Я не голодная.
     Извините, может, я вас огорчила своим рассказом.

     СПРАВКА В  1994  году  Германия  начала платить  компенсацию  гражданам
России, "подвергшимся нацистским преследованиям".
     Всего  она  прислала  миллиард   марок.  Это  бывшие  узники   немецких
концлагерей, тюрем и  гетто, и те, кого вывезли  из  СССР  на принудительные
работы.  Таких  нашлось  чуть  больше 274  тысяч. Каждому узнику  дается так
называемая  стартовая сумма (максимум 400  марок) и сверх того  -- по  одной
немецкой марке  за каждый  день  подневольной работы. То есть  на человека в
среднем приходится 1200 марок, максимум -- 1600.
     В западных странах такие же бывшие узники получают единовременно по  10
000 ДМ, и еще  по 500 им каждый месяц дают в виде прибавки к пенсии. Бывалые
узники объясняют это  тем, что  СССР, в отличие от других стран, от немецких
компенсаций узникам отказался дважды: в 1953 (в пользу построения коммунизма
в Восточной Германии) и в 1977 годах (в связи с построением в СССР развитого
социализма, который и сам способен удовлетворить всевозрастающие потребности
населения).








     Балканы -- это богатая  восточная  сказка пересказанная славянами.  Она
страшно притягательна. Юги -- это как бы мы, но только  другие: раскованные,
не перепачканные  слякотью, не  измученные  морозами  и однообразным дешевым
алкоголем.
     Синие горы в дымке,  цветение абрикосов, нега и теплынь, патриотические
девушки льнут к юношам  призывного возраста, на дискотеках беззаботно пляшут
под  песни  о  родине, а там гляди и помирать, но не страшно -- вот типичная
иностранная война. Русская  война: снега, цинковая  дедовщина, мечта о пайке
масла,  жалкая  политинформация,  разворованные  патроны  и  гнилые  сапоги,
одинокая холодная погибель. Нет, заграничная война куда симпатичней!

     Первые натовцы пришли в Македонию во время переговоров в Рамбуйе как бы
на всякий  случай,  их по хорошему пустили сюда македонские власти. Поначалу
чужие солдатики даже  ходили  в  город  на  дискотеки  --  до  тех  пор пока
пару-тройку из них сильно не помяли местные.  А в американском посольстве не
устроили небольшой погром.
     --  Мы их там  в  посольстве изжарили, --  хвастался  таксист. Правда,
оказалось,  под   словом  "изжарили"  он   понимал  небольшой  пожар.  После
иностранных бойцам вечерами приходилось тосковать в своих палатках.
     И   с   дискотек  пропали  натовцы.  Там  пляшут   только  местные  под
патриотические антинатовские песни типа "Сербия, о, Сербия!" А вот последний
хит на музыку Hotel California: Hotel Macedonia such  a lovely  place! Смысл
тут  в сравнении  страны с отелем. То есть приехали, погостили  -- и валите!
Как НАТО, так и беженцы.
     Многие спрошенные мной македонцы обижались:
     -- Страна оккупирована! Каждая вторая машина на дороге -- натовская...
     И точно, натовские машины с белой галочкой на  двери, которая смотрится
русской буквой "Л" (у которой левая ножка короче правой) беспрерывно сновали
туда-сюда.
     Обилие  камуфляжа сделало Македонию похожей на русский  оптовый  рынок,
кишащий охранниками. Современный военный дизайн, он решен в дачной, рыбацкой
стилистике,  и потому  впечатление  почти мирное. Ну  разве некоторые детали
цепляют и задевают  глубоко: например, натовская привычка закатывать  рукава
(это ведь и вам что-то напоминает?) и носить  каску посреди мирного  города.
Ну,  будет  нормальный  человек  ни  с  того  ни  с  сего   посреди  мирного
гражданского населения напяливать на голову душную железную кастрюлю?
     Очень тонкое впечатление: в пасхальное утро разбудили меня не колокола,
как можно было ожидать в праздник в православной  стране,  --  но тарахтение
моторов. Я вышел на балкон и без большой радости принялся рассматривать пару
черных  натовских  вертолетов, облетающих город. Нашли  время,  а?  И  такая
деталь: в  Чечне  вертолеты  летали  низко,  предохраняясь таким манером  от
пулеметной очереди снизу. А тут -- высоко летают, как у себя дома...
     Но, с  другой стороны, присмотришься  к натовским солдатикам поближе --
так они нестрашные! Деликатные,  чистенькие, сытые, но трезвые. С модельными
прическами, с усиками, с бородками, как  у  Дартаньяна. Вы таких ребят много
видели в Европе, они вам услужливо подносили, допустим, пиво...
     Единственный недостаток этих в целом  симпатичных ребят  в том,  что на
них  чужая форма. И  в эту форму уже переодеты армии 19 серьезных  стран,  и
как-то все плотнее они к нам пристраиваются.
     Странное,  должно  быть  чувство  -- проснуться однажды  утром  в своей
стране, оглянуться -- а вокруг чужие солдаты, и ты сам весь такой  штатский,
безоружный, как будто голый.
     -- Но так вы же сами их к себе пустили! -- возражаю я македонцам.
     -- Не мы, а наша власть... Влада люби НАТО, а люди -- не...
     А что ж люди, им чего надо?
     На русских это не распространяется.
     -- Will you shoot the bastards? -- с дружеской улыбкой спрашивал  меня
портье в гостинице. И пояснял:
     -- Пора урыть американцев!
     -- Три  ваши ракеты -- и нету Америки! -- уговаривал меня  македонский
полицейский офицер, между прочим  госслужащий не самого  низкого уровня. Он,
сделав такое лицо, как  будто заплачет сейчас  от бессильной злобы, высказал
свое мнение об американцах в жанре нецензурной брани:
     -- Пичка и матер педерска!
     Уж и не знаю, есть ли в македонском языке выражение грубее.
     Не обученный языкам таксист делал мучительное лицо, и изъяснил мне свои
чаяния на языке жестов.
     -- Русия!  -- сказал  он,  сжимая  кулак. --  Америка! -- это открытую
ладонь. А после кулаком хлопнул от души по ладони и спросил:
     -- Когда?
     И денег не взял. Руку, дающую ему 100  динаров,  он  отвел словами: "Не
треба".  Это он сказал на македонском,  который в  данном случае  совершенно
совпал с  украинским. Так вот я что-то не помню, чтоб меня на Украине возили
бесплатно  за то только,  что я -- репортер из  России.  Это  кстати к  теме
братства. Уж кто сербам самые ближайшие и дорогие братья, так это македонцы.
     И что ж они, все как один?.. Не сказать.
     Вот, например, ночь, центр македонской столицы  Скопье.  Как  раз народ
расходится  с дискотек. И  я задумчиво смотрю на  ребят призывного возраста,
которые со  своими подружками уходят в темноту,  --  причем  не против  НАТО
партизанить, но  предаваться мирным восторгам  любви. А  в эти  минуты через
венгерскую  границу  пробираются  на  помощь  братьям-сербам,   которых  они
отродясь  в  глаза не видели  -- ну  кроме Гойко  Митича -- голодные русские
добровольцы, имеющие  при  себе  смену  белья  и пять  долларов на карманные
расходы...
     --  Совести у  них нету! --  возмущается  остановленный мной на  улице
македонец. --  Это ж надо! Да как они смеют? НАТО своим солдатам даже овощи
и воду  везет самолетами  из-за океана!  Они своих  фермеров обогащают, а по
справедливости должны бы у македонских крестьян еду покупать! Да это  подрыв
нашей экономики!
     Я  пытаюсь сочувствовать, но это выходит неубедительно,  -- ведь минуту
назад это же прохожий требовал от России в моем лице поставок зенитных ракет
СС-300.
     -- Нашу  экономику из-за  них лихорадит! -- продолжает он. -- Хорошие
курвы (так здесь ласково  называют  проституток  -- прим.  авт.)  стоили  40
долларов, а НАТО взвинтило цены до 150. Плюс еще курвам давали бакшиш (бонус
-- прим. авт.) -- ну, золото, кольца...
     --  Так  это  ж вроде  инвестиции, то  есть  положительный фактор  для
экономики, так?
     -- Ага, положительный!  Так после бомбежек Белграда  этих негодяев  не
пускают в город! И такая важная отрасль сферы обслуживания загибается!
     -- Ну и?..
     --  Так пусть  побольше  русских  добровольцев приедет! Им  же  хорошо
платят! Что, бесплатно? Да вы шутите! Так не бывает.
     Здесь читатель по своему выбору поплакать или посмеяться.
     Чтоб  узнать все и  утомиться от бремени старшего  брата,  я  там носил
майки с русскими надписями. Старенькие дедушки-патриоты в кабаке тянули меня
к себе за стол, наливали и уговаривали:
     -- Нато-- фашисты. Такое Гитлер делал -- бомбил Белград.
     -- Так что ж вы предлагаете?
     -- Нужна третья мировая война.
     Я молча выпиваю рюмку ракии.
     --  Поверь,  другого выхода  нет... - учат  они  меня с  высоты  своей
мудрости.
     Я смотрю  на  дедушек. Они старые и пожелтевшие, как те журналы за 49-й
год,  которые я  нашел на чердаке у  своего деда.  Там писали  про "кровавую
фашистскую собаку Тито." Сославшись на дела, я улыбаюсь дедушкам и ухожу.

     АЛБАНЦЫ
     Лагерь  беженцев -- это территория, огороженная  колючей проволокой.  С
двумя линиями охраны. Снаружи -- македонская полиция, внутри -- НАТО.
     Беженцы живут в палатках. Их кормят  консервами, молоком и апельсинами,
и выдают  документы на выезд в  интересующие их страны. В основном их влечет
Германия.
     По македонски беженцы называются бегалци, по-албански -- рефуджят.
     Когда  проводят  военные  учения,  то   беженцы  там   не   учитываются
совершенно.  А тут,  в  Македонии,  такие  учения,  которые  очень  и  очень
приближены к реальности. Здесь хватает настоящего реального военного дерьма.
Война-  это  грязное  дело. Не в  смысле даже идеалов, а -- реального говна.
Которое протухает, гниет, и в целом производит жуткое впечатление.
     Среди всего этого живут люди.  Некоторые  соглашаются  разговаривать  с
иностранцами.
     Говорить с ними непросто: кто ж из нас знает по-албански? А из мало кто
знает другие языки.
     Вот  албанка. Ее  зовут  Чондреса. Я пытаюсь  ее расспросить, как  дело
было. Она  знает  только свой  экзотический  язык  и потому  объясняет очень
кратко:
     -- Хаус - бух! Полиция -- пу-пу!
     Все понятно. Печальная картина!
     Мустафа, бывший приштинский электрик, более многословен.  Он говорит на
ломаном французском - ездил туда на заработки. Это немолодой грузный человек
с турецкими  усами.  Он рассказывает о своих злоключениях  спокойно. Но  ему
больно,  что  из  дома  его  выгнали не  чужие незнакомые ему сербы,  а  его
товарищи по работе, с которыми он жил душа в душу и выпил немало ракии.
     Сербы, они... не парламентарни, --  ругает своих недругов Мустафа на их
языке. Легко  понять, что он имеет в виду -  если не брать в голову расстрел
русского парламента...
     --  А  ты-то  сам  откуда?  -- спрашивает он вдруг.  И, узнав,  что из
России, срывается и кричит:
     -- А,  ты русский! Да  вы, русские, с сербами  заодно, да вы сами  как
сербы! Не буду с тобой говорить! Уходи!
     Ухожу. Это его лагерь, он тут дома. Он меня к себе не звал.
     Вот Хивзи, молодой албанец:
     -- Ты почему ушел из Косово, из-за бомбежек?
     --  Нет, это не  страшно!  -- из албанцев эти бомбежки  почти никто не
осуждает, они готовы рисковать жизнью, но чтоб сербов таки проучили.
     -- Я ушел, потому что сербы выгнали! Забирали  деньги и выгоняли, а  у
кого нет денег, тех расстреливали.
     -- ты сам видел, как расстреливали?
     -- Нет, но мне ребята рассказывали...
     -- Как кончить эту войну? -- спрашиваю у албанца по имени Рамадан.
     -- Время надо!
     -- А бомбить надо?
     -- Надо полгода. А потом сербы исправятся.
     Что касается маленьких косовских албанцев,  то они в лагерях играют  не
только  в  мяч, но и в войну. В руках у  них деревянные автоматы с надписями
NATO - Germany  - UCK.  Последняя  аббревиатура  по-албански  означает Армию
освобождения Косово.
     --  Вырастем,  будем  убивать  сербов!  Они  плохие! --  объясняют мне
мальчишки. Старшего зовут Севдайм, младшего - Астрид. Они оба из Приштины.
     Подходят дети постарше и говорят:
     -- Надо, чтоб натовцы пошли в Косово и там воевали. Надо убить сербов.
     -- Да  точно ли  надо?  -- пытаюсь я вызвать  в них  сомнение. А  надо
по-македонски будет "треба".
     -- Треба, треба! -- закричали дети звонкими счастливыми голосами.

     Когда лагерь расселяют, на  его месте остается мерзость запустения. Все
использованное,  что  производит   цивилизация  --  памперсы,  прокладки   с
крылышками,  соски,  оберточная, а также туалетная бумага  -- и все  это уже
послужило людям, выполнило свою задачу, и из полезных для человечества вещей
превратилось  в  гнилое перебродившее дерьмо.  Это  все опрыскивают  вонючей
дрянью -- для дезинфекции.

     НАТО
     У  газетного киоска  стоит  натовец с французским флажочком на  рукаве.
Судя по нашивкам, это капитан Дюбуа.
     -- Дюбуа! -- говорю я ему. -- В прошлый раз мы с вами были  вместе!  А
теперь -- по разные стороны баррикад.
     -- Какой такой прошлый раз? -- удивляется он.
     -- Капитан, я тебе толкую про ту войну! А  теперь вы, смотрю, к немцам
переметнулись! И стали против нас... Вот у вас кто друзья -- немцы.
     --  Никакие они мне не друзья. Я тут ни при чем.  Я маленький человек,
-- капитан краснеет и оправдывается.
     Я  веду  себя жестоко и напоминаю  ему про  их маршала Петена, которого
французское Сопротивление обзывало  "маршал  Пютен" (то  есть  по-французски
проститутка) -- он тоже дружил с немцами.
     Капитан ничего не отвечает.
     А вот британский сержант Кен.
     -- А если вы начнете наземную операцию, и русские вмешаются?
     -- Русские? Нет. They can't afford the war. (То есть слабо русским).
     Ну-ну...  Не  потому  что  умные  деликатные,  а  -- слабые! Интересно,
правда?
     Вот еще один британский военный -- девица Гейл, капрал.
     -- А что, -- спрашиваю -- если б Лондон бомбить за  Севреную Ирландию?
Справедливо было?
     -- Ну это все слишком сложно, -- отвечает она политкорректно.
     Вмешивается другой капрал, Фил, тоже британец.
     -- Северная Ирландия? Был  я там. Но никаких беженцев я там  не видел.
Так что это разные вещи! -- торжествует он.
     -- А вы их слегка побомбите, ирландцев,  и побегут как  миленькие! Ваш
брат европеец, кишка-то тонка у него.
     -- Ты думаешь? -- чешет он репу.
     А вот старлей Франсуа, соответственно француз:
     -- Это как Чечня! -- говорит он, намекая на то, что кто ж без греха.
     -- Но есть одна маленькая деталь, есть одно существенное отличие, а?
     --  Ну  да,  верно...  Югославия,  в  отличие  от   Чечни,  суверенное
государство... Но  у  меня  и на  это есть ответ: если  б Гитлера остановили
сразу, то большой войны бы не было! Вот и тут то же самое...
     Но  всех  этих военных  объединяло одно.  Все  они сказали  мне, что  к
наземной операции готовы. И считают ее неизбежной.
     -- И не страшно вам будет помирать? -- допытывался я цинично.
     -- Так мы люди военные, прикажут, так будем помирать.
     Тон их, когда они  говорили, был вовсе не парадный, а весьма мрачный --
так что, похоже, они всерьез про это думают...

     НЕМЦЫ
     Лагерь  Стенковац,  что у деревни Непроштено. Детская площадка, качели:
немецкие солдаты - лучшие друзья европейских детей! Один из этих  друзей мне
особо приглянулся: этакий кинематографический персонаж, худой, в очках, а на
голове у него форменная кепочка с длинным козырьком, это ретро, знаете, мода
лета-осени 1941 года, в свое время покорившая всю Европу. Симпатичный, одним
словом, паренек.
     Как говорится, комм цу мир, зольдат!
     Подходит,  улыбается. Я даю  ему  на руки  пробегавшую  мимо  албанскую
девчонку лет  четырех.  И делаю  снимок:  "Немецкий  солдат-освободитель  со
спасенной албанской девочкой на руках".
     Первый дубль,  второй, третий... И вдруг девчонка разрыдалась. Клянусь,
я ее не подговаривал! Ну ладно, отдали ребенка мамаше, беседуем.
     Военнослужащего  зовут  Денни Вессолек,  в  свои  22  он дослужился  до
старшего ефрейтора; по-немецки  это будет Hauptgefreiter. Корень тут "frei",
то есть свободный.
     -- Ты понимаешь, что сербы не забыли еще, как вы над ними  работали  в
1941-1944 гг.? -- спрашиваю его.
     -- Я  к  этому  не  имею  никакого отношения. Если у вас есть вопросы,
обратитесь, пожалуйста, к нашему пресс-офицеру.
     Вессолек  зря волновался  - с пресс-офицером  штаба  группировки НАТО в
Македонии я уже беседовал.  Это был капитан Хоубен  из Бундесвера. Когда я у
него утверждал сюжет снимка ("немецкий солдат-освободитель"), ни один мускул
не дрогнул на его лице. Он идею одобрил и сам посоветовал мне этот лагерь.
     Говорю Хоубену:
     -- Herr капитан!  А может,  вам,  немцам,  не соваться бы в Югославию?
Гитлер в ней держал, если не ошибаюсь, 700 тысяч солдат, и все равно не смог
извести партизан... Не боитесь, что они могут до сих пор на вас обижаться?
     -- Да ну! Если французы с итальянцами  пойдут воевать  в Косово  - они
тоже будут враги!
     -- Вы понимаете, враги бывают разные... Француза они мирно  застрелят,
и  ладно.  А с вас шкуру снимут живьем и  горло перегрызут. А представляете,
чего вы от них наслушаетесь?
     Немцу неловко:
     -- Но ведь силы-то интернациональные! Что ж, всем идти, а нам нет?
     -- Не только вам! Еще и туркам не надо сюда соваться. Они  кстати и не
лезут, в отличие от вас.
     --  Да... Поколения  должны пройти,  чтоб все успокоилось!  -  капитан
говорит  об  этом  осторожно, ему тут  нужен баланс -  и  авторитет  НАТО не
уронить, но и печальные немецкие уроки истории не проигнорировать.
     Хоубен продолжает:
     -- Непростые  это  все процессы! Сколько времени  понадобилось России,
чтоб изменилось отношение к немцам!
     -- А кто вам сказал, что оно изменилось?
     Он  смотрит удивленно.  Мне приходится ему рассказать  историю, которая
случилась  в поселке  Псебай, что на Кубани, всего-то  два  года  назад. Там
немецкая фирма "Кнауф" честно купила контрольный пакет  гипсокомбината. Дала
людям  рабочие  места.  А местные казаки выгнали  немцев,  за  то что в 42-м
фашисты расстреляли  200 человек мирных жителей. Арбитражный суд вмешивался,
разных уровней власти, даже Гельмут Коль ходатайствовал за земляков - ничего
не помогло...

     Полицейский  на выходе  из  лагеря  беженцев  дергает меня за майку  со
словом  Moscow,  и  преданно смотрит  в глаза  и говорит слова,  к которым я
привык за эти дни:
     -- НАТО -- но гуд. НАТО -- капут! Русия не помога? Что проблем?
     Я решительно останавливаюсь,  пора поговорить с ними  начистоту, пришло
время наконец объясниться:
     -- Ты сколько получаешь? 500 марок? И дом у тебя свой?  И машина есть?
Хорошо. А твои русские коллеги живут  в степи,  в вагончиках, после того как
их выгнали из Европы. И зарплата поменьше  твоей и вся  задержана.  Климат у
нас  мерзкий,  да еще  Чечня,  президент  в больнице живет который  год,  от
коммунистов житья нет. Тошно! А тут еще ты и требуешь от меня начать мировую
войну. Молодец, нашел момент!
     Я говорил  с ним резко на правах старшего брата. Он слушал молча, и его
дружки  тоже.  Помолчав,  они  достали  из сумки  полдесятка  крашеных  яиц,
оставшихся от недавней пасхи -- видимо, в  рамках гуманитарной  помощи нашим
бедным офицерам.
     Надо  сказать,  что яйца эти  были самые обыкновенные, совершенно такие
же, какими наши патриоты бомбили американское посольство. Только на Балканах
они крутые.

     Маленькая,  но тяжелая  и неизбежная  справка. Есть  такой американский
фильм,  называется  "Миротворец".  Премьера  его  в  Белграде,  рассказывали
очевидцы, прошла  на "ура".  Там, если помните,  был такой  момент: сербский
террорист привез в  Манхэттен рюкзачок с атомной бомбой, чтоб взорвать  ее и
так отомстить  Америке за  все.  Знаете, как на  это реагировал зал?  Зал  в
едином порыве встал и устроил аплодисменты, переходящие в овацию.
     Если вы помните, ядерного взрыва там не  получилось.  Я думаю, по одной
единственной причине: к сочинению того сценария не подпустили сербов.
     А братья сербы, будь их воля, предложили бы несколько иной финал...





     Чечня -- карикатура на Россию
     --  Куда они денутся, все равно  дадут денег! Потому  что  мы  бряцаем
оружием, и ситуация у нас безвыходная, и к власти могут прийти силы похуже и
пострашнее. Им  же выгоднее откупиться!  -- ну, угадали, кто это говорит про
кого? Нет, я не дам вам угадать  с первого раза. По той простой причине, что
ответов - два, и  оба правильные. Первый, точно, Чечня, а второй,  вы уж  не
расстраивайтесь, это Россия.
     Я  сейчас  поясню. Помню,  как  в разгар  дефолта  вздумал я  полистать
заграничные  газеты.  Европейские  так  просто  тряслись  от  страха. Каждую
заметочку  про  наши   бедственные   финансы  они  снабжали  душещипательной
диаграммкой:  картой   наших   ракетных  шахт,   статистикой   дедовщины  со
смертельным исходом, бездомных  офицеров,  списком  АЭС и проч. Американские
газеты, в отличие от европейских, из своего  прекрасного заокеанского далека
высказывались весьма лениво: до них ведь поди достань.
     Хотите обижайтесь,  хотите нет, но  Чечня  -- это  как бы карикатура на
Россию.  Вот они чем  похожи. У  обеих  --  большие амбиции на фоне скромных
достижений,  проблемы  с  экономикой  при  наличии  природных  ресурсов,  и,
внимание, стойкая наркотическая зависимость от чужих денег.
     -- Да, но мы же не берем заложников! -- возмутится наивный читатель.
     Врете, замечательно мы  их  берем.  Только не  по одному,  как  полевые
командиры  - но оптом; оптовая торговля у  нас как-то  замечательно удается.
Они, заложники - а это вся Европа -- у нас все в кулаке, после Чернобыля-то.
Который, с вашего  позволения  продолжу  мысль,  не  краше Буденновска: если
вспомнить, что  мы взрыв засекретили и молча пустили на Запад  засекреченные
радиоактивные облака. Попутно  еще можно уточнить,  что мы эти облака сперва
прогнали над своими первомайскими демонстрациями, а  чеченцы на  своей земле
роддомов не штурмовали.
     Да, Россия часто  упрекает Чечню в слабом моральном облике, уверяя, что
сама она куда благородней, приличней и бескорыстней Чечни.  Хотя  не слыхать
что-то, чтоб чеченцы продавали своих в рабство русским, и не могли наскрести
денег,  чтоб   похоронить  бесхозные   трупы   чеченских  бойцов.  А  насчет
вымогательства  денег у  богатых соседей --  там к  этому  у нас еще большая
страсть. Уж  сколько мы перебрали миллиардов у Запада! Тот  время от времени
вяло, застенчиво, по-интеллигентски спрашивает:
     -- А почему бы вам самим не начать работать?
     Мы же вслед за Чечней, в один с ней голос отвечаем:
     -- Без ваших дармовых денег нам никак нельзя  начать честно трудиться!
Да и если начать сегодня, то это когда еще результат будет! Лень ждать -  вы
лучше прям сразу дайте, и сразу будет...
     Модно  также  утверждать, что  в Чечне и экономика, и государство - все
бандитское.   В  отличие  от,  --  справедливо  и  заслуженно  попрекнем  мы
братьев-вайнахов, -- например, Великобритании или же Швейцарии.
     Чечня,  она похожа на заброшенного  ребенка. Его избаловали, испортили,
да и бросили. Его  не замечают (точнее,  пытаются и мечтают не замечать), не
хвалят, да  и точно  не любят. Но такой ребенок  знает, как  привлечь к себе
внимание. Надо только  сделаться хулиганом, и сразу  все заметят! Окружающие
будут  с ужасом смотреть на злодеяния бедного отчаявшегося делинквента. А  в
ужасе ведь столько восхищения!
     Если вы  в детстве  были  хулиганом,  вы  теперь  задним  числом можете
пожалеть  несчастного  директора,  который,  будучи  старым  и  тяжелым,   и
облеченным властью, орет на мальчонку:
     --  Да я  с тобой, шпингалетом, знаешь что могу сделать! Да  все! Да я
тебя! Да просто удавлю, и все.
     Разница в  весовых  категориях  ужасна.  Исход противостояния Давида  и
Голиафа, как всегда, кому-то ясен заранее.
     Но маленький негодяй смеется. Директор  кинется  его давить,  только уж
окончательно  сойдя  с  ума. Но  скорее он  сам свалится от апоплексического
удара, или  сопьется от горя,  несправедливости и  беззащитности перед лицом
судьбы...
     Да, так что ж еще может выкинуть Чечня?
     Придумывайте  сами. Легко ведь поставить себя  на их место! И  несложно
догадаться, как в чеченском зеркале  отразятся  наши  обиженные  меры против
Запада: поддержка сербов и  Ирака, отказ ратифицировать  договоры по ядерным
разоружениям, оснащение новыми ракетами. Вот у нас, например, РНЕ. А они там
в Чечне кого  с  зеркальной  симметрией  опекают, кого пригревают и  заранее
прощают за все? Лишь бы сохранить лицо  и национальную гордость?  И попугать
более богатых соседей? Что мол если не  дадут денег, то к власти придут силы
еще страшнее?
     Бандитов!
     В  общем,  очень легко  себе  представить,  как у  директора  школы  не
выдержали  нервы, и  он  лично убил подлого двоечника-хулигана. После  этого
директору остается только повеситься в учительской.
     Да, все плохо, и мы вынуждены будем поделиться с придется Чечней частью
полученных  на  Западе денег.  Думаю,  Чечня наши деньги,  еще  не  получив,
вписала себе в бюджет - точно так же как мы вписали в свой еще не полученные
займы от еще более западных, чем мы для Чечни, стран.
     Да, все плохо - но  зачем же  себе этим омрачать  жизнь? Она и без того
короткая,  -- у  некоторых настолько, что  стыдно кому  показать.  Пусть нас
вдохновит пример англичан:  они не мрут от страха из-за  каких-то ирландских
террористов несмотря на все их жуткие взрывы посреди Лондона. Как надо будет
помирать, так и помрем, а чего ж раньше смерти себя хоронить? Ведь глупо...

     Чечня  такая:  война  кончилась, а мира  все  нет. И полевые  командиры
никуда  не делись.  Боевых  действий нет, а пленных берут, --  правда только
одна сторона. После  кого-то из них возвращают  за богатый выкуп.  Множество
людей побывало в  таком временном рабстве. Вплоть до представителя  России в
Чечне Валентина Власова... Он,  похоже, самый высокопоставленный пленник  за
всю историю кавказских войн.
     Через пару дней после его чудесного освобождения я поехал к нему в ЦКБ.
Говорили, конечно, про Чечню и про то, как с ней быть.

     -- Валентин  Степанович! Вот чисто по-человечески, вам наверное, часто
задают вопрос:  как быть с  Чечней? Чеченцы -- враги или друзья?  Как  к ним
относиться?
     -- Мне один корреспондент  -- не будем называть газету -- примерно так
поставил   вопрос:   "Чеченцы  --  какой  же  это  народ?  Это  же  бандиты,
преступники!"
     Я ему ответил, что  разговаривать с человеком, у которого такие мысли и
взгляды,  просто не  могу.  Обижаться  на весь  народ -- ну  это  просто  не
обсуждаемый вопрос.
     --  Многие  заложники,  побывавшие  в  чеченском  плену,  рассказывают
совершено  жуткие  истории.  Например,  англичанка  Карр,  которая,  кстати,
некоторое  время сидела  вместе  с  вами, призналась, что  ее насиловали  на
глазах  собственного мужа. А одного  солдата  каждый день били,  а  когда он
терял сознание приводили в чувство с помощью электротока. С вами чего-нибудь
подобного не было?
     -- Я не хочу про это говорить.
     -- Каково место Чечни в списке проблем России?
     -- Это проблема  номер один.  Сегодня  мало кто задумывается:  если мы
оставим  Чечню в таком состоянии, она будет какой? Ведь весь  криминал может
туда уходить! Представляете, какой тогда очаг мы там получим?
     -- Какая самая большая трудность в отношениях с Чечней?
     --  Известно  какая -- правда, у  нас никто об этом говорить не любит.
Россия официально взяла  на себя обязательство восстановить экономику Чечни.
Обязательство взяли, а выполнять его -- не выполняем.
     --  Вы говорите, дать  Чечне  денег  --  а сколько?  Чечня  хочет  150
миллиардов долларов. Россия эту сумму признала?
     -- Нет.
     -- Наше правительство зарплату не платит,  пенсии задерживает,  Западу
дефолт  устроило. А  чеченцы чем же лучше?  Как так -  никому не платить,  а
чеченцам вдруг платить?
     --  Дали  обещание  -  должны  его выполнить.  Мы обязаны восстановить
экономику Чечни.
     --  То   есть  вы  утверждаете,   что  дефолт   на  Чечню   не   может
распространяться?
     --  Никак  не  может.  --  Это неправильный  соблазн:  пообещать,  не
сделать, а  там  гляди все  и  забудут...  -  не  устает  он еще и  еще  раз
растолковывать мне ситуацию.
     Как тут с ним  спорить? Но, с другой стороны, и со  мной не  поспоришь:
кто  ж у нас ждет от власти исполнения обещаний  и обязанностей? А для Чечни
что  ж, исключение делать? Или уж всех  обманывать, или  никого,  а вот  так
выборочно -- тоже ведь  нечестно. А с третьей  стороны:  если кого-то одного
обманули,  так что  ж, после до  самой смерти  всех и дурить, чтоб никому не
было обидно?

     Чечня -- это разве не на Луне?
     Психика у среднего нашего  гражданина и так страдает неустойчивостью, а
тут дополнительно расшатывается неясностью,  жутким вопросом без ответа: как
же  относиться к  чеченцам?  Друзья  они  или  враги? Их почему одной  рукой
бомбили,  а  другой  в  ту   же   минуту   слали  денег  на   восстановление
разбомбленного?  Иногда ведь  даже  получалось, что сначала успевали деньги,
как бы авансом,  а уж  после долетали  бомбы...  Иногда Россия свое в  Чечне
бомбила, то есть она сначала покупала там  что-то, а после бомбила купленное
на свои трудовые...
     Это  вопиющее противоречие не сломало  окончательно народную психику по
одной причине: в России про Чечню мало кто думает. Ну разве  только ветераны
кавказской кампании, да семьи убитых и пленных,  да горстка правозащитников,
и еще  чиновники, которые с этого кормятся. В  общем, страшно  далеки они от
народа. А широкая публика думает про что-то другое, про свое  -- да хоть про
том  же дефолт,  кризис,  рост  доллара,  преступности и  цен, переживает за
здоровье  гаранта  конституции,   бандитов,   евреев   и  других   категорий
населения...  Мне даже  показалось, --  вот ведь странно -- что невзоровское
кино про Чечню взволновало нашу общественность сильней чем даже оригинал.
     Вот  этим  чеченский  синдром  и  отличается  от   своего  вьетнамского
предшественника и даже может быть старшего  брата, -- степенью  воздействия.
Америка  и  в войну,  и  еще долго после вся на ушах  стояла. А у нас -- шла
война, шла  себе,  и вот кончилась  только что,  а реагирует на  нее публика
как-то вяло.  Ну что,  говорит, Чечня --  она Чечня и  есть. Чего  ж про нее
говорить... Ни тебе демонстраций антивоенных, ни сжигания повесток под Белым
домом,  ни  многотысячного  желания  усыновить  вражеских  детей  (в Америке
нашлось 300 000 добровольцев, готовых взять вьетнамских сирот,  и  Ханой  их
передумал отдавать только назло американцам).

     К  Власову  между  тем  посетитель:  это  Хамид  Хатуев,  представитель
парламента Чеченской республики Ичкерия в Госдуме. Его интересно послушать.
     -- Мы  там посчитали:  Россия должна Чечне 150 млрд долларов. За  наше
разрушенное хозяйство, -- говорит он.
     --  Серьезная  сумма!  Получается,  что  с каждого  гражданина  России
включая младенцев надо взять по 1000 долларов -- и выдать каждому чеченцу по
несколько миллионов долларов. А сейчас  ведь, кстати, еще  и кризис. Похоже,
даже чисто технически -- тему справедливости  претензий мы тут  не обсуждаем
-- это нереально.
     --  Те,  кто  с войной  пошел на  Чечню и угробил чеченскую экономику,
загнал народ  в нищету, -- они должны  нести ответственность и  восстановить
то, что загубили.
     Я задумался; дело в том, что я знаком с некоторыми из тех, кто воевал в
Чечне. И теперь пытаюсь прислонить к ним рецепт чеченского дипломата.
     Помню, в Чечне познакомился  я с голубоглазым пехотным капитаном Сашей,
готовым  умереть  "за  интересы России  на  Кавказе" (надеюсь,  это  ему  не
удалось).  Он  оказался  коммунистом:  когда мы с ним в солдатской  столовой
выпивали, вернувшись с  объезда блок-постов (на  ночь глядя в подозрительной
местности  наша  БМП  заглохла, и нас  на базу дотянула другая,  которая  по
счастливой   случайности  проезжала  мимо)  он   расчувствовался  достал  из
внутреннего кармана кителя обрывок газеты с портретом товарища Зюганова... С
Саши брать деньги? Какая теперь у капитана зарплата? Если жив он, конечно...
     Еще там были русские дети, одетые в х/б, они вечером в казарме смотрели
все подряд телепередачи и считали  дни  до приказа. Помню, в Ханкале --  там
был  штаб группировки федералов, а теперь вроде резиденция Масхадова -- один
дембель из 205-й бригады мне говорил,  стоя  под  плакатом с  текстом  "Будь
честен, молись Богу, служи усердно Отечеству!", такие слова:
     -- Кормят тут  лучше, чем  в  учебке. На  войне хорошо,  время  быстро
летит: не заметишь как и день пройдет.  А ночью стоишь  дневальным -- ракеты
летают, красиво, как салют. И духи  тут ночью лазят, а наши бээмпешки по ним
стреляют...  Тут дачи были на  подъезде  к штабу,  так наши их развалили  --
оттуда стреляли. И сады вырубили, -- по той же причине.
     Это  уже к вопросу о восстановлении Чечни.  Сады  вырубленные, конечно,
жалко, и точно хорошо бы их опять посадить. Центр  города, состоящий главным
образом из руин, символизирует ту самую  мерзость запустения. Правда, не все
так мрачно было в военном Грозном. Новенькие кирпичные дома в три  этажа, на
которые там и тут  натыкался  глаз, рассматривать было  приятно.  Базарчики,
которые на каждом перекрестке,  ломились от яркой иностранной  еды. Кто-то в
Чечне имел тогда неплохие заработки, -- за ночлег на полу хибарки на окраине
Грозного брали 50 долларов, -- в принципе за эти деньги можно переночевать в
небогатом чистеньком отеле на окраине Парижа.

     Прошло время. Капитан Саша,  надеюсь,  вернулся в  свою часть, в мирный
гарнизон. Мальчишки-рядовые тоже  отвоевали  и,  кто  жив, гуляют бесплатные
отпуска  от  какого-нибудь оборонного завода.  Или  в  колхозе без  зарплаты
кормятся натуральным  хозяйством... Точно  так же как  чеченцы где-нибудь  в
Шали;  они  там  ходят  в сапогах  с галошами, в  папахах и  шитых  на заказ
гимнастерках.   Помню,  я  сидел  на  сходе  старейшин  и  слушал,  как  они
переговариваются по-чеченски. Это звучит приблизительно так:
     -- Why do you know? -- спрашивает один, ну вылитый Окуджава.
     -- Now are you!  -- отвечает ему ну натуральный  Иосиф Сталин; Кавказ,
что ж вы хотите.
     В Чечне  по улицам бегали дети  с деревянными автоматами, прятали лица,
отказывались  фотографироваться  --  как настоящие  взрослые  боевики.  Дети
тогда, на войне, не могли  играть в мирный труд,  поскольку  отродясь его не
видели. По их  понятиям,  все  папы в мире по утрам брали автомат  и  шли на
работу. Теперь дети еще  немного подросли за то время, что прошло с войны, и
уже  вместе  со  взрослыми  ждут  от  России свою часть  от  150  миллиардов
долларов.
     -- Так откуда ж могут взяться такие деньги? -- спрашиваю Хатуева.
     -- Захотят - найдут. Россия - великая!
     -- Так, так... А кроме денег еще что нужно, чтоб помириться с Чечней?
     -- Вот если бы сегодня президент  России  приехал в республику, собрал
людей,  и  сказал:  уважаемый  чеченский  народ,  мы  совершили  ошибку,  мы
раскаиваемся,  мы  приносим извинения. Сказал  бы: извините,  матери,  отцы.
Неплохо было бы чуть-чуть использовать менталитет чеченского народа...
     -- То есть ваше предложение  такое: Ельцин приносит Чечне извинения  и
150  миллиардов  долларов,  признает  Басаева и  Радуева героями,  а  взамен
получает добрососедские отношения. А что общественное мнение России? Оно это
примет? Скажите мне это как дипломат и политик!
     -- Я на этот вопрос однозначно ответить не могу.
     Видите, вот и поговорили...
     Хатуев смотрит на меня и  понимает, какое действие оказали  на меня его
аргументы. И считает необходимым добавить:
     -- Это  же очень просто понять.  Вот  я как мужчина обязан  обеспечить
семью. А если я не могу, то чего ж я тогда стою?
     -- То есть вы хотите  сказать, что если  б  не  получали жалованье  на
госслужбе, то?..
     -- Я  и так не получаю -- уже полтора года. В бюджете нет денег,  и мы
этот понимаем.
     -- Так на что ж вы живете?
     -- У сына тут, в Москве, бизнес...
     Тут  приходится  признать,  что  если  бы  у  каждого  чеченского  отца
семейства был бизнес в Москве, с работорговлей можно было б быстро кончить.
     -- Да... Если  б Чечня после войны  вдруг  как-нибудь переместилась от
границы  с Россией, и стала бы например островом в Тихом океане -- вот тогда
бы проблема снялась! И Россия могла бы спокойно снять Чечню с довольствия --
как  какой-нибудь Шикотан. И  тогда пусть бы у Японии голова болела, как там
людей прокормить... -- я как бы довожу идею до абсурда. И вдруг понимаю, что
это,  может,  и абсурд,  но  очень  и очень широко  распространенный. И этот
абсурд -- не что иное как описание российско-чеченских отношений!
     --  О  чем я  и  толкую! Вот про остров,  это правильно,  --  радуется
Власов. -- Чечня, она  же не денется никуда, и всегда будет у нас под боком,
и сама собой не рассосется.
     Так никто не верит!

     "Лучше быть британской колонией, чем субъектом РФ"
     --  Лучше быть британской  колонией,  чем субъектом РФ, --  сказал еще
один гость Власова. Это был президент Ингушетии Руслан Аушев.
     -- Пример вашей республики показывает, что с Чечней можно жить мирно и
аккуратно.
     --  Секрет  очень простой: что  сказал,  то  и выполнил. То есть  надо
выполнять  соглашения.  Обещали  платить  - надо платить.  Чеченцы не  могут
понять: Ельцин подписал, а никто  не выполняет. Хоть убей, не могут  понять!
Или, к примеру, Иван Петрович Рыбкин -- хороший человек. С них  хоть до утра
можно сидеть. Но как разговаривать, если ни один документ не выполняется?
     Вместо  денег  --  "комиссии по  переговорам".  Одна,  вторая,  третья.
Чеченцы сидят и смеются.
     Знаете, какой самый дурацкий лозунг, который придумали за время войны в
Чечне? Территориальная целостность.  Если  бы вместо этого президент сказал:
товарищи чеченцы, мы без вас  не можем жить, не можем представить Россию без
чеченцев! Вспомнил  бы  Толстого, Пушкина,  Лермонтова,  Дюма, который  тут,
говорят,  путешествовал! Но  не  сказал он этого. И потому чеченцы слова про
целостность поняли так, что сами они не нужны, а нужна только их территория.
     -- Так что ж, по вашему, сейчас делать?
     -- Посадить тех, кто начал войну. И тех кто штурмовал Буденовск, и тех
кто  бомбил в  Грозном  мирное  население. Летчиков, министров...  А простым
чеченцам надо дать  возможность  работать. Ладно, денег  нет. Но можно  дать
Чечне  льготы!  Почему лучше быть колонией Англии, чем  субъектом Российской
Федерации? Англичане дали Гонконгу льготы, возможность работать, тот расцвел
и  сам потом просил не отнимать у него  статус колонии! Вот как делают умные
люди: не ружьем действуют а деньгами.
     Вот и Чечню надо от налогов освободить лет на 10. Территория маленькая,
население маленькое  --  эти  льготы страну  не разорят!  Тем  более явочным
порядком Чечня ни за  электричество не платит,  ни за газ, ну так и надо это
узаконить!
     Воздушные  коридоры  Чечне закрыли.  Зачем?  Дайте им летать! Пусть  из
Грозного челноки летают в Дубаи  и в Турцию. Начнут торговать, зарабатывать,
зачем тогда воевать?
     -- Видимо русским, великому народу, обидно прислушиваться к  маленькой
Чечне?
     --  А  когда Чечено-Ингушетия добывала 23  млн. тонн нефти  на полтора
миллиона вайнахов -- Саудовская Аравия столько не имела на душу населения --
и у  нас все забирали? А по  туберкулезу  и детской  смертности  мы  были на
первом месте? Разве нам тогда не было обидно?
     Давайте лучше не будем считать обиды...




     Люди из чужой страны воевали у себя на родине  на стороне России. Правы
они или  виноваты -- сейчас  поздно  обсуждать.  А  важно, что тогда  они не
стреляли нашим в  спину. Если  они и ошибались, то вместе с нами и  вслед за
нами,  по  нашему  приказу. А  потом они  бежали  с  родины  вслед за нашими
войсками  -- в  Россию.  И  что  же?  Самым  счастливым  удалось  устроиться
грузчиками на рынке. Большинство из  них живет тут  нелегально,  их детей не
берут  в  школу.  Они  удивляются,  что  никому  здесь  не  нужны.  Они  еще
удивляются!

     Многие беженцы оттуда осели вокруг гостиницы "Севастополь", возле метро
"Каховская". Там -  маленький кусочек Афганистана... Здесь то,  что в России
непонятно  почему называется оптовым  рынком, --  на  самом  деле это просто
барахолка,  какой  уж тут опт, одна бедная розница. В  других  странах, чуть
восточней нас, это называется восточным базаром.  Просто он расположен не на
базарной  площади,  а  на  этажах  бывшего отеля. Теперь  тут все  как у них
дома... Кто  не был  в Афганистане, пусть вспомнит беспечные курортные места
наподобие Турции или Египта. Тот же  бедный  пыльный товар откуда-нибудь  из
Китая или из соседней подвальной  мастерской, замедленное вибрирующее  пение
из  старинных  двухкассетников,  журнальные   портреты   смуглых   красавиц,
нарисованные  восточными  письменами  объявления. Бритые  под  ноль мальчики
бегают туда-сюда  с подносами, на них тарелки  с пловом,  лепешки  и кетчуп.
Острый, как будто несъедобный,  запах,  какого  не  бывает у пышной  пресной
русской еды. Это все из ресторанчика, который тут же в отеле. Я снял пробу с
афганской кухни: это был с  виду  как чебурек,  только  уж очень  плоский, а
внутри  вместо  мясо  -  картофельное пюре,  сильно  перченое.  Оказалось  -
съедобно и даже вкусно.
     В бывших номерах идет торговля.
     Вот один  продавец --  высокий,  худой, строгий человек  в  кожане. Это
бывший полковник Абдулла. Кончил  в Москве бронетанковую академию, воевал на
Т-62. Где? Везде. На войне  "имел успех". А после скрывался у родственников.
Семью пришлось там оставить, семьи не трогают...
     --  Сейчас  я немножко  обижен  на  международное  объединение  наций,
которое  обещало Наджибулле мир. А оказалось не то.  Они взяли  из наших рук
оружие, и  тогда мы пропали.  Мы перестали  воевать, а моджахеды нет. Раньше
надеялись на русских,  теперь не  надеемся. Мы  пришли к  братьям по оружию,
братьям по крови, но никому не нужны!
     -- Это русские вам братья по крови?
     --  Ну,  в том смысле, что кровь вместе проливали. Мы  разрушили  свои
крепости, дома и деревья. Думали, что будет хорошо. Р получилось плохо... Мы
надеялись, что в Афганистане будет  социализм,  общество. А  вместо этого  я
сейчас тут какие-то тряпки продаю, вот еще ножницы, щетка еще сапожная...
     Он  заводится, ему  обидно,  это  все-таки  оскорбительно  для  боевого
полковника:
     -- Тряпки  продаю, тряпки, понимаешь? Я танковый полк водил в атаку, а
теперь вот что?!
     -- Сколько стоит? Вот это сколько стоит? -- спрашивает дама в потертой
дубленке. Она хочет шнурки. Полковник смотрит на нее, но  ничего не  слышит,
он думает о своем.
     -- Так сколько стоит? -- спрашивает дама.
     -- А если б все сначала? -- спрашиваю я.
     Полковник по-прежнему не слышит ее и отвечает все-таки мне:
     -- Если  б сначала?  Я по-другому бы воевал... Я, честное, слово, если
меня какая-нибудь страна примет - больше  никогда не приеду в  Россию.  Все,
кончено. Хватит России...
     А  вот  бывший  министр,  бывший член  ЦК. Его  зовут  Назар.  Он очень
нервничает. Он плохо знает по-русски, я только слышу - шурави да шурави; это
значит "советские". Полковник для меня переводит и остальные слова:
     --  Я  был начальник отдела шерсти. Мы слали  шерсть в Россию.  Я  был
солидный  человек,  у  меня   одних  только  охранников  было  пять,  все  с
гранатометами! А теперь ваш  милицейский сержант меня бьет и забирает у меня
деньги. Что  делать? Возвращаться некуда  - там скажут, что я сын  Ленина, и
убьют.  Если вы напишете, что НДПА - это коммунисты, наших родственников там
убьют. Как это больно! Мы как будто пьем свою кровь...
     Вот  деликатный седой человек с усами. Это генерал-лейтенант Самад,  он
командовал 60-й дивизией:
     -- Я умный, грамотный.  Я  не  защищал  Советский Союз, я защищал свою
родину и вашу политику. Нас обманул ООН! Теперь мы тут... Снимаю квартиру на
ВДНХ, там  одна  комната. И 7 детей. В школу только одного удалось устроить,
остальных  не берут.  Дети  недовольны,  что  они  безграмотны.  Кем  будут?
Басмачами? Я  несчастный человек.  Жалко,  что  мы  всегда  сказали  "Смерть
империализму! Да здравствует Советский Союз!" Знать бы, что нас так  бросят,
никогда б не пошел воевать за Россию...
     Поздно, генерал!
     -- Самад, вы в Бога верите?
     -- Сейчас - верим...

     Самый, пожалуй,  высокопоставленный афганец из московских  -- президент
Афганского    делового    центра   Гулям   Мухаммад.   Когда-то    он    был
генерал-губернатором и председателем военного совета провинции Кунар. Сейчас
он снимает под свой офис  комнату  здесь  же, в "Севастополе". С Гулямом  мы
встретились там и долго говорили; перед  самым юбилеем, 10 лет как советские
войска ушли оттуда. Мы говорили про то, как прошли те 10 лет  между приходом
и уходом, и про то, что было после.

     -- Гулям, что вы чувствовали, когда  в декабре 1979-го к вам на родину
пришли иностранные войска?
     --  Честно говоря, я был рад. Мы думали, что справедливость будет, что
наконец-то... Нам пропагандировали, что Советский Союз -- это рай.
     -- И вы что же, верили, что у нас тут рай?
     --  Мы  думали, что тут  все  сверхъестественное! Что  тут  нет старых
машин! Одни новые! Алкоголиков, проституток  -- нету! Даже грунтовых дорог и
деревень  нету,   все   автоматическое!  И  мы  думали,   что  немножко  эта
автоматизация и к нам приедет.
     Я   учился   в  СССР.  Сейчас  это   называется  Академия   МВД  РФ   в
Санкт-Петербурге. А  тогда  это  было  Высшее политическое училище МВД  СССР
имени 60-летия ВЛКСМ.
     --  И когда вы сюда  приехали, то подумали, что по ошибке  попали не в
роскошный Советский Союз, а в какое-то другое место?
     --  Это  был  шок.  По  сравнению  с  Кабульским университетом  лучшее
ленинградское общежитие выглядело бедным кишлаком...
     -- Вы поняли, что коммунисты вас обманули?
     -- Я подумал, что  вообще мы неправильно  идем. Ну,  сказали бы, что у
вас трудности -- мы  бы  поняли. Мы Советский Союз  выбрали  своим другом не
потому, что тут рай, у нас и до революции традиционно были хорошие отношения
с Россией... Зачем  приукрашивать? Если друг  бедный, это  все равно друг. Я
все-таки,  как патриот  своей  страны, хотел построить  в  Афганистане новую
жизнь. Не рай, а хотя бы справедливое общество.
     --  А  что  вы  хотели  перестроить  в Афганистане?  Что  вас  там  не
устраивало?
     -- Честно  говоря, ничего плохого я  там не видел. Революция у нас там
случилась не от плохой жизни. Это случайно произошло...
     -- Это как же так -- случайно?
     -- Понимаете, когда  свергли  монархию и  пришел  к власти  Дауд... Он
повернул в сторону  СССР. Он  дружил  с Брежневым. А  потом  они поругались.
Брежнев  сказал:  "Мне  не  нравится,  что у  вас  по  северу  страны бегают
американцы".  А  Дауд  обиделся:  "Моя  страна,  и  нечего  меня  учить".  И
отвернулся  от СССР,  и  повернулся к Саудовской  Аравии  и США.  СССР начал
давить на Дауда... А Дауд  на это давление не  обратил внимания. И тут убили
одного руководителя  нашей  партии  -- Хайбара. После этого убийства  партия
вынуждена  была показать Дауду свою силу. И на улицы вышло 15 тысяч  человек
интеллигенции.  Дауд  арестовал  всех руководителей. И тогда пришлось,  чтоб
защитить своих руководителей,  совершить революцию. А что еще  оставалось?..
Вот и произошло это -- то ли революция, то ли переворот.
     --  На  вас  обижались  в Афганистане, мол, зачем  вы  с  иностранцами
связались?
     --  Понимаете,  Афганистан  --  это  горы. Орлы в  горах  свободные...
Александр  Македонский, Чингисхан, Тамерлан, Британская империя  --  все они
потерпели  в Афганистане поражение. И после  них  пришел  Советский  Союз...
Почему мы  стали ему помогать?  Кругом цивилизация, у всех наших  соседей, и
только у нас родовой строй. Хотелось как-то более современной сделать жизнь.
Мы думали, что сможем это сделать при помощи Советского Союза...
     Я представил себе кишлак,  полный  неграмотных  людей, которые ничего в
жизни не видели. И вот их везут на металлической птице в далекую страну, там
белые учат  их  в  институте  -- это же волшебная сказка!  Марксизм, Сталин,
социализм -- это все им как для вас квантовая механика: уж слишком заумно.
     -- Так на вас там, в Афганистане, обижаются?
     -- На нас -- нет, только на членов политбюро.
     -- Ну, допустим, что так. Назовите их имена!
     -- Нет, я бы не хотел, чтоб лишние обиды были.
     --  Если бы вы кого-то  из членов  политбюро встретили, то  что бы  вы
сделали?
     -- Я  бы...  с  ними  не поздоровался. Они  наплевали  на  кровь  двух
миллионов человек.
     -- А раньше вы не могли догадаться, какие они люди?
     --  Мы  слепо  верили им. А  они  оказались  неграмотными предателями.
Низкие люди... Они становились начальниками не из-за опыта и знаний, а из-за
личной преданности. Это самое страшное в марксизме!
     -- А если б русские не пришли, что бы было?
     -- Ничего. Трагедии бы не  было.  Разобрались бы с  разногласиями,  ну
погибло  бы пять-шесть тысяч человек.  Но не два  миллиона! И это же еще  не
закончено. Русские начали войну 20 лет назад, и конца этому не видно.
     -- А когда в 1993-м стреляли по Белому дому, вы, небось, подумали, что
и тут начинается?
     -- Да, я это видел по ТВ в Пакистане. Это было ужасно.
     -- А не было мыслей куда-то в другое место поехать?
     -- Это было невозможно.  У нас  была только одна страна, с  которой мы
дружили. Больше никто нас не хотел...
     -- В Америку не думали сбежать?
     --  Честно говоря, мне не нравится Америка.  Хотя я там  и  не был. Не
по-доброму они  относились к  нашему народу.  При всех недостатках  все-таки
русские не хотели  зла  афганскому  народу.  Получилось,  да,  глупо  --  но
непреднамеренно,  не  со  зла.  Не  было  у  русских  такой  государственной
политики, чтоб уничтожать наш народ!
     -- Вы ничего  не  знаете  о военных преступлениях,  которые  советские
войска совершили против мирных жителей?
     --  Я?  Под  конец  русские  зачем-то  начали  напрямую участвовать  в
операциях. Вот я помню... Идет советская колонна, я, как командир батальона,
тоже  с ними. Вдруг  из  кишлака стреляют.  Убивают одного солдата.  С одной
стороны, мне понятна  боль  солдата, когда  он  видит,  что мертвый его друг
солдат. А с другой стороны, когда целый полк, когда 60 танков поворачивают и
идут  на этот  кишлак,  и после  ни  одного  дерева  не  остается  от  этого
кишлака...
     -- И это все -- на ваших глазах?
     -- На моих глазах!
     -- И что же вы?
     Он  отвечает  спокойно  --  то ли  время прошло,  то  ли  это  военное,
профессиональное:
     --  А что я мог?  Что  сказать? Кому  сказать? Тогда  сразу тебя  ждет
тюрьма,  ты "зыди  шурави",  то есть антисоветист.  Ведь люди  в кишлаке  не
виноваты! Это была провокация со стороны одного человека!
     -- А вы  не думали тогда:  а уйду-ка от "шурави", пойду к моджахедам и
буду сражаться против иностранных захватчиков и карателей?
     -- А куда идти? Некуда. Там враг. Даже если б моджахеды меня  сразу не
убили, то пришлось  бы с той стороны воевать против своих  братьев. Я видел,
что  справедливости нет ни там, ни  там,-- но что  делать? Все, что я мог,--
это сохранить  верность однажды сделанному выбору. Но, по крайней мере, я не
метался туда-сюда. И никого не предавал.
     -- Вы  были настолько большим начальником, что  лично  вам  стрелять в
людей не приходилось?
     -- Лично мне -- нет.
     -- Хоть такое утешение сегодня!
     -- Почему -- утешение? Когда я воевал, в Афганистане не было ни одного
советского солдата. А на нас нападали арабы, пакистанцы и прочие наемники. Я
служил афганскому народу, моя совесть чиста.
     -- Когда ушли советские войска, стало ясно, что все кончено?
     -- Нет, нет!  После того  как  ушли советские  войска --  мы еще долго
держались! С 1989-го по 1993-й. Мы даже расширили  сферу своей деятельности.
Мы выиграли  битву за Джелалабад! А ведь там были все группировки моджахедов
и 10 тысяч арабских наемников, и регулярная армия Пакистана.
     Вообще, когда там были советские войска... То борьба шла не за народ, а
за  то,  кто ближе к  советнику!  Любым способом  надо  было  завоевать  его
доверие. В нашей партии было две фракции -- хальк и парчам. Они  между собой
боролись за власть, за влияние на советников: подарки, выпивка, магнитофоны,
деньги. Без советских войск воевать было легче. Да мы б и сейчас  держались,
если б Россия нас  не бросила! Я  имею  в  виду  тот договор, когда Россия и
Америка  договорились  не  слать  в  страну  оружие.  Если  б не это,  то  с
моджахедами  было  бы  покончено.  Россия  перестала  поставлять  оружие.  А
Пакистан,  Саудовская  Аравия,  Иран,  Англия,  Германия,  Китай  продолжали
вооружать наших врагов...
     -- Так что ж? Вы  хотите сказать, что  американцы обманули русских как
детей?
     -- Это был не обман! Это  была общая политика американцев  и господина
Козырева; он хотел сделать приятное своим друзьям американцам.
     К тому  же нас  предали члены политбюро нашей партии.  Когда  моджахеды
пришли к власти,  все наши руководители убежали кто куда...  А как мы верили
своему руководству! Два миллиона человек положили за них свои головы! У  нас
был свой порядок  -- родоплеменные отношения. Мы их разрушили. Нужно  или не
нужно это  было  делать -- другой вопрос. Но мы это сделали... Партия 15 лет
воевала. Полная разруха в государстве... Все разрушили!
     -- А какая система теперь?
     -- Никакая. Каждый человек  сам  по  себе... Это  конец цивилизации  в
Афганистане...  Там  такое стало  твориться! В 1993  году  меня ранили возле
моего дома. Это были моджахеды. Когда я подлечился, решил уходить. И ушел --
через Пакистан и Узбекистан.
     -- Если б все сначала, то вы делали бы то же самое?
     -- Да. Я ни о чем не жалею.
     -- Вы сравнивали эту свою ситуацию со Вьетнамом?
     -- Да. Но наши спонсоры были гораздо хуже, чем спонсоры Вьетнама.
     -- Вы под спонсорами понимаете советское правительство?
     -- Да. Когда американцы поняли, что воевать во Вьетнаме бесполезно, то
первым делом они вывезли из Вьетнама людей, которые воевали на их стороне. И
только  потом,  потом  бросили  страну!  А Россия бросила  нас. Она за нашей
спиной вела переговоры с полевыми командирами. Это нас страшно обижало!  Они
договаривались с людьми, которые придут на наши места.
     -- То есть  вы  хотите  сказать, что ни приход русских,  ни их уход не
значили так уж  много. Что самое плохое в этой истории -- это то, как Россия
ушла, так?
     --  Да! Как она обошлась со своими друзьями. Это как в  пьяной  драке:
утром не помнят, кого и за что били с вечера. Что американцы! Когда французы
уходили из Алжира, они тоже  забрали с собой коллаборационистов. Во  Франции
был  замминистра обороны, который  занимался только  алжирцами.  Им  платили
деньги... А нас даже зарегистрировать  отказываются,  нам  бумажку не  могут
дать!  200  афганских генералов  в  России!  Носильщиками  работают.  Тысяча
человек --  доктора  наук! 300 журналистов! Они  страшно  обижены. На каждом
углу  милиция  останавливает и забирает деньги. На  нас охотятся. Мы  просим
только бумажку, и все. Так еще никто никогда никого не бросал!

     Я  его утешал:  бросали! Тельмановских подпольщиков наши чекисты выдали
гестапо.  Да и  родных русских беженцев  из бывших республик мы  тоже  очень
жестко кинули. Офицеров своих вывели из Европы и поселили в снегу с семьями.
Да вообще полно примеров! Но он все про свое:
     -- Наши люди живут без регистрации, то есть нелегально. Ведь их как бы
нет. С ними можно делать что угодно!
     -- Даже убить! Нет, убить, пожалуй, таки нельзя?
     -- Убьют -- никто не будет  жаловаться... Юридически ведь  эти люди не
существуют. Если вы  спросите милицию,  сколько нас в Москве, они скажут  --
200 человек. А остальные, получается, не люди... Хотя бы  элементарно выдать
им бумажки о регистрации.
     -- Это ведь ничего не стоит.
     -- Ничего. Даже наоборот! 50 тысяч человек заплатят за регистрацию, за
разрешение  заниматься трудовой деятельностью. Они, наконец, начнут  платить
налоги. А сейчас эти деньги идут в личные карманы милиционеров.
     -- То есть  если афганцы где-то как-то  работают, то  только благодаря
вашим личным контактам? Как выпускника академии МВД?
     --  Да. У меня хорошие отношения  с милицией. Многие мои одноклассники
на  важных постах. Сергей Степашин был моим  преподавателем. Начальник  ГУВД
Москвы  помогает.  С  МИДом хорошие отношения, с мэрией. Но  государственной
политики в отношении афганцев -- нет!
     -- А как у вас с нашими ветеранами Афганистана?
     -- У нас хорошие отношения с Громовым. С остальными... Мне не хотелось
бы обсуждать эту тему.
     -- Что у вас в общине с преступностью? С наркотиками?
     -- Уровень  преступности у нас  самый  низкий  среди всех  диаспор.  А
наркотики... Есть только единичные случаи.  Поймите, наркотиками  занимаются
не  эмигранты,  не  элита, а  те,  кто связан  с  органами  нынешней  власти
Афганистана.
     -- Ну, анаши можно купить?
     -- Не в "Севастополе".
     --  Если   очень  коротко  описать  то,   что  сейчас   происходит   в
Афганистане,-- что это?
     -- США, Саудовская Аравия и Пакистан -- с одной стороны. Индия, Иран и
Россия -- с другой стороны. Интересы этих стран  в Афганистане не совпадают.
Потому и идет война. С обеих сторон воюют наемники. Народ -- не воюет. Он от
войны устал.
     -- Америка много  говорит о своих миротворческих инициативах. А как их
активность выглядит в Афганистане?
     -- Америку мало  заботит сам Афганистан. Он ей  нужен для того только,
чтоб отрезать Среднюю Азию от России. И дать импульс некоторым республикам в
составе  России.  Чтоб  при  их  помощи отрезать Дальний Восток  от  России.
Смотрите, вот  исламские государства и  республики: Таджикистан, Узбекистан,
Казахстан, Татарстан, Башкортостан.

     Из любопытства я таки смотрю на карту. Ого! Если дело дойдет до Казани,
то на "Транссиб"  еще можно  будет выйти, если  взять  чуть севернее  -- там
Вятка.  Далеко  же  мы забрались...  От  Казани уж и  до Москвы меньше суток
поездом, а если Вятка, допустим, превратится в прифронтовой  город, то разве
что  бронепоезда там  только и  будут курсировать.  "Транссиб" перережется и
закроется уже  не шахтерами,  а всерьез;  таким образом  Россия  съежится до
пределов  Московского княжества.  А  то,  что восточнее,  сможет  называться
Восточной Россией --  если будет охота. Вот вам  и геополитические интересы.
Как-то  это подкралось незаметно... У дедов была  великая империя, у нас  --
Советский Союз, а  наши дети, возможно, научатся хвастать, что Россия больше
Лихтенштейна,  который,  в  свою  очередь,  размерами значительно  превышает
почтовую марку.
     Гулям продолжает:
     -- Так что Америка не хочет отдавать  Афганистан. Это ворота к Индии и
Китаю. Север Индии -- тоже  мусульмане. И это дорога  к Ближнему Востоку и к
Индийскому океану. Англия почему к нам пришла? Боялась,  что Россия выйдет к
Индийскому океану. Судьба многих стран зависит от того,  какой строй будет в
Афганистане.
     -- А Чечня -- похожа на Афганистан?
     -- Очень. Когда там началось, я подумал: второй Афганистан!
     -- А какие отличия?
     --  Я не вижу. Сценарий  тот же. И ошибки те же.  Силовым путем нельзя
такую проблему решить, особенно когда у самого  неразбериха -- кто враг, кто
друг на международной арене.
     -- Почему после  Афганистана Россия пошла в Чечню?  Нельзя же сказать,
что русские -- глупые?
     -- Думаю, что люди, ответственные  за стратегию, они были неграмотные.
И не чувствовали себя  хозяевами своей страны. Они не были уверены, что хоть
пару  лет просидят  в своих креслах. Им было удобнее  бомбить, чем проводить
долговременную работу.
     -- А что русские фашисты? Как к вам относятся?
     --  К  нам  все  россияне,  которые  не  у власти,  относятся  хорошо.
Кавказцы, китайцы, вьетнамцы, другие иностранцы -- мы  замечаем, что русские
к нам  относятся  лучше,  чем  к другим  народам. Потому что судьба русского
народа  связана с Афганистаном. Сколько народа  прошло  через  Афганистан! С
женами и детьми -- получится три  миллиона человек.  А если наших посчитать,
которые тут учились? Ну и моральная ответственность, и вина.
     -- Вы надеетесь когда-нибудь вернуться в Афганистан?
     -- Сто процентов.
     -- Что вы думаете о России? Она вам видится благополучной страной?
     -- Она действительно благополучная. Но  к расчленению  готова.  Первый
этап уже осуществлен -- распад СССР. Второй этап -- распад России.
     -- Чей это план?
     -- Это план ваших хороших друзей!
     -- То  есть  вы так думаете, что русские генералы тоже будут торговать
шнурками на чужбине? Как уже бывало?
     Он молчит.
     Мы  прощаемся  с  Гуламом, и  я  ухожу из "Севастополя"; так  гостиницу
назвали когда-то в честь бывшего русского города, в память о  славе русского
оружия...

     ЧАСТЬ 6 ПРОГНОЗЫ

     Вот  что будет дальше?  В  практическом смысле, если смотреть  с высоты
оставшейся  жизни  - не пройдет  ли она  тут зря  и бестолково, в  напрасных
изнурительных  попытках  поднять  неподъемное?  Станет  ли  Россия  страной,
пригодной для жизни? Нет, не будущих поколений, а вот этих,  какие есть? Или
надо  готовить себя  к  тому выводу, что  здесь -  заповедник  для  фанатов,
которые ни свою, ни нашу жизнь в копейку не ставят? Школа выживания, полигон
для  экспериментов?  Игротека  для  любителей  духовных  исканий?  Постоянно
действующий  семинар   для  философов-недоучек?  Бесплатный  парк  для  hard
пейнтбола,  в котором  играючи,  шутливым выстрелом сносят голову? Роскошный
аттракцион  для   молодых  бездетных  иностранцев?   Которые  тут  предаются
подростковым восторгам, а как наиграются, удовлетворят потребности в риске и
приключениях, повзрослеют,  --  так домой,  чтоб  размеренно жить,  спокойно
спать, плодиться, лечиться, сыто  стареть, прилично  умереть в своей постели
--  и после быть отпетым в храме и закопанным индивидуально на  сухом чистом
кладбище?
     Так что ж будет?
     Поди знай.
     Но  все же  есть  эксперты, которые берут на себя смелость предсказания
даже для такого нестандартного случая, как Россия. Им - слово.




     "Мы потеряли свой народ. "Русской нации  больше нет.  Есть  жуликоватая
шпана,  мычащее стадо",  --  так  "Известия" цитируют  Виктора  Астафьева  .
Который,  пишет  корреспондент, "в  глаза  говорит  о  плебействе,  рабстве,
брехливости  отринувшего Божьи заповеди народа. На него собираются то в  суд
подать, то тявкают: не любит, мол, Россию". "...Он не судит, но, содрогаясь,
смеет говорить тяжело  больному  его диагноз, почти  не  оставляющий шансов.
...Нас,  говорит писатель, было  бы сейчас 600 миллионов  человек, если б не
войны да революции. И земля ныне лежит безлюдной и пустой словно дикое поле.
Писатель - не поп, утешать не берется, оставив нам 25-30 лет." А после, в 21
веке, считает Астафьев, люди  "будут плакать и креститься,  чтобы вымолить у
Бога прощение и найти способы избавления о бед, ими же содеянных".

     27 Александр Солженицын: "Русским грозит изчезновение с планеты"
     Главный наш предсказатель, а точнее говоря просто пророк  - конечно, А.
И.  Солженицын.  Тут  с  ним  рядом  поставить   некого.   Солженицын  автор
невероятных, фантастических  предсказаний: крах  коммунизма,  развал  СССР и
суровость постсоветской  действительности. Никто ему правда не верил  тогда,
-- да никто и сейчас не слушает и не желает знать его прогнозов. Более того!
С новыми откровениями  великого  пророка никто  толком и не  знаком, --  это
видно  хоть  потому, какой скандал вызвали невинные  интервью Альфреда Коха,
который вскользь прошелся по неприглядным сторонам русской действительности.
А что  б разразилось,  прочти широкая  публика "Россию в  обвале"?  Эпидемия
массовых самоубийств могла б быть  масштабней, чем даже  та,  которую вызвал
прыжок из окна "Иванушки International". Этот  меткий  и пронзительный текст
Солженицына, кстати, вовсе не про дефолт, как мог подумать суетный читатель,
-- она весной 98-го была закончена.
     Ниже - произвольно выбранные мной цитаты из "России в обвале".

     Растерянность власти не прекратится.
     "Возглавители  переворота  (в  августе  1991-го - И.С.)  имели  славную
возможность   несколькими   энергичными  мерами  в  корне  изменить  и   всю
обстановку..." "Главы  переворота в  короткие дни обманули,  предали надежды
аплодирующей массы. Эти вожди, да и примкнувшие к ним активисты, -- первым и
ярким  шагом демократической победы избрали расхват  помещений,  кабинетов в
Кремле и на  Старой  площади,  автомобилей,  потом  и частных квартир. Таким
делом  и занялись они  в  самые ключевые дни, когда судьбу России можно было
формовать  как  теплый  воск".  "Так в несколько первых  дней  новая  власть
проявила  и  политический  сумбур в  головах (если  б -- только  сумбур!), и
равнодушие к жизни российских  народов.  Перед ходом  крупных событий власть
была в полной растерянности, но сама даже не ведала об этом, занятая личными
расчетами. И эти  качества  неизменно  пронесла  через следующее,  вот, пока
семилетие. Есть признаки, что пронесет и дальше."
     "...кто же властен надо всем, что  совершается в стране? ...эта сплотка
корыстных  людей бесконечно  равнодушна к судьбе  подвластного им народа,  и
даже  к  тому, выживет  ли  он  вообще или  нет." "...напрасны надежды,  что
нынешняя власть или те, что сменят их через "выборы", заплавленные денежными
миллиардами, -- позаботятся о судьбе вымирающего народа. Этого - не будет".

     "Блудоумные реформы" опустят Россию до африканского уровня
     "Не   раз   пришлось   мне    слышать    убедительную   аргументацию...
Головокружительное  падение  рубля... - чтобы  можно было скупать российскую
собственность  за  минимум  долларов,  а  властям  -  не  расплачиваться  со
вкладчиками. Подавление отечественного сельского хозяйства - чтоб наживаться
на импорте продовольствия. Торможение в принятии необходимых  законов - чтоб
разворовка легче происходила  в условиях  беззакония... Вся эта разворовка и
прошла во  тьме  - при народной еще неосознанности, как непоправимо для всех
жителей страны происходящее."
     "...национальное производство в безучастных руках упало вдвое (во время
войны с Гитлером  упало только на  четверть);  ...с 1990 года  в  России  не
построено ни одного крупного промышленного предприятия."
     "Удивляться ли,  что после всего этого грабежа - казна стала пуста и на
многие годы неспособна выплачивать заработные платы и пенсии."
     "И как бы  худо  очередной хозяйственный год ни  начался - мы неуклонно
слышим,  что  зато  в  следующем году начнется  "стабилизация" и  "поворот к
лучшему".  Однако  с  каждым  новым  правительственным  мероприятием  мы  не
вызволяемся из беды, а все непоправимее вдвигаемся в развал".
     "...безоглядная распродажа  национального богатства  сопровождается для
России не ростом доходов, а ростом внешнего долга. Россия -- в долговой яме.
А общее  взаимодействие  мировой экономики  таково, что отставшие - обречены
отставать и дальше,  они уже  не  смогут выправиться.  Через десяток лет  мы
спустимся на уровень африканских стран. Да с нами уже так и обращаются."
     "Продолжительность  жизни  мужчины... 57 лет. Как в Африке, а кое-где в
Африке выше нашего".

     РОССИЙСКОЕ РУКОВОДСТВО КАПИТУЛИРОВАЛО
     "Страшно, что Россия - что-то другое,  не то, что мы себе напридумали."
"Мы  идем  в  никуда.   Стержня   нет."  "...руководство  России...  обходит
старательно  само слово  "русские" -  а  всегда "россияне".  "Русский  этнос
демонстративно  не  взят  в  опору России."  "Нашим унижением  пронизан весь
воздух." (Из писем Солженицыну, которые он привел в книге).
     "Российское руководство в августе и в декабре  1991 поспешно и послушно
капитулировало (перед Западом - прим. ред.), с равнодушной легкостью оставив
за границами  новой  России  почти  такое же  по объему  русское  население,
сколько потеряно всем Советским Союзом во Вторую Мировую войну".
     "Знает  ли мировая история  такое  массовое  предательство своих  сынов
Родиною, как одномгновенно мы бросили за границами России одну шестую  часть
русского народа,  и  безо всякой  нашей защиты  и  попечения? Сравнить можно
только с  тем, как  СССР  предал свыше  5 миллионов  своих  военнопленных  в
германскую войну..."
     "Земная история, может быть, не знает другого  такого самоубийственного
поведения этноса."
     "Почему  де  Голль  мог  быстро  выхватить  до  миллиона  французов  из
потерянного  Алжира?  Почему  разрушенная  войной  Германия  могла   принять
несколько миллионов  немцев  из  теряемых земель -  из  Пруссии,  Померании,
Силезии, Судет? А наше государственное руководство  считает массовый возврат
русских беженцев бедствием для России: при общем хозяйственном развале - где
найти им работу? Где жилье?
     Впрочем, и правда же: властям, у которых  и вся страна сыплется из рук,
запущена до омертвения,  -- какой промотанной казной  и какою долей внимания
заняться беженцами?"

     Русские "утеряли чувство единого народа."
     (Судьба беженцев - предсказание общерусской судьбы)
     "То-то ведь и самое  страшное: беженцы в своих многочисленных бедствиях
встречают не только бесчувствие властей, но - равнодушие или даже неприязнь,
враждебность от местного  русского  населения".  "Поражает  это  бесчувствие
русских к русским! Редко  в каком народе  настолько отсутствует национальная
спайка и взаимовыручка, как отсутствует  у нас."  "И  это  -- самый  грозный
признак падения нашего народа.  Нет уже  у  нас единящего народного чувства,
нет благожелательство принять наших братьев,  помочь  им. Судьба отверженных
братьев -- грозное предсказание нашей собственной общерусской судьбы."
     "Не напрямую, не Указом запрещен русский патриотизм - но  близко  около
этого, почти. Немалые силы  - и внутри страны, и вне ее - направлены к тому,
чтобы нас, русских, обезличить.
     А мы? А мы - и  поддались. Под  лавиной нашего поражения в  20  веке  -
опала наша воля защитить свой облик,  свою особость, духовную  органичность.
Мы в упадке нашем много-много виноваты сами."
     "Наше национальное  сознание  впало в летаргию. Мы еле-еле живы:  между
глухим беспамятством позади и грозно маячащим исчезновением впереди. Мы -- в
национальном обмороке". "Когда во всем мире  растут настойчивые национализмы
- обморок нашего национального сознания отнимает у  нас  и жизненную силу, и
даже инстинкт самосохранения".
     "...для  русских  подростков,  да  и  юности   постарше,  --  перестает
существовать Россия как духовная сущность и как историческое явление. Но без
объединяющего   национального  чувства  мы,   русские,   --   особенно   при
разбросанности  наших пространств  -  рассосемся,  как  безликий  этнический
материал, как аморфная масса."

     "Об истаянии народной нравственности"
     "Селективным  противоотбором,  избирательным уничтожением всего яркого,
отметного,  что  выше  уровнем,  --  большевики  планомерно  меняли  русский
характер,  издергали его, искрутили.  "Об истаянии народной  нравственности"
под большевицким гнетом я достаточно написал..."
     "Это ли не изменение, не полный пережог народного характера?!"
     "Вся  наша жизнь, как  она покатилась, с  хапужными наживщиками,  всеми
средствами  внедряющими мораль: нравственно то, что  выгодно. Данное честное
слово - ничего не стоит, и его не держат. И: честный труд достоин презрения,
он  не  накормит.  Эта  порча  -  не  в  годы  исправима,  и хорошо,  если в
десятилетия."
     "Нынешние вздохи  заблудившихся  патриотов, что "не надо было сокрушать
коммунизм", так-де хорошо "скреплявший" Россию, -- это постыдный упадок духа
перед убийцами.
     "Горе  стране,  где  слова "демократ" и  "патриот"  считаются бранью...
Между огненно накаленными полюсами создалось мертвое поле..."
     "...разгромленное русское сознание соблазнительно потянулось найти себе
утерянную опору,  вот - в соединении национализма и  большевизма. И возникла
дичайшая путаница..."

     Китай отнимет у нас Сибирь
     "Только в северном Китае живет 300 млн., а во  всей Сибири  нас  8 млн.
...  Невозможно  представить,  что перегруженная планета будет  и  дальше, и
дальше спокойно терпеть запущенную неосвоенность российских пространств."
     "...от 1986, в период  обвального падения нашей военной промышленности,
военные  расходы Китая возросли на 60 %. И  скоро нас отстранят как раздутую
помеху."

     "Сгинуть с планеты вовсе (а это -- грозит)" (Силы народа подорваны)
     "...подвиг  русского   народа  во   Второй   мировой  войне...  страшно
вымолвить, не последний ли во всей его истории?"
     "Вот советско-германская  война и наши небереженные в ней,  несчитанные
потери,   --  они,   вослед   внутренним   уничтожениям,  надолго  подорвали
богатырство русского  народа - может  быть,  на столетие  вперед. Отгоним от
себя мысль, что - и навсегда."
     "Часы коммунизма свое отбили. Но бетонная постройка его еще не рухнула.
И как бы  нам, вместо освобождения, не  расплющиться под его развалинами." -
этой  тревогой  я начал в  1990  году работу  "Как  нам  обустроить Россию?"
"...теперь -  и  все признают,  что Россия - расплющена. ...нам  всем думать
надо  лишь  --  как  выбираться  из-под  развалин".  "Мы стряхнули  с  себя
коммунизм, но  это  позднее освобождение обошлось  нам еще новыми утратами -
так  что заколебалось  и наше  будущее. Не  закроем  глаз на  глубину нашего
национального  крушения,  которое  не  остановилось  и  сегодня.  Мы   --  в
предпоследней потере духовных традиций, корней и органичности нашего бытия".
"Наши духовные силы подорваны ниже всех ожиданий".
     "...становясь все  разреженнее и в  упадке  духа, мы тем  меньше  имеем
шансов возродиться."
     "С горькой горечью опасаюсь,  что  после всего  пережитого  и  при ныне
переживаемом - участь  уклона, упадка, слабения  все  более угрожает  народу
русскому".
     "Начиная с 1993 перевес смертности  русских над  рождаемостью достигает
миллиона в год. Годовая  убыль - как если  бы в России бушевала  гражданская
война".
     "Сохранимся ли мы физически-государственно или нет?"
     "Никогда мы  ничего не дождемся  от властных  благодетелей, прежде  чем
поверим, что мы сами -  исполнители своей судьбы.  Только мы сами, если (это
словечко  "если", оно убийственное -  И.С.) имеем волю  не сгинуть с планеты
вовсе (а  это  --  грозит),  должны  своими  силами подняться  из  нынешнего
гибельного прозябания. Изменить - само поведение наше: усталое безразличие к
своей судьбе." "...преодолеть нам  всегдашний наш порок -- косность, вялость
в  общественной  жизни..."  "...мы  должны   найти  в  себе  силы  и  умение
сопротивляться распаду..."
     "Однако: позволит ли это нам наш национальный характер?"
     "Русский  характер  сегодня  -  весь  закачался,  на  перевесе. И  куда
склонится?"
     "Чтобы  что-то  значить среди других народов -  надо суметь перестроить
характер свой к ожидаемой  высокой интенсивности  21 столетия.  А мы за  всю
свою историю - ой не привыкли к интенсивности".
     Ура?
     Изложив вышесказанное, Солженицын поделился с читателем оптимистическим
выводом:
     "...и  после прокатанного по нам столетия - есть у  русских надежда. Не
отнята".
     Ну что ж, ура.





     Ниже приведены отрывки из книги Гумилева "От Руси до России".
     (14) "Люди - организмы, живущие в коллективах, возникающих исчезающих в
историческом времени. Эти коллективы - этносы, а процесс от их возникновения
до  распада -  этногенез.  У  всякого этноса есть начало и  конец,  как есть
начало  и  конец у  человека.  Этнос рождается,  стареет  и  умирает.  (...)
Тронутая  струна  на  скрипке звучит  и  смолкает,  но в  ее движении нет ни
"переда", ни  "зада".  Именно  эта  форма движения  -  затухающая вибрация -
отвечает  параметрам этнической истории... Принцип  этнологии  прост. Каждый
этнос  -   или  скопление  этносов,  суперэтнос,   --  возникает  вследствие
микромутации,  изменяющей бытующий  стереотип поведения,  то  есть мотивацию
поступков,  на  новую,  непривычную,  но жизнеспособную...  Возникший  этнос
проходит фазы подъема активности, перегрева и медленного  спада за 1200-1500
лет, после чего либо рассыпается, либо сохраняется как реликт - состояние, в
котором саморазвитие уже не ощутимо."
     (29)  Пассионарность  -  это  признак,  возникающий вследствие  мутации
(пассионарного  толчка) и образующий  внутри  популяции некоторое количество
людей,  обладающих повышенной  тягой  к  действию.  Мы назовем  таких  людей
пассионариями.
     (30)  Механизм  связи  между  пассионарностью и поведением очень прост.
Обычно у людей, как у  живых организмов, энергии столько, сколько необходимо
для поддержания жизни. Если же организм человека способен "вобрать"  энергии
из окружающей среды больше, чем необходимо, то человек формирует отношения с
другими людьми  и связи, которые позволяют  применить эту энергию в любом из
выбранных направлений. (...) Вкладывая свою избыточную энергию в организацию
и  управление  соплеменниками  (...),  они... вырабатывают  новые стереотипы
поведения,  навязывают  их всем  остальным и  создают  таким  образом  новую
этническую систему.
     Первая фаза - фаза пассионарного подъема этноса, вызванная пассионарным
толчком.  (...) ...создается  спаянная  пассионарной  энергией  целостность,
которая, расширяясь, подчиняет территориально близкие народы.  Так возникает
этнос. Группа этносов в одном регионе создает суперэтнос. (...)
     Наибольший  подъем  пассионарности -  акматическая  фаза  этногенеза  -
вызывает стремление людей не создавать целостности, а, напротив, "быть самим
собой": не подчиняться  общим  установлениям, считаться лишь  с  собственной
природой.  Обычно   в  истории  эта  фаза  сопровождается  таким  внутренним
соперничеством и резней, что ход этногенеза на время тормозится.
     (31) Постепенно вследствие резни пассионарный заряд этноса сокращается,
ибо люди  физически истребляют  друг друга. Начинаются гражданские войны,  и
такую  фазу  мы  назовем  фазой  надлома.  Как правило,  она  сопровождается
огромным  рассеиванием энергии,  кристаллизующейся в  памятниках  культуры и
искусства. Но внешний расцвет культуры соответствует спаду пассионарности, а
не ее подъему. Кончается фаза обычно  кровопролитием; система выбрасывает из
себя   излишнюю  пассионарность,  и  в  обществе  восстанавливается  видимое
равновесие.
     Этнос начинает жить  "по инерции",  благодаря приобретенным  ценностям.
Эту фазу мы назовем инерционной. Вновь идет  взаимное подчинение  людей друг
другу,  происходит  образование больших  государств, создание  и  накопление
материальных благ.
     Постепенно  пассионарность иссякает. Когда энергии в системе становится
мало,  ведущее  положение  в  обществе  занимают  субпассионарии  -  люди  с
пониженной пассионарностью. Они стремятся  уничтожить не только  беспокойных
пассионариев,   но   и  трудолюбивых  гармоничных  людей.   Наступает   фаза
обскурации,  при   которой   процессы  распада   в   этносоциальной  системе
необратимыми. Везде господствуют люди вялые и эгоистичные, руководствующиеся
потребительской  психологией.  А  после того как  субпассионарии  проедят  и
пропьют все ценное, сохранившееся от героических времен, наступает последняя
фаза этногенеза -  мемориальная, когда  этнос сохраняет лишь  память о своей
исторической традиции. Затем исчезает и память...
     (305) "Восемнадцатый  век стал  последним  столетием  акматической фазы
российского этногенеза. В следующем  веке  страна вступила в совершенно иное
этническое время  - фазу надлома. Сегодня, на  пороге 21  в.,  мы  находимся
близко к  ее финалу. Было  бы самонадеянностью  рассуждать  об эпохе, частью
которой являемся мы сами. Но если сделанное нами допущение  верно, а мы пока
не  знаем  фактов,  ему  противоречащих,  то это означает,  что  России  еще
предстоит пережить инерционную фазу - 300 лет золотой осени, эпохи собирания
плодов,  когда этнос  создает  неповторимую  культуру,  остающуюся  грядущим
поколениям! Если  же на обширной территории  нашей страны проявят себя новые
пассионарные толчки, то  наши потомки,  хотя и  немного  не похожие на  нас,
продолжат славные наши традиции и традиции наших достойных предков. Жизнь не
кончается..."
     (311) "К сожалению, в 20 в. мы... начали руководствоваться европейскими
принципами  - пытались всех сделать одинаковыми. А кому хочется быть похожим
на  другого?  Механический   перенос  в  условия  России  западноевропейских
традиций поведения дал мало хорошего, и это неудивительно.  Ведь  российский
суперэтнос  возник  на 500  лет позже. И  Мы, и западноевропейцы  всегда это
различие  ощущали, осознавали и за "своих" друг друга  не считали. Поскольку
мы  на 500  лет моложе,  то, как бы  мы ни  изучали европейский опыт,  мы не
сможем сейчас добиться благосостояния и нравов,  характерных для Европы. Наш
возраст,  наш  уровень  пассионарности предполагает  совсем иные  императивы
поведения.
     (...)   Так   называемые  цивилизованные  страны   относятся   к  иному
суперэтносу   -   западноевропейскому   миру,   который   ранее    назывался
"Христианским  миром".   Возник  он  в  9  в.  и  за  тысячелетие  пришел  к
естественному финалу  своей  этнической истории. Именно поэтому мы  видим  у
западноевропейцев   высокоразвитую   технику,   налаженный  быт,  господство
порядка,  опирающегося на  право.  Все это - итог длительного  исторического
развития.
     Конечно,  можно  попытаться "войти  в круг  цивилизованных народов", то
есть  в чужой  суперэтнос.  Но,  к сожалению, ничто  не дается  даром.  Надо
сознавать,  что ценой интеграции России  с Западной Европой в  любом  случае
будет полный отказ от отечественных традиций и последующая ассимиляция".


Last-modified: Sun, 26 Oct 2003 09:28:00 GMT

Оцените этот текст: