и ту золотую отверточку на свою задницу... Из трех предложенных сходу вариантов покушения по меньшей мере один кажется мне реальным... Ну, - уступает он в ответ на раздраженный жест Подполковника, - скажем мягче: "не кажется безнадежным". Через пять дней, пятнадцатого, Пожизненному Президенту не миновать сидеть на стадионе: Тюркестанской сборной впервые светит выход в финал чемпионата мира. И я берусь самолично ДОСТАТЬ его в правительственной ложе из этой новейшей Штейер-Маннлихеровской гладкостволки, как бишь ее - ISW-2000... ну, та, что кидает двадцатиграммовую вольфрамовую стрелу на два километра с гаком, - тут Робингуд азартно припечатывает ладонью один из раскиданных по столу космических снимков Тюркбашиабада, расчерченных фломастерными линиями. - Я достану его хоть с вот этой самой телебашни - до нее всего-то кило-двести, хоть просто с вертолета... - С телебашни, которая, надо полагать, охраняется так, как и положено при тоталитарном режиме; или с вертолета, которого у нас нет, - меланхолично уточняет Подполковник, не отрывая глаз от экрана ноутбука, а пальцев - от клавиатуры. - Товарищ Подполковник, - усмехается Робингуд, - как всегда, тактично оставляет за кадром главную проблему, акцентируя внимание на технических деталях... Да, замочить-то Тюркбаши, мы может, и замочим, но только не факт, что от того будет прок. А ну, как наследник престола устроит, на радостях, вместо всеобщей амнистии - гекатомбу: не выпустит всех, кто сидит - а, напротив того, похоронит их, так сказать, в одном кургане с вождем? Бывали прен-цен-денты... Отсюда - наша вторая стратегическая линия... которую, собственно, и отстаивает товарищ Подполковник. Суть - апелляция к ЖИВОМУ Тюркбаши как к минимально вменяемому бизнесмену: отпусти нашего человека, и мы не станем рушить твой героиновый бизнес в Москве, а то... Дальше начинаются, в свой черед, разнообразные игры; смысл их - продемонстрировать контрагенту, что с нами лучше не ссориться. За оставшуюся неделю необходимо провести по меньшей мере пару эффектных операций по перехвату их героиновых конвоев; ПАРУ - просто чтоб он уразумел, что это не случайность, и не самодеятельность юных пионеров из низового, не полностью купленного им, звена РУБОПа. В этой стратегии тоже хватает слабых мест; до сих пор мы никогда не проводили операций непосредственно в Москве: нельзя охотиться прямо у порога своей пещеры, это азбука... Короче, нам сейчас предстоит выбрать одну из этих стратегических линий - покушение в чужой столице или героиновая война дома; и выбор этот, как легко видеть, не между хорошим и плохим, а между плохим и совсем скверным... - В порядке бреда... - подает голос Чип. - А если этого Тюркбаши не грохнуть, а похитить? И обменять... - Ты думай, чего несешь! - укоризненно взирает на компьютерную звезду Ванюша. - Да я ж и говорю - "в порядке бреда", - вздыхает Чип. - Стоять! - вдруг откликается железным командирским тоном Робингуд. Усталый гул неизбежных на эдаком часу "мозгового штурма" энтропийных разговорчиков в строю немедля плющится в полную тишину; атаман абсолютно неподвижен, глаза полуприкрыты - можно лишь догадываться, с какой умопомрачительной скоростью тасует сейчас файлы суперкомпьютер, разместившийся в его черепе. - Молодец, Чип! - заключает, наконец Робингуд, и на губах его, впервые за последние часы, возникает бледная улыбка. - Благодарность перед строем. Как же мы сразу-то не дотумкали... На физиономиях вольных стрелков воцаряется выражение полнейшего недоумия. - Ты, Боря, часом, не перегрелся? - вслух резюмирует это "коллективное-бессознательное" Подполковник. - Ну, покушение на диктатора - это еще туда-сюда: один-единственный выстрел - и уноси ноги, откинув ствол, но похищение... это же на порядок сложнее! На три порядка! В чужой столице, без подготовки... - Да при чем тут диктатор и чужая столица? - с ответным недоумением воззряется на своего начштаба атаман. - Мы похитим их здешнего посла, этого самого светоча наркоторговли. А потом спросим у дядюшки-Президента: в каком виде он предпочитает получить назад своего племянника - целиком или по частям, начиная с яиц... - Да, это, пожалуй, должно подействовать, - после минутного раздумья соглашается Подполковник, а затем вдруг ухмыляется: - А тебе не пришло в голову, что они в качестве "адекватного, но асимметричного ответа" выведут российского посла на площадь Регистан, поставят его под большим минаретом в позу "мамы, моющей пол", и - всей республикой... - Об заднице российского посла, - внезапно наливаясь яростью, рявкает Робингуд, - есть кому позаботиться и без нас: вон их, полон Кремль, дармоедов, да еще Смоленка с Лубянкой и Арбатским военным округом! Что до меня, так я бы этому самому послу - за его многолетние свершения на ниве защиты тамошних русских - даже и на вазелин бы скидываться не стал. Ясно?!! 16 Миновав Кремль и серую громаду "Дома на Набережной", в устье, где сливаются стремнины Полянки и улицы Димитрова, заходит... ах да, виноват: я, знаете ли, принадлежу к тому поколению, что раньше всегда называло "улицу Димитрова" - "Якиманкой", но теперь по гроб жизни будет называть "Якиманку" - "Димитрова"... так вот, в означенное устье заходит на всех парусах ничем не примечательная бээмвэшка. От стрЕлки, где чугуниевый председатель Коминтерна с немалой экспрессией проделывает, наконец, то, на что при жизни ему так ни разу и не достало решимости - демонстрирует Кремлю вполне себе ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ оскорбительный жест, - бээмвэшка перекладывает руля налево, на Большую Полянку, и швартуется на якорной стоянке у книжного супермаркета "Молодая гвардия". Экипаж бээмвэшки (Подполковник с Робингудом и Ванюшей) чинно сходит на причал и направляется к Первому Казачьему переулку - неразлучной тройкой, как и положено советским морякам в иностранном порту, где они ежечасно могут стать объектом провокации западных спецслужб. - ...Раньше, Боря, я захаживал в эти места регулярно. Тут, в Казачьем, некоторое время обретался лучший в Москве книжный магазинчик, "19-ое октября"... - А потом? - А потом он прогорел. Что естественно: я ж ведь говорю - "лучший"... Ну вот, любуйся на свои Мораннонские ворота. М-да, полюбоваться есть на что... Посольство республики Тюркестан, занимающее квадрат в две трети гектара на углу Большой Полянки и Казачьего, - это тебе не арбатский особнячок в стиле русский модерн, удовлетворяющий скромным запросам "датчан и разных прочих шведов": тут авторитетная держава, пальцы веером... Массивный светло-серый куб без особых примет, отделенный от декорированной милицейскими будками трехметровой решетчатой ограды обширным и как-то даже демонстративно пустым заасфальтированным пространством; очень грамотно. Окна, правда, кажутся чуток великоватыми для крепости, однако характерный зеленоватый отлив их стекла без лишних слов подскажет профессионалу, что тут ловить нечего: из винтовки не проймешь - нужен гранатомет. - Помнится, в детстве, когда случился Даманский, - задумчиво изрекает Робингуд, меряя взглядом дистанцию от внешней ограды до самогО здания, - я вместе со всякой прочей патриотической шпаной бомбардировал чернильными пузырьками китайское посольство на Мичуринском... Нам, похоже, только это и остается: ляпнуть им пару чернильных пятен на фасад... либо с плакатиками тут встать: "Свободу узникам совести!", или чего там принято писать у этих, у противозащитных...тьфу ты, вот ведь привязалось! Ладно, пошли обойдем его по периметру - для очистки совести. По ходу прогулки Подполковник исполняет обязанности гида: - Обратите внимание: до Кремля отсюда меньше километра по прямой, а главное - буквально в ста метрах проходит правительственная трасса, через Якиманку на Ленинский. Так что ребята из "Девятки", или как там ее нынче, держат район под колпаком на совесть, как они это умеют. Не больно-то тут забалуешь, даже если вдруг вся служба безопасности самогО этого наркопосольства вдруг поголовно обколется собственным героином... А вот этот соседний, желтый особняк - банк "Австрия-Кредитанштальт": их охрана ввязываться, конечно, ни во что не станет, но во все колокола брякнет немедля, да так, что в ушах зазвенит... Да, деталька на закуску: ты обратил внимание, что движение по Большой Полянке одностороннее, и левого поворота тут нет? И выруливать к посольству придется кругалем, с Ордынки и по Казачьему, а он вечно забит... В общем, если кто знает в Москве более неподходящее место для проведения силовой операции - пусть поделится, а я - пас... - Слушай, - запоздало изумляется Робингуд, - а здание ведь еще при советской власти закладывали! Неужто они его уже тогда планировали под Генеральный штаб наркоторговли?.. Ну ладно, к делу. Что там за гарнизон?.. - Штатный состав - больше шестидесяти штыков... шестьдесят четыре, если быть точным. И не "штыков", а скорей уж тогда "глушителей". По большей части гэбэшники - приличного уровня профессионалы, на фу-фу не возьмешь. Есть и некоторое число чистых бандюков - отморозки для всякого рода мокрухи вне посольства, которыми, случись чего, не жалко и пожертвовать. Ну, плюс еще внешняя агентурная сеть и "крыши" во всех силовых структурах. - Ладно... Но наружу-то этот самый посол, Ибрагим-бек, выходит? - Нет, - отрезает начштаба. - Так-таки совсем ни ногой? - щурится атаман. - Типа как шифровальщики посольских резидентур в советские времена? - Ну, скажем - типа как Ниро Вульф из своего особняка на 35-ой Западной... Во всяком случае, куда реже, чем дон Корлеоне. - Это... - вклинивается в разговор старших по званию Ванюша. - Крыша у здания здоровенная и плоская. А если - вертолетный десант? Робингуд лишь безнадежно отмахивается: - Там многоконтурные антенны, правительственная связь; ты, никак, решил освежить в памяти - как садятся прямиком в джунгли?.. И потом, сесть-то ты, может, еще и сядешь, но вот разрешения на обратный взлет тебе уже придется запрашивать у "Девятки"... Все, ребята - отбой. Штурм отменяется, начинаем правильную осаду. 17 Ну, как ведут подобного рода осаду, мы теперь представляем вполне - спасибо профессионалам, подавшимся в беллетристику: "Если проникновение на заданный объект невозможно, то надо искать смежные объекты. Пробраться на Скалу нельзя - пристрелят, а труп акулам скормят. Но там, на неприступной, охраняемой скале, ведутся строительные работы. Кто их выполняет? Кто архитектор? Где он живет? Кто главный инженер? Как встретить его? Кто поставляет строительную технику и кто ее обслуживает? И кормить людей надо. Кто поставляет мясо? Кто - овощи? Кто - цветы к столу хозяйки? Если требуется хирургическая операция охраннику, в какой госпиталь его повезут?"... Классика-с... ...Тут бы Подполковнику мановением руки отправить своих людей поднимать из архивов строительную документацию на бастион с угла Полянки и Казачьего (с особым упором на подземные коммуникации), разыскивать тех девок с Тверской и колл-герлз, что когда-либо обслуживали обитателей особняка, а то и (чем черт не шутит) самогО его хозяина, etc - однако "краса и гордость ГРУ" (пусть даже и в прошлом) ничего подобного, конечно, делать не станет. Во-первых, по изложенной выше схеме может позволить себе работать лишь спецслужба, за спиною которой - Государство с его неисчерпаемыми ресурсами; спецслужба, "над которой не каплет". А Ниро Вульф никогда в жизни не станет топтаться по тем дорожкам, где уже прогулялся инспектор Крамер. А во-вторых, работать по такой схеме все равно не выйдет: поздно. Даже и для высокого профессионала Крамера с его тремястами сыщиками. В любой "цивилизованной" стране ситуация вполне тупиковая; не то в России! Тут нелегальным сбором информации на вся и всех занимаются опять-таки вся и все, а спецслужб развелось столько, что если в баре на восемь столиков нет собственной службы безопасности, возглавляемой отставным полковником КГБ, то от такого заведения лучше держаться подальше: что-то тут не так... Быть того не может, чтобы на Ибрагим-бекову контору никто не собирал материал... 18 Ряды микромагазинчиков-палаток у метро "Коньково", через улицу от знаменитой по телерекламе Ярмарки ("Почувствуйте себя обутыми"). Перед бакалейной палаткой остановился в некоторой задумчивости средних лет мужик - "арийская морда" с седеющим ежиком, вызывающая из памяти незабвенные образы прибалтийских "братьев-разбойников" Адамайтиса и Будрайтиса. Мужик ткнул уже было пальцем в тот фланг полутораметровой шеренги масленых флаконов, где застыла по стойке смирно "Петровна" (которая не то "любезна", не то "полезна"), когда сзади звучит насмешливый оклик: - Поддерживаем отечественного товаропроизводителя, Александр Арвидович? Седеющий мужик оборачивается - всем корпусом, с мягкой стремительностью профессионала - и окидывает улыбающегося Робингуда взором, лишенным даже следов теплоты: - А болтали, будто тебя утопили где-то в Карибском море... - Не дождетесь, Александр Арвидович! - улыбка Робингуда становится еще более лучезарной. - Одна моя образованная подруга нашла намедни, что я - "народный архетип", во! Ну, сами посудите: возможно ли утопить архетип? - Это точно, - непроницаемо кивает седеющий. - Народные архетипы, они как дерьмо: не тонут... Даже если им привязать к ногам собрание сочинений Проппа... - А кто это - Пропп? - на миг теряется атаман. - Спросишь при случае у своей подруги. Или у Подполковника - этот-то наверняка знает... Короче: есть дело - излагай. - Ну не прямо же здесь, на ходу! Занырнем в одну из здешних забегаловок - на ваш выбор? Чуть по диагонали от бакалейной лавочки обнаруживается крохотный застекленный закуток на пяток столиков с окошком раздачи, открывающим взору аппетитнейше подсвеченный гриль. - Чего возьмем, Александр Арвидович? А то за пустым столиком как-то не того... - Ты как вчера родился. Я не пью с бандитами, даже с "благородными". - А я не пью с ментами, даже с честными и в чем-то мне симпатичными, - в тон собеседнику откликается Робингуд. - Просто я с утра не емши, извини; и что ж теперь - я стану жрать, а ты мне в тарелку глядеть? Не по-людски... Седеющий, хмыкнув, протягивает Робингуду желтоватый, как пожухлый лист, стольник: - Мне возьмешь того же, что и себе. На свой вкус. - Тут вот какое дело, Александр Арвидович... - начинает по прошествии пары минут Робингуд, вернувшись к столику с двумя тарелками дымящейся шаурмы и пунктуально пересыпав в ладонь своего визави сдачу вместе с чеком. - Мне известно, что вы трижды пытались добраться до Ибрагим-бека и его героиновой сети... - Не комментируется, - Седеющий профессионально непроницаем, и разве только чуть более сосредоточено, чем следовало бы по обстановке, изучает содержимое своей тарелки. - А чего тут "комментировать"... Вы дважды собирали доказательства, но, поскольку тут замешано иностранное посольство, дело забирали в ФСБ, где оно благополучно исчезало с концами: "стратегический союзник", блин - не хрен собачий... В третий раз вы начали издали, со сбора компромата на людей из посольства - готовили вербовочную базу. С этой целью вы - правдами и неправдами - наложили лапу на документацию по куче разнообразнейших и, вроде бы, никак не связанных между собой дел, включая, к примеру, "дело исчезнувших малолеток"... А самое смешное - что в третий раз вас отстраняли от следствия с такой торопливостью, и с такими нарушениями всех писанных и неписаных правил, что документы эти - просто в силу извечного российского бардака - как бы перестали существовать вовсе... - Шантажист из тебя, Боря, как из дерьма - пуля, - вздыхает в ответ "честный мент". - Знаешь, как убили российского самодержца Петра Третьего? Вилкой! Самой обычной вилкой, вроде вот этой... Ты хоть въезжаешь, что по части рукопашного боя ты передо мною такой же щенок, как я перед тобой - по части стрельбы?.. И завтра в "Московском мозгомойце" появится заметка на пять строк, типа: "Два удара - восемь дыр! Известный криминальный авторитет Боря-Робингуд был вчера заколот вилкой в забегаловке у метро "Коньково"; ведется следствие". Как тебе такой некролог? - Бросьте, Александр Арвидович: это ведь не шантаж и не вербовка. Просто я начал свою собственную войну против Ибрагим-бека и теперь ищу союзников - даже самых неожиданных. Вам это интересно?.. - Нет, - отрезает седеющий. - Уже нет... Для меня дело закрыто, ясно? - Ну так отдай свои разработки по Ибрагим-беку мне, и вот те крест: мы возьмем его за яйца - по-своему, по-простому! Или так и будешь сидеть на этих материалах, как собака на сене - ожидаючи посуленной вашим Президентом "диктатуры закона"?.. Короче, - тут атаман, не прощаясь, поднимается из-за столика, - я жду твоего звонка; мой телефон - непрослушиваемый - записан на обороте чека, что ты сунул в карман. Только думай быстрее: через пару дней цена тому замечательному досье станет - как выданному прокуратурой ордеру на арест Хаттаба... - Я ведь не сказал: "Да", - раздраженно бросает седеющий. - Мне достаточно, что ты не сказал: "Нет", - вскидывает ладонь Робингуд. - И помни: вообще-то говоря, "честный мент" - это ровно такой же народный архетип, что и "благородный бандит". А поскольку в "объективной реальности, данной нам в ощуплении", мы с тобой оба вроде как и не существуем вовсе - лучше бы нам держаться вместе, нет? ...По прошествии пары минут "честный мент" вновь стоИт перед бакалейной лавочкой. Лезет за сдачей с давешнего стольника, и тут только обнаруживает, что на масло-то уже не хватит... Беззвучно матерясь, принимается шарить по карманам; в итоге наскребает-таки недостающий рупь мелочью и вступает в обладание "Петровной" - "любезной и полезной". "Все полезно, что в рот полезло"... Спорим - не все?.. 19 Подполковник и Робингуд - вдвоем за длинным шервудским столом. Раскрытый ноутбук отодвинут в сторонку, а возятся они с бумагами ("...В другом виде этих материалов нет. Кстати, кристаллокопирование запрещено"). - Хорошее досье, - задумчиво резюмирует Подполковник. - Классное. Видно даже по этим крохам, что он стряхнул нам со своего стола. Кого ж он тогда там, внутри, вербанул, а? Обрати внимание, как грамотно скомпановано: надежность информации подтверждена перекрестно, а источник ее при этом установить невозможно... Бережет агентуру, молодец! - Да, - вздыхает Робингуд, - если б нам сеть их героиновую надо было крушить, этим бумагам бы цены не было, а так... Выманить-то Ибрагим-бека из его логова все это нам не поможет ни на копейку! - О, не скажи!.. Вот, к примеру: согласно этому расписанию, как раз завтра к ним в посольство должна прибыть от горячо любимого дядюшки еженедельная посылочка. И если мы перехватим груз по дороге, - а это вполне реально - и выложим этот героин из контейнеров с диппочтой на всеобщее обозрение, скандалище грянет такой, что Кремлю будет некуда деться. Ибрагим-бека вызовут в МИД для вручения ноты - и в твоем распоряжении будет весь путь его следования, от Казачьего до Смоленской площади... - Даже если в тех контейнерах, - скептически кривится атаман, - обнаружится не только героин, но и все военные секреты России плюс расчлененный труп любимой племянницы шефа ФСБ - эти опущенные козлы из Кремля все равно утрутся и заметут дело под коврик... - Верно. Их задача - замести. А наша задача - не дать им этого сделать. И тут уж - кто кого! 20 За ресторанным столиком скучает с кружкой темного пива джентльмен лет пятидесяти, чье англичанство, как кажется, отчеканено прямо на его сухощавой загорелой физиономии ветерана всех колониальных войн Империи; демонстративно-немодный пиджак свой с псевдозаплатками на локтях он носит с чисто британским осознанием своего права ни в чем не подлаживаться под вкусы окружающих - "Кровь англичан пьет океан веками - и все не сыт.// Если жизнью надо платить за власть, Господи, счет покрыт!" Местное пиво ему определенно не нравится - однако смешно, согласитесь, ожидать на Континенте приличного пива... - Мистер Миллидж, если я не ошибаюсь? - Подполковник, по обыкновению, возникает у столика как из ниоткуда и, церемонно поклонившись, устраивается напротив. Смотрится сейчас робингудов начштаба странно, и даже, пожалуй страшновато: лицо его, по жизни "собранное из кусков", подгримировано так, что хоть сейчас на эпизодическую роль в голливудский хоррор. - Прошу простить за опоздание, но мы должны были убедиться, что вас не пасут... И кстати, - тут он задерживает взгляд на циферблате своего "Ролекса", - я буду вам очень признателен, если вы выключите звукозапись. Англичанин, не моргнув глазом, извлекает из левого кармана пиджака черный портсигар "Панасоника" и, нажавши на "off", оставляет его посреди скатерти. - И второй, пожалуйста, тоже - усмехается Подполковник, вновь сверившись с "Ролексом". - Ну, и прочие - если есть... Мистер Миллидж извлекает из другого кармана еще одну коробочку с разгоревшимся от любопытства рубиновым глазком и, уложив ее на стол рядом с первой, производит "показательное вскрытие" магнитофонов: пленки нет ни в одном, крутились вхолостую: - Простите, мистер... э-э... Александер. Я лишь проверял серьезность ваших намерений. - Ну и как? - О да! Слушаю вас внимательно. - Мистер Миллидж, вы - блестящий репортер старой школы, - начинает Подполковник. - Блестящий - это не комплимент, а констатация. Кстати, а была за последние лет тридцать хоть одна война, на которой бы вы не снимали? - Была, - усмехается британец. - Фолкленды. Я тогда немедля рванул в Байрес: рассудил, что снимать старты палубной авиации с британских авианосцев хватит охотников и без меня, а вот на аргентинской стороне можно будет сделать действительно сенсационные кадры... Но в Байресе меня тут же арестовали как шпиона - никакая репутация не помогла. В итоге всю войну просидел в каталажке - я так понимаю, возмещал собою крайний дефицит настоящих военнопленных... - Да, первая заповедь: "Репортер не имеет права принимать чью-либо сторону, он обязан быть на стороне сенсации", - кивает Подполковник. - Кстати, то, что вы наснимали за эти месяцы в Чечне, выглядит, на сторонний взгляд, вполне сенсационно. Чисто теоретический вопрос: а что, если кто-нибудь - не здесь, в Европе - поставит под сомнение подлинность отснятых вами эпизодов? Припомнят всем известную "разбомбленную песочницу" и "девочку с белым котенком"... - Вопрос действительно чисто теоретический... Вы когда-нибудь задумывались, мистер Александер, почему невозможно подкупить эксперта, оценивающего подлинность произведений искусства для крупных музеев или аукционов вроде "Сотби"? Дело тут не в профессиональной этике (хотя и в этике тоже), а в экономике. Эксперт такого класса стоИт в общественной иерархии достаточно высоко, и ему очень даже есть, что терять. При этом единственный его реальный капитал - безупречная репутация. Если возникнет хоть тень подозрения, что он сознательно смухлевал, то его - не устраивая никаких судов присяжных и "капитанских расследований" - просто-напросто перестанут приглашать на экспертизы, причем НАВСЕГДА. По этой причине он, соглашаясь дать заведомо ложное заключение, неукоснительно включит в "прайс-лист" и возможную упущенную выгоду - цену всех экспертиз за всю свою последующую жизнь (коих заказов он лишится, если эта история выплывет наружу). А эта сумма столь велика, что ее не окупит никакая однократная афера. Вот потому-то экспертов никто и не пытается подкупать - это экономически бессмысленно. Так вот, мистер Александер, я вроде тех экспертов. Единственный мой капитал - безупречная репутация, я с этого живу. И телекомпания, покупая мой репортаж, знает, что за подлинность сюжета я отвечаю головой. Так что если я засниму - въяве и вживе - авиаудар по городскому рынку, а начальник штаба ВВС станет, положа руку на "Устав караульной службы", клясться, будто "Ни один самолет федеральной группировки в тот день не покидал аэродрома" - поверят мне, а не ему. Ясно? - Вполне. Похоже, мистер Миллидж, вы именно тот человек, что нам нужен. - Я весь внимание. - Мы предлагаем вам снять сенсационный репортаж, по настоящему сенсационный. Однако это затрагивает интересы столь могущественных людей и организаций, что Россию вам придется покинуть немедленно и, может быть, даже не вполне легально; ну, это мы вам обеспечим... - Небось, опять генпрокурор, мистер Александер? Только уже не с девочками, а с мальчиками? Увольте, такие игры не для меня... - Ошибаетесь. Речь идет о наркобизнесе под государственным прикрытием. - Вот это уже интересно. Могу я узнать какие-либо подробности? - Можете. Но вы должны ясно понимать, что после этого у вас уже обратного хода не будет: дальше либо с нами, либо... Ну, вы поняли. Несколько мгновений англичанин, чуть прищурясь, что-то калькулирует в уме; потом отхлебывает пива и решительно отставляет кружку: - Ладно, черт его знает почему, но я вам доверяю: вы, похоже, и вправду нуждаетесь во мне, а я - в вас. Дурацких вопросов, типа "Какую именно из конкурирующих спецслужб вы представляете" я задавать не буду; однако, судя по безупречности вашего кокни, в Третьей мировой вы немало повоевали как раз с англичанами, нет? - С кем я только не воевал... - усмехается Подполковник. - А самое смешное, что я всю сознательную жизнь был англофилом... Англофильство, извольте ли видеть, уже два века как является фирменной болезнью российских интеллектуалов, наряду с чахоткой и алкоголизмом... вечная платоническая любовь без взаимности, а попросту говоря - онанирование перед портретом прекрасной дамы. - Знаете, мистер Александер, ВАС я без труда могу представить во множестве жизненных ситуаций - в том числе и непристойного характера, - но вот онанирующим перед портретом прекрасной дамы - увы: ту мое воображение отказывает... И на чем же это вас так "повело", если это не чересчур интимно? - Ну, пожалуй, последней каплей была одна история времен той самой Фолклендской войны... Берут ваши на штык остров Южная Георгия, и в плен при этом попадается некий аргентинский капитан, который, по рассмотрении, оказывается - ну, очень нехорошим человеком. Уж сколько он там своих аргентинцев укокошил за время тамошней диктатуры - это их дела, но были среди его клиентов и англичане - шестеро правозащитных монахинь... Ну, натурально, ваши британские "Эмнисти" тут же в крик: "А подать его сюда - он в наших списках значится! Вот мы ему сейчас!.." (и светило ему, по ихнему, правозащитному, разумению - где-то, считай, по целому году британской тюрьмы гостиничного типа за каждую из тех монахинь, а то и все полтора...) На что командующий операцией только задирает бровь: "Вы, ребята, чего-то с чем-то путаете! Мы вам не Интерпол, а армия, и не аресты тут проводим, а воюем. И приятель ваш - он под погонами, сиречь не арестант, а интернированный, до момента подписания перемирия. Так что - ничем не могу поспешествовать..." И отсидел означенный капитан до окончания военных действий на британской гауптвахте, получая ежедневно энное количество жиров, белков и углеводов - предписанное Женевской конвенцией и оплаченное британскими налогоплательщиками. А по заключении мира невозбранно убыл в свой Буэнос-Айрес... Только вот по прошествии пары месяцев - вы будете смеяться! - нашли его, болезного, на улице: типа, подсклизнулся на банановой кожуре и приложился затылком об бордюрчик тротуара... И очень я, знаете ли, мистер Миллидж, государство то зауважал. Что во-первых закон там - не дышло, и менять правила игры посередь второго тайма - нельзя, даже ежели кому очень хочется, и даже когда вроде по справедливости хорошо бы... А во-вторых - "Наших не тронь: на дне морском достанем"; к ЭТИМ делам, правда, Закон касательства как бы уже и не имеет. Потому как по закону разбираются с людьми, а с отморозками - PO PONYATIYAM; тут, что называется, "мухи - отдельно, котлеты - отдельно". И кстати есть еще одна, весьма мною уважаемая, ближневосточная страна - та, вроде, по тому же примерно алгоритму действует; или нет? - Я, кажется, уловил смысл этой вашей аллегории, мистер Александер, - задумчиво кивает англичанин. - Не хочу сказать, что я разделяю вашу позицию, но она внушает определенное уважение. Считайте, что на данном историческом этапе - я с вами... Ну что, поехали MOCHIT' этого вашего наркобарона, что под государственной KRYSHEI? - Съемочная аппаратура при вас? - Всегда. Для меня это вроде как для вашей братии - пистолет. - Вот тут вы ошибаетесь, - и Подполковник демонстративно распахивает полы своего карденовского пиджака. - Понимаете, оружие - его надо либо носить при себе всегда, чтоб оно стало частью тела, либо не трогать вовсе - ну, кроме как непосредственно в бою. Отсюда - два абсолютно разных стереотипа поведения при опасности, оба со своими плюсами и минусами; и надо уж держаться чего-то одного, а иначе - точно кранты... Ну а я-то как раз из тех, кто привык обходиться без пугача под мышкой. 21 - События развернутся во-он перед той подъездной дорожкой, на нашей стороне шоссе. Прикиньте, мистер Миллидж - нормально вам отсюда будет, в смысле дистанции? Ближе нам подбираться крайне нежелательно; я имею в виду - пока не закончится силовая фаза операции... Репортер профессионально озирает поле грядущей битвы. Бээмвэшка, на заднем сиденье которой разместились они с Подполковником, пришвартовалась на обочине Южного шоссе - кормою к Аэропорту, носом к Москве; вокруг, сколько хватает взгляда, простирается лабиринт бетонных заборов и корпусов индустриального предместья, к коему как нельзя лучше приложимо жутковатое словцо "промзона"; метрах в ста впереди маячит обсаженный кладбищенского вида елочками кубик поста ГАИ с площадкой отстоя машин позади него. - Зависит от того, чтО мне предстоит снимать. Все-таки далековато, мелкие детали могут уйти... - Не страшно. Отсюда вам предстоит заснять, как наши люди останавливают... некий транспорт; при этом возможна... небольшая стрельба. Когда все кончится, мы подойдем к захваченному автомобилю, и вы во всех деталях отснимите его груз. О-кей? - Бог ты мой, - не скрывая разочарования откликается англичанин. - Небось, очередной трейлер из Таджикистана с пятью килограммами маковой соломки на борту? - Ну-ну-ну, мистер Миллидж! Пять кило маковой соломки и без нас с вами покажут вечером по всем телеканалам - очередная победа нашей славной милиции над наркомафией. Для этого нет нужды привлекать репортера с вашей репутацией и связями. - Понял: это будет машина очень крупного милицейского чина, или человека, близкого к Президенту! Из тех "жен Цезаря", чьего обыска законным способом в России добиться невозможно... - Гораздо теплее, но не то... Видите ли, мистер Миллидж, одиночкам и мелким наркодиллерам, вроде этих самых шоферов-дальнобойщиков из Азии, позволяют существовать лишь затем, чтоб их можно было периодически ловить и предъявлять публике. Главный, бесперебойный канал поступления в Москву жестких наркотиков - это посольства так называемых "новых независимых государств"; их героиновые транспорты прикрыты принципом экстерриториальности и дипломатическим иммунитетом... - Постойте-ка! А та история с таджикским послом - она ведь даже попала в российские СМИ... - Ого! У вас прекрасная память, мистер Миллидж... профессиональная. Вы имеете в виду, как пограничники наплевали на дипломатический иммунитет таджикского посла и вытрясли из его машины двадцать кило героина? Правда, та история случилась как раз не в России, а в Казахстане... - А чем там, кстати, кончилось? Из СМИ все исчезло почти сразу... - Ничем, естественно. Назавтра речь шла уже не о "таджикском после", а лишь о "машине таджикского посла": шофер все взял на себя, посол получил возможность изображать оскорбленную невинность, власти сделали все, чтоб потушить скандал... - Постойте-ка, мистер Александер... Уж не собираетесь ли вы напасть на машину одного из этих азиатских наркопосольств?! - Именно так. - Но это же нарушение международных законов!.. Цивилизованное государство не вправе вставать на одну доску с мафией... - Должен вам заметить, мистер Миллидж, что апелляция к нерушимости "международных законов" в устах представителя державы, где арестовывают иностранных сенаторов, легально въехавших в страну и прикрытых дипломатическим иммунитетом... А потом устраивают интервенцию против европейского государства с законно и демократически избранным правительством и международно-признанными границами, дабы поддержать мятеж тамошних сепаратистов... Вы не находите, что это - ну, очень смешно? Тем более, у вас там, помнится, прецедентное право - вы улавливаете мою мысль?.. Это, впрочем, так, к слову. Главное - а с чего вы, собственно, взяли, что мы представляем "государство" и оттого "не вправе вставать на одну доску с мафией"? - Простите, но я, кажется, не поспеваю за вашими силлогизмами, мистер Александер... - Ну, это очень просто. Вы можете считать нас представителями некой спецслужбы - но это лишь ваши домыслы: я их не подтверждаю, хотя и не опровергаю. А на самом деле, мистер Миллидж, мы - просто разбойники, гангстеры... GOP-STOPNIKI. Ну, вы же слыхали про разгул преступности в России: грабят автобусы с челноками, грабят такси с интуристами на трассе Шереметьево-Москва - прямо как диллижансы на дорогах доброй старой Англии во времена Дика Тэрпина ... А могут ведь по случайности тормознуть и машину некоего посольства, пуркуа бы и не па? Разбойники - люди неграмотные, они во всяких там "экстерриториальностях" и "дипломатических иммунитетах" не шибко разбираются... - О, так, значит, я имею дело с гангстерами, мистер Александер? - понимающе усмехается репортер. - С легендарной "русской мафией"? А как, интересно, на ваш... GOP-STOP, да?.. будет реагировать дорожная полиция? - тут англичанин кивает на гаишный кубик. - Полагаю, никак. Если б вы знали, так бывает трудно в наши дни отличить гангстеров от коллег-полицейских... тем более, что зачастую это одни и те же лица... Есть в России такая идиома: "ONO TEBE NADO?"; моя б воля - я б ее ментам на ихних бляхах вычеканил, на манер германского "Gott mit Uns". ...Да, Третий! - с этими словами Подполковник прижимает к уху внезапно пискнувшую рацию и, обменявшись с кем-то парой реплик, командует: - Товьсь! Пятиминутная готовность. 22 В гаишном кубике - в аккурат обед: перекусывают второпях, чем Бог послал. Можно б, конечно, отлучиться в шашлычную - тут всей езды минут пять, и кормит хозяин чисто из дружбы, за спасибо, но ведь пост-то, пост как оставишь! Время, почитай, военное, грузовики из южных стран идут ромбом и прут буром, и все на наш редут; и у каждого, ну буквально у каждого, что-нибудь, да не так: не аптечка - так огнетушитель, не понос - так золотуха, не сахар - так гексаген... Но спокойна столица, ибо знает: они всегда начеку, эти скромные, не лезущие под телекамеры парни в серых немарких мундирах; ибо есть на свете такая профессия - принимать на грудь и затыкать пальцем амбразуру... ну, дырку в плотине - нехрен к словам цепляться!.. Я ведь, ребята, чего сказать-то хочу: гвозди бы делать из этих людей! И - по шляпку... Гаишников двое: один уже поседевший и состарившийся на эмирской службе... тьфу, чушь все какая-то в голову лезет!.. другой же, похоже, только-только из учебки, и при взгляде на него немедля возникает из памяти полузабытая советская формулировка: "физически развитОй" (ее, если кто забыл, употребляли в характеристиках, когда на месте всех иных достоинств наблюдалась эдакая щебнистая пустыня). - Б-блин!!! Гля, дядь Коль! - при виде того, что начинает твориться на трассе, физически-развитой привстает и едва не опрокидывает кофе на свои форменные брюки; состарившийся реагирует более сдержано - сказывается опыт... ...С поперечной дороги, ведущей вглубь промзоны, на шоссе выруливает камаз-фургон: стоял себе стоял, ожидая неведомо чего - и вдруг, как с хрена сорвавшись, ломанулся вперед перед самым капотом большегрузного трейлера. Водителю трейлера ничего не остается, кроме как ударить по тормозам, и громоздкий агрегат, как часто бывает в таких случаях, складывается в центральном сочленении подобно перочинному ножу, почти перегородив трассу; сзади, естественно, тут же начинается затор - хорошо хоть никто не побился. Это, однако, еще семечки: из кузова камаза горохом сыплются люди в камуфляже и масках, вооруженные укороченными автоматами; мгновение - и они уже окружили трейлер со всех сторон: впечатали троих выдернутых из кабины лиц кавказской национальности этими самыми лицами в асфальт, деловито рвут пломбы и лезут внутрь трейлера; откуда-то сзади доносятся хлопки - типа, выстрелы... Затор просачивается сквозь запруду в виде развернутого впоперек трейлера буквально по каплям: дроп, дроп, дроп... Состарившийся, от души матюгнувшись, берется за рацию: - Алло! Дежурного! Геннадьич, ты? Что за беспредел - у нас тут омон хачиков-дальнобойщиков шерстит, а нам всю трассу закупорили... Опять мы узнаем последние! Ты там разберись... Ну... А я-то почем знаю? Может, и не омон; может, РУБОП или "Альфа" какая - на них, чай, не написано!.. По прошествии нескольких минут автоматчики в масках уже отогнали трейлер на обочину, к своему камазу, и затор начинает быстро рассасываться. Тут как раз бибикает рация; состарившийся, приняв сообщение, недовольно роняет: "Понято" и в сердцах адресуется к физически-развитому: - Ну, бардак! Довели страну... Все без понятия, чья работа: омон кивает на РУБОП, РУБОП - на омон, и оба-два - на ФСБ. Развели Рэмбей - плюнуть некуда... А, и хрен бы с ними со всеми - похоже, уже само рассасывается... - А ФСБ на кого кивает? - А ФСБ и не кивает - просто посылает... - Дядь Коль, может подойти, разобраться, а? Типа - чего загодя-то не обозначились? Состарившийся дарит своего зеленого напарника таким взглядом, будто тот вознамерился вылезти из дому под обложной дождь, дабы полить клумбу, и в конце концов роняет-таки сакраментальное: - Оно тебе надо?.. 23 Собственно говоря, единственным назначением развернутого трейлера было - скрыть от взглядов гаишников НАСТОЯЩУЮ операцию, ту, что тем временем шла позади этого "театрального занавеса", в образовавшемся там заторе. Надо полагать, у людей, попавших в пробку, мизансцена не вызвала никаких эмоций, кроме вялого интереса - благо они чуть не ежедневно видят такое по телевизору: пост ГАИ, тормознутый трейлер, вокруг омоновцы в масках, шмонающие живописно разложенных на асфальте черных... Неизвестно, счел ли эту картину банальной и не заслуживающей внимания экипаж белой "Тоеты" - микроавтобуса с тонированными, явно броневых достоинств, стеклами и красными дипломатическими номерами, однако затормозить ему приходится по-любому - а куда денешься? Впоследствии Миллидж много раз просматривал свою запись, и даже раскадрировал ее, однако до конца разобраться - как группа захвата сумела просочиться сквозь пробку к "тоете", так и не сумел: просто мистика! Мгновение - и машина ослепла: лобовое стекло оказалось сплошь залепленным какой-то хитрой пеной; негромко, без вспышки, ахнул ма-аленький направленный взрыв, раздвижная дверь ми