Роберт Шекли. Обмен разумов --------------------------------------------------------------- OCR: FIREFLY, SATAN, ADIRA and 3DGAMER Ў http://www.bestlibrary.ru --------------------------------------------------------------- Глава 1 На рекламной полосе в "Стэнхоуп газетт" Марвин Флинн вычитал такое объявление: "Джентльмен с Марса, 43 лет, тихий, культурный, начитанный, желает обменяться телами с земным джентльменом сходного характера с 1 августа по 1 сентября. Справки по требованию. Услуги маклеров оплачены". Этого заурядного сообщения было достаточно, чтобы у Марвина Флинна залихорадил пульс. Махнуться телами с марсианином! Идея увлекательная и в то же время отталкивающая. В конце концов любому неприятно, если какой-то пескоядный марсианин станет из его собственной головы двигать его собственными руками, смотреть его глазами и слушать его ушами. Но в возмещение этих неприятностей он, Марвин Флинн, увидит Марс. Причем увидит так, как надо видеть: через восприятие аборигена. Одни коллекционируют картины, другие - книги, третьи - женщин, а Марвин Флинн стремился охватить сущность всех увлечений, путешествуя. Однако его всепоглощающая страсть к путешествиям оставалась, увы, неудовлетворенной. Он родился и вырос в Стэнхоупе, штат Нью-Йорк. Географически родной городок находился милях в трехстах к северу от Нью-Йорка. В духовном же и эмоциональном отношении между этими двумя пунктами пролегало чуть ли не целое столетие. Стэнхоуп - милое пасторальное селеньице, расположенное в предгорье Адирондактов, изобилующее фруктовыми садами и испещренное стадами пегих коров на зеленых холмистых пастбищах. Неуязвимый в своем пристрастии к буколике Стэнхоуп упорно цеплялся за древние обычаи. Дружелюбно, хоть и не без задора, городок держался подальше от каменного сердца страны - суперстолицы. Линия метро ИРТ - Седьмая авеню прогрызла себе путь под землей до Кингстона, но не далее. Исполинские шоссе раскинули бетонные щупальца по всему штату, но не дотянулись до усаженной вязами Мейн-стрит - главной улицы Стэнхоупа. В других городах были ракетодромы - Стэнхоуп хранил верность архаичному аэропорту. По ночам в постели Марвин то и дело прислушивался к мучительно-волнующему отзвуку вымирающей сельской Америки - одинокому воплю реактивного лайнера. Стэнхоуп довольствовался самим собой. Остальной мир, по-видимому, вполне довольствовался тем, что предоставлял Стэнхоупу романтически грезить об ином, не столь стремительном веке. Единственным, кого такое положение вещей не устраивало, был Марвин Флинн. Он совершал поездки, как это было принято, и смотрел то, что принято смотреть. Как и все, он не раз проводил субботу и воскресенье в Европе. Он посетил в батискафе затонувший город Майами, полюбовался Висячими Садами Лондона и поклонился идолам в храме Бахай у залива Хайфа. Во время отпусков он ходил в пеший поход по Земле Мэри Бэрд (Антарктида), исследовал Леса Дождевых Деревьев в нижнем течении Итури <Итури - правый приток реки Конго.>, пересек Шинкай на верблюде и даже несколько недель прожил в Лхасе - столице мирового искусства. Словом, обычный туристский ассортимент. Флинну хотелось путешествовать по-настоящему. То есть отправиться в космические круизы. Казалось бы, не такое уж невыполнимое желание. Однако Флинн ни разу не был даже на Луне. В конечном итоге все сводилось к экономике. Межзвездное путешествие во плоти и крови - удовольствие дорогое, для простого человека оно исключается. Разве что он пожелает воспользоваться преимуществом Обмена Разумов. Марвин старался примириться со своим положением в обществе и с более чем приемлемыми перспективами, которые открывало перед ним это положение. В конце концов он свободный гражданин, почти совсем белый, ему всего тридцать один год, у него высокий рост, широкие плечи, черные усики и мягкие карие глаза. Он получил традиционное образование - начальная и средняя школа, двенадцать лет в колледже, четыре года последипломной практики, - и его считали достаточно хорошим специалистом в корпорации "Рик-Питерс". Там он подвергал флюороскопии пластмассовые игрушки, исследуя их на микроусадку, пористость, усталостный износ и так далее. Возможно, работа не из самых важных, но ведь не всем же быть королями или космонавтами. Должность у Флинна была, безусловно, ответственная, особенно если учесть роль игрушек в нашем мире и жизненно важную задачу высвобождения нерастраченной детской энергии. Все это Марвин знал и тем не менее был недоволен. Повидать Марс, посетить нору Песчаного Царя, насладиться великолепием звуковой гаммы "Мук любви", прислушаться к цветным пескам Великого Сухого Моря... Раньше он только мечтал. Теперь дело иное. В горле непривычно першило от готовности вот-вот принять решение. Марвин благоразумно не стал торопить события. Вместо того он взял себя в руки и отправился в центр, в Стэнхоупскую Аптеку. Глава 2 Как он и ожидал, его закадычный друг Билли Хейк сидел у стойки с содовой и потягивал фрапп с ЛСД <ЛСД - наркотик.>. - Как ты сегодня, старая сводня? - приветствовал друга Хейк на распространенном в те дни жаргоне. - Полон сил, как крокодил, - традиционной формулой ответил Марвин. - Ду коомен <Ты пришел (голл.)> мучо-мучо рапидо <очень-очень быстро (испан.)>? - спросил Билли. (В том году считалось остроумным говорить на ломаном испано-голландском диалекте.) - Я, минхеер, - с запинкой ответил Марвин. Ему просто было не до состязаний в остроумии. Билли уловил нотку раздражения. Он насмешливо приподнял бровь, сложил комикс, посвященный Джеймсу Джойсу, сунул в рот сигару "Кин-Смоук", надкусил ее, выпустил ароматный зеленый дым и спросил: - Отчего скуксился? Вопрос, хоть и заданный кислым тоном, был вполне доброжелателен. Марвин уселся рядом с Билли. У него было тяжело на душе, но все же не хотелось делиться горестями с легкомысленным другом, и потому, воздев руки, он повел беседу на индейском языке знаков. (Многие молодые люди с интеллектуальными запросами все еще находились под впечатлением прошлогодней сенсации - проектоскопического фильма "Дакотский диалог"; в фильме с участием Бьорна Ракрадиша (Безумный Конь) и Мировары Славовивович (Красная Туча) герои изъяснялись исключительно жестами). Иронически и в то же время серьезно Марвин изобразил разбитое сердце, блуждающего коня, солнце, которое не светит, и луну, которая не восходит. Помешал ему мистер Байджлоу, хозяин Стэнхоупской Аптеки. Это был человек средних лет (ему уже исполнилось семьдесят четыре), лысеющий, с небольшим, но заметным брюшком. Несмотря на все это, замашки у него были как у юнца. Вот и теперь он сказал Марвину: - Э, минхеер, кверен зи тамар ля клопье имменса де ла кабеца вефрувенс им форма де мороженое с фруктами? Для мистера Байджлоу и прочих представителей его поколения было характерно, что они злоупотребляли молодежным жаргоном. - Шнелль <Живо (нем.)>, - оборвал его Марвин с бездумной жестокостью молодых. - Ну, знаете ли, - только и вымолвил мистер Байджлоу, оскорбленно удаляясь. Билли видел, что друг страдает. Это его смущало. Ему уже стукнуло тридцать четыре года, еще чуть-чуть, и он станет мужчиной. И работа у него была хорошая - десятник на 23-м сборном конвейере тарной фабрики "Питерсон". Держался он, конечно, по-прежнему как подросток, но знал, что возраст уже налагает определенные обязательства. Поэтому он преодолел свою природную застенчивость и заговорил со, старым другом напрямик: - Марвин, в чем дело? Марвин, пожал плечами, скривил губы и бесцельно забарабанил пальцами по столу, затем сказал: - Ойра <Слушай (испан.)>, омбре, айн клейннахтмузик эс демасиадо <Это уж слишком (испан.)>, нихт вар? Дер Тодт ты руве коснуться... - Попроще, - прервал Билли не по возрасту солидно. - Извини, - продолжал Марвин открытым текстом. - У меня просто... Ах, Билли, мне просто ужасно хочется путешествовать, право! Билли кивнул. Ему было известно, какою страстью одержим его Друг. - Ясно, - сказал он. - Мне тоже. - Но не так сильно, Билли... Я себе места не нахожу. Принесли мороженое с фруктами. Марвин не обратил на него внимания и продолжал изливать душу своему другу детства. - Мира <Здесь: "знаешь" (испан.)>, Билли, поверь, нервы у меня на взводе, как пружина в пластмассовой игрушке. Я все думаю о Марсе, Венере и по-настоящему далеких местах вроде Альдебарана и Антареса, и.., черт возьми, понимаешь, даже думать не могу ни о чем другом. В голове у меня то Говорящий Океан Проциона-четыре, то трехстворчатые человекоподобные на Аллуи-два, да я просто помру, если не повидаю тех мест воочию. - Точно, - согласился друг. - Я бы тоже хотел их повидать. - Нет, ничего ты не понимаешь, - возразил Марвин. - Дело не в том, чтобы повидать.., тут совсем другое.., гораздо хуже.., пойми, не могу я прожить здесь, в Стэнхоупе, всю жизнь. Пусть даже у меня недурная работа и я провожу вечера с первоклассными девчонками. Но, черт побери, не могу я просто жениться, наплодить детей и.., и.., есть же в жизни что-то еще! Тут Марвин снова сбился на мальчишечью неразборчивую скороговорку. Однако смятение прорывалось сквозь неудержимый поток слов. Поэтому друг мудро кивал головой. - Марвин, - сказал он мягко, - это все ясно как дважды два, ей-богу же, гадом буду. Но ведь даже межпланетное путешествие обходится в целое состояние. А межзвездное просто-напросто невозможно. - Все возможно, - ответил Марвин, - если пойти на Обмен Разумов. - Марвин! Ты этого не сделаешь! - вырвалось у шокированного друга. - Нет, сделаю! - настаивал Марвин. - Клянусь Кристо Мальэридо, сделаю! На сей раз шокированы были оба. Марвин почти никогда не употреблял имени божьего всуе. - Как ты можешь?! - не унимался Билли. - Обмен Разумов - грязное дело! - Каждый понимает в меру своей испорченности. - Нет, серьезно. Зачем тебе нужно, чтобы у тебя в голове поселился пескоядный старикашка с Марса? Будет двигать твоими руками и ногами, смотреть твоими глазами, трогать твое тело и даже, чего доброго... Марвин перебил друга, прежде чем тот ляпнул какую-нибудь пакость. - Мира, - сказал он. - Рекуэрдо ке <Здесь: "Не забывай, что..." (испан.)> на Марсе я стану распоряжаться телом этого марсианина, так что ему тоже будет неловко. - Марсиане не испытывают неловкости, - сказал Билли. - Неправда, - не согласился Марвин. Младший по возрасту, он во многих отношениях был более зрелым, чем друг. В колледже ему хорошо давалась Сравнительная межзвездная этика. А жгучее стремление путешествовать сделало его менее провинциальным, чем друга, и лучше подготовило к тому, чтобы становиться на чужую точку зрения. С двенадцати лет - с тех пор, как он научился читать, - Марвин изучал уклады и обычаи множества различных рас Галактики. Больше того, по Симпатическому проецированию личности он набрал девяносто пять очков из ста возможных. Он вскочил на ноги. - Разрази меня гром! - воскликнул он, хлопнув себя правым кулаком по левой ладони. - Так и будет! Загадочная алхимия решения сделала Марвина другим человеком. Без колебаний он вернулся домой, уложил легкий чемодан, оставил родителям записку и сел в реактивный лайнер, следующий в Нью-Йорк. Глава 3 В Нью-Йорке Марвин сразу пошел в контору Отиса, Бландерса и Клента - маклеров по прокату тел. Его направили в кабинет мистера Бландерса - высоченного детины атлетического сложения, в расцвете лет, в свои шестьдесят три года он был уже полноправным компаньоном фирмы. Этому человеку Марвин и изложил цель своего визита. - Конечно, конечно, - сказал мистер Бландерс. - Вы ссылаетесь на наше объявление от прошлой пятницы. Джентльмена с Марса зовут Зе Краггаш, у него превосходная рекомендация от ректоров Ист-Скернского университета. - На что он похож? - спросил Марвин. - Судите сами, - ответил Бландерс. Он показал Марвину фото существа с бочкообразной грудью, тоненькими ногами, руками чуть потолще, крохотной головкой и необычайно длинным носом. На фото Краггаш стоял по колено в илистой глине, махал кому-то руками. Внизу была подпись: "На память о Грязевом Рае - лучшем курортном месте на Марсе, где можно отдыхать круглый год". - Симпатичный парень, - заметил мистер Бландерс. Марвин в сомнении кивнул. - Живет он у Уогомстамке, - продолжал Бландерс, - на краю Исчезающей Пустыни в Нью-Саут-Марсе. Вы, наверное, знаете, что это чрезвычайно популярный туристский край. Подобно вам, мистер Краггаш жаждет путешествий и желает найти подходящее тело-носитель. Выбор он целиком и полностью предоставил на наше усмотрение, оговорил лишь одно обязательное условие - здоровое тело и здоровый дух. - Что ж, - сказал Марвин, - не хочу зря хвастаться, но меня всегда считали здоровяком. - Это видно с первого взгляда, - ответил мистер Бландерс. - У меня, конечно, всего лишь предчувствие, а может бить, интуиция, но за тридцать лет работы с людьми я привык доверять своим предчувствиям. Трех желающих произвести данный обмен я уже отверг, основываясь исключительно на своей интуиции. Этим обстоятельством мистер Бландерс гордился так явно, что Марвин почел своим долгом вставить: - Да неужели? - Можете не сомневаться. Вы не представляете, как часто мне по роду моей деятельности приходится выявлять и отклонять неподходящие кандидатуры. Всякие там невропаты, ищущие грязных и недозволительных приключений; преступники, пытающиеся выбраться из зоны действия местных законов; эмоционально неуравновешенные типы. Я их всех выбраковываю. - Надеюсь, я не подхожу ни под одну из упомянутых категорий? - сказал Марвин со сдавленным смешком. - Смело могу заявить, что нет, - заверил его мистер Бландерс. - Я склонен считать вас в высшей степени нормальным молодым человеком; даже чрезмерно нормальным, если такое вообще мыслимо. Вас охватила тяга к путешествиям, что вполне свойственно вашему возрасту, эта страсть сродни влюбленности, или участию в справедливой войне, или мировой скорби и прочим причудам молодежи. Ваше счастье, что природный ум или удача привели вас к нам - самой старой и надежной фирме, занимающейся Обменом Разумов, а не к кому-нибудь из менее щепетильных наших конкурентов; или, упаси боже, вас могло угораздить на Свободный Рынок. Марвин почти ничего не знал о Свободном Рынке, но промолчал, не желая обнаружить свое невежество. - А теперь, - сказал мистер Бландерс, - прежде чем мы удовлетворим вашу просьбу, надо выполнить кое-какие формальности. - Формальности? - переспросил Марвин. - Безусловно. Во-первых, вы должны пройти полное обследование - телесное, духовное и моральное. Затем вдвоем с марсианским джентльменом вы подпишете акт от ответном ущербе. В акте обусловлено, что всякий ущерб, как умышленно, так и неосторожно причиненный телу-носителю, в том числе и по независящим обстоятельствам, будет: 1, возмещен по расценкам, установленным межзвездной конвенцией, и 2, ответно причинит другому телу, согласно lex talionis <Закон талиона (латин.)>. - Как, как? - не понял Марвин. - Око за око, зуб за зуб, - пояснил мистер Бландерс. - Допустим, вы, находясь в теле марсианина, сломали ногу. В соответствии с межзвездным правом, когда вы вновь перейдете в свое тело, вам тоже сломают ногу максимально научным и безболезненным способом. - Даже если это произошло случайно? - Особенно если это произошло случайно. Мы установили, что Акт об Ответном Ущербе заметно уменьшил число таких случайностей. - Мне начинает казаться, что это вроде бы опасно, - сказал Марвин. - Всякое направленное действие содержит элемент опасности, - ответил мистер Бландерс. - Но риск при Обмене Разумов статистически ничтожно мал, только держитесь подальше от Искаженного Мира. x x x - Я очень мало знаю об Искаженном Мире, - признался Mapвин). - Все знают столько же, - ответил Бландерс. - Поэтому каждый считает, что надо держаться от него подальше. Марвин в задумчивости кивнул. - А еще что? - Да ничего особенного. Просто бумажная волокита, отказы от особых прав и привилегий, все в таком роде. И конечно, я должен официально предостеречь вас от метафорической деформации. - Ладно, - сказал Марвин. - Давайте я послушаю. - Да я же вас только что предостерег, - удивился Бландерс. - Но могу предостеречь еще раз. Берегитесь метафорической деформации. - Я бы с радостью, - ответил Марвин, - но мне ведь неизвестно, что это такое. - В сущности, это совсем простая штука, - сказал Блавдерс. - Если хотите, можете считать ее одной из форм ситуационного безумия. Видите ли, наша способность усваивать необычное не беспредельна, а когда путешествуешь на другие планеты, пределы оказываются очень узкими. Слишком много новых впечатлений; их приток становится невыносимым, и мозг ищет отдыха в буферном процессе аналогизирования. Этот процесс как бы создает мост между воспринятым известным и неприемлемым неизвестным, облекает невыносимое неизвестное в желанную мантию привычного. Когда субъект не справляется с притоком новых данных естественным путем концептивного аналогизирования, он становится жертвой перцептивного аналогизирования. Этот процесс известен также под названием "пансаизм". Теперь вам ясно? - Нет, - ответил Марвин. Почему это называется "пансаизм"? - Объяснение заложено в самом названии, - сказал Бландерс. - Дон-Кихот считает ветряную мельницу великаном, а Санчо Панса считает великана ветряной мельницей. Донкихотство можно определить как восприятие обыденных явлений в качестве необычайного; противоположное явление - пансаизм, это когда необычайное воспринимается как обыденное. - Значит, - уточнил Марвин, - я могу подумать, что вижу корову, когда на самом деле передо мной альтаирец? - Именно, - подтвердил Бландерс. - Но все очень просто, раз уж вы занялись Обменом, значит привыкнете. Распишитесь вот тут и вот тут, и перейдем к делу. Глава 4 Марсианин - одно из самых странных созданий в Галактике, хоть он и двуногий. Право же, нам с нашими органами чувств, альдебаранские квизы как-то ближе, несмотря на то, что у них две головы и множество лишних конечностей особого назначения. Не по себе становится, когда вселяешься в тело марсианина. Марвин Флинн очутился в уютно обставленной комнате. В комнате было окно, через которое он глазами марсианина взирал на марсианский пейзаж. Он зажмурился, так как не ощущал ничего, кроме ужасающего смятения. Несмотря на все прививки, его одолевали тошнотворные волны культур-шока, пришлось постоять неподвижно, пока тошнота не унялась. Потом он осторожно раскрыл глаза и осмотрелся. Увидел он невысокие, плоские песчаные дюны, переливающиеся сотнями оттенков серого цвета. Вдоль горизонта проносился серебристо-голубой ветер, на него словно шавка набрасывался охряно-желтый встречный ветерок. Небо было красное, и в инфракрасном диапазоне различались бесчисленные непередаваемые тона. Повсюду Флинн видел паутинки спектра. Земля и небо подарили ему десятки отдельных палитр, порой дополнительных цветов, но большей частью - цветов кричащих. На Марсе природным краскам недоставало гармонии. Марвин обнаружил у себя в руке очки и нацепил их на нос. Тотчас же рев и буйство красок уменьшились до терпимой степени. Ошеломление, вызванное шоком, прошло, и Марвин стал воспринимать окружающее. Прежде всего тяжелый гул в ухе и частый грохот - ни дать ни взять дробь тамтама. Он огляделся по сторонам в поисках источника этого шума, но, кроме земли да неба, ничего не увидел. Тогда он прислушался повнимательнее и установил, что шумы доносятся из его собственной груди. Это работали легкие и сердце - такие звуки сопровождали жизнь всякого марсианина. Теперь Марвин мог детально ознакомиться с самим собой. Он взглянул на свои ноги, тонкие и веретенообразные. Коленный сустав отсутствовал, зато каждая нога сгибалась в лодыжке, в голени, в средней и верхней части бедра. Руки были чуть толще ног, а кисть с двумя суставами увенчивали три обычных пальца и два противостоящих больших. Эти пальцы сгибались и отгибались в самых неожиданных направлениях. На нем были черные шорты и белый свитер. Аккуратно свернутый нагрудник лежал в разрисованном кожаном футляре. Марвин даже изумился, до чего естественным все ему казалось. А удивляться-то было нечему. Именно умение разумных существ приспособиться к новой среде и сделало возможным Обмен Разумов. Флинн размышлял на эту тему, как вдруг услышал, что у него за спиной открывается дверь. Он обернулся и увидел перед собой марсианина, одетого в полосатую серо-зеленую правительственную форму. В знак приветствия марсианин вывернул ноги под углом сто восемьдесят градусов, Марвин поспешно ответил тем же. Одна из замечательных особенностей при Обменен Разумов - "автоматическое обучение". На профессиональном жаргоне это формулируется так: "Вселяясь в дом, вы получаете право пользования мебелью". Само собой, под мебелью подразумеваются элементарные сведения, накопленные мозгом носителя. Такие сведения, как язык, обычаи, нравы и этика, общая информация об окружении - общая, безликая, полезная, как справочник, но далеко не всегда надежная. Личные воспоминания, склонности, антипатии остаются, за некоторыми исключениями, недоступными "жильцу" или же становятся доступны лишь в результате неимоверного усилия мысли. Здесь также имеет место нечто вроде иммунологической реакции: между двумя несравнимыми существами возможен лишь самый поверхностный контакт. - Слабого ветра, - произнес марсианин старинное, классическое марсианское приветствие. - И безоблачного неба, - ответил Флинн. Он с досадой обнаружил, что его носитель слегка шепелявит. - Я Миэнгло Орихихих из Туристского Бюро. Добро пожаловать на Марс, мистер Флинн. - Спасибо, - сказал Флинн. - Ужасно рад здесь очутиться. Это у меня, знаете ли, первый обмен. - Знаю, - отозвался Орихихих. Он сплюнул на пол (верный признак нервозности) и разогнул большие пальцы. Из коридора донеслись чьи-то возбужденные голоса. - Так вот, относительно вашего пребывания на Марсе... - Я бы хотел повидать Нору Песчаного Царя, - сказал Флинн. - И, конечно, Говорящий Океан. - Обе идеи превосходны, - одобрил чиновник. - Но прежде две или три мелкие формальности. - Формальности? - Ничего особенного, - сказал Орихихих, изогнув нос налево в марсианской улыбке. - Прошу вас, ознакомьтесь с этими бумагами и опознайте их. Флинн взял в руки и бегло просмотрел бумаги, о которых шла речь. Они оказались копиями тех бланков, что он заполнял на Земле. Он прочитал их внимательно и убедился в полной достоверности всех сведений. - Эти бумаги я подписывал на Земле, - заявил он. Шум в коридоре усилился. Марвин различил слова: - Кипятком ошпаренный, яйцекладущий сын замороженного пня! Дебил - пожиратель гравия! Это были чрезвычайно оскорбительные ругательства. Марвин вопросительно поднял нос. Чиновник поспешно сказал: - Недоразумение, путаница. Подобные нелепые накладки случаются даже в самых образцовых из государственных туристских учреждений. Но я совершенно уверен, что мы все уладим, не успеет жаждущий выпить пять глотков рапи, если не раньше. Позвольте спросить, вы не... Из коридора донесся шум какой-то возни, и в комнату ворвался другой марсианин, а за ним - третий, чиновник помельче рангом, он хватал за локоть и тщетно пытался удержать второго марсианина. Ворвавшийся в комнату марсианин был невероятно стар, о чем свидетельствовало слабое фосфорическое свечение его кожи. Руки у него дрожали, когда он простер их в сторону Марвина Флинна. - Вот! - вскричал старик. - Вот оно, и клянусь всеми пнями, оно мне нужно тотчас же! - Сэр, - одернул его Марвин, - я не привык, чтобы обо мне говорили в среднем роде! - Я говорю не о вас, - ответил престарелый марсианин. - Я вас не знаю, и мне дела нет, кто вы и что вы. Я говорю о теле, которое вы занимаете и которое вам не принадлежит. - Что вы хотите сказать? - Этот джентльмен, - вмешался первый чиновник, - утверждает, что вы занимаете принадлежащее ему тело. - Он дважды сплюнул на пол. - Это, конечно, путаница, мы в два счета разберемся. - Путаница! - взвыл престарелый марсианин. - Это махровое надувательство. - Сэр, - с холодным достоинством возразил Марвин, - вы сильно заблуждаетесь. Это тело было выдано мне в пользование по всем правилам и согласно закону. - Жаба чешуйчатая! - вскричал старик. - Пустите меня! Он стал осторожненько высвобождаться из хватки спутника. Вдруг в дверях появилась внушительная фигура, с ног до головы облаченная в белое. Все, кто присутствовал в комнате, умолкли, едва их взгляд упал на уважаемого и внушающего страх представителя полиции Южно-Марсианской Пустыни. - Джентльмены, - сказал полисмей, - взаимные упреки излишни. Пройдемте в полицейский участок. Там с помощью фулжимэянина-телепата мы доберемся до истины и узнаем побудительные мотивы. Полисмен выдержал эффектную паузу, пристально поглядел каждому в лицо, проглотил слюну, демонстрируя полнейшее спокойствие, и прибавил: - Уж это я вам обещаю. Без дальнейших проволочек полисмен, чиновник, старик и Мар-вин Флинн последовали в полицейский участок. Шли они молча, в одинаково тревожном настроении. По всей цивилизованной Галактике считается избитой истиной, что, когда идешь в полицию, неприятности у тебя только начинаются. Глава 5 В полицейском участке Марвина Флинна вместе с прочими сразу отвели в полутемную сырую келью, где обитал фулжимэянин-телепат. Это трехногое существо, как и все жители планеты Фулжимэ, наделено шестым телепатическим чувством - скорее всего в виде компенсации за притупленность пяти остальных. - Пусть будет что будет, - сказал фулжимэянин-телепат, когда все выстроились перед ним. - Выйди вперед, малый, и расскажи о своем деле. Он строго указал пальцем на полисмена. - Сэр, - от смущения полисмен выпрямился во весь свой рост, - я не кто-нибудь, а полисмен. - Это очень интересно, - ответил телепат. - Но для меня остается неясным, какое отношение имеет данное обстоятельство к вопросу о вашей виновности или невиновности. - Да ведь меня не обвиняют ни в каком преступлении, - отбивался полисмен. На мгновение телепат задумался, потом сказал: - Я, кажется, понимаю. Обвиняют вот этих двух. Так? - Так, - подтвердил полисмен. - Прошу извинения. Исходящая от вас эманация виновности спровоцировала меня на поспешный вывод. - Виновности? - переспросил полисмен. - От меня? Голос у него оставался спокойным, но на коже проступили характерные оранжевые полосы озабоченности. - Да, от вас, - повторил телепат. - И нечего удивляться. Крупные хищения - это такая штука, после которой чувствуют вину почти все разумные существа. - Но постойте! - воскликнул полисмен. - Я не совершал никакого крупного хищения! Телепат закрыл глаза и углубился в собственные мысли. Наконец он сказал: - Это верно. Я имел в виду, что вы еще совершите крупное хищение. - В суде ясновидение не считается доказательством, - провозгласил полисмен. - Более того, заглянуть в будущее - значит прямо нарушить закон о свободе воли. - И это верно, - признал телепат. - Прошу извинения. - Ничего, ничего, - сказал полисмен. - Когда же я совершу вышеупомянутое крупное хищение? - Месяцев через шесть, - ответил телепат. - И меня арестуют? - Нет. Вы покинете эту планету и укроетесь в таком месте, где закон о выдаче уголовных преступников не действует. - Гм, занятно, - сказал полисмен. - А скажите, пожалуйста... Впрочем, это мы обсудим попозже. Сейчас вы должны заслушать обе стороны и установить кто виновен и кто невиновен. Телепат осмотрел Марвина, погрозил ему перепончатой лапой и сказал: - Приступайте. Марвин поведал ему свою историю, начав с того, как он впервые прочел объявление, не пропустив ни одной подробности. - Благодарю вас, - сказал телепат, когда Марвин кончил рассказ. - А теперь, сэр, ваш черед. Он повернулся к старику, а тот откашлялся, почесал грудь, несколько раз плюнул и приступил к своему повествованию. ИСТОРИЯ ЭЙЖЕЛЕРА ФРУСА - Право, не знаю, с чего начать, так что начну-ка я, пожалуй, со своего имени - меня зовут Эйжелер Фрус, расовой принадлежности - немукфянский адвентист, и занятия - владелец магазина готового платья на планете Ахельс-5. Лавочка у меня маленькая, не очень прибыльная, находится в Ламберсе (это Южный Полярный круг), и я день-деньской продаю одежду рабочим, иммигрантам с Венеры, а это здоровенные, зеленые, волосатые парни, крайне невежественные, вспыльчивые, не дураки подраться, хоть я и чужд расовых предрассудков. Такое занятие, как у меня, располагает к философии; пусть я небогат, зато сохранил здоровье (слава богу), и жена моя Очаровара тоже, если не считать хронического фиброза щупалец. К тому же у меня двое взрослых сыновей, один работает врачом в Сиди-порте, другой - тренер кланнтов. Еще у меня есть замужняя дочь, а значит, само собой, и зять. Зятю своему я никогда не доверял, потому что он франт, у него двенадцать пар нагрудников, а у моей дочки нет даже приличного комплекта чесательных палочек. Тут уж ничего не поделаешь, сама вырыла себе нору, теперь пусть в нее и лезет. Но все же, когда человек так увлекается нарядами, ароматическими маслами для суставов и прочими роскошествами, и все это на скромное жалованье коммивояжера, торгующего влагой (он-то величает себя инженером-гидросенсором), тут поневоле призадумаешься. И вечно он пытается раздобыть деньжат на стороне, пускается во всякие дурацкие авантюры, которые я же должен финансировать из своих потом нажитых сбережений, - не так-то просто всучить одежду этим здоровенным зеленым парням. Например, в прошлом году ухватился он за новинку - дворовый тучедел, а я ему говорю: "Да кому это надо?" Но жена настояла, чтобы я поддержал зятя, и, конечно же, он вылетел в трубу. А в этом году у него появился новый план - на сей раз дешевые изделия из переливчато-радужной синтетической шерсти с Веги-2; груз такой шерсти он откопал в Гелигопорте и хотел, чтобы я этот груз выкупил. Я ему говорю: "Слушай, а много ли эти венерианские крикуны смыслят в щегольстве? Да они рады-радешеньки, если могут себе позволить твидовые шорты или плащ для воскресенья". Но мой зять за словом в карман не полезет, вот он мне и говорит: "Слушай, папа, я ли не изучал венецианские народные нравы и обычаи. Я вот как понимаю: эти ребята выросли в дремучем лесу, они любят обряды, пляски и особенно яркие цвета. Выходит, дело верняк, так или нет?" В общем, если покороче, уговорил он меня на эту авантюру, хоть я и был против. Но я, естественно, решил взглянуть на переливчато-радужную шерсть своими глазами, потому что зятю я бы не доверил судить даже о клочке марли. А это значило, что мне нужно пересечь полгалактики и попасть на Марс, в Гелиго-порте. Вот я и стал готовиться к поездке. На обмен со мной никто не соглашался. Не то чтобы я кого-нибудь осуждал, ведь по доброй воле на такую планету, как Ахельс-5, никто не рвется, разве что иммигранты с Венеры, но они народ темный. Однако увидел я объявление марсианина Зе Краггаша, который хотел отдать свое тело напрокат, потому что разум он отправлял в холодильник, на длительный отдых. Чертовски дорого, но что оставалось делать? Часть денег я вернул - сдал свое тело приятелю, который охотился на кваренгов, пока его не приковал к постели мышечный диокомиотоз. Потом пошел в Бюро Обмена, и там меня спроецировали на Марс. Вообразите же мое негодование, когда оказалось, что никакое тело мне не приготовлено! Все сбились с ног, пытаясь выяснить, что стряслось с телом-носителем, норовили даже отослать меня обратно на Ахельс-5; но ничего не вышло, так как приятель в моем теле отправился в экспедицию - охотиться на кваренгов. Наконец подыскали мне тело в Терезиенштадской фирме "Прокат". Они сдают максимум на двенадцать часов, потому что летом на краткосрочный прокат у них отбоя нет от заявок. Да и тело-то никудышное, песок из него сыплется, убедитесь сами, и в придачу содрали за него втридорога. Пошел я выяснять, где что неладно, и что же оказалось? Этот турист с Земли нахально разгуливает в теле, за которое я уплатил сполна и которое в соответствии с контрактом я должен был бы занимать в эту самую минуту. Это не только несправедливо, но и в высшей степени вредно для моего здоровья. Вот и вся моя история. x x x Телепат удалился в свою келью - обдумать решение. Не прошло и часа, как он вернулся и произнес таковы слова: - Оба вы взяли напрокат, по обмену или иным законным образом получили одно и то же тело, а именно телесную оболочку Зе Краггаша. Тело было предложено его хозяином, упомянутым Зе Краггашем, каждому из вас, а следовательно, сделка осуществлена в прямое нарушение всех соответствующих законов. Действия Зе Краггаша надлежит считать преступными, как по замыслу, так и по исполнению. Поскольку обстоятельства сложились именно так, я распорядился отправить на Землю депешу с требованием безотлагательного ареста упомянутого Зе Краггаша и содержания его под стражей до тех пор, пока не будет оформлена выдача его в руки соответствующих властей. Оба вы заключили сделку в добросовестном заблуждении. Однако первую, или более раннюю, сделку, судя по бланкам контрактов, заключил мистер Эйжелер Фрус, опередив мистера Марвина Флинна на тридцать восемь часов. Следовательно, мистеру Фрусу, как первому покупателю, и присуждается данная телесная оболочка; мистеру же Флинну предписывается прекратить и прервать незаконное пользование и принять к сведению Уведомление о Выселении, которое я ему передаю и которое вступит в силу через шесть стандартных часов по Гринвичу. Телепат вручил Марвину Уведомление о Выселении. Флинн взял его с грустью, но покорно. - По-моему, - сказал он, - лучше будет, если я вернусь на Землю, в свое тело. - Это самое мудрое решение, - одобрил телепат. - К несчастью, в ближайшее время это не представляется возможным. - Не представляется? Почему? - Потому что, - ответил телепат, - по сообщению земных органов власти, чью телепатему я только сейчас принял, ваше тело, одухотворенное разумом Зе Краггаша, не удалось обнаружить. Результаты предварительного дознания внушают тревогу, что Зе Краггаш скрылся с планеты, прихватив с собою ваше тело и деньги мистера Эйжелера. Дошло далеко не сразу. Но в конце концов Марвин Флинн осознал все последствия, вытекающие из услышанного. - Он застрял на Марсе в чужом теле, которое надо освободить. Через шесть часов он превратится в разум, лишенный тела и почти лишенный надежды обрести таковое. Разум не может существовать вне тела. Медленно и неохотно Марвин Флинн принял к сведению, что стоит перед угрозой неминуемой смерти. Глава 6 Марвин не предался отчаянию. Зато он предался гневу - эмоции гораздо более оправданной, хотя столь же безрезультатной. Вместо того, чтобы позорить себя, рыдая в суде, он позорил себя, бушуя в коридорах Федерал-Билдинг, требуя либо справедливости, либо, черт побери, какого-нибудь удачного ее эквивалента. Молодой человек был глух ко всему. Тщетно втолковывали ему юристы, что если бы справедливость действительно существовала, то отпала бы необходимость в законе и законниках, а тогда исчезла бы одна из благороднейших концепций человечества, и целая профессия оказалась бы ненужной. Этот вразумительный довод не умиротворил взбешенного Марвина, который являл собой существо, не поддающееся убеждению. В груди его трещало и скрежетало дыхание, когда он громовым голосом обличал судебную машину Марса. В таком настроении он подошел к двери с табличкой "Бюро сыска и задержания. Межзвездный отдел". - Ага! - пробормотал Марвин и вошел внутрь. Он очутился в маленькой комнатушке, точно сошедшей со страниц старинного исторического романа. Вдоль стен чинно выстроились старые, но надежные электронные калькуляторы. Возле двери стояла одна из первых моделей преобразователя мысли в машинописный текст. Кресла отличались определенностью формы и пластиковой обивкой пастельных тонов - тем, что ассоциируется с минувшей эрой праздности. Комнатушке не хвата-то только громоздкого "Морэни", чтобы стать точной копией места действия повестей Шекли и других ранних поэтов Переходного века. В одном из кресел сидел немолодой марсианин и метал стрелы в мишень, очертаниями напоминающую женский зад. При входе Марвина он поспешно обернулся и сказал: - Давно пора. Я вас ждал. - Серьезно? - не поверил Марвин. - Ну, не то чтобы уж совсем, - признался марсианин. - Но я установил, что такое начало беседы достаточно эффектно и создает атмосферу доверия. - Зачем же вы губите эту атмосферу, открывая ее секрет? - Все мы далеки от совершенства, - пожал плечами марсианин. - Я всего лишь простой труженик - сыщик. Урф Урдорф. Садитесь. Кажется, мы напали на след вашей меховой шубки. x x x - Какой меховой шубки? - удивился Марвин. - Вы разве не мадам Риппер де Лоу - травести, - которую вчера вечером ограбили в отеле "Красные Пески"? - Конечно, нет. Я Марвин Флинн. Потерял тело. - Да, да, разумеется, - энергично закивал сыщик Урдорф. - Давайте-ка по порядку. Вы случайно не помните, где находились, когда впервые заметили пропажу тела? Не спрятали его кто-нибудь из ваших друзей, желая подшутить над вами? А может, вы его сами куда-нибудь заткнули или отправили отдохнуть? - Вообще-то оно не то чтобы пропало, - сказал Марвин. - По-настоящему - его украли. - Так бы и говорили с самого начала, - обиделся Урдорф. - Теперь дело предстает в совершенно ином свете. Я всего лишь сыщик; никогда не выдавал себя за чтеца чужих мыслей. - Очень жаль, - сказал Марвин. - Мне тоже жаль, - сказал сыщик Урдорф. - Это я о вашем теле. Должно быть, для вас это был форменный удар. - Да, так оно и было. - Представляю, каково вам теперь. - Спасибо, - поблагодарил Марвин. Несколько минут посидели в дружелюбном молчании. Первым заговорил Марвин. - Ну? - Прошу прощения? - ответил сыщик. - Я говорю "ну"? - А-а! Извините, первый раз я вас не расслышал. - Это ничего. - Спасибо. - Ради бога, пожалуйста. Вновь наступило молчание. Затем Марвин опять сказал: "Ну?", а Урдорф ответил: "Прошу прощения?" - Я хочу, чтобы мне его вернули, - сказал Марвин. - Кого? - Мое тело. - Что, что? Ах да, ваше тело. Гм, еще бы вы не хотели, - под-хратил сыщик с понимающей улыбкой. - Но это, конечно, не так-то легко, правда? - Откуда мне знать, - ответил Марвин. - Да, знать вам, пожалуй, неоткуда, - согласился Урдорф. - Но смею вас уверить, это не так-то легко. - Понимаю, - сказал Марвин. - Я вот и надеялся, что вы поймете. Произнеся эти слова, Урдорф погрузился в молчание. Молчание длилось приблизительно секунд двадцать пять плюс-минус секунда или две: к концу этого периода терпение у Марвина лопнуло, и он закричал: - Черт вас возьми, намерены вы шевельнуть пальцем, чтобы вернуть мне тело, или же будете просиживать свою толстую задницу, не говоря ни единого путного слова? - Конечно, я намерен вернуть вам тело, - сказал сыщик. - Или, во всяком случае, попытаться. И незачем меня оскорблять. Я в конце концов не машина с готовыми от