Мальгину внезапно показалось, что Лондон превратился в гиганта-циклопа, в единственном глазу которого сверкнуло пренебрежительное угрюмое предупреждение. Впрочем, этот пси-импульс почувствовали все. - Он маг, - медленно проговорил гость. - Но он маг на грани безумия. Понимаете, с кем вы хотите поиграть? - Мы не хотим играть, - возразил Мальгин, сохранивший философски-минорное настроение. - Мы хотим его вылечить. Я в долгу перед ним. - И я, - кивнул Ромашин. - Кроме того, существует много причин, по которым он обязан появиться на Земле и расставить точки над "i". Лондон с неопределенной и не очень понятной жалостью оглядел спокойное лицо Мальгина, однако возражать не стал. - Еще вопросы? Мне пора. - Орилоунское метро сохранилось? - быстро спросил Ромашин. - Сеть орилоунского метро - периферийная ветвь в Галактике, на самом деле главные "струны" соединяют не только домены нашей Метавселенной, но и многие топологически связанные вселенные. Масштаб этого вида связи колоссален. - И создан он Вершителями? - Вершители - собирательное название многих сотен разумных рас из иных вселенных, "черные люди" просто не смогли уберечь этот факт в памяти, хотя и были разумными информационно-энергетическими "консервами". - Они все ушли в Горловину "серой дыры"? - Нет, многие не успели, в основном те, кто не смог найти Горловину. Без проникателей это практически невозможно. - Значит, маатане и орилоуны спешили в "серую дыру" не зря, и в нашей Галактике больше не осталось "серых дыр" со встроенными механизмами перехода? - Совершенно точно. - А "сфера Сабатини"? Знаете, о чем речь? Лондон покосился на Ромашина, на щеках которого разгорелся румянец, хотя с виду эксперт был хладнокровен. - "Сфера Сабатини", или эйнсоф, как вы называете, на самом деле узел пересечения физик, причем многих, вы даже не представляете, как опасно его соседство с Солнцем. - И виноват в этом я, - тихо сказал Ромашин. - Власта права. Хотя я считал, что интерес мой оправдан. Лондон ничего не сказал в ответ. - Черт возьми! - взорвался вдруг Железовский, заставив всех вздрогнуть. - Вы наговорили столько интересного, что хочется жить! А также очень хочется знать, что это за объекты и откуда их приволок Шаламов, почему погибли цивилизации, память о которых хранит ваша "Красная книга" и... Лондон остановил математика знакомым жестом: ладонь вперед. - Я завидую вам, Аристарх, вы здесь единственный из всех по-настоящему счастливый человек. Хорошо, я отвечу на ваши последние вопросы, но они действительно последние. Объекты эти - из... э-э... скажем, из "Музея культур", не предназначенного для человечества, ибо земная цивилизация - единственная из технологических - еще не погибшая цивилизация, остальные, вернее память о них, - здесь. - Майкл легонько коснулся пальцем обложки "книги". - Другие предметы - суть целые миры, связанные нашей трехмерной физикой и видимые разными людьми по-разному в силу развитости воображения, культуры и психологической закалки. Лондон перевернул исчезающий "голыш", и тот пропал, будто его и не было. - Это не камень, каким он вам представляется, а устойчивый ансамбль хрононов - квантов времени, вектор которого направлен не в будущее и не в прошлое, а "в сторону" от потока времени нашего мира. Взаимодействует он только с гравитацией. - Здорово! - прохрипел Железовский. Глаза его горели. Он действительно счастлив, мимолетно подумал Мальгин, хотя и сам был потрясен и заинтригован. - "Плачущая свеча", или "бокал", - продолжал Лондон, - на самом деле эмоциональный резонатор, только эмоции, на которые он реагирует, никогда не смогут затронуть человека, потому что ему таких не испытать никогда. "Плач" - лишь слабое эхо какой-то чувственной струнки. "Морозный узор", используемый вами в качестве стакана объемом в двести кубических сантиметров, - это звездная система, эквивалентная по размерам и массе галактике туманность Андромеды, разве что в настоящий момент ее размерности скомпактифицированы. - Дьявольщина! - Железовский уже с трудом удерживался от жестикуляции. - "Кинжал", он же "наконечник копья", - в действительности древний звездолет из шестимерной вселенной, где отсутствует одно, но существенное измерение - время, просто в нашей Вселенной он принял такой облик. Ну а ваша "магическая сфера", как вы уже догадались, - свернутый компактный переход к одному из уцелевших орилоунов. То есть это еще не вход в систему метро, а как бы эскалатор к нему. Подчеркиваю: все эти объекты весьма опасны, их поведение непредсказуемо, а реализация их возможностей может доставить массу неприятностей типа "сферы Сабатини". Я удовлетворил ваше любопытство, джентльмены? Тогда прощайте. Лондон встал, собрал в карман, казавшийся безразмерным, все находки Шаламова, и шагнул к холодно мерцавшей трубе входа в "струну" орилоунского метро. - Минуту, - раздался в наступившей тишине голос Мальгина. - Майкл, оставьте нам эту "дверь"... э-э... эскалатор. Лондон отрицательно качнул головой. Мальгин напрягся, странным образом поголубел, волосы его затрещали золотистыми искорками, и в тот же момент туманный столб над столом превратился в знакомую сферу со звездами внутри. Лондон снова покачал головой. - Едва ли вам удастся... "Сфера" струйкой дыма перетекла в ладонь Мальгина. Тот улыбнулся, глядя на Майкла снизу вверх, поиграл "сферой", то превращая ее в полосу дыма, то в кольцо, то в черную дыру. - Оставьте ее нам, Майкл, под мою ответственность. Я смогу управлять ею без вреда для кого бы то ни было. Ведь вы давно знали, что так и будет. Снова в глазах Лондона проглянула тоска. - Хорошо, - сухо сказал он. - В конце концов ваша судьба - это только ваша судьба. Но будьте осторожны: этот "эскалатор" принес Шаламов, и в любой момент он может выйти из него. Струйка дыма превратилась в белесый столб. Лондон вошел в него и исчез, столб тут же сжался в "сферу", откатившуюся к стене. Джума Хан, сидевший к ней ближе всех, попытался взять ее, но у него ничего не вышло ни с первого, ни со второго, ни с третьего раза. - Маленько, кругленько, а за хвост не поднять, - задумчиво пробормотал Ромашин, глядя на "сферу". Перевел взгляд на побледневшего Мальгина. - Вам плохо, Клим? Может быть, действительно не стоит рисковать? - А что мы теряем? - пробурчал Железовский, приобретая свой обычный вид. - Надо лишь подготовиться к путешествию - и вперед! Сдается мне, это был не сам Лондон, а еще один его двойник. - Очень может быть, - сказал Мальгин, прислушиваясь к недовольному ворчанию "черного человека" в голове. - Но он не прав: наша судьба - не только наша судьба... - А когда это ты успел научиться управлять этой штукой, эскалатором? - Управлять им действительно очень просто, хотя и надо знать... пароль. - Мысленное управление? Что за пароль? - Я сам только что догадался. Эскалатор принес Шаламов, а чтобы никто, кроме него, не смог открыть вход, он закодировал его мысленной фразой, строкой из любимого им Верхарна: "Я - обезумевший в лесу Предвечных Чисел"... И не успело смолкнуть эхо слов Мальгина, как сгусток тьмы у кресла Джумы превратился в мерцающий туманный столб. Эскалатор приглашал всех желающих к путешествию...  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *  БЕЗУМЕЦ Глава 1 Вода была теплая, ласковая, голубая и прозрачная до самого дна, ею хотелось дышать, а не купаться в ней. В этот поздний час в бассейне управления никого не было, кроме Забавы, Власты и ее дочери, но со стороны, наверное, казалось, что он полон людей - столько веселого шума сумела создать эта троица, заводилой которой являлась, несомненно, Карина, маленькая дочь Власты Бояновой. Сначала они играли в пятнашки, потом переплывали бассейн наперегонки, ныряли с вышки, топили друг друга, кидали мяч, отдохнули немного, хотя неугомонная Карина тормошила взрослых и заставляла их играть еще и еще, так что они забывали, сколько им лет и где они работают. Закончилось все тем, что к Власте подплыла Забава и сказала, понизив голос: - Кажется, тебя ищут. Власта безмолвно повернула к лесенке из бассейна, зная, что предчувствия сестры всегда сбываются. Она успела постоять под душем и накинуть халат, прежде чем в помещении бассейна появился Дмитрий Столбов в строгом вечернем костюме, будто он собирался на вечер менеджмента. Впрочем, привычка инспектора одеваться в подчеркнуто деловом стиле импонировала Бояновой, как и его манера держаться. Рацию "спрута" комиссар безопасности надевать не стала, в случае тревожных вестей, требующих оперативного вмешательства руководителя такого ранга, как она, ее бы разыскали и так. - Что произошло? - Власта кивнула на диванчик в нише, откуда зеркало бассейна было видно как на ладони. Столбов, помявшись, сел. - В общем-то, ничего страшного, хотя естественным событие назвать нельзя. Наша поднадзорная тройка: Ромашин, Железовский и Мальгин - исчезла. - Как это понимать? - Боянова осталась спокойной, наблюдая за резвящейся дочерью. - Они забрали Мальгина из клиники - кстати, он вылечился сам, практически без помощи врачей, - зашли и нему домой и... исчезли. Власта оторвалась от своего занятия и посмотрела на инспектора. Тот правильно понял ее взгляд. - Специального наблюдения за ними, конечно, никто не устанавливал, но по Мальгину проводится императив "телохранитель", отсюда и информация. Командир группы ждал сутки, потом позвонил нам. В квартире хирурга - никого! Кузьма - это "домовой" Мальгина - твердит, что у него нет сведений относительно местонахождения хозяина. Однако из квартиры он не выходил, это абсолютно точно. Комиссар, казалось, не поняла, о чем идет речь. - Может быть, они у соседей? - Мы проверили. Они не выходили. - Мистика! - В мистику я не верю, но их там нет. - К ним никто не заходил? - Нет. И на розыгрыш это не похоже. Я подключил к розыску паучников управления, но скорых результатов ждать не приходится. Это все, что я хотел сказать. - Столбов встал. - Извините, если потревожил. - Хотел еще что-то сказать, но, поколебавшись, не решился. - Свяжитесь с Лондоном, - сказала Боянова ему в спину. - Может быть, он знает, в чем дело? - Он не знает, - ровным голосом ответил инспектор, оглянувшись через плечо. - Я был у него, Майкл перестал быть экзосенсом, он обыкновенный человек, уравновешенный, доброжелательный и умный, но и только. К тому же он ничего не помнит с момента взрыва "черного человека" - дифференциальная амнезия. - Странно. Еще несколько дней назад я слышала его предсказания и предупреждения, подтверждавшие его экстраординарные способности. Что же изменилось? Он не играет с нами? - Вряд ли. Правда, актерские способности его нам неизвестны, но зачем ему играть? Смысл? Боянова кивнула. - Хорошо, идите. Инспектор удалился. Из бассейна вылезла Забава, подошла к сестре, кутавшейся в халат, села рядом. - Что-нибудь серьезное? "Эскадроны жизни"? - "Эскадроны" - моя постоянная тревога. - Я слышала, председатель СЭКОНа настроен скептически относительно опасности "эскадронов". Ты его мнение не разделяешь? - Мне его отношение к этой проблеме не нравится совсем. - Власта нахмурилась, передразнила: - "Мальчики развлекаются, играют в казаков-разбойников". Не слишком ли злые игры у этих "мальчиков"? Даже инсоэтики отмечают растущую жестокость молодежных групп вроде "эскадронов"... основанную, кстати, на культе вседозволенности. Впрочем, - Власта решительно встала, подзывая дочь, - давай переведем разговор на другую тему, не хватало еще во время отдыха продолжать деловые беседы. - А сыщик зачем заходил? - Исчез Мальгин. - Власта мельком посмотрела на сестру. - Хирург нейроцентра. А с ним Ромашин и Железовский... Трансфер... Темнота была настолько глубокой, глухой и непроницаемой, что даже Лондон ничего не видел вокруг себя, хотя его зрение было не чета человеческому, и тем не менее он чувствовал присутствие Нечто, вернее, Некто, ибо так "пахнуть" могло только живое существо. Переход закончился вспышкой голубого света. Лондон оказался в сферическом помещении, напоминавшем пузырек воздуха в толще воды, на первый взгляд пустом и дымном, однако в следующий миг помещение наполнилось предметами земной бытовой обстановки - сообразно представителю расы. Это был трансфер - транслятор перехода из "эскалаторов" в орилоунскую сеть метро, последний и единственный на всю Галактику. Майкл сделал несколько шагов по матовой пластине пола, оглянулся. В радужной оболочке полусферы (вторая полусфера скрылась под полом) медленно таяла черная клякса выхода. Никто из нее не вышел следом за человеком. Но чувства экзосенса не обманывали: кто-то приближался к этому месту и вот-вот должен был выйти. Лондон оглянулся. В противоположной части полусферы, на полу которой выросли кресла, диван, бар, стойка виома, мини-бассейн в окружении пальм, вдруг вспыхнула яркая зеленая звезда, стала расти в размерах и одновременно тускнеть, проходя гамму цвета от зеленого до фиолетового. С последней голубой вспышкой в помещение шагнул гигант в черных доспехах с человеческим лицом. Лицом Даниила Шаламова. Черные доспехи сползли с него на пол клочьями дыма, сам он уменьшился в размерах до двухметровой высоты, но костюм его не претерпел изменений - странная шкура-балахон, напоминающая ромбовидно иссеченную морщинистую шкуру динозавра с какими-то бляшками и острыми шиловидными наростами. Пси-сферы вошедшего и Майкла соприкасались всего несколько сотых долей секунды, в течение которых Лондону удалось уловить лишь общий фон мышления и несколько рядов логического анализа, - думал Шаламов не по-человечески, сразу о многих десятках событий, - а в следующее мгновение Шаламов заблокировал пси-вход, превратившись эмоционально и мысленно в своеобразную "черную дыру". Ни один из видов зрения, которыми владел бывший начальник отдела безопасности, не мог пробить брешь в панцире души Шаламова, к его внутреннему миру. Закрылся и Лондон, инстинктивно, повинуясь голосу осторожности, хотя он давно уже никого и ничего не боялся. - Откуда? - спросил Шаламов мысленно. - Оттуда, - ответил Лондон тем же манером. - Тянет к семье? - Иногда, но это не главная причина. К тому же дома мне появляться нельзя. - Боишься испугать? - Боюсь остаться. А оставаться мне не даст память того, что я уже видел. Я - садху, странник, и не хочу иной доли. - Перекати-поле... - Что?.. Ах, да... ты прав, но, наверное, мы оба - перекати-поле. К сожалению, я поздно понял, что тот, кто вкусил странствий, обречен на вечные скитания. - Но как же дочь, жена? - Они счастливы, потому что... - Двойник, - догадался Шаламов. - Одна из линий "я", вполне качественная... почти человек. Но я сделал так, что он будет стариться, как и все. Почему бы тебе не сделать то же самое? Шаламов не ответил, странно переваливаясь с ноги на ногу, прошел на середину помещения, поманил кого-то - Лондон услышал пси-зов, и в помещение трансфера просочилась струя полупрозрачного желе-тумана, сформировалась в переливчатое искристое облако. Майкл с удивлением узнал в нем миллионоглазого орилоунского призрака, который спас его когда-то от взрыва "черного человека". Правда, сейчас "призрак" на облако с глазами не походил, вернее, только люди видели его "глаза", таким образом он влиял на их подсознание, но Лондону он представлялся иным: воображение, опирающееся на информацию многих нечеловеческих органов чувств, рисовало настороженно дремлющее гигантское существо, получеловека-полуосьминога, в котором прятались жуткая, потрясающая мощь и не менее жуткая, непредсказуемая тайна инобытия. - Богоид! - пробормотал Лондон. - Я потерял его еще летом... Где ты его отыскал? Или наоборот - он тебя? Шаламов раздвинул в улыбке бледные губы: - Удивительная вещь - я тоже называю его богоидом. - Значит, кто-то внутри него хочет, чтобы мы называли именно так... хотя я не очень хорошо понимаю, что это означает. А ты? - Зачем тебе мое понимание? Да, я знаю, что такое богоид. Но извини, тороплюсь. До новых встреч на тропах Вершителей. - Погоди. - Лондон раздумывал мгновение. - Я знаю, что ты идешь на Землю, и не собираюсь тебя отговаривать, но хорошо ли ты взвесил последствия своего появления там? Глаза Шаламова вспыхнули, угроза, излучаемая ими, была ощутимо тяжела и материальна, как пощечина. Голова Лондона загудела, как железная бочка от удара палкой - так образно можно было выразить его ощущения. Одновременно произошла трансформация тела бывшего курьера-спасателя: ноги его совсем исчезли, как бы срослись, талия тоже исчезла, руки превратились в гребнистые наросты, голова ушла в плечи... Длилось это всего несколько мгновений, затем тело восстановило свою прежнюю форму, близкую человеческой, но Лондон уже понял, что это сработала вторая половина сознания Шаламова, "я" "черного человека", что означало: расщепление личности Даниила завершилось, и он уже не контролирует себя как человек. - Пойми меня правильно, - очень мягко сказал Лондон. - Ты изменился, по сравнению с любым человеком ты - что жук-дровосек по сравнению с муравьем, как образно выразился кто-то из писателей, и должен теперь рассчитывать... - Никому я ничего не должен, - скрипучим голосом перебил Майкла Шаламов. - И не надо проповедей, я и сам могу быть проповедником. - И все же... - Лондон мог быть терпеливым и упорным до любого опасного уровня, когда дело касалось защиты других людей, хотя и понимал, что настоящая его попытка воззвать к разуму Даниила - не более чем инерция человечности, остатки запасов добра и гуманизма. - Ведь тебя тоже тянет не к людям вообще? Тебе нужна Купава, и ты идешь к ней, так? Зачем? Шаламов с минуту не сводил своего угрюмого взгляда с лица собеседника, отвернулся, протопал к противоположной стене помещения, в которой запульсировала алая окружность, бросил через плечо: - А ты считаешь, что я исчерпал лимит поцелуев и ласки? Купава ждет меня... - Уже не ждет, ведь ты сам сказал ей, что не вернешься. - Ждет, - упрямо проговорил Шаламов. - А если нет... - Что тогда? Ты заберешь ее с собой силой, оторвешь от ребенка? Заставишь любить себя, упыря? Превратишь в подобие себя и этим осчастливишь? - Лондон ощутил в душе прилив гнева и неприязни. - Или убьешь? Шаламов медленно повернулся, бездонные глаза его снова осветились угрозой. - Ты мне больше такого не говори... садху! Моему терпению может прийти конец, я не посмотрю, что мы... коллеги. Обходи меня стороной, если встретишь. Купава - моя жена и принадлежит мне, понял? Мне! Лондон молчал. Угроз Шаламова он не боялся, но спорить с ним в момент, когда тот собирался идти на Землю, значило усугубить разлад в его душе, а если Даниил закусит удила, кто его остановит? И что он натворит? - Будь осторожен, - тихо сказал Майкл. - Я не хотел тебя обидеть, но не причиняй зла ничего не подозревающим людям и особенно Купаве... если ты действительно ее любишь. Шаламов вошел в стену, исчез, за ним испарилось и переливчатое облако богоида, только волна холодного ветра пробежала по залу. Лондон присел на выросший по его желанию из пола стул, задумался, не зная, продолжать ли свой путь или предупредить кого-нибудь на Земле о появлении экзосенса... Он вышел из "эскалатора" в чужой квартире, а не в своей, как ожидал, и уже через полминуты понял, что это квартира Мальгина. Слепая ярость горячей волной ударила в голову, затопила сознание, оборвала способность мыслить в человеческой плоскости, а когда Шаламов очнулся, гостиная, в которой находился кокон "эскалатора", предстала взору в таком виде, будто через нее проскакала Мамаева конница: дверцы шкафов вогнуты и расколоты, вещи разбросаны и растоптаны, стол опрокинут, пси-вириал "домового" разбит вдребезги... - Черт! - сказал Шаламов равнодушно, обращаясь к висящему посреди комнаты облаку богоида. - Опять перестарался. Этот Мальгин меня с ума сведет когда-нибудь! Что, не одобряешь? Богоид, как всегда, ответил на своем абракадабрском языке: в голове Шаламова, на всех его уровнях сознания, заискрились звезды, замелькали цветные сполохи, зазвенели колокольчики, медными голосами отозвались трубы и литавры... - Понятно, - буркнул Шаламов. - Безнадежен. Отвязался бы ты от меня, мешок, а? Надоел хуже горькой редьки! Как я с тобой в обществе появлюсь? Облако богоида вдруг помутнело, тысячи мигающих человеческих глаз проступили внутри него сквозь белесый туман, и в следующее мгновение оно пропало, породив слабую волну холодного ветра. Шаламов прошелся по квартире Мальгина, принюхиваясь: Купавой не пахло. Во всяком случае, она не появлялась здесь давно. Пожав плечами, Даниил спрятал в сумку сферу "эскалатора" и, размышляя, каким образом она могла оказаться в чужом доме, вышел из квартиры. Одежда на нем превратилась в пятнистый комбинезон со множеством кармашков, "молний", антенн и светящихся глазков, но прохожих удивить таким костюмом было невозможно - они видели и более экстравагантные одеяния. Через полчаса Даниил вышел из второго метро Брянска, добрался до своего современного дома, где должна была жить Купава, и проник в квартиру, не ожидая приятных встреч, так как код замка был изменен. Правда, его это не остановило. В гостиной он увидел компанию веселящихся молодых людей, соединенных эмканами в одну эмоциогруппу: все пятеро (две девушки и три парня) смотрели, слушали и переживали какой-то эротический наркоклип. По мгновенно установившейся тишине Шаламов понял, что его не ждали. - О, еще один заблудший! - воскликнул черноволосый и черноглазый юноша с тонким и жестким ртом. - Как он попал? Селим, ты что, дверь забыл закрыть? Старичок, выйди отсюда тем же манером, как и зашел. Шаламов молча проследовал в спальню, потом на кухню: Купавы не было и, судя по всему, дома она не появлялась уже давно, недели две. Исчезли и подарки, которые Даниил дарил ей в прошлые посещения, и, хотя он принес еще несколько любопытных вещиц, судьба первых взволновала его. Очнулся он от удара по плечу, оглянулся. Здоровый парень, шире его в полтора раза, недоуменно разглядывал ушибленную руку. Опомнился, в глазах его сквозь проходящую эйфорическую дрему проглянула озабоченность. - Что тебе надо, сейфмен? Это чужая квартира... Шаламов пошел к двери, зацепив парня так, что тот врезался в панель кухонного комбайна, и остановился перед вскочившими молодыми людьми. - Где Купава? - Она же в... - пискнула одна из девиц, одетая в прозрачную блузку и меняющие плотность и цвет футы, но не договорила - черноволосый легонько ударил ее по губам. Видимо, он ничего еще не понял, "плывущее" после наркоклипа сознание не смогло оценить ситуацию, возобладали гонор и опьянение вседозволенностью, свойственные молодежным лидерам подобных компаний. - Слушай, сейф, топал бы ты отсюда, - сказал он хрипловатым фальцетом, не обращая внимания на жестикуляцию здоровяка. - Врываешься в дом, ищешь чего-то, не спрашивая нас. Купава здесь больше не живет, и мы не знаем, где она. Что вылупился? Дверь сзади... - и не договорил. Снова кровь кипящей лавой ярости ударила в голову Шаламова, оборвала тихие переговоры десятков "я" между собой, превратила день в ночь. Когда он очнулся, в квартире никого не оказалось, пеномебель была разбросана по гостиной, на полу валялись чья-то "живая" одежда, посуда, бутылки, еда, кассеты. Аппаратура пси-проекции превратилась в ковер хрустящих под каблуком обломков, уцелел лишь позванивающий грибок "домового" в углу. Голова кружилась, поташнивало, в желудке таял жгучий уголек - давали знать последствия чисто человеческого нервного срыва. Шаламов почувствовал мимолетный укол раскаяния, сменившийся ожесточением, которое тоже длилось недолго: в голове лопнула "почка" странных ощущений, и следом по бушующему океану настроения разлилась масляная пленка равнодушия - это сработал переключатель уровней сознания, перекидывающий мостик чувств и мышления от человека к "черному человеку". Шаламов выпил все запасы напитков в холодильнике - от минеральной воды до шипучего киа-ора, повинуясь слабому голосу инстинкта, прибрал в гостиной, выложил из карманов в шкаф новые забавные безделушки, которые принес Купаве, и занялся "домовым". Спустя несколько минут он узнал, что Купава дважды побывала в клинике после сеансов ви-наркосенсорики, что ее оперировал Мальгин, с трудом вытянув из трясины иллюзорного бытия, и что в настоящий момент она вместе с дочерью находится у отца Клима, на хуторе Вщиж. У Шаламова появилось царапающее душу чувство неприязни, заговорило самолюбие, душа снова закипела, жаждая мести и немедленных действий. Гипертрофированная нервная система слишком быстро и резко реагировала на раздражители, в то время как воля почти утратила способность контролировать психику, а главное - все эти негативные качества усугублялись, во-первых, частыми прорывами в сферу сознания эмоций маатанина, основными из которых были равнодушие к живым существам вообще и к людям в частности, презрение к их попыткам накопить знания, и, во-вторых, раздробленностью личности бывшего спасателя на несколько ущербных "я", конкурирующих между собой. Хотя сам Шаламов об этом не знал, вернее, не задумывался. Такси доставило его от метро к дому отца Мальгина поздно вечером, и, уже подлетая к дому, Шаламов вдруг услышал тихий пси-вызов: словно кто-то вскрикнул в испуге, не то ребенок, не то звереныш... Глава 2 Инспектор криминального розыска службы безопасности Дмитрий Столбов не был флегматиком, но всегда считал своим девизом: "Лучшее - враг хорошего". Он не разволновался бы, узнав до окончания следствия, что можно было бы начать сначала и выполнить работу значительно быстрее и без ошибок, но он знал также, что хорошо закончить дело важнее, чем хорошо его начать. Как инспектор, Столбов был добросовестным ремесленником в лучшем смысле этого слова, обладая неплохой интуицией и запасом фантазии, и работал он, руководствуясь старым мудрым правилом: "Семь раз отмерь, один - отрежь". Главными чертами его характера были обстоятельность, дотошность, выдержка и вежливость. В это утро в начале февраля он встал рано, приготовил завтрак, не будя жену, проверил связь с дежурным - рацию "спрута" он не снимал даже ночью - и отправился исполнять составленную вечером программу дня, начав с визита к Майклу Лондону, проживающему с семьей в Лос-Анджелесе. Он не пытался составить заранее схему разговора или прикинуть результаты визита - и не потому, что любил рисковать, просто у него был природный дар коммуникабельности. Из метро Лос-Анджелеса он вышел в шестом часу вечера по местному времени, а так как зимние сумерки сгущаются быстро, то к дому Лондонов такси доставило его уже в темноте. С букетиком цветов в руке он позвонил. Майкл был дома, возился в спальне дочери, монтируя видеопласт, и визиту следователя не удивился. - Чайком попотчуете? - осведомился Столбов с улыбкой. - Непременно, - ответил Лондон. Взяв цветы и пояснив, что дочь и жена приходят позже, он усадил инспектора в гостиной, извинился и появился уже умытым и переодетым, ведя за собой домашнего киба с подносом, на котором золотилась горка пышек и стоял кофейник. Молча выпили по стакану кофе, затем Лондон отослал киба и обратил внимательный взор на инспектора, которому импонировал такой подход к гостю. К тому же представляться не было нужды, Лондон знал всех своих бывших подчиненных. Что-то смущало Столбова в поведении хозяина, но это что-то не было связано с ощущением опасности или тревоги, и Дмитрий впервые пожалел, что он не интрасенс. По данным статотдела, он знал, что Лондон перед уходом с Земли сконструировал себе много новых органов чувств и биологических приспособлений, не реализованных в человеке природой, однако после своего окончательного прибытия домой ни разу не демонстрировал эти "приспособления" в действии, и в отделе никто толком не знал, сохранил ли Майкл свои возможности или утратил навеки. Во всяком случае, высокоточная аппаратура не отметила никаких признаков работы новых органов чувств, никаких дополнительных полей и наличия мощного пси-поля: Лондон вернулся из своих странствий обыкновенным человеком. Но поговорить с ним еще раз стоило. - Прошу прощения за неожиданный визит, - начал Столбов деликатно. - Майкл, следственная обойма занимается сейчас по императиву "Сын сумерек", и у нас появилось несколько вопросов, на которые мы надеемся получить ответы. Если вы посчитаете, что пора оставить вас в покое - коллеги уже были у вас и, наверное, успели надоесть, - я тут же уйду. - Отчего же, спрашивайте. - Лондон откинулся в кресле, закинул ногу за ногу и оплел колено пальцами. Лицо его осталось безмятежно спокойным, уверенным и одновременно каким-то расслабленно-добрым. Столбов поймал наконец мысль, которая его смущала: прежний Лондон никогда не позволял себе расслабляться. - "Сын сумерек" - это код дела Шаламова? - Да. А вопросы такие. Первый: вы встречали Даниила в... там, во время своих путешествий? - Не помню, - ответил Лондон, с сочувствием глядя на инспектора. - Я в самом деле ничего не помню с момента взрыва "черного человека". Если хотите, можете сделать пси-зондаж. - Зачем? Никто не сомневается в вашей искренности. Вопрос второй: существует ли способ проникновения в сеть орилоунского метро не через самих орилоунов? Дело в том, что знакомые вам Ромашин, Мальгин, Железовский и Джума Хан... э-э... исчезли из квартиры Мальгина как по мановению волшебной палочки. Вошли и... в квартире их нет, но из дома они не выходили. Лондон кивнул. - Если это так, значит, такой способ существует. - Он подумал немного. - Но я его не знаю. Мальгин ведь тоже не... м-м... простой... не совсем простой человек, он мог найти свое решение проблемы или узнать его от Шаламова. Настала очередь Столбова размышлять. - В этом что-то есть, - признался он спустя минуту. - И последний вопрос: с вами никто из этой четверки не беседовал до их... побега? - Клим Мальгин. По-видимому, он до сих пор ошарашен тем, что смог вытянуть меня из объятий Танатоса [Танатос - бог смерти (греч.).], я чувствовал его недоверие и изумление. Но говорили мы очень мало, буквально две минуты. - А кто вам сказал, что оперировал вас именно Мальгин? Брови Лондона поползли вверх. - Катя, жена. А разве это не так? Я позвонил в Институт нейрохирургии, и Гиппократ, инк института, подтвердил слова жены. Поблагодарить хирурга я сразу не смог, а потом он сам позвонил. Вас что-то смущает? Столбов перевел дыхание. Услышать подобное он не ожидал, ибо точно знал, что никто Лондона не оперировал. Откуда же у Гиппократа оказалась "запись операции"? - А как ваша жена? - Вопрос был не совсем тактичным и вырвался непроизвольно. Столбов тут же пожалел об этом, но хозяин по-прежнему оставался ровным и доброжелательным, сохраняя терпение и выдержку инка. - Жена нормально. - Лондон едва заметно улыбнулся. - Если хотите, подождите, она придет через час. - Спасибо, времени у меня, как всегда, кот наплакал. - Столбов поднялся, за ним встал Майкл, проводил до двери. - Заходите, мы всегда рады гостям. Извините, если ничем не помог. Буду нужен - звоните. - У меня остается одна просьба: если позвонит Шаламов или кто-то из тех, кого называл... - О'кей, я дам знать. Через четверть часа Столбов входил в здание метро Лос-Анджелеса, откуда перенесся в Европу, в Деснянск, где утро еще только начиналось. В управлении его ждали новости от коллег, занимающихся сбором "рассеянной" информации. Во-первых, квартиру Мальгина посетил некий необычный персонаж, после коего в комнатах все оказалось перевернутым и разбитым. "Зело сердит был", - как сказал один из оперативников. Следов, однако, по которым можно было бы идентифицировать сердитого гостя, он не оставил. Во-вторых, сработало "ухо" - датчик пси-излучения, настроенный на частоты, которые не генерировал человеческий мозг. Датчик был оставлен в квартире Шаламова для перестраховки, в него никто не верил, поэтому и среагировали на его сигнал с опозданием в час: когда обойма риска прибыла к дому Шаламова, в квартире уже никого не было. Правда, соседи слышали шум, крики, а один из них видел бежавших по лестнице молодых людей с белыми от ужаса лицами. Столбов умел сопоставлять факты и, добравшись до кабинета, с ходу выдал в эфир "ЗОВ первой степени". Через три минуты, мобилизованный сигналом закона особого внимания, отдел безопасности начал отработку императива под кодовым названием "Сын сумерек", а еще через минуту в сектор кримрозыска позвонила Боянова. Комиссар уже была в курсе событий, поэтому вопросов не задавала, а просто предупредила о возможных последствиях контакта с Шаламовым. - Ни в коем случае не задерживать, - закончила она. - Вести наблюдение с помощью всех доступных средств, и только, пока не убедимся в его... м-м... мирных намерениях. Что вы намерены предпринять? - Проверим всю его линию родственников, а также родню Купавы, затем друзей, знакомых. В квартире через "домового" оставим записку, чтобы Даниил позвонил нам. - Найдите отца Мальгина, Шаламов может посетить его, и срочно разработайте логико-смысловую модель действий Шаламова на Земле, в том числе - при контакте с ним. В случае необходимости введите в действие комплекс мер ВВУ. Свет в кабинете погас, напротив рабочего стола Столбова возникло изображение голубого многолапого паучка - прогноз-схема расследования дела "Сын сумерек", затем рядом вырос еще один "паучок", сотканный из оранжевой вуали - схема оперативно-тактических мероприятий службы безопасности по форме "ЗОВ первой степени". Столбов совместил схемы и придирчиво сравнил пересечение и взаимопереход операций, отметив наиболее ответственные узлы с точной разбивкой по времени и в пространстве. Система конденсированного опыта позволяла оперировать будущими событиями с весьма высокой степенью вероятности, однако всего предусмотреть не могли ни люди, ни инки. Поговорив с коллегами по динго-связи - казалось, что в кабинете собрались все семеро работников розыскной обоймы, хотя каждый из них находился в это время в другом месте, - Столбов взял на себя встречи с Карой Чокой, женой Джумы Хана, и с отцом Мальгина, проживающим в древней заповедной зоне Брянщины, на хуторе Вщиж. По данным КСС - отдела компьютерной службы статистики, - Карой Чокой находилась в данный момент на борту станции "Эдип-2", использующейся в качестве исследовательской не менее часа, несмотря на канал метро. Подумав немного, Столбов решил обойтись разговором по консорт-линии, позволявшей сохранить переговоры в тайне от любопытных, хотя в общем-то никаких секретов этой беседой инспектор и не раскрывал. Кроме одного: об исчезновении Джумы Хана со своими приятелями. Дежурный заказ деловито принял и через шесть минут дал связь с "Эдип-2". Столбову повезло: Карой находилась на станции, а не в экспедиции по планете. Женщина была очень красива, это инспектор отметил сразу, без колебаний. Красота ее представлялась яркой и броской, так что глаз нельзя было отвести от смуглого точеного лица с бровями-крыльями, но в глазах помимо недоумения, связанного с вызовом, Дмитрий прочитал необычную для женщин подобного типа печаль. - Прошу прощения за беспокойство, - начал Столбов со стандартной формулы вежливости. - Я Дмитрий Столбов, инспектор-официал кримрозыска Б. Как вы отнесетесь к тому, что я задам вам несколько вопросов? - Положительно. А что случилось? - Голос у Карой был низкий, грудной, глубокого бархатного тембра, красивый, под стать облику. - Серьезного - ничего, я все объясню. Каким образом вы, нейрохимик с именем, оказались на "Эдипе" в обществе ксенологов? Временная смена профессии или?.. - Или, - спокойно кивнула женщина. - Иногда необходима резкая смена амплуа, особенно во времена... душевной непогоды. Это личное. - Вы правы, смена образа жизни иной раз - как подарок судьбы. Я знаю многих людей, поменявших профессию временно или навсегда: Ромашин, Лондон, Мальгин. - Столбов помолчал. - Джума Хан. Кстати, вы давно его видели? Брови Карой сдвинулись. - Вчера. Говорите! Я уже поняла, что с ним что-то стряслось. - Он исчез, и вместе с ним еще трое общих знакомых: Ромашин, Железовский и Мальгин. Прямо из квартиры нейрохирурга. - И Клим тоже? Из квартиры? Вы шутите! - К сожалению, не шучу. Майкл Лондон, у которого я только что побывал, предположил, что все четверо нашли какой-то выход в систему орилоунского метро, они давно его искали. - Зачем? - По разным причинам, среди которых основная - поиски Шаламова. К слову сказать, вы ведь свидетель "рождения" Лондона-экзосенса и должны помнить, что он себя "усовершенствовал"... - Все данные по этому вопросу остались в памяти Гиппократа, институтского инка, где работает... работал Клим, но я тоже помню: заслонки на ушах, радиоглаз на темени, дополнительные зрачки в глазах для приема инфракрасного и ультрафиолетового излучения... Столбов кивнул. - Ничего подобного у него нет. По крайней мере я не увидел, как не видят жена и дочь. Или он их... потерял, скажем так, или "спрятал поглубже", хотя впечатление производит самое обыкновенное, без примеси пси-мистики. Карой улыбнулась. - Интересное сравнение. Значит, вы считаете, что Джума... и иже с ним ушли на Орилоух? - Не знаю, поэтому и спрашиваю вас. Джума ничего не говорил о своих планах? Женщина пропала из поля зрения видеокамеры, но через секунду появилась вновь. - Простите. Нет, ничего. Во всяком случае, о встрече с Климом... Мальгиным он не сказал ни слова. - Тогда у меня все, извините, что оторвал от дел. Разговор закончился. На очереди была встреча с отцом Клима Мальгина, и Столбов, с удовольствием выцедив стакан холодного кофе, не стал задерживаться в управлении. Макар Мальгин жил на хуторе Вщиж в коттедже старославянского типа, расположенном в Брянских лесах на берегу небольшой реки Десны. Дмитрий не удержался и облетел его кругом, отметив наличие ухоженного сада, небольшого огорода и усадьбы с домашними животными. Как видно, Мальгин-старший любил хозяйствовать и умел работать; инспектор знал, как много внимания и сил отнимает такое хозяйство, несмотря на современную технику и компьютерное управление. Хозяин встретил его на лужайке у дома, заметив серебристый взблеск севшего у мачты ветряка такси. Смотрел исподлобья, оценивающе, но потом, наверное, сообразил, кто его навестил, и, после представления Столбова, повел гостя в дом. Дмитрий на ходу приглядывался к старику, составляя эмоциональный портрет и сравнивая с тем впечатлением, какое производил Мальгин-младший. Он сделал вывод, что сын на отца похож только внешне: Клим слыл натурой сильной, жесткой, суровой, решительной и властной, а отец его казался человеком мягким, добрым и отзывчивым, хотя и сдержанным, и сдержанность его граничила с замкнутостью. Впрочем, может быть, он стеснялся незнакомого человека. - Не откажетесь пообедать? - полуутвердительно сказал Мальгин, пропуская гостя вперед. Они прошли анфиладу комнат. Три из них представляли великолепную книжную библиотеку, и Мальгин-старший приостановился: - Здесь около десяти тысяч книг, в том числе и старинных, трехвековой д