ажался на стороне богов, значит, поступил по отношению к вам правильно. Вы были их враг, следовательно, и мой. Но... лично мне вы не сделали ничего плохого и... Я понимаю, что все это не вовремя и не к месту, убейте меня, но, если можете... в душе... простите.   Фенрир не ответил, но взгляд гигантского волка изменился. Он напомнил мне теплые и всепонимающие глаза вожака стаи там, в заброшенном городе. Я вздохнул посвободнее.   - Теперь ты умрешь, поэт! О мой господин, лучезарный Велиар, прошу,  позволь мне самому погрузить клыки в его горло!   - Не торопи событий, старый оборотень. Сергей Александрович дает мне уроки высокой поэзии. Пусть и он прочтет что-нибудь.   - З-зачем? - сразу прижал уши "многоопытный" Сыч. - Да ну его с этими стихами! Есть его надо, и все тут! Опять прочтет невесть что и смоется.   - О нет, он никуда не побежит, - снова заулыбался демон. - Здесь его супруга, она смотрит на него, она верит ему... Ты правильно поступил, что отдал мне ее талисман. Без нее он отсюда не уйдет.   - Они заманили нас, - глухо прошептал Анцифер.   - Факт! Напротив не попрешь, - кивнул Фармазон. - Ну че, умрем героями или дадим хозяину шанс поколдовать?   - Их слишком много. Я, конечно, могу вызвать Небесное Воинство, но в этом случае может погибнуть Наталья Владимировна, она все же остается ведьмой.   - Нет! - твердо решил я. - Тогда лучше стихи.   - А че, Серега... такой шанс, а?! Всех одним махом замочим, ты законный вдовец, свободный мужчина, супруге твоей я лично такой памятник закажу... А-у! Больно! Че деретесь? Пошутить нельзя?..   Подзатыльники подействовали на черта благотворно, и, приподнявшись на цыпочках, он громко заявил всему собранию:   - Ввиду чрезвычайности положения катастрофически прошу всех - заткнитесь, дорогие! Сейчас Серега, друган мой, новый стих на публику читанет. Слабонервным и беременным деликатно напоминаем - пошли вон из зала! Остальным принять сердечные капли и устойчивое положение сидя. За результаты не отвечаем. Серега, гаси!   У меня не было подходящих стихов. В смысле - не было чего-то такого, что могло разметать бы всех по углам, развалить дворец, размазать по балюстраде графоманствующего архидемона. Почему-то на ум пришли первые строки стихотворения о рыцарях. Оно печальное, о том, что умирать надо с честью...   Рыцарь Роланд, не труби в свой рог.   Карл не придет, он забывчив в славе...   Горечь баллады хрипит меж строк   В односторонней игре без правил.   Им это можно, а нам нельзя.   Белое-черное поле клетками.   В чьем-то сраженье твои друзья   Падают сломанными марионетками.   Золото лат уплатило дань,   Каждому телу продлив дыхание.   Смерти костлявой сухая длань   Так не хотела просить подаяния...   Много спокойней - прийти и взять   Этих парней из породы львиной...   Как же теперь королевская рать   Без самых верных своих паладинов?   Музыка в Лету, а кровь в песок...   Совестью жертвовать даже в моде.   Плавно и камерно, наискосок,   Меч палача над луною восходит.   Бурые камни над головой...   Господи, как же сегодня звездно...   Бог им судья, а о нас с тобой   Многие вспомнят, но будет поздно.   Брызнуло красным в лицо планет.   Как это вечно и как знакомо...   Радуйтесь! Рыцарей больше нет!   Мир и спокойствие вашему дому...   Некоторое время все напряженно молчали, испуганно оглядываясь по сторонам. Потом потихоньку успокоились и кое-где даже захихикали. Велиар, неуверенно улыбаясь, озирался вокруг, пересчитывая собственное воинство. Если бы он захотел, то согнал бы сюда все восемьдесят легионов, но, видимо, для нас было достаточно и этого сброда. Когда он поднял руку, призывая к всеобщему вниманию, вокруг нашей троицы неожиданно появилась целая когорта героев.   Первыми к нам шагнули медведи:   - Ты звал нас, Пастух?   Потом у меня на шее повисла счастливая Фрейя, богиня любви и красоты древних викингов:   - Сигурд, я живая! Ты сдержал свое слово, ты назвал свою дочь моим именем. Меня помнят... Ах, Сигурд, как же хорошо снова жить!   Я обнял ее за плечи и, не прячась от Наташи, при всех поцеловал в щеку. Моя жена меня поймет...   - Радс вновьс видетьс вас, мой дорогойс шпионус! - Ко мне протолкался крысиный генерал Кошкострахус Пятый. - Моя ударнаяс брягадас готовас к боюс! Мы своихс не бросаемс...   Я отдал честь правой рукой, за левую все еще держалась юная богиня.   - Здравствуй, Серый Волхв! - Наверное, у меня дыхание перехватило от удивления.   - Иван? Иван-царевич, откуда, друг?!   - Так ведь долг за мной, а долги кровные вовремя платить надо. Вижу, в беде ты. Вона сколько супротивников по твою душу нагнано... Со мной десять молодцов, не робей. Волхв, отобьемся!   - Сэр Мэлори... Вы?! - Вот уж явление старого рыцаря было последней каплей, переполнившей чашу моего удивления. Великий летописец был одет в сияющие доспехи, длинный плащ и в руках держал внушительный меч.   - Видимо, пришло время вмешаться мне лично. За девочку не беспокойтесь, она лепинур мус сопним. Фрейя лунь красбентом, фи естинг мин. Геосулис ля и буквально через десять минут ее заберу. Пусть поиграет...   - Как ты это сделал?! - в голос завопил бледный Велиар, а всю нашу армию дополнительно прикрыл сверху разноцветный Боцю, затмивший своим длинным телом почти все пространство под потолком.   - Сам Ты Пень! Большое спасибо, что не забыли позвать меня. Китайские драконы - великие воины, мы образованны во всех боевых искусствах и потому всегда в цене.   - Помню, помню, - рассмеялся я. - Так же как надежные стражи и телохранители?   - Именна, именна! Ибо как сказал незабвенный Сунь По: "Когда в бою с врагом ты с другом храбро встал - дороже, чем нефрит, святая кровь его!"   - Великолепно! Боцю, вы просто кладезь классической поэзии Китая. Хотелось бы и вам ответить строками... как же его? А ну их всех... Спасибо, друг!   Я повернулся и шагнул к золотому трону. Второй демон после Сатаны находился в крайне раздраженном состоянии.   - Чего надо?   - Мою жену.   - Поэт, я сейчас не в настроении шутить. Как ты это сделал?   - Не знаю...   - Почему они все пришли?! Ведь в твоем стихотворении благородные рыцари погибли!   - Я не могу объяснить. Основная проблема моих стихов или моей магии в том, что результат никогда не известен заранее. Нет, конечно, кое-что я могу предполагать... Но я не звал их сюда. Они сами пришли. Они мои друзья, а друзей не зовут в горе, не платят за помощь, не считают обязанными перед собой... Велиар, пожалуйста, освободи мою жену. Нам пора.   - Все не так просто, Сергей. Раз уж они все собрались здесь, то битвы не миновать...   - Тебе это надо? - Мы незаметно перешли на "ты".   - Нет. Я давно пресыщен кровью, но борьба Добра и Зла существует вечно, так что не нам с тобой изменять традиции. - Демон устало взмахнул рукой, и все разом исчезли. В зале осталась только стеклянная клетка с Наташей да Анцифер с Фармазоном, недоуменно озирающиеся по сторонам.   - Я отправил их в иные миры. Каждый выбрал себе противника, и уже через минуту мы будем знать, кто победил на этот раз. Может, ты сам хочешь подраться? Нет? Ну и замечательно, у меня тоже ни малейшего желания махать кулаками. Наш спор будет решен иначе. Итак, я никогда не смогу использовать твою магию, несмотря на то что ты честно раскрыл передо мной все секреты. Почему?   - Хочешь знать правду?   - Да. Говори, не бойся меня обидеть.   - Я уже пытался тебе это объяснить. Все дело в таланте. Без него нет поэзии, одним трудом ты ничего не добьешься. В лучшем случае будет получаться стандартная гладкопись, но настоящие стихи - никогда. Для этого нужна Божья искра. В тебе ее нет...   - Так просто?   - Увы. Если тебя так тянет к творчеству, попробуй заняться чем-нибудь другим. Сплети корзиночку из соломки, испытай себя в вышивке, в конце концов, просто сними фильм. А нас отпусти...   - Да ведь ты прав, поэт! - загорелся приободрившийся демон. - В самом деле - я сниму фильм! И такой фильм, что он изменит всю историю морали. Это будет куда более сильный удар по человечеству в целом, чем какие-то стихи:   - Моя жена... - напомнил я.   - Забирай! - Небрежное движение бровей, и Наташина тюрьма стала таять в воздухе, но нашим надеждам не суждено было сбыться. Откуда-то сверху, прямо под ноги Велиара, упала... серо-пепельная волчья шкура. Я узнал бы ее из тысячи - раньше в ней красовался мой извечный враг - старый Сыч... x x x   Выражение лица Велиара не изменилось ни на йоту, но по его остановившимся глазам я понял, что в этот раз наши победили. Как бы то ни было, войско моих врагов возглавлял маньяк-оборотень, и вот его шкура валяется на полу. Анцифер перекрестился, Фармазон только присвистнул, а Наташа, освободившись наконец из своей одиночной камеры, бросилась ко мне. Она была так же одета в футболку, фартук, бриджи и тапочки, только волосы прихвачены на макушке да глаза красные от слез. Я обнял ее крепко-крепко, так, чтобы уже никогда от себя не отпустить.   - Ты пришел...   - Конечно. А ты думала, не приду?   - Угу... Видишь, сколько со мной хлопот. Зачем я тебе такая?   - Любовь зла, - улыбнулся я.   - Сейчас получишь! - тихо пообещала она, еще сильнее прижимаясь к моей груди. Анцифер, глядя на нас, утирал умиленные слезинки, а Фармазон, подпевая сам себе, нахально пританцовывал в ритме парной латиноамериканской румбы.   - Ну что ж... К моему глубокому сожалению, вынужден признать полное поражение наших слуг. Для разнообразия я не буду изображать из себя дешевого лжеца. Поверьте, мне ничего не стоит взять назад мое слово и уничтожить вас на месте, но... Это уж как-то слишком пошло, мелочно и явно ниже моего достоинства, - криво улыбнулся Велиар, даже не глядя в нашу сторону. Он говорил очень дружелюбно, без угроз, но в самом тоне его голоса все равно сквозило что-то зловещее. - Я бы отпустил вас сию же минуту, однако тут есть одно "но"...   - Что еще? - напрягся я.   - О, сущие пустяки, Сергей Александрович... Ты ведь сам посоветовал мне снять фильм. Я хочу сделать потрясающее эпическое полотно. Тебя не предупреждали, на чем я специализируюсь? Вспомнил? Ну тогда посмотри себе под ноги, взгляни вокруг, обрати внимание на витражи и роспись стен. Я тут подумал, а почему бы мне не предложить главную роль в этом фильме твоей жене? Так сказать, в благодарность за идею. - Демон Зла закинул голову и гулко расхохотался. - Вы свободны! Идите... если успеете. Съемки начнутся через... пардон, тысяча извинений - они уже начались.   То, что было потом, с трудом поддается описанию. Рисунки и витражи ожили! Они приняли нужный размер, обрели плоть, кровь и страсть. В мгновение ока весь зал оказался набитым разнообразно совокупляющимися парами. Вся эта голая толпа стонала, визжала и двигалась как одно единое, страшное в своей омерзительности существо. Наташу оторвало от меня. Она, крича, вырывалась из чьих-то похотливых рук, и я рвался к ней, бешено работая кулаками. На какое-то мгновение мне удалось поймать ее руку. Над ужасающим развратом обезумевших людей и животных гордо пророкотал грозный голос Велиара:   - Тебе не спасти ее, поэт. Она - ведьма и никогда не станет святой!   - Граждане. Предъявите билеты! Таможенная служба, паспортный контроль, - громко раздалось у самого моего уха, и суровый Фармазон, бодаясь, растолкал окружавших нас извращенцев. Белый ангел неожиданно легко обнял сияющими крыльями нас с женой, и все стихло. Краем глаза я видел дикую оргию, не прекращающуюся ни на мгновение, но мы были словно отделены звуконепроницаемой стеной неизреченной Божьей благодати.   - Сереженька, сделайте что-нибудь... Я не смогу держать такую защиту слишком долго.   - Ага, Серега, не тяни! Я, конечно, еще с часок пободаюсь, но потом... Тут такие телки! Меня же просто изнасилуют!   - Сережа, - прошептала Наташа, - прости меня...   - О чем ты, любимая?   - Ни о чем... так получилось... это все из-за меня.   - Я люблю тебя.   - Я знаю. Все равно - прости... Я тоже безумно тебя люблю. Но... если они со мной... что-нибудь сделают, я не смогу жить. Я не захочу такой жить! Он прав. Я - ведьма... ты не сделаешь меня святой.   Я прикрыл глаза. Строки рождались мгновенно, рифмы слагались без малейших усилий, слова вплетались в общий ритм, как чеканный узор на металле. Я чувствовал это высшее состояние блаженства и боли, когда через поэта проходит светлая и чистая энергия неба. Нужно лишь открыть ей сердце и дать возможность вылиться в мир настоящими стихами.   Храм мой... Тело твое белое,   Вольно трактуя строку Писания -   Господи, что я с собою делаю   В явном соблазне непонимания.   Читаю ладони твои, как Библию,   Вглядываясь в каждую черточку пристально,   Иду Израилем, прохожу Ливию,   Возвращаюсь в Россию жадно, мысленно   Лбом запыленным коснусь коленей,   Так, припадая к порогу церковному,   Раненый воин, бредущий из плена,   Спешит к высокому и безусловному   Слову. Наполненные смирением,   Рвутся цветы из-под снежной скатерти,   Или осенних лесов горение   Огненной лавой стекает к паперти.   Плечи твои... Не на них ли держится   Весь этот свод, изукрашенный фресками?   Не Богоматерь, не Самодержица,   Не Баба степная с чертами резкими...   Не нахожу для тебя сравнения.   Сладко притронуться как к святыне...   В каждой молитве - благодарение   Древневозвышенной латыни!   Дай мне войти, позабыв уклончивость   Пришлых законов. Взгляни на шрамы.   Время любого бессилия кончилось.   Нужно держаться легко и прямо.   Храм мой, прими меня сирого, серого...   Не с плюсом, минусом - со знаком равенства.   Губ твоих горних коснуться с верою   И причаститься Святыми Таинствами...   Потом не было ничего. Наташа по-прежнему прижималась к моей груди, и я чувствовал, как по ее щекам катятся слезы. На душе было удивительно легко и спокойно. Тихий голос Анцифера заставил меня открыть глаза:   - Сергей Александрович, не возражаете, если я приготовлю вам обоим кофе?   Мы находились... у нас на кухне. Чайник только-только начал насвистывать. Неужели я забыл его выключить?   - Сережка, я люблю тебя. - Я тоже тебя люблю.   - А где ты был тогда так долго? - Наташа подняла на меня мокрые ресницы. - Я тут все переделала, жду тебя, жду, даже соскучиться успела.   У меня начал ум заходить за разум. Подоспевший Анцифер успокаивающе похлопал по плечу и объяснил:   - Ей лучше ничего не помнить. Человеческая психика не рассчитана на подобные стрессы в таких количествах за столь короткий промежуток времени. Да и вы сами вспомните, разве что-нибудь было?!   Я только улыбнулся в ответ. Потом сунул руку в карман пиджака и достал Наташин талисман. Супруга восторженно чмокнула меня в нос:   - Где ты его нашел?!   - У нас дома. Наверное... Сыч его как-то потерял. Теперь он вряд ли будет нас беспокоить.   - Пусть только появится - я сама ему такое устрою! - Она надела цепь с крестом на шею и удовлетворенно повернулась к зеркалу. - Мне идет?   - Естественно! О! Звонят в дверь. Это, наверное, сэр Мэлори и...   - Фрейя! Где ты, маленькая девочка?! - Наташа вприпрыжку бросилась в прихожую. Через минуту оттуда донесся смех, счастливые взвизги и звуки поцелуев. Я безвольно опустился на табурет, откинулся назад, прислонясь спиной к прохладной стене.   - Сергей Александрович, может... рюмочку? - заботливо предложил ангел.   - Нет, спасибо... Анцифер, скажите честно - это все?   - Кто знает... Мы лишь песчинки во Вселенной, на все воля Божья. Старого Сыча больше нет, вы ведь видели его шкуру? От Велиара мы ушли... Как вам только взбрели в голову подобные строки? Вы отняли у него жертву буквально изо рта. Не уверен, что ваша жена после таких стихов плавно вошла в ранг святых, но сам факт того, что вы относитесь к женщине как к святому храму... Боюсь даже решать, чего здесь больше - богохульства или всепоглощающей любви. А любовь, как известно, оправдывает все... Это злобе, мести, ненависти и предательству нет оправдания. Нужно ли так любить женщину? Не мне судить... Вы - поэт, у вас другие законы, вас будут судить по иным меркам. Так не желаете? А вот я, пожалуй, выпью...   - Ради Бога... А, кстати, где наш рогатый друг?   - Где ему и положено: в углу за холодильником, в обнимку с бутылкой. Дай сюда! Дай сюда, нечистый дух, тебе говорят! Я тоже немного налью. Да... здесь много уже и не нальешь.   Из-за холодильника выглянула красная физиономия упившегося черта.   - Сергунь... а что я? Мы от этого... В-ли-ара ушли. Как колобки какие... И от бабушки, и от дедушки, и от внучки, и от суч... ой! Жучки... Все довольны? А мне... н...чальство втюхает! З... что? За все!   - Алкаш - он и есть алкаш, - ласково улыбнулся Анцифер, приподнимая братца и вновь усаживая его в угол на табурет. - К утру проспится, как новенький будет.   - Папа! - В кухню розовым облаком влетела счастливая Фрейя. Я поймал ее обеими руками и усадил к себе на колени. - Мама сказала, чтобы ты шел за стол. Она на всех накрыла в гостиной.   - Девочка? - пьяно икнул Фармазон, пытаясь оттолкнуть ангела. - Ух ты, муси-пуси, маленькая моя... а че у дяди для тебя есть? - Он сунул руку за пазуху и выудил размякшую шоколадку.   Фрейя немного удивилась шоколаду, возникшему ниоткуда, но, посмотрев на меня, храбро цапнула его ладошками. Вошел сэр Мэлори и тихим шепотом заговорщика доложил:   - О Сыче больше не вспоминайте, мы сошлись один на один и... пивелеп! Роткав игр пу фиркоп сик... Лябиртулет, григорфор ми труп деспонт, но он сражался, как мужчина.   - Я знаю.   - Вы выглядите утомленным, с вами все в порядке?   - Спасибо, просто устал...   Был маленький семейный праздник, стол, ужин. Девочка уснула у меня на руках. Фармазона с извинениями уволок Анцифер, а когда мы легли в постель, Наташа сказала:   - Я хочу показать девочке Петербург. Как ты смотришь на то, чтобы отправиться завтра?   - Это будет просто замечательно. Надеюсь, за наше отсутствие с квартирой ничего не случилось?   - Сережка, я верну нас в тот же день и в тот же час, ну, может, минут на десять позже. Ты хочешь спать?   - Наверное... сегодня был тяжелый день.   - Тогда поцелуй меня... один раз, и все.   - А я... я думал, что это ты устала.   - Как хорошо, что мы оба... ошиблись. Любимый...   ЭПИЛОГ. (ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ В ПЕТЕРБУРГЕ)   - Папа, мне тоже чаю!   - Тебе - молоко, и не трогай больше конфеты, оставь нам с мамой.   - Мама шоколадные не любит.   - Зато я люблю, ты ведь со мной поделишься?   - Поделюсь, - смилостивился неприступный ребенок, а моя жена уже выходила из ванной в длинном махровом халате с полотенцем на голове.   - Девочка моя, ты уже поела? Тогда беги играть.   - Мам, я с вами... просто посижу.   - Пусть посидит, - поддержал я и заметил клочок серой шерсти на Наташином плече. - Слушай, у тебя опять какой-то мусор.   - Рядом с халатом лежала серая кофта из ангорки. Выброси в ведро.   - Я снял шерстинку, повернулся к горящей плите, замахнулся и...   - Не-е-ет! - В мгновение ока на моей руке повисло столько народу... Наташа, Фрейя, Анцифер, Фармазон!   - Четверо на одного? - улыбнулся я. - Это была шутка! Тихое дружеское заклинание, чтобы собрать вас всех вместе. Кому кофе?   - Любимый, - сладко выдохнула Наташа, - еще одно такое заклинание, и я сама тебя задушу...   Потом она рассмеялась так, что тучи за окном раздвинулись и над адмиралтейским шпилем брызнуло солнце! Желтые зайчики запрыгали в глазах моей жены. Да, она ведьма, но я ее люблю. Как же я люблю ее, Господи...