ое существо ростом с ребенка четырех-пяти лет, со вполне человеческими ручками и ножками, с головой огурцом и сдвинутыми буквально на макушку глазами. Оно было закутано в пушистый коричневый свитер до колен, хотя "свитер" мог оказаться собственной шерстью. Человечек вломился в заросли колючек, пропахал в них борозду, едва не столкнулся с людьми, - не обратив, впрочем, - на них никакого внимания, и нырнул в рощу, в которой скрылся желтоглазый крокодило-тираннозавр. - Быстрый парень, - сказал Никита, проводив его глазами. - Может быть, это местный маленький Мук в сапогах-скороходах? - Скорее, местный псих, сбежавший из лечебницы, - предложил свою гипотезу Толя. - Он очень напоминает Ба - демона засухи из древнекитайской мифологии. Там, где появляется Ба, начинается жара, засуха, мор. То, что мы и наблюдаем. Никита остановился, приставил ладонь козырьком ко лбу, вглядываясь в небо. Потом глянул на приблизившуюся цепь пирамид. - Это город, Оямыч, но и он мертв, хотя не так разрушен, как тот, что мы прошли. - Я думал, ты точно знаешь, куда мы направляемся. Сухов закрыл глаза, сосредоточился. Волосы его вдруг встали дыбом, заискрились, с пальцев опущенной руки сорвалась в песок длинная белая искра. Длилось это недолго, через минуту танцор перестал испускать электрическое сияние и стал прежним Суховым. - Он где-то близко... и здесь еще есть люди, я чую. Такэда, на которого метаморфозы друга произвели впечатление, лишь легонько сжал его локоть, давая понять, что полностью ему доверяет. Спустя час они вышли к поясу скал, в окружении которых лежал город, некоторое время любовались пирамидами и многоколонными зданиями необычной архитектуры - готической, но со своеобразными нарушениями, возводящими асимметрию в ранг совершенства, - и молчали. - Гоппурам, - сказал наконец Такэда, показывая на шпиль одной из башен, - и в то же время готическая базилика, чрезмерны вытянутая по вертикали. - Я не специалист, - отозвался Никита рассеянно. - Посмотри лучше сюда. Здание за храмом видишь? Такэда послушно глянул в указанном направлении и увидел пирамиду, словно разрубленную надвое каким-то огромным лезви - ем, застрявшим в ее основании. Впрочем, ойа и в самом деле была разрублена - мечом наподобие того, что держал в руке великан, убивший жругра. - Если битва гигантов происходила и здесь, - помолчав, сказал Толя, - то почему так мало разрушений? Никита молча повернул в обход скалы и вдруг остановился, сделав предостерегающий жест. В небольшой впадине за грудой скальных обломков скопилось небольшое озерцо прозрачной воды. Из-под скалы бил родник, и над этим озерцом девушка поразительной красоты с волосами, распушенными во все стороны, как черное пламя, держала ладони, шепча что-то про себя. Смуглая, гораздо смуглее, чем бронзовокожие индейцы, она тем не менее не была черной, как негры. Гордая посадка головы, великолепная, почти обнаженная фигура, каждый жест ее подчеркивал красоту дикую, грозную и одновременно пугливую. Ее миндалевидные, буквально светящиеся глаза поднимались к вискам, брови летели по высокому лбу в хищном изгибе, нос начинался прямо со лба, прямой и тонкий, идеально вырезанные губы дополняли портрет, и смотреть на это лицо хотелось, не отрываясь. На девушке была короткая юбка из чего-то напоминающего перья павлина, а на ногах золотые сандалии с ремешком, охватывающим лодыжку. Рядом, на плоском камне, стоял кувшин с узким горлышком и лежала свернутая кольцом плеть из кожи с колючим узлом на конце. Плеть не очень вязалась с мирным видом незнакомки, но уже через минуту наблюдатели поняли, для чего она смуглянке с лицом Нефертити. Оказалось, не только они прятались в камнях, подсматривая за девицей. В тот момент, когда Никита собрался выйти к роднику и представиться, из-за груды валунов на противоположной стороне выскочили с десяток существ, которых можно было назвать людьми лишь с большой натяжкой. Голые смуглые тела, состоящие, казалось, из одних жил, лоснились, будто смазанные жиром, набедренные повязки держались на них чудом. Руки и ноги были у существ человеческими, а головы - почти лошадиными, с намеком на лицо, но не больше. - Кинноры! - прошептал сзади Такэда. - Кентавры-наоборот! Девушка вскочила, метнулась к камню, и плеть свистнула в ее руке, встретив первого "антикентавра". С визгом тот рухнул на камни, схватившись за морду: колючий шар плети выбил ему глаз. Еще и еще раз свистнула плеть, останавливая кинноров, высоких - не менее двух метров - и гибких, бросающихся на девушку молча, без кличей и криков. Но их было слишком много. Плеть незнакомки казалась живой и вездесущей, опоясывая ее со всех сторон и раздавая удары независимо от положения руки. Смуглянка успела уложить пятерых полулюдей-полуконей, но один из них всех же ухитрился схватить ее сзади. И в этот момент в действие вступил Сухов. Кентавры-наоборот были вооружены пращами и короткими палками с утолщениями на концах, похожими на берцовые кости какого-то животного, их можно было легко уложить с помощью нервайлера, например, но у Сухова были свои резоны. Три киннора улетели за камни и не поднялись, четвертый успел нанести танцору удар своей палкой по спине и получил ответный удар ногой в лошадиный нос, а пятый, держащий девушку, оказался самым догадливым: бросив добычу, он мгновенно скрылся за скалами, куда уползли и побитые соплеменники. Девушка живо схватила свою плеть, прочертившую смертоносную кривую вокруг руки, отступила на шаг, исподлобья разглядывая освободителя. Так же внимательно оглядела Такэду, выступившего из-за камня с улыбкой на лице. - Хет ка? Голос у нее был низкий, бархатного тембра, такой же красивый и глубокий, как у Ксении, и у Никиты перехватило дыхание. Она и смотрела, как художница, исподлобья, без тени смущения или страха, внимательно и серьезно. Сухов глубоко вздохнул, мотнул головой, избавляясь от наваждения. - Хет ка? - повторила вопрос девушка. - Кто вы? - с запинкой перевел лингвер. - Это такемтский диалект языка мыср. Планета называется Айгюптос, страна - Риангомбе. - Как риддхи? - продолжала незнакомка, в голосе которой прозвучали удивление и нетерпение. - Ка птах маинсс? - Вы маги или духи умерших? - добавил лингвер. - Мы люди, - ответил Никита, показывая ладони дружеским жестом, - и не причиним вам зла. Меня зовут... м-м, Сухов, а его - Такэда. А вас? - Селкит, - назвала свое имя девушка, гордо вздергивая подбородок, и волосы волной цунами взметнулись над ее головой. - Чего вы хотите? - Мы ищем пристанища, а также человека, который мог бы нам помочь. - Тогда идите за мной. - Девушка ничуть не удивилась, услышав двойную речь собеседника: прямую хозяина и перевод лингвера. Она взяла кувшин с водой, с удивлением взглянула на Толю, предложившего помочь, но кувшин не отдала. - Поспешите, хемуу могут вернуться. Грациозно изгибаясь с кувшином на плече, она, не оглядываясь. заскользила по тропке между камней, а друзья смотрели ей вслед. - Ты был великолепен, - пробормотал Такэда, - но на нее, похоже, это не произвело впечатления. Она даже не поблагодарила. Как настоящая богиня! Селкит... Красивое имя и, по-моему, встречается в земном фольклоре. Ну что стал, идем? Никита безмолвно двинулся вслед за Селкит. Город, странный, сказочно-громадный, со следами жуткой древности, потрясал красотой и необычной гармонией, строящейся на асимметрии, геометрических контрастах, на отличных от земных законах зодчества. Архитектуру его сооружений можно было бы отнести к готическому стилю Земли, если бы не "египетский" силуэт, "исламский" колорит башен, асимметричная завивка и сложнейшая скульптурная обработка порталов и фасадов зданий. Город стоял пустым более тысячи лет, никто в нем не селился, кроме кйнноров-хемуу и всякой нечисти, никто не поддерживал чистоту и порядок, не ухаживал за строениями, и все же он был почти цел, рука разрушения коснулась лишь кое-каких жилищ на окраине да акведука, некогда подводящего воду из высокогорного озера. Полдня пришельцы провели на улицах и площадях Соут-Хорра - так назывался город - и не заметили этого. Сопровождала их Селкит, одетая в тонкую красную тунику с узором паутины и перехваченная в талии золотым пояском. На руках и ногах девушки позванивали золотые браслеты необычайно тонкой работы, на шее блестел обруч, а в ушах покачивались и сверкали рубинами огромные красивые серьги в форме свернутой в спираль змеи. Такэда некоторое время шел рядом, вслушиваясь в гортаннонизкий голос Селкит, рассказывающий о достопримечательностях, потом отстал, с каким-то внутренним сожалением оценив, насколько Никита и Селкит подходят друг другу. Оба были высокими, гибкими, сильными и красивыми, разве что тип красоты у них был разный, да уровень знаний. Зато примат чувств над разумом одинаков, подумал Толя неодобрительно. Характер? Или влияние среды? Толя имел в виду Никиту. Очередная площадь легла перед ними шахматной доской с "толпой" фигур-скульптур и колонн. Затем слева потянулось гигантское здание - Лабиринт, по словам Селкит, пантеон бесчисленного множества богов страны, среди которых были не только человекоподобные существа, но и кинноры, "кентавры-наоборот", и другие монстры, полулюди-ползувери-полуптицы, выраженные галереей скульптурных щедевров, созданных неведомыми скульпторами. Справа открылась аллея своеобразных сфинксов - динозавров с человеческими головами, размеры которых по мере продвижения увеличивались, росли, пока не превзошли размеры зданий за ними. Последний сфинкс высотой с небоскреб казался живым, а формой больше всего походил на... жругра! Он смотрел вниз, на людей-букашек, с насмешливым презрением и улыбался, и от этой улыбки по коже ползли мурашки. - Это мавзолей Ахтоя, последнего кемтарха Риангомбе, - сказала притихшая Селкит. - Он пришел с юга с армией хемуу, победил Хаттусилиса и возвел эту часть города. - Видимо, строителями у него были недобрые люди, - тихо проговорил Никита, поднимая голову: показалось, что сверху на них упала холодная зловещая тень. Оглянулся. Сзади город был творением умелых зодчих и художников, выражением их эстетического идеала, пусть его пропорции и казались странными для людей Земли, впереди же город преображался, становился иным, более грубым и тяжелым, подавляющим психику и воображение. Ухищрениями архитекторов и строителей человек здесь низводился до уровня песчинки, теряя остатки воли и превращаясь в послушного чужому приказу исполнителя. Главными элементами этой архитектуры были гигантские пирамиды, видимые издалека, за десятки километров от города, и "зиккураты" - витые асимметричные башни с колючими шпилями. - Там живут хемуу, - кивнула на пирамиды Селкит, - а также зимба, тиесс нисут и другие твари. Кроме того, иногда пробуждается Ме, а это очень опасная укву, справиться с ней невозможно. Вы сильные маги, но я не советовала бы идти туда. - Я тоже, - сказал Такэда, задирая голову на "сфинкса". - Вылитый жругр, а? Никита, стоящий в тени здания, кивнул, разглядывая город впереди. За "сфинксами" площадь уступами спускалась к реке Лойянгалани, через которую переползали тяжелые и угрюмые мосты. Идти через реку не хотелось. - А почему вы не живете в городе? - спросил Сухов, решая задачу - идти или не идти. - Я же говорила - Ме, - коротко ответила Селкит, веселость которой улетучилась без остатка. - А что такое Ме? - деликатно спросил Такэда. - Могучая таинственная сила, управляющая миром. Иногда она приходит в образе богини-воительницы Найт, но чаще безлика, хотя и вездесуща. От нее все наши беды. Если бы она выходила чаще, наш народ давно исчез бы. - И как часто она выходит? - Раз в пятьдесят лет. Прошло уже сорок семь. Такэда подошел к Сухову, сказал вполголоса: - Уж не наша ли знакомая Гиибель - эта "богиня-воительница" Найт? Здешний мир явно под контролем игв. - Если бы он был под контролем игв, мы были бы уже мертвы. Идемте, - решил наконец Никита; эрцхаор не показывал присутствие "князей тьмы" из свиты Люцифера, к тому же, для демонов свиты расстояния не служили препятствием. Если бы они захотели нанести удар, они нашли бы Посланника везде. Такэда снова поплелся сзади беседующей пары, остро осознавая свою ненужность и вспоминая их появление в доме отца Селкит, номарха провинции, колдуна и мага, воителя и врачевателя со звучным именем Зу-л-Кифл... Путь от родника к селению, где жили Селкит и ее родичи, оказался достаточно коротким, не более двух километров. Селение - десятка три квадратных башен, окруженное оградой из огромных, наклоненных наружу, острых копий, пряталось в скалах, на плоскогорье с отвесными стенами, поднятом над равниной на высоту в триста-четыреста метров. Добраться до него можно было только по висячему мосту или с помощью подъемника, которые охранялись могучими воинами, вооруженными пиками, короткими мечами, скорее всего, бронзовыми, и кистенями - тяжелыми колючими шарами на цепях. Начальник стражи, молодой, скуластый, энергичный, был, к тому же, вооружен плетью наподобие плети Селкит. Пропустил гостей он только после повторного приказа девушки, вспыхнувшей под взглядами Никиты и Толи. Ни дети, ни старики и женщины на улицах селения не появлялись, лишь изредка проходили одетые в длинные рубахи до пят мужчины с грузом на плечах или на тележках, да группы обнаженных по пояс воинов. На пришельцев они смотрели косо и лишь присутствие Селкит заставляло их сдерживать любопытство. "Мэр" селения, он же номарх, то есть правитель области нома Кемет, оказался отцом Селкит. Звали его Зу-л-Кифл, и выглядел он, как вылитый египетский фараон из земной истории. Он вышел из "дворца" - такой же башни, как и все остальные, разве что украшенной барельефами, - в ослепительно белой галабии - то ли рубахе, то ли плаще, с красным шарфом на шее и красным поясом, обутый в золотые сандалии. В ушах его качались такие же серьги, как и у Селкит, а голову укарашала необычная шапочка, сплетенная из золотых нитей. У него было длинное, надменно-усталое лицо с тяжелым скощенным подбородком и полузакрытыми глазами, и седые волосы, но стариком он не был. В каждом его движении чувствовалась сдержанная сила, шаг был легок, а под галабией угадывалась атлетическая фигура если не юноши, то зрелого мужчины. Никита, даже не глянув на индикатор, понял, что перед ним тот, кого он искал, маг и хозяин хрона. Перстень отреагировал на появление номарха зеленой вспышкой, и тотчас же Никите показалось, что кто-то открыл дверцу в голове, заглянул, увидел, что надо, улыбнулся и закрыл. Лицо Зу-л-Кифла при этом осталось неподвижным, но в гдазах мелькнул веселый огонек. - Привет, Посланник, - сказал он звучным и глубоким голосом. - Будь моим гостем. Привет и тебе. Наблюдатель. - Э-э... - сказал в ответ Такэда. - Привет, один из Семи, - уверенно произнес Никита. - Не торопитесь, Посланник, - улыбнулся Зу-л-Кифл, отступил в сторону. - Селкит, проведи гостей ко мне. Прошу простить меня, я вернусь вечером, - обратился он к землянам, - появились неотложные дела. Отдыхайте, здесь вы в безопасности. - Отец, они спасли меня от хемуу. - Ты, как всегда, уходишь без охраны и когда-нибудь будешь наказана. Селкит фыркнула, высокомерно подняла подбородок и прошествовала в дом. - Оказывается, и дети магов не слушаются родителей, - проявил сочувствие Такэда, реабилитируя себя за рестерянность во время знакомства. - Такова реальность. - Зу-л-Кифл снова улыбнулся и... исчез! Друзья невольно оглянулись, но хозяин действительно испарился. Им ничего не оставалось делать, как войти в никем с виду не охраняемую резиденцию номарха. Селкит они увидели через два часа, только после того, как их искупали в огромных чанах юные обнаженные девушки, похожие друг на друга, как сестры, и после вечерней трапезы. Для путешественников это был завтрак, обед и ужин одновременно. Зал-столовая находился на первом этаже дома, две стены его были прозрачными, как и потолок, и поэтому казалось, что едоки сидят на открытой веранде, но оба точно знали, что извне стены владения номарха кажутся каменными, а потолок сделан из толстых каменных перекрытий и прозрачным быть не может. Были поданы салаты из бобов и трав, а также из какого-то растения, напоминавшего цветную капусту, но со вкусом сладкого перца. Потом вынесли кашу из проса, овсяные лепешки и мясо, на вид телячий язык под белым соусом. "Язык" оказался мясом камеланда, животного, соединявшего в себе признаки верблюда и кенгуру. И завершало обед сладкое: нечто, напоминавшее по вкусу финики и сок бангеро - местной разновидности кактуса, коричневый, тягучий, как сироп, но прекрасно утоляющий жажду, бодрящий и вкусный. Ничего похожего на вино и другие алкогольные напитки подано не было, а когда Такэда ради любопытства спросил об этом служанку, та его не поняла. Тот же самый вопрос он задал и Селкит, которая после раздумий сообщила, что существует такой священный гриб - теонанакатл, - поев которого человек ощущает опьянение, эйфорию, становится на некоторое время неуязвим для любого оружия, но потом теряет рассудок и память. - Но употребление гриба запрещено законом, а больше ничего подобного народ не ест и не пьет. Селкит вывела их на плоскую крышу здания, и они с интересом посмотрели заход солнца: краски были иными, чем на Земле, но зрелище от этого своего великолепия не потеряло. Затем Никита, переодетый, как и Толя, в такой же белый халат - галабию, принялся расспрашивать девушку о местных обычаях, разговор перескочил на развлечения молодежи в обоих мирах, и Селкит, пораженная рассказом танцора, слушала его, забыв обо всем, в том числе и о своей роли хозяйки и дочери главы государства. Оживилась она лишь тогда, когда Сухов проговорился, что он профессиональный танцор. Оказалось, что Селкит - победительница кемтессий - ежегодного праздника-состязания танцоров, собирающихся со всех концов страны в бывшей ее столице Соут-Хорре. - Послезавтра как раз начало очередных кемтессий. - Селкит оценивающе глянула на Никиту. - Что если ты будешь моим партнером? - Глаза ее загорелись, она даже захлопала в ладоши. - Если ты "великий искусник" (так переводилось на местный язык слово "профессионал"), то мы наверняка станем победителями. Не возражай! Превращу в аазы или в бииняо! - А что это такое? - Никита с удовольствием смотрел на лицо Селкит, воодушевленное идеей, свежее и прекрасное. - Аазы - наш посыльный. - Палец девушки показал на пересекающий пустыную, приближающийся к селению хвостик пыли. - Такой маленький бегун с глазами на макушке? Мы его встречали. А бииняо? - Утка с одним крылом. Чтобы летать, ей надо соединиться с другой уткой - мужского пола. - Ну, если второй половиной будешь ты... К дальнейшему разговору юной пары Такэда не прислушивался, ему стало скучно, и выручило его лишь появление у дома посыльного Зу-л-Кифла. Бегун и в самом деле оказался человечком, вернее, пародией на него, с тонкими ручками и длинными, кузнечикообразными ногами, а также с головой огурцом, с которой смотрели во все стороны не два, а целых пять глаз: три по бокам и два на макушке! Он принес сообщение от номарха, в котором тот извинялся за задержку, обещал быть завтра к обеду и просил Селкит показать им утром город. Пожелав всем спокойной ночи, Такэда ушел спать, а утром они направились в Соут Хорр, в бывшую столицу Риангомбе... - Уснул, что ли? - донесся голос Никиты. Такэда встряхнулся, подхватил транскоф ("Вы всегда с этим ходите? - поинтересовалась Селкит утром. - У вас там спрятаны сокровища?" "Жизнь", - серьезно ответил Толя), и с готовностью затрусил вслед за Суховым и Селкит, уже вступившими на мост. Идти на ту сторону все также не хотелось, но Толя никогда не спорил с тем, кого сам же определил в лидеры. Догнав молодежь, он спросил: - А почему все-таки город стоит так долго, не разрушаясь? - Он законсервирован, - ответил Никита, понимающе подмигивая инженеру. - Кем и для чего? - Хорошо, что ты не спрашиваешь - как, - засмеялся Сухов, повернув голову к Селкит. - Что скажете, принцесса? - На город наложено страшное заклятие, - понизила голос девушка. - Он будет стоять таким до конца вселенной, как напоминание о Предательстве, и даже Хаос не сможет разрушить его. - Что за предательство? - Номарх Маунглай позволил воинству Сахаб-Бассо-Нарока, правой руке Люцифера, спрятаться в городе и ударить силам Закона в спину. Из-за этого Предательства погиб один из Семерых магов. Если вы шли через. Черные Земли, вы должны были его видеть. - Великан в латах с мечом, разрубившим... м-м, чудовище? - Это чудовище - искусственное существо, Конь Великих игв. Справиться с ним может только один из Семерых. - Что же тогда говорить о всаднике? - пробормотал Такэда. - Если его конь-робот способен уничтожить полпланеты. Никита вдруг насторожился: ему снова показалось, что сверху на них упала холодная мрачная тень. Но это был лишь отзвук его экстрасенсорного восприятия. Кто-то следил за ними, угрюмый, сосредоточенный в себе, тяжелый, как горы, и смертельно опасный. Он следил и решал, что ему делать с пришельцами. Ме, вспомнил Сухов слова Селкит, таинственная и могущественная сила. Что за сила? Добрая или злая? И почему она дремлет здесь, в городе, красота которого принадлежит вечности? Или это и есть - Заклятие Семерых? Селкит, ушедшая вперед, нетерпеливо оглянулась. - Поторопитесь, Посланник, нас уже ждет отец. Я покажу вам только мбори, и мы вернемся. - Мбори? - переспросил заинтересованный Такэда, потому что лингвер не дал перевода слова. - Увидите. Девушка вывела их на площадь, мощенную булыжником, поуглам которой стояли четыре пирамиды, сложенные из какого-то слоистого камня. Каждая пирамида достигала стометровой высоты, имела лестницу для подъема на вершину и входной портал со множеством колонн. И у каждой стоял свой "сфинкс" - динозавровидное чудовище с человеческим лицом. Лица были разные, видимо, строились пирамиды разными властителями, но одинаковые в выражении презрительного высокомерия. - Династия Птахоттепа, - сказала Селкит. - Это усыпальницы кемтархов Шешонка, Снофру, Хасехема и Птахоттепа. Где-то вдруг послышался шум и высокие пронзительные крики. Стихли. Селкит поморщилась, сказала с отвращением: - Сонгайхай... хемуу развлекаются. Идемте, нам осталось немного. - Я бы хотел посмотреть, как развлекаются хемуу. - сказал Никита. Селкит удивленно вскинула брови, но перечить не стала, дернула плечиком. - Это не очень интересное зрелище. - А если они нападут? - корректно вмешался Толя. - Во время сонгайхай хемуу беспечны. Но ведь вы - риддхи, неужели не справитесь? Возражать было нечего, и Такэда снял с пояса нервайлер. Никита только усмехнулся в ответ. Сонгайхай оказался "театром страуса", аналогичным тому, что существовал у африканских племен на Земле: страусам, а то и двум и трем сразу, отрубали головы и смотрели, как они мечутся по арене. Только вместо страусов здешние "театралы" кентавры-наоборот использовали странных животных, совмещавших в себе несколько земных. У них были по две длинных и сухих ноги лошади, торс медведя, длинные шеи жирафа и узкие змеиные головы с огромными, зонтикообразными, переливающимися всеми цветами радуги, ушами. Толпа кинноров выла, ревела и визжала при каждом "удачном" прыжке безголового "страуса", люди-лошади колотили палками по спинам соседей, производя небывалый шум, и ничего не слышали и не видели по сторонам. - Флоэры, - назвала Селкит животных, - они собирают насекомых, которые садятся им на уши, принимая их за цветы. Понаблюдав за реакцией кинноров, Никита сделал знак, и они поспешно обошли "театр" стороной, снова выбираясь к пирамидам. Через несколько минут дочь Зу-л-Кифла вывела их к колодцу. Правда, размеры колодца потрясали: в землю уходило каменное кольцо диаметром в километр, если не больше, возвышаясь над землей мера на полтора. Толщина кольца тоже действовала на воображение - метров десять, и собрано оно было из многотонных каменных блоков по пять метров в поперечнике каждый. Никита и Такэда, заинтересованные, влезли на кольцо, подошли к краю колодца, огромного, как вулканическое жерло, и заглянули внутрь. И отпрянули! Из глубины провала на них злобно посмотрел некто, наделенный ужасающей силой и мощью, настроенный враждебно, внушающий страх и желание бежать отсюда со всех ног. Заглядывать в колодец больше не хотелось, но, преодолевая отвращение, зябкое чувство страха и ожидания выстрела в лицо, мобилизовав силы, Никита заставил себя еще раз наклониться над провалом. В колодце никого не было! Но стены его экранировали какоето явление, физическая сущность которого не поддавалась анализу человеческого мозга. И все же в голове Сухова загорелся огонек догадки, словно кто-то шепнул ему верные слова: пересечение времен! - Это узел пересечения хронов, - сказал он, отступив и встретив восхищенный взгляд Селкит. - И колодец - защита окружающей среды от последствий. Так? - Ты настоящий Посланник! - сказала девушка восторженно. - Там, очень глубоко, находится источник Хаоса, замкнутый еще одним страшным заклятием. Отец говорил, что там проникают друг в друга множество миров с разными временами. Такэда деликатно кашлянул. - Очень интересно! Значит, стены колодца или весь он и есть реализованная формула заклятия? Селкит беспомощно оглянулась на Сухова. - Не понимаю, - он произносит слова, которых я не знаю. - Он всегда так говорит, - меланхолически заметил Сухов. - Не обращай внимания. А твоя таинственная Ме не здесь проживает? - Не шути так, - сдвинула брови Селкит. - Она все слышит и видит... - девушка не договорила. Где-то в загадочных недрах колодца раздался гулкий рыдающий стон, и над его срезом вознеслась исполинская полупрозрачная фигура неведомого существа, неимоверно сложного, с тысячью пересекающихся друга друге форм и конструкций, выступов, впадин и деталей, светящихся пятен и линий, но тем не менее фигура, карикатурно повторяющая тело человека с конусовидной головой, руками-крыльями и безобразно раздутыми ногами. Конус головы существа повернулся из стороны в сторону и наклонился вниз, на людей глянули два черных провала-глаза с плавающими в них огнями. Селкит закричала, спрыгивая с кольца, Такэда последовал за ней, выхватывая из-под плаща хардсан, однако Сухов остался стоять, словно завороженный глядя вверх, на лицо-маску чудовища, соединявшего в себе признаки робота и старухи в капюшоне в образе Смерти. Длилось это противостояние несколько секунд, в течение которых Никита с нарастающей яростью боролся с наплывом слабости и гипноволной, внушающей ему приказ сделать шаг и прыгнуть вниз, в бездну колодца. Потом опомнившийся Такэда выстрелил из лазера - сиреневый всплеск света пронзил фигуру, не причинив ей вреда, а Сухов наконец смог мобилизовать волю и включить на короткое время экстрарезерв. Монстр отшатнулся, получив всплеск пси-энергии - отражение собственного импульса от защитного блока Сухова, - переломился пополам и с тем же стоном провалился в колодец. На дрожащих ногах Никита спрыгнул с обреза колодца на камни, подошел к девушке, бледной, глядящей на него с недоверием и испугом. - Что это было? - Бахр-дар асмэтра! - Селкит сделала жест, словно отгоняя нечистого. - Ты настоящий маг, Сух! Ты смог выдержать взгляд Морока! Селкит произнесла другое слово, но лингвер перевел его как "Морок", и Такэда, во всем любивший точность, вспомнив земную мофилогию, не удержался от вопроса: - Вы сказали - Морок, любезная Селкит? Кто он? Один из ваших богов? Или демонов? - Морок - одно из воплощений Веб-Шабель, то есть Того, Кто Заперт. Олицетворение Мрака, Темноты, Бездны, Смерти. Такэда кивнул. - Я так и думал. - Повернулся к Сухову. - Это была тень Люцифера, Кит. Призрак Люцифера, если быть точнее, живущий самостоятельно. А может быть, нечто вроде голографической проекции с эффектом сенсорного присутствия, память среды. - Что он говорит? - требовательно обратилась к Сухову Селкит. - Я не понимаю. - Если бы он сам понимал, - буркнул Никита. - Но он Наблюдатель и много знает, больше, чем я. - Я тоже Наблюдатель, - гордо сказала девушка. - Отец был Наблюдателем много лет, а потом, когда стал врачевателем, посвятил меня в тайну Страшного Заклятия. - Так он - врач? - Сейчас он - нормарх, правитель Лойянгалани, хотя продолжает заниматься врачеванием. - И что же он лечит, какие болезни? - Он лечит не болезни - весь наш мир. Он никого не боится, как и Посланник Сух, даже Найт и Веб-Шабель, потому что он маг. И я тоже когда-нибудь буду магом. Назад через мост они шли быстро, почти не разговаривая, думая каждый о своем. Возле "сфинкса" с лицом последнего кемтарха Риангомбе им навстречу высыпала группа кинноров, понукающая ползущую тварь, помесь черепахи и крокодила, но Никита спокойно направился прямо на кентавров-наоборот, расстроив их ряды. Никто из них не решился напасть на маленькую группу людей. У гигантского храма с тысячью колонн путешественников ждала странная повозка, без колес, висящая в воздухе без опор, запряженная в уже знакомых животных, "пустынных кенгуру". Селкит запрыгнула в нее без удивления, с видимым удовлетворением, Никита тоже сел без вопросов, и лишь Такэда не удержался от попытки объяснения феномена: - Антигравитационная тележка. Странно, что без мотора... Селкит уничтожающим взглядом смерила его с головы до ног, и Толя умолк. Уже подъезжая к отвесным стенам плоскогорья, они увидели на краю обрыва белую фигуру - Зу-л-Кифл ждал своих гостей. Они проговорили с хозяином до вечера. После обеденной церемонии Зу-л-Кифл пригласил гостей на открытую с виду веранду, выходящую опять же с виду на квадратный двор, мощенный красивыми цветными плитками, с небольшим бассейном в центре и рощицей светлокорых деревьев, похожих на те, что путешественники встретили при переходе через пустыню. "Двор" мог быть только иллюзией, по мнению Такэды, так как они находились все там же, в квадратной башне - резиденции номарха, в которой таким пространствам не было места. Но Зу-л-Кифл рассеял его недоумение, обойдя двор и выпустив из клетки в противоположной стене птицу, похожую на рогатого сокола. Птица долбанула номарха клювом в подбородок, посмотрела в глаза, словно что-то спрашивая, и, подброшенная в воздух, мгновенно исчезла в сизо-зеленом, с желтым отливом, небе. Видимо, изнутри здание было гораздо сложнее, чем выглядело снаружи. Кресла, в которые хозяин усадил гостей, с резными спинками, гнутыми ножками, со множеством завитков и инкрустаций, напоминающие по стилю земное барокко, были удобны и очень красивы, как и столик с напитками, и земляне обратили на них внимание. - Восьмое чудо света, - учтиво указал на столик Такэда. - Я такое видел только в музее. - Ну, если каждый шедевр искусства называть чудом света, - улыбнулся Зу-л-Кифл, отчего его властное, высокомерно-усталое лицо совершенно преобразилось, - то чудес света гораздо больше, чем семь, как принято считать у вас на Земле. Говорил номарх как-будто на русском языке, однако Никита иногда ловил себя на ощущении, что слова речи мага звучат прямо в его голове. Очевидно, имело место прямое мысленное общение, но чтобы не ранить чувства гостей, номарх создал иллюзию звукового разговора. - Традиция, - сказал Такэда. - На Земле к чудесам света причисляли египетские пирамиды, висячие сады Семирамиды в Вавилоне, храм Артемиды Эфесской, статую Зевса в Олимпии, Колосс Родосский - статую Гелиоса, - Мавзолей в Геликарнасе и Александрийский маяк в дельте Нила, на Фаросе, высотой в сто двадцать метров. - Но и у вас на Земле чудес - творений рук человеческих было гораздо больше, да и сейчас есть. Тот же Московский Кремль, Эйфелева башня, собор Нотр Дам, статуя Зевса в Таренте, римский Колизей, Великая китайская стена длиной в две тысячи семьсот километров, гробница Тадж-Махал в Индии, дворец гренадских халифов Альгамбра... перечислять можно долго. Подобных чудес - неисчислимое количество во всех Мирах Веера. Талантливых творцов, зодчих, архитекторов, Скульпторов и художников Вселенная рождает вне зависимости от условий жизни. - И танцоров, - тихонько добавил Такэда. Сухов незаметно показал ему кулак. Зу-л-Кифл посмотрел на инженера из-под тяжелых век, кивнул понимающе: - И танцоров. Я слышал от дочери, что вы собтираетесь принять участие в коемтессиях? Никита покраснел, не зная, как объяснить свое желание. - Не стесняйтесь, - сказал номарх. - Искусство танца - редкое искусство, и владющий им - волшебник образа и прямого эстетического удовлетворения. - Зу-л-Кифл поймал взгляд Сухова, украдкой брошенный на перстень эрцхаора, снова улыбнулся. - И не переживайте о погоне, вы здесь в безопасности, несмотря на Ме, Веб-Шабель, кинноров, Мороков и прочих монстров. - Значит, это благодаря вам мы добрались до города без особых приключений? - догадался Никита. - Я хозяин и обязан оберегать гостей. Но и вы, насколько я наслышан, можете постоять за себя. Впрочем, удивляться нечему, Посланник всегда был Воином Пути. Сухов помрачнел, сказал через силу: - Я еще не посвящен... да и многого не знаю и не умею... хотя и встал на Путь. Из-за этого я, по сути, и пришел к вам: мне нужна помощь, помощь мага и врача. Кроме того, я пришел к вам, конечно, и как Посланник с предложением стать одним из Семи. Зу-л-Кифл некоторое время о чем-то размышлял, поглядывая то на Толю, то на Сухова, отчего они почувствовали неловкость и стеснение. - Что ж, я знаю вашу историю, давайте расставим точки над "i", - произнес наконец номарх. - Вы назвали меня одним из Семерых. Благодарю за честь, но, боюсь, вы ошибаетесь в оценке ситуации. Я - маг, и только. Тех Семи, которые воевали с Люцифером и устраняли последствия его экспериментов, уже нет. Вернее, они есть, но исчерпали себя. На новую битву, я бы назвал ее Хирургической Операцией - почему, вы поймете позже, - они не способны. Вам надо искать другую Семерку. Никита почувствовал в груди холодную пустоту, желудок сжал неприятный спазм. Подтверждения словам Такэды из уст мага он услышать не ожидал. Как и Такэда, оставшийся с виду бесстрастным. - В-вы хотите сказать... вы... отказываетесь?! - Я этого не говорил. - Зу-л-Кифл на мгновение сделался полупрозрачным, как глыба стекла, оделся в сетку фиолетовых молний и тут же стал самим собой. - Извините, я живу несколько иначе по сравнению с людьми, и не всегда контролирую все свои "я". - И много их у вас? - спросил Такэда, чтобы поддержать разговор, потому что Никита не сразу вышел из ступора. - Много, - сознался номарх. - Маги - многомерные существа. - Я думал, это касается только демонов... игв... - Они тоже маги, разве что поддались влиянию Веб-Шабель... или Люцифера и поставили перед собой цели, недостойные талантливых творцов, проигнорировав закон: ни одно из живых существ в данной Вселенной не может проявить абсолютной воли. Даже гений из гениев, даже такой мощнейший интеллект, как Люцифер. - Почему? - Потому что и в рамках существующих законов остается достаточно простора для проявления воли настоящего Творца. - У моего народа, - Такэда пошипел сквозь зубы, как истый японец, - существует поговорка: хи-ри-хо-кэн-тэн, - что переводится как: несправедливость - справедливость - закон - власть - небо. То есть несправедливость подвластна справедливости, та - закону, закон - власти, а власть - закону Неба. - Хорошая поговорка, со смыслом. Но Люцифер не желает считаться с ...э, законом Неба, экспериментируя с самым страшным из объектов-категорий абсолюта Хаосом. Абсолютный Хаос - больше, чем мрак. - Но тогда закон Неба, или Вселенной, - больше, чем свет! Я имею в виду универсальный закон Шаданакара. Зу-л-Кифл снова стал прозрачным, поголубел, стряхнул облачко молний на пол, извинился, задумчиво разглядывая инженера. - Я понял, о чем вы говорите. Но не понимаете вы сами. Дело в том, что человеческие законы, законы нравственности, на макро и микроуровнях не действуют. Несправедливы. Задумайтесь над этим. Вселенной в общем-то нет дела до ее структурных составляющих, не способных объять мыслью всю Вселенную. Толя помолчал. - Вы хотите сказать, что для вселенных типа Шаданакара, Веера Миров, существуют другие универсальные законы? Не Добра и Зла? - И даже не толерантности и справедливости. Ведь и эти законы созданы живым и для живого. Надеюсь, вы поймете. Вы хороший собеседник, Тоява Оямович. А также весьма проницательный Наблюдатель. И неоценимый спутник... м-м. Посланника. - Благодарю, - поклонился Толя. Номарх повернулся к Никите. - Итак, Посланник, чем я могу быть вам полезен? Сухов уже пришел в себя, но продолжал к чему-то прислушиваться, поглядывая при этом на Зу-л-Кифла. - Вестник передал мне Весть, некий запас информации, закодированный таким образом, что я не могу читать его в спокойной обстановке. Весть включается, только если я нахожусь в стрессовом состоянии, в состоянии крайнего напряжения. Помогите мне перевести Весть из подсознания в оперативную память. Тяжелые веки Зу-л-Кифла дрогнули, прикрывая глаза, пряча в их глубине не то насмешку, не то разочарование. - У вас неверное представление о... Вести, Посланник. Весть - это не запись информации на молекулярном или атомарном уровне, это канал информации, по которому вы можете при соответствующем запросе получить любые сведения? Понимаете? Разумными существами Шаданакара, обитающими во всех хронах, создано универсальное поле информации, ментал или эйдос, как его называют у вас на Земле, и Весть - канал связи с этим полем. Вам надо научиться им пользоваться, после чего многие проблемы решатся сами собой. На сей раз ответ мага выбил Сухова из колеи ненадолго, хотя и произвел сильное впечатление. - Чего-то такого я и ожидал. Но один я не справлюсь с управлением Вестью... каналом. - Справитесь, только нужен тренинг. Вы ведь не совсем обычный человек, Сухов, вы паранорм, и у вас уже заработала парапсихика, экстрасенсорная система. Дело за малым - разбудить запас "спящих", мобильно-депрегированных генов и подготовить себя к восприятию глубинных свойств мира, овладеть всеми формами гиперчувствительности и гипервоздействия. - Телепатией, что ли? И телекинезом? - Телепатия - не совсем верный термин, скорее - парасвязь, и не телекинез, а психокинез. Впрочем, не суть важно. Это лишь малая часть того, чему вам следует научиться. - Малая часть?! Разве этого мало? Зу-л-Кифл покачал головой. Никита шестым чувством ощутил, что маг потерял интерес: если не к нему, то к разговору. Но танцор не все еще выяснил, что хотел. - Выход в эйдос даст вам возможности, о которых вы и не подозреваете, - добавил номарх. - Ясновидение. Прохождение сквозь предметы трехмерного мира. Полет по воздуху без крыльев и опор. Мгновенное преодоление огромных расстояний. Духовный слух и зрение, глубинную родовую память. - Кажется, память уже начинает подчиняться мне. - Значит, вы на верном пути. Но кроме перечисленного мной вы сможете овладеть способностью к раздвоению, то есть к многомерному копированию, к произвольному отделению психофизической матрицы