Андрей Шахов. Таллинские палачи --------------------------------------------------------------- © Copyright Андрей Шахов Email: deanvl@hot.ee Изд. "Авенариус", 1994 Date: 11 Aug 2002 --------------------------------------------------------------- Книга I Между молотом и наковальней - Стас! - А? - Там у ворот клиент ожидает - по твоей части. - Щас гляну!.. Стасис отложил отвертку, недоразобранный стартер со всеми отделенными уже частями сунул в коробку, толкнул в дальний угол стола и отправился мыть руки. По пути бросил взгляд на часы: "Половина четвертого. Недурно! Еще часок - и в дамки; то бишь - домой". У ворот его ждал серебристый "Форд-Скорпио". За распахнутой дверцей, облокотившись на крышу кабины, стоял молодой парень с холеным, почти детским личиком, разодетый, может, и не во всем по последнему "писку", зато по максимуму ЕЕК* на каждый квадратный сантиметр долговязой поверхности. В кабине сидел кто-то еще, но яркое майское солнце отсвечивало в лобовое стекло, и разглядеть загадочный силуэт издали было невозможно. Не спеша, почти степенно приближаясь к машине, Стасис окинул критическим взглядом запыленные борта, после чего удостоил тем же и владельца. "Лопушок! - мелькнула в голове насмешливая оценка, при взгляде на пухлощекое личико и круглостеклые очки приобретшая оттенок презрительности. - Богатый папаша отчалил куда-нибудь на Канары, а чадо поспешило воспользоваться моментом и повыпендриваться на его иномарке. Кролик!" Лицо парня, замершее в смущенной улыбке, и впрямь напоминало кролика из мультфильма про Винни Пуха. - Какие проблемы? Вопрос был задан без особого интереса. Стасис уже предвидел какой-нибудь пустяк, представляющий для холеного неумехи большой секрет. На секунду клиент замер, изобразив на лице серьезнейшее раздумье, и Стасис поморщился, ожидая раздражения по поводу обслуживания на языке, далеком от нынешнего строго государственного. Но ничего подобного не последовало. Более того, клиент сам грешил "оккупационным" происхождением. - Аккумулятор разрядился, - совсем юным голоском и по-ребячьи виновато поведал он. - Вот сейчас машина заглохла вдруг у ворот - и завести уже не могу... - Ясно! - со значением вздохнул Стасис и нырнул под капот. Как и ожидалось, причина неполадки обнаружилась быстро. Через потрескавшийся, да еще и мокрый (!) изолятор плюсовой клеммы генератор "коротил" на корпус. Чуть-чуть, но этого вполне хватило, чтобы разрядить аккумулятор. - Тебе еще повезло! - осчастливил Стасис замершего в трепетном ожидании парня. - Сел бы контакт на корпус основательно - значительная часть электрики погорела бы к чертям! Очкарик блаженно проглотил тягучую слюну. - Значит, ничего серьезного? - Ну... - Стасис некоторое время боролся с искушением воспользоваться явной обеспеченностью несимпатичного ему клиента; но силы были неравны. - Как сказать... Не так серьезно - сколько дорого... - С чего же это? - усомнился противный очкарик, мгновенно потеряв нерешительность. - Сколько может стоить замена какого-то изолятора? Стасис хмыкнул, жалея о непроведенном спектакле с тестером, состроил мину седовласого академика и снисходительно поведал: - Изолятор - в самом деле чепуха. Однако, как правило, в подобных случаях страдают еще и диодные "мосты" генератора. Кроме того, часть проводки наверняка перегрелась. Есть ли смысл с ожидаемой проблемой появляться здесь через месяц, а может, и через пару дней? - Хорошо, - кивнул клиент. - А сколько времени на это понадобится? Стасис перевел задумчивый взгляд на кротко дожидающийся своей участи генератор, словно по его внешнему виду уточняя необходимое количество дней. - Штука американская. Запчасти для них у нас в некотором дефиците... - Я все оплачу! - очкарик испытывал явное удовольствие от демонстрации своей финансовой состоятельности. - Не в этом дело, - "Еще бы ты не платил!" - Просто в таких случаях я пытаюсь подобрать что-нибудь из более распространенных систем. Возможно, придется вообще заменить генератор... Щедро улыбаясь, клиент махнул узкой ладонью: - И черт с ним! - Послезавтра утром сможешь забрать тачку. - Годится. Стасис удовлетворенно кивнул, почесал выглядывающую из-под распахнутой куртки пока еще едва загорелую, мускулистую грудь. Поскольку так легко прошла первая часть беседы, настала пора откровенного грабежа, ибо в фирме строго соблюдалось железное правило: урывая работу себе, не забывай об интересах других. - Кстати! Стоило бы воспользоваться моментом и проделать тачке небольшую профилактику, - он ткнул пальцем в сторону грязного борта "Форда". - Все равно часть моей работы будет идти вне машины. Клиент почти не размышлял, что вызвало в наглом электрике тайный восторг, на секунду прорвавшийся наружу в виде широченной улыбки. Все же не каждый, далеко не каждый день, вот так вот - безо всяких усилий - буквально копеечную работу удается раздуть до темы в несколько сотен крон! - А где это оформить? - В конторе, - Стасис указал на дверь небольшой пристройки рядом с ремонтным боксом. - А я пока машину заведу. Очкарик кивнул и странной, почти девичьей походкой направился в подсказанную сторону. Его грабитель, прежде чем идти за тележкой с аккумулятором, под воздействием очередной волны хорошего настроения азартно зафутболил попавший под ногу камешек. Однако, не будучи Гаринчей, вместо столба угодил в зад клиента. Парень замер, не оборачиваясь. При этом так сжался, что Стасис понял: за свою жизнь бедняге довелось получить немало таких вот камней и просто тумаков от более сильных, но менее осчастливленных родителями знакомых. Стасису стало стыдно, ибо он вовсе не завидовал. - Извини, приятель! Твой зад не был моей мишенью. Пострадавший облегченно кивнул и засеменил дальше. Пару минут спустя Стасис вернулся к машине с аккумулятором. Прежде чем нырнуть под капот, он коротко глянул через стекло и кабину, разглядел за ним смутные черты девицы. В ней было нечто очень знакомое; однако, чем напрягать намять, Стасис предпочел поскорее разобраться с "Фордом". - Барышня! - крикнул он из глубины машины. - Поверните ключ зажигания. Двигатель весело заурчал с первого же оборота стартера. - Благодарю за содействие! - с громким хлопком крышка капота вернулась на место. - Здравствуй, Стасис. Барышня, наконец, вышла из машины, с чуть насмешливой улыбкой взирая на замершего в изумлении парня. - Здравствуй, - ответ прозвучал довольно хмуро; но не зло - в памяти осталось все же больше хорошего. Хотя теперь... Увидеть Ингу, расцветшую в роскошную женщину, в компании с парнишкой, являющим собой подлинное чудо природы, - это сильно! "А ей-то что? Он при бабках - и, наверное, совсем не малых. По нынешним временам..." - Я слыхала, что ты пропал без вести где-то в Закавказье, - с мягкой улыбкой Инга склонила набок увитую смоляными кудрями голову. Стасис пожал плечами и, все еще не глядя на нее, буркнул: - Пропал - да нашелся. - Сбежал? Глаза парня так отчетливо полыхнули яростью, что барышня потеряла улыбку и чуть попятилась. Стасис же, поборов гнев, досадливо сплюнул и поволок тележку с аккумулятором и бокс. * * * Радченко тяжело вздохнул, вышел из машины; на ходу застегивая нижнюю пуговицу пиджака, направился к месту убийства. Вокруг древнего "Мерседеса" уже вовсю кипела обычная полицейская работа - сверкали молнии фотовспышек; эксперты тщательнейшим образом осматривали каждый сантиметр в кабине; ребята в форме оттесняли жидкую, но упорную кучку любопытствующих. "На трупы глазеют! - с досадой качнул головой следователь, закуривая; остановился на минуту, с хрустом потянулся и шумно вдохнул смешанную с ароматным дымом вечернюю прохладу. - Хорошо-то как!.. Хотя могло бы быть и лучше..." Он еще немного полюбовался висящим над верхушкой леса краем багрового солнца, сделал пару глубоких затяжек и услыхал, как за спиной коротко тормознула легковушка. "Крийзимана привезли", - догадался он, прислушавшись к приближающимся шагам. - Тоже из постели вытащили? Радченко всегда говорил с Крийзиманом по-русски. Всегда. Даже теперь, когда во всех госучреждениях возгосподствовал эстонский, которым он владел неплохо и со всеми остальными сотрудниками-эстонцами общался именно на нем. И Крийзиман уже не ершился... В свое время - на волне "поющей революции" - в милиции Таллина шли первые крупные кадровые перестановки. Тогда-то Радченко и получил взамен малополезного, но хоть безотказного и веселого Орлова (племянника отставного полковника КГБ), на первый взгляд, весьма делового и активного Крийзимана. Однако очень быстро выяснилось, что новый напарник спец лишь по бумажкам да в вопросах налаживания теплых отношении с высшим начальством, при этом полный дуб не только в криминалистике, но и вообще во всем, требующем логического мышления. Поначалу Радченко с любопытством взирал на человека, вся жизнь которого построена на элементарных трафаретах; потом попытался хоть чему-нибудь научить, но вскоре бросил этот труд и повесил на Крийзимана всю бумажную работу - хоть какая-то польза. Ведь избавиться от внука героя Освободительной войны все равно невозможно... Сам внук с самого начала поглядывал на Радченко свысока и все отчетливее видел себя в кресле старшего следователя - даже прикинул необходимые перестановки мебели. И ведь была в его надеждах определенная логика, если учесть, что соперник представлял собой всего-навсего "иммигранта", присланного в Эстонию из Москвы, - то есть самого настоящего оккупанта. Можно представить себе расстройство Крийзимана, когда именно в дни предвкушаемого скорейшего повышения он увидел, как вокруг неизменно невозмутимого Радченко забегали вдруг чиновники из префектуры и Департамента миграции и в несколько приемов оформили тому синюю книжицу - только бы не вздумал срываться в Нижний Новгород к зовущему в свое агентство старому приятелю! Внук героя прекрасно понимал, что произошла чудовищная ошибка, а то и вовсе предательство. Однако инстинкт удержал его от вмешательства... Осталось лишь подчиниться тяжким обстоятельствам и затаить в душе хилую надежду на непременное торжество справедливости. И ежели доселе Крийзиман позволял себе выпить лишь иногда, да и то под натиском переполняющего душу сладкого томления, то с той поры "запотел" основательно и быстро опустился, превратившись из явно преуспевающего чиновника в некое подобие давно уволенного и ныне безработного школьного завхоза. Радченко не очень понимал, как может так уж сильно повлиять на человека крушение столь незатейливой мечтенки, особенно если тот и без того взобрался незаслуженно высоко. Но Крийзиман ему не мешал, покорно уткнувшись в бумаги, тихонько лелеял свою надежду, что, в общем-то, было вполне приемлемым условием их мирного сосуществования... - Да... Гм... Только успел лечь, - напарник дохнул из-за спины Радченко свежим винным перегаром; кстати, говорил он по-русски на удивление чисто и грамотно. - Считай, повезло! - отозвался Радченко, едва заметно поморщившись. - Потому как спать нам до утра вряд ли доведется. Крийзиман молча согласился. Он достаточно хорошо знал, что такое ночное бдение после получасового сна, однако в последнее время это случалось слишком часто. "Пока на Тоомпеа поют, преступный мир балдеет!" - вспомнил он чье-то высказывание, усмехнулся (почему-то злорадно), но, спохватившись, вновь стянул рыхлую желтую физиономию в обычный для него "деловой пупок". Ребята из оцепления на миг расступились, и к следователям подошел розовощекий констебль Виснапуу. После слабых рукопожатий он встряхнул, расправляя, листок и, сверяясь с пометками на нем, доложил: - Около двадцати двух ноль-ноль на машину обратил внимание проезжавший мимо господин Блатов. Он и сообщил обо всем в наш отдел. По словам эксперта Крулля, на первый взгляд, убийство было совершено около девяти часов вечера. Сидевший за рулем - некто Сергей Лавочкин... - Ва! - не удержался Радченко, тут же спохватился: - Продолжайте, констебль, продолжайте. Виснапуу с любопытством глянул на него, почесал за ухом. - Этот Лавочкин застрелен из пистолета в затылок. Личность второго пока не установлена... Констебль запнулся, кадык на его толстой шее чуть дрогнул: - Есть в нем нечто примечательное. - Что же? - поинтересовался Радченко после короткой паузы. - Вы лучше сами взгляните, - сдался констебль, беспомощно опуская руку с бумажкой. - Это дело ежесекундно становится все более интересным, - протянул Радченко, затер окурок подошвой туфли и не спеша направился к "Мерседесу": "Мне бы этого розовощекого толстячка Виснапуу в напарники. Вполне сработались бы..." Крийзиман не последовал за шефом: не выносил он кровавых зрелищ. Полицейские из оцепления расступились перед следователем без вопросов. Попав в заветный круг, Радченко кивнул в знак приветствия эксперту Круллю, упаковывающему вместе с ассистентом собранные вещдоки в два специальных кейса, после чего воззрился на трупы в кабине. Первым в поле его зрения попал смутивший Виснапуу неизвестный на ближнем сиденье. На вид парню было лет двадцать пять. Ничем особенным от своих сверстников он не отличался; разве что одет был отнюдь не по среднестатистической зарплате. Даже после смерти лицо сохранило столь светлое выражение, что можно было усомниться в причастности его обладателя к каким-либо темным делам. Если бы не "нечто примечательное"... Всего одна деталь в общей композиции свидетельствовала о том, что убитый - один из людей Хлыста. И представляла она собой кинжал, торчащий из крестообразного разреза в груди парня. - Повторяется восемьдесят девятый? Радченко перевел мрачный взгляд на подошедшего Крулля, подумал немного, поглядел на искаженное предсмертным ужасом лицо Лавочкина и пробормотал: - Боюсь, все будет много хуже. * * * Стасис никак не мог заснуть. Ворочаясь в мокрой постели, он силился заставить бунтующий мозг отключиться от мыслей и погрузиться хотя бы в легкую дремоту. Тщетно. Часам к десяти он понял бесполезность борьбы, не одеваясь, сел за стол и закурил. За окном царила голубизна майского вечера. На спортплощадке во дворе, не взирая на строгие крики родителей из окружающих окон, пацаны еще гоняли мяч. По улице промчалась грохочущая колонна редких теперь рокеров. Минуту спустя в том же направлении прошла компания хохотливых девчонок. Стасис стал уже почти таким же, как и все они. Почти... Но временами, хотя все реже, мучили его такие ночи. Ночи почти без сна, наполненные болью детских и более взрослых обид, невыносимых утрат, стоящим в ушах криком Лехи Иващенко: "Мужики! А здесь и впрямь, как на войне!.." - после чего перепонки застилало уханье взрыва, разметавшего парня в абсолютный ноль. В такие ночи память истязала то несуществующими уже прикосновениями нежных пальцев, то вонью гниющего мяса... Эх, Инга... Почему так много людей вокруг остается незамеченными, даже если питают к нам самые лучшие чувства, а избранные единицы даже при мимолетном соприкосновении умудряются выжечь в сердце глубочайший след? Впрочем, знакомство с Ингой было совсем не фрагментом. Ведь они знали друг друга с детства: жили в одном дворе... Лучше сказать: в соседних домах, ибо понятие "двор" среди серых глыб новых районов слишком размыто. Познакомились случайно. И этого вполне могло не произойти: Стасис по сей день даже визуально знал не всех жильцов соседних подъездов собственного дома. В первую осень после переезда семьи на новую квартиру все вечера Стасик проводил на улице - новые знакомства, костры из многочисленного после завершения стройки хлама, бои с "брызгалками" из опустошенных флаконов для шампуней и моющих средств. Ну, и однажды, когда вся ребятня рассосалась уже по домам, не утоливший жажду впечатлений Старик остался бродить сам по себе и увидел прогуливающую своего песика длиннющую, худенькую, как тростинка, девчонку. Это была Инга. Сейчас он уже не помнил, каким образом завязалось знакомство. Наверное, разговор начался сам собой... После первой встречи последовали другие. Стасису пришла в голову замечательная идея брать с собой кота Алексия - эдакого огромного, мохнатого монстра сибирской породы, восхитившего Ингу и ужаснувшего ее белоснежного песика своими потрясающими размерами, абсолютно черной, пышной шерстью и совершенно диким нравом: никого из посторонних Алексий к себе не подпускал, а малютку Тоби первое время и вовсе терроризировал. Пару недель спустя кот и песик все же подружились. Стали даже скучать друг без друга во время длительных перерывов между прогулками. Алексий и к Инге попривык; сохраняя определенную дистанцию, позволял себя погладить, а в минуты особой лености - подержать несколько секунд на руках. Нервный Тоби очень ревновал хозяйку к Стасису, но ничего изменить не мог и находил некоторое успокоение в общении с менее чувствительным котом. Стасис в то время испытывал к Инге чисто приятельские чувства. В свои девять лет имея уже опыт некоторых бурных романов в детском саду и в школе, отношения с долговязой чернобровкой он мог уверенно отнести к разряду дружеских. С ней было просто интересно; к тому же у ее родителей имелась целая библиотека фантастики! Таким образом миновало года два. Пока одним чудным весенним днем не исчез Алексий: ушел через оставленную приоткрытой дверь - и не вернулся... Искали всей семьей - бесполезно! Встречи с Ингой некоторое время продолжались, хотя и заметно реже. Расцветающей девочке мальчишка становился все менее интересен: она поглядывала на старших парней. А всего через полгода после исчезновения Алексия в семью пришло тяжелейшее горе - умерла мать. Смерть стала неожиданным ударом для всех знавших ее. Никому ведь и в голову не приходило, что с легкостью тянущая две работы и все семейные хлопоты женщина может быть смертельно больна. Врачи-мерзавцы не сумели отличить злокачественную опухоль от доброкачественной... Оглушенный Стасис вывалился из накатанной колеи, в которой не смог удержать его растерявшийся отец. Стал тайком покуривать, пошли трудности в школе. До предела натянулась нить отношений с окружающими. Закомплексовал Стасис. Раньше он хоть хорошей учебой выделялся среди сверстников - теперь не стало и этого. Тогда он предпочел стать дурковатым отшельником, чем вообще никем. Но время лечит... Прошло несколько нелегких лет. Отец научился много прирабатывать; не только выплатил кооператив, но и купил машину, сына приодел. А к окончанию Стасисом десятого класса поменял старый "Жигуль" на собственноручно отделанный "Форд". Сыну же в день завершения учебы торжественно вручил двухкассетный "Шарп" и джинсы "Ливайс". Тогда это было нечто! Сам Стасис к тому времени сильно изменился. Свыкшись с мыслью о смерти матери, как-то незаметно потерял свои комплексы, раскрепостился. В школе его по-прежнему считали дурковатым, не подозревая, что одноклассники не интересуют парня уже вообще - друзей хватало и без них; с двумя самыми закадычными он ходил в тогда еще подпольную школу каратэ. После учебы Стасис недолго маялся вопросом - куда пойти? Не желая до службы в армии делать какие-либо решительные шаги, он устроился на работу в фирму отца. И понравилось. Над душой никто не стоял; дали задание - твое дело выполнить все качественно и в разумные сроки; как - это уже никого не касается. Копаться же в машинах было интересно. Да и мужики в бригаде подобрались отличные. Жизнь обрела новые, сочные краски. Стасис расцвел. Избавление от мучавшей бессмысленными условностями школы, смена обстановки освежили его, дали почувствовать вкус пока относительно, но все же самостоятельной жизни. Некому было теперь считать его чудиком и материалом для воспитания; неожиданно став равным со старшими, он даже разговорился - поначалу с непривычки заикаясь, но все более уверенно, с удивлением обнаруживая у себя вполне "подвешенный" язык. Еще одни мазок палитра судьбы добавила новой встречей с Ингой... Что представлял собой к этому времени Стасис - уже известно. А она... Достаточно было бы упомянуть се семнадцатилетний возраст. Но добавим роскошные, ниспадающие на спину черные волосы, стройную, округляющуюся фигурку и ошеломляющую женственность девушки, переставшей быть девочкой, но еще не дамы. Дружба редко забывается. Расстались они не по обиде - и их детские отношения всплыли в памяти с ласковым ореолом романтики. Искорка почти сразу переросла в нежный огонек... Который горел всего несколько месяцев. Незадолго до ухода Стасиса в армию Инга призналась, что у нее появился новый парень (уж не тот ли кролик?). - Не обижайся, Стасик. Это ведь к лучшему. У тебя впереди целых два года службы - я все равно не выдержала бы! Только тогда это получилось бы нечестно. Она хотела поцеловать его на прощание - в знак примирения. Стасис зло шарахнулся; побрел прочь - вновь оглушенный... Армия быстро проветрила мозги. Судьба зашвырнула его в Карабах. Извилины у всех стирались там в ноль; оставалась лишь одна мысль - выжить! Первый же после короткой учебки бой стал для пария и последним. Его ранило в ногу осколком снаряда. И вместе с двумя товарищами он угодил в плен к армянским боевикам. Тогда-то и пришла ясность, что врагами в этой странной войне являются именно армяне, коих замполит величал исключительно "террористами" и "преступными элементами". Армия была на стороне азербайджанцев. Оставалось загадкой - почему армяне не имеют права получить в состав своей республики территорию, населенную в основном их собратьями, и как может армия делить на "своих" и "врагов" два народа собственной страны? Армяне уже хорошо знали политику Москвы и Баку и на солдат особого зла не держали. Пленных старались обменять на товарищей или завербовать в свои ряды. Однако и первое, и второе случалось нечасто. Противная сторона к угодившим в плен своим традиционно была в лучшем случае равнодушна, а вновь закладывать свою жизнь - хоть за деньги, хоть за правду (и чужую) - мало кому хотелось. Посему добрая половина парней маялась месяцами в плену, пассивно ожидая своей участи; бежать не составляло никакого труда, но дальше что - опять в окопы? Стасис не бежал и по другой причине. Он физически не был на это способен. Местный лекарь осколок из-под колена выскоблил, но обработать рану должным образом не сумел. Нога стала гнить, угрожая заражением крови. Периодически охранявшая пленных женщина пожалела мучившегося парня и буквально заставила его уйти. Стасис выполз в дурманящую свежестью ночь сознанием стоящих впереди чудовищных проблем. Но подхватила волна везения. Доковылял до Барды, приютился почти на месяц в одной сердобольной семье. У хозяев дома в это время два старших сына тоже служили в армии. Пожалели они несчастного солдатика: переодели в гражданское, нашли врача, сумевшего вылечить искалеченную ногу. Городок был очень близок к Карабаху. В нем царил настрой на "священную" войну с "подлыми" армянами; периодически набиралось пополнение в добровольческие отряды. К счастью, на Стасиса никто особого внимания не обращал. Приютившие его люди говорили всем, что в отпуске парень, служит с их сыном - большой друг. Искушать судьбу Стасис не стал. Только пришел в норму - отправился дальше. Заняв у спасителей пятьдесят рублей, он задумал ехать в Грузию, где с его специальностью можно было быстро подзаработать неплохие деньги, купить липовые документы и укатить куда подальше. Судьба распорядилась иначе. Еще в Евлахе все его планы неожиданно изменились. Подвернулся случай подзаработать на машине "дальнобойщика" из Махачкалы. Когда выяснилось, что Стасис в "свободном полете", неплохо знает каратэ, да и вообще увлекается восточными единоборствами, водила предложил ему попытать счастья у дедушки Ахмета - его родственника, живущего высоко в горах в полном одиночестве и ищущего себе молодого ученика по кавказской школе рукопашного боя, в коей он великий мастер. Сообщение о кавказской школе заинтриговало. К тому же возможность отсиживаться в горах неопределенно долгое время пришлась беглому солдату как нельзя кстати. Новая жизнь Стасису очень даже понравилась. Великие горы лишь поначалу напоминали Карабах; потом же дали неведомое доселе успокоение. Дед вбивал в Стасиса совсем не лишние навыки - он и в самом деле был великим бойцом. Кроме прочего, он научил молодого горожанина сельской работе - попотеть в поле да на пастбище пришлось сполна; солнце прожгло так, что если бы не выцветшая почти до белизны шевелюра, Стасис вполне сошел бы за местного. В свое время у дедушки Ахмета были уже кандидаты в ученики. Но от двоих местных ребят он вынужден был отказаться, а привезенный как-то все тем же водилой сибирский медведь Алеха спустя четыре месяца сам сбежал. Дед был очень тяжел характером. Однако пророчески видя в Стасисе свой последний "материал", смирился с недостатками норовистого прибалта и сумел передать ему многое из своих знаний. Потихоньку миновал целый год. Из заработанных у деда денег Стасис вернул долг приютившим его в Барде людям. Через близких знакомых в Таллине завел осторожную переписку с отцом. Все складывалось так здорово, что он полагал возможным прожить в том же духе сколь угодно долгое время. Но второй год принес тоску по дому. Захотелось нормальной, привычной жизни среди обилия людей. Однако не виделось еще и перспективы безопасного возвращения. Внимательно следя за развитием политических событий, Стасис молил господа, дабы тот помог Эстонии поскорее отделиться от Союза. Этого ему хотелось всегда, но ныне сей сепаратизм подкреплялся вполне понятными "корыстными" соображениями! В марте бабахнула сногсшибательная новость: Литва объявила о восстановлении государственной независимости! Стасис загорелся - появилась возможности какое-то время переждать у литовской родни. Лишь вера в мудрость дедушки Ахмета удерживала. - Подожди еще немного, сынок... Он явно предчувствовал близость смерти. Которая не заставила себя долго ждать и явилась пару месяцев спустя в обличий майора КГБ с десятком солдат. Им нужен был прячущийся у Ахмета дезертир... Дед не выдал Стасиса и поплатился за это жизнью... Более оставаться не имело смысла. Похоронил Стасис Ахмета, дождался очередного приезда водилы, взял свои три "штуки" и помчался домой... Отец закатил такую встречу, что многим присутствовавшим она до сих пор вспоминается. Не таились уже. Во времена, когда на призывных пунктах не досчитывались тысяч новобранцев, у армии и милиции не было особого интереса к некогда объявленным пропавшими. Да и с документами чудно вышло: Стасис ведь, как и многие другие, паспорт свой в военкомат не сдал; а отец его из квартиры не выписывал. Стало быть, и не покидал парень родного города. Но жизнь напоследок припасла еще один мощный удар. Не прошло и недели после возвращения Стасиса, как счастливый и пьяный отец угодил под поезд... Пришлось осилить и это. Стасис сумел побороть в себе ужас полного одиночества, зажил самостоятельно, вернулся в ставшую кооперативом фирму отца, стал хорошо зарабатывать, обзавелся потихоньку новыми друзьями. Если бы не эти ночи! * * * Радченко судорожно потянулся, потер колени закинутых на стол ног, тоскливо глянул в окно, за которым уже светало, потом на часы, свидетельствовавшие, что славный город Таллин не спеша вплыл в пятый час утра. Пару секунд он обваривал сей факт в вялом мозгу, после чего обратил насмешливый взор на напарника. Крийзиман выглядел не лучшим образом. Хмель сошел с него давным-давно, но озноб первых минут протрезвления упорно не покидал кислое тело. Обычно пышные рыжие усы как-то сникли, свесившись чуть ли не до подбородка. Опухшим векам, то и дело смыкавшимся под своей тяжестью, явно не хватало какой-нибудь подпоры - например, спичек. - Крийзиман, - окликнул Радченко. Напарник сумрачно поджался в своем кресле, расплывшуюся физиономию стянул поближе к пупырчатому носу и сквозь узкие щелки глянул на потревожившего его старшого. - Давай, наверное, еще по чашечке примем! Крийзиман был рад предложению - без лишних раздумий бросился к кофеварке. Шеф же отсутствующим взором уперся в дальний верхний угол кабинета, слишком тщательно размял сигарету и, наконец, закурил. - Ничего нового... - тихо произнес он с первой затяжкой - Странно! - Почему? - после некоторого сомнения Крийзиман все же решился обнаружить свою несообразительность. - Ведь должен был последовать ответ на то, что мы видели вчера вечером на шоссе! - Так скоро? Радченко поежился, раздраженно повел плечами. - Естественно! Ну, сам посуди: люди Хана укокошивают своего изменника и прихваченного с ним агента Хлыста; почти принародно, да с памятным намеком - это же прямой вызов! Хан-то прекрасно понимал, что каким-нибудь образом Хлыст непременно и очень быстро узнает обо всем в мельчайших подробностях. И какова, по-твоему, должна быть его реакция? Серые глаза Крийзимана дважды моргнули - черт его знает! - Хан и Хлыст давние враги, - нетерпеливо начал объяснять Радченко. - Еще в восемьдесят девятом второй сбежал от первого, прихватив с собой немалые деньги и большую часть своих подчиненных... - Ну, да... Тогда Хан устроил за ними погоню. Такими же кинжалами, как и обнаруженный вчера в "Мерседесе", всего за трое суток четверых убили. Но двоим, включая самого Хлыстова, удалось исчезнуть... - А что мы имеем теперь? - Радченко вскинул указательный палец. - Хлыст сколотил спою банду и сумел охватить влиянием половину Ласнамяэ. Более того - он стал активно напирать на интересы бывшего босса. Кинжал в груди неизвестного - объявление войны. Крийзиман задумчиво сощурил правый глаз, переварил все услышанное и, почесывая затылок, обескураженно поинтересовался: - Откуда такая уверенность, что таинственный неизвестный - человек Хана? Радченко на мгновенье замер н выдохнул: - Да потому что он действительно таинственный неизвестный! - А? - Ха! - рявкнул Радченко, минуты за полторы поборол в себе гнев непонятого мудреца и, барабаня по столу музыкальными пальцами, чрезвычайно терпеливо разъяснил: - Хлыст и его люди нам известны - почти все; ведущие персоны - уж точно. Ни Хана, ни кого-либо из ближайшего к нему окружения мы не знаем. Даже о связи с этой группой какой-то мелочи только догадываемся. Отсюда следует несколько простых выводов. Первый состоит и том, что убитый незнакомец не принадлежал к банде Хлыста. Согласно второму совершенно очевидно, что этот самый неизвестный совсем не малая фигура, потому как не стал бы на него Хан растрачивать дорогое и уже символичное коллекционное оружие. Кто же он такой? Крийзиман разлил приготовленный кофе по чашкам, вернулся в свое кресло, чуть отхлебнул и вальяжно закурил. Радченко тоже отведал глоток из своей чашки, удовлетворенно крякнул и выжидающе глянул на напарника. - А почему Хлыстов не выдает нам ненавистного Хана? - спросил тот. - Для него это было бы простейшим выходом еще тогда, в восемьдесят девятом. - Простейшим, - кивнул с усмешкой Радченко. - Но не лучшим. Похоже, он очень надеется и Хана убрать, и богатую казну заполучить. Вряд ли он горит желанием отдавать вместе с врагом и его миллионы... Если не десятки миллионов. - Да где ему, - махнул Крийзиман. Радченко долго размышлял над убежденным возгласом напарника, после чего снова закурил, почесал смоляную бровь и, сделав большой глоток кофе, медленно произнес: - Но Хлыст почему-то уверен в другом. Крийзиман на его слова не обратил уже никакого внимания: он хотел домой. - И сколько мы еще будем ждать? Радченко глянул на просветлевшее небо за окном, одним большим глотком допил содержимое чашки, покрутил посудинку на краю полированного стола. - Докурим - и пойдем. Крийзиман одарил шефа недоверчивым взглядом, но промолчал. Он уже был свидетелем неожиданного озарения старшого в самый неподходящий момент и не видел особых причин, дабы страшное не случилось и теперь. Однако Радченко встал сразу после того, как затушил окурок. - Пошли... И тут зазвонил телефон. У Крийзимана упало сердце. По реакции шефа он безошибочно определил, что именно этого тот и ждал долгие часы. Радченко держал трубку возле уха секунд двадцать, постепенно горбясь и очерчивая желваки на скулах. - Едем! - он бросил трубку и хмуро уставился на Крийзимана. - Случилось то, чего мы ожидали? - хрипло буркнул тот, поднимаясь. - Не совсем... Ладно, поехали - на месте все и уясним. * * * В последнее время Стасис и его друзья Олег и Игорь редко захаживали куда-либо с целью провести вместе несколько вечерних часов. Некогда любимые заведения здорово сдали; да и растущая занятость каждого из троицы давала о себе знать. В тот пасмурный вечер после тренировки они единогласно порешили провести в "Олимпии". Конечно, не потому, что бары этого отеля вдруг стали выделяться по сравнению с иными в лучшую сторону, просто ближе. К некоторому их удивлению бар на втором этаже был почти пуст. Сказывались, очевидно, отнюдь не средние цены и понизившийся авторитет. Неторопливо пройдя через длинный зал, друзья выбрали уютный угловой столик и взяли для начала неправдоподобно дорогую бутылку шампанского и по одному кофе с бутербродом на брата. - Вообще-то для употребления этого необходим приличествующий повод, - глядя на мощный сосуд, Олег озабоченно почесал затылок. - А хорошее настроение - это не повод? - вопросил Стасис. - Фи-и, - скривился Олег. - Как же это вульгарно. - Зато искрение... - Нужна солидная дата. Все трое призадумались. Дата - это, конечно, хорошо. Но где же взять ее, коль память на сей день не содержит никаких знаменательных событий. - Вспомнил! - расплылся Олег. - Сегодня же день образования славного государства Израиль. Он окинул товарищей победоносным взором. - Помянем! - кивнул Стасис. Игорь был возмущен: - Ну сколько можно, мужики? То Индонезия, то Буркина-Фасо, то... - Так это же прекрасно! - воскликнул Стасис.- Очень важно не забывать дружественные нам народы... - А они, глядишь, и о нас когда-нибудь вспомнят! - подхватил Олег, с обычной ловкостью откупоривая бутылку. Игорек сурово покачал коротко стриженной головой: - Хронические шуты! Кик, впрочем, и пьяницы. - Как ты можешь? - возмутился. Олег, разливая желтоватую пенящуюся жидкость по бокалам. - Да! - строго кивнул Стасис. - КАК ты можешь? - Я всяк могу, - невозмутимо буркнул Игорек и глотнул кофе. Постепенно бутылка опустела. Весьма оперативно ее сменили бокалы с коктейлем из водки и "Мазики", клубничной настойки. Друзья совсем расслабились, в глазах усилился озорной огонек, и потекла привычная в таких посиделках беседа обо всем на свете, сдобренная изрядной порцией беззлобных шуток друг над другом. Между тем за соседним столиком, оккупированным дюжиной бритых парней и смазливых, густо "наштукатуренных" девчонок, разрасталось шумное, почти безумное веселье. - На волю вырвались ребята! - прозорливо подметил Олег, вложив в слова некоторую симпатию. - Чуханы! - брезгливо скривился Игорек. - Лагерные шавки; из тех, что крикливы с "духами", а пахану делают минет, как ни одна баба не сумеет. Возражать друзья не посмели. Ибо Игорь, лишь два года назад сам вернувшийся из "мест не столь отдаленных", знал, что говорил. О своем зэковском опыте он рассказывал крайне редко - чаще всего неожиданно для окружающих и весьма скупо. Но друзья знали, что сел он по глупости. Примерно так же, как и крикуны за соседним столиком, кутил в ресторане, радуясь первым дням после дембеля. К его подружке привязался вдруг крайне невоспитанный тип. Будь Игорек трезв... Но с ослабленными тормозами недолго думая врезал нахалу мощным кулаком в лоб. Силы и уменья КМС по боксу, прошедшему закалку в ВДВ, не занимать; возмутитель спокойствия получил сотрясение мозга, а Игорь - срок. Стасис глянул на часы. - В десять, мужики, надо будет закруглить это дело. Брови Олега взмыли ввысь: - А почему бы не посидеть подольше? - Потому что мне, господин студент, завтра на работу, где я обязан быть хотя бы относительно свежим. Олег воззвал к помощи молчаливо слушавшего их Игоря. Но и тот не оказал поддержки: - И мне завтра рано вставать. Мы с Нинкой едем в Нарву к ее родителям. Олег совсем растерялся: - Значит, и в воскресенье тебя не будет? - Угу... - Ну, класс! - А тренировка? - в свою очередь удивился Стасис. - Не давите на мозоли, мужики! Я и так в последнее время меж вами и Нинкой, как меж двух огней. - Гляди, Игорь Сергеевич, - Олег грозно плюхнул пальцем по краю столика. - Женит она тебя на себе - и очень скоро. - Ты думаешь, это беспомощное существо сопротивляться будет? - и в подтверждение правомерности вопроса Стасис указал на поникшего Игорька. Олег мрачно мотнул головой: - Не - не будет! Последние минут пять Стасис краем глаза ловил на себе чей-то пристальный взгляд, который смущал все больше и больше. Наконец, он не выдержал - обернулся и замер в растерянности. Инга... Она приветливо махнула ручкой. Сидевшие рядом три барышни направили на него любопытствующие взоры. Несколько секунд Стасис раздумывал: стоит ли отвечать на приветствие? Но когда на Ингу обратили внимание друзья, пришлось кивнуть. - Кто эта милашка? - оживился Олег. - Знакомая. Жили когда-то в одном дворе. - Недурна, - веско протянул студент. - А красотки эти с ней? Стасис безразлично пожал плечами: - Я-то почем знаю? Наверно... - Очень хорошо! По две дамы на брата - чего еще ждать от судьбы? Стасис флегматично потер переносицу: - Если под братьями ты подразумеваешь нашу компанию, то счет не совсем верный... Воспламененный страстью Олег не дал ему довести мысль до логического завершения: - Все точно, как в аптеке! Нашего несчастного друга я вынужден не учитывать, так как, кроме известной нам особы, его фантазию не пробуждаем уже никто. Что же касается нас, грешных... - Тебя, - поправил Стасис. - Я сегодня в полном штиле. Олег внимательно поглядел на друга, но угадать причину его апатии не сумел. Веселиться единолично как-то не хотелось - пришлось с великим сожалением "закруглить" неудавшуюся тему: - Остается только одно - напиться и забыться... Игорек, пойдем возьмем еще по двести. Воспользовавшись предоставленной минуткой одиночества, Стасис обмяк, раскинулся и просторном кресле и, углубляясь в себя, прикрыл глаза. Почти сразу он почувствовал, как рядом кто-то сел. - Привет. Инга. Стасис открыл глаза - она действительно сидела рядом, чуть исподлобья поглядывая на него своими темными глазами, - Здравствуй, - ответное приветствие произнесено было без приличествующей встрече старых знакомых улыбки, даже как-то подавленно; словно загнанного в угол ежа любопытная овчарка вынудила на не совсем желаемое общение. Возникла неловкая пауза. Пока Инга исподволь разглядывала Стасиса, явно ожидая от него начала разговора, сам мученик нетерпеливо поерзывал в преддверии возвращения друзей; оно непременно смутит его, но и даст