когда пришла беда... - Когда пришли вы, - негромко вставила Агата. - Когда пришли мы, - неожиданно легко согласился волшебник. - Когда пришли мы и, умывшись кровью на Берегу Черепов, доказали свое право стоять на этой земле - вы не согласились принять новое в этом мире. Вы начали безнадежную войну и проиграли. Вместо того чтобы, правильно оценив силы, отступить. Спросишь, куда? - да хоть на тот же восток. Или за океан. Места много. Закрыт остается только юг. - Вы как чума, как Черное Поветрие, - пьянея от собственной смелости, проговорила Агата. - Вы идете, словно саранча, и там, где вы прошли, не остается ничего живого. Куда бежать от вас, если вы - гнев Богов? - Хорошо сказано, - серьезно кивнул волшебник. Казалось, этот пустой как будто бы разговор с бессильной пленницей отчего-то забавлял могущественного мага. - Только мы не бич Божий, Seamni. Мы просто хотели жить... - Мы тоже! - Посмотри на Вольных. Разве Империя пошла на них войной? Мы живем рядом уже много столетий. - Вольных горстка, а владения их можно пройти пешком за четыре дня! - О да, твои соплеменники владели всем тем, что ныне почитается сердцем Империи. Мельином, кстати, тоже. Но, не будь Берега Черепов, мы сумели бы прийти к пониманию. - Какое это имеет значение? - с внезапной усталостью проговорила девушка. - Мы спорим о прошлом.., вы властны в жизни моей и смерти.., к чему эти разговоры? - Но я же четко сказал тебе, что мне от тебя нужно, - удивился маг. - Я полагал, ты обдумываешь... - Мне нечего обдумывать, - Агата гордо вскинула подбородок. - Я не стану помогать убийцам моей расы. Можешь вышвырнуть меня под Ливень! Волшебник досадливо потер щеку. - Глупо. Глупо, моя дорогая. Мне нет смысла тебе грозить - согласиться ты смогла лишь добровольно, я мог лишь уговорить тебя... Что ж, нет - так нет. Твоя воля. Тебя отведут в камеру. Не бойся, Сильвия тебя не тронет. У нее свои любимые идеи.., например, пророчества Илэйны. - Я не знаю, кто это такая, - покачала головой девушка. - Разумеется. Она родилась лет триста тому назад, когда большая война полыхала вовсю. Илэйна - или, точнее, Illainee, - вновь правильно и чисто произнес он имя пророчицы, - предсказала ваш разгром при Гунберге и конец наступления Дану, после которого началась долгая агония. Именно тогда она и вошла в полную силу. Гвеон Смелый, отец Седрика Алого, сделал ее своей придворной предсказательницей. Она ни разу не ошиблась - в частностях, - маг усмехнулся. - Мы долго не могли справиться с рассеявшимся по лесам воинством Гвеона, во многом благодаря Илэйне. Само ее существование держалось в строгом секрете даже от рядовых Дану. Неудивительно, что ты о ней ничего не знала. - А что с ней случилось потом? - не удержалась Агата. - Потом... После гунбергского разгрома Гвеон, как ты знаешь, - он нехорошо усмехнулся, - решил было покончить счеты с жизнью. Остановила его Илэйна. По крайней мере, насколько эта история известна мне. Предводитель Дану излечился от почти неодолимой тяги к суициду и еще много лет - надо сказать, небезуспешно - сражался против Империи. Но ничто не дается даром. Его удачи, его неуловимость были оплачены безумием прорицательницы. Илэйна пожертвовала собственным разумом. Силы огня и разрушения вошли в нее.., и тут-то она и начала свои знаменитые "Книги Ужаса". Хлопаешь глазами? Ничего не знала? Да-а, хорошо же вас воспитывали... А ведь ты из приличной семьи, Seamni, из древнего и уважаемого рода... Ну, ладно, послушай еще презренного хуманса, он расскажет тебе то, о чем умолчала даже твоя родная мать. Так вот, "Книги Ужаса" - собрание самых страшных видений и пророчеств за всю историю. Илэйна заглянула в бездны за гранью самой смерти и судьбы. За край мира, за край бытия. Она разглядела таящуюся в пламени тень. И постаралась, как сумела, описать ее приход. Да, да, не раз и не два пророки и предсказатели толковали о явлении Врага, Истребителя, Пожирателя. У меня неплохая коллекция раритетов на эту тему. В одно из самых известных пророчеств Илэйны оказался вплетен и ваш Деревянный Меч. Сильвия наверняка выложила тебе это пророчество, о Каменном и Деревянном Братьях, что погубят мир. Илэйнины пророчества и теперь занимают немало места в горячих головах молодых адептов, - чародей засмеялся каркающим неприятным смехом. - Например, таких, как Сильвия. Она и ей подобные вбили себе в голову, что из этого бреда можно извлечь хоть что-нибудь... - А что, книги.., книги Илэйны?.. - Они у нас, - сказал маг. - Вместе со всей Библиотекой Ужаса. Мы вытащили их из огня.., все, кроме последней. Кроме "Книги Явления". Пророчество о Каменном и Деревянном Братьях - в самом конце книги предпоследней. Основное - как раз в недостающей. Хотя... - он покачал головой, - Илэйнины пророчества не для серьезных чародеев. Это для молодняка хорошо. Стрр-р-рашные тайны! Зловещие предзнаменования! Невероятные заклятья!.. Романтично. Захватывает. Для тех, кто сам трудиться не любит - сущая находка... Ладно, Дану, раз ты не захотела ни свободы, ни богатства - разговор наш закончен. Приятно, знаешь ли, иногда поговорить с тебе подобными. Даже если никакого толку не вышло. Посидишь в темнице, потом кончится Ливень - и ступай на все четыре стороны. Мне, повторяю, ни жизнь твоя, ни смерть ни к чему. - Маг махнул рукой и отвернулся. - Нет, все-таки я не понимаю. Ваше дело проиграно. Окончательно и бесповоротно, еще под Гунбергом. Я понял бы тебя, предлагай я предательство: выдать там убежище сородичей или что-то в этом роде... Но война давно окончена, Дану. Ты никого не предашь. Только не надо громких речей о тенях предков! - он предостерегающе поднял руку. - Мертвым все равно. Они мертвы. А ты жива. Пока еще. И, согласившись на мое предложение, сможешь добраться до своих, если захочешь. Сомневаешься?.. А-а, понял, ты решила, что я таким образом дотянусь до твоей родни? Ошибаешься, Seamni, ошибаешься, потому что все это я знаю и так. Радуга достигла такой мощи, что уже не слишком-то нуждается в прознатчиках. Теперь мне точно известно, где скрываются Дану. Известно, потому что в наших руках - Деревянный Меч. Я подозревал, что твои соплеменники нашли убежище в Бросовых землях - больше просто негде, - а теперь знаю точно. Ну, подумай еще раз, Дану... - Нет! - почти выкрикнула Агата. И заплакала. Волшебник разочарованно вздохнул. - В темницу, - он вяло махнул рукой. - В темницу ее, глупую... Глава 13 Никогда еще Фесс не оказывался так близко к Ливню. Тучи закрыли все небо, клубящиеся потоки неслись низко, над самой головой. Кожу начинало жечь. Ливень готов был вот-вот разразиться. И нигде - ни укрытия, ни прибежища; ни каменной крыши, ни пещеры. Только и оставалось, что нахлестывать коня, хотя животное и так мчалось, обезумев от ужаса. Ливня боялись не только люди. Воину Серой Лиги очень везло. От погони он оторвался в сплетенье хвалинских улочек; правда, первоначальный план - скрыться в городских лабиринтах - рухнул, он и не мог исполниться. Хвалин замер в ожидании беды, все двери на замках, все окна на запорах, каждая щель забита, заколочена и законопачена, так что и комар носа не просунет. Оставалось надеяться, что, загоняя коня, Фесс выберется из-под ливневой полосы - от города на юг тянулся широкий и удобный Тракт. В отличие от Острагского, здесь были каменные убежища. Но сейчас они наверняка полны... Монахи Обители Спасения будут, невзирая на Ливень, двигаться от укрывища к укрывищу, волоча исполинские облицованные камнем "дома" на колесах, выручая застигнутых бедой. Плата их высока - спасенный обязан был три года отработать в Обители - но разве это дорого в сравнении с жизнью! Однако, как назло, все убежища куда-то подевались. Позади оставались миля за милей, кончились предместья, потянулся лес, стих, как всегда это бывает перед самым Ливнем, ветер; тоскливо заныло сердце, подкатило неизбывное "неужели конец?., не хочу-у!". Скоро, скоро, совсем уже скоро... Пуста дорога; и живые и неживые - все попрятались. Вот-вот струи Ливня проверят, хорош ли твой дом. Фесс вскинул голову - и обомлел. Впереди, над деревьями, он увидел край Ливня!.. Лицо жгло все сильнее и сильнее. В воздухе разливалось злое волшебство Ливня, неудачливый аколит магической Академии чувствовал это. Спасение близко, если только... Он бросил заклятье. Никогда воин Серой Лиги не станет творить чары без крайней на то нужды, Радуга не должна знать о твоих способностях, но сейчас, похоже, такой край как раз и наставал. Загнанный конь готов был вот-вот рухнуть. А до спасительного края - ну, быть может, пара миль, не больше. В этом году Ливень шел севернее обычного. Впрочем, бывало, что уходил и к югу. Конь бешено заржал - точнее, не заржал, а почти что закричал от боли. Новые силы рвали мышцы и сухожилия, после такой гонки животное обречено, но иного выхода у Фесса не было. Или он убьет коня - или погибнет сам. Юноша знавал монахов, таких, что без колебаний бы выбрали жизнь коня, пожертвовав своей. Фесс к таким, увы, не принадлежал. Что делать, смертный несовершенен. Даже если он в дальнем родстве с Архимагом Долины. Ядовитый воздух, казалось, вот-вот выжжет глаза. По морде коня текла кровь, капли срывал встречный ветер, алым веером кропя дорогу. Край ливневых туч приближался. ...После того как пал конь, Фессу хватило сил, чувствуя, как разрывается сердце, пробежать с полмили, прежде чем небо над головой внезапно просветлело, и в лицо ему глянуло неяркое солнце поздней осени. Шатаясь, Фесс пробежал еще сотни две шагов и свалился. Все. Сил больше нет. Приходите и берите меня, волшебники, я не смогу сопротивляться... Однако никто, конечно же, не пришел. Фесс видел, как со зловещим шелестом рухнула на мир стена Смертного Ливня, видел, как корчились деревья, как на его глазах погиб какой-то глупый заяц - забежал, наверное, слишком далеко от родных мест, его здешние сородичи давно уже попрятались. Но сам воин был жив. Пусть он лишился и коня, и оружия - все это не беда. Теперь - в Мельин, как можно скорее в Мельин, пока не случилось непоправимого!.. Позади злобно шелестел Ливень. Пошатываясь, Фесс некоторое время смотрел на опутавшие лес бесчисленные, протянувшиеся из облаков зеленые нити. Откуда это зло? И отчего никто, та же хваленая Радуга, не противостоит ему? Не может, не умеет? Куда там! Скорее просто не хочет. Он двинулся по вымершей, пустой дороге. Безоружному, без лошади и денег, ему предстояло одолеть полтысячи миль. Проклятый Ливень. Проклятая Радуга, из-за которой ему даже не воспользоваться магией - пусть даже той ограниченной, что была ему доступна. Но, как бы то ни было, он должен дойти. Патриарх Хеон узнает обо всем. И об этом должен узнать Император. Теперь уже Фесс не сомневался, что сам Патриарх получил задание от Императора. Да, это настоящий властелин. Такому приятно служить. Он сумел - неведомо как, но сумел! - проникнуть даже в замыслы всесильной Радуги. Сумел разгадать их и сумел ответить на удар ударом. Теперь только бы успеть предупредить его... За спиной все еще слышалось шуршание падающих с неба струй. Если разобраться, Смертный Ливень не был таким уж страшным бедствием - после него не оставалась полоса выжженной дотла пустыни. Зачем-то он был нужен этому миру, миру, который Фесс уже привык считать своим домом. Царило безветрие. Настигая одиноко шагающего путника, из-за спины полз распространявшийся вокруг Ливня кислый омерзительный запах. Наверное, так могла бы пахнуть сама Смерть, вдруг подумал юноша. Не оголенный костяк в черном плаще, какой любили изображать Старуху в старинных трактатах по демонологии, а то неведомое, неповторимое и ужасающее своим величием, что приходит к каждому из нас в конце его пути. Гроза вонзает извивы клинков В немую покорную твердь, В конце дороги из снов и стихов - Табличка с надписью "Смерть"... Отчего-то вспомнились давние, детские еще стихи, писанные в безмятежном покое Долины, в родном доме, рядом с тетушкой Аглаей, такой ласковой, такой доброй. Почему он ушел? Она ведь осталась одна-одинешенька. Клара Хюммель не в счет. "Стой, Фесс, что с тобой?!" С внезапной яростью он что было сил стукнул себя по лбу - до искр из глаз. "Как ты можешь думать о тетушках и Долине сейчас, ты, воин Серой Лиги, один из лучших в своем ремесле? Как ты мог предаться подобным мыслям, не задумавшись над главным - не слишком ли много счастливых совпадений для одного побега, да не откуда-нибудь, а из твердыни самой Радуги, могущественного и кровожадного Арка ? Ты услыхал разговор двух магов, Илмета и Командора, - разговор, за содержание которого Патриарх должен выложить половину принадлежащих Лиге сокровищ. А тебе эти сведения достаются чуть ли не случайно. Подслушанный на лестнице разговор! И потом, ты беспрепятственно выбираешься наружу. Двое мальчишек на страже.., несерьезно. Да и манхалия... Тебе не приходило в голову, что тебя провели, словно мальчишку? Ты не думал, что тебя выпустили сознательно, как раз и рассчитывая на то, что ты со всех ног кинешься к Патриарху? Тебе подсунули нечто.., признаться, нечто донельзя горячее.., и теперь им остается только проследить, что ты станешь делать. Нет сомнения, Фесс, все твои приметы, твой эфирный след, отпечаток твоей ауры, тень твоего сознания - все уже в архиве Арка, и, значит, всей Радуги. Ты не задумывался об этом? Нет? Очень зря, воин Серой Лиги. Семицветъе не умеет шутить. И свои башни они охраняют как следует. Тебя выпустили. Накачали отравленной ложью и выпустили. Так забрасывают чумную заразу в осажденный замок, когда проваливаются все мыслимые способы взять его". Фесс остановился. Обхватил руками голову и взвыл, точно волк, от нестерпимого стыда. Наверное, обычный воин Лиги, гордый собственной проницательностью, этим бы и удовольствовался, но Фесс был, как-никак, прирожденным магом. Если Радуга составляет заговор, каждая деталь в нем ложится точно на свое место и случайностей не допускается. И уже тем более не допускается гибель своих - разумеется, Командоров, а не послушников. Но Командор Арбель был мертв по-настоящему. Это меняло все дело - если кто-то и решил составить подобный заговор, откуда он мог знать, что Фесс станет действовать именно так, а не иначе, откуда он мог знать, что тот сумеет уложить опытнейшего боевого мага (Арбель не играл в поддавки и умирать никак не собирался); откуда он мог знать, что Фесс окажется именно на этой лестнице именно в это время?.. Хотя на последний аргумент нашлось бы и возражение - расставить подобные пары подсадных уток по всем возможным путям отхода не стоило больших усилий. И потом - неужто в башне все были так уж уверены, что он выберется из-под Ливня? Жеребец вынес его, однако с тем же успехом мог и не вынести. И что тогда? Весь блистательный замысел псу под хвост?! Нет, Радуга далеко не так проста. И уж, конечно, Фессу не позволили бы убить Командора. А в том, что он мертв, бывший ученик Академии не сомневался. Обычный воин еще мог бы, а Фесс - нет. Его удар не просто смял и разорвал слабую человеческую плоть, он обратил в ничто неосторожно открытые астральные составляющие, а этого не переживет ни один маг. Простой Смертный - может ничего и не заметить, но для чародея это означает лишь немедленную (правда, безболезненную) смерть. Итак, или кто-то на самом верху Радуги решил сыграть настолько крупную ставку, что отказался от всех веками освященных традиций Семицветья, или... Или Фессу и впрямь очень повезло. А может, кто-то очень быстро разобрался, что к чему и удачно сымпровизировал? Голову можно ломать бесконечно, мрачно подумал Фесс. И так повернешь - вроде бы верно, и эдак - тоже. Ясно одно - Нечто и впрямь попало в башню Арка. Он не сомневался. Если, конечно, и это тоже не есть хитроумная ловушка. Какой из него в конце концов боевой маг? Разве он сумеет грамотно и полностью отсечь толково наведенную помеху? Не льсти себе, не сумеешь. Ну разве только наводить ее станет какой-нибудь недоучка. Дорога плавно огибала лесистый холм. Облетевшие дубы и буки вскарабкались по пологому склону и замерли, точно окаменевшие от горя люди с беспомощно вскинутыми руками. Серое небо, за спиной - Ливень... Тишь и безлюдье. Самое время для Нечисти. Фесс заставил себя остановиться. До холма оставались какие-то две сотни шагов. У самого поворота воин Серой Лиги заметил каменный дольмен, весь поросший седым мхом-ползуном. Осенний день короток, тем более во время Ливня - не стоило пренебрегать удобным ночлегом. В дольменах удобно обороняться - вход только один, и притом достаточно узкий. И недаром ведь сооружен он тут, этот каменный шатер. Холм уж больно подозрительный. Нечисть, в противовес всему, что о ней говорят сказки, как раз не очень любит затхлые болотистые овраги, буреломы и тому подобные места, где ей как будто бы полагается обитать. Причина проста - там нечего жрать. И вот, особенно - перед и во время Ливня, Нечисть выходит на охоту. Во время него она, конечно же, держится подальше от гибельной завесы, однако давно уж замечено, что переносит Нечисть эту беду куда легче людей. Нет, конечно же, и вислюги, и кро-волюбки, и убраки, и оборотни, и суккубы - все они погибнут, оказавшись под Ливнем, но, если человек погибал в считанные минуты, Нечисть могла держаться часами. Почему, отчего - не знала и сама всесильная Радуга. Да, холм определенно дурной. Фесс вспомнил - с этим бегством едва память не отшибло напрочь! - Холм Сильванов. Когда-то здесь было их капище. Да-ну, первые хозяева этих земель, придя сюда откуда-то с востока, истребили идолов, раздробили в пыль жертвенные камни, но аура недоброй магии так и осталась витать над красивой, высоко вознесшей кроны рощей. Конечно, истинному чародею она вреда причинить не могла - что ему неумирающая память тупых древних божков, только и умевших, что требовать жертвы! Но вот неосторожному селянину заходить сюда ночью, особенно в полнолуние, без нужды никак не следовало. Как не следовало появляться здесь и в дни солнцеворотов. Ходили слухи, что сильваны и иные родственные им существа, что ни год, собираются тут на свои бдения, и горе тому, кто попадется им на глаза! Разумеется, Семицветье не раз и не два выпускало эдикты, разоблачая "нелепые слухи и возмутительные домыслы о рекомом Холме Сильванов". Разумеется, маги Флавиза и Гарама не раз собирали здесь народ как раз в те самые зачарованные дни; и, разумеется, от всего этого народ верил в "нехорошесть" холма еще сильнее. Дольмен здесь соорудили очень давно и чуть ли не сами эльфы - их считали особенными доками в делах Нечисти и потому проклятую Епископатом постройку не только не снесли, но, напротив, вроде б как даже содержали в порядке, тщательно, само собой, скрывая это и от магов и от священников. На всякий случай Фесс сделал небольшой круг по лесу. Выломал себе изрядный дрын в качестве оружия и решил, что остальное зависит лишь от его рук. Внутри тесного дольмена оказалось неожиданно сухо и уютно. Ни сырости, ни мокриц, ни пауков, ни даже непременных вдоль обочин большой дороги фекальных куч. Стены покрыты ползуном. На земляном полу - охапки соломы. И что удивительно - тоже сухой и чистой. У входа - старые пепел и угли. По недолгому размышлению Фесс решил огня не разжигать. Плох родившийся в Долине, что не сумеет согреть себя без костра долгой осенней ночью. Подкоротил слишком длинный сук, чтобы не цеплять за стены, размахиваясь, и устроился поудобнее, перекрыв вход в дольмен несложным охранным заклинанием. Не слишком осторожно, но, если он надеется быстро достичь Мельина, сегодняшнюю ночь следовало отдохнуть. Кто отважится шарить по дороге в такой близости от Ливня? Из людей - никто. А Нечисти Фесс не боялся. Он знал, что она опасна, но при этом не боялся. Этому сызмальства учат каждого, родившегося в Долине магов, Визардс Вэлли на одном из сказочных языков сказочно далекой вселенной... Он сидел, слившись со сгустившейся в дольмене тьмой. Тьма, как и Свет, не бывает ни плоха, ни хороша сама по себе. Она просто есть. Фесс знавал немало совершенно отвратных созданий, собиравших настоящие кровавые жатвы в самый разгар сияющего летнего дня. Мало-помалу свет угас. Серые осенние сумерки затопили все вокруг, на темном фоне восточного неба слились с мраком ветви деревьев. Заклятье жадно пило силу темноты, наливаясь мощью. Хвала Равнодушным Богам, кое-что Фесс все-таки помнил. Он расшнуровал обувь. Лег, расслабился. Он должен поспать. Сознание бодрствующего в ночи особенно беззащитно перед заклятьями Поиска. Кто знает, может, весть из оставшейся под Ливнем башни Арка способно достичь Мельина? Бесчисленны тайны Радуги, и не родился еще мудрец, что сумел бы объять их все, без остатка. Главное - цель, подумал вдруг Фесс. Цель, а все остальное - неважно. Он насмерть схватился с Радугой, и теперь уже не будет покоя ни ему, ни Семицветью, пока один из них не признает своего поражения, как бы не казались несоразмерны силы. Когда мрак в дольмене стал совсем непроглядным, Фесс заставил себя уснуть. Кто бы ни явился к нему в гости этой ночью, он обязан выспаться. Завтра нужно одолеть самое меньшее миль пятьдесят - непонятно только, как это сделать и откуда возьмутся лошади, коих он вознамерился загнать до смерти. Проснулся он резко, толчком, усилием воли гоня прочь дремоту. Кто-то большой, темный, живой, стоял перед узкой щелью входа в каменное укрытие и тяжело дышал. Даже до предела напрягшись, Фесс смог различить лишь смутный силуэт громадной фигуры; над головой поднимались два изогнутых рога. В лицо юноше потянуло ледяным ветром. Вокруг растекалось гнилостное зловоние, тоже все какое-то ледяное и липкое. Фигура чуть двинулась, и Фесс различил положенный на плечо великана здоровенный меч-двуручник. Существо пришло сюда за ним. Фесс не шелохнулся. Поздно было гадать, почему он не почувствовал приближение этого создания раньше, почему заклятье подняло тревогу лишь в самый последний момент, когда врагу оставалось сделать один-единственный последний шаг; надо было драться, спасая собственную жизнь, потому что иначе... - Просыпайся, - грубовато, но без злобы рыкнуло существо. - Хотя ты и так не спишь. Давай-давай, шевелись. Я не хочу стоять тут до утра. И не трясись так, я не стану входить внутрь, хотя мог бы - смотри, червь! Вперед потянулась сотканная из мрака ручища. Пальцы - бесплотные пятна тьмы - коснулись Фессовой незримой паутины, закрывавшей щель, небрежно сметя прочь ничтожную преграду. Заклятье погасло вмиг, не подав и намека на тревогу. - Я мог бы войти и взять тебя сонного, но предпочитаю беседу, - прорычала ночь. - Вставай, Смертный, вставай, и мы станем говорить! - О чем? - как можно более невозмутимо спросил Фесс, не меняя позы. Как такие существа могут спокойно расхаживать по владениям Радуги?! Как надменные маги терпят их присутствие?! Фесс очень старался не выдать обуявшей его паники. Тварь из Тьмы явно стремилась его не испугать - жуткая, мертвящая сила пряталась глубоко под плащом, там же, где и истребительная, всесжигающая ненависть ко всему живому - Фесс чувствовал их, как чувствовал то, что этим разрушительным началам пока что не дается воли. Быть может, от его ответов зависит, обретут ли они вообще когда-либо свободу. - О чем ты хочешь спросить меня, незнакомец? - было очень трудно не пустить в голос постыдную дрожь. - И, кроме того, на дороге не принято говорить, когда один сидит, а другой стоит, точно слуга. Здесь нет ни слуг, ни господ, только путники. Разожжем огонь и поговорим, как принято среди оказавшихся вместе ночью на Тракте. - Ты молодец, - одобрительно рыкнул пришелец. - Другим бы давно уже понадобилась свежая смена подштанников, да и, пожалуй, не одна. Благодарю за приглашение, но костра мы разводить не будем. У меня есть одна маленькая слабость, я, изволишь ли видеть, ненавижу огонь. Нет, пусть все остается, как есть. Вдобавок ты не знаешь моего имени - и не узнаешь, прошу заметить! - я же знаю твое. И дарованное тебе Патриархом Хеоном, и принятое тобой сейчас, и даже то, каким тебя нарекла мать. - Тогда прошу тебя, переходи к делу, - Фесс сам поражался своему спокойствию. Может, все-таки чувствовал, что явившееся к нему существо отнюдь не намерено его сожрать? На гончую Радуги оно тоже никак не походило... - Да, да, я знаю, у тебя завтра дальний путь, - существо кивнуло, слегка наклонив рогатую голову. Фесс никак не мог понять, рога ли это на шлеме, или его ночной собеседник наделен был ими, так сказать, от природы. Если от природы, то Церковь смогла бы немало сказать по этому поводу, и едва ли ее слова показались бы Фессу приятными. За сношения с Дьяволом полагался костер без всяких снисхождении. - Я знаю, у тебя завтра дальний путь, - повторил ночной гость. - И потому буду краток. Фесс, в моих интересах, чтобы ты благополучно добрался до места. Поэтому я помогу тебе. Но с одним условием. - Уж не потребуешь ли ты взамен мою душу? - хотелось пошутить легко и небрежно, а вместо этого получилась чуть ли не отчаянная предсмертная мольба. - Душу? Знаешь ли, я б не отказался, - совершенно серьезно ответил собеседник. - Но не бойся, до этого еще далеко. Пока что я предлагаю тебе честную сделку. Я дам тебе коня - взаймы, разумеется, - а ты пообещаешь мне кое-что. - Как в сказках? Отдай мне то, что у тебя есть, но о чем ты сам не знаешь? - криво ухмыльнулся Фесс. Слова о том, что от его души бы не отказались, накрепко засели в голове. - Как в сказках? Это когда жуткое чудище помогает герою, но при этом требует себе неродившегося его ребенка? Тоже лакомый кусочек, но должен тебя разочаровать. Ты всегда был на редкость осмотрителен и ни разу не потерял головы. Ни одна из деливших с тобой ложе подружек не может похвастаться твоим младенцем, хотя, видит всемогущая Ночь, многие втайне об этом мечтают. Сказать тебе, кто? - Кто ты? - с трудом выговорил Фесс. - Я не верю в поповские байки, я... - А разве я сказал тебе, что имею хоть какое-то отношение к Светоносному? - удивился пришелец. - Нет, Фесс, об этом мы говорить не будем. Я прошу у тебя совсем-совсем небольшого одолжения. Передай Императору вот это. Темный сверток мягко упал возле каменного порожка. - Ты же понимаешь, что я не могу этого сделать, - прохрипел Фесс. - Почему? Боишься, что я посылаю твоему господину нечто вроде ядовитой змеи или что-то в этом роде? Гм.., да, подобная верность похвальна и нуждается в награде. Что ж, разверни пакет. Посмотри, что там. - Магия может убивать, будучи заключенной в любую форму, - возразил Фесс. - Тоже верно, - задумался гость. - Проклятье! Этого я не учел. Что поделаешь, спешка, впервые за многие годы так все удачно совпало... - Он резко оборвал себя, но Фесс готов был прозакладывать что угодно - его ночной собеседник имел в виду отнюдь не его, Фесса, появление на ночной дороге. - Как же мне убедить тебя? Ты уже понял, что я более сильный маг, поэтому нет смысла предлагать тебе самому разобраться с моим подарком Императору.., ты все равно не поверишь, и будешь совершенно прав, кстати.., гм! Но, может, тебя успокоит рассуждение, что, желай я убить Императора... - Императора, - раздельно сказал Фесс, - днем и ночью стерегут лучшие маги Радуги. Не знаю, насколько ты силен, но вполне может случиться, что с ними тебе не совладать. - Да. Мне с ними не совладать, - согласился пришелец. - Я, кроме того, не могу изменить свою телесную форму, не могу стать ни призраком, ни духом, ни кем-либо еще. Хорош бы я был, явившись в славный Мельин! - Он негромко рассмеялся. - Ладно, Фесс. Словами мне тебя не убедить. Слишком уж подозрительно все должно тебе казаться.., да и я, признаюсь, не из служителей Спасителя. Хорошо. Коня возьми. До Мельина - он твой, а потом просто отпустишь его на все четыре стороны. А мой подарок Императору - возьми. Не говорю тебе - отдай ему его немедленно в руки. Я думаю, у Серой Лиги есть на службе волшебники... - Нет, - покачал головой Фесс. - Когда-то Лига искала внутри Радуги недовольных, старалась перетянуть их на свою сторону... Кое-кого даже перетянула. - А потом они изменили при первом намеке на прощение, - подхватил собеседник. Он все время оставался до неестественности неподвижным. Мановение руки, коим он стер возведенные Фессом заклятья, так и осталось его единственным движением. Даже сверток упал на землю словно бы сам по себе. - Да, а потом они все до одного вернулись обратно, как только их поманили пряничком, - кивнул Фесс. - После этого Патриархи Лиги закаялись иметь дело даже с изгоями Радуги. - Хорошо, решение принято. Мне уже пора. Возьми то, что я оставил.., и поступи с ним по собственному разумению. Но, предупреждаю, истинную силу свою эта вещь обретет только на руке Императора - хотя и тебе послужит верно, А Император.., он найдет ей применение. Время приближается. Барьеры падают... Голос внезапно оборвался. Резко взвыл холодный, полный зловония ветер, что-то захрипело, послышался замогильный стон, и собеседник Фесса исчез, словно растворившись в воздухе. А где-то совсем неподалеку раздалось конское ржанье. На пороге дольмена лежал темный сверток. Поколебавшись, Фесс осторожно откинул мягкую тряпицу - и едва не отпрянул от неожиданности. Внутри свертка оказалась латная перчатка. Совершенно, абсолютно белая, она вся как будто светилась в окружающем глубоком мраке. Удивительно легкая, не из стали, а словно бы из кости.., все детали идеально пригнаны друг к другу, сочленения гнулись как угодно, и при этом нигде ни малейшей щелочки. Превосходная работа. Такое могли сделать только придворные оружейники эльфов... Фесс колебался лишь самую малость. В любом случае, оставлять здесь эту вещь было бы безумием. Она содержала в себе Силу, он чувствовал это; как чувствовал и то, что Радуге эта штуковина никак не пришлась бы по вкусу. Он спрятал странную посылку. Собравшись с духом, решился засветить небольшой огонек и высунуться наружу из дольмена. На земле, там, где стоял ночной гость, остался выжженный дочерна, остро пахнущий каким-то кислым ядом круг. И отпечатки пары массивных копыт в самой середине. x x x Когда ЭТО случилось, я как раз оканчивал страницу. Ненавижу, когда мне мешают именно в этот момент. Чистый лист, еще совсем недавно девственный, словно разум только что родившегося младенца, ныне обращен в хранилище мудрости. И, откладывая его, любуясь им, держа в вытянутой руке, представляешь - вот и еще один малый лист великого Древа.., вот и еще малая толика великой работы... И как-то перестаешь замечать убогость кельи, затхлость воздуха, нечистоту пола. С чувством хорошо исполненного долга рассматриваешь ты исписанный лист и гордо прибавляешь его, тщательно выравнивая края, к кипе уже исписанных, но пока не переплетенных, давая себе краткий перерыв, до того как потянуться за листом свежим. Келью враз заполнило холодом; его сменил испепеляющий зной. Ледяное дыхание из-за края ночи, смертельный жар раскаленных пустынь Междумирья; я лишь краем глаза успел заметить огнистую тень, мелькнувшую во мраке прохода - пламенные контуры было видно сквозь дверь. Тень проплыла мимо моей кельи - и скрылась прямо в стене. Осталось лишь нестерпимое зловоние гниющей плоти. Отыскать источник оказалось до удивления просто. Несмотря на Ливень, обычные заклятия сработали. Показался край ночного леса, полузаросший лесом холм; мшистый дольмен у подножия, на обочине широкого Тракта. Я помнил эти дольмены, я помнил и тех, кто возводил их, и тех, кто разрушал. В дольмене был человек - очень напуганный, судя по всему; его аура трепетала багряно-желтым, словно осенний лист под готовым вот-вот сорвать его ветром. А вот перед дольменом, мирно ведя светскую беседу, стояло существо, при одном виде которого у меня едва не подкосились ноги. О них лишь вскользь говорилось в самых старых и мрачных легендах Долины. Много тысячелетий назад в иных мирах, в иных пространствах они были побеждены. И вот вернулись опять. Все, что я мог различить - это снежно-белую, девственно чистую ауру явившегося из-за Грани создания. Больше - ничего. Однако в чем-то он неуловимо был схож с Хозяином Ливня. Я чувствовал их какое-то глубинное, древнее сродство; они слегка походили друг на друга и внешне, но это, разумеется, могло быть просто маскарадом. У меня внутри все словно перевернулось. Не помня себя, метнулся к столу, схватил перо. Скорее, скорее, пока самое острое не изгладилось из памяти! Запечатлеть, закрепить на тонкой коже рядами значков и символов; они не похожи на обычные буквы и ничего не скажут простому смертному; они обозначают не слова, но то неощутимое, доступное и открытое лишь истинному магу. Я забыл даже об огненной тени за дверью кельи. Об этих существах я - даже я! - не знал почти ничего. Ничего, кроме сказанного парой строчек выше. Никто не ведал, почему и из-за чего началась вражда, кто нападал, кто оборонялся и что, собственно говоря, не поделили две могучие силы, столкнувшиеся на одной из троп Междумирья... Я просто знал, что случилась беда. x x x - Ну, кажись, пришли. - Сидри, кряхтя, сбросил груз с плеч. - Торная дорога кончилась, теперь пойдем по древним ходам ноги да руки ломать. Несмотря на предупреждение Сидри, оставив погруженных в магический сон лошадей, трое путников еще некоторое время шли достаточно ровным и широким тоннелем. Время от времени, правда, приходилось протискиваться шкуродерами, как называл гном узкие, едва боком пролезешь, щели. В остальном же дорога оказалась нетрудной. Не встретилось им и никого из подземной живности. - Откуда она здесь-то, - ворчливо заметил гном в ответ на вопрос Тави. - Жрать им здесь нечего, разве что друг друга. - А ты ведь говорил - в болотах это только присказка, - припомнил Кан-Торог. - Ну да, говорил, говорил, конечно. Только мне ведь вас для решающего боя сохранить нужно, а не чтобы вы тут геройствовали возле каждого логова или там гнезда, - с некоторым цинизмом ответил Сидри. - Воля Каменного Престола ясна. Куда идти дальше - я знаю. Так ты что ж, недоволен, что я мало тебе чудищ по дороге обеспечил? Вольный только пожал плечами, обрывая разговор. Все еще бубня что-то себе под нос, Сидри принялся обследовать закоулки небольшого многоугольного зала, куда привела их дорога. Тьма неохотно отступала перед неяркими факелами, таилась за выступами, и казалось, что там, в укрытиях, ожидает сигнала к атаке целое воинство. Тави нервно провела ладонью по мокрому лбу. Что с ней? Отчего так тревожно? Отчего, стыдно сказать, она так трусит? Да, впереди, в глубине копей, их ждет встреча с тем, кто заставил гордых гномов обратиться за помощью к надменной расе Вольных, почитаемых среди прочих нечеловеческих рас предателями - за то, что сумели как-то договориться и сжиться с ненавистной Империей. Но эту опасность она ждала. Гном не знал, что там - чудовище, обитель злой магии или нечто еще хуже; однако Каменный Престол, наверное, будь опасность совершенно неодолимой, попытался бы нанять не двух Вольных, а целую их сотню. Обитатели гор постоянно жалуются на бедность, хотя достоверно известно, что сокровищница Царь-Горы была-таки вынесена из-под самого носа штурмующих подземные бастионы хумансов. Скряги-гномы отличались невероятной скупостью. Сами живя в бедности, они не трогали царских сундуков с казной. Тави понимала, отчего они давали умирать собственным детям, но не обращались за помощью к Радуге, когда в Новых Копях свирепствовали эпидемии. Магам только скажи "золото!" - и уже со следа их не собьешь. Радуга тоже копила золото, словно старый глупый дракон. Зачем - никто не знал. Ходили, правда, туманные слухи, что многие из вызываемых чародеями демонов очень падки до желтого металла, но мало кто им верил - всем известно, в преисподнях кипят целые реки расплавленного золота, подходи да черпай, если, конечно, жизнь не дорога. Да, маги оказали бы помощь замиренным гномам, пришли бы на подмогу со своими, ничего не скажешь, могучими эликсирами и снадобьями. Но какова бы оказалась цена?.. "Нет, едва ли в конце пути их ждет нечто неодолимое. Каменный Престол не бросает деньги на ветер. Если с заданием могут справиться только сто Вольных, столько он и наймет. Ни больше, ни меньше. А раз наняли двоих - значит, дело им под силу. И нечего беспокоиться". Тави сама не заметила, что успокаивает себя наивными уверениями в некоем особом знании гномов, том самом знании, к коему всегда относилась с известной насмешкой. - Ага! - донесся из дальнего угла басок Сидри. - Вот оно. Нам сюда. Давайте, давайте, поднимаемся. Отдыхать потом будем, когда в Старые Шахты выйдем... - Старые Шахты? - насторожилась Тави. Этого названия она не помнила. - Ну да. Чем слушала, красавица? - Девушка готова была поклясться, что гном ни разу не упоминал ни о каких там Старых Шахтах. - Сейчас полезем вверх. Старыми ходами, по пустым жилам проложенными. Доберемся до верхнего кольца. По нему, минуя завалы, до верхнего колодца Старых Копей. Оттуда - вниз. Сперва продухом, а потом.., потом как Силы Земные воспозволят, - закончил он отчего-то тише. Кан-Торог, который, похоже, взял себе за правило принимать с ледяным хладнокровием все, что ни скажет Сидри, только пожал плечами и взвалил на спину груз. Тави осталась стоять, стиснув руки перед грудью. Ей тут начинало очень не нравиться. "Что значит "не нравится"?! - возмутился бы обучавший ее мэтр. - Маг на то и маг, чтобы сформулировать определение любому явлению. Пусть даже на языках Смертных для него не сыщется ни единого слова". Ох, недоволен остался бы Наставник... Она не дрогнула бы от сочащегося, словно гной, алчного и неутолимого вампирьего голода. Не поморщившись, миновала бы мутный поток горгульего вожделения. Она умела чувствовать направленную на нее злобу, гордилась этим умением, даже хвасталась, случалось; но сейчас... Это была не голодная похоть, не банальное предвкушение сытного обеда. Нет. Намного хуже. Ее затошнило. Голова мерзко кружилась, да так, что пришлось сесть на камни. Идти она не могла. - Тави? - напрягся воин. Меч уже в руке, готовый к бою. Она не успела ответить. Где-то на самом дне сознания проплыло нечто вроде проскандированной тысячеголосым хором фразы: "Идите, идите же к нам!" И жгучая волна слепой паники, волна, словно состоящая вся из мириад острейших игл, прокатилась по телу. С губ сорвался короткий всхлип. Тело девушки дернулось, она повалилась на пол. Кан-Торог в один миг оказался рядом, в левой руке - откупоренная деревянная бутылочка с противоядием, составленным самой же Тави; однако та, несмотря на муку, зло отпихнула пузырек. ...Боль помогала стереть последние преграды, помогала раскрыть разум льющемуся из глубин. Поток бесформенных видений, обжигающие искры Силы, невнятные контуры заклятий - Тави догадывалась, что это заклятья, но не могла распознать ни одной слово-или мыслеформы. Не могла понять и что за разум творит там все это - не человеческий и не звериный, если вспомнить о существовании полуразумных подземных драконов. ...Потом стало еще хуже. Ей казалось, она опускается прямо сквозь камень, минуя проточенные гномами, словно червями в яблоке, ходы во плоти горы. Она шла навстречу тысячеголосому хору, опускалась в непроницаемый ни для взгляда ни для слуха черный ласковый океан. Ей казалось, что вот-вот, еще не