оборот первую попавшуюся ироничес- кую формулу. Именно этот факт показывает, что редакторы "На- сиональ", в отличие от редакторов "Популяр", не знали, о чем пи- шут. В следующие дни наблюдается, однако, сближение линии этих" двух изданий. "Насиональ", поняв из поведения "Популяр", что oн слишком неосторожно выступил со своей гипотезой "театрально- то" покушения, отступил назад, заняв более выжидательную позицию. Со своей стороны, "Популяр", убедившись, что никто из участников покушения не арестован , стал переходить на позицию "театрального" покушения. 27 мая заметка "Г. Троцкий противоречит себе" появилась также и в "Насиональ". * * * Так на основании анализа статей "Популяр" и их сравнения со статьями "Насиональ" можно с уверенностью сказать, что Толеда-но знал заранее о готовящемся покушении, хотя бы в самых общих чертах. ГПУ одновременно готовило -- по разным каналам -- и конспиративный заговор, и политическую защиту, и дезинформацию следствия. В критические дни "Популяр" получал инструкции несомненно от самого Толедано. Весьма вероятно, что именно он является автором статьи 25 мая. Иначе сказать: Ломбарде Toлe-дано принимал моральное участие в подготовке покушения и сокрытии его следов. Моя охрана Для лучшего выяснения обстановки покушения, как и некоторых обстоятельств следствия, нужно сказать здесь, что представляет собою моя охрана. В газетах были сообщения в том смысле, будто я "нанимаю" для охраны почти что случайных людей, которые работают из-за жалованья и пр. Все это ложно. Моя охрана существует с момента моей высылки в Турцию, т. е. почти 12 лет. Она все время менялась в составе, в зависимости от страны, где я жил, хотя некоторые из моих сотрудников сопровождали меня из страны в страну. Охрана всегда состояла из молодых товарищей, связанных со мной единством политических взглядов и отбиравшихся моими старыми, более опытными друзьями из числа добровольцев, в которых не было недостатка. Движение, к которому я принадлежу, есть движение молодое, возникшее под небывалыми преследованиями со стороны московской олигархии и ее агентуры во всех странах мира. Вряд ли в истории вообще можно найти другое движение, которое в такое короткое время понесло бы такие многочисленные жертвы, как движение Четвертого Интернационала. Я лично глубоко верю, что в нашу эпоху войн, захватов, грабежей, разрушений и всяких других зверств Четвертому Интернационалу суждено выполнить большую историческую роль. Но это будущее. В прошлом же он знал толь-ко удары и преследования. Никто не мог надеяться за последние 12 лет при помощи Четвертого Интернационала сделать карьеру. Поэтому к движению примыкали люди бескорыстные, убежденные, готовые отказываться не только от материальных благ, но, в случае необходимости, и жертвовать жизнью. Не желая впадать в идеали- зацию, я все же позволяю себе сказать, что вряд ли можно сейчас в какой-либо другой организации найти такой отбор людей, преданных своему знамени и чуждых личных претензий, как в Четвертом Интернационале. Именно из этой молодежи вербовалась все это время моя охрана. Первое время в Мексике охрану несли молодые мексиканские-друзья. Однако через некоторое время я убедился в неудобстве такого положения. Мои враги систематически стремились вовлечь меня в мексиканскую политику, чтобы сделать тем самым невозможным мое пребывание в стране. А так как молодые мексиканские друзья, живя в моем доме, действительно могли до известной степени явиться агентами моего политического влияния, то я вынужден был отказаться от их участия в охране, заменив их иностранцами, преимущественно гражданами Соединенных Штатов. Все они посылались сюда по особому отбору моих испытанных старых друзей. Прибавлю для полной ясности, что охрана содержится не мною (у меня таких средств нет), а на средства особого комитета, который собирает необходимые денежные суммы среди друзей и сочувствующих. Мы живем -- моя семья и охрана -- маленькой замкнутой коммуной, отделенные четырьмя высокими стенами от внешнего мира. Все эти обстоятельства объясняют, почему я считаю себя вправе доверять своей охране и считать ее неспособной на измену или преступление. Конечно, несмотря на все предосторожности, нельзя считать совершенно исключенной возможность того, чтобы в число членов охраны пробрался отдельный агент ГПУ. Следствие с самого начала заподозрило, что Роберт Щелдон, исчезнувший член моей охраны, был соучастником покушения. Я отвечал на это: если бы Шел-дон был агентом ГПУ, он имел бы возможность убить меня ночью без всякого шума и скрыться, не приводя в движение 20 человек, которые все подвергались большому риску. Кроме того, в дни, непосредственно предшествовавшие покушению, Шелдон занимался такими невинными вещами, как покупкой клетки, ее окраской и пр... Никаких убедительных доводов в пользу того, что Шелдон-был агентом ГПУ, я не слышал. Поэтому я с самого начала заявил себе самому и своим друзьям, что я буду последним, который поверит в участие Шелдона в покушении. Если б, однако, вопреки всем моим предположениям, это участие подтвердилось, то оно ничего существенного не изменяло бы в общем характере нападения. При помощи одного из членов моей охраны или без такой помощи ГПУ организовало заговор с целью убить меня и сжечь мои архивы. К этому сводится суть дела. Исключенные из Компартии В своих официальных заявлениях компартия повторяет, что" индивидуальный террор не входит в ее систему действий и пр.. Никто и не думает, что покушение организовано компартией. ГПУ пользуется компартией, но вовсе не сливается с нею. Среди возможных участников покушения лица, хорошо знакомые с внутренней жизнью коммунистической партии, назвали мне одно лицо, которое было в свое время исключено из партии, а затем за какие-то заслуги восстановлено в ней. Вопрос о категории "исключенных" представляет вообще большой интерес с точки зрения расследования преступных методов ГПУ. В первый период борьбы с оппозицией в СССР клика Сталина намеренно исключала из партии наименее стойких оппозиционеров, ставила их в крайне тяжелые материальные условия и давала этим ГПУ возможность вербовать среди них агентов для работы среди оппозиции. В дальнейшем этот метод был усовершенствован и распространен на все партии Третьего Интернационала. Исключаемых можно делить на две категории: одни покидают партию в результате принципиальных разногласий, поворачиваются к Кремлю спиной и ищут новых путей. Другие исключаются за неосторожное обращение с деньгами или прочие, действительные или мнимые, преступления морального порядка. Большинство исключенных этой второй категории неразрывно срослись с аппаратом партии, не способны ни к какому другому труду и слишком привыкли к привилегированному положению. Исключенные такого типа представляют драгоценный материал для ГПУ, которое превращает их в покорные орудия для самых опасных и преступных поручений. Многолетний вождь мексиканской компартии Лаборде оказался недавно исключенным по самым чудовищным обвинениям: как человек, доступный подкупу, торговавший стачками рабочих и даже получавший денежные подачки от... "троцкистов". Самое поразительное, однако, то, что несмотря на крайне порочащий характер обвинений, Лаборде даже не оправдывался. Он показал этим, что исключение нужно для каких-то таинственных целей, которым он, Лаборде, не смеет противиться. Более того, он воспользовался первым случаем, чтобы заявить в печати о своей несокрушимой верности партии и после исключения. Одновременно с ним исключен был ряд лиц, которые придерживаются той же тактики. Эти люди способны на все. Они выполняют любое поручение, совершают любое преступление, только бы не потерять милость партии. Возможно даже, что некоторые из них были исключены, чтобы заранее снять с партии ответственность за их участие в подготовлявшемся покушении. Указание, кого и каким образом исключать, исходит в таких случаях от наиболее доверенных представителей ГПУ, скрывающихся за кулисами. Революция и право убежища В оправдание своей травли против меня, прикрывающей покушения ГПУ, агенты Кремля говорят о моем "контрреволюционном" направлении. Все зависит от того, что понимать под революцией и контрреволюцией. Самая могущественная сила контрреволюции нашей эпохи -- это империализм, как в своей фашистской форме, так и под квазидемократическим прикрытием. Ни одна из империалистических стран не хочет допустить меня в свои пределы. Что касается угнетенных и полунезависимых стран, то они отказываются принимать меня под давлением империалистических правительств или московской бюрократии, которая играет сейчас во всем мире крайне реакционную роль. Мексика оказала мне гостеприимство потому, что Мексика не империалистическая страна, и потому, что ее правительство оказалось в виде редкого исключения достаточно независимым от внешних давлений, чтобы руководствоваться собственными принципами. Я могу поэтому сказать, что живу на земле не в порядке правила, а в порядке исключения. В реакционную эпоху, как наша, революционер вынужден плыть против течения. Я делаю это по мере сил. Давление мировой реакции, пожалуй, беспощаднее всего сказалось на моей личной судьбе и судьбе близких мне людей. Я отнюдь не вижу в этом своей заслуги: таков результат сцепления исторических обстоятельств. Но когда люди типа Толедано, Лаборде и пр. объявляют меня "контрреволюционером", то я могу спокойно пройти мимо них, предоставив окончательный вердикт истории. 8 июня 1940 г. Койоакан Завещание Высокое (и все повышающееся) давление крови обманывает окружающих насчет моего действительного состояния. Я активен и работоспособен, но развязка, видимо, близка. Эти строки будут опубликованы после моей смерти. Мне незачем здесь еще раз опровергать глупую и подлую клевету Сталина и его агентуры: на моей революционной чести нет ни одного пятна. Ни прямо, ни косвенно я никогда не входил ни в какие закулисные соглашения или хотя бы переговоры с врагами рабочего класса. Тысячи противников Сталина погибли жертвами подобных же ложных обвинений. Новые революционные поколения восстановят их политическую честь и воздадут палачам Кремля по заслугам. Я горячо благодарю друзей, которые оставались верны мне в самые трудные часы моей жизни. Я не называю никого в отдельности, потому что не могу называть всех. Я считаю себя, однако, вправе сделать исключение для своей подруги, Натальи Ивановны Седовой. Рядом со счастьем быть борцом за дело социализма судьба дала мне счастье быть ее мужем. В течение почти сорока лет нашей совместной жизни она оставалась неистощимым источником любви, великодушия и нежности. Она прошла через большие страдания, особенно в последний период нашей жизни. Но я нахожу утешение в том, что она знала также и дни счастья. Сорок три года своей сознательной жизни я оставался революционером, из них сорок два я боролся под знаменем марксизма. Если б мне пришлось начать сначала, я постарался бы, разумеется, избежать тех или других ошибок, но общее направление моей жизни осталось бы неизменным. Я умру пролетарским революционером, марксистом, диалектическим материалистом и, следовательно, непримиримым атеистом. Моя вера в коммунистическое будущее человечества сейчас не менее горяча, но более крепка, чем в дни моей юности. Наташа подошла сейчас со двора к окну и раскрыла его шире, чтоб воздух свободнее проходил в мою комнату. Я вижу яркозеленую полосу травы под стеной, чистое голубое небо над стеной и солнечный свет везде. Жизнь прекрасна. Пусть грядущие поколения очистят ее от зла, гнета, насилия и наслаждаются ею вполне. 27 февраля 1940 г. Койоакан. Л. Троцкий. Все имущество, какое останется после моей смерти, все мои литературные права (доходы от моих книг, статей и пр.) должны поступить в распоряжение моей жены Натальи Ивановны Седовой. 27 февр. 1940 г. Л. Троцкий. В случае смерти нас обоих ...47 3 марта 1940 г. Характер моей болезни (высокое и повышающееся давление крови) таков, что -- насколько я понимаю -- конец должен наступить сразу, вернее всего -- опять-таки по моей личной гипотезе -- путем кровоизлияния в мозг. Это самый лучший конец, какого я могу желать. Возможно, однако, что я ошибаюсь (читать на эту тему специальные книги у меня нет желания, а врачи, естественно, не скажут правды). Если склероз примет затяжной характер и мне будет грозить длительная инвалидность (сейчас, наоборот, благодаря высокому давлению крови я чувствую скорее прилив духовных сил, но долго это не продлится), -- то я сохраняю за собою право самому определить срок своей смерти. "Самоубийство" (если здесь это выражение уместно) не будет ни в коем случае выражением отчаяния или безнадежности. Мы не раз говорили с Наташей, что может наступить такое физическое состояние, когда лучше самому сократить свою жизнь, вернее свое слишком медленное умирание... Каковы бы, однако, ни были обстоятельства моей смерти, я умру с непоколебимой верой в коммунистическое будущее. Эта вера в человека и его будущее дает мне сейчас такую силу сопротивления, какого не может дать никакая религия. Л. Тр. ИЗ ПРЕССЫ ТЕХ ЛЕТ В ссылку! Троцкого -- в Верный, Каменева -- в Пензу, Зиновьева -- в Тамбов Берлин, 16 января (Гавас). Пауль Шеффер телеграфирует (телеграмма датирована 14 января) : В четверг вечером выяснилось окончательно, что приказ о ссылке Троцкого, Каменева, Зиновьева и других будет приведен в исполнение в понедельник, если не случится чего-либо непредвиденного. Троцкий ссылается в г. Верный (Средняя Азия). Раковский -- в Астрахань. Радек должен был выехать в воскресенье на Урал, где ему будет указан дальнейший пункт следования, Каменев ссылается в Пензу, Зиновьев -- в Тамбов. В начале прошлой недели выехали в ссылку около 50 членов оппозиции. Много троцкистов арестованы и высланы и из провинции. Приказ ГПУ ссылается на статью 58 уголовного кодекса (контрреволюция). Приказ о ссылке был приведен в исполнение в понедельник, так как оппозиции удалось выиграть время. Всеми сосланными были поданы в Совнарком заявления с требованием сообщить о мотивах репрессии и об ожидающей их судьбе. "Последние новости", 17 июля 1928 г. Изгнание Троцкого из Советской России Агентство "Юнайтед Пресс" воспроизводит следующий слух: "Согласно полученным достоверным частным сведениям... Троцкий получил от советских властей разрешение на выезд за границу и уже выехал со своей женой и своим сыном в Константинополь. Передают, что Троцкий оттуда намерен поехать в Берлин". Берлин, 30 января. Коммунистические газеты, издающиеся в Берлине, сообщают, что в скором времени Троцкий вместе со своей семьей будет изгнан из Советской России. Комментируя это известие, официальный большевистский орган "Ротэ Фанэ" пишет: "Троцкий предатель, и поэтому он заслуживает того, чтобы его возвратили буржуазному миру, к которому он принадлежит". Со своей стороны, "Фоссише Цейтунг" пишет, что единственной причиной высылки Троцкого нужно считать беспрерывное усиление в недрах коммунистической партии так называемой оппозиции, возглавляемой Троцким. Несмотря на свое изгнание в Среднюю Азию, пишет та же газета, Троцкий сносился с высланными в разные места своими единомышленниками, а также с оставшимися в Москве оппозиционерами. Эта же газета подтверждает, что Троцкий намерен поселиться или в Турции, или в Германии. Вопрос, конечно, в том, пустят ли его туда. "Возрождение", 31 января 1929 г. Троцкий еще в Константинополе В "Чикаго Трибюн" помещена беседа с Керенским, который выражает надежду, что иностранные правительства окажут Троцкому гостеприимство, дадут ему визу и тем самым докажут, что они с большим уважением относятся к свободе, чем это делают большевики в СССР. "Возрождение", 2 марта 1929 г. Как Троцкий ехал в Норвегию Нам пишут из Осло: Зачинщиком приезда сюда Троцкого "для чтения доклада (?) в Норвежском студенческом союзе" был председатель его Эванг, отъявленный коммунистический болтун, два года тому назад окончивший университет. Троцкому было дано разрешение на въезд, но при условии наличия у него обратной визы, и притом всего на восемь дней житья в Норвегии. При этом было поставлено условие, чтобы он "в своем докладе" не касался норвежской политики. Разрешение на въезд остается в силе до 15 марта, но многие страны отказали Троцкому в проездных визах, и ему вряд ли удастся "докладывать" что-нибудь в Норвегии. Норвежцы возмущены манипуляциями Эванга. Уже известно, что норвежский Союз судоводителей резко протестовал против того, чтобы Троцкий "проехался" в Норвегию на норвежском судне. В Осло Союз норвежских моряков постановил отказаться от перевозки Троцкого в страну и вместе с тем выразил сожаление по поводу данного Троцкому разрешения на въезд. Из разных городов Норвегии все время поступали протесты. Страна возмущена, и показателем общего возмущения может быть до крайности резкий тон норвежской печати. Так, влиятельнейшая "Афтенпостен" пишет в своей передовой: "Власть имущие оказывают содействие для въезда к нам зачинщику гражданской войны и террора, убийце Троцкому". Или: "В Норвегию импортируют кровожадную собаку -- Троцкого". "Неужели будет дано разрешение на въезд обер-палачу большевистской революции? Heт, оставьте Троцкого там, где он есть". Как видно, Троцкому в Норвегии не бывать. "Возрождение", 4 февраля 1931 г. Путешествие четы Троцких Копенгаген, 17 ноября (Юнайтед Пресс) Студенческий социалистический союз, пригласивший Троцкого в Копенгаген, взял на себя все расходы по поездке. Лекция Троцкого состоится в самой большой городской зале. Чистый доход от лекции будет разделен пополам между Троцким и студенческим союзом. Ходатайствуя о визе, б. наркомвоен обязался воздержаться на время пребывания в Дании от всякой политической агитации. Афины, 17 ноября. Как выясняется, Троцкого сопровождают три секретных агента полиции, занимающие соседнюю каюту. Троцкий боится покушения со стороны сталинцев. Лондон, 17 ноября. Афинский корреспондент "Дейли Экспресс", неоднократно встречавшийся с Троцким, был единственным журналистом (из 50), которому удалось если не увидеть на пароходе Троцкого, то по крайней мере снестись с ним через третье лицо. Корреспондент поставил ему ряд вопросов, на которые Троцкий ответил следующее: "Состояние моего здоровья улучшилось. На такие вопросы, как-то: продолжаю ли я верить в большевизм и считаю ли большевистский опыт удавшимся или нет -- я затрудняюсь ответить мимоходом. Для этого мне нужно было бы углубиться в вопрос". Московский корреспондент той же газеты обратился к представителю советского правительства с просьбой высказаться по поводу поездки Троцкого. Ему ответили, что в Москве не придают ни малейшего значения, что говорит или делает Троцкий, а потому его поездка не заслуживает обсуждения. "Последние новости", 18 ноября 1932 г. Троцкий в Марселе Марсель, 21 ноября Вчера вечером и сегодня утром телефонная линия между Парижем и Марселем не знала отдыха. Длинные шифрованные телег- раммы отправлялись из Марселя в Париж и из Парижа в Марсель. Приезд Троцкого причинил французским властям немало беспокойства. В ожидании К 11 час. утра близ набережной, куда должна была пристать "Прага", на борту которой, как известно, выехали из Стамбула Троцкий, его жена и их три спутника, собралась огромная толпа: любопытные, коммунисты, троцкисты и целая армия журналистов, фотографов и кинооператоров. К 12 час. дня набережную окружили значительные полицейские силы. Прибыли: начальник Сюртэ женераль и начальник полиции. Агенты Сюртэ и сотни полицейских заняли 5-ю секцию дока, куда должна была причалить "Прага". Но все это была только инсценировка. По предписанию из Парижа в порт были брошены значительные полицейские силы, чтобы ввести в заблуждение приехавших со всех концов Европы журналистов. Маневр Сюртэ женераль А тем временем "Прага" бросила якорь у острова Мэр -- первого по пути острова в Марсельском заливе. На пароход поднялся инспектор Сюртэ. Внизу ждала уже быстроходная моторная лодка на которой находилось несколько прибывших из Парижа агентов Сюртэ женераль. Инспектор Сюртэ, поднявшийся на борт "Праги", переговорил сперва с капитаном, а затем отправился в каюту Троцкого и сообщил ему, что правительство разрешает проезд его и его спутников через французскую территорию только при соблюдении некоторых условий. Троцкий охотно согласился выполнить все, что от него требовалось, и первый спустился в моторную лодку. За ним сошла его жена, а затем три секретаря. Лодка отъехала и направилась к Эстаке, пустынной части марсельского побережья. Беседа с корреспондентом аг [ентства] Гавас Здесь, разумеется, никто не ждал бывшего наркомвоена, кроме специального корреспондента агентства Гавас. Этому последнему Троцкий сообщил следующее: "Мое путешествие лишено всякой таинственности и не представляет, как мне кажется, никакого общественного интереса. Вот почему я отказался делать какие-либо заявления представителям греческой и итальянской печати. Но так как это обстоятельство породило нежелательные толки, то я считаю долгом сообщить вам нижеследующее: Я провел четыре года в Турции. Читал, писал, в свободные часы занимался рыбной ловлей и охотой. Был занят почти исключительно историей русской революции. Работа эта закончена и последняя ее часть печатается. Копенгагенские студенты по собственной инициативе пригласили меня прочесть лекцию на тему: "Что такое Октябрьская революция?" Я не знаю датского языка и буду говорить по-немецки. Лекция преследует научные, а не пропагандистские цели. Это, разумеется, не значит, что я намерен скрывать свою точку зрения, которая в настоящий момент остается такой же, как и во время октябрьского переворота 1917 года. Меня сопровождает жена, г-жа Седова, 30 лет разделяющая со мной все превратности жизни, и три моих секретаря, приехавших по собственной инициативе из трех различных стран на о. Прин-кипо, чтобы помогать мне в моих научных и политических работах: чехословак Ян Френкель, немец Отто Шлуссер и француз Пьер Франк. После нашего короткого путешествия мы все возвратимся на Принкипо, где сохранили за собой квартиру и оставили небольшую библиотеку, восстановленную после пожара 1931 года. Вот и все". На автомобиле Сюртэ женераль Троцкий и его спутники выехали в Арль. До Лиона они доедут в автомобиле, а оттуда по железной дороге выедут в Копенгаген через Париж. "Последние новости", 21 ноября 1932 г. У Троцкого на Принкипо Специальный корреспондент "Пари-Суар" Жорж Сименон побывал на Принкипо у Троцкого. Опальный сов. сановник согласился принять журналиста, но потребовал, чтобы вопросы были ему предварительно представлены на просмотр в письменной форме. Извозчик подвез Сименона к вилле, за решеткой которой дежурил турецкий полицейский в форме. Затем появился второй полицейский -- в штатском. Оба уже были предупреждены о предстоящем визите. Сезам открылся. В небольшом саду какой-то растрепанный юноша, развалившийся в кресле, был занят чтением английской брошюры. Это -- один из учеников Троцкого, приехавший "на поклон". Прежде чем проникнуть в кабинет "мэтра", Жорж Сименон разговорился с секретарем. От него он узнал, что Троцкий ездит в Стамбул только в тех случаях, если ему нужны услуги врача или дантиста. Интервью свое Троцкий приготовил заранее и переписал в двух экземплярах. Один дал журналисту, другой оставил у себя, причем Сименон на нем расписался: Троцкий очень боится, как бы его слова не были искажены... Вручив интервью, он любезно показал журналисту каик, на котором ежедневно ездит на рыбную ловлю. Вообще он отлично себя чувствует на Принкипо. Жаль только, что газеты приходят сюда со значительным опозданием... "Последние новости", 15 июня 1933 г. Троцкий и Литвинов в Руайя Специальный корреспондент "Энтрансижан" из Руайя уверяет, что приезд Троцкого в Руайя преследовал одну цель -- встречу с Литвиновым. Из этого ничего не вышло, но не по вине Троцкого. Когда Троцкий обратился в Париж с просьбой разрешить ему приехать на Корсику, Кэ д-Орсэ, поддерживающее теперь с Москвой хорошие отношения, запросило Довгалевского, не возражает ли советское правительство против приезда Троцкого. Довгалев-ский не возражал. Троцкий узнал об этом и решил, что Сталин желает с ним помириться. Высадившись на французском берегу, опальный наркомвоен тотчас же умчался в Руайя. Зная, что Литвинов остановился в отеле "Регина", Троцкий поселился в пансионе по соседству и немедленно же явился в "Регину", где попросил передать его визитную карточку г-ну Линде (под этой фамилией Литвинов проживает в Руайя). Наркоминдел ответил: -- У меня нет никаких оснований принимать этого господина. Скажите ему, что я его не приму. Троцкий пытался повидать полпреда в Турции Сурица. Но и Суриц отказался беседовать с Троцким. Так попытка примирения со Сталиным кончилась неудачей. "Последние новости", 8 августа 1933 г. Покончила с собой дочь Троцкого Причины: тяжелая болезнь и отказ в продлении визы. Берлин, 11 января. Покончила с собой проживавшая в Берлине дочь Троцкого, Зинаида, по мужу Волкова. Она жила при отце в Турции, но затем получила, по болезни, разрешение на временное проживание в Германии. Срок визы недавно истек, и Волковой было предложено покинуть страну. По словам той же газеты, в Берлине проживает сейчас сын Троцкого, студент политехникума. Берлин, 11 января. Зинаида Волкова -- дочь Троцкого от первой жены, революционной деятельницы А. Л. Вонской, с которой бывший наркомвоен разошелся перед войной. Младшая дочь Троцкого, Нина, скончалась от туберкулеза. Муж Зинаиды, Волков, сослан в Сибирь. Дочь Троцкого получила в 1930 году разрешение выехать к отцу в Турцию. В 1931 г. она приехала в Берлин лечиться. * * * Берлинский корреспондент "Пари Суар" посетил квартиру в Керльфорте, близ Берлина, где проживала дочь Троцкого. 1 января Волкова заявила квартирной хозяйке, что должна уехать, так как власти отказали ей в продлении визы. Оставшись одна в квартире, дочь Троцкого заперлась в своей комнате и открыла газ. В комнате нашли записку следующего содержания: "Позаботьтесь о моем мальчике. Умираю из-за болезни и отчаяния". Волкова была в России учительницей. Сын Троцкого, Лев, сообщил корреспонденту, что и ему грозит высылка из Германии. "Последние новости", 12 января 1933 г. Троцкий в Барбизоне "Служба связи" "Случай с Троцким обнаружил, как блестяще поставлена служба связи между нашими административными учреждениями", -- пишет "Эвр" и рассказывает, как было обнаружено местопребывание бывшего наркомвоена. В декабре 1933 года Троцкому было официально разрешено поселиться в Барбизоне. Черные очки обитателя виллы, мотоциклист, злые собаки, усовершенствованные замки, запертые ворота заинтриговали городских обывателей. Посыпались жалобы мэру, тот дал немедленно знать прокурору. Над таинственной виллой было установлено наблюдение. Беспокойство среди жителей Барбизона все росло. Комедия эта продолжалась три месяца... За это время никто из должностных лиц в Барбизоне не был предупрежден, что бывшему наркомвоену разрешено проживание в Барбизоне. Наконец после целого дня лихорадочных приготовлений мобилизовали жандармерию, целую бригаду инспекторов, из них одного--полиглота, окружили виллу и потребовали у человека в черных очках предъявления документов. Тот ответил: -- Я Троцкий, а вот документ, разрешающий мне проживание в департаменте Сены и Марны. Жандармам, инспекторам, представителям судебных властей, любопытным и полиглоту ничего не оставалось, как удалиться и на досуге поразмыслить, с какой быстротой осуществляется служба связи между административными учреждениями. Где Троцкий? По словам "Журналы", слухи о том, что Троцкий с женой покинули виллу "Кер Моник" и уехали в неизвестном направлении, неверны. Бывший наркомвоен по-прежнему проживает на вилле. Таинственный мотоциклист все так же привозит из Парижа обширную корреспонденцию. "Берегитесь собак!" На воротах виллы "Кер Моник" красуется надпись: "Берегись собак!" Бывшего наркомвоена охраняют два свирепых пса, настоящих зверя: Султан и Нева. Собаки превосходно дрессированы, повинуются малейшему приказанию. Легкий свист из виллы, неслышный для постороннего приказ, и собаки мчатся к хозяевам. Как жили на вилле "Кер Моник"? Троцкий со своей свитой жили в Барбизоне, как в осажденной крепости. Никого постороннего за ворота не пропускали. Троцкий вставал обычно рано и утром же принимал посетителей, по большей части своих политических единомышленников. О всяком свидании надо было сговариваться с одним из его секретарей. При свидании непременно присутствовал секретарь, исполняющий в то же время обязанности телохранителя. Наиболее частыми посетителями виллы были одна женщина и поляк, по прозвищу "Стась". Лица эти пользовались наибольшим доверием бывшего наркомвоена и бывали у него очень часто. Сам Троцкий ни разу не покидал Барбизона и лишь изредка гулял по лесу Фонтенбло. В Париж ездила его жена. Обитатели "Кер Моник" постоянно опасались покушения со стороны белых. В феврале из Парижа были получены тревожные вести. Вилла была переведена на военное положение. Собаки день и ночь бегали по парку, заряженные револьверы лежали наготове. Одно время даже предполагалось, что Троцкий с женой уедут в Руайя. Тревога продолжалась две недели. Затем все вошло в норму. Требования высылки Троцкого Ряд газет, в их числе "Матэн", "Ле Жур", "Журналь", "Эко де Пари", "Фигаро" и др., настойчиво требуют высылки Троцкого из Франции. "Мы просим нынешнего министра внутренних дел, -- пишет Леон Бельби в "Жур", -- без фраз и без промедления выдворить Троцкого. В случае надобности мы ему поможем". "Во Франции нет места опасному агитатору и человеку Брест-Литовска", -- восклицает "Матэн". За предоставление убежища высказывается "Эр Нувель": "Франция всегда была гостеприимна по отношению к политическим эмигрантам. Это -- одна из самых наших благородных традиций. Как Альфонс XIII и белые русские, Троцкий имеет право на гостеприимство Франции". "Юманите" по-прежнему утверждает, что Троцкий делает себе рекламу, и обвиняет его в том, что он получает деньги от... Сюртэ женераль. "Последние новости", 18 апреля 1934 г. Троцкий в Барбизоне Вчера разнесся слух, что Троцкий уже покинул "Кер Моник". Проверить этот слух не удалось, хотя журналисты и фотографы продолжают неотлучно дежурить у виллы. Со вчерашнего дня вилла охраняется жандармами. Рано утром мотоциклист, из-за которого пребывание Троцкого в Барбизоне было обнаружено, приехал, как обычно, с почтой. Ему пришлось подождать, пока открыли ворота, а тем временем его обступили журналисты: Когда вы уезжаете? Это зависит не от нас. А от кого? От вашего правительства. Ваши ящики запакованы? Не совсем... "Продаются собаки" На воротах виллы третьего дня появилось объявление: "Продаются собаки. Обращаться в агентство X." Покидая Францию, Троцкий должен расстаться со свирепыми псами, сторожившими его покой. Секретаря, подошедшего к воротам, журналисты спросили: -- Зачем продаются собаки? Быть может, Троцкий нуждается в деньгах? Секретарь ответил: Может быть, Троцкий и нуждается в деньгах, но собаки ему, во всяком случае, больше не нужны... Уехал ли Троцкий? Могу вас уверить, что он еще здесь. Два раза в течение дня открывались ворота и в парк виллы пропускали автомобиль. Оба раза на него грузили папки с документами, перевязанные бечевками. Русский шофер оказался неразговорчив. Автомобиль уехал по направлению к Парижу. Судебный пристав у Троцкого В 10 час. утра у ворот виллы позвонил "юиссье" из Мелэна. Его впустили, и через 10 минут он снова вышел. "Юиссье", конечно, отказался что-либо сообщить журналистам. Но вечерние газеты уверяют, что "юиссье" явился за получением денег для одного бюро газетных вырезок и пригрозил через 3 дня наложить арест на имущество, если деньги не будут уплачены. Протесты против высылки Резолюцию протеста против высылки Троцкого приняла Лига прав человека и гражданина. Избирательное собрание рабочих 9-го аррондисмана, созванное социалистической партией, на котором присутствовало 1000 человек, также приняло резолюцию протеста против высылки Троцкого. Троцкому не будет разрешено вернуться в СССР Берлин, 21 апреля. Московский корреспондент "Б. Ц. ам Миттаг" телеграфирует, что высылка Троцкого из Франции ни в чем не изменит отношения к нему советского правительства. Москве совершенно безразлично, высылают ли Троцкого из Франции или нет, а также дадут ли ему разрешение поселиться в другой европейской стране. Во всяком случае, у Троцкого есть разрешение на проживание в Турции, и он может всегда туда вернуться. * * * Некоторые точные сведения о высылке Троцкого сообщает Жео Лондон в "Журналь": Троцкий выразил пожелание уехать в Испанию или в Турцию. Похоже на то, что только Турция готова оказать ему гостеприимство. В ожидании визы бывшему наркомвоену разрешено остаться во Франции, но он предупрежден, что отъезд должен состояться в самом ближайшем будущем. "Последние новости", 22 апреля 1934 г. Неудача агентов ГПУ Вместо архива Троцкого чекисты унесли вырезки старых газет Сотрудник "Журналь" Жан Бланси, произведший самостоятельное расследование всех обстоятельств похищения архивов Троцкого из помещения Международного института социальной истории на рю Мишле, сообщает некоторые интересные подробности. Свой архив Троцкий продал или передал институту через посредство близких лиц и, в частности, сына Седова, проживающего в Париже и обучающегося в одном из французских институтов. Доставка архива заведующему парижским отделением института Б. И. Николаевскому должна была быть произведена в два приема. Первая часть его, содержавшая 15 пакетов, уже прибыла и именно ее похитили, вторая ожидалась лишь на этой неделе. Именно вторая еще недоставленная часть архива содержит важные и интересные документы. 15 унесенных пакетов не представляют большой ценности. В 12-ти из них--старые газеты и газетные вырезки на русском и немецком языках; в трех -- рукописи напечатанных статей. Похитителей, конечно, больше всего интересовала личная переписка Троцкого, которой они не нашли, так как эта часть архива еще не доставлена. Можно себе представить, какую ценность этот материал представил бы для Москвы в связи с предстоящим вторым процессом троцкистов. Располагая таким материалом, ГПУ могло бы состряпать обвинительный акт, который производил бы впечатление достоверности... Сотрудник "Журналь" не сомневается, что похищение архивов на рю Мишле--дело ГПУ. В этом же, по его словам, убеждена и полиция. Вся операция, как уже знают читатели, была проведена с большой ловкостью. Полицейские инспектора заявили, что "техника всей операции, некоторых подробностей которой пока еще, по понятным причинам, нельзя сообщать, до этого дня была абсолютно не известна во Франции". Только иностранные "профессионалы", снабженные специальными аппаратами, могли произвести такую работу... "Последние новости", 10 ноября, 1936 г. Н. Крыленко Враг народа -- Троцкий В истории есть имена, покрытые позором и ненавистью, переходящие из поколения в поколение как синоним человеческой подлости и мерзкий символ попрания всяких законов и принципов человеческой морали. Их произносят с гадливостью и отвращением. Таково имя Хама -- одного из трех сыновей праотца Ноя, имя сына, надругавшегося над наготой своего отца. Пусть исторически Хам в буквальном смысле не существовал, но Хам как нарицательное имя вошел в историю, и хамством именуется с тех пор всякое проявление человеческой низости и в то же время самоуверенной грубости и цинизма. Таково имя Иуды, продавшего своего учителя -- Христа за 30 сребренников и предавшего его "Иудиным лобзанием". И с тех пор имя Иуды сделалось нарицательным именем для предателей всех времен и всех народов. Таково имя Малюты Скуратова -- кровавого палача царя Ивана Грозного, имя, которым матери пугали маленьких детей, хладнокровного изверга, корыстного и алчного зверя. История знает еще много имен аналогичных носителей мерзостных преступлений, гнусных злодеяний, грязных предательств большого или меньшего калибра -- Неронов и Калигул, Борджиа и Лойолы, сошествие которых в могилу и историческое небытие провожали проклятия народа. Таково имя Троцкого -- Иуды-предателя наших дней, совместившего в своем лице совокупность всех черт своих предшественников на арене лжи, предательства, измены и чудовищных злодеяний, самовлюбленного Нарцисса и холодного эгоиста, для которого человеческая жизнь, человеческие страдания, трупы невинных людей-- рабочих и крестьян, женщин и детей и даже трупы его собственных приспешников и клевретов -- только средство для достижения своих целей. Таково имя Троцкого, перещеголявшего всех своих предшественников-- предателей и злодеев, каких только знала история, предававшего многомиллионный народ, необъятную великую страну, предававшего и продававшего цинично, не гнушаясь ничем, организуя и осуществляя убийства, взрывы, поджоги и подготавливая мировую бойню на радость своим друзьям -- черным силам кровавого фашизма. Пресмыкавшийся много лет назад перед ликвидаторами, Троцкий пресмыкается теперь перед фашистами. Суровый приговор Верховного суда социалистической страны запятнал его прозвищем "врага народа" и этот исторический эпитет с этого момента неразрывно слился с именем Троцкого. С этим прозвищем он будет жить остаток дней, с этим прозвищем он сой- дет в могилу, с этим прозвищем он войдет в историю как чудовищное соединение в одном лице всей суммы преступлений, какие только знают уголовные законы, какие только могло создать человеческое представление о "преступном", ибо действительно все преступления, которые знает история человеческих общественных отношений, из наиболее подлых и тяжелых он сконцентрировал в своих делах, в своей "политической", с позволения сказать, "работе". Измена делу социализма, которому он по-своему, но все же когда-то служил. Откровенный беззастенчивый сговор с руководителями самой черной фашистской реакции, с палачами рабочего класса и трудящихся масс, с насильниками и реставраторами средневекового варварства и наймитами империалистического капитала, сговор, направленный на удушение и разграбление единственной в мире социалистической страны, на реставрацию капитализма в СССР и восстановление в стране социализма капиталистической эксплуатации и рабства. Измена своей стране, если можно говорить о том, что у этого изверга человеческого рода была когда-либо "с