двернувшуюся щель. "Даймлер", сдавленно ухнув, коснулся дасфальта, а за миг до этого Риггельд отключил привод. И стек по сидению на пол, чувствуя как в спину упираются ребристые педали. Гул штурмовика нарастал. Наверное, Риггельд был бы счастлив ненадолго обратиться в муравья. Штурмовик завис над площадью, выискивая одинокого беглеца. Если у чужих есть биодатчики, или приборы, которые в состоянии отличить холодные вездеходы от недавно работавших - прятаться нет смысла. Но Риггельд прятался. Он прятался бы даже в том случае, если бы точно знал, что у чужих нужные приборы есть. В душе разрасталась досада и злость - влип он неимоверно глупо. Выскочил из здания, не глянул... Словно желторотый пацан. А самое неприятное, что Риггельд подводил сейчас не только себя. Если чужие возьмут его - Савельев, Смагин с Янкой и Чистяков не дождутся помощи. И еще не дождется она - Юля Юргенсон. Последнее время Риггельд думал о ней все чаще. И даже не знал что страшнее - подвести старого друга, или обмануть надежды этой отчаянной девушки, отчаянной во всем - от рискованных полетов на "бумеранге" до бесповоротной настойчивости, с которой она пыталась завоевать его, Курта Риггельда, внимание. Редкая цепочка солдат-цоофт пересекла улицу. Риггельд их не видел и не знал, что эта раса именует себя "цоофт". Для Риггельда они были просто чужими. Врагами, которые вторглись в его дом. И Курт Риггельд, старатель, покрепче сжал бласт, в надежде если не спастись, то хотя бы подороже продать свою свободу. А еще он очень жалел, что не прихватил с собой чего-нибудь мощного и взрывчатого - вдруг удалось бы подарить безмятежному небу Волги еще одну огненную вспышку, которая пожрет вражеский штурмовик? 29. Михаил Зислис, военнопленный, Homo, крейсер Ушедших. После завтрака, на удивление вкусного и сытного, чужие дали отдохнуть всего минут пятнадцать. Едва последние роботы, похожие на столы с колесиками, увезли прочь грязную посуду и облизали насухо столы, явилась команда свайгов в компании других роботов - не то боевых, не то охранных. Эти походили на летающие шары размером с футбольный мяч. С дырочками по всей поверхности. Что именно могло вырваться из этих дырочек - Зислис не знал, а спрашивать у Суваева поленился. Наверняка что-нибудь смертоносное. Или оглушающее. Вероятнее - оглушающее, ведь зачем-то же понадобилось чужим такое количество живых людей? Но роботы, несомненно, могли при необходимости и убить. Зислис изо всех сил надеялся, что такая возможность им не предоставится. Чужие разбивали людей на группки по десять-пятнадцать человек и куда-то уводили. Зислис, Веригин, Суваев, Хаецкие, Мустяца, Прокудин, Фломастер, Ханька, Яковец и рядовой-служака попали в одну группу. Кроме того в нее же угодил Бэкхем и пожилая супружеская пара, оба перепуганные донельзя. Остальные держались отменно - для пленников. - Сследовать зза! - отрывисто скомандовал свайг-руководитель, и Фломастер первым вышел из камеры. Вел их свайг в голубом комбинезоне; парализатор он держал как-то неубедительно. Или неумело. Зислису показалось, что это не то научник, не то техник, и вообще существо невоенное и подневольное. Охраняли группу шесть роботов, бесшумно скользящие вдоль стен. Сначала их привели в небольшой, уставленный продолговатыми шкафами зал. В дальней части зала помещался просторный пульт с несколькими большими экранами. Зислису показалось странным, что перед пультом не было ни одного кресла. Экраны слепо глядели на пришедших. Перед пультом и экранами копошилось несколько свайгов в таких же голубых комбинезонах; едва группа людей вошла в зал, они перестали копошиться и уставились на пришедших, изредка перебрасываясь свистящими фразами. Перевода не воспоследовало, стало быть людей их диалог не касался. - Ссадитьсся! Угол, где им велели сесть, был пуст. То есть, совершенно пуст. Ханька первым, с достаточно беспечным видом, уселся на пол и привалился спиной к стене. Остальные последовали его примеру - пожилая чета уселась последней, с кряхтением и тихим оханьем. Роботы гирляндой повисли в воздухе, символизируя условную границу, которую людям пересекать не рекомендовалось - чужие умели быть красноречивыми при минимуме слов. Не переставая обмениваться репликами, свайги разделились. Двое остались у пульта, остальные распахнули один из шкафов. Зислис присмотрелся, и углядел внутри нечто вроде вакуумного скафандра, однажды виденного у Ромки Савельева на корабле. Кажется, в таких костюмчиках можно было выходить в открытый космос для мелкого ремонта и непродолжительных работ. Больше в шкафе ничего и не было. Минут пять свайги возились и переговаривались, потом жестом подняли Стивена Бэкхема и подозвали к шкафу. Тот, угрюмо ссутулившись, подошел. Жестами же объяснили, что ему предстоит залезть в этот самый скафандр. Один из свайгов пошуршал чем-то внутри шкафа и в скафандре спереди образовалась щель. Зислис прищурился. - Черт возьми! - вырвалось у дальнозоркого Прокудина. Изнутри это выглядело совсем не как скафандр. Скорее, как вскрытая свиная туша. Красноватое желе, прожилки какие-то, сочащаяся органической слизью плоть, а не одежда. И - что удивительно - при всей кажущейся неприглядности эти потроха не вызывали отвращения даже у брезгливых людей. Таких, как Хаецкие. Мысль примерить эту живую одежку не внушала ничего неприятного, не ужасала, а наоборот - казалось, что должно открыться нечто новое и захватывающее. И еще казалось, что мозга кто-то исподволь коснулся, прощупал, и этот кто-то был огромным могучим и, слава богу, доброжелательным. - Е-мое! - покачал головой Суваев и доверительно прошептал Зислису: - А не биоскафандр ли это? Сдается мне - именно он. Бэкхем полез в этот диковинный скафандр, отчего экраны за пультом немедленно ожили, замерцали ровными строчками, а потом высветили красную надпись и благополучно погасли. - Биоскафандр? - переспросил Зислис. - Ага. Эдакая псевдоживая надстройка над организмом. Я читал кое-что в этой области, но моя база утверждала, что чужие так и не научились делать подобные вещи. Точнее, не делать, а выращивать. - Значит, научились, - вздохнул Веригин. - Или учатся, - хмуро поправил Фломастер. - Прямо сейчас. На живцах. Тем временем Бэкхема извлекли из шкафа и заставили раздеться. Донага. Зислис заметил, что единственная в группе женщина растерянно отвернулась. Это не ускользнуло от внимания свайгов. Один подошел ближе. - Вопрос? Снимать одежду в присутствии другой человек противоречить этике? Правда? "А падежи выучить им лениво, что ли?" - подумал Зислис мимоходом. - Правда, - ответил за всех Суваев. - А если точнее, в присутствии людей противоположного пола. Некоторое время чужой совещался с кем-то находящимся за пределами зала. Пара свайгов, что торчала у открытого шкафа, обменялась одной единственной фразой, причем Зислис голову отдал бы на отсечение, что значило это нечто вроде: "надо же, дикари дикарями, а этика какая-никакая присутствует." Потом женщину подняли и увели прочь. Муж ее попробовал вежливо попротестовать, но к нему выразительно подплыл один из шаров роботов и вынудил вновь усесться. Такой шарик убедил бы и Геракла, не то что подобного старичка. Тем временем Бэкхем залез в скафандр вторично. На этот раз - голышом. Снова вспыхнули экраны, а скафандр плотно сомкнул створки, поглотил человека, словно чья-то ненасытная пасть. Свайги закрыли шкаф. И ушли к экранам. Минут десять они колдовали над пультом, потом вызвали Суваева. Тот под присмотром робота приблизился к пульту, поглядел на экраны и что-то негромко стал свайгам объяснять. Свайги таращились на него, изредка шевеля кончиками гребней и переглядываясь. Потом Суваев вернулся, а двое свайгов поспешили к шкафу. - Чтоб я сдох! - шепотом сообщил Суваев. - Данные на экраны выводятся на русском и английском! - Какие данные? - так же тихо спросил Зислис. - Рабочее место номер такой-то. Недостаточный индекс доступа. Опознанный индекс - семь, необходимый индекс - пятнадцать. Оператор превысил полномочия, что-то в этом роде. - Недостаточный индекс? Я всегда знал, что наш начальник смены - осел, - хмыкнул Веригин. Бэкхема тем временем извлекали из шкафа. Под косыми взглядами американер торопливо одевался. А потом к нему подошел свайг с продолговатой, похожей на портсигар штуковиной в руках и схватил за запястье. Коснулся портсигаром тыльной стороны ладони и жестом приказал вернуться к стене. Бэкхем боязливо поглядел на собственную руку, словно там отрос, например, густой светящийся мех. Но там оказалась всего лишь цифра. Семерка. Маленькая отчетливая семерка, а перед ней - незамысловатый, похожий на вытянутый треугольник знак. Вероятно, семерка же, но в начертании свайгов. Следующим подняли оробевшего старичка, супруга дамы, которую недавно удалили. У этого индекс оказался еще ниже - двойка. Свайги с понятной даже людям досадой извлекли его из шкафа, проштамповали, и, недолго думая, поманили Суваева. К экранам на этот раз никого из людей звать не стали, но видно было, что теперь индекса хватило, потому что помимо светящихся строк на экране материализовалась какая-то сложная схема, и там что-то все время меняло цвет, что-то двигалось, что-то происходило. Свайги оживились; беспрерывно совещались между собой и с кем-то посторонним, а потом торопливо стали готовить еще два шкафа. На этот раз внутрь лезть предстояло Мустяце и Зислису. Было немного страшно - вблизи внутренность биоскафандра выглядела еще более похожей на выпотрошенную тушу, но отвращения Зислис по-прежнему не ощущал. А казалось - должен был. Он сбросил одежду и погрузил в "штанины" сначала одну ногу, потом другую. Прикосновения он почти не ощутил - скафандр был ни холодным, ни теплым. Температура его явно равнялась температуре человеческого тела. Тридцать шесть и шесть по Цельсию. А потом светлая щель сомкнулась, заросла, стало темно, и в кожу словно впились тысячи маленьких живых иголочек. И это было совсем не больно. На мгновение показалось, что накатывает нестерпимая жара, но это чувство сразу же прошло, а потом стало светло. Сразу. И все понятно. Тоже сразу. Понятно, что Зислис сейчас был в состоянии совершить. В данный момент он являлся частью сложнейшего механизма, который одним словом можно было охарактеризовать, как "суперкондиционер". Глобальная микроклиматическая установка корабля, заведующая попутно водоснабжением, канализацией, переработкой органических отходов. Зислис вклинился в управление ею; не всей установкой в целом, а субмодулем, ответственным за один из тысяч секторов. Таким модулем мог при необходимости управлять и один человек, но штатно полагалось три. Сейчас Зислис прекрасно чувствовал Суваева и Мустяцу и мог с ними легко переговорить. Пообщаться. Собственно, то, чем они сейчас занимались, наиболее точно можно было отразить фразой "скучать на дежурстве". Система работала, как часики, Зислис это прекрасно видел, он разбирался во всех процессах, знал назначение каждого узла, каждой машины и каждого биопсихомодуля. Он знал, что подобных модулей на корабле сейчас запущено очень много - больше трех тысяч, и что число это постоянно меняется; но задачи и устройство иных субмодулей представлял только в самых общих чертах. Он знал, что система совсем недавно - несколько часов - как снята с длительной консервации, и что свайги пытались научиться ею управлять. Безуспешно пытались. Он перестал быть просто Михаилом Зислисом, человеком с захолустной планеты. Теперь он был частью корабля и частью экипажа. - Твою мать! - восхищенно сказал Суваев. - Вот это техника! Мустяца только впечатленно вздохнул. Неизвестно, что он там сделал на самом деле, у себя в скафандре. Но Зислис понял, что Мустяца именно вздохнул бы, разговаривай они сейчас без посредства чудо-техники древнего корабля. - Вот зачем чужим нужны живые люди, - наконец-то понял Зислис. Он прекрасно знал, что биопсихомодули жестко настроены на нервную систему одного вида, и что перенастроить их под другой вид живых существ невозможно в принципе. - Они что, хотят заставить этот корабль работать? Используя нас? - спросил Мустяца. - Но мы же легко можем водить их за нос! И он стал забавляться: отсек поток рабочей статистики, а на экран пульта вывел обидную надпись: "Чужие - дурни". Суваев засмеялся. И сразу пришел мрак. Их отрезало от системы, иголочки вновь впились в кожу, а потом скафандр раскрылся, и Зислис опять стал просто Зислисом. Просто пленным человеком. Он больше не понимал - как именно работают климатические и санитарные установки. Помнил только - что понимал совсем недавно. - Ччувсство юмора, - сказала коробочка на груди у свайга перед шкафом, - показзатель интеллекта. Однако, мы можжем и наказзание. - Наказать, - проворчал из соседнего шкафа Суваев. - Можжем и наказзать, - поправился переводчик. Он обучался правильному построению фраз поразительно быстро. - Посстарайтессь впредь обходитьсся безз подобные выходки. Зислис тем временем выбрался из биоскафандра. Тело дышало свежестью, словно после бани. Ни следа слизи - только чистая розовая кожа. Свайг сразу поймал Зислиса за руку и проштамповал. Вероятно - зафиксировал пресловутый индекс. Зислис взглянул, не удержался - два непонятных знака и два понятных. А индекс его равнялся двадцати трем. Втрое выше, чем у бывшего начальника Стивена Бэкхема. "А ведь Веригин, пожалуй, прав, - подумал Зислис после недолгих размышлений. - Осел, он и на Офелии осел. И как правило - на руководящей должности." Зислис оделся и под бдительным надзором робота прошел к стене. - Сколько? - требовательно спросил его Суваев. - Двадцать три, - Зислис показал руку. - И у меня, - ухмыльнулся Суваев. - А у меня - двадцать, - сообщил Мустяца. - Интересно, какой у них верхний порог? Какой индекс у капитана этой громадины? Зислис перехватил недовольный взгляд Бэкхема, и подумал, что вскоре это выяснится. Уверенно так подумал, совершенно без сомнений. Спустя пару часов определились индексы всей группы. Хаецкие - тоже по двадцать три. Веригин - двадцать два. Прокудин и Фломастер - по двадцати одному. Ханька и Яковец - по двадцать, как и Мустяца. И, наконец, безымянный служака-рядовой - девять. "Все равно, выше, чем у Бэкхема, - ухмыльнулся про себя Зислис. - Что бы это значило?" В это же утро пленников разделили. По индексам. Всех, чей индекс превышал шестнадцать, а таковых набралось под сотню, поместили в двухместных каютах. Что произошло с остальными - Зислис пока не знал. А потом сервис-роботы привезли обед. Ему и Веригину. 30. Шшадд Оуи, адмирал, Svaigh, линейный крейсер сат-клана. Скопление Пста на экранах теперь выглядело совсем по-другому, а все из-за нетленных. Развалившийся кинжальный веер породил семь новых светящихся точек - семь неизвестных звезд. Даже не звезд - крохотных туманностей. Конечно, любой на крейсере знал, что это вовсе не звезды и не туманности, а корабли нетленных. Или даже не корабли, а сами нетленные - к чему разумному излучению отгораживаться от космоса? Космос - их дом, дом в большей степени, чем для свайгов или даже Роя. Для органических форм жизни настоящим домом могут быть только планеты, да и то далеко не всякие. Шшадд вспомнил, что нетленные воевали в основном в открытом космосе. И никогда не высаживали десантов на планеты союза. Лихие наскоки с орбиты, силовая бомбардировка - этого было предостаточно, как и столкновений в межпланетной пустоте. Но десантов - ни одного за восьмерки и восьмерки циклов. Адмирал читал хроники - не слишком древние, правда. И, сопоставив их со своим богатейшим опытом, пришел к естественному выводу: методы ведения войны с тех времен остались неизменными. Менялось только оружие, и еще менялись корабли, правда не слишком заметно. Если нетленные - действительно энергеты, такая стратегия все объясняет. Даже то, что союз до сих пор не обнаружил ни одной из планет, на которой базировались бы силы нетленных. Теперь понятно, почему не обнаружил - таких планет просто не существует. Нетленным не нужны планеты. Совсем не нужны. Но, Мать-глубина, из-за чего тогда союз с ними воюет? Им же и делить-то во вселенной нечего! Их сферы жизненных интересов практически не пересекаются! Раньше адмирал никогда ни о чем подобном не задумывался. А вот Наз Тео, высокопоставленный родственничек, хоть и моложе гораздо, задумывался, и не раз. Может быть именно поэтому Наз теперь заседает на Галерее, а адмирал Шшадд до сих пор всего лишь водит в бой линейный крейсер? Крейсер сат-клана в составе оборонительной воронки клина дрейфовал между планетой людей и местным солнцем. Два проекционных ствола рождали призрачный объем далеких собеседников прямо в адмиральской рубке; один ствол тянулся на Галерею Свайге, другой - во флагманскую рубку. К премьер-адмиралу Ххариз Ба-Садж, старому вояке клана Сат. "Глубина бы их пожрала, этих нетленных! - сердито подумал Шшадд Оуи и ненадолго встопорщил гребень. - Зачем они примчались в это забытое цивилизацией захолустье? Наскакивали бы себе на полярные сектора, там все равно ничего особо ценного нет. Месторождения дикие, малоразработанные. И населения - восемь, еще восемь, и обчелся..." Умом адмирал, конечно, понимал, что именно привело нетленных к этому мирку. Та же причина, что и силы союза. Но досада от этого не становилась меньше. Он уже начал подумывать, после намеков Ххариз, что Галерея наконец-то оценила его, Шшадд Оуи заслуги. Решила наконец-то престарелого адмирала произвести в престарелые премьер-адмиралы. Все-таки, командовать клином - это не одно и то же, что командовать крейсером. Ххариз явно тянут на Галерею, и если кого и пересаживать вместо него на флагман, так именно Шшадд Оуи. Того самого свайга, который обнаружил корабль Ушедших. И тут - бац! - примчались нетленные. Да еще такими силами, что опыт прошедшего не одну кампанию командира не оставил сомнений: клин погибнет, если ввяжется в драку. И клин, и немногочисленные силы союзников. Помощь из метрополий, конечно же, вскоре подоспеет, но чем будет к тому моменту адмирал вместе со своим кораблем? Облачком плазмы? Потоком нейтрино? М-да. И ведь не удерешь, как назло. Все разгонные - перекрыты. Или бой, или... Пришли бы нетленные попозже, когда инженеры действительно раскусили бы секрет боевых систем крейсера Ушедших. Тогда Ххариз неминуемо отправился бы блистать на Галерею, а клин поручили бы проверенному вакуумом и глубинами адмиралу Оуи... "Мечты, мечты... - Шшадд печально шевельнул кончиком гребня и покосился на экраны. - Даже в таком почтенном возрасте ты не разучился мечтать, Шшадд Оуи..." В следующий момент глаза его вновь обратились к экранам. Одна из туманностей - скоплений нетленных, выстрелила в сторону клина одинокую звездочку. Звездочка приближалась, и это было заметно без всяких приборов. - Ххариз! - рявкнул адмирал так, что проекционный ствол озадаченно мигнул. В тот же миг крейсер взорвался сигналом общей тревоги. А Шшадд Оуи, впервые в жизни вплотную подошедший к мысли, что давняя война глупа и необъяснима, теперь был занят совсем другим. И мысль так и не родилась. - Вижу! - зло отозвался флагман и Шшадд подумал, что кому-то из сканировщиков сегодня сильно не поздоровится. Перед строем-воронкой сгустился белесый туман - энергетический щит. Впрочем, он был виден только на экранах, как фоновое свечение. В вакууме светиться нечему. Но свайги находились отнюдь не в вакууме, а перед экранами, и исполинский конус силового поля явился их взорам во всем великолепии. К воронке направлялся всего один нетленный. Всего один - Шшадд сначала решил, что это парламентер, вестник. Но нетленные молчали, а единственная звездочка, постепенно превращаясь в черточку, не меняла скорости. Эксперт-подклан просчитал траекторию и пунктиром вывел ее на экраны - нетленный направлялся не к воронке свайгов, не к перекрестной сети, сплетенной из кораблей азанни, не к матовым сферам Роя - он направлялся к крейсеру Ушедших. Прямиком. - Галерея, будут ли рекомендации? - спокойно осведомился премьер-адмирал Ххариз Ба-Садж. "Какие еще рекомендации? - подумал Шшадд Оуи. - Обратить его в ничто..." И сам же себя прервал. Вот из-за таких мыслей, наверное, он и сидит до старости лет в адмиралах линейного крейсера. Галерея бурно обсуждала ситуацию с союзниками, и делала это быстро. К счастью. - Одиночку взяли на себя а'йеши, - наконец распорядились с Галереи. - Ничего не предпринимать! Шшадд Оуи невольно вздохнул. С облегчением. Почему-то страшно не хотелось начинать общую свалку. Ожил открытый канал; к нетленным обратился Рой: "Отзовите одиночку. Он будет уничтожен силами союза; отсчет до семи, потом залп. Один. Два. Три. Четыре. Пять..." Нетленный не изменил ни скорости, ни направления, стремясь проскочить между крайними кораблями а'йешей к громадине Ушедших. "Шесть." Шшадд Оуи нервно шевельнул гребнем и задышал вдвое чаще. "Семь." Пространство перед нетленным смялось, как маринованная ракушка, и он с разгону влип в область нелинейности. Продолговатый, слабо мерцающий кокон искривился, словно летняя молния, и потерял цельность. А потом в нелинейной области вспух косой взрыв, беззвучная вспышка. Нетленный перестал существовать, превратившись из упорядоченного излучения в хаотичный поток частиц. Остальной флот нетленных продолжал неподвижно и безмолвно перекрывать векторы разгона ко всем трем сферам. Шшадд сообразил, что чешуя на всем теле у него уже давно стоит дыбом, отчего он стал колючим и темно-серым. Ординарцы, развернув гребни до отказа, таращились на экраны. - Мать-глубина! - сказал каким-то новым и непривычным голосом Ххариз Ба-Садж. - Что это было? Проверка? Самоубийство? - Наверное, они проверяли: кто уничтожит этого дерзкого одиночку. Ушедшие или союз, - сказал вдруг адмирал Оуи, и от этих слов на Галерее запала мертвая тишина. А в следующий момент нетленные стали наново разворачивать кинжальные вееры. 31. Павел Суваев, военнопленный, Homo, крейсер Ушедших. После обеда долго прохлаждаться тоже не позволили - явились давешние свайги в голубом и безмолвные дырчатые шары - охранные роботы. Впрочем, свайги могли быть и другими, Суваев так и не научился их различать. То есть, они, конечно, отличались даже на взгляд, но воспроизвести в памяти характерные черты любого свайга никак не получалось. То, что чужие разделили волжан по индексу доступа, Суваева совершенно не удивило. Ясно, что пилот и уборщик на любом звездолете обладают разными уровнями компетенции. Чужие явно пытаются руками людей активировать эту громадину, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтоб понять против кого. Против тех самых гостей, которых ждали у Волги. Из-за которых свайги перестраивали клин в воронку, а азанни свое крыло - в оборонительную сеть. И еще Суваеву все сильнее казалось, что этот громадный неведомо чей корабль превосходит даже возможности чужих. То-то они из-за него вот-вот перегрызутся. И если ему, Павлу Суваеву, и верным людям, с которыми он успел переговорить, корабль подчинится - чужим можно будет объявлять ультиматум. Да-да, ультиматум. Суваев уже вскользь обсудил этот вопрос с Зислисом, Фломастером и Хаецкими. Собственно, у Зислиса аналогичная идея вызрела самостоятельно, и это еще более укрепило Суваева в собственной правоте. Лейтенант, оказавшийся вовсе не таким тупоголовым воякой, каким выглядел, горячо поддержал Зислиса. Хаецкие излучали скепсис, но Суваев твердо знал: если дело вдруг начнет выгорать - на них можно будет смело рассчитывать. Зислис сетовал, что не удалось найти других звездолетчиков Волги - Савельева, Юльку отчаянную, Шумова, Смагина, Риггельда, Василевского. Впрочем, Василевский, кажется, убит. Высокий индекс всех, кто хоть как-то был связан со сложной техникой и космосом, показался Зислису не случайным, и Суваев вынужден был признать, что в этом есть определенный смысл. Правда, нашлось единственное исключение - начальник смены станции наблюдения Стивен Бэкхем. Но если откровенно, Суваев всегда считал его недалеким человеком, непонятно как угодившим на подобную должность. А исключения, как известно, только подтверждают правила. Романа Савельева Суваев знал плохо, но Зислис Савельева уважал, а Зислису верить можно. Если говорит, что дельный человек, значит, так оно и есть. Но, если честно, не очень-то Суваев надеялся на всю эту компанию звездолетчиков - они всегда были некоей высшей кастой, закрытой для остальных волжан. И проблемы у них были свои - особенные и непонятные, и разговоры, и поведение. По-видимому, эти ребята не дались в руки чужим. Либо погибли, либо сумели вовремя удрать. По крайней мере, среди сотни с высоким индексом оказались все, кого Суваев отметил бы и сам, за исключением пятерых человек: двух толковых девчонок-телеметристок - Яны Шепеленко и Вероники Дронь, хозяйки Манифеста Ирины Тивельковой, служащего директората Святослава Логинова и приятеля из "Техсервиса" Кости Зябликова, который, кажется, тоже имел какое-то отношение к Манифесту и Тивелькову должен был знать. Все знакомые, у кого по мнению Суваева имелись мозги, находились в данный момент на корабле неизвестной расы. Отсутствовали только звездолетчики (не считая Хаецких) да вышеупомянутая пятерка. А значит - нужно было действительно освоиться с управлением корабля. По крайней мере, попытаться. Суваев смутно помнил ощущение собственного могущества и единения с кораблем, когда подключался к какой-то жалкой сантехнической машинерии. Что же будет когда он подключится к капитанскому пульту? Хватило бы индекса... "Только бы хватило, - твердил про себя Суваев, вышагивая по нескончаемому коридору вслед за степенным свайгом в голубом комбинезоне. - Только бы хватило..." Во второй раз группы уменьшили. Теперь волжан было шестеро - кроме самого Суваева еще Зислис, Веригин, Хаецкие и Фломастер. Те, кто и нужен. Чужие словно подыгрывают. На этот раз их привели в совсем другое помещение. Суваев сразу стал озираться в поисках шкафов со скафандрами, но оказалось, что это всего лишь местный гараж. Подали плоскую платформу. Пола она не касалась, вероятно сработана была на антиграве. Но с другой стороны никто ею не управлял - свайг жестом велел всем влезть на нее, угрожающе встопорщил гребень и предупредил (через переводчика, разумеется): - Роботы сследят непресстанно! Ниччего не предпринимать безз команды от ссвайга! Суваев криво усмехнулся, опускаясь на корточки посреди платформы. Сначала приборы-переводчики допускали множество ошибок, но за пару часов общения с людьми быстро освоились с правилами языка, и даже произношение, сволочи, научились имитировать. Только шипящие по-прежнему затягивали. Все эти приборы явно были связаны в общую сеть и то, что узнавал и анализировал один, немедленно становилось достоянием всех остальных. В общем, удивляться не стоило. Платформа двинулась вперед, плавно и без рывков, но тем не менее очень быстро. Четыре робота неслись следом. Все это происходило без всяких звуков, только слегка свистел в ушах поток встречного воздуха. "Интересно, - подумал Суваев. - А встретим ли мы на корабле азанни и цоофт? Или лишь свайгов?" Об оставшихся двух расах он как-то не думал - те происходили из миров, слишком уж непохожих на Волгу и Землю. И внутри корабля условия для них не те. Хотя, инсектоиды Роя, скорее всего, смогли бы безболезненно обитать в условиях, подобных земным или волжским. - Куда это нас везут, интересно, - пробормотал Зислис и несильно пихнул Суваева локтем. -- А, Паш? - Не знаю, - отрезал тот. - Хочу надеяться, что в капитанскую рубку. - Так сразу? - усомнился Зислис и задумчиво почесал кончик носа. Ветер ерошил его волосы в странном несоответствии с посвистыванием в ушах. - Думаешь, у чужих есть время? Вон, как бегают! Зислис обернулся, словно действительно надеялся увидеть бегущих инопланетян. Потом вопросительно уставился на Суваева. Дружок Зислиса, Лелик Веригин, глядел на них, приоткрыв рот. Суваев вздохнул. Как можно в возрасте Веригина оставаться таким лопоухим и восторженным? Словно мальчишка-старшеклассник. Впрочем - Веригин умный парень, недаром у него высокий индекс. И реакция у него будь-будь, на смене была возможность не раз убедиться. Суваев вдруг поймал себя на мысли, что думает о своих спутниках, о своем ближайшем окружении, как об экипаже, которым вскоре предстоит командовать. Словно капитанские нашивки уже сверкают на его рукаве. И он оборвал себя - потому что так думать было еще слишком рано. Но все равно мысли вертелись вокруг предстоящего испытания. А в том, что именно им вскоре предстоит подключаться к самым сложным и значительным системам на корабле, Суваев ничуть не сомневался. Потому что среди отобранной "квалифицированной" сотни за двадцатку индекс зашкаливал всего у одиннадцати человек. И остальных пятерых тоже увели одной группой - Суваев видел. Прокудина, Мустяцу, обоих сержантов из патруля и Сергея Маленко, из директората. Наконец платформа вплыла в большой зал, напоминающий фойе в большом магазине. Ряды каких-то витрин непонятно с чем внутри, высокий сводчатый потолок. И три широченных двери в дальней стене. Платформа подрулила к левой, и наконец-то замерла. Двери тотчас разошлись, как в лифте, открывая ход в просторную круглую комнату, совершенно пустую. Это и правда оказался лифт - только на стенах его не было никаких кнопок, никаких органов управления. И движение его было плавным и неуловимым - совсем как у транспортной платформы. А потом двери снова разошлись, впуская их в еще один зал, побольше размерами, чем фойе внизу. У самой двери стояли три свайга в голубом. - Входите! - велел один из них, и шестерка волжан, подталкиваемая в спины нетерпеливыми роботами, вошла. В рубку. В ходовую рубку, конечно. Где еще, скажите на милость, могут быть экраны вместо стен, потолка и даже пола? Даже нет, не экраны - один сплошной экран, испещренный тысячами синеватых точек-звезд? Восемь шкафов, несомненно с биоскафандрами внутри. И все, даже пульта без кресел нет. - Разздевайтессь! - скомандовал свайг отрывисто. Гребень у него заметно подрагивал, а вид был необычайно... солидный, что ли? Суваев инстинктивно заподозрил в нем большое рептилоидное начальство. Помимо звезд на экранах виднелись десятки кораблей - гигантские бублики - крейсеры свайгов; плоские, похожие на праздничные пирожные пяти- и семиугольники азанни, тусклые сферы Роя... А еще - вдалеке - смутные белесые кляксы, сгруппированные с семь больших туманностей вроде Млечных Пятен. - Ты! - скомандовал свайг-начальник Суваеву. Суваев вздохнул и направился к ближайшему шкафу, шлепая босыми ногами по изображению звездного неба. В рубке было совсем не холодно даже без одежды - некий универсальный температурный оптимум для вида Homo Sapiens Sapiens. И вот - снова это, упоительное чувство единения с могучим кораблем, растворение в ощущениях миллиардов датчиков! Песня информации и гимн эмоций. Мгновение, когда миры, как песчинки валяются у ног и ты в состоянии истереть их в пыль, но, конечно же, не станешь этого делать, потому что ты - не слепой разрушитель. Ты - носитель разумной силы. Совсем рядом влит в систему (воображаемые брови оператора Суваева/23 поползли наверх) еще один человек - Курт Риггельд. В соседней рубке, в центре управления огнем. - Риггельд? Ты здесь? - Привет, Паша. С некоторых пор. Часа два уже. - Ты не сразу им попался? - Нет. Только утром, в Новосаратове. Так по дурному влип... сказать стыдно. Суваев засмеялся: - Ну, теперь-то ты не жалеешь! Риггельд рассмеялся в ответ: - Конечно, нет! Зелененькие еще не подозревают, во что вляпались они! Суваев засмеялся снова. - Ну, что? Вынуждаем их подключать наших? - Думаешь, двенадцати операторов хватит? - На все - нет. Но нам все пока и не нужно... Тут в разговор вклинился чужак. Извне - операторы его слышали и видели, а свайг их - только слышал. - Человек, ты способен воспринимать мои приказы? "Приказы!" Но ответил Суваев совсем другим тоном и другими словами. - Да. Способен. - Отлично. Сейчас ты будешь делать то, что я скажу. Неповиновение или нерасторопность будут караться. Послушание - наоборот поощряться. Понял? - Понял, - подтвердил Суваев. Ему стало забавно - никто даже не подозревает, что Суваев способен за долю секунды подчинить себе/кораблю четверку боевых роботов и дотла сжечь эту напыщенную ящерицу. В пыль, в мельчайший уголь. Или уничтожить свайга вместе с роботами дюжиной других способов, весьма разнообразных. Пока человек и корабль слиты в единое целое - свайги и прочие расы чужаков не более чем непрошеные гости на борту крейсера Ушедших. Гости под ногтем у истинных хозяев, и стоит только чуть-чуть прижать ноготь... - Необходимо активировать двигательные системы корабля, - начал свайг. - Первое: выведи в объем статистику корабельных систем в доступном тебе формате. Суваев послушно материализовал объемный куб перед мордой каждого свайга. И даже кое-что туда вывел. Что посчитал нужным. Потом он без особого труда отыскал постороннее включение в нейропоток скафандра - кнут, которым чужие собирались стегать болевые точки непокорного оператора. Сначала Суваев хотел закольцевать включение, чтобы нервный удар получил свайг-контролер. Но потом передумал и оставил все как есть, блокировав только реальные каналы. Свайг будет уверен, что Суваев внутри шкафа корчится от боли, а что произойдет на самом деле - его совершенно не касается. Немедленно Суваев поделился открытием с Риггельдом, но тот уже и сам все сюрпризы обнаружил и нейтрализовал. Приблизительно в этот же миг стали один за другим оживать модули управления по всему кораблю - двигатели, ориентировка, сканирование, энергораспределение... Экипаж сливался с кораблем. "Бедные маленькие свайги, - подумал Суваев с жалостью. - Они сами вырыли себе могилу. Себе, и всему сообществу пяти рас." - Ты видишь готовность двигателей? - поинтересовался свайг, вняв своему примитивному коммуникатору. - Вижу. Свайг заметно оживился: - Прекрасно. Попробуй взять на себя управление. - Это невозможно. Нужно еще как минимум двое операторов - корабль слишком большой для одного мозга. Свайг несколько мгновений колебался, затем дал команду облачаться в скафандры Зислису и братьям Хаецким. Что оставалось Суваеву, как не беззвучно захохотать? Чужие совали голову в пасть льву все глубже и глубже, полные иллюзорной уверенности, что лев ручной. Один за другим операторы вливались в управляющую сеть. Один за другим с удивлением обнаруживали рядом с собой Курта Риггельда, которого каждый для себя уже успел похоронить. Исполинский крейсер урчал, как приласканный котенок. Он соскучился по людям за миллионы лет одиночества. И хотя сейчас на борту едва пять процентов полного экипажа, крейсер почти жив. Почти боеспособен. Почти... - Итак, пробуйте совершить осторожный маневр. Расчет маневра мне в куб... - бормотал свайг. Веригин, ответственный за вычисления, быстро состряпал примитивное описание и подсунул его настырному чужаку. Некоторое время свайги дружно разбирались в выкладках, шипели в коммуникаторы и совещались, потом наконец снисходительно позволили людям действовать. Это было как шагнуть, или как развернуться на месте. Так же по ощущениям просто, и так же необъяснимо сложно. Попробуйте объяснить - что именно вы делаете, чтобы шагнуть? Есть одна древняя байка, про сороконожку, которая задумалась над тем, какой именно ногой ей сейчас двигать, и результате разучилась ходить. Первое, что пришло в голову той части Суваева, которая все еще хранила индивидуальность, именно эта байка. Корабль не шевельнулся, хотя был вполне готов к этому. Но причина была несколько другая, чем у злосчастной сороконожки. "Нет санкции капитана", - уведомил корабль. Свайги снова затеяли совещаться. Суваев весь подобрался, и даже показалось, что вспотел, хотя в биоскафандре вспотеть попросту невозможно. "Есть, выход, есть, - так и хотелось подсказать тупоголовым чужакам. - Маленькая комнатка между рубкой управления огнем и рубкой управления движением. Капитанская каюта с единственным шкафом-биоскафандром..." "Нет санкции капитана", - уведомил корабль на предложение задействовать оружие. "Нет санкции капитана", - уведомил корабль на попытку разблокировать двигатели. Свайги постепенно теряли терпение. Мать-глубина, а что если капитан этой громадины заболел и умер? Что, так и останется она дрейфовать в пустоте, пока не испарится в короне какой-нибудь подвернувшейся звезды, не долетев до хромосферы миллион-другой километров? Но все-таки они решились. Суваев, плохо скрывая ликование, позволил одному из свайгов отключить себя от корабля и вскрыть биоскафандр. Вот он, долгожданный миг победы. Сейчас он подключится к капитанскому каналу, и тогда поглядим кто станет отдавать приказания - зелененькие людям, или люди зелененьким... Сразу два робота провели его в капитанскую каюту. Сразу два свайга контролировали облачение в капитанский скафандр - к слову сказать, на вид абсолютно неотличимый от скафандра того же ассенизатора-климатолога. И этот миг все-таки настал... Суваев включился в систему от имени капитана, и сразу попытался покрепче схватить вожжи. И у него ничего не вышло. Сотни и тысячи людей, подключенных к кораблю, услышали: "Недостаточный индекс доступа. Капитанство не подтверждено." 32. Михаил Зислис, старший офицер-навигатор, Homo, крейсер Ушедших. "Надо что-то делать", - лихорадочно подумал Зислис. Почва уходила из-под ног. Безмолвный бунт против чужаков на глазах проваливался, неподкрепленный достаточной силой. - Черт возьми! Но капитан этой посудины давно мертв! - сердито сказал Фломастер. - Эй, народ, у кого какие мысли? Экипаж забурлил, на миг ослабляя единение с кораблем. - Так ему и объясните, - буркнул Феликс Юдин, в прошлом - бандит и убийца с Волги по кличке Плотный, а ныне - оператор систем внутреннего транспорта с индексом доступа двенадцать. Фломастер, перемещенный на место старшего офицера-канонира, быстро попытался сформулировать мысли экипажа кораблю. "Капитан мертв. Функции капитана нужно переадресовать кому-либо из старших офицеров." Корабль остался бесстрастным. "Капитан жив. Его координаты известны." Зислис растерялся - корабль заявил это так уверенно, что усомниться было кощунством. Но что значит - капитан жив? Фломастер не сдавался: "Координаты капитана? Он на корабле?" "Капитан вне корабля, но в пределах досягаемости. В данный момент он находится на поверхности планеты Волга." И, уже ни на что не надеясь, Фломастер добавил: "Имя капитана?" "Роман Савельев, оператор с индексом доступа двадцать четыре." - Ну, Рома, ну, стервец! - выдохнул Зислис. - Бейте меня палками, граждане, но я ничуть не удивлен! - Побьем, не беспокойся, - заверил его Суваев. Кажется, он сумел взять себя в руки после неудачной попытки взвалить капитанство на себя. - Народ, что по вашему означает - в пределах досягаемости? - Наверное, это зна