Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
     © Copyright Алекс Орлов
     Email: ambeir@cityline.ru
     Изд. "Альфа"
     Четырнадцатый фантастический роман из серии "Тени войны"
     Страница автора: http://www.alexorlov.ru
---------------------------------------------------------------


     Фантастический роман



     Стадо туков попалось очень беспокойное. Животные то и дело переходили с
места на место, хотя на всех кочках вокруг было сколько угодно полыни.
     Майк нехотя поднимался  с  брошенной  на землю  накидки и, опираясь  на
длинный пастуший посох, шел следом  за стадом. Собственно, против  переходов
он не возражал, но в стаде было несколько норовистых туков, которые с  места
в карьер неслись  к  соленым озерцам  и напивались воды, невзирая на то  что
Майк немилосердно лупил их посохом.
     От соленой  воды у туков пучило животы,  и они  целую неделю  не давали
молока За это хозяин вычитал из скудного  жалованья  пастуха штраф, а  то  и
попросту бил Хозяин любил распускать руки.
     С  востока, со  стороны долин, снова налетел сырой  ветер. Он принес  с
собой тяжелый запах йода. Даже полынь подчас  уже не горчила, а источала все
тот же надоевший запах.
     Наконец  туки  остановились  и принялись  срывать  жесткую  траву. Майк
подогнал к стаду  стоявшую  в  стороне самку и,  сбросив на землю  накидку и
кожаный мешок с водой, присел на большую кочку
     Соленый ветер понемногу ослабел,  а солнышко  пригрело  так,  что  Майк
задремал.  Очнулся он от  тревожного  звона колокольчика, висевшего на шее у
вожака стада матерого тука Абсента.
     Пастух открыл  глаза и, проследив за взглядом вожака, заметил человека,
идущего прямо к стаду.
     Незнакомец был высок ростом, и Майк невольно нащупал лежавший в кармане
нож.  Времена были неспокойные, и случалось, что на пастухов нападали, чтобы
угнать скот.
     Вскоре незнакомец  подошел  ближе, и Майк расслабился. Этот  человек не
походил  на  разбойника. Даже Абсент понял  это и, опустив  голову, принялся
срывать траву.
     --   Доброго   здоровья,   господин   пастух,   --   произнес   путник,
останавливаясь в нескольких шагах от Майка и скидывая заплечный мешок.
     --  Здравствуйте, -- отозвался Майк, все еще с  недоверием  разглядывая
незнакомца. Внешне он  был похож на гиптуккера, перегонщика туков.  Об  этом
говорил  его  просторный  кожаный  плащ, широкополая шляпа и загорелое лицо.
Однако гиптуккеры всю  свою жизнь  проводили  верхом на быстрых лахманах,  а
этот пришел пешком.
     -- Твой костер -- мой чай, пастух. Договорились? -- с улыбкой предложил
путник.
     -- Я не могу, -- Майк виновато пожал плечами. -- Туки переходят с места
на место через каждые полчаса. Они мне покоя не дают.
     --  Ничего.  Пока  я   здесь,  туки  никуда  не  денутся,  --  пообещал
незнакомец. -- Постереги мои  вещички, а  я схожу под гору  -- принесу сухих
корней.
     -- Да, мистер, но ваши вещи... Если туки пойдут...
     -- Ничего не бойся.  Если стадо двинется, можешь бросить мой мешок. Но,
уверяю  тебя, туки не сдвинутся с места. Здесь много травы -- часа на три им
хватит.
     Майк  не нашел, что  возразить, и незнакомец стал спускаться к подножию
холма, туда,  где росли  невысокие  чахлые кустики. Не  выдерживая засоления
почвы,  они гибли,  и  их сухие  ветки  вполне  годились  для костра.  Майк,
проследив  взглядом за  высокой  фигурой  этого  человека, подумал,  что  он
все-таки очень смахивает на гиптуккера.
     Между тем стадо продолжало оставаться  на месте, а Абсент покинул своих
самок и подошел совсем близко, принюхиваясь к содержимому мешка незнакомца.
     --  Иди отсюда, это не твое, --  буркнул Майк. Тук как будто не слышал.
Пастух потянулся, за  своим  длинным посохом,  и  Абсент тут же  отошел. Что
такое посох Майка, он испытал на себе.
     Вскоре вернулся незнакомец. Он  принес такую охапку сухих веток, что их
хватило бы на целый день.
     Бросив их на землю, он посмотрел на Майка и протянул ему руку.
     -- Теперь давай знакомиться, -- сказал он, -- меня зовут Джо Беркут.
     --  А  меня --  Майк. Майк Баварски, -- Пастух пожал большую мозолистую
ладонь Беркута и сразу почувствовал к этому человеку симпатию.
     -- Очень приятно, Майк. Теперь давай готовить чай.
     С  этими словами  Джо присел на  корточки и начал мастерски  укладывать
сухие ветки, разламывая их своими сильными руками.
     Вскоре костер уже горел и на нем грелась вода Майка, налитая в  котелок
Беркута. Новый знакомый достал сухари из кукурузного хлеба  и даже половинку
шоколадной плитки.
     Судя по всему, он выложил все, что у него было.
     Поборовшись  с  собой  пару  минут,  Майк вытащил  из  кармана сахар --
шестнадцать  кусков.  Причем  шесть  из  них  он  получил   законно   --  по
распоряжению хозяина, а десять стащил на кухне.
     --  О, так  много  сахару!  -- удивился Беркут и, отломив чуть-чуть  от
одного кусочка, положил в рот.  -- В детстве я любил сладкое, -- пояснил он.
-- А уж два таких куска мы с друзьями считали целым состоянием.
     Майк улыбнулся и кивнул. Пока ему не дали  эту работу,  он тоже нечасто
получал сахар. Теперь же он был при деле, и каждый его день приносил немного
денег.
     -- Почему туки не уходят? -- спросил Майк, когда Беркут стал засыпать в
котелок заварку.
     -- Потому что их вожак остается возле  нас, -- пояснил Джо,  размешивая
кипящую воду тонкой палочкой.
     -- А почему он остается?
     -- Потому  что у  меня в мешке  лежит кусочек подкопченного хлеба... --
невозмутимо ответил Беркут. Он пошарил в своих вещах и достал две серебряные
чашки. И хотя  они  были без  ручек,  Майк восхитился  украшавшим их  тонким
рисунком.
     -- Вот  уж не  знал,  что  туки  любят  копченый  хлеб, --  сказал  он,
разглядывая чашку.
     -- Не все, -- покачан головой Беркут. -- Только самцы.
     -- Вы так хорошо знаете туков... Как будто вы гиптуккер.
     --  Так я и  есть гиптуккер,  -- сказал Джо, бесстрашно  выхватывая  из
костра горячий котелок и ставя его на высокую кочку.
     -- А где же ваш лахман, мистер  Беркут? Я еще не видел ни одного пешего
гиптуккера.
     -- Пал мой  лахман, -- признался  Джо. По его лицу  пробежала  тень. --
Хороший был скакун -- настоящий друг.
     Майк тактично покачал головой и больше ни о чем не спрашивал. Между тем
Джо  разлил горячий  чай по  чашкам, и  несколько  минут были слышны  только
свистящие звуки втягиваемой жидкости.
     -- А как зовут твоего хозяина? -- спросил наконец Беркут, когда чай был
выпит.
     -- Мистер Нант Каспар.
     -- Чем он занимается: торгует скотом или цедит мальзиву?
     --  И то и другое, -- ответил Майк,  еле удерживаясь, чтобы не отломить
еще кусочек от шоколадки Джо.
     -- Бери, не стесняйся, -- заметив колебания подростка, предложил тот.
     --  Нет-нет, спасибо, я  уже  сыт, -- с достоинством ответил Баварски и
отвернулся,  чтобы  не видеть  шоколад. -- Люди  боятся  гонять  скот  через
соляные долины,  вот  мой хозяин и скупает  туков по дешевке.  Самых хороших
оставляет себе,  а  тех, что  похуже, подкармливает и  продает  гиптуккерам,
когда они проходят мимо.
     -- А сами через соли, стало быть, не гоняете?
     -- Нет, куда там. Все боятся разбойников.
     -- Ты их сам-то видел, разбойников? -- поинтересовался Беркут.
     Поначалу  Майку показалось, будто  гость над ним подсмеивается,  однако
лицо Джо было серьезно.
     -- Год назад один наш работник сбежал к разбойникам...
     -- Почему сбежал?
     -- Он... Он девушку убил... Надругался и убил.
     -- А она кто тебе была?
     -- Никто, но мы росли вместе. Она была внучкой старого Герхарда -- этот
старик подобрал меня  когда-то на улице. Воспитал, дал свою фамилию и научил
грамоте. Я умею читать и писать. И еще дроби знаю.
     -- А сам Герхард жив?
     -- Жив, -- кивнул Майк. -- Как будто бы жив, но после смерти Софи почти
не разговаривает.
     -- Понятно, -- кивнул Беркут и стал собирать в мешок остатки еды. Потом
стянул шнурок и, завязав его сложным узлом, серьезно спросил: -- А почему ты
не защитил свою сестру?
     -- Как же  я мог?  Я  даже не знал,  когда это случилось. И потом,  мне
тогда  было только  тринадцать  лет, а Лозмар, сэр... --  Майк  посмотрел на
Беркута, невольно оценивая его  фигуру. --  Он  с вас  ростом, а в плечах  в
полтора раза шире. Громила, его даже хозяин побаивался...
     Джо ничего не сказал, оба немного помолчали.  Между тем туки все так же
мирно паслись вокруг потухшего
     костра  и никуда  уходить  не собирались,  а  солнце  светило  необычно
ласково Майк сидел рядом  с  незнакомцем и  чувствовал,  что этому  человеку
можно доверять. Он почему-то был уверен, что, если расскажет Беркуту о своих
заботах,  тот не  станет  смеяться, а наоборот -- выслушает  и даст  хороший
совет.
     -- Знаете,  мистер  Беркут, когда-нибудь я  уйду  от  хозяина и  разыщу
Лозмара...  --  неожиданно сказал  Майк. Сказал и сам подивился  собственным
речам.
     -- Как выглядел этот Лозмар? Опиши его.
     -- Он просто огромный, -- со вздохом произнес Майк. -- И у него длинные
светлые волосы.
     -- Да, -- кивнул Джо, -- а еще серые водянистые глаза и перебитый нос.
     -- Точно, а откуда вы это знаете?
     -- Мы  столкнулись с  ними в  ста километрах отсюда. Как раз посередине
соляных долин. Их было  больше сотни, а нас  всего пятнадцать. Я выстрелил в
него  и ранил -- в  руку, кажется.  А он попал в моего  лахмана... Но даже с
пулей  в брюхе мой  лахман скакал, сколько  смог, -- спасал хозяина, а потом
свалился замертво.
     -- Да-а...  --  произнес Майк, мысленно  представляя себе всю  картину.
Теперь  он понимал, почему  так серьезен его собеседник и отчего тень грусти
набегает на лицо Джо, едва он замолкает.
     -- Я потерял скот, всех своих друзей и лахмана. Осталось только вот, --
С этими словами Беркут достал из мешка вышитую уздечку. -- А  седло снять не
успел, времени не было...
     Джо вздохнул и посмотрел в сторону  соляных долин -- ровных, как море в
штиль.  Банды  разбойников  появлялись  там  из  ниоткуда  и  так же  быстро
растворялись на бескрайних просторах, будто тонули в полуденном мареве.
     -- Но того  парня,  их вожака, я запомнил  хорошо. Уверен, что это твой
знакомый.
     -- Он убийца.
     -- Как ты думаешь, твоему хозяину нужны работники? -- спросил вдруг Джо
     --  Вы  хотите наняться  к  мистеру  Каспару?  --  удивился  Майк.  Ему
казалось,  что уж  такой человек, как  Беркут, не  захочет  работать простым
пастухом
     -- Да, парень, мне нужна работа. Я на  мели. Без  хорошего лахмана я не
человек, а на него сначала нужно заработать.



     Под вечер стадо  вернулось  обратно на ферму, сопровождаемое пастухом и
его новым знакомым.
     Завидев издали чужого человека, хозяин  в сопровождении двух работников
вышел за ворота.
     --  Кого  ты  привел,  Майк?  -- строго  спросил  Каспар,  неприветливо
уставившись на Беркута. Эта высокая фигура в длинном  плаще показалась Нанту
подозрительной.
     -- Он просто ищет работу, сэр. --  Майк  пожал  плечами и  посмотрел на
Джо. Тот коротко кивнул, показывая, что теперь обойдется без его помощи.
     -- Если ты просто бродя га-побирушка, то можешь проваливать. Я не подаю
всяким бездельникам, --  раздраженно произнес  Каспар. Спокойная уверенность
незнакомца  тревожила   его.  Не   помогало  даже   присутствие  двух  дюжих
работников.
     -- Я не бродяга, хозяин. Я гиптуккер...
     --  Ты гиптуккер?  -- На лице Каспара  появилась злорадная улыбка. -- А
где же твой быстрый лахман?
     --  Я столкнулся с  бандой разбойников всего в ста километрах отсюда...
Одним из них был Лозмар.
     -- Лозмар? -- еще  больше удивился Каспар. Это сообщение напрочь  сбило
его насмешливый настрой, и, махнув рукой, он сказал:
     -- Ладно, гиптуккер, заходи.  Сегодня получишь ужин и место для ночевки
в сарае. А завтра, может быть, подыщу для тебя  какую-нибудь работенку.  Как
тебя зовут?
     -- Джо Беркут, хозяин, и большое тебе спасибо.
     -- За  что  спасибо-то? Я  еще не  сказал ничего  определенного. Сказал
"может быть"...
     -- Спасибо за ужин и за ночлег.
     Каспар не нашелся, что еще добавить, и, развернувшись, пошел к воротам.
Его работники,  выполнявшие  роль охраны,  последовали за хозяином.  Один из
них, обернувшись, дружески подмигнул Беркуту.
     Посчитав это  хорошим знаком, Джо поправил  заплечный  мешок и пошел за
ними следом и  тут же  оказался на широком  дворе,  где  вовсю кипела жизнь.
Несколько  женщин  суетились возле  сложенной  из обожженных  кирпичей печи,
готовя  ужин. Двое конюхов  тащили  за  упряжь  упрямого  лахмана,  которому
хотелось еще погулять со своей подругой.
     С  десяток   мальчишек,   закончив  плести   корзины,  перетаскивали  в
решетчатый сарай готовую продукцию и оставшиеся пучки лозы.
     Едва  Джо  остановился,  как  к  нему  подошел  тот  самый  приветливый
работник, который ему подмигивал.
     -- Меня зовут Батрейд, --  представился тот. --  Пойдем, я  покажу тебе
кровать, где ты будешь спать.
     -- Кажется, хозяин упомянул о сарае.
     -- Это он так  -- для строгости. -- Батрейд  улыбнулся,  показав редкие
зубы. -- На самом деле он ценит  хороших работников. А по тебе видно, что ты
хороший работник.
     -- Как ты определил?
     -- У тебя руки, как лопаты.
     --  Правда?  -- Джо невольно посмотрел на свои руки. --  Действительно,
как лопаты.



     Помещение,  где  жили  работники,   представляло  собой  некое  подобие
казармы.  Однако  Джо  досталась  настоящая  кровать, застеленная к  тому же
свежим бельем.
     Из  признательности  за такое уважительное  к  себе  отношение  он даже
принял душ, хотя обычно делал это не чаще раза в месяц
     Потом был  по-настоящему сытный ужин, какого он не едал уже давно, зато
ночью  полное  брюхо  не давало  Джо уснуть,  и он  снова  и снова вспоминал
подробности гибели своих друзей. И стремительную скачку через долины.
     Раненый лахман  вынес его, а затем рухнул. И еще полдня Джо шел пешком,
пока не добрался до поросших горькой травой холмов.
     Здесь, в, чистой и сухой постели, казалось бы, спи и отдыхай, но уснуть
не давала тревога. Джо опасался, что разбойники заявятся и сюда. Ведь их так
много, а до фермы Каспара рукой подать, тем более что Лозмар знает эту ферму
очень хорошо.
     В конце концов усталость взяла свое,  и Джо стал погружаться в  сон. Он
увидел  бескрайние  поля васильков, увидел себя, помогавшего отцу вспахивать
целину, но затем какой-то внешний звук, похожий на вздохи  кузнечного  меха,
оторвал Джо от его путешествия в детство.
     -- Эй, новичок, -- послышалось совсем рядом, и Джо толкнули в плечо.
     -- А? Что? -- Гиптуккер очнулся, его рука скользнула в стоявший рядом с
кроватью мешок. Там Джо держал свой пистолет.
     --  Ты  пойдешь к  Тритни, новичок9  --  спросил  незнакомый
голос.
     Джо  понял, что  это  не нападение и  пистолет доставать не  нужно.  Он
откинулся на подушку.
     -- А кто такой Тритни?
     -- Не "такой", а  "такая",  -- пояснил  неизвестный. --  Тритни --  это
вроде общественной жены. Платишь четыре кредита в неделю и имеешь ее сколько
хочешь. Но, конечно, только в свободное время.
     -- У меня нет денег, -- попытался отвертеться Джо.
     -- Для новичков первая неделя бесплатно...
     Мысли  Джо путались, он  не знал, что сказать. На конец брякнул первое,
что пришло в голову:
     -- Я  это...  Я ударился о седло  и теперь даже сижу  с  трудом,  не то
что...
     -- Бедняга... -- покатилось по "казарме". -- Сидит с трудом.
     Кто-то  захихикал,  а  кто-то  сочувственно  покивал в темноте головой,
видимо имея опыт подобной травмы.
     Между тем  Тритии была где-то рядом --  это ее глубокие  и  прерывистые
вздохи Джо принял во сне за кузнечные мехи.
     Он еще не успел  снова погрузиться в сон, когда  Тритни  освободилась и
подошла к  его  кровати. Где-то  возле двери горел тусклый светильник,  и  в
полутьме  все  казалось расплывчатым и таинственным. И Тритии показалась Джо
вполне симпатичной женщиной. Ее потное  разгоряченное тело блестело в слабом
свете  ночника.  То,  что  нельзя  было   разобрать,  без  труда  дорисовало
воображение Джо Беркута.
     -- Так что с тобой случилось, милый? -- произнесла Тритии, присаживаясь
на постель новичка.
     -- Я... -- Голос Джо зазвучал хрипло. -- Я болен, мэм...
     --  Могу  я  тебе  чем-то помочь? --  В  голосе Тритии  слышалась явная
насмешка.
     -- Не сейчас, мэм...
     -- Ну дай тебя хоть немного потрогать, чтобы лучше понять твою болезнь,
-- насмешливо произнесла женщина, и ее руки проворно поползли под одеяло. --
О, да ты не так уж безнадежен.
     Джо закрыл глаза,  желая  только одного  --  чтобы Тритии  убрала  свои
бесстыдные руки.
     -- Ладно, -- смилостивилась она.  -- Могу спорить, что  ты здесь лучший
кавалер, но, раз не хочешь, неволить не буду
     Женщина  поднялась  с  кровати  и  пошла  прочь. Потом,  остановившись,
добавила:
     --  Учти,  новенький, бесплатная неделя  пролетит  быстро. Будешь потом
жалеть.
     "Не буду, -- подумал про себя Беркут. -- Пошла вон, шлюха".
     По правде говоря, Тритии проняла его до самых косточек, и ее дурманящие
флюиды  заставили Джо  сопеть,  как  паровая машина, но  забираться на бабу,
когда не прошло и трех  дней после гибели его друзей, Джо считал  величайшим
свинством.
     Тритци была видной женщиной, однако память о павших друзьях тоже что-то
значила.
     Вскоре  все разговоры  стихли и работники стали погружаться в  сон. Джо
уже почти спал, когда его снова толкнули в плечо.
     -- Одевайся -- поговорить нужно.
     Беркут сразу узнал мистера Каспара, поэтому без лишних слов поднялся и,
одевшись, пошел  следом  за ним.  Они прошли  через весь двор и оказались  в
длинном помещении, разгороженном на стойла для туков.
     Хозяин  включил свет,  и  животные заволновались, перебирая  ногами и с
испугом глядя на появившихся не ко времени людей.
     -- Ну  что скажешь, гиптуккер? -- спросил  Каспар,  испытующе  глядя на
Джо.  А  тот завороженно  смотрел  на  статных туков,  самцов и самок. Таких
породистых и сильных животных он еще ни разу не  видел. И было их в  стойлах
не меньше трех сотен.
     -- Удивлен, Беркут?
     -- Да, хозяин. Выглядят они отлично, только вот...
     -- Доятся тоже. И мальзива получается высший  класс, и это, заметь, при
стойловом содержании...
     -- Вы не выводите их на холмы?
     -- Нет конечно. --  Каспар  самодовольно  усмехнулся. -- Я тот человек,
парень, кто вывел породу туков  стойлового содержания. Прикидываешь, сколько
стоят  эти животные?  Ведь  им  не  обязательно жить здесь,  на холмах. Если
перегнать  их  через  соляные  долины,  в  Ларбени  или  в  Куцак, они будут
приносить огромные деньги.
     --  А  те туки,  что в загоне?  -- спросил  Джо, имея в  виду небольшое
стадо, которое пас Майк.
     -- Те на откорме. Когда наберут вес, я их продам.
     --  Но зачем  вы мне  все это  показываете, мистер Каспар?  Я же  чужой
человек и...
     --  Наплевать, -- отрезал хозяин и, подойдя к Джо ближе, добавил: -- Об
этом богатстве знает Лозмар,  и  рано или поздно он сюда явится. А я  в этих
животных вложил  тридцать  лет  кропотливого  труда.  Я  перепродал не  один
десяток тысяч туков и по одному выбирал из всей массы лучших.
     -- Вы хотите, чтобы я перегнал  ваших  туков через  соляные долины?  --
догадался Джо.
     -- Вот именно. И если это удастся, я дам тебе половину в нашем деле. Ты
гиптуккер и ты умеешь обращаться с животными,  а именно такой  человек мне и
нужен.
     -- Но гиптуккеров много. Почему именно я?
     -- Потому, что у тебя умное лицо, Беркут. Остальные твои  друзья, ты уж
извини, ничем не отличаются от  скота, который они перегоняют... Держу пари,
что ты окончил гимназию.
     Джо невольно усмехнулся и поправил:
     -- Колледж, сэр.
     --  Ну вот, я же вижу благородного человека, --  обрадовался хозяин. --
Ну так что ты скажешь?
     Джо  пожал плечами. Хорошо,  конечно,  иметь к старости  теплый  угол и
гарантированную миску супа, но чтобы стать бизнесменом -- об этом он никогда
не думал. До сих пор  он был вполне доволен своей жизнью, но, может, как раз
сейчас и стоит задуматься о будущем?
     -- Я, конечно, не против, сэр,  -- наконец  сказал  Джо.  --  От такого
предложения грех  отказываться, только перейти с таким стадом через  соли --
это будет нелегко.
     Разбойников  стало слишком  много. Может быть,  проще  остаться  здесь,
укрепить ферму и нанять охрану?
     -- Нет, этот вариант я уже обдумывал, -- возразил Каспар. -- Разбойники
все больше мешают перегонять скот, и цены на него уже начали падать. Скоро и
скупщики мальзивы станут занижать цены, поскольку  не  каждый из них захочет
рисковать жизнью, чтобы добраться до наших холмов.
     -- А если по воздуху?
     -- Слишком дорого.  На это уйдут все свободные деньги, а на что я тогда
куплю  на  новом  месте ферму?..  И  потом, для  грузового  судна  у нас нет
посадочной площадки, на соль они садиться не желают, говорят, это опасно для
турбин.
     -- Понятно. -- Джо окинул взглядом стоявший в стойлах отборный скот. --
Пока что ничего конкретного сказать не могу, ведь чтобы пройти через долины,
нужно  точно  знать,  что  предпримут  разбойники. Одним  словом,  требуется
подготовительная работа... У вас есть буер?..
     -- Буер?.. -- переспросил Каспар. -- Очень  старый, в смысле давнишний,
но  за все время я  выезжал  на  нем пару раз, не  больше.  Рулевой  из меня
никудышный.
     -- Нужно его осмотреть,  проверить  и  привести в  порядок. Если  вы не
возражаете, я займусь этим прямо с утра.
     -- Нет проблем, Беркут, -- согласился хозяин. -- Тебе нужны помощники?
     -- Мне бы  подошел Майк. Он смышленый мальчишка. Надеюсь, вам есть  кем
его заменить?
     -- Заменим. Если нужен именно Майк -- заменим.



     Утро  выдалось  солнечное, и это добавляло  Майку  хорошего настроения,
ведь  сегодня он  впервые  не пошел  со  стадом  туков, а отправился  с  Джо
Беркутом в большой сарай, где хранился буер мистера Каспара.
     Джо сразу  сообщил  Майку, что  собирается  заняться  разведкой соляных
долин, и  тот был  в  восторге  от перспективы погонять на настоящем  буере.
Иногда ему случалось видеть на горизонте их высокие паруса, однако сам он ни
о чем подобном и не мечтал. И вот такая удача.
     Мистер  Каспар  был  аккуратным хозяином, поэтому его  буер находился в
отличном состоянии. Джо и  Майк  вынесли  из  сарая разборные  конструкции и
стали монтировать раму.  Когда она была готова, пришла очередь паруса -- его
разложили на  траве для просушки,  а  надувные  колеса с блестящими  спицами
накачали и положили в тень, чтобы посмотреть, как они держат воздух.
     Немного передохнув и  похрустев  утянутым с кухни  сахаром, Джо и  Майк
начали ставить колеса и натягивать парус.
     Уже  перед  самым обедом  появился мистер  Каспар и, увидев  аппарат  в
полной готовности, удовлетворенно кивнул:
     -- Молодцы,  ребята. Я  уже не думал, что когда-нибудь эта  птица снова
будет летать.
     -- После обеда, сэр, мы сможем испытать ее на соли, -- сказал Джо.
     -- Хорошо, возьмите повозку с Пуцелином. Майк знает -- это наш  ломовой
лахман.
     -- А  я думал,  мы  поедем на  буере прямо отсюда,  -- удивленно сказал
Майк.
     Каспар и Джо засмеялись.
     -- Нет, Майк,  -- пояснил Джо -- Буер -- птица гордая, он не побежит по
кочкам да холмам. Ему нужен простор. Так что давай его разберем, чтобы сразу
после обеда перевезти в долину.
     За  завтраком работники пытались то один, то другой  завести разговор с
Майком, чтобы выведать, чем он занимался вместе  с новым  работником, однако
тот  отмалчивался,  а  спросить у  самого Джо  никто  не  решался Уж  больно
неприступен он был на вид.
     Даже Тритни,  рассчитывавшая  атаковать  Джо при дневном свете,  решила
отложить это на вечер -- тот весь ушел в себя и словно никого не видел.
     Поблагодарив  стряпух,  таинственная  пара  поднялась   из-за  стола  и
отправилась  в  конюшню  запрягать  в повозку  лахмана  Остальные  работники
проводили их любопытными взглядами, вполголоса обмениваясь предположениями.
     Между тем Джо со своим помощником подогнали телегу к сараю и приступили
к погрузке. Таскать конструкции на  полный желудок было нелегко, однако дело
не терпело отлагательства.
     Вскоре части буера были погружены, и  Майк,  подпрыгивая от нетерпения,
стал  погонять медлительного Пуцелина. Животное почти не реагировало на кнут
и, казалось,  пребывало в крайнем удивлении  --  оно еще  никогда не таскало
такую легкую поклажу.
     Беркут шел рядом  с повозкой  и улыбался, видя нетерпение Майка. Телега
выехала на дорогу,  и  лахман  зашагал  быстрее.  Со стороны  долин,  словно
приветствуя  парус буера, подул ветер, и впервые Майку показалось, что ветер
пахнет свободой, а не йодом.
     Вскоре дорога заметно пошла под гору и впереди открылись простиравшиеся
до самого горизонта солончаки. Вся эта ширь переливалась голубоватым, желтым
и нежно-розовым,  в зависимости от цвета соляных  кристаллов  Майк посмотрел
вдаль, и ему вдруг показалось,  будто он  видит парус.  Сначала один,  потом
другой, третий. Он даже вскочил на козлы, чтобы рассмотреть получше.
     -- Что там? -- спросил Беркут.
     -- Ничего. Показалось...  -- ответил Майк  и  стеганул  кнутом ленивого
лахмана.



     Собрать буер во второй раз удалось за несколько минут.
     Почти не веря, что  все  происходит наяву, Майк забрался  на  неудобное
переднее  место   пассажира  и   стал   ждать   отправления,  поглядывая  на
флегматичного лахмана Пуцелина, который пощипывал сухую полынь на кочках.
     Наконец и Беркут занял свое место  рулевого, и, повинуясь его рукам, на
мачте развернулся парус. Он  тотчас поймал ветер, колеса  скрипнули,  и буер
покатился. Сначала как-то несмело, а затем все быстрее. Упругие  шины запели
по  шершавому  соляному  зеркалу,  и, по мере  того  как  ветер  усиливался,
движение буера все больше походило на стремительный полет.
     Майк поначалу даже  зажмурился  от страха, но потом все же нашел в себе
силы  открыть  глаза  --  сначала  один,  потом  другой.  Он  уже  привык  к
стремительному  движению  и  оно  даже  стало  ему  нравиться,  когда  парус
неожиданно громко хлопнул и буер резко накренился, встав на два колеса.
     Майк  вскрикнул,  решив,  что  они  падают, однако  это был всего  лишь
поворот.  Жаль  -- возвращаться обратно к холмам  еще не  хотелось, однако в
этот момент он заметил то, что заставило Джо развернуть буер обратно.
     По  соляной глади  прямо на  них неслись четыре буера. Пока были  видны
только их паруса, но и этого было достаточно, ведь они были черного цвета.
     Майку  невольно  пришло в  голову сравнение с черными  хищными птицами,
которые преследуют свою добычу, и сейчас этой добычей были они с Джо. Теперь
их  буер  несся  обратно к холмам. Время от времени  Джо дергал  за  руль  и
аппарат делал  ломаные  зигзаги. Поначалу  Майк не понимал, зачем это нужно,
однако все стало ясно, когда со звонким щелчком, прямо над его головой, пуля
пробила парус.
     Тем  временем  расстояние  между  преследователями и  хозяйским  буером
сокращалось. Вперед  вырвался двухмачтовый  гигант. Он значительно  опережал
остальных и  старался  отрезать добычу  от  холмов,  что  у  него  пока  что
получалось.
     Теперь беглецы  двигались параллельно берегу, не делая никаких маневров
и  ловя ветер  всем  парусом. Это помогло  оторваться  от более медлительных
преследователей,   однако  двухмачтовый  буер  несся  как   стрела,   слегка
подпрыгивая на неровностях.
     Этот аппарат был выполнен по той же схеме, что и хозяйский буер, однако
был острее носом, со сглаженным корпусом и длиннее раза в полтора.
     А еще на нем находились люди. Их было четверо,  одетых  в черную кожу и
вооруженных   винтовками.  И  можно   было  не  сомневаться,  что  они   ими
воспользуются
     Как раз в тот момент, когда  один из разбойников стал устраиваться  для
стрельбы, Джо  изменил  направление движения и их буер  начал  сближаться  с
противником.
     Похоже,  для  разбойников это было сюрпризом, они не ожидали  от добычи
такой  прыти.  Последовало  несколько  запоздалых  выстрелов,  но  они  лишь
взметнули фонтанчики соли, не причинив никому вреда.
     Двухмачтовый гигант сбавил скорость, желая избежать  тарана, однако Джо
именно на это и рассчитывал. Он  подвел  свой буер вплотную и правым колесом
легко поддел нос вражеского аппарата. Проскочив еще дальше, Майк  и Джо  тут
же ушли от столкновения, одновременно сбив переднее колесо противника.
     В  одну секунду двухмачтовый буер  встал на нос и, легко оторвавшись от
земли, перевернулся  вниз  мачтами,  ломая  их  и  теряя  обрывки  паруса  и
оснастки. А Джо  Беркут выровнял свой аппарат и снова погнал  его к  холмам,
туда, где их дожидалась повозка с флегматичным лахманом.
     Майк  боялся, что другие разбойники  начнут их преследовать,  однако те
сразу отстали, обескураженные внезапной потерей своего флагмана.



     Едва первые  лучи солнца коснулось  лица Дьюка Лозмара, он вздрогнул  и
сразу  проснулся.  Затем  приподнялся  и  медленно  обвел  глазами  комнату.
Вспомнив,  где  находится, Дьюк откинулся на подушку и  уставился  глазами в
потолок,  по  которому   ползали  две  огромные  мухи.  Их  брюшки  отливали
ультрамариновым блеском, и на мгновение Лозмару показалось, что он бредит.
     "Откуда здесь  мухи?" -- подумал он, но тут же  вспомнил, что  накануне
вечером застрелил Жуасо. При прежнем вожаке этот  парень играл  роль первого
заместителя, однако его выступления Дьюку не слишком нравились.
     Этот поганец  получил  пулю, как только  дал  к тому  повод,  и  теперь
валялся где-то неподалеку и отвратительно вонял.
     Дьюк  поднялся  со скрипучей  кровати и  обнаружил,  что спал  не один.
Замотавшись  в несвежую простыню, на кровати храпела худосочная  девица.  Ее
звали Триш, это Лозмар помнил. Она тоже досталась ему по наследству от Джема
Лифшица -- жестокого разбойника, собиравшего свою  золотую и  кровавую жатву
долгих семнадцать лет.
     Дьюку удалось отравить Джема, хотя тот был хитер как лиса. Он  заставил
Лозмара выпить первым поднесенную  чашу, однако  Дьюк был хитрее  и накануне
принял противоядие.
     Лифшиц харкал  кровавой  пеной всю ночь, а наутро отдал концы.  И когда
впервые  встал  вопрос  о преемнике, Жуасо кричал, что он лучший претендент,
однако Лозмар  провозгласил  себя новым главарем  банды и  предложил  любому
несогласному оспорить это право в честной схватке.
     Дьюк понимал, что  против  его стальных мускулов  никто  не  сунется --
самоубийство в  банде  не  считалось  подвигом.  И он  не  ошибся,  никто не
проронил ни слова и все приняли его за главного.
     Один только Жуасо не хотел смириться. Но теперь это уже в прошлом.
     Почувствовав  на  себе  тяжелый  взгляд, Триш тоже  проснулась. Она  не
меньше минуты таращались на Лозмара, пока наконец не признала  в  нем своего
хозяина.
     -- Пупсик,  у нас осталось что-нибудь выпить? -- спросила она, с трудом
отрываясь от сплющенной подушки.
     --  Триш,  сколько  тебе лет? -- неожиданно  спросил  Лозмар,  глядя на
иссохшее тело женщины  с несвойственным ему состраданием. Ему  даже и думать
не хотелось о том, что он занимался с ней сексом. Не хотелось до тошноты.
     -- Ты...  ты сбрендил, парень?  -- наконец произнесла она. Еще никто не
задавал Триш подобных вопросов за все время пребывания ее в банде.
     Лозмар ничего не  сказал. Он поднялся, толкнул скрипучую дверь  и вышел
из ветхого домика.
     Сделав  пару  шагов,   он  чуть  не  наступил  на  беднягу  Жуасо.  Тот
действительно  лежал  совсем рядом с  апартаментами предводителя,  и, помимо
флегматичных мух, по нему ползали быстрые рыжие муравьи.
     -- Фагот!!! Фагот!!!  --  проорал  Дьюк,  словно  вызывая  дух  доктора
Лосферга.
     Фагот был одним из новообращенных. При Джеме Лифшице все, кому не лень,
мешали его с дерьмом, а Дьюк его возвысил и не ошибся. Фагот готов был носом
рыть землю, только чтобы угодить нового хозяину.
     -- Я здесь, адмирал! -- отозвался верный  слуга, появляясь из ближайшей
землянки. Лицо  Фагота напоминало кочан  мороженой  капусты, тем не менее он
улыбался и делал вид, что не пил накануне ничего особенного.
     -- Дружище, закопай эту падаль, она мешает  мне думать! -- сказал Дьюк,
показывая на труп Жуасо
     -- Будет сделано, адмирал Лозмар -- воскликнул  Фагот и даже  попытался
козырнуть, но только оцарапал до крови ухо
     -- И  еще  одно  дело.  --  Лозмар с таинственным  видом поманил Фагота
пальцем
     Когда тот подошел, Дьюк спросил:
     --  Как ты думаешь, сколько Триш лет? Фагот пошевелил  бровями, почесал
макушку, а затем сказал:
     -- А что?
     -- Иди копай, -- напомнил Лозмар и пошел к бочке с  мутной водой, чтобы
освежиться.
     Теплая вода неожиданно отрезвила его, и Дьюк решил одеться, чтобы своим
непотребным видом не разлагать подчиненных, не подрывать дисциплину
     Когда он  снова вышел  на воздух,  жизнь в  разбойничьем  поселении уже
входила в привычную колею. Все бродили злые, высматривая, на ком  бы сорвать
свое дурное настроение, готовые на любые подвиги.
     У  Джема Лифшица была своя  собственная система планирования нападений,
однако Лозмар не успел ее постичь, так что приходилось импровизировать.
     -- Свободные люди острова! Давно мы не тупили наши ножи.
     -- Давно! -- проорали подельники, ожидая от вожака новых приключений.
     -- А всего в  трех часах пути на буерах  на холмах стоит богатая ферма!
Ферма куркуля Каспара, которому вы не прочь выпустить кишки.
     -- Не прочь! -- проорали члены банды, потрясая ржавыми ножами.
     -- Тогда предлагаю сегодня же отправиться на разведку! На наших буерах!
     И снова крики одобрения сотрясли окружающее пространство.
     Между  тем Лозмар, по мере того  как  солнце  пригревало  все  сильнее,
обретал  все явственнее облик прежнего ужасного Дьюка, человека, склонного к
приступам иссушающей злобы и беспричинной жестокости
     Едва  сдерживаясь,  чтобы  не  начать  стрелять  в  кого   попало,   он
срывающимся   голосом    перечислил    разбойников,   которых    выбрал    в
разведывательный отряд.
     Затем  все  толпой  спустились  на пристань,  где  стояло около десятка
буеров. Впрочем, половина из них была сломана. Разведчики погрузились на те,
что еще держались на колесах.
     --  Вперед,  захватчики!  --  воскликнул   Дьюк,  запрыгнув  на  палубу
двухмачтового флагмана
     Он  потребовал винтовку  и  принялся  палить во  все  стороны,  надеясь
подстрелить  хоть  что-то  живое. Однако  природа соляных долин была пуста и
неотзывчива, и  никто, даже  самый глупый  кролик не забрел  сюда  с холмов,
чтобы своей гибелью потешить воспаленный разум жестокого Дьюка. В  последний
момент он  заметил вышедшую на пристань Триш, но  в его  винтовке  больше не
было патронов.
     Лишь резкий порыв вольного ветра немного успокоил демонов Лозмара, и он
отдался  созерцанию  проносящегося  пейзажа  и  вою  спрессованного воздуха,
рвущего полотнища  парусов.  Буер уносил Дьюка все дальше, и на смену грусти
приходило ожидание новых приключений.
     Вскоре остров, на котором базировалась  банда, скрылся за горизонтом  и
стремительно несущиеся буера  оказались средь  соляного  пространства.  Лишь
гудели паруса да шелестели покрышки колес, неся разведчиков ближе  и ближе к
стране холмов и богатых непуганых фермеров.
     "Если  повезет, я уже сегодня  убью старика Каспара", --  вглядываясь в
горизонт,  подумал Дьюк. Никто не мог помешать ему сжечь эту ферму и забрать
драгоценных  туков. Никто.  Он  и  раньше  ухитрялся  держать  в страхе всех
работников фермы, включая самого Каспара, а уж теперь...
     Еще  он принуждал к сожительству четырех  женщин,  две из которых  были
замужем.  И  Тритни,  конечно,  но  та  не в счет,  поскольку  была  заранее
оплачена.
     Вот только Софи Баварски  строила  из себя недотрогу, и именно  поэтому
Дьюку  хотелось ее.  Ах,  как ему  ее  хотелось! Даже  сейчас  он  испытывал
необыкновенное влечение  к уже несуществующей девушке.  И оттого, что ее уже
не  было  в  живых,  Лозмару было  еще досаднее. Да,  он убил  ее, но  такую
девушку, как  Софи,  Лозмар мог  убить четыре раза, и ему все равно было  бы
мало.
     -- Адмирал, впереди холмы! -- вывел Дьюка из тяжелых раздумий противный
голос Фагота.
     "Убью  я его. Как  только найду подходящую замену",  --  пообещал  себе
Дьюк, однако вслух произнес.
     -- Смотреть внимательно.  Может, заметим стадо туков  --  их  частенько
пасут тут на склонах.
     Прошлую  добычу, которую удалось захватить неделю назад, разбойники уже
пропили. На рынке в  Куцаке за скот дали совсем немного, поскольку туки были
в плохом состоянии.
     Дьюк хотел пристрелить несговорчивого покупателя, но тот пригрозил, что
за ним следит полиция, и бандит пошел на попятную.
     Денег выручил мало, хотя получил  в  плечо пулю от сопровождавших стадо
гиптуккеров. Их было всего пятнадцать человек, но они дрались до последнего.
А один  даже  сумел  уйти, тот самый,  который ранил  Лозмара  в плечо. Дьюк
переживал из-за этого ранения, посчитав его личным оскорблением, впрочем, он
надеялся еще встретить этого гиптуккера на узкой дорожке.
     -- Вижу парус, босс! -- внезапно закричал Корн, одноухий ветеран банды.
     Дьюк посмотрел в ту сторону, куда указывал Корн, и действительно увидел
парус буера, который мчался навстречу разбойникам.
     "Кто  бы это  мог быть?" --  подумал Лозмар.  Он знал  всех  фермеров в
округе, и только у некоторых из них были буера
     -- Правьте на  него!  -- приказал  Дьюк, и аппараты под  остроконечными
черными парусами продолжили свой бег
     Между  тем  неизвестный  бедолага  еще  не видел опасности  и продолжал
сближаться  с разбойниками. Впрочем, в последний  момент он все  же  заметил
угрозу  и,  профессионально  поставив  буер  на  два колеса,  сделал  резкий
разворот.
     --  Да он  прыткий парень!  -- воскликнул  Лозмар,  которому понравился
маневр незнакомца, -- Эй, Корн, дай мне винтовку!
     Одноухий  разбойник тотчас  подал боссу оружие,  и тот, прицелившись  в
уходивший буер, несколько раз нажал на курок.
     Пули ушли  далеко вперед,  и  было  непонятно, поразили  ли они хотя бы
парус или растратили злобу Дьюка в бесполезном полете.
     Тем  не менее двухмачтовый флагман Лозмара  уверенно  нагонял беглеца и
вскоре, обойдя  его справа, стал  отрезать от  берега, где  тот, безусловно,
надеялся найти спасение.
     -- Убейте этого парня!  Я хочу посмотреть на его шляпу! --  скомандовал
Дьюк.  Ему  все больше казалось,  что  это  --  тот самый враг, которому  он
остался должен пулю,  однако точно определить  было  невозможно,  потому что
буера  подпрыгивали  на соляных  кочках  и дергались из стороны  в  сторону,
послушные резким порывам ветра.
     Устроившись  поудобнее,  Корн  тоже  выстрелил  несколько  раз,  однако
преследуемый буер ловко сманеврировал, и пули Корна ткнулись в твердую соль.
     Дьюк видел рулевого только мельком, но шляпа... Эту шляпу он уже видел.
Думать о том,  как его враг мог оказаться в этом буере,  было  некогда, да и
неохота, его занимаю только одно -- отомстить.
     А между тем жертва не  собиралась сдаваться и словно  в порыве отчаяния
пошла на таран.
     --  На руле! Смотреть в  оба! --  прокричал Лозмар, и его  двухмачтовый
гигант стал  сбрасывать  скорость. Однако напористый враг  в  отвратительной
шляпе гиптуккера продолжал свою атаку. Он мастерски подсек нос двухмачтового
буера и снес его в сторону, повалив буер на твердое соленое зеркало.
     -- Сволочь!!!  --  успел только  выкрикнуть  Лозмар,  а затем  весь мир
перевернулся  вверх  тормашками  и  треск  мачт  заглушил  вопли  несчастной
команды. Удар, полет, еще удар -- и Дьюк погрузился во мрак и молчание.



     Даже с  того места,  где  стоял невозмутимый  лахман, было  видно,  как
черные  точки суетились  вокруг перевернутого двухмачтовика. Впрочем, Майк и
Джо старались не смотреть в ту  сторону, они деловито разбирали  свой буер и
грузили на повозку.
     Ни тому, ни другому не хотелось говорить о близкой опасности,  ведь то,
что они оба остались живы, было чистой случайностью.
     Со  стороны фермы  показалась  легкая двуколка,  на  которой  ехал  сам
Каспар.  С ходу  оценив обстановку,  он долго  смотрел в  бинокль на долину,
потом сказал:
     -- Вы их здорово обидели, ребята. Быть беде...
     В полном молчании буер уложили на  повозку, и лахман бодро потащил ее к
ферме.  Он помнил об удобном стойле  и мере овса, которая причиталась ему за
работу.
     Когда Каспар,  Джо и  Майк  вернулись на  ферму,  им  показалось, будто
ничего  и не произошло,  таким  обыденным  и  спокойным казалось все вокруг.
Мужчины  в  ожидании  ужина  обсуждали свои  никчемные  делишки, женщины  за
стряпней стреляли глазами, намечая ночные победы, а  возвратившиеся с холмов
туки  счастливо вдыхали запах  жилья.  Переев  горькой  полыни,  они  громко
испускали газы и мечтали о тишине.
     Погруженный в собственные мысли, Майк пошел в жилое помещение. Когда он
приблизился  к кровати Герхарда Баварски,  с которой  тот  почти не вставал,
старик открыл глаза и сказал:
     -- Смерть ходит где-то поблизости, сынок.
     -- Ты о чем это, дедушка? -- испуганно спросил Майк.
     -- Не все доживут до утра, -- ответил Герхард, глядя прямо перед собой.
Майк невольно обернулся. Но он не увидел того, что видел старик.
     -- Перестань, дедушка, нас  много и  у  нас есть  ружья.  Нам никто  не
страшен.
     -- Нет, Майки, я  старый человек, и  я знаю,  на что это  похоже... Она
несколько раз подбиралась ко мне совсем близко...
     Старик Баварски приподнялся на смятой подушке и указал трясущейся рукой
в темный угол.
     --  Я  вижу ее, вон она, притаилась  с косой в руках...  Она ждет своей
жатвы -- она ее чувствует...
     --  Дедушка! -- воскликнул Майк. Страх  холодком пробежал по его спине,
ноги стали как ватные. А старик все сидел, вытянув перед собой худую руку --
трухлявое  дерево   с  торчащей  высохшей  веткой,  и  Майк  не  осмеливался
обернуться еще раз, опасаясь увидеть то, что ясно видел старый Герхард.
     К счастью, скрипнула дверь и вошел Батрейд. Майк не питал к нему особой
привязанности,  но  сейчас  был  необыкновенно  рад  видеть  этого  толстого
безобидного   человека.  Он  был  намного  реальнее,  чем  угасающий  старик
Баварски, стоявший одной ногой в могиле.
     -- О, чего это  вы в темноте сидите? -- бодро спросил толстяк. Он зажег
светильник, лампа громко затрещала.
     -- Ты уже поужинал, Батрейд? -- спросил Майк
     -- Да ты что, как же я мог поужинать, если еще не! накрывали... Когда я
проходил мимо кухни, оттуда  только понесли  кастрюлю  с супом. Сегодня  его
сварили  из гусиных потрошков.  --  Батрейд почмокал губами  и, обращаясь  к
Майку, спросил: -- А ты какой суп больше уважаешь, Майки?
     -- Я?  --  удивился  тот.  Мысль  о  супе  никак  не  умещалась  в  его
встревоженном сознании.
     -- Ну да, ты. Ведь мистеру Баварски давно уже все равно, что он ест.
     Майк  покосился на старика. Тот лежал, откинувшись на подушки,  и снова
смотрел сквозь потолок, как будто действительно видел иные, неведомые миры.
     -- Что тебе  принести, дедушка? --  спросил Майк,  проверяя, жив ли еще
старый Герхард. Однако тот  даже не пошевелился. Он давно уже не обращал  ни
на кого внимание, если только сам не хотел этого.
     --  Принесешь  ему  молока  и  хлеба,  -- ответил за  мистера  Баварски
Батрейд. -- Разве не знаешь, старики ничего другого не едят
     Отыскав  в  шкафчике какую-то  нужную  ему вещь,  Батрейд  направился к
выходу
     -- Ну что, пошли -- спросил он, оборачиваясь к Майку.
     -- Да, -- поспешно ответил тот, словно опасаясь, что, останься он здесь
один, старик Баварски затянет его с собой в черную пучину небытия.
     Во  дворе Майку  стало легче,  и  он  с наслаждением  вдохнул  вечерний
воздух, пахнущий навозом туков и дымом от печи. Здесь, за окружавшим со всех
сторон  ферму высоким забором, время, казалось, остановилось навсегда  и все
шло так, как шло извека
     Вот сейчас одна из стряпух выйдет из кухни и крикнет: ужин остывает!
     -- Ужин остывает! -- пропела  своим звонким голосом Гертруда,  замужняя
женщина и мать двоих детей. У нее была отдельная комната во флигеле
     --  Руки мыл? -- строго спросила она у Майка,  и тот  широко улыбнулся,
поскольку слышал это много раз.
     --  Я быстро -- пообещал  он и побежал к  рукомойнику, где-то в глубине
души тая страх, что эта картина благополучия неожиданно растает.



     Ночь  прошла  неспокойно.  Каспар  раздал  мужчинам   винтовки,  и  они
патрулировали округу, спускаясь к самой долине.
     С одной  из  команд к соляной  глади ходили Джо и Майк.  Майку ружье не
доверили, зато у Джо был отличный пистолет.
     До самого  утра работники  вслушивались в шум ветра, стараясь различить
шорох буерных колес, однако ничего так и не  произошло. Когда взошло солнце,
все отправились по делам, а Майку и Джо Каспар разрешил отоспаться.
     Примерно  в  час  дня,  когда  работники собирались  к обеду, откуда-то
издали послышался крик.
     Майк  подскочил от ужаса -- так мог кричать только умирающий. Этот крик
был исполнен тоски и смертельного страха.
     Джо Беркут моментально оказался на ногах и первым выскочил из помещения
во двор
     -- Они идут со стороны пустоши! -- крикнул кто-то. Прогремело несколько
выстрелов. Майк подбежал к забору и, подпрыгнув, взобрался наверх.
     То, что он  увидел, его поразило. Со стороны пустоши, где не  так давно
вся трава была уничтожена огнем,  мчалось несколько десятков всадников. Пять
или  шесть пастухов, попытавшихся  от  них  убежать,  в  одну  секунду  были
растоптаны, и разбойники продолжили наступление на ферму.
     -- Сажайте женщин и детей на повозку, мы их задержим! -- кричал хозяин,
потрясая винтовкой
     Некоторые из работников-мужчин уже забрались на крыши сараев  и открыли
по нападавшим частый огонь. Однако стрелки они были плохие, и только один из
всадников полетел на землю, остальные же благополучно добрались до ограды.
     Вскакивая на седла ногами, разбойники с  ходу перепрыгивали через забор
и  в  упор расстреливали  защитников фермы.  Груженная  детьми  и  женщинами
повозка  наконец  тронулась  с  места, и  ломовой  лахман,  --  почувствовав
опасность, взял с места в галоп.
     Когда повозка проскочила сквозь ворота, за ней увязались  два всадника,
но выбежавший  следом Каспар  метким  выстрелом сбил одного  из  них  Другой
бандит, выстрелив в ответ, попал ему в грудь, но сам был тотчас сражен пулей
Джо Беркута.
     -- Хватай ружье хозяина! --  крикнул Джо онемевшему от страха  Майку и,
выстрелив еще дважды, уложил перебиравшихся через забор бандитов.
     Однако  незначительные  потери не остановили  нападавших, они  сыпались
через забор словно горох, стреляя во все стороны и добивая раненых ножами.
     -- Давай за ворота! -- скомандовал Джо, понимая, что внутри ограды  все
уже кончено.
     Майк  решил было, что Джо собирается  бежать на своих двоих, однако тот
поступил  иначе.  Брошенные  всадниками  лахманы  беспокойно носились вокруг
фермы, и  Джо быстро  приманил  двух  из них,  просвистев  какую-то странную
мелодию.
     Забросив в седло  полуживого от страха Майка, Джо  вспрыгнул на второго
лахмана, и  тут  со  двора выскочили бандиты. Увидев на своих лахманах чужих
людей, они дали дружный залп, и шквал  свинца обжег  Майка горячим дыханием.
Лахман под ним рванул с места и понесся с такой скоростью, что у Майка  едва
не заложило уши. Краем глаза он успел увидеть, что Джо тоже скачет, правда в
другую сторону и едва держась в седле.
     Наверное, он был ранен, но сейчас  Майк не  мог думать ни  о чем, кроме
того, как бы не упасть и не разбиться о землю.
     Он  был  не  слишком  умелым наездником, а висевшая  на ремне  винтовка
болталась  из стороны в  сторону, больно  колотя  по бокам Майка  и лахмана.
Может быть, поэтому скакун неудержимо продолжал нестись вперед, и Майк  лишь
краем сознания отметил, что они движутся под гору, в сторону соляных долин.
     Сколько  продолжалась   эта  скачка,   он   не   знал,   однако,  когда
притомившийся  лахман перешел  на шаг,  Майк наконец огляделся  и понял, что
находится в  совершенно неизвестном ему месте. Куда ни взгляни, ровная гладь
простиралась до самого горизонта
     Осторожно натянув вожжи,  он  заставил  лахмана остановиться и сполз  с
седла,  чтобы  размять ноги. После такой скачки его  зад был  одной сплошной
ссадиной, что мешало радоваться чудесному спасению.
     --  Как  хоть  тебя  зовут?  --  спросил  Майк  у  скакуна,  однако тот
неожиданно мотнул головой и едва не вырвал повод из рук нового хозяина.
     -- Стоять! -- крикнул тот и,  вцепившись в уздечку обеими руками, повис
на ней всем телом.
     Поняв, что побег не удался, лахман остановился и закивай головой.
     -- Нет, дружок, теперь ты меня не обманешь.
     Закинув  винтовку  за спину, Майк, морщась  от боли, забрался обратно в
седло и, оглядевшись еще раз, заметил первый ориентир.
     Это был далекий столб черного  дыма, который поднимался над фермой -- в
этом не было никаких сомнений.
     Майк вспомнил Герхарда Баварски, которого  наверняка убил Лозмар. А еще
он вспомнил, как накануне старик говорил о грядущей гибели фермы.
     "Вот  я  и остался один",  -- подумал Майк и тяжело вздохнул. Совсем не
так он представлял себе свободу, -- о которой столько мечтал
     В последний раз взглянув на  дым, он дернул  поводья,  и лахман зашагал
дальше -- вглубь соляных долин, к островам, которые, по мнению Майка, должны
были находиться где-то там, впереди.



     Спустилась  ночь,  и  на   небе   появились  звезды.  Темнота  принесла
успокоение, и Майк,  смирившись  с ситуацией, мерно покачивался в  седле. Он
даже не заметил,  что лахман  подошел к острову, и, только когда  тот  начал
взбираться вверх по склону, наездник наконец разлепил глаза и понял, что они
достигли земли.
     Пройдя  еще  с полсотни  метров, лахман остановился  и  стал  щипать на
кочках  траву.  Решив, что животное устало  и больше не попытается  сбежать,
Майк спустился на землю.
     Он попытался сделать шаг и схватился за  лахмана, чтобы  не  упасть, --
его ноги совсем одеревенели и казались чужими.
     Кое-как добравшись до  возвышенности и  подтащив за собой лахмана, Майк
снял с него уздечку и спутал ею  ноги скакуна. Затем привалился к небольшому
корявому кустику и, прижав к груди винтовку, заснул.
     Еще никогда раньше Майк не спал так крепко. Переживания последних суток
вереницей   смутных  образов   проносились   перед   ним.   Выстрелы,  крики
карабкавшихся  через забор бандитов и уносящаяся по пыльной дороге  повозка,
перегруженная детьми и голосящими женщинами.
     Наконец,   израсходовав   весь  запас  кошмаров,   утомленное  сознание
успокоилось и  Майк  погрузился в полноценный целительный сон. Однако длился
он недолго, потому что Майка больно ткнули в плечо.
     -- Вставай, крысенок! Ты попался! -- проскрежетал кто-то над его ухом.
     Майк  открыл  глаза  и,  щурясь  от солнца,  увидел  вооруженных людей,
стоявших  полукругом. Один  из  них держал  за  стремя  спутанного  лахмана,
который за ночь наелся травы и выглядел бодро.
     -- Вставай, или получишь по ребрам! -- снова прикрикнули на Майка, и он
спешно поднялся.
     --  Давай  вперед  и  не  оглядывайся, -- потребовал  от  него небритый
субъект, голова которого была замотана цветастой тряпкой. Майк покорно пошел
по узкой тропе, которую ночью он просто не заметил.
     "Теперь я пропал, -- подавленно размышлял он, -- теперь я точно пропал.
Лозмар разрежет меня на куски".
     От таких мыслей Майк окончательно проснулся. Умирать  теплым  солнечным
утром было  глупо, к тому же  очень  хотелось есть  и пить, поскольку только
лахманы  могли пить воду из соленых луж, а Майк бежал, не захватив  в собой,
естественно, ни воды, ни хлеба.
     Постепенно тропа  начала спускаться под гору, и вместо уродливых  кочек
стали попадаться довольно большие,  поросшие зеленой травой прогалины. Майка
это  настолько  удивило,  что  на  мгновение  он  забыл  о нависшей  над ним
смертельной опасности.
     Исполняя требование конвоиров,  он не  оборачивался, однако  по  звукам
шагов позади  себя определил, что с ним  идут только трое  и последний ведет
его лахмана. Из всего этого следовало, что его поймали совершенно случайно и
остальные разбойники отправилась дальше -- по своим делам.
     Тропинка вильнула в очередной раз,  миновала колючий кустарник и вывела
к небольшому поселению, состоявшему всего  из нескольких домов. И хотя видно
было, что дома  эти собраны из подручного материала, бросалось  в глаза, что
кто-то все как следует спланировал  и  подогнал  все детали  друг  к другу с
большой аккуратностью.
     Вокруг  домов  стояли  деревья,  носившие  следы  постоянного  ухода  и
обильного полива.  Их густые кроны  чрезвычайно удивили  Майка,  которому не
приходилось видеть ничего выше малинового куста
     Позабыв  обо  всем, он  обернулся, чтобы спросить о  деревьях, и тут же
получил тычок в спину, от которого едва не упал.
     Завидев пленника, на небольшой площади, между домами,  стали собираться
люди.  Их набралось не больше двадцати  человек, и в основном  они выглядели
так же, как и конвоиры Майка.
     Один из них выглядел особенно странно. Помимо кожаных штанов и  куртки,
на нем были высокие сапоги, меховой цилиндр и золотое пенсне. И по тому, как
окружающие старались не  загораживать ему обзор, Майк понял, что  это и есть
местный предводитель.
     "Неужели  здесь  нет  Лозмара?" --  удивился  он,  и  надежда  легонько
коснулась его своим крылом.
     -- Кто это? Где вы его  нашли? --  спросил экстравагантный  джентльмен,
поблескивая на Майка стеклами пенсне.
     -- Он спал прямо на тропе, сэр, -- сообщил неприветливый конвоир Майка.
-- Эти "собаки" послали его  в разведку. Судя по седлу его  лахмана, это  не
простой боец, а какой-нибудь сержант.
     -- Сержант? -- Предводитель скорчил гримасу. -- Это же ребенок...
     Он подошел к  пленнику,  пристально посмотрел ему в  глаза и неожиданно
резко  ударил его  ладонью  по лицу. Пощечина ослепила Майка,  и он, потеряв
равновесие, упал на спину.
     -- Ты думаешь,  я злой? -- донесся откуда-то издалека вкрадчивый голос.
-- Я  не злой.  Просто  я стараюсь  предупредить  твое  вранье, мальчик.  Ты
понимаешь, о чем я говорю?
     Майк кивнул.
     --  Вот и отлично. Поднимайся -- я тебя не убил А теперь скажи мне, как
тебя зовут и откуда ты?
     -- Меня зовут Майк Баварски... Я убежал с фермы мистера Каспара.
     --  А зачем  ты  убежал  с фермы,  мальчик?  Стеклышки  пенсне еще  раз
блеснули, и Майк, зачарованный их зеркальным блеском, ответил:
     -- Ее сожгли, сэр...
     -- Кто?
     -- Дьюк Лозмар и его люди, сэр.
     -- Кто такой Лозмар?  --  Предводитель  распрямился  и обвел окружающих
взглядом, однако ему никто  не ответил. Все только пожимали плечами: о таком
человеке никто из них не слышал.
     -- Вот видишь, мальчик, ты лжешь мне...
     Человек в  пенсне  виновато развел руками  и  отпустил Майку  еще  одну
затрещину.  И  хотя на этот раз  тот удержался  на ногах, на разбитых  губах
выступила кровь.
     --  Я говорю правду, мистер! -- в отчаянии закричал Майк, -- Они  убили
всех мужчин, и только женщины с детьми успели уехать на повозке!
     -- Не кричи, мальчик, прошу тебя! -- приказал главный. -- У тебя лахман
с эмблемой "собак", а ты мне говоришь о каком-то Лозмаре! А между тем вожака
"собак" зовут не Лозмар, а Лифшиц. В этом вся штука.
     --  Это не мой лахман, его для меня поймал Джо!  -- размазывая по  лицу
кровь, оправдывался Майк.
     -- А кто тогда этот твой Джо?
     -- Он устроился работать к мистеру Каспару, а на следующий день на  нас
напали...  Они  прыгали  через забор  и  стреляли...  Их  лахманы  бегали  в
беспорядке,  поэтому  Джо  поймал двоих, и  мы  поскакали.  Только  вот Джо,
кажется, ранили.
     -- Эй,  Шило,  -- обратился предводитель  к разбойнику, который  привел
Майка, -- Что-то я не пойму. Выходит, этот мальчик -- не шпион "собак"?
     -- Вам виднее, сэр, -- пожал тот плечами.
     -- Ну, это понятно.
     Предводитель  снял  пенсне  и, протерев его  замшевой  тряпочкой, снова
водрузил на прежнее место.
     -- Ладно, все свободны, шоу закончилось. А ты,  Майк  Баварски, пойдешь
со мной.  Я  должен записать  твои  показания  самым  подробнейшим  образом.
Кстати, меня зовут Алонсо Морган.
     -- Очень приятно, мистер Морган.
     -- А раз приятно, ты должен вступить в ряды "барсуков". Понимаешь?
     -- Нет, сэр.
     -- Вот не нужно так говорить, дорогой Майк, иначе я  снова залеплю тебе
по физиономии, -- грустно произнес предводитель, и Майк сразу же закивал:
     -- О да, сэр, с великим удовольствием стану "барсуком"!
     -- А что делать мне?  -- спросил Шило, который после освобождения Майка
из-под ареста остался без дела.
     -- Догоняй  Фердинанда. Ведь ты, кажется, должен был идти вместе с ним.
А  трофейного  лахмана  отведите  в конюшню и сотрите  с седла эту  дурацкую
эмблему. Теперь это скакун одного из "барсуков". Понятно?
     -- Понятно, сэр, -- в один  голос проговорили Шило и  второй разбойник,
который держал лахмана под уздцы.



     Казалось, Алонсо Морган полностью забыл  о намерении записать показания
Майка  --  он  не  спеша водил  его  по  окрестностям  поселения,  показывая
удивительные плоды труда "барсуков".
     По склонам холмов террасами  спускались грядки  и  небольшие  ухоженные
луга;  на  этих  террасах  имелись  даже   оросительные  каналы,  выложенные
черепками от битых тарелок. Все это вызывало у гостя неподдельный интерес, и
Морган этому очень радовался.
     --  А вот это наша гордость, -- объявил он,  указывая на  некое подобие
башни, сложенной из крупных кремниевых осколков. -- Как ты думаешь, что это?
     -- Признаюсь вам честно, сэр, ничего подобного я
     не видел.
     -- Так я и думал,  -- самодовольно улыбнулся Алонсо, -- а между тем это
наш генератор воды.
     -- Генератор воды? -- удивился Майк.
     -- Вот именно. На этих камнях конденсируется вода из воздуха. Затем она
стекает вниз и скапливается в бассейне. Ну а где вода, там жизнь.
     -- Это вы все придумали?
     --  Конечно, я,  -- скромно признался Алонсо. -- Но  это было несложно,
ведь в прошлом я был выдающимся инженером-ирригатором...
     Вдруг,  что-то вспомнив, он  остановился  и снял с  головы свой меховой
цилиндр. Немного его помяв, предводитель снова надел головной убор и сказал:
     -- Из твоих показаний, Майк, следует, что у "собак" новый предводитель.
Так?
     -- Не знаю, сэр.
     -- Но ты сказал, что людьми Лифшица командовал Лозмар?
     -- Нет, сэр. Мне известно только  то, что Дьюк сбежал  к разбойникам, а
вот Джо  опознал его, когда  Лозмар со своей шайкой напал на него  и  других
гиптуккеров.
     -- Стоп!  Уж  не  тот  ли  это  Джо,  которого  зовут Джо  Беркут?!  --
воскликнул Алонсо.
     --  Да, он  говорил мне, что  его  зовут Джо Беркут, -- признался Майк,
опасаясь, что  Морган снова обрушится на  него с кулаками. Однако тот только
часто задышал, а спустя полминуты уже взял себя в руки.
     -- Джо Беркут  --  убийца  с лицом  философа. Из команды  "барсуков" он
забрал пятерых! Ты умеешь считать, Майк?
     -- Да, сэр, -- быстро ответил тот.
     -- Тогда  представь  себе,  как  выглядит  шеренга  из  пяти  мертвецов
Представил?
     -- О да, сэр, -- соврал Майк.
     -- Ну и каково тебе?!
     -- Ужасная картина, сэр.
     -- Да, ужасная, -- подтвердил Алонсо.  -- Правда, он убивал и  "собак".
Пожалуй, Лифшиц потерял солдат даже больше, чем я.
     -- А кто же он такой,  этот Джо Беркут, сэр? -- осторожно спросил Майк,
-- Он наемный убийца?
     --  Да нет, какой он  убийца,  -- махнул  рукой Алонсо.  --  Просто  он
чрезвычайно хитрый гиптуккер  и раньше  частенько проводил  скот, минуя наши
заставы.  И еще  он здорово торговался, даже когда мы перекрывали им дорогу.
Отдавая  нам  пять  дойных самок, Беркут  непременно ухитрялся всучить  трех
хромых быков.
     Оба помолчали, и каждый  думал о своем. Затем Морган  повторил еще раз,
что Беркут отлично торговался, и добавил:
     -- Уж  ты мне поверь,  парень,  в прошлом я был заслуженным  работником
торговли.
     И снова они помолчали, глядя на дрожавшие в долинах миражи.
     -- Ты умеешь стрелять, Майк? -- спросил "друг Алонсо, не отводя взгляда
от горизонта.
     --  В общем-то умею,  сэр, но  не очень  метко.  У  меня совсем не было
практики...
     -- Теперь она у тебя будет. Уж если в  какой банде случилась  узурпация
власти, непременно начинаются  войны.  У  "собак"  не меньше  сотни  солдат,
потому что  у них большой остров. У  нас  остров  маленький  и  народу мало,
поэтому  стрелять  должны все, и  очень  хорошо.  Нас  и так всего  тридцать
восемь, но, как только ты пройдешь посвящение, нас станет тридцать девять.
     -- А что это за посвящение? -- спросил Майк.
     -- О, пустяки. Новичкам мы накалываем на заднице изображение барсука.
     -- А чем накалываете? -- дрогнувшим голосом спросил Майк.
     -- Естественно,  раскаленным гвоздем.  -- просто  ответил  предводитель
"барсуков", а затем, посмотрев  на Майка, зашелся хриплым смехом, перешедшим
в громкую икоту.
     Справившись наконец с этим и утерев выступившие слезы, Алонсо сказал:
     -- Расслабься, парень. Это шутка. Обычная цирковая шутка, их тех, что я
проделывал,  когда работал клоуном.  Второго  такого комика не  было на всем
полушарии.



     Так Майка приняли в  банду "барсуков".  Ему  выделили койку в одном  из
домов, возвратили винтовку и показали стойло, в котором стоял его лахман.
     Теперь каждый  его день  начинался с работы вместе с остальными членами
банды.  Часть   из   них   уходила  на  разведку,   а  остальные  занимались
благоустройством острова.
     Затем  следовал обед,  после которого Майка  освобождали  от дальнейшей
работы и вместе с Алонсо Морганом он шел тренироваться в стрельбе.
     По дороге к  излюбленному рубежу для  стрелковых упражнений  Морган  по
многу раз излагал Майку свои взгляды на жизнь.
     -- Пойми  меня  правильно, Майк, никому не хочется  быть  душегубом.  В
каждой живой твари  есть стремление к созиданию,  главное  -- это стремление
обнаружить, выделить, а потом можно созидать до бесконечности.
     -- А что такое "созидание"?
     -- Это просто, Майк. Ты идешь,  видишь кучу дерьма и не проходишь мимо,
а тут же это дерьмо утилизируешь.
     --  Как это  -- "утилизируешь"? -- недоумевал Майк. --  Ведь если  идет
стадо туков, так устанешь за ними утилизировать.
     -- Ну, утилизируй следы хотя  бы одного тука, и это будет начало твоего
собственного порядка.
     --  И что,  так  считают все "барсуки"? --  спросил Баварски, но Морган
ответил  не сразу. Он поддал носком сапога большой кристалл  розовой соли, а
потом покривился и ответил:
     -- Увы, мой  друг, это не так. Большинство  людей отвратительны в своем
невежестве и эгоизме. Тот же Лозмар сжег одну из лучших  ферм, и кто  теперь
вместо Каспара будет  собирать  туков  для  перегона через долины? Никто.  А
стало быть, и нам, и "собакам" поживиться будет нечем...
     Когда они  наконец добирались  до  горки крупных обломков  соли, Морган
начинал подбрасывать их в небо, а Майк стрелял и выслушивал его советы.
     Поначалу он не  попадал вовсе, но, обычно очень раздражительный, Морган
проявлял удивительную терпеливость.  Если Майк  жаловался на яркое  солнце и
блеск соли, предводитель напоминал, что в долине такая погода почти всегда и
требуется хорошо стрелять именно при нестерпимом блеске.
     С  другими   членами  банды  отношения  тоже   складывались  нормально.
"Барсуки" были незлобивы и больше напоминали наемных работников с фермы, чем
людей, кормящихся разбоем.
     Однажды  утром,  когда все  завтракали,  сидя  под  навесом, из  своего
личного домика вышел Морган. Подойдя к Майку, он сказал:
     --  Сегодня мы  идем перехватывать стадо  туков. И ты пойдешь  с  нами.
Стрелять тебе не придется, но ты должен увидеть, как  все это происходит  на
самом деле.
     -- Конечно, сэр. Спасибо.
     -- Скажешь спасибо Шилу, если вернешься живым, -- он будет опекать тебя
во время похода.



     Ехать до места засады пришлось около трех часов, и, как оказалось, двое
из  банды "барсуков" уже находились на  месте, на  случай если туков погонят
раньше указанного времени.
     Прибывшие  спешились  и рассредоточились,  заняв  места  возле  озерцев
крепкого  рассола.  Испарявшаяся  вода  создавала  некое  подобие зеркала  и
надежно скрывала находившихся в засаде  разбойников. Только приблизившись на
сотню  метров, можно было обнаружить  опасность,  однако к тому моменту было
уже поздно что-то предпринимать.
     --  Сколько  мы  заберем  туков,  Шило?  --  спросил  Майк,   глядя  на
приготовления.
     -- Не больше трех, -- ответил тот, почесывая небритую щеку.
     -- А почему не взять все стадо?
     Шило посмотрел на Майка долгим взглядом:
     -- Разве Морган ничего тебе не объяснял?
     -- Что именно?
     --  А  то,  что мы кормимся с этих  поборов. Если начнем сильно обижать
гиптуккеров, они будут искать другие  маршруты.  А так мы берем себе  совсем
немного -- что-то вроде налога, а остальной скот пусть себе гонят в город...
Между  прочим,  "собаки"  нас  именно  за это и ненавидят,  потому  что  все
погонщики стремятся перейти долину на нашем участке.
     --  Но Морган  сказал, что здесь  бывает довольно опасно,  --  возразил
Майк. -- Он сказал "если вернешься живым"...
     -- Он просто нагоняет страху,  -- пояснил Шило. -- Это раньше, лет пять
назад,  были настоящие бои между гиптуккерами  и нами  --  хозяевами  долин.
Тогда еще  существовала  полевая жандармерия. Они  частенько поджаривали нам
задницы...
     -- А где теперь эта жандармерия?
     --  Не  знаю, -- Шило пожал  плечами и  поправил пистолет, торчавший за
поясом, -- говорят, их сократили, а почему -- мне неизвестно.
     -- А куда потом девается скот, который вы забираете?
     -- По-разному, -- ответил Шило и как-то странно потянул носом.
     "Как настоящий барсук", -- восхищенно подумал Майк. Вообще, чем  дольше
он  наблюдал  за  этим  кривоногим  человеком,  тем  больше подмечал  в  его
движениях и жестах какую-то звериную грацию.
     --  По-разному,  --  снова повторил Шило,  успокоившись.  --  Некоторых
пускаем на мясо, других отгоняем  в город... Хотели  собрать  себе племенное
стадо, чтобы мальзиву продавать, но остров у нас маленький -- даже  по науке
много не прокормишь.
     Шило присел на корточки и хлопнул  по колену  своего лахмана. Тот сразу
улегся на утрамбованную соль и сладко зажмурил глаза.
     Лахман Майка тут же, без всякой команды, растянулся рядом на земле, чем
вызвал недовольный взгляд Шила.
     --  Сразу видно,  что  это  животное совершенно не учили дисциплине, --
сказал он. -- У "собак"  это не приняло... Тебе придется учить его,  парень,
иначе эта скотина сядет тебе на шею.
     Услышав обращенное к нему слово "скотина", скакун Майка повернул голову
и пристально посмотрел  на  Шило,  сосредоточенно пожевывая  губами,  словно
собираясь плюнуть тому в лицо. Затем коротко вздохнул и отвернулся.
     Майк и Шило невольно переглянулись.
     -- Чего это он? -- спросил Майк.
     -- А избалованный очень. Я же говорю -- порядка не знает.
     -- Ты часто бывал в городе, Шило?
     -- Смотря в каком, -- пожал тот плечами.  -- В Куцаке был только раз, а
в Ларбени жил  четыре года. Поэтому я всегда  вожу туда продавать  туков  --
Морган  мне доверяет...  Стой,  -- насторожился  вдруг Шило -- Чуешь,  земля
дрожит?
     -- Нет, -- признался Майк.
     -- А я чую... Туков гонят -- и гонят очень быстро. -- Шило  поднялся на
ноги, -- Так ведь недолго и скотину испортить...
     Будто услышав его,  находившийся  чуть  поодаль Морган обернулся.  Майк
увидел, как блеснули стекла его пенсне.
     -- Их уже преследуют, сэр! -- доложил Шило, которого  прозвали так  как
раз за его острое чутье.
     -- Понятно! Всем в  седло -- стадо пропускаем! -- скомандовал Морган, и
отдыхавшие лахманы тут же вскочили на ноги.
     Шило помог Майку, потом запрыгнул на своего скакуна и дал ему шпоры
     Действия Шила упрощали Майку управление, поскольку его трофейный лахман
повторял  действия своего товарища. Оставалось только держаться  в  седле  и
ждать указаний Шила: Майк уже сумел оценить опытность этого человека.
     Теперь небольшая  команда "барсуков" мчалась  в  сторону  от возможного
маршрута  туков,  и пока  что  Майку  было  непонятно, зачем они это делают.
Впрочем, вскоре  Шило остановил лахмана и  подождал Майка и еще двоих членов
банды. Это  были Кастор и  Флорентино  --  обыкновенные среднестатистические
бойцы.
     --  Готовь винтовку,  Майк!  -- приказал Шило,  впервые  назвав  своего
подопечного  по имени.  --  Будешь скакать  позади нас  и  можешь  вообще не
стрелять -- твоя задача сейчас не вылететь из седла! Понял?!
     --  Понял, сэр! --  ответил Майк,  чувствуя сильное волнение  и дрожь в
руках, -- А что мы будем делать?
     --  Карать  нарушителей,  парень. Они охотятся на нашей территории, а в
долине это самое страшное преступление!
     -- Они  идут,  Шило, --  сказал Кастор,  держа наготове  скорострельную
винтовку.  Его  лахман нетерпеливо перебирал  ногами, размалывая покрывавшую
землю толстую корку соли.
     Гул  от сотен копыт  тяжелых туков действительно становился  слышен все
явственнее, и в какой-то момент Майк услышал выстрелы.
     --   Это  не  наши,  --   тут   же   сказал  Шило.  --  Это  гиптуккеры
отстреливаются.
     Скоро парящее  марево  заколыхалось,  и  Майк  увидел  размытые силуэты
животных, скакавших на пределе сил, пригнув к земле свои рогатые головы.
     Среди их темной массы мелькнуло несколько всадников и, наконец, плотная
группа преследователей, состоявшая из нескольких десятков человек.
     "Неужели  мы нападем на этих людей? -- тревожно  подумал  Майк. -- Ведь
нас всего восемь человек -- четверо здесь и четверо по ту сторону стада".
     Он  посмотрел на Шило в надежде, что тот все сейчас отменит, однако тот
только тихо скомандовал:
     -- Пошли, -- и стал не спеша разгонять своего лахмана.
     Следом за ним выстроились  Кастор и Флорентино, которые  тоже вели себя
довольно спокойно.
     Майку  ничего  не  оставалось,  как  пристроиться  последним,  стараясь
держать винтовку в одной руке, как это делал Кастор.
     Мелкая соляная пыль поднималась из-под копыт туков, и, чтобы защититься
от нее, "барсуки" закрыли лица шейными платками. Вскоре  четверка бойцов уже
мчалась во весь опор, постепенно нагоняя стадо  и преследовавших  его людей.
Майк ждал,  что вот-вот  последуют выстрелы, однако этого не  происходило, и
погоня продолжалась.
     Пока  что  лахман  Майка вел себя  вполне  прилично,  если  не  считать
нервного  подергивания  ушами.  Благодаря  его легкому  бегу  Майк  держался
довольно уверенно, балансируя тяжелой винтовкой.
     Вот уже стали отчетливо видны  спины преследовавших стадо  разбойников.
Они были настолько увлечены погоней, что даже не  догадывались о приближении
опасности. Однако все же их было  очень  много --  даже  больше,  чем  Майку
показалось вначале.
     Наконец Шило поднял винтовку и  выстрелил. Один из "собак" -- а то, что
это были они, не вызывало сомнений  -- вскинул  руки  и повис  на стременах.
Следом за ним полетел на землю второй, потом третий.
     Шило, Кастор и Флорентино выстроились фронтом и  посылали пули в  спины
врагов, сбивая одного за другим с обезумевших лахманов.
     Не понимая,  откуда  летят пули,  "собаки"  принялись  стрелять  во все
стороны, в пыльной пелене поражая своих же  людей. Весь  отряд закружился на
месте, сбился в кучу, о захвате туков уже никто не думал.
     Между тем "барсуки" не прекращали яростного огня и, не тратя времени на
перезарядку винтовок, выхватывали пистолеты и продолжали стрелять.
     Крики,  топот лахманов  и  частая  пальба --  все  это,  словно  вихрь,
закружило Майка. Ему казалось,  что все это  сон.  Ему  было жарко, и он  не
знал, что делать дальше.
     Некоторые  из "собак" уже пустились  в бега, однако  другие,  наоборот,
приходили в себя и открывали ответный огонь.
     -- Уходим! -- крикнул Шило и дал шпоры своему  скакуну,  однако  в этот
момент сразу две пули настигли Кастора, и он вылетел из  седла. Перепуганный
лахман  Майка  рванул в  сторону  и  помчался прямо  на  огрызающихся  огнем
"собак".
     Пули  засвистели над головой Майка,  и он тоже нажал  на  курок, однако
выстрел  ушел в  небо, поскольку при такой бешеной скачке  прицелиться  было
невозможно. А тем временем искаженные ненавистью и испугом лица стремительно
приближались, и Майку ничего не оставалось, как громко закричать
     Один  из "собак"  выхватил  здоровенный тесак  и взмахнул  им,  пытаясь
достать Майка, однако  тот успел  пригнуться,  и злобное жало просвистело  в
дюйме  над его макушкой. Попутно Майк  случайно  задел прикладом  одного  из
врагов, и тот полетел на землю, схватившись за разбитое лицо.
     Еще  несколько выстрелов в  упор  прогремело  рядом,  но и  они  только
опалили Майку лицо и добавили скорости его глупому лахману.
     -- Уходим! --  уже  издали кричал Шило, и его голос наконец достиг ушей
скакуна Майка. Животное сделало резкий поворот влево  и снова  помчалось что
было силы, преследуемое частым посвистом пуль.
     Наконец после  десятиминутной  скачки  Майк  присоединился к  Моргану и
Шилу, а  также к еще двум уцелевшим бойцам. Совместными усилиями им  удалось
остановить и успокоить разгоряченное животное Майка, и Морган тут же дал ему
имя:
     --  В  жизни  не видел  лахмана глупее  и  быстрее этого.  Назовем  его
Шустрик. Ты не против, Майк?
     -- Нет, сэр, -- ответил тот, едва переводя дух. Он пытался понять,  что
же  произошло. Уже одно  то, что во время  этого  короткого  кошмара  он  не
потерял винтовку, вселяло в Майка искру оптимизма.
     --  А почему  мы  стоим?  Они ведь могут помчаться за  нами  следом, --
сказал он.
     --  Мы  на это очень надеемся, -- изрек Морган и,  сняв с покрасневшего
носа пенсне, вытер его своей неизменной тряпочкой.
     Вскоре послышался стук копыт и в полуденном мареве показались всадники.
Увидев  "барсуков",  они придержали  своих  лахманов,  а  затем  выстроились
парами, и первая пара на рысях пошла на "барсуков".
     --  Шило!  --  воскликнул  Алонсо,  и  Шило  тут  же  встал  в  пару  с
предводителем.  Они  также  пустились  рысью  и где-то впереди  в мгновение,
которое Майк так и не  сумел  уловить, послышался залп,  затем другой.  Двое
упали на просоленную землю, однако Морган и Шило вернулись назад.
     И снова "собаки" пустили пару, и "барсуки"  пошли им навстречу. И снова
выстрелы -- и Шило с Морганом вернулись обратно.
     -- Вы  просто молодцы!... -- воскликнул  Майк,  едва обретя способность
говорить, однако  по  бледному лицо Шила стало ясно, что на этот  раз ему не
повезло. Флорентино подхватил его на руки, иначе он свалился бы на землю.
     А от "собак" приближалась еще одна пара.
     -- Гвинет! -- позвал Морган другого бойца.
     --  Нет!  -- неожиданно  возразил  Майк.  Ему показалось,  что он узнал
рослого седока, который прорисовывался из туманного марева.
     -- Но... --  возразил  было Гвинет,  отличный стрелок и вообще  крепкий
парень.
     --  Пусть идет, --  тихо сказал Морган, правое предплечье которого  все
больше  обагрялось  кровью. --  Пусть идет,  --  повторил  он,  перебрасывая
винтовку в левую руку.
     Майк  ткнул каблуками  Шустрика,  и  тот мигом подчинился, почувствовав
уверенность и силу в поведении  всадника. Встав рядом с лахманом Моргана, он
пошел пижонской рысью, еще не зная, что за этим последует.
     -- Они стреляют первыми, -- предупредил Морган.
     -- Почему? -- не удержался Майк.
     -- Потому что слабаки, -- просто ответил предводитель.
     Между тем всадники  противной стороны приближались  и вскоре последовал
их залп.
     Жуткий   огонь  обжег  правое  ухо   Майка,  и  в  сознании   полыхнули
протуберанцы огненной боли. Однако плоть Майка лишь на  мгновение отделилась
от его духа, и прицел был верен как никогда.
     Последовал  ответный  залп,  и "собаки",  картинно потеряв  равновесие,
словно в кино, вылетели из седел, заставив запаниковать их лахманов.
     -- Отлично, парень, едем назад.
     Чувствуя,  как  по  шее  течет  кровь,  Майк твердо дернул узду,  и его
лахман, как ветеран со стальными нервами, сделал четкий разворот и бок о бок
с лахманом Моргана пошел обратно.
     Когда вернулись к своим, Майк заметил, что грудь Шила уже перебинтована
серыми  застиранными  бинтами.  Впрочем,  Гвинет  и  Флорентино были  готовы
заменить любого из пары, как только в этом возникла бы необходимость.
     Однако необходимости не возникло. "Собаки",  которых было еще  не менее
десяти  пар,   развернули  лахманов  и  умчались  прочь,  давая  возможность
измученным "барсукам" заняться своими ранами.
     "Мы победили", -- успел подумать Майк и потерял сознание.



     Он проспал  часов  десять  или даже  двенадцать, а когда  проснулся, то
почувствовал тугую повязку, которая стягивала его правое ухо.
     За  окном не  было  солнца -- только  сполохи костра, на котором обычно
готовили чай для сторожевой смены.
     Майк  повернул  голову и в  неярких  всплесках света увидел неподвижное
лицо Шила. Он все еще не  пришел  в сознание, но дышал ровно, из  чего  Майк
заключил, что Шило выживет.
     Поднявшись  с  постели,  он немного  постоял,  опираясь  о стену, потом
шагнул за дверь и вдохнул полной грудью вечерний воздух, наполненный запахом
трав и  дымом костра. Впервые после  бегства с  фермы Майк почувствовал себя
дома.
     Он  не знал родительской  ласки и  мечтал  о  доме и  семье, где его по
крайней мере считали бы ровней И вот теперь ему  показалось, что такая семья
у него есть.
     -- Привет -- Гвинет кивнул ему,  помешивая  варево в котле левой рукой.
Правая висела на перевязи.
     -- Что с тобой? --  спросил Майк,  придерживая повязку на  ухе.  Каждое
произнесенное слово отзывалось новой волной боли.
     --  Они вернулись,  --  коротко ответил Гвинет, и сидевший рядом с  ним
боец угрюмо кивнул
     -- Кто вернулся? -- не понял Майк.
     -- "Собаки", -- пояснил Гвинет. -- Как только ты отрубился, они пустили
еще одну пару, и мы с Флоретино пошли им навстречу.
     -- А где Флорентино? -- забеспокоился Майк.
     --  Флорентино больше  нет, -- пояснил Гвинет. -- Я даже удивляюсь, как
он  сумел  выстрелить в  ответ и  положить противника... Он  получил  пулю в
сердце -- точнее еще не бывало.
     -- А Лозмар, его там не было? -- спросил Майк.
     -- Думаю, нет, -- ответил Гвинет. -- Это  был другой парень -- высокий,
с длинными волосами, но другой.
     Они  немного  помолчали,  потом   Майку  подали  кружку  сладкого  чая,
заваренного так, как это делал Джо Беркут.
     "Где он  сейчас и  что  с  ним?"  -- подумал  Майк, прихлебывая горячий
напиток
     -- Как твое ухо? -- спросил Гвинет.
     -- Дергает... -- ответил Майк.
     -- Это ничего.  Правда, нижней трети как не бывало,  ну да ведь это  не
самое страшное.
     -- Да, -- подтвердил Майк, гляля на  огонь. Ему сейчас было  совершенно
не  важно,  сколько там осталось от его правого уха: две трети или половина.
Он  размышлял о  том,  как  другие  бились  за  его  жизнь,  пока  он был  в
беспамятстве.
     Гвинет, тот  понятно,  он даже  выглядел  как настоящий  солдат, а  вот
Флорентине был обычный парнишка,  немногим  старше  самого  Майка. Однако он
знал  все порядки  и обычаи хозяев  долины и исполнял свою работу грамотно и
храбро.
     Даже когда Морган и Майк свалились без сознания.
     --  Как  заживет ухо, поедешь в  город -- продавать туков,  --  сообщил
Гвинет.
     -- Откуда у нас туки?
     --  Двенадцать было своих,  де еще гиптуккеры подогнали восемь голов...
-- невозмутимо пояснил Гвинет.
     -- Гиптуккеры подогнали?! -- поразился Майк.
     -- Вот именно.  --  Сидевший  рядом  с Гвинетом  "барсук"  Тобби широко
улыбнулся. -- Они-то знают, как мы им услужили.
     -- Точно, -- согласился Гвинет. -- Если бы  не  мы, "собаки" забрали бы
всех туков, а самих гиптуккеров перебили.
     -- Факт -- перебили бы, -- кивнул Майк, делая очередной глоток крепкого
чая. Он помнил рассказ Джо Беркута о нападении "собак", да и сам  видел их в
действии.




     Угрюмо уставившись в грязное окно,  Дьюк сосредоточенно смотрел на двух
тощих крыс, которые совокуплялись на грязном крыльце. Казалось удивительным,
как  у этих  изможденных  животных  нашлись силы  для  подобного  никчемного
занятия, но уж такова, наверное, крысиная порода, так что Лозмару оставалось
лишь наблюдать, проводя близкие ему аналогии.
     Вчерашняя погоня за большим стадом туков  обернулась поражением. Откуда
ни  возьмись  появились "барсуки", которых  "собаки" немного  побаивались --
все,  кроме  Лозмара.  Он  еще  не  был  знаком  со  свирепой  хваткой  этой
немногочисленной  команды, однако теперь и ему стало  понятно, почему о  них
ходит такая слава...
     Они  стреляли до  однообразия метко и  не  боялись  ничего,  держась  в
традиционной парной дуэли до последнего человека.
     "Собаки" потеряли  двадцать семь человек убитыми, и еще полтора десятка
находились между жизнью  и смертью. Это  был  жестокий урок, и теперь Лозмар
думал о мщении. Ни о чем другом он думать просто не мог.
     На кровати снова заворочалась Триш.  Дьюк по-прежнему считал ее грязной
старухой, однако  предательское вожделение было  сильнее его. Оно превращало
Дькжа во всеядного самца, не брезговавшего никакой плотью.
     -- Что  у нас есть, Дьюк? -- простонала  Триш,  выпростав из-под одеяла
ногу с серой нездоровой кожей.
     -- Пиво теплое... -- просипел Лозмар.  Неаппетитный вид  Триш вызывал в
нем неясную обиду, и он сказал: --  Я  привезу из города бабу помоложе тебя,
так что готовься сдохнуть...
     Триш  была  немолода,  однако вместе  с годами к ней  пришла  некоторая
мудрость. Добравшись до склянки с пивом, она запрокинула голову, и Лозмар не
менее минуты наблюдал, как вздрагивает ее горло.
     Отставив наконец полупустую емкость в сторону, женщина сказала:
     --  Не  спеши  отправлять  меня  подыхать,  Дьюк.  Мало  найти  молодую
подружку. Нужно еще заставить ее  жить здесь, среди всего этого дерьма. -- И
Триш  обвела  рукой  помещение,  брезгливо скривившись,  будто прежде жила в
апартаментах  имперского наместника. -- В  свое время  я влюбилась  в  Джема
Лифшипа  и постепенно  привыкла к  этому бардаку. Ты не  поверишь, но за эти
пятнадцать лет, что  я провела  на острове,  я ни разу  не изменила Лифшицу,
кроме  разве что одного случая, когда мне понравился еще один парень... Ну а
ты... ты -- молодой ублюдок, с которым  я  должна  была спать, чтобы меня не
удавили или не отдали остальной сотне злобных псов.
     О, если бы ты знал, как  я  всех вас ненавижу... Была  б моя воля, я бы
резала вас на куски... Каждого собственными руками...
     Дьюк  зачарованно  слушал  Триш,  пораженный  неподдельной  ненавистью,
которая сквозила в ее голосе.
     -- Да ты, сука старая, что городишь, -- прошипел он, наконец очнувшись,
и глаза его налились кровью. -- Я же тебя с рук кормлю, а ты такое...
     Словно зверь, он  рванулся вперед, одним прыжком оказался рядом с Триш,
схватил ее за горло и сжал своими стальными пальцами. Он ожидал увидеть в ее
глазах страх, однако увидел только насмешку, ненависть и торжество.
     Дьюк сдавливал горло  все сильнее, однако стекленеющий взор  выпученных
глаз не терял оскорбительного выражения и посмертная маска  Триш  все так же
смеялась и укоряла.
     Еще через минуту все было кончено, шея  Триш хрустнула в руках Лозмара,
однако обида все  не  проходила,  и Дьюку пришлось ударить Триш  кулаком  по
лицу. Затем, не  помня себя от  ярости, он схватил столовый  нож и несколько
раз  ткнул им  жертву в  живот. Но ничего,  ничего не произошло.  Триш  была
трупом, ей было все равно, и он ничего не мог ей сделать.
     Поняв, что в очередной раз обманут, Дьюк хрипло разрыдался.



     Был ранний час, и солнце едва коснулось крыш невысоких строений.
     Лейтенант  Бриттен  сидел на заднем сиденье штабного автомобиля и время
от  времени,  когда  попадались ровные  отрезки дороги,  снова возвращался в
недосмотренные  сны,  роняя  голову,  украшенную  ниточкой  безукоризненного
пробора.
     Когда машина проезжала мимо скотного рынка, водителю пришлось несколько
раз остановиться, ожидая, когда пройдут стада согнанных на продажу туков.
     Глупых  животных   привлекал   блеск   радиаторной   решетки,   и   они
останавливались, заставляя водителя да вить на сигнал, а лейтенанта Бриттена
-- просыпаться" и бросать непонимающий взгляд в окно.
     -- Опять эти скоты? -- немного удивленно спрашивал он.
     -- Так  точно,  сэр, -- отвечал водитель  и  на медленном ходу  пытался
столкнуть зазевавшихся туков с дороги. Такие маневры автомобиля не нравились
сопровождавшим стадо  гиптуккерам, однако они молчали, понимая, что конфликт
с военными не приведет ни к чему хорошему.
     Наконец автомобиль пробился сквозь вереницы крупных животных и  покатил
по  узким улочкам,  смело  распугивая драных  кошек и  завтракавших  навозом
птичек.
     Еще  несколько  поворотов, и  показалась  длинная  высокая  ограда.  Ее
однообразие  скрашивали  лишь  пулеметные  башни с  прочными  бронированными
колпаками. За  оградой виднелись здания штабного комплекса, сам  вид которых
уже настраивал лейтенанта Бриттена на служебный лад.
     Узнав одну из штабных машин, дежурный нажал кнопку на пульте, и тяжелые
створки ворот нехотя расступились, пропуская машину во  внутренний  периметр
безопасности.
     Стоявший на въезде регулировщик сразу же указал жезлом в сторону мойки.
Впрочем,   водитель   сам  знал  порядок  и  послушно  поехал  в   указанном
направлении.
     Качнувшись   на  водоизолирующем   бортике,   автомобиль   нырнул   под
пластиковые  занавески,  и  за  него  тут  же  взялись  застоявшиеся  щетки.
Засвистев  от  радости,  они  принялись  бешено  вертеться,  счищая  пыль  и
опрыскивая машину дезинфицирующим спреем.
     Через каких-то  полминуты  сверкающий  чистотой автомобиль выкатился на
асфальтовую дорожку и, обогнув клумбы с скассонскими  крокусами, остановился
у парадного входа
     Водитель  первым выбрался из машины  и  стал обходить ее  вокруг, чтобы
открыть дверь лейтенанту.
     Распахнув  дверцу, он уставился на сверкающие ботинки Бриттена и на миг
увидел в них свое отражение. Затем лейтенант шевельнул ногами  и, выбравшись
из машины, одернул мундир  Словно  собираясь с мыслями,  он помедлил,  потом
резко шагнул к дверям, заставив напрячься и вытянуться в струнку стоявшего у
входа начищенного гвардейца.
     Когда  лейтенант  поравнялся  с часовым,  тот  отдал ему честь,  да так
безупречно, что Бриттен невольно  испытал чувство  ревности,  ведь раньше он
входил  в  десятку   лучших  офицеров  гарнизона,  преуспевших  в   строевой
подготовке. Ему прочили большое  будущее и даже обещали послать  в следующем
году  на кубок  вооруженных  сил,  однако ситуация изменилась, и,  возможно,
вместо чемпионского  титула  по строевой  подготовке судьба сулила  Бриттену
традиционную карьеру.
     Поднявшись на  второй этаж и еще  трижды испытав преданность образцовых
часовых, Бриттен оказался в своем кабинете,  который еще недавно принадлежал
полковнику Фреймингу.
     В связи с  сокращением военного  корпуса полковник, как и многие другие
старшие офицеры, был переведен на новое место службы Освободившиеся вакансии
замещались молодыми кадрами.
     Так лейтенант Бриттен с двести тридцать четвертого  места в гарнизонной
табели о рангах моментально подпрыгнул до двадцать первого.
     Впрочем,  он быстро привык  к новому положению и теперь  даже испытывал
некоторую тоску по своей прежней лейтенантской легкости и беззаботности.
     Сняв  остроконечную  пилотку,  Бриттен   положил   ее   на   полку   и,
остановившись перед зеркалом,  пригладил  рукой волосы,  посмотрел  на  себя
анфас и в профиль и остался доволен
     Он прошел  за стол  и удовлетворенно  кивнул, заметив, что  табличку  с
именем наконец-то сменили.
     Теперь  на дорогой столешнице значилось: "Л-т Вилмарк С Бриттен", и это
обстоятельство подвело черту под переходным периодом.
     "Ну,  теперь  все", --  подумал  лейтенант,  решившись  наконец  слегка
ослабить узел галстука.
     В этот момент приятной трелью зачирикал спикер внутренней связи
     -- Доброе утро, сэр. Желаете, чтобы вам подали завтрак?
     -- Да, можно подавать, -- согласился Бриттен
     -- Через минуту мы будем у вас
     "Через  минуту  мы  будем  у  вас",  --  повторил  про себя  Бриттен  и
самодовольно улыбнулся Он даже сделал вид, что не заметил, как повар опустил
в последней фразе слово "сэр"
     Своей теперешней  властью  Бриттен  мог отправить  этого ефрейтора  под
арест, однако он решил простить дерзкого  кашевара,  тем более  что ефрейтор
Руфгоус был непревзойденным мастером своего дела



     Время завтрака пролетело незаметно.
     Набор блюд стоил  четверть месячного лейтенантского  жалованья,  однако
теперь Бриттена это не заботило.  Он  получат  полковничий оклад, а питаться
мог просто за счет казны.
     Когда  ефрейтор Руфгоус  и  сопровождавший его кухонный солдат ушли,  в
воздухе  еще  оставался  запах гусиного паштета.  И  хотя  Бриттен испытывал
легкое  чувство  голода,  спросить  добавки он не  решился,  боясь  прослыть
обжорой или еще кем-то в этом роде.
     Спустя  двадцать  минут  штабной  сержант  принес  на подпись несколько
бумаг.  Бриттен подмахнул их не глядя и даже немного заскучал, когда никакой
работы не стало.
     Впрочем,  скучать  долго  не  пришлось.  Внезапно  в кабинет  без стука
вломился  лейтенант  Майбек,  с  которым они еще месяц назад  жили  на одной
квартире. Теперь Майбек занимал всего лишь майорскую должность, и Бриттен  с
высоты своего полковничьего места поглядывал на него сверху вниз.
     -- Привет, старик! -- прокричал Майбек и, толкнув ногой стул, плюхнулся
на  него  так,  что тот  едва  не развалился.  --  Чего  сегодня  получил на
завтрак?.. Мне давали свиные почки в молоке...
     -- Да какая тебе разница? -- неприветливо ответил Бриттен.
     -- Что значит какая? Ты  получаешь  жратву  по  четвертому разряду, а я
только по шестому. Вот мне и интересно, чем кормят полковников.
     Майбек  закинул  ногу на ногу,  и Бриттен заметил на его  ботинке каплю
соуса. Скорее всего Майбек позволил себе вторую порцию почек.
     -- Послушай,  я  ничего не  имею против, чтобы  поддерживать  дружеские
отношения,  но здесь мы  на службе,  Майбек,  и  ты всего лишь один из  моих
подчиненных...
     -- Что ты этим хочешь сказать, Вилли? -- не понял Майбек.
     -- Только то, чтобы ты вел себя прилично. Вот вечером, на квартире...
     -- На какой квартире? Ты же теперь живешь  в доме полковника Фрейминга,
-- напомнил Майбек и поднялся. -- Мы уже не видимся, Вилли, и ты сторонишься
всех,  с кем  раньше проводил  свободное  время.  Ты  забыл друзей, ты  стал
обычной задницей!
     -- Ну хватит, лейтенант Майбек! -- закричал  Бриттен и хлопнул  ладонью
по столу -- Покиньте мои кабинет немедленно, пока я не принял меры!
     Майбек  качнул  головой,  словно  приходя в  себя после  удара, а затем
произнес:
     -- Простите, сэр... Я не должен был этого говорить...
     "Старина Вилли" не проронил  ни  слова,  и Майбек,  щелкнув  каблуками,
вышел вон.
     Едва  за ним  закрылась  дверь,  Бриттен  вышел из-за  стола  и  сделал
несколько  разминочных движений. Он давно намеревштся окоротить этого невежу
и был рад, что тот сам подал повод.
     В дверь постучали.
     -- Входите! -- сказал хозяин кабинета и быстро одернул мундир.
     -- Разрешите, коллега?
     Это был капитан Экзосе, ровня Вилли Бриттену по должности
     -- Очень  вам рад, капитан!  Прошу вас  --  проходите,  -- демонстрируя
дружелюбие, заулыбался Вилли. При всем  том,  что  они  занимали равноценные
посты, Экзосе тем не менее был в чине капитана, и, стало быть, общение с ним
лейтенанта Бриттена ни в коей мере не компрометировало.
     -- Собственно,  я  поболтать,  коллега,  --  признался капитан, избегая
слова  "лейтенант".  Он  знал,  что  так  Бриттен  будет  себя   чувствовать
свободнее.
     -- Какие-нибудь новости? -- попытался угадать Бриттен, садясь за стол.
     -- В самую точку, коллега.
     Экзосе   придвинулся  ближе  и,  облокотившись  на  стол,  доверительно
склонился к лейтенанту, словно в кабинете присутствовал посторонний.
     --  Есть  мнение,  -- тут  капитан многозначительно указал  пальцем  на
потолок, -- есть мнение, что это продлится еще примерно полгода.
     -- Так, --  кивнул Бриттен, которому не нужно было объяснять, что такое
"это".
     Еще совсем недавно ему хотелось убраться с Малибу на какую-нибудь более
развитую  планету,  однако теперь, когда он восседал  в отдельном кабинете и
ему не грозило  оказаться в опорном форте где-нибудь посреди соляных  долин,
Малибу  стала  казаться  ему  уютным  гнездышком.   Здесь  исправно  платили
неприлично  большое  полковничье  жалованье,  подавали   бесплатную  еду   и
покрывали расходы на содержание отдельного дома.
     О  персональной машине  и прочих  мелочах  можно было не говорить А всю
совокупность благ и  дало ему как  раз "это" --  время  чудесных и сказочных
превращений.
     --  В охранный отдел  пришло сообщение  о том,  что иссякли  еще  сорок
скважин района Б-12.
     -- Сорок  скважин!  --  повторил  Бриттен,  пытаясь на  слух определить
серьезность этой новости.
     -- Карта есть?
     --  Есть,  -- кивнул  лейтенант  и  быстро достал из  выдвижного  ящика
план-схему соляных долин и прилегавших к ним холмов.
     Вдвоем с  капитаном Экзосе они быстро расстелили ее  на столе, сбив при
этом подставку с карандашами. Впрочем, на это никто не  обратил  внимания, и
пальцы "коллег" заскользили по  местам добычи, испещренным отметками рабочих
скважин.
     -- Вот он! -- произнес Экзосе, обнаружив район Б-12.
     -- Но их здесь более двух сотен! --  ужаснулся Бриттен. Ему показалось,
что полковничий стул под ним зашатался.
     -- Это еще не повод для паники, коллега,  ведь в этом районе  всего два
форта.  Два форта, значит, около  тысячи солдат,  а  это не такое уж большое
сокращение,  --  успокоил Бриттена капитан.  --  Вот если остановится  район
Б-52, то это будет первый звоночек.
     --  Да-а,  -- протянул Бриттен,  впервые искренне желая, чтобы кладовые
Малибу не иссякали. Раньше он не особенно вникал в то, что именно добывали в
этой колонии, но теперь ему хотелось узнать об этом побольше.
     --  Правду ли говорят, что  это какое-то искусственное мясо? -- спросил
он у Экзосе.
     -- Мясо? Нет, не мясо. Скорее плоть.
     -- Скорее плоть?
     -- Нет,  я  хотел  сказать,  что мясом  мы  называем то,  что  едят,  а
кванзиновая  жидкость  применяется  для  исправления  дефектов  человеческой
плоти.
     --  К  счастью,  у  меня никаких  дефектов  нет,  --  сказал Бриттен  и
осторожно провел рукой по пробору.
     -- Это естественно, коллега, ведь мы с вами военные. Впрочем, я слышал,
что кванзиновые имплантанты помогают пострадавшим в военных действиях.
     -- Вижу, сэр, что вы сильны в медицине.
     -- Это не медицина, коллега. Это чистые деньги. Из кванзиновой жидкости
штампуют вставки  для иссушенных старух, чтобы сделать их привлекательнее. Я
бы сказал, что сидеть  здесь из-за этих старух -- просто свинство, однако  в
этом и заключается коммерческая сторона  дела. А там, где начинаются деньги,
заканчиваются всякие вопросы.
     -- Честно говоря,  капитан, я был уверен, что стою  на страже интересов
государства, -- произнес слегка озадаченный Бриттен.
     -- Интересы миллионов несовершенных тел и есть интересы государства, --
резюмировал капитан Экзосе и, казалось, сам удивился такому заключению.
     -- Вот именно,  -- сказал Бриттен,  машинально водя  пальцем  по  карте
районов  добычи.  -- Трудно как-то сразу  осознать интересы  государства как
что-то весьма обыкновенное и понятное. Я думал, это что-то более неуловимое.
     -- Я тоже, -- признался капитан.
     -- А еще мне не нравится, что в городе полно этих рогатых туков.  -- не
к месту заметил лейтенант Бриттен.
     --  О,  ну  это просто,  коллега, -- капитан Экзосе откинулся на спинку
стула  и улыбнулся.  Он любил животных. --  После кванзиновой  жидкости туки
являются вторым золотом  Малибу. Из их молока получают драгоценную мальзиву.
Вам не приходилось ею пользоваться?
     -- Нет, -- покачал головой Бриттен, умолчав, что в прошлый отпуск вывез
литр  мальзивы и  в порту Фартиона продал за полторы тысячи  кредитов. Такая
сумма,  предложенная  перекупщиком,  сильно  его  поразила,  ведь  лейтенант
надеялся выручить за нее не больше трех сотен.



     Минуло две недели с тех  пор, как Майк  получил боевое крещение в рядах
"барсуков" и повязка с его уха была снята.
     Целительная  мальзива сделала невозможное, и  ухо оказалось  не слишком
обезображено. Просто оно  стало немного короче  снизу  -- как раз  на  длину
мочки.
     Впрочем, несмотря на ранение,  Майк продолжал ходить с  Алонсо Морганом
на стрельбы.
     Когда  удавалась  стрельба  с  правой руки,  Морган требовал  повторять
упражнения левой. Левая рука подводила, и  Майк все  время  мазал, но пример
предводителя  заставлял  его снова  и снова повторять упражнения. Только под
вечер, растратив все патроны, они возвращались обратно.
     В один из таких вечеров, когда они ставили уставших  лахманов в стойла,
Майк вдруг спросил:
     -- Скажите,  сэр, а  нельзя ли сделать  так,  чтобы  гиптуккеры  всегда
приводили туков сами?
     Вопрос прозвучал так неожиданно, что Морган даже рассмеялся.
     -- Ты хочешь слишком многого, парень Тогда бы наша жизнь стала скучной.
Никаких тебе погонь,  схваток  с "собаками"...  Нет, боюсь,  это невозможно.
Никто не захочет отдавать туков добровольно.
     -- Но это может быть честная  сделка, сэр, -- не  сдавался Майк.  Схема
новой организации "барсуков" вполне отчетливо выстроилась в  его голове.  --
Мы гарантируем гиптуккерам переправу на  нашем участке долины,  а они платят
нам за это определенный процент от поголовья.
     -- "Процент от поголовья", -- повторил Морган и осторожно дотронулся до
еще не зажившего правого плеча. -- Откуда ты набрался этих слов, Майк?
     --  Воспитавший  меня Герхард Баварски  был  образованным человеком. Он
научил меня читать, писать и даже вычислять дроби...
     -- И  вычислять дроби,  -- вздохнул Морган и стал спускаться  по  узкой
тропе, которая  вела к поселению. Пройдя несколько шагов,  он  остановился и
крикнул: -- Зонмер!
     -- Я  здесь, сэр,  -- отозвался часовой  с круглой площадки  на вершине
скалы.
     --  Ну  и  хорошо, -- кивнул предводитель и пошел дальше  вниз, а  Майк
следом. Он решил  больше не заводить разговора о своем предложении, заметив,
что Морган сосредоточенно думает.
     Когда они спустились к горевшему в центре  поселения костру, на котором
разогревали приготовленную  днем еду, Морган остановился и замер неподвижно,
глядя куда-то поверх голов.
     Разговоры  у костра  сразу смолкли  --  все  поняли,  что  предводитель
собирается сказать что-то важное.
     -- Хозяева долины! -- громко произнес Морган и сдвинул на  затылок свой
меховой  цилиндр.  --  Я  хочу  представить  вам  одного  из  членов  нашего
сообщества. Вы его уже знаете, но знаете только с одной стороны.
     А между  тем он  не только храбрый "барсук", но и мыслитель...  А также
знает дроби.
     Морган  замолчал. Слышалось  только потрескивание  сучьев  в  костре да
бульканье закипевшей похлебки.
     -- В общем, это Майк Баварски, -- подвел черту Морган и,  обернувшись к
слегка смущенному Майку, предложил:  -- Расскажи всем, и поподробнее. Нужно,
чтобы "барсуки" сделали выбор сами.
     Майк кивнул и, собравшись с духом, сказал:
     --  Я хочу предложить  вам слегка изменить нашу жизнь. Для этого  нужно
сделать так, чтобы  гиптуккеры сами доставляли нам туков  в обмен на  охрану
территории, по которой они будут перегонять скот... Вот и все...
     -- Сказать по правде, -- произнес  Шкиза,  который занимался сапожным и
шорницким ремеслом,  --  сказать  по правде, парень, мне еще не  приходилось
слышать  ни о чем таком... Мне что-то не  верится, что гиптуккеры  будут нам
платить. Нам с ними не договориться, ведь у нас давнишняя война.
     -- Но  они  пригнали нам  восемь туков  за  то,  что мы прикрыли их при
нападении "собак", -- заметил Гвинет и подмигнул Майку.
     -- Тут другое  дело, -- покачал головой  Шкиза,  -- Тут дело  чести,  а
гиптуккеры народ честный.
     -- Раз честные, значит, слово держать будут, -- сказал Майк.
     -- Слово держать будут, -- согласился еще  один из  "барсуков", -- если
только они его тебе дадут.
     -- Давай -- излагай дальше, --  предложил Гвинет, -- а я буду наполнять
плошки.
     Народ сразу задвигался, засуетился, глубокие тарелки пошли по рукам,  и
Майк продолжил:
     --  Думаю,   нам  нужно  поговорить  с  гиптуккерами   и  пообещать  им
безопасность в  той части долины, которую контролируем мы.  Три тука с сотни
голов будем забирать себе -- это немного, и гиптуккеры должны согласиться.
     -- Три тука  с сотни -- это не так много, -- вставил Шкиза, прихлебывая
из плошки горячее варево.
     -- На первое время  этого будет достаточно,  а  когда к нашей переправе
устремятся  стада со  всех  холмов севера и северо-востока,  мы  будем очень
неплохо зарабатывать.
     -- А что ты думаешь о "собаках", Майк? -- задал вопрос Морган. -- Будут
ли они спокойно смотреть на то, как мы тут богатеем и попираем законы хозяев
долины?
     -- Во! -- произнес Шкиза и многозначительно поднял палец.
     И все  остальные "барсуки"  перестали есть и  уставились на  мальчишку,
ожидая, что он ответит на этот каверзный вопрос.
     -- Я думал  и об этом, сэр, -- кивнул  Майк. -- Это самая трудная часть
во всем плане, потому что кроме "собак", это не понравится и другим шайкам
     -- "Манифиши"! "Скунсы"!
     -- "Койоты"!
     -- "Медведи"!
     Майк о  них даже  не  слыхал, однако "барсуки" знали их  хорошо, многие
проделали долгий путь, переходя из одной банды в другую.
     --  Я  думаю, что будем набирать  людей в городе, а здесь, на  острове,
нужно оставить только вооруженный отряд.
     -- Гарнизон, -- подсказал Морган.
     -- Да, сэр. Гарнизон  будет  здесь, а основная  часть "барсуков" должна
находиться возле города --  там больше возможностей. Если мы будет держаться
за город, бродячие шайки с нами не справятся.
     -- Во  лепит! --  не удержался Шкиза,  восхищенно покачав  головой.  --
Прямо профессор!
     --  В  городе  приличных  наемников  не  найти,  --  негромко  произнес
предводитель, и все притихли.
     --  Будем брать  тех,  кто ест. А в том, что  вы сумеете сделать из них
настоящих "барсуков", думаю, никто из присутствующих не сомневается.
     --  Точно!  --  воскликнул  бородатый  бандит  по кличке  Леший, подняв
изувеченную руку.  -- Алонсо  мне  два  раза пальцы  рубил, пока не заставил
работать! Алонсо Морган -- голова!
     Все  одобрительно   загудели,  припоминая  случаи,  когда  предводитель
пресекал все попытки нарушить установленный им порядок.
     --  Ну  хорошо, -- подвел итог Морган, поправляя свой головной убор. Он
подошел к  Майку  и обнял его за плечи здоровой рукой. -- Хочу  сказать, что
этот парень мне нравится. Он настоящий "барсук", и, что самое ценное, у него
голова варит...
     -- Голова варит!
     -- Варит голова, -- поддержали сподвижники.
     -- Поэтому предложение его я поддерживаю...
     -- И мы поддерживаем! -- тут же закричали подчиненные.
     --  Однако!  -- Морган поднял  руку,  чтобы  все успокоились. -- Однако
нужно закончить кое-какие дела, подождать, пока немного затянутся наши раны,
и еще продать туков -- чтобы были деньги для нашего начинания. Так что через
неделю готовься ехать в город, Майк. Гвинет и Тобби  составят тебе компанию.
Ну и Шило, если к тому времени он сможет держаться в седле.



     Путешествие до  Ларбени растянулось на три дня,  и  все это  время,  за
исключением влажных,  напоенных солеными  испарениями ночей, туки  двигались
плотным стадом, опекаемые с четырех сторон.
     Шило и Гвинет ехали впереди, а Майк и Тобби -- позади стада из двадцати
туков.
     Время  от  времени Гвинет отправлялся  на разведку  куда-то  вперед,  к
самому горизонту, а во время привалов вообще пропадал из виду.  Понимая, что
он опасается нападения "собак", Майк не задавал лишних вопросов и на подвиги
не   напрашивался.   Он   знал,   что   у   хозяев  долины   инициатива   не
приветствовалась, но если уж тебе давали  задание, его нужно  было выполнять
безупречно
     На  вторую  ночь, уже  под утро,  где-то неподалеку  проскакала  группа
всадников. Четверо  "барсуков"  приготовили оружие и  стали  ждать появления
врага, однако вскоре стук копыт затих, и остаток ночи прошел спокойно.
     Больше ничего подозрительного не произошло, и ранним утром третьего дня
впереди показалась полоска зеленой суши, а спустя час солнечные лучи, пробив
утреннюю дымку, выхватили первые крыши домов.
     Это были окраины Ларбени.
     Почувствовав  запах  полыни,  туки, три  дня  жевавшие  сушеные  корни,
прибавили  шагу.  Вслед  за  ними  приободрилась  четверка  лахманов   и  их
наездники.
     --  Половина  хлопот позади,  --  объявил  Шило  и  наконец-то  спрятал
винтовку в кожаный чехол.
     То  же самое проделали  и  остальные бойцы,  а  Гвинет, достав  грязный
платок, стал смахивать со своей кожаной одежды тонкий слой соляной пыли.
     --  Устроим привал вон  там,  где повыше, -- сказал  Шило,  указывая на
пологий холм. Казалось, его  поняли даже  туки,  которые, не останавливаясь,
подхватывали кустики полыни и шли туда, куда их гнали всадники.
     Наконец все добрались до указанного  Шилом места, и Майк, спешившись, с
наслаждением  размял ноги,  отпустив  поводья  своего лахмана. Животное  уже
привыкло к новому хозяину и больше не помышляло о побеге.
     Шило  выбрался из седла без посторонней помощи,  хотя  было видно,  что
далось  это ему нелегко.  Сшитый Шкизой кожаный  бандаж  позволял  двигаться
свободнее, однако боль все не проходила.
     Расстелив на траве  накидку,  Тобби быстро соорудил что-то вроде стола.
Майк хотел помочь, но Шило отправил его на вершину холма.
     -- Посмотри  по  сторонам  и определи, сколько  туков гонят в город. От
этого зависит цена на рынке.
     --  Хорошо,  --  кивнул Майк и побежал  на  гору. Добравшись до  самого
верха,  он  окинул  взглядом  долины   и  невольно  залюбовался  открывшейся
картиной.  Разгоняемые ветром соляные  испарения качались  словно  волны,  а
падавшие  на  них  солнечные  лучи  только  добавляли  сходства  с  водой  и
окрашивали эти волны в мягкие пастельные тона.
     Говорили,  что когда-то очень давно  на этом месте  действительно  было
море, но правда ли это или красивая легенда, никто не знал.
     Спохватившись,  Майк вспомнил,  зачем  его послали,  и,  прикрываясь от
солнца рукой, начал считать  туков, которые выбирались на травянистые склоны
по всей линии соприкосновения земли с соляными долинами.
     Сразу бросались в глаза хромые или обессилевшие туки, а в одной  группе
животных и наездников Майк заметил тело, переброшенное через седло лахмана.
     Невольно  вспомнилась ночь,  когда они  слышали  стук  копыт. Возможно,
тогда было совершено нападение именно на этих гиптуккеров.
     Выполнив задание, Майк спустился к импровизированному столу.
     -- Ну что? -- спросил его Шило, протягивая кусок вяленого мяса.
     --  Голов  триста, -- сообщил  Майк,  присаживаясь  на траву, -- Многие
животные хромают.
     --  Слишком  быстро  гнали,  вот и  хромают,  --  заметил Гвинет.  -- А
лахманов без всадников видел?
     -- Видел, но всадник был при нем. Он лежал поперек седла...
     -- Да-а, -- протянул  Шило, -- непорядок. Вот поэтому  Морган  и принял
твой план, Майк. Нельзя вечно  стрелять в гиптуккеров.  Это раньше,  когда в
долину наведывалась  полиция и  солдаты,  у  погонщиков  был  шанс, а теперь
шансов  нету. Хозяев  в  долине становится все больше,  а  туков на  всех не
хватает.
     -- Говорят, что закрываются промыслы и много людей остается без работы,
-- добавил Тобби.
     -- Это нам  только  на руку,  --  спокойно  заметил  Майк,  пережевывая
жесткое мясо. -- Нам выгоднее набирать людей работящих и честных...
     -- Откуда в тебе это, парень? -- удивленно спросил  Шило и с  уважением
посмотрел  на Майка. Иногда ему казалось,  что в  этом мальчишке просыпается
какой-то совершенно другой человек.
     --  Я  все  время  проводил  на  ферме и  знаю, что лучше иметь дело  с
хорошими работниками, -- пояснил Майк.
     -- Да нет, я не об этом. Откуда в твоей голове берутся мысли настоящего
торговца? -- В словах Шила звучало неприкрытое сожаление. -- Я же видел, как
ты  держался  в  бою, парень.  Не каждый мужчина ведет себя  так перед лицом
смерти. И вдруг эти планы, изменения...
     -- Думаю, это от туков,  -- задумчиво произнес Майк,  который отнесся к
словам Шила очень серьезно.
     -- Что  значит  "от  туков"?  Мы тоже всю  жизнь провели рядом с  ними,
однако не выдумали ничего похожего на твой план.
     -- Да, -- подтвердил Гвинет. -- Ничего похожего.
     -- Это потому, что я пас туков совершенно один и рядом не было  никого,
с кем можно было бы перекинуться словом.  Вот я и  думал,  вместо того чтобы
разговаривать...
     -- Думал, вместо того чтобы разговаривать, -- повторил Шило. --  Может,
и правда в этом все дело.
     Они помолчали еще пару минут, потом стали собираться.



     Вопреки  ожиданиям,   город  не  подействовал  на  Майка  так,  как  он
действовал на всех, проводивших большую часть жизни среди пустынных холмов и
долин.  Встречавшиеся  на  пути чудеса Майк принимал как должное и  во  всем
искал какой-то закономерный смысл, увязывая увиденное с собственной системой
понимания.
     Высокие, в несколько этажей дома, прогуливающиеся по двое полицейские в
широкополых  шляпах,  молодые  кухарки,  спешащие  на  рынок,  чтобы  успеть
принести  к  завтраку  продукты... Жизнь  пробуждающегося  города  почему-то
казалась Майку уже знакомой.
     Чем ближе к рынку, тем больше людей, несмотря на ранний час, перебегали
улицу  перед  рогатыми  мордами туков.  Животных  гнали  почти что  сплошным
потоком,  и  они  не  стеснялись  облегчаться,  перед   тем  как  перейти  в
собственность  к  новым  хозяевам.  Прохожие  скользили по  рассыпанному  на
мостовой  навозу  и  вполголоса  ругались,  опасаясь  попасть   под   копыта
растревоженных животных.
     --  Пепита!  Немедленно  домой! -- раздался  сердитый голос  прямо  над
головой  Майка.  Он поднял  голову и  увидел  девушку,  стоявшую на балконе.
Девушка улыбалась, и Майку  показалась,  что  ее улыбка предназначена именно
ему.
     Неожиданно рядом с Пепитой появилась толстая старуха и, схватив девушку
за руку, утащила ее внутрь.
     -- Баварски, смотри  за  туками! -- крикнул Шило, заметив, как  крупный
самец выбирается на тротуар. Майк тут же дал шпоры своему лахману и оттеснил
огромного тука обратно на проезжую часть.
     Наконец широкая улица вывела измученных животных и усталых всадников на
огромное  торжище -- площадь  без конца и края, заставленную длинными рядами
барьеров, к которым вязали выставленный на продажу скот.
     Шило указал на  свободное место, и  Майк стал помогать  Гвинету и Тобби
направлять туков в нужную  сторону. Дело  это было  непростое, потому что со
всех  сторон  доносился рев и  мычание и туки заволновались,  встретив такое
огромное количество собратьев.
     Больше всех  беспорядок создавал самец, который еще  на улицах  пытался
идти своим  путем. Он все  время искал себе соперника и упорно толкал рогами
любого тука, относящегося  к сильному полу. В конце концов Гвинет врезал ему
промеж рогов заплетенной  в кожу свинчаткой, и лишь после  этого  бык  обрел
покой и послушно следовал туда, куда указывали погонщики.
     Когда  пришла пора  вязать туков к барьерам, за дело  взялись  Тобби  и
Гвинет. Они проделали всю операцию очень быстро, не давая  животным прийти в
себя и начать сопротивляться. Майку тоже  выделили  одного тука и  позволили
привязать его за рога, терпеливо дожидаясь, пока тот справится с непривычной
работой.
     -- Останешься с  Гвинетом, Майк, -- сказал Шило,  не слезая  со  своего
лахмана. -- А мы с Тобби поедем искать покупателя.
     -- Хорошо, -- согласился Майк  и  подхватил повод своего лахмана, чтобы
тот  не загораживал узкий проход  между рядами.  -- Я думал, что  покупатели
приходят сами! -- прокричал Майк, обращаясь к Гвинету.
     --  Правильно!  --  так же  громко ответил тот, поскольку встревоженные
туки  ревели  все  громче. -- Но  так можно и до вечера просидеть и  продать
товар за гроши. Скупщики, они ведь  тоже  хитрые,  попьют пива  где-нибудь в
прохладном месте, а потом приходят и берут всех тепленькими.
     Между  тем помимо гиптуккеров в широкополых шляпах, среди скотных рядов
стали   появляться  покупатели.  Они  неспешно  мерили   площадь  шагами  и,
прогуливаясь из конца в  конец, поглядывали по  сторонам  с брезгливой миной
Даже когда эти люди приценивались и о  чем-то беседовали с продавцами, можно
было  подумать, что они делают гиптуккерам одолжение и  покупают скот себе в
убыток
     Один из таких дельцов прошел мимо туков, которых пригнали "барсуки", и,
указав мизинцем на вожака группы, сказал:
     -- Вот этого инвалида я взял бы за двести кредитов...
     При этом он так посмотрел на Майка, словно собирался дать ему мелочи на
кусок хлеба.
     Майк, не зная, что ответить,  беспомощно уставился  на Гвинета, который
лениво произнес:
     -- Он уже продан, мистер.
     -- Как продан?!  -- удивился тот. -- Я давно за вами  наблюдаю  -- сюда
никто не подходил.
     --  Мы  этих  туков  по заказу пригнали,  а деньги  получили вперед, --
продолжал врать Гвинет.
     -- Деньги  вперед? --  снова  удивился  покупатель. --  Такого здесь не
бывает, чтобы деньги вперед давали.
     В ответ  Гвинет безразлично пожал  плечами и отвернулся, показывая, что
продолжение разговора его не интересует.
     -- Эй,  парень,  ну,  может,  я  дам  цену  выше! --  начал  заводиться
торговец, не получив с ходу того, чего ему хотелось.
     Стоявшие неподалеку гиптуккеры прятали ухмылки,  понимая  игру, которую
вел Гвинет. Покупатель был из южан, а их здесь не любили.
     -- Я же сказал вам,  мистер, что этот бык продан. За него уже заплатили
восемьсот монет.
     -- Восемьсот  монет? Да он  не стоит и  шестисот, этот твой тук! У него
шерсть свалянная и рога кривые!
     -- Ну и оставьте его, мистер, а нам и такой сгодится.
     --  Да уж пожалуйста, --  скривился южанин, -- оставайтесь вы  со своим
туком. -- Он сплюнул себе под ноги и, развернувшись, пошел прочь, однако, не
сделав и десяти шагов, вернулся.
     --  Ладно, разбойник, так и  быть -- плачу семьсот  кредитов  и забирай
твоего быка. Не знаю даже, чем он мне приглянулся. Договорились?
     Гвинет вздохнул и,  посмотрев  в одну,  а  затем  в  другую  сторону, с
сожалением покачал головой:
     -- Я же сказал -- восемьсот монет. К тому же тук уже продан...
     --  Вот  разбойник!  --  воскликнул южанин, привлекая  своим поведением
других покупателей.
     Один из них, худощавый оптовый перекупщик,  подошел к предмету торга и,
оглядев его с разных сторон,
     пожал плечами:
     --  Ты чего это, Липстон, за этого увальня ухватился. Он  же без породы
--  вон  смотри,  как  ноги подгибает и головой все время трясет.  Может, он
больной уже.
     -- Ну так  и иди своей дорогой, Коддил Это уже, считай,  мой бык,  я за
него полчаса торгуюсь.
     -- Что  значит твой? -- принял вызов худощавый конкурент. -- Если я дам
цену выше, то и тук будет мой.
     -- Так ты же сказал, что он больной!
     -- Ну и  что? Может,  я его вылечу. Коддил еще  раз обошел тука со всех
сторон и, похлопав по спине, спокойно сказал:
     -- Даю тысячу...
     Майк заметил, что  по лбу внешне спокойного Гвинета катится капля пота.
Тем не менее тот поежился, как от холода, и промямлил:
     -- Хозяин еще не пришел, господа.
     -- Тысячу сто! -- проревел южанин, не слушая Гвинета и глядя только  на
конкурента.
     -- Тысячу двести, -- спокойно отреагировал худой.
     -- Тысячу триста! -- краснея, как помидор, поднял планку толстяк.
     -- Полторы тысячи...
     Южанин выдержал этот  удар  и хотел было  задрать  цену  до  заоблачных
высот, однако  голос  рассудка  все же пробился в его  черепную  коробку,  и
толстяк сник, словно проколотый воздушный шарик.
     -- Ладно, -- вяло махнул он. -- Подавись ты этим туком.
     Между тем  на  шум подтянулись  новые покупатели  и тут же  вступили  в
борьбу за престижного быка. Цена  подскочила  до двух тысяч, а когда  в круг
оптовиков  пробились еще  двое южан, легко  преодолела  отметку в три тысячи
кредитов.
     В  результате  бык  ушел  за  четыре  тысячи  двести,  а  дойных  самок
расхватали в виде утешения те, кто не мог бороться за тука-вожака.
     Заплатив  за   буренок  по   пятьсот   кредитов,  довольные  обладатели
затерялись в толпе, а Майк и Гвинет остались у опустевшего барьера.
     -- Ты когда-нибудь видел столько денег, парень? -- спросил Гвинет.
     -- Нет, -- признался Майк.
     -- Возьми  пересчитай,  а то у  меня  даже  руки трясутся.  Майк принял
деньги и быстро их пересчитал.
     -- Тринадцать тысяч семьсот, -- сказал он, невольно взвешивая деньги на
ладони.
     -- А вон  и наши  идут, --  заметил Гвинет, указывая на высокую  фигуру
Тобби, который вел за собой двух лахманов -- своего и Шила
     Сам Шило  вместе с покупателем  шел  чуть  впереди,  они что-то  горячо
обсуждали -- по всей видимости, цену на туков.
     Наконец  они добрались до  того  места, где оставили  свой  товар, и не
нашли ничего,  кроме  Майка и Гвинета  да их  лахманов,  стоявших  у пустого
барьера.
     -- А где... -- начал было Шило.
     -- Продали, -- ответил Гвинет, показывая деньги.
     -- И почем продали? -- поинтересовался приведенный скупщик.
     -- Буренки по пятьсот ушли, бык -- дороже.
     -- Тут какой-то обман. -- Перекупщик погрозил Гвинету пальцем, а  затем
повернулся к Шилу и сказал:
     -- Зачем ты меня притащил сюда, если туки уже проданы9
     --  Извини, братец, я действительно не знал, -- сказал Шило уже в спину
недовольному торговцу
     Посмотрев ему вслед и подождав,  пока тот  совсем не  скроется в толпе,
Шило спросил:
     -- Что, действительно все так хорошо?
     -- Да, туков продали за тринадцать тысяч семьсот.
     -- Вот это да. И как  же вы  так поладили? Гвинет посмотрел на Майка, а
тот сказал:
     -- Само получилось.
     -- Ну хорошо, раз так. Теперь имеем право отдохнуть, а потом отправимся
в лавку. Нужно купить патронов и новые лопаты.
     -- Постой, Шило, а может, сразу наймем людей? -- предложил Майк.
     -- Каких людей?..
     --  Ну, нам же нужно усиление -- новые  бойцы. Мы выдадим им  по двести
кредитов аванса и возьмем с собой.
     -- А на чем ты хочешь привезти  их на остров? Сядем по четыре  человека
на каждого лахмана?
     -- Можно нанять  буер или даже грузовик. Когда мы проезжали по улице, я
видел вывеску...
     -- Стой,  парень. Морган  нам никаких указаний  не  давал. И вообще, ты
немного  спешишь. Для  начала нужно переговорить с гиптуккерами  -- найти их
бригадиров.
     --  Не  очень-то они захотят говорить  с  хозяевами  долины, -- заметил
Тобби.
     -- Это так, -- кивнул Шило. -- Только в долине люди разные, и "барсуки"
среди них не самые  плохие... Предлагаю  для начала пойти  поесть  настоящей
горячей еды, а уж потом обсуждать оставшиеся дела.
     С такой постановкой вопроса согласились все, поскольку легкий  завтрак,
который  позволили  себе  погонщики,  уже  давно  нуждался  в  основательном
подкреплении.



     Майк  и  Гвинет  отвязали своих лахманов и, ведя  их под уздечки, пошли
следом за Тобби и Шилом. Однако те неожиданно остановились.
     Остановились  и  люди,  шедшие  по  другую  сторону барьера.  Это  были
"собаки" -- Майк  узнал  их  без труда.  Они даже  не пытались выглядеть как
гиптуккеры и, сняв кожаные плащи, щеголяли в жилетках с нарисованными на них
мордами  собак. Это  был  вызов  всем, кто  находился на  рыночной  площади,
поскольку  раньше  показывать  в  городе  знаки  принадлежности  запрещалось
негласным законом хозяев долины.
     "Собаки"  замерли, пытаясь определить,  к  какой  группе относится  эта
четверка А то, что это были не гиптуккеры, "собаки" тоже определили сразу.
     Майк посмотрел на Шило,  понимая,  что сейчас именно он задает тон этой
встрече.  Можно было, конечно,  пройти  мимо, но это означало опозорить свой
флаг, если ты его имеешь.
     Почувствовав неладное, покупатели и просто праздношатающиеся  поспешили
удалиться прочь, опасаясь  возможной стычки.  Гиптуккеры стали  собираться в
кучки, в их руках появилось оружие.
     Тем  временем Шило  снял  свою широкополую шляпу, а затем,  превозмогая
боль,  одним движением сбросил с себя длинный плащ, обнажая нарисованный  на
куртке знак барсука.
     Вслед за ним то же самое сделали и трое его соратников.
     Увидев своих заклятых врагов, "собаки"  напряглись, однако один из них,
выполнявший роль старшего, одернул своих людей и пошел прочь, показывая, что
сейчас он никаких драк затевать не собирается
     -- Думаю, они еще не все сказали, -- предположил Тобби.
     --  Тут ты прав, -- согласился с ним Шило Майк помог ему надеть плащ, и
они  стали  выбираться с  торговой площади. Вести  в толпе разносились очень
быстро, и вскоре повсюду, где проходила эта четверка,  всем  уже было  ясно,
кто они такие. В  отличие от  "собак", которых просто боялись, на "барсуков"
смотрели иначе.  Гиптуккеры  знали,  что с  ними можно  было договориться  и
обойтись без погони и ненужной стрельбы.
     Миновав ряды  лавок, торговавших  упряжью, "барсуки"  вышли  на улочку,
состоявшую из одних  только  питейных заведений и маленьких трактиров. Возле
каждого  из  них стоял специальный человек, который за  небольшую  плату мог
отвести лахманов во временные стойла и квалифицированно за ними присмотреть,
пока хозяева наливаются пивом.
     -- Эй, парень,  возьми наших,  -- сказал Шило, обращаясь  к седовласому
хромому служителю.
     --  Одну  минуту, хозяин -- живо отозвался  тот и,  подойдя ближе, стал
собирать в руку  уздечки  четырех  лахманов. Почувствовав опытного человека,
животные вели себя спокойно.
     -- Покормить, попоить? -- спросил служитель.
     -- Да, им это не помешает, -- кивнул  Шило и вытащил из седельной сумки
свое  ружье То  же  самое сделали Майк, Гвинет  и  Тобби. Помня  о  недавней
встречи с "собаками", следовало быть  начеку. Да  и гиптуккеры могли сменить
милость на гнев, ведь для многих из них все хозяева долин были на одно лицо.
     Придерживая ружье  возле ноги стволом вниз, Шило первым шагнул к  двери
заведения. Наверное, он с большей охотой посидел бы на  травке где-нибудь за
городом,  однако  Шило  был не  из  тех, кто  позволял такому  пустяку,  как
незажившая рана, нарушить традицию -- отметить удачную торговлю.



     Внутри заведения оказалось довольно шумно.  Первые удачно сбывшие товар
гиптуккеры  уже спрыскивали свой успех и, слегка  захмелев, плели небылицы о
схватках в долине.
     --  И  вот  они  скачут  на  меня  прямо  все  пятнадцать  человек,  --
рассказывал человек  с раскрасневшимся лицом,  --  и тогда  я поднимаю  свой
пистолет и начинаю их снимать одного за другим!
     -- У тебя же  нет пистолета, Челман, --  заметил  один  из посетителей,
чтобы подначить хмельного товарища.
     -- Ну  да, --  согласился тот, приглаживая обвислые усы, -- но тогда он
еще  у меня  был. Я  проиграл его в  карты лишь  недавно,  одному  парню  из
Куцака...
     Шило и его команда заняли столик у окна, и прибежавший официант положил
на стол меню  в потертой  папке, а сам  склонился почти до пола,  надеясь на
хорошие чаевые.
     -- Я возьму бифштекс, -- важно сказал Майк, хотя до этого никогда этого
блюда не пробовал.
     -- И я  возьму бифштекс, -- тут же повторил Тобби, поскольку не слишком
хорошо читал и поэтому доверился вкусу Баварски.
     Шило заказал картофель с курицей, а Гвинет бобовое рагу с перцем.
     Получив  заказ,  официант  тут же убежал, и Майк от нечего  делать стал
рассматривать  посетителей  заведения.   Его   внимание  сразу   же  привлек
подвыпивший гиптуккер, который в своем долгом рассказе  уже истребил десятки
врагов и теперь наконец подходил к самому финалу.
     -- И тогда я выхватываю свой второй пистолет и начинаю  стрельбу с двух
рук... Я  стреляю --  они валятся... Я стреляю -- они валятся... И так  семь
раз.
     --  Выходит, ты  перестрелял всю банду, Челман? --  уточнил  кто-то  из
присутствующих.
     -- Точно!  --  обрадовался  рассказчик. --  Точно, я уничтожил все  эту
долбаную банду.
     -- А как она называлась?
     --  Как называлась?..  --  Челман стал  вспоминать и даже зашатался  от
умственного усилия.
     -- Это были "койоты"...
     -- А может, "собаки"?
     -- Может, и "собаки".
     Маневрируя между разгоряченными посетителями, прибежал официант и начал
расставлять тарелки. При этом он случайно  задел ружье Майка, и оно упало на
пол, привлекая грохотом внимание окружающих.
     -- Эй, ребята! -- Из-за стола напротив поднялся один из гиптуккеров. --
Чего вы пришли сюда со своей артиллерией? Или боитесь, что вас здесь обидят?
     Последняя его  фраза вызвала  бурю  веселья,  и  теперь  внимание  всех
посетителей было приковано к столику возле окна.
     -- Извините нас, мы неместные и ваших  порядков не знаем, -- миролюбиво
ответил Шило, принимаясь за еду.
     -- Что значит неместные? -- Рослый гиптуккер  подошел к самому  столу и
навис над ним, словно утес --  Судя по одежде, вы  гоняете скот,  ребята, но
что-то говорит мне, что вы не прочь урвать кусок чужого пирога.
     Видя,  что  назревает  скандал,  официант  умчался  на  кухню и  вскоре
вернулся с хозяином заведения. Это был  лысый упитанный человек с испуганной
улыбкой на лице.
     -- Господа, предлагаю всем по кружечке ячменного! За счет заведения! --
не слишком уверенно  воскликнул он, однако на это никто не обратил внимания.
Сегодня  все были при  деньгах, и  назревавшая драка обещала быть интереснее
бесплатной выпивки.
     --  Майк, скажи им,  кто ты  такой, -- произнес Шило, не  опускаясь  до
того, чтобы лично разговаривать с подвыпившим нахалом.
     Майк кивнул и, вставая со стула, снял  плащ, под которым  была куртка с
фирменным рисунком.
     -- "Барсуки"...
     --  Это  "барсуки",   --  разнеслось  по  залу,  и  в  руках  некоторых
посетителей появилось оружие.
     -- И  этот  щенок тоже  грабит честных людей  с  самого малолетства? --
спросил гиптуккер, стараясь задеть "барсуков" пообиднее.
     -- Осторожней, папаша, -- заметил Гвинет, хладнокровно поедая свое рагу
с перцем, -- этот парень ссаживал "собак" из седла и за меньшую провинность.
     -- Кто? Он??? -- Гиптуккер вытянул руку и ткнул мальчишку в грудь.
     Майк отступил на шаг, затем поднял с пола свое ружье и сказал:
     --  Ты сделал свой  выбор, бочонок с  дерьмом.  А  теперь доставай свою
пушку и становись к стене. Посмотрим, кто из нас сегодня закончит обед...
     Дерзкие слова и твердый тон дались Майку нелегко, однако  он чувствовал
поддержку своих друзей  и знал, что, если понадобится,  они будут биться  за
него до последнего.
     --  Не  нужно,  господа, прошу  вас! --  закричал в  отчаянии  владелец
заведения, но его  отшвырнули в  сторону и  пригрозили, чтобы он не  вздумал
звать полицию.
     Посетители, возбужденно гомоня,  стали сдвигать столы, чтобы освободить
место для стрельбы.
     Сдерживая нервную дрожь, Майк отошел к двери и  взял  винтовку, как его
учил  Алонсо Морган, -- стволом вверх  и  поддерживая приклад  снизу ладонью
левой руки.
     "А теперь делаешь  вот так, -- учил Морган,  и с легкостью и  быстротой
ствол винтовки падал горизонтально, прежде  чем кто-то  мог выхватить  из-за
пояса пистолет. --  Научись  это делать быстро,  Майк, и  тогда все  схватки
будут  твоими.  Это только  кажется,  что  винтовка тяжелое  и  медлительное
оружие, в умелых руках она творит чудеса".
     Вот  и теперь Майк держал винтовку именно так, думая только об одном --
не промахнуться.
     Тем  временем  Шило,  Гвинет и Тобби продолжали есть как  ни в  чем  не
бывало, однако  Майк заметил, что у винтовки Гвинета уже взведен курок и она
стоит у стола так, чтобы схватить ее в любую секунду.
     Рослый  гиптуккер, с  которым  Майку предстояло  стреляться, уже  стоял
возле дальней  стены с огромным пистолетом в руке. По  всему,  его больше не
смущал возраст противника и он видел в нем только грабителя из долины.
     Наконец  все  лишние убрались и  освободили  необходимое  пространство.
Теперь можно было не бояться, что пуля заденет случайного человека.
     Выглянувший из кухни владелец заведения хотел было  сказать что-то еще,
однако передумал и исчез.
     "Ну вот  и  все",  -- размышлял Майк, чувствуя,  как наливается холодом
палец на спусковом крючке.
     Тогда, в бою с  "собаками", все  было  иначе  и  у него просто  не было
времени бояться, а здесь смерть вон она -- в пистолете крупного калибра.
     "Чего же  он медлит?" --  подгонял  противника Майк. Ведь Алонсо Морган
учил его включаться, когда соперник начинает двигаться.
     "Полшага  в сторону, парень, и ты спасешь свою жизнь.  Стрелки, которые
почувствуют  твое  движение,   встречаются  нечасто.  Пока  наводишь  ствол,
двигайся, а потом стреляй".
     Но  вот,  кажется,  гиптуккер  решился.  Майк  отметил   едва  заметную
судорогу,  пробежавшую по  руке противника.  Однако в  ту  же секунду совсем
рядом  послышался  треск, показавшийся  Майку  ружейным залпом. Впрочем, это
была  всего  лишь  дверь, которая  открылась  и впустила внутрь  еще  одного
посетителя.
     Фигура в длинном  запыленном плаще и шляпе с обвислыми полями пересекла
смертельно опасное пространство и остановилась.
     -- Эй ты, доходяга, отойди в сторону, а  то получишь пулю в свою глупую
башку!  --  проорал  противник  Майка,  однако  незнакомец не  испугался  и,
повернувшись к кричавшему, сказал:
     -- Стрелять в ребенка -- не слишком большой подвиг, Митчел.
     Майку вдруг показалось, что он  узнает этот голос, однако  его  догадку
опередили другие:
     -- Это Джо! Это Джо Беркут!
     В подтверждение этих слов человек снял шляпу, и Майк окончательно узнал
своего знакомого, которого уже считал погибшим. Майк  хотел тут же броситься
ему навстречу, но статус хозяина долины не позволил ему  проявлять эмоции, к
тому же его спор с Митчелом еще не был закончен.
     -- Уйди в сторону, Джо, дай этим ребятам разобраться, -- сказал пожилой
гиптуккер с трубкой во рту.
     --  Никак  не могу,  Ройтер. Этот мальчишка мой друг, мы  вместе  с ним
дрались с "собаками".
     Тут Беркут обернулся и подмигнул Майку, а Майк подмигнул ему в ответ.
     -- Вас  послушать, так этот мальчишка  -- первейший  враг самой грозной
банды в округе, -- сказал Ройтер, и по его тону стало ясно, что стрельбы уже
не будет. Митчел засунул  пистолет за пояс и, не глядя на Майка, вернулся за
свой столик.
     Это послужило  сигналом, и  гиптуккеры  столпились вокруг Джо  Беркута,
чтобы перекинуться с  ним парой слов. Джо был у них вроде  легенды. Про него
рассказывали столько всяких небылиц, что уже нельзя было отделить выдуманные
истории от подлинной правды.
     Между тем Майк все стоял возле двери, не  зная, что  ему теперь делать.
Он вопросительно посмотрел на Шило, и тот поманил его пальцем:
     -- Пригласи его к нам за стол, Майк. Он тебе здорово  помог, к тому же,
насколько я понял, это твой друг.
     --  Хорошо, я сейчас,  --  обрадовался Майк  Он  быстро  подошел к  Джо
Беркуту  и  тронул  его  за  плечо:  -- Джо, пойдем  за наш стол.  Давно  не
виделись, и нужно поговорить.
     -- Хорошо, пойдем за твой стол, --  улыбнулся Джо и, посмотрев на своих
знакомых  гиптуккеров,  сказал.  -- Извините,  ребята,  нам  с  Майком нужно
обсудить дела.



     Странные  вибрации и неожиданно  появившиеся  навязчивые звуки вспороли
мягкое забытье глубокого сна.  Не помогла даже порция кальвадоса, так сильно
гремели крышки багажных отделений и дребезжали застежки ремней безопасности.
     Кит  Карсон  с  неохотой  приоткрыл  глаза и оглядел  полупустой  салон
пассажирского шаттла.
     Слева, возле  большого  окна, спал возвращавшийся  из  отпуска служащий
горной  компании, а в креслах справа никого уже  не было.  Пожилая пара, всю
дорогу  угощавшая друг  друга  апельсиновыми леденцами, вышла на орбитальном
терминале Гомейра.
     "Гомейр",  -- повторил про себя Карсон, старательно вспоминая, когда же
это было: сутки назад или еще раньше?
     Если  бы не запас  кальвадоса,  он  вообще  бы не перенес полет на этом
корыте,  где не было VIP-апартаментов и все пассажиры сидели в одном большом
отсеке.
     Правда,   имелись   места   для   отдыха,   но   они   были    какие-то
непривлекательные и напоминали усыпальницы для добровольно отдавших  себя на
заморозку.  Карсон  видел  в  музее подобные  древние  устройства, в которых
неизлечимо больные отправлялись в будущее, надеясь на  исцеление и продление
жизни.
     Глупцы, если  бы  они знали,  что  однажды их просто  распределят между
исследовательскими   центрами   как    обычные    препараты    для    опытов
студентов-медиков и просто научных маньяков.
     "О, ну что это я, как выпью, сразу  думаю про всякую дрянь", -- одернул
себя Кит Между тем вибрации не прекращались, и это говорило о том, что шаттл
упорно пытался  сесть  на Малибу -- планету, о которой еще пару недель назад
Кит Карсон не знал почти ничего.
     Его вызвал босс Франклин  и  сказал,  что  у  компании  появились новые
интересы. И  еще  он  спросил, не хотел  бы  Кит  отправиться в экзотическую
командировку  с  королевскими  суточными  и самыми широкими перспективами на
будущее.
     Тогда  Кит еще  и не догадывался, что  именно  босс Франклин упаковал в
такую  многообещающую обертку,  поэтому  согласился.  А кто бы не согласился
получать на  карманные  расходы  по восемьсот кредитов в день, а в  качестве
бонуса годичный оклад9
     Теперь же оставался  только отвратительный привкус во рту и неподъемная
голова, что только подтверждало необходимость выпить еще.
     Неожиданно  по проходу между креслами  пробежали  двое  членов экипажа,
держа в руках ядовито-желтые  химические огнетушители. Поначалу  Кит  только
подивился, как эти люди не падают  при такой жестокой тряске, но тут до него
дошло, что они мчатся на пожар.
     Кит озабоченно потянул носом, однако ничего  такого не унюхал, если  не
считать кислого запаха, который шел от спавшего у окна пассажира.
     Впрочем, если бы что-то случилось,  об  этом  наверняка бы  объявили  в
салоне. А раз объявления не было -- значит, все в порядке.
     "Просто  нужно  выпить  --  это  все  нервы",  --  рассудил  Кит и стал
вспоминать,  куда  он дел последнюю бутылку с кальвадосом.  Шевелить мозгами
было  трудно, однако Кит вспомнил, что бутылка в его кейсе,  а  кейс лежит в
багажном ящике для ручной клади, находившемся прямо над головой.
     Нужно было только отстегнуть страховочные ремни и подняться.
     Но  не  успел он  проделать  эти  нехитрые  операции, как  по проходу в
обратном направлении промчались двое с желтыми огнетушителями.
     "Так,  значит,  все  же  горим, -- определил  Карсон, сразу позабыв про
выпивку  и  покрываясь  липким  потом.  --  И  горим  с  обеих  сторон.  Это
окончательно хреново. Это, значит, верная смерть, поскольку все спасательные
средства находятся в хвосте".
     Кит  перестал дышать и уставился  прямо  перед собой,  наблюдая сложный
рисунок  царапин на  спинке  переднего  кресла.  Счастливчик с  этого  места
покинул  шаттл еще  сутки назад. Теперь  он  наверняка уже  позабыл  про это
ужасное путешествие, а вот другим повезло меньше.
     Кит  Карсон  прерывисто  вздохнул  и  прислушался  к  своим  внутренним
ощущениям  Он  и не  думал, что  последние  минуты его  жизни  будут  такими
обычными и даже пресными.
     Вот разве только  недомогание, связанное  с  похмельем, однако похмелье
случалось у Карсона и раньше. Еще чесалась коленка, но он не  знал, можно ли
это расценить как особый знак.
     Между  тем  судно  продолжало  трястись,   однако   пока  еще  оно   не
разваливалось на куски,  а  пассажир у окна беззаботно  храпел. Кит ему даже
позавидовал: смерть во сне -- это не так страшно, а вот ему придется вынести
все эти ужасы, о которых часто пишут в газетах.
     -- Как нелепо,  -- тихо произнес  Кит, не замечая, что  плачет.  -- Как
нелепо, ведь я еще молод...
     Картины, одна страшнее другой, начали вставать перед его глазами, и эти
ужасы вызывали все новые потоки слез.
     -- Вам плохо? -- прозвучал над ухом голос бортпроводницы.
     "Да я умираю, глупая ты баба!" -- хотелось выкрикнуть Киту. Он повернул
к проводнице мокрое от слез  лицо  и увидел рядом  с ней  тех  двух идиотов,
которые  бегали по шаттлу с огнетушителями. Желтые баллоны до сих пор были у
них в руках.
     -- И все-таки я  прибежал первым, Берни,  ты  должен это  признать,  --
сказал один владелец огнетушителя другому.
     -- Зато ты упал и раскорячился в проходе. Из-за этого я ушиб колено...
     -- Вам  плохо,  сэр? -- снова спросила стюардесса,  глядя на пассажира,
который внимательно прислушивался к разговору двух стюардов.
     И, только поняв, что никакой угрозы нет и бег с желтыми баллонами всего
лишь дурацкая шутка или обычные учения, Кит счастливо улыбнулся и сказал:
     -- Нет, все в порядке. Мне было плохо, но теперь все прошло.
     Девушка  пожала  плечами  и пошла  прочь,  увлекая  за  собой  спорящих
стюардов, а Кит высморкался в носовой платок  и почувствовал себя необычайно
свежим.
     "Слезы исторгают боль",  -- вспомнил он прочитанную где-то фразу, затем
отстегнул ремень и, поднявшись, дотянулся до багажной крышки. Приоткрыв ее и
пошарив под ней руками, Карсон извлек кейс и уселся в кресло.
     Набрав нужную комбинацию цифр, состоявшую из года рождения, умноженного
на два и разделенного на тридцать три, Кит  открыл  кейс  и бережно погладил
округлый бок бутылки.
     "Хаванела" -- так назывался  напиток, и эта марка  звучала лучше всякой
музыки.
     Вытащив бутылку, Карсон проверил  остальное содержимое кейса и привычно
пробежался пальцами по запаянным в пластик пачкам наличных денег.
     Всего  пятьсот  тысяч  кредитов, на тот случай,  если  придется  срочно
подмазывать нужные винтики.
     Впрочем,  пока что  это была еще  не  наличность, а  просто похожие  на
деньги фантики, поскольку электронные датчики  на них были  мертвы. Лишь  по
приезде на место Кит  свяжется  с начальством  по видеоконференции и получит
радиосигнал,  который и оживит эту  денежную  массу и  сделает ее  теплой  и
желанной.



     Когда  турбины  шаттла наконец замолкли  и немногочисленных  пассажиров
попросили на  выход,  Карсон  успел  справиться  с одной  третью  бутылки  и
чувствовал себя намного лучше, чем прежде.
     Подхватив свой кейс,  он спустился по  крутому трапу  и  остановился на
летном поле, озадаченно глядя по сторонам. Здание порта  находилось  едва ли
не  у  самого  горизонта,  а  пассажирских каров  поблизости видно  не было.
Впрочем, другие прибывшие на шаттле сохраняли спокойствие, держась поближе к
платформе с багажом.
     Карсон  тоже встал рядом  с ними и от нечего делать начал  разглядывать
чемоданы.   Один   из  них   показался  Киту   знакомым,  и,  присмотревшись
внимательнее, он узнал свой багаж. Узнал, несмотря на смятый угол и глубокую
борозду, шедшую от угла до угла. В другое время такое обращение с его вещами
испортило бы Карсону настроение,  но только не сейчас, когда  спиртовые пары
поддерживали в нем необходимый жизненный тонус.
     -- Едет, --  сказал кто-то,  и все повернулись в сторону зданий  порта.
Карсон  ожидал увидеть  пассажирский кар,  но  это был всего  лишь маленький
электротягач для багажной тележки.
     Опытные  пассажиры,  те,  кто  был знаком с  местными порядками, тотчас
полезли на  чемоданы и стали рас полагаться с максимальными удобствами. И то
же  самое, не  задумываясь, проделал Кит. Вскоре тягач подъехал к тележке и,
подцепив ее, быстро покатил к портовым постройкам.
     Сидеть было удобно, и  Кит смотрел по сторонам, удивляясь тому, что все
суда, находившиеся  на  площадках, выглядели  совершенно  одинаково.  Однако
вскоре ему удалось разглядеть на угрюмых силуэтах пушки, и он понял, что это
военные корабли.
     Отсюда неустроенность поездки и примитивный сервис -- ведь шаттл сел на
обычную военную базу.
     Не останавливаясь ни у одной из построек, тягач протащил  тележку через
охраняемые ворота и затормозил возле стоянки такси.
     Водители тотчас  поспешили к пассажирам  и  стали помогать им разбирать
багаж. Кит Карсон тоже принял помощь одного из таксистов и сел в его машину,
довольный, что хоть автомобиль здесь выглядит вполне цивилизованно.
     -- Куда вас доставить, сэр? -- спросил таксист, садясь на свое место.
     -- Я здесь впервые, поэтому мне нужна гостиница.
     --  Самая лучшая --  "Хризантема",  сто  кредитов  за  ночь, --  сказал
таксист, с ходу определяя финансовые возможности пассажира.
     --  Хорошо,  езжайте  в  "Хризантему", --  кивнул  Кит,  чувствуя,  как
алкогольная  легкость покидает  его голову, а на смену  ей приходит давление
реального  мира  со  всеми  его   проблемами.   Нестерпимо   хотелось  снова
приложиться  к  бутылке  и  еще  немного  отдалить  наступление  объективной
трезвости, однако Кит был уже на работе, и о выпивке следовало забыть.
     Машина тронулась с  места  и, сделав крутой разворот, поехала в сторону
холмов, мимо бесконечной вереницы складских терминалов.
     --  Как  называется  этот город? --  спросил Кит,  чтобы  отвлечься  от
надвигавшегося похмелья.
     Таксист удивленно посмотрел на пассажира и ответил:
     -- Ларбени, сэр.  --  Затем, подумав, добавил: -- А  планета называется
Малибу.
     -- Про Малибу я помню, -- кивнул Кит. -- И про туков тоже...
     -- Интересуетесь производством мальзивы?
     --  Да-да, мальзивы. -- Кит энергично закивал, вспомнив, как часто босс
Франклин произносил это слово.
     "Это  золото,  Кит, это  чистое  золото.  Пока все  качали  кванзиновую
жидкость, до мальзивы никому не было дела, но теперь, когда пласты иссякают,
мы должны стать в этом бизнесе первыми..."
     -- Как будто  пахнет  морем,  -- приоткрыв окно, заметил Кит.  -- Здесь
есть море?
     -- Говорят, что оно  здесь было, сэр, но теперь от него остались только
соляные долины.
     --  Да-да, соляные долины, -- снова кивнул Кит. Он постепенно включался
в работу и скрупулезно вспоминал все, что рассказал ему босс Франклин. Еще у
него были с собой  кое-какие записи, но основную часть информации  следовало
получить на месте.
     Навстречу такси в сторону порта проехали два больших военных грузовика,
Кит проводил их глазами, а затем спросил:
     -- Что, военные заправляют здесь всеми делами?
     -- Вообще-то да, сэр, но теперь все меньше.  Скважины высыхают,  и  они
убираются прочь.
     -- Небось рады, ведь здесь, наверное, скучно?
     -- По-разному, сэр. Я вот привык.
     -- Рестораны, всяческие заведения  в городе  существуют? Я имею в виду,
есть ли приличные места, куда ходят офицеры?
     -- Да,  есть. В той  же "Хризантеме" есть  хороший  ресторан,  куда они
наведываются. А в городе стараются  не  бывать, у нас по вечерам, случается,
стреляют.
     -- И кто же?
     -- Чаще полиция, но бывает, что гиптуккеры друг с другом вздорят.
     -- А кто такие "гиптуккеры"?
     -- Погонщики туков Они доставляют их с холмов в город, для продажи
     -- Вспомнил, гиптуккеры -- это те парни, которые с опасностью для жизни
пробиваются   через   территории,   контролируемые    шайками   разбойников.
Правильно?..
     -- Да, сэр. Я вижу, вы хорошо осведомлены.
     --  Не то  чтобы хорошо -- так, на досуге прочитал в газете, --  соврал
Кит.
     -- А у нас  в Ларбени  газет  нету, -- заметил  таксист  и  внимательно
посмотрел на пассажира.
     -- Так я не здесь читал, а в другом месте.
     Сзади  нетерпеливо  посигналили,  и  таксист принял  вправо,  пропуская
военную машину представительского класса. Она стремительно обогнала такси и,
шелестя широкими шинами, умчалась вперед.
     -- А почему бы нам не поехать быстрее? -- спросил Кит.
     --  Не разрешается -- мы гражданские,  а это шоссе принадлежит военным.
Вот сойдем с  этой  магистрали, поедем  быстрее, а иначе они нас моментально
вычислят.



     Вопреки   опасениям    Карсона,   гостиница   "Хризантема"    оказалась
действительно приличной. Среди потемневших сумрачных стен  остальных  зданий
она смотрелась чужеродным элементом.
     Когда машина  остановилась перед входом, швейцар открыл для Кита дверцу
такси,  а  расторопный  "бой" подхватил чемодан, едва водитель достал его из
багажника.
     -- Ну, наконец-то цивилизация, -- не удержался  от комплимента пассажир
и вошел следом за носильщиком в просторный холл.
     На  минуту  задержавшись   возле   стойки,  Кит   заполнил  необходимые
формуляры, и вежливый  портье выложил  на  стойку  ключ  от номера четыреста
десять.
     -- Будем рады, если вам у нас понравится, мистер Карсон,  -- сказал он,
а носильщик взял ключ и понес чемодан к лифту.
     -- Четыреста десять, Фурье, -- произнес он,  обращаясь к лифтеру, когда
Кит вошел в зеркальную кабину.
     Лифт  плавно  поплыл  вверх  и  вскоре  остановился.  Створки  бесшумно
разошлись, и Кит ступил в лифтовой холл четвертого этажа.
     Две милые девушки, отдыхавшие  на  небольшом диванчике,  посмотрели  на
нового постояльца, и по их профессионально  поставленным взглядам Кит понял,
что это проститутки.
     Это  были дорогие  лошадки, которые не ходили с гиптуккерами. Ну, может
быть, с офицерами или заезжими бизнесменами. Кит учтиво им кивнул и пошел по
коридору, на ходу оценивая мягкость ковра и отделку стен.
     -- Ну, вот вы и дома, сэр, -- торжественно произнес "бой", первым входя
в  номер и ставя чемодан возле шкафа. Затем он раздвинул тяжелые портьеры, и
солнечные лучи упали на полированный стол.
     Кит отметил, что на нем не было ни пылинки.
     Между  тем носильщик  переминался  с ноги  на  ногу,  ожидая, когда  же
постоялец  о  нем  вспомнит.  Кит достал из кармана два кредита  и  протянул
деньги служащему, наблюдая за его реакцией.
     "Бой"  взял  деньги, и лицо его  разгладилось.  Это  означало,  что два
кредита были для него в самый раз.
     -- Спасибо, сэр. -- Служащий поклонился и вышел.
     Кит  Карсон тотчас  запер дверь на замок  и отправился в  ванную, чтобы
смыть с себя накопившуюся дорожную усталость.
     После расслабляющих водных процедур его стало клонить в сон, однако Кит
не сдавался и прямо в купальном халате сел  к TV-боксу. Подрегулировав ручку
настройки, он нашел нужную волну и набрал номер босса Франклина.
     Поначалу  было слышно только шипение, а по  экрану  бежали мелкие волны
помех, однако вызов дошел до  назначения, и на экране  появился Франклин. По
всей видимости, Кит поднял его с постели, но он ничуть об этом не жалел.
     --  Что случилось?  Отчего  ты поднял  меня среди ночи?  --  недовольно
спросил босс.
     -- У нас здесь день, сэр, и мне пора действовать.
     -- Ты хочешь активизировать валюту?
     -- Конечно. Иначе зачем я ее сюда привез?
     -- Но-но, поговори у меня, -- беззлобно пригрозил Франклин. -- Приемник
на кейсе готов?
     -- Да, уже включен.
     Франклин кивнул  и,  протянув  руку  за  пределы  видимости телекамеры,
произвел какие-то манипуляции.
     Спустя несколько секунд вмонтированный в крышку кейса цифровой приемник
пискнул и проиграл тоновый код. Тем  не менее  Кит недоверчиво  покосился на
упаковку  денег и достал из  кармашка в кейсе магнитный датчик. Затем провел
им над пачками банкнот и, посмотрев на показания крохотного экрана, кивнул:
     -- Все в порядке, сэр. На этот раз получилось.
     -- Что значит "на это раз"? У меня всегда получалось...
     -- Это я просто так, сэр. Извините.
     --  Ох и задница ты, Карсон. Ладно, давай  работай и знай, что дело это
очень серьезное.
     -- Да,  сэр, конечно, -- согласился Кит  и отключил связь, не дав боссу
Франклину сказать заключительное слово.



     Уже второй  день половина банды  "собак" находилась  в городе, празднуя
удачную сделку. Племенные  туки, которых  они забрали с фермы Нанта Каспара,
принесли  им полторы  сотни тысяч --  деньги, по меркам  местных скотоводов,
просто невиданные.  Тем  не  менее перекупщики  с  юга  заплатили  почти  не
торгуясь.
     Раньше южане жили только  своими скважинами, но теперь подземные запасы
иссякали и накопленные на добыче кванзиновой  жидкости капиталы вкладывались
в новый бизнес. Юг спешно осваивал скотоводство и скупал  все, что  касалось
производства мальзивы -- второго золота планеты Малибу.
     Впрочем, Лозмара эти тонкости мало интересовали. Он получил свои деньги
и хотел приобрести за них максимально возможное влияние.
     Сейчас он сидел  в  грязноватом номере  третьесортного  мотеля  и курил
дорогую сигару.  В подслеповатое окно было видно, как  Фагот и еще несколько
"собак" выстраивают в ряд пришедших наниматься безработных.
     Их  оказалось  не меньше  двух сотен, дураков, которые поверили, что им
буду платить по две тысячи в месяц.
     Лозмар надеялся отобрать около сотни человек и сделать из них настоящих
"собак".  Ему требовались новые бойцы, поскольку у него  были далеко  идущие
планы.
     "А и в самом деле, -- размышлял он, -- скоро скважины совсем опустеют и
солдаты  уйдут.  Кто  тогда  останется  здесь  главной  силой?  Полиция, эти
задницы? Вот  уж нет. Хозяином города и окрестных  холмов должен быть я -- и
никто другой".
     -- Рекруты прибыли и уже построены, адмирал! -- доложил вошедший Фагот.
     Не  вынимая  сигары  изо рта,  Дьюк  кивнул  и,  поднявшись  со  стула,
направился  к выходу.  Уже  в  дверях он  остановился и,  указав  на  диван,
произнес:
     -- Там, возле стены, у меня баба. Посмотри, живая она или нет.
     -- Моментом, адмирал!
     Фагот  подбежал к  дивану и действительно  обнаружил  на  полу у  стены
женское тело.  Должно быть, это  была какая-то  наркоманка, потому что на ее
руках были видны следы от уколов.
     Фагот оглянулся и, увидев, что Лозмара нет, протянул руку и стал лапать
маленькую грудь. Затем подхватил безвольное тело и бросил на диван.
     Девушка почти не шевелилась, лишь слабо повела рукой, и Фагот, сглотнув
слюну, представил, что он теперь с ней может сделать. Впрочем, желание одно,
а воля  Лозмара  и  его  злоба -- совсем  другое. Фагот уже  зарыл несколько
трупов, и ему не хотелось, чтобы и его самого закопали так скоро.
     Сделав  такое умозаключение,  он выскочил следом за  своим хозяином, и,
как оказалось, вовремя. Лозмар посмотрел на Фагота долгим взглядом и сказал:
     -- А я уж думал, ты заигрался.
     -- Да нет, просто положил ее на диван. На полу холодно.
     -- Да,  на  полу  холодно, а  в  могиле  еще холоднее, --  двусмысленно
заметил Дьюк и, затянувшись крепкой сигарой,  шагнул к построенным в длинную
шеренгу искателям бандитского счастья.
     Здесь были разные люди, и  разные причины привели  их  сюда. Одним было
нечем кормить  своих детей, другие  решили стать грабителями,  третьи просто
запутались в жизни и считали себя искателями приключений.
     Однако  все  они  втягивали  головы  в плечи,  когда Дьюк  окидывал  их
оценивающим взглядом.
     Проезжавшие  по  дороге машины  притормаживали, и  любопытные открывали
окна,  чтобы посмотреть, что происходит возле  мотеля. Однако, заметив знаки
бандитской  группировки,  они тотчас уезжали,  предоставляя любоваться  этим
сборищем  только  нескольким  полицейским,  которые  по  такому случаю  были
вооружены до зубов.
     По  закону любой  принадлежавший  к преступной группе  человек подлежал
немедленному  аресту,  однако  ситуация  давно изменилась, и  без  поддержки
военных полиция опасалась проявлять инициативу. Все ограничивалось пассивным
наблюдением да подчеркнуто чрезмерным вооружением патрульных постовых.
     Впрочем,  бандиты,  и  в особенности "собаки",  их уже  не боялись  и в
открытую  ходили  по   городу   со   своими  отличительными   знаками,   что
расценивалось как полный контроль над территорией.
     -- Как тебя зовут, бородатый? -- спросил Дьюк у одного из рекрутов.
     -- Поллак, сэр, -- ответил тот.
     -- Был военным, Поллак?
     -- Нет, сэр, служил в полиции.
     Услышав признание рекрута, все вокруг возмущенно загудели, а  некоторые
из "собак" позволили себя оскорбительные  высказывания, однако  Поллак никак
на это не отреагировал, глядя только на Лозмара.
     -- Ты молодец, Поллак. Отходи в сторону -- ты принят.
     Новый  член банды  вышел из строя,  а Лозмар двинулся дальше, довольный
тем, как  он подмял мнение остальных  "собак". Пусть знают, что он самолично
принимает решения и, если взял бывшего полицейского, значит, разглядел в нем
что-то такое, о чем не догадываются рядовые "собаки".
     -- Ты кто? -- спросил Лозмар очередного соискателя, субъекта с широкими
скулами и перебитым носом.
     -- Аэртон,  сэр,  --  ответил  тот сиплым голосом. И,  скосив  глаза  в
сторону  полицейских, добавил тише. -- Беглый  я. Из  Кьола-Синг... Возьмите
меня, сэр, не пожалеете.
     -- Хорошо, ты принят,  Аэртон  -- Сигара  во рту Дьюка совершила полный
круг. -- Выходи из строя, ты теперь наш.
     Лозмар  хотел сказать что-то  еще,  но  его  отвлек  топот  лахмана, на
котором несся один из "собак" -- вездесущий разведчик Кальер
     Почуяв неладное, заволновались и полицейские, однако в ту же  минуту им
на рацию поступило какое-то сообщение. Постовые быстро запрыгнули в машины и
с  включенными сиренами помчались в сторону долины. Кальер легко соскочил со
своего скакуна и, подбежав к Лозмару, сообщил:
     -- "Голубые либеры",  адмирал. Они движутся прямо на Ларбени. Их видели
в долине в десяти километрах от города.
     --  Понятно,  --  Лозмар отшвырнул сигару  и,  обращаясь к  собравшимся
претендентам, объявил: -- Вот вам лучшая проверка, ребята! На город движутся
"голубые либеры". Если кто не знает, так  это те  парни, которые могут жрать
сырое человеческое мясо.  Их там по  меньшей  мере пять  сотен, и  если  кто
пойдет с  нами защищать город, то это и будет его путевкой в ряды "собак"...
Я все сказал,  теперь  подходите к мистеру  Фаготу,  и он  каждому выдаст по
дробовику. Оружие не новое, но убивает так же легко, как и любое другое.
     Сказав  это,   Дьюк  свернул  за  угол   мотеля,  куда   уже  подводили
принадлежавших "собакам" лахманов.
     Запрыгнув  на своего скакуна,  Дьюк поискал  глазами нужных ему людей и
крикнул.
     -- Поллак и  Аэртон! Поделите тех, кто не сбежал, пополам и  двигайтесь
за нами! Фагот и Лейбенмарс пойдут с вами пешим ходом!
     И сейчас же после слов предводителя собравшийся  у мотеля  сброд  начал
превращаться в некое подобие армии.
     Лозмару  едва  удавалось скрывать самодовольную улыбку:  пока  все  шло
хорошо, а "голубые либеры" появились как нельзя кстати.
     В  том, что с ними  разберутся и без участия бандитских шаек, Дьюк  был
просто  уверен,  однако  прежде он со своим войском  собирался  проехать  по
городским улицам, чтобы показать местным жителям, кто о них будет заботиться
в скором времени.
     Вскоре  колонна примерно  из сотни  пеших новичков  и четырех  десятков
"собак" верхом  на  лахманах вытянулась  во всю улицу, и народ, прослышавший
про  "голубых либеров",  стал приветственно  махать  Лозмару, а кто-то  даже
крикнул "ура".



     Еще два месяца назад о "голубых либерах"  почти  ничего не слышали. Ну,
знали, что  безработные с  брошенных  промыслов  сбивались  в шайки,  однако
никто,  даже хозяева  тамошних  соляных долин,  не придавали  значения  этим
бродягам и  намеревались перестрелять их при случае,  чтобы не  мешались под
ногами.
     Однако все пошло с  точностью  до наоборот.  Новички  стали сами искать
встреч с  устоявшимися бандами и нападали  на них, не считаясь  ни  с какими
потерями.
     Пусть за  спиной у профессионалов  был  опыт и умение -- новички  легко
компенсировали это своей многочисленностью и  нерастраченной жаждой убийств.
И вскоре сообщество  хозяев долин недосчиталось двух  банд -- "манифишей"  и
"медведей".
     Те немногие,  кому удалось  уйти живыми, рассказывали страшные  вещи  о
существах, потерявших человеческий облик, которые убивали ради удовольствия,
а трупы своих жертв, случалось, поедали прямо сырыми.
     Перед  лицом  смертельной  опасности  объединились бывшие  непримиримые
враги "скунсы" и "койоты",  уже испытавшие  на себе удары  диких орд, однако
"голубые либеры"  на время  затаились и больше не  совершали новых  набегов,
довольствуясь освоением захваченных островов.
     Договориться  с ними  было невозможно, а  попадавшие  к  ним гиптуккеры
исчезали вместе со скотом. На продажу в  Ларбени или Куцак  захваченный скот
не пригонялся, из чего следовало, что он был попросту съеден.
     И вот наконец "голубые либеры" снова появились, и не  возле Куцака, где
их все уже знали и боялись, а прямо у окраин Ларбени.
     -- Наверняка  это  еще не все, -- сказал  Шило, глядя на многочисленные
черные точки, снующие по светлой поверхности долин Отсюда, с  вершины холма,
они были видны очень четко.
     -- Да-а, -- хмуро протянул Гвинет, --  а другая их половина, может, уже
хозяйничает на нашем острове.
     -- Ладно тебе пугать, -- одернул его Шило, -- Алонсо  Морган не из тех,
кто даст себя в обиду, тем более этим оборванцам.
     -- А как  же тогда "манифиши" и "медведи"? -- спросил Майк. -- Они ведь
тоже были закаленными бойцами
     --  Да,  они  были крепкие ребята, но  им  пришлось удерживать  слишком
большие территории. Их острова были раз в сто больше нашего.
     --  Понятно, --  кивнул Майк  и  посмотрел на соседний  холм, откуда за
"голубыми либерами" наблюдшш гиптуккеры. Среди них был и Джо Беркут.
     Вчера  они хорошо  пообщались  и,  как показалось Майку, Джо  правильно
понял его  план.  И  еще  он обещал  лично  поговорить  со  всеми старшинами
перегонщиков,  чтобы  это обсуждение прошло  без  обычных  пререканий  между
хозяевами долин и гиптуккерами.
     -- Здорово, что у тебя есть такой друг, Баварски, -- сказал вдруг Шило,
отвлекаясь от  наблюдения  за  "голубыми либерами".  --  Беркута здесь очень
уважают и, конечно, прислушаются к его мнению.
     -- Да, -- кивнул Майк. -- Скоро через долины можно  будет проходить без
всяких проблем. Неплохо бы организовать  безопасную дорогу  для  грузовиков,
чтобы подвозить фермерам разные товары.
     -- Эк ты  загнул, -- покачал головой Тобби, который  перетягивал ремень
на седле своего лахмана.
     --  А  что, когда я жил на ферме, то почти ничего в жизни не видел Даже
шоколад ел только раза три или четыре, а здесь, в городе, его вон сколько.
     В этот момент со стороны порта, принадлежащего военной базе, показалась
пара вертолетов.  Майк замер, разглядывая  эти  удивительные машины, которые
ему случалось видеть еще реже, чем  шоколад. Со свистом и грохотом, пугающим
лахманов, вертолеты пронеслись совсем низко и пошли прямо на  армию "голубых
либеров".
     Наблюдатели на  холмах замерли, ожидая, что  сейчас  начнется стрельба,
однако, не долетев до цели, вертолеты развернулись и пошли обратно.
     -- А может, они испугались? -- предположил Майк, сжимая свою винтовку.
     -- Навряд ли, -- возразил Шило, -- Вон смотри.
     И  он  указал рукой  в сторону,  куда  возвращались вертолеты.  Там  на
твердую  соляную  поверхность  спускались какие-то длинные машины.  Они были
выкрашены под цвет прошлогодней полыни и напоминали жуков-палочников
     Машины отползли от берега метров на пятьдесят и  остановились. Всего их
было четыре штуки.
     Майк недоумевал, зачем эти сонные чудовища выбрались  в долину. А между
тем они снова зашевелились и повернули  свои головы  в сторону  наступающего
врага.
     --  Если  они  ничего не  сделают,  нам  придется  самим  схватиться  с
"либерами", -- сказал Майк.
     -- Не беспокойся, солдаты этого так не оставят, -- заверил Шило, однако
Майка это не  убедило,  и он  стал поглядывать на соседние  холмы, выискивая
союзников, вместе с которыми можно было дать отпор врагу.
     Помимо гиптуккеров, которые  конечно  же ввяжутся  в  эту  драку,  Майк
насчитал человек тридцать полицейских и небольшую группу из двадцати бойцов,
принадлежавших к союзу "скунсов" и "койотов". Остальные были прибежавшие  из
города зеваки, лишь немногие из них имели при себе оружие.
     Орда либеров подходила все ближе, и  через несколько минут по ним можно
было открывать огонь.
     -- А ведь их больше пяти сотен, -- заметил Тобби.
     -- Куда больше, -- согласился с ним Гвинет.
     "Однако никто  даже  не  шевелится,  чтобы  остановить  их",  -- угрюмо
подумал  Майк.  Впрочем, он ошибался,  потому что через секунду  оттуда, где
остановились   медлительные   зеленые  машины,  послышался   страшный   рев,
непонятная штука величиной с телеграфный столб соскочила с одного из "жуков"
и помчалась вперед, слепя наблюдателей ярким пламенем, бившим из ее сопла.



     И опять  Киту Карсону повезло. Ему всегда  везло  в начале каждой новой
работы. Потом довольно часто случались досадные проколы,  но в самом  начале
буквально все обстоятельства складывались крайне удачно.
     Едва  он  спустился  вечером поужинать в  ресторан,  как  ему  на глаза
попались  двое  военных.  Один из них  был лейтенант, а другой  капитан,  но
объектом  для знакомства Кит выбрал лейтенанта, поскольку капитан ему как-то
не приглянулся.
     Подождав,  пока  офицеры слегка выпьют, Кит  как  бы невзначай оказался
возле их стола, и, слово за слово, у  них завязалась беседа. Карсон попросил
разрешения присесть и начал  врать, что всю жизнь мечтал быть военным, но не
прошел медкомиссию, и поинтересовался, действительно ли военная служба полна
романтизма и героических будней.
     От таких слов  его  самого  едва  не  стошнило, однако  игра  требовала
перевоплощения, и Кит самозабвенно играл.
     -- Сейчас я занимаюсь всем подряд, немного торгую, немного посредничаю,
-- рассказывал  он, -- но свои юношеские мечты никак не могу забыть... Стать
военным, ходить в далекие походы. -- Кит говорил и  дирижировал рукой, рисуя
в никотиновом дыму свои воображаемые идеалы.
     -- На самом  деле, дружище, все  не  совсем так, --  тоном  умудренного
ветерана заметил лейтенант.
     -- А если сказать точнее, то совсем не так, -- добавил капитан и залпом
осушил рюмку.
     -- Вот  от  этого  места, пожалуйста, поподробнее...  Кит  сделал  знак
официанту, чтобы тот подошел.
     -- Что у вас есть из чего-нибудь этакого? -- спросил Карсон, вылепив из
пальцев  неопределенную фигуру. Видимо, официант понял его буквально, потому
что внимательно посмотрел на перекрученные фиги и твердо ответил, что ничего
подобного в их меню нет.
     --  Тогда принесите горячего,  --  приказал Кит. --  Всем  горячего,  и
причем лучшего!
     --  Осторожно,  дружище,  у  них  там  есть одна штукенция,  совершенно
неприличная по  цене, --  предупредил  капитан,  который, захмелев, перестал
быть подозрительным парнем.
     -- Плевать! -- махнул рукой Кит. -- Несите этой самой штукенции каждому
по порции.
     Официант почтительно поклонился и ушел выполнять заказ.
     В  этот  момент  в музыкальном  уголке  заиграл  небольшой  оркестр,  и
лейтенант,  которого  капитан  называл  "Вилли",  стал  озираться  в поисках
партнерши для танцев.
     Дам в зале было  немного, а свободных  и того  меньше. Однако Кит сразу
узнал двух девушек-профессионалок, которых видел на своем этаже.
     -- Вилли, -- Кит позволил себя так назвать лейтенанта, -- Вилли, вон те
две красотки... Кажется, они не дождались своих кавалеров.
     --  А это  не проститутки? --  Брови лейтенанта  сошлись  к переносице,
видимо, он не желал платить деньги.
     -- Нет, уверяю тебя. Просто в этот вечер им не повезло...
     --  Ну, тогда  я  пошел,  --  решительно произнес  лейтенант и, неловко
поднявшись из-за стола, опрокинул бокал с красным вином.
     -- И вы тоже идите с ним, капитан, -- предложил Карсон, -- ведь девушек
двое.
     -- А вы? -- угрюмо спросил тот.
     --  У  меня  нет  никаких шансов.  Разве  не  видно, -что  эти красотки
западают только на военных?..
     -- М-да? -- Капитан навел  фокус на  девушек  и лейтенанта, который уже
заводил с ними разговор, а затем резко мотнул головой и поднялся.
     -- Ну, я пш-шел, -- сказал он.
     -- Да,  конечно,  -- поддержал его  Кит. Капитан  ушел, а ему  на смену
прибыл официант с  целым  подносом  горячих блюд.  Не обнаружив  за столиком
никого, кроме Кита, он удивленно поднял брови.
     -- Расставляйте, милейший, и ни  о  чем не беспокойтесь. За все заплачу
я.
     -- Как скажете, сэр. -- Официант поклонился и начал сгружать тарелки.
     -- Почем  эти  девочки? -- спросил Карсон,  уверенный, что  официант  в
курсе всех расценок в отеле.
     -- Двести за час и пятьсот за ночь, -- с расстановкой произнес тот.
     -- Хорошо, любезнейший, ты можешь передать этим девочкам сообщение?
     -- Конечно, сэр, если вы напишете записку...
     -- Никаких записок. Вот тебе пятьдесят кредитов и еще  пятьсот девушкам
за час работы.
     --  Будет сделано, сэр, -- пряча деньги, произнес  официант.  Теперь он
выглядел намного живее.
     --  Да,  и  скажи, чтобы девушки вели себя понатуральнее и не говорили,
что они профессионалки.
     -- Конечно, сэр.
     -- Теперь иди.
     Официант тут же убрался, но  вскоре снова появился в зале и поставил на
столик, где сидели девушки с офицерами, четыре порции мороженого.
     Когда он умудрился подать знак, Кит так и не заметил, но только одна из
ночных бабочек взяла сумочку и вышла -- якобы в туалет.
     В ее отсутствие  лейтенант Вилли попытался вытащить танцевать подружку,
но та вежливо отказалась, поддерживая живейший разговор с капитаном.
     Наконец выходившая в  туалет  девушка  вернулась, и,  судя по  взгляду,
который она бросила на Кита, он понял, что все улажено.
     Еще через  пять  минут  все четверо  поднялись  из-за  стола и покинули
ресторан, а Карсон взглянул на часы и приступил к дегустации горячего.
     Тем временем  сменился состав оркестра  и музыка  стала поживее. У Кита
поднялось  настроение,  и  он заказал себе  еще  шампанского. Время побежало
быстрее, и вскоре миновал тот час, который он оплатил.
     Лейтенант  и капитан вернулись  в ресторан и,  набросившись на напитки,
стали  благодарить Кита,  который  помог им познакомиться с такими чудесными
красотками.
     -- Сначала  я думал,  что  они проститутки, -- говорил лейтенант Вилли,
разрезая ножом остывшее горячее.
     -- Да и я тоже, -- вторил ему капитан.
     -- Но потом они не взяли с нас денег!
     -- Да, не взяли!
     Кит  еще  долго сидел со своими новыми знакомыми и узнал,  что их зовут
Вилмарк Бриттен и Рой Экзосе.
     Офицеры  прогуливали рабочее  время и поэтому несколько раз  отлучались
позвонить  на  службу.  Около полуночи они пошли домой,  пригласив  Кита  на
следующий день покататься на штабной машине и осмотреть город.
     Тот не возражал
     И  вот  утром,  около девяти,  за  ним заехал лейтенант Бриттен  и  они
отправились на  окраину города, где,  как выяснилось,  происходили  какие-то
волнения.  Впрочем, всех подробностей не знал и сам лейтенант,  поскольку он
не занимался боевой работой и вообще находился на полковничьей должности.
     Последнее порадовало Кита,  и он отметил про себя,  что не зря потратил
на обработку новых знакомых почти полторы тысячи кредитов.
     Когда приехали на место, Кит остался сидеть  на заднем сиденье штабного
вездехода, чтобы наблюдать за тем, как происходят последние приготовления.
     Рация лейтенанта Бриттена была включена на  прием, и можно было оценить
степень  напряжения, царившего на радиочастотах управления войсками. Доклады
наблюдателей, отчеты  пилотов разведывательных вертолетов, запросы  ракетных
расчетов и многое другое, в чем Кит Карсон совершенно не разбирался.
     -- Взгляните на те высоты, Кит. -- Бриттен указал на соседние холмы. --
Там  собралось  не меньше сотни представителей других бандитских шаек,  и им
будет  небезынтересно  посмотреть, что случится  со  всеми  ними,  если  они
переступят черту.
     --  Да,  правильно,  --  кивнул  Карсон,  мысленно  перебирая  в голове
различные варианты развития ситуации на рынке мальзивы.
     И военные, и шайки разбойников, и фермеры, жившие по ту сторону соляных
долин, занимали в его расчетах строго определенное место.
     --  Первому  и второму  расчетам приготовиться, --  пророкотал  в рации
чей-то бас.
     -- Первый расчет -- готов!
     -- Второй -- готов...
     Карсон  вопросительно  посмотрел на  Бриттена. Тот  улыбнулся  и  ткнул
пальцем  в   стекло,  обращая  внимание  гостя   на  четыре  боевые  машины,
спустившиеся в долину
     -- Первому, второму -- одной ракетой огонь...
     Едва эта фраза прозвучала в  эфире, как с одной из самоходных установок
стартовала ракета и на низкой высоте понеслась навстречу цели.
     Кит пытался  смотреть  на нее  в предоставленный ему бинокль,  но яркий
огонь  слепил,  да к тому  же ракета  через мгновение рассыпалась  на тысячи
сверкающих шариков, которые стали красиво разлетаться веером.
     Не  успел  Кит восхититься  этой картиной, как шарики  начали лопаться,
покрывая поверхность долины сплошным ковром из огненных разрывов.
     Вот уже вторая ракета покинула пусковую и тоже  понеслась вперед, чтобы
закрепить успех от удара первой.
     И снова яркое покрывало, сотканное из сотен  частых вспышек, накрыло то
место, где еще несколько секунд  назад, словно  блохи, разбегались уцелевшие
люди.
     -- Это  PSR-38, вполне обычное и,  я бы сказал, устаревшее оружие, -- с
многозначительной улыбкой пояснил Бриттен. -- Впечатляет?
     -- О да, -- признался Кит. -- Надеюсь, эти ребята на холмах извлекут из
этого урок.
     -- В этом я не сомневаюсь.
     Неожиданно среди еще не успокоившегося эха от разрывов ракетных зарядов
послышалась беспорядочная пальба из стрелкового оружия.
     Как оказалось, эту запоздалую  стрельбу  открыли появившиеся  на холмах
всадники  и разношерстные ополченцы.  Они стреляли  туда, где  все уже  было
кончено и лишь шевелились отдельные точки на белой соли.
     -- Что это за всадники? -- спросил Кит.
     -- Не знаю, -- пожал плечами лейтенант Бриттен. -- Какие-нибудь "лисы",
"волки" или как там они себя называют.



     Когда совещание в холле мотеля закончилось и  все  вопросы были решены,
подручные Дьюка Лозмара наконец разошлись, оставив его одного.
     -- Хороший был денек, -- вслух произнес Лозмар и  встал с продавленного
кресла,  собираясь уйти в свой номер.  Неожиданно какой-то низенький человек
шагнул из темного коридора и остановился в двух шагах от Дьюка.
     -- Чего тебе? -- спросил тот.
     -- Господин Лозмар... Сэр... Надо бы внести деньги за ваших людей, а то
они только грубят и ничего платить не собираются.
     -- Не волнуйся, мы теперь при деньгах  и завтра перед отъездом все тебе
отдадим. Договорились?
     --  Да, --  не  слишком  уверенно ответил владелец  мотеля  и, добавив:
"Большое  вам спасибо",  ушел,  пока переменчивый Дькж не решил, что  хозяин
оскорбил его подозрениями.
     Лозмар посмотрел вслед  ссутуленной фигуре и  усмехнулся. Как  же легко
люди дают себя обмануть, особенно если они тебя до смерти боятся.
     Погруженный в свои мысли, он зашел в номер и с удивлением обнаружил там
девушку, которую привел накануне.
     -- Я думал, ты давно сбежала, -- сказал он.
     -- Зачем мне бежать?
     -- Не знаю. Может, я тебя обижал -- я же не помню.
     -- Не  ты,  так кто-нибудь  другой. -- Девушка пожала плечами и  только
сейчас, при свете настольной лампы, Дьюк заметил, что она совсем юная.
     -- Сколько тебе лет? -- подозрительно спросил он.
     -- Вчера ты мне таких вопросов не задавал.
     --  Что ты можешь  помнить  про вчера, если валялась  как бревно  -- ты
наркоманка!
     -- Я не наркоманка... -- упрямо ответила девушка.
     -- Ну и хрен с тобой.  -- Лозмар  скинул куртку и сел на постель. -- Ну
иди сюда, раз не сбежала.
     Девушка  покорно  подошла  к  Дьюку  и  сама,  без  напоминаний,  сняла
тоненькое платье.
     -- Так сколько же тебе лет?
     -- Пятнадцать... Почти пятнадцать лет.
     -- А как тебя зовут? -- спросил Лозмар, потянув девушку за руку.
     -- Вообще-то Мэнди, но ты можешь называть меня как захочешь.
     Больше  Мэнди не  проронила  ни  слова  и  не  издала  ни одного звука.
Впрочем, Лозмара  это  устраивало. Он  делал с подружкой  все,  что хотел, а
когда, обессилев, разжал свои объятия, она глубоко вздохнула, словно всплыла
с большой глубины.
     -- Ты больше не будешь? -- спросила она.
     --  А  что,  тобой  забавлялись  и дольше?  -- зло  спросил  Дьюк.  Ему
показалось, будто эта девчонка усомнилась в его мужской силе. --  Да я, если
хочешь знать...
     -- Просто мне нужно отойти, и если ты больше не хочешь...
     -- Ширнуться, что ли, невтерпеж? -- догадался  Дьюк. Девушка  ничего не
ответила.
     -- Ладно, иди.
     Мэнди поднялась с дивана и  подошла к столу, а Лозмар замер, не в силах
оторвать взгляда от ее худенькой фигурки. Было в ней что-то такое, чего он в
людях еще не видел, а тем более в женщинах.
     -- А почему  ты  не спросила, как  меня зовут? -- задал вопрос Лозмар и
заметил в своем голосе ревнивые нотки.
     --  И как же тебя зовут?  -- спросила она и даже  улыбнулась ему  через
силу.
     -- Ты можешь звать меня Дьюк.
     -- Хорошо, Дьюк...
     Лозмар  хотел сказать что-то  еще,  но понял, что это  будет  очередная
глупость.
     "Наверное, я схожу с ума, -- подумал  он.  --  И лучше  мне чего-нибудь
выпить".
     Между  тем   Мэнди  уже   достала   из  маленькой  сумочки-мешочка  все
необходимое, и вскоре заряженный шприц вонзился в ее вену.
     Видимо,  действие зелья  началось  сразу, потому  что  девушка выронила
шприц и осела. Еще несколько  мгновений  она держалась, а  затем повалилась,
словно растаявшая льдинка.
     --  Долбаная наркоманка! -- выругался  Дьюк.  Он встал с дивана, поднял
Мэнди на руки и отнес ее на постель.
     --  Долбаная наркоманка,  -- сказал  он  уже тише. -- Неужели тебе  так
нравится ширяться этой дрянью?
     Неожиданно Мэнди пришла в себя и, прикрыв глаза, еле слышно произнесла:
     --  Дьюк... я не  ширяюсь...  я  летаю, Дьюк... В этот  момент в  дверь
тихонько  постучали.  Лозмар  накинул  на  обнаженную  девушку  покрывало  и
крикнул:
     -- Входи давай!
     Дверь приоткрылась, и на пороге появился Фагот.
     --  Прошу  прощения,  адмирал,  но  к  вам  какой-то  человек. Просится
поговорить по делу.
     Лозмар  пошевелил  извилинами, прикидывая и  так  и  эдак, но не  сумел
вспомнить никого, кому срочно потребовалась бы его аудиенция:
     -- Ладно, пусть идет.
     -- Прямо сюда?
     -- Прямо сюда.



     Человек, который  вошел  в  комнату Лозмара,  ничем  не  напоминал  тех
субъектов, с которыми Дьюк привык общаться.
     На нем был хороший костюм, на запястье блестел браслет дорогих часов, и
вообще он выглядел как преуспевающий бизнесмен, которому едва ли требовалась
помощь разбойников.
     --  Кто вы такой, мистер,  и что вам надо? --  осторожно спросил  Дьюк,
указывая на стоявший у стены облезлый стул.
     Незнакомец  не спешил  отвечать  на  вопросы  Дьюка и, только усевшись,
удостоил его внимательным взглядом.
     -- Ну? Так и будешь глазки пялить,  или мне  тебя выбросить отсюда?  --
начал раздражаться хозяин.
     -- Извините,  если я вас обидел, мистер Лозмар, но я  хотел  убедиться,
что вы именно тот человек, который мне нужен.
     -- И что, убедились? -- уже более спокойно спросил Дьюк, снова переходя
на "вы". Он чувствовал, что  этот человек заявился сюда неспроста и ему есть
что предложить.
     -- У меня есть  что предложить вам, мистер Лозмар, -- тут же подтвердил
незнакомец догадку  Дьюка. --  Я хочу, чтобы  вы сделали для меня  кое-какую
работу -- естественно,  за  хорошее вознаграждение. --  Незнакомец  помолчал
немного и добавил: -- За очень хорошее вознаграждение.
     -- Что за работа?
     -- Работа вам знакомая. Я  заинтересован в том,  чтобы перегонять туков
через соляные долины стало совершенно невозможно.
     -- Та-ак, -- протянул Лозмар и, поднявшись с  дивана, начал застегивать
свои кожаные штаны, которые до этого момента были не совсем в порядке. Затем
он  подобрал с  пола  куртку  и, надев ее на  голое тело, почувствовал  себя
вполне уверенно.
     -- Та-ак,  -- повторил  Дьюк и снова сел  на диван. Его огромные ладони
сцепились  в  замок, и это  говорило  о  напряженном мыслительном  процессе,
которому подвергал себя предводитель "собак". -- Поговорим конкретнее. Какие
деньги и за что?
     Незнакомец положил ногу на ногу и, коротко улыбнувшись, сказал:
     -- Раз уж у нас все так налаживается и вы сразу не  выставили меня вон,
давайте  познакомимся. Как  вас зовут, я уже  выяснил от ваших бойцов, а мое
имя -- Кит Карсон.
     -- Окей, Кит. Теперь к делу.
     -- Собственно, нам бы хотелось, чтобы вы не только не допускали туков в
Ларбени  или  Куцак,  но  и  способствовали  тому,  чтобы  фермеры  покидали
освоенные территории и устраивали бы свою жизнь где-то в других местах.
     --  То есть лучше всего, если  их прямо на  месте пускать  в расход? --
уточнил Лозмар.
     -- Я  вам этого не говорил, --  Карсон защитился ладошкой, будто  боясь
испачкаться. -- Для меня будет достаточно, если они не будут жить на холмах,
а остальное ваше дело.
     --  Понятно. Сколько вы  заплатите за каждую  освобожденную  от  хозяев
ферму?
     --  Если  вы ее просто  сожжете, вместе с людьми и скотом, я смогу дать
только десять тысяч кредитов... А если  поголовье  туков  будет сохранено, я
стану выплачивать вам по сорок тысяч.
     Суммы приятно удивили Дьюка. Раньше он убивал людей просто за гроши или
вообще   бесплатно,  а  тут  предлагалась   оплата,   как  квалифицированным
наемникам.
     --  А  захваченных  туков  я должен отдавать  вам?  --  поинтересовался
Лозмар.
     -- Нет, можете делать с ними что хотите, только не забивать на мясо. Мы
заинтересованы в поддержании поголовья этих животных.
     -- Чтобы потом захапать все? -- попытался угадать Дьюк.
     --   Может  быть,  --   неопределенно  ответил   Кит   и  покосился  на
выглядывавшее  из-под одеяла обнаженное бедро  девушки.  Воображение у  Кита
было развито очень хорошо, и  он  невольно домыслил недостающие фрагменты, а
домыслив,  вздрогнул, настолько  понравилась  ему  эта  девочка.  Да, именно
девочка, Карсон даже сам не понимал, почему его воображение  упорно рисовало
слегка угловатую и оттого еще более желанную девичью фигурку.
     Заметив косой взгляд гостя, Дьюк обернулся и поправил одеяло.
     -- Ваша дочь? -- намеренно поддел Кит Лозмара.
     -- Нет, жена, -- не слишком уверенно  соврал Дьюк  и, чтобы вернуться к
деловой части разговора, сказал: -- Все, что вы говорили мне, мистер Карсон,
очень  хорошо выглядит на словах. Но где  гарантии,  что вы не растворитесь,
как  мираж  в долине,  едва я  вляпаюсь в  это дело? Я  уже сжег ферму Нанта
Каспара и  продал на рынке всех  его  туков -- давайте заплатите  мне за эту
работу.
     Дьюк  ожидал,  что этот лощеный  господин  начнет  возражать, однако он
молча достал  из кармана пачку  крупных банкнот и  отсчитал сорок  тысяч.  А
затем запросто положил их на колченогий столик.
     Лозмар сглотнул слюну. Вид  денег всегда вызывал в нем особое волнение.
И еще  он заметил,  что в  кармане  Карсона осталось  не  менее ста тысяч, а
значит, если достать пистолет...
     -- Стоит ли пачкаться из-за  какой-то сотни тысяч, мистер  Лозмар, если
вы  можете  заработать  миллионы,  --  напомнил  Кит,  легко  догадавшись  о
терзавших Дьюка переживаниях.
     -- Откуда миллионы? -- недоверчиво спросил тот. -- Я хоть и не учился в
школе, но понимаю, что не найду на холмах столько фермеров.
     -- Ликвидация фермерских хозяйств, мистер Лозмар, -- это только начало.
А основная работа  ждет  нас  позднее, и именно в будущем вы встретитесь  со
своими миллионами...
     Голос Кита  звучал из полумрака, точно сопроводительный текст, и Лозмар
ощутил  в руках безмерное  количество  новеньких хрустящих  банкнот, которые
открывали перед ним целый мир.
     -- Мои деньги... -- прошептал он и вернулся к реальности, где  заметил,
что Карсон  снова  смотрит на Мэнди. -- Ну что, думаю, мы все  обсудили,  --
сказал Дьюк и поднялся.
     -- Пожалуй, что так, -- кивнул Кит и тоже поднялся, с  неохотой отрывая
взгляд от угадывающегося под одеялом манящего силуэта.
     -- Как мы будем связываться?
     --  Оставляйте  записки на  мое  имя  в  отеле "Хризантема".  Излагайте
коротко: где, когда и сколько. И называйте  место, где я буду передавать вам
деньги...
     Поняв,  что говорить  больше не о чем, Кит направился к двери, однако у
порога он повернулся и спросил:
     -- И  все-таки, мистер Лозмар, кто эта девушка? Дьюк ответил не  сразу,
собираясь с силами, чтобы сдержать приступ бешенства.
     --  Я очень люблю деньги, мистер  Карсон, но еще  больше я люблю себя и
все, что принадлежит мне... Только мне, вам понятно?
     -- Да, Дьюк. Извините.



     За деланным равнодушием Алонсо Моргана скрывалась радость, что его люди
невредимыми вернулись  из  города. А  уж то, что они привезли припасы да еще
невиданную сумму денег, привело его в настоящий восторг.
     По  такому случаю он  разрешил  откопать один  из бочонков с  тыквенным
вином, которые прятались таким  образом от падких на  алкоголь членов банды.
Украсть  вино  из погреба  мог  любой, а  вот  выкопать  его с  трехметровой
глубины, да еще рядом с резиденцией предводителя, не решался никто.
     Понаблюдав  за  торжественными  приготовлениями  и  проверив,  как идет
откалывание бочонка, Морган отправился в  свой домик, прихватив с собой Шило
и Майка.
     --  Присаживайтесь,  господа  негоцианты,  у  меня  к   вам  накопилось
множество вопросов, -- сказал Алонсо, пряча привезенные деньги в сейф.
     Закрыв тяжелую дверцу и  повернув  ключ в  замке, Морган  сунул  ключ в
карман и сел за стол, заваленный разным ненужным барахлом.
     Здесь были костяные статуэтки  с отломанными фрагментами, куски кожаных
ремней, рассыпанные патроны  и  несколько  замшевых  тряпочек для протирания
пенсне.
     Морган  взял  одну  из  них и,  сняв пенсне, стал протирать его хрупкие
стеклышки.
     Закончив эту тонкую операцию, он водрузил пенсне на нос, а свой меховой
цилиндр, напротив, снял  и положил на стол.  Только  после  этого он  поднял
глаза на присутствующих и сказал:
     -- Начнем с тебя, Шило. Не видел ли ты в городе  "собак"  и если да, то
что они там делали?
     -- Продавали скот с фермы Каспара. А потом на эти деньги нанимали новых
бойцов, -- ответил Шило.
     --  Вот  как? --  удивился  Морган  и,  видимо забыв, что  уже протирал
пенсне, сделал это еще раз.
     -- Значит, не одни вы преуспели там в коммерции?
     -- Они  взяли полторы сотни  тысяч,  -- угрюмо  кивнул Шило. Незажившая
рана не давала ему покоя, и он выглядел измученным.
     -- Еще пять минут, и я тебя отпущу, --  заметив его состояние, пообещал
Морган. -- Что еще интересного было в городе?
     --  Мы стали свидетелями того, как "голубые либеры"  пытались атаковать
город.
     -- Пытались атаковать Ларбени? И что же, у них получилось?
     -- Нет.  -- Шило позволил  себя  слабую  улыбку.  -- Военные сожгли  их
каким-то страшным оружием... Всех до единого.
     -- На то и войска, чтобы пресекать подобные выходки, -- нравоучительным
тоном  заметил Морган. --  Я  понял это давно, еще в те  времена,  когда  на
некоторых островах в долине стояли  форты.  Я понял это и сберег жизни очень
многих  людей,  в  то  время  как  глупые  "собаки"  постоянно  попадали  по
артиллерийский  обстрел... Шило  здесь  давно,  он помнит,  а вот ты,  Майк,
должен знать, что когда-то "собаки" насчитывали семь сотен бойцов, "барсуки"
же -- едва две сотни. Потом здесь появились солдаты, и мы решили  помериться
с  ними  силами...  --  Алонсо Морган грустно  улыбнулся  и, дотронувшись до
своего  мехового головного  убора,  добавил: -- Дураки, конечно, были, но не
такие,  как "собаки". Те потеряли почти все. -- И, снова посмотрев на  Шило,
Алонсо сказал: -- Ладно, иди отдыхай, а мы с Майком поговорим о планах.
     --  Да,  сэр,  -- кивнул  Шило.  Он с трудом поднялся со стула и вышел,
стараясь ступать ровно и твердо.
     -- Обрати внимание, Майк, как ведет себя Шило. Будь ему и трижды плохо,
он умер бы прямо здесь, но не  признался бы,  что едва держится на  ногах. О
чем это говорит?
     -- О том, что он сильный и мужественный боец, сэр.
     -- Нет, Майк. Можно сказать проще и  точнее --  он  человек  долга.  Он
переносит боль и страдания не потому,  что желает выглядеть очень крутым, --
нет.  Просто это  его  образ  жизни.  К  сожалению, не все  "барсуки" так же
хороши, как Шило, но  все  равно, один  наш боец  стоит  двух,  а то и  трех
"собак". Вот поэтому они нас  еще не перерезали -- боятся, что сами же все и
полягут. Теперь понял?
     -- Теперь понял, -- кивнул Майк.
     -- А теперь о наших реформах. Рассказывай, что удалось сделать и как ты
своевольничал, не спросясь сэра Алонсо Моргана.
     Морган спрятал глаза за бликами стеклышек пенсне, и Майк не мог понять,
сердится тот или шутит.
     -- Я вроде бы ничего такого не делал, сэр.
     -- Но хотел?
     -- Ну, я хотел нанять людей, раз уж мы так здорово отторговались.
     -- Но тебя вовремя остановили?
     -- Да, сэр. Шило сказал, что без вашего указания делать этого не стоит.
     Морган хотел  спросить еще  о чем-то,  но в этот момент  кто-то  тяжело
протопал по крыльцу и ввалился в помещение. Это бы Шкиза.
     -- Сэр, бочонок откопали! И ребята уже волнуются!
     -- А чего же они волнуются? -- словно не понимая, спросил Алонсо.
     -- Ну как, они же эти бочонки спят и видят!
     -- Хорошо, позови ко мне Гвинета, другим я в этом деле не доверяю.
     Шкиза убежал, и его громкий голос послышался уже со двора.
     -- А как у тебя отношения с алкоголем, Майк?
     -- Никак, сэр. Я не пью.
     -- То есть ты никогда не пробовал?
     -- Раза два на ферме, где я жил, меня угощали пивом...
     -- И что?
     -- Не понравилось.
     Морган  сухо рассмеялся и тут  же  посерьезнел, вспомнив о том, сколько
проблем теперь лежит на его плечах. Появился Гвинет.
     -- Звали, сэр? -- спросил он.
     -- Да. Возьми бочонок  и раздели вино на  всех. Мне оставлять не нужно,
Майк тоже не пьет. Следует позаботиться, чтобы сохранилась доля часовых.
     -- Хорошо, сэр Сейчас же все сделаю.
     Когда Гвинетушел,  Морган продолжил свои неспешные  расспросы,  и Майку
стало как-то неловко, было такое впечатление, что Алонсо вот-вот обвинит его
в государственной измене.
     -- Что у нас с гиптуккерами? Как они отреагировали на твои предложения?
И есть ли шанс, что они согласятся?
     -- Они уже согласились, сэр.
     -- Гиптуккеры согласились?! Все?! -- Алонсо даже привстал со стула.
     -- Да, сэр, все.
     -- И это удалось сделать тебе, Майк?
     -- Не совсем, сэр. Мне помог Джо Беркут.
     Алонсо, как показалось Майку, буквально оцепенел, услышав имя человека,
которого считал своим врагом.
     Майк решил, что уж сейчас-то точно разразится буря, однако предводитель
только глубоко  вздохнул и посмотрел в  небольшое оконце,  где Гвинет  возле
костра делил между "барсуками" выпивку.
     -- Трудно, -- произнес наконец Алонсо. -- Трудно  что-то менять в своих
взглядах. Ты меня понимаешь?
     -- Как будто да, сэр.
     --  Как  будто,  -- повторил  Морган и  посмотрел на щуплого подростка,
одетого в великоватую ему кожаную униформу "барсуков". Это  был  всего  лишь
мальчишка, но  Алонсо  чувствовал в нем недетский ум  и мудрость. Откуда все
это взялось в обычном пастухе, оставалось для Моргана загадкой.
     --  Если  я встречу  Беркута, я буду обязан  убить его. Я давал  клятву
сделать это перед телами своих товарищей.
     -- Он говорил мне то же самое, сэр, -- кивнул Майк.
     -- Ну вот видишь. Как нам с ним работать?
     -- Мы  договорились, что  связь вы будете  держать  через  курьеров.  А
встречаться вам вовсе не обязательно.
     Морган кивнул. Майк, расценив это как поощрение, продолжил:
     -- Через несколько дней, когда гиптуккеры согласуют  свои действия, они
соберут туков на холмах  и  пошлют  к нам  человека. А  после  того  как  мы
организуем  проход,  они  отдадут  нам положенную долю -- три тука с  каждой
сотни.
     -- Так  не  пойдет,  -- замотал  головой  Морган,  -- они  скорее всего
обманут нас, и мы останемся ни с чем...
     -- Я разговаривал с Джо Беркутом, сэр. А он хоть и враг вам, но человек
честный, да вы это и сами знаете.
     -- Да, Джо не обманщик, -- согласился Морган,  поглаживая  свой меховой
цилиндр. -- К тому же расплачиваться  за  переправу скота в месте назначения
правильнее.
     --  Вот и  я так подумал, сэр. Они предложили  мне отдавать туков прямо
посреди  долины, но  я настоял, чтобы  это происходило в городе.  По  нашему
желанию их могут сразу  же продавать на скотном рынке и класть деньги в банк
на наш счет
     -- Ну  ты  деятель! -- воскликнул  Морган  то  ли в восторге,  то ли  в
негодовании. Не в силах усидеть, он вскочил и  принялся беспокойно ходить по
комнате. -- Ну ты деятель, Баварски! Должно быть, мы будем первыми из хозяев
долины, кто откроет в банке официальный счет.
     Алонсо пододвинул ногой свободный стул и сел рядом с Майком.
     --  Давай-ка рассказывай, что  ты еще напридумывал, маленький выдумщик,
-- потребовал он.
     -- Это касается "собак", сэр... -- несмело начал Майк.
     --  Та-ак, это уже интересно. То есть, мистер реформатор, ваши интересы
выходят  за  пределы обычной коммерции  Правильно? Я  так  понимаю,  что  вы
перешли к военному планированию. Или я ошибаюсь?
     Забывшись, Морган  перешел  на крик  и  начал брызгать  слюной, однако,
заметив, что этим смутил и напугал Майка, взял себя в руки.
     -- Ладно, рассказывай. Перебивать не буду, -- пообещал он.
     -- Да я просто подумал, сэр, что "собаки" все равно  узнают  о том, что
мы собираемся  сделать, и постараются сорвать перегон скота... А людей у них
теперь почти две сотни, они наняли новеньких в Ларбени.
     -- Это плохая новость, но что ты предлагаешь?
     -- Нужно, чтобы  "собакам"  пришлось вернуться на свой остров как раз в
тот момент,  когда они соберутся нам помешать. А для этого мы должны на него
напасть.
     -- Если мы нападем на их остров, кто же будет сопровождать туков?
     -- Напасть можно небольшой группой,  сэр.  Например, Гвинет, Тобби и я.
На хозяйстве  "собаки" наверняка оставят только новых бойцов, а все  опытные
пойдут перехватывать туков...
     -- Так  и будет, -- вынужден был согласиться Морган, преодолевая  некое
чувство зависти, которое он все чаще испытывал к обнаружившимся способностям
Баварски.



     Нежно-розовые  лучи  окрасили  восточную  сторону  неба  и,  непонятным
образом проникнув в номер, разбудили Кита Карсона.
     Он  медленно  открыл глаза, сбросил  одеяло  и прямо в  пижаме вышел на
балкон.  Прохладный утренний воздух  забрал у  него остатки сна  и  позволил
трезво оценить перспективы, открывающиеся перед ним на Малибу.
     Этой  ночью  Карсон уже имел разговор  с боссом Франклином  и  довольно
подробно описал ему сложившийся на данный момент расклад сил.
     Босс остался доволен первыми шагами Кита и пообещал в  кратчайшие сроки
организовать финансовый канал через местные банки. И  еще он обещал прислать
Маллинза, человека из отдела физической поддержки компании.
     На  самом деле такого отдела  в компании не существовало и Маллинз  был
обычным наемником, одним из тех, что во множестве оказывались не у дел после
прекращения войн или ликвидации силовых структур государственного аппарата.
     Набрав две сотни таких же, как он сам,  головорезов, этот человек  стал
повсюду предлагать  свои услуги.  И после выполнения  нескольких  заданий  в
интересах компании был включен в ее штат.
     Кит встречался  с ним  дважды.  Первый раз  на  Мавритане,  в небольшом
государстве  Касперская  республика,  а  второй  раз в промышленном  секторе
планеты Эпсилон. И  оба  раза  Киту не  нравилась  тактика, которой следовал
Маллинз.  Он слишком  верил  в  свою силу и  удачливость, а  это, по  мнению
Карсона, могло привести к нежелательным для компании последствиям.
     В Касперской республике Маллинз  устроил настоящую  войну, вместо  того
чтобы незаметно поддержать совершенный ставленниками компании переворот. Все
завершилось удачно, но было несколько неприятных минут, когда Киту казалось,
что вот-вот вмешается имперская безопасность.
     На Эпсилоне тоже возникли проблемы из-за упрямства Маллинза, который по
старой привычке хотел решить все одним махом.
     В  результате он сцепился с полицейским спецназом, и Кит,  рискуя своей
свободой,  вынужден  был давать  взятку  высокому полицейскому чиновнику.  К
счастью, тот оказался не слишком щепетилен и окруженных головорезов Маллинза
вместе с их раненым командиром удалось вызволить.
     После этого  случая Кит попросил босса Франклина избавить его от такого
партнера, однако  Франклин  признался,  что не  волен приказывать  Маллинзу,
поскольку его прикрывает босс повыше.
     "Но я постараюсь свести  к минимуму участие этого типа в твоих  делах",
-- пообещал тогда Франклин.
     И вот  теперь  он сам сказал,  что  неплохо  бы задействовать  "лучшего
специалиста".
     "Как  пить дать,  он поет  со  слов босса  Эвертона", --  подумал  Кит,
невольно прикидывая, какую работу можно было бы предложить этому псу  войны,
если его все же пришлют на Малибу.
     Солнце поднялось над крышами, и его лучи коснулись  лица Кита. Это было
похоже на какой-то ритуал посвящения. По спине Карсона пробежали мурашки.
     "Это от  холода", -- подумал  он и вернулся в номер, затем нажал кнопку
интеркома:
     -- Пожалуйста, большую чашку кофе и два круассана.
     -- Одну  минуту, сэр, -- бодро отозвался служащий, хотя часы показывали
всего половину седьмого утра.
     В ожидании заказа Кит присел на подлокотник кресла, однако почти тотчас
же раздался  легкий стук в дверь. Карсон поднялся и, взяв с тумбочки мелочь,
пошел открывать.
     -- Доброе утро, сэр, -- улыбнулся ему смуглый стюард, вкатывая столик в
номер.
     Он  переставил  на  стол  дымящуюся  чашку и  соломенную  корзиночку  с
круассанами.
     -- Вот, пожалуйста, сэр. Все самое свежее.
     --  Спасибо,  дружище,  это  тебе,  --  сказал Карсон, подавая  стюарду
чаевые.
     -- Большое спасибо,  сэр,  -- поблагодарил  тот  и, подхватив  тележку,
покинул номер.
     Оставшись  один,  Кит  взял  чашку  и, сделав  один  осторожный глоток,
поставил ее на место. Он любил покрепче.
     Кит снова вышел на балкон и посмотрел туда, где, по его предположениям,
находилась долина. Возможно, Дьюк  Лозмар уже  ведет свои отряды к одной  из
фермерских усадеб. А может, просто  дрыхнет на своем острове, набрав выпивки
на все деньги, что дал ему Кит.
     "Что ж, как бы  там ни было, я готов к любому из вариантов", -- подумал
Карсон и тут  же  вспомнил  девушку  Дьюка. Это  воспоминание  заставило его
ощутить легкий укол сладкой боли. Ну  конечно, чужая женщина самая желанная,
а ведь он ее даже не видел. Лишь обнаженное бедро, но и этого хватило.
     Кит был  уверен, что  узнал  бы эту девушку,  если  бы  ему  удалось ее
встретить.



     Путешествие  в  крытой  кибитке  было  для  Лозмара в новинку,  а  уж в
компании с молоденькой подружкой и подавно.
     Непривычные к такой упряжи лахманы поначалу  дергали повозку из стороны
в сторону, но потом успокоились и смирились с новой работой.
     За повозкой  предводителя  ехали  "собаки" из  штаба  Дьюка. Разведчики
попарно  уходили вперед --  к самому  горизонту,  а новички  плелись  сзади,
страдая от жажды и жалея, что решились на такую авантюру.
     Некоторые из них ехали  верхами,  но большинство, с непривычки стерев в
кровь ягодицы  о жесткие  седла, предпочитало  идти  пешком, таща на  поводу
упрямых лахманов.
     -- Дерьмо,  а  не солдаты, -- сказал Дьюк Фаготу,  который ехал рядом и
все время был под рукой.
     -- Они еще привыкнут, адмирал.
     --  Может,  и  привыкнут,  но  только  мне на них  уже сейчас  смотреть
противно,  --  возразил  Лозмар.  --  А ведь  я  столько  денег потратил  на
лахманов. Думал, будет полноценная кавалерия, а они даже пешком-то еле идут.
Уроды, одним словом.
     -- Горожане,  адмирал,  что  с  них  взять.  Они  до  этого  только  по
подворотням  и воевали. У  некоторых даже голова  кружится от того,  что  на
просторе оказались.
     -- Правда, что ли? -- не поверил Лозмар.
     -- Точно. Один уже два  раза блевал, а теперь глаза завязал  и идет как
слепой, за друга своего держится.
     -- А у меня тоже голова кружится, -- подала голос Мэнди. Это прозвучало
так  неожиданно, что  Лозмар  даже  вздрогнул. Последние  двое суток девушка
совсем  не разговаривала, но он был не против, поскольку в утолении плотской
надобности она ему не отказывала.
     --  Я говорю,  что  у  меня  тоже кружится  голова,  --  уже отчетливее
произнесла  Мэнди, и  Фагот  тут же  отстал, придержав  своего  лахмана.  Он
чувствовал, что эта девчонка означает для Лозмара что-то совсем  не  то, что
Триш.  С той можно было говорить, как с любым из "собак",  а на  Мэнди  даже
смотреть и то небезопасно.
     -- Когда  же появится твоя деревня,  Дьюк? Мы все едем и едем, а кругом
только горизонт,  соль и яркое солнце...  От  солнца у меня кружится голова,
Дьюк.
     -- Попей воды, и все пройдет, -- предложил Лозмар.
     -- Я бы лучше полетала...
     -- Нет, сегодня больше не получишь. А то сдохнешь прямо в дороге.
     -- Тебе будет меня жаль? -- удивленно спросила Мэнди.
     -- Мне будет жаль себя. Ведь я лишусь молоденькой
     подружки.
     Мэнди замолчала и некоторое время  сидела, обняв колени и глядя вперед.
Потом, когда ее начало подташнивать, она  перевела взгляд на кивающие головы
лахманов, которые продолжали тянуть кибитку.
     -- Что мы будем делать на твоем острове? -- неожиданно спросила она.
     --  Ты ничего особенного делать не будешь. Только выполнять мои желания
и за это получать свою "дурь".
     -- А ты утром будешь уходить на работу?
     -- На какую еще работу?
     -- Ну, многие мужчины утром уходили на работу, а вечером возвращались и
занимались со мной сексом. Так всегда было...
     -- Что? Что ты сказала, сучка?!! --  проревел Лозмар и  наотмашь ударил
Мэнди по лицу.  Она опрокинулась  на  дно повозки,  но  даже не  вскрикнула,
только прикрыла рукой щеку.
     Дьюк хотел ударить еще раз, но вовремя одумался, понимая, что не сможет
остановиться и забьет девчонку до смерти.  Однако злоба, которую  в изобилии
производило существо Дьюка, требовала выхода. Тогда он схватил плеть и начал
нахлестывать  медленно  плетущихся лахманов, заставив  их стрелой  понестись
вперед.
     Когда же  бешено  несущуюся  кибитку  догнал Фагот  и,  поравнявшись  с
безумствующим  предводителем,  прокричал:   "Что  случилось,  адмирал?!"  --
Лозмару  нечего  было ответить  своему заместителю, и  он  просто  огрел его
тяжелой плетью, да так, что Фагот  вылетел  из седла  и покатился по соляной
пыли.
     Как  оказалось,  этого хватило,  чтобы Дьюк  исчерпал все  свое злобное
отчаяние и,  натянув вожжи, остановил повозку.  И тогда  сквозь стук копыт и
тяжелые хрипы уставших лахманов послышался удивленный голос Мэнди:
     -- Дьюк, а за что ты меня ударил?



     Колонна  "собак"  достигла   своего  острова  к  вечеру.  Члены  банды,
остававшиеся дома, принялись  с азартом расспрашивать прибывших  о последних
новостях,  хотя  основная  новость  была  уже  известна  --  Лозмар  пригнал
пополнение, а для себя привез молодую девчонку.
     Новичкам выделили место недалеко от построек, где они разожгли костры и
стали  укладываться на ночлег. Их  прибытия  никто  не  ожидал,  поэтому они
поужинали тем,  что у кого  было. На другой день этим людям  предстояло рыть
для себя землянки, а пока к их услугам была только голая земля.
     Предстояло еще придумать, где и как разместить купленных для пополнения
лахманов. Животные были голодны,  и привезенных с собой запасов, а тем более
травы на острове им хватило бы ненадолго.
     --  Ничего  не  поделаешь,  придется  отстраиваться,  --  объявил  Дьюк
собравшимся возле его резиденции "собакам".
     --  Деньги у  нас  теперь есть и  еще  будут,  поэтому  строить  станут
настоящие рабочие парни с мастерками и топорами, а наше дело зашибать деньгу
в долине.
     --  Адмирал, "барсуки" что-то подозрительно возятся! -- крикнул  кто-то
из толпы.
     -- Об этом мне  известно, -- кивнул Дьюк, -- но с  "барсуками" мы будем
кончать. Хозяев в долине не  должно  быть много, хозяин в долине должен быть
один.
     -- А что делать с "голубыми либерами"?
     -- Их уже уполовинили. Те, кто был в городе, расскажут вам, как военные
изжарили этих недоделков.
     Бандиты  одобрительно  загудели,  а  свидетели  истребления  "либеров",
принялись взахлеб рассказывать, как все происходило.
     Покинув  своих  людей,  Лозмар вошел  в дом, который он унаследовал  от
прежнего предводителя "собак" -- Джема Лифшица.
     Мэнди сидела на смятой постели и смотрела в окно, из которого  прямо на
стену, падал свет от пляшущих языков пламени.
     -- Кто  эти  люди, Дьюк?  -- спросил она.  -- И  почему они так  громко
кричат?
     --  Теперь это твоя семья, --  сказал Лозмар, не  зная,  как  объяснить
по-другому.
     -- И ты заставишь меня спать со всеми?
     -- Да ты что, сдвинулась?! -- воскликнул Дьюк. -- С чего тебе  в голову
приходят такие вещи?!
     -- Не знаю, просто  я пытаюсь  понять, как могу.  Мэнди вздохнула,  как
показалось Лозмару, очень грустно.
     -- А ты не пытайся, детка. --  Дьюк еще  никогда никого так не называл.
"Детка"... -- Он  даже дотронулся  до своих  губ, проверяя, слушаются ли они
его.
     Не зная, чего еще хорошего сказать Мэнди, он предложил:
     -- Ширнуться не хочешь?
     -- Нет, -- она покачала головой, -- еще рано.
     -- Ну ладно, тогда, может, хочешь пива, из настоящей жестяной банки?
     -- Хорошо, давай, -- согласилась девушка.
     Довольный, что может услужить Мэнди, Лозмар выдвинул ящик  рассохшегося
шкафа и выловил из начатой коробки две банки -- для себя и Мэнди.
     Когда  он  рванул  за  язычок  банки,  теплое пиво стрельнуло  пеной  и
пролилось на пол. Однако это позабавило Мэнди, и она еле заметно улыбнулась.
     Затем Мэнди взяла банку и сделала глоток.
     -- Ты  живешь здесь всю жизнь,  Дьюк? -- спросила  она,  слушая, как на
другом конце острова подвыпившие "собаки" стреляют в воздух.
     -- Нет, я  здесь недавно, детка.  А до этого  работал на ферме --  гнул
спину на кровососа Каспара. Слыхала о таком?
     -- Нет, не слыхала.
     -- И больше не услышишь. -- Лозмар один глотком осушил банку и, смяв ее
в ладони, словно промокашку, добавил: -- Теперь его кости глодают крысы...
     -- Ты его убил?
     В  голосе Мэнди  звучало что-то  такое, что заставляло  Дьюка,  как  на
исповеди, говорить все без утайки.
     -- Конечно, я прибрал его, детка. И знаешь, почему?
     -- Нет. -- Мэнди покачала головой.
     -- Он  слишком  любил меня поучать. Все время говорил, как надо жить да
что нужно делать. Замучил меня, старый козел, за что и поплатился.
     Придвинувшись  к  Мэнди, Лозмар  дотронулся  до ее плеча, затем взял за
подбородок и заглянул девушке в глаза.
     Она уже поняла, что ему нужно, и покорно легла.
     -- Ну, детка, ты просто какая-то необыкновенная, -- искренне восхитился
Лозмар, чувствуя, что загорается нестерпимым желанием.



     Рано утром, когда Лозмар открыл глаза, он не сразу понял, что разбудило
его, пока не увидел перед собой лицо Фагота.
     --  Адмирал,  проснитесь!   Целое  море  туков  --   наверное,  тысяча!
Проснитесь, адмирал, вот так удача!
     -- Какие туки, что ты мелешь?
     -- Панки и Свин проводили разведку у самых холмов. Говорят, топот ночью
стоял такой,  что  за  пять километров слышно было.  Ребята  пошли на звук и
подобрались так близко, что могли посчитать туков сотнями!
     -- Так, -- произнес  Лозмар и сбросил одеяло. Затем  он  поднял с  пола
свои кожаные штаны и натянул их, что-то бормоча под нос.
     -- Прошу  прощения,  адмирал,  а где... -- Фагот не посмел  договорить,
зная, как Лозмар относится к новой подружке.
     --  Что? -- не понял  Дькж. Затем  посмотрел,  куда показывал  Фагот, и
удивленно замотал головой. На месте, где должна была быть Мэнди, была только
смятая постель
     Дьюк на мгновение испугался,  но тут  вспомнил, что его подружка никуда
не девалась.
     --  Все в порядке -- она под кроватью, -- пояснил он и вслед за штанами
начал надевать куртку из грубой кожи.
     "Ну ясное дело  -- теперь и  эту закопаем",  -- подумал Фагот, невольно
жалея девчонку. Однако Лозмар, разгадав мысли своего заместителя, пробурчал:
     -- Да живая она. Это она сама под кровать залезла.
     -- Зачем? -- не удержался от вопроса Фагот.
     -- Чтобы золотистые Флеминги не напали.
     --  А  кто   такие  "золотистые  Флеминги"?  --  еще  больше   удивился
заместитель,  и это начало раздражать  и без того хмурого  Дьюка. Сначала он
хотел дать Фаготу в морду, но потом передумал и лишь сказал:
     -- А ты ширнись этой дрянью -- и все узнаешь.
     Вместе они вышли на улицу, где с седлами и ружьями уже бегали "собаки".
Их испитые лица отражали озабоченность и предвкушение большого развлечения.
     К удивлению Дьюка, к крыльцу, завидев его,  подбежали  Поллак и Аэртон,
которых он назначил командовать новичками.
     -- Кажется, что-то намечается, сэр? -- спросил Поллак.
     --  Тебя это не касается, твои ребята еще не готовы, чтобы сцепиться  с
гиптуккерами  и... -- Дьюк хотел  добавить  "барсуками",  но запнулся, боясь
накликать неприятности.  --  Лучше пусть  выроют  себе  добротные землянки и
выложат досками. Материал у нас есть...
     -- У нас  есть двадцать восемь человек, сэр, которые отлично держатся в
седле  и  умеют стрелять, -- сообщил Аэртон, шмыгая  перебитым носом. Сам он
выглядел  так, что  Лозмар  хоть сейчас  готов был  поставить  его наравне с
проверенными  "собаками", однако, кроме  Аэртона,  были  и другие, к которым
надо бы присмотреться.
     -- Так ты говоришь, вы могли бы пригодиться в деле?
     -- Так точно,  сэр. В этом случае после первого  же  боя вы бы получили
полноценных бойцов.  А остальные  пусть  роют  землянки -- все равно на всех
лопат не хватает.
     -- Отлично, ребята, вы меня уговорили. Собирайте свою группу, пойдете с
нами резервом. Да, и не забудьте выделить часовых -- восемь человек, из тех,
кто умеет стрелять. Пусть займут места на скалах по краям острова. Понятно?
     -- Понятно, сэр, -- отозвались Аэртон и Поллак.
     -- Адмирал, на сколько групп делиться будем? -- спросил подскакавший на
лахмане Кальер. Нетерпеливый  скакун  перебирал ногами, и седоку приходилось
изо всех сил натягивать поводья.
     --  Делимся  на  четыре, --  сказал Дьюк,  и Кальер  тотчас поскакал  к
окраине острова, где уже собиралась основная часть банды.
     -- А как насчет буера, адмирал? Может, посадим  на него разведчиков? --
предложил Фагот.
     -- Не нужно.  Парус  буера  виден  слишком далеко. Разыщи мне  Панки  и
Свина, и еще пусть принесут воды, я хочу умыться.
     Фагот  кивнул  и  убежал выполнять приказание,  а  Лозмар опустился  на
крыльцо и подставил лицо набиравшему силу солнцу.
     Через  какое-то время  появился  Панки, который  вел  лахмана  Лозмара.
Животное  были  вычищено  и  выглядело отлично.  Из седельных чехлов  торчал
приклад  винтовки  и  рукоятка  любимого  пистолета  Дьюка.  Можно  было  не
сомневаться, что оружие заряжено и смазано должным образом.
     -- А где Свин? -- спросил Дьюк.
     -- Застрял  в сортире,  -- заулыбался Панки,  -- он  за ночь всю долину
загадил. Раз десять из седла выбирался.
     -- Ясно, -- устало кивнул Лозмар и с удивлением отметил,  что почему-то
не наорал на Панки, хотя тот его раздражал.
     Наконец появился Фагот. Его сопровождали двое новичков, которые, словно
священный сосуд, несли  бочонок  со  свежей водой;  они  тащили его  с самой
верхушки острова, где находился колодец с ручной помпой.
     Работал  он  плохо, но  пока что  худо-бедно обеспечивал  водой  лагерь
"собак".
     --  Ставьте сюда,  --  распорядился  Фагот, довольный тем, что не нужно
таскать воду самому. Однако жестяную кружку он держал при себе, не собираясь
расставаться с правом омовения тела предводителя.
     Из-за почерневшего сарая, в котором коптили мясо туков,  появился Свин.
Своего лахмана он вел за уздечку и немного прихрамывал,  однако на  его лице
сияла улыбка.
     -- Живой? -- спросил Панки.
     -- Да, вылечился, --  ответил  Свин и хлопнул  себя по брюху. --  Когда
рванем, адмирал?
     Занятый умыванием, Лозмар не  ответил, а Панки указал  рукой  в сторону
берега и пояснил:
     -- Все уже там, даже новенькие...
     Свин изобразил на лице удивление, но ничего не сказал.
     Между  тем  Лозмар закончил водные процедуры  и  пригладил  руками свои
длинные волосы.  На  его  правом  предплечье была  заметна  еще не до  конца
затянувшаяся рана -- это был след от пули гиптуккера.
     Дьюк надел куртку прямо на мокрое тело, поскольку полотенец в лагере не
водилось. Затем похлопал своего лахмана и вспрыгнул в седло.
     Это послужило  сигналом для  остальных.  Свин тоже  оседлал лахмана,  а
Фагот и Панки побежали к перилам, где были привязаны их скакуны.
     -- Что за людей вы там видели? -- спросил Дьюк.
     -- Это были гиптуккеры, адмирал. Не больше двадцати человек.
     --  Понятно.  -- Дьюк  поглядел на горизонт, а затем дал своему лахману
шпоры  и  понесся  по  тропе вниз,  туда, где у кромки  соляной пустыни  уже
собрались его бойцы.
     Нагнавший   его  вскоре  Фагот  ехал  на   полкорпуса   сзади,  готовый
перехватить любой взгляд и приказ командира.
     Вслед за Лозмаром "собаки" стали вытягиваться в походную колонну, время
от времени подбадривая себя истошными криками. Многие из них были пьяны  еще
с вечера, другие допили остатки утром.
     Дьюк видел, как его солдаты покачивались в седлах и смеялись, однако он
знал, что ветер соляных  долин протрезвит их еще до  того, как придет  время
действовать.
     Оглянувшись  назад,  Лозмар посмотрел  на часовых,  которые  стояли  на
скалах. Они были из нового пополнения.
     "Справятся", --  сказал себе Дьюк. Он не ожидал никакого нападения, тем
более что "барсуки" вряд ли заинтересуются лагерем,  небось тоже постараются
урвать себе долю от такого громадного стада туков.
     Но вероятность нового  столкновения с ними была. Дьюк  даже был уверен,
что стычки не  избежать, однако туков так много, что хватит на всех, вряд ли
Морган захочет воевать долго, когда есть возможность набить карманы.
     С того момента, как "собаки" выдвинулись из лагеря, прошел час, колонна
приближалась   к  своим  "охотничьим  угодьям",  где  "собаки"   чаще  всего
перехватывали гиптуккеров с их стадами.
     Дьюк не  был склонен к соглашениям и  убивал всех, кто попадал к нему в
плен. Члены банды его в этом полностью поддерживали, считая, что в противном
случае хозяева долин могут потерять свой авторитет.
     -- Фагот. -- Внезапно пришедшая  в голову мысль  заставила  Дьюка резко
придержать своего лахмана
     -- Что, адмирал?
     Фагот с готовностью вытянул шею, весь внимание.
     -- А вдруг гиптуккеры заодно с "барсуками"?
     -- Как  это? -- На лице Фагота не отразилось ничего, хотя предположение
вожака показалось ему просто смешным.
     -- А очень просто. Тогда  становится понятным, почему гиптуккеры решили
прорываться... -- Лозмар поехал медленной рысью, разговаривая сам с собой.
     -- Да зачем такое "барсукам"? -- снова спросил Фагот.
     -- Заткнись, -- оборвал его Дьюк, -- я думаю.
     Лозмар  вдруг  остановил  своего лахмана  и,  обернувшись,  посмотрел в
сторону лагеря.
     Теперь уже  и  другие члены банды, ехавшие  неподалеку от предводителя,
стали озабоченно оборачиваться. А Панки,  Свин и  Кальер  даже  подъехали  к
Дьюку, намереваясь выяснить причину беспокойства.
     -- Сдается мне, что гиптуккеры снюхались с "барсуками", -- сказал Дьюк,
обращаясь к своим сержантам.
     -- Это как это? -- удивился Свин и почесал макушку.
     -- А что, вполне может быть, адмирал, -- понимающе кивнул Кальер. -- Но
чего же нам теперь делать? Возвращаться?
     -- С чего это вдруг? -- возразил Панки. -- У нас больше сотни бойцов, а
"барсуки" не могут выставить даже сорок.
     -- Нет, возвращаться мы  не  будем, --  принял  решение Лозмар.  --  Мы
начнем  с  разведки. В любом случае,  сговорились они или нет,  почти тысячу
голов им не удержать -- половина все равно будет наша.
     --  Половина   наша!  --  крикнул  один  из  "собак",  видимо   еще  не
протрезвевший.
     Следуя новой стратегии, Панки, Свин и Кальер отобрали себе по несколько
бывалых  бойцов  и  помчались  в  разных  направлениях,  чтобы  окончательно
прояснить ситуацию.



     Солнце едва пометило краешек горизонта, сырой соленый туман еще висел у
самой  земли и скручивался в  жгуты, и лахманы  брели, рассекая его,  словно
воду.
     Перед  Майком  ехал  Гвинет, его спина равномерно  покачивалась  в такт
шагам  его лахмана. Он  ехал  спокойно, не  оборачиваясь, а  Майк  все время
крутил головой  --  ему  то и дело казалось,  что  в предрассветных сумерках
проплывают силуэты всадников.
     Время от времени по его  спине пробегал холодок, он поеживался, убеждая
себя,  что это просто туман, и для успокоения клал руку на заткнутый за пояс
пистолет.
     Это  оружие  Морган подарил ему вчера вечером. И  этот  подарок  только
подчеркивал, что теперь  к Майку относятся как к полноценному члену команды,
ведь до этого у него была только винтовка.
     "Ничего,  все будет хорошо",  --  успокаивал  себя Майк, удивляясь, что
страх  пришел  так поздно  и так  некстати,  Вот Гвинет,  он, казалось, даже
дремал в седле, да и Тобби, который ехал замыкающим, тоже наверняка ни о чем
таком не думал. И  только Майк рисовал  себе  страшные картины  со шквальным
огнем и щелчками пуль по соляным глыбам.
     "Сам  же  говорил, что  там будут только  новички", -- успокаивал  себя
Майк, вспоминая, как эти оборванцы выглядели на окраине Ларбени.
     Впрочем, в лагере вполне могло остаться несколько опытных бойцов, тогда
придется просто пострелять  издалека, чтобы поднять в лагере  хоть  какой-то
переполох.
     Раздумывая  таким образом о возможном исходе предстоящего задания, Майк
не заметил, как успокоился и позабыл о своих страхах.  Позже  он о них снова
вспомнил, но  к  этому времени уже  взошло солнце и  его свет  развеял  тени
пустынных призраков.
     Майк  вспомнил,   с   какой  опаской   прискакавший   накануне  вечером
гиптуккер-курьер  посматривал  на  "барсуков",  а  в  особенности  на Алонсо
Моргана. Однако, к чести последнего, тот сумел успокоить гонца и сказал, что
готов выполнять условия договора.
     --  У  нас три  десятка  вооруженных людей, мистер  Морган,  -- сообщил
гиптуккер, -- но  мы  не будем стрелять, пока  нам не  будет  угрожать явная
опасность. Однако же, если такое случится, мы не сможем заплатить вам...
     -- Да, я  понимаю.  Если  ваши потери будут выше  платы  за перегон,  я
ничего не получаю.
     Было видно,  что  юнец чувствует себя  не в своей тарелке,  и все же он
выяснил все вопросы и только после этого ускакал обратно.
     После его отъезда Морган позвал Гвинета, Тобби и Майка и сказал им, что
без их успешной атаки перегон туков будет сорван.
     --  Если вы  оплошаете,  ребята, и  "собаки"  ударят всей  дружиной, мы
обгадимся с первого же раза. Если бы у нас были люди,  я дал бы вам в группу
еще кого-то, но, сами видите, это невозможно... Помочь вам  больше нечем. Ну
разве что вот этим...
     И с этими словами Алонсо вытащил из-за пояса один из своих пистолетов и
вручил его Майку.
     После  этого вся троица отправилась готовить  зажигательные заряды. Для
Майка это  было  внове, Гвинет  с  Тобби  показали  ему, как  слой  за слоем
укладывать в кожаные мешочки нужные ингредиенты
     Теперь две зажигательные шашки лежали у Майка в  седельной сумке, и это
тоже прибавляло ему уверенности, которая ох как была ему сегодня нужна.
     Вначале  шла сухая грязно-желтая соль, но позже стали  попадаться лужи.
Гвинет скомандовал  сделать  передышку,  и  все трое спешились,  чтобы  дать
лахманам попить вязкого рассола.
     После того как животные утолили  жажду, отряд снова двинулся  в путь, а
соляная корка, по которой шли лахманы, стала  постепенно менять цвет и через
час пути приобрела голубоватый оттенок.
     Скоро  пришло  время  двигаться  более  осторожно.  Гвинет  то  и  дело
останавливался,  вставал  на  седло  ногами  и  поднимался  в  полный  рост.
Используя старый, видавший виды бинокль, он подолгу всматривался в горизонт,
чтобы  исключить   возможность  неожиданного  столкновения   с  разведчиками
"собак".
     Опустившись  в  очередной  раз  в  свое  седло, он, обращаясь  к Майку,
сказал:
     -- Скоро мы увидим их остров.
     -- Когда?
     -- Очень скоро. В долине так всегда -- думаешь,  есть еще время,  а вон
уже и часовые держат тебя на мушке.
     -- Ух ты, -- произнес  Майк, и ему  показалось, будто он чувствует, как
кто-то целится в него из винтовки.
     Это ощущение  было  настолько  сильным,  что Майк невольно схватился за
рукоятку  пистолета  и  огляделся.  Из-за  постоянного испарения влаги четко
очерченной  линии  горизонта не  существовало и казалось,  что блеклое  небо
незаметно сливается с соляной пустынью.
     -- Мне кажется, я что-то  увидел! -- сказал вдруг  Майк,  ткнув пальцем
влево. И тут же его лахман тревожно всхрапнул и затанцевал на месте.
     -- Что ты  там увидел? -- спросил Гвинет, пристально всматриваясь туда,
куда  указал  Майк. Даже без  бинокля он понял, что заметил парнишка. -- Это
они -- "собаки"... Ложимся, если  они нас  еще не  заметили, значит, пройдут
мимо.
     Все трое осторожно  покинули  седла и заставили лахманов  лечь,  а сами
сели рядом. Такая маскировка применялась в долине очень часто.
     -- И как это ты  их увидел,  Майк? -- покачав головой,  негромко сказал
Тобби. И это были его первые слова с самого раннего утра.
     --  Я и  сам не знаю,  -- пожал плечами  Майк. -- Даже  думал, что  мне
почудилось.
     -- Не почудилось, -- произнес Гвинет. -- Колонна  длинная, -- наверное,
все пошли на промысел.
     -- И что теперь будем делать? -- поинтересовался Майк.
     -- Подождем, пока они пройдут, и часа два отдохнем.
     -- Так долго? -- удивился Майк. Ему хотелось начать операцию побыстрее,
чтобы избавиться от терзавшего его страха.
     --  Совсем недолго,  -- по-своему истолковал  слова Майка Гвинет. -- До
места перегона им ехать не меньше  двух  часов. Потом  им нужно будет занять
позиции, развести посты... Вот после этого мы  и подожжем  лагерь, чтобы они
бросили дело на середине.
     Гвинет уселся прямо на соль и удобно облокотился на своего лахмана.
     -- Засеки время, Тобби, -- сказал он.
     Тобби  достал из кармана большие армейские часы без ремешка и,  показав
их Майку, убрал обратно в карман.
     -- Красивые, только стрелка у них одна, -- заметил Майк.
     -- А нам  больше не нужно. Мы время по солнцу определяем, а когда сидим
в засаде, и одной часовой стрелки хватает.
     -- Гвинет, а сколько их там едет? -- спросил Майк.
     -- Я же сказал -- колонна длинная... Наверное, больше сотни.
     -- Больше  сотни, -- повторил Майк и положил  ладонь на соляную  корку.
Ему  казалось, что  он чувствует  слабую  дрожь  земли, когда по ней ступали
лахманы "собак".



     В  эту ночь  Гуго Флангер  спал очень неспокойно.  Стоило ему  сомкнуть
глаза, как перед ним возникал важный документ, перечеркнутый наискось жуткой
резолюцией: "Отказать".
     Подобная  резолюция значила бы для Гуго Флангера  потерю всего. Ну, или
почти всего.
     Во-первых, он потерял бы место управляющего по разработкам.
     Во-вторых, как следствие первого, он потерял бы бонусный пакет акций, а
за этим  последовали бы и другие  потери: кредитная карточка с корпоративной
скидкой, оплаченный отпуск, дачная  территория... Да что там говорить -- все
покатилось бы в тартарары.
     -- Что  ты все  ворочаешься? -- спросила его  жена. Часы показывали уже
половину третьего.
     --  Живот  болит, --  соврал  Гуго,  чтобы  не затевать глупый разговор
посреди ночи.
     -- Выпей таблетку "Кохбергера" и успокойся, наконец. А то сопит, как...
как бегемот.
     --  Хорошо,  дорогая,  --  сразу  согласился Флангер  и,  поднявшись  с
супружеской кровати, пошел в ванную.
     Это  была  ванная  его жены, и все  здесь напоминало  о ней.  И столько
халатов, и сушилка для мочалок от "Мазарини",  и, наконец, плитка на полу из
настоящего нагойского туфа.
     "Только туф, Гоген,  и  никакой  другой  породы. Это полезно для  моего
здоровья! Я не прачка какая-нибудь, чтобы ходить по пластику".
     Жена  всегда называла Гуго его полным именем --  Гоген,  когда  хотела,
чтобы он понял серьезность ее намерений.
     Поискав  в  ящичках  аптечки, Гуго нашел те самые  таблетки,  о которых
говорила  его  жена.  Как  оказалось,  тут  хранился  изрядный  запас  этого
чудо-лекарства, расфасованного в пластиковые бутылочки ядовитого цвета.
     --  Ага, -- произнес Флангер, прочитав название,  а  затем посмотрел на
улыбающуюся физиономию престарелого гения, который изобрел эти таблетки.
     Гуго вспомнил,  что  изобретатель  помер  именно от передозировки своих
таблеток.
     -- Да, получил ты  по заслугам, -- резюмировал он и, поставив лекарство
обратно в шкафчик, вышел в коридор.
     Возвращаться в спальню  не хотелось, и Флангер поднялся по лестнице  на
третий этаж, где находился его кабинет.
     Неожиданно он заметил слабый свет, который пробивался под дверью.
     "Воры!" -- пронеслось в голове Гуго, однако он тут же усомнился в этом,
поскольку совсем  недавно заплатил  двести тысяч  кредитов  за новую систему
сигнализации. Едва ли это были воры. Скорее приходящая прислуга снова забыла
выключить свет в кабинете.
     Флангер смело толкнул дверь и  ахнул,  увидев за рабочим столом  своего
двенадцатилетнего сына Филиппа.
     --  Что  ты  здесь делаешь?  -- строго  спросил  отец. Впрочем,  в этом
вопросе не  было нужды,  поскольку на экране  компьютера  в самых  различных
позах мелькали грудастые блондинки в объятиях мускулистых брюнетов. -- И это
мой сын! Ты забираешься в кабинет отца, как вор, чтобы смотреть порнографию!
     --  Я не  смотрел, папа, я только скачивал, -- виновато ответил Филипп,
указав на портативный видеотрек.
     Гуго выхватил  у сына  устройство  и нажал кнопку для удаления  записи.
Затем  вернул  очищенный  от   скверны  прибор  и  выдал  Филиппу  отеческий
подзатыльник.
     Сын ушел, и Флангер сел на свое место. Затем он  снова поднялся и запер
дверь кабинета.  Лишь  после этого Гуго  спокойно запустил  остановленный на
середине фильм.  Действие тут же пошло  дальше,  и Флангер попытался уловить
сюжет, чтобы  отвлечься  от  своих  переживаний.  Однако  никакого  сюжета в
порнографии не было, фильм больше напоминал бои гладиаторов.
     Поняв, что от проблемы не уйти, Гуго подключился к коммерческой сети и,
набрав свой пароль, оказался в подсистеме компании "Клаус Хольц компани".
     Вот и его собственная база данных с перечнем планет,  содержащих ценный
кванзиновый уголь. Карауш, Бонбано, Фартион и Малибу.
     Флангер  вздохнул. Не сунься он с этими своими разработками, и никто бы
его  не  трогал.  Кванзиновые  скважины  тихо  бы  иссякли,  и  на  этом все
кончилось. Однако  Гуго  хотелось  новых высот  и  побольше бонусных  акций.
Сейчас он получал восемьсот тысяч в год, а мог бы получать вдесятеро больше.
Чем не аргумент, чтобы рыть носом землю?
     Как и следовало ожидать, старшие партнеры компании выслушали его доклад
благосклонно, позволили потратить на  разведку небольшие суммы, и оказалось,
что богатства этих диких планет далеко еще не иссякли. Стоило только вложить
в разработку шахт и карьеров некоторые средства.
     Скоро   ситуацию   стали   подогревать  переработчики.   Они  слали   в
штаб-квартиру компании депеши, сообщая, что уголек отлично раскладывается на
чистейший кванзин  и какую-то дрянь, которую  можно использовать как пищевую
добавку. Одним словом, все было бы чудесно, если бы не одно "но".
     --  Только  один  маленький  вопрос,  мистер  Флангер, -- сказал  тогда
старший  партнер  Лурвиль,  противный  старикан  с  неизменной  брильянтовой
булавкой в галстуке.
     И Гуго понял, что ему готовят какую-то подлость.
     -- Мы  тут  посовещались, дорогой  Флангер, и выяснили, что, если бы вы
проснулись на две недели раньше... -- Старикан поднял  кверху свой узловатый
палец с огромным рубином в перстне. -- Всего на две недели, заметьте, то нам
бы ничего не стоило продлить договор  с  правительством. Теперь же  компании
грозит  битва в открытом конкурсе  с  такими гигантами, как "Белл Антарес" и
"GTI"... А это лишние миллиарды, Флангер. Миллиарды.
     На  этом  Лурвиль заткнулся,  однако другие  уважаемые старшие партнеры
согласно покивали головами, и это означало, что Гуго предоставят возможность
подстрелить себя в задницу, а именно -- сделать что-то невыполнимое.
     --  Вам  следует  лично  поучаствовать  в  продлении  договора,  мистер
Флангер, --  вступил  в разговор сэр Чарлз  Уотердринк.  Говорили, будто ему
стукнуло  уже девяносто, однако Уотердринк  активно участвовал в руководстве
компанией и нередко высказывал толковые мысли.
     -- Пока еще не вышел срок окончания договора, он может быть продлен без
уплаты нами пошлины, однако  только в том случае, если военное  ведомство не
будет против, -- продолжил сэр Чарлз.
     --  Но  что  я  могу?   --  пытался  защищаться  Флангер,  надеясь   на
благоразумие совета. Однако его мнение уже никого не интересовало.
     -- Принимайтесь за дело немедленно, мистер Флангер. -- Голос старейшего
партнера звучал как  испорченная  аудиозапись. --  Наши  юристы  помогут вам
собрать необходимые документы, а  уж провести  их  по всем инстанциям -- это
ваша задача...  Если все  получится, ваш статус в компании будет значительно
повышен,  в случае же неудачи компания  все равно будет бороться за угольные
бассейны, но уже без вас.
     И вот уже  завтра,  с утра,  Гуго собирался  посетить  финансовый отдел
военного ведомства отчетного округа МАК123746.
     Флангер   даже  запомнил   имя   офицера,  с  которым  ему   предстояло
встретиться. Полковник морской пехоты Хорхе  Мартинес.  Флангер  никогда  не
имел с военными никаких дел, однако его удивляло,  что делает  в  финансовом
отделе  морской пехотинец.  С  другой стороны,  это  несоответствие  вселяло
надежду:  раз  уж человек устроился при финансах, вместо того чтобы ходить в
атаку,  значит,  у  него   были   потребности.   А   потребности   следовало
удовлетворять.



     Даже в такое тревожное для Гогена  Флангера  утро, когда его дальнейшая
судьба  была  затянута  пеленой  неизвестности,  южное  солнце  все  так  же
продолжало ласкать его кожу своими целительными лучами.
     Вечнозеленые   пальмы,   украшавшие  улицы  города,  лениво   шелестели
огромными листьями, напоминая о том, что работа и карьера -- это еще не все.
Что есть еще море, пляж и шум теплых волн, набегающих на белоснежный песок.
     "А  может, и  в самом  деле, наплевать  на все  да  и  купить небольшой
фруктовый бизнес, -- начал мечтать Гуго. -- Минимум проблем, максимум  покоя
и удовольствий".
     На  секунду он представил себе длинные ряды деревьев  на склонах  гор и
белозубые улыбки сборщиков,  приветствующих своего хозяина. И  вокруг только
простые,  жизнерадостные  люди,  которым  нет  дела ни  до  его  поездок  на
престижные курорты, ни до его сомнений  по поводу купленного  в прошлом году
автомобиля -- не вышел ли из моды?
     И потом, на очередное требование  жены пополнить ее счет можно ответить
просто:  денег нет.  И ей придется поверить, потому что торговля фруктами --
это тебе не кванзиновый бизнес. Тут все скромнее и намного полезнее.
     Погрузившись  в   мечты,   Гуго   даже   не  заметил,   как  наехал  на
разделительную  полосу.  Позади  засигналили,  и  он  выровнял   автомобиль,
пропуская серебристый "Гринэрроу" самой последней модели.
     -- Bay!  -- воскликнул Флангер,  сразу позабыв про  горные  плантации и
улыбки сборщиков фруктов. Он еще не видел эту модель живьем и прибавил газу,
чтобы  рассмотреть детали. Это была не машина, а мечта, тем более, что рядом
со счастливым обладателем этого авто сидела грудастая блондинка.
     "Ну конечно,  --  грустно подумал Гуго, --  в  такую машину сядет любая
девушка".
     За  разглядыванием новинки он едва не  проскочил нужный ему  поворот и,
поздно спохватившись, был вынужден нарушить правила.
     Завизжали  тормоза,  и  кто-то  показал Гуго  кулак,  однако  он  сумел
вывернуть на нужную улицу и чудом избежать столкновения.
     Приободрившись от дозы адреналина, Флангер почувствовал  себя  лучше  и
счел это приключение добрым знаком.
     "Все сложится отлично, Гоген, все отлично сложится", -- сказал он себе,
притормаживая на очередном перекрестке. Неожиданно прямо с тротуара сработал
полицейский  маркер  и  в  дверцу   машины  врезался  скочтензор,  крохотный
передатчик на подушке из суперклея.
     Гуго сплюнул  и  длинно  выругался.  Это означало, что  его  предыдущее
нарушение  было  замечено,  зарегистрировано  и  теперь,  когда  он  помечен
скочтензером, у него оставалось три дня на уплату штрафа.
     Загорелся зеленый свет,  и Гуго тронулся  с  места. До  здания военного
ведомства, куда он  направлялся,  оставалось полквартала,  и он  решил  быть
предельно внимательным.
     Просыпавшиеся улицы быстро наполнялись автомобилями, и с каждой минутой
ехать становилось все труднее. Но вот наконец проходная  военного объекта, и
Гуго сделал поворот. Он остановился  у закрытых ворот и  стал ждать, когда к
нему подойдет рослый солдат.
     --  С какой  целью  прибыли,  сэр? --  спросил  военный, наклонившись к
открытому окну.
     -- Мне нужно в финансовый отдел к полковнику Мартинесу.
     -- Ваше имя, сэр?
     -- Гоген Флангер.
     Солдат  заглянул  в  тонкую  папку  и вскоре  нашел Флангера  в  списке
посетителей.
     -- Все в  порядке, сэр,  можете  проезжать,  --  сказал он, и  в тот же
момент ворота начали открываться.
     Гуго  медленно  въехал на  территорию  военной  части  и  только  потом
вспомнил, что не  знает, где находится этот самый финансовый отдел. Впрочем,
он тут  же заметил  на  асфальте белые  линии,  которые не только  размечали
полосу для транспорта, но и сообщали  всю необходимую информацию. "Плац БМ",
"склад ГСМ", "казарма КОЛ",  "казарма ВАСС" и  так далее.  Оставалось только
внимательно  смотреть,  что  написано под  стрелкой,  и ехать  на  указанный
поворот.
     Как только появился указатель  "Штабной комплекс", Гоген смело повернул
в  этом  направлении.  Он  проехал  еще  сотню  метров   по  вылизанной   до
неправдоподобия аллее  и оказался  на  небольшой площадке перед  трехэтажным
кирпичным зданием.
     "Как здесь  мило", -- подумалось Флангеру, когда он выбрался из машины.
Повсюду царила  гармония, соединявшая  устаревшую  архитектуру  с  тщательно
подстриженными кустиками.
     И никаких тебе солдат с  черными винтовками,  мимо которых  он проезжал
только что. Еще раз вдохнув чистый воздух, Гуго поудобнее перехватил папку с
документами и направился к подъезду.
     "Это хорошо, что они расположились здесь так, по-простому, -- размышлял
он.  --  Без беготни, без посыльных  и  курьеров, без  воплей  вроде: у меня
только семь минут, будьте добры, покороче!"
     Флангеру  и  самому  случалось  торопить  посетителей,  однако  ему  не
хотелось, чтобы кто-то поступал с ним так же.
     "Кто знает, может, мы просто посидим, поговорим, выпьем по чашечке кофе
и  решим  все  наши проблемы",  --  продолжал  мечтать Гуго,  поднимаясь  по
ступеням.



     Едва  Гоген вошел в вестибюль, как к нему тотчас шагнули двое  военных.
Они  появились  словно из  ниоткуда, и  у обоих  на ремне висело по большому
пистолету.
     --  Сэр?!  --  с вопросительной интонацией  в  голосе  выкрикнул первый
военный.
     -- Ваше имя! -- потребовал другой.
     -- Гоген Флангер, -- быстро ответил перепуганный гость.
     -- Гоген У. Флангер?
     --  Да, Гоген  У.  Флангер, --  снова  подтвердил  Гуго,  опасаясь, что
малейшее промедление может дорого ему стоить.
     -- Гоген Уильям  Флангер или Гоген Уоллес Флангер? -- спросил  тот, что
был справа. Он показался Флангеру более строгим.
     -- Э-э... вообще-то Урриаль-Халиям, -- признался Гоген.
     -- Понятно, -- ответил строгий. -- Сержант,  проводите его к четвертому
лифту.
     -- Есть, сэр.
     Тот, что находился справа,  куда-то  вдруг исчез,  а  тот, кого назвали
сержантом,  подхватил  Гуго  под  локоть  и  буквально  потащил  по длинному
коридору, который, как показалось Флангеру, уходил по наклонной вниз.
     После  нескольких поворотов  гость  и  сержант  оказались перед лифтом,
створки которого выглядели так, будто вели в банковское хранилище.
     -- Это лифт? -- несмело уточнил Гоген, однако сержант, казалось, его не
слышал. Он молча смотрел на кнопку вызова, словно гипнотизируя ее взглядом и
посылая лифту незримый сигнал.
     -- Может,  стоит ее нажать? --  осторожно  предложил Гоген, подозревая,
что  с  сержантом  что-то не  в порядке, однако в этот момент  бронированные
створки  разошлись и  Гуго  ничего  не  оставалось,  как шагнуть  в  кабину,
чувствуя себя полным идиотом.
     "Наверное, он подумал, что я псих, -- ругал себя Флангер. -- Но я -- то
думал, что это кнопка, а это никакая не кнопка".
     Кабина  пришла в движение и почти неслышно заскользила вниз. В какой-то
момент Гуго ощутил головокружение, словно от падения в пропасть, взгляд  его
уцепился за крошечное табло, на котором сменялись то ли метры погружения, то
ли целые этажи.
     Наконец лифт стал притормаживать и совсем остановился. Табло показывало
"204".
     Створки открылись, и сержант вышел первым.
     -- Капрал!
     -- Сержант! -- услышал Гоген и осторожно шагнул на этаж. Первое, что он
увидел, это двое военных, которые выполняли малопонятный ему ритуал.
     -- Гоген Урриаль-Халиям Флангер, в финансовый отдел, к полковнику Хорхе
Мартинесу, назначено на  девять сорок, -- быстро произнес  сержант и, словно
молодую  невесту, передал  посетителя капралу,  после чего шагнул  обратно в
лифт и створки закрылись.
     --  Попрошу за мной, сэр, -- сказал  другой  военный, которого  сержант
называл капралом.  Для Флангера это было новостью, поскольку он был  уверен,
что "капрал" -- это название автомобиля.
     Стараясь  не  отставать,  Гоген  торопливо  шел  за  капралом,  который
лавировал  между десятками посыльных,  курьеров и просто офицеров,  вышедших
покурить.
     Флангер слышал обрывки разговоров, ловил суровые взгляды военных, и ему
казалось,  будто  он  попал  в  какой-то приключенческий  фильм.  Изредка  в
коридорах  появлялись  убеленные  сединами военачальники,  которые проходили
мимо Флангера, словно старые корабли-призраки.
     А  капрал  все  шел  и  шел  вперед,  шагая  словно  кукла,  начиненная
механическими  пружинами. В  какой-то момент Флангеру стало казаться, что он
бредит, поскольку пружины внутри капрала стали издавать жужжание,  а коридор
превратился в узкую трубу со скользкими стенами.
     "Это сон, или, может, я заболеваю?" -- спросил себя Гуго, однако на его
вопросы ответил провожатый.
     --  Как у  вас  дела  с  неазотными наполнителями,  мистер  Флангер? --
спросил он как бы между прочим.
     -- А? -- произнес Гуго, но секундой позже  понял, о чем  его  спрашивал
капрал. Неазотное наполнение означало дыхание смесью  кислорода  с какими-то
иными, более технологичными наполнителями.
     -- В любом случае, это скоро пройдет, -- продолжал капрал.
     Наконец он остановился возле ничем не выделявшейся двери и, толкнув ее,
пропустил Флангера вперед.
     Сидевший за  столом человек поднял  голову от бумаг  и молча указал  на
небольшой  стул.  Гоген, все еще находясь  во власти адаптационных процессов
дыхания, бодро прошагал к нему и сел.
     Перед  его глазами продолжали двигаться стены несуществующего коридора,
поэтому он даже не заметил, как исчез капрал.
     --  Что  у вас за  дело?  --  спросил  полковник  Мартинес,  бросив  на
посетителя внимательный взгляд и отодвигая документы, над которыми работал.
     -- Я  представляю  "Клаус Хольц компани".  Мы бы хотели  пролонгировать
договор о разработках.
     -- Насколько я помню, это Карауш, Бонбано,  Фартион и Малибу. И на всех
этих планетах ваши скважины высыхают.
     -- Да, похоже на то, -- вынужденно согласился посетитель.
     --  К сожалению,  мистер  Флангер,  пролонгация уже  невозможна,  --  с
грустной миной сказал полковник  и развел руками,  словно  ему было искренне
жаль.  --  Установленные сроки уже прошли, и  закон  требует повторения всей
процедуры оформления... Мне очень жаль...
     -- То же самое нам говорили и в региональном правительстве, но...
     -- Но?
     -- Да, есть одно "но". Нам также сообщили, что до того момента, пока на
этих  планетах  остаются  воинские  подразделения,  охраняющие  существующие
промыслы, пролонгация возможна при участии военного ведомства.
     Выложив свой основной козырь,  Гуго  замолчал, уставившись в переносицу
полковника. А  тот глубоко  втянул голову в  плечи, словно прячась от  света
настольной лампы.
     -- Здесь какая-то ошибка, -- произнес наконец Мартинес.
     -- Напротив,  только чистый  расчет. Но, возможно, вы уже пообещали это
право другой компании? -- попытался угадать Флангер.
     --  Да что  вы  себе позволяете?! --  воскликнул  Мартинес, вскакивая с
кресла.
     "Попал  в точку", -- отметил  про себя Гуго. Он прекрасно  понимал, что
если полковник  пообещал все блага  "Белл Антарес", то переубедить его будет
просто невозможно. Полковники умеют держать слово. А значит, это  поражение.
Жестокое и окончательное.
     --  Мои  дети никогда не будут ездить на "Гринэрроу",  -- тихо произнес
Гуго.
     -- Что вы сказали? -- спросил полковник, садясь в свое кресло.
     -- "Гринэрроу", новая модель. Я видел его сегодня по дороге сюда.
     -- Но ее выпуск должны были начать только в конце месяца, --  несколько
растерянно заметил Мартинес.
     -- Да, я знаю. Но сегодня я видел его собственными глазами.
     --  Ну  и  как?  --  Полковник  даже подался вперед,  ожидая  волнующих
подробностей.
     -- Да что вам сказать...  -- Гуго мечтательно вздохнул. -- Совершенство
оно и есть совершенство.
     --  Это да,  --  согласился  Мартинес.  Потом посмотрел  на Флангера  и
предложил: -- Может быть, сигару?
     -- Вообще-то я жую табак.
     --  Ну так и жуйте,  мне не  жалко, -- улыбнулся полковник и, достав из
коробки для карандашей две тонкие сигарилос, протянул их гостю.
     Надеясь наладить контакт,  Гуго принял угощение. Благодарно кивнув,  он
разломил  одну из сигарилос на три  части и  поочередно  засунул  их в  рот,
стараясь держаться с достоинством, ведь никакого табака он в жизни не жевал.
     Полковник с  интересом следил  за  манипуляциями  гостя,  который  едва
сдерживал рвотный рефлекс, перемалывая дешевый табак.
     -- Нравится? -- спросил Мартинес.
     -- Угу, -- кивнул  Гуго,  размышляя над тем, как  поизящнее вернуться к
теме. Однако полковник его опередил.
     -- Ну, раз нравится, -- сказал он, -- тогда давайте с вами расстанемся.
Сами видите, я ничем не могу вам помочь, так что -- до свидания.
     С  этими  словами  полковник  Мартинес  поднялся с  кресла  и  натянуто
улыбнулся.
     Гоген поднялся  тоже, испытывая  горечь  во  рту  и в  душе.  Полковник
продолжал улыбаться,  и  Флангера это злило. И  вдруг  он взял со стола свою
папку  и, помедлив секунду, выплюнул табачную жвачку  прямо  на документы, с
которыми работал Мартинес.
     -- Что  вы  себе позволяете,  мистер Флангер!  -- воскликнул  тот, едва
удерживаясь в рамках дисциплины.
     -- Ну-ну,  поганый  солдафон,  врежь мне  по морде! Врежь, может,  тебе
полегчает?
     От обиды Гуго не мог придумать более подходящего оскорбления и  говорил
первое, что приходило в голову.
     Неожиданно  дверь  кабинета   распахнулась,   и  на  пороге  показались
вооруженные люди.  Не  говоря  ни слова,  они набросились на Гогена, в  одно
мгновение завернули ему руки за спину и заткнули рот пластмассовой капой.
     Флангер замычал от боли, а Мартинес перепуганно спросил:
     -- В чем дело?
     -- Мы давно его ищем, -- немногословно ответил старший группы, и по его
знаку  арестованного  выволокли  в  коридор.  Оброненную преступником  папку
подняли с пола  и понесли с такой  осторожностью,  будто  она была  начинена
взрывчаткой и ржавыми гвоздями.
     Мартинес не удержался, чтобы не выйти следом. Он увидел, как брошенного
на специальную коляску Флангера повезли по коридору.



     В  дополнение к воняющей резиной  капе, вставленной  в рот Флангеру, на
его лицо  была надета  светонепроницаемая  маска.  Оттого  Гуго  находился в
абсолютной темноте и ориентировался только на слух.
     Поначалу он  испытал  только страх  и  шок от произошедшего,  но вскоре
отошел от испуга  и  принялся  себя  ругать за  проявленную несдержанность и
плевки на стол полковника Мартинеса.
     Флангер  знал  о строгости  военной  дисциплины,  однако  не  мог  себе
представить, что с ее нарушителями поступали так жестко и решительно. Теперь
оставалось только гадать,  что его ожидает: трудовая повинность,  карцер или
битье мокрыми веревками.
     Команда  мускулистых солдат,  которые  скрутили Гуго, двигалась  где-то
поблизости, однако никто не говорил ни слова.
     Лишь в лифте кто-то  сказал, что не плохо  бы просто  пристрелить гада,
однако Флангер понадеялся, что это касалось не его.
     "Ну нельзя  же, в самом  деле, убивать  человека  только за  то, что он
плюнул?!  Ну мало ли где у  нас плюют?" -- мысленно возмущался он. И оттого,
что  кляп  мешал  ему  кричать, возбужденное  немотой  отчаяние все  сильнее
захлестывало его, мешая рассуждать здраво.
     Наконец тихий  скрип колес прекратился,  Флангер  почувствовал, что его
куда-то привезли.
     Чьи-то  сильные  руки  подняли  тело  арестованного  в   воздух.   Гуго
зажмурился, опасаясь, что его просто шмякнут об пол, однако  все обошлось, и
его осторожно посадили на стул.
     Затем ему развязали руки, и пленник облегченно начал было их разминать,
однако  их тут  же пристегнули к  специальным  поручням, а потом то же самое
проделали и с ногами. На голову надели холодный металлический обруч, который
стянули каким-то стрекочущим механизмом.
     -- Для начала осмотрим ротовую полость, -- сказал кто-то совсем рядом и
бесцеремонно залез пальцем  в  рот пленника через отверстие в капе.  Флангер
замычал, но  ничего поделать  не  мог.  После  чужих пальцев  в рот засунули
непонятное металлическое  устройство, и  только по  репликам  невидимых  ему
людей Гоген понял, что это фонарик.
     -- Ну и что там?
     -- Ничего нет, пломбы вроде обычные.
     -- Что значит "обычные"? Вскрывать нужно.
     -- Будем вскрывать, вот только возьмем кровь на анализ.
     -- А я и так уверен, что это он.
     -- Я тоже уверен,  но  сначала нужно  провести анализ. Фонарик  изо рта
Гогена вытащили, и он смог пошевелить оцарапанным языком.
     -- Да где же этот док?! -- снова послышался чей-то нетерпеливый голос.
     -- Не ори, он уже идет.
     -- А почему так медленно?
     -- В пятнадцатом боксе парня по шестой категории обрабатывают.
     --  Ладно тебе заливать, -- послышался третий голос,  которого Гуго еще
не слышал.  --  Такого не  было,  чтобы кто-то пережил пятую категорию, а уж
шестая существует только теоретически.
     -- Ну конечно,  Гюнтер,  ты  у  нас все  знаешь, --  с  обидой произнес
собеседник.
     -- Заткнись, придурок, если не умеешь разговаривать при арестованном!
     -- Да ладно тебе, кому он теперь расскажет, как тебя зовут. Он же труп.
     -- Все равно заткнись, а то трупом станешь ты.
     Все  замолчали, и стало  слышно,  как  по  трубам  прогоняют  воду  или
хладагент.  Гоген  сидел   стянутый  ремнями  и   был  близок   к  ОБМОРОКУ.
Находившиеся неподалеку люди с такой обыденностью говорили о его смерти, что
было ясно -- они не шутят.
     Вскоре послышались уверенные шаги и кто-то поздоровался:
     -- Привет, док.
     -- Здравствуйте.
     -- Нужно сделать анализ.
     Тот,  кого  назвали  "доком", ничего не  ответил. Он остановился  возле
Гогена и что-то  поставил на пол. Возможно, это был чемоданчик, какие обычно
носят  с собой  медики, а  может,  страшное  пыточное  устройство.  Флангеру
оставалось только гадать.
     Вскоре  он  почувствовал не слишком болезненный  укол в палеи,  а затем
холодок от касания дезинфицирующего средства.
     -- Через  пару минут я скажу вам точно --  он это или нет, --  произнес
"док" и пошел прочь. Вскоре его шаги стихли.
     Оставшиеся  с  Гогеном  люди  никак себя не  проявляли.  Возможно,  они
бросали на  него  ненавидящие  взгляды,  а  может,  безразлично  пялились  в
потолок, вспоминая, что ели сегодня на завтрак.
     Наконец "док" вернулся, и вместе с ним пришел  кто-то еще. Даже не видя
ничего,  Флангер  кожей  ощутил  дыхание  власти  и  представил  себе,   как
вытянулись в струнку доставившие его люди.



     Молчание длилось всего  несколько  секунд,  но  Гогену  они  показались
вечностью, ведь он ждал своего приговора.
     -- Это не он, -- произнес "док". -- Это совершенно посторонний человек.
     -- Однако наша  система сработала...  -- начал оправдываться кто-то, но
его прервал начальник:
     -- Система сработала, но и она не идеальна.
     Все замолчали, ожидая дальнейшего  решения. Гоген  тоже. Он слышал, как
напряженно скрипели башмаки, должно быть, кто-то качался на каблуках.
     -- Снимите с него маску, вытащите кляп и развяжите.
     "Неужели!" -- мысленно возопил Гоген, никак не рассчитывавший попасть в
такой переплет, отправляясь по заданию руководящих старцев.
     А когда  начали  снимать путы, у  него даже промелькнула мысль, что его
кто-то специально подставил.
     Повязку сняли, яркий свет ударил в глаза. Флангер зажмурился  и  закрыл
лицо неслушающимися руками. Он  хотел  что-то  сказать, но у  него вырвалось
только невнятное мычание -- губы онемели от капы, и говорить он тоже пока не
мог.
     --  Нам  очень  жаль, что  все так вышло,  мистер Флангер, --  произнес
чей-то  проникновенный голос. Такой  сочувственный,  что Гоген,  еще не видя
человека, уже заранее проникся к нему симпатией.
     Ободренный   таким  отношением,  он   отнял  от  лица  ладони  и  сумел
рассмотреть говорящего.  Впрочем, глаз этого человека он не увидел, они были
скрыты  за  стеклами  темных  очков.  Таких   огромных,  что  они  закрывали
практически половину лица.
     --  Это необходимость,  --  тут  же  объяснился  незнакомец. --  Такова
специфика нашей работы.
     -- Вы ш-шпионы? -- спросил Гуго.
     -- Нет.  -- По лицу  незнакомца скользнула  механическая улыбка. --  Мы
контрразведка.
     -- А-а, понятно.
     -- Мы заинтересованы, мистер Флангер, в том, чтобы ничто из того, что с
вами сегодня случилось, не получило огласки.
     -- Об этом не беспокойтесь. Я буду молчать, -- тут же пообещал Гуго. --
Но...
     -- Что? -- тут же спросил незнакомец.
     --  Если это не секрет, с кем меня спутали? Контрразведчик распрямился,
посмотрел на своих коллег, а затем сказал:
     -- Его зовут Густав Птюч, и он очень опасен.
     -- Но неужели мы так похожи?  -- снова спросил  Гоген, невольно проводя
по щеке рукой.
     -- Родная мама бы не отличила.
     -- Да?..
     Гуго сокрушенно покачал головой.
     -- Но теперь я могу идти? -- спросил он. -- Я свободен?
     -- Вы... -- начал  незнакомец и замолчал. От этой  паузы Флангеру снова
стало нехорошо. -- Да, вы свободны и наш человек проводит вас до лифта.
     -- А мои документы? -- вспомнил Флангер.
     --  Его  документы,   --  повторил  незнакомец,  и  ему  тотчас  подали
недостающую папку.
     -- Вот ваша папка, мистер Флангер. Это все или еще какие-то пожелания?
     -- Да, -- кивнул Гуго, лихорадочно соображая, что еще попросить. -- Да,
вы  прервали очень важный разговор с полковником  Мартинесом. Вот если бы вы
теперь восстановили перед ним мое честное имя и подтвердили, что  я ни в чем
не замешан...
     -- Конечно,  мистер Флангер. -- Улыбка  контрразведчика стала похожа на
предупреждающий оскал. -- Конечно, мистер Флангер, мы решим эту проблему. --
Он повернулся к одному из подчиненных: -- Проводи его в финансовый отдел.



     Когда  Гоген  Флангер  вместе  с  сопровождением  вышел  из  помещения,
начальник снял черные очки и произнес:
     -- В любом случае это удача. И человечка этого нужно  взять на учет, на
случай если нам понадобится подстава. Они ведь действительно очень похожи...
     А  между тем сам Гоген, не зная, о  чем говорил  важный контрразведчик,
следовал за своим новым провожатым, понемножку приходя в себя.
     Они  поднялись  на  лифте, прошли по длинному  переходу, опустились  на
лифте  еще  раз и немного поплутали по  извилистым  коридорам. В  результате
Флангер   окончательно  потерял  ориентацию  и  дверь  в  кабинет  Мартинеса
оказалась перед ним совершенно неожиданно.
     Провожатый вошел к  полковнику первым,  и было видно,  что тот  здорово
испугался.  Гоген  отметил  это не без удовольствия,  наблюдая  из-за  плеча
сотрудника контрразведки.
     -- Произошла ошибка, полковник.  Этот человек ни в чем не виноват, и вы
можете продолжить ваш разговор.
     --  Да,  конечно,  --  кивнул Мартинес  и перевел  взгляд на Гогена. --
Пожалуйста, мистер Флангер, присаживайтесь.
     Гуго благодарно кивнул и шагнул вперед, а  сотрудник контрразведки тихо
выскользнул за дверь.
     --  Итак,  на  чем мы  остановились?  -- спросил полковник,  наклоняясь
вперед и сцепляя  пальцы  рук.  Гоген знал,  что это поза обороны,  и широко
улыбнулся, показывая, что пришел как друг.
     -- Давайте все забудем, -- махнул  он  рукой.  -- Ну,  я  был  вынужден
наплевать на ваш стол, потому что таковы были условия учений.
     -- Учений?.. Каких учений?
     -- Ну, я и другие сотрудники, мы упражнялись в поиске  и обезвреживании
шпионов.  -- Гуго  снова виновато  улыбнулся.  --  Так  получилось, что  это
произошло в вашем кабинете. Извините еще раз.
     --  Ты  вы  что  же,  сотрудник  контрразведки?  --  осторожно  спросил
полковник.  За свою  карьеру  он повидал в  контрразведке  еще  и  не  таких
идиотов.
     Гоген  выдержал  паузу,  во  время которой выбирал ответ из  нескольких
вариантов. В конце концов он остановился не на самом радикальном.
     --  Ну,  я,  конечно,  не  штатный  сотрудник,  --  сказал  он,  слегка
гримасничая, -- просто иногда приношу кое-какую информацию. Понимаете?
     -- Нет, -- отрезал полковник, то ли действительно не поверив Гогену, то
ли демонстрируя абсолютную непримиримость.
     --  Ладно, оставим эту  скользкую тему, -- тут же сменил  тон Гоген. Он
снова  вспомнил  о новой модели "Гринэрроу", и  это  прибавило ему  сил.  --
Давайте вернемся к нашему разговору.
     -- Так  вы говорили со мной как представитель "Клаус Хольц компани" или
как внештатный агент контрразведки? -- не сдавался Мартинес.
     "Вот сволочь", -- подумал Гуго, а вслух сказал:
     --  Я  представитель  "Клаус   Хольц  компани",  но,   когда  возникает
необходимость, пользуюсь принадлежностью к контрразведке.
     Полковник невесело улыбнулся, и его глаза превратились в щелочки.
     --  Я поступаю с вами по закону, мистер Флангер, кто бы вы там ни были.
Строго по закону.
     -- Правда? -- Гуго тоже улыбнулся,  но  его  улыбка  выражала торжество
силы и обмана. -- В  таком случае хотелось бы напомнить вам о сумме, которую
вы получили от  "Белл Антарес" авансом, и о тех выплатах,  которые вам  были
обещаны в будущем.
     Гоген  говорил  очень убедительно, поскольку основывался  на технологии
дачи взяток,  которые применялись в его компании.  А по тому,  что полковник
даже  не  желал  обсуждать  с  ним  тему продления  договора,  нетрудно было
догадаться, что конкуренты уже провели с Мартинесом необходимую работу.
     Полковник  держался  примерно десять  секунд,  однако  все это время от
напряжения не мог выговорить ни слова.
     "Неужели  это  действительно  контрразведка!  --  в  панике   соображал
Мартинес. -- Если это так, я пропал".
     Наконец он обрел способность говорить и, откашлявшись, сказал:
     -- Вы, наверное, хотите мне что-то предложить?
     --  Да,  конечно,  но  исключительно  в   рамках  закона,  --  поспешил
подтвердить  Гуго, перед которым все отчетливее  замаячил силуэт  новенького
"Гринэрроу".
     --   Но...  я  уже  связан  определенными  обязательствами.  Думаю,  вы
знаете...
     -- Знаю, поэтому  вам придется известить  другую сторону, что и мы тоже
имеем право на продление разработок.



     Чтобы запутать часовых, Гвинет решил двигаться к острову с той стороны,
куда ушел отряд "собак".
     -- Мы будем ехать  рысью, -- пояснил  он. -- Пусть думают, что это свои
возвращаются -- будто что-то забыли.
     Сделав необходимый  крюк, вся  троица выстроилась в  прежнем порядке  и
двинулась к  видимой у  горизонта скале, на которой находился  самый ближний
часовой.  По мере  того как они подходили к острову, лахманы прибавляли шаг,
словно стремясь поскорее приступить к делу.
     Майк полностью  разделял  нетерпение  животных. Он крепко  держал  свое
ружье,  представляя,  как  где-то  далеко  отряды  "собак"   уже  преследуют
несущиеся табуны туков. Ему  уже приходилось видеть, как  это  происходит, и
картины того, первого боя, то и дело возникали перед его глазами.
     -- Майк, придержи своего лахмана! -- услышал он голос Тобби.
     Майк  пришел  в  себя  и  натянул  поводья.  Скакавший  впереди  Гвинет
обернулся, в его глазах Майк увидел недовольство.
     "Наверное, он решил, что я уснул", -- подумал Майк и  почувствовал себя
предателем -- не меньше.
     Пограничная  скала  становилась все  отчетливее, и вскоре  на самой  ее
вершине Майк  рассмотрел человека.  А у основания скалы начиналась тропа, по
которой можно было подняться в лагерь "собак".
     Прошло совсем немного времени, и человек на скале, поняв, что перед ним
чужие, вскинул  винтовку.  Майк не услышал выстрела, но увидел фонтан  белой
соли, поднятый неверной пулей.
     Гвинет выстрелил в ответ, и его пуля оказалась точнее. Часовой взмахнул
руками и наперегонки со своей винтовкой полетел вниз.
     Тройка "барсуков"  ринулась к тропе во весь опор, понимая, что на звуки
выстрелов  прибегут новые  солдаты.  Гвинет  на своем  лахмане  стал  первым
взбираться  по  круче и  потому не  видел, как на  сторожевой скале появился
новый стрелок.
     Майк выстрелил  не целясь, но не  попал. Впрочем,  этого хватило, чтобы
неизвестный спрятался, а Гвинет благополучно преодолел подъем.
     Засев на небольшом плато, он снова открыл огонь, и, судя по крикам, его
пули находили цель.
     Между тем лахман Майка уже скользил копытами по  камням,  вынося седока
по крутой  тропе. Оказавшись рядом с Гвинетом, Майк увидел не меньше  дюжины
человек с лопатами, которые убегали в глубь острова.
     -- Вперед! -- скомандовал Гвинет, и Майк помчался следом за ним, уже не
ощущая в себе  никакого  страха и действуя умело  и  расчетливо. Даже лахман
стал слушаться каждого  его движения, ухитряясь улавливать  намерения своего
седока.
     Как Майк и ожидал, пока что им попадались не настоящие "собаки", а лишь
набранные в  банду  бродяги, которые  совсем не  умели  воевать и с  криками
разбегались  в   разные  стороны,  оставляя  дома  и  не  оказывая  никакого
сопротивления.
     Гвинет бросил зажигательную шашку в амбар с сухими кормами, и тот сразу
запылал, испуская  клубы черного дыма. Это был  хороший  сигнал для "собак",
однако вслед за  амбаром жарко  запылали еще несколько построек, находящихся
на окраине лагеря.
     Подхваченный порывами ветра, дым стал распространяться во все  стороны,
что сильно ухудшило обзор.
     Не обращая на это  внимания, Майк мчался  напролом вслед  за Гвинетом и
Тобби, сбивая в дыму каких-то людей и  стреляя в окна дощатых домов,  откуда
время от времени раздавались одиночные выстрелы.
     Впрочем, это не мешало ударной тройке  "барсуков"  делать  свое  дело и
уничтожать лагерные постройки одну за другой. Вскоре очередь дошла до самого
большого  дома,  в котором,  без  сомнения,  жил  предводитель  банды. Держа
винтовку  наготове,  Майк  проскакал  вокруг  постройки,  однако  никого  не
встретил.  Тогда он  достал  последнюю  шашку  и,  подъехав  к окну,  дернул
запальный шнур.
     Тот  вспыхнул с  глухим хлопком, и Майк уже  собирался метнуть заряд  в
окно, когда заметил что-то такое, что заставило его остановиться.
     -- Бросай,  а то оторвет руку! -- крикнул  выскочивший  из  дыма Тобби.
Майк швырнул  шашку в стоявшую неподалеку сараюшку и, даже не глядя на плоды
своего труда, соскочил с лахмана и побежал к двери.
     -- Назад, Баварски! Сейчас я его сожгу!
     -- Подожди! Там кто-то есть! -- прокричал Майк и, не слушая возражений,
толкнул дверь.
     Он ожидал  увидеть  все, что угодно, однако находка оказалось  для него
полной неожиданностью На широкой неопрятной постели лежала  девчонка одних с
ним лет Она была одета  в незамысловатое летнее платьице, а ее большие глаза
смотрели в потолок.
     Поначалу Майку  показалось, что  она мертва,  но потом  он  понял,  что
девушка пьяна или что-то в этом роде.
     -- Майк, ты жив? -- донеслось снаружи.
     -- Да! -- ответил он.
     -- Выбирайся скорее, мы уходим! Выходи, нужно сжечь этот дом!
     -- Сейчас!...  -- отозвался Майк и, подскочив к бесчувственной девушке,
стал  взваливать  ее  себе на плечо.  Это было нелегко, однако он сумел  это
сделать и потащил свою ношу к выходу.
     Едва он  показался  на  крыльце, как возле  него возник  Тобби на своем
лахмане. Он вытянул руку с пистолетом, и Майк увидел, что дуло смотрит прямо
на  него. Раздался выстрел,  однако пуля прошла мимо и попала в кого-то, кто
находился за его спиной.
     --  Кто  она?! --  заорал выскочивший  из  дыма Гвинет.  -- Зачем ты ее
тащишь?!
     -- Я... не хочу, чтобы она... погибла, -- задыхаясь, проговорил Майк.
     -- Бросай ее, это  просто подстилка их  командира! -- настаивал Гвинет,
едва  сдерживая своего  перепуганного лахмана.  При  этом  он еще держал  на
поводу скакуна Майка. -- Будет правильно, если ты ее просто пристрелишь.
     -- Нет, я не могу ее убить! -- воскликнул  Майк,  укладывая девушку  на
землю.
     -- Тогда отойди, я сам это сделаю.
     -- Нет! Оставь  ее, Гвинет,  -- потребовал  Майк,  загородив собой свою
находку.
     --  Не  время ссориться,  -- вмешался  Тобби  и  швырнул  в  окно  дома
зажигательную шашку.  Она  полыхнула  внутри  постройки, и  пламя  с треском
начало пожирать сухое дерево.
     Гвинет  опустил  пистолет,  и Майк  запрыгнул в седло  своего  лахмана.
Последний раз он взглянул  на  лежащую в неестественной позе  незнакомку,  а
затем пришпорил скакуна и помчался следом за своими товарищами.



     Тяжелая масса туков с шумом неслась по долине,  поднимая облака соляной
пыли. Неясные  силуэты  гиптуккеров в  широкополых шляпах метались  тенями в
этой пелене, подсвеченные лучами нарождавшегося солнца.
     Время от времени в этой фантасмагории звуков и теней вдруг возникали по
двое  черные фигуры всадников.  Бросив  беглый взгляд  на текущую перед ними
живую реку, они срывались с места  и уносились прочь, чтобы вскоре появиться
где-то еще.
     "Ну  что  же, отличная  картина, --  размышлял Дьюк  Лозмар, наблюдая в
подзорную трубу свой будущий улов.  -- Нет ничего приятнее, чем видеть такое
изобилие".
     Даже появляющиеся то тут, то там "барсуки" не могли охладить охвативший
его охотничий азарт, наоборот  --  при  мысли  о  них в  душе  его  вскипало
злорадство. Раз эти выскочки решили стать  в долине главными --  пожалуйста,
но только на первом же перегоне Лозмар укажет им их место.
     У него даже мелькнула мысль, не нанести ли удар по их лагерю.
     "А завтра мы отправимся к холмам, сожжем пару-другую ферм, -- размышлял
Дьюк. -- С этим Карсоном, кажется, можно иметь дело".
     Наконец он опустил подзорную  трубу и оглядел  сгрудившихся возле  него
"собак".  Они замерли  в напряжении,  готовые  к  атаке.  Они  ждали  только
команды, и Лозмар милостиво позволил им то, чего они желали.
     -- Вперед, ребята! Туков берем живыми, остальным пускаем кровь!
     Словно отпущенная пружина, "собаки" рванулись вперед, и следом за ними,
неспешно разгоняя своего лахмана, поскакал и сам Лозмар. Фагот, верный своей
манере услужения, двигался за хозяином, держа наготове винтовку.
     Группа разгонялась все быстрее,  и наконец сравняла скорость  со стадом
бешено мчавшихся туков.
     Теперь   "собаки"   двигались   параллельно  своей  добыче,  постепенно
приближаясь  к  животным  на   расстояние  верного   выстрела.  В  движениях
гиптуккеров   появилась  нервозность,   однако  они   чувствовали  поддержку
"барсуков" и не спешили уводить туков в сторону.
     Лозмар  тоже  не торопил события, поскольку его группа  насчитывала  не
более  двух  десятков  человек. Надо  было соединиться  с  другими отрядами,
поджидавшими их впереди, и только потом переходить к решительным действиям.
     Стремительное движение  не прекращалось ни на  секунду. Туки мчались по
уже проторенному тракту, и ничто не мешало им  на пути, а вот отряду "собак"
приходилось  лавировать  между покрытыми  тонкой  коркой  родниками и  давно
засохшими кустами, закованными  в  соляной панцирь и  походившими на мертвые
кораллы. Когда разгоряченные лахманы задевали их копытами, белоснежные кусты
разбивались, словно фарфор, и разлетались мелкими искрящимися осколками.
     Дикая погоня  приводила  "собак" во все большее возбуждение, они что-то
выкрикивали и улюлюкали, кое-кто даже начал стрелять в воздух, но Лозмар это
тут  же пресек, погрозив плетенным  из  стальных жил стеком.  Действие этого
оружия успели испытать на себе многие, попав ему под руку в неурочный час.
     Минут через десять непрекращавшейся скачки группа Лозмара соединилась с
отрядом Кальера. Теперь количество "собак" удвоилось, и они начали подходить
к табунам еще ближе.
     Над  лавиной туков мелькнули головы нескольких "барсуков".  Дьюк указал
на них  Кальеру, и тот кивнул,  принимая это  к сведению. Не  сбавляя  хода,
"собаки"  начали перестраиваться, создавая на  правом крае ударную группу из
лучших  стрелков. Они должны  были  перебить  охрану и  рассечь вытянувшуюся
массу  туков на две части.  Тогда оставшуюся позади часть  стада  можно было
легко  увести  за собой,  потому  что уставшие  от  долгого  бега животные с
одинаковым успехом последовали бы за любым всадником,  будь то гиптуккер или
грабитель.
     Впрочем, рассечь плотную массу туков было не так-то и легко, случалось,
что отчаянные грабители гибли под копытами туков вместе со своими лахманами.
     Вскоре к основному отряду "собак" одна за другой присоединились еще две
группы, и теперь сотня всадников была готова захватить всю добычу целиком --
всю до последнего тука.
     Однако  "барсуки" тоже не собирались оставаться в бездействии, и вскоре
Дьюк заметил не  менее десятка рассредоточенных всадников,  которые, недолго
думая, открыли огонь по "собакам".
     Скакавший перед Лозмаром боец вскинул руки  и  вылетел из седла, другая
пуля убила лахмана под  Свином. Бедняга чудом увернулся и с воплем покатился
в соляную пыль.
     -- Вперед! -- скомандовал Дьюк, понимая, что перестрелка на руку только
"барсукам": их было меньше, да и стреляли они лучше.
     "Собаки", собравшись плотной  группой,  стали  теснить  туков, стараясь
оторвать их  от стада.  Животные нехотя расступались, пропуская  храпящих от
испуга  лахманов.  Лозмар  видел,  что  пройдена  уже треть пути, а  особого
сопротивления со стороны гиптуккеров и "барсуков" нет.
     -- Давай-давай! --  закричал он  что было сил и  в  азарте огрел своего
скакуна   плетеным  стеком.  От  боли  лахман  дернулся  и  споткнулся,  еле
удержавшись на ногах, и Лозмар испытал несколько неприятных минут. К тому же
он чуть не  сбил своих солдат, и  все внимание группы было отвлечено  на его
опасные маневры.
     Этих мгновений как раз и  не хватило,  чтобы  вовремя заметить  пятерку
"барсуков", которые мчались навстречу отряду "собак".
     Последовали запоздалые выстрелы,  что,  однако,  не  помешало отчаянной
пятерке  врубиться  в  ряды  противника  и  открыть  убийственный  огонь  из
пистолетов.
     "Собаки" сбились в кучу и пытались отвечать, однако  их пули попадали в
своих. А  противник действовал  дерзко и, проскочив вдоль всей колонны, ушел
безнаказанным.
     Разъяренные  солдаты Дьюка  рвались  кинуться  вдогонку,  и ему  стоило
немалых трудов удержать их в повиновении.
     В результате, оставив полтора десятка  раненых  и  убитых, Лозмар повел
своих людей  дальше,  тем более что  другому отряду "собак"  уже практически
удалось отсечь не менее трех сотен туков.
     Попытавшиеся  им помешать "барсуки" были  рассеяны плотным огнем, и это
была первая  военная удача  Лозмара.  Он видел, как вылетели из своих  седел
двое врагов, и это картина придала Дьюку уверенности в своем могуществе. Все
выглядело именно так, как он и ожидал: враги побеждены, а вся слава и власть
достаются ему.  Пусть  на  сегодня  это только  полтысячи  туков,  а  завтра
какие-нибудь две сожженные фермы, но скоро,  уже очень скоро начнется такое,
что...
     --  Адмирал! Смотрите, адмирал! -- неожиданно закричал Фагот,  указывая
рукой на горизонт, туда, где находился их лагерь.
     -- Не может быть! Не-е-ет!  -- вырвалось  из глотки Дьюка, и  он  резко
дернул поводья, поворачивая лахмана.
     И  вот, бросив на полдороге дело,  которое сулило верную победу, войско
"собак"  устремилось за  своим  предводителем Поначалу они  не понимали, чем
вызвано  это  бегство,  но,  заметив на горизонте расползавшуюся черноту, то
один, то другой с громкими проклятиями пришпоривал своего лахмана.



     Ничто  так  не  угнетало  Кита  Карсона,  как  вынужденное  безделье  в
перерывах между этапами операций.
     Работа с бесконечными разъездами выработала у  него устойчивую нелюбовь
к разным  местным  достопримечательностям, осмотру  которых  обычный  турист
может  посвятить сколько угодно часов своего  праздного времени.  Следствием
долгих командировок было и то, что Кит  на дух не выносил  местные фирменные
блюда  и исполненные  патриотического пафоса  фразы  вроде:  "Такое вы можно
увидеть  (попробовать) только у  нас!" Как человек  бывалый, он знал,  что в
других местах можно увидеть (попробовать) что-нибудь и получше.
     Ну, взять  хотя  бы  этого фазана,  сваренного  во фруктовом пюре.  Его
принесли бесплатно в качестве подарка от одного местного бизнесмена.
     Вчера Кит познакомился с  ним  в  ресторане  и был  вынужден  целый час
слушать подробнейший  рассказ  о проблемах  сбыта дезинфицирующих  мазей для
рогатого скота.
     К  концу длинного монолога своего нового  знакомого Карсон почувствовал
себя настоящим экспертом  по проблемам заболеваний туков  в  возрасте старше
трех лет.
     Он давно  бы под каким-нибудь предлогом ушел в номер или  прогулялся по
центральным  улицам  города, но надо  было  дождаться лейтенанта Бриттена, с
которым у него вроде складывались дружеские отношения.
     Кит  чувствовал, что Бриттена что-то гложет, но не форсировал  события,
ожидая,  когда  тот  сам  все выложит.  Интуиция  подсказывала Карсону,  что
проблемы лейтенанта Бриттена, да и капитана Экзосе, каким-то образом связаны
с  его  заданием. Тем более  что он  уже  представлял  себе  в  общих чертах
положение, в котором оказались находившиеся на Малибу войска.
     Промучившись со словоохотливым торговцем мазями, Кит так  и не дождался
лейтенанта.
     Тот позвонил позже и сообщил, что задержался на службе.  В конце концов
Кит  поднялся  в свой номер, а  благодарный  рассказчик тут  же послал ему в
подарок этого сладкого фазана.
     Кит еще раз взглянул на огромное  блюдо, украшенное увядшими фруктами и
кусочками пожелтевшего масла.
     "Ладно, нужно подниматься. Ведь уже без четверти десять", -- подумал он
и сбросил одеяло.
     И  в  этот момент в TV-боксе  заиграла музыка. По началу Кит решил, что
сам завел  его  в  качестве будильника, однако  на экране  появилась надпись
вызова: "Соединение для мистера Карсона".
     -- Что ж, хороший способ окончательно проснуться, -- произнес вслух Кит
и,  подойдя к  TV-боксу, уселся напротив него прямо  в  пижаме. Затем  нажал
кнопку  приема,  и экран  прибора, щелкнув, показал фирменную заставку "Белл
Антарес".
     -- Я не вижу вашего лица, -- раздраженно  сообщил Кит и в ту же секунду
увидел босса Франклина. Судя по обстановке, тот находился в своем офисе.
     -- Здравствуй, Кит. Рад видеть тебя в этой симпатичной пижаме.
     -- Листаем дальше, -- не слишком учтиво сказал Карстон.
     -- Я вижу, ты в плохом настроении,  а между тем мог бы давно уже встать
и привести себя в порядок.
     -- Что, плохие новости?
     --  Не  то  чтобы  плохие,  но  важные.  Нажми, пожалуйста,  кнопочку с
надписью "код".
     -- Это такая синенькая?
     -- Не паясничай, Кит.
     Карсон нажал нужную кнопку, и в углу экрана тотчас появилось сообщение,
что тариф связи в закодированном виде увеличивается в десять раз.
     "Мне то что, -- подумал Карсон, -- плачу не я".
     --  А  теперь  слушай,  Кит,  --  многозначительным  тоном  начал  босс
Франклин,  придвинувшись  ближе к  экрану.  -- Как  ты  уже  знаешь,  запасы
кванзиновой жидкости  иссякают и "Клаус Хольц компани" понемногу сворачивает
свою добычу.
     -- Да, сэр, это мне известно. Об этом здесь все только и говорят.
     --  Так  вот, совершенно неожиданно  эти сошедшие  с дистанции  господа
вдруг снова активизировались и требуют от военных пролонгировать договор.
     --  Зачем?  --  удивился  Карсон.  --  Надеюсь,  они  не  претендуют на
мальзиву?
     -- Вряд ли "Клаус  Хольц" будет возится с туками. Тут дела поважнее, и,
поскольку  мы уже одной  ногой на Малибу, тебе, Кит, предстоит выяснить, что
заставило этих акул снова вцепиться в эту планету.
     "Под "одной ногой" он, конечно, подразумевает меня", -- подумал Карсон,
а вслух сказал:
     -- А как же так  получилось,  сэр,  что им удалось возродить  это дело,
ведь, насколько я знаю, считалось, что договор им уже не продлят.
     --  Тут тоже не  все  понятно.  -- Босс  Франклин пожал  плечами. -- Мы
сделали все возможное,  и  поначалу  не возникало  никаких проблем, но потом
вмешались какие-то  спецслужбы, и максимум, чего мы добились, это паритетные
права с "Клаус Хольц компани". То есть в случае необходимости мы тоже сможем
добывать кванзиновую жидкость...
     -- А они -- торговать мальзивой, -- докончил за Франклина Кит.
     -- Вот именно.
     -- Однако в это мне верится с трудом. --  Кит задумчиво почесал нос. --
А может, здесь что-то еще? Какие-нибудь другие залежи кванзиновой жидкости?
     --  Тут  тебе  и карты в  руки --  попробуй  разузнать  все  надлежащим
образом.
     -- Что я  могу  выяснить,  если их командный пункт, насколько  я помню,
находится на Фартионе.
     --  Через определенные  источники  мы выяснили,  что  следует  ждать их
десанта на Малибу, и именно в Ларбени.
     --  Понятно,  --  невесело  кивнул  Кит. --  Ему  совсем  не  улыбалось
толкаться тут  с представителями конкурирующих компаний.  Часто это заводило
очень  далеко, вплоть до открытого  противостояния и настоящей охоты друг за
другом.
     Босс Франклин подозрительно замолчал, и Кит поторопил его:
     -- Ну говорите, сэр, я же вижу, что это еще не все плохие новости.
     Франклин пожал плечами, словно это его не касалось, и сказал:
     --  Увы, Кит. Руководство решило, что  ты  не  справишься в одиночку, и
решило командировать к тебе Маллинза.
     -- Безмерно рад, сэр.
     -- Ну вот и отлично. Через пару дней он прибудет в Ларбени.



     Гвинет, Майк и Тобби вернулись в лагерь, когда  солнце уже близилось  к
закату.
     Узнавший их  часовой устало, помахал  рукой и ни о  чем не спросил. Они
тоже ни о чем не спрашивали, потому что и так знали, что был бой. Поднявшись
на  венчавший остров холм, они  спустились по тропе в лагерь,  где на первый
взгляд все выглядело как обычно.
     Лишь непривычная тишина у костра, где готовилась пиша, говорила о  том,
что есть потери.
     Услышав стук  копыт,  на крыльцо своей резиденции вышел Алонсо  Морган.
Пламя заплясало  в стеклах его  пенсне,  когда  он посмотрел  на вернувшихся
диверсантов.
     --  Отличная  работа, Гвинет. Этот фокус нам  удался, --  с  наигранной
веселостью произнес Морган.
     -- Я рад, сэр, -- ответил тот, слезая с седла. Следом  за ним спрыгнули
на землю Тобби и Майк.
     -- Леший, Блоу и Камерад погибли... Шкиза ранен в ногу.
     Морган замолчал, глядя, как кашевар помешивает в котле похлебку.
     -- Я  боялся,  что  все  обернется настоящим  сражением,  --  продолжал
предводитель, -- но вы проделали это очень вовремя... Очень вовремя...
     --  А  туки,  сэр,   они  уцелели?  --  спросил  Майк,  которого  очень
интересовали детали.
     --  Да,  Майк. Туки  прошли почти  без  проблем.  Правда, трех  все  же
подстрелили в суматохе, но  мы их подобрали.  Двух  забили  на  мясо, а  еще
одного нужно  только подлечить. Так что нам причитается  еще  около двадцати
голов. Шило  и  Дрейк Везунчик поехали с гиптуккерами до самого города, но я
не думаю, что кто-то решится напасть на них. Даже "голубые либеры".
     Морган  помолчал еще  немного,  потом, поправив  свой меховой  цилиндр,
сказал:
     -- Ну все, идите отдыхайте -- вы это заслужили.
     -- А "собаки", сэр, они ведь придут мстить, -- напомнил Майк.
     --  Да, сэр, -- подтвердил Гвинет, -- мы  сожгли у них все, от хранилищ
сухих кормов до складов с провизией.
     -- И жилые  помещения,  и все другие постройки, -- продолжил Майк. -- У
них  теперь  нечем  кормить  лахманов   и  солдат.  Еще  дня  два  --  и  им
волей-неволей придется идти на нас, чтобы решить проблему раз и навсегда.
     -- А люди? Многих ли вы постреляли? -- оживился Морган.
     -- Десятка два, -- ответил Гвинет, -- но это не делает нам  чести, сэр.
Они не умели сопротивляться, совсем зеленые.
     -- А Майк спас девчонку, --  неожиданно вспомнил Тобби. Он тут же зажал
себе рот, но  Морган уже услышал. Он спустился на  пару  ступеней и оказался
возле Майка.
     -- Что это была за девочка, Майк? Ребенок?
     -- Нет, сэр. -- Паренек немного смутился. -- Она уже большая. Думаю, ей
столько же лет, сколько и мне.
     -- У нее что, была красивая грудь? -- строго спросил Морган. От костра,
где сидело несколько "барсуков", послышался приглушенный смешок.
     --  Не  помню, сэр,  -- соврал Майк. --  Времени  было слишком мало,  я
просто вынес ее на улицу. Иначе она бы сгорела заживо.
     -- Зачем же ты ее нес? Она что, была больна?
     -- Она была под кайфом, сэр, -- сообщил Гвинет. -- Даю сто очков против
одного, что  это подружка ихнего предводителя.  Я хотел было ее пристрелить,
но  Майк  на меня  так зыркнул, что я сразу же передумал.  Хорошо, что он не
взял ее с собой, -- за это ему большое спасибо.
     Все поняли, что Гвинет шутит. Понял это и Морган. Он отошел от Майка и,
присев возле костра, сказал:
     -- Поспешите поставить лахманов в сарай, ребята, скоро будем ужинать.



     Как  Гуго Флангер  сумел  выдержать  этот перелет,  он и сам не  понял.
Бесконечные посадки и взлеты, запах  осушенного воздуха, меню,  состоящее из
комплексного обеда, -- все это было сплошное мучение.
     На исходе третьих суток, когда шаттл наконец прибыл на место,  Гуго был
совершенно разбит  и, если бы не помощь двух  его ассистентов, еще долго  не
мог бы оправиться.
     Ассистентов звали Бойл Шмайссер и Аквистер Депо. И они везли с собой на
удивление тяжелые чемоданы, о содержимом которых Гуго мог только гадать.
     Причина появления  этих двух типов была Флангеру  не до конца  понятна.
Сначала  был  разговор  с  полковником Мартинесом, потом подъем из  шахты  к
солнечному свету и, наконец, триумфальное  возвращение в главный офис. После
всего,  что он  вынес, Флангер  рассчитывал  на заслуженный  отпуск,  однако
вместо  чествования  героя  вызвали  на  беседу  к  директору  по  кадрам  и
структурному замещению Зицлеру.
     -- Хорошее начало, мистер Флангер, -- сказал тогда Зицлер, -- и было бы
глупо останавливаться, достигнув такого успеха.
     -- Что вы имеете в виду? -- спросил Гуго, удивленный таким поворотом.
     --  Нужно  немедленно  мчаться на Малибу,  мистер Флангер.  Иначе время
будет упущено. "Белл Антарес" не из тех, кто милостиво предоставит нам фору.
     --  Но, сэр! Мы же  говорили  только о  продлении  договора!  Теперь он
продлен, что еще нужно?
     Гуго  начинал  злиться по-настоящему, не помогало даже  понимание того,
что надо соблюдать субординацию, ведь  директор Зицлер был одним  из старших
партнеров компании.
     -- Возможно,  это  излишне,  но я  призываю  вас к спокойствию,  мистер
Флангер. Вы  же понимаете, что добыча жидкого конденсата -- это одно, а угля
-- совсем  другое. Необходимо  начать оформление участков  для разработок, а
кто лучше вас знает, где находятся перспективные бассейны.
     -- Но ведь я уже составил все карты.
     -- Карты не заменят такого специалиста, как вы.
     На  этом  разговор  был  окончен,  и  Гуго ничего  не  оставалось,  как
смириться  с  тем, что ему предстоит  отправиться в далекую поездку. А чтобы
поддержать его и внушить ему уверенность, руководство  компании предоставило
Гуго  двух  ассистентов --  повидавших всякое  специалистов  самого широкого
профиля.
     -- Но  у  них очень странные лица, -- перед самым  отъездом пожаловался
Флангер.
     -- Не стоит обращать на это внимание, -- ответили ему, -- думайте лучше
о том, что два этих джентльмена могут очень многое. Очень многое...
     И так оно  и  оказалось. Депо  и Шмайссер  помогли  Флангеру  перенести
трудности  перелета,  попеременно  рассказывая   ему  анекдоты  или  смешные
истории, а  когда Флангер  испытывал голод в  неурочное время, ассистенты не
гнушались  сбегать  в  кухонный  блок  и  принести  Гуго  горячего   кофе  и
бутербродов.
     Когда  пассажиров сгрузили из шаттла  прямо на бетонную полосу, Флангер
был готов в возмущении  раскричаться,  если  бы не Депо и  Шмайссер. Для них
подобное отношение к  пассажирам, судя по  всему, было не внове. Они  быстро
разобрались, что к чему, и доставили Флангера с его багажом прямо  к стоянке
такси.
     --  В  приличную  гостиницу,  --  распорядился  Гуго,  когда  все  трое
разместились в машине.
     -- В "Хризантему"? -- уточнил таксист.
     -- Не  знаю,  как  тут у  вас  что называется,  но  нам нужна приличная
гостиница, а не какой-нибудь солдатский бордель.
     Слово  "солдатский"  Гуго  добавил потому,  что  шаттл  приземлился  на
обычной военной базе.  Это так неприятно поразило Флангера, что он был готов
называть солдатским все, что не внушало ему доверия.
     --  Лучше  "Хризантемы" гостиницы нет, --  авторитетно заявил таксист и
тронул с места.



     Всю  дорогу  до  центра  города  Гуго  беспокойно  вертел  головой.  Он
опасался, как бы не пришлось столкнуться и здесь с чудовищным сервисом вроде
того, что имел место на пассажирском судне.
     "Я им выставлю  счет,  этим  старым  козлам",  --  негодовал  про  себя
Флангер,  намереваясь  в  этот  же день  послать в  компанию гневное письмо.
Однако  в  нынешних неудобствах  были  свои  плюсы.  И  первым  плюсом  было
отсутствие жены  Эльзы. А  удовольствие  не видеть ее перевешивало для  Гуго
очень многое.
     На мгновение он представил себе, как она трясется на раздолбанном судне
и  поминутно  требует  воды, чтобы  запивать свои таблетки "Кохбергера". Эта
картинка  так позабавила  Гуго, что он  даже  хохотнул,  чем вызвал ответные
улыбки Депо и Шмайссера.
     Вторым плюсом  пребывания  на  Малибу  было  то,  что  Эльза  не  могла
потребовать  денег больше, чем поступало на ее счет. Пятьсот кредитов в день
-- и баста. Гуго специально отрегулировал такое поступление средств.
     Такси  сделало   очередной  поворот,  и  Флангер  увидел  "Хризантему".
Гостиница  действительно выглядела очень  неплохо, и  Гуго почувствовал даже
некоторое разочарование, ведь он уже почти приготовился к новым лишениям.
     -- Красивое здание, -- заметил Депо.
     -- Да, весьма  неожиданно  для таких  мест,  --  в  тон ему  подтвердил
Шмайссер.
     Таксист, разгадав нелестные для своего города намеки, нахмурился и даже
запросил двойную цену, когда машина остановилась у парадного входа.
     --  Как?..  Сколько  ты  сказал?..  --  без  видимой  угрозы  в  голосе
переспросил его Шмайссер, и водитель тут же пошел на попятную, бормоча,  что
слегка запутался.
     -- Бывает, -- согласился с ним ассистент и расплатился по счетчику.
     Распахнувший дверцу швейцар, выбежавшие навстречу шустрые носильщики --
все говорило  гостям, что они попали на островок  настоящей  цивилизации.  А
просторный чистый холл еще больше укрепил их в этом мнении.
     Войдя в лифт, они уже не сомневались, что попали, можно сказать, домой.
     -- Вот ваши номера, господа, -- сказал один из носильщиков, указывая на
следовавшие одна за другой двери.  В соответствии с заказом  все  три номера
были соединены между собой внутренними дверями.
     В  среднем  номере  предстояло   жить   Флангеру,  а  Депо  и  Шмаиссер
размещались по краям, что соответствовало их основной функции -- охране.
     Получив чаевые,  носильщики ушли, а ассистенты  Гуго сразу же принялись
за  работу.  Даже не распаковав личные  вещи, они  вооружились  специальными
устройствами  и  стали  проверять  номера  --  нет   ли  где  подслушивающей
аппаратуры.
     При   этом  Флангера  попросили   повременить  с  водными  процедурами,
поскольку шум воды  мешал  ассистентам  выискивать "жучков". Исключение было
сделано только для отправления естественных нужд, а потом Гуго снова  сел на
стул и стал следить за манипуляциями Депо и Шмайссера.
     Вскоре  все было  закончено  и помощники  ушли  в свои  номера. Флангер
тотчас побежал в ванную и, раздевшись, долго стоял под душем, истосковавшись
по его расслабляющему действию.
     В  шаттле, где он провел долгих трое суток,  душ тоже был, но его струи
казались  какими-то  вялыми,  к тому  же  жидкость  на  судне  обращалось  в
замкнутом  цикле, а  это  означало,  что на  голову Флангера  льется  чья-то
предварительно переработанная моча, с чем он примириться никак не мог.
     Здесь же -- другое дело. Это была  планета с воздухом и землей, а стало
быть, и вода здесь была настоящая.
     До    конца     вкусить     прелести    спокойного,     созерцательного
времяпрепровождения Флангеру не дали. Кто-то  из его ассистентов постучал  в
дверь и напомнил, что пора спускаться на ужин. Гуго хотел было рассердиться,
но  он был в слишком  хорошем настроении, чтобы обращать внимание  на  такие
пустяки.
     "Ладно, -- подумал  он, --  если  будут себя плохо вести, я их уволю. А
пока пусть служат -- у них это вроде недурно получается".



     Возвратившись с вечерней прогулки, Карсон вошел  в отель и направился к
стойке, чтобы взять свой ключ,
     К  его удивлению,  портье вместе с  ключом подал  ему  записку.  Клочок
бумаги  был сильно  измят,  а неровный почерк  свидетельствовал о  невысокой
грамотности  корреспондента,  из чего  Кит сделал вывод, что  это  письмо от
Лозмара.
     Войдя  в лифт,  он  кивнул служителю, и  тот запустил машину, прекрасно
помня, на каком этаже живет этот господин.
     Отвернувшись, чтобы лифтер  не  смотрел ему через плечо,  Карсон быстро
пробежал глазами  записку  и сунул  ее в  карман. Он понял главное -- Лозмар
снова начал действовать и уничтожил еще два фермерских подворья.
     Сам Кит тоже не терял времени даром. Он совершал ежедневные прогулки по
городу,  что позволяло ему быть в курсе цен  на туков. В частности,  узнал о
недавнем успешном перегоне нескольких сотен животных.
     Пьяные гиптуккеры радостно рассказывали об  удачной операции, перевирая
все  на  свете,  однако  Карсон сумел  выделить  главное:  кто-то  в  долине
организовал безопасную переправу, а это во сто  крат опаснее, чем фермерские
хозяйства на склонах холмов. В основном туков разводят в глубине территорий,
и, если оставить этот безопасный коридор,  по  нему пройдут тысячи животных,
которые принесут своим хозяевам средства к существованию.  В этом
случае выкурить фермеров с их земель будет намного сложнее.
     Обо всем этом необходимо было переговорить с Лозмаром, однако  пока что
следовало проверить его правдивость, а для этого требовался вертолет.
     Из своего номера Кит позвонил лейтенанту Бриттену.
     Тот оказался еще на службе, и это было весьма кстати.
     --  Привет,  Вилли,  я хочу попросить тебя об одном одолжении, -- начал
Кит, чувствуя, что Бриттен насторожился. -- Мне нужно смотаться на вертолете
на другую сторону долины.
     -- Ах, это,  -- с облегчением выдохнул  лейтенант. -- Нет ничего проще.
Говори,  к  какому  часу  подъедешь в  порт,  и  я  распоряжусь, чтобы  тебя
покатали.
     -- Думаю, к десяти утра.
     -- Отлично. Я звякну им сейчас же.
     -- Ты будешь  сегодня в  "Хризантеме"?  --  спросил  Карсон  больше  из
приличия.
     -- Нет,  сегодня  никак  не могу. Слишком много бумажной  работы. Ты не
поверишь,  но  эти скважины высыхают быстрее, чем  мы думали. В конце месяца
сократим еще одну роту солдат.
     -- Жаль, -- сказал Кит.
     -- Еще  бы. Ну ладно,  быть может,  завтра я  заскочу в гостиницу  и мы
что-нибудь выпьем. Пока.
     -- Пока...



     Без  четверти  десять  утра такси  притормозило возле невысокого домика
КПП, и Карсон вышел из машины.  Он  посмотрел  по сторонам  и увидел ворота,
которые  вели  к  взлетным полосам  и  посадочным  терминалам.  Это  навеяло
воспоминания о недавнем путешествии на старом шаттле, и Кит даже поморщился.
Он подумал, что  выбираться  с Малибу  придется тем  же способом,  поскольку
никаких других пассажирских перевозчиков здесь не было.
     Тем  временем из-за ворот  появился  солдат.  Смерив  Кита  оценивающим
взглядом, он спросил:
     -- Вы мистер Карсон?
     -- Да, это я.
     -- Заходите, пилот уже ждет вас.
     -- Очень хорошо,  -- сказал Кит и махнул таксисту рукой, показывая, что
тот может ехать. Затем прошел за высокий забор и подождал, пока солдат снова
закроет все засовы.
     Справившись  с тяжелыми замками, дежурный указал  на дверь  караульного
помещения:
     --  Нам  туда, сэр. Для начала нужно зарегистрировать, что  вы зашли на
территорию базы.
     -- У вас всегда так строго?
     -- Обязательно, сэр, это ведь военный объект.
     Внутри  помещения,  помимо  нескольких  часовых  из  отдыхающей  смены,
находился человек в летной форме. Он представился сержантом Флетчером, и они
с  Китом пожали друг  другу  руки.  Вскоре формальности  с регистрацией были
закончены и оба покинули дежурку.
     -- Вот эти аппараты  четвертого  отряда, а вон там, за тем заправщиком,
стоит мой "трайдент", -- пояснил пилот.
     --  Не  думал, что  у военных  могут быть  такие  красивые  машины,  --
искренне удивился Кит.
     -- Что значит "красивые"?
     -- Я имею в виду формы, линии. Они похожи  на морских животных, которых
показывают в аквапарках. Знаете?
     -- Примерно догадываюсь, -- улыбнулся Флетчер.
     --  А  в  роликах  военных  ведомостей  боевые  суда  выглядят  эдакими
монстрами.
     --  Ах вот  вы о чем, --  пилот  улыбнулся. -- Наверное, там показывают
космические ударные силы, а эти красавцы летают  только в атмосфере. Поэтому
они такие вылизанные и блестящие.
     Вскоре  Кит  и  Флетчер  подошли  к  "трайденту",  и   гость  осторожно
дотронулся до обшивки.
     --  Он  как  будто  живой, правда? --  снова  улыбнулся пилот, которому
льстило, что пассажиру нравится его машина.
     -- Да, -- согласился Карсон.
     Оказавшись   внутри  вертолета,  он  с  неподдельным   интересом   стал
рассматривать  панели  приборов  и  рычаги  управления,  а  сержант Флетчер,
готовясь к взлету, охотно давал ему разные пояснения.
     Наконец заработал двигатель, и пилот связался  с диспетчером, а Карсон,
в  предвкушении  удовольствия от  прогулки,  поерзал  в кресле,  устраиваясь
поудобнее и туже затягивая страховочные ремни.
     -- "Шесть-двадцать четыре", взлет разрешаю, -- произнес  мягкий женский
голос, и Кит невольно  вспомнил девушку из номера Лозмара. Он часто  думал о
ней, хотя и не видел даже лица.
     Несущий  винт  набрал нужные обороты,  и  "трайдент"  пошел  вверх  так
быстро, будто оттолкнулся от земли ногами.
     --  У-ух!  --  воскликнул  Кит и  показал  пилоту  большой  палец.  Тот
улыбнулся  и, положив  машину на бок,  повел ее на разворот.  Затем  сержант
указал на висевший рядом с изголовником шлем.
     Карсон понимающе кивнул и осторожно надел шлем на голову.
     -- Вам очень  идет,  сэр, -- раздался голос пилота где-то совсем рядом.
Кит  поначалу  не  понял,  но  потом  до него  дошло,  что  шлем  оборудован
наушниками.
     -- Да, -- сказал он. -- В детстве я мечтал о такой штуке.
     -- Куда направимся? Есть ли у вас какие-то пожелания?
     --  Мне бы хотелось перелететь через долину и  посмотреть на  холмы, --
сказал Карсон, стараясь не показать, что конкретно интересует его на холмах.
     Однако пилот понял по-своему:
     -- Да, с высоты соляные долины выглядят очень живописно.
     Кит в  ответ  улыбнулся  и стал  смотреть  вниз, где  по дорогам бежали
маленькие автомобили,  а вдоль северной окраины города гнали небольшое стадо
туков.  Даже  с  такой  высоты  животные  показались  Киту  тяжеловесными  и
неопрятными. Не  верилось, что именно в них  кроются  неисчислимые богатства
Малибу.
     "И "Клаус Хольц компани" возвращается обратно", -- вспомнил Кит. Помимо
конкурентов,  он ждал прибытия Маллинза,  и  мысль об этом не доставляла ему
никакого удовольствия.



     Небольшой ресторанчик "Штрик", находившийся недалеко от скотного рынка,
как нельзя лучшее подходил для встречи Кита с Лозмаром.
     Тот позвонил, когда Карсон возвращался  с базы на военном автомобиле, и
они лишь перебросились несколькими словами, поскольку рядом сидел  водитель.
Киту  следовало заехать в "Хризантему",  чтобы захватить  наличные, а  после
этого отправляться в ресторан. И хотя  он немного устал, воздушная  прогулка
все же развеяла его и дала ему эмоциональный заряд.
     Чего стоили эти нежные  краски, которые, по  словам пилота,  возникали,
когда лучи  солнца падали  на  кристаллы  соли.  Кит видел небольшие озерца,
белоснежные  кочки,  похожие  на  застывшую  морскую  пену,  а  также  самых
настоящих разбойников, которые патрулировали свою охотничью территорию.
     В  остальном все  было довольно однообразно, если  не считать островов,
возвышавшихся подобно зеленым айсбергам среди соляных долин. Это были вполне
нормальные участки земли  с травой, кустами  и редкими деревьями. На больших
островах жили разбойники, и пилот показал один такой остров  издали, сказав,
что подлетать ближе опасно.
     Потом были холмы и пепелища, которые оставил после себя Лозмар. Кое-где
еще  курился дым,  но одно  было ясно  --  вся  работа  сделана  как  надо и
брошенных туков нигде  не видно. Только несколько  трупов людей, но это не в
счет. Судьбы людей Кит отдавал на откуп Дьюку Лозмару.
     -- Что делают, сволочи, что делают!  -- качал  головой сержант Флетчер,
расстроенный этой удручающей картиной.
     --  Да-да,  конечно, -- поддакнул  Карсон и, немного помолчав, попросил
вернуться домой.
     Теперь,  восстановив   в  памяти   все  подробности   путешествия,   он
удостоверился, что не допускал явных ошибок и едва ли пилот догадался о  его
истинных намерениях.
     Наконец джип доставил  Карсона к гостинице, и он сразу отпустил шофера,
попросив передать привет сержанту Флетчеру.
     Машина уехала, и  Кит в приподнятом  настроении прошел  мимо  швейцара,
который учтиво поклонился и проводил взглядом солидного господина.
     Возле стеклянных дверей Карсон обернулся и сказал:
     -- И вот  что,  милейший,  я сейчас же спущусь, а вы  поймайте для меня
такси.
     -- Слушаюсь, -- ответил швейцар.
     Когда Кит через пятнадцать минут вышел из гостиницы, у подъезда его уже
ждала машина. Отдав швейцару  заслуженные чаевые, он бросил на сиденье папку
и, усевшись, сообщил водителю адрес:
     -- Ресторан "Штрик", приятель.
     -- Да, сэр.
     Машина резко взяла с места и покатила по булыжной мостовой,  распугивая
прохожих, которых с наступлением вечера становилось все больше. Впрочем,  по
мере приближения к скотному рынку улица  становились заметно свободнее,  а в
воздухе сильнее запахло навозом.
     Кит уже привык к этому запаху, который  в Ларбени чувствовался повсюду,
куда бы ты ни пошел. Но сейчас эта вонь олицетворяла для Карсона богатство и
запах самих денег.
     Дьюк уже был в ресторане. Он возвышался за столом возле окна, а рядом с
ним -- у Кита даже разом вспотели ладони -- сидела та самая девушка.
     И хотя Карсон не  видел ее ни разу, он сразу понял, что это и  есть тот
неясный образ, который преследовал его все последнее время и  теперь наконец
обрел реальную оболочку.
     Приближаться  к  столу Дьюка  было мучительно больно  и  вместе  с  тем
приятно. Карсон плыл как во сне, глядя на  мир невидящими глазами и невпопад
отвечая метрдотелю:
     -- Что?.. Как?.. Нет, меня ждут.
     --  Эй,  отстань от  него! Парень  пришел  ко мне!  --  прозвучал голос
Лозмара, и метрдотель тут же исчез.  Киту  даже показалось,  что он нырнул в
мутную тину, словно карась.
     Вот наконец и  стол,  с  которого  Карсон  по  неаккуратности  столкнул
тарелку.
     -- Да ты никак нарезался, дружище! -- это снова говорил Лозмар, а затем
он засмеялся.
     -- Вот, -- сказал ему  Кит и положил на стол  конверт, -- здесь за твою
работу. Но есть еще вопросы, которые нужно обсудить.
     -- Так садись, чего же ты стоишь!
     Голос  Дьюка был невыносимо  громким  и  веселым,  а  когда  он  открыл
конверт,  то вообще пришел в неописуемый восторг. А потом все  звуки куда-то
подевались,  и  в  полной  тишине  Кит смотрел  только в глаза этой  хрупкой
девушки и был не в силах смотреть куда-то еще.
     "Как тебя зовут?" -- неожиданно спросила она.
     "Кит Карсон, -- ответил Кит. -- А тебя?"
     "Я -- Мэнди",  -- произнесла  девушка, и  в голове Кита  серебряное эхо
многократно повторило: Мэнди, Мэнди, Мэнди...
     "Мне нравится твое имя, Мэнди", -- признался Кит.
     "А мне твое", -- ответила девушка.
     "Наверное, я в тебя влюбился".
     "Нет, это тебе только кажется".
     "Но я постоянно о тебе думаю".
     "И это только кажется. Во сне всегда кажется, а наяву все по-другому".
     "Я не сплю, Мэнди! И  я действительно в тебя влюблен!  Я  даже не боюсь
Дьюка, пусть он слышит!".
     "Дьюк никогда нас не услышит", -- сказала Мэнди.
     "Почему?"
     "Потому".
     -- Это  ты  мне  хороший  подарочек принес,  -- улыбаясь  во весь  рот,
произнес  Дьюк, перекладывая  в карманы  пачки  наличных. --  Теперь  я  так
развернусь, что кое-кому станет жарко.
     -- Откуда  на  городском  рынке  появилось так много туков? --  спросил
Карсон, мгновенно возвращаясь в прежний, привычный мир денег.
     Лозмар  бросил на  него  испытующий взгляд. Ему стало  ясно, что Карсон
начал разбираться в ситуации.
     -- У  нас  были  небольшие проблемы, а  если сказать точнее, сгорел наш
лагерь. Дочиста. И как раз когда мы собирались перехватить этих самых туков.
     -- Переправкой животных занимается кто-то конкретно?
     Лозмар вздохнул и, неуклюже ткнув в блюдо вилкой, нехотя ответил:
     -- Это дело взяли на себя "барсуки". У них договор с гиптуккерами.
     -- Вот как?
     Такой  поворот событий был  для Карсона  новостью. В  замешательстве он
перевел  взгляд  на  спутницу  Лозмара  и снова  погрузился  в  безвременное
состояние, исполненное покоя и тихой радости.
     "Привет", -- сказала она.
     "Привет, -- ответил он, -- так хочется дотронуться до твоей руки..."
     "Ну так дотронься", -- разрешила девушка и засмеялась.
     "Какой у тебя чудный смех. Как будто звенят колокольчики".
     "Тебе нравится?"
     "Мне все в тебе нравится".
     "Ну, тогда вот моя рука -- дотронься".
     Карсон  протянул руку  и  почувствовал  прикосновение нежных  трепетных
пальчиков.
     "Почему же Дьюк меня не останавливает? Ведь он ревнует, я знаю..."
     "Просто он ничего не видит".
     "Не видит? Но я же его вижу, и, кажется, он что-то мне говорит..."
     "Ну так ответь ему..."
     "Я не могу".
     "Ответь".
     -- Не  стоит  переживать по  этому поводу,  дорогой друг. -- Дьюк  даже
криво  усмехнулся от  того, что позволил  себе  такой  реверанс  -- "дорогой
друг". -- Теперь,  когда  у меня  есть бабки,  я серьезно  возьмусь  за этих
парней, а  свой  лагерь отстрою лучше прежнего.  Не будь я  Дьюк Лозмар. Да,
крошка?
     Последние  слова относились к девушке,  которая  сидела рядом. Ее глаза
очень  странно смотрели сквозь вязкий воздух, и казалось, что она немного не
в себе.
     Со  своего места Карсон видел, как Лозмар  забрался подружке под  юбку,
однако она никак на это не реагировала, оставаясь совершенно безучастной.
     "Кажется,  ее зовут  Мэнди", -- вспомнил  Кит, но никак не мог  понять,
откуда ему известно это имя.
     Наконец  Лозмар оставил девушку  в  покое  и,  махнув  рукой,  подозвал
официанта.  Тот подбежал  к столику мгновенно,  видимо догадываясь, что  при
таких габаритах у Дьюка к тому же не все в порядке с нервами.
     -- Давай жареных колбасок! -- приказал Лозмар.
     -- Сколько порций желаете?
     --  Не знаю, сколько порций, но мне неси двенадцать  колбасок,  а моему
другу...  --  Дьюк на  глаз  прикинул комплекцию  Карсона  и добавил: -- Ему
восемь колбасок.
     -- Восемь колбасок, -- повторил официант. -- А что даме?
     --  Что  даме?  Она здесь  вообще  ни  при чем.  Ну  ладно,  принеси ей
мороженого.
     --  Сию минуту,  -- поклонился официант и быстро уполз, извиваясь,  как
угорь.
     "Странно, --  подумал Карсон, проследив  за тем,  как официант  исчез в
траве. -- Как странно  все происходит:  с одной стороны, караси и угри,  а с
другой -- колбаски".
     "Привет", -- снова послышался знакомый голос.
     "Мэнди?" -- спросил Кит и сразу вспомнил, откуда он знает это имя.
     "Да, это я".
     "Послушай,  почему  все  так  странно  получается?  Почему  мы с  тобой
говорим, а Дьюк не слышит?"
     "Ему никогда нас не услышать".
     "Но почему?"
     "Он не умеет летать. А вот мы с тобой умеем. Поэтому мы можем говорить,
петь, танцевать и даже..."
     "Заниматься любовью?"
     "Ты этого хочешь?"
     "Очень!!!"
     "Ну ладно, только..."
     "Что только?"
     "Давай не сегодня".
     "А когда?"
     "В следующий раз".
     Кит  сейчас  же  захотел  спросить,  когда наступит  этот  долгожданный
момент,  но  все снова изменилось  и  он увидел лицо  Лозмара.  Тот запросто
засовывал в  рот  целые  колбаски  и  продолжал  рассказывать  про  то,  что
собирается предпринять против "барсуков".
     -- Я сожгу их всех живьем. Я даже придумал, как это сделать. С деньгами
провернуть это совсем нетрудно.
     --  Да, --  кивнул  Карсон.  -- Нужно  поторопиться,  потому что каждый
проданный тук прибавляет фермерам на холмах независимости.
     -- Ну, фермеров-то я могу перебить всех до одного, -- сказал Лозмар.
     --  На  ближних  холмах  --  да,  однако  туков  пригоняют  из  глубины
территорий, добраться туда не так-то просто.
     Лозмар неопределенно покивал головой, потом заметил:
     -- Вижу, мистер Карсон, вы все лучше разбираетесь в ситуации.
     -- Нужно заниматься делом серьезно, Дьюк. И я собираюсь довести начатое
до конца.
     -- О да, мистер Карсон, до конца, -- согласился Дьюк.
     -- И постарайтесь действовать  решительно, Дьюк, потому что на меня уже
начинают давить.
     --   На   вас   давить?..   Кто?..   --   В   голосе   Дьюка   сквозила
покровительственная нотка.
     -- Мои хозяева,  Дьюк. Они  не любят  задержек и,  когда придет  время,
строго спросят с меня, -- тут Карсон сделал паузу, -- и с вас тоже.
     --  Я  не  боюсь...  --  начал было заводиться  Лозмар, но  Карсон  его
остановил.
     -- Дьюк, -- сказал он, слегка наклонившись над столом  и понизив голос.
--  Когда эти люди начинают сердиться, для них  нет крутых  или  некрутых...
Никого...
     Кит  намеренно  нагнетал напряжение, чтобы вернуть  Лозмара  на  землю,
поскольку,  получив  деньги, тот, видимо, возомнил  о себе бог  знает что, а
подобные вещи плохо отражаются на работе.
     И пока Дькж  смотрел Киту  в  глаза,  тот  старался выражать всем своим
видом страх перед неминуемой и строгой отчетностью. Страх перед хозяевами.
     Когда  разговор  наконец  закончился,  Кит пожелал  Лозмару успехов  и,
улыбнувшись в ответ на туманный взгляд его подружки, направился к выходу.
     Захмелевшие посетители ресторана не  обращали на него  внимания, но сам
Кит с интересом смотрел на раскрасневшиеся лица гиптуккеров,  против которых
планировал самую настоящую войну на уничтожение.
     Но  кто  же  виноват, что они встали поперек  дороги "Белл Антарес"?  В
любом случае они не смогут противостоять компании.
     "Однако же кто-то сможет, -- подумалось Киту. -- Например, "Клаус Хольц
компани". Возможно, ее люди уже где-то  рядом и только и ждут, чтобы нанести
удар. Ведь когда дело касается большого куша, в ход идут любые средства".



     Два новеньких  внедорожника  стояли перед воротами торгового  двора,  а
рядом с ними четверо охранников.
     Поскольку за  машины еще не было уплачено,  хозяин  приказал стрелять в
любого, кто попытается к ним приблизиться.
     К ним  и  не приближались. Охранники были вооружены легкими пулеметами,
против которых винтовки "собак",  стоявших кучкой чуть в стороне,  ничего не
значили.
     Между  тем Лозмар продолжал  торговаться,  из-за забора  доносился  его
голос. Он громко ругался и выкрикивал  что-то угрожающее. "Собаки" несколько
раз  порывались прийти на помощь  своему боссу и сбить цену своим  способом,
однако  четверо  охранников  недвусмысленно поднимали  оружие, и  разбойники
остывали, проглатывая обиду и шепча ругательства.
     Чуть подальше, там, где  начиналась городская улица,  стоял полицейский
патруль, и это говорило о том, что продавец хорошо знал нравы  хозяев долины
и не собирался разговаривать с ними  на их условиях. Стоило только прибывшим
вместе  с  Лозмаром  "собакам", которых  было  не  больше  двадцати человек,
попытаться применить силу, у них бы не  осталось  ни единого шанса  уцелеть.
Они это  понимали, а потому спокойненько  дождались того  момента,  когда из
ворот вышел красный от злости Лозмар, а следом за ним -- низенький человек в
белой панаме, черных очках и с толстой сигарой во рту.
     Вместе  с  хозяином  появились  двое  охранников,   больше  похожих  на
коммандос  из  фильмов про космических пиратов. Под их  прикрытием  торговец
чувствовал себя более чем уверенно и разговаривал с Лозмаром не стесняясь.
     -- Итак, дорогой Дьюк, перед вами две чудесные машины "Конберг-500", --
начал продавец свою заключительную речь. -- Я отдаю вам их по бросовой цене,
поскольку  они  стоят  у  меня уже целый  год.  Далее, в багажные  отделения
уложены затребованные вами, --  тут торговец сделан паузу  и поднес к глазам
список,  -- двадцать тысяч  патронов, винтовки "блисс" --  восемьдесят штук,
пулеметы "мартин" --  четыре  штуки. Гаечные ключи и  тестирующая аппаратура
для "Конбергов" тоже здесь.
     По  ходу  дела подручные торговца Динара  открывали  багажные отсеки  и
указывали на ящики и упаковки с таким видом, будто Лозмар был полным идиотом
и не мог отличить винтовку от лопаты.
     -- Теперь дальше.
     Не  дожидаясь  реакции покупателя,  Динар  указал  на  большие  ворота,
которые  начали медленно открываться.  А  затем  со двора  выехал  длиннющий
сорокатонный трейлер, который был забит строительным материалом, несколькими
комплектами сборных домов и солидным запасом сухого корма для лахманов.
     Едва грузовик  остановился,  Динар  достал еще  один листок  с перечнем
товара и начал зачитывать содержимое трейлера.
     Торговец  читал,  но  Дьюк  его уже не слушал.  Он  думал  о  том,  что
когда-нибудь, когда захватит власть в городе, непременно убьет этого Динара,
который так нагло ведет себя с ним -- Дьюком Лозмаром.
     Еще он мечтал сжечь торговый двор Динара, но затем передумал, вспомнив,
сколько товара находилось в надземных и подземных хранилищах этого огромного
магазина. Такие  сугубо практические  соображения стали  появляться у  Дьюка
лишь  в  последнее время,  и он  решил, что  это  сказывается  положительное
влияние Кита Карсона.
     -- Ну вот, -- довольно заулыбался мистер Динар, складывая вчетверо лист
бумаги и пряча  его в карман. -- Деньги получены, товар представлен, так что
можете садиться в машины,  и мои ребята доставят вас до самой соли, а уж там
вы сами.
     -- Я понял, -- угрюмо кивнул Дьюк, напоследок выдавливая из себя кривую
улыбку.
     --  А  что касается грузовика, то, как  я  уже говорил, залог в  четыре
тысячи  вы   получите,  когда  вернете  машину  обратно.  Если  же  она  вам
понравится,  можете оставить  ее  у  себя --  механизм хоть и  старый,  но в
хорошем состоянии.
     Лозмар  кивнул,  повернулся   к  своим  людям  и  махнул  рукой,  чтобы
загружались в джипы.
     Вскоре  все  расселись  по  машинам, однако места  рядом  с  водителями
оставались незаняты. Как  только Лозмар сел на одно из этих  мест, Фагот тут
же занял второе -- свободное.
     "Ублюдок",  -- подумал  Дьюк.  Он снова  начинал  злиться  без  видимых
причин, однако  мысль  о  Мэнди оказала  на него смягчающее действие. Лозмар
вернулся к обязанностям предводителя "собак" и скомандовал:
     -- Поехали.
     Водитель Динара тронул машину,  и джип легко покатился по  выщербленной
мостовой, удивляя разбойников плавностью своего хода.
     Следом  за  первой  машиной пошла  вторая,  а  за  ней  микроавтобус  с
охранниками,  которые  обеспечивали  безопасность  водителей  --   нравы   и
мстительность хозяев долины были хорошо известны.
     Последним  в колонне,  дымя устаревшими  движками, пошел  перегруженный
трейлер.



     По  дороге  Лозмар  заехал  в мотель, где он останавливался, приезжая в
город.  Надо было  забрать Мэнди, а заодно и расплатиться  с хозяином, чтобы
укрепить  свой  новый  имидж.  Теперь, когда  Дьюк понял,  что  Карсон будет
снабжать его деньгами без обмана, мутить воду по пустякам не стоило.
     Наконец  вся колонна спустилась к берегу и выехала на уплотненную соль.
Здесь водители  Динара оставили  Дьюка  с его  имуществом  и, погрузившись в
микроавтобус с охранниками, поехали обратно в город.
     Оставшись одни, "собаки" стали растерянно переглядываться.
     Дьюк   тоже  был  немного  смущен.  Прежде  ему  казалось,  что  водить
автомобиль может любой дурак, но, посмотрев, как это  делали шоферы  Динара,
он  уже стал сомневаться, что все это так легко и просто.  С другой стороны,
водить в  городе  было сложнее, ведь там такие узкие улочки,  а в долине  --
простор.
     -- Ладно, сейчас  мы в  этом деле разберемся, -- пообещал Лозмар, затем
указал пальцем  на  одного из подчиненных и сказал: --  Липе,  ты,  кажется,
говорил, что был мотогонщиком.
     -- Босс, --  синюшный от пьянства разбойник прижал руки к груди, -- это
ж когда было...
     -- Так  ты  трепался, сволочь? -- В голосе Дьюка зазвучала угроза, рука
потянулась к огромному пистолету, заткнутому за пояс.
     -- Я? Нет, босс. Честное слово,  был  гонщиком. Дважды бронзу  брал  на
"Большом Ле-Форсере"...
     -- Тогда садись в  большой грузовик и веди его до самого  острова. Если
откажешься, -- тут Лозмар передернул затвор, -- если откажешься, считай, что
ты покойник.
     -- Не откажусь,  босс, -- замотал головой разбойник. --  Не откажусь, я
сейчас же поведу эту штуку.
     Липе  перепрыгнул   через   борт  открытого  джипа  и  нетвердым  шагом
направился к трейлеру, однако Дьюк его остановил:
     -- Куда это ты поперся, придурок?  Покажи нам  сначала,  как  управлять
этими штуками... Я и Фагот поведем их сами.
     --  Адмирал, я... -- начал было Фагот с явным намерением отказаться, но
Дьюк  так на  него  посмотрел,  что  Фагот тут  же  проглотил слова, которые
собирался сказать.
     --  Давай,  показывай, -- поторопил  Липса  Лозмар. --  А  вы, ублюдки,
подвиньтесь и подберите свои вонючие ноги! -- потребовал  Дьюк, и его братва
тут же забилась на самые дальние сиденья -- благо внедорожники были огромных
размеров.
     -- Ну, вот  это газ, босс, -- начал  объяснение бывший мотогонщик, тыча
пальцем  в  педали. -- А это сцепление, но  мы  настроим  эту хреновину так,
чтобы все работало автоматически.
     -- Ну, ясное  дело, -- отозвался Дьюк, хотя ничего из сказанного Липсом
так и не понял.
     -- Одним словом,  босс, будет лучше, если мы вместе тронемся с места, а
потом я соскочу и вы поедете сами.
     -- Отлично, так мы и сделаем, -- уверенно произнес Дьюк, в то время как
внутри у него все дрожало. Он трусил, и трусил по-настоящему.
     -- А как же мы, адмирал? Кто нас научит? -- заволновался Фагот.
     -- Когда я  запущу босса, я спрыгну и  вернусь сюда, -- пояснил Липе, у
которого от осознания собственной важности на синюшной  физиономии проступил
румянец.
     -- Ты слышал? Когда я поеду, он вернется за тобой, -- сказал Лозмар. Он
намеренно повторил объяснения Липса, чтобы хоть как-то себя подбодрить.
     Наконец разбойник-инструктор  сел за руль, а Лозмар  пристроился рядом,
потеснив  безучастную  Мэнди.  Девушка удивленно  таращилась  на  уходящую к
горизонту  долину  и время от времени  улыбалась каким-то своим наркоманским
видениям.
     Липе завел мотор, и два десятка бандитов замерли,  словно опасаясь, что
сейчас эта штука взорвется.
     --  Тут  все  просто,  --   дрожащим   голосом  стал  объяснять  бывший
мотогонщик. Он тоже боялся, сам не понимая чего. -- Тут все просто, босс, --
опять повторил он, -- нажимаете на газ, и... и... машина трогается.
     И действительно, внедорожник легко покатился по ровной поверхности, что
вызвало  у  его  пассажиров  бурю  запоздалого  восторга.  Даже Мэнди  и  та
заулыбалась,  однако мгновение спустя ее  стошнило  желчью. Впрочем, на  это
никто не обратил внимания.
     --  Теперь перемещайтесь сюда,  босс, на мое  место, -- предложил Липе,
подвигаясь ближе к дверце и придерживая руль одной рукой.
     Собрав  волю в кулак,  Дьюк сумел пересесть на место  водителя и спустя
еще пару минут уже не пытался переломить баранку своими сильными клешнями.
     -- Кажется, у меня получается, а, Липе? -- возбужденно выкрикивал он, а
сидевшие позади разбойники поддерживали своего командира радостными воплями.
     При помощи  Липса  джип сделал большую  петлю  и вернулся к грузовику и
машине  Фагота, который нетерпеливо  ждал  своей очереди. Инструктор покинул
внедорожник, и Лозмар продолжил самостоятельное вождение.
     Поначалу  это  было  очень  сложно, однако бандиты, сидевшие  за спиной
Дьюка, служили ему дополнительными глазами и ушами  и, едва  завидев впереди
небольшую  кочку, начинали неистово орать и размахивать руками, предупреждая
своего предводителя о грозящей опасности. Впрочем, ничего поделать  Дьюк  не
мог и упрямо  наезжал на все  препятствия. Однако он понял, что машина легко
преодолевает не только кочки,  но и довольно  глубокие  канавы. Это открытие
прибавило Лозмару уверенности, и скоро все это стало ему даже нравиться.



     Собрание  управляющих  и  инженерного   состава  филиала  "Клаус  Хольц
компани" закончилось далеко за-полночь.
     Всего приехало пятьдесят два человека,  и все они  очень удивились, как
это в такой дыре, как Малибу, оказался чиновник из головного офиса компании.
     После совещания в ресторане гостиницы начался ужин.  Поначалу атмосфера
за столом  была сухой и официальной,  но вскоре алкоголь сделал свое дело  и
местные специалисты  стали вести себя с Гуго Флангером не так скованно. Всех
их,  конечно,  интересовало, зачем на  умирающие промыслы  прибыл человек  с
самого верха, но  Гуго всем давал понять, что у компании появились на Малибу
новые интересы.
     Он искусно задавал вопросы,  получал нужные  ему сведения и практически
ничто  из  того,   что  он  узнавал,  не   противоречило  его  теоретическим
разработкам  и  результатам   проведенной   геологической  разведки.  Теперь
предстояло лишь принять решение, и он его принял.
     Когда  помнившие  о  приличиях гости  наконец  разошлись,  Гуго оплатил
немалый счет и отправился в свой  номер, сопровождаемый верными ассистентами
-- Шмайссером и Депо.
     Оставшись один  в номере, он немедленно связался по TV-боксу  со  своим
руководством.
     Ответили  ему в тот же момент,  причем, как ни странно, сразу трое: сэр
Лурвиль, сэр Чарлз Уотердринк и  директор по кадрам и структурному замещению
сэр Зицлер.
     -- Слушаем вас, дорогой Флангер, -- произнес Лурвиль так, будто все эти
дни сидел возле экрана и ждал сеанса связи.
     -- Э-э,  я готов сказать вам, джентльмены, что все необходимые площади,
я имею в виду места угольных бассейнов, свободны и оборудование на них можно
ставить хоть  сегодня...  Э-э, первичные накопления можно осуществлять прямо
на  полигонах  под  открытым  небом,  а  в  течение   полугода  смонтировать
перерабатывающие мощности...
     Несмотря на  легкое  опьянение, Флангер волновался.  Ведь  как-никак он
говорил с главными членами совета компании. К тому же, кто знает, что на уме
у этих стариканов, которые даже после его доклада продолжали молчать, словно
уже давно умерли и только делали вид, что потягивают херес.
     Наконец сэр Чарлз Уотердринк пошевелил бровями и произнес:
     -- Что ж, мистер Флангер, мы полностью полагаемся на ваш опыт и знания.
Уже завтра грузовые корабли с необходимыми машинами отправятся на Малибу.
     -- Я рад, сэр, -- ответил Гуго.
     --  Да?.. Что  ж, это,  с  вашей  стороны, очень мило.  Ну,  всего  вам
хорошего...
     На этом разговор окончился.



     Невнятные  интонации   старших  партнеров   компании  не  подняли  Гуго
настроения.  Он лег  спать с воспоминаниями о своей семье. Жена издалека уже
не казалась ему стервой, а сын Филипп -- испорченным мальчишкой.
     А еще дома осталась дочка Энн. Ей было всего  восемь, и в этом  ребенке
со светлыми  кудряшками пока  не  было заметно  ни  стервозности матери,  ни
врожденной ущербности отца.
     "Энн, малютка моя", -- мысленно произнес Флангер, уже засыпая. А где-то
на границе сна он подумал, что Филипп, пользуясь его отсутствием,  неверняка
снова скачивает  из сети порнофильмы, а может, и  покуривает сигары, которые
Гуго хранил для  гостей. Впрочем, все мальчишки  такие, и сам Флангер был не
лучше.
     Он попытался  вспомнить, что именно он выделывал  в детстве,  но... Сон
одолел его, и Гуго постепенно провалился в мягкое и приятное небытие.
     Все его естество отдалось  отдыху, и лишь маленькая клеточка  в  мозгу,
отвечавшая за ночные кошмары, силилась  навязать  дремлющему сознанию прежде
не виданные и оттого еще более ужасные  образы.  Но  расслабленный алкоголем
разум был плохо управляем, и вместо ужасных  монстров Гуго видел поле, цветы
и птиц в высоком небе.
     "Как хорошо, --  произнес  Флангер во сне. --  Как хорошо, что есть эти
птицы и все вообще. Это удивительно".
     Однако ночные восторги  сознания длились недолго  -- чьи-то грубые руки
вырвали Флангера из объятий целительного отдохновения.
     -- Мистер Флангер, сэр.
     -- Сзр, мистер Флангер!
     Кто-то тряс Гуго за плечо, а потом даже стал шлепать по щекам.
     Морщась, Флангер  открыл  глаза  и  увидел  перед собой знакомые  лица,
искаженные гримасой озабоченности. Это были Шмайссер и Депо.
     -- Сэр, чрезвычайная ситуация, -- сказал Аквистер Депо. Свет,  падавший
от красного торшера, делал его лицо маской из театральной пьесы.
     -- Что такое? --  просипел Гуго, затем откашлялся и спросил еще раз: --
Что такое, ребята?
     -- Люди "Белл Антарес" уже в гостинице, сэр, -- сообщил Бойл Шмайссер.
     -- Что значит "в гостинице"? -- не понял Флангер.
     -- Позвольте, сэр, -- заранее извинился  Шмайссер. И тут же  они с Депо
подхватили  Гуго  под  мышки, выволокли из постели и  не слишком почтительно
препроводили к двери.
     -- Да что вы  со мной делаете? -- попытался воспротивиться  Гуго, но на
его рот легла сухая ладонь Депо.
     -- Тише, сэр, -- прошептал ассистент. -- Стоит им что-то заподозрить --
и мы мертвецы.
     После  этого  он  отнял  свою  ладонь от  лица  Гуго и тот смог наконец
вздохнуть.
     -- А  теперь посмотрите, пожалуйста, сюда, -- сказал  Шмайссер и указал
на дверной глазок.
     Флангер жадно приник к указанному устройству, и первое, что он  увидел,
был  человек с отвратительно  желтым  лицом, вдобавок  изуродованным  двумя,
пересекающимися шрамами.
     Этот  монстр стоял прямо  перед  дверью  Гуго и  сверлил ее выпученными
глазами, будто чувствовал за ней присутствие человеческого тела.
     Завороженный созерцанием урода, Флангер не издал ни звука. Тем временем
незнакомец шагнул в сторону и с кем-то заговорил.
     О чем они  говорили, Гуго не слышал -- мешала звукоизоляция, однако все
эти люди были вооружены и настроены весьма решительно.
     -- Кто это? -- тихо спросил Флангер, оторвавшись от глазка.
     --  Это  силовая поддержка интересов  "Белл  Антарес",  сэр, --  сказал
Шмайссер.
     -- И  у  них приказ  -- ликвидировать конкурентов быстро  и без  лишней
волокиты, -- добавил Депо.
     --  Как  же так?!  --  не  сдержался  взволнованный  Гуго.  --  Мы ведь
цивилизованные люди! Мы можем решить все вопросы миром!
     --  Нужно  только  радоваться,  сэр,   что  наши  специалисты   вовремя
разъехались  по  участкам,  --  заметил Депо.  -- Если  бы мы  собрались  на
несколько часов позже...
     -- О да, -- поддержал напарника Шмайссер, и, как  показалось  Гуго, его
голос слегка дрогнул.
     Все  помолчали,   прислушиваясь  к  неясным  звукам,   доносившимся  из
коридора.
     -- И что же нам теперь делать? -- спросил Флангер.
     -- Выступать  под  прикрытием  легенды, -- сказал Депо, и  Гуго  тут же
вспомнил,   что  они  действительно   репетировали  переход  на  нелегальное
положение. Вот сейчас, видимо, и  сложилась та  самая  ситуация, из  которой
просто нет иного выхода.
     -- А может, лучше обратиться в полицию? -- сказал Гуго, хватаясь за эту
мысль, словно утопающий за соломинку.
     --  Исключено,  сэр.  --  Депо мотнул  головой.  --  Начальнику полиции
заплачено пятьдесят тысяч, чтобы он не слишком беспокоился.
     -- Пятьдесят тысяч?  -- переспросил Флангер. -- А не такие уж и большие
деньги. Мы могли бы перекупить этого полицейского.
     --  Могли бы,  сэр,  --  согласился  Депо, -- если  бы  сумели до  него
добраться живыми...
     -- Ужас... -- Гуго опустил голову и только сейчас почувствовал, что его
босые ступни озябли. -- Ужас и стыд, -- повторил он.
     -- Чего же здесь стыдного, сэр? Перейдем на легенду, всего и  делов-то,
-- успокоил подопечного Депо.
     -- Но я никогда не был биологом! -- в отчаянии воскликнул Флангер.
     -- Ерунда,  сэр. Я  где-то читал, что биологи исповедуют те же взгляды,
что и сектанты -- свидетели Красной Зари.
     -- Но я и о сектантах ничего не знаю, -- пожал плечами Гуго.
     -- А чего тут знать, сэр? -- вмешался Шмайссер. -- Биологи что говорят?
-- Что люди произошли из дерьма. Правильно? Значит, они себя такими ощущают.
И, стало быть, они полные идиоты... Да или нет?
     -- Скорее "да", чем "нет",  -- определился Гуго. И от мысли, что где-то
существуют люди-биологи, которые и не подозревают, что являются законченными
идиотами, ему стало чуточку легче.
     --  Ну  вот.  --  Депо,  заметив  перемену  в  настроении руководителя,
улыбнулся. -- Значит, вы наш научный руководитель, а мы аспиранты.
     -- Аспиранты...  -- повторил  Флангер.  Слово  ему нравилось,  и  он  с
удовольствием  поставил  его  в  ряд  с  такими  словами,  как  "консенсус",
"мелиорация"  и  "Вассерман",  произнесение которых будило  в нем непонятные
позитивные вибрации.
     -- Ну  вот,  теперь  я  чувствую себя хорошо, --  похвалился  Гуго.  --
Пожалуй, я больше не лягу спать, а лучше пойду освежусь.
     С этими  словами Гуго направился в ванную  комнату, а Шмайссер и Депо с
опозданием бросились за ним.
     -- Сэр! -- свистящим шепотом воскликнул один.
     -- Сэр! -- позвал другой.
     Однако было поздно -- Флангер уже вошел  в ванную. Его сдавленный  крик
прозвучал так, будто он подавился лягушкой.
     -- Что... что все это значит? -- трясущимися губами пролепетал Гуго.
     -- Извините  нас, сэр,  мы хотели  вас  предупредить, но  не успели, --
пояснил Шмайссер, виновато пожимая плечами.
     -- О... о... о чем предупредить?
     --  Ну... --  Шмайссер посмотрел  на Депо.  -- Что  ваша ванна пока что
занята, сэр.
     -- Но зачем?.. Но зачем вы это сделали?..
     Гуго сдерживался изо всех сил, чтобы его не вырвало.
     -- Нам нужна была информация, сэр, -- сказал Шмайссер.
     -- И вам, -- добавил Депо.
     --  Да-да, и  вам тоже, сэр. --  Шмайссер  тут  же подхватил  подсказку
напарника.
     Перед глазами Флангера все  ходило ходуном, он  понимал, что надо выйти
из ванной комнаты, но ноги его не слушались, и он остался стоять, где стоял.
     -- Но почему он в таком состоянии? -- собравшись с духом, спросил Гуго.
     --  Мы с ним работали, сэр, --  просто  сказал Депо. --  Он был крепкий
парень  и  не  хотел с  нами  разговаривать.  Пришлось  применить  кое-какие
методы...
     -- И что... он все вам рассказал?
     --  Практически  все, сэр,  --  вмешался  Шмайссер.  --  Я знаю парочку
фокусов, при помощи безопасной бритвы и куска проволоки...
     -- Избавьте!  --  неожиданно взвизгнул Гуго. --  Избавьте меня  от этих
подробностей.  И почему именно в моей ванной? Почему вы  не  оттащили его  к
себе?
     -- Просто мы подсекли  его возле вашей двери, сэр, -- стал рассказывать
Шмайссер.  --  А  когда  стали брать  как следует, полилась  кровь -- тащить
такого  через весь  номер не  очень хорошо. Потом пришлось  бы замывать пол,
ковры... Одним словом,  мы решили  сделать все на  месте, то  есть  в  вашем
номере, сэр.
     Шмайссер  замолчал, ожидая реакции  Флангера,  но  тот  был не  в силах
говорить,  представляя, как живого  человека резали, словно свинью, а  затем
смывали кровь теплой водой из душа.
     -- Если  хотите, можете сходить помыться  ко мне  в номер,  --  добавил
Шмайссер, думая, что руководитель немного пришел в себя.
     -- А завтра к обеду его уже здесь не будет, -- пообещал
     Депо.
     -- Это каким же образом? -- усомнился Гуго.
     --  А  мы в аптеку  смотаемся, пока вы  здесь покараулите.  Смотаемся и
купим сто упаковок витаминов Поллинга.
     -- Зачем это?
     -- А они трупы хорошо растворяют. Вы не знали?
     -- Не знал, -- признался Флангер.
     -- Ну вот, -- продолжал Депо. -- Пару часиков он с витаминами побродит,
а  потом мы пробочку -- "хлоп", и откроем. Он  и вытечет весь в канализацию.
Правда, здорово?
     -- Правда, -- не мог не согласиться Гуго.
     --  Кстати,  сэр, этот парень,  --  тут  Шмайссер кивнул на плавающий в
розовой воде труп, -- этот парень, когда разговорился, сообщил  нам, что  их
здесь сто шесть человек.
     -- Теперь сто пять, -- поправил его Депо.
     -- Вот именно. Сто пять. А нас только трое, сэр.
     -- И что из этого следует? --  испуганно  спросил Флангер. Он опасался,
что и его заставят ловить в коридоре людей и резать их в ванной оказавшимися
под рукой предметами.
     --  Подмога  нам нужна, сэр. И лучше всего,  если приедет команда Сержа
Персоля.
     -- А я -- то тут при чем?
     -- Да вы, конечно, ни при чем, сэр.
     Тут  Депо  со  Шмайссером  переглянулись. Во  вовремя инструктажа перед
отправкой  на задание сэр  Лурвиль предупредил  их, чтобы  они  были  готовы
устранить и Флангера, если вдруг поступит такой приказ.
     Ну и они были готовы.
     --  Просто, если вдруг  начальство  спросит  ваше  мнение, сэр,  вы  уж
скажите, что без Персоля мы здесь ничто.
     --  Хорошо, --  кивнул Флангер. И  чтобы  не  забыть,  повторил: -- Без
Персоля мы ничто.



     Маллинз  не  успокаивался ни  на  минуту  и  еще раз  опросил лифтеров,
носильщиков  и портье, однако  картина  складывалась  все та  же:  работники
гостиницы  повторяли показания  совершенно  однообразно, что  говорило об их
абсолютной невиновности.
     А сволочь Карсон, как всегда, находился рядом и донимал  своими подлыми
вопросами: опять, мол, началось, как в Касперской республике?
     Несмотря  ни  на что,  Бен Маллинз не сдавался, и два таксиста  с жутко
подозрительными мордами уже проходили обработку в его номере,  а занимался с
ними Рурк Гефельс.
     Второго  такого  знатока  человеческого  тела  было  не  найти, и  Рурк
вытрясал их пациента всю подноготную.
     Трясясь от бессилия, Маллинз уже  дважды оказывался  на  грани  срыва и
передергивал затвор автомата, но всякий раз товарищи успевали остановить его
за секунду до того, как он начнет свою бескомпромиссную войну.
     Карсон же, пользуясь  состоянием  главного наемника, ухитрился вытащить
из автомата боек, и теперь смертоносное  оружие фирмы "Смит&Коваль" было
не  страшнее  какого-нибудь огурца, если не сказать чего  похуже. Между  тем
Леон,  которого  искал  Маллинз, как сквозь землю провалился, и никто не мог
объяснить, как это случилось.
     Был человек -- и нет его.
     В  опасных командировках Бена  Маллинза  потери случались  часто,  чего
проще было бы включить в них еще одного солдата, и все, однако Леон был  для
Бена не просто товарищ, а намного ближе.
     Это со  старым боссом Эвертоном,  дряблым стариканом,  все  делалось по
ржавым  законам расчета и карьеры,  с Леоном  же Маллинза связывали чувства.
Давние, проверенные временем.
     Наконец  уже  под утро, когда стало ясно, что Леона  не  найти, Маллинз
вернулся в свой номер и повалился на кровать прямо в одежде. Он проспал часа
три и проснулся от голоса Кита Карсона.
     -- Ну  как  ты, Бен? -- спросил официальный враг, похлопав Маллинза  по
плечу.
     Тот медленно перевалился  на  спину, чувствуя нестерпимую боль в груди.
Оказалось, он уснул на спрятанном под курткой автомате.
     Вытащив оружие, Бен положил его на пол и с трудом сел.
     -- Вот возьми, это твое, -- сказал Карсон, протягивая автоматный боек.
     -- Откуда он у тебя? -- делая вид, что не понимает, спросил Маллинз.
     -- Нашел в коридоре. Наверное, ты обронил.
     В голосе Карсона чувствовалась издевка, однако Маллинз вызов не принял.
Он чувствовал себя слишком обессиленным.
     Забрав  оружейную  детальку, он  равнодушно  опустил  ее  в  карман  и,
поднявшись с кровати, взял со стола бутылку минералки. Выпив почти половину,
он оторвался от горлышка и внимательно посмотрел на этикетку.
     --  Дерьмовая здесь вода, -- сказал он и  покосился на  Карсона, словно
это была его вина.
     --  Нормальная, -- ответил  тот  Затем, немного  помолчав, добавил -- В
одном из номеров твоих ребят в ванной лежат два трупа.
     -- Знаю, --  буркнул  Маллинз  и  тяжело опустился на стул. -- Над ними
работал Рурк Гефельс.
     -- Зачем?
     -- Чтобы получить сведения...
     -- Все сведения у них можно было получить за сотню кредитов.
     -- Ну, допустим, не все. Скажем, если  они работают  на конкурентов, то
будут держаться до последнего.
     --  Ты придурок, Маллинз. Ты  тупой  никчемный придурок! --  Кит  начал
выходить  из себя. --  Где находятся люди из  "Клаус Хольц компани", я и так
знаю. Догадайся откуда.
     -- Откуда? -- не удержался от вопроса Маллинз.
     -- От портье! Эти люди живут на твоем этаже, а вчера вечером у них было
что-то вроде съезда, где присутствовало более пятидесяти человек.
     -- А у меня больше сотни.
     -- Я не об этом. Я говорю о том, что теперь у нас два мертвых таксиста,
которых нужно  куда-то  прятать.  К  тому  же у входа до  сих  пор  стоят их
осиротевшие машины. Что прикажешь делать с ними?
     -- Пошлю ребят -- они отгонят.
     -- А трупы?
     -- Сожжем витаминами.
     -- Это еще как? -- не понял Кит.
     --   Элементарно,  Карсон.  --   Маллинз   повеселел,   чувствуя   свое
превосходство. --  Берется  сто коробок витаминов  Поллинга и  высыпается  в
воду.
     -- И что?
     -- Мертвец превращается в раствор.
     -- Какая гадость, -- поморщился Карсон. -- А по-другому нельзя?
     -- Нет, витамины Поллинга -- это лучшее, что у нас есть.



     Прошло  десять  дней с  тех пор, как "барсуки" сумели перегнать  первую
партию туков. Все это время туков гнали  в город  беспрерывно. Пока "собаки"
зализывали  раны  и заново отстраивали  свой  лагерь, их конкуренты  спешили
заработать свои законные три процента с каждого стада туков.
     По договоренности принадлежавший "барсукам"  скот гиптуккеры  продавали
вместе с остальными туками,  а деньги  клали на  счет  в  банке. Возвращаясь
обратно,  перегонщики оставляли Алонсо  Моргану квитанции, и  тот любовно их
подшивал в  специальную кожаную папку, не  переставая удивляться,  что такое
возможно на самом деле.
     -- Ты  представляешь, Майк, -- иногда  говорил он,  --  из  озлобленных
изгоев,  из   сумрачных  существ,  которыми  в  Ларбени  пугали  детей,   мы
превращаемся  в  охранное  агентство. В  чистейшей воды  копов! Ну  разве не
удивительно?
     Однако Майк не  разделял  восторгов  Моргана, вынашивая в  своей голове
новые планы.
     -- Нам нужна штаб-квартира в городе, а  также  своя  стойловая площадка
для туков.  Сейчас их продают по бросовой цене, а если делать это правильно,
то  надо   бы  выжидать  подорожания  скота.  Или,  по  крайней  мере,   его
сортировать. А еще лучше, брать весь товар оптом...
     -- Зачем нам связываться  с торговлей?  -- недоумевал Морган. -- Ведь и
так все отлично налажено.
     --  И тем не  менее останавливаться нельзя. В бизнесе топтание на месте
означает скорый крах предприятия.
     -- Да откуда ты это знаешь? -- восклицал пораженный Морган.
     --  Не знаю, сэр,  -- признавался Майк. --  Честно,  не знаю. Но я  это
чувствую. Надо действовать. Иначе  мы  погибнем...  Вот,  даже  самому стало
жарко от этого бреда...
     Майк   растер  лицо  мозолистыми  ладонями,  в  очередной  раз  пытаясь
почувствовать себя обычным разбойником -- членом клана "барсуков", но делать
это  становилось  все труднее,  и все чаще  его  мысли  занимало  дальнейшее
финансовое планирование.
     Сейчас на счету "барсуков"  было  более  пятидесяти тысяч  кредитов,  и
Майк,   с  разрешения  Моргана,   стал   понемногу   обзаводиться   книгами,
необходимыми каждому предпринимателю.  Он был одним  из немногих "барсуков",
кто умел читать, но единственным, кто мог читать больше полстраницы кряду.
     -- Куда ты так  спешишь, парень? --  спрашивал его  Алонсо,  не в силах
понять такой тяги к образованию.
     -- Я  спешу,  потому что  "собаки" строят новый  лагерь.  А  Шило лично
слышал, как они упражняются в стрельбе из пулемета. И еще, у них теперь есть
машины, а это очень плохо. Машины бегают быстрее лахманов.
     -- "Собак" можно не бояться. Они теперь заняты тем, что  жгут фермеров,
и за это получают свои деньги. Зачем им война с неудобными "барсуками"?
     --  И все  же,  сэр,  я  хочу  отправиться в  город,  чтобы предпринять
необходимые действия, -- сказал Майк.
     -- Но зачем? -- спросил Морган.  Он уже привык спрашивать Майка, однако
не  находил  понятного  для  себя ответа  в его объяснениях.  "Барсук"  Майк
Баварски мыслил иными категориями, и Морган с этим смирился.
     Вопреки ожиданиям Майка, он сказал:
     -- Иди  хоть в задницу, Майк,  я тебя не держу.  Я просто  ни хрена  не
понимаю в твоих науках.
     -- Мне нужно ваше разрешение, сэр, на операции со счетом.
     -- Да ты что? -- воскликнул предводитель. -- Это  же все деньги  банды!
Что ты хочешь с ними сделать?
     -- Я собираюсь распорядиться ими надлежащим образом, сэр.
     --  Но ведь у тебя и так есть доступ  к счету. Ну и делал бы потихоньку
свои дела.
     -- Я не могу  поступить так, сэр. Потому что я  "барсук" Мне необходимо
ваше разрешение.
     Этот  разговор дался  Моргану трудно. Он уже не  раз  подумывал,  а  не
пристрелить ли этого мальчишку, который разрушил прежний мир банды. Прежний,
понятный и оттого очень им ценимый.
     "Когда-нибудь я  сойду с ума, -- рассуждал  Морган, -- если раньше меня
не пристрелят "собаки". Меня или Майка. Двоим нам не ужиться".
     --  Хорошо,  сукин  ты сын, можешь дуть в свой  Ларбени  и пользоваться
деньгами. Теперь все?
     -- Нет, сэр.
     Голос Майка звучал необычно твердо для обычного мальчишки.
     -- Что еще? -- Морган снял свое пенсне и нервно протер его тряпочкой.
     -- Мне нужны Шило и Гвинет.
     -- Шило и Гвинет?! Майк, ты в своем уме?  Забираешь двоих самых лучших?
-- воскликнул  Морган. Он  уже  не думал  о том,  чтобы пристрелить  излишне
деятельного  мальчишку.  Он  просто  отстаивал свою  точку  зрения в споре с
равным по силе "барсуком".
     Впрочем, теперь Алонсо не сомневался,  что Майк говорил дело. Просто он
ставил свои условия.
     --  Одного  из них я верну  вам через неделю,  сэр, --  твердо пообещал
Майк.
     -- Ну, если только на неделю, -- согласился Морган, а про себя подумал:
"Это какой-то бред. С этим парнем я сойду с ума".



     Майк, Шило и  Гвинет  ушли с очередным стадом туков и вместе с бывалыми
перегонщиками караулили животных долгими ночами, когда с приходом темноты на
землю опускалась прохлада.
     Майк  уже привык к молчаливой манере "барсуков" и без надобности  почти
не  разговаривал  со  своими  спутниками.  Гораздо  больше его  интересовало
общение  с гиптуккерами, многие  из которых знали  Джо Беркута, чьим  другом
Майк и представлялся.
     Он заводил  длинные разговоры  и  допоздна  просиживал  у  огороженного
шкурами костра.
     Майка  интересовали  каналы  поступления  туков,  количество  фермеров,
проживающих на побережье  соляных долин, а также  хозяйства, расположенные в
глубине  холмов.  Ведь именно оттуда приходило основное поголовье туков  для
продажи в Ларбени.
     -- Зачем тебе это, парень? Ты словно учитель в школе -- все выпытываешь
и все хочешь знать, -- сказал седой гиптуккер, который за  свою долгую жизнь
перегнал через долину, наверное, целый миллион туков, а может, и больше!
     -- Я хочу изменить жизнь в долине. Я надеюсь изменить жизнь  в Ларбени.
И я мечтаю изменить весь Малибу...
     -- Да ты далеко глядишь.  -- Седой  гиптуккер  покачал головой.  И  все
сидевшие у костра замолчали, пораженные величием планов худенького мальчика,
носившего куртку с эмблемой "барсуков".
     Наутро стадо  отправилось дальше --  в  последний  дневной  перегон  до
рынков Ларбени.
     Теперь  Майк  вместе  с  Шилом  и  Гвинетом  ехали  чуть в  стороне  --
окрестности города были безопасны, и можно было отдыхать и созерцать лиловые
краски соляных долин.
     Между  тем  в поведении  своих  спутников Майк  почувствовал  некоторое
напряжение,  но он не стал  ни о чем спрашивать, ожидая, пока они  заговорят
первые.
     Однако  рыцари   разбойной  мечты,  не   пасовавшие   перед   десятками
вооруженных до зубов врагов, молчали  и только нервно перебирали поводья. Их
лахманы недовольно трясли головами и,  должно  быть, сетовали на  неловкость
своих седоков.
     --  Шило,  ты  хотел спросить меня... -- заговорил наконец Майк,  желая
разрядить обстановку.
     -- С чего ты взял? -- деланно удивился тот и переглянулся с Гвинетом.
     --  Ты  хотел спросить меня, Шило, -- уже с  заметным нажимом  произнес
Майк. И Шило ответил:
     -- Да.
     Они ехали молча  еще не менее  четверти часа. Шило наконец  справился с
собой и спросил:
     -- Кто кому подчиняется, Майк, мы тебе или ты нам?..
     Чувствовалось, что за этим  вопросом и  скрывалась  причина сомнений  и
душевного  напряжения штатных подручных Алонсо Моргана. И теперь, когда Шило
задал свой  вопрос, напряжение спало, даже воздух как будто стал невесомее и
прозрачнее.
     -- А что сказал вам Морган? -- спросил  Майк, который тоже не был готов
к прямым ответам.
     -- Он сказал, что все определится позже, -- не выдержал Гвинет.
     -- Хорошо, -- согласился Майк. -- Тогда объясните мне, зачем вы едете в
Ларбени?
     --  Да  хрен его знает! --  воскликнул Шило, и  в его голосе прозвучало
неприкрытое отчаяние.
     -- Ничего мы не знаем, -- подтвердил Гвинет, дергая повод и терзая ни в
чем не повинного лахмана.
     -- А я знаю, зачем мы едем в город. И я спорил  с Морганом,  пока он не
отпустил вас  со  мной. Из  этого  следует, что  я  отдаю  приказы, а  вы их
выполняете.
     -- Да, сэр, -- туг же подтвердил Шило.
     -- Конечно, сэр, -- вторил ему Гвинет.
     Этим двум солдатам было  проще признать над собой власть мальчишки, чем
оставаться в  полном  неведении.  Однако  и  Майк не  был  готов  к  слепому
повиновению.
     --  Да  поймите вы! --  закричал он и остановил своего лахмана. -- Я не
хочу, чтобы вы были просто парой заслуженных  "барсуков"! Там,  где  я  знаю
больше вас, я буду приказывать, а в других случаях я буду полагаться на вашу
помощь.
     -- Ну, так бы сразу и сказал, --  произнес Гвинет,  и  на его загорелом
лице появилась белозубая улыбка.
     -- Не бойся, умник, поддержим в лучшем виде, -- пообещал Шило. Его рана
почти  зажила, но  лицо все еще  хранило таинственную бледность и  мудрость,
странную для старого разбойника.



     В Ларбени пришли под вечер. Вся торговля уже прекратилась, и гиптуккеры
рассовали скот по огромным загонам, расположенным вокруг рыночной площади.
     -- Ну и что теперь, начальник? -- обращаясь к Майку, спросил Гвинет. --
Поедем на ночлег к "Варвику"?
     "Варвиком"   назывался    небольшой    постоялый   двор,   где   обычно
останавливались наезжавшие в город "барсуки".
     -- К  "Варвику" еще  рано.  Давайте  заглянем в банк, получим деньги, а
потом поедем в какой-нибудь большой и красивый ресторан.
     --  Ты  что,  за этим  приехал в  город -- чтобы  тратить  общественные
деньги? -- подозрительно спросил Шило.
     -- Много  мы  тратить  не будем, --  невозмутимо ответил Майк.  -- А  в
хороший  ресторан нам  попасть  просто необходимо. Мы должны увидеть больших
людей. Тех, кто заправляет всеми делами в городе.
     -- Воля твоя, Майк, но мне непонятны  твои фокусы,  -- заметил Шило. --
Лахманов оставим в загонах?
     -- Да. До банка отсюда недалеко.
     Они слезли  со своих усталых скакунов и  передали их  на хранение  двум
гиптуккерам, которые остались в загоне сторожить скот.
     -- Сами-то небось в запой? -- с завистью спросили те.
     -- А то как же, -- охотно подтвердил Гвинет. -- И еще к бабам пойдем.
     -- К бабам, -- повторил гиптуккер и вздохнул.
     По общему  решению ружья все трое оставили в седельных чехлах,  с собой
взяли только пистолеты. Тут же, возле загона, тщательно  выбили пыль из шляп
и курток, чего раньше не делали почти никогда.
     А потом пошли в банк.
     -- А ты, Майк,  откуда знаешь, где банк находится? -- спросил по дороге
Шило. -- Ты же здесь только один
     раз и был.
     -- Мне этого хватило. Когда шли через город,  я на  перекрестке заметил
название  --  "Либнер  банк".  Поэтому, когда сказали, что  открыли  счет  в
"Либнере", я уже все понял.
     -- Шустрый. --  Гвинет качнул  головой, разглядывая низкие,  украшенные
лепниной балконы. Раньше он проезжал по улицам города только верхом и больше
смотрел в задницы тукам, следя за тем, чтобы они не разбегались по мостовой.
А теперь он принадлежал только самому себе и с удивлением постигал неведомый
ему мир, наполненный другими звуками и запахами.
     Многое из  увиденного  было  Гвинету  знакомо,  но  осталось в  далеком
прошлом. Таком далеком, что и вспомнить-то было трудно.
     Они шли совсем недолго и вскоре добрались до нужного перекрестка.
     -- А вот и банк, -- объявил  Майк,  указывая на сплющенный между  двумя
домами  подъезд. Он  был  украшен красивым козырьком и  двумя  скульптурами,
изображающими толстых неодетых женщин.
     Ансамбль довершал сонный полицейский. Должно быть,  его смена подходила
к концу и он отчаянно боролся со сном.
     Появление трех людей  с заткнутыми за пояс пистолетами  стало для  него
полной неожиданностью.
     Его  рука машинально  потянулась  к оружию, но,  разглядев  широкополые
шляпы, а главное,  бандитские эмблемы, постовой вытянулся в струнку и сделал
вид, будто его здесь нет.
     -- Странный какой  парень, -- заметил Шило, когда вся  троица входила в
операционный зал.
     -- Наверное, банк охраняет, -- предположил Гвинет.
     -- А чего он не дышал даже?
     -- Может, болеет.
     Тем  временем  Майк, следуя  многократно изученным инструкциям, которые
почерпнул из проштудированных книг и формуляров, подошел к окошку и, глядя в
выпученные на него глаза, сказал:
     -- Я хотел бы получить свои деньги...
     -- Деньги?! -- неожиданно резким фальцетов выкрикнул кассир и отчего-то
засучил ногами.
     -- Да. И если можно, побыстрее -- мы спешим.
     -- Конечно, сэр!  -- снова на удивление громко крикнул кассир и, открыв
ящик с  наличностью,  начал укладывать деньги в большой  холщовый  мешок  со
специальной ручкой и печатью.
     "Вот здорово,  -- подумал  Майк.  --  Такой мешок мне  не  помешает. Он
намного лучше кожаной сумки, в которой лежат мои вещи".
     -- Хороший у вас мешок, -- произнес он вслух.
     --  О да! Для  вас,  сэр, все самое лучшее! -- проверещал кассир и стал
еще  быстрее  укладывать пачки  ассигнаций.  При этом  он  продолжал двигать
ногами, и до Майка никак не доходило, в чем причина этой суетливости.
     А между  тем старший кассир Плеснер судорожно елозил под столом ногами,
пытаясь  нащупать  ту самую тревожную  кнопку,  о  которой его  столько  раз
предупреждал управляющий Сноуб.
     "Плеснер, -- случалось, говорил он. -- Эта кнопка у тебя под ногами, но
вся безопасность банка висит на твоей шее. Ты осознал это, сволочь?"
     И Плеснер  кивал.  Он  ощущал важность  этой  кнопки,  снившейся ему  в
страшных снах и обретавшей в кошмарах вполне осмысленную животную сущность.
     "Не  спи-и-и,  --  шептала  кнопка  и  скребла  шею   Плеснера  острыми
коготками, -- не спи, будь готов нажать меня по тревоге. Будь готов!"
     "Всегда  готов!" --  восклицал  в  ответ старший  кассир  и стукался  о
грядушку кровати.
     Но все это  случалось  только во сне и в прочих  неосязаемых эфирах,  а
теперь страшные бандиты находились  совсем рядом. И  даже  запах  их кожаной
одежды достигал чутких ноздрей Плеснера.
     "Я  погиб,  я  погиб  по-настоящему,  если  не  найду этой кнопки",  --
размышлял старший кассир. Но чтобы  ее нащупать, требовалось время, а  время
Плеснер выигрывал, набивая сумку деньгами.
     Впрочем, наличность уже кончалась и надо было предпринять что-то еще, и
как можно скорее.
     --  А вы  уверены,  что  мне нужны  все эти деньги?  --  спросил  вдруг
стоявший у окошка бандит.
     -- Конечно, сэр. Я в  этом совершенно уверен! -- подтвердил  Плеснер, и
его бледное лицо прорезала неожиданная улыбка.
     "Еще издевается, сволочь", -- подумал он и наконец догадался, как выйти
из создавшейся ситуации.
     --  Ой,  какая  досада!  --  воскликнул  Плеснер,  уронив под  стол две
увесистые  пачки тысячекредитовых билетов. -- Извините, сэр, я  сейчас же их
подниму.
     Майк  пожал плечами и, обернувшись,  посмотрел на стоявших посреди зала
Шило и  Гвинета.  В  своих потертых кожаных штанах и  куртках они  выглядели
настоящими  инопланетянами,  попавшими в среду обитания нервных  и анемичных
банковских существ.
     Между тем  кассир  Плеснер добрался до  злополучной кнопки и,  нажав ее
несколько раз подряд,  облегченно  вздохнул. Затем выбрался из-под стола  и,
увидев  грабителя, слегка изумился. Плеснеру казалось, что  стоит ему нажать
на тревожную кнопку, как эти страшные парни тотчас же растворятся в воздухе.
Однако  ничего  подобного не случилось, и, помимо  них,  на Плеснера  теперь
смотрели полтора десятка перепуганных сотрудников банка.
     "Нужно дать им  знак, что все  в порядке", --  подумал  старший кассир,
однако  любое  подмигивание мог  заметить стоявший рядом  бандит, к  тому же
сидевшая у двадцать четвертого окошка Зизи Конвизер была близорука.
     Решив не подавать знаков, Плеснер вернулся на место.
     --  Послушайте,  мистер.  Я  достаточно   много   прочитал  необходимой
литературы, и мне  кажется, что вы неправильно выдаете деньги, -- неожиданно
заявил грабитель.
     "Да кого ты  учишь, мальчишка,  -- подумал про себя  Плеснер, --  через
минуту тебя схватят, а может, и убьют в перестрелке..."
     Все-таки он перестал набивать мешок и боязливо спросил:
     -- А как правильно выдавать деньги, сэр?
     --  Сначала  вы должны  дать  мне  бланк  платежного ордера,  который я
заполню...
     "Издевается,  сволочь, -- решил Плеснер.  -- Это у них шутки  такие. Не
могут просто так уволочь деньги, им еще нужно людям нервы потрепать... Ох, и
где же эта полиция?".
     --  Вот, прошу вас. -- Кассир подал грабителю нужный документ,  и  тот,
воспользовавшись ручкой Плеснера, быстро его заполнил.
     -- Пожалуйста, -- сказал он, возвращая бланк.
     -- И... что я должен с ним делать?
     -- Вы что, недавно здесь работаете?
     --  Нет,  то  есть  да...  --  От  этого неожиданного  вопроса  Плеснер
окончательно растерялся. Тем не менее, следуя алгоритму, прочно  заложенному
в его бухгалтерской голове,  он внес данные с ордера -- в  компьютер, и  тот
выдал сведения о состоянии счета.
     -- Теперь  вы должны дать  мне листинг  для  ввода  пароля, -- напомнил
грабитель,  и  кассир  внутренне содрогнулся  от того,  насколько  же хорошо
подготовлены эти злоумышленники.
     Уступая  изощренности и силе, он передал  в окошко небольшую коробочку,
от которой к компьютеру тянулся тонкий проводок.
     Грабитель быстро набил необходимые цифры, и чековая машина, застрекотав
и звякнув ограничителем, выплюнула пахнущий краской чек.
     --  И  что  теперь,  сэр? -- снова  спросил  Плеснер.  Умелые  действия
преступника совершенно сбили его  с толку, и у старшего  кассира  зародилось
подозрение,  что  эти трое  готовят не  просто  ограбление,  а  как  минимум
обрушение фондовой биржи GERP.
     "Значит,  я спасу весь финансовый мир, -- подумал Плеснер, --  я получу
медаль и даже премию".
     -- Теперь выдайте мне деньги по этому чеку...
     -- Да, действительно. -- Плеснер нервно хохотнул и отсчитал указанные в
чеке полторы тысячи.
     Владелец счета  взял  деньги  и,  поблагодарив, направился  к  двери, а
старший кассир сидел с мешком  денег в руках и никак не мог  вникнуть в суть
этого чудовищного обмана.
     "Ничего, сейчас приедет полиция и  мы  во всем разберемся",  -- подумал
он.
     Между тем злоумышленники уже покинули банк  и вероятность их поимки все
уменьшалось, а  Плеснер находился в ступоре и продолжал сидеть, вцепившись в
мешок с наличностью, словно боялся с ним расстаться.
     Остальные операторы  и  кассиры  тоже  замерли в  страхе.  А  поскольку
Плеснер  молчал,  молчали и  они,  опасаясь  акустической бомбы или  другого
подвоха.
     Наконец, не выдержав напряжения, старший кассир закричал во всю глотку:
     -- Полиция!!! Где же полиция?!!!
     В этом крике было столько тоски и отчаянного недоумения, что его тотчас
услышали.  Входная дверь  приоткрылась,  и  в  образовавшуюся  щель  влетела
граната. Она прокатилась по  полу и,  щелкнув замедлителем, встала на боевой
взвод.



     Когда  Майк, Шило и Гвинет вышли из  банка, охранника на крыльце уже не
было. "Барсуков" это очень удивило, поскольку они знали цену ночного дозора.
В долинах подобная беспечность могла стоить жизни всей банде.
     -- Порядка у них здесь никакого, -- заметил Шило.
     -- Это потому,  что  под  боком нет "собак", а от "голубых  либеров" их
солдаты защищают, -- пояснил Гвинет.
     -- Значит, скоро здесь власть переменится, -- авторитетно заявил Майк.
     -- Это почему же?
     -- Солдат с Малибу увозят.
     -- Солдат с Малибу увозят?
     -- Да, вы же помните, что раньше на островах были и полиция, и солдаты,
а теперь их нет.
     --  Теперь  нет, --  согласился  Шило,  прислушиваясь  к громкому  реву
приближавшегося автомобиля.
     Из-за  угла  выскочила  патрульная  машина и,  хрипло подвывая сиреной,
пронеслась по опустевшей улице.
     Видимо,  спохватившись,  водитель  нажал  на тормоз,  и  автомобиль  со
скрежетом остановился.  Дверцы  распахнулись, и четверо увешанных оружием  и
броневыми  пластинами  полицейских  заковыляли  к   двери  банка,  на   ходу
передергивая затворы автоматов.
     Троица  "барсуков" стояла на тротуаре и вместе  с несколькими прохожими
наблюдала за действиями стражей порядка.
     Полицейские  добрались до  дверей  банка, коротко посовещались, а затем
внутри  здания раздался  оглушительный  взрыв,  из окон и подъездных  дверей
посыпались наружу стекла.
     -- Вот это да, здорово работают, -- восхитился Гвинет.
     -- Точно, -- согласился с ним Шило. -- Мы бы так не смогли.
     -- Факт -- не смогли бы.
     В  это   время  на  перекрестке  появилось  такси,  водитель  которого,
завороженный   салютом  искрящихся   в  воздухе  осколков,  не  знал,   куда
поворачивать.
     Майк помахал ему рукой, и такси притормозило.
     -- Полезли в машину, -- скомандовал Майк, отвлекая  своих  спутников от
созерцания дыма, валившего из разбитых окон.
     -- Да ты что, парень, я на такой штуке отродясь не ездил! -- воскликнул
Гвинет, однако Шило, не говоря ни слова, уверенно забрался на заднее сиденье
и даже покачался, не веря, что оно может быть таким мягким.
     --  Эх,  Баварски,  сдается  мне,  Морган   спустит  с  тебя  шкуру  за
растраченные денежки.
     --  Что  касается  денег,  Шило, то я знаю их  цену,  -- очень серьезно
сказал Майк, и Шилу стало неловко за свои слова.
     Майк сел рядом с шофером, а Гвинет влез назад, к Шилу.
     --  Куда поедем,  хозяин?  --  спросил таксист, опасливо поглядывая  на
Майка.
     -- В самый лучший ресторан, -- сказал тот.
     -- В  самый  лучший? -- переспросил таксист, словно не веря своим ушам.
Уж больно неподходящий был вид у этих пассажиров.
     -- Да, парень, ты не ошибся, -- подал голос с заднего сиденья Шило.
     Машина  медленно тронулась, водитель, мгновение поколебавшись, все-таки
решился спросить о том, что его очень беспокоило:
     -- А вы... не это... Не выбросите меня из машины?
     -- Зачем? -- не понял Майк.
     --  Ну...  ограбите, и все такое... Я же вижу, чего  на  ваших  куртках
нарисовано.
     --  Да ты  что? --  воскликнул Гвинет.  -- Мы же  не в долине, мы --  в
городе!
     --  Мы в  городе,  -- подтвердил Шило,  словно это и  был самый главный
аргумент.
     Как  ни странно, но этот довод показался  таксисту убедительным,  и  он
успокоился. Даже повел машину быстрее и заулыбался, начав  рассказывать  про
то,  как поссорился  с  соседом,  пристававшим  к его жене.  Бедняга рисовал
картину отвратительного поведения  соседа и не менее отвратительных действий
собственной жены.
     --  Она  и  говорит,  мне  просто  необходимо, Свангерт,  чтобы мужчины
обращали  на меня внимание,  а то ты,  говорит, вечно  в разъездах.  Откуда,
говорит, я знаю, а может, ты в такси с девками? Ну разве не дура-баба?
     -- Застрели ее, -- просто посоветовал Шило.
     -- Да, -- неохотно согласился таксист, -- можно и так, но, во-первых, в
тюрягу меня потянут, а во-вторых, других таких сисек, ребята, мне просто  не
найти, ни до тюряги, ни, тем более, после нее.
     -- Ха! А  зачем тебе эти сиськи? Она что, мальзивой доится,  твоя жена?
-- удивился Гвинет.
     --  Да при чем здесь мальзива?! -- воскликнул разгоряченный собственной
обидой  таксист,  и его машина завиляла по проезжей  части.  -- Еще же  секс
остается и эта, как ее... любовь!
     --  Тогда застрели соседа, -- повторил  свой  рецепт Шило. Он не  очень
понимал,  почему  нельзя  застрелить  жену,   однако  уважал   привязанность
таксиста.
     -- Так меня и за соседа  в тюрягу  потянут, а  уж тогда мою  бабу точно
кто-нибудь  подберет.  Баба  с  такими  сиськами,  ребята,  без  хозяина  не
останется.
     --  Эй, а куда ты нас  везешь? -- спросил  Майк, глядя на  проносящиеся
мимо парадные подъезды, вывески магазинов и нарядных прохожих -- по  большей
части женщин.
     -- Известное  дело, -- отозвался  таксист. -- Везу в ресторан гостиницы
"Хризантема".
     -- Хорошо называется, -- заметил Шило, -- "Хризантема".
     Если бы он не стал разбойником, то, наверное, писал бы стихи.
     Вскоре  среди однообразно милых улочек центрального Ларбени заискрилось
привозными гирляндами здание лучшей гостиницы города.
     -- У-ах!  -- восхищенно  произнес Шило, забывая про ноющую, не до конца
зажившую рану.
     -- Какой огромный дом! -- вторил ему Гвинет.
     --  С  вас  двадцать  кредитов,  господа,   --  тихо  заметил  таксист,
останавливая машину напротив разодетого в шитую золотом ливрею швейцара.
     -- Это двадцатая  часть  от стоимости хорошего тука, -- тут же посчитал
Шило.
     --  Ничего  не поделаешь,  его счетчик  показывает  именно  столько, --
возразил Майк, опираясь  на теорию, почерпнутую  из специальной  литературы.
Его  молодая память  фиксировала всю информацию с поразительной точностью, и
он, не сомневаясь, применял полученные знания.
     -- Вот тебе деньги, Свенард, передавай привет жене.
     -- Да,  и соседу тоже, --  стараясь быть по-городскому учтивым, добавил
Гвинет.
     Он захлопнул  дверцу, и такси отъехало, а его  пассажиры остались перед
распушившим хвост швейцаром.
     -- Кто  вы такие  и чего вам здесь нужно? -- строго спросил  он, еще не
понимая,  что  перед  ним  не гиптуккеры,  а  самые настоящие  разбойники из
долины.
     --  Мы приехали  в этот ресторан,  сэр,  --  простодушно  пояснил Шило,
видимо приняв швейцара за очень важное лицо.
     -- А какие у вас документы? -- не сдавался тот.
     Майк секунды  две  помедлил,  вспоминая  описание  подобной ситуации  в
проспекте по туризму, и выдал на-гора заготовленную фразу:
     -- Закрой рот, лакейская задница! Немедленно проводи нас в ресторан...
     Швейцар  замер,  как будто его подстрелили  на взлете,  и,  моментально
сникнув, пробурчал:
     -- Извините, господа. Вход в ресторан в холле... Еще раз извините...
     Он тут же освободил проход, и "барсуки" проследовали внутрь;  а Гвинет,
оглянувшись на притихшего служителя, сказал:
     -- Ты его обидел, Майк, ты знаешь?
     -- Не знаю, -- ответил тот, -- я говорил по-писаному, слово в слово.
     Оказавшись в  непривычно  шикарной  обстановке, "барсуки" остановились.
Они  уже  видели, куда следует  идти, чтобы попасть  в  ресторан,  однако им
хотелось рассмотреть убранство холла и убедиться, что мраморные полы сделаны
не из соли.
     Привлекая  внимание  постояльцев  гостиницы, Гвинет  и  Майк  поскребли
ногтями мраморные плиты.
     -- Хороший камень, -- удивляясь, сказал Гвинет, сдвигая на затылок свою
шляпу.
     В этот момент главные двери снова открылись,  и от них к  стойке портье
потянулась длинная  вереница людей, похожих  на профессиональных  игроков  в
гольф Сумки для клюшек они несли на плечах, а глаза их напряженно просеивали
холл.
     -- Что это за  парни? -- спросил Шило, обращаясь к Майку. Ему казалось,
что тот гораздо лучше ориентируется в незнакомой обстановке.
     -- Не знаю, Шило, -- честно признался Майк -- Но их здесь боятся.
     Майк пришел  к  такому выводу, наблюдая за  поведением портье, которого
явно не радовало появление этих постояльцев.
     Одна такая группа уже заняла в гостинице почти целый этаж,  и теперь от
них было  только одно беспокойство.  Многие из прежних постояльцев съехали в
другие отели города, напуганные манерами этих подозрительных людей.



     Устав от дневных передряг, Кит Карсон решил немного расслабиться. Можно
было удовольствоваться крохотным  баром  в номере отеля, однако сегодня Киту
требовалось  общение.   Он  позвонил  лейтенанту  Бриттену,  и  тот   охотно
согласился встретиться. Тем более что Кит всегда брал все расходы на себя.
     Едва   Карсон   вышел   из   номера,   как   лежавший  в   его  кармане
"глосс-телефункен" по-ягнячьи заблеял.
     -- Слушаю, Кит Карсон.
     --  Это Бони  Вебб, сэр,  -- прорезался в эфире незнакомый  голос. -- В
порту приземлились два грузовых шаттла.
     --   Ах,   Бони!   --  наконец   вспомнил   Кит.   Это   был  один   из
ефрейторов-диспетчеров, с  которым  он познакомился в порту,  когда совершал
прогулку на вертолете. Позже Карсон встретился с Веббом в городе и предложил
ему сотрудничество, по пятьдесят кредитов за сообщение.
     "Просто  позвони по этому номеру, когда  в  порту  появятся посторонние
суда", -- сказал тогда Карсон, и Вебб согласился.
     --  Два  грузовых  судна,  сэр,  по  четыреста  тонн  Привезли   горное
оборудование и еще девяносто четыре человека. Судя по  виду -- солдаты, хотя
одеты в цивильное...
     -- Когда это случилось? -- спросил Кит.
     -- Что?..  Что  вы говорите?..  --  В  трубке  зашуршало, защелкало,  и
надлежащая волна утекла куда-то в сторону. Потом слышимость восстановилась.
     -- Когда это случилось, Вебб? В котором часу?
     -- Часа полтора как они сели и люди сгрузились.
     --  А  почему  же ты  не сообщил раньше?!  Кит был готов взорваться  от
возмущения.
     -- Начальник мой, Вальстоф, сидел у телефона -- я даже выйти не мог...
     --  Понял,  -- угрюмо отозвался Карстон  и  только сейчас заметил,  что
стоит перед лифтом, а рядом с ним находится молодая  горничная, которая днем
убирала его номер.
     -- Добрый  вечер, сэр, -- произнесла она, обнаружив, что Кит смотрит на
ее высокую грудь.
     -- Э... здравствуйте... э-э...
     --   Либи,   сэр,   --  напомнила   девушка,   улыбнувшись   искрящейся
многообещающей улыбкой.
     -- Да  -- Либи, -- улыбнулся Кит Кажется,  эта штучка была  не  против,
однако  он  подозревал, что  в  итоге  с  него  потребуют  деньги. Уж  очень
профессионально улыбалась эта Либи.
     -- Так я могу рассчитывать на вознаграждение, сэр? -- пробивался  голос
ефрейтора Вебба Карсон вовсе забыл о нем, едва не отключив трубку
     --  Что? -- спросил он,  но тут же до него дошло, в чем дело. -- Ах да,
конечно. Вы получите ваши деньги
     -- А я, мистер Карсон?  -- спросила  Либи,  и в ее  голосе  послышались
неуместно дерзкие нотки.
     В этот момент открылась лифтовая кабина, служитель церемонно поклонился
Киту, набиваясь на чаевые:
     -- Прошу вас, мистер Карсон, доставлю в один миг.
     -- Да, спасибо, -- неловко улыбнулся Карсон. Он шагнул внутрь, и следом
за ним вошла Либи.
     -- На самый низ, я полагаю, сэр? -- задал лифтер идиотский вопрос.
     -- Да, будьте добры, -- скрывая раздражение, ответил Карсон.
     Кабина еще  не успела  тронуться,  как он  ощутил  некое беспокойство в
передней части брюк.  Горячая и  влажная рука  Либи была  проворнее  змеи, а
соучастник лифтер остановил кабину между этажами.
     -- Вот  незадача,  сэр...  -- буркнул он и отвернулся к стене, будто бы
предпринимая меры.
     "Свинство какое", -- подумал Карсон,  однако прервать горничную у  него
уже не  было  сил,  и вскоре она  поднялась с колен,  излучая  ликование  от
одержанной победы.
     Кит, не глядя, сунул ей в руки какие-то деньги, и лифт поплыл вниз.
     -- Первый этаж, сэр, -- важно произнес лифтер.
     Карсон очнулся и шагнул в холл.  Здесь он минуты две стоял  неподвижно,
приводя мысли в порядок.
     "Больше  я с ней в лифт не войду,  --  решил он. -- Не  за  тем я  сюда
приехал".
     Несколько раз глубоко вздохнув, Карсон восстановил самоконтроль  и стал
различать отдельные объекты. Ими  оказались несколько  вышедших из ресторана
людей и еще невесть откуда взявшиеся гиптуккеры. Эти ребята крутили головами
в пыльных шляпах и восторгались увиденным великолепием.
     "А  ведь они фактически мои  враги. -- подумал Кит. -- Каждый гиптуккер
потенциально может провести через долину сотни и даже тысячи туков... Может,
мне воспользоваться случаем и найти Маллинза? Пусть этих перегонщиков станет
на три меньше".
     Мысль показалась Карсону удачной, однако в этот момент стеклянные двери
распахнулись  и  в  холл  хлынули   люди,  до   боли  напоминавшие  боевиков
фирмы-конкурента.
     Их тяжелые  сумки любителей  гольфа  не  ввели  Кита в  заблуждение  --
широкие плечи и одинаковые стрижки выдавали этих "спортсменов" с головой.
     Карсон быстро набрал номер Маллинза и с ходу огорошил его:
     --  Бен,  здесь несколько десятков вооруженных людей. Нужно  немедленно
принять меры.
     --   Где  они?   --  переспросил  Маллинз,   его  голос  вздрагивал  от
возбуждения.
     Кит  хотел было ему ответить,  но чья-то  сильная рука выхватила у него
трубку. Карсон посмотрел на незнакомца и вспомнил,  что уже видел его у себя
на этаже.
     --  Где  они?!  --  продолжал кричать  в  трубку  Маллинз, а незнакомый
человек нехорошо улыбнулся и сказал:
     -- Мы уже здесь -- спускайся...



     Убранство ресторана  оказалось еще красочнее и  наряднее,  чем  отделка
холла. Только у  Майка хватил  решимости  первым  пройти на середину зала, а
Гвинет и Шило чуть поотстали.
     Впрочем, Майк был тут же перехвачен метрдотелем.
     -- Прошу прощения, сэр,  но вы  случайно  не  ошиблись? -- сохраняя  на
всякий  случай  любезность,  спросил  он  и  искоса  посмотрел   на  эмблему
"барсуков".
     -- Не  ошибся,  -- просто  ответил  Майк. --  У меня есть  деньги, и  я
намерен их у вас потратить. Вы против?
     -- Ни в коем разе, сэр. -- Метрдотель шаркнул ножкой. -- Извольте вот к
этому столику. Он сегодня не занят и стоит в очень удобном месте.  Отсюда вы
сможете видеть весь зал...
     Майк  махнул своим спутникам, и  те неловко пробрались к нему, озираясь
по  сторонам и  цепляясь взглядом за  декольтированных дам, курящих  длинные
сигареты.
     -- Вам  повезло, господа, сегодня  у нас  музыка.  Отличный ансамбль из
Торн-Велля,  --  продолжал  стрекотать  метрдотель,  лично  пододвигая  стул
каждому из трех гостей. Впрочем, его взгляд еще хранил печать озабоченности,
и  Майк,  истолковав  это  правильно,  показал  пачку  банкнот,  чем  вызвал
восторженную улыбку на лице служителя и его бесконечные извинения.
     -- Ну что вы, сэр, я даже не сомневался!
     Он сделал какой-то неуловимый знак, и появившийся  из ниоткуда официант
подал уважаемым господам три экземпляра меню.
     -- Это нужно читать, Майк? -- спросил Шило.
     -- Да, -- ответил тот. -- Тут весь перечень блюд.
     --  Говори нормально, -- потребовал Гвинет. -- Я хочу попробовать гуся.
Я гуся никогда не пробовал.
     -- А я  бы покатался на каруселях,  -- неожиданно сказал Шило. --  Я об
этом с детства мечтал.
     -- В  ресторане каруселей  нет,  --  заверил  Майк.  -- Карусели бывают
только в парках.
     -- Что будем  заказывать, господа? -- спросил официант,  вернувшийся  к
столу.
     -- Дайте нам гуся и еще две порции мяса, -- сказал Майк.
     -- Какого мяса? Эскалоп фрондер, котлета трюфель или нарезка а-ля рюсс?
     --  Дайте гуся  на троих, --  сориентировался  Майк,  чувствуя, что  не
успеет постичь всех тонкостей кулинарной науки.
     -- Как прикажете, сэр,  -- расцвел фальшивой  улыбкой официант.  -- Что
будете пить?
     --  Шампанское! --  произнес  Майк.  В этом  вопросе  он  был  подкован
значительно лучше.
     --  "Лиманж",  "Дюплие",  "Советик"?  --  уточнил  официант с  коварной
улыбочкой.
     --  Самого дорогого, -- определился Майк -- И  чтобы было холодное,  --
добавил он, вспомнив статью из туристического проспекта.
     -- Всенепременно. --  Официант согнулся и стал  пятиться задом, пока не
уперся копчиком в затылок какого-то господина.
     Официант  ушел,  и  почти сразу заиграла  музыка.  Ансамбль из  четырех
человек проворно  двигал  руками,  поддерживая  репутацию  далекого  городка
Торн-Велля.
     -- Музыка,  --  констатировал  Шило. Казалось,  он  захмелел  без вина,
очутившись вдруг в совершенно ином мире.
     На небольшой,  свободный от столиков, пятачок вышли танцевать несколько
пар. Оголенные спины  и  прозрачные туалеты  женщин  взволновали  Майка.  Он
вспомнил девушку, которую вынес из жилища  "собак" за секунду до пожара. Она
была одного с Майком возраста, и под ее тонким платьем...
     Тогда, в запале боя, он почти ничего не понимал, но сейчас все стало на
свои  места,   а   память  угодливо  выдавала  ему  самые   лакомые  кусочки
воспоминаний  Позднее  Майк  неоднократно  прокручивал в  своем  воображении
картины   того,  что   вышло  бы   из   их  встречи,  не  будь   он  стеснен
обстоятельствами. И это были лучшие из фантазий Майка, которые он доводил до
осязаемого совершенства.
     Майк был близок с этой девушкой столько раз, что уже верил в реальность
их отношений. Однако эти мысли мешали его главному делу, и он находил в себе
мужество  прятать  их,  пока  не появлялась  возможность  для  нового полета
воображения.
     --  Господа,  прошу  убрать  локти!  --  объявил  официант,  неожиданно
появившись с огромным, уставленным тарелками подносом.
     "Барсуки" моментально выполнили команду и тут же погрузились в чарующие
запахи  жареных гусиных  потрошков, которые обрамляли запеченные  в персиках
окорочка.
     -- Давай  снимем эту  белую штуку,  --  предложил Гви-нет,  имея в виду
белоснежную скатерть. -- Замажем мы ее, ой замажем.
     --  Это не имеет значения, господа, --  пропел официант, -- для того  и
белое, чтобы мазать.
     Расставив тарелки,  он  дополнил  их небольшими кувшинчиками  с соусом,
несколькими блюдами с сопутствующим салатом  и напоследок увенчал построение
серебряным ведерком со льдом, из которого торчало горлышко бутылки.
     -- А теперь вот это, -- произнес служитель столов и подносов, выставляя
фужеры, похожие на хрустальные тюльпаны. -- Прикажете налить, господа, э-э..
"барсуки"?
     --  Налей, парень,  --  сказал Шило, проникаясь  уважением  к человеку,
рассмотревшему их принадлежность.
     --  Вы не поверите, господа разбойники, но в детстве я мечтал сбежать в
долину и примкнуть к вам. Честное слово!
     Придушенная  умелой рукой  пробка негромко  зашипела, и через мгновение
пенная струя поочередно заполнила бокалы.
     --  Пожалуйста, отведайте наше лучше шампанское, господа! Это "Советик"
полусладкое. Нектар, доступный немногим! Очень немногим...



     Незнакомый  пенный напиток "барсукам" очень  понравился. Прежде  они не
пробовали ничего подобного.
     Майк,  совсем непривычный  к  алкоголю,  слегка  запьянел  и  удивленно
анализировал новое состояние. Окружающий  мир становился  менее статичным, а
краски его дрожащих контуров приобретали необыкновенную яркость.
     Неожиданно  в эту чудесную гармоничную  картину радости, отдыха и новых
ощущений вклинился до боли знакомый звук схватки.
     Выстрелы  доносились прямо из  холла  и  перемежались криками и  звоном
витринных стекол.
     Официант  тут  же замер, округлив от ужаса  глаза, а  Шило достал из-за
пояса пистолет и положил его на стол. То же самое, как по команде, проделали
Майк и Гвинет.
     -- У вас так каждый день? -- совершенно серьезно  поинтересовался Шило,
наблюдая, как  залетавшие в дверь пули вспарывали накрахмаленные  скатерти и
на пол валились не успевшие спрятаться посетители.
     Однако вопрос остался без ответа. Официант охнул и упал в обморок.
     -- Думаю, мы  не  должны ввязываться  в  это дело, -- подвел итог Шило,
указав в качестве примера на ансамбль из Торн-Велля. Музыканты действительно
продолжали играть,  не придумав  ничего более подходящего, и  Шило принял их
оцепенение за признак спокойствия.
     Между  тем,  преследуемые  частым  огнем,  в  ресторан  ввалились  трое
автоматчиков и, прячась за колонны,  стали вести ответную стрельбу,  посылая
пули в холл гостиницы.
     --   Здесь  становится  жарко,  --  заметил  Гвинет,   дотрагиваясь  до
пистолета.  Треск  автоматов мешал  разговору, и хмель  от  дорогого напитка
растаял без следа.
     Очередная шальная пуля нашла новую жертву. Ею оказалась самая молодая и
миловидная дама. Она была пьяна  и не успела вовремя  лечь  на пол. Брызнула
кровь, и женщина, словно кукла,  шлепнулась на паркет, а ее смелый разрез на
юбке задрался до неприличия.
     --  Как  ты думаешь,  Майк,  мы еще  должны  сохранять спокойствие?  --
поинтересовался Шило.
     Будь он  в долине, его пистолет уже давно бы заговорил, а здесь, в этом
большом красивом доме, он терялся и не знал, как ему поступить.
     Майк тоже  не знал, ведь в туристических  проспектах подобных ситуациях
даже  не упоминалось.  Впрочем,  прятавшиеся за  колоннами  автоматчики сами
решили  этот вопрос. Одному из них не понравились то  ли пистолеты на столе,
то ли  просто  кожаные  куртки "барсуков".  Он вскинул  автомат, намереваясь
устранить эту проблему, но его проблемы на этом только начались.
     Шило радостно  схватился  за  пистолет  и выстрелил  три  раза  подряд.
Послышался   грохот  роняемого  оружия,   а  затем   автоматчики  поочередно
повалились в россыпи стреляных гильз.
     На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая только стонами раненых
да возгласами удивления, доносившимися из холла.
     --  Надеюсь, я все  сделал правильно? -- несколько  неуверенно произнес
Шило и, чтобы скрыть свое смущение, добавил, обращаясь к  пришедшему в  себя
официанту: -- Друг, принеси еще сладкого вина. Это уже кончилось...
     В подтверждение своих слов он показал на пустую бутылку.
     Повинуясь долгу, официант с трудом поднялся на ноги:
     -- Это уму непостижимо... Это непостижимо уму -- такое пережить. -- Его
блуждающий взгляд остановился на лице Шила.  -- Сэр, я все помню -- еще одну
бутылку полу сладкого "Советик"...
     И  бедняга  пошел  мимо   перевернутых  столов   и  лежавших  на   полу
посетителей, припудренных сбитой с потолка известкой.
     -- Смелый человек, -- заметил Гвинет.
     -- Нормальный парень,  -- подтвердил Шило. Из холла  заметили  движение
официанта и снова открыли огонь. Его спасло только чудо да спешка стрелков.
     А  Гвинет,  решив поддержать  "смелого  человека",  поднял  пистолет  и
выстрелил несколько раз.
     -- Ты попал, -- заметил Шило.
     -- Да, они ведут себя неосторожно, -- согласился Гвинет и, посмотрев на
Майка, спросил: -- А почему ты не стреляешь?
     -- Я  не успел ничего сообразить, -- признался тот. --  Я пришел  сюда,
чтобы встретиться с большими людьми, а стрелять друг в друга мы могли бы и в
долине...
     --  Тут   ты   прав,  --   согласился  Шило  и,  увидев,  что  официант
возвращается, поднял  пистолет, снова  целясь  в  дверной  проем.  Едва  там
появилась цель, Шило нажал на курок.
     -- Какие-то они здесь медлительные, -- сделал замечание Гвинет.
     -- Да-а, -- вынужденно признал Шило и быстро поменял обойму.
     Официант  без   проблем   преодолел  заваленное   обломками   и  телами
пространство и поставил на стол бутылку "Советик".
     -- Молодец, -- сказал Шило. -- Садись с нами...
     -- У нас это  не положено, -- попытался отказаться  официант, однако на
стул присел. Движениями, доведенными до автоматизма, он  откупорил бутылку и
разлил шампанское по бокалам.
     Официант  был  еще  не  в себе  и  слышал  только  восторженные  оценки
разбойников:
     -- Ох, сладкое какое!
     -- В нос шибает!
     -- Мне нравится. Это лучше, чем шоколад...
     -- Не стреляйте! Перемирие! У нас перемирие! -- неожиданно закричали из
холла.
     -- Это, наверное, вам, -- заметил  официант.  Понемногу  до него  стала
доходить ужасная суть всего произошедшего.
     -- Не стреляйте, у нас перемирие!...
     -- У  нас тоже перемирие! -- в свою очередь крикнул Шило. И,  посмотрев
на Майка, спросил -- Я все так говорю, Баварски?
     На что Майк только пожал плечами.



     Кита Карсона отшвырнули  с  таким  пренебрежением, словно он был  и  не
человеком, а каким-то  блохастым щенком. Бедняга ударился  головой о стену и
счел за благо  не подниматься с пола, наблюдая за тем, как из двери, ведущей
на пожарную лестницу, выбегают люди Маллинза.
     Они  с  ходу  вступали  в  бой,  и во все  стороны  разлетались пули, а
стреляные гильзы сыпались точно горох.
     "Чур не в меня, чур не в меня",  -- молил Карсон, чувствуя, как горячая
смерть  вонзается в стены  все ближе  и  крошки  облицовочного камня  больно
щиплют лицо.
     Противник  рассредоточился тем временем по холлу и, прячась за тяжелыми
диванами и стойками портье, ожесточенно сопротивлялся.
     Чтобы  охватить этих  молодцов с  флангов, люди  Маллинза просочились в
ресторан, что позволило им вести перекрестный обстрел. Карсон видел, что это
приносит ощутимую пользу, и про себя похвалил Маллинза.
     "Должно  быть,  я  его  недооценивал. Недооценивал  этого  талантливого
сукиного сына", -- говорил себе Кит, щурясь от летящей мраморной  крошки. Но
неожиданно  веселая  трель автоматчиков,  засевших  в  ресторане, оборвалась
после  нескольких   громких  хлопков.  Кит  тут  же  заподозрил  измену,   а
приободренный  противник  предпринял контратакующий  маневр, отбросив  людей
Маллинза к лифту и заставляя бросить своих раненых.
     Впрочем,  едва  вражеские солдаты  оказались  напротив  дверного проема
ресторанного  зала,  снова  послышались  хлопки,  и  автоматчики  неприятеля
покатились по мрамору, как кегли.
     Враг  дрогнул  и начал  отступать,  а в смертельно опасную  зону  опять
ступили  бойцы  Маллинза. И  опять,  словно  поветрие,  быстрая  стрельба  и
бездыханные тела  неосторожных  бойцов, повалившихся поверх жертв предыдущей
волны.
     -- Да что же  это такое?! --  не выдержал Кит. Он видел, что неизвестно
кто валит и тех и  других, не  различая  друзей  и  неприятелей. По счастью,
рядом прятался Маллинз, который тоже заметил эту непонятную закономерность.
     --  Похоже, кто-то спятил! -- предположил он, вытирая кровь, набегавшую
из свежей раны на лбу.
     -- Нужно перемирие, чтобы разобраться в обстановке, -- предложил Кит.
     -- Согласен, -- кивнул Маллинз и, сложив ладони рупором, крикнул: -- Не
стреляйте! Перемирие! У нас перемирие!
     И тотчас с другой стороны рубежа ему ответили:
     -- Не стреляйте, у нас перемирие!
     --  Ну наконец-то, -- вздохнул Кит и с трудом поднялся на ноги.  Мокрая
штанина и легкое жжение в паху, породили в его мозгу страшную догадку.
     "Я ранен! Пуля нашла меня, и я истекаю кровью!" -- решил Карсон, однако
тут  же  пришло прозрение. Он попросту  напустил в  штаны,  но это было  уже
несмертельно.
     Из  всех углов холла тяжело поднимались  участники смертельного  шоу, и
никто из них  больше  не  наставлял  стволов друг на друга.  Уцелевшие бойцы
стаскивали  в  кучи  бездыханные  тела,  волоча  их   по  полу  и   оставляя
отвратительные кровавые полосы.
     Откуда-то   появились   аптечки  и  бинты,  затем  послышались   сирены
приближающихся карет "скорой помощи".
     Вскоре появились представители полиции Они вели себя  очень  осторожно.
Увидев Кита, комиссар городского управления направился прямо к нему.
     -- Вы  заверяли меня, сэр, -- начал он.  --  Вы заверяли  меня, что все
останется в рамках, и... что же я вижу?
     Комиссар огляделся, драматически простирая руки то в одну, то в  другую
сторону, а сопровождавшие его  офицеры  невольно  повторяли движения  своего
шефа. Получалось очень комично, однако Кит сдержал улыбку и тихо спросил:
     -- Я могу как-то компенсировать вам эти беспорядки, мистер Хуарес?
     --  Ну,  я  даже не  знаю...  --  пожал  плечами  комиссар.  Он  боялся
продешевить и оттого не мог назвать цифру сразу.
     -- Пятьдесят тысяч мы и пятьдесят тысяч наши оппоненты.
     Лицо комиссара на секунду замерло, и напряженная работа мысли собрала в
кучку все имевшиеся на лбу морщины. Однако  вскоре чело Хуареса разгладилось
и он удовлетворенно кивнул.
     -- Я сейчас же поднимусь  в номер, чтобы принести все необходимое, а вы
пока  поговорите вот с  ним,  --  сказал Кит, указывая на  сидевшего у стены
человека, который обеими руками держался за продырявленный пулей живот.
     -- Что, дружище,  плохо  тебе? -- спросил Кит,  узнав в раненом  своего
обидчика, который вызывал на битву Маллинза, а  затем отшвырнул самого Кита,
больно ударив его  о  стену.  -- Вижу, что  плохо.  Вызывай своего казначея,
нужно заплатить городской полиции.
     Раненый медленно поднял на Карсона глаза и не проронил ни слова.
     --  Покажи  мне, кто  у  вас  казначей!  Просто ткни пальцем!  -- снова
потребовал  Кит, затем нагнулся ближе и наконец все  понял.  -- Да он подох,
тварь. Я ему ору, а  он подох  и ничего не  слышит! -- возмущенно воскликнул
Кит.
     Продолжая что-то бубнить себе под нос, он  вошел в лифт, и изрешеченные
пулями створки со скрипом сомкнулись за его спиной.



     Через десять минут Кит снова спустился вниз и подивился тем изменениям,
которые произошли в холле за время его недолгого отсутствия.
     Все  трупы  были вынесены на крыльцо, а  раненые уложены вдоль одной из
стен, где им оказывали помощь врачи. Согнанный владельцем гостиницы персонал
отчаянно драил пол мыльной пеной, а в ресторане снова играл оркестр.
     "М-да, -- подумал Карсон, -- жизнь стремительно берет свое".
     Тут  же  он  заметил  своего  противника  -- человека  из "Клаус  Хольц
компани",  который  быстро отсчитывал  деньги  в  фонд городской полиции.  И
комиссар Хуарес был им, по-видимому, вполне доволен.
     Возникло  опасение, что  противник  перевербует  полицейского  на  свою
сторону, однако Карсон мысленно махнул на это  рукой. Хуарес не та величина,
которая в городе хоть что-то значит.
     "Другое дело  Лозмар,  --  размышлял Кит.  -- Его  ребята, появись  они
вовремя,  могли  бы  решить  исход  сражения...  Кстати,  а  где   эти  трое
гиптуккеров, которых я видел перед началом драки?"
     -- Мистер Карсон, ну как же так! -- услышал Кит умоляющий голос и сразу
узнал владельца отеля, мистера Гоусмита.
     -- Составляйте смету на ремонт, -- предупреждая объяснения, заявил Кит.
-- Половину подпишу я, другую наши оппоненты.
     --  О!  Вы  настоящий  джентльмен,  мистер Карсон! Слов нет,  какой  вы
человек! -- обрадовался Гоусмит и, не теряя времени, убежал сочинять смету.
     Постояв в раздумье среди снующих вокруг людей, Кит принял решение пойти
в ресторан, тем более что там, кажется, тоже все вставало на свои места.
     Едва  он  появился  в зале,  к  нему  подбежал  метрдотель. Его бабочка
болталась на  тесемке, белая сорочка была перепачкана кровью. Тем  не  менее
ресторанный  служитель   мужественно   улыбался,   преодолевая   последствия
недавнего шока. За его  спиной официанты и кухонные рабочие наводили порядок
и заменяли скатерти на уцелевших столах.
     Как  ни  странно,  посетители  ресторана  испытали не  слишком  сильное
эмоциональное  потрясение,  и  все  благодаря  принятому накануне  алкоголю.
Невозмутимыми выглядели и  четверо музыкантов,  которые продолжали исполнять
монотонную пьесу, уставившись глазами в пустоту.
     Неожиданно Карсон увидел Маллинза. Тот сидел за столиком у стены.
     -- Для вас есть отличное местечко, сэр, -- предложил метрдотель.
     -- Не нужно, -- сказал Кит. -- Меня здесь ждут.
     С этими  словами он  направился  к Маллинзу,  который,  хотя и  не  был
серьезно ранен, вел себя как-то странно.
     -- Бен, ты почему не со своими людьми? -- строго спросил Кит.
     -- Тихо, -- прошипел тот, прижав к губам палец. -- Садись и наблюдай.
     -- За кем?
     --  За  ними.  --  Маллинз указал на  столик,  занятый  гиптуккерами --
троицей, которую Кит видел накануне.
     "Как я мог их сразу не заметить!" -- удивился он, присаживаясь рядом  с
Маллинзом.
     -- Какие-то они не такие. Не похожи на гиптуккеров.
     -- На кого? -- не понял Маллинз
     -- На погонщиков туков.
     -- Какие это тебе погонщики? Они положили двенадцать человек.
     -- Наших?! -- поразился Кит.
     -- Всяких. Им без разницы, -- тихо сказал Маллинз.
     --  А давай  подойдем к ним  и  познакомимся,  --  неожиданно предложил
Карсон и даже сам испугался собственной смелости.
     --  Давай, Кит, --  охрипшим от решимости  голосом произнес Маллинз. За
все время знакомства с Карсоном он впервые назвал его Китом. Или, по крайней
мере, впервые произнес это имя приветливо.
     Маллинз уже начал подниматься из-за стола, когда Карсон сказал:
     -- Стой!  Нужно сделать заказ. А то неудобно идти знакомиться с пустыми
руками.
     -- Да,  неудобно, -- быстро согласился Маллинз и с видимым  облегчением
сел обратно на стул. Ему казалось, что он выиграл еще несколько секунд.
     --  Эй,  парень!  --  приглушенно  крикнул  Карсон  и  призывно  махнул
официанту рукой.
     -- Слушаю, сэр.
     -- Вот что, набери полный поднос еды и приходи сюда.
     -- Но что конкретно? -- удивился официант.
     --   Не  важно,   главное,   чтобы  попышнее...  Попредставительнее  --
понимаешь?
     -- Да, сэр.
     Официант зашагал, быстро переставляя длинные негнущиеся ноги, а Карсон,
глядя  ему  вслед,  заметил,  что  ансамбль  музыкантов  уже  несколько  раз
проигрывает одну и ту же музыкальную фразу
     Впрочем,  этот непорядок заметил и всеведущий метрдотель.  Он подошел к
сцене и  постучал пальцем по корпусу  контрабаса,  обращая  на себя внимание
музыкантов. После этого мелодия продолжила свое легкое течение, словно река,
преодолевшая высокий порог.
     Кит намеренно пялился по  сторонам, чтобы только не смотреть в  сторону
гиптуккеров. Он опасался, что этим выдаст свое волнение раньше времени.
     Наконец появился официант с грандиозным подносом, на котором размещался
нестандартный заказ. Кит удовлетворенно кивнул: многоярусные построения блюд
смотрелись именно так, как и следовало.
     -- Теперь вперед, Бен, -- скомандовал он, понимая, что еще немного -- и
он не решится это сделать.
     Официант  был пущен первым,  и под прикрытием  его  подноса Кит  и  Бен
осторожно приблизились к трем необычным гостям.
     --  Разрешите  предложить  вам  небольшое  угощение  от  нашего  стола,
господа! --  голосом отставного конферансье произнес  Кит,  словно  объявляя
номер с фокусами.
     Три пары глаз воззрились  на него с явным удивлением. Кит  читал в  них
непонимание, но никакой агрессии не было, и это вселяло оптимизм.
     Между тем официант начал профессионально расставлять тарелки на столе и
убирать пустые и те, к которым едва прикоснулись.
     -- Садитесь, господа, -- ломающимся юношеским голосом предложил один из
гиптуккеров, и Карсон отметил, что он очень молод.
     --  Спасибо. --  Кит сел  на  единственное  свободное место, а Маллинзу
пришлось выдернуть стул из-под соседнего столика.
     Карсон сунул официанту чаевые, и тот удалился, а гиптуккеры с интересом
воззрились на неожиданных гостей. Впрочем, и Шило, и Гвинет, и в особенности
Майк  были  настроены  весьма  благодушно,  ведь  люди,  пришедшие  с  таким
угощением, без сомнения, явились с добрыми намерениями.
     -- Мы здесь впервые,  --  сказал  Майк, широко поводя  рукой. -- И  нам
здесь очень нравится.
     -- Да, нравится, -- подтвердил Шило, а Гвинет покивал головой.
     Кит  понял --  ему намекают, что пора начать разговор, однако как раз в
этот момент он заметил эмблему "барсуков", о которых столько слышал от Дьюка
Лозмара.  И хотя тот старался говорить о своих врагах не слишком много,  Кит
понял, что "барсуки" немногочисленны, но очень опасны.
     Впрочем,  в  этом  Карсон убедился  не  так давно.  Ненавязчивая манера
стрельбы этих  людей  поразила даже  такого  видавшего виды  вояку, как  Бен
Маллинз. Он  до  сих пор сидел тише мышки и  предоставлял  Киту право самому
вести разговор.
     -- А... мы тут часто бываем, а вот теперь увидели новых  людей... очень
симпатичных людей. -- Кит нервно хохотнул и посмотрел на Маллинза.
     Тот запоздало кивнул и выдавил из себя:
     -- Да. -- И на этом его поддержка закончилась.
     -- Как вам тут нравится?
     -- Тут красиво, -- подал голос Шило. -- Только очень шумно.
     -- Шумно, -- согласился с  ним Гвинет. -- Мы и  не  знали, что в городе
так много стреляют. Сначала мы хотели не вмешиваться, но парни, которые сюда
прибежали, они собирались в нас стрелять...
     -- Они были неправы, -- искренне  признал  Маллинз. Затем дотронулся до
пластыря,  который стягивал небольшую рану на лбу, и,  улыбнувшись, пояснил:
-- Это след от вашей пули.
     Гвинет посмотрел на Шило и заметил:
     -- Видишь, ты промахнулся.
     -- Он еще не совсем здоров, -- вступился за Шило Майк.
     -- Да ладно, -- махнул рукой Маллинз, -- зато все остальные пули  легли
в цель! Ни одного раненого -- просто класс!
     Карсон посмотрел на  восторженное лицо Бена -- да, еще не  очень хорошо
знает он этого ненормального. Маллинз обсуждал  потери собственного отряда с
такой простотой,  будто  речь шла  о  сбитых в  игре кеглях.  А  потом агент
неожиданно спросил:
     -- Так вы гиптуккеры?
     Люди -- "барсуки" переглянулись, затем Шило, как самый старший, сказал:
     -- Нет, мы хозяева долины.
     --  А что  это  значит? -- снова  спросил  Маллинз,  еще  незнакомый со
здешними обычаями.
     -- Мы живет в соляных  долинах и помогаем гиптуккерами перегонять скот,
-- добавил Майк.
     -- Я  тоже интересуюсь туками,  -- перехватывая у  Маллинза инициативу,
заявил Карсон.
     -- Да? -- обрадовался Майк. -- А вы что же -- покупаете или продаете?..
Вы с юга?
     -- Нет, мы приезжие! -- не ко времени влез Маллинз, и Кит ткнул его под
столом ногой.
     -- Да, мы вообще не с Малибу.
     -- Значит, вы покупатели, -- тут же определил Майк. -- Как вас зовут?
     -- Ах да! -- спохватился Кит. -- Я Кит Карсон, а это Бен Маллинз.
     -- А меня зовут Майк. Моих друзей -- Гвинет и Шило.
     -- Шило -- это круто, -- не удержался Маллинз и снова получил ногой под
столом.
     -- Давайте  же приступим к угощению,  господа.  А то  все  остынет!  --
призвал Карсон и, подавая пример, начал есть ложечкой фруктовый мусс.
     Остальные взялись за мясо и несколько минут угощались молча, лишь время
от времени обмениваясь впечатлениями от блюд.
     "Барсуки" ели споро,  но  вилками почти  не  пользовались,  предпочитая
действовать пальцами и вытирать их о салфетки.
     Маллинз налил  всем вина  и  объявил  тост -- "за  дружбу".  Вино  было
хорошее, и все выпили с удовольствием, а самый юный разбойник, пригнувшись к
столу, спросил:
     -- Не  желаете  ли купить  тысячу туков,  мистер  Карсон.  Туки свежие,
только что с перегона.
     -- Тысячу? -- переспросил Кит, на ходу обдумывая предложение.
     -- Да.
     -- По какой цене?
     --  Триста  пятьдесят кредитов за  голову. Кит пожал плечами, пошевелил
бровями и выдал встречное предложение:
     -- А как насчет десяти тысяч туков?
     -- Легко, мистер Карсон. Дело времени...
     -- Ну, это ты загнул, -- поправил  молодого разбойника Шило, однако тот
ответил ему таким взглядом, что старший товарищ стушевался.
     -- Повторяю, мистер Карсон, и  десять тысяч, и  двадцать,  и вообще все
поголовье туков на Малибу. Вернее почти все.
     -- Почему "почти"?.. --  подался вперед Кит. Он уже начал загораться от
нарисованных  этим  мальчишкой  перспектив.  Впрочем,  это  могло  оказаться
пустышкой  и враньем  подвыпившего юнца,  однако что-то  заставляло  Карсона
относиться к этим словам серьезно.
     -- Почти, потому что мне неизвестна ситуация на юге, сэр.
     Все  помолчали.  Шило  и  Гвинет  выглядели  озадаченными,  а  Маллинз,
напротив, излучал неподдельную радость.
     --  Давайте выпьем еще, -- предложил он  и, не дождавшись ответа, снова
разлил вино, -- За дружбу, -- и первым осушил бокал.
     -- За дружбу, -- согласно повторили разбойники и тоже выпили.
     Выпил и Кит Карсон.
     "А может  быть,  они  не такие уж  плохие ребята?"  --  подумал он  под
действием опьяняющего и изысканного вкуса дорогого вина.
     -- Я бы подумал о покупке туков, мистер... э-э...
     -- Баварски, -- подсказали ему.
     -- Да, мистер Баварски. Я  бы подумал, если бы имел возможность тут  же
вводить животных в бизнес. То есть...
     -- То есть заставлять их давать молоко и получать мальзиву.
     --  О да,  --  кивнул  Кит  и  улыбнулся.  Этот  малолетний  преступник
определенно был очень смышлен.
     -- Может быть, вы хотите найти человека, который организует для вас это
производство?  --  заплетающимся языком уточнил  Майк. Его  не  привыкший  к
алкоголю организм таял, превращаясь в манную кашу, однако  это  расслабление
давало  Майку ощущение  какой-то  необыкновенной  текучести  и  податливости
всего, что было вокруг. О, он способен на многое.
     -- Я  хотел бы  увидеть  этого человека,  --  усмехнулся Карсон,  вновь
обретая утраченную было смелость.
     --  Этот человек перед вами, мистер Карсон,  -- заявил Майк,  хвастливо
ударяя себя в грудь.
     "А  может, и впрямь  это  он? --  снова подумалось Киту.  -- Может, вся
операция  и  в  самом деле окажется такой  простой. Я нахожу человека, и  он
совершает все необходимое, а я только стригу купоны".



     Через полчаса Карсон и Маллинз ушли. Перед этим Кит  позвал официанта и
потребовал, чтобы все счета его новых друзей принесли ему в номер.
     Майк  и оба  его товарища  нисколько не  возражали., решив, что  такова
городская  традиция. Забылось даже  то, что в  них целились  из  автоматов и
пришлось пустить в ход оружие.
     Между тем  еды и напитков  оставалось еще много  и  следовало  поискать
туалет.  Официант любезно  показал дорогу, и Шило с Гвинетом  пошли первыми.
Когда же они вернулись, за их столом сидели еще целых три почитателя таланта
непревзойденной стрельбы.
     --  Познакомьтесь, ребята,  -- заплетающимся языком  представил  гостей
Майк,  -- это мистер Гуго Флангер и... э-э... Бойл  Шмайссер и Серж Персоль.
Они поражены твоей, Шило, стрельбой и хотели бы познакомиться.
     --  Очень  приятно,  господа,  -- светским  тоном  произнес  Шило,  уже
начавший  приспосабливаться  к  новой  для  него  городской  реальности.  Он
интуитивно чувствовал, что Майк ведет правильную игру.
     -- Чем занимаетесь, мистер Флангер? -- с ходу спросил Гвинет, определив
главного.
     --  Я  инженер-геолог, господа,  -- отозвался Флангер каким-то грустным
голосом.  --  А  вот Серж  Персоль интересуется вашей манерой  стрельбы.  Он
потерял  несколько своих  бойцов,  но все  же  хотел  бы уточнить  некоторые
детали...
     -- А какую роль в вашей команде играет мистер Шмайссер? -- не  сдавался
Гвинет, получая удовольствие от произношения такой сложной фамилии.
     -- Я консультант, господа, -- тут же отозвался Шмайссер. -- Консультант
по общим вопросам.
     -- Я вижу, выопять  заменили все угощения, -- сказал Шило. --  Но я  не
против. Может быть, выпьем за дружбу?
     -- Мне уже хватит, -- сказал Майк, реально оценивая свои возможности.
     -- А  мне  налейте, -- грустно произнес мистер Флангер. --  За дружбу я
выпью.
     В  этот  момент  на  сцене  снова  появились   музыканты.   Они  что-то
проговорили  в  микрофон, и  несколько  человек  зааплодировали.  Майк  тоже
захлопал,  посчитав, что  выглядеть  неотесанным деревенщиной в  таком месте
нехорошо.
     -- За дружбу, -- провозгласил тост Гвинет, и все, за исключением Майка,
выпили.
     --  Послушайте, а чего вы сцепились  с этими парнями,  которые покупают
туков? -- неожиданно задал вопрос Шило. -- Мы только что с  ними выпивали --
хорошие ребята. И чего вы не поделили?
     -- Они хотят наши бассейны, -- коротко пояснил Гуго Флангер.
     -- Какие бассейны? -- тут же заинтересовался Майк.
     -- Угольные.
     -- Ты слишком много говоришь, Гуго, -- одернул его Шмайссер.
     --  Извини, -- согласился  Флангер,  --  давайте  лучше снова выпьем за
дружбу.
     И они снова выпили, однако  теперь Гвинет с Шилом тоже пропустили тост.
Жизнь в долине приучила их помнить о необходимости различать мушку пистолета
-- иначе конец.
     Через  какое-то   время,   когда  музыканты   спели  все   свои  песни,
обнаружилось, что трое гостей "барсуков" совсем пьяненькие.
     Оттаявший   боевик   Серж   требовал  подробно  рассказать   о  методах
прицеливания, и Шило с удовольствием отвечал на его вопросы. Шмайссер угрюмо
смотрел  на бутылки  и  бурчал что-то  о  мести  за  друга  Депо,  а Флангер
неожиданно пригласил Майка потанцевать.
     --  Но тут все танцуют только с женщинами,  --  заметил  наблюдательный
Майк.
     -- Тогда просто поговорим. А то на душе, знаешь... -- и Флангер ухватил
себя за горло, иллюстрируя свое теперешнее состояние.
     --  Хорошо, -- согласился Майк. Он решил пообщаться с Гуго,  не ожидая,
впрочем, никакой  выгоды. Туки  --  это да, Майк  прекрасно понимал, как  из
этого получаются  деньги, а вот угольные бассейны никак не ассоциировались у
него с достатком и материальным благополучием.
     --  Мы с тобою  незнакомы, -- произнес Гуго доверительным  тоном, когда
они уперлись в барную стойку.
     -- Теперь знакомы, мистер Флангер, -- напомнил Майк.
     -- Да, --  вынужденно согласился тот, -- но не настолько, чтобы  я тебя
боялся.
     --  Конечно,  сэр, --  кивнул Майк, отмечая,  что мистер  Флангер выпил
слишком много.
     -- Ты мне нравишься,  потому  что  еще молодой, -- продолжал Гуго, тыча
пальцем в грудь  собеседника, -- у  тебя все  впереди, и вообще -- ты еще не
превратился в настоящую сволочь... Вон у тебя на куртке зверюшка нарисована,
значит,  ты любишь  животных...  Ты, вообще,  золотой  парень.  Дай  я  тебя
поцелую. --  С этими словами Гуго облобызал Майка и, повернувшись к бармену,
воскликнул: -- Официант, горячего!
     -- Одну минуту, сэр, -- отозвался тот и поставил на стойку пару вазочек
с орехами.
     -- Спасибо, -- поблагодарил Флангер, затем посмотрел  на Майка и, хитро
прищурившись, сказал:  -- А ты знаешь, что я  здесь  самый  главный  из всех
людей "Клаус Хольц компани"?
     -- Нет, сэр, -- честно признался Майк.
     -- А знаешь почему?
     -- Нет, сэр.
     -- А я  тебе скажу,  ведь  ты -- золотой парень. Я главный потому,  что
знаю  все  бассейны  кванзинового угля, стоимость  которого  зашкаливает  за
триллионы кредитов. Усекаешь?..
     --  Начинаю  усекать, сэр, -- медленно ответил  Майк,  пытаясь выловить
суть из сказанных Флангером слов. -- Так что же такое бассейн?
     -- Бассейн,  братец, это территория,  на  которой, если снять несколько
метров  грунта, можно  добывать  окаменелый кванзин  просто  так  --  тупыми
экскаваторами  --  Гуго  забросил  в  рот  горсть  орехов и, ожесточенно  их
пережевывая, продолжал: -- Но беспокоит меня только одно, Майк. Знаешь что?
     -- Что?
     --  То,  что руководство "Клаус Хольц компани" захочет меня убрать, как
только я закручу здесь все дела...
     -- Как это убрать?
     --  А  очень просто. -- Гуго  показал указательный палец. -- Пух!  -- и
нету.



     Высоко,  под  самым  потолком, еле слышно журчал кондиционер. В оконное
стекло бились мошки, принимавшие отражение садившегося к горизонту солнца за
электрический свет.
     "Какие же  вы  глупые,  -- подумал Больцер, наблюдая хоровод  суетливых
насекомых. -- И как же  вы похожи на людей. Та же целеустремленность и та же
ошибочность в выборе цели".
     В  душевой перестала шуметь вода, и в комнату вошел сосед  Больцера  по
номеру  -- Панопулос. Вчера его зацепило, но сегодня  Панопулос снова был  в
хорошем  настроении,  хотя  весь  его  правый  бок  выглядел  одним  большим
посиневшим кровоподтеком.
     -- Хорошая здесь вода -- мягкая. Теперь это большая редкость.
     -- Почему  редкость? В любом  рейсе мойся  на здоровье дистиллированной
водичкой -- мягче ее не бывает.
     -- Нет,  я имею в  виду в  стационарных  условиях.  Вот как  сейчас  --
хороший номер, отличная жратва и горничные, которые не прочь заработать.
     --  Откуда информация  про  горничных?  --  спросил Больцер,  приподняв
голову. Женщины входили в перечень его интересов.
     -- Вчера Рыжий с Гунно истратили таким образом сто кредитов на двоих.
     -- Сто кредитов -- это много.
     -- С доставкой в номер -- совсем не много.
     -- Ты был у Сержа? -- спросил Больцер,  снова уставившись на бившихся о
стекло мошек.
     --  Был. --  Панопулос осторожно присел на  свою  кровать и,  достав из
сумки баночку с мазью, начал не спеша натирать бок.
     -- Что он сказал?
     -- А что тебя интересует?
     -- Мы будем глушить этих парней или нет?
     -- Серж сказал, пока нет. Нашли общий язык.
     -- Что это значит?
     -- Это значит, что дня через три все повторится снова.
     -- Понятно.
     -- А ты чего спрашиваешь? -- неожиданно поинтересовался Панопулос.
     -- Тебя удивляет, что я задаю вопросы о работе?
     -- А может, ты дрейфишь.
     Панопулос  намеренно  выводил  новичка  из  себя, проверяя,  на что тот
способен.  Вчера,  в  холле,  он  вел себя  не  слишком  уверенно, что  дало
Панопулосу основание заподозрить Больцера в трусости.
     Он ожидал, что  сосед  вспылит  или,  наоборот,  начнет  оправдываться,
однако тот не отреагировал никак. Больцер просто лежал с закрытыми  глазами,
лишь нога подергивалась в такт какой-то, слышной одному ему мелодии.
     -- Между прочим... -- Панопулос закончил намазывать отбитый бок и надел
футболку.  -- Между  прочим,  что за баллоны спрятаны в твоей сумке?  Уж  не
средство ли для вытягивания пениса?
     На этот раз Больцер открыл глаза, в его руках оказалось вдруг непонятно
откуда взявшееся устройство, которое он  и  направил на неугомонного соседа.
Тот  ничего  не  успел  сообразить,  как сжатый  воздух выплюнул  заряженную
парализатором стрелу и она вонзилась в грудь Панопулоса.
     Бедолага смог  еще подняться  с  кровати,  но  тут же  неловко взмахнул
руками и, будто подломившись, с грохотом повалился на пол.
     Больцер с минуту наблюдал погасавший за  стеклом закат, потом  встал и,
подойдя  к окну, стал  смотреть на уродливые  здания центра  города.  Они не
подчинялись  никакой  архитектурной мысли -- они  просто  существовали,  как
животные в джунглях, которым ни до кого нет дела, кроме врагов и жертв.
     Больцер старался успокоиться, но ничего не получалось. Тогда он подошел
к Панопулосу, выдернул капсулу и  убрал ее в  карман.  Затем  выволок из-под
кровати  свою  сумку и, открыв потаенный кармашек, достал шприц,  заряженный
специальный   отравляющим   раствором.    После   такой   инъекции   человек
гарантированно спал  десять  часов  и  просыпался с  ощущением  жесточайшего
похмелья.
     --  Ну  что,  парень,  давай  дернем  по  маленькой.  Отпразднуем  нашу
маленькую победу...
     С  этими словами Больцер нагнулся над Панопулосом и, нащупав вздувшуюся
вену, ввел в нее полную дозу:
     -- Готов мальчик.
     Больцер  разогнулся  и  потер кулаком  поясницу.  Вчера,  во время этой
дурацкой  перестрелки, ему  пришлось  попрыгать  козлом, чтобы  не  получить
верную пулю.
     -- Готов  мальчик, -- повторил он  и, нагнувшись,  несколько раз сильно
ударил Панопулоса по лицу. Губы превратились в лепешку, а из разбитого  носа
хлынула  кровь. Это будет означать,  что Панопулос  не только  напился, но и
нарвался где-то на  крепкий кулак. Именно  так завтра  Стефано Больцер будет
объяснять ему ситуацию. И понятно, что Панопулос уже не вспомнит о емкостях,
которые заметил в сумке Больцера.



     Утро выдалось  светлое  и  солнечное,  однако  Серж  Персоль,  командир
наемников, прибывших для поддержки  миссии Гуго  Флангера, выглядел  мрачнее
тучи. Он терпеть не мог, когда пьянствовали в неурочное время.
     -- А ты, Больцер, почему не остановил эту сволочь? -- строго спросил он
у новичка.
     -- Я увидел  его уже таким, сэр, -- пожал тот плечами. -- Слышу, кто-то
царапается в дверь -- открыл, а это он. Морда разбитая, несет как  из бочки,
ну и все такое...
     --  Хорошо,  -- кивнул  Персоль,  затем  приблизил  лицо  к  растерянно
моргавшему Панопулосу и прошипел: -- Я должен бы  пристрелить тебя, Фидо, но
меня удерживает только  то,  что вместе  мы прошли слишком  длинный  путь...
Сукин ты сын.
     С  этими  словами  командир  ушел, а Фидо Панопулос взъерошил слипшиеся
волосы и уставил на Больцера мутные глаза:
     -- Слушай, но я же ничего не помню...
     -- Это неудивительно, -- пожал плечами тот.
     --  Но  я   же  раньше   никогда   так  не  напивался.   Ну,  пропускал
рюмочку-другую, но никогда... Ты мне веришь?
     -- Охотно верю, друг, но что ты от меня хочешь?
     -- Я... Я не  знаю... -- Панопулос глубоко вздохнул. -- И башка трещит,
как от прямого попадания...
     -- Вот  видишь, --  назидательным  тоном произнес  Больцер. -- И  с кем
дрался, тоже не помнишь?
     -- Да в том-то и  дело, что не помню! --  воскликнул Фидо. -- Ничего не
помню!
     --  Ну, может, хоть какие-то мыслишки остались? -- не сдавался Больцер,
желая удостовериться, что ему ничто не угрожает.
     -- Ни-ка-ких, -- по слогам произнес Панопулос.
     -- Принести опохмелиться? Я мигом, никто не заметит.
     -- Да пошел ты! --  Панопулос мотнул головой,  но  тут же  схватился за
виски. -- Ты извини, Больцер, просто я хреново себя чувствую...
     -- Да ничего, я же понимаю. Пойду,  чтобы тебе  не мешать, пройдусь  по
городу.
     -- О-о, -- простонал в ответ Панопулос, укладываясь на кровать.
     Стефано  подхватил свою  сумку и  направился  к  двери,  но  неожиданно
умирающий ожил и, вскочив с кровати, потребовал:
     -- Покажи мне, что у тебя в сумке!
     -- С чего это, Фидо? Это у тебя похмельный откат, что ли?
     --  Я  помню, что  видел в  твоей  сумке  что-то подозрительное,  -- не
сдавалась жертва тяжкого похмелья.
     --  Ты  пожалеешь,  Фидо,  если  вздумаешь  залезть  в  мою  сумку,  --
предупредил Больцер.
     -- Кого ты хочешь напугать, новенький? -- Панопулос решительно двинулся
на соседа, и тот, подняв руки, согласился.
     --  Ладно,  друг,  вот  моя сумка  --  смотри, -- с  этими  словами  он
расстегнул длинную  молнию и отошел в сторону, предоставляя Фидо возможность
осмотреть ее.
     Панопулос шагнул ближе, но  сразу увидел, что сумка почти пуста. Угадав
его мысли, Больцер пояснил:
     -- Все мои вещи  остались в шкафу.  Если  очень хочется, обыщи  их,  но
настоятельно советую  тебе быть поаккуратней,  потому что у  меня появляется
все больше оснований продырявить твою башку.
     -- Не пугай...
     -- Я не пугаю, -- сказал Больцер, застегивая сумку.  -- Я  просто делаю
тебе последнее предупреждение, сучонок.
     Панопулос хотел было вспылить, но что-то в глазах соседа заставило  его
отступить. Уж очень непохожи были его слова на обычные угрозы.



     Насвистывая  бодренький  марш,  Стефано  Больцер  вышел  в  коридор  и,
посмотрев по  сторонам,  получше  припрятал  за поясом свой пистолет.  Затем
прошел до лифта и нажал кнопку вызова.
     -- Прошу вас, сэр, -- через несколько  секунд произнес лифтер, кланяясь
пассажиру в надежде на чаевые.
     --  А, старый  дрючок!  -- воскликнул Стефано, стараясь быть похожим на
тупого наемника. -- Поехали вниз, а то наверху очень холодно.
     Не рискуя заводить разговор с невоспитанным солдафоном, лифтер послушно
поклонился и повел  кабину на первый  этаж.  Однако внизу, не  успел Больцер
выйти из лифта, как столкнулся нос к носу с командиром.
     -- Ты куда собрался? -- спросил Персоль.
     -- Фидо просит красных кислых ягод.
     -- Чего?! -- не поверил командир.
     -- Ну, я ему предложил принести из ресторана соки, лимон и все такое, а
он заладил: если не принесешь кислых ягод -- подохну.
     -- Уж  лучше бы подох, -- прокомментировал  Серж Персоль и пошел  своей
дорогой.
     Вздохнув  с облегчением,  Больцер  покинул  тяжелые  своды гостиницы  и
махнул рукой первому попавшемуся такси.
     Машина  проскочила по инерции несколько метров,  но тут же сдала назад,
дверца распахнулась, приглашая пассажира занять место.
     -- Куда помчимся, сэр?  -- прокричал обрадованный водитель, должно быть
слишком долго искавший клиента.
     -- Магазинчик на Плая-Кончитос знаешь?
     -- На Плая-Кончитос? Это же пригород, сэр. Там много всякой шпаны, а то
и разбойники из долины могут попасться.
     -- Да знаю я, -- признался Больцер и  принужденно  улыбнулся.  --  Но я
поспорил  с  корешом, что съезжу  туда  и куплю  ему сувенир --  лукошко  из
прокопченной полыни.
     -- Ваш друг что, колдун?
     -- Не совсем колдун, но кое-что в этом смыслит
     -- Хорошо, сэр, но за это я возьму с вас сотню.
     -- Нет проблем, парень, получи.
     С этими словами Стефано подал водителю деньги.
     Приободренный  видом  новенькой  ассигнации,  таксист  резко   отпустил
сцепление, и  машина стартовала, как ракета, заставив Больцера откинуться на
сиденье.
     Положив  сумку на колени,  он ощупал баллоны с драгоценным  содержимым.
Они были спрятаны под двойным дном, поэтому Панопулос до них  и не добрался.
А если бы добрался... Что ж, тогда бы это была его последняя минута.
     -- Слышал, вчера в  гостинице была жуткая стрельба, сэр. Это правда? --
поинтересовался  любопытный  водитель.  Что  с  него  взять?  Провинциальный
парень, который в своем Ларбени, наверное, изнывает от скуки и изменяет жене
налево  и направо.  Ну  а если  не  женат, то регулярно  набирается по самый
воротник.
     "Интересно  ему, болезному,  кто стрелял  и зачем,  --  лениво  подумал
Больцер, созерцая проносившиеся за окном  городские виды, --  небось если бы
оказался там, наложил полные штаны..."
     -- Была  стрельба,  --  кивнул  Стефано,  не  удостаивая таксиста  даже
взглядом.  -- Повздорили  какие-то  ребята,  но  потом  полиция  навела  там
порядок. Зачинщиков увезли в кутузку.
     -- Полиция? Да у нас в полиции никогда героев не было.
     -- А бабы свободные у вас в городе есть?
     -- Шлюхи, что ли?
     -- Нет, шлюхи  мне  не интересны. Меня интересуют  женщины натуральные,
домашние.
     -- А шлюхи, выходит, дикие?
     -- Шлюхи, они --  кони фанерные В них сока нет и тепла... -- неожиданно
для самого  себя определил Больцер,  однако, сообразив, что говорит странно,
тут же подстраховался: -- Да шучу я, шучу.
     -- Воля ваша, сэр. --  Пораженный таксист  покрутил головой и  прибавил
газу, желая поскорее ссадить чудаковатого пассажира.
     Больше он  не задавал вопросов, чувствуя непонятную тяжесть в  душе.  А
пассажир  тоже  не проявлял  к  нему  интереса  и  только поглаживал  сумку,
улыбаясь своим потаенным мыслям.
     --  Слушай, --  неожиданно спросил он,  когда  такси  уже  выезжало  на
Плая-Кончитос,   улицу,  уставленную  по   обеим   сторонам   брошенными   и
полуразрушенными домами. -- В Ларбени есть красные ягоды?
     -- Какие ягоды, сэр? -- В голосе таксиста слышалось беспокойство.
     -- Красные кислые ягоды. Они продаются на рынках?



     Таксист  высадил  пассажира  прямо  напротив  указанного   магазина  и,
торопливо развернувшись, поехал обратно в  город. Оставаться в этом  районе,
где были только развалины и помойки, ему не хотелось.
     А  Больцер постоял  на загаженной мостовой, посмотрел, сощурившись,  на
приветливое солнце и  направился к  входу  в  магазин,  над  которым  висела
вывеска "Принадлежности".
     Чего принадлежности,  на вывеске  указано не  было,  однако  все,  кому
нужно, приезжали  сюда делать  покупки  регулярно,  и  магазин,  несмотря на
непрезентабельный внешний вид, приносил своему владельцу надежный доход.
     Знакомый запах горькой полыни ударил  в нос Больцеру, и  он впервые  за
долгое  время  почувствовал   себя  в  безопасности.  Заслышав  стук  двери,
откуда-то  из  полумрака появился  человек.  Он  остановился  за  прилавком,
внимательно вглядываясь в лицо посетителя.
     -- Что, Кравчук, не узнал? -- Больцер криво усмехнулся и поставил сумку
на прилавок.
     -- Хозяин... Это вы?
     -- А то не я.
     -- Вот это маскировочка, -- прошептал пораженный Кравчук.
     -- Да уж пришлось постараться.
     --  Ну так  проходите же, проходите, хозяин,  -- засуетился  продавец и
толкнул дверь, ведущую в служебные помещения.
     Больцер знал, что за  дверью  находится склад и там воняет еще сильнее,
чем в самом магазине, однако стоять у прилавка тоже смысла не было.
     -- Как идет торговля?  -- спросил он, протискиваясь между тюками рыбьей
кожи и связками сушеных летучих мышей.
     --  Да ничего  -- не жалуюсь, -- отозвался Кравчук  и, согнав с  кресла
животное неизвестной породы, усадил гостя перед небольшим столом.
     --  Сейчас  сезон в самом разгаре, красные ящерицы хорошо  идут  и  еще
колючки с черным ядом.
     -- А насекомые?..
     -- Берут, но немного.  В основном на  приготовление слабых ишмангов: на
соседей  или для  работы  Правда,  тут  совсем  недавно  поступал  заказ  на
тараканов-органайзеров
     -- Что-то не помню, чтобы ты ими торговал.
     --  Раньше   не  торговал,   а  сейчас,  случается,  приходят  люди  из
государственных учреждений. Берут сотнями.
     -- И что, помогает?
     -- Да, говорят, производительность труда повышается очень сильно.
     -- Ну-ну, -- кивнул Больцер. -- Твой мотобен на ходу?
     -- На ходу, хозяин Я на нем почти каждый день на холмы мотаюсь -- товар
собираю.
     -- Товар на  холмах? --  не поверил Больцер. -- Ты  же раньше помойками
обходился.
     -- Раньше обходился, -- нехотя  согласился Кравчук. --  А теперь у меня
фирма солидная, нужно  марку держать... М-да... А что у вас с лицом, хозяин?
Неужели операция?
     -- С лицом?.. Ничего  с  лицом. Несколько  специальных инъекций, и все.
Контрразведка по пятам ходит, нужно быть осторожнее.
     -- Нужно быть осторожнее, --  повторил Кравчук.  -- Может,  чего-нибудь
покушать? Я быстро организую.
     -- Нет, не нужно, --  отказался Стефано. Ему не хотелось принимать пищу
в этом склепе, набитом  сушеными трупами  мелких  животных  -- Не  нужно,  я
сегодня плотно позавтракал.. Мотобен там же, под навесом?
     -- Да, бак полный.
     -- Ну и хорошо. Ты возвращайся за прилавок, а я сам дорогу найду.



     Двигатель  мотобена  работал ровно  и лишь  на подъемах начинал жалобно
подвывать, требуя добавки топлива.
     Больцер  прибавлял газу, и  мотобен катился дальше,  подминая  широкими
шинами высокую траву и разгоняя греющихся на солнце болотных мух.
     Окраины города таяли за спиной Больцера, а он  все гнал и  гнал рычащий
механизм, легко ориентируясь в  пустынном  ландшафте, хотя последний раз был
здесь давно.
     Вскоре  пологие холмы кончились и  потянулась долина, утыканная, словно
поганками, высокими,  побелевшими от соли  кочками. Ехать  стало труднее, но
Больцер  был  уже  почти  на  месте.  Он  миновал  долину  и  прокатился  по
разрезавшему холм  старому  оврагу, обрамленному чахлыми кустами да длинными
бородами сухопутных водорослей.
     Встревоженные кулики  бегали в траве и  перескакивали с кочки на кочку,
провожая неизвестную тарахтящую машину тревожным писком.
     "Ну вот и добрался", -- сказал себе Стефано, останавливая мотобен возле
торчавшего  из травы валуна. Поплевав на  палец, он протер запыленную линзу,
достал авторучку и, нажав потайную кнопочку, навел микрорефлектор. И в ту же
секунду земля вздрогнула. По спутанной траве пробежала судорога, и, разрывая
дерн, начала подниматься запорная плита.
     Больцер с  удовлетворением  отметил,  что никакого  скрипа  не  слышно,
только треск рвущихся корней и шорох осыпающейся земли.
     Наконец  плита  встала  на  стопор, и в  пологом  склоне остался  зиять
широкий  проход,  достаточный,  чтобы  в  подземную  полость вкатился  целый
микроавтобус.  Впрочем,  этого  не требовалось, и  Больцер  въехал  туда  на
мотобене.
     Заглушив кашляющий двигатель, он нащупал выключатель, и подземный ангар
залило ярким синеватым светом.
     -- Порядок, ребята, -- произнес Стефано. -- И спасибо мастеру Бушу.
     Вспомнив о  Буше, Больцер усмехнулся. Бедняга не  умел  читать,  зато в
земляной  механике   знал   толк  и  легко   маскировал  убежища,  ухитряясь
оборудовать их полезными приспособлениями.
     Когда эта  работа была  сделана, он получил  пулю в  затылок,  и,  если
говорить начистоту, Больцеру  было очень нелегко  сделать  этот  выстрел. Он
понимал, что Буш в своем роде гений, но этот гений знал уже слишком много, а
потому был практически обречен.
     Искренне  опечаленный, Стефано  закопал  его недалеко  от входа,  возле
пушистого куста дикого вована. Наверное, Буш уже полностью сгнил, ведь с тех
пор  прошло больше пяти лет,  а куст  дикого вована выпустил множество новых
побегов и  невообразимо развил свою корневую систему. Без вмешательства Буша
здесь точно не обошлось. В этом Больцер ничуть не сомневался.
     Эти воспоминания  несколько  смутили  спокойную душу  Стефано,  и он не
сразу смог отвлечься от них.
     Перед  его  глазами  возник Буш,  улыбающийся  в  пушистые  усы гигант.
Несмотря на все усилия Стефано, он так и не стал его рьяным сторонником. Буш
согласен был водить грузовики,  строить деревянные заборы, быть садовником и
кем  угодно,  но  только  не  бойцом,  глядящим  на  мир  сквозь  прицельное
устройство. За что и поплатился.
     "Ну и наплевать",  --  сказал себе  Больцер и, подняв  крышку багажного
отделения стоявшего в туннеле аэробена,  бросил туда сумку с драгоценнейшими
баллонами.
     Затем  навалился  на  покрытое  тонкой пылью  крыло  аппарата,  и  тот,
тихонько скрипнув колесиками, послушно покатился к выходу.
     -- То-то,  сукин  сын,  неужели  ты  думаешь, что  я  потерпел бы такое
безобразие, -- непонятно для чего и кого произнес Стефано,  однако эти слова
добавили ему сил  и решительности. Пожалуй, появись сейчас перед ним сам дух
Буша, он и то не испугался бы, а лишь попросил бы того по-дружески нажать на
выключатель.
     Больцер  выкатил  аэробен  на  солнечный  свет и крепко потряс головой,
избавляясь от мерзкого  страха. Впрочем,  он сразу определил, что этот страх
-- не его. Это страх чужой, он обитает здесь, в овраге.
     -- Да ты совсем  сходишь  с ума,  подлец  Густав, --  сказал он  себе и
засмеялся. Засмеялся  оттого,  что теперь  не  боялся назвать свое настоящее
имя. Да, его звали не Стефано Больцером. Он был урожденным  Альваро Роблесом
эль  Маррагоном,  единственным  полновластным  владельцем  одной  из  планет
Зеленого Рога.
     Но прошло время, улеглась пыль веков, и он уже просто частное  лицо  --
Густав Птюч. Никто. И вот  тогда, осознав, что он лишен всего,  Густав  Птюч
начал свою долгую и бесконечную борьбу.
     Он воевал  в бискайских  песках на  Элифе,  он  ходил  в атаку  в рядах
мятежного генерала  Буссенара, он участвовал в битве при Йорке, но злость не
проходила,  и Густав  все  больше утверждался в  мысли,  что  чужая идея  не
принесет ему успокоения. Он хотел собственной славы или смерти.
     "Я еще накажу  вас, я еще пролью  вашу стылую кровь к своим ногам",  --
грозил он неведомым врагам и продолжал копить отчаянную злость.
     Выкатив аэробен  на  колючую траву, Густав вернулся в  ангар и выключил
свет. Затем вышел из-под  бетонной плиты  и,  присев возле  валуна, поднес к
линзе авторучку. Луч микрорефлектора ударил в фотоэлемент, и  тот вынужденно
подчинился, запустив исполнительный механизм.
     Тяжелая плита поползла обратно, смыкаясь с земляной твердью.
     Густав, сколько себя помнил, никогда  не смотрел  на закрывающийся  зев
убежища. Он  не мог  объяснить себе причину, однако предпочитал видеть синее
небо и облака. И птичек, резвящихся в туманно-молочном влажном воздухе.
     Послышался  щелчок,  и  лишь  после  этого  взгляд  Густава вернулся  к
поверхности и остановился на пушистой кроне разросшегося вована.
     Густав вздохнул и забрался в седло аэробена. Он дернул изогнутый рычаг,
и молчавший долгие месяцы механизм глотнул кислорода и легко зажег топливную
смесь.  Сопло наполнилось раскаленными  газами и  толкнуло аппарат.  Сначала
робко,  а  затем все сильнее он стал разгонять его  по  заросшему травой дну
оврага, наполняя округу свистом сдвоенного колеса турбины.
     Кочки  били  в слабое  шасси, однако  Густав крепко  держался  за руль,
ожидая  пьянящего  мгновения  полного  отрыва   от  земли.  Наконец  несущие
плоскости набрали силу и рванули вверх несовершенный корпус аэробена. Грохот
шасси и шелест ломающейся травы сразу остались внизу.
     Птюч  выровнял аппарат  и, сориентировавшись по солнцу, повел аэробен в
нужном направлении. Там, у молочного  горизонта, где соль сливалась с водой,
а трава с небом, его  ждали преданнейшие  из  людей, если вообще  можно было
назвать людьми эти ужасные создания.



     Бегущие  навстречу  летящему  аэробену   существа  казались  крошечными
муравьями,  разбросанными по белой  поверхности соляного  поля. Густав знал,
что  многие из них вооружены, однако  больше  его беспокоило то,  что он  не
видел свободного места, куда можно было бы посадить свой аппарат.
     Ему пришлось сделать круг,  прежде чем  он заметил свободную от  черных
точек полосу; она  появилась благодаря действиям надсмотрщиков --  их жирные
точки были исполнены силой.
     Как оказалось, соляной  полигон, который прежде был абсолютно сухим, со
временем  покрылся слоем воды, что, впрочем,  не  помешало Густаву  посадить
свой аппарат.
     Турбины  напоследок рявкнули  и замолчали, а колеса шасси еще вертелись
какое-то  время,  разбрасывая  противные  соленые  брызги.  Наконец  аэробен
остановился и Густав выбрался из седла.
     К нему уже  бежали надсмотрщики и  несколько либеров, но Густав  их  не
боялся, к тому же у него был пистолет.
     -- Вот так удача, сэр! Мы уже не ждали,  что вы когда-нибудь появитесь!
-- воскликнул первый из надсмотрщиков по имени Вильяме.
     --  Ну  и  дураки,  --  просто  ответил Густав  и, достав  из багажного
отделения сумку, отдал ее встречающему. -- Здесь шесть баллонов. Насколько я
помню, ваши запасы должны быть на исходе.
     -- О да,  сэр, раствора осталось на месяц, а этих тварей стало  слишком
много -- они собираются сюда со всей округи.
     -- Постой,  ты  хочешь сказать,  что  либеров стало больше?  -- уточнил
Птюч.
     -- Да, сэр, их стало  так много, что недавно мы не смогли удержать пять
тысяч человек  и  они  мигрировали  к  Ларбени.  Даже  пытались  взять город
штурмом, но их уничтожили военные.
     -- Уничтожили  военные,  -- повторил Густав, осмысливая  услышанное. --
Волен у себя? -- спросил он, возвращаясь к сиюминутным проблемам.
     -- Да, сэр, правда, он не слишком трезв.
     -- Не слишком трезв? А с чего это он запил?
     -- Думал, что вы нас бросили, сэр.
     -- Вот еще придумали, -- начал сердиться Густав. -- Ладно, веди к нему.
     -- О,  сэр,  какое  счастье, что вы  прилетели!  --  воскликнул  второй
подбежавший надсмотрщик. Его глаза  лучились подлинным счастьем, и у Густава
не  повернулся язык  обозвать  его  дураком. --  Какое счастье,  что  вы  не
пропали, сэр! Мы уже думали всякое!
     Между  тем  места  посадки  аэробена  уже достигли  несколько  либеров.
Бормоча  что-то  неразборчивое,  они  попытались  прорваться к  Густаву,  но
надсмотрщики  привычно  нанесли  прикладами  несколько  жестоких ударов,  не
заботясь, что станет после этого с несчастными.
     Один  надсмотрщик остался охранять крылатый  аппарат,  а  другой  пошел
провожать  долгожданного  гостя.  Они  шли  к  видневшемуся  издалека входу,
вырубленному в обрывистом берегу.
     Стоило военным захотеть --  и  они без труда нашли  бы убежища либеров,
однако  сейчас  это  их  не  интересовало.  Кванзиновая  жидкость на  Малибу
иссякала, и войска выводились.
     Правда,  теперь, когда "Клаус Хольц  компани"  подписала новый договор,
ситуация менялась  и следовало ожидать активизации  военных,  а это значило,
что всей массе "голубых либеров" грозило уничтожение.
     "Я должен спешить",  -- размышлял  Густав, загребая  ботинками  соленую
воду.
     Возле  самого  входа  в  подземные  полости он остановился и  посмотрел
назад. Везде, куда доставал взгляд, были видны роящиеся точки либеров.



     Дрю Волена  Птюч застал  спящим за столом, застеленным картой Ларбени и
окружающих город высот.
     Было видно,  что карту давно не убирали, и она приобрела серый оттенок,
а также множество отметин, в которых легко узнавались жирные пятна и  потеки
от  крепких  напитков. Вокруг спящего  -- возле него  и на смятой постели --
валялись разнокалиберные бутылки и откупоренные баночки с засохшим паштетом.
     -- Откуда он берет спиртное? -- спросил Густав.
     -- Ездит в город, сэр.
     -- Поставь  сумку и постарайся  привести  его в  чувство.  У меня  мало
времени, я должен возвращаться обратно.
     -- Я могу натереть ему виски лицитовой настойкой...
     -- Насколько  я помню, этой гадостью изгоняют  кишечных  паразитов,  --
заметил Густав, демонстрируя свою осведомленность.
     -- Да, сэр. Но если намазать виски или закапать в нос, человек трезвеет
за три минуты. Мы это уже проверяли.
     -- И на нем тоже?
     -- Да, именно на нем.
     -- Тогда действуй, парень, этот  подлец должен выслушать все, что я ему
скажу.
     -- Есть, сэр.
     Вильяме быстро  забрался в тумбочку, выгреб оттуда целую кучу пузырьков
и после недолгих поисков нашел то, что требовалось. Поднеся  склянку ближе к
свету,  Вильяме  удостоверился, что  не ошибся,  и только  после этого  стал
смазывать безжизненную голову Волена.
     Резкий запах начал  распространяться по помещению, и Густав даже отошел
в сторону,  спасая  свой  нос. Однако надсмотрщик только слегка  морщился  и
продолжал натирать своего командира.
     Наконец послышался  первый  стон, после чего Вильяме оставил пациента в
покое. Он вымыл руки  у  небольшого заплеванного  рукомойника  и вытер  их о
штаны.
     --  Сейчас начнет  приходить  в  себя, -- пообещал  он.  Густав кивнул,
затем, будто что-то вспомнив, посмотрел на Вильямса:
     -- Ты сразу узнал меня, как увидел?
     --  Да, сэр, но  не  по  лицу.  Я запомнил  вашу походку,  осанку и все
прочее...
     -- Понятно. Я подумал, что плохо замаскировался.
     --  О-о!...  --  длинно простонал пробуждавшийся Волен  и  приподнял от
стола голову. -- О, мать честная, Густав... Ты мне снишься или нет?..
     Не дожидаясь ответа, Волен пошарил по столу рукой, но  все бутылки были
заблаговременно удалены на безопасное расстояние.
     --   Ты   почему   пьешь,   сволочь,   ты   же  можешь   провалить  все
дело1 -- строго произнес Птюч.
     -- Ну точно, твой голос, Густав! --  живо проговорил Дрю Волен и потряс
головой.  -- Точно, Густав  -- собственной  персоной. Только вот рожа твоя у
меня перед глазами... как-то странно плывет... Вильяме, подай коктейль сорок
четыре...
     Вильяме кивнул и вышел в смежное помещение. Затем появился с запотевшей
бутылкой специфической формы, на которой было написано: "Средство для стирки
в морской воде".
     -- Вот она,  моя  хорошая,  -- горько усмехнулся  Дрю,  словно человек,
приговоривший себя к смерти. А знакомый с ритуалом Вильяме принес и поставил
перед боссом большой таз.
     --  Всех  нервных просим  покинуть  зал... --  произнес  Дрю,  а  затем
запрокинул бутылку, и  тягучая, апельсинового цвета  жидкость потекла  в его
глотку, глухо булькая и пенясь.
     Опустошив бутылку наполовину, Волен отставил  ее в сторону и, посмотрев
на застывшего от удивления Густава, мужественно улыбнулся:
     -- Через пару минут... мы погово...
     Досказать  Волен  не успел: скорчившись от рвотной  судороги,  он начал
извергать  из  трещавшего  суставами  тела  запасы  не  успевшего  впитаться
алкоголя.
     По часам Птюча шоу длилось  полторы минуты, а потом еще тридцать секунд
Волен приходил в себя и сплевывал накапливавшуюся на губах пену.
     -- Ну  вот, я почти  готов,  --  облегченно  выдохнул он  и  вытер  рот
рукавом. -- Правда, твоя рожа, Густав, по-прежнему какая-то не такая...
     -- Я сделал несколько инъекций, поэтому и лицо изменилось, -- признался
Густав -- Но почему  же ты пьешь, мерзавец? Дело уже  практически на носу, а
ты совсем не просыхаешь.
     -- Я завяжу, честное благородное, завяжу. -- Дрю ударил себя в грудь, и
от  сотрясения в его брюхе  заиграла оставшаяся пена.  Пару раз икнув, Волен
успокоил содержимое.
     --  Понимаешь,  я   был  уверен,   что  тебя  того  --  контрразведчики
прибрали...  Со мной на связь выходил Гвидо  и говорил, что ты просрочил две
встречи. Что я должен был думать?
     -- Гвидо болтун и ничего не знает. Он питается слухами, а слухи в нашем
деле -- плохой помощник. -- Сбросив на пол  несколько пустых бутылок, Густав
присел на  край кровати  и, указав на  принесенную сумку,  добавил: -- Здесь
шесть баллонов ляписа...
     --  Шесть  баллонов?!  -- восторженно повторил Волен. --  Да мы на  них
протянем не  меньше  шести месяцев!  Вилли сейчас же пойдет,  заправит их  в
емкость.
     --  Пусть заправит,  только нужно  надеть перчатки и маску.  Это чистый
ляпис, не какой-то там раствор.
     -- А не рванет? -- осторожно спросил Вильяме, с опаской глядя на сумку.
     -- Не рванет,  -- успокоил его Густав, довольный, что напугал парня. --
Не рванет, баллоны так устроены.
     -- Это где  же ты чистого  ляписа взял? -- спросил вконец протрезвевший
Волен.
     -- Друзья с Интерна прислали...
     -- Генерал Фолсберри?! Он еще жив?!
     --  И  Фолсберри  жив,  и  ребята  Эль-Архаима,  и  многие другие.  Все
готовятся к делу, и только  один ты, свинья Дрю, давно  всех нас похоронил и
каждый день нажираешься по этому поводу! Ну разве ты не скотина?
     --  Скотина... -- со вздохом согласился Волен. -- Но  теперь я завязал,
Густав. Честное благородное...
     --  Ладно.  Воспитательных  бесед  довольно. В  следующий раз я  просто
прострелю тебе башку -- это от пьянства самое лучшее средство.
     -- Да, -- кивнул Дрю.
     -- Вильяме, -- Густав  ткнул в надсмотрщика пальцем,  -- бери баллоны и
заряжай их в цистерны, только не забывай об осторожности.
     -- Да, сэр. Конечно, сэр.
     С этими словами Вильяме подхватил сумку и зашагал по  коридору, который
уходил глубоко в толщу оврага.
     -- Сколько у вас сейчас людей? -- перейдя на деловой тон, спросил Птюч.
     -- Ну, моих шестьдесят  три и либеров тысяч пятнадцать-двадцать...  Или
даже больше.
     -- Почему так неточно?
     -- Ослабели они.  Мы  ляпис  экономим, поэтому  раствор  жидкий -- одна
вода. Некоторые не могут с полей возвратиться, так и  лежат там, пока сил не
наберутся или не сдохнут.
     --  Теперь  экономить  нет необходимости, поэтому постепенно  поднимите
дозу, и пусть  они окрепнут. Нам будут нужны вполне вменяемые солдаты, а  не
сброд, который сам будет лезть под пули.
     -- Понял.
     -- Хорошо, теперь вопрос второй.  Откуда столько народу? Ведь в  боксах
исследовательского центра  было не  больше двенадцати тысяч, да  еще большая
часть вымерла. Откуда же остальные?
     -- Так промыслы же закрываются, а людей выбрасывают. Вот они и приходят
к нам, думают, что мы банда...
     -- И что?
     -- Ну я  организовал  отряд  из трехсот стрелков, ходим в  долины туков
перехватывать...  Опять  же,  мясо  и практика для стрельбы -- ребята  любят
пострелять в живых людей. От скуки острова у разбойников отбиваем, а их всех
в расход.
     -- Просто санитары леса какие-то, -- усмехнулся Густав.
     -- Точно Ну а потом новенькие  раствору  пососут и вообще тут  остаются
Жрут водоросли, как все, и ни о чем больше не думают.
     -- Водорослей хватает?
     --  А  что -- водорослей  хоть  завались. Тут недалеко  участок  долины
малость осел и вода проступила,  так  место стало просто  идеальное. Я ребят
раз в неделю посылаю,  и они  семена разбрасывают,  так потом в три  дня всю
округу зеленью забивает -- жри не хочу.
     -- Ну и отлично.
     Птюч облегченно вздохнул. Хоть что-то в этом гнилом месте шло как надо.
Либеры  накапливались,  водоросли  размножались,  а  военные  сюда  носа  не
показывали, ковыряясь на своей долбаной базе.
     -- Иногда я на них смотрю -- и в голову всякие мысли лезут...
     -- Что? -- не понял Густав, погруженный в собственные проблемы.
     -- Я говорю, что иногда смотрю  на этих мерзавцев -- и, ты не поверишь,
Густав, мне становится их жалко.
     -- Тебе кого жалко? -- снова не понял Птюч. -- Либеров, что ли?
     --  Да. Густав, либеров. Они же как скотина бессловесная. Вон туки и то
смышленее...
     Перехватив взгляд Птюча, Дрю кивнул:
     -- Я тебя понимаю -- Дрю Волен говорит о жалости. Это, конечно, смешно.
     -- А чего же их жалеть? Они и так были обречены, Дрю. Они были обречены
с самого начала,  когда эти придурки  из правительства  решили наклонировать
себе солдат. Ну и наклонировали... Ты вспомни, что там было, на этом объекте
"206",  когда мы  туда добрались. Эти академики резали  либеров,  как  скот.
Живьем резали -- проверяли реакцию нервной  системы!... Мне самому случалось
допрашивать крепких парней, я  знаю,  как сделать больно,  но, Дрю, порезать
живьем, без всяких обезболивающих средств, несколько сотен либеров -- это...
     Дальше у Густава не было слов, и он замолчал.
     Молчал и  Волен.  Он  вспоминал  тот день,  о  котором  говорил Густав.
Высадка  на  вертолете под видом геологической партии, затем быстрый огневой
контакт с охраной, и все -- весь центр оказался в их руках.
     Потом  началось  самое главное --  ознакомление  с  содержимым  длинных
казарменных  боксов, в  которых  жили  не  то люди,  не то  привидения. Этих
несчастных  кормили  питательным  раствором через  трубочки,  и  после такой
кормежки они еле ходили.
     Как оказалось, это был один из секретнейших экспериментов правительства
-- выращивание обезличенной массы солдат. Солдат, которых можно было тратить
без счета.  У  них  были только порядковые номера  и  ничего более.  Никаких
контрактов, никаких расходов на пенсии -- самый идеальный вариант.
     Впрочем, что-то пошло не так и солдаты из них  не получились.  И  тогда
несколько  десятков  тысяч   либеров  решили  использовать   как  подопытных
животных.
     -- И ведь  у этих профессоров с бородками была лицензия на эти массовые
убийства, -- снова заговорил Густав.  -- Это они там,  в центральных  мирах,
все из себя  гуманисты, а в  такой дыре, как Малибу, можно и расслабиться...
Так вот, Дрю, это мы выпустили этих  несчастных из боксов. Это благодаря нам
они узнали, что есть солнце и что есть небо. И это мы выбили из  этих ученых
мерзавцев признание, что после ляписа либеры могут жрать все что попало...
     --  Не  хотели поначалу  говорить, -- вспомнив  подробности, заулыбался
Дрю. -- Но у тебя особо не помолчишь.
     -- Не помолчишь, -- согласно кивнул Густав.
     Тогда более  опытные  товарищи вообще отговаривали его от рейда на этот
центр, а он не послушался и  попал на прицел контрразведки. Правительство не
простило ему гибель лучших умов прикладной медицины и генетики.
     Впрочем, если  быть  до конца честным, Густав  не спасал либеров Да, он
разгромил изуверский центр, но ему хотелось славы и известности. Известности
самого  крутого террориста, за которым не  считают  зазорным  гоняться самые
лучшие агенты контрразведки.
     "Что  ж, теперь они  за мной  гоняются,  но  хорошего в этом мало",  --
подумал Густав.



     Вскоре  вернулся  Вильяме,  который  выглядел  довольным, как  человек,
сделавший нужное и доброе дело.
     -- Ну что, можно включать сирену? -- спросил он.
     -- Да, можно, -- согласился Волен.
     Вильяме подошел к прикрученному к стене электрическому щитку и повернул
рубильник. И тотчас снаружи запели  и загудели десятки труб, извещая либеров
о том, что можно получить раствор вне расписания.
     --  Ну,  теперь и мне пора,  -- сказал Густав, поднимаясь с кровати. И,
обращаясь к Волену, добавил: -- Пойдем, проводишь меня.
     -- Конечно, Густав. О чем разговор.
     Вместе они  вышли  из пещеры и остановились у  входа,  наблюдая картину
сбора либеров, которые стекались отовсюду, повинуясь зову сирены.
     --  Одного  я  до  сих  пор  понять не  могу.  Как  обычные  люди могли
превратиться в либеров, -- задумчиво произнес Птюч.
     -- А я думаю, что они никогда не  были обычными. Просто на промыслах  с
самого начала работали либеры, проданные туда государством. Обычные работяги
-- те вернулись в свои города и поселки, а этим идти было  некуда, вот они и
пошли в долину.
     -- У всех банд в долине есть названия. Ты как-нибудь назвал свою банду?
     -- Конечно, -- Волен улыбнулся. -- "Голубые либеры".
     -- "Голубые либеры"? Ну ты даешь.
     Птюч  и Волен побрели по  мелкой воде к летательному аппарату, а  масса
либеров продолжала  скручиваться в  тугой  жгут,  держа  путь к  раздаточным
пунктам.
     Возле  аэробена стояли двое надсмотрщиков.  Они уже поняли, что  важный
гость привез ляпис, поскольку слышали сирену.
     -- Когда все  начнется, сэр?  -- набравшись храбрости, спросил  один из
них.
     -- А что,  надоело караулить либеров? -- в свою  очередь спросил  Птюч,
вскакивая в седло.
     --  Честно говоря,  сэр,  немного  скучновато.  Хотя  за  такие  деньги
говорить о скуке не положено.
     -- Это точно, -- кивнул Птюч.
     Содержание этой необычной армии обходилось ему недешево, однако  решать
финансовые проблемы он научился. Жестко и кардинально.
     --  Не беспокойтесь, ребята,  вы  здесь не засидитесь, -- пообещал он и
дернул  рычаг  старта.  Турбины  начата  набирать  обороты.  Соленый  воздух
наполнился рвущим слух свистом, и Птюч оглянулся, проверяя, успели ли отойти
Волен и надсмотрщики.
     Затем он махнул им рукой и добавил тяги.
     Разбег  был коротким  и стремительным.  Вскоре  аэробен  лег на крыло и
развернулся в сторону Ларбени.
     А внизу все текла река из черных точек. Несчастные спешили утолить свою
долгую, неуемную жажду.



     Кит  Карсон   проснулся  слишком  рано,   чтобы  подняться   с  постели
немедленно, однако слишком поздно, чтобы попытаться снова заснуть, тем более
что мысли  о  делах беспокоили его даже ночью  и  временами  выдергивали  из
объятий сна.
     Ситуация  вокруг   мальзивного   бизнеса  менялась  чересчур  быстро  и
неожиданно. Процесс не  поддавался никакому контролю, что  и  было  основной
причиной беспокойства.
     Карсон вздохнул и, перевернувшись на другой бок, начал размышлять.
     Первое и основное --  это то, что  конкуренты вернулись на Ларбени. Это
означало, что они сумели подмять  подкупленных фирмой  "Белл Антарес" людей,
хотя Кит был почти уверен в надежности "военного канала".
     Второе: такой  конкурент, как "Клаус Хольц компани", едва  ли удержится
от того, чтобы не сунуть нос в любую дыру, откуда пахнет деньгами, а значит,
их поползновения в сторону туков и рынка мальзивы обязательно последуют, как
только они разгребут свои дела с углем.
     Теперь уголь. Что это за уголь такой? На этот вопрос никто не  мог дать
никакого  ответа. Кит  послал запрос в свою штаб-квартиру,  и там подняли на
уши  всех  шпионов,  но пока никаких  результатов это  не  дало.  Достоверно
известно  было лишь то, что  "Клаус Хольц компани" действительно закупает  и
направляет на Малибу горное оборудование.
     Одним словом, тут еще  следовало разбираться, и скорее всего именно ему
-- Киту Карсону, поскольку он был ближе  к  планам конкурентов, чем  ленивые
джентльмены из штаб-квартиры.
     Вот так-то.
     Кит  повозил  под одеялом ногами,  пытаясь  улечься  поудобнее,  однако
терпеть  дольше было невозможно  и он  поднялся,  чтобы сходить  в  уборную.
Подогретый кафель не морозил ноги, и Кит уверенно встал у писсуара.
     Глядя в стену, он продолжал размышлять над ситуацией.
     Итак,  первая стычка боевых отрядов состоялась совершенно неожиданно. И
неизвестно,  чем   бы   все  это  закончилось,   если  бы  не  вмешательство
разбойников. Да-да, это были самые настоящие разбойники из  долины. Впрочем,
они не выглядели существами, питающимися человеческим мясом, хотя прежде Кит
считал их именно такими.
     Смыв  за  собою  воду,  он  перешел  в ванную  и,  остановившись  перед
зеркалом, посмотрел на свое  отражение. За время  пребывания на  Малибу  под
глазами появились мешки, а волосы на голове стояли просто торчком.
     "Это от нервов, -- объяснил себе Кит, -- я слишком много работаю".
     Так на кого же ставить прежде всего?
     На  Лозмара  он  уже поставил,  и  тот  выполнял  определенную  работу.
Мальчишка Майк тоже начал корчить из себя бизнесмена. Было бы  странно, если
бы этот папуас сумел заработать хотя бы сотню кредитов.
     С  другой  стороны,  этот  Майк внушал  определенное  уважение, недаром
сидевшие рядом с ним более опытные головорезы во всем с ним соглашались. Это
Карсон заметил сразу.
     Безусловно,  было бы неплохо заполучить специалиста из местных, который
скупал  бы  поголовье туков и  тут  же  с  ходу организовывал бизнес, но это
предложение поступило  слишком неожиданно,  и Карсон, а  главное,  его боссы
были к этому не готовы.
     "Нужно сегодня же составить  донесение  и отправить его в компанию", --
решил Кит. Он имел полномочия тратить деньги  на подкуп, шантаж, наем убийц,
однако  о  таком быстром  налаживании производственного  процесса  никто  не
думал.
     -- А следовало бы, -- вслух произнес Карсон. Мысль создать производство
показалась ему просто гениальной.
     -- Нет,  определенно, я  сегодня же  составлю  донесение, -- сказал  он
самому себе и, оттянув веки, произнес: -- М-да...
     Кит уже собрался принять  душ, чтобы смыть под горячими струями остатки
мыслительного  процесса, как вдруг  обнаружил  у  себя эрекцию.  Поначалу он
решил,  что  она беспричинна, однако тут же понял, что ошибался,  --  где-то
рядом незримо присутствовал образ Мэнди.
     -- Мэнди, -- вслух произнес Кит. А затем повторил еще несколько раз: --
Мэ-энди, Мэнди-и-и... Мэнди!
     Произнося  это  имя,  Карсон  как  бы материализовал перед  собой столь
желанное  тело  девушки-подростка. Приятная истома парализовала его мышцы, и
Кит прикрыл глаза.
     Он  снова  видел  Мэнди,  изгиб  ее  бедер, слегка  приоткрытый  рот  и
непослушную  челку, спадавшую на глаза. А  рядом с предметом  вожделения Кит
неожиданно разглядел постороннего мужчину в шляпе гиптуккера.
     "Ах ты сволочь", -- строго подумал он, и эрекции как не бывало.
     Кит выдохнул ставший ненужным воздух и шагнул под своды душевой кабины.
Затем включил режим "не слишком горячо" и закрыл глаза.
     Освежающая  влага покатилась по его несовершенному  телу, смывая  пот и
повышая общий тонус подкожных  тканей. Карсон снова увидел Мэнди,  но больше
не размышлял о неизвестных соперниках, ведь был вполне реальный ее  владелец
-- Дьюк Лозмар.
     Кит  много  раз  представлял,   как   этот  потный   гигант  овладевает
беспомощной девушкой,  и  всякий раз,  кроме  естественного  протеста, он  с
ужасом  обнаруживал  в   себе  крошечную  толику  болезненного  наслаждения.
Неизвестно,  испытал  бы он удовольствие, доведись  ему  присутствовать  при
реальном совокуплении Мэнди и Лозмара, но в мыслях он такое допускал.
     -- А что,  если его  просто убрать?  -- подумал вслух  Кит.  Щурясь  от
горячих брызг, он всматривался  в безупречный  ряд фаянсовых  плиток, словно
пытаясь прочитать там руководство к действию.
     Наконец,  с  трудом овладев  собственным рассудком,  Кит налил  себе на
голову шампуня и, утопая в пене, громко произнес:
     -- Работа прежде всего, голубчик. Работа, и никаких баб.



     Солнце еще только собиралось высунуться краешком из-за горизонта, когда
Майк проснулся, словно от удара. Ощущение удара было настолько реальным, что
Майк тут же схватился за пистолет, лежавший на стуле рядом с его кроватью.
     Впрочем, стрелять не потребовалось. В  номере третьеразрядной гостиницы
стоял мрак, а его стены сотрясались от храпа Шила и Гвинета.
     --  Что  это  со  мной?  -- просипел  Майк.  После  вчерашнего ледяного
шампанского его голос совсем сел.
     Майку припомнилось,  как вчера,  пока  не  выветрился  хмель,  он долго
кружил по улицам, призывая друзей следовать за ним. И лишь далеко  заполночь
они нашли книжный магазин, который, естественно, был уже закрыт.
     Переполошив полквартала, Майк  и его товарищи  таки разыскали владельца
магазина, которого и подняли с постели, уверяя, что жажда знаний застигла их
прямо посреди ночи.
     Перепуганный  седой  джентльмен   попрощался  с   рыдающей  супругой  и
спустился в свое  владение, ожидая немедленной смерти от  трех  грабителей с
пистолетами. Каково  же  было  его  удивление,  когда  от  него  потребовали
представить перечень книг по экономике и финансам.
     Странные  посетители  отобрали  десяток   томов  и  потребовали,  чтобы
владелец взял деньги. Несчастный отказывался,  надеясь этим выторговать себе
жизнь,  но они  заплатили  и  ушли,  оставив  его в  живых,  --  видимо,  по
недоразумению.
     Вернувшись в  гостиницу, Гвинет и Шило тут же завалились спать,  а Майк
еще долго  сидел у настольной лампы, вникая в сложную премудрость финансовых
перемещений.
     Так и  не найдя нужной информации, Майк  тоже лег  спать, однако  через
пару часов проснулся.
     Проснулся и немного  полежал с  открытыми глазами,  привыкая к темноте,
потом поднялся и сел  к столу,  на котором так и  остались  лежать открытые,
пахнущие типографской краской книги.
     Едва только Майк снова включил лампу,  как тут же увидел то, что прежде
ему никак не давалось. То ли виной было позднее время,  то ли остатки хмеля,
но только сейчас он полностью рассмотрел предлагаемую в учебнике схему.
     -- Так-так, -- произнес  Майк,  прикидывая  в голове план действий. Для
его осуществления требовалось не менее семисот тысяч кредитов, а у него было
только пятьдесят шесть.
     Но это его не останавливало. До девяти часов утра  -- времени  открытия
скотного  рынка  --  оставалось  не  менее трех часов,  а  этого было вполне
достаточно.
     Решив не будить своих товарищей,  Майк быстро  оделся  и  выскользнул в
коридор, попутно заскочив в  уборную. А спустя десять минут он уже шагал  по
ночным улицам, безошибочно держа направление на  отделение банка, в  котором
лежали деньги "барсуков".
     Как Майк и рассчитывал, возле  входа стоял охранник, который поначалу с
удивлением,  а затем и  с опаской уставился на  освещенный уличными фонарями
силуэт в широкополой шляпе.
     -- Стой,  стрелять буду! -- закричал часовой. И это было неудивительно,
поскольку в такой час к  банку  мог  направляться  только  злоумышленник или
сумасшедший.
     Майк остановился и, улыбнувшись полицейскому, сказал:
     -- Здравствуйте, сэр, надеюсь, я вас не напугал?
     -- Хор-рошо сказан-но, сук-кин ты сын, -- отреагировал полицейский, еле
сдерживаясь, чтобы  от страха  не открыть пальбу. -- Тебе чего надо? Ты что,
не видишь, что банк закрыт?!
     -- Да  я  не в банк, сэр, извините меня, если я  вас напугал. Мне нужен
владелец этого банка...
     -- Чтобы убить?! -- попытался угадать часовой, справедливо полагая, что
банкиров убивают именно в эти часы.
     -- Нет, сэр, у меня к нему разговор...
     -- Какого хрена ты  мне тут поешь?!  --  снова затрясся полицейский. --
Днем  ограбили,  теперь ночью  придурки ходют! Ну-ка  вали  отсюдова,  а  то
картечью нашпигую!...
     -- Я еще раз прошу прощения, сэр, но мне нужно поговорить с владельцем,
и как можно скорее. Это денежный вопрос, и его нужно обсудить немедленно...
     "А какого хрена мне прятать этого Либнера?" -- подумал часовой, который
уже заметил торчавшую из-за пояса незнакомца пистолетную рукоятку.
     -- Улица Гранд Оголец, дом тридцать шесть, -- произнес он, понимая, что
выдает служебную информацию.
     -- Спасибо, сэр, а где эта улица?
     -- Вон у развилки дерево стоит -- видишь?
     -- Да, сэр.
     -- Напротив него дом -- это он и есть, Гранд Оголец, тридцать шесть.
     --  Спасибо,  сэр,  --  поблагодарил  незнакомец  и пошел  в  указанном
направлении.
     Полицейский  опустил  дробовик  и  облегченно  вздохнул,  однако, чтобы
окончательно избавиться от страхов, крикнул вдогонку:
     -- Телохранителя зовут Фриц!
     -- Спасибо, сэр, спасибо!



     Высокая  кованая  ограда,  окружавшая  аккуратный  городской   особняк,
говорила о том, что жившие в нем люди были склонны к продвижению искусства в
массы. Об  этом свидетельствовали гнутые  из  железа иллюстрации к известным
трагедиям Харланда,  а  также  силуэты дельфийских  ангелов,  образы которых
пережили в кованых оградах не одно столетие.
     Подойдя к воротам, Майк нажал  кнопку звонка, однако ничто не  нарушило
предутренней тишины, и даже птицы проигнорировали появление незнакомца.
     Майк снова надавил холодную кнопку, но и это не  принесло ничего, кроме
неприятных ощущений. В этот час дом банкира Либнера спал крепким сном.
     Делать было  нечего, Майк попытался протиснуться  между прутьями, и это
ему удалось, но не до конца.  Все тело легко скользнуло внутрь двора, однако
уши продолжали  оставаться  снаружи,  принося  своему владельцу  неизмеримые
мучения и ощущение общего дискомфорта.
     Ситуация уже принимала  необратимый  и  трагический  оборот, когда Майк
обильно поплевал  на ладони  и потер ими непослушные уши. Последовали жуткие
мгновения  боли,  но дело было  сделано -- Майк оказался за оградой  и снова
водрузил на голову свою шляпу.
     Ободранные уши горели огнем, однако Майк сосредоточил все свое внимание
на  вскрытии  дверного замка. Замок не  поддавался,  пришлось  высадить  его
выстрелом. Он  постоял,  слушая  беспокойное  эхо, но  все вокруг оставалось
неподвижным.
     То ли  никто не поверил в  реальность стрельбы, то ли все крепко спали,
но Майк  беспрепятственно  проник в дом  и, выбрав поворот направо, пошел на
ощупь вперед.
     Впрочем, поначалу никакого проку от этого не было, поскольку на  первом
этаже  располагались только  кухни, кладовки и комнаты для прислуги, где все
храпели,  как  гиптуккеры, и  извергали  из  всех  отверстий смрад  выпитого
накануне.
     Тогда Майк вернулся  обратно и поднялся на второй этаж. И вскоре понял,
что  идет в нужном направлении. Правда,  поначалу  он  то  и дело попадал  в
спальни  девушек,  чьи  молодые  тела  не  были  стеснены  покровами  одежд.
Естественные позы  их были так привлекательны, что Майк едва не забыл о цели
ночного визита.
     Впрочем, у него хватило сил продолжать поиски, и вскоре он наткнулся на
спальню банкирской супружеской четы.
     В  том, что  он видит перед собой мистера Либнера, Майк  не сомневался.
Даже  спящий, этот человек выглядел  важно  и значительно, как мог выглядеть
только настоящий преуспевающий финансист.
     -- Мистер Либнер, -- позвал Майк, трогая его за плечо.
     --  Что?  --  откликнулся  банкир,  спавший   чутким  сном  финансового
аналитика.
     -- Мистер Либнер, --  прошептал Майк, -- есть интересное предложение по
краткосрочному займу...
     --   Величина   кредита?   --   еще   не    проснувшись   окончательно,
поинтересовался банкир.
     -- Семьсот тысяч, сэр. Где бы мы могли обсудить это без посторонних?
     -- В моем кабинете, --  уже вполне осознанно ответил Либнер и выпростал
из-под одеяла ноги в синей фланелевой пижаме.
     Он  нащупал  тапочки  и  уверенно  вышел  в  коридор.  Майку ничего  не
оставалось, как последовать за хозяином.
     Вскоре они оказались в заставленной ореховой мебелью комнате, которая и
была домашним кабинетом мистера Либнера.
     Банкир тут же уселся в свое кресло и, достав из небольшого холодильного
шкафа бутылку минералки, разлил ее в два высоких стакана.
     -- Пожалуйста, лучшее средство от ранней язвы.
     -- Спасибо, сэр, -- поблагодарил Майк и выпил всю воду без остатка.
     --  Ну  вот и отлично, --  кивнул Либнер, -- а теперь  о деле. На какое
время вам требуется кредит?
     -- На один день, сэр.
     -- Хм. Тогда двенадцать процентов.
     -- Это слишком много, сэр, --  тут же возразил  Майк,  готовый к такому
развитию дел.
     --  Ну  тогда  десять,  --  развел  руками  банкир  и  прикурил  желтую
сигаретку.
     -- Поймите меня правильно,  сэр, я ничего не хочу у  вас  отнять,  но я
располагаю ограниченными  средствами. У меня  есть  только  пятьдесят  шесть
тысяч -- это все мои деньги, и я хочу выставить их в виде процентов.
     --  Пятьдесят  шесть  в  виде  процентов?  --  переспросил  Либнер   и,
окончательно придя в себя, начал рассматривать ночного гостя. -- Сколько вам
лет, молодой человек?..
     --  Какое это имеет значение,  сэр? Я  имею  полное право распоряжаться
своими деньгами.
     -- Да. -- Либнер  махнул  рукой. --  Я  не  об этом.  Просто, узнав ваш
возраст, я смогу определить, к какой из моих дочерей вы ходите.
     --  Ваши  дочери?  --  не  понял поначалу Майк.  --  Ах,  ну да, это те
девушки, что спят там...
     Поняв, что лепит какую-то несуразицу, Майк замолчал.
     -- Мне пятнадцать лет, сэр, если  вам это так  важно.  Но  я не хожу  к
вашим дочерям, поскольку живу далеко от города.
     -- А жаль, -- вздохнул Либнер  и потер морщинистый лоб. -- Жаль, потому
что из тех недоносков,  которые охотятся за  их молодыми телами, ни один еще
не  предложил мне  поучаствовать в таком, пусть  даже бездарном,  деле.  Эти
лодыри считают, что для хорошей жизни достаточно иметь богатого папочку. Что
по этому поводу думаете вы?
     -- Я не помню своих родителей, сэр...
     --  Вот, -- кивнул Либнер,  затягиваясь сигаретой. -- Наверное,  в этом
все дело... Кстати, как вы сюда попали?
     -- В дом?
     -- И в дом, и за ограду...
     -- Сначала  проскользнул между прутьев, потому  что никто не отвечал на
звонок, -- начал рассказывать Майк.
     -- Так, понятно, -- кивал Либнер.
     -- А потом выбил замок выстрелом из пистолета... извините...
     -- Ага, значит, мне не почудилось, что на улице стреляли.
     -- Да, сэр, стреляли.
     --  Очень  интересно. А  мой телохранитель  Фриц -- он  не пытался  вас
задержать?
     -- Я никого не видел, сэр.
     Они помолчали.  Где-то далеко  проехал грузовик, потом  пролаяла ночная
собака, и снова стало тихо.
     -- Зачем вам семьсот тысяч? -- наконец спросил Либнер.
     -- Хочу взять торговлю туками в свои руки.
     -- Вот!  Вот в кои-то времена я вижу достойного представителя  молодого
поколения, -- сказал Либнер  и, привстав с кресла, протянул Майку  руку. Тот
пожал ее, совершенно ничего  не понимая, а Либнер взглянул на настенные часы
и подвел черту: -- Вот что, было бы вам больше тридцати лет, я погнал бы вас
отсюда, да еще вызвал бы полицию, но инициатива  от такого молодого человека
вызывает во мне сочувствие и даже... даже восторг...
     Либнер поднялся с кресла и, как был, в синей фланелевой пижаме принялся
расхаживать по кабинету.
     -- Еще  мой дед  Бенцмарион Либнер  говорил,  что  начинающим  талантам
следует  помогать. Правда,  он помог  моему отцу, лишь когда  тому  стукнуло
сорок  девять.  Но,  поскольку  сына у  меня  нет, я постараюсь  помочь вам,
молодой человек, правда, с одним условием.
     -- С каким? -- спросил Майк, поглядывая на часы.
     --  Книжку с  чеками вам  принесет моя младшая  дочь Дилия. И она будет
находиться рядом с вами. Если она скажет, что чек покрыт туками -- чек будет
оплачен, если не скажет -- извините.
     -- То есть,  -- Майк  начал вспоминать  прочитанное в учебниках, --  вы
будете использовать  гарантийную схему  в виде  представительского агента  в
реальном времени?
     -- Эк вас повело, -- покачал головой Либнер.-Таки вы  еще и теоретик...
Что ж, делу это не помеха. Во сколько открывается  ваш  грязный рынок, чтобы
Дилия могла попасть туда загодя?
     -- В девять часов, сэр.
     -- Так. А где находятся ваши пятьдесят шесть тысяч, молодой человек?
     -- В вашем банке, сэр.
     --  Чудесно.  Чудесно, насколько это может быть вообще. Оставьте данные
своего счета, и будем полагать, что дело в надлежащем ажуре.
     Либнер бросил на стол блокнот, и Майк написал коды.
     -- Надеюсь,  вы понимаете,  молодой  человек,  что, если просчитаетесь,
пятьдесят тысяч все равно перейдут ко мне?
     -- Да, сэр, -- твердо произнес Майк. -- Я отдаю себе отчет...
     -- Ох, был бы жив мой брат Сема, таки он бы мне не  поверил, -- покачал
головой Либнер.  --  Мне  бы такого зятя, так я завтра бы умер со счастливой
улыбкой. Вы не собираетесь жениться, молодой человек?
     -- Я... Я об этом еще не думал, сэр.
     -- Это жаль.  Вот это очень жаль, поскольку у  несчастного  Либнера три
чудесных  дочери и он хочет  пристроить их, хотя бы на одну треть. -- Банкир
улыбнулся Майку, как родному, и, нарисовав горящей сигаретой в воздухе некую
неопределенную  картину, сказал:  -- Ну хочешь ровесницу -- вот  тебе Дилия.
Хочешь постарше и поосанистее, вот тебе -- Линда. У нее и здесь, и здесь, --
Либнер сопроводил  слова  красноречивыми жестами, -- побольше, посочнее. Ну,
что я буду говорить, когда она идет по улице, других женщин просто не видно.
Не видно, я тебе  говорю... За Лидию я вообще молчу, потому что  ей двадцать
восемь  и все мужчины  города  мечтают  ее увидеть хотя  бы  одним  глазком.
Увидеть, я тебе говорю, если ты мне не веришь...
     Либнер затушил окурок и закурил снова, стараясь выложить все до конца.
     -- Это мать виновата, я  тебе скажу. Зулия -- красавица.  Она сама была
огонь-женщина, а  в дочерях  это  усилилось.  Возможно, потому что  папа  --
финансист... Ее темперамент и мои  деньги -- одним словом, взрывчатая смесь.
Да  что  я тебе говорю. Завтра  Дилия придет, сам увидишь.  Куда ей привезти
чековую книжку?
     -- В половине девятого у гостиницы "Варвик". -- сообщил Майк, смущенный
эмоциональной атакой банкира.



     Возвратившись в гостиницу,  Майк успел прихватить часок сна,  потом его
разбудил Гвинет:
     -- Вставай, соня, пора идти  на рынок. Надеюсь, мы продадим наших туков
по хорошей цене.
     -- И не надейся,  -- сквозь сон  пролопотал  Майк.  --  Больше  трехсот
кредитов я не дам...
     Гвинет и Шило переглянулись. Им не нужно было объяснять, что  книжки до
добра не доводят.
     Майк приоткрыл глаза и спросил:
     -- Сколько времени?
     -- Почти половина девятого, -- ответил Шило.  --  Потихоньку соберемся,
покушаем и придем в самый разгар.
     -- Какой разгар! -- завопил Майк и,  вскочив с кровати, напялил шляпу и
скрылся за дверью.
     -- Вот, парень, что случается от книжек, -- подвел итог Шило.
     -- Твоя  правда,  -- согласился  Гвинет, засовывая пистолет за пояс. --
Чтение до добра не доводит.
     Тем временем  Майк  стоял на  улице, вертя головой налево  и направо  и
ежеминутно  поправляя  шляпу в ожидании,  когда  же появится  дочь господина
Либнера.  В честности и  пунктуальности  банкира он  ничуть  не  сомневался,
однако боялся, что опоздал.
     Впрочем, вскоре  на озаренной утренним  солнцем улице появился красивый
блестящий  автомобиль,  который  не  спеша  катился  по  глубоким  выбоинам,
преодолевая их  с  легким презрением  существа  из другого  мира.  Словно по
недоразумению, лакированный красавец  остановился напротив входа в гостиницу
и замер, ожидая каких-то внешний воздействий.
     Майк не нашел в себе сил приблизиться к роскоши, подобной которой он ни
разу  в  жизни  не  видел.  Все это сияние  и  глубокое преломление света  в
покрасочных  слоях рождало  в голове Майка  только искреннее  преклонение  и
ничего больше. Ничего больше.
     Но вот, издав змеиное шипение  пневматическим приводом,  одна из дверей
автомобиля  открылась,  и появилась  девушка.  Она  была  в  темном  брючном
костюме. Воротник жакета впереди оставлял открытой взору чуть ли не половину
бюста
     --  О, --  сказала девушка.  -- Кажется,  здесь пахнет  дерьмом.  Ты не
находишь?
     Майк не сразу понял, что обращаются именно к нему.
     -- Да, мэм, дерьмом попахивает. Но это не человеческое дерьмо, а дерьмо
туков. Оно пахнет не так уж и плохо...
     -- Да ты в дерьме просто специалист, -- не глядя  на Майка,  произнесла
девушка и, глубоко вздохнув, так что высокая грудь ее колыхнулась, спросила:
-- Ты... Майк?
     -- Да, мисс Либнер, я Майк.
     -- Мисс Либнер, -- повторила девушка и, подойдя к Майку, дотронулась до
его руки. -- Зачем так официально, ты же знаешь, как меня зовут.
     -- Дилия, мисс, -- отчеканил загипнотизированный Майк.
     -- Ну  так пойдем в машину,  Майк,  водитель даже не  обернется  --  он
приучен...
     -- Но, мисс.  -- По спине и даже по костям Майка забегали мурашки, и он
был готов взорваться в любую секунду, но здравый рассудок  все же взял верх.
-- Мисс, у вас должна быть чековая книжка. Ваш отец обещал, что вы привезете
ее.
     -- Ну какая же ты сука, Майк, --  недетским голосом произнесла  Дилия и
протянула ему пачку чеков.
     -- Спасибо, мисс, это именно то, что мне нужно.
     -- Да? -- произнесла Дилия. -- А как быть с тем, что нужно мне?
     --  Я  не понимаю  вас,  мисс, -- честно признался  Майк,  перелистывая
защищенные  красивой голограммой чеки.  К  корешку книжки  была  прикреплена
маленькая ручка с монограммой банкира.
     -- Да где уж тебе, деревенщине. Ладно, пойдем, я должна увидеть, как ты
совершишь первую сделку. Папаша сказал, что это просто необходимо.
     В тот самый момент, когда  Майк  разговаривал с Ди-лией, из отеля вышли
Гвинет  и  Шило.  Увидев  Баварски,  стоящего   рядом  с  юной  красоткой  и
лакированным автомобилем,  они просто остолбенели, не в состоянии произнести
ни слова.
     -- Кто эти ребята? -- сразу же спросила Дилия.
     -- Это мои друзья. Мы вместе торгуем туками.
     -- Ага, коммерсанты, -- улыбнулась девушка. -- Познакомь нас.
     -- Конечно, --  кивнул Майк, пряча  в  карман чековую книжку. --  Шило,
Гвинет, подойдите сюда.
     Два матерых разбойника переглянулись и нерешительно приблизились, боясь
смотреть на слепящее декольте мисс Либнер.
     -- Вот, ребята, это мисс Дилия Либнер. А это Шило и Гвинет.
     --   Очень    приятно,   --   с   придыханием   произнесла    городская
обольстительница, поочередно пожимая  руки новых знакомых. -- О, какие у вас
пистолеты! Дадите мне пострелять?
     -- Конечно, дадим, мисс  Либнер, -- пообещал Майк, беря ситуацию в свои
руки. --  Потом  обязательно постреляем. А  сейчас нужно идти к загону, пока
туков не начали разводить к привязям. Вы поедете на машине?
     -- Нет,  я  пойду с  вами.  Вы не представляете, как приятно пройтись с
настоящими пыльными мужиками.
     И  они  вчетвером  пошли в сторону  скотного рынка, благо  он находился
неподалеку.  Следом за ними,  на некотором  расстоянии,  двигался банкирский
автомобиль, однако  Дилия не оборачивалась, увлеченная беседой со смущенными
Шилом и Гвинетом.
     Редкие прохожие, по большей  части гиптуккеры, таращились  на городскую
красотку, не понимая,  как такая дорогая штучка могла  затесаться в общество
пустынных  разбойников. А между тем "барсуки" оттаивали и потихоньку входили
во вкус светского разговора с женщиной.
     Майк  торопливо шел впереди  и  время от  времени  покрикивал, подгоняя
своих спутников. Шило и Гвинет убеждали его не спешить,  поскольку туков еще
даже не выгоняли из загонов, но им было невдомек, что задумал Баварски. А он
не сообщал о своих планах, чтобы не тратить время на ненужные споры.
     Когда до высокой ограды загона осталось метров сто, Майк схватил  Дилию
за  руку  и  потащил  за  собой,  заявив, что у них  больше нет  времени.  И
действительно, в  эту  самую минуту  гиптуккеры, с которыми они вместе гнали
скот, начали открывать ворота.
     -- Бежим!  -- скомандовал Майк  и, отпустив девушку,  понесся  что было
сил,  придерживая  спадающую  шляпу  --  Стой, не открывай! --  закричал  он
гиптуккерам,  и те  оглянулись, не понимая, в чем дело. -- Стой, -- повторил
Майк, останавливаясь возле ворот и едва переводя дух.
     -- Ты чего это так спешил, парень? -- спросил его один из погонщиков.
     -- Да покупатель тут нашелся, хочет купить всех туков оптом.
     -- Всех туков оптом?
     --  Всех туков? --  недоверчиво переспросили  погонщики.  Они знали  об
оптовых торговцах, которые брали партии из десятков животных. Случалось, что
продавали  и по  сто туков, но  чтобы несколько сотен -- это было невиданной
сделкой.
     -- А он знает, что их здесь тысяча сто сорок восемь, вместе с твоими?
     -- Знает, -- твердо кивнул Майк.
     -- И почем же хочет взять?
     -- По триста.
     -- По триста мало, -- покачал головой самый старый.
     -- Нет,  по триста нормально,  учитывая,  что он платит за всех -- и за
годовалых, и за тех, которые захромали, и за тех, что просто ослабли. А ведь
это все бросовый  товар -- по сотне  за  голову.  К  тому же, ребята, сейчас
раннее утро  и у вас впереди  целый день. Вы  можете забрать  свои денежки и
дунуть за новой партией.  Быстрее обернетесь, быстрее заработаете, к тому же
не исключено, что этот парень снова возьмет у вас всех туков.
     --  Да  откуда же  такие деньжищи?  --  недоуменно  воскликнул  один из
гиптуккеров.
     --  Короче,  вы  согласны или  собираетесь весь день на жаре бодаться с
южанами, пока к закрытию не начнете продавать себе в убыток?
     -- Он прав, -- кивнул пожилой гиптуккер.
     -- Он совершенно прав, -- поддакнули остальные.
     -- Веди покупателя, парень.
     -- Его вести не нужно, деньги уже у меня.
     -- Покажи, -- не поверил рыжий гиптуккер, который до этого молчал.
     Майк  молча  достал  из кармана  пачку чеков, и голограммы  заиграли на
свету радугой.
     -- Сколько вас здесь? На каждого выписывать, или хватит одного чека? --
деловито спросил он.
     -- Пиши на один,  -- махнул рукой  пожилой гиптуккер, -- мы между собой
разберемся.
     --  Отлично.  Тысяча  сто  сорок  восемь  минус  моих тридцать  четыре,
получается  тысяча сто  четырнадцать  голов.  Умножаем  на триста  кредитов,
получаем -- триста тридцать четыре тысячи двести кредитов...
     -- Эк  его  шпарит,  --  восхищенно  заметил кто-то,  оценивая  счетные
способности Майка.
     Майк лихо расписался и передал чек самому старшему.
     -- Вот, можете идти в банк.
     Затем обернулся к  Дилии и обнаружил, что она стоит в двух шагах позади
него.
     -- Сообщи отцу, что сделка проведена.
     --  Уже сообщила,  --  сказал  та,  показав  посеребренный брелочек  --
миниатюрное переговорное устройство.
     -- Это что такое?
     -- Диспикер.
     -- И где такие продают?
     -- Я покажу тебе. Позже...
     Между  тем  гомонящие  гиптуккеры  вышли  из  ворот и,  шумно  обсуждая
непривычно быструю сделку, отправились за деньгами.
     Вскоре  подошли  Шило  и   Гвинет.  Они  недоуменно  посмотрели   вслед
удалявшимся погонщикам.
     -- А кто же будет выводить туков? -- спросил Гвинет.
     -- Это уже ни к чему, -- пояснил Майк.
     -- Почему это? Как же их тогда будут продавать?
     -- Никак не будут. Они уже проданы.
     -- Проданы? -- в свою очередь удивился Шило -- И кто же их купил?
     -- Мы.



     Несколько минут Шило  и Гвинет  не отставали  от Майка, спрашивая его и
переспрашивая, что он имел в виду, сказав, что туки теперь принадлежат им, и
Майк терпеливо объяснял, что это так и есть и теперь владельцы всех животных
в загоне -- "барсуки".
     --  Ага, --  наконец более или  менее  осмысленно  произнес Гвинет.  --
Теперь я понял.
     -- А я нет, -- упрямо заявил Шило. -- Откуда взялись такие деньги?
     -- Я взял заем в банке.
     -- Когда же ты успел? -- удивился Гвинет.
     -- Я ночью ходил, пока вы спали...
     -- Охо-хо, -- произнес Шило  и, взобравшись  на  ворота,  посмотрел  на
целое  море  животных,   которые  спокойно  жевали  гранулы   сухого  корма,
разбросанные перед ними гиптуккерами.
     Чуть  дальше  на огороженном пятачке отдыхали принадлежащие  "барсукам"
лахманы.
     -- И  что нам теперь делать  с  этими  туками, Майк? Ведь  здесь, возле
города,  даже  нет нормальной  травы, а  кормить их сухим  кормом -- так они
молока давать не будут.
     -- Эти животные нам не нужны. Мы их продадим.
     -- Зачем же продавать, если уже купили? -- неожиданно зажадничал Шило.
     -- Мы  покупаем их, чтобы  взять под контроль весь рынок туков, поймите
это,  ребята, -- увещевал друзей Майк. -- Мы  покупаем подешевле, а  продаем
подороже,  более  мелкими  партиями,  и  сейчас  нам нужно поскорее  скупить
остальных туков, пока их не разобрали южане.
     Шило и Гвинет снова переглянулись, а Дилия заметила:
     -- Кажется, Майк, твои бизоны начали что-то просекать.
     -- А мы и так все понимаем, мисс,  мы не дураки, -- стал  оправдываться
Гвинет. -- Я все понимаю, Майк, -- повернулся он к нему. -- Сейчас мы пойдем
на рынок и опять обставим этих толстых южан.
     -- Но  кто-то должен  остаться здесь -- возле загона,  -- забеспокоился
Шило.
     --  Конечно,  ты  и оставайся, а  мисс  Либнер составит тебе  компанию.
Идет?..
     -- Идет, -- согласился Шило и, широко улыбаясь, посмотрел на девушку.
     -- Хорошо, я  останусь, -- кивнула  та. -- В любом случае, за тобой мне
уже не нужно присматривать.
     Поставив,  таким образом, надежную  охрану возле загона, Майк  и Гвинет
двинулись на окончательное завоевание рынка.
     На площади  уже появлялись первые  животные,  которых гиптуккеры целыми
рядами вязали к  барьерам.  Главных  оптовиков  пока  видно  не  было, и  по
полупустой  площади прохаживались только мелкие  перекупщики, охотившиеся за
особенно качественным товаром.
     --  Я   предлагаю  пойти  туда   --  видишь,  там  стоит  целая  группа
гиптуккеров, -- заметил Гвинет. -- Поговорим с ними, уверен, что их туки еще
стоят в загонах.
     --  Хорошо, -- согласился Майк. Он  давно заметил,  что  Гвинет  хорошо
умеет торговаться и не лезет за словом в карман, когда возникают трудности.
     Вот и сейчас, когда они подошли к потенциальным продавцам, Гвинет  взял
инициативу на себя.
     -- Привет, ребята, -- сказал он. -- Есть хорошая новость, можно продать
туков в одну минуту и даже не выводить их на площадь.
     --  Это как? --  спросил  один из погонщиков,  и тут  же все гиптуккеры
обступили "барсуков", заинтересовавшись новостями.
     -- Южане, что ли, берут?
     -- Нет, свои  -- из Ларбени. Все туки, какие есть -- хромые, полуживые,
одним словом, всякие идут по три сотни за голову.
     --  Мы своих продать уже успели,  -- добавил Майк,  предупреждая всякие
возражения.
     --  Да,  и  теперь  можем  пойти выпить,  --  продолжил  Гвинет.  Затем
посмотрел на  Майка и  добавил: --  Ну ладно,  пошли,  может,  еще  к девкам
заскочить успеем.
     После  этих  слов  они  одновременно  развернулись  и  пошли  прочь,  а
застигнутые врасплох гиптуккеры, так и не успев завысить цену, закричали:
     -- Эй, парни!
     -- Эй, ребята, постойте!
     -- Чего? -- повернувшись, спросил Гвинет.
     -- Где покупатель, мы готовы продать по  триста всех, кроме голштинцев,
-- они очень хорошие, неплохо бы за них дать подороже.
     -- За голштинцев можно получить по четыреста за голову, --  сказал Майк
уверенным хозяйским тоном. -- Сколько у вас туков?
     -- Это...  -- заволновался тот, что говорил от  всей группы погонщиков.
-- Четыреста тридцать шесть, сэр. Да, вроде так.
     -- Так, Памфи, так, -- стали подсказывать другие.
     -- Тогда начинаем рассчитываться, --  все тем же важным тоном  произнес
Майк и, достав из кармана чеки, показал  их гиптуккерам. --  Одним чеком или
несколькими? -- задал он уже традиционный вопрос.
     -- Можно, конечно, одним, сэр,  но  если можно  -- голштинцев  выпишите
отдельно. У них другой хозяин, ну и чтобы не спутать...
     --  Нет  проблем,  ребята,  --  покровительственно  улыбнулся  Майк  и,
тщательно  посчитав  положенные  к  выплате  деньги,  выписал  чеки.  Потом,
повернувшись  к  Гвинету, он тихо сказал: -- Иди прими товар, пусть покажут,
где находятся туки. И поставь охрану...
     -- Где ж я ее возьму?
     -- Вчера я давал тебе триста кредитов наличными -- они сохранились?
     -- Так  куда же  они  денутся? -- Гвинет  похлопал себя по карману.  --
Здесь они.
     -- Ну так дай по пятьдесят кредитов  нескольких гиптуккерам, пусть пока
покараулят. Через час мы все продадим.
     -- Через час? -- не поверил Гвинет.
     -- Через час, -- твердо сказал Майк, хотя этот уверенный тон дался  ему
нелегко. Он прекрасно понимал, чем  рискует, если не сумеет продать туков. А
уж за растрату общих денег Морган точно его не похвалит.
     Тем не менее Майк повторил:
     -- Через час продадим все, до последнего тука.
     -- Хорошо бы, -- со вздохом произнес Гвинет и, обращаясь к гиптуккерам,
сказал: -- Ну пойдемте,  ребята, покажите нам свой товар,  и  в  особенности
голштинцев.
     Как  только  Гвинет и гиптуккеры ушли, Майк почти бегом  отправился  на
площадь, чтобы успеть скупить новую партию.
     Подскочив  к четверым погонщикам, привязывавшим  к  барьерам  последних
туков, Майк поздоровался и как бы между прочим заметил:
     -- Вот ведь  везет  же  некоторым --  только что  продали четыре  сотни
рогатых прямо из загона.
     -- Прямо из загона? -- недоверчиво  переспросил один из продавцов. -- А
ты никак из "барсуков" будешь?
     -- Да, из "барсуков", -- согласился Майк.
     -- Вы теперь вроде заодно с нами?
     -- Конечно, ты разве не знаешь?
     -- Да уж знаю. Я  с вашими ребятами два  раза туков  перегонял. Бывало,
что даже стрельба начиналась, но ваши быстро решали все проблемы...
     -- Конечно, -- кивнул Майк, чувствуя, что время  уходит,  а на  площади
появляются другие перекупщики. -- Конечно. Кстати, я своих туков тоже быстро
сдал -- по три сотни моментально.
     -- Мы бы своих тоже продали всех --  двести десять голов. Но туки у нас
хорошие.
     -- Да, -- сказал еще один гиптуккер,  похлопав крупного быка  по холке,
-- хорошие у нас туки.
     -- Мы бы по триста пятьдесят отдали... -- продолжал первый.
     -- По триста пятьдесят? -- переспросил  Майк  и поскреб затылок.  -- Не
знаю. Вот если бы по триста тридцать.
     --  По триста  тридцать  говоришь? --  Собеседник Майка переглянулся со
своими партнерами, а затем согласно кивнул: -- Ладно, хозяин, бери по триста
тридцать -- не прогадаешь.
     --  Беру,  --  сказал Майк  и  достал чековую  книжку. --  Только туков
отвяжите и отгоните обратно в загон. И поставьте сторожа -- я ему  пятьдесят
кредитов заплачу.



     Когда на рыночной площади  высадился десант оптовиков с юга, лоснящихся
от плотного  завтрака  и  раннего  обеда, они  обнаружили  рынок  совершенно
пустым. Только горы навоза и работающие на территории  уборщики  бросались в
глаза.
     Поначалу  все  решили,  что торги  отменены,  однако  обиженные  мелкие
перекупщики  тотчас  сообщили,  что практически  всех туков скупил  какой-то
мальчишка из банды "барсуков".
     Южане  не так давно  стали осваивать северный город Ларбени, однако уже
знали про обитавших в долинах разбойников. И, в  частности,  про "барсуков",
немногочисленную, но дерзкую банду.
     Оптовики-южане были люди тертые, съевшие на перепродаже ценных животных
не одну  собаку. Первым  делом  они  решили,  что кто-то, наверное,  скупает
туков,  чтобы задрать цену  и продать их  с  большим барышом. Однако  против
такого с точки зрения южан беспредела существовало простое оружие -- бойкот.
     То  есть  следовало  просто  подождать, пока  туки сожрут  с  потрохами
новоявленного  спекулянта -- ведь  их  нужно кормить, а на  это  требовались
деньги.
     --  Мы на этих  дурачках еще  и заработаем! -- пообещал негласный вожак
перекупщиков  Ганс Лоренц, заработавший на  туках уже не один миллион. И все
же этот богач продолжал изнурительные  путешествия на  север, чтобы снова  и
снова пополнять свои накопления.
     -- Подождем,  пока его туки начнут с голоду дохнуть, а потом скупим все
по пятьдесят кредитов за голову. Тем более что через пару дней снова торги!
     -- Так, может, стоит пойти  и объяснить ему ситуацию, -- предложил один
из цеха спекулянтов.
     -- Конечно, мы к  нему пойдем, -- согласился  Лоренц,  --  ведь и у нас
есть  расходы -- наняты  люди, они ждут работы, они  собрались  гнать на  юг
скот,  которого мы  пока не имеем. Однако о  наших трудностях  этим новичкам
знать  совершенно  необязательно. Пусть думают,  что  только  у них  дымятся
штаны!
     Шутка предводителя тотчас  вызвала дружный смех  и подняла настроение у
остальных  перекупщиков.  Ганс Лоренц выступил  во  главе процессии, и отряд
спекулянтов  двинулся в  сторону загонов, отважно  топая по залежам  свежего
навоза.
     Тем временем Майк был занят подготовительной работой.  По его настоянию
было нанято около двадцати человек -- в основном молодых гиптуккеров, еще не
имевших  в бригадах своей  собственной  доли.  Все эти  люди,  помимо охраны
товара,  занимались  сортировкой туков, поскольку  животных, разделенных  по
категориям, можно было продать гораздо успешнее.
     Правда,  на  этот  персонал  пришлось  выделить более  тысячи  наличных
кредитов,  чего  никак  не мог  понять Шило, однако Майк попросту надавил на
него, напомнив, что в финансовых делах главный только он.
     Временным управляющим Майк официально  назначил Гвинета, и  теперь  тот
метался между загонами, проверяя качество сортировки и делая замечания, если
видел, что отбор проводится недостаточно хорошо.
     Даже  Дилии Майк нашел занятие -- он попросил ее  связаться с отцом. На
вопрос, зачем это нужно, он пояснил,  что, возможно, у покупателей возникнут
трудности и нужно упростить процесс съема денег.  После переговоров с банком
и  лично  мистером  Либнером  шофер  был  отправлен  в  отделение  и  привез
портативный  банковский терминал,  с  помощью  которого можно  было  снимать
деньги с личных счетов.
     Между тем делегация перекупщиков  всяких мастей уже достигла загонов, и
первый, кто попался им на глаза,  был Гвинет, тщательно проинструктированный
Майком на случай подобной встречи.
     -- Эй, парень, кто хозяин  этого товара? -- приосанившись, спросил Ганс
Лоренц, признанный профессор спекуляции и мастер заниженных цен.
     Гвинет остановился и, сделав глупую физиономию, спросил:
     -- Чего вам?
     Лоренц широко улыбнулся и, покосившись на фирменную эмблему "барсуков",
сказал:
     -- Мы бы  хотели  поговорить с тем человеком, который сегодня скупил на
рынке почти всех туков. Где он?
     -- Извините, господа, меня наняли  за скотиной присматривать, причем за
всей!  -- пожаловался  Гвинет. --  Совсем забегался, честное  слово!  У  нас
старшой  есть  -- вон  там,  -- Гвинет  неопределенно  махнул  рукой. --  Он
отвечает за перегон туков, к нему и обращайтесь...
     Сказав  это, Гвинет  снова убежал, а по  рядам перекупщиков  пронеслось
удивление:
     -- Перегон?
     -- Какой перегон?
     -- Так они забирают товар?
     -- Они не перепродают товар!
     В последнем восклицании послышалось неприкрытое смятение. Даже сам Ганс
Лоренц выглядел несколько смущенным.  Однако он не сдавался и,  подняв руку,
объявил:
     -- Господа, не стоит спешить с выводами. Пойдемте найдем этого старшого
и все выясним.
     -- Да, давайте с ним поговорим!
     -- Нужно все  выяснить!  -- завопили штатные  спекулянты, чувствуя, как
желанный барыш ускользает у них из рук.
     И вся группа стихийно двинулась на  поиски "старшого" в сторону  самого
большого загона.
     Майк, заметив  приближение  потенциальных покупателей, напустил на лицо
выражение казенного послушания и начал махать руками и  кричать, обращаясь к
сортировавшим туков работникам:
     -- Все, ребята!  Пора  заканчивать!  Шевелитесь  скорее, нужно выводить
скот, иначе до вечера не поспеем!
     Таким образом,  когда делегация перекупщиков подошла к  воротам загона,
их уже начали отворять, чтобы начать вывод скота.
     --  Постойте!  --  не  выдержал  Ганс,  и его тотчас  поддержали другие
перекупщики.
     Они начали кричать  все сразу,  и Майк, сделав вид,  что удивлен и даже
напуган, выхватил из-за пояса пистолет.
     Толпа спекулянтов выдохнула и замерла.
     -- Кто  такие?! -- строго спросил Майк,  а стоявшая возле машины  Дилия
зажала рот, чтобы не расхохотаться.  Этот малолетний  разбойник нравился  ей
все  больше,  поскольку он  не  только  понимал толк  в финансах,  что очень
нравилось  папочке, но  и обладал  какой-то  непонятной внутренней  силой  и
обаянием. Дилия снова представила, что бы она сделала для этого дикаря, если
б он догадался ее раздеть.
     Между тем спектакль возле ворот загона продолжался.
     -- Кто вы такие и что вам нужно? -- повторил свой вопрос Майк.
     -- Извините  нас,  --  выступил  вперед Ганс  Лоренц. -- Это  вы  здесь
старший?
     -- Ну я, -- с недоумением подтвердил Майк.
     -- А вы не можете сказать нам, кому теперь принадлежат все эти туки?..
     -- Моему хозяину, -- ответил Майк.
     -- И что он собирается с ними делать?
     -- Пока  мы будем пасти их на болотах, в ста километрах  к востоку, а к
тому времени будут построены цедилки для мальзивы...
     --  Ага...  --  произнес  Ганс  и,  повернувшись   к   своим  коллегам,
многозначительно на них посмотрел.
     -- А вы не хотите заработать, молодой человек? Это я к тому, что...  --
Тут  Ганс приблизился к Майку и перешел на шепот: -- Не сочтите за дерзость,
сэр, но  мы  могли  бы  предложить вам сверх вашей цены...  Вы же  брали  по
триста?
     -- Ну да -- по триста.
     --  Мы предложим  вам  продать по триста пятьдесят...  А через два  дня
новые торги, и вы снова  купите  скот и отправите его туда, куда  вам нужно,
между тем барыш осядет у вас в кармане...
     -- Хорошо  придумано, мистер, --  кивнул  Майк. --  Я согласен.  Только
быков и голштинских туков буду продавать по пятьсот  кредитов,  дойных самок
по четыреста, а недоростков и слабых -- по двести...  Мне  так  удобнее, все
рассортировано.
     -- Мы согласны! -- не дожидаясь  решения Лоренца,  выкрикнули  из толпы
покупателей.
     -- Да,  мы согласны, --  запоздало  подтвердил Ганс и  многозначительно
улыбнулся,  стараясь  сохранить  достоинство.  Однако  стоявшие  позади него
коллеги  рванулись  вперед и,  протягивая пачки  ассигнации, стали требовать
свою долю товара.
     Такое их  поведение заставило Ганса вспомнить о своих интересах,  и он,
отталкивая недисциплинированных собратьев, закричал:
     -- В очередь! К порядку!
     -- Правильно, -- поддержал его  Майк. -- Этот парень прав  -- составьте
список   и   сдавайте  деньги  согласно  оглашенной   таксе.   Вот  это  мой
распорядитель, -- сказал Майк, указывая  на Гвинета. -- А это мой кассир, --
добавил  он, кивнув  в  сторону Шила.  Все  деньги  ему... Если у кого-то не
хватает наличности, можете воспользоваться вашими счетами в банке Либнера. В
машине есть терминал для перевода денег.



     Люди  бегали из стороны в сторону, временами роняя скомканные деньги, а
сгрудившихся  у машины  умело урезонивала юная Дилия, следившая за  порядком
перевода средств.
     Вспотевший  Гвинет  мотался от загона к  загону  и отсчитывал проданный
скот,  а Шило, весь  сосредоточенность, принимал  наличные деньги,  медленно
мусоля их в руках и складывая в широкую походную сумку.
     Вскоре  все  было кончено.  Последних хромых и  слабых  купили  местные
мясники,  и  загоны, забитые скотом еще час  назад, стояли теперь пустые,  с
настежь открытыми воротами.
     -- Вот и все, -- сказал Майк, чувствуя, что силы его покидают.
     -- Жаль, -- заметил Шило, -- я только начал разбираться в этих делах.
     К расторговавшимся "барсукам" несмело приблизились уборщики.
     -- Ну что, убирать-то  можно? --  спросил один из них, парень с широкой
окладистой бородой.
     -- Можно, -- сказал Майк -- И вообще,  -- повернулся он к приятелям. --
Поехали в банк -- пора подводить итоги...
     Дилия не имела ничего  против, чтобы все расселись в автомобиле, однако
поставила условие, что сама сядет рядом с Майком.
     Майк  не протестовал.  Она была  красивой  девушкой,  это во-первых,  а
во-вторых, у него просто не было сил протестовать. Машина тронулась  с места
и Дилия, воспользовавшись случаем,  поцеловала Майка  так,  что  он едва  не
потерял сознание.
     --  Что  это  ты  сделала...  со  мной?  --  спросил  он,  когда  обрел
способность говорить.
     --  Ты  что, глупыш,  ни  разу этого не  делал? -- спросила, довольная,
дочка банкира.
     -- Нет, -- признался Майк, опасливо  косясь на сидящего рядом  Гвинета.
Однако  тот   отвлеченно  смотрел  в  окно,  демонстрируя  удивительную  для
разбойника тактичность.
     Шило сидел  впереди, рядом с водителем, и, вцепившись руками в переднюю
панель, смотрел через затемненное стекло на  дорогу. На  таком автомобиле он
не ездил еще ни разу и поэтому жадно ловил короткие мгновения удовольствия.
     Вскоре  они  прибыли  в  главный  офис  мистера Либнера,  который,  как
оказалось,  находился неподалеку от отделения  его  банка.  За время поездки
Дилия успела еще дважды воспользоваться  неопытностью Майка,  и каждый новый
поцелуй казался ему слаще прежнего.
     Машина  вкатилась через  автоматически открывшиеся  ворота  и утонула в
тени  пушистых  платанов.  Она  почти  уперлась радиатором  в  искусственную
каменную горку, с которой стекал ручеек, наполнявший квадратный бассейн.
     Из глубины к поверхности воды  поднимались  красивые рыбки и  удивленно
взирали на неправильный мир, начинавшийся за поверхностью водоема.
     Сам мистер  Либнер вышел  из-за  массивных полированных  дверей,  чтобы
приветствовать Майка, и тот  неумело  выбрался из лимузина,  набив на голове
большую шишку.
     Следом  за  ним появились  Шило  и  Гвинет,  которые озадаченно вертели
головами, оказавшись во дворе, разукрашенном всякими излишествами.
     --  Триста двадцать пять  тысяч  триста кредитов пришло  по безналичным
каналам, -- сообщил Либнер. -- Каково количество наличных денег?
     Вместо ответа  Шило подал банкиру  сумку  с деньгами, и  тот благодарно
кивнул, словно получил подарок.
     -- Прошу за мной, господа. Необходимо провести полный расчет.
     "Барсуки" проследовали за Либнером в просторное помещение, заставленное
компьютерными терминалами, за которыми сидели операторы.
     Заметив за поясами посетителей пистолеты, от стены  шагнул высокорослый
секьюрити, но Либнер его остановил.
     -- Это друзья, Джад, -- сказал  он, и страж офиса  вернулся в состояние
пассивного бдения.
     Наконец все расселись, и Либнер, достав из сумки наличность, выложил ее
на  стол. Затем,  с невиданной быстротой пересчитал деньги и  удовлетворенно
крякнул:
     --  Шестьсот  двадцать три тысячи двести кредитов.  Итого --  девятьсот
сорок восемь тысяч пятьсот кредитов. -- Либнер посмотрел на своих гостей. --
Поздравляю вас,  господа. На счет  мистера  Баварски  заносятся двести сорок
восемь  тысяч  пятьсот  кредитов.  Вам  еще  потребуется моя  помощь, мистер
Баварски? Через два дня новые торги.
     -- Да, мистер Либнер, я был  бы не против воспользоваться займом на тех
же условиях.
     -- Не вижу причин отказывать вам. -- Либнер развел руками -- И буду рад
видеть всех вас в моем доме сегодня в восемь.
     -- Мы обязательно придем, -- склонившись в полупоклоне, произнес Майк.
     --  Мы обязательно придем, -- повторили Шило и Гвинет,  хотя их поклоны
выглядели не так грациозно.



     Когда  "барсуки"  уходили,  Дилия  как бы  между  прочим  сунула  Майку
небольшую карточку с адресом, сказав:
     -- Зайди в этот дом, Майк, там  живет  отличный  портной Хуго Понс,  он
сошьет тебе и твоим друзьям новую одежду из кожи. А то, извини, вы выглядите
как  три разбойника из соляной долины... Новая одежда будет стоить недешево,
но теперь вы можете себе это позволить. Ведь так?
     --  Так, -- тупо  ответил  Майк.  И  только выйдя с  друзьями на улицу,
посмотрел на карточку с адресом.
     -- Что там такое? -- спросил Шило, который все еще  не поспевал за тем,
что с ними так стремительно происходило.
     -- Нам нужно пошить новую одежду, -- сказал Майк.
     -- А чем тебе не нравится старая? -- удивился  Гвинет, однако в отличие
от Шила он понимал, что означает почти двести пятьдесят тысяч на счету и как
это может отразиться на их жизни.
     -- В этой одежде "барсуков"  мы будет появляться  только на торгах, а в
новой одежде можно ходить по городу и совершать визиты.
     -- Чего совершать? -- не понял Шило.
     -- К бабам ходить, -- пояснил Гвинет.
     -- А, ну  тогда  понял, -- кивнул Шило  и,  поправив за  поясом тяжелый
пистолет,  сказал: -- Ну  пойдем шить  одежду, а то уже жрать очень  хочется
Нужно сделать все побыстрее.
     Сказано  --  сделано. Скоро  "барсуки"  нашли  мастерскую Хуго Понса  и
здорово  напугали  хозяина,  когда   вдруг  появились  перед   ним  --   без
предварительного звонка, не дожидаясь приглашения.
     -- Что вы хотите? -- испуганно  пролепетал мастер, увидев трех бандитов
с пистолетами. Он по одному взгляду мог отличить  разбойника от горожанина и
даже определить, из какой тот банды. -- Господа "барсуки"?
     --  Ну да, --  сказал Гвинет.  -- Нам  бы одежду новую,  чтобы к  бабам
ходить.
     -- Не пугайтесь, мистер Понс,  нас  направила к  вам Дилия Либнер.  Она
сказала, что вы можете быстро сделать нам новые костюмы.
     -- Ах, Дилия, -- выдохнул маэстро компьютерного кроя и  автоматического
пошива. -- Ну, так бы  сразу и сказали. Какой предпочитаете стиль? Ах ну да,
чего же я спрашиваю! -- воскликнул мастер, ударив  себя по лбу. -- Вам нужно
то же самое, что на вас сейчас, только в легком исполнении из  искусственной
кожи. Я правильно понял?
     -- Вам виднее, сэр, -- пожал плечами Майк. Тем временем Шило исследовал
мастерскую  Понса,  переходя от  швейных автоматов  к  полкам с  материей  и
искусственной кожей.
     -- Мы оставим все, как есть, и даже скопируем вашего... э... барсука на
новые туалеты.
     --  Ну ладно,  --  согласился Майк,  который чувствовал себя не в своей
тарелке.
     Хуго  Понс  быстро  созвал  штат  своих  помощников,  и они моментально
принялись за работу, заводя клиентов по очереди в обмерочную кабину и снимая
с них наиточнейшие мерки.
     "Барсуки"  покорно выполняли все требования персонала ателье,  и вскоре
им объявили, чтобы они немного подождали, пока швейные автоматы сделают свою
работу.
     Сняв шляпы, гости уселись в удобные кресла  и стали дожидаться обновок.
Майк подремывал, Гвинет листал попавшийся под руку журнал, а Шило, пользуясь
случаем, разобрал свой  пистолет.  Пришел  человек и поставил  на  стол  три
бутылки сладкой шипучей воды.
     -- Не нужно ли господам чего-нибудь еще? -- спросил он.
     -- Поесть чего-нибудь  найдется?  -- спросил Шило, не прерывая процесса
чистки оружия.
     -- Конечно. Имеется меню -- не слишком большое, но довольно изысканное.
     --  Что-нибудь  с  мясом  есть?  --  поинтересовался  Гвинет,  отбросив
просмотренный журнал.
     -- Есть птица, есть ягненок...
     -- Подойдет.



     Два дня  до очередных торгов  пролетели  быстро,  но  за это время Майк
успел сделать очень многое.
     Во-первых,  он прошел  у Дилии  начальный курс любви,  и это ему  очень
понравилось. Он был готов заниматься  этим сколько угодно, однако пока что у
него были и другие дела.
     Во-вторых,  теперь  у  "барсуков"  появилось  постоянное  обиталище  --
трехкомнатный номер в приличной гостинице "Глобус". Здесь разбойники жили, и
здесь же был их офис.
     В новых костюмах,  которые им чрезвычайно  понравились,  Майк,  Шило  и
Гвинет походили на  преуспевающих бизнесменов, профессионально  занимавшихся
спекуляциями. Туалеты обошлись им  в  три  тысячи кредитов,  однако костюмы,
безусловно, стоили этих  денег, а висевшие на кармашках диспикеры  придавали
разбойникам некий лоск городской элиты.
     Вечером  накануне  торгов  Майк неожиданно  встретил Джо  Беркута.  Тот
поначалу его не узнал, но потом удивленно покачал головой и пожал руку.
     --  Тебя не узнать,  парень,  просто городской модник, -- сказал он  и,
увидев Шило и Гвинета, не удержался от смешка.
     -- Ребята, да вы  теперь  выглядите  как преуспевающие  перекупщики! От
"барсуков" осталась одна эмблема.
     Шило и Гвинет немного смутились, однако Майк чувствовал себя уверенно.
     -- Очень  хорошо,  что  мы встретились,  Джо.  Ведь мы  и в  самом деле
сделались перекупщиками и завтра утром собираемся снова идти на рынок.
     -- Да, я слышал, -- ответил Джо, и улыбка сползла с его губ.
     -- Не одобряешь?
     -- Перекупщики всегда старались обмануть гиптуккеров, Майк, и неужели я
должен радоваться, если мой друг ступил на этот путь...
     --  Но я  не  собираюсь никого  обманывать! Я  собираюсь давать хорошую
цену. Именно об этом я и хотел с тобой поговорить. Я хочу обсудить цену.
     -- Да, -- поддержал Майка Гвинет. -- Мы должны обсудить цену...
     -- Ну, -- пожал плечами Джо, -- я даже не знаю...
     -- А все очень просто, -- продолжал давить Майк. -- Мы договариваемся о
цене, а ты сразу извещаешь всех гиптуккеров, чтобы гнали скот прямо к нам. И
тогда  не  надо будет ждать дня  торгов -- сдать  товар можно будет в  любой
день, когда его доставят. А уж дальше наше дело.
     -- Да, -- снова поддакнул Гвинет. -- Наше дело.
     Шило  только покачал  головой.  Все,  что  он  сейчас слышал,  с трудом
укладывалось в его голове. Мир переворачивался вверх тормашками.
     -- А чего тут договариваться, -- пожал плечами Джо. -- Триста пятьдесят
дадите?
     --  Триста тридцать... --  поправил его  Майк.  --  Голштинцы  идут  по
четыреста.
     -- Нормально, -- кивнул Джо.
     -- Значит, договорились?
     -- Договорились, -- подтвердил Джо, и они ударили по рукам.
     -- Теперь предлагаю пойти с нами, Джо, мы угощаем.
     -- Да, мы угощаем, -- продублировал Гвинет.
     -- Нет уж, извините, -- отказался Джо.  -- Спасибо  за приглашение,  но
меня уже  заждались  мои  ребята.  К тому же  надо  предупредить их о  новом
порядке продажи туков... Так что до завтра.
     -- До завтра, Джо, -- произнес Майк, глядя вслед уходящему гиптуккеру.
     Мимо парами  пробегали  предприимчивые проститутки, стреляя  глазами  в
дорого одетых господ, но мысли троих "барсуков" были заняты совсем другим.
     -- Больше вы с ним не друзья, Майк, -- заметил Шило.
     -- Я знаю.
     --  И боюсь, Морган не слишком  будет рад, увидев нас  в такой одежде с
этими серебристыми говорящими штучками.
     -- Сядем, -- сказал Майк, указывая на стоявшую неподалеку скамью.
     Они  сели. Шило  и Гвинет молчали, ожидая,  что скажет Баварски,  а тот
собирался  с  мыслями,  чтобы как  можно  понятнее  разъяснить своим друзьям
ситуацию.
     --  Так, как вы жили раньше,  больше жить нельзя,  как бы вам  этого ни
хотелось. Все вокруг меняется, и вам придется либо приспосабливаться к новым
условиям, либо умереть.
     --  "Барсуки"  --  смелые  ребята, и  их  не  так-то легко одолеть,  --
возразил Шило.
     -- "Барсуки" смелые, но у  них есть враги -- "собаки", и кто-то  платит
этим  врагам  большие деньги. Не  сегодня-завтра  Лозмар  наймет  еще триста
человек, вооружит их до зубов и перебьет людей Моргана всех до одного...
     Разве  вы  не видите? Разве вы не  понимаете, что у  "собак"  появились
покровители, которые не хотят, чтобы туков гоняли через долину?
     -- Вообще, конечно, похоже, -- обронил Шило.
     --  Ну  вот видишь, значит, нам  нужно успеть  заработать денег, купить
машины, пулеметы.
     -- Пулеметы -- это для лентяев. На них никаких патронов не напасешься.
     -- Вот  потому  мы  и  цепляемся  за  город, что только здесь  мы можем
раздобыть денег...  Я  чувствую, скоро здесь начнется такая заваруха... Ведь
неспроста  в Лар-бени появилось столько  важных персон, которые представляют
крупные компании.  Они ищут какой-то уголь, и мне  очень хотелось бы  знать,
что это за уголь такой.
     -- Так,  может,  нам  еще разок  сходить в  тот ресторан? --  предложил
Гвинет. -- Посидим с важными людьми, и ты сам у  них все  выспросишь. Думаю,
они от тебя ничего скрывать не станут. Мне показалось, они неплохие ребята.
     -- Может,  и сходим, -- согласился Майк, хотя  он  и не разделял мнения
Гвинета о новых знакомых. -- Ладно, пойдем домой, а то холодно уже.
     -- Правильно, -- поддержал Майка Шило. -- Нужно  ложиться спать, а то у
меня от вашей болтовни уже голова пухнет.



     Ничто так  не задевает самолюбие человека,  как осознание того, что  он
действовал  неправильно. Это чувство  Кит Карсон испытывал не  раз,  но, как
всякий смертный, смутно надеялся, что уж эта-то -- его  последняя ошибка и в
следующий раз он будет начеку.
     Но увы -- все повторялось.
     Кит почти и думать забыл о маленьком дикаре в засаленной кожаной шляпе,
когда   вдруг  узнал,  что  этот  парень  за  одну  неделю  заработал  более
полумиллиона кредитов
     И это был удар. Удар по репутации и самооценке Кита Карсона. Заработать
такие деньги было не так легко даже в накачанных деньгами мегаполисах, а  уж
в такой дыре, как Ларбени, -- практически невозможно.
     Кит невольно ставил себя на место этого мальчишки и отдавал себе отчет,
что вряд ли знал бы, с чего начать, а этот малый...
     "И все же тут дело в знании местных обычаев и  в поддержке бандитов..."
-- успокаивал себя Карсон, однако это ничего  не  меняло в его настроении, и
ядовитый пузырь обиды, набухая, все сильнее давил  внутри, временами вызывая
изжогу и отвратительную икоту.
     -- Выпей воды, Кит, -- предлагал ему лейтенант Бриттен, и Кит  послушно
тянул минералку, пахнувшую старой консервной банкой
     Они глотали алкоголь уже третий час, но никак не могли начать разговор,
ради  которого  встретились.   Распорядитель  публичного   дома  уже  дважды
заглядывал в их кабинку, рассчитывая получить  заказ на девушек, однако этим
клиентам, как видно, было не до того.
     -- Может, позвать танцовщицу?  -- неожиданно предложил  Бриттен, топя в
шампанском листик шпината.
     -- Давай, -- махнул рукой Кит. -- Только не худую.
     -- Почему так? Ты не любишь стройных женщин?
     -- Дело  не в этом. Просто если женщина  в теле -- это женщина, а  если
"елка-палка", значит, наверняка трансвестит
     --  Ты серьезно? -- удивился  лейтенант.  Он вытащил палец из бокала  с
шампанским и задумчиво облизал его.
     --  Совершенно серьезно, --  ответил Кит.  И, чувствуя,  что его заботы
постепенно отдаляются, налил себе водки.
     -- Как ты можешь столько пить? -- спросил Бриттен, однако Кит ничего не
ответил, только пожал плечами.
     -- Понимаю, -- отозвался лейтенант. -- Привычка.
     -- Угу, -- кивнул Карсон и выдохнул концентрированные пары
     -- Эй, служба! -- позвал Бриттен, и в приоткрывшуюся дверку просунулась
неприлично лысая голова.
     -- Слушаю вас, -- произнесла голова и вопросительно наморщила лоб.
     -- Нам нужна танцовщица.
     -- Для танцев или...
     -- Я же сказал -- танцовщица. И чтобы была женщина в теле, но не жирная
корова, а женщина.
     -- Я понимаю...
     -- Тогда выполняй.
     Распорядитель исчез, и Карсону стало как-то скучно. Он закурил сигарету
и уставился в потолок, заклеенный золотистой фольгой.
     "И почему это в борделях так любят фольгу?" -- подумал он.
     -- Ты  знаешь,  что "Клаус  Хольц компани"  пролонгировал  договор?  --
первым заговорил о деле Бриттен.
     -- Слышал...
     -- Мне это сулит большие неприятности.
     -- Почему?
     --  Потому  что  войска  возвратятся  на  Малибу и,  как  только  штаты
заполнятся,  мне   придется  вернуться  к  жизни  обыкновенного  лейтенанта,
простого военного червя.
     -- Да, это неприятно, -- размеренно произнес Кит, пробуя  выпустить дым
через  нос.  Однако он не был  заядлым курильщиком,  и дым пошел  куда-то не
туда.
     -- Признаюсь  тебе честно, Кит, я уже не представляю, как можно жить на
такое жалованье.
     -- И  я, -- легко согласился  Карсон. И лейтенант замолчал, не чувствуя
поддержки.
     В этот момент распахнулась дверь и на пороге появилась  высокая девица,
закутанная в длинную серебристую шаль.
     --  Мисс  Элеонора! --  прокричал  из-за ее спины распорядитель. Девица
прошипела ему "заткнись" и  прикрыла за собой дверь, подарив гостям улыбку в
тридцать восемь зубов.
     --  О,  --  мгновенно  оживился  Кит, снимая  ноги со стола  и принимая
вертикальное положение. -- Что вы нам станцуете, мисс Элеонора?
     -- Все,  за  что  вы заплатите,  господа,  --  низким  грудным  голосом
ответила танцовщица и, сбросив край покрывала, оголила плечо.
     --  Очень  хорошо,  -- кивнул Карсон,  отметив, что плечико  у Элеоноры
совсем не худое. -- В таком случае огласите весь список...
     -- Ну, "Первое свидание", -- закатив глаза, начала перечислять девушка,
-- потом  "Дым  над  водой",  еще  "Чи  Фуфла", "Республика,  славься" ну  и
несколько композиций Ники Гольдштейна.
     --  А  по ценам?  --  поинтересовался  Бриттен,  который  в  преддверии
возвращения на лейтенантское жалованье стал задумываться о расходах.
     -- С раздеванием? -- уточнила девушка.
     -- Ну а как же иначе, лапочка? Ты же не в гимназии.
     -- Если с раздеванием, то все по сто кредитов, кроме Ники Гольдштейна.
     -- А  чего Гольдштейн у тебя такой дорогой? -- Потому что Гольдштейн --
это наше все. Это наши непреходящие и культурные ценности. Кит с лейтенантом
переглянулись.
     --  Послушайте,  Элеонора,  а  вы,  часом,  в  прошлой  жизни  не  были
учительницей младших классов? -- спросил Карсон.
     -- Почему же в прошлой? Я и в этой там же работаю.
     -- Вот как? Ну, тогда давайте  начнем.  Думаю, "Чи Фуфла" будет в самый
раз...
     Танцовщица  сбросила  с  себя  покрывало  и,  оставшись  в  сценическом
костюме, громко крикнула:
     -- Включай "фуфлу"!
     Видимо,  это  относилось  к   невидимому   оператору,  поскольку  через
несколько секунд  заиграла музыка. Девушка отошла  в дальний  угол кабинки и
начала "Чи Фуфлу", больше похожую на танец живота.
     --  Думаю,  что  есть  способ  помочь тебе, --  под  прикрытием  музыки
негромко сказал Карсон.
     -- Как? -- тут же отозвался Бриттен.
     -- Это касается военной огневой мощи.
     -- Что  ты этим  хочешь сказать?  -- Лейтенант примерно  понимал,  куда
клонит  Карсон и  боялся,  что тот предложит  что-то  очень страшное. Однако
предложение оказалось довольно безобидным.
     --  Возможно, придется нанести  удар  по целям где-нибудь в долине,  --
ровным голосом произнес Кит, притопывая ботинком в такт музыке.
     -- А какие же могут быть в долине цели? -- не понял Бриттен.
     -- Цели  будут,  друг мой, главное,  чтобы ты  был готов.  Сможешь  это
организовать?
     Карсон отвел глаза от оголенных ягодиц танцовщицы и в упор посмотрел на
лейтенанта.
     -- Смогу, -- ответил тот. -- Смогу, но сколько я за это получу?
     -- Об этом поговорим позже. Когда такие цели появятся.



     Как и было договорено  заранее, Карсон  встретился с Лозмаром в  номере
того самого грязного мотеля, где они когда-то и познакомились.
     Коротая время, Кит листал замусоленные порножурналы и время от  времени
хлопал в ладоши, пугая сидевших на стене крупных тараканов.
     Иногда  по   улице  проезжал   автомобиль,   и   Кит   приподнимался  с
продавленного  кресла,  чтобы посмотреть --  не  Лозмар ли  это,  однако они
спешили мимо, куда-то по своим делам.
     Но вот  послышался  рев двигателя,  и  по брусчатке загрохотал один  из
купленных  Лозмаром   "Конбергов".   Из-за   неопытности   водителя   машина
прокатилась мимо подъезда и ударилась в старый фонарный столб.
     Столб  рухнул, висевший  на нем светильник разлетелся  мелкими брызгами
белого стекла.
     -- Вот  это  да! --  только  и смог произнести Кит.  С тех пор как Дьюк
приобрел эти джипы, Карсон с ним еще не виделся, однако думал, что у Лозмара
есть шофер.
     Между тем  Дьюк  со  смехом перепрыгнул через  борт  джипа, легко,  как
пушинку, поднял с сиденья Мэнди, мгновение подержал ее  на весу, любуясь ею,
словно цветком, и осторожно поставил на мостовую.
     Мэнди слегка качнулась, и Лозмар ее поддержал, ожидая, пока та придет в
себя.
     "Подружка, как всегда, уколотая", -- подумал Кит, заранее защищаясь  от
странного действия на него этой девушки. Мэнди, самая обыкновенная худощавая
девчонка-подросток,  почему-то волновала  Карсона  сильнее,  чем  пышнотелая
танцовщица из  борделя.  Та была просто женщина за деньги, а  в этой хрупкой
наркоманке оставалась какая-то неразгаданная тайна.
     Вот  и  сейчас ветер колыхал ее легкое незатейливое платьице и по спине
Кита пробегали волнующие мурашки.
     Стряхивая наваждение, он покрутил головой.
     После этой процедуры стало как будто немного легче и Кит заметил, что в
джипе сидят еще трое разбойников, которые сопровождали Лозмара.
     В коридоре  громко  затопали, и предводитель "собак"  ввалился в номер.
Следом за  ним, словно тень,  проскользнула Мэнди, которая тут же и улеглась
на широкий диван.
     -- Она устала, -- пояснил Дьюк, садясь напротив Карсона. -- В чем дело?
Ты оторвал меня в тот момент, когда я собирался поджечь еще одну ферму...
     -- С фермами нужно прекратить,  -- сказал Карсон, стараясь не  смотреть
на оголившиеся ноги Мэнди.
     -- Почему это?.. Я сжег еще две и требую оплаты!
     -- За эти две будет заплачено, но больше мне этого не нужно.
     -- С чего это вдруг? -- Глаза Дьюка стали наливаться злобой.
     -- Появились новые проблемы, поважнее, чем фермеры.
     -- Какие такие проблемы?
     -- В городе появились трое "барсуков", которые очень быстро куют монету
на  перепродаже  туков. Они дают хорошие  деньги  и централизованно  скупают
практически всех животных, а перекупщики  с  юга, опасаясь  предательства со
стороны друг друга, идут у этих троих на поводу.
     --  И  что,  они  действительно  огребают бабки?..  --  спросил Лозмар,
чувствуя, как зависть черной жабой сдавливает ему горло.
     Карсон,  заметив его  напряженное  лицо,  помолчал,  чтобы  завести его
посильнее. И когда Лозмар уже был готов зарычать от злости, Кит обронил:
     -- За одну неделю -- больше полумиллиона...
     -- У-у-у! Порву в клочья! -- взвыл Дьюк. -- Ты ведь этого хочешь?
     --  И этого тоже, но  позднее. Для начала нужно  окончательно перекрыть
пути доставки туков в Ларбени.
     Карсон замолчал и  опустил голову словно в раздумье.  На самом-то  деле
он,  страшно скосив глаза, смотрел на оголившиеся ноги  Мэнди  и ее трусики.
Гормоны бешено заиграли  в крови Кита,  и  он,  потеряв над  собой контроль,
рванулся к дивану.
     В последний момент девушка открыла глаза и протянула к нему руки.
     "Кит, -- позвала она, -- поди ко мне, Кит, я так по тебе соскучилась!"
     "О, Мэнди!" -- возопил Карсон, и они слились в долгом поцелуе.
     Никогда еще за всю свою жизнь Кит не испытывал такого блаженства.
     Где-то далеко  бессильно стучалась  мысль об  опасности  и о неминуемой
расправе  со  стороны  Лозмара, однако  растревоженное  естество  Кита  было
сильнее, и он все глубже погружался в трясину кипящей страсти.
     -- Эй, парень, -- послышалось откуда-то издалека. Затем, сначала слабо,
а потом все сильнее стало гореть ухо.
     -- Ой, больно! -- воскликнул очнувшийся Карсон.
     -- Извиняюсь, я  подумал, что ты в отключке, вот и ущипнул тебя за ухо,
-- пояснил Лозмар.
     -- Да ты с ума сошел! Ты же мне ухо вывернул!
     Обиженно  насупившись,  Карсон достал из  папки  восемьдесят  тысяч  за
сожженные фермерские хозяйства и бросил их Лозмару.
     Тот,  не считая, разложил деньги  по  карманам и  стал ждать,  пока Кит
перестанет дуться и заговорит о новом деле.
     --  Короче, так, --  наконец успокоился  Карсон.  --  Теперь я не  буду
стеснять тебя никакими условиями.  Нужно  сделать так,  чтобы туки больше не
приходили  в  Ларбени. Хочешь, убивай погонщиков  и  забирай туков  себе,  а
хочешь -- коси всех подряд. На данном этапе позволено все...
     На лице Лозмара расцвела по-настоящему счастливая улыбка.
     -- Такое я мог бы сделать даже бесплатно, но тогда ты перестал  бы меня
уважать. Ведь так?
     "О каком уважении ты говоришь, скотина?"  -- подумал про себя Карсон, а
вслух произнес:
     --  Конечно,  Дьюк. Сделаешь  все,  как  надо,  получишь двести  тысяч.
Надеюсь, оружие у тебя уже есть?
     -- Обижаете, господин  заказчик И винтовки, и пулеметы, и автомобили --
теперь  у  "собак"  есть  все. Через  какое-то время  мы можем  накрыть даже
"голубых  либеров"...  Два  дня  назад  эти бешеные  твари  прихватили  моих
разведчиков. Нам удалось найти только кровь -- здоровую лужу крови.
     Видимо, это произвело  такое  сильное впечатление  на Дьюка, что он  на
минуту замолчал.
     Молчал и Карсон. Флюиды, исходившие от молодого,  манящего тела  Мэнди,
снова будоражили его, и Кит из последних сил держался, чтобы не соскользнуть
в это безумие, так похожее на сладкий и желанный сон.
     --  Ты  знаешь,  --  прервал  он  наконец  затянувшееся  молчание,   --
предводителем   этой   финансовой   шайки  "барсуков",   их,  так   сказать,
экономического филиала, выступает мальчишка.
     --  Мальчишка? --  переспросил  Лозмар.  Он вспомнил: некоторые из  его
солдат упоминали о том,  что во  время стычек видели в седле  мальчишку.  Но
тогда  Дьюк  не  придал  этому  значения --  есть мальчишка или  нет,  какая
разница.
     --  Да,  мальчишка.  Совсем  пацан  не старше  твой  подружки.  --  Кит
улыбнулся. -- Я даже познакомился с ним. Его зовут Майк Баварски.
     -- Майк Баварски?! -- воскликнул Лозмар и, подскочив, замер, словно его
застиг столбняк.
     -- А... А почему это тебя  так удивило? -- удивился  Карсон, испуганный
странным поведением Лозмара.
     -- Я его знаю, сэр! Мы вместе работали на ферме у Нанта Каспара!
     -- Так вы приятели?
     -- Нет, -- Дьюк скромно улыбнулся и сел  на  место, -- мы  не приятели,
потому что я убил его сводную сестру.
     -- Убил? Зачем?
     -- Позабавился с ней и удавил. Эта сучка слишком долго меня дразнила.
     Воспоминания об этом убийстве привели Дьюка в мечтательное состояние.
     -- А потом я сжег ферму и поубивал почти всех, кто там был,  -- добавил
он. -- Но Майку и Джо Беркуту удалось сбежать.
     -- Кто такой Беркут?
     -- О,  это теперь мой самый знаменитый враг. После Моргана... Он  самый
уважаемый гиптуккер. Мне случалось стрелять  в него два раза, и оба раза ему
везло.
     -- А ты не боишься, что этот Беркут пристрелит тебя в городе? -- Говоря
это, Кит невольно огляделся, словно прикидывая крепость стен.
     --  Нет,  не  боюсь.  Джо Беркут --  человек  слова,  и  он  не  станет
переносить в город спор, начатый в долине.
     -- А ты? -- поинтересовался Кит.
     -- А я не человек слова, -- ухмыльнулся Лозмар.
     --  Слушай, а ты  что, всегда  возишь с  собой эту  девчонку?  -- снова
спросил  Кит. Он  знал,  что Лозмар  не  переносит,  когда интересуются  его
подружкой, и сказал это намеренно, чтобы задеть его.
     -- Не  трогай Мэнди,  Карсон. Я ведь чувствую,  что  мысленно ты ее все
время трахаешь.
     -- Это...  Это  неправда, --  медленно  произнес Кит, пытаясь осознать,
начался ли у него снова бред или все происходит наяву.
     -- Я имею в виду, что ты все время на нее косишься, --  холодно заметил
Дьюк. -- А мне это не нравится.
     -- Ну так держи ее в руках,  чтобы она не задирала ноги выше головы!...
Я не просил, чтобы ты тащил ее прямо сюда! -- зло бросил Карсон.
     -- Но я  ничего  не могу запретить  ей, приятель. --  Лозмар неожиданно
развел  руками.  -- Она все время колется,  и ей плевать на мои угрозы.  Она
командует мной.
     "И мной", -- подумалось Киту.
     --  И, что самое странное,  -- продолжал Дьюк, -- она колет такие дозы,
что любой другой давно бы протянул ноги. Любой другой, но только не она.
     -- Может, она феномен? -- задумчиво произнес Кит.
     -- А что такое "феномен"?
     -- Феномен -- это что-то необъяснимое.
     -- Да, -- кивнул Дьюк. -- Тогда ты сказал точно -- она феномен.



     Инженер-геолог  Гуго Флангер вернулся с вертолетной  прогулки по местам
будущих угольных карьеров совершенно измотанный.
     Из центрального офиса "Клаус Хольц компани" на него давили как никогда,
требуя скорейшего  размещения прибывавшего на Малибу оборудования.  Пока что
огромные контейнеры  с землеройными  установками  скапливались  в  порту,  и
военные уже выказывали недовольство.
     "Сделай все или умри", --  неприятно пошутил во  время сеанса связи сэр
Чарлз Уотердринк.  На  что Флангер  про себя пожелал  ему  загнуться самому.
Работы  и  так  было  невпроворот,  а  вместо  помощника-геолога  на  Малибу
присылали каких-то убийц и интриганов.
     В сопровождении двух телохранителей Гуго прошел  через холл гостиницы и
долго поднимался  в  лифте. По крайней мере,  ему так  показалось, поскольку
очень  хотелось  поскорее  упасть на  кровать  и  несколько  минут  побыть в
одиночестве.
     -- Во сколько вы пойдете  ужинать, сэр?  --  уже у двери номера спросил
один из охранников.
     -- Через два часа.
     -- Хорошо, сэр, через два часа мы постучим в дверь.
     Подождав, когда  Флангер закроется на замок, охранники  пошли  по своим
делам.  А  Гуго,  сбросив ботинки на  ходу, рухнул  на постель  и, с  трудом
перевернувшись на спину, уставился на дорогую люстру.
     Итак,   дела  шли  своим  чередом   и  Флангер   честно  выполнял  свои
обязательства по договору, однако  у него  не было  уверенности, что старшие
партнеры  компании  выполнят  свои.  Уж  очень  недружелюбно по  отношению к
Флангеру они были настроены.
     И вообще,  Гуго  очень  раздражал их менторский тон, и  это в то время,
когда они не спешили с решением самых насущных проблем.
     Взять хотя  бы оформление покупки земель под будущие угольные бассейны.
Ведь  дело  было в  каких-то  десятках  миллионов,  однако  старшие партнеры
отмахивались  от него,  словно от  назойливой мухи. Можно было подумать, что
это не они рискуют многомиллиардной прибылью.
     Неожиданно  повернулась ручка двери,  ведущей в номер Шмайссера,  и тот
предстал перед Гуго.
     -- Прошу прощения, сэр, я думал что вас еще нет...
     -- А если даже нет -- чего тебе здесь нужно? -- грубо спросил Флангер.
     -- Извините, сэр, -- пробормотал Шмайссер, скрываясь за дверью.
     "Вот еще сволочь, -- подумалось  Гуго.  -- Небось роется в  моих вещах,
когда я отсутствую... Хотя, может, на него так повлияла  смерть напарника --
ведь раньше он не был таким странным".
     Флангер  подумал, что и ночью Шмайссер может проникнуть  в  его номер и
вообще, задушить его или --  еще хуже -- зарезать, как зарезали того парня в
ванной.
     Гуго  вспомнил,  как несколько дней не мог в ней мыться, после того как
труп несчастного был растворен витаминами и слит  в  канализацию. И  только,
сильно напившись,  он  сумел поначалу  принять  душ, а  уже потом перешел  к
полноценным водным процедурам.
     В номере погибшего Депо тепедь жил другой охранник,  но это был простой
боец, и он не осмеливался соваться в номер начальника.
     А может, осмеливался?  Гуго уже никому не мог верить.  Ни Шмайссеру, ни
соседу с другой стороны, ни  даже своим  телохранителям,  которые  на первый
взгляд казались вполне приличными парнями.
     Одна проблема тянула за  собой другую, и их становилось  так много, что
спасение было только в одном -- надраться, и надраться как следует.
     Не  дожидаясь  телохранителей,  Гуго  решительно сел  на  край  широкой
кровати, спустив ноги на пол, и внимательно осмотрел номер, словно видел его
впервые.  Обнаружив  то,  что ему было  нужно, он встал и,  подхватив  стул,
перенес его к двери, откуда только что появлялся Шмайссер.
     Ножка  стула надежно заблокировала  рукоятку  замка,  однако оставалась
вторая дверь, которая вела в другой смежный номер. К тому же она открывалась
внутрь. Как тут быть?
     -- Да, стулом ее не заклинишь, -- вслух  произнес Гуго. И махнул рукой,
решив, что довершит начатое позже.
     "Пойду лучше  напьюсь".  --  И  от  этой  мысли он  сразу  почувствовал
облегчение.
     Дотронувшись  до подбородка, Флангер обнаружил колючую щетину и  решил,
что следует побриться, раз уж он собрался устроить себе праздник. Побриться,
спрыснуться лосьоном и, возможно, даже сменить рубашку. На то, чтобы принять
душ, у него просто не было сил.
     Пройдя  в  ванную,  Флангер привычно  мазанул  рукой по  стене, надеясь
зажечь свет, однако  выключателя  не обнаружил. Стоя в полумраке, он снова и
снова искал кнопку,  однако ее не было. Где-то внутри Гуго мелким подленьким
зверенышем   зашевелился  страх.  В  одно   мгновение   он  превратился   во
всеохватывающий  животный  ужас, ударив  в пах  и  пробежав по  позвоночнику
колючими мурашками.
     Источник  его  был уже  очевиден  -- Флангер  различил  что-то  черное,
заполнявшее  собой половину ванны. В полутьме было невозможно разобрать, что
это  такое,  но  Гуго  догадался  --  это  окровавленный  труп  истерзанного
ассистентами человека, который по-прежнему валяется в  ванне, а то,  что его
растворили и слили, Флангеру только приснилось или привиделось.
     "Нужно закричать, -- мелькнуло в голове. -- Нужно закричать, или я умру
на месте..."
     Однако  ужас  словно  сковал  его  жесткой  коркой,  и  Флангер  только
таращился на шевелившуюся в ванне массу, чувствуя, как сам вымерзает изнутри
и превращается в неживое ничто.
     Жуткий крик потряс стены  ванной, но тут рука Гуго, судорожно плясавшая
по стене, наконец  нашла  выключатель.  Свет яркой  вспышкой ударил  в глаза
Флангера, и  страх скорчился, сжался и убрался  обратно,  в потаенные уголки
сознания.
     -- У-у-у-ф-ф! -- Гуго с шумом выдохнул и даже закашлялся. Так сильно он
не пугался уже давно. Быть может, тысячу лет. Именно столько его отделяло от
детства -- той поры, когда он по-настоящему верил в страх и относился к нему
уважительно.
     Ну  конечно --  в ванной  ничего не было  и быть не могло. Она блистала
первозданной чистотой  с  того самого  момента, когда  утром по ней прошлась
щетка горничной.
     Флангер  посмотрел в зеркало  и  увидел лицо уже немолодого  человека с
нездоровым цветом кожи, явно с целым набором  комплексов. Двухдневная щетина
только дополняла эту невеселую картину.
     --  Ничего не поделаешь, Гуго, это  действительно  ты, --  сказал  себе
Флангер и взял с полочки лицензионную бритву "айзеншпис".
     Почувствовав  прикосновение пальцев,  механизм бритвы  тонко зажужжал и
стал легко снимать жесткую щетину.  Такое бритье доставляло  удовольствие, и
Флангер почти забыл о кошмаре, пережитом всего минуту назад.
     Закончив   бриться,  он  протер  лицо  мягким  лосьоном,  который,  как
говорилось в  инструкции,  долго  сохранял свежесть  и отгонял  кровососущих
насекомых.
     После лосьона морщины  на  лице Гуго  разгладились,  вот только  волосы
стояли торчком, и пришлось пригладить их мокрой ладонью.
     "Теперь сойдет", -- решил  Флангер и вышел из ванной, намеренно оставив
свет включенным.
     Подойдя к двери  в коридор,  он посмотрел в глазок и, не заметив ничего
подозрительного, отпер замок.
     Широкое пространство коридора прибавило Флангеру оптимизма, и  он бодро
зашагал к  лифту. И тут  совершенно  неожиданно прямо  из-за  угла  на  него
выскочил...
     Флангера  окатило страхом, смешанным  с недоумением. Странно, он только
что побрился, а зеркало все так же отражает щетину.
     Впрочем, наваждение быстро прошло, это вовсе не было отражение Флангера
в зеркале, это был  не он, а другой человек. Он быстро обогнул застывшего на
месте Гуго и пошел своей дорогой.
     "Бред какой-то, мне показалось, он на меня похож. Просто копия,  только
небритый..." -- мысленно сказал себе Флангер.
     В задумчивости  он подошел к лифту и нажал кнопку вызова.  Где-то внизу
щелкнуло, кабина стала подниматься
     Гуго  осторожно  обернулся,  но  в  коридоре  уже  никого  не  было  --
человек-двойник завернул за угол.
     "Наверное, почудилось", -- решил Гуго.



     Встреча с Флангером нос к носу  вовсе не входила в планы Густава Птюча.
Тем  более   сейчас,  когда  подкожные   инъекции   лица  начали  неожиданно
рассасываться.
     Попадись Птючу врач,  который  гарантировал  долгое действие уколов, он
удавил бы его  голыми  руками.  Немедленно удавил. Однако врач был далеко и,
наверное, хорошо пристроил немалый гонорар, который заплатил ему Густав.
     Впрочем,  злиться  впустую  не  имело  смысла,  а  поскольку  Птюч  был
человеком  предусмотрительным,  он  догадался  прихватить  с  собой  десяток
необходимых ампул.
     Заскочив в свой номер, он перешел на слегка прихрамывающую походку.
     -- Что с тобой, Больцер? -- спросил Панопулос.
     --  Не  знаю,  чего-то  съел  не  то,  --  проскрипел в  ответ  Густав,
гримасничая, чтобы сосед по номеру не заметил изменений. -- Пойду погреюсь в
душе -- может, полегчает...
     -- А может, тебе лучше врача вызвать? А то у тебя даже морда опала.
     -- Ну их в задницу, этих врачей. Всегда без них обходился
     Густав  пошарил  в  сумке и  вместе  с  полотенцем и  бутылкой  шампуня
прихватил ампулы и шприц.
     Чувствуя спиной  взгляд Панопулоса,  он вошел в  ванную и включил воду;
потрогал  опавшее  лицо, разложил  на  полочке все  необходимое и,  вспомнив
схему, по которой врач вводил препарат, приступил к действиям.
     Уколы  без анестезии оказались весьма болезненны,  но это было ничто по
сравнению с тем, как с ним могли обойтись в контрразведке.
     Через каких-то несколько  минут все уже  было  позади,  и Птюч,  ощущая
странное  онемение,  наблюдал в  зеркале, как его физиономия  перестает быть
копией лица Гуго Флангера.
     Убедившись, что эффект от  инъекций устойчив, Густав принял душ и вышел
из ванной.
     Снова ощутив пристальный взгляд Панопулоса, он улыбнулся и сказал:
     -- Вроде полегчало.
     --  Да,  -- согласился  сосед. --  Сразу видно. Теперь я узнаю прежнего
Больцера.
     Густав  устало кивнул  и  поставил  на пол  туфли со спрятанными  в них
пустыми ампулами. Затем повалился на постель.
     -- Где пропадал? -- как бы между прочим спросил Панопулос.
     "Скажите  какой дотошный кандидат  в покойники", --  подумал Густав,  а
вслух ответил:
     -- Ходил по центру города... Любовался... И,  ты знаешь, мне  все здесь
начинает нравиться.  Поначалу вроде  не очень, а теперь я бы здесь даже жить
согласился.
     -- Один?
     -- Ну, не один, конечно. Женщин здесь хватает.
     Густав намеренно заговорил на это  тему, подозревая, что  Панопулос обо
всем докладывает командиру  отряда.  Что ж, пусть  докладывает.  Это  не шло
вразрез с планами Птюча, он решил уволиться из отряда, потому что пребывание
под личиной Стефано Больцера не  оставляло ему времени  для основной работы.
Стоило  отлучиться, чтобы  осмотреть подходы  к  военной базе, как его сразу
начинали искать и спрашивать, куда он ходил.
     А  так  все,  кому надо,  будут  знать,  что  он  подумывает  разорвать
контракт.  Остается, для правдоподобия, найти какую-нибудь шлюху и заплатить
ей, чтобы она сыграла роль "долгожданной любимой".
     --  И что  же,  осядешь  в  городе  и  наплодишь  детей?  --  продолжал
интересоваться Панопулос.
     -- Еще  не знаю, старик, это пока только  мысли.  Надоело,  знаешь  ли,
скитаться.
     Густав так сильно вошел  в  роль, что невольно представил себе  залитую
солнцем веранду и светлоголовых детишек -- штук пять.
     И неожиданный суровый голос: "Вы арестованы!"
     Конечно, Птюч не поддастся, а дальше ствол, выстрел, пуля и темнота.
     Следующую картину он видел уже на кладбище. Скромный холмик, безутешная
вдова и несчастные малютки, которые еще не понимают, что осиротели.
     --   Остались  без  папки,  --   сдавленным  шепотом  произнес  Птюч  и
почувствовал, как на щеку скатилась слеза
     От  этого видения пробрало до  слез. Что ж.  Наблюдательного Панопулоса
это наверняка собьет с толку.
     Теперь уже Густав окончательно понял, что ему нужна девушка, которую он
предъявит  командиру и  попросит  о разрыве контракта.  И уж тогда никто  не
сможет помешать ему тратить свое свободное время, как ему заблагорассудится.
     Птюч  уже приметил слабые  места в  охране  базы, однако еще надо  было
определить поточнее,  где  находились ангары с ракетными установками,  ведь,
пока существовало  это оружие,  его планы оставались  под  большим вопросом.
Кроме ракет, Густав не боялся ничего, однако теперь он был уверен, что скоро
вырвет  эти  ядовитые зубы. И  тогда  --  все. Атака,  террор и объявление о
переходе Малибу в руки истинного хозяина.
     Впрочем, существовала еще хоть и небольшая, но все же вероятность того,
что его опознает Гуго  Флангер.  Птюч кожей чувствовал опасность, исходившую
именно  от  своего двойника. Если поначалу Густав намеренно прятался  в тени
Флангера,  который,  как лампочка, слепил агентов  контрразведки,  то сейчас
такое прикрытие становилось опасным.
     --  Эй,  Болыдер,  ты  что,  плачешь? --  послышался  удивленный  голос
Панопулоса. -- Что случилось, парень?
     --  Да ничего, приятель, --  отмахнулся Птюч. -- Теперь  мне уже лучше.
Мне значительно лучше.



     Выбрав   столик   подальше  от  ранних  посетителей,  Флангер  дождался
официанта и попросил:
     -- Первым делом принеси бутылочку "Кревтона".
     --  Может, для начала  хотя бы  коньячку, сэр? -- попытался  остановить
посетителя официант.
     -- Коньячку потом, братец. Ты пойми -- сегодня я желаю  нагрузиться под
завязку. Ну, и все эти закуски, фрукты тоже неси.
     -- Как скажете, сэр. -- Официант поклонился и побежал исполнять  заказ.
Секунд  через  тридцать  он  появился  с  охлажденной  бутылкой  "Кревтона",
крохотной рюмочкой и тарелкой с тонко нарезанным лимоном.
     Чувствуя  жажду  гостя  как   свою  собственную,  официант  моментально
откупорил сосуд и наполнил наперсток.
     --  Будь,  --  сказал Гуго  и опрокинул  в себя столь  необходимое  ему
лекарство. На  мгновение  у него перехватило дыхание, потом вышибло слезы, а
уже потом начало согревать пищевод.
     Раскрывший  рот официант  ожидал какого-нибудь  знака, подтверждающего,
что посетитель в порядке, и Гуго понял это. Он забросил в рот  дольку лимона
и с удовольствием почмокал.
     -- Уф! -- выдохнул официант. -- Ну, я побежал.
     -- Беги, -- согласно кивнул Флангер и налил себе вторую порцию. Выпив и
ее, Гуго  откинулся на спинку стула и стал рассматривать входящих в ресторан
посетителей. Некоторые  были ему  знакомы,  других он  не  встречал ни разу.
Ничего  удивительного: Гуго  был  все время в разъездах, уточняя  координаты
будущих разработок и вычисляя предполагаемые залежи кванзинового угля.
     Он  даже  питался  в вертолетной кабине,  а  когда добирался до номера,
засыпал прямо в туфлях.
     Между  тем алкоголь уже оказывал  свое  действие  и мысли Гуго  потекли
плавнее, а его взгляд смягчился.
     Несколько  человек  приветливо  ему  кивнули,  и  он  кивнул  в  ответ.
Миловидная дама  улыбнулась ему, и Флангер тоже улыбнулся. Впрочем, она была
не одна и вскоре углубилась в беседу со своим спутником.
     Появился официант с салатами.
     Он  что-то спросил у Гуго, и  тот кивнул. Официант снова налил рюмку, и
Флангер, не раздумывая, выпил. Он решил  сегодня нагрузиться и не  собирался
останавливаться на полпути.
     Третья  рюмка  заметно  усилила  аппетит,  и  Гуго принялся за  салаты.
Неожиданно  кто-то подсел к его  столику. Флангер перестал жевать и медленно
поднял голову, чтобы посмотреть на нахала.
     Поначалу  Гуго  никак  не мог  вспомнить,  где видел это лицо, а  потом
воскликнул:
     -- Майк! Привет, дружище!
     -- Здравствуйте, мистер Флангер.
     -- Выпей со мной, парень. Я рад тебя видеть.
     -- А что вы пьете, мистер Флангер?
     -- "Кревтон". Лучшее средство для тех, кто хочет быть почти мертвым.
     -- Вы ищете смерти, сэр? -- удивленно спросил Майк.
     -- Даже не знаю, что тебе сказать,  --  признался Гуго и налил себе еще
одну дозу "Кревтона".  Майка поразило,  что  тот говорил об этом  совершенно
серьезно, Сам он жил в тесном общении с людьми, которые в любой момент могли
расстаться  с жизнью --  такова была ситуация в долинах, однако никто из них
не заводил подобных разговоров в каждодневной суете.
     Хотя Майк уже слышал  жалобы Флангера на своих командиров, но не придал
этому значения, поскольку в тот раз мистер  Флангер был очень пьян. Сильнее,
чем теперь.
     -- Может быть, все не так уж и плохо?
     -- Безусловно, неплохо, --  согласился Гуго и посмотрел вокруг, пытаясь
зацепиться взглядом за что-то, что  могло бы вернуть ему чувство радости. --
Ты здесь один?
     -- Нет, я с  друзьями,  -- ответил Майк и указал на столик,  где сидели
Шило и Гвинет.
     Флангер  отсалютовал им  рукой,  потом обратился  к Майку, с  некоторым
затруднением выговаривая слова:
     -- Слушай, никак у тебя костюмчик другой, а? Прижился в городе?
     -- Да, мне здесь нравится.
     --  Нравится,  --  вздохнул Гуго.  --  А вот  мне почти  ничего уже  не
нравится. А знаешь почему?
     Гуго нагнулся  к  Майку  ближе, и  тот  увидел  крупные  капли  пота на
покрасневшем лице.
     -- А вот и горячее, сэр! -- неожиданно объявил подоспевший официант.
     Гуго вскинул голову и недоуменно посмотрел  на ресторанного  служителя,
пытаясь вспомнить, кто это. Наконец, заметив в  его  руках  поднос, кивнул и
откинулся на спинку стула, освобождая на столе место для заказа.
     Блюда в мгновение ока разместились на белоснежной скатерти, и в воздухе
поплыли изысканные ароматы.
     -- Так вот, Майк, знаешь, почему мне так хреново?
     -- Нет, сэр, не знаю,  -- ответил Майк, чувствуя, что может услышать от
этого странного господина что-то интересное.
     -- Мне хреново, потому что мне  -- хреново... -- изрек Флангер с  таким
выражением, будто каждому было  ясно,  в чем тут дело.  -- Кажется, я говорю
загадками, -- добавил он, -- наверное, нужно выпить еще.
     Недолго  думая, Гуго нетвердой  рукой наполнил  рюмку и,  буркнув "твое
здоровье",  выпил, затем подцепил  вилкой соленый плод ежевичника и забросил
его в рот.
     -- Ты угощайся, Майк, угощайся. Не пучь на меня глаза, будто я выдра...
или  олень  с  рогами.  Я,  если  хочешь  знать,  вторым  был  на  курсе  по
успеваемости...  У меня  ведь... --  Гуго поднял руку, но,  забыв, что хотел
сказать,  опустил ее. -- Короче,  Майк. Они  меня  не понимают,  и они  меня
всячески унижают.
     -- Кто, сэр?
     --  Эти  старые,  отвратительные  павианы...   Тебе  случалось   видеть
павианов?
     -- Нет, сэр, -- признался Майк.
     -- Я сейчас расскажу тебе, как они выглядят, -- пообещал Флангер и стал
перечислять их признаки,  загибая  неслушающиеся пальцы  на  руке:  -- У них
длинные  хвосты, у них брильянтовые запонки,  кр-расные задницы и толстенные
чековые книжки.
     -- Так вы говорите о  животных? -- спросил  Майк,  стараясь перекричать
заигравший на сцене квартет.
     Флангер  замер,   с  трудом   вычисляя   правильную   мысль,   а  затем
утвердительно кивнул:
     -- Ну конечно! Ну конечно! А разве  они  не животные, если из-за тупого
упрямства не  хотят  оформить покупку. Дело-то всего  в  сорока миллионах --
ровно  во столько оценены площади бассейнов  земельным агентством... Ты хоть
меня понимаешь, Майк?
     -- Не совсем, сэр. Что такое бассейны?
     --  Бассейны, парень, это кванзиновый уголь, а кванзиновый уголь -- это
чистые деньги. Понимаешь?
     --  Кажется,  понимаю,  сэр.  --  Майк кивнул и машинально взял с блюда
желтое яблоко. Оно блестело, словно  было натерто воском, и в нем отражались
огни  дорогих люстр, снующие между  столами  официанты и  важные посетители,
которые  сидели  за  искривленными  отражением   столами   и   очень  смешно
жестикулировали.
     -- Чему ты  улыбаешься,  Майк?  -- спросил  Гуго, старательно нацеживая
себе очередную порцию. Его  руки плохо слушались, и часть алкоголя пролилась
на скатерть.
     Майк  ничего  не  ответил.  Он  надкусил яблоко, удивляясь  незнакомому
прежде вкусу.
     -- Между прочим...  сейчас  я главный во всей компании -- переводя  дух
после  новой рюмки,  заговорил Гуго.  --  Стоит  мне передать кому-то  карту
бассейнов,  и  все  --  сотни миллиардов прибыли уйдут к  конкурентам.  Но я
хитрый... Ты мне веришь?
     -- Да, сэр.
     -- Я  все  держу  в  голове --  вот в этой черепушке.  -- Гуго постучал
пальцем по лбу. -- Здесь я держу... весь банк информации. Ты мне не веришь?
     -- Я верю, сэр, -- сказал  Майк, быстро постигая науку общения с пьяным
собеседником.
     -- Не-е-ет, -- погрозил пальцем Флангер. -- Ты мне не веришь, парень.
     -- Верю, сэр.
     --  Нет,  не веришь. -- убежденно покачал головой Флангер. --  Так вот,
следи  за  мной  -- демонстрирую... Итак, район ноль-один, предположительное
содержание необогащенного сырья -- четыре миллиона тонн, координаты...
     Когда дело коснулось работы, крепко выпивший  Флангер стал говорить  на
удивление  внятно.  Он  сыпал  характеристиками  бассейнов,  делал  короткие
отступления и  дополнения, и при этом не допускал ни  одной остановки, чтобы
вспомнить забытую деталь.
     Поначалу Майку мешала музыка, смех захмелевших посетителей  ресторана и
даже стук столовых  приборов, однако сильное  напряжение  его мозга выдавило
все посторонние  звуки, и  голос  Флангера  приобрел  не  только необходимую
четкость,  но  и  какое-то звонкое  серебряное эхо.  Вслед  за  посторонними
звуками  стали  исчезать  образы,  цвета и  даже полутени. Флангер продолжал
говорить, демонстрируя чудеса своей умственной организации, а Майк стремился
вместить в себя все услышанное и, главное, ничего не исказить.
     Яркие  вспышки проносятся мимо, оставляя длинные  огненные хвосты, стаи
птиц поднимаются  разом и закрывают крыльями свет, оставляя вокруг одно лишь
темное пространство.
     Горячие волны неожиданного прилива  стали раскачивать Майка, а затем он
почувствовал сильный рывок,  как будто его  подбросило вверх.  Интуитивно он
ожидал удара о потолок, однако этого не случилось. Тогда Майк открыл глаза и
увидел, что все еще сидит за столом Гуго Флангера, а тот довольно улыбается.
     --  Ну как тебе, парень? Ты когда-нибудь видел что-то подобное?  Эй, ты
чего, заклинило, что ли?
     Майк ничего не ответил и медленно поднялся  из-за стола. Его взгляд был
остекленевшим,  а руки  и  ноги гнулись  с  трудом, будто  деревянные.  Майк
чувствовал только одно -- надо  поскорее  уйти  из ресторана. Он ощущал себя
сосудом, наполненным до краев, и нельзя расплескать ни одной капли.
     Подойдя к столу, где ожидали Шило и Гвинет, Майк остановился и с трудом
произнес:
     -- Пошли... домой.
     -- Что это с ним? -- удивленно спросил Гвинет, который только приступил
к икорным палочкам в соусе.
     --  Нужно  идти,  раз  он  говорит,  --  заметил Шило.  -- Пойдем,  там
разберемся.
     Следом  за  Баварски  они  покинули ресторан, а возле гостиницы,  очень
кстати, стояло  свободное такси. Все трое погрузились в автомобиль, и Гвинет
назвал адрес их отеля.
     Когда машина уже тронулась, он, вспомнив, сказал:
     -- Сегодня ты собирался остаться у красотки Дилии. Ты не забыл?
     Майк ничего ни ответил, сосредоточенный на чем-то своем.
     Больше никто  не заговорил,  и  так, молча, они ехали  до самого отеля.
Когда  прибыли  на  место, Баварски  выскользнул  из  машины и  почти  бегом
поднялся по  лестнице, предоставляя друзьям расплачиваться  и недоумевать по
поводу его поведения.
     Когда они оказались в номере,  то увидели,  что Майк сидит  за столом и
что-то быстро пишет. При этом у него было такое выражение лица, что ни Шило,
ни Гвинет не решились о чем-либо спрашивать.
     Прошел  час, а  Майк все сидел и писал. Гвинет начал позевывать, а Шило
от скуки принялся разбирать свой пистолет.
     Он успел проделать это несколько раз, когда Майк наконец  бросил  ручку
на стол и со стоном потянулся.
     Затем  он  поднялся  из-за  стола  и, повернувшись к  своим  товарищам,
сказал:
     -- Ну вот, я закончил.
     Шило и Гвинет переглянулись.  Они не  спешили  спрашивать, поскольку не
знали даже, с чего начать.
     -- Что ты писал? -- спросил первым Гвинет.
     -- Думаю, это огромные деньги, которые нам даже и не снились, -- сказал
Майк  и  положил ладонь на стопку исписанных  листов. --  Здесь изложена вся
информация о местах, где есть залежи кванзинового угля.
     -- Мы что -- копать его будем?
     --  Я  еще  не  решил,  но  пока  нам нужно  раздобыть сорок  миллионов
кредитов,  чтобы  купить  эти  участки.  Сейчас  они  ничьи,  и  этим  нужно
воспользоваться.
     -- Я  только не понял, откуда  ты  все это взял?.. -- вогнав  на  место
патронный магазин, спросил Шило.
     -- Что взял?
     -- Все,  чем  заполнил эти  листки...  Ты  так шпарил  карандашом, что,
казалось, вот-вот задымишься. Откуда это взялось?
     -- От мистера Флангера.  -- Майк  подошел  к  кровати и, убрав подальше
новую шляпу,  присел, -- Это удивительный человек,  он  был совершенно пьян,
однако говорил без запинки...
     -- Почему же он решил доверить тебе эту тайну?
     -- Не  знаю, --  пожал  плечами  Майк. -- Наверное,  считал, что  я  не
запомню.
     Они помолчали, каждый думая о своем. Затем Гвинет напомнил:
     -- Послезавтра покупать туков.
     -- Да, -- кивнул Майк. -- А завтра мне нужно достать книги по земельным
сделкам.
     -- "По земельным сделкам", -- повторил Шило. -- Ты, Майк, говоришь, как
какой-то законник.
     -- Но  я же  все время  читаю, -- ответил тот, указывая на стопки книг,
которыми была занята половина поверхности стола.
     -- Если бы кто-то сказал мне, что я увижу  "барсука", читающего книжки,
да еще так много книжек, -- я бы никогда не поверил.
     -- Точно, -- согласился Гвинет. -- Я бы тоже.



     На  следующий день Майк,  как и намеревался, отправился за нужными  ему
книгами, а Дилия с ним за компанию в надежде выяснить, почему он не пришел к
ней вечером.
     Из объяснений Баварски по диспикеру было трудно понять причину, поэтому
Дилия  весело  щебетала, надеясь незаметно  вытянуть сведения о  появившейся
сопернице.
     -- Вчера весь  вечер сидела дома, --  сказала она. -- Слушала  болтовню
старших  сестер. Ужас как они  мне надоели со своими поучениями... А  ты чем
вчера занимался?
     --  Я ходил в  гостиницу "Хризантема", в ресторан, --  честно признался
Майк.
     --  В  ресторан? А с  кем, если не секрет? -- В  кажущемся  безразличии
Дилии сквозили нотки ревности и обиды.
     -- С Шилом и Гвинетом.
     -- А  вы... что там  делали? -- не  сдавалась Дилия, крепко  держась за
локоть Майка.
     -- Мне хотелось найти  там что-то интересное, -- сказал Майк. -- Что-то
важное. Иначе я просто не знал, что мне делать дальше. Понимаешь?
     --  Да-а...  --  протянула  Дилия,  похлопав  длинными   ресницами.  --
Осторожно, машина!
     Приплюснутый автомобиль, видавший лучшие времена, проехал совсем рядом,
обдав прохожих запахом разогретого масла.
     -- Мы  почти  пришли,  --  заметил  Майк,  указывая на вывеску книжного
магазина.
     -- А  потом я вызову шофера и мы немножко покатаемся, -- сказала Дилия,
вкладывая в слово "покатаемся" двойной смысл.
     -- Хорошо, --  согласился Майк,  которого  сейчас  интересовали  только
книги по нужной теме.
     За  время  пребывания  Майка  в  Ларбени  владелец магазина  уже  успел
привыкнуть к  необычному покупателю  и больше не  обращал  внимания  на  его
пистолет. Они поздоровались как старые знакомые.
     Продавец  удивленно поднял брови, однако  ушел в  складское  помещение,
чтобы отыскать заказ Майка.
     Он  отсутствовал минут  пять,  и все это время Дилия  смотрела  в окно,
наблюдая за  редкими  пешеходами.  А Майк, облокотившись на  прилавок,  ждал
продавца, боясь, что нужная книга не найдется. Впрочем, тот  вскоре появился
с радостной улыбкой на лице.
     -- "Недвижимость и земельные  угодия. Правила  сделок",  -- объявил  он
голосом победителя. -- Написано доктором земельного права Самуилом Лифшицем.
     -- Спасибо, -- обрадовался Майк. -- Наверное, это то, что мне нужно.
     -- Мы можем идти? -- нетерпеливо спросила Дилия, увидев, что автомобиль
с шофером уже прибыл.
     --  Да,  --  ответил  Майк.  Он  заплатил за  книгу  и,  попрощавшись с
продавцов, вышел вместе с Дилией на улицу.
     Заметив молодую хозяйку, шофер выбрался из  машины  и поспешно  отворил
перед  ней  дверцу.  Вслед  за девушкой, предварительно сняв свою  шляпу,  в
машину забрался Майк.
     Дилия с ходу попыталась завладеть его вниманием, однако Майк попросил:
     -- Подожди секундочку. Я только взгляну на оглавление.
     -- Куда мне ехать, мисс? -- не оборачиваясь, спросил шофер.
     --  Езжай куда хочешь,  главное, чтобы  не  останавливаться, -- сказала
Дилия и нажала кнопку подъема перегородки.
     --  Слушаюсь,  мисс,  --  пробурчал  водитель за секунду до  того,  как
пластиковая стенка изолировала пассажирский салон.
     Машина тихонько тронулась, и Дилия снова прильнула к плечу Майка.
     -- Ну что, ты уже заглянул в свое оглавление? -- спросила она капризным
голоском.
     -- Да! И ты знаешь, здесь есть все, даже формы учетных бланков!
     -- Ты не  туда смотришь, мальчик, -- строго заметила Дилия и,  взяв  из
рук Майка книгу, отложила  ее  в сторону.  --  Ты  сюда смотри.  Видишь  это
платье? Оно расстегивается сверху донизу.
     И девушка одним движением продемонстрировала, как это делается.
     -- Ну, как тебе мое белье, Майк?
     -- Ты очень красивая, Дилия.
     -- И что дальше?
     Девушка обхватила  Майка  за плечи и,  увлекая его за  собой,  легла на
спину.
     -- Но ведь мы в машине, -- пробормотал Майк, пытаясь высвободиться.
     -- А какая тебе разница?
     -- Я не могу -- машина качается!
     -- Перестань, Майк,  ты же  мужчина. В конце концов, ты же "барсук",  а
"барсук" это почти что кролик.
     Горячие  губы Дилии  и  ее  проворные  руки сделали свое дело,  и  Майк
последовал  в  указанном  направлении,  однако мысли  о тонкостях  земельных
сделок  не покидали  его  головы, мешая сосредоточиться на сладости  нежного
тела Дилии.
     -- О,  Майк! О-о, Майк! -- вскрикивала Дилия, закрыв глаза и прерывисто
дыша.
     -- Да... -- отвечал ей Майк.
     -- Как же мне с тобой хорошо -- если бы ты знал! О-о!
     -- Да... -- снова отвечал Майк.
     В порыве любви и обожания девушка открыла  сияющие счастьем  глаза и не
сразу  заметила  отстраненный  взгляд любовника.  Майк  продолжал  движение,
однако его сосредоточенный взгляд был направлен куда-то поверх головы Дилии.
     Мгновенная догадка подняла в ней бурю негодования.
     -- Сволочь! -- воскликнула она и сбросила Майка на пол. -- Сволочь! Так
меня еще никто не оскорблял! Сволочь ты, скотина и сволочь!
     Она попыталась ударить Майка голой пяткой в лицо,  но тот увернулся,  а
затем воскликнул, застегивая штаны:
     -- Но ведь ты говорила, что тебе хорошо!
     --  При  чем  здесь это?  Мне не  нужно механической любви,  сволочь ты
деревенская! Ты должен принадлежать мне не только телом,  но и  душой.  И не
читать при этом книжки, как какой-нибудь извращенец.
     -- Ну что же здесь  такого? Просто книга оказалась прямо перед глазами,
а руки были не заняты, вот я и стал ее перелистывать.
     -- Хорошо, что у тебя не было карандаша, -- зло заметила Дилия. -- А то
бы ты еще стал делать на полях пометки.
     -- Честно говоря, я думал об  этом, -- простодушно признался  Майк, а у
Дилии не нашлось слов, чтобы выразить то, что она об этом думает.
     Девушка обиженно насупилась и отодвинулась к самому окну.
     Майк  тоже  молчал,  держа  на  коленях злополучную  книгу.  Ему  очень
хотелось начать ее читать, однако он понимал, что этим еще сильнее рассердит
Дилию.
     --  Наверное,  когда  ты  станешь  взрослым, Майк,  ты  будешь таким же
денежным червем, как и мой папочка.
     -- Нет, -- возразил Майк. -- Мне это не очень нравится.
     -- Но ты  же  штудируешь все  эти паршивые книжки дни напролет. Значит,
деньги привлекают тебя, раз ты тратишь  на  это так  много времени. И потом,
мой отец говорил, что у тебя поразительный талант и коммерческая интуиция, а
мой папаша не ошибается, когда дело касается финансов.
     -- Деньги не главное.  Деньги  --  это только  средство,  а цель у меня
другая...
     -- Какая же?
     -- Я  толком сам еще не знаю, но мне  хочется  создать что-то  большое,
важное.
     -- "Большое и важное", -- повторила Дилия, пытаясь в звучании этих слов
обнаружить  ту самую истину, которой  следовал Майк. Однако у нее  ничего не
вышло.
     -- Ладно, давай я отвезу тебя в отель.
     -- Давай, -- с готовностью согласился Майк.



     К  восьми  часам утра, когда  гиптуккеры обычно  возвращались в загоны,
чтобы готовить  скот к  продаже,  Майк, Шило и Гвинет  прибыли  на  рыночную
площадь.  Они  воспользовались  услугами  раннего  такси  и,   не  до  конца
проснувшись, поеживались от утренней прохлады.
     --  В старой куртке  я никогда не мерз,  даже  ночью, --  заметил Шило,
который заметно скучал по прежней жизни на просторах соляных долин.
     -- Ну так надел бы старую, -- заметил Гвинет.
     -- Да я подумал, но она такая пыльная -- эта покрасивее будет.
     -- Покрасивее.  За  эту красоту  и  страдаешь,  --  сказал  Гвинет.  Он
неожиданно остановился и спросил: -- Вы ничего не замечаете?
     -- Нет, -- покачал головой Майк.
     -- А я замечаю, --  возразил Шило.  -- Тихо  очень, не слышно, как туки
мычат.
     --  Да, действительно,  --  согласился  Майк и впервые за долгое  время
вытащил из-за пояса пистолет. Зачем  он это  сделал, Майк  и сам не знал, но
оружие сразу придало ему уверенности.
     Он  зашагал  быстрее, затем перешел  на бег, Шило  и  Гвинет  помчались
следом  за ним.  Они с ходу  заскочили  в  самый  большой  загон, в  котором
содержались только их лахманы.
     Увидев  хозяев, седой сторож  поднялся с  вороха соломы и направился  к
ним.
     -- А что, туков не пригоняли? -- спросил Майк.
     -- Сам удивляюсь, -- пожал плечами старик. -- Только вечером было сорок
голов, но их сразу южане взяли.
     -- Южане взяли, -- повторил Гвинет и посмотрел на Майка.
     --  С  этим потом разберемся,  -- сказал  тот,  -- а  сейчас  поехали к
берегу! Может, узнаем какие-то новости из долины.
     Не теряя драгоценного времени, все трое отвязали лахманов  и, вспрыгнув
на них, погнали скакунов к воротам.
     -- Эй, а как же седла? -- закричал сторож.
     -- Обойдемся! -- ответили ему,  и вскоре всадники скрылись за поворотом
улицы.
     "Опоздали!  Опоздали! --  стучало в голове Майка. -- Нужно было сделать
это раньше!".
     Он  клял себя за то, что не настоял на доставке джипа и скорострельного
оружия на остров "барсуков"  раньше. Майк,  безусловно,  сделал бы это, но в
записках, которые  Морган  пересылал с  гиптуккерами,  говорилось,  что  все
вокруг тихо, "собаки" занимаются только своими делами  и  даже  не думают  о
перехвате туков.
     Морган был опытным человеком, и Майк ему верил, хотя понимал, что и сам
старается не думать о возможной трагедии -- ведь пока он не тратился на джип
и оружие,  собственного  капитала  "барсуков"  хватало на  оборот  и покупку
туков.
     Майк был  рад, что теперь  может  обойтись  без заимствований  у банка,
однако эта жадность, как видно, теперь вышла ему боком.
     Ранние  прохожие шарахались в  стороны,  завидев  несущихся  по  улицам
всадников. Дома  к окраине становились все ниже, и  вскоре показались холмы,
покрытые  грязно-зеленой растительностью. Между  ними, словно песчаная река,
вилась дорога,  по которой гоняли  туков. Оставалось взобраться  на  вершину
одного из холмов, чтобы увидеть бескрайние просторы соляных долин.
     --  Смотри! --  крикнул Гвинет, указывая рукой на  горизонт.  Несколько
черных точек казались песчинками, которые подгонял пахнущий йодом ветер.
     -- Это  непохоже  на  тысячное стадо туков, -- заметил Шило,  удерживая
своего лахмана на месте.
     --  Поедем им  навстречу,  -- решил  Майк. -- Возможно,  им  нужна наша
помощь.
     --  Те,  кому  нужна была помощь, остались в долине, -- мрачно произнес
Шило и поехал следом за Баварски.
     Выскочив на привычную соляную гладь, лахманы радостно прибавили  ходу и
понеслись вперед. Уже через несколько минут всадники поравнялись с небольшим
караваном, большей частью состоявшим из лахманов, нагруженных трупами.
     По  два, а то и по три тела  были привязаны к седлам, а  их  живые  или
раненые товарищи,  едва державшиеся верхом, тянули за собой поводья груженых
животных. Всего Майк насчитал шестерых живых и еще пятнадцать трупов, многие
из которых выглядели так, будто попали в соледробилку.
     Долгий  путь  и  жара  сделали  свое  дело.  От  трупов  исходил  запах
разложения,  рои  блестящих  мошек длинными хвостами  тянулись  за  обильной
пищей.
     Следом за  караваном  брело несколько измученных туков, десятка полтора
-- не больше. Их короткая шерсть была склеена коркой подсохшей крови.
     --  Эй,  друг,  что  там  произошло?  --  спросил  Гвинет,  подъехав  к
гиптуккеру, который  выглядел  бодрее  остальных  Всадник медленно  повернул
голову, словно не понимая, о чем его спрашивают:
     -- Это все "собаки"... У них  были  машины и пулеметы. Я такого никогда
не видел. Они косили всех -- людей и туков, будто косой... Будто косой, я не
вру...
     -- А "барсуки" там были? Вам помогали "барсуки"?! -- вмешался Майк. Его
голос  звенел от  отчаяния,  и  он  боялся  услышать самое  страшное --  что
"барсуков" больше нет и они полегли в долине.
     -- Морган сделал все, что мог, -- ответил гиптуккер. -- Наверное, его и
пули  не  берут,  он  преследовал  машины  верхом,  и  стрелял...  и  убивал
"собак"... Но  он был единственный, кому,  везло.  Кажется, у  него осталось
всего несколько человек...
     "Всего несколько человек", -- отдалось в ушах Майка, и он резко натянул
поводья. Лахман  от неожиданности встал на дыбы, и Майк  заскользил вниз  по
его спине.  Однако  он  вовремя хлопнул ладонью  лахмана между ушей,  и  тот
успокоился, обиженно тряся головой.
     --  Нужно ехать  на  остров, Майк! Прямо сейчас!  --  сказал Гвинет. Он
почти требовал.
     -- Поедем, -- ответил Баварски. -- Но только на машине...
     -- Кто  поведет нашу машину, Майк? Все мы только и умеем,  что  крутить
лахманам хвосты, -- возразил Шило.
     -- Если "собаки" научились, то  и мы научимся, -- уверенно сказал Майк.
-- Поехали в магазин мистера Динара. Наш заказ уже давно готов.



     Новенький "Конберг-500"  стоял перед Майком, а продавец, мистер  Динар,
ходил вокруг  машины и расхваливал свой товар, обращая  внимание покупателей
то на шипованную резину, то на специальную подвеску, то  на ременные тормоза
-- самые безотказные и эффективные.
     -- И все это -- заметьте -- всего за сорок тысяч. Мечта, а не покупка.
     -- Сожалею,  мистер Динар, но  скорее всего  мы  поедем  верхами.  Так,
знаете ли, привычнее, а  ваша машина нам не по карману. И вообще, лахман, он
надежнее.
     -- Да  что вы такое  говорите! -- воскликнул Динар, призывая  в штатные
свидетели собственных  охранников.  -- Что он такое  говорит, ребята?  Да  я
отдам вам, как своему родственнику, -- за тридцать пять. Берите,  мистер, не
жалко.
     -- Вы отдаете  эту красоту за тридцать пять тысяч?! -- воскликнул  Майк
так радостно, что смутил Шило и Гвинета.
     --  Конечно, -- клюнул  Динар.  -- Только для вас  такая цена! Как  для
родного брата, сэр, честное слово.
     -- Тогда  мы берем этот чудо-автомобиль! --  громко  объявил  Майк.  --
Берем его за двадцать  тысяч кредитов и еще заплатим за три пулемета, десять
тысяч патронов к ним, мощный диспикер, десять литров воды, сухари и  сушеное
мясо, два комплекта оружейной смазки, килограмм  ореховой халвы и  четыреста
булавок из нержавеющей стали! За всю эту мелочь даю еще пять тысяч четыреста
семьдесят два кредита!
     -- Ой,  -- удивился Динар,  -- да он же  перекричал меня самого. Что же
мне теперь -- на пенсию?
     Охранники промолчали, не зная,  что  сказать своему  боссу, и давая ему
возможность обдумать сделку.
     -- Еще сотню с вашей стороны -- и я согласен, -- сказал он.
     --  Девяносто  девять кредитов, сэр, больше  у  меня  нет, --  нахально
соврал Майк.
     -- Уважаю. -- Динар расплылся до ушей, протягивая Майку руку. -- Так  я
еще ни разу не торговался. Уважаю...
     Нужен какой-нибудь тренинг, или вы водите автомобиль?
     --  Я  вожу  автомобиль... --  подтвердил Майк.  --  Но за руль  такого
большого и красивого мне садиться еще не приходилось.
     --  Хорошо, --  кивнул  Динар, получая  из рук Майка пачки наличных. --
Хорошо, вам поможет Чарлз... Эй, бездельник!
     Рассчитавшись за покупки и подождав, пока персонал мистера Динара бегом
доставит со склада  все  необходимое, Майк сел на сиденье  рядом с водителем
Чарлзом, а затем махнул Шилу и  Гвинету, которые  стояли возле  перебиравших
ногами лахманов.
     --  Сообщите  на рыночную площадь, что здесь остались наши животные, --
напомнил Динару Майк.
     -- Непременно, --  улыбнулся тот, всем видом показывая, что обязательно
сжулит и отдаст лахманов, только если его припрут к стенке.
     Вскоре весь товар  был погружен. Инструктор Чарлз завел машину и поехал
в  указанном  направлении --  через город,  по кратчайшему  пути  к  соляной
долине.
     Еще  через четверть часа "Конберг" скатился по склону холма  и оказался
на соляной поверхности. Тут  Чарлз  остановил  джип  и,  указав  на одну  из
педалей, пояснил:
     -- Если давить на эту штуку, машина поедет вперед. Если на другую,  она
остановится. Я мог  бы показать вам, как сдавать  назад, но в  долине это не
нужно, здесь хватает места развернуться в любом направлении... Только голову
забивать.
     -- Да, -- согласился Майк.
     --  Впрочем, сэр,  если  возникнет  нужда, в  бардачке  есть  подробная
инструкция по вождению этого джипа.
     -- "В бардачке" -- это где? -- поинтересовался Майк.
     -- Вот в этом ящичке, -- указал инструктор. -- Ну, я пошел?
     -- Да, парень, иди. Вот эта педаль вперед, говоришь?
     -- Так точно, сэр, именно эта педаль, -- подтвердил Чарлз.
     -- Ну тогда я поехал.
     -- Да, сэр. Удачи вам.
     Майк перебрался на место  водителя и сразу нажал  на  указанную педаль.
"Конберг"   взревел  двигателем   и   резко   рванулся   вперед,   навстречу
неизвестности и спускавшимся сумеркам.
     "Ничего -- доберутся, -- подумал  Чарлз и пошел к холмам. --  По долине
еще и не такие тупари ездили, а уж этот парнишка и подавно сумеет".
     Чарлз  еще  раз остановился и прислушался к ровному звуку  удалявшегося
джипа.
     "У  этого точно  получится",  -- сказал он себе и прибавил шагу,  чтобы
вовремя попасть домой.



     Часовые молча пропустили лейтенанта Бриттена в запретную зону, и так же
легко  следом  за  Бриттеном прошел Кит Карсон,  внутренний карман  которого
оттопыривался от наличности.
     Эти  триста  тысяч  кредитов  предназначались  лейтенанту  Бриттену  за
работу, которую он должен был проделать прямо сейчас, на глазах у заказчика.
     Вскоре охранные посты остались позади и лейтенант с гостем оказались на
территории,   залитой   ослепительно  ярким   светом.   Это   обстоятельство
нервировало Кита, и он  чувствовал себя  микробом, шевелящимся на предметном
стекле микроскопа.
     -- Нельзя ли отключить эту избыточную иллюминацию?
     --  Увы, сэр,  это невозможно. Таков охранительный  устав, все лампы  и
прожектора должны освещать территорию.
     -- Отвратительное ощущение. Надеюсь, на стартовых позициях этих ламп не
будет?
     Бриттен   ничего   не  ответил,   подавленный   тяжестью   должностного
преступления,  которое он вот-вот совершит.  И  хотя  Карсон уверял,  что  в
нанесении  удара   по  базам  бандитов   нет  ничего   страшного,  лейтенант
сомневался, что поступает правильно.
     В ярко  освещенном пространстве появились белые,  словно снежная крупа,
точки. Это были ночные  мошки. Они  собирались  в огромные звенящие клубки и
носились в лучах прожекторов, время  от  времени обрушивая свою коллективную
мощь  на  один  из  светильников.  Лейтенант  наблюдал  за  поведением  этих
насекомых и удивлялся, почему они держатся все вместе и не разлетятся каждый
к своему фонарю.
     -- Ты видел? -- неожиданно спросил Карсон.
     -- Что видел?
     -- Эти долбаные мошки -- они летают целой толпой. Ну разве не дураки?
     --  Они  ведут себя  так из-за действия одной  из охранных  систем. Она
называется "мертвое облако" и определяет любой посторонний предмет, попавший
в этот объем.
     -- Занятная штучка, -- усмехнулся Карсон. К нему понемногу возвращалось
хорошее настроение.
     -- Занятная, -- согласился лейтенант. -- Только  от нее могут появиться
проблемы со здоровьем.
     -- Проблемы со здоровьем? В каком смысле?
     --  А  в том самом,  -- пояснил  Бриттен, довольный, что  сумел поддеть
Карсона. Ему хотелось хоть как-то отплатить Карсону за то, что тот соблазнил
его  деньгами, а  теперь вот обращается с  ним как с рабом, зная, что  он по
слабости душевной просто  не в силах  пойти на  попятную и отказаться делать
то, что Карсон от него хочет.
     -- Долго нам еще идти? -- спросил Карсон.
     -- Нет,  осталось  пройти мимо  этих вещевых  складов,  а  за ними  уже
начинаются ангары.
     -- Отлично, -- буркнул Карсон, а лейтенанту в голову пришла сумасшедшая
мысль.  Выбрать неосвещенный участок и  ударить  Карсона по  голове рукоятью
пистолета. Тогда  все деньги можно взять себе и  не устраивать этой дурацкой
ночной стрельбы.
     Бриттен   даже  почувствовал  какую-то  уверенность,   словно  подобный
поступок решил бы все  его проблемы разом. Впрочем,  он тут же вспомнил, что
Карсона видели несколько  часовых и, если его начнут  искать, придется иметь
дело с офицерами караула, а они, увы, ему не подчиняются.
     Пока  лейтенант раздумывал, они уже пришли к ангарам, где их ждали двое
-- расчет одной из ракетных установок.
     -- Капрал Вудворт, сэр, командир расчета.
     -- Рядовой Гроу, сэр, наводчик расчета.
     -- Вот  и отлично,  ребята. Выводите свою красавицу прямо на  смотровую
площадку.
     -- Прошу  прощения,  сэр, но...  мы  будем вести  боевую  стрельбу?  --
поинтересовался  капрал,   которого   смутило  присутствие   ночью  на  базе
гражданского лица.
     -- Да,  капрал. Мы нанесем  удар по цели, расположенной в долине... Что
вас беспокоит?
     -- Для стрельбы требуется специальное разрешение, сэр.
     --  Сейчас не тот  случай,  капрал.  "Голубые  либеры" остановились  на
ночлег,  и неизвестно,  сколько их там  пять тысяч или  даже десять. Если мы
будем ждать разрешения на стрельбу, завтра эти парни окажутся у холмов рядом
с городом. Разведки  у нас  никакой, поэтому поджарят  всех до единого.  Еще
вопросы есть?
     -- Нет, сэр.
     -- Тогда приступайте.
     Расчет установки исчез в ангаре, затем включился привод тяжелых ворот и
створки с еле слышным жужжанием начали медленно расходиться.
     Кит Карсон  следил за этим словно зачарованный, у него даже перехватило
дыхание. Он неотрывно смотрел,  как в проеме появляется  оснащенная  грозным
оружием машина.
     Глухо   рыкнул   мощный  двигатель,  и  установка  тронулась  с  места,
качнувшись, словно морское судно.
     -- Ну как вам? -- обернувшись, спросил лейтенант.
     --  Великолепно, -- признался Кит. --  В этой штуковине чувствуется вся
ее сила. Сколько в ней ракет?
     -- Шесть штук.
     -- Но, по-моему, в прошлый раз стреляли совершенно другие машины.
     -- Да, сэр. Но в вашем случае  это не сыграет никакой роли. По  крайней
мере,  "ваши либеры", --  тут лейтенант усмехнулся, -- "ваши либеры" разницы
не почувствуют.
     Карсон позволил себе нервный  смешок и ощутил, как  сильно он возбужден
-- до такой степени, что его уши стало покалывать, как от крепкого морозца.
     Тем временем  установка выехала на смотровую  площадку и  остановилась.
Включились выводящие  механизмы, и огромный, начиненный ракетами короб начал
вставать в вертикальное положение.
     Вскоре  щелкнули  стопоры  и распахнулись герметизирующие  крышки.  Они
соскочили вниз и покатились в разные стороны.
     Карсон едва удержался, чтобы не погнаться за одной из них -- взять ее в
качестве  сувенира.  Его удивило, что эти детали  смертоносного оружия были,
похожи на крышки от обычных кастрюль.
     Между тем  где-то внутри кабины запищали позывные сигналы -- боеголовки
получали последние наставления.
     -- Может, подойдем поближе? -- предложил Карсон.
     --  Да  что вы!  -- воскликнул лейтенант и,  спохватившись, выдернул из
кармана очки. -- Вот, возьмите и наденьте немедленно.
     Кит повиновался и сразу же погрузился во тьму.  Очки защищали не только
от  летящего мусора, но и от яркой вспышки стартовых двигателей. Первым  его
порывом было снять очки, ведь так он мог пропустить самое интересное, однако
в  этот  момент  послышался  свист,  затем   жуткий   рев  и  жесткая  волна
спрессованного воздуха ударила по наблюдателям так,  что  они вынуждены были
сделать несколько шагов назад. Раскаленный смерч сорвал с земли песок, и тот
забарабанил по стенам ангаров, словно мелкая дробь.
     Несколько  песчинок вонзилось  в  щеку  Кита,  и он поспешно  прикрылся
ладонью.
     Следом  за  первой  ракетой  вышла  вторая,  потом  третья,  четвертая,
пятая... Карсон  продолжал отступать, оглушенный ревом, ослепленный светом и
подгоняемый резким запахом горящей стали.
     Наконец  шестая ракета стартовала в небо и гул стал затихать, а цепочка
огненных  посланцев  потянулась  к  горизонту, туда, где  доживал  последние
секунды обреченный остров.
     --  Можно  снимать очки! -- крикнул лейтенант, и Кит кивнул, показывая,
что  понял.  Однако очки  снимать  не  спешил,  чувствуя  себя  в них как-то
безопаснее. Слух вернулся еще не полностью, и все звуки доходили с некоторым
запозданием.
     Карсон ходил  по  бетонной  дорожке,  как по  вате,  и удивлялся такому
странному эффекту.
     -- Это  временный шок, он  пройдет!  --  прокричал Бриттен. -- Снимайте
очки -- теперь уже можно!
     Карсон  снова  кивнул и,  стащив  светофильтры, сразу почувствовал, как
холодный воздух освежает глаза. Казалось, вместе со зрением вернулись слух и
первоначальное обоняние. Теперь Кит различал десятки запахов, сопровождавших
горение токсичного топлива.
     Лицо саднило, и он провел по нему ладонью.
     --  Это  ничего, это случается, главное -- вовремя защитили  глаза,  --
прокомментировал  Бриттен,  который  тоже  после  старта  ракет  был  слегка
перевозбужден.
     Неожиданно Карсону пришла в голову  страшная мысль: а вдруг он ошибся и
удар был нанесен не по тому острову?  Перед его глазами пронеслись кошмарные
картины  пылающей земли, горящих  трупов и  прочих  ужасов.  И посреди всего
этого  безумия  -- Мэнди, девушка, живущая в  снах Кита и  повелевающая  его
интимными желаниями.
     -- Бриттен!... А вы не перепутали остров?! -- воскликнул Карсон.
     -- Перепутать  не  так просто, сэр, -- уверенно заявил  лейтенант. -- В
крайнем случае мы можем повторить удар...
     -- Дело не в этом -- могут погибнуть совершенно невинные люди!
     -- Да о чем вы говорите, сэр? -- удивился Бриттен. -- Это же вам не суд
-- виновен,  не виновен. Удар  нанесен, и по  кому он пришелся, тому  уже не
повезло, и  адвокаты тут бессильны. Но  повторяю,  нужный нам остров  -- это
метка А-104. И никакой другой остров так не обозначается.
     -- А лагерь "собак", как он обозначается?
     -- Кажется, Т-150 или КА-700. Я уже не помню... Как с деньгами?
     Карсон вытащил из кармана пачку наличных и протянул лейтенанту:
     -- Вот, пожалуйста. Вы их заслужили.



     С непривычки  от долгого вождения руки Майка очень уставали, пока он не
догадался  привлечь к управлению  Шило  и  Гвинета  Они  поочередно  держали
рулевое колесо, сидя  на  пассажирском  месте рядом  с  Майком, и тогда  ему
только и оставалось, что давить на газ.
     Пару раз  Майку пришлось отвлекаться по нужде, и тогда  его  компаньоны
вели машину вдвоем: Гвинет рулил, а Шило давил на педаль газа. Однако делать
это  ногой он не решался и  поэтому регулировал тягу двигателя, вцепившись в
педаль руками.
     Время  шло, новенький джип  неотвратимо  сокращал дистанцию  до острова
"барсуков". Солнце  клонилось к горизонту, пастельные краски долины начинали
густеть, постепенно приобретая холодные оттенки.
     -- Смотри, осторожнее, впереди какие-то  кочки! -- предупредил  Гвинет,
славившийся своим острым глазом.
     Майк ослабил давление на педаль газа,  и  машина пошла медленнее. Кочки
становились  все ближе, и  это  было  странно, поскольку  в  этих местах  их
никогда не было.
     --  Стой! Это не  кочки! --  воскликнул  Гвинет, который,  как  всегда,
первым рассмотрел препятствия. -- Это туки!
     Майк  сбавил  скорость  до минимальной  и  теперь сам  видел,  что  это
действительно  не  кочки,  а  валявшиеся тут и  там трупы животных. Соль уже
проникла в их ткани, и теперь мертвые туки превращались  в засушенные мумии.
В  долине  всякий  мертвец  становился памятником,  кем  был  он  ни был  --
неудачливым гиптуккером, туком или околевшим шакалом.
     -- Да сколько же их здесь? -- удивился Майк.
     -- Много, -- тихо молвил Шило.
     -- А вон  там -- это человек!  Это  труп человека! --  снова воскликнул
Гвинет. Он перепрыгнул через борт джипа и побежал  к своей  находке.  Шило и
Майк неотрывно за ним следили.
     Машина продолжала медленно ползти вперед, а Гвинет вскоре обнаружил еще
пару подобных находок и осмотрел их. Затем вернулся обратно.
     -- Не наши, -- сказал он. -- Один из этих парней  -- человек Лозмара, а
двое других -- гиптуккеры.
     После  этого  Майк  прибавил  газу,  и  джип  побежал  быстрее,  однако
приходилось смотреть в оба, чтобы не наехать на мертвого тука.
     Дальше трупов  не было, однако через  полчаса  машина снова выехала  на
участок, где  туки  лежали целыми кучами, правда, человеческих тел  попалось
только два. Один был солдат Лозмара, а другой  -- свой. Гвинет узнал  его не
сразу, но когда узнал, опрометью кинулся прочь.
     Он молча запрыгнул на сиденье и только потом сказал:
     -- Шкиза это. У него голова пополам, но я его все равно узнал.
     Темнота спускалась быстро, и вскоре Майк включил фары. Как это сделать,
он заранее вычитал  в руководстве,  которое  прямо на  ходу сумел изучить от
начала до конца.
     -- Знакомые  места, -- заметил Шило. -- Скоро наш остров. Нужно достать
фонарик,  а  то  шарахнут по нам  из винтовок. Они же эти  машины  только  у
Лозмара видели.
     Гвинет  достал фонарь и, проверив, как он работает, подал его Шилу. Тот
уселся поудобнее и стал подавать сигналы, надеясь, что на острове будет кому
ответить. О том, что погибнуть могли все, никому думать не хотелось.
     -- Помедленнее, -- попросил  Гвинет, чувствуя, что остров где-то совсем
рядом.  Длинные лучи фар еще не  могли  его обнаружить, однако вокруг  пахло
домом -- это ощущение Гвинет не мог спутать ни с чем.
     Неожиданно  впереди  слабо мигнул огонек. Сначала  он выдавал  какие-то
бессвязные сигналы, но затем сложилась условная фраза.
     -- Наши!...  Они живы,  Майк! -- не выдержал  Шило,  имевший, казалось,
стальные нервы.
     Сам  того  не замечая,  Майк  прибавил  скорость,  рискуя  налететь  на
попадавшиеся и тут тела мертвых туков.
     До острова оставалось  меньше километра, когда вдруг откуда-то издалека
донесся непонятный гул, который, словно  океанская волна, вздымался с каждым
мгновением и вскоре проявился яркой кометой.
     Комета пронеслась, роняя искры, и ударила в горизонт, отчего он расцвел
всеми  оттенками  желтого  и  пурпурного  цвета.  Следом  за первой  кометой
пронеслась вторая, потом третья, и на  какой-то миг Майку  показалось, будто
начался нескончаемый звездопад и это уже не закончится никогда.
     Он  вдавил  газ  до  упора, и  теперь джип  стремительно  несся вперед,
приближаясь к огромному костру, в который превратился остров Алонсо Моргана.
     Под  действием  высокой   температуры   трещали  камни,  языки  пламени
высвечивали изломанный контур скал.
     --  Что это было? Что это было, я вас спрашиваю?  --  кричал Гвинет,  в
отчаянии выхватив пистолет и стреляя в воздух.
     Скоро  они подъехали к  самому  берегу, однако весь остров пылал, будто
смоляная бочка, и не было такого места, где бы они могли взойти на него.
     Майк  вел  джип  вокруг острова, но повсюду  был только бушующий огонь,
пламя  местами сползало  языками  на  соляную  корку, окрашиваясь  красивыми
синеватыми искрами.
     Это был конец "барсуков",  их последние бойцы заживо сгорали где-то там
--  в деревне. Горели дома, горели стойла вместе с лахманами, горели парники
и колодцы  -- умирала сама  память о смелых воинах, живших в соляной пустыне
по своим собственным законам.
     Злые языки пламени  рвались в небо, а  затем  осыпались вниз непонятной
вонючей  копотью.  Она  покрывала  все вокруг,  припорашивая  соль пепельным
трауром.
     Черные  снежинки липли  к смоченному слезами  лицу  Майка, но он упрямо
правил в сторону Ларбени, надеясь  вернуться назад еще до восхода солнца. Он
спешил, и впереди его ожидала работа -- много важной работы.



     Разогревающий  пластырь  почти  не  действовал,   и  Карсон  пожалел  о
пятидесяти кредитах, которые отдал за это патентованное средство.
     Нога по-прежнему болела, Кит сидел, отставив ее слегка в сторону -- так
ему было  легче  и  боль  не  мешала  оценить по достоинству  новое блюдо --
щупальца синего осьминога в томатно-чесночном сиропе.
     Квартет на  сцене  играл  что-то  проникновенное, сидевшая  за соседним
столом  блондинка не  сводила с  Кита  глаз,  и  вообще что-то  в  это  мире
изменилось.  Произошло  что-то такое, что позволяло Карсону чувствовать себя
на коне.
     "Должно быть,  я  застудился во время этой  стрельбы  --  ночь-то  была
холодная, -- думал Кит. -- А может, это тривиальнейший простатит, этим делом
сейчас никого не удивишь".
     Еще он вспомнил, что два раза болел триппером, а  это заболевание,  как
говорил его лечащий врач Ламмер, -- прямой путь к ослаблению простаты.
     Потом,   очень  некстати,  припомнилась  досадная   неудача  с  дорогой
проституткой  в  отеле.  Она  была  хороша собой,  однако  ничего  так и  не
получилось.
     Впрочем, осьминожьи  ножки были  все  же хороши. Они буквально таяли во
рту и не мешали Киту рисовать новые, далеко идущие планы.
     Итак,  переправка  туков  через долины  полностью  блокирована, а стало
быть,  теперь  фермы  останутся без  денег. Гиптуккеры  также останутся  без
средств к существованию, и это тоже было на руку Киту, а точнее -- компании.
     Его боссы  не уставали  задавать  множество вопросов,  и уж конечно  их
интересовало, куда  уходит  столько  денег. Суммы эти  были  не  такие  уж и
большие,  однако каждый из начальников опасался, как бы Кит не украл больше,
чем воровали они сами. Дело было в элементарной жадности.
     Карсон жевал, глядя  перед  собой  и раздумывая  о  том, как определить
момент  полной  ликвидации местного бизнеса  мальзивы, ведь когда-то же  его
миссия должна была закончиться.
     Еще он  извлек из глубины сознания приятную мысль, а точнее -- туманные
мечтания о Мэнди, которую собирался забрать с собой из этой клоаки в большой
мир.
     Что  до  Лозмара, тс его Кит  намеревался отдать боевикам Маллинза. Они
обожали  стрелять в  живых  людей, особенно если  знали,  что в них-то никто
стрелять не будет.
     Блондинка за соседним столиком снова призывно посмотрела на  Кита, и он
улыбнулся ей в ответ, знаками показывая, что занят,  очень занят. Да и какой
секс с больной ногой и недействующим пластырем.
     Кит положил в рот еще один кусочек нежнейшего привозного продукта и уже
собрался посмаковать  его  изысканнейший  вкус,  когда  вдруг  увидел  этого
мальчишку-разбойника -- живого и невредимого.
     Впрочем,  что  же  ему  сделается?  Ведь  он  оставался   в   городе  и
благополучно выжил. Он даже приоделся и щеголял в отлично сшитом костюмчике,
лишь  слегка стилизованном  под  грязную кожаную  робу  гиптуккеров.  Однако
пистолет у него за поясом выглядел вполне настоящим, и не было сомнений, что
это мерзавец успеет пустить его в ход намного раньше, чем за Кита заступится
кто-то из людей Маллинза.
     "Как  же его  зовут?" -- лихорадочно пытался вспомнить Карсон, кося  по
сторонам глазами, нет ли в зале кого-нибудь из его  людей. Однако никого  не
было. Вокруг сновали только улыбчивые официанты,  старые торговцы бакалеей и
шлюхи, не знавшие сострадания и домогавшиеся легких денег.
     Между тем мальчишка кивнул Карсону и сел за его столик.
     -- Ты... привет, -- произнес Кит. -- Как дела. Майк, и вообще?
     -- Здравствуйте, мистер Карсон. Плохо дела...
     -- Да? -- деланно удивился Кит. -- А я  слышал, что вы неплохо торгуете
туками!
     -- Было дело, -- кивнул Майк. --  Но теперь все в прошлом. Мои товарищи
погибли, и туков тоже больше некому перегонять.
     -- Что значит некому? Объясните, пожалуйста!
     От  обуявшего  его  страха  Кит  играл  совершенно  безупречно  и  даже
чувствовал в себе некое подлинное соболезнование, понимание скорби человека,
потерявшего своих друзей.
     "Наверное,  банда  была  для  него  родным  домом, а теперь  он остался
сиротой, бедняга..."
     Карсон  вздохнул  и,  сложив  руки  на  столе,  приготовился  выслушать
историю, исполненную драматического отчаяния.
     -- Говорите, -- сказал он.
     -- Да  что  говорить?  Солдаты  сожгли  мой  остров,  а "собаки"  стали
хозяевами долины. Теперь ни один тук через них не проскочит.
     -- Не проскочит,  -- согласно кивнул Карсон, и  в его голосе прозвучало
неприкрытое удовлетворение. Поняв, что проявил неосторожность, Кит на всякий
случай  еще раз  глубоко и скорбно вздохнул,  а затем спросил: -- Что будете
кушать,  дорогой  мой? Я чувствую острую необходимость угостить вас --  хоть
этим я надеюсь приглушить вашу скорбь.
     -- Спасибо, сэр. Пить я ничего не хочу. Но...
     -- Но что-нибудь скушать вполне можете. Правильно?
     Не дожидаясь согласия,  Кит  щелкнул  пальцами, и  официант моментально
среагировал на этот жест.
     -- Слу-ушаю вас, сэр! -- длинно пропел он и поклонился так, что едва не
повалился вперед -- прямо на стол.
     -- Дикая птица есть?
     -- Да, сэр, эндшпиль, жаренный в суточных сливках.
     -- Два эндшпиля для меня и моего друга.
     -- Слу-ушаю, сэр, -- снова поклонился официант и убежал.
     --  М-да,  -- неопределенно произнес  Карсон. -- Такие  вот  дела, увы.
М-да...
     Подхватив увесистый  кусок  осьминога, он положил  его в рот и принялся
скорбно  жевать, не позволяя удовольствию, которое он  при  этом  испытывал,
отразиться на его лице.
     -- Ну и чем теперь намерены заняться  вы  и  ваши  спутники? -- спросил
Карсон, нарушая затянувшуюся паузу.
     -- Еще не знаю, сэр. Думаю поискать денег.
     -- Поискать денег? Для чего?
     --  Есть  одно  дело,  сэр,  но,  боюсь,  даже вам не  по  силам  найти
инвестора...
     Майк снял с головы шляпу и  положил ее  на стол рядом с собой.  Он едва
сдерживался, чтобы не зачитать этому человеку приговор, а затем разрядить  в
его  брюхо весь магазин. Майк не сомневался, что уничтожение острова -- дело
рук  Кита  Карсона. Ведь  это он снабжал Лозмара деньгами,  а  стало быть, и
заказывал всю звучавшую в долине музыку.
     -- Зачем же вам нужен инвестор, интересно знать?
     --  Не хочу болтать лишнего, сэр, могу  лишь сообщить  сумму  --  сорок
миллионов.
     --  Сорок  миллионов?  --  изумился Кит,  пытаясь навскидку  определить
проект, который потребовал бы таких вливаний.
     Комплекс для стойлового содержания туков? Едва ли. Раз туков нет -- нет
и комплекса. Завод  по перегонки мальзивы? Исключается, вследствие  действия
первого пункта.
     Карсон  не придумал  ничего, что могло бы хоть  как-то объяснить  такой
объем затребованных средств. Он пошевелил бровями,  побарабанил пальцами  по
белой скатерти и, не выдержав, поинтересовался:
     -- Да что  же  это  за  проект, который может вместить  в  себя столько
денег?
     -- Это не проект, сэр. Это просто спекулятивная сделка.
     --   Спекулятивная   сделка?..   Может,   изложите  суть  --   вдруг  я
заинтересуюсь?
     -- А вот и горячие эндшпили!  -- неожиданно громко объявил  подоспевший
официант и мастерски метнул на стол две благоухающие тарелки.
     Карсон вздрогнул от выкрика и был  готов дать официанту в морду, однако
сдержался и  даже положил  на  стол мятую ассигнацию,  намекая на стимуляцию
местного персонала.
     Деньги  исчезли  в ту  же секунду,  будто  их втянули носом, и официант
умчался в пространство зала, позволив гостям продолжить беседу.
     -- Вы слышали о кванзиновом угле, сэр? --  начал Майк, придвигая к себе
блюдо с эндшпилем.
     --  Что-то слышал,  -- кивнул Кит  и  почувствовал,  что приклеенный  к
пояснице разогревающий пластырь начал действовать. То не  действовал совсем,
а то вдруг начал, да еще с невероятной силой.
     "Свинство какое-то", -- подумал Кит.
     -- Я что-то слышал про этот уголь, но не знаю точно, что это такое.
     -- Я тоже не знаю,  -- признался Майк. -- Но ваши конкуренты собираются
добывать его на Малибу.
     -- А при чем же здесь вы и ваш проект?
     -- Я  хочу скупить  все участки, на которых находятся залежи угля.  Все
бассейны -- до единого.
     Кит поперхнулся остатками осьминога  и отодвинул  тарелку в сторону.  С
одной стороны, он  боролся с жжением в области поясницы, а с другой, начинал
понимать порядок цифр, стоявших за предложением этого мальчишки.
     "Откуда у него эти сведения?..  Неужели  в "Клаус Хольц компани"  такие
дураки,  что  выдают  бесценные  сведения  первому  попавшемуся  дикарю?  --
размышлял Кит. -- Вряд ли. Значит, либо он лжет, либо просто бредит".
     --  Откуда у  вас эти  сведения? Ведь  это  интимная  часть  информации
компании -- вы не находите?
     --  Добыть такую  информацию нелегко,  -- согласился  Майк. -- Но она у
меня есть, и, чтобы  реализовать ее, нужны деньги. И... насколько я понимаю,
-- Майк поднял глаза на Карсона, --  насколько  я понимаю,  это  для для вас
неподъемная сумма.
     Карсон не  спешил  отвечать.  Он  понимал, что  этот  дикарь-феномен со
знаниями бакалавра экономического колледжа намеренно  берет  его  на  пушку,
однако, если все сказанное им было правдой и Майк  имел точные карты будущих
разработок,  конечная прибыль  от  сделки могла измеряться сотнями миллионов
кредитов.
     Блондинка  за соседним  столом снова  посмотрела  на  Кита,  и тот  еле
заметно дернул бровью, дескать, я все замечаю.
     -- Такие деньги  достать  можно,  -- наконец ответил  Карсон,  ерзая на
стуле в надежде умерить  рвение не в меру разошедшегося пластыря. -- Однако,
молодой человек, вы понимаете, что  договор будет составлен профильный  и вы
никуда не сможете эти средства увести, кроме как на покупку участков?
     -- Я все понимаю,  сэр,  -- ответил  Майк. -- Я согласен на  профильный
договор и очень бы удивился, если бы вы мне не предложили именно его...
     "Скотина",  --  начал сердиться Кит.  Ему  не нравился  этот  заурядный
разбойник,  уверенно рассуждающий о суммах с  многими нулями, что заставляло
самого Карсона чувствовать себя неполноценным юнцом.
     -- Итак, завтра в полдень эти  деньги у  меня будут и  тогда мы  сможем
решить  этот вопрос.  Договор,  разделение  прибыли...  Кстати,  сколько  вы
предложите мне?
     -- Думаю, мы разделим прибыль поровну, сэр. Разделим, как только "Клаус
Хольц компани" пожелает выкупить у нас участки.
     --  Полностью с  вами  согласен,  --  заулыбался  Кит.  Он  решил,  что
немедленно вызовет сюда Лозмара с его людьми и они уберут этого щенка, этого
неожиданного финансового гения.
     Маллинза в это дело Кит вмешивать не собирался. Во-первых,  тот был без
ума от этих  разбойников, а во-вторых, Карсон собирался поработать только  в
своих личных интересах, используя деньги родной компании.
     "Только Лозмар, его банда и... его девчонка... Мэн-ди-и-и..."
     Кит представил, как овладевает  этой крошкой и как  она... Ой!!! Жжение
лечебного пластыря достигло предела, и Кит выгнулся дугой, а затем  поспешно
расстегнул штаны.
     -- Туалет совсем рядом, сэр, -- сообщил один из официантов.
     --  Пошел  вон!  --  прошипел  Карсон,  вцепляясь  в злополучный  кусок
затвердевшего геля. Затем рванул его  что было  сил и испытал необыкновенное
облегчение.
     -- Значит, завтра в полдень в ресторане? -- уточнил Майк.
     -- Да, -- кивнул Кит. -- Именно здесь.
     -- Надеюсь, у нас все получится.
     -- Не сомневаюсь.



     Ракель что-то сказала в ответ на шутку Густава, и оба рассмеялись.
     Их  хорошее  настроение легко объяснялось. Дело  было  сделано -- Серж,
командир  Густава, а  точнее, командир Стефано  Больцера,  поверил  в глупую
рас-сказку про то, что  старый наемник встретил на Малибу  девушку,  которую
давно искал, и теперь  у них  любовь на всю жизнь, а в планах дети, скромный
домик и сад, полный цветущих акаций.
     Идиотизм какой-то.  Густаву  даже показалось несправедливым,  что  Серж
поверил во всю эту дребедень. Ну какая из Ракели жена, если она выглядит как
уличная шлюха на все двести пятьдесят процентов.
     А  еще этот кретин Панопулос, который, нагнав Густава и Ракель в холле,
сказал:
     -- Я так рад за тебя, старик. Извини, если что.
     --  Спасибо, брат, --  ответил ему  Густав, хотя  с языка  готово  было
сорваться совсем другое.
     На  выходе напарница потребовала  от Птюча вторую  половину денег, и он
отдал ей  сотню, однако пообещал еще сто кредитов, если она поработает с ним
по специальности.
     -- Видишь ли,  крошка, теперь я свободный  гражданин и мне хотелось  бы
вкусить то, что обычные люди могут получить за деньги.
     --  Да неужели твой  командир  не  разрешал тебе это  делать раньше? --
спросила  Ракель, облизнув  свои  ярко-красные губы. Эта стерва хорошо знала
свое  ремесло, и  даже  движение ее ресниц будило в Густаве основные мужские
инстинкты. Его эрекция была неподдельной и фундаментальной.
     --  Я  хочу  тебя  немедленно, но  с выдумкой и известным вкусом...  --
сказал он, когда они оказались в пустынном переулке.
     -- Нет  ничего проще, парниша, --  ответила Ракель и, встав  на колени,
начал расстегивать брюки Густава.
     В окне дома напротив появилась старушка. Увидев пару, остановившуюся на
тротуаре, они сбегала  за очками и, возвратившись, стала наблюдать,  пока не
поняла, что происходит под ее окнами.
     Она  исчезла,   демонстративно  задернув   шторы,   однако   продолжала
наблюдение из другого окна, потихоньку отогнув край занавески.
     -- Спасибо, крошка, -- поблагодарил Птюч, когда все  было закончено. Он
отдал Ракель ее сотню и повел в тупик, туда, где стоял старый рыбный  сарай,
уже не помнивший своего последнего владельца.
     --  Чего  ты еще хочешь? -- спросила  проститутка.  Она  получила  свои
деньги, однако  жадность не давала  ей расстаться со странным  клиентом,  из
которого просто сыпались  сотенные бумажки. Нужно было быть последней дурой,
чтобы уйти от него по собственной воле.
     -- Может, повторить все сначала, или  хочешь чего-нибудь особенного? --
спросила Ракель, еще не представляя, чего попросит Густав.
     -- Пожалуй, встань снова на колени, -- сказал он. -- Надо признать,  ты
в этом деле мастерица...
     Польщенная  проститутка снова схватилась за  брюки Птюча, но неожиданно
получила страшный удар по голове, который легко проломил ей череп.
     Ракель знала слишком много и была приговорена Густавом с самого начала.
     Теперь  она  не могла болтать, а в том,  что она  обязательно бы  стала
болтать, Птюч ничуть не сомневался.
     Поддев ножом крышку канализационного люка,  он отбросил ее в сторону, а
затем подтащил тело к отверстию и хладнокровно столкнул вниз.
     Струя нечистот ударила в новую добычу и, развернув ее, потащила дальше,
по осклизлым протокам,  до самого океана. Если вдруг где-то случится затор и
тело все же найдут, опознать его будет трудно, уж об этом позаботятся крысы,
которых в канализации полно. Густаву случалось видеть их работу, и он мечтал
о  смерти  в   краях,   где  крыс  не  бывало  вовсе.  Ужасных,   грязных  и
бескомпромиссных крыс,
     Птюч  вернул крышку  на  место, и  она  глухо  лязгнула,  заставив  его
задуматься о состоянии своей психики. Это было невозможно, но факт оставался
фактом: Густав испытал необычайно яркий  оргазм именно в  тот  момент, когда
крышка люка встала на место.
     "Должно быть, я маньяк, -- подумал  он.-Должно быть, я  опасен и  место
мне в тюрьме..." Однако тут же отметил, что секс случался в его жизни не так
уж  часто,  а  самоутверждался  он в  бою.  В жестоких схватках  с  агентами
контрразведки, где не было места сексуальным сдвигам.
     Постояв  в  уличном тупике, Густав  пошел  прочь, надеясь,  что  успеет
составить план  нападения на  базу. Ангары,  арсеналы и перечень  поражающих
элементов -- вот что смущало разум Густава,  вот что гнало его вперед. А что
касалось победы, в этом он вовсе не  сомневался.  Оставалось  лишь свести до
минимума преимущество врага.
     И это было делом привычным.



     Еще до наступления положенного часа,  на который была назначена встреча
Майка и Карсона, в отель  к Баварски  приехал курьер, который  и вручил  ему
записку.
     В  ней говорилось, что было бы удобнее  встретиться в офисе адвокатской
конторы "Цюрих, Цюрих  и  Урбано", которых мистер Карсон  назначил управлять
своими делами. Далее сообщалось, что курьер знает адрес этой конторы и может
доставить  туда  Майка  к первоначально  оговоренному  часу.  То  есть  -- к
двенадцати.
     --  Мне  подождать  у подъезда, сэр?  --  спросил  курьер, с  интересом
рассматривавший худощавого  подростка,  которому писали  письма такие важные
господа.
     -- Да, подождите меня. Я скоро спущусь. Курьер  ушел, и Гвинет  тут  же
заявил:
     --  Это  ловушка,  Майк.  Как  пить  дать   ловушка.  Тебя  там  просто
прихлопнут,  а  перед  этим  заставят выложить  все,  что  ты знаешь об этих
бассейнах...
     -- Едва ли, -- покачал  головой Майк. -- Думаю, что они попытаются меня
обмануть,  но даже не предполагают, что я могу воспроизвести по памяти почти
всю информацию. Кто поверит, что вчерашний пастух способен на такое?..
     -- И все же Гвинет прав, --  отозвался из угла Шило,  который занимался
любимой работой -- чистил ружья, которые притащил  ит  загона  еще  накануне
вечером.  -- Мы должны тебя поддержать, а  иначе и  быть не может.  И лучше,
если с тобой на пару пойду я.
     Шило открыл затвор, заглянул в ствол и зачем-то туда дунул.
     -- А почему ты, а не я? -- возразил Гвинет.
     --  Потому  что у  тебя  мордочка  городская.  Смазливенькая  --  такие
нравятся  девицам. А у меняя вид деревенского придурка. Мне одна шлюха так и
сказала: "Деревенский ты придурок".,
     Шило протер винтовку тряпочкой и поставил к стене. Затем он поднялся и,
посмотрев на Гвинета и Майка, улыбнулся:
     -- Ну что, правда похож?
     -- Может быть, лицо у тебя... немного простое,  вот и  все, --  заметил
Майк.
     -- Вот об этом  я и  говорю, -- согласился Шило. -- А еще я возьму свою
старую  куртку и шляпу.  В них я  чувствую себя  настоящим "барсуком", а  не
леденцовым болванчиком.
     -- А мне что -- на хозяйстве, что ли, оставаться? -- возмутился Гвинет.
     -- Не забывай, здесь все наши записи, -- сказал ему Майк.
     --  Ну  ладно,  --  со  вздохом  согласился  Гвинет. -- Только и  вы не
забывайте, что  эта  говорящая  штука --  диспикер  при мне,  и,  если  что,
обязательно звоните.
     Тем временем Майк наскоро собрался,  сунул за пояс пистолет, а в карман
положил авторучку, которую купил накануне. Теперь  он был готов к подписанию
договора, а Шило  был готов сопровождать  Майка, спрятав под широкой курткой
короткую кавалерийскую винтовку.
     Возле подъезда их действительно  ждал курьер на  красивой синей машине.
Пожалуй, даже слишком красивой для обычной курьерской работы.
     Завидев пассажиров,  он  выскочил  и  предупредительно  открыл  дверцу.
Правда, появление второго человека в  потертой куртке и старой гиптуккерской
шляпе  слегка  его  озадачило,   однако  он   справедливо  рассудил,  что  с
несовершеннолетним должен ехать кто-то из взрослых, а Шило на роль взрослого
вполне годился.
     Двигатель  автомобиля  заурчал,  как  домашний  кот,  и  машина  плавно
тронулась, мигнув для проформы сигнальными огнями.
     Майк снял шляпу  и  стал смотреть в  окно,  на  улицы Ларбени,  которые
теперь выглядели совсем иначе.
     Взять хотя бы прохожих. Майк впервые за все время, что провел в городе,
стал замечать,  что эти люди вовсе не похожи на  сонных мух, какими казались
прежде. На  самом  деле  они  куда-то  спешили,  улыбались и  разговаривали,
останавливаясь у стеклянных витрин.
     Фургоны с  товарами подъезжали к магазинным складам, и шустрые грузчики
быстро разбирали всевозможные тюки, ящики и бочонки.
     Город жил своей жизнью, и в нем было много других важных деталей, никак
не  связанных  с торговлей  туками.  Они  цеплялись  друг  за друга,  словно
шестеренки, и проворачивали все это сложное городское хозяйство.
     Машина  для сбора  мусора,  аварийный  фургон  водопроводной  компании,
мойщики окон  со  складными лесенками. Майк  и не подозревал, что  ему может
быть интересно наблюдать за ними.
     "Это  как  на  ферме  или  на  острове  Моргана  -- каждый  знает  свои
обязанности и беспрекословно их выполняет..." -- размышлял он.
     --  Ну вот мы и  приехали, -- объявил  вдруг  курьер, подводя  машину к
подъезду с широкой лестницей и двумя вазами, населенными чахлыми растениями.
     Не дожидаясь,  пока  шофер откроет  двери, Майк и  Шило  самостоятельно
выбрались из автомобиля и огляделись.
     -- Что скажешь? -- спросил Майк, делая вид, что просто разминает ноги.
     -- Да  чего-то здесь  нечисто, --  ответил  Шило,  стараясь  проникнуть
взглядом сквозь подстриженные кусты.
     -- Значит,  все так, как я  и предполагал,  --  сказал  Майк. -- Пойдем
внутрь, там разберемся. А ты, -- обратился Майк к курьеру, --  иди впереди и
показывай дорогу.
     -- Конечно, сэр, -- поспешно согласился  тот. -- Это на третьем  этаже,
но тут есть лифт.
     -- Не нужно, обойдемся без лифта.
     -- Как скажете, сэр. Как скажете.
     Внутри оказалось  достаточно светло  и чисто, однако попахивало мышами.
Или тараканами -- Майк в этом не особенно разбирался. Ступеньки были крутые,
идущий впереди курьер то и дело спотыкался.
     На втором этаже оказалось несколько дверей, покрашенных в разные цвета,
а на одной вдобавок красовалась табличка: "Ремонт обувных экстракторов".
     Когда гости стали  подниматься на третий этаж, Майк снова потянул носом
и  обнаружил,  что  мышами  больше  не  пахнет. Зато  на  стене фигурировало
несколько букв, составлявших неприличное слово.
     Слово это пытались закрашивать не один раз, однако оно было процарапано
на совесть и требовало к себе более серьезного отношения.
     -- Вот здесь, -- сказал наконец курьер, останавливаясь у обычной двери.
Бедняга  тяжело  дышал  и  виновато улыбался,  словно сам настоял  на  пешей
прогулке.
     -- Открывай, -- сказал Шило.
     -- Да, конечно.
     Курьер постучал в дверь, и она тотчас распахнулась. На пороге показался
незнакомый  человек в  официальном костюме и с бабочкой. Он  произнес "прошу
вас" и посторонился, предлагая гостям войти внутрь.
     Майк вошел первым и  сразу увидел  Карсона, который поднялся со стула и
пошел навстречу с протянутой рукой. Увидев Шило в его  пресловутой  куртке и
шляпе, Карсон остановился, справившись с шоком, спросил-
     -- Но зачем же, Майк? Ведь мы доверяем друг другу!
     -- Это всего  лишь мой приятель,  сэр,  -- просто объяснил Майк. --  Вы
ведь здесь тоже не один.
     И Майк указал  на  человека,  который встретил  гостей,  и еще  на двух
неизвестных ему людей.
     --  Но их  присутствие вполне  оправданно.  Это  мои адвокаты -- мистер
Урбано, мистер Цюрих-младший и мистер Цюрих-старший.
     -- А кто у вас там? -- строго спросил Шило, указывая пальцем  на дверь,
которая вела в другую комнату.
     Не говоря  больше ни слова,  он быстро прошел вперед и, достав на  ходу
винтовку, ударил в дверь ногой. От сильного удара она широко  распахнулась и
крепко приложила того, кто за ней прятался. Застигнутый врасплох наблюдатель
отлетел к  окну, но тут же  вскочил и, взмахнув ножом, кинулся в атаку. Шило
отбросил его прикладом и добавил еще, да так, что  неизвестный вышиб  раму и
вместе с дождем осколков полетел вниз.
     Все произошло  так  стремительно, что никто ничего  не  понял.  А  Шило
вернулся назад и деловито спросил:
     -- Больше никого из посторонних здесь нет?
     --  Н-нет,  сэр...  --  посиневшим губами пролепетал  один из  Цюрихов.
Однако Шило не поверил на слово и самолично обошел все закоулки.
     --  Я... Я  не знаю, откуда он там взялся, -- заговорил наконец Карсон,
когда  к нему вернулась способность говорить. --  Я  никогда  его раньше  не
видел и даже не знаю, кто это!
     -- Это  был  один из  "собак", --  сказал  Шило,  возвращаясь к входной
двери. -- Продолжайте, я вам мешать не буду.
     Не дожидаясь приглашения, Майк сел возле стола, а адвокаты и сам мистер
Карсон еще какое-то время стояли, не смея сдвинуться с места.
     -- Э-э, в общем, мы приготовили договор... -- начал Карсон.
     -- Да, -- подтвердил Урбано.
     -- Приготовили, приготовили, -- согласно закивали оба Цюриха.
     -- Но мы ожидали, что вы приедете один,  -- неожиданно признался Карсон
и, поняв, что проговорился, смущенно кашлянул.
     --  Я так  и  думал, -- ответил Майк.  --  Могу  я  взглянуть на  текст
договора?
     -- Конечно, -- согласился Карсон. Зачем-то взглянув на часы, он раскрыл
лежавшую на столе папку, вытащил из нее черный светонепроницаемый конверт, а
уже оттуда -- несколько копий договора.
     --  Вот пожалуйста,  смотрите, здесь все  сказано. Вам  остается только
проставить свои реквизиты и подписаться. Только и всего...
     -- Только и всего, -- поддакнул один из Цюрихов и нервно хихикнул.
     -- Читайте, -- словно подгоняя Майка, попросил Карсон и снова посмотрел
на часы.
     Майк быстро прочитал.  Договор  бы  стандартный,  поэтому изучать  было
нечего. Деньги поступали на его счет, после чего он должен был купить на них
земельные участки в течение десяти дней. Если этого не  происходило,  деньги
переводились обратно. Только и всего.
     --  Все  в  порядке?  --  спросил Карсон, неимоверно растягивая  рот  в
вымученной улыбке.
     -- Да, все в порядке, -- кивнул Майк.
     -- Значит, подписываем?..
     Майк не ответил сразу,  и вся команда Карсона склонилась над ним затаив
дыхание.
     -- Пописываем, -- ответил Майк и взял себе половину экземпляров. Другую
половину  начал  подписывать  Карсон.   Было  видно,  что  перо  его   ручки
подрагивает, а ноги под столом совершают неконтролируемые движения.
     -- Есть! -- выпалил он, сделав последнюю загогулину.
     -- Очень хорошо, -- улыбнулся Майк, и они поменялись листками.
     "Интересно, откуда он взял эти  сорок миллионов? -- размышлял  Майк. --
Наверное, украл в своей компании и теперь боится прогадать".
     Наконец документы были подписаны  и Карсон сгреб  свою  половину копий.
Слишком торопясь,  чтобы быть аккуратным, он сунул их в папку и направился к
выходу.
     --  Всего хорошего, Майк, и вам, мистер,  тоже,  -- кивнул он Шилу.  --
Если что, вы найдете меня в "Хризантеме"...
     -- И мы тоже пойдем! -- заявил адвокат Урбано.
     -- И мы! И мы! -- заторопились Цюрихи -- старший и младший.
     --  Но  ведь это ваша  контора, господа.  Кто же  здесь  останется?  --
спросил Майк.
     -- Мы на одну минуту! И потом вернемся. На одну минуту!
     Шило  посмотрел на Майка,  но тот не подал ему никакого  знака, так что
пришлось выпустить всех.
     -- Почему они сбежали? -- спросил он.
     --  Не  знаю.  Может,  заложили  здесь  бомбу?  Но  тогда  какой  смысл
подписывать договор? Ведь если меня не будет...
     --  А вон она, твоя "бомба",  -- перебил Майка Шило. Подойдя к окну, он
указал  на  нескольких  "собак",  которые  подтягивались к подъезду с  обоих
концов улицы.
     -- Но и это тоже  не  имеет смысла,  ведь... Майк  замолчал  и  еще раз
пригляделся  к копиям оставшихся  у него  документов.  На них все явственнее
проступали два дополнительных пункта, которых поначалу на листе не было.
     -- Вот он  -- фокус,  -- сказал Майк  и  усмехнулся. Из  дополнительных
пунктов следовало, что, как только произойдет  покупка участков, они  должны
перейти  под  управление   Кита  Карсона.  В  случае  же  если  покупка   не
совершалась,  деньги  отзывались   обратно  вместе   с  другими  средствами,
лежавшими  на счету. То  есть  Майка  вынуждали совершить покупку, иначе  он
оставался совсем без средств.
     Когда Майк объяснил, что придумал мистер Карсон, Шило был готов мчаться
на поиски "гада, которого и дважды убить мало". Однако Майк его удержал, тем
более  что  внизу, возле  подъезда,  их поджидало  не  менее  трех  десятков
"собак", которые как раз и прикрывали отход Карсона.
     -- Значит, тут нас обжулили?
     -- Нет, Шило, думаю, мы сыграли вничью. Посмотри сюда.
     Шило  подошел к  столу  и увидел,  как  на подписанных  листах начинает
исчезать подпись Майка.  Не  прошло  и двух минут, как от нее  не осталось и
следа.
     Вскоре  снизу  донесся рев мотора,  а затем  резкий  скрежет  тормозов.
Собравшиеся у подъезда "собаки" загомонили, и Шило посмотрел в окно.
     -- Вернулись, сволочи, -- злорадно произнес он.
     -- А что им оставалось? Ведь игра на нашей стороне.
     -- Послушай, Майк, я  в этом  мало чего  понимаю,  но почему бы тебе не
взять эти деньги у папочки Дилии. Ведь у вас с ним нормальные отношения.
     -- Я говорил с  ним, и он в общем-то не против, однако боится влезать в
дела больших компаний.  Он  сказал,  что жизнь ему  дороже, а  эти  люди  не
остановятся ни перед чем. Он сказал, что мало  быть провинциальным банкиром,
чтобы защититься от них.



     Затхлый воздух лестничной клетки,  который поначалу  так  не понравился
Киту,  теперь  казался   насыщенным  ароматами  высокогорных  лугов.  Карсон
вырвался на волю, а стало быть, он еще был жив и не получил пулю из винтовки
ужасного бандита, которого привел с собой Майк.
     "Я проскочил  по  лезвию ножа", -- внутренне ликовал Кит, бешено топоча
по  лестнице,  поскольку не  решился воспользоваться лифтом. Следом,  так же
быстро,  неслись  перепуганные  адвокаты,  участь  которых  Кита  больше  не
волновала. Главное, он выжил, несмотря на непредвиденные обстоятельства, а в
его папке находился подписанный контракт.
     Тщеславный  мальчишка! Он надеялся  подняться  из грязи и на его,  Кита
Карсона, горбу въехать в Эльдорадо. Ну  уж дудки -- Кит не возит на закорках
деревенских мальчишек. Кит -- птица свободного полета.
     Позади споткнулся один из  Цюрихов и со стонами и криками пронесся мимо
Кита, едва не сбив его своей массой. Карсон радостно хохотнул ему вдогонку и
вскоре  уже выскочил  на улицу, где замахал  руками, призывая бойцов Лозмара
немедленно занять свои позиции.
     Они тотчас появились из-за укрытий, и Кит  с удовлетворением отметил их
оперативность.
     "Кажется, эти увальни на что-то еще годятся", --  подумал он, выискивая
глазами Лозмара.
     Наконец появился и Дьюк. На его голове вместо  шляпы болталась какая-то
цветная тряпка, а изо рта торчала палочка от детского леденца "пуи-пуи".
     -- Дьюк, их  там двое. Майка оставьте живым. А  второй человек  мне  не
нужен.
     -- Окей, начальник, мы их прижучим,  -- самоуверенно произнес Лозмар. А
Кит вдруг приметил, что  в  теплую погоду "собаки"  здорово воняют. Впрочем,
это  не  умаляло  их  достоинств,  и  Карсон  направился  к  машине,  бросив
напоследок:
     -- Будьте наготове, они сейчас выскочат.
     -- Ну я же сказал, -- заверил Лозмар и сделал пальцами знак "виктория".
Дескать, все под контролем.
     Шофер Карсона, игравший роль курьера,  распахнул для хозяина  дверцу, и
Кит важно плюхнулся на подушки сиденья, попутно ударившись головой о стойку.
Это  случалось  не  в  первый  раз,  и  Карсон  уже  подумывал сменить марку
автомобиля.
     Следом за  ним в салон  полезли Урбано  и оба Цюриха.  Карсон попытался
воспрепятствовать этому, однако они  напирали  с  отчаянием лесных кроликов,
застигнутых внезапным наводнением.
     -- Но, мистер Карсон! -- вопили они.  --  Мы ведь выполнили все условия
договора!
     -- Ну и  плевать.  Я  ничего выполнять  не  собираюсь,  --  невозмутимо
отвечал  Карсон. Тем  не менее адвокаты,  как и  всякие  организмы-паразиты,
оказались весьма ловки и без труда прорвались внутрь автомобиля. Кит подумал
было  призвать на помощь  Лозмара, однако  тот выполнял более  ответственное
задание.
     -- Ладно, -- сказал он шоферу, -- поехали.
     И вяло махнул  рукой, как военачальник, одержавший победу в генеральном
сражении и заслуживший право не обращать внимание на пустяки.
     Машина  резко взяла с  места и понеслась по  улице. Дома, перекрестки и
целые кварталы  стали пролетать мимо окон, и  задувавший  в вентиляцию ветер
шевелил волосы Кита.
     --   Вы   обещали  нам  по  тысяче   кредитов,  --  осторожно  напомнил
Цюрих-младший.
     -- Пошел в задницу, -- улыбнувшись, произнес Кит и сделал рукой широкий
жест. -- Все идите в задницу.
     -- Но  почему?!  --  вмешался Цюрих-старший, сделав  скорбное выражение
лица.
     -- А вот потому, старый козел.  Вот потому, старый ты козел. --  Увидев
перекошенные  от  негодования  лица  адвокатов, Карсон смилостивился: --  Ну
ладно, луеры хреновы. По пять сотен я вам дам, а больше вы не заработали.
     Он достал  из  папки подписанные  договоры и полюбовался  на  полностью
проявившиеся дополнительные пункты. Невольно Карсон представил лица молодого
выскочки и сопровождавшего его  головореза. То-то  вытянутся их рожи,  когда
они заметят такой фокус.
     -- Такой фокус, -- повторил Карсон вслух и рассмеялся.
     -- Что, сэр? -- принял это на свой счет водитель.
     --  Все в порядке, правь по прямой, -- успокоил  его Кит. Затем еще раз
взглянул на экземпляры договоров, и ему показалось, что он спит и видит сон.
     "Ну да, такого ведь не может случиться в реальной жизни... Не может..."
--   увещевал  себя  Карсон,  однако   подпись  Майка  Баварски   продолжала
растворяться,  словно  бессовестный  мираж,  заведший  путника  в  безводную
пустыню.
     --  Сто-о-о-о-й!!!  --  не  своим голосом  заорал  Карсон  и, пользуясь
случаем,  заехал  кулаком по  физиономии адвоката Урбано.  --  Нас  предали!
Немедленно назад! Наза-а-а-ад!
     Водитель  тотчас нажал на тормоза,  заставив  автомобиль пойти юзом  на
довольно  оживленной  автомагистрали.  В  результате   мчавшийся   навстречу
молочный фургон  выскочил на тротуар и сбил столик  цветочницы, а грузовик с
гранулами сушеных водорослей просыпал большую их часть на дорогу.
     Пострадало   еще  несколько  частных   машин,  и  их  владельцы  спешно
выскакивали на дорогу, чтобы поквитаться с виновниками безобразия.
     -- Давай, дави на газ, ублюдок! -- уверенно скомандовал Карсон. -- Дави
немедленно, или уволю в момент!
     Шофер  немедленно  выполнил  замысловатый  пируэт,  и  автомобиль  Кита
Карсона, бешено вертя источавшими дым колесами, развернулся посреди улицы  и
помчался в противоположную сторону.
     --   Однако  ездить   с   вами   опасно,  мистер  Карсон!   --  заметил
Цюрих-старший, и Кит только сейчас заметил,  что совсем забыл про адвокатов.
Фокус не удался, а стало быть, следовало избавляться от этого балласта.
     -- Значит, так, мерзавцы.  Сейчас я даю  вам по пятьсот  кредитов, и вы
исчезаете из моей жизни, как только мы остановимся возле подъезда. Идет?..
     -- Идет! -- воскликнули все  трое почти  одновременно. Они  уже поняли,
что это лучший выход из партнерских отношений с мистером Карсоном.
     -- Ну и чудненько, -- в свою очередь вздохнул тот и откинулся на спинку
сиденья в ожидании, пока они подъедут к знакомому крыльцу.
     Машина резко затормозила, вызвав удивление ожидавших у входа "собак".
     Кит  раздал адвокатам  деньги,  и  те,  не  ожидая  приглашений, тотчас
выскочили из машины и разбежались, как тараканы.
     Карсон  выбрался  последним,  сжимая  под  мышкой злополучную  папку  с
липовым договором.
     -- Что это означает, сэр? -- спросил его подошедший Лозмар.
     -- Непредвиденные  обстоятельства, -- сухо ответил Кит. Ему не хотелось
рассказывать о своем промахе, и он добавил: -- Живот очень прихватило, вот и
вернулись...
     --  Понятно,  --  кивнул Лозмар,  и  Карсон  отметил,  что тот выглядел
собраннее, а из его рта уже не торчала палочка от леденца.
     "Должно  быть,  сожрал уже",  --  подумал  Кит  и  снова  направился  в
злополучный подъезд.
     "Ну что  ж  -- не  повезло", -- сказал он себе и без  всяких  колебаний
вошел в лифт.
     На третьем  этаже Карсон  уверенно  постучался  в  дверь  и, дождавшись
разрешения, вошел внутрь.
     Майк  и  его устрашающего  вида друг сидели  на  стульях  и  взирали на
возвратившегося партнера с непередаваемой скукой.
     -- Что-то вы долго, мистер Карсон, -- заметил Майк.
     --  Да,  я  понимаю  ваш  сарказм,  --  улыбнулся  Кит.   --   Возникли
непредвиденные  обстоятельства.   Теперь   же  я  хочу   развеять  некоторые
недоразумения, которые возникли по воле случая...
     --  Мы  так  и подумали,  -- произнес  человек  с винтовкой, от  голоса
которого по спине Кита побежали мурашки.
     Карсон достал из  папки свои экземпляры договора и положил  их на стол.
Затем протянул Майку авторучку.
     -- Вот, зачеркните, пожалуйста, лишние пункты и распишитесь заново.
     -- Конечно, мистер Карсон. Надеюсь, вы на меня не в обиде.
     -- Нет, что вы, Майк. Кстати, откуда вы взяли такое волшебное перо?
     -- В магазине розыгрышей.
     -- Это там, где продают пластмассовое дерьмо?
     -- Да, именно там.
     Далее  возникла  пауза,   в  течение   которой  Баварски  исправил  все
экземпляры договора и честно проставил свою подпись.
     Они снова поделили поровну копии договора и Карсон произнес:
     -- Я думаю, Майк, у нас все получится.
     -- Я тоже так думаю, Кит.



     Карсон вышел  из подъезда и, подозвав  Лозмара, сказал  всего несколько
слов:
     -- Отпусти их, Дьюк. Пока что мы договорились, и они нужны мне живыми.
     "А мне не нужны", -- мысленно произнес Дьюк, но вслух сказал:
     -- Конечно, сэр, как прикажете.
     Кит  сел в синий  автомобиль  и уехал. "Собаки"  проводили его  долгими
взглядами,  а затем  повернулись  к  предводителю, ожидая  от  него  главной
команды.
     Разговоры об окончательной разборке с  последними "барсуками" давно шли
между  "собаками". Тот факт, что где-то еще бродят трое  не самых  последних
представителей  вражеского   племени,   не   давал  "собакам"   окончательно
почувствовать себя победителями.
     Про   находчивость   и   непредсказуемость   Гвинета  знали  многие,  о
безупречной  стрельбе Шила  ходили  легенды,  а  уж истории  про  подростка,
который  умнее многих мудрецов  и умеет  делать  деньги  из  воздуха, пугали
"собак" не на шутку.
     Вот  и  сейчас,  зная,  что  скажет  их  командир,  разбойники   слегка
нервничали. Здесь,  в городе,  среди высоких домов,  среди  придерживающихся
нейтралитета  прохожих и трусливых полицейских  с  их патрульными  машинами,
"собаки" чувствовали себя не в своей тарелке. Они  еще не научились воевать,
как городские бандиты, не обращая внимания на сотни перепуганных свидетелей.
     --  Убираем  их  обоих,  --  сказал  Лозмар.  --  Как  только появятся,
фаршируем свинцом. Третьего достанем в отеле.
     После   таких   слов   разбойники   воспрянули   духом   и   обменялись
приободряющими улыбками. Они знали, что дело предстоит в общем-то пустячное.
Другого выхода из здания не было, и "барсуки" сами  должны  были выбежать на
выстрелы.
     -- Дьюк,  --  неожиданно прозвучал  знакомый Лозмару голос. -- Дьюк, ты
узнаешь меня?
     -- Майк? -- воскликнул пораженный Лозмар, увидев давнишнего врага.
     Когда-то  вместе  они работали на  ферме, ходили  за  скотом, сидели за
одним обеденным столом.
     -- Конечно, я помню тебя...
     Лозмар слегка смутился.  В мыслях он убивал  Майка Баварски  десятки  и
даже сотни раз, и тогда это происходило без всяких проблем. Но сейчас, когда
Майк показался  на  ступенях, Дьюк увидел  всего лишь  худенького подростка.
Убить такого чести мало. Необходимость есть, но чести мало.
     -- А помнишь, как мы вместе ходили гулять, Дьюк? Ты, я и Софи?
     -- Помню, -- кивнул Лозмар, и на его лице помимо воли появилась улыбка.
Он вспомнил, как ухлестывал за внучкой Герхарда Баварски и даже Майка брал в
союзники, так ему хотелось забраться к девчонке под юбку.
     -- И помнишь, как убил Софи, Дьюк?
     -- Да, -- после короткой паузы признался Лозмар. -- Я ее задушил...
     -- А как  сжег ферму  Каспара, тоже помнишь? -- Майк медленно спускался
по  ступенькам. "Собаки" вопросительно  глядели на  Лозмара,  однако  тот не
подавал им никаких знаков, к тому же мальчишка был безоружен.
     -- Я помню это, Майк, -- усмехнулся Лозмар. -- Тебе тогда удалось уйти,
вместе с Джо Беркутом.
     -- Точно,  Дьюк. --  Майк спустился с последней  ступеньки. -- Так я по
твоей милости стал "барсуком" и решил, что обязательно отомщу тебе за смерть
Софи, чего бы мне это ни стоило.
     -- Какой смысл, Майк? Она уже мертва, а мы могли бы стать друзьями...
     -- Она была мне сестрой, ты помнишь?
     -- Сводной сестрой, Майк, и вы часто с ней не ладили.
     -- А старик Баварски -- он еще был жив, когда вы ворвались на ферму?
     -- Увы, нет. -- На лице Лозмара растянулась длинная -- от уха до уха --
улыбка.  -- Огонь пожрал весь  барак, но  старик сгорел  мертвым.  Он удачно
отделался... У меня к тебе тоже вопрос. Это ты сжег наш остров?
     --  Не я один,  Дьюк, но твою девчонку я видел.  И я вынес  ее из дома,
чтобы она не сгорела...
     --  А чего это ты вдруг  ее  пожалел?! -- Голос  Лозмара  стал  жестче,
вздрогнув от ревности. -- Чем она таким заслужила, чтобы ты ее вынес?! Чем?!
     -- Хочешь знать чем? -- спросил Майк  и улыбнулся, как улыбаются злодеи
в фильмах. Он понимал,  что рискует, но ему очень хотелось  обидеть Лозмара,
очень. -- Ты же не ребенок, Дьюк, можешь ведь и сам догадаться...
     Внутри Лозмара полыхнуло огнем. Он с необыкновенной ясностью представил
изгиб взмокшего  от пота тела Мэнди.  Почему-то он решил, что  с этим щенком
Баварски ей было по-настоящему хорошо.
     Перед  глазами Дьюка  поплыли красные круги. Прятавшийся до поры монстр
распрямил крылья, и оскал его острых клыков стал виден почти наяву.
     -- Да я тебя... -- прорычал Дьюк, хватаясь за рукоять пистолета.
     --  Я  знаю, -- ответил Майк  и,  шагнув, сделал короткий выпад  рукой.
Лозмар дернулся, попытался  вздохнуть, но у него ничего не получилось. Глаза
его, казалось, вот-вот вылезут  из орбит,  однако  пошевелиться он больше не
мог.
     Кто-то из "собак" выхватил оружие, но с третьего этажа грохнул выстрел,
и бедняга повалился на асфальт, даже не поняв, что случилось.
     Из-за ближайшего  угла  шагнул  Гвинет,  и  взгляды  "собак"  мгновенно
обратились на него, вернее, на пулемет, который Гвинет очень уверенно держал
в руках.
     -- Ну что за безобразие! -- пробурчала пожилая  дама и торопливо прошла
мимо, испуганно оглядываясь и ожидая от этих странно одетых людей  всяческих
неприятностей.
     -- Всем  стоять смирно -- я не промахнусь!  -- крикнул из окна Шило,  и
ему поверили.
     Лозмар умирал. Ноги его подогнулись, и, испуская дух, он упал навзничь,
заставив своих бойцов отпрыгнуть в сторону. Не в силах отвести от него глаз,
"собаки"  тем не  менее боялись его безжизненного тела, словно  -- теперь  и
навсегда -- Дьюк стал для них прокаженным.
     Из  груди  Лозмара торчала деревянная  рукоять обычного  инструмента, с
которым не расставался Шило и за которое получил свое прозвище.
     -- Мы не хотим в вас стрелять, сэр, --  сказал  один из разбойников. Он
выделялся своим властным видом, и Майк решил, что это заместитель Лозмара.
     -- Как тебя зовут? -- спросил Майк.
     -- Фагот, сэр, -- сказал человек и нервно облизнул пересохшие губы.
     -- Ты в курсе всех дел Лозмара, Фагот?
     -- Да, сэр, я был его помощником.
     --  Нужно  сделать  так,  чтобы туки свободно проходили  через  долину.
Теперь это будет ваша работа, и за нее я буду платить вам деньги... Ясно?..
     --  Ясно, сэр! -- опережая  Фагота, воскликнули  несколько разбойников.
Это означало, что Майка слышит не только Фагот, но и другие бойцы.
     -- К деньгам у вас есть доступ? Я имею в виду счет Лозмара.
     --  Не хватает  последней  цифры  кода,  сэр,  -- сказал Фагот. --  Все
остальные я у него сумел выкрасть, но последняя цифра...
     -- Если деньги лежат в банке Либнера, думаю, я сумею вам помочь.
     -- Спасибо, сэр.
     -- Не за  что. Я надеюсь,  вы понимаете, что теперь нам делить  нечего.
Сколько осталось людей на острове?
     -- Шестьдесят четыре, сэр, -- сообщил Фагот.
     -- Хорошо. Я постараюсь найти Джо Беркута, если, конечно, он жив, и  вы
обо  всем договоритесь.  Нужно передвинуть маршрут  перегона  туков ближе  к
вашему острову.
     --  Беркут  жив, сэр, -- сказал один из "собак". -- Он снова ускользнул
от нас и, уходя, пристрелил моего дружка Квинсленда.
     -- А что же ты? -- поинтересовался Майк.
     -- Я пытался достать его, но Джо сбил с меня шляпу. -- Разбойник развел
руками. -- Я посчитал, что мне еще повезло.
     Среди его товарищей послышались короткие смешки.
     -- Ну теперь, надеюсь, мы решили все проблемы, --  подвел итог Майк. --
Если хотите, заберите Лозмара с собой, но лучше оставить его полиции.
     -- Он нам не нужен, сэр, -- сказал Фагот.
     -- Тогда можете быть свободны, а завтра приходите к нам в отель. Где он
находится, думаю, вам объяснять не нужно.
     "Собаки" поняли Майка, и он понял их.
     Фагот  пожал  парнишке  руку,  остальные  только покивали  --  им  тоже
хотелось  дотронуться  до  этого  золотого  юнца,  однако  они  не  решались
приблизиться и только пятились, смущенно улыбаясь.
     Вскоре все исчезли за  углом, где, по всей видимости, их ждали джипы. А
на  асфальте  остались лежать бывший  предводитель и один  из  его  немногих
верных солдат.
     Постояв у  окна еще немного, спустился вниз  Шило.  Он выдернул из тела
Лозмара свое оружие и, отерев его об  одежду  врага, убрал в  рукав -- туда,
где оно всегда хранилось.
     -- О чем ты с ними  так долго  трепался? -- спросил он Майка. -- Честно
говоря, мне хотелось, чтобы они затеяли заварушку. Надеялся поквитаться...
     --  Эти люди -- солдаты. Им все равно, за кого воевать, поэтому мне  не
стоило больших усилий сделать их нашими союзниками. Теперь они буду охранять
переправу туков.
     Шило  ничего не сказал, а только покачал головой. Потом подал Майку его
шляпу.
     С  опущенным к земле пулеметом подошел Гвинет. Он дольше всех оставался
на своем посту и покинул его, лишь завидев полицию.
     -- Смотрите, там целых три машины, -- сказал он. -- Похоже, у нас будут
неприятности.
     --  Не  думаю, --  возразил  Майк.  --  Нужно  только  спокойно  отсюда
убраться, а им оставить эти трупы.
     -- Ты считаешь, им будет достаточно? -- засомневался Шило.
     -- Я в этом уверен.
     И  трое "барсуков",  осторожно  ступая, пошли  вниз  по  крутой улочке.
Встречные прохожие  смотрели  на  них  с  опаской или  удивлением,  а Гвинет
старался теснее прижимать  пулемет к  ноге, чтобы не  слишком уж бросаться в
глаза с этой штукой посреди мирного города.
     Когда они спустились к самому перекрестку, из-за угла показался один из
джипов "собак". Машина остановилась напротив Майка, и прямо через борт с нее
ссадили девушку.
     -- Мы решили, что лучше оставить  ее  вам, сэр!  -- прокричал Фагот. --
Нам она удачи не принесет!
     С этими  словами  он добавил  к  подарку небольшой чемоданчик,  и  джип
поехал прочь, а Майк, Гвинет и Шило остались стоять с раскрытыми ртами.
     Между тем  девушка  поежилась, словно  от холода,  и посмотрела  вокруг
непонимающими  глазами.  Майк  тут же пришел в  себя и, сорвавшись  с места,
подбежал к Мэнди.
     -- Ты помнишь меня? -- спросил он, остановившись перед той, которая так
часто навещала его в мыслях и мечтах.
     -- Нет, не помню... -- медленно произнесла Мэнди и покачала головой. --
Слушай, я  спать  хочу,  я замерзла, и  мне...  мне  нужно уколоться... Что,
вообще, случилось?
     Девушка развела руками и  еще раз посмотрела по сторонам, демонстрируя,
что ничего не понимает.
     -- Куда это все  разбежались? -- спросила она и покачнулась. Майк  едва
успел ее  подхватить,  чтобы  она не упала. Под тонким платьем он  ощутил ее
тело  и впервые  почувствовал  себя  настоящим  быком, жаждущим немедленного
освобождения.
     --  Слушай, поехали к тебе, а?  --  прошептала  Мэнди и  закрыла глаза,
засыпая прямо на руках у Майка.
     Юноша растерянно  посмотрел по сторонам, затем  крикнул Гвинету,  чтобы
тот поймал такси. На  счастье, свободная машина нашлась тотчас же,  и  Мэнди
осторожно  пристроили  на  заднее  сиденье, поставив рядом чемоданчик  с  ее
пожитками.
     -- Вот, набралась ваша девчушка, папаша, --  сказал водитель, обращаясь
к Шилу. -- Молодые сейчас очень самостоятельные. Слова им не скажи.
     -- Это да, --  поддакнул Шило, стараясь, чтобы ствол винтовки не торчал
из-под его куртки.
     Гвинет сидел позади и со своей стороны поддерживал Мэнди.
     -- И что ты  теперь с ней будешь делать, Майк?  -- тихо  спросил он. --
Нет, я имею в виду, что ты будешь с ней делать потом. Ведь она наркоманка...
     -- Я еще не знаю, Гвинет. Я еще не придумал, -- соврал Майк, потому что
на самом деле, едва увидев Мэнди в ее легком платьице, он решил, что никогда
с ней не расстанется.



     Не выходя  из машины, Густав  поднял бинокль  и, наведя резкость,  стал
наблюдать за поведением часового на вышке.
     Этот  парень  явно  чувствовал  себя в безопасности.  Он  курил  слабые
сигареты   "Монгли"  и  слушал   музыку   по  акустическому  микрочипу,  что
категорически запрещалось уставом  сторожевой службы. Одним словом,  часовой
не принимал всерьез грозящую ему в перспективе опасность.
     Птюч улыбнулся и, опустив бинокль, поставил в блокноте галочку напротив
надписи "пост номер пять".  Затем  завел мотор и поехал вглубь города, чтобы
соблюсти основы конспирации.
     Можно  было,  конечно,  рвануть  и  напрямик,  ведь  теперь  Густав  не
сомневался, что  постовая  служба  на  базе почти  заброшена, однако он знал
много случаев, когда отличные специалисты  прогорали, понадеявшись на авось,
дескать,  пронесет.  Он,  Густав  Пютч,  не  имел никакого  права  рисковать
собственной  шкурой -- он отвечал за жизни не только  нескольких  друзей  на
Малибу,  но и за жизни железной гвардии генерала Фолсберри, а также за честь
и славу штурмового крыла "Когуар",  разбойной вольницы  отмороженных спецов,
базирующихся на спутниках Эль-Архаима.
     Все эти люди готовы были положить свои животы, лишь бы отвлечь внимание
имперской армии от событий на Малибу. В них Густав  не сомневался, так что и
ему самому оставалось отработать точно и профессионально.
     Доехав до Флэшкоу-авеню, он повернул направо  и слегка сощурился, когда
солнечный зайчик полоснул его по глазам.
     "Когда-нибудь и это солнце станет моим союзником..." -- подумал Густав,
притормаживая перед старухой,  переводившей  через дорогу  облезлого жирного
шпица.
     Птюч покривил губы  в снисходительной улыбке и подумал, что обязательно
запретит на  планете проживание собак старше четырех  лет.  А  может быть, и
старух старше шестидесяти. Хочешь жить дальше, съезжай отсюда или подыхай.
     Дорога освободилась, и Густав надавил на  газ, невольно  размышляя  над
тем,  куда  придется  бежать самому, когда он  перешагнет  шестидесятилетний
рубеж.
     "Ну, этого не случится никогда... Никогда не случится",  --  решительно
отрезал  он и даже  сам  поверил  этому  бреду.  Как и любой  ортодоксальный
атеист, он не сомневался, что бессмертен.
     Возле  небольшой  лавчонки,  торгующей  пончиками,  Густав притормозил.
Пончики  он любил. Особенно  посыпанные сахарной  пудрой. К  тому же это был
один  из  лучших  способов  перекусить,  когда  находишься  в  секрете   или
наблюдаешь за врагом.
     Хозяин пончиковой узнал Густава.
     -- Здравствуйте, сэр, -- сказал он. -- Вам, как всегда, двенадцать штук
с сахарной пудрой?
     -- Да, мой друг, -- покровительственным тоном ответил  Птюч. -- Было бы
неплохо.
     -- Сию минуту, сэр, -- поклонился лавочник и,  обращаясь к подмастерью,
менее  учтиво  добавил:  -- Шевелись, Коперник, разве  не  видишь, что печка
вертится, масло кипит, а теста еще нет.
     -- Одну  минуту,  я все сделаю,  --  отозвался сонный  подмастерье, и в
следующую секунду в раскаленное масло стали падать  порционные кусочки теста
и в воздухе поплыл умопомрачительный аромат.
     Вскоре  румяные  шарики  добрались  до раздаточного  отверстия  и стали
падать в бумажный пакет,  именно такой, какие так любил Густав. Пластиковые,
с аляповатыми картинками,  вызывали  нем глухую злобу  и полное неприятие. А
упаковки  из  настоящего целлюлозного  бутрума  радовали  глаз  и  создавали
иллюзию  единения  с  природой. А единение с  природой было Птючу  вовсе  не
чуждо.
     Наконец все двенадцать пончиков упали в пакет и  лавочник лично посыпал
их пудрой из старой чугунной дробилки.  Потом он потряс пакет, чтобы пончики
покрылись ровным слоем сахара, и только после этого протянул пакет Густаву:
     -- Пожалуйста, сэр. С вас полтора кредита.
     -- Конечно, -- кивнул Птюч и выложил на прилавок пятерку. Такова у него
была традиция -- платить за пончики не меньше пяти кредитов.
     И лавочник понимал своего клиента.  Размер  чаевых заставлял  его  быть
предупредительным и  необыкновенно  внимательным,  хотя  иным посетителям он
незаметно мог и  плюнуть в пакет,  пока они  рылись  в кошельках,  выискивая
мелочь.
     Густав вышел  на улицу и  тут же вернулся к  первоначальной, врожденной
своей суровости, не замечая ласкового  солнца,  красивых  девушек  и сонного
полуденного ветерка.
     Забравшись в машину, он  привычно  огляделся  по  сторонам и  осторожно
выехал  на  дорогу,  снова  направившись  в  сторону  базы.  Ему  оставалось
проинспектировать  всего  две  пулеметные вышки,  ну  а  потом  можно  будет
позволить себе съесть все двенадцать  пончиков. Они так и манили, расслабляя
решимость  Густава и  наполняя салон машины нестерпимым ароматом, вызывающим
судороги голодного желудка.
     Вот  и  ограда базы. Здесь  она была даже выше,  чем в других местах, и
хранила следы покраски. Должно быть, военные хотели гармонично вписать  базу
в гражданские  постройки города, но потом плюнули на  это, и теперь бетонная
стена  была  похожа на  шкуру дохлого животного,  пролежавшего  на солнце не
менее недели.
     Проехав вдоль ограды метров двести, Густав остановился напротив входа в
небольшой магазинчик,  торговавший всякой мелочью  и не приносивший ни гроша
прибыли, да и не рассчитанный на это.
     Птюч  выбрался  из  машины  и,   бросив  взгляд  на  стоявшую  напротив
сторожевую вышку, зашел в магазин.
     За прилавком стоял худой  загорелый человек  в  клетчатой  рубашке  и с
трехнедельной седой щетиной на впалых щеках.
     -- Добрый день, -- сказал Густав и улыбнулся.
     -- Здравствуйте, мистер. Чего-нибудь хотите купить или зашли посмотреть
на меня?
     -- Посмотреть на вас? -- Птюч удивленно поднял брови.
     -- Ну да, как-то ко мне зашел  один  парень и очень  обрадовался, когда
увидел меня за этим прилавком. Он закричал: мистер Салливан, это вы? А я ему
сказал: а в чем дело? А он мне и говорит, слышал, дескать, что вы умерли...
     Салливан замолчал и, достав из кармана старую зубочистку,  воткнул ее в
рот.
     -- Ну а что же вы? --  поинтересовался Густав, оглядывая полки магазина
и прикидывая, что бы такое купить для оправдания визита.
     -- Я сказал ему -- не дождешься, и наподдал пониже спины.
     -- Это правильно, -- согласился Густав. -- А нет ли у вас штопора?
     -- Штопор? Штопор у меня найдется. Только какой вам нужен -- винный или
для алезийских огурцов?
     -- А зачем для огурцов штопор?
     --  Внутри у  них косточка находится  -- очень ядовитая.  Поэтому,  как
только  огурец  срывают,  из  него  этим  штопором  выкручивают  косточку  и
выбрасывают... А огурец можно съесть.
     --  Здорово. Но  мне нужен обычный штопор,  а в алезийских огурцах я не
разбираюсь.
     Салливан довольно улыбнулся  и полез под  прилавок искать затребованный
предмет. А Густав снова оглянулся и посмотрел на вышку через грязное  стекло
витрины.
     -- Что, интересуетесь военной службой? -- неожиданно спросил продавец и
положил  на прилавок старый нож  для прививки саженцев.  -- С  вас  двадцать
кредитов.
     --  Да нет, просто подумал, что вам,  наверное, надоело смотреть на эти
вышки и стену.
     --  Конечно,  надоело,  тем  более  что солдаты  сейчас  пошли --  лишь
название одно.
     -- Это  вы к  чему?  -- спросил  Густав, выкладывая  на  стол  деньги и
забирая ненужный ему предмет.
     --  Это я к тому, что службу несут не по правилам.  Целую смену курят и
морды выставляют -- стреляй не хочу. Но это еще ерунда, вот если подняться в
мою комнату, на второй  этаж, то прямо из  окна можно  увидеть электрический
щиток, который висит  на стенке вышки. Одна пуля -- и пожалуйста, замыкание.
А замыкание -- девяносто процентов, что ворота сами откроются.
     --  Да ну?  -- восторженно  заулыбался Густав.  -- А  откуда вы это все
знаете?
     Салливан выдержал королевскую паузу, а затем сказал:
     --  Двадцать  лет  прослужил  в императорской армии.  В  отставку вышел
сержантом, получаю пенсию.
     -- Тогда все ясно, -- произнес Птюч, готовый пожать старику руку. -- Ну
ладно, всего вам хорошего...
     -- И вам того же, -- покивал головой Салливан.
     Густав вышел  из  магазина  и уже без  прежней неприязни  посмотрел  на
высокую стену. Теперь он знал, где у нее слабое место.
     Забравшись в машину, Птюч принялся наконец за пончики и, съев их все до
одного, почувствовал себя почти счастливым.
     Дел впереди  было еще много. Предстояло  рассортировать людей и выбрать
из них  лучших.  Затем  доставить их  в город  и рассадить  по  крышам.  Еще
следовало   держать  связь   с  генералом  Фолсберри,  который  должен   был
позаботиться,  чтобы  ни  один  истребитель  и  ни одно десантное  судно  на
орбитальных позициях не могли прийти на помощь местному гарнизону.



     Ранний  утренний час  застал  Майка  в  головном  офисе  Отто  Либнера.
Заспанный связист банка тоже был поднят из постели чуть свет,  чтобы попасть
в  рабочие часы на Паккайдоне, планете, где находилась  штаб-квартира "Клаус
Хольц компани".
     Либнер самолично проверил  депешу, которую составил Майк, и трясущимися
от волнения губами пролепетал, обращаясь к связисту:
     -- Все, Клузенбах,  можешь отправлять.  И  пусть нам  повезет  на  этой
неделе.
     --  Все  будет в порядке, сэр,  -- заверил  банкира  Майк.  -- Компания
обязательно  заплатит,   ведь  они  переправили   на  Малибу  уже   половину
оборудования. Не  тащить же  его обратно. К тому же вы здесь вообще  ни  при
чем...
     -- Ах, молодой человек! Как  это  я  ни при чем?!  Как это  Отто Либнер
может быть ни при чем?
     Банкир  выскочил  из-за  стола  и стал  нервно  расхаживать  по  офису,
стараясь не  смотреть  на  манипуляции связиста.  Лист с  текстом постепенно
втягивался сканером,  и каждая буква  стремительно улетала  в космос,  чтобы
вызвать  бурю в правлении "Клаус Хольц компани". О, что это  будет  за буря!
Ведь Майк потребовал  пятьсот  миллионов в течение  семидесяти двух часов  и
пятьдесят процентов от будущих прибылей.
     И что такое жизнь человека в  сравнении с "Клаус Хольц компани"? Либнер
уже  пожалел, что согласился предоставить  свою линию.  Да что линию -- счет
Майка уже находился в  Инновационном Банке Либнера, и тут, как ни доказывай,
все равно окажешься крайним.
     От  немедленного  отступления  и  прекращения передачи  депеши  Либнера
удерживали только полагающиеся ему проценты банковской комиссии за обработку
этой огромной суммы.
     Сожрав весь текст целиком, сканер победоносно просигналил и отключился,
экономя электричество.
     Связист поскреб нечесаную голову и вопросительно уставился на хозяина.
     -- Посиди  пока!  -- раздраженно сказал Либнер. -- Не  видишь, я еще не
решил, что мы будем делать дальше!
     Связист пожал плечами и, отвернувшись,  зевнул во  весь рот.  Глядя  на
него, Майк тоже едва сдержал зевоту.
     Внутри  он  чувствовал пустоту  и  странную бестолковость --  результат
бессонной ночи, проведенной с Мэнди.
     Удивительно, но их отношения совершенно не походили на то, что у  Майка
бывало с Дилией.
     Правда, вначале  случился конфуз. Едва Майк  набросился на Мэнди, точно
ненормальный, она открьша глаза и в ужасе отпрянула:
     -- Но ведь ты не Дьюк!
     -- Ну  и  что?!  --  с  удивлением и отчаянием спросил Майк. Оттого что
Мэнди вспомнила  о  Лозмаре,  он испытал  незнакомое  ему прежде мучительное
чувство ревности. И  особенно  его  ранило то,  что ревновать  приходилось к
мертвецу.
     --  Твоего  Дьюка больше нет. Я его  убил! --  признался Майк, не зная,
какая на это последует реакция. Однако Мэнди только рассмеялась, удивительно
звонким и приятным смехом.
     --  Ты убил Дьюка? Этого не может быть. Дьюк, он  большой и  сильный, а
ты...
     -- И все-таки я убил его, -- сквозь  зубы процедил Майк,  и тогда Мэнди
ему поверила. По ее лицу, словно тень, пробежала быстрая судорога.
     -- Как же  так? -- сказала она. -- Ты убил Дьюка,  а ведь он был  такой
добрый... Он всегда покупал мне... лекарство.
     -- Я тоже буду покупать тебе лекарство!
     --  Правда? -- удивилась Мэнди и  посмотрела на Майка долгим  взглядом,
как будто увидела впервые.
     --  Значит, ты тоже добрый, -- сказала она. -- Потому что,  если у меня
не будет лекарства, я не сумею летать... А для меня это очень важно.
     Мэнди сняла платье и трусики и начала рыться в своем чемоданчике.
     -- Сейчас, Майк, скоро я буду  готова полететь с  тобой, -- сказал она,
заготавливая себе раствор. Майк как зачарованный следил  за ней, и временами
ему казалось, что все  это происходит с ним во сне. Он уже не мог сказать, с
какого  момента  он  провалился  в  этот  сон, однако  слова  Мэнди  звучали
откуда-то издалека,  и  от них, как от брошенных в  воду камней, расходились
большие круги.
     Игла вонзилась в огрубевшую вену  девушки, и нужное  для полета топливо
скользнуло  в  кровь.  Мэнди отложила  шприц,  помассировала  место укола и,
подойдя к Майку, улыбнулась ему:
     -- Мы полетим вместе, Майк, хочешь?
     -- Д-да, -- ответил тот, и даже собственный голос показался ему чужим.
     --  Вместе  нам  будет  очень хорошо,  --  продолжала  говорить  Мэнди,
одновременно помогая Майку раздеться.
     -- Да, хорошо, -- словно болванчик отвечал он.
     -- А теперь иди ко мне, Майк... Иди ко мне, Майк... Иди...
     Майк  пытался  анализировать,  что  с  ним  происходит,  однако   волны
наслаждения прокатывались по  нему  от макушки  до  пяток, и  он слышал лишь
тихое постанывание Мэнди и скрип старой кровати.
     Потом он отдыхал, а  Мэнди улыбалась и говорила о том, как здорово, что
они летают вместе.
     --  С  Лозмаром было  не  так, --  рассказывала  она. --  Он был  очень
тяжелый, и я летала одна... И еще он иногда кусал меня за грудь и оставались
синяки.
     "Хорошо, что я его убил", -- подумал Майк.
     --  А  еще  к Лозмару  приходил  другой дядечка,  и он меня очень-очень
хотел, а Лозмар на него за это злился.
     -- Как его звали?
     --  Карсон.  --  ответила  Мэнди  и,  улыбнувшись, добавила: -- Карсон,
который живет на крыше.
     -- Чего? На какой крыше? --  не понял Майк. -- Я знаю этого  Карсона, и
живет он в "Хризантеме". Он сволочь!
     Майк чувствовал, как к нему снова возвращается жгучая ненависть ко всем
мужчинам, которые хотели, хотят или будут хотеть Мэнди. А еще его шокировала
та детская наивность и непринужденность, с какой она говорила: "этот дядечка
меня  очень-очень хотел". У Майка складывалось впечатление, что если бы этот
дядечка по-хорошему попросил и добавил слово "пожалуйста".
     Впрочем,  довершить эту  ужасную картину  в своем  воображении  Майк не
успел,  потому  что  Мэнди снова  увлекла  его  в водоворот опустошительного
полета. Потом был отдых и новый полет...
     Так  продолжалось   довольно  долго,  и  лишь  под  утро  Майк  получил
передышку.  А через  пару часов, когда  он уходил в  офис  к Либнеру,  Мэнди
выглянула из-под одеяла  и сказала ему вполне трезвым, как показалось Майку,
голосом:
     -- Я тебя люблю, Майк. Я тебя очень люблю.



     Сидя  в  кресле,  Майк дремал и  улыбался  Мэнди  во  сне.  Все тревоги
последних дней казались ему очень далекими, и он был по-настоящему счастлив.
     -- Эй,  проснитесь! Проснитесь же,  Майк! --  пожарной сиреной  завопил
вдруг Отто Либнер и стал трясти Майка за плечо.
     -- Стоп! --  воскликнул Майк, выпучивая глаза  и вскакивая со стула. Он
озабоченно  ощупал  куртку, словно  проверяя  ее цельность, и  посмотрел  на
банкира: -- Что случилось?
     -- Боевики компании, сэр, -- сообщил дежуривший возле окна секьюрити.
     -- Да, их там  целая  армия! -- снова завопил  Либнер. --  Да они нас в
порошок сотрут, и зачем я только согласился на эту авантюру?  Клевал бы себе
по крошечке и всегда был бы сыт, а теперь...
     -- Спокойно, мистер Либнер, --  приказным тоном  остановил  его  Майк и
подошел к окну. -- Мне знакомы эти люди, и я ждал, что они здесь появятся.
     --  Их не сдержать,  сэр,  у  них с  собой  гранаты,  --  тихо  заметил
охранник.
     -- Ничего,  им  нужен  только  я.  Включите  механизм  --  пусть ворота
откроются. Я выйду с ними поговорить.
     --  Как  скажете,  сэр,  --  ответил  рослый секьюрити  и  с  сомнением
посмотрел  на худенького подростка. А Майк  еще  никогда не чувствовал  себя
более уверенно, чем сейчас.  Должно быть, виной тому была бессонная ночь, он
просто был не в состоянии оценить масштабы опасности.
     Майк вышел из подъезда и на мгновение  остановился, оглядывая небольшую
площадь, на  которой толпилась с  полсотни  вооруженных  людей. Но  Майк  их
действительно  не боялся.  Во-первых, он  принял  все  необходимые  меры,  о
которых  вычитал в  умных  книгах,  а,  во-вторых,  в  пятидесяти метрах  от
площади, за бетонным бордюром прятался Гвинет с пулеметом.
     Но это была страховка на самый крайний случай.
     Шила не  было. Он оставался  в отеле и присматривал за Мэнди -- на этом
настоял Майк.
     Майк спустился по ступеням и направился навстречу незваным гостям через
проем раздвигавшихся ворот.
     Заметив его, несколько боевиков выступили вперед, и одного из них  Майк
узнал сразу -- это был командир отряда Серж Персоль. Вместе с Гуго Флангером
он подходил  к  столику  в тот день, когда в  холле "Хризантемы"  состоялась
схватка между боевиками компаний-конкурентов.
     -- Здравствуйте, сэр, --  вежливо поздоровался Персоль, впрочем,  глаза
его смотрели  на Майка решительно. Было  видно, что  он собирался  исполнить
полученнный приказ.
     -- Здравствуйте, Серж,  -- вежливостью на вежливость ответил  Майк,  --
давайте отойдем в сторону.
     --  Хорошо, -- согласился Персоль, предварительно обменявшись взглядами
с сопровождавшими его боевиками.
     Бок о  бок,  как два приятеля,  Майк и Персоль пошли  неспешным шагом в
сторону автомагистрали.
     -- Какие у вас намерения, Серж?
     -- Я должен  взять вас и доставить в номер мистера Флангера. Он, в свою
очередь, получил этот  приказ  от  руководства компании.  Они  намерены сами
задать вам несколько вопросов, и... я советую вам не запираться, Майк. Скажу
вам честно, я испытываю к вам некоторую симпатию, но я буду верен долгу и...
     -- Я понял, -- кивнул Майк и становился. Персоль остановился тоже. -- Я
вас понял, поэтому предлагаю вам отличный выход.
     -- Какой же?
     --  Вы  сообщите Флангеру и всем остальным, что взять меня  невозможно.
Точнее, невозможно взять живым. Вот полюбуйтесь.
     С этими словами Майк распахнул куртку и продемонстрировал широкий пояс,
увешанный  аккуратными  брикетами  взрывчатки  "Сикраш". От  каждого брикета
тянулись тоненькие, скрученные  пружинкой проводки. Они были подсоединены  к
висевшему  на  груди  миниатюрному   управляющему  блоку  с  взрывателем  на
гравитационном контроллере.
     -- Два с половиной  килограмма,  -- пояснил Майк.  -- Моя смерть  будет
мгновенной, остальным повезет меньше.
     --  Но  это  ведь  глупо.  Мои  хозяева  потребуют  уничтожить  вас,  и
достаточно будет одного выстрела, чтобы...
     -- А вот на этот случай я имею другой аргумент.
     И Майк  достал из кармана сложенный  вчетверо лист бумаги и передал его
Персолю.
     Пока тот разбирал непонятные надписи, Майк огляделся, впервые за долгое
время  заметив птиц,  которых так мало  было в  долинах и которые  здесь,  в
городе,  буквально  оккупировали крыши,  деревья  и провода, наполняя воздух
пением. Майк даже не предполагал, что где-то возможно такое многообразие.
     И еще деревья,  они тоже были разные, их листья имели различную форму и
оттенки. Это Майк тоже заметил только сейчас.
     -- Я не совсем понял, что это такое. Какая-то квитанция...
     -- Возьмите ее себе, чтобы показать своим  руководителям. Это квитанция
о передаче  заверенного  завещания  в нотариальные конторы "Ле Фарбье  &
Крундштат"  и  "Моеркон". Они -- гиганты в  своей области, и надавить на них
совершенно невозможно. Завещаний сделано два, одно на "Белл Антарес", другое
на "GTI". Я  специально  сделал так,  чтобы в случае моей гибели между этими
компаниями возник  судебный  конфликт.  Тогда  они просто  договорятся между
собой и места вашей компании здесь просто не останется. То есть, если я буду
жив, "Клаус Хольц компани" получит половину прибылей от добычи  кванзинового
угля, если же со мной что-то случится, компания не получит ничего.
     Наконец  Персоль  переварил  услышанное от  Майка. Восхищенно  глядя на
юношу, он произнес:
     -- Лихо.
     -- Согласен.  И я  рад, Серж,  что теперь у  вас  нет повода стрелять в
меня.  Но  я  подожду,  пока  вы  доложите  Флангеру  или  кому  там  у  вас
полагается...
     --  Спасибо,  сэр,  --  поблагодарил  Персоль  и,  достав  переговорное
устройство,   стал   вполголоса  излагать   ситуацию.  Майк   демонстративно
отвернулся и застегнул куртку, пряча свою смертоносную начинку.
     -- Теперь все  в порядке, -- сообщил Серж, окончив переговоры.  -- Они,
конечно, сомневаются, но сказали, что будут думать.
     -- Тогда до свидания.
     На  том все и кончилось. Боевики уехали, а Майк  вернулся в  офис,  где
помимо Либнера, охранника и сонного связиста его дожидалась Дилия.
     -- Это невероятно, Майк, --  воскликнул Отто Либнер.  -- Вам удалось их
уговорить!
     -- Да, сэр, они  будут думать, -- подтвердил Майк и, взглянув на Дилию,
сказал: -- Привет, ты сегодня поднялась очень рано.
     -- Тебя  хотела  увидеть,  --  капризным  и  обещающим  скандал голосом
произнесла девушка.
     Майк нервно повел  плечом и вздохнул. Кажется, Дилия что-то заподозрила
и, по всей  видимости, решила  именно сейчас разобраться в их отношениях. И,
зная ее характер, можно было сказать с  уверенностью, что присутствие отца и
двух посторонних людей остановить ее не сможет.
     --  Кажется,  у  тебя  завелась  новая   подружка,  Майк?  --  пошла  в
наступление Дилия.
     -- Послушай, я не хотел бы... --  попытался  защититься он,  однако это
только подлило масла в огонь.
     --  Хотел  бы,  не хотел бы!  Ты думаешь,  нашел  девочку-паиньку,  да?
Заблудшую овечку с фермы? -- стала выкрикивать Дилия, надвигаясь на Майка не
по годам развитым бюстом.
     По этой статье она давала Мэнди сто очков вперед.
     -- То, что она наркоманка, ты уже и так знаешь. Не совсем же ты слепой.
Но ты не знаешь, что эта сучка жила в съемной квартирке у Лесли Саймона и он
водил к ней своих  друзей, когда  самому с ней кувыркаться надоедало... Если
он проигрывал  в  карты --  то расплачивался ею,  если нужны  были деньги --
зарабатывал на  ней. Даже новую машину купил, подставив эту твою  красоточку
своему папе, а потом его шантажировал, говоря, что расскажет  матери!  Вот с
кем ты теперь лижешься, придурок несчастный!
     --  Дилия! -- попробовал  образумить дочь Либнер.  Однако та  уже  сама
исчерпала  запас   ярости  и   выскочила,  вон,   размазывая  слезы  и  едва
сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. При этом Майк отметил, что фигура у Дилии
действительно  лучшая  из всех,  что ему довелось видеть на улицах города. У
него ведь был небогатый опыт, поскольку кино он смотрел мало.
     -- Вы должны понять ее, Майк, -- попробовал оправдать дочь Либнер.
     -- Я пытаюсь, сэр, -- сказал Майк, изо всех сил подавляя в себе чувство
обиды и... ревности. Дилия точно змея ранила его в самое сердце, жгучим ядом
выдавливая из глаз Майка злые слезы.
     Он  прекрасно знал, да об этом  нетрудно было  и догадаться,  что Мэнди
перекати-поле. Она безвольно прибивалась к тем, кто платил  за ее наркотики,
и понятно, что никто из этих людей не покупал ей зелье просто так.
     "Но теперь ее скитания закончились,  -- сказал себе Майк, словно  давая
клятву. --  Теперь она со мной, и  я буду о  ней заботиться. Я найду хороших
врачей  и ее  обязательно вылечат, поскольку  теперь у  меня  есть деньги. А
скоро их будет еще больше".



     В отель Майк вернулся  на такси, и  следом за  ним в холл вошел Гвинет.
Его  пулемет был  завернут  в  тряпку, однако  и  так было  понятно, что это
какое-то оружие.
     -- Ну что, все прошло чисто? -- спросил Гвинет.
     -- Ты же сам видел.
     -- Какой-то ты грустный.
     Вместе  они   поднялись  наверх  и   постучали  в  номер.  Над   дверью
шевельнулась видеокамера, замок открылся.
     -- Как все прошло? -- спросил Шило, пропуская их в комнату.
     -- Нормально, -- ответил Майк. -- Удалось договориться, и, кажется, они
все поняли.
     --  Давай помогу тебе снять эту  упряжь, --  предложил Шило и осторожно
стащил с  Майка куртку. Затем  достал тонкую отвертку  и  принялся разряжать
опасный пояс.
     -- Как Мэнди? -- спросил Майк.
     -- Спит, --  не прерывая работы, ответил Шило. -- Правда, сном я бы это
назвал с  большой натяжкой. Она все время что-то бормочет, а то поднимется и
сидит на кровати. В стенку смотрит.
     -- Сколько раз она колола себе эту дрянь.
     -- Три раза.
     Шило  повернул  какой-то  винтик,   и  лампочка  на  электронном  блоке
перестала мигать.
     --  Ну  вот, теперь  все  в порядке,  --  заключил  он  и  помог  Майку
отстегнуть пояс.
     -- Какие еще новости?
     -- Приходил этот парень, которого ты сделал командиром "собак".
     -- Фагот?
     --  Да, Фагот. Он сообщил,  что уже известил своих людей на  острове  о
том, что правила игры меняются.
     -- Это хорошо, -- сказал  Майк, принимая протянутый Гвинетом бутерброд.
--  Послезавтра торги,  и  было  бы неплохо, если  б пригнали хотя бы  голов
пятьсот.
     -- Тут есть одна проблема, -- заметил Шило, потирая подбородок.
     -- Какая? -- сразу перестал есть Майк.
     --  Фагот сказал, что  его люди видели  отряд либеров.  Недалеко от  их
острова...
     --  А вот  это плохо. -- Майк вздохнул и покачал головой. -- Плохо это.
Нужно спасти базу "собак". Они теперь наши единственные союзники.
     --  "Собаки" --  наши  союзники,  -- покачал головой  Гвинет.  -- Жаль,
Морган не дожил до этого момента.
     -- Да, -- согласился с ним Майк. -- Жаль.
     Доев свой бутерброд, он запил его холодным то ли чаем, то ли витаминным
кофе, а потом, уставившись в одну точку, просидел так целый час.
     Ни  Гвинет,  ни  Шило  не  беспокоили его, понимая,  что так ему  лучше
отдыхается. Очнувшись, Майк отправился спать, а Гвинет  и  Шило  с сомнением
посмотрели ему вслед.
     Когда дверь за Майком закрылась, Гвинет сказал:
     --  Не доведет его до добра эта девчонка. Она из него  все силы вытянет
-- он уже спит на ходу.
     -- Может,  и  так,  --  согласился Шило, который, как всегда, занимался
разборкой пистолета.  -- Может,  и так, но  тут  уж ничего не поделаешь. Наш
парень теряет весь свой здравый смысл, как только дело касается этой крошки.



     Майк  проспал совсем  немного, часа два или три, а затем его  разбудило
легкое, но настойчивое прикосновение Мэнди.
     Она  сидела рядом с Майком, прямо на полу, как сидят собаки, и  гладила
его по плечу.
     -- Я знаю, кто ты, -- сказал она  и улыбнулась. Свет от уличных фонарей
проникал  сквозь  неплотные   занавески,   и  на   лице  Мэнди  отображались
замысловатые узоры.
     -- Ты -- Майк, -- сказала Мэнди. -- Прошлой ночью мы с тобой летали...
     --  Правильно,  --  с облегчением ответил  Майк. Он боялся,  что  Мэнди
спутает его с кем-нибудь еще -- например, с Дьюком.
     -- Я хочу снова полететь с тобой, -- прошептала Мэнди.
     -- Для этого тебе нужно... уколоться? -- то ли напомнил, то ли  спросил
Майк.
     --  Я уже, --  радостно призналась Мэнди и уселась на Майка  верхом. По
улице проехала машина с включенными фарами, и луч света упал на лицо  Мэнди.
Выражение ее глаз поразило и даже слегка испугало Майка.
     Потом все пошло, как и прошлой ночью.  Та же страсть и напор со стороны
Мэнди и тот же,  не менее  страстный отклик Майка. Однако что-то  давало ему
силы  защищаться  и не  падать так  глубоко в пропасть  блаженства,  где  он
пребывал всю прошлую ночь.
     Между тем в движениях  Мэнди  и даже  в  ее  голосе появились  какие-то
заметные  изменения,  какая-то нечеловеческая  первобытная  мощь. В  один из
последних аккордов  Майк  выгнулся дугой, но  вместо  того  чтобы исторгнуть
стон, неожиданно для самого себя сказал громко и отчетливо:
     -- Мэнди, тебе нужно лечиться...
     -- О да-а, милый, мы будем лечиться -- ты и я.
     -- Я говорю серьезно, Мэнди, ты не должна больше колоть себе эту дрянь.
     --  Это не дрянь, Майк, --  прошептала Мэнди, нежно  водя пальчиками по
его груди. -- Это  мое  лекарство... И ты знаешь, я должна принять еще, а то
мне сегодня плохо летается. Или это ты стал тяжелым, как Дьюк?..
     Мэнди захихикала и поднялась, чтобы взять еще одну ампулу.
     Майк  же отвернулся  к  стене и решил  во что бы то ни стало заснуть. У
него с утра было намечено много дел, а эта наркоманка пусть колется, сколько
ей вздумается. И вспоминает всяких там дькжов.
     Однако он плохо  знал Мэнди, которая, вколов новую дозу, снова завелась
сама  и  в мгновение  ока  увлекла за собой Майка. И  снова завертелась буря
страсти, подхлестывая уставшую плоть и настойчиво тормоша сонный разум.
     Лишь  под утро,  когда  наслаждение,  вперемешку  с  кошмаром,  наконец
иссякло, Майк  забылся тяжелым  сном. Он  устал так,  что мог проспать сутки
кряду, но Шило растолкал его, когда еще не было и восьми.
     -- Майк, проснись! Майк! -- Шило настойчиво тряс парня за плечо, однако
его голова  болталась,  как у мертвого.  Он был  жив, но у него не  было сил
выбраться из объятий сна.
     В конце концов Шило бы вынужден призвать на помощь Гвинета.
     -- Вот это да! -- воскликнул тот, зайдя в комнату.
     --  Не на  нее  смотри, -- одернул  товарища  Шило. --  Давай тормошить
Майка, его нужно разбудить.
     Гвинет притащил воду  и  плеснул ее в  лицо  Майку, однако тот  даже не
поморщился, и  пришлось бить его  по мокрым  щекам.  Лишь тогда он приоткрыл
замутненные глаза и простонал что-то невнятное.
     -- Он что, тоже колол себе эту дрянь?
     --  Не думаю, -- ответил Шило. -- Просто эта сучка его замучила. Он  не
спал уже две ночи...
     Майк  пролепетал  что-то еще,  однако был все еще  далек  от  осознания
окружающего мира.
     -- Бери его, -- приказал Шило. -- Бери и неси под душ.
     -- Ага, -- кивнул Гвинет и, сбросив с Майка одеяло, без труда подхватил
его легкое тело.
     Спустя несколько минут, под  контрастными  струями воды и под действием
постоянных щипков  и  шлепков,  Майк наконец  проснулся  и  произнес  вполне
отчетливо:
     -- Не надо больше меня бить, я уже здесь...
     Воду  тотчас выключили,  а Майка докрасна растерли полотенцем и так,  в
запеленутом виде, вынесли в комнату Гвинета и Шило.
     Потом ему дали  горячего чаю, и он полностью пришел  в себя. Однако это
выразилось в том, что он испуганно огляделся и спросил:
     -- А где Мэнди? Что с ней?
     --  О, парень,  там все  очень  серьезно,  -- сказал Шило  и сокрушенно
покачал головой. -- Но ведь ты все равно захочешь посмотреть.
     И они втроем пошли в комнату, где жили юные любовники.
     Старшие  товарищи Майка были готовы к тому,  что  увидят, ему же самому
поначалу показалось,  что он еще спит,  настолько нереальна и чудовищна была
представшая перед ним картина.
     Мэнди находилась возле стены. Она была обнажена и стояла на одной ноге,
а вторую, неестественно подняв,  словно приклеила к вертикальной поверхности
-- будто делала на этой стене шпагат. Длинные худые руки были плотно прижаты
к той же  стене,  а вся  Мэнди напоминала раздавленное  насекомое,  случайно
залетевшее в дом.
     Тем не  менее  ее  глаза были  открыты  и  смотрели куда-то  в  сторону
совершенно безучастным, застывшим взглядом.
     Майк  с  опаской  приблизился к своей  подружке и,  взяв  ее за  плечо,
потянул к себе, однако у него ничего не вышло -- Мэнди даже не пошевелилась,
застыв словно мертвая статуя. На ее  виске еле заметно билась  жилка, и  это
давало повод думать, что девушка еще жива.
     -- Нужно вызвать врача, -- сказал Майк. -- Гвинет, спустись вниз, пусть
они вызовут врача.
     -- Конечно, Майк, -- кивнул тот и быстро вышел.
     Майк  попятился, полотенце упало с его плеч. Обнаружив,  что  совсем не
одет,  он  огляделся  в  поисках своих вещей.  Шило  помог ему, и  Майк стал
одеваться.
     -- Как же  такое  может  случиться, а,  Шило? -- спросил  он,  медленно
застегивая пуговицы.
     -- Никогда подобного не видел, -- признался тот. -- Но если посмотреть,
сколько она вколола себе  за эту ночь,  то нужно удивляться, что  она вообще
жива.
     Майк посмотрел на стол: на нем валялось  не меньше дюжины пустых ампул.
Словно стреляные гильзы, а пули от них прочно сидели в теле Мэнди.
     -- Наверное, стоит прикрыть ее чем-то, -- забеспокоился Майк.
     -- Зачем? Врачи голых не боятся, -- мрачно сказал Шило и, повернувшись,
вышел, а Майк  тяжело  опустился  на  стул и  уставился в  пол.  Он  избегал
смотреть на Мэнди.
     Она по-прежнему не  издавала ни звука и даже удивительным образом почти
не выделялась на фоне стены.
     Скоро под окном  тоскливо  просигналила сирена "скорой  помощи", а  еще
через минуту в номер в сопровождении Гвинета поднялись санитары и врач.
     Они хозяйским шагом прошли в комнату, и доктор, пожилой полный господин
в очках  с позолоченной оправой, даже присвистнул, увидев пациентку. Однако,
вопреки  опасениям Майка, он вовсе не удивился, а лишь огляделся и понимающе
кивнул, заметив на столе пустые ампулы.
     --  Тэк-с,  тэк-с,  -- сказал он, поднеся  к глазам  одну  из  ампул  и
посмотрев на нее поверх очков. -- Все ясно. Кто будет оплачивать лечение?
     -- Я, -- ответил Майк.
     --  Вы,  молодой  человек? --  удивленно спросил врач.  -- Ну  что  же.
Выводить ее  из  этого  состоянии придется неделю,  поэтому готовьте полторы
тысячи кредитов.
     --  Это  для  нас  не  проблема,  --  уверенно заявил Майк.  --  Я могу
заплатить вперед и наличными.
     --  Нет-нет,  --  отгородился  руками  доктор.  --  Только  безналичные
переводы  по  счету.  У нас  так принято.  Ну  а теперь всем,  у кого слабая
психика, лучше удалиться в другую комнату.
     -- Я лучше уйду, -- тут же сказал Гвинет и выскользнул за дверь.
     -- А я останусь, -- объявил Майк.
     -- Это ваша девушка? -- задал ему вопрос врач.
     -- Да.
     -- Ну... как  хотите, --  пожал  плечами  доктор  и  кивнул  санитарам,
которые, оставив складные носилки, шагнули к распластанной на стене Мэнди.
     В  руках  одного  из них оказался  устрашающего вида  инструмент,  и  в
следующую минуту санитар обошелся с Мэнди очень бесцеремонно.
     --  Что вы  делаете?!  --  завопил шокированный Майк  и попытался  было
остановить наглых  медиков, однако стоявший сзади  Шило схватил его за руку,
понимая, что эти люди знают, что делают.
     Девушку наконец оставили в покое, а доктор подошел к Майку и пояснил:
     --  Поэтому  я  и просил  всех  выйти --  не  каждый  способен спокойно
смотреть, как близкому  человеку  засовывают  такую штуку  в  задний проход.
Однако  сейчас это единственная возможность  ввести  лекарство. Через десять
минут ее  мышечные  ткани  станут  мягче,  и мы  сможем  сделать  нормальную
инъекцию. А пока что эта бедняжка тверда, как камень.
     -- Но что с ней, сэр, я никогда  о подобном не слышал, --  не удержался
Майк.
     --  Это финал болезни,  одно  из проявлений  приема наркотиков  N-типа.
Наверное, она все время заговаривалась, ведь так?
     -- Да,  --  кивнул Майк и тяжело вздохнул.  -- Она  все  время говорила
какие-то глупости...
     -- Вот-вот, тяжелая форма  и полное выпадение  из сознания. Эта девушка
не помнит себя уже очень давно...
     -- А почему она такая твердая? -- спросил Шило.
     -- Не знаю, -- пожал плечами врач. -- Наверное, вошла в какой-то образ.
Может, ей кажется, что  она кирпич в стенной кладке, вот поэтому ее от стены
практически не оторвать, если не ввести лекарство.
     Один из санитаров шагнул к Мэнди и, дотронувшись до ее руки, сказал:
     -- Она уже готова, док. Можно колоть...
     -- Что ж, отлично, --  кивнул доктор  и извлек из своего вместительного
чемоданчика  пистолетный шприц. Загнав в  него  баллончик с  соответствующим
лекарством, он  подошел к  пациенте и, еще раз  проверив мягкость ее тканей,
начал делать инъекции, больше похожие на стрельбу в упор.
     Майк отвернулся, а Шило сжал его плечо.
     Еще через  несколько минут Мэнди удалось положить  на носилки. Санитары
прикрыли ее легким одеялом с эмблемой госпиталя и понесли к выходу, а доктор
подошел к Майку и протянул ему визитку:
     -- Вот,  молодой  человек,  здесь  номера телефонов и  диспикеров.  Все
дежурные службы к вашим услугам.
     Можно звонить  сегодня вечером, но я  бы  посоветовал вам  подождать до
утра.
     Доктор обнадеживающе улыбнулся и уже хотел уйти, но Майк остановил его,
схватив за локоть.
     -- Послушайте, сэр,  --  лихорадочно  заговорил  он. -- А  вы могли  бы
вылечить Мэнди? Вылечить ее совсем?!
     -- Молодой человек,  зависимость от  препаратов  N-типа остается на всю
жизнь. Возможны длительные ремиссии, но...
     Доктор замолчал, потом, прокрутив в голове какие-то варианты, произнес:
     --  Впрочем,  есть  один  шанс.  Это  инъекции  Гарфинкела.  Совершенно
удивительная  методика,  в  нашем  госпитале   уже  проведено  лечение  трех
пациентов.  Успешное  лечение.  Четвертый  пациент,  к  сожалению, умер,  не
дождавшись, когда  лекарство доставят  к нам  на Малибу. Вот  этот четвертый
невостребованный комплект и есть ваш шанс. Но он стоит больших денег.
     -- Сколько?
     -- Полмиллиона.
     -- У меня есть такие деньги, сэр. Что нужно сделать?
     -- Ничего,  принести рекомендательные  бумаги из вашего банка. Только и
всего.  Как  только  документ  будет  у  наших  экономистов,  мы  немедленно
приступим к лечению. Инъекцию вводят в течение четырех  часов, а потом около
полутора суток идет  восстановление организма. Я бы даже  сказал, полное его
обновление.  Эффект просто  феноменальный.  Вы не  узнаете вашу девушку. Она
явится перед вами совершенно другим человеком.
     -- Хорошо бы, -- мечтательно произнес Майк.
     --  Уверяю  вас,  так  все  и  будет, -- заверил доктор  и вышел вполне
довольный. За такой большой заказ ему полагались проценты.
     Майк тоже был несказанно рад. С блестящими глазами он ходил по  номеру,
все время повторяя:
     -- Теперь ее вылечат, Шило. Ты слышал? Теперь ее вылечат.
     -- Я слышал, Майк,  -- без  особого энтузиазма  отозвался  Шило. --  Но
неплохо бы вылечить и тебя.
     В этот момент вернулся  Гвинет, который помогал санитарам спускать вниз
пациентку. И  вернулся  он не один,  а с Фаготом, который теперь  командовал
"собаками".
     -- У  нас проблемы,  Майк!  -- с  ходу  заявил Гвинет и,  посмотрев  на
Фагота, сказал: -- Говори.
     -- Сегодня под утро мне на диспикер позвонил один из наших -- Аэртон. У
нас  мощные диспикеры,  сэр, и мы запросто общаемся  с островом. Так вот, он
сказал, что к ним движется не меньше тысячи человек и они похожи на либеров.
А потом начался бой, сэр, и  Аэртон  держал со мной  связь все  время. Через
полчаса он замолк, успел лишь сказать, что их куда больше тысячи и они уже в
поселке...
     -- И это все?
     --  Все, -- кивнул Фагот и  как-то сник, словно из него разом выпустили
весь воздух.
     -- И что это значит? -- спросил Майк, обращаясь к Гвинету и Шилу.
     -- Это значит, что пока они в долине, мы не увидим здесь никаких туков,
-- сказал Гвинет. -- А если у либеров появится толковый командир, то им и  в
долине покажется тесно. И очень скоро...



     Два старых обшарпанных  грузовика, один с тентом, а  другой с выцветшей
будкой сгоревшего шапито, двигались следом за машиной Густава Птюча, который
чувствовал себя военачальником, вводящим войска в поверженный город.
     Отдельные прохожие останавливались, удивленно глядя на эту процессию, а
дети с  интересом рассматривали  нарисованного  клоуна, который  жонглировал
шарами и приглашал публику на представление.
     Поворот за поворотом приближал начало великой битвы Густава Птюча, и он
радовался этому, как долгожданному празднику.
     Пару  раз колонну обгоняли полицейские машины,  и  Густав хмурил брови,
однако  все  проходило гладко, и полицейские убирались  восвояси,  то ли  не
замечая ничего подозрительного, то ли не желая подвергать себя опасности.
     "Оно и верно, ребята, -- размышлял Густав. --  Подумайте  лучше о своих
детках".
     Впрочем, обо  всех  детках  Густав  уже  подумал  сам.  Он  решил,  что
уничтожит всех государственных чиновников вместе с  их близкими.  Это должно
было стать для обитателей Ларбени  и всей этой дикой  планеты  расплатой  за
неверность, за то,  что они  позабыли истинных хозяев и служили завоевателям
Малибу.
     Что  ж, теперь справедливость  будет восстановлена  и Густав вступит  в
права владения этим миром. Только тогда он сможет называться своим настоящим
и гордым именем -- Альваро Роблес эль Маррагон.
     Дорогу   перебежала   кошка,  но  Густав  только  усмехнулся.  В   этот
торжественный день он не  боялся кошек и предательских ударов контрразведки.
На руках у него были все козыри, и он был намерен ими воспользоваться.
     Одним из  козырей были солдаты,  которым Птюч доверял на все  сто.  Это
были  шесть  десятков  отъявленных  негодяев,  которые  почти не  потребляли
ляписа, в чем и состояла их главная ценность. Вечером команда Густава должна
была захватить  базу, и уже  тогда, под покровом  ночи, Дрю  Волен введет  в
город основные силы либеров.
     Ясно,  кровавой оргии  не избежать, но тут уж ничего  не  поделаешь  --
придет время, и Густав отстроит новый город,  а об этом  все просто забудут.
Нужно лишь заручиться поддержкой некоторых финансовых королей, и тогда можно
безбоязненно править на Малибу до самой смерти.
     Наконец машины  добрались до  небольшого  ангара,  который находился  в
двухстах метрах от стены, отгораживавшей базу от внешнего мира.
     В этом убежище находился неиспользуемый  склад,  и его удалось снять за
какие-то совсем смешные деньги.
     Птюч остановился и, выйдя  из автомобиля, лично  открыл  ворота,  затем
заехал  внутрь, следом  за ним  в проржавевшее чрево ангара  втиснулись  оба
грузовика.
     Двери закрылись,  и началась разгрузка, а четверых человек Густав сразу
отправил караулить на крышу.
     "Очень хорошо,  --  приговаривал он  про себя, следя за  разгрузкой, --
очень хорошо". Тяжелого вооружения было в избытке, и при  желании можно было
снести военную базу, даже не заходя на ее территорию.
     Солдаты  работали с энтузиазмом,  и вскоре  разгрузка  была  закончена.
Затем Густав поинтересовался, у всех ли есть карты территории базы, и раздал
их тем, у кого не было.
     Свой первый удар он планировал нанести по арсеналу, чтобы потом тратить
патроны  без  счета.  Опять  же,  с  крыши  арсенала хорошо  просматривались
посадочные площадки, где стояли разведывательные вертолеты. И это было очень
кстати  -- Густав хотел сохранить  несколько машин, чтобы  пользоваться  ими
позже в собственных целях.
     От  арсенальных складов до ангаров, где стояли ракетные установки, было
рукой подать, и их Густав тоже намеревался взять без повреждений.
     На  этом  задачи  ударного  отряда исчерпывались,  и дальше, по  плану,
следовал  доклад  генералу  Фолсберри, а  тот  уже  приступит  к  проведению
собственной операции. Птючу же останется ждать, когда Волен приведет в город
двадцать тысяч либеров.
     Как только они прибудут,  предстоит совершить  бросок  в сторону порта.
При таком количестве атакующих численность подразделении охраны уже не имела
никакого значения.
     Порт был нужен  как воздух,  потому что на его территории, помимо всего
прочего, были установлены противовоздушные  комплексы "триумфер". Птюч  знал
их силу и понимал, что, стоит только взять эти штуки под контроль, он сможет
жечь цели даже на близких орбитах вокруг планеты.
     Это было  очень  важно.  Густав не  исключал, что  имперский  наместник
района  поставит  задачу  высадить  десант  в  район  Ларбени  любой  ценой,
поскольку это был единственный большой город на всем Малибу.
     "Что ж, пусть тогда попробуют,  -- мысленно усмехнулся Птюч. -- В любом
случае к их услугам еще останется все северное полушарие".



     На  город  спускалась  темнота,  и люди  гасили  свет,  надеясь  завтра
проснуться снова.
     Собрав дань  с проституток, возвращались  в свои участки полицейские. А
им на смену заступали те, кому предстояло дежурить в ночь.
     Рестораны работали в прежнем режиме, посетители веселились как ни в чем
не бывало, а у дверей их ждали терпеливые коробочки такси.
     Густав только что  поговорил с Воленом.  Тот был в двух часах марша  от
города,  и из  того, что на базе  не было замечено никакой суеты, можно было
заключить, что приближение либеров к городу происходит незаметно.
     На ближайшей  вышке  не спеша прохаживался часовой. Он  лениво  курил и
плевал  через  перила,  раздумывая,  чем  займется,  когда закончится смена.
Особенно живописно  он  смотрелся  в  ядовито-оранжевых  перекрестиях ночных
прицелов, доступный и беззащитный, как ребенок.
     По  территории  базы  время  от  времени проезжал  джип, который  также
являлся необходимым звеном безопасности, однако сидевшие в  нем люди тоже не
верили ни в какое нападение и просто отбывали служебную повинность.
     Помимо  часовых,  за воротами  вдоль  всей  стены  располагался  второй
охранный  периметр,  состоявший  из  высокочастотных  излучателей.   Густаву
требовалось  во что бы  то ни  стало уничтожить  их  редукторы, иначе пройти
дальше было бы невозможно.
     Когда совсем  стемнело, он  еще раз оглядел с крыши всю территорию базы
и, щелкнув переключателями рации, сказал одно только слово:
     -- Пора.
     И тотчас  с крыши  соседнего дома, с  наплечной  установки,  стартовала
ракета.
     Она  врезалась  в  надстройку  сторожевой  вышки,  и  вся   конструкция
полыхнула,  как  лопнувший  огненный  шар.  Взрыв  был такой силы, что  Птюч
прикрыл лицо руками от мелких частиц мусора, которые  просвистели  в воздухе
точно пули.
     Как он и ожидал, автоматика ворот нарушилась и одна из створок  отошла.
Щель была небольшая, но достаточная, чтобы в нее могли проскочить люди.
     Не давая опомниться  часовым  на  других  вышках, по  ним  тоже нанесли
ракетные удары. В  одном случае ракета прошла мимо и часовой сумел выпустить
несколько  очередей, однако  уже  второй залп  накрыл эту  цель, оставив всю
южную сторону базы без прикрытия.
     Группа  из  пятнадцати  человек  во  главе  с  Тодом  Ви-льямсом  стала
выдвигаться к поврежденным воротам, в то  время как вся база сотрясалась  от
громкого  воя   десятков   сирен.   Где-то   в  районе  казарм  была  слышна
беспорядочная стрельба, и это развеселило Густава.
     -- Паскаль,  машина, -- предупредил он  по рации,  завидев мчавшейся  к
воротам джип.
     Две ракеты  почти одновременно прочертили ночное небо и  пересеклись на
цели.  Первый  заряд подбросил  джип  вверх,  а вторая ракета поразила его в
воздухе. Получилось очень эффектно, и Птюч даже похлопал в ладоши.
     Переносные комплексы делали свое дело,  и, хотя  вблизи он были  опасны
для  самих   стрелков,   мощность   этих   двухсотмиллиметровых   труб  была
подавляющей. Густаву  удалось доставить их в ангар целых  пятьдесят  штук, и
это было хорошим начальным капиталом для такой операции.
     -- Теперь казарма, Паскаль!  Нужно  отбить у  них охоту  даже  соваться
сюда!
     --  Есть, сэр, -- отозвался боевик, который командовал ракетчиками. Они
удачно  рассредоточились на всех ближайших крышах и были готовы громить хоть
весь город.
     Еще  несколько ракет  с  ревом  покинули  стволы и,  прочертив огненные
траектории,  взорвались в  районе  казарм. Попадания были  точными,  сразу в
нескольких местах заполыхали строения.
     Густав улыбнулся и потянул  носом  -- в воздухе пахло  гарью, порохом и
победой.
     -- Вперед, ребята! -- крикнул он другим наблюдателям и, закинув автомат
на спину, стал спускаться вниз по пожарной лестнице.
     Тем временем  у поврежденных ворот  завязалась  короткая перестрелка, и
Тод Вильяме попросил поддержки. С крыши полыхнул еще один залп -- и проблема
была решена.
     Вскоре   атакующие   проникли   внутрь   первого  периметра   и   стали
расстреливать  осветительные приборы.  Огромные  лампы  лопались  с грохотом
пехотных гранат и осыпались целыми водопадами белых искр.
     -- Вперед, ребята! -- подбодрил своих Густав и побежал сам. Он с трудом
протиснулся  между створками  ворот  и  застал момент, когда  первый из  его
солдат напоролся на высокочастотный излучатель.
     Не было крика,  не было вспышки,  только шипение, будто  на  сковородке
жарят жирного гуся.
     Обожженный труп рухнул на бетон, а Птюч закричал, указывая на редуктор:
     -- Да вот же он, сносите его скорее, пока он еще раз не сработал!
     Раздались  выстрелы,  и последнее препятствие  было  уничтожено.  Затем
добили оставшиеся прожектора и четверть базы погрузилась в темноту.
     -- Теперь вперед, ребята! Дорога свободна!
     Прошло всего пятнадцать минут, когда группа Птю-ча,  потеряв в коротких
перестрелках четырех  человек,  успешно  проникла в  арсенал.  В  ход  пошло
трофейное оружие, и  вскоре все ненужные  Густаву здания  базы  горели ярким
пламенем.  Его  бойцы  продолжали  поливать  окрестности  огнем,  а сам Птюч
связался с далеким абонентом.
     -- Слушаю  тебя,  Густав,  -- услышал  он сквозь  легкое  потрескивание
помех. -- Какие новости?
     -- Этап пройден, сэр. Теперь ход за  вами, а я  жду Волена и иду вперед
-- к зенитным комплексам!
     -- Ты молодец, Густав.
     -- Спасибо, сэр.
     -- Желаю тебе удачи.
     --  И  вам,  сэр,  -- ответил  Птюч,  уже  представляя  яростную  атаку
космической банды генерала Фолсберри.



     Уже второй час подряд Майк уговаривал и убеждал своих собеседников, что
необходимо предпринять какие-то меры для безопасности города.
     Он приводил  примеры  с уже  имевшим место появлением  либеров  у  стен
города, он говорил об уничтожении острова "собак", однако проблемы "каких-то
там разбойников" мало заботили и  Кита  Карсона, и совершенно  пьяного  Гуго
Флангера, и приятеля Карсона -- лейтеканта Бриттена.
     Сидевшие рядом Бен  Маллинз и  Серж Персоль ничего  не решали  и только
искоса посматривали на своих боссов..
     -- Поймите,  эти люди могут быть  уже  на  полпути к Ларбени и  за ночь
перережут всех  жителей  -- и  вас  в том  числе, господа,  -- говорил Майк,
однако ответом ему были неопределенные пожатия плечами и молчание.
     Лишь Флангер время от времени икал и говорил Майку:
     -- Извинись, ведь ты меня обокр-рал... Меня уволят... Ик!
     У Карсона не было причин сердиться на Майка, ведь все его действия были
направлены  против  конкурентов.  Тем не  менее  он переживал  из  зависти и
оттого, что с самого начала так ошибался в этом мальчишке.
     --  Ну, господа, мне пора.  У меня,  увы,  сегодня дежурство, -- сказал
лейтенант Бриттен и поднялся из-за стола. -- Служба...
     --  А  что бы  вы сделали, Майк, на месте этих ваших  либеров,  если бы
решили ворваться в город? -- задал вопрос Серж Персоль.
     -- Да, действительно, -- поддержал вопрос Бриттен и одернул китель.
     --  А чего тут придумывать? Прошлый раз вы поджарили  их ракетами... --
Майк сделал паузу, вспомнив,  как горел остров "барсуков", наверное, Бриттен
был к этому причастен. -- Значит, прежде нужно нейтрализовать именно ракеты.
Прорваться на базу и уничтожить...
     Лейтенант  Бриттен  по-идиотски хохотнул, так что  обернулось несколько
человек, сидевших за другими столиками.
     Сегодня в  зале было немноголюдно, музыка не играла и настроение вокруг
не поднималось выше самой средненькой отметки. Все чего-то ждали, даже самые
неосведомленные.
     Наконец  лейтенант  ушел,  и  все  сидевшие  за  столом  погрузились  в
молчаливое уныние -- каждый по своему  поводу.  Лишь  только Майка согревала
мысль о Мэнди, которая, если верить докторам, уже завтра могла  стать другим
человеком.
     Неожиданно  где-то  неподалеку грянул раскат грома,  и далекая  вспышка
озарила шелковые портьеры ресторана.
     Майк  подпрыгнул на  месте и,  отшвырнув стул, побежал в  холл.  За ним
тотчас последовали Шило, Гвинет, Маллинз и  Персоль. Когда  они выскочили из
дверей "Хризантемы", со стороны  базы донеслось еще несколько взрывов, таких
сильных, что в окрестных домах из окон посыпались стекла.
     Из стоявших у  гостиницы  такси выскочили  водители и замерли, глядя на
поднимавшееся зарево.
     -- Что  случилось?  --  спросил Карсон, а пьяный Флангер махнул  рукой,
крича:
     -- Война, сволочи! Война!
     --  Так, --  подал голос Майк.  -- Маллинз и Персоль! Срочно всех людей
вниз с оружием!
     --  Есть!  --  одновременно  ответили  оба  и  помчались  в  гостиницу,
оттолкнув Карсона и пробиваясь сквозь  толпу перепуганных людей,  выбежавших
на улицу, чтобы узнать, в чем дело.
     -- Гвинет, ты немедленно звони Фаготу -- пусть гонит всех "собак" сюда!
А ты, Шило, садись в такси  и дуй в торговый двор мистера Динара. Помнишь, у
которого мы  покупали оружие  и джипы? Скажи,  что я забираю весь его товар,
который может стрелять! Его охранники тоже будут здесь нелишними  -- объясни
ему про либеров, он не дурак, должен сообразить!
     --  Я  понял, Майк! --  кивнул Шило и с  ходу запрыгнул  в уже открытую
дверцу такси.  Машина завизжала покрышками  и  понеслась по  улице,  а  Майк
оседлал другое такси и приказал ехать к базе.
     Шофер  с опаской  посмотрел  на огненное  зарево  вдали, однако все  же
согласился,  и  они  поехали навстречу  пламени  и  беспорядочной  стрельбе,
прерывавшейся глухими раскатами взрывов.
     Не доезжая  метров  двести  до  ограждения  базы, Майк увидел бежавшего
навстречу человека. Это был лейтенант Бриттен в изрядно подпаленном кителе и
с почти черным от копоти лицом.
     Бедняга мчался наугад и даже не сразу понял, что от него требуют.
     -- Кто-нибудь остался на базе живой? Лейтенант, ответьте мне! -- кричал
Майк, хлопая Бриттена по щекам. -- Есть там живые или нет?!
     Впрочем,  и  так было  ясно,  что  живые  еще  оставались,  потому  что
перестрелка все не прекращалась.
     Наконец  Бриттен  слегка пришел  в себя  и  со слезами на  глазах  стал
рассказывать,  как жуткий  взрыв  снес  здание  штаба  и  теперь он  остался
совершенно один.
     Видя, что толку от него  мало, Майк запихнул его в такси, и они поехали
дальше,  пока не уперлись  в ворота.  Невесть откуда  взявшийся перепуганный
часовой поначалу  не хотел  их впускать, однако Майк предъявил лейтенанта, и
такси въехало на территорию базы.
     Майк хорошо ориентировался в  подобных ситуациях и сразу определил, что
основной удар неведомого  противника направлен  в  сторону от  казарм, возле
которых  были видны мечущиеся фигурки солдат. И он указывал  водителю,  куда
следовало ехать.
     Их  желтое  такси, нелепое  среди  грохота  взрывов  и треска  пламени,
передвигалось от одной группы  бойцов  к другой, и Майк четким  командирским
голосом объяснял им, что надо делать. И скоро это дало свои плоды.
     Со всех  сторон начали собираться солдаты, таща на себе все вооружение,
которое им удалось спасти из огня.
     Среди  спасенного  имущества  оказался  и  спецаппарат связи  с  высшим
командованием, а притащивший его солдат убеждал  Майка, что это очень ценная
вещь.
     После короткого  затишья  обстрел  усилился,  и Майк  приказал сборному
подразделению покинуть территорию базы.



     Несмотря  на  жестокий обстрел,  Майку  удалось вывести  больше двухсот
человек. Почти у каждого из  них было какое-то оружие, однако были среди них
и раненые.
     К моменту прибытия Майка на площадь перед гостиницей там уже  собралось
много народу. "Собаки" подошли  во главе с Фаготом, а продавец оружия мистер
Динар прибыл с  колонной,  состоявшей  из четырех джипов и одного грузовика,
доверху  наполненного  оружием.  Вместе с ним приехали и  двенадцать человек
охраны.
     Как  оказалось,  Шилу не потребовалось  ничего  объяснять,  Динар и сам
прекрасно  понимал, что если  в город  придут либеры, от его бизнеса вряд ли
что-нибудь останется.
     Едва Майк вышел из  такси, к нему  тотчас подбежали Маллинз, Персоль  и
Динар с Фаготом.
     --  Там  на  марше  две  сотни  солдат,  --  указав  на появившееся  на
перекрестке сборное подразделение, сообщил Майк. -- Мистер Динар, прошу вас,
довооружите их...
     -- Хорошо, сэр, --  кивнул  торговец и тут же направился к своим людям,
чтобы организовать разгрузку и раздачу оружия.
     -- Теперь ты, Фагот. Отряди  человек  пять своих лучших  разведчиков --
пусть  берут джип,  хорошего водителя  и мчатся к холмам, нужно  определить,
откуда  движутся  либеры   и  сколько  их.  Как  только  появится   какая-то
информация,  звони мне на диспикер -- он при  мне. Если не  хватает оружия и
боеприпасов, обращайся к мистеру Динару.
     -- Есть, сэр!
     -- А что делать нам, Майк? -- спросил Маллинз.
     --   Вы  должны  быть  наготове.   Как   только  поступят  сведения  от
разведчиков, мы решим, как вас занять.
     Майк  огляделся,  выискивая кого-то, и  наконец увидел Карсона, который
стоял в полной растерянности, не зная, что делать.
     -- Кит, будет неплохо, если  вы свяжетесь  с полицией, чтобы у нас  под
рукой были дополнительные силы. Вы в состоянии сделать это?
     -- Отчего же нет,  -- слегка помявшись, произнес Карсон Пожар на базе и
эти взрывы здорово выбили его из колеи. -- Да, я это сделаю.
     -- Отлично, теперь ты, Шило, организуй сюда врачей. Думаю, нам нужно не
меньше десятка медиков. Вызови "скорую помощь" или что-то еще.
     --  Я  могу предложить свои услуги,  сэр,  -- заявил вышедший  из толпы
зевак человек. -- Я и двое моих товарищей, мы медики и готовы помочь  вам. А
в аптечках гостиницы достаточно лекарств для оказания первой помощи.
     --  Очень  хорошо, можете приступать прямо  сейчас.  Среди солдат  есть
раненые... А кто все эти люди?
     --  Мы  добровольцы,  сэр! --  закричал  какой-то  чернокожий  бородач,
вооруженный мясницким топором и ракетницей. -- Если вы дадите нам оружие, мы
готовы вам помочь.
     -- Хорошо, как вас зовут?
     -- Сэм Нуема, сэр.
     --  Отлично, Сэм,  отведите  добровольцев  в  сторонку  и  разбейте  на
десятки. Оружие вам мы дадим, но только то, что останется после военных.
     Пока Майк  раздавал приказания, прибывшим с базы солдатам уже оказывали
первую  помощь,  а спустя  еще несколько  минут  подъехало  несколько  карет
"скорой  помощи".   Запущенный   Майком  организационный  механизм   начинал
действовать, и  разношерстные силы стали  собираться в оборонительную  армию
Ларбени.
     Вскоре  прибыл   полицейский  автомобиль,  в  котором   оказались  двое
патрульных и начальник  полиции. На него было  страшно смотреть, руки ходили
ходуном, а рот был перекошен.
     Узнав, что  главным  здесь  является  щуплый подросток с  пистолетом за
поясом, начальник полиции подошел к нему и спросил плачущим голосом:
     -- Что же с нами будет, сэр? Кто нас защитит?
     --  Пока  что  мы сами, мистер.  Сколько у вас  людей и есть ли кто-то,
кроме вас, кто не так болен.
     -- Да, вы правы,  -- тотчас закивал начальник.  -- Я болен, я, пожалуй,
поеду домой, но тут в машине мой заместитель.
     -- Давайте его сюда, а сами отправляйтесь домой.
     -- Спасибо, сэр! -- воскликнул начальник полиции и засеменил к машине.
     В это время Майку на диспикер позвонил Фагот.
     Все вокруг тотчас замолчали,  пытаясь угадать, что за  страшные новости
узнает сейчас мистер Баварски.
     -- Понял тебя. Продолжай наблюдать... -- сказал Майк, убирая диспикер в
карман. Затем  он  обернулся к Маллинзу и  Персолю:  -- Отберите по двадцать
человек,  там нужны хорошие  стрелки.  Фагот  уже подготовил  для них  самые
лучшие позиции на холмах...
     --  А  "они", сэр, "они"  уже  подходят? -- спросил  один из охранников
Динара, здоровый парень, перепоясанный крест-накрест пулеметными лентами.
     --  Да, --  после короткой паузы  ответил Майк.  -- И счет  идет уже на
тысячи. Пока они в трех километрах от города, но очень спешат.
     Неожиданно откуда-то появился Флангер, он был сильно пьян.
     --  Майк! -- крикнул он.  -- Дай мне гранату,  Майк! Дай гранату,  и  я
немедленно себя взорву!
     -- Позже, мистер Флангер. Сейчас гранаты нужны для другого.
     Когда стрелки Маллинза и  Персоля погрузились в грузовик и уехали. Майк
вздохнул -- кажется, что-то уже начало получаться.
     Неожиданно  из  "штабного"  такси  появился взъерошенный  и закопченный
лейтенант Бриттен.
     --  Сэр,  вас  требует командующий  нашего сектора!  -- воскликнул  он,
пробиваясь  через  скопление  ополченцев и держа в руке  то самое громоздкое
переговорное устройство, которое спасли из огня.
     -- Какой командующий? -- не понял Майк.
     -- Я связался со штабом сектора,  чтобы попросить помощи, одним словом,
ему нужны вы!
     Майк взял неудобную трубку и прижал к уху:
     -- Алло, я слушаю...
     -- Кто это  говорит?! -- прокричал из трубки чей-то властный и сердитый
голос.
     -- Этого говорит Майк Баварски.
     -- Вы один из офицеров базы?
     -- Нет, сэр, я не военный.
     --  А  почему  же  этот безумный  лейтенант  наплел  мне,  что  вы  там
руководите обороной?
     -- Это так, сэр. И нам нужна ваша помощь.
     -- Да нам самим нужна  помощь! -- неожиданно  закричал командующий, и в
его голосе  послышалось  отчаяние. --  Откуда-то  взялись  четыреста  старых
"мародеров" с форсированными движками! Они жгут наши  истребители и нападают
на все  транспорты. А мы здесь  в секторе одни, потому что наш сектор просто
долбаная  дыра!  --  Командующий  замолчал, видимо,  понимая, что жаловаться
какому-то штафирке совершенно  неприлично,  потом все же заговорил снова: --
Одним словом, Баварски,  я постараюсь отправить вам на помощь два транспорта
в сопровождении конвоя. Это, в общей сложности, четыре тысячи человек Однако
вам я  приказываю немедленно двигаться в порт и взять под  контроль зенитные
комплексы! Если  они достанутся этим террористам, ни  один корабль не сможет
приблизиться к вашему полушарию. Вы понимаете меня?
     -- Понимаю, сэр, но приказывать мне вы не имеете права. Я не военный, и
все люди, которые со мной, также не обязаны мне подчиняться.
     -- Но... но что же вы хотите? -- опешил командующий.
     --  Я  хочу полномочий, сэр, полных и  чрезвычайных. Я хочу, чтобы  мне
были переданы официальные полномочия управляющего Малибу.
     -- Всей планетой?!!
     -- Иначе я не могу вам ничего гарантировать.
     -- Но у меня нет власти...
     --  Я знаю, -- перебил его  Майк. -- Свяжитесь  с имперским наместником
района, и пусть он сделает это.
     --  В этом  нет необходимости,  мистер  Баварски, --  произнес  другой,
усталый голос. --  Я совершенно случайно слушал вас по параллельному каналу.
Я имперский  наместник  Гендвик,  и я объявляю вас представителем имперского
наместника на  Малибу.  Отныне  все ваши приказы обязательны для  исполнения
каждым  человеком  на  этой  планете,  кто  бы он  ни  был,  -- военный  или
гражданский...  При других обстоятельствах я бы на это  не  пошел, но сейчас
нужно принимать  рискованные  решения.  Если вы  сумеете взять под  контроль
город и отбиться,  стало  быть, вы  соответствуете  своей должности. Если не
сумеете -- наказывать вас  будет  не нужно, это сделают террористы... Теперь
передайте  трубку  лейтенанту,   он  станет  свидетелем  вручения  вам  этих
полномочий. Искренне желаю вам удачи, господин представитель...
     -- Спасибо, сэр.



     Около   полуночи  либеры   добрались   до  холмов.   В  небо   взлетели
осветительные ракеты, и защитники  города были поражены  количеством врагов.
Либеры надвигались неудержимо, словно морской прилив.
     Завязалась жаркая битва.  Защитники не  жалели патронов,  однако либеры
карабкались по трупам своих товарищей и продолжали стрелять на ходу.
     Обороняющиеся старались  вовремя  менять позиции,  однако  иногда  лава
врагов отрезала путь к отступлению, и тогда они умирали как герои.
     Меньше часа атаковавшим потребовалось для того, чтобы частично перебить
авангард обороны, а частью заставить  отступить в  город, и вскоре передовые
отряды либеров ворвались в кварталы Ларбени.
     Они  бросились  поджигать дома,  грабить  и  убивать людей,  поэтому их
движение  замедлилось, и  у  сил  обороны  появилась  возможность  создавать
перевес на отдельных участках и уничтожать убийц на месте преступления.
     Тем не менее эта страшная саранча продолжала двигаться к центру города,
выполняя хитрый план Густава Птюча.
     Он  был  уверен,  что  все  собранные  городом  силы будут  брошены  на
сопротивление террору, что позволит  отряду  из  трех тысяч отборных  бойцов
обойти Ларбени  с севера и соединиться  с группой Птюча, чтобы  двинуться  в
направлении порта.
     План Густава сработал как надо, и на грузовиках, захваченных у военных,
он беспрепятственно перебросил людей до самого порта.  Подразделения охраны,
конечно, сопротивлялись, но люди Птюча решили это проблему за полчаса.
     Еще  минут  через  десять  спецы  доложили  своему  командиру, что  все
восемнадцать  пусковых  установок с общим  комплектом  в  восемьсот двадцать
ракет "земля-космос" находятся под их полным контролем.
     -- Ну  вот,  господа, работа практически  сделана! -- объявил  Густав и
победным шагом прошествовал в центр управления системой ПКО.
     Затем  он распорядился  выставить посты  и рассредоточиться так,  чтобы
никто не  смог  помешать ему  в  самый  ответственный  момент.  Птючу  очень
хотелось испробовать новую грозную  игрушку,  и он потребовал сбить один  из
спутников.
     Через   минуту  ракета  стартовала  с  пусковой,  и  Густав   полностью
насладился своим триумфом. Прямо на его глазах спутник превратился в обычный
космический мусор.



     По мостовым Ларбени текла кровь, дым пожаров застилал глаза. На  улицах
все перемешалось,  линия  соприкосновения  противников  исчезла.  Оставались
только  отдельные отряды,  которые охотились друг на друга и  стреляли из-за
каждого угла. Людей не хватало, однако Майк снял с улиц тридцать защитников,
понимая, что иначе ему никогда не справиться с ордами этих жестоких убийц.
     Требовалось принять помощь, и она уже шла, однако  для этого нужно было
выбить врага  с территории порта  или хотя бы повредить пусковые  комплексы.
Майк  не  представлял  даже,  как  они  выглядят,  однако  был  уверен,  что
непременно разберется.
     О том, что террористы захватил порт,  он узнал еще раньше  и оценил ход
противника,  который  умело  отвлек  внимание  от  основной  группы.  Теперь
предстояло исправлять ошибку, и Майк лично возглавил небольшой отряд.
     Грузовик бросало из стороны в сторону, свет от уличных фонарей проникал
сквозь рваный тент. Майк смотрел на незнакомые  лица  и  пытался определить,
можно ли положиться на этих людей -- времени отбирать лучших у него не было.
     Впрочем, вместе с ним были Гвинет и Шило, а это уже многое значило.
     На обоих были старые куртки,  старые шляпы  и  винтовки, сослужившие им
хорошую службу.
     Скоро впереди показался пропускной пункт и Майк дал команду ехать тише,
чтобы ввести противника в заблуждение. Он рисковал, но  его расчет  оказался
верным.
     Ослепленные фарами, террористы  приняли грузовик за один из своих и тут
же  поплатились  за ошибку, когда по ним в  упор был открыт шквальный огонь.
Грузовик  протаранил ворота и вырвался на широкий простор взлетно-посадочных
полос.
     --  Гони  к  штабелям!  --   закричал  Майк,   и   машина  помчалась  к
нагромождениям   горного   оборудования,   заботливо   укрытого    огромными
полотнищами брезента.
     В свете фар метались вооруженные люди, которые  стреляли по  грузовику.
Пули  дырявили все,  что попадалось им на  пути. Когда машина проскочила  за
контейнеры и стала недосягаема для пуль, в кузове уже было несколько убитых.
     Остальные  бойцы попрыгали  на землю и растворились среди  штабелей  из
ящиков.
     Вскоре подоспели  контролировавшие порт террористы,  и  началась охота,
такая  же,  как  и  на  улицах   Ларбени.  Выстрел  следовал  за  выстрелом,
прорвавшихся в порт  смельчаков оставалось все меньше.  В темноте  Майк  все
чаще натыкался на трупы, однако трудно было определить, свои это или чужие.
     С завидным  постоянством грохали только винтовки Гвинета и Шила, однако
Майк опасался,  что  и  это  везенье  не  продлится  долго. Воспользовавшись
преимуществом своего телосложения,  Майк протиснулся сквозь узкую щель между
контейнерами и понял, что у него есть шанс уйти.
     Он сделал  короткую перебежку и оказался между ангарами портовых служб,
затем  по  пожарной лестнице  взобрался на самую крышу.  Очень  некстати его
посетили мысли о Мэнди -- Майк боялся, что либеры доберутся до госпиталя.
     Он отогнал эти  мысли прочь, стараясь думать только об одном -- он один
и еще ничего не сделал.
     В какой-то  момент  со стороны взлетного поля щелкнул  выстрел,  и пуля
снайпера сбила с Майка шляпу. Это придало Майку прыткости, и он, пробежав по
крыше, спустился с другой стороны ангара.
     Буквально тотчас  же на крышу  ангара  вскарабкалось несколько человек.
Они тщательно ее обследовали, но нашли только шляпу. Майк  услышал несколько
долетевших  до него слов и  понял, что нужно прятаться. Увидев  груду пустых
бочек, он укрылся за одной из них и стал напряженно ждать.
     Сердце Майка колотилось так  громко, что он путал этот  стук со звуками
шагов его преследователей. Вскоре появился первый человек, за ним  второй...
Всего Майк насчитал пятерых, однако  не  стал ждать, когда все спустятся. Он
поднял  пистолет  и, несмотря на  плохое освещение, сумел-таки всадить им по
пуле в зад. Бедняги посыпались как горох, один упал неудачно и больше уже не
пошевелился.
     Понимая, что времени мало и на выстрелы прибегут другие, Майк подскочил
к раненым:
     -- Откуда управляются ракеты?
     --  Да пошел  ты! --  морщась  от  боли,  выкрикнул один и  тут же  был
застрелен.
     -- Повторяю -- где? -- завопил Майк, наставляя пистолет на другого. Тот
тоже не ответил и умер с честью.
     -- Где? --  снова потребовал Майк,  различая,  как по крыше  уже топают
новые преследователи.
     -- Сдохни! -- сказал третий и разделил участь двух предыдущих.
     -- Ну а ты? -- спроси Майк, направив пистолет на последнего.
     -- Бинго, парень, -- несмело улыбнулся тот, -- ты выиграл...
     Теперь  Майк  лежал  за  невысоким  дощатым   забором,   возле   самого
вентиляционного окна.  Это была очень удобная позиция, и отсюда  можно  было
видеть все, что происходило внутри.
     Того  парня,  что сказал "бинго", пришлось застрелить, поскольку выбора
все  равно не было. А потом Майк полз  ужом через  открытые участки и  снова
протискивался  сквозь  стальные прутья. Невольно  вспомнился ночной визит  к
банкиру Либнеру. Там тоже была решетка.
     -- А  вот  идет первый смельчак, сэр! -- донеслось из  окна.  -- Желает
проверить, действительно ли мы такие шустрые!
     -- Уничтожь его, Монк. Покажи им, что мы не шутим.
     -- Есть,  сэр, -- радостно воскликнул Монк, и в ту  же  секунду, где-то
совсем близко, стартовала ракета. Она с жутким ревом унеслась в ночное  небо
и, наверное, на очень большой высоте поразила цель, потому что  Монк объявил
о победе и в помещении все засмеялись и захлопали в ладоши.
     "Кажется,  действительно,  "бинго", -- подумал  Майк, поняв, что  нашел
центр управления.
     От  волнения  сердце  гулко  стучало,  дыхание прерывалось, однако Майк
заставил себя успокоиться и, стараясь не шуметь, заменил пистолетную обойму.
Потом приподнялся и,  выглянув  из-за забора,  увидел,  что  у  входа  стоит
один-единственный  охранник. Другие солдаты  находились метрах в пятидесяти.
Видимо, здесь  они чувствовали  себя в  безопасности, не беря  в расчет, что
кто-то может пробраться сквозь частые прутья стальных ограждений.
     "Тем  хуже  для вас", -- сказал  про себя Майк и  в  тот момент,  когда
охранник  отвлекся, перемахнул  через забор. Впрочем, тот все же повернулся,
услышав шорох, но было уже  поздно. Рукоятка  тяжелого пистолета грохнула по
его голове, и Майк повел в счете.
     Он распахнул  тонкую дверь и увидел тех, на ком лежала вина за все, что
происходило в городе.
     -- Ты кто? -- строго спросил человек, очень похожий на Гуго Флангера.
     -- Представитель имперского наместника.
     -- Представитель наместника? И что?..
     -- И все,  --  ответил Майк и нажал на курок. И все вокруг завертелось,
замельтешило  и забегало, однако пули  Майка ложились точно  в цель, и он не
сделал  ни одной  промашки.  Даже то,  что справа,  как сюрприз из  коробки,
выскочил  человек и ударом ноги отсушил  Майку локоть,  ничего не изменило в
общей  картине.  Майк просто перебросил пистолет  в левую  руку  и  довершил
разгром врага последним точным выстрелом.
     Наступила  тишина.  Снаружи  еще  слышались перепуганные возгласы, а  в
помещении осыпалась известка и продолжали попискивать разные хитрые приборы,
готовые служить кому угодно.
     -- Сэр!  Мистер  Птюч, вы живы? --  донеслось снаружи. Там был  не один
десяток человек, надо было срочно уносить ноги.
     Майк вскочил  на  стол и,  оттолкнувшись  изо всех сил, проскочил в уже
знакомое ему окно.
     Шлепнувшись  на землю  и полежав несколько  мгновений, он прислушался к
голосам нерешительных  охранников. Они продолжали  взывать к мертвецам и  не
входили в помещение.
     Не  теряя  времени,  Майк  снял  с  пояса  гранату  "мини-гут",  сорвал
контроллер и аккуратно забросил ее в окно.
     Послышалось шипение выходящего газа,  а  затем  тряхнуло так,  словно в
стену врезался  грузовик.  Помещение затрещало  от  жаркого  пламени, и Майк
понял, что теперь дело сделано.
     И снова он пополз по-змеиному, мучительно обдирая уши и преодолевая все
заграждения  в обратном  порядке.  В порту  царила паника,  трещал  огонь  и
раздавались беспорядочные выстрелы, но всего этого Майк не слышал, продолжая
двигаться, точно в тумане.
     Лишь  оказавшись  в  относительной  безопасности,  Майк   по  диспикеру
связался с лейтенантом Бриттеном:
     -- Передай командующему, что ракеты отключены. -- прошептал он.
     --  Что, господин  представитель имперского наместника? Вам  удалось их
уничтожить?
     -- Да,  я уничтожил все ракеты  -- так  и передай,  -- подтвердил Майк,
понимая, что сейчас не время для подробных объяснений.
     Прошло  еще не менее часа, и все это время  Майк то  ли  бредил, то  ли
дремал, забившись между какими-то  отработавшими срок  механизмами. Его даже
не пугали отдельные выстрелы, еще звучавшие на территории порта.
     Потом сверху  послышался  нарастающий  шум,  перешедший в  нескончаемые
громовые  раскаты.  И  хотя  Майк  ничего  подобного раньше  не  слышал,  он
догадался, что это садятся десантные транспорты.
     Мощные двигатели заглушали все остальные звуки, но когда корабли  сели,
Майк  стал  различать  отчаянную  стрельбу террористов  и  ответные  дробные
россыпи  автоматических пушек. Вскоре стрельба  стала смещаться  за  границы
порта, и Майк понял, что военные взяли порт под контроль.
     Только  тогда он выбрался из убежища  и пошел на  летное поле,  которое
снова  напоминало  муравейник,  с  той лишь разницей, что  в  предрассветных
сумерках там разворачивались подразделения десанта.
     Впрочем, несмотря на кажущуюся суматоху, к Майку тотчас подскочили двое
закованных в броню солдат и потребовали отдать пистолет. Майк повиновался.
     -- Ты кто  такой? -- спросил один из них,  удивленно глядя  на чумазого
мальчишку.
     -- Я -- Майк Баварски,  представитель имперского наместника, --  твердо
произнес Майк.
     -- Ну ладно,  --  неуверенно  произнес  один из  солдат.  --  Пойдем  к
полковнику, пусть он разберется.
     Однако еще до полковника они наткнулись на Гвинета и Шило. Шило был цел
и  невредим,  а  у Гвинета все лицо  было в  запекшейся крови.  Впрочем,  он
улыбался, а стало быть, ранение было пустяковое.
     Практически  тут же  подошел полковник  Шульц,  огромный детина, больше
похожий на боевого робота. Было смешно видеть, как он отдал честь тщедушному
парнишке и попросил дальнейших указаний.
     -- Указание одно, полковник, поскорее очистить город. Там кругом пожары
и кровь. Нужно с этим покончить.
     -- Мы сделаем это, сэр. Думаю, к полудню все будет чисто.
     "К полудню, -- невольно повторил Майк. -- А что к этому времени будет с
Мэнди?"
     Он посмотрел на  исполинские, похожие на горы, десантные корабли и чуть
дальше, в  свете уцелевших прожекторов, заметил изящный  силуэт гражданского
судна.
     -- А это что такое? -- спросил Майк.
     -- Сели вслед за нами, -- пояснил полковник. -- У них было разрешение с
самого верха, и мы не стали их отговаривать.



     Солнце нехотя всходило над городом, освещая дымы и пепел.
     Дома  с почерневшими окнами, неубранные тела на мостовых, кучи мусора и
оборванные  провода.  Такими  увидел  Майк  улицы  города  после  того,  как
закончилась эта длинная, полная кошмаров ночь.
     Он ехал все на том же "штабном"  такси и отупело смотрел в окно. Позади
сидели Гвинет и  Шило, и еще лейтенант Бриттен, который не  отходил от Майка
ни  на шаг, то  ли из  боязни остаться в  одиночестве, то ли  следуя слепому
инстинкту солдафона -- служить начальнику. А то, что Майк теперь был большим
начальником, ни у кого не вызывало сомнения.
     Тут же, при лейтенанте,  находился  прибор секретной связи, по которому
прибывшие  десантные   подразделения  связывались  с  Майком  для  получения
дальнейших указаний.
     Пока  что  дела  шли   хорошо  и  полуразбитые  мелкие   банды  либеров
вытеснялись в долину. Там по ним немедленно наносила удар штурмовая авиация,
которая  теперь  без помех барражировала над городом, временами заглушая все
другие звуки.
     --  А вот  и госпиталь,  сэр,  --  сообщил  таксист, улыбчивый  малый с
красными от бессонной ночи глазами.
     -- Да, -- кивнул Майк, довольный  тем, что  на красивом здании не  было
заметно  никаких повреждений. Либеры так и не сумели сюда добраться, увязнув
в грабежах и яростных стычках с защитниками города.
     Такси  подъехало  к воротам и остановилось. К машине тотчас вышли  двое
полицейских и один тяжеловооруженный десантник имперской армии.
     -- Я представитель наместника Баварски, -- представился Майк.
     Десантник взглянул из-под забрала и кивнул:
     -- Все в порядке, сэр, я вас знаю.
     Он махнул кому-то рукой, и ворота отворились. Такси закатилось внутрь и
поехало к парадному входу. Оно  обогнуло большую клумбу с пышными  цветами и
остановилось недалеко от  длинного лимузина, такого  изысканного,  что шофер
такси даже присвистнул.
     -- До сегодняшнего  дня  такой машины  в  нашем городе не  видывали, --
уверенно сказал он.
     Майк, Гвинет, Шило и даже лейтенант Бриттен выбрались  из такси, и Майк
тут же заметил человека, который увозил Мэнди. Это был  тот самый врач, и он
улыбался,  разговаривая с  кем-то из своих коллег.  То, что доктор улыбался,
было хорошим признаком.
     -- Сэр, -- позвал Майк.
     Человек обернулся  и,  увидев такую разношерстную компанию,  на секунду
растерялся. Он даже посмотрел по  сторонам  в поисках  охранников, но  потом
узнал этих людей и шагнул им навстречу.
     --  Как  я рад  видеть вас, господа,  --  совершенно искренне  произнес
доктор и стал  трясти руки всем по очереди. -- Вы  не представляете, что нам
здесь пришлось  пережить во время  этих  беспорядков, но вы, я  вижу, были в
гуще событий. Я правильно  понимаю? -- уточнил он, оглядывая перебинтованную
голову Гвинета,  прожженный  мундир  лейтенанта  и закопченные  лица Шила  и
Майка.
     -- Да, -- кивнул Майк. --  Как дела  у Мэнди,  доктор Соломон? --  Майк
прочитал фамилию врача на кармашке халата.
     -- У Мэнди? -- переспросил тот, и на мгновение Майку показалась, что  в
глазах доктора отразилась какая-то неуверенность.  -- О, у нее  все отлично!
Инъекции  дали  удивительный  эффект, пожалуй, это  самый  лучший случай  из
всех...
     Соломон помолчал, а затем добавил:
     -- Как я и предупреждал, она стала совершенно другим человеком и... уже
через четыре часа после начала процедур она вспомнила все...
     --  Что значит "вспомнила  все"? -- спросил  Майк.  Он  чувствовал, что
доктор что-то недоговаривает. Но почему, если все прошло так успешно?
     --  Она вспомнила, сэр, что  ее зовут Джульетта Спенсер и что  она дочь
покойного Элтона Спенсера. Скажу, вам по секрету, сэр, что Элтон Спенсер был
личным  другом  премьер-министра  империи.  Еще  она  во  всех  подробностях
вспомнила тот день  перед  первым  приемом  наркотика. Это случилось полтора
года назад на Фениксе.
     -- Она что, с Феникса? -- удивился Майк.
     --  Да, там она училась в частной школе и находилась на  попечительстве
своих родственников, ведь ее родители к тому времени уже умерли. А потом она
бесследно исчезла.  Ее искали, но тщетно... Я к чему все это говорю, сэр. --
Тут Соломон прервался и по-воровски оглянулся. -- Я говорю это  к тому, сэр,
что для Джульетты Спенсер не существует наркоманки Мэнди.
     -- То есть?
     -- Всего периода  пребывания на Малибу в памяти Джульетты теперь просто
не  существует.  И... вас  там тоже больше нет, сэр,  будьте, пожалуйста,  к
этому  готовы. Я сказал ей, что есть  некий "Майк",  очень хороший  человек,
который привел ее в госпиталь и заплатил за лечение...
     Майк  стоял как  громом  пораженный. Он чувствовал себя так, словно его
разнесло взрывом на мелкие кусочки и теперь им никогда не собраться воедино.
     --  К  слову  сказать,  --  продолжал  Соломон,  --  мисс  Спенсер  уже
распорядилась возвратить на ваш счет семьсот тысяч кредитов  вместо пятисот.
Это очень благородно с ее стороны, не правда ли...
     -- Да уж, благородно, мать вашу, -- не выдержал Шило.
     В  это  время  стеклянная  дверь подъезда открылась  и в  сопровождении
полудюжины плечистых секьюрити в темных очках и  в костюмах  по  три  тысячи
кредитов  появилась совершенно  незнакомая Майку девушка.  Она  ступала  как
настоящая  принцесса, и  на  ней был дорогой туалет, который подчеркивал  ее
точеную фигуру.
     Прическа  ее  тоже  была неузнаваема,  ведь  раньше волосы  Мэнди  были
послушны только ветру. Возвращая принцессе ее королевский блеск, парикмахеры
потрудились  на  славу,  и  теперь  она  уже не принадлежала  к  миру  Майка
Баварски.
     -- Как  только она пришла в себя  и  сообщила,  кто она, мы  немедленно
связались  с  семейством  Спенсеров  и они  тотчас  выслали  сюда  корабль с
прислугой и охранниками, -- полушепотом пояснил доктор Соломон.
     Он шагнул вперед и  застыл в ожидании, когда  важные персоны обратят на
него внимание.
     -- О,  доктор  Соломон,  --  совершенно незнакомым  голосом  произнесла
Джульетта. -- Как мило, что вы пришли проводить меня.
     --  Да,  мисс  Спенсер,  но я  хотел  познакомить  вас  с...  тем самым
человеком,  который доставил вас сюда  и... Собственно, вот  он  -- прямо из
огня. Вместе со своими друзьями он отражал ночное нападение этих бандитов.
     Посмотрев на  Майка, как  на забавного зверька, Джульетта спустилась по
ступенькам, и шестеро секьюрити последовали за своей хозяйкой.
     -- Так, значит,  вы и  есть тот самый Майк? -- искренне  удивилась мисс
Спенсер,  разглядывая  человека, который выглядел  так, будто  выпрыгнул  из
угольного ящика.
     -- Да, мисс, -- хрипло ответил Майк.
     -- И... значит, это вы привели меня в этот госпиталь?
     -- Да, мисс.
     -- Большое спасибо, что вы помогли мне.
     -- Не за что, мисс.
     Видимо,  Джульетта хотела сказать  что-то еще,  поскольку  она смущенно
сжимала свои  пальчики  со  свежим  маникюром.  Наконец  она  покосилась  на
секьюрити, и те понятливо отошли назад.
     -- Послушайте, Майк, не знаю, как вам сказать, но... -- Джульетта снова
запнулась, не находя подходящих слов. -- Не случилось ли  между нами чего-то
такого... пока я находилась под действием наркотиков?
     Было видно, что этот вопрос принцессы к простолюдину дался ей нелегко.
     -- Ну что вы,  мисс Спенсер, я бы не посмел, -- честно соврал Майк, чем
вызвал у Джульетты вздох радостного облегчения.
     -- О, вы, без сомнения, настоящий джентльмен. И я буду вспоминать о вас
с благодарностью.
     --  До свидания,  мисс Спенсер, -- сказал  Майк,  чтобы  прекратить эту
пытку,  и Джульетта,  нацепив искусственную улыбку, направилась  к лимузину,
дверца которого была уже услужлива приоткрыта прислугой.
     -- Мэнди! -- негромко позвал Майк,  чтобы окончательно  удостовериться,
что все это не сон. -- Мэнди! -- позвал он, но Джульетта даже не обернулась,
поскольку имя это было ей незнакомо.
     Заурчал  мотор,  мигнули  повороты,  и  красивая  машина  выкатилась на
проезжую часть, чтобы немедленно  помчаться  в порт, где ее ждал  скоростной
частный уиндер.
     --  Жизнь  не  кончилась, Майк,  --  дрогнувшим голосом  сказал  Шило и
положил руку ему на плечо.
     Майк  хотел что-то  сказать в  ответ,  но в  этот  момент ворота  снова
открылись и на территорию госпиталя въехали еще две машины -- военный джип и
знакомое авто Либнера.
     Первым  выскочил банкир. Его лицо было красным от возбуждения, а волосы
на голове стояли дыбом.
     -- Майк,  вы  мне  не  поверите, но они таки прислали вам  полмиллиарда
кредитов и  текстовое сообщение, что согласны на все! Вы теперь первый богач
на Малибу!.
     --  Прошу прощения,  сэр, --  пробубнил появившийся следом за  Либнером
полковник  и  оттеснил  вспотевшего  банкира. -- На  орбите  Малибу  ожидают
корабли 213-й ударной дивизии. Нужно ваше разрешение на высадку в порту.
     Майк еще не успел ничего ответить, как зазвонил прибор секретной связи.
Лейтенант Бриттен моментально снял  трубку и поднес ее к уху. Затем протянул
Майку:
     --   Это   вас,   сэр,   командующий  сектором.   Он   хочет   с   вами
проконсультироваться...
     Майк  взял  трубку, затем его взгляд встретился со взглядом Шила, и тот
весело ему подмигнул.
     Какое-то движение привлекло внимание Майка,  он  повернулся и посмотрел
на машину Либнера. Там была Дилия. Она тут же скорчила Майку  рожицу, и тот,
не сдержавшись, засмеялся.
     Засмеялись и все вокруг. Жизнь продолжалась.




Last-modified: Fri, 19 Mar 2004 07:07:17 GMT

Оцените этот текст: