неудачной пародии на имперского ефрейтора, господин лейтенант. - Так точно, трое суток ареста, - в голосе лейтенанта словно броневые траки лязгнули. - Однако я выражаю несогласие с вашим решением, господин гауптманн, и вынужден обратиться к вышестоящему командиру. К господину майору Иоахиму фон Валленштейну. До его реше-н ия приказ об аресте ефрейтора в силу не вступит. Лицо штрюля перекосилось, однако сделать он ничего не смог. Лейтенант рисковал, потому как если командир батальона подтвердит решение штабного гауптманна, под арест вместе со мной пойдёт и лейтенант. Офицеры молча откозыряли друг другу и разошлись. - Ефрейтор! - Лейтенант присел на край аппарели. - Знаю, то, о чём с тобой толковал этот тип из ИСС (от ISS: Internal Security Service, Внутренняя Служба Безопасности, официальное наименование имперской контрразведки.), сугубо и трегубо секретно, но если они собираются взяться за мой взвод из-за тебя, так и знай, что лучше бы тебе на свет не рождаться. - Никак нет, господин лейтенант. Заверяю вас, за наш взвод они не возьмутся. Это касается меня и только меня, господин лейтенант. - Надеюсь, - буркнут тот, вставая. Однако, уже собираясь идти, вдруг повернул голову: - Но знай, я дам гебе самую лучшую рекомендацию, какую только могу. Чую, нам понадобятся настоящие солдаты. И скоро. Не благодари, ефрейтор. Делаю это не за твои красивые глаза. Мне во взводе нужны такие, как ты. Всё ясно? Я постарался гаркнуть "Так точно!" как можно выразительнее. До самого конца дня ничего интересного так и не случилось. Подвергнутые "активной полевой реабилитации", накачанные стимуляторами и прочей гадостью, один за другом доложились о прибытии все мои ребята, кроме двух - упокоенный Кеос дожидался отправки на орбиту, Сурендру уже транспортировали в госпиталь. Его проплавленный шлем тоже стал добычей секуристов. Нам, мелкой сошке, оставалось только ждать. В нашу аппарель танкисты загнали БМД, мы помогали им с маскировкой. Потом я заставил своих архаровцев как следует вычистить оружие и "осуществить индивидуальную подгонку снаряжения". ...Ясно было, что мы столкнулись с какими-то совершенно неведомыми нам формами жизни. Крайне нецелесообразными по форме, скорее всего - неспособными к выживанию в естественной среде. Неэндемичными для данной планеты. Животный мир Зеты-пять мы уже успели изучить достаточно хорошо. Ничего подобного тут никогда не наблюдалось. То есть кто-то перебросил сюда этих монстров; но тогда - зачем? Что это - война? Война с Чужими, которых мы всегда так страшились? Ведь доселе все войны Империи были, так сказать, гражданскими войнами в пределах человеческой расы. Мы ещё никогда не сталкивались с Чужими в открытом бою. Симуляторы и прочее оставались именно симуляторами и прочим. Надо сказать, мне от этого стало несколько не по себе. Даже и не "несколько". Только большим усилием воли я удержал свои зубы от постыдного выколачивания быстрой дроби. Потому что иначе моё отделение, и без того не отмеченное, как говорится, печатью храбрости, окончательно потеряет дух. А помирать из-за этих "отбросов Империи", как выразился бы мой отец, мне было решительно не с руки. Конечно, они пристали ко мне с расспросами. Ефрейтор - это всё-таки не вахмистр, который есть почти что офицер. Ефрейтор - тот же рядовой, лишь чуть-чуть приподнятый над общей массой десанта. Никто здесь не имел больше чем восемь классов. Из школьных курсов биологии помнили только, что там "лягушек резали". Что такое ДНК и ген, вспомнил один Глинка. - Биологическое оружие, ребята, - сказал я. - Твари, специально выведенные для войны. С очень коротким веком, но все системы у них работают на пределе и за пределом. Образно говоря, они себя сами сжигают. Оно и понятно - долго такие бестии не проживут. Хотел бы я повозиться с их геномом... - Командир, а лемуры как же? - спросил Мумба. Мои истории о генах, энхансерах, интронах и экзонах он слушал широко разинув рот. - Они что, тоже... чушки, для войны только? - Лемуры - нет, - подумав, сказал я. - Они тут жили испокон веку. А вот те коричневые твари, которых мы па площади били, - они да... И то сказать, те, кто их сюда забросил, дураками большими были. - Почему, командир? - хором спросили разом Мумба, Глинка и Хань - Потому что с большими тварями и бороться легче. Они уязвимы для пуль, для гранат, для снарядов. От них защитит... гм, должна защитить броня, - поправился я, вспомнив несчастного Кеоса. - А вот будь тут рои пчёл с ядовитыми жалами... или какие-нибудь мелкие муравьи... с ними много не навоюешь. Их обиталища пришлось бы просто огнём выжигать. А. зачем нам планета-пепелище? На Зете-пять люди жили. Надо, чтобы и дальше жить смогли. Термоядерными бомбами это легко закидать. А вот попробуй на самом деле победить. - Что, ефрейтор, ведёшь разъяснительную работу с личным составом? - вдруг прогудел над самым моим ухом голос господина старшего вахмистра. Клаус-Мария Пферцегентакль в совершенстве владел искусством подкрадываться бесшумно - важнейшее умение для господина вахмистра, желающего знать, чем дышат вверенные его попечению "удавы узловатые" и "орангутанги геморройные". Мы дружно вскочили. - Вольно, отделение. Так что, ефрейтор? Истории рассказываешь? Давай, продолжай, я тоже послушаю. - Клаус-Мария без церемоний устроился на перевёрнутом патронном ящике и принялся гильотинировать свою неизменную сигару. - Осмелюсь доложить, господин старший мастер-наставник, отвечал на вопросы рядового состава о природе встреченного нами противника! - Очень любопытно, ефрейтор. И что же ты им сказал? - Что мы имеем дело с биологическим оружием нового рода, господин штабс-вахмистр. Вероятно, масштабное клонирование, массированные направленные мутации, чудовищно ускоренный метаболизм, у воинов, полагаю, отсутствует репродуктивная функция, наподобие ос или... - Погоди, ефрейтор. Я знаю, ты университет окончил. - Тлеющая сигара Клауса-Марии описала широкий полукруг. - А я в твоей фразе только отдельные слова и понимаю. Проще скажи, чтобы каждый понял, - что ты имеешь в виду? Я повторил. Простыми словами. Не забыв и своё мнение, что кусачие ядовитые осы или иные мелкие насекомые были бы куда опаснее. - А ведь смертельный для человека токсин подобрать совсем нетрудно... - Верно, едрит их в колено, - вахмистр сплюнул. - В большую тварь хоть попасть можно, и она, как опыт показывает, от пули имеет обыкновение окочуриваться. В комариную тучу стрелять не будешь. Доннерветтер, ефрейтор, за такие разговорчики тебе и пораженчество пришить можно, и разложение личного состава!... - Полагаю, господин вахмистр, что личному составу лучше всего знать правду и быть готовым к худшему.. - Вот когда в штабах заседать будешь, ефрейтор, тогда свои дефиниции вводить и станешь. А пока слушай, что я тебе говорю, - Клаус-Мария махнул нам рукой, веля всем склониться поближе, и понизил голос. - Всё верно, но желательно, чтобы эти взгляды дальше вас, обезьяны пустоголовые, не пошли. Я - с вами, и господин лейтенант тоже, но услышит какая-нибудь штафирка из безопасников... вот тогда жди беды. Господин лейтенант должен узнать, и остальные господа офицеры... которые в поле командуют, а не в штабах штаны протирают Всё ясно? Короче, язык держать за зубами, иначе самолично повырываю! Вы меня, ослы свинские, знаете. Мы его знали. Никто и не подумал усомниться в словах господина старшего вахмистра. На следующий день командование "Танненберга" решило, что держать целый взвод в охранении пустой деревни нет смысла. На планете ещё оставалось немало поселений, требующих немедленной эвакуации. К "акциям умиротворения", как выразилась посетившая нас dame политпсихолог нашей роты, приснопамятная валькирия гауптманн фон Шульце, батальон приступит позднее. Не раньше, чем все гражданские лица окажутся в безопасности. Уже успевшие обжиться тут танкисты с ворчанием принялись разбирать своё хозяйство. На планету ещё не успели перебросить в достаточном количестве тяжёлые вертолёты, и нашему взводу предстояло совершить двухсоткилометровый марш к небольшому городку Ингельс-берг, по какой-то странной случайности не задетый первым лемурьим ударом. Судя по всему, наш противник действовал вообще стихийно, не озабочиваясь никаким планированием, ни тактическим, ни тем более стратегическим. Командование пыталось растянуть тощие шеренги "Танненберга" на всю планету, точнее - стараясь прикрыть населённые области, откуда первыми поступили сообщения о восстании и жертвах. В Ингельсберге насчитывалось почти пять тысяч жителей, там работали небольшие перерабатывающие заводики, принимавшие продукцию окрестных ферм. Насколько я знал, тамошнюю милицию немедленно возглавил бравый отставной Hauptmann, и лемуры так и не приблизились на расстояние выстрела. Тем не менее, несмотря на кажущееся спокойствие, приказ наш был чёток и ясен - эвакуировать всех гражданских. И только после этого приступить к "выкорчёвыванию сорняков". Граница леса быстро приближалась. Это был самый обычный земной лес - как уже упоминалось, наши дубы, вязы, липы и грабы вполне уверенно теснили "эндемич-ную растительность". Хотел бы я знать, что по этому поводу думали наши мохнатые противники, равно как и их хозяева, буде таковые на самом деле имелись. Разумеется, пока "наши" леса - всё равно что песчинка рядом с арбузом, и хоть сколько-нибудь значимую площадь они займут ещё через много человеческих жизней, но что, если для лемуров этого достаточно, чтобы восстать и пролить кровь "угнетателей"?.. - Ефрейтор, неужто нас через эти леса погонят? - тоскливо осведомился у меня Мумба, сидя на тряской броне нашей БМДэшки, что с уверенным рёвом направлялась по дороге к зарослям. - Другой дороги нет, Мумба. - Перебьют нас тут... - Не ной! Стреле броню не пробить. - Яму ловчую выроют... - Вы в своих джунглях тоже так делали, когда только с деревьев слезли и ещё хвосты себе не купировали? - зло бросил Назариан. В десантном отделении хоть и трясло, но дышалось легко, конструкторы не поскупились на фильтровентиляционную установку с кондиционером. Впереди нас пылили две БМД, длинные жёлтые шлейфы подхватывал ветер, относя в сторону от старого грейдера. Даже дороги здесь строили по старинке. Кто-то из наших невесть зачем включил обдув на внутреннюю циркуляцию. Снаружи мы воздух не подсасывали. - Мумба! Тихо! Назар, два наряда, как на место придём, - гаркнул я, предотвращая готовую вот-вот вспыхнуть драку. - А ну прекратить! Совсем с ума спятили?.. Ну в самом деле, что за идиоты?.. Прекрасно ведь знают, что будет за драку. Я это им ещё на "Мероне" пытался втолковать. Верно, не слишком убедительно. Придётся повторить. Спорщики оказались слишком близко ко мне, и всё, что я должен был сделать, это протянуть обе руки и как следует стукнуть и Назариана, и Мумбу друг о друга шлемами. Эффект получился впечатляющий. Оба враз прикусили языки. - Вот и хорошо, - внушительно произнёс я. - И не станем ссориться, ладно? У нас у всех сегодня... Что у нас будет сегодня, я придумать просто не успел. Где-то рядом что-то затрещало, загрохотало, двигатель БМДэшки надрывно взвыл, словно в смертельном ужасе, в переговорнике водитель разразился проклятиями, резко сворачивая в сторону и перемалывая гусеницами молодой подлесок. - Амбразуры открыть, собаки свинские! - завопил я, неосознанно переходя на жаргон господина старшего вахмистра. Разумеется, ничего особенно мы вокруг не увидели. Оно и понятно - заросли. Неугомонный Мумба тем не менее дал очередь - как говорится, в белый свет, как в копеечку. - Взвод! - загремел у меня в наушниках лейтенант. - Лемуры! Л ему... И в тот же миг наступило гробовое молчание. В коммуникаторе не слышно стало даже обычной статики. Словно кто-то заткнул мне уши ватой, да так тщательно, что, пожалуй, пропустишь даже трубы Страшного Суда. Наша БМД с глухим скрежетом и лязгом остановилась. Такое впечатление, что мы со всего размаху сели брюхом на железные зубья бороны. Я такие видел в музеях - разумеется, сетевых. - Командир? - Хань искательно заглянул мне под козырёк шлема. - Господин ефрейтор?.. - Никому не двигаться, - страшным голосом бросил я. - По местам осмотреться! Отделение браво доложило, что всё в порядке, убитые и раненые отсутствуют, видимых повреждений не имеется. Сейчас неважно было, какие приказания я стану отдавать, - главное, чтобы никто не почувствовал моей растерянности. Связи нет, где противник - непонятно, и стоит нам только высунуться из-под защиты брони... Я переключил коммуникатор. - Эй, водитель кобылы! Долго мы тут ещё сидеть будем? И чего ты в кусты-то улепетнул?.. Молчание. Нас от кабины водителя отделяет перегородка с люком, сейчас наглухо задраенным. - Экипаж? Тишина. Двигатель работает, но на малых оборотах. Я попытался выглянуть в амбразуру, в очередной раз ничего там не увидел и успокоился. - Джонамани, Хань! Нижний люк! Парни послушались беспрекословно. В таких ситуациях великое благо - верить, что отдающий приказы знает, что к чему. Нижний люк откинулся легко. По счастью, никакой особо страшной "бороны" под днищем не обнаружилось. - Назар! Пулемёт! Верный "MG-242". Назариан первым скользнул в люк, следом тотчас последовал его пулемёт и добровольный второй номер расчёта Джонамани. - Прикроете нас, - приказал я и сам полез наружу. Ещё одна попытка связаться с лейтенантом или другими отделениями ни к чему не привела. Умерли они там все, что ли? Поражены внезапной смертью? Трава под железным брюхом БМД была нашей, человеческой травой, самой обыкновенной. То есть мы пока ещё в пределах "своей" зоны. Её лемуры вроде бы должны избегать, но... мы уже видели, как они это избегают. Я увидел остальные машины, с виду совершенно целые. Правда, двигатель работал только на нашей. Остальные успели заглохнуть. - Хань! За мной! Остальные - держите заросли и особенно ветки! Что пошевелится - снимать немедленно! Сегодня мне не до нанесённого природе Зеты-пять ущерба. Я сдвинул в боевое положение нашлемный прицел. В приниципе, очень хорошая штука. Видит разом и в инфракрасном, и в видимом диапазонах, чип реагирует на движение, умеет захватывать цель и вьщавать целеуказание, если в твоём боекомплекте есть что-то самонаводящееся. Показывает также, куда попадёт твоя пуля, если ты вот прямо сейчас нажмёшь на спуск, куда полетит граната, рассчитывает упреждение и вообще делает массу полезных дел. Сейчас меня интересовал именно тепловой режим. Если вокруг нас есть эти создания... Впрочем, я не слишком удивился, когда прицел не нашёл вокруг нас вообще ничего. Кроме, разумеется, ещё неостывших двигателей БМД. И по-прежнему молчал переговорник. Я пополз к машине лейтенанта. Рядом сопел Хань. Он, пожалуй, сейчас лучший солдат в моём отделении, но и от него шуму... Если бы лемуры хотели, то с их-то слухом уже давно угостили бы нас и в хвост и в гриву. Ничего вокруг. Вообще ничего. Ни движения, ни звука. Словно весь мир на самом деле погрузился в спячку. Не придумав ничего лучше, я скользнул под лейтенантскую машину. Люки, конечно, наглухо задраены изнутри. Никто не предполагал, что возникнет необходимость открывать их снаружи. - Лейтенант? - Яне сразу сообразил, что пропустил "господина". Я постучал в днище рукоятью ножа. Потом ещё раз, громче. Ничего. Как и следовало ожидать. У меня за спиной вполголоса выругался Хань. Выругался по-китайски. - Ничего не поделаешь, это надо резаком вскрывать, - повернулся я к нему. - Возвращаемся, попробуем наш люк к водителю открыть. Тоже задачка та ещё... - Может, другие попробуем, господин ефрейтор? - Нет смысла. Чем-то их накрыли... словно две газовых бомбы взорвали. Хвост и голову зацепили, а у нас пронесло... - У нас приток воздуха заблокирован был... - А почему ж потом сразу не задохнулись, когда только наружу высунулись? - возразил я. - Не могу знать, господин ефрейтор! - То-то и оно, что "не могу"... Лес вокруг нас молчал. Ни звука, ни движения. И мне это донельзя не нравилось. Так на войне не бывает. Мне доселе не приходилось бывать в настоящем бою, но даже в наших военных играх такого не случалось. Ребята возились возле люка в отделение экипажа. Он был заперт, как и положено по уставу, но не заблокирован, и после всего лишь десяти минут непрерывной и цветастой ругани (особенно отличался Хань) броневой блин наконец-то уступил. На всякий случай я приказал всем быть в масках. Экипаж был на местах. И слава богу, а то я уже, грешным делом, стал подозревать, не исчезли ли они вообще, благодаря неведомой магии и волшебству. Водитель уронил голову на рычаги, командир свесился вниз из башни, наводчик свалился со своего железного ковшеобразного сиденья на подвесной пол. Внутри у меня всё оледенело. Все погибли? В один миг? Но почему тогда уцелели мы?.. За спиной сдавленно охнул Назариан. Однако уже в следующий миг водитель пошевелился. Повернул голову, взглянул на нас мутным, словно с перепою, взором. - Р-ребята, а что... Штабс-вахмистр, командир БМДэшки, очнулся следом за ним. Очумело повертел головой, словно проверяя - на месте ли? - Что случилось, ефрейтор? Я в двух словах рассказал. Вахмистр выругался и ткнул кнопку на рации, вызывая лейтенанта. Несколько мгновений в эфире царила полная тишина. Даже без извечного треска помех. А потом... ...Брань, которой разразился лейтенант, заставила меня отнестись к нему с неподдельным уважением. Так ругаться в моём представлении мог только заслуженный боцман торгового флота. Лейтенант помянул всю многочисленную эволюционную родню лемуров, припомнил всех их возможных и невозможных половых партнёров и так далее и тому подобное. Я понимал его. Взвод остался в живых только по чистой случайности. Нас запросто могли перебить. И для этого не требовалось даже взрезать броню наших БМД. Достаточно было просто развести под днищем большой костёр, и мы повыскакивали бы сами. Когда у нас кончились бы патроны - я имею в виду, у моего отделения... Лейтенантский Befehlspanzer (нем - командирский танк.) ревел мотором, пятясь, выбирался на дорогу. Следом за ним, словно поросята за маткой, потянулись остальные машины. Наша тоже тронулась. - Разрешите обратиться, господин вахмистр? - Мне же надо было понять, что произошло! - Не разрешаю, - отрезал тот. - Потом, ефрейтор. Не до разговоров сейчас... а ты смотри, куда тянешь! - тотчас обрушился он на ни в чём не повинного водителя. - В канаву завалиться хочешь?.. БМД играючи выберется из любой канавы, на то она и БМД, но водитель понял, что с вахмистром сейчас лучше не спорить. - Виноват! - гаркнул он. Переговорники приглушили вопль, иначе бы точно нам всем оглохнуть. - Взвод! - загремел лейтенант. - Держать интервалы!.. Я вернулся к своим. Покачал головой, давая понять, что рассказывать тут не о чем. Дорога тянулась дальше, и хотя спокойно подумать, конечно, было нельзя, кой-какие мыслишки в голове всё-таки отложились. Итак, это не нападение. Нападавшие просто уничтожили бы весь взвод. Когда надо, лемуры сражаются. Я это видел собственными глазами. Да и эти... твари, погубившие Кеоса, тоже не промах. Нет, на нас не нападали. Второй вариант - предупреждение. Вариант более чем невероятный, но всё-таки с порога отбрасывать не будем. Ксенопсихология, сколько бы ни пыжились имперцы, была и остаётся тайной за семью печатями. И, наконец, вариант третий. Самый вероятный. Несмотря на то, что самый бредовый. Мы встретились с Необъяснимым. С тем, что не укладывается в нашу картину мира. Пусть доселе ничто из наших построений не давало сбоев и физические законы исполнялись одинаково хорошо что на Земле, что на Новом Крыму, что на Зе-те-пять, - но ведь существует же отличная от нуля вероятность, что какая-нибудь локальная флуктуация... особенность пространственно-временного континуума... умных слов можно придумать очень много. Вот только толку от них всё равно никакого не будет. Сколько ни старайся. В третью версию мне верить не слишком хотелось. Крепко мужику спалось, пока кракен не подплыл. Встречаться с подобными "необъяснимыми" явлениями на своей родной планете мне категорически не улыбалось. Может, это было живое существо. Может, "пролетавший тихий ангел". Или, напротив, пробегавший мимо нечистый. Я машинально осенил себя крестом и незаметно сплюнул через левое плечо, на поругание мелкому бесу. В общем, наши слегка ошеломлённые Kraftfahrtrupреn (нем. - моторизованные войска.) , они же доблестные и несгибаемые Panzer-Grena-cliere, следовали курсом, установленным командованием. Не знаю, о чём говорили сейчас в других машинах. Хотя мог догадаться... Мои ребята вновь пали духом, им начали мерещиться всякие ужасы, а тут ещё Назариан принялся рассказывать какую-то страшилку в духе вечных и бессмертных детских сказаний о Красной Руке и Чёрной Простыне. Пришлось выдать ему ещё один наряд. Подействовало. Время от времени бодрячески порыкивал из коммуникатора лейтенант, видимо тоже озаботясь "поддержанием боевого духа вверенных его командованию войск". Двести километров до Ингельсберга мы должны были пройти по плану за десять часов. И лейтенант громогласно поклялся, что мы уложимся в график, хотя бы ему, лейтенанту, придётся самолично нас всех или перестрелять, или предать суду военного трибунала за преступное неусердие. Двадцать километров в час по незнакомому лесному просёлку - любой грамотный танкист вам рассмеётся в лицо и назовёт лжецом. Однако мы дошли Правда, во время этого перехода весь взвод вконец изблевался - тряска была совершенно немилосердная; зелёные на лицо, но, как говорится, полные боевого духа и готовности пролить кровь за обожаемого монарха, Империю и всю человеческую расу, мы выстроились на площади перед ингельсбургской ратушей. Собственно, это громкое имя носил самый обыкновенный сборно-щитовой двухэтажный барак, где помещалось градоуправление; но поселенцы с чисто немецким упрямством именовали сие строение "ратушей", burghalle. В Ингельсберг должны были подойти ещё войска - два взвода нашей же пятой роты, однако им предстояло пройти ещё больше, чем нам, - триста и четыреста километров соответственно. Нам, как я уже говорил, предстояло обеспечить порядок при эвакуации. Поселенцам приказ передали заранее, и они уже все толпились тут же, на площади, каждая семья - возле небольшого серебристого контейнера с дозволенным к вывозу с собой имуществом. Лица людей были угрюмы - кому охота покидать дома, достаточно просторные и куда более уютные по сравнению с клетушками "внутренних планет", где зачастую нельзя было выпрямиться без риска разбить себе затылок о чрезмерно низкий полоток. А так называемая "санитарная норма" полагала совершенно достаточным четыре квадратных метра на человека, "принимая во внимание уровень развития, достигнутый средствами санитарии и гигиены". Тем не менее они, эти поселенцы, все как один принадлежали к так называемой "стержневой нации" и потому не роптали. Хвалёная немецкая дисциплина. Потому-то, многажды битые и англичанами, и французами, и русскими, они всякий раз поднимались. И, поднявшись в последний раз, всё-таки: победили. Отставной гауптманн, командир ополчения, косился на нас с известной ревностью. Ещё бы - поселенцы все имели право на ношение оружия, в городке были арсеналы с игрушками посерьёзнее охотничьих ружей и лёгких пистолетов, под ружьём в милиции стояло чуть ли не всё мужское население Ингельсберга, от пятнадцати до шестидесяти пяти лет, то есть никак не меньше полутора тысяч "штыков", выражаясь старым армейским языком. А тут пригоняют всего полсотни десантников и требуют, чтобы немедленно началась эвакуация! - Гражданские лица тут в куда большей безопасности, чем где бы то ни было, - услыхал я намеренно громкое ворчание господина гауптманна. Разумеется, с таким расчётом, чтобы его услышал наш лейтенант. Правда, тот и бровью не повёл. У нас был приказ. Остальное его не интересовало. Любой, кто сопротивляется выполнению отданных командованием приказов, суть неприятель, с которым надо поступать соответственно, вне зависимости от его биологической принадлежности и внешнего вида. Наверное, это ясно читалось на лейтенантском лице, потому что ни у кого, кроме господина отставного гауптманна, не хватило пороху ему противоречить в открытую Поселенцы покорно собрались на площади и ждали команды к отправке. Честно говоря, я не слишком понимал смысл нашего присутствия здесь. В чём наша задача - охранять пустые дома? Карать возможных мародёров?.. Или этому городку предстоит стать нашей базой для "операций по умиротворению"? - Господа командиры отделений, ко мне! - громко скомандовал лейтенант. Скомандовал по общей связи, не через коммуникатор. Верно, хотел, чтобы поселенцы видели - Императорские Вооружённые силы на посту и ни на миг не ослабляют бдительность. Мы поспешили явиться. Четверо ефрейторов, волей судьбы вознесённые над нашими остальными товарищами. О да, мы уже отличались. Мы уже считали себя вправе отдавать приказы и посылать людей на смерть. - Господа ефрейторы. - На сей раз лейтенант не пренебрёг закрытым "командирским" каналом. Несмотря на то что мы стояли голова к голове - по его приказу никто не расставался с дыхательными масками и не поднимал забрала шлемов. Поселенцы косились на нас, верно, считая последними идиотами, но помалкивали. - Господа ефрейторы, теперь, когда мы на месте, я могу передать вам приказ командования. Разумеется, он строго секретен, и я не сомневаюсь, что вы сохраните всё в тайне, как и положено воинам-десантникам. ...Сейчас он уже не вспоминал, что мы на самом деле ещё даже не принёсшие присягу рядовые учебной роты, по боевому расписанию "Танненберга" остающиеся позади, на тыловых базах... И господин штабс-вахмистр Клаус-Мария Пферцегентакль тоже отчего-то забыл и обезьян, и гамадрилов, и прочий экзотический зоопарк. Сейчас, в бою, - мы все равны перед Господом, хотя у нас разные Символы Веры и мы молимся на разных языках. - Слушай приказ Oberkommando des Heeres: в течение вечера и ночи в районе Ингельсберга возможны атаки крупных сил противника. Задача взвода: обеспечить безопасность гражданских лиц и удерживать плацдарм, годный для посадки эвакуационного бота, вплоть до подхода резервов. Oberkommando des Heeres (нем. - верховное армейское командование.). Армейское верховное командование. Это вам, господа-товарищи, не майор Иоахим фон Валленштейн, командир "Танненберга", и даже не генерал-лейтенант Прис, командующий всей Третьей десантной дивизией "Мертвая голова". Как говорится, забирай повыше. Это уже кронпринцы и эрцгерцоги, это высшая аристократия, это почти самое подножие трона. - Имеющийся в наличии космический транспорт, - глухим голосом продолжал лейтенант, явно цитируя всё тот же самый приказ, - в состоянии начать эвакуацию гражданских лиц не ранее чем через семьдесят два часа. Ответственность за безопасность подданных Империи возлагается на... ну, это и; так понятно, на кого, - закончил он. - Как обычно, на меня как на командира боевого подразделения Имперских Вооружённых сил и на этого шута, - лейтенант мотнул головой в сторону надутого экс-гауптманна, - то бишь на представителя местных законных вооружённых формирований. - Единственное более-менее пригодное к обороне здание - местный культурный центр. Он не сборнощитовой, это капитальное строение. Библиотека, читальни, театр, кино и всё прочее достаточно просторно. И оно - на отшибе. Боты сумеют сесть почти что рядом. Сколько времени нам надо продержаться - вы слышали. К делу, господа. Танкистами я займусь сам. Вы же, господа ефрейторы, по прибытии на место получите каждый сектор обороны, составите огневую карточку, доведёте до каждого бойца его ориентиры, проведёте инструктаж и всё прочее. Гражданские сейчас начнут движение. Мы должны поспешить. Господа ефрейторы, к отделениям, бегом - марш! Мы повиновались. Никто не перебросился даже парой слов. Если разведка говорит, что мохнатые собрались "атаковать крупными силами", это означает только одно - кровавую баню. И не только для нападающих. Что само собой разумеется. Взвод "выдвигался". Мы топали по вымершим улочкам Ингельсберга, чистеньким, аккуратным улочкам, где, похоже, никто никогда не мусорил, не курил в не отведённых для этого местах и не оставлял окурков на тротуарах и газонах. Ровно подстриженные живые изгороди, идеальные "кубы" или "шары" древесных крон, посыпанные песком дорожки, гипсовые гномы в красных и зелёных колпаках в садах и возле калиток, причудливые почтовые ящики - в виде птиц, драконов, других сказочных чудовищ - или, напротив, сугубо модернистские - типа ездящих и разговаривающих роботов. Нигде не залаяла собака, не замяукала забытая кошка - жители Ингельсберга эвакуировались с немецкой тщательностью и педантичностью. Поток людей тёк по улицам следом за нами. Господин отставной гауптманн, хотя и ревниво отнёсся к нашему появлению здесь, саботировать приказ Верховного командования, само собой, не решился. И порядок он, надо признать, поддерживать умел. Люди шагали, вели за руки детей, поддерживали стариков, перекликались, лишний раз проверяя, не потерялся ли кто, не отстал. На лицах была тревога, но вместе с тем и какая-то мрачная решимость, какую я скорее бы ожидал встретить у своих соотечественников, буде нам пришлось драться насмерть. Хоть и с теми же имперцами, если бы горячие головы на Новом Крыму тогда победили и подписание договора с Империей оказалось бы сорвано. "Культурный центр" я сперва порывался назвать "сельским клубом", однако, едва увидев его, я резко переменил мнение. Такое сооружение сделало бы честь иному городу Внутренних Планет, не говоря уж о матушке-Земле. Монументальное здание, гранитные блоки и местный "мрамор", точнее, камень, очень похожий на земной мрамор. Места Ингельсбергу было не занимать, и строители размахнулись, здание вышло длинным, широким и плоским, всего в четыре этажа. Его явно соорудили "на вырост", для нынешнего Ингельсберга он был слишком велик. Вот будь тут хоть раз в десять больше народу, пришёлся бы в самый раз. Внутри места тоже хватало. Видно, Зета-пять не бедствовала, если сумела без всяких субсидий и кредитов отгрохать в не самом важном своём городке этакую благость. Новому Севастополю новые театр с библиотекой точно бы не помешали.. . Конечно, Зета-пять, как и все "новые колонии", пользовалась немалыми привилегиями. Налоги тут низкие, считай, никаких, в имперскую казну отчисляются и вовсе крохи. Практически всё остаётся на планете, а капстрои-тельство так и вовсе от податей освобождено. Многие крупные фирмы, я слышал, занимались подобным. ...Дубовые диваны, ковровые дорожки, бронзовые вычурные светильники. Внутреннее убранство было выдержано в помпезном "новоимперском стиле", который особо вольнолюбивые критики связывали с "государственным монументализмом" Третьего Рейха. Кстати, кто не знает - у нас сейчас Рейх Четвёртый, а пятому, как говорится, не бывать. Гауптманн с добровольными помощниками тут же принялись разводить людей по помещениям. Женщин и детей - в глубокие подвалы, настоящие катакомбы, выкопанные якобы для книгохранилища, компьютерного центра и театральных складов (хотел бы я взглянуть на декорации, которые они тут собирались хранить, - в самую пору для Императорской Оперы им. Рихарда Вагнера). Мужчин помоложе и поздоровее оставили наверху - помогать нам готовить здание к обороне. Я поразился снова - поселенцы двигались как заведённые автоматы, никто не плакал, расставаясь, дети хоть и висли на отцах, но на удивление послушно расцепляли ручонки, едва только звучала команда и Ганс, Фридрих или Пауль мягко начинали высвобождаться из детских объятий. Здание "сельского клуба" явно строилось с расчётом на оборону. Никаких тебе широченных окон - узкие прорези-бойницы. Никаких тебе стеклянных потолков - тяжёлые бетонные перекрытия, которые, наверное, выдержат прямое попадание снаряда четырёхдюймовой гаубицы. Мрачно было внутри, совсем не радостно и не торжественно, и я подумал, что, будь я мальчишкой, меня б в такой театр или такую читальню не заманить ни за какие коврижки. Тем не менее сейчас нам это было на руку. Моё отделение получило "восточный сектор обороны", то есть стену здания, обращённую на восход. Мы поднялись на третий этаж - здесь от торца до торца тянулся длинный широкий коридор с удобными для стрельбы позициями. Все подходы к "читальне" с нашей стороны простреливались на километр, как услужливо сообщил мне нашлемный, спаренный с прицелом вычислитель. Я вздохнул и принялся расставлять ребят по местам. Не так-то и много - десяток стволов на почти двести метров коридора. Мы поставили оба пулемёта, два тяжёлых "шмеля"; затем пыхтящие ополченцы приволокли посылку от танкистов - стационарный огнемёт "муспель". Я оценил мрачноватый юмор создателей оружия; похоже, во всём отделении один я читал Эдду. Остальные о ней и слыхом не слыхивали, хотя "героические мифы предков" в обязательном порядке должны были преподаваться в шкояе. Славные у ребят моих были учителя, нечего сказать. Как положено, я составил огневую карточку, распечатал тут же выданную компьютером карту моего "сектора", наметил с ребятами ориентиры, проверил прицелы. На правильный интервал дистанций было выставлено у одного Ханя. Что творилось с "манлихером" Раздвакряка, не хочу даже и вспоминать. К бойницам мы подтащили мешки с песком, предусмотрительно заготовленные тем же отставным гауптман-ном. Молодец мужик, ничего не забыл. Как говорится, уважаю, хотя и принадлежит к "становой нации", да и чин сам за себя говорит.. Во внутреннем дворе лейтенант развернул полевую кухню и велел вскрыть все НЗ. Нам надо было продержаться семьдесят два часа - или проторчать тут, помирая от скуки, буде разведка ошиблась. - Не, ну её к бесу, такую войну... - ворчал Фатих, приканчивая розданный незадолго до полуночи "поздний ужин". - За каким иблисом сюда притащились? Что тут делать? Этих идиотов защищать? А нечего было небось в лемурьи угодья лезть, вот и не случилось бы никакого-восстания... - Это называется своей задницей на чужой болт накручиваться, - мрачно заметил Назариан. - Ты не забыл, у тебя ещё три наряда сегодня? - выразительно спросил я его. - Никак нет, господин ефрейтор, - издевательски педалируя мой невеликий чин, ответил Назар. - Тогда бегом марш. Можешь себе представить, что уже в туалетах творится. - Господин ефрейтор! - горестно возопил бедняга, но я был непреклонен. Стемнело. По приказу господина лейтенанта танкисты выволокли на плоскую крышу восемь мощных прожекторов. В Ингельсберге нашлась тяжёлая строительная техника, экскаваторы, бульдозеры, скреперы, и они весь вечер копали глубокий противотанковый ров, окружая кольцом наше убежище. Получилось внушительно. Против четырёх выходов уложили пластиковое покрытие, которое легко в случае чего сбросить или подорвать. На сей раз рыть укрытия для БМД нам не пришлось. Постарались ополченцы-экскаваторщики и бульдозеристы. Что называется, повезло. К бою мы были готовы. Связь со штабом присутствовала. Что ещё надо засевшим в крепком месте солдатам? Только одно - уверенность, что ты делаешь правое дело... И вот с этим-то у нас были проблемы. Большие проблемы. Всё-таки сказывалось, что мои парни встали в строй без году неделя. Хотя и считались вполне к бою готовыми. Если начнётся драка, мне надо выжить, твердил я себе, как заговорённый. Пусть погибнет всё отделение, лопух Раздвакряк, горячий Фатих, сноб Назар, простодушный Мумба, флегматичный Микки, все остальные - мне надо выжить и вернуться. Потому что не за тем я здесь, чтобы геройски отдавать жизнь за, как говорится, обожаемого монарха. Пусть даже весь майорат теперь на Георгии... Сестры, подумал я. Лена, Света.. Танюшка... простят ли они меня когда-нибудь? Конечно, я для них - предатель, и Татке наверняка уж постараются внушить... Мои кулаки сжались. Кое-кто за это заплатит, посулил я Дайте только выбраться отсюда, и вы мне за это заплатите. Да так, что все наши гауптманны и гауляйтеры содрогнутся от ужаса. И эти люди здесь, на этой планете, - они всего лишь моя ступенька. Моя отмычка. Всего одна. Одна-единственная. Которую нельзя сломать ни в коем случае. Второй попытки не будет. Уже никогда. Была глубокая ночь, когда меня сморил сон. ...И снилась мне Далька, как она стоит, улыбаясь, на " белом песке кораллового пляжа, и из всей одежды на ней - одна только узкая полоска трусиков-бикини. Море осторожно касается берега белопенным языком, и, если взглянуть подальше от черты прибоя, станут видны исполинские туши трёх ручных китов-вожаков молочных стад. Море возле нашей лагуны глубокое, дно отвесно уходит вниз, видны разноцветные кусты кораллов, мелькание рыбьей мелочи, ковыряются на дне ползуны-производители, которых никто не трогает, чтобы не истощить запасы и не подорвать экологию - на экспорт давно уже идут только выращенные на рыбофермах Далька смеётся, и я вдруг вспоминаю, что мне нельзя гам находиться. Я же теперь имперец, десантник, и вся эта планета мне должна быть более чем подозрительна. А Даля, продолжая смеяться, легко бежит ко мне через полосу прибоя. Только теперь я замечаю, что стою, как говорится, в полном боевом - панцирь, "малихер", шлем, ботинки и всё прочее. Зачем мне это здесь, мы же на пляже? - Далька! - ору я и бросаюсь ей навстречу Она больше не сердится на меня, замечательно, превосходно, я всегда знал, что она поймет, она не может не понять, мы же по-настоящему с ней любили друг Друга, мы .. Далька видит меня, и лицо её словно бы каменеет. Она ещё бежит, но похожа сейчас на подстреленную птицу, чьи крылья уже подломились, и она вот-вот мёртвым комком перьев низринется на ждущие камни Она легко уворачивается от моих рук и бросается на шею какому-то парню у меня за спиной Парень мускулистый и загорелый, пожалуй, выглядит повнушительнее меня, но .. ...Стоп! Какой же это "парень", если прямо перед моим носом мою девушку нагло лапает мой собственный родной брат Георгий? - Гошка, гад! - рычу я и сам бросаюсь вперёд. Но прежде, чем я успеваю добраться до них, Далька резко нагибается и накоротке, без замаха, всаживает мне в печень зазубренную острогу. Боль и тьма. И я просыпаюсь. От боли. В ушах - рёв тревожной сигнализации. Наш предусмотрительный лейтенант не забыл поставить её на полную громкость, так, чтобы будила подобно трубам архангелов. - Командир! - орёт Мумба, заглушая даже вой сирен. На улице - глухая ночь. Небо затянуто облаками, ни одной из лун Зеты-пять (а у неё их три) не видно. Только яркий свет прожекторов. И - со всех сторон - живой шевелящийся ковёр, ползущий к нашей "крепости". Кое-где в городке вспыхнули пожары. Кто зажёг, почему загорелось? - По местам! - завопил я что есть мочи. - Расчёты, не спать! Вторые номера! К делу! Ориентиры вы знаете. Огонь!.. Почти в ту же секунду такую же команду я услыхал в переговорнике. Гулко бахнуло орудие сперва одной БМД, затем ещё, ещё и ещё. Прямо посреди накатывающейся лавины выросли столбы и султаны разрывов, полетели