авности. Что поделаешь, мой дед был библиоманом, отец тоже библиофил, а я в них уродился. Клим в свое время хорошо покопался в библиотеке, да и сейчас наведывается, но собирателем не стал. Столбов только с завистью качнул головой в ответ. Пока хозяин давал распоряжение "домовому", он с любопытством оглядывал гостиную. Она была вполне современной, стандартной, если можно называть стандартом уют и красоту, выраженные интерьером. Мебель здесь выращивалась мысленным усилием по заложенным в бытовое оборудование программам, и в данный момент она представляла собой русский ампир девятнадцатого века: стулья с инкрустациями, кресла греческих линий, круглый стол на треугольной опоре, банкетка, шкаф - все окрашено в белый цвет и покрыто золоченой резьбой. Стены украшали картины в резных рамах - тоже дань эпохе ранней славянской истории: копии полотен Никитина, Рокотова, Боровиковского, Алексеева, Щедрина, зато в углу - солнышке, как его называли на Руси издревле, висела подлинная старинная икона с дорогим серебряным окладом - настоящая реликвия! Столбов двинулся было к ней, чтобы полюбоваться вблизи, как вдруг почувствовал еле уловимый, знакомый и в то же время незнакомый, дразнящий запах. И мгновенно понял, что в доме недавно побывал Шаламов. Вывод пришел сам собой, сработала интуиция, хотя Столбов и не был интрасенсом. В комнату вкатился домашний киб с подносами, ловко расставил на прозрачной пластине обеденного стола тарелки: салат из репы, фасолевый суп, грибная солянка, фаршированный перец и пирог с яблоками. Напитков было два: селем и компот из дыни, а Мальгин принес еще и бутылку крымского вина "Мускат белый Красного камня". - Кулинария - моя слабость, - признался хозяин смущенно, открывая вино. - Обслуживание в наших ресторанах достигло такого уровня, что посетитель встает сытым из-за стола почти при пустом желудке, но я таких приемов не люблю. Выпили, приступили к трапезе. Столбов не был гурманом, но и он не ожидал, что обед будет таким плотным и вкусным, поэтому ел медленно, с удовольствием. Киб унес посуду, оставив напитки, и Мальгин глянул на инспектора. - Кто вас интересует конкретно, Дмитрий? Сын, его жена или Дан Шаламов? - Шаламов, - пробормотал Столбов, пораженный проницательностью старика. - Вообще-то все трое, - поправился он. - Даниил был у вас? - Час назад. Искал Купаву. Я не знаю, где она. Ушла, к сожалению. - Мальгин поморщился, в глазах его промелькнули растерянность и беспомощность. Забрала дочь и ушла. Даниил поверил, хотя взгляд у него... - Старик пожевал губами. - Как темный колодец, в котором живет голодный, чудовищный, незнакомый зверь. - В народе говорят: волком глядит... - Нет, взгляд Дана настолько необычен, что я даже не смогу подобрать метафору. Это взгляд... Люцифера... упыря, а не человека! Извините за эмоциональную речь, просто я до сих пор еще не пришел в себя. - Куда он мог пойти? - Не знаю. Будет искать Купаву, коль начал, хотя я... сказал ему, чтобы он лучше нашел Клима, а потом уж пугал жену. - А где Клим? Он звонил вам? - Вчера... нет, позавчера вечером, собирался зайти. Дома он, наверное, или в институте, где еще ему быть? Столбов поднялся. - Что ж, спасибо за хлеб-соль, давненько не едал так вкусно и сытно, все время ем на бегу. Если позвонит Клим или Дан... - Позвоню. Садясь в такси. Столбов оглянулся: Мальгин-старший смотрел ему вслед хмуро и холодно, и было видно, что его гложут сомнения. Сейчас его сходство с сыном было несомненным. О своей удаче инспектор сообщил координатору уже в воздухе, и дальнейшее развитие событий могло его не волновать: за дело бралась вторая обойма оперативного розыска, способная отыскать иголку в стогу сена, не то что человека по горячим следам. Оставалось ждать результата и еще и еще раз прогонять модель контакта с Шаламовым, корректируя ее в зависимости от поступающей информации и надеясь на благополучный исход. Однако у Дмитрия возникла идея, и не поделиться ею с инком он не мог: найти Купаву и ждать Шаламова у нее. Инспектор был разумным оптимистом и верил в разрешимость любого ненадуманного конфликта, везде, где можно, применяя известную формулу ксенопсихологов: "В жизни всегда есть место компромиссу". Глава 3 Ландсберг, как всегда, был исключительно любезен, корректен, обаятелен. Да и одевался он в соответствии с модой, обладая хорошим вкусом, что всегда действует на умного собеседника положительно. И все же что-то в председателе СЭКОНа не нравилось Бояновой, а что именно - объяснить себе она не могла. Комиссар только что провела сеанс комп-анализа работы отдела в многовекторной сфере связей, и мысли ее все еще вращались вокруг важнейших проблем, одной из которых была проблема социоэтических отклонений в обществе, порождающих прогрессирующее отчуждение молодежи от интеллектуальных и творческих задач. Появление в управлении в этот момент Ландсберга отвлекало, и Боянова не смогла выдержать ровный тон. Правда, посетителя это не смутило. - Вы, как всегда, очаровательны, Власта. Я здесь пробегом и не задержу долго. Давно не получал от вас вестей о наших подопечных: Мальгине, Лондоне, Шаламове. Я слышал, Даниил появился на Земле? - От кого? - Боянова с неприятным удивлением посмотрела на Ландсберга, не предлагая ему сесть. - Слухом Земля полнится. Вы его еще не разыскали? Учтите, Власта, Шаламов - это на сегодняшний день ваша главнейшая забота! От того, как мы сработаем по нему, зависит безопасность многих сотен людей. - Во-первых, для меня это не главнейшая забота, а во-вторых, затронутые вами имена - моя область ответственности. - Боянова сделала ударение на слове "моя". - Разумеется. - Председатель СЭКОНа поднял руки вверх. - Я не спорю, но не стоит преуменьшать значение поступков таких людей, как Шаламов и Мальгин, наделенных нечеловеческими способностями. Это потенциальная угроза человечеству, и вы это прекрасно понимаете. Впрочем, не только экзосенсы, но и отряд интрасенсов тоже способен привнести смуту в нормальную жизнь общества. Я склонен верить некоторым ученым, утверждающим, что интрасенсы - наметившаяся тенденция вырождения человечества. - У меня иная точка зрения, - сухо ответила Боянова. Ландсберг прижал руки к груди. - Ради Бога, Власта, я никоим образом не настаиваю на своей, однако нам с вами необходимо перестраховываться в подобных вопросах, ибо отвечаем мы за безопасность цивилизации одинаково. Я отношусь к интрасенсам нормально, но они начинают переступать границы этических норм. Вы знаете, что они направили в Совет безопасности письмо с предупреждением, что сами "постоят за себя", если служба безопасности не примет мер в ответ на провокации в их адрес. - Я читала письмо. Они правы. - Допустим, это спорный вопрос, у большинства людей иное мнение. Письмо есть замаскированная угроза в наш адрес. - Береза - не угроза, где стоит, там и шумит, - ответила Боянова пословицей, не принимая предположения Ландсберга всерьез. - Но это предмет отдельного разговора. - Согласен. Кстати, вы свободны сегодня вечером? Я заказал столик в "Олимпиакосе", можем поужинать. - Если освобожусь, позвоните в половине восьмого. Председатель СЭКОНа поклонился, пряча усмешку в глазах, и вышел, элегантный, уверенный в себе, сдержанный, с легким налетом высокомерия, и Боянова тут же забыла о нем, как о досадной, но легкоустранимой помехе. Она любила работать в одиночестве, опираясь на опыт, запас знаний и быстродействие инка, и лишь по особой необходимости вызывала заместителей и дежурных по управлению. После одиннадцати позвонил Шевчук. Его динго-призрак, казалось, заполнил собой кабинет, настолько заместитель комиссара был колоритен и объемен. Поскольку оперативные сведения о работе секторов и комиссий поступали комиссару постоянно и своевременно, то есть она всегда была в курсе событий, то ее беседы с заместителями и начальниками секторов носили консультативный характер, если же звонил кто-то из аппарата тактического руководства, это означало, что требуется согласование планов - тактического и стратегического. Но Шевчук искал комиссара по другому поводу. - Космос настолько прозрачен и чист, - сказал он, - что это невольно вселяет беспокойство. Все наши векторы прежних тревог уперлись в глухие тупики: Маат и Орилоух опустели, "серая дыра" закрылась, сфера Дайсона еще ничем себя не проявила и особой опасности для исследователей не представляет. Только эйнсоф, пресловутая "сфера Сабатини", требует внимания, да и она относится больше к планетарной службе, а не пограничной. Мне кажется, назревают какие-то события, но какие именно - неизвестно. - У меня такое же ощущение, - призналась Власта, относившая Алексея Шевчука к разряду своих редких друзей. - Разве что область тревог моих земная: в обществе растет смута, странный духовный раскол, кампания против интрасенсов усиливается, а для качественного эфанализа - чем это все закончится - не хватает данных. Прогностический шум слишком велик, varia bles [Случайные переменные (англ.).] растут в геометрической прогрессии, добиться максимально возможного сокращения альтернатив не удается, и в результате получается головная боль, а не прогноз... - Боянова прервала речь, хотя Шевчук слушал ее с невозмутимым видом. От его крепкой фигуры исходила успокаивающая уверенность и сила. - Тебя беспокоит не только это, - сказал он. - Шаламов? - Он - в последнюю очередь. В конце концов Шаламов - одиночка, пусть и с экстразадатками, справиться с ним, если он поведет себя ненормально, мы сможем. - Даже если Мальгин и Лондон примут его сторону? Боянова покачала головой, вспоминая недавние предостережения Майкла и просьбу Мальгина взять на время отпуск. - Лондон, который вернулся, не станет на сторону Шаламова... если только это настоящий Лондон, а Мальгин... его я знаю мало, но зато знают другие, которым я доверяю, а они верят ему. Хотела бы я знать, где они сейчас: Мальгин, Железовский, твой любимый Джума Хан и Ромашин. - Власта снова покачала головой. - Ах, экс-комиссар, экс-комиссар, неужели это снова твоя затея? - Почему именно его? - Не доверяю я ему, Алекс, не доверяю, и все тут. Авантюрист он, рисконавт высшей пробы, готовый ради проверки идеи на непрогнозируемые сверхрисковые поступки, могущие повлечь за собой человеческие жертвы. - По-моему, ты к нему придираешься. Я работал с ним четыре года, это человек чести и большого личного мужества, ну а его проколы... кто из нас не рискует? Кто хоть раз не ошибался? - Профессионалы ошибаться не должны. Но Бог с ним, Ромашиным. Обойма сыщиков, кажется, вышла на Шаламова: сомнений нет, он на Земле. Думаю, скоро его вычислят, и мы посмотрим, насколько истинны подозрения Ландсберга. - Боянова поморщилась, щелкнула пальцами, улыбка пробежала по ее губам. - Вот загадочный человек. Ухаживает за мной. Но как-то по-иезуитски робко, не по-мужски, зато лихо провоцирует на язвительный отпор. - Чтобы ухаживать за тобой по-мужски, - пробурчал Шевчук, - надо быть по крайней мере интрасенсом. О каких провокациях речь? - Он вдруг воспылал негодованием к предупреждению интрасенсов, как бы оправдывая их оппонентов. Оправдывает он и деятельность молодежных формаций типа "эскадронов жизни", вернее, их охранников - брейкеров. "Мальчики шалят от избытка сил", - передразнила Власта Ландсберга. - Не понимаю я его. Кинет фразу и ждет моей реакции, а что прячется за этим - неизвестно. Даже иногда жаль становится, что я не интрасенс, давно прочитала бы, что у него на душе. - Разве в твоей команде нет интрасенсов? Дай задание провести пси-зондаж... - Шевчук замолчал и поторопился оправдаться, заметив сдвинувшиеся брови женщины. - Я пошутил. Ландсберг мне тоже не слишком нравится, но работать он умеет. Познакомь с ним свою сестру, она быстро разберется, что он за человек. Кто у тебя опер по "сыну сумерек", то бишь Шаламову? - Дима Столбов. - Хороший парень, цепкий, да и голова у него кумекает. Спи спокойно. Кстати, тебе сообщили, что из "сферы Сабатини" час назад вылетел объект, напоминающий фантом маатанского проникателя? Точно такой же голографический мираж нагнал у "серой дыры" Джума Хан. К сожалению, фантом вывернулся так неудачно, что врезался прямехонько в один из гелиоконденсаторов над Меркурием. - Последствия? - Да никаких, это же свет, ансамбль фотонов, создаваемый волновой матрицей. Ученые до сих пор спорят, возможны ли подобные фантомы, а те начинают появляться все чаще. "Сфера" - хитрая штучка, мы с ней еще нахлебаемся... типун мне на язык! Сигнал внимания, передаваемый по системе "спрута", привлек внимание обоих. Дежурный инк передал сообщение, что из "сферы Сабатини" вынырнул земной драккар под названием "Арджуна". - Дьявольщина! - с расстановкой произнес Шевчук, меняясь в лице. - Это же наш аппарат, который мы запустили в Горловину! Он исчез и не вернулся. Почему он вылез именно здесь?! Извини, Власта, я на Меркурий. - Связь прервалась. Боянова, поразмышляв с минуту, вызвала дежурного и сообщила, что убывает на спейсер погранслужбы "Шевалье", стерегущий над Меркурием таинственный объект под названием эйнсоф. Известие о драме, происшедшей в Дарвазе (районе Белик-улы, массив Умаберг), Столбов получил поздно вечером и тут же помчался туда, используя для быстроты свой сертификат опера-оператора тревоги по формуле "ЗОВ-1". Правда, на место происшествия он все равно прибыл к шапочному разбору: оперативники тревожной обоймы уже успели допросить свидетелей, а эксперты - восстановить цепь событий. Квартира, где появился Даниил Шаламов, принадлежала двадцатичетырехлетнему Махмуду Бобекулы, никогда и нигде не работающему и давно состоящему на учете в комиссии социоэтического контроля. Одет Шаламов был в серо-зеленый комбинезон из материала, напоминающего сморщенную слоновью кожу, и шагал так тяжело, будто весил не менее тонны. Дверь он открыл сам, хотя она была заперта на кодовый замок. Чем занимались в этот момент гости Махмуда - трое девушек и четверо молодых людей в возрасте от девятнадцати до двадцати шести лет - догадаться было несложно: в квартире нашли остатки проекционного игрового комплекса "Иллюзион", доработанного "умельцами" для показа-переживания незаконных сексофильмов - от эйфоросекс-шоу до наркомузыкальных, истощавших нервную систему. Шаламов искал Купаву, и она бывала здесь изредка; осталось тайной, каким образом Даниилу удалось выйти на этот "притон". Однако молодые люди повели себя не лучшим образом. Где находится Купава, они, может быть, и не знали, но бесцеремонность гостя привела их в ярость. Если бы они только догадывались, кто перед ними... Парни не ответили на вопрос гостя, нагрубили ему и принялись выпроваживать из квартиры, подогреваемые смехом юниц. Шаламов не ответил на остроумные выпады, и все закончилось бы хорошо, если бы не уверовавший в аргумент силы приятель Махмуда по имени Селим, занимающийся в секции восточных единоборств, который решил ускорить проводы сейфмена. На толчки в спину Шаламов ответил не сразу, было видно, что он борется с собой (именно так восприняли и описали его колебания свидетели), но Селим толкнул еще раз... Удара не заметил никто, да его, наверное, и не было, но вся компания увидела вдруг летящего по воздуху приятеля, который врезался в потолок (!), затем в стену, сокрушив по пути проектор "Иллюзиона", и остался лежать неподвижно. Парни вскочили, бросились к Шаламову, и тогда он нанес свой знаменитый оглушающий пси-удар. Видения, возникшие при этом у молодых людей, немного отличались, но основным для всех было ощущение прыгнувшего на них чудовищного зверя, похожего на монстров Апокалипсиса! У девушек даже во время рассказа в глазах плескался ужас, и Столбов, невольно усмехнувшись в душе, подумал, что они надолго запомнят этот "сеанс удовольствия". Компания была ему неприятна, такого "зверинца" он не видел давно: девицы размалеваны светящимися красками, парни мылись едва ли чаще одного раза в полгода, и - о Боже! - как они были одеты! Во всем вызов, броская вычурность, претензия на оригинальность, суперэкзотика и полное отсутствие меры. - М-да! - сказал кобра оперативников Вольдемар Хмелевский, встретившись со Столбовым взглядом, когда они остались наедине в разгромленной квартире. - Серьезный супротивник этот "сын сумерек", вишь какой сабантуй устроил. - И все же воздержитесь от прямого контакта, - сказал инспектор, сравнивая впечатления пострадавших от этого контакта. - Ни в коем случае не идите на конфликт, а тем более не пытайтесь применить суггесторы и парализаторы. Ромашин когда-то попробовал... еле жив остался! - Обижаешь, опер! - улыбнулся блондин Хмелевский, высокий, поджарый, энергичный. - У меня проколов еще не было. - И все же будьте осторожны. Учитывайте, что действия Шаламова не могут быть квалифицированы как форс-мажор, а поле его возможностей настолько широко, что даже Умник не знает его пределов. - Мы тоже не лыком шиты. - Хмелевский сверкнул белыми зубами. - Но действуем в пределах инструкции. - Быстрее ищите Купаву. Найдете ее - Шаламов сам придет к вам. Еще раз осмотрите ее квартиру, разрешение соэтиков получено. - Мы там уже побывали и обнаружили вот это. - Командир группы протянул Столбову прозрачный пакет, в котором лежал шарик из перламутрово-серого тумана. Впрочем, не тумана. "Шарик" казался прозрачным и невероятно глубоким одновременно, и у инспектора родилось впечатление, что из "шарика" затаенно кто-то смотрит на него... - Что это? - Ребята назвали эту штуковину "зрачком дьявола". Никому в руки он не дается, только мне удалось заловить его в пакет с десятой попытки. Отнесу экспертам, пусть повозятся. Столбов сглотнул ставшую горькой слюну. Он был ошеломлен и не скрывал чувств: в руках безопасника лежала "магическая сфера", которую Мальгин некогда принес к себе домой, забрав ее у Купавы. Эта "сфера" была второй. О том, что он замечен и начался его розыск, Шаламов узнал сразу после возвращения домой: следы в квартире удалось идентифицировать без усилий, а "домовой" дополнил выводы хозяина, зафиксировав переговоры розыскников, но самое плохое крылось не в факте раскрытия инкогнито, а в пропаже "эскалатора", связанного "струной" метро с трансфером Галактики. Скорее всего "эскалатор" забрали безопасники, заметившие его в гостиной: Шаламов вспомнил, что оставил кокон именно в гостиной, ничтоже сумняшеся в его безопасности. Теперь же приходилось искать не только жену, но и кокон, что сулило нежелательные последствия. Даниил не боялся быть узнанным, но не хотел лишаться свободы передвижения и действия. Не боялся он и того, что служба безопасности ограничит его желание считаться только со своим собственным видением реальности, полагая это видение истинным и неоспоримым. Конкурирующие структуры личностей человека и маатанина в глубинах его психики давно пришли к обоюдному согласию, дополняя друг друга в попытках осмыслить встречаемые в пути миры. И хотя в своих странствиях Даниил достигал, говоря словами древнего философа Вихерта, "такой туманной дали, что у него сначала отказывали чувства, а потом и разум", объединение психик сыграло положительную роль. Искушение полностью уйти в психику "черного человека", подчинить остатки человеческого "я" сознанию маатанина преследовало Шаламова постоянно, однако что-то все же останавливало его, какое-то слабое эхо древней родовой памяти, следы погребенного в глубинах чужой психики культурного слоя человека, бессознательный зов всех образов души. Зов этот становился все глуше и тише, раздавался все реже, а по мере угасания в душе человеческого падал и уровень адекватности восприятия мира, а также оценка собственных поступков. Шаламов не понимал, вернее, не хотел понимать и даже не задумывался над тем, что он в настоящий момент настолько превосходит по возможностям любого человека, насколько тот, в свою очередь, превосходит крота. Как вселенная того же крота отличается от вселенной кошки, так и вселенная Шаламова отличалась от вселенной обычного человека, не способного мыслить сразу в шести направлениях и решать до десятка задач одновременно. Решающую роль в организации личности Шаламова сыграла адаптация к обладанию: он имел что хотел и не видел препятствий к исполнению очередной прихоти. По сути, он стал воплощенным идеалом философии дилайтменов, основанной на вседозволенности и предельной степени потребления, однако оценить себя со стороны не мог. Досада на возникшие неудобства выросла в гнев и, как всегда в такие моменты, сработал переключатель потока сознания из сферы человеческой в психику маатанина. Обычно Даниил отключался начисто, ничего не видя, не слыша, не чувствуя как человек, так как при попытке параллельного мышления однажды получил изрядный болевой шок, но все же изредка задерживал уход в небытие, надеясь если и не контролировать поведение тела, то хотя бы присутствовать при его деятельности в фазе "черного человека", и на этот раз ему удалось продержаться почти минуту. Мир вокруг мгновенно преобразился, соответственно чувственному восприятию "черного человека", имевшего около трех десятков органов чувств. Шаламов увидел свою квартиру, комнаты за стенами, весь дом, город, Землю и Солнечную систему одновременно! Он ощущал не только тепло, тяжесть, трение о тело воздуха, но и электрические токи, струи излучений, хоровод электромагнитных полей, свечение и пульсацию пси-полей и множество тончайших материальных образований, у которых не было названия в человеческом языке! Он видел свое тело изнутри, чувствовал шорох крови, шипение химических реакций в мышцах, вихри биоэнергетики и бег электронов по клеткам! А еще он увидел и ощутил мерность пространства, живое горение вакуума и призрачное, пульсирующее, оглядывающееся течение времени! Вместе с восприятием окружающего мира изменилось и мышление: оно стало многослойным, многоуровневым, узловатым, подчиненное сложнейшим законам сознания "черных людей". Небывалая глубина, невероятная сложность и необъятность Вселенной открылась Шаламову... и разом все исчезло в красной вспышке боли. Человеческое "я" не выдержало перенасыщения волной информации... Очнулся он через сорок с лишним минут, привычно проверил "кладовые" памяти и нашел то, что ему оставил "черный человек": координаты эскалатора и предполагаемое местонахождение Купавы. Каким образом "черный" Шаламова вычислил это, на основании каких данных, с помощью каких методов, Даниил не знал, да и не интересовался. Важен был сам факт обладания необходимыми сведениями, а не пути их поиска. Кроме всего прочего, в памяти появилась информация о последнем периоде жизни Купавы, в том числе о ее нервных срывах, хотя данное известие не особенно взволновало бывшего спасателя. Причины нервного расстройства жены были ему понятны, ибо много вселенных назад он честно предупредил ее, что никогда не появится на Земле, пока жив Мальгин. Однако многое изменилось с тех пор, Шаламов вновь ощутил потребность в общении с Купавой и с легкостью изменил своему слову, оправдав себя тем, что Купава будет рада увидеть его живым и невредимым. Логику доказательств он менял произвольно в зависимости от настроения, считая, что решения, принимаемые им, непогрешимы. С восхитительной инфантильной наивностью, порожденной расщеплением личности, он все еще считал себя спасателем. Дома оставаться было нельзя, безопасники могли вот-вот "сесть на хвост" и установить слежку. Даниил набрал код службы поселения Брянска, представился "странствующим дервишем" Световидом, и дежурный РСП дал ему адрес свободной квартиры в Кожице, окраинном экорайоне города. Глава 4 Сияющая бездна открылась впереди: свет струился, переливался, плакал и смеялся, затягивал, обволакивал тело и растворял в себе... Переливы света были настолько красивы, что дух захватывало от этой феерической гармонии, замирало сердце, исчезали все чувства, кроме одного - чувства удивительного наслаждения... За зеленой гаммой следовала желтая, потом голубая, малиново-фиолетовая, и заканчивала цикл серая, в которой было не меньше оттенков, чем в любой другой. Тело отзывалось на музыку света волнами такого неизъяснимого, не выразимого словами удовольствия, что хотелось петь, плакать, смеяться, кричать, испытывать боль и в конце концов умереть... Световые веера стали восприниматься на слух, и даже кожа на голове, на груди, на кончиках пальцев рук и ног начала вдруг осязать этот свет, как шелковистое прикосновение крыльев ангела. Послышался прекрасный, мягкий и теплый, бархатистый, словно шкура кошки, звук, влился в уши и потек по жилам, из артерий в вены, достиг сердца, вызвал взрыв нежности и любви к неизвестному существу, ждущему впереди. Захотелось вонзиться в распахивающуюся бездну еще глубже, достигнуть Дна, самому превратиться в свет и звук и стать Бездной... Руки и ноги исчезли, осталась только голова, перепутавшая все чувства, потерявшая в водовороте инобытия всякую ориентацию. Она начала расти, распухать, заполнять собой бездну, Галактику, всю Вселенную!.. Жизнь остановилась, хотя смертью назвать эту остановку было нельзя. Глубокая тьма проглянула со всех сторон, поманила пальцем, затопила все вокруг тишиной. Истома и нега... ничего больше, только истома и нега... Радужная гамма солнечного света сменилась убаюкивающей мелодией лунного, бестелесного, прозрачного... Нега и покой... медленно угас последний серебряный луч, замолк и шепот на полуфразе тонкого намека... покой... Кто-то со знанием дела влепил ему пощечину, так что в ушах еще долго плыл красный колючий звон. Человек в кресле, одетый в желтый спортивный костюм, зашевелился. Его лицо напоминало лезвие томагавка, горбоносое, смуглое, резкое. Он поднял голову, обвел комнату бессмысленным взором, дотронулся до уха. Рука наткнулась на золотую сетку-еж эмкана, замерла. Сбоку донесся приглушенный мужской смешок. Человек повернул голову и встретил взгляд другого мужчины, дородного, седовласого, с лицом стареющего льва, одетого в деловой костюм "эпок". - Итак, что скажете, генерал? - Потрясающе! - "Индеец", которого назвали генералом, сбросил эмкан, с трудом дотянувшись до подноса рядом с креслом, взял стакан с искрящимся золотистым напитком, выпил. Рука его дрожала. Седовласый "лев" снова коротко рассмеялся, выключил проектор "Иллюзиона", скомандовал кибу убрать аппаратуру в шкаф. - Как впечатления? Сногсшибательно? А ведь вы прочувствовали всего-навсего вступление в сюиту ля-минор "Деление бактерии". Две минуты. А если бы начали с финала - получили бы, образно говоря, ожог нестерпимого наслаждения. Ну а всего сеанса не выдержал бы даже я, ее создатель. Слишком глубок транс, медитация достигает фрейдовских нейроцентров, наступает циклическое возвращение к насыщению, организм автоматически включает запись снова и снова... Лезвиелицый "генерал" покачал головой. - Это должно вести к полному разрушению психики, профессор. Нет? Впрочем, для молодежи подобные развлечения как раз то, что она требует: думать не надо, двигаться не надо, мечтать не надо, беспокоиться ни о чем не надо. Включил аппарат и получай что хочешь, в меру фантазии, ограниченности или испорченности. - Вы не совсем правы. Наркомузыка и техносекс не способствуют абстрактному видению, они "тренируют" принципы удовольствия и могущества, овладевающие сознанием и неокрепшей психикой молодых весьма прочно. У них не остается ничего, кроме безразличия к будущему и желания исчерпать все, что даровано плотской жизнью. Ну а реализация... "Генерал" поднял руку, его собеседник замолчал. - Профессор, я знаю, что психосоциология - ваш конек, но мне она ни к чему. Перейдем лучше ко второй, подводной части "айсберга" вашей деятельности. Что интересует вас как инспектора Ордена в первую очередь и что волнует патриархов Ордена во вторую? Кстати, почему вы не воспользовались консорт-линией, а решили навестить меня лично? - Потому что и консорт-связь не обеспечивает полной секретности, прокачивается через компьютерные центры. Агентурные сети сейчас надежнее остальных способов связи. Генерал, к сожалению, не все делается нами чисто, безопасность заинтересовалась деятельностью "хирургов". Кто допустил утечку? "Индеец" помолчал, поморщился, допил тоник, сказал нехотя: - За самодеятельность он уже получил свое. - Вы утверждали, что кретинов не держите. Из-за него нам теперь приходится менять коды, названия основных баз, тактику групп и их обозначения. - Он молод, горяч... прирожденный лидер-исполнитель. Рвется к власти, ненавидит интрасенсов лютой ненавистью: кто-то из них не поделил с ним девочку. Проколов больше не будет, ручаюсь. - Хорошо. Теперь главное - Шаламов, "сын сумерек", как назвали его безопасники. Ваша задача: найти, усыпить, применить глубокое пси-зондирование и выкачать все, чем набит его мозг. "Генерал" улыбнулся; примерно так же мог улыбнуться кусок льда. - Вы говорите так легко, будто Шаламов - обычный человек, хомо ординарес. - Он опасен, я знаю, но не настолько, чтобы мы не справились с ним. Бросьте на него всю макро- и микротехнику, а также погранхимию, компьютерное обеспечение я гарантирую. В крайнем случае примените парализаторы, на Земле еще сохранились арсеналы с грифом "секретно". - Для поиска такой фигуры, как Шаламов, необходимо установить контроль над коммуникационными сетями. - Такой контроль уже установлен. Мы подготовили инк того же класса, что и Умник в УАСС, кодовое имя - Сапсан. С помощью одной из вирусных программ он вклинился в координационный комп Европы, остальное - дело техники. Кстати, именно с его помощью мы вышли на информбанки с данными об интрасенсах. Выход на Сапсана возможен с любого домашнего компа... если знать код распознавания. - "Профессор" протянул собеседнику черную кнопку с алой искрой света внутри. - Это ключ к программе. Кроме вас, такие ключи имеют только патриархи. Что вас беспокоит еще? "Генерал" кивнул, словно рубанул воздух своим узким лицом. - Не что, а кто: некто Аристарх Железовский, биоматематик Института внеземных культур. Есть подозрения, что он начал работать на безопасность. - Ну и что? Какую угрозу может нести движению какой-то биоматематик? - Прежде всего он талантливый математик, известный в научных кругах, и способен вычислить утечку информации из оперсети управления. Конечно, я пользуюсь надежным каналом проникновения в сеть, обходя системы опознавания "свой-чужой", но в любой момент он может выйти на "след" официального канала и пойти дальше. - Зачем ему это надо? - Он не стандартный трудяга-программист, его не особенно прельщает даже работа эфаналитика, поэтому он берется решать задачи, совершенно далекие от тематики ИВКа. "Мне интересно", - заявил он еще одному нашему подопечному Климу Мальгину. - Так попробуйте привлечь его на нашу сторону. Задачи по разрушению не менее увлекательны, чем задачи по созиданию. - Попробуем, но вряд ли он согласится. - Тогда устраните его. "Генерал" снова улыбнулся. - Я безнадежный эстет, профессор, я не люблю убирать людей до того момента, пока не возникнет ситуация - я или он. Мне хочется переиграть его, хотя он интрасенс, а я нет. Настала очередь хмуриться профессору. - Не увлекайтесь, мон шер ами, не переоценивайте себя и своих людей. Вы уже ошиблись с оценкой Мальгина, упустив его дважды, а ведь он еще не интрасенс, лишь "куколка" интрасенса. Эти люди опаснее, чем вы думаете, наверное, они действительно представители нового витка эволюции человека, за ними будущее... если их не остановить. Слава Богу, что они ярые индивидуалисты, но стоит им объединиться - и мы потеряем все! Представляете, что произойдет, если объединятся люди, способные читать мысли, владеющие телом до физического предела, могущие ускорять физиологические процессы, устанавливать между собой связь на колоссальных расстояниях, внушать любой образ?! Остальное человечество смирилось с их появлением, но стоит смириться нам - исчезнет единственная сила, которая способна остановить их прогресс... и нашу гибель. - Цель, достойная того, чтобы за нее... - "генерал" поднял стакан с напитком, - уничтожить любое препятствие. А с Мальгиным все будет нормально, мы найдем его, выкачаем все, что он знает, а знает он, к моему удивлению, немало. - Значит, надежды ваши оправдались? - Он хранит многие экзотические тайны "черных людей", хотя и не способен почему-то ими воспользоваться. Парень он сильный, тренированный, с задатками экзосенса, если судить по способности к внушению, но отключить его можно. Один из моих помощников - его давний соперник и жаждет с ним посчитаться, хотя и побаивается. Вот его-то поспешные действия и сорвали операцию. Но проколов больше не будет. - А вы сами не боитесь Мальгина? Я слышал, он уложил шестерых ваших парней, а также легко одолел какого-то чемпиона Азии по сабельному бою. "Генерал" скривил губы, поднес к виску наушник эмкана, и в комнату бесшумно вошел бритый наголо, широкий громадный парень с тяжелым бугристым лицом, поклонился. - Год, продемонстрируй, - сказал "генерал". Парень внезапно оказался рядом с профессором, и тот повис вниз головой, удерживаемый за щиколотки: молодой человек держал его на вытянутой руке безо всяких усилий! Перевернул, усадил в кресло, затем сделал движение - рука его исчезла из поля зрения, так велика была скорость удара, - и верхняя кромка стакана на подносе брызнула стеклянной пылью на стену, в то время как вторая половина с напитком осталась на подносе, почти не сдвинувшись с места. "Генерал" кивнул, парень исчез. - Ну как? - Неплохо, - проворчал несколько ошеломленный "лев".- Кто он? - Моя тень. Кстати, он - брат того самого чемпиона Азии, но сильнее. И таких у меня целая обойма - тридцать человек. А те, что "щупали" Мальгина, обыкновенные мальцы с высоким самомнением и плохим тренингом, дилетанты. Этот не уступит ни одному чемпиону мира любой школы единоборств, хотя никогда не выступал в официальных соревнованиях. По классификации ниндзюцу он - тюнин [Владение боевым искусством ниндзюцу подразделяется на три уровня: 1-й - гений, разведчик и боец (базовые навыки), 2-й - тюнин (развитие психических способностей), 3-й - дзэнин (девять тайных ступеней к просветлению и совершенству).], в совершенстве владеет японским мечом катаной в стиле татикадзе и вообще любым видом холодного и огнестрельного оружия. - И не выступает в чемпионатах? - Его мечта - стать дзэнином, овладеть девятью ступенями к просветлению - дзэн, достигнуть сатори... в общем, цель вполне благородная, способная оправдать многое. - Для ее достижения нужен какой-никакой интеллект, а не просто слепая сила, гибкость, реакция. - Год закончил медицинский институт, так что по образованию он хирург. - И при таком интеллекте ему нравится быть вашим исполнителем и телохранителем? - Спросите у моей ноги, нравится ей ходить или нет. - "Генерал" засмеялся. - Он мой до мозга костей! Знаете, что такое харизма? Профессор выпятил в раздумье нижнюю губу. - Погодите... наделение личности свойствами, вызывающими преклонение перед ней и безоговорочную веру в ее возможности. Так? Вы хотите сказать, что этот молодой человек преклоняется перед вами? - Абсолютно справедливо. Я ведь тоже "черный пояс", да плюс опыт, да плюс знание его психики (у него конкурентный тип реакции на мир), ну и кое-какие технические новинки... вроде имплантированного под кожу суггестора. - Ах, вот оно в чем дело! - Профессор с любопытством глянул в загоревшиеся глаза собеседника, в котором пробудились эмоции. - Он об этом не знает? - Обижаете. Конечно, нет. В любой момент я могу превратить его в машину для убийства, в чудовище, и никакой интрасенс не сможет его остановить. - Где он работает? - В погранслужбе. - Похвально. Однако мне пора. Несколько мелких замечаний. Вы уверены, что Майкл Лондон ничего не знает и не помнит? - Абсолютно! Его проверяли и пограничники, и безопасники, и мы. Он пуст, как воздушный шар, я имею в виду отсутствие маатанских знаний. - Странно. Он был вторым экзосенсом после Шаламова, знал все, что знает любой "черный человек", и вдруг такая метаморфоза. Здесь какая-то тайна, и патриархи хотели бы ее разгадать. - Постараюсь. - Второе. Как вы считаете, не слишком ли шумно стало на Меркурии после рождения "сферы Сабатини", чтобы держать там нашу... э-э... спецлабораторию? - Мне кажется, наоборот, шум и кутерьма полезны, они маскируют связь с этой... лабораторией, позволяют без особых ухищрений поддерживать линии доставки необходимых материалов. - Хорошо, мы учтем это соображение. И последнее: ваши мальчики из "эскадрона", как вы сами понимаете, засвечены, использовать их в серьезном деле уже нельзя, пусть развлекаются сами, без опеки, оборвите связь. И упрячьте куда-нибудь эту даму, жену Шаламова-Мальгина, она многое видела и нечаянно может проговориться муженьку или... второму. Заодно попытайтесь устроить засаду Шаламову, ведь он ее зачем-то ищет? А если взять его не удастся, не упускайте его из поля зрения и под видом работников безопасности подразните его, заставьте испытать страх и ярость. Шаламов - очень выгодный козырь в борьбе с интрасенсами, понимаете? - Кажется, понял. Он не станет разбираться, кто прав, кто виноват... - Вот именно, а мы подымем шум на всю Систему: мол, интрасенсы опасны, они все - потенциальные убийцы, маньяки, садисты, способные уничтожить весь род человеческий... эту толпу баранов! Масса есть масса, э? Надо лишь подыграть ее чувствам. Толпа не терпит индивидуальности, она ее подавляет, ограничивая свободу ради равенства и подменяя братство стадным инстинктом. Впрочем, я увлекся, прошу прощения. Итак, до связи, генерал. Седовласый встал, поправил костюм. - Не провожайте, у меня своя подстраховка. Удачи всем нам! Вышел. Хозяин квартиры тоже встал, задумчиво походил по комнате, кивая в такт мыслям "томагавком" лица, подошел к полусфере "домового" и проверил пуговку кассеты: разговор должен был быть записан от начала до конца, но запись оказалась стертой. Профессор, уходя, принял необходимые меры предосторожности, у него действительно была своя подстраховка. Власта Боянова пробыла на Меркурии недолго: космическим бюро руководили люди, которым она доверяла не меньше, чем себе, - Шевчук и Лютый. Дело свое они знали мастерски и в советах, а тем более в дублировании, не нуждались. Шевчук был прав, назревали какие-то события с участием старых знакомых - "черных людей" и орилоунов, а также их странной полуживой техники. Заросшая "серая дыра" продолжала одного за другим генерировать призраки маатанских проникателей, "рассыпавшихся" на облака фотонов при любом прикосновении, а факт появления из "сферы Сабатини" на Меркурии драккара Арджуны, запущенного в Горловину "серой дыры" еще до ее схлопывания, говорил о какой-то глубокой связи этих объектов, понять которую физики пока не могли. Драккар, вернее его неощутимый голографический мираж, догнали, однако выяснить причину его появления не сумели: аппарат врезался в лопасть солнечного концентратора и превратился в тусклую вспышку света, как и маатанский корабль до него. Пограничники, наблюдавшие з