риентировок. Вне здания снова вернулось ощущение взгляда в спину. Случайными подобные ощущения быть не могли, и Железовский насторожился, что позволило ему в дальнейшем включиться в предлагаемое действие в режиме опережения. Размышляя, вернуться ли домой или сначала отнести подарки Шаламова в управление, под надежную опеку бункерной автоматики, Аристарх вышел из метро в Пушкине и машинально выбрал путь к дому напрямик, по тропинке через заснеженный лес, балку и речушку Сосьву, невидимую подо льдом. А на деревянном узорчатом мостике через балку, которому, по легенде, шла третья сотня лет, его встретил развязный юнец в немыслимом рванье, означающем, что он принадлежит к гильдии хочушников из клана самого невероятного племени людей, ставивших целью всей жизни получение удовольствия и не признающих никакой морали. На рубахе юнца выделялась крупная надпись на английском и русском языках: "Плевать!" Юнец сплюнул жвачку под ноги Железовскому и сказал невнятно: - Гони, что у тебя в карманах, сейфмен, тебе оно не понадобится. Железовский, сам будучи творческой личностью, постоянно ищущей и стремящейся к полной самоактуализации, со свойственным ему максимализмом и уверенностью в справедливости своих оценок, что называется, на дух не переносил "голых" потребителей с их культом "абсолютной свободы от любого вида ответственности", считая, что они достойны разве что презрения и жалости, но он никогда не видел в них угрозы ни себе, ни обществу, в тоне же этого парвеню явственно прозвучали агрессивные нотки. Аристарх, зная, что молчание - самая совершенная форма лаконизма, легонько отодвинул юношу и пошагал дальше по мостику, предчувствуя продолжение. И оно не заставило себя ждать. Юнец свистнул, и навстречу математику из зарослей лещины и ракитника выбрались четверо молодых людей в черных очках на пол-лица. В руках металлически отсверкивали какие-то необычного вида устройства. Железовский пожалел, что не надел свой рабочий кокос с персональным компом, было бы с кем посоветоваться. Чувство опасности спустило курок включения экстренного резерва, время замедлило свой бег, появилась возможность мыслить одновременно тремя уровнями сознания, что намного увеличивало скорость решения задач и реактивность их выполнения. Железовский сразу определил типы устройств в руках парней - два из них принадлежали к классу психотехники внушения: суггестор-моно и "пси-4", еще два были парализаторами "Дерк" и "Дега". Хорошо, хоть "василиски" не взяли, подумал Железовский с веселой злостью. Однако надо выпутываться, их много, а я один и без тельняшки... Ему повезло: нападавших действительно было много - четырнадцать человек, и вожаки двух "охотничьих" групп решили покуражиться; по их мнению, жертва уйти не могла, и времени на развлечение хватало. - Давай, давай, сейф, не жадничай, - прожевал речь "плевака" первый молодой сорвиголова, ухмыляясь. - Бугай ты, конечно, здоровый, но мы тебя... - Улыбка вдруг сбежала с его губ, глаза расширились. Он увидел, как лицо "жертвы" налилось розовым свечением, а с ладоней на мостик сорвались тающие капли электрического сияния. Железовский пошел на него, и юнец, пискнув, сиганул с мостика в сугроб. Теперь дорогу назад к метро преграждали трое, а четверо на той стороне двинулись к мостику, и еще семь человек - отряд подстраховки - крались по кустам справа и слева. Первым шагнул навстречу математику вожак "группы захвата", высокий, хорошо сложенный парень, с капризной складкой губ, одетый в подогреваемый костюм "норд". Он был самым умным из всей компании, но чрезвычайно высокомерным, что сказывалось и на уровне его мышления. Но он знал кое-какие приемы и держал наготове парализатор. - Только-то? - сказал он пренебрежительно, имея в виду свечение кожи. - Это все, что умеют интрасенсы? - Не все, - пробасил Аристарх коротко, встретил удар ладонью, ответил на второй, отнял парализатор, развернул парня боком и сбросил с мостика в тот же сугроб, где барахтался "плевака". Двое тут же насели на него, памятуя наказ "пощупать интрасенса кулаками", но Железовский в совершенстве владел славяно-горицкой борьбой, основанной на технике владения телом и знании нервных центров на теле человека. Спустя десяток секунд оба были оглушены и оружие применить уже не могли. Это быстро поняли четверо в арьергарде, с ходу открывшие "пальбу" (стреляли пистолеты бесшумно). Железовскому пришлось в течение минуты показывать искусство "качания маятника", прежде чем он добрался до стрельцов и предложил им отдохнуть, выбросив оружие в снег. И все же один удар он пропустил: кто-то из страхующей семерки свалился на него сверху и врезал ногой в поясницу, попав точно в один из подарков, которые принес Даниил Шаламов из своего путешествия. Железовский успокоил и прыгуна, однако вдруг с удивлением почувствовал резкий укол холода: впечатление было такое, будто к оголенной коже на боку притронулся кусок льда. Интуиция сработала прежде, чем Аристрах понял, в чем дело. Рука сама нырнула в карман, нащупала "кусок льда" и метнула его на заснеженно-ледяную гладь реки. - Уходите! - рявкнул математик так, что с деревьев и кустов посыпался иней, отмахнулся от одного из засадников и бросился прочь от этого места. В точке падения "льда" выросло копье пронзительного синего света, ударило в зенит, пробив облака, сжалось в прозрачный шар, снова развернулось лучом. В спину дохнуло жутким холодом, словно сюда, в этот лесной уголок земной природы, занесло кусочек космической межзвездной пустоты с ее "абсолютным нулем" температуры - минус двести семьдесят три градуса [По Цельсию.]. Железовский прибавил ходу, боковым зрением отметив, что испуганные участники засады ломятся по кустам и месят снег следом, почти не отставая. Сзади раздавались странные звуки: звонкие, гулко-струнные удары поодиночке и хором - это лопались от холода стволы деревьев. Остановился Аристарх уже у метро, оглянулся, но за деревьями ничего не было видно, кроме уплотняющейся белесой дымки, словно пейзаж начинал затягивать неожиданный для зимы туман. Кто-то позвал его, нежный и далекий, раз, другой... Перед глазами проявилось колеблющееся, как монета на дне ручья, полупрозрачное девичье лицо... Забава... Неужели почувствовала? Железовский спохватился, послал мысленный импульс-успокоение и вызвал по видеобраслету дежурную бригаду УАСС, коротко объяснив, в чем дело. Похолодало и возле строения метро, хотя спешащие по делам люди ни о чем еще не догадывались, принимая похолодание как само собой разумеющееся явление. Зачирикал личный вызов. Железовский со вздохом повернул браслет квадратиком видео вверх. Но это оказалась не Забава, а ее сестра, комиссар безопасности Власта Боянова, недоумевающая, сердитая, неприветливая. - Что там у вас стряслось? Мне звонила Забава, утверждала, что на вас покушались... от моего имени подняла по тревоге обойму ВВУ... в чем дело? - На меня напали. - Аристарх коротко рассказал о своих приключениях и добавил: - Боюсь, что одна из игрушек Даниила сработала по назначению, нечто вроде генератора холода, срочно шлите бригаду научников и специалистов. Кроме того, я передам вам еще несколько игрушек, им нужна надежная охрана. Жду. Выключив видео, он стал ждать прибытия вызванных групп. Мороз крепчал, и белое облако тумана, сконденсировавшегося от резкого падения давления в зоне похолодания, придвигалось все ближе... Произошло "событие уровня 1", как обозначались подобного рода происшествия со внеземной машиной холода, и Боянова готовилась к выступлению на Совете безопасности. С момента происшествия прошло двенадцать часов, однако бригадам управления до сих пор не удалось подобраться к генератору холода и выключить его. Ни ученые, ни эксперты-инженеры ничего не могли посоветовать, не собрав необходимой информации, и количество гипотез о сути явления росло как на дрожжах. Последним позволил себе сделать заявление Аристарх Железовский, прямой виновник торжества, и хотя Боянова едва сдержалась, чтобы не нагрубить ему и выключить связь, по ее мнению, математик подошел к решению проблемы ближе остальных. Впрочем, он знал об "игрушках" Шаламова больше всех. - Это не генератор холода, - сказал он без выражения. Эта его манера "бога бесстрастия и неподвижности" бесила Боянову, но запретить Железовскому тренировки по контролю чувств она не могла. - Судя по спектру побочных излучений, это нечто вроде излучателя отрицательной энергии, - продолжал математик, не замечая выражения лица женщины. - Вещь, совершенно немыслимая в нашем мире, вернее, мыслимая лишь математически. Зато теорией совершенно точно предсказано поведение такого излучателя: в нашем континууме он должен понижать температуру, причем до цифр фантастических - гораздо ниже абсолютного нуля, до минус десятков, а то и миллионов градусов. Железовский помолчал. - Нам еще повезло, что этот излучатель маломощный, в противном случае произошел бы взрыв холода, эквивалентный атомному, если учесть, что вся эта энергия была бы поглощена. Боянова представила масштабы "взрыва", и ей стало зябко. - Что вы предлагаете? Как остановить этот ваш... излучатель? - Проще пареной репы, - безмятежно пробасил Железовский. - Выключить эту штуковину вряд ли удастся, да и не имеет смысла искать выключатель, она сама перестанет работать, когда закончится ресурс. Лучше всего удалить ее с Земли на Луну, например, или на Солнце. Уже в который раз Власте приходилось в душе признавать, без удовольствия, но с уважением, что мыслит математик рискованно. - Почему на вас напали именно в тот момент, когда вы возвращались от Шаламова? - Похоже, знали, что иду не пустой, а может, догадывались. И акция готовилась тщательно, сами пацаны не додумались бы использовать две группы, основную и поддержки, обычно гедонисты-хочушники резвятся толпой. Кстати, мы до сих пор не получили официального ответа на наше послание. - Кто мы? - Интрасенсы. Общественной организации, представлявшей бы наши интересы, мы не имеем, как и руководящих лидеров, но совместные решения принять можем. - Ваш запрос будет решать Совет безопасности. Как продвигается ваша работа? - Боянова имела в виду задание, которое согласился выполнить математик. - Спасибо, начальство не жалуется. - Железовский сделал вид, что не понял вопроса. - Скоро отправлюсь на Маат в составе второй экспедиции. Власта поняла: разговор шел по консорт-линии, Аристарх не доверял инконике связи, ключ к которой, хотя бы и теоретически, но можно было подобрать. - Не ввязывайтесь в... драки. По вашему сигналу криминальные подразделения способны остановить любых резвящихся... шутников. До свидания. В понимающем взгляде Железовского промелькнула ирония, но, слава Богу, он промолчал. Однако перевести дух Бояновой не удалось - позвонил Столбов. - Власта, мы потеряли Шаламова. - Не поняла, инспектор, как потеряли? Он что, иголка?! - Он разделился и исчез. То есть мы предполагаем, что он использовал динго, полностью копирующий его внешность, и ребята клюнули на эту уловку, пошли за двойником. Тот сел в такси, добрался до метро и... пропал. - Столбов в замешательстве почесал горбинку носа. - Здесь есть одна загадка: динго не может передвигаться без создающей голографический мираж аппаратуры, но мы такой аппаратуры... - инспектор кашлянул, - не нашли. - Великолепно! - Тон комиссара стал ледяным. - Дмитрий, вы сейчас не просто опер. То есть оператор тревоги по форме "ЗОВ". Неужели мне надо учить вас работать по таким фигурантам, как Шаламов? Не обычный псинеур - чужой псинеур! А значит, работать по нему надо нестандартно, нестереотипно, без привлечения штатных режимов, понимаете? Столбов побледнел, но глаз не отвел. Боянова сжала зубы, перекусывая раздражение, которому не было оправдания. Инспектор ей нравился, а признаваться в этом ей не хотелось, даже себе самой. - Используйте опыт ИВК, эм-синхро, предельные возможности машин... и людей, но Шаламова мне найдите! А когда установите контакт, я встречусь с ним. Столбов молча наклонил голову. И осталось между ними, как всегда, недосказанное что-то... Глава 7 Уже второй раз ему пришлось уходить с использованием "пси-фантомов" - личных видеокопий, создающих у наблюдателей впечатление полного соответствия преследуемой личности. Это начинало злить. В своей новой квартире Шаламов без удовольствия принял душ и, чтобы сбить настроение, включил домашний видео. Однако успел посмотреть только часть всеземной ежедневной программы новостей, транслируемой на всю Систему, из которой узнал, что на Меркурии в результате какого-то эксперимента образовалась "сфера Сабатини" - объект с очень странными свойствами, немыслимыми с точки зрения законов физики. Захотелось выяснить подробности и уточнить детали, но сработала фаза "черного человека", и Шаламов со всплеском погрузился в глухой колодец небытия. Вынырнул через сорок минут там же, в квартире, и впервые обнаружил, что помнит кое-какие моменты своей деятельности, вернее, деятельности тела во время отключения сознания! Раньше он абсолютно не ведал, чем занимается "черный человек", овладев человеческим телом, оболочкой носителя разума. Оказывается, "черный" продолжал жить по своим законам, хотя и в других условиях, то есть собирал информацию всеми доступными способами, главным из которых было прямое подключение к банкам данных по всем отраслям наук. Этому он научился уже сам, не привлекая к сотрудничеству вторую половину "я" Шаламова - человека. Пытался маатанин распорядиться и балансами энергии, подсоединяясь к электропитателям, но человеческая оболочка не хотела поглощать энергию впрок, все-таки в отличие от "черного человека" землянин, даже научившись трансформировать тело в широких пределах, аккумулировать все виды энергий не мог. - Ну ты, "сын сумерек", сукин сын! - проговорил Шаламов мысленно, обращаясь к затаившемуся в голове пришельцу. - Кончай самодеятельность! Тебе мало того, чем набит мой черепок? Все равно ведь не сможешь передать знания по назначению. - Пригрозил: - А станешь шебаршиться, найду Мальгина, он живо выдернет тебя из меня и засунет в машину. Шаламов хихикнул. - Станешь первым экзоинком, неплохая идейка? "Черный человек" не ответил, глубоко безразличный к переживаниям бывшего хозяина тела. - Как ты думаешь, что это за диковина - "сфера Сабатини"? - продолжал Шаламов рассеянно, забыв, что говорит, по сути, сам с собой. - Слетать туда, на Меркурий, что ли, посмотреть? Уж больно знакомые параметры... В голове с тихим хрустальным звоном лопнул сосуд - "черный человек" соизволил ответить: - Универсум. Перегиб координат. Пересечение континуумов. - Маатанин помолчал и закончил лаконично: - Зыбун. - Как? - удивился Шаламов. - В каком смысле зыбун? "Черный" затих. Даниил покружил по комнате, пытаясь вспомнить, что он хотел сделать, но удалось это не сразу: мешала растущая раздражительность, борьба желаний (хотелось бежать, сидеть и лежать одновременно), какие-то причудливые призрачные видения - видимо, в сознании отражались мыслительные процессы "черного человека". Сосредоточившись, Шаламов наконец подчинил мозг и тело тому "я", которое чувствовало себя человеком, и позвонил Гзаронвалю, то бишь Семену Руцкому, - единственному, кто мог знать, где находится Купава. Жена все еще находилась в круге устойчивого интереса Даниила, хотя терпение, позволявшее ему пока упорно искать ее, уже иссякло. Кончался резерв ожидания, как сказал бы начальник спасателей-курьеров Прохор Жостов. Бывший начальник, впрочем. Уже назвав номер Семена, Шаламов вдруг вспомнил о дочери Купавы (эта мысль всегда царапала ему душу когтистой лапой неприязни). Стоило поискать ее по детским учреждениям Земли и таким образом выйти на саму Купаву. Мысль была неплоха, и настроение Шаламова немного повысилось. Гзаронваль-Руцкий ответил с явной неохотой - на третьей минуте вызова. При виде абонента недоумение и скука в его глазах сменились безмерным изумлением и страхом, однако он быстро взял себя в руки. - Дан?! Вот уж кого не ждал. - Почему? - угрюмо полюбопытствовал Шаламов. Гзаронваль смешался, подергал себя за вихор над ухом - в последнее время он носил прическу по моде "бреющий полет", и волосы торчали по бокам головы, как крылья летучей мыши. - Ну-у... ходят слухи, что ты путешествуешь по иным мирам и вернешься не скоро. Надолго на Землю-матушку? - Где Купава? - Не знаю, - быстро ответил Марсель. Слишком быстро. Шаламов поднял руку, и та за несколько секунд превратилась из нормальной человеческой руки в суставчатую конечность с широкой когтистой восьмипалой лапой зелено-фиолетового цвета. Лапа медленно потянулась к груди Гзаронваля, тот отшатнулся, напоминая пловца, сделавшего вдох и ушедшего под воду. - Где Купава?! Гзаронваль опомнился - его бывший друг находился далеко и не мог причинить ему вреда. Пробормотал хрипло: - Монстр!.. Правильно говорил Каз... извини, Даниил, ты меня напугал. Я не знаю, где Купава. Спроси лучше у Мальгина, он должен знать. Говорят, что в последнее время они... - Говори! - Ну он же оперировал ее, спас от наркотранса... короче, это не мое дело. Если не получится с Мальгиным, приходи ко мне, подумаем вместе, где ее искать. Виом погас. Шаламов постоял у "домового" на дрожащих ногах, чувствуя, как в душе поднимается цунами злобы и ярости, попытался было успокоиться, но поздно: накал отрицательных эмоций превысил порог включения "черного сознания", и телом снова овладел маатанин. Третий раз за этот день... Он мчался как снаряд, с огромной скоростью в каком-то сером тумане, проделывая в нем гладкий незарастающий туннель. Затем что-то щелкнуло, будто клапан в скафандре, и туман стал редеть, таять, распался на полосы и клочья, исчез. Теперь стало видно, что летит он над фиолетово-коричневыми горами с багрово светящимися вершинами. Пейзаж внизу казался диким руйнованным хаосом, взгляд то и дело натыкался на "развалины" замков, соборов, циклопических стен и гигантских зданий, которых на самом деле не существовало. Человеческому глазу трудно было разобраться в цветовых сочетаниях и оттенках горной страны, слишком непривычны они были, неожиданны, калейдоскопичны, хотя нет-нет да и пробивалась сквозь чувство чужеродности чья-то успокаивающая воля: все нормально... все знакомо... все хорошо... Мелькнули последние алые отроги горной страны и в долине, распахнувшейся под летящим, показалось зеленовато-серое, с серебристым отливом озеро, на берегу которого выстроился город. Чужой город, немного напоминающий скопление земных термитников, только величина каждого здания-"термитника" намного превышала земные аналоги. Город приблизился, одно из его зданий выросло в мрачный "готический" собор, собранный из грубых столбообразных камней, грани которых отбрасывали гранатовые блики. Миг - и казавшийся сплошным частокол каменных уступов лопнул зигзагом щели, мелькнули толстые, фосфоресцирующие фиолетово-синим светом стены, сомкнулись за спиной. Движение оборвалось. Шаламов оказался в маатанской "квартире", обстановка которой хоть и не напоминала жилище человека, но была по-своему гармоничной и законченно функциональной. К тому же все здесь казалось смутно знакомым, почти родным, отвечало внутренним представлениям об уюте и порядке. И все было живым, выращенным из стен здания с помощью процессов направленной кристаллизации, диффузии и осмоса. Да и здание в общем-то, с точки зрения маатанина, было единым живым организмом, призванным беречь, кормить и охранять своих обитателей. Шаламов облетел "гостиную", лавируя между предметами быта, торчащими из стен, пола и потолка. Он ощущал какое-то нездоровое возбуждение, необычное стеснение, дискомфорт, но дискомфорт, связанный не с его обликом и несоответствием между чувствами человека и того существа, в шкуре которого он находился, а с неким внешним воздействием, которому не мог подыскать причину. И внезапно понял. - Вершитель? - позвал он мысленно, по-маатански: огненные язычки беззвучно сложились над головой - или в голове? - в иероглифы маатанского пси-языка. Мрак в углу комнаты вдруг загустел, стал плотным, как желе, потек струей на середину помещения. Повеяло холодом, звездной пылью и глубиной... - Уходи, - раздался в теле Шаламова, в каждой его клеточке звучный бархатный голос. - Уходи в инобытие, человек. Оставаться на Земле опасно, сородичи не поймут тебя, и все, что ты там делаешь, - лишнее. Ищи Вершителя, он - Единственное и Вечное Начало всему, что называется бытием, он поможет тебе. - А ты? Значит, ты - не Вершитель? Вихрь мрака посреди комнаты взмахнул крылом, раздался тихий смех, раскатистый, гулкий, но не обидный. Впрочем, смехом эту песнь излучений и пляску полей мог назвать только маатанин. - Я - Посланник, еще один богоид, если пользоваться твоей терминологией. Уходи, пока не поздно. Твоя дорога не ведет на Землю, жизнь которой хрупка и ранима. - Но мне необходимо кое-что земное, я не могу без... некоторых... вещей. - Сможешь. - Тот же смех и следом стремительное падение в глубину мрака... звезды... ветер в лицо... слезы, тоска... свет! Смех и слезы все еще жили в его памяти, когда Шаламов открыл глаза. Свои глаза, человеческие, способные видеть лишь в узкой полосе электромагнитного спектра. - Сон, - вслух проговорил Шаламов. - Это был сон. На этот раз фаза "черного" длилась больше - около двух часов, и что делал маатанин - Даниил не знал. В памяти его человеческой сохранилось лишь слабое эхо чужого сознания, оперирующего потоками мыслей сразу на шести-семи уровнях. Потоки наслаивались друг на друга, переплетались в бессмысленный конгломерат неведомых письмен, от которого пухла голова. Конечно, если поднатужиться, Даниил смог бы проникнуть в сферу сознания "черного человека", как делал это ради любопытства не раз, но что-то останавливало его, какой-то непонятный духовный инстинкт, последний предохранитель, еще удерживающий скатывание человеческого "я" в пропасть чужой психики. Шаламов начал было искать выход на инка справочной службы, чтобы выяснить адрес яслей, где могла быть дочь Купавы, и в этот момент память маатанина выдала ему один из результатов деятельности "черного" в отсутствие хозяина. Это был адрес некоего Аристарха Железовского, биоматематика из Института внеземных культур. Парень проник в дом Шаламова и забрал "следы путешествий" - подарки, которые Даниил принес Купаве. Новость оказалась неожиданной, потому что в знакомых курьера биоматематик с такой фамилией не числился, и непонятна была его связь с Купавой. Он явно что-то знал, этот математик, раз так свободно вошел в квартиру и забрал не принадлежащие ему игрушки. Следовало познакомиться с ним поближе. Сменив облик, Шаламов отправился на поиски незнакомца и отыскал его дом на окраине Пушкина, когда уже стемнело. Чувство внешнего наблюдения на этот раз было слабее, чем раньше, и Даниил отнес его в разряд мнимых ощущений: знать, где он живет, не мог никто, узнать - тоже, так как на Даниила Шаламова он теперь был совсем не похож. Математик занимал довольно скромную четырехкомнатную квартиру: спальня, гостиная, рабочий комп-кабинет, спортзал - на седьмом этаже высотного "кипариса". Гостей он не ждал, но и растерянным не казался: здоровенный парень с великолепным мускульным рельефом, которому позавидовал бы и Вен Вайтнеггер, нынешний чемпион по бодибилдингу. Пристально вглядевшись в рыхлого толстяка с красным широким лицом, он наметил улыбку и проговорил гулким "протодьяковским" басом: - Входите, "сын сумерек", покалякаем. Шаламов вонзил взгляд в серые, с ироническими огоньками глаза хозяина... и встретил хорошо подготовленный отпор. Пси-блок! - Интрасенс... - проворчал он, проходя в гостиную, где уютно горела свеча торшера в окружении трех огромных, под стать хозяину, кресел. - Моя беседка, - сделал жест Железовский. Было видно, что он старается казаться бесстрастным и избегать мимики и лишних движений. Усадив гостя, он сел сам, оперся локтем на валик кресла, утвердил подбородок на сжатом кулаке и превратился в роденовского "Мыслителя". - Верни мои вещи, - угрюмо сказал Шаламов, - и поговорим о твоем отношении к моей семье. Железовский выдержал еще один острый взгляд, совмещенный с попыткой пси-зондирования. Бесед в манере инклюзив он не любил, но с Даниилом не следовало разговаривать на повышенных тонах. - Если речь идет о раритетах неземного происхождения, то я сдал их на хранение в спецбункер УАСС. Они опасны, как и первые ваши... гм... подарки. - Чушь! - Отнюдь. Один из раритетов вчера внезапно раскрылся и охладил зону в радиусе километра до температуры вымерзания газов. Теперь там образовался купол из твердых азота и кислорода, над которым бушует пурга из снега замерзающего воздуха. - Кондиционер, - проворчал Шаламов. - Наверное, это заработал вакуум-преобразователь, я хотел сделать из него кондиционер, практически вечный. Но остальные вещи неопасны, гарантию даю. - Готов поверить, но безопасность не любит сюрпризов, ведущих к человеческим жертвам. Думаю, там посмотрят на ваши вещи, оценят и вернут, если они действительно безопасны. Откуда вы берете такие объекты? - Они - свидетели моих странствий, сувениры из разных миров, умерших в большинстве случаев. Я хотел подарить их жене... - Шаламов преодолел приступ острого неудовольствия, вспомнив, зачем пришел. - Не беси меня вопросами, отвечай на мои, я имею на них право. Откуда ты знаешь меня? - От Мальгина, он мой друг. - Откуда ты знаешь, что я был дома и принес подарки? - Вы уже приносили подобные подарки, их забрал Лондон, предупредив об опасности. О вас я знаю все, и не только от Клима. Считаю... - Мне чихать, что ты там считаешь. Где Купава? Железовский остался невозмутим, он был готов к любому повороту беседы. - По-видимому, ее прячут. От всех. В том числе и от вас. Кто конкретно - не знаю, кто-то из лидеров ее бывшей компании. - Какой еще компании? - К сожалению, она попала под влияние наслажденцев из "эскадрона жизни", а прячут ее молодцы из сопутствующего клуба острых приключений, брейкеры. Думаю, в скором времени выйду я на конкретных исполнителей. - Значит, ты не математик? Работаешь на безопасность? - Математик, но работаю над проблемами, которые меня интересуют. - Может быть, ты знаешь и тех, кто следит за мной? Наверняка это твои приятели-безопасники. - За вами охотятся не только безопасники, и цели у них далеко не благовидные. Почему бы вам не явиться к Власте и не выяснить с ней все отношения? - Кто это? - Власта Боянова, комиссар безопасности. Толковая женщина, хотя и не интрасенс. - Я хочу делать то, что мне хочется, сэр, а с твоей комиссаршей мне говорить не о чем. Я никого не трогаю, пусть не трогают и меня. Железовский вдруг увидел на месте Шаламова фигуру, состоящую из многих взаимопроникающих фигур людей и животных, причем некоторые явно были неземными существами. Одно из них, похожее на динозавра в пупырчатой броне, раскрыло пасть и проскрипело: - Нигде от вас покоя нет. Видение держалось несколько мгновений и пропало - это на пси-уровне проявилась внутренняя сущность Шаламова, его раздвоенность, вернее "размноженность", хотя сам он этого, наверное, и не заметил. - Встретишь Мальгина, - с усилием заговорил Шаламов после паузы, - предупреди его: пусть не становится у меня на пути. - Разве он становится? - добродушно осведомился Железовский. - Каким образом? - Я имею в виду Купаву. Потерял - значит потерял. Пусть не ищет с ней встреч и не вмешивается в ее жизнь. - А вот тут позвольте возразить. - Хозяин выпрямился, сдвинув брови. - Вы что же, считаете, что Купава принадлежит вам как вещь? А разве это не вы бросили ее ради... своих странствий? И не от этого ли она ищет утешения в наркомузыке, которой ее снабжают недоразвитые "суперы" из "эскадронов жизни"? Глаза Шаламова угрожающе вспыхнули, и, несмотря на всю защиту и готовность к пси-атаке, Железовскому показалось, будто по затылку прошлась жесткая лапа гиппопотама. Качнулись стены, к горлу подступила дурнота. Кто-то пытался пролезть в мозг, запустив туда холодные гибкие щупальца. Математик напрягся, пытаясь вести борьбу на уровне внушения, и это ему удалось: голова прояснилась, ощущение чужих щупалец прошло. - Будзюцу [Будзюцу - мастер боевых искусств (яп.).], что ли? - с долей разочарования и уважения произнес Шаламов, подавив приступ гнева. - Извини, не хотел. - Вам нужен нейропсихолог, - ровным голосом ответил Железовский, обнаружив, что сидит весь в поту. - Слишком легко возбуждаетесь и гневаетесь, тратите нервную энергию по пустякам. Клим скоро вернется, поговорите с ним, он единственный из всех специалистов, кто может помочь. Кроме разве что Вершителей. - Где он? - Там же, где были вы. Он, Джума Хан и Ромашин. И пошли они ради вас. Шаламов недоверчиво покачал головой, чувствуя приближение очередной фазы "черного человека". Он уже начинал терять нить разговора и с трудом ловил ее. Пора было уходить, однако останавливало некое смутное чувство: что-то он забыл выяснить, но что именно - вспомнить уже не мог. В кабинете хозяина что-то прозвенело - тонко, нежно, печально, будто живые лесные колокольчики. Железовский и Шаламов одновременно посмотрели друг на друга. У бывшего спасателя был такой вид, будто он принюхивается. - Черт возьми! - с расстановкой сказал он. - Это же кокон "эскалатора"! А я гоняюсь за ним по спецхранам как проклятый. Каким образом он у тебя оказался? - Взял на временное хранение у безопасников. Скоро должны появиться остальные путешественники, и надо быть уверенным, что выйдут они целыми и невредимыми. - Он мой, и я заберу его с собой. Железовский набычился. - Не сейчас, Даниил. Гарантирую, что, когда он вам понадобится для перехода в трансфер, вы его получите. Только не нужно пробовать на мне вашу технику внушения, я могу не выдержать и просто набью вам морду. Физически. Будьте уверены, я это сделаю. - Будзюцу, - задумчиво пробормотал Шаламов, слабо улыбнулся. - Не мальчик, но муж. Я тоже кое-что смыслю в этом плане, хороший спарринг получился бы. Надо же, как все обернулось. Мне с самого начала казалось, что я чую пульсацию "струны", никак в толк не мог взять, почему бы это. Кокон! Надо теперь... подумать... - Чаю хотите? - спросил Железовский, расслабляясь. - Могу предложить морс, тоник, селем, сбитень. Шаламов перестал улыбаться, посмотрел на него как сквозь прозрачное стекло. Облик спасателя начал плыть, колебаться, меняться, не останавливаясь на конкретной фигуре. - Что с вами?! - Я... останусь... у... тебя! - раздельно выговорил Шаламов. - Не... сообщай... никому!.. - Это уж я обещаю! - Железовский вскочил, сбросив маску хладнокровия, и помчался в кабинет за эмканом. Перед тем как окончательно провалиться в небытие, Даниил успел прочитать мысли математика: "Упустить такой уникальный случай!.. Клим был прав - у него учащаются фазы "черного сознания", а с маатанином, пусть и в облике Шаламова, я еще не общался..." Иглы боли вонзились в глазные яблоки, огненная нить прошила насквозь все тело, уперлась в голову, и наступила тьма... Глава 8 С высоты в девять километров местность под спейсером напоминала заснеженный кратер вулкана, фонтанирующий паром. Диаметр кратера понемногу рос и уже достиг четырех километров, хотя, конечно, никакого вулкана здесь не было, а снежная громада родилась из смерзшихся газов в результате действия излучателя "отрицательной энергии" - как назвал это устройство Железовский, или "генератора холода" - как продолжали звать работники управления. Температура в эпицентре явления продолжала падать, по утверждениям физиков, хотя непосредственно измерить ее они не могли - таких термометров просто не существовало. Нижний предел созданных на Земле термоизмерителей равен минус двумстам семидесяти трем градусам, а в "кратере" создавались температуры в десятки тысяч градусов со знаком минус! Измерить их можно было только косвенными методами, по вторичным эффектам, и физики справились с этим, создав за короткое время необходимые приборы. - Минус тридцать две тысячи! - уточнил лидер ученых из Института пограничных физических проблем, покосившись на соседку. Боянова никак не прореагировала на замечание. В координационном зале спейсера погранслужбы "Шевалье" находилось всего несколько человек: руководитель исследовательской группы Грушин, командор погранслужбы Торопов, представитель СЭКОНа, комиссар безопасности и Алексей Шевчук, с которым Боянова постоянно советовалась. - Начинаем, - холодно сказал Торопов. Боянова, словно завороженная пейзажем, замедленно кивнула. Из "кратера вулкана" изредка вылетала трасса пронзительно-желтых штрихов света, прожигала вихрящиеся над районом бедствия облака и уносилась в пространство. Как оказалось, она свободно пробивала любые экраны, оставляя идеально круглые дыры, края которых долго сохраняли температуру, близкую к абсолютному нулю. - Десанту - выброс! - скомандовал Торопов, и это было единственным проявлением воли руководителя, остальными действиями обойм риска руководил инк-координатор операции. Спейсер снес яйцо "пакмака", разделившегося над фонтаном пара на пять аппаратов: четыре когга и осевой драккар. Граненые "макаронины" коггов нырнули в облако тумана, скрылись из глаз, а драккар медленно вдвинулся в толстую струю фонтанирующего ослепительно белого пара, так чтобы не попасть под очередь световых "пуль". Впереди сидящих в креслах людей развернулись виомы оперативной обстановки - заработали камеры коггов, переключив диапазоны видения на мягкий рентген. Изображение в более крупном виоме синтезировалось инком так, что было видно, чем занимаются машины десанта. Снежно-ледяная опухоль уже погребла под собой парк вокруг станции метро и часть жилого массива, жителей которого удалось эвакуировать без паники. Одна из камер показала расколотое вдоль множеством рваных трещин дерево, зрелище притягивало взор и вызывало сердцебиение. По неслышимой команде гости включили терморезаки. Длинные полотнища оранжевого пламени вонзились в склоны "вулкана", раздался булькающий свист, сопровождаемый оглушительным треском: замерзшие газы не плавились, а взрывоподобно испарялись, чтобы тут же замерзнуть опять, буквально в сантиметрах от потоков раскаленной плазмы. Но резаки работали непрерывно, и вскоре пламя ограничило ровный квадрат со стороной в десять метров, из верхней грани которого посверкивал желтый луч работающего генератора холода. Что-то вонзилось в склон горы, как снаряд, исчезло из глаз: пошел еще один резак, автономный, предназначенный отрезать кусок снизу. Схватка огня и холода таким образом длилась еще несколько минут. Затем сверху на ограниченный пламенем горелок квадрат упало ажурное кольцо, прилипло ко льду, и вырезанный из кислородно-азотного льда и снега параллелепипед, завернутый в "мешок" из пламени, стал медленно вытягиваться из образовавшегося колодца. Еще одно металлическое кольцо обхватило параллелепипед за пределами огня, затем еще одно и еще, пока весь он по длине, равной двумстам метрам, не оказался в "браслетах", как рука индийской девушки-танцовщицы. На высоте километра над землей пламя погасло, и когги, выполнив свою миссию, отвалили в сторону. Их место заняла эскадрилья беспилотных галионов, взявших в силовые захваты серебристо-белый брусок, окутанный струями пара и полосами искрящейся изморози. Теперь стало видно, что в нижней части полупрозрачного бруска, ближе к дну, разгорается и гаснет желто-зеленый клубок огня, выстреливая вверх и вниз очереди ослепительных световых стрел. Ледяной параллелепипед продолжал подниматься в небо не слишком быстро, но ровно и уверенно. Бригада кризисных ситуаций погранслужбы работала четко и слаженно. - Молодцы! - похвалил всех представитель СЭКОНа. - Хорошо справились. Что значит опыт! - Опыт увеличивает нашу мудрость, но не уменьшает нашей глупости [Генри Шоу.], - меланхолически заметила Боянова. Оглядела вытянувшиеся лица присутствующих, вздохнула. - К слову пришлось. Пограничники действительно молодцы. Но решать этот ребус, я имею в виду "генератор холода", придется еще долго. Он опасен, как неуправляемый пулемет. Ваши намерения, командор? - Отбуксировать его поближе к светилу. По крайней мере там один "ствол пулемета" можно направить прямо в Солнце, а по вектору второго поставить маяки. - Хорошо, возражений нет. Я снимаю ВВУ. Идемте, Алекс. Шевчук и Боянова вышли из зала, направляясь к отсеку метро. - Куда теперь? - осведомился заместитель, приноравливаясь к широкому летящему шагу женщины. - Не больно-то вежлива ты с отцом дочери. - Он того заслуживает. А сейчас мы на Меркурий. Покажешь свою любимую "сферу Сабатини". Она по-прежнему растет? Шевчук невольно улыбнулся. - Свою? Впрочем, "сфера" и в самом деле теперь моя, как главный персонаж области ответственности. Да, она растет и продолжает пузыриться призраками маатанских проникателей. Они вошли в отсек метро, и в этот момент рация "спрута" прочирикала вызов. Боянова остановилась, мысленно дав "добро" на соединение. - Власта, - раздался в ухе характерный инфрабас Аристарха Железовского, спутать его с кем-либо было невозможно. - У меня в гостях Шаламов. Срочно прилетайте, только без ваших оперативников, одна, а то спугнем. Адрес знаете? - То есть как Шаламов? Почему у вас? - переспросила Боянова, застигнутая известием врасплох, но математик уже выключил связь. - Нашли Шаламова? - спросил Шевчук c интересом. - Я с тобой. - Он у Железовского... математика из ИВК... нет, я пойду одна, будем держать связь. - На всякий случай следовало бы поднять ватагу перестраховки, - начал заместитель, но комиссар уже исчезла в кабине метро, махнув рукой. Жест означал: занимайся своим делом. Шевчук только головой покачал, не одобряя поспешность начальницы. Дежурный выдал адрес Железовского тотчас же, объяснив, каким путем добраться быстрее всего, но как ни спешила Боянова, встретиться с Шаламовым ей не пришлось. Дверь открыл хозяин, бледный, державшийся за голову, но чрезвычайно довольный. Увидев Власту, он развел руками, сморщился было, но тут же попытался вернуть свой привычный равнодушно-бесстрастный вид. - К сожалению, он ушел. Очнулся от фазы "черного", шарахнул по черепу в пси-диапазоне, конечно, и ушел. Я до сих пор в нокдауне. Извините, прошу. Боянова вошла. Обстановка квартиры Железовского ее не интересовала, но то, что чистота и порядок в комнатах поддерживаются весьма заботливо, хотя и не по-женски, Власта отметила. Чувствовалось, что хозяин аккуратист и любит уют. Аристарх пригнал из кухни поднос с напитками и орехами, оставил висеть его возле гостьи, видя, что та садиться не собирается. - Почему он появился у вас? Железовский коротко пересказал ей содержание беседы с Шаламовым. Математик был возбужден, хотя и старался скрыть свои эмоции. - А потом он отключился, я имею в виду человеческую часть личности, и телом завладел "черный человек". Зрелище не для слабонервных, надо признаться. - Как он оде