не сможет пройти, -- сказала Морейн. -- Думаю, что не сможет; надеюсь, что не сможет. Тьфу! -- Она отшвырнула жезл на землю и вытерла руки о плащ. Жезл более чем на половину длины обуглился, став черным и жирным от сажи. -- Порча разлагает там все. -- Что это такое? -- спросила Найнив. -- Что это было? Лойал казался сбитым с толку. -- Ну, Мачин Шин, разумеется. Черный Ветер, который крадет души. -- Но что это? -- настаивала Найнив. -- Даже на троллока можно посмотреть, можно до него дотронуться, если желудок не взбунтуется. Но вот это... -- Ее передернуло. -- Вероятно, нечто оставшееся от Времени Безумия, -- ответила Морейн. -- Или даже от Войны Тени, Войны Силы. Нечто скрывающееся в Путях столь долго, что оно не может больше выбраться наружу. Никто, даже среди огир, не знает, как далеко уходят Пути или как глубоко. Это может оказаться даже чем-то свойственным самим Путям. Как говорил Лойал, Пути -- живые существа, а у всего живого бывают паразиты. Возможно, даже порождение самой порчи, что-то ставшее результатом разложения, им порожденное. -- Перестаньте! -- крикнула Эгвейн. -- Слушать больше не хочу. Я слышала, как это разговаривает... Она осеклась, задрожав. -- Однако есть худшее, с чем приходится сталкиваться, -- совсем тихо сказала Морейн. Ранду показалось, она не предполагала, что ее слова будут кем-то услышаны. Айз Седай устало влезла в седло и устроилась в нем с довольным вздохом. -- Это опасно, -- сказала она, оглядываясь на разбитые ворота. Обугленный жезл удостоился лишь мимолетного ее взгляда. -- Это "нечто" выбраться не может, но кто-нибудь может случайно забрести внутрь. Нужно будет сказать Агельмару, чтобы сюда послали людей и замуровали эти Врата, -- когда мы доберемся до Фал Дара. Морейн указала на север, на башни, виднеющиеся в далекой дымке над голыми верхушками деревьев. ГЛАВА 46. ФАЛ ДАРА Местность вокруг Путевых Врат перекатывалась поросшими лесом холмами, но подле самих ворот не было никаких признаков огирской рощи. Большинство деревьев торчали серыми, царапающими небо скелетами. Вечнозеленых деревьев, что пятнами виднелись меж голых стволов, оказалось еще меньше, чем привык Ранд, и их покрывало больше бурой хвои и листвы, чем раньше. Об окружающем пейзаже Лойал не обмолвился ни словечком, лишь печально покачал головой. -- Так же мертво, как и в Проклятых Землях, -- сказала, хмурясь, Найнив. Эгвейн куталась в плащ и дрожала. -- По крайней мере, оттуда мы выбрались, -- сказал Перрин, а Мэт добавил: -- Выбраться-то выбрались, только вот куда? -- Шайнар, -- сказал им Лан. -- Мы в Пограничных Землях. Суровый голос Стража прозвучал так, будто он говорил о "доме", почти о "доме". Ранд, ежась от холода, подтянул плащ. Пограничные Земли. Тогда недалеко и Запустение. Запустение. Око Мира. И то, к чему они шли. -- Мы недалеко от Фал Дара, -- сказала Морейн. -- Всего в нескольких милях. Над верхушками деревьев, к северу и востоку от отряда, темнели на фоне утреннего неба высокие башни. Пока путники скакали, башни часто исчезали между холмами и перелесками, а потом вновь появлялись на виду, когда отряд поднимался на холм повыше. Ранд заметил деревья, расколотые как от удара молнии. -- Холод, -- ответил Лан на его вопрос. -- Иногда морозы зимой здесь так жестоки, что сок в стволах замерзает и деревья лопаются. Бывают ночи, когда треск стоит как от фейерверка, а ветер столь пронизывающе-холоден, что кажется, будто и вы сами вот-вот разлетитесь вдребезги. Прошедшая зима была обычной, и не более того. Ранд покачал головой. Деревья лопаются? И это обычной зимой. На что же должна походить такая зима? Наверняка ему и не вообразить. -- Кто говорит, что зима прошла? -- сказал Мэт, клацая зубами. -- А вот это -- прекрасная весна, овечий пастух, -- сказал Лан. -- Прекрасная весна, чтобы остаться в живых. Но коли тебе хочется тепла, что ж, в Запустении будет жарко. Мэт тихо пробормотал: -- Кровь и пепел. Кровь и проклятый пепел! Ранд едва слышал Мэта, но говорил тот искренне. Стали попадаться фермы, но, хотя стоял уже полдень, время обеденное, из высоких каменных труб дым не поднимался. Поля и луга пусты -- ни людей, ни скотины, хотя иногда путники подмечали оставленные плуг или повозку, словно в любую минуту сюда мог вернуться хозяин. У одной фермы, возле дороги, во дворе скребся одинокий цыпленок. Дверь сарая болтало ветром; другая створка, со сломанной петлей, висела перекосившись. Высокий дом, непривычный для глаз двуреченца Ранда, крытый крупной дранкой, с остроконьковой крышей, доходящей почти до земли, стоял тих и безмолвен. Полаять на путников не вышло ни одной собаки. Посередь скотного двора валялась коса; рядом с колодцем громоздилась куча корзин. Морейн хмуро оглядела ферму, потом отпустила поводья Алдиб, и белая кобыла ускорила шаг. Двуреченцы сбились в кучку вместе с Лойалом позади Айз Седай и Стража. Ранд все качал головой. Он и вообразить не мог, чтобы тут хоть что-нибудь росло. Но ведь он и Пути представить себе не мог. Даже теперь, когда он прошел через них, все равно не мог. -- По-моему, этого она не ожидала, -- тихо сказала Найнив, обведя рукой все увиденные ими опустевшие фермы. -- Куда они все подевались? -- произнесла Эгвейн. -- И почему? Надолго же они не уйдут. -- С чего ты взяла? -- спросил Мэт. -- По виду той амбарной двери, их тут всю зиму и в помине не было. Найнив и Эгвейн воззрились на него как на непроходимого тупицу. -- Занавески на окнах, -- терпеливо объяснила Эгвейн. -- Они слишком светлые для зимних занавесок, даже здесь. В такой холод ни одна женщина не повесила бы такие больше чем неделю или две назад, а то и меньше. Мудрая кивнула. -- Занавески, -- хохотнул Перрин. Он тут же стер с лица усмешку, едва обе женщины глянули на него. -- Ну, с вами я согласен. На той косе мало ржавчины, как раз за неделю под открытым небом наросло. Ты бы мог заметить это, Мэт. Даже если проглядел занавески. Ранд бросил искоса взгляд на Перрина, стараясь не особенно в него всматриваться. Глаза у него были зорче, чем у Перрина, -- или так было тогда, когда они вместе охотились на кроликов, -- но он не разглядел лезвие косы настолько хорошо, чтобы заметить какую-то ржавчину. -- Мне на самом-то деле все равно, куда они все ушли, -- пробурчал Мэт. -- Мне просто хочется найти местечко с очагом. И поскорее. "Но почему они ушли? -- спросил Ранд самого себя. -- Не так далеко Запустение. Запустение, где Исчезающие и троллоки, те, что не отправились ловить их в Андор. Запустение, куда направлялся отряд". Ранд повысил голос, чтобы услышали те, кто скакал рядом с ним: -- Найнив, может быть, вам с Эгвейн не нужно идти с нами к Оку. -- Обе женщины посмотрели на него так, будто он нес полную чушь, но Ранд должен был попытаться отговорить Найнив и Эгвейн, именно теперь, когда Запустение так близко. -- Может, вам не стоит оставаться с нами? Морейн не говорила, что вы должны идти. И ты, Лойал. Вы могли бы остаться в Тар Валоне. Наверняка туда будет купеческий караван, или же, готов поспорить, Морейн по средствам нанять экипаж. Когда все кончится, мы встретимся в Тар Валоне. -- Та'верен.-- Вздох Лойала прогрохотал, словно отдаленный гром у горизонта. -- Ты свиваешь жизни вокруг себя, Ранд ал'Тор, ты и твои друзья. Ваша судьба избирает наши судьбы. -- Огир пожал плечами, и вдруг широкая ухмылка рассекла его лицо. -- Кроме того, это будет нечто особенное -- повстречать Зеленого Человека. Старейшина Хаман вечно толковал о своей встрече с Зеленым Человеком, как и мой отец, как и большинство Старейшин. -- Столь многие? -- сказал Перрин. -- Предания говорят, Зеленого Человека найти непросто, и никому не удавалось встретить его дважды. -- Да, дважды -- нет, -- согласился Лойал. -- Но я-то никогда не встречался с ним, да и из вас никто. Судя по всему, огир он избегает не в той степени, в какой сторонится вас, людей. Он так много знает о деревьях. Даже Песни Древ помнит. Ранд сказал: -- Вообще-то я стараюсь объяснить, что... Мудрая оборвала его: -- Она говорит, что Эгвейн и я -- тоже часть Узора. Все сплетается с вами троими. Если верить ей, тут что-то связано со способом, которым ткется кусок Узора, и это может остановить Темного. И, боюсь, в этом я ей верю; слишком многое случилось, чтобы не верить. Но если мы с Эгвейн уйдем, что тогда мы изменим в Узоре? -- Я всего лишь пытался... Вновь Найнив резко перебила его: -- Я знаю, что ты пытался сделать. -- Она смотрела на него до тех пор, пока он не заерзал смущенно в седле, потом ее лицо смягчилось. -- Я знаю, что ты пытался сделать. Ранд. Мне мало нравится любая из Айз Седай, а эта -- менее всего. У меня мало желания отправляться в Запустение, но меньше всего любви я испытываю к Отцу Лжи. Если вы, мальчики... Если вы, мужчины, делаете то, что должно быть сделано, когда вам хочется этого менее всего прочего, то почему вы считаете, что сама я способна на меньшее? Или Эгвейн? -- Ответа Найнив, казалось, и не ждала. Подобрав поводья, она хмуро поглядела на скачущую впереди Айз Седай. -- Хотела бы я знать, скоро ли она намерена добраться до этого самого Фал Дара или считает, что мы проведем ночь вот тут? Когда она рысцой пустила лошадь за Морейн, Мэт сказал: -- Она назвала нас мужчинами. Вроде только вчера говорила, что нас нельзя отпускать от подола, а теперь называет нас мужчинами. -- Тебя и сейчас вряд ли можно отпускать от материнского подола, -- заметила Эгвейн, но Ранду не казалось, что она говорит искренне. Девушка подвела Белу поближе к гнедому и тихо, чтобы никто не слышал, хотя Мэт явно и старался подслушать, не глядя на Ранда, сказала: -- С Айрамом я лишь танцевала, Ранд. Ты же не будешь обижаться на меня из-за того, что я танцевала с кем-то, кого больше никогда не увижу? -- Не буду, -- сказал ей Ранд. Почему она заговорила об этом сейчас? -- Конечно же, не буду! Но вдруг Ранду припомнились слова, сказанные в Байрлоне Мин, -- ему показалось, будто это произошло сотню лет тому назад. Она не для тебя, и ты не для нее; не так, как вам обоим хочется. Город Фал Дара был построен на еще более высоких холмах, чем те, что обступали его. Он вовсе не был таким громадным, как Кэймлин, но стена, окружавшая его, высотой не уступала кэймлинской. На целую милю перед этой стеной земля была очищена от всего, что росло выше травы, да и та оказалась низко подстриженной. Никто и ничто не могло подобраться незамеченным стражниками со многих укрепленных башен. Если на стенах Кэймлина лежал явственный отпечаток изящества, то строителей Фал Дара вовсе не интересовало, сочтет ли кто-нибудь их стены красивыми. Серый камень суровой неумолимостью заявлял, что существует он с одной-единственной целью: сдерживать натиск, служить преградой. Вымпелы на верхушках укреплений полоскались на ветру, отчего устремившийся вниз Черный Ястреб Шайнара на стягах будто облетал стены. Лан отбросил капюшон своего плаща и, несмотря на холод, жестом приказал остальным поступить так же. Морейн свой капюшон уже опустила. -- Таков закон в Шайнаре, -- сказал Страж. -- И повсюду в Пограничных Землях. Никто не скрывает лица в пределах городских стен. -- Они все такие красивые? -- засмеялся Мэт. -- Получеловеку не скрыться со своим лицом, выстави он его на обозрение, -- ответил Страж равнодушным голосом. Ухмылка вмиг исчезла с лица Ранда. Мэт торопливо сдернул капюшон. Высокие, окованные темным железом ворота были открыты, но на страже стояла дюжина латников в золотисто-желтых накидках-сюрко с изображением Черного Ястреба. Рукояти длинных мечей торчали над плечами, а с пояса у каждого свисали булава, или топор, или широкий меч. Неподалеку были привязаны лошади, выглядящие гротескно в стальных конских доспехах, закрывающих грудь, шею и голову животного, с пиками у стремени, готовые в любой момент к скачке. Стражники ничего не сделали, чтобы остановить Лапа, Морейн и их спутников. Наоборот, они махали им руками и радостно приветствовали всех. -- Дай Шан! -- выкрикнул один стражник, потрясая кулаками в стальных латных рукавицах над головой, когда отряд проезжал мимо. -- Дай Шан! Многие другие кричали: "Слава Строителям!" и "Кисерай ти Ваншо!" Лойал выглядел удивленным, затем широкая улыбка разрезала его лицо, и он помахал стражникам. Один солдат пробежал немного рядом с конем Лана, ничуть не отягощенный весом своей брони. -- Вновь взлетит Золотой Журавль, Дай Шан? -- Мир тебе, Раган, -- все, что сказал Страж, и человек отстал. Лан помахал стражникам в ответ, но лицо у него посуровело вдруг еще больше. Отряд ехал по мощенным булыжником улицам, забитым людьми и повозками, и Ранд обеспокоенно хмурился. Фал Дара буквально трещал по швам, но люди здесь ничем не походили ни на охваченные страстным нетерпением толпы Кэймлина, что наслаждались великолепием города, даже ссорясь по пустякам, ни на беспорядочное людское коловращение Байрлона. Заполнившие город люди, стоящие чуть ли не щека к щеке, провожали проезжающий мимо них отряд свинцово-тяжелыми взглядами, лица их не выражали ничего. Телеги и фургоны громоздились в каждом проулке и на половине улиц, в беспорядке загруженные всяким домашним скарбом, мебелью, резными сундуками, набитыми так, что одежда чуть ли не вылезала из них. Наверху всего сидели ребятишки. Взрослые держали младших повыше, где за ними можно было приглядывать и откуда они не могли убежать, даже чтобы поиграть. Дети казались молчаливее отцов и матерей, в их огромных потрясенных глазах -- больше загнанности. В углах и щелях между фургонами стояли в импровизированных загонах вплотную мохнатые коровы, телята и свиньи с черными пятнами на боках. Клетки с квохчущими курами и гогочущими утками и гусями вполне восполняли молчание людей. Теперь Ранд понял, куда подевались все фермеры. Лан направлялся к крепости в центре города -- массивной каменной громаде на вершине самого высокого холма. Сухой ров, глубокий и широкий, дно которого щетинилось лесом стальных пик, высотой в человеческий рост и острых как бритва, окружал высящиеся стены цитадели. Если город падет, здесь будет последний рубеж обороны. С одной из привратных башен отряд окликнул закованный в броню человек: "Добро пожаловать, Дай Шан!" Другой крикнул во внутренний дворик крепости: "Золотой Журавль! Золотой Журавль!" Копыта пробарабанили по тяжелым балкам опущенного подъемного моста, отряд пересек ров и проехал под остриями прочной опускной решетки. Сразу же за воротами Лан спрыгнул с седла и взял Мандарба под уздцы, знаком велев спешиться остальным. Первый внутренний двор -- огромный квадрат, мощенный большими каменными плитами, -- был окружен зубчатыми стенами и башнями такими же мощными, как и на внешней стене. Хоть и большой, двор казался столь же забитым людьми, как и улицы, и тут царила такая же суматоха, пусть и упорядоченная. Повсюду -- солдаты в доспехах и лошади в броне. У полудюжины кузниц, расположившихся во дворе, звенели молоты, а от больших мехов, с которыми управлялись по двое мужчин в кожаных фартуках, доносилось гудение пламени в горнах. Постоянный ручеек мальчишек-подручных с только что изготовленными подковами бежал к ковочным кузнецам. Мастера-оружейники резали стрелы, и едва успевали они наполнить корзины, как их уносили, заменяя пустыми. К отряду бегом явились конюхи в ливреях, энергичные и улыбающиеся, в черно-золотых куртках. Ранд торопливо отвязал от седла свои пожитки и передал гнедого одному из грумов, когда человек в пластинчато-кольчужных доспехах и коже церемонно поклонился гостям. Поверх доспехов на нем был ярко-желтый, отороченный красным плащ с Черным Ястребом на груди и желтый сюрко с изображением серой совы. Непокрытая голова его была гладко выбрита, за исключением пучка волос, перехваченного кожаным шнуром. -- Давно вас не было, Морейн Седай. Рад видеть вас, Дай Шан. Очень рад. -- Он поклонился вновь, теперь уже Лойалу, и тихо произнес: -- Слава Строителям. Кисерай ти Ваншо. -- Я недостоин, -- церемонно ответил Лойал, -- и работа -- мала. Тцингу ма шоба. -- Вы удостаиваете нас чести, Строитель, -- сказал мужчина. -- Кисерай ти Ваншо.-- Он вновь повернулся к Лану: -- Как только увидели, что вы подъезжаете, Дай Шан, Лорду Агельмару сразу же сообщили. Он ждет вас. Сюда, пожалуйста. Когда все последовали за ним в глубь крепости, по продуваемым сквозняками каменным коридорам, завешанным многоцветными гобеленами и длинными шелковыми занавесями с охотничьими сценами и картинами сражений, мужчина в доспехах продолжил: -- Я рад, что до вас дошел призыв, Дай Шан. Вы опять поднимете стяг Золотого Журавля? В стылых коридорах не было ничего лишнего, не считая драпировок на стенах, да и на тех немногие изображения передавали смысл скупыми линиями, хотя и в ярких красках. -- Дела и в самом деле так плохи, как кажутся, Ингтар? -- негромко спросил Лан. Ранд подумал: не подергиваются ли его собственные уши на манер Лойаловых? Хохолок мужчины дрогнул, когда Ингтар покачал головой, но прежде чем напустить на лицо ухмылку, он помялся пару мгновений. -- Дела всегда не так плохи, как кажутся. Дай Шан. В этом году немного хуже, чем обычно, вот и все. Набеги продолжались всю зиму, даже в самые жестокие морозы. Но вдоль Границы налеты везде одинаковы -- не лучше, не хуже. Они по-прежнему приходят по ночам, но чего можно ждать весной, если это можно назвать весной? Из Запустения возвращаются разведчики -- те, кто сумел вернуться, -- с новостями о троллочьих лагерях. Все время свежие вести о все растущем числе биваков. Но мы встретим их у Тарвинова Ущелья, Дай Шан, и прогоним, как делали всегда. -- Конечно, -- сказал Лан, но уверенности в голосе у него не было. Усмешка Ингтара исчезла, но тут же вернулась. Молча он проводил всех в кабинет Лорда Агельмара, затем сослался на груз срочных дел и ушел. Кабинет Лорда Агельмара, как и все помещения в крепости, нес на себе печать практичности, сугубой утилитарности. В наружной стене -- бойницы, на толстой, скрепленной железными полосами двери, с собственными амбразурами для стрельбы, -- тяжелый засов. Здесь висел лишь один гобелен. На нем, закрывавшем всю стену, были изображены люди в таких же доспехах, как у солдат Фал Дара, сражающиеся на горном перевале с Мурддраалами и троллоками. В комнате были только стол, сундук и несколько стульев, не считая двух стоек у стены, -- последние, как и гобелен, и привлекли взор Ранда. На одной -- двуручный меч, длиной больше человеческого роста, и более привычный широкий меч, ниже -- усеянная шипами булава и длинный, в форме бумажного змея, щит с тремя лисицами на поле. На другой висел полный и подготовленный к бою комплект доспехов. Увенчанный гребнем шлем с решетчатым забралом над двойной кольчужной бармицей. Кольчужная байдана, с разрезом на подоле для езды верхом, кожаная нижняя рубашка, гладкая от постоянного ношения. Нагрудник, стальные латные рукавицы, наколенники и налокотники, оплечья, поножи и наручи. Даже здесь, в сердце цитадели, оружие и доспехи выглядели так, будто в любой момент они готовы в дело. Как и мебель, оружие и доспехи были просто и незатейливо украшены золотом. Когда вошли путники, Агельмар поднялся и обошел вокруг стола с разбросанными на нем картами, связками бумаг, перьями в чернильницах. На первый взгляд Агельмар казался слишком мирным для этой комнаты, -- в голубом бархатном кафтане с высоким широким воротником и в мягких кожаных сапогах; но, приглядевшись, Ранд понял, что ошибался. Как у всех воинов, голова Агельмара была выбрита, за исключением хохолка, который был чистого белого цвета. Лицо его, как и лицо Лана, отличала суровость, единственно -- у уголков глаз виднелись морщинки, и его глаза походили на бурый камень, хотя сейчас в них светилась улыбка. -- Мир, но рад видеть тебя, Дай Шан, -- сказал Лорд Фал Дара. -- И вас, Морейн Айз Седай, возможно, даже больше. Ваше присутствие согревает меня, Айз Седай! -- Нинте каличнийе но домасита, Агельмар Дай Шан,-- церемонно ответила Морейн, но тон ее говорил, что они -- старые друзья. -- Ваш радушный прием согревает меня, Лорд Агельмар. -- Кодоме каличнийе га ни Айз Седай хей. Для Айз Седай здесь всегда радушный прием. -- Он повернулся к Лойалу. -- Вы далеко оказались от стеддинга, огир, но вы оказали честь Фал Дара своим присутствием. Вечная слава Строителям. Кисерай ти Ваншо хей. -- Я -- недостоин, -- сказал, кланяясь, Лойал. -- Это вы оказываете мне честь. Он бросал взгляды на холодно-непреклонные каменные стены и, казалось, боролся с собой. Ранд был рад, что огир сумел воздержаться от дальнейших замечаний. Безмолвно появились слуги в черно-золотом, в мягких туфлях. Одни из них принесли на серебряных подносах сложенные полотенца, влажные и горячие. Ими путники вытерли дорожную пыль с рук и лиц. Другие слуги подали подогретое с пряностями вино и серебряные вазы с сушеными сливами и абрикосами. Лорд Агельмар распорядился о комнатах и ванне для гостей. -- От Тар Валона дорога далека, -- сказал он. -- Вы, должно быть, устали. -- Короткая дорога по пути, которым мы пришли, -- сказал ему Лан, -- но устали больше, чем от долгой поездки. Агельмар выглядел озадаченным, когда Страж не прибавил ни слова, но просто сказал: -- Несколько дней отдыха вернут вам бодрость духа. -- Я прошу у вас приюта на одну ночь, Лорд Агельмар, -- сказала Морейн, -- для нас и наших лошадей. И свежих припасов утром, если вы сможете поделиться с нами. Боюсь, нам нужно покинуть вас завтра рано утром. Агельмар нахмурился: -- Но я полагал... Морейн Седай, у меня нет права на такую просьбу, но вы бы стоили тысячи воинов в Тарвиновом Ущелье. И вы, Дай Шан. Придет тысяча человек, когда услышат, что Золотой Журавль вновь в полете. -- Семь Башен разрушены, -- хрипло сказал Лан, -- и Малкир мертва; малое число ее народа спаслось, рассеянное по лику земли. Я -- Страж, Агельмар, присягнувший Пламени Тар Валона, и я связан с Запустением. -- Разумеется, Дай Ш... Лан. Разумеется. Но наверняка задержка в несколько дней, самое большее -- несколько недель, ничего не изменит. Ты нужен нам. Ты и Морейн Седай. Морейн взяла у одного из слуг серебряный кубок. -- Похоже, Ингтар считает, что вы отобьете это нападение, как отразили за эти годы многие другие. -- Айз Седай, -- скривился Агельмар, -- если бы Ингтару пришлось скакать к Тарвинову Ущелью в одиночку, то он готов проскакать всю дорогу, объявляя, что троллоков вновь отбросят. У него достанет гордости поверить, что он может свершить это в одиночку. -- Он не столь самонадеян, как вы думаете, Агельмар, по крайней мере на этот раз. -- Страж держал в руке кубок, но не пил. -- Насколько плохи дела? Агельмар помолчал, вытащил карту из груды бумаг на столе. Мгновение он смотрел на карту невидящими глазами, затем бросил ее обратно. -- Когда мы поскачем к Ущелью, -- тихо произнес он, -- беженцев и горожан отправят на юг, в Фал Моран. Вероятно, столица сможет выстоять. Мир, должна выстоять. Что-то же должно выстоять! -- Так плохо? -- спросил Лан, и Агельмар устало кивнул. Ранд встревоженно переглянулся с Мэтом и Перрином. Легко поверить тому, что троллоки, собиравшиеся в Запустении, явились за ним, за ними. Агельмар жестко продолжал: -- Кандор, Арафел, Салдэйя -- троллоки вторгались в них всю зиму. Со времен Троллоковых Войн не случалось ничего похожего; набеги никогда не были такими лютыми или столь многочисленными, и никогда их не отбивали такой большой кровью. Каждый король и каждый совет уверен, что из Запустения надвигается великая опасность, и каждый считает, что она идет именно на них. Никто из их разведчиков, ни один из Стражей не сообщает, что троллоки стягиваются у них на границе, как это происходит у нас, но они верят своему чувству опасности, и каждый боится куда-либо послать своих воинов. Люди шепчутся, что всему миру скоро конец, что Темный снова освобождается. К Тарвинову Ущелью Шайнар поскачет один, и соотношение сил -- десять к одному не в нашу пользу. По меньшей мере. Это сражение может оказаться последней Жатвой Копий. Лан... Нет!.. Дай Шан, поскольку ты -- Увенчанный Короной Битвы Лорд Малкир, что бы ты ни говорил, Дай Шан, знамя с Золотым Журавлем в авангарде придало бы мужества людям, которые знают, что они поскачут на север умирать. Весть о тебе разлетится лесным пожаром, и пусть короли требуют оставаться на месте, их воины придут из Арафела и Кандора, и даже из Салдэйи. Хотя они не успеют явиться вовремя, чтобы стоять с нами в Ущелье, но они могут спасти Шайнар. Лан уставился в вино. На лице его не дрогнул ни единый мускул, но вино расплескалось по руке; серебряный кубок смялся в кулаке. Слуга забрал испорченный кубок и вытер руку Стража салфеткой; второй вложил ему в руку новый кубок, когда смятый унесли. Лан ничего не замечал. -- Я не могу! -- хрипло прошептал он. Лан поднял голову, голубые глаза пылали неистовым огнем, но голос вновь был спокоен и ровен. -- Я -- Страж, Агельмар. -- Острый взгляд Лана резанул по Ранду, Мэту и Перрину и остановился на Морейн. -- С первыми лучами солнца я отправляюсь в Запустение. Агельмар тяжело вздохнул: -- Морейн Седай, хоть вы не уйдете? Айз Седай -- совсем другое дело. -- Я не могу. Лорд Агельмар. -- Морейн выглядела встревоженной. -- Да, произойдет битва, и не случайно троллоки собираются возле Шайнара, но наша битва, истинная битва с Темным, произойдет в Запустении, у Ока Мира. Вы должны сражаться в своей битве, а мы -- в своей. -- Только не говорите, что он освободился! -- Голос похожего на скалу Агельмара звучал потрясенно, и Морейн быстро покачала головой: -- Пока нет. Если мы одержим у Ока Мира победу, возможно, и не освободится никогда впредь. -- А сможете ли вы отыскать Око Мира, Айз Седай? Если от этого зависит, выстоять ли нам против Темного, считайте, что мы все равно погибли. Многие пытались найти Око Мира и потерпели неудачу. -- Я найду его. Лорд Агельмар. Надежда еще не потеряна. Агельмар посмотрел на нее, потом на остальных. Вид Найнив и Эгвейн, похоже, поставил его в тупик: их фермерская одежда резко контрастировала с шелковым платьем Морейн, хотя одежда всех несла на себе отпечаток долгого путешествия. -- Они тоже Айз Седай? -- с сомнением произнес Лорд Фал Дара. Когда Морейн отрицательно покачала головой, Агельмар явно пришел в еще большее замешательство. Взгляд его пробежал по юношам из Эмондова Луга, задержавшись на Ранде и уцепившись за обернутый в красное меч у того на поясе. -- Странную охрану выбрали вы для себя, Айз Седай. Всего один боец. -- Он глянул на Перрина, на топор у него за поясом. -- Возможно, два. Но оба -- всего-навсего юноши. Позвольте мне послать с вами мужчин. Сотней пик больше или меньше, в Ущелье они ничего не решат, но защитников вам понадобится больше, чем один Страж и три мальчика. И от двух женщин помощи никакой, если они только не переодетые Айил. Запустение в этом году хуже, чем обычно. Оно... шевелится. -- Сотни воинов будет слишком много, -- сказал Лан, -- а тысячи -- мало. Чем больший отряд мы возьмем в Запустение, тем больше шансов привлечь внимание врагов. Мы должны добраться до Ока без боя -- если повезет. Вам же известно: исход почти предрешен, когда отряд троллоков сражается в Запустении. Агельмар угрюмо кивнул, но отказываться от попыток переубедить Лана не собирался. -- Тогда возьмите нескольких. Даже десяток хороших солдат дадут больше шансов безопасно провести Морейн Седай и двух женщин к Зеленому Человеку, чем одни эти молодые парни. До Ранда вдруг дошло: Лорд Фал Дара считает, что именно Найнив и Эгвейн станут вместе с Морейн сражаться с Темным. Это же вполне понятно. Подобная схватка означала использование Единой Силы, а она предполагает участие в сражении женщин. Подобная схватка означает использование Силы. Ранд сунул большие пальцы за пояс с мечом и крепко сжал пряжку, чтобы не дрожали руки. -- Не нужно солдат, -- сказала Морейн. Агельмар открыл было рот, собираясь возразить, но она продолжила, не дав ему заговорить: -- Таковы сущность Ока и природа Зеленого Человека. Сколь многие из Фал Дара когда-либо находили Зеленого Человека и Око? -- Когда-либо? -- Агельмар пожал плечами. -- Со времени Войны Ста Лет таких можно пересчитать по пальцам на одной руке. Во всех Пограничных Землях вместе взятых -- не больше одного в пять лет. -- Никто не найдет Око Мира, -- сказала Морейн, -- если только этого не захочет Зеленый Человек. Нужда -- ключ, нужда и цель. Мне известно, куда идти... Я была там раньше. -- Ранд пораженно вскинул голову; среди двуреченцев изумился не он один, но Айз Седай словно и не заметила удивленных взоров. -- Но ищи один из нас славы, стремись добавить свое имя к тем четырем, и мы тоже можем никогда не найти Око, хотя я поведу нас прямо к тому месту, которое помню. -- Вы видели Зеленого Человека, Морейн Седай? -- На Лорда Агельмара это известие произвело огромное впечатление, но в следующий миг он нахмурился. -- Но если вы с ним уже встречались однажды... -- Нужда -- ключ, -- тихо произнесла Морейн, -- и не может быть нужды более великой, чем моя. Чем наша. И у меня есть нечто, чего нет у других искателей. Морейн чуть отвела взгляд от лица Агельмара, и Ранд был уверен, что ее глаза двинулись было к Лойалу, но лишь на миг, и она опять смотрела на Агельмара. Ранд встретился взглядом с огир, и Лойал пожал плечами. -- Та'верен,-- негромко произнес огир. Агельмар вскинул руки: -- Да будет так, как вы сказали, Айз Седай. Мир, если настоящей битве быть у Ока Мира, у меня появился соблазн поднять стяг Черного Ястреба вслед за вами, вместо того чтобы нести его к Ущелью. Я мог бы прорубить дорогу для вас... -- Это оказалось бы катастрофой, Лорд Агельмар. И у Тарвинова Ущелья, и у Ока. У вас -- своя битва, у нас -- своя. -- Мир! Как скажете, Айз Седай. Придя к решению, сколь бы сильно оно ему ни нравилось, бритоголовый Лорд Фал Дара, казалось, совсем выбросил его из головы. Он пригласил гостей к столу разделить с ним трапезу, заведя разговор о ястребах, лошадях, псах, но ни разу не упоминая о троллоках, Тарвиновом Ущелье или Оке Мира. Трапезная была такой же простой и практичной, как и кабинет Лорда Агельмара, но мебели здесь оказалось не многим больше, лишь простые стол и стулья, и они были строгих форм и линий. Прекрасных, но строгих. Комнату обогревал большой камин, но не настолько, чтобы человеку, вызванному срочно из трапезной, за порогом стало бы холодно. Слуги в ливреях подали суп, хлеб, сыр, и разговоры за столом велись о книгах и музыке, пока Лорд Агельмар не заметил, что в беседе не участвуют двуреченцы. Будучи хорошим хозяином, он вежливо задал им несколько прощупывающих вопросов, имеющих целью расшевелить и разговорить гостей. Вскоре Ранд понял, что взахлеб рассказывает об Эмондовом Луге и о Двуречье. Трудно было сдержаться и не сказать слишком многого. Он надеялся, что и другие следят за своими языками, особенно Мэт. Одна Найнив ела и пила молча, не участвуя в общей беседе. -- В Двуречье есть песня, -- сказал Мэт. -- "Возвращение из Тарвинова Ущелья". Закончил говорить он неуверенно, словно вдруг сообразив, что затронул тему, которой все старательно избегали, но Агельмар ловко справился с возникшей неловкостью. -- Мало удивительного. Почти все страны за эти годы посылали людей сдерживать Запустение. -- Ранд посмотрел на Мэта и Перрина. Мэт беззвучно, одними губами, прошептал: "Манетерен". Агельмар шепнул что-то одному из слуг, и пока прочие убирали со стола, этот исчез и вновь вернулся с металлической баночкой и глиняными трубками для Лана, Лойала и Лорда Агельмара. -- Двуреченский табак, -- сказал Лорд Фал Дара, когда гости набили трубки. -- Здесь дорого обходится, но своей цены стоит. Когда Лойал и двое старших мужчин довольно запыхтели, Агельмар бросил взгляд на огир: -- Вы выглядите встревоженным, Строитель. Надеюсь, не Тоска вас снедает. Как долго вы не были в стеддинге? -- Это не Тоска; я ушел не в те времена. -- Лойал пожал плечами, и сизая лента из его трубки спиралью поднялась над столом, когда он повел рукой. -- Я ожидал... надеялся... что здесь по-прежнему есть роща. Хотя бы какой-то остаток от Мафал Дадаранелл. -- Кисерай ти Ваншо,-- тихо произнес Агельмар. -- Троллоковы Войны не оставили ничего, кроме воспоминаний, Лойал, сын Арента, и люди основывались на них. Они не смогли повторить работу Строителей, не больше, чем я. Те замысловатые изгибы и узоры, которые создал ваш народ, -- свыше возможностей человеческих глаз и рук. Наверное, мы хотели избежать жалкого подражания вам, которое служило бы нам лишь вечным напоминанием о том, что утратили. Есть иная красота в простоте; в одной линии, расположенной именно так; в одиноком цветке среди скал. Грубость камня делает цветок более драгоценным. Мы стараемся не вспоминать часто о том, что ушло. Этого напряжения не вынесет и самое сильное сердце. -- Розовый лепесток плывет по воде, -- негромко продекламировал Лан. -- Зимородок мелькает над прудом. Жизнь и красота кружатся в водовороте посреди смерти. -- Да, -- сказал Агельмар. -- Да. Для меня подобные образы тоже всегда символизировали все это. Двое мужчин склонили друг к другу головы. Поэзия и Лан? Этот человек походил на луковицу; всякий раз, когда Ранд считал, что узнал что-то новое о Страже, в Лане обнаруживался другой пласт. Лойал медленно кивнул: -- Возможно, я тоже слишком много жил тем, что ушло. И все же -- рощи были прекрасны. -- Но смотрел он на строго-суровую комнату так, будто увидел ее по-новому и открыл вдруг нечто достойное внимания. Появился Ингтар и поклонился Лорду Агельмару: -- С вашего позволения. Лорд, но вы желали знать обо всем необычном, даже самом незначительном. -- Да, в чем дело? -- Пустяки, Лорд. Чужак пытался войти в город. Не из Шайнара. Судя по выговору, лугардец. Некогда был им, по крайней мере. Когда стража попыталась допросить его, он убежал. Заметили, как он скрылся в лесу, но вскоре его обнаружили взбирающимся на стену. -- Пустяки! -- Стул, когда Агельмар встал, скрежетнул по полу. -- Мир! Башенная стража столь нерадива, что человек сумел добраться до стен незамеченным, и ты называешь это пустяками? -- Он -- сумасшедший. Лорд. -- Благоговейный страх послышался в голосе Ингтара. -- Свет оберегает сумасшедших. Возможно, Свет прикрыл глаза башенной страже и позволил ему добраться до стен. Наверняка от одного бедолаги-сумасшедшего не будет ничего плохого. -- Его уже привели в цитадель? Хорошо. Приведите его ко мне сюда. Немедленно! -- Ингтар поклонился и ушел, а Агельмар повернулся к Морейн: -- С вашего позволения, Айз Седай, но я должен разобраться. Вероятно, он лишь жалкий бедолага с ослепленным Светом разумом, но... Два дня назад пятерых наших собственных людей застигли, когда они ночью пытались пропилить петли в воротах для лошадей. Немного, но достаточно, чтобы впустить троллоков. -- Он поморщился. -- Друзья Темного, как я полагаю, хотя мне ненавистно думать так о любом шайнарце. Народ разорвал злодеев на куски прежде, чем стража успела их схватить, поэтому я никогда не узнаю, кто они были. Если шайнарцы могут стать Друзьями Темного, то с чужестранцами я должен быть в эти дни особенно осторожен. Если вы хотите удалиться, я распоряжусь, чтобы вас проводили в ваши комнаты. -- Друзьям Темного не ведомы ни родина, ни родные, -- сказала Морейн. -- Они -- в любой стране, но они не из какой страны. Мне тоже интересно взглянуть на этого человека. Узор образует Паутину, Лорд Агельмар, но конечная форма Паутины еще не определена. Она еще может оплести мир или распутать свои нити и пустить Колесо на новое плетение. У этой грани даже пустяк, какая-то мелочь могут изменить форму Паутины. У этой грани я опасаюсь мелочей, которые выходят за рамки обыденности. Агельмар взглянул на Найнив и Эгвейн: -- Как вам угодно, Айз Седай. Вернулся Ингтар, за ним два стражника с длинными алебардами ввели человека, похожего на разворошенный узел тряпья. Въевшаяся в кожу грязь слоями покрывала его лицо, нестриженые свалявшиеся волосы и борода превратились в колтун. Он горбился, запавшие глаза рыскали по комнате туда-сюда. От него исходил кислый прогорклый запах. Ранд подался вперед, внимательно вглядываясь сквозь слои грязи в это лицо. -- У вас нет причин хватать меня, -- проскулил грязнуля. -- Я всего лишь несчастный бедняга, оставленный Светом и, как и любой другой, ищущий места, где бы укрыться от Тени. -- Пограничные Земли -- странное место, чтобы искать... -- начал Агельмар, когда Мэт перебил его: -- Торговец! -- Падан Фейн, -- кивая, согласился Перрин. -- Нищий, -- произнес разом охрипший Ранд. Он отшатнулся от внезапной ненависти, вспыхнувшей в глазах Фейна. -- Он -- тот человек, который расспрашивал о нас в Кэймлине. Должно быть, он. -- Значит, в конце концов это касается вас, Морейн Седай? -- медленно произнес Агельмар. Морейн кивнула: -- Весьма опасаюсь, что это так. -- Я не хотел! -- заорал Фейн. Крупные слезы пробороздили на его щеках канавки в грязи, но не могли пробиться до нижнего слоя. -- Он заставил меня! Он и его пылающие глаза. -- Ранд вздрогнул. Рука Мэта оказалась за пазухой, без сомнения вновь сжимая кинжал из Шадар Логота. -- Он превратил меня в свою гончую! Гончую -- вынюхивать и идти по следу без минуты роздыха. Всего лишь в свою гончую, после того как я стал ему не нужен. -- Да, это касается нас всех, -- мрачно сказала Морейн. -- Есть здесь место, где я могла бы поговорить с ним наедине. Лорд Агельмар? -- Она поджала губы от отвращения. -- И вымойте его сначала. Мне, может быть, понадобится прикасаться к нему. Агельмар кивнул и негромко переговорил с Ингтаром, после тот поклонился и скрылся за дверью. -- Меня не принудить! -- Голос был Фейна, но он уже не плакал, надменная резкость сменила хныканье. Он выпрямился, больше не горбясь. Запрокинув голову, прокричал в потолок: -- Больше никогда! Меня -- не -- принудить! -- Он повернулся лицом к Агельмару с таким видом, будто солдаты, стоящие по бокам от него, были его собственными телохранителями, а Лорд Фал Дара -- скорее, ровня ему, а не тот, кто захватил его в плен. Тон Фейна стал вкрадчивым и елейным. -- Здесь недоразумение, Великий Лорд. Иногда я захвачен чарами, но это вскоре проходит. Да, скоро я от них избавлюсь. -- Он пренебрежительно щелкнул пальцами по своим лохмотьям. -- Не дайте ввести себя этим в заблуждение, Великий Лорд. Мне приходится скрываться от тех, кто пытается остановить меня, и путешествие мое оказалось долгим и тяжелым. Но наконец-то я добрался до края, где мужчинам все еще ведомы опасности, летящие от Ба'алзамона, где люди по-прежнему сражаются с Темным. Ранд смотрел на оборванца вытаращив глаза. Этот голос был голосом Фейна, но речи его совсем не походили на слова торговца, -- Итак, вы пришли сюда потому, что мы сражаемся с троллоками, -- сказал Агельмар. -- И вы настолько значительная особа, что кто-то желает остановить вас. Эти люди утверждают, что вы -- торговец, прозываемый Падан Фейн, и что вы следите за ними. Фейн заколебался. Он взглянул на Морейн и поспешно отвел глаза от Айз Седай. Его взор пробежал по двуреченцам, затем метнулся