Оцените этот текст:


   -----------------------------------------------------------------------
   Сборник "Англо-американская фантастика". Пер. - Н.Бабасян.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 30 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------




   Широкая степь без горизонта. Степь  цвета  кровоточащей  раны.  Небо  -
поблекший пурпур. Посреди степи - двое: мужчина и  женщина.  Мужчина  -  в
сферическом скафандре, высокий,  с  усталым  лицом.  Женщина  -  красивая,
черноволосая, изящная,  в  платье  из  голубого  шелка.  Он  -  ИСАРДА  ИЗ
ТАНЕЛОРНА. Как зовут женщину - неизвестно.
   Женщина: Что такое Время и Пространство, как не глина в  Руке,  которая
поддерживает Космическое Равновесие? Один век застывает, отлитый в  форму,
а другой уже прорывается сквозь бытие.  Все  течет.  Повелители  Закона  и
Хаоса ведут нескончаемую битву, которую нельзя ни выиграть, ни  проиграть.
Равновесие нарушается то в одну, то в другую  сторону.  Время  от  времени
Рука уничтожает все, что было ею создано, и начинает  все  сначала.  Земля
тоже постоянно изменяется. Вечная Война - единственная константа в истории
Земли, но у нее различные имена и формы.
   Исарда из Танелорна: А люди, втянутые  в  эту  борьбу?  Узнают  ли  они
когда-нибудь ее истинную причину?
   Женщина: Никогда.
   Исарда: А сможет ли мир когда-нибудь отдохнуть?
   Женщина: Этого мы никогда не узнаем. Как никогда не  окажемся  лицом  к
лицу с Тем, кто направляет Руку.
   Исарда: И все же некоторые вещи неизменны...
   Женщина: Даже извилистая река Времени может быть  повернута  вспять  по
желанию Космической Руки. Мы не знаем, какие очертания примет наше будущее
и  насколько  история  в  наших  книгах  соответствует   действительности.
Возможно, мы существуем лишь ради единственного мгновения? А  может  быть,
мы бессмертны и будем жить вечно? Ничего не известно, Исарда. Знание - это
иллюзия.  Цель  -  всего  лишь  слово,  лишенное  смысла,   пустой   звук,
убаюкивающая  мелодия  в  какофонии   лязгающих   аккордов.   Все   течет.
Происходящее похоже на эти драгоценности (она бросает пригоршню  мерцающих
жемчужин на золотой поднос; они рассыпаются, и женщина  задумчиво  смотрит
на них). Некоторые жемчужины случайно  образовали  незатейливый  узор.  Но
только некоторые. Так же случайно оказались рядом и мы: вы и  я  -  и  вот
стоим здесь и беседуем. Но  в  любой  момент  частицы,  составляющие  нашу
жизнь, могут быть рассыпаны вновь.
   Исарда: Не могут, если мы тверды. Существуют легенды о  людях,  которые
усилием воли заставляли Хаос обретать форму. Рука  Аубека  сотворила  вашу
землю, а значит, и вас.
   Женщина (задумчиво): Возможно, и есть такие люди. Но  они  идут  против
воли Того, кто их сотворил.
   Исарда (после паузы): Что же меняется от того, что есть такие люди?
   Женщина: Не знаю. Но я не завидую им.
   Исарда (смотрит вдаль, на золотую степь; говорит,  понизив  голос.):  Я
тоже.
   Женщина: Говорят, что город Танелорн - вечный. Так говорят потому,  что
Герою  необходимо,  чтобы  такой  город  существовал,  несмотря   на   все
видоизменения Земли. Говорят,  что  даже  самые  обездоленные  народы  там
обретают покой.
   Исарда: А еще говорят, что люди сами должны пожелать  мира  и  покоя  -
лишь тогда они найдут Танелорн.
   Женщина (склоняя голову): И некоторые это сделали.
   Хроника Черной Войны.
   (Том 1008, Док. 14. Расплата Исарды)





   Но прошлой ночью я молился,
   Бежав от сновидений вещих.
   Я мучился, терзался, бился
   Средь мыслей темных и зловещих:
   Жестокий мир, толпа слепая
   И те, кого я презираю, -
   Они одни сильны, я знаю!
   Отметить мешает чья-то воля -
   Душа сжимается от боли!
   Любви, сплетенной с отвращеньем,
   На этом свете нет прощенья.
   Припадки злобы! Всплеск раздора!
   И власть насилья и позора!
   Ну что ж, дела я отодвину -
   Бессмысленно с судьбою спорить.
   Не знаю, выстою иль сгину,
   Но наша боль, вина и горе -
   В стыде великом, в жгучем страхе -
   Они нам служат вместо плахи.
   С.Т.Колридж "Болезни сна"




   Я знаю горе и знаю любовь. Думаю,  что  знаю  даже  смерть,  хотя  всем
известно,  что  я  бессмертен.  Мне  сказано,  что  у  меня  есть   высшее
предназначение, но в чем оно? Неужели в том, чтобы скитаться  в  вечности,
занимаясь какими-то незначительными делами?
   Меня звали Джоном Дакером, и возможно, у меня было еще множество  имен.
Потом звали Ерекозе, Вечный Победитель, и я  уничтожил  весь  человеческий
род, потому что он предал мои идеалы и еще  потому  что  я  любил  женщину
другой, более благородной расы - расы элдренов. Женщину звали Эрмижад. Она
так и не смогла родить мне ребенка.
   Уничтожив собственную расу, я был  счастлив.  Вместе  с  Эрмижад  и  ее
братом Эрджевхом я правил элдренами, этими грациозными существами, которые
жили на Земле задолго до того, как на ней поселились люди,  нарушившие  ее
гармонию.
   Когда я только пришел в  этот  мир,  меня  мучили  сны,  но  потом  это
случалось все реже, и, просыпаясь, с трудом их вспоминал. Но  однажды  так
во сне испугался, что даже стал думать, не безумен ли я. Я пережил миллион
перевоплощений, но в каждом из них был воином. При этом я никогда не знал,
какой же из образов соответствует моему истинному "я". Я метался, стремясь
сохранить верность каждому, и порою становился невменяемым.
   Это  продолжалось  недолго.  Очнувшись,  решил  восстановить  на  Земле
красоту, разрушенную мной.
   Там, где сражались армии, мы посадили цветы. Где были города,  зашумели
леса. И Земля стала благородной, спокойной и прекрасной.
   Моя любовь к Эрмижад не исчезла.
   Наоборот, она становилась все сильнее, и я любил каждую новую черточку,
которую в ней открывал.
   На Земле воцарилась гармония. И венцом ее был союз  Вечного  Победителя
Ерекозе и Верховной принцессы элдренов Эрмижад.
   Страшное оружие,  которым  мы  уничтожили  человечество,  было  надежно
спрятано, и мы поклялись никогда больше к нему не прикасаться.
   Города  элдренов,   разрушенные   Маршалами   Человечества   под   моим
предводительством, были восстановлены, и на их улицах весело смеялись дети
элдренов, чудесные цветы украшали балконы и террасы. Зеленый  дерн  покрыл
скалы, его стригли мечами, оставшимися от людей. И элдрены забыли тех, кто
пытался их уничтожить.
   Один лишь я помнил, как человечество потребовало, чтобы я повел  его  в
бой против элдренов. Вместо  этого  я  уничтожил  человечество.  В  смерти
каждого мужчины, женщины, ребенка был виноват только я. Река  Друна  стала
красной от крови, и сейчас еще ее вода имеет сладковатый привкус. Но  вода
не в силах смыть мою вину, и кара за нее все равно когда-нибудь настигнет.
   Но я был  счастлив.  Казалось,  никогда  еще  у  меня  не  было  такого
душевного покоя, такой ясной головы.
   Мы бродили с Эрмижад  по  террасам  Лус  Птокай,  столицы  элдренов,  и
никогда не уставали друг от друга. Порой  вели  философские  разговоры,  а
иногда сидели молча, вдыхая тонкие ароматы сада.
   Бывали дни, когда садились на удивительный  корабль  и  отправлялись  в
плавание - нам хотелось еще раз увидеть чудеса этого мира: равнины  Тающих
Льдов, горы Скорби, могучие леса и благородные  холмы,  бесконечные  степи
двух континентов - Некралала и Завара - некогда населенных людьми. Правда,
иногда мной овладевала печаль, и тогда нам приходилось  плыть  обратно,  к
третьему континенту, южному, носящему название Мернадин, принадлежащему  с
незапамятных времен элдренам.
   Когда это  случалось,  Эрмижад  становилась  еще  заботливее,  стараясь
убаюкать мою память и совесть.
   - Знаешь, я уверена, что все было предопределено, -  говорила  она.  Ее
прохладные нежные руки прикасались к моему лбу. - Люди  хотели  уничтожить
нашу расу. Их погубило  собственное  высокомерие.  А  ты  был  всего  лишь
орудием в руках провидения.
   - Это значит, что  у  меня  нет  свободы  воли?  Но  имел  ли  я  право
устраивать эту бойню? Я надеялся, что люди и элдрены смогут жить в мире...
   - И ты пытался их предостеречь. Но они не вняли твоим словам. Они  даже
пытались убить тебя, так же как пытались уничтожить элдренов, что им почти
удалось. Не забывай об этом, Ерекозе. Они были близки к успеху.
   - Иногда мне хочется, - признавался я, - опять очутиться  в  мире,  где
меня звали Джоном Дакером. Когда-то мне казалось, что это слишком  сложный
и жестокий мир. Теперь же я понимаю: в любом мире есть то, что я ненавижу,
но  оно  принимает  различные  формы.   Временные   циклы   меняются,   но
человечество остается все тем  же.  Я  хотел  его  изменить.  Мне  это  не
удалось. Возможно, такова моя  судьба  -  пытаться  изменить  человеческую
природу и каждый раз понимать, что это невозможно.
   Но Эрмижад не принадлежала к племени людей. Она пыталась, но  не  могла
понять того, о чем я говорил. Это было единственным, чего постичь  она  не
могла.
   - У твоего рода масса достоинств, - говорила она и умолкала,  не  зная,
что еще сказать.
   - Да, но наши добродетели превратились в пороки. Юноша ненавидит  грязь
и нищету, но, чтобы восстановить  равновесие,  он  уничтожает  прекрасное.
Глядя на униженных, гибнущих людей, он идет убивать. Глядя на  голодающих,
он сжигает урожаи. Ненавидя деспотию, он душой и  телом  отдается  Великой
Войне тиранов. Чтобы победить беспорядок, он будет разрабатывать  проекты,
которые  принесут  еще  больший  хаос.  Пылая  любовью   к   миру,   будет
преследовать образование, объявлять вне закона  искусство,  сеять  вражду.
История человечества была лишь затяжной трагедией, Эрмижад.
   В ответ Эрмижад прикасалась губами к моей щеке:
   - А теперь эта трагедия окончилась.
   - Нет, так только кажется. Просто элдрены жизнестойки  и  знают  секрет
спокойствия. А я чувствую, что трагедия  продолжается  -  она  повторяется
тысячекратно и все в новых и новых вариантах. Но трагедии нужны актеры  на
главные роли. Мне кажется, я - один из них. Возможно, меня снова  призовут
сыграть роль. А наша встреча с тобой - лишь небольшой антракт.
   Что она могла на это ответить? И ускользая от спора, она нежно обнимала
меня, надеясь, что я забудусь в ее объятиях.
   Птицы с ярким оперением и грациозные звери бродили  там,  где  когда-то
стояли города и где  разыгрывались  кровавые  драмы;  но  в  глубине  этих
молодых лесов, среди новорожденных холмов жили духи. Дух Иолинды, любившей
меня; дух ее отца - слабохарактерного короля Ригеноса, нуждавшегося в моей
помощи; дух графа Ролдеро - Великого Маршала Человечества с добрым сердцем
- и всех остальных, кто умер по моей вине.
   Это не был мой выбор - явиться в этот мир под  именем  Ерекозе,  Вечный
Победитель, надеть доспехи и возглавить огромную армию, назвавшись  первым
воином человечества; а потом  узнать,  что  элдрены  вовсе  не  нечестивые
собаки, как утверждал король Ригенос, а,  наоборот,  жертвы  бессмысленной
человеческой злобы...
   Это не был мой выбор...
   Но с годами печаль стала являться ко мне реже и реже. А  мы  с  Эрмижад
были все так же молоды и чувствовали такое же влечение друг к другу, как в
наше первое свидание.
   Это были годы радости, чудесных бесед, красоты,  нежной  страсти.  Один
год плавно переходил в другой - и так минуло сто или более лет.
   Но  Призрачные  Миры  -  эти  неизученные  планеты,  двигающиеся,   как
известно, сквозь время и пространство под углом к остальной  Вселенной,  -
вновь пошли на сближение с Землей.





   Эрджевх, брат Эрмижад, был очень привязан ко мне. Я отвечал ему тем же.
Он отличался какой-то особенной, утонченной красотой элдренов,  с  точеным
золотым лицом  и  раскосыми  глазами,  подернутыми  дымкой  и  отливающими
голубизной. Его разум и рассудительность не раз выручали меня, и к тому же
мне нравилась его улыбка, которая никогда не сходила с его лица.
   Поэтому я был удивлен, когда  однажды,  зайдя  к  нему  в  лабораторию,
застал его озабоченным. Он  оторвался  от  бумаг  с  цифрами  и  попытался
улыбнуться, но я успел заметить, что он чем-то удручен.
   - Что случилось, Эрджевх? Ты смотришь на меня  как  на  астрономическую
карту.  Может  быть,  к  Лус  Птокай  приближается  комета  и   нам   пора
эвакуировать город?
   Он улыбнулся и отрицательно покачал головой:
   - Все достаточно серьезно, хотя и  не  стоит  драматизировать  события.
Скорее всего, реальной опасности нет, но нужно  быть  готовыми  ко  всему.
Похоже,  Призрачные  Миры,  приблизившись,  могут  снова  начать  с   нами
взаимодействовать.
   - Но ведь  известно,  что  Призрачные  Миры  для  элдренов  не  опасны.
Когда-то среди них у вас даже были союзники?
   - Это правда. Кстати, когда Призрачные Миры в последний раз  сблизились
с Землей, ты уже был здесь. Возможно, это совпадение. Но  может  быть,  ты
еще раньше жил на одном из  Призрачных  Миров,  и  именно  поэтому  король
Ригенос и позвал тебя?
   Я нахмурился:
   - Понимаю. Ты беспокоишься за меня.
   Эрджевх кивнул и ничего не ответил.
   - Говорят, человечество пришло с Призрачных  Миров,  не  так  ли?  -  Я
посмотрел ему в глаза.
   - Да.
   - У тебя есть какие-то особые причины для беспокойства?
   Он вздохнул:
   - Нет. Но хотя  элдрены  и  изобрели  способ  общения  между  Землей  и
Призрачными Мирами, их изучением мы, к сожалению, никогда  не  занимались.
Наши посещения были краткими,  и  в  контакты  мы  вступали  лишь  с  теми
обитателями Призрачных Миров, которые были похожи на элдренов.
   - Ты боишься, что меня могут вновь призвать в мир, который я покинул? -
забеспокоился теперь уже и я.
   Мысль, что могу потерять Эрмижад, привела меня в ужас.
   - Я не знаю, Ерекозе.
   - Неужели мне суждено снова стать Джоном Дакером?
   Хотя я весьма смутно помнил  свою  жизнь  в  эпоху,  которую  почему-то
называл  двадцатым  столетием,  чувство  неудовлетворенности  той  жизнью,
ощущение,  что  жилось  там  неспокойно,  не  покидало   меня.   Природная
вспыльчивость и некоторый романтизм (хотя я и не считаю их  достоинствами)
были подавлены во мне моим окружением,  обществом  и  работой,  которую  я
выполнял лишь для того, чтобы существовать. Я чувствовал себя там  гораздо
более чужим, чем здесь, среди чужого народа. Поэтому был готов убить себя,
лишь бы не возвращаться в мир Джона Дакера.
   Хотя вполне может быть, что Призрачные Миры не  представляют  для  меня
никакой опасности. Возможно, они принадлежат  Вселенной,  где  никогда  не
жили люди, однако исследования элдренов свидетельствуют об обратном.
   - Нет ли каких-нибудь  дополнительных  сведений?  -  спросил  я  принца
Эрджевха.
   - Я продолжаю наблюдение. Это все, что могу сделать.
   В мрачном настроении я вышел из лаборатории и вернулся в  комнату,  где
меня ждала Эрмижад. Мы  собирались  поехать  в  принадлежащие  ей  луга  в
окрестностях Лус Птокай, но я сказал, что ехать раздумал.
   Заметив мое настроение, она спросила:
   - Ты опять вспомнил о том, что с тобой было сто лет назад, Ерекозе?
   Я покачал головой и рассказал о разговоре с Эрджевхом.
   Она задумалась.
   - Может быть, это совпадение? - В ее тоне я уловил легкое  сомнение.  И
когда она взглянула на меня, увидел в ее глазах тень страха.
   Я привлек ее к себе.
   - Мне кажется, Ерекозе, я умру, если тебя оторвут от  меня,  -  сказала
она.
   У меня пересохло горло.
   - Если меня оторвут от тебя, я найду тебя снова,  пусть  на  это  уйдет
вечность. Я найду тебя, Эрмижад.
   - Ты так сильно любишь меня? - тихо спросила она.
   - Люблю, Эрмижад.
   Она попыталась улыбнуться, но не смогла - предчувствия  переполняли  ее
душу.
   - Ну что же, - прошептала она, - значит, нам нечего бояться.
   Но на следующую ночь, хотя мы были вместе, в пещеры моего мозга  начали
снова прокрадываться сны, в которых я был Джоном  Дакером,  сны,  мучившие
весь первый год моей жизни у элдренов.


   Сначала в них не было образов. Только имена. Длинный  список  имен.  Их
произносил нараспев гулкий голос, и в нем звучала насмешка. Корум Изхаелен
Эрсей. Конрад Эрфлайн. Асквил из Помпеи. Урлик Скарсол. Обек из  Канелуна.
Шалин. Артос. Элерик. Ерекозе...
   Я попытался  остановить  голос.  Закричать.  Сказать,  что  всегда  был
Ерекозе - только Ерекозе. Но говорить не мог.
   Список продолжался.
   Райан. Хоукмун. Паувис. Корнель. Брайн. Умпата.  Соджен.  Клэн.  Кловис
Марка. Паурначас. Ошбек-Увай. Улисс. Айлант.
   Вдруг услышал собственный голос:
   - Нет! Я только Ерекозе!
   - Вечный Победитель. Солдат Судьбы.
   - Нет!
   - Элрик. Айлант. Меджинк-Ла-Кос. Корнелис.
   - Нет! Нет! Я устал. Я не могу больше воевать!
   - Меч. Доспехи. Боевые знамена. Огонь. Смерть. Разрушение.
   - Нет!


   - Ерекозе!
   - Да! Да!
   Я кричал. Я был весь в поту. В ужасе сел в постели.
   Теперь меня звал голос Эрмижад.
   Тяжело дыша, я рухнул на подушки в ее объятия.
   - Вернулись видения? - спросила она.
   - Вернулись.
   Я лежал, уткнувшись в ее плечо, и плакал.
   - Это еще ничего не значит, - сказала она. - Это просто ночной  кошмар.
Ты боишься, что тебя призовут снова, и сознание порождает эти видения. Вот
и все.
   - Ты так думаешь, Эрмижад?
   Она провела рукой по моим волосам.
   Я поднял глаза и в темноте увидел ее застывшее лицо. В ее душе жили  те
же самые предчувствия.
   В ту ночь мы больше не спали.





   Утром я сразу же отправился в лабораторию принца Эрджевха  и  рассказал
ему о голосе, звучавшем в моих снах.
   Он явно расстроился.
   - Если голос - порождение ночного кошмара, а я считаю это возможным,  -
сказал он, - то дам тебе лекарство, и ты будешь спать как убитый.
   - А если нет?
   - Ничем другим помочь не могу.
   - Возможно, меня зовет голос из глубины Призрачных Миров?
   - В этом я тоже не  уверен.  Вполне  может  быть,  что  та  информация,
которую ты получил от меня вчера, нарушила равновесие в твоем мозгу, и  он
разрешил этому "голосу" опять общаться с тобой.  Ты  жил  здесь  в  полном
покое, и, похоже, это делало тебя неуязвимым. Сейчас твой мозг измучен,  и
именно поэтому попытки заговорить с тобой оказались успешными.
   - Твои предположения меня не успокаивают, - с горечью сказал я.
   - Я знаю, Ерекозе. Для тебя было бы лучше не знать о Призрачных Мирах и
их приближении. Я не должен был об этом говорить.
   - Какая разница, Эрджевх!
   - Кто знает!
   Я протянул ему руку.
   - Дай мне лекарство. В конце концов у нас будет  возможность  проверить
наши  предположения.  Действительно  ли  этот  голос  -  порождение  моего
сознания?
   Он подошел к сундуку из ярко светящегося кристалла, открыл его и достал
небольшой кожаный мешочек.
   - Здесь порошок. Вечером высыплешь  его  в  бокал  с  вином  и  выпьешь
залпом.
   - Спасибо, - сказал я.
   Он немного помолчал и заговорил снова.
   - Ерекозе, если тебя заберут от нас,  мы  сделаем  все,  чтобы  вернуть
тебя. Элдрены любят тебя и все равно найдут твой след в необъятных  сферах
Времени и Пространства.
   Я слегка успокоился, хотя его речь уж слишком была похожа на  прощание.
Судя по всему, Эрджевх смирился с тем, что я должен исчезнуть.
   Остаток дня мы с Эрмижад провели в дворцовом саду, гуляя среди цветущих
деревьев. Мы почти не разговаривали, а только обнимали друг друга, не смея
встречаться глазами, чтобы не увидеть в них отражение приближающейся беды.
   На балконах, увитых  зеленью,  музыканты  по  приказу  принца  Эрджевха
исполняли музыку лучших композиторов. Музыка была прекрасна, гармонична  и
в какой-то степени заглушала страх, поселившийся в моем сознании.
   Золотое солнце, громадное и горячее,  застыло  в  бледно-голубом  небе.
Лучи его падали на нежные цветы самых разных оттенков, на виноградные лозы
и деревья, на белые стены, ограждающие сад.
   Мы поднялись на стену и смотрели оттуда  на  пологие  холмы  и  равнины
южного континента. Вдали паслось стадо ланей. Птицы лениво парили в небе.
   Нет, я не мог отказаться от этой красоты и  вернуться  в  шум  и  грязь
мира, который когда-то покинул, вернуться  к  безрадостному  существованию
Джона Дакера.
   Наступил вечер. Воздух наполнился пением птиц  и  усилившимся  ароматом
цветов. Мы медленно возвращались во дворец, крепко держась за руки.
   Как приговоренный к смерти, я поднимался по ступеням,  ведущим  в  наши
покои. Раздеваясь, не знал, надену ли еще когда-нибудь эту одежду. Лежа  в
постели,  пока  Эрмижад  готовила  лекарство,  молился  о  том,  чтобы  не
проснуться утром в городе, где жил Джон Дакер.
   Я окинул взглядом комнату, еще  раз  посмотрел  на  шелковые  гобелены,
висящие на стенах, на вазы с цветами, прекрасную  мебель  -  мне  хотелось
запечатлеть это в памяти, так же как я навсегда запомнил лицо Эрмижад.
   Она принесла лекарство. Я взглянул в ее глаза, полные  слез,  и  осушил
бокал.
   Это было прощание. Прощание, в котором мы не признавались друг другу.


   Почти сразу я погрузился в тяжелый сон, и мне  показалось,  что,  может
быть, Эрмижад и Эрджевх были правы, и тот голос, действительно, был просто
порождением тревоги.
   Не знаю, который был час, когда что-то потревожило мой глубокий сон.  Я
с трудом осознал это. Казалось, мозг запеленут в мягкий темный  бархат,  и
откуда-то издалека вновь услышал голос.
   Я не мог разобрать ни одного слова и, улыбаясь самому себе, ощущал, что
лекарство приносит облегчение и ограждает от того,  кто  пытается  вырвать
меня отсюда. Голос звучал  все  настойчивее,  но  я  не  обращал  на  него
внимания. Придвинувшись к Эрмижад, я обнял ее.
   Голос позвал снова. И снова я на него не отозвался. Я чувствовал,  что,
если сумею продержаться эту ночь, голос  оставит  меня  в  покое.  Не  так
просто оторвать меня от мира, где обрел любовь и спокойствие, - в  этом  я
был уверен.
   Голос умолк, и, не выпуская Эрмижад из объятий, я заснул с  надеждой  в
сердце.
   Через некоторое время голос вернулся, но теперь я уже совсем не обращал
на него внимания.
   Наконец, он окончательно затих, и я снова погрузился в тяжелый сон.
   Оставался час или два до рассвета, когда в комнате  раздались  какие-то
звуки. Я открыл глаза, подумав, что это встала Эрмижад. Но Эрмижад  лежала
рядом. Опять услышал шум. Такой  звук  издает  меч,  скользящий  по  ноге,
одетой в доспехи. Я привстал. Глаза слипались, голова гудела от лекарства.
Сонно оглядел комнату.
   И вдруг увидел стоящую фигуру.
   - Кто вы? - спросил я, с трудом соображая. Может быть,  это  кто-то  из
слуг? В Лус Птокай не было ни воров, ни наемных убийц.
   Фигура не отвечала. Мне показалось, что она  внимательно  рассматривает
меня.
   Постепенно я начал различать детали, и теперь уже был уверен,  что  это
не элдрен.
   У человека была  внешность  варвара,  несмотря  на  богатую,  прекрасно
сшитую одежду. Огромный шлем обрамлял грубое бородатое лицо. Широкая грудь
была защищена металлическим панцирем,  на  котором  разглядел  причудливый
орнамент - такой же, как и на шлеме. Поверх всего был накинут тонкий  плащ
без рукавов, сшитый, по-видимому, из бараньей кожи. Еще на  человеке  были
узкие брюки из черной лакированной кожи, вышитые золотом и серебром, а  на
них - металлические наколенники. Ноги были обуты в меховые сапоги,  сшитые
из той же кожи, что и плащ. На боку висел меч.
   Человек не двигался, но продолжал наблюдать  за  мной  из-под  козырька
нелепого  шлема.  Теперь  мне  были  видны  его  глаза.  Они  горели.  Они
требовали.
   Это не был человек, воевавший за короля Ригеноса,  случайно  избежавший
гибели, на которую я его обрек. Слабое воспоминание появилось откуда-то  и
исчезло. Но одежда человека не  соответствовала,  насколько  я  помнил,  и
периоду истории, в который жил Джон Дакер.
   Может быть, он посланец Призрачных Миров?
   Если  это  так,  то  внешне  он  сильно  отличался  от  тех  обитателей
Призрачных Миров, которые спасли Эрмижад, когда она попала в плен к королю
Ригеносу.
   Я повторил свой вопрос.
   - Кто вы?
   Человек попытался ответить, но не смог.
   Он поднял руки, снял шлем. Откинул назад длинные черные волосы. Подошел
поближе к окну.
   Лицо показалось мне знакомым.
   Это было... мое лицо.
   Никогда еще я не испытывал такого ужаса.
   - Что вам надо? - закричал я. - Что вам надо?
   Напрягая измученный мозг,  я  пытался  понять,  почему  не  просыпается
Эрмижад, почему она продолжает спокойно спать рядом.
   Человек шевелил губами, наверное,  он  что-то  говорил,  но  я  не  мог
разобрать ни слова.
   Может  быть,  это  еще  один  ночной  кошмар,  теперь   уже   вызванный
лекарством? Если это так, подумал я, голос был все-таки лучше.
   - Вон отсюда! Убирайся вон!
   Посетитель  сделал  несколько  непонятных  жестов.   Его   губы   вновь
задвигались, но я опять не услышал ни слова.
   С воплем я выпрыгнул из кровати и бросился  на  гостя,  так  невероятно
похожего на меня. Он сделал шаг назад...
   После войны во дворце элдренов не было мечей, иначе давно бы уже пустил
его в ход. И видимо, я хотел завладеть мечом моего визитера.
   Я  упал  навзничь  на  мощенный  плитами  пол,  содрогаясь  от   ужаса,
выкрикивая какие-то слова привидению, смотревшему  на  меня  сверху  вниз.
Потом попытался подняться и снова стал падать, падать, падать...
   И тут опять услышал голос. В нем звучало торжество.
   - Урлик, - кричал он. - Урлик Скарсол! Урлик! Урлик! Герой льдов, иди к
нам!
   - Не хочу!
   Но я уже не отрицал, что это мое имя. Я лишь не  хотел  идти.  И  вдруг
понесло, закружило, я покатился по  коридорам  Вечности,  хотя  и  пытался
повернуть назад, обратно - к Эрмижад, в мир элдренов.
   - Урлик Скарсол! Граф Белых Пустынь! Лорд Башни  Мороза!  Принц  Южного
Льда! Хозяин Холодного Меча! Он придет в мехах  и  металле,  в  колеснице,
запряженной медведями. Придет, чтобы мечом помочь своему народу!
   - Я не принесу вам избавления! Мне не нужен  меч!  Разрешите  мне  лечь
спать! Умоляю вас - разрешите лечь спать!
   - Просыпайся, Урлик Скарсол! Этого требует пророчество!
   И вот уже зрение частично  вернулось  ко  мне.  Я  увидел  обсидиановые
города, угрюмо стоящие на берегах  медлительных  темных  морей;  я  увидел
мертвенно-бледные небеса  и  море,  похожее  на  серый  мрамор  с  черными
прожилками, по которому плывут огромные льдины.
   Увиденное наполнило сердце печалью - слишком хорошо мне  было  все  это
знакомо.
   Теперь я уже не сомневался, что, уставший от  войны,  призван  вступить
еще в один бой...






   Воины все в серебре,
   Горожане в нарядных одеждах.
   В бронзовой колеснице - Победитель,
   Герой, погруженный в печаль.
   Хроника Черного Меча.




   Я медленно продвигался вперед, хотя и оставался на  месте.  Я  двигался
словно затянутый в воронку водоворота.
   Сознание  прояснилось.  Панорама,  открывшаяся  моему   взгляду,   была
достаточно определенной, но мало утешительной. Пытался успокоить себя, что
все происходит во сне, но знал, что это не так. Как  когда-то  Джон  Дакер
был против своей воли призван в мир элдренов, так  и  Ерекозе  призвали  в
этот мир.
   Я знал свое имя - его произносили достаточно  часто.  Я  знал  его  так
твердо, будто оно всегда было моим. Меня звали Урлик Скарсол -  Повелитель
Южного Льда.
   Все, что видел вокруг, подтверждало это - меня окружал мир льда.  Но  я
понял, что ледяные пустыни, которые видел в другом воплощении, были иными.
Сейчас передо мной тускло мерцали льды умирающей планеты. В  небе  застыло
маленькое умирающее солнце. Без сомнения, это была Земля, но Земля в конце
своего развития. Джон  Дакер  воспринял  бы  увиденное  как  свое  далекое
будущее, но для меня давно уже не было разницы между  прошлым  и  будущим.
Время стало моим врагом, причем  врагом,  не  имеющим  очертаний,  врагом,
которого не мог увидеть и против которого не мог сражаться.
   Я ехал в колеснице, отлитой из бронзы и серебра. Узоры, украшавшие  ее,
напоминали орнаменты на доспехах  ночного  посетителя.  Четыре  громадные,
обитые железом колеса стояли на лыжах, сделанных из полированного  черного
дерева. В колесницу были впряжены четыре странных существа, и  они  тащили
ее по льду. Эти звери представляли собой разновидность тех белых медведей,
которые существовали в мире Джона Дакера - но эти были крупнее, а ноги  их
были длиннее. Они бежали вприпрыжку, но невероятно быстро.
   Выпрямившись, я стоял в колеснице с поводьями  в  руках.  Прямо  передо
мной  находился  сундук,  изготовленный  специально  для  этой  колесницы.
Сделанный из какого-то тяжелого дерева, он был  окован  серебром,  а  углы
укреплены железными полосками. Массивный замок  висел  на  нем,  в  центре
крышки  располагалась  ручка,  а  поверхность  украшали  черные,  синие  и
коричневые изображения драконов, воинов, деревьев и цветов,  сделанные  из
эмали. Вокруг замка были выбиты незнакомые буквы, и я был  очень  удивлен,
когда без труда смог прочитать их:  "Это  сундук  графа  Урлика  Скарсола,
лорда Башни Мороза".
   Справа от сундука к одному из боков колесницы были припаяны три тяжелых
кольца, в которых лежало копье, сделанное из сплава меди и серебра,  футов
семи длиной,  с  огромным  наконечником  из  мерцающего  железа,  покрытым
острыми шипами. На другой стороне колесницы тоже лежало какое-то оружие  -
с длинной рукоятью и громадным, как у секиры, лезвием. Оружие украшал  тот
же орнамент, который был и на сундуке.
   Я ощупал свой пояс. На нем висели пустые ножны, без меча, а  на  правом
бедре - ключ. Отцепив  ключ  от  пояса,  некоторое  время  с  любопытством
рассматривал его, а затем, нагнувшись и  с  трудом  удерживая  равновесие,
поскольку колесница катила по неровному  льду,  вставил  ключ  в  замок  и
открыл сундук, ожидая увидеть меч.
   Но меча там не оказалось. В сундуке были продукты,  запасная  одежда  и
другие вещи, которые обычно люди берут с собой в дальнюю дорогу.
   Грустно улыбнулся, поняв,  что  это  я  отправился  в  дальнюю  дорогу.
Захлопнув сундук, закрыл его на замок и повесил ключ обратно на пояс.
   Лишь теперь обратил внимание на то, как я одет.  На  мне  был  тяжелый,
весь в узорах металлический панцирь, широченный  плащ  из  грубой  шерсти,
кожаный камзол, брюки  из  лакированной  кожи,  наколенники  с  такими  же
узорами, как на панцире, и сапоги, очевидно, из того же материала,  что  и
плащ. На голове несуразный металлический шлем, пальцами нащупал украшавшие
его змеевидные узоры.
   С нарастающим ужасом потрогал лицо. Оно было прежним,  но  над  верхней
губой обнаружил густые усы, а на подбородке - небольшую колючую бороду.
   Рассматривая содержимое сундука, заметил в нем небольшое зеркало. Снова
отперев замок, перерыл весь сундук, пока, наконец, не нашел  это  зеркало,
которое оказалось сделанным не из стекла, а из  тщательно  отполированного
серебра. Слегка поколебавшись, взглянул в  него.  На  меня  смотрело  лицо
призрака, приходившего ночью.
   Этим призраком был теперь я.
   Охваченный недобрым предчувствием, бросил зеркало обратно в сундук и  с
грохотом захлопнул крышку. Рука сама потянулась к  копью,  мне  неудержимо
захотелось сломать его.
   Я оказался здесь,  среди  тусклых  льдов  под  темнеющим  небом,  один,
оторванный от любимой женщины, от мира, в котором был свободен и  спокоен.
Я казался  себе  безумным,  который,  будучи  в  полной  уверенности,  что
излечился, вдруг обнаруживает себя вновь буйно помешанным.
   Я закричал,  но  крик  утонул  во  льдах.  Погрозил  кулаком  тусклому,
красному, далекому шару - солнцу этого мира.
   А белые медведи вприпрыжку бежали по белой пустыне, унося  в  неведомый
край, назначенный мне судьбой.
   - Эрмижад! - кричал я. - Эрмижад!
   Как я хотел, чтобы она услышала меня, чтобы  позвала,  как  позвал  тот
голос...
   Но угрюмо молчало темное небо, молчали мрачные льды, и солнце  смотрело
на меня взглядом очень старого  дряхлого  человека,  не  понимающего,  что
происходит.
   Дальше и дальше бежали неутомимые  медведи;  дальше  и  дальше,  сквозь
вечные льды, сквозь вечные сумерки. Дальше и дальше... А я плакал, стонал,
вопил и, наконец, утих, окаменел, словно тоже был изваян из льда.
   На какое-то время придется покориться судьбе, чтобы выяснить,  куда  же
везут меня медведи, а потом любой ценой вернуться в мир элдренов и обрести
вновь мою Эрмижад.
   Хоть надежда на это была слабой, я всей душой ухватился за нее.  Ничего
другого не оставалось. Но где искать Эрмижад  во  Вселенной  -  в  великом
множестве альтернативных миров, если теория элдренов  была  верной,  я  не
имел представления. Где находится мир, в который попал? Он  может  быть  и
одним из Призрачных Миров, и любой другой  планетой,  отделенной  от  мира
элдренов Вечностью.
   Но теперь  я  опять  был  Вечным  Победителем,  готовым  без  колебаний
вступить в бой за угнетенный и обманутый народ, как когда-то  сражался  за
народ короля Ригеноса.
   Почему выбор пал именно на меня? Почему мне не суждено познать покой?
   И снова пришла мысль, что, может  быть,  в  каком-то  из  воплощений  я
совершил какое-то космическое  преступление,  столь  ужасное,  что  теперь
обречен  на  бесконечные  скитания  по  Вечности.  Но  что  это  было   за
преступление, за которое назначена такая страшная кара, не знал.


   Стало еще холоднее. Я вытащил из сундука рукавицы, надел их,  закутался
поплотнее в плащ и, усевшись на сундук,  с  поводьями  в  руках  задремал,
надеясь, что сон хоть немного поможет моему раненому сознанию.
   Я ехал по  бесконечным  льдам.  Тысячи  миль  льда.  Неужели  этот  мир
настолько стар, что в нем нет ничего, кроме льда?
   Но я надеялся, что скоро хоть что-нибудь узнаю.





   Через бескрайние льды под тусклым  солнцем  я  мчался  в  колеснице  из
бронзы и серебра. Иногда длинноногие белые медведи бежали медленнее, но не
останавливались, словно их, как и меня, влекла вперед  какая-то  неведомая
сила, противостоять которой они  не  могли.  Изредка  на  небе  появлялись
ржавые облака - медленно плывущие корабли в  бледно-голубом  море,  но  не
было ни единого ориентира, по которому можно  было  бы  определить  время:
солнце словно остановилось, а созвездия, поблескивающие позади него,  были
мне неизвестны. Казалось, планета прекратила вращение, а если и двигается,
то настолько медленно, что этого  нельзя  заметить  невооруженным  глазом.
Ландшафт вполне соответствовал моему настроению.
   Но вскоре я заметил нечто вносящее разнообразие в монотонность  унылого
пейзажа. Сначала мне показалось, что это неподвижные  низкие  облака,  но,
подъехав поближе, увидел темные очертания гор,  выросших  посреди  ледяной
равнины. Неужели горы тоже изо льда? А может быть, это  скалы,  а  значит,
все-таки не вся планета покрыта льдом?
   Никогда я не видел таких изрезанных скал  и,  разочарованный,  подумал,
что все же это ледяные горы, над которыми потрудились время и ветер.
   Но постепенно открывалась картина, которая однажды уже возникала в моем
сознании - в то мгновение,  когда  меня  отрывали  от  Эрмижад.  Я  увидел
огромные вулканические утесы  со  сверкающими  стеклянными  образованиями,
похожими на люстры. Появились и цвета - темно-зеленый, коричневый, черный.
   Я натянул поводья и прикрикнул на медведей. С удивлением обнаружил, что
знаю их имена.
   - Эй, Снарлер! Но, Рендер! Но, Гроулер! Быстрее, Лонгклоу!
   Они понеслись во всю мочь, и колесница только подпрыгивала  на  ледяных
ухабах.
   - Быстрее!
   Теперь я уже видел гладкую, как стекло, дорогу, ведущую к  скалам.  Лед
становился все тоньше, и вскоре колесница уже ехала по булыжникам у самого
подножия гор, острые пики которых прокалывали низкие ржавые облака.
   Мрачные вершины угнетали. Но и  дарили  надежду:  высоко,  между  двумя
скалами, я увидел перевал.
   Горная порода состояла в основном из базальта и  обсидиана,  а  повсюду
лежали огромные валуны, вокруг которых петляла теперь уже мощенная дорога.
По ней и бежали мои измученные медведи. Облака  непривычного  цвета  будто
прилипли к склонам гор и казались осевшей на них копотью.
   Я внимательно вглядывался в нависшие скалы, пытаясь рассмотреть детали.
Они, действительно, были вулканического происхождения - об  этом  говорили
выветрившиеся остроконечные  пики,  а  также  нижние  части  склонов,  где
черный, зеленый или пурпурный обсидиан  вместе  с  гладким  переливающимся
базальтом образовывали фигуры, похожие на  искусно  вырезанные  готические
колонны. Их вполне могли построить разумные  существа  огромных  размеров.
Кое-где базальт был красного и темно-синего цвета, весь в ячейках,  словно
коралл. В других местах эта  же  скала  была  обычного  угольно-черного  и
темно-серого цвета. А в слоях, расположенных  совсем  высоко,  встречались
вкрапления радужных камней, которые, освещаясь время от  времени  каким-то
непонятным светом, расцветали всеми цветами радуги.
   По моим предположениям, этот район, благодаря вулканической активности,
не поддался нашествию льдов, но,  видимо,  он  был  единственным  на  всей
планете.
   Наконец, я въехал в ущелье. Оно было таким узким, что скалы,  казалось,
вот-вот обрушатся на меня.  Я  проезжал  мимо  пещер,  которые  напоминали
недобрые, рассматривающие меня глаза, и крепко сжимал копье, поскольку  не
только в воображении, но  и  наяву  вполне  мог  встретить  диких  зверей,
живущих здесь.
   Дорога становилась все менее  ровной,  и  медведи  тащили  колесницу  с
большим трудом. Необходимо  было  снять  полозья,  пришлось  остановиться.
Почему-то я был уверен, что все необходимые инструменты наверняка найду  в
сундуке. И действительно,  обнаружил  их  в  коробке,  формой  и  отделкой
напоминавшей сам сундук.
   Отвинтив полозья, сунул их в специальные зажимы, прикрепленные к  борту
колесницы. Как  когда-то,  став  Ерекозе,  я  вдруг  обнаружил,  что  умею
обращаться с оружием и скакать на лошади, досконально знаю  каждую  деталь
своего  снаряжения,  будто  никогда  и  не  снимал  его,  так   и   сейчас
почувствовал, что работа с колесницей для меня совершенно привычна.
   Теперь колесница ехала гораздо быстрей, но сохранять  равновесие  стало
труднее.
   Прошло довольно много времени, когда,  миновав  все  изгибы  ущелья,  я
увидел, что оказался на другом конце горной цепи.
   Гладкие скалы плавно переходили в  кристаллический  берег,  на  который
вяло набегали волны вязкого моря.
   Кое-где горы уходили в море, и я видел остроконечные вершины,  торчащие
из воды, которая, наверное, гораздо солонее, чем даже Мертвое море в  мире
Джона Дакера.  Низкие  коричневые  облака,  затянувшие  полнеба,  казались
порождением  этого  моря.  Темные  кристаллы  на  берегу  были   абсолютно
безжизненны, и слабый свет маленького красного солнца с трудом  пробивался
сквозь мрак.
   Это и есть, наверное, край мира и конец света.
   Не верилось, что здесь может  быть  что-то  живое  -  люди,  звери  или
растения.
   А тем временем медведи уже добежали до берега, и  кристаллы  захрустели
под колесами. Однако медведи не остановились, а резко повернули на  восток
и понесли колесницу вдоль берега темного отвратительного океана.
   Хотя здесь было теплее, чем  во  льдах,  меня  бил  озноб.  Воображение
услужливо рисовало образы чудовищ, которые могут  обитать  в  водах  этого
ужасного моря, и людей, способных тут жить.
   И тут из мрака до меня донеслись голоса. Голоса людей. И  вскоре  я  их
увидел.
   Они ехали верхом на  гигантских  животных,  передвигавшихся  с  помощью
сильных мускулистых плавников. Спины животных резко переходили  в  широкие
хвосты, благодаря которым они удерживали равновесие. Сначала  я  удивился,
но потом понял, что в ранние  периоды  эволюции  эти  животные  назывались
морскими львами. У них все еще были усатые, как у собак,  морды,  огромные
внимательные глаза. Седла  на  их  спинах  укреплены  таким  образом,  что
наездник сидел почти прямо. Каждый из всадников держал в  руке  светящийся
прут, который служил в темноте факелом.
   Но были ли всадники людьми? Их тела под богатыми  доспехами  напоминали
луковицы, а руки и ноги, словно в насмешку, были тонкие, как палки. Головы
же в шлемах казались неправдоподобно маленькими. На бедрах  у  них  висели
мечи, а копья и топоры приторочены к  седлам.  Из-под  забрал  раздавались
голоса, но я не мог разобрать ни слова.
   Они искусно гарцевали на своих тюленях, пока, наконец, не  оказались  в
нескольких ядрах от меня. Лишь тогда они остановились.
   Я тоже остановил колесницу.
   Наступило молчание. Рука  моя  сжала  древко  длинного  копья.  Медведи
настороженно замерли в упряжке.
   Я внимательно  рассматривал  всадников.  Если  доспехи  соответствовали
форме их тел, то они были похожи на лягушек. Их снаряжение  было  украшено
таким количеством узоров, что различить отдельные рисунки было невозможно.
   Прошло несколько минут,  и,  поскольку  всадники  по-прежнему  молчали,
решил заговорить первым.
   - Вы те, кто звал меня? - спросил я.
   Всадники подняли забрала, обменялись какими-то жестами,  но  ничего  не
ответили.
   - Как называется ваш народ? - снова спросил я. - Вы узнаете меня?
   Всадники опять что-то сказали друг  другу  и,  не  слезая  с  животных,
плотно окружили меня. Я еще крепче сжал древко копья.
   - Я - Урлик Скарсол. Разве не вы звали меня?
   Наконец, один из них заговорил, но голос его заглушал шлем:
   - Мы не звали тебя, Урлик Скарсол. Но  нам  известно  твое  имя,  и  мы
приглашаем тебя к нам в Ровернарк. - Он указал факелом в  сторону,  откуда
они появились. - Мы - люди епископа Белфига. Он будет рад.
   - Принимаю ваше приглашение, - ответил я.
   В голосе всадника звучало уважение, но я удивился, что  меня  здесь  не
ждали. Почему же тогда медведи привезли именно сюда?  Куда  мне  предстоит
отправиться дальше? Может быть, на другой берег этого моря? Казалось,  что
именно там, на той  стороне,  и  находится  преддверие  ада.  Я  отчетливо
представлял,  как  на  краю  света  эти  медленные  воды  падают  во  мрак
космической пустоты.
   Мы двинулись в  путь.  Всадники  ехали  вдоль  берега  на  почтительном
расстоянии от меня. Вскоре дорога кончилась, и я обнаружил, что мы  попали
в тупик. Перед нами возвышалась крутая высокая скала, подняться на которую
можно было лишь по нескольким тропинкам, проложенным явно людьми. Они вели
к  арке,  украшенной  такими  же  причудливыми  узорами,  как  и   доспехи
всадников. Значительно выше стояли  еще  арки,  но  они  тонули  в  густых
коричневых облаках, окутывавших скалу.  Искусность  украшений  говорила  о
том, что это большой город, высеченный в мерцающем обсидиане.
   - Это  Ровернарк,  -  проговорил  один  из  всадников.  -  Ровернарк  -
Обсидиановый город.





   Тропинки,  ведущие  к  воротам,  были  достаточно  широки,  чтобы   моя
колесница могла проехать. С явной неохотой медведи стали подниматься вверх
по дороге.
   Всадники,  похожие  на  лягушек,   показывали   путь,   поднимаясь   по
обсидиановым мостовым все выше и выше. Позади осталось  несколько  арок  в
стиле барокко, украшенных  скульптурами,  которые,  хоть  и  были  сделаны
весьма искусно, все же производили  мрачное  и  тревожное  впечатление.  Я
обвел взглядом зловещее ущелье,  низкие  облака,  тяжелое,  неестественное
море, и мне показалось, что имя этой пещере и этому миру - ад.
   Мы достигли массивной арки, на которой было,  пожалуй,  чересчур  много
украшений, слишком много фигур, высеченных из разноцветного обсидиана.  Но
тут странные  морские  животные  остановились  и,  развернувшись,  ударили
плавниками по земле, отчеканивая сложный ритм.
   В  тени  арки  находилась  тяжелая  дверь,  украшенная   разнообразными
фигурами диковинных животных и  человекоподобных  существ,  высеченных  из
камня. Являлись ли они порождением больного сознания, или художник  просто
скопировал то, что видел вокруг, я не  знал,  но  некоторые  из  них  были
настолько отвратительны, что я старался на них не смотреть.
   Словно в ответ на сигнал, поданный тюленями, дверь заскрипела  и  стала
отодвигаться. Огромный  блок,  переместившись,  освободил  дорогу.  Колесо
моего экипажа зацепилось за выступ, и я  потратил  немало  времени,  чтобы
сдвинуть его и въехать в арку.
   Здесь было темно. Все те же жезлы тусклым светом освещали пространство.
Они напоминали карманные фонарики, в которых  сели  батарейки,  но  я  был
уверен,  что  эти  фонарики  подзарядить  невозможно  и   что   если   эти
искусственные головешки погаснут, то мир погрузится в полную тьму.
   Всадники  спешились  и  передали  животных  грумам,  которые  выглядели
обыкновенными людьми, только, пожалуй, слишком бледными и худыми.  На  них
была рабочая одежда с вышитыми знаками отличия, причем настолько сложными,
что я не мог разобрать, что они обозначают.  Внезапно  мне  стала  понятна
жизнь этих людей. Они жили  в  скалистых  городах  на  умирающей  планете,
окруженные мертвыми льдами и мрачными морями. Они коротали дни,  занимаясь
различными  ремеслами,  нагромождая  одни  украшения  на  другие,  и   это
превращалось в работу ради работы и теряло  всякий  смысл.  И  именно  это
искусство гибнущей расы по иронии судьбы  останется  на  Земле  на  долгие
столетия.
   Все во мне сопротивлялось, когда подошли слуги, чтобы  забрать  у  меня
колесницу вместе с оружием, но сделать ничего не мог. Колесница с грохотом
исчезла в темноте, а вооруженные всадники снова стали меня разглядывать.
   Один из  них  снял  шлем,  и  я  увидел  бледное  человеческое  лицо  с
бесцветными, холодными и  усталыми  глазами.  Он  снял  снаряжение,  потом
доспехи - и оказалось, что тело его было совершенно нормальных  пропорций.
Остальные всадники тоже сняли доспехи и передали их слугам. Как бы в ответ
снял шлем и я, но он остался у меня в руках.
   Люди, которых впервые увидел без доспехов,  были  бледны  и  задумчивы.
Казалось, они погружены в собственные мысли. Одеты были в широкие короткие
плащи, украшенные  темной  вышивкой,  в  мешковатые  брюки  из  такого  же
материала, заправленные в сапоги из цветной кожи.
   - Вот мы и в Хередейке, - произнес человек, первым снявший доспехи.  Он
сделал знак слуге. - Разыщи хозяина. Скажи ему: здесь Моржег  с  патрулем.
Мы привезли гостя - Урлика Скарсола из Башни Мороза. Спроси, не примет  ли
он нас.
   Я вопросительно посмотрел на Моржега:
   - Так вы знаете об Урлике Скарсоле? И что я из Башни Мороза?
   На лице Моржега появилась загадочная улыбка:
   - Об Урлике Скарсоле знают все.  Но  я  не  слышал,  чтобы  кому-нибудь
довелось хоть раз встретить его.
   - Когда мы подъезжали к городу, вы назвали его  Ровернарком,  а  теперь
называете Хередейком.
   - Ровернарк - это город. А Хередейк - та его часть, которая принадлежит
епископу Белфигу.
   - Кто же он, этот епископ?
   - Один из двух наших правителей. Духовный лорд Ровернарка.
   Моржег говорил тихим и печальным голосом, который, по-видимому,  вполне
соответствовал его характеру. Казалось, его  ничего  не  волновало.  И  не
интересовало. Он был почти  так  же  мертв,  как  окружавший  его  угрюмый
сумеречный мир.
   Слуга, посланный Моржегом, вскоре вернулся.
   - Епископ Белфиг ждет вас, - доложил он.
   Моржег повел меня по слабо освещенному коридору, каждый дюйм которого и
даже пол был украшен мозаикой из кристаллов, а с низкого  потолка  недобро
смотрели гарпии и химеры. Пройдя коридор, мы оказались в  прихожей.  Почти
сразу распахнулась массивная дверь, и мы вошли в огромный  зал  с  высоким
арочным потолком.
   На   другом   конце   зала   находилось   задрапированное   возвышение,
напоминающее помост. По обе стороны от  него  стояли  раскаленные  дымящие
жаровни. Дым поднимался к потолку, где, по-видимому, было отверстие, через
которое он выходил, потому что воздух в зале оставался чистым. На  потолке
и стенах притаились каменные монстры - они злобно  смотрели  по  сторонам,
отвратительно скалили зубы в ответ на непристойные шутки, угрожающе рычали
и судорожно  дергались,  словно  в  агонии.  Я  уловил  их  необыкновенное
сходство с геральдическими чудовищами мира Джона Дакера. Кого  тут  только
не  было!   Полурыбы-полупетухи,   кентавры,   циклопы,   наяды,   сатиры,
человеко-львы,   жирафы,   драконы,   грифоны,    козероги,    саламандры.
Всевозможные  комбинации  человека,  животного,  рыбы  и  птицы.  Чудовища
огромного размера раздирали друг друга на части, заползали на спины одно к
другому, совокуплялись, переплетаясь  хвостами,  испражнялись,  рождались,
умирали...
   Без сомнения, этот зал был воплощением ада.
   Я взглянул на возвышение. За драпировками на кресле-троне  развалившись
сидел человек. Я приблизился к нему в полной уверенности, что  обнаружу  у
него хвост с шипами и рога.
   В нескольких шагах  от  возвышения  Моржег  остановился  и  согнулся  в
поклоне. Пришлось сделать то же самое.  Слуги  раздвинули  занавеси,  и  я
увидел человека, не похожего ни на созданный мною образ, ни на бледного, с
печальными глазами Моржега. Он  с  любопытством  посмотрел  на  меня  и  с
чувством произнес:
   - Приветствую вас, граф Урлик! Для нас большая  честь,  что  вы  решили
посетить это  крысиное  гнездо  под  названием  Ровернарк,  вы  -  человек
свободной ледяной страны.
   Епископ Белфиг, одетый в богатую мантию, был тучен. Диадема, украшавшая
его длинные волосы, не давала спадать им на глаза. Губы его были  чересчур
красны, а брови преувеличенно черны,  и  я  с  изумлением  понял,  что  он
пользуется косметикой. Без нее он был бы  так  же  бледен,  как  Моржег  и
остальные жители Ровернарка.  Я  не  был  уверен,  что  и  волосы  у  него
крашеные, но что щеки нарумяненные, ресницы накладные, губы напомаженные -
было несомненно.
   - Приветствую вас, епископ Белфиг, - ответил я. -  Благодарю  Духовного
лорда Ровернарка за гостеприимство и хотел бы несколько минут поговорить с
вами наедине.
   - Ага! У вас ко мне какое-то дело,  дорогой  граф,  -  оживился  он.  -
Конечно! Моржег и все остальные, оставьте нас. Но будьте неподалеку  -  вы
можете мне понадобиться.
   Я улыбнулся.  Епископ  не  хотел  рисковать  -  вдруг  окажусь  наемным
убийцей.
   Все вышли, и Белфиг поманил меня пухлой рукой.
   - Ну, дорогой граф, что у вас за дело ко мне?
   - У меня нет конкретного дела. Но мне хотелось бы  задать  вам  вопрос.
Может быть, даже не один.
   - Так спрашивайте, сэр! Спрашивайте!
   -  Во-первых,  меня  интересует,  почему  тут  всем  знакомо  мое  имя.
Во-вторых, если вы, судя  по  вашему  положению,  действительно  обладаете
мистическим знанием, то ответьте, кто призвал меня сюда? От ваших  ответов
зависят мои остальные вопросы.
   - Ну, дорогой граф! Ваше имя известно всем! Вы - герой мифов и  легенд.
Вам ли этого не знать!
   - Предположим, я только что очнулся от тяжелого глубокого сна и  ничего
не помню. Расскажите мне эту легенду.
   Епископ Белфиг, нахмурившись, потрогал толстыми, в  массивных  перстнях
пальцами свои карминовые губы и заговорил - глухо и неторопливо:
   - Что же, пусть будет так. Рассказывают, что  когда-то  было  на  свете
четыре Повелителя Льда - Северного, Южного, Восточного и Западного,  -  но
все они погибли, кроме Повелителя  Южного  Льда,  который,  заколдованный,
должен был замерзнуть в своей крепости. Но он был вызван оттуда, когда над
его народом нависла опасность. Все это  случилось  в  глубокой  древности,
спустя всего лишь одно или два столетия после того, как  самые  знаменитые
города мира - Барбарт, Ланжис Лихо, Кородун и другие - были стерты  льдами
с лица земли.
   Эти названия показались мне знакомыми, и все-таки они мне ни о  чем  не
говорили.
   - Это все? - спросил я.
   - Это главное. Но если нужно, я могу найти книги,  где  все  излагается
гораздо подробнее.
   - Значит, это не вы призвали меня?
   - Зачем же мне было призывать вас? По правде говоря, граф Урлик,  я  не
очень-то и верил преданию.
   - А сейчас вы верите? Или думаете, что я самозванец?
   - Ну почему же? Хотя даже если это и так, отчего бы мне  не  подыграть,
коли  вам  нравится  называться  графом  Урликом?  -  Он  улыбнулся.  -  В
Ровернарке все хорошо, что ново. Мы рады любому развлечению.
   Я улыбнулся в ответ:
   - Всегда приятно, епископ  Белфиг,  беседовать  с  мудрым  софистом.  И
все-таки  немного  озадачен.  Представьте,  я  обнаружил  себя  едущим   в
колеснице по льду. Мое имя и снаряжение были мне знакомы, но все остальное
видел впервые. Я - человек, у которого нет собственной воли. Я - герой,  и
меня  призывают  туда,  где  я  необходим.  Не  хочу  утомлять  вас,   мой
повелитель, рассказами о своей трагедии,  но  уверен,  что  ни  при  каких
условиях не оказался бы  здесь,  если  бы  не  должен  был  участвовать  в
какой-то борьбе. Если не вы призвали меня, то,  может  быть,  вы  хотя  бы
знаете, кто это сделал?
   Белфиг нахмурил нарисованные брови, но тут же лицо его  прояснилось,  и
он насмешливо посмотрел на меня.
   - Боюсь, граф Урлик, что не смогу  быть  вам  полезным  -  у  меня  нет
никаких предположений. Нам воевать не с кем.  Единственное,  что  угрожает
нашему Ровернарку, это лед, который спустя одно или два столетия перевалит
через горные цепи и уничтожит нас. Предчувствуя  катастрофу,  мы  проводим
время настолько весело, насколько это возможно.  И  будем  рады,  если  вы
присоединитесь к нам. Но, разумеется, при условии, что  Светский  лорд  не
будет возражать. Вы расскажете нам свою историю, какой бы невероятной  она
ни была, а  мы  взамен  можем  предложить  вам  все  наши  развлечения.  С
непривычки они действуют возбуждающе.
   - Так что, у Ровернарка нет врагов?
   - Нет таких,  кто  мог  бы  представлять  серьезную  угрозу.  Несколько
разбойничьих банд, несколько  пиратских.  Обычное  отребье,  которое  есть
вокруг любого города. Но кроме них - никого.
   Я недоверчиво покачал головой:
   - А какие-нибудь группы  в  самом  городе,  жаждущие  свергнуть  вас  и
Светского лорда?
   Епископ Белфиг рассмеялся:
   - Я понимаю, дорогой граф, вам  всюду  мерещится  борьба!  Уверяю  вас,
здесь этого нет. Наш единственный враг - скука. Но поскольку вы здесь, нам
этот враг не страшен.
   - В таком случае мне остается поблагодарить вас  за  гостеприимство.  Я
воспользуюсь им. Не сомневаюсь, что у вас в Ровернарке есть и  библиотеки,
и ученые.
   - В Ровернарке мы все - ученые. И  библиотек  у  нас  тоже  достаточно.
Можете пользоваться ими.
   В конце концов попытаюсь, подумал я, найти за это время путь к Эрмижад,
путь в мир элдренов, который так любил. Мне все еще  не  верилось,  что  я
призван сюда просто так. Хотя не исключено, что меня сослали затем,  чтобы
когда-нибудь я стал свидетелем гибели Земли.
   - Однако, - продолжал епископ Белфиг, - я не имею  права  один  принять
такое решение. Мне нужно посоветоваться с моим другом Светским лордом.  Но
я не сомневаюсь, что и он будет рад, если вы останетесь у  нас  погостить.
Однако нужно будет найти для вас соответствующие покои,  и  рабов,  и  все
остальное.  Эти  заботы  тоже  помогут  нам  одолеть  скуку,   царящую   в
Ровернарке.
   - Я не люблю рабов.
   Епископ Белфиг улыбнулся:
   - Не делайте поспешных заявлений, вы их еще не видели. -  Он  помолчал,
насмешливо глядя из-под искусственных  ресниц.  -  Хотя,  может  быть,  вы
явились  из  того  исторического  периода,  когда   владение   рабами   не
поощрялось, не так ли? Я читал, что в истории бывали и такие времена. Но в
Ровернарке никого не превращают в рабов насильно. Рабами у нас  становятся
по собственному желанию. Каждый может выбрать для себя, что он хочет.  Это
Ровернарк, граф Урлик, здесь все - и  мужчины,  и  женщины  -  свободны  и
вольны поступать так, как диктуют им их наклонности.
   - А звание Духовного лорда тоже соответствует вашим наклонностям?
   Епископ снова улыбнулся.
   -  В  известном  смысле,  да.  Вообще-то  этот  титул   передается   по
наследству. Но, представьте, многие,  имеющие  на  него  право,  предпочли
другие занятия. Мой брат, например, простой моряк.
   - Неужели по этим сверхсоленым морям можно плавать? - Я был изумлен.
   - Опять же - в известном смысле. Если бы вы познакомились с  некоторыми
обычаями Ровернарка, они бы вам показались весьма любопытными.
   - Не сомневаюсь, хотя был уверен, что не могут они мне понравиться.
   Я уже понял, что наблюдаю человеческий род  на  последней  ступени  его
развития - извращенный, вялый, живущий без всякой цели. И  винить  в  этом
людей не мог: ведь у них не было будущего.
   И все-таки не мог принять цинизма епископа Белфига.
   Епископ громко крикнул:
   - Рабы! Моржег! Можете войти!
   Они строем вошли в мрачные покои.
   - Моржег, - сказал епископ, - может быть, ты пошлешь гонца к  Светскому
лорду? Спроси его, не примет ли он графа Урлика  Скарсола.  Скажи,  что  я
пригласил графа погостить у нас, но, разумеется, если  у  лорда  не  будет
возражений.
   Моржег поклонился и покинул зал.
   - Придется подождать. А пока вы должны пообедать  со  мной,  милорд,  -
обратился ко мне епископ Белфиг.  -  В  пещерных  садах  мы  выращиваем  и
фрукты, и овощи, а море снабжает нас мясом. У меня лучший  повар  во  всем
Ровернарке. Не возражаете?
   - С удовольствием, - ответил я, сразу почувствовав голод.





   Пища, несмотря на обилие пряностей,  была  отменна.  Как  раз  к  концу
трапезы вернулся Моржег и сказал, что  доложил  Светскому  лорду  о  нашей
просьбе.
   - Мы не сразу нашли его, - сообщил он, выразительно глядя на Белфига. -
Но теперь все в порядке, и он готов принять нашего гостя  в  любое  время.
Можно даже сейчас. - Он посмотрел на меня бесцветными холодными глазами.
   - Понравилось ли вам угощение, граф Урлик?  -  спросил  епископ.  -  Не
хотите ли чего-нибудь еще?
   Он вытер губы парчовой салфеткой.
   - Благодарю вас за вашу щедрость, - сказал я и поднялся из-за стола.
   Я выпил немного лишнего, и это смягчало тоску об Эрмижад.  Но  я  знал,
что это временное облегчение и что тоска не пройдет, пока не найду ее.
   Вслед за Моржегом я вышел из покоев, населенных  каменными  уродами.  У
самой двери обернулся, чтобы еще раз поблагодарить  хозяина.  Обернулся  и
застыл  в  изумлении!  Епископ,  обмазав  соусом  тело  молодого  раба,  с
наслаждением облизывал его.
   Я мгновенно отвернулся и ускорил шаги,  догоняя  Моржега,  который  вел
меня знакомой дорогой.
   - Часть Ровернарка, принадлежащая Светскому лорду, называется Дхетгард,
- объяснял Моржег,  -  и  расположена  гораздо  выше,  чем  наша.  Поэтому
придется вернуться на внешнюю дорогу.
   - Разве у вас нет переходов, соединяющих разные уровни?
   Моржег пожал плечами.
   - Конечно, есть. Но, по-моему, проще пройти здесь, чем искать двери,  а
потом пытаться их открыть.
   - Значит, переходами вы не пользуетесь?
   Моржег кивнул:
   - Они ни к чему. Теперь нас значительно меньше, чем было даже пятьдесят
лет назад. В Ровернарке почти нет детей.
   Он произнес это таким  безразличным  тоном,  что  меня  вновь  охватило
чувство, будто говорю с мертвецом.
   Через огромные ворота главной арки Хередейка мы вышли на тропинку и  не
спеша стали  подниматься  по  склону  ущелья.  Внизу  плескалось  море,  и
медленные волны выбрасывали белую соль на черные  кристаллы  побережья.  А
здесь  мрачные  зубчатые  утесы  угрожающе  смотрели  на  нас,  прокалывая
вершинами тяжелые тучи.
   Наконец мы дошли до арки, которая ничем не отличалась от  той,  которую
оставили внизу.
   Моржег сложил рупором руки и прокричал:
   - Лорд Урлик Скарсол идет на прием к Светскому лорду!
   Горное эхо глухо повторило его крик.
   Раздался лязг, и дверь отодвинулась ровно  настолько,  чтобы  мы  могли
протиснуться через нее. Мы оказались в прихожей с гладкими стенами,  почти
в полной темноте. Нас поджидал слуга в белом коротком плаще. Он позвонил в
серебряный колокольчик, и дверь  со  скрежетом  вернулась  на  место.  Она
приводилась в движение, вероятно, каким-то очень искусным механизмом -  ни
блоков, ни цепочек не было видно.
   Проход, по которому мы шли теперь, был как близнец похож на переход  во
владениях епископа Белфига, но вместо барельефов  его  украшала  живопись.
Однако она была так стара, что рассмотреть ее при таком слабом освещении я
не мог. Мы свернули в другой коридор, еще в один и, наконец, добрались  до
новой арки. Вход в нее был закрыт лишь кожаным пологом, а двери не было, и
такая простота удивила. Мало того, отодвинув полог, мы оказались в  покоях
с совершенно голыми, покрытыми белой краской стенами. В  зале  было  очень
светло - горели огромные лампы, и, судя по запаху, работали они на  масле.
В центре стояли письменный стол и две скамейки.
   Моржег явно чувствовал себя не в своей тарелке.
   - Я оставлю вас, граф Урлик. Светский лорд вот-вот должен появиться,  -
сказал он и ушел.
   Слуга жестом пригласил меня присесть на одну из скамеек. Я сел, положив
шлем за спину. Стол, как и весь зал, был пуст - лишь два свитка лежали  на
нем. Шло время, я рассматривал белые стены, стол и слугу, стоящего у двери
- ничего другого мне не оставалось.
   Должно быть, прошло не меньше часа. Наконец, полог  отодвинулся,  и  на
пороге выросла высокая фигура. Я  встал,  но  вошедший  жестом  велел  мне
сесть.
   С отсутствующим взглядом он подошел к столу и сел по другую сторону.
   - Шаносфейн, - представился он.
   У него была гладкая темная кожа, а сухие  черты  лица  выдавали  в  нем
аскета. С иронией я подумал, что кто-то, видимо, перепутал роли:  судя  по
внешности Белфиг должен был бы именоваться Светским лордом, а Шаносфейн  -
Духовным.
   На Шаносфейне была широкая  белая  мантия  с  вышитой  на  левом  плече
костью,  которая,  очевидно,  служила  эмблемой,  и  по  ней  можно   было
определить его положение. Скрестив на столе руки с длинными  пальцами,  он
сдержанно наблюдал за мной.
   - Урлик, - представился и я, решив, что без  церемоний  общаться  будет
проще и легче.
   Он кивнул и, упершись взглядом в стол, начал пальцами рисовать  на  нем
треугольники.
   - Белфиг сказал, что вы бы хотели у нас остановиться?
   Голос его звучал глухо и отрешенно.
   - Он говорил, что у вас есть книги и я смогу с ними поработать.
   - Да, у нас много книг, но в основном это  развлекательная  литература.
Народ Ровернарка не слишком интересуется наукой. Наверное, епископ  Белфиг
сказал вам об этом?
   - Он просто сказал, что здесь много книг. И еще что в Ровернарке все  -
ученые.
   В темных глазах Шаносфейна промелькнула ирония.
   - Ученые? Конечно. Ученые, никем не превзойденные в науке извращения.
   - Вы, кажется, осуждаете собственный народ, милорд?
   - Как я могу осуждать дьявола, граф Урлик? А все мы -  и  они,  и  я  -
дьявольское порождение. Это несчастье - родиться в конце Времен...
   - Если вы имеете в виду грядущую смерть, это не несчастье,  -  с  жаром
возразил я.
   Он с любопытством посмотрел на меня:
   - Вы не боитесь смерти?
   Я пожал плечами:
   - Нет. Я бессмертен.
   - Значит, вы действительно из Башни Мороза?
   - Я не знаю своего происхождения. Я принимал облик самых разных героев.
И видел Землю во многие ее периоды.
   - В самом деле? - Его интерес возрос, хотя оставался,  на  мой  взгляд,
чисто познавательным. В нем не было ни  сочувствия,  ни  эмоций  -  только
мысль. - Значит, вы - путешественник во Времени?
   - В каком-то смысле, да. Но боюсь, не в том, какой вы имеете в виду.
   - Я слышал, что много веков назад на Земле  жили  люди,  которые  умели
перемещаться во Времени. Они знали, что этот мир умирает, и покинули  его.
Но если это всего лишь легенда, то легендой должны быть и  вы?  Однако  вы
существуете.
   - Значит, вы верите, что я не самозванец?
   - Пожалуй, да. В каком же смысле вы путешествуете во Времени?
   - Я появляюсь там, куда меня вызывают, и для меня  не  имеет  значения,
прошлое это, настоящее или будущее. Цикличность  Времени  тоже  не  играет
никакой роли, поскольку я уверен,  что  существует  бесконечное  множество
миров и  предопределений.  История  этой  планеты,  возможно,  никогда  не
нуждалась ни в одном из моих воплощений, хотя использовала их все.
   - Странно, - задумчиво проговорил Шаносфейн, пощипывая  бровь  изящными
пальцами. - Наш мир так ограничен, так четко очерчен, в то время как ваш -
обширен и хаотичен. Значит, если вы, прошу прощения, не душевнобольной, то
некоторые мои теории подтверждаются. Интересно...
   - Но моя задача, - продолжал я, - возвратиться в один из  моих  прошлых
миров, если он еще существует, и сделать все возможное, чтобы  остаться  в
нем навсегда.
   - Неужели вам надоели перемещения из одного мира в другой?
   - Это не может продолжаться вечно,  лорд  Шаносфейн.  Особенно  если  в
одном из миров живет человек,  которого  я  люблю  вечной  любовью,  и  он
разделяет мои чувства.
   Я говорил и не мог остановиться. Я рассказывал ему свою историю -  все,
что произошло со мной с тех  пор,  как  Джон  Дакер  был  призван  королем
Ригеносом повести человечество на борьбу против элдренов, как стал Урликом
Скарсолом и как меня встретил на берегу патруль из  Ровернарка.  Шаносфейн
слушал с большим вниманием и ни разу не прервал, пока я не закончил.
   Он немного помолчал, потом сделал знак слуге, чтобы тот принес  воды  и
риса, и вновь погрузился в размышления, а я решил, что теперь-то он уже не
сомневается, что перед ним сумасшедший.
   - Итак, вы утверждаете, что вас сюда позвали, - произнес он наконец.  -
Однако мы вас не звали. Даже в минуты страшной опасности  мы  вряд  ли  бы
поверили в легенду о человеке, идущем через историю.
   - Может быть, есть кто-то еще, кто мог позвать меня?
   - Есть.
   - Но епископ Белфиг утверждает, что этого не может быть.
   - Белфиг всегда говорит то, что  соответствует  его  настроению,  а  не
действительности. Кроме Ровернарка  существует  еще  и  общины,  а  по  ту
сторону моря и города. Во всяком случае существовали до того, как  явились
Серебряные Воины.
   - Серебряные Воины? О них он даже не упоминал.
   - Вероятно, забыл. С тех пор прошло слишком много времени.
   - Кто они?
   - Разрушители. Но мотивы их неясны.
   - Откуда они взялись?
   - Скорее всего, с Луны.
   - С неба?
   - Говорят, с другой стороны мира. В литературе я встречал упоминания  о
них. Однажды они уже приходили, но это продолжалось недолго.
   - Эти Серебряные Воины - люди?
   - Если полученные мною доклады верны, то нет.
   - И они угрожают вам, лорд Шаносфейн? Они хотят захватить Ровернарк?
   - Похоже, они хотят захватить всю планету.
   Я взглянул на него - его равнодушный тон был мне неприятен.
   - Вы не боитесь, что они уничтожат вас?
   - Пускай планета принадлежит им. Какая от нее  польза?  Нас  все  равно
скоро поглотят льды. Солнце меркнет, и с каждым годом льды подползают  все
ближе. На мой взгляд, Серебряные Воины более приспособлены к жизни в  этом
мире.
   Его доводы были убедительны, и все же  я  поражался  его  равнодушию  и
восхищался тем, как он  держится.  Ведь,  в  противоположность  ему,  моим
предназначением было - бороться (правда, в данном случае я еще не понимал,
за что), и хоть я и не желал участвовать в боях  Вечности,  бессознательно
всегда ощущал себя воином.
   Ответить ему не успел. Черный Светский лорд поднялся и произнес:
   - Мы еще поговорим. Вы можете жить в Ровернарке сколько вам угодно.
   С этими словами он вышел из зала. Появился слуга с  рисом  и  водой  на
подносе и, поставив пищу на стол, последовал за своим господином.
   Теперь, после беседы с обоими  повелителями  Ровернарка  -  Духовным  и
Светским, я был в еще большем недоумении. Почему Белфиг ничего не сказал о
Серебряных Воинах? С кем мне предназначено сразиться - с ними  или,  может
быть, с народом Ровернарка?





   Итак  я  жил  теперь  в  обсидиановом  городе  Ровернарке  -  одинокий,
тоскующий по Эрмижад. Долгие  часы  проводил  над  старинными  книгами,  с
трудом  разбирая  рукописные  тексты,  пытаясь  найти  выход   из   своего
трагического положения и  чувствуя,  как  растет  с  каждым  днем  во  мне
отчаяние.
   Если быть точным, в обсидиановом городе не было ни дней, ни ночей. Люди
спали, вставали, ели, когда им этого хотелось. И чем бы они ни занимались,
все делали со скукой и неохотой.
   Мне предоставили отдельные покои, которые  находились  на  уровне  ниже
Хередейка, принадлежащего епископу Белфигу. Они  были  украшены  не  столь
причудливо, как палаты епископа, но я бы предпочел еще большую простоту  -
такую, в которой жил Шаносфейн. Я узнал, кстати, что Шаносфейн, заняв свой
пост после смерти отца,  сам  приказал  вынести  из  Дхетгарда  почти  все
украшения. Мои апартаменты были чрезвычайно удобны - любой  сибарит  нашел
бы их роскошными. Но в первые же недели меня одолели посетители.
   Каждую ночь в мою спальню являлись одна за другой  молодые  женщины,  и
мне, живущему лишь мыслями об Эрмижад, предлагали наслаждения  куда  более
экзотичные, чем те, которые испытал сам Фауст. К их удивлению, я отказывал
им, стараясь делать это как  можно  вежливее.  С  подобными  предложениями
приходили и мужчины - в Ровернарке это не считалось постыдным. Их  я  тоже
выпроваживал без лишних слов.
   Наконец,  явился  сам  епископ  Белфиг  с  подарками:   юными   рабами,
нарумяненными и накрашенными, как их хозяин; обильной пищей, не вызывающей
у меня аппетита; эротическими трактатами,  которыми  я  не  интересовался;
предложениями  совместных  актов,  которые  были  мне  отвратительны.   Но
поскольку был обязан Белфигу и крышей над головой, и возможностью работать
в  библиотеке,  я  сдержался   и   расценил   все   это   как   проявление
гостеприимства, хотя его вкусы и внешность были омерзительны.
   Я  работал  в   библиотеках,   расположенных   на   различных   уровнях
обсидианового города, и  нередко  по  дороге  туда  становился  свидетелем
зрелищ, которые, как мне казалось, могли существовать  лишь  на  страницах
Дантова "Ада". Куда бы я ни направлялся,  всюду  натыкался  на  немыслимые
оргии, а однажды застал нечто подобное даже в библиотеке. Причем это  были
не  просто  вакханалии  или  массовый  блуд  -  это  коллективная   пытка,
происходящая у всех на глазах. Поскольку жертвы сами жаждали  истязаний  и
смерти, убийца мог не страшиться кары.
   Эти бледные люди без надежды, без будущего, не ожидающие ничего,  кроме
смерти,  влачили  свои   дни,   нарушая   их   однообразие   мучениями   и
удовольствиями.
   Ровернарк был городом, сходящим с ума. Люди страдали неврозами,  и  мне
было жаль их, талантливых и артистичных, но обреченных провести  последние
годы жизни в такой удушливой, жуткой атмосфере.
   В нелепых галереях, залах и коридорах раздавались пронзительные  крики,
визг, вопли ужаса.
   Каждый  день  я  натыкался  во  мраке  на  распростертые  тела   людей,
оглушенных наркотиками, высвобождался из  объятий  обнаженных  девушек,  а
вернее - девочек.
   Даже книги несли душе гибель и разрушение. Видимо, это и  имел  в  виду
лорд Шаносфейн. То и дело мне  попадались  образчики  упаднической  прозы,
столь  причудливо  написанной,  что  смысл  ее  терялся  среди   словесных
украшений. Таким же языком были написаны и научные трактаты. Чтобы  в  них
разобраться, мой мозг работал с удесятеренной силой - и терпел поражение.
   Иногда, проходя через галерею, я встречал лорда  Шаносфейна.  Его  лицо
аскета выглядело окаменевшим, а мысли явно витали в высоких сферах.  Толпа
вокруг  громко  потешалась  над  ним,  но  он,  казалось,  не  замечал  ни
издевательских гримас, ни непристойных жестов. Лишь изредка поднимал глаза
на беснующихся людей, хмурился и торопливо покидал галерею.
   Впервые встретив его, я помахал ему рукой, но он не заметил  меня,  как
не замечал никого. Какие мысли занимали этого странного человека?  У  меня
было чувство, что если удастся получить у  него  еще  одну  аудиенцию,  то
узнаю гораздо больше, чем из всех прочитанных хитроумных трактатов. Однако
с тех пор, как я был у него, он ни разу больше не пожелал  встретиться  со
мной.
   Жизнь в Ровернарке так была  похожа  на  сон,  что,  наверное,  поэтому
первые пятьдесят ночей я спал без сновидений. Но на пятьдесят  первую,  по
моим подсчетам, ночь знакомые видения вернулись ко мне.
   Когда-то, когда я проводил ночи в объятиях Эрмижад,  они  пугали  меня.
Теперь же почти обрадовался им...


   ...Я стоял на холме и разговаривал с рыцарем, который был весь в черном
и желтом. Я не видел его лица. Между нами было воткнуто копье, на  котором
развевался бледный флаг без каких-либо знаков.
   Внизу, в долине, пылали города. Над полями сражений плыл черный дым.
   Казалось, в этом сражении участвует весь человеческий род. Каждый,  кто
жил и дышал, был сейчас там. Все, кроме меня.
   Я видел огромные марширующие по долине армии. Видел воронов  и  грифов,
ожидающих добычи. Слышал барабанный бой, призывы труб и далекие выстрелы.
   - Вы - граф Урлик Скарсол из Башни Мороза, - сказал рыцарь.
   - Я - Ерекозе, избранный элдренами принц.
   Рыцарь рассмеялся:
   - Не продолжай, воин. Не надо.
   - Почему я должен страдать, сэр рыцарь в черном и желтом?
   - Ты не должен страдать - ведь ты выполняешь  предназначение  судьбы  и
потому бессмертен. И хоть порою тебя считают погибшим, твои перевоплощения
бесконечны.
   - В этом и заключено мое страдание! Ведь если я не могу вспомнить  свои
предыдущие  образы,  мне  приходится  верить,  что  каждая  моя  жизнь   -
единственная.
   - Но ты знаешь об этом! Некоторые люди за это знание отдали бы многое.
   - Но это знание не полно. Я  знаю  свое  предназначение,  но  не  знаю,
выполню ли его. Я не понимаю устройства Вселенной, через которую  лечу.  И
лечу, судя по всему, случайно.
   - Это Вселенная Хаоса. У нее нет постоянной структуры.
   - Наконец, мне сообщили хотя бы это.
   - Я отвечу на любой твой вопрос. Зачем мне лгать?
   - Это и есть мой первый вопрос: зачем вам лгать?
   - Ты чересчур хитер, сэр Победитель.  Я  должен  лгать,  чтобы  убедить
тебя.
   - Вы лжете?
   - Ответ есть, но...
   Рыцарь в черном и желтом  поник.  Армии  маршировали  вдоль  и  поперек
холмов, поднимались по ним вверх и спускались вниз. Они пели песни,  много
песен, но лишь одна долетела до меня.

   Государства умирают,
   И столетия сгорают,
   Королей свергают с тронов,
   Наземь падают знамена,
   Боевой смолкает горн.
   Вечен только Танелорн,
   Вечен, вечен Танелорн.

   Простая солдатская песня, но она что-то будила  во  мне  -  и  кажется,
что-то очень важное. Может быть, Танелорн имел ко мне какое-то отношение?
   Я не мог понять, кто именно поет эту песню.
   А песня постепенно затихала.

   Все пройдет, умрет, исчезнет,
   Сгинет в вечной черной бездне.
   Протрубит последний горн.
   Но не сгинет Танелорн.
   Вечен, вечен Танелорн.
   Танелорн.

   Тоска по Эрмижад, чувство утраты вновь охватили меня, и мне показалось,
что это каким-то неведомым образом связано с Танелорном, что именно в  нем
надо искать разгадку моей судьбы. И только найдя Танелорн, я избавлюсь  от
страдания, к которому приговорен.
   Внизу, в долине, по-прежнему маршировали армии,  горели  города.  А  на
месте черно-желтого рыцаря стояла уже другая фигура.
   - Эрмижад?
   Эрмижад горько улыбнулась.
   - Я не Эрмижад! Так же как у тебя одна душа и много обликов, у  Эрмижад
один облик, но много душ.
   - Есть только одна Эрмижад!
   - Конечно. Но много тех, кто похож на нее.
   - Кто ты?
   - Я - это я.
   Я отвернулся. Она говорила правду. Это была не Эрмижад, но смотреть  на
нее у меня уже не было сил. Я устал от загадок.
   И все-таки спросил у нее:
   - Тебе известно что-нибудь про Танелорн?
   - Многие знают о Танелорне.  Многие  пытались  его  найти.  Это  старый
город. Он существует в Вечности.
   - Как мне попасть в Танелорн?
   - Только ты сам можешь ответить на этот вопрос, Победитель.
   - Где он находится? В мире Урлика?
   - Танелорн существует во многих царствах, на многих планетах, во многих
мирах, потому что Танелорн вечен. Иногда он скрыт, иногда  доступен  всем,
хотя почти никто не понимает, какова  его  природа.  Танелорн  дает  приют
героям.
   - Найду ли я Эрмижад в Танелорне?
   - Ты найдешь в нем то, что хочешь найти. Но сначала должен снова  взять
в руки Черный Меч.
   - Снова? Я уже когда-то его носил?
   - Много раз.
   - А где я найду этот меч?
   - Скоро узнаешь. Ты всегда будешь это знать, потому что  носить  Черный
Меч - твоя судьба и твоя трагедия.
   И она исчезла.
   Над моей головой по-прежнему развевалось знамя без знаков отличия.
   Вскоре на месте, где стояла фигура, появилось нечто странное  -  облако
дыма, принимающее различные очертания.
   И я увидел, как дым превращается в Черный Меч - огромный и страшный, на
рукояти которого вырезаны старинные буквы.
   Я попятился.
   - Нет! Я никогда больше не возьму в руки Черный Меч!
   Насмешливый голос, исходивший, как  мне  показалось,  из  самого  меча,
произнес:
   - Без этого ты никогда не обретешь покоя!
   - Нет! Убирайся!
   - Я твой. Только твой. Ты - единственный  смертный,  кто  может  носить
меня!
   - Я отказываюсь от тебя!
   - Тогда продолжай страдать!


   Я проснулся от собственного крика, весь в поту. Горло и губы пересохли.
   Черный Меч. Теперь я знал его имя. И что с ним связана моя судьба.
   Но остальное? Был ли это просто ночной кошмар или  мне  в  такой  форме
сообщалась информация? Я не мог понять, что это значило.
   Я раскинул руки и коснулся теплого тела.
   Это была Эрмижад.
   Я прижал обнаженное тело к себе. Ее губы, влажные и горячие, потянулись
к моим. Тело скорчилось в судороге. Женщина стала нашептывать мне какие-то
слова, бесстыдные и непристойные.
   Я с проклятием оттолкнул ее. Это была не Эрмижад.
   На меня волной накатило отчаяние. Я зарыдал. Женщина же засмеялась.
   И тогда меня охватило бешенство.
   Я грубо набросился на женщину.
   Утром, измученный, я лежал среди скомканных простыней  и  смотрел,  как
женщина, пошатываясь, со странным выражением лица, уходила из моих покоев.
Вряд ли эта ночь доставила ей хоть какую-то  радость.  Ведь  и  я  ничего,
кроме отвращения к себе, увы, не испытывал.
   Все время меня мучил один-единственный образ, и то, что я  так  жестоко
обошелся с женщиной, кажется, освободило от него.  Возможно,  именно  этот
образ и побудил меня совершить насилие? И  я  знал,  что  сделаю  подобное
вновь, если образ Черного Меча из-за  этого  хоть  ненадолго  исчезнет  из
моего сознания.
   В следующую ночь я спал без снов, но ко мне вернулся прежний  страх.  И
когда в комнату, улыбаясь, вошла женщина, над которой я издевался  прошлой
ночью, чуть не выгнал ее. Однако  она  пришла  с  поручением  от  епископа
Белфига, чьей рабой, очевидно, была.
   - Мой хозяин считает, что  вам  было  бы  полезно  сменить  обстановку.
Завтра он устраивает  большую  морскую  охоту  и  приглашает  вас  к  нему
присоединиться.
   Я отбросил книгу, которую пытался читать:
   - Отлично. Я приду. Это будет приятнее, чем читать эти чертовы книги.
   - Вы возьмете меня с собой, лорд Урлик?
   Вожделение, написанное у нее на лице, вызвало  у  меня  отвращение.  Но
несмотря на это, я пожал плечами:
   - Почему бы и нет?
   Она радостно хихикнула.
   - Может, мне захватить и подружку?
   Я махнул рукой:
   - Делай, что хочешь.
   Но когда она ушла, я упал на колени и, обхватив голову руками, зарыдал:
   - Эрмижад! О, Эрмижад!





   Наутро, выехав на внешнюю дорогу, я присоединился к  епископу  Белфигу.
Несмотря на тусклый свет вечных сумерек, я все-таки рассмотрел  его  лицо,
хотя он и пытался скрыть  изъяны  косметикой.  Обвислые  щеки,  мешки  под
глазами, опущенные вниз уголки рта, свидетельствующие о  снисходительности
к себе, - все было замазано гримом, хотя вряд ли  это  могло  облагородить
такую отвратительную внешность.
   Духовного лорда сопровождала свита -  размалеванные  юноши  и  девушки,
которые, глупо хихикая, несли багаж, ежась от сырого прохладного воздуха.
   Епископ взял меня под руку  и  повел  вниз,  к  заливу,  где  нас  ждал
корабль.
   Я не противился, но все же  оглянулся:  несут  ли  вслед  за  мной  мое
оружие. В руках рабов увидел свое длинное с серебряным наконечником  копье
и боевую секиру. Не знаю,  почему  я  взял  с  собой  оружие.  Епископ  не
возражал, хотя вряд ли испытывал от этого радость.
   При всей беспросветности жизни  в  Ровернарке  я  не  считал,  что  мне
угрожает какая-то опасность. Жители его смирились с тем, что я не принимаю
участия в их увеселениях, и оставили меня в покое. Они  не  вмешивались  в
мои дела. Лорд Шаносфейн тоже  сохранял  нейтралитет.  Один  лишь  епископ
Белфиг не производил на меня впечатления безобидного  человека.  Наоборот,
от него исходило что-то зловещее, и у меня создалось впечатление, что  он,
может быть, единственный  из  всего  этого  своеобразного  общества  имеет
относительно меня какие-то намерения.
   В то же время при всей своей карикатурной внешности он  был  достаточно
образованным человеком, и чувство опасности, видимо, возникло  из-за  моих
собственных пуританских  взглядов.  И  все-таки  я  не  забывал,  что  он,
единственный в Ровернарке, не был со мной откровенен.
   - Ну, мой дорогой лорд Урлик, как  вам  нравится  наш  флот?  -  Белфиг
указал пухлым пальцем в сторону корабля.
   На епископе были доспехи, которые и его превращали в человека-луковицу,
за плечами развевался парчовый плащ, но шлем его нес раб.
   - Никогда не видел такого корабля, - признался я.
   Мы подошли ближе, и я с интересом стал рассматривать  судно.  Оно  было
примерно сорока футов в длину и десяти в высоту, Как и все  в  Ровернарке,
его броня затейливо украшена рельефами из серебра,  бронзы  и  золота.  На
пирамидальной надстройке террасами располагались длинные узкие палубы.  На
самом  верху  находилась  квадратная  палуба,  над   которой   развевалось
несколько флагов. Корпус поддерживался подпорками, которые были  соединены
с лежащим в воде широким, чуть выгнутым листом,  сделанным  из  материала,
похожего на стекловолокно. Мачт не было, но с обеих сторон корабля имелись
широколопастные колеса. У весел тоже были лопасти, но  они  в  отличие  от
лопастей колес не были помещены в кожух, а наоборот, торчали. Но и они, на
мой взгляд, не могли заставить корабль сдвинуться с места.
   - Должно быть, на корабле сильные машины? - предположил я.
   - Машины? - Белфиг усмехнулся. - На корабле нет никаких машин.
   - Тогда...
   - Подождите, пока мы не поднимемся на борт.
   Несколько человек на берегу держали два паланкина и явно ждали нас.  Мы
шли по берегу, и под ногами  у  нас  хрустели  кристаллы.  Епископ  сел  в
паланкин. Я неохотно сделал то же самое. Иначе пришлось бы идти по темной,
вязкой воде, один вид которой вызывал  отвращение.  Возле  берега  плавала
серая пена, и  я  уловил  запах  разложения  и  нечистот.  Очевидно,  сюда
сливались городские отходы.
   Рабы подняли паланкины и  пошли  по  воде,  обходя  черные  маслянистые
водоросли.
   С корабля нам бросили трап, и Белфиг, жалобно кряхтя, стал  карабкаться
по нему вверх. Я последовал за ним. Мы поднялись на  борт  и  оказались  у
подножия пирамиды, а затем стали подниматься  снова,  пока  не  добрались,
наконец, до верхней палубы. Здесь мы остановились, поджидая свиту и членов
экипажа. На носу корабля  была  еще  одна  палуба,  огражденная  перилами,
выточенными в стиле  рококо.  С  нее  в  воду  спускались  длинные  тросы,
прикрепленные к столбам, и я решил, что это якорные канаты.
   У меня было чувство, будто мы находимся не на борту морского  судна,  а
на огромной телеге. Скорее всего, это объясняется тем, что гребные  колеса
располагались на оси попарно и не было видно механизма, приводившего их  в
движение.
   Раб принес копье и секиру. Я поблагодарил  его  и  прикрепил  оружие  к
крючкам на поручне.
   Белфиг посмотрел на небо взглядом опытного моряка. На небе были все  те
же плотные коричневые облака, почти не  пропускающие  тусклого  солнечного
света. Укутавшись в плащ, я с нетерпением ждал, когда епископ Белфиг  даст
команду отчаливать.
   Честно говоря, я уже раскаивался, что отправился в это  путешествие.  Я
не  имел  понятия,  на  кого  предстоит  охотиться.  Чувство   внутреннего
дискомфорта нарастало во мне, и одновременно внутренний голос говорил, что
епископ пригласил на охоту вовсе не для того, чтобы развеять мою скуку,  а
с какой-то другой, более серьезной целью.
   Моржег, оказавшийся капитаном этого корабля,  вскарабкался  на  верхнюю
палубу и предстал перед хозяином.
   - Мы готовы к отплытию, господин епископ.
   - Отлично.
   Белфиг доверительно положил свою бледную ладонь мне на плечо.
   - Сейчас  вы  увидите  наши  "двигатели",  граф  Урлик,  -  сказал  он,
загадочно улыбнувшись Моржегу. - Командуйте, сэр Моржег!
   Моржег перегнулся через перила  и  посмотрел  на  вооруженных  людей  в
носовой части корабля. Они были привязаны к сиденьям, а в  руках,  обвитых
веревками, держали кнуты. Рядом с каждым лежал длинный гарпун.
   - Приготовиться! - прокричал Моржег, сложив рупором руки.
   Люди подтянулись и подняли кнуты.
   - Начали!
   Кнуты одновременно со свистом ударили по воде. Это повторилось  трижды,
и вдруг вода перед носом корабля  пришла  в  движение.  К  моему  великому
удивлению, со дна начало подниматься что-то огромное и непонятное.  Четыре
громадные рычащие головы с длинными прямыми клыками вынырнули из глубины и
с  ненавистью  посмотрели  на  людей  с  кнутами.  Из  надсаженных  глоток
раздались странные лающие звуки. Чудовищные извивающиеся тела  метались  в
воде. С помощью упряжи и  поводьев,  надетых  на  животных,  их  заставили
повернуться в сторону моря.
   Снова ударили кнуты, и звери поплыли вперед. Судно тяжело  тронулось  с
места, и меня удивило, что весла-колеса не погружаются в  воду,  а  держат
корабль на поверхности, как карету.
   Собственно говоря, корабль и был огромной каретой, предназначенной  для
прогулок по поверхности воды, а запряжены  в  эту  карету  были  уродливые
чудовища - помесь сказочных морских змеев с морскими львами из мира  Джона
Дакера, для пущей свирепости дополненная чертами саблезубого тигра.
   Кошмарные чудовища плыли в  кошмарный  океан,  увлекая  за  собой  наше
невообразимое судно. Кнуты свистели все громче, погонщики погоняли зверей,
и те  плыли  все  быстрее.  Закрутились  колеса,  и  вскоре  жуткий  берег
Ровернарка скрылся во мраке. Мы остались одни среди адского моря.
   Епископ Белфиг оживился. Он надел шлем и  поднял  забрало.  В  стальном
обрамлении его лицо выглядело еще более отталкивающим.
   - Ну как вам, граф Урлик, наши двигатели?
   - Я никогда  не  мог  вообразить  ничего  подобного.  Как  вам  удалось
выдрессировать этих зверей?
   - О, они специально  были  выведены  для  такой  работы.  Это  домашние
животные. Когда-то в Ровернарке жило много  ученых.  Они  построили  дома,
которые отапливались огнем, еще  горевшим  в  недрах  нашей  планеты.  Они
придумали  и  построили  необыкновенные   корабли.   Они   вывели   породы
животных-тяжеловозов. Но это было тысячу  лет  назад.  Теперь  мы  уже  не
нуждаемся ни в каких ученых...
   Мне показалось, что он просто хочет произвести впечатление, и я  ничего
не возразил в ответ. Вместо этого спросил:
   - А на кого мы будем охотиться, господин епископ?
   Белфиг вздохнул:
   - Ни больше, ни меньше, чем на самого морского оленя. Это очень опасно,
и мы можем погибнуть.
   - Погибнуть в этом жутком океане - не самая заманчивая  перспектива,  -
сказал я.
   Он усмехнулся:
   - Скверная смерть. Может быть, даже самая худшая из всех возможных.  Но
ведь это возбуждает, не правда ли?
   - Возможно. Но не меня.
   - Послушайте, граф Урлик. Мне казалось, что вам  уже  начала  нравиться
наша жизнь.
   - Я благодарен вам за гостеприимство! Если бы  не  вы,  я  наверное  бы
погиб. Но в отношении вашей жизни слово "нравится" я бы не употреблял.
   Он облизал губы, и глаза его насмешливо сверкнули.
   - А рабыня, которую вам прислал?
   Я глотнул холодный соленый воздух:
   - Мне снились кошмары, и она показалась мне частью этих кошмаров.
   Белфиг захохотал и похлопал меня по спине:
   - А ты, оказывается, здоровый кобель, девчонка мне  все  рассказала.  В
Ровернарке нет нужды прикидываться застенчивым!
   Я отвернулся и стал рассматривать темную воду.


   Морские животные с лаем  бросились  вперед,  колеса  шлепали  по  воде,
епископ Белфиг усмехался, то и  дело  переглядываясь  с  мертвенно-бледным
Моржегом.  Иногда  в  коричневых  облаках  образовывался  просвет,  сквозь
который был виден резко очерченный круг красноватого тусклого солнца.  Оно
было похоже на подвешенный  к  своду  пещеры  драгоценный  камень.  Иногда
облака сгущались  настолько,  что  мы  плыли  в  кромешной  тьме,  и  лишь
искусственный свет факелов освещал наш путь. Подул легкий ветерок,  но  на
вязкой поверхности воды не появилось даже ряби.
   Отчаяние вновь охватило меня. Я прошептал имя Эрмижад и тут же  пожалел
об этом. Даже беззвучно произносить это имя здесь значило пачкать его.
   Корабль продвигался вперед. Команда  слонялась  без  дела  по  палубам,
сидела на ступеньках и поручнях.
   Время от времени раздавался непристойный смех епископа Белфига,  и  его
жирные щеки колыхались.
   Мне уже стало казаться, что погибнуть в волнах этого соленого  моря  не
так уж и страшно.





   Через некоторое время Белфиг в сопровождении рабов отправился к себе  в
каюту, а девушка, приходившая ночью, поднялась на палубу и положила мне на
руку теплую ладонь.
   - Хозяин, ты хочешь меня?
   - Предложи себя Моржегу или кому-нибудь  другому,  -  ответил  я,  -  и
забудь все, что было ночью.
   - Но, хозяин, ты же разрешил мне привести с собой  подругу?  Я  думала,
что наши развлечения пришлись тебе по вкусу.
   - Ты ошибаешься. Уйди...
   Я остался на палубе один. В глазах  рябило,  на  веках  и  на  ресницах
выступила соль. Я спустился в каюту и запер дверь.  Ложиться  на  кровать,
всю в мехах и шелках, не захотелось, и я улегся на подвесную  койку-гамак,
предназначенную, видимо, для прислуги. Меня укачало, и я быстро уснул.
   Сны мои были туманны. Какие-то видения...  Какие-то  слова...  И  вдруг
оцепенев от ужаса, я услышал:
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ - МЕЧ ПОБЕДИТЕЛЯ.
   СЛОВО МЕЧА - ЗАКОН ПОБЕДИТЕЛЯ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   НА ОСТРИЕ МЕЧА - КРОВЬ СОЛНЦА.
   РУКОЯТКА СЛИЛАСЬ С РУКОЮ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   РУНЫ НА МЕЧЕ - КЛАДЕЗЬ МУДРОСТИ.
   ИМЯ ЕМУ - КОСА.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ...
   Я проснулся, но слова  продолжали  звучать  в  моем  мозгу.  Я  тряхнул
головой и чуть не выпал из гамака. За дверью послышались шаги,  потом  они
удалились и зазвучали уже наверху.  Я  ополоснул  под  умывальником  лицо,
вышел из каюты и по украшенной затейливой  резьбой  лестнице  поднялся  на
верхнюю палубу.
   Там стоял Моржег с  кем-то,  видимо,  из  команды.  Перегнувшись  через
поручни, они внимательно вслушивались в шум моря. Внизу, на носу  корабля,
погонщики  продолжали  хлестать  морских  животных.  Увидев  меня,  Моржег
отпрянул от поручней. Он был взволнован.
   - Что случилось? - спросил я.
   Он пожал плечами:
   - Какие-то непонятные звуки.
   Я тоже прислушался,  но  не  услышал  ничего,  кроме  свиста  кнутов  и
шлепанья колес по воде.
   И вдруг где-то впереди возник слабый гул. Я с напряжением вглядывался в
густой бурый туман. Гул нарастал.
   - Это же колокол! - воскликнул я.
   Моржег нахмурился.
   - Колокол! Может быть, впереди скалы, -  предположил  я,  -  и  колокол
предупреждает нас об опасности?
   Моржег кивнул в сторону морских зверей:
   - Слевы почувствовали бы и свернули в сторону.
   Колокольный звон становился все  громче.  Наверное,  это  был  огромный
колокол - звук его был настолько мощным, что корабль дрожал.
   Даже морские чудовища встревожились... Они пытались свернуть в сторону,
но кнуты погонщиков заставляли их плыть вперед.
   А гул все нарастал, и уже казалось, что мы находимся в самом  эпицентре
звона.
   На палубу выскочил епископ Белфиг. Вместо военных доспехов на нем  была
ночная рубашка, поверх которой он накинул меховую  шкуру.  Косметика  была
размазана по всему лицу. Видимо, его  разбудил  звук  колокола.  В  глазах
застыл страх.
   - Что это за колокол? - спросил я его.
   - Не знаю, не знаю.
   Но он знал. Или догадывался. Он боялся колокола.
   - У Бладрака... - заговорил Моржег.
   - Тихо! - прошипел Белфиг. - Как это могло случиться?
   - Что такое Бладрак? - спросил я.
   - Ничего, - пробормотал Моржег, не сводя глаз с епископа.
   Я замолчал, но ощущение надвигающейся опасности у меня все возрастало.
   Звон был уже таким громким, что заболело в ушах.
   - Поворачивай назад! - прокричал Белфиг. - Командуй, Моржег! Быстрее!
   Признаюсь, столь явный  страх  этого  самоуверенного  и  самодовольного
человека доставил мне некоторое удовольствие.
   - Мы возвращаемся в Ровернарк? - спросил я.
   -  Да,  мы...  -  Он  нахмурился,  но,  взглянув  на  меня,   попытался
улыбнуться. - Нет. Пожалуй, нет!
   - Вы передумали?
   - Да успокойтесь же, черт вас побери! - заорал он. Но тут же взял  себя
в руки. -  Извините,  граф  Урлик.  Нервы.  Этот  жуткий  гул...  -  И  не
договорив, резко повернулся и направился вниз.
   Колокол все  еще  звонил,  но  погонщики  уже  разворачивали  животных,
которые то поднимались высоко над водой, то плюхались  обратно,  дергая  и
волоча за собой корабль.
   Погонщики  опять  начали  безжалостно  их  хлестать,  и  корабль  пошел
быстрее.
   Звон понемногу утихал. Из-под колес, крутившихся с  бешеной  скоростью,
летели  тяжелые  брызги.  Внезапно  наша  морская  карета   затряслась   и
подпрыгнула на полном ходу - меня с силой отбросило к поручням. Я с трудом
поднялся на ноги и вдруг услышал, что колокол умолк. Над  океаном  повисла
глухая тишина.
   Вновь появился епископ Белфиг, но уже в  военном  снаряжении  и  плаще.
Косметика была приведена в порядок, но даже грим не мог  скрыть  необычную
бледность  епископа.  Он  поклонился  мне,  кивнул  Моржегу  и   попытался
улыбнуться:
   - Извините, граф Урлик. На какое-то мгновение я потерял  голову.  Плохо
соображал со сна и растерялся. Ужасный звон, не правда ли?
   - По-моему, он вас напугал? Мне показалось, что он вам знаком.
   - Нет, что вы!
   - И Моржегу тоже. Не зря же он вспомнил о Бладраке...
   - Глупая легенда, - отмахнулся  Белфиг.  -  Гм...  Легенда  о  чудовище
Бладраке с голосом, похожим на звон  громадного  колокола.  Вот  Моржег  и
подумал, что это Бладрак... Что он хочет... э-э-э... сожрать нас.
   Епископ неестественно хихикнул.
   Я не поверил ни слову, однако, поскольку был  гостем  Белфига,  не  мог
быть слишком назойливым и не стал больше задавать вопросов.  Мне  пришлось
проглотить эту очевидную, специально для меня  состряпанную  ложь.  Белфиг
стал обсуждать с Моржегом новый курс корабля, а я вернулся  в  каюту.  Там
обнаружил ту же самую девицу. Совершенно голая, она лежала  на  кровати  и
радостно улыбалась. Я улыбнулся ей в ответ и улегся на свою висячую койку.
   Но не успел закрыть глаза, как наверху раздался крик.  Я  выпрыгнул  из
гамака и побежал на верхнюю палубу.
   На этот раз  колокола  слышно  не  было,  но  Моржег  и  Белфиг  громко
переговаривались с матросом, стоящим на нижней палубе.
   - Клянусь, я видел! - кричал матрос. - Огни! Порт!
   - Но мы в нескольких милях от берега, - возражал Моржег.
   - Тогда, сэр, это был корабль!
   - Что, сбывается еще одно предание? - спросил я.
   Увидев меня, Белфиг вздрогнул и выпрямился.
   - Я и  сам  ничего  не  понимаю,  граф  Урлик.  Думаю,  матросу  что-то
померещилось. На море всегда так: за одним необъяснимым  событием  следуют
другие, не так ли?
   И тут я увидел яркий свет.
   - Смотрите! Наверное, это другой корабль?
   - Для корабля свет слишком ярок.
   Теперь я уже мог задать ему вопрос, который вертелся у меня на языке:
   - А вдруг это Серебряные Воины?
   Белфиг пристально посмотрел на меня.
   - Вы что-то знаете о Серебряных Воинах?
   - Очень мало. Знаю, что их раса отличается от вашей. Что они  завоевали
почти все дальнее побережье этого моря. И что они, скорее всего, явились с
Луны, расположенной на другом конце Вселенной.
   Он с облегчением вздохнул:
   - И кто же вам это рассказал?
   - Лорд Шаносфейн из Дхетгарда - Светский лорд.
   - Ну, он не так уж  много  знает  о  том,  что  происходит  в  мире,  -
успокаиваясь, сказал епископ. - Его больше интересуют абстрактные вещи.  Я
не думал, что Серебряные Воины для нас опасны. Они завоевали один или  два
города на дальнем побережье и исчезли.
   - Но почему вы ничего не сказали о них, когда я вас спрашивал  о  ваших
врагах?
   - Что? Враги? - Белфиг засмеялся. -  Да  разве  можно  считать  врагами
воинов с другого конца мира?
   - Даже потенциальными врагами?
   - Поверьте, это невозможно. И к тому же Ровернарк неприступен.
   Снова раздался хриплый крик матроса.
   - Слышите? Там!.. Там!
   Он был прав. Мне тоже показалось,  что  из  океана  доносится  голос  -
слабый и безнадежный.
   - Может быть, какой-то корабль терпит крушение? - предположил я.
   На лице епископа появилось раздражение.
   - Ну как это может быть?
   Свет и голос приближались. И я различил слово. Совершенно  определенное
слово.
   - Берегитесь! - кричал голос. - Берегитесь!
   - Дешевые пиратские штучки, - пробормотал Белфиг. - Моржег, твои  воины
должны быть наготове!
   Моржег отправился вниз.
   Свет уже был почти рядом, когда раздался странный крик. Скорее вой.
   Огромная  золотая  чаша  висела  в  темноте.  Из  нее  и  исходил  этот
нестерпимый свет. И завывание.
   Белфиг прикрыл глаза рукой - от такого свечения можно было ослепнуть.
   Голос зазвучал вновь.
   - Урлик Скарсол, если ты хочешь избавить этот мир от бед  и  найти  то,
что ищешь, возьми Черный Меч!
   Это был голос, который я слышал во сне.
   - Нет, - в ужасе закричал я. - Никогда! Никогда не возьму в руки Черный
Меч!
   Я не знал, почему говорю эти слова. Ведь я не имел понятия,  что  такое
Черный Меч и почему от него отказываюсь. Эти слова говорил  не  я,  а  все
жившие во мне воины - воины прошлого и будущего.
   - Ты должен!
   - Нет!
   - Тогда мир погибнет!
   - Он и так обречен!
   - Неправда!
   - Кто ты? - спросил я.
   Было трудно поверить, что все это - воплощение сверхъестественных  сил,
потому что все и всегда в моей жизни имело какое-то  разумное  объяснение.
Но не эта звучащая чаша, не этот голос, доносящийся  с  небес,  как  голос
Бога. Я всматривался в громадную золотую  чашу,  пытаясь  понять,  что  ее
держит в воздухе. Но так ничего и не увидел.
   - Кто ты? - снова крикнул я.
   В ярком свете передо мной возникло перекошенное от ужаса лицо Белфига.
   - Я - голос Чаши. Ты должен поднять Черный Меч. Ты не  пожелал  слушать
свой внутренний голос, и мне пришлось принять такой образ,  чтобы  убедить
тебя. Подними Черный Меч!
   - Нет! Я поклялся, что не сделаю этого!
   - Только подняв Меч, ты наполнишь Чашу.  У  тебя  нет  другого  выхода,
Вечный Победитель.
   Я заткнул уши и почувствовал, что теряю сознание.
   Когда пришел в себя, кричащая чаша исчезла. Осталось только свечение.
   Белфиг дрожал от страха, и по его взгляду  было  видно,  что  именно  я
являюсь причиной его ужаса.
   - Уверяю вас, что непричастен к этому, - мрачно заметил я.
   Белфиг откашлялся и обиженно сказал:
   - Я слышал, что некоторые люди умеют вызывать миражи. То, что я  видел,
меня потрясло, но льщу себя надеждой, что до конца нашего  путешествия  вы
не станете больше демонстрировать свою силу. Да,  я  не  ответил  на  ваши
вопросы, но это еще не значит, что вы можете...
   Он не договорил.
   - Если это и был мираж, епископ Белфиг, я тут ни при чем, - ответил я.
   Белфиг хотел еще что-то сказать,  но  раздумал  и,  пошатываясь,  пошел
вниз.





   Я еще долго стоял на палубе, вглядываясь в темноту и пытаясь  разгадать
происхождение странного видения. Если забыть о том, как в палатах элдренов
я увидел себя в нынешнем обличье, сны мои стали реальностью впервые.
   И, конечно, это не было сном -  ведь  то  же  самое  видели  и  епископ
Белфиг, и свита, и члены команды.  Они  перешептывались,  стоя  на  нижней
палубе, и с опаской поглядывали на меня.
   Но если кричащая Чаша имела отношение ко  мне,  то  невидимый  колокол,
судя по всему, был каким-то образом связан с епископом Белфигом.
   Я не понимал, почему Белфиг решил продолжить охоту вместо  того,  чтобы
вернуться в обсидиановый город. Может быть, у него в этом  море  назначена
встреча? Но с кем? С пиратами? Или с самими Серебряными Воинами?
   Но все эти вопросы казались мне не такими уж  важными  по  сравнению  с
главным: что такое Черный Меч? Почему я отказался от него, хотя  не  знал,
что он из себя представляет? Название его что-то мне напоминало.  Но  что?
Почему же избегал даже мысли о нем? Ведь  именно  поэтому  я  и  провел  с
девицей ту ночь. Ах, как мне хотелось забыть о Мече, убежать от него...
   Так ничего и не решив, измученный, вернулся  в  каюту  и  упал  в  свой
гамак.
   Но заснуть не мог. Не мог и не хотел - я  боялся,  как  бы  видения  не
вернулись вновь.
   Я вспомнил слова: "Если ты хочешь избавить мир от бед и найти  то,  что
ищешь, то возьми Черный Меч!"
   И стих:  "Черный  Меч.  Черный  Меч.  Черный  Меч.  Черный  Меч  -  Меч
Победителя. Слово Меча - закон Победителя".
   В одном из своих воплощений - в прошлом ли,  в  будущем  ли,  не  имеет
значения, поскольку Времени для меня не существовало  -  я,  должно  быть,
отказался от Черного Меча. И совершил какое-то преступление или по крайней
мере обидел кого-то, кто хотел, чтобы я Меч сохранил. За это, вероятно,  я
и наказан вечным скитанием во Времени и Пространстве. А может  быть,  суть
наказания в другом: в том,  чтобы  я  осознавал  все  свои  воплощения,  а
значит, и свою трагедию. Если так, то это было изощренное наказание.
   Хотя я жаждал покоя и мечтал о встрече с Эрмижад, а Черный  Меч  мог  в
этом помочь, что-то мне вновь мешало его поднять.
   "На острие Меча - кровь солнца. Рукоятка слилась с рукою".
   Загадочная фраза. Что означает  ее  первая  часть?  Вторая  часть  была
понятнее. Очевидно, она говорила о  том,  что  моя  судьба  переплетена  с
судьбой меча.
   "Руны на Мече - кладезь мудрости, имя ему - коса".
   Здесь наоборот, более понятна была первая часть.  Видимо,  речь  шла  о
том, что высеченные  на  Мече  стихи  несли  какое-то  значение.  А  коса,
наверное, не что иное, как символ смерти.
   Но и теперь я мало что понимал. Похоже, мне все-таки  придется  поднять
Черный Меч...
   В дверь постучали. Решив, что это все та же девица, я громко крикнул:
   - Оставьте меня в покое!
   - Это Моржег, - сказали  из-за  двери.  -  Епископ  Белфиг  просил  вам
сообщить, что на горизонте морской олень. Скоро начнется охота.
   - Через минуту буду готов, - ответил я и  услышал,  как  удаляются  его
шаги.
   Надев шлем, взяв копье и секиру, направился к двери. Может быть, охота,
подумал я, развеет сумбур в моей голове.
   К Белфигу вернулась его прежняя уверенность. Он был в военных доспехах,
в шлеме с поднятым забралом. Моржег, тоже в доспехах, стоял рядом.
   - Итак, граф Урлик, нас ждет неплохое развлечение.
   Он постучал о поручень рукой в железной рукавице.
   Корабль медленно двигался по густой воде - морские  чудовища,  тянувшие
гигантскую колесницу, сбавили скорость.
   - С минуту назад я видел клыки морского оленя, - сказал  Моржег.  -  Он
где-то рядом. У него нет жабер, и время  от  времени  он  высовывается  из
воды. Именно в этот момент мы и должны напасть.
   На носу корабля вдоль поручней выстроились стрелки. Они держали длинные
тяжелые гарпуны, на каждом из которых было не меньше десятка зубьев.
   - Зверь может напасть сам? - спросил я.
   - Не беспокойтесь, - ответил Белфиг, - здесь мы в безопасности.
   - Я рассчитывал на острые ощущения.
   Он пожал плечами:
   - Пожалуйста. Моржег, проводи графа Урлика на нижнюю палубу.
   С копьем и секирой в руках я пошел вслед за  Моржегом  по  лестнице  и,
пройдя  несколько  пролетов,  обнаружил,   что   колеса   морской   кареты
неподвижны.
   Вдруг Моржег вытянул шею и стал  напряженно  вглядываться  в  сумрачную
даль.
   - Смотрите! - сказал он.
   Я увидел рога, очень похожие на рога оленей из мира  Джона  Дакера,  но
определить какого они размера, не мог.
   Интересно,  не  жили  ли  эти  животные  когда-то  на  суше,  а   потом
переместились в море, подобно морским  котикам,  наоборот  вернувшимся  на
землю?  Или,  может  быть,  это  очередной  гибрид,   выведенный   учеными
Ровернарка много веков тому назад?
   Оленьи рога приближались, и напряжение  на  нашей  колеснице  росло.  Я
подошел к поручню.
   - Пожалуй, вернусь к хозяину, - пробормотал Моржег и ушел.
   Гигантский зверь приближался к кораблю, и я услышал невероятно  громкий
храп.  Из  мрака  появилась  громадная  голова  с   красными   глазами   и
раздувающимися ноздрями. Зверь снова захрапел, и волна его дыхания ударила
мне в лицо.
   Люди молча подняли гарпуны.
   Слевы, запряженные в нашу колесницу,  скрылись  под  водой,  словно  не
желая принимать никакого участия в этом диком сумасшествии...
   Морской олень замычал и еще больше высунулся  из  вязкой  воды.  Густая
соленая жидкость ручьями бежала  по  жирной  шершавой  шкуре.  Мускулистые
передние лапы чудовища на самом деле оказались плавниками с утолщениями на
концах, которые отдаленно напоминали оленьи копыта.  Взмахнув  плавниками,
зверь погрузился в воду и через  минуту  появился  снова,  явно  собираясь
нанести нам первый удар.
   С верхней палубы раздалась команда Моржега:
   - Первые гарпуны!
   Несколько  воинов  размахнулись  и  с  силой  метнули  тяжелые  пики  в
чудовище, нацелившееся на нас своими громадными  рогами  футов  пятнадцати
длиной.
   Несколько гарпунов пролетело мимо цели. Немного поплавав, они  ушли  на
дно. Другие же вонзились в гигантскую тушу, но ни один не попал  в  голову
оленя. Зверь взвыл от боли и попытался еще раз атаковать корабль.
   Раздалась новая команда:
   - Вторые гарпуны!
   И снова полетели копья. Две пики ударились о рога и с  силой  отскочили
от них. Две другие попали в тело, но зверь резким движением стряхнул их  и
ударил рогами в морскую колесницу. Раздался  треск,  корабль  закачался  и
чуть не опрокинулся, но благодаря своему плоскому днищу  все-таки  устоял.
Один рог скользнул вдоль поручня, и несколько гарпунщиков упали  за  борт.
Послышались пронзительные вопли. Спасти их было невозможно - они  уже  шли
ко дну, засасываемые морем как зыбучими песками.
   Мне это показалось ужасным, особенно от того, что сам Белфиг, затеявший
охоту, находится в верхней части корабля в относительной безопасности.
   Но размышлять было не время - над нами угрожающе нависла голова зверя с
кровоточащей раной. Увидев зубы размером в половину человеческого роста  и
красный извивающийся язык, я отшатнулся, почувствовал себя карликом  рядом
с великаном. Но в тот же момент выпрямился и, что есть силы размахнувшись,
метнул копье в  разинутую  пасть.  Острие  вонзилось  в  глотку,  и  пасть
моментально захлопнулась.  Зверь  отпрянул  назад  и  судорожно  заработал
челюстями, пытаясь прожевать или выплюнуть чужеродный предмет.
   Из  носа  чудовища  хлынула  темная  кровь,  и  один   из   гарпунщиков
одобрительно похлопал меня по спине.
   Сверху раздался заискивающий голос епископа:
   - Отлично, Победитель!
   И я пожалел, что мое копье пронзило  зверя,  во  владения  которого  мы
вторглись, а не сердце Белфига.
   Я схватил выроненный кем-то гарпун и, прицелившись, еще раз метнул  его
в голову зверя, но гарпун, ударившись о левый рог, отскочил и упал в воду.
   Монстр кашлянул, выплюнул обломки копья на нашу палубу и приготовился к
нападению.
   На этот раз один из гарпунщиков, вдохновленный моим успехом,  метнул  в
оленя копье, попал чуть ниже правого глаза. Зверь издал страшный вопль  и,
признав себя побежденным, поплыл прочь.
   Я с облегчением вздохнул, но тут же услышал крик епископа:
   - Он плывет в свое логово! За ним!
   Погонщики заставили зверей всплыть на поверхность и,  натянув  поводья,
повернули в сторону, куда уплыл олень.
   - Это безумие! - закричал я. - Оставьте его!
   - Что? Вернуться в Ровернарк без трофея? - завопил епископ. -  За  ним!
За ним!
   Вновь закрутились колеса, и началось преследование жертвы.
   Один из гарпунщиков взглянул на меня и сказал с насмешкой:
   -  Говорят,  наш  духовный  владыка  убивать  любит  не   меньше,   чем
распутничать.
   Он провел рукой по лицу и стер брызги крови.
   - Я не уверен, что он видит разницу между этими занятиями, - ответил я.
- Но скажите, куда поплыло чудовище?
   -  Морские  олени  живут  в  пещерах.  Кажется,  недалеко  отсюда  есть
небольшой остров, и скорее всего, зверь поплыл именно туда.
   - Олени собираются в стада?
   - В определенные периоды. Но сейчас не сезон. Поэтому охотиться на  них
сейчас сравнительно безопасно. Даже небольшое  стадо  одних  только  самок
давно бы уже нас прикончило.
   Пара колес по правому борту была  плохо  укреплена,  и  наша  колесница
мчалась по морю,  сильно  накренившись.  Слевы,  очевидно,  обладали  даже
большей силой, чем морской олень, раз им удавалось не только прорезать эту
вязкую воду, но еще и тянуть за собой тяжеленное судно.
   Во мраке виднелись рога плывущего оленя, а перед ним - пик обсидиановой
скалы, такой же, из которых был высечен Ровернарк.
   - Там! - показал рукой гарпунщик и мрачно взялся за зубчатую пику.
   Я тоже поднял валявшийся гарпун.
   Раздался далекий голос Моржега:
   - Приготовиться!
   Олень исчез, но вдруг перед нами возник крошечный  остров  с  блестящей
скалой. Морская колесница резко повернула в сторону, чтобы не врезаться, и
мы увидели черную пасть пещеры.
   Это было логово чудовища.
   Из глубины его доносились громкие стоны.
   И снова раздалась команда:
   - Приготовиться к высадке!
   Я не поверил своим ушам:  Белфиг  приказывал  людям,  вооруженным  лишь
гарпунами, войти в пещеру!





   Итак, мы высадились на берег.
   Белфиг, его свита и погонщики остались на корабле, а мы направились  по
мелководью к острову. В одной руке я  нес  секиру,  в  другой  -  зубчатый
гарпун. Белфиг смотрел на нас с верхней палубы и махал рукой:
   - Удачи, граф Урлик! Если вы убьете оленя,  к  вашему  длинному  списку
подвигов прибавится еще один.
   Хоть и считал, что охота по природе своей  -  занятие  бессмысленное  и
жестокое, тем не менее я должен был принять в ней  участие  и  либо  убить
чудовище, либо погибнуть.
   С трудом вскарабкавшись на  скалу,  мы  оказались  у  входа  в  пещеру.
Ужасное зловоние исходило оттуда - будто туша  зверя  начала  разлагаться.
Однако уже знакомый мне гарпунщик сказал:
   - Это смрад от его помета.
   Теперь мне еще меньше захотелось входить в пещеру.
   Олень почуял нас и заревел.
   Гарпунщики попятились назад, никто не хотел входить в логово первым.
   Тогда я протиснулся вперед и, крепко  сжимая  гарпун,  вошел  в  черную
утробу.
   Тошнотворный смрад ударил в нос,  и  я  чуть  не  потерял  сознание.  В
глубине пещеры что-то зашевелилось, и  мне  показалось,  что  передо  мной
мелькнул олений рог. Зверь захрапел и с силой ударил плавниками по земле.
   Гарпунщики вошли вслед за мной. Взяв у одного из них  факел,  я  высоко
поднял его и разглядел длинное извилистое тело с широким плоским хвостом.
   Олень лежал, прижавшись к стене, раны  его  кровоточили.  Он  угрожающе
наклонил голову, но нападать  не  спешил,  словно  давая  нам  возможность
удалиться восвояси без боя.
   У меня появилось искушение вывести людей из  пещеры,  но  я  не  посмел
этого сделать: ведь их хозяином был епископ  Белфиг,  и  если  бы  они  не
выполнили его волю, наказание могло быть ужасным.
   Делать было нечего, и, прицелившись,  я  метнул  гарпун  в  левый  глаз
зверя, но именно в это мгновение он повернул морду, и гарпун лишь оцарапал
ему морду.
   Зверь взвыл и бросился на нас. Люди кинулись в  стороны,  они  кричали,
швыряли в чудовище камнями, пытались спрятаться, но напарывались на рога.
   Зверь мотал головой, пытаясь сбросить с рогов трех проткнутых  насквозь
гарпунщиков, но это ему не удавалось. Двое из них были мертвы, третий  еще
стонал, но я не мог помочь ему.
   Олень пригнул голову и снова начал наступать. Я отпрыгнул в  сторону  и
ударил его секирой с длинной рукоятью  в  верхнюю  часть  туловища.  Кровь
хлынула из раны, и зверь, лязгая зубами, повернулся ко мне.  Я  нанес  еще
один удар, и он попятился, мотая головой. Одно из разорванных тел упало  с
его  рогов  на  грязную  землю  пещеры,  и  олень  неловко  отшвырнул  его
плавником.
   Я взглянул на гарпунщиков,  столпившихся  у  выхода  из  пещеры.  Олень
находился теперь между ними и мной. Пещеру  освещали  только  два  факела,
упавшие на камни, и я отступил в тень.  Олень  увидел  людей  у  выхода  и
метнулся в их сторону. Гарпунщики в ужасе бросились  бежать,  и  те,  кому
удавалось спастись от рогов чудовища, с криками и воплями прыгали в вязкую
воду.
   Теперь я был в пещере один. Морской олень  забыл  обо  мне  и  все  еще
пытался стряхнуть с рогов человеческие тела.
   Я не сомневался, что  это  конец.  Разве  мог  я  один  победить  такое
чудовище? Его тело перегораживало выход из пещеры -  единственный  путь  к
спасению. Рано или поздно он учует меня, и тогда...
   Я замер. Из-за жуткого запаха  было  трудно  дышать.  У  меня  не  было
гарпуна, чтобы обороняться, - только секира, а  это  не  самое  подходящее
оружие для борьбы с гигантским морским оленем.
   Зверь разинул пасть и громко заревел, очевидно, от боли.
   У меня вновь появилась надежда. Но тут в пещеру снова полетели гарпуны,
и чудовище с ревом стало пятиться назад.
   Я с трудом увернулся от удара его хвоста.
   Все стихло. Я молил Бога, чтобы гарпунщики вернулись - может быть,  мне
тогда бы удалось проскользнуть незамеченным мимо зверя в более  безопасное
место.
   Олень захрапел и начал раскачиваться из  стороны  в  сторону.  Он  тоже
ожидал воинов.
   Но никто больше не появлялся. Возможно, они  думают,  что  я  погиб?  Я
прислушался, но ничего не услышал.
   Вновь раздался рев, и громадная туша пришла в движение.
   Я стал вдоль стены пробираться к выходу,  стараясь  ступать  как  можно
тише. Где-то на полпути наступил на что-то мягкое. Это был труп одного  из
гарпунщиков. Я перешагнул через него  и  зацепил  ногой  валявшееся  рядом
оружие. Оно гулко загремело на обсидиановом полу.
   Зверь захрапел и резко повернул голову.
   Я замер.
   Выставив вперед рога, он пополз по пещере.
   У меня пересохло горло.
   Зверь поднял морду и заревел, обнажив огромные зубы. Пасть его  была  в
крови, один глаз  слеп.  Он  угрожающе  приподнялся  на  хвосте,  взмахнул
странными плавниками, но опять упал на землю, сотрясая стены пещеры.
   Рога были опущены. Олень явно готовился к нападению.
   Я видел надвигающиеся на меня громадные рога, а о том, что они способны
пронзить человека насквозь, уже знал.
   Инстинктивно я прижался к стене и тут же отпрыгнул в сторону. Массивный
лоб оленя шириной в рост человека находился в футе от моего  лица,  и  тут
мне пришла в голову идея.
   Это был единственный шанс справиться с чудовищем.
   И я прыгнул. Прыгнул ему на лоб и, поскальзываясь на маслянистой  коже,
буквально взбежал по его морде и уселся на левый рог, крепко обхватив  его
одной рукой и ногами.
   Зверь был в недоумении. По-моему, он даже не понимал, где я.
   Я поднял секиру.
   Олень искал меня, озираясь по сторонам.
   Я с силой опустил секиру. Она глубоко вонзилась в череп. Зверь  зарычал
и завыл, мотая головой. Но я лишь крепче  ухватился  за  рог  и  продолжал
наносить ему удары.
   Это еще больше ожесточило оленя. Он метался по пещере, цепляясь  рогами
за потолок, изо всех сил стараясь меня сбросить.
   Но я повис на нем. И нанес еще один удар.
   На этот раз от черепа отломился кусок кости, и кровь  потоками  хлынула
из раны.
   Вновь раздался оглушительный рев - крик ужаса и ярости.
   Еще удар - и рукоять секиры с треском раскололась. Лезвие глубоко вошло
в мозг.
   Зверь со стоном рухнул на землю. Потом попытался  приподняться,  но  не
смог. Предсмертный хрип вырвался у него из груди, и голова упала на землю.
   Я легко спрыгнул на землю.
   Морской олень был мертв. Я убил его почти голыми руками.
   Вытащить секиру из головы зверя мне не удалось  -  она  сидела  слишком
глубоко. Пошатываясь, едва не теряя сознание, вышел из пещеры.
   - Кончено, - сказал я. - Забирайте вашу добычу.
   Мне никто не ответил.
   Я посмотрел вокруг. Корабля не было. Морская колесница епископа Белфига
укатила в Ровернарк - они были уверены, что я погиб.
   - Белфиг! - закричал я в дикой надежде, что они меня услышат. - Моржег!
Я жив! Я убил оленя!
   Но ответа не было. Я обвел глазами низкие  коричневые  облака,  мрачный
океан.
   Меня бросили посреди  кошмарного  моря,  где,  по  словам  Белфига,  не
плавали корабли. Я был один в окружении трупов гарпунщиков.
   Меня охватила паника.
   - Белфиг! Вернитесь!
   Далекое эхо. Больше ничего.
   - Я жив!
   На этот раз эхо отозвалось громким саркастическим смехом.
   Вряд ли мне удастся долго продержаться на  этой  серебристой,  открытой
всем ветрам  скале.  Спотыкаясь,  я  стал  карабкаться  вверх  по  склону,
стараясь забраться как можно выше. Но зачем? Ведь в этом сумрачном море не
было даже линии горизонта - она утонула в коричневых облаках.
   Я уселся на небольшой выступ - единственную плоскую поверхность на всей
скале. Меня трясло от страха. Похолодало. Я плотнее закутался в  плащ,  но
меня все равно бил озноб.
   Да, я бессмертен. Феникс,  возродившийся  навеки.  Вечный  Скиталец  во
Вселенной.
   И если я обречен умереть здесь, это будет длиться вечно.
   Если я феникс, то феникс, попавший в обсидиановую  ловушку.  Как  муха,
застывшая в янтаре.
   Меня охватило отчаяние.






   Победитель Рока,
   Игрушка Судьбы.
   Орудие Времени,
   Рыцарь Борьбы.
   Хроника Черного Меча.




   Я был настолько измучен, что очень скоро уснул, прислонившись спиной  к
скале и вытянув ноги. Проснувшись, почувствовал, что неприятный  запах  из
пещеры усилился -  туша  оленя  начала  разлагаться.  Я  услышал  какой-то
неприятный звук то ли скользящих, то ли ползущих  по  гладкой  поверхности
тел.  Выглянув  из-за  выступа,  увидел,  что  в  пещеру  вползают  тысячи
маленьких змееподобных существ. Это были, очевидно, морские некрофаги. Они
ползли туда, где лежала туша мертвого оленя.
   Если бы я рассчитывал, что в самом крайнем случае, чтобы не  умереть  с
голоду, использую мясо оленя, теперь это  было  невозможно.  Теперь  хотел
лишь одного: чтобы отвратительные  твари  убрались  из  пещеры.  Ведь  там
остались гарпуны, а они мне могли пригодиться. Вдруг я встречу  здесь  еще
одно чудовище и  придется  опять  защищаться.  С  гарпуном  можно  было  и
охотиться на мелководье, если, конечно, здесь  водится  хоть  какая-нибудь
рыба. Честно говоря, в этом я сомневался.
   Мне пришло в голову, что Белфиг намеренно оставил меня  на  необитаемом
острове - в отместку за мои вопросы, которые привели его в замешательство.
Возможно, и охоту он придумал специально для  этого.  Тогда  выходит,  что
отправившись вместе с гарпунщиками в логово морского оленя,  я  сам  помог
ему осуществить его дьявольскую затею.
   Чтобы хоть чем-то заняться, я обошел весь остров. На  это  понадобилось
совсем немного времени. Мои подозрения подтвердились -  растительности  на
острове не было, питьевой воды тоже.  В  Ровернарке  люди  добывали  воду,
растапливая лед, но здесь, на этом обсидиановом уступе, льда не было.
   Мерзкие создания все еще ползли в пещеру и  там  с  шипением  бросались
друг на друга, ссорясь из-за куска мяса.
   Я вернулся на свою  площадку.  Нужно  было  подождать,  пока  некрофаги
закончат обед.
   И стал думать о том, что никогда больше не увижу  Эрмижад,  потому  что
вряд ли мне суждено вернуться  даже  в  Ровернарк.  А  если  я  умру,  то,
возможно, мое следующее воплощение окажется еще хуже, чем нынешнее. В  нем
я, может быть, даже забуду Эрмижад, как сейчас забыл,  почему  Черный  Меч
играет столь важную роль в моей судьбе.
   Передо мной встало прекрасное лицо Эрмижад. Я вспомнил красоту планеты,
где встретил ее.
   Незаметно снова задремал, и знакомые  видения  и  лица  окружили  меня.
Чтобы отделаться от них, я просыпался и открывал в  темноте  глаза.  Тогда
видения перемещались в море и на облака, и со всех сторон слышал  знакомые
голоса.
   - Оставьте меня! - шептал я. - Дайте мне умереть спокойно!
   Шуршание и  шипение,  доносившееся  из  пещеры  смерти,  смешивались  с
шепотом призрачных голосов.
   - Оставьте меня!
   И вдруг услышал тихий смех. Я поднял глаза, и опять мне показалось, что
сон превратился в реальность.  Я  совершенно  отчетливо  увидел  маленькую
фигуру, спускавшуюся со скалы и направлявшуюся ко мне.
   Это был карлик с кривыми ногами  и  маленькой  бородкой.  У  него  было
молодое лицо и смеющиеся глаза.
   - Привет! - сказал он.
   - Здравствуйте, - ответил я. - А теперь, пожалуйста, исчезните.
   - И не подумаю. Я пришел, чтобы скоротать с вами время.
   - Вы - порождение моего воображения.
   - Вот уж нет. Неужели ваше воображение могло создать такое ничтожество,
как я? Я - Кривой Джермис. Разве вы не помните?
   - Как я могу вас помнить?
   - Мы ведь встречались, и не раз. Как и для вас, для меня не  существует
времени. И однажды я вам помог.
   - Замолчи, призрак!
   - Сэр Победитель,  я  не  призрак.  По  крайней  мере,  не  совсем.  Я,
действительно, живу в теневых мирах, где не хватает материи. Боги пошутили
надо мной, сделав из меня вот такого кривоногого человечка.
   - Боги?
   Джермис подмигнул.
   - Те, кто претендует на это звание, хотя и они так же зависят от  рока,
как и мы. Боги - высшие силы - высшие существа - у них много  названий.  А
мы, как мне кажется, полубоги - орудия богов.
   - У меня нет времени заниматься мистическими разговорами, -  перебил  я
его.
   - Мой дорогой Победитель, теперь у вас достаточно  времени.  Хватит  на
все. Вы голодны?
   - Вы же знаете, что да.
   Гном порылся в кармане своей зеленой курточки  и  извлек  оттуда  кусок
хлеба. Он протянул его мне. Хлеб  выглядел  совсем  настоящим.  Я  откусил
кусочек. Обычный хлеб. Я съел его и почувствовал, что сыт.
   - Благодарю вас. Если я схожу с ума, то вполне приятным способом.
   Прислонив свое копье к скале, Джермис сел рядом и улыбнулся:
   - Вы действительно меня не узнаете?
   - Я никогда не видел вас раньше.
   - Странно. Тогда, скорее всего, наши временные показатели  находятся  в
разных фазах, и вы еще не видели меня, хотя я вас уже встречал.
   - Вполне вероятно, - согласился я.
   На поясе у Джермиса висел мех с вином. Он открыл его, сделал  глоток  и
передал мне. Вино было превосходным. Я немного отпил и вернул мех ему.
   - Я вижу, вы без меча, - заметил он.
   Я испытующе посмотрел на него, но иронии на лице не заметил.
   - Я потерял его.
   Он от души рассмеялся.
   - Потерял! Хо, хо, хо! Потерял черное лезвие! Вы шутите, Победитель!
   Я нахмурился.
   - Нет, не шучу. Скажите, что вы знаете о Черном Мече?
   - То же, что и все. Это меч, у которого, так же, как у вас, много имен.
Его, как и вас, видели  в  разных  образах  и  воплощениях.  Говорят,  его
выковали Силы Тьмы для того, кому суждено стать их победителем.  Но  я  не
знаю, правда ли это. Говорят, Черный Меч существует во многих измерениях и
у него есть двойник. Когда вас звали Эрликом,  меч  носил  имя  Приносящий
Бурю. А его двойник назывался Траурной Саблей. Однако  некоторые  считают,
что двойник  -  это  иллюзия  и  на  свете  есть  лишь  один  Черный  Меч,
существовавший до богов, до сотворения мира.
   - Это легенда, - сказал я.  -  Она  не  объясняет  природу  вещей.  Мне
сказали, что мое предназначение - нести меч, но я отказываюсь. У вас  есть
этому объяснение?
   - Это значит, что вы несчастный человек. Победитель и Меч  едины.  Если
человек предает меч или ему изменяет, он совершает преступление.
   - Почему?
   Джермис пожал плечами:
   - Не знаю. Этого не знают даже боги. Так было всегда. Поверьте мне, сэр
Победитель, это все равно что спросить, кто создал Вселенную,  по  которой
мы с вами так свободно путешествуем.
   - А можно каким-нибудь образом остаться навсегда в одном мире?
   Джермис развел руками.
   - Я никогда над этим  не  задумывался.  Меня  вполне  устраивают  такие
перемещения. - Он усмехнулся. - К тому же я не герой.
   - Вы что-нибудь слышали о городе Танелорне?
   - А-а... Его можно назвать городом ветеранов. - Он потер  свой  длинный
нос и подмигнул. - Говорят, им владеют Серые лорды, которые не  служат  ни
Закону, ни Хаосу...
   Я начал что-то припоминать.
   - Что вы имеете в виду, когда говорите о Законе и Хаосе?
   - Некоторые это называют  Светом  и  Тьмой.  Относительно  их  названия
спорят философы. Во все времена в различных мирах верят в разные  вещи.  И
то, во что верят, по-моему, и есть правда.
   - А где находится Танелорн?
   - Где? Вы задаете странный вопрос. Танелорн всегда там.
   Я даже привстал от нетерпения.
   - Вам тоже доставляет удовольствие мучить меня, господин Джермис? Зачем
вы говорите загадками?
   - Не сердитесь, сэр Победитель. Но вы задаете вопросы, на которые я  не
могу ответить. Возможно, кто-то, кто мудрее меня, ответит вам на них. А  я
не философ и не герой, я просто Кривой Джермис.
   В его глазах появилась печаль.
   - Простите, - вздохнул я. - Но я попал в ловушку, из  которой  не  могу
выбраться. Как вы оказались здесь?
   - Прорвался сквозь ткань другого мира. Я не знаю, как  это  происходит,
но я перехожу из одного мира в другой, это факт.
   - А уйти вы можете?
   - Да, когда придет время. Но я не знаю, когда это произойдет.
   Я взглянул на мрачное море.
   Джермис поморщился.
   - Вряд ли есть более неприятные места, чем  это.  Я  понимаю,  как  вам
хочется уйти отсюда. Но может быть, если вы поднимете Черный Меч...
   - Нет! - крикнул я.
   Он был удивлен.
   - Простите, я не думал, что вы так непреклонны.
   Я сделал отрицательный жест рукой:
   - Что-то во мне протестует против этого, несмотря ни на что.
   - Тогда вы...
   Джермис исчез.
   Я снова был один. И опять не знал, был ли здесь гном на самом деле  или
это иллюзия, возникшая в безумном мозгу Джона Дакера.


   Вдруг воздух вокруг меня задрожал и стал ярким. Словно открылось окно в
другой мир. Я сделал шаг к этому окну, но оно осталось от меня на  том  же
расстоянии.
   В окне появилась Эрмижад. Она смотрела на меня:
   - Ерекозе?
   - Эрмижад! Я вернусь к тебе!
   - Вернешься, если поднимешь Черный Меч.
   Окно закрылось, и опять передо мной было лишь  темное  море.  Я  поднял
голову и в отчаянии закричал, обращаясь к небесам:
   - Кто бы вы ни были, я отомщу вам!
   И, упав на колени, я зарыдал.


   - Победитель!
   Зазвенел колокол. Послышался голос:
   - Победитель!
   Я посмотрел вокруг, но никого не увидел.
   - Победитель!
   Раздался шепот: "Черный Меч. Черный Меч. Черный Меч!"
   - Нет!
   - Ты хочешь уйти от того, для чего создан. Подними  вновь  Черный  Меч,
Победитель! Подними его, и ты познаешь славу!
   - Я знаю лишь страдание и вину. Я не подниму Меч.
   - Поднимешь!
   В голосе не было угрозы - только уверенность.
   Ползучие некрофаги вернулись в море. Я спустился в пещеру и увидел  там
кости морского оленя и скелеты моих спутников. Громадный череп  с  гордыми
рогами осуждающе смотрел на меня пустыми глазницами.  Я  торопливо  собрал
гарпуны, вытащил из черепа сломанную секиру и вернулся на свою площадку.
   Я вспомнил о мече, которым владел Ерекозе. Его странное ядовитое острие
обладало невероятной силой. И я без  особых  сомнений  взял  его  в  руки.
Вполне возможно, что тот меч и был одним из  воплощений  Черного  Меча,  о
которых говорил Джермис. При мысли об этом я содрогнулся.
   Разложив вокруг себя оружие, стал  дожидаться  следующего  видения.  И,
действительно, оно вскоре появилось.
   Это был большой плот,  напоминавший  огромные  сани,  украшенные  почти
таким же орнаментом, что и морская колесница. Но впряжены в него  были  не
морские чудовища, а птицы, похожие на цапель, но  покрытые  вместо  перьев
серой блестящей чешуей.
   На плоту были люди, одетые в тяжелые меха и военные доспехи, с мечами и
копьями в руках.
   - Убирайтесь! - закричал я. - Оставьте меня в покое!
   Не  обращая  на   меня   никакого   внимания,   они   развернули   свой
фантастический экипаж и направились к скале.
   Я схватился за сломанную рукоятку секиры. На этот раз  решил  сразиться
со своими мучителями и готов был даже погибнуть в бою, независимо от того,
галлюцинация это или нет.
   Но тут меня назвал по имени голос, который показался  мне  знакомым.  Я
слышал его в своих снах.
   - Граф Урлик! Граф Урлик!
   Обращавшийся ко мне человек откинул меховой капюшон, и я  увидел  копну
рыжих волос и молодое красивое лицо.
   - Вон отсюда! - завопил я. - Я сыт по горло вашими загадками!
   Человек озадаченно смотрел на меня.  Чешуйчатые  цапли  развернулись  в
воздухе, и резные сани подкатили ближе. Я  стоял  на  площадке,  сжимая  в
руках оружие.
   - Убирайтесь отсюда!
   Но цапли были уже у меня над головой. Они  уселись  на  вершину  скалы,
сложив  кожаные  крылья.  Рыжий  человек  спрыгнул  с  экипажа,   за   ним
последовали и его спутники. Он шел ко мне, улыбаясь и  раскинув  руки  для
объятия.
   - Граф Урлик! Наконец-то мы вас нашли! Мы уже  давно  вас  поджидаем  в
Алом Фьорде.
   Я не опускал оружие.
   - Кто вы?
   - Я Бладрак - Утреннее Копье. Страж Алого Фьорда.
   - Почему вы здесь?
   Я уже ничему не верил.
   Он уперся руками в бока  и  засмеялся.  Меховая  накидка  соскользнула,
обнажив мускулистые руки в грубых браслетах.
   - Мы искали вас, милорд. Разве вы не слышали колокол?
   - Слышал.
   - Это был колокол Урлика. Королева Чаши призывает вас на  войну  против
Серебряных Воинов. Вы должны помочь нам.
   Я опустил секиру. Итак, это не галлюцинация, это действительно люди  из
существующего мира. Но почему их боялся Белфиг? Может быть, наконец,  хоть
что-то смогу узнать?
   - Мы возвращаемся в Алый Фьорд. Готовы ли вы ехать с нами, милорд?
   Я спустился с утеса и подошел к ним поближе.
   Не знаю, сколько часов или дней провел на этом острове, но вид у  меня,
наверное,  был  странный.  Настороженные,  сумасшедшие  глаза,   в   руках
сломанная секира.
   Бладрак, похоже, был удивлен, но оставался по-прежнему дружелюбным.
   - Какая удача, что мы все же нашли вас, граф Урлик из Башни Мороза. Еще
немного и было бы поздно. Серебряные  Воины  вот-вот  высадятся  на  Южное
побережье.
   - Они хотят захватить Ровернарк?
   - Да, и другие поселения.
   - Вы воюете с Ровернарком?
   Он улыбнулся.
   - Как вам сказать? Мы не союзники. Но нужно спешить. Я  вам  потом  все
расскажу. Эти воды небезопасны.
   - Я это уже понял, - пробормотал я.
   Несколько человек вошли в пещеру. Через некоторое время  они  выволокли
оттуда череп убитого морского оленя.
   - Смотрите, Бладрак, - он убит секирой!
   Бладрак удивленно поднял брови и посмотрел на меня.
   Я утвердительно кивнул.
   - У меня не было другого оружия. Но на самом деле он жертва не  моя,  а
Белфига.
   Бладрак покачал головой и засмеялся.
   - Друзья, - крикнул он, -  это  лучшее  доказательство,  что  мы  нашли
своего героя!
   Все еще ошеломленный, я поднялся  на  плот  и  устроился  на  скамейке,
привинченной ко дну.
   Бладрак сел рядом.
   - Отплываем, - сказал он.
   Закинув череп оленя на корму, мужчины вскарабкались на  борт.  Один  из
них тронул поводья, и цапли взлетели в воздух.
   Плот резко подался вперед и помчался по темному морю.
   Бладрак оглянулся. Череп лежал на длинной узкой  коробке,  может  быть,
единственной на плоту вещи,  на  которой  не  было  никаких  орнаментов  и
украшений.
   - Осторожнее с коробкой, - сказал он.
   - Это вы звонили в колокол? - спросил я.
   - Да, несколько раз. Но вы не пришли. А потом Королева Чаши узнала, что
вы где-то на Великом соленом море, и мы отправились вас искать.
   - А когда вы впервые позвали меня?
   - Дней шестьдесят назад.
   - Я тогда как раз приехал в Ровернарк.
   - И вас захватил Белфиг.
   - Да, именно это он и сделал. Но тогда я  этого  не  понимал.  Что  вам
известно о Белфиге, сэр Бладрак?
   - Немного. Он враг свободных моряков.
   - Так это вас он называл пиратами?
   - Без сомнения. Мы всегда жили набегами на корабли и города  побережья.
Но сейчас нам не до того. Мы воюем с Серебряными Воинами.  Однако  разбить
их мы можем только с вашей помощью. Но у нас остается мало времени.
   - Не возлагайте на меня уж слишком больших надежд, Бладрак  -  Утреннее
Копье. К сожалению, я не обладаю никакой сверхъестественной силой.
   Он рассмеялся.
   - Такая скромность украшает Героя. Но я знаю, что вы имеете в  виду.  У
вас нет оружия, не так ли? Этот вопрос Королевой Чаши уже решен.
   Он указал на коробку на корме.
   - Взгляните, милорд, это меч, предназначенный для вас!





   То, что я услышал, было ужасно.
   Меня обманули. Я оказался в безвыходной ситуации, и сделал  это  ничего
не подозревающий Бладрак.
   Он ошарашенно смотрел на меня, видя мое отчаяние.
   - Что случилось,  милорд?  Мы  сделали  что-то  не  так?  Вам  угрожает
какая-то опасность?
   Я заговорил хриплым голосом, не вполне понимая сам, что говорю  -  ведь
до сих пор я не знал, в чем заключена тайна Черного Меча.
   - Опасность, скорее всего, угрожает не только мне, Бладрак, а всем нам.
И чтобы выполнить то, о чем вы  говорили,  придется  заплатить  немыслимую
цену.
   - Цену?
   Я закрыл лицо руками.
   - Какую цену, граф Урлик?
   Я не мог заставить себя посмотреть на него.
   - Не знаю, Бладрак. Но, наверное, со временем мы  это  узнаем.  А  пока
уберите-ка эту коробку подальше.
   - Мы сделаем все, что вы скажете, граф Урлик! Но ведь вы не  откажетесь
повести нас против Серебряных Воинов?
   Я кивнул.
   - Без меча?
   - Без меча.


   За всю дорогу мы не сказали  больше  друг  другу  ни  слова.  Время  от
времени я невольно поглядывал на черную коробку и тут же отворачивался.
   Наконец  вдали  показались  высокие  утесы.  Массивные,   черные,   они
выглядели еще более неприветливо, чем обсидиановые скалы Ровернарка.
   Вдруг среди них увидел розовое свечение.
   - Что это? - спросил я Бладрака.
   Он улыбнулся:
   - Алый Фьорд. Скоро мы будем там.
   Цапли летели прямо на  утесы,  но  Бладрак  и  не  думал  менять  курс.
Оказалось, что между скалами есть глубокая расщелина,  заполненная  водой.
Это и была дорога  к  фьорду.  Один  из  людей  Бладрака  поднял  огромный
изогнутый рог и  громко  затрубил.  Откуда-то  сверху  прозвучал  ответный
сигнал. Я посмотрел наверх и увидел бойницы, вырезанные в  скалах  по  обе
стороны пролива, а за бойницами - воинов.
   В проходе было темно, и я был уверен, что мы неминуемо  разобьемся,  но
цапли уверенно огибали выступы и вдруг... Я ахнул от изумления.  Я  увидел
воду алого цвета. Скалу, красную как рубин. И алый  воздух,  необыкновенно
теплый и ласковый.
   Красный свет струился из  тысяч  пещер,  которые,  как  пчелиные  соты,
покрывали восточную стену фьорда.
   - Что это за огни? - спросил я.
   Бладрак покачал головой.
   - Этого никто не знает. Они были здесь всегда. Некоторые  считают,  что
они вулканического происхождения, а другие убеждены, что это искусственный
огонь, изобретенный древними учеными.  Однако  они  не  смогли  найти  ему
применения. И поскольку им не удалось  его  потушить,  они  зарыли  его  в
землю. Так возник Алый Фьорд.
   Я не мог оторвать глаз от этих чудесных светящихся скал. Мне  казалось,
что я впервые по-настоящему согрелся с  тех  пор,  как  оказался  на  этой
планете.
   Бладрак показал на западную и южную стены фьорда.
   - Мы живем здесь.
   Я увидел длинные причалы,  высеченные  у  основания  скалы.  Возле  них
качались на волнах лодки, похожие на наши. Вверх от причалов шли уступы  и
террасы. В квадратных дверных проемах, вырезанных в скале, толпились  люди
- мужчины, женщины и дети, одетые  в  простые  однотонные  рабочие  блузы,
плащи, платья.
   Увидев, что мы направляемся к южному порту, они закричали,  приветствуя
нас, а  потом  запели.  Запели  одно-единственное  слово:  "Урлик!  Урлик!
Урлик!"
   Бладрак поднял руку и, дождавшись тишины, заговорил:
   - Друзья! Свободный народ Юга! Я привез графа Урлика, и он спасет  нас.
Смотрите!
   Театральным жестом он указал сначала на череп морского оленя, потом  на
мою сломанную секиру.
   - Одной  секирой  он  убил  Распарывателя  Животов.  Точно  так  же  мы
уничтожим и Серебряных Воинов, которые поработили наших северных братьев!
   Приветственные крики стали еще громче, и мне было неловко. Я должен был
сказать Бладраку, что не один убивал оленя.
   Лодка причалила к берегу, и мы вышли на пристань.  Розовощекие  женщины
подбегали к нам, обнимали Бладрака, кланялись мне. Они резко отличались от
обитателей Ровернарка с их бледной кожей и плохим аппетитом. Возможно, это
объяснялось тем, что жители Ровернарка были более цивилизованы  и  слишком
много  размышляли  о  будущем.  Обитатели  же  Алого  Фьорда  жили  только
настоящим, и сейчас больше всего их волновала угроза со стороны Серебряных
Воинов.
   Я был рад, что мне больше не придется иметь дело с епископом  Белфигом,
и надеялся, что Бладрак расскажет мне все, что о нем знает.
   Страж Алого Фьорда провел меня в свои покои. Мебель в них была  удобна,
а лампы излучали спокойный розовый свет. Узоры, украшавшие стенные панно и
мебель, напоминали те, которые были на колеснице  и  на  оружии,  когда  я
очутился посреди ледяной равнины.
   Я  с  удовольствием  опустился  на  удобный  янтарный  стул  и  обратил
внимание, что почти вся мебель вырезана именно из янтаря. Только стол  был
сделан из куска твердого кварца.
   И мне  вспомнилась  известная  шутка,  что  если  история  человечества
началась с каменного века, то каменным веком она и закончится.
   Пища, которую подали, была простая и вкусная,  и  Бладрак  сказал,  что
овощи и фрукты, так же как и в Ровернарке, они  выращивают  в  специальных
садах в самых глубоких пещерах. После еды Бладрак налил в бокалы  вино,  и
некоторое время мы сидели молча.
   Наконец, я решился заговорить.
   - Бладрак, должен вам признаться, что у меня плохая память. Поэтому  не
удивляйтесь моим вопросам. И постарайтесь на них ответить.
   - Я понимаю, - отозвался он. - Что вы хотите узнать?
   - В первую очередь, как я был вызван?
   - Вам известно, что вы спали в Башне Мороза на Южных Льдах?
   - Мне известно, что непонятно каким образом я  очутился  посреди  Южных
Льдов в колеснице, несущейся к берегу.
   - Она должна была привезти вас  к  Алому  Фьорду.  Но,  двигаясь  вдоль
побережья, вы отклонились от курса в сторону Ровернарка.
   - Тогда многое становится ясно, - сказал я. - Ведь там все  утверждали,
что меня никто не вызывал. А некоторые, например Белфиг, вообще  с  трудом
меня выносили.
   - Но в то же время держали вас при себе. Пока, наконец, не нашли способ
расправиться. Для этого они и высадили вас на необитаемый остров. Однако у
них ничего не вышло - мы вас нашли.
   - Может быть, они  все  это  и  затеяли,  чтобы  вы  меня  нашли?  Хотя
непонятно, зачем это Белфигу было нужно.
   - У людей из Ровернарка мозги набекрень, - Бладрак покрутил  пальцем  у
виска.
   - Но Белфиг, по-моему, что-то знает о колоколе. Когда колокол  зазвонил
во второй раз, он приказал развернуть корабль. При этом  было  произнесено
ваше имя. Значит, они знали, что это вы зовете меня, но ничего не сказали.
А почему звонил колокол? И почему в первый раз я слышал лишь голос,  а  не
колокол?
   Бладрак рассматривал на свет вино в своем бокале.
   -  Говорят,  на  других  планетах  колокол  разговаривает  человеческим
голосом, - произнес он. - И только у нас это - звон.
   - Но где находится этот колокол?
   - Не знаю. Мы молимся, и он звонит. Так нам сказала Королева Чаши.
   - Кто такая Королева Чаши? Это она появляется вместе с кричащей золотой
Чашей?
   - Нет, - Бладрак покосился на меня. - Это только ее имя. Она явилась  к
нам, когда Серебряные Воины стали уж слишком опасны, и сказала, что спасти
нас может только Герой. Сказала, что это Урлик Скарсол, граф Белых Равнин,
лорд Башни Морозов, принц Южного Льда, хозяин Холодного Меча...
   - Холодного Меча? Не Черного?
   - Холодного...
   - Продолжайте.
   - Королева Чаши сказала, что если  мы  будем  настойчивы,  если  мы  не
устанем звать Героя, зазвонит  колокол  Урлика,  и  Герой  придет  нам  на
помощь. Он поднимет Холодный Меч, и кровь Серебряных Воинов наполнит  Чашу
и напоит Солнце.
   Я вздохнул. Холодный Меч может оказаться Черным Мечом  -  ведь  Джермис
говорил, что в разных мирах меч имеет разные названия. И я не мог  поднять
этот меч.
   - Нам придется сражаться с  Серебряными  Воинами  без  меча,  -  твердо
сказал я. - А теперь расскажите все, что вы о них знаете.
   - Они пришли неизвестно откуда около года тому  назад.  Считается,  что
они жители Луны,  где  наступило  обледенение  и  жить  стало  невозможно.
Говорят, у них жестокая королева, но ее никто не видел. Они неуязвимы  для
обычного оружия и поэтому непобедимы. Без  труда  они  завоевали  один  за
другим все города Северного побережья. Однако обитатели этих городов,  так
же как и жители  Ровернарка,  слишком  заняты  мелочами,  чтобы  осмыслить
случившееся. Серебряные Воины поработили  их.  Одну  часть  населения  они
уничтожили, а другую превратили  в  безмозглые  существа,  не  похожие  на
людей. Мы, свободные моряки, раньше существовали за счет  слабых  народов,
но теперь спасаем всех, кого только можем, и привозим сюда.  Но  пришло  и
наше время. Судя по всему, Серебряные Воины собираются высадиться на Южном
побережье. Вряд ли мы сможем победить их  в  открытом  бою,  и  тогда  вся
человеческая раса будет порабощена.
   - Эти Серебряные Воины - живые существа? - спросил я.
   Ведь они могли оказаться и роботами, и человекоподобными автоматами.
   - Живые.  Высокие,  худощавые,  надменные.  Они  мало  говорят.  У  них
серебряные руки и лица. Одеты они в серебряные доспехи.
   - Вам не удавалось когда-нибудь схватить хоть одного?
   - Никогда. При прикосновении их доспехи обжигают руки.
   Я задумался. Потом спросил:
   - Что вы хотите от меня?
   - Поведите нас за собой. Будьте нашим Вождем и Героем.
   - Но вы же и сами можете повести за собой своих людей?
   - Могу. Только это не обычные враги, здесь что-то не так. И вряд ли тут
пригодится наш обычный опыт. Вы - Герой, и вам одному дано высшее свойство
- предвосхищать и предугадывать.
   - Что же, - сказал я, - будем надеяться,  что  вы  не  ошибаетесь,  сэр
Бладрак из Алого Фьорда.





   На следующий день мы должны были выступить в поход. Бладрак сказал, что
корабли давно  готовы  и  что  он  ожидал  только  моего  прибытия,  чтобы
высадиться на остров Наланарк,  в  нескольких  милях  от  северо-западного
берега. Главной целью этого похода было  освобождение  пленников,  которых
держали на острове. Бладрак не знал точно, на каких работах их используют,
но  предполагал,  что  они  изготавливают  оружие  и  строят  корабли  для
Серебряных Воинов.
   - Почему вы считаете, что Серебряные Воины готовятся на вас напасть?
   - Нам рассказал об этом один из освобожденных рабов.  Да  и  как  может
быть  иначе?  Поставьте  себя  на  их  место.  Представьте,  вы  завоевали
множество земель, а на вас постоянно  с  какой-то  территории  совершаются
набеги. Что бы вы сделали?
   - Уничтожил бы наглецов, - улыбнулся я.


   Утром большой флотилией отправились в путь. Позади остался Алый  Фьорд,
женщины, которые долго махали вслед, а мы, лавируя между утесами, вышли  в
открытое море.
   Бладрак запел песню - странную, полную символов, значения которых я  не
понимал. Он был явно в приподнятом настроении, хотя у него, как я выяснил,
не было никакого конкретного плана предстоящей операции. Он  знал  только,
что каким-то образом мы должны высадиться на остров и увезти рабов.
   Я придумал план, который он выслушал с большим интересом.
   - Отлично. Так и сделаем.
   План был достаточно прост,  но  все  же  я  не  был  уверен  в  успехе,
поскольку не представлял себе психологии Серебряных Воинов.
   Сани,  слегка  подпрыгивая,  мчались  по   густой   поверхности   моря.
Пробившись сквозь завесу тумана, мы увидели впереди огромный остров.
   Бладрак объяснил наш план командирам головных кораблей. Они должны были
быстро войти в порт, сделать несколько  маневров  и  начать  отступать,  а
потом, дождавшись, чтобы вражеские суда начали преследование, увести их за
собой. Мы же,  пользуясь  суматохой,  должны  были  успеть  за  это  время
перевезти рабов к себе на корабль.
   Головная группа кораблей, выслушав приказ Бладрака, направилась вперед,
а остальные затаились под покровом коричневых облаков.
   Вскоре мы услышали вдалеке шум и крики, а потом  увидели,  как  корабли
Алого Фьорда устремляются  прочь  от  острова.  Их  преследовала  большая,
вооруженная до зубов флотилия. Казалось, эти корабли впервые были  спущены
на воду - с таким трудом они перемещались, и я никак  не  мог  разглядеть,
что приводило их в движение.
   Теперь была наша очередь. Мы двинулись к острову, и сквозь туман я  уже
мог различить строения, разбросанные по нему. Похоже, что Серебряные Воины
не признавали домов из камня. Их строения  были  приземистые,  квадратные,
освещенные изнутри. Они размещались на склоне горы, а на ее вершине стояло
самое большое строение. Внизу же, у подножия, я увидел отверстия,  ведущие
в пещеры.
   - Рабы там, - сказал Бладрак, - в пещерах. Они работают, пока не умрут,
и на смену им немедленно поступает  новая  партия  рабов.  Это  женщины  и
мужчины всех возрастов. Их почти не кормят, ведь рабов сколько  угодно,  и
беречь их не имеет смысла. Если Серебряные Воины завоюют всю планету, вряд
ли кто-нибудь уцелеет.
   Скорее всего, Бладрак говорил правду, но  ведь  то  же  самое  говорили
когда-то вызвавшие  меня  люди  и  об  элдренах,  которые  на  самом  деле
оказались  жертвами  людей.  Поэтому  я  хотел  увидеть  все  собственными
глазами.
   Цапли вытащили сани на берег, мы выпрыгнули  из  них  и  направились  к
пещере. Действительно, почти все Серебряные Воины устремились в погоню  за
нашими кораблями,  и  я  подумал,  что  использовать  такой  трюк  дважды,
пожалуй, не стоит.
   Мы вбежали в пещеру, и я впервые увидел  Серебряных  Воинов.  Они  были
футов семи ростом, чрезвычайно худые, с длинными руками и ногами и  узкими
лицами. Их белая кожа слегка отливала серебром. Тела были  закрыты  литыми
доспехами, а головы защищены шлемами. Увидев нас, они сразу же бросились в
атаку, размахивая оружием, причем делали это так  неуклюже,  что  возникла
мысль, не впервые ли они держат его в руках.  На  Серебряных  Воинах  были
доспехи,  которые,  по  словам  Бладрака,  обжигали  руки  и   делали   их
неуязвимыми для копий. Поэтому мы захватили с собой  крупноячеистые  сети,
против которых  они  были  бессильны.  Мы  дали  Воинам  подойти  поближе,
неожиданно накинули на них сети, и Воины, попав в ловушку,  уже  не  могли
нам помешать.
   Ворвавшись в мастерские  и  увидев  оборванных,  изможденных  людей,  я
пришел в ужас.
   - Выводите их! Быстрее!
   Один из Серебряных Воинов все-таки ускользнул из сети и кинулся на меня
с алебардой. Я молниеносно сбил его с ног и,  несмотря  на  предупреждение
Бладрака, нанес удар секирой. И в то  же  мгновение  ощутил  удар,  причем
настолько сильный, что с трудом удержался на ногах.  Однако  и  Серебряный
Воин, к моему удивлению, вместо того, чтобы подняться, упал головой вниз.
   Я был  ошеломлен,  но  очень  скоро  понял,  что  получил  мощный  удар
электрического тока.
   В это время Бладрак вместе со своей командой выводил из пещеры теряющих
сознание рабов.
   Я посмотрел вокруг и вдруг в окне главного  строения  на  вершине  горы
увидел серебряный блеск и знакомую фигуру,  одетую  в  доспехи  луковичной
формы.
   Охваченный любопытством, не думая об опасности, я  стал  взбираться  на
гору, прячась среди однообразных строений.
   Человек в окне, очевидно,  не  подозревал,  что  кто-то  может  за  ним
следить. Он  смотрел,  как  люди  Бладрака  помогают  рабам  подняться  на
корабли, и яростно размахивал руками.
   Я услышал его голос, и мне он показался знакомым.
   Желая удостовериться, что слух не обманул меня, подполз ближе и увидел,
наконец, лицо этого человека.
   Конечно, это был епископ Белфиг.
   - Неужели вы не понимаете, - орал  он,  -  что  этот  пират  не  только
оставит вас без рабов, но и сделает из них солдат, которые  будут  воевать
против вас!
   Я не услышал, что ему сказали в  ответ,  но  группа  Серебряных  Воинов
немедленно двинулась с горы. Они увидели меня и  бросились  за  мной.  Что
есть мочи я побежал к берегу и успел  прыгнуть  в  лодку  Бладрака  в  тот
момент, когда она уже отчаливала.
   - Куда вы запропастились, Победитель? - взволнованно спросил Бладрак. -
Что вы делали?
   - Подслушивал, - спокойно сказал я.
   Сотни копий полетели в нашу сторону, но мы были уже далеко.
   - Им понадобится слишком много времени, чтобы выкатить тяжелые  орудия,
- сказал Бладрак и улыбнулся. - Что ж, мы отлично  поработали!  Ни  одного
раненого и неплохой груз. - Он показал на лодки со спасенными  людьми.  Но
вспомнив о моих словах, стал серьезным.
   - Что вы узнали?
   - Что правитель Ровернарка подготавливает гибель собственному городу.
   - Белфиг?
   - Да. Там,  наверху,  он  разговаривал,  видимо,  с  вождем  Серебряных
Воинов. Теперь я знаю, зачем он устроил эту "охоту". Он испугался,  что  я
буду воевать на вашей стороне, и решил избавиться от меня. И в то же время
он должен был предупредить Серебряных Воинов.
   Бладрак покачал головой.
   - Я всегда знал, что он негодяй. Они все такие там, в Ровернарке.
   - Исключением, возможно, является Светский лорд - Шаносфейн,  -  сказал
я. - Впрочем, не знаю...
   - Что вы теперь собираетесь делать, граф Урлик?
   - Я должен подумать, сэр Бладрак.
   Он посмотрел на меня долгим тяжелым взглядом и тихо спросил:
   - Вы уверены, что еще не пришло время поднять меч?
   Я пожал плечами, стараясь не встречаться с ним взглядом:
   - Разве я говорил, что собираюсь взять его в руки?
   - Тогда я не уверен, что мы уцелеем, - ответил он.





   Мы вернулись в Алый Фьорд. Наши  лодки  приставали  к  залитым  розовым
светом причалам, а освобожденные рабы с удивлением смотрели вокруг.
   - Надо выставить дополнительную охрану,  -  сказал  Бладрак  одному  из
своих командующих.
   В задумчивости он играл золотым браслетом на правой руке.
   - Белфиг  знает,  где  находится  Алый  Фьорд.  Он  попытается  нанести
ответный удар.
   Усталые, мы вошли в покои, и молодые женщины принесли мясо и вино.
   - В Алом Фьорде хватит мяса на всех. И  еды  тоже.  Так  что  у  людей,
которых мы привезли, не будет забот, - спокойно произнес Бладрак,  но  тут
же почему-то помрачнел.
   - Вы думаете о Черном Мече? - спросил я.
   Он отрицательно покачал головой.
   - Нет. Об этом должны  думать  вы.  Я  размышлял  о  том,  что  Белфиг,
вероятно, попытается подкупить кого-нибудь из жителей Алого  Фьорда.  Люди
разные, и всегда можно найти таких, кто предпочел бы жить в Ровернарке. Мы
обычно никого не держим, они уезжают и...
   - Вы считаете, что Белфиг осведомлен о ваших планах?
   - Вы же сами говорили, что его привел в ужас колокол Урлика. Значит, он
все знает и о вас, и о Королеве Чаши, и обо всем  остальном.  Кроме  того,
совершенно очевидно, что он пытался сделать вас союзником. Когда же это не
удалось...
   - Он отвез меня на необитаемый остров. Но теперь  он  узнал,  что  я  с
вами...
   - И непременно доложит об этом своим хозяевам. Как вы думаете, что  они
предпримут?
   - Постараются нанести нам удар до того, как мы укрепим свои позиции.
   - Несомненно. Но куда они направятся в первую очередь - к Алому  Фьорду
или в Ровернарк и другие прибрежные города?
   - Скорее всего, сначала они постараются захватить прибрежные города,  -
ответил я, - а потом уже, собрав силы, ударят по Алому Фьорду.
   - Я тоже так думаю.
   - Но что делать нам: оставаться здесь и готовиться к осаде или идти  на
помощь Ровернарку и другим городам?
   - Это трудный вопрос.
   Бладрак встал и пригладил рукой волосы.
   - Нужно поговорить с человеком, который может дать мудрый совет.
   - У вас есть ученые? Или стратеги?
   - У нас есть Королева Чаши.
   - Она живет в Алом Фьорде?
   Бладрак улыбнулся в ответ и покачал головой:
   - Нет, но если нужно, она здесь появится.
   - Я тоже хотел бы  с  ней  встретиться.  Похоже,  моя  судьба  каким-то
образом с ней связана.
   - Тогда пойдемте со  мной,  -  сказал  Бладрак,  и  мы  направились  по
длинному, резко уходящему вниз коридору.
   Вскоре я почувствовал запах моря, и мы вошли в пещеру. Со свода свисали
длинные  сталактиты  молочно-голубого,  желтого  и  зеленого  цвета.   Они
излучали мягкий свет. На стены  пещеры  падали  наши  гигантские  тени.  В
центре  на  гладкой  базальтовой  площадке  был  установлен  невысокий,  в
половину  человеческого  роста,  жезл  матово-черного   цвета   с   синими
вкраплениями. Больше в пещере ничего не было.
   - Что это за жезл? - спросил я.
   Бладрак покачал головой.
   - Не знаю. Он был здесь всегда. Еще  до  того,  как  сюда  пришли  наши
предки.
   - Он имеет какое-то отношение к Королеве Чаши?
   - По всей вероятности, да. Именно здесь она появляется перед нами.
   Он огляделся, как мне показалось, слегка нервничая.
   - Королева?
   Это  единственное,  что  он  произнес.  И  высокий,  идущий   издалека,
повторяющийся звук расколол воздух. Завибрировали сталактиты, грозя упасть
нам на голову. Вставленный в базальт жезл изменил  цвет,  хотя,  вероятно,
это произошло из-за свечения вибрирующих сталактитов. Звук становился  все
громче и громче, пока не стал похожим на  уже  знакомый  мне  человеческий
крик. На мгновение я  зажмурился  -  мне  показалось,  что  я  опять  вижу
очертания огромной золотой чаши. Я открыл глаза и замер, пораженный.
   Я увидел женщину, от которой исходило золотое сияние.  Золотое  платье.
Золотые волосы. Золотые перчатки. Золотая вуаль, спущенная на лицо.
   Бладрак опустился на колени.
   - Королева, нам нужна твоя помощь.
   - Моя помощь? - зазвучал прелестный голос. -  Но  ведь  с  вами  теперь
великий Герой Урлик?
   - Я не обладаю даром провидения,  моя  королева,  -  ответил  я,  -  но
Бладрак уверяет, что этим даром обладаете вы.
   - У моей силы есть предел, и я не вправе открыть  вам  все,  что  вижу.
Даже теперь. И все же, что вы хотите знать, сэр Победитель?
   - Пусть говорит Бладрак.
   Бладрак поднялся с колен. Он рассказал обо всем, что произошло.  Потом,
после паузы, спросил:
   - Что мы должны делать? Идти на помощь  Ровернарку?  Или  готовиться  к
осаде?
   Королева Чаши задумалась.
   - Чем меньше убитых, тем лучше, - наконец произнесла она. - Чем  раньше
кончится война, тем больше жизней будет спасено.
   - Но разве Ровернарк не сам виноват? - взорвался Бладрак. - К  тому  же
неизвестно,  сколько  воинов  будет  сражаться  на  стороне  Белфига.   Не
исключено, что город сдастся без кровопролития...
   - Но кровь может пролиться скорее, чем вы думаете, - возразила Королева
Чаши. - Белфиг уничтожит всех, кому не доверяет.
   - Боюсь, что так... - Бладрак задумался. Потом взглянул на меня.
   - Существует ли оружие против Серебряных Воинов? -  спросил  я  у  этой
таинственной женщины.
   - Их убить невозможно, - ответила она, - во всяком случае тем  оружием,
которое у вас есть.
   Бладрак помрачнел.
   - В таком случае мне придется рисковать людьми ради ничтожеств, живущих
в Ровернарке. Не такая уж заманчивая цель, чтобы умереть ради нее.
   - Ну, не все они таковы, - возразила Королева Чаши.  -  Например,  лорд
Шаносфейн. Ему будет угрожать серьезная опасность,  если  Белфиг  захватит
власть.
   Я кивнул. И тут она задала мне странный вопрос:
   - Считаете ли вы лорда Шаносфейна достойным человеком?
   - Да, в высшей степени.
   - В таком случае, думаю, очень скоро он вам пригодится.
   - Может быть, имеет  смысл  поторопиться,  чтобы  попасть  в  Ровернарк
раньше, чем туда вернется Белфиг? - спросил я. - Мы бы успели эвакуировать
оттуда население, прежде чем Серебряные Воины нападут на город.
   - Белфиг уже заключил в Наланарке союз с Серебряными Воинами  и  теперь
тоже будет спешить, - возразить Бладрак.
   - Белфига может сразить только Черный Меч, - проговорила женщина, глядя
на меня, - и у вас он есть.
   - Я не возьму его в руки!
   - Возьмете, - спокойно сказала она.
   Воздух задрожал. Королева Чаши исчезла.
   Уверенность, которая звучала в ее тоне, была мне знакома. То же самое я
слышал и раньше, на необитаемом острове.
   - Предпочитаю решать свою судьбу сам, - с досадой сказал я.
   Бладрак двинулся к выходу, и я последовал за ним.
   Все как будто сговорились и пытались заставить меня делать то, чего  не
желал.
   Мы вернулись в покои Бладрака, где нас поджидал гонец.
   - Милорды, флот Серебряных Воинов покинул бухту и плывет прямо на юг.
   - Направляясь?..
   - Думаю, в Ровернарк.
   Бладрак нахмурился.
   - Мы упустили время. Теперь они будут в Ровернарке раньше нас. Но может
быть, это просто уловка, чтобы отвлечь нас? Возможно, они  хотят  оттянуть
наши силы, а затем атаковать Алый Фьорд? Что мы будем делать, граф Урлик?
   - По-моему, Королева Чаши сказала, что нам может помочь  Шаносфейн.  Мы
должны постараться спасти его.
   - Рисковать  флотом  ради  одного  человека  в  Ровернарке?  -  Бладрак
рассмеялся. - Никогда, сэр Победитель!
   - Тогда я поеду один.
   - Вы ничего не добьетесь, а мы потеряем Героя.
   - Этот Герой, сэр Бладрак, пока слишком мало сделал для вас.
   - Скоро все прояснится.
   - Мне и сейчас все ясно. Я искренне расположен к лорду Шаносфейну и  не
могу допустить, чтобы Белфиг убил его.
   - Я понимаю, но вы не имеете права так рисковать, граф Урлик.
   - Риск был бы меньше, если бы у меня был помощник.
   - Помощник? Я не могу оставить людей...
   - Я говорю не о вас, Бладрак. Вы должны  быть  здесь.  Я  имел  в  виду
другое. Не человека.
   - Он изумленно посмотрел на меня.
   - Что же тогда?
   Я испытал одновременно печаль и облегчение. Передо мной был только один
путь. И я должен был пойти по нему. Я понял, что сдаюсь.
   - Черный Меч, - ответил я.
   На лице Бладрака тоже выразилось облегчение. И радость. Он улыбнулся  и
положил руку мне на плечо.
   - Да. Было бы стыдно не пустить его в ход.
   - Принесите Меч!





   В покои внесли эбонитовый ящик и  поставили  на  стол.  Противоположные
чувства боролись во мне, кружилась голова, я с трудом различал предметы.
   Прикоснувшись руками к ящику, почувствовал тепло. Казалось, внутри него
что-то бьется, подобно тому как бьется сердце.
   Я поднял глаза на Бладрака - он исподлобья следил за моими  движениями.
Я попытался открыть ящик, но он не поддавался.
   - Не открывается! - Я был почти рад этому. - Я  не  могу  справиться  с
замком.
   Вдруг у меня в голове вновь зазвучала песня.
   Та же самая песня.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ - МЕЧ ПОБЕДИТЕЛЯ.
   СЛОВО МЕЧА - ЗАКОН ПОБЕДИТЕЛЯ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   НА ОСТРИЕ МЕЧА - КРОВЬ СОЛНЦА.
   РУКОЯТКА СЛИЛАСЬ С РУКОЮ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   РУНЫ НА МЕЧЕ - КЛАДЕЗЬ МУДРОСТИ.
   ИМЯ ЕМУ - КОСА.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   СМЕРТЬ МЕЧА - КОНЕЦ ВСЕЙ ЖИЗНИ.
   РАЗБУДИ МЕЧ - И ОН ПОЖНЕТ СВОЮ ЧЕРНУЮ ЖАТВУ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   Когда  прозвучала  последняя  фраза,  я  принял  решение.  Предчувствие
сдавило сердце. Я отшатнулся. Руки дрожали.
   Бладрак подбежал ко мне, но я оттолкнул его.
   - Вы должны уйти отсюда, Бладрак!
   Я задыхался.
   - Но почему, лорд Урлик? Я хочу помочь вам!
   - Вы погибнете, если останетесь!
   - Откуда вы знаете?
   - Мне трудно ответить, но я уверен. Говорю правду, Бладрак. Ради  Бога,
уходите!
   С минуту Бладрак колебался, а потом выбежал из комнаты.
   Я остался наедине с ящиком, в котором лежал Черный Меч. В мозгу у  меня
снова зазвучала песня.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ПОДНИМИ ЧЕРНЫЙ МЕЧ - И ДЕЛО БУДЕТ НАЧАТО.
   ПОДВИГ СОВЕРШЕН - ЦЕНА ЗАПЛАЧЕНА.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   - Согласен! - крикнул я. - Поднимаю вновь Черный Меч!
   Пение прекратилось.
   В комнате воцарилась страшная тишина.
   Я слышал собственное дыхание. Я смотрел на ящик,  не  в  силах  отвести
взгляд.
   Наконец, тихо произнес:
   - Иди ко мне, Черный Меч. Мы вновь будем единым целым.
   Крышка ящика откинулась. Комната наполнилась диким, торжествующим воем,
и тысяча воспоминаний проснулась в моей душе.


   Я был Элриком Мелнибоне, и у меня был  меч  с  вырезанными  на  рукояти
стихами, носивший имя Приносящий Бурю. С этим мечом в руках я бросил вызов
лордам Хаоса...
   Я был Дорианом Хокмуном и воевал против первых лордов Темной Империи, а
меч мой назывался Мечом Рассвета...
   Я был Роландом с волшебным Мечом  Дурандана,  умирающим  в  Ронсевалле,
уничтожившим половину Сарасенов...
   Я был Феремией Корнелиусом, и  тогда  у  меня  был  не  меч,  а  ружье,
стрелявшее лезвиями, и  за  мной  через  весь  город  гналась  обезумевшая
толпа...
   Я был принцем Корумом в Алом плаще, требующим в Суде Богов возмездия...
   Я был Артосом-Кельтом с Горящим Мечом, защищавшим свое  королевство  от
врагов...
   Я был всеми ими... И не только ими. В одном  случае  моим  оружием  был
меч, в другом копье, в третьем  -  ружье...  Но  всегда  я  носил  оружие,
которое было Черным Мечом или его частью.
   Всегда оружие - всегда воин.
   Я был Вечным Победителем. В этом была слава и моя судьба...


   Удивительное спокойствие пришло ко мне, и я  почувствовал  гордость  за
свое предназначение.
   Но почему же все-таки я от него отказывался?
   Я вспомнил плывущее над землей облако. Вспомнил свою печаль.  Вспомнил,
как положил меч в ящик и поклялся никогда больше  не  брать  его  в  руки.
Вспомнил голос и пророчество...
   - Отказываясь от одной судьбы, ты обретаешь другую - еще прекраснее...
   - Нет лучшей судьбы! - закричал я.
   Потом я был Джоном Дакером, несчастным, с несбывшимися надеждами,  пока
голос Вечности не призвал меня - и я стал Ерекозе.
   Мое преступление заключалось в том, что отказался от Черного Меча...
   Но почему я отказался от него? Почему хотел от него избавиться?
   Мне казалось, я не впервые пытался  отделить  свою  судьбу  от  Черного
Меча...
   - Почему? - бормотал я. - Почему?


   Почему?
   Ящик озарился странным черным светом. Я не мог оторвать от  него  глаз,
пока не увидел знакомые очертания. Это был черный тяжелый палаш. Лезвие  и
рукоять его  украшали  стихи,  прочесть  которые  не  мог.  Головка  эфеса
представляла собой шар из блестящего черного металла. Лезвие было не менее
пяти футов длиной, а рукоять выглядела, пожалуй, слишком массивной.
   Я неохотно потянулся к нему. Дотронулся до рукояти. И меч,  показалось,
сам удобно устроился у меня в ладони, мурлыкая, как кот.
   Я ужаснулся. И в то же время почувствовал радость. Только теперь  понял
смысл выражения "дьявольская радость".
   Держа в руках этот меч, я перестал  быть  человеком.  Я  превратился  в
демона.
   Мой смех потряс стены комнаты. Я размахивал мечом,  и  он  пронзительно
пел свою дикую песню. С размаху опустил его на кварцевый стол.
   Стол раскололся на  две  половинки.  Куски  кварца  полетели  в  разные
стороны.
   - Мой родной Меч! - кричал я в упоении. -  Холодный  Меч!  Черный  Меч!
Скоро настанет твой час!
   Непонятным образом сознавал, что никогда не  держал  в  руках  обычного
меча. Любое мое оружие получало силу от  Черного  Меча  и  было  лишь  его
проявлением.
   Я бросил вызов Судьбе, и  Судьба  немедленно  мне  отомстила.  То,  что
произошло через мгновение, было ужасно, и я понял,  какой  силой  обладает
Черный Меч.
   В комнату вошла одна из служанок Бладрака. Она  взглянула  на  меня,  и
вдруг лицо ее перекосилось от ужаса.
   - Господин прислал меня спросить... - успела сказать она и закричала.
   Черный Меч повернулся у меня в руке и  стремительно  бросился  на  нее,
увлекая меня за собой. Он  насквозь  пронзил  тело  девушки.  Она  сделала
несколько шагов, пытаясь вытащить лезвие.
   - Холодный... Ах, какой он холодный!.. - выдохнула она.
   И умерла.
   Меч выскочил из тела. От крови его зловещее свечение стало ярче.  Вновь
раздалось завывание.
   - Нет! - закричал я. - Это невозможно! Убивают только врагов!
   Мне показалось, что меч рассмеялся.
   В комнату вбежал Бладрак. Он взглянул  на  меня,  на  меч,  на  мертвую
женщину и завопил от ужаса.  Метнувшись  к  ящику,  он  выхватил  ножны  и
швырнул их мне.
   - В ножны его! В ножны! Скорее!
   Я схватил ножны, и меч сам, без моей помощи, скользнул в них.
   Бладрак смотрел на несчастную мертвую женщину, на разбитый  стол.  Боль
исказила его черты.
   - Теперь я понимаю, почему вы не хотели брать меч, - тихо сказал он.
   Я повесил ножны с мечом на пояс.
   - Вы заставили меня поднять  меч.  Теперь  мы  расплачиваемся  за  это.
Черный Меч должен  получать  пищу.  Он  будет  пожирать  друзей,  если  не
встретит врагов...
   Бладрак отвел глаза.
   - Лодка готова?
   Он утвердительно кивнул.
   Я вышел из этой комнаты смерти.





   Мне дали лодку с рулевым.
   Небольшое судно с высокими бортами было  украшено  золотом  и  бронзой.
Рулевой привычно управлял низко летевшими в сумеречном воздухе цаплями.
   Вскоре Алый Фьорд превратился в мерцающий над скалами огонек, а затем и
вовсе исчез из виду.
   Бесконечно долго мы мчались по мрачному морю,  пока,  наконец,  в  поле
нашего зрения не появились зубчатые обсидиановые скалы. Показался знакомый
залив - морская граница Ровернарка. Мы увидели корабли Серебряных  Воинов,
очевидно, уже начавших осаду города.
   Белфиг не терял времени. Я прибыл слишком поздно.
   Корабли Серебряных Воинов напоминали  морскую  колесницу  Белфига,  но,
похоже, передвигались каким-то иным способом. Нас никто не заметил,  и  мы
пристали к кристаллическому берегу  рядом  с  местом,  где  меня  когда-то
встретили люди Белфига.
   Я приказал рулевому ждать меня здесь, а сам начал осторожно пробираться
вдоль берега к обсидиановому городу.


   Прячась среди камней, я вышел к заливу. Судя по всему, Ровернарк сдался
без  боя.  Пленники  толпами  шли  к  кораблям.  На  всех  дорогах  стояли
Серебряные Воины, неуклюже державшие алебарды.
   Самого Белфига  нигде  не  было,  но  зато  я  увидел  свою  колесницу,
запряженную медведями. Ее везли к берегу, и несомненно, она была одним  из
трофеев завоевателей.
   Шаносфейна среди пленных не было. Если он еще жив,  то,  скорее  всего,
Белфиг запер его в Дхетгарде.
   Но как мне туда попасть, если повсюду Серебряные Воины?
   Даже если я обнажу Черный Меч - солдат слишком много,  мне  с  ними  не
справиться. И как я потом буду возвращаться?
   И тут меня осенила идея. Увидев собственную колесницу, которую вместе с
медведями солдаты тащили к морю, я понял, что должен делать.
   Выхватив меч, выскочил на дорогу и побежал за колесницей.
   Я был уже рядом с ней, когда  меня  заметили.  Серебряный  Воин  громко
закричал и метнул в меня алебарду. Я  отбил  ее  мечом,  держать  который,
несмотря на его вес, стало  удивительно  легко.  Прыгнул  в  колесницу  и,
схватив поводья, повернул ее обратно - в обсидиановый город.
   - Но, Рендер! Но, Гроулер!
   Медведи узнали меня и оживились. Бешено закрутились колеса.
   - Вперед, Лонгклоу! Быстрее, Снарлер!
   Кристаллы захрустели  под  колесами,  мы  неслись  по  дороге,  ведущей
наверх.
   Я пригнулся, и несколько алебард пролетели над моей головой. Они вообще
не годились для метания, а уж тем более в руках неповоротливых  Серебряных
Воинов. Рабы и солдаты разбежались, и в считанные  минуты  я  оказался  на
первом уровне города.
   Черный Меч начал потихоньку мурлыкать свою опасную насмешливую песню.
   Несколько воинов бросились мне наперерез и занесли надо мной  алебарды.
Тогда я ударил несколько раз по их доспехам. Раздались вопли ужаса.
   Я поднимался все выше и выше и  чувствовал,  как  ко  мне  возвращается
старое, знакомое ощущение радости боя. Черный Меч рубил направо и  налево,
и по его острию текла алая кровь, оставляя пятна  на  бортах  колесницы  и
шкурах белых медведей.
   - Вперед, Рендер! Вперед, Лонгклоу!
   Мы были уже недалеко от Дхетгарда. Люди с криками разбегались в  разные
стороны.
   - Эге-гей, Снарлер! Но, Гроулер!
   Мои могучие медведи помчались еще быстрей,  и,  наконец,  мы  оказались
перед воротами Дхетгарда. Их сразу отворили, и я  подумал,  что  какому-то
негодяю, одному из подданных Шаносфейна,  видимо,  неплохо  заплатили.  Но
сейчас мне это было на руку. Колесница без всяких  затруднений  въехала  в
город и теперь с головокружительной скоростью катила по его переходам.
   Вот и покои Шаносфейна,  где  когда-то  встретился  с  ним  впервые.  Я
откинул полог и увидел его.
   Он слегка похудел, в глазах затаилась тоска. Но когда он  посмотрел  на
меня, оторвавшись от рукописи, выражение лица у него  было  такое,  словно
вокруг не было никаких Серебряных Воинов, а просто кто-то вошел к  нему  в
комнату и побеспокоил его по какому-то пустяку.
   - Милорд Урлик?
   - Я пришел спасти вас, лорд Шаносфейн.
   На лице его выразилось удивление.
   - Белфиг убьет вас, - сказал я.
   - Зачем ему убивать меня?
   - Вы мешаете ему, его безграничной власти.
   - Мешаю?
   - Лорд Шаносфейн, если вы останетесь здесь, вам конец. И вам,  и  вашим
научным занятиям.
   - Это не имеет значения. Я просто таким образом провожу время.
   - Вы не боитесь смерти?
   - Нет.
   - Что ж... - У меня не оставалось другого выхода. Я вложил меч в  ножны
и плашмя ударил его по голове. Он упал на стол. Перекинув его через плечо,
я  побежал  к  выходу.  Мои  медведи  глухо   рычали:   Серебряные   Воины
приближались к колеснице. Я осторожно уложил  Шаносфейна  в  колесницу  и,
обнажив меч, выскочил навстречу солдатам.
   Солдаты смело шли прямо на меня. Они были уверены,  что  неуязвимы.  Но
Черный Меч с воем и свистом обрушился на них. Он  разрубал  фантастические
доспехи, без которых они оказывались обычными людьми. Кровь их была  такая
же красная, и раны доставляли им такие же невыносимые страдания.
   Прыгнув в колесницу, я с силой дернул поводья  и,  свернув  в  галерею,
помчался к главному выходу.  И  тут  я  увидел  Белфига.  Заметив  летящую
колесницу, он взвизгнул и вжался в стену. Я попытался достать  его  мечом,
но он был слишком далеко.
   Колесница вырвалась на основную дорогу. Спускаться вниз  было  легче  и
быстрее, чем подниматься.
   Теперь уже Серебряные Воины не  пытались  преградить  мне  дорогу,  они
научились осторожности. Но издалека  они  по-прежнему  метали  алебарды  в
пролетающую колесницу, и две из них ранили меня в левую руку и щеку.
   Я погонял медведей, высоко подняв громадный  меч,  и  он  пел  страшную
песню смерти.
   Со всех сторон до меня долетали приветственные  крики  -  это  пленники
увидели меня. Я закричал:
   -  Восстаньте,  люди  Ровернарка!  Сражайтесь!  Уничтожайте  Серебряных
Воинов!
   Колесница с грохотом катила вниз.
   - Убейте их или умрите сами!
   Многие пленники стали хватать алебарды, валяющиеся повсюду, и метать их
в сторону солдат. Серебряные Воины настолько не ожидали ничего  подобного,
что не знали, как себя вести.
   - Бегите! - кричал я. - Бегите в горы! Вас ждут в Алом Фьорде. Там ваше
спасение. Черный Меч защитит вас!
   Я почти не соображал, что кричу,  но  эффект  был  поразительный.  Пока
Серебряные Воины пребывали в растерянности, пленники  бросились  в  разные
стороны.
   - Шаносфейн спасен! - кричал я всем, кто мог меня слышать. - Он  здесь,
в колеснице! Он без сознания, но жив!
   Белфиг с кучкой Серебряных Воинов пытались догнать меня, но  тщетно.  И
тут я увидел Моржега на тюленях. Вместе со своими  людьми  он  представлял
для меня гораздо большую опасность, чем неуклюжие Серебряные  Воины.  Град
копий полетел в колесницу, и одно из них ранило медведя. Даже эти  сильные
животные устали - я гнал их слишком быстро.
   И вдруг колесница на полном ходу зацепилась за выступ скалы,  и  нас  с
Шаносфейном выбросило на землю. Медведи же продолжали  мчаться  вперед,  и
вскоре вместе с колесницей скрылись во мраке.
   Я снова взгромоздил Шаносфейна на плечи и побежал к берегу, но  тяжелые
удары тюленьих плавников раздавались уже совсем близко. Впереди  виднелась
моя лодка. Я обернулся и понял, что Моржег догоняет меня.
   Шаносфейн очнулся и застонал. Я снял его с плеч.
   - Лорд Шаносфейн, вон  лодка.  Она  отвезет  вас  в  безопасное  место.
Торопитесь!
   Шаносфейн, пошатываясь, направился к лодке, а я обеими руками взялся за
меч.
   Я приготовился защищаться.
   Моржег  с  пятью  всадниками,  подняв  секиры,  бросились  на  меня.  Я
раскрутил Черный Меч, и он нанес сразу двум  тюленям  страшные  раны.  Они
завыли и, сделав несколько шагов, рухнули на землю, выбросив наездников из
седел. Одного из них я  убил  на  месте:  Черный  Меч,  распоров  доспехи,
вонзился ему прямо в сердце. Снова взмахнув  мечом,  я  поразил  всадника,
сидевшего в седле. Он  покачнулся  и  упал  на  землю.  Еще  один  солдат,
раскручивая секиру, подкрадывался ко мне, и я ударил мечом по ее рукоятке.
Секира, вылетев у него из рук, ударила наездника,  оказавшегося  рядом,  и
выбила  его  из  седла.  И  тут  же  я  вонзил  меч  в   латный   воротник
обезоруженного воина.
   Моржег тщетно пытался справиться со своим словно взбесившимся  тюленем.
Он с ненавистью посмотрел на меня.
   - Похоже, что вы сделаны из железа, граф Урлик, - сказал он.
   - Возможно, - ответил я и сделал первый выпад.
   Рядом с Моржегом оставался всего лишь один всадник, и, опустив  меч,  я
сказал ему:
   - Я убью Моржега. А вы можете  убираться.  Или  вы  предпочитаете  быть
убитым вместе с ним?
   Всадник дернулся,  и  челюсть  у  него  отвисла.  Он  попытался  что-то
сказать, но не смог и молча повернул своего зверя обратно - к Ровернарку.
   Моржег тихо произнес:
   - Я тоже предпочел бы вернуться.
   - Вы - нет, - ответил я. - Вы должны заплатить  за  то,  что  выбросили
меня на необитаемый остров.
   - Я думал, вы погибли.
   - Вы должны были поверить.
   - Мы были уверены, что вас убил морской олень.
   - Я сам убил его.
   Он облизал губы.
   - Тем более я хотел бы вернуться в Ровернарк.
   Я опустил Черный Меч.
   -  Хорошо,  я  отпущу  вас,  если  ответите  на  мой  вопрос.  Кто  вас
возглавляет?
   - Как кто? Конечно, Белфиг!
   - Нет, я спрашиваю о предводителе Серебряных Воинов.
   Моржег сделал отвлекающее движение рукой и внезапно, взмахнув  секирой,
бросился на меня.
   Я отбил удар мечом. Он повернулся у меня в руке, и секира Моржега упала
на землю. Остановить меч уже было невозможно. Он нацелился Моржегу в  пах,
и конец острия глубоко вошел в тело.
   - Холодно... - пробормотал Моржег. - Как холодно...
   И рухнул на землю. Тюлень зарычал и побежал к заливу.
   И снова я увидел Белфига с  группой  Серебряных  Воинов.  Их  было  так
много, что я засомневался, смогу ли  справиться  с  ними  даже  с  помощью
Черного Меча.
   В это время я услышал плеск крыльев над головой и крик со стороны моря:
   - Лорд Урлик! Сюда!
   Кричал рулевой. Шаносфейн был уже на борту лодки, и теперь рулевой плыл
вдоль берега, разыскивая меня.
   Я вложил Черный Меч в ножны и вошел в воду. Меч бил  меня  по  ногам  и
мешал идти. Белфиг и его люди почти наступали на пятки.
   Ухватившись за  борт  лодки,  почти  задыхаясь,  влез  в  нее.  Рулевой
мгновенно развернул птиц, и мы устремились в открытое море.
   Белфиг и Серебряные Воины остались на берегу и  вскоре  растворились  в
тумане.
   Мы спешили в Алый Фьорд.


   Бладрак - Утреннее Копье сидел в янтарном кресле и  мрачно  смотрел  на
меня и Шаносфейна.
   Я снял ножны с Черным Мечом и прислонил их к стене.
   - Итак, - произнес Бладрак, - похоже, Черный  Меч  получил  запрошенную
цену. Наверняка на поле битвы полегло немало Серебряных  Воинов  и  солдат
Белфига. Не так ли?
   Я кивнул.
   - А вы, лорд Шаносфейн, благодаря ему избежали смерти.
   Шаносфейн поднял на Бладрака отсутствующий взгляд.
   - Я не уверен, существует ли разница между жизнью и смертью.
   Бладрак встал и нервно прошелся по комнате.
   - Вам известно, кто  правит  Серебряными  Воинами?  -  обратился  он  к
Шаносфейну.
   Тот посмотрел на него с удивлением.
   - Ну конечно, Белфиг.
   - Вы не так его поняли, - вмешался я. - Кому  подчиняется  сам  Белфиг?
Кто верховный правитель Серебряных Воинов?
   - Я же ответил. Белфиг. Епископ Белфиг. Он и есть  верховный  правитель
Серебряных Воинов.
   - Как это может быть? - вскричал я. - Он же другой расы!
   - Он забрал в плен их королеву.
   Взгляд Шаносфейна задержался на Черном Мече.
   - На самом деле они не воины, эти люди. Они никогда не знали войны.  Но
Белфиг пригрозил, что убьет их любимую королеву - и они повинуются.
   Я был поражен. И Бладрак не меньше.
   - Так вот почему  они  не  умеют  толком  обращаться  с  алебардами,  -
догадался я.
   - Они умеют многое другое, - сказал  Шаносфейн.  -  Делают  корабельные
двигатели, хорошо разбираются в механике. Мне рассказывал об этом Белфиг.
   - Но зачем он берет в плен наших людей? - с гневом спросил  Бладрак.  -
Какой в этом смысл?
   Шаносфейн бесстрастно посмотрел на Бладрака:
   - Не знаю. Какой смысл вообще что-то делать? Возможно, план Белфига  не
хуже любого другого.
   - А какова все-таки его конечная цель? - не унимался я.
   - Я уже говорил вам. Никакой. Хотя, может быть, это  и  не  так.  Я  не
интересовался.
   - Людей убивают, превращают в рабов, а вас это не волнует!  -  закричал
Бладрак. - Ничто не трогает вашу окаменевшую душу!
   - Они и были рабами, - резонно ответил Шаносфейн. - И умирали.
   Бладрак отвернулся от Светского лорда.
   - Лорд Урлик, вы потратили время впустую, - объявил он.
   - Если у лорда Шаносфейна другой образ мыслей, это еще не  значит,  что
его не стоило спасать, - возразил я.
   - Спасать меня не стоило. -  В  глазах  Шаносфейна  появилось  странное
выражение. - К тому же я не считаю, что меня спасли. И  кто,  кстати,  вам
посоветовал это сделать?
   - Мы сами решили, - ответил я, но, подумав, сказал:
   - Впрочем, нет. Нам посоветовала Королева Чаши.
   Шаносфейн снова взглянул на Черный Меч.
   - Я бы хотел остаться один, - сказал он. - Мне нужно многое обдумать.
   Мы с Бладраком вышли в коридор.
   - Возможно, вы правильно сделали, что спасли его, - неохотно согласился
он.  -  Мы  получили  от  него  бесценные  сведения.  Но  лично   мне   он
несимпатичен, и я не разделяю ваше восхищение. Он всего лишь...
   Бладрак не договорил. Раздался душераздирающий вопль. Мы переглянулись,
подумав об одном и том же, и бросились в комнату, где остался Шаносфейн.
   Но было поздно. Черный  Меч  уже  сделал  свое  дело.  Шаносфейн  лежал
распростертый на полу, а из груди у него торчало  раскачивающееся  лезвие.
Меч ли напал на него, или он сам убил себя - этого мы не узнаем никогда.
   Губы Шаносфейна шевелились. Наклонившись к нему, я  с  трудом  разобрал
его шепот:
   - Я не знал, что это будет так... так холодно.
   Глаза его закрылись, и он умолк.
   Я вытащил Черный Меч из его тела и спрятал в ножны.
   Бладрак стоял бледный.
   - Для этого Королева Чаша и заставила вас привезти его сюда? -  спросил
он.
   Я не сразу его понял.
   - Что вы имеете в виду?
   - Может быть, это и есть та цена, которую назначил нам  Черный  Меч  за
помощь, - жизнь хорошего человека? Ценой Черного Меча будет  душа  Черного
Короля?
   Я вспомнил песню:
   "Разбуди Черный Меч - и он пожнет свою черную жатву".
   Сжав кулаки, я смотрел на распростертое тело.
   - О, Бладрак, - сказал я. - Что ждет нас?
   И леденящий холод наполнил комнату.






   Мир освободят навек
   Чаша, кровь и человек.
   Хроника Черного Меча.




   Мы находились в  подавленном  состоянии,  и  даже  огни  Алого  Фьорда,
казалось, стали тусклыми.
   Тень Черного Меча легла на нашу жизнь, и теперь я понимал,  почему  мне
так хотелось избавиться от него.
   Справиться с Черным Мечом было невозможно. Он жаждал жизней, как алчный
Молох - свирепый древний бог варваров.  И  страшнее  всего  было  то,  что
нередко он выбирал себе жертвы среди друзей своего хозяина.
   Ревнивый меч.


   Я знал, что Бладрак не винит меня в случившемся. Напротив,  он  считал,
что вина лежит на нем и на Королеве Чаши, ибо именно они  заставили  меня,
вопреки моей воле, разбудить Черный Меч.
   - Он уже помог нам, - утверждал я. - Без него я бы погиб в Ровернарке и
мы не узнали бы от Шаносфейна, кто такой Белфиг и в  чем  заключена  тайна
его власти над Серебряными Воинами.
   - Он дорого взял за свою работу... - пробормотал Бладрак.
   - Если бы меч  знал,  где  Белфиг  прячет  пленную  королеву,  -  вслух
размышлял  я,  -  мы  бы  освободили  ее.  Ведь  тогда  Серебряные   Воины
взбунтуются против Белфига, и он станет неопасен.
   - Но мы не знаем, где она!
   - Если спросить Королеву Чаши... - начал я, но Бладрак перебил меня:
   -  Я  не  уверен,  что  Королева  действует  лишь  в  наших  интересах.
Подозреваю, что у нее есть какие-то собственные планы  и  она  нас  просто
использует.
   - Боюсь, что вы правы, - вздохнул я.


   Мы шли вдоль причалов, смотрели на алую воду, а вокруг  уже  вовсю  шла
подготовка к войне против Серебряных Воинов.  Узнав,  что  эти  худощавые,
неуклюжие чужеземцы воюют с  нами  лишь  по  принуждению,  мы  смягчились.
Теперь трудно было их ненавидеть  и  еще  труднее  обдумывать  способы  их
уничтожения. Но у нас не было выхода - на карту  поставлено  существование
всего человечества.
   Я смотрел на залив, на излучавшую алый свет скалу, похожую на  пчелиные
соты. Что за энергия спрятана в ней, спрашивал я себя и не находил ответа.
Что-то созданное  тысячелетия  назад  продолжало  согревать  этот  кусочек
земли, в то время как остальная часть мира поглощалась  льдами.  Когда-то,
думал я, в Алом  Фьорде  жили  вовсе  не  пираты,  сбежавшие  из  гибнущих
городов, а ученые и философы, и может  быть,  Королева  Чаши  была  теперь
единственной наследницей тех благородных людей.  Об  этом,  возможно,  мог
рассказать нам Шаносфейн. И чтобы мы ничего не узнали, его и  убил  Черный
Меч...
   Вдруг Бладрак положил мне руку на плечо и замер. Я тоже  прислушался  и
услышал звук горна.
   - Стража, - сказал Бладрак. - Пойдемте, лорд  Урлик,  надо  узнать,  по
какому поводу тревога.
   Он прыгнул в лодку, запряженную парой цапель.  Они  спали  на  насесте,
построенном у  причала.  Я  прыгнул  следом,  и  Бладрак  тронул  поводья.
Разбуженные птицы с пронзительным криком поднялись в воздух и  направились
к расщелине.
   Лавируя между скалами, мы добрались до моря и поняли причину тревоги. В
нашу сторону направлялся флот Белфига.
   Гул моторов тысячи кораблей, не менее, наполнял воздух. Огромные  волны
раскачивали нашу лодку.
   - Белфиг бросил против нас все силы! - отрывисто сказал Бладрак. -  Нам
не справиться с такими громадными кораблями. Никакой надежды...
   - Но зато такие громадины могут войти в наш залив только по очереди.  И
мы сможем уничтожать их в расщелине по одному.
   Бладрак посветлел.
   - А что... Это может получиться. Возвращаемся!


   Когда первое из огромных судов появилось в узком проходе между скалами,
мы уже его поджидали. Наверху, на  нависающем  уступе,  лежали  на  досках
гигантские валуны.
   Корабль плыл прямо под нами, и, вынув из ножен Черный Меч, я крикнул:
   - Давай!
   Рычаги пришли в движение, и валуны с грохотом обрушились на  палубы.  В
корабле появилось несколько сквозных пробоин, палубы  вместе  с  солдатами
были сметены.
   Ликующие крики разнеслись над Алым  Фьордом.  Корабль  перевернулся,  и
солдаты  в  серебряных  доспехах  оказались  выброшенными   в   сумрачный,
засасывающий океан.
   Они кричали, били руками по воде, и, глядя на них, я подумал,  что  они
такие же жертвы Белфига, как и мы. И у  них,  и  у  нас  не  было  другого
выхода: они боролись за жизнь своей королевы, мы сражались за  свободу.  А
вот что было нужно Белфигу, мне предстояло выяснить.
   Еще один корабль попытался зайти в пролив, но на него  тоже  обрушилась
лавина  камней.  Корабль  раскололся  пополам,  и  оба  его  конца   стали
подниматься  из  воды,  подобно  медленно  закрывающейся  пасти   морского
чудовища, пожирающего всех, кто остался в живых. Через некоторое  время  в
центре корабля раздался взрыв, нам в лица ударили струи пара. Я понял, что
мы попали  в  двигатель.  Не  исключено,  что  мы  нашли  ахиллесову  пяту
Серебряных Воинов.
   После еще  двух  неудачных  попыток  корабли  окружили  вход  в  пролив
несколькими рядами.
   Начались осада Алого Фьорда.


   Мы с Бладраком опять совещались в его покоях. Первые победы воодушевили
его, но теперь он снова помрачнел.
   - Вы опасаетесь, что долгой осады нам не выдержать? - спросил я.
   Он утвердительно кивнул.
   - Мы не сможем прокормить всех наших жителей тем, что растет  в  садах.
Ведь за счет спасенных рабов население Алого Фьорда утроилось. Мы бы могли
что-то раздобыть и набегами, но теперь это невозможно - корабли  блокируют
залив.
   - Как долго, по-вашему, мы сможем продержаться?
   Он пожал плечами.
   - Дней двадцать. Запасов у нас нет. Они ушли  на  то,  чтобы  накормить
новеньких. Конечно, в садах все продолжает расти, но не настолько  быстро.
И Белфиг, вероятно, на это и рассчитывает.
   - Конечно, на это он и делает ставку.
   - Что же делать, лорд Урлик? Сражаться и умереть?
   - Это в самом крайнем случае. Скажите, нет ли еще какого-нибудь  выхода
из фьорда?
   - Есть, но не по морю.  Это  горная  тропа,  но  она  ведет  в  ледяные
пустыни. Там мы погибнем еще быстрее, чем здесь.
   - За какое время можно дойти до льдов?
   - Пешком? Думаю, дней за пять. Я никогда не ходил.
   - Значит, если отправить туда экспедицию за продовольствием, мы  ее  не
дождемся?
   - Нет.
   Я задумался и решился.
   - У нас есть только один выход.
   - Какой?
   - Мы должны посоветоваться с Королевой  Чаши.  Каковы  бы  ни  были  ее
планы, Белфиг, судя по всему, и ее враг. И она поможет нам, если, конечно,
это в ее силах.
   - Хорошо, - ответил Бладрак, - пойдемте в пещеру с черным жезлом.


   - Королева?
   Бладрак ждал. Лицо его было слегка освещено мягким таинственным  светом
сталактитов.
   В воздухе пахло морской солью. Я  подошел  к  жезлу  и  из  любопытства
дотронулся до него. И тут же отдернул руку. Я обжегся - причем не жаром, а
леденящим холодом.
   - Королева?
   Послышалось негромкое завывание, постепенно переходящее в громкий  вой,
потом в  пронзительный  крик,  сотрясающий  воздух.  Перед  моими  глазами
мелькнул силуэт огромной чаши и тут же растаял - вместе с умолкшим криком.
И перед нами предстала вся в золотых лучах Королева Чаши с вуалью на лице.
   - Белфиг почти победил, - недовольно сказала она. -  Надо  было  раньше
вынуть Черный Меч.
   - Чтобы убить еще больше друзей? - спросил я.
   - Для Вечного Победителя вы чересчур сентиментальны, - возразила она. -
Вы сражаетесь ради великих целей!
   - Я устал от великих целей, мадам.
   - Тогда для чего же Бладрак вызвал меня?
   - Нам ничего другого не  оставалось.  Мы  окружены,  нас  ждет  гибель.
Единственный выход, по моему мнению, - спасти королеву Серебряных  Воинов.
Если мы освободим ее, Белфиг потеряет большую часть войска.
   - Это верно.
   - Но мы не знаем, где искать королеву, - сказал Бладрак.
   - Спрашивайте прямо! - приказала Королева Чаши.
   - Где королева Серебряных Воинов? - спросил я. - Вы знаете?
   - Знаю... Она на Луне. Чтобы добраться до нее, надо пройти тысячу  миль
по льду. Ее охраняют, к сожалению,  не  только  люди  Белфига,  но  и  его
заклятие. Войти к ней не может никто, кроме самого Белфига.
   - Значит, спасти ее невозможно?
   - Ее может спасти лишь один человек. Это вы, Урлик, с  помощью  Черного
Меча.
   Я неприязненно взглянул на нее.
   - Так вот почему вы помогли Бладраку вызвать меня? Вот почему  вынудили
меня поднять Черный Меч? Вы сами жаждете освобождения Серебряной Королевы!
   - Вы рассуждаете слишком примитивно, граф  Урлик.  Но  ее  освобождение
желательно для всех нас - с этим я согласна.
   - Но как я могу пройти пешком тысячу миль по льду? Даже если бы у  меня
была колесница с медведями, и то  я  вряд  ли  бы  успел  добраться  туда,
освободить королеву и вовремя вернуться в Алый Фьорд.
   - Есть лишь один путь, - сказала Королева Чаши. - Очень опасный.
   - Отправиться не на санях, а на лодке  с  цаплями?  Птицы  не  выдержат
такой трудной и опасной дороги. Да и лодки не так  прочны,  чтобы...  -  Я
имела в виду другое, - перебила она меня.
   - Тогда объясните же, наконец, королева.
   -  Люди,  построившие  Алый  Фьорд,  были  инженерами.  Они  изобретали
различные механизмы и иногда  добивались  больших  успехов.  Когда  ученые
нашли способ перемещаться во Времени, они покинули эту планету.  Но  часть
их изобретений осталась здесь. Одно из них спрятано в  пещере  на  дальнем
конце горной цепи, недалеко от ледяной пустыни. Это  воздушная  колесница,
летающая за  счет  собственной  энергии.  Ее  выбросили  из-за  того,  что
двигатель испускает лучи, которые ослабляют  пилота,  ослепляют  его  и  в
конце концов убивают.
   - И вы хотите, чтобы я полетел на Луну на этой колеснице? -  насмешливо
проговорил я. - Я умру, не успев достигнуть цели.
   - Я не знаю достаточно хорошо свойств этих лучей. Не  знаю,  сколько  у
вас будет времени. Возможно, вы доберетесь до Луны прежде, чем погибнете.
   - Оказывают ли эти лучи какое-то постоянное воздействие?
   - Этого я не знаю.
   - Хорошо... Где находится колесница?
   - Через горы ко льдам ведет тропинка. По ней вы придете к горе, которая
стоит немного в стороне. На ее склоне выдолблены ступеньки. Поднявшись  по
ним, вы увидите запертую дверь. Эту дверь нужно сломать и войти. Там стоит
воздушная колесница.
   Я решился. Решился, хоть и не вполне доверял Королеве Чаши.  Я  не  мог
забыть, что именно из-за нее разлучился с Эрмижад.
   - Я это сделаю, королева, - сказал я, - но вы должны дать мне обещание.
   - Какое?
   - Вы откроете мне все, что вам  известно  о  моей  судьбе  и  месте  во
Вселенной.
   - Если вы вернетесь с победой, я обещаю рассказать вам все, что знаю об
этом.
   - Тогда я немедленно отправляюсь на Луну.





   Я покинул Алый Фьорд и  направился  по  тропинке,  бегущей  меж  черных
вулканических скал. С собой я взял лишь карту, фонарь, немного еды и  меч.
Одежда из меха защищала от холода. Я старался идти как можно быстрее.
   Спал я в пути немного, поэтому глаза слипались,  и  спирали  обсидиана,
застывшие глыбы базальта и пемзы, обступившие  со  всех  сторон,  казались
грозными фигурами гигантов и чудовищ. У меня появлялось  ощущение,  что  я
окружен призраками, но упорно шел  вперед,  крепко  сжимая  рукоять  меча.
Наконец, вдали показались ледяные пустыни,  и  сквозь  слой  облаков  стал
виден красный круг солнца, а рядом с ним тускло мерцающие звезды.
   Я обрадовался, увидев эту картину. Когда впервые  попал  сюда,  ледяное
пространство показалось суровым и опасным, но теперь, после  долгого  пути
среди мрачных скал, оно не выглядело таким страшным.
   Я увидел гору, о которой говорила Королева  Чаши.  Она,  действительно,
стояла отдельно, на самом краю ледовой равнины.
   Я долго не  спал  и  последние  полмили  шел,  пошатываясь,  уже  не  в
состоянии бороться со сном. Ступив на первую же ступень,  выдолбленную  на
склоне, рухнул на землю и заснул, как убитый.
   Проснувшись, почувствовал  себя  отдохнувшим  и  начал  подниматься  по
ступеням вверх, пока, наконец, не добрался до места, которое когда-то было
входом в пещеру. Теперь же войти в нее было невозможно: входное  отверстие
забито застывшей массой красного и желтого обсидиана.
   Ожидал, что увижу дверь,  которую  должен  буду  сломать,  но  что  мог
сделать с такой мощной глыбой?
   Я растерянно посмотрел по сторонам, но вокруг были лишь мрачные горы  и
прилипшие к ним коричневые облака. Королева Чаши сыграла со мной  недобрую
шутку.
   - Будь проклята! - завопил я.
   - Будь проклят! - ответили горы. - Будь проклят!
   Я вырвал из ножен Черный Меч и с  яростью  вонзил  его  в  обсидиановую
глыбу. Куски обсидиана полетели в разные стороны, и я в изумлении еще  раз
ударил мечом по глыбе. И снова куски блестящего камня упали на землю.
   Черный Меч вновь вонзился в обсидиан. На  этот  раз  глыба  с  грохотом
рухнула, открыв вход в темную пещеру. Спрятав Меч в  ножны,  я  перешагнул
через осколки камня, зажег фонарь и заглянул внутрь.
   Машина, о которой говорила Королева Чаши, была там.
   Но королева не предупредила меня о другом - что встречу еще и пилота.
   Он сидел в воздушной колеснице и молча смотрел, как бы предупреждая  об
ожидающей меня судьбе. Длинный и худощавый, одетый  в  доспехи  Серебряных
Воинов, он сидел  здесь,  наверное,  века:  мне  улыбался  гладкий  череп,
вцепившийся костями рук в борта колесницы, словно напоминая об  опасности,
о смертоносных лучах, таившихся  в  двигателе  машины.  Проклиная  все  на
свете, я сшиб череп и выбросил кости из колесницы.
   Королева Чаши уверяла, что управлять колесницей легко, и в этом она  не
ошибалась.  В  колеснице  не  было  никаких  приборов,  кроме  вертикально
установленного в полу хрустального стержня. Им-то и управлялся  двигатель.
Передвигая стержень вперед, назад, под углом, можно было  подниматься  над
землей, увеличивать и уменьшать скорость, набирать высоту.
   Я сел в колесницу, нажал на стержень, и сразу же она озарилась  розовым
светом. Я  почувствовал  под  ногами  легкое  дрожание  -  значит,  там  и
находился двигатель. Я перевел  стержень  вперед,  и  воздушная  колесница
покатилась к выходу из пещеры.  Чтобы  не  удариться  о  скалу,  осторожно
поднял ее в воздух и вскоре оказался высоко в небе. Посмотрев на карту,  а
потом на компас, вставленный  в  верхушку  стержня,  увеличил  скорость  и
полетел в сторону города под названием Луна.


   Обсидиановые  горы  исчезли.  Подо  мной  лежала  ледяная   равнина   -
бесконечная,  беспредельная.  Иногда  ее  оживляли   высокие   сугробы   и
остроконечные глыбы льда, но и они не нарушали холодного пустынного покоя.
   Я было засомневался, существует ли  на  самом  деле  вредное  излучение
двигателя, о котором предупреждала Королева Чаши, но вскоре  почувствовал,
что зрение стало слабеть, кости заныли, а сам начал впадать в забытье.
   Я старался лететь как можно быстрее. Холодный ветер продувал  насквозь,
борода  покрылась  инеем,  изо  рта  шел  белый  пар.  Я  чувствовал  себя
покинутым.  Мне  казалось,  что  солнце  осталось  где-то  позади  и   мир
становится все темнее и темнее.
   Но вскоре солнце снова появилось у  самого  горизонта,  и  звезды  ярче
засияли на небосклоне.
   Я почувствовал тошноту и откинулся на спинку сиденья. Мне  казалось,  я
умираю. Тогда сбавил скорость. Единственное,  чего  мне  хотелось,  -  это
остановиться и вылезть из проклятой колесницы. Но покинуть машину  значило
погибнуть. И я прибавил скорость.
   И вот я увидел впереди огромную белую гору, изрытую ледяными кратерами.
Я узнал ее. Это была Луна. Сколько тысяч лет прошло с  тех  пор,  как  она
врезалась в Землю?  Что-то  шевельнулось  в  памяти.  Я  был  уверен,  что
когда-то уже видел все это. Где-то в глубине  забрезжило  какое-то  имя...
отчаянье... Но что это было за имя?
   Собрав последние силы, я посадил воздушную колесницу на лед и вылез  из
нее. По скользкому льду пополз к белой  горе,  бывшей  когда-то  спутником
Земли. Я удалялся от воздушной колесницы,  и  силы  возвращались  ко  мне.
Добравшись до подножия горы, почти пришел в  себя.  Наверху  мерцал  свет.
Наверное, там и был вход в город Серебряных Воинов, который они  покинули.
Взбираться по шероховатому льду было нетрудно, и все-таки я несколько  раз
останавливался, чтобы перевести дух. На вершине силы вернулись ко мне.
   Неожиданно в центре кратера вспыхнул свет, и я отчетливо увидел  группу
всадников  на  тюленеобразных  животных.  Они  заметили  меня.   По   всей
вероятности, Белфиг готовился к моему приходу.
   Я соскользнул вниз к центру кратера, прижался спиной к скале и, обнажив
Черный Меч, стал ждать.
   Всадники появились почти сразу - на  меня  обрушился  град  длинных,  с
острыми шипами гарпунов. С такими же гарпунами воины  ходили  на  морского
оленя, и если бы хоть один попал в цель, он бы распорол меня от  горла  до
живота.
   Но Черный Меч знал свое дело. Он отрубал острия  гарпунов,  и  они,  со
звоном ударяясь о скалу, падали на камни. Ошеломленные всадники растерянно
остановили почти рядом со мной  зверей,  и  я  резким  движением  проткнул
глотку ближайшего тюленя. Тот рухнул, увлекая за собой седока, и я  вонзил
в спину всадника грозный меч.
   Словно со стороны я услышал свой смех.
   Я рубил их и хохотал.  Они  сбились  в  кучу  и,  размахивая  мечами  и
секирами, пытались защищаться. Одна секира зацепила мое плечо, но кольчуга
надежно защищала от ударов. Одним махом меча убил напавшего на меня воина,
и тут же меч разрубил пополам одного солдата, стоявшего рядом.
   Они попытались оттеснить меня к пропасти и сбросить вниз, но Черный Меч
не давал им приблизиться, каждый его взмах был  для  кого-то  смертельным.
Всадники не успевали сомкнуть ряды - через мгновение  в  них  опять  зияло
пустое место. Отсеченные руки и головы падали на камни  -  Черный  Меч  не
знал пощады.
   Наконец все было кончено. Не осталось никого, кроме нескольких тюленей,
и они уныло поплелись обратно - туда, где горел яркий свет.
   Я шел вслед за ними, все еще хохоча,  и  смех  делал  меня  сильным.  Я
пытался догнать тюленей и видел, как они поползли по металлическому  скату
вниз, в недра упавшей планеты.
   С большой осторожностью тоже стал спускаться вниз. Дверь, через которую
вошел в расщелину, закрылась, и я решил, что это западня.
   Сделав несколько шагов вперед, ступил на пол, похожий на  расплавленное
серебро, покрытый рябью, но, как оказалось, твердый и неподвижный.
   Из дальней двери выбежала еще одна группа воинов, вооруженная до зубов.
На них были луковичные доспехи Ровернарка,  и  с  оружием  обращались  они
несравненно ловчее, чем Серебряные Воины. Солдаты рассредоточились и стали
крутить над головами алебарды.
   Одна из них со свистом полетела в меня. Вскинув меч, я отбил ее, но  из
другого угла уже летела вторая алебарда, а вслед за ней еще и еще.
   Одна из них все же настигла меня, и я упал, выронив из рук Черный  Меч.
Он со звоном покатился по волнам серебряного пола.
   Безоружный, я поднялся на ноги. Солдаты Белфига стояли вокруг с  мечами
наготове. Они ухмылялись, уверенные, что мне пришел конец.
   Я отыскал глазами меч, но он был слишком далеко, и я отступил  на  шаг.
Под ногами что-то зазвенело. Это была чья-то алебарда. Воины тоже  увидели
ее и бросились ко мне. Но я успел  ее  схватить  и,  сбив  ударом  рукояти
одного из солдат, пронзил горло другого,  а  потом  сквозь  образовавшуюся
брешь прыгнул к мечу. Воины опередили меня и опять сомкнулись передо мной.
Отражая алебардой удары, почти потеряв сознание, еще  на  несколько  шагов
продвинулся к мечу и из последних сил протянул к нему  руку.  Он  радостно
скользнул в мою ладонь и зарычал, как дикая собака, жаждущая крови.
   И тут  уж  я  ему  не  мешал.  Он  яростно  бросался  на  каждого,  кто
приближался ко мне, рубил головы, рассекал тела.
   Наступила тишина. Все было кончено. Спрятав меч в ножны, пошел к двери,
через которую сюда проникли воины.
   Я увидел длинный коридор, круглый, как труба, и пошел  по  нему.  Через
некоторое время оказался в зале сферической формы.  К  куполу  крыши  вели
ступени, я поднялся по ним и попал  в  круглую  комнату,  потолок  которой
напоминал обледеневшее стекло. Он же был полом следующей комнаты  наверху,
но я не знал, нужно ли мне туда подниматься.
   Внезапно в потолке появилось круглое отверстие, и через него спустилась
прозрачная труба, внутри которой увидел перила.
   Осторожно подошел к трубе и, держа  в  правой  руке  Черный  Меч,  стал
карабкаться по ней наверх.
   Я оказался в почти пустой, огромных размеров комнате, стены  которой  и
пол были сделаны из того же мерцающего серебра.  В  комнате  стояли  белая
кровать, несколько  стульев  и  еще  какие-то  совершенно  незнакомые  мне
предметы. Около кровати я увидел женщину неземной  красоты,  с  серебряной
кожей,  почти  белыми  волосами   и   черными   глазами.   На   ней   было
кроваво-красное платье. Она улыбалась и  что-то  говорила  мне,  но  я  не
слышал ни слова.
   Я пошел к ней  по  прозрачному  полу,  но  вдруг  ударился  обо  что-то
холодное и твердое. Протянул руку и ощутил гладкую поверхность.  Невидимая
стена отделяла меня от Серебряной Королевы.
   Она пыталась жестами что-то мне объяснить, но я не понимал ее.
   Какое же заклятье наложил на нее Белфиг?  Видимо,  он  обладал  знанием
гораздо большим, чем я предполагал.  Но  скорее  всего  он  воспользовался
знаниями Серебряных Воинов, чьи предки, как я  теперь  сообразил,  и  были
теми самыми учеными, которые жили когда-то в Алом Фьорде.
   Меня охватило отчаяние. Я с силой ударил по невидимой стене.
   Страшный, пронзительный звук  прорезал  воздух.  Меня  резко  отбросило
назад, все поплыло перед моими глазами. Я подумал, что возлагал на  Черный
Меч, пожалуй, слишком большие надежды.





   И снова у меня в ушах зазвучала песня:
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   ЧЕРНЫЙ МЕЧ.
   НА ОСТРИЕ МЕЧА - КРОВЬ СОЛНЦА.
   Открыв глаза, увидел звезды. Я оглянулся и понял, что лечу в  воздушной
колеснице.
   За рулем сидел человек в серебряных доспехах.
   Конечно, это был сон, и в этом сне скелет управлял колесницей.
   Если же не сплю, значит, в плену у Серебряных Воинов.  Я  выпрямился  и
нащупал рукоятку меча. Странно, не связан и оружие при мне.
   Пилот в серебряных доспехах обернулся, и я увидел,  что  это  вовсе  не
мужчина. За рулем сидела женщина - та самая, которую видел  за  прозрачной
стеной. Она с улыбкой смотрела на меня:
   - Благодарю вас за спасение.
   Я узнал голос.
   - Ваш меч снял заклятье. Мы возвращаемся в Алый Фьорд. Мои воины должны
узнать, что я свободна и они могут больше не подчиняться Белфигу.
   - Вы - Королева Чаши, - сам себе не веря, сказал я.
   - Так меня называют Бладрак и его друзья.
   - Значит, все, что  я  сделал,  было  напрасно.  Вы  и  до  этого  были
свободны!
   Она вновь улыбнулась.
   - Нет. Вы видели лишь мое воплощение. Я не могла появиться нигде, кроме
той пещеры с жезлом. Белфиг не знал, что я общаюсь с его врагами.
   - Но я видел Чашу и в море!
   - Образ Чаши мог возникнуть и в других местах, но перенести свой  образ
туда не могла.
   Я недоверчиво посмотрел на нее.
   - А откуда вы узнали о Черном Мече?
   - Люди Луны знают  очень  многое,  сэр  Победитель.  Когда-то  мы  были
великим народом. И существовало предание, что однажды Победитель проснется
в Башне Мороза и придет к нам. Считалось, что это всего лишь легенда, но я
верила пророчеству и изучила все, что было с ним связано.
   - Вы обещали рассказать все, что знаете.
   - Да, конечно.
   - Но сначала объясните, чего же все-таки хочет Белфиг?
   - Белфиг, несмотря на свою хитрость, глуп. Он слышал о Луне и вместе со
своими людьми разыскал ее во льдах. Мы  давно  забыли  о  войнах  и  легко
доверились ему. Выведав наши главные секреты,  он  взял  меня  в  плен.  И
заставил Серебряных Воинов служить ему.
   - Но зачем?
   Серебряная Королева откинулась без сил на спинку кресла, и я понял, что
вредные лучи действуют не только на меня.
   - Ему нужна была рабочая сила. Он хотел  построить  корабль,  способный
путешествовать  по  космосу,  и  найти  новое,  еще  молодое  солнце.  Нам
известно, как построить такой  корабль,  но  мы  пока  не  знаем,  сколько
энергии и времени понадобится, чтобы долететь до другого солнца. Белфиг же
нам не верил. Он решил, что если я окажусь у него в плену,  мои  подданные
расскажут ему все. Он безумен.
   - Да, - согласился я, - и его безумие принесло уже много  горя  этой  и
без того угасающей планете.
   Вдруг она застонала.
   - Глаза... Ничего не вижу...
   Я вытащил ее из кресла и сел на ее место,  держа  руку  на  хрустальном
стержне, чтобы не сбиться с курса.
   - Итак, с помощью колдовства вы вызвали Черный Меч, -  сказал  я.  -  И
Золотую Чашу. И послали ко мне видения... Мучительные видения.
   - Видения? Я... Я не посылала никаких видений.
   - Возможно. Мне кажется, миледи, вы не отдаете себе отчета в  том,  что
натворили. Вы использовали легенду и использовали меня. Но  боюсь,  что  и
вас и меня использовал Черный Меч или та сила, которая  им  управляет.  Вы
знаете что-нибудь о Танелорне?
   - Кое-что слышала.
   - Где он находится?
   - В центре того, что мы  называем  "мультивселенной".  Она  состоит  из
бесконечного количества матриц Вселенных, независимых друг  от  друга.  Но
считается,  что  есть  центр,  "сердце",  вокруг  которого  вращаются  эти
Вселенные. Этот центр - планета, зеркально отражающаяся  в  других  мирах.
Наша Земля - одна из ее разновидностей. Земля,  с  которой  пришли  вы,  -
другая разновидность. Танелорн отражается везде, но  в  отличие  от  своих
воплощений не изменяется. Он не умирает, как другие миры. Он,  как  и  вы,
сэр Герой, вечен.
   - Но как мне найти Танелорн?
   - Этого знать мне не дано. Попытайтесь узнать о нем где-нибудь еще.
   - Я, наверное, не найду его никогда.
   Наш разговор утомил ее, да и сам вновь  почувствовал  действие  опасных
лучей. Я был  разочарован.  Конечно,  я  кое-что  узнал,  но  надеялся  на
большее.
   - А что такое Чаша? - спросил я королеву, но она потеряла сознание.
   Пока мы не доберемся до Алого Фьорда, все разговоры будут бессмысленны.
   Наконец, впереди показались горы, и я взялся за рычаг, чтобы  подняться
выше. Хотелось долететь до самого Алого Фьорда, а он находился  на  другом
конце горной цепи.
   Мы вошли в коричневое облако, и я почувствовал на лице  соленые  капли.
Зрение становилось все слабее,  и  я  очень  боялся,  что  мы  врежемся  в
какой-нибудь утес и погибнем. Изо всех сил я вглядывался в сумрак - только
от меня зависело, останемся ли мы живы.
   В том месте, где облако было  разорвано,  я  увидел  под  собой  темное
застывшее море. Мы пролетели мимо фьорда.
   Я развернул  колесницу  и  стал  снижаться.  И  вдруг  я  увидел  внизу
громадный флот епископа.
   С трудом справляясь с головокружением и тошнотой, я нагнулся  и  увидел
Белфига, стоящего на верхней палубе самого большого корабля.  Он  спокойно
беседовал с Серебряным Воином и вдруг,  взглянув  на  небо,  с  изумлением
увидел меня.
   - Урлик! - закричал он и разразился  хохотом.  -  Вы  надеетесь  спасти
своих друзей с помощью этой летающей посудины? Да там уже почти все сдохли
от голода, а те, кто остался,  слишком  слабы,  чтобы  сопротивляться.  Мы
вот-вот войдем в фьорд. Бладрак бессилен. Теперь весь мир мой!
   Я обернулся и попытался привести в чувство Серебряную Королеву, но  она
по-прежнему была без сознания. Мои силы тоже были на исходе, и все-таки  я
насколько мог приподнял королеву - и Белфиг увидел ее.
   В этот миг воздушная колесница резко  устремилась  вниз.  Управлять  ею
больше не мог.
   Я был  уверен,  что  через  несколько  мгновений  густое  соленое  море
поглотит нас.


   И вдруг услышал иной шум и  другие  голоса:  в  проливе  между  скалами
появились лодки Бладрака.
   Не дождавшись меня и не надеясь больше ни на чью помощь, Бладрак  решил
умереть в бою.
   Я закричал, но он не услышал. Колесница  на  полном  ходу  ударилась  о
поверхность воды и перевернулась, как оказалось, рядом с одним из кораблей
Белфига. Мы с Серебряной Королевой упали в густую воду.
   На корабле поднялась суматоха. Я слышал, как какой-то предмет плюхнулся
в море. Силы оставили меня, и я  захлебнулся  соленой  водой.  Но  тут  же
почувствовал, что кто-то резко схватил меня  и  вытащил  из  воды.  Сделал
глубокий  вдох,  открыл  глаза  и  увидел   Серебряного   Воина,   который
поддерживал меня и улыбался. Я посмотрел вокруг и увидел недалеко от  себя
Серебряную Королеву. Я понял, что мы на плоту, который,  видимо,  спустили
на  воду  в  момент  нашей  катастрофы.  Королева  приходила  в  себя,   и
благодарная улыбка Серебряного Воина означала, что она спасена.
   Плот подняли на палубу корабля, и воины помогли  мне  встать  на  ноги.
Подняв глаза, увидел на верхней палубе Белфига. Криво улыбаясь, он смотрел
на меня.
   Он понимал, что побежден.
   Я вытащил Черный Меч и стал подниматься по лестнице на верхнюю  палубу.
С обнаженным мечом, нервно хихикая, он поджидал меня наверху.
   Он знал, что умрет, но мысль о смерти, о том,  что  я  одержал  победу,
приводила его в бешенство.
   А я был готов пощадить его. Теперь он был не опасен.  Я  слишком  много
убивал и больше не мог.
   Но Черный Меч по-прежнему жаждал крови. Когда я попытался спрятать  его
в ножны, он повернулся у меня в руке и застыл в угрожающем взмахе.  Белфиг
вскрикнул и поднял свой меч, пытаясь защититься от  неминуемого  удара.  Я
хотел остановить Черный Меч, но тщетно.
   Он легко разрубил меч Белфига и замер.
   Епископ зарыдал, не сводя с него безумного взгляда, но Черный Меч,  все
еще находившийся у меня в руках, размахнулся  и  глубоко  вошел  в  рыхлое
тело.
   Белфиг задрожал, его глаза затуманились и по нарумяненным щекам потекли
слезы.
   Это был конец.


   Серебряные Воины передавали пищу на лодки, приплывшие из Алого Фьорда.
   Меня окликнули, и я увидел на  нижней  палубе  Серебряную  Королеву,  а
рядом с ней Бладрака. Он хоть и осунулся, но выглядел  таким  же  щеголем,
как и при первой нашей встрече.
   - Вы спасли нас, сэр Победитель!
   Я горько усмехнулся.
   - Спас всех, кроме себя.
   Я спустился к ним. Серебряная Королева беседовала со своими  воинами  -
они были счастливы, что их королева спасена. Она обернулась ко мне:
   - Вы завоевали сердца моих подданных.
   Но мне было все равно. Я устал.  О,  как  нужна  мне  была  сейчас  моя
Эрмижад!
   Когда я взял в руки Черный  Меч,  надеялся,  что  верну  ее.  Но,  увы,
надежда оказалась тщетной.
   И еще. До сих пор я не мог понять некоторые предсказания о Черном Мече:
   "На острие меча - кровь солнца".


   Бладрак похлопал меня по плечу.
   - Мы собираемся устроить пир в честь  победы,  граф  Урлик.  Серебряные
Воины и их прекрасная королева будут гостями Алого Фьорда.
   Я посмотрел на Серебряную Королеву в упор.
   - Какое отношение к моей судьбе имеет  Чаша?  -  не  отвечая  Бладраку,
твердо спросил я.
   - Не уверена... может быть...
   - Вы обязаны рассказать мне все, что знаете, - не отступал я,  -  иначе
убью вас Черным Мечом. Вы освободили неведомые силы.  Вы  разрушили  чужие
судьбы. Ах, как много горя вы принесли мне. Серебряная Королева! Но вы  не
в состоянии осознать это. Вы хотели спасти несколько жизней  на  умирающей
планете и вызвали для  этого  Вечного  Победителя.  Силы  судьбы,  которым
подвластен, помогли вам выполнить этот план.  Но  я  не  испытываю  к  вам
благодарности - особенно за этот адский меч. Я надеялся, что избавился  от
него навсегда!
   Она отшатнулась, улыбка исчезла с ее лица. Помрачнел и Бладрак.
   - Вы использовали меня, - продолжал я, - и теперь празднуете победу.  А
что праздновать мне? Куда идти?
   Я замолчал, вдруг разозлившись на самого себя за чрезмерное внимание  к
собственной персоне. И отвернулся, чтобы никто не заметил моих слез.
   Алый Фьорд искрился весельем. На причалах танцевали женщины, мужчины во
всю глотку распевали песни. Даже Серебряные Воины,  как  оказалось,  умеют
веселиться.
   Но я стоял на палубе громадного корабля вместе с Серебряной Королевой и
продолжал задавать ей вопросы.
   Мы были одни. Бладрак веселился вместе со всеми.
   - Что такое Золотая Чаша? - допытывался я. - Неужели ее возможности так
ничтожны?
   - Я не считаю, что они ничтожны...
   - От кого вы узнали, как пользоваться Чашей?
   - Мне снились сны, - ответила она, - а во сне - голоса. Почти все,  что
я делала, было сделано в состоянии транса.
   Теперь я смотрел на нее с сочувствием  -  я  знал,  о  каких  снах  она
говорит.
   - И голоса приказали вам вызвать Чашу? А до нее - Черный Меч.
   - Да.
   - Но что вы знаете о Чаше? Почему она кричит?
   - Предание гласит, что Чаша жаждет крови солнца.  Наполнившись  кровью,
Чаша отнесет ее солнцу, и оно возродится к жизни.
   - Мистика, - сказал я.
   - Возможно, - согласилась королева.
   Она сдалась. И я пожалел о свой вспыльчивости.
   - И все-таки она действительно кричит!
   - Она хочет крови... - пробормотала королева.
   - Где же эта кровь?
   Мой взгляд упал на меч. Я понял.
   "На острие меча - кровь солнца".
   Я нахмурился.
   - Вы можете вызвать Чашу еще раз?
   - Да, но не здесь.
   - Где?
   - Там, - она показала в сторону гор, - на льду.
   - Вы пойдете со мной туда? Сейчас?
   - Я обязана, - обреченно прошептала Серебряная Королева.





   Вечный Победитель и Серебряная Королева исчезли из  Алого  Фьорда.  Они
приплыли на лодке в опустевший  Ровернарк,  разыскали  там  колесницу,  на
которой Победитель когда-то приехал в этот  город  и,  накормив  медведей,
понеслись через горы к равнинам Южного Льда.
   И вот они стояли среди льдов, ветер  раздувал  их  плащи,  и  маленькое
красное солнце смотрело на них тусклым взглядом.
   - Вы вызвали меня и этим вмешались в мою судьбу.
   Она опустила голову.
   - Пророчество должно исполниться до конца, - продолжал я. - До конца!
   - Принесет ли это вам освобождение, Победитель?
   - Я буду ближе к желанной цели - пусть всего лишь  на  дюйм.  Мы  имеем
дело с космическими силами, Серебряная Королева.
   - Неужели мы только пешки, сэр Победитель? Неужели наша  судьба  совсем
не зависит от нас?
   - В слишком малой степени, королева.
   Она вздохнула и воздела руки к низко нависшему небу.
   - Вызываю Кричащую Чашу! - громко произнесла королева.
   Я обнажил Черный Меч. Он начал подрагивать у меня в руках, заводя  свою
зловещую песню.
   - Вызываю Кричащую Чашу! - вновь позвала королева Луны.
   Черный Меч дрогнул и замер.
   Слезы потекли по светлым щекам Серебряной  Королевы,  и  она  упала  на
колени.
   Ветер  усилился.  Странный,  неизвестно  откуда  взявшийся  ветер.  Она
крикнула в третий раз:
   - Вызываю Кричащую Чашу!
   Я поднял Черный Меч. Вернее, он потянул за собой мои руки и почти нежно
вонзился ей в спину.
   Тело ее содрогнулось. Она застонала, потом закричала, и крик ее  слился
с  гудением  ветра,  воем  меча,  моим  стоном  отчаяния  и,  наконец,   с
пронзительно нарастающим свистом, поглотившим остальные звуки.
   На льду появилась сияющая немыслимым светом Кричащая Чаша.  Ослепленный
сиянием, я отшатнулся, и Черный Меч, выскользнув у меня из рук, повис  над
Чашей. По его черному лезвию стекала кровь,  и,  когда  Чаша  наполнилась,
Черный Меч упал на лед.
   В этот миг я увидел - или, может быть, мне показалось, -  как  огромная
рука, протянувшаяся с неба, взяла Чашу и стала поднимать ее выше  и  выше,
пока она не исчезла совсем.
   И сразу же вокруг Солнца вспыхнуло малиновое сияние. Сначала  оно  было
слабым, мерцающим, но  через  несколько  мгновений  небо  озарилось  ярким
солнечным светом, и сумерки превратились  в  ослепительный  полдень.  И  я
знал, что вслед за полднем придет утро.
   Не спрашивайте меня, почему время повернуло вспять. Я был героем многих
миров, но никогда еще не был свидетелем таких удивительных событий,  какие
произошли в Южных Льдах.
   Пророчество сбылось до конца. Мне было  назначено  судьбой  принести  в
этот умирающий мир сначала смерть, а потом жизнь.
   Я думал о Черном Мече. Да, он совершил много  зла,  но,  возможно,  оно
было необходимо, чтобы совершить добро.
   Я подошел к месту, где меч упал, но он исчез. На льду осталась лишь его
тень.
   Сняв ножны с  пояса,  положил  их  рядом  с  тенью.  Потом  вернулся  к
колеснице и сел в нее.
   Я оглянулся. Серебряная Королева лежала на  льду.  Чтобы  спасти  своих
подданных, она разбудила космические силы, и они погубили ее.
   Моя колесница мчалась по ледяной пустыне. Я не собирался  задерживаться
в Южных Льдах. Я  знал,  что  скоро  меня  призовут  снова.  И  когда  это
случится, вновь буду искать дорогу к Эрмижад, моей принцессе  элдренов.  И
буду искать Танелорн - вечный Танелорн, и когда-нибудь, наверное,  все  же
обрету покой.

Last-modified: Sun, 04 Mar 2001 20:42:38 GMT

Оцените этот текст: