лько ты уж, пожалуйста, думай быстрее. - Сделаю все, что могу, Кан. ...Итак, разобьем задачу на вопросы, как говорил учитель. Тьма. Великая власть и великая сила. Издревле живущая "под корнями гор". Смутные видения, преследовавшие волшебницу с самого начала пути по гномьим тоннелям - вот чем они кончились. Крысами, чья слюна способна плавить гранит. Тави не сомневалась, что враг без особого труда пробьется и через воздвигнутую ею преграду. Камень растает, растечется зловонными лужами - новые орды хлынут по открытому пути, ища ее, Тави, плоти и крови. Она помотала головой, усилием воли отгоняя навязчивое и отвратительное видение. "Стыдись, ты же боевой маг, Тави!" ...Рухнули какие-то неведомые барьеры, и твари, никогда раньше не появлявшиеся не то что на поверхности, но и вблизи нее, запросто разгуливают теперь по опустевшим переходам гномьей твердыни. Может, это следствие Ливня. Тави живо представилось, как ядовитые, несущие смерть потоки сочатся, сочатся вглубь, пробираются водяными жилами, скользят меж рудных пластов, все ниже и ниже, туда, за самые потаенные рудники кобольдов, и еще дальше, к легендарным Костям Земли; как воняющие тухлой сукровицей тяжелые капли медленно падают на пол заповедных покоев, куда от сотворения мира не ступала нога ни смертного, ни бессмертного, как копятся на глянцевито-черных полах зловонные лужи, как они наконец подбираются к самим Костям и начинают разъедать их - медленно, неторопливо, неотвратимо... Кто знает, какие силы скованы там, за гранью ведомого людям и магам мира, за черными основами, за кажущимися пустыми и бездонными пространствами? Не оттуда ли пришло и это бедствие, Смертный Ливень, с которым никак не может справиться вся мощь Семицветья?.. Девушку трясло, точно в жестокой лихорадке. Когда каменная лавина накрывала толпящихся врагов, волна их предсмертного ужаса и боли окатила волшебницу, отозвалась где-то в тайниках души - и не она ли вызвала это озарение? Тави не знала. Ясно было только одно - путь назад отрезан окончательно. Сомкнувшиеся каменные челюсти и оставшийся там разрезанный надвое труп она, быть может, и смогла бы преодолеть, чудовищным напряжением сил и забвением всех и всяческих ограничений на мощь магии; но теперь, когда вход в барельефный чертог запечатан обвалом, - камни пополам с густой кровью крысовидных тварей - пробиться назад не было никакой возможности. - Придумала что-нибудь, волшебница? - Сидри наконец нарушил молчание. - Нет, - сквозь зубы ответила Тави. - Ничего тут не придумаешь. Заклятьями я вниз не полезу. - Так что же, получается, лучше нам самим туда лезть? - гном удивленно развел руками. - Лучше, - холодно сказала девушка. - Потому что метнуть сейчас вниз чары - все равно, что ткнуть палкой в осиное гнездо. Я понятно выражаюсь, гноме? - Куда уж понятнее, - хмыкнул Сидри. - Но все-таки, скажи... - Ничего я больше не скажу, - угрюмо бросила Тави. - Дорога нам все равно одна. Вниз. Кто бы что ни говорил. - Тогда чего сидим? - гном саркастически пожал плечами. - Отдыхаем, - Тави показала ему язык. - Тут сейчас безопасно, до известной степени, конечно. Мне, надо собрать силы.., не так-то легко рушить возведенные вашими мастерами своды, мой добрый гном. - То-то же, - Сидри тотчас надулся от гордости. - Наконец-то оценила по достоинству... ...Они знали - на поверхности земли сейчас день, если, конечно, серый полусвет, затканное черными, смертоносными тучами небо и шелестящая завеса Ливня могут так именоваться. Барельефный чертог остался далеко позади. Сильно разрушенная узкая винтовая лестница вела вниз. Ни площадок, ни ответвляющихся коридоров - исполинский штопор, ввинчивающийся в неподатливую плоть гор. Тьму разгонял слабый свет одного-единственного факела. Их следовало экономить, хотя Сидри и Кан тащили на спинах изрядный запас. Но кто знает, сколько еще блуждать в потемках, прежде чем они доберутся до цели? И кто - или что - встретит их там? - Тысяча, - вздохнула Тави. - Тысячу ступенек прошли. Сидри, куда ведет этот ход? - Наконец-то соизволила спросить, - гном ухмыльнулся в бороду. - Я уж думал - не снизойдешь. - А без дурацких шуток нельзя, гноме? - тотчас взорвался Кан. - Ежели без шуток, доблестный, тогда останется только лечь да помереть от страха. Так вот, красавица, мы сейчас идем по старой жиле.., очень старой и странной жиле, тут находили алмазы, хотя это место ничуть не похоже на их гнездо. Лестница ведет с Перемычки в старые залы, первый уровень над копями. Нам вниз. Пройдем через копи, потом спустимся еще ниже. - Куда же это? - невозмутимо полюбопытствовал Кан-Торог. - Через Горячую штольню к плавильням. Оттуда через Узкий штрек.., и все. - И все? - не поверил Вольный. - Все, - недобро ощерился гном. - И пусть все твои вольные боги помогут нам пройти! - Ха! Я-то думал... - Кан пренебрежительно махнул рукой. - А вот погоди, дойдем, тогда и посмотрим, как ты запоешь, - посулился гном. - Там, знаешь ли, не все так просто. Это ведь только кажется - раз, два, и ты у копей. Три, четыре - в плавильной. А потом - оба! - и уже на месте. Так не бывает, - снова повторил он. - Сидри, послушай, дорогой, - необычно ласковым голосом сказала вдруг Тави. - Для чего тебе эти пикировки? Завидуешь Кану? Или просто отводишь душу? Мы с тобой в одной лодке. Зачем тебе злить нас? Я не понимаю, прости. - Не понимаешь? - глаза гнома недобро блеснули. - Или прикидываешься? Что ж, тогда скажем по-другому. Ты, красавица, - магичка, да не из простых, куда как не из простых, а не в Радуге. И, сдается мне, патента Семицветного у тебя тоже нет. Значит, по закону милостивого государя нашего, следует тебя сперва осиновым колом проткнуть - только так, чтобы не умерла! - а потом поджарить на медленном огне. Или отдать тебя Радуге, она еще что-нибудь позаковыристее придумает. Так? Или нет? - Предположим, что так, - спокойно сказала Тави, беря за локоть разъяренного Кана. - Не пойму только, к чему ты клонишь, Сидри? - К чему клоню? А вот сейчас поймешь, - лицо гнома, и без того с потемневшей, обветренной, прокаленной и горнами и солнцем открытых карьеров кожей, стало густо-багровым. - К тому, что рабы вы все, и рабами останетесь, в ошейнике позорном сдохнете, красивыми речами прикрываясь, чтобы страх свой да позор от самих же спрятать!.. - глаза его дико выпучились, громадные кулачищи сжались. - Под Империей вы сидите, штаны обмочив, даже колдовать в открытую боитесь, все стараетесь, как бы и яблочки поворовать, и от садовника ускользнуть... - Пусть говорит, Кан, - ледяным голосом сказала Тави. Пальцы ее с неожиданной силой сдавили локоть воина; вздувшиеся от бешенства мышцы ослабли. По лицу Кана тек пот; оно сделалось совершенно бешеным, однако Сидри все это, похоже, ничуть не пугало. - Собралось бы побольше, таких, как ты, Тави.., и таких, как ты, Кан.., и таких, как я, и Дану, и эльфов, и кобольдов бы подняли, и с орками договорились бы, и троллей из каменного плена вызволили... Небось Империя бы недолго простояла. И никакая Радуга им бы не помогла. Экое кощунство - Семицветье священное только в небе и должно обретаться, а не... - он взмахнул рукой. - А мы только и знаем, что по мелочам пакостим, редко-редко когда из-за угла дерзнем стрелу пустить, или мальчишку-подмастерья орденского по голове огреть. Тьфу! - Сидри сплюнул. - Потому меня Каменный Престол сюда послал. А вы.., только о деньгах и думаете. Все рядились, что, мол, делать станем, что - не станем... Да все вы должны были делать! - в бешенстве заорал он. - Все понятно вам, чистоплюи?! Разозлить я вас хочу, посмотреть, есть ли в вас что настоящее или один только гонор пустой! Эх, Кан, вижу, ты меня уже убить готов... Кан, да я за тебя любому имперцу глотку не то что перережу - зубами перегрызу!.. Вместе нам надо, вместе, не порознь, всем навалиться, чтобы, как на Берегу Черепов.., только теперь мы уже не проиграем. Гном задохнулся. Глаза его горели мрачным, кровожадным огнем. Тави чувствовала, как гнев Кан-Торога уходит, точно вода в песок. - Вот что я тебе отвечу, Сидри, коль пошел у нас такой разговор, - прозвучал в полутьме ее спокойный голос. - Я, скажу тебе, вовсе... - Вовсе не Вольная, это я и так знаю, - проворчал гном. - Хумансов обманывай, не гномов. Мы-то завсегда в корень зрим... - Правильно, - Тави и глазом не моргнула. - Я человек. Подобрана Вольными. Ими воспитана, ими взрощена, их золотом выучена. А знаешь, Сидри, почему я попала к Вольным? О Шаверской резне что-нибудь слышал? Гном опустил голову. - А то нет.., слышал, конечно.., наших там тоже немало полегло... - Так вот, там была одна девчонка.., совсем еще несмышленыш, годика три, наверное. Родители в недобрый час выскочили на улицу, лавку пытались спасти... Но куда там - против Радуги не выстоишь. Сожгли их прямо у окон, когда отец трех мародеров положил. Железным шкворнем... - голос Тави зазвенел. - Маги Арка там наступали, они-то как раз и сожгли. Меня соседка подхватила, да не успела вытащить. Тогда всех детей подряд шерстили, искали со скрытыми способностями... Кого находили, убивали сразу. Даже себе не брали. Очень боялись чего-то. Меня тоже.., в общую кучу. Малышей.., их собрали в садок, как котят. Все плачут, маму зовут... А мам-то уже и не было ни у кого... - Она хрипло выругалась, настолько заковыристо и витиевато, что Сидри аж крякнул. - Потом пришел маг.., фиолетовый плащ, Орден Кутул, инквизиторы... На площади костер развели, большой такой - утварь жгли, из тех домов, где сопротивлялись, хотя кто ж там мог чего разобрать... Так вот, маг этот, фиолетовый.., брал малышей за шкирку, не на руки, смотрел эдак вот в глаза.., и бросал в огонь. Пламя низкое было.., чтобы умирали не сразу. - А что же.., что дальше было? - голос гнома срывался. - Потом.., потом сама-то резня как раз и началась. Потому что добрые жители города Шавера на такое злодейство смотреть не смогли. В оцеплении стояли наемники.., каменные сердца, руки по плечи в крови, они перстни вместе с пальцами рубили, серьги из ушей вырывали.., но такого даже они не выдержали. Смял их народ, в один миг смял, обезоружил, и вот тут.., мага фиолетового в камни втоптали. Медленно так втаптывали, чтобы смерти просил, как милости великой... - А почему же он не колдовал? - задыхаясь, спросил Свдри. - Потому что в толпе нашелся один маг не из Радуги. И сковал его. Мой учитель... Детей уцелевших расхватали. Дальше я плохо помню.., заклятье неважно сработало. В общем, только когда меня Вольные подобрали, снова что-то вижу. Так что не за что мне Радугу любить, Сидри. И Империю, Радугой созданную, Радугой пестуемую - тоже. И знаю я, что идем мы с тобой, гноме, за кое-чем не простым. Реки крови прольются.., нет, не реки. Моря. Океаны. Города пеплом рассыплются, горы в песок обратятся... - Тави раскачивалась, точно в трансе. - Война! Войну замышляете, Сидри, так ведь? Не простой ведь ты купец, правда, гноме? Идем мы за чем-то, что Каменный Престол скрыл перед бегством.., что не сумели захватить с собой. Лежало оно тут, лежало, часа своего дожидалось. И дождалось. А мы его должны добыть... Что потом, Сидри? Хирд, ломающий имперскую пехоту на мельинских полях? Штурм Хвалина? Штандарт Камня над Хребтом Скелетов?.. Вы этого хотите? Гном ответил не сразу. А когда наконец заговорил, голос его уже звучал совершенно спокойно. - Я понял, Тави, Империю ты не любишь. И Радугу тебе как будто бы любить не за что тоже. Ты должна быть с нами. Каждый чародей на счету. Тем более - боевой маг. И Вольные... - Глупости! - резко бросил Кан-Торог. - Если вы, гномы, все как один спятили, то у нас, Вольных, капелька разумения все-таки осталась. Империя может выставить пятнадцать легионов. Не считая военного набора рекрутов и наемников. А вы? На что вы рассчитываете? Четыре боевых хирда полного состава.., ну, от силы - пять, да и те - в две трети легионного числа. Ты думаешь, с вами грудь в грудь биться станут, прочностью брони меряться? Как бы не так. Вас расстреляют на подходе. Думаешь, зря Империя столько лет пестовала арбалетчиков?.. А что не сделают они, докончит Радуга... Отсветы факела упали на внезапно подавшегося вперед гнома. Лицо его исказила дьявольская усмешка. - Если только мы выполним волю Каменного Престола, - еле слышно прошептал он, - Радуга уже ничего не сможет сделать. Гном свято веровал в то, что говорил сейчас. И веру эту не смогли бы поколебать никакие доводы рассудка. - Будьте с нами, - вновь горячо зашептал Сидри. - Тави! Каменный Престол не пожалеет никаких богатств, ни золота, ни самоцветов, чтобы только твой учитель встал на нашу сторону. Когда мы.., гм.., отступали с Хребта Скелетов, мы бросили половину наших сокровищ, но вывезли все, поколениями наших магов накопленное! Артефакты, эликсиры, рецепты, аппараты.., камни из самого сердца земли, пышащего вечным жаром, впитавшие ее кровь... Если ты, его ученица, способна на такое - каков же предел сил твоего Наставника? Тави, он нужен нам. Если он возглавит наше воинство... И притом, что магия Радуги будет отсечена... - Сидри... - тихо сказала девушка. - Мой учитель никогда не выйдет на поле брани. Он - человек. Он никогда не станет сражаться против Империи, сколь бы плоха она ни была. Или против Радуги. Он учит нас, потому что считает - запрет на магию есть большее зло, чем... - она осеклась, словно сообразив, что выдала слишком много. - Но воевать против людей вместе с гномами, Вольными, эльфами, Дану и прочими - не станет. Это так же верно, как и тот факт, что меня зовут Тави-Алия, а его - Кан-Торог. Гном обхватил голову руками. - Почему, почему, почему? - донесся из тьмы его горячий шепот. - Почему вы так говорите? Почему все ищут, как бы приспособиться, как бы повыгоднее договориться со Злом, вместо того чтобы его ниспровергнуть? Ведь твой учитель, Тави, - он ведь уже убивал людей. И магов Радуги. Я слышал о Шаверской резне. В погромах погибло немало гномов. Но выжившие говорили о.., о странных вещах. Теперь я понимаю смысл этих рассказов. Твой учитель! Мы знали, мы подозревали.., собственно, с того самого момента, как наняли тебя, с того мига, когда Круг Капитанов уведомил нас, что плата возрастает вдвое, потому что вторым бойцом пойдет волшебница. Великая Глубь, о чем я!.. Твой учитель уже воюет с Радугой, Тави! И эта война никак не может закончиться миром!.. Так почему же... - Потому что браки людей и Вольных обречены на бесплодие. Как и сожительства людей с гномами, - внезапно вмешался Кан-Торог. - Или с эльфами. Или с Дану. - Не понимаю... - вырвалось у Сидри. - Мой добрый гном, если ты склонишь к постельным утехам эльфийку, у вас может родиться дитя. Могут быть дети от браков Вольных и Дану, гномов и кобольдов, орков и троллей.., и даже - бррр! - орков и эльфов, хотя эти друг друга ненавидят люто. Но детей от браков людей и Старших Рас не бывает. Теперь ты понял, гноме? Люди - они воистину Другие. Чужие. Пришельцы. На Берегу Черепов дрались не просто старые хозяева земли и те, кто хотели просто стать новыми. Такое случалось, и не раз. Эльфы теснили Дану, Дану воевали с гномами, вы, Подземный Народ, дрались с гоблинами, орками и кобольдами, те толкались за лесные угодья с горными троллями. Но... На Берегу Черепов решалось не просто - кому владеть, а - кому жить. И жить выпало людям. Быть может, они - дети иного мира. Иных богов. Может, им в самом деле покровительствует неведомый Спаситель.., одного из служителей которого мы... - Кан-Торог осекся. - Теперь ты понял, почему учитель Тави никогда не поднимет меч против своего племени? - Но сама Тави... - Откуда ж мне было знать, за чем мы идем в бездны? - холодно ответила волшебница. - Боевые маги продают свои услуги за деньги. Каменный Престол дал хорошую плату. Мы скрепили договор. Но мы не подряжались драться со всей Империей. Я не упущу случая щелкнуть Радугу по ее слишком уж длинному носу, но... - Все понятно, - гном совсем скрылся во тьме. - Все понятно. Ну что ж.., хорошо, что мы поговорили. По крайней мере, теперь я знаю, что от вас ждать. - Что от нас ждать? - прежним, не сулящим Сидри ничего хорошего голосом проронила Тави. - Мы верны слову. Мы подрядились помочь тебе достигнуть цели и невредимым выбраться наружу. Мы сделаем это. У тебя есть сомнения в слове Вольных? - У меня есть сомнения в слове людей, притворяющихся Вольными. - Ничем не могу помочь, - зло сказала волшебница. - У тебя нет выбора, гноме. И у нас тоже. Потому что мы либо пробьемся все вместе, либо умрем. Тоже все вместе. Если бы ты не задержал крыс, я не успела бы сплести заклятье обвала. Если бы я не сплела заклятье обвала, твой круг не продержался бы долго. Они все равно бы тебя достали. - Ладно, - вновь вмешался Кан. - Мы тут все наговорили.., много чего. Сидри! Мы идем дальше. Никто не отказывался от своих клятв. Давай поменьше думать о великом и высоком. У нас есть дело. Выполним его достойно. Вот и вся моя правда. Нехитрая, но действенная. Отдохнем еще немного, друзья, и, как только Тави скажет, что готова, двинемся дальше. Глава 16 - Ты не ослышалась, Сеамни Оэктаканн. - Верховный маг Арка произнес имя Агаты с нарочитым людским акцентом. - Нам надо справиться с Хозяином Ливня. И помочь нам можешь только ты. Отпрыск свободной крови свободных Дану. - Почему я? - в голову Агаты не пришло ничего другого. - Мало молодых рабынь-Дану на ваших скотных дворах? Ты был очень убедителен, - она постаралась усмехнуться, однако губы не слушались. - Не объяснил только одного. Почему именно я? Что, не подойдет другая несчастная, не.., не столь твердая сердцем? Совет разразился дружным хохотом. - От скромности не умрешь, - Верховный маг позволил себе краткую снисходительную улыбку. - Ну, если уж ты настаиваешь... Боюсь разочаровать тебя, девочка, - ты не потомок великого мага прошлого, Силы в тебе, скажу прямо, - очень немного, куда меньше, чем, скажем, в ноготке моей своенравной Сильвии. Нет, Агата. Все дело, как ты, наверное, догадываешься, в Иммельсторне. Меч Дану лег в твои руки.., и тем самым возникли мириады тончайших, даже опытному магу невидимых связей, распутать которые не под силу даже всей Радуге, как не под силу ей остановить Солнце или свергнуть с небес Луну. Не стану описывать тебе все эти связи, они тянутся в иные миры, к иным звездам, через холодные бездны вечной смерти. Ну, вот теперь, кажется, все. У тебя еще остались вопросы, несносная девчонка? - Он ухмыльнулся. - А чем вам помешал Хозяин Ливня? Что вы хотите с ним сделать? Совет дружно застонал. Сильвия вскочила с места, на кукольном лице - ярость. - Позвольте мне! Я с нее шкуру спущу! - Тихо! - гаркнул Верховный, да так, что заколыхались даже тяжелые занавеси. - Она спросила - я отвечу. Сеамни, Ливни опустошают страну. Убытки чудовищны. Каждый Ливень - десятки погибших. Болезни, эпидемии, бешенство зверей, появление диковинных чудищ, каждое из которых, прежде чем его прикончат маги-егеря, ухитряется сожрать полдеревни. Почему же у тебя вызывает удивление то, что мы хотим покончить с этим бедствием? Мы были врагами эльфов, Дану, другой Нелюди; но о своих-то мы должны позаботиться? Ты идеально подходишь для этого дела. Награда - превосходит твое воображение. Ну, каких еще гарантий тебе требуется? Бумага от имени Ордена? Да за ради Спасителя, в которого так верит простонародье, я дам тебе этот пустяк, если для тебя он - важен. Что еще? - А если условия начну ставить я? - вдруг тихо сказала Агата. - Ты? Условия? Интересно, - Верховный маг демонстративно поерзал в кресле. - Давай, Сеамни, я слушаю. - Разрешение всем Дану вернуться на родовые земли. В.., в тот лес, что вы называете Друнгом. И гарантия неприкосновенности. И выкуп золотом за причиненное зло. И грамоты от Императора. И равные права с людьми, с гражданами Империи. Совет слушал ее в зловещем молчании. Сильвия кусала губу, подпрыгивая от нетерпения на месте - верно, мечтала засветить проклятой гордячке в голову чем-нибудь тяжелым. - Все? - сварливо осведомился Верховный маг. - А передачи тебе лично власти над Империей не требуется? - А что, мысль хорошая, - немедленно отпарировала Агата. - Я не против. Уж мне бы не пришло в голову издавать такие глупые законы! Маг поднял руку, предупреждая волну яростных воплей. - Хочешь поторговаться, девочка? И ты ставишь этот торг выше жизней собственных родителей? Мы предложили тебе реальную плату. Ты хочешь нереального. Если ты станешь упорствовать - я просто отправлю тебя обратно в камеру. Без всяких разговоров и переговоров. Мы как-нибудь уж обойдемся. А вот для всех, укрывшихся в Бросовых землях, твои капризы обернутся смертями. С тобой лично ничего не случится, это я тебе обещаю - кончится Ливень, тебя отпустят, но вот не захочешь ли ты сама наложить на себя руки после такого? Агата молчала. "Назад, слезы, назад, не сметь, назад, я вам говорю!" - Итак. Мы увеличим награду. Восемь талантов золота - в придачу к свободе и дороге к твоему народу. На эти деньги в восточных провинциях можно купить очень многое. Ну, так как? Ты согласна? - Десять талантов! - выпалила Агата, хмелея от собственной наглости. - Идет, - Верховный маг и глазом не моргнул. - Десять талантов. Слово Арка. Сейчас тебе вручат долговое обязательство. Обменяешь на золото в любом банкирском доме. Все, господа Совет. Дело сделано. Известите Сежес, что легионы можно останавливать. Они свою роль сыграли. Арк не нарушает слова. Пусть воины возвращаются в казармы. Господа Совет! Сеамни Оэктаканн вступила в службу Арка, да продлят Силы дни нашего Ордена. Вы знаете, что нужно делать, господа Совет. Растерянная Агата стояла, сжимая в руке внушительного вида грамоты из тонковыделанной кожи, украшенные пламенным гербом Арка и тремя красными печатями каждая. Верховный маг, приблизившись, надел девушке на шею тяжелую цепь девственной меди с тремя пламенными языками из авальонна. Полюбовался, склонив голову, отошел. Первой из остальных магов к Агате подскочила Сильвия. Удивительно, но в глазах ее не осталось больше никакой враждебности. - Пойдем, - она потянула Агату за руку. - Тебе нужно многому научиться, а времени мало. Ливень уходит на запад, еще три дня - и нам уже будет его не достать. Ну, идем же! Не бойся, глупая, ты же теперь - одна из нас! Цепь Арка на тебе - ты отныне неприкосновенна для любого мага Радуги! А уж поселяне - те так и станут тебе под ноги валиться! Ну, идем же, идем! Да нет же, не в пыточную, не смотри на меня так - ко мне в лабораторию... x x x "Дома..." - была первая мысль. Фесс открыл глаза - и тотчас не выдержав, глухо застонал от ворвавшейся в сознание боли. Потом, кажется, даже взвыл - во всю мощь легких. Попытался ползти - нет. Даже головы не поднять, счастье еще, что может думать. Боль ему все-таки удалось немного приглушить, правда, на это ушли остатки сил. Раны на левом боку запеклись, покрылись черной коростой, кровь больше не текла, лишь зло стучалась в виски. Фесс кое-как перевалился на правую сторону, вогнал локоть в землю, словно кол, приподнялся... Да, он не ошибся. Заклятие возврата сработало. Он дома, совсем рядом с восточной заставой. Вон и приметный дуб с раздвоенной вершиной. Проползти осталось две сотни шагов, не больше. Но вот только проползет ли он их? Первое же движение навылет пробило тщательно выстроенные барьеры. От боли вновь помутилось сознание. На левом плече черная корка лопнула, показалась алая кровь. Густая, она текла медленно, словно в жилах ее оставалось уже совсем немного. Уронив голову в траву - мягкую, шелковистую, летнюю траву, куда как не похожую на унылые желтые поросли мельинских окрестностей, где давно и основательно хозяйничала осень, - полежал так некоторое время, отсчитывая судорожные толчки сердца. На сотом решился сдвинуться. Оставляя за собой примятый и окровавленный след, прополз несколько шагов. Вновь обессиленно рухнул. Не доползти... - Эгей, Пафни, глянь-кось, четой тут! Возле самого лица опустилась нога в старом, залатанном очиге. - Откель взялси-то? - спросил второй, столь же простецкий голос. Фесс попытался ответить - безуспешно. Сознание плыло, уже ему не повинуясь. - Магик, по всему видать, - авторитетно заявил обладатель латаного очига7. - Почем знаешь? - простодушно изумился второй. - Дык, глянь сам, пень ты эдакий - валяется посередь поляны, трава примята, как полз - а боле никакого следу, ни звериного, ни евонного. Значить, понимай так - с неба свалился. А кто еще у нас могет тут с-неба сваливаться, окромя магиков? Не-ет, давай-ка, Пафни, руби две жердины да пояс развязывай. К заставе понесем, нам от магиков награда выйдет!.. Застучали топоры. Сильные и грубоватые руки осторожно перевалили Фесса на самодельные носилки. - Ну, взяли, Пафни! - услыхал он, и носилки оторвались от земли. Закачалось высоко над головой синее-синее, чистое, ничем не оскверненное небо. - Терпите, господин магик, немного осталось, скоро вас до заставы донесем, с рук на руки охране сдадим, они вам лекаря настоящего вызовут, ничего с вами не случится, все бывает, мы тут испокон веку живем, разного навидались, да и диво было бы подле Долины не навидаться, не-ет, господин магик, нам от долинных хозяев только добро выходило, мы устав блюдем, обычай знаем, шапки за десять шагов ломаем, милостей и благостей многих желаем... - бормотали над самым ухом. А потом, сквозь туман боли: - Эй, куда прешься, деревенщина? Застава тут, не видишь, зенки уже совсем пропил? - голос был резкий, женский. - Никак нет-с, видим, усе, значить, видим, госпожа воительница, мы тут-с не баклуши бьем-с, раненого магика, изволите ль видеть, выносим, значить... - Раненого магика? - голос воительницы тотчас зазвенел. - Да что же ты молчишь, деревня?! Голова на плечах засиделась?! Эй, Птах, одна нога здесь, другая там - лекаря сюда! Живо!.. Раненого сюда несите.., да осторожно, голытьба поганая! Так, опускайте.., и давайте, давайте в сторону, вон там стойте - их магичное достоинство придут, вас спросят, все без утайки чтоб рассказали! А то.., вы меня знаете! - Знаем, госпожа Раина, как перед истинным небом, знаем... - униженно забормотали в ответ. Фесс вновь сумел открыть глаза. Над головой - узорчатый потолок, караульню строили, словно царский дворец. И на фоне многоцветной мозаики - встревоженное молодое лицо. Большие серые глаза, сейчас напряженно сощуренные. Темные от пота, коротко подстриженные русые волосы. На плечах - вороненая кольчужная сетка. Кажется, когда-то он знал ее.., видел... - Ваше магичное достоинство! Господин Кэр! - всплеснула руками воительница. - Да как же это вас так угораздило?! Кто посмел?! Ну, дайте мне только до него добраться... - Она не теряла даром времени. Ловкие руки уже аккуратно обмывали рану, готовясь наложить временную повязку с заживляющим эликсиром. - Господин Кэр! Ох, горе-то какое! - Н-не.., причитай... Раина... - выдавил из себя Фесс. - Не.., достойно... - Недостойно воина над ранами друга причитать, - сурово отрезала шилдмэйден. - А над ранами тех, кого присягнула защищать... Фесс хотел ответить, но перед глазами все вновь поплыло. В растревоженной ране проснулась боль. Не удержался, зажмурился и застонал. Раина тотчас метнулась к двери. - Птах! - раздался ее яростный вопль. - Ну где же ты, остолоп вшивый, ох, насидишься ты у меня без увольнительных!.. - Нет нужды, славная Раина, - ответил низкий, хрипловатый женский голос. - Твой воин выполнил приказ в точности. - Госпожа Хюммель... - валькирия почтительно поклонилась. - Она самая. Перестань мести челкой пол и иди сюда. Чем ты обмывала рану? - Настоем бессмертника алого, госпожа ма... - Без чинов, Раина! Или мы с тобой вдвоем на стены Архады не лазили? - возмутилась волшебница. - Сейчас посмотрю.., молодец, грамотно. Теперь помоги мне.., подержи его. Где-то в области горла родилась теплая волна. Покатилась вниз, с каждой секундой становясь все горячее и горячее. - Ы-ы-ы!!! - не выдержав, заорал Фесс. Коричнево-черная корка на месте ран вспыхнула. Обломки костей, казалось, пустились в безумный пляс. Рваные мышцы судорожно задергались. Он перестал что бы то ни было видеть. Осталась только боль, сделавшаяся, казалось, больше, чем он сам. - Держи его, Раина, держи! - пробился резкий и злой голос Клары Хюммель. - Крепче, мать твою, воительница херова! Вскрываю... Таз подставь! Звонко забарабанили капли по бронзовому днищу. Последний звук, который он слышал. Дальше навалилось беспамятство. x x x Тлели остатки тяжелого занавеса. Император стоял, молча глядя на изуродованные трупы. Волшебников перебили всех до единого - впервые имперские мечи попробовали кровь адептов Радуги. Дворец замер, повсюду царила жуткая тишина, и даже сам хозяин Империи не дерзал кликнуть стражу. Его Вольные тоже были мертвы. Тяжелая потеря. Их мало, всего несколько десятков, и каждый - куда дороже, нежели чем "на вес золота". "Это война, - подумал он. Вдоль хребта полз вверх отвратительный слизняк животного страха. - Война с Радугой. Со всемогущими чародеями. Ими не напрасно пугают детей с колыбели. Сежес в одиночку справится с целой армией. Два Верховных мага уничтожат неисчислимые полчища, сотрут с лица земли целые города. Страшно подумать, на что способно объединившееся Семицветье..." "Тот, кто начинает во страхе, лучше бросься на собственный меч", - припомнились древние строки. Сколько крови... Взгляд Императора невольно упал на одного из мертвых магов. Меч Вольного рассек тому грудь; в глубине раны мерно и страшно пульсировало сердце. Он что, еще жив?! Как хорошо, что стены дворца в этой части увешаны оружием... Император сорвал богато инкрустированный золотом парадный трезубец и вогнал его в тело поверженного. Маг не шелохнулся - он был уже мертв, жить продолжало только его сердце. Три стальных острия вонзились глубоко в пол. Раздалось шипение, из раны полезла какая-то зеленая пена. Отступив на шаг, Император с невольным ужасом следил за трансформацией. Он слыхал о подобном - маги накладывали на самих себя жуткие чары, чтобы после насильственной смерти превратиться в кошмарных монстров и сполна отплатить обидчику. Содрогаясь от омерзения. Император спешил добить уже один раз умерших врагов. На последнем чародее сталь вновь завязла. Выдергивать застрявший в паркете трезубец Император уже не стал. Просто запер за собой двери. Вся схватка заняла совсем немного времени. Он шел по молчаливым коридорам, снимая часовых с постов. На лицах воинов читалось удивление - для чего повелителю все это понадобилось? Небывалое дело, как есть небывалое... Император старался не думать о том, сколько их доживет до завтрашнего дня. Пора было забывать о людях. Перед ним - не более чем бессловесные орудия, исполнители его воли. И ничего больше. Правда, если будет суждено, он погибнет вместе с ними. Живым в руки Радуги он не дастся. И умереть так просто ему нельзя тоже. О некромантах Семицветья ходили самые страшные слухи. И, как правило, все они были правдой. - Сотника! - отрывисто бросил Император, когда процессия - он и почти три десятка воинов - добралась до малого тронного зала. - Сотника охраны и командира Вольных ко мне! Кер-Тинор еще не оправился от раны. Вместо него телохранителей Императора возглавлял один из десятских, старший по неведомой никому лестнице подчинения Вольных. - Ким-Лаг! Всю охрану сюда. Гонца.., моего гонца! Дай ему пяток сопровождающих, быстро в трактир "Полосатый Кот". Вот грамота. Пусть передаст.., дядюшке Паа. И пусть дождется ответа. Еще приказ - запереть все ворота. Никого не выпускать! Кто попытается выехать - тех кончать. О том, что это может оказаться спешащий к умирающему лекарь, Император конечно же не подумал. - Всем легионам - тревога! Легатов - ко мне! Сюда, ко дворцу. А теперь - пошли! ...Сотня панцирников дворцовой тысячи, десятка четыре арбалетчиков. Пятьдесят Вольных - против всей Радуги! В Мельине медленно умирал день. Императору подали вооружение. Прочные, гномьей ковки, латы, глухой шлем, длинный полутораручный меч... - Нет. Что-нибудь полегче, парень. И.., без всяких там чар. Бахтерец с императорским василиском на груди, островерхий шлем с открытым лицом, топор на длинной рукояти... Нет, пожалуй, меч надо взять тоже. - Пошли, - сказал Император. Здесь, возле самого дворца, вечерним временем осмеливалась гулять только самая родовитая знать. Склоненные головы, церемонные реверансы дам... - За мной! - глухо командовал Император. - За мной, если верны мне! Он видел изумление и откровенный страх. И невысказанное проклятие судьбе, пославшей им эту встречу, будь она неладна... Император усмехнулся. Надвигалась ночь. Славная ночь. - К оружию! И за мной! - крикнул он, когда отряд поравнялся с первой из орденских миссий - миссией Голубого Лива. Он обернулся, чувствуя разверзающуюся там жуткую пропасть. Отборные воины, охрана его дворца, отнюдь не горели рвением идти вперед. Мечи дрожали в покрытых испариной ладонях. Лица - бледны, глаза полны постыдного страха. Они поняли, что за приказ им предстоит выполнить. И только Вольные остались бесстрастны. Как один человек, они уже обнажили оружие. Стрелки подняли арбалеты и луки. Император не стал ничего говорить своей пехоте. Просто подпрыгнул вверх, взмахнул мечом - цепь, удерживавшая уже зажженный фонарь, лопнула. Раскрутив его, точно пращник ременную петлю, Император отправил необычный снаряд прямо в окно домика. Туда, где за голубоватыми, цвета морской волны, занавесями, уютно мерцали магические огоньки. Зазвенело тонкое стекло. - Убивайте их всех! - взревел Император. - Смерть всем магам! Смерть! Никого не щадить! Топор свистнул. Доски брызнули щепой, точно кровью. Ярость удесятерила силы, сложный запор отлетел после первого же удара. - За мно-о-ойй! И тотчас же грянул клич Вольных: - За Императора! За Императора! Смерть! Смерть! Смерть! Ким-Лаг уже указывал саблей на соседний домик - миссию Угуса. Занеся топор, Император ворвался в наполненную ароматами полутьму. Треща, впереди разгоралось пламя из разбившегося фонаря. - Что тако... - из боковой комнаты вывернулась какая-то фигура в старомодном плаще и смешном колпаке. Проносясь мимо, Император ударил обухом. Мокрый всхлип, и фигура, обдирая сухой старческой рукой бесценный гобелен со стены, мешком валится на пол. Император не посмотрел, кого он убил. Над самым ухом свистнула стрела, арбалетчик разрядил свое оружие в возникший на винтовой лестнице силуэт - маг уже воздел руки, готовясь послать заклятье. - Смерть! Смерть! Смерть! - неслось следом. Грозный рев десятков глоток. Кажется, воины сообразили, что к чему. А ведь могли и стрелу в спину всадить, мельком подумал Император. Он оказался в комнате, куда забросил с улицы фонарь - молодая женщина в голубой мантии яростно хлестала по огню содранной скатертью. - Имп... - левая рука развернулась, воздух затрещал, пахнуло свежестью, точно перед грозой, и - топор вгрызся в основание высокой, лебединой шеи. - Пера... - донесся предсмертный шепот. "Как легко, оказывается, убивать вас, маги..." Дальше, дальше, дальше, пьянея от пролитой крови! - Здесь больше никого нет, мой повелитель, - вырос рядом с ним Вольный. Сабля окровавлена, но не так, чтобы очень сильно. - Было всего трое магов. Пятеро людей - слуги. Слуг мы убили тоже. - Идем.., дальше, - выдохнул Император. Стоит ли думать о пяти ничтожных, когда в эту ночь Империя схватывается грудь на грудь с Радугой? - Здесь все поджечь... - Будет исполнено, - воин поднес свечу к пышной парчовой обивке стены. Огонь радостно накинулся на новую пищу. На улице уже творилось нечто страшное. Двое Вольных деловито волокли чье-то растерзанное, полуобнаженное тело, длинные льняные волосы волочились в пыли. Миссия Угуса уже горела тоже; из окон рвались страшные крики. Возле порога лежали тела - молодой широкоплечий маг и воин-панцирник с прожженной на груди кирасой. Маги быстро взяли первую жизнь своих врагов. Ким-Лаг вел своих дальше. Воины-люди, с полубезумными лицами, толклись вокруг Императора, словно перепуганные дети возле потерявшего рассудок отца. Кое-кто последовал за Вольными - счеты с Радугой были, и немалые, - но большинство просто топталось на месте. Аристократы куда-то исчезли, только двое молодых франтов, уже успевших облачиться в доспехи, очень старались попасться на глаза Императору. Остальные, похоже, оказались умнее. - Дальше! Император смотрел на своих воинов. Привычка повиноваться удерживала их вместе, но еще чуть-чуть - и впитанный с молоком матери ужас перед всесильными магами заставит их в панике разбегаться кто куда, бросая оружие. - Не сомневаться! - бешено крикнул Император. - Я - ваш повелитель! Пришел час расплаты!.. Больше они не будут над нами!.. Его бессвязные крики неожиданно и мягко прервал бывалый десятник. Старый вояка внезапно оказался стоящим чуть ли не плечо к плечу с повелителем. - Сумлеваться не надо, ребята, - с проникновенной простодушностью сказал он. - Повелитель сказал - наше дело службу сполнять. А что драка - то наша доля воинская. Императорское дело - сказать, кого бить. А уж мы не подведем. Верно, ребята?.. Магиков? И магиков порешим. Дело наше простое... А ну, пошли!.. И они на самом деле пошли. С пустыми глазами, словно на учения, успевшие давным-давно надоесть опытным ветеранам... Бой вспыхнул у третьей миссии - оранжевого Гарама. На миг мелькнула мысль о старике Гахлане; мелькнула и исчезла, потому что маги Оранжевого Ордена успели опомниться и дали отпор. Сперва это был надрывный, истошный вой, вопль, полный муки и смертного ужаса, словно последнее предостережение всем безумцам, дерзнувшим посягнуть на священную жизнь магов, входящих в Радугу. Вольные хватались за кованые бока шлемов, словно пытаясь зажать уши; те из панцирников, более жадных до драки - или имевших свои причины ненавидеть Радугу, - падали, судорожно дергаясь, ползли прочь. Волна свирепой магии хлестнула из мирного, нарядного домика, опрокинула первую волну нападавших, погнала их прочь... Черный камень в перстне Императора потеплел, но только безумец использует чары против таких волшебников! - А-а-а! - надрывно взвыли за спиной. - Магики у меня сеструху сожгли! А-а-а!!! Кто-то из панцирников, замахнувшись мечом и истошно сопя, бросился прямо к дверям домика. Поколебавшись всею миг и подхватив тот же безумный вопль, ринулись следом и остальные. Перепрыгивая через попадавших, отползающих кто куда Вольных, они железной волной вышибли разом и окна, и двери. Одно из окон дохнуло оранжевым облаком, двое воинов упали - однако стекла тотчас зазвенели под арбалетными стрелами. С жалобным треском вылетела рама, маг в оранжевом плаще нелепым движением, точно пытаясь выпрыгнуть на улицу, перевалился через подоконник и замер. Голова и грудь были пробиты четырьмя арбалетными болтами. Безумие вскипало, словно варево в котле, поставленном на огонь. Котлом был город, огнем - мутная ярость, свобода убивать, наконец-то павший давний запрет. Император ворвался в миссию Оранжевых, когда там все уже было кончено. Одного мага убили стрелами, двух других - изрубили