Гарри Гаррисон. Возвращение в Эдем --------------------------------------------------------------- ЭДЕМ III Перевод с английского Ю. Соколова OCR: Илья Горячев --------------------------------------------------------------- И насадил Господь Бог рай в Эдеме, На востоке, и поместил там человека, Которого создал... И пошел Каин от лица Господня и Поселился в земле Нод, на восток От Эдема. Бытие, гл. II, ст. 8 Это рассказ о мире в наши дни. Таким был бы он, если бы шестьдесят миллионов лет назад на землю не упал метеорит. Тот мир населяли огромные рептилии. Они были самой распространенной формой жизни на Земле. Целых сто сорок миллионов лет они господствовали на суше, затмевали небо, кишели в морях. Тогда млекопитающие, прародители человечества, были крошечными зверьками, вроде землеройки; крупные, быстрые и более смышленые завры пожирали их. И вдруг шестьдесят миллионов лет назад все переменилось. Метеорит диаметром целых шестьдесят миль поразил Землю и вызвал чудовищные изменения. За короткое время вымерло семьдесят пять процентов существовавших тогда видов. Век динозавров закончился; началась эра млекопитающих, которых ящеры подавляли более ста миллионов лет. Так родился мир, который мы знаем. Это рассказ о том мире... В наши дни... Предисловие Керрика Жизнь нынче нелегка. Слишком многое изменилось, слишком многие погибли, и зимы длятся теперь так долго. Так было не всегда. Я еще помню ту стоянку, на которой рос, помню три семьи, долгие сытые дни, приятелей. В теплое время года мы жили на берегу озера, так и кишевшего рыбой. И первое, что я помню на этом свете - белые вершины гор над тихой водой, знак приближения зимы. Когда снег покрывал наши шатры и жухлую траву, наступало время отправляться в горы. Я рос и мечтал стать охотником, чтобы вместе со всеми добывать оленя и большого оленя. Но сгинул этот простой мир с его бесхитростными радостями. Все изменилось - и не к лучшему. Иногда я просыпаюсь ночью и думаю: если бы всего этого не было. Глупо, конечно, ведь мир есть мир, и он полностью изменился. И то, что я считал целой Вселенной, оказалось лишь кусочком реального мира, а мое озеро и горы - одним из уголков огромного континента, со всех сторон окруженного морем. Помню я и про тех тварей, которых мы зовем мургу. Я научился их ненавидеть задолго до того, как увидел первого марага. Наше тело теплое, их плоть холодна. У нас на головах растут волосы, и каждый охотник гордится своей бородой. Звери, на которых мы охотимся, тоже теплые и лохматые. Но мургу не такие. Они гладкие и холодные, шкура их покрыта чешуйками, а еще у них есть зубы и когти - чтобы рвать и терзать. Среди них есть огромные и ужасные, вселяющие страх. И ненависть. Я знаю, что живут они у теплого океана, на юге, в дальних жарких краях. Мургу не переносят холода и потому прежде не беспокоили пас. Но все изменилось. Страшно подумать, что прошлого не вернуть. А все потому, что есть среди мургу разумные существа, разумные, как и мы сами. Эти мургу зовут себя иилане'. На несчастье свое я знаю, что весь мир тану составляет крошечную часть владений иилане'. Мы живем на севере огромного континента. А на необъятных просторах к югу от нас обитают одни лишь мургу и иилане'. Хуже того, к востоку за океаном лежат огромные равнины континентов, где не ступала еще нога охотника. Никогда. Там повсюду иилане', только иилане'. Весь мир принадлежит им, а нам только горсть земли. А теперь я поведаю вам самое плохое. Иилане' ненавидят нас, как и мы их. И все бы ничего, будь они огромными, неразумными тварями. Тогда мы жили бы спокойно в холодных краях и никогда не встречались с ними. Но среди них есть и такие, что разумом и свирепостью не уступают охотнику. Даже не счесть, сколько на свете мургу, достаточно сказать, что они занимают все земли огромного мира. Я знаю об этом, потому что иилане' взяли меня в плен ребенком, вырастили и обучили. Ужас я впервые познал, когда они убили моего отца и всех, кто был с ним, но с годами забылся и ужас. И когда я научился разговаривать на языке иилане', то стал одним из них, забыл, что рожден среди охотников, даже привык называть свой народ "устузоу" (грязные твари). Власть и порядок у иилане' шли вниз от вершины, и я очень гордился собой. Ведь я был близок к Вейнте', эйстаа города - правительнице его. И я сам себе казался правителем. Живой город Алпеасак недавно начал расти на наших берегах, в нем поселились прибывшие из-за моря иилане', которых выгнали из родного города холода, с каждой зимой становившиеся все свирепее. И те же зимы гнали на юг моего отца со всеми другими тану. Так заложили иилане' город на наших берегах и убивали тану, едва заметив. И тану отвечали им тем же. Много лет ничего не знал я об этом. Я рос среди иилане' и думал так, как думали они. И когда они пошли войной на тану, то своих кровных братьев я считал врагами. Так было до тех пор, пока не попал к ним в плен Херилак. Мудрый саммадар и вождь тану, он понимал меня куда лучше, чем я сам. Я говорил с ним словно с врагом, а он видел во мне плоть от плоти своей. И тогда вспомнил я позабытый с детства язык, сама собой вернулась и память о прежней жизни, о матери, семье, друзьях. У иилане' нет семьи, яйцекладущие ящерицы не знают молочного запаха младенца, нет и дружбы среди холодных самок, которые всю жизнь держат самцов под замком. Херилак сумел разбудить во мне тану, я освободил его, и мы бежали. Поначалу я сожалел, но пути назад не было - ведь я поразил копьем Вейнте', правительницу иилане', и едва не убил ее. Потом я жил в саммадах семейства тану объединяются в такие небольшие группы - и с ними бежал от тех, кого еще недавно считал своими. Теперь у меня появились другие спутники, да такие, о которых я даже никогда не думал, живя среди иилане'. У меня была Армун, она сама пришла ко мне и научила тому, чего я прежде не ведал, пробудила во мне чувства, которых я не мог испытать среди чуждой мне расы. Армун, которая дала мне сына. Но мы жили все время под угрозой смерти. Вейнте' со своими воительницами преследовала нас, гнала без пощады. Мы отбивались, иногда побеждали, иногда захватывали живое оружие иилане' - палки смерти, убивающие любого зверя, каким бы огромным он ни был. С таким оружием мы могли уходить далеко на юг, убивать мургу, мясо которых можно было есть, отбиваться от хищных и злобных. И снова бежали, когда Вейнте' и неистощимое воинство ее, пополнявшееся из-за моря, выслеживали нас и нападали. Наконец мы, те, кто уцелел, отправились туда, куда мургу не было пути. Через снежные хребты в дальние земли. Иилане' не живуг в снегах, и мы считали себя в безопасности. И обрели ее, но ненадолго. За горами мы встретили тану, которые не только охотятся, но и выращивают урожай в своей уютной долине, а еще умеют лепить горшки из глины, ткать одежду и делать прочие чудесные вещи. Имя им было саску, и они наши друзья, потому что поклоняются богу-мастодонту. Мы привели к ним мастодонтов и жили одним народом. Хорошо было в долине саску. Но Вейнте' вновь отыскала нас. И, когда это случилось, я понял, что бежать уже некуда. Словно загнанные в угол звери, мы должны были биться с ними. Сначала меня не хотели слушать, ведь никто не знал врагов так, как я. Но потом они поняли, что иилане' неведом огонь. А чтобы они узнали, что это такое, мы подожгли их город. Да, так мы и сделали. Спалили их город Алпеасак, а немногие уцелевшие бежали обратно в свою заморскую страну, в свои дальние города. И хорошо, что среди уцелевших оказалась Энге, учительница моя и друг. Она не верила в кровопролитие, как другие, и возглавляла малую часть иилане', называвших себя Дочерьми Жизни, которые верили, что жизнь священна, Если бы уцелели только они... Но спаслась и Вейнте'. Исполненная ненависти, она пережила гибель города и бежала в море на урукето, огромной живой лодке иилане'. Мне некогда было думать о ней - у меня были дела поважнее. Хотя все мургу в городе погибли, большая часть горевшего города сохранилась. Саску решили остаться со мной, охотники же тану вернулись в свои саммады. Я не мог пойти с ними, ибо та часть меня, которая думает, как иилане', удерживала меня в городе. Я остался еще и из-за двух спасшихся самцов иилане'. Из-за них и из-за этого полуразрушенного города я забыл о своем долге перед Армун и сыном, что в результате едва не стоило им жизни. Мы трудились, стараясь сделать город мургу пригодным для жизни, - и мы преуспели в этом. Но все было напрасно. Вейнте' нашла за океаном новых союзников и вернулась, вооруженная непобедимой наукой иилане'. На сей раз она не стала нападать с оружием в руках - а попыталась уничтожить нас с помощью ядовитых животных и ядовитых растений. Как раз в это время с севера пришли обратно и саммады: стреляющие палки не вынесли стужи и погибли, а без них у охотников не было шансов выжить. Город оказался наводненным смертоносными существами, но саммадам пришлось остаться, невзирая на опасность. Охотники принесли мне страшную новость. От них я узнал, что, поскольку я не вернулся к Армун, она попыталась найти меня сама - и затерялась вместе с нашим сыном где-то в морозной пустыне. Я бы покончил с собой, если бы не слабая искорка надежды. Охотник, который промышлял далеко на севере вместе с народом парамутанов, живущим в этой стылой глуши, сказал, что среди них видели женщину тану с ребенком. Может, это они? Может, они еще живы? Судьба города и поселившихся в нем тану и саску в тот момент не занимала меня. Я должен был идти на север и разыскать Армун. Ортнар - мой друг и моя правая рука - все понял и пошел со мной. Вместо Армун мы чуть бььло не нашли там свою погибель. Если бы на нас случайно не наткнулись парамутаны, остались бы мы в тех снегах на веки вечные. Мы выжили, хотя Ортнар отморозил ногу и до сих пор прихрамывает. Нас спасли охотники, и, к моей великой радости, среди них я нашел Армун. Позже, весной, парамутаны помогли нам добраться до города на юге, Но в городе уже были иилане'. Теснимые беспощадным войском Вейнте', саммады и саску отступили на равнину. И я ничем не мог им помочь. Мой маленький саммад и двое самцов иилане' укрылись в глухом лесу у озера, но остальные были обречены, и я не мог нх спасти. Да и наше убежище иилане' рано или поздно наверняка бы обнаружили. Я узнал, что парамутаны, которые привезли нас сюда, собираются пересечь океан, чтобы поохотиться на том берегу, и подумал: может, там будет безопаснее? Присоединившись к охотникам, мы с Аамун переплыли океан - и обнаружили, что иилане' опередили нас. Но из смерти рождается жизнь. Нам удалось одолеть врага, и я узнал, где находится Икхалменетс - город на острове, который помогал Вейнте' вести войну. То, что я сделал, было или очень смело, или очень глупо. А может, и то и другое вместе. Я заставил эйстаа Икхалменетса прекратить войну и таким образом остановил Вейнте', которая была уже близка к победе. Мне удалось сделать это, и в мире вновь воцарилось спокойствие. Мой саммад вернулся на озеро. Война окончилась. Однако я долго еще не ведал о том, что Энге, моя учительница и друг, тоже осталась в живых. Вместе со своими подругами, Дочерьми Жизни, она нашла убежище далеко на юге. Там, вдали от тех, кто желал их погибели, они вырастили новый город. Так появился еще один мирный уголок, свободный от распрей и раздоров. И еще об одном я не знал тогда. Вейнте', порождение ненависти и смерти, тоже осталась в живых. Вот что было. А теперь я стою у маленького озера в лесной глуши и стараюсь представить себе, что еще случится, что придется делать в грядущие годы. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЭДЕМ Глава первая Uveigil as lok at mennet, homennet thorpar ey vat marta ok etin. Река чиста, Но течение всегда гонит вниз какую-то муть. Марбакская поговорка И был мир, и был покой. Стояли жаркие дни - здесь не бывало иначе, Только по вечерам легкий ветерок с воды приносил прохладу. Керрик прищурился на солнце, вытер пот с лица. Здесь, на жарком юге, нетрудно было и вовсе забыть, как медленной чередой сменяют друг друга времена года на севере. Солнце как всегда опускалось за озеро, последний луч блестел на его безмятежной глади, в которой отражалось алое небо. Плеснула рыбина - и по воде разошлись цветные круги. Все было так, как всегда. Иногда набегали облака, лил дождь, но холодно не было, и ничто вокруг не менялось. Только дожди и ночная прохлада говорили о том, что наступает зима. И не было ни весенней зелени, ни осеннего листопада. Не знали эти края и глубоких зимних снегов, о чем Керрик, впрочем, не жалел. До сих пор в сырую погоду ныли его помороженные пальцы. Уж лучше жара, чем снег. Он вновь, прищурившись, взглянул на закат... Высокий, стройный мужчина. Длинные, до плеч, светлые волосы перехвачены кожаной лентой. За последние годы в уголках его глаз пролегли морщинки; на загорелой коже бледнели шрамы от старых ран. Вода заходила волнами, послышалось знакомое фырканье - Керрик обернулся. Вечерами к поверхности поднимались стаи хардальтов, и Имехеи научился ловко ловить их. Пыхтя он выбирался на берег, волоча за собой полную сеть. Раковины отсвечивали красным, сквозь ячеи свешивались щупальца. Бросив сеть перед хижиной, в которой жили оба самца иилане', Имехеи издал торжествующий возглас. Откуда ни возьмись появился Надаске', взглянул на добычу и ответил звуками удовлетворения. Мир царил в Керрик-саммаде, но - на определенном расстоянии. Иилане' жили на одном краю поляны, тану - на другом. Только Керрик и Арнхвит везде чувствовали себя как дома. Нахмурившись при этой мысли, Керрик пригладил бороду, коснулся металлического кольца на шее. Он знал, что Армун не радовали визиты сына к иилане'. Для нее самцы по-прежнему оставались мургу - тварями, которым лучше и вовсе не жить, а тем более не бродить поблизости и водить дружбу с ее сыном. Но у нее хватало ума помалкивать. Так что по крайней мере внешне в саммаде был мир. Из шатра, укрытого под ветвями дерева, показалась Армун. Она заметила Керрика, стоявшего у воды, и подошла поближе. - Зачем стоишь здесь? - спросила она. - Почему не прячешься под деревьями? Ведь ты сам велел не забывать про птиц, которые днем и ночью следят за нами? - Да, велел. Но теперь я думаю, что нам нечего бояться. Прошло уже два года с тех пор, как мы с Ортнаром и этими двумя пришли сюда. И все это время нас никто не тревожил. Ланефенуу прекратила войну, как я ей приказал. Сказала - и сделала. Мургу не умеют лгать. Они вернулись в город и более не покидали его. - Но охотницы могут найти нас. - Мы далеко от них и все время начеку. - И все-таки страшно... Он бережно обнял ее - Армун была беременна - и вдохнул сладкий запах длинных волос. - Тебе сейчас нельзя путешествовать, - сказал он. - Потом, когда родится ребенок, мы с Харлом пойдем на север. Он вырос, настоящий охотник, Ортнар хорошо выучил его. Он уже не ребенок, это его шестнадцатое лето. Он умеет управляться с копьем. Поищем на севере. Я знаю, там есть другие озера - Ортнар говорил мне. - Я не хочу оставаться здесь. Если ты пойдешь, то и я с тобой. - Мы поговорим об этом, когда придет время. - Это решено. Мне бы хотелось перебраться к другому озеру... А если мы уйдем, мургу останутся здесь? Не ответив, Керрик повернулся и, обняв ее за плечи, направился к шатру. Роды близились, может быть, даже запаздывали. Он знал, что Армун чувствовала себя неважно, хоть и не подавала виду. Не время было говорить о судьбе самцов мургу. Полог шатра подняли кверху - было очень жарко, - и Керрик увидел спящего Арнхвита. Ему было уже шесть лет, веселый и беззаботный, мальчишка рос быстро. Даррас еще не спала - ведь она была гораздо старше - и молча лежала, поглядывая на взрослых. Она была очень тихой девочкой и говорила только тогда, когда к ней обращались. Если она и вспоминала погибших родителей, то никому не рассказывала об этом. Армун и Керрику она стала как родная дочь. Вечер был тих, и из охотничьего шатра доносился приглушенный шум голосов, один из говоривших рассмеялся - Керрик улыбнулся. В этом шатре жил хромой Ортнар. Теперь он учил охотничьему искусству двоих мальчишек и уже не говорил о том, что уйдет в лес и не вернется. Где-то далеко заухала ночная птица; одинокий крик нарушил безмолвие. Здесь было спокойно, еды хватало и для семьи, и для всего саммада. И Керрику больше ничего не было нужно. Он молча улыбался в темноте, пока шепот Армун не отвлек его. - Скорее бы родить, я так устала ждать. - Уже скоро. Не беспокойся. Все будет хорошо. - Нет! Не говори так. Нельзя быть заранее уверенным в том, что все сложится хорошо. Моя мама всегда говорила: река чиста, только течение всегда гонит вниз какую-то муть. - Отдохни. Он отыскал в темноте ее рот и нежно погладил щель в верхней губе. Она что-то пробормотала, засыпая, но Керрик не разобрал, что она хотела сказать... Когда Керрик проснулся, все вокруг казалось серым от утреннего тумана. Скоро летнее солнце разгонит дымку. Он осторожно вытащил руку из-под головы Армун - она глубоко вздохнула во сне. Потом он встал, зевнул и, стараясь ступать как можно тише, вышел из шатра. Арнхвит, должно быть, встал, едва рассвело, и уже возвращался с озера, набив рот сырой рыбой. - Надаске' и Имехеи сегодня пойдут на тот берег озера, - объявил он. Туда, где живет-растет-кишит-рыба. Для вящей убедительности мальчик повел бедрами. Как всегда, поговорив с самцами, он обращался к Керрику на иилане'. Отца с матерью не было почти год, и он весьма преуспел в изучении чужого языка. Прежде чем ответить, Керрик взглянул на безмолвный шатер. В присутствии Армун оба старались разговаривать на марбаке. - Хорошая прогулка полезна для жирных самцов иилане'. Но сегодня молодой устузоу охотится со мною в лесу. - Да, да! - Арнхвит захлопал в ладоши и перешел на марбак: - И Харл тоже? - И Ортнар. Они отыскали дерево с гнездом бансемниллы, и им нужна помощь, чтобы выгнать оттуда зверьков. Бери копье, Ортнар собирается выйти, пока не начало припекать. Заслышав разговор, Армун вышла из шатра. - Надолго? - озабоченно спросила она, положив руку на круглый живот. Керрик качнул головой. - Это близко. До рождения ребенка я от тебя надолго не уйду. Не бойся. Покачав головой, Армун тяжело села. - Возвращайся скорее. Даррас будет со мной, - добавила она, когда девочка подошла к ней. - Это может случиться сегодня. - Тогда я останусь. - Пока признаков нет. Так быстро это не бывает. - Значит, вечером будем есть бансемнилл, запеченных в глине на углях. - Я бы с удовольствием. Прежде чем отправиться на охоту, Керрик пошел к заросшему лианами укрытию, которое самцы соорудили на берегу озера. Один из них вышел навстречу гостю. - Имехеи. Улыбнувшись про себя, тану подумал, что имя означает "мягкий-на-ощупь" и совершенно не подходит коренастому угрюмому самцу, в приветственном жесте расставившему руки. В его круглых глазах, устремленных на Керрика, не было никаких эмоций. В знак удовольствия Имехеи открыл огромный рот с белыми остроконечными зубами. - Поешь с нами, - Уже поел, сожалею-благодарю. Арнхвит сказал, что сегодня вы решили посмотреть мир. - Для маленького влажного-из-моря скромное путешествие - великое событие. У берега есть глубокие места с ключами на дне. Там водятся большие рыбины... Хотим ловить-есть. Мягкий-маленький пойдет с нами? - В другой раз. Мы собираемся поохотиться в лесу на бансемнилл. - Недостаток знаний. Название-животное неизвестно. - Маленькое, мохнатое, с длинным хвостом и сумкой на животе. Вкусное. - Удовольствие-есть, примите в долю. Взамен принесем отменной рыбы. - Пусть сети ваши будут полны, пусть крючки опускаются глубже. Тут появился Надаске' и, услыхав последние слова Керрика, сделал жест благодарности. Потом самцы взвалили на плечи сложенные сети, подобрали хесотсаны, вошли в воду и побрели вдоль заросшего берега. Беспечная лень ханане осталась в прошлом. Теперь самцы знали свою силу и были уверены в себе. Раздался громкий крик. Керрик обернулся и увидел Арнхвита, размахивавшего руками. - Атта, мы здесь! - закричал он. Рядом с мальчиком стоял Ортнар. Левой рукой он опирался на костыль. Тяжелая болезнь не убила его, но былая сила так и не вернулась. Зажав под мышкой костыль и волоча левую ногу, Ортнар мог передвигаться. При этом он испытывал мучительную боль, но никогда не подавал виду. Лицо охотника избороздили глубокие морщины; Ортнар никогда не улыбался. Но правая рука не ослабела, и копье в ней оставалось по-прежнему смертоносным. Увидев Керрика, Ортнар взмахнул копьем. - Добрая будет охота? - спросил Керрик. - Да... и хорошая еда. Их там много. Нужно постараться добыть самого толстого. Я его видел. - Показывай путь. У мальчиков были луки и копья, а Керрик взял с собой хесотсан. Прохладное тело живого оружия пошевеливалось в руках. Шипы, которые оно выплевывало, были смертельны для всякого живого существа, какой бы величины оно ни было. Без этого оружия иилане' - стреляющей палки, как называли его тану, - выжить в лесу было бы невозможно. Копьями и стрелами не сразить огромных мургу, бродивших здесь повсюду. Только яд иилане' мог сделать это. У них осталось лишь три хесотсана, один случайно утопили. Заменить их было нечем. Когда умрут остальные - что будет? Но пока они живы, беспокоиться рано, Керрик отогнал мрачные мысли. Лучше думать об охоте и жаренном на углях мясе. Они молча шагали по тропинке. Неподвижный воздух под пологом леса был таким горячим, что скоро они взмокли. Вдруг Ортнар, обернувшись, коснулся губ наконечником копья. Охотники насторожились. Ортнар показал на ветвистое дерево. - Там, - шепнул он, - видите дупло. В ветвях промелькнул темный силуэт, Арнхвит от возбуждения захихикал. Ортнар жестом приказал ему молчать. Убивать бансемнилл оказалось делом нелегким; ловко цепляясь за ветви хвостами, зверьки быстро исчезали среди листвы. Вдогонку им летели стрелы, но не достигали цели и падали в траву. Ортнар отпускал колкие словечки по поводу мальчишечьей меткости. Керрик не принимал участия в охоте. Стоя в сторонке, он напряженно вглядывался в лесную чащу - не таится ли где-нибудь опасность. Наконец мальчики полезли на дерево и принялись колотить по нему луками. Из дупла выскочил зверек и тут же был сражен копьем Ортнара, Завизжав, бансемнилла свалилась в кусты, откуда ее извлекли восторженно вопящие мальчишки. Керрик обрадовался - наконец-то, а Ортнар стал ворчливо выговаривать ребятам за то, что подняли такой шум. Привязав добычу к палке, которую тут же схватили мальчишки, охотники пустились в обратный путь. Едва они вышли из леса, Ортнар предупреждающе поднял копье. Охотники замерли. Ветер шевелил листья над головами, и вдруг Керрик услышал далекий крик. - Армун! - воскликнул Керрик и бросился бежать к шатрам... Она вышла из шатра, сжимая в одной руке копье и другой обнимая за плечи всхлипывающую девочку. - Что случилось? - Эта тварь... мараг... Он явился сюда и, визжа и дергаясь, напал на нас. Я схватила копье. И он ушел... - Какой мараг? Куда ушел? - Твой мараг! - завопила она с исказившимся от гнева лицом. - Там, на берегу! Эти твари, с которыми ты никак не можешь расстаться! Когда-нибудь они убьют нас... - Тихо. Самцы безобидны. Тут что-то не так. Оставайтесь здесь. Подбежав к хижине, Керрик увидел Надаске'. Тот стоял на берегу, обхватив себя руками, и раскачивался из стороны в сторону. На губах его выступила пена, изо рта торчал кончик языка. - Что случилось? - крикнул Керрик и, не получив ответа, потряс его за плечи. - Где Имехеи? Говори! Открыв мигательную мембрану, Надаске' взглянул на Керрика покрасневшим глазом. - Мертв, хуже... неизвестно-конец жизни... - пробормотал он, нерешительно и медленно дергая руками. Его гребень покраснел и судорожно дергался. Керрик так и не понял, что случилось. Уложив впавшего в отчаяние иилане' на траву, он вернулся к своим. - Кажется, Имехеи погиб, но он в этом не уверен. - Они убивают друг друга, нападают на меня! - завизжала Армун. - Убей же эту тварь, прикончи ее наконец! Керрик взял себя в руки: он понимал состояние жены. Отдав оружие Харлу, он обнял Армун. - Ничего подобного. Он хотел тебе что-то сказать, пытался объяснить, что должен найти меня. Они были на той стороне озера, рыбачили. Там на них напали. - Мургу? - спросил Ортнар. - Да, мургу. - Голос Керрика был холоден, как смерть. - Такие же мургу. Иилане', самки. Охотницы. - Значит, они обнаружили нас? - Не знаю. - Он мягко отстранил Армун и взглянул в ее испуганные глаза. - Он пытался заговорить с тобой. Мургу поймали его друга. Может быть, даже убили. А этот убежал и не видел, что случилось потом. - Значит, мы должны выяснить, что эти твари делают у озера и известно ли им о нас, - сказал Ортнар, в бессильной ярости потрясая копьем. - И убить их. - Он шагнул в сторону озера, оступился и едва не упал. - Оставайся здесь и охраняй, - велел Керрик. - Оставляю саммад на тебя. Мы с Надаске' пойдем на разведку и выясним, что случилось. Нужно быть осторожными. Помните, что охотницы видели только своих и могут не знать о нашем существовании. "Но если Имехеи жив, он расскажет им о нас", - с тревогой подумал Керрик. - Идем немедленно. Поколебавшись, он взял второй хесотсан. Ортнар мрачно взглянул на него. - Стреляющие палки наши. Мы не выживем без них. - Я принесу ее назад. Надаске' понуро сидел на хвосте и лишь слегка пошевелился, заметив приближение Керрика. - Я растерялся, - произнес он виновато. - Был глуп, как фарги на берегу. Потерял хесотсан, Это были их голоса, это они говорили, схватив Имехеи. Я словно обезумел. И убежал. А нужно было остаться. - Ты поступил правильно. Ты пришел ко мне. Вот тебе оружие. И не теряй больше. Керрик протянул ему хесотсан, и Надаске' поспешно схватил его. Впопыхах он сунул большой палец прямо в рот существа и сразу не почувствовал боли от острых зубов, недоумевающе глядя на выступившие капли крови. - Теперь у меня есть оружие, - сказал он, поднимаясь на ноги. - У нас есть оружие, надо идти. - Но я не могу плыть, как ты. - И не надо. Вдоль берега тянется тропка. Я пришел по ней назад. Он решительно заковылял вперед. Керрик двинулся за ним. Они долго шли под палящим солнцем. То и дело приходилось останавливаться, чтобы Надаске' мог охладиться в воде. А Керрик тем временем отдыхал в тени. Солнце уже спустилось к горизонту, когда Надаске' сделал предостерегающий знак. - Там, за этой высокой травой. Двигаться-вода-молчание-тихо. Он шел первым по колено в болотной воде, бесшумно раздвигая густую речную траву. Керрик шел следом, стараясь ступать как можно тише. Трава редела, и они пошли медленнее... И тут у Надаске' вырвался невольный стон. Керрик не сразу понял, что происходит. Вдруг прямо перед ними оказалась спина сидящей иилане' с хесотсаном в руках. Рядом лежали дорожные мешки и два хесотсана. За ней виднелась группа иилане', группа неподвижно застывших в странных позах... И тут Керрик понял, что случилось. На земле лежал Имехеи. На нем восседала самка, прижимая к земле его раскинутые руки. Рядом с ней так же неподвижно сидела другая. Имехеи корчился и тихо стонал. Самки же застыли, словно каменные изваяния. В памяти Керрика возникла полузабытая картина. Вейнте', сидя на нем, прижимает его, еще мальчишку, к земле. Боль и удовольствие - новое, странное и ужасное. Это ощущение было новым тогда, но не теперь. В теплых объятиях Армун он нашел счастье и блаженство. Забвение. И теперь, глядя на то, что предстало его взору, он ощутил жгучую ненависть. Керрик с шумом выскочил из воды на берег. Надаске' предостерегающе крикнул, увидев, как караулившая охотница вскочила и подняла хесотсан. И повалилась, когда оружие Керрика выплюнуло смертоносный шип. Керрик переступил через тело и шагнул к неподвижной совокупляющейся группе. Самки не шевелились, словно ничего не замечали. Имехеи задыхался под тяжестью их тел, корчился, с мукой в глазах глядя на Керрика. Попытался что-то сказать, но не смог. Самок убил Надаске'. Дважды выстрелив, он бросился стаскивать с друга их тела. Они умерли, еще не коснувшись земли. Тела самок обмякли, высвобождая Имехеи. Выскользнул один его орган, потом второй... Мешочек закрылся. Но у него уже не было сил пошевелиться. Керрик не знал, что делать. А Надаске' знал. Смерть от шипа слишком легка. И хоть они уже ничего не почувствуют, самец не мог не излить свою ненависть. Повалившись сверху на одну из них, он впился в ее горло зубами и разорвал его. Потом сделал то же самое с другой. Хлынула кровь. Шатаясь, Надаске' бросился в озеро и стал умываться в чистой воде. Когда он вернулся, Имехеи уже сидел, обессилевший, молчаливый. Надаске' сел рядом и крепко прижался к другу. Произошло что-то ужасное. Глава вторая Efenenot okolsetanke'nin anatire'ne' efeneleiaa teseset. Жизнь наша - между большими Пальцами Эфенелейаа. Духа Жизни. Первый принцип Угуненапсы Хорошая нога. Прекрасная нога. Новая нога, - медленно говорила Амбаласи. По ее ладоням пробегали разноцветные волны, складываясь в простые слова сорогетсо. Перед ней в густой траве лежала Ичикчи. Она дрожала, широко открыв глаза в страхе перед неизвестным. Взглянув на свою ногу, она сразу отвернулась. Нелепая розовая кожа была так не похожа на ту, зеленую, что покрывала все ее тело. Это очень беспокоило Ичикчи. Чтобы ее утешить, Амбаласи легко коснулась ее лодыжки, но больная затряслась еще сильнее. - Простые создания, - проговорила Амбаласи, жестом подзывая к себе помощницу Сетессеи. - Столь же простые, как и их речь. Дай ей чего-нибудь поесть, это всегда успокаивает. Отлично, видишь - ест и выказывает удовольствие. Идем. Следуй за мной. В том, что посещения Амбаласи сделались привычными для сорогетсо, было больше умысла, чем случайности. С терпением истинной ученой она не торопила события. Дикие создания всегда держались застенчиво в обществе рослых иилане', и она следила за собой, контролируя речь и движения. Энге преуспела в изучении языка сорогетсо и научила ему Амбаласи, чей словарный запас и непринужденность в общении уже превосходили Энге - ведь той приходилось столько времени уделять городу. И теперь при любых недомоганиях и ранах сорогетсо обращались за помощью к Амбаласи. Она приходила и спрашивала лишь о симптомах... ну, может быть, еще о каких-нибудь мелочах, имевших отношение к делу. Познания ее росли. - Они же совершенно ничего не знают. Сетессеи, смотри и удивляйся. Перед тобой твои собственные предки, такие, какими они были, когда лопнуло яйцо времен. Защищаясь, они бросают ядовитых пауков, - а у нас были раки и крабы. А вот смотри, как они увязали траву. Из этих снопов можно сделать великолепные укрытия для сорогетсо - впрочем, и для насекомых тоже. Из них сооружают небольшие навесы, под которыми сорогетсо укрываются от дождя. Мы так привыкли к нашим спальням, что совсем позабыли, как жили предки. - Предпочитаю городские удобства, не люблю спать па сырой земле. - Конечно. Но пока забудь об удобствах, думай как ученая. Наблюдай, размышляй и учись. Водяных плодов у них нет, поэтому им приходится использовать предметы: воду из реки они носят в сушеных тыквах. В прошлый раз я была здесь одна и обнаружила нечто еще более важное... - Усиленные извинения за отсутствие - важные работы с грибками, необходимыми для заражения растений. - Не извиняйся - ведь я сама отдала это распоряжение. Теперь здесь... - Назад, назад, не ходить сюда! - крикнул Еассасиви, выпрыгнув из укрытия в кустах; ладони его ярко алели. Сетессеи остановилась и попятилась. Амбаласи тоже остановилась, но не испугалась. - Ты Еассасиви. А я Амбаласи. Поговорим? - Назад! - Почему? В чем дело? Еассасиви сильный самец и не боится слабых самок. Сделав отрицательный жест, Еассасиви с опаской взглянул на Амбаласи. На его физиономии еще читалось недоверие, но ладони заметно побледнели. - Вот вкусная еда. - Амбаласи поманила к себе Сетессеи с контейнером. Ешь. У Амбаласи много еды. Ты думаешь, я хочу отобрать еду у тебя? Поколебавшись, Еассасиви принял дар и, бормоча что-то под нос, принялся жевать мясо угря, не сводя глаз с незнакомцев. Когда Амбаласи повернулась и шагнула в сторону, лицо его выразило облегчение. Она потянулась к оранжевому плоду, свисавшему с ветки дерева, возле которого стоял Еассасиви. Ему это не понравилось, но возражать он не стал. Отойдя подальше, Амбаласи остановилась и протянула плод помощнице. - Ты знаешь, что это такое? Сетессеи посмотрела на него, потом разломила и откусила кусочек. Сплюнув, она зажестикулировала: такой же, как тот, который ты давала мне для исследования. - Да. И что ты обнаружила? - Глюкозу, сахарозу... - Конечно же, - перебила ее Амбаласи. - Что еще может обнаружиться в плодах. Но ведь ты нашла и кое-что неожиданное? - Простой энзим, очень близкий к коллагеназе. - Хорошо. И какие же выводы следуют отсюда? - Никаких. Я просто сделала анализ. - Спишь при ясном солнце, мозг усох до размеров орешка! Неужели кроме меня никто в мире не умеет думать? А если я скажу тебе, что под деревом заметила яму с мясом - свежая туша аллигатора, - что ты на это скажешь? Сетессеи охнула и остановилась. - Но, великая Амбаласи, это же просто невероятное открытие. Энзим размягчает соединительные ткани мяса, грубая плоть становится съедобной. Так же, как у нас в чанах с энзимами. Неужели мы видим... - Именно. Первый шаг от грубых манипуляций с предметами, начало контроля над химическими и биологическими процессами. Первый шаг на пути, который приведет их к вершинам знания иилане'. Теперь ты должна понять, почему я приказала, чтобы сорогетсо не пускали в город, чтобы они пребывали в своем естественном состоянии. - Понимание достигнуто - великое одобрение. Твои исследования невероятно расширяют знания. - Конечно. По крайней мере ты представляешь значимость моих великих трудов. - С этими словами Амбаласи, удобно усевшись на хвост, с кряхтением выпрямилась. - Старость тела и вечная сырость портят все удовольствие от интеллектуальной жизни. Сердито нахмурившись, она поманила к себе Сетессеи. И, бормоча под нос, принялась рыться в сумке, которую та подала. Понимая, что ищет старая ученая, Сетессеи пришла ей на помощь и достала небольшую корзиночку. - Болеутолитель, - сказала она. Амбаласи раздраженно выхватила корзиночку из рук помощницы - неужели потребности ее тела столь очевидны всем? - и достала из нее за хвост крошечную змейку. Потом взяла извивающееся существо за голову и его острым единственным зубом проткнула кожу над веной. Модифицированный токсин немедленно принес облегчение. Вновь усевшись на хвост, она вздохнула. - Амбаласи не ела целый день, - произнесла Сетессеи. отправив змейку обратно в корзинку, и запустила руку в контейнер. - Вот консервированный угорь, такой же прохладный, как в чане. Глядевшая куда-то вдаль Амбаласи опустила один глаз и посмотрела на кусок консервированного мяса. Действительно, сегодня она еще не ела. Она медленно прожевала один кусок и потянулась за вторым. - Как растет город? - невнятно пробормотала она с набитым ртом. Но верная Сетессеи прекрасно понимала старую ученую. - Необходимо удобрение для внутренних рощ водяных плодов. Все остальное растет прекрасно. - Ну, а жительницы города тоже прекрасно растут? Сетессеи шевельнулась, давая понять, что уловила двусмысленность, и, закрыв контейнер, выпрямилась. - Служить Амбаласи - удовольствие-рост познаний. Видеть, как подрастает город, работать с новым видом иилане' - радость, превосходящая все труды. Но жить среди Дочерей Жизни - труд, не приносящий никакого удовольствия. - Точное наблюдение. Еще угря. Значит, тебя не привлекают все эти умствования и ты не испытываешь желания стать одной из Дочерей? - Служа тебе, я радуюсь и становлюсь сильнее; я не хочу ничего, кроме этого. - Ну, а если эйстаа прикажет тебе умереть - ты умрешь? - Какая эйстаа? Мы жили в стольких городах. Служба тебе и есть мой город, значит ты - моя эйстаа. - Если так - живи, я никому не желаю смерти. Но вот эти Дочери... Иногда так и хочется... Впрочем, развиваю предыдущее утверждение. Роща нуждается в удобрении, - последовал знак неполноты действия, - а Дочери? - Амбаласи знает все, видит сквозь камень. Дважды просили помощи, дважды отказывались. - Третьего раза не будет. - Амбаласи сделала решительный жест, потом потянулась, и у нее в спине что-то хрустнуло. - Расхлябанность растет, работа уменьшается. Они возвращались по лесной тропинке, зная, что сорогетсо следят за ними. Впереди на тропе промелькнула какая-то фигура, и, когда иилане' добрались до плавучего дерева, оно уже лежало поперек протоки. Это сделала Ичикчи. Когда Амбаласи в знак одобрения обратила к ней зелено-красную ладонь, она, потупившись, отвернулась, - Благодарит, - проговорила Амбаласи, - трудом платит за лечение. Простые-то они простые, но кое в чем и не очень. Нужно внимательнее к ним приглядеться. Она первой перебралась по плавучему дереву на другой берег. - Уфя, - приказала Амбаласи, протягивая руку. - Сетессеи, тебе не хочется узнать, почему мы перебираемся на остров по дереву вместо того, чтобы вброд перейти это мелководье? - Такие вещи меня не интересуют. - Меня же интересует все, потому-то я и понимаю все. Обратившись к возможностям своего могучего разума, я разрешила и эту маленькую загадку. Амбаласи бросила в протоку кусочек мяса, и вода вокруг него словно вскипела. - Видишь, сколько мелких хищных рыб. Живой барьер. Воистину новый континент полон чудес. Пойду на амбесид погреться на солнышке. Пришли ко мне Энге. Сетессеи с контейнером шагала впереди, голова ее раскачивалась при ходьбе. Амбаласи заметила, что гребень помощницы уже посерел и начал лохматиться по краям. Так рано? Она еще помнила юную фарги, стремившуюся стать иилане'; слушавшую, запоминавшую и наконец ставшую бесценной помощницей. Годы и годы терпеливо трудясь, она, Амбаласи, открывала секреты мира. Чтобы окончить жизнь здесь, в своем еще новом городе, среди его вздорных обитательниц? Быть может, пора отправляться в путь? Уж во всяком случае следует записать все, что было открыто здесь. Еще не рожденные иилане' науки будут благоговейно вздыхать, признавая ее великие открытия. А современницы почернеют лицом и умрут от зависти. Приятно об этом думать. Амбаласи удобно уселась, прислонившись к теплому корню дерева, жаркое солнце грело бока. Закрыв глаза и приоткрыв рот, она всем телом впитывала тепло, успокаивавшее боль в натруженных мышцах. Поиск новых познаний процесс приятный и долгий, но все-таки утомительный. Ее размышления прервали звуки привлечения внимания к присутствию. Амбаласи открыла один глаз. - Это ты, Энге? - Мне сказали, что ты хочешь меня видеть. - Я недовольна. Твои Дочери Уклонения с каждым днем все более и более уклоняются от работы. Теб