Природой --- это садизм. Приходит зрелость, и это, простите, не импотенция, И эту радость самоограничения смешно считать хорошей миной при плохой игре! Мы просто знаем, что мы --- не вечны. И более того --- наша Вселенная имеет свои пределы. Эти пределы --- в нашем положении и в здравом смысле, В гармонии Природы, в чистоте озЈр и галактик, В нашей поэзии и в математике, В том диалоге, который мы, ученики и дети, ВедЈм с мудрым и уязвимым (увы!..) наставником --- С Природой. Она так легко умирает, оставляя нас неприкаянными, Она не мстит нам --- это понятие ей чуждо!.. Она просто умирает, когда мы стреляем ей в сердце... И что сделать, если потом (и тем самым) Мы себя же обрекаем на гибель?! Но наша зрелость, наше самоограничение --- Это не трусость, не манЈвр отступления перед атакой! И если мы выживем и выйдем на просторы чистой вечности, Мы будем знать, чьи мы верные дети, Чьими соками вскормлены, истин чьих причастились, Чью красу и гармонию каждой чувствуем жилкой,--- И в единстве Природы, в согласии странном, Мы, вливаясь, как струйка, найдЈм окончательно Радость... 1 мая 1980 г. Там, в Эриче, резвый Реками (И, может, не только он) За пазухой держит камень, А думает, что тахион!.. Who can all topics promptly cover And --- though ignoring monopole --- Those crazy tachyons discover And causal chains forever spoil?.. Their burst before their birth proceeding, Brings negaentropy to birth... So let all particles' happy breeding Turn upside down our sinny Earth! Примечание: Эти два последние стихотворения написаны на семинаре теоретической физики в Лумумбе в связи с признаниями Я.П. Терлецкого в любви к тахионам, негаэнтропии и лично к Реками... Ein theoretisch-physikalischer Schiller-Traum Ach, aus Schwerkrafts tiefsten GrЭnden, die das kalte Denken drЭckt, kЖnnt' ich doch Effekte finden --- ach, wie fЭhlt' ich mich beglЭckt! Dort erbick' ich Widerscheine, ewig jung und ewig fein! HДtt' ich FlЭgelpaar' alleine, kЖnnt' ich bald am Ursprung sein. Harmonien hЖr' ich klingen, TЖne sЭъer Theorie; und die Kongruenzen bringen mir News Functions schЖn und frЭh. Strenge LЖsungen dort erglЭhen, winkend zwischen Gleichungsschar'. Theoretiker sich bemЭhen zu verstehen sie ganz und gar. Ach, wie schЖn muъ sich's ergehen dort in Newman's Himmelsraum. Und Lichtkegel auf den HЖhen --- o, wie labt er meinen Traum! Doch mich wehrt der Killing-Vektor, der ergrimmt lichtДhnlich wird; Schwarze LЖcher scheinen echter, SingularitДt verwirrt. Ein' Mutmaъung fЭhl' ich schwanken, aber Formalismus fehlt... Frisch hinein und ohne Wanken! Ihre Segel sind beseelt. Du muъt glauben, du muъt wagen, denn die GЖtter leih'n kein Pfand. Nur Begeisterung kann tragen dich ins schЖne Wahrheitsland. Den 11. Juli 1980 A theoretical physicist's Schiller-dream From the depths of gravitation Which makes sober thought so dense, I would rush to sweet temptation, A search for final evidence! There I see its sheen all-winning, There I hear its singing strings! I should be at world's beginning, If I had a pair of wings. Congruences bring News Functions With derivatives of Lie, And I am so very anxious To trace the tunes of theory. 'Tween the thicket of equations Exact solutions bloom and grow Which in deep intoxication Physicists attempt to know. O it ever must be summer There in Newman's Heavenly Space; All is full of light cones' glamour, Their null lines my dreams embrace. But I fear the Killing-vector Which grows light-like sans remorse. Black holes spring up, thirst and hector, With a crushing tidal force. New ideas I feel in motion --- Still, the apparatus fails... Forward, friends! Forget your caution! Our souls will fill our sails! With our faith and firm persistence (Else our pledge the gods refuse) Can we cross the rocky distance To the Holy Land of Truth. (My English translation of 1986) Что ни день, всЈ яснее становится, Грань за гранью растЈт кристалл. Я пришЈл из глухого становища, А теперь вот понятливым стал... Вижу в людях различные стороны, Но зачем же спешить прощать?! Дни летят, как осенние вороны, Оставляя в душе печать... День придЈт --- всЈ яснее ясного, И спешить станет поздно, и жить... Встанет солнце из мрака красного И сожжЈт потайную нить, И, сорвавшись с осеннего ясеня, Стану жЈлтым листом кружить... 20 сентября 1983 г. Темнеет вечером восток, Последний ветра вздох затих... Как много места между строк! Как мало, мало смысла в них!.. Текут минуты и часы --- Как много слов, как мало дел... Я молча бросил на весы ВсЈ, чем я бредил и владел. Я не гляжу минутам вслед,--- Они, как птицы, сорвались. Вокруг царит знакомый бред, Мертвецким сном заснула мысль, И я шепчу святое "нет!", А небеса уходят ввысь... 20 сентября 1983 г. Я верю в разум и в добро, Хотя одуматься пора бы, Хоть бес давно вогнал в ребро Мне бег гипербол и парабол... Ах, инфинитные пути, Куда вы маните от дома?! По вам вовеки не пройти Бескрылым бедным насекомым... Одна надежда, что червяк --- Не червь, но скромная личинка, Ему окуклиться --- пустяк, А там и новая начинка Всем о себе заявит так, Что лопнет кокон--паутинка! 27 января 1984 г. Я хочу уйти на ту сторону, Куда нет для людей пути... Куда путь открыт только ворону, Человеку же --- не дойти. Куда путь открыт только облаку --- Ведь не станут в него палить. Ах, да кабы всЈ это по боку --- Побежать, полететь, поплыть! Проскочить через щели узкие И увидеть на той стороне Настоящие души русские, Что не все же сгорели в огне. И у этой последней пристани Причаститься великой истине... 14 мая 1984 г. Они грозят. Они бичуют. Они лишают нас надежд. И беззаконно нас линчуют Тьмы ими нанятых невежд. Что ж; им глумление --- на время, Но вечным будет их позор, От них отпрянет их же семя, Свершится вышний приговор! Нет, нам не нужно вашей крови, Забвенье --- лучший ваш удел. Но бойтесь, чтоб, сорвав оковы, Народ вас ими не задел. 14 мая 1984 г. Скажи мне, Боря, ведь недаром Приватизация пожаром В стране пылала всей! Уж это были не воришки --- В швейцарских банках нувориши За сейфом брали сейф. Переводили капиталы --- И экономики не стало В каких-то пол-часа. Что ж это, козни демократов И сионистов--геростратов, Врагов родной Чека?! От них ли пало в одночасье ВсЈ братство, равенство и счастье Совдепии моей? Кто были нувориши эти? Они и прежде на диете Не жили, ей-ей-ей! Они совсем не малолетки --- Их породили пятилетки И Беломор--Канал, Их вывел дедушка Ульянов, Породу духа великанов, И Партию создал. О чистоте и силе всходов Заботился Отец Народов,--- Таков и урожай! А ты всЈ повторяешь, Боря, Что процветать мы станем вскоре? Подохнем --- так и в рай! 31 декабря 1996 г. En la batalla de nuestra vida Cualquiera hora significa daЯo; La hora que pasС estА perdida, Lo comprendido ya no es extraЯo. El otoЯo de 1997.  * Николай Рымвид. ТРЕТЬЯ ТЕТРАДЬ СТИХОВ РАЗНЫХ ЛЕТ *  Жасмин (чубушник) в Самарканде То как рога оленя запряжного, То словно руки молящих спасенья, Жасмина ветви, снегом занесЈнные, Стоят и неподвижно, и свободно... Таинственны, как сказки Андерсена, Прекрасны, как деревья сада рая, Неизъяснимо полные любовью, Как ветви эти душу занимают!.. Недаром разукрасила природа Так зимние безлиственные ветви... Какою вольностью, какой свободой Она их одарила мимилЈтно! Вглядись, прохожий, в эту драгоценность: Себя ты в блеске волшебства узнаешь, Увидишь, как велики дела Бога, И головой поникнешь перед правдой. 12 января 1946 г. Мысль летит далеко-далеко, Словно ветер по диким ущельям, А душе так отрадно-легко, И звенит, заливается песня... И я вижу леса и поля, И цветы меня манят, кивая,-- О родная старушка Земля, Хотя старая, но молодая!.. Самарканд, 9 февраля 1946 г. x x x Хлопок нужен для страны, Для директора -- блины, Только не простые: Тесто -- с нашею мукой, Масло -- наше (стиль такой!), Мы же -- молодые, Можем пояс затянуть, Свой хребет сильней согнуть В пользу для Ивана. Он награды все гребЈт, Сыч же нас нещадно бьЈт,-- Как стерпеть обмана?! Мы для Родины непрочь Проработать день и ночь ..................... Осень 1947 г. (9 й класс, на хлопковом поле под Самаркандом.) За это стихитворение меня исключили из школы, а угрожали ещЈ худшим: исключением без права поступления и даже политическим делом). Иван - учитель военного дела, Сыч - физики; воерук имел какую-то медаль за войну, и "награды" (на самом деле имелись в виду премии за сбор хлопка учениками) интерпретировались как военные, ergo неправильно данные ему правительством, отсюда и политические обвинения... x x x Друзья! Обед съедая жирный, Не забывайте ни на миг, Что мир, прекрасный и обширный, Из флуктуации возник! -- И всЈ, что вы едите ныне,-- Игра судьбы в пустот пустыне. Так ergo: к случаю слепому Будь уваженья, мысль, полна, И к приказаньям зама, пома; -- То -- флуктуация ума! Москва, октябрь 1954 г. Подражание Гейне Ich stand auf orangegelben BlДttern Im gelben Herbstgarten allein, Und dachte: wozu alle TrЭbe? Doch Grund dazu habe ich kein'n!.. Ich folgte im blutigen Westen Der Sonne erlЖschende Flut Und dachte: warum soll ich weinen? FЭr TrДnen ist Vorwand nicht gut. Doch als meine Logik in Tasche Und ein Herbstblatt in HДnden erschien'n, So flossen die salzigen BДche Von meinen Augen hin. Казань, 25 сентября 1961 г. (То же:) Я ходил по оранжевым листьям В жЈлтом осеннем саду И думал: как можно грустить нам?- Для грусти причин не найду! Я смотрел на расплавленный запад, Где солнце за тучи лилось, И думал: зачем же мне плакать?- Причин не найду я для слЈз! Но лишь логику сунул в карман я И поднял желтеющий лист, Как из глаз моих сладко и странно Ручьи по щекам полились. Казань, 28 сентября 1961 г. x x x Я забыл дорогое слово, Я забыл, где жизнь, а где -- смерть, Но смеяться хочу я снова, И хочу я, рыдая, петь. Дорогая моя планета, Неизменен твой ровный бег. Ты скажи, у кого и где ты Научилась так мерить парсек? Твои дали бездонны седые, А вершины острее бритв. Но знаю, что джунгли и льды я Завоюю без всяких битв. Лишь бы мне его вспомнить снова, Лишь бы мне его бросить вдаль, -- Тогда сломит волшебное слово ЛЈд сердец и засовов сталь. Казань, 5 октября 1961 г. x x x Солнцестояние. Зимнее. Как Это Не холодно Солнцу зимой Стоять? И притом теряя Бездну тепла и Света?! x x x Люди вышли из леса. Люди спустились с гор. Какой-то косматый повеса Сделал из камня топор. Некий тщедушный гений Придумать сумел рычаг. Плясали полночные тени И пятились волки, рыча. Катились груды столетий, Отставших давя собой. Природы суровой дети Природе давали бой... Москва, 10 августа 1962 г. x x x Сродни всем людям неизменность -- Всегда поносят современность! И так же, как сто лет назад, Твердят: она -- ну, сущий ад. Гимн прошлому все любят петь. Иль врать, что лучше будет впредь. Москва, 6 сентября 1962 г. x x x Один поэт решил свой тиснуть труд, Но угодил в глубины неких руд. (тогда же) A Limerick There was an Assistant at some Magic Chair Of Modern Developments in the Dispair Who led students' studies with such a perfect skill That could all the students in a few minutes kill. And then he revived them and discussed the nightmare. (beginning of 1960ies) x x x Сквозь живую ткань любви и злобы, Рассекая с головы до ног, От рожденья самого до гроба ВсЈ пронзил безжалостный клинок. Ни к чему эмоции и речи, Боль души и жалобы сердец. -- Жгучий фокус всех противиречий В нас вонзиться должен, наконец. Что сгорит, оставив горстку пепла? Что, как остов, выдержит пожар? Что в огне, лишь закаляясь, крепло? Что в пыланье превращалось в пар?.. Нет ответа. Ждать. На что надежды? Верить и молиться. Но за что?! Может, сбросив лживые одежды, Удалиться в бледное Ничто?.. Тишина. Безмолвье. Перед бурей Так молчит, стеснив дыханье, бор, А над ним, седые тучи хмуря, Произносит Вечность приговор... Москва, 8 сентября 1965 г. x x x ВсЈ сумрачно. В душе и в небе ВсЈ скрыто серой пеленой, И тоненький надежды стебель Чуть приподнялся над землЈй. Мешая грусть с самообманом, Влачим мы мизерные дни И дышим мертвенным туманом, Не в силах затеплить огни. Нависло небо. Клонят ветви Ряды промозглые осин, И редко-редко в целом свете Сквозь облака проглянет синь... Темно вокруг. В душе потЈмки. Блуждаем слепо мы в мирах... Не проклянут ли нас потомки За нашу подлость и наш страх?!.. Москва, 9 сентября 1965 г. x x x Когда поселится в стене Точильщик-червь, Спеши спалить свой дом в огне -- Он мертв. Когда поселится в душе Сомненья червь, Спеши стянуть на своей ше- е вервь. 9 сентября 1965 г. x x x День и ночь. Карусель. Грязь и тучи. Кисель. И в душе, в глубине -- Карусель и кисель. 9 сентября 1965 г. x x x Я не знаю, что будет завтра -- Счастье или светопреставление, Но мне хотелось бы в роли автора Раскланиваться на этом представлении. Вот тогда бы я знал -- это шутка, Ни к чему воспринимать всЈ серьЈзно, А запнЈшься -- и суфлЈрская будка Тебе подскажет всю поэзию и прозу... Я не знаю даже, что было, Уж куда мне совать нос в будущее. А авторы? Авторов -- на мыло! Мы признаЈм одного только Пушкина. 9 сентября 1965 г. x x x В каком-то сумраке Едва звучали струны, В каком-то шорохе Едва лучился свет. Вздыхали умники, Что, дескать, были гунны... Рыдали олухи, Что гуннов больше нет. (Посвящение оттиска статьи:) Прими души и сердца клок В гравитацьонных сих символах. Хотя, конечно, видит Бог, Что я всегда был страшный олух. (На тему о красном знамени) Огнедышащий прыщ у меня на носу. Я его впереди, словно знамя, несу. (В соавторстве с Некрасовым) Однажды в студЈную зимнюю пору Я из носу вынул большую козу, И я из неЈ сделал целую гору Азу. Ты слаб был, человек. С мучительным трудом На поте и крови ты возводил свой дом. Но ты дерзал, мечтою окрылЈн, "Я царь,"-- ты мнил, -- а прочее всЈ -- тлЈн," И в детской слепоте природу звал на бой. Естественно, ты гиб, ты жертвовал собой, Но на твоих костях другой, исполнен сил, Природе -- и себе -- удары наносил. Ты верил, что ты прав: так повелось давно, А право даже зло, когда освящено, И если кровью окропили цель, То пой о ней, народный менестрель!! (Ведь кровь отцов -- последний довод тех, Кто всЈ попрал, и грех кому -- не грех!) Москва, (около 1970 г.) Из Рильке (сонет из второй части Сонетов Орфею, написанных как надгробные надписи Вере Оукама Кнооп) Нет, вас никто, зеркала, не осмыслил, В душу никто к вам ещЈ не проник. Вы -- словно пропасти, вы -- словно выси, Вы -- замороженный времени миг. В залах пустынных сумерки вянут, И в отраженьях весь мир так далЈк... В глубь недоступного очарованья Вступает люстра-шестнадцатирог. Чудится часто, что, прихоть любя, Вы, посторонних отринув пугливо, Вдруг затянули кого-то в себя; А для красы в вас последний сюрприз: Вы приковали еЈ, чтоб -- о диво!-- В бездне открылся прекрасный Нарцисс. Москва, 11 февраля 1970 г. Сонет Египту и Палестине В стране, благословенной Богом, Где вер и знаний колыбель, Царит жестокая метель Свинца и злобы. Обо многом Молились вам, о Небеса, В тысячелетьях пилигримы. Стонали под пятою Рима Святые, древние места... Не полно ль обновлять печаль? Ужель напрасно пробежали Века медлительные вдаль? Ужель стервятников на пир Вам вновь сзывать? Нет! На скрижали Впишите: Благость. Милость. Мир. Москва, 12 февраля 1970 г. Из Рильке Нет: мы писать Тебя любой не вольны, Тебя, Зарю Восхода, Дня исток. ВсЈ тот же нимб, всЈ те же света волны Выводим древней кистью -- и довольны, Что в них Тебя святой ещЈ облЈк. Тебя мы образами оградили, Как сотней стен, воздвигнутых вокруг. Твои черты лишь взор наш усладили -- И сразу скрыл их труд смиренных рук. Москва, 21 февраля 1970 г. Из ГЈте Ты в мыслях у меня, когда сверкает Светило дня; Ты в мыслях у меня, когда мерцает В струях луна. Ты видишься мне, чуть погонит ветер С дороги пыль, Иль силуэт мелькнЈт при звЈздном свете -- Кто там? Не ты ль?! Тебя я слышу, чуть плеснЈт, играя, В тиши волна; -- На отклик мой, от края и до края, -- Лишь тишина... С тобою я; меж нами дали, дали... Но ты -- моя! Спустилась ночь... Аккорды зарыдали... Дождусь ли я?!.. Москва, 27 декабря 1974 г. x x x Once upon the field of charges Which grows stronger and enlarges, Over many particles moving in non-static curved space, Well endowed with b-completeness (Every charge is glad to witness!), Came to daylight, to existence the g-waves' rebellious race -- Came to daylight, to existence With the Kip S. Thorne assistance, Just at random propagating in directions of null lines... Vainly tried to bar them Weber; Where's coincidence, if ever?! Where are glowing ardent letters, Balthazar's mysterious signs?! -- All is dark in earth and heaven, There is dawning only Stephen W. Hawking's singularity deeply hidden in black hole. He has dwelt upon that notion With all rigour and all caution, With sadistic time-inversion in the space-time as a whole... Moscow, September, 1973. x x x На тишине лежит печать печали... В полдневном зное нежится зима, Искрится снег, скопившийся ночами,-- В нЈм тишина, сводящая с ума... Движенье в нЈм вне времени застыло, Но завтра -- март, он раскуЈт ручьи Разбудит неосознанные силы, Цветы зардеют, прилетят грачи, Раздастся гомон -- и земля, согрета Небесной лаской, с диском в вышине, Познает вновь огонь и грозы лета. ...Как много сил в печальной тишине!.. Как много смысла в мирном сне природы!.. Москва, 29 февраля 1976 г. x x x Die Zeit rollt weiter, weiter, Durch schwarze Leere hin, Es wird noch immer heiter, Verliehrt den letzten Sinn. Bald schwindet diese Leere, Es wird ein schwazes Nichts, DarЭber bau'n wir Lehre Mit Ypsilon und X. Wir reden so vernЭnftig, Als ob es gДb' Vernunft In allem, was wir kЭnftig GebДren fЭr ein' Stund': Die knollige Ideen, Die Knollentheorien. Ah! mЖcht ich einfach sehen, Was gibt es tief darin... Die ew'gen Turme ragen Indessen unberЭhrt, Da kennen Weltenfragen Kein'n Tod und kein Geburt. Um 1980. (В соавторстве с Пушкиным) Буря мглою небо скрыла, Вихри снежные крутя -- Ты ни уха и ни рыла Не высовывай, дитя! (Тоже около 1980) x x x Мне этот мир набил оскомину, Честим -- то он меня, то я его. Ах, отчего ж, как за соломину, Держусь я за своЈ Беляево?! Ну, разве не яснее ясного, Что дрянь -- маршруты шестисотые; Продутый сквозняками Ясенева, Чихал на все его красоты я. Москва, 12 сентября 1983 г. Солженицыну За даль, за высь, за жизни глыбы, За прелесть этих горьких слов, Тебе сердечное спасибо, О открыватель Островов! Как много раз, на разных поворотах, Я сталкивался с именем твоим! Я на Заставе, там, в твоих воротах, Шептал его -- и утешался им... Когда -- и где -- на этом свете -- Тебя я мог бы повстречать?.. Мы на одной с тобой планете, Судьбы одной на нас печать, Но до тебя не долетит мой зов За тысячи морей и островов!.. Москва, 5 января 1984 г. x x x За окошком желтеют огни, Стали ночи длиннее, чем дни, Воздух жЈстче, а небо -- белей, Стал багряным рисунок аллей... В голове -- серебристая нить, Стала память куда-то манить, Сердце мягче, но ум -- всЈ острей, А в ушах слышен рокот морей... Осень вспомнит ошибки весны, Эти явью не ставшие сны, И бывает, что заросли роз К октябрю вдруг исполнятся грЈз -- Лепестки уж в бутонах красны, Но не медлит явиться мороз. Москва, 26 сентября 1984 г. x x x Россия, бедная Россия,-- Тебя обманом завели В края бесплодные, глухие, И русский -- пасынок Земли... Тебя от веры отлучили, Отняли радость у труда, И ты сама себе могилы Копала в глад и в холода. И нет на них, увы, ни знака, И тлеют кости сыновей. Страна уныния и страха, Ты всЈ дряхлее, чем новей... О Боже, мысли нам навей, Как родину спасти из мрака?! Москва, 17 ноября 1984 г. x x x Nous sommes heureus que nous chantons Cette belle et brave, mais breve chanson Pour notre vieul ami Samson: Мы слов не станем тратить зря -- Их было три богатыря, Из коих он -- лишь он один -- Остался с нами до седин! Он пил Керимова кумыс, Затем отправился в Тунис, А после рос среди де Бройля Быстрее, чем способен бройлер; Шагами мерил Angleterre, И снова с нами он теперь! Так пусть ещЈ с полсотни лет Очей его не гаснет свет. На один юбилей, 1985? x x x The days have come, the days have gone; Our sessions are in the past light cone; But we feel warmth of all these days, And my heart's pulse so to you says: Let be all hearts both brave and kind, Let prosper science and mankind! Let blossom thou, the mighty tree Of Differential Geometry! Brno, September 1, 1989 (At the final banquet of the Conference on Dif. Geom. & Its Applications.) x x x Сейчас событья валят, точно снег, ВсЈ на голову сыплются событья... И я бреду в раздумье, как во сне, И не решу всЈ -- быть или не быть -- я... Того гляди, появится Указ, Чтоб не было Чернобыля и Взгляда, Чтоб не было печали и проказ...-- Против себя Указ тот полон яда. Ах, как бы я желал ему ума, Но в этакой компании -- откуда?! Порядочным -- дорога и сума, Слабеющим -- слепая жажда чуда И горечь несвершившихся надежд, Безвыходность упущенного часа, Да торжество подонков и невежд, Ревнителей сознательного класса. А на дворе Россия замерла, Со дня на день прикатят бэтээры, Кровавые пойдут у нас дела,-- Начало новой, но знакомой эры. Господь, молю, не надо, пронеси! Ужели мало родина стонала?! Ты покарай, но всЈ-таки спаси Твоих рабов, от велика до мала. Мы -- грешные, но дай нам лишний шанс, Чтоб чтили мы, что вечно и что свято, Чтоб искорка раскаянья нашлась, Чтоб зависть не вела нас брат на брата, Чтоб защищали и чужую речь, чтоб "нет!" -- коммунистической заразе! Я не боюсь под гусеницы лечь, Когда "не быть" решат за нас в Указе. Москва, 26 января 1991 г. x x x Убийцы служат ленинской идее, Штык учатся выдЈргивать из мяса... И мы на это смотрим, холодея, И своего ждЈм жертвенного часа. Литва, Литва! Мы, русские, -- с тобой! Готовы у тебя просить убежища И за тебя принять смертельный бой В ответ на изуверство и невежество. Продержишься ли ты, моя Россия, Поддержишь ли сестЈр своих и братьев? Вот очереди плавают, трассируя, И заключают нас в свои объятья... Но мы вперЈд пойдЈм, за ратью -- рать, Судьба свой жребий неотвратно кинула. Как страстно не хотим мы умирать В земле, где рабство всЈ ещЈ не сгинуло!.. Москва, 28 января 1991 г. x x x Господь, спаси мою страну От всяческой напасти! ЕЈ сейчас, как в старину, Рвут вороны на части... Наш оболваненный народ, Пробудится лишь только, -- Так озвереет от невзгод, Что станет хуже волка... Ему бы окна отворить, Окрыть пошире двери, Соседей в гости пригласить И умным людям верить! Понять, что лучше свет, чем тьма, -- Подай нам, Господи, ума! Москва, 1-2 сентября 1991 г. x x x Я думаю о прошлом и о будущем: Ведь настоящее -- всего лишь краткий миг, И времени бесформенное чудище, Листая, мнЈт страницы старых книг. Рассветы там мешаются с закатами, Бежит светило в тверди, точно ртуть. Мы, нищие, мы мним себя богатыми, Бесследно отмеряя тщетный путь. Давно всЈ на страницах этих сказано, Да только недоступно для людей... Для тех, кого лишили боги разума, Что может быть дороже их идей?! Закаты здесь сменяются рассветами, Чего-то мы с надеждой вечно ждЈм, Рифмуем, притворяемся поэтами... И населяем сумасшедший дом. Конечно же, бывают исключения, Но подтверждают правило они. А время -- наилучшее лечение -- Нам сокращает, отмеряя, дни. Potsdam, 16 марта 1997 г. Black Holes Dort im Himmel, weit und fern, GlДnzend funkeln Stern bei Stern, Und daneben, weit und hoch, Leise glЭht ein schwarzes Loch. Kleine Sterne wissen nicht, Wie das Loch ist schwer und dicht, Und nicht wissen, wie's sich lohnt Weit zu sein vom Horizont. Potsdam, den 3. April 1997. Конец ХХ века Мы потеряли этот век По милости вождей: Царил советский человек, И истреблял людей. Мой друг, ты помнишь -- или нет? -- Как мил был нам с тобой Наш вечный паранойный бред Под барабанный бой. Мы запускали в космос жесть, Взрывали острова, А людям -- есть или не есть? (Не Гамлета слова...) Мы лгали в песнях и стихах, В доносах на друзей. Весь век прошЈл как ночь, как страх,-- Пора ему в музей. Мексика, конец ноября 1998 г.