нет детей? Почему барин травит именно медведей? Почему культурная женщина ни с того ни с сего бросается на вас с поцелуями?   - А вот это не ваше дело! - покраснел я.   - Точно, - поддержал черт. - Если хозяин своими стишками любую бабу уломать может, то это дело его, личное и интимное. Он - поэт, ему все можно.   - Да я вовсе не это имел в виду!   - Какая разница, - отмахнулся ангел. - О вашей мужской... скажем, легкодоступности мы поговорим позднее. Вы обратили внимание на ее глаза?   - Ну... ничего особенного...   - Они были полны любовью и страстью! - театрально завывая, пустился издеваться темный дух. - Она не могла больше сдерживать свой пыл! Женское естество взяло верх, не в силах противостоять такому яркому мужчине в мини-юбке. Ее груди вздымались, губы увлажнились, подмышки вспотели... Она хотела тебя! Ее...   - Прекрати, балбес! - рявкнул гневный Анцифер. - Ну почему вы оба не видите ничего дальше собственного, извиняюсь, носа?! Я говорил о ее глазах! Вам ничего не показалось странным?   - Да нет, - присмирели мы. - А что?   - У милейшей барыни Ольги Марковны - вертикальные зрачки!   - Не может быть...   - Увы, это факт! От обильных поцелуев она потеряла над собой контроль и показала вторую, истинную, сущность. Эта женщина принадлежит к тому же виду нечисти, что и старый Сыч.   - Она оборотень?!   - Несомненно. А самое неприятное, - безжалостно добил суровый ангел, - что она действительно вас хочет!   - В каком смысле? - слабо выдавил я.   - Боюсь, что во всех... Дамочки такого сорта подобны самкам каракурта. После бурной ночи она охотно подкрепит свои силы вашей теплой кровью.   Вот уж тут мы с Фармазоном впали в глубокую депрессию. Ах, барыня, барыня... После всего, что у нас произошло, я, конечно, ожидал некоторых сложностей, но не до такой же степени?! Вот почему Сыч держится в лесу - два оборотня не уживутся на одной территории. Вот почему у семейной пары нет детей - оборотень никогда не родит от человека. По тем же причинам становится понятным и отсутствие друзей, и уединенный образ жизни, и исчезнувшие люди... Нет, чувствуя за своей спиной надежную помощь Наташи и медведей, я не очень испугался, хотя спина все же покрылась холодным потом. Черт спрыгнул со стола, мгновенно увеличился в мой рост и внимательно осмотрел дверь.   - Внутренних запоров никаких, даже банального крючка и. то нет... Зато ручка надежно привинчена, петли крупные, вставь стул между ручкой и косяком, когда будешь укладываться. Не ах, но должно выдержать.   - У меня нет стула.   - Плохо, Циля, может достанешь ему небольшой чурбачок? Смотри, вот такого размера...   - Считаю бессмысленным в такое напряженное время заниматься допотопными средствами охраны жилища! - отрезал белый ангел, сосредоточенно маршируя по столу туда-сюда. - Это стрельба из пушки по воробьям. Надо радикально решать главную проблему, а не отвлекаться на мелочи.   - Анцифер, я отсюда не побегу. Во-первых, мне некогда, во-вторых, моя жена этого не оценит, в-третьих, дядя Миша тоже ничего не поймет. Раз уж я начал изображать из себя отчаянного героя - надо идти до логического конца. Иначе все теряет смысл... Пообещал крысюкам разобраться с Сычом - не сделал. Пошел убивать этого мерзопакостного старикашку - не застрелил. Трижды ранил, а не убил! Медведи помогли мне, а я не могу избавить их от постоянной травли. Здесь, в барской усадьбе, мне говорят об оборотнях и  пропавших людях, я знаю виновного, а вы предлагаете бежать! Так нельзя... Я, конечно, не великий храбрец, но у меня все же есть совесть.   - Сереженька... - растроганно всхлипнул ангел, увеличиваясь в размерах и прыгая ко мне на кровать, - у вас... чистая душа, я всегда это говорил!   - Ага, еще и обнимитесь для полной идиллии, - не преминул вставить язвительный братец. - Серега, тебе не кажется, что в последнее время златокудрый наш так и норовит притулиться к тебе под бочок? Он что, окончательно "разбелил свой ультрамарин"?   - Тьфу, Фармазон! Вечно вы все опошляете. Это на вас телевидение действует. Если всему верить, то скоро даже естественный цвет неба будет восприниматься чем-то неприличным.   - Да ладно тебе, все знают, что люди искусства, музыканты, поэты, художники всякие, так и лезут побыть не только творческим меньшинством. Вспомним Чайковского, Микеланджело, Фредди Меркьюри...   - А давай я тебя тоже обниму! - неожиданно предложил Анцифер, отодвигаясь от меня и фривольно потягиваясь на кровати. - Ну что же ты стоишь там такой робкий, такой одинокий...   Я скорчился от хохота, бедный черт аж пятнами пошел, а за дверьми раздались торопливые шаги старого Парамона.   - Эй, немец, как тебя там по батюшке-то? Гансович? Вот платье тебе принес, барыня велела переодеться, чтоб к ужину при полном параде был.   Лакей держал в руках большой плетеный короб. Внутри оказались короткие брюки в обтяжку, белые гольфы, сапоги из желтой кожи, рубашка с кружевами, коричневый бант на шею, жилет и в тон к нему пиджак с глубоким вырезом, кажется, он называется сюртук или фрак, не помню. Все было точно моего размера. Итак, охота началась... x x x   - Серега, ты сногсшибательно элегантен! - удовлетворенно констатировал Фармазон, когда Парамон наконец закончил меня одевать. Зеркала в комнате не было, но я доверял вкусу черта. Мы отправились вниз в столовую. У входа стояли двое уже знакомых лакеев, те, что встречали меня у ворот. Они подобострастно улыбнулись и, распахнув двери, хором доложили:   - Господин Петрашевский прибыли-с...   - Ну наконец-то... - Ко мне бодро прыгнула страстная графиня. Из-за дверей раздались тяжелые шаги мужа. Ольга Марковна, едва не столкнувшись со мной лоб в лоб, с тем же пылом бросилась назад.   Барин был мрачен. Он молча прошествовал мимо нас, сел во главе стола и рявкнул лакеям, чтобы подавали. Я смирно сел на указанное место, графиня опустилась на высокий стул напротив. Стол был большой, сервирован на три персоны и уставлен всевозможными закусками в русском стиле. Хозяин дома начал с водки. Просто опрокинул здоровый граненый стакан, захрустел огурцом и, ни на кого не глядя, руками начал рвать печеного гуся.   Передо мной и графиней поставили блюда с рыбным пирогом. Ольга Марковна двумя пальчиками подняла высокий фужер золотистого вина:   - Бон аппетит, месье!   - Бон аппетит, мадам. - Уж такие-то мелочи я помнил.   Лакеи удалились, ножка хозяйки под столом мягко коснулась моего сапога. Наверное, я покраснел...   - Что-нибудь не так? Я надеялась, что наша кухня придется вам по вкусу. Если нет, только скажите - и повара запорют на конюшне.   - Нет! В смысле - но! Найн! Нихт! У вас чудесный повар, просто шерман! Хайль повар!   - Вы так возбуждены, - интимно прошептала барыня.   - Кто? Я? В... в... каком... что вы имеете в виду? - забормотал я, напряженно кося в сторону жующего хозяина.   - Если бы что имела, то на вашем месте давно бы ввела... - Еще один призывный взгляд и касание ножкой. - Не обращайте на него внимания, когда эта скотина ест, то ничего не видит и не слышит. А как нажрется, так спит без задних ног. Ну, говорите же, говорите, говорите...   - Майн... как это? Их би шпрехен... а почему ваш муж все время травит медведей?   - Какой вы... странный, однако... Во-первых, их слишком много, во-вторых, на медвежьи шкуры хороший спрос, а в-третьих, и это самое главное, медвежий нутряной жир - превосходное косметическое средство для ухода за кожей. Лично я использую его в натуральном виде, без всяких добавок... Так у меня ТАКАЯ кожа...   - Вы уверены? - ошарашенно переспросил я.   - Да. И вы сами будете иметь возможность в этом убедиться, - томно улыбнулась Ольга Марковна, демонстративно облизывая позолоченную ложку. - Она словно шелковая на ощупь, гладкая и упругая, нежная и прозрачная, на всем теле - ни единого пятнышка!   Я еще сильнее смутился, отхлебнул из фужера, и тут... видимо, мой самоконтроль несколько ослаб, потому что я с веселым ужасом почувствовал рвущийся с языка нахальный жаргон Фармазона:   - Эй, ма петий фий! Мамзелька-а... Че делаем вечером? Супругу - бон суар, подушку под ушко и одеяльцем с головой, нехай храпит боров недорезанный! Я, в смысле, у меня же не заперто... By компроне муа? Стульев, правда, нет, но постель удобная, вполне разместимся для партии в триктрак. Ферштейн, майн либен фройлен? По глазкам вижу, что ферштейн...   - А... У... господин Петрашевский, вы... - От такой откровенной наглости у барыни перехватило голос. Похоже, она еще не совсем поверила в такое счастье. А у меня страшно зачесалось в правом ухе, и с языка само собой полилось прямо противоположное:   - Уважаемая Ольга Марковна, позвольте спросить вас прямо - верите ли вы в Бога? Помните ли о семи смертных грехах? Не боитесь ли суда Страшного, кругов адовых, геенны огненной? Обратите свой лик к Господу и покайтесь во всем, пока не поздно... Внемлите голосу, молящему о спасении души вашей, одумайтесь!   - Вы... что?! С ума сошли? - едва смогла выдавить бледная графиня, округлив глаза по царскому пятаку. Я хлебнул еще и обрушился на нее уже в полный голос. Анцифер и Фармазон толклись в моей голове, перебивая друг друга:   - А у меня там есть... стол! Ну, табль по-французски... На нем такое вытворять можно! Да разве приличествует женщине вашего возраста и положения столь явно заигрывать с посторонним мужчиной в присутствии живого мужа?! Вас ведь венчали в церкви, пел хор, батюшка читал... Есть такая гранд-фолиант, "Камасутра" называется. Древнеиндийский трактат для настоящей лямур с домашним учителем немецкого. А ведь Господь Бог на небесах на все это смотрит, смотрит... Он терпелив, справедлив и милосерден, однако это не причина, чтобы его так бесстыдно провоцировать! Вы только представьте себе... Ночь, звезды, мы вдвоем безо всего, я интимно поливаю вас вареньем, а потом его так медленно... Вот тут-то гнев Божий и обрушится на вашу беспечную голову, ибо грозен Господь наш к преступающим заповеди его!   - Кхм... - неожиданно громко прокашлялся Павел Аркадьевич. Я повернулся в его сторону, графиня продолжала сидеть, застыв, как кукла деревянная с остекленевшим взглядом, сжимая в окаменевших ручках кусок пирога, так что у него выдавилась начинка.   - Дас ис вас? - вежливо поинтересовался я.   - Да... ты тут че-то про Бога нес, - лениво заговорил барин, - проповедник, что ли?   - О, найн! Я нихт ферштейн в вопросе истинной веры. - По счастью, близнецы выдохлись, и я вновь ощутил себя хозяином положения. - Мы всего лишь коснулись айн, цвайн, драйн? Да, кажется, драйн день, когда Господь сотворяет зверей и птиц. Я ничего не напутал?   - Ах, звери... Вот тока утром за медведем гналси! - оживился хозяин усадьбы. - Здоровущий такой зверюга, когти как чеченские ножи, а зубы, а лапы... Уж я его и шашкой, и из револьвера, и конем по-всякому... Не могу одолеть! Уж так здоров, скотина! Напоследок схватился за плеть и как начал охаживать... Убежал-таки, подлец!   Перед моим мысленным взором встала Наташа, бережно бинтующая маленького медвежонка, слезы в ее глазах, кровь на пушистой детской шерстке... Похоже, барин Павел Аркадьевич тоже, смакуя, перелистывал свои воспоминания, он довольно откинулся назад, хихикая и бормоча:   - Медведи - они... как люди. В глаза тебе смотрят, только что не говорят. Им же прямо в лоб стрелять надо! Промахнешься - все, задавит зверюга поганая. У него же мозгов нет, силища немереная и человека заломать - первая радость. Нет, господа мои, я их, негодяев, травил и буду травить! Всех! До последнего! Пока хоть один по моей земле ходит, я из него из живого жир выдавлю Оленьке на забаву...   Отсмеявшись, граф сполз со стула и тяжелой походкой кавалериста вышел вон. Через некоторое время его примеру последовал и я. Хозяйка продолжала сидеть за столом в прежней позе столбнякового состояния.   - Так я пошел? Погуляю по саду, знаете ли... Очень полезно перед сном, врачи рекомендуют.   Она не реагировала на мои слова. Даже когда я осторожно помахал у нее перед носом руками, глаза Ольги Марковны оставались такими же тупо непроницаемыми. Не иначе как совместные усилия Анцифера и Фармазона произвели на нее сильное впечатление. Но каков же скотина сам барин?! Он же просто садист! Он испытывает удовольствие и когда убивает, и когда рассказывает об этом. Да еще и врет безбожно! Его необходимо срочно остановить... Такому кровавому психопату место только в дурдоме, за кирпичными стенами и железными решетками. И я серьезно настроен сделать все, чтобы запечурить его туда на веки вечные...   Вот с такими решительными мыслями я и спустился в сад. Вечерело... В быстро темнеющем небе серебряной монеткой тускло отсвечивала луна, звонко роились звезды. Воздух был свеж и полон сказочных фруктовых ароматов. Как раз созрели яблоки и груши, листва чуть трепетала от ненавязчивого ветерка. Все вокруг благоухало поэзией...   - Сереженька, я здесь. - Из-за широкой яблони показалась узкая морда моей жены. Я радостно нагнулся к ней, обнял за шею, и ее ласковый язык счастливо пробежался вдоль моего уха.   - Наташа, ты не очень рискуешь? Я видел тут таких здоровенных волкодавов...   - Не волнуйся, любимый, дядя Миша с ними договорился. Они, конечно, верны своим хозяевам, но существует и звериная солидарность. Вообще у меня свободный пропуск в оба конца.   - Замечательно, а теперь слушай внимательно. Я как можно короче рассказал ей все, что удалось узнать. Ну или почти все... Болтать о разбушевавшейся страсти молодой хозяйки было бы крайне неразумно. Наташа и так разнервничалась, поняв, что мне придется ночевать в одном доме с оборотнем.   - Не переживай за меня, Фармазон подсказал, как можно запереть дверь. Я буду очень осторожен...   - Найди чеснок и повесь над входом, на пороге начерти мелом святой крест, а на подоконнике разбросай побольше зерен, - весомо добавила она. -- Судя по всему, эта дамочка обычная упыриха, она боится серебра и холодного железа, у нее наверняка аллергия на лук и чеснок, изображение креста не может переступить ни одна нечисть, а зерна нужны для того, чтобы ее отвлечь. Вампиры почему-то аккуратны до педантичности, они развязывают все узлы и собирают всю разбросанную мелочь. Это может и не понадобиться, но в каких-то случаях дает тебе несколько минут форы... Боже мой, как я боюсь за тебя!   - Любимая, - я с наслаждением расцеловал волчицу в ласковые желтые глаза, - беги! Мне пора возвращаться в дом и превратить свою комнату в неприступную крепость. Не волнуйся за меня.   Она лишь жалобно вздохнула и, вильнув хвостом, скрылась в темноте. Ну, что же, значит, мне тоже пора... Так, где можно взять чеснок? Впрочем, вряд ли его держат в этом доме. И зерна - где мне их искать по ночам? Ладно, начерчу крест, должно сойти. По дороге я еще отломал подходящий сук. Теперь оставалось только забаррикадироваться... x x x   Как я обратил внимание, все обитатели барского дома после десяти прятались по своим норам, надежно запирая двери. Добрый Парамон принес в мою комнату трехгрошовый подсвечник и, подозрительно оглядываясь, сунул мне настоящую серебряную ложечку.   - Бери, бери, Ганс... как по батюшке-то, Сергеич?   - Наоборот, Серж Гансович, - улыбнулся я.   - Ну, тоже ничего... с кем не бывает... Ложку в кулаке держи, не выпуская, говорят, оборотень серебра боится. Мы тут все что ни есть такое носим, не ровен час, да и сгодится.   - Данке шен. - Я сунул ложку за голенище сапога.   - Чего?   - "Спасибо" по-немецки.   - А, ну храни тебя Господь. - Старый лакей перекрестил меня на прощанье и ушел к себе.   - Свойский дедок, - констатировал Фармазон, потягиваясь у меня на кровати. - Видать, ты ему очень приглянулся, а вообще-то русские люди относятся к иностранцам с непонятной жалостью, как к безнадежно больным детям.   - А где Анцифер?   - Махнул в Город, говорит, ему надо срочно что-то забрать из вашей квартиры. Просил присмотреть. Ты за разговорами-то дверь не забудь запереть. Деревяшку нашел? О, самое то! Давай-ка я сам поставлю.   - Думаете, она придет?   - Всенепременно! Ты же просто пленил несчастную женщину. Бедняжка весь ужин провела в ступоре, не в силах отвести от тебя взгляда.   - А вот это, между прочим, ваша заслуга! Зачем понадобилось нести эту псевдолюбовную чушь, да еще на дикой смеси трех языков с кошмарным акцентом?!   - Ну и че? - недоуменно скривил губы черт. - Я же нечистый дух, у меня девиз: "Сделал гадость - на сердце радость". Ты тоже запомни: "С кем поведешься - так тебе и надо!"   - Спасибо, удружили...   - Да сколько угодно, от всей широты души! Нет, ну ты сам подумай, какой скучной и пресной была бы твоя жизнь, если бы не я. Представь, что у тебя остался один Циля... Начнем с того, что ты бы вовсе не женился. Он бы из тебя отшельника сделал. А не вышло бы, так этот легкокрылый моралист, скорее всего, подсунул бы тебе в жены субтильную богобоязненную фифочку из религиозной семьи. Каждое воскресенье - в церковь, с утра до вечера - беспрерывные молитвы, посты, праздники, ночные бдения, заутрени, вечери и прочие прелести. Добавь еще секс только для деторождения. Никаких предохранительных средств! Каждые девять месяцев - по ребенку! И все наверняка кончилось бы тем, что он умудрился бы распихать вас обоих по монастырям, а ваших детей по церковным приютам. Теперь переходим к творчеству...   - Довольно! Я все понял. Однако если бы мне пришлось жить без Анцифера, то картинка бытия получилась бы еще более мрачная. Сойдемся на том, что белое и черное должно уравновешивать друг друга.   - Ладно, дипломат, считай, что мы с кудряшкой в белом до конца дней к тебе привязаны. У меня тоже совесть есть, я ведь понимаю, что только моим ты не будешь никогда. Как, впрочем, и Анциферовым... За что мы оба тебя конкретно уважаем.   - Фармазон, может быть, мне показалось...   - Эй, парень, - встревожился черт, - ты че это бледный такой? С желудком чего? А не надо было рыбный пирог солеными груздями заедать...   - Шаги... Шаги за дверью!   - Это она! - Резко уменьшившийся Фармазон прыгнул мне на руки. - Серега, давай под кровать спрячемся.   - Открой, - низким голосом потребовали из-за двери. Я невольно вздрогнул, голос, несомненно, принадлежал Ольге Марковне, но был как-то приглушен и звучал с хрипотцой.   - Ты что, с ума сошел?! Нипочем не открывай! Скажи, никого нет дома.   - Никого нет дома, - послушно повторил я   - Серж! Откройте, я сбежала от мужа, если он обнаружит меня стучащейся в вашу дверь, он убьет обоих.   - Ну... так... вы и не стучите. Я хотел сказать, поздно уже, шли бы вы спать, а?   - Я за этим и пришла, соблазнитель. - За дверью раздался каскад томных вздохов и осторожное царапанье. - Ой, я, кажется, ноготь сломала. Ну, не мучайте меня... вы же видите - я сама пришла, открой и возьми меня!   - М-мне надо подумать. - Я обернулся к укрывшемуся под подушкой нечистому.   - Че ты на меня смотришь? Сам думай давай... Может, Циля ошибся. Он вообще-то перестраховщик, между нами говоря. Вдруг графиня и не оборотень.   - Фармазон, а вы не могли бы выйти посмотреть?   - Че я, совсем дурной?! Тебе надо, ты и смотри.   - Но вам-то она в любом случае ничего не сделает! - парировал я. -- Нигде не написано о том, что оборотень может укусить черта.   - Нигде и обратного не написано. Мало ли что... Не толкай меня на хорошее дело, я и так в них по уши. Как в конторе отчитываться буду, ума не приложу...   - О, Серж! Серж, на помощь! - Неожиданно Ольга Марковна перешла в крик. - Сюда кто-то идет...   - Муж? - напряженно спросил я.   - Нет... это не он. Неужели... не-е-ет! Помогите же мне, откройте!   Я бросился к двери и, невзирая на протестующий вопль Фармазона, выдернул сук, впуская в комнату перепуганную женщину. Красивое лицо графини было белее полотна, из всей одежды - длинная ночная рубашка, волосы растрепаны, в глазах - ужас. Мы вновь закрыли дверь на импровизированный засов.   - Кто там был?   - Упырь... - закашлялась она. - Я не хотела говорить, но... Это старое проклятие рода, раз в сто лет из земли поднимается страшный убийца и вновь собирает свою жатву. Видимо, он пришел по наши души.   - О Боже, совсем забыл начертить на пороге крест! - Я гулко хлопнул себя по лбу. - Надо же... а может, он нас не заметит?   - Упырь чует кровь и тепло тела.   - А почему вы его до сих пор не убьете?   - Муж устраивал целые облавы, но все бесполезно, оборотень ускользает из наших рук. В конце концов кто-то сказал, что отпугнуть упыря может медвежий череп над входом.   - Еще одна весомая причина травить медведей?! - возмутился я.   - Да что вам за дело до этих медведей?! - в свою очередь рявкнула на меня барыня. - Можно подумать, вы сюда пришли ради них, а не ради меня.   - Естественно, не ради вас! Я, между прочим, женатый человек и очень люблю свою жену. А если я и ляпнул чего лишнего за столом, то это не по своей вине, тут есть два веселых братца, которые периодически лезут не в свое дело.   - Так ты женат? - страшным шепотом процедила она, скрипя зубами и сжимая кулаки.   - Ой-ой, Серега... зря ты тут так разоткровенничался. Разве можно чувствительной женщине все лепить прямо в лицо без предисловия? Глянь, глянь, что делается...   На моих глазах барыня Ольга Марковна начала разительно меняться. Плечи расширились, рубашка затрещала по швам, пальцы стали толстыми и крючковатыми, волосы поднялись дыбом, кожа приобрела желтый оттенок и покрылась мелкими пятнами, а лицо... Куда делась былая красота? Подобные метаморфозы обычно демонстрируют в американских триллерах, но наблюдать за монстрами на экране - одно, а присутствовать при этом кошмаре лично... Hoc графини стал плоским, челюсти выдвинулись вперед, а оскал обнажил могучие клыки.   - Ошибочка вышла... Циля все-таки оказался прав - эта взбалмошная тетка и есть упырь! Виноват, упыриха...   С каждым словом мой верный черт уменьшался на ладонь. Достигнув размеров спичечного коробка, он вспорхнул мне на плечо и заверещал прямо в ухо, оттянув его двумя руками:   - Да не стой же ты столбом, камикадзе! Прочти молитву и смиренно склони голову перед этой кровопийцей - гарантирую прямое попадание в Рай. Впрочем, если хочешь еще пожить... посопротивляйся, что ли!   Инстинктивно я поднял кулаки в боксерской стойке и на всякий случай сдвинул брови. Упыриха гортанно расхохоталась, закрывая спиной дверь. Ее смех скорее напоминал лай гиены, в нем сквозила уверенность и нескрываемое торжество.   - Серега, мать твою за ногу да об стенку! Чему тебя в армии учили, блин горелый? А ну влезь на стол! Вот так... Ноги шире, колени чуть согнуты, плечи расслабь. Бей по прямой в переносицу, в ближний" бой не лезь, по корпусу не молоти. Готов? Ну, давай, малыш, не позорь мои седины...   Барыня полезла за мной. Я зажмурился и ударил изо всех сил.   - Нокаут! - восторженно взвыл Фармазон, когда бывшая Ольга Марковна отлетела к двери и, треснувшись затылком, распласталась на полу. - Один, два, три, четыре, пять, шесть... нет! Встает... Объявляю второй раунд. Смотри сюда - вот так, нырком уходишь под удар, потом в солнечное сплетение - раз. Выпрямляешься и слева в челюсть - два! Запомнил?   Куда там... Упыриха мне и опомниться не дала. Одним прыжком взлетев с пола, она поймала меня за ногу и сунула ступню в рот. Я завопил.   - Че ты орешь? - укоризненно спросил черт. - У тебя же нога в сапоге, ей такую кирзу вовек не прокусить.   В самом деле, боли я не чувствовал. Тем не менее, перейдя на глупый стон, я как-то извернулся и ударил каблуком левой ноги в нос чудовища, одновременно выдергивая из чавкающей пасти правую. В зубах упырихи остался лишь мой сапог, и она доедала его с видимым удовольствием.   - Фармазон, она его съела, - потерянным голосом констатировал я.   - Замечательно!   - Как это?   - Серега, ты че? Это же наш стратегический план. Военная хитрость! (Блестяще исполненная, к слову сказать.) Ты так натурально кричал, что даже меня ввел в заблуждение, артист...   - Прекратите издеваться! Вон она опять на меня облизывается...   - Хитрец, - лукаво погрозил пальцем нечистый дух. - Ты ведь не напрасно спрятал серебряную ложку в сапоге. Теперь она ее проглотила! Не пройдет и пара часов, как эта фифочка почувствует резь в желудке и умрет долгой смертью в страшных муках. Нечисть не выносит серебра... Выше нос, фельдмаршал!   - А... понятно, - приободрился я. - Слушай, а вот за эти два часа она... в смысле, она нас больше не укусит? x x x   Фармазон не успел мне ответить. Ольга Марковна закончила с сапогом, удовлетворенно рыгнула и снова полезла на меня. Я пробовал защищаться... недолго. Упыриха ловко стянула меня со стола, уложила на кровать, я зажмурил глаза, изо всех сил упираясь обеими руками ей в челюсть... а потом...   - Минуточку, гражданка Филатова! Вот, взгляните, пожалуйста, что я вам принес, - раздался мелодичный голос Анцифера.   Барыня тяжело сползла с меня и, цедя слюну сквозь большие зубы, устало вздохнула. Я огляделся... Фармазон сидел на столе, свесив ножки, а белый ангел помахивал перед носом Ольги Марковны длинным макраме. Это было настенное панно, изображающее сову. Кажется, что-то такое было в одной из наших комнат в Городе. Узлы! Наташа говорила, что упырь обязан развязать все узлы. Судя по тому, с какой страстью графиня взялась задело, - так оно и было. Правда, глаз с меня она тоже не спускала, не надеялась на мою порядочность (в том смысле, что, пока она занята, я не убегу).   - Не волнуйтесь, она до утра провозится. Тут узлы такой степени сложности - любо-дорого посмотреть. Ваша супруга сама это сделала?   - Да, - почему-то решил я. В принципе, Наташа могла и наколдовать.   - Очень похвально, - кивнул Анцифер. - Подобный труд требует усидчивости, терпения и высокохудожественного вкуса, приличествующего хорошей жене. Видите, пригодилось же...   - Спасибо. Вы... очень вовремя.   - Фармазон обещал позаботиться о вас.   - Он заботился, - подтвердил я. - Если бы не его советы, меня бы съели часом раньше. А если бы не его болтовня за ужином, она вообще бы сюда не пришла...   - Стараюсь, как могу, - широко улыбнулся черт. - Слушай, Циля, наш умник умудрился спровоцировать хлебосольную хозяюшку проглотить серебряную ложечку. Как думаешь, сколько она после этого протянет?   - Обычно часа два...   - Все узлы развязать успеет?   - Вряд ли.   - Стоп! - дошло до меня. - Вы хотите сказать, что пару часов спустя у меня в комнате будет валяться труп упырихи?   - Не упырихи, а графини Ольги Марковны, - наставительно поправил Фармазон.   - После смерти ее тело примет прежние формы.   - Выходит, рано утром у меня обнаружат труп хозяйки усадьбы в разорванной рубашке со следами побоев на лице... Безутешный муж соберет всю дворню, а я буду робко доказывать, что именно эта прекрасная женщина и есть злобный упырь. Мне хоть кто-нибудь поверит? Я же иностранец, человек без паспорта, дело даже не дойдет до суда.   - Циля, он прав.   - Боюсь, что да.   Мы рядком уселись на кровати, тупо наблюдая, как сосредоточенная упыриха развязывает мудреные узлы макраме. Что-то не так сложилось, не так... Если мы случайно избавили усадьбу от этого кровавого ужаса - слава Богу! Хотя, с другой стороны, я здесь для того, чтобы барина урезонить, а не жену его ложками травить. Вот если бы два дела сразу... Ой! Тогда получилось бы, что я вырезал всю семью... Тоже не выход. Как быть? Если через пару часов у меня на руках будет свежий труп, куда его деть? Какое оригинальное объяснение придумать, если меня кто-нибудь увидит бегающим с мертвым телом через плечо? Кого именно заподозрят первым из всех обитателей усадьбы при банальном полицейском расследовании? Вот так вот... Столько вопросов и ни одного ответа в мою пользу.   Внезапно я ощутил невероятную усталость и огромную потребность просто выспаться. В самом деле, сколько же ночей я нормально, по-человечески спал? За последнее время, кажется, ни одной.   - Анцифер, вы уверены, что до утра она управится?   - О... а... абсолютно, - зевая, протянул белый ангел. - Вы ведь, наверное, спать хотите? Ложитесь, Сереженька, я подежурю.   - Но неудобно все-таки, вы ведь тоже устаете...   - Ложись, ложись, пока предлагают, - успокоил меня Фармазон. - Мы с Цилей - субстанции иного порядка, нам отдыхать необязательно. Я вот, например, целый месяц могу не спать, да... Белобрысый тоже, хотя у него глазки наверняка станут красными, как у кролика.   - Спасибо, - душевно поблагодарил я и, вытянувшись на кровати, словно отрубился. Как все-таки замечательно устроен человек: нахожусь в чужом мире, кругом говорящие медведи, волки-оборотни, хозяйка дома - упыриха, сидит в двух шагах, а я... сплю! Ни о чем не думаю, ничего не боюсь -- сплю себе, и все тут. Кому рассказать - не поверит.   Утром меня разбудил лакей Парамон. Принес новые сапоги, сказал, что завтрак будет через час, и пожурил за незапертую дверь. Я кое-как продрал глаза: ожидаемого трупа в комнатке не было. На полу валялись перекрученные веревочки, но макраме не было распущено до конца, два ряда узлов оставались точно. Стоило логично предположить, что Ольга Марковна не умерла, а честно трудилась вплоть до первых петухов, после чего, бросив недоделанную работу, рванула к себе. На моей подушке трогательно сопели близнецы, Анцифер - справа, Фармазон - слева. Они так крепко спали, что приход лакея никоим образом не потревожил их сон. Я осторожно встал, прикрыл обоих одеялом и пошел к умывальнику. За окном сиял новый день. Счастливо щурилось солнышко, качались зеленые ветви деревьев, небо было таким синим... Потом мне показалось, будто что-то мелькнуло в саду. Я подошел к окну и глянул вниз. Так и есть! За знакомой яблоней притаился от посторонних взглядов низкорослый гусар в ярко-малиновом ментике и кивере с султаном. Убедившись, что я его вижу, он воровато огляделся, давая мне знак спуститься вниз. Естественно, я пошел. Каково же было мое удивление, когда из-под лакового козырька на меня глянули неподкупные глаза крысиного разведчика   - Здравияс желаюс, шпионус!   - Здравия желаю, - машинально ответил я. - Господи, парень, как же ты сюда попал?   - Ш-ш! Замаскировалсяс под местныхс. Генералс ждетс докладас.   - Значит, передай, что я организовал покушение на старого Сыча. Мне удалось трижды его ранить, но мерзавец оказался живучим. Наша следующая схватка будет для него последней.   - Раненс?! Три разас?! - восторженно пискнул крысюк. - Кошкострахус будетс счастливс это слышатьс! Ты храбрецс, шпионус...   - Ты тоже. Давай не тяни время, беги домой. Мне кажется, что в помещичьей усадьбе, посреди лесов и деревень, гусар в парадном мундире выглядит несколько вызывающе. Я немного передохну и снова возьмусь за Сыча.   - Мы будемс рядомс на всякийс случайс, - пообещал разведчик.   - Привет генералу! - крикнул я вслед, но он уже ловко петлял между фруктовых деревьев, выделяясь на зеленом фоне, как красная мишень. Герой старался вовсю, быть более заметным просто невозможно.   Я еще немного побродил по саду, сгрыз яблоко и вернулся в дом. На этот раз завтрак ждал меня в моей же комнате. Присутствующий Парамон объяснил, что графине нездоровится, она пока у себя и просит меня провести урок поближе к обеду. Сам господин граф еще изволят спать, а на вечер у них готовится охота. Должен прийти лесничий, указать, где разгуливают медведи, а уж тогда все с собаками и ружьями начнут потеху. Когда лакей закончил, я уже твердо знал, что никакой охоты сегодня не будет. Как я это сделаю -- еще неизвестно, но стрелять в медведей больше не будет никто. Точка. Немного  успокоившись, я нашел перо и бумагу, нарисовал сердце, пробитое стрелой, написал свои инициалы, а под ними буквы "SOS". Сегодня мне понадобится любая помощь... После этого сложил лист самолетиком и пустил в сад. Вскоре за мной пришли. Барыня ждет. Ребят я будить не стал: они и в самом деле здорово умаялись. Выпросил у Парамона рюмку анисовой "для храбрости", а потом сам пошел в гостиную. У самых дверей меня остановила напольная фарфоровая ваза, в смысле - голос из вазы:   - Чем можемс помочьс, шпионус?   - Нужно остановить охоту на медведей, - сообразил ответить я.   - Зачемс?   - Ну... как это "зачем"? Охотников поведет лесничий - старый Сыч, а он нужен мне здесь. Я намерен его убить, не гоняться же за ним по всему лесу, да еще в присутствии сотни свидетелей. В вашем веселом мире разговаривают все, так что присутствующие лошади и собаки вполне могут дать против меня свидетельские показания.   - Могутс, - согласилась ваза. - Мы остановимс всехс.   - Без кровопролития! - строго предупредил я   - Учтемс...   Я козырнул, постучал в двери и вошел.   - Сядьте, господин Петрашевский. Настала пора поговорить откровенно. - Барыня Ольга Марковна сидела в глубоком кресле, от подбородка до ног укутавшись в плед, ее воспаленные глаза на бледном лице казались необычайно большими. - Как вам спалось?   - Крепко и сладко, - честно признал я, потом, опомнившись, добавил: - Зер гут! Тре бьен! Ол-райт!   - Вы ничего не заметили ночью?   - М-м... нихт шпрехен... а что я должен был заметить?   - М-м... - Теперь уже графиня, подозрительно глядя на меня, не знала, что сказать. - Ходят нелепые слухи, будто бы в округе появились какие-то упыри. Конечно, это не более чем сплетни, но... вы точно никого не видели?   - Вообще-то мне снился очень странный сон, почти кошмар, - осторожно начал я. - Будто бы в мою комнату пришли вы, случайно ошибившись дверью. Мы очень мило поболтали о пустяках...   - Надеюсь, пристойных?   - О, чрезвычайно пристойных! Погода, виды на урожай, литература и искусство - все, чем интересуются интеллигентные люди.   - А потом?   - Потом вы исчезли.   - Как, совсем?   - Ну, не совсем... на вашем месте появилось ужасное чудовище, которое съело мой сапог. Впрочем, я легко от него избавился.   - Каким образом? - подалась вперед барыня, и в ее глазах заиграли зеленые искорки злобы.   - Я повернулся на другой бок, и сон прекратился.   - Так просто... - разочарованно вздохнула она, а я простодушно развел руками. - Ладно, господин Петрашевский, попробуем перейти к уроку...   С этими словами графиня без прелюдий перешла к делу. Одним движением она плавно встала с кресла, оставив в нем плед. Я едва не зажмурился - на ней просто ничего не было! Боже ты мой, не знаю уж кто как, а я никогда в жизни не подвергался такому сексуальному домогательству. Ольга Марковна обладала роскошными формами, ее глубокие глаза излучали всепоглощающую страсть. Она молча облизнула пересохшие губы, одним движением бровей указывая на ряд широких кушеток в углу гостиной. Молодое упругое тело прямо-таки лучилось здоровьем и желанием. Несколько странно для упырихи, проглотившей серебряную ложечку и обязанной умереть через пару часов...   - Сереженька... Сергей Александрович! Да очнитесь же вы, в конце концов!!!   - А? что... А? Анцифер...   - Да, это я! - строго произнес белый ангел, правым крылом закрывая мне обзор. - Закройте рот, возьмите себя в руки и отвернитесь. Так, уже лучше. Теперь вспомните, кто эта дамочка на самом деле. Ага... Надеюсь, у вас полностью пропало желание?   - Почти, - честно признался я. Барыня горделиво поворачивалась, принимая разные соблазнительные позы, но не произнося ни слова.   - Хорошо, тогда продолжим. А ну-ка поднапрягитесь и попытайтесь припомнить тот несомненный факт, что вы женатый человек, у вас замечательная (Боже, что я говорю?!) супруга и вы имеете по отношению к ней некоторые обязательства. В частности, никогда не заглядываться на посторонних голых женщин, к тому же замужних! Помогло?   - Ну, уже процентов на восемьдесят.   - Отлично. Теперь вы сами скажите себе, что с вами сделает ваша жена, когда об этом узнает. Только честно и не опуская детали.   Видимо, я побледнел. Это заметила даже молчавшая доселе графиня. Похоже, она считала, что от ее пышной красоты я впал в столбняк, теперь вот-вот упаду в обморок от нереализованного желания. На самом-то деле я реально представил реакцию Наташи во всех возможных вариациях...   - Теперь ты будешь моим... - глухо выдохнула графиня, делая шаг в мою сторону. Я автоматически отступил назад. Она несколько удивилась, но продолжила: - Мне нравятся мужчины, которых надо завоевывать. Я хочу тебя, немец.   - Найн! - твердо отказался я. - Их бин женат. Моя фрау Наташа - зер гут супруга! Дас ист ее либен, либен, либен... Короче, мне действительно нельзя! Ну никак! Вы меня правильно ферштейн?   - Женщинам не говорят "нет". - В томном голосе голой графини прорезались металлические нотки. - Ваша жена далеко, она ничего не узнает, а я рядом, и последствия отказа могут быть... достаточно болезненными.   - Это угроза?   - Конечно нет... Это лишь логическое развитие событий, которые непременно произойдут, если я не... - Она еще раз сделала попытку приблизиться, но я ловко отскочил за рояль.   Итак, все возвращается на круги своя... Ночью за мной гонялась страшная упыриха, а супердейственный Фармазон успешно руководил фронтом моей обороны. Изменилось не многое. Я по-прежнему убегаю, однообразно прячась за стулья, стол, тумбочки, кресла, прыгая по диванам и кушеткам, следом шумно сопит уже вспотевшая от страсти секс-бомба местного уезда, и белый ангел, стыдливо прикрывая глаза, пытается выдать кучу полезных советов одновременно:   - Прыгайте, прыгайте же! Вот так... и не смотрите на нее, не отвлекайтесь! Такая женщина кого угодно с ума сведет... За кресло! Вот, не высовывайтесь, какое-то время она вас поищет... Сереженька, будьте бдительны, она ищет слева. Вон ее ножка показалась... Господи, какая ножка! Какой изгиб бедра, а колено, а эта плавная линия голени, так певуче перетекающая в изящную щиколотку... Бойтесь ее! Ибо адово это искушение! Под рояль, под рояль, быстро... Ага, не поймала! Дышит тяжело... Грудь так и накатывает и откатывает, накатывает и откатывает, накатывает и... ка-ка-а-я грудь! Что за форма, объем такой... ух! Соски едва вздрагивают, как зернышки граната, а нежная плоскость живота так чарующе плывет вниз, к этому треугольнику любви. Ну не смотрите же вы на нее, в конце концов! Да что вы, обнаженных женщин с ошеломительной фигурой, жаждущих плотской любви, бегущих за вами и готовых на все, никогда не видели?!   Естественно, при всей этой беготне многократного стука в дверь никто не услышал. Это уже когда красный от ярости Павел Аркадьевич, топая ногами, заорал во всю мощь, мы трое сообразили оглянуться, но было поздно - графиню занесло.   - Пошел вон, дурак! У нас урок.   - Что-о-о? - обомлел барин.   - Шнелле, шнелле, руссише швайн! - неожиданно для самого себя выкрикнул я. Не знаю, как хозяин оценил мой немецкий, но его словно ветром сдуло. На Ольгу Марковну это произвело самое благоприятное впечатление, она решила, что если уж я послал мужа, то только для того, чтобы сию минуту отдаться ей. Как же...   - О майн либен! - расцвела она.