енри. Но где он? Где он может болтаться в Париже? Есть ли в Париже какое-то местечко, где болтаются нью-йоркские чернокожие? Джаз-клуб? Однако Келли тут же вспомнил, что Генри на джаз наплевать. Весьма странно. И только в религию Генри ударился всерьез. Постижение черного иудейства, как он это называет. Вернее было бы сказать, личный бзик. Затем Келли вспомнил, как Генри говорил о своей шул <духовная Школа. -- Прим. пер.> в Париже. "Я стал представителем этого народа", -- сказал он Келли. А еще с пылом указывал, что это вам не белые американские иудеи, к которым он питает лишь глубочайшее презрение. А израильские иудеи, имеющие синагогу в Париже. Или принадлежащие к синагоге в Израиле. Келли это так толком и не понял. А еще Генри называл ее... Как же он ее называл? Что-то там связанное с вином. Портвейн? Нет. Шерри. Только записывается не совсем так. Шери. Точно! Но Шери и как? Начинается с Т. Тзурис? Тхилим? Теплее, теплее. Тефила! Вот оно! -- Эй, официант! -- окликнул Келли высокого, разодетого в пух и прах молодого человека, снабжавшего, его кофе. -- У вас тут телефонная книга есть? Конечно, все оказалось не так просто. В этом заведении нашелся какой-то там компьютер, который называли ordinateur или что-то вроде того. И адреса нужно было добывать через эту штуковину. Справиться с ней Келли не сумел, но через некоторое время при поддержке официанта и метрдотеля и при помощи ручки и блокнота они все-таки отыскали название и адрес синагоги. Записали его для Келли, потому что произнести это было для него ничуть ни легче, чем спеть "Apres de ma Blonde" на вульгарной латыни. Полчаса спустя OH уже ехал на такси в синагогу. ГЛАВА 50 -- Да не дергайся ты, -- сказал Эмилио, когда Аврора попятилась к двери. -- Я не буду заниматься рукоприкладством. Я хочу только потолковать. Лады? -- Слушай, Эмилио, я не в настроении для больших разборок. Давай как-нибудь в другой раз. Эмилио покачал головой. К этому случаю он оделся в бежевый спортивный пиджак, выглядевший так, будто куплен на дешевой распродаже в каком-нибудь заштатном магазинчике в Бруклине. Под пиджаком была цветастая гавайская рубашка. Его ипостась а ля Микки Рурк. Но Аврора считала, что он выглядит, как статист в кино про бандитов. Эмилио гордился своей способностью перевоплощаться. Раньше Авроре это тоже нравилось. Сейчас же она гадала, не удастся ли отпереть входную дверь и выскользнуть, прежде чем он доберется до нее. Весьма сомнительно, но ей хотелось все же попытаться. Однако Эмилио, небрежно развалясь в кресле, даже не шелохнулся. -- Ну послушай же, детка, -- негромко, безразлично проронил он. -- Я хочу сказать тебе пару вещей. Прежде всего, Макс спекся. Я чертовски хорошо знаю, что он подстроил похищение этого марафета, чтобы обойти меня. А я навалюсь на него с такой силой, что он и не пикнет. Так что забудь про Макса в роли твоего покровителя. С этим покончено. Эмилио замолчал, чтобы закурить. Огляделся в поисках пепельницы, но не увидел ни одной. Наконец, углядев маленькое китайское блюдо, стряхнул пепел туда. -- Далее, и не думай, что этот частный сыщик, этот Хоб, не подпустит меня к тебе. Я таких, как он, съедаю на завтрак Ты осталась одна, детка, и тебе больше не на кого опереться, кроме меня И я здесь ради тебя -- По душе мне это или нет, -- подхватила Аврора. -- Ну-ну, что ты. Не так уж давно ты была в восторге Или забыла? -- Помню, но передумала. -- Тогда можешь снова передумать. Слушай, я не обманываю тебя. Ты да я, мы ж вправду славно ладили. Тебе нужен кто-то вроде меня, чтобы снабжать тебя всеми классными вещами, к которым ты привыкла, с тех пор как покинула родную хижину на Ямайке или где там еще -- На Сан-Исидро, -- отрезала Аврора. -- И мы никогда не жили в хижине. -- Ладно, держу пари, что и не в особняке. Да ничего страшного, я сам выходец со дна Бенсонхарста. Я не называю ни тебя, ни твою семью никакими прозвищами. Я просто указываю, что мы вышли из одной среды И мы подходим друг другу. -- Я подумаю. А теперь не будешь ли любезен удалиться? -- Минуточку. Я хочу только окончательно прояснить ситуацию. Ты отправляешься со мной, Аврора, или отправляешься в тюрьму. Ты да Макс занимались этим на пару. У меня масса улик на вас обоих. На Макса уж наверняка. Можешь поставить на нем крест прямо сейчас. Но ты дело другое, подумай об этом. Ты никогда от меня не избавишься. Крутнешь мне динамо, и я тебя прихлопну. Играй в моей команде, и никогда не будешь нуждаться ни в чем, чего только твое латинское сердечко не пожелает. Ах да, кажется, я не упомянул об этом, но я люблю тебя. -- Очень мило, что ты наконец-то дошел и до этого, -- отметила Аврора. -- Ладно, ты обещал, что все расскажешь и смотаешься. Ты намерен сдержать свое слово? Эмилио встал. Несмотря на свои крупные габариты, двигался он с угрожающей легкостью. Направился в обход Авроры, и она отпрянула в сторону. -- Эй, да не дергайся ты. Я не собираюсь тебя бить. Клянусь, что больше никогда тебя не ударю. Но я хочу тебя, Аврора, и ответа "нет" не приму, подумай над этим. Я предпочел бы, чтобы ты пришла ко мне по собственной воле. Но могу взять тебя и силком, если придется. Ухватила? -- Я понимаю, что ты говоришь, -- дрожащим голосом проронила Аврора. -- Я оставил на столе свой запасной ключ. Под ним мой адрес на листке бумаги. Агентство содержит эту квартирку в Париже для своих агентов, когда мы сюда заглядываем. Там очень мило, и она в фешенебельном Пятнадцатом. У меня из окна видно Эйфелеву башню. И никакой пронырливой консьержки, чтобы совать нос. Поверь мне, детка, это классная квартирка -- в точности как ты, но притом и практичная, тоже в точности как ты. Обойдя Аврору, Эмилио открыл дверь и обернулся. -- Приходи ко мне, детка, и поскорее. Мы играли прекрасную музыку. Можем сыграть еще. Не заставляй меня приходить за тобой, потому что в этом случае папочка может очень рассердиться. Осклабившись напоследок, он вышел, тихонечко прикрыв дверь за собой. Подойдя к двери, Аврора снова заперла ее. Затем бросилась на диван и разрыдалась. Проплакала минут пять, более всего от ярости, чем от чего-либо другого. Затем села, нашла салфетку и утерла глаза. Встала, подошла к стулу, где сидел Эмилио. Ключ действительно лежал там поверх полоски бумаги, в точности, как он и сказал. И квартира оказалась на рю де Лэглиз, в Пятнадцатом округе. Аврора пару секунд задумчиво крутила ключ в пальцах, затем положила его в сумочку и отправилась в ванную, чтобы поправить макияж. ГЛАВА 51 Нет ничего хуже, чем приходить в себя после дневного сна. Телефон трезвонил. Генри сел, смаргивая сон. Халил еще не вернулся. Поначалу Генри не хотел снимать трубку, полагая, что в Париже телефон не сулит ему ничего доброго. И все-таки, может, что-то важное. Он поднял трубку. - Ага? На том конце слегка замялись, затем мужской голос произнес: -- Генри? Это ты? Генри не знал, следует ли ему признавать этот факт или отрицать. Черт возьми, кто бы это мог звонить? -- Кто это? -- спросил он. -- Ты меня знаешь, -- сказал голос. -- Это Келли. -- Келли из Нью-Йорка? -- Конечно. -- А-а. И давно здесь? -- Не очень. Но достаточно долго, чтобы узнать, что кто-то свистнул у Хоба сам знаешь что. -- Ага, я тоже об этом слыхал, -- подтвердил Генри. -- Слушай, человече, у меня еще куча дел. Ежели хочешь, дай мне свой телефон, и я попробую звякнуть тебе как-нибудь на днях. -- Ну нет, -- возразил Келли. -- Так не пойдет. Нам с тобой нужно встретиться куда раньше, а то обоим хуже будет. -- Ну, уж теперь я наверняка совсем не понимаю, про что это ты. -- Ну, если переходить к прямой и вульгарной откровенности, по-моему, я прекрасно догадываюсь, кто взял марафет у Хоба. -- Это факт? -- Определенно. Думаю, мне не следует болтать языком про это с Максом и Хобом, пока я не перекинулся парой слов с тобой. -- Ты прав, -- согласился Генри. -- Нам надобно встретиться. Где? -- Я в этом граде ни ухом ни рылом. Единственные места, которые я тут знаю, это мой отель и Нотр-Дам. -- Козлу понятно, что в твой отель я не приду. Скажем, за Нотр-Дам через час? -- А почему так долго и почему позади? -- Долго, потому что мне надо сперва кой-чего сделать. А позади Нотр-Дам, чтобы нам не дышали в затылок пятьдесят тысяч шалопаев с фотоаппаратами. ГЛАВА 52 Хоб пробудился от стука в дверь. На нем были одни трусы, так что он накинул плащ и открыл дверь. На пороге стояла консьержка в бигуди, а рядом с ней -- полицейский. -- Инспектор Фошон шлет вам привет, -- доложил полицейский. -- И не будете ли вы любезны проследовать со мной? -- А в чем дело? -- Инспектор Фошон вам все объяснит, -- пожал плечами фараон. Фараон то ли не знал, в чем дело, то ли, что более вероятно, не желал говорить. Хоб попросил подождать минуточку, оделся и под пристальным взглядом консьержки и половины жильцов дома в сопровождении фараона проследовал к полицейской машине. Хоб был даже чуточку разочарован, когда они поехали через Париж без сирены -- через Сену по мосту Сен-Мишель -- и подкатили сзади к Нотр-Дам. Здесь обнаружился кордон полицейских, сдерживавший зевак. Вдоль дороги через каждые полсотни футов стояли фонари. Слева, примерно в двухстах футах, вспыхивала полицейская мигалка. Группа полицейских -- и в форме, и в штатском, -- сунув руки в карманы, переминалась с ноги на ногу возле какой-то груды на земле. С угрюмого неба начала сеяться мелкая водяная труха, окрашенная в оранжевый цвет фонарями Парижа. Звуки уличного движения доносились сюда приглушенно, будто издалека. Подойдя поближе, Хоб разглядел коренастую фигуру инспектора Фошона. -- Привет, старший инспектор! -- Привет, Хоб. Поглядите, не сможете ли вы опознать этого парня? На земле под фонарем, в окружении полиции, накрытая черным брезентом лежала фигура размером в человеческий рост. Фошон что-то буркнул, и один из полицейских откинул брезент. Хоб наклонился, чтобы приглядеться получше, но спутать это лицо ни с чьим другим было невозможно. -- Келли. Имени не знаю. -- Когда вы видели его в последний раз? -- Вчера вечером. Мы вместе пили пиво на площади Италии. -- Расскажите мне о нем -- Да я его толком не знаю. Он работал шофером у Макса Розена в Нью-Йорке. -- А какой у мистера Розена адрес? -- Он из Нью-Йорка, но сейчас здесь, в Париже, -- сообщил Хоб и назвал адрес отеля Макса. -- А вам известно, что мистер Розен делает здесь? -- Насколько мне известно, он тут по делу -- По какому делу? -- Он ведет модельное агентство. Почему бы вам не спросить у него самого? -- Не бойтесь, спрошу Вы работаете на мистера Розена? -- Я сопровождал одну из его моделей из Нью-Йорка в Париж. Мы приехали вчера вечером. -- Ее имя и адрес? Хоб назвал. -- А вы не знаете, знакома ли мисс Аврора Санчес с мистером Келли? -- Полагаю, знакома. Но лучше поговорите с ней самой. -- Да-да, знаю, -- не без раздражения отозвался Фошон -- Однако в данный момент я говорю с вами. Вам известно, что мистер Келли делал в Париже? -- По-моему, приехал посмотреть на город, но толком не знаю. Фошон кивнул. -- Возможно, позже у меня возникнут к вам еще вопросы. Вы не собираетесь покидать Париж в ближайшее время? -- Нет, в ближайшее время не собираюсь, -- покачал головой Хоб. -- После этого я отправляюсь на Ибицу. -- На знаменитую фазенду? -- Если еще не лишусь ее. -- Свяжитесь со мной перед отъездом. Вы живете по тому адресу, который у меня записан? На бульваре Массена? Хоб кивнул. -- Вы не хотите добавить еще что-нибудь? -- У меня вопрос. Как был убит Келли? -- Двумя пулевыми ранениями. Одно в шею, перебило левую сонную артерию. Второе в сердце. И то и другое оказалось бы смертельным. -- Его убили здесь? -- Помощник медэксперта считает, что нет. -- А что навело вас на мысль обратиться ко мне? Или вы будете обращаться ко мне по поводу любого американца, найденного в Париже мертвым? Фошон пошарил в кармане куртки и извлек обрывок бумаги. -- У него было ваше имя и телефонный номер. -- Это я ему их дал. Но что вы еще нашли? Фошон приподнял обе брови. -- Вы хотите поиграть в детектива? -- Я и есть детектив. -- Верно, а я забыл. Его не грабили. Его часы по-прежнему на запястье, его бумажник в левом заднем кармане. Из чего вы заключаете?.. -- Что либо Келли был левшой, либо у него болело правое бедро. -- Великолепно. В бумажнике обнаружены обычные американские пластиковые карточки, пара сотен долларов и пара тысяч франков. -- Так что ограбление не было мотивом преступления, разве что он нес свои настоящие деньги в пакете из оберточной бумаги. -- Вы соображаете довольно быстро. Было еще вот это. Фошон вынул из кармана полиэтиленовый мешочек и вытащил из него карточку, приподняв, чтобы Хоб смог прочесть. Это была карточка из "Кошерной пиццы Шлоима" на рю Тессо. Хоб кивнул. -- Нечасто встретишь американца ирландского происхождения, питающего пристрастие к кошерной пицце. -- В точности так же подумал и я. Вам известно это заведение? -- Не имел удовольствия. -- Конечно же, я допрошу владельца и буду очень удивлен, если это нам что-нибудь даст. -- Еще есть вопросы? -- Нет, -- ответил Фошон. -- Можете идти. Разве что захотите признаться в этом преступлении прямо сейчас. Избавите нас от кучи проблем. Хоб покачал головой. -- Был рад повидаться, инспектор. -- Я тоже, Хоб. Как оказалось, Хоб увиделся с Фошоном снова куда раньше, чем ожидал. На следующий день, около одиннадцати утра, Фошон позвонил ему на квартиру и спросил, не сочтет ли Хоб за труд заглянуть в управление. Хоб прибыл туда за полчаса и был отведен через угрюмое серое здание в кабинет Фошона на третьем этаже. Фошон повел себя откровенно, деловито и невраждебно. -- Вчера вечером мы забрали пожитки из комнаты мистера Келли, уже после вашего отъезда. Ничего особо замечательного, кроме вот этого. Я решил поинтересоваться у вас, не говорит ли это вам о чем-либо Он протянул Хобу зеленую папку с печатью Нью-Йоркского полицейского департамента. Внутри было краткое досье на человека по имени Этьен Идальго-Браво, уроженца Ямайки, натурализованного в Нью-Йорке, возраст сорок четыре года, профессия повар. Задержаний в Нью-Йорке не было. В кратком рапорте, отпечатанном на машинке, говорилось, что Идальго-Браво подозревается в связи с Исламской Военной Организацией, штаб которой располагается в Боро-Холл, Бруклин. Данная группировка находится под наблюдением службы генерального прокурора; полагают, что она связана с подрывом синагоги в Буэнос-Айресе в 1992 году. К делу прилагалась фотография светлокожего негра с прической сосульками и короткой бородкой. -- Вы когда-нибудь видели этого человека прежде? -- спросил Фошон. Хоб некоторое время пристально разглядывал фотографию, потом сказал: -- Если его постричь по-другому и сбрить бороду, я бы сказал, что это Генри. -- А кто такой Генри? -- Генри Смит. Он из прислуги мистера Розена в Нью-Йорке. -- А что его досье делает среди вещей мистера Келли? -- Понятия не имею. -- Не был ли мистер Келли, случаем, нью-йоркским детективом, работавшим под прикрытием? -- Сомневаюсь, -- ответил Хоб, -- хотя не исключено. Насколько я слышал, его выставили из полиции за какой-то скандал. После чего он работал на мистера Розена. -- Все опять сходится на мистере Розене, -- заметил Фошон. -- Вам бы следовало задать эти вопросы ему. -- Задам, и спасибо за ненужный совет. Но я могу сказать заранее, что при этом выяснится: мистер Розен не покидал своего отеля с самого приезда в Париж, и у него найдутся свидетели, которые это подтвердят. -- Для него же будет лучше, если найдутся, -- согласился Хоб. -- Иначе он по уши в дерьме. -- И касательно этого Генри Смита. Вы не знаете, где мне его найти? -- Я бы с радостью вам сказал, инспектор, если бы знал. -- Надо справиться в аэропорту. Как вы говорите, я ставлю доллары против пончиков, что он в Париже. -- В этом споре я поставил бы на то же самое, -- отозвался Хоб. Фошон лишь кивнул. -- Ну, как бы то ни было, спасибо, Хоб. Так вы смогли разобраться со своей фазендой? Хоб покачал головой. -- Что ж... Bonne chance <Удачи (фр.)>. ГЛАВА 53 -- Да, старичок, я живу просто отлично, -- проговорил Найджел в трубку, потянулся за "Диск Бле" и обнаружил, что пачка пуста. Огорчительно. Он терпеть не мог клянчить без сигареты в руке. А Квиффи таращилась на него с дальнего конца дивана. Хотела получить свой корм, бедняжка, -- как и сам Найджел. -- Эстон, дорогой друг, как дела в Белизе, а? Да, это Найджел! Сыро и душно, а? Как всегда. Славно, славно! Бар Хоселито все еще там? Я там едал чертовски хорошее жаркое из моллюсков. Передай ему мои заверения в любви. Экспедиция идет хорошо? Вот-вот вклинится в буш, великолепно! Рад слышать! Как бы я хотел быть с тобой! Затерянные города в джунглях -- мой конек, ты же знаешь... Нет, ни малейшей возможности, дорогой мой человек. Я тут застрял в Париже на все обозримое будущее... Les affaires <Дела (фр.)>, знаешь ли, такая скучища. Да, здесь тоже довольно сыро... Эстон, я почему звоню, прям даже стыдно сказать, ты уж меня пожалей... Дело в том, что мне нужны кое-какие деньги. Не для себя. У меня дела идут прекрасно, спасибо. Как говорится, не до жиру, но концы с концами свожу. Дело в том, что у меня есть друг Хоб Дракониан, ты слыхал, я про него рассказывал... Да, детектив... Он вроде как связан по рукам и ногам закладной, которая обрушилась на него как гром с ясного неба, так сказать... И я подумал, что у тебя есть двадцать тысяч, которые я с таким восторгом одолжил тебе в прошлом году... Да... да... ушли в снаряжение? Конечно, это же суть экспедиции? Нет, ни малейших проблем, я могу обратиться еще куда-нибудь, просто подумал, что если у тебя случаем где-то под рукой... Умоляю, прости за то, что вообще побеспокоил из-за такой ерунды. Просто мне бы хотелось посодействовать Хобу... А в другой части Парижа, в отдельном кабинете "Ша Вер" Жан-Клод говорил в трубку после десятиминутных разговоров об общих друзьях: -- Слушай, Сезар, знаешь этот клочок земли, что у меня есть около Сен-Жермен-ан-Лай, где ты хотел построить ресторан? Ну, хоть он и принадлежит нашему роду уже не первый век, я подумал, чего за него цепляться? Дело в том, что у меня есть друг, который в данный момент находится в несколько стесненных обстоятельствах... Вот я и подумал, что могу дать тебе очень хорошую скидку за спешность, а заодно почту за честь удовлетворить твое желание познакомить окрестности Парижа с истинной кухней французских Пиренеев... Что ты говоришь? Твоя кухарка Таис умерла от желчного пузыря? Мой друг, я просто в отчаянии, но, конечно же, найти ей замену будет не слишком трудно... Ах. Налоговый инспектор! Забрал все? Мой друг, больше ничего не говори. Твое состояние понятно любому, и даже слишком хорошо. ГЛАВА 54 Раздался стук в дверь. -- Да, кто там? -- подал голос Халил. -- Инспектор Дюпон, иммиграционная служба. Открывайте. Халил со вздохом выключил маленький черно-белый телевизор. Он опасался этого визита, хотя бумаги его в полном порядке. Французская иммиграционная служба, как известно, в подобных вопросах далеко не беспристрастна. И все же уклониться от этого невозможно. Так что он отодвинул засов и открыл дверь. Внутрь сразу же втиснулся крупный бородатый мужчина в твидовом костюме, за ним -- мужчина поменьше, с тонкими усиками. А следом за Найджелом и Жан-Клодом порог переступил Хоб Дракониан. -- Привет, Халил, -- сказал Хоб. -- Я не знаю вас, сэр, -- мгновенно отозвался Халил. -- Мы не были формально представлены, -- бросил Хоб. -- Но ты вез нас из аэропорта де Голля несколько суток назад. Ты со своим кузеном Али обобрал нас. -- Вы ошибаетесь, сэр, -- стоял на своем Халил. -- Я не шофер. Я студент Сорбонны. Ох! Это восклицание вырвалось у Халила, когда Жан-Клод двинул ему кулаком под дых, а Найджел сопроводил к стулу. -- Мы не собираемся разводить долгие дискуссии, -- Хоб подтянул стул и сел напротив. -- Вы обобрали меня. Я узнаю твое лицо где угодно. Все еще намерен отрицать? Бросив взгляд налево, Халил увидел, что Жан-Клод вынул из кармана перочинный ножик, открыл его зубами и опробовал лезвие, сбрив несколько волосков с тыльной стороны ладони. -- Да-да, я это сделал, -- встрепенулся Халил. -- Это было безумно глупо, мне ни за что не следовало так поступать. Сэры, поверьте мне. Я не обычный преступник, я политический, я не связываюсь с уголовными преступлениями. -- Тогда возвращай то, что взял, -- потребовал Хоб. -- И больше не будем говорить об этом. -- Если б я только мог! -- заныл Халил. Развернувшись, Найджел устроил в комнате обыск. В этой небольшой комнатенке стенных шкафов не обнаружилось, так что потребовалось не так уж много времени, чтобы заглянуть под кровать и порыться в стопках журналов. Поглядев на Хоба, Найджел тряхнул головой. -- Где товар? -- спросил Хоб. -- Не знаю, -- сказал Халил. -- Peste! -- Жан-Клод воткнул нож на дюйм в плечо Халила и царапнул вдоль кости. Подбежавший Найджел зажал Халилу рот ладонью, чтобы не верещал. Хоб, стараясь не подавать виду, что его вот-вот вырвет, проговорил: -- Халил, лучше скажи нам. Никакие деньги не стоят того, что мой друг собирается с тобой сделать. -- Послушайте меня, -- заторопился Халил. -- Я скажу вам все, что знаю. Я следовал приказам Генри. Вы знаете этого Генри? Он посылал мне указания из Америки, выступая от имени Организации, он говорил мне, что делать. Я привез ваш пакет сюда. Генри пришел и открыл пакет, сказал, что это кокаин, и оставил его здесь на одну ночь. На следующий день он его забрал. И мою бомбу тоже! Нет, не надо, больше не надо пускать в ход нож! Я говорю вам все, что знаю. -- Где Генри? -- не унимался Хоб. -- О Аллах, если бы я знал, я бы вам сказал! По-моему, Генри на самом деле все-таки не из нашей Организации. Но он взял пакет и ушел. Пакет и бомбу. Это было вчера. Он не возвращался и не звонил. Я убежден, что больше никогда его не увижу. И не хочу его видеть! Это истинная правда! Жан-Клод поглядел на Хоба. -- Будем ли проверять, не сменит ли он пластинку? -- И сделал жест ножом. -- Нет, оставим его в покое. Пошли отсюда. -- Может, он врет! -- с негодованием воскликнул Жан-Клод. -- Я его лишь малость поцарапал! -- Нет, -- отрезал Хоб. -- Пошли. Сейчас же. Они удалились под ворчание Жан-Клода: "И он еще называет себя частным детективом". ГЛАВА 55 От станции метро "Порт д'Итали" до станции метро "Сите" можно добраться, пересев на другую ветку на "Площади Италии", а затем еще раз пересев на "Денфер-Рошеро". Но быстрее и куда удобнее проехать мимо "Сите" до "Шателе", а затем пешком дойти до Лиль де ля Сите через бульвар де Пале; именно так Хоб Дракониан и поступил. Когда приходишь на остров, Дворец Правосудия высится по правую руку, а через улицу от него -- впечатляющее здание Префектуры полиции. Свернув налево по короткой рю де Лютее, Хоб подошел к главному входу в громадное отталкивающее строение Отель-Дью. Зайдя, он прошел по смрадному коричнево-охряному коридору мимо монашек в большущих крылатых головных уборах и по двум маршам мраморной лестницы спустился в подвал. Служитель в синей форме подсказал, как пройти в морг. -- А, Хоб, идите сюда, -- позвал инспектор Фошон, стоявший рядом с группой медиков у входа в одну из холодильных камер, где возносящиеся под потолок ряды ящиков, напоминающих огромный картотечный шкаф, сохраняют тела недавно усопших. На Фошоне было легкое желтовато-коричневое пальто, выглядевшее в этом мрачном окружении весьма фривольно. -- Доктор Бюфордан, -- сказал Фошон. -- Нельзя ли взглянуть на объект? Бюфордан -- невысокий мужчина с черной бородкой клинышком, одетый в длинный белый халат и белый колпак, привязанный к голове, -- дал знак двум служителям и что-то негромко сказал. Те сверились со списком и выдвинули один из ящиков, совершенно вытащив его из шкафа. Затем они поднесли ящик к длинному столу и установили на нем; Бюфордан кивнул, и они отодвинули крышку. Бюфордан сам наклонился над ящиком и откинул серую прорезиненную ткань. Под ней оказался труп мужчины -- мелкого, с желтовато-коричневой кожей, закрытыми глазами, будто уснувшего. Бюфордан аккуратно повернул его голову, продемонстрировав огромную огнестрельную рану, теперь совершенно сухую, уничтожившую изрядную часть левой стороны головы, в том числе и ухо -- Вам известно, кто это такой? -- спросил- Фошон у Хоба. -- Это человек, которого я знал под именем Генри Смит, -- ответил Хоб. -- И давно он мертв? -- Около двенадцати часов из-за единственного пулевого ранения, вероятно, из оружия сорок четвертого калибра с близкого расстояния. - Где? -- На канале Сен-Мартен близ рю де Реколье Недалеко от больницы Сен-Луи, но, конечно, его доставили сюда -- А мистер Розен его видел? -- Он опознал его несколько ранее. Сожалею, что побеспокоил вас, Хоб, однако мне было необходимо, чтобы его опознал кто-нибудь еще. Хоб отошел. Фошон дал знак, и Бюфордан накрыл тело, а служители закрыли крышку и отнесли ящик обратно на свое место в шкафу. Взяв Хоба под руку, Фошон вместе с ним вышел из морга. Они не обменялись ни словом, пока не покинули Отель-Дью. Потом Хоб спросил: -- У вас есть какие-либо предположения о том, кто это сделал? -- Никаких, которые я мог бы высказать в данный момент. А у вас, Хоб? -- Полагаю, у Генри был помощник по имени Халил. Его допрашивали? -- Мы пытаемся найти Халила. По всей стране разосланы бюллетени с его приметами. -- Может, он вам что-нибудь расскажет, -- предположил Хоб. -- Надеемся. Нам бы хотелось знать, как он потерял вот это. -- Пошарив в кармане, Фошон извлек полиэтиленовый мешочек, из которого вынул нитку голубых керамических бус с серебряной застежкой. -- А что это? -- поинтересовался Хоб. -- Четки. По-моему, так их называют по-английски. Многие арабы, равно как многие греки и турки, носят их при себе. Упомянутые бусины дают возможность занять руки в ожидании, когда наконец улыбнется фортуна. -- А где вы их нашли? -- В мертвой руке мсье Генри. На застежке выгравировано имя Халила. Возможно, он даст нам объяснение -- если нам удастся его найти. ГЛАВА 56 -- С его стороны было довольно глупо рассчитывать, что он сумеет улизнуть с этим, -- сказал Эмилио. -- Но он справлялся довольно хорошо, пока занимался этим делом. И все же. Это лишь вопрос времени. Я прав, инспектор? -- Вы имеете в виду Генри? -- уточнил Фошон. -- Конечно. Все сходится на нем. Особенно в свете последнего открытия мистера Дракониана. -- Какого же? -- поинтересовался Фошон. Они сидели в гостиной Макса в отеле "Синь". Сонный, помятый и недовольный Хоб находился там же. Макс в своем халате выглядел так, будто вообще не собирается покидать отель. Собрались все, кроме Авроры, прибытия которой ожидали с минуты на минуту. -- Я раскрутил ту карточку, которую вы мне показали, инспектор, -- пояснил Хоб. -- Ту, которую вы взяли с трупа Келли. Она из закусочной в Маре. Я отправился в ближайшую синагогу. Раввин сказал, что человек, соответствующий описанию Келли, заходил туда искать Генри. Я рассказал об этом детективу Вазари. -- А вам не пришло в голову рассказать об этом мне? -- спросил Фошон. -- Как-то забыл. Я был малость ошарашен вереницей трупов, которую вы мне продемонстрировали. -- Всего два- Частный детектив в своей работе должен натыкаться на десятки, а то и сотни подобных фатальностей. -- Должно быть, вы имеете в виду какого-то другого детектива, -- заметил Хоб. -- Никогда бы не подумал на Генри, -- вставил Макс. -- Такой чудесный малый. Да вдобавок религиозный. -- Двойной агент, -- прокомментировал Эмилио. -- Притворялся иудеем, но работал на арабов. -- Вам по-прежнему неизвестно, кто убил Генри, -- уточнил Хоб. -- Давайте разбираться шаг за шагом, -- произнес Эмилио. -- Все это предположение. Однако смахивает на то, что Келли вышел на Генри, и Генри его убил. Затем Генри был убит своим компаньоном, этим Халилом. -- Почему? -- поинтересовался Хоб. -- Да откуда мне знать, -- развел руками Эмилио. -- Может, Халил выяснил, что Генри на самом деле работает не на исламистов. Может, он выяснил, что тот -- тайный агент адвентистов Седьмого дня. -- Ну, тут уж вы выходите за пределы всякой вероятности, -- возразил Фошон. -- Во всяком случае, смею надеяться. -- Возьмите Халила, -- предложил Эмилио; -- и все дело раскрутится само собой. -- Во всяком случае, можно будет пришить ему дело, -- подхватил Хоб. Обернувшись, Эмилио бросил на него испепеляющий взгляд. -- У вас есть на примете кто-то более подходящий? -- Нет у меня никого на примете, и вы все еще не нашли марафет. -- Должно быть, Халил перепрятал его еще куда-нибудь, -- предположил Эмилио. -- В его квартире нашли следы кокаина. Вы же сами мне сказали, инспектор. Когда ваша полиция найдет его, все сразу сойдется одно к одному. -- Дело, несомненно, возбудить можно, -- пожал плечами Фошон. -- Что же до того, что случилось на самом деле... -- он снова пожал плечами. -- Ну, с меня достаточно, -- бросил Эмилио. -- Слушайте, мне надо выбираться отсюда. А еще необходимо вещи сложить. -- Вы возвращаетесь в Америку? -- осведомился Фошон. -- В Нью-Йорк. -- А как насчет кокаина, который вы приехали выслеживать? -- Ну, сейчас он уже, наверное, разлетелся по паре сотен носов. След простыл. Где-то выиграешь, где-то проиграешь. -- Смахивает на то, что вы жутко торопитесь, -- заметил Хоб. -- Я не намерен торчать остаток моей жизни в кафе и хлебать кофе, как вы. -- Эмилио обернулся к Фошону. -- Мне всего лишь надо кинуть в чемодан пару вещей, и я еду в аэропорт. Инспектор, был рад поработать в вашей компании. Если когда-нибудь будете в Штатах, загляните ко мне. -- Уж будьте покойны, -- натянутым тоном ответил Фошон. -- До свидания, Макс, -- изрек Эмилио. -- Будь паинькой. Я снимаю тебя с крючка. -- Эмилио помахал остающимся и вышел. -- Благодарение Господу, что этот человек ушел, -- произнес Макс. -- Никто не хочет перекусить? Я могу заказать, чтобы принесли сандвичи. Инспектор? Хоб? И Хоб, и Фошон пожали плечами. Макс снял трубку и по-французски попросил, чтобы в номер прислали ленч на четверых. Потом с пристальным вниманием выслушал долгое, многословное объяснение и сказал: -- Вы можете прислать хотя бы кофе и круассаны? Великолепно, спасибо. -- И положил трубку. -- Тут какой-то праздник. Повар выходной. Но кофе прислать могут. Хоб, ты не мог бы зайти со мной в спальню? Инспектор, вы не против? Фошон снова пожал плечами, выглядя совсем подавленным. Даже плечами он пожал как-то вяло. -- Хоб, -- сказал Макс. -- Дело обернулось не так, как мы надеялись. Но я по-прежнему должен тебе десять тысяч. Пока что заплатить не могу. Но могу дать тебе это. -- Он извлек из письменного столика портмоне и вытащил оттуда четыре хрустящих стодолларовых купюры. -- Остальное отдам, как только смогу. Лады? -- Разумеется, лады. -- Без обид? -- Да какие тут обиды! -- Макс, -- окликнул из соседней комнаты Фошон. -- Тут служащий отеля хочет с вами переговорить. -- Да скажите ему, пусть поставит поднос куда-нибудь. -- Он хочет переговорить с вами лично. -- Ну ладно, иду. Макс вышел в гостиную, Хоб за ним. У двери дожидался высокий молодой человек в темном костюме. -- Доброе утро, -- сказал он. -- Я мсье Лено, помощник менеджера в "Синь". -- Если это касательно счета, -- ответил Макс, -- то я позабочусь о нем сегодня попозже. -- Нет, сэр. Это не по поводу счета. Хотя вопрос о нем по-прежнему весьма актуален. -- Тогда чего же вы хотите? -- В отель было доставлено послание Для вас, сэр. -- Он вручил Максу фирменный конверт Агентства по Борьбе с Наркотиками. Макс взял конверт, и служащий удалился. Вскрыв конверт, Макс вытащил единственный листок бумаги, просмотрел его, потом прочитал внимательнее и фыркнул. -- В чем дело? -- поинтересовался Хоб. -- Прочти сам, -- он передал бумагу Хобу. -- Вслух, если вы не возражаете, -- попросил Фошон. -- "Дорогой Макс, -- зачитал Хоб, -- к тому времени, когда ты получишь это послание, я буду на полпути в Рим. Я заключила контракт с "Ментено" на демонстрацию осенней коллекции Ариосто. Извини, дорогой, но все случившееся весьма огорчительно, и думаю, нам лучше пока что каждому идти своей дорогой. Спасибо за все. Аврора". -- Угу, -- произнес Хоб. -- Я тоже, -- подхватил Фошон. -- Ага, и меня туда же, -- подытожил Макс. Взял листок у Хоба, посмотрел на обороте -- просто на случай, если там что-нибудь написано, затем положил на кофейный столик и снова уселся на диван. -- Поток новостей не иссякает, -- прокомментировал Фошон. -- Любопытно, что дальше? -- откликнулся Хоб. Будто по подсказке, раздался стук в дверь. Все трое переглянулись. -- Я уже побаиваюсь продолжения, -- изрек Макс. Стук повторился. -- Входите, -- крикнул Макс. Дверь распахнулась. Официант вкатил сервировочный столик с кофе на четверых, круассанами, тостами и единственной розой в тонком бокале. Наполнив три чашки, он удалился -- Комический антракт, -- пробормотал Макс. -- Кофе, инспектор? -- Будьте любезны, -- согласился Фошон. Некоторое время они в молчании прихлебывали кофе. В это время на улице поднялся страшный шум. Клаксоны и сирены Они игнорировали шум, дожидаясь развития событий. И оно произошло Зазвонил телефон. -- Вероятно, сообщают, что объявлена война, -- предположил Макс. -- Ты не собираешься ответить? -- спросил Хоб. -- Пожалуй, можно. Макс снял трубку. -- Макс Розен. -- Послушав пару секунд, поднял глаза -- Инспектор, вас. Встав, Фошон пересек комнату и взял трубку. -- Фошон. -- Послушал секунд пятнадцать, время от времени хмыкая, чтобы показать, что не теряет нити. Затем сказал: -- Ладно, Эдуар, скоро буду. -- Он повесил трубку и вернулся к своему кофе. На некоторое время воцарилось молчание. Потом Фошон проронил -- Вы не собираетесь спросить меня, что там еще такое? -- Это не наше дело, -- отозвался Хоб. -- Как по-твоему, Макс? -- Думаю, ты прав. Это дело парижской полиции. Мы-то тут при чем? -- Очень хорошо. Я вам скажу, -- произнес Фошон. -- Звонил мой подчиненный Эдуар. Я приставил его наблюдать за апартаментами мистера Вазари. -- А зачем? -- осведомился Хоб. -- Поведение мистера Эмилио Вазари показалось мне несколько настораживающим. -- Вам нужна прямая реплика? -- промолвил Хоб. -- Ладно, я дам вам прямую реплику. Что ваш подчиненный Эдуар сказал вам только что? -- Извините, это дело полиции. Нет, прошу прощения, я пошутил. Глупая шутка, в свете того, что случилось. Они молча ждали. Наконец Фошон продолжил: -- Эдуар проследил из своей машины, как Эмилио вышел из такси и пошел в свои апартаменты, выходящие окнами на фасад второго этажа. Эдуар прекрасно видел взрыв. Им вышибло окна. Мистер Вазарн мертв. Вот уж день сплошных сюрпризов. -- Подорвался? -- переспросил Хоб. Фошон кивнул. -- Вы хотите сказать, что кто-то установил бомбу в его апартаментах? -- Смахивает на то. -- Что ж, -- проронил Макс. -- Он был довольно неприемлемым человеком. Не то что я хотел бы, чтоб он отправился на тот свет. Тут чувствуется рука Халила, разве не так? -- Почему бы и нет, -- согласился Фошон. -- Судя по всему, он наш по всем остальным статьям. -- Он допил кофе и встал. -- Мне надо идти, чтобы посмотреть все, что я могу посмотреть. Хоб, вас подвезти? -- Пожалуй, к ближайшей станции метро, -- Хоб встал. -- А что это за шум на улице? С улицы доносилось громогласное пение труб и вопли возбужденной толпы. -- Это всего лишь праздник, -- объяснил Фошон. -- Какой праздник? -- Конечно, День Бастилии. -- День взятия Бастилии, -- повторил Хоб и на мгновение задумался. -- Значит, сегодня четырнадцатое июля. -- День Бастилии приходится именно на четырнадцатое, -- подтвердил Фошон. Хоб подскочил, будто его током ударили. -- Что стряслось? -- спросил Макс. -- Я завтра должен быть на Ибице! -- вскричал Хоб. -- Это и есть день знаменитого traspaso? -- поинтересовался Фошон. -- Да! Мне надо вырваться! Инспектор, прошу прощения... ГЛАВА 57 Вы только попробуйте попасть во Францию или вырваться из нее где-нибудь в районе Дня взятия Бастилии. Хоб попросил Фошона высадить его у стоянки такси, откуда доехал до своих апартаментов на бульваре Массена. Бросил пару вещей в подвернувшуюся сумку, схватил паспорт и поспешил к своему турагенту на проспект д'Итали. Агент Хасан сказал, что сегодня попасть на Ибицу невозможно; невозможно даже на этой неделе, потому что все билеты раскуплены на месяцы вперед. Разве Хоб не знает, что Ибица -- самое популярное место отдыха в Европе, а в День взятия Бастилии начинается великая миграция из Парижа? Хоб попытался прибегнуть к древнему решению всех дорожных проблем: деньгам. Пообещал Хасану четыреста долларов, которые Макс только что дал ему, -- размахивая веером из купюр перед носом агента, -- моля доставить его на Ибицу или хотя бы куда-нибудь поближе. Вопрос жизни и смерти. Хасан подозревал, что это скорее вопрос непреодолимого порыва, но все-таки сел на телефон, беседуя, споря, увещевая, обманывая, угрожая, очаровывая, умоляя -- словом, пускаясь на все уловки, идущие в ход ради успеха, если в дело замешаны деньги. Наконец, пообещав своему другу из агентства Кука двести долларов (вдобавок к четыремстам своим), он добыл Хобу билет на чартерный рейс до Барселоны, а имя его было внесено в список очередников, ожидающих свободного места на вечерний рейс до Ибицы. В аэропорту Орли разыгрывалось что-то вроде западной версии падения Шанхая. Хоб пробился сквозь сомкнутые ряды отпускников, прорвался в начало очереди, отыскал клерка, слыхом не слыхавшего о его брони, и отказывался тронуться с места, пока клерк не обсудил этот вопрос со своим начальством и броня не была найдена. И, наконец, поднялся на борт самолета. За два с половиной часа полета до Барселоны у Хоба было время оценить свое финансовое положение. Итак, он взял полторы тысячи долларов на расходы в апартаментах Макса, две тысячи дала Аврора, дважды платил Макс -- один раз двести пятьдесят долларов, а другой -- четыреста. Итого 4150 долларов. Отдал Найджелу пятьдесят, а позднее Найджелу и Жан-Клоду по сто долларов каждому. Сам потратил в Париже около сотни. Затем четыреста долларов ушли к агенту Хасану, а еще двести - к другу Хасана из агентства Кука и почти две сотни на билет до Барселоны. В общей сложности тысяча сто пятьдесят, после чего на руках остается около трех тысяч долларов. Недостаточно, чтобы оплатить traspaso, но, быть может, удастся уговорить адвокатов допустить частичное погашение с частичной отсрочкой платежа или выпросить отсрочку хотя бы на месяц... Надежда жалкая, но не складывать же лапки заранее! В Барселонском аэропорту царило обычное летнее сумасшествие. Тут удача покинула Хоба. Рейс, на который его поставили первоочередником, отменили из-за неисправности двигателя. Ближайший рейс, на который его могли посадить, вылетал только через четыре дня. Но Хоб все-таки заказал билет. Пятнадц