дойдя  к  своему
противнику и его свидетелям, положил обе шпаги на землю.
     "Благоволите проверить, господа, -  сказал  он,  -  одинаковой  ли  они
длины".
     "Стало быть, вы не желаете откладывать поединок на завтра?"  -  спросил
один из свидетелей.
     "Ни в коем случае!"
     "Будьте покойны, друзья, - проговорил г-н Альфред,  -  я  нисколько  не
устал, но охотно выпил бы стакан воды".
     "Кантийон, сходи за водой  для  господина  Альфреда",  -  приказал  мне
хозяин.
     Мне до  смерти  не  хотелось  уходить  в  такую  минуту,  но  г-н  Эжен
повелительно махнул рукой, и я направился к ресторану,  тому,  что  стоит  у
входа в лес, - мы были от него в каких-нибудь ста шагах. Я  мигом  воротился
назад и подал стакан г-ну Альфреду, говоря про себя:  "Чтоб  ты  подавился!"
Он взял стакан, рука у него не дрожала, но я отметил,  беря  обратно  пустой
стакан, что на нем остались отметины, так сильно он закусил его край.
     Бросив через плечо стакан, я подошел к хозяину и увидел, что  за  время
моего отсутствия он успел подготовиться к поединку.  На  нем  остались  лишь
штаны и рубашка, рукава которой он засучил выше локтя.
     "Вы ничего не желаете наказать мне?" - спросил я, приближаясь к нему.
     "Нет, - ответил он. - У меня нет ни отца,  ни  матери.  В  случае  моей
смерти..."
     Он написал несколько слов на клочке бумаги.
     "В случае моей смерти, ты отдашь эту записку Марии..."
     Он опять взглянул на бездыханное тело капитана и, направляясь к  своему
противнику, проговорил:
     "Ну что ж, приступим, господа".
     "Но у вас нет свидетелей", - возразил г-н Альфред.
     "Вы уступите мне одного из своих".
     "Эрнест, перейдите на сторону господина Эжена".
     Один  свидетель  приблизился  к  моему  хозяину,  другой  взял  оружие,
поставил противников в четырех шагах друг от друга, вложил им в  руки  эфесы
шпаг и отошел в сторону со словами:
     "Начинайте, господа".
     В тот же миг противники шагнули  вперед,  и  клинки  их  скрестились  у
самых рукояток.
     "Отойдите назад", - сказал мой хозяин.
     "Не в моих правилах отступать", - ответил г-н Альфред.
     "Хорошо".
     Господин Эжен шагнул назад и встал в оборонительную позицию.
     Я пережил страшные десять минут. Шпаги вились,  как  змеи,  одна  возле
другой. Г-н Альфред наносил удары,  а  мой  хозяин,  следя  глазами  за  его
шпагой, парировал их с таким спокойствием, словно находился  в  фехтовальной
школе. Я себя не помнил  от  гнева.  Будь  здесь  слуга  г-на  Альфреда,  я,
кажется, задушил бы его.
     Дуэль продолжалась. Г-н Альфред  горько  посмеивался,  мой  хозяин  был
холоден и спокоен.
     "Ага!" - вскричал г-н Альфред.
     Он ранил моего хозяина в руку: потекла кровь.
     "Пустяки, - возразил г-н Эжен, - продолжим".
     Пот лил с меня в три ручья.
     Свидетели приблизились.  Г-н  Эжен  махнул  рукой,  требуя,  чтобы  они
отошли. Его  противник  воспользовался  этим  и  сделал  выпад;  мой  хозяин
слишком поздно прибег к защите, и теперь кровь брызнула из его бедра. Я  сел
на траву: ноги не держали меня.
     Господин Эжен был все так же холоден и спокоен; однако видно было,  что
он крепко сжал зубы. Пот крупными каплями  стекал  со  лба  его  противника,
который явно терял силу.
     Мой хозяин шагнул вперед; его противник отступил.
     "Я полагал, что вы никогда не отступаете", - проговорил господин Эжен.
     Господин Альфред сделал ложный выпад; г-н Эжен  парировал  его  удар  с
такой силой, что шпага  противника  взметнулась  вверх,  словно  он  отдавал
честь. На мгновение грудь его осталась  открытой,  и  клинок  моего  хозяина
вошел в нее по самую рукоятку.
     Господин Альфред вытянул  вперед  руки,  выпустил  оружие  и  продолжал
стоять словно потому, что проткнувшая его насквозь шпага  удерживала  его  в
вертикальном положении.
     Господин Эжен вытащил свою шпагу, и его недруг рухнул на землю.
     "Можете подтвердить, что я вел себя как человек чести?" -  спросил  мой
хозяин у свидетелей.
     Они кивнули и нагнулись над г-ном Альфредом.
     Хозяин подошел ко мне.
     "Поезжай в Париж и привези ко мне нотариуса;  я  должен  найти  его  по
возвращении домой".
     "Если вы стараетесь для господина Альфреда, - сказал я, -  то  напрасно
утруждаете себя, он извивается, как уж на  сковородке,  и  изо  рта  у  него
хлещет кровь, - а это дурной признак".
     "Дело не в этом", - ответил он.
     - Для  чего  же  ему  потребовался  нотариус?  -  спросил  я,  прерывая
Кантийона.
     - А для того, чтобы жениться на девушке, - ответил он, - и признать  ее
ребенка.
     - И господин Эжен сделал это?
     - Сделал, сударь, и не моргнув глазом.
     И Кантийон продолжал свой рассказ:
     "Мы с женой скоро отправимся путешествовать, - сказал мне г-н  Эжен.  -
Я очень бы хотел, чтобы ты остался у меня, но,  видишь  ли,  Марии  было  бы
тяжело постоянно встречаться с тобой. Вот, возьми эти деньги,  здесь  тысяча
франков. Кроме того, я дарю тебе кабриолет с лошадью. Поступи  с  ними,  как
тебе заблагорассудится. А если ты будешь нуждаться  в  помощи,  обещай,  что
обратишься только ко мне - ни к кому другому".
     И так как у меня было все необходимое, чтобы завести собственное  дело,
я стал возить седоков.
     - Вот моя история, хозяин. Куда теперь поедем?
     - Ко мне домой: я закончу визиты в следующий раз.
     Я вернулся к себе и записал  историю  Кантийона  так,  как  он  мне  ее
рассказал.