> Гупер никогда не любил отца. Мей (делает вид, что ужасно оскорблена): Но это же неправда! Пауза. Священник кашляет и встает. Священник Тукер (обращаясь к Мэй): Кажется, мне лучше удалиться. Мей (любезно и печально): Да, преподобный Тукер, идите. Священник Тукер (смущенно): Спокойной ночи, спокойной ночи всем вам... Господь вас благослови... (Выскакивает за дверь.) Доктор Бау: Он хороший человек, только такта не хватает. Только и слышишь от него, как кто-то завещал церкви витражи, ну, помянул один раз, и ладно, так нет же, ему надо дюжину случаев припомнить. Да еще прибавит, как плохо умереть без завещания, сколько бывает судебных проволочек. Мэй покашливает и указывает на Большую Маму. Доктор Бау: Так вот, Большая Ма... (Вздыхает.) Большая Ма: Это ошибка. Какой-то дурной сон. Доктор Бау: Конечно, мы будем поддерживать его всеми доступными средствами. Большая Ма: Нет, нет, это дурной сон, просто сон, кошмарный сон. Гупер: Мне кажется, что отца мучают боли, только он не хочет признаться себе. Большая Ма: Сон, только сон. Гупер: Папу пора колоть морфием. Большая Ма: Никому не позволю колоть папу. Доктор Бау: Дело в том, что когда начинаются боли, без помощи уколов вынести их довольно трудно. Большая Ма: А я говорю, что не позволю колоть его. Мей: Но ведь вы не хотите, чтобы он страдал... Гупер, стоя рядом с ней, изо всех сил толкает ее. Доктор Бау (кладет сверток на стол): Я это оставлю у вас, так что если вдруг неожиданный приступ, вы сами сможете справиться. Мей: Я умею делать уколы. Гупер: Мэй окончила курсы медсестер. Маргарет: Как-то не верится, что Большой Па позволит Мэй колоть себя. Мей: Он, конечно, тебя позовет для этого? Доктор Бау встает. Гупер: Доктор Бау уходит. Доктор Бау: Да, мне пора идти. Большая Мама всхлипывает. Гупер (у двери с доктором Бау): Будьте уверены, доктор, мы не забудем, что вы для нас сделали. Мы вам очень признательны за все... Доктор Бау вышел, даже не взглянув на него. Гупер: Конечно, доктор всякого навидался, но мог бы, право, быть чуть-чуть почеловечнее. (Большая Мама всхлипывает.) Не раскисай, мамочка. Большая Ма: Неправда, я знаю, это не правда! Гупер: Мама, точность анализа гарантирована! Большая Ма: А ты словно предвкушаешь его смерть! Мей: Мама, как вы можете! Маргарет (мягко): Я понимаю, что она хочет сказать. Мей (злобно): Ах ты понимаешь? Маргарет (спокойно и очень грустно): Да, кажется, понимаю. Мей: Прямо-таки бездна понимания для нового человека в семье. Маргарет: Вот понимания как раз и не хватает. Мей: Да уж, в твоей-то семье, Мэгги, оно требовалось в избытке! С отцом-алкоголиком, а теперь еще и с Бриком! Маргарет: Брик совсем не алкоголик. Просто он очень преданный сын. Вся эта история на нем тяжело отразилась. Большая Ма: Брик настоящий сын Большого Па, но пьет он чересчур много. Мы с папой очень обеспокоены. Знаешь, Маргарет, нам надо всем вместе, тебе и нам, что-то предпринять, чтобы как-то Брику помочь. Большой Па будет очень страдать, если Брик не возьмет себя в руки и не займется хозяйством. Мей: Каким хозяйством, мама? Большая Ма: Плантацией. Гупер и Мэй обмениваются быстрыми и злобными взглядами. Мей: Большой Па никогда, никогда не позволит себе такую глупость, чтобы... Гупер: ...отдать хозяйство в безответственные руки! Большая Ма: Большой Па ничего ни в чьи руки передавать не собирается. Он о смерти и не думает. Вбейте себе это в башку, все вы! Мей: Мамочка, мамочка, мы тоже надеемся на лучшее, как и вы. Мы тоже верим в силу молитв, но ведь есть какие-то вещи, которые в любом случае требуют обсуждения... Гупер: Нужно все предусмотреть, и сейчас самое подходящее время... Мэй, будь добра, принеси мой портфель из комнаты! Мей: Сейчас, милый. (Она поднимается и выходит.) Гупер: Так вот, мамуля. Все, что ты сейчас говорила, никакого отношения к действительности не имеет, и ты прекрасно это знаешь. Я всегда любил Большого Папу, любил по-своему, без рекламы. И он меня тоже любил и тоже своих чувств не афишировал. Мэй возвращается с портфелем. Мей: Вот портфель, дорогой. Гупер: Спасибо. Разумеется, мои отношения с Большим Па строились на иной основе, чем у Брика. Мей: Ты его старше на восемь лет и все бремя ответственности нес на своих плечах. Что до Брика, то он вряд ли себя обременял чем-нибудь, кроме мяча или стаканом с виски. Гупер: Ты мне дашь когда-нибудь закончить, Мэй? Мей: Да, милый. Гупер: Так вот, управлять плантацией в двадцать восемь тысяч акров - дело очень ответственное. Мей: Да еще без всякой помощи. Маргарет вышла на галерею. Слышно, как она негромко окликает Брика. Большая Ма: О чем ты говоришь? Когда ты здесь чем управлял? Тебя послушать, так Большой Па уже в могиле, и ты тут самый главный! Ну, помог ты ему пару раз по каким-то мелочам, но и контору свою в Мемфисе не бросил! Мей: Ах, мамочка! Как же вы несправедливы. Да ведь Гупер здесь дневал и ночевал пять последних лет, как Большой Па начал хворать. Сам-то Гупер ничего не скажет, он ведь не повинность нес, он дело делал. А Брик что? Брик все грелся в лучах своей прошлой славы игрока! Маргарет (возвращается одна): О чем это вы тут говорите? О Брике? Игрок? Он уже не игрок, вы прекрасно знаете. Он спортивный комментатор и, кстати, один из лучших в стране! Мей: Я говорю о его прошлом. Маргарет: Лучше бы вы вообще не говорили о моем муже. Гупер: Я имею полное право обсуждать своего брата с другими членами собственной семьи, к которым ты не принадлежишь. Ты бы лучше пошла и выпила с Бриком за компанию. Маргарет: Сколько злобы к родному брату! Гупер: А он ко мне как? Да он в одной комнате не желает со мной оставаться! Маргарет: Я знаю, зачем вам нужно без конца преднамеренно поносить его! За всем этим одна жадность! Жадность и скопидомство! Большая Ма: О, я с ума сойду! Я с ума сойду, если вы сейчас же не прекратите! Гупер подступает к Маргарет с руками, сжатыми в кулаки, как будто собирается ударить ее. Мэй строит за ее спиной злобную гримасу. Маргарет: Мы и живем-то здесь только из-за Больших Ма и Па. Если то, что говорят про папу, правда, мы и секунды здесь не задержимся, когда все будет кончено. Большая Ма (всхлипывает): Маргарет, дорогая. Иди сюда, посиди со мной. Маргарет: Мамочка, золотая вы моя. Простите, простите!.. (Склоняет свою длинную, изящную шею, чтобы прижаться лбом к плечу Большой Мамы, округлившемуся под черным шифоном.) Гупер: Как мило, как трогательно, какое изъявление преданности! Мей: А знаешь, почему она бездетна? Просто этот роскошный атлет, ее муж, не желает спать с ней! Гупер: Не хотите, значит, по-хорошему? Ладно. У нас пять ребятишек с Мэй, да еще шестой на подходе! И мне плевать на то, любит меня Большой Па или не любит. Я хочу, чтобы меня правильно поняли. Не скрою, меня всегда коробило, что отец вечно предпочитал Брика с самого момента его рождения. На меня он великолепнейшим образом плевал, а иногда я и этого не удостаивался. А сейчас он умирает от рака, у него метастазы по всему телу, и в почках тоже. У него начинается уремия, а вы знаете, что это такое - организм не может избавиться от ядов. Маргарет (в сторону): Яды! Яды! Мысли ядовитые и слова! В сердцах и умах! - вот где настоящие яды! Гупер (перекрикивая ее): Я хочу честной сделки и добьюсь ее. А если не добьюсь, если кто хочет словчить за моей спиной, пусть не надеется: я все-таки юрист и свой интерес не упущу. А! Вот и мы наконец! С галереи появляется Брик. Лицо его туманит безучастная улыбка, в руках у него пустой стакан. Мей: Фанфары! Вот он, герой-победитель! Гупер: Бесподобный Брик Поллит! Помните его? Никто его забыть не может! Мей: Похоже, его слегка помяли в игре! Мэй пронзительно смеется. Маргарет: Сколько надо иметь злобы и зависти, чтобы все это изливать на несчастного больного? Большая Ма: А теперь замолчите обе, немедленно замолчите, я требую! Гупер: Хорошо. Семейные передряги всегда выявляют как лучшее, так и худшее в каждом члене семьи. Мей: Истинная правда. Маргарет: Аминь. Большая Ма: Я же сказала - замолчите! Сцепились, как кошки! В своем доме я этого не потерплю! Мэй взглядом указывает Гуперу на портфель. Улыбка Брика стала и светлее, и неопределеннее одновременно. Подготавливая коктейль, он тихо напевает. Брик: "Дорога к дому очень не легка, О, как постель мне кажется мягка. Нетвердою ногой Спешу, спешу домой". Гупер: Ты не забыла, Ма, что мне надо утром быть в Мемфисе и выступать в суде? Мэй садится на кровать и разбирает вынутые из портфеля бумаги. Брик (продолжает петь): "По суше и по морю, С волной и ветром споря". Большая Ма: Правда, Гупер? Мей: Ну, конечно. Гупер: Вот почему я вынужден поставить эту проблему. Мей: Дело безотлагательное. Гупер: Если бы Брик был трезвым, он тоже сказал бы свое слово. Маргарет: Брик присутствует, мы только что вошли. Гупер: Ну и прекрасно. Сейчас я вам зачту, что мы с моим партнером набросали: такой примерный документ - оформление опеки. Маргарет: Вот оно что! Ты, значит, будешь главный распорядитель кредитов? Гупер: Мы это составили, как только пришло заключение из лаборатории Очнеровской клиники. Ну, что значит "составили", так, в общих чертах, но не без участия Беллоуза, председателя правления банка в Мемфисе, а ведь все крупные семьи в Дельте имеют с ним дело. Большая Ма: Гупер! Гупер (склоняясь перед Большой Мамой): Нет, это, конечно, не окончательный вариант, ни в коем случае. Так, предварительный набросок. Маргарет: Ну, конечно. Мей: Это план, как не дать развалиться крупнейшему состоянию... Большая Ма: А теперь меня послушайте, все вы. Послушайте меня! Чтобы больше никаких кошачьих концертов у меня в доме не было! А ты, Гупер, убери свои бумажки, пока я их не схватила и не разорвала! Что там написано, я не знаю, да и знать не желаю. С вами можно только, как Большой Па, разговаривать. А я его жена. Не вдова, а именно жена! И с тобой буду говорить его словами! Плевать мне, что там у тебя. Убери, откуда достал, и чтоб глаза мои больше этого позора не видели, даже конверта. Ясно? Ишь: "за основу", "план", "предварительный", "набросок"! Я вам вот что скажу... Что там Большой Па говорит, когда его с души воротит? Брик (у бара): Большой Па говорит: "дерьмо!", когда его с души воротит. Большая Ма: Вот именно: "дерьмо!" Я тоже скажу "дерьмо", как Большой Па. Мей: Мне кажется, что ругань здесь не к месту. Большая Ма: Никто ничего не получит, пока Большой Па всему голова. Да и потом тоже. Даже потом. Брик: "Песню я пою Про печаль свою". Большая Ма: Сегодня Брик выглядит точно так же, как давным-давно, еще мальчиком. Когда он играл в эти ужасные игры, приходил домой весь потный, раскрасневшийся и сонный. А золотые кудри блестели на солнце... (Она подходит к нему, проводит своей полной, дрожащей рукой по его волосам.) Брик отстраняется, как обычно, от всякого физического контакта и продолжает шепотом петь. Открывает ведерко со льдом и по одному бросает в коктейль кусочки льда, с видом, будто составляет сложнейшую смесь. Большая Ма (продолжает): Время идет так быстро. Как быстро идет время!.. Его не остановишь. Только-только пожил - и уже пора умирать... Любить надо друг друга, любить, теснее собраться вместе, особенно сейчас, когда черная беда пришла к нам в дом. (Неловко обняв Брика, прижимает его голову к плечу.) Гупер возвращает бумаги Мэй, которая укладывает их в портфель с видом усталой покорности. Гупер: Мама, а, мама? (Подходит к ней сзади, полон скрытой зависти.) Большая Ма (забыв о Гупере): Брик, ты меня слышишь? Маргарет: Он слышит вас, он все понимает. Большая Ма: Ах, Брик, ты ведь сын Большого Па! Он так тебя любит! Знаешь, о чем всегда мечтал? Чтобы еще при его жизни ты родил ему внука, такого же, как ты, Поллита! Мей (застегивает портфель с громким щелчком): Какая жалость, что Брик и Мэгги не могут ничего поделать! Маргарет (неожиданно и спокойно, но с большой силой): Прошу внимания! (Идет в центр комнаты, сжав руки перед собой.) Мей: В чем дело, Мэгги? Маргарет: Я хочу кое-что сообщить. У нас с Бриком будет ребенок. Большая Мама шумно переводит дыхание. Пауза. Она встает. Большая Ма: Мэгги! Брик! Просто не верится! Мей: Вот именно, не верится. Большая Ма: Боже мой! Боже мой! Как Большой Па мечтал об этом! Надо ему поскорее об этом сообщить, прямо сейчас... Маргарет: Подождем до утра. Не надо его сейчас тревожить. Большая Ма: Нет, пусть он узнает еще сегодня. Наконец-то сбылась его мечта! А ты, Брик! Ребенок поможет тебе взять себя в руки, ты бросишь пить. (Выхватывает у него стакан из рук.) Ты же отец, на тебе лежит ответственность. (Лицо ее искажается, она возбужденно жестикулирует, разрыдавшись, бросается прочь из комнаты с криком.) Сейчас же иду сказать папе! (Голос ее постепенно затихает.) Брик слегка пожимает плечами и бросает кубик льда еще в один стакан. Маргарет направляется в его сторону, что-то тихо бормоча про себя, наливает ему стакан, пронзая его горьким взглядом. Брик (холодно): Спасибо, Мэгги. Это хорошая порция. Мэй подходит к Гуперу и сильно толкает его с шипящим звуком и гневной гримасой. Гупер (отталкивая ее): Брик, ты позволишь мне тоже немного выпить? Брик: Пожалуйста, Гупер, наливай себе. Гупер: Спасибо. Мей (пронзительно): Не думайте, что мы поверили... Гупер: Спокойно, Мэй! Мей: Не хочу! Я знаю, что все это неправда! Гупер: Заткнись! Маргарет: Боже ты мой! Вот не думала, что мое маленькое сообщение наделает столько шума! Мей: Она же вовсе не беременна! Гупер: А кто это сказал? Мей: Она сама. Гупер: Но доктор Бау ничего не говорил. Маргарет: Я не ходила к доктору Бау. Гупер: К кому же ты ходила, Мэгги? Маргарет: К лучшему гинекологу южных штатов. Гупер: Так, так! Ясно... (Вынимает карандаш и бумагу.) Можно, я запишу его имя? Маргарет: Нет, нельзя, господин прокурор. Мей: Потому что его нет в природе! Маргарет: Нет - он существует в природе, и ребенок мой, мой и Брика! Мей: Как можно зачать ребенка, если спать раздельно, если только конечно... Брик поставил пластинку. Громкая джазовая музыка прерывает реплику Мэй. Гупер: Выключи! Мей: Мы прекрасно знаем, что это ложь. Мы все слышим, что у вас делается! Не воображайте, что ваш фокус пройдет и вы сможете обмануть умирающего старика. Громкий протяжный вопль боли и ярости раздается по всему дому. Маргарет максимально убирает звук проигрывателя. Крик повторяется. Мей (в ужасе): Ты слышал, Гупер, ты слышал? Гупер: Похоже, начался приступ. Мей: Иди, проверь! Гупер: И ты со мной, пусть они немного поворкуют вместе! Выходит первым, за ним Мэй. У двери она оборачивается с искажающим лицом и шипит, обращаясь к Маргарет. Мей: Лгунья! (Хлопает дверью.) Маргарет облегченно вдыхает, нетвердыми шагами подходит к Брику и берет его за руку. Маргарет: Спасибо тебе, что ты промолчал... Брик: Все о'кей, Мэгги. Маргарет: Ты просто благородно поступил, не осрамил меня. Брик: Никак не добьюсь... Маргарет: Чего? Брик: Щелчка. Маргарет: Щелчка в голове, после которого наступает покой, да, милый? Брик: Угу. Нет и нет. Обязательно надо добиться, а то не засну. Маргарет: Понимаю. Брик: Кинь мне подушку на диван, Мэгги, где я сплю. Маргарет: Только не сегодня, Брик. Брик: Я хочу на диван, там мое место. (Он ковыляет к бару. Три раза быстро плещет в стакан и стоит в ожидании, молча. Вдруг оборачивается с улыбкой и говорит.) Вот он! Маргарет: Кто? Брик: Щелчок! (Он, преисполненный чувством благодарности, выходит со стаканом на галерею. Слышно, как стучит его костыль. Через некоторое время раздается его тихое пению) Маргарет некоторое время потерянно стоит с подушкой в руках, как будто это ее единственный друг в жизни, затем швыряет ее на кровать. Подходит к бару, собирает в охапку все бутылки, некоторое время стоит, нерешительно оглядываясь, затем выбегает с ними из комнаты, оставив дверь слегка приоткрытой. Слышно, как Брик возвращается, напевая. Он входит, видит подушку на постели, тихо, печально смеется и поднимает ее. Когда Маргарет возвращается, подушка у него в руках. Маргарет мягко прикрывает дверь и, прислонившись к ней, улыбается Брику. Маргарет: Брик, я привыкла считать, что ты сильнее меня и мне с тобой не сладить. Но прожив столько лет, когда ты вечно под хмельком - знаешь, что я поняла? Нехорошо, конечно, и может, не стоит говорить, но я сильнее тебя, и чувство мое к тебе тоже сильнее. Слышишь, Брик? (Выключает все светильники, кроме одного, с шелковым розовым абажуром, стоящим у постели.) Я действительно была у доктора и знаю, Брик, что сейчас самое время! Брик: Понимаю, Мэгги. Но как можно зачать ребенка, если мужчина влюблен только в выпивку? Маргарет: А если выпивка под замком и ее не добиться, кроме как ценой определенных уступок? Брик: Так ты ее заперла, Мэгги? Маргарет: Смотри сам. Бар пуст. Брик: Ах, черт возьми... (Тянется к костылю.) Она выбивает у него костыль из рук, выбегает на галерею и швыряет через ограждение. Возвращается, тяжело дыша. Слышны быстрые шаги. В комнату врывается Большая Мама. На ней нет лица, она задыхается, бормочет. Большая Ма: О, Господи, Боже мой, Боже мой, где эта штука? Маргарет: Это, наверное? (Подает ей пакет, оставленный доктором.) Большая Ма: Я не вынесу! О, Господи, Брик! Брик! Мальчик мой! (Бросается к нему.) Он отворачивает лицо от ее поцелуев, смешанных со слезами. Маргарет смотрит на мать и сына с напряженной улыбкой. Большая Ма: Сынок мой, ты совсем как твой отец! Снова раздается громкий стон. Большая Мама выбегает, вся в слезах. Маргарет: Сегодня ночью ложь станет правдой, и когда все будет кончено, я принесу бутылки и мы выпьем вместе, здесь, в этом доме, куда пришла смерть... Что ты сказал? Брик: Ничего. А что можно сказать? Маргарет: Дорогие вы мои слабые люди. Вы умеете только сдаваться, если не попадете в крепкие руки. (Гасит лампу под розовым абажуром.) Нежные, любящие руки. (Занавес начинает медленно закрываться.) Я ведь очень люблю тебя, Брик! Брик (с очаровательной, печальной улыбкой): Смешно, если это действительно так! Занавес Конец