е намерен прислушиваться к советам нечистого. Правильно, Анцифер?   - Очень удобная формулировка, - сплюнул язвительный Фармазон. - А ты еще раз белобрысого позови, с молитвой и поклонами, глядишь, и откликнется. Поучит тебя истинно христианскому смирению, разучит с тобой очередной псалом или книжечку даст почитать бесплатную, от Гедеоновых братьев. Совершенно бесплатно, заметь! А твою жену в это время...   - Ложись!!! - не своим голосом заорал белый ангел, бросаясь на нас. Мы трое рухнули на асфальт, а над нами с ревом пронеслась направленная струя пламени. x x x   - Анцифер! - шумно выдохнул я. - Что это было?   Он лежал на мне в полный рост, раскинув крылья в стороны, как при взрыве.   - Сереженька, по-моему, в подъезде прячется дракон!   - Да неужели?   - Если вы оба с меня слезете... - придушенно прошипел Фармазон, слабо дергаясь где-то в самом низу. Я невольно сравнил себя с сосиской, лежащей между двух половинок булочки. Ангел скатился с меня вправо, я, последовав его примеру, - влево. Мы трое встали на ноги, отряхнулись и огляделись. Из злополучного подъезда больше ничего не полыхало. Я сдвинул брови и решительно шагнул вперед.   - Сереженька, уверяю вас - там прячется огнедышащий дракон, не ходите туда.   - Нет уж, мы туда сходим! - незамедлительно влез Фармазон, демонстрируя перемазанный балахон. - Я страстно хочу посмотреть в глаза тому гаду, из-за которого меня заставили лечь всем пузом в мазутную лужу!   - Как ты мелочен, - поморщился ангел.   - Да?! Ты вон на себя посмотри? Улеглись на меня, безобидного, в два этажа и еще возмущаются на мое справедливое негодование... Серега, ну ты скажи, вот почему я должен вечно ходить чушка чушкой, а он - весь в белом?!   - Ребята, вы уж тут как-нибудь сами разбирайтесь, а у меня дела на третьем этаже. Если понадобится меч, я вас позову.   - Нет! - Анцифер вновь попытался загородить дорогу.   - Да! Мы пойдем вместе, встретим врага грудью, и если там действительно  кто-то есть, то мы его такими иероглифами разукрасим, что любой Хокусай обзавидуется!   - Анцифер, пустите меня. - Героическая болтовня Фармазона и в самом деле действовала на меня несколько гипнотически. - Я намерен сию же минуту спасти свою любимую жену, и никакой огнемет меня не остановит. Держись, любимая, я уже иду!   - Там дракон!   - Глупости...   - Ах так... Вот, значит, как... Ему вы, значит, верите? - Светлый дух обиженно сощурился. - Ну что ж... у меня есть только один способ доказать... - Анцифер рванул дверь подъезда и шагнул внутрь. Раздался турбинный рев, и фигура ангела скрылась в оранжевом столбе пламени! Мы с Фармазоном отрепетированно бросились на землю, зажав уши руками.   - Вы... довольны?!   На фоне обугленных косяков стоял совершенно черный Анцифер в тлеющих обрывках чего-то очень похожего на ажурное кружевное белье приглушенных тонов. Все прочее словно ваксой вымазано, только глаза голубые кротостью и всепрощением сверкают. Нам стало стыдно...   - Циля, мы, того... извини. Ты был прав, это мы - козлы неблагодарные.   - Анцифер, простите нас, если можете. Надеюсь, вам не очень больно?   - Очень, - горько всхлипнул Анцифер и рухнул в полный рост. Из дверей  подъезда дохнуло дымом, раздалось шипящее бульканье, а вслед за этим показалась огромная крокодилоподобная голова на длинной чешуйчатой шее. У чудовища были большие раскосые глаза, кривые зубы и крученые желтые усы.   - Тьфу, действительно, дракон... Надо выручать белобрысого. Бери меч и круши пламенную рептилию промеж глаз, а я буду изображать девушку-санитарку и вытащу раненого бойца из зоны обстрела.   - Но... - Я встал на ноги, кое-как поднял тяжелый меч и понял, что размахивать этой махиной абсолютно невозможно. Один раз еще замахнусь, куда ни шло, но если с первого удара ничего не выйдет, то на второй у меня элементарно не хватит сил. Не говоря уж о том, что фехтовальщик из меня - курам на смех. - Фармазон! Я так не могу. Я не умею! Давай вместе на него нападем.   - Серега, я же нечистый дух. В честном бою мне твою руку поддерживать - ну, никак нельзя! Извиняй, такое дело... Традиции, воспитание, моральные принципы, нравственные ценности и все такое. Я пополз, так что давай действуй сам.   - Ну... может, с ним поговорить?! Я читал, что многие драконы разговаривают. Что, если мы сумеем договориться по-хорошему?   - В европейских легендах драконы действительно любят поболтать, но этот - явный азиат. Китайского, корейского, тайваньского производства. А может, и настоящего японского качества, кто знает...   - Ты уверен?   - Да посмотри на расцветку! Он же словно с фарфоровой вазы династии Мин на наши головы свалился. Сверкает красками, словно радуга над Хуанхэ. Ты по-китайски чирикать умеешь?   - Нет... но я много читал, Пу Сунлин - "Рассказы Ляо Чжая о необычайном", "Нефритовая лестница" не помню кого и сборник стихов "Яшмовая флейта" и...   - Давно?   - Лет десять назад.   - А, ну тогда тебе и карты в руки. Побеседуйте о новых темах сочинений на экзаменах для молодых чиновников в провинции Тяньмянь, полиглот...   Вот так, только обхамив напоследок, Фармазон по-пластунски пополз к слабо зашевелившемуся Анциферу. Я набрал полную грудь воздуха и обратился к чудовищу с приветственной речью:   - О великий и прекрасный Сын Неба! Твой голос подобен реву боевых труб, твои глаза сверкают, как звезды над рисовым полем, твоя чешуя отсвечивает лунными бликами на мерцающей поверхности заводи, твои зубы острее шаолиньских кинжалов, а тело величественно, как Китайская стена. Позволь же скромному писателю стихов услышать мудрость твоих слов, восходящую к мудрости мира в его запредельных далях...   Возможно, я чересчур утрировал текст. Филология и лингвистика никогда не были моими сильными сторонами. Помню, что китайская манера речи несколько отличается от японских, индийских или персидских славословий, но дракону моя высокопарность, кажется, пришлась по душе.   - Осенно приятна встретитьса обрасованным человеком, - вежливо поклонился он. - Судя по вашей речи, хорошим манерама и платью - вы новый помосиник судьи Гао Мунь из Ценьского уезда провинсии Чжао Хо?   - Д-да, пожалуй, - поспешил согласиться я, дракон говорил по-русски очень прилично, слегка сбиваясь на склонении и падежах. - Не проявлю ли я, недостойный, излишнего любопытства, если спрошу - из каких краев прилетел мой многознающий собеседник?   - Нет, нета... Охотно поделюся сладкими воспоминаниями о далекой родине. Я из Чуэньских гор, провинция Линьняньшань, это там, где вырасивают наньский рис и пекут пирожки на пару.   - Ах, Линьняньшань! Что ж вы сразу не сказали?! - Я решился рискнуть, зверюга оказался словоохотливым, а мне нужно спасать супругу. - У меня же там родственники. Вы, случайно, не были знакомы со старым Пао Лунем из селения Чинь По? Или с торговцем тканями, одноглазым Сунь Чеем, у него еще младшая жена была лисой и помогала ему находить серебро под циновками?   - Да, да, да! - Похоже, дракон заглотил наживку, не поперхнувшись. - Оченно знакомые имена. Конечно, я их знаю... Так приятно встретиться земляка в такой дали от дома!   - Какие же беды заставили моего великого друга скитаться так далеко от возлюбленной сердцу провинции Линьняньшань? - невинно спросил я.   - Служба... - вздохнул он. - Я должен очень охранять вход от злого волшебника и помочь спастись прелестной фее с ее верная другом. На китайясских драконов очень большой спрос как на стражей. Мы храбры и неподкупны!   - О... надеюсь, короткая беседа с уроженцем Ценьского уезда не будет поставлена вам в вину?   - Что вы, что вы... не уходите! Видимо, тот волшебник еще не пришла. Я время от времени дышу огнем, но в перерывах так приятно поговорить с образованным человеком, отличающим сочинения Цинь Чуня от текстов Ли Фуяня. Вы ведь не откажетесь выпить розового чая и вместе побродиться по заоблачным высям воспоминаний?   - Конечно, какие могут быть сомнения! Мы дети одной земли, а значит - братья. Вот только...   - Что только? - насторожился разомлевший дракон.   - Да так... сущая ерунда... Можно сказать, мелочь, не будем удостаивать ее даже упоминания в нашей беседе, - деланно отмахнулся я.   - Но, брата моя, если вас что-то тревожит, поделитеся со мной. Быть может, вместе одолеем недуг, вызывающий вашу грусть?   - Все дело в том, что я живу в этом же доме, на втором этаже, и буквально на днях мне принесли нефритовый ящичек с записками Хань Хуньмуня. Вы что-нибудь слышали о нем?   - Нета, - честно кивнул наивный динозавр из Китая.   - Еще бы! До недавнего времени я и сам о нем ничего не знал. О... это восходящая звезда современной литературы! Язык - династии Мин, стиль -- как у Сэ Тявпо, а искусство каллиграфии... Самому пламенному Ван Ланьтяню даст сто взмахов кисти вперед.   - Проза или поэзия?   - И то и другой... - интригующе сощурился я.   - Хм... мой благородная брата хочет сделать истинный подарок мой больной душе, иссохшей без живительных слов Инь Юаня... Конечно, служба превыше всего! Но ведь... О, как я невежлив! Я до сих пор не спросил мою друга о его высокородном имени...   - Сам Ты Пень! - с поклоном представился я.   - Боцю, - в свою очередь склонился дракон. - А имя злого волшебника - Сергей Александрович. Проходите, дорогой Сам Ты Пень, и возвращайтесь скорее. Надеюсь, чтение рукописи, прятавшаяся в нефрите, подарила нам много сладостных минут...   - Уже бегу, мой превосходный друг!   Краем глаза я видел, как Фармазон взвалил себе на плечи перепачканного Анцифера и скрылся за углом. Ничего, понадоблюсь - сами найдут. Меч я тоже бросил, во-первых, все равно тяжелый, а во-вторых, только лишние подозрения. По лестнице не шел, а летел! В дверях Наташиной квартиры торчал сложенный листок бумаги:   "Сереженька, любимый, я - в Западне! Помоги мне!" x x x   - Ну, заходи, че на площадке торчать. - Дверь в квартиру неожиданно распахнулась, в прихожей стоял бодрый Фармазон в домашнем фартуке моей жены.   - Вот... - Я нервно покрутил в пальцах записку.   - Мы в курсе. Твоя половина опять исчезла неизвестно куда. Давай двигай на кухню, Циля уже там, чайник кипит - совет держать будем.   Как я говорил, навязчивая готовность моих духов принимать все решения за меня начинала порядочно раздражать. Тем не менее я проследовал за Фармазоном, так как возвращаться вниз к ожидающему меня дракону было глупо. Анцифер, весь в белом, сиял свежевымытой головой и деликатно помешивал ложечкой чай.   - Я очень за вас волновался. Вы действительно в порядке?   - Слава Господу нашему, все давно позади.   - Боюсь, что телефонный звонок оказался непростительной ошибкой с моей стороны. Оборотень успел уйти и забрать с собой Наташу. В придачу он посадил в подъезд китайского дракона Боцю, который вас и опалил. Я - дурак, ребята.   - Зачем же так сразу? - перемигнулись оба.   - Это не самокритика и не кокетство, а горькая правда. Если бы я не сжег шерсть, не орал на эшафоте, не испугался Сыча, не убежал от Наташи через балкон, не устроил землетрясение, не тратил времени на болтовню о классической литературе, - все было бы иначе. Я бы успел. Я бы вернул ее, сумел ей помочь. А теперь...   - Сергей Александрович, - ангел заботливо пододвинул ко мне табуретку, а Фармазон сунул в руки большую чашку кофе, - не вините себя. Это судьба, все складывается так, как должно, и не иначе.   - Вы успели осмотреть квартиру?   - Естественно. Я самолично все углы облазил - ничего! Никаких следов кражи, луж крови, трупов в шкафах и обрезанных конечностей в холодильнике. Оружия, наркотиков, иностранной валюты тоже не обнаружено. Судя по всему, твоя драгоценная удрала в другое измерение без суеты и пыли. Сыч пришел сюда позднее и тоже ее не застал.   - Значит, он идет по ее следу. Фармазон, как вы считаете, куда она могла направиться?   - На все четыре стороны, - пожал плечами черт. - Женщины обольстительно непредсказуемы, разве угадаешь, что вдарило ей в башку?   - Попрошу не выражаться! - неожиданно грозно взвыл Анцифер, хлопая ладонью по столу. - Я требую, чтобы ты, нечистый дух, сию же минуту извинился и впредь никогда не говорил о жене хозяина в таком тоне!   - Ну, извиняюсь, извиняюсь... Фу, блин, как же вы надоели мне оба. В лепешку ради них расшибаюсь, спасаю поочередно то одного, то другого, жизнью и карьерой рискую, а где благодарность?! Одни упреки!   Дежурные споры ангела и черта уже не воспринимались чем-то заслуживающим внимания. Поэтому я тихо встал и вышел из кухни. К моему удивлению, из всего многообразия комнат осталось лишь две. Обстановка зала и спальни точно копировала нашу квартиру в Петербурге, только вид из окна был, конечно, совсем другой. Я открыл дверцы шкафа, на вешалках висели Наташины платья, блузки, рубашки... Все казалось таким родным, что даже хотелось заплакать. За стеклом серванта стояла ее коллекция слонов. Она собирала их со дня нашего знакомства. Глиняных, фарфоровых, деревянных, каменных, пластмассовых, стеклянных, еще бог весть каких... Большинство было подарено мною, и каждый слон имел свою историю, с каждым были связаны свои воспоминания, свои чувства... На столе под вазой с ромашками лежала открытка. Вот ее я не помнил. Может быть, Наташа оставила ее для меня?   "ДА".   Ни Сыч, ни Фармазон не могли этого знать, мы общались друг с другом на собственном языке символов, понятном лишь нам двоим. Я протянул руку... На типовой современной открытке был изображен снегирь в шарфике посреди зимнего леса с готовой надписью: "В эти холода я согреваюсь мыслями о тебе..." Больше ничего, ни подписи, ни объяснений, ни приписок. Одно слово "ДА". Обычная открытка, купленная для кого угодно и предоставленная взору каждого. Теперь я знал, куда отправилась моя жена. Туда, где холодно, где есть снег и присутствует сильная магия. Туда, где она сможет бороться с домогательствами Сыча, туда, где есть волки, туда, где я смогу ее найти. Чукотка отпадала сразу, на Аляске ей тоже делать нечего, Русский Север? Довольно проблематично, а вот эпоха древнескандинавских богов... Отправиться во времена викингов, кусать луну, затерявшись между других волков, быть вольной снежной ведьмой - это вполне в ее вкусе. Если я хоть что-то знаю о характере своей жены, она наверняка отправилась в холодный мир Валгаллы.   - Друзья, мне удалось найти кое-какие факты. - Вернувшись в кухню, я помахал открыткой перед носом Фармазона, после чего просто и доходчиво изложил свою теорию о том, где искать Наташу. Близнецы слушали не перебивая... Когда я наконец закончил научную речь, оба участника экспедиции многозначительно взглянули друг на друга.   - Циля, ему отдых нужен. Ты там наверху не можешь подсуетиться насчет приличного санатория с ненавязчиво-принудительным лечением?   - А что ты хочешь, человек весь день на нервах. У него же стресс за стрессом, никакая психика не выдержит... На месте Натальи Владимировны я бы давно отвел его к хорошему врачу. В таких случаях медлить нельзя, шизофрения активно прогрессирует, прости меня Господи!   - И главное - кризис уже налицо! Открыточку нашел - все, блин, гипотеза готова! Собираем манатки и премся на курорт в древнюю Скандинавию. Слушай, даже я такого оригинального самоубийства не посоветовал бы. У меня фантазии не хватит...   - Это любовь. Болезнь меняет человека буквально на глазах. Если мы не спасем его сегодня - завтра может быть поздно. По вопросу санатория я все выясню уже к вечеру, а ты не мог бы взять на себя доставку кое-каких сильнодействующих лекарств? Боюсь, что валерьянкой уже не отделаемся, - рецидив...   - Молчать! - срывающимся от обиды голосом завопил я, хватая обоих за  шиворот. - Тоже мне нашлись врачи-психоаналитики! Да кто вы такие, чтобы на меня диагнозы вешать?! Если я говорю, что Наташа в Валгалле, то значит, она в Валгалле!   Ошибки быть не может, мы не первый день знакомы, и она знала, как меня предупредить. Вы тут можете себе воображать все, что угодно, но лично я отправляюсь за ней. Вот ее записка, торчала в дверях: "Сереженька, любимый, я - в западне. Помоги мне!" Она просит о помощи! Она верит мне, зовет меня, надеется на меня. Я полез в эти дурацкие миры не для того, чтобы бросить ее одну. И не для того, чтобы вечно любоваться на ваши осуждающие рожи. Не хотите - не надо! Попрошу помощи у сэра Мэлори, он не откажет.   Я выдохся. За столом повисла напряженная тишина. Анцифер неторопливо складывал из бумажной салфетки японского журавлика. Фармазон обводил чайной ложкой узоры на клеенчатой скатерти. Оба молчали, не поднимая глаз. Я возвышался над ними, скрестив руки на груди, мрачный, как Наполеон перед Ватерлоо. Они наверняка пожалели, что зашли слишком далеко, впрочем, и мне вряд ли стоило так уж повышать голос. Все все понимали, но никто не знал, как начать первым. Нас выручил дребезжащий звонок телефона. Я первым бросился к аппарату и схватил трубку:   - Да, алло!   - Сергей Александрович, полагаю? Это сэр Мэлори беспокоит. Я узнал, где вы находитесь. Магия, сами понимаете, да и телефон запомнил ваш номер. У меня появились кое-какие новости, надеюсь, вы заинтересуетесь.   - Слушаю вас, я весь во внимании.   - Чуни-муни мудьтякнул замесивицу, а потиняпка какуздыкнулась насплень! О, мунитрон, мунитрон... Тык мульдык лесопотам раскорбень, трям колибень, ей-ей... Слюмчинай, и трям колибень?!   - Да, да, сэр Мэлори, вы абсолютно правы... - сквозь зубы процедил я. Главное в разговоре с пожилыми психами - сохранять ледяное спокойствие. Сейчас он снова включится и начнет говорить то, что надо.   - Но я полагаю, вы, как муж ведьмы, не намерены это терпеть?!   - Конечно нет, а что случилось?   - Как?! Да я же сию минуту объяснял вам, каким образом этот мерзкий Сыч украл у меня бесценную книгу воспоминаний Локи!   - Локи? Погодите... но это, случайно, не тот Локи, что был богом хитрости и обмана у древних викингов?   - Смунь тара, полипертус... - растроганно ответил великий писатель. - Ах, Сергей Александрович, заскузень монтарлы, ибо монтарлы сундя потам. Сурмонтань берендит на лукоршеньку?   - Все ясно. Значит, он тоже интересуется Валгаллой.   - Что значит тоже?   - Дело в том, что Наташи дома нет. Она оставила в дверях записку, просит помощи. Я почти уверен, что, спасаясь от домогательств вашего Сыча, ей пришлось бежать в мир скандинавских мифов.   - Шунь блень сусмус кредокрос!   - Что? - не понял я.   - Я говорю, что этот Сыч столь же мой, сколько и ваш! -- раздраженно ответил сэр Мэлори.   - Вы правы. Примите мои извинения.   - Принимаю. Молодежь во все времена отличается скоропалительностью выводов.. Итак, вы, кажется, намерены двинуться на поиски своей утерянной супруги?   - Да. Надеюсь, мои духи смогут помочь с билетом в оба конца. Вот только я мало что знаю о том времени. Как вы полагаете, художественная литература на эту тему очень далека от реальности?   - Проблемонтять весьмусус опричентос... Лярвоглот бзынь криптоманеро, суплемен крис мыторвань и бзынь накумитокс! Но с пулентурб ляминтань... Брым? Локирмон? Шманьконос?   - Особенно шманьконос, - задумчиво повторил я. - Значит, вы тоже ничем не можете мне помочь?   - Помогать безумным влюбленным - мой святой долг! - гордо произнес старый рыцарь. - Я уже отправил по вашему адресу все, что вам может пригодиться в пути. Посылку доставят с минуты на минуту. Дерзайте, юноша! Дайте знать, когда вернетесь. Я верю в вас!   - Спасибо, только должен предупредить, что вход охраняется драконом.   - Боцю?   - Да, а как вы узнали?   - Сулихем берданкар ущер кляйнц. Лекоментармо, суй френдик...   - А... ну тогда еще раз спасибо. Надеюсь на этот раз обернуться побыстрее.   - С нетерпением жду любых известий.   - Я только заберу Наташу и сразу назад.   - Брум бен ляп?! Бенц, бенц, бенц - пы руш на гульбинар!   - И вам всего хорошего, досточтимый сэр. Я положил трубку. Почти в ту же минуту раздался звонок в дверь.   - Серега, стой, я сам погляжу, - вырвался вперед заскучавший без пакостей  Фармазон. Он осторожно сунул нос наружу, что-то подобрал и вернулся назад. В его руках был большой посылочный ящик.   - Это сэр Мэлори прислал. Он говорил по телефону. Давайте-ка посмотрим... Я все-таки отправляюсь в Валгаллу. x x x   - Хорош... - Восхищенно прицокивая языком, Фармазон поправлял на моих плечах теплый плащ викинга. В посылке, любезно присланной сэром Мэлори, оказался полный костюм соответственно эпохе. Близнецы после недолгих пререканий шумно обрядили меня, как древнескандинавского воина. Синие штаны из грубой шерстяной ткани, льняная нижняя рубашка, поверх нее еще одна из мягкой кожи, с небольшим вырезом на груди. Широкий пояс, украшенный рельефными медными бляхами, высокие сапоги до колен, без каблуков, но с ремнями, плотно обхватывающими икры. Войлочная шапочка, к ней блестящий шлем с переносьем и двумя рогами. Рога особенно умилили Фармазона, и он острил по их поводу не менее получаса. На самом дне коробки оказался небольшой щит, топор с гнутой рукоятью, нож в кожаных ножнах плюс широкий меч. Все это добро было со знанием дела развешано на поясе, щит, согласно инструкции, переброшен за спину. Опытный в делах такого рода сэр Мэлори не забыл вложить инструкцию к костюму с подробным рисунком и поэтапным описанием: чего, куда, зачем, в какой очередности. В общем, оглядев себя в зеркало, я остался доволен. По крайней мере, во мне уже никто не заподозрит пришельца из другого мира. Вторично идти на костер не хотелось. Я был бодр, возбужден и рвался навстречу новым приключениям.   - Серега, ты только не делай такое умное лицо. У тебя же на лбу написаны два института, высшее гуманитарное образование и врожденный гуманизм. Не забывай, что люди с печатью интеллекта на лице воспринимались древними викингами как зануды и задаваки. Будь проще. Скриви рожу, нахмурь брови, зубы оскаль, что ли... Поверь, отличников нигде не любят.   - Я постараюсь.   - Да уж постарайся, пожалуйста. Циля, так мы идем или нет?! Сколько времени ты еще думаешь наводить марафет, у тебя уже и так ресницы, как у Натальи Дарьяловой.   - Иду, иду... - Из ванной вылез смущенный ангел, судя по всему, он и вправду пробовал Наташину тушь. - Сереженька, вы надели теплые носки? Все-таки Север, кто знает, какая там сейчас погода.   - Надел, не беспокойтесь, - улыбнулся я. - Давайте руки, друзья мои, мне не терпится своими глазами взглянуть на великих богов Валгаллы.   - Лично я там не был, - встряхнул крылышками Анцифер. - Но вот Фармазон утверждает, что ничего интересного. Пьянки, драки, грубость, примитивная музыка, весьма посредственная поэзия, слабенькие зачатки культуры... Может, куда в другое место слетаем? Вот в Париже начала восемнадцатого века...   - Хозяин жену домой возвращает, а ты на версальские балы намылился, - строго обрезал черт. - Если боишься, так и скажи! Мы без тебя справимся. Трусам в мужской компании не место. Они, как известно, не играют в хоккей!   - Ладно, я играю... Просто для того, чтобы доказать вам...   - Анцифер, ради всего святого, давайте продолжим дискуссию несколько позднее, - взмолился я. - Мне уже жарко в этом зимнем барахле, поехали...   Ангел кротко кивнул, взял меня за правую руку, Фармазон за левую, и мы все трое дружно сделали шаг... в стену! Хорошо у меня шлем на голове. И то так треснулся лбом, что медный гул долго разносился над снежной равниной. Что?! О чем это я? Господи, где это мы? Мы?! Рядом не было никого -- ни ангела, ни черта. Я стоял на занесенной снежной пылью черной скале, с одной стороны она резко нависала над серым морем, с другой -- плавно переходила в широкое белое поле. Осмотр несколько затруднялся кружащимся снегом.   - Ну что, многоуважаемый Сергей Александрович, - обратился я сам к себе, - пойдем устраивать вечер петербургской поэзии в ближайшем фьорде? Стоять на месте глупо. Сколько помнится, викинги селились вблизи моря, в удобных бухточках, устраивая на ремонт свои драккары. Значит, имеет смысл погулять вдоль линии прибоя. Если где-то есть люди, то я их найду.   Надо признать, что идти пришлось довольно долго. Хорошо еще ветер подгонял в спину, а не бил в лицо. Первого человека я увидел где-то через пару часов. На обломке деревянной ладьи сидел высокий воин в старых доспехах, седые волосы закрывали лицо, он напряженно вглядывался в морскую даль.   - Здравствуйте, викинг. - Более приличного приветствия мне в голову не пришло. Наверняка в те времена здоровались как-то иначе, но в принципе и это сошло.   - Здравствуй и ты, свободный воин. Пусть Один будет благосклонен к тебе, дав умереть с мечом в руках, а не на собственной постели.   - Спасибо... Я тут впервые в ваших краях, вы, случайно, не подскажете, где тут ближайшее селенье?   - В Асгард обычно не пускают живых, - задумался он, глядя на меня бесцветными глазами. - Хотя если боги позволили тебе ступить на земли Валгаллы, то почему бы им не пригласить тебя и на пир Одина? Если так, то торопись, путник, вскоре все воины, натешившись охотой, рассядутся за столами в центральном зале Асгарда.   - Это в какую сторону? - на всякий случай уточнил я. Лицо моего спутника буквально на глазах принимало серебристо-серый цвет, а тонкие губы произносили слова все менее внятно.   - Иди морем... тебя встретят... Пусть будет над тобой... благословение Одина! Прощай, воин...   Я неумело поклонился и зашагал вперед. Сзади раздалось тихое дребезжание. Обернувшись, я едва не закричал - человека не было! На досках драккара валялись остатки одежды и кольчуги. К моим ногам подкатился старый шлем с белым черепом внутри... Снег засыпал искристым серебром эту страшную картину. Я развернулся и побежал. Страх гнал меня вперед, в город, в деревню, в замок, куда угодно, лишь бы к людям. Не знаю, в какой там религии встреча с мертвецом сулит долгую жизнь, но лично у меня седых волос явно прибавилось.   - Остановись, чужеземец! - Из снежной круговерти возникли двое рослых бородачей, преградив мне путь толстенными копьями.   - Там... мужик... разговаривает, а сам... покойник! - шумно пытаясь отдышаться, начал я и... осекся. Хлопья снега, падая на лица стражей, не таяли! Мне ужасно захотелось тихо поскулить.   - Чужеземец, по твоей одежде и оружию мы видим, что ты - воин. Но живые не преступают порога Асгарда. Тебя привели валькирии?   - Н-нет, пожалуй.   - Может, ты раб ледяных великанов и прислан сюда выведать тайны твердыни Одина?   - Ну это уж точно нет!   - Хорошо, - неожиданно прекратили допрос мертвые викинги. - Раз уж ты сюда пришел, значит, на то была воля богов. Можешь войти, путник, ворота Асгарда открыты для всех.   - А... собственно, куда входить-то? - начал было я, но снежная пелена раздвинулась, открывая прямо передо мной, шагах в тридцати, стены высокого каменного замка с окованными дубовыми воротами. Они распахнулись, и я понял, что меня приглашают внутрь. Отступать было поздно. Мой страх несколько поутих, ибо теперь я уже знал, где нахожусь. Валгалла! Легендарное царство мертвых. Души убитых викингов с почетом переправляются сюда прекрасными валькириями. Погибшие воины устраивают здесь сражения, игры и охоты. Говорят, что с ними за столом восседает сам Один, верховное божество - воин, поэт, мудрец и... бабник. Надеюсь, я ничего не путаю? Хуже нет - спутать привычки одного бога с привычками другого. Они страшно обидчивы и за века весьма поднаторели в карах. "Тут надо держать ухо востро", - мысленно твердил я, проходя ворота. Когда они бесшумно захлопнулись за моей спиной, я оказался на широком дворе, где никого не  было видно, и никто не торопился дать мне ценные указания, что делать и куда идти. Я топтался на месте. Наконец из дверей левого крыла выскользнула хорошенькая девушка с длинной косой, в свободном красном платье:   - Что же ты стоишь, воин? Иди сюда, здесь огонь и кров.   - Премного благодарен, мадемуазель!   - Ты странно говоришь, - сощурилась она. - Наверное, потому, что живой. Ты ведь действительно живой?   - Надеюсь... - вздохнул я и шагнул к ней. Может быть, все-таки покормят, а с богами мы разберемся позднее. x x x   Дворец Одина показался мне невероятно скучным. Видимо, в моей памяти прочно засели роскошные залы петербургских дворцов, и в сравнении с этим великолепием варварская роскошь древних викингов представлялась несколько аскетичной. Потолки без росписи и лепнины, только что чистые. На стенах также ни мозаик, ни живописных панно, ни картин, ни гобеленов, кое-где однообразные ковры, ну и оружие вперемежку с охотничьими трофеями: головы оленей, лосей, быков, кабанов, волков и прочего зверья; отдельными выставками - рога животных, прибитые к круглым доскам. Мебель везде крайне простая - длинные, тяжелые столы, широкие скамьи да иногда высокие кресла, более похожие на троны. Оружие в большом количестве почти в каждой комнате. Правда, сам ассортимент достаточно скромный - мечи, ножи, топоры да копья. На отдельных стендах целые экспозиции щитов, кольчуг и рогатых шлемов. Вообще, тема любви к рогам у древних викингов становилась навязчивой идеей. Нет, я верю, что в ближнем бою они просто бодали противников, но тот факт, что их жены сидели без законных супругов по девять месяцев в году, тоже наводил на невеселые размышления...   Девушка вела меня какой-то запутанной дорогой по залам, галереям,  переходам, лестницам вниз-вверх, не прекращая мерно-певучей речи:   - Фрейя - имя мое. Твоего же ныне спрашивать не буду, сам назовешь его, сидя у Одина гостем. Если же пиво и мед, мясо быков и оленей с хлебом печеным по вкусу придутся - можешь остаться, покуда горячее сердце снова тебя не окликнет. Покуда руке без меча не наскучит, а ноги вновь захотят ощутить под собою соленые доски драккара.   - А у вас неплохо получается, почти белые стихи, - машинально похвалил я.   - Где уж мне, скромной? - мило потупилась Фрейя, но вспыхнувший румянец выдал ее с головой - женщины любой эпохи падки на комплименты. -- Один Великий - вот кто среди асов титул поэта высокого держит недаром. Равного нет здесь ему, ни в твердынях Асгарда (где, между прочим, известные барды бывают), ни в срединном краю, Мидгардом что называем, ни даже в мрачных отрогах Нифльхеля. Мой же язык слишком скуден и робок, мне ли пытаться вести о поэзии речь, если вскоре слух твой воспримет волшебное пенье владыки...   - Ух ты, так что, верховный бог еще и поет?! - искренне удивился я, в скандинавских мифах об этом не писали. Девушке, похоже, даже льстила моя дремучесть, и она с упоением пустилась восполнять пробелы моего образования:   - Дивно поет он, и голос его несравненный так же высок, как норвежские скалы над морем. Так же могуч, как суровые волны при шторме. Так же прекрасен, как радуги пояс над. фьордом. Песни поет он о битвах, боях и героях, о старине, о предках глубоких и мудрых...   - Ясно-понятно, как видно, ваш Один, кроме всего, и прекрасный знаток фольклора. Это великое дело, скажу по секрету... Вечно потомки ему благодарными будут за все легенды, что бог собирал терпеливо, в запись их ввел и реестр составил подробный.   После моей речи у девицы отвисла челюсть. Не знаю уж, что ее так поразило, но Фрейя встала столбом у очередных дверей, глядя на меня, как на нового пророка.   - Ты... ты... как это... как это у тебя получается?   - Верлибр? - улыбнулся я. - Да брось, что в этом сложного? Главное - ухватить ритмику и размер, а гнать подобную лабуду можно километрами.   - Ты - поэт! - восхищенно выдала она.   - Шесть сборников стихов, член Союза писателей России, редактор литературной газеты при музее Хлебникова, - скромно перечислил я. Девочка понятия не имела о достижениях современной поэзии. Этим было грех не воспользоваться, но тут двери сами собой распахнулись. Перед моим взором раскинулось самое буйное из всех мыслимых застолий. Огромный зал, уставленный длинными рядами грубых столов. За ними пила, ела, горланила песни, буянила, спала и просто орала неисчислимая толпа викингов. Рев стоял такой, что хоть уши затыкай. Где-то далеко виднелся высокий трон с восседавшим на нем седобородым человеком, видимо, это и был сам Один. Меж столами сновали гибкие мускулистые девушки, разнося кувшины с алкоголем и подносы с мясом. Я откашлялся и поздоровался с присутствующими. Бесполезно. На меня никто даже не глянул, у всех были свои дела.   - Сними щит и брось его в центр зала, - тихо посоветовала Фрейя мне на ухо.   Я понимающе кивнул, неловко стащил щит и, размахнувшись на манер дискобола, запустил его над рядами пирующих. Он просвистел в воздухе и врезался в чей-то стол, сбив со скамей трех бородатых воинов, ближним сотрапезникам повезло больше - их всего лишь облило пивом и подливами. На мгновение в зале повисла взрывоопасная тишина...   - Я имела в виду - в центре зала, себе под ноги, - жалобно пискнула побледневшая советчица. - Ой, что сейчас будет?!   Викинги медленно вставали из-за столов, напряженно вглядываясь друг в друга. Потом встал тот, которому мой щит въехал в лоб. Он взял щит в руки, подержал, а после этого неожиданно треснул по голове ни в чем не повинного соседа напротив:   - Тюрлинг Отважный, ты оскорбил меня! Бедняга Тюрлинг повалился на пол без единого звука, а мой тяжелый щит опустился на голову следующего претендента. Народ радостно взвыл, и в мгновение ока в зале началась жесточайшая потасовка! Мы с Фрейей, вереща, увертывались от разбушевавшихся мертвецов. Ополоумевшие викинги восторженно долбили всех, кто попадался под руку, не деля на правых и виноватых, своих и чужих, друзей и врагов. Мечи и секиры взлетали в воздух, я тоже потянул за рукоять, но, подержав меч пару секунд, неожиданно понял, что выгляжу слишком вызывающе и привлекаю нездоровое внимание. Шестеро рослых бородачей оставили общее мордобитие, переключившись исключительно на меня. Я не воин... Может, кто и осудит, но я предпочел паническое бегство героической гибели. Меч, после неудачных попыток засунуть его в ножны на бегу, пришлось просто бросить. К несчастью, на том месте, куда он упал острием, оказалась нога одного из преследователей... Мужик взвыл от боли и продолжать погоню уже не мог. Воодушевленный успехом, я запустил в остальных рогатым шлемом, но не попал. Какое-то время мне еще удалось побегать туда-сюда, петляя между драчунами, ползая под столами и перепрыгивая через скамьи, потом меня сцапали. Все-таки викинги настоящие воины, они имеют опыт в таких делах. Четверо преследователей сгребли меня, как куренка, сила в руках умерших героев была прежняя. Пятый радостно взял меня за подбородок, широко размахнулся и...   - Тихо!   Голос, сказавший это "тихо", был по меньшей мере громоподобен. Все замерли, как восковые фигуры, в самых разнообразных позах. Кто стоял, кто лежал, кто бил, кого били, кто чем бил - все дружно изобразили немую сцену, это было зрелищно. Кулак разгоряченного викинга замер в паре сантиметров от моего носа.   - Сесть! - приказал тот же голос. Словно по волшебству, воины оказались за столами на своих прежних местах, и успокоившиеся валькирии вновь начали обносить присутствующих алкогольными напитками. Теперь уже никто не заслонял высокого седобородого бога, восседающего на троне в праздничной одежде, широкополой мушкетерской шляпе, с позолоченным копьем в правой руке. Бог Один пристально рассматривал меня единственным глазом, а растрепанная Фрейя что-то быстро шептала ему на ухо. Я ждал. Наконец хозяин Асгарда вытянул в мою сторону указательный палец и потребовал:   - Подойди!   Я вспомнил пионерские парады и промаршировал через весь зал к верховному богу хорошим строевым шагом, высоко поднимая ногу и лихо припечатывая пятками. Остановившись метрах в трех от трона, машинально едва не отдал честь, но вовремя спохватился, что без шлема.   - Возлюбленная дочь моя, чье имя Фрейя, успела мне сказать в начале драки, что твой поступок есть первопричина веселой, отрезвляющей потехи. Поскольку что милей героям битвы, как не ее святое продолженье? Пускай хоть у богов в чертоге светлом, но воин все же должен временами вздымать кулак, чтоб своему же другу ударом братским развернуть скулу!   - Вот уж... не думал, что вы меня за это... похвалите... -- сбивчиво ответил я, а Один, чуть хмуря бровь, продолжил:   - Живой герой в стенах Асгарда - редкость. Быть может, сколько помню, такового и не было ни разу. Только мертвый, валькириями взятый с поля брани, отважно бившийся и умерший с улыбкой, с мечом в руках, в кольце клинков и трупов... Бесстрашный мореход, драккар ведущий навстречу волнам, ветру, Року, Смерти! Храбрец в рогатом шлеме и лохмотьях порубанных доспехов, с топором, поющий песню волка перед боем! Берсерк, ревущий в дикой жажде крови, внушающий врагу животный ужас, свой щит кусающий в священном исступленье, ни ран не чувствуя, ни боли, ни ударов!.. Вот кто обычно входит в мир Валгаллы, а кто же ты, нам неизвестный воин?   - Я-то?.. Я... случайно здесь. Беспокою по такому тихому, внутрисемейному делу. У меня пропала жена. Не первый раз, но я за нее переживаю... Оставила записку в дверях. Ну, Анцифер с Фармазоном взялись помочь. Если можно, я бы хотел получить у вас консультацию о волках. Видите ли...   - Ты солгала мне! - Один вдруг резко повернулся к поникшей Фрейе. -- О недостойная, ты врать отцу посмела?! Он не поэт! Двух слов связать не может! Но и не воин, ибо даже карлик ему способен надавать по шее. Как ты посмела за него вступиться?!   - Эй, эй... не надо, пожалуйста! - неосторожно влез я, мне показалось, что разгневанный бог сейчас как даст моей проводнице копьем по голове...   - Отец, он мне стихи читал! Сво-бод-но! - со слезами в голосе выкрикнула девушка, прячась за мою спину. Не лучшая идея, но женщины всегда так поступают.   - Он - не поэт!   - Но он читал стихи, клянусь Имиром! И речь его текла ручью подобно, не запинаясь, не сбиваясь в ритме, а образы, метафоры, сравненья... Он может! Не гони его! Послушай!   Видимо, бога она все-таки достала своим непослушанием. Один грозно поднялся с трона, храбрые викинги, до этого сидевшие как мышки, тоже повставали, сурово прожигая нас взглядами.   - Сигурд, скажи ему! Прочти ему! Иначе... x x x   Сигурд... Это она мне. Странно, я ведь не называл своего имени, но, в принципе, похоже. Один поднял над головой свое грозное копье и еще раз проревел:   - Он - не поэт!   - Нет... но... какого черта?! - наконец-то обиделся я. - Да кто вам право дал клеймить позором отсутствия таланта человека, способного владеть стихом и прозой равно легко? Вот так ярлык навесить и титул рифмоплета дать не сложно. Я - не поэт?! Шесть книг! Ей-богу, шесть сборников стихов... И мне не стыдно ни за одно! Да, чтобы знали!   Одноглазый бог древних викингов оторопело замер, то ли решив все-таки меня покарать, то ли надумав таки сначала выслушать. Пользуясь его промедлением, я перешел в поэтическое наступление:   - Вы тут орали на меня безмерно... Вы дочь ни за что ни про что оскорбили! Она не лжет! Она чиста, как ангел! Как снег в горах, как