треск в кустах. Марвин стремительно обернулся и вспомнил о том, какими опасностями чревата планета Мельд. Его предупреждали, а он забыл. Теперь он стал отчаянно нащупывать бластер, а тот, как назло, запутался в сети. Марвин яростно рванул бластер, выдернул его, услышал пронзительный крик яйца ганзера... Тут его с силой швырнуло оземь. Бластер полетел в кустарник. А Марвин увидел перед собой черные глаза-щели под низким бронированным лбом. Представлять ему нового знакомца не было никакой нужды. Флинн понял, что наскочил на взрослого, совершеннолетнего мародера-ганзера, и наскочил, пожалуй, в самых скверных обстоятельствах. Слишком явны были улики: вопиющая сеть, недвусмысленные темные очки, обличители-щипцы. И все приближались, норовя сомкнуться у него на шее, острозубые челюсти гигантского ящера, они были уже рядом. Марвин даже различил три золотые коронки и временную фарфоровую пломбу. Флинн извивался, пытаясь высвободиться. Ганзер прижал его к земле лапой размером с седло для яка; его беспощадные когти, каждый величиной с два ледоруба, безжалостно впились в золотистую шкурку Марвина. Чудовищно зияла слюнявая пасть, надвигалась, готовая заглотнуть голову Марвина целиком... Глава 11 И вдруг время остановилось! Марвин видел застывшую полуразинутую пасть ганзера, налитый кровью левый глаз, все огромное тело, скованное какой-то странной, непреодолимой инерцией. Рядом лежало яйцо ганзера, неподвижное, как резная копия самого себя. Ветерок замер на полпути. Деревья оцепенели в напряженных позах, а мерифейский коршун повис в разгаре полета, точно воздушный змей на веревочке. Даже солнце остановило свой неутомимый бег! И в этой необычной живой картине Марвин с замиранием сердца воззрился на единственный движущийся феномен, который возник в воздухе, в трех футах от головы Марвина и чуть левее. Началось это как пылевой вихрь, набухло, расширилось, утолщилось в основании и сошло на конус в вершине. Вращение стало еще более бешеным, и фигура приобрела четкие контуры. - Сыщик Урдорф! - вскричал Марвин. Действительно, это был марсианский сыщик, тот самый, кого преследовали бесчисленные неудачи, кто обещал Марвину раскрыть преступление и вернуть законное тело. - Тысяча извинений за то, что врываюсь, не предупредив, - сказал Урдорф, когда материализовался полностью и тяжело плюхнулся наземь. - Слава богу, что вы здесь! - ответил Марвин. - Вы спасли меня от чрезвычайно неприятной смерти, и если бы вы еще помогли мне скинуть с себя вот эту гадину... Ведь Марвина все еще пригвождала к земле лапа ганзера, теперь словно налитая высокоуглеродистой сталью. И он никак не мог высвободиться. - Вы уж извините, - сказал сыщик, вставая с земли и отряхиваясь, - но этого я, к сожалению, сделать не могу. - Почему? - Против правил, - объяснил сыщик Урдорф. - Всякое перемещение тел в течение искусственно вызванной остановки времени (а налицо именно она) может повлечь за собой парадокс, а парадоксы запрещены, так как могут привести к сжатию времени, а сжатие времени запросто может вызвать искривление структурных линий в нашем континууме и разрушить вселенную. Поэтому всякое перемещение карается тюремным заключением сроком на один год и штрафом в размере тысячи долларов. - А-а, я этого не знал. - Да, к сожалению, это так, - сказал сыщик. - Понимаю, - сказал Марвин. - Я вот и надеялся, что вы поймете, - сказал сыщик. Последовало долгое и томительное молчание. Затем Марвин сказал: - Ну? - Что вы сказали? - Я сказал.., вернее, хотел сказать, зачем вы сюда явились? - А-а, - протянул сыщик. - Я решил задать вам несколько вопросов, которые раньше не пришли мне в голову и которые помогут мне оперативно расследовать и раскрыть дело. - Валяйте, задавайте, - сказал Маркин. - Благодарю вас. Прежде всего, какой ваш любимый цвет? - Голубой. - Но какой именно оттенок? Прошу вас, поточнее. - Цвета воробьиного яйца. - Угу. - Сыщик занес это в свой блокнот. - А теперь быстро, не задумываясь, назовите первое попавшееся число. - 87 792,3 - без колебаний ответил Марвин. - Ум-гум. А теперь, без паузы, укажите название любой эстрадной песенки. - "Рапсодия орангутанга", - ответил Марвин. - Угу. Отлично, - сказал Урдорф, захлопнув блокнот. - Кажется, у меня все. x x x - А какова цель ваших вопросов? - Располагая данной информацией, я у всех подозреваемых могу выявить остаточные рефлексы. Это часть теста Дулмена на проверку самоличности. - Вот как, - сказал Марвин. А вообще как идут дела, удачно? - Об удаче пока и речи нет, - ответил Урдорф. - Но, смею вас уверить, дело продвигается удовлетворительно. Мы выследили вора на Иораме-2, где он зайцем прятался в грузе быстрозамороженного мяса, отправляемого на Большую Геру. На Гере он выдал себя за беженца с Гаги-2, и это снискало ему немалую популярность. Он умудрился наскрести на проезд до Квантиса - там у него были спрятаны деньги. На Квантисе он, не проведя и дня, взял билет в местный космолет до Автономной Области Пятидесяти Звезд. - А потом? - спросил Марвин. - А потом мы временно потеряли его след. Область Пятидесяти Звезд - это четыреста тридцать две планетные системы с общим населением триста миллиардов. Так что, как видите, работка будет славная. - Безнадежная, судя по вашим словам, - сказал Марвин. - Как раз наоборот, все складывается на редкость благоприятно. Непосвященные вечно принимают осложнения за сложности. Но интересующего нас преступника не спасет простейшее множество, которое всегда поддается статистическому анализу. - Что же теперь будет? - спросил Марвин. - Продолжим наш анализ, затем на основе теории вероятностей сделаем проекцию, пошлем эту проекцию через всю Галактику и посмотрим, не превратится ли она в сверхновую звезду.., я, разумеется, выражаюсь метафорически. - Разумеется, - сказал Марвин. - Вы действительно надеетесь задержать преступника? - Я нисколько не сомневаюсь в результатах, - ответил сыщик Урдорф. Но следует запастись терпением. Вы должны помнить, что межгалактические преступления - область сравнительно новая, и потому межгалактическое следствие еще новее. Есть много преступлений, где невозможно даже доказать существование преступника, не говоря уж о том, чтобы его разыскать. Так что в некоторых отношениях нам везет. - Придется, видно, верить вам на слово, - сказал Марвин. - А насчет моего нынешнего положения... - Именно от такого положения я вас и предостерегал, - строго ответил сыщик. - Прошу вас учесть это на будущее.., если умудритесь выбраться живым из нынешней переделки. Желаю успеха, дружище. Сыщик Урдорф завертелся перед глазами Марвина все быстрее, и быстрее, слился в мелькающий вихрь, померк и исчез. Время разморозилось. И Марвин вновь уставился в черные глаза-щели под узким бронированным лбом, увидел, как смыкается чудовищно разинутая пасть, готовая заглотнуть всю его голову целиком... Глава 12 - Погоди! - заорал Марвин. - Зачем? - спросил ганзер. Мотивировки Марвин еще не придумал. Он услышал, как яйцо ганзера пробормотало: - Пусть испытает на своей шкуре, так ему и надо. А все же он был добр ко мне. С другой стороны, мне-то какое дело? Только высунься, сразу тебе скорлупу надобьют. А все же... - Я не хочу умирать, - сказал Марвин. - Я и не думаю, что ты хочешь, - Ответил ганзер отнюдь не враждебным тоном. - И ты, конечно, заведешь словопрения. Затронешь этику.., мораль, всякие там проблемы. Боюсь, не выйдет. Нас, видишь ли, специально предупредили, чтобы мы не позволяли мельдянину разговаривать. Велели просто выполнять работу, и вся недолга; не вносить ничего личного. Просто сделай дело и переходи к следующему. Умственная гигиена, право же. Поэтому, пожалуйста, закрой глаза... Челюсти стали смыкаться. Но Марвин, осененный нелепой, отчаянной догадкой, воскликнул: - Ты говоришь - работа? - Конечно, работа, - сказал ганзер. - В ней нет ничего оскорбительного, я ничего не имею против тебя лично... Он нахмурился - видимо, рассердился на себя за то, что заговорил. - Работа! Твоя работа - охотиться за мельдянами, так ведь? - Само собой. С этой планеты Ганзер, видишь ли, взять нечего, разве что вот охотиться за мельдянами. - Но зачем за ними охотиться? - спросил Марвин. - Ну, во-первых, яйцо ганзера достигает зрелости только в плоти взрослого мельдянина. - Полно, - сказало яйцо ганзера, перекатываясь в смущении, - стоит ли вдаваться в гнусную биологию? Я ведь не распространяюсь о твоих естественных отправлениях, верно? - А во-вторых, - продолжал ганзер, - у нас единственный предмет экспорта - шкуры мельдян, из которых на Триане-2 делают императорские облачения, на Немо - амулеты, а на Крей-слере-30 - чехлы для стульев. Спрос на неуловимых и опасных мельдян - единственный способ кое-как поддерживать цивилизацию и... - Мне говорили в точности то же самое! - воскликнул Марвин и быстро повторил слова менеджера. - Вот те на! - сказал ганзер. Теперь оба поняли истинное положение вещей: мельдяне целиком зависят от ганзеров, а те, в свою очередь, целиком зависят от мельдян. Обе расы охотятся одна на другую, живут и гибнут одна ради другой и по невежественной злобе не желают признавать между собою ничего общего. Они связаны ярко выраженными отношениями симбиоза, но обе расы полностью игнорируют этот симбиоз. Больше того, каждая утверждает, будто она единственный носитель цивилизации и разума, а другая - скотская, презренная и не в счет. А теперь обоим пришло в голову, что они в равной степени входят в общую категорию разумных существ. x x x Озарение внушило обоим благоговейный ужас, но Марвин все еще был пригвожден к земле тяжелой лапой ганзера. - Это ставит меня в несколько затруднительное положение, - сказал ганзер чуть погодя. - Естественный мой порыв - отпустить тебя на все четыре стороны. Но я здесь работаю по контракту, а в нем обусловлено... - Значит, ты не настоящий ганзер? - Нет. Я обменщик, как и ты, а родом с Земли. - Моя планета! - вскочил Марвин. - Я уж и сам догадался, - ответил ганзер. - Ты американец. Скорее всего с восточного побережья, может, из Коннектикута или Вермонта... - Штат Нью-Йорк! - вскричал Марвин. - Я из Стэнхоупа! - А я из Саранак-Лейка, - сказал ганзер. - Звать меня Отис Дагобер, мне тридцать семь лет. С этими словами ганзер убрал лапу с груди Марвина. - Мы соседи, - тихо произнес он. - Поэтому я не могу тебя убить, точно так же как ты, я почти уверен, не мог бы убить меня, даже будь у тебя возможность. А теперь, когда мы узнали правду, навряд ли мы сможем продолжать наш страшный труд. Но это печально, потому что, значит, мы нарушили договорную дисциплину, а за ослушание фирма-наниматель произведет с нами окончательный расчет. А уж что это такое, ты и сам знаешь. Марвин подавленно кивнул. Он знал слишком хорошо. С поникшей головой сидел он в безутешном молчании рядом с новым другом. - Не вижу выхода, - сказал Марвин, после того как некоторое время обдумывал ситуацию. - Может, спрячемся в лесу на денек-другой? Но нас ведь наверняка разыщут. Неожиданно вмешалось яйцо ганзера. - Полно, будет вам, может, все не так безнадежно, как кажется! - Что ты имеешь в виду? - спросил Марвин. - Да вот, - сказало яйцо ганзера, покрываясь ямочками от удовольствия, - я считаю, за добро надо платить добром. Правда, я могу влипнуть в неприятнейшую историю... Но какого черта! Я думаю, что помогу вам покинуть планету. Марвин и Отис рассыпались в благодарностях, но яйцо ганзера сразу предупредило их. - Не исключено, что вы перестанете благодарить, когда увидите, что вас ждет, - сказало оно зловеще. - Ничего не может быть хуже, - отозвался Отис. - Вы еще удивитесь, - напрямик сказало яйцо ганзера. - Вы еще очень и очень удивитесь... Сюда, джентльмены. - Но куда мы идем? - спросил Марвин. - Я отведу вас к Отшельнику, - ответило яйцо ганзера и упорно не произносило больше ни слова. Оно решительно покатилось вперед, а Марвин с Отисом двинулись следом. Глава 13 Шагали они и катились по дикому и буйному дождевому лесу, на каждом шагу ожидая опасности. Но ни одна тварь на них не набросилась, и в конце концов они вышли на лесную поляну. Там они увидели посреди поляны грубо сколоченную хижину и сидящего перед ней на корточках человека. - Вот Отшельник, - сказало яйцо ганзера. - Он совсем чокнутый. У землян не было времени переварить эту информацию. Отшельник встал и воскликнул: - А ну стоп, постой, остановись! Откройтесь моему разумению! - Я - Марвин Флинн, - сказал Марвин, - а это мой друг Отис Дагобер. Мы хотим покинуть планету. Казалось, Отшельник не расслышал; он гладил длинную бороду и задумчиво созерцал кроны деревьев. Низким унылым голосом он произнес: Пришел тот час, когда навеет скорбь Крик стаи журавлей, летящей вдаль. Сова-беглянка минет стороной Печальный мой приют, лишенный благ, Что дарит небо, отнимают люди! Мерцают звезды, молча глядя в окна. О бегстве королей вещает шумом лес. - Он говорит, - перевело яйцо ганзера, - что предчувствовал, что вы придете именно этой дорогой. - Он что, с приветом? - спросил Отис. - Он так разговаривает... Отшельник сказал: Теперь прочти мне вслух! Не потерплю, Чтоб ложь змеей вползла В мой разум, мне измену предвещая! - Он не желает, чтоб вы шептались, - перевело яйцо ганзера. - Шепот наводит его на подозрения. - Это-то я и без тебя мог сообразить, - сказал Флинн. - Ну и сиди голодный, - оскорбилось яйцо ганзера. - Я просто старалось быть полезным. Отшельник сделал несколько шагов вперед, остановился и сказал Чего тебе здесь, аруун? Марвин покосился на яйцо ганзера, но оно упорно молчало. Тогда, угадав смысл слов, Марвин ответил: - Сэр, мы хотим покинуть планету и пришли к вам за помощью. Отшельник покачал головой и молвил: Речь варвара! Паршивая овца И та пристойней блеет! - На что он намекает? - спросил Марвин. - Ты такой умный, догадайся сам, - ответило яйцо ганзера. - Извини, если я тебя чем обидел, - сказал Марвин. - Ничего, ничего. - Право же, я раскаиваюсь. Буду очень обязан, если ты нам переведешь. - Ладно, - сказало яйцо ганзера по-прежнему хмуро. - Он говорит, что не понимает тебя. - Не понимает? Но я ведь достаточно ясно выражаюсь. - Не для него, - сказало яйцо ганзера. - Чтобы до него дошло, надо изложить все стихами. - Я? Никогда в жизни! - воскликнул Марвин с инстинктивной дрожью отвращения, которое испытывают все разумные земляне мужского пола при мысли о стихах. - Я просто не умею! Отис, может быть, ты... - Нет уж! - в панике отозвался Отис. Молчание сгущается. Теперь Пусть муж честной уста свои разверзнет. Мне оборот событий не по нраву. - Он начинает злиться, - прокомментировало яйцо ганзера. - Попробуй, попытка не пытка. - Может, ты ответишь вместо нас, - предложил Отис. - Я вам не шестерка, - возмутилось яйцо ганзера. - Хотите говорить - говорите сами за себя. - Единственное, что я помню еще со школьной скамьи, - это "Рубай" Омара Хайями, - произнес Марвин. - Ну и валяй, - подбодрило его яйцо ганзера. Марвин подумал-подумал, нервно дернулся и произнес: Откуда мы грядем? Куда свой путь вершим? На расу раса ополчилась без причин... Пришли мы получить совет, поддержку, помощь Не обращай надежды нашей в дым. - Размер ломается, - шепнуло яйцо ганзера. - Но для первой попытки недурно. Отис захихикал, и Марвин стукнул его хвостом. Отшельник отвечал: Изложено отменно, чужестранец! Сверх ожидания, найдешь ты помощь: Мужчины, невзирая на обличье, Всегда в беде друг друга выручают. Уже с меньшей запинкой Марвин произнес: Везде зеленый рай, куда ни кинешь взгляд. Заря роскошна, сумрачен закат. Найдет ли бедный пилигрим спасенье Там, где у сильного бессильный виноват? Отшельник сказал: Зело способен; в тощие года Худому языку навлечь недолго Беду на голову злосчастного владельца. Марвин сказал: Коль ты мне друг, оставь словесную игру. И прочь отправь тотчас, иначе я умру. Мне дела нет, что скажут пустомели, Бери меня и мной хоть затыкай дыру. Отшельник сказал: За мною, господа! Расправьте плечи! Мужайтесь! И пусть надежны будут стремена! И так, мирно беседуя речитативом, они прошествовали к хижине Отшельника, где увидели прикрытый куском коры запрещенный разумопередатчик древней и диковинной конструкции. Тут Марвин понял, что даже в самом крайнем безумии есть система. Ибо Отшельник не пробыл на этой планете и года, а уже сколотил изрядное состояние, занимаясь контрабандной переброской беглецов на самые захудалые из рынков Галактики. Неэтично, но как выразился Отшельник: Пусть вам приспособленье не по нраву Зачем хулой уста вы осквернили? Свет истины не меркнет, если даже Лучи его на вас не пролились. Мозгами пораскиньте: сколь разумно Пренебрегать дурным вином в пустыне, Где губы запекаются от жажды? Зачем же избавителей своих Вы судите сурово? Грех великий Неблагодарность: кто укусит руку, Которая разжала смерти хватку? Прошло не так уж много времени. Найти работу для Отиса Дагобера оказалось совсем нетрудно. Несмотря на все его уверения в противном, в молодом человеке обнаружилась слабая, но многообещающая садистская струна. Поэтому Отшельник переселил его разум в тело ассистента зубного врача на Проденде-IX. Яйцо ганзера пожелало Марвину всяческих благ и укатилось домой, в лес. - А теперь, - сказал Отшельник, - займемся тобой. Мне кажется, что если твою психологию проанализировать с предельной объективностью, то в тебе явственно прослеживается тенденция к жертвенности. - Во мне? - поразился Марвин. - Да, в тебе, - ответил Отшельник. - К жертвенности? - Именно к жертвенности. - Не уверен, - заявил Марвин. На этой формулировке он остановился из вежливости; в действительности же он был вполне уверен, что Отшельник заблуждается. - Зато я уверен, - сказал Отшельник. - И без ложной скромности могу сообщить, что опыт подыскания работ у меня побольше твоего. - Да, наверное. Вы, я вижу, перестали говорить стихами. - Конечно, - сказал Отшельник. - С какой стати мне продолжать? - Потому что раньше вы говорили только стихами, - ответил Орвин. - Но это же совсем другое дело, - сказал Отшельник. - Тогда я был на открытом воздухе. Приходилось защищаться. Теперь я у себя дома и, следовательно, в полной безопасности. - Неужели на открытом воздухе стихи действительно защищают? - А как по-твоему? Я на этой планете второй год живу, и второй год на меня охотятся две кровожадные расы, которые убили бы меня на месте, если б только поймали. А я, как видишь, цел и невредим. - Что ж, это очень хорошо. Но я не совсем понимаю, какое отношение имеет ваша речь к вашей личной безопасности. - Черт меня побери, если я сам это понимаю, - сказал Отшельник. - Вообще-то я считаю себя рационалистом, но вынужден призанять, хоть и с неохотой, что стихи действуют безотказно. Они помогают, что еще можно добавить? - А вам не приходило в голову произвести опыт? - спросил Марвин. Я имею в виду, не пробовали вы разговаривать на открытом воздухе прозой? Возможно, что стихи вовсе не обязательны. - Возможно, - ответил Отшельник. - А бели бы ты попробовал прогуляться по океанскому дну, то, возможно, оказалось бы, что и воздух вовсе не обязателен. - Это не совсем одно и то же, - возразил Марвин. - Это абсолютно одно и то же, - сказал Отшельник. - Но мы говорили о тебе и твоей склонности приносить себя в жертву. Повторяю, эта склонность открывает перед тобой путь к чрезвычайно увлекательной работе. - Не интересуюсь, - уперся Марвин. - А еще что у вас есть? - Больше ничего! - отрезал Отшельник. По странному стечению обстоятельств в этот миг снаружи, из кустов, донесся невероятный треск и грохот, и Марвин заключил, что за ним гонятся либо мельдяне, либо ганзеры, либо те и другие. - Работу я принимаю, - сказал Марвин. - Однако вы ошибаетесь. За Марвином осталось последнее слово, но зато за Отшельником осталось последнее дело. Ибо, наладив свое оборудование и отрегулировав приборы, он замкнул выключатель и отправил Марвина навстречу новой карьере, на планету Цельсий-5. Глава 14 На Цельсии-5 высшее проявление культуры - дарить и принимать подарки. Отказаться от подарка немыслимо; такой поступок вызывает в любом цельсианине эмоцию, сравнимую разве что с земной боязнью кровосмешения. Как правило, дарение не беда. Большей частью дары "белые" и выражают всевозможные оттенки любви, благодарности, нежности и так далее. Но бывают еще "серые" дары предупреждения и "черные" дары смерти. И вот некий выборный чиновник получил от своих избирателей красивое кольцо в нос. В нем обязательно надо красоваться две недели. Великолепная была вещица, только с одним недостатком - она тикала. Существо другой расы скорее всего закинуло бы это кольцо в ближайшую канаву. Но ни один цельсианин, находясь в здравом уме, этого не сделает. Он даже не отдаст кольцо на проверку. Цельсиане руководствуются правилом: дареному коню в зубы не смотрят. К тому же, просочись хоть слово подозрения, разгорится непоправимый публичный скандал. Проклятое кольцо надо был таскать в носу целых две недели. А оно тикало. Чиновник, которого звали Мардук Крас, обдумывал эту проблему. Он размышлял о своих избирателях, о том, как он им помогал, и о том, как он их давил. Кольцо символизировало предупреждение, это-то было ясно. В лучшем случае - предупреждение, серый дар. В худшем - черный; миниатюрная бомба простейшей конструкции по истечении нескольких томительно-тревожных дней разнесет ему голову. По природе своей Мардук не был самоубийцей; он знал, что не хочет носить проклятое кольцо. Но он также знал, что обязан носить проклятое кольцо. Итак, он оказался перед классической цельсианской дилеммой. "Неужели они проделают со мной такое? - спрашивал себя Мардук. Только из-за того, что я перепланировал старый, грязный жилой округ под предприятия тяжелой промышленности и вступил в соглашение с гильдией домовладельцев, обязавшись повысить квартирную плату на 320 процентов взамен их обещания в пятидесятилетий срок установить новый водопроводные трубы? Так ведь, боже правый, я никогда и не выдавал себя за совершенство". Кольцо весело тикало, отсчитывая секунды, щекоча нос и будоража душу. Мардуку вспомнились другие чиновники, которые головами поплатились, получив дары от слабоумных озорников. Да, вполне возможно, что это черный дар. - Голодранцы тупые! - прорычал Мардук, облегчив душу ругательством, которого никогда бы не осмелился произнести на публике. Он горько переживал обиду. Работаешь не покладая рук на всяких дряблокожих крючконосых кретинов - и что же получаешь в награду? Бомбу в нос. Какое-то мгновение его так и подмывало закинуть кольцо в ближайший бак с хлором. Тут бы он их проучил! И ведь был прецедент. Разве святой Вориэг не отверг тотальное подношение трех призраков? Да... Но по каноническому толкованию подношение призраков было задумано как коварный подкоп под самую сущность Даров и, следовательно, под самые устои общества; ведь, сделав свое тотальное подношение, они исключили возможность каких бы то ни было подарков в будущем. А кроме того, то, что достойно восхищения в святом. Второго Царства, отвратительно во второразрядном чиновнике Десятой Демократии. Святые вольны поступать как им заблагорассудится; простые люди должны поступать так, как положено. Плечи Мардука поникли. Он облепил ступни горячей целебной грязью, но и это не принесло ему облегчения. Выхода не было. Не может один цельсианин противостоять целому обществу. Придется носить кольцо и ждать того леденящего душу мига, когда тиканье прекратится... Но постойте! Есть же выход! Да, да, выход найден! Надо только все организовать как следует; но если получится, то Мардук сохранит и безопасность и доверие общества. Пусть только проклятое кольцо даст ему срок... Мардук Крас срочно созвонился с несколькими инстанциями и устроил себе срочную командировку на Таами-2 (эдакое Таити в Зоне Десяти звезд). Разумеется, не телесную. Высокое начальство не станет разбазаривать средства на то, чтобы отправлять чье-то тело за сотни световых лет, когда достаточно одного лишь разума. Бережливый, положительный Мардук отправится по обмену. Он соблюдет если не дух, то букву цельсианского обычая - оставит дома тело с дареным кольцом, весело тикающим в носу. Надо только найти разум, который поселится в теле Мардука на время его отсутствия. Но это не сложно. В Галактике чересчур много разумов и чересчур мало тел. Почему так - никто не знает доподлинно. Ведь в конце концов каждый начинает жизнь, обладая и тем и другим. Но в финале у одних всегда оказывается чего-то больше, чем им нужно, будь то богатство, власть или тела, а у других - меньше. Мардук связался с фирмой "Отшельник" (Тела для любых надобностей). У Отшельника нашлось как раз то, что нужно: ярко выраженный землянин, молодой, мужского пола, находящийся под угрозой скорой смерти и согласный на риск, который связан с ношением тикающего кольца в носу. Вот так Марвин Флинн попал на Цельсий-5. В виде исключения спешить было некуда. По прибытии Марвин Флинн имел возможность проделать все процедуры, предписываемые обменом. Он полежал в полной неподвижности, медленно привыкая к новому телу. Он пошевелил каждой конечностью, проверил все органы чувств и быстро перебрал в уме первичную культурно-конфигурационную нагрузку, излучаемую лобными долями, на предмет аналогичных и тождественных фактов. Затем оценил эмоциональные и структурные факторы мозжечка на предмет зенита, надира и седловины. Почти все это он выполнил машинально. Оказалось, что цельсианское тело сидит на нем как нельзя лучше. Конечно, не обошлось без затруднений: дельта-кривая была до нелепости эллиптичной, а УИТ (универсальные игрек-точки) - не трапециевидными, а серповидными. Но чего и ждать на планете типа 3В; если все пойдет нормально, ему не грозят никакие неприятности. В общем с таким комплексом "тело - среда - культура - роль" он вполне мог сжиться и отождествить себя. Очень мило, мысленно подытожил Марвин. Только бы проклятое кольцо в носу не взорвалось. Он встал и пригляделся к обстановке. Первым ему бросилось в глаза письмо от Мардука Краса - оно было привязано к запястью, чтобы Марвин сразу заметил. ДОРОГОЙ ОБМЕНЩИК! Добро пожаловать на Цельсий! Я понимаю, что при данных обстоятельствах вы не замечаете особого гостеприимства, и сожалею об этом не меньше вашего. Но я бы вам от всей души советовал выкинуть из головы всякую мысль о внезапной кончине и сосредоточиться на приятном времяпрепровождении. Пусть вас утешает, что статистика смерти от черного дара не выше, чем от несчастных случаев на плутониевом руднике, если вы добываете плутониевую руду. Так что не нервничайте и наслаждайтесь жизнью. Моя квартира вместе со всем, что в ней находится, - к вашим услугам. Тело - также, только не переутомляйте его, укладывайте спать не слишком поздно и не вливайте в него чересчур много спиртного. Левое запястье повреждено, будьте осторожны, если придется поднимать что-нибудь тяжелое. Счастливо оставаться и не волнуйтесь, ведь тревога никому еще не помогла разрешить ни одной проблемы. Не сомневаюсь, что вы джентльмен и не станете пытаться вынуть кольцо из носа. Но на всякий случай сообщаю, что у вас все равно ничего не выйдет: кольцо заперто на молекулярный замок Джейверга. Еще раз до свидания, постарайтесь выкинуть из головы все заботы и хорошо провести время на нашей славной планете. Ваш преданный друг МАРДУК КРАС Сперва письмо обозлило Марвина, но после он расхохотался и смял его в комок. Мардук, бесспорно, негодяй, но негодяй симпатичный и широкая душа. Марвин решил извлечь максимум возможного из сомнительной сделки, позабыть о предполагаемой бомбе, прикорнувшей у него над губой, и наслаждаться времяпрепровождением на Цельсии. Он прошел осматривать свой новый дом и остался очень доволен. Квартира оказалась холостяцкой норой, спланированной так, чтобы жить в свое удовольствие, а не просто плодить детей. Основная особенность планировки - пентабрахия - отражала служебное положение Краса. Сошки помельче обходились системой трех-четырех галерей, а в трущобах "Северные Болотники" целые семьи ютились в одно - и двух галерейных квартирах. Однако в ближайшем времени намечалась жилищная реформа. Кухня, чистенькая и современная, изобиловала гастрономическими чудесами. Были там и банки засахаренных кольчатых червей, и миски с экзотическим салатом из морских звезд, и восхитительно вкусные ломтики манилы, ваниллы, горгонии и рениксы. Была консервированная "казарка белощекая под ротифероорхидейным соусом" и пакет быстрозамороженных сладких и кислых юсов. Но (как это похоже на холостяков!) не было главного - ни головки гастробула, ни бутылки газированного имбирного меда. Блуждая по длинным изогнутым галереям, Марвин обнаружил музыкальную комнату. Здесь Мардук не пожалел затрат. Большую часть комнаты занимал огромный усилитель "Империал" с двумя динамиками "Тиран" по бокам. Мардук применял микрофон "Вихрь" с сорокаканальным подавлением, селектор-дискриминатор ощущений "расширяющегося" типа был оборудован поплавковым щелегорловым "пассивным" регулятором. Сигнал снимали путем регенерирования изображений, но можно было переключиться на модуляцию спада. Пусть не профессионально сделанный, но все же отличный любительский комбайн. Сердцем комплекса был, само собой, инсектарий - генератор модели "Супер Макс", с ручным и автоматическим контролем отбора и смешения, с регулируемой подачей и выброской, с различными максимизирующими и минимизирующими устройствами. Марвин выбрал "Гавот кузнечика" (Корестал, 431Б) и стал вслушиваться в волнующее трахейное облигато и нежный аккомпанемент духовых инструментов - спаренных мальфиговых трубеол. Познания Марвина в музыке были весьма поверхностным, но он оценил всю виртуозность исполнения: в отдельной ячейке сидел кузнечик, зеленый в голубую полоску, и у него слегка вибрировал второй сегмент брюшка. x x x Марвин склонился над инсектарием и одобрительно кивнул. Кузнечик в голубую полоску щелкнул жвалами, затем вновь принялся за свою музыку. Это был специально выведенный дискант для техничного исполнения; блистательный артист, хотя трактовка у него не столь правильна, сколь эффектна. Правда, этого Марвин не мог постигнуть. Марвин выключил тумблер, вернул переключатель из позиции "Активность" в позицию "Спячка"; кузнечик вновь погрузился в сон. Хорошо был укомплектован инсектарий, особенно выделялись симфонии майских мух и новейшие причудливые песни гусениц, но Марвину предстояло еще многое увидеть, и он пока не стал забивать себе голову музыкой. В гостиной Марвин сел на массивную старинную глиняную скамью (настоящий Уормстеттер!), прислонился к щербатому гранитному подголовнику и решил отдохнуть. Но кольцо в носу тикало и тикало, беспрерывно посягая на его чувство благополучия. Он потянулся к низенькому столику и наудачу вытянул из целой груды первую попавшуюся палочку-почиталочку. Пробежался щупальцами по желобкам, но без толку. Трудно было сосредоточиться даже на развлекательном чтении. Нетерпеливо отшвырнув палочку-почиталочку, он принялся строить планы. Но он был зажат в тисках неумолимого времени. Приходилось исходить из того, что мгновения жизни строго ограничены и их становится все меньше. Хотелось как-то отметить последние часы. Но как? Он соскользнул с Уормстеттера и заметался по главной галерее, ожесточенно пощелкивая когтями. Затем внезапно принял решение и отправился в гардеробную. Там он выбрал новую оболочку из золотисто-бронзового хитина и тщательно задрапировал ею плечи. Лицевые щетинки он покрыл ароматическим клеем и уложил еl grosse <На манер малярной кисти (франц.)> по щекам. Щупальца обрызгал лаком, придающим жесткость, расправил под изысканным углом шестьдесят градусов и придал им изящный естественный изгиб. В заключение припудрил лавандовым песком средний сегмент, а плечевые суставы окаймил черной полосой. Он оглядел себя в зеркале и остался доволен своей внешностью: одет хорошо, но без пижонства. Судя о себе с предельной беспристрастностью, он нашел, что молод, представителен и смахивает на ученого-гуманитария. Звезды с неба навряд ли хватает, но и в грязь лицом нигде не ударит. Он вышел из норы через главный вход и закрыл его входной пробкой. Сгущались сумерки. Звезды мерцали над головой, но их там, казалось, не больше, чем мириад огней у входов в бесчисленные норы, публичные и частные, и все огни сливаются в пульсирующее сердце большого города. Зрелище это глубоко взволновало Марвина. Наверняка, наверняка где-нибудь в переплетении столичных лабиринтов найдется нечто такое, что доставит ему радость. Или хотя бы мирное забытье под занавес. Итак, Марвин скорбно, хотя и не без трепетной надежды, направил стопы к манящей, лихорадочной Центральной Канаве - выяснить, что уготовано ему фортуной или велено роком. Глава 15 Стремительной размашистой походкой, скрипя кожаными сапогами, шел Марвин Флинн по деревянному тротуару. Едва уловимо повеяло смешанным ароматом шалфея и туи. Справа и слева кирпичные стены жилищ отливали в лунном свете тусклым мексиканским серебром. Из соседнего салуна донеслись отрывистые аккорды банджо. Марвин затормозил на всем ходу и нахмурился. Откуда здесь шалфей? И салун? Что тут происходит? - Что-нибудь неладно, чужестранец? - нараспев спросил хриплый голос. Флинн круто обернулся. Из тени, падающей от универсального магазина, выступила какая-то фигура. Это оказался ковбой - дурно пахнущий сутулый бродяга в пыльной черной шляпе, смешно заломленной на немытом лбу. - Да, что-то очень и очень неладно, - ответил Марвин. - Все кажется каким-то чудным. - Не стоит волноваться, - заверил его ковбой-бродяга. - У тебя просто изменилась система метафорических критериев, а за это, видит бог, в тюрьму не сажают. Собственно говоря, ты радоваться должен, что избавился от кошмарных ассоциаций со зверями и насекомыми. - А что плохого было в моих ассоциациях? - возразил Мар-вин. - В конце концов я ведь нахожусь на Цельсии-5 и живу в норе. - Ну и что? - сказал ковбой-бродяга. - Разве у тебя нет воображения? - Воображения у меня хоть отбавляй, - вознегодовал Мар-вин. - Но не в том дело. Дело в том, что нелогично воображать, будто ты на Земле и ковбой, когда по-настоящему ты кротопдобное существо на Цельсии-5. - Ничего не попишешь, - сказал ковбой-бродяга. - Ты, видно, перенапряг способность аналогизирования, и у тебя вроде как предохранитель сгорел, вот что... Соответственно твое восприятие взяло на себя задачу эмпирической нормализации. Такое состояние называется "метафорическая деформация". Тут Марвин вспомнил, как мистер Бландерс предостерегал его от этого феномена. Метафорическая деформация, болезнь всякого межзвездного путешественника, настигла его мгновенно, без всякого предупреждения. Он знал, что должен встревожиться, но чувствовал лишь кроткое удивление. Эмоции его соответствовали восприятию, ибо незамеченная перемена есть перемена неощутимая. - Когда же я начну видеть вещи такими, как они есть на самом деле? - спросил Марвин. - Вот вопрос, достойный философа, - ответил ковбой-бродяга. - Но применительно к твоему случаю синдром пройдет, если только ты вернешься на Землю. А будешь и дальше путешествовать - процесс перцептивного аналогизирования обострится; правда, можно ожидать кратковременных самопроизвольных светлых промежутков - ремиссий нормального состояния. Все это показалось Марвину занятным, но не опасным. Он поддернул джинсы и протянул с ковбойским выговором: - Что-о-о ж, я так понимаю, играть надо теми картами, что сданы, и ничего тут всю ночь препираться. А ты-то сам кто будешь, чужестранец? Ковбой-бродяга отвечал не без самодовольства: - Я тот, без кого была бы невозможна наша беседа. Я воплощение Необходимости; без меня тебе пришлось бы самому припомнить всю теорию метафорической деформации, а ты вряд ли на это способен. Позолоти ручку. - Так цыганки говорят, - презрительно сказал Марвин. - Извини, - ответил ковбой-бродяга без тени смущения. - Сигаретки не найдется? - Табачок найдется, - сказал Марвин и протянул ему кисет с "Булл-Дэргем". С секунду он задумчиво разглядывал нового приятеля, затем объявил: - Что-о-о ж, вид у тебя препоганый, к тому же ты, по-моему, наполовину осел и наполовину шакал. Но я, пожалуй, буду тебя держаться, какой ты ни есть. - Браво, - серьезно проговорил ковбой-бродяга. - С изменением контекста ты справляешься лихо, как мартышка с бананами. - Я так понимаю, ты это капельку загнул, - хладнокровно сказал Марвин. - Куда мы теперь двинем, прохвессор? - В путь-дорогу, - ответил ковбой. - В ближайший салун сомнительной репутации. - Гип-гип ура! - гаркнул Марвин и развязной походкой устремился в распахнутые двери салуна. В салуне на руке у Марвина тотчас повисла некая особа. Она впилась в него взглядом с улыбкой, напоминавшей ярко-красный барельеф. Бегающие подчерненные глаза имитировали прищур веселья; вялое лицо был размалевано лживыми иероглифами оживления. - Пошли со мной наверх, детуля, - вскричала омерзительная красотка. - Гулять будем, веселиться будем! - Самое забавное, - сказал бродяга, - что маску этой девы предписывает обычай, требуя, чтобы те, кто продает наслаждение, изображали радость. Требование, мой друг, нелегкое, и не на всякую профессию оно налагается. Заметь: торговке рыбой дозволено не любить селедку, торговец овощами может в рот не брать репы, даже мальчишке-газетчику прощается неграмотность. Никто не требует, чтобы сами святые угодники получали удовольствия от священного мученичества. Лишь смиренные продавцы наслаждений обязаны, подобно Танталу, вечно ждать недосягаемого пиршества. - Твой друг - большой шутник, точно? - сказал накрашенная ведьма. - Но ты мне больше по нраву, крошка, от тебя у меня внутри все обмирает. x x x На шее у бесстыдницы болтался кулон с миниатюрными брелоками - черепом, пианино, стрелой, пинеткой и пожелтевшим зубом. - Что это такое? - полюбопытствовал Марвин. - Символы. - Символы чего? - Пойдем наверх, я тебе все объясню, миленок. - Итак, - нараспев произнес ковбой-бродяга, - перед нами истинное непосредственное самовыражение пробудившейся женской натуры, рядом с которым наши мужские причуды кажутся всего лишь детскими игрушками. - Пшли! - воскликнула гарпия и завертела мощным торсом, имитируя страсть, которая казалась еще более отталкивающей из-за того, что была неподдельна. - Большое вам, э-э.., спасибо, - промямлил Марвин, - но сейчас я, пожалуй, не... - Ты не жаждешь любви? - недоверчиво переспросила женщина. - Вообще-то не очень. Женщина уперла суковатые кулаки в крутые бедра и сказала: - Кто бы мог подумать, что я доживу до такого дня?