литературе связанные с лавинами эпизоды, систематизирует их, записывает суждения лавинщиков об их деятельности - словом, как льстиво возвестил мамин любимчик подхалим Гвоздь, стала "нашим лавинным Пименом". Будучи не слишком глубокими, мамины познания о лавинах энциклопедически обширны, в этом отношении она может любого из нас запросто уложить на обе лопатки; даже Юрий Станиславович, казалось бы, знавший о лавинах все, во время своих наездов в Кушкол не чурался наводить у нее справки. Я же из маминых конспектов черпаю иллюстративный материал для лекций, да и сейчас, когда пишу эти заметки, то и дело листаю общие тетради, заполненные аккуратным маминым почерком. Зная, что я к ним часто обращаюсь, мама время от времени вкрапливает в текст назидания, имеющие большое воспитательное значение, вроде "Главный враг лавинщика - это легкомысленные вертихвостки из туристок" или "Лучший помощник лавинщика в его нелегкой жизни - умная и преданная жена, как у Монти Отуотера". Интересы повествования побуждают меня обратиться к маминому труду и сделать ряд выписок. Конечно, квалифицированным лавинщиком читатель не станет, да ему это и не требуется, но зато он будет лучше ориентироваться в событиях, о которых узнает из последующих глав.   x x x Древнегерманское слово "лафина" произошло от латинского "лабина", то есть скольжение, оползень. Епископ Исидор из Севильи (570-636 год н. э.) упоминал "лабины" и "лавины" - кажется, это первый литературный источник. В фольклоре лавины называют "белая смерть", "белые драконы", "белые невесты" и так далее. Максим рассказал, что однажды, когда на Тянь-Шане Юрий Станиславович чудом ушел от лавины, в которой погибли два альпиниста, он воскликнул: "Белое проклятье!" Мне кажется, что точнее сказать нельзя: воистину "белое проклятье"! Великий австрийский лавинщик Матиас Здарский, которого Юрий Станиславович ставил даже впереди Отуотера и Фляйга, однажды попал в лавину. Вот замечательное по наблюдательности и силе духа описание, которое он оставил: "В этот момент... послышался грохот лавины; громко крикнув своим спутникам, укрывшимся под скалистой стеной: "Лавина! Оставайтесь там!" - я побежал к краю лавинного лога, но не успел сделать и трех прыжков, как что-то закрыло солнце: словно гигантская праща, около 60-100 метров в поперечнике, на меня опускалось с западной стены черно-белое пятнистое чудовище. Меня потащило в бездну... Мне казалось, что я лишен рук и ног, словно мифическая русалка; наконец, я почувствовал сильный удар в поясницу. Снег давил на меня все сильнее и сильнее, рот был забит льдом, глаза, казалось, выходили из орбит, кровь грозила брызнуть из пор. Было такое ощущение, что из меня вытягивают внутренности, словно лавинный шнур. Только одно желание испытывал я - скорее отправиться в лучший мир. Но лавина замедлила свой бег, давление продолжало увеличиваться, мои ребра трещали, шею свернуло набок, и я уже подумал: "Все кончено!" Но на мою лавину вдруг упала другая и разбила ее на части. С отчетливым "Черт с тобой!" лавина выплюнула меня". У Здарского было восемьдесят переломов - и он не только выжил, но и через одиннадцать лет снова стал на лыжи! По сравнению со Здарским Максиму повезло: когда его засыпало одиннадцатой лавиной, Степа быстро его откопал, а через минуту на то место, где был Максим, упало подломленное воздушной волной дерево. Но семь переломов - это тоже много, Максим должен всю жизнь благодарить Надю. Максим вообще очень неосторожен. Как и другие молодые люди, он уверен, что жизнь нескончаема, и меньше всего на свете думает о маме. Случай с Олегом Фроловым. На него спустили лавину две туристки, которые далеко ушли с трассы на покрытый целиной склон. Я не хочу их ругать, они погибли, бедняжки, но их легкомыслие недопустимо. Олег повел себя очень правильно. Увидев несущуюся на него лавину, он мгновенно сбросил лыжи и палки, прикрыл голову капюшоном и стал делать плавательные движения по ходу лавины. (См. далее выписку из Фляйга). В результате Олега засыпало не глубоко, и его удалось довольно быстро откопать - благодаря оставшемуся на поверхности кончику лавинного шнура. Если бы Олег не потерял сознания, то мог бы освободиться самостоятельно, так как, во-первых, лавина была из сухого снега и, во-вторых, благодаря капюшону дыхательные пути забиты не были. Ганс Шредер из Инсбрука попал, к сожалению, в лавину из мокрого снега, в "снежный цемент". Мы с Максимом очень переживали, когда узнали о гибели этого прекрасного человека и лавинщика. По моей просьбе Максим перепечатал на машинке в нескольких экземплярах ценные советы Вальтера Фляйга. Олег сказал, что эти советы очень ему помогли. Вот их текст: "Если спастись бегством нельзя, то... палки прочь и лыжи долой! Они играют роль якоря и, покрываясь снегом, буквально засасывают человека в лавину. Так как в большинстве случаев человек, настигнутый лавиной, падает, то палки, если он их держит за петли, затягивают лыжника в снег вниз головой... Попав в лавину, нужно всеми силами удерживаться на поверхности и выгребаться к ее краю. Выполнение правила - держаться наверху и стать невесомым - достигается тем, что делают плавательные движения, причем по течению лавинного потока. Это не позволяет лавине засосать попавшего в нее человека. Правила поведения человека, попавшего в большую, быстро сходящую лавину... едва ли кто-нибудь сможет выработать... Если удалось удержаться на поверхности, то надо, самому или с чужой помощью, как можно скорее уйти подальше в сторону, чтобы не попасть под повторную лавину. Если же вас засыпало и вы лежите глубоко под снегом, никакой совет не поможет. Рассказывают, что при остановке лавина издает страшный скрип; она "кричит" и, словно клещами или прессом, сжимает тело. При влажном или мокром снеге не напрасно говорят о снежном цементе, который буквально замуровывает человека, не давая ему пошевельнуться. Ни о каком самоосвобождении здесь, конечно, не может быть и речи. Один совет, пожалуй, уместен: никогда не отчаиваться и не терять надежды. Спасение может прийти и через несколько дней. Кричать бесполезно. Звуковые волны не проникают на поверхность, хотя засыпанный хорошо слышит, а часто даже хорошо понимает все, что говорят члены спасательной команды... Кого постигнет несчастье попасть в воздушную волну пылеобразной лавины, тому трудно что-либо посоветовать. До сих пор еще не установлено, где лучше спасаться - за естественным убежищем, например за скалой, или перед ним... Во всяком случае, нужно закрывать рот, нос и уши... Деревья, которые воздушная волна ломает или вырывает с корнем, редко могут служить защитой, часто они опаснее, чем свободное пространство около них. В любом случае нужно бросаться ничком, зацепиться за что-нибудь и держаться что есть силы. Во всех случаях засыпанный лавиной человек не должен, более того - не имеет права, терять уверенность в своем спасении. Только мобилизовав всю волю, можно остаться в живых. Отчаявшийся погибает". Вальтер Фляйг рассказывает о нескольких случаях чудесного спасения. В австрийских Альпах, в окрестностях Хейлигенблота в одну ночь сорвались в долину 11 больших лавин. Одна из них "словно слизнула дом крестьянина Шмидля вместе со всеми обитателями. Пять человек - хозяин, хозяйка и три взрослых сына - погибли, а дочь чудом избежала смерти: воздушной волной ее выбросило из окна дома в снег, в ночную мглу". Эта же лавина похоронила большую часть поселка, поиски жертв продолжались много дней. "И вдруг на 13-й день (!) поисков спасатели, перерывшие лавинный конус, услышали крик о помощи! Бросившись на зов, они увидели торчавшую из снега белую руку и быстро извлекли молодого рабочего Фрайзеггера, который настолько сохранил самообладание, что смог рассказать о своем приключении. Его завалило в помещении, тело зажало, руку вывернуло к спине. Так он лежал в нижнем белье в кромешной тьме под тонким одеялом, потеряв представление о времени... И вдруг голоса над снегом! Он зовет, кричит, он поет все песни, какие знает, но его не слышат. Так бывает всегда - голос засыпанного не проникает из снежной толщи наружу... Спасатели пришли и ушли, не найдя его... Сколько дней, а может быть, недель он лежит? Ему казалось, что прошло три месяца. Разгребая снег окоченевшими, плохо слушающимися пальцами, он нащупал щепку; торопясь и задыхаясь, он начал сверлить крошечное отверстие вверх. И вот удалось! Свет и воздух! Собрав все свои силы, он поднял голову и в последний раз крикнул, прося помощи у тех, кто оставался в прекрасном, бурлящем жизнью мире... Поистине - воля прокладывает путь!" А вот что рассказывает о своей лавине Монти Отуотер: "Мой партнер крикнул: "Смотри!" И я услышал угрожающее шипенье мягкой снежной доски. Снег перед моими лыжами взгорбился, как скатерть, соскальзывающая с наклонного стола. По существу это и было снежное покрывало примерно 400 метров длиной, 50 метров шириной и 100 сантиметров толщиной - лавина в самый начальный момент ее зарождения. Я оглянулся через плечо. Помню, я подумал: "Ты чертовски рискуешь не уйти отсюда, Отуотер!" Словно вся гора надвигалась на меня - по грубым подсчетам, тысячи тонн ее массы... Я погрузился по колено в кипящий снег, затем по пояс, затем по шею... Очень быстро и внезапно меня дважды перекувырнуло вперед, как пару брюк в барабане для чистки одежды... Боли не ощущалось, была только тряска, вырывавшая из меня мычание при каждом ударе. В этот момент лавина сняла с меня лыжи и тем самым сохранила мне жизнь, отказавшись от рычага, с помощью которого она бы могла скрутить меня... Мои воспоминания об этой лавине кажутся довольно ясными и подробными потому, что это был незабываемый случай. И, находясь в лавине, я продолжал думать и бороться за жизнь. Однако главным моим ощущением было крайнее возбуждение. Вместо сияния солнца и снега в лавине была полнейшая тьма - пенящая, скручивающая, и в ней со мной как бы боролись миллионы рук... Внезапно я снова оказался на поверхности, в лучах солнца. Выплюнув снежный кляп изо рта и сделав глубокий вдох, я подумал: "Так вот почему у погибших в лавине рот всегда бывает забит снегом!" Инстинктивно или в последнем проблеске сознания я сделал отчаянное усилие, и лавина выплюнула меня на поверхность, как вишневую косточку". Я очень рада, что Монти остался жив. Мы с Максимом очень любим его. Всего я собрала около сорока таких случаев. Прочитав их описание, Юрий Станиславович со свойственным ему остроумием сказал: "Анна Федоровна, внесите, пожалуйста, дополнение к правилам моего друга Фляйга". - "Какое же?" - спросила я. "Пишите: лучший способ спастись от лавины - это быть от нее как можно дальше". ИЗ АФОРИЗМОВ МОНТГОМЕРИ ОТУОТЕРА "Быть или не быть битве - всегда решает лавинщик, но место битвы всегда выбирает лавина". "Мы должны расстаться с убеждением, что можем тем или иным способом взять верх над природой. Мы должны думать лишь о сосуществовании с ней". "Лихача может удержать только сознание того, что никто не пойдет на смертельный риск, чтобы спасти его". "Лавины учат скромности". "Общее во всех встречах человека с лавиной - полная неожиданность для жертвы". "Полнейшее невежество - лучшее средство для того, чтобы быть застигнутым врасплох". "Я думаю, что мы просто не могли бы оставаться психически нормальными в этом мире, полном разнообразных опасностей, если бы не верили в собственную неуязвимость". ЛАВИНЫ И ИХ ЖЕРТВЫ Первые несчастные случаи от лавин зафиксированы во время перехода Ганнибала через Альпы в 218 году до н. э. В 1679 году от лавин в Норвегии погибло около 500 человек. В 1689 году в Монтафоне (Альпы) за три дня погибло 120 человек. В 1910 году в Каскадных горах (США) в районе перевала Стивенс лавина обрушилась на пассажирский поезд и разнесла его в щепки. Погибло около 100 человек. В 1915-1918 годах на итальянско-австрийском фронте в Альпах от лавин погибло до 60 тысяч человек - больше, чем в ходе военных действий. Только 12 и 13 декабря 1916 года, когда прошел сильнейший снегопад, лавины в течение 48 часов завалили 6 тысяч австрийцев, а потери итальянцев, как считается, были еще большими. В 1936 году от одной лавины в Хибинах погибло около 100 человек. В Альпах зимой 1950-1951 года в лавинах погибло примерно 300 человек, а в страшную лавинную катастрофу 1954 года еще больше. Особенно трагическая судьба постигла общину Блонс, где лавина похоронила 50 человек. Самая рекордная лавина в нашей стране - 6 миллионов кубометров, Тянь-Шань, апрель 1959 года. К счастью - в практически безлюдной местности, без жертв. В 1970 году во французских Альпах лавина обрушилась на курорт Валь-д'Изер. Погибло около двухсот туристов. Если во всей Швейцарии зарегистрировано десять тысяч лавинных очагов, то у нас только на Кавказе их двенадцать тысяч. Но в Давосе создан институт лавин, а у нас ими занимаются только две-три лаборатории... Одну из них, самую большую, основал Юрий Станиславович, но главную свою мечту - создать единую лавиноспасательную службу по всей стране - осуществить не успел. О ВОЗДУШНОЙ ВОЛНЕ Сила воздушной волны грандиозна. Фляйг: однажды она перебросила железнодорожный вагон на 80 метров! Известно, что наибольшие беды происходят в момент прохождения снеговоздушного облака, сопровождающего лавины. О том, где идет волна, много спорят; Юрий Станиславович полагал, что она идет не впереди лавины, а вместе с облаком, которое иногда достигает сотен метров в ширину и десятков метров в высоту. Из статьи Максима о воздушной волне: "Воздушная волна лавины N7 вторглась в лесную зону и уничтожила две тысячи крупных деревьев. Расчет показал, что для такого разрушительного эффекта скорость ветра при воздушной волне должна была превысить 80 метров в секунду. Отдельные сосны, сорванные волной, имели возраст 200-250 лет". "В зоне действия снеговоздушного облака люди, даже не попавшие в лавину, могут погибнуть от густой снежной пыли, забивающей дыхательные пути, пыли настолько мелкой, что она свободно просачивается через одежду и белье до тела, более того - через невидимые щели двойных оконных рам домов, находящихся в 1,5 километра от лавины". Об этом же читаем у Фляйга: "Воздушная волна была так сильна, что... люди, как установил врач, погибли вследствие давления воздуха, разорвавшего легкие, как шквал рвет паруса". Юрий Станиславович: "Почти все лавины, в которых гибли горнолыжники и альпинисты, были вызваны самими жертвами". Отсюда вывод: не пересекайте лавиноопасных склонов! x x x Далее у мамы идут подборки о "спящих" лавинах, о спасательных работах и прочее. Если понадобится, я к маминым конспектам еще вернусь, а пока что продолжу свой рассказ. ЗНАТЬ, ЧТО ТЫ ПРАВ - ТОЖЕ НЕЛЕГКАЯ НОША Слизнув, как корова языком, лес на склоне, снеговоздушное облако обрушилось на дом, сорвало и отбросило метров на десять крышу, выбило окна и намело в квартиры массу снега. Дом перекосило, но он держался - язык лавины, к счастью, остановился в нескольких шагах: этакая двухметровая толща снега, перемешанного с грунтом, обломками деревьев, ветвями и досками от снесенных сараев. Толпа на месте стихийного бедствия дезорганизует и вносит сумятицу, в ее разноголосых воплях тонет здравый смысл. Прежде всего мне нужно обнаружить и немедленно опросить хотя бы одного-двух очевидцев. Фары вездехода - электричество вырубилось, когда волной поломало столбы, - выхватывает из толпы бабушку Аминат. На ее лице беспредельное отчаяние, она судорожно прижимает к себе внучонка Баттала и беззвучно шевелит губами - молится, наверное. Я силой прокладываю к ней дорогу через толпу, мне некогда церемониться, мне дорога каждая секунда. Вокруг нас образуется кольцо из моих ребят, можно начинать опрос. Она развешивала белье за домом, когда к ней подбежал Баттал - Хаджи, старший брат, его обижает. Дедушка Измаил открыл форточку - вон там, на втором этаже с краю, - смеялся и советовал Батталу не жаловаться, а поколотить Хаджи. А потом пошла лавина... Я обрываю Мурата, который начинает энергично разбрасывать указания, предлагаю ему и Олегу попытаться залезть на второй этаж и вызволить дедушку Измаила, а сам полностью переключаюсь на Баттала. Я беру его на руки, ласково глажу его по щеке и внушаю, что если он точно вспомнит место, где они играли, то мы сейчас же, сию минуту найдем ему брата. Малыш очень напуган, он не может забыть, как через него и бабушку вдруг полетела крыша; я даю ему конфетку, хвалю его за храбрость, говорю, каким хорошим проводником он будет, когда вырастет большим. Чтоб его успокоить, мне не жалко целой минуты. - Вот здесь, - нерешительно вспоминает Баттал, - или здесь... нет, вот здесь, здесь, дядя Максим! Фары вездехода, факелы - на первую часть лавинного выноса. Наверху уже стоят Гвоздь и Рома, они принимают от ребят лавинные зонды и лопаты. Я намечаю участок, который мы будем зондировать в первую очередь. Вместе со спасателями Хуссейна нас человек десять, остальные мешают. - Всем отойти на двадцать метров! Мы работаем в шаге друг от друга, зонды плавно входят в лавинный снег. Пока что он еще не отвердел, возьмешь в кулак - как вата, бетонно-твердым снег станет через час-другой, в результате спекания. Если Баттал не ошибся, нужно прозондировать примерно сто квадратных метров. Шаг - другой - третий - десятый - двадцатый... Мы зондируем в линию, метод испытанный, только секунды бегут слишком быстро медленно время тянется для того, кто в лавине, если он не потерял сознание. Очень мешают, сбивают с толку обломки, всякие посторонние предметы: когда в них втыкается зонд, не всегда с ходу можно разобраться, что это такое, и мы теряем драгоценное время на проверку. - Быстрее, быстрее, - шепчет Надя. Я еще никогда не видел ее такой взволнованной, ее лицо белее снега. Но быстрее нельзя, зонд должен только нащупать тело Хаджи, а не проткнуть его, как копье. - Есть! Осман вытаскивает зонд, на его наконечнике - клок материи. Теперь уже быстро снимаем пласты снега лопатами. Показался валенок... вторая нога в носке... пальтишко... Хаджи лежит на спине, рот его забит снегом, глаза открыты. Почему-то у попавших в лавину глаза почти всегда открыты. Мы сделали свое дело, очередь за Надей. Она раскрывает саквояж, становится на колени, пальцами очищает от снега рот Хаджи, нос и уши. Быстро - подкожное впрыскивание камфоры. Теперь искусственное дыхание: раз-два, раз-два, раз-два... Надя работает, как автомат: раз-два, раз-два... Из горла малыша вырывается хрип. - Чай! - бросает Надя, начиная массаж. - Одеяло! - Живой, бабушка Аминат, живой! - кричит Гвоздь. Несколько капель горячего чая из крышки термоса - и в глазах Хаджи появляется осмысленное выражение. Значит, сосудики заработали по-настоящему, через пару дней мальчишка будет бегать и прыгать. - Носилки! - командует Надя, укрывая Хаджи одеялом. - В тепло, быстро! Теперь можно оглянуться. - Максим! Мы с Васей прыгаем вниз и бежим к дому, Мурат и Олег спускают нам на руки неестественно согнутое тело дедушки Измаила. У него продавлена грудная клетка, он мертв. Бабушка Аминат становится перед ним на колени, мы молча стоим, сняв шапки, а вокруг уже столпотворение, отовсюду сбежались теперь уже бывшие жильцы дома N23. Сейчас, в эту минуту, люди видны как под рентгеном: одни, забыв обо всем, окружают бабушку Аминат и разделяют ее скорбь, а другие рвутся в дом, рыдают о своем пострадавшем имуществе. Их вопли режут мне уши. "Только малая печаль говорит, большая безмолвна", - вспоминаю я и с ненавистью смотрю на них. - Почему стоите без дела? - набрасывается на нас Джамалов, заместитель Гулиева. - Дом упадет, вещи пропадут! Ради твоего барахла я своими ребятами рисковать не стану, держи карман шире. - Пашел вон! - шипящим шепотом говорит Мурат, да так, что Джамалов отшатывается. - Нэ видишь - смэрть? У Мурата на глазах слезы, дедушка Измаил - его родной дядя. Он поднимает бабушку Аминат, берет на руки плачущего Баттала. - Будете жить у меня. Поехали, Максим. Только сейчас я замечаю, что идет снег. x x x В стремлении отстаивать свою правоту человек может зайти далеко - особенно если он фанатик или глупец. Я не отношу себя ни к тем, ни к другим, но и мое самолюбие страдало, когда подавляющим большинством голосов Кушкол обвинил меня в несостоятельности. Бывает, что человеку легче перенести удар по физиономии, чем презрение, потому что на удар можно ответить ударом, а чем смыть презрительный взгляд? Теперь все знают, что я прав, но ни гордости, ни удовлетворения я от этого не испытываю, как, наверное, не испытывала этих чувств Кассандра, когда горела Троя. Никакой я не ясновидец, я просто знаю и вижу больше, чем другие, и это объясняется не особыми качествами моего мозга или органов чувств, а познаниями, вбитыми в мою голову. Не скрою: я испытал бы гордость и удовлетворение, не будь они оплачены столь высокой ценой. Если бы воздушная волна третьей лавина погубила один только лес и обессилела, я бы кое-что себе позволил. Может, дружески похлопал бы дедушку Хаджи по плечу, а Мурату посоветовал бы обратиться к столь им уважаемой Анне Федоровне за парочкой уроков. x x x Мы сидим в кабинете Мурата - сам хозяин, начальник артиллерийской команды Сорокин, председатель поселкового Совета Махтиев, директора всех гостиниц и турбаз, сержант Абдул, Измаилов, Хуссейн и я. Мы - члены штаба, наделенного чрезвычайными полномочиями, об этом только что сообщил Мурат. Райком назначил и "представителя ставки", но он не может к нам прорваться: между Караколом и Кушколом сошли четыре лавины, шоссе завалено, поврежден мост. Телефонная связь с райцентром прервана, обращаться и получать ЦУ будем по радио. Пока Мурат сообщает эти подробности, я смотрю в окно. Бюро погоды, с утра обещавшее ясную солнечную погоду без осадков, час назад пролепетало какую-то чушь по поводу неожиданного столкновения циклона с антициклоном, пытаясь наукообразно оправдать свою бездарность. Снегопад достаточно мощный, Лева радирует, что с каждым часом наши лавины жиреют на два с половиной сантиметра. Директора жалуются на недостаток электроэнергии ("Можете себе представить, пылесосы плохо работают!"), на отсутствие свежих газет и кинофильмов, на разъяренных туристов и друг на друга, и я вспоминаю мамин рассказ о соседке по квартире, которая в войну ужасно боялась, что от бомбежки может пострадать ее фарфоровый сервиз. Мне так хочется встать и гаркнуть: "Прекратите болтовню!", что я до боли сжимаю челюсти и по тургеневскому методу десять раз провожу языком во рту. Представляю, какой они поднимут крик, когда услышат о моем "непременнейшем условии"! Кушкол превратился в ловушку, а Гулиев кудахчет, что путевки у каждого седьмого туриста просрочены... бухгалтер стонет... финансовый план... все директора хором подвывают - концерт! Им в голову не приходит, что они трясутся над фарфоровым сервизом, что на Кушкол могут обрушиться такие лавины, каких он отродясь не видывал! Мурат сидит с отсутствующим видом, мне кажется, что он ничего не слышит и думает не столько о том, что может произойти, сколько о том, что уже произошло. Пора включаться, время дорого. Я прошу слова, подхожу к висящей на стене крупномасштабной карте Кушкола и докладываю свои соображения. Я просто и недвусмысленно говорю, что положение угрожающее и дискутировать по поводу финансовых планов - значит отбивать хлеб у ослов (бурные протесты директоров, Мурат молчит). Вместо того чтобы хныкать и сотрясать воздух смехотворными жалобами, следует подумать, пока есть время, о действительно важных вещах: о сухом пайке для туристов, о дровах для костров, на которых можно разогреть пищу в случае прекращения подачи электроэнергии и, самое главное, о том, как будем бороться с лавинами - активно или пассивно. И я предлагаю на рассмотрение штаба два варианта. Вариант первый: начать профилактический обстрел лавин. Преимущества варианта: лавины не успеют получить дополнительных боеприпасов от нового снегопада. Недостаток: от сотрясения склонов может произойти одновременно массовый сход лавин. Вариант второй: пассивно ждать. Преимущества: значительно больше шансов на то, что сойдут не все, а лишь отдельные лавины, и не одновременно, а поочередно. Недостаток: если это произойдет не сегодня, а, скажем, завтра или послезавтра, лавины обретут несравненно большую мощность. Мурат. Какой из вариантов, по-твоему, лучше? Я. Оба хуже, но третьего не вижу. Мурат. Обстрел - большой риск, это и ребенку ясно. А почему не попытаться подрезать лавины лыжами? Ты же это делал. Я. Не такие лавины и не в такой обстановке. Смертельный номер, Мурат. Мурат. Боишься? Я. Немножко. Но если со мной пойдешь ты... Хуссейн. Я бы не пашел, галаву жалка. Шутка. Мурат. А тебя пока что не спрашивают! Допустим, мы остановимся на втором варианте - будем ждать. Твой прогноз: какой мощности могут быть лавины? Я. Очень трудный вопрос... Мурат. Легкие мы без тебя решим. Я. Все зависит от интенсивности и длительности снегопада, от ряда других факторов. Возьмем худший случай: снегопад продлится двое суток и произойдет резкий перепад температур. Тогда четвертая, седьмая и одиннадцатая, по нашим расчетам, достигнут объема от полумиллиона до миллиона кубов каждая, а остальные лавины - от пятидесяти до двухсот тысяч. Мурат. Не преувеличиваешь? Я. Преуменьшаю. Мурат. Поверим. Куда дойдут лавины-миллионеры? Я. В опасной зоне могут оказаться турбазы "Альпинист", "Кавказ" и "КЈксу", а участок шоссе до гостиницы "Бектау" будет перекрыт почти на всем протяжении. Мурат. Не пугаешь? Я пожимаю плечами. Мурат. Хорошо, допустим, что на этот раз не пугаешь... А если мы возьмем и решим, что существует еще и третий вариант, то есть что лавины не сойдут вовсе? Тогда что? Я. Этот вариант для меня самый легкий: я немедленно извещаю руководство об отставке и беру отпуск. Мурат. Ай-яй-яй, какой обидчивый! Не ерепенься, а скажи: ты - за какой вариант? Научное обоснование, меры - все! Мурат умеет хватать за жабры, к ответу на этот вопрос я еще не готов и впервые в жизни жалею, что не курю: курильщик, доставая сигареты и щелкая зажигалкой, выигрывает время для обдумывания и, главное, делает это непринужденно. Меня выручает звонок. Мурат. Ну, чего тебе?.. Я же сказал - в спальне, пусть пока что живут в спальне. Что?.. А на диване тебе будет плохо?.. Тогда поставь себе раскладушку на кухне! - Трубка с треском опускается на рычаги. - Ну, твой вариант? Сорокин. Стрелять надо - и все дела. Мурат. Подождите, Леонид Иванович, пусть скажет лавинщик. Я. Леонид Иваныч, вы ручаетесь за снаряды? Сорокин. В каком таком смысле? Я. В январе, когда вы обстреливали седьмую, один снаряд не разорвался и лавина вынесла его на шоссе. К счастью, как вы помните, снаряд мы обнаружили, и Осман его обезвредил. Сорокин. Я и за свою жену не поручусь, а ты говоришь - снаряды... Без шуток - в порядке снаряды, тот случай за много лет был единственный. Я. Тогда рискнем! Но - при одном непременнейшем условии. - Я беру указку и оборачиваюсь к карте. - Обратите внимание на расположение турбаз. Профессор Оболенский предупреждал, что раз в столетие возможно совпадение факторов, способствующих формированию исключительных по своей разрушительной силе лавин. Привожу по памяти его слова: "В подобной гипотетической ситуации турбазы "Кавказ", "Альпинист" и "КЈксу" могут оказаться в сфере действия воздушных волн". На мой взгляд, именно такая ситуация создалась сейчас. От себя добавлю, что в опасной зоне могут оказаться индивидуальные гаражи для машин, продовольственный магазин и, - я посмотрел на Мурата, - участок леса перед домом N3. Непрестижная квартира Мурата, на кухне которой Юлии рекомендовано поставить себе раскладушку, находится как раз в этом доме. Я человек не злой, но мысль о том, что какое-то время Юлия будет с проклятьями ложиться на раскладушку, доставляет мне удовольствие. Мурат. Ты без фантазий! Могут оказаться или окажутся? Я. Три дня назад в этом кабинете ты мне задал примерно такой же вопрос. Я ответил, что не господь бог. С тех пор ты должен был сделать для себя кое-какие выводы? Напомнить? Может быть, это и жестоко - намекать ему на похоронку, но мне надоела роль мальчика для битья. Мурат. Раз уверен - выкладывай свое "непременнейшее условие". Я. Буду краток. Прежде чем начать обстрел - а если это делать, то как можно скорее, - предлагаю немедленно, сию минуту выселить из турбаз всех туристов, перебазировать продовольственный... Махтиев. Куда, куда выселить? Ты понимаешь, что говоришь? Гулиев, Измаилов. Безответственность!.. Паникерство! Мурат. Прекратить!.. Итак, выселить примерно шестьсот человек... А куда? Я. Это меня не касается, с меня и лавин хватит. Но если хочешь знать мое мнение... Гулиев. Мурат Хаджиевич, зачем слушать этого... Мурат. Говори, Уваров. Я. В "Актау" и "Бектау" имеется около сотни "люксов" и "полулюксов", в каждом можно поставить по пять-шесть раскладушек. В тесноте, да не в обиде. Меня осыпают бранью - ожидаемой и вполне понятной. "Люксы" и "полулюксы" лишь бы какой случайный хмырь не получит, директора, да и сам Мурат, поселяют там очень нужных или важных людей, с именами, связями и возможностями. Попробуй, объяви экс-чемпиону мира по шахматам, управляющему торгом или народному артисту, что отныне его кровать, как авианосец эсминцами, будет окружена раскладушками. Кошмарный сон директора! Мурат не реагирует на вопли и призывы, он сидит, склонив голову набок, и как-то странно на меня смотрит. На его губах застыла усмешка, я нисколько не удивлюсь, если под взрыв оваций он пошлет меня ко всем чертям. Что ж, власти у меня нет, мое дело предупредить. Мурат. Вот вы галдите, а кое-что из того, что посоветовал Уваров, заслуживает внимания. Как думаете, может, и в самом деле стоит забрать машины из индивидуальных гаражей? За исключением Махтиева и Абдула, у которых нет машин, и Хуссейна, который по моему настоятельному совету перекатил "жигуленка" в Таукол к отцу, все охотно соглашаются с тем, что эта часть болтовни Уварова заслуживает внимания. Мурат. Тогда не будем терять время, объявляю перерыв на двадцать минут. Идите, выкатывайте свои машины в безопасное место. Несколько человек поднимаются и направляются к выходу; Мурат, сощурив глаза, с усмешкой следит за ними. Я про себя награждаю его овацией - ход он придумал гениальный. Мурат. Перерыв отменяется! Всем, кто хотел забрать машины, советую поразмыслить над своим соответствием занимаемой должности. Если директору личная машина дороже жизни туристов и персонала, он не директор, а... Здесь Мурат употребил слово из лексикона Жулика. Махтиев. Ты мягкий человек, Мурат, еще сильнее можно сказать! Мурат. Ничего, они и так поймут. Предложение товарища Уварова принимаю. Даю вам три часа времени. Собственные машины разрешаю перекатить после того, как последний турист будет переселен, а продовольственный магазин перебазирован. Я. Ты забыл о доме N3. Мурат. Ничего я не забыл. "Актау" и "Бектау" примут по триста человек. Немедленно готовить раскладушки, автобусы. Приступать к выполнению! Гулиев. Но, Марат Хаджиевич... Мурат. Вы-пал-нять! Я подхожу к Мурату, терпеливо дожидаюсь, пока из его глаз перестают сыпаться искры. - Мне нужно кормить ребят, помоги продуктами. -Получишь на складе, - Мурат быстро пишет записку, - потом оплатишь. Где тебя искать? - Поеду с Леонидом Иванычем. По готовности обменяемся зелеными ракетами. Связной при мне - Вася Лукин. - Уборщица на полставки? - Мурат подмигивает. - Ревизора на тебя нет, Максим. - Кто без греха, пусть кинет в меня камень, - осторожно шучу я. За Васю мне и в самом деле могут намылить холку. x x x Дома я застаю всех своих бездельников, очистивших холодильник так здорово, что его можно отключать. Мою долю, однако, они сожрать не успели, и я, неторопливо кушая гречневую кашу со шкварками, даю указания. Вася пойдет со мной, Гвоздь и Рома - за продуктами, Надя будет отдыхать - все-таки в отпуске, а Олег и Осман караулить вездеход, чтоб не сперли туристы. - Запомните, лодыри, - по-отечески внушаю я, - здоровый аппетит - это не самое главное качество лавинщика. Отныне я вашу работу буду оценивать не по количеству слопанной пищи, а по оперативности, инициативе и верности принятым обязательствам. Текст все помнят? - "Находясь в ясном уме и твердой памяти, - бормочет Гвоздь, - обязуюсь..." - Достаточно. Учтите, кроме Анны Федоровны и меня, вы никому не подчиняетесь, не мальчики на побегушках. В скандалы с переселением не суйтесь, следите за ситуацией и действуйте без папиных советов. Надя, когда Гвоздь начнет домогаться твоей руки, положи ему на головку пузырь со льдом или отхлещи веником. Спать по утвержденному Олегом графику. У меня все. - Спасибо за доверие, чиф, - гудит Олег. - Зонтик с собой берешь? Мы смеемся. Как-то на лекции для туристов я сострил, что от лавины можно отгородиться раскрытым зонтиком, и один недоразвитый чайник воспринял это со всей серьезностью - не расставался с зонтиком ни на минуту. Мне не очень хочется смеяться, на душе у меня скребут кошки, но я люблю, когда ребята живут и работают с настроением. В лавинную опасность у нас не принято говорить о потерях, о них мы будем говорить потом, когда позволим себе расслабиться. - Удачи! - напутствует мама. - Максим, ты помнишь... - Да, мама, только учти, я не при телефоне. - Тогда запусти ракету. - Красную, зелеными мы будем обмениваться с Муратом. - Хорошо, красную. И береги Васю. - Анна Федоровна... - бурчит Вася, который по оживившимся лицам ребят догадывается, что мамино пожелание еще сработает. Он прав, едва мы успеваем перешагнуть порог, как эти негодяи раскрывают пасти и дружно орут: "Береги Васю!" Они продолжают скандировать, пока мы не скрываемся в вездеходе, в котором нас ждет Леонид Иваныч со своей командой. Снег валит валом. По приказу Мурата бульдозеристы расчищают нам шоссе. Мы едем в сторону Бектау, за "Чертов мост", где на бетонированной площадке установлена крупнокалиберная зенитка, пристрелянная к лавинам от седьмой до пятнадцатой. "Старая артиллерийская лошадь услышала зов трубы!" - смеется Леонид Иваныч. Он откровенно доволен, по окончании войны стрелять ему доводится не часто, а это дело он любит - в войну артиллеристом был лихим, четыре боевых ордена за красивые глаза тогда не давали. На Ладоге ему осколком оторвало по локоть левую руку, но и одной Леонид Иваныч орудует так, как иные двумя не сумеют. И маме, и мне он особенно дорог потому, что знал моего отца, командира отдельного лыжного батальона, и не только знал, но и поддерживал огнем во время прорыва блокады Ленинграда. "Ну и судьба! - изумился Леонид Иваныч, когда мы встретились в Кушколе. - Майор Сорокин - личный артиллерист отца и сына Уваровых!" Пока его ребята готовят зенитку к стрельбе, мы, сидя в кабине, уточняем на карте сектор обстрела. Все координаты определены заранее, бить по лавиносборам мы можем вслепую, нужно лишь определить, с чего начать. Мы решаем прощупать сначала четырнадцатую, относительно небольшую и расположенную в семистах метрах от одиннадцатой. Если четырнадцатая сойдет, не потревожив соседок, попробуем тринадцатую, а если... Это самое "если" стоит у меня поперек горла: кто может гарантировать, что первый же снаряд не сведет склоны Актау с ума? А разве то, что мы собираемся делать, - не сумасшествие? Нас извиняет лишь то, что сунуть голову под крыло и ждать, пока ее оторвет, - сумасшествие в квадрате. Больше всего я боюсь одиннадцатой, в позапрошлом году ее лавиносбор был куда более тощим, чем сейчас, а воздушная волна дошла до опушки. Время у нас есть, и я подробно рассказываю Леониду Иванычу, каких пакостей можно ждать от одиннадцатой. Я вспоминаю, как еще в университете на практическом занятии по военной подготовке полковник задал одному студенту из нашей группы вопрос: "Какова первая обязанность командира при выборе боевой позиции?" - и был совершенно шокирован ответом: "Наметить пути отхода, товарищ полковник!" - А он был не дурак, твой студент, - улыбается Леонид Иваныч. - Давай и в самом деле наметим. Включив фонарики, мы идем осматривать наши тылы. Между шоссе и опушкой леса, которым поросли южные склоны Бектау, метров триста, и зенитка находится примерно посредине. Снега на южных склонах мало, но они крутые - на верхотуру и за час не заберешься, а сосновый лес - далеко не всегда лучшая защита от воздушной волны: если она достаточно сильна, от леса лучше держаться подальше. И от открытого места - тоже, так что выбор, как видите, у нас широкий. То, что на нашей памяти и по утверждениям старожилов одиннадцатая этот лес не уничтожала, еще ничего не доказывает: Юрий Станиславович учил слепо статистике не доверять, "так как в ней не отражено поведение лавин в древние и даже средние века". Что ж, будем надеяться, что одиннадцатая не сорвется, а если же это случится, то нам остается уповать на удачу. Все-таки лучше всего - это попытаться добежать до опушки. На будущее, мечтаю я, хорошо бы соорудить здесь что-нибудь вроде бетонного дота, с автономным обеспечением на сутки-другие... Я отправляю Васю к бульдозеристам, которые ползают взад-вперед по шоссе, - пусть кончают работу и уходят в Кушкол. Леонид Иваныч начинает колдовать над зениткой, я слышу, как он переговаривается с наводчиком: "угол 3-89... прицел 24-18..." Для меня это филькина грамота, но Леонид Иваныч - ас, он стрелял по "тиграм" тогда, когда времени для расчетов у него было куда меньше, чем сейчас. Его ребята выносят из вездехода и подтаскивают к зениткам пяток снарядов с ярко-желтыми гильзами, вряд ли нам столько пригодится, склоны слишком напряжены. У нас есть все: артиллеристы и орудие, снаряды и координаты, теперь нам нужно лишь одно - немножко удачи. На прощанье мама всегда желает мне удачи, но - коротко, без обильных словоизлияний, которыми ничего не стоит удачу спугнуть. Из-за поворота доносится гул моторов, Вася размахивает руками - что такое? Я бегу к шоссе. Один за другим через "Чертов мост" переползают четыре автобуса, битком набитые туристами. В кабине первого автобуса рядом с водителем сидит Бычков, директор "Бектау", которому надлежит принять и разместить эту ораву. Я приветливо машу ему рукой и желаю спокойной ночи. Он открывает и закрывает рот, я не слышу, о чем он говорит, но догадываюсь, что не о любви и дружбе. Чтобы я на сей счет не заблуждался, Бычков опускает стекло, высовывает голову и от души высказывается. Я прошу его передать сердечный привет семье и приказать водителям не возвращаться в Кушкол, так как скоро будем стрелять. Бычков выражает пожелание, чтобы первым же снарядом меня разорвало на части, и мы дружески расстаемся. Подобные пожелания достаются мне и от туристов - уз