а и зловещее возбуждение, что никто ничего не может понять, что в парламенте бедлам, а на улицах стычки и что, наконец, из соседнего государства целые отряды преспокойно переходят там и сям нашу границу, чтоб посмотреть, что, собственно, у нас происходит. Добро еще, что они не совсем знают, как быть, а только принюхиваются, -- слишком, видно, удивлены тем, что сильная и счастливая держава начала вдруг, здорово живешь, уничтожать всю свою военную мощь. О, разумеется, вы правы, это все пустяки! Вальс. Вы отлично знаете, что я отдал приказ и соседям и всем прочим народам мира последовать примеру нашей страны. Полковник. Хорошо исполняются ваши приказы! Когда наш посол в Германии объявил ваш ультиматум, немцы, без объяснения причин, попросили нас немедленно его отозвать и, не дожидаясь отозвания, выслали его сами: он теперь находится в пути, -- в приятном пути. Посол наш в Англии был выслушан спокойно, но после этого к нему направили врачей и так крепко внушили ему мысль о внезапном припадке дипломатического помешательства, что он сам попросился в желтый дом. Посол наш во Франции отделался сравнительно легко, -- его предложение возбудило бурю веселого смеха в газетах, и нашей стране присужден первый приз на конкурсе политических мистификаций. А наш посол в Польше -- старый мой друг, между прочим, -- получив ваш приказ, предпочел застрелиться. Вальс. Все это не важно... Полковник. Самое страшное, что вы даже не удосужились ознакомиться с этими донесениями. Вальс. Совершенно не важно. Небольшое воздействие, которое сегодня, через... двенадцать минут будет произведено на некое царство, тотчас отрезвит мир. Полковник. Если во всем мире настанет такое же благоденствие, как теперь у нас... Вальс. Послушайте, что вы ко мне пристали? Я просто вам говорю, что сегодня устал и не могу целый день разбирать дурацкие доклады. Разберу в среду, -- велика беда. Наконец, разберите сами, если вам не терпится, -- я с удовольствием подпишу, и -- баста. Полковник. Я буду до конца откровенен. Сняв ответственность за раздор и развал с естественных носителей власти, вы сами, однако, этой ответственностью пренебрегли. Получается так, что без ваших санкций ничего не может быть предпринято для прекращения гибельных беспорядков, но позвольте вам сказать, что вы неспособны разобраться ни в одном вопросе, что вы даже не поинтересовались узнать, каковы вообще правовые, экономические, гражданские навыки страны, выбранной вами для своих экспериментов, что вы ни аза не смыслите ни в политических, ни в торговых вопросах и что с каждым днем чтенье бумаг, которому вы сначала предались с убийственным для нас рвением, становится вам все противнее. Вальс. Я не обязан изучать схоластические паутины былого быта. Разрушитель может и не знать плана сжигаемых зданий, -- а я разрушитель. Вот когда начну строить, увидите, как будет все хорошо и просто. Полковник. С вами говорить бесполезно. Все мы только участники вашего бреда, и все, что сейчас происходит, лишь звон и зыбь в вашем больном мозгу. Вальс. Как вы сказали? Повторите-ка. Полковник, полковник, вы слишком далеко заходите. Парадокс мне может надоесть. Полковник. Я готов быть уволенным в любую минуту. Телефон. Вальс. О, это, верно, Сон. Скорее зовите его. Полковник (по телефону). Слушаюсь... Слушаюсь. (К Вальсу.) Господин военный министр к вам, по важному делу, -- насчет покушения. Следует принять, конечно. Вальс. А я надеялся, что Сон... Что ж -- придется и сию чашу выпить. Полковник (по телефону). Господин Вальс просит господина министра пожаловать. Вальс. В одном вы действительно правы. Беспорядки нужно прекратить. Но из этого отнюдь не следует, что я должен от зари до зари потеть над бумагами... Полковник. Вы меня извините, -- я хочу пойти моему бывшему шефу навстречу. Входит военный министр. Здравия, здравия желаю. Я... Министр. Сейчас, голубчик, сейчас. Некогда... я в ужасном состоянии. (К Вальсу.) Клянусь вам, клянусь... Вальс. Что с вами? Опять истерика? Министр. Меня только что известили... с непонятным опозданием... о дерзком покушении на вашу особу... И вот -- я хочу вам поклясться... Вальс. Оно -- мое частное дело, и я уже принял меры. Министр. Позвольте, позвольте... Какие меры?.. Клянусь... Полковник. Успокойтесь, мой дорогой, мой незабвенный начальник. Нам пока ничто не угрожает. Вчера на улице безвестный смельчак, -- которого, к сожалению, еще не поймали, но поймают, -- выстрелил из духового ружья, вот... в него, ну и пуля оцарапала ему голову. Вальс. Заметьте: духовое ружье. Тонкое внимание, остроумная шпилька. Министр. Клянусь вам всем, что мне в жизни дорого, клянусь и еще раз клянусь, что к этому преступлению непричастен ни один из моих сограждан и что поэтому страна в нем неповинна, а напротив -- скорбит, негодует... Вальс. Если бы я подозревал, что тут замешан какой-нибудь местный дурак, то, вероятно, уже полстраны носилось бы легкой пылью в голубом пространстве. Министр. Вот именно! Меня охватил ужас... Клянусь, что это не так. Более того, я получил точные сведения, что выстрел был произведен провокатором, подкинутым к нам соседней страной. Вальс. Я получил те же сведения и думаю, что виновная страна уже наказана. (Смотрит на часы.) Да. Уже. Министр. Ясно! Каверзники хотели вас вовлечь в гибельные для нас репрессии. Ох, отлегло... Да-да, это прекрасно, надо наказать... Фу... А вы, милый полковник, похудели за эти дни -- и как-то, знаете, возмужали... Много работы? Вальс. Не ласкайте его, он себя ведет неважно. Вот что, полковник, пойдите-ка узнайте, нет ли уже известий оттуда. Полковник (к министру). Я еще увижу вас? На минуточку, может быть? В галерее, скажем, -- знаете, у статуи Перикла? Вальс. Никаких статуй. Ступайте. Полковник уходит. Министр. Он очень-очень возмужал. И эти новые морщинки у губ... Вы заметили? Вальс. Я его держу из чистого озорства, пока мне не надоест, а это, вероятно, случится скоро. Видом он похож на толстого голубя, а каркает, как тощая ворона. Вот что я хотел вам сказать, дорогой министр. Мне доносят, что в стране разные беспорядки и что разоружение происходит в атмосфере скандалов и задержек. Мне это не нравится. Смута и волокита -- ваша вина, и поэтому я решил так: в течение недели я не буду вовсе рассматривать этих дел, а передаю их всецело в ваше ведение. Спустя неделю вы мне представите краткий отчет, и если к тому сроку в стране не будет полного успокоения, то я вынужден буду страну покарать. Ясно? Министр. Да... ясно... Но... Вальс. Советую вам изъять словечко "но" из вашего богатого лексикона. Министр. Я только хочу сказать... такая ответственность!.. Людей нет... Все растерялись... Не знаю, как справлюсь... Вальс. Ничего, справитесь. Я здесь не для того, чтоб заниматься черной работой. Министр. Ваше приказание меня, признаться, несколько взяло врасплох. Я, конечно, постараюсь... Входит полковник. Вальс. Ну что, полковник? Новости веселые? Полковник. Я военный, мое дело -- война, и меня веселит сражение; но то, что вы сделали, это -- не война, это -- чудовищная бойня. Вальс. Словом, взлетела Санта-Моргана, не так ли? Министр. Санта-Моргана! Их любимый город, Веньямин их страны! Полковник. Эта страна давно нам враг, -- знаю. Знаю, что и она бы не постеснялась внести сюда разрушение. Но все-таки повторяю, то, что вы сделали, -- чудовищно. Вальс. Меня мало интересует ваша оценка. Факты. Полковник. На месте великолепного города -- пустая яма. По первому подсчету погибло свыше шестисот тысяч человек, то есть все бывшие в городе. Вальс. Да, это должно произвести некоторое впечатление. Маленькая царапина обошлась кошке недешево. Министр. Шестьсот тысяч... В одно мгновение!.. Полковник. В число населения Санта-Морганы входило около тысячи человек наших граждан. Я даже кое-кого знавал лично, -- так что нам радоваться особенно нечему. Министр. Эх, неудачно! Портит картину. Вальс. Напротив... Рассматривайте это как побочное наказание вашей стране за шум и нерадивость. А какова там реакция? Полковник. Оцепенение, обморок. Вальс. Ничего. Скоро очнутся. Телефон. Это уже, наверное, Сон. Довольно государственных дел на сегодня. Полковник занялся телефоном. Вальс (к министру). Между прочим, мне не нравится ваша форма. Ходите в штатском. Что за пошлые регалии!.. Или вот что: я как-нибудь на досуге выдумаю вам мундир... Что-нибудь простое и элегантное. Министр. Эти ордена -- вехи моей жизни. Вальс. Обойдетесь без вех. Ну что, полковник, где Сон? Полковник. К сожалению, это не ваш маклер, а здешний представитель наших несчастных соседей: он просит у вас немедленной аудиенции. Вальс. Быстро сообразили. А я думал, что сначала обратятся к господам геологам. Помните, полковник, вы в свое время предлагали? Полковник. Я тогда же исправил мою ошибку и предложил прибегнуть к помощи психиатров. Вы посланника сейчас примете? Вальс. Я его вообще не приму. Очень нужно! Министр. Хотите, я с ним поговорю? Вальс. Я даже не понимаю, какого черта он смеет являться ко мне. Полковник. Его направил к вам наш министр иностранных дел. Министр. Я с ним поговорю с удовольствием. У меня есть кое-какие счеты с этими господами. Вальс. Делайте как хотите, меня ваши счеты не касаются. Министр. А ваши директивы? Вальс. Обычные. Скажите ему, что, если его страна не сдастся мне до полуночи, я взорву их столицу. Полковник. В таком случае я предлагаю сообщить нашему тамошнему представителю, чтобы немедленно началась оттуда эвакуация наших сограждан, -- их там обосновалось немало. Вальс. Не знаю, почему они не могут присутствовать. Подумаешь.. Словом, делайте как хотите. Ах, как мне уже приелись эти слова: ультиматум, взрыв, воздействие, -- повторяешь их, а люди понимают тебя только постфактум. Я вас больше не задерживаю, дорогой министр. Министр. Это мы сейчас... Полковник, направьте его ко мне. Полковник. А он в приемной сидит. Министр. Превосходно. Бегу. Дорогой полковник, если вы хотите меня потом повидать... Вальс. Цыц! Полковник. Вот, вы видите мое положение. Министр. Ничего... Ободритесь. Предвкушаю немалое удовольствие от беседы с господином гох-посланником. (Уходит.) Вальс. Если Сон не придет до двенадцати, попрошу его отыскать. Вашу форму я тоже изменю. Может быть, одеть вас тореадором? Полковник. В мои служебные обязанности входит также и выслушивание ваших острот. Вальс. Или -- неаполитанским рыбаком? Тирольцем? Нет, -- я вас наряжу самураем. Полковник. Если я не покончил самоубийством, то лишь потому, что бред безумца не стоит моей смерти. Вальс. Я, кажется, вам уже запретил разговоры о бреде. Полковник. Как вам угодно. (Пауза.) А какой был собор в Санта-Моргане... приезжали туристы, прелестные девушки с "кодаками"... Вальс. Во всяком случае, вы не можете пожаловаться на то, что я мало сегодня поработал. Сон (из-за двери). Можно? Вальс. Не можно, а должно! Все готово? Сон. Думаю, вы будете довольны. Вальс. Я вас ждал с величайшим нетерпением. С тех пор как я решил этот кабинет покинуть, он возбуждает во мне скуку, неприязнь и даже, знаете, Сон, какой-то страх. Ну, что ж, -- когда смотрины? Полковник. Я, разумеется, не вправе вмешиваться... однако разрешите узнать: вы что же, собираетесь переехать? Вальс. Как, дорогой полковник, разве я вас еще не посвятил в свою маленькую тайну? Какая неосмотрительность! Да, уезжаю. Полковник. И куда, смею спросить? Вальс. А, вот в этом-то вся штука. Вы, кажется, не очень сильны в географии? Полковник. Мои успехи в этой области критике не подлежат. Вальс. Тогда вы, конечно, слыхали о небольшом острове Пальмора в восьмистах морских милях от южнейшего мыса вашей страны? Ага! Не знаете! Полковник. Такого острова нет. Вальс. Двойка с минусом, полковник. Словом, этот остров мной реквизирован. Мне даже кажется по временам, что и начал-то я с вашей страны именно потому, что среди ваших владений есть такой самоцвет. Избавило меня от лишних хлопот... Нежнейший климат, вечная весна, радужные птички... И величина как раз мне подходящая: Пальмору можно объехать на автомобиле по береговой дороге в... в сколько часов, Сон? Сон. Скажем, в пять, если не слишком торопиться. Вальс. О, я и не буду торопиться. Я истосковался по покою, по тишине, -- вы не можете себе представить, как я люблю тишину. Там растут ананасы, апельсины, алоэ -- словом, все растения, начинающиеся на "а". Впрочем, вы все это найдете, полковник, в любом учебнике... Вчера я отдал приказ в двухдневный срок очистить остров от его населения и снести к чертовой матери виллы и гостиницы, в которых прохлаждались ваши разбогатевшие купцы. (К Сону.) Это, конечно, исполнено? Сон. Еще бы. Вальс. Не огорчайтесь, полковник, я, вероятно, выберу вашу столицу в столицы мира и буду к вам наезжать, -- этак раз в три месяца, на несколько дней, посмотреть, все ли благополучно. Ну, конечно, и туда будете мне посылать доклады, -- живым языком написанные, -- и, главное, без цифр, без цифр, без цифр... Там буду жить в дивном дворце, -- и вот этот милый человек только что набрал для меня целый штат. Оттуда буду спокойно править миром, -- но при этом моя машиночка останется там, где находится сейчас, -- весьма далеко отсюда, -- и даже не в той стране, откуда я родом -- и которой вы тоже не знаете, -- а в другой, в области... Смотрите, я чуть не проболтался! Вот было бы хорошо... Я вижу, что вы оба навострили ушки, а теперь опять приуныли. Слава богу, больше не увижу этого письменного стола, который щерится на меня и выгибает спину. На Пальмору, скорей на Пальмору! (К полковнику.) Ну, что -- мой план вам ясен? Полковник. Более чем ясен. Вальс. Вот и отлично. А теперь я должен заняться с милым Соном, и посему, полковник, вас попрошу испариться. Да, кстати, заберите все эти дела и разрешите их вместе с вашим бывшим шефом, я ему дал все полномочия. Полковник. Непоправимость питается чужой ответственностью. (Уходит.) Вальс. Идите, идите. Итак, Сон, показывайте ваши находки. Что вы так смотрите на меня? Сон. Ваша нервность, должно быть, следствие вчерашнего нападения. Не трогайте повязки. Помните, что наложил ее я, и, таким образом, я отвечаю за ваше здоровье. Дайте, поправлю. Вальс. Оставьте. Я уже давно забыл... К черту. (Срывает повязку.) Сон. Нет, вы решительно мне не нравитесь сегодня. Как это вы так быстро остыли к тем грандиозным реформам, с которыми вы еще так недавно носились? Вальс. Ничего не остыл. Просто хочется отдохнуть... Сон. Смотрите, Вальс, это опасная дорога! Вальс. Не ваше дело... Ваше дело исполнять мои личные поручения. Между прочим, скажите... нет ли какого-нибудь способа без шума отделаться от полковника? Сон. Как это -- отделаться? Вальс. Он мне больше не нужен, а человек он неприятный, и вот, я хотел бы -- ну, словом, чтоб он исчез, совсем, -- несчастный случай и все такое. Как вы думаете, можно устроить? Сон. Опомнитесь, Вальс. Это вы сегодня вкусили крови. Вальс. Шутка, шутка... Пускай живет. Довольно приставать ко мне с идиотскими вопросами! Зовите этих людей, -- где они? Сон. За дверью. Я думаю, что сперва вам нужно повидать архитектора, -- ну, и повара. Вальс. А, повар, -- это хорошо, повар -- это великолепно. Давайте начнем... Я действительно сегодня как-то неспокоен. Сон. Сейчас. (Уходит.) Вальс. И знаете, что еще, Сон... Мне начинает казаться, что напрасно, может быть, я побрезговал громоподобным званием и не помазался на царство по всем требованиям истории, -- мантия, духовенство, народные праз... Ах, его нет... Как глупо! Стук. Да! Архитектор Гриб. Я явился... позвольте представиться... Вальс. А, это хорошо, это великолепно. Вот я вам сейчас скажу все, что я люблю, и, может быть, вы сразу приготовите мне что-нибудь вкусное. В молодости, знаете, я питался отчаянно скверно, всегда, всегда был голоден, так что вся моя жизнь определялась мнимым числом: минус-обед. И теперь я хочу наверстать потерянное. До того как взять вас с собою на Пальмору, я должен знать, хорошо ли вы готовите бифштекс с поджаренным луком? Гриб. Простите... видите ли, я... Вальс. Или, например... шоколадное мороженое... почему-то в бессонные нищие ночи, особенно летом, я больше всего мечтал именно о нем, -- и сытно, и сладко, и освежительно. Я люблю еще жирные пироги и всякую рыбу, -- но только не воблу... Что же вы молчите? Гриб. Видите ли, ваше... ваше сиятельство, я, собственно, архитектор. Вальс. А... так бы сразу и сказали. Глупое недоразумение. Мне от него захотелось есть. Отлично. Вам уже сообщили, что мне нужно? Гриб. Вам нужен дворец. Вальс. Да, дворец. Отлично. Я люблю громадные, белые, солнечные здания. Вы для меня должны построить нечто сказочное, со сказочными удобствами. Колонны, фонтаны, окна в полнеба, хрустальные потолки... И вот еще, -- давняя моя мечта... чтоб было такое приспособление, -- не знаю, электрическое, что ли, -- я в технике слаб, -- словом, проснешься, нажмешь кнопку, и кровать тихо едет и везет тебя прямо к ванне... И еще я хочу, чтоб во всех стенах были краны с разными ледяными напитками... Все это я давно-давно заказал судьбе, -- знаете, когда жил в душных, шумных, грязных углах... лучше не вспоминать. Гриб. Я представлю вам планы... Думаю, что угожу. Вальс. Но главное, это должно быть выстроено скоро, я вам даю десять дней. Довольно? Гриб. Увы, одна доставка материалов потребует больше месяца. Вальс. Ну, это -- извините. Я снаряжу целый флот. В три дня будет доставлено... Гриб. Я не волшебник. Работа займет полгода, минимум. Вальс. Полгода? В таком случае убирайтесь, -- вы мне не нужны! Полгода! Да я вас за такое нахальство... Входит Сон. Сон. В чем дело? Отчего крик? Вальс. Этому подлецу я даю десять дней, а он... Сон. Пустяки, недоразумение. Разумеется, дворец будет готов в этот срок, -- даже скорее. Не правда ли, господин архитектор? Гриб. Да, в самом деле, я не совсем понял... Да, конечно, будет готов. Вальс. То-то же. Сегодня же распорядитесь насчет каменщиков, я вам даю сто поездов и пятьдесят кораблей. Гриб. Все будет исполнено. Вальс. Ну вот, идите, приготовьте... Стойте, стойте, вы забыли пакет. Гриб. Вот голова! Это я сыну купил заводную игрушку. Хотите посмотреть? Вальс. Нет-нет, не надо. Ни в коем случае. Прошу вас, не надо. Уходите, пожалуйста. Гриб уходит. Дальше, Сон, дальше... У меня нет терпения для отдельных аудиенций, зовите их скопом. Все эти задержки крайне раздражительны. А завтра я прикажу закрыть все магазины игрушек. Сон (в дверь). Господа, пожалуйте. Входят повар Гриб, шофер Бриг, дантист Герб, надзирательница Граб, учитель спорта Горб, садовник Брег, врач Гроб. Все в одинаковых черных костюмах, причем Гриб надел поварской колпак, а Граб -- юбку. Вальс. Ну, Сон, говорите мне, кто чем занимается. Вот этот старик кто, например? Сон. Это шофер Бриг. Вальс. Ага, шофер. Но я бы сказал, что он несколько дряхл. Бриг. Зато опыт у меня колоссальный. Маленькая справка: в детстве к моему трехколесному велосипеду мой дядя Герман, большой шутник, приделал нефтяной двигатель, после чего я два месяца пролежал в больнице. В зрелом возрасте я был гонщиком, и если не брал призов, то лишь вследствие крайней моей близорукости. В дальнейшем я служил у частных лиц и был за рулем роскошной машины, когда в ней был убит выстрелом в окно наш последний король, -- бог ему судья. Сон. Это лучший шофер в городе. Бриг. Имею рекомендации от многих коронованных и некоронованных особ. Кроме того, я позволил себе принести небольшую модель машины, которая для вас заказана... (Собирается развязать пакет.) Вальс. Нет-нет, это лишнее... Ай, не хочу. Сон, скажите ему, чтоб он не разворачивал. Я вас беру... беру... Отойдите. Следующий. Сон. Дантист Герб, светило. Вальс. Необходимая персона! Если б вы знали, какой это адский ужас -- часами ждать в амбулатории, с огненной болью в челюсти, и потом, наконец, попасть в лапы к нечистоплотному и торопливому коновалу... Герб. Я не верю в экстракцию, а моя бормашина абсолютно бесшумна. Вальс. Беру и вас на Пальмору. А эта дама кто? Сон. Это, так сказать, надзирательница, мадам Граб, Вальс. А, понимаю. Скажите, Сон... Господа, не слушайте... мне тут нужно несколько слов... (Отходит и шепчется с Соном. который кивает.) Ну, это чудно. (К Граб.) Я надеюсь, мадам, что вы будете... то есть... не то... да уж ладно... после. Граб. Я двадцать лет с лишком стояла во главе знаменитого заведения, о, классического, древнегреческого образца. Питомицы мои играли на флейтах. Я даже сама ходила в хитоне. И сколько было за эти годы перебито амфор... Вальс. Ладно, ладно. Мы потом... сейчас неудобно. А этот кто? Сон. Горб, учитель спорта. Вы ведь говорили, что... Вальс. О да! Я, видите ли, сам не очень... знаете -- лишения, узкая грудь... признаки чахотки... перевес умственных занятий... но я всегда завидовал молодцам с мускулами. Какое должно быть удовольствие прыжком превысить свой рост или ударом кулака наповал уложить гиганта-негра! Да, я хочу ежедневно заниматься физическими упражнениями! Я велю устроить всевозможные площадки, не забыть напомнить архитектору, -- отметьте, Сон. (К Горбу.) А вы сами можете прыгнуть -- ну, скажем, отсюда дотуда? Покажите-ка! Что вы молчите? Сон. Это спортсмен замечательный, но, к сожалению, немой от рождения. Вальс. А я хочу, чтобы он прыгнул. Сон. Он мне знаками показывает, что тут паркет слишком скользкий. Вальс. А я хочу. Сон. Оставьте его, Вальс, в покое, все в свое время. Обратите теперь внимание на известнейшего... Вальс. Нет, я хочу непременно. Сон. ...на известнейшего садовода. Он вам создаст... Вальс. Не понимаю, почему не делают того, что я хочу. Какой садовод, где? Не нужно мне садоводов. Брег. Моя фамилия Брег. Я придаю лицам моих цветов любое выражение радости или печали. У моих роз пахнут не только лепестки, но и листья. Я первый в мире вывел голубую георгину. Вальс. Хорошо, хорошо... Выводите... А это, по-видимому, повар? Повар Гриб. Повар божьей милостью. Вальс. Ну, я уже говорил о своих кулинарных запросах с архитектором, -- пускай он вам передаст, скучно повторять. Сон. Засим, особенно рекомендую этого дворецкого. (Неопределенный жест.) Вальс. Да, да, пускай сговорятся. Много еще? Сон (опять неопределенный жест). Король книгохранителей. Вальс. Его я попрошу из всех библиотек мира набрать мне уникумов. Я хочу библиотеку, состоящую исключительно из уникумов. Теперь, кажется, все проинтервьюированы? Сон. Нет. Вальс. А кто еще? Этот? Сон. Нет. Вальс. Не знаю, не вижу... Сон. Вы забыли врача. Вот это -- доктор Гроб. Вальс. А, очень приятно. Гроб. Как вы себя чувствуете сегодня? Вальс. Превосходно. Только, пожалуйста, меня не трогайте. Гроб. Аппетит есть? Спали хорошо? Вальс. Я здоров, я здоров. Видите, я даже снял повязку. Что с вами? Прошу помнить, что беру вас с собой только на всякий случай, -- так что приставать ко мне не надо, не надо, не надо... Гроб. Да-да, разумеется. Если я вас спрашиваю, то это только из приятельских побуждений. Вальс. Сон, я знаю этого человека! Сон. Успокойтесь, Вальс. Никто вам вреда не желает. Гроб. Да не бойтесь меня, я вам друг. Вальс. Я знаю его! Я его где-то уже видел! Гроб. Только пульсик... Вальс. Конечно, я его уже видел! И всех этих я тоже видел когда-то!.. Обман! Заговор! Оставьте меня!.. Гроб. Мы сегодня очень беспокойны... Придется опять сегодня вечером... Вальс. Сон, уберите его! Уберите всех! Сон. Да, да, сейчас. Не кричите так. Представлявшиеся постепенно уходят, Вальс. Какой неприятный! И вообще -- это все очень странно... Мне это не нравится... Сон. Ну, что ж, вы их берете с собой на ваш... как бишь вы говорили? Пальмин? Пальмарий? Берете? Вальс. Скучно, -- не могу заниматься целый день подбором лакеев. Это ваше дело, а не мое. Во всяком случае, обойдусь без услуг медицины... Знаю этих шарлатанов! Не смейте качать головой. Я не ребенок. Ну, дальше, дальше... Сон. Надеюсь, что следующая партия несколько улучшит ваше настроение. Ага, я вижу, что вы уже улыбаетесь! Вальс. Где они? Сон. В соседней комнате. Желаете посмотреть? Вальс. Вы знаете, Сон, -- должен вам сознаться, -- я на вид, конечно, человек немолодой, -- ну, и прошел через многое, тертый калач и все такое... но вот, вы не поверите... я очень, очень застенчив. Серьезно. И как-то так случилось -- знаете, нужда, хмурость нищего, перегар зависти и брезгливость мечты, -- как-то так случилось, Сон, что я никогда, никогда... И вот -- сейчас у меня бьется сердце, бешено, и губы сухие... Глупо, конечно! Но какие, какие были у меня видения, как играло мое бедное одиночество... какие ночи... Такая, знаете, сила и яркость образов, что утром было даже немножко удивительно не найти в комнате ни одной шпильки, -- честное слово! Погодите, погодите, не зовите их еще, дайте немножко справиться... Слушайте, у меня к вам просьба: нет ли у вас для меня маски? Сон. Что это вы? Карнавал затеваете? Нет, я не припас, не знал. Вальс. Я хотел бы не полумаску, -- а такую... как вам объяснить, -- чтобы скрыть все лицо... Сон. А, это дело другое. Тут, в шкапу, верно, найдется. Сейчас посмотрим. Вальс. Вроде, знаете, рождественской... Сон. Вот -- как раз такие нашлись. Пожалуйста, выбирайте. Рождественский дед, например. Не годится? Ну а эта -- свинья? Не хотите? Вот хорошая, -- а? Вы привередливы. Эту? Вальс. Да, хотя бы эту. Сон. Она страшноватая. Тьфу! Вальс. Лицо как лицо. Как она нацепляется?.. Сон. Не понимаю, почему вы хотите принимать дам в таком виде... Вальс. Вот и отлично. Ну, живо! Не разговаривайте так много. Зовите их. Сон бьет в ладоши, и входят пять женщин. Сон. Я объехал всю страну в поисках красавиц, и, кажется, мои старания увенчались успехом. Каковы? Вальс. И это все? Сон. Как вы сказали? Бормочет сквозь маску... Что? Вальс. Это все? Вот эти две? Сон. Как -- две?.. Тут пять, целых пять. Пять первоклассных красоток. Вальс (к одной из двух, помоложе). Как ваше имя? Та. Изабелла. Но клиенты меня зовут просто Белка. Вальс. Боже мой... (Ко второй.) А ваше? Вторая. Ольга. Мой отец был русский князь. Дайте папироску. Вальс. Я не курю. Сколько вам лет? Изабелла. Мне семнадцать, а сестра на год старше. Вальс. Это странно, вам на вид гораздо больше. Сон, что это такое происходит? А эти... эти?.. Сон. Какая именно? Вот эта? Что, недурна? В восточном вкусе, правда? Вальс. Почему она такая... такая... Сон. Не слышу? Вальс. Почему... почему она такая толстая? Сон. Ну, знаете, не все же развлекаться с худышками. А вот зато сухощавая. Вальс. Эта? Но она страшна... Сон, она страшна, -- и у нее что-то такое... неладное... Толстая (начинает вдруг петь, -- на мотив "Отойди, не гляди"). Темнота и паром, и вдали огоньки, и прощанье навек у широкой реки. И поет человек неизвестный вдали... Я держала тебя, но тебя увели... Только волны, дробя отраженья огней, только крики солдат да бряцанье цепей в темноте мне твердят, что вся жизнь моя -- прах, что увозит паром удальца в кандалах... Вальс. Странная песня! Грустная песня! Боже мой -- я что-то вспоминаю... Ведь я знаю эти слова... Да, конечно! Это мои стихи... Мои! Толстая. Я кроме арестантских знаю и веселые. Вальс. Перестаньте, заклинаю вас, не надо больше! Изабелла. А вот она умеет играть на рояле ногами и даже тасовать колоду карт. Сухощавая. Я родилась такой. Любители очень ценят... Вальс. Сон, да ведь она безрукая! Сон. Вы просили разнообразия. Не знаю, чем вам не потрафил... Старая блондинка. А я скромная... Я стою и смотрю издали... Какое счастье быть с вами в одной комнате... Сон. Это поэтесса. Талант, богема. Влюблена в вас с первого дня. Старая блондинка (подступая к Вальсу). А вы спросите, как я достала ваш портрет... Посмотрите на меня: вот -- я вся как есть ваша, мои золотые волосы, моя грусть, мои отяжелевшие от чужих поцелуев руки... Делайте со мной что хотите... О, не забавляйтесь этими хорошенькими куклами, -- они недостойны вашей интуиции... Я вам дам то счастье, по которому мы оба истосковались... Мой деспот... Вальс. Не смейте меня касаться! Старая гадина... Толстая. Цыпонька, идите ко мне... Сухощавая. Венера тоже была безрукая... Вальс. Отвяжитесь, вон! Сон, что это за кошмар! Как ты смел, негодяй... (Срывает маску.) Я требовал тридцать юных красавиц, а вы мне привели двух шлюх и трех уродов... Я вас рассчитаю! Вы предатель! Сон. Уходите, красотки. Султан не в духах. Они гуськом уходят. Вальс. Это, наконец, просто издевательство! На что мне такая шваль? Я вам заказал молодость, красоту, невинность, нежность, поволоку, кротость, пушок, хрупкость, задумчивость, грацию, грезу... Сон. Довольно, довольно. Вальс. Нет, не довольно! Извольте слушать! Кто я, -- коммивояжер в провинциальном вертепе или царь мира, для желаний которого нет преград? Сон. Право, не знаю. Вопрос довольно сложный... Вальс. Ах, сложный? Я вам покажу -- сложный! Вы мне сегодня же доставите альбом с фотографиями всех молодых девушек столицы, -- я уж сам выберу, сам. Какая наглость!.. Вот что, -- прекрасная мысль: не так давно... а может быть, давно... не знаю... но, во всяком случае, я ее видел, -- такую, совсем молоденькую... а, вспомнил, -- дочь этого дурака-генерала. Так вот, -- извольте распорядиться, чтоб она тотчас была доставлена ко мне. Сон. Ну, это вы уж поговорите с ее папашей. Вальс. Хорошо, -- достаньте папашу, -- но только тотчас... Входит, быстро хромая, генерал Берг. Берг. Вот и я! Видите, подагра не удержала меня в постели, -- вскочил с одра вроде исцеленного. Что, как дела? Корона кусается, одолели бармы? грах, грах, грах! Вальс (к Сону). Сообщите ему мое желание. Сон. А мне как-то неловко... Вальс. Умоляю вас, Сон, умоляю... Сон. Ладно, -- только это уже из последних сил... Послушайте, генерал, где сейчас ваша прелестная дочка, -- дома? Берг. Никак-с нет. По некоторым соображениям военно-интимного характера мне пришлось отослать мою красавицу за границу. Вальс. Ах, соображения? Вы уже смеете у меня соображать? Берг. Петух, сущий петух! Другие бранят, а вот я -- люблю вас за эту отвагу. Ей-богу! Сон. Не стоит, Вальс, бросьте... Переменим разговор... Вальс. Я вам переменю... Отлично... Одним словом, генерал, потрудитесь немедленно известить вашу дочь, что за ней будет послан самолет. Где она? Берг. Что это вы, голубчик, что это вы так меня пугаете: дочка моя никогда не летала и, покуда я жив, летать не будет. Вальс. Я вас спрашиваю: где -- ваша -- дочь? Берг. А почему, сударь, вам это приспичило? Вальс. Она должна быть немедленно доставлена сюда... Немедленно! Кстати -- сколько ей лет? Берг. Ей-то? Семнадцать. Да... Моей покойнице было бы теперь пятьдесят два года. Вальс. Я жду. Живо -- где она? Берг. Да на том свете, поди. Вальс. Я вас спрашиваю: где ваша дочь? Я везу ее с собой на мой остров. Ну? Берг (к Сону). Никак не пойму, чего он от меня хочет... Какой остров? Кого везти? Вальс. Я вас спрашиваю... Сон. Вальс, будет, перестаньте... Это нехорошо! Вальс. Молчать, скотина! Я вас спрашиваю в последний раз, генерал: где находится ваша дочь? Берг. А я вам сказать не намерен, грах, грах, грах. Вальс. То есть -- как это не намерены? Я... Значит, вы ее от меня спрятали? Берг. И еще как спрятал. Ни с какими ищейками не добудете. Вальс. Значит, вы... вы отказываетесь ее мне доставить? Так? Берг. Голубчик, вы, должно быть, хлопнули лишка... а если это шутка, то она в сомнительном вкусе. Вальс. Нет, это вы шутите со мной! Признайтесь, -- а? Ну, что вам стоит признаться?.. Видите, я готов смеяться... Да -- шутите? Берг. Нисколько. Румяную речь люблю, -- есть грех, -- но сейчас я серьезен. Сон. Вальс, это так! это так! Что-то изменилось! Он в самом деле не шутит! Вальс. Отлично. Ежели ваша дочь не будет здесь, в этой комнате, завтра -- вы понимаете, завтра же, -- то я приму страшные, страшнейшие меры. Берг. Примите любые. Моей девочки вы не увидите никогда. Вальс. О, я начну с меры несколько старомодной: вы, генерал, будете повешены, -- после длительных и весьма разнообразных пыток. Достаточно? Берг. Честно предупреждаю, что у меня сердце неважнец, так что вряд ли программа пыток будет особенно длительной, -- грах, грах, грах. Сон. Вальс! Генерал! Довольно, дорогой генерал, оставьте его... вы же видите... Вальс. Я приму другие меры, и приму их сию же минуту. Или вы мне доставите эту девчонку, или вся ваша страна, город за городом, деревня за деревней, взлетит на воздух. Берг. Видите ли, я никогда не понимал благородных дилемм трагических героев. Для меня все вопросы -- единороги. Взрывайте, голубчик. Вальс. Я взорву весь мир... Она погибнет тоже. Берг. Иду и на это. Вы не хотите понять, дорогуша, простую вещь, а именно, что гибель мира плюс моя гибель плюс гибель моей дочери в тысячу раз предпочтительнее, чем ее, извините за выражение, бесчестие. Вальс. Быть по-вашему, -- я женюсь на ней. Берг. Грах, грах, грах! Уморили, батюшка... Вальс. А если я буду великодушен? Если я буду безмерно щедр? Генерал, я вам предлагаю миллион... два миллиона... Берг. Ну вот, -- я же говорил, что все это шутка... Вальс. ...один тотчас, другой по доставке... Впрочем, сами назначьте цену... Берг. ...и притом шутка довольно хамская. Вальс. Я больше не могу... Где она, где она, где она? Берг. Не трудитесь искать: она так же хорошо спрятана, как ваша машина. Честь имею откланяться. (Уходит.) Вальс. Держите его! Сон, я должен знать... Не может быть, чтобы не было способа... Сон, помогите! Сон. Увы, игра проиграна. Вальс. Какая игра? Что вы такое говорите?.. Вы опутываете меня дикими, смутными мыслями, которые я не хочу впускать к себе, -- ни за что... Вот увидите... завтра же я начну такой террор, такие казни... Сон. Вальс, я вас поощрял, я поддакивал вам до сего времени, иsбо все думал: авось такой способ вам может пойти на пользу, -- но теперь я вижу... Вальс. Молчать! Не потерплю! Этот тон запрещен в моем царстве! Сон. Напротив, -- вижу, что он необходим... Вальс. Вон отсюда. Сон. Сейчас ухожу, -- я в вас разочаровался, -- но напоследок хочу вам поведать маленькую правду. Вальс, у вас никакой машины нет. (Заходит за его спину и исчезает за портьеру.) Уже вошли: военный министр и полковник, оба теперь в штатском; первый сразу садится за стол, как сидел в первом действии, и склоняется над бумагами. Вальс. Сон! Где он? Где... (Подходит к столу, где сидит министр.) Министр (медленно поднимает голову). Да, это, конечно, любопытно. Вальс. Значит, вы полагаете, что все это выдумка, что я это просто так?.. Министр. Постойте, постойте. Во-первых, успокойтесь. Во-вторых, постарайтесь понять то, что я вам скажу... Вальс. Ну, погодите... Теперь я знаю, как мне нужно поступить. Министр. А скажу я вам вот что: ваше открытие, как бы оно ни было интересно и значительно -- или, вернее, именно потому, что вы его таким считаете... Вальс. Ну, погодите... Министр. ...не может быть темой того беспокойного разговора, который вы со мной, у меня в служебном кабинете, изволили вести. Я попрошу вас... Вальс. Хорошо же! Я вам покажу... Ребенку, отсталому ребенку было бы ясно! Поймите, я обладаю орудием такой мощи, что все ваши бомбы перед ним ничто -- щелчки, горошинки... Министр. Я попрошу вас не повышать так голоса. Я принял вас по недоразумению, -- этими делами занимаюсь не я, а мои подчиненные, -- но все же я выслушал вас, все принял к сведению и теперь не задерживаю вас. Если желаете, можете ваши проекты изложить в письменной форме. Вальс. Это все, что вы можете мне ответить? Мне, который может сию же секунду уничтожить любой город, любую гору? Министр (звонит). Надеюсь, что вы не начнете с нашей прекрасной горки. Полковник отворил окно. Смотрите, как она хороша... Какой покой, какая задумчивость! Вальс. Простак, тупица! Да поймите же, -- я истреблю весь мир! Вы не верите? Ах, вы не верите? Так и быть, -- откроюсь вам: машина -- не где-нибудь, а здесь, со мной, у меня в кармане, в груди... Или вы признаете мою власть со всеми последствиями такового признания... Уже вошли соответствующие лица: Гриб, Граб, Гроб. Полковник. Сумасшедший. Немедленно вывести. Вальс. ...или начнется такое разрушение... Что вы делаете, оставьте меня, меня нельзя трогать... я -- могу взорваться. Его выводят силой. Министр. Осторожно, вы ушибете беднягу... Занавес. Сентябрь, 1938 -------- Человек из СССР Драма в пяти действиях Действие первое Кабачок-подвал. В глубине -- узкое продольное окно, полоса стекла, почти во всю ширину помещения. Так как это окно находится на уровне тротуара, то видны ноги прохожих. Слева -- дверь, завешенная синим сукном, ее порог на уровне нижнего края окна, и посетитель сходит в подвал по шести синим ступенькам. Справа от окна -- наискось идущая стойка, за ней -- по правой стене -- полки с бутылками, и поближе к авансцене -- низкая дверь, ведущая в погреб. Хозяин, видимо, постарался придать кабачку русский жанр, который выражается в синих бабах и павлинах, намалеванных на задней стене, над полосой окна, но дальше этого его фантазия не пошла. Время -- около девяти часов весеннего вечера. В кабачке еще не началась жизнь, -- столы и стулья стоят как попало. Федор Федорович, официант, наклонившись над стойкой, размещает в двух корзинах фрукты. В кабачке по-вечернему тускловато, -- и от этого лицо Федор Федоровича и его белый китель кажутся особенно бледными. Ему лет двадцать пять, светлые волосы очень гладко прилизаны, профиль -- острый, движенья не лишены какой-то молодцеватой небрежности. Виктор Иванович Ошивенский, хозяин кабачка, пухловатый, тяжеловатый, опрятного вида старик с седой бородой и в пенсне, прибивает к задней стене справа от окна большущий белый лист, на котором можно различить надпись "Цыганский хор". Изредка в полосе окна слева направо, справа налево проходят ноги. На желтоватом фоне вечера они выделяются с плоской четкостью, словно вырезанные из черного картона. Ошивенский некоторое время прибивает, затем судорожно роняет молоток. Ошивенский. Черт!.. Прямо по ногтю... Федор Федорович. Что же это вы так неосторожно, Виктор Иванович. Здорово, должно быть, больно? Ошивенский. Еще бы не больно... Ноготь, наверно, сойдет. Федор Федорович. Давайте, я прибью. А написано довольно красиво, правда? Нужно заметить, что я