Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
 Этот файл с книжной полки Несененко Алексея
 http://www.geocities.com/SoHo/Exhibit/4256/
---------------------------------------------------------------

                 Журнальный вариант



     Подполковник  Гуров сидел у  себя  дома, тупо уставившись на телефонный
аппарат, и восстанавливал в уме только что состоявшийся разговор.
     - Лев Иванович,  успокойтесь. - Голос звучал мягко, но начальственно. -
Ваши  девочки  у  меня  в гостях,  чувствуют  себя  великолепно  и  даже  не
догадываются, что  уехать без вашего согласия  они не могут. Я знаю, что  вы
человек  в высшей  степени разумный и не станете  звонить  сейчас полковнику
Орлову  и генералу  Турилину. Ситуация  сугубо личная, касается  лишь вас  и
меня.
     - Дайте трубку Рите.
     - Я звоню из автомата, а ваша очаровательная супруга и дочка находятся,
как вам хорошо известно, за тысячи верст.
     - Вы идиот. Я ничего не могу сделать ни для Лебедева, ни...
     - Лев Иванович, вы же умница, не берите в голову чужие заботы...
     - Так что вам нужно?
     - Мне нужны  вы,  Лев Иванович Гуров. Я вам  предлагаю отличную сделку.
Подумайте.  Вы человек  талантливый.  А  в жизни за  все приходится платить.
Извините за пошлость, но бесплатных пирожных не бывает...
     Он, сыщик,  проработавший  в  розыске без малого двадцать  лет,  не раз
побывавший в экстремальных ситуациях, сейчас не мог не только найти решения,
но даже  сосредоточиться. Мысли путались. "Девчонок  нашли...  Как? Кто? Где
они сейчас? Что будет с девочками?"
     Неделю  назад заместитель начальника отдела МУРа  подполковник  милиции
Лев  Иванович Гуров понял,  что  ввязался  в  борьбу  с  мафией. Гуров решил
обезопасить свои тылы  и  отослал  жену Риту и ее сестренку  Ольгу в далекий
город за Урал, где начальником уголовного розыска работал его приятель майор
Серов. Гуров не верил в реальную опасность для своей семьи, но, как  человек
опытный, считал необходимым перестраховаться.
     Он взглянул на часы - три, ночь Вчера вечером, всего лишь каких-то пять
часов назад, были арестованы подпольный миллионер Лебедев и профессиональный
убийца  Иван Сыч. Обоих взяли с поличным, подполковник Гуров чувствовал себя
абсолютным победителем, а сейчас...
     "Зачем я ввязался  в это дело, да и в отпуске я... Как в  песне поется,
"кто  ищет,  тот всегда найдет".  Я  нашел. За  жизнь  своих  девочек я душу
дьяволу отдам, а не только погоны и партбилет", - думал Гуров.
     Он  прошел  в  кабинет,  достал  наручники  и  пистолет,  не  табельный
"Макаров", который, согласно инструкции, хранился в сейфе в рабочем кабинете
Гурова. Этот  он примерно  год назад выбил  из руки бандита  и  вместо того,
чтобы занести в протокол изъятия, положил в карман.
     Кто?  Откуда  мафия  получила  информацию?  От  Серова?  Из-за   Урала?
Исключено.  Она  поступила   из  Москвы,  конкретно,  от  него...  Он  начал
восстанавливать свою жизнь по часам, даже  минутам. Когда, с кем встречался,
о чем разговаривал.
     И нашел.
     Информацию дал его непосредственный начальник полковник Орлов.
     ...Петр  Николаевич Орлов стоял  за своим столом,  перекладывал бумаги,
генерал Потапов стоял у окна, он, Гуров, по многолетней привычке, расхаживал
по кабинету. В служебном разговоре возникла пауза, неожиданно Орлов спросил:
     - Как здоровье Серова?
     - Кого? - не включившись, переспросил Гуров.
     - Того простоватого хитрющего русского мужичка, с которым ты разматывал
убийство там, в глубинке, за Уралом. - Орлов взглянул озорно и подмигнул.
     - Откуда мне?.. - Гуров пожал плечами и почему-то взглянул на Потапова.
     -  Будешь  говорить  с  супругой,  передай  привет,  -  Орлов  довольно
хохотнул, тут же сделал серьезное лицо и заговорил о делах.
     Генерал Потапов к разговору явно прислушивался,  Гуров на это  внимания
не обратил, а беззлобно ругнулся в адрес друга-начальника. Мол,  обязательно
тому требуется  подчеркнуть, что какой ты,  Лева,  ни  гениальный,  а  меня,
старого  сыскаря, тебе  не объехать.  Полковник был  мужик умный, но к славе
своего меньшого, как он порой называл Гурова, ревновал.
     -  Потапов!  - сказал  Гуров  и  хлопнул  ладонью  по  столу.  -  Сука!
Предатель! Мразь!
     О  нечистоплотности   генерала   Потапова  знали  все  старшие  офицеры
Управления.  Некогда он  состоял в  команде  замминистра генерал-полковника.
Вместе ели, пили, резвились,  а когда шефа арестовали и  судили, Потапова от
должности отстранили, долго держали  за  кадром.  Все были  уверены, что его
уволят, но нет, остался,  слетел на  три этажа и остался.  Сегодня Гуров  не
знал, как должность Потапова называется. Однако генерал - он и есть генерал.
     - Потапов! - повторил Гуров, вышел из-за стола, зашагал по кабинету.
     "Они утверждают, что я им нужен Зачем? Помочь  арестованным  я не могу,
им это отлично известно.  Никаких компромиссов, иначе поставят  к  стенке  и
заставят  совершить  такое...  Генерал  Турилин,  полковник Орлов  помочь не
могут.   Я   обращусь,   начнет   скрипеть   и   разворачиваться   неуклюжая
многоступенчатая машина, информация уйдет на сторону,  и девочки умрут. Если
я начну торговаться, они тоже умрут. Я должен это сделать один"
     Он  долго просчитывал  варианты, понял,  что  необходим помощник: "Кто?
Ребята  из  МУРа не  годятся,  не  имею  права толкнуть их на  преступление"
Взглянул на часы  - шесть утра,  подошел к  телефону,  снял  трубку,  набрал
номер. Трубку долго не брали, наконец мужской голос ответил:
     - Ну?
     - Денис?
     - Ну?
     - Говорит Гуров. -  Он сделал паузу. Сейчас  по реакции  он поймет, зря
звонит  или нет. На другом  конце  мужчина  откашлялся  и, четко выговаривая
слова, сказал:
     - Здравствуйте, Лев Иванович. Я весь во внимании.
     - Умойся, побрейся, не завтракай и приезжай ко мне. Адрес помнишь?
     - Конечно, - ответил Денис и положил трубку.
     С олимпийским чемпионом Денисом Сергачевым они последний  раз  виделись
прошлым летом.
     Июльский день был прохладным, и Гуров благоденствовал,  так как жару не
переносил.  Он сидел  в своем кабинете,  писал  бесконечные  бумаги, поэтому
телефонному звонку обрадовался.
     - Гуров.
     - Лев Иванович, здравствуйте, - произнес мужской уверенный голос.
     - Здравствуйте, - ответил Гуров. - Простите, не узнаю.
     - Вы меня не знаете. Я хотел бы с вами встретиться.
     - С удовольствием, -  сказал Гуров. - Для оперативного работника  такое
желание всегда приятно. Когда и где?
     - Через час вы выходите из Управления и идете  в  сторону Пушкинской по
правой стороне. Если вас не будут сопровождать, я к вам подойду. До встречи.
     - До встречи, - ответил Гуров, но неизвестный уже положил трубку.
     Он с радостью школьника, которому разрешили не делать домашнее задание,
сгреб со стола бумага, убрал в сейф, подумал и взял в руки пистолет.
     Розыгрыш? У кого-нибудь из коллег  юбилей и  его вытаскивают  с работы?
Голос уверенный  и  спокойный Такая встреча может  оказаться  и пустышкой, и
золотым самородком.
     В назначенное время он неторопливо шел  по указанному маршруту. Светлую
"Волгу", стоявшую у тротуара, Гуров  отметил шагов за тридцать. Два здоровых
парня пытались втиснуть в багажник  непомерно большую коробку с телевизором.
Гуров  придержал  парней  взглядом,  понял,  что  у  них  забот и  без  него
достаточно, оглянулся, и в этот момент его с двух сторон взяли под руки. Ему
показалось, что  локти сковали металлом. Он посмотрел вдоль тротуара, увидел
женщину с коляской, молодую пару, понял, что кричать - только позориться.
     Водитель уже стоял рядом, сказал:
     -  Без  глупостей,  Лев  Иванович, - захлопнул  багажник,  смяв  пустую
коробку, и открыл заднюю дверь.
     Гуров мог поставить ноги враспор, но тогда ударят по  голове и, судя по
тому, как жестко держали, ударят наповал, и он сел в машину.
     Его сжали с двух сторон, один из парней ехидно прошептал:
     - МУР. МУР. Легенда! Раритет...
     "Волга",   недолго   попетляв   по   переулкам,  остановилась  у  кафе.
"Охранники"  выскочили  из  машины,  распахнули двери, картинно раскланялись
Гуров  вошел,  оглядел небольшой  зал,  за  скромно  накрытым столом  только
мужчины. Сидевший во главе встал, поднял бокал.
     - Здравствуйте, Лев Иванович! Прошу!
     Гуров,  потирая затекшие  руки, оглядел  собравшихся, никого не  узнал,
приблизился к улыбающемуся тамаде.
     - Здравствуй, Денис. Развлекаешься? - Гуров разозлился.
     - Говорил, что не дело,  - пробурчал один из присутствующих, мужчина не
старый,  но совершенно  седой. - У  человека  без  наших  хохмочек  всего  в
достатке.
     Повисла пауза, Гуров почувствовал неловкость и весело сказал:
     - Верно,  в достатке.  А  вот хохмочек не хватает.  -  Подошел к Денису
Сергачеву  и,  хотя  не испытывал к нему  теплых чувств, обнял, похлопал  по
спине. - Спасибо, что выдернули на свет божий. - И занял предложенное место.
     -  Друзья! Соперники!  Пенсионеры!  -  Денис поднял  бокал  -  За  нашу
встречу! - И чокнулся с Гуровым.
     Впервые Гуров  и Сергачев встретились у трупа молодой красивой женщины.
Поначалу  Гуров  заподозрил   бывшего  спортсмена  в  убийстве.   Но  вскоре
разобрался,  истинный  преступник  был  арестован.  За  прошедшие  годы  они
несколько раз перезванивались, дважды встречались.
     Гуров оглядел присутствующих. Двенадцать человек в возрасте от тридцати
до сорока. Спортсмены, а седой - тренер, понял Гуров.
     -  Лев Иванович.  - Денис встал. -  Надоело нам читать  и  слушать, как
мастера и  чемпионы  мафии  служат. Вот! -  Он  оглядел друзей.  - Эти парни
завоевали все золото мира. Им обидно.
     - Хотите создать боевую бригаду? - Гуров потер все еще болевший локоть.
- На подвиги потянуло? Перережут вас, как курей.
     - Не  обижай, командир, - сказал  один из  богатырей и  легко переломил
столовый нож.
     - Но мы-то вас с улицы сняли, и в телевизор вы поверили.
     - Если мы знаем, кого, где, когда надо  с улицы подобрать, - усмехнулся
Гуров,  - тоже суп  на пиджак  не прольем. Борьба  с  преступниками  требует
многолетней выучки.  А вы  - сильные, ловкие дети. Я не хотел  вас  обидеть.
Хотите работать в милиции?
     - Да пошел бы ты.
     - Я так и понял. Вы хотите быть Робин Гудами. Тут я вам ничем помочь не
могу.
     Позже Гуров  с  Сергачевым  гуляли, каждый  чувствовал  себя виноватым,
разговор не  клеился, а прощаясь, спортсмен  взял милиционера  за  плечи  и,
глядя прямо в глаза, сказал:
     - Если тебе нужна будет помощь, только позови.
     Слова  были  высокопарны,  но взгляд  убедителен.  И  сейчас Гуров  тот
разговор вспомнил и позвал. Ему требовался человек не милицейский, верный  и
отличный стрелок. Денис Сергачев,  чемпион  Олимпиады, мира и  окрестностей,
был подходящей кандидатурой.
     Гуров еще возился с  приготовлением  завтрака, когда  приехал Сергачев,
пожал руку, стянул  мокрый  плащ, молча прошел на кухню и начал помогать.  В
общем, вел себя так,  словно его не вытащили из  постели ни свет, ни заря, а
договорились о  встрече давно. Съели яичницу  с колбасой, и когда пили кофе,
Денис сказал:
     - Стартуй. Я тебя слушаю.
     Гуров коротко обрисовал картину.
     - Я тебя  приглашаю  на дело,  которое  может для нас обоих закончиться
тюрьмой. И сидеть  мы будем  в  разных  камерах.  Сергачев  помолчал,  затем
спросил.
     - А ты бы со мной на такое дело пошел?
     Теперь выдержал паузу Гуров.
     -  Вряд  ли.  Я бы тебе не поверил. А ты мне должен верить, вопросов не
задавать и - либо согласиться, либо отказаться.
     - Змей, - констатировал Сергачев.
     - Профессионал.
     -  Хорошо. -  Сергачев  тяжело вздохнул, поднялся,  расправил плечи.  -
Когда?
     - В девять я позвоню. Если он согласится, значит, я угадал.
     А пока обговорим детали и два варианта. Один...
     - Победа и поражение, - перебил Сергачев. - Привычный вариант.
     Они проговорили до девяти, затем Гуров снял трубку, набрал номер, после
первого же гудка услышал.
     - Потапов.
     - Доброе утро, Сергей Михайлович, Гуров беспокоит.
     - Доброе, Лев Иванович. Чем обязан?
     - Необходимо срочно встретиться и поговорить.
     - За чем дело стало? Подъезжайте, я до обеда у себя, - ответил Потапов,
голос  у   него  был  ровный,   спокойный.  -  И  чего  ты  такой  неуемный,
подполковник? У тебя отпуск, отдыхай. Ну если так приспичило, жду.
     "Неужели ошибся?" - подумал Гуров и сказал:
     - Не надо, чтобы нас видели вместе.
     - Интересно, почему?
     Гуров не отвечал. "Либо я  промахнулся, - решил он,  - либо эта сволочь
сейчас согласится".
     - Ну хорошо, - произнес наконец Потапов. - Кафе? Ресторан?
     - Это еще хуже. - Гуров показал Сергачеву большой палец. - Если я к вам
приеду - плохо, если нас засекут на нейтральной территории - тоже плохо.
     - Я не очень понимаю, - нерешительно проговорил Потапов, и голос у него
изменился. - Какие предложения?
     - Непогода... Сейчас за городом ни души. Алтуфьевское шоссе знаете?..
     Генералу  Потапову  недавно исполнилось пятьдесят  пять, но выглядел он
значительно  моложе.  Занятия на тренажерах, каратэ, сауна, бассейн.  Сергей
Михайлович умудрялся, участвуя в самой безобразной попойке, пить минимально,
но  выглядеть  со  всеми  наравне.  А  утром,  надев  тренировочный  костюм,
обязательно  бегал.  Генерал  походил  на   киношного   американца,  этакого
неувядающего супермена с  неизменной улыбкой, с  шуткой, прекрасно носившего
форму,  но  не менее элегантно выглядевшего в штатском. Женщины его обожали,
подчиненные   побаивались  и   не  любили,  а  настоящие  мужики  относились
брезгливо, стараясь соприкасаться с ним как можно меньше.
     Он часто  ездил без шофера и сегодня взял служебную машину, сел за руль
и покатил на  встречу с Гуровым. Потапов не боялся сыщика из  МУРа,  генерал
вообще был не труслив, но и не глуп,  поэтому пистолет с собой прихватил. Он
согласился на встречу по одной-единственной причине: он знал, что Корпорация
вербует подполковника, знал, какой интерес к нему  проявляет Патрон, и решил
осуществить  вербовку  лично,  что  укрепило  бы  его  сильно  пошатнувшееся
положение.  Если  при Хозяине,  как  между собой называли генерал-полковника
Чурбанова, Потапов  обладал  реальной властью,  то  после его ареста  власть
потерял и  стал  простым информатором.  Такое положение его не устраивало, и
генерал  решил, что вербовка подполковника существенно изменит его положение
в Корпорации.
     Потапов выехал на Алтуфьевское  шоссе,  увидел, что за ним пристроились
белые "Жигули", и удовлетворенно кивнул.
     Гуров максимально сосредоточился  на  предстоящей встрече,  что помогло
ему не думать о  девочках. После того, как решение было принято, успокоился,
приобрел  уверенность. Он вынул  из кармана пистолет  и  протянул  сидевшему
сзади  Сергачеву. Денис взял  пистолет, выщелкнул  обойму, заглянул  в канал
ствола, проверил спусковой крючок и сказал:
     - Дал бы дома, я бы его сделал  помягче, но не горюй, сыщик, и  так  не
промахнусь.
     Гуров не ответил и свернул за "Волгой" на проселочную дорогу.
     - Ты поосторожней, -  продолжал Денис, - я его видел в спортзале, мужик
в полном порядке.
     - Знаю. - Гуров вынул из "бардачка" наручники, сунул в карман плаща.
     Был март,  в  лесу  еще лежал снег,  серый  и  умирающий, "Волгу" порой
заносило. Потапов  взглянул  в  зеркало,  увидел,  что  следовавшие  за  ним
"Жигули"  мигнули  фарами и остановились. Он вышел из машины, присмотрелся к
остановившимся  метрах в тридцати "Жигулям",  усмехнулся  и  пошел навстречу
Гурову.
     -  Привет,  подполковник.  -   Потапов  протянул  руку.  -  Ты  великий
конспиратор.
     -  Здравствуйте.  - Гуров ответил  на  рукопожатие и  даже улыбнулся. -
Каждый сыщик - конспиратор.
     Он указал на тропинку и пошел в лес. Потапов замялся, оглянулся, провел
рукой  по  карману, проверяя,  на  месте  ли  пистолет, затем последовал  за
Гуровым, который,  оскальзываясь, шагал сквозь  березняк. Потапову  ситуация
начинала  не  нравиться, он  вынул  пистолет,  снял  с  предохранителя, чуть
приотстал. Гуров резко повернулся к нему.
     - Мне нужна ваша помощь. Да не держитесь за пистолет. - Он  похлопал по
карману. - Я без оружия, а в рукопашной вы сильнее.
     - Это точно. - Потапов вынул руку из кармана. - Так какая помощь?
     - Сам знаешь, - переходя на "ты", ответил Гуров.
     - Понятия не имею. - Потапов пожал плечами.
     -  Хорошо. - Гуров тоже пожал  плечами. - Неделю  назад я отправил свою
жену  и ее  сестру за Урал...  К  другу. Ваши люди разыскали их и захватили.
Ночью мне позвонили...
     - Ты в своем уме? - возмутился Потапов. - Ты с кем разговариваешь?
     - С членом  мафии,  - флегматично  ответил  Гуров.  - Или как  вы  себя
называете?  Корпорация? И ты знаешь, что я об  этом знаю. Вы  меня вербуете.
Зачем я вам нужен, не понимаю. Согласен на ваши условия.
     Потапов оглядел Гурова с сомнением.
     -  Быстро согласился?  - усмехнулся  Гуров. -  У меня была  ночь. Скажу
честно, генерал, самая плохая ночь в моей жизни.
     Гуров вынул из кармана пачку сигарет, вытряхнул одну и дрожащими руками
начал чиркать спичками. Потапов подошел и миролюбиво сказал:
     -  Лев  Иванович,  история с  твоей семьей  прошла  мимо меня.  Я бы не
позволил...
     - Эй, мужики! - раздался мужской Голос за спиной Потапова.
     Он  непроизвольно обернулся.  Гуров  выхватил из кармана  наручники  и,
пользуясь ими, как кистенем, ударил Потапова в солнечное сплетение.  Генерал
хрюкнул, согнулся,  упал  на колени. Гуров завел его  безвольные руки вокруг
дерева, защелкнул наручники на  запястьях.  Потапов  задел виском  за  кору,
содрал кожу, по лицу потекла кровь.
     Гуров  переложил  пистолет Потапова  к  себе  в карман, носовым платком
вытер кровь, присел на пенек и закурил.
     "Вот я  и совершил преступление,  - спокойно подумал он. -  Хотя ничего
доказать нельзя, да и заявлять подонок никогда  не  станет, но я-то знаю..."
Потапов перестал хрипеть, глубоко вздохнул. Гуров  заговорил, словно  ничего
не произошло:
     -  Значит,   ты   бы  никогда  не  позволил...  Маленькое  отступление.
Бесплатный совет. Разговаривая с противником и услышав за спиной крик и шум,
не крути головой, а сделай шаг назад  и в сторону. На оперативной службе это
знает каждый сопляк. Теперь говори.
     - Команду дал не я...
     - А отбой дашь ты.
     - Из леса?
     - Да уж что-нибудь придумаем.
     - А если не придумаем? -  Потапов  покосился на Гурова. - Погиб  от рук
неизвестных преступников... Понимаю...
     - А мне  говорили, что ты дурак.  - Гуров  вытащил из-под снега  жухлую
травинку, начал жевать. - Девочки должны прилететь в Москву завтра утром.
     - Договорились, -  сказал Потапов, понял, что получилось неубедительно,
и добавил: - Тебе придется поверить мне на слово...
     - С одним условием. Ты мне тоже веришь на слово.
     - Договорились, - повторил Потапов и облегченно вздохнул.
     - Если  ты  меня обманешь, тебя мгновенно  убьют,  -  равнодушно сказал
Гуров.
     Потапов поднялся с колен, обнимая скованными руками сосну.
     - Кончай балаган, а угрозы оставь для слабонервных.
     - Жить хочешь?
     - Ну мы же договорились.
     - Я  тебя,  сука, спрашиваю, жить хочешь?  Тогда прилепись  к дереву  и
замри.
     Потапов плотнее  обхватил ствол,  прижался лбом  к шершавой коре. Гуров
поднял  руку. Две  пули шмякнулись в дерево по  обе стороны головы Потапова,
едва не продырявив  уши, два  выстрела-хлопка слились в один. Генерал втянул
голову в плечи.
     -  Ты все  понял? -  Гуров  снял  с Потапова наручники, отряхнул  плащ,
указал  на  влажные на коленях брюки и мокрые ботинки. - Не простудись. Тебя
убьют. Ты мне поверил на слово?
     - Безусловно.  - Потапов находился еще в шоке, но старался держаться  с
достоинством.
     -  Стрелять  он  умеет.  Ты  его  не знаешь,  он  тебя  знает.  Если ты
передумаешь или я споткнусь на лестнице и сломаю ногу...
     -  Нет  уж,  ты,  пожалуйста,  не  спотыкайся.  -  Потапов  старательно
улыбнулся.
     Гуров, не слушая его, продолжал:
     - Девочки должны  быть в Москве завтра утром. У тебя уйма времени. - Он
взглянул на часы, сунул наручники в карман и зашагал к машине.
     - Верни пистолет, - сказал Потапов.
     - Нетабельное  оружие носить  не положено, - не  оборачиваясь,  ответил
Гуров. - Я обязан следить за законностью.
     Поравнявшись с машиной Потапова, он вынул пистолет и прострелил колесо.
Выстрел шарахнулся между деревьев, разорвал тишину.
     Когда  Гуров  сел  за  руль,  Сергачев,  уже  втиснувшийся  в "Жигули",
спросил:
     - А стрелял-то зачем?
     - Нервы, - ответил Гуров. - И дурак от рождения.



     За  тысячи верст  от Москвы  среди  молчаливых заснеженных  елей  стоял
необыкновенной  красоты терем-теремок.  Недавно  жил  здесь  князь  и совсем
неплохо жил, сытно ел и вволю пил. Когда князьям порекомендовали свои угодья
сократить, теремок  попал  под сокращение.  Ходили  слухи, что сделают здесь
приют  для людей, даже вывеску какую-то притащили, но не приколотили, где-то
затеряли, а ворота вновь закрыли. По усадьбе бегали волкодавы, прогуливались
вооруженные люди.
     Руководитель группы боевиков Корпорации Эффенди был невысок, но фигурой
крепок, смуглолиц и белозуб.
     Эффенди держал под уздцы смирно  стоявшего коня и, улыбаясь, смотрел на
Риту Гурову, напряженно сидевшую в  седле.  Эффенди старался  быть как можно
мягче  и обаятельнее. Получалось  неплохо, но  тяжелая  челюсть, а  главное,
быстрый, жесткий взгляд наводили на мысль, что воскресную церковную школу он
не посещал и духовную семинарию не оканчивал.
     Ольга стояла рядом, подбоченившись, насмешливо смотрела на сестру.
     - Трусиха!
     - Высоко, - оправдывалась Рита.
     - Валет смирный. - Эффенди  огладил шелковистую  холку жеребца. - А  вы
сядьте свободно. - И повел коня по пушистому снегу.
     На  просторной  веранде  теремка  двое  бородатых   мужчин,   распахнув
полушубки  и  прихлебывая из глиняных кружек, курили, поглядывая на девушек.
Один из охранников был кавказец, второй - явный русак.
     - Постарел  Эффенди, слабый стал, из рук ест,  - сказал  русак, вытирая
платком лицо.
     - Эх,  я бы  эту  маленькую,  - ответил  кавказец  и прикрыл  глаза.  -
Некоторые рот затыкают,  а я  люблю, чтобы кричала...  Кричала!  - Он встал,
потянулся сильным телом.
     - Эффенди вечером в город отъезжает. Тебе младшую, мне старшую. - Русак
протянул приятелю руку. - Живем один раз.
     - А потом?
     - Да ничего. - Русский пожал плечами. -  Вольному - воля,  спасенному -
рай. Я в сторожа не нанимался. - Он хотел продолжить, но услышал, как в доме
зазвонил  телефон,  и  быстро  прошел внутрь,  тут  же вернулся, крикнул.  -
Эффенди! Вас!
     Эффенди помог Рите  слезть с коня и  зашагал к дому. Рите было тридцать
четыре,   Ольге   четырнадцать,   сестры  они   были   сводные,  но   похожи
исключительно.  Рита  смотрелась зрелой девушкой, а  Ольга  уже  расцвела, и
между ними в последний год возникло неосознанное соперничество.
     Охранник-кавказец, наблюдавший за ними, зарычал и прикусил ладонь.
     - Потерпи, все тебе будет, - успокоил русский.
     Эффенди, переговорив по телефону, вышел на веранду.
     - Собирайтесь, летим в Москву. Дамы улетают завтра первым рейсом,  мы -
следующим.
     - Помыться на дорогу, - сказал кавказец. - Дай я девчонку сполосну...
     - Хорошо, - легко согласился Эффенди и вернулся в дом, жестом приглашая
следовать за собой. Охранник подмигнул приятелю, вошел в комнату, со света в
полумраке  мало что различая. Эффенди, прикрыв пистолет овчинным полушубком,
дважды  выстрелил, перешагнул через  труп,  вышел на  веранду  и  равнодушно
сказал:  - Когда будешь  закапывать труп, подумай  о  жизни. Я не так стар и
глуп, как вы... - он сделал паузу и улыбнулся, - это думаете.
     Накануне  стараниями Гурова  завершилась блестящая операция. Подпольный
миллионер,   один  из  банкиров  синдиката,  некто  Лебедев,  был   взят   с
полумиллионом наличных в руках.  Чуть позже  Гуров взял штатного убийцу того
же синдиката Ивана Сыча и тоже с поличным, с "горячим" пистолетом.
     Еще вчера подполковник Гуров был абсолютным победителем, но между  днем
вчерашним и сегодняшним разверзлась пропасть. И сейчас Гуров балансировал на
ее краю.
     Расставшись с Денисом Сергачевым, Гуров приехал в Управление. Он сделал
все, что мог, теперь надо было выжить до завтрашнего утра. Одному оставаться
не хотелось,  и подполковник пришел в отдел. Через несколько минут к  нему в
кабинет  постучали,  появился  оперативник  с  ненужной  бумагой,  якобы  на
подпись,  за ним просочился второй,  вскоре в кабинете  было не  продохнуть.
Вчерашние победы у Гурова отнимать никто не собирался, но все равно это были
победы отдела.
     Только  шум-гам  улеглись,  только  договорились,  что будут вести себя
достойно, как  воспитанные дети, дверь  распахнулась, и  на пороге  появился
начальник отдела полковник Орлов.
     Не суетливо, но быстро оперативники вышли.
     -  Не так  давно, Петр Николаевич,  - пожимая полковнику  руку,  сказал
Гуров, - ты обвинял меня, что я на людей плюю, а ты им - отец родной.
     Орлов провел ладонью по его груди, спросил:
     - Где твое оружие?
     Гуров кивнул на сейф.
     - Открой! - приказал полковник.
     Гуров  отпер сейф,  достал  пистолет  "Макарова"  в  кобуре. Орлов взял
оружие,  осмотрел,  провел  пальцем  по стволу,  проверяя  свежесть  смазки,
понюхал,  убрал в кобуру Гуров наблюдал за другом-начальником с нескрываемым
интересом.
     - Кого-нибудь убили?
     - Чистодел. Конечно, ты не будешь  стрелять из своего оружия.  - В тоне
полковника звучали и горечь, и удовлетворение.
     - Я не стрелял лет сто, - ответил Гуров. - Клянусь твоим здоровьем.
     Услышав,  что  клянутся  именно  его  здоровьем,   полковник  смешался,
взглянул сердито.
     - Я тебя из рук  кормил. Из щенка  волкодава вырастил. Он засопел. - Ты
сыщик? А я сюда треть века на чашку чая заглядываю? Сядь!
     Гуров опустился на потертый диван, Орлов сел за стол.
     -  Сегодня  в  десять  на  Алтуфьевском  тебя  видели  за  рулем  белой
"шестерки". В том районе стреляли.
     -  Обознались,  Петр  Николаевич. Неужто  стреляли?  В  такую-то  рань?
Бандиты, им утро-вечер - все едино. Работайте, а я в отпуске.
     - Где твои девочки?
     - Отдыхают, завтра встречаю.
     - Точно?
     Гуров запнулся лишь на секунду, но полковнику было достаточно.
     - Рассказывай.
     Гуров понял, что его раскусили, но упрямо ответил:
     - Я не понимаю тебя.
     - Если ты мне не веришь, то кому веришь?
     - Петр Николаевич, я тебе верю больше, чем себе,  значительно больше, -
медленно произнес Гуров. - И не скажу ничего.
     Орлов молчал  долго,  думал, и  Гурову казалось, что  он видит,  как  в
голове полковника медленно, сбиваясь,  ворочаются колесики и винтики, словно
в открытых  часах.  Наконец все встало  на  свои  места,  и часовой механизм
заработал ритмично, как и положено
     - В  то же время на том же шоссе видели  машину Потапова,  я  сейчас от
него. Из кабинета генерала вышел врач, а у генерала физиономия, будто он еще
вчера умер.
     - Надорвался на тренажерах, - попытался отшутиться Гуров.
     - Что ты с ним сделал?
     - Я решаю личные проблемы, тебя они не касаются.
     - С каких пор твои проблемы меня не касаются?
     Гуров понял, что заигрался, и решил разговор прекратить.
     - Ладно, хватит. Ты меня знаешь, больше я ничего не скажу.
     - Не хочешь меня вмешивать, делать соучастником? Понял. - Орлов хлопнул
ладонью  по столу.  - Ты  докатился до  преступления. Что  прикажешь делать?
Отстранять от работы? Подать рапорт генералу Турилину?
     - Интересное кино! -  Гуров рассмеялся. -  Каждый сыщик  нашей  конторы
знает,   что  генерал   Потапов   был   связан  с   коррупцией.   Константин
Константинович,  полковник  Орлов, подполковник  Гуров,  наверняка еще  есть
люди, которые не сомневаются, что  данный индивид не порвал  свои преступные
связи.  Перестройка!  Ты,  Петр Николаевич,  со  своей  фигой  в  кармане  в
отношении меня помалкивай. А если тебе за державу обидно, займись  генералом
Потаповым.
     - А чего им заниматься? - Орлов вздохнул. - Он тут последние дни.
     - Это мы уже проходили, последние его дни наступили еще два года назад.
     - Ладно. Тема  закрыта. Ты человек взрослый, живи, как считаешь нужным,
однако не забывай, что я твой друг и пока не умер.
     - Я помню.
     - Твоего финансиста Лебедева  пришлось  освободить. - Орлов взглянул на
Гурова и продолжал: - Все было бы очень смешно, если бы не было так грустно.
Утром  к  нему  приходят  в  камеру,  а  он  сидит  и  спокойненько  пасьянс
раскладывает. Откуда карты? Вы тут служите, отвечает,  должны знать,  что  и
откуда.  А  пока не  мешайте, я для короля червей место подходящее  найти не
могу.  И  сообщите  своему начальству, если меня немедленно не освободят,  я
нарисую такую "телегу" на имя Съезда,  что они все оставшуюся жизнь проведут
в бане, отмываясь.
     Орлов засопел, словно обиженный ребенок.
     -  Ну, мне передали.  Я  угрозы  в своей жизни, слава  богу,  и  раньше
слышал,  приказал героя доставить и кротко сказал, мол, ответьте мне, откуда
у вас  пятьсот тысяч рублей и пять тысяч долларов, я извинюсь и подам машину
к подъезду.
     - А он? - не выдержал Гуров.
     - Он вкрадчиво ответил, кто, где, когда  и  с какой  целью  вручил  ему
деньги и валюту. Мы пригласили кредитора,  который приехать  отказался ввиду
крайней занятости. Следователь прокуратуры нанес ему визит, затем позвонил и
объяснил мне,  что занимаюсь произволом, деньги  и валюта  чистые, советские
люди -  люди  свободные и могут друг другу одалживать любые суммы. Все.  Так
что  медаль "За  сообразительность",  которую  тебе  хотели  вручить,  ты не
получишь.
     - А Иван Сыч не рассказывал, кто  ему подарил  пистолет,  из которого в
последнее время совершили  шесть убийств? -  поинтересовался Гуров.  -  И он
рукояткой этого пистолета пытался проломить  голову капитана Крячко. Кстати,
как его здоровье?
     - Станислав чувствует  себя  прилично.  Ты вовремя  поинтересовался.  -
Орлов  взглянул на часы.  -  Я  был уверен,  что ты  в восемь  будешь уже  в
госпитале. Но ты о приятеле забыл и находился в ином месте .
     -  Значит, Иван Сыч  сидит крепко, а  у Лебедева оказалось прикрытие, -
рассуждал Гуров, не обращая внимания на  колкости полковника. - Оказалось. А
ведь  никакого прикрытия  у  Лебедева  не  было. Мы не  попали  на  домашнюю
заготовку. Иначе Лебедев еще вчера вечером заявил бы, откуда у него деньги и
валюта, и не ночевал бы в изоляторе.
     - Ясное дело. - Губы Орлова чуть дрожали, но голосом он  владел. - Наша
контора  течет,  как  дырявое  ведро. Информация  ушла  и вернулась  в  виде
прикрытия. Еще и  карты  передали, мол, покажите этим мусорам, что даже в их
внутреннем изоляторе мы творим, что хотим.
     Гуров встал,  хотел взять свой  пистолет,  который лежал  на письменном
столе, но Орлов остановил.
     - Ты  оставил пистолет у меня в сейфе, когда уходил в отпуск. - Он взял
пистолет Гурова и вышел из кабинета.
     Гуров  взглянул на часы. "Необходимо  себя занять  чем-то, иначе  я  не
доживу до завтрашнего утра. Еще этот чертов  отпуск. Съездить к Станиславу в
госпиталь? Не годится,  силушки  на  такое  не хватит...  Потапов  вызвал  в
кабинет врача, генералу все дозволено. - Гуров потер ладонью  грудь. - А кто
меня откачивать будет?  А если  Потапов  не  решает?  В Корпорации наверняка
знают,  что  он у нас не  в чести и висит на ниточке. И кто-то  главный, нам
неизвестный,  пошлет генерала  далеко- далеко. Потом  этот главный  направит
своего человека ко  мне. Мои девочки сами по себе Корпорации совершенно ни к
чему.  Им  нужен  я,  подполковник  Гуров. На кой черт,  спрашивается, нужен
подполковник, когда у них генерал имеется?
     Профессиональный наемный убийца Иван Сыч сидел в одиночной камере и пил
чай. Убийца знал, что пистолет, с которым его взял  этот чертов сыщик, тонет
в крови, и всю  эту кровь, до последней  капельки,  выльют на  голову  Ивану
Сычу.  Надо  признать одно  убийство,  только одно, и  начинать  с  сыщиками
торговаться.
     "Я теперь для этой голубоглазой сволочи - пар, ничто. С другой стороны,
подполковник  может  этот  пар  в  форточку выпустить,  а  может  информацию
получить и  по  ней  к  большим  чинам поехать. И ему, как человеку  живому,
желательно второе.  Я беру лишь  один  эпизод, каюсь. Он меня на большее  не
мотает. За  это я ему  помогу. Кого сдать? Так, чтобы авторитетов на воле не
обидеть, и сыщику сунуть кусок, от которого он отказаться не в силах?"
     Рассуждения  Ивана  прервали  шаги  за  дверью.  Лязгнули замки,  дверь
приоткрылась и тут же захлопнулась. Он сначала ничего не понял, затем увидел
на полу бумажный шарик. Иван вскочил, поднял, расправил. Текст был печатный,
четкий. Иван прочитал раз, другой, все запомнил, в голове стучали  последние
слова: "В дороге мы тебя освободим".
     Иван разорвал послание, растер ладонями, стряхнул в парашу.
     Через час он уже  сидел в  кабинете Гурова, смотрел спокойно, уверенно,
говорил тихо:
     - Прикинул я с одного угла, с другого и  понял, Лев  Иванович, что свои
меня, возможно, и убьют. Но то -  возможно,  а по суше -  мне мимо вышки  не
проскочить,  это абсолютно  точно. Так лучше в мутной воде свой шанс ловить,
чем по чистой струе в крематорий доехать.
     -  И  вы решили  назвать  человека,  который  вам  вчера  передал  этот
пистолет, - сказал Гуров.
     - Ну,  человека я назвать  не  могу, - ответил Иван. - В нашем обществе
визитки не  в ходу. Однако на  квартиру, где мне  эту чертову пушку  сунули,
отведу.
     - Адреса вы, естественно, не знаете.
     - Слушай,  сыщик,  у тебя виски серебрят,  не  говори лишнего.  -  Иван
поморщился. - За мной одно мокрое есть. Я не говорю, что вчера ЦПШ закончил.
Я вор,  преступник, даже убийца. Но  я хочу по честному, что  мое -  мое,  а
чужого мне не требуется.
     Говорил Сыч убедительно, искренне, Гуров не верил ни единому слову. Что
торг начнется - это известно, но не так же быстро, через три-четыре допроса,
не раньше. Чего он  добивается? Хочет выехать за город? Рассчитывает бежать?
Не мальчишка, чтобы так думать... Побег в  одиночку отпадает. Его позвали  с
воли? А почему нет?  Если мгновенно установили связь  с Лебедевым, почему не
могли  установить  связь  и   с  Иваном?  И  ему  пообещали  свободу.  Такое
возможно... Человек  под расстрельной  статьей словоохотлив и  потому  очень
опасен.
     Гуров вызвал конвой, сухо сказал:
     - Я подумаю.
     -  Как следует подумай. Лев Иванович. Ты поймал золотую рыбку.  -  Иван
легко поднялся, заложил руки за спину, вышел.
     Гуров  остался  один. "Сейчас позвонят и  предложат  обмен. Ты  нам, мы
тебе. Буду торговаться? Нет, соглашусь, но сначала девочек в  Москву. Идиот,
не может быть! Они разыскали и захватили девочек раньше, чем я  взял убийцу.
Они не могли успеть... Они хотят от меня не Ивана, им нужно что-то другое".
     Гуров пошел к Орлову.
     Полковник  что-то  писал,  глянул  недовольно, кивнул на  кресло, затем
отложил ручку и снял очки. Выслушав короткое сообщение Гурова, задумался, по
привычке вытянул губы трубочкой и стал похож на обиженного пенсионера.
     - Ну? - спросил он. - Соображения?
     - Ты все сам понимаешь, - ответил Гуров. - Либо  он  собирается бежать,
что маловероятно, либо Сыча попытаются отбить.
     - Значит, у него есть связь...
     - Это уже проходили. Мы должны в  эту ловушку сунуться. Мы их ищем и не
имеем права  отказываться от встречи. Если днем  в  Москве  боимся встречи с
бандитами, то...
     - Боимся -  не боимся, -  перебил  Орлов. - Это  сопли,  секция  мягких
игрушек. Разработай план, в операции ты участия принимать не будешь.
     - Вы не имеете права...
     - Я? - Орлов привстал. - Чего я не имею?
     -  Извини, ты  все  имеешь.  Однако  решение  твое неразумно.  -  Гуров
перехватил инициативу, почувствовал себя  увереннее.  - У  меня с Сычом свои
отношения, я его понимаю, чувствую.
     - Ладно.  Иди,  думай,  подбирай людей. -  Полковник вышел из-за стола,
открыл сейф, достал пистолет. - Возьми, потом положишь на место.
     Гуров   надел  Сычу  наручники,  усадил  в  "Волгу".  Вторая  машина  с
опергруппой  двинулась  следом,  но,  как и  было  предусмотрено, отстала  и
затерялась в потоке.
     - Командуйте, - сказал Гуров. - Куда едем?
     - Я Москву  знаю плохо, будем  танцевать  от печки, - сказал Сыч. - Три
вокзала.
     Он помнил полученную инструкцию, машины с опергруппой не  видел, но  не
сомневался,  что она существует,  и не очень-то понимал, как его  собираются
отбивать.
     Гуров взял рацию и сказал:
     -  Три вокзала.  - Выключил рацию,  повернулся к Сычу. - Рассказывайте,
куда мы поедем дальше, после Комсомольской?
     -  Да я,  что помнил, уже написал, - ответил Иван. - Дальше мне глядеть
надо, вспоминать.
     Гуров снял с Ивана один браслет, застегнул на своем запястье.
     Миновав вокзалы, машина свернула в один переулок, затем в другой,  Иван
попросил остановиться, мол, требуется оглядеть дома, вспомнить.
     Гуров  в рацию назвал место своего нахождения, оглядел переулок, и  они
вышли из машины.
     Дальнейшее  произошло быстро  и  неинтересно.  Иван  не  успел  сделать
несколько шагов, как  раздалось три выстрела. Две  пули пробили грудь Ивана,
третья  вспорола колесо  "Волги".  Стреляли из подворотни, метров с  десяти.
Иван  упал,  потянул   Гурова  за   собой.  Подлетела  машина,  оперативники
выскочили, побежали.
     Гурова  охватила  апатия,  он  понимал,  что  пути  отхода  преступники
выверили, дворы, конечно, проходные, а там машина... Москва... Как говорится
- с концами.
     Он  отстегнул  наручники,  сунул  в  карман  и  стал  равнодушно  ждать
возвращения запыхавшихся товарищей.
     В   кабинете   генерала  Константина   Константиновича  Турилина  веяло
холодком. Хозяин, как обычно,  в строгом  штатском костюме,  сидел  во главе
стола для совещаний и поигрывал  остро отточенным карандашом. Справа от него
в генеральском мундире сидел Потапов.  Орлов и Гуров  расположились напротив
него.
     Гуров  разглядывал Потапова, который сосредоточенно  изучал  сцепленные
пальцы, вспоминал, как генерал стоял на коленях в талом снегу,  и думал, что
если девочки завтра  не вернутся,  то  он, подполковник милиции Лев Иванович
Гуров, этого человека  убьет. Вся история в роще со стрельбой - камуфляж, он
никогда не толкнет Сергачева на убийство, а убьет эту сволочь своими руками.
     Турилин сказал:
     -  Генерала Потапова  представлять нет необходимости. Сергей Михайлович
приехал к нам, чтобы помочь объективно разобраться в происшедшем.
     - Константин  Константинович, я  здесь по  воле руководства,  документы
читал,  вопросов к полковнику  Орлову  и  подполковнику  Гурову у  меня нет.
Конечно,  стрельба  в  центре  города,  смерть  столь  опасного преступника,
безусловно, ЧП. - Потапов говорил тихо, гладко, без пауз, чувствовалось, что
речь он заготовил:  - Но на оперативной работе без накладок и ЧП не прожить.
Слава  богу,  никто из посторонних не пострадал, и Лев Иванович остался жив.
Так  что  считаю нужным  провести  анализ  происшедшего,  учесть  ошибки  на
будущее. У меня все.
     Гуров старался не улыбаться и продолжал гладить хрустальную пепельницу.
Турилин и Орлов обменялись взглядами, и генерал как-то растерянно произнес:
     -  Да,   случается...   Произвели  три   выстрела,  две  пули  в  грудь
преступника, одна в колесо машины...
     Гуров  отлично  понимал,  что ему  следует молчать,  но не  выдержал  и
сказал:
     - Я стоял рядом. Полагаю, что просматриваются три версии.
     Орлов наступил ему на ногу, но Гурова понесло:
     - Первая: у них плохо с  патронами. Вторая:  я им симпатичен, и третья:
подполковник Гуров - человек Корпорации. А в принципе накладка.  И  зачем  я
жив остался?
     -  У тебя жена  и племяшка? - неожиданно спросил Турилин  и не  обратил
внимания, как Гуров и  Потапов  встретились взглядом.  А  полковник Орлов на
данный, казалось бы, незначительный факт внимание очень даже обратил.
     - Ольга - сестра моей жены. Нам с супругой, как в старину говорили, бог
детей не дал. Я Ольгу удочерил, - ответил Гуров. Турилин кивнул и продолжил:
     - Ты их, естественно, любишь. А я старый... - Генерал кашлянул. - Люблю
тебя. И ты, как всякий эгоист, моей любовью пользуешься.
     - Что тоже естественно, - снова встрял Гуров.
     Турилин постучал карандашом по папке, лежавшей на столе.
     - Тебя требуют прокуратура и особый отдел. - Он взглянул на Потапова. -
Генерал, мы можем с "особкой" повременить? Человек ведь в отпуске...
     Потапов натужено улыбнулся.
     -  Перестройка  перестройкой,   а  перестраховщики   перестраховщиками.
Телефонный  звонок не указ, потребуйте бумагу. Пока  напишут, пока  пришлют,
подполковник  может  уехать в  санаторий...  Хотя для  одного отпуска у Льва
Ивановича накопилось многовато...
     - Спасибо, мир не без добрых людей. - Гуров встал. - Разрешите?
     -  Сдайте личное  оружие и  не выезжайте  из  Москвы,  подполковник.  -
Константин Константинович посмотрел на Орлова, кивнул на дверь.
     Орлов поднялся и, глядя на Потапова, сказал:
     - Личное оружие подполковника Гурова со  дня его нахождения  в  отпуске
находится в моем сейфе.
     -  Хорошо,  хорошо,  -  рассеянно  ответил  Турилин и  жестом пригласил
генерала Потапова перейти к письменному столу.
     Гуров   и  Орлов  шли  по  коридору,  молчали,  у   кабинета  полковник
остановился.
     - То, что Потапов связан сегодня с преступниками, еще  доказать надо, -
проговорил  он. -  А вот что  он,  сволочь, службист  и  зануда,  неожиданно
душевность проявил, это я сейчас наблюдал. К чему бы?
     Орлов отпер дверь, затащил Гурова в кабинет и зашептал:
     -  Почему в тебя не  стреляли?  Не  промахнулись, а просто не стреляли?
Говори, сукин сын!



     Что дальше? - спросил Денис.
     По ситуации,  - ответил Гуров. - Сейчас не наш ход. Тебе надо попасть в
их команду.
     - Хочешь из меня сделать разведчика?
     - На нашем жаргоне это называется "ввод  сотрудника в  среду". Но ты не
сотрудник, в этом  твоя слабость и твоя  сила.  Они, без сомнения,  знают  о
собрании,  которое ты устроил летом, когда твои друзья меня под ручки взяли,
и верить тебе не будут, но, как я понимаю, на контакт пойдут.
     - Могут  убить? - вырвалось  у  Дениса,  и он поспешно добавил:  -  Я в
общем-то не боюсь...
     - И  дурак, надо бояться, - перебил  Гуров. - Я  тебя  научу, как к ним
приблизиться и через кого. Молчали долго.
     - Они сами на тебя выйдут, - подводя итог размышлениям, сказал Гуров. -
Я  тебе  не говорил, но тогда, за столом, среди  твоих  друзей-ветеранов был
один... Он из той команды. Кто? - Денис приподнялся.
     -  Я  не  знаю,  как  его  зовут.  Кто  завтра  из  твоих  бывших  тебе
повстречается, тот и есть.
     - Гуров! - Ольга выскочила из толпы и повисла у него на шее.
     Чтобы унять дрожь, Гуров крепко обнял девочку, и она тонко  вскрикнула.
Гвоздики в его руке сломались, он поцеловал Ольгу, опустил на пол и протянул
сломанные цветы жене.
     Рита взяла цветы, изучающе долго смотрела в лицо мужа, коснулась губами
его щеки, кивнула на чемоданы и пошла из аэропорта к машине. Ольга состроила
гримасу, попыталась отнять у Гурова свой чемодан, сказала:
     - Кажется, они ревнуют. Гуров, ты в порядке?
     Он не ответил. Подойдя к  своим  "Жигулям", уложил чемоданы в багажник,
открыл  двери,  сел  молча  за  руль.  Ольга  устроилась  рядом,  а Рита  со
сломанными гвоздиками в руках - сзади.
     -  Раз в  жизни мы  отдыхали,  как  белые люди.  Сорвал  с  места,  все
испортил, теперь разговаривать не желает, - сказала Рита.
     Она чувствовала, что что-то случилось,  и  вывод сделала примитивный: у
Гурова  другая   женщина.   Поэтому  и  неожиданный   отъезд,   похожий   на
принудительную  ссылку, и  скорое возвращение, и мертвое  лицо,  и даже  вот
сломанные гвоздики.
     Приехав домой,  Рита  прошлась по квартире,  в  спальне, прикрыв дверь,
откинула покрывало, прижалась  лицом к подушке. Наволочка  была несвежая, но
пахла только Гуровым. Она  повеселела, заглянула в  ванную  и увидела...  на
щетке  светлый длинный  волос. Вернулась в большую  комнату  и, распаковывая
чемоданы, начала рассказывать:
     -  Дружок  твой...  Серов,  кажется, встретил  в  аэропорту,  привез  в
гостиницу. Скромный номерок, вода только холодная. Приставили к нам молодого
оперативника, который ужасно стеснялся,  таскал  нас по городу, в общем,  не
приведи господи...
     - А потом,  -  перебила  Ольга, -  нас  отвезли  в  избушку  на  курьих
ножках...
     - Видимо, твой  коллега, наконец, сообразил, что  мы от  скуки и голода
помираем, - пояснила Рита. - Природа!
     - Не еда, а сплошная вкуснятина!
     - А люди! Сразу чувствуется, что не из вашего ведомства.
     -  Сегодня  в аэропорту  Серов  был  вроде тебя,  лицом  темный  и  все
скалился, улыбку изображал.
     - Знаю, он  сегодня звонил. Тот мальчик, что вас по городу сопровождал,
вчера в госпитале скончался.
     - Как? - Рита опустилась на стул.
     - Так! - сорвался Гуров. - Я тут тоже чуть не подох!
     Ольга  взглянула на  Гурова,  затем на  сестру,  взяла свой чемоданчик,
пошла к двери и на пороге остановилась:

     - Даю вам тридцать минут. Вернуться я должна в царство любви и счастья.
- Она вышла, плотно закрыв за собой дверь.
     - Что случилось? - спросила Рита.
     - Ничего. У мужчин свои заботы. Я только сейчас понял, как люблю вас. -
В груди у Гурова защемило, и он болезненно поморщился.
     - Мужские заботы!  Любишь? - Рита  принесла из ванной  щетку для волос,
шмякнула ее на стол. - Сначала решила не  заметить! Кобель ты и есть кобель!
- Она потянула на щетке волос. - Блондинка?
     - Денис Сергачев заходил...
     - Ага, расскажи морским пехотинцам!
     Гуров  попытался обнять жену, но  Рита  отстранилась. Он  отправился на
кухню, достал из аптечки валокордин, вылил в стакан, в другой налил водки до
краев, выпил и то, и другое, закусил яблоком, налил еще водки.
     Никакие  слова  не  могли бы убедить Риту так,  как вид непьющего мужа,
который, не  присаживаясь, глотал водку  стаканами.  Она подошла,  протянула
рюмку:
     - Тогда  и мне плесни. За встречу! -  Рита улыбнулась, взглянула мужу в
лицо, быстро выпила и отвернулась.
     Гуров поцеловал жену в затылок, прошел к входной двери, запер на ключ и
сказал:
     - Телефон отключи. Будить только в случае пожара. - Не раздеваясь, лег,
сунул ключ под подушку и закрыл глаза.
     Выполняя полученный приказ, Эффенди прилетел в Москву с группой из пяти
человек.  Он  был не согласен  с  начальством. Эти люди  годились только для
тайги и Средней  Азии, и  то лишь  для провинции, а  не  крупных городов.  В
Москве,  которую многоопытный  Эффенди боялся и  терпеть не  мог, парни были
опасными.  Свои  мысли  доложу,  решил  Эффенди,  а приказ  есть  приказ, и,
забросив  парней в окраинную гостиницу,  долго ездил по столице, прежде  чем
рискнул объявиться у Лебедева.
     Поздоровались сдержанно, о здоровье не спрашивали - были знакомы давно,
хотя  связи и не поддерживали. Что может быть общего у финансиста и бандита?
Лебедев сравнительно недавно узнал, что является фигурой не самостоятельной,
есть  люди крупнее, которые уже несколько лет использовали его "втемную", не
раскрываясь, но помогая в операциях, реализовывая  через  него свою  власть,
получали наличные деньги. Утром к Лебедеву заглянул человек, оставил чемодан
и сказал:
     - Прибыл Эффенди, поживет у тебя.
     - Да  я только  что  оттуда, -  сказал Лебедев. - Могу  находиться  под
наблюдением.
     -  Ты находишься только  под нашим  наблюдением. Патрон велел передать,
что  все   средства,  которыми  ты  обладаешь,   принадлежат  Корпорации.  С
сегодняшнего дня ты  лишь  казначей и  полноправный  акционер.  -  Посыльный
оставил чемодан и ушел.
     Лебедев  испугался,  что  в  чемодане  наркотики, тут  же  открыл  его,
тщательно  осмотрел,  но,  кроме костюма, плаща и обуви, ничего  не  нашел и
успокоился.
     "Они имеют право, - рассудил Лебедев. - Освободили меня мгновенно, Иван
Сыч, единственный, человек, который мог  спалить меня, мертв. А деньги?  Что
деньги? Фантики. Связь  у них отлажена, власть  практически не  ограниченна,
лучше быть  седьмым  в  упряжке,  но  на  свободе,  чем вожаком в  одиночной
камере".
     Эффенди  брился в ванной у  зеркала,  поглядывая на  Лебедева,  который
стоял  в  дверях  и  крутил  на пальце связку  ключей.  Эффенди  протер лицо
одеколоном, прошел мимо хозяина и, скинув халат, начал одеваться.
     Лебедев, наблюдая за  гостем, отметил, как ловко тот повязал галстук, и
подумал, что недооценивает этого человека,  он совсем не  так прост, не зря.
Патрон  благоволит к нему.  Эффенди  еще раз поправил воротничок белоснежной
рубашки, одернул безукоризненно  сшитый пиджак, снял с вешалки плащ и шляпу,
протянул руку.
     Лебедев вложил ему в ладонь ключи от квартиры, спросил:
     - Деньги нужны?
     - Немного, - равнодушно  ответил  Эффенди,  взял  протянутые  банкноты,
небрежно сунул  в  карман и, заметив удивленный взгляд  хозяина, спросил.  -
Что-нибудь не так? Носки не в тон?
     -  Да  нет,  ты  отлично  выглядишь,  -  ответил  Лебедев. -  Идешь  на
дипломатический прием?
     -  Не знаю. -  Эффенди пожал  плечами. - Мне назначили  время,  указали
место и предупредили, чтобы я был одет как следует.
     -  Ты одет как  следует, -  повторил Лебедев, проводил гостя до  двери,
заперся на засов и  подумал. "Да, оказывается, я мелковато плаваю. Вот каких
Патрон имеет исполнителей: в грязном кишлаке и в  "Интернационале" Эффенди -
свой человек"
     Денис Сергачев решил  заняться самодеятельностью.  Сыщик предупредил не
дергайся, тебя  найдут.  Прождав два  дня, Денис  решил,  что  Гуров ошибся,
позвонил подполковнику.
     - Я же тебе все объяснил, - сухо сказал Гуров - Ты работаешь в журнале?
Вот и занимайся своим делом, будешь нужен, я объявлюсь.
     - Лев Иванович, я никогда не сходил  с дистанции,  -  обиделся Денис. -
Рад,  что  твои  девочки  дома,  значит,  первый  раунд,  самый главный,  мы
выиграли. Как я понимаю, ты не ушел со стадиона.
     -  Денис, - перебил Гуров - Ты мне очень помог, я твой должник. Но  я -
это  я, а  ты  - это  ты. И не говори со мной  на спортивном жаргоне, словно
других  слов не  знаешь.  Но уж коли  тебе  так  хочется, то, используя твою
терминологию, скажу  мы ничего не  выиграли, нам  победу просто подарили. Ты
веришь противнику, который тебе подыгрывает? Ты должен меня слушаться, иначе
вляпаешься в историю и меня затянешь по самые уши. Жди.
     Он меня оберегает, решил Денис, и начал  действовать.  Три  дня  назад,
проезжая по улице Воровского, Гуров кивнул на дом и сказал:
     - Здесь  живет  подпольный  миллионер. Я  его  взял с  поличным,  а  он
выскочил.
     Денис  улицу  Воровского  знал  отлично,  здесь,  во   дворе,  спортзал
"Спартака". Решая,  с  чего начать, Денис  приехал  сюда, остановил машину у
обочины, рядом со зданием Верховного суда, и начал прогуливаться, поглядывая
на указанный Гуровым дом. На  Эффенди он  обратил  внимание  случайно  из-за
брезентового плаща с капюшоном и  сапог, которые  в  Москве давно не носили.
Взглянув на приезжего, Денис мельком отметил, что этот дядечка издалека и уж
точно не к миллионеру приехал, - подумал и забыл Болтаться по улице без дела
быстро надоело,  и Денис  свернул во  двор, заглянул в  спортзал. Никого  из
знакомых он,  естественно, не  нашел, люди все были молодые, новые, уборщица
тоже новая, только ругалась  по- старому. Постояв на пороге маленького зала,
где ребята  громыхали  железом,  Денис вернулся на улицу, решил было сесть в
машину и  вернуться  в редакцию,  но вдруг  увидел,  как из  подъезда  вышел
элегантно  одетый  мужчина.  Может,  тот  самый  миллионщик,  подумал  Денис
Остановился,  пропустил  мужчину, пригляделся и оторопел. Он узнал  нелепого
провинциала в брезенте и сапогах. Одежда была совсем иная, но  вот загар, не
мягкий,  курортный,  а годами въедавшийся  от солнца и  ветра,  спутать было
невозможно Денис отвел  взгляд,  тихонечко  присвистнул и,  отпустив Эффенди
шагов  на двадцать,  двинулся следом. Новоявленный  "джентльмен"  свернул  в
переулок и направился в сторону проспекта Калинина.
     Переулок  был  узкий,  у тротуаров жались редко стоявшие  машины,  было
малолюдно Денис оперативной работы не знал, прилепился  взглядом к объекту и
не заметил, что его самого уже "ведут", а из  замызганных  "Жигулей" вылезли
еще двое.
     Сейчас мы посмотрим  на этого Аль-Рашида, рассуждал Денис, радуясь, что
приехал не зря и будет что  рассказать самоуверенному сыщику. Вскоре впереди
зашумел  проспект,  и Денис, боясь потерять  незнакомца  в  людской  толчее,
прибавил шагу.  Неожиданно в голове что-то взорвалось. В улетающем  сознании
мелькнуло,  что  надо  бы устоять  на  ногах, но мысль тут  же исчезла, ноги
подкосились.
     Ударивший  кастетом мужчина и его  напарник подхватили обмякшее тело  и
легко забросили в подъехавшую машину.
     - Парни, да это Денис Сергачев, - сказал водитель. - Он-то мне и нужен,
как говорится, на ловца и зверь бежит. Топайте себе, а я его починять поеду.
     Олег Веселов, мастер спорта по  вольной борьбе, понимал толк в травмах.
Ощупав  голову Дениса, Веселов  пришел  к выводу, что жить чемпион будет, но
показать  его  врачам  следует,  и  погнал  машину  в  травмопункт ближайшей
поликлиники.
     Веселов  служил в Корпорации  второй год, человек  феноменальной  силы,
среднего ума, дисциплинированный,  выпивающий, когда можно,  в нужный момент
всегда  трезвый,  он  пользовался доверием  руководства.  Два  дня  назад он
получил приказ найти Дениса Сергачева  и представить  по  инстанции. Веселов
высказал  опасение,  что  Денис идейный,  рассказал  о товарищеском  обеде и
встрече с подполковником из МУРа. Но бывшему борцу объяснили, что это не его
ума дело, задача у него  простая, только  встретиться  с  Сергачевым следует
"случайно". Он позвонил Денису, но тот  от встречи отказался, сославшись  на
занятость.  Помня  полученные указания,  Веселов  не  настаивал, а  сегодня,
работая  "шофером",  даже не  зная, чем заняты  "коллеги", приняв  в  машину
бесчувственное  тело, понял, что подфартило, и решил выжать из этой ситуации
максимум.
     Денис пришел в себя от знакомого запаха нашатыря, взглянул на медсестру
и ясным голосом сказал:
     - Сколько лет, сколько зим1
     Увидел Веселова, блаженно, несколько придурковато улыбнулся.
     - И ты здесь? Может, все вернулось? Я засалился на матче?
     - Ты засадился не на матче, и ничего не вернулось, - ответил, улыбаясь,
Веселов - Тебе за сорок, ты давно отпрыгался. Приляг!
     Денис поднялся с койки, ухватился за Олега и сказал:
     - Скажи девочке "спасибо" и "до свидания", - и пошел к дверям.
     В машине Денис вяло спросил:
     - А где ты меня... подобрал?
     -  В  переулке,  между  Воровского  и  проспектом  Калинина,  - ответил
Веселов. - Ты лежишь, а добрые люди тебя обходят, боятся споткнуться. Кто же
тебя так?
     - У меня там машина. Надо забрать, - не отвечая на вопрос, сказал Денис
и подумал: "Гуров  сказал бы, что я вышел в цвет. Правда, другие слова он бы
тоже употребил. Надо срочно позвонить..."
     - Олежка, поедем на Воровского,  я  тебе покажу, где стоит моя тачка. -
Денис  с  каждой  минутой прибавлял в силе,  оживал. - Затем  отвезешь  меня
домой, пригонишь тачку. Годится?
     Так все и сделали. Когда Веселов  привез его домой и уехал  за машиной,
Денис тут же позвонил Гурову и рассказал все.
     - Лев Иванович, критику пропусти, переходи сразу к наставлениям. Олег -
парень свой в доску, возьмем его в команду.
     Гуров помолчал, продумывая  ситуацию, затем, тщательно подбирая  слова,
стараясь не обидеть Дениса, сказал:
     -  Лечись,  ты должен  быстро  встать  на  ноги. Твой приятель  уже  из
команды,  только  из  команды  противника.  Верь  мне  на  слово, постараюсь
объяснить. Если он ехал на машине, увидел лежащего на тротуаре  человека, то
узнать тебя не мог. Ты что, когда за рулем, у каждого пьяного тормозишь?
     - Я дурак?
     -  Просто  новичок  на чужом  стадионе, - ответил  Гуров. - Ты  даже не
знаешь  правил  игры.  Выздоравливай. Он будет расспрашивать обо мне, так  в
последний  раз  меня  видел  прошлым  летом  в  кафе.  У  тебя  материальные
сложности, займи у него денег.  Ты ни за кем не следил, пошел переулком, где
живет знакомая,  машину оставил - женщина замужняя, а машина твоя в ее семье
известная. Все понял?
     - Кажется.
     - Не хочу пугать, лишь констатирую факт: если они узнают, что ты был со
мной на Алтуфьевском в роще, убьют.
     Положив  трубку,  Гуров начал  бесцельно разгуливать по квартире. Ольга
была в школе, жена - на работе, делать совершенно нечего. Со дня возвращения
девочек прошло два дня. Гуров ждал звонка. Так история закончиться не может,
в  этом  он  не сомневался. Чем  дольше  думал  и  сопоставлял,  тем  вернее
убеждался, что семью ему вернули не потому, что испугались угрозы; и генерал
никак не мог быть центральной фигурой  Корпорации.  "Они  изменили  тактику,
поэтому вернули девочек, - рассуждал  Гуров. - Какую  они преследуют цель, и
зачем я им  нужен? Как информатор? Доносчики у Корпорации  есть,  незачем им
затевать рискованную  дорогостоящую  операцию  ради  приобретения еще одного
стукача".  Он  не сомневался,  что  не  сегодня-завтра раздастся  телефонный
звонок и  подполковника милиции  преступники пригласят на переговоры.  Он на
переговоры пойдет, так как  ему нужен не Потапов, а человек,  который отдает
команды, принимает решения.



     В ресторане международного аэропорта Шереметьево-2 за отдельно стоявшим
у огромного  окна  столиком сидели  четверо мужчин. Генерал  Потапов  Сергей
Михайлович, персональный пенсионер Лебедев Юрий Петрович и еще двое.
     Роговой Константин Васильевич, которого в  узком  кругу  звали  Патрон,
ростом под два  метра, весом около полутора центнеров, при бороде, с голосом
выпивающего  дьякона.  Был  он задумчив  и молчалив. Сидел, отодвинувшись от
стола,  в  кресле  помещался  с  трудом, рюмку в  его  руке  разглядеть было
невозможно, потому казалось, что пьет Патрон непосредственно из ладони.
     Константин Васильевич являлся главой  Корпорации, и именно  его пытался
найти  подполковник  Гуров.  Сыщик и  Патрон  дважды  уже  встречались. Но в
монументальной,  величественной  фигуре  с  депутатским значком  на  лацкане
пиджака определить главу преступного клана мог лишь Господь,  а  Гуров,  как
известно, был лишь человек.
     Рядом с Патроном сидел Волин Руслан Алексеевич,  среди своих его  звали
Референт. Ему было  сорок с  небольшим,  носил дымчатые очки, курил  трубку,
голос  имел  тихий,  интеллигентный. Референт  открывал рот редко,  лишь  по
указанию Самого - Лично, был внимателен, умен.
     - Ты с возрастом глупеешь. - Патрон смотрел на Лебедева ласково. - Тебе
следует отдохнуть,  подумать  о  душе.  Сейчас мы тебя  отпустить не  можем.
Инфляция, следует обезопасить себя от чужой глупости. Какую сумму  ты можешь
предоставить?   Учитывая  всех  должников,  деловых,  левых,  правых...  Нас
интересует не точная цифра, а порядок.
     Лебедев задумался.  Порядок? Значит, плюс-минус миллион его не волнует,
рассуждал финансист и сказал:
     - Один и  пять. Миллиарда. Но сконцентрировать  такие  деньги  в  одном
месте я не в силах.
     Патрон взглянул на Референта, который, казалось, и не слушал, но взгляд
Патрона   почувствовал   мгновенно,   поднял   голову  и   согласно  кивнул,
подтверждая, что цифра соответствует действительности.
     -  Хорошо.  - Патрон  огладил бороду. - У  тебя есть неделя,  Эффенди и
генерал.  -  Он  кивнул  на  Потапова.  - Собери  в  один  кулак  максимум и
отправляйся на отдых. Тебя никто не тронет, я гарантирую.
     Лебедев знал, что Патрон слово свое держит всегда, и благодарно кивнул.
     Патрон перевел взгляд на Потапова.
     -  Что с тобой прикажешь делать?  Ты кругом  засветился, знаешь слишком
много.
     -  Видимо,  мне  придется  уйти  на   пенсию,   уволиться,   -  ответил
нерешительно Потапов.
     - Без погон  тебе цена  -  целковый.  На пенсию  не проживешь,  начнешь
крутиться, глупости делать. -  Патрон вздохнул.  - Будем решать неприятности
по мере  их поступления. Затихни, помоги министру финансов.  - Он  кивнул на
Лебедева  -  Подумаем Я  через  два  дня вернусь, спасибо  за  компанию,  вы
свободны.
     Потапов и Лебедев встали одновременно.
     - Счастливого пути, - сказал генерал и пошел к дверям.
     Лебедев задержался.
     - Я тебе не советую связываться с Гуровым. Не спорю, я постарел, однако
возраст  - не  только потери, есть и  приобретения. - Он  кивнул  и двинулся
следом за генералом.
     Референт снял дымчатые очки, достал трубку и пачку фирменного табака.
     -  Мне  нужен  этот  как  его?  -  Патрон  щелкнул  могучими  пальцами,
изображая, что фамилию Гурова забыл, но Референт молча набивал трубку.
     - Ты чего замолк? - рассердился Патрон.
     -  Думаю,  -  спокойно  ответил  Референт.  -  О  подполковнике  Гурове
поговорим  позже.  Сначала об  этих, - кивнул в сторону дверей,  за которыми
скрылись Потапов  и  Лебедев.  - В  отношении старшего ты прав,  его можно в
скором  времени отстранить  и с миром, а  с генералом придется решать, такую
мину  под  себя закапывать слишком  опасно.  Органы на пенсию его,  конечно,
отпустят, но из поля зрения не выпустят.
     - И что ты предлагаешь? Убить?
     - Сварить петуха - дело нехитрое. - Референт раскурил  трубку, выпустил
облако  ароматного  дыма.  - Как  из  него съедобное блюдо приготовить?  Это
вопрос. Ты потерпи, я подумаю. А пока в структуре своего аппарата ничего  не
трогай.
     - Мне нужен талантливый оперативник с безукоризненной репутацией. Найди
его...
     - На любого можно накинуть  петлю, - сказал Референт. -  Однако Гуров -
человек  азартный,   увлекающийся,  при  определенных  условиях   его  можно
попробовать использовать втемную.
     Роговой  своего Референта ценил  и в  большинстве случаев к его советам
прислушивался,  но,  когда  тот  начинал  философствовать,  Патрон неизменно
раздражался,  порой приходил  в бешенство. "Ох уж  эти  интеллигенты, только
разреши  им  порассуждать, в словах потопят. Ситуация сложилась простая, как
таблица  умножения.  Все  накопленные  капиталы могут превратиться в осенние
листья,  которые, как  известно,  лишь  кружатся.  Необходима конвертируемая
валюта. Есть  возможность поменять рубли на наркотики и  получить валюту. Но
вывезти наркотики через таможню может лишь человек с безупречной репутацией,
знающий  секреты  оперативной  работы.  Такого  человека  нашли.  А   вместо
конкретного совета - слова, слова, слова..."
     -  Я  могу пойти  с Гуровым на  прямой  контакт,  - попыхивая  трубкой,
продолжал Референт. - Тебе это обойдется в миллион.
     - Только за результат, за  контакт  я  тебе  выдам  почетную грамоту. -
Патрон  взглянул  угрюмо, но получил в ответ  такую обаятельную  улыбку, что
вынужден был смягчить грубую шутку: - На расходы - сколько требуется.
     -   Гурову   необходимо  выдать   аванс,  очень  серьезный   аванс.  Я,
естественно, имею в виду не деньги.
     - Продвинуть по службе? - догадался Патрон.
     -  Нет, но я  знаю,  что  именно он возьмет  Значит,  аванс. - Референт
загнул палец.  - Перспективу  найти тебя, а  он тебя уже ищет.  -  Он загнул
второй палец. - Перестраховаться и заготовить традиционную петлю.
     Референт  взглянул  на  часы, перевел  взгляд на двери,  и они,  словно
повинуясь приказу, бесшумно открылись.  В  ресторан  вошел Эффенди,  подошел
легкой  походкой,  молча  поклонился, сделав  небольшую паузу, сел  рядом  с
Референтом и без предисловий сказал:
     - Я выполнил ваши указания.
     Патрон  никогда  не  встречался  с  Эффенди, но, конечно,  знал  о  его
существовании  и месте  в  организации.  Константин  Васильевич  внимательно
оглядел гостя и, хотя был не  доволен знакомством, постарался  улыбнуться и,
указав на стол, произнес:
     - Перекусите с дороги.
     - Спасибо, я сыт.
     - Хорошо выглядишь, значит, о здоровье не спрашиваю. -  Референт видел,
что  хозяин не доволен,  но  считал встречу необходимой.  - Мы  тут без тебя
рассуждали об остром дефиците профессионалов. Как у тебя?
     - Плохо.  И ты  не прав, что распорядился привезти парней. Я никогда не
даю  советы,  приказы, поступающие  сверху,  не  обсуждаются.  Понимаю, ваша
Москва нашпигована черт знает кем, но за своих людей отвечаю я...
     Референт жестом прервал Эффенди.
     - У тебя прекрасные принципы, не отступай от них. - Он вынул из кармана
плотный конверт, положил на стол. -  Документы, деньги,  адрес,  по которому
тебя примут,  как белого человека. Отдохни несколько дней,  почитай  прессу,
сходи  в театр. Если тебе нужна девушка,  скажи хозяину квартиры. - Референт
ткнул  пальцем  в конверт.  -  Я тебе позвоню. Спасибо за пунктуальность. Ты
свободен.
     Эффенди встал, поклонился, забрал  конверт и  ушел. Патрон проводил его
взглядом и недовольно спросил:
     - Зачем ты это сделал?
     - По многим причинам. Ты должен видеть, куда уходят наши деньги.
     В ресторанном зале время от времени передавали о прибытии и отправлении
международных  рейсов. Объявили о регистрации билетов и оформлении багажа на
рейс, которым улетал Константин Васильевич Роговой.
     Референт подозвал официантку, расплатился.
     - Пошли, я тебя провожу.
     Патрон выбрался из кресла, подхватил кейс,  который казался в его руках
школьным  портфельчиком,  и  тяжело  зашагал к  выходу.  "Ох,  помощничек, -
рассуждал  он  на  ходу.  -  Решил  припугнуть?  Вот, мол,  профессиональный
исполнитель приговоров, и он мои человек. Живет исполнитель под моей крышей,
ест из моих рук, выполняет мои приказы".
     Словно угадав мысли Патрона, Референт сказал:
     - Ты, Константин Васильевич, не  прав. Эффенди слышал о тебе, я устроил
встречу, чтобы лейтенант увидел генерала, это придаст Эффенди  уверенности и
укрепит мой авторитет.
     - Но ты же ни слова не сказал обо мне.
     -  Тебя можно  и  не  представлять. Эффенди  очень  сообразительный. Он
служил у Адылова...
     Патрон положил тяжелую ладонь на плечо помощника.
     - Этот исполнитель говорил дело. Зачем в Москве держать диких басмачей?
Вооруженные, неуправляемые, могут напиться и...
     -  Надеюсь,  не успеют. - Референт, морщась, столкнул с плеча хозяйскую
руку. - Я же тебе говорил, подполковнику Гурову необходимо выдать аванс...
     Денис Сергачев оклемался быстро. Уже на  второй день  он сел  за руль и
поехал на встречу с Олегом Веселовым.
     На   улице  Герцена  Денис   припарковался,  и   Веселов  втиснул  свою
богатырскую фигуру на заднее сиденье.
     - Куда едем? Ты обещал свести с человеком, который  даст заработать.  Я
от  своих  нищенских  гонораров  совсем  дошел,  скоро олимпийскими медалями
торговать начну.
     - Если покупателя найдешь. - Веселов довольно хохотнул.
     Вскоре они  остановились около серого массивного  дома.  Просторный, не
загаженный кошками подъезд, широкая лестница, белые ступени, перила блестят,
не изрезаны.
     Денис хотел открывшему дверь вахтеру козырнуть,  так как одного взгляда
было  достаточно,  чтобы понять, что в прошлом  вахтер носил погоны  с двумя
просветами.
     - Ты деревню из себя не изображай,  - неожиданно рассердился Веселов  и
подтолкнул Дениса к лифту, - а то я не знаю, в какие дома ты хаживал.
     - Отвык. - Денис  вошел в лифт, обшитый красным деревом, и спросил: - И
в каких же чинах твой приятель? Ты уж  обучи меня политесу, я человек хоть и
нищий, да с характером, могу всю обедню испортить.
     Веселов  не  ответил,  выйдя  из лифта,  подошел  к  одной из  дверей и
позвонил условным звонком.
     Руслан  Алексеевич  Волин  распахнул  дверь  и  с  обаятельной  улыбкой
произнес:
     - Честь и  слава советского спорта!  Польщен, весьма  польщен! Денис, я
видел  вас  только  по телевизору. Я -  Волин Руслан  Алексеевич.  Для  вас,
конечно, просто Руслан.
     На Веселова  он внимания не обратил, а Сергачеву  сердечно пожал  руку,
помог  снять  плащ. Из  глубины квартиры доносились музыка,  голоса, женский
смех, но  закрытые  двери  были  такие массивные,  что  казалось,  вечеринка
проходила не в этой квартире, а в соседней.
     - Олег, твоя пассия заждалась, пойди приложись к ручке, - сказал Волин,
открывая перед Денисом одну из дверей.
     Веселов исчез, а хозяин провел гостя в небольшой кабинет,  вдоль стен в
неразрывном строю теснились книги, темные, благородные, с тусклым тиснением.
     - Что же, Денис, давайте сразу к делу, и не потому, что тороплюсь, а не
люблю фальшивых разговоров, прелюдий. У вас материальные затруднения...
     -  Где-то читал,  что  в финансовую пропасть можно  падать всю жизнь, -
пошутил Денис. - Я лечу в нее второй десяток и скоро разобьюсь.
     -  Я не  состою в обществе "Спасение в горах",  - сказал  Волин. - Я не
подпольный,   а   официальный   миллионер,  люблю  Советскую   власть,  ведь
противоестественно не любить власть, которая кормит, в прекрасных отношениях
с МВД. Кстати, можете сообщить об этом своему другу. - Он выдержал паузу, но
Денис на  "друга" не среагировал, и Волин продолжил: - Я могу предложить вам
работу. Мы  создаем  совместное предприятие,  мне  нужна  реклама, и  я хочу
использовать ваше имя.
     - Да кто меня помнит? - усмехнулся Денис.
     - Кому  надо, тот вспомнит. У меня имеется новенькая  "вольво". Если за
рулем  окажется олимпийский чемпион, я  смогу выезжать на переговоры с любой
фирмой.
     - Ливрея тоже  имеется? - спросил Денис. -  Я же  сказал, что падаю,  и
подталкивать меня не требуется.
     "Этого парня  подсунул мне  подполковник  Гуров, -  понял Волин.  -  Не
страшно, я же ищу к нему ход, так примем его условия, позже разберемся".
     - Для  зарубежных партнеров  ты будешь не водитель, а  мой приятель. На
машину получишь доверенность,  подпишем трудовое соглашение, все официально,
законно. Из журнала ты можешь не увольняться, так как беспокоить я тебя буду
не каждый день.
     - И сколько?
     -  Для  начала - тысяча,  а дальше - как  сложится,  - ответил Волин. -
Может, мы вообще друг другу не подойдем.
     - Годится, Но я хочу получить аванс.
     - У тебя здоровые инстинкты. - Волин выдвинул ящик, достал запечатанную
пачку двадцатипятирублевок,  положил  перед Денисом. -  Эти  бумажки сегодня
ничего  не  стоят, но ты их  будешь  иметь  вдоволь, и никаких преступлений,
унижений, аморальщины от тебя не потребуется. - Волин поднялся из-за  стола,
протянул визитную карточку.
     - Договорились, возможно,  сработаемся. - Денис взял визитную карточку,
протянул свою.
     Хозяин проводил гостя до лифта, возвращаясь в квартиру, прикидывал, как
скоро его визитка попадет в руки Гурова: скорее всего завтра поутру...
     То,  что Референт, то  есть  Руслан Алексеевич  Волин,  так легко, даже
легкомысленно,  пошел  на  контакт с  Денисом,  объяснялось довольно просто.
Именно  Волин признал  своими деньги и  валюту, изъятую у  Лебедева. "Раз  я
перед МУРом  засветился,  то  следует  нападать,  доказать, что  чист  перед
законом Руслан Алексеевич Волин", - решил он.
     Третий  день  Гуров  не   выходил  из  дома,  делал  вид,  что  увлекся
расстановкой  стеллажей,  переустройством  библиотеки. Он  ждал  телефонного
звонка. Генерал испугался, вынудил Корпорацию уступить, но совершенно  ясно,
что это не отказ от задуманного, а тактический ход.
     Гуров переставлял книги, часто поглядывая на телефон. Когда позвонили в
дверь,  он,  посвистывая,  пошел  открывать.  На  пороге  стоял  незнакомый,
элегантно одетый мужчина с букетом роскошных роз.
     - Лев Иванович? - Гость поклонился. - Волин Руслан Алексеевич.
     - Очень приятно. - Гуров радушно пригласил гостя в дом. - Вы к Рите?
     - Цветы вашей очаровательной супруге, а я к вам, по личному делу.
     Волин  вручил Рите цветы,  поцеловал ручку, сообщил, что был в Сибири и
передает от подполковника Серова Бориса Петровича низкий поклон.
     Услышав имя приятеля, Гуров сразу понял, откуда неожиданный гость и  по
какому  вопросу.  Совсем  обнаглели,  подумал  было  Гуров  и  решил   гостя
выставить, но Волин уже  снял плащ и прошел в комнату.  Тут выскочила Ольга,
завязался  разговор, и вскоре все сидели за столом  и  пили  чай с  вишневым
вареньем.
     Рита  почувствовала напряженность  мужа, пару  раз  взглянула  на  него
вопросительно, указала взглядом на дверь, мол, выйдем, поговорим. Гуров лишь
пожал плечами и продолжал поддерживать светский разговор, из которого вскоре
выяснил, что гость в Сибири никогда не бывал, подполковника Серова и в глаза
не видел.
     Гуров  поднялся  из-за  стола,  молча  кивнул  гостю  на  дверь,  Волин
обаятельно улыбнулся, поклонился:
     - Благодарю, чай был изумительный - И вышел вслед за хозяином.
     - Поверьте, Лев  Иванович, - быстро говорил Референт,  - вся история  с
похищением  вашей   семьи  была  проведена  какими-то  идиотами  вне  ведома
руководства.
     - Руководства чего? - серьезно спросил Гуров - МВД, Совмина, ЦК?
     -  Ну,  в  данных  организациях,  как  известно,  случаются  накладки и
покруче, - парировал  Референт и продолжал.  - Только кретину могла прийти в
голову мысль с позиции силы пытаться заставить вас работать на нас. Мы к вам
с серьезным предложением.
     Гуров слушал и ругал себя непотребными словами. Утром  позвонил  Денис,
сообщил,  что  вчера  поздно  вечером имел  интересную  беседу, и  предложил
встретиться. А он, Гуров, как фрайер чистой воды, назначил встречу на вторую
половину дня. Наверняка события вчерашние и сегодняшние - звенья одной цепи.
     - Вы меня не слушаете, подполковник?
     - Отчего же?  Кого  же вы представляете? Что означает многозначительное
"мы"?
     - Я лишь скромный посредник.  -  Референт  протянул  Гурову визитку.  -
Работаю   в  легальном  зарегистрированном  объединении.  В   данный  момент
представляю одну из неформальных организаций,  коим  несть числа, которая из
дыр  и прорех социализма делает деньги. Я скромный юрисконсульт, и,  сколько
бы вы ни разрабатывали меня, вы не  найдете  в биографии Руслана Алексеевича
Волина криминала и не  выйдете через  него на  руководство. Я и сам  не знаю
его.
     Гуров  пытался найти информацию об этом  человеке  в  своей памяти.  Не
может  быть, чтобы такая фигура нигде  ни разу не засветилась. Фамилия, имя,
отчество гостя Гурову  ничего не говорили. Внешность. Возраст. Элегантность.
Манера  говорить. И  неожиданно выплыло. - Референт. В связи с чем, с какими
событиями  упоминалась эта кличка,  сыщик  сейчас  вспомнить  не мог, однако
вздохнул и расслабился.
     - Вы все время куда-то уплываете, Лев Иванович, - улыбнулся Референт. -
Или вам наш разговор не интересен?
     - Разговор пока не начинался, - сказал Гуров. - Я  выслушал монолог. Вы
утверждаете,  что  некая  серьезная  организация   имеет  ко  мне  серьезное
предложение. Так?
     - Абсолютно.
     - Следовательно,  прежде  чем  к человеку  обратиться,  о нем  собирают
информацию, изучают ее, анализируют. Верно?
     - Безусловно.
     - Разрабатывая  подполковника  Гурова,  вы должны  были понять,  что он
человек опытный, неглупый... Так?
     -  Вы даете себе излишне скромную аттестацию. Просто опытные и неглупые
нас не интересуют. Вы, Лев Иванович, человек талантливый.
     - Тем более  непонятно, каким образом  к талантливому человеку посылают
вербовщика... Будем называть вещи своими именами... Вы ведь вербуете меня. И
потому вы никак не можете занимать в своей неформальной организации скромное
место. И, главное, скромному юрисконсульту не присваивается громкая кличка -
Референт. Или я не прав?
     Волин опешил.
     - Референт? - Волин хмыкнул. - Признаться, я не очень понимаю...
     Гуров разглядывал гостя с нескрываемым любопытством, понимая, что попал
в точку, и в данной ситуации молчание значительно сильнее всяких слов.



     Гуров и не думал  отказываться от предложения. Какой  же уважающий себя
оперативник  откажется от контакта с преступным объединением, от возможности
проникнуть внутрь его? Он взглянул на гостя и подумал, не пережал ли, может,
немного придержать, а то парламентер испугается и переговоры прекратит.
     Референт же думал:  "Сыщик умен, и хорошо, дураки  нам не  нужны. Знает
кличку... Ну и что? Руслан Алексеевич Волин принял на  себя  чужие  деньги и
валюту, значит,  он  не пешка.  Надо "было подумать  об этом раньше, урок на
будущее".
     - У нас есть деньги, мышцы, оружие,  естественно, только для защиты. Мы
сторонники мирного сосуществования и никогда первыми не нападаем.
     Гуров поморщился, как от зубной боли.
     - Самыми  последовательными защитниками двадцатого  века были  Гитлер и
Сталин. Переходите к делу.
     - Нам нужен оперативник-профессионал.
     - И вы решили пригласить меня? Какую Гурову определяют цену?
     - А сколько вы назовете, - ответил Референт.
     - Каковы будут мои обязанности?
     - Начальник координационного центра. Нас  замучила междоусобица, говоря
"ихним" языком, "разбирательства".  Мы хотим порядка и  спокойствия. Вы, Лев
Иванович, с вашим опытом оперативной  работы, получив необходимую информацию
и неограниченную власть, сумеете навести порядок в королевстве Датском.
     - Я получу информацию и посажу вас всех в тюрьму.
     - Это несерьезно, - возразил Референт. - Нам не хватает оперативника, а
с умными людьми у нас все в порядке. Иначе бы мы  не располагали миллиардным
капиталом.
     - Я, надеюсь, тоже не дурак, но не  представляю, коим образом вы можете
обезопасить себя.
     Референт улыбнулся.
     -  Нам  будет  достаточно  вашего  слова.  Да-да, Лев Иванович,  вы  не
ослышались. Вы даете честное слово, что не используете полученную информацию
нам во вред, и мы начинаем сотрудничать.
     Теперь опешил Гуров, откашлялся и несколько растерянно Сказал:
     - Письменно?
     -  Я  сказал  -  слово.  Не  расписку,  не   обязательство.  Вы  сейчас
произнесете, что,  мол, даете  честное слово,  и так  далее. Вы  охотник, вы
хищник. Но в первую очередь вы человек порядочный.
     Гуров понимал, что торопится, необходимо подумать, проанализировать, но
не совладал с собой и выпалил:
     -  Невозможно. Я согласен  на  драку, кто кого. Но я  не  скрываю,  моя
задача - вас уничтожить.
     - Значит,  сотрудничество  не  состоится. Ничего  вы  нам не  сделаете,
информацией не располагаете. Вам известны финансисты Лебедев и Волин? Старик
вообще  из  колоды выпал.  А  я  займусь  своей  официальной  деятельностью.
Организация будет жить  не так комфортно, как  хотелось  бы, но,  когда  нет
гербовой, пишут на простой.
     Гуров был обескуражен и молчал, но это уже было не молчание победителя.
Референт взглянул понимающе.
     -  Вы   поторопились  с   ответом,   мы  хотим  иметь  гарантии  личной
безопасности. Судьба посторонних  людей, которые  неизбежно  попадут  в поле
вашего  зрения,  нас  не  интересует.  Вы занимаетесь привычной  оперативной
работой, выявляете преступников, передаете их следствию, в прокуратуру... мы
лишь укажем вам круг неприкасаемых.
     - Я стану чистильщиком, членом вашей банды?
     - Элементарная юридическая безграмотность - нашу Корпорацию по  роду ее
деятельности квалифицировать как банду. Послушайте!  - Референт был спокоен,
но изобразил гнев и раздражение, повысил голос: -  Вы  работаете  в кровавом
бардаке  и не изображайте из  себя институтку-девственницу, которая брезгует
снять белые перчатки. У вас ничего нет! Ни техники, ни людей, ни информации!
Ничего!.. Вам предлагают работу. Вашу работу!  - Он вздохнул.  - Я устал  от
вас. Подумайте. А пока предлагаю небольшую сделку. Сейчас в Москве находятся
пять боевиков, убийцы,  насильники. Насколько  мне известно, трое  из них во
всесоюзном розыске, я вам их отдаю - вы мне оказываете личную услугу.
     - Смотря какую.
     Референт усмехнулся и осуждающе покачал головой.
     -  Сегодня  в двадцать  часов  в условленном месте  вы  встречаетесь  с
генералом Потаповым, даете слово, что его жизнь находится в безопасности, мы
не знаем и знать не хотим, каким  образом вам удалось его  удавить, мы с ним
расстаемся, но не желаем иметь под своим креслом мину замедленного действия.
     Гуров  смотрел  на незваного гостя  и  размышлял. Этого  человека можно
считать либо безумно смелым, либо безгранично наглым, но в уверенности и уме
ему не откажешь. Явился в дом, открыл карты, признал свое место в преступной
организации и связь с генералом МВД. Какая же сила  стоит за  ним и дает ему
возможность вести себя таким образом!
     Заманчиво  получить  бандитов взамен  нескольких слов.  Тем  более  что
убивать Потапова  никто  и не собирается.  Не будь наивным  ребенком, сыщик,
сделка есть сделка. Гуров, пересилив сомнения, сказал:
     - Согласен. Где состоится встреча на вашем уровне?
     - Я вам  еще позвоню. -  Референт взглянул  на  часы,  встал,  протянул
хозяину конверт:
     - Все вооружены, руководителя группы не ищите, его нет в Москве.
     Таким образом Референт сдал МУРу боевиков Эффенди, а подполковник Гуров
впервые  в жизни принял взятку.  Референт  дорогостоящим выстрелом стремился
поразить несколько мишеней. Во-первых, окончательно  отрезать  Корпорацию от
Средней Азии, а люди Эффенди были именно оттуда и совершенно не годились для
работы в  Москве и Прибалтике. Во-вторых, взяв одно, Гуров начнет  неизбежно
вязнуть  во  взаимоотношениях. И главное, он придет  на встречу  с генералом
Потаповым.  Через несколько часов перед принципиальным сыщиком ляжет дорога,
которая ведет только в одну сторону.
     Вернувшись в кабинет, Гуров позвонил полковнику Орлову, продиктовал ему
фамилии  и назвал  место пребывания бандитов. Орлов  выслушал, долго молчал.
Гурову казалось, что он слышит недовольное сопение начальника.
     -  Вступил  в  прямой контакт с  руководством и начал  брать  взятки, -
подвел итог своим размышлениям Орлов. - И что от тебя потребовали взамен?
     - Безделицу.
     - Ты  прекрасно  знаешь, что так не бывает. Либо этот списочек - полное
надувательство,  либо  ты  дурак  и  принимаешь  за  безделицу  вещи  крайне
серьезные.
     -   Петр   Николаевич,  каждый  решает  свои  проблемы.  Ты  проверяешь
информацию, проводишь задержания,  а  я почешу в  затылке и решу, пить  кофе
черный или со  сливками. Договорились? - Гуров,  не  ожидая  ответа, положил
трубку и начал прикидывать, чем может обернуться встреча с Потаповым.
     "Допустим, никакой встречи не предполагается, а его просто заманивают в
ловушку. Цель? Убить? Глупо и дорого, убить меня можно значительно проще.  Я
им нужен  живой.  Скомпрометировать?  Как?  Подсунуть голых  девок, снять на
видео?  Дешевка, Референт- человек  умный,  значит, серьезный,  меня  нельзя
лишить  свободы, так  как я  сразу  теряю  всякую  ценность. Они  преследуют
единственную цель - втянуть  меня в обмен информацией, сжечь за мной мосты и
превратить в Азефа".
     Вскоре зашел  Денис Сергачев, рассказал о вчерашнем вечере  и удивился,
что Гуров очень  подробно  расспрашивает  об  Олеге Веселове и совершенно не
интересуется главным действующим лицом.
     -  Оформляй  трудовое соглашение,  - подвел  итог  Гуров,  -  и начинай
работать.   Волин,  естественно,  тебя  обманывает,  его  сказки  прикрывают
совершенно  другие  цели.  Но,  как  говорится,  кто  не  рискует,  тот   не
выигрывает.
     -  Мне это не нравится, - ответил Денис. - Я не боюсь драки, но  должен
знать правила.
     -  Всего-навсего? - Гуров вздохнул. - У нас свои правила, у них - свои.
Я тебе помочь не могу, и не ври,  что не боишься. Ты элементарно трусишь, не
хочешь вывозиться в грязи. Это естественно. Решай.
     Денис посмотрел на Гурова, хотел матюгнуться, но Гуров его опередил:
     - Кстати, я бы на твоем месте плюнул и забыл.
     - Давай  каждый будет решать сам, -  перебил Сергачев и  встал. - Ты  -
свое, я - свое.
     -  Вольному  воля. -  Гуров  проводил  Дениса,  закрыв  за  ним  дверь,
рассмеялся.  Ох и  прост этот чемпион!  Скажи "слабо", и он  твой. "Втянул я
парня в историю. Стыдоба. Но без него мне сейчас будет сложно".
     Референт позвонил в семь, через  тридцать минут  заехал,  открыл Гурову
дверцу серебристой "тойоты".
     - Когда-нибудь в  этой  стране будут такие машины,  -  сказал Референт,
выезжая на Садовое кольцо, - только жаль, что мы до этого не доживем.
     - А чего вы у нас  мучаетесь? - спросил  Гуров. - У вас деньги, хватка,
мотали бы на Запад.
     - Мои деньги и хватка хороши для бизнеса на подмосковной даче. А там, -
Референт постучал рукой по рулю, - я буду  лишь кое-как обеспеченным холуем,
человеком второго сорта.
     - Вам здесь не страшно?
     - Случается.
     Гуров запоминал дорогу, определял место, где они находятся.
     Вскоре машина  остановилась  у старого, добротной постройки дома. Гуров
вышел, демонстративно посмотрел на название улицы и номер дома.
     -  Не  утруждайтесь.  - Волин запер машину, вошел  в подъезд первым.  -
Помещение снято для одноразового использования.
     Референт лгал:  он привез  Гурова  на  конспиративную квартиру генерала
Потапова.  Она  использовалась   органами   со   сталинских   времен,  порой
простаивала  и  сегодня  числилась за  генералом.  Если  бы  Гуров  об  этом
догадался, то не шагал бы так уверенно, а призадумался.
     Референт отпер дверь, пригласил Гурова войти.
     - Располагайтесь.  Генерал прибудет  с минуты на  минуту. Я  вернусь за
вами  минут  через сорок.  Успокойте  человека,  иначе  он  может  доставить
неприятности нам, да и вам. Вы лучше меня знаете: многое не доказывается, но
пятно остается.
     Гуров повесил плащ, огляделся.
     - Надеюсь, никто не явится, чтобы обвинить меня в попытке ограбления?
     - Надеюсь, - в тон ему ответил Референт. - Вы распорядились  по адресу,
который я вам передал? Ваши люди, надеюсь, уже выехали?
     - Вы, кажется, собирались уходить?
     Когда дверь захлопнулась,  Гуров  накинул цепочку  и  занялся  осмотром
помещения. Если здесь вмонтирована записывающая аппаратура, мне все равно ее
не обнаружить,  решил  он, но продолжал  приглядываться. Вещи  старые,  но в
хорошем состоянии, новые  лишь  холодильник  и  телевизор.  Здесь  не  живут
постоянно,   только   наведываются,   возможно,  хозяева  обитают  на  даче.
Персональные пенсионеры.
     Квартира  имела  черный  ход,  и  будь у Гурова больше времени,  он  бы
обнаружил  его  и   сумел   изменить  ситуацию.  Но  минуты,  отпущенные  на
размышления, истекли. Приоткрылась дверь, рванулась цепочка, тут же раздался
звонок.
     Гуров  шагнул в  прихожую  и, увидев в узкой щели золотой  генеральский
погон, открыл дверь. А вот как три человека вошли через черный ход, сыщик не
услышал.
     Шагнув в квартиру, Потапов улыбнулся.
     - Великолепно! Гость запирается от хозяина!
     Гуров не  ожидал,  что Потапов может заявиться  в форме, растерялся, но
тут же взял себя в руки.
     - Случается. Проходите, чувствуйте себя как дома.
     -  Благодарю,  вы очень любезны, - рассмеялся Потапов, закрыл за  собой
дверь,  снял плащ и  предстал  перед Гуровым  в  парадном  мундире  и блеске
некогда полученных орденов.
     Моложавый,  подтянутый  генерал  был красив  и импозантен. Держался  он
совершенно свободно, раскованно. Гуров ожидал встретить человека собранного,
настороженного и вдруг почувствовал,  что теряет инициативу, ему показалось,
что разыгрывается спектакль, не объявленный в программе.
     - Я  рад, искренне рад. -  Генерал, звякнув орденами, прошел в комнату,
достал из серванта бутылку марочного коньяка и рюмки, наполнил их. - Значит,
в  нашем  полку прибыло.  Вам,  Лев  Иванович,  следовало  вступить  в  него
пораньше, когда мы были хозяевами. Но лучше поздно, чем никогда.
     Гуров молчал, пытаясь разгадать  новый сценарий и  продумать отведенную
ему роль.
     -  Ты  уж извини меня за  парад, так вышло,  я  прямо оттуда. - Генерал
ткнул пальцем в  потолок. - Ты умный,  сделал выбор  правильно. А  в роще ты
меня прихватил знатно.  - Он  чокнулся с Гуровым, выпил и вновь налил.  - Я,
честно сказать, легонечко струхнул. Конечно, убивать меня резона не было, но
уж больно физиономия у тебя была неподходящая. Ладно, расслабься.
     Потапов вновь выпил. Гуров взял рюмку, пригубил.  Он понял, что Потапов
здесь  бывал, мало  того, чувствовал себя как дома. Значит, Волин  обманул и
квартира  отнюдь  не  одноразового пользования. Генерал прибыл  сюда  не для
того, чтобы  выслушивать  заверения  в своей  безопасности.  Референта Гуров
недооценил, полковник Орлов прав, что его сейчас используют втемную.
     В  основном  Гуров  рассуждал  правильно:  Волин  его  обманул.  Только
спектакль изменили не в последний момент, а спланировали заранее.
     Расставшись  с  сыщиком, Референт встретился с  Потаповым именно в этой
квартире, и между ними состоялся короткий разговор.
     - Поздравляю, уважаемый  Сергей Михайлович, - сказал Референт. - Мы вам
подобрали сильного помощника, он поступает в ваше полное распоряжение.
     - Никогда! - возмутился Потапов. - Было оговорено,  это мое непременное
условие, что я  имею  связь  только с  Патроном, Лебедевым и  вами.  В  моем
положении три посвященных - и так слишком много.
     - А подполковник Гуров? - улыбнулся Референт. - Кажется, совсем недавно
вы с ним вступили в контакт. Или я не прав?
     - Не я с ним, а он  со  мной, - резко ответил Потапов. - Гуров -  враг,
которого вы недооцениваете.  И  чем скорее  вы его ликвидируете, тем  дольше
пробудете на свободе. Он не мой личный враг, он ищет выход на вас и Патрона.
Мне  хотелось бы  сказать, что чертов сыщик - упертый, идейный тупица. Но, к
нашему общему сожалению, он человек талантливый, потому крайне опасный.
     - Талантливый? Прекрасно, генерал. А зачем вам бездарный помощник?
     - Он согласился на сотрудничество? И вы ему поверили?

     -  Вы  постоянно  нас  недооцениваете,  -  сказал Референт.  -  Понятия
"поверили" для нас  не  существует,  мы  кладем перед человеком одноколейку,
отключаем задний ход, а тормоза оставляем себе. Неужели собственный опыт вас
ничему не научил?
     -  Что ж, если вы уверены и решили, я рад. Подчиняться он, конечно, мне
не станет,  да и в оперативных  делах я ему  действительно не  указ. Я  ведь
только руководитель, служащий.
     -  Ничего,  сработаетесь.  -  Референт заговорил  деловито. -  Сегодня,
здесь,  в  двадцать часов. Он будет  один, я приду  чуть позже,  решите ваши
милицейские проблемы наедине. Наденьте мундир и все награды.
     - Руслан Алексеевич, - перебил Потапов. - Ни к чему...
     - Надо,  Сережа, надо, - строго сказал Референт. - Патрон просил. А его
просьба для  нас - сам понимаешь... - Он впервые назвал генерала  по имени и
на  "ты". - Патрон считает, что раз Гуров будет  замкнут  непосредственно на
тебя, то необходимо с первой минуты расставить все точки над "i".
     На этом и расстались.  У Потапова было  время  подумать, и он пришел  к
выводу, что его старое, проверенное правило - повиноваться старшим - никогда
еще не подводило, а добра от добра не ищут.
     Он  выполнил все,  что от него требовалось, а для значительности, как и
положено начальству, слегка задержался.
     - Теперь к делу,  подполковник.  Никто никогда  деньги за просто так не
платит. Давай прикинем наши возможности...
     Гуров  увидел,  как  вдруг  застыло  яйцо  генерала,  хотел прыгнуть  в
сторону,  однако  не двинулся  с места, мозг  команду  дал, а тело опоздало.
Локти  Гурова оказались скованными. На лбу у Потапова вспыхнуло пятно. Гуров
услышал  за спиной хлопок выстрела, увидел, как валится вперед  орденоносный
генерал.  Раздался  короткий смех,  что-то  влажное  залепило ему  лицо.  Он
попытался не дышать, рванулся, но  захрипел, тяжело  вздохнул. Гуров никогда
не думал,  что  человек может так четко  фиксировать потерю сознания. Правая
ладонь  ощутила   ребристую   рукоять  пистолета.  Гуров  инстинктивно  сжал
пистолет, повернулся, и яркая вспышка ослепила его.
     Референт  сделал еще один снимок, уместив в объективе мертвого генерала
и Гурова с оружием, повернулся к Олегу Веселову и Эффенди.
     - Все. Эффенди, ты немедленно выезжаешь из  Москвы, а ты, Олег, сажаешь
героя, - Референт кивнул на Гурова, -  в такси, водитель  - наш человек,  но
лучше, чтобы он тебя в лицо не видел.
     -  За  какие подвиги  генерал получил  столько бранзулеток?  -  спросил
Эффенди, смял салфетку, смоченную хлороформом, и держал в вытянутой руке, не
зная, куда выбросить.
     Веселов  был  в  шоке,  ни  о каком убийстве  он  предупрежден  не был.
Сказали, что  требуется лишь схватить  милиционера  сзади и  придержать пару
минут, чтобы он не дергался. Убили генерала, и он, Олег Веселов, соучастник.
Бывший спортсмен большим умом не  отличался, но создавшуюся ситуацию осознал
и теперь молча потел.
     Референт  взглянул  на  него  мельком,  брезгливо,  навел  на Гурова  и
Потапова "поляроид",  сделал еще один  снимок,  выползшую фотографию убрал в
конверт. Затем вынул из кармана носовой платок, обернул им ствол  пистолета,
который все еще сжимал Гуров, вынул  оружие из вялой руки  и уложил в загодя
приготовленную коробку.
     - Чемпион, - сказал  он Веселову, - покойников  никогда не  видел? Тебе
сказано, отнеси живого в машину, отправляйся к девкам или куда там  желаешь,
ты  здесь никогда не был, ничего  не видел. - И повернулся  к Эффенди: -  До
завтра. Помоги этому мыслителю.
     Референт  положил конверт  с  фотографиями в  карман  Гурову, а Эффенди
зашел  в  туалет, выбросил салфетку,  сполоснул руки, вышел, взял бутылку  с
коньяком и плеснул  немного жидкости Гурову на  грудь,  затем помог Веселову
взвалить безвольное тело на плечи и проводил до такси.
     Референт  тем  временем протер  полотенцем  рюмки,  чашки,  бутылку, на
всякий  случай и  спинки  стульев,  снял телефонную  трубку и  набрал  номер
полковника Орлова. Услышав ответ, сказал:
     -   Добрый   вечер,  Петр   Николаевич.  -  Волин   обладал  уникальной
способностью  изменять голос и сейчас говорил тонким  женским голоском. -  Я
обещала  позвонить...  Выезжайте  с  группой,  -  он  продиктовал  адрес,  -
уведомите прокуратуру, спасибо за внимание.
     Гуров лежал  на  тахте  в  квартире Сергачева, куда  его доставили  час
назад, но уже не в той машине, в которую его погрузил Веселов.
     Денис  помог  матерящемуся водителю затащить Гурова  и  уложил  его  на
тахту. Сейчас Денис варил на кухне  кофе и не мог  понять, что же произошло.
Лишь  одно  он  знал точно: с  сыщиком  сотворили  какую-то мерзость.  Денис
услышал, как  скрипнули  пружины,  заглянул  в  комнату. Гуров сидел на краю
тахты  и,  как нормальный  человек,  оказавшийся  в  ненормальной  ситуации,
держался за голову.
     Денис  протянул  ему  чашку  крепчайшего  кофе,  сел  в  кресло.  Гуров
посмотрел  на хозяина так,  словно  ничего  особенного не  произошло, просто
человек выпил лишнего и вот  сейчас  очухался, проснулся и сказал совершенно
неожиданное:
     - А у тебя лучше, чем в вытрезвителе.
     Он оттянул двумя пальцами рубашку, понюхал, покачал головой.
     - В вытрезвителе? - удивился Денис.
     Откуда ему было знать,  какие  эксперименты проделывались  над сыщиком,
что не так давно Лебедев отравил Гурова, так  же вот облил спиртным и бросил
бесчувственного у вытрезвителя.
     - Ты не знаешь, чего они ко мне привязались?
     - Лев Иванович, кажется, вы начали первым, - не удержался Денис. - Там,
на юге, кто полез в драку? Или я ошибаюсь?
     - Воспитываешь. - Гуров поднялся, взял со стула пиджак, начал проверять
карманы,  на  месте ли документы,  вытащил конверт. Осмотрел его на просвет,
зачем-то понюхал, вынул фотографию.
     Генерал при орденах и с дыркой во лбу, рядом подполковник, без орденов,
зато  с  пистолетом.  Сыщик не  знал,  что существует  еще один  снимок, где
подполковник  не лежит,  а  на  полусогнутых  ногах  стоит  над  поверженным
противником. Но данной фотокарточки более чем достаточно, плюс у них имеется
пистолет с моими  "пальчиками",  подумал  он.  Время  давать или  не  давать
честное  слово  прошло, все  правила отменены,  можно  бить сапогом в  пах и
чувствовать себя героем. "Вы хоть и жестокие, но,  надо  признать,  умные  и
хитрые: собираетесь со мной  работать, поэтому позаботились о  моей семье  -
доставили не домой..."
     - Еще кофе, - сказал  Гуров  и добавил: -  Пожалуйста. - Потом позвонил
Рите, предупредил, что задерживается.
     "Они  убили Потапова, который  стал опасен,  а труп повесили  на  меня.
Волину надоело изображать интеллигента".
     Гуров взял протянутую ему чашку.
     - Сядь и помолчи, сейчас сориентируюсь в пространстве и времени...
     Волин  сказал, что им  мешает  междоусобица, излишняя  стрельба,  а сам
распорядился убить. Однако междоусобица и распри могут  быть правдой. Им  не
обойтись   без   услуг  профессиональных  уголовников-исполнителей,  но   их
следовало держать в узде. В  своем хозяйстве решили навести - порядок, хотят
использовать  милицию,  подполковника Гурова  как руководителя. "Отдавая нам
неуправляемых,    взбунтовавшихся,   хотят    организовать   беспрекословное
подчинение.  Элита  и  среднее  звено  относятся,  как Референт выразился, к
разряду "неприкасаемых".  Чтобы я не вырвался  из-под контроля, они накинули
мне  на  шею  петлю и свободный конец  веревки держат в своих руках.  Петля?
Проверим, насколько  она  прочна.  Петлю  следует порвать,  а  видимость  ее
существования оставить. Так. Теоретическую базу я подвел, остался "пустяк" -
воплотить ее в жизнь. Как?
     На месте убийства присутствовали как минимум  двое,  скорее  трое. Один
держал. Однажды я уже испытал  такую  хватку. Прошлым летом, во время  моего
"похищения" спортсменами.  Олег  Веселов... Не слишком ли  просто?  Веселова
следует проверить".
     Гуров  взглянул  на  Дениса,  который,  развалившись  в  кресле,  читал
"Огонек".
     "Вернемся к убийству. Один стрелял. Эффенди? Скорее всего. Зачем Волину
впутывать в  рискованную  историю  лишних  людей?  А раз  без  лишних, то  и
фотографировал  лично Руслан  Алексеевич  Волин.  Если так,  то  это  вторая
серьезная ошибка Волина". Неожиданно Гуров запел:
     - Ошибка резидента... Ошибка Референта. Понимаешь, Денис,  жизнь любого
человека состоит из находок и потерь, поступков правильных и ошибок.
     - Ты философ, Лев Иванович.
     -  Это  точно,  -  согласился  Гуров.  -  Ты  прошлым летом,  помнится,
хвастался, какие в спорте  замечательные ребята выросли, как они переживают,
что их порой с рэкетирами и мафией связывают. Было?
     - На Веселова намекаешь? Паршивая овца. А среди вас?..
     -  И среди  нас,  - перебил  Гуров. - Ты  из тех ребят найди  двух-трех
надежных.
     - А как определить? Я теперь пуганый, а в душу не залезешь...
     - А в  душу и не надо, люди  этого не любят. Повстречайся, присмотрись.
Сегодня люди достаток не скрывают,  легкие деньги видно.  Сколько бы человек
ни  зарабатывал,  дай  бог  каждому  поболе,  но  трудовые  деньги  -  одно,
ворованные - иное. Найди. троих верных, смелых...
     - Среди нас трусов нет, - перебил Денис.
     -  Хорошо,  хорошо, -  раздраженно сказал Гуров.  -  Ты не  мальчик, от
категоричных суждений воздержись.
     Гуров   начал   инструктаж,   старался  говорить   коротко,  конкретно.
Приглушенно зазвонил телефон. Денис снял трубку.
     - Слушаю.
     - Добрый вечер. Передайте трубочку Льву Ивановичу.
     Денис посмотрел на Гурова, чуть помедлил и спросил:
     - Простите, вы какой номер набираете?
     - Скажите Гурову, что с ним хочет говорить Петр Николаевич.
     - Какой-то Петр  Николаевич. - Денис зажал ладонью  мембрану и взглянул
вопросительно. Гуров взял трубку.
     - Здравствуй, Петр Николаевич.
     - Я здравствую и жду тебя немедленно, - ответил Орлов и отсоединился.
     - Кто это?
     - Профессионал.



     Как Гуров и ожидая, полковник Орлов был в кабинете один. Орлов не делал
вид,  что  чем-то занят, сидел, слегка навалившись на  стол, и,  когда Гуров
сел, выдохнул:
     - Рассказывай.
     - В квартире я был, но кто стрелял - не видел. Его должны были убить.
     Орлов оглядел Гурова, прищурился.
     - Хлороформ?
     - Да.
     - Кто тебя пригласил?
     - Ты же знаешь.
     - Руслан Алексеевич Волин. Он прикрыл деньги Лебедева.
     - С тобой приятно работать.
     - Приятно, мать твою, рыбу ловить и грибы собирать! - сорвался Орлов. -
А  в  дерьме  и   крови  валяться,  тебя,  сукиного  сына,   из  канализации
вытаскивать, отвратительно!
     - Я тебя об этом не просил.
     -  А  ты  вообще-то в  жизни  чего-нибудь  просил?  -  Орлов  брезгливо
поморщился. - Ладно. Я  не спрашиваю, как  ты, такой талантливый,  проглотил
крючок, видно, наживка была соблазнительная.
     -  На моем  месте  ты вел бы себя точно  так  же. В  подробности я тебя
посвящать не имею  права.  Сам  знаешь,  я как другу  тебе не вру. Ты же  не
пойдешь к Константину Константиновичу, не  выложишь  ему всю правду-матку на
стол, ну а я на твой стол не выкладываю.
     -  Тебя  вербуют,  это  понятно. Что конкретно требуют-то?  Информации?
Какой? - Орлов не  спрашивал, рассуждал  вслух. - Информаторы у них имеются,
может,  не  твоего калибра... Да,  запамятовал, боевиков,  которых они  тебе
отдали,  мы  задержали.  Все  в  масть,  оружие,  наркотики. Мне надо писать
рапорт. Откуда я получил сигнал?
     - Анонимный звонок.
     - И генерал поверит?
     -  Кто  кому сейчас  верит? - Гуров пожал плечами.  -  Он  об убийстве,
конечно, знает?
     -  Выезжал  на  место.  - Орлов взглянул на  часы.  -  В  министерстве.
Совещаются. Не каждый день генералов убивают.
     - Так какая будет официальная версия?
     - Версия официальная и не официальная одна. Самоубийство.
     - В центр лба никто себе не стреляет, да и ожога нет.
     -  Даже  видел, куда пуля попала? - Орлов смотрел внимательно. -  А кто
стрелял, не видел?
     - Не веришь?
     - Веришь -  не веришь, игра детская. Ладно, каждый решает свои проблемы
сам. Как мы с тобой будем жить дальше?
     Эффенди  охотно  застрелил  генерала  Потапова  не  оттого,  что  любил
убивать. Он  не  получал  от  стрельбы удовольствия -  зарезать курицу  мало
радости, но жрать захочешь, нож  в руки возьмешь, никуда не  денешься. А вот
что  ребят  арестовали  -  привело  Эффенди  в  бешенство.  Парни,  конечно,
никчемные, двое  наркоманы, но  жизнью их  мог распоряжаться только  он -  и
никто другой.
     Эффенди уже привык к мысли, что  живой он только пока на свободе. Арест
повлечет неминуемый расстрел. Эффенди  жил, не задумываясь о дне завтрашнем,
однако  годы берут  свое, и  мысли  об  уходе  на  пенсию, или,  как пишут в
газетах,  на заслуженный отдых, последнее время все чаще  посещали его перед
сном.
     Пистолет Волин забрал, но данное  обстоятельство убийцу не  беспокоило.
Оружия, как и денег, у него было в достатке.
     Сидя на подмосковной даче и попивая из самовара безвкусный чай, Эффенди
всерьез подумывал о  выходе из  дела.  Из страны ему официально  не выехать.
Сегодня на границе  с  Турцией  обстановка  подходящая, но  с  чем  уходить?
Чемодан  бумажных  денег?  Не  годится,  нужны  либо  валюта,  золото,  либо
наркотики.  Героин?  Четыреста рублей грамм... В валюте, конечно, меньше, но
если у Референта отнять килограммов двадцать, то на всю жизнь хватит и чужим
детям  останется. Что  в Корпорации готовят операцию  с наркотиками, Эффенди
догадывался.
     Эффенди размял  щепотку  "травки", смешал с  табаком, набил прокуренную
трубочку, зажег и легонько пыхнул сладковатым  дымком.  Эффенди "покуривал",
но разрешал себе лишь одну трубочку перед сном.
     Разбросав  свое массивное тело по огромной кровати,  выставив  лохматую
бороду. Патрон крепко спал.  На ужин  он съел  миску салата, седло  барашка,
выпил бутылку коньяка, две  - красного  сухого вина и при  своей комплекции,
лежа навзничь, должен  был  бы трубно храпеть, но он презирал  законы, в том
числе и законы природы, и спал тихо, как ребенок.
     Константин Васильевич  Роговой хорошо  помнил  покойных  родителей. Они
произвели на  свет  крепенького  мальчугана, назвали Константином, вырастили
здорового,  жизнерадостного парня,  которого особо  не баловали, возможности
такой не представлялось.  Война, затем нужда конца сороковых,  а в пятьдесят
первом  папа  со  службы  не  вернулся. Константин уже  учился  в институте,
исполнял роль комсорга курса и к происшедшему отнесся философски. Он ушел на
завод, а  когда Отец народов скончался и  разобрались, что он не отец и даже
не отчим,  Константин вернулся в  институт  и комсомол.  Как  и  многие  его
сверстники, он отлично  понимал, что жизненное процветание определяется лишь
одним  фактором  -  местом  претендента  на  сладкую жизнь  в  партии.  Нет,
объективно  существовали  и  другие  возможности,  к  примеру,  можно  стать
талантливым  ученым, художником, на крайний случай поэтом. Но тут необходимы
Талант  и Труд, и все с большой  буквы. По "Краткому курсу" Константин  имел
"зачет"  и  "отлично",  потому  двинулся  проторенной  дорогой  в  партийные
начальники.  Внешность,  обаяние,  сообразительность, а главное,  понятие  а
таких высоких  материях,  как честность и  достоинство, у него  были  именно
такими, какими и следовало  быть, то есть что надо - в избытке, чего не надо
- в полном отсутствии. За два десятилетия он дорос до главного заместителя и
понял,  что  выше ему дороги нет, возможны лишь  бесконечные передвижения по
горизонтали.  Такое  положение  его не  устраивало.  В  то  время  никто  не
подозревал, что живет  в застойный период.  Бриллианты, стиральный  порошок,
дачу и колбасу еще  можно  было  купить, дефицит ощущался только  в деньгах,
потому  некоторые руководители,  а возможно,  и большинство  из них, брали и
давали взятки. Дело это считалось обычным, как ежедневная еда и сон.
     Но  Константин Васильевич Роговой от природы тяготел к философии, знал,
что ничто не вечно. На Руси, известно, крали издавна, однако круговая порука
замов  ему  не  понравилась.  Он  из "круга"  осторожно  вышел, спустился на
ступенечку, начал организовывать собственное дело. Вскоре он  стал Патроном,
встретил  сумасшедший  апрель   спокойной  улыбкой  и  оказался  прав:  буря
пронеслась  над  головой.  Она  отрывала  вершки, а  землю  перекопать,  все
выкорчевать никакой буре, даже  урагану, не под силу. Надо менять систему, а
этого  власть  имущий  аппарат никогда  не  позволит. Перестройка, рассуждал
Патрон, - это те же самые люди, только в ином строю.
     Заблуждался ли  Патрон, жизнь покажет, а сейчас он  спокойно  спал  без
таблеток, даже аптечки в доме не держал.
     Константин   Васильевич  Роговой  уезжать  никуда  не  собирался,  имел
единственную  заботу - превратить советские  рубли,  которые обеспечены всем
достоянием страны,  в паршивые, ничем, кроме золота, не обеспеченные доллары
либо марки. Он  не хотел зависеть от  решений  пленумов,  Советов,  съездов,
которые, выполняя требования  трудового народа, в любой момент могли  облечь
пожелания народа в форму законов.
     Наступило  утро.  Гуров  взглянул  в серое  окно,  по  стеклу  которого
сыпалась  снежная крупа.  Зимы  в  этом году  не было,  весна  то решительно
наступала, то приостанавливалась, дождь чередовался со снегом, погода стояла
омерзительная.
     Все одно  к  одному, думал Гуров, тихо одеваясь, стараясь  не разбудить
Риту.
     Она открыла глаза и спросила:
     - Ты мне ничего не расскажешь?
     Гуров вытащил из шкафа чемодан, начал укладывать свои вещи.
     - Я тебя люблю, ты должна мне верить.
     - Позавтракаешь? - Рита накинула халат и ушла на кухню.
     Гуров надел  джинсы, свитер,  кожаную куртку, обулся в тяжелые ботинки.
Прошел в кабинет, вынул из тайника пистолет с глушителем и наручники, достал
все  имеющиеся  в  доме  деньги,  сберкнижку, заглянул  в  нее.  Тысяча  сто
пятнадцать... Сел за стол, вытащил  припасенный расходный ордер  и  заполнил
его, выписав тысячу сто.
     Завтракал он неторопливо,  выпил  две чашки  кофе.  Рита  молча  сидела
напротив и вдруг неожиданно спросила:
     - Тебя могут арестовать?
     - Вот так живешь, живешь, - Гуров налил себе еще  кофе, - считаешь себя
самым умным... Я не думал об этом.
     Раздался телефонный звонок. Аппарат  стоял  между Гуровым и  Ритой, они
посмотрели на него, потом друг на друга.
     - Меня ни  для кого нет  дома, - сказал Гуров. -  Уехал  в подмосковный
санаторий.
     -  Туда ночью не уезжают. - Рита  сняла трубку, помедлила и раздраженно
сказала: -  Слушаю. Доброе утро, Петр  Николаевич, к сожалению, не могу, они
отсутствуют. А это вас надо спросить, заверил, не  к любовнице. Извините, но
и Гуров, и вы за десять лет мне изрядно надоели. Счастливо!
     - Молодец! В тебе умерла великая актриса, - сказал восхищенно Гуров.
     - А кто тебе сказал, что я играю? - тихо спросила Рита. - Мне четвертый
десяток, во мне умирает женщина, а она умирать не хочет. Извини. Не волнуйся
за нас.
     - Вот деньги, - Гуров положил на стол купюры. - Кто бы ни звонил,  куда
бы ни приглашал от моего имени или как-то иначе, не соглашайся, дверь всегда
держи на  цепочке, если  что,  не рассуждая, нажимай  кнопку  охраны.  Ольге
передай, что я ее люблю.
     Гуров надел плащ, подхватил чемодан и ушел из дома...
     Полковник Орлов  вставал рано, так же, как и Гуров, завтракал на кухне,
так же перед ним сидела жена и рядом стоял телефон. Вот только пил полковник
не кофе, а чай  с медом, и с женой решали  вопрос  о  летнем отдыхе  внуков,
казалось, что еще вчера так же обсуждались летние каникулы детей.
     К  телефонным звонкам в  любое  время суток Петр  Николаевич  относился
спокойно. Он снял трубку, прожевал и невозмутимо сказал:
     - С добрым утром.
     - Здравствуй, Турилин беспокоит. Я жду тебя  вместе с Гуровым к  восьми
тридцати.
     - Понял. - Орлов хотел сказать  что-то еще, но, услышав  частые  гудки,
положил  трубку.  -  Екатерина  Ивановна,  за  многие годы  генерал  впервые
позвонил мне домой. К чему бы это?
     - К неприятностям, не сомневайтесь, Петр Николаевич, - ответила жена. -
Если бы он собирался тебя наградить, то дождался бы рабочего дня.
     - Вот именно, - сказал Орлов, набирая номер Гурова.
     Поговорить с  другом не  удалось, и в  восемь  тридцать  полковник один
вошел в кабинет генерала.
     Они обменялись  рукопожатиями, начальник  посмотрел  на дверь, и  Орлов
пояснил:
     - Гурова нет и, как я понимаю, в ближайшее время не будет.
     - А где он?
     -  Жена  не  знает,  ее  мнение  о  вас,  обо  мне  и  о  своем  муже я
пересказывать не буду.
     - Такой милый интеллигентный мальчик...
     - Ему  под сорок,  половину из них  Гуров  провел в розыске  и, видимо,
знает, когда ему быть дома, а когда отсутствовать.
     Орлов  ни о  чем  не  спрашивал генерала,  он  не  любил  бессмысленных
вопросов, Турилина же сдержанность полковника раздражала.
     - Вчерашний  вечер у министра  начался  и закончился скверно,  - сказал
генерал. -  Присутствовала  прокуратура, естественно, факт убийства Потапова
установлен. Прокурор мне ничего объяснять  не стал,  приказал к десяти  утра
доставить  к нему  в кабинет Гурова.  Я собирался  с этим мальчиком... -  Он
замолчал.
     - Подполковник Гуров находится в очередном отпуске,  - Орлов  посмотрел
на часы, - еще восемнадцать дней. Он не обязан сообщать, где отдыхает.
     - И ты не знаешь?
     - Нет.
     - А что ты знаешь?
     - Ничего, - твердо  ответил Орлов и вспомнил, как вчера вечером  злился
на Гурова за умолчание и неискренность.
     - Немедленно  найдите подполковника Гурова и лично доставьте его в этот
кабинет. Свободны.
     - Слушаюсь, товарищ генерал. - Орлов попытался щелкнуть каблуками.
     Орлов прошел  в свой кабинет. "А что прикажете  делать  мне?  Я не могу
бросить Гурова, но  и  не  имею  возможности да и права  помочь.  Установить
наблюдение  за Волиным, за  Сергачевым? Гуров  обязательно  выйдет  с ним на
контакт.  Наблюдение  придется обосновывать, инструктировать людей, и  такие
действия  невозможно  скрыть от генерала. В любом  случае  Гурову  необходим
транспорт.  Задержать  его машину?  Через два  часа  пойдут  слухи, что  МУР
разыскивает своего подполковника. Генерал сказал "Найдите", а не "Объявите в
розыск". Ну, Лева, ну, Гуров! Когда я тебя достану..."
     Орлов  не  успел  придумать  вид  казни,  достойный  Гурова,   раздался
телефонный звонок.
     - Орлов, - сказал полковник.
     - Отпускник  беспокоит, - услышал Орлов ровный  голос  Гурова. -  Я тут
отъехал из  столицы,  Петр Николаевич, не взыщи. У  меня  вроде бы  еще дней
восемнадцать имеется.
     - Тебя разыскивает прокуратура, сегодня в десять...
     - Ну  просто ничего  не  слышно,  -  перебил его Гуров.  -  Что ты  там
бормочешь, не  разберу, связь из села хреновая.  Ты  не волнуйся, я вернусь-
позвоню.
     Гуров вышел из телефонной будки, спрятался от непогоды в машину.
     "Прокуратура меня  ищет, но без Угро она в зрелом подсолнухе семечку не
найдет. А Петр и шагу не  сделает, я могу на своей машине кататься спокойно.
Кто же "стукнул" в прокуратуру? Волин и его начальник отпадают, но диверсант
именно  на их  корабле,  и в  убийстве  он  не участвовал. Следовательно, не
Эффенди и не  Веселов. Волин  не дурак,  круг посвященных  в операцию  очень
узок. Лебедев? Точно, больше некому. Ах  ты, бархатная жопка, шелковые ушки,
тебя люди спасли, а ты под них мину подводишь. Если  следователь прокуратуры
подполковника Гурова допросит, тот  Корпорации даром не будет нужен. Значит,
Лебедев? Человек, предавший раз,  может  предать  второй, придется  на  него
поднажать!"
     Гуров начал мерзнуть, завел двигатель, включил печку.
     "Первое  - нащупать шефа Волина. Второе -  обезопасить себя. Необходимо
отнять  пистолет  с  моими  отпечатками  и  захватить одного  из  участников
вчерашнего аттракциона. Но не убийцу, а соучастника, с ним будет легче".
     Решив, что от теории пора переходить к  действию, Гуров поехал к Денису
Сергачеву.
     Утро наступило и для Референта - Волина. В окна сыпалась та же  снежная
крупа, так же давило  свинцовое небо, настроение  у Волина, как и у Орлова с
Гуровым, было мерзостным.
     Волин анализировал ситуацию. На днях в Москву привезут героин,  Лебедев
расплатится,  Гуров  транспортирует  наркотик   через  Брест,  "вольво"  для
путешествия  готова,  и  даже  многоопытный  Интерпол  еще  не  знает  таких
тайников, а уж наша таможня о них и представления не имеет. Учитывая, что за
рулем олимпийский чемпион, а пассажир - подполковник милиции, они  проскочат
в Польшу, как к себе домой.
     Волин  подумал о предстоящей  встрече с  Гуровым и поперхнулся  горячим
кофе.
     -  Может, зря  я  сыщика так здорово  зажал? А  как  работать с ним без
подстраховки? Лучше бы с  ним  вообще не связываться... Через  Брест мог  бы
проехать один  Сергачев. Но Патрон желает  иметь в Корпорации именно Гурова.
Он прав, я уеду, а ему необходим мозговой центр.
     Волин  ошибался,  Роговой  после  операции  с  героином не  нуждался  в
мозговом центре.  Гурова  он  хотел использовать для  ликвидации  Эффенди  и
возможных последующих персон нон грата. Кто они будут - покажет время.
     После  долгих  колебаний  Волин   позвонил  Гурову.  Когда  узнал,  что
подполковник  убыл  в неизвестном  направлении  на  неопределенный срок,  то
обрадовался, как человек, которому врач объявил, что сегодня зуб  удалять не
будут. Но  когда  эффект  неожиданности  прошел,  Волин  протрезвел, радость
исчезла. Он  многого  мог  ожидать  от Гурова, только не  бегства.  Это было
невероятно. "Только без истерик, - говорил  себе Волин.  - Гуров  не  то что
напасть, шелохнуться  не  может, он же  не дурак и не самоубийца. Дерганый я
стал,  противоречивый,  вечером  одно  думаю,  с утра другое. Что за  бардак
творится на земле?  Был бы Гуров искренним союзником, и нет проблем, быстро,
мирно, всем тепло и уютно, словом, комфортно".
     Раздался  звонок  в  дверь, почтальонша принесла  газеты. Так  как  она
получала  за  услугу   рубль,  а   порой  и   три,   то  старалась   вручить
корреспонденцию из рук в руки, а не опускать ее в ящик.
     -  Вам телеграммка, Руслан  Алексеевич,  -  сказала почтальонша,  пряча
купюру и благодарно улыбаясь. - Распишитесь, пожалуйста.
     Он чиркнул  в книжечке и  по лицу  почтальонши понял, что  о содержании
телеграммы  она знает и новости Волина не обрадуют.  Он небрежно взглянул на
бланк и, не распечатывая, сказал:
     -  Благодарствую,  почтеннейшая. Это  мои  дружочек  шутки  отмачивает,
надоел изрядно.
     Захлопнув дверь,  Волин  быстро  пробежал телеграмму, сразу  не  понял,
перечитал  медленно:  "Зарядил зпт  попробуй выстрелить  тчк  я  тоже  порой
ошибаюсь зпт считал вас умным тчк теперь жди тчк".
     Подписи не было, но Волин сразу понял: отправитель - Гуров.
     "Что значит стреляй? - возмутился Волин. - Ишь смелый какой, полагаешь,
что я  в твое министерство посылочку  не отошлю? Не подчинишься, пистолет  с
сопроводиловкой получат товарищи на площади Дзержинского".
     Волин прошелся по комнате, потирая руки.
     "Они ничего  не могут мне сделать, деньги, которыми я прикрыл Лебедева,
чистые.  Мой разговор с  Гуровым,  даже если записан  на пленку, юридической
силы  не имеет. В настоящее  время я неуязвим. А  вещественные улики  против
Гурова у  меня в руках, и  он, безусловно,  это знает.  Однако  почему-то на
переговоры не  идет,  а  присылает  хамскую  телеграмму. Может, блефует?  Он
человек рациональный,  с аналитическим  складом ума. Видимо,  у него имеются
козыри, о которых я не знаю... Какие?
     Пока я не  найду ответа, не расставлю все по своим  местам,  с места не
сдвинусь, иначе пропаду".
     Денис Сергачев рассматривал листок, на котором Гуров вычертил схему, на
другом листке сыщик написал,  что и  в каком порядке  бывший чемпион  должен
сделать. На третьем Гуров перечислил  поступки, которые нельзя совершать  ни
при каких обстоятельствах.
     - Мне заучивать или взять с собой? - спросил Сергачев.
     Гуров сложил листки и убрал в карман.
     - Я составил план для себя, ты лишь исполнитель.
     - Уверен? - Сергачев возмутился. - Слушай, Гуров, я же могу тебя просто
послать...
     - Не можешь. - Гуров смотрел невозмутимо. - Я знаю, на что ты способен,
на что нет. Ты будешь выполнять мои указания и никуда не денешься.
     Сергачев  рассвирепел, набрал в легкие  воздуха, но,  увидев  смеющееся
лицо Гурова, длинно выдохнул.
     -  Ты самоуверенный наглец, - беззлобно, с некоторым восхищением сказал
Сергачев.
     -  Есть немного, - согласился  Гуров. - С чего начинать, знаешь, оставь
запасные ключи и двигай.
     - А ты? - Сергачев оглянулся. - Из дома сбежал, так сюда вчера звонили,
здесь опасно.
     - Если что, буду отстреливаться до последнего патрона, - очень серьезно
ответил Гуров. - Удачи тебе.
     Как только Денис ушел, Гуров оделся и двинулся следом.
     Сергачев подъехал к дому Волина, глянул  на будку телефона-автомата, но
Гуров звонить не разрешил, и Денис вошел в подъезд.
     Гуров оставил машину в проходном  дворе неподалеку, прошел по переулку,
запоминая расположение  подъездов, дворов,  прикидывая, где можно  укрыться,
как пройти на соседнюю улицу.
     За  полчаса Гуров  обошел  квартал, установил, как  можно  пройти,  как
проехать,  выяснил,  что  в  доме  Волина  имеется  черный  ход,  поднялся к
квартире, убедился, что дверь содержат в  порядке,  в замке  ни  пылинки,  в
общем, запасным ходом пользуются.
     Гуров вернулся к машине, отогрелся.
     К дому  подкатила сверкающая "вольво" с иностранными номерами,  и Гуров
понял, что  это та самая  машина, на которой  предлагают работать Сергачеву.
"На  наших  дорогах  шесть  цилиндров и  стелющаяся посадка  совершенно ни к
чему", - злорадно подумал Гуров.
     Вскоре из подъезда вышли Волин  и Сергачев, человек, пригнавший машину,
пересел на  заднее сиденье. Денис занял  место за  рулем, Волин рядом. Мягко
чмокнули дверцы, и заморское чудо бесшумно покатилось.
     "Зачем Волин приближает к себе  Сергачева?  О наших отношениях Референт
осведомлен, очень неудобно иметь  шофером такого человека. Значит, я чего-то
недопонимаю". Гуров выехал со двора и покатил  на улицу  Воровского, где жил
Юрий Петрович Лебедев.



     - А  зачем мне доказывать? - удивился Гуров. -  Я же  не в суде,  не на
официальном  следствии.  Я  имею дело с мафией,  скажу, что  вы предатель, и
точка. А доказывать придется вам, Юрий Петрович. А может, и не придется. Вас
убьют, не дав сказать ни слова.
     Гуров сидел за круглым массивным  столом в  квартире Лебедева и смотрел
на хозяина почти с сочувствием.
     Лебедев  за  последние дни сильно сдал, постарел,  волосы  не  отливали
больше  благородным  серебром,  стали  тускло-серыми,  щеки не лоснились  от
дорогого крема, и, хотя хозяин сегодня брился, лицо было не чистым. А уж про
глаза и говорить нечего, они поблекли и даже слезились.
     Гуров заявился без приглашения, преодолел вялое сопротивление хозяина и
пропустил мимо  ушей слова о  незаконности  вторжения, о вызове милиции... о
прокуратуре.
     - Вы  говорите чушь.  -  Лебедев сглотнул, закашлялся, и Гуров подвинул
ему чашку с остывшим чаем. - Вам не поверят...
     -  Кто  конкретно мне не  поверит?  - мягко  спросил Гуров. -  Эффенди?
Референт? Спортсмен? Или Сам... - Он сделал паузу. - Кто не поверит?
     Услышав эти имена, Лебедев опустил руку в карман, вытащил валидол.
     Гуров быстро выхватил из дрожащих пальцев лекарство, вытряхнул таблетку
и подал ему.
     - Это ни к чему! Это меня совершенно  не устраивает!  - Гуров сдернул с
Лебедева галстук,  ослабил  ворот  рубашки, распахнул  форточку.  - С  таким
здоровьем надо делать  гимнастику под радио, а  не  заниматься  бандитизмом,
уважаемый. Закройте  глаза и  отдохните,  в пленарном заседании  объявляется
перекур. И прошу вас, ни  о чем не думайте.  Поверьте  профессионалу, ничего
хорошего вы в своем положении не найдете, а дурные мысли могут вас доконать.
Отдыхайте, думать буду я, такая у меня работа.
     Гуров видел:  хозяин чувствует себя неважно,  но  ничего  серьезного не
было,  он поднял вокруг него суету умышленно, демонстрируя  заботу. Причиной
нервного  спазма  у  Лебедева  послужил короткий рассказ Гурова, который  он
заготовил и изложил вслух сразу по приходе.
     Группа  подпольных  финансистов  решила временно переквалифицироваться,
или, как  выражаются уголовники, сменила окраску и превратилась в бандитскую
шайку. А каждое  дело требует специальных навыков, самый ловкий бухгалтер не
сможет  взломать сейф.  И  потому они  из  хитрых и  опытных  превратились в
обыкновенных  фрайеров.  И  самым  голубым  фрайером  в  вашей  компании,  -
продолжал  докладывать  Гуров, -  оказался Юрий Петрович  Лебедев. Последний
изобразил удивление, возмущение, даже указал вялым движением на дверь.
     Гуров  лишь рассмеялся  и  продолжал.  Безумная идея  завербовать  его,
Гурова,  вызвала со  стороны  Лебедева протесты,  на  которые  Верховный  не
обратил внимания.
     Лебедева  поражало, что  Гуров  говорил  так,  словно  присутствовал  в
ресторане "Шереметьева-2" и слышал их разговор.
     - Нет, - Гуров улыбнулся, - я под столом не сидел, и разговор на пленку
не  записан. Генерал  становился для вас опасен, и вы приняли  решение одним
выстрелом убить Потапова и Гурова. Вы  об этой операции узнали задним числом
и написали прокурору письмо.  Из всех руководителей вы один  боитесь  меня и
стремитесь устранить любым  способом. И вы правильно боитесь, у вас здоровые
инстинкты, но ваш патрон имеет на меня виды...
     Слово "патрон"  Гуров  произнес  случайно,  но  по  тому,  как  Лебедев
вздрогнул,  понял,   что  сказал   нечто  крайне  важное.   Он   восстановил
произнесенную фразу и пришел к выводу, что ключевым словом может быть только
- Патрон. Значит, так зовут первое лицо Корпорации, случайное попадание,  но
цена  ему  невелика,  лишь  психологический  эффект.  В картотеке МУРа  этот
человек состоять не может. Гуров продолжал говорить спокойно, делая вид, что
ничего не произошло и выстрела не было.
     - Так вот. Патрон  имеет  на меня виды,  а вы  за  его спиной  написали
донос.  А если подполковник Гуров заинтересует прокуратуру, то агенту Гурову
грош  цена,  и  все  планы  Патрона  рушатся.  Я  этого  человека  пока знаю
поверхностно, но вы знаете его хорошо и отлично понимаете...
     - Я ничего не писал, и вы ничего не докажете! - крикнул Лебедев.
     После  этого и началась  возня  с  валидолом.  Лебедев,  прикрыв глаза,
посасывал  таблетку. Чувствовал  он себя неважно, но никакой боли не ощущал,
радовался, что получил передышку, и хотел продлить ее по возможности.
     "Нет, все-таки  я  мудрее их всех, вместе взятых, - рассуждал  Лебедев,
наблюдая за  Гуровым из-под опущенных век. -  Ну зачем  нужно воевать с этим
сыщиком?  У него  своя  профессия,  у меня своя.  Я не честолюбив,  согласен
уступить  ему  дорогу,  признать  его  превосходство, только  бы он  от меня
отвязался, перестал преследовать. У Патрона мания величия,  ему подавай трон
и гвардейцев  с позументами. Откуда же сыщик знает Патрона? В принципе я  не
виноват,  я  предупреждал...  И  зачем  я  стукнул  в  прокуратуру?  Как  он
догадался?  Это   правильная  мысль,  он  не  знает,  а  лишь  догадывается,
предполагает... Надо  его  переубедить...  Что  же  ему дать?  У меня, кроме
денег, ничего нет. Дорогой подарок жене?"
     - Так к какому же выводу вы пришли? - спросил Гуров.
     - Я  хочу лишь  покоя, - неожиданно для себя Лебедев сказал правду. - Я
устал, и мне все надоело.
     - Понимаю...
     - Нет, - перебил Лебедев. - Я не  молод, но и  не так стар,  шестьдесят
два, еще можно жить и жить. И если бы не вы...
     -  Да я-то  тут при  чем?  -  удивился Гуров. - Если человек годами  не
моется, то не должен возмущаться, что от него дурно пахнет.
     - А вы  что, ассенизатор? Банщик? - Лебедев выпрямился  в кресле.  - Вы
всерьез верите в возможность очистить общество от правонарушителей?
     - От преступников, - поправил Гуров.
     -  Я  не  боюсь этого  слова. Я  переступил...  Ваше общество,  законы,
прозябание, на которое вы обрекли людей, мне не нравятся.
     "Ему нужен покой и гарантия безопасности, - рассуждал Гуров. - Ни того,
ни другого  я  ему обещать  не могу. Но если ничего  не  даешь, ничего и  не
получаешь. А без его помощи мне не  обойтись. Лебедев - единственное  слабое
звено  в  руководстве Корпорации.  Вербовать  можно  только  его,  я  обязан
подобрать к нему ключ".
     - Вы что, не слушаете?
     - Виноват, - согласился Гуров. - Но могу повторить  все ваши аргументы,
я их  слышал несколько раньше и в менее талантливом исполнении.  Вернемся  к
сути  проблемы.  Вы  сообщили  в прокуратуру, что  сотрудник  органов  Гуров
причастен к убийству генерала Потапова.
     - Нет! Я ничего...
     - Ну хватит!  - Гуров хлопнул  ладонью  по  столу. - Времени в обрез, я
буду говорить, вы - слушать. Найдем решение, приемлемое для обоих, - хорошо,
не найдем - будем оба платить по счетам.
     - Вы вербуете меня?
     - Естественно. И выбора, на мой взгляд, у вас нет. В убийстве принимали
участие  три  человека, знали  о нем  еще  двое -  организатор и  финансист.
Сообщить  в  прокуратуру  могли  только вы,  и Патрон  это поймет мгновенно.
Приговор будет объявлен, а исполнение отложено.
     Гуров сделал паузу и уточнил:
     -  Временно.  Вам  будет предложено перед уходом на  пенсию сдать дела,
финансы требуют отчетности. Вас убьют через месяц, через два... Но я  могу и
не сообщать Патрону...
     - Это шантаж? - Лебедев вновь достал валидол.
     - Оперативники говорят: "Применить  силовое давление".  Однако по сути,
конечно, шантаж.
     - Вы человек беспринципный. А как же с вашей хваленой моралью?
     - Я принуждаю вас к предательству, вы хотите вынудить меня к признанию,
что мы одного поля ягоды.
     - Оба - дерьмо.
     - Когда вы начинали  воровать, а я работать в угро, понимали, что будем
обитать не в розарии. Мы попытаемся найти решение или продолжим словоблудие?
     -  Я никакого решения не вижу.  Вы  угрожаете мне расправой, -  Лебедев
поперхнулся. - Может, рюмку коньяку?
     - Пейте.
     - А! Вы на работе, - Лебедев хмыкнул, вышел из-за стола, открыл бар.
     Гуров быстро взял таблетку валидола, сунул под язык.
     - Умный  человек, могли  бы  жить, как человек. - Лебедев налил  в  два
бокала, пригубил,  взглянул на  Гурова осуждающе. - Мне жить не даете и сами
не живете. Какой же смысл? Как я понимаю, вы предлагаете сделку. Ты - мне, я
- тебе.
     Коньяк  приятно  согрел, да  и в заключении сделок  Лебедев  был  дока,
настроение у него поднялось.
     - Константин Васильевич не узнает.
     - Тоже  мне, секрет  Полишинеля! - Гуров улыбнулся. - Продолжайте, Юрий
Петрович.  Если  желаете,  я продолжу.  Значит,  Патрон  не узнает  о  вашем
проступке. Как я мягко  заменил слово "предательство"? И жизнь продолжается.
Референт,  то  есть  Руслан Алексеевич  Волин, плетет  против  меня интриги,
Эффенди ждет команды, вы занимаетесь сбором средств...
     - Всех и все  вы знаете, - сказал Лебедев. - Взятки не берете. Зачем же
пришли?
     - Знание  - вещь хорошая,  но не  всегда достаточная, -  ответил Гуров,
кивнул  хозяину и пригубил  из рюмки.  - Каждому овощу свое время, и кто вам
сказал, что я взяток не беру? Я нормальный человек, во многом нуждаюсь.
     - Это в чем же? - Лебедев подался вперед. - Назовите сумму!..
     Гуров  опустился  на  переднее  сиденье  "вольво".  Машина  покатилась,
довольно урча от сознания собственной силы.
     - Да, "вольво" получше "Жигулей" и  даже,  кажется, "Волги",  -  сказал
Гуров.
     Денис рассмеялся, некоторое время они молчали, получая удовольствие  от
плавного бесшумного скольжения.
     -  Ну,  рассказывай. -  Гуров проверил, как  опускаются  и  поднимаются
стекла, вздохнул... - Как тебе понравился новый хозяин?
     -  У меня отродясь  хозяина не было,  -  ответил Сергачев.  -  Руслан -
нормальный, современный мужик, умный...
     -  Эти  характеристики  мне  известны. Ты  понял, зачем  конкретно  ему
понадобился?
     - Ничего  странного,  -  Сергачев пожал  широкими  плечами. -  Я парень
видный, хоть и в прошлом,  а с именем, знаю по  сотне английских и  немецких
слов. Оклад мне идет от фирмы.
     -  Не будь наивным,  Денис,  - сказал раздраженно Гуров.  - Ты знаком с
подполковником  Гуровым. Ни  один нормальный человек, тем  более фирмач,  не
посадит за руль своей машины приятеля своего врага.
     - Лев Иванович, а ты уверен, что Волин  видит  в тебе врага? Он сегодня
обмолвился о тебе, мол,  крутой, упрямый, с идеологическим  сдвигом по фазе,
но работать с тобой можно...
     В  гостиной Референта  в  низком  кресле  полулежал Патрон  и,  прикрыв
тяжелые веки,  слушал  беседу  Сергачева  и  Гурова,  которая доносилась  из
стоявшего рядом на тумбочке изящного приемника.
     - Не знаю, какие у него планы, но работать я с ним буду только  до того
момента, пока не смогу оторвать ему башку.
     Референт вкатил столик с бутылками и  закуской, услышал последнюю фразу
и спросил:
     - Надеюсь, разговор идет о моей башке?
     -  А  ты,  Лев  Иванович,  действительно  двинутый,  извини,  -  сказал
Сергачев.  - Ну  чего он тебе? Ну фирмач,  ну тащит. А кто  сейчас не тащит?
Когда твоих  девочек тронули и ты  на стенку полез, тут я понимаю. А сейчас,
извини...
     - Слушай, ты, кажется, за эту тачку готов ему действительно служить.
     - А тысяча в месяц плюс представительские? - в голосе Сергачева звучала
насмешка. - А в журнальчике своем я не служу, творчеством занимаюсь? А ты не
служишь?   Если   есть  возможность   работать   за  деньги,  то   не  стоит
выпендриваться.
     Референт выключил приемник и сказал:
     - Я позже все это внимательно прослушаю и обдумаю...
     - Этот Гуров не так уж  и умен. - Патрон  выпрямился, сел удобнее.  - В
чужой машине болтает, как у себя дома.
     -  А мой  друг пока еще  ничего  лишнего  не сказал. В  принципе он мне
нравится и не нравится.
     - Ты девок себе подбирай по симпатии. - Патрон налил вина,  выпил. - Он
будет работать?
     - Сегодня не будет. А завтра наступит только завтра.
     - Хватит философствовать. В каком состоянии Лебедев?
     - Пусть соберет в кулак всю наличность, обрежет лишние ниточки и уходит
на покой.
     -  Всю  наличность не  собрать,  слишком  широко разбросано,  -  Патрон
поднялся и стал расхаживать по  комнате.  -  Бумажные деньги оставь людям  и
никогда не отбирай последнего. Собрать надо золото, камни...
     Неожиданно гигант остановился и занес кулак над телевизором...
     - Таможня! Чтоб она...
     - Каждый работает, как умеет, - спокойно сказал  Референт. - Я убежден,
что мы  через таможню ни золота, ни  камни везти не должны. Только порошок и
только один раз.
     - Но требуется постоянный канал...
     - Это им требуется! - крикнул Референт.
     Патрон взглянул на него недоуменно:
     - Не понял. Им требуется, а нам - нет?
     - Нам требуется валюта и свобода! - Референт говорил резко, даже грубо.
- Ты такой большой, сядь, пожалуйста.
     Патрон опустился в кресло.
     -   Наши   зарубежные   партнеры   желают   иметь   постоянный    канал
транспортировки  через нашу западную  границу.  Но  мы такой канал создать с
тобой  не  можем. Ясно? Иначе этот  канал приведет нас  прямо  в тайгу. Наши
западные  партнеры  меряют нас на свой  аршин,  короче,  переоценивают  наши
возможности. Они  читают  нашу  прессу,  где ежедневно пишется о  коррупции,
мафии. Они установили с нами контакт,  предлагают сотрудничество.  Но они не
понимают простой вещи, что коррупция наша, преступность  при  действительной
массовости  разобщена, необразованна, алчна, живет  сегодняшним  днем.  Наша
публика  во всем одинакова, у нас пахотной земли  и  тракторов больше всех в
мире, а жрать  нечего. Никто не считал, может,  у нас и преступников больше,
чем  у  других, но  создать  настоящую  организацию  мы  не в  силах  И  так
называемые "деловые люди"  вместо  того, чтобы  объединиться, помогать  друг
другу, терпеть сегодня и  обогатиться  завтра,  стремятся лишь  сию  секунду
урвать  кусок  пожирнее  И  в  результате  зачастую  воры  воруют  у  воров,
расхитители тянут у себе подобных, убийцы убивают убийц, все наше общество -
сплошное буйство, стихия.
     - Ты слишком умен...
     - Все! - перебил Референт - На этом мы и закончим. Я слишком умен - это
наше,  родное. Американец  за мой  "излишек" миллион бы  отвалил, а ты пей и
закончим на этом.
     Молчали  долго Патрон  недовольно  поглядывал на  помощника,  пил вино,
фыркал. Референт раскурил трубку и жалел, что был откровенен.
     - Хорошо, я согласен, ты прав, давай все с самого начала...
     -  Денис,  уступи  руль,  -  сказал  Гуров,  -  когда еще  будет  такая
возможность?
     Сергачев  припарковался,  приятели  поменялись  местами  Гуров  включил
мотор,  выжал  сцепление,  прибавил  обороты,  проверил,  как  переключаются
скорости, и мягко выехал на трассу. Гурову не столько  хотелось  посидеть за
рулем роскошной машины, сколько было необходимо  проверить, ведется за  ними
наблюдение или  нет, а  для  этого надо  самому  вести  машину и иметь перед
глазами зеркало заднего вида.
     В  субботний день Ленинский проспект не  был перегружен, основной поток
шел, не превышая семидесяти,  проскакивали  и  шустрые частники, торопились,
как  обычно,  таксисты.  Гуров  изучил  следовавшие  позади  машины,  выждал
немного,  занял  левый  ряд,  прибавил  газ, легко  вырвался  вперед,  через
несколько  минут  быстро перестроился  направо,  потащился за  троллейбусом.
Столь  нехитрого   маневра  оказалось   достаточно,  чтобы  определить,  что
светло-серая "Волга",  в которой находились двое  мужчин  и женщина, сидит у
них на хвосте. "Волга" преследовала "вольво" неумело, но упрямо.
     Сергачев наблюдал за Гуровым, понял цель его маневров и оглянулся.
     -  Не  крутись,  я их  засек,  - сказал Гуров.  -  Любое  дело  требует
сноровки,  а  фраера,  как  ты  выражаешься, на  любом  стадионе  фраерами и
останутся.
     Сергачев взглянул удивленно, так  как Гуров, прежде чем сесть в машину,
категорически   предупреждал   мол,   ни  одного  лишнего   слова,  возможно
прослушивание.  И  даже  обговорил,  как себя  вести, каких  тем  коснуться.
Спортсмен  не понимал, что в случае, если их разговор в машине записывается,
недостаточно только не болтать лишнего. Желательно убедить слухачей, что  их
маневр проходит и люди в машине разговаривают свободно.
     - Девочку в машину взяли, полагают, что она крашеной мордашкой прикроет
ослиные уши. - Гуров подмигнул, взглянул в зеркало, убедился, что "Волга" не
отстала - Сейчас я им нарисую что-нибудь простенькое, но со вкусом.
     Он  включил  правый  поворот, у светофора свернул и тут  же остановился
Волга встала неподалеку.
     -  Выйдем,  я хочу эскимо, - сказал Гуров, выключил мотор, вышел, запер
машину.
     - Лев Иванович, ты же сам предупреждал, - возмущенно сказал Сергачев. -
Я каждое слово обдумываю, а ты шпаришь...
     Гуров  озорно  подмигнул  и  оглянулся, но  на  "Волгу"  не  посмотрел,
спросил: - Из машины кто-нибудь вышел?
     - Парень и девушка.
     - Водитель?
     - Нет, пассажиры.
     - Хуже.  -  Гуров досадливо поморщился. - А может, и лучше. Ты сходи за
газетами и возвращайся к машине.
     Гуров подошел к стоявшему на углу инспектору ГАИ, сказал несколько слов
и  направился к  "Волге". Неподалеку от машины он  увидел  парня и девушку -
"пассажиры",  которые старательно  изображали, что заняты лишь друг другом и
на весь белый свет им плевать. Парень обнимал  девушку,  пытался поцеловать,
она отворачивалась, отпихивала его могучую накачанную грудь.
     - Ну  и  здоров  ты,  парень! - сказал восхищенно Гуров,  взяв  его  за
бицепс. - Где качаешься?
     Герой напряг  мышцы, легко отбросил руку Гурова, хотел  что-то сказать,
не сумел, так и застыл с открытым ртом. Гуров прекрасно знал  это состояние,
когда,  стараясь   быть  незамеченным,  сталкиваешься  взглядом  с  объектом
наблюдения.  Возникает  ощущение,   что  ты  совершенно  голый,  смешной   и
беспомощный.
     - Слова забыл? - Гуров говорил непринужденно, смотрел жестко.
     - Ты чего? Я вот с девушкой...
     - Ты в нетрезвом состоянии за рулем вот этой "Волги". - Гуров указал на
машину. - Меня на Октябрьской подрезал...
     - За каким рулем?
     - Мы не за рулем, - вмешалась девица. - Мы сзади.
     -  А,  так за  рулем  другой,  - балагурил  Гуров.  -  Тогда извини,  -
повернулся  к подошедшему  инспектору ГАИ. - Товарищ лейтенант, оказывается,
за рулем другой сидел.
     - Разберемся.  -  Инспектор козырнул, представился,  попросил  водителя
выйти  из  машины  и,  когда  тот  начал  возмущаться, открыл дверцу,  ловко
выдернул ключи из замка зажигания.
     - Нарушаете? Попрошу документы. У гражданина к вам претензии.
     Гуров  бесстрастно,  но  с  иронией  изложил  историю  о  том,  как  на
Октябрьской  площади  его  обогнала "Волга", подрезала  и  создала аварийную
ситуацию. Водитель предъявил документы и пытался перебить наглого лжеца:
     - Товарищ инспектор, все это неправда, я ехал позади "вольво".
     - Откуда вы знаете, что я на "вольво"? - быстро спросил Гуров.
     - Машина приметная...
     - Если вы ехали следом, то лица моего видеть не могли, когда подрезали,
тогда и увидели, - перебил Гуров.
     Инспектор переводил взгляд с одного спорящего на другого и водил чутким
носом.
     - Вот что, инспектор, - вспылил водитель "Волги".  - Вы стоите здесь  и
не можете знать, что было на Октябрьской.
     Аргумент инспектора оказался весомее, он заглянул в права и спросил:
     - А что вы пили, Сергей Владимирович? Несет, как из пивной!
     - Я? -  Сергей Владимирович схватил  инспектора за портупею,  дыхнул  в
лицо. - Это Лешка, падла, в тачке надышал!
     Инспектор выждал, когда нарушитель опомнится, убрал документы в карман:
     - Садитесь в машину, если  у вас есть свидетели, возьмите их с собой, -
и сел за руль.
     - Ну, падла! - Сергей Владимирович, которому было чуть больше двадцати,
повернулся к Гурову: - Мы еще встретимся!
     -  Сережа,  тебе лучше меня никогда в жизни больше не видеть, - ответил
Гуров. - Дон Жуана забери, а то без прав останешься.
     Парень  хотел   было   ответить  достойно,   но  лишь   махнул   рукой.
"Наблюдатель" только сейчас сообразил, что провалил задание и что ему теперь
за это влетит.
     "Волга" укатила, подошел Денис и сказал:
     - Лев Иванович, признаю, ты ас.
     - Издеваешься? - Гуров отдал ключи от машины. - А если бы ты в расцвете
сил и славы слез с олимпийского пьедестала и обыграл значкиста ГТО, мне  что
прикажешь, тоже тебе аплодировать? Поехали к тебе, дорогой помолчи, мне надо
подумать.
     Сергачев вел машину. Гуров полулежал на заднем сиденье.
     "Надо поговорить с  женой  и  Орловым.  А что  я  им  скажу? Кто  такой
Константин Васильевич  по  кличке Патрон? И где  его искать?  Что предпримет
Референт,  и  как  перехватить инициативу?  Необходимо захватить  пистолет с
моими отпечатками. Где спрятали Эффенди? Будет ли послушен Лебедев?
     Чтобы  ответить  на  вопросы  и  решить  их,  мне  необходимы   бригада
квалифицированных оперативников, транспорт, техника и, главное, спокойствие.
У меня нет ничего. Плюс дефицит времени. Значит, всех проблем мне не решить,
от чего-то придется отказаться, чем-то пожертвовать... Чем?.."



     Денис  познакомил  Гурова  с  двумя  своими  друзьями.  Гуров  не  имел
возможности  проверить  будущих помощников, оставалось  полагаться  на выбор
Сергачева.
     После взаимных  приветствий  Гуров, не  вдаваясь  в  подробности  и  не
называя  имен,  объяснил,  что  требуется  захватить  одного очень  сильного
человека и отвезти на дачу.
     Они выслушали Гурова молча, согласно кивнули.
     - Лады, - сказал высокий, Прохор, чувствовалось, что он за старшего.
     - Так мы что теперь, вроде агентов милиции? -  спросил крепыш, которого
звали Кирилл.
     - Вы теперь вроде людей, которые  пытаются  спасти  своего  товарища, -
ответил Гуров.
     - И помочь ему устроиться в камере.
     Гуров спокойно взглянул на Кирилла:
     - Да, мимо камеры ему, видимо, в любом случае не пройти.
     - Чего торговаться, сказали - сделаем.
     Когда Гуров садился  в "Жигули", сзади  раздался короткий автомобильный
сигнал.  Гуров оглянулся  и увидел полковника  Орлова,  сидевшего  за  рулем
штатской "Волги".
     - Ну что? - начал,  не здороваясь, Орлов, когда Гуров забрался к нему в
машину. - Может, кончим балаган, начнем работать?
     - Да нечего мне сказать. У меня лишь догадки и предположения.
     - Лжешь. Вот сейчас ты лжешь.
     -  Ну  хорошо. Я  расскажу, а ты укажи, в чем я лгу.  Меня  на квартиру
пригласил  Руслан  Волин. Данный факт не  доказывается.  Покойника  Потапова
допросить  невозможно. Стрелял предположительно Эффенди, который в розыске и
за ним предостаточно. Меня схватил скорее всего Олег Веселов. Во-первых, это
не факт, лишь мое чутье, во-вторых, Веселов в участии не признается никогда,
а  доказывать  нам нечем.  Срежиссировал и  фотографировал эту  сцену  почти
наверняка тоже Волин - Референт.  Он перед нами открылся, когда взял на себя
деньги  и  валюту  Лебедева,  держится  нагло,   уверен  в  безнаказанности.
Допустим, я напишу подробный  рапорт, ты пустишь его в дело, меня допросят в
прокуратуре. Допустим, но что  получит  МУР? И  что возьмет в руки полковник
Орлов? С чего он начнет и на что может рассчитывать?
     Орлов все эти вопросы уже себе задавал, ответа не нашел, но в одном был
убежден: его  друг и подчиненный что-то  не договаривает,  необходимо как-то
заставить  Гурова  рассказать обо  всем и во всех  подробностях, так  как  в
одиночку ему не справиться. Вся эта история может закончиться плачевно: либо
подполковника арестует прокуратура, либо убьют преступники.
     - Дожили, - сказал он, - никто никому не верит. Кто эти двое, что вышли
от Сергачева и укатили на бежевой "шестерке"? Ты собираешь отряд волонтеров?
     - Петр Николаевич, ты на службе, я в отпуске. За свои подвиги отвечу, и
ни ты, ни генерал...
     - Чушь, - перебил Орлов. - Мы все равно за тебя отвечаем...
     - За проступки подчиненного один  ответ, за соучастие иной, сам знаешь.
Пока ничего  противозаконного я не совершил. Прокуратура все еще разыскивает
меня?
     -  А  ты как думаешь? Я  выяснил,  они получили анонимку, что  Гуров...
причастен... и так далее.
     - Скажи  следователю,  что  по  имеющимся  оперативным  данным убийство
совершено рецидивистом  Силиным по кличке Эффенди.  Вы  его ищете, это будет
правда в полном объеме.
     - Кто написал в прокуратуру? - спросил Орлов.
     - Лебедев.
     - Ты говорил с ним?
     - Говорил. Он не знает, где находится Эффенди.
     - А кто главный в группировке?
     Гуров пожал плечами, после долгой паузы ответил:
     - Все  только  предположительно...  Кличка Патрон...  Зовут  Константин
Васильевич. Думаю,  что он руководитель  среднего масштаба, твоего  примерно
возраста. Если, пытаясь его нащупать,  ты установишь наблюдение  за Волиным,
они потеряют ко мне всякий интерес и отошлют компромат на меня в прокуратуру
или  КГБ. Затем  я  буду  долго  отмываться,  а  скорее  всего сидеть,  а ты
потеряешь  все  ходы  к  руководителю мафии.  Если  у меня  появится  что-то
конкретное,  ты узнаешь об этом сразу  же... Не трогай  меня, Петр, дай  еще
несколько дней.
     Со времени последней встречи Лебедева с Гуровым прошло двое суток.
     Когда  Гуров  в  конце разговора сказал,  что от  взятки  не откажется,
Лебедев,  словно  малый  ребенок,  схватил  протянутую конфету  и  закричал:
"Назовите сумму!" Сыщик улыбнулся и ответил:
     - Мне нужен Леонид Ильич Силин по кличке Эффенди.
     - Я понятия не имею, где он находится.
     - А я  знаю и подскажу, как его найти. Вы встретитесь с Эффенди, решите
свои  вопросы  и  спокойно  расстанетесь. Эффенди  -  убийца,  находится  во
всесоюзном  розыске,  когда он будет арестован, на вас не упадет  даже  тень
подозрения. С выполнением  моего  задания не торопитесь, я  даю  вам два-три
дня.
     - Задание, - пробормотал  Лебедев. -  Я  уже получаю и выполняю задания
милиции.
     -  Если  Патрон  узнает  о  вашем  увлечении  эпистолярным  жанром,  то
застрелит вас именно Эффенди.
     И  вот уже двое суток Лебедев ночью дремлет, днем проснуться  не может,
ходит, разговаривает,  порой забывает,  зачем человеку позвонил, какие между
ними дела. И если это жизнь, то что такое смерть?
     Сегодня, впервые за  многие годы,  Юрий Петрович  не побрился,  даже не
почистил зубы. Надев халат,  он отправился  на кухню. Когда раздался звонок,
Лебедев  даже  не  вздрогнул,   он  уже  ничего  не  боялся,  ему  было  все
безразлично. Не заглянув в глазок,  не спросив, кто, Юрий Петрович распахнул
дверь.
     В квартиру вошел Руслан Волин.
     - Привет, старина! - Волин хлопнул Юрия Петровича по вялому плечу. - Ты
никак приболел? Не ко времени, дел много.
     Референт, болтая без умолку, присматривался к хозяину.
     - Ты зачем  явился?  - Лебедев запахнул  халат,  подпоясался. - Мы ведь
договорились...
     - Вот это да! Я  дал  человеку взаймы колоссальные деньги, валюту и  не
могу зайти  на чашку кофе? Да нет у твоего дома  никого,  у МУРа своих забот
Генералов убивают!
     У  Референта было хорошее настроение,  рано утром нашли  наконец  Олега
Веселова,  который  два  дня  назад  неожиданно  пропал.  Референт  порядком
испугался а что если Гуров понял, кто держал его во время убийства Потапова?
Сыщик  мог сообщить  в МУР, а тем ничего не  стоило спортсмена арестовать...
Оказалось  все  проще.  Веселов,  которого,  естественно,  не  ознакомили со
сценарием убийства, был буквально деморализован. Малый  спрятался у какой-то
девки и  пил без  просыпу.  Сегодня его наконец  отыскали  и увезли в  баню,
теперь приводят в порядок: спортсмен мог понадобиться, и скоро.
     Руслан  Алексеевич,   молодой  и  уверенный,   в  элегантном   костюме,
расхаживал по квартире Лебедева и нравоучительно выговаривал:
     -  Возьми себя  в  руки,  работай. Ты брякнул  Патрону,  что Корпорация
располагает  полуторамиллиардным бюджетом. Я твои  слова подтвердил. Но ведь
эти деньги хотя и существуют, не  замыкаются  только на нас. Кроме того, как
минимум половина  находится в деле, до  четверти  нам  не  дотянуться,  юг и
Средняя Азия отваливаются, о Прибалтике и  говорить нечего. Конечно, они нам
дадут,  но нужно установить связь, договориться  о порядке транспортировки в
одно место, и так далее...
     - В Москву? - спросил Лебедев.
     - Совсем плохой, - ответил Референт. - Думаю, Ростов.
     - Княжинский?
     - Тебе видней.  Ты только предупреди, мы курьеров  рассылать не  будем.
Времени нет. Проблему транспортировки,  охраны и все  прочее пусть решают на
местах.
     - А что я могу обещать?
     - Валюту. Один к тридцати.
     -  И  как, Руслан, ты все это  представляешь  практически? Если  банк в
Ростове, если Княжинский, то необходима группа боевиков. И руководитель. Это
я, что ли? -  Лебедев  взял  себя  за  атласные отвороты халата - Я? Я  могу
переговорить   с  доверенными  лицами.   Часть   людей   вашим  предложением
заинтересуется. Принимать, охранять, кое-кого припугнуть, возможно, и...
     - Я передаю тебе Эффенди, - перебил Референт. - Всю техническую сторону
дела он возьмет на себя.
     -  С Эффенди  никаких  дел я иметь  не  буду! - Лебедев  вновь вспомнил
Гурова, в памяти всплыли его глаза, голубые и почему-то всегда насмешливые.
     -  А кто тебя спрашивает, будешь или  не будешь? Я тебе назову время  и
место, вы встретитесь и все обсудите. Приказ не мой, и не мне его отменять.
     Как Гуров и предвидел, заслуженные мастера, уверенные и сильные мужики,
в сыскном деле оказались зелеными  новичками. Прохор  и Кирилл  мотались  по
городу, спали три-четыре часа, жгли  бензин, покрышки и нервы, встретились и
переговорили с десятками  людей,  дежурили  ночью у дома Олега Веселова,  но
найти его не смогли.
     -  Обычная работа,  -  сказал Гуров, когда вечером  спортсмены скупо  и
неохотно  доложили  о  своих  мытарствах.  -  Отсутствие результата  -  тоже
результат. Если бы  вы нашли парня с первой попытки, да еще  оказался бы  он
весел и беспечен, было бы значительно хуже. Раз человек прячется, значит, он
нам и нужен. Хотелось бы отыскать его живого.
     Последняя  фраза  у  Гурова  выскочила  непроизвольно,  он  забыл,  что
разговаривает не с оперативниками, а с людьми обыкновенными,  которые смерть
считают   событием   исключительным,   для  здорового  человека  практически
невозможным.
     - Как живого? - спросил Кирилл.
     -  Как ты и  я. -  Гуров  уже  понял, что сказал лишнее, разозлился, но
решил  ничего  не  сглаживать. -  Веселова либо  уже  убили,  либо  убьют  в
ближайшее время.
     - А вы, подполковник милиции, сидите, кофеек попиваете, - сказал Прохор
набычившись.
     - Будете работать или устали? А может, надоело?
     - Извини, Лев Иванович, извини, - ответил Прохор.
     -  Тогда слушайте. - Гуров немного  помолчал. - Выражаясь вашим языком,
изменим направление удара.
     Ветераны  слушали внимательно,  не  перебивая, коротко  попрощались,  и
Гуров снова остался один.
     "Сегодня  Референт  выслать на  меня  материал не может, выгоды нет, но
если я сумею  его прихватить, то и  терять ему станет нечего. Значит, Волина
следует  обезоружить.  Найти  и изолировать Олега  Веселова. Любым  способом
изъять - захватить,  украсть -  пистолет, из которого убили Потапова,  и мои
фотографии. Снимали поляроидом,  следовательно, негативов не существует. Это
хорошо. Это защита. Теперь нападение. Помочь МУРу, точнее, Петру, арестовать
Эффенди и установить личность Патрона.  И все-таки, зачем подполковник Гуров
понадобился Корпорации? То, что  говорил Референт, ложь, причем  ложь, слабо
аргументированная.  Какова  истинная цель вербовки подполковника? Ясно,  что
пытаются  использовать втемную, поставить одну  задачу, заставить  выполнить
совсем другую. Да не ходи ты по проторенной дорожке, - одернул себя Гуров. -
Отвлекись от  собственной персоны, попытайся взглянуть  со  стороны. Упрости
вопрос до предела. Зачем преступной Корпорации  может понадобиться  честный,
опытный оперативный работник?"



     Руслан Волин утром  позвонил Денису, сказал, что ждет машину к восьми и
попросил к телефону Гурова.
     - Ну? - взяв трубку, недовольно произнес Гуров.
     -  Здравствуйте,  Лев Иванович. Мне кажется, нам следует встретиться  и
поговорить.
     - Кто говорит? - спросил Гуров.
     - Лев Иванович, это несерьезно.
     -  Кто говорит?  - повторил  Гуров. -  У вас  что, со слухом плохо  или
вопрос непонятен?
     Референт понял, что Гуров сейчас положит трубку, и быстро сказал.
     - Руслан Алексеевич Волин.
     - Волин? - Гуров недовольно хмыкнул. - А, помню. Элегантный проходимец,
изображающий   делового   серьезного   человека,  затем  превратившегося   в
уголовника. Ну? О чем будем говорить?
     - Не по телефону, - растерялся Референт. - Давайте встретимся.
     - Давай, только я тебе не советую.
     - А я тебе советую! - вспылил Референт. - Если ты, подполковник, будешь
продолжать в том же духе, я наплюю на дело и тогда...
     -  Да  пошел  ты!  -  перебил  Гуров.  -  Напугал  ежа голой  задницей.
Встретимся! Вот я освобожусь и найду тебя.
     Референт услышал  гудки, положил трубку. Нет, с этим человеком работать
нельзя,  решил  он.  Надо  немедленно увидеть  Патрона  и  решать.  "А  что,
конкретно,  решать-  то?  От идеи  работать  с  "гениальным" сыщиком следует
отказаться. Ясно, он  из  породы  фанатов и с песней пойдет  на костер. Если
наркотик благополучно  приедет  в Москву,  мы "зарядим" "вольво"  и Сергачев
один прекрасно  проедет  через Брест. Зачем  нам Гуров? Патрон свихнулся  от
мании величия, словно  безумная старуха, желает, чтобы золотая рыбка служила
у  него на посылках.  Только Гуров не рыбка,  а я не заклинатель змей  и  не
желаю  работать с коброй. Сыщика  утопить? Пистолет и фотографии  отослать в
КГБ?  Они  подполковника  мгновенно  арестуют.  Веселов  мертв,   а  он  был
единственным человеком,  который мог Гурова спасти. А может, он  не  знает о
смерти спортсмена? Гуровские помощники его  ищут, подполковник уверен, что с
минуты на минуту  найдут. В МУРе его вынудят сознаться. Я сошел  с ума, ведь
именно помощники  Гурова  обнаружили труп Веселова. Как  же сыщик  может  не
знать?"
     Референт повязал галстук, подошел к окну, увидел подкатившую "вольво" и
чертыхнулся "Денис ведь  слышал, в  каком  тоне со  мной разговаривал Гуров.
Пусть он трижды олимпиец, сегодня  он мой шофер.  Да,  что-то  я  часто стал
ошибаться, надо было дать Денису уехать, потом поговорить с Гуровым. Но  кто
мог предположить, что человек взбесился?"
     Успокаивая и оправдывая  себя,  Референт позвонил Патрону и  потребовал
немедленной встречи.
     -  У тебя  голос, как у вздорной девицы в дни менструации, - недовольно
прогудел Патрон. - Ладно, в одиннадцать.
     - Привет,  шеф, - сказал Денис, перегнувшись через  сиденье и  открывая
Референту заднюю дверцу. - Не обращай на моего  постояльца внимания. Он, как
узнал о смерти Олежки Веселова, по фазе сдвинулся.
     - Здравствуй, Денис, - ответил Референт,  опускаясь на уютное  сиденье.
Он, как и все руководители, предпочитал ездить сзади.
     - Гуров парень отличный,  всегда спокойный, - рассуждал Сергачев, мягко
выезжая на центральную трассу. - Удивляюсь,  оперативник, покойников в своей
жизни  повидал,  а  тут  из-за смерти  постороннего человека  прямо  с  цепи
сорвался. Я, честно сказать,  Олега не любил, однако  жалко.  Кому он дорогу
перешел? Сзади ударили, полголовы снесли.  А может, не деловые, а случайные?
У него все карманы выпотрошили.
     - Возможно...  сегодня  за  бутылку могут  голову  оторвать,  - ответил
Референт, открыл кейс, зашелестел бумагами.
     Он сделал это умышленно, желая  прервать разговор, подумать. Он тоже не
знал,  кто  и при  каких обстоятельствах  убил  Веселова.  Референт приказал
Эффенди,  но тот  не успел. Когда  убийца приехал  на дачу, где  оклемывался
после запоя Веселов,  то  увидел  милицейский  "газик", фуражки,  "Скорую" и
кучку любопытных.  Эффенди  не  рискнул  приблизиться и  разузнать  что-либо
конкретное, уехал и доложил об увиденном.  Сначала Референт  всполошился, уж
не арестовали ли  Веселова,  но  буквально  через два часа услышал разговор,
происходивший в этой машине, и успокоился.
     - К двенадцати подъезжай на Калининский, к церквушке, что на углу.
     Референт подхватил кейс и вышел из машины.
     - Так я тебя и туда подвезу.
     -  Не надо, я  со  своим австрийцем на его "мерседесе" поеду, - ответил
Референт и вошел в подъезд.
     Сергачев взял  кусок замши, вылез  из машины и  начал протирать стекло,
огляделся, но ничего интересного не  увидел. Он  знал, что где-то неподалеку
стоит  такси,  за   рулем  которого  его  давний   приятель,  мастер  спорта
международного класса, а пассажиром в машине подполковник Гуров.
     Утром,  разговаривая  с  Референтом,  Гуров  пытался  поставить  его  в
неожиданную ситуацию, вынудить  спросить совета, разрешения на поиски нового
пути во взаимоотношениях с ним, подполковником МУРа. Такое разрешение нельзя
получить  по  телефону,  необходима личная встреча, на которую и подталкивал
сыщик своего противника.
     Гуров  не рассчитывал, что  Референт  прямиком приведет  его к Патрону,
наверняка  у  них  есть вариант  для экстренной  внеочередной  встречи.  Они
встретятся не в ресторане, не  под часами  на углу,  и  никто ни к  кому  не
подсядет в машину, хотя  последнее  не исключено. В общем, время  покажет, а
пока надо заниматься главным сыщицким делом, то есть ждать и наблюдать.
     Около одиннадцати  к офису  подкатил "мерседес" с  иностранным номером.
Руслан  Волин  вышел, сел в  машину, в которой находился мужчина. "Мерседес"
покатился  по  центру и  вскоре  остановился  у административного  здания, в
котором размещались два министерства.
     Гуров  прошел  мимо  стеклянной двери,  за  которой  скрылись  Волин  и
иностранец, взглянул на названия министерств.
     Конечно, если  бы  работа  была  санкционирована  генералом,  ребята за
несколько часов  выудили бы из этих министерств всех подходящих Константинов
Васильевичей.  Возможно, позже,  через  несколько  дней,  так  и произойдет.
Только где в это время будет находиться подполковник Гуров?
     Иностранный  гость ушел,  несколько удивленный  оперативностью, с какой
были  подписаны все  без исключения бумаги. Когда  дверь  за ним  закрылась.
Патрон и Референт  о делах совместного предприятия забыли и до конца встречи
к ним не возвращались.
     Референт  доложил  о  состоявшемся  недавно  разговоре  и  заявил,  что
поддерживать отношения  с подполковником Гуровым в  дальнейшем отказывается,
считая попытку вербовки изначально ошибочной, и предлагает  связь с  Гуровым
прервать, а решение его судьбы отложить до конца операции с наркотиками.
     Референт развивал свои теории, строил планы, а Патрон поглядывал из-под
лохматых  бровей,  согласно кивал, не  слушал и думал  о  том, что  Руслан -
современный образованный  краснобай  и не более, следовательно, он,  Роговой
Константин Васильевич, теряет чутье.
     "И как в твою эрудированную башку, Русланчик, могла прийти мысль, что я
могу вербовать фанатика?"
     -  Вы  меня  не слушаете,  Патрон! - повысил  голос  Референт.  В  этом
кабинете они всегда разговаривали на "вы".
     - Отчего же, - лениво ответил Патрон. - Просто все это я  давно знаю, а
есть потребность выговориться, так продолжайте.
     - Вы все-таки недооцениваете опасности.
     - Ваше утверждение, Руслан Алексеевич, неразумно. Если бы хоть единожды
я неверно оценил  ситуацию, то  не сидел бы в  этом  кабинете. Я  бы сидел в
прямом  смысле  этого слова. Милиционера  вы охарактеризовали правильно, мне
именно та-  кой человек и нужен, не занимайтесь самодеятельностью, работайте
с Гуровым  и  терпите.  Не  верит он  в  вашу сказку о  цели  его  вербовки,
придумайте другую. У вас фантазия богатая, ее я и оплачиваю.
     Гуров  прогуливался по проспекту, наблюдал за  входом в  министерство и
увидел Эффенди сразу, как только он появился в дверях. "Вольво" с Денисом за
рулем Гуров засек раньше и перегнал  свое такси за угол, чтобы находиться на
одной стороне и иметь возможность двинуться следом.
     Референт сел в машину, Гуров в  такси. Денис  поправил боковое зеркало,
значит. Референт едет домой. Гуров назвал водителю адрес.
     - Жду тебя часа через  два, - сказал Референт Денису, выходя из машины.
- Нам предстоит кататься целый вечер.
     Референт,  человек в принципе  очень внимательный,  так  был погружен в
свои  мысли, что,  проходя через вестибюль, не обратил внимания на швейцара,
улыбка которого  не соответствовала  обычной,  была ехидной,  торжествующей.
Референт поднялся на этаж, открыл первые двери, отпер вторые, получил толчок
в спину и в квартиру не вошел, влетел.
     -  Я  же сказал, как освобожусь, так мы  и  встретимся. -  Гуров  запер
двери, прошел мимо хозяина,  оглядел  гостиную.  -  Ты  ко  мне  явился  без
приглашения, так я понял, что мы без церемоний, попросту.
     Гуров начал разгуливать по квартире, осматривая ее, словно музей.
     - Руслан,  ты  не знаешь, кто первым  высказал пошлую,  но  в  принципе
верную мысль, что красиво жить не запретишь?
     -  Когда  я  к  вам,  Лев  Иванович,  пришел,  то поздоровался.  -  Шок
неожиданности прошел, и Референт взял себя в руки. -  И плащ  я снял, и ноги
вытер.
     - Так  ты  хотел  понравиться, а мне это ни к  чему. - Гуров снял плащ,
бросил его на руки хозяину. - Я тебя чаем поил, так что давай накрывай.
     Хотя  Волин был растерян,  ему почему-то  в этот момент  казалось самым
важным, чтобы гость обращался к нему на "вы".
     - Лев Иванович, может, вы не помните, меня зовут Руслан Алексеевич.
     -  Я намекнул на кофе или чай, - сказал Гуров,  проходя в  кабинет и  с
любопытством его оглядывая.
     На обитой  кожей  стенке красовалось  старинное  оружие. "Где-то в этой
квартире нужный мне пистолетик. Конечно, получи я постановление на обыск..."
     - Кофе по-восточному или можно растворимый? - Волин выглянул из кухни.
     - Был бы коньяк хорош, а кофе можно любой,  - ответил Гуров, переходя в
спальную.   -  Интересно,   сколько  душ   прописано   в  столь   "скромных"
апартаментах?
     -  Не  изображайте участкового, Лев  Иванович.  - Волин принес  кофе  в
гостиную, открыл бар, жестом пригласил, мол, выбирайте.
     Гуров подошел, взял  одну  бутылку, затем другую, вздохнул, поставил на
место, опустился в низкое кресло.
     -  Ну?   Каковы  наши   дела?  -  Он  понял,  что   хозяина  раздражает
бесцеремонность, даже хамское обращение, но мириться было еще  рано, и Гуров
спросил: - Так  зачем я тебе понадобился? Какие  важные вопросы ты хочешь со
мной решить?
     Гуров вел себя, словно подвыпивший амбал  с хлипким интеллигентом. Мол,
вот  ты  образованный, умный, в шляпе и очках, а  я с тобой чего хочу, то  и
сделаю, могу очки и шляпу снять, а могу и морду набить.
     - Лев  Иванович, у  вас на руках двадцать два, а  вы  все прикупаете. -
Волин налил кофе, коньяк не предложил,  понимая, что  подполковник все равно
пить не будет. - Может, хватит?
     - У кого сколько очков, выяснится, когда карты  раскроем. Говори, зачем
звал?
     - Если вы на переговоры не идете, покидайте помещение. А завтра...
     - Так бы и говорил, - перебил Гуров и поднялся. - А то цирлих-манирлих,
белые перчатки...
     Он шагнул к двери, Референт тоже встал, чего и добивался Гуров.
     - И последнее. -  Он улыбнулся, опустил  голову, взглянул под  ноги.  -
Разрешите?
     - Извольте,  -  ответил  Референт,  убежденный,  что  сейчас строптивец
начнет торговаться. Додумать он не успел, Гуров пригнулся и ударил Референта
с такой  силой,  на какую был способен.  Учитывая,  что вес  Гурова превышал
восемьдесят  килограммов  и  удар  пришелся  по открытой челюсти,  результат
оказался   соответствующим.   Безвольное  тело  хозяина  опрокинуло  кресло,
ударилось о ковер и затихло. Гуров посмотрел на Волина:
     - А ведь красивый и вроде бы неглупый мужик... Жалость какая.
     Он  вздохнул, прошел  в ванную, подержал ушибленную руку  под  холодной
водой, намочил полотенце, сел в кресло и отпил кофе.
     -  Вот и кофе уже остыл,  - сказал  он  укоризненно. - Где  же  русское
гостеприимство?
     Он встал, перешагнул  через ноги Волина, подошел к бару, взял бутылку и
два бокала.
     - Давай, давай, пошевеливайся.  Срочно поговорить, срочно поговорить, -
передразнил Гуров,  - а сам  резину тянешь...  У меня времени, между прочим,
нет. Так что кончай придуриваться, поднимайся, поговорим серьезно.
     Волин  осторожно  вытерся мокрым  полотенцем,  ощупал  голову, встал на
четвереньки, затем с трудом выпрямился.
     - У меня сотрясение - Он причмокнул рассеченной  губой. - Вы заплатите,
-  и  замолчал,  посчитав,  видимо, что в данный  момент угрожать  расплатой
преждевременно и опасно.
     -  Одной  зуботычиной,  Руслан  Алексеевич,  за  убийство,  которое  вы
пытаетесь мне повесить, я, конечно, не  рассчитаюсь с  вами.  Но вот так, не
торопясь, помаленьку должок загашу, - сказал Гуров. - Я знаю, что ты советов
не любишь, однако рекомендую: ты пистолет и фотографии отдай по-хорошему.
     - Обязательно, - Волин согласно кивнул, - только не тебе. Убить меня ты
не  сможешь,  отвечу  твоими  же  словами: ты жди, Лев Иванович, каждый день
жди...
     -  Ладно,  потрачу на тебя еще несколько  минут.  Дураку  надо  все  по
полочкам разложить, иначе он и умрет дураком. Если меня арестуют, я расскажу
правду, доказательств у меня нет, однако тебя пригласят и начнут против тебя
копать.  Возможно,  до  ареста не  дойдет, но  твое  совместное  предприятие
прихлопнут,  и заграничный паспорт отберут. Мои  коллеги  возьмутся за дело,
это  сейчас я  один,  в случае моего ареста  начнет  работать  машина.  Убил
генерала  Силин-Эффенди, видел убийство  Олег Веселов, знают о нем Лебедев и
Патрон.
     - МУРом ты детишек  пугай, это раньше  была мощная контора, сегодня над
ней  тысячи рэкетиров  посмеиваются. - Волин выпил и налил снова. - Кто убил
вашего генерала,  не  знаю, если, как  ты  утверждаешь,  Эффенди,  так он  в
розыске пятый год. Как говорится, бог в помощь, ищите дальше. Что видел Олег
Веселов, мне неизвестно,  так  это и не будет известно: экс-чемпион внезапно
скончался. Кто такой Патрон, я  понятия не  имею. Лебедева знаю хорошо. Юрий
Петрович  любит деньги  и другими  вопросами  не  занимается, к убийству  он
никакого   отношения   не   имеет.  А  что  касается   моего  предприятия  и
загранпаспорта,  так  это  даже  не  смешно,  скорее   грустно.   Совместное
предприятие,  которое  дает  государству  конвертируемую валюту,  по  навету
подозреваемого в убийстве никто не закроет, а если у меня попробуют отобрать
паспорт, я обращусь в прессу...
     - В принципе в твоих рассуждениях  есть резон. Но  поверь моему  опыту,
отошлешь  материалы на меня  в КГБ или  прокуратуру, нам уготована  братская
могила. - Гуров замолчал и пригубил коньяк.
     - С этого и надо было начинать. А ты? - Волин коснулся щеки и по-детски
хлюпнул носом.
     -  А  ты?  -  ответил  Гуров.   -  Вы,  Руслан  Алексеевич,  занимались
коммерцией, посредничали во взятках  и неожиданно, по крайней мере для меня,
организовали убийство.
     - Я  ничего не  организовывал.  Меня поставили  перед фактом,  - упрямо
твердил Референт. - Но когда мне сунули  в руки козыри,  я, естественно,  их
взял.
     "Врет, но придется поверить, -  иначе  разговора не получится", - решил
Гуров и сказал:
     - Версия сомнительная, но допустимая. Однако, взяв в руки оружие, нужно
не возмущаться,  а ожидать нападения.  Зачем  вам нужен  подполковник Гуров?
Одну версию я уже слышал, излагайте вторую.
     -  Вы, конечно, знаете, что некоторые лица  на Западе заинтересованы  в
непосредственных контактах с нашими неофициальными объединениями.
     - Не политическими, а уголовными, - уточнил Гуров.
     -  Я политикой  не  занимаюсь,  -  ответил  Волин.  -  Мы,  финансисты,
вынуждены поддерживать отношения с уголовниками.
     - Говорите, я слушаю. - Гуров встал и начал прогуливаться  по гостиной.
-  привычка, -  пояснил  он,  -  даже генерал  разрешает мне  расхаживать по
кабинету.
     - Мы получили приглашение на встречу в Вене. Как вы относитесь к  тому,
чтобы представлять нашу Корпорацию?
     -  Чушь собачья, - сорвался  Гуров, - вы мне не доверяете  и  правильно
делаете.
     - Ну почему столь категорично? Семья ваша останется здесь, пистолет, из
которого вы убили человека, тоже здесь. А вы человек разумный, сделаете один
разумный шаг, затем  второй, а с этого пути еще  никто не  возвращался.  Нам
известно, что вы говорите на немецком, репутация ваша безупречна...
     - У меня много вопросов, но  я задам  лишь  один.  Как, с  вашей  точки
зрения, отнесется мое начальство к столь неожиданному вояжу?
     -  А  никак. У  вашего руководства  достаточно забот, ваш  министр стал
членом Президентского совета. Кому какое дело, если человек во время отпуска
выезжает по приглашению в Вену? Я вам  даю  машину, за  рулем  ваш приятель.
По-моему, все  естественно и для вас должно быть интересно. -  Волин смотрел
вопросительно. - Вы так не считаете?
     -  Интересно, - искренне  согласился Гуров. -  А приглашения, паспорта,
визы...
     - Это не ваша забота, соглашайтесь, все будет готово  через три дня Вся
поездка займет неделю.
     - А Денис? Вы с ним говорили?
     - Конечно, нет. - Волин пожал плечами.  - Сергачев согласится,  он ведь
живой человек, ему нужны деньги. Нам требуется ваше согласие. Все.
     - Мне надо  подумать. - Подобное  предложение, даже  если оно фальшиво,
отклонять нельзя, следует  разобраться, все просчитать, взвесить, попытаться
предугадать возможные неожиданности.
     - Даю вам сутки, - сказал Волин.
     "Ты прибудешь в Вену  с товаром, я вылечу самолетом, тебя встречу, и мы
побеседуем иначе,  я  тебе все припомню", -  думал Референт,  направляясь  в
ванную комнату.
     Пистолет  здесь. Гуров оглядел гостиную  и  машинально взял лежавшую на
пианино  книгу. Эдгар По. Гуров  поставил томик на ребро и слегка встряхнул,
страницы распались. Если книга  в  хорошем  состоянии,  незачитанная, то она
обычно  раскрывается на  том  месте, где  ее  последнее время  читали  Гуров
взглянул на страницу и прочитал название рассказа "Похищенное письмо".
     Финансист  приехал к  убийце на  дачу, где Эффенди, чтобы  не  выть  от
скуки,  подрядился  поправить  забор.  Плотничал  он   не  очень  умело,  но
старательно, так как  во всем любил порядок. Когда появился  Лебедев, убийца
взглянул на него недоброжелательно. С Референтом было договорено, что, кроме
единственного связника, никто не должен знать о месте, где укрылся Эффенди.
     Эффенди  укреплял  вкопанный в землю  столб, кивнул Лебедеву  в сторону
веранды  и   продолжал   работать.   Конечно,  можно  было  тотчас  прервать
увлекательное занятие, но он еще минут тридцать вкладывал в основание столба
битый кирпич, засыпал яму  землей и внимательно следил за ведущей от станции
тропинкой.
     Окончательно  успокоившись, Эффенди поднялся на веранду,  снял сапоги и
прошел в комнату, сел  лицом к двери так,  чтобы через окно  видеть подход к
дому.
     Лебедев рассказал о полученном задании - собрать часть наличных денег в
Ростове - и о просьбе Референта возглавить группу охраны.
     Эффенди  кивал  и,  обдумывая  услышанное,  пришел  к  заключению,  что
образованные,   так  называемые   интеллигенты,   люди   попросту   больные,
сумасшедшие. Солидные  авторитеты денег не  отдадут, а если и пришлют, то со
своей  охраной,  и ему, Эффенди, в  таком деле места  нет. Если  же  он,  на
старости лет умом двинувшись, в эту историю ввяжется, то попадет в руки угро
в  самое   ближайшее  время.  От   валютных   операций,  всяких  съездов   и
разбирательств ему следует держаться за сотни километров. Приняв решение, он
вслух  ничего  не  сказал,  а  начал готовить  чай.  Порошок  у них  следует
отобрать, пусть не весь, хватит и  килограмма, если он хорошего качества. Но
к порошку ни  этот  бухгалтер -  так называл Эффенди Лебедева, -  ни молодой
дипломат, то есть Референт, прямого отношения не Имеют. И хотя Эффенди видел
Патрона  только раз, да  и  то  мельком, безошибочно  определил,  что именно
бородатый великан здесь единственный властелин.
     Настоящий хозяин никого к наркотику не подпустит, значит, и мой путь  к
золотому  зелью  лежит  только  через  бородатого.  А  как  взять? Силой? Не
получится.  Купить? Смешно. Обменять. Вот  это возможно. Но  что  предложить
взамен?
     Выпив чаю и поблагодарив, Лебедев спросил:
     - Так что передать?
     - Завтра выеду.
     В Москве Лебедев нашел свободный телефон-автомат  и,  позвонив  Гурову,
продиктовал адрес.
     - Когда вы туда выезжаете? - спросил Гуров.
     - Я уже вернулся, говорю с вокзала.
     - Мы же договаривались, Юрий Петрович.
     - Нет, - перебил  Лебедев. -  Не договаривались.  Вы приказали сообщить
адрес  немедленно,  а  я  ответил,  что  сообщу. А приводить опергруппу я не
подписывался, я жить  хочу,  причем на  свободе. Вы  Эффенди возьмете, он из
вашего  застенка  мгновенно  телеграмму  передаст.  Он собирается  в  Ростов
завтра, если я вам еще нужен, берите Эффенди в поезде.
     Дачу,  где проживал убийца,  блокировали  через  три  часа.  Ждали  его
появления  до полудня  следующего дня. Но Эффенди покинул свое убежище через
пятнадцать минут после ухода Лебедева.
     Известие о  том, что вскоре  в  Москве можно будет  обменять  рубли  на
валюту, молниеносно прокатилось  среди  цеховиков, нелегальных  миллионеров,
царьков,  князей и авторитетов  теневой  экономики.  И  хотя поступил приказ
выделять  как можно меньше  сопровождающих,  потому  что  Москва  солидность
сделки гарантирует,  каждый из серьезных вкладчиков  посылал свое доверенное
лицо.
     Юрий Петрович Лебедев был в смятении, в Москву везли кейсы, чемоданы  и
рюкзаки с пачками  купюр, предлагаемая  сумма  уже превышала все оговоренные
пределы.  Распоряжение доставлять деньги в Ростов  игнорировалось. Никто  не
хотел  рисковать, соблюдать дистанцию и находиться за тысячу верст  от места
сделки. Увещевания Лебедева, прямые его угрозы, что сверх установленных сумм
обмен  производиться  не  будет,  воспринимались  двояко.  Одни   предлагали
колоссальные взятки, другие клянчили  мол, ты только рубли возьми, а  валюту
мы подождем.
     Розыскники   активизацию  уголовников  почувствовали,   но   информация
поступала  противоречивая.  Из  обрывочных  данных можно  было  понять,  что
авторитеты из разных регионов собирают  крупные суммы  наличных денег.  Куда
деньги   направляются   и  с  какой   целью?   Кто  конкретно   осуществляет
транспортировку, кто руководит?
     Засада на  Эффенди опоздала. Полковник Фролов не мог скрыть от генерала
Турилина, откуда поступил сигнал.
     Константин Константинович вызвал Орлова.
     - Товарищ полковник, вы  мне доложили, что  подполковник Гуров уехал из
Москвы и находится в неизвестном вам санатории.
     "Ну все, придется держать  ответ, -  понял  Орлов. -  Если уж  "товарищ
полковник" и на "вы", мои дела плохи, а о Леве и говорить нечего".
     -  Товарищ  генерал,  подполковник.  Гуров  позвонил  и   сообщил,  что
разыскиваемый убийца - Силин по кличке  Эффенди находится в дачном  поселке.
Как   вам  и  докладывали,  мы   опоздали,  но   установлено,  что   Эффенди
действительно проживал на даче несколько дней.
     - Где Гуров? Откуда он получил информацию?
     - Источник информации Гуров не назвал.
     - Так... - Генерал поднялся. - Подполковник Гуров из очередного отпуска
с сегодняшнего дня отозван.
     - Без объявления приказа.
     -  Не  учите  меня,  полковник!  -  Турилин   взглянул  на  часы.  -  В
четырнадцать пригласите  подполковника  на мою конспиративную  квартиру.  Вы
свободны.



     Как только Гуров узнал, что группа захвата промахнулась и Эффенди ушел,
он быстро собрал свой скарб.
     -  Денис, я  уезжаю Тебя начнут расспрашивать, но ты  не  знаешь, где я
нахожусь.  А  чтобы  тебе лишнего не  врать,  связь  у  нас  с  тобой  будет
односторонняя, будешь  нужен - найду.  Держись с Волиным  спокойно, ровно, в
общем,   служи,   никаких  вопросов   не  задавай.   Если  он   станет  мной
интересоваться, скажи, мол, поругались, я съехал, где живу, не знаешь.
     -  А что  передать ребятам? -  спросил Сергачев и пояснил. -  Прохору и
Кириллу. Они вроде бы тебе здорово помогли.
     - Помогли,  - согласился Гуров. - Передай поклон, скажи, закончит Гуров
выступать, встретимся.
     Был у Гурова приятель, доктор  наук, образованнейший человек, знал  три
иностранных языка, умница, да  и парень отличный, но женщин любил чрезмерно.
Причем любил практически  всех, с кем имел возможность познакомиться. Считал
такое положение вещей для любого мужика нормальным и  в верность Гурова жене
не верил.  А  потому, уезжая в очередную долгосрочную командировку за рубеж,
отдал Гурову ключ от своей квартиры.
     Не  поселился  в  ней  Гуров  с самого начала только  потому, что хотел
находиться рядом  с Денисом Сергачевым. А кроме  того, считал,  у настоящего
сыщика для последней крайности должна сохраняться берлога.
     Такой час настал,  Гуров  переехал  в  квартиру приятеля. Узнай тот,  с
какой  целью  и  почему Лева Гуров воспользовался  его гнездышком, возможно,
заплакал бы от обиды.
     Гуров  занимался  привычным  для него делом,  пылесосил,  вытирал пыль,
которой в нежилой квартире скопилось достаточно.
     Он  не  винил Лебедева  за опоздание.  Опасения финансиста, что  розыск
сработает топорно  и  убийца поймет, кто  навел, имели основания.  Ребята из
группы  захвата  с  агентурой  не  работали,  и  порой, когда  расписывалась
операция,  решалось, в каком месте  принять объект под  наблюдение,  сколько
"вести", где и  когда брать, "волкодавы" слушали вполуха.  Вы, мол,  скажите
где и  укажите кого, а мы по месту действия  разберемся.  Если же преступник
разыскивался за  убийства и  был вооружен, то  разговор совсем был короткий.
Под пули мы идем, а не вы, и не вам нас учить. И  Гуров решил при  очередной
встрече с Юрием Петровичем никакого недовольства не выказывать.
     Ехать  в Вену без разрешения генерала Гуров  не собирался, но  здесь, в
Москве, следовало разобраться самому. Лишь  на один вопрос он  не  мог найти
ответ. "И пока не найду, я на свет  божий не вылезу, - решил Гуров. - Почему
именно меня решил вербовать глава Корпорации? Если я на него отвечу, пойму и
все остальное. Почему Патрон уперся именно в меня? Почему?"
     Лебедев  пытался хозяина отговорить, да и Референт от моей персоны не в
восторге  Волин делает  упор на репутацию и  мое знание немецкого. Но в Вене
найти надежного переводчика не проблема. А Денис Сергачев? Они ему не верят,
знают. Денис в критической  ситуации  встанет рядом со  мной. Что же они, не
могли  посадить  за  руль  своего,  верного  человека?  Могли,  но  нанимают
Сергачева, словно умышленно мне помогают. Почему? Просто так в  таких  делах
ничего  не делается.  А ведь Волин,  безусловно,  умен.  И Патрон,  конечно,
тоже".
     Гуров отправился на кухню, поставил чайник, начал искать чай  или кофе.
Холодильник, естественно, был пуст. Он открыл бар, здесь был полный порядок,
можно  слона  напоить. Да  еще шоколад  фирменный. Рядом  с  шоколадом лежал
конверт.  Гуров  взял его и прочитал  "Тебе, лично".  Он  вскрыл конверт, на
открытке с  обнаженной красавицей  было  написано: "Я знал, что  ты придешь,
Лева, жизнь одна, и ни в чем себе не отказывай".
     Все  все  знают,  - подумал Гуров,  - один  я,  как мальчик, путаюсь  в
соплях. Итак, Руслан Волин был против моей кандидатуры, но его вынудили мной
заниматься. А  может, Волин всего  не  знает и его самого Патрон  использует
втемную?  Неизвестный мне Патрон  имеет на подполковника Гурова свои виды? И
поездка в Вену - камуфляж, прикрытие какой-то другой  цели, которая известна
лишь одному человеку?"
     Он позвонил в отдел, ему повезло, трубку снял нужный парень.
     -  Боря, здравствуй, не отвечай  и не  называй моего  имени,  -  быстро
сказал Гуров.
     - Здравствуйте,  Лев  Иванович, я один в  кабинете, - ответил лейтенант
Борис Вакуров.
     - Как здоровье Станислава?
     - Выписался, пока дома, рвется в бой и все о вас спрашивает.
     - Боря, ты можешь взять больничный?
     - Вы же знаете, -  удивленно ответил оперативник,  - у меня хронический
радикулит.
     -   Извини,  старею.  Сейчас  записывай,  а  завтра  бери  бюллетень  и
выполняй...
     С момента  получения  Волиным "производственной" травмы прошло уже  три
дня, опухоль спала,  боль  прошла, но левая  сторона  лица  была  лиловой, с
желтыми подпалинами, под глазами залегла чернота.
     Он не  выходил  из  дома, в  офисе  все  шло своим чередом,  финансовой
стороной Корпорации занимался Лебедев, который непрестанно звонил и требовал
встречи с Патроном, так как прямого выхода на него не имел. Волин сообщил по
инстанции,  но  согласия  на  встречу не получил. Патрон пробурчал  в  ответ
что-то нечленораздельное: то ли "подождет", то ли "потерпит".
     Волин, привыкший к жизни  деятельной, насыщенной событиями, болтался по
квартире, скучал и думал, думал до полного одурения. Все  складывалось вроде
бы нормально,  на днях Патрон  должен получить наркотик, по словам Лебедева,
советские  рубли затопили  подвалы,  расплата  с  поставщиком  Референта  не
касается, машина с водителем  у подъезда. В стройную схему плохо  вписывался
только Гуров.
     Референт приходил к выводу, что с подполковником работать невозможно, с
ним немедленно  надо кончать. И хотя Гурову подсунули  легенду, он все равно
знает слишком много и отдавать  его  в  прокуратуру нельзя. Значит,  следует
обратиться к услугам Эффенди.
     Но убийца уехал  в Ростов, связи с ним нет. Дело даже  не  в  этом, а в
том, что без разрешения Патрона разделаться  с Гуровым невозможно. Наркотик,
а  значит,  валюта,  в руках  этого самодовольного обжоры, следовательно,  и
судьба Руслана Алексеевича Волина в  тех же  самых руках.  "А что  решаю  я,
второе лицо  в  Корпорации?  -  думал  Волин.  - Я  лишь  слуга,  меня могут
вышвырнуть за порог в любую минуту. Совместное предприятие,  солидная фирма?
Положение, хорошие деньги,  в том числе и валюта. К чему мне уголовщина?" Но
предприятие находится в руках  чиновников, а самый главный чиновник  данного
ведомства - Константин  Васильевич Роговой,  Патрон. Практически  именно  он
помог  Референту создать  это совместное предприятие.  Большинство приятелей
Волина,  работающих  в  подобных фирмах, люто  ему  завидовали. Они  тратили
недели,  месяцы  для получения подписи,  затем  столько же, чтобы на подпись
легла  печать.  Цветы,  французские  духи, пухлые  конверты  непрерывающимся
потоком  текут в главки, отделы, зашарпанные канцелярии. А у  Руслана Волина
полный ажур, все вопросы решаются мгновенно, он дарит цветы и шоколад только
от хорошего настроения.
     "Знали  бы мои  коллеги, - горестно рассуждал  Волин,  - какую  цену  я
действительно  плачу  и с какой  превеликой радостью я  бы  с ними поменялся
местами".
     Что делать с  Гуровым? Волин дал ему сутки на размышление, подполковник
условие принял, но в  назначенный  час  не  позвонил,  с квартиры  Сергачева
съехал,  исчез  и  вестей не  подает.  И  зачем такой  неуправляемый  снаряд
понадобился Патрону?
     Подполковник - сыщик,  идейный  боец,  продолжал  рассуждать  Референт.
Зачем Патрону такой человек? И Волин наконец понял... Он опустился в кресло,
схватился за голову.
     -  Боже мой, какой я идиот! Меня столько времени тычут мордой в дерьмо,
а я тыкаюсь и  жру его да  еще удивляюсь, что невкусно.  Дебил!  Патрон  так
уверен  в  моем  кретинизме,  что  даже  не  удосужился  это  дерьмо  как-то
закамуфлировать.
     Волин взял себя в руки, успокоился. "Прозревший глупец уже не глупец, -
решил  он. - Как выражается мой лучший друг подполковник Гуров, если правила
отменили, будем драться без правил".
     Юрий Петрович Лебедев спустился по ступенькам Центрального  телеграфа и
побрел  в сторону  Пушкинской  площади.  "Недавно  я  здесь  проходил,  меня
преследовал Гуров, а я  полагал,  что нахожусь  в  очень  сложном положении.
Господи, если человеку отрезали палец,  то он горюет, а следует  радоваться,
что не отрезали руку. Тогда  мне было трудно, страшно, но я был себе хозяин,
понимал происходящее, мог влиять на ход событий. Сейчас я ничего не понимаю,
ничего не могу, да и не хочу. Пусть тюрьма, лишь бы оставили в покое, и лишь
бы  остаться живым.  На лесоповал  меня  по возрасту не  пошлют, буду клеить
коробочки или шить рукавицы".
     Сегодня впервые в жизни Юрий  Петрович не пересчитал полученные деньги.
Он заглянул  в чемодан, спросил  сколько и молча  записал цифры  в  блокнот.
Парни в кожаных  куртках  непрестанно  жевали  что-то,  в  основном молчали,
изредка  перебрасывались  непонятными словами  и смотрели  на  него, как  на
кладовщика, принимавшего залежалый товар.  Юрий Петрович чувствовал, что для
этих ребят он никто, тля, его можно в любую минуту прихлопнуть.
     Юрий Петрович убийц  знавал. Иван Сыч,  ныне покойный, Эффенди, сегодня
отсутствующий, были исполнителями  высшей  марки. Спокойные, рассудительные,
они убивали, и Юрий Петрович относился к ним без  эмоций, философски: каждый
делает, что умеет. Но ни один из них никогда не убивал без приказа.
     Кожаные парни, с которыми Юрий Петрович  постоянно общался  в последние
дни, никого при нем не  тронули, но  он чувствовал: они готовы убить в любой
момент, без  нужды, без приказа, без  личной выгоды, убить просто так, с той
же легкостью, с которой ребенок ломает надоевшую игрушку.
     Юрий  Петрович брел по  любимой  улице,  еще  недавно  элегантный  плащ
болтался  затертой  тряпкой,  воротничок свежей рубашки  казался  грязным, а
модный галстук - засаленным
     -  Ба!  Какая  встреча!  -  услышал  он,  оглянулся  и  увидал  Гурова,
открывавшего дверцу "Жигулей". - Присаживайтесь, Юрий Петрович.
     Лебедев сел в машину, сжал Гурову локоть:
     - Здравствуйте, Лев Иванович.
     - Здравствуйте, Юрий Петрович, - в том же тоне ответил Гуров, посмотрел
на финансиста внимательно и свои первоначальные планы изменил. - Я чертовски
проголодался, подскажите, где бы мы могли пообедать?
     Лебедев  назвал  адрес  и  покосился на сыщика.  "Почему я  никогда  не
замечал,  что  этот  парень красив? Ему бы в кино  сниматься,  умных сыщиков
играть, душевных,  все понимающих. Он,  мой враг, сегодня самый близкий  мне
человек.  Рядом с ним спокойно.  Очередную ловушку  обдумывает,  решает, как
через  меня доказательства против Референта  и Патрона получить. Ну и пусть,
зато я уверен,  что он не ткнет  меня ножом,  не ударит  железом по  голове.
Видит, как я сейчас расклеился, а не пристает с вопросами.
     -  Ваша  информация была достоверной, -  сказал Гуров.  - Я  вам  очень
благодарен,  Юрий  Петрович Эффенди  действительно был  на  даче  в  течение
нескольких  дней,  но,  когда  мы  прибыли,  его  там  уже не  было.  Вы  не
волнуйтесь, мы его обязательно найдем. Он убийца.
     Лебедев не ответил. "Эффенди - убийца? Верно. А  сколько  вы расплодили
потенциальных убийц и как собираетесь с ними бороться?"
     Они  обедали  в  тихом,  уютном  кооперативном  ресторанчике, где  Юрия
Петровича  явно  не  знали, но  приняли гостей  любезно,  обслужили  быстро,
кормили  вкусно.  Когда  подали  кофе,  а Лебедеву  и рюмку  коньяку,  Гуров
спросил.
     - Не как преступник милиционеру,  а как человек человеку, скажите, Юрий
Петрович, зачем вам все это надо?
     -  Что  это? - привычно огрызнулся Лебедев.  Он неожиданно улыбнулся, к
нему возвращалась уверенность, и подумалось вдруг, что Гуров отнюдь не умен,
свой шанс  упустил, следовало брать за горло еще в машине, а теперь дудки. -
Зачем я рискую,  не ухожу на пенсию? А я без дела  помру. Я жить в  тишине и
покое,  кушать  икру  и  поливать  клумбы не  приспособлен. И потом  чувство
власти,  сознание собственной значимости. Вы верите, что возможно  истребить
зло?  Не  верите.  Однако пашете,  жизнью  рискуете. Ради людей?  Глупости и
самообман. Вам хочется выглядеть красиво. Или я не прав?
     - Отчего же, правы - Гуров допил кофе. - Я люблю  Льва Ивановича Гурова
и  хочу   уважать   его,  потому,   встретив  вас  в  плохом  состоянии,  не
воспользовался вашей слабостью...
     - А это, извините, донкихотство и непрофессионализм, - перебил Лебедев.
     - Могу вас обрадовать, в тюрьму  я вас не  посажу. А чтобы вы  сразу не
начали аплодировать, тут же - огорчу. Не арестую вас - лишь  потому, что  не
успею собрать доказательства, вас убьют значительно раньше.
     - Что вы знаете? - вырвалось у Лебедева.
     - Кое-что знаю. А главное - у вас на лбу  это написано, а я грамотный -
Гуров  жестом подозвал девушку,  заказал еще кофе и коньяк. - Юрий Петрович,
есть  мнение,  что  лучше  умирать  от  тоски  с  лейкой,  чем  резвиться  в
крематории.
     - Кто же меня сейчас отпустит?
     - Вот наконец деловой вопрос. Уйти вам "на заслуженный отдых" я помогу.
     - Мою судьбу не вам решать. Вы лишь посулите, выставите непомерную цену
и бросите меня за ненадобностью.
     - Торгуемся, - констатировал Гуров -  Решать будет сначала прокуратура,
а затем суд. Но доказательства-то добываю я. Так что думайте.
     - А первое, что вы потребуете, будет Патрон?
     - Я его недавно  видел, - не моргнув глазом, солгал Гуров. - Маленький,
шупленький, бритый. Верно?
     - Верно. - Лебедев поперхнулся и уставился в чашку.
     - А я редко ошибаюсь, очень талантливый, - самодовольно произнес Гуров.
     По реакции  финансиста Гуров понял, что попал точно. Утром Боря Вакуров
сообщил ему  фамилии  и  приметы  троих  Константинов Васильевичей,  которые
занимали  в двух министерствах подходящие  должности. После долгих раздумий,
опираясь на  профиль официальной  деятельности  Волина, сыщик остановился на
начальнике главка Роговом. И  сейчас, подстраховывая себя  на случай ошибки,
назвал   приметы   диаметрально  противоположные.  Лебедев  полыхнул   такой
радостью, что сомнения отпали.
     - Да бог с ним, с вашим Патроном, - беспечно продолжал Гуров - В первую
очередь подумаем о вас, Юрий Петрович. Как вас  сейчас вывести из-под удара?
Послезавтра вы скажете Волину, что  опасаетесь за свою жизнь, и  попросите у
него убежища.
     - Волин  не поселит у себя  дома. Он найдет  для меня дачу,  чью-нибудь
квартиру.
     -  Это не ваша  забота, - неожиданно сухо сказал  Гуров. -  Вы изъявите
желание пожить несколько дней у Референта, а затем якобы покинете столицу.
     - А на самом деле?
     -  Что на самом деле, я  вам  сообщу позже. -  Гуров взглянул на  часы,
поднялся - Расплачивайтесь, я жду на улице.
     Гуров  вышел   из  ресторанчика,  внимательно   оглядел  улицу,  ничего
интересного  не  увидел,  хотя  твердо  знал, что  наружное  наблюдение  уже
установлено.  Когда   Гуров  сегодня  только  начинал  поиски  Лебедева,  он
предварительно позвонил Орлову и, пресекая всякие объяснения, сказал.
     - Приготовь самую квалифицированную группу наружного наблюдения и жди.
     Приехав  в ресторан и отлучившись  в  туалет,  Гуров  снова  перезвонил
Орлову,  продиктовал  адрес и  предупредил,  что если одна  машина уйдет  за
Лебедевым, а другая  увяжется  за ним, то он ее остановит и  набьет старшему
морду.
     Орлов  промычал,   мол,   жизнь   покажет,   и  отдал   соответствующие
распоряжения.
     - Куда вас  доставить, Юрий Петрович? -  спросил Гуров,  когда  Лебедев
уселся рядом.
     - На  площадь Пушкина, -  ответил Лебедев. -  Что еще я должен  для вас
сделать?
     - Ничего. И так уже угостили меня обедом.
     Генерал Турилин читал рапорты  полковника Орлова, накладывал  резолюции
"Выполнить и  доложить" и, не говоря  ни слова,  возвращал.  Лишь  последний
рапорт генерал задержал, помедлил и спросил:
     - А он не заигрывается? Могут ведь просто убить...
     - Появилась возможность захватить чуть ли не полсотни боевиков.
     -   Выполняйте.   -  Генерал   вернул  документы.   -  Я  согласовал  с
руководством,  сто человек из подразделения спецназа готовы поступить в ваше
распоряжение в любую минуту.
     - Понял, товарищ генерал.  - Орлов  взял папку с документами,  в дверях
обернулся и сказал:
     - Не волнуйтесь, Константин Константинович, все будет в полном порядке.
     Руслан   Алексеевич   Волин,  как  и  все  нормальные  люди,  не  любил
неопределенности: лучше знать, что твое положение  скверно, но знать  точно,
тогда  можно  бороться, принимать решения. Поняв, что  Патрон  двурушничает,
Волин сначала  растерялся, потом взбесился, а  подумав, пришел к выводу, что
даже из предательства можно извлечь выгоду.
     За  последние двое суток все  снова перевернулось. От двух не связанных
между собой осведомителей Референт получил сообщение, что подполковник Гуров
от  своего  руководства  скрывается,  его   разыскивают,  пытаются  неловкую
ситуацию скрыть.  Такое  положение в  корне  меняло  ситуацию,  и  тщательно
продуманные  Референтом  действия защиты и нападения требовали кардинального
пересмотра.
     Гуров  появился, как  обычно, без  предупреждения,  вошел в  вартиру  и
поздоровался с таким видом, словно был здесь вчера.
     - Как вас понимать, Лев Иванович? - спросил Волин.
     -  Меня понять просто, а вы,  умники, работать не умеете. Подполковника
Гурова по подозрению  в убийстве генерала Потапова разыскивают Прокуратура и
МУР.  Ищут меня лениво, не хотят огласки, из этого  можно сделать вывод, что
пришла  анонимка. Ее  написал кто-то  из  твоих  помощников, и  мне кажется,
покойный Веселов.
     - Зачем ему? - удивился Волин.
     - Больше некому. Мне сейчас хотелось бы выехать в Вену. Тогда и ты свою
торпеду на меня не выпустил бы, и перед начальством я бы отмылся.
     Аргументы звучали убедительно.
     - Если поездка в  Вену  получится, я выскочу. Только вот что... Смешно,
но я не  могу  найти  свой паспорт. Пришел домой, когда  моих  не было,  все
перерыл, паспорта нет. А без него ты не сможешь оформить выезд.
     - Если тебя разыскивают, то не пропустят через КПП, - возразил Волин.
     - Это ты  брось, ты не знаешь сложностей внутриведомственных отношений.
Мой генерал  не может всенародно объявить, что потерял и  разыскивает своего
подполковника. Они даже по городу  мою машину  в розыск не  объявили, я ведь
катаюсь свободно.
     -  У  всех  сложности,  -  согласился  Волин,  внимательно посмотрев на
собеседника. - Значит, стремишься выйти на международную?
     - Очень стремлюсь, - признался Гуров. - С тобой я сторгуюсь, пистолет и
фотографии ты мне отдашь, а с прокуратурой мне  не  договориться.  Да.  - Он
подошел к Волину, взял за подбородок. - Ты меня  извини, не привык я,  когда
за горло берут.
     - Сочтемся, все еще впереди, - многозначительно ответил Референт. - Так
где же ваш паспорт?
     - Жена спрятала, - сказал Гуров. - Она у  меня ревнивая  до неприличия.
Но хватит об этом,  давай о делах. Вы предложили мне представлять Корпорацию
в Вене. И каковы мои полномочия?
     - Выслушать предложения и  подумать. Вас  мучает вопрос, почему выбрали
именно вас?  Возможные  партнеры  хотят  иметь  гарантии  нашей  солидности.
Правда, они предупредили,  что мы должны  прислать  сотрудника  криминальной
полиции,  лучше  бы  чиновника таможенной  службы, но  это  дело  ближайшего
будущего.
     - Гарантии  вашей коррумпированности. - Гуров кивнул. - А  если я им не
понравлюсь? У них свои источники  информации,  а  подполковник Гуров  в МУРе
человек заметный и имеет крайне дурную для вас репутацию.
     - Как раз ваша репутация - наш самый сильный козырь.
     - Но сейчас с  ней, мягко говоря, неважно. Если среди наших сотрудников
у них есть осведомитель...
     - Ваше  теперешнее  положение тоже  нам на  руку,  -  перебил Волин,  -
доставайте паспорт, и я оформляю вам документы.
     - Простите,  я хочу детально  разобраться.  А  какая  гарантия у  ваших
партнеров, что полицейский из Москвы не сдаст их Интерполу?
     - Они нас знают, уверены, что мы о себе побеспокоимся, значит, подумаем
и  о них.  Нам  нужно провернуть  лишь  одну  сделку,  в  дальнейшем  судьба
неизвестных нам людей никого не волнует. Мы заканчиваем свое дело,  сообщаем
вам,  и  вы  начинаете свое.  Если  в результате Лев  Иванович  Гуров станет
полковником и получит орден, я лично буду только рад.
     - Звучит заманчиво, если бы так и начинали, не трогали моих девочек, не
устраивали провокацию с убийством и фотографиями, мы бы сразу  договорились.
Психолог, ты  должен  соображать,  кого  можно  хватать за  горло,  кого  не
следует.
     - Да, с вашей семьей произошла  накладка, - ответил  Волин. - А генерал
Потапов  был обречен.  Связать  подполковника Гурова  с убийством генерала -
мысль здравая, я о сделанном не жалею. А ваше тщеславие мне импонирует, но в
таком деле перестраховка требуется десятикратная.
     Гуров, протянув Референту руку, сказал:
     - Договорились. Я привожу вам паспорт, вы занимаетесь оформлением. - Он
замялся и нерешительно продолжил: - Не хотел говорить...
     - Ну-ну, смелее, - улыбнулся Волин.
     - Лебедев сильно напуган,  собирается скрыться. Дело, конечно, ваше, но
я до времени держал бы его рядом, успокоил... В общем, решайте.
     Волин проверил,  плотно  ли захлопнулась дверь, и  подумал,  что только
мороки с Юрием Петровичем Лебедевым сейчас и не хватает.
     Зазвонил телефон, Волин снял трубку.
     - Добрый день, Руслан Алексеевич, - услышал он знакомый голос Лебедева.
     Когда Гуров  пришел  к  выводу,  что  Референта  используют  втемную  и
действительной ситуации он не знает, то подумал, что не он один такой умный.
"Волин  тоже  может  задуматься  над этим вопросом. В  моей  лояльности  его
следует  убедить. А  главное,  необходимо,  чтобы  Волин  пригрел  Лебедева,
поселил у себя".
     Закончив "переговоры на высшем уровне", Гуров  ехал в машине, вспоминал
разговор, остался доволен,  вроде все прошло гладко. Если Референт и задумал
поломать  планы  своего  Патрона,  то  сейчас  от  активных действий  должен
воздержаться, выждать.
     Теперь надо  решить, как поступить с Патроном. Вполне вероятно, что это
начальник  главка Константин Васильевич Роговой. Доказательств никаких; если
все предположения изложить на бумаге, то поверит разве что один Орлов.
     Конечно, Лебедева можно дожать, получить от него официальные показания.
Но это лишь слова, записанные на бумаге, нетрудно и отказаться.
     Значит, Патрона пока отложить  и заниматься вопросами  более реальными.
Моим  единственным козырем является Юрий Петрович Лебедев, использовать  его
следует тонко, и надо Орлова  предупредить, чтобы он  финансиста ни  в  коем
случае не  трогал. А сейчас  - найти Дениса  Сергачева, собрать  проверенных
ветеранов и создать собственную бригаду прикрытия.



     Лебедев  попросил  разрешения приехать  домой,  но  Волин  уклонился  и
назначил встречу в ресторане.
     Волин вышел  на  улицу,  решил  после  долгого  затворничества  немного
размяться, подышать воздухом, на  суетящихся  людишек посмотреть. Он  прошел
уже порядочно, как вдруг  почувствовал легкий толчок  в плечо,  повернулся и
оцепенел: рядом шел Эффенди.
     На убийце был модный плащ, белоснежная рубашка с галстуком. Безошибочно
угадывалось, что он недавно был в парикмахерской, да не  в такой, где бывают
обыкновенные  люди.  Парикмахер сделал ему  идеальный  пробор, удлинил баки,
оставил  тонкую ниточку  усов.  Волин  вспомнил  фотографию  Леонида  Ильича
Силина,  красовавшуюся  на  стенде  "Их  разыскивает милиция",  усмехнулся и
сказал:
     - Молодец, выглядишь на миллион долларов.
     - Столько и стою. - Эффенди взял Волина за локоть, подвел к автомату. -
Звякни Патрону, у меня к нему разговор.
     -  Не  могу,  -  ответил  Волин,  пытаясь придать  голосу уверенность и
твердость.
     - Не валяй дурака.
     По тону Эффенди Волин понял, что сейчас его втолкнут в будку и зарежут.
Он вошел в  автомат, начал набирать  номер  и  молил бога, чтобы Патрона  не
оказалось на месте. Но бог все прекрасно понимал, и Патрон ответил:
     - Слушаю.
     - Здравствуйте, Константин Васильевич.
     Эффенди  отобрал  трубку,  дал  Волину   выйти,   махнул  рукой,   мол,
проваливай, и могущественный Референт быстро затрусил прочь.
     - Ну? - раздраженно хмыкнул Патрон.
     - Слушай  меня  внимательно, -  сказал  убийца.  - Говорит  Эффенди. Мы
сегодня встретимся и обсудим  один  вопрос. Через час  позвоню, ты назначишь
время и место.
     И повесил трубку.
     Если бы  Константин Васильевич Роговой  не знал,  когда  можно и  нужно
проявить норов, а когда молча терпеть, то никогда бы не стал ни начальником,
ни депутатом, ни Патроном. Но в данном случае он согласился на встречу не из
тактических соображений, а охотно, так как  мгновенно сообразил, что Эффенди
именно тот человек, который ему необходим.
     Шашлычная,  в  которой  они  обедали,   была  самая  затрапезная,  даже
неприхотливые  едоки сюда  заходить  избегали, поэтому  большинство столиков
пустовало.  В  углу  распивали,  тут  же  скидывались  на  новую,   какой-то
командировочный  терпеливо  глотал  дурно  пахнувшее  харчо.  Творившееся  в
шашлычной  непотребство  Константин  Васильевич  не  замечал:  здешний повар
готовить умел и знал, из какого мяса, кому и как подать.
     -  Я  видел  мальчиков,  которые  волокут  в  Москву   деньги.  Дерьмо.
Фанерованная дребедень, с виду "блеск, а в серьезные руки попадут, их ногтем
колупнут,  труха  посыплется.  Твой  бухгалтер на  выдохе и  уже  никогда не
вдохнет. Молодой умен, да ты ему не веришь, держишь от  главного в стороне и
правильно  делаешь.  Тебе нужен Эффенди. Я имею,  как теперь  говорят,  знак
качества. Если я промахнусь, то ни  у следователя, ни в суде со  мной  никто
торговаться не станет. А нет торговли, нет  продажи, значит,  ты защищен. Ты
должен взять Эффенди и  в последний  момент перерезать мною все  тянущиеся к
тебе веревочки,  чтобы ни один милицейский  или прокурорский не мог  до тебя
добраться. Цену  я запрошу настоящую,  либо в  валюте,  либо в порошке, и ты
торговаться не станешь. Ты умный. А оплата вперед.
     - Хорошо. -  Патрон отодвинул блюдо с горой обглоданных  костей,  выпил
фужер  вина, огладил бороду и повторил: - Хорошо. Ты мне нужен, и я заплачу.
Как ты живешь и сколько можешь ждать?
     -  У меня хороший дом,  прочные стены, я могу жить спокойно, -  ответил
Эффенди, помедлил и уточнил: - Две недели.
     - Столько  не понадобится. Как мне тебя найти? Эффенди вынул из кармана
визитку доктора наук, профессора:
     - Он хороший, честный  человек, я  не хотел приходить в его  дом, жизнь
заставила. Он  охотник, мы  с  ним у  костра  сидели.  Будешь  звонить, если
спросят, ты тоже охотник.
     Гуров  сидел  в  читальном зале библиотеки  и  читал рассказ  Эдгара По
"Пропавшее  письмо". Он все никак не  мог понять, почему Волин выбрал именно
эту книгу или просто решил отвлечься и листал томик ради отдыха?
     Идея  Эдгара  По  Гурову  была понятна, он вспоминал  квартиру  Волина,
висевшую в кабинете коллекцию  старинного оружия  - насколько он разбирался,
предметы  относились  к   семнадцатому-восемнадцатому  векам  -  и   пытался
представить, как  в  конкретной  обстановке данную  идею  можно осуществить.
Следует проверить, решил Гуров.
     Занятий в  тренажерном  зале  не было. Денис и пятеро его друзей, среди
них  Прохор  и  Кирилл, слушали  Гурова, который  подробно объяснял ситуацию
людям, не имеющим опыта оперативной работы.
     -  Я  знаю,  в  вашей  среде  не   принято  говорить  красиво,  пугать,
предупреждать  об  опасности.  Моя  просьба носит личный характер. В  данный
момент я не  офицер милиции, не представитель МУРа, а лишь человек, попавший
в сложную  ситуацию. Кто  хочет  помочь - спасибо,  кто откажется -  никаких
претензий. Ни в коем случае не иметь при себе оружия, - продолжал Гуров. - Я
имею в виду пистолет, нож, но металлический прут, гантелину...
     - А нам и не требуется, обойдемся,  - перебил Прохор, который,  судя по
всему, был за старшего.
     -  Не сомневаюсь,  но предупредить обязан,  -  ответил  Гуров.  -  И  в
идеальном варианте желательно обойтись без увечий.
     - Ну это,  командир, как лягет,  - встрял наголо бритый ветеран.  - Я в
ваших премудростях не разбираюсь, но знаю точно: если бить, то единожды.
     - Если вы видите в руках человека оружие, можно единожды.
     - А коли у него в кармане, ждать, пока достанет?
     -  Пошли  вы к чертовой матери, дайте  сказать, потом лезьте со  своими
дурацкими  вопросами!  - вспылил Гуров.  -  Предупреждаю, я вас  втягиваю  в
темную историю с непредсказуемым финалом. И если вы в случае столкновения не
будете осмотрительны, посадите за решетку и  себя, и  меня.  Я вам повторяю,
что я частное лицо, и если что не так, если наломаем дров...
     - Черепов и костей, - поправил кто-то.
     - То нами займутся чиновники, которые давно забыли, что такое эмоции, и
учитывают лишь факты, неукоснительно следуя велению закона.
     - Кончай, Лев Иванович, каждому вранью есть финиш, - сказал Прохор. - И
кончай объяснять нам правила, скажи, где, когда, и расходимся.
     - Где и когда, я сейчас не знаю, - ответил Гуров.
     - Как хочешь,  но  два часа ты мне должен гарантировать, - сказал Гуров
Сергачеву, похлопывая по лакированному боку "вольво".
     - А если хозяин пожелает вернуться раньше? - спросил Денис.
     - Заглох мотор.
     - Это невозможно,  - усмехнулся Денис, - этот  мотор глохнуть не умеет.
Если только кувалдой, либо в дом воткнуться.
     - Заготовь шип, найди предлог остановиться, подложи под колесо.
     - Он догадается, пересядет в другую машину.
     - Тогда позвони и предупреди.
     - Ладно, будем надеяться  на лучшее. - Сергачев сел за руль и укатил за
Волиным, который его вызвал, предупредив, чтобы бак был полным.
     Гуров  по-прежнему был уверен,  что пистолет,  из  которого  застрелили
генерала  Потапова,  и фотографии Референт  хранит  в своей квартире. Сейчас
представилась возможность завладеть ими.
     Гуров позвонил условным сигналом. Лебедев из-за двери тихо спросил:
     - Кто?
     - Юрий Петрович, свои, - ответил Гуров.
     Легенду для Лебедева, объясняющую цель визита, он приготовил заранее.
     - Юрий  Петрович, у нас  два  часа,  -  сказал  Гуров. - Нам необходимо
подробно,  до  мельчайших  деталей   разработать  план  вашего   выхода   из
криминальной ситуации, в которой вы сейчас увязли по уши. Я подготовил план,
на его обсуждение  мы отведем час, а в данный момент я вас попрошу пройти на
кухню и не появляться,  пока я вас не позову. Мне необходимо познакомиться с
некоторыми бумагами.
     Сыщик проводил Лебедева на кухню.
     - Юрий Петрович, вы в детстве не любили подглядывать?
     Нет? В вашем возрасте нет смысла обучаться, не советую. Договорились?
     - Вы действуете, как заурядный бандит, - пробурчал Лебедев.
     -  Мне  уйти?  - грубо перебил  Гуров.  -  Лучше подумайте,  что вы мне
предложите, в качестве  оплаты за свою жизнь и  свободу. Ведь я  берусь  вас
защитить от ваших друзей и от моих начальников.
     - Мало я вам уже дал? - Лебедев болезненно поморщился. - Стукачом стал,
да еще и торгуюсь.
     - Не мало, - согласился Гуров. - Даже больше, чем я ожидал. Главное, вы
отдали Патрона, Константина Васильевича Рогового.
     - Я?  Рогового?  - Юрий Петрович схватился за сердце  и попятился. - Не
было этого... Не было. Лев Иванович, побойтесь бога.
     - Я  ошибся, -  сухо сказал Гуров. - Константин  Васильевич Роговой мне
приснился. Варите кофе и готовьтесь к исповеди, а я займусь  бумагами нашего
хозяина.
     Сыщик  вышел,  Юрий  Петрович  остался  со  своими горестными  мыслями.
Обыкновенный милиционер держит его мертвой хваткой. "Откуда сыщик все знает?
Что  делать?  Я у него в руках,  но лучше прокурор, чем Эффенди или один  из
этих кожаных, вечно жующих, с рыбьими глазами".
     Кофе  успел остыть, прежде чем вернулся Гуров.  Взглянув на  него, Юрий
Петрович  понял,  что  сыщик потерпел неудачу  и не нашел, что  искал. Гуров
держался  в  своей  обычной  манере, но старого  волка  не  проведешь. Гуров
промахнулся, это ясно, и, наверное, для Юрия Петровича это тоже плохо.
     - Руслан может вернуться, - начал он нерешительно.
     -  Не может.  - Гуров  достал блокнот, записал  несколько слов  и номер
телефона, передал Лебедеву. - Вы сидите  здесь  и  ждите моей команды.  Если
Волин вас неожиданно выгонит, позвоните, сообщите, вас подберут.
     - Я не чемодан! - возмутился Лебедев.
     Гуров на реплику не среагировал.
     - О  наркотике вы,  конечно, ничего не знаете.  Когда и кому вы  должны
передать собранные деньги? И, кстати, сколько вам привезли?
     - Я  не считал, но, думаю, больше ста миллионов,  - ответил  Лебедев. -
Деньги либо уже увезли, либо увезут в ближайшие сутки.
     - Чего ждут боевики, почему не уезжают?
     - Надеются получить валюту.
     - Хорошо, давайте решать...
     Гуров говорил  долго, порой повторялся,  наконец Лебедев не  выдержал и
перебил:
     - Я не дебил, давно все понял.
     -  Это сейчас,  сидя в  безопасности.  Когда начнет  припекать,  вы  не
найдете  ни  одной толковой мыслишки,  -  возразил Гуров.  -  Терпите, потом
благодарить будете.
     И Юрий Петрович терпел, стараясь запомнить все гуровские варианты.
     - Ваша судьба в  ваших руках.  - Гуров  взял свою  чашку, вымыл, протер
стол, внимательно осмотрел пол.
     - Что  мне сказать  Руслану но  поводу вашего визита? - поинтересовался
Лебедев.
     - Здесь никого не было.
     - Что с вами, подполковник? - возмутился Лебедев и ткнул пальцем в пол.
- Швейцар, он доложит...
     - Вряд ли.  - Гуров пошел  к дверям, остановился, посмотрел Лебедеву  в
глаза. - Желаю никогда в жизни меня не видеть.  Вы плохо  прожили свои годы,
попробуйте последние прожить прилично.
     Когда  Юрий Петрович,  расставшись  с  подполковником Гуровым, сидел на
лавочке Тверского бульвара и приводил свои мысли и чувства в порядок, он уже
находился под наблюдением оперативников.
     Финансист поднялся, прошелся  по  улице Горького, нехитро "проверился",
остановил частника и проехал на Ордынку.
     Квартира,  в  которой он  организовал  частное  отделение  банка,  была
расположена в новом доме, на четвертом этаже. Именно сюда затянутые в кожу и
лайку молодцы привозили  деньги своих хозяев. Ордынка - улица малолюдная, ее
магазины провинциалов не привлекали, и оперативники  быстро разобрались, что
к чему.
     Действовали  молодцы с наглостью, похожей на  кретинизм: подкатывали на
машинах  прямо  к  подъезду. И  лишь некоторые  останавливались за  квартал,
который потом преодолевали  пешком,  перекладывая из  руки в  руку увесистые
портфели и  чемоданы.  Только  одна  пара,  проявив  максимум  находчивости,
появилась из проходного двора.
     Через тридцать - сорок  минут гонцы, помахивая пустой тарой, появлялись
на улице и уезжали в надежном сопровождении.
     Наконец  денежный  поток иссяк,  боевики рассеялись по Москве. Места их
стоянок плотно блокировали, у "банка" Лебедева осталась охрана.
     Полковник  Орлов  ждал:  интересно  посмотреть,  каким  образом   такой
солидный груз вывезут из дома и куда направят.
     Среди бела дня к подъезду подкатил рафик, из которого трое дюжих парней
вынесли  явно  пустой  контейнер,   а  через  некоторое  время,  надрываясь,
погрузили его снова в машину и укатили. Контейнер сдали на товарной станции,
оформив  груз  как  школьные  учебники  для армянских  детей, пострадавших в
результате землетрясения.
     Полковник  доложил  генералу,  получил  "добро"  прокурора,   пригласил
понятых и бухгалтеров, вскрыл  контейнер и обнаружил  в  нем полные собрания
сочинений Ленина, Сталина и Большую Советскую Энциклопедию.
     Обыск квартиры, которую занимал Лебедев, ничего не дал. Деньги исчезли.
     Когда в очередной раз Гуров вышел на связь, Орлов приказал:
     - Слушай  внимательно.  Через час я  подъеду  к кинотеатру  "Повторного
фильма",  ты  сядешь  в   мою  машину.  Дальнейшее  промедление  может  меня
прикончить.
     Когда Гуров подошел к "Волге", она медленно двинулась по улице Герцена,
свернула в тупик и остановилась. Гуров  сел позади, задернул плотнее шторки.
Орлов посмотрел на сыщика и сказал:
     - Я больше ждать не могу и сегодня дам приказ к задержанию.
     -  Это  невозможно.  Я держу  руку  на  пульсе,  валюта  не  появилась,
задерживать рано.
     - Не спрашивай, как это случилось, но мы упустили собранную Корпорацией
кассу.  С контейнера не сводили  глаз, а когда  вскрыли, он оказался набитым
макулатурой. -  Полковник  повысил  голос: - Через  два дня начнется  Сессия
Верховного Совета,  с  завтрашнего  дня съезжаются депутаты. Деньги, валюта,
наркотик - пусть все горит голубым огнем. Мы должны бандитов захватить.
     - Когда будешь брать?
     - В пять утра. Ключи ко всем дверям мы изготовили, войдем спокойно. Да,
совсем забыл. Я привез твой пистолет.
     - У меня есть, - сказал Гуров. - И получше...
     -  Это  когда  брали  Бахрушина?  -  Орлов   улыбнулся.  -  "Магнум"  с
глушителем? А я  догадался, что ты  тогда  пистолетик  зажал. - Он попытался
придать голосу официальность. - Товарищ подполковник, сейчас не  те времена,
сегодня такая история может для вас кончиться...
     - Петр, - остановил начальника Гуров. - Пусть история кончится. И пусть
я отвечу лишь за укрытие изъятого у преступника пистолета.
     - Человек предполагает, а начальство располагает, - произнес Константин
Васильевич Роговой и протянул через стол сидевшему напротив Волину конверт.
     Референт вынул из конверта паспорт и билет на самолет.
     -  Когда? Куда? - опешил Волин, заглянул в паспорт и  увидел фотографию
Патрона. - Ничего не понимаю.
     - Дай сюда!  - Патрон навалился на  стол  и забрал свои документы.  - Я
сегодня улетаю в Берлин. Обязан. Изменить ничего не могу.
     "Начинается,  - понял Волин.  - Командировка заготовлена,  он улетит  и
оставит меня одного против МУРа, прокуратуры, главное, против рядовых солдат
Корпорации, которые не умеют думать, не желают ждать, но бьют и стреляют без
всякой пощады".
     -  Я вынужден тебе полностью довериться. - Патрон сердито  заворчал.  -
Хотя и не люблю этого. Товар у меня, я должен передать его тебе.
     Роговой  оперся  кулаками  на  зеленое  сукно стола и  поднялся,  навис
огромной тушей.
     - Смотри,  Русланчик, не вздумай! - И снова опустился в кресло, чуть не
раздавив его.
     - Вы можете мне верить, Константин Васильевич, - тихо произнес Волин. -
Мне кажется, я доказал свою безукоризненную честность.
     -  Ты знаешь,  зачем  человек  всю  жизнь  прикидывается порядочным?  -
спросил  Роговой. Не ожидая ответа, продолжил: - Чтобы единожды,  в  главный
момент, обмануть и  взойти на трон. Я тебе не советую. Ты знаешь, где сейчас
Эффенди?
     - В Ростове болтается.
     -  Эффенди  здесь.  И в том,  что  я тебе  доверяю,  есть  и  его доля.
Русланчик, ты все понял правильно?
     -  Не  угрожай, Патрон.  -  Волин,  поняв, что без  него  не  обойтись,
почувствовал свою силу.  - Я не боюсь ни  тебя, ни Эффенди. Я не обману,  не
подведу, у меня есть свои принципы.
     -  Принципы  -  это хорошо, -  миролюбиво согласился Патрон. -  Значит,
обмен наркотика на валюту проведешь, тебе позвонят.
     - Сколько выделить кредиторам?
     - Что?! - Патрон посмотрел на своего Референта  с таким изумлением, что
тот  даже  застеснялся.  -  Этой своре  твой любимец  Гуров выделит, на всех
хватит.
     - Вы с Гуровым связаны? - опешил Волин.
     - Ну совсем больной,  -  поставил  диагноз Патрон. -  Да зачем же  кота
учить мышей ловить, когда он только это и умеет?
     - Значит, вы его только для этого?..
     - А на кой черт он еще может понадобиться?
     -  А  машина, транспортировка  порошка  через  Брест?  Вы же меня  сами
убеждали...
     - Система  Станиславского, - самодовольно ухмыльнулся  Патрон. - Может,
его  система и в чем другом заключается, но лично я знаю, что человек должен
свято  верить. Ты  мучился  с милиционером и  верил,  а это главное.  Такому
чистоплюю, как ты, я не мог сказать, мол, хочу собрать в  кулак максимальную
наличность и сдать всех юнцов властям. Признайся, ты на такое дело  не пошел
бы?
     - Никогда.
     - А так как ты ничего не знал, то ментов ни на кого и не навел. Я  тебе
сказал, что мне требуется лучший сыщик, объяснил задачу, ты все  выполнил. А
что сыщик свои цели преследовал и кое-кого захватил, так ты в стороне.
     -  Кое-кого, -  пробормотал Волин. -  Гвардия  наших  партнеров. Я могу
успеть...
     Он замолчал, так как понял: если Патрон прав и Гуров ведет на посланцев
охоту, то ничего  уже  изменить нельзя. Разве что сгореть вместе, а братские
могилы хороши лишь для неизвестных солдат.
     - Значит, я все это время, как последний...
     - Значит. - Патрон взглянул на часы. - И успокойся. Каждый считает себя
самым  умным.  Сейчас  твой   подполковник  ломает  голову  и  убежден,  что
самостоятельно принимает решение. Ну, бог ему в помощь. Слушай, где и как ты
обменяешь наркотик на валюту.
     Волин слушал, запоминал, одновременно  соображая, каким образом  ему  в
решающие часы нейтрализовать Гурова. "Если я буду возиться  с  наркотиком, а
сыщик в этот момент не будет сидеть в полной изоляции, я тихо сойду с ума".
     Он не  ожидал подобного поворота событий.  Патрон беспредельно циничен,
но мудр и  предусмотрителен. И в то же время Руслан Алексеевич  знал твердо:
недооценивать Гурова,  полагать, что  он  пляшет  под  чью-то  дудку, крайне
опасно. Возможно,  Патрон  и  обманул  подполковника,  как  обманул  и  всех
остальных, но,  может,  сыщик не пляшет, а  сам музыку  заказывает. И  такой
вариант полностью исключать нельзя, необходимо перестраховаться.
     Полковник  Орлов доложил, что  ему необходимы тридцать машин, девяносто
оперативников  как  минимум, три  машины  "Скорой помощи",  а к  девяти утра
желательно пригласить в управление  пятерых следователей  прокуратуры. Орлов
получил людей и технику, хотя и не все, что требовалось.
     В четыре утра он стоял у подъезда управления и молча провожал коллег на
задание. Затем вернулся в контору, поднялся в кабинет генерала.
     Константин Константинович кивнул на самовар и тарелку с бутербродами  и
продолжал писать.
     Сейчас оперативники,  возможно, стреляли,  дрались,  обливались кровью.
Генерал  писал,  а  полковник,   развалившись  в   кресле,  жевал  резиновый
бутерброд, пил безвкусный чай.
     Наконец  раздался  первый  звонок. Полковник  вскочил,  генерал щелкнул
тумблером.
     - Контора слушает.



     Генерал выслушал сообщение, улыбнулся:
     - Поздравляю. Благодарю. Жду.
     - Кто? - спросил Орлов.
     - Сапрыкин. Трое - у двоих пистолеты, у одного кастет - уже в машине.
     Через  час в управление доставили  тридцать восемь человек. Четверых на
месте  не  оказалось.  Как и почему ушли  - выясняли, оставили  засаду. Было
предположение,  что  боевики  из гостиницы  не отлучались,  но  по  каким-то
причинам  оказались  в  других  номерах. Выстрел  прозвучал  лишь один  раз,
пальнул с испугу молодой опер. Пятерым задержанным и двум сотрудникам хотя и
сделали перевязки, но ничего серьезного не было.
     Предстояла работа с  задержанными, поиск исчезнувших миллионов. И самое
главное -  Гуров.  Совершенно ясно: через рядовых бандитов выйти на главарей
Корпорации, на наркотики и валюту не удастся.
     Референт  узнал  о происшедшем  около десяти  утра,  сразу после начала
рабочего  дня.  Патрон,  как  всегда,  оказался  прав  - "мавр  сделал  свое
дело...".
     Накануне  вечером Волин  проводил  Константина  Васильевича Рогового  в
Шереметьево,  прошел  с ним в депутатский зал, помог донести  чемодан. Здесь
они сердечно распрощались.
     Когда  он вернулся домой, то  вместо Юрия  Петровича обнаружил короткую
записку: "Благодарю, почувствовал  себя плохо, уехал лечиться". Читая, Волин
удивился  телеграфному  стилю,  но  обрадовался,  что  постоялец  съехал,  -
надобность  в Лебедеве  уже отпала. Получив  информацию  о  ночных событиях.
Референт призадумался. Неужели  старый  лис  о готовящейся  облаве пронюхал?
Захваченные  розыском  уголовники  знали лишь  Лебедева, и  хорошо,  что  он
испарился, лучше  бы до самого крематория.  Сегодня Волину  предстояла самая
опасная,  решающая стадия  операции.  Взять  из  камеры  хранения чемодан  с
наркотиком, передать по назначению и получить валюту.
     Когда Патрон назвал вокзал, номер камеры и шифр, Волин поморщился, мол,
старо, как мир.  Но хозяин резонно заметил, что, как только в стране откроют
частные банки, будем пользоваться персональными  сейфами, а сейчас потерпим.
Волин  не возражал, понял: миллионы Корпорации неведомыми  путями  попали  в
руки Патрона и сейчас скорее  всего уже ушли по  иному  адресу. "Меня это не
касается, - решил он, - главное - получить валюту, а там решим, кто танцует,
а кто музыку заказывает".
     Год  назад  четверо   здоровенных   наглых   парией  схватили   Руслана
Алексеевича Волина  и, угрожая  паяльником,  потребовали десять  тысяч  - на
большую  сумму  не хватило воображения. Волин для порядка всплакнул,  деньги
отдал  и распорядился по Команде - тогда ею руководил Веселов. Через три дня
главарь шайки вернул деньги, долго просил прощения. За прошедшее время Волин
несколько раз прибегал к услугам незадачливых рэкетиров, отметив, что щенята
быстро взрослеют, обрастают плотной шерстью и  в случае  необходимости могут
не только  лязгнуть  зубами,  но  и  схватить  за  горло.  Д'Артаньян и  три
мушкетера,  так называл их Волин, не имели  контактов в его окружении, что и
послужило  решающим  фактором при выборе исполнителей.  Они были  совершенно
необходимы: Волин твердо  решил - все время, пока он занимается с наркотиком
и валютой, сыщик Гуров должен находиться под амбарным замком.
     Референт  встретился с главарем, назвал место  и время, дал  фотографию
Гурова.
     -  Ни в  какие  переговоры не вступать, не  калечить, в  случае крайней
необходимости  оглушить,   держать  до   двадцати   четырех.  После  захвата
позвонить, -  сказал Волин, вручил аванс - тысячу, гарантировал по окончании
еще пять.
     Получив  такие  деньги,  главарь   не  обрадовался,   а   насторожился:
существовал  примерный прейскурант  на  услуги,  и  зазря лишнего  никто  не
платит. Прикинув на ладони упакованные червонцы, главарь спросил:
     - Он вооружен?
     Волин любил бесплатные каламбуры, ответил:
     - И очень, очень опасен.  А за просто так,  от жалости, подают  лишь на
паперти.
     - С ним может быть охрана?
     - Исключено. Он придет один. Только  не обольщайся, парень. Обещаю, все
деньги ты отработаешь сполна.
     - Не пугай! Видели разных! - Главарь сел в "шестерку" и укатил.
     "Ну,  дай  тебе  бог, -  подумал Референт, направляясь к своей  машине,
которую оставил на соседней  улице. - Кто  мне мешал обмолвиться, что,  если
клиент начнет "выступать",  а это, конечно, неминуемо, проломить ему башку к
чертовой матери. Нет, нельзя, - одернул себя Волин, - нельзя, хотя оставлять
Гурова в живых - безумие. Парни для заказного убийства не годятся, сыпанутся
на чем-нибудь и пропишут меня в тюрьме за подстрекательство в убийстве. Нет,
я все сделал правильно".
     Через  час  Гуров  подсел  в  "вольво" к Волину, вежливо  поздоровался,
хлопнул Дениса по плечу и сказал:
     - Привет, Дэник! Все буржуев возишь?
     - А ты, Лев Иванович, все жуликов ловишь? - усмехнулся  Денис. - Каждый
зарабатывает, как умеет.
     - Значит, дела такие. - Референт  повернулся к Гурову. - Мое начальство
убыло в командировку, теперь я штурман и капитан. Сегодня я познакомлю вас с
одним  иностранным человеком, который примет  вас с  Денисом  в Вене. Личное
знакомство всегда надежнее писем и всяких дурацких паролей.
     - Безусловно, - согласился Гуров.
     - На Ленинградском шоссе, за Войковской, есть  кооперативное кафе "44".
Восемнадцать часов. Договорились?
     - Хорошо.
     - Денис,  останови,  мы  пройдемся, - сказал Волин и  первым  вышел  из
машины.
     Гуров сжал плечо Сергачева, тот понимающе кивнул.
     - Вам, конечно, уже все известно. - Волин взял Гурова под руку. - И как
понимать?
     -  А  вы  полагали,  если  подполковник  Гуров  в  отпуске, связался  с
Корпорацией, то  МУР закрыли на  ремонт  или переучет? Вы  с  ума посходили,
притащили в столицу  вооруженных бандитов, да еще накануне сессии Верховного
Совета!
     -  Накладки  бывают  и на более высоком  уровне,  - миролюбиво  ответил
Волин. - Но арест наших боевиков произошел не без вашего участия, я убежден.
Собака не может равнодушно видеть кошку, такова жизнь, и вы абсолютно правы.
Вы принесли паспорт?
     - Пожалуйста. - Гуров протянул свой паспорт.
     - Отлично.  - Волин положил его в карман. - Вы продолжаете считать, что
братские могилы хороши лишь для неизвестных солдат?
     Гуров не ответил, ждал продолжения.
     -  Отлично, -  повторил Волин. - Значит,  никаких фортелей  против меня
выкидывать не станете. Вы придете на встречу?
     - Обязательно.
     -  Тогда  до  скорого. -  Волин кивнул  и  уехал.  Ему  очень  хотелось
спросить, куда пропал Юрий Петрович  Лебедев,  но он сдержался, понимая, что
либо сыщик ничего не знает, либо просто не ответит.
     Гуров вернулся  на  квартиру приятеля, переговорил  с Орловым,  затем с
Денисом, предупредил, что ребята должны приехать к месту встречи примерно за
час, объяснил, как  следует себя вести в  дальнейшем, и  лег отдыхать. Очень
хотелось поговорить с Ритой  и Ольгой, но он опасался,  что  может  потерять
душевное  равновесие  и  уверенность,  которые  ему  сегодня,  как  никогда,
необходимы.
     Он вздремнул, затем принял душ и  побрился, надел свежую рубашку, самый
нарядный галстук,  спрятал  пистолет  и  документы. В  карман  положил  лишь
носовой платок и деньги.
     Когда он миновал Белорусский вокзал и выкатил по мосту на Ленинградский
проспект,   с   машиной   Гурова  поравнялась  знакомая   "вольво",  коротко
просигналила,  легко   обогнала  "Жигули"  и,  мигая  подфарниками,   начала
останавливаться. За рулем  сидел  незнакомый парень, Гуров понимал,  что его
просят остановиться, тоже мигнул сигнальной лампочкой, обозначая поворот, но
не припарковался, напротив,  выжал педаль газа  и  оторвался от  незнакомца.
Конечно, на трассе  такой трюк "Жигулей" против "вольво" стоил  три копейки,
но  в условиях города  Гуров сумел проскочить светофор, влетел у  "Сокола" в
тоннель  и через несколько секунд уже остановился у кафе "44". Гуров запирал
машину, когда подлетел парень на "вольво", выскочил из машины, выругался:
     - Вы что, ослепли? Я приказал вам...
     - Простите, не имею чести, - перебил Гуров и  направился к дверям кафе,
окна которого были плотно зашторены.
     Парень растерялся,  но быстро взял себя в  руки, в  два  прыжка  догнал
Гурова, схватил за рукав.
     - Лев Иванович, обстоятельства изменились, вас просят...
     Гуров сжал парню кисть, освободил рукав.
     - Я  не  стар, но консервативен.  -  Гуров  осматривал парня,  мысленно
составляя   словесный   портрет.   -    Во-первых,   поздоровайтесь,   затем
представьтесь.
     - Здравствуйте. - Парень шмыгнул носом. - Юрик, Юрий Копылов.
     - Водительские  права,  Юрий  Копылов.  - Гуров протянул  руку,  решая,
почему Волин прислал такого юнца.
     -  Лев  Иванович,  вы  же  машину  знаете,   Руслан  Алексеевич  просил
извиниться и привезти вас в другое место.
     Гуров  взглянул  на  права,   одновременно  приглядываясь  к  таксисту,
который, подняв капот,  возился с  мотором.  Он уже стоял здесь, когда Гуров
подъехал.
     Гуров вернул парию права:
     - Ты езжай впереди, я за тобой.
     - Ведено ехать на одной. - Юрий смутился. - Я привезу вас обратно...
     Юрий, при всей своей сопливости, оказался  отличным  водителем,  машину
чувствовал, вел быстро, ровно. Гуров, сидевший на заднем сиденье, оглянулся:
такси следовало за "вольво", порой исчезало, вновь появлялось.
     "Кажется, меня  хотят упрятать. Юношу  Юрика можно остановить  в  любой
момент, но что я выиграю? Убивать меня, судя по всему, не  собираются, такие
дела выполняют иначе, но и помощи мне теперь  ждать неоткуда - самонадеянные
спортсмены  застряли  у кафе,  сколько  дурака ни  учи, он умным  не станет.
Следовало просить ребят у Орлова".
     "Вольво"   свернула  с  окружной  и  покатилась  по  отличной   дороге,
замелькали посты ГАИ, навстречу проскакивали длинные лакированные лимузины с
затемненными пуленепробиваемыми стеклами. По обочинам дороги стояли стройные
сосны, стало  ясно:  на  данной территории  проживали  не хозяева,  а  слуги
народа.
     Юрик уверенно повернул,  подъехал  к  высокому забору, прокатил вдоль и
въехал в ворота, которые  тут же начали закрываться. В  узкий  просвет Гуров
успел увидеть, как такси проскочило мимо.
     - Вас ждут, - сказал Юрик.
     Сыщик оглядел особнячок. Двухэтажный домишко  создали истинные умельцы,
и, судя по всему, не при убиенном Николае и  даже не при горько оплакиваемом
Иосифе, а значительно позднее. Кирпичики уложены, словно кафельная  плитка в
фирменной   ванной   комнате,   не   швы,   а  ровные   линии,  прочерченные
профессиональной рукой,  ни  зазубринки,  ни осколочка. Значит, недоглядели,
кто-то из работяг все-таки на Руси остался.
     Гуров шагнул  на мраморные ступеньки,  которые явно откуда-то украли, а
что  непременно  украли,  сомнений  не  было:  мрамор  был  дореволюционного
происхождения.  Сыщик  потянул   за  кольцо,  прикушенное  звериной  мордой,
массивная дверь  распахнулась  неожиданно легко.  Дверь  тоже  украли, понял
Гуров, вытер ноги и зашагал по ковру того же происхождения.
     Он  почувствовал:  за  портьерой  прячутся,  вздохнул,  пытаясь   унять
противную дрожь, которая обычно появлялась в  минуты  опасности.  "Не  валяй
дурака и не сопротивляйся",  - скомандовал себе Гуров и прошел мимо плюшевой
портьеры.  В  этот момент  сыщика  и схватили.  Хотя он был к этому готов  и
только что отдал себе  разумные  команды, однако рефлексы сильнее разума. Он
подсек чью-то ногу, ударил кого-то по голове, в результате сам получил удар,
обмяк,   на   мгновение  потерял  сознание,  затем   почувствовал,  как  его
обыскивают, и услышал удивленный голос:
     - Парни, да он пустой! Шеф болтал: опасный, а мужик просто глупый.
     Гурова швырнули в огромное кресло и предупредили:
     - Будешь дергаться, набьем морду.
     - Но-но, я этого  не  люблю.  - Гуров  хотел встать и  тут же схлопотал
кулаком по макушке.
     -  Сказал же -  сиди,  -  прогудели  за  спиной  и бросили через  плечо
"Огонек". - Просвещайся.
     Во время  нападения ни  одного лица Гуров не  видел,  боевики  и сейчас
стояли  за  спиной. Он решил, что их трое, хотя, как  известно, "мушкетеров"
было четверо.
     "Ну,  а теперь быстро, - скомандовал себе  Гуров, - найди решение. Тебя
не  собираются калечить, тем более убивать. Приказано  захватить и  держать.
Зачем? Волин собирается выполнить главную  акцию.  Какую?  Валюта. Наркотик.
Обмен. Получение.  Передача. Но Волин должен быть уверен, что  его парни  не
промахнутся.   Значит,   сейчас  они  должны   позвонить,  и  Волин   начнет
действовать".
     Гуров  сидел  лицом  к  дверям, видел  инкрустированный  столик с белым
телефоном в стиле  "ретро"  и  подумал, что  в  доме должно  быть  несколько
аппаратов, будут звонить, конечно, с другого, но этот должен звякнуть. Затем
следует  выждать,  дать  Волину  возможность  выехать,  иначе,  когда  Гуров
вырвется, они перезвонят, предупредят. Где тогда искать Референта?"
     И  аппарат на столике  тренькнул: из другой комнаты звонили. "Сейчас за
моей  спиной  стоят  лишь  двое,  -  подумал  Гуров, -  удобно,  но  следует
подождать".
     В спортзале,  где занимались каратэ, он был только два раза, на большее
его  не хватило.  Гуров вспомнил  худощавого  тренера, который  шутя  дробил
ребром ладони кирпичи, мог взбежать по стене и ударить ногой в потолок.
     "Здорово, но  не для меня", - решил тогда Гуров.  Сыщик - это ум, воля,
память, реакция, а руки и  ноги  на последнем месте. Однако, когда несколько
лет  назад  участились нападения на сотрудников, он притащил в дом  гантели,
гирю,  гимнастическую резину, начал  отжиматься  от  пола и  оброс  солидной
мускулатурой.
     Но  сейчас  этого  мало,   против  троих  ему,  конечно,  не  выстоять.
Необходимо  придумать  какой-то  трюк  либо  завладеть  оружием.  Сгодится и
кочерга, металлический штырь.  На стенах  ничего не висит? Гуров покосился в
одну сторону,  затем в другую, чуть повернулся. Его  мгновенно  схватили  за
плечо, и перед  носом появилась  рука,  сжимавшая  опасную  бритву.  Голубое
холодное лезвие опустилось ему на бедро, легко "лизнуло", брючина распалась,
боли он  не  почувствовал,  казалось,  к бедру  приложили  не очень  горячий
компресс.
     -  Привяжем  к  креслу  -  и  порядок,  -  произнес  голос  за  спиной.
Говоривший, дыша в самое ухо, вытер бритву о разрезанную штанину.
     Телефон вновь тренькнул, видимо, разговор закончился.
     Гуров поджал ноги, решил больше не ждать. "Отшвырну кресло назад, сам в
дверь, и если сумею завладеть машиной..."
     Хлопнула входная дверь, послышались шаги,  и в гостиную солидно, словно
званые  гости,  вошли  трое  - Кирилл, Прохор и  бритоголовый "кубик", имени
которого Гуров не знал.
     -  Здорово, ребята!  - Прохор развел руки, словно готов был обнять весь
мир.
     - Стоять! - рявкнули за спиной Гурова.
     - Я  говорю, привет,  а  ты - стоять?  - возмутился Прохор. -  Говорят,
рэкетиры сплошь из спорта. А я вас не знаю.
     Прохор  подошел так близко,  что  Гуров увидел  бисеринки  пота на  его
бровях.
     Сыщик  отшвырнул кресло и ласточкой нырнул в сторону, над ним пролетело
что-то огромное, круглое, словно гигантское пушечное ядро. В то же мгновение
раздался выстрел, грохот падающих людей и предметов, крики. Гурову казалось,
что он вскочил  очень быстро, тем  не менее схватка  уже закончилась. Прохор
разглядывал  пистолет,  два бандита  лежали без  движения,  один  безуспешно
пытался вылезти из- под  обломков кресла,  еще один  -  теперь  подполковник
понял, что захватчиков было четверо,  - задыхаясь, болтая  руками  и ногами,
извивался в воздухе: "кубик" держал его на вытянутых  коротких мощных руках.
Затем с силой  ударил  бандита  о собственную  голову,  и Гуров услышал, как
трещат ломающиеся ребра. Тело шлепнулось на ворованный ковер.
     - Если медицина окажется бессильна, - богатырь погладил свою макушку, -
ты.  Лев  Иванович,  подтвердишь,  что  я  не  превышал  допустимых пределов
обороны.
     -  Как вы?.. Откуда?  -  Гуров недоуменно  осмотрелся, бросил взгляд на
часы,  решая,  каким  образом  происшедшее  побоище  оформить,  придать  ему
законный вид.  - Ладно. Я уезжаю,  всех грузите  в машины, везите  прямо  на
Петровку, к полковнику Орлову.
     Гуров  забрал у Прохора пистолет, придерживая разрезанную, подмокшую от
крови брючину, выскочил из дома.
     - "Спасибо" сказал? - спросил сидевший за рулем "вольво" Сергачев.
     - Давай в Москву, быстро! -  Гуров взглянул на притулившегося на заднем
сиденье Юрика.
     - Значит, не сказал,  -  констатировал  Сергачев.  - И отчего ты  такой
равнодушный и спокойный?
     -  Я не спокойный, а  тренированный, - ответил Гуров.  - Твои  товарищи
рисковали, а ты в машине прятался.
     - От рождения труслив, - парировал Денис. - Мы знали, что в доме только
четверо, зачем лишние люди?
     -  Выедешь  на трассу,  останови  у  поста ГАИ, я скажу несколько слов.
Объясни, как  вы удержались за  нами?  Я проверял,  вас на нашем "хвосте" не
было.
     - Все  гениальное просто, - скромно ответил  Сергачев. - Это для тебя я
Денис, неплохой мужик, но рядовой товарищ. А для миллионов болельщиков Денис
Сергачев - легенда.
     - Ты легенду пропусти, давай главное.
     Денис  собрался было обидеться, но,  заметив в глазах  Гурова смешливые
искорки, вздохнул:
     -  Мы  подъехали  к кафе  заранее,  огляделись,  тут  такси  подкатило,
водитель  этак  неторопливо,  словно не от  счетчика  живет,  а  ему с наших
налогов отстегивают, начал копаться  в движке.  Мне  это  не понравилось,  я
подошел, предложил  помочь, а  он смотрит на меня, будто  я  только с креста
слез, и спрашивает:
     - Неужто?
     Я, честно, не сориентировался, подзабыл свою великую славу, но отвечаю:
"Обязательно!"  Дальше  просто.   Прохор  подошел.  Они  обнялись,  чуть  не
прослезились.  Водитель объяснил, что его наняли, и не впервой. Когда узнал,
что  дело  и нас  касается,  объяснил, в какое  место нанимателю  он засунет
полученные деньги.
     - Молодцы.  Твои парни -  высший  класс! - Гуров повернулся к  Юрику. -
Твоя очередь, говори - кто такой?
     - Да плевать я на тебя хотел, мент паршивый!
     Застенчивость  мальчишки исчезла, на Гурова смотрели  злые, ненавидящие
глаза.
     Гуров устроился поудобнее, подмигнул и сказал:
     - Если бы из слов можно  было бы строить, то из  "паршивого мента" я бы
сложил замок.
     -  Ты  уже побывал в моем  замке,  - процедил  парнишка, - я  вас  всех
ненавижу.
     - Сколько тебе заплатили?
     - Нужны мне ваши паршивые деньги!
     - Значит, за просто так, за идею? У папы что-то отобрали, решил мстить?
     - Нужен мне этот холуй!
     -  Значит, папа тоже плохой. - Гуров  согласно кивнул. -  А кроме тебя,
кто хороший?
     - Лев Иванович. - Сергачев остановился у поста ГАИ.
     Гуров выскочил из машины.
     - Подай вперед, здесь остановка запрещена, - сказал сердитый лейтенант.
     - Непременно. - Гуров кивнул и вошел внутрь поста ГАИ.
     Волин знал: линейная милиция за обстановкой в камере хранения наблюдает
-  и,  чтобы  не  привлекать  к  себе  внимания,  прошел  быстро,  уверенно,
остановился у  нужного  номера, набрал  шифр,  открыл дверцу  - камера  была
пуста.  Он  по  инерции  сунул   руку  внутрь,  нащупал  тонкий  конверт,  с
невозмутимым видом положил в  карман, ловко уворачиваясь  от  баулов, узлов,
чемоданов, выбрался на привокзальную площадь.
     "Неужели боров не способен поступать честно? - думал он,  направляясь к
машине.  -  Конверт  тонкий,  там  может  лежать  лишь  записка. Может,  это
последнее "прости"? И я уже никогда не увижу Патрона?"
     Волин  сел  в  машину,  вскрыл конверт, вынул  отпечатанный  на машинке
листок.
     "Все остается в силе, в двадцать часов находись у себя дома. От записки
прикури любимую трубку и не думай обо мне хуже, чем я есть".
     В   шикарном  подъезде   Руслана  Алексеевича  Волина   ожидала  группа
товарищей.  Телевизионные  камеры,  корреспонденты  и  цветы  отсутствовали.
Встретившись взглядом с Гуровым, Волин вопросов  задавать не стал, пригласил
всех   в   квартиру.  Публики  набралось  предостаточно.  Полковник   Орлов,
следователь прокуратуры, два криминалиста, понятые, в общем, толпа.
     Следователь  предъявил документы,  открыв  папку, ознакомил  хозяина  с
постановлением на обыск. Волин читать бумагу не стал, отвернулся и сказал:
     - Раз  пришли, располагайтесь.  И  объясните,  что  вы хотели бы  здесь
найти. Возможно, я вам помогу.
     Гуров не сомневался, что  Волин вернется  в дом с товаром - валютой или
наркотиком, - и сейчас чувствовал растерянность.
     Волин  понимал, что истинный  организатор происходящего Гуров, будь  он
трижды проклят.  Да, хвала Патрону, предусмотрительному мудрецу, оставившему
в камере  хранения  лишь записку.  Хорошо бы  он, Волин, смотрелся,  заявись
сейчас с товаром  в руках.  Ладно, сейчас  потерпим, решил  Волин, когда все
утрясется, не станет  больше деликатничать,  скажет Патрону:  пусть прикажет
Гурова убить, и чем скорее, тем лучше.
     Следователь  разложил на  столе бумаги  и начал  задавать  вопросы. Для
начала  убедился,  что  перед  ним действительно  Волин  Руслан  Алексеевич,
который  родился в  такой-то день  и  год,  в  таком-то  месте, прописан  по
настоящему адресу, занимает такую-то должность,  член КПСС, ранее не судим и
т. д.
     -  Гражданин  Волин,  - начал следователь,  - попрошу вас сдать золото,
иностранную валюту, наркотики.
     - Гражданин  следователь, я вам помочь  не  в силах. Наркотиков в  доме
нет, можете  искать,  только предупреждаю,  мебель  антикварная,  попортите,
вашей зарплаты... -  Волин махнул рукой.  - Впрочем,  с  завтрашнего  дня вы
вообще никакой зарплаты получать не будете.
     - Я вас попрошу! - Следователь встал.
     -  Не  стоит просить, не  на паперти, - остановил  следователя Волин. -
Золотые  изделия  и  валюта  у  меня  имеются,  могу  предъявить.  Все  мной
заработано, доказывать данный факт я не собираюсь, так как в  отличие от вас
человек умный и знаю свои права и ваши обязанности.
     - Я  же тебя  просил,  - прошептал  Гуров, - привези следователя,  а не
партийца, этой комедии края не видно.
     Орлов  вздохнул.  С  прокуратурой  отношения  напряженные,  и  прокурор
прислал выдвиженца, радетеля перестройки.
     Следователь вновь сел, забарабанил  пальцами по столу, понятые смотрели
на него насмешливо, сотрудники - равнодушно, только оперативники не обращали
внимания: они плохих работников и раньше видели.
     - Вы мне  какую-то бумажку показывали, вроде  ордера на обыск, - сказал
Волин.  -  Я  читать не  стал, так  как подполковника  Гурова  знаю лично  и
убежден:   Лев   Иванович  никакого   беззакония  не  допустит.  Однако  вы,
представитель  прокуратуры, объясните,  какими  обстоятельствами вызван  ваш
визит? И в чем конкретно подозреваете гражданина Волина?
     Следователь  растерялся,  его  заверили,  что  подозреваемый  явится  с
доказательствами в руках.
     Орлов тяжело поднялся, кивнул следователю на дверь в соседнюю комнату и
сказал:
     - Можно  вас  на минуточку? -  Грузно  ступая,  он  вышел  из гостиной,
следователь вылетел следом.
     - Надеюсь, вы ничего мне не подбросили? - громко сказал Волин.
     Одна из понятых, ветхая старушка, легко скользнула со стула:
     -  Случалось, уважаемый,  ох, как  случалось,  -  и нырнула  следом  за
представителями власти.
     Следователь, не обращая на старушку внимания, запальчиво говорил:
     - Как вас понять? Вы гарантировали!
     - Молодой человек, если у  вас плохо с памятью, смените профессию. Я не
сберкасса, я ничего не гарантирую.  Волин явился без портфеля или  чемодана,
вы должны  были сориентироваться  и вести разговор лишь  об имеющихся против
него материалах,  требовать выдачи оружия. Волин официально принял на себя и
документально обосновал  пятьсот тысяч рублей  и  пять тысяч долларов! Вы  в
своем уме?
     Старушка,  скрестив морщинистые ладони  на  плоском  животе,  слушала с
явным удовольствием.
     Эксперты вышли  на лестничную  площадку  покурить, в гостиной  остались
сыщик, Референт да один понятой, который, судя по возрасту и равнодушию, уже
столько  перевидал обысков  и допросов, что  полностью  адаптировался, сразу
придвинул стул к стене, откинулся на спинку и прикрыл глаза. По опыту знал -
когда потребуется, разбудят.
     -  За  обыск  ответит следователь,  -  сказал  Референт. -  Вот  кто за
убийство генерала Потапова ответит?
     -  А вам поклон от вашей бригады, их  осталось  трое,  один, думаю,  не
выживет.  Но  особо  просил  кланяться  юноша,  сынок  хозяина  дачи.  Юрику
предъявят  обвинения,  папа,  полагаю,  вступится.  Короче,   тюрьму  я  вам
гарантирую.
     - Будем перестукиваться?  -  спросил  Волин. - Пока  идет  совещание  в
верхах, - он кивнул на закрытую дверь, - я сварю кофе. Всем не обещаю, но вы
чашечку получите.
     - Не стоит! - Гуров поднялся и преградил Волину выход из гостиной.
     Судя  по всему,  следователь  страдал  аллергией на  правду,  его  лицо
покрывали  багровые пятна Орлов же, вернувшись, сонно огляделся и на секунду
задержал  цепкий  взгляд  на Гурове.  Тот  состроил гримасу, мол,  возможно,
сейчас зацепимся И вспомнил: когда  Волин, отперев замки, прошел в квартиру,
то  заглянул на кухню Гуров находился  сзади  и  лица хозяина  не  видел, но
заметил: Волин вздрогнул и напрягся. Гуров это мгновение отметил, решил, что
в кухню стоит заглянуть,  а потом забыл о своем  намерении.  Не в  состоянии
вспомнить имени и отчества следователя, он взял его по-приятельски под руку,
негромко сказал:
     - Пригласите понятых. Я частенько ошибаюсь,  но случается всякое... - и
уже другим  тоном продолжил: - Хозяин, за ним понятые, пройдите, пожалуйста,
на кухню.
     По выражению лица Волина сыщик понял, что в данном случае не ошибся.
     На кухонном столе стоял пухлый портфель. Следователю не совсем, видимо,
отшибло мозги, так как он, сориентировавшись, спросил:
     - Гражданин Волин, что находится в данном портфеле?
     - Понятия не имею, данный портфель я в первый раз вижу, - ответил Волин
     Следователь обратился к понятым:
     - Скажите, кто последним входил в квартиру?
     -  Вот они. - Старушка указала на  экспертов. -  А  мы с Валюшей  перед
ними. Но они на кухню заглядывали, я помню...
     - Перестань,  Аннушка.  - У  ее  мужа,  несмотря на хилое телосложение,
оказался мощный, с хрипотцой бас. - Портфеля ни у кого в руках не было. Да и
такие громоздкие предметы не подбрасывают.
     -  Я  тоже  так  думаю.   -  Следователь  обрел  уверенность.  -   Анна
Григорьевна, вы у нас самая бдительная, откройте портфельчик.  Хозяин его не
видел, мы тем более. Все вместе и поинтересуемся содержимым.
     Аннушка подергала замок, портфель легко открылся, старушка вынула мятую
газету, затем белый полиэтиленовый мешочек и осторожно положила на стол.
     Некоторое время  все  молчали. Орлов  встретился  взглядом  с  Гуровым,
стукнул  по виску  указательным  пальцем  и оттопырил  большой.  Следователь
заметил и усмехнулся:
     - Полагаю,  что столь "крохотный" портфельчик  сумел  бы  обнаружить  и
следователь прокуратуры.
     Орлов  хотел  ответить,  что   следователь  прокуратуры,  судя  по  его
квалификации, давно  бы уже,  принеся  извинения,  из  квартиры убрался.  Но
полковник  имел  изрядный  опыт  не говорить  всего,  что  хочется,  поэтому
промолчал и согласно кивнул.



     Кулечков  в  портфеле  оказалось двенадцать  штук, Аннушка выстроила их
рядком и сказала:
     - На сахар не похоже, мягонькие. Может, сахарная пудра?
     -  Возможно. - Следователь  не сводил взгляда с  Волина.  -  Только  мы
гадать не будем. У нас есть  специалисты, пусть определят. - Он повернулся к
экспертам. - Товарищи, прошу...
     - Необходимо  отвезти  в  лабораторию, -  ответил эксперт.  - Составить
протокол изъятия и в лабораторию...
     -  Товарищ, не  учите меня, -  перебил следователь,  продолжая сверлить
взглядом Волина. - Вы дайте предварительное заключение.  А  то действительно
изымем какую- нибудь пудру, позора не оберешься...
     -  Я  повторяю, данный портфель  вижу впервые и что в нем находится, не
знаю, - сказал Волин.
     -  Преступник никогда  не знает,  что находится  у него  дома.  Золото,
бриллианты, мешки денег, -  язвительно заметил следователь. - И что у него в
кармане лежит, преступник тоже не знает.
     Волин выпрямился, развернул плечи Обычно мягкий, вальяжный в движениях,
сейчас он подобрался, походил на строевого офицера.
     Гуров его не жалел  -  человек сам определяет свою судьбу, - но смотрел
на Референта с уважением: силенка и воля у него присутствовали.
     - Эксперты и понятые останутся здесь, а мы пройдем в гостиную, - сказал
следователь. - Надеюсь, гражданин Волин пожелает сделать заявление.

     -  Пожелает,  и  именно  заявление.  -  Волин первым  вышел  из  кухни,
посмотрел  Гурову в  лицо.  -  Награды  получит  этот  щелкопер,  а ты,  Лев
Иванович, получишь срок. Только мы пройдем не в гостиную, а в кабинет.
     - Не забывайтесь, здесь распоряжаюсь я! - вспылил следователь.
     - Присаживайтесь, -  сказал Волин, когда они вчетвером вошли в кабинет.
-  А  вы, гражданин следователь, усаживайтесь  за  стол, раскладывайте  свои
бумажки, вы сейчас будете писать.
     Следователь промолчал, сел за  массивный стол и с нескрываемой завистью
осмотрел роскошные  предметы  из  бронзы и янтаря. Орлов опустился  в низкое
кресло, Гуров подошел к книжному шкафу.
     -  У  вас  недавно убили  генерала,  - сказал Волин,  снимая  со  стены
старинный мушкет с широким прикладом.
     - В данный момент это не  имеет значения. - Следователь взял  со  стола
серебряный   "паркер"  с  золотым  пером,  нарисовал  в  блокноте  несколько
завитушек и расписался. - Несколько позже я вас допрошу по этому вопросу.
     - Почему позже? - Волин  отодвинул у приклада мушкета заднюю задвижку и
поднял  мушкет  над столом. Приклад оказался  полым, и Волин  пытался что-то
вытряхнуть  из  него.  Все следили за  манипуляциями хозяина, но из приклада
ничего не выпадало. Волин запустил в полость руку, понял, что тайник пуст, и
повернулся  к  Гурову. Сыщик  листал томик Эдгара По, не обращая внимания на
происходящее.
     Волин не верил собственным глазам, исчезновение пистолета с отпечатками
Гурова  и фотографий потрясло  Референта  больше, чем обнаруженный на  кухне
портфель.
     Следователь смотрел недоуменно.
     -  Вот, - сказал Гуров, найдя в  томике  Эдгара По  нужную  страницу. -
Основоположник  детективного  жанра  в  своем  рассказе  "Пропавшее  письмо"
утверждает,  что  самый  надежный  способ  спрятать предмет - вовсе  его  не
прятать, а  положить  на видном  месте. Это старинное  оружие висит на самом
виду.
     - А что вы прятали? - спросил следователь.
     - Теперь это не имеет значения, - ответил Волин.
     В кабинет заглянул эксперт.
     - Товарищ следователь, можно вас на минуточку?
     Следователь вышел, сыщик поставил томик Эдгара По на место.
     - Если  вы  читаете  книги,  это не означает, что  все остальные их  не
читают, - сказал Гуров. - Лежачего, конечно, не бьют,  но вынужден добавить:
Олег Веселов жив, находится  в  наших руках.  Не хочу читать нравоучения, но
если  вы ставите капкан, то не  попадайтесь в него сами.  Ваш трюк с записью
разговоров  в машине..  далеко  не  высшего  класса.  И  думаю, нам  удастся
восстановить обстоятельства убийства генерала Потапова.
     Волин открыл бар, налил себе изрядную порцию.
     - Ни скупку, ни перепродажу вы не докажете. Хранение наркотиков... - Он
выпил - Сколько лет?
     - Я не знаю статью, - ответил Гуров. - Петр Николаевич?
     -  А черт его знает, не сталкивался. - Орлов поднялся. - Приедем домой,
посмотрим.
     Вернулся следователь, он был хмур и деловит.
     - Руслан Алексеевич, я  у вас возьму подписочку  о невыезде из  Москвы.
Завтра в пятнадцать  попрошу явиться в прокуратуру.  У  меня к вам несколько
вопросов. Я не  извиняюсь, никакого ущерба  мы вам не нанесли,  однако. - он
развел  руками, - розыскники  -  народ горячий,  кавалеристы!  А  мы  нудные
законники. -  Он  кивнул опешившему Волину,  на Гурова  даже не взглянул.  -
Товарищ полковник, поехали, договорим в кабинете.
     Отзвучали шаги, захлопнулись  все двери Волин стоял в холле со стаканом
в руках. За спиной раздался тихий смех. Волин судорожно  повернулся в увидел
старушку Аннушку.
     - В  наши-то времена  они  не цацкались,  говорили,  был бы  человек, а
статью  и доказательства мы всегда найдем.  Кто  же над  вами  так подшутил,
голубчик? - Старушка трясла задремавшего мужа. -  Валюта, хватит спать, идем
домой чай пить.
     -  Я  как  чекистов  увижу,  так  в  сон  клонит,  -  прогудел  старик,
поднимаясь.
     Волин  все еще не  мог прийти в себя. Ясно, что в таинственном портфеле
не обнаружили криминала. Но тогда что это за портфель, откуда и зачем?
     - Руслан Алексеевич, тебе такое количество крахмала ни к чему, я возьму
пакетик? - спросила Аннушка.
     - Крахмала? -  Волин допил из  стакана,  поперхнулся. - Забирайте весь,
сделайте одолжение.
     Старики взяли только один пакет, остальное Волин спустил в канализацию,
протер стол, швырнул  портфель в угол и начал размышлять, что же ему делать:
то ли петь и плясать, то ли материться и ломать мебель.
     Да, его могли арестовать, а он остался на свободе. Но где валюта?
     Размышления Волина прервал телефонный звонок.
     -  Слышал,  тебя   можно   поздравить?  -   спросил   Патрон,  довольно
рассмеявшись. - Теперь ты понимаешь, чем умный отличается от дурака?
     - Вы в Москве? - растерянно спросил Волин.
     Константин  Васильевич   Роговой   сидел  на  кухне  собственной  дачи,
разговаривал по телефону и не сводил глаз с двух кроликов, которые  жарились
на  вертелах в  камине.  Дача  Патрона состояла из  двух комнат  -  кухни  и
спальни, каждая метров по Двадцать.
     -  Эх, Русланчик, нет  чтобы  поблагодарить старика, который  уберег. -
Патрон зажал  трубку огромной  ладонью  и сказал.  - Поверти вертела, сгорят
ведь, и жирком, жирком полей.
     Сидевший  в плетеном кресле  Эффенди легко поднялся, подошел к камину и
начал возиться с кроликами.
     - Да никуда я не  пропал, здесь, - ухмылялся Патрон, - просто у меня ты
не один, другие дела имеются.
     - Так вы в Москве? - вновь повторил Волин. - А где товар?
     -  Убыл.  Ты же  сам  его в  Шереметьево  оттащил.  Все  в порядке,  не
волнуйся.
     Волин вспомнил, как провожал Патрона, нес за ним  чемодан  и  удивлялся
его тяжести. Обычно, улетая на два-три дня, Роговой брал с собой лишь свежие
рубашки да туалетные принадлежности.
     -  Что,   язык  проглотил?  -  Патрон  явно  наслаждался  произведенным
эффектом. - Я в лайнер зашел, неважно себя почувствовал и вернулся,  а товар
улетел. Уже получил телекс, все в норме, деньги переведены на счет. Ты давай
из Москвы  убирайся,  здешний климат тебе  вреден.  Ты подручного-то своего,
спортсмена,  прохлопал,  живехонек он, не  говорит сегодня,  начнет  болтать
завтра.  Улетай в Вену, я тебе  кое-что переведу,  живи, поглядим, как здесь
все обернется.
     - Я все понял, только зачем был нужен этот цирк с крахмалом?
     - Не понял? Молодой.  Выполняй, что сказано. Мы еще б тобой поработаем.
У властей выходов на меня нет.
     - А Юрий Петрович?
     - Он уехал, его не достать...
     - А люди? Они потеряли сто миллионов, не успокоятся.
     - Не потеряли,  а  заплатили, - ответил Патрон  и показал  Эффенди, что
кроликов  надо  еще  раз  перевернуть.  -  У  людей сегодня  забот  хватает.
Пацанов-то Гуров захватил, одни будут молчать, другие - поплывут. Люди будут
заботиться в первую очередь о своей жизни, свободе, о деньгах и не вспомнят.
     "Да он обыкновенный  бандит, - подумал Волин, - ограбил компаньонов.  -
Но быстро внес коррективы. - Титан. Гений. Сто миллионов! И ведь принесли-то
их с поклоном".
     - Мне жить в Вене на ваши подачки?
     - И тихо жить,  - уточнил Патрон. - Убийц цивилизованные страны выдают.
Австрия  - очень  цивилизованная  страна. А насчет  подачек ты не  прав.  Ты
получишь  хорошие  деньги. И останешься  моим человеком, я  сам найду  тебя.
Удачи!
     Патрон положил трубку и заторопился к камину.
     -  Сыщик  -  молодец,  я  не  ошибся  в  нем, - сказал Патрон.  -  Всех
мальчишей- кибальчишей  он подмел  подчистую  и  моего верного  Санчо  Пансу
напугал до смерти.
     - А как с ним? - спросил Эффенди.
     - Мы же договорились. Или я плохо заплатил?
     Эффенди  получил  свою долю в наркотике и претензий  по оплате не имел,
однако  с ликвидацией Гурова возникли сложности: у убийцы в данный момент не
было пистолета, а ножом он пользоваться не любил.
     -  Ты уходишь в  Турцию?  - Патрон выпил вина.  - Граница  там дырявая,
сложностей не возникнет. - Он помолчал. -  Если только стукнет кто. Но ведь,
кроме нас двоих, и нет никого.
     Уже давно никто не  смел угрожать Эффенди,  и  он  не выдержал. Нарушая
собственную заповедь отвечать  на  угрозу лишь выстрелом и никогда  словами,
ответил:
     - Ты умный, но убить тебя значительно легче, чем сыщика.
     - Я умный, - согласился Патрон. - Если ты решишь выполнить более легкую
работу, то потом быстрее удавись, чтобы не мучиться.
     Он  сунул  руку под подушку, вытянул  шелковый шнур  и бросил на колени
Эффенди.
     - Сними люстру, там крюк крепкий.
     - Я пошутил, Патрон. - Эффенди бросил шнур на лавку.
     - Я тоже пошутил, Эффенди,  ты настоящий мужчина  и профессионал. Сыщик
выполнил  свое, пусть уходит. А ты обоснуйся в цивилизованной  стране, через
два-три года о  тебе напрочь забудут. Ты прилетишь официально, с паспортом и
валютой в кармане, мы встретимся  и  решим, как нам жить дальше.  Я не  знаю
точно,  как там, -  Патрон махнул огромной ручищей на окно,  -  но  у  нас в
настоящей цене  лишь  такие,  как мы  с  тобой,  люди,  обладающие  реальной
властью. Эти, - он ткнул  пальцем в потолок, -  тщеславны и болтливы, и, как
всякую крышу, их  можно поменять.  Эти, - Патрон  топнул  слоновьей ногой по
полу,  - нищи и  бесправны!  Я!- Он ударил себя в грудь. - Фундамент! Вместо
меня можно выкопать только яму. Чтобы так глубоко  копать, нет смелости, нет
силы,  веры,  денег.  Ничего  нет! И я  бессмертен! Через  несколько месяцев
заработает рынок,  наши деревянные рубли  превратятся в пыль, народ - Патрон
презрительно скривился и  произнес: - Трудящиеся  начнут  голодать,  деловая
мелочь,  ломая зубки,  начнет отрывать  кусочки... Правители,  сытно  кушая,
будут продолжать свои игры, сменять друг дружку, принимать самые последние и
самые  важные  постановления,  шнырять   по  заграницам.  Наступают  веселые
денечки... .
     Патрон встал, качнулся, направился в спальню.
     -  Ты  располагайся,  Эффенди...  Надо  бы  немного  похудеть.  Ты  как
полагаешь?
     Эффенди не ответил, а Патрон разделся и быстро заснул.
     - Звонили из  прокуратуры, - сказал  полковник Орлов.  -  Твой  Веселов
начал  давать  показания.  А  подполковника  Гурова   приглашают  завтра   к
четырнадцати.
     - А мой Волин улетел в Вену, - в тон полковнику ответил Гуров.
     Друзья сидели  в  кабинете Орлова. Недавно  они "парились" на  ковре  у
Турилина  и сейчас лениво переговаривались,  изрядно друг другу надоели и не
знали, как без злобы расстаться.
     - Твоего Лебедева зарезали на Ленинградском вокзале.
     - Заткнись,  - сказал Гуров.  -  Я  обещал ему безопасность и  слова не
сдержал.  И не бей по  больному. Лучше скажи,  куда подевалась тонна  денег,
которую свезли из всех отделений Корпорации?
     История   исчезновения   несметных  миллионов   была  разгадана.  Гонцы
доставляли Лебедеву  деньги  и  уходили.  Он тут же упаковывал их в бумажный
мешок  и  выбрасывал  в  мусоропровод,   где  их  подбирали  и  отсылали  по
назначению.
     В  квартире  не  было  черного  хода,  окна  выходили  лишь  на  улицу,
наблюдение вели только за подъездом.
     - Может, ты  все-таки уйдешь? - тоскливо спросил Орлов. - Ну  не могу я
тебя сейчас видеть. Все, мое терпение кончилось.
     Гуров  тихонько   засвистел,  пошел  к  дверям,  взялся  за  ручку,  не
оборачиваясь, спросил:
     - А завтра?
     - Что  завтра?  -  Орлов  начал шарить  по  столу,  отыскивая,  чем  бы
запустить в Гурова.
     - А завтра у тебя терпение появится?  Прекрасно, тогда я тебе и сообщу,
кто руководитель Корпорации.
     Гуров вышел. Заглянул в свой кабинет,  не присаживаясь,  записал данные
Рогового, запер листочек в сейф и вышел на улицу.
     "Жигули"  почему-то  утром  не завелись, из дома на  Петровку его довез
частник,  а обратно подполковник решил пройтись пешком. Он пытался настроить
себя на мирный  лад,  не  обращать внимания  на  загнанные  лица москвичей и
гостей столицы, на грязь - в последнее время улицы не только не убирали, но,
казалось,   умышленно  старались  предельно   испакостить  -  на  бульварах,
тротуарах,  везде валялись окурки,  пустые бутылки, огрызки, фантики.  Гуров
старался смотреть  поверх  всего  этого  безобразия,  но взгляд  упирался  в
облезлые стены домов и бессмысленные лозунги.
     Он прошел Тверской бульвар,  свернул  на  улицу Герцена, миновал здания
посольств,  выделявшихся  из  своего окружения  опрятностью,  чистотой стен,
пересек Садовое, и тут в толчее, которая возникла напротив высотного здания,
Гурова остановил плотный седой мужчина:
     - Я будто бы спрашиваю у вас дорогу, а вы мне ее указываете.
     Сыщик мгновенно  подобрался, быстро  взглянул  в лицо  говорившего. Оно
было испуганное,  неуловимо знакомое, из  далекого прошлого. Мужчина пытался
улыбаться, кривил дрожащие губы.
     - Конечно,  с удовольствием,  -  ответил  Гуров,  кивая. -  Спрашивайте
коротко, идите рядом.
     - Ты на мушке, сейчас начнут стрелять.
     - Народу многовато,  - ответил Гуров,  указывая  в  сторону зоопарка. -
Кто?
     - Ты меня не помнишь, за мной должок, ты был человеком...
     - Пройдите  прямо, с  правой  стороны станция  метро.  -  Гуров  указал
направление.
     - Пистоль купил утром, я случайно...
     -  Спасибо,  уходи, не  торопись и сразу  в  метро. - Гуров  улыбнулся,
пересек брусчатку и вошел в толпу, которая завихрялась у ведущей к  магазину
лестницы.
     Эффенди, уверенно подумал он.  Можно позвонить  и вызвать опергруппу. И
что?  Сейчас он не знает, что  я предупрежден, увидит оперативников... Да  и
сам  факт, что я войду в телефонный автомат за два квартала от  своего дома.
"Жигули"  утром не завелись... Он  на  машине? Нет,  у  него,  конечно, есть
машина,  но где-то в стороне.  Эффенди  определил  место, и оно не здесь. На
Грузинской,   после   перехода  между   зоопарками,   у   перехода   слишком
многолюдно...  Ближе к моему дому, машина где-то за углом... Стрелять  будет
метров с  десяти. Но не  факт,  возможно,  в упор,  пройдя мимо. Недалеко от
угла, ближе к машине.
     Гуров купил  эскимо,  словно сторонний наблюдатель, отметил, что руки у
него не дрожат. А вот с ногами  хуже, идти не хотят, задеревенели. Он прижал
левый  локоть,  проверил  пистолет.  "Я не успею  достать.  Можно  незаметно
переложить в боковой  карман, но все равно не успею. Эффенди - профессионал,
он мне и дернуться не позволит".
     - Купите розы! Молодой человек, взгляните, какие розы!
     - Это  я? - Гуров бросил эскимо в урну. -  Молодой? - Он вынул из ведра
колючую розу, пытаясь сосредоточиться.
     Торговка была молодая, неряшливо одетая, с  ярко  накрашенными губами и
стойким запахом недавно принятого.
     - Сколько стоит? - спросил Гуров.
     - Пятерка.
     - Считай, даром - Гуров улыбнулся. - Вас послал бог.
     - Кончай развешивать, отходи, покупателей отпугиваешь.
     - А  сколько здесь всего?  - Гуров  испугался,  что  в новый  костюм не
переложил деньги, опустил руку в карман. Деньги оказались на месте. - Возьму
двадцать пять штук по три рубля.
     Он отказался от целлофановой обертки, достал  из кармана "Литературку",
обернул колючий букет.
     Проходя  между  стоявшими  машинами,  быстро  вынул  пистолет,  снял  с
предохранителя,  вставил оружие в цветы и, держа их  неестественно скованной
рукой, уверенно направился к зоопарку.
     "Теперь задача, - думал он, сворачивая на Грузинскую, - не подпустить к
себе  сзади и не прозевать тормозящую рядом машину. А уж встречного угадаю".
Он вспомнил фотографию Эффенди. Пустое, в лицо не узнать. Приметы? Как одет?
Он  выберет крайности. Претенциозный иностранец либо  опустившийся пьянчуга.
Скорее, первое.
     Сыщик  миновал переход,  уступил  дорогу  девушке с  детской  коляской,
повернулся. Ни одной подходящей фигуры, одиноких мужчин вообще нет.
     Из-за угла выкатилась детская коляска, появился папаша. Гуров вспомнил,
как давно,  в прошлой жизни, использовал  этот  прием, и  бросился к  стене.
Увидел Эффенди, пистолет - все очень отчетливо.
     Выстрелы слились, сыщик и убийца одновременно налетели грудью на  пули,
шагнули друг к другу.  Эффенди рухнул на коляску, подполковник Гуров упал на
мостовую, уткнувшись лицом в цветы.
     Константин  Васильевич Роговой,  начальник Главка, депутат,  кандидат в
делегаты  очередного  съезда,  крепко спал.  Сегодня  он решил  начать новую
жизнь, потому  на  ужин  ограничился жареным цыпленком,  фруктами,  от  вина
отказался, а выпил лишь бутылочку коньяка.
     При  своей комплекции и лежа навзничь он должен был бы храпеть. Но, как
известно,  Константин  Васильевич  презирал  законы,  даже физические,  спал
спокойно, тихо, дурных, как и веселых,  снов по своему  обычаю  не  смотрел,
совесть его никогда не беспокоила, словом, спал, как малый ребенок.


Last-modified: Sat, 20 Mar 1999 15:13:41 GMT

Оцените этот текст: