быль. Походи по окрестным полям, увидишь, как нахозяйничал зверь-чудовища, сколько нашей земли пожрал! Только в ливень не ходи, как бы с тобой беды не приключилось... В поезде по волнам Осенью 1958 года я еще плавал юнгой на торговом корабле. В ту пору наше судно возвращалось из дальнего плавания к родным черноморским берегам, должно было стать на ремонт в Новороссийске, а у меня близилось время очередного отпуска. Долго советовался с товарищами, как лучше провести отпуск, но решить не мог: каждый совет был по-, своему хорош. Наконец мой друг корабельный кок предложил: -- Знаешь, Захар, ведь я тоже в отпуск собираюсь. Давай поедем в Симферополь, там у моих стариков домик есть с фруктовым садом и виноградником. Чудесно отдохнем, на экскурсии ходить будем... Согласился ехать с коком и не раскаялся. Сошли в Ялте с корабля, сели в автобус и вскоре были в Симферополе. Отлично провел отпуск. Яблоки и груши до отвала ел, от винограда тоже не отказывался. Несколько раз на экскурсии ходили, по вечерам музыку слушали либо неясные вопросы географии обсуждали. В этих развлечениях незаметно отпуск пролетел, настала пора на судно возвращаться. Предлагаю коку ехать обратно в Ялту и пассажирским теплоходом к Новороссийску плыть. Предложение разумное. Кто на карту взглянет, тот со мной согласится. А кок уперся: -- Нет, поездом быстрее будет и интересней... -- Вот так быстрей! -- возражаю. -- По железной дороге нас вокруг всего Азовского моря повезут: через Мелитополь, Донбасс, Ростов, Краснодар. Эдак мы тысячи полторы километров отмахаем. Морем куда ближе и приятней. Достал карту, показываю коку, а он заявляет: -- И все ты путаешь, Захар. Морем не ближе, а дальше будет, хотя поезд в самую Тмутаракань нас завезет. Конечно, ехать по воде приятней, в этом ты прав, но мы сядем на такой поезд, что ни в Донбасс, ни в Ростов с Краснодаром не заходит, а прямиком по морю плывет... Зарапортовался кок, явную чушь порет. Поезда но морям не плавают: как говорится, каждому свое -- железнодорожные вагоны для езды по волнам не приспособлены. Смешно, но кок даже вспылил: -- В географии ты еще новичок, юнга, а вечно в спор лезешь! Ладно, окажется не по-моему.-- весь год буду добавочными пончиками с вареньем кормить. А мне много не нужно: если ты ошибся, во всеуслышание заяви о своем невежестве. Дело, сами понимаете, не в пончиках с вареньем, на моей стороне две науки: географическая и мореходная. Кок либо подвох готовил, либо игрой слов забавлялся: иным путем, как через Донбасс, поезд из Крыма в Новороссийск не попадет. Поэтому я смело на спор пошел. Под вечер отправились мы на вокзал, купили билеты, сядем в поезд. Едва тронулись, обращаюсь к проводнику: -- Скажите, пожалуйста, когда в Мелитополе будем? Проводник головой качает: -- Не пойдет поезд в Мелитополь, мы по морю поплывем. И этот туда же! Ну и проводник! Протягиваю ему карту, он не берет: -- Я в географии не силен, только свой поездной маршрут помню... Географии не знает, а пассажиров с толку сбивает! Но карта при мне, и я душевное спокойствие полностью сохраняю. Утро вечера мудренее, покажет, на чьей стороне истинное знание! Устроился на верхней полке и тут же заснул. Еще не светало, когда разбудил меня кок: -- Вставай, Захар. Наверное, ты во сне пончики жуешь, а поезд в море выходит... Протер глаза, выглядываю в окошко. С неба луне светит, озаряет неожиданную картину: у самого вагона волны лениво плещутся, маяк на мысу прощальный привет шлет -- вспыхнет, погаснет, снова путеводный луч бросит, "Нет, -- думаю, -- юнгу Загадкина вокруг пальца не обведешь: это мы вдоль берега едем". Подбегаю к противоположному окошку, но и там волны плещутся, а на воде лунная дорожка лежит. -- Может быть, по-твоему, море по бокам поезда, а впереди и позади суша? За мной, юнга! -- командует кок и тащит меня в тамбур, оттуда по служебной лесенке наверх приглашает. Поднялись по лесенке. И что же? Никакого подвоха, никакой игры слов! В лунном свете все вагоны отчетливо видны. За кормой поезда -- вода, перед носом -- тоже. Неподалеку рыбацкие суда невод ставят, поодаль теплоход идет, темный дымок за собой стелет. А мы по морю в поезде плывем, на слабой волне слегка покачиваемся. Долго рассказывать не о чем. Пришвартовался поезд к берегу, прибыл в то самое Тмутараканское царство, о котором в сказках говорится. А спустя некоторое время оказались мы и на Новороссийском вокзале. Грустно, но должен был признать свое невежество в важном географическом вопросе. „Внимание, идет Боря!" С кем не случались в юности досадные недоразумения? Бывали они и со мной -- я их не стыжусь. Конечно, невелика радость, что корабельный кок взял верх в споре о Новороссийске и поезд действительно приплыл по морю из Крыма на Кавказ, -- тут возразить нечего. Зато я убедился, что географические новости надо немедленно отмечать в походном атласе если не желаешь, чтобы тебя застигли врасплох хитрой научной подковыркой. Хуже другое. Настолько хуже, что хотелось выдрать из путевого дневника запись, которую вы сейчас читаете: корабельный кок вторично подвел меня с Новороссийском. Однако пережитое из жизни не выкинешь; как все нормальные люди, я предпочитаю учиться на чужих ошибках, но что поделаешь, пусть кое-кто учится и на ошибках Захара Загадкина. В Новороссийске прямо с вокзала мы поспешили на свое судно. Ремонт уже был закончен, и оно стояло под погрузкой: портовые краны подавали в трюмы мешки с цементом -- в городе и его окрестностях работают большие цементные заводы. Погрузка длилась еще двое суток, на третьи сутки часть команды отпустили в город. После обеда сошли на берег и мы с корабельным коком. Был не по-ноябрьски погожий денек. На севере нашей страны уже легли снега, в ее центральных районах падали холодные предзимние дожди, а тут, за стеной безлесных гор, с трех сторон обступивших Новороссийск и его бухту, солнце грело так, словно забыло о чередовании времен года. Мы повидали главные городские достопримечательности, потом сеян отдохнуть на бульваре. Детишки наперегонки бегали между скамейками, народ повзрослей читал газеты или просто нежился на солнышке. По радио передавали музыку, мужской голос пел мою любимую песню "Вечер на рейде". Вдруг песня оборвалась, музыка смолкла. В наступившей тишине раздались слова диктора: "Внимание, идет Боря!" -- Кто идет? -- спросил я, недоуменно посмотрев на кока. -- Разве не слышал? -- удивился кок. -- Слышал, что Боря, л ничего не понимаю: кто он такой, что о нем по радио объявляют? Кок улыбнулся и ответил: -- В каждом городе свои обычаи. Этот Боря, как ты говоришь, -- местная знаменитость. Когда и ты станешь знаменитым, пожалуй, тоже будут объявлять по радио: "Внимание, идет Захар!" -- Ну, таким знаменитым я не стану... А хотелось бы прославиться, к примеру, как здешний Боря... -- Вот уж напрасно: он -- разбойник! -- Как -- разбойник? -- Очень просто, обыкновенный старый разбойник. Живет в горах, прячется где-то у перевала, но часто нападает на горожан, безобразничает на улицах и в бухте. -- Отчего ж его не уймут? -- Не дается! Поймать его не так-то легко, но за ним давно следят и, едва он начнет спускаться по ущельям, предупреждают население, чтобы было начеку. Я взглянул в сторону гор. Через голую вершину переползала молочно-белая клочковатая пелена, похожая на облако. -- Это его борода, -- сказал кок. -- Значит, и впрямь сюда собрался. С ним шутки плохи, давай уберемся от греха подальше. Слышишь, корабли гудят, команду сзывают -- сейчас они в море выйдут. Вот и наше судно подало голос. Признал родной гудок? Бульвар опустел. Мамаши и бабушки подхватили детишек -- и кто куда! Исчез и прочий народ. Мы заторопились к порту. Другие моряки тоже шагали к своим кораблям. Только успели подняться по трапу, как наше судно пошло к косе, отделяющей Новороссийскую бухту от открытого моря. Там, за косой, мы остановились. Наблюдаю за бухтой: вода вскипает, бурлит, будто на дне множество источников забило. К берегу волна за волной мчатся, рассыпаясь о набережные серой водяной пылью. Весь день, всю ночь и еще день и ночь простояли за косой. Наконец волнение в бухте улеглось и мы вернулись в порт. Ну и беспорядок был в Новороссийске! Где газетные киоски опрокинуты, где крыша с домов содрана, где телеграфные столбы повалены и провода на тротуары свисают... Теперь-то я хорошо знаю, кто такой новороссийский Боря! Самому смешно, что я ухитрился так глупо ослышаться! Конечно, я мог бы приукрасить запись в путевом дневнике, приврать, что мне, мол, все было ясно с первых слов кока, но решил оставить ее в неприкосновенном виде: пусть на моих ошибках учатся и другие. По той же причине не исправил описку в заглавии записи: ведь она возникла не случайно. До этого происшествия в Новороссийске мое знакомство с географией было немного односторонним: моря, реки, города, горы я знал наперечет, а тут понял, что надо знать и все остальное. Я даже придумал план, как поймать и заставить трудиться новороссийского разбойника: он хотя старый, а может работать на цементных заводах, печь хлеб, печатать газеты, делать многое иное, конечно, если держать его в узде. А вам известно, кто он такой и как заставить его трудиться? Если неизвестно, я буду доволен: значит, моя ошибка пойдет вам на пользу. Кто украл пляж? Было это в Сочи, куда я приехал погостить с недельку у товарища по мореходному училищу. Пришел к товарищу прямо с поезда, но уже под вечер. Как ни хотелось пойти на пляж, окунуться и нырнуть навстречу прибойной волне, а купание пришлось отложить: близилась ночь. Здороваться с морем я побежал рано утром. Бросился в воду, искупался, потом лег на пляже спиной к солнцу и стал перебирать пальцами гальку. Очень забавные камешки попадались, иной раз не верилось, что море могло так аккуратно их обточить. Десяток кругляшей покрасивей я припрятал в карман куртки, чтобы подарить маленькой племяннице. И вдруг слышу такой разговор: -- Около моей гостиницы ночью половину пляжа украли! И так он был невелик, теперь вовсе негде повернуться. Пришлось сюда идти. -- А кто украл? -- Кто их знает... Приехали на грузовиках и увезли. Посмотрел на разговаривающих: двое парней в плавках. -- В милицию сообщили? -- спрашиваю у того, кто сказал о краже. -- Нашли дурня! Заявишь в милицию, пригласят в свидетели, хлопот не оберешься... Мое дело сторона. Второй парень поддакивает: -- Пляжи по всему побережью воруют. Подумаешь, большое событие -- еще один пляж украли... -- По-вашему, маленькое? Люди невесть откуда едут в Сочи лечиться и отдыхать! Где им загорать после купания, если все пляжи растащат? Не приезжать же к морю со своей галькой -- в некоторых местах ее просто нет! Давайте, пока следы свежие, заявим о краже в милицию... Наверное, мои слова не понравились незнакомцам. Ничего пе ответив, парни пошли к воде, сели на морской велосипед. заработали ногами и укатили в море. Ну, разве можно так несознательно относиться к народному добру? Допустим, ночью у этих парней штаны стащат, ведь они раскричатся на весь город! А тут молчком взобрались на велосипед и скрылись. Выпил я три стакана газировки, чтобы немного успокоиться, и бегом в ближайшее отделение милиции. Являюсь к дежурному, рассказываю об украденном пляже. К моему удивлению, дежурный развел руками: -- При чем тут милиция?.. Когда у вас деньги или документы украдут, милости прошу -- приходите, непременно поможем. А за сохранность пляжей милиция не отвечает... Я не согласился с дежурным и начал шумно требовать, чтобы меня пропустили к следователю. В кабинете следователя произошел откровенный разговор. -- Зря шумите, молодой человек, -- сказал следователь и пристально посмотрел на меня. -- Те, кто крадет пляжи, нам отлично известны. Что это у вас в кармане бренчит? Я покраснел и выложил на стол кругляши, собранные для племянницы. -- Виноват, товарищ следователь. Только что сообразил, что, если каждый приезжий прихватит на память по десятку галек... -- Что вы, что вы! -- засмеялся следователь. -- Вы меня не так поняли. Забирайте свои камешки обратно: отдыхающие всех камней не увезут! Пляж около гостиницы украли... строители. Работы на побережье у них много, а галька -- превосходный строительный материал. Вот и приезжают на грузовиках, растаскивают пляжи. Не беспокойтесь, с этими сухопутными похитителями мы справимся: заставим брать гальку там, где она никому не нужна. Куда опасней воры, которые с моря приходят. Чуть не доглядишь, утащат пляж и давай под коренной берег подкапываться -- на берегу оползни начинаются. На редкость зловредные воры, занимаются хищением пляжей даже средь бела дня... -- А их ловят? -- Конечно! И заставляют работать, возвращать украденное. -- Неужели возвращают? -- Как миленькие! Повадка морских воров хорошо известна, и для них вдоль побережья хитрые ловушки приготовлены. Пойдете купаться, обратите внимание на бетонные гребешки в воде. Этими гребешками и ловят воров. Впрочем, зачем я рассказываю? Вы из мореходного училища, можете и самостоятельно разобраться. Ну-ка, расследуйте дела морских воров. О результатах доложите... Всю неделю, пока жил в Сочи, вел порученное мне следствие. И ведь отыскал воров! Накануне отъезда заглянул к следователю и доложил обо всем, что удалось выяснить -- Молодец, -- услышал в ответ, -- знания у вас есть... А окажись вы на моем месте? Услыхав о краже, любой из вас поспешил бы в милицию -- в этом сомнения нет. Но сумели бы расследовать эти кражи, нашли бы морских воров? Пропавший холм Похитителей пляжей я отыскал и был очень доволен похвалой следователя. А внезапное исчезновение холма осталось для меня загадкой: слишком поздно узнал об этом удивительном происшествии. Как вы помните, в Сочи я приехал под вечер. Пока смывал с себя дорожную пыль, пока ужинал с товарищем, наступила темнота. Спать было рановато, и мы решили прогуляться перед сном. Товарищ жил на окраине города, неподалеку от Сочинской станции субтропических культур. Название у этой станции замысловатое, но занята она простым делом: приучает чужеземные теплолюбивые растения к нашему климату, выводит морозостойкие сорта таких растений. Выйдя из дому, мы долго поднимались по косогору. Хотелось найти точку, откуда было бы видно как можно дальше, а нам упорно мешал какой-то невзрачный холм. В сердцах я даже ругнул холм, но товарищ меня остановил: -- Захар, не бранись. На этом холме прошли мои детские годы, тут мы играли в партизан, тут была у нас неприступная крепость с красным флагом. Днем и теперь заметишь ее развалины... Поняв, что холм дорог товарищу по воспоминаниям детства, я умолк. Мы поднялись выше и облегченно вздохнули: невзрачный холм оказался под нами. Взошла луна, и сразу открылся очень красивый вид. Справа уступами вздымались к небу округлые горы. Слева синело море. По нему стлалась лунная дорожка, а ровно по середине дорожки неизвестный моряк вел моторную лодку. В горе напротив нас слабо засветилась арка туннеля. Яркость света нарастала, и вскоре из-под арки вырвался ослепительный глаз электровоза. Тут же вдоль подошвы горы заскользила огненная гусеница -- поезд дальнего следования. Внизу выступали из полумрака ряды деревьев. -- Это сады субтропической станции, -- пояснил товарищ.-- Там растет самое замечательное дерево на земном шаре. Хочешь посмотреть? -- А темнота не помеха? -- Нет, во-первых, светит луна, во-вторых, у меня есть электрический фонарик. Начали спускаться, и красивый вид тотчас исчез. Перед нами опять замаячил холм, который так мешал при подъеме по косогору. Самое замечательное дерево на земном шаре показалось мне не особенно интересным. Но я без труда сообразил, что внешность дерева обманчива -- неспроста же его окружили густой проволочной сеткой. -- Конечно, в ботанике ты мало смыслишь, -- сказал товарищ, -- поэтому верь на слово: второго такого дерева нигде нет. Кто бы ни приехал в Сочи, непременно идет его смотреть. Вот и обнесли проволокой, чтобы любопытные не поломали ветвей... Товарищ зажег фонарик, осветил листву. Я увидел на ветвях множество белых ярлычков. Что было на них написано, разобрать не смог. Товарищ объяснил, что на ярлычках -- фамилии людей из разных стран. Я подумал, что неплохо бы и мне расписаться на ярлычке, однако просунуть руку сквозь проволочную сетку не удалось, а работники станции уже спали -- будить их я постеснялся. Постояв у необыкновенного дерева, пошли спать в мы. На следующее утро, как вы знаете, я услышал о похищении пляжа и всю неделю, пока жил в Сочи, был. занят поиском морских воров. В самый канун отъезда решил еще раз полюбоваться ночным видом с горы. Опять поднялись с товарищем туда, где были неделю назад. Опять взошла луна, и все оказалось на прежнем месте. И округлые горы, и синее море с золотой лунной дорожкой и моторная лодка, скользящая по середине дорожки. Так же осветилась арка туннеля, так же побежала вдоль подошвы горы огненная гусеница дальнего поезда. Но Захара Загадкина не проведешь! Память у меня крепкая, и я почувствовал, что чего-то недостает... Посмотрел под ноги и ахнул: холма нет! Того самого, который широте кругозора мешал. Там, где он торчал, -- гладкое поле, так аккуратно распаханное, будто его гребнем причесали! Сперва я глазам не поверил. -- Стукни меня побольней, -- прошу товарища. -- Вижу сон и не могу проснуться. Здесь же был холм! Помнишь, ребятишками вы играли в партизан на этом холме?.. -- Помню. А что с того? Раньше был, теперь его нет. У нас частенько холмы пропадают. Возле моего дома три холма было, и от всех трех следа не осталось. Кабы знал, что ты холмами интересуешься, повел бы на ноля, где они прежде высились.., Скажи какая история! Впрочем, если в Сочи похищают пляжи, не позарился ли кто-нибудь я на холм? Взял да и отвез к себе во двор для защиты от ветра или для иной хозяйственной надобности. Н© кто бы мог зто сделать? И еще неясность: какой чудак придумал разбить поле на месте природного холма? Почвы-то под холмом нет, а без почвы ничего не вырастет! Неужели невдомек здешним агрономам?.. Жаль, не удалось выяснить, нечему в окрестностях Сочи начали пропадать природные холмы: до отхода поезда мало времени оставалось. Если кто-нибудь сумеет расследовать эти таинственные пропажи, пусть непременно мне сообщит. Письма Неизвестного Года два назад я получил письмо от одного паренька. Он сообщал, что учится в третьем классе, будет знаменитым путешественником-географом и ждет не дождется дня, когда отправится в дальние странствия. Начало письма мне понравилось. Я хотел пожелать пареньку успеха, но прочел письмо до конца и передумал. "Я родился и живу близ берегов Пичори", -- извещал третьеклассник, и это известие меня глубоко огорчило. Вот так будущий географ, не знает, как пишется название его родной реки! Взяв карандаш, я исправил "Пичори" на "Печоры" и снова принялся за чтение. Но споткнулся на следующей фразе: "Наше селение окружено фруктовыми садами, весной они красиво цветут". У берегов Печоры фруктовые сады! Печора -- река северная, впадает в холодное Печорское море. Она богата рыбой, в ее бассейне добывают каменный уголь и нефть, разведан природный газ. Но фруктовых садов на берегах Печоры нет: климат неподходящий. Я понял, что никакой географ не вырастет из школьника, неспособного правдиво описать то, что он видит... Надо было откровенно сказать об этом незадачливому третьекласснику, но мальчик не указал своего адреса и подписался: "Неизвестный". Забыл бы о письме, но время от времени Неизвестный напоминал о себе новыми весточками. И в каждой из них я находил что-либо географически сомнительное или вовсе неправдоподобное. Из второго письма я узнал, что неподалеку от селения Неизвестного большая река катит свои воды словно по насыпи -- метра на два выше местности, по которой она течет. А речек помельче на его родине будто бы столько, что до сих пор точно не установлено, где их истоки, а где устья. В третьем письме был рассказ о рощах, даже в солнечный день не дающих тени. Деревья в "бестеневых" рощах поднимаются так быстро, что за два года обгоняют в росте взрослого человека, а за пятнадцать лет вымахивают на высоту десятиэтажного дома! Впрочем, Неизвестный предупреждал, что сравнение с таким домом -- приблизительное, потому что высоких зданий в его селении не строят: почва ненадежна. Местами достаточно топнуть ногой, и земля издает тоскливые глухие внуки. В четвертом письме была жалоба на дожди, льющие... 180 дней в году! "Ты знаешь, Захар, что такое обычный дождь? -- спрашивал Неизвестный и отвечал на свой вопрос где-то прочитанными словами Владимира Маяковского: ---"Дождь--ото воздух с прослойкой воде", А такие дожди, как у вас, Маяковский называв "сплошной водой с прослойкой воздуха"!" В пятом письма Неизвестный сообщал, что его земляки собираются сменить воду в большом озере, превратить озеро из соленого" пресное и разводить в кем пресноводных рыб! И так в каждом письме. Я читал о наводнениях, нарочно устраиваемых инженерами, несмотря на то что эти наводнения затопляют немалые пространства, о "живых насосах", которые выкачивают на земли миллиарды литров воды, и о разном другом в том же роде. А проверить сообщения Неизвестного не мог, по-прежнему не зная, где он живет: Печора -- огромная река, попробуй отыщи на ее берегах Неизвестного. И вдруг пришла открытка с долгожданным адресом. А в ней -- приглашение в гости. Приехав в селение Неизвестного, я разыскал парнишку, -- ко дню пашей встречи он перешел в пятый класс, -- Ты Неизвестный? Он сразу сообразил, кто стоит перед ним, и сказал! -- Здравствуй, Загадкин! -- Здравствуй, Неизвестный! И тебе не стыдно хочешь быть знаменитым географом, а сочиняешь сказки. -- Сказки?.. -- обиделся парнишка, -- Сочинять сказки я не умею, писал о том, что сам видел... Я не жалею, что навестил Неизвестного. Убедился, что есть реки, чье русло лежит выше местности, по которой они текут, гулял в "бестеневых" рощах, попал под дождину из сплошной воды с прослойкой воздуха, слушал тоскливые голоса земли. Все было так, как сообщал Неизвестный, даже "живые насосы" и наводнения, нарочно устраиваемые инженерами, Верно назвал он и свою родную реку, Вот и вся история о письмах Неизвестного, Я извлек из- нее хороший урок: если вовремя не спохватишься и не исправишь собственную оплошность, она обязательно втянет тебя в новые ошибки! Диковинный мост Прежде чем рассказывать о диковинном мосте, задам словно бы простой вопрос: все ли знают, что такое обыкновенный мост? По собственному опыту убежден, что не все. И потому объясню: мостом называется сооружение, которое соединяет два пункта на земной поверхности, разделенные водным препятствием -- рекой, каналом, морским заливом. А если препятствие не водное, если мост перекинут над шоссе, железнодорожными путями, суходолом -- большой балкой с широким плоским днищем? Тогда это будет уже не мост, а виадук (от латинских слов "виа" -- путь, "дуко" -- веду), или по-русски -- путепровод. Мне довелось видеть немало мостов: деревянных, каменных, железобетонных, стальных. Попадались и природные мосты: обломки скал или стволы деревьев, упавшие над горным ручьем так удачно, что соединили оба его берега. Но самый диковинный мост я встретил в Грузии. Я шагал по асфальтовому шоссе, ведущему к городу Боржоми, когда за очередным поворотом увидел мост, сложенный из камня и бетона. Шоссе уходило под его арку, и я сразу сообразил, что передо мной не мост, а виадук. Издали виадук казался красивым, но, подойдя ближе, я заметил, что одна сторона его была намного ниже другой. Что такое? Неужели строители ошиблись в расчете, а никто не указал им на допущенную ошибку? Заметил и вторую странность: справа и слева от виадука не было ни железной дороги, ни шоссе. Может быть, их еще не успели проложить?.. Я взобрался на виадук, чтобы внимательно осмотреть местность, и у высокой стороны путепровода обнаружил спускающееся прямо к нему горное ущелье. А за виадуком беспорядочно валялись крупные и мелкие валуны, кучи гальки, вырванные с корнем деревья. Нигде и намека на будущую железную дорогу или шоссе! Прошел по виадуку -- заметил третью странность: его проезжая часть была сделана вроде широкого наклонного лотка. Ходить, тем более ездить по такому лотку неудобно... Для чего же возвели виадук? Для украшения окрестностей Боржоми? Едва ли, они и так красивы. Куда ни взглянешь -- живописные ущелья, горные склоны, поросшие лесом... Не встретилось ли мне древнее сооружение? Чем больше я размышлял, тем сильнее терялся в догадках. Спустившись на шоссе, я долго стоял перед странным путепроводом. Из раздумья меня вывел паренек, ехавший вдоль обочины верхом на ослике. -- Чему дивишься? -- спросил паренек, притормозив прутом свое животное. -- Никогда не видел такого моста? Я тебя понимаю. Кособокий мост не часто встретишь, его даже для кино снимали. -- Нашли что снимать! Недоразумение, а не мост... Разве им можно пользоваться? -- Еще как можно! Посмотрел бы, когда смелости хватит... -- И посмотрю! Простою до вечера, но полюбуюсь чудаками, которые по этому мосту ходят... -- До вечера? А полгода постоять не хочешь? -- Полгода? Если движение такое редкое, зачем было строить мост? Да к нему и дорог нет. -- Дороги не нужны тем, для кого он построен. Те и без дорог обходятся, -- поучительно сказал паренек и добавил: -- Но ты прав, движение по этому мосту бывает редко. И чем реже, тем лучше... Ну, прощай, мне некогда... Паренек хлестнул прутом своего ослика и покатил дальше. Два учителя, карапуз и я Эта неприятная история произошла на вокзале в Тбилиси. Я ожидал начала посадки на поезд и от нечего делать наблюдал за другими пассажирами. На скамье справа от меня спорили двое мужчин. Один доказывал, что лучшими сливами славится его родина -- Армения. Второй говорил, что лучшими сливами знаменита его родина -- Азербайджан. Спор о сливах меня не интересовал, и я стал слушать соседей слева -- женщину с мальчуганом лет четырех-пяти. Карапуз без умолку задавал матери всяческие вопросы. Он хотел знать, почему стрелка часов ползет вниз, а потом вверх и кто ее передвигает. Он спрашивал, почему поезд придет, а не прикатится: ведь у вагонов не ноги, а колеса. Он допытывался, почему у него две руки, а не три, чтобы можно было грызть яблоко и в то же время бить в барабан? Такого неутомимого почемучку я еще никогда не встречал! Малыш мне понравился. Я даже пытался угадать, каким новым вопросом он удивит свою маму. Но мальчик оставил мать в покое, подбежал к моим соседям справа и спросил того, кто хвалил армянские сливы: -- Дядя, ты куда едешь? -- В Армению, -- ответил армянин. -- А где твоя Армения? -- Моя Армения в Азербайджане... От этого ответа я вздрогнул. Конечно, мальчик в таком возрасте, что ему не обязательно знать, где находятся Армения. Но зачем забивать голову ребенка географической чепухой?.. Я было собрался объяснять симпатичному мальчугану, что чужой дядя шутят, но карапуз уже подошел ко второму соседу справа: -- А ты, дядя, куда едешь? -- В Азербайджан, -- ответил азербайджанец. -- А где твой Азербайджан? -- Мой Азербайджан в Армении... Тут я уж возмутился: взрослые люди издеваются над несмышленышем! Такой пытливый карапуз, а ему отвечают невесть что! Дал малышу шоколадку, чтобы отвлечь его от горе-шутников, и говорю им: -- Как не стыдно, граждане! Мальчик любознательный, а вы над ним смеетесь... -- Почему -- смеемся? -- в один голос удивились армянин и азербайджанец. -- Мальчик спрашивает, мальчику ответить надо... Я еще более возмутился: -- Если вы, граждане, слабы в географии, лучше молчали бы! -- Почему -- слабы, дорогой товарищ? Мой сосед -- учитель, я -- учитель. Правда, мы историки, но с географией знакомы. Если кто с ней не знаком, так это вы, молодой человек. Я не стерпел оскорбления и невольно повысил голос. В ответ и они громче заговорили. Слово за слово, завязалась шумная перепалка, и нашу скамью обступили любопытные: думают, до драки дойдет, разнимать придется. В эти минуты к нам подошел комсомолец-дружинник с повязкой на рукаве: -- О чем спорите, граждане, что не поделили?.. Оба учителя наперебой жалуются, будто я к ним из-за пустяка привязался. Хорошенький пустяк! Но как я ни доказывал свою правоту, а двоим больше веры, чем одному. Дружинник вежливо взял меня под руку и пригласил пройти с ним в штаб дружины. Вот так история! Столько юных географов знает Захара Загадкина, а меня в комсомольский штаб ведут! На беду, и главных свидетелей нет: женщина с карапузом, из-за которого сыр-бор загорелся, скрылась подальше от нашей суматохи... Начали посадку в вагоны, и дружинник отпустил меня, сказав на прощание: -- Нельзя из-за географии в драку ввязываться... По-вашему, это и есть неприятная история, что меня чуть было не задержал комсомолец-дружинник? Нет, оба учителя правы оказались! Армения в Азербайджане, а Азербайджан в Армении! Даже не подозревал, что возможна такая географическая странность! Рудник наоборот Я гостил в столице, которая выросла на месте русской крепости, основанной в 1882 году. От тамошних ребят услышал, что неподалеку находится необычный горняцкий город, а при нем еще более необычный рудник. Рудник -- подземное сооружение, где добывают полезные ископаемые. Поэтому каждому понятно, что, направляясь в забои и штреки, горняки спускаются в недра и работают нередко на сотни метров ниже своих жилищ. В этом же городе, судя по рассказам ребят, горняки берут руду намного выше своих жилищ и в недра не спускаются, а, наоборот, поднимаются! Поначалу я подумал: Захар, тебя обманывают, будь настороже! Но случайно встретил инженера-диспетчера с того рудника, и он подтвердил то, что рассказывали ребята. -- В нашем руднике есть телефоны, -- добавил инженер,-- и, бывает, позвонив в штрек, я спрашиваю: как дела у вас наверху?.. Такую диковину да не осмотреть?.. И я долго упрашивал инженера показать мне рудник, пока он не согласился и не разрешил приехать к нему через несколько дней. Так я и сделал. Купил билет на автобус, и вскоре машина помчалась по одному шоссе, затем свернула на второе, шедшее вдоль речной долины. Стоял конец марта, в долине уже командовала весна: раскрыла почки на деревьях, распускала цветы в садах. Но шоссе, петляя, все круче взбиралось в горы, и торжество весны быстро кончилось. Стало заметно холодней, деревья еще спали зимним сном, лежал снег. С одной стороны в глубокой теснине бурлила река, с другой -- нависали каменные глыбы с уходящими к небу вершинами. "Если рудник высоко в горах, а город построили ниже рудника, -- соображал я, -- то неудивительно, что горняки работают выше своих жилищ. Но как им удается не спускаться, а подниматься в недра?" Безуспешно пытаясь решить эту загадку, к ночи я приехал в город и рано утром отправился к руднику. Дорогу туда я разведал накануне и, едва предрассветная голубизна прояснила темень на улицах, поспешил к небольшому белому домику. Там уже собирались горняки. Подали вагон, похожий на трамвай, но без колес; не было перед ним и рельсов. Впрочем, меня это не смутило: раз рудник необычный, то и трамвай может быть со странностями. Когда пассажиры заняли все сорок кресел, вагон тронулся. За шесть минут он продвинулся всего на два километра, хотя шел без остановок, напрямик через пропасть и с ходу разрезая облака. Я хотел опустить толстое смотровое стекло, ухватить зазевавшееся облако, но остальные пассажиры запротестовали -- испугались холода. Вот и конечная станция. Изнемогая от нетерпения, выскочил из вагона: еще немного, и раскроется секрет подъема в недра. И этот секрет начал раскрываться, как только я вошел в здание рудоуправления. Разыскал знакомого, инженера, и по его просьбе мне выдали горняцкий комбинезон, шлем с лампочкой над козырьком, резиновые сапоги, поручили меня провожатому -- молодому технику. Пройдя вслед за техником на верхний этаж здания, я увидел электропоезд с низенькими вагончиками. Мы сели на свободную скамью. Раздался гудок, дневной свет тут же погас, -- поезд въехал в туннель и, набирая скорость, понесся под его сводами. Вылезли у главного рудничного ствола, вошли в заполненный горняками стальной лифт. Я нисколько не сомневался: он опустит нас в толщу недр. Но лифт устремился не вниз, а вверх! От неожиданности я громко свистнул. -- Что с- тобой, парень? -- спросил стоявший рядом горняк. -- Вверх? -- показал я на уходившие вниз стенки ствола. -- А куда же? Внизу нам делать нечего... А наверху, на высоте сотен метров, над местом, где мы вошли в лифт, началось путешествие по длинным коридорам-этажам, отходившим в стороны от главного ствола. Будь я один, наверняка заблудился бы среди штреков и штолен. Но техник наперечет помнил все ходы, переходы и выходы. В руднике было светло от электрических ламп и шумно. Проносились груженные рудой вагонетки, вгрызались в породу машины, часто слышались взрывы. В конце одного штрека я заметил... дневной свет! -- Не удивляйся, -- пояснил мой спутник, -- наш рудник разрабатывается не сверху вниз, а снизу вверх! Мы под его крышей... Не без опаски я заглянул за край штрека. Под облаками можно было различить горняцкий город. -- На какой мы высоте? -- поинтересовался я. -- До Уровня моря -- километра три, до города -- два... Гора языков Если встретимся, непременно покажу вам десять открыток с видами городов и селений одной автономной советской республики. Открытки любопытные, еще любопытней надписи на открытках. Приехал я в столицу этой республики, явился в гостиницу, а мне говорят: -- Отдельных комнат нет, не хотите ли в общежитие? Там живут десять человек, но люди спокойные -- учителя. Из самых дальних горных селений на совещание съехались... -- Какие учителя? Случайно, не географы? -- Есть географы, но больше преподавателей родного языка... Что ж, и это неплохо. Отнес в общежитие сундучок, поставил под койку и отправился знакомиться с городом. Не спеша осмотрел главные улицы, заглянул в музей, а перед заходом солнца пошел к морю. Долго купался, показывая ребятишкам, как плавают настоящие моряки, потом наблюдал за кораблями в море. Тем временем стемнело. В горах над городом зажглись огоньки, береговой маяк начал водить прожектором по небу. Возвращаюсь в гостиницу -- все учителя в сборе. Сперва они удивились, увидев незнакомца в тельняшке. Но я по-флотски доложил о себе, сказал, кто такой и куда еду. Сели пить чай, и тут я поделился с ними кое-какими географическими приключениями. Учителя не остались в долгу, рассказали много интересного о своих родных местах. В благодарность за беседу достал из сундучка открытки с морскими видами и подарил каждому по открытке. А на обороте одинаковую надпись сделал, правда, длинную, зато душевную -- пусть помнят о встрече с Захаром Загадкиным и своих учеников с морскими видами знакомят. Спору нет, юс республика приморская, но многие школьники вдали от побережья живут, моря никогда не видели. -- Примите и вы подарок, -- сказал мне один учитель, протягивая открытку с видом горного селения. Он тоже что-то написал на обороте, но что именно, разобрать не могу. Буквы русские, а слова нерусские, некоторые с непривычки не выговоришь: после букв "а", "о" или "у" неожиданно буква "ь" стоит. Попробуй произнеси такое слово! -- Что вы написали? -- спрашиваю учителя. -- Ваши же слова, только на моем родном языке. Тут и остальные учителя стали одаривать меня открытками с видами их республики. Вручая подарок, каждый произносил: -- На обороте ваши слова повторены, товарищ Загадкин. Смотрю на десять открыток -- ничего не понимаю! Мои слова повторены? Почему же что ни надпись, то иная? Некоторые похожи, но все же разнятся! Поднял руки кверху, прошу растолковать, в чем дело. -- Дело простое, -- отвечают учителя. -- Каждый из нас перевел надпись на свой родной язык. -- Неужели в вашей небольшой республике живут десять разных народов? -- Десять? Зайдите в соседнюю комнату, там тоже остановились учителя. Они ваши слова еще на десять языков переведут, причем каждый учитель на свой родной язык. -- На скольких же языках говорят в вашей республике? -- Точно не выяснено. Одни утверждают -- на двадцати пяти, другие -- на тридцати, третьи заявляют, что и тридцать два языка наберется! -- Что же никто не подсчитает? -- Давно подсчитывают, да это нелегкая работа. Судите сами, у нас есть такие маленькие народы, что полностью в одном селении умещаются. Бывает и так, что в одном селении живут две народности, и каждая на своем языке говорит! Встречаются языки, о которых, кроме специалистов, никто и не слыхал. Наша страна -- клад для ученых-языковедов. Древние путешественники неспроста называли ее "горой языков"... Рассказал историю десяти открыток и спохватился, что забыл назвать столичный город, где беседовал с учителями. А надо ли его называть? Наверное, все знают, а кто не знает, тот спросит товарища. Самое, самое... Кое-кто убежден, что Захар Загадкин всегда попадает впросак. Это неверно, и, чтобы рассеять обидное для меня, а главное, глубоко ошибочное мнение, расскажу о фотографе, с которым встретился в городе Махачкале. Вы ничего не слышали о дагестанском селении Куруш? И я узнал о его существовании совершенно случайно. Многие великие путешественники любили в нашем возрасте мысленно странствовать по карте. Я тоже этим увлекаюсь. Зажмурю глаза, наугад ткну карандашом в карту, потом исследую, как удобнее к тому месту добраться. Так я натолкнулся и на Курущ. Увидел, что селение горное, однако дорог к нему не отыскал; на карте их не было. Как же туда ездят? Не найдя ответа на этот вопрос, решил справиться на городской автобусной станции. Но разве скажешь работникам станции, что пришел ради обыкновенного географического любопытства? И я спросил кассиршу, можно ли купить билет в селение Куруш, -- Наши махачкалинские автобусы туда не ходят, -- ответила кассирша. -- Поезжайте поездом до Дербента, там пересядете на местный автобус и большую часть дороги проедете... -- А меньшую? -- Меньшую верхом. В Куруш только горная тропа ведет. Тропа крутая, опасная, но другой нет -- селение высоко в горах. А кто у вас в Куруше, знакомые? -- Нет, просто хочу посмотреть, как люди живут. -- Что ж, счастливого пути, посмотрите, как люди живут, Не пожалеете, -- добавила кассирша и почему-то хитро улыбнулась. Загадочная улыбка мне не понравилась, -- интерес к Курушу остыл. Скакать на диком коне по краю бездонных пропастей? Нет, до таких путешествий я не охотник. На корабле ничего не боюсь: корабль -- создание человеческого ума. А лошадь... Кто знает, как она поведет себя в ответственную минуту: вдруг оступится на крутой тропе и я вместе с ней сорвусь в пропасть? Вернувшись в гостиницу, где я остановился, застал в своей комнате с двумя кроватями какого-то щуплого мужчину, который раскладывал по столу фотоснимки. На подоконнике лежали два фотоаппарата. Догадав