ень приверженности к тому или иному способу добычи могут весьма сильно различаться. Одни считают ниже своего достоинства зарабатывать свой хлеб честным трудом, другие не признают иных способов существования, кроме честного труда, третьи с легкостью переходят от законных способов получения дохода к незаконным и обратно. Одни работники более образованы, опытны и квалифицированы, другие менее. У одних работа в руках горит, другие работают спустя рукава, третьи имитируют трудовую деятельность. Во всякой социальной системе существует система распределения жизненных благ, и, соответственно, люди, которые этим распределением занимаются. Совершенно естественно, что распределяющие нарезают себе куски более жирные и толстые, чем всем остальным. Естественно, что право распределять начальство всегда оставляет за собой. А раз существует такая возможность, то весьма велико число желающих в этом распределении участвовать, поэтому число кандидатов в начальники намного больше, чем в подчиненные. Не случайно депутаты Думы первым делом установили себе очень неплохие оклады и другие привилегии, причем все это в полном соответствии с законом, хотя, судя по результатам их труда, их бы надо штрафовать. Причиной популярности бирж в годы перестройки была именно возможность участия в распределении товаров со всеми вытекающими из нее возможностями. Помимо официально существующей системы распределения благ, в любом обществе возникает неофициальная. Немало людей пытаются "подработать", используя свое положение в личных целях. Кроме того, есть обеспеченная часть населения. Криминальные элементы пытаются завладеть ее состоянием. Поэтому обеспеченные люди принимают меры безопасности. Эти меры безопасности стоят немалых денег. Они идут на содержание охраны и технические мероприятия. Обеспеченная часть, чтобы не лишиться всего сразу "благодаря" одним, добровольно отдает меньшую часть своего состояния другим. Но все-таки что-то перепадает и криминальным элементам. Все награбленное они могут пустить на личные нужды. Но они находятся вне закона, и будет гораздо полезнее для них потратить это на деятельность по обеспечению большей безопасности для себя. Робин Гуд раздавал часть добытого обездоленным и тем обеспечивал себе поддержку населения. Нынешние преступники тратят эту часть на подкуп должностных лиц, приобретение необходимых технических средств и другие меры безопасности. Если система не хочет быть задушенной на корню паразитами, преступниками и агрессорами, то в ней должны быть предусмотрены меры защиты от них. Для защиты от агрессоров используется армия. Для борьбы с преступниками и паразитами -- полиция. Но это кнут. Есть и пряник. Труд должен давать доход более высокий, чем безделье. Поэтому пособие по безработице меньше заработной платы. Если же это условие не соблюдается, то общество, хочет оно того или нет, поощряет рост числа паразитов. Более производительный труд должен и оплачиваться выше, иначе нет стимула для увеличения производительности труда. Принятая в СССР практика пересмотра (а точнее, снижения) расценок при повышении производительности труда прямо подрывала желание трудиться производительно. Более квалифицированный труд должен иметь более высокую материальную оценку. В противном случае подрываются основы научно-технического прогресса в конкретной стране. Капитализм заставляет трудиться людей сам по себе, в силу своих внутренних свойств -- стимулом служат страх нищеты и стремление к обогащению. Социализм, с его уравнительной оплатой труда, лишает человека этих стимулов. Поэтому, хочет того государство или нет, оно вынуждено вместо ликвидированных стимулов ввести новые. Отсюда следует эстетизация бескорыстного и безвозмездного труда во имя общества (Павка Корчагин) и охота за тунеядцами (суд над Бродским) -- попытки стимулировать экономическую деятельность неэкономическими методами. Если налоги, которыми государство облагает производителей, съедают всю прибыль без остатка, то можно с уверенностью заявить, что паразитическое мышление является мышлением государственным. В этих условиях не может быть никакой речи о расширении производства, его модернизации, росте заработной платы, да и о зарплате вообще. Естественно, что производители всеми правдами и неправдами пытаются утаить размеры своих доходов от государства. Таким образом, большая часть экономики становится теневой и, следовательно, попадает в сферу криминального бизнеса со всеми вытекающими последствиями. Кроме того, исправно собирая налоги и нещадно карая уклоняющихся, взамен государство не предоставляет никаких условий для нормальной работы: не создает нормальной законодательной базы для предпринимательства, не ограждает от криминальных посягательств, не поощряет производителей и не карает паразитов. То есть, в настоящее время государство является паразитом в полном смысле этого слова. Деньги сейчас -- "мера всех вещей". Авторитет государства в мире в значительной степени зависит от его экономического могущества, авторитет члена общества в значительной степени зависит от толщины кошелька его владельца, авторитет членов семьи зависит от их доходов, и, если хотите, чтобы ваше слово в семье значило больше -- больше зарабатывайте. Естественно, хотелось бы зарабатывать как можно больше денег за как можно меньшее время, скажем, миллиард долларов за минуту, и затратить на это как можно меньше сил. Что же представляет собой система, которая дает возможность получать такие доходы, в которой высшей ценностью являются деньги? Это бандитская шайка. Правда, этот вид бизнеса связан с наибольшим риском, но есть немало людей, которых это не останавливает. Представим общество, которое состоит сплошь из таких людей, -- у нас ничего не получится: чтобы что-то потреблять, надо что-то производить. Бандиты на это не способны. В этих условиях говорить о какой-либо конструктивной экономической деятельности не приходится: такая система обречена на деградацию и вымирание, не только экономическое, но и физическое. Поэтому переход от криминально-паразитического мышления к авантюрному характеризуется подчинением Экономики Закону. Парадокс в том, что подъем экономики начинается, когда собственно Экономика перестает быть главной целью, а главной целью становится Закон. При этом на место наглых паразитов и нахрапистых бандитов приходят искусные мошенники, которые способны облегчить кошельки жертвы, не вступая в явное противоречие с законом. Но все имеет свою цену. Если мы платим за товар или услугу больше, чем они того стоят, то, вероятнее всего, мы стали жертвой обмана, если платим меньше -- значит, кого-то обманули мы. Платить можно не только деньгами, но и здоровьем, трудом, временем, совестью. Авантюризм проявляется не только непосредственно в области товарно-денежного обращения. Есть и другие формы. Например, кладоискательство, азартные игры, тотализатор, судебные тяжбы и другие, когда мы пытаемся получить максимальный выигрыш при минимальных затратах. Однако бесплатный сыр обходится обычно дороже, чем оплаченный или заработанный. Обычно кладоискатель затрачивает на поиски больше средств, чем потом приобретает (если приобретает), игрок проматывает все, что у него есть, как бы много у него ни было. Немногочисленные примеры удачливых авантюристов тонут в море других примеров, но каждый, кто вступает на этот путь, мечтает стать исключением, хотя с гораздо большей вероятностью он станет еще одним подтверждением правила. Возникновение продуктивного типа есть результат подчинения Экономики Морали. Парадокс номер два: продуктивность Экономики растет, когда она в иерархии общественных ценностей переходит со второго места на третье. Таким образом, становится очевидным, что экономический прогресс системы связан не только с производительностью труда трудоспособного населения, но и количеством и прожорливостью всевозможных паразитов и преступников. Попробуем весьма ориентировочно оценить экономические издержки, связанные с неидеальностью граждан. Расходы на госаппарат составляют от 8,5 (Мексика) до 20,8% (Боливия) государственного бюджета (данные по Латинской Америке за 1983 год). Расходы на военные нужды -- от 2,7 (Мексика) до 20,3% (Сальвадор). Есть основания полагать, что при любом, самом совершенном общественном устройстве государство сохранится, так как сохраняются задачи планирования, управления и распределения ресурсов. Если бы граждане были более качественными -- более здоровыми, честными, образованными и т. д. -- то и средств на содержание госаппарата уходило бы на порядок меньше. Получаем, что от 10 до 30% государственного бюджета любой страны -- затраты на борьбу с проявлениями неидеальности собственных граждан и граждан соседних государств. То есть в мировом масштабе это составляет примерно один доллар из каждых трех- пяти. В структуре этих расходов затраты на предотвращение стихийных и техногенных катастроф, антиобщественных действий, на поиск и наказание виновных, на ликвидацию последствий. Но это только прямые расходы, только государственные и только декларируемые. Примером косвенных расходов может быть здравоохранение, которое занято лечением болезней, виновником возникновения которых зачастую является сам человек и/или общество. В бюджете многих, если не всех стран, есть секретные статьи расходов "на особые цели", которые, по сути, являются проявлением не вполне нравственных устремлений данного государства, а также предназначаются для борьбы с аналогичными устремлениями других государств. Негосударственные расходы -- это расходы, которые несет каждый гражданин общества, устанавливая замок в дверь, строя высокий забор вокруг дома, устанавливая сигнализацию, нанимая охрану, покупая сейф (кстати, государство также несет аналогичные расходы). Можно всего этого не делать, но тогда материальные потери и затраты на ликвидацию последствий могут намного превысить экономию. Чем большей суммой располагает человек, тем больше риск стать жертвой преступников, и тем больше средств он должен затратить на охранительные меры. Причем все эти меры только снижают вероятность ограбления, но не дают полной гарантии, потому что технический прогресс увеличивает возможности не только защиты, но и нападения. Причем эти расходы самих проблем не решают, они только позволяют "контролировать ситуацию", а если называть вещи своими именами, просто не позволяют усугубиться этим проблемам еще больше. При существующем подходе они не могут быть решены в принципе, поскольку общество борется с последствиями, а не искореняет причины. Причина же -- неидеальность людей, составляющих общество. В этой необъявленной гражданской войне победителей нет. Общество теряет много сил и средств на борьбу с преступными и паразитическими элементами, преступники никогда не могут быть спокойны за свое настоящее и будущее. Ориентировочные экономические потери составляют примерно треть валового национального продукта, не считая той дополнительной экономической отдачи, которую могли бы дать эти средства, если бы они расходовались по-другому. При учете экономических потерь, связанных с неидеальностью граждан, необходимо учесть, что и со стороны общества, и со стороны преступно-паразитических элементов действуют наиболее предприимчивые, энергичные, трудоспособные, квалифицированные и изобретательные люди. Если бы они вдруг перестали бороться друг с другом и занялись общественно полезным трудом, то общество оказалось бы в громадном выигрыше. Как бы то ни было, чем более качественны элементы системы, тем меньше расходов на устранение последствий, связанных с их неидеальностью, тем больше средств высвобождается на другие нужды, тем более эффективна экономика данной системы. Поэтому когда государство, в силу каких бы то ни было причин, экономит на социальной защите населения, правоохранительных органах или каких-либо других программах, выполнение которых сказывается на качестве граждан, оно волей-неволей во имя сиюминутных интересов жертвует своим будущим и обрекает себя на несравнимо большие расходы впоследствии. Человек должен вырасти по возможности здоровым, сформироваться как ответственный гражданин своей страны, получить образование, специальность, накопить опыт работы, и только после этого он станет давать максимальную отдачу обществу, и убыток от его неидеальности будет минимальным. В ныне существующих обществах на это уходит лет 30-35. То есть только к началу второй половины жизни наступает расцвет личности. Было бы интересно узнать, какой процент людей в возрасте от 30 лет до пенсионного составляют здоровые, образованные, высококвалифицированные, законопослушные люди и какой процент из них в полной мере реализует свой человеческий и профессиональный потенциал. 30 лет для того, чтобы вырастить Человека. Для того чтобы сделать человека инвалидом -- физическим или духовным -- или убить его достаточно одной секунды, одного неосторожного или злонамеренного движения или слова. Несколько снизим пафос и от возвышенных материй перейдем к низменной бухгалтерии. Чтобы получить прибыль надо сделать вложения. Хотелось бы вложить как можно меньше, а получить как можно больше и как можно быстрее. Как уже говорилось, самый быстрый способ получения дивидендов -- преступление. Вложения минимальны, выигрыш максимален. Конечно, при условии, что все завершилось удачно. Для преступника. Но криминальный бизнес -- самый рискованный. Попытаемся обуздать наши жадность и нетерпение. Пойдем по другому пути, более гуманному, более конструктивному и менее опасному. Откроем производство. Для этого нам нужны большие, чем в первом случае, капитальные вложения. Кроме того, понадобятся рабочие, по возможности квалифицированные. Надо позаботиться об условиях их труда и т. д. В этом случае потребуется от нескольких месяцев до нескольких лет, чтобы окупить затраты. Конечно, риск есть и в этом случае, но гораздо меньший: не "пан или пропал", а прибыль или убыток. Кроме того, можно принять целый ряд мер для уменьшения потерь в случае неудачи. Но опять что-то не так в наших рассуждениях. Преступник берет от общества все в готовом виде, если удастся. Предприниматель выглядит гораздо привлекательнее. Он вкладывает деньги, труд, создает рабочие места, занимается благотворительностью. Но социальная сфера, которая вырастила трудовые ресурсы, используемые бизнесменом (да и сам бизнесмен в свое время немало получил от той же социальной сферы), дала им образование, подготовила их, позаботилась об их здоровье (не будем сейчас затрагивать вопрос о том, насколько хорошо она справилась с этой задачей) почему-то выглядит нахлебницей. И не просто выглядит -- она и финансируется соответственно. А при таком финансировании она не может нормально функционировать. Отсюда следует, что социальная сфера -- не нахлебник государства, не неизбежное зло, а сфера, занятая инвестированием в самый выгодный бизнес -- в людей. Здоровые люди -- меньше затрат на медицину и лекарства, меньше потери рабочего времени, выплаты по нетрудоспособности, меньше иждивенцев и больше работников, выше производительность труда; умные люди -- высокотехнологичное производство, передовая наука, совершенная техника; честные люди -- низкие затраты на борьбу с преступностью, всевозможные превентивные меры и ликвидацию последствий. Кроме прямого экономического эффекта социальные расходы способствуют снижению косвенных расходов. Например, чем более люди социально защищены, тем меньше вероятность противозаконных действий с их стороны. А чем большую отдачу дает тот или иной бизнес, тем больше нужно в него вкладывать -- окупится сторицей. Что же мешает такому взгляду на вещи? Сроки. Мы торопимся. Нам хочется все и сразу. Как можно большую выгоду за как можно меньшее время. Но никто не требует закрыть фундаментальные научные исследования на том основании, что практические результаты будут невесть когда. Почему же мы готовы сэкономить на социальной сфере, хотя точно знаем, что затраты начнут окупаться через 20 лет, а максимальная отдача начнется через 30-35? К тому же для бизнесмена 30 лет -- непозволительно большой срок. Он не может ждать столько, когда минутная оплошность может стоить ему его бизнеса. Кроме того, изменение временного масштаба может поставить под сомнение наши представления о выгодности некоторых видов бизнеса. Скажем, производство табачных и алкогольных товаров, давая какую-то прибыль в момент реализации этих товаров, оказывается в итоге убыточным для общества, так как этот бизнес основан на подрыве здоровья граждан. Разработка и производство вооружений -- в конечном итоге торговля здоровьем и жизнями людей. То есть оба эти вида бизнеса, по сути своей, антиобщественны. Но почему-то эти виды бизнеса считаются вполне респектабельными, хотя такая же торговля здоровьем и жизнями людей путем производства и продажи наркотиков почему-то называется преступной. Таким образом, социальная сфера, фактически являясь инвестиционной по своему существу, рассматривается обществом как дотационная и финансируется по остаточному принципу, а отсюда низкая ее эффективность. Социальная сфера не может быть отдана на откуп частным лицам потому, что частник начнет "делать" удобных для себя людей, а, кроме того, он и не захочет этого сделать, так как очень велики сроки окупаемости вложений. Разве что ограничится какими-то частными мерами, которые могут дать быстрый прямой эффект, скажем, организует курсы повышения квалификации для своих работников, или косвенный эффект, например, займется благотворительностью в целях саморекламы. Сказанное не означает требования оградить социальную сферу от помощи частных лиц. Наоборот, надо приветствовать любую помощь этой сфере. Но интересы общества всегда должны быть на первом плане. Не обязательно ждать 30 лет. Никто не ждет полного завершения строительства какого-нибудь промышленного гиганта. Цеха, строительство которых уже закончено, тут же начинают давать продукцию, пока достраиваются остальные. Кроме работ, требующих высочайшей квалификации и многолетнего опыта, в обществе есть масса других работ, которые человек может выполнять задолго до того, как станет квалифицированным специалистом. Могут возразить, что в СССР уже проводилась примерно такая политика, которая, как нам говорят, закончилась полным провалом. Эта тема заслуживает более подробного рассмотрения. Сильные стороны этой политики состояли в том, что система социальной защиты охватывала все население без исключения всеми видами социальной защиты. В чем же преимущество такой системы? В том, что состояние здоровья того или иного гражданина, его уровень образования и квалификации мало зависят от его материального положения (было бы нелепо полностью отрицать такую зависимость). Чтобы готовить специалистов с высшим образованием, нужно иметь достаточное количество людей, имеющих среднее образование -- их подготовка поставлена на широкую ногу. Чтобы иметь передовую науку и технику надо иметь достаточное количество высококлассных специалистов -- для этого есть система высшего образования, научные, исследовательские и проектные институты. Чтобы иметь боеспособную армию нужно достаточное количество здоровых и крепких мужчин -- за этим следят системы здравоохранения и массового спорта. Разумеется, все эти системы обладали своими недостатками, и, конечно же, нуждались в реформировании, но не в уничтожении же. Низкая отдача, которую давала эта система, объяснялась не порочностью системы как таковой, а ее бюрократизацией, формализацией, исчерпанием возможностей экстенсивного развития этой системы защищенности. Перевод образования, здравоохранения и других сфер социальной защиты на коммерческую основу фактически означает, что полноценное здоровье и образование будут иметь только обеспеченные люди и члены их семей. Остальные не отрезаются от этих систем полностью. Просто вместо более-менее полноценной социальной защиты нищие будут иметь некий ее суррогат, а бедные не будут иметь и этого. Поскольку численность материально обеспеченного населения в России составляет всего несколько процентов общей численности, то это значит, что здоровой и образованной будет примерно такая же часть. По сути, это подрыв здоровья нации, ее научного, производственного и военного потенциала. 4.1. Посредничество Если что-то должно быть сделано надлежащим образом, сделай это сам. Английская пословица У каждого человека есть какие-то проблемы. Если он может и хочет решить их сам, он их решает. Если не может или не хочет, то обращается к услугам посредников -- людей, которые могут решить его проблемы, или говорят, что могут их решить. Сломался телевизор -- идем к телемеханику, проблемы с водой -- звоним водопроводчику, со здоровьем неладно -- беспокоим врачей, душа не на месте -- обращаемся к священнику, жизнь в стране не нравится, -- голосуем за того или иного кандидата. Когда обращаемся к врачу, водопроводчику или телемеханику, то нас интересует только три вопроса: его квалификация, время исполнения заказа и стоимость его услуг. Его вероисповедание, партийная принадлежность, семейное положение и другие стороны его жизни нам безразличны, поскольку знаем, что никакого отношения к результату труда они не имеют. Иметь дело с работниками сферы быта просто, поскольку результат их труда вполне нагляден и если нас он не устраивает, то легко можем найти другого электрика или водопроводчика. Другое дело -- сфера психологическая, политическая или идеологическая. Зачастую нам остается просто поверить, что некий политик, экстрасенс или руководитель секты решает наши проблемы или хотя бы пытается их решить. А если результат нас не устраивает, то у них полно оправданий -- и весьма убедительных, а так же доказательств того, что очередной кризис, архитекторами которого они являются, лишь преддверие небывалого роста. Политика, экономика, здоровье, душевное спокойствие зависят от множества факторов, отследить которые и специалисту непросто. То есть, посредническая деятельность, экономическая ли, политическая ли или любая другая есть весьма удобная ниша для всевозможных паразитов, готовых спекулировать чужим здоровьем и благополучием в личных интересах. Сказанное вовсе не означает, что любой посредник является мошенником. Здесь опять мы упираемся в вопросы совести и законопослушности посредника. Если посредник занят в сфере материального производства, уменьшается его свобода маневра, его становится легче изобличить. Но принципиальная возможность злоупотреблений есть всегда. Было бы неправомерно ограничивать сферу проявлений паразитизма и иждивенчества экономикой. Эти свойства проявляются, например, в идеологии, медицине. Иждивенчество идеологическое присуще духовно несамостоятельным людям, не способным самостоятельно обрести духовное равновесие, а идеологические паразиты -- те, кто этой несамостоятельностью спекулирует, разумеется, с немалой выгодой для себя, руководители всевозможных сект. Медицинское иждивенчество -- мнительность, неспособность или нежелание людей улучшить свое здоровье собственными силами ("Мнимый больной" Мольера), а медицинский паразитизм -- готовность спекулировать на этой человеческой слабости. Приходя к телемастеру, мы рискуем стать жертвой обмана: да, телевизор работает, но мастер заменил в нем какую-то деталь (или говорит, что ее заменил), которую можно было не менять, и эта замена повысила стоимость ремонта. То, что экстрасенс подчистил наше биополе, -- под большим сомнением, а то, что он подчистил наши карманы, -- несомненно. Никто не может утверждать, что, пожертвовав деньги на строительство храма, он наверняка избежит геенны огненной -- неисповедимы пути господни. Кто из политиков может доказать, что все хорошее, происходящее в стране, -- дело его рук, а все плохое -- его политических противников? То, что очередной кандидат в спасители государства после выборов начнет заботиться о благе избирателей, -- более чем сомнительно, а то, что его благосостояние сразу же пойдет в гору, -- несомненно. Здесь мы опять сталкиваемся со спекуляциями на тему неопределенности и неизмеримости критериев. А потому в попытках определить качество того или иного "спасителя" от политики, экономики, религии, его способность решать наши проблемы, мы начинаем интересоваться его партийной принадлежностью, возрастом, семейным положением и т. д., то есть факторами, от которых качество специалиста нисколько не зависит. Есть только один источник благосостояния общества -- общественно полезный труд. Помимо того, что это единственный надежный источник дохода, это еще и единственно возможный и достойный способ бытия. Любая другая форма добычи средств к существованию, за исключением иждивенчества, предполагает, в той или иной форме, изъятие того, что произведено и/или заработано другими, т. е. является социально опасной. Поэтому если общественно полезный труд стал не только средством получения доходов, но и единственным мыслимым для конкретного члена общества образом жизни, то такое положение дел, по идее, должно бы обществом только приветствоваться и поощряться. Таким образом, труд, если и не облагораживает человека, то уж, во всяком случае, оставляет ему меньше времени и сил на антиобщественные действия. Обсуждая пути экономической реформы, экономисты очень много спорят о каких-то мелких деталях, которые ничего не говорят широкой общественности. При этом они настолько углубляются в эти детали, что забывают главное: основа любого экономического чуда, да и просто благополучия -- созидательный труд, а все экономические, законодательные и иные нюансы имеют значение в той мере, в какой они заинтересовывают производителя и создают ему условия для повышения эффективности труда. Один японский предприниматель, ныне глава крупной компании, плакал, вспоминая те трудности, которые ему пришлось преодолеть на пути к нынешнему состоянию своей компании. Весьма сомнительно, чтобы он стал так надрываться в условиях, когда вся его прибыль уходила бы на оплату налогов. Могут возразить, что понятия совести и морали не являются экономическими категориями. Тем печальнее. Пока это так, у нас будет аморальная экономика и бессовестные экономисты. Например, такие, которые готовы месяцами не выплачивать людям зарплату, тем самым лишая их средств к существованию, во имя "стабилизации курса национальной валюты". 4.2. Экономичность Всякий водитель хочет, чтобы его машина потребляла как можно меньше бензина и позволяла проехать как можно большее расстояние. Всякий домовладелец хочет, чтобы электроприборы потребляли как можно меньше электричества и при этом работали не хуже, чем прежде. Всякий предприниматель хотел бы тратить меньше денег на зарплату, но при этом не хочет, чтобы работники работали хуже, чем работают. Кроме квалификации работника, его уровня образования и других факторов, влияющих на производительность его труда, есть еще один, весьма важный, влияние которого не ниже остальных -- сколько ему за работу платят. Если платят ровно столько, чтобы он не умер с голоду, значит, должны быть весьма и весьма веские причины, заставляющие его продолжать работу: надсмотрщик с плеткой, отсутствие других источников дохода, экстремальная ситуация (война, голод, стихия). Последние две ситуации ясны и без комментариев. Рассмотрим первую. Явно просматривается желание сэкономить на рабочей силе, так же как явно и то, что эта экономия выходит боком: раб не заинтересован в результатах труда; приходится тратиться на охрану, и, тем не менее, в любой момент раб может восстать, а подавление восстания стоит гораздо дороже. С одной стороны, чем сильнее и здоровее раб, тем выше производительность его труда, с другой -- тем лучше должна быть организована его охрана. С одной стороны, чтобы раб как можно дольше был здоровым и сильным, с ним нужно как можно лучше обращаться, с другой -- тем меньше доход рабовладельца. Естественное решение проблемы -- повышение оплаты труда, улучшение условий жизни и быта работника. Работник, став свободным и получая более высокую зарплату, обходится предпринимателю дороже, но и отдача от такого работника выше. До определенного момента, когда рост издержек, связанных с затратами на работника (зарплата, социальные выплаты, охрана труда и прочее), перестает давать отдачу в виде роста эффективности труда. Слишком высокая оплата труда становится фактором расслабляющим. Некая советская организация работала в Финляндии, и труд работников оплачивался по финским стандартам. Советские работники считали своим долгом отработать получаемые деньги, работали от души, пока их не стали придерживать финские профсоюзы, которые посчитали такую производительность труда чрезмерной. Если механизм не смазывается, он очень плохо работает и очень быстро изнашивается. Если же смазывается чрезмерно, то происходит перерасход смазки и ухудшение работы. Звучавший в годы перестройки девиз "чем богаче граждане, тем богаче общество" не совсем точен. Большие деньги, полученные "просто так" (по наследству, найденный клад, выигранные в карты, украденные, отнятые) быстро проматываются, как это обычно бывает, например, у преступников. "Первыми получив доступ к золоту Нового Света, испанцы, казалось, должны были бы стать самым богатым, самым процветающим народом Европы. Но этого не случилось, более того -- произошло нечто обратное. Дело в том, что золото само по себе не строит кораблей, не ткет холста и не отливает пушек. Оно способно только купить то, что произведено другими. Это и происходило в течение многих десятилетий. В то время, как испанцы тратили свое золото, покупая изделия в Германии, Англии, Франции, там в ответ на этот спрос расширялось и совершенствовалось производство. Когда же потоки золота начали пересыхать, в этих странах, в отличие от Испании, осталась развитая промышленность, производящая товары". [2] В процессе приобретения этих денег общество не получило никакой равноценной отдачи в виде труда. Более того, зачастую они приобретаются антиобщественным способом. Если же общество достаточно богато, чтобы платить значительные суммы, то работник, если он не имеет других стимулов, расхолаживается, и его труд превращается в пустую формальность. От того, что человек богат, он не становится лучше. Материальный достаток -- одно из условий качества людей, но не показатель качества. У обеспеченного человека меньше поводов для антисоциальных действий. У чрезмерно обеспеченного меньше причин для общественно полезного труда. 5. ИСТОРИЯ Начало функционирования многих технических систем характеризуется большим числом отказов, связанных с неприработанностью компонентов. По окончании периода обкатки надежность работы возрастает. Далее число отказов снова возрастает, и связано это с выработкой ресурса элементов системы. После этого систему либо модернизируют, либо отправляют на слом. Государство проходит те же самые стадии. Начальная стадия, когда нет установившейся власти и сложившейся системы отношений, связана с большим числом "сбоев и отказов" в работе социальной системы. Идет борьба за власть со всеми ее атрибутами: интригами, заговорами, бунтами. После того, как в системе складывается некоторое равновесие сил, смутное время кончается, и наступает период более-менее спокойного существования. Но и этот период в истории государства не вечен. Сложившаяся система власти вступает в противоречие с изменившимися условиями жизни, что влечет за собой возникновение революционной ситуации, которая либо способствует ее переходу в новое состояние, либо, если она оказалась не в состоянии найти адекватное решение возникших проблем, разрушает систему. Разумеется, все это верно для условий, когда системы изолированы друг от друга. В противном случае под действием достаточно мощных внешних факторов любая система может быть разрушена в любой момент, независимо от ее внутреннего состояния. Стадии развития государств: родоплеменные отношения, рабовладельчество, феодализм, капитализм. Весьма вероятно, что сейчас принята другая классификация этапов развития. Это в данном случае непринципиально. Важен сам факт стадийности развития общества. Марксистская традиция намертво связывает между собой развитие производительных сил и производственных отношений. Развитие техники, говорят марксисты, неотвратимо ведет к переходу на новую стадию общественного развития. На нынешнем этапе развития человечества технический прогресс стал явлением всеохватывающим и повсеместным. Совершенные технологии и технические средства поступают практически во все страны мира, не приводя при этом к повсеместным революциям. Одновременно существуют общества, связанные родоплеменными отношениями (Чечня), и общества, которые называют постиндустриальными (Япония). Представляется неубедительным утверждение, согласно которому достаточно человеку сесть за компьютер, как он тут же становится носителем новой системы общественных отношений, иначе мы должны признать технику носителем определенной психологии, причем носителем, наделенным телепатическими способностями. Давайте проследим развитие событий при переходе от одной стадии развития к другой. Родоплеменные отношения: делить, в общем-то, нечего. Уровень потребления минимален, и если кто-то у кого-то что-то отнимает, то он ставит его жизнь под угрозу. Но в этой системе уже есть начальные признаки классового расслоения общества. Вождь и его приближенные начинают использовать власть для собственного обогащения. Кроме того, столкновения с соседними племенами тоже могут давать "экономический" эффект. В системе начинает складываться криминально-милитаристский тип. Когда носителей нового типа оказывается достаточно много, то происходит переход от родоплеменных отношений к рабовладельческим. Основным фактором, обеспечивающим существование государства, становятся войны и эксплуатация труда рабов. Но войны требуют большого напряжения сил и не всегда оканчиваются победоносно. Затраты на их ведение могут оказаться больше получаемого выигрыша. Рабский труд не очень эффективен, а чтобы держать их в повиновении, опять-таки нужно тратить средства на содержание охраны. Гораздо дешевле и выгоднее дать рабу некоторую самостоятельность и личное имущество. Теперь уже рабом двигает не страх наказания и уничтожения, а личный интерес. Кроме того, одновременно идет поиск в другом направлении. Зачем пытаться отнять силой то, что можно просто выменять, зачастую с меньшими затратами и большей выгодой? Таким образом, происходит зарождение производительного и авантюрного типов. Новые экономические типы требуют для себя новых, более благоприятных условий существования, которых они, в конце концов, добиваются. При этом общество переходит от рабовладельчества к феодализму. Но отмена рабской кабалы не означает отмены кабалы вообще. Вместо физической зависимости от хозяина возникает экономическая. Рабовладельцы, став феодалами, не стали представителями нового экономического типа. Они, как и прежде, остались паразитами- милитаристами и хотят делать как можно меньше, а иметь как можно больше (этого, конечно, хотят многие, но не у всех есть возможность это делать). Это вызывает протест у производителей и торговцев, которых становится все больше. Рост количества представителей нового типа приводит к переходу общества в новое состояние -- капитализм. Больший динамизм новой системы объясняется меньшим количеством паразитов в ней. Таким образом, причиной перехода общества в новое состояние представляется не развитие техники само по себе, а изменение качества людей, составляющих общество. Каждый переход на более высокий уровень развития характеризуется увеличением равномерности распределения доходов в обществе. Чем более равномерно распределение этих доходов, чем больше людей удовлетворены своим экономическим положением, тем устойчивее общество. Не случайно говорят, что опора демократии -- средний класс. Каждый переход в новое состояние характеризуется все более равномерным распределением свободы среди граждан. Ситуация, когда сильный имеет все права в отношении слабого (диктатура) постепенно сменяется другой, когда все граждане теоретически равны друг перед другом и перед государством (демократия). Если же некто утверждает, что, например, демократия лучше диктатуры, то, во-первых, он, скорее всего, живет в условиях демократии, и его сознание сформировано официальной пропагандой (а она не может утверждать, что существующий строй плох), а во-вторых, это все равно, что утверждать, что взрослый человек лучше ребенка. Детство, юность, зрелость, старость -- лишь различные стадии развития одного организма. Государство по своей сути есть огромная система по перераспределению денег, власти, свободы. При этом чем дальше в своем развитии ушло общество, тем более уравнительный характер это распределение приобретает. Не надо путать добровольно-уравнительный характер распределения, являющийся логическим следствием развития общества, с принудительным, который имел место в социалистических странах. Общее свойство любой власти -- то, что рядом с ней всегда находится "кормушка". Есть неофициальный солдатский девиз: "Быть подальше от начальства и поближе к столовой". Чтобы его реализовать, требуется немалое искусство, потому что начальство тоже держится "поближе к столовой", и не только в армии. Там, где власть жестко централизована, она концентрируется в столицах. Естественно, что в этом случае в столицах концентрируется и деловая активность, и научная, и любая другая. Столицы обрастают лучшей в данной стране сферой обслуживания и быта, становятся центрами культурной и иной жизни. А поскольку каждый "человек ищет, где лучше", то возникает стремление больших масс населения любой ценой переселиться в столичные города в надежде получить какую-то долю этого благополучия. Возникает большая скученность населения "в одном, отдельно взятом" городе. В странах более демократических, где власть "размазана" более равномерно, и блага цивилизации распределяются также. Желающему приобщиться к ним незачем переезжать через всю страну в столицу, достаточно переехать в столицу штата или даже из деревни в город, а в странах "совсем" развитых можно вообще не переезжать: не человек ездит за благополучием, а благополучие идет к нему, если он способен за него заплатить. Например, какой-нибудь фермер в американском захолустье имеет все блага цивилизации, какие только возможны (транспорт -- автомобили, самолет или вертолет; связь -- почта, телефон, Интернет; медицинское обслуживание, доставка товаров на дом и т. д.). Российский гражданин, живущий в деревне, почти полностью отрезан от цивилизации. Примером государств первого рода может служить Россия. Самый большой город -- Москва. Потому что столица. В ней сосредоточена не только власть, но и бизнес, культурная жизнь, наука и проч. Послушайте выпуск новостей: практически все мало-мальски крупные российские события в любой сфере жизни происходят в Москве. Это при том, что ее население составляет примерно 6% населения России. Где живут самые