Рекс Стаут. Золотые пауки

     --------------------
     The Golden Spiders (1953)
     перевод И. Синявского
     Издательская фирма <КУбК а>. 1994
     OCR: Сергей Васильченко
     --------------------


     ГЛАВА 1 

     Обычно  если  в  дверь  нашего старого  каменного  особняка на Западной
Тридцать пятой  улице  звонят,  когда мы  с  Ниро  Вулфом ужинаем,  то дверь
открывает  Фриц. Но в  тот день я пошел к  двери  сам,  так  как  полагается
встретить посетителя, кем бы тот ни был.
     Настроение  Фрица  нуждается  в пояснении.  Ежегодно,  в середине  мая,
фермер из-под Брюстера по  особой договоренности  с Ниро Вулфом сует в мешок
восемнадцать  или двадцать только что  подстреленных им  скворцов, садится в
машину и едет в Нью-Йорк.  Разумеется, дичь должна быть доставлена  к нам не
позже  чем через  два часа  после  охоты. Фриц ощипывает  ее, подсаливает, в
нужный миг, ни раньше, ни позже,  поливает растопленным маслом, заворачивает
в листья шалфея,  запекает на  рашпере и  укладывает  на подогретое блюдо  с
густой полентой, сваренной  из мельчайшей кукурузной  муки с маслом,  тертым
сыром, солью и перцем.
     Вулф всегда с нетерпением  ожидает это дорогое лакомство,  но в день, о
котором я рассказываю, он  устроил целое представление. Когда Фриц  поставил
дымящееся блюдо на стол, Вулф пошмыгал носом, наклонил голову набок, засопел
и уставился на Фрица.
     - А шалфей?
     - Нет, сэр.
     - То есть как это нет?
     -  Я  подумал,  вам  понравится,  если  я  разок  приготовлю  это блюдо
по-своему,  с  шафраном и  эстрагоном.  Пучок  свежего эстрагона  и  немного
шафрана. Именно так готовят соус в...
     - Убери!
     Фриц окаменел и поджал губы.
     - Ты со мной не посоветовался, - холодно  сказал Вулф. - Это неприятная
неожиданность, что одно из моих любимейших  блюд  приготовлено иначе, чем  я
привык. Может быть, оно и съедобно, но я не  склонен рисковать. Убери его  и
принеси мне четыре яйца всмятку и тосты.
     Фриц знал  характер  Вулфа  не  хуже  меня и  понимал,  что от подобной
вспышки Вулф пострадает куда больше, чем он, и поэтому  молча убрал блюдо со
стола. Но тут вмешался я:
     - Позвольте, я  отведаю немного. Если,  конечно, этот запах не помешает
вам насладиться яйцами всмятку?
     Вулф ожег меня свирепым взглядом.
     Вот  почему  у  Фрица  в тот  день было  плохое  настроение, и я  пошел
отпирать дверь  сам. Когда раздался звонок,  Вулф уже покончил с  яйцами и с
обиженным видом пил кофе,  а я уплетал за обе щеки вторую порцию скворцов  с
полентой, вкус был -  пальчики оближешь! Я не стал зажигать свет в прихожей,
так как на  улице было еще достаточно светло, и, увидев сквозь одностороннее
стекло  посетителя  на крыльце,  я сразу же понял,  что  он  не принесет нам
богатства.
     Распахнув дверь настежь, я вежливо произнес:
     - По-видимому, вы ошиблись номером дома.
     Я всегда придерживаюсь политики  мирного сосуществования  с  соседскими
мальчишками.  Это облегчает  жизнь, так  как на нашей  улице, как и повсюду,
процветают футбол, бейсбол и прочие игры.
     - Ничего подобного, - отозвался визитер. - Я вас знаю. Вы Арчи  Гудвин.
А мне нужно видеть Ниро Вулфа.
     - Как вас звать?
     - Пит.
     - А дальше?
     - Дроссос. Пит Дроссос.
     - Что же вам нужно от мистера Вулфа?
     - Ну, уж это я сам скажу ему. У меня к нему дело.
     Это  был  тщедушный,   вертлявый  юнец,  черноволосый,  черноглазый,  с
шевелюрой,  давно  нуждавшейся в стрижке, ростом до узла  моего галстука.  Я
встречал  его  на нашей улице и ничего  не имел  ни "за",  ни "против" него.
Сейчас задача заключалась в  том, чтобы без шума спровадить его,  и в другое
время я бы так и  сделал, но  после мальчишеской выходки  Вулфа я решил, что
ему будет полезно познакомиться  с другим мальчишкой. Пусть поиграют вместе.
Вулф, конечно, взбесится, но  я решил, что  в нужный миг  успею вмешаться  и
спасти  Пита  от растерзания.  Поэтому  я  пригласил  его  зайти и  провел в
столовую.
     Вулф наливал себе вторую чашку кофе. Он метнул взгляд на Пита (который,
должен  признать,  не  был  одет  приличествующим  для  аудиенции  образом),
поставил кофейник и воззрился на меня.
     - Арчи, я не терплю, когда мне мешают во время еды!
     Я сочувственно закивал.
     - Знаю, но разве это еда? Неужели яйца всмятку  могут считаться для вас
едой?   Позвольте   представить   вам   мистера  Пита  Дроссоса.   Он  хочет
посоветоваться с  вами  по поводу одного  дела. Я собрался было сказать ему,
что вы заняты, но вспомнил,  как вы рассердились на Фрица из-за того, что он
не  посоветовался с вами, и  решил оградить Пита  от  вашего  гнева. Он  наш
сосед, а сами помните: "Возлюби соседа своего, яко самого себя".
     Дразнить Вулфа рискованно. Взрыв его страстей может потрясти вселенную,
но, если  взрыва не произошло мгновенно, можете считать себя победителем. На
этот  раз  Вулф сдержался, не спеша отпил  кофе,  потом  вежливо обратился к
посетителю:
     - Присаживайтесь, мистер Дроссос.
     - Я не мистер. Я просто Пит.
     - Хорошо,  Пит, садитесь. Лицом ко мне, пожалуйста.  Благодарю вас.  Вы
хотите посоветоваться со мной?
     - Да, у меня есть дело.
     - Я всегда приветствую дела, но, к сожалению, сегодня не очень  удобное
время для дел, так как мистер Гудвин собрался  на финал бильярдного турнира.
Теперь, конечно, ему придется остаться, чтобы записывать все, что расскажете
вы, и все, что скажу я. Арчи, приготовь, пожалуйста, блокнот.
     Я уже говорил, что дразнить Вулфа рискованно.  Здорово он мне отомстил.
Я  поплелся в кабинет за блокнотом, а  когда вернулся,  Фриц  уже принес мне
кофе,  а  Питу  бутылку  кока-колы с  печеньем.  Я  не  проронил  ни  слова.
Стенографирую я почти механически. На это уходит одна пятая моего мозга, так
что остальные  четыре  пятых могли поразмышлять над тем,  как выкрутиться из
создавшейся ситуации.
     Нарушил молчание Пит:
     -  А это  ничего,  что  он будет записывать? Я не хочу, чтобы  об  этом
повсюду трепались.
     -  Если вы имеете в виду конфиденциальность  беседы,  то можете на меня
положиться.
     -  Тогда ладно. Я знаю,  есть такие сыщики, которым нельзя доверять, но
вы  совсем другое  дело.  Мы про вас  все знаем. Я знаю,  что вы  на дух  не
переносите фараонов, как и я сам. Поэтому вам я все выложу.
     - Благодарю вас. Я к вашим услугам.
     - Ладно. Сколько сейчас время?
     При этом обороте речи Вулф поморщился, а я взглянул на часы:
     - Без десяти восемь.
     -  Значит, это случилось час назад. Иногда многое  зависит  от  точного
времени, поэтому я тут же побежал на угол в аптеку и посмотрел на часы. Было
ровно шесть сорок пять. У меня небольшой бизнес на углу Тридцать пятой улицы
и Девятой авеню, и тут как раз подходил "кадди".
     - Какой бизнес, если позволите узнать?
     - Ну, когда  под  светофором  останавливается  машина,  я  тут как тут:
подбегаю,  начинаю протирать  стекла, и  если  за  рулем мужчина,  то  дайм,
считайте, уже у меня в кармане, а то  и больше. Если же за рулем женщина, то
еще  неизвестно,  раскошелится ли  она.  Приходится идти  на риск.  Так вот,
подходит "кадди"...
     - Кто это такой?
     По  выражению лица Пита можно было понять, что он засомневался, к  тому
ли частному сыщику обратился. Тут вмешался я - пусть знает, что хоть один из
нас не слабоумный.
     -  "Кадди"  - это сокращенное "кадиллак",  - пояснил я  Вулфу.  - Марка
автомобиля.
     - Попятно. Итак, подошла машина...
     - Да.  И остановилась под  красным светом. Я принялся за стекло - прямо
напротив лица водителя. Это оказалась женщина. Она посмотрела на меня в упор
и  что-то  сказала.  Кажется, она  не произнесла  ни  звука или я  просто не
услышал сквозь поднятое боковое стекло, но она так шевелила губами, что я ее
понял. Она сказала: "Помоги! Позови полицию!" Вот так, глядите.
     Он  беззвучно  повторил  эти  слова,  энергично  шевеля  губами.   Вулф
одобрительно кивнул и обернулся ко мне.
     - Арчи, зарисуй артикуляцию губ Пита.
     - Непременно, - услужливо отозвался я. - После того, как вы отойдете ко
сну.
     - Это  было яснее ясного, -  продолжал Пит, не обращая внимания на нашу
грызню.  -  "Помоги!  Позови  полицию!" Меня словно током  ударило,  честное
слово. Я  старался не  показать виду, что понял, мне  подумалось,  так будет
лучше, но, наверное, не сумел, потому что мужчина посмотрел на меня и...
     - Где был мужчина?
     -  Рядом с ней. Кроме них, в машине никого не было.  Наверное, по моему
лицу он понял, что меня что-то удивило,  потому что еще сильнее надавил ей в
бок пушкой. Она аж дернулась...
     - Пушкой?
     - Ну да, пистолетом.
     - Вы видели пистолет?
     - Нет, но я же не простофиля. С какой стати ей звать на помощь фараонов
и почему она так дернулась? Уж не думаете ли вы, что он ткнул ее самопиской?
     - Предпочитаю пистолет. Дальше.
     - Я  отступил на шаг. Ведь у меня в  руке была тряпка, а у  него пушка.
Теперь дальше... Только поймите меня правильно: фараонов я на дух не выношу.
Как и вы...  Но все произошло так быстро, что я, сам не сознавая, что делаю,
стал  оглядываться  в  поисках  фараона.  Никого.  Тогда  я  побежал,  чтобы
посмотреть за углом, но тут как раз дали красный, и "кадди" рванул с  места.
Я пытался задержать  какую-нибудь машину, чтобы поехать следом,  но никто не
остановился. Я подумал, что успею нагнать их у  Восьмой авеню, и со всех ног
бросился по  Тридцать пятой улице, но у Восьмой авеню  тоже зажегся зеленый,
так что "кадди" даже не притормозил... Но я успел запомнить номер.
     Он сунул руку в карман штанов, выудил клочок бумажки и прочитал:
     - "Коннектикут. ЮЮ 9432".
     - Отлично, -  Вулф поставил пустую чашку на блюдце. - Вы сообщили  этот
номер полиции?
     -  Я?! - Пит подскочил как ужаленный. - Фараонам? Вы что, за психа меня
держите?  Чтобы я  пошел  в  участок  и выложил все какому-нибудь  паршивому
сержанту? Да ни за какие коврижки! Во-первых,  мне не поверили бы, стали  бы
придираться,  да  еще  потом  взяли  бы на  заметку.  Вам-то  все равно,  вы
признанный сыщик с лицензией и умеете обращаться с ихним братом.
     - Вы так считаете?
     - Еще бы,  это как пить дать! У нас все говорят, что  вы знаете за ними
кучу грязных делишек, вот они вас и боятся, иначе давно бы в порошок стерли.
Ну, а мне рисковать нельзя, хоть я и чист, как стеклышко. Ненавижу фараонов,
но для этого вовсе не обязательно  быть жуликом. Я все твержу  матери, что я
чист, за мной и  вправду  никаких особых  грешков  не водится, но должен вам
сказать, что непросто оставаться честным  в  наше  время.  Ну, ладно, что вы
все-таки думаете о том, что я вам рассказал?
     Вулф ответил не сразу.
     - Мне кажется, что описанный вами случай... несколько туманен.
     - Точно! Вот почему  я  к  вам и  пришел. Я все продумал и  понял,  что
дельце  может  сулить  выгоду,  если за него  взяться  с  умом. "Кадди" этот
темно-серый, прошлого года выпуска. А мужчина тот хоть с виду казался гадом,
точно  говорю вам,  мог бы запросто купить  еще три  таких, как, впрочем,  и
женщина. Она не так стара, как  моя  мать, хотя точно утверждать не  берусь,
потому что моя мать делает всякую грязную и тяжелую работу, а  эта, бьюсь об
заклад, никогда не работала. Потому она и красивая, хотя на левой щеке у нее
царапина. И еще  большие  золотые  серьги  в форме  пауков с  растопыренными
лапами, чистого золота.
     Вулф хмыкнул.
     - Ну,  ладно, - уступил Пит, - как  золотые... Хотя  точно не медные. В
общем,  весь вид  говорил о том, что у них денег куры не клюют, и я рассудил
так: люди  денежные,  тут  можно хоть немного  заработать.  А то  и полсотни
отхватить,  если  правильно действовать.  Ведь  если он  ее  убьет, я  сумею
опознать его и получить  награду.  Я могу рассказать, что она  мне сказала и
как он ткнул ей в бок пистолетом...
     - Вы не видели пистолета.
     - Это не  важно. Если он ее не  убил,  а только вынудил что-то сделать,
или сказать,  или  дать,  я  могу  явиться к нему и,  если он не выложит мне
полсотни, а то и сотню, пригрожу рассказать обо всем кому следует.
     - Это называется шантаж.
     - Ну и пусть. -  Пит стряхнул крошки печенья  с пальцев на поднос.  - Я
все обдумал и  решил встретиться с вами.  В одиночку я с  этим не управлюсь,
вот и подумал подключить вас. Только не забудьте, что в этом деле главный я.
Если думаете,  что  я по дурости  назвал вам номер машины,  до того,  как мы
уговорились об  условиях, то это не так. Я не такой уж безмозглый. Если даже
вы припрете его к стене,  вам все равно без меня не обойтись - ведь только я
могу опознать его, поэтому нее зависит  от меня. Теперь вы  понимаете, что я
не дурак? Ну как, договоримся? Предлагаю поделиться поровну. Идет?
     - Позвольте вам сказать. Пит. - Вулф отодвинул кресло назад и устроился
поудобнее. - Если нам с вами предстоят действовать сообща, то, мне думается,
я   должен  рассказать  вам  кое-что  о  науке  и  об  искусстве  проведения
расследования. Мистер Гудвин, конечно,  запишет все это, потом отпечатает  и
даст вам экземпляр. Но сначала он  должен позвонить. Арчи, ты запомнил номер
машины? Позвони в приемную мистера  Кремера и  продиктуй этот номер.  Скажи,
что,  по твоим сведениям,  эта машина либо ее владелец  или  водитель  имеет
отношение  к  преступлению, которое,  возможно,  произошло в  нашем городе в
последние два часа.  Предложи  им  проверить  машину в  обычном  порядке.  В
подробности не вдавайся. Скажи, что эти сведения пока  не подтверждены и что
справки следует наводить с осторожностью.
     - Послушайте! - Не сдержался Пит. - А кто такой этот Кремер?  Не фараон
ли?
     - Инспектор полиции, -  ответил Вулф. -  Вы  же сами  предположили, что
могло случиться убийство. Там, где убийство,  там  должен быть и труп.  Если
есть  труп,  то его  следует  искать. Пока  он не  найден,  браться за  дело
бессмысленно. Мы  с  вами не  знаем,  где его искать,  поэтому  подкинем эту
задачу полиции.  Я часто использую полицию таким образом. Арчи, ты, конечно,
не станешь упоминать имени Пита, поскольку он не хочет,  чтобы  его взяли на
заметку.
     Я  удалился в  кабинет и  уселся  за  свой стол. Набирая номер телефона
уголовной полиции Манхэттена, я размышлял над тем, что  из тысячи приемов, к
которым прибегает  Вулф,  чтобы сделать себя в  конец  несносным,  наихудший
обычно тот, который  сам Вулф считает остроумным. Когда, переговорив с Пэрли
Стеббинсом, я повесил трубку,  мне  страшно захотелось незаметно улизнуть из
дома, чтобы  посмотреть,  как Москони и Вотрус  орудуют  киями. Но, конечно,
этого нельзя было  сделать,  потому что  Вулф воспримет  мой  уход  за  свою
победу, быстренько  выпроводит  Пита и с  самодовольной улыбкой  уединится с
книжкой. Поэтому я  вернулся в  столовую, сел на место, приготовил  блокнот,
авторучку, и бодрым тоном произнес:
     -  Все  в  порядке,  они извещены. Давайте, выпаливайте вашу лекцию  об
искусстве сыска, только ничего не упускайте.
     Вулф  откинулся назад, оперся о подлокотники  кресла и соединил кончики
пальцев.
     - Вы, конечно, понимаете, Пит, что я ограничу свой рассказ проблемами и
методами работы  частного  детектива,  который зарабатывает  на жизнь  своей
профессией.
     - Угу, - отозвался тот, принимаясь за вторую бутылку кока-колы.
     - Я заметил  у  вас  стремление  к обогащению,  Пит.  Но  вы  не должны
позволять этому стремлению заглушать другие соображения. Конечно, желательно
получать  свой гонорар, но  весьма  существенно знать, что  вы действительно
заработали  его,  а  это  во  многом  зависит  от вашего  эго. Если ваше эго
жизнеспособно и отличается стойкостью, у вас редко будут трудности...
     - А что это такое, мое эго?
     -  Существует   несколько  определений   этого  слова  -   философское,
метафизическое, психологическое, а в наше время еще и психоаналитическое, но
в  том  смысле,  в  котором  я  его  употребляю,  оно  означает  возможность
поддерживать все, что возвышает ваше мнение о самом себе, и глушить все, что
его принижает. Вам ясно?
     - Вроде  бы ясно.  -  Пит  сосредоточенно сдвинул брови. - Это  значит,
довольны ли вы собой или нет?
     - Не совсем точно, но достаточно близко к истине. При здоровом эго наши
чувства...
     - Что значит здоровое эго?
     Вулф скривил губы.
     -  Я  буду стараться прибегать к словам, которые  вы должны знать,  но,
если какое-нибудь слово  будет вам непонятно, прошу вас не перебивать  меня.
Если вы достаточно сообразительны, чтобы стать хорошим детективом, то должны
быть и достаточно сообразительны, чтобы понять значение нового для вас слова
по  контексту,  иначе говоря,  по тем  словам, которые  окружают  незнакомое
слово. Обычно это бывает нетрудно. Сколько вам лет?
     - Двенадцать.
     - Тогда я должен  сделать для вас  скидку. Итак, продолжим.  Никогда не
принимайте гонорар,  который,  по  вашему мнению,  вы не  заработали,  иначе
совесть  ваша  будет запятнана  и ваше эго пострадает.  В  остальных случаях
получайте все, что возможно. Как не следует принимать гонорар, который вы не
считаете  заработанным, так же в обязательном порядке следует брать гонорар,
который вы считаете заслуженным. Никогда не вступайте в переговоры с будущим
клиентом, не узнав о его платежеспособности. Настолько...
     - Но тогда почему... - вырвалось у Пита, однако он тут же осекся.
     - Что "почему"?
     - Ничего... Вот вы ведете переговоры со мной, а я...
     - Это  особый случай. Вас привел  ко мне  мистер Гудвин,  а он является
моим доверенным и высоко ценимым помощником и был бы огорчен,  если бы я  не
отнесся   к  вам  внимательно  и  не  дал  бы  ему  возможности  записать  и
перепечатать  нашу беседу. - Вулф  одарил меня  лицемерным взглядом и  вновь
обернулся  к Питу. -  Это по поводу вашего эго  и гонораров. Что же касается
методов, то они, конечно, должны соответствовать вашему полю деятельности. Я
не  говорю   о  такой   сфере   деятельности,   как   промышленный  шпионаж,
бракоразводные процессы и тому подобные нечистоплотные вмешательства в чужие
дела.  Эго  человека, занимающегося  подобного рода деятельностью, подточено
червями, так что это не для вас. Возьмем, к примеру, кражу. Предположим, что
украден ларец  с драгоценностями,  но его владелица  не желает  обращаться в
полицию, так как подозревает в краже...
     - Лучше давайте возьмем убийство. Мне бы хотелось начать с убийства.
     - Как пожелаете, - Вулф был предельно милостив. - Ты записываешь, Арчи?
     - Еще бы! С высунутым языком.
     - Хорошо. Кража или убийство, в данном случае это не имеет значения, но
вы в первую очередь должны помнить, что  являетесь представителем искусства,
а не  науки.  Роль  науки  в  раскрытии  преступления  бывает значительной и
эффективной,  но она занимает лишь небольшое место  в деятельности  частного
детектива,  который  стоит выше науки.  Любой  человек средних  способностей
может  научиться  обращению  с  кронциркулем,  фотоаппаратом,   микроскопом,
спектрографом  или  центрифугой,  но  он  просто-напросто   является  слугой
следствия. Научное расследование,  каким  бы оно  ни  было выдающимся,  даже
блестящим, никогда не может  сравниться  с внезапным озарением, приходящим к
детективу  и  иногда  вызванным лишь  услышанной  интонаций  или  замеченным
мимолетным  взглядом... Искусство детектива  очень многообразно. К  примеру.
Наружная слежка в Нью-Йорке чрезвычайно трудна. Когда полиция  занимается ею
всерьез, то командирует не меньше трех агентов, и даже при этом они зачастую
оказываются с носом. Но есть  один человек - он часто помогает мне в работе,
его  зовут Сол Пензер,  -  который  просто  гений  слежки,  хотя работает  в
одиночку. Я беседовал с ним по этому поводу и пришел  к заключению, что он и
сам не знает секрета  своего  высочайшего  мастерства.  Это несознательная и
неконтролируемая  работа мозга,  хотя  мистер  Пензер - человек незаурядного
ума. Это некое качество, скрытое в недрах его нервной системы, скорее всего,
конечно,  в черепной коробке. Он  говорит,  что каким-то чутьем в неуловимую
долю секунды вдруг  осознает,  как поступит в  тот или  иной миг объект  его
слежки. Не то, что тот сделал и делает, а именно то, как он еще лишь намерен
поступить.  Мистер Пензер может научить вас всему, что знает и умеет сам, но
вы  никогда не достигнете  его уровня,  если в вас не заложены  те  же самые
качества. Однако  это вовсе  не означает,  что вы не  должны учиться у  него
всему, чему  можете выучиться. Лишние знания никогда  не  помешают. Человек,
который  считает,  что знает все, в действительности не знает ничего. Только
когда вы попытаетесь  воспользоваться  тем,  чему научились,  вы поймете,  в
какой степени можете превратить свои  знания в действия. - Вулф ткнул в меня
пальцем.  - Вот,  например,  мистер  Гудвин. Мне было  бы чрезвычайно трудно
работать без него. Он  незаменим.  Однако его  поведение зачастую зависит от
мимолетных прихотей  и капризов, что, конечно, делало бы его неспособным для
выполнения любого важного задания, не будь у него где-то запрятан (возможно,
в черепной коробке, хотя я в этом сомневаюсь)  мощный  регулятор.  Например,
при  виде миловидной  девушки  у  него возникает  непреодолимая тяга к  ней,
однако  он никогда  не  был женат. Почему? Потому  что  он  знает, что  если
женится,  то  его  реакция  на хорошеньких  девушек, чистая  и  искренняя  в
настоящее  время, будет не только  безнадежно испорчена, но  и окажется  под
надзором верховной власти, которая станет ограничивать  эту реакцию. Так что
самоконтроль, своего рода регулятор, спасает его от бедствия, правда, иногда
на самом краю пропасти. То же самое происходит с большинством его прихотей и
причуд, но  случается, что регулятор самоконтроля не срабатывает вовремя,  и
он терпит  неудачу,  как сегодня,  когда его  потянуло  поддразнить меня,  в
результате чего он лишился возможности пойти... Арчи, который час?
     Я посмотрел на часы.
     - Без восемнадцати девять.
     -  Ого!  -  вскочил Пит.  -  Мне пора! Я  обещал  матери  вернуться без
четверти! До завтра!
     Он  бросился из комнаты. Пока  я  поднялся и вышел в прихожую.  Пит уже
отпер входную дверь и убежал. Я остановился на пороге в столовую.
     - Проклятие, я  надеялся, что он просидит до полуночи,  чтобы вы успели
закончить  вашу лекцию! - сказал я  Вулфу. - А  теперь бильярдный  турнир не
доставит мне никакого удовольствия, хотя я все равно пойду на него.
     И был таков.

     ГЛАВА 2 

     На следующий  день,  в среду, я был  довольно  занят.  Владелец фабрики
скобяных изделий  в Янгстауне, штат Огайо,  приехал  в  Нью-Йорк  в  поисках
своего   исчезнувшего  отпрыска,   предварительно  прислав   Вулфу   слезную
телеграмму  с мольбой о помощи. Мы  призвали  Сола Пензера,  Фреда Даркина и
Орри Кэтера, и они принялись за дело. Я не мог отойти от  телефона, принимая
их донесения и отдавая распоряжения.
     В начале пятого нагрянул Пит  Дроссос и изъявил желание повидать Вулфа.
Судя по его  поведению,  он  воздавал  мне должное  как  частному  сыщику  с
лицензией, но вести дела явно предпочитал с моим шефом. Я объяснил, что Ниро
Вулф ежедневно проводит четыре часа - утром с девяти до одиннадцати и днем с
четырех до  шести  - со своими десятью  тысячами орхидей, терзая в  эти часы
Теодора Хорстмана, а не меня, и что в это  время он  практически недоступен.
Пит  изложил  мне  свою точку  зрения, которая  сводилась к тому, что  более
дурацкого времяпрепровождения для детектива  и не выдумаешь, и я не  пытался
его разуверить. Когда  мне наконец  удалось  выдворить  Пита  на  крыльцо  и
запереть  дверь,  я  уже готов  был  признать, что мой владыка  нуждается  в
капельке милосердия.  Худшего  надоедалы,  чем Пит, я  еще не встречал, и он
явно не собирался оставить  нас в покое. Мне следовало сдержать свой порыв и
не навязывать этого юнца в  качестве партнера для игр с Вулфом. Обычно когда
я осознаю, что занимаюсь самоедством, мне помогает  выпивка, так что я пошел
на кухню и пропустил стаканчик  молока. Когда я вернулся в кабинет, зазвонил
телефон - Орри Кэтер докладывал об успехах.
     За ужином ни Вулф, ни Фриц и  виду не показывали, что  вчера между ними
произошла  размолвка. Накладывая  себе  вторую  порцию  блинов  со  свининой
по-датски, Вулф отчетливо пробурчал: "В высшей степени приемлемо",  - оценка
в  его устах  чрезвычайно  щедрая.  Фриц  воспринял  ее  как  должное  и,  с
достоинством склонив голову, прошептал: "Благодарю,  сэр". Так что  когда мы
покончили с  кофе, небо  уже  очистилось  от грозовых туч,  и  Вулф был  так
любезен,  что  даже  пригласил   меня  спуститься  с  ним  в  бильярдную   и
продемонстрировать знаменитый удар Москони, о котором я ему рассказывал.
     Но мне не  довелось  исполнить  его просьбу.  Когда  мы  вставали из-за
стола, в дверь позвонили.  Я, естественно, подумал, что это Пит,  но ошибся.
Посетитель был вдвое крупнее Пита и  куда  более знаком мне  - сержант Пэрли
Стеббинс  из  уголовной  полиции  Манхэттена   собственной  персоной.   Вулф
проследовал в кабинет, и я открыл дверь.
     -  Они  побежали  туда,  -  сказал я сержанту, ткнув большим  пальцем в
сторону.
     - Не паясничай, Гудвин. Я хочу видеть Вулфа. И тебя.
     - Вот он я. Выпаливайте.
     - И Вулфа.
     - Он занят перевариванием блинов со свининой по-датски. Подождите.
     Я прошел в  кабинет, доложил, что Стеббинс  просит аудиенции, терпеливо
дождался,  пока   Вулф  кончит  гримасничать,  получил  распоряжение  ввести
просителя, вернулся в прихожую и выполнил приказание шефа.
     За многие годы установился ритуал  посещения сержантом Пэрли Стеббинсом
кабинета  Вулфа. Если он  приходил вместе с инспектором Кремером, то большое
красное кожаное  кресло перед столом Вулфа занимал,  конечно,  инспектор,  а
Пэрли  довольствовался желтым,  поменьше. Поэтому  когда он являлся один, то
как я  ни пытался  усадить  его в красное кресло, мне  это  не удавалось. Он
всегда  выбирал  желтое. Не  потому,  что считал, будто  сержант  не  должен
занимать  место своего  начальника,  вовсе нет,  вы просто  не знаете Пэрли.
По-видимому, причина тут была иная - то  ли он не хотел сидеть лицом к окну,
то ли просто не выносил красного цвета. Когда-нибудь я спрошу его об этом.
     В тот  день он, как обычно,  пристроился  в  желтом  кресле,  несколько
секунд разглядывал Вулфа, затем повернул шею, чтобы оказаться ко мне лицом.
     -  Вчера  вы звонили  относительно машины -  темно-серого "кадиллака" с
коннектикутским номером "ЮЮ 9432". Почему? По какому поводу?
     -  Я же вам говорил, - пожал я  плечами.  - Мы  получили  непроверенную
информацию,  что  владелец  этой  машины или  ее  водитель  могут  оказаться
замешанными  в какое-либо противозаконное деяние. Я предложил вам проследить
за ней в обычном порядке.
     - Знаю. Какова была эта информация и от кого вы ее получили?
     Я покачал головой.
     - Вы спрашивали об этом вчера, и я оставил ваш вопрос без ответа. То же
самое будет и сегодня. Наш информатор желает, чтобы его не тревожили.
     - Его все равно придется потревожить. Кто он и что он вам рассказал?
     -  Ничем  не могу помочь, - развел я  руками.  - Что  за отвратительная
привычка считать, что по  первому вашему  требованию я  обязан докладывать -
кто,  что  и почему!  Сперва расскажите, что  случилось, и  тогда посмотрим,
захочу ли я отвечать на ваши вопросы. Согласитесь, что это разумно.
     - Да, конечно. - Пэрли пожевал губами - Сегодня в  шесть  сорок вечера,
то есть два  часа  тому назад, под красным  светом  на  перекрестке Тридцать
пятой улицы и Девятой авеню  остановилась машина. К ней подбежал мальчишка и
принялся протирать стекла. Покончив со стеклом на одной стороне, он собрался
перейти на другую, и когда оказался перед машиной, она внезапно рванулась  с
места,  сбила  его и умчалась.  "Скорая помощь"  доставила  пострадавшего  в
больницу, где он скончался. Машину вел мужчина. Он был один. В таких случаях
люди от волнения  никогда ничего не запоминают, но тут сразу двое, женщина и
юноша, назвали один  и тот же номер - "Коннектикут  ЮЮ 9432", а юноша, кроме
того, запомнил, что это был "кадиллак" темно-серого цвета.
     - Как зовут мальчика? Того, которого сшибли?
     - А какая вам разница?
     - Просто так. Интересно.
     - Дроссос. Пит Дроссос.
     - Дьявольщина! Мерзавец!
     - Кто? Мальчишка?
     - Нет. - Я обернулся к Вулфу. - Вы будете говорить или я?
     Вулф прикрыл глаза. Через некоторое время он открыл их, сказал: "Ты", и
снова закрыл.
     Я  рассказал все,  что относилось к делу, включая  и второй визит Пита.
Пожалуй, впервые в  жизни  Стеббинс  поверил в полученные от  нас  сведения,
задал кучу вопросов,  но  в конце  все же счел  уместным высказать замечание
относительно  двух  достойных граждан, Ниро  Вулфа  и Арчи Гудвина,  которым
следовало бы проявить несколько больший  интерес к тому факту,  что женщина,
которой тычут пистолетом под ребра, просит помощи полиции.
     Я был не в том настроении, чтобы спорить с ним.
     -  Такие типы, как вы,  - все же заявил я, - не украшают  нашу полицию.
Мальчик мог  все выдумать. Он признал, что не видел пистолета. Возможно, что
и  женщина  просто хотела подшутить  над  ним. Если бы вчера я  сказал  нам,
откуда  мы получили информацию, вы бы решили, что  я  слишком  расточителен,
если ради нее  потратил десять  центов на телефонный звонок. Однако я назвал
вам номер машины. Вы проверили его?
     -  Да. Этот  номер  был снят с  "плимута", украденного  в Хартфорде два
месяца назад.
     - Никаких следов?
     - Пока никаких. Мы связались с Коннектикутом, чтобы там навели справки.
Не знаю точно, сколько машин с украденными номерными знаками ходит сейчас по
Нью-Йорку, но, должно быть, очень много.
     - Подробное ли описание человека за рулем вы получили?
     - У нас  имеются четыре показания, и все разные. Три вообще не  стоят и
гроша,  а  четвертое,  одного человека, который вышел из аптеки в  тот самый
миг, когда мальчишка с  тряпкой  подбежал к машине, представляет интерес. По
словам  свидетеля,  водителю  лет  сорок,  он  в  темно-коричневом  костюме,
худощавый, с правильными чертами лица, в фетровой шляпе, натянутой почти  на
уши. Свидетель уверяет, что мог бы опознать его. - Пэрли поднялся с места. -
Мне пора.  Признаюсь,  я разочарован. Я  надеялся получить от вас путеводную
нить или хотя бы узнать, что вы покрываете клиента...
     Вулф раскрыл глаза.
     - Желаю  вам  удачи, мистер Стеббинс. Этот  мальчик  вчера вечером  был
гостем за моим столом.
     - Мда, это и вовсе  ужасно... - прорычал Стеббинс. - Кто  только им дал
право давить мальчиков, которые ели за вашим столом?
     С  этими учтивыми словами он вышел, и я последовал за  ним в  прихожую.
Только я взялся за ручку двери, как увидел незнакомую женщину, поднимавшуюся
на крыльцо,  и, когда я растворил  дверь, гостья стояла  уже там.  Это  была
очень худая, маленького роста  женщина  в  скромном темно-синем  платье, без
жакетки и  шляпы,  с  припухшими, покрасневшими глазами и так крепко сжатыми
губами, что, казалось, их у нее вообще нет.
     - Чем могу служить? - спросил и, пытаясь заслонить ее от Стеббинса.
     - Здесь живет мистер Вулф? - с трудом выдавила она.
     Я ответил утвердительно.
     - Могу ли я повидать его? На одну минутку. Меня зовут Антеа Дроссос.
     Очевидно, она много плакала и могла  вот-вот  вновь разрыдаться,  а для
Ниро Вулфа  не было  ничего хуже женских слез. Поэтому я сказал, что являюсь
его доверенным помощником, и спросил, не расскажет ли она мне, в чем дело.
     Она подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза.
     - Мой мальчик Пит велел мне повидать мистера Ниро Вулфа, - сказала она,
- и я подожду здесь, пока мистер Вулф не освободится.
     Она оперлась спиной о поручни крыльца.
     Я  отступил назад и прикрыл дверь. Стеббинс последовал за мной по пятам
в кабинет.
     -  Миссис  Антеа Дроссос  желает вас видеть,  -  обратился я к Вулфу. -
Говорит, что так велел ее сын Пит.  Она  простоит на крыльце  всю ночь, если
придется. Она может зарыдать в вашем присутствии...
     Это сразу заставило Вулфа раскрыть глаза.
     - Проклятие! Что я могу сделать для этой женщины?
     - Ничего. Так же, как и я. Но от меня она не примет даже отказа.
     - Тогда какого же дьявола! Это все результат твоих вчерашних выходок...
Пригласи ее.
     Я вышел и распахнул дверь перед миссис Дроссос. Стеббинс уже занял свое
место в желтом кресле. Поддерживая женщину под локоть, так как она не вполне
твердо держалась на ногах, я провел ее к красному кожаному креслу, в котором
могли  бы  уместиться  трое  таких  же, как она.  Миссис  Дроссос присела на
краешек  и   черными,  казавшимися   особенно  черными  из-за   контраста  с
воспаленными веками, глазами, вперилась в Вулфа. Голос у нее дрожал.
     - Вы мистер Ниро Вулф?
     Он признался в этом. Она перевела  взор в мою сторону, затем в  сторону
Стеббинса и снова воззрилась на Вулфа:
     - А эти люди?
     - Мистер Гудвин  -  мой помощник,  а мистер Стеббинс -  из  полиции, он
расследует гибель вашего сына.
     - Я так  сразу  и  подумала, - кивнула она. - Мой  мальчик не хотел бы,
чтобы я разговаривала с полицейскими.
     Судя  по ее тону,  было совершенно очевидно, что она не сделает  ничего
такого, чего не хотел бы ее  сын,  поэтому  мы  оказались в затруднении. При
подозрительности и недоверчивости  Стеббинса нечего было и думать о том, что
он  по  доброй  воле покинет кабинет, но вдруг  он  поднялся с  кресла и  со
словами: "Я  пойду на кухню", - двинулся к двери. Мое изумление продолжалось
недолго. Полсекунды  спустя  я уже раскусил его намерения. В конце коридора,
напротив  кухни,  в стене была устроена небольшая  ниша. В стене, отделяющей
нишу от  кабинета,  было проделано отверстие. Со стороны  кабинета  оно было
замаскировано  хитроумной  картиной  с видом  водопада,  а с другой  стороны
закрывалось задвижкой.  Через отверстие  можно было видеть, что происходит в
кабинете, и все слышать. Пэрли знал об этом.
     Когда он вышел, я решил, что нужно предупредить Вулфа.
     - Картина, - сказал я.
     - Что же еще, - раздраженно буркнул Вулф и обернулся к  миссис Дроссос.
- Слушаю вас, мадам.
     Но она ничему не желала верить. Она поднялась, подошла  к двери, сунула
голову  в  прихожую,  посмотрела  по  сторонам и только затем, закрыв дверь,
вернулась на свое место.
     - Вы знаете, что Пита убили?
     - Да.
     -  Когда  мне  сказали,  я выбежала  на улицу,  и  там  он лежал... Без
сознания,  но  еще  живой... Мне  позволили  поехать вместе с  ним с  машине
"скорой помощи". Вот тогда он и сказал мне...
     Она  умолкла. Я испугался, что  она разрыдается, но  женщина, посидев с
полминуты в оцепенении, переборола себя и смогла продолжать.
     - Он открыл глаза, увидев  меня,  и я  наклонилась к  нему  поближе. Он
сказал... Я, пожалуй, повторю вам, что он сказал...
     "Передай Ниро Вулфу, - сказал он, -  что со  мной таки  рассчитались...
Никому  не  говори этого, кроме  мистера Вулфа.  И  отдай  ему мои деньги из
жестянки".
     Она умолкла и снова оцепенела. Минуту спустя Вулф не выдержал:
     - Я вас слушаю, миссис Дроссос.
     Она открыла видавшую  лучшие времена кожаную сумочку, покопалась в ней,
достала  небольшой бумажный  сверток  и встала, чтобы  положить  его на стол
перед Вулфом.
     -  Здесь четыре доллара и тридцать центов.  - Она продолжала стоять.  -
Пит заработал их сам и хранил в табакерке.  Он велел отдать эти деньги вам и
больше ничего не сказал... Потерял сознание и  умер...  Ему так  и не сумели
помочь  в больнице. Я вернулась домой, чтобы забрать  деньги и отнести  вам.
Теперь я могу уйти. - Она повернулась, шагнула к двери, потом остановилась и
обернулась к Вулфу: - Вы поняли, что я вам сказала?
     - Да. Понял.
     - Я должна еще что-нибудь сделать?
     - Нет, ничего. Арчи...
     Я уже был возле  нее. Выглядела она, правда, уже чуть получше, но я все
же поддержал ее под локоть и помог  выйти  на  крыльцо и  спуститься на семь
ступенек  к  тротуару.  Она  не поблагодарила  меня,  по-видимому,  даже  не
заметила, в чем я ее, впрочем, не виню.
     Когда я вернулся в прихожую, Пэрли уже надевал шляпу.
     - Вы не забыли закрыть задвижку? - поинтересовался я.
     - Отбирать  конфеты  у ребенка, этого я  еще  мог  от  вас  ожидать,  -
возмущенно напустился он, - но  отбирать конфеты  у  мертвого ребенка... Бог
мой!
     Он двинулся к двери, но я преградил ему дорогу.
     -  Послушайте,  умник!  Если бы мы стали  настаивать на  том, чтобы она
забрала эти деньги, она бы...
     Я осекся, заметив его торжествующую ухмылку.
     - Наконец-то я тебя поймал! - проквакал он и вышел, отстранив меня.
     Я  вернулся  в  кабинет, кусая себе  ногти  от досады. Не  часто  Пэрли
Стеббинсу удается уязвить меня,  но в тот  день он вывел меня из равновесия,
затронув мои лучшие чувства.
     Естественно, я  постарался  выместить  свою  злость  на Ниро  Вулфе.  Я
подошел к его столу, взял сверток, развернул и аккуратно разложил содержимое
перед  шефом:  две  долларовые бумажки, четыре четвертака,  девять даймов  и
восемь никелей.
     -  Совершенно точно, - объявил  я. - Четыре  доллара и тридцать центов.
Искренние  поздравления.  После  уплаты  подоходного  налога  и  за  вычетом
расходов в размере десяти  центов - за вчерашний телефонный звонок Стеббинсу
- у вас останется достаточно для того...
     - Заткнись! - Прорычал он. - Завтра же вернешь ей эти деньги.
     - Нет. Ни завтра, ни послезавтра, никогда.  Вы чертовски хорошо знаете,
что это невозможно.
     - Внеси их в фонд Красного Креста.
     -  Несите их сами. - Я был  непреклонен. -  Она может никогда больше не
прийти сюда, но если придет и спросит,  что  мы сделали  с деньгами Пита,  у
меня не повернется  язык  сказать  ей,  что мы  отдали их в Красный Крест, а
врать я не хочу.
     Он отодвинул деньги на другой конец стола, в мою сторону.
     - Ты привел мальчика в дом!
     - Это ваш дом, и вы угощали его печеньем.
     Мои слова остались без ответа. Вулф взял свою очередную книжку, раскрыл
на прерванном месте, устроил поудобнее свою тушу весом в  одну седьмую тонны
в кресле и погрузился в чтение.
     Я сел за свой стол, делая вид,  что просматриваю вчерашние отчеты Сола,
Фреда  и  Орри,  а сам  пока  что  оценивал ситуацию. Поразмыслив, я раскрыл
пишущую  машинку, заложил  бумагу и  начал  печатать.  Первый  вариант  имел
кое-какие недостатки,  я выправил их и снова  перепечатал.  На этот  раз мне
показалось, что все в порядке. Я обернулся к Вулфу и возвестил:
     - У меня есть предложение.
     Он дочитал до абзаца, который оказался довольно длинным, и только потом
устремил на меня свой взор.
     - Ну?
     - Мы связаны деньгами  Пита и должны что-то с ними сделать. Помните, вы
сказали ему: не так важно получить  гонорар, как  важно чувствовать, что  он
получен  недаром. Надеюсь, вы почувствуете, что действительно заслужили этот
гонорар, потратив  его целиком  и полностью на оплату  объявления  в газете,
которое звучит примерно так:
     "Женщину  с  серьгами  в виде пауков и  царапиной  на щеке,  которая во
вторник  на углу  Западной  Тридцать  пятой улицы  и  9-й  авеню, находясь в
машине, просила  мальчика позвать  полицию,  просят связаться с Ниро Вулфом.
Адрес в телефонной книге".
     Я протянул бумагу ему.
     - Плата за объявление в "Таймс" может превысить ваш гонорар, но я готов
добавить доллар-другой из своего  жалованья. По-моему, задумка блестящая. Мы
потратим деньги  Пита на него самого, Кремер  и Стеббинс будут посрамлены. А
так  как нет ни единого шанса из миллиона,  что на это объявление кто-нибудь
откликнется, то вы можете  не опасаться, что вам придется потрудиться.  Да и
совсем не так  плохо,  если  ваше имя  лишний  раз  мелькнет  в газете.  Что
скажете?
     Вулф взял бумагу и проглядел текст, задрав нос кверху.
     - Ладно, - сварливо буркнул он. - Пусть это послужит тебе уроком.

     ГЛАВА 3 

     Сына  фабриканта  скобяных изделий  наконец  обнаружили,  заарканили  и
доставили  в родительское гнездышко на следующий день,  в четверг. Поскольку
операция проводилась втихомолку - по ряду причин, о которых я предпочту пока
умолчать, - деталей от  меня не  ждите. Но кое-что я все-таки  выскажу. Если
Вулф  и в самом  деле считает, что заработал сумму, которую выставил в счете
для  оплаты сей  важной птице,  то,  пожалуй,  еще ничье эго не подвергалось
более суровому испытанию.
     Словом, четверг получился  довольно суматошным, и  времени подумать над
тем, жил бы еще Пит, возьмись мы за  его  дело хоть чуть-чуть  по-иному,  не
оставалось.  В сыскном деле  прецедентов  для подобных  раздумий  хоть  пруд
пруди, и,  хотя  положительных эмоций от  них не  прибавляется, поразмыслить
время от времени на эту тему невредно.
     Когда я в среду относил объявление, было уже слишком  поздно, так что в
четверг  его не опубликовали. Поэтому  в  пятницу,  спустившись  в  кухню  и
поприветствовав  Фрица, я первым делом развернул "Таймс"  и пробежал глазами
раздел  объявлений. Увидев среди  них наше, я  не смог  сдержать ухмылки. По
большому счету ничего обидного или личного она не значила. Просто наши шансы
получить какой-то отклик на объявление были, пожалуй, даже ниже, чем один на
миллион,  как  я  прикинул  впопыхах. Тем  не  менее,  когда вдруг  зазвонил
телефон, я оторвался  от завтрака и "Таймс"  и так рванулся к аппарату,  что
чуть не опрокинул стул. Но звонили вовсе не  по объявлению. Какой-то субъект
с Лонг-Айленда интересовался, не продадим ли мы  ему три цветущих экземпляра
Ванды  церулеа.  Я ответил, что мы не  торгуем орхидеями, и, не удержавшись,
присовокупил, что Ванды никогда не цветут в мае.
     И все же о деле Пита  нам  напомнили еще  до  полудня. Вулф  только что
спустился  из оранжереи  в кабинет, уселся за стол и принялся  просматривать
утреннюю почту, когда в дверь позвонили. Я вышел в прихожую и, увидев сквозь
прозрачное только с нашей стороны стекло посетителя, не стал тратить времени
и спрашивать, кто ему нужен. Этот визитер всегда хотел  видеть только Вулфа,
и его приход в  одиннадцать часов утра и ни  минутой раньше подтверждал  это
правило.
     - Инспектор Кремер, - доложил я Вулфу.
     Вулф сердито зыркнул глазом.
     - Что ему надо?
     - Спросить?
     - Да. Хотя нет. Пусть войдет.
     Я открыл дверь. По  тому,  как  инспектор  пробурчал  слова приветствия
(если только  это можно было  назвать приветствием), и но выражению его лица
было ясно, что он явился не для того, чтобы  вручить Вулфу  почетную медаль.
Багровое крупное  лицо  Кремера  и  кряжистая  фигура  никогда  не  излучали
дружелюбия, но у  него случались скачки  настроения в  ту или иную  сторону,
однако в этот день скачок был явно не в нашу пользу. Опередив меня, он вошел
в кабинет,  одарив Вулфа  таким же приветствием,  как  и меня,  плюхнулся  в
красное  кожаное кресло и уставился  на  Вулфа. Вулф  тоже смотрел  на него.
Некоторое время они молча поедали друг друга глазами.
     - Зачем вы поместили объявление в "Таймс"? - требовательным тоном начал
Кремер.
     Вулф отвернулся  и принялся копаться  в небольшой стопке писем,  только
что извлеченных из конвертов.
     -  Арчи.  -  сказал он,  - письмо  от  мистера Джордана смехотворно. Он
прекрасно знает, что я не  использую Брассаволас  для тройного  скрещивания.
Хоть он и не заслуживает ответа, но он его получит. Приготовь блокнот. Пиши.
Уважаемый мистер Джордан, как я понимаю, вас постигла неудача с...
     -  Прекратите!  - взорвался Кремер. - Согласен,  помещать объявления  в
газете не возбраняется, но я спросил вас вполне вежливым тоном...
     - Вежливым? - отозвался Вулф.
     - Ну, хорошо, пусть вы правы.  Вы понимаете, что  я хочу узнать. Как бы
вы хотели, чтобы я спросил?
     - Сперва я должен услышать, зачем вам это нужно.
     -  Я  убежден,  что  вы  скрываете  что-то или  кого-то, кто  связан  с
убийством.  Такое  с  вами  уже  случалось. Из  вашего  вчерашнего  рассказа
Стеббинсу явствует, что смерть того  мальчугана вас никак  не касается и что
клиента у вас нет. Но ради  такого случая вы не потратили бы  ломаного гроша
и, безусловно, не взялись бы за расследование, для проведения которого нужно
расходовать вашу  драгоценную энергию.  Я мог бы спросить  напрямик: кто ваш
клиент?  Но  я  этого  не сделал, меня  интересует  только  одно - зачем  вы
поместили  объявление о газете?  Пусть, по-вашему, я  задал  этот вопрос  не
вполне вежливо, но ответьте на него.
     Вулф глубоко вздохнул.
     - Арчи, ответь ему.
     Я  повиновался. Мой рассказ занял немного времени. Кремер уже знал  все
со  слов Пэрли,  и  мне оставалось лишь  объяснить, как мы  решили истратить
деньги Пита, к которым я добавил 1 доллар 85 центов из собственного кармана.
Кремер впился в  меня взглядом. Мне частенько  приходилось выдерживать  этот
взгляд, когда я юлил и изворачивался, так что сейчас, когда я излагал чистую
правду, он меня отнюдь не тревожил.
     Задав несколько  вопросов и получив на них  ответы, Кремер перевел взор
на Вулфа и спросил:
     - Вы когда-нибудь видели или слышали о человеке по имени Мэттью Бирч?
     - Да, - коротко отозвался Вулф.
     -  Ах, вот  как! -  На долю  секунды  в  серых глазах Кремера сверкнуло
торжество. Не знай я его так хорошо, я бы даже не  успел  этого  заметить. -
Постараюсь на сей раз быть вежливым.  Не будете ли вы любезны сказать, когда
и где вы встречались с ним?
     - Никогда и нигде. Позавчера, в среду, я прочел это имя в "Газетт". Как
вам известно, я никогда не покидаю  дом по делам и весьма редко оставляю его
по каким-либо  иным причинам, поэтому  я  всецело завишу  от газет  и радио,
которые информируют меня  о делах и заботах моих соотечественников. В газете
сообщалось,  что труп  человека по  имени  Мэттью Бирч был обнаружен  поздно
ночью  во вторник  или, вернее,  в  среду, часов около  трех, неподалеку  от
причала на Саут-стрит. Предполагается, что он был сбит машиной.
     - Точно. Попытаюсь  сформулировать вопрос поконкретнее. До  сообщения о
его смерти встречали ли вы Мэттью Бирча или слышали что-нибудь о нем?
     - Не под этим именем.
     - Черт возьми, под каким же?
     - Это мне неизвестно.
     - Есть ли у вас  какие-либо основания предполагать или подозревать, что
покойный  являлся  кем-то,  кого  вы видели  или о  ком  слышали  в связи  с
чем-либо?
     - Вот это другое  дело,  -  одобрительно ответил Вулф. - Так надо  было
спрашивать сразу. Ответ один - нет. Позвольте мне задать вам вопрос. Есть ли
у вас какие-либо причины  предполагать или  подозревать, что ответ  мог быть
"да"?
     Кремер  промолчал.  Он  склонил  голову,  коснувшись  подбородком  узла
галстука, сжал губы, окинул меня пристальным взором, затем обернулся к Вулфу
и заговорил:
     - Вот  почему  я  пришел  к  вам.  То, что мальчуган  просил  свою мать
передать вам,  и то,  как  машина совершила на него  наезд и затем скрылась,
подтверждает,  что это не  просто  несчастный случай...  Теперь  же возникли
новые  осложнения,  а когда я сталкиваюсь с ними, а вы имеете к ним хотя  бы
отдаленное  касательство, я  всегда  хочу  точно  знать,  как  и  почему  вы
затесались в эту историю и как можно от вас избавиться.
     - Я спросил вас о причинах, а не о вашей предубежденности.
     -  Никакой предубежденности.  Есть  только  осложнения. Машину, сбившую
мальчугана, обнаружили вчера утром на Сто восемьдесят  шестой улице с тем же
самым  номерным  знаком, украденным в Коннектикуте. Эксперты  возились с ней
целый день. Они установили, что именно эта машина сбила парнишку. Но это еще
не  все. На днище машины они  обнаружили лоскут  материи  из  куртки  Мэттью
Бирча, но я не осел и не нуждаюсь в других доказательствах. А вы?
     Вулф был удивительно терпелив сегодня.
     - Для рабочей гипотезы, если бы я вел это дело, нет.
     - В  том то и суть, что  вы ведете  его! Вы же  поместили объявление  в
газете!
     Вулф медленно качнул головой из стороны в сторону.
     -  Признаюсь, - уступил  он, - что я могу допустить  вздорные действия,
что  бывали случаи, когда я дурачил или задабривал вас, но  вы знаете, что я
решительный противник заведомой лжи. Заявляю  вам, что те факты,  которые мы
вам  сообщили  по данному  поводу,  абсолютно  достоверны,  что  у  меня нет
клиента, связанного с этим  делом, и что я не занимаюсь им и не стремлюсь им
заниматься. Я, конечно, согласен...
     Его перебил телефонный звонок. Я снял трубку своего аппарата.
     - Контора Ниро Вулфа. Арчи Гудвин слушает.
     - Будьте  любезны, можно мне поговорить  с мистером Вулфом? - Голос был
низкий, взволнованный.
     - Сейчас справлюсь. Ваше имя?
     - Мистер Вулф  меня не  знает.  Я хочу  повидать его  - это  в связи  с
объявлением в "Таймс". Я хочу договориться о времени, когда он меня примет.
     Для Кремера я делал вид, что это обычный разговор.
     - Я ведаю его делами. Ваше имя?
     - Я бы предпочла... При встрече... Можно прийти в двенадцать?
     -  Не  вешайте трубку. -  Для отвода глаз я  сверился  с  календарем на
будущую неделю. - Да, можно, только не опаздывайте. Вы знаете адрес?
     Она ответила утвердительно. Я повесил трубку и обернулся к шефу.
     -  Какой-то  тип желает посмотреть ваши орхидеи.  Я  сам  проведу его в
оранжерею, как обычно.
     Вулф кивнул и возобновил разговор с Кремером.
     -  То,  что мальчика и Мэттью Бирча сбила одна и та же машина, конечно,
является заслуживающим внимания осложнением, но на самом  деле это  упрощает
вашу задачу. Даже  если номерной  знак не  может оказаться вам  полезен, вы,
бесспорно, сумеете выяснить происхождение этой машины.
     - У  меня  никогда  не было  впечатления,  что  вы  отъявленный лжец, -
холодно заявил Кремер, вставая. - Прежде я никогда не замечал этого за вами.
Нет, - повторил он, - прежде никогда не замечал.
     С этими словами он повернулся и вышел.
     Я проследовал за ним в прихожую, чтобы запереть дверь, и затем вернулся
к своему столу.
     - Письмо мистеру Джордану, - распорядился Вулф.
     - Слушаюсь. -  Я взял блокнот.  - Но  сперва повторю про  один  шанс из
миллиона за то,  что  кто-нибудь откликнется на  наше объявление.  Этот шанс
выпал. Какая-то женщина звонила по поводу объявления. Она  не назвалась, и я
не хотел настаивать в присутствии нашего гостя. Она придет и полдень.
     - К кому?
     - К вам.
     Он сжал губы.
     - Арчи, это невыносимо!
     -  Чертовски  хорошо вас  понимаю. Но,  учитывая, что  Кремер  вел себя
корректно, может быть, имеет смысл поболтать с ней  немного  перед  тем, как
позвонить Кремеру, чтобы он приехал  и забрал  ее. - Я взглянул на настенные
часы. - Она явится через двадцать минут... Если вообще явится...
     Вулф что-то пробурчал себе под нос.
     - Уважаемый мистер Джордан... - принялся он за диктовку.

     ГЛАВА 4 

     Она явилась и куда больше украсила красное кожаное кресло, чем Кремер и
даже  сотни других, которые сидели  в нем  прежде. Ее портило только то, что
она  была слишком возбуждена. Когда я распахнул  перед ней дверь и пригласил
войти, мне  показалось, что она  вот-вот  повернется и удерет: такое желание
явно владело ею,  но она заставила себя  перешагнуть через порог и позволила
мне проводить ее в кабинет.
     Царапина на  левой щеке была едва различима под  косметикой, и вовсе не
удивительно, что Пит, глядя на нее в упор, обратил больше внимания на серьги
в виде пауков. Я согласился с ним,  что они были  золотые и менее приметные,
чем царапина. Посетительница была приблизительно моих лет,  что, конечно, не
идеал, но я ничего не имею против женщин зрелого возраста.
     Вулф не слишком  сварливо спросил ее,  чем он может  быть  полезен, она
открыла сумочку и вынула два листка  бумаги. Сумочка была из мягкой  зеленой
замши, так же как и жакет поверх темно-зеленого шерстяного платья, и зеленый
маленький  берет,  кокетливо  сдвинутый набекрень. Так  называемый ансамбль,
если я не ошибаюсь по неопытности.
     - Это вырезка из газеты с вашим объявлением, -  сказала она  и положила
листок обратно в сумочку. - А это чек на пятьсот долларов.
     - Можно взглянуть?
     - Я не... Пока нет. На нем моя подпись.
     - Догадываюсь.
     - Я хочу спросить  вас... спросить  кое о  чем, прежде чем я сообщу вам
свою фамилию.
     - Что именно?
     -  Относительно  мальчика...  Мальчика,  которого   я  просила  позвать
полицию.  -  Голос  у нее  был приятный.  Готов признать, что мне бы  он мог
понравиться, не  будь он таким нервным.  - Я хочу  его  видеть. Можете ли вы
помочь  мне встретиться  с ним? Или дать его  адрес.  Надеюсь,  что  пятисот
долларов достаточно за такую услугу. Я знаю, что вы берете высокие гонорары.
И еще я хочу... Но нет, сперва ответьте.
     Вулф, когда не закрывал глаза, как правило, всегда смотрел прямо в лицо
собеседника,  но  на  этот  раз  я  был  удивлен  тем  особенно  пристальным
вниманием, с которым он разглядывал посетительницу. Он обернулся ко мне.
     - Арчи, пожалуйста, рассмотри внимательно царапину на ее лице.
     Я послушно поднялся с  места. У нее был выбор:  либо  спокойно сидеть и
позволить мне  осмотреть  ее  щеку, либо закрыть лицо  руками, либо встать и
уйти, но пока она решила, как ей поступить,  я уже был рядом, наклонился над
ней, приблизив лицо к ее щеке.
     Она начала что-то говорить, но я выпрямился и доложил Вулфу:
     - Расцарапано каким-то острым предметом, может быть, иглой или кончиком
маникюрных ножниц.
     - Когда?
     - Сегодня, а может быть, и вчера. Но, безусловно, не три дня назад.
     Я оставался возле ее кресла.
     -  Это наглость! -  выпалила она, вскакивая с  места. - Я рада,  что не
назвала вам своего имени!
     Она не могла уйти, минуя меня.
     - Чепуха! - отрезал Вулф. - Вы не обманете меня этой царапиной. Опишите
мальчика.  Опишите, кто  еще  был в  машине. В  котором часу это  случилось?
Мистер Гудвин  возьмет вашу  сумочку, если  потребуется,  применив  силу,  и
посмотрит ее содержимое. Если вы будете жаловаться,  то нас двое, а вы одна.
Садитесь!
     - Это подло!
     - Нет. Это вполне оправданная реакция на вашу  попытку обмануть нас. Вы
вольны  в  ваших действиях, но, если  хотите уйти, вам придется назвать свою
фамилию. Садитесь, и мы все обсудим. Итак, сперва назовите себя.
     Должно  быть,  она  была  сверхоптимисткой,  если  думала,  что  сможет
обмануть Ниро Вулфа, но она была не дура. Все признаки  нервозности оставили
ее,  она  стояла,  оценивая  создавшееся положение,  пришла  к определенному
решению, открыла сумочку, достала карточку И протянула Вулфу.
     - Мои водительские права.
     Он посмотрел удостоверение и вернул ей. Она села.
     - Мое имя Лаура  Фромм, - сказала она. - Миссис Деймон Фромм. Я  вдова.
Мой  адрес: Восточная Шестьдесят восьмая  улица, дом  семьсот сорок  три. Во
вторник, ведя машину по  Тридцать пятой улице, я попросила мальчика  позвать
полицейского. Прочтя ваше объявление, я решила, что вы можете дать мне адрес
мальчики. Я готова заплатить вам за это.
     - Следовательно, вы не хотите признать, что обманываете меня?
     - Я не обманываю.
     - В какое время дня это произошло?
     - Не важно.
     - Что делал мальчик, когда вы обратились к нему?
     - И это не важно.
     -  Как далеко  от вас был мальчик,  когда  вы  заговорили с ним,  и как
громко вы ему крикнули?
     - Я не отвечу ни на один  из вопросов. Я  не обязана отчитываться перед
вами.
     -  Но  вы  утверждаете,  что  вели  машину и  просили мальчика  позвать
полицейского?
     - Да.
     - Тогда мне жаль вас. Вам придется дать показания  в  полиции по поводу
убийства. В среду машина наехала на мальчика и убила. Умышленно.
     - Что? - вытаращила она глаза.
     - Та самая машина, которую вы вели во вторник, когда  мальчик заговорил
с вами.
     Она раскрыла было рот и тут же закрыла.
     - Не верю, - после длительной паузы наконец произнесла она.
     - Поверите. В полиции вам растолкуют, каким образом стало известно, что
это была та же машина. Тут не может быть никаких сомнений, миссис Фромм.
     - Вы все выдумали... Это... это просто низость...
     Вулф шевельнул головой.
     - Арчи, достань вчерашний выпуск "Таймс".
     Я направился к полке, на которой мы складываем газеты и  сохраняем их в
течение  недели.  Развернув  "Таймс"  на  восьмой полосе,  я протянул газету
миссис  Фромм.  Рука  женщины  заметно дрожала,  и,  чтобы  унять  дрожь, ей
пришлось привлечь на помощь другую руку.
     Читала вдова долго. Когда она подняла глаза, Вулф сказал:
     - Там не говорится,  что  именно  Пит  Дроссос  был  тем  мальчиком,  к
которому вы обратились во  вторник, но можете  поверить моему слову. Полиция
вам это подтвердит.
     Она перевела взор с Вулфа  на меня, обратно на Вулфа и затем обратилась
ко мне:
     - Я хочу... Можно мне попросить немного джина?
     Она выпустила газету из рук, и  та скользнула на пол. Я подобрал газету
и спросил:
     - Чистого?
     - Да, пожалуйста.
     Я отправился на кухню за джином  и льдом. Наливая бокал, я подумал, что
если она рассчитывает найти с Вулфом общий язык, то ей не  следовало просить
джин,  так  как  по его представлениям  джин пьют только варвары.  Возможно,
именно поэтому,  когда я принес поднос и поставил на столик  возле нее, Вулф
откинулся  назад  с закрытыми глазами.  Она  сделала большой  глоток,  затем
несколько мелких и затем снова большой и опустила глаза, о чем-то размышляя.
     Наконец, опустошив бокал, она заговорила:
     - За рулем машины, когда она сбила мальчика, сидел мужчина...
     Вулф открыл глаза.
     - Убери поднос, Арчи!
     Запах джина был ему омерзителен. Я  отнес гнусный предмет  на  кухню  и
вернулся.
     -  ...хотя  это не  имеет решающего  значения, - говорил  Вулф,  -  но,
переодевшись  в  мужское платье, вы вполне  могли бы сойти за мужчину. Я  не
утверждаю,  что это вы  задавили мальчика.  Но  если  вас  привело  сюда мое
объявление и вы пришли, разукрашенная этими серьгами  и фальшивой царапиной,
то значит, вы замешаны в этом деле, и  если вы все еще утверждаете, что  это
вы управляли машиной во вторник, то вы просто не очень умная особа.
     - Управляла машиной не я.
     - Вот так-то лучше.  Где вы были во  вторник между половиной седьмого и
семью часами вечера?
     - На совещании Исполнительного комитета Ассоциации  помощи перемещенным
лицам. Собрание закончилось в восьмом часу.  Мой покойный муж посвятил  себя
этому делу, и я его продолжаю.
     - Где вы были в среду от половины седьмого до семи часов вечера?
     - Какое это имеет отно...  Ах, вот  оно что... Этот мальчик... Да, ведь
это случилось позавчера... - Она помолчала, припоминая. - Я была на коктейле
в отеле "Черчилль" с приятелем.
     - Имя вашего приятеля, пожалуйста.
     - Это возмутительно!
     - Знаю. Почти так же возмутительно, как эта царапина на вашей щеке.
     - Его зовут Деннис Горан. Он адвокат.
     Вулф кивнул.
     - Даже в этом случае вас ждет  несколько неприятных  часов. Сомневаюсь,
чтобы  вы  были  причастны  к  убийству.  У  меня  есть  некоторый   опыт  в
физиогномике,  и  я  не думаю,  что ваше  удивление при  известии  о  гибели
мальчика было притворным, но советую вам привести в порядок  свои мысли. Вам
это  будет необходимо.  Не  для  меня.  Я не спрашиваю, зачем  вы прибегли к
маскараду.  Это  меня   не  касается,   но  в  полиции   обязательно  станут
допытываться.  Не буду задерживать вас здесь и вызывать  полицию. Вы  можете
уйти. Полиция сама даст о себе знать.
     Глаза  у  нее  заблестели,  плечи  расправились. Джин  действует  очень
быстро.
     - Мне  вовсе  не нужно, чтобы  полиция  давала знать  о себе,  - твердо
произнесла она. - Зачем она мне?
     - Полицейские захотят узнать причину вашего визита.
     - А почему вы должны сообщать в полицию о моем визите?
     - Потому, что я скрываю информацию, относящуюся к преступлению,  только
когда это в моих интересах.
     - Но я не совершала никакого преступления!
     - Именно это полиция и будет просить вас доказать.
     Она  посмотрела  на меня. Хоть я и  не  силен в  физиогномике, как Ниро
Вулф, но и у  меня имеется  кое-какой  опыт  на этот  счет, и  клянусь,  что
оценивала  возможность привлечения меня на свою сторону. Я пытался облегчить
ей   эту    задачу,    стараясь    казаться   мужественным,   непоколебимым,
добродетельным,  но не враждебно настроенным к ней. Однако по ее лицу я  тут
же понял, что она отказалась от своего намерения. Лишив меня всякой надежды,
она открыла зеленую замшевую сумочку, вынула  чековую книжку  и  авторучку и
выписала чек, затем  приподнялась с  кресла  и положила чек  на  стол  перед
Вулфом.
     - Вот чек на десять тысяч долларов, - сказала она. - Это аванс.
     - За что?
     - О, я не пытаюсь подкупить вас. - Она улыбнулась. В первый  раз за все
время.  - Похоже, что  мне понадобится совет эксперта, а может быть,  даже и
его помощь, а так как вы уже в курсе дела, я не хотела бы  консультироваться
со своим адвокатом, по крайней мере, пока.
     - Вздор! Вы предлагаете мне деньги за то, чтобы я не сообщал  полиции о
вашем визите.
     -  Нет,  -  глаза  се  сверкнули.  -  Хотя  ладно,  пусть так,  это  не
предосудительно.  Я  миссис  Деймон  Фромм.  Мой  муж  оставил  мне  большое
состояние. У меня есть  положение в обществе  и много обязанностей. Если  вы
сообщите в  полицию, я сумею повидать  комиссара  и не  думаю,  что он плохо
отнесется  ко мне.  Однако я бы предпочла избежать  этого. Если вы навестите
меня дома завтра в полдень, я...
     - Я никуда не хожу.
     - О да, я и забыла.  -  Она нахмурилась, но только на одно мгновение. -
Тогда я приеду сюда.
     - Завтра в полдень.
     - Нет, лучше в одиннадцать тридцать. В час дня у меня деловое свидание.
До того времени никому  не сообщайте о моем сегодняшнем визите. Я  хочу... я
должна кое-кого повидать и кое-что выяснить. Завтра я вам все расскажу.  Или
нет,  так  будет  вернее:  если  завтра  я  не  расскажу  вам  всего, можете
обратиться в  полицию. А если расскажу, то,  возможно, мне  потребуется  ваш
совет или даже помощь.
     Вулф хмыкнул и повернул ко мне голову.
     - Арчи, она действительно миссис Деймон Фромм?
     - Я бы сказал да, но голову на отсечение не дам.
     Он обернулся к посетительнице.
     - Один раз вы уже пытались обмануть меня и вынуждены были отказаться от
этой  попытки только под моим давлением. Может  быть,  вы вторично пытаетесь
одурачить  меня?  Мистер  Гудвин  отправится  сейчас  в  редакцию  "Газетт",
ознакомится там  с  фотографиями  миссис  Деймон Фромм  и  позвонит мне. Это
займет не более получаса. На это время вы останетесь здесь.
     Она вновь улыбнулась.
     - Какая нелепость!
     -  Без сомнения. Но в данных  обстоятельствах  не  лишенная смысла.  Вы
отказываетесь?
     - Конечно, нет. Я этого заслужила.
     -  Значит, вы  не протестуете против того, чтобы оставаться здесь, пока
мистер Гудвин съездит в редакцию?
     - Нет.
     - Тогда это лишняя трата времени: вы действительно миссис Фромм. Прежде
чем вы уйдете, нам нужно кое  о чем договориться, и я  хочу задать вам  один
вопрос.  Но сперва замечу: о  решении принять  ваш аванс и работать на вас я
сообщу вам завтра, до тех пор вы  не являетесь моим клиентом. Теперь вопрос:
знаете  ли вы, кто была та женщина, которая управляла автомобилем во вторник
и заговорила с мальчиком?
     Она покачала головой.
     -  То,  что  вы примете  решение  завтра, меня устраивает,  но  до того
времени вы обещаете никому не сообщать о нашей встрече?
     - Это договорено. Теперь как с моим вопросом?
     - Я не могу ответить на него, я не знаю. В самом деле не знаю. Надеюсь,
что сумею ответить вам завтра.
     - Вы имеете кого-нибудь на примете? - настаивал Вулф.
     - Воздержусь от ответа.
     Вулф нахмурился.
     - Миссис Фромм, должен предупредить вас. Слышали ли вы когда-нибудь или
видели когда-нибудь человека по имени Мэттью Бирч?
     Теперь нахмурилась она.
     - Бирч? Нет. А почему вас это интересует?
     -  Этот  человек был  сбит машиной  во  вторник  вечером.  Той же самой
машиной,  которая сбила Пита  Дроссоса. Предостерегаю вас -  не  ведите себя
безрассудно или опрометчиво. Вы мне почти ничего не рассказали, поэтому я не
могу знать, какую  судьбу вы  себе  уготовили, но предостерегаю  вас: будьте
осторожны!
     - Та же самая машина? Во вторник?
     - Да. Именно поэтому будьте осторожны.
     - Я всегда веду себя осторожно, мистер Вулф.
     - Только не сегодня, с этой нелепой мистификацией.
     - О, вы ошибаетесь!  Я  была осторожна  или  пыталась...  - Она  сунула
чековую книжку в сумочку и поднялась. - Благодарю вас за джин, но лучше бы я
не просила его. Не следовало мне пить. - Она протянула ему руку.
     Обычно Вулф не поднимается с места, здороваясь или прощаясь с женщиной.
На этот раз он встал,  что, впрочем, не  являлось  особым знаком  внимания к
миссис  Фромм или  чеку,  который  она  оставила на  столе.  Просто-напросто
наступило время обеда, и Вулфу  все равно пришлось  бы потревожить свою тушу
минуту спустя. Поэтому он  встал  и пожал  даме руку. Конечно, поднялся и я,
чтобы  проводить  нашу  посетительницу до  двери,  и  подумал, что  это было
чертовски любезно с ее стороны протянуть мне руку  после того,  как я отверг
ее призывный взгляд.
     Я едва не налетел  на нее,  когда она вдруг остановилась, чтобы сказать
Вулфу:
     -  Я забыла спросить...  Этот  мальчик,  Пит  Дроссос, был перемещенным
лицом?
     Вулф ответил, что не знает.
     - Не можете ли вы это выяснить и завтра сказать мне?
     Он ответил, что сможет.
     У крыльца ее  не ждала  никакая  машина.  Очевидно, проблема  стоянки в
городе оказала  влияние даже на  миссис Фромм  и  вынудила  ее  пользоваться
такси. Когда я вернулся  в  кабинет, Вулфа там уже не было. Я нашел  его  на
кухне. Он поднимал  крышку  кастрюли, в которой готовились телячьи котлеты с
ветчиной и помидорами Аромат был потрясающий.
     - Признаю, - великодушно изрек я, - у вас чрезвычайно хороший глаз. Но,
конечно, вы настолько высоко цените женскую красоту, что вознегодовали из-за
оскверняющей  эту  красоту  царапины  и только поэтому обратили  на нее свое
внимание.
     Он игнорировал мои слова.
     -  Ты  пойдешь  после  обеда  в  банк, чтобы  депонировать  чек мистера
Корлисса?
     - Вы же знаете, что пойду.
     - Зайди  также в банк миссис  Фромм  и  учти ее чек.  Это подтвердит ее
подпись. Фриц, сегодняшнее блюдо тебе удалось даже лучше, чем в прошлый раз.
Весьма удовлетворительно.

     ГЛАВА 5 

     На  следующий  день, в  субботу,  уже  к  полудню,  я  собрал  обширную
информацию, касающуюся нашей возможной клиентки. Скажу лишь, что пять минут,
проведенных благодари содействию моего друга Лона Коэна  в справочном отделе
редакции  "Газетт", позволили  мне  установить, что  она  и  впрямь является
миссис Деймон Фромм  и стоит  от  пяти до двадцати миллионов долларов.  Я не
вдавался  дальше в ее кредитоспособность, так как вряд  ли мы потребовали бы
от нее гонорар, превышающий ее состояние. Ее муж, вдвое  старше ее, умер два
года назад,  оставив ей все свое состояние. Детей у них не было.  Урожденная
Лаура Аттертон, из семьи достопочтенных филадельфийских граждан, она прожила
с мужем семь лет до самой его смерти.
     На  пожертвования   мистера   Фромма  в   различные   благотворительные
учреждения   кормилось    много   разных   председателей,   председательниц,
ответственных  секретарей  и  прочих  деятелей,  которые  после  его  смерти
проявляли  глубокий  и  вполне  понятный  интерес  к  его  завещанию,  но за
исключением  немногочисленных и  весьма  скромных  отчислений  весь  капитал
отошел  его вдове.  Однако,  исполняя завет мужа, она поддерживала различные
филантропические  организации  и   посвящала  много  времени  и  энергии  их
деятельности, особенное внимание уделяя любимому детищу покойного - АСПОПЕЛ,
как  сокращенно  именовали  Ассоциацию   помощи  перемещенным  лицам   люди,
испытывающие затруднение с дыханием или просто экономящие время.
     Без четверти  двенадцать  в  субботу  Вулф  сидел  за  своим  столом  в
кабинете,  а я  стоял возле  него, проверял вместе  с ним список расходов по
последнему  проведенному  нами  делу. Вулфу померещилось, что он обнаружил в
отчете  ошибку на двадцать  долларов, и мне  предстояло доказать, что он  не
прав.  Но тут Вулфу  повезло.  Двадцать долларов, которые я  отнес  за  счет
расходов Орри Кэтера, следовало выплатить Солу Пензеру, и хотя это  никак не
влияло на общий итог, но было поставлено мне в минус. Повторяю, это никак не
отразилось  на общем итоге, так что мы были  квиты с шефом. Забрав  со стола
отчет и подойдя к шкафу с картотекой, я  взглянул на часы. Без  одной минуты
двенадцать.
     - Двадцать  девять  минут после  одиннадцати  тридцати, - известил я. -
Позвонить ей?
     Он пробурчал: "Нет", - и я направился к сейфу за чековой книжкой, чтобы
проверить   некоторые   расходы   по   дому,  пока   Вулф   крутил   верньер
радиоприемника,  желая  прослушать  полуденные  известия.  Проверяя  корешки
чеков, я краешком уха слушал:
     - "Предстоящая Бермудская конференция руководителей Соединенных Штатов,
Великобритании  и  Франции, которая была  прервана  из-за  отставки премьера
Майера, вероятно,  будет продолжена. По имеющимся сведениям  преемник Майера
будет введен  в  должность  в  ближайшее  время  и  займет  место  за столом
переговоров".
     "Тело   миссис   Деймон  Фромм,   богатой  нью-йоркской  филантропки  и
общественной деятельницы, было  обнаружено сегодня ранним утром в  Ист-сайде
между опорными столбами строящейся  эстакады. Согласно сообщению полиции она
сбита машиной. Подозревается, что это не было несчастным случаем".
     "Около   миллиона   жителей   Нью-Йорка   провели  вчера   внушительную
демонстрацию..."
     Вулф  не выключил  радио.  Насколько  я  мог судить  по  его  лицу,  он
продолжал слушать. Но когда  пятиминутная передача известий закончилась, вид
у него был угрюмый. Даже после того, как он выключил приемник, это выражение
так и оставалось на его лице.
     - Ну и дела... - тихо произнес я.
     То, что мы услышали,  могло вызвать  дюжину комментариев, но ни один из
них  не  мог  бы  теперь помочь.  Да  и угрюмость  Вулфа не  вызывала  охоты
комментировать  происшедшее.  Спустя некоторое  время он  положил ладони  на
подлокотники кресла и принялся медленно двигать ими взад и вперед по жесткой
обивке.  Так продолжалось некоторое  время, затем он  сложил руки на груди и
выпрямился в кресле.
     - Арчи!
     - Да?
     - Сколько времени тебе нужно, чтобы напечатать на машинке краткий отчет
о нашей  беседе с миссис Фромм? Не дословно. Только  самую суть, как если бы
ты  докладывал мне... Не упоминай  о моих  словах,  что  одна и та же машина
сбила Пита Дроссоса и Мэттью Бирча. Об этом официальных сообщений не было.
     - Двенадцать минут.
     -  Отпечатай  в форме  заявления  за  моей  и  твоей  подписями. В трех
экземплярах.  Датируй полуднем  сегодняшнего  дня.  И  немедленно доставь  в
канцелярию мистера Кремера.
     - Тогда полчаса. Заявление за двумя нашими подписями я должен составить
более тщательно.
     - Ладно.
     Заявление заняло три машинописные страницы,  и Вулф просматривал каждую
из них, как только я вынимал  ее  из  каретки.  Он не  внес в  текст никаких
поправок, никаких замечаний, что являлось более существенным доказательством
его подавленного  настроения,  чем отказ  продиктовать мне заявление. Мы оба
подписали бумагу, и я запечатал первый экземпляр в конверт.
     - Кремера на месте не будет, - заявил я. - Так же как и Стеббинса. Они,
конечно, заняты расследованием.
     Он  ответил, что  пакет  можно  оставить  для передачи кому угодно, и я
отправился.
     Я  не  новичок  на  Западной  Двадцать  второй  улице,  где  помещается
Уголовный отдел полиции Манхэттена,  но в  тот  день  я  не встретил там  ни
одного знакомого  лица, пока  не  поднялся по лестнице на второй  этаж и  не
подошел к столу дежурного, с которым у меня было лишь шапочное знакомство. Я
оказался прав  -  ни Кремера, ни Стеббинса.  В  отделе был только  лейтенант
Роуклифф, дежурный позвонил и сказал, что я желаю его видеть.
     Будь нас двадцать человек и в их числе Роуклифф, которые голодали бы на
необитаемом острове и проводили жеребьевку, кого зарезать на жаркое, я бы не
голосовал за Роуклиффа, зная, что из отвращения к нему не смог бы проглотить
ни кусочка; его отношение ко мне  было ничуть не лучше. Поэтому  я ничуть не
удивился, что он не пригласил  меня к себе, а собственной персоной выплыл из
двери и прошипел:
     - Что нужно?
     Я вынул из кармана конверт.
     -  Поверьте, это не  письменное заявление с  просьбой зачислить  меня в
штат  полиции,  и  поэтому  не рассчитывайте,  что я буду служить  под вашим
командованием.
     - О боже, если бы дожить до этого!
     - Это также не письменная благодарность...
     Он выхватил  конверт  у меня из рук,  распечатал, бросил взгляд  на то,
кому адресовано заявление, посмотрел третью страничку - на наши подписи.
     - Так-так... Не сомневаюсь - шедевр. Требуется расписка в получении?
     - Не обязательно. Если хотите, я могу зачитать вам вслух весь текст...
     - Единственно, чего я хочу, это увидеть в дверях вашу спину?
     Не дожидаясь желаемого,  он развернулся на каблуках и ушел. Я обратился
к дежурному:
     - Пожалуйста, запишите, что я отдал  пакет этому  бабуину  в  один  час
шесть секунд летнего времени. - Я отправился восвояси.
     Вулф уже сидел за обедом, и я включился в операцию "Омлет с анчоусами".
Он не  позволяет разговаривать за столом  о делах. Нечего и думать прерывать
его  пищеварение,  поэтому лишним доказательством его состояния являлось то,
что во время дегустации пирога с инжиром и вишней он позволил  себе прервать
процесс принятия пищи: раздался телефонный звонок.
     Вернувшись из кабинета, я доложил:
     - Звонит некто по имени Деннис Горан. Может быть, вы помните...
     - Да, чего он хочет?
     - Вас.
     - Мы позвоним ему через десять минут.
     - Он куда-то уходит и не будет на месте.
     Это  не  вызвало  привычной вспышки гнева. Не мешкая,  он отправился  в
кабинет. Пока он дошел  до телефона, я уже поднял отводную трубку  за  своим
столом. Наконец Вулф уселся.
     - Ниро Вулф слушает.
     - Говорит Деннис  Горан,  адвокат.  Произошла ужасная трагедия.  Миссис
Деймон Фромм нет в живых. Она попала под машину.
     - Не может быть! Когда?
     -  Тело обнаружено сегодня  в пять часов утра. - У него  был  писклявый
тенор, который, казалось, вот-вот сорвется на визг, но,  возможно, это  было
из-за шока, вызванного случившимся. - Я был ее другом, вел некоторые ее дела
и звоню вам по  поводу чека на десять  тысяч долларов,  который она выписала
вам вчера. Вы депонировали его?
     - Нет.
     - Вот и отлично. Так как миссис Фромм нет в живых,  то чек, конечно, не
может быть оплачен. Как вам удобнее - переслать его на домашний адрес миссис
Фромм или ко мне?
     - Ни то, ни другое. Я его депонирую.
     - Но он не будет принят к оплате! Чеки, подписанные умершими, не...
     - Знаю. Но чек уже учтен в банке...
     - О... -  Долгая  пауза. - Но так  как  ее нет в  живых и она  не может
воспользоваться вашими  услугами,  а вы ей помочь... Этичнее было бы вернуть
этот чек.
     - Вы не мой наставник в вопросах этики, мистер Горан.
     - Я этого не утверждаю. Но без всякой враждебности или предупреждения я
хочу спросить вас, чем можно оправдать, что вы оставляете эти деньга себе?
     - Тем, что я заработаю их.
     - Вы намереваетесь их заработать?
     - Да.
     - Но как?
     - Это мое дело. Если вы являетесь душеприказчиком миссис Фромм, я готов
обсудить с вами этот вопрос, но не по  телефону. Я  могу принять вас сегодня
до четырех часов дня, или от шести до семи, или от девяти до полуночи.
     - Не знаю... Боюсь, что не... Я посмотрю...
     Он повесил  трубку. Мы тоже. В столовой  Вулф расправился  с пирогом  и
кофе в полном молчании. Мы вернулись в кабинет, он устроился в своем кресле,
и только тогда я произнес:
     - Заработать их было бы хорошо, но главное  - почувствовать, что вы  их
заработали.  Я  сомневаюсь, что нашего заявления, переданного  Кремеру через
Роуклиффа, окажется достаточно. Мое эго испытывает зуд.
     - Депонируй чек, - пробормотал он.
     - Обязательно.
     - Нам нужна информация.
     - Постараюсь.
     - Получи се у мистера Коэна.
     - Относительно чего нам нужна информация?
     - Относительно всего. В  том числе и о Мэттью Бирче, но  учти, что Коэн
не должен  знать о  том,  что  связывает  убийства Пита и Бирча, если только
полиция  не  сообщает  об  этом  или  он  получит  эти  сведения  из  других
источников. Ничего не рассказывай  ему. То, что я занялся этим делом,  можно
опубликовать,  но  причина  моей заинтересованности не  должна  быть предана
огласке.
     - Сказать ему о Пите?  Он бы весьма оценил это сообщение.  Оно могло бы
представить большой  интерес  для  его статьи.  А  также показать,  что ваша
репутация...
     Он  стукнул кулаком по  столу, что являлось для него высшим проявлением
гнева.
     - Нет! - прорычал он. - Репутация? Чтобы я сам наводил людей на мысль о
том, что обращение ко мне за помощью грозит смертью? Во вторник тот мальчик.
В пятницу женщина... Я не желаю превращать мой кабинет в преддверие морга!
     - Подобная мысль приходила мне в голову.
     -  Советую держать ее при себе. Нам понадобятся Сол,  Фред и Орри. Но я
сам прослежу за этим. Отправляйся.
     Так  я и сделал. Взял такси и отправился в редакцию "Газетт". Сотрудник
на  третьем этаже, который в течение трех или четырех  лет  состоял в списке
лиц,  дважды  в  год получавших  в  подарок  от  Вулфа коробку  с орхидеями,
созвонился с Коэном по внутреннему телефону и жестом пригласил меня пройти.
     В кабинете  у Лона было  двое его коллег, но они тут же ушли. Пожав мне
руку, Лон заявил:
     - Не вздумай садиться. Даю тебе только две минуты.
     - Ерунда! Я управлюсь меньше чем за час.
     - Но не сегодня! Мы заняты убийством миссис Фромм. Тебя впустили ко мне
только потому, что я хочу выяснить, почему вчера ты собирал о ней данные для
Ниро Вулфа.
     Я придвинул к себе стул и сел.
     - Могу лишь сказать, что он расследует это убийство.
     - Вот как?
     - Да.
     - А кто его нанял?
     Я помотал головой.
     - Почтовый голубь принес это в клювике, а Вулф мне не открылся.
     - Сними ботинки и носки, а я пока раскурю сигарету и прижгу твое нежное
мясо, тогда ты у меня запоешь. Мне нужна только фамилия вашего клиента!
     - Дж. Эдгар Гувер.
     Он грязно выругался.
     - Ну, хоть на ушко шепни!
     - Ни за что.
     - Все ведь знают, что Вулф занимается убийством миссис Фромм!
     - Естественно. Но и только.
     - А мальчик. Пит Дроссос? А Мэттью Бирч? Ими тоже?
     Я окинул его удивленным взглядом.
     - С чего ты взял?
     - О боже! А  объявление  Вулфа  в  "Таймс"  с  обращением  к  женщине с
золотыми   серьгами  в  виде   пауков,   которая  просила  мальчика  позвать
полицейского? Миссис Фромм  носила такие  серьги, и ты вчера нагрянул  сюда,
чтобы навести о ней справки. А еще Бирч. Он погиб под колесами машины, как и
миссис Фромм. Я повторяю свой вопрос.
     - Отвечаю. Ниро Вулф расследует убийство миссис Фромм со  своей обычной
энергией,  умением и  ленью. Он  не прекратит расследования, пока не схватит
мерзавца, или пока не наступит  время отойти ко сну, в  зависимости от того,
что окажется первым. Упоминания о других убийствах должны идти отдельно.
     - Связи между ними не наблюдается?
     - Во всяком случае, не нами. Если я попрошу у тебя сведений о Бирче, то
только потому, что ты сам упомянул о нем.
     - Ладно. Обожди. Я должен успеть сдать материал в вечерний выпуск.
     Он вышел из комнаты.  Оставшись один,  я попытался  оспорить запрещение
Вулфа  рассказать Лону о куске материи из куртки Мэттью  Бирча, найденном на
днище  машины,  задавившей Пита, но  Вулфа-то тут не было... Вскоре вернулся
Лон.
     - Мне все еще нужен один час, - сказал я.
     - Посмотрим. Рассказывать-то нечего.
     Однако  на нашу беседу  потребовался если не час, то большая его часть.
Сделав всего два звонка, Лон дал мне почти все нужные сведения,  так что мне
не пришлось копаться в архиве.
     Итак, в  пятницу  миссис Фромм была  на  обеде  в ресторане  "Черчилль"
вместе с мисс Анджелой Райт, ответственным секретарем АСПОПЕЛ. Вероятно, она
отправилась туда прямо от нас, но я не обсуждал  этого с Лоном. После обеда,
около двух  тридцати,  обе  женщины  поехали в  АСПОПЕЛ,  где  миссис  Фромм
подписала  кое-какие  бумаги  и  сделала  несколько  телефонных  звонков.  В
редакции  "Газетт"  не  было  сведений  о том,  чем  она  занималась с  трех
пятнадцати до пяти, но вернувшись домой, она около часа проработала со своим
личным  секретарем мисс  Джин Эстей.  Анджела Райт,  по  словам  Лона,  была
приятной особой, так как принимала репортеров, а мисс Джин  Эстей - нет, так
как она отказывалась давать какие-либо интервью.
     Незадолго  до  семи  часов   миссис  Фромм  уехала  на  ужин  на  своем
"кадиллаке"  с  поднимающимся верхом  в дом  к  Горанам, которые проживали в
районе  парка  Грамерси. Неизвестно  точно, где она оставила  машину, но  по
вечерам в  этом районе  всегда можно было легко найти место для  стоянки. За
ужином присутствовало шесть человек:
     Деннис Горан, хозяин,
     Клэр Горан, его жена,
     Лаура Фромм,
     Анджела Райт,
     Поль Кюффнер,
     Винсент Липскомб, издатель.
     Гости ушли вскоре  после одиннадцати. Последней уехала миссис  Фромм. В
редакции имелись сведения, что Горан проводил ее до  машины,  однако полиция
этого  не подтверждала, так что это следовало сбросить со счетов. Вот и все,
что было известно о Лауре Фромм до пяти часов утра, когда торговец с рыбного
базара наткнулся на ее тело.
     Всего за несколько  минут до того,  как я появился в редакции, окружная
прокуратура  сообщила,  что   миссис  Фромм  погибла  под  колесами   своего
собственного автомобиля.  Ее "кадиллак" нашли на Шестнадцатой улице, всего в
нескольких  минутах  ходьбы  от  Десятого полицейского  участка, и  в салоне
машины  был  обнаружен  тяжелый  разводной ключ,  которым  несчастную жертву
ударили по голове. Оставалось невыясненным - прятался ли убийца в машине, за
спинкой сиденья, сел ли в машину  вместе с убитой  или подсел по пути. Можно
предполагать, что, стукнув женщину ключом, он сел за руль, уехал в пустынное
место, вытащил  бесчувственное  тело из  машины  и  переехал  его  колесами.
Небезынтересно было бы отправиться на Сентрал-стрит,  полюбопытствовать, как
эксперты обследуют машину, но меня и на милю не подпустили бы к лаборатории.
К тому же я и сам был занят с Лоном.
     Насколько  знали в  редакции "Газетт", на  примете у  полиции пока  что
никого не было. Конечно, все участники ужина находились под подозрением. Лон
ничего не мог прибавить к этому, разве только, обсуждая обстоятельства дела,
упомянул, что один из сотрудников редакции заинтересовался отношением миссис
Горан к дружбе ее мужа с миссис Фромм.
     Я не высказал никаких возражений.
     - Но если ты  хочешь притянуть к делу Пита Дроссоса  и Мэтью  Бирча, то
это ни к чему не приведет. Кто такой этот Мэтью Бирч?
     Лон фыркнул.
     - По дороге домой купи выпуск "Газетт" за среду.
     - У нас он есть дома, я читал. Но это было три дня назад.
     За  это  время  Бирч  ничуть не  изменился. Он был  сотрудником  Службы
иммиграции и гражданства в течение двадцати лет. Женат, трое детей. Типичный
замученный  в  своем кругу:  играл на скачках,  пользуясь услугами букмекера
Дэнни Пинкуса.
     - Ты говоришь, что вспомнил Бирча для примера. И только?
     - Да.
     - Ну откройся своему старому и верному другу Гудвину.
     - Мне нечего тебе рассказывать.
     - Услуга за услугу, Лон. Рассчитываю исключительно на  твою взаимность.
Так вот, слушай, полиция установила, что Пит  Дроссос  был сбит той же самой
машиной, что и Бирч.
     - Не может быть! - широко раскрыл он глаза.
     - Однако это так.
     - Откуда ты узнал?
     - Извини, забыл. Но это абсолютно точно.
     -  Будь я проклят!  -  Лон потер руки. - Это замечательно, Арчи, просто
замечательно. Пит и миссис Фромм, серьги. Пит и Бирч, машина.  Ты понимаешь.
"Газетт" может выйти с сенсационным материалом, что все три убийства связаны
между собой.
     - Поскольку это лишь предположение - бог в помощь.
     - Верно... А что касается самой машины, то ее украли в Балтиморе четыре
месяца назад и дважды перекрашивали. Номер фальшивый.
     - В печати об этом не было ни слова.
     - Об этом сообщено в полдень.  - Лон нагнулся ко мне, - Послушай, Арчи,
у  меня  есть  одна  мыслишка... Как убедить тебя,  что я  достоин  доверия?
Испытай меня. Вот твой шанс. Какие есть доказательства, что Бирча и мальчика
сбила одна и та же машина? Скажи, и я тут же забуду об этом...
     - Я забыл об этом еще раньше. Боже  мой, да ты просто  ненасытен. Собак
следует кормить один раз в день, а ты уже получил свою порцию.
     Я встал и одернул брюки.

     ГЛАВА 6 

     Я вернулся домой в начале пятого. В кабинете шефа уже не было. На кухне
я спросил Фрица,  приходил ли к вам  кто-нибудь.  Он кивнул - да,  инспектор
Кремер.
     Я удивленно вздел брови.
     - Обошлось без кровопролития?
     - Без,  -  коротко  ответил  Фриц,  но присовокупил, что  было довольно
шумно.
     Я  выпил  стакан  воды,  по  внутреннему  телефону  позвонил  наверх  в
оранжерею и, услышав голос Вулфа, сказал:
     - Я дома. Привет от Лона Коэна. Представить отчет в отпечатанном виде?
     - Нет. Поднимись и расскажи.
     Это было не столь серьезное нарушение правил, как помехи за  обедом, но
и  оно было  из  ряда вон  выходящим. Меня это устраивало, ибо,  когда  Вулф
злился  из-за  того, что  кто-то  оставил  его в  дураках,  он  включал свой
необыкновенный  мыслительный аппарат.  Я  поднялся на третий  этаж, прошел в
прихожую,  затем  в  теплицу, где  пышным цветом  цвели мильтония  роезли  и
фаленопсис Афродита. В следующем помещении распустились всего лишь несколько
каттлей  и  лейлий,  но  мне  это  было  безразлично,  так как  сейчас  меня
интересовал  лишь один  цветок  - по  имени Вулф,  который  помогал  Теодору
задергивать муслиновые  шторы. Когда я вошел, он  провел меня в комнату, где
выдерживались  глиняные  горшки для рассады, опустился  там  в  единственное
кресло и потребовал:
     - Ну?
     Я пристроился на табуретке  и выложил ему  все. Он  сидел  с  закрытыми
глазами, изредка дергая носом в местах, где, по его мнению, должны были быть
знаки препинания. Отчитываясь перед ним,  я всегда стремлюсь  построить свой
рассказ таким образом, чтобы  он не задавал  мне никаких вопросов, и на этот
раз мне  это удалось.  Когда  я умолк,  он долго  сидел,  не шевелясь, затем
открыл глаза и сообщил:
     - Приходил мистер Кремер.
     Я кивнул.
     - Фриц уже сказал мне. Сказал, что свидание прошло довольно шумно
     - Да. Он  был необычайно  агрессивен. Понятно, что он раздражен, но и я
тоже. Он намекал, что,  если бы я рассказал ему вчера о визите миссис Фромм,
она могла бы остаться в  живых. Полная чушь! Он также пытался напугать меня,
что   если   я   каким-либо  образом  буду  ставить   препоны   полицейскому
расследованию, то меня привлекут к судебной  ответственности.  Фу!.. Он  все
еще внизу?
     - Нет, разве только прячется  в  ванной  комнате. Фриц  сказал, что  он
ушел.
     - Я оставил его и поднялся сюда. Я  уже позвонил  Солу, Фреду  и  Орри.
Который час?
     Чтобы избавить его от необходимости повернуть шею и взглянуть  на часы,
я подсказал:
     - Без десяти пять.
     - Они будут  здесь в шесть  или в начале седьмого. От  Горана ни звука.
Сколько лет Джин Эстей?
     - Лон не останавливался  на этом специально,  но вскользь заметил,  что
она молода. Предполагаю, что не старше тридцати. А почему вы спрашиваете?
     - Хороша собой?
     - Нет данных.
     - Ты  имеешь право знать. Она молода,  этим все сказано, Сол, или Фред,
или Орри могут найти для нас какую-нибудь ниточку, но я не желаю  оставаться
в  неведении, пока  они будут  искать. Я хочу знать, что делала вчера миссис
Фромм с трех пятнадцати  до пяти часов и  о чем и с  кем она разговаривала в
течение часа, который провела с мисс Эстей. Мисс Эстей может знать о втором,
а возможно, и о первом. Привези ее сюда.
     Не поймите его превратно.  Он понимал, что это фантастика. Ведь не было
ни малейшей надежды, что при создавшихся обстоятельствах я  смогу  попасть к
личному   секретарю  миссис  Фромм  для  частной  беседы,  не  говоря  уж  о
невозможности доставить  ее к нам для того, чтобы он смог расспросить ее. Но
для этого надо было потратиться всего-навсего на такси, поэтому какого черта
не дать мне такого поручения?!
     Я только заметил, что велю Фрицу поставить лишний прибор на тот случай,
если наша гостья  окажется  голодной,  оставил его в одиночестве,  спустился
этажом  ниже, в свою комнату и, стоя у окна, принялся обдумывать предстоящую
мне задачу. За  десять  минут я  придумал  и отверг четыре  разных варианта.
Пятый  показался  мне  более подходящим, во всяком случае, он оставлял  хоть
небольшой шанс на успех,  и я проголосовал за него. В моем гардеробе не было
ничего подходящего для проведения моего плана, поэтому я направился в чулан,
где  держал  различные предметы туалета  для  профессиональных  надобностей.
Достал  там  черную  визитку,  черные  брюки  в  полоску,  белую  сорочку  с
крахмальным воротничком,  черную шляпу и черный  галстук.  Подходящие случаю
ботинки и носки имелись в моем личном  гардеробе. Побрившись, я облачился во
все это, посмотрелся в большое зеркало и был потрясен. Единственно, чего мне
не хватало, так это либо невесты, либо катафалка.
     В кабинете  внизу я выбрал из  коллекции оружия в ящике стола небольшой
"морли" 22-го калибра, зарядил его и сунул в брючный карман. Это был  своего
рода  компромисс.  Кобура под  мышкой с пистолетом  32-го  калибра  могла бы
испортить  изящные  очертания моей  фигуры,  а  после  одного  малоприятного
случая, когда мне пришлось перенести операцию по извлечению из плеча пули, я
дал обещание Вулфу и себе, что  никогда не отравлюсь невооруженным по  делу,
хотя  бы отдаленно связанному с убийством. По  дороге я  заскочил  на кухню,
попрощаться с Фрицем.
     - Меня назначили послом в Техас, - сообщил я. - Адиос, амиго!
     Было 5.38,  когда я  расплатился  с шофером  такси у  подъезда дома  на
Восточной  Шестьдесят восьмой  улице.  По другую сторону  улицы  на тротуаре
толпилась небольшая кучка зевак, но на  этой стороне полицейский в  форме не
позволял прохожим задерживаться.  Солидный дом, облицованный гранитом, стоял
в глубине, окруженный  железной  оградой  выше человеческого  роста, которая
охраняла территорию  по обе  стороны внушительного крыльца, выступавшего  на
тротуар. Когда я направился туда,  мне навстречу двинулся полицейский, но не
затем, чтобы преградить  мне  путь. Полицейские предпочитают не  задерживать
людей, одетых, как я.
     Я остановился, окинул его печальным взглядом и сказал:
     - По поводу церемонии.
     Он мог бы  испортить все дело,  если бы проводил меня до двери, но трое
любопытных  прильнули  к  ограде,  и, пока  полицейский  отгонял  их, я  уже
поднялся  на  крыльцо,  нажал  на  кнопку  звонка  и заговорил с  субъектом,
открывшим передо мной дверь.
     -  Произошла неувязка  с цветами, - печально, но  твердо произнес  я. -
Нужно  выяснить  это с  мисс  Эстей. Будьте любезны доложить ей, что  пришел
мистер Гудвин по поводу цветов.
     - Сюда, прошу вас.
     Дворецкий провел меня пять шагов  по вестибюлю к  двери,  которая  была
распахнута настежь, жестом пригласил  войти  и  попросил подождать.  Комната
мало походила  на  то, что  я  предполагал встретить в  городской резиденции
миссис Деймон Фромм. Она была  меньше  моей спальни.  Кроме двух  письменных
столов,  двух  столиков  с  пишущими  машинками  и  нескольких  стульев,  ее
загромождали  еще  шкафы  с  картотекой.  Стены  были  увешаны  плакатами  и
фотографиями. После беглого осмотра я остановил было свое внимание на  одном
плакате, но тут услышал шаги и обернулся.
     В   дверях  стояла  мисс   Эстей,  пристально  глядя   на  меня  своими
зеленовато-карими глазами.
     - В чем дело с цветами? - вопросила она.
     Не могу сказать, что ее глаза  были воспалены  от большого потока слез,
но,  во  всяком  случае, они  не  были и  радостными.  При  более счастливых
обстоятельствах я  дал  бы  ей менее  тридцати  лет,  но  только не  сейчас.
Миловидная, да.  Она не носила серег. Ни  следа царапины  не было  у нее  на
щеке, но прошло уже  четыре дня, как Пит видел царапину, а он не рассказал о
том,  насколько она глубока или велика. Поэтому было мало надежды обнаружить
следы царапины на лице Джин Эстей или на чьем-либо другом.
     - Мисс Джин Эстей? - спросил я.
     - Да. Так что там с цветами?
     - Я  и  пришел,  чтобы сказать вам об  этом.  Возможно> вам приходилось
слышать имя Ниро Вулфа?
     - Детектив?
     - Да.
     - Конечно.
     - Очень хорошо. Это он прислал меня. Меня зовут Арчи Гудвин, я  служу у
него. Он хочет  прислать цветы на похороны миссис  Фромм и просил узнать, не
будет  ли каких-нибудь  возражений против  орхидей  мильтония роезли  альба,
которые чисто белого цвета и очень красивы.
     Секунду  она  не  сводила  с   меня  пристального  взора,  затем  вдруг
рассмеялась.  Смех был невеселым. Плечи у нее  затряслись,  и она рухнула на
стул, опустив голову и  сжав  виски ладонями. Дворецкий  подошел к раскрытой
двери,  посмотреть,  что   случилось,  я  сочувственно   произнес,  что  мне
приходилось  иметь  дело  с  подобными приступами истерии, что было истинной
правдой, и  лучше  ему не вмешиваться.  Он  согласился  и притворил за собой
дверь.  Вскоре  мисс  Эстей  начала успокаиваться,  я подвинул  стул  и сел.
Наконец она выпрямилась и вытерла глаза носовым платком.
     - Меня смутил ваш костюм, - сказала она. - Это же нелепо так нарядиться
ради того, чтобы прийти  и спросить, нет ли возражений против орхидей! - Она
замолчала и перевела дух. - Цветов не надо. А теперь можете идти.
     - Я оделся так, чтобы получить возможность попасть в дом.
     - Понимаю. Под ложным предлогом. Зачем?
     - Чтобы встретиться с  вами.  Послушайте, мисс Эстей. Я  очень сожалею,
что  мой  маскарад вывел вас из  равновесия,  но теперь прошу  вас  посидеть
спокойно несколько минут, привести в порядок нервы,  а я  тем временем, если
позволите, объясню  цель  моего посещения. Надеюсь,  вы  знаете,  что миссис
Фромм вчера была у мистера Вулфа и выдала ему чек на десять тысяч долларов?
     - Да. Я в курсе всех денежных дел миссис Фромм.
     - Она говорила вам, зачем дала этот чек?
     - Нет. Но написала на нем "аванс"...
     - Я тоже не могу сказать вам, за что были выданы эти деньги, но сегодня
миссис Фромм снова должна была встретиться с мистером Вулфом.  Чек вчера был
учтен  и  будет  депонирован  в  понедельник.  Мистер  Вулф  осознает   свою
ответственность   перед  миссис  Фромм  и   считает,  что   должен  провести
расследование обстоятельств ее смерти.
     Она уже почти взяла себя в руки.
     - Этим  занимается полиция. Двое полицейских  ушли от меня меньше  часа
назад.
     - Понятно.  Что  ж,  отлично.  Если  им удастся  чего-нибудь  добиться,
конечно. Но если нет,  это сделает мистер  Вулф. Вы желаете, чтобы он взялся
за это дело?
     - Не кажется ли вам, что мое желание не имеет никакого значения?
     -  Нет, вы ошибаетесь,  для  мистера  Вулфа  это  важно.  Полиция может
допросить любою человека, имеющего хоть какое-то отношение к делу. У мистера
Вулфа такого права нет. Он хочет переговорить с вами и прислал меня, чтобы я
проводил вас  к  нему, и я  мог бы  выполнить его  поручение  одним  из трех
способов. Или  припугнуть вас, если бы у меня  было чем. Или подкупить, если
бы я знал, что  использовать в качестве приманки. Остается третье - сказать,
что миссис Фромм посетила мистера Вулфа и выдала ему чек на десять тысяч и у
него имеются  основания думать, что ее смерть связана с делом, ради которого
она   обратилась  к  его  услугам,  поэтому   он  чувствует  себя  обязанным
расследовать обстоятельства  ее гибели и желает начать расследование беседой
с  вами.  Вопрос  заключается  в  том,  хотите ли  вы  помочь  ему  в  этом.
Естественно, я  думаю,  что  хотите. Мы  обитаем  на  Тридцать пятой  улице.
Полицейский перед вашим домом остановит  нам такси, и через пятнадцать минут
мы будем на месте.
     - Вы хотите отправиться сейчас же?
     - Конечно.
     Она покачала головой.
     - Не могу. Я должна... нет, не могу.
     Она полностью овладела собой, от приступа истерии не осталось и следа.
     - Вы говорите, хочу  ли я помочь. В  этом нет никаких сомнений,  вопрос
только в том, как я могу помочь? - Она задумалась, изучающе глядя на меня. -
Пожалуй, я вам кое-что расскажу.
     - Буду вам признателен.
     -  Я  уже  говорила,  что два сотрудника полиции  ушли отсюда с полчаса
назад.
     - Да.
     - Так вот, пока они находились  здесь, незадолго до их ухода, одному из
них кто-то  позволил,  и после разговора он сказал, что Ниро Вулф, возможно,
через  своего  помощника  Арчи Гудвина сделает  попытку связаться со мной. В
этом случае меня попросили сообщить полиции все, что будет говорить Вулф.
     - Очень интересно. И вы дали согласие?
     - Нет.  Я  не  желаю  связывать  себя никакими  обязательствами. -  Она
поднялась, подошла  к  столу,  достала  из  ящика пачку сигарет, закурила  и
сделала подряд две глубоких затяжки, продолжая стоять и глядеть на меня. - Я
рассказала вам об этом чисто из эгоистических соображений. Мне думается, что
мистер  Вулф умнее любого  полицейского. Именно поэтому  миссис Фромм и дала
ему этот  чек, хотя я  и не знаю, за  что. Так как я была ее секретарем, то,
естественно, имею к этому отношение.  Тут уж ничего  не поделаешь,  но  я не
хочу предпринимать ничего такого,  что  еще  больше вовлекло  бы  меня в это
дело. А это, несомненно, случится, если я поеду к мистеру Ниро Вулфу. Если я
не сообщу полиции, о чем он будет говорить со мной, они не отстанут от меня,
а  если   расскажу...  Ведь,   возможно,  миссис  Фромм  беседовала  с   ним
конфиденциально и не хотела бы, чтобы о ее разговоре с мистером Вулфом стало
известно полиции?
     Она  сделала  еще одну затяжку, подошла  к столу,  погасила  сигарету в
пепельнице и вернулась.
     -  Я вам все рассказала. Я простая провинциальная девушка из  Небраски.
Если  десять  лет,  проведенные  в  Нью-Йорке, не  научили  тебя, как  нужно
избегать столкновения  с  уличным транспортом,  значит, тебе  уже  этому  не
научиться.  Вот я оказалась  замешанной в  этом путаном деле,  но  я не хочу
говорить  или  делать  ничего, что  может усугубить  мое положение. Я должна
искать работу.  Я ничем  не  обязана миссис  Фромм; я служила у нее,  и  она
платила мне жалованье, и не такое уж большое, кстати говоря.
     Голова у  меня  была запрокинута, чтобы я  мог  смотреть на нее, и  мое
лицо, если  только оно слушалось  меня,  должно  было  выражать  сочувствие.
Крахмальный воротничок впивался мне в затылок.
     - Не стану  возражать вам,  мисс  Эстей,  -  уверил я. - Я тоже живу  в
Нью-Йорке десять лет. Вы говорите,  что в  полиции вас просили сообщить, что
скажет вам Ниро Вулф. Ну а как насчет Арчи Гудвина? Они просили рассказывать
о том, что я буду говорить?
     - Пожалуй, нет.
     -  Вот и хорошо. Тогда мне  хотелось бы задать  вам несколько вопросов,
если вы сядете.
     - Я сидела и отвечала на вопросы целый день.
     - Согласен. Например, такой вопрос: где вы были вчера вечером от десяти
до двух?
     Она воззрилась на меня.
     - Это вы спрашиваете?
     - Нет, просто приложу вам образец тех  вопросов, которые задавались вам
в течение сегодняшнего дня.
     - Ладно, вот  вам образец ответов, которые я давала. Вчера, между пятью
и  шестью  часами, - миссис Фромм продиктовала мне с полдюжины писем. Вскоре
после  шести она  ушла  переодеться  к ужину,  а  я по ее поручению  сделала
несколько  телефонных звонков. В восьмом часу, после того, как она уехала, я
поужинала   в   одиночестве,  затем   перепечатала   письма,   которые   она
продиктовала, и  пошла опустить их в почтовый ящик на  углу. Это было  около
десяти часов вечера. Я сразу же вернулась, сказала  Пекэму, дворецкому,  что
чувствую себя утомленной, отправилась в свою  комнату, включила радио, чтобы
немного послушать музыку, и легла в постель.
     - Отлично. Значит, вы живете здесь?
     - Да.
     - Другой образец. Где вы были во вторник от шести до семи вечера?
     Она села и, склонив голову набок, посмотрела на меня.
     - Вы правы. Они спрашивали и об этом. Зачем?
     Я пожал плечами.
     -  Просто  я  показываю  сам, что  знаю,  какие вопросы может  задавать
полиция.
     - Но все-таки почему вы спросили про вторник?
     - Сперва скажите, как вы ответили на этот вопрос полиции?
     - Я не могла на него ответить,  пока не  вспомнила. В этот день  миссис
Фромм отправилась на собрание в АСПОПЕЛ. Она разрешила мне взять ее  машину,
и весь вечер я гоняла по городу  в  поисках двух эмигрантов, которым АСПОПЕЛ
собиралась оказать помощь. Однако мне так и не удалось их разыскать, и около
полуночи я вернулась домой. Мне было трудно дать отчет о каждой  проведенной
в тот вечер минуте, и я даже не пыталась вспомнить. Почему  я должна  думать
об этом? Но что все-таки случилось во вторник между шестью и семью часами?
     Я посмотрел на нее.
     - Давайте договоримся так: вы скажете мне,  где была миссис Фромм между
тремя  пятнадцатью и пятью часами и какие письма она продиктовала от пяти до
шести,  какие телефонные  звонки  сделала,  и  тогда  я  расскажу  вам,  что
случилось во вторник.
     - Опять образцы вопросов, которые задавала полиция?
     - Естественно. Но эти вопросы мне правятся.
     -  Миссис  Фромм  никуда  не звонила.  Она  дала мне список  и  просила
обзвонить всех значащихся там  лиц - их было двадцать три - и распространить
среди них билеты  на театральное представление в пользу Майлстоунской школы.
Полиция имеет  этот список. Письма она продиктовала  самые обычные, деловые,
мистер Горан  и  мистер Кюффнер  посоветовали  мне  снять с  них  копии  для
полиции. Так я и сделала. Если вы хотите...
     - Оставим это. Что делала миссис Фромм в промежуток времени после ухода
из АСПОПЕЛ и до возвращения домой?
     -  Я  знаю  только, что она  была  в магазине на  Мэдисон-авеню, купила
несколько пар перчаток  -  она показала их мне  -  и звонила в  контору Поля
Кюффнера. Что она делала еще, я не знаю. Так что же произошло во вторник?
     - На углу  Девятой  авеню  и Тридцать пятой  улицы под  красным  светом
остановилась  машина,  и  женщина,  сидевшая  за  рулем,  попросила мальчика
познать полицейского.
     Она сморщила брови.
     - Ну и что?
     - Я вам все рассказал.
     - Но при чем тут это?
     Я покачал головой.
     - Это не было в условиях нашего договора.  Я обещал вам рассказать, что
случилось  во вторник, и  только. Это  очень запутанное дело,  мисс Эстей, и
если хотите, можете сообщить полиции о том, что поведал вам Арчи Гудвин. Там
не понравится, что я  рассказываю лицам, находящимся  на  подозрении, о том,
как...
     - Но я не на подозрении!
     - Простите! Я подумал, что вы на подозрении. Во всяком случае, я...
     - Но почему я должна находиться на подозрении?
     - Хотя бы потому, что вы были близки к  миссис Фромм и знаете,  где она
была вчера вечером  и где  она  могла  оставить  свою  машину. Возможно, что
мистер  Вулф  посмотрит  на  это  иначе. Если вы измените  ваше намерение  и
приедете  повидать  его сегодня  после ужина  или завтра  утром - скажем,  в
одиннадцать  часов,  когда  он  будет  свободен,  -  то  он,  если  будет  в
настроении, выложит вам все. Он  гений, поэтому никогда нельзя  предсказать,
что ни сделает. Если вы...
     Дверь распахнулась, и я замолчал.  В комнату вошел человек и  сразу  же
начал что-то  говорить мисс Эстей, но, увидев, что она не одна, оборвал свою
речь и воззрился на меня.
     Когда  стало  ясно,  что ни  она  не  представит  нас, ни он не спросит
фамилию незнакомого ему человека, я сам растопил лед.
     -  Меня  зовут  Арчи Гудвин. Я служу  у  мистера Ниро  Вулфа.  - Увидев
выражение его лица, я пояснил: - Это маскарадный костюм.
     Он направился ко мне с протянутой рукой. Я учтиво привстал и пожал ее.
     - Поль Кюффнер, - представился он.
     Небольшого роста, он достигал мне  до кончика носа. Узкие темные усики,
подстриженные   параллельно  толстым  губам;  я  бы  не  назвал  его  хорошо
вылепленным;  не вполне  подходящая  внешность  для человека,  занимающегося
рекламой и общественными связями, но,  признаюсь, я настроен предубежденно к
усам, походящим на выщипанные брови.
     Он улыбнулся, выказывая мне свою симпатию и одобрение всему тому, что я
когда-либо сказал или сделал, и понимание возникшей передо мной проблемы.
     -  Сожалею, что помешал вам и вынужден увести мисс Эстей, но  кое-какие
срочные дела... Пойдемте наверх, мисс Эстей.
     Это было проделано превосходно. Вместо того, чтобы сказать: "Убирайтесь
из этого дома  и  дайте мне возможность расспросить мисс Эстей, какого черта
вам тут надо",  - а  именно  это он и хотел  сказать. Так  нет же, я был ему
слишком мил, чтобы он позволил себе  сказать что-либо, могущее оскорбить мои
чувства.
     Когда мисс Эстей поднялась  со  стула и вышла, он  последовал за ней. В
дверях обернулся:
     -  Было очень  приятно познакомиться  с  вами,  мистер Гудвин.  Я много
наслышан о вас и о мистере Вулфе. Весьма сожалею, что наша встреча произошла
в столь  тяжкую минуту. - Он исчез за дверью,  но его голос еще доносился до
меня:  "Пэкем, Пэкем!  Мистер Гудвин уходит. Спроси, не  нужно ли остановить
для него такси".
     Отличная, чистая работа!

     ГЛАВА 7 

     Я вернулся домой вовремя, чтобы  присутствовать при инструктаже. Сол  и
Орри были уже у нас, ожидали, когда появится Фред. Поздоровавшись с  ними, я
обратился к Вулфу, восседавшему за своим столом.
     - Я видел ее и имел с ней беседу, но...
     - Какого дьявола ты так вырядился?!
     - Я гробовщик.
     Вулф состроил гримасу.
     - Что за отвратительное слово! Рассказывай.
     Я сделал подробный доклад, но  у Вулфа возникли вопросы. Ни один из них
ни к чему ни привел,  так как я уже изложил ему все факты, а мое впечатление
от Джин Эстей и Поля Кюффнера ничем не могло ему помочь. Но тут пришел Фред,
и Вулф, оставив меня в покое,  велел им всем придвинуть стулья  ближе  к его
столу.
     Эта троица внешне не производила особого впечатления.
     Сол Пензер с крупным носом, господствующим  на узком лице, в коричневом
костюме, нуждавшемся  в  утюжке,  мог показаться постороннему  глазу  мелким
служащим  или  даже  подметальщиком  улиц.  Но в  действительности  Сол  был
искуснейшим оперативником, лучшим в городе, и его  талант в наружной слежке,
который Ниро Вулф восхвалял в разговоре с Питом Дроссосом, был лишь одной из
граней  его  дарования. Любое  сыскное  агентство  в городе  согласилось  бы
платить ему тройное жалованье.
     В грузном  Фреде Даркине могли бы уместиться два Сола, но  только не по
способностям.  Фред  мог  вполне  вести  наружную слежку, был  исполнителен,
настойчив, и на него можно было положиться в  рядовом деле,  но звезд с неба
он не хватал.
     Что касается Орри Кэтера, то, когда он возникал перед вами с доверчивым
взглядом темно-карих глаз и  самодовольной  улыбкой изогнутых губ, у  вас не
возникало  никакого сомнения, что больше  всего его интересует одно - поняли
ли  вы, как  он красив.  Конечно,  это  сбивало  с  толку  любого  человека:
создавалось  впечатление, что в присутствии Орри нет  никакой  необходимости
следить за  каждым  своим словом, и это было роковой  ошибкой, так  как Орри
никогда не забывал о своем долге детектива.
     Вулф откинулся  назад, положив  руки  на  подлокотники  кресла, глубоко
втянул в себя воздух и тут же шумно выдохнул.
     - Джентльмены, - начал он,  - я в трясине по самое горло. Обычно, когда
я прибегаю к вашим услугам, бывает  вполне  достаточно определить каждому из
вас задание, но на сей раз  это невозможно. Вы должны быть  проинформированы
об этой ситуации во  всей  ее сложности. Однако  сперва вопрос денег. Меньше
чем через двенадцать часов после того, как клиентка выдала мне чек на десять
тысяч долларов,  ее убили...  Я готов, по сугубо  личным  мотивам, истратить
большую часть, а то и всю эту сумму на расследование, но не более того. Я не
призываю   вас   скупиться   на   расходы,   но   должен   предостеречь   от
расточительности. Так вот, суть дела такова...
     Начав  рассказ с  того, как я привел Пита Дроссоса  в столовую во время
ужина во вторник, и закончив моим  отчетом  о беседе  с  Джин Эстей,  он  не
упустил ничего. Все трое сидели, вникая  в его  слова каждый по-своему: Сол,
внешне не проявляя интереса и словно расслабившись, Фред был весь напряжен и
не спускал  взора  с  Вулфа, будто слушал  также  и глазами,  а Орри  сидел,
приложив к виску  пальцы,  словно позируя художнику.  Что касается  меня,  я
пытался поймать  Вулфа  на  том, что  он упустит какую-либо  деталь  и  этим
доставит мне удовольствие поправить его, однако этого не произошло. Я не мог
бы более точно и подробно обрисовать создавшуюся ситуацию.
     Вулф взглянул на часы.
     - Двадцать минут восьмого. Ужин уже готов. Сегодня у нас жареная курица
под белым соусом с маисовой кашей. За столом мы не будем говорить о деле, но
прошу вас не забывать о нем.
     Было около  девяти, когда мы вернулись в  кабинет.  Вулф, устроившись в
своем кресле, угрюмо посмотрел на меня, затем на них.
     - Вы не кажетесь мне в состоянии боевой готовности, - недовольным тоном
произнес он.
     Я знал, как он ненавидел трудиться в течение часа после принятия  пищи.
Его грызло  сейчас не то, что они  не были  в состоянии боевой готовности, а
то, что он сам не хотел находиться в этом состоянии.
     - Мы  можем спуститься  вниз и поиграть на бильярде, пока вы переварите
ужин, - предложил я.
     Он хмыкнул.
     - Мой желудок может справиться со своей работой и без такого внимания с
твоей стороны, - заявил он. - Итак, джентльмены, есть ли у вас вопросы?
     - Может быть, позже, - пожал плечами Сол.
     -  Очень  хорошо.  Я продолжаю.  Итак, как вы  видите, положение  почти
безнадежное. Оно  чрезвычайно  запутано, а  у  нас  нет  никаких  источников
информации.  Арчи  может  попытаться  что-нибудь  сделать, как он  попытался
сегодня с мисс Эстей,  но у него  нет  никакой зацепки. Полиция не даст  нам
никаких сведений. Случалось, в прошлом у меня  бывали возможности заполучить
у  них кое-какие  сведения, но на  этот раз мне  нечем вынудить их к  этому.
Конечно,  мы  можем  догадываться,  какие  действия они  предпринимают.  Они
пытаются выяснить,  была ли  у  какой-нибудь  из  знакомых миссис  Фромм  во
вторник  вечером или  в среду  расцарапана щека.  Если они отыщут ее, вопрос
будет решен: но  они могут и  не отыскать, так как царапина, которую мальчик
видел вблизи,  могла быть  весьма  незначительной и женщина могла сделать ее
практически   невидимой  при  первом  же  удобном   случае.   Полиция  также
разыскивает знакомую  миссис Фромм,  у  которой в ушах  были сережки  в виде
пауков, - если они разыщут эту женщину, то проблема также может быть решена.
     Вулф поднял руку ладонью вперед, призывая к вниманию.
     - Они также пытаются найти машину, убившую мальчика и Мэттью Бирча. Они
обследуют каждый дюйм  машины миссис  Фромм. Проверяют все действия,  связи,
знакомства  Бирча.  Складывают воедино  минуту за  минутой все,  что  делала
миссис Фромм и что  говорила  после того, как  покинула вчера свой офис. Они
допрашивают не  только тех, кто был с миссис Фромм вчера вечером, но и всех,
кого можно подозревать в знании какого-либо факта, имеющего хотя бы малейшее
отношение  к  делу.  Они проверяют,  где находился любой  заподозренный  ими
человек во вторник вечером  или позже в этот же вечер, когда был  убит Бирч,
или  в среду вечером, когда был убит мальчик, или  вчера вечером, когда была
убита миссис  Фромм.  Они допрашивают  всех,  у кого был  повод бояться  или
ненавидеть миссис  Фромм или  кому была  выгодна ее смерть. На это они могли
бросить сто, даже тысячу сотрудников, многие из которых вполне компетентны в
технике сыска.
     Он поджал губы и покачал головой.
     - Они  могут  не бояться неудач и потери времени. Пока  мы сидим здесь,
они,  возможно,  уже  выследили  свою жертву и готовы  схватить ее. Но  пока
дойдет до этого, я  предлагаю использовать  все или часть денег миссис Фромм
на  дело,  которое она, безусловно, одобрила бы. При преимуществах, которыми
обладает полиция перед нами,  они могут,  конечно, опередить нас,  но я хочу
оправдать  полученный  аванс;  кроме  того,   я  не  могу  допустить,  чтобы
обращающихся  ко мне  за помощью людей  безнаказанно лишали жизни. В этом  я
заинтересован лично.
     - Мы накроем мерзавца! - выпалил Фред Даркин.
     -  Хотелось  бы  верить,  Фред,  но...  Теперь  вы  понимаете, почему я
пригласил вас на это совещание и поделился всеми  подробностями вместо того,
чтобы, как  обычно,  дать вам определенные задания. Я хотел, чтобы вы поняли
безнадежность дела, а  также хотел посоветоваться с вами. Существуют десятки
возможных  подходов  к  проблеме, а вас  только трое. Сол,  с  чего, как  вы
думаете, следовало бы начать?
     Сол в задумчивости поскреб нос.
     - Пожалуй, сразу с двух вещей. С АСПОПЕЛ и пауков.
     - Почему с АСПОПЕЛ?
     - Потому что там интересуются перемещенными  лицами, а  Бирч  служил  в
Бюро  иммиграции  и гражданства. В этом я  вижу  единственный  шанс отыскать
какую-то  связь между  Бирчем  и  миссис Фромм. Полиция, конечно, занимается
этим, но тут уж кому повезет больше.
     -  Анджела  Райт, исполнительный  секретарь  АСПОПЕЛ, присутствовала на
вчерашнем  ужине,  ее  наверняка  уже допрашивала  полиция, и она  откажется
принять кого-либо из вас.
     - Ни только не перемещенное лицо.
     Вулф взвесил это предложение.
     - Пожалуй, можно попытаться. Начнете с утра. Возьмите двести  долларов,
но помните:  перемещенное  лицо  не  может  быть  расточительным.  А  что  с
серьгами?
     - Я не управлюсь и с тем и с другим.
     - Да, но как быть с ними?
     -  Я всегда держу глаза открытыми, но никогда  еще не  видел сережек  в
виде пауков ни  на женщине,  ни в витринах  магазинов. Вы  сказали,  что Пит
говорил  -  большие  золотые  пауки с  растопыренными лапками? Такие  серьги
должны были бы броситься в глаза. Может быть, есть смысл попытаться отыскать
магазин,  в  котором  продавались такие  серьги? Полиция, возможно,  еще  не
додумалась до этого. Я не прав?
     - Нет, вы редко ошибаетесь. Если мы первыми обнаружим эту женщину...
     - Я возьмусь за это, - сказал Орри. - Правда, я тоже никогда  не  видел
таких серег. Они большие?
     - Те, которые были вчера на миссис Фромм, величиной  с ноготь  большого
пальца. Арчи?
     - Я бы сказал, что несколько больше, - отозвался я.
     - Золотые? - снова задал вопрос Орри.
     - Не знаю. Арчи?
     - Думаю, что да, но не могу утверждать.
     - Ладно. Берусь за серьги, - повторил Орри.
     Вулф насупился.
     - Это может занять месяц.
     - Нет,  при том, как я намерен  взяться за  это, мистер Вулф. Однажды я
оказал услугу парню,  работавшему  продавцом в ювелирном магазине Будэ, и  я
начну с него. Завтра воскресенье, но я знаю, где он живет. Я только не понял
- эти  серьги,  которые вчера  были на миссис Фромм,  те  же самые,  которые
носила женщина в машине?
     - Неизвестно.
     - Возможно, это две разные пары?
     - Возможно.
     - Понятно.
     - Вам придется платить вашему знакомому продавцу?
     - Еще чего! Он мне по гроб обязан.
     -  Тогда  возьмите  сотню   долларов.   Если   нападете   на   что-либо
обнадеживающее,  постарайтесь  не  показывать  вида,  что  полиция  была  бы
благодарна за эти сведения. Нам может самим  понадобиться  их благодарность.
При малейшем намеке на  какой-нибудь след  звоните мне. -  Вулф  обернулся к
Даркину. - А с чего начнете вы, Фред?
     На широком лице  Фреда была полная растерянность. Почти двадцать лет он
был только  исполнителем,  и теперь, когда  с  ним  советовались по вопросам
высокой стратегии, растерялся. Он сжал челюсти, сделал глотательное движение
и произнес громче, чем это требовалось:
     - Серьги.
     - Серьгами уже занимается Орри.
     - Знаю,  но  ведь  сотни людей должны  были видеть на ней  эти  серьги.
Лифтеры, официанты, горничные...
     - Нет.  - Вулф был краток.  - Тут полиция настолько  опередила нас, что
нам за ними не угнаться. Я уже говорил об этом. С нашими скромными силами мы
должны попытаться  найти ниточку, за которую  еще  не ухватилась  полиция. У
кого есть предложение для Фреда?
     Они обменялись взглядами. Никто не хотел высказаться.
     Вулф кивнул.
     -  Конечно, это  трудно,  - начал  он.  - Чтобы не  пыхтеть  следом  за
полицией и  не дышать поднятой ими пылью, нужно  найти тропу, по которой они
не  следуют. Попробуем.  Я  высказываю предположение, что  во вторник, когда
машина остановилась на углу  и  женщина за рулем  попросила мальчика позвать
полицейского, рядом с ней сидел Мэттью Бирч.
     - Не понимаю, мистер Вулф, - сдвинул брови Сол.
     - Это  хорошо. Значит, и полиции,  возможно,  не пришла в  голову такая
мысль. Согласен,  что это предположение чрезвычайно сомнительно. Но в тот же
день  та же самая  машина, а Бирч,  по-видимому, ехал  в ней, раздавила его.
Исходя из того, что он был в машине поздним вечером, почему не предположить,
что он был в ней и раньше? Я склоняюсь к этому предположению.
     Сол по-прежнему сидел, сдвинув брови. Потом заговорил;
     -  С другой стороны, чем  плохо предположение, что человек,  задавивший
мальчика в среду, был  тот самый мужчина,  который ехал вместе с женщиной во
вторник?  Ведь он  знал, что мальчик может опознать его.  А в среду Бирч уже
был убит.
     -  Возможно, что полиция так и думает, - уступил Вулф. - Я  не отвергаю
этой мысли, я просто  игнорирую  ее и  выдвигаю  собственную гипотезу.  Даже
ошибочное предположение может пойти на пользу. Колумб предполагал, что между
ним  и богатствами  Востока нет ничего, кроме  водной  шири,  и наткнулся на
континент. - Он помолчал. - Я не ожидаю, что вы откроете континент, Фред, но
зато  вы  проверите  мое предположение, что Бирч находился в машине вместе с
женщиной.  Попробуйте либо доказать  его,  либо опровергнуть.  Возьмите сто,
нет, даже  триста  долларов,  я  знаю, что  вы  никогда не бросаете денег на
ветер. Арчи снабдит вас фотографией Бирча. - Он повернулся ко мне. - Им всем
понадобятся фотографии всех замешанных лиц. Ты можешь достать их у Коэна?
     - Только не сегодня. Утром.
     - Сделай это.
     Он окинул взором свою маленькую армию.
     - Джентльмены, хочу верить, что, говоря о безнадежности нашего  дела, я
не  погасил  в вас надежду  на  успех.  Я  хотел, чтобы  вы поняли, что  при
создавшейся  ситуации  любой  лакомый кусочек  будет для  вас  праздником. Я
всегда многого ожидал от вас, на этот раз я не жду ничего. Похоже, что...
     Раздался звонок в дверь.
     Поднявшись  с места, я  взглянул на часы:  9.55. В  прихожей я повернул
выключатель, зажег свет  на крыльце и, приблизившись к двери,  увидел за ней
двух незнакомых мужчин. Я открыл дверь и поздоровался.
     Человек, стоявший впереди, заговорил:
     - Мы хотим видеть мистера Ниро Вулфа.
     - Простите, кто вы?
     - Горан, Деннис Горан. Я звонил сегодня утром. А это мистер Мэддокс.
     - Мистер Вулф сейчас занят. Я доложу. Заходите.
     Они  пошли.  Я  провел  их  в  приемную, взглянул,  плотно  ли  закрыта
звуконепроницаемая дверь в кабинет, предложил им сесть и оставил одних.
     В кабинете я сказал Вулфу:
     - Два  лакомых  кусочка ждут  в приемной. Один из них Горан, тот самый,
который пытался выманить у вас десять тысяч, а его кореша зовут Мэддокс.
     Вулф сердито  посмотрел  на меня. Закончив  инструктаж,  он  хотел было
предаться отдыху с книжкой в руках, а  тут я  доставляю  ему новые  хлопоты.
Будь мы одни, он бы снизошел до одного-другого замечания, но после того, что
он  только что говорил  своему  отряду  о  безнадежности  нашего  дела,  ему
пришлось  сдержать  свои эмоции, и признаю, что  он  справился  с  этим, как
подобает мужчине.
     - Очень хорошо. Сперва выдай Солу, Фреду и Орри деньги и отпусти их.
     Я направился к сейфу за наличностью.

     ГЛАВА 8 

     По взглядам, которыми они обменивались, когда я провожал их в кабинет и
усаживал в  кресла, я понял, что сделал слишком поспешное заключение, приняв
их за дружков.
     Весь облик  Денниса  Горана был  несколько  утрирован.  Слишком длинные
ресницы,  слишком высокий  рост  и  не по  росту костюм, который пристало бы
носить  студенту  колледжа. Тут требовалось вмешательство  дизайнера,  чтобы
довести его до  нормальной  кондиции, но так как  Горан  больше  сорока  лет
доводил  себя  до  настоящего  состояния,  то  сомневаюсь,  чтобы он  принял
подобное предложение.
     Мэддокс представился Вулфу полностью  - Джеймс Альберт Мэддокс. Он явно
страдал  с младенческих лет, примерно  уже полстолетия, язвой желудка и имел
такое кислое выражение лица, что, глядя на него, казалось, и его собственная
собака  могла  превратиться  в  пессимиста.  Не  зная,  кому  из них  отдать
предпочтение  и  предложить  красное  кресло,  я усадил их  обоих в  желтые,
которые только что освободили наши ищейки.
     Разговор начал Горан. Он сказал, что сегодня утром, беседуя с Вулфом но
телефону, он  вовсе не хотел  обвинить его в предосудительном, нечестном или
неэтичном поведении.  Он просто пытался  защитить интересы  своего покойного
друга и клиента - миссис Деймон Фромм, которая была...
     - Не  вашим клиентом, -  вставил  Мэддокс тоном, вполне соответствующим
выражению его лица.
     - Я давал ей юридические советы, - парировал Горан.
     - Плохие, - пролаял Мэддокс.
     Они обменялись далеко не дружелюбными взглядами.
     - Может быть, для вас обоих будет лучше, если вы перестанете перебивать
друг друга,  - сухо  произнес Вулф,  - и  сообщите  мне, в каком качестве вы
представляете интересы миссис Фромм. Мистер Горан?
     Горан уже овладел собой. Его  писклявый тенор  был таким же  писклявым,
как прежде, но не переходил в визг, как сегодня утром  во время  телефонного
разговора с Вулфом.
     - Это правда, я никогда  не  был поверенным  в  делах миссис Фромм. Она
консультировалась со  мной  по многим вопросам, высоко ценила  мои советы  и
зачастую  следовала  им.   В  качестве   юрисконсульта  АСПОПЕЛ,  которым  я
по-прежнему являюсь, я был тесно связан с ней. Будь она в живых, уверен, она
не возразила бы против моего утверждения, что я ее друг.
     - Являетесь ли вы ее душеприказчиком?
     - Нет.
     - Благодарю вас. Мистер Мэддокс?
     - Моя адвокатская контора "Мэддокс  и Уэллинг" в течение двенадцати лет
вела  дела  мистера Деймона Фромма, а после его  кончины  дела его вдовы.  Я
являюсь  ее душеприказчиком.  А  перебил  я мистера  Горана  потому, что его
заявление, будто миссис Фромм является его клиенткой,  далеко  от истины.  Я
должен кое-что добавить.
     - Прошу вас.
     - Сегодня  утром, вернее днем,  мне позвонил мистер Горан  и сообщил  о
чеке, который миссис Фромм выписала вам вчера, и о своем разговоре с вами по
телефону. Его звонок  к вам был беспочвенным и  наглым. Не сочтите  таким же
мое  обращение  к  вам  сейчас.  Официально,  в  качестве  юрисконсульта   и
душеприказчика  миссис Фромм, я спрашиваю, на каких условиях и с какой целью
она выдала вам чек на десять тысяч долларов? Если вы предпочитаете  сообщить
мне об этом конфиденциально, давайте перейдем в другую комнату. Мистер Горан
настоял  на том, чтобы сопровождать меня  сюда, но это ваш дом, и вы  вправе
распоряжаться,  как вам  будет угодно. Этот молодой человек, надеюсь, сумеет
удержать его здесь.
     Если  он  считал,   что   взгляд,  брошенный  им  в  мою  сторону,  был
приветливым, то и подумать страшно, каким был бы его взгляд неодобрения.
     Затворил Вулф;
     -  Я вовсе  не  предпочитаю  сообщать вам  об  этом конфиденциально.  Я
предпочитаю вообще ничего не сообщать вам.
     Выражение  лица  Мэддокса  не стало  более  кислым,  это было  попросту
невозможно.
     - Вы знаете законы, мистер Вулф?
     - Нет.
     - Тогда  вам следует  прислушиваться  к  советам.  Если вы  не  сможете
доказать, что миссис Фромм получила от вас что-либо взамен своих денег, то я
могу  принудить  вас  возвратить  их.  Даю  вам  возможность  привести  ваши
доказательства.
     - Не могу. Она ничего не получила взамен своих денег. Как я уже говорил
мистеру Горану по телефону, я намерен заработать эти деньги.
     - Каким образом?
     - Поймав убийцу миссис Фромм и осудив его.
     - Смешно! Ведь это входит в  обязанности  служителей  закона. Сведения,
которые  я  сегодня  собрал  о вас,  говорят,  однако, что  вы  не стряпчий,
занимающийся сомнительными делишками, однако, судя по вашим словам...
     Вулф фыркнул.
     - Вы предубеждены, мистер Мэддокс. Отношение добродетельных  юристов  к
мошенникам   стряпчим   сходно   с   отношением   добродетельных  женщин   к
проституткам.  Конечно,  осуждение!   Но  где-то  в  этом  осуждении  таится
маленькое  зернышко  зависти,  которую не следует выказывать и  о которой не
следует   говорить   по   всеуслышание.   Пожалуйста,  не   завидуйте   мне.
Стряпчий-мошенник - это либо глупец, либо фанатик, а я не являюсь ни тем, ни
другим. Позвольте задать вам вопрос?
     - Задавайте.
     - Знали ли вы, что миссис Фромм собирается ко мне?
     - Нет.
     - А о ее встрече со мной?
     - Нет. Я узнал об этом только сегодня.
     Вулф перевел глаза на Горана.
     - А вы, мистер Горан?
     - Я не  вижу... -  Горан  запнулся. - Я ставлю под сомнение ваше  право
задавать эти вопросы.
     Мэддокс взглянул на него.
     - Пойдите  ему навстречу, Горан. Вы же сами настаивали на приходе сюда.
Вы утверждали,  что  миссис  Фромм  советовалась с вами в  важных  вопросах.
Мистер Вулф пытается нащупать истину...
     Но Горан не поддавался.
     - Я отказываюсь подвергаться допросу.
     Мэддокс принялся было спорить, но Вулф перебил его:
     - Ваши разъяснения, мистер Мэддокс, могут быть весьма убедительными, но
вы должны понять сложность  положения, в котором оказался мистер Горан. Он в
тупике.  Если на  мой второй вопрос он ответит утвердительно, то вы правы: у
меня  в руках окажется козырь и  я не премину воспользоваться им. Но если он
ответит отрицательно, тогда  я спрошу: откуда  он узнал об этом чеке? Я хочу
это знать и надеюсь, что и вы тоже.
     - Я уже знаю.  Знаю с его  слов. Сегодня утром, услышав о смерти миссис
Фромм, он  позвонил  к ней  домой и разговаривал  с мисс Эстей,  секретаршей
миссис Фромм, и она рассказала ему о чеке. Я проводил уик-энд за городом,  и
Горан разыскал меня там. Я немедленно приехал в город.
     - Где именно вы были?
     - Это наглость? - Мэддокс вздернул подбородок.
     -  Да... Приношу  нам свои  извинения  не за  наглость, а за  глупость.
Задавать этот вопрос бесцельно. Сила привычки. В этой путанице мне следовало
бы  забыть  об  обычной  процедуре  дознания.  Искать,  например,   алиби  и
предоставить все  это  полиции. Ну как, мистер Горан, вы будете  отвечать на
мои вопросы?
     - Нет. Из принципа. У нас нет полномочий задавать их мне.
     - Но вы же рассчитываете, чтобы я отвечал на ваши вопросы.
     - Нет, не на мои,  потому что и у меня нет  соответствующих полномочий.
Но мистер Мэддокс правомочен их задавать. Он душеприказчик миссис  Фромм. Вы
будете отвечать ему.
     - Посмотрим. - Вулф был сдержан. Он обратился к Мэддоксу: - Насколько я
понимаю, сэр, вы не  требуете  от меня возврата денег,  которые миссис Фромм
заплатила мне.
     - Как сказать... Сообщите мне, для  какой  цели и с  каким условием вам
был выдан чек, и тогда  я  решу. Я не  могу  позволить, чтобы  смерть  моего
высокоценимого клиента была бы использована частным детективом ради сенсации
или его личного обогащения.
     - Достойные  и  здравые слова, -  признал Вулф. -  Замечу только, что я
вряд ли могу  сделать это дело более  сенсационным,  чем оно есть сейчас, но
даже  при  этом  ваши  слова  вызывают  восхищение.  Однако  тут  есть  одна
загвоздка:  я  ровным счетом ничего  не  скажу вам  о  том,  какой  разговор
произошел у меня вчера с миссис Фромм.
     - Следовательно, вы намерены утаивать улики!
     -  Пф!  Я  уже  сообщил  обо  всем  в  полицию.  В письменном  виде  за
собственной подписью.
     - Почему же вы не можете рассказать это мне?
     - Потому что я не такой простак. У меня есть основания думать, что этот
разговор  являлся одним  из  звеньев  цепи,  которая повела к  смерти миссис
Фромм, и если это так, то  человек, больше всего интересующийся тем, что она
мне рассказала, является ее возможным убийцей.
     - Ни я ведь не убийца.
     - Это требует проверки.
     - Какая чушь! - Мэддокс задыхался от ярости. - Бред сумасшедшего!
     - Не могу с вами согласиться. Полиция разговаривала с вами?
     - Конечно.
     - Сколько их было?
     - Двое, нет, трое.
     - Не будете ли вы любезны сказать, кто именно?
     - Капитан Бенди  и помощник комиссара Юменс. А также помощник окружного
прокурора Мандельбаум.
     -  Не  говорил ли  вам  кто-нибудь из  них,  о чем  миссис  Фромм вчера
консультировалась со мной?
     - Нет, мы не разговаривали об этом.
     - Предлагаю вам повидать кого-нибудь из канцелярии окружного прокурора,
предпочтительно человека, хорошо  вам знакомого, и попросить его рассказать.
Если  он  или любое другое официальное  лицо  сделает  это, я верну  деньги,
которые мне уплатила миссис Фромм.
     Мэддокс выглядел так, словно кто-то пытался убедить его, что нос у него
растет снизу вверх.
     -  Уверяю  вас, - продолжал  Вулф,  - я не такой осел,  чтобы  утаивать
улики,  особенно  при  таком сенсационном преступлении.  Поверьте, я  весьма
педантичен в этом отношении. Если у полиции нет о вас информации, которая не
известна мне, я сомневаюсь, чтобы  вас  рассматривали как возможного убийцу,
но вы  можете оказаться в неприятном положении, когда я сообщу  полиции, что
вы  настойчиво домогались узнать содержание моей беседы с миссис Фромм. Это,
конечно, мой долг. И на этот раз его исполнение доставит мне удовольствие.
     - Вы... вы... - Мэддокс  снова чуть не задохнулся  от негодования. - Вы
мне грозите?!
     - Ничуть. Просто информирую вас о том, что позвоню в полицию немедленно
после вашего ухода.
     - Я ухожу сейчас же. - Он поднялся. - Я подам иск на эти десять тысяч.
     Я вышел вслед за ним чтобы открыть ему дверь, но он опередил меня, хотя
ему  пришлось шмыгнуть в приемную  за шляпой. Когда я  вернулся  в  кабинет,
Горан  уже был  на ногах. Он глядел на Вулфа  сверху вниз,  не  произнося ни
единого слова.
     - Арчи, соедини меня с мистером Кремером, - обратился ко мне Вулф.
     - Обождите минуту, - тоненький голосок Горана звучал повелительно. - Вы
совершаете  ошибку, Вулф, если действительно хотите  заняться расследованием
этого  убийства. Но я не верю вам. Двое  самых близких  к миссис Фромм  и ее
делам людей находились у вас в  кабинете, но вы прогнали одного из  них. Где
тут здравый смысл?
     -  Вздор!  - Вулф был разражен. - Вы не хотите сказать мне даже о  том,
сообщила ли вам миссис Фромм о свидании со мной!
     - Вы задали вопрос в оскорбительном тоне.
     - Тогда  я  попытаюсь  задать  его  вежливо.  Не  будете ли вы  любезны
изложить мне суть того, что говорилось в вашем доме в тот вечер, когда у вас
были гости?
     Длинные ресницы Горана затрепетали.
     - Я сообщил обо всем полиции, мне велено молчать об этом.
     - Естественно. А вы будете молчать?
     - Нет.
     - Опишете ли вы полностью или откровенно суть ваших  отношений с миссис
Фромм?
     - Конечно, нет.
     -  Если  я  пошлю  мистера  Гудвина  в контору  АСПОПЕЛ, юрисконсультом
которой вы являетесь, дадите  ли вы  указание сотрудникам  отвечать  на  его
вопросы?
     - Нет.
     - Значит, оскорбительный  тон  ни при чем. -  Вулф обернулся  ко мне: -
Арчи, соедини меня с Кремером.
     Я набрал номер, мне сразу ответили, но затем все усложнилось. Ни одного
из наших друзей или врагов на месте не оказалось, и  в конце концов пришлось
остановить  выбор  на сержанте Гриффине,  о  чем я сообщил Вулфу.  Он поднял
трубку.
     - Мистер  Гриффин? Говорит  Ниро Вулф. Информация  для мистера Кремера.
Пожалуйста, не забудьте передать ему. Мистер Джеймс Альберт Мэддокс и мистер
Деннис  Горан, адвокаты,  явились  сегодня  вечером  ко  мне.  Вы  правильно
записали имена и фамилии? Да, понимаю, что они вам знакомы. Они просили меня
рассказать о содержании моего вчерашнего разговора с миссис  Деймон Фромм. Я
отказался, но они настаивали. Не буду утверждать, что мистер Мэддокс пытался
подкупить меня, но у меня создалось  впечатление, что, если бы я передал ему
содержание этого  разговора, он  согласился бы  не требовать возврата денег,
которые  мне  заплатила  миссис  Фромм.  Когда  мистер  Мэддокс  в  припадке
раздражения ушел, мистер Горан сказал, что я совершаю  ошибку... Пожалуйста,
проследите, чтобы это  дошло до мистера Кремера. Нет,  это  все. Если мистер
Кремер  захочет узнать  подробности или получить  эти сведения  в письменном
виде, я к его услугам.
     Вулф положил трубку и пробормотал, глядя на адвоката:
     - Вы еще здесь?
     Горан направился к двери, но, сделав три шага, обернулся:
     -  Вы можете не  знать законов, но зато хорошо знаете,  как доносить на
грани клеветы. После этого  представления стоит задуматься, как вы завоевали
свою репутацию.
     Горан  ушел. Наложив цепочку на входную дверь, я вернулся  в кабинет  и
нарочито восторженно воскликнул:
     - Здорово вы их отбрили! Выдоили  и ощипали. Только пух и перья летали.
Поздравляю!
     - Заткнись, -  сказал Вулф и поднял со стола книгу, но не за тем, чтобы
швырнуть ее в меня.

     ГЛАВА 9 

     Рано-ранехонько, когда  Вулф все еще  священнодействовал в спальне  над
подносом  с  завтраком,  к  нам  примчался  сержант  Пэрли  Стеббинс,  чтобы
разузнать  подробности  нашествия адвокатов. Разумеется,  я удовлетворил его
любопытство,  но если у него ранее были только слабые подозрения, то  теперь
ушел он от нас, полностью  убежденный, что мы его  водим за нос. Я изо  всех
сил пытался доказать ему, что, поскольку шеф - гений, его хамское  обращение
с  адвокатами вполне  естественно для гения, однако  Пэрли наотрез отказался
поверить, что Вулф, вынудив их явиться  к  нему, не попытался пристроиться к
делу. Правда, Стеббинс оказал нам честь, так как выпил у  нас две чашки кофе
и  съел пять-шесть свежих рогаликов, но это, вероятно, объясняется лишь тем,
что никто на свете, попробовав однажды воскресные рогалики Фрица, когда-либо
в будущем найдет в себе силы отказаться отведать их вновь.
     Мы с Вулфом перечитали по нескольку раз абсолютно все,  что появилось в
утренних  газетах о происшествии.  Мы,  конечно, вовсе не надеялись получить
таким путем  какую-то ценную информацию, но все же узнали некоторые полезные
для дела факты, а кроме того, составили отчетливое представление о том,  что
именно Кремер и прокуратура  нашли  нужным предать гласности. Так, например,
нам стало  известно, что ответственный секретарь АСПОПЕЛ Анджела  Райт ранее
работала у Деймона Фромма и именно  им была  рекомендована в АСПОПЕЛ. Миссис
Фромм  в  то  или   иное  время   по   различным  достойным  поводам  делала
пожертвования примерно сорока благотворительным организациям, но более всего
благоволила АСПОПЕЛ. Издатель Винсент Липскомб,  бывший на обеде у Горана, в
журнале  "Современная мысль"  опубликовал серию своих статей о  перемещенных
лицах  и  сейчас намеревался  написать еще что-то  о том  же. Миссис Горан в
прошлом была  кинозвездой... ну, во всяком случае,  снималась  в  кино. Поль
Кюффнер  бесплатно руководил пресс-бюро АСПОПЕЛ, но в то  же самое время был
платным  пресс-агентом  лично  миссис Фромм. Деннис Горан  был экспертом  по
международному  праву,  состоял  членом  пяти  клубов  и  считался  неплохим
поваром-любителем...
     В печати  ничего  не упоминалось  о лоскуте  из  куртки  Мэттью  Бирча,
обнаруженном в машине,  которая сбила  Пита Дроссоса. Полиция умалчивала  об
этом.
     Вулф позвонил нашему адвокату Натаниэлю Паркеру и велел ему подготовить
необходимые  бумаги  на тот случай,  если  Мэддокс попытается выполнить свою
угрозу и потребует вернуть десять тысяч.
     В течение  дня звонили трое  репортеров,  а  двое  вертелись у  нас  на
крыльце,  но   дальше  им  проникнуть   не  удалось.  Журналистам  очень  не
понравилось, что  "Газетт" предоставлено исключительное право  на  получение
сведений о ходе расследования Ниро Вулфом убийства. Я  лишь выразил им  свое
сочувствие.
     Я позвонил Лону Коэну из "Газетт", и мы договорились о встрече.
     Во второй  половине дня я  пришел в редакцию за фотографиями  некоторых
лиц, интересующих  нас и сказал Лону, что не  прочь получить от  него всю не
опубликованную по тем или иным причинам информацию, а он ответил, что сам не
возражал бы располагать ею.  Лон утверждал,  что их газета напечатала все им
известное,  хотя, конечно,  имеются еще  кое-какие сплетни вроде  того,  что
миссис Горан однажды запустила в миссис  Фромм шейкером для  коктейлей и что
владелец  одной фирмы, занимающейся  импортом  уговорил  Винсента  Липскомба
напечатать  статью о  необходимости снижения США  таможенных пошлин, оплатив
ему   за  это  поездку  в  Европу.  Подобные  новости   не   показались   не
заслуживающими  того,  чтобы  сломя  голову мчаться  домой.  К  тому же  мне
предстояло выполнить еще несколько поручений Вулфа. Для раздачи фотографий я
встретился с Солом  Пензером  в  здании  газеты  "Нью-Йорк  Таймс",  где  он
штудировал все данные о перемещенных лицах и АСПОПЕЛ; рандеву с Орри Кэтером
состоялось в баре на  Лексингтон-авеню, где наш красавчик поведал  мне,  что
его должник играет в гольф в Ван Кортленд-парке, но  с ним можно встретиться
позднее, с Фредом Даркином мы свиделись в ресторанчике  на Бродвее, где Фред
был с  семьей, потому что по воскресеньям обед  для взрослых стоил  там лишь
доллар восемьдесят пять центов, а для детей - доллар пятнадцать.
     Прежде чем  вернуться домой на Тридцать пятую улицу, я рискнул проявить
инициативу. В свое время я оказал большую услугу одному офицеру нью-йоркской
полиции. Если бы я выполнил свой долг, как гражданин и частный детектив,  он
был  бы  серьезно  наказан  и   до   сих  пор  торчал  бы  в  тюрьме,  но...
обстоятельства бывают всякие. Этот  человек в свое время дал мне понять, что
согласится даже подержать  мой пиджак и шляпу, если я ввяжусь в какую-нибудь
драку, но я ни разу ни о чем не просил  его. Однако сейчас я подумал, почему
бы, черт  возьми, не дать  ему возможность отплатить мне  добром за добро. Я
позвонил ему, и мы встретились.
     Я дал ему  пять минут на то, чтобы сообщить мне, кто убил миссис Фромм.
Он ответил,  что, судя по ходу  расследования, сейчас нельзя  гарантировать,
что это будет  выяснено и через пять лет. Я спросил, не основывается ли  его
пессимизм  на последних рапортах, и он ответил утвердительно.  Я сказал, что
выяснил все, что хотел знать, что снимаю предложение о пяти минутах, но буду
признателен,  если  он  своевременно  проинформирует  меня  о  том,  что  до
выяснения имени убийцы остается не пять лет, а пять часов.
     - О чем? - переспросил он с недоумением.
     -  О  том,  что расследование  почти закончено,  и я  могу посоветовать
мистеру Вулфу нырнуть в укрытие. Вот и все.
     - Он слишком толст, чтобы нырять куда-то.
     - Но я-то не толст.
     - Хорошо, договорились. Это все?
     - Абсолютно все.
     - А я-то думал, что вы потребуете у  меня голову Роуклиффа с яблоком во
рту.
     Я вернулся домой и сказал Вулфу:
     - Не волнуйтесь. Фараоны играют в  прятки. Хотя они и знают больше нас,
но также еще далеки от ответа.
     - Откуда ты знаешь?
     -  Мне  нагадала   цыганка,   однако  это  свежие,  точные,   абсолютно
конфиденциальные  сведения... Я встретился с нашими  ребятами  и  передал им
фотографии. Хотите услышать о несущественных данных?
     - Нет.
     - Какие-либо указания?
     - Нет.
     - Никакой программы для меня на завтра?
     - Нет.
     Утром  в понедельник  меня  ждал  маленький  сюрприз. Вулф  никогда  не
спускается  в кабинет  ранее  одиннадцати. Прежде  чем снизойти  сюда, после
завтрака он поднимается на лифте в оранжерею  под  крышей и два часа возится
там  с орхидеями. По утрам для связи со  мною он  пользуется только домашним
телефоном, если не произойдет что-нибудь особенное. Очевидно, это  утро было
особенное, так как после того, как Фриц подал  Вулфу завтрак и  вернулся  на
кухню, он торжественно возвестил:
     - Тебя призывают наверх.
     Я  не спеша просмотрел утреннюю  газету,  в которой не было ничего, что
противоречило бы сообщению моей "цыганки", допил кофе, поднялся по лестнице,
постучал и вошел. В дождливые или  даже в пасмурные  утра Вулф завтракает  в
постели, предварительно отбросив к ногам черное шелковое покрывало, чтобы не
испачкать его. Когда утро ясное и солнечное, Фриц по его распоряжению ставит
поднос на столик у окна. На этот раз утро было солнечным, и именно поэтому я
получил  возможность насладиться  зрелищем  босого, с взлохмаченной  головой
Вулфа в  ослепительно  сиявшей под лучами  солнца  желтой пижаме,  на  пошив
которой пошло не меньше пары акров ткани.
     Мы обменялись приветствиями,  и он велел  мне сесть. На тарелке  у него
уже ничего не оставалось, но он еще не покончил с кофе.
     - У меня есть для тебя указания, - сообщил он.
     - Да? А я намеревался поехать в банк с чеком миссис Фромм.
     -  Пожалуйста.  После банка  займешься  моими поручениями.  Дома  тебя,
вероятно, не будет весь день. Скажи, чтобы Фриц отвечал на телефонные звонки
и  принял необходимые  меры  предосторожности на случай прихода посетителей.
Время от времени докладывай мне по телефону.
     - Похороны в два часа дня.
     - Знаю. Можешь заехать домой поесть. А теперь вот что нужно сделать.
     Вулф  дал  мне указания,  на  что  потребовалось четыре  минуты.  Затем
спросил, есть ли у меня вопросы.
     -  Только  один, - хмуро  ответил  я. - Указания-то  мне ясны,  но что,
собственно говоря, я должен выяснить?
     - Ничего.
     - В таком случае, очевидно, я с этим и вернусь.
     -  Именно  этого  я  и  жду,  -  согласился Вулф, отпивая  кофе.  -  Ты
будоражишь их,  только и всего. Ты выпускаешь на свободу  тигра  в  толпе...
нет,  пожалуй,  это  слишком  громко. Скажем,  мышь. Как они воспримут  это?
Обратится ли кто-либо из них в полицию, и если да - кто именно?
     Я кивнул.
     - Конечно, некоторые  возможности тут есть, однако мне все же  хотелось
бы знать: должен ли я пытаться узнать что-либо конкретное?
     - Нет, ничего, - ответил Вулф, протягивая руку к кофейнику.
     Я спустился в кабинет. В ящике моего  письменного стола лежит коллекция
визитных карточек различных типов с разными надписями на все случаи жизни. Я
взял шесть штук  с напечатанной  выпуклым шрифтом моей  фамилией  в центре и
словами "Представитель  Ниро Вулфа" в уголке  и  на каждой написал чернилами
под своей фамилией: "Для обсуждения всего сказанного мистеру Вулфу в пятницу
миссис  Фромм". Сунув карточки в бумажник, чек и чековую книжку  в карман, а
пистолет в кобуру под мышкой, я ушел из дома во всеоружии.
     Стояло чудесное майское  утро. Я с удовольствием прогулялся до банка, а
оттуда взял такси на Шестьдесят восьмую улицу. Особняк  покойной миллионерши
в день ее похорон выглядел  спокойнее, чем в субботу.  Если бы не  скучающий
полицейский и форме на тротуаре да кусок траурного  крепа на двери, никто бы
не заподозрил неладного. Полицейский узнал меня, но  остановил, как только я
направился к входу.
     - Вам нужно здесь что-нибудь?
     - Да, нужно.
     - Вы Арчи Гудвин! Что вы хотите?
     - Я хочу позвонить, передать Пекэму мою визитную  карточку для вручения
мисс Эстей, войти, быть проведенным к ней, затем начать беседовать и...
     - Да, вы и в самом деле Гудвин.
     Никакого ответа на это не требовалось. Полицейский тоже умолк, я прошел
мимо него и позвонил. Дверь тотчас же открыл Пекэм. Мой приход ошеломил его.
Вместо того чтобы смотреть  мне в глаза, как  полагается каждому порядочному
дворецкому,  он  с  нескрываемым замешательством принялся рассматривать  мой
коричневый костюм  и  такого же цвета полосатую сорочку, галстук  и башмаки.
Правда, ради справедливости следует помнить, что ведь это был день похорон.
     - Могу я видеть мисс Эстей? - спросил я, вручая визитную карточку.
     Пекэм впустил меня, хотя выражение  его лица не изменилось: смотрел как
на ненормального. Он никуда  меня не провел, а,  попросив подождать в холле,
исчез за дверью кабинета. Послышались тихие голоса, и Пекэм вышел оттуда.
     - Пожалуйста, мистер Гудвин.
     Он  посторонился,  и я  вошел в кабинет.  Джин Эстей  сидела за столом,
держа в руке мою визитную карточку. Не удосуживаясь  даже поздороваться, она
резко предложила:
     - Закройте за собой дверь.
     Я так и сделал и посмотрел на нее.
     - Вы же помните, мистер Гудвин, что я сказала вам в субботу,  - заявила
она, не сводя с меня  зеленовато-карих глаз, под которыми виднелись метки не
то от недостатка  сна, не то от избытка, и  хотя я  по-прежнему назвал бы ее
хорошенькой, она выглядела так, словно после нашей последней встречи  прошло
два года, а не два дня.
     Я подошел к креслу около стола и сел.
     - Вы имеете  в  виду просьбу полиции повидать Ниро Вулфа и поговорить с
ним?
     - Да.
     - Ну и что же?
     - Да ничего... и  если  мистер Вулф все еще хочет повидаться со мной...
пожалуй,  я могу  зайти  к  нему... Я  не уверена...  нет, определенно, я не
передам полицейским то, что мне  скажет мистер  Вулф.  По-моему, полицейские
совершенно  беспомощны. Прошло пятьдесят  девять часов, то  есть  более двух
суток, после убийства миссис Фромм, но они еще ничего не выяснили.
     Я должен был  принять  немедленное  решение. Судя по ее  настроению, я,
видимо, мог отвезти ее сейчас к  Вулфу, но согласится ли тот принять ее? Что
он  предпочел бы:  чтобы  я  привез ее или  поступил  в  соответствии  с его
указаниями? Не знаю, какое решение я принял бы, если бы затеял дискуссию сам
с  собой,  но  из-за  полного  отсутствия  времени  мне  пришлось   мысленно
проголосовать за последнее.
     - Я, разумеется, доложу мистеру Вулфу, - сказал я, - ваше мнение,  мисс
Эстей,  и  уверен, что он  с  удовольствием воспримет  его. Пока же я должен
объяснить, что слова "Представитель Ниро Вулфа" на моей визитной карточке не
вполне соответствуют действительности. Я пришел к вам по своей инициативе.
     - По своей инициативе? -  удивилась мисс Эстей. - Вы не  работаете  для
Ниро Вулфа?
     -  Конечно,  работаю!  Но   я  работаю  и   для   самого   себя,  когда
представляется хорошая возможность. У меня есть предложение.
     - Да, но тут сказано: "Для обсуждения всего сказанного мистеру  Вулфу в
пятницу миссис Фромм", - заметила мисс Эстей, взглянув на карточку.
     -  Верно, именно об  этом я  и хочу поговорить, но только  строго между
нами.
     - Не понимаю.
     - Сейчас  поймете.  -  Я наклонился  поближе  к  мисс  Эстей и  шепотом
продолжил:  - Видите  ли,  я присутствовал  при  всей беседе мистера Вулфа с
миссис  Фромм. Память  у меня совершенно исключительная,  и я могу повторить
весь разговор слово в слово...
     - Ну и что?
     - По-моему,  вы  должны  будете с интересом  выслушать его. У меня есть
основания  утверждать, что  вы  найдете их  беседу очень занимательной.  Вы,
может быть, думаете, что  я иду на большой риск? Нет, нисколько. Я много лет
являюсь доверенным лицом мистера Вулфа, за это время сделал для него кое-что
хорошее  и  постарался,  чтобы он  верил мне.  Если  после  моего  ухода  вы
позвоните  ему  или  повидаете  его  и  передадите  ему  наш  разговор,  он,
несомненно, подумает, что вы затеяли какую-то  аферу. Вулф, конечно, спросит
у меня, в чем дело, я скажу ему, что  вы лгунья, и он поверит мне, а не вам.
Так вот, перестаньте ломать себе голову, рискую я или нет.  Я готов передать
вам содержание всей беседы за пять тысяч долларов чистоганом.
     - О! - воскликнула мисс Эстей и молча уставилась на меня.
     -  Естественно,  я  не думаю,  чтобы  вы носили  при  себе такую  сумму
наличными, и готов подождать  до  второй половины  дня. Выплатить деньги  вы
должны будете еще до того, как я все расскажу вам.
     - Нет, но это же невероятно! Почему я должна уплатить вам за содержание
этой беседы хотя бы пять центов, не говоря уже о пяти тысячах?
     - Это уж ваше дело. Вам самой придется решать,  стоит ли моя информация
этих денег. Никаких гарантий я вам не даю, но  вы должны понимав,  что я был
бы кретином, если бы сделал такое предложение, не имея кое-чего ценного.
     Мисс Эстей достала из ящика стола сигареты  и попыталась  закурить,  но
безуспешно.
     - Я полагаю, - заговорила она, снова глядя на меня, - что мне следовало
бы рассердиться и почувствовать себя оскорбленной. Вероятно, так и будет, но
пока я просто поражена. Я не предполагала, что вы  самый обыкновенный жулик.
Если бы я имела  возможность швыряться  такими суммами, я заплатила бы вам и
выслушала  вас с тем, чтобы  убедиться, какую ложь вы пытаетесь всучить мне.
Вам лучше уйти. - Она встала. - Вон!
     - Мисс Эстей, по-моему...
     - Вон!
     Я видел, как  жулики  покидают место действия: одни поспешно, другие не
спеша. И в том и в другом случае они не думают о собственном достоинстве, им
бывает не до того. Я же ретировался с большим достоинством.
     Выйдя из дома,  я  позвонил  Вулфу  по автомату и подробно  отчитался о
своем  визите к мисс Эстей, а затем сел в такси  и  отправился в центральную
часть города.
     Мой следующий клиент, как оказалось, проживал в старом  многоквартирном
доме с  огромным  вестибюлем,  застланным дорогими  коврами, со  швейцаром в
униформе и с лифтом, страдающим ревматизмом. После того как швейцар позвонил
по внутреннему телефону и разрешил пройти,  лифт с  превеликим трудом поднял
меня на восьмой  этаж. Я  позвонил и квартиру э 8Б. Дверь  открыла горничная
солдафонского вида. Она провела меня  в большую  комнату с высоким потолком,
загроможденную  мебелью.  Навстречу  мне  поднялась  женщина  в  черном,  со
светло-пепельными  полосами,  ясными  голубыми  глазами  и  бледным,  хорошо
ухоженным лицом. Руки она мне не протянула, но и враждебности в выражении ее
лица я не заметил.
     - Миссис Горан?
     -  Мой  муж очень рассердится, узнав, что я виделась с вами, -  кивнув,
отвечала она, - но  я не могла сдержать  свое  любопытство. И все  же я хочу
убедиться: вы тот самый Арчи Гудвин, который работает для Ниро Вулфа?
     Я вынул из бумажника  визитную карточку и протянул ей. Она взглянула на
нее и удивленно спросила:
     -  Но я ничего  не...  "Для обсуждения всего сказанного мистеру Вулфу в
пятницу миссис Фромм"... Со мной? Почему со мной?
     - Потому что вы - миссис Горан.
     - Да, я миссис Горан... Нет, мой супруг определенно будет взбешен.
     Я оглянулся.
     - У  меня к вам  конфиденциальный разговор,  - заметил я. - Может быть,
отойдем от дверей?
     - Конечно.  -  Миссис Горан  подошла  к окну в дальнем конце  комнаты и
села. Я последовал ее примеру.
     - Вы знаете, - продолжала миссис Горан, - это же ужасно,  ужасно! Лаура
Фромм била такой чудесной женщиной! - Сказано это было таким тоном и с таким
выражением лица, словно речь шла о моей прическе. - Вы хорошо знали ее?
     -  Нет.  Я встретился с  ней  только  раз. В прошлую пятницу, когда она
приходила к мистеру Вулфу посоветоваться.
     - Он детектив, да?
     - Да.
     - И вы тоже?
     - Да. Я работаю для мистера Вулфа.
     -  Как интересно!..  Вы  знаете,  здесь  уже  были  двое...  нет, трое,
задававших всякие вопросы, а  потом меня снова расспрашивали  в прокуратуре,
но это все были полицейские. Вы-то ведь настоящий детектив?.. Вот уж никогда
бы не подумала, что  детектив может так хорошо одеваться... Но что это я все
болтаю и болтаю! Вы хотели обсудить со мной что-то, не так ли?
     - Да. То, о чем миссис Фромм беседовала с мистером Вулфом.
     -  В  таком  случае  вам  придется вначале  рассказать мне, о  чем  они
говорили. Не могу же я обсуждать то, чего не знаю, правда?
     - Конечно... Понимаете,  миссис Горан,  я был  в  той комнате, где  они
беседовали, и помню каждое их слово. Именно поэтому я подумал, что нам будет
весьма  интересно знать  это, и  ничуть не удивлен,  что так  и  получается.
Однако дело в том,  что я не могу удовлетворить  ваше любопытство бесплатно.
Мне следовало бы в  самом начале объяснить  вам, что я представляю сейчас не
Ниро  Вулфа, а только  самого  себя,  и потому  я предупредил вас,  что  наш
разговор  носит  конфиденциальный  характер.  Я согласен удовлетворить  ваше
любопытство, если вы одолжите мне пять тысяч  долларов,  которые я вам верну
после дождика в четверг.
     - Что, что? Я что-то не понимаю.
     - Хорошо,  я  скажу проще.  Вы  заплатите мне  пять тысяч долларов, и я
сообщу вам то, что миссис Фромм рассказала мистеру Вулфу. Деньги наличными.
     -  Вы имеете в виду, что она  рассказала ему обо мне что-то  кошмарное?
Меня совсем не удивляет это, но что же она рассказала ему?
     - Я вовсе не утверждал, что она сказала ему что-то о вас. Я лишь...
     - Нет, нет, сказала! Обязательно сказала! Что же именно?
     - Нет! - решительно заявил  я.  - Вначале вы  заплатите  мне, а потом я
сообщу нам факты. Я предлагаю вам купить их у меня. Ясно?
     - Да, но дело-то вовсе не в этом.
     - А в чем же?
     -  В том,  что  в  действительности  вы  замыслили  что-то  иное.  Вот,
например, предложи вы мне рассказать что-то за двадцать долларов, я могла бы
по-другому отнестись к вашему предложению, ведь мне очень хочется знать, что
она говорила обо мне. Но пять тысяч  долларов! Знаете, мистер Гудвин, что  я
думаю?
     - Нет.
     -  По-моему, вы  достаточно  умный человек,  чтобы  надеяться  подобной
тактикой разжечь мое любопытство  и заставить  меня разговориться. Когда  вы
вошли  сюда, я даже не  подумала, что человек с таким выражением глаз  может
заниматься подобными делами. Знаете, я вообще сужу о  людях по  выражению их
глаз.
     Я  тоже  так поступаю, однако  только  иногда  и  только  до  известной
степени. Сейчас по выражению ее глаз я не сказал бы,  что она самая умная из
когда-либо встреченных мною женщин, однако ни в коем  случае  ее нельзя было
назвать несерьезной  особой,  хотя  со мной она  усиленно  разыгрывала  роль
простушки.  Мне  хотелось бы  побыть  с  ней час-другой  и  разобраться в ее
поведении,  однако  у  меня  были  точные указания  Вулфа: сделать  ничем не
прикрытое  предложение, запомнить реакцию  и ретироваться.  Кроме того,  мне
следовало еще до похорон повидать возможно больше причастных людей. Я встал,
чтобы уйти. Она сказала,  что сожалеет о моем  уходе, и  даже намекнула, что
готова прибавить десять долларов к обещанной двадцатке, но я сделал вид, что
обижен и не могу больше оставаться у нее.
     Выйдя на улицу,  я  снова по телефону отчитался перед Вулфом и на такси
отправился на Сорок вторую улицу.
     Лон Коэн еще раньше предупредил меня не удивляться тому, что Ассоциация
помощи перемещенным лицам  занимает шикарное  помещение  на  двадцать шестом
этаже  одного из  новейших  торговых дворцов в  центре  Нью-Йорка,  ибо этот
небоскреб принадлежит миссис Фромм и  АСПОПЕЛ не платит за  аренду. И тем не
менее я  не  мог  скрыть  своею удивления, что здесь  находится  учреждение,
которое  занимается  помощью  несчастным  и  обездоленным.  В  ослепительной
приемной я увидел  одного из них. Бедолага сидел на  большом кожаном диване,
ссутулясь от  усталости  и  отчаяния, в заношенном сером костюме, размера на
два больше, чем следовало бы. Размышляя о  том, как  он реагирует на всю эту
роскошь, я  бросил быстрый взгляд на него, потом взглянул еще раз - и тотчас
прекратил  ломать  голову:  это  был Сол  Пензер. Наши взгляды на  мгновение
встретились,  он быстро отвел глаза, а  я  подошел  к сидевшей за письменным
столом секретарше с длинным тонким носом и таким же подбородком.
     Мисс  Дятел заявила мне, что мисс Райт очень  занята и принимает только
по  предварительной договоренности. Я  предъявил  свою  визитную карточку  и
убедил секретаршу доложить мисс  Райт  обо мне. Мне было объявлено, что меня
примут,  хотя  длинноносой  это  явно не  понравилось.  Она дала понять, что
хотела бы  поскорее отделаться от меня, когда  провожала в  большую  угловую
комнату,  из окон  которой открывался вид на Манхэттен. В комнате стояли два
письменных  стола,  но только  один из них  был занят. За ним сидела женщина
сугубо делового вида, показавшаяся мне такой же  усталой, как Сол Пензер, но
усиленно пытавшаяся скрыть это.
     - Вашу визитную карточку, - вместо приветствия потребовала она.
     Хотя все это  было  ей известно из доклада  секретарши, тем не  менее я
подчинился. Анджела Райт взглянула на карточку, а потом на меня.
     - Я очень занята. Разве это так срочно? - спросила она.
     - Времени потребуется совсем немного, мисс Райт.
     - Но какой смысл обсуждать это со мной?
     - Вы потом сами решите, был ли смысл в  этом или нет. Я выступаю только
от своего имени, а не по поручению Ниро Вулфа, и нет ни...
     - Разве не Ниро Вулф прислал вас сюда?
     - Нет.
     - Может быть, полиция?
     - Нет, я пришел  по собственной  инициативе. Мне не повезло, мне  нужны
деньги, и я могу продать  кое-что. Я понимаю, что вы  очень  заняты сегодня,
так как во второй  половине дня похороны миссис Фромм, но я не намерен долго
задерживать вас, тем более что пять тысяч долларов нужны мне очень срочно.
     - Если это обычный шантаж, боюсь, что такой суммы  у меня при себе нет,
- криво улыбнувшись, ответила мисс Райт. - По-моему, я что-то слышала о вас,
как о частном детективе с хорошей репутацией?
     -  Я пытаюсь быть  им,  но,  как уже  сказал,  недавно  мне  немного не
повезло. Сейчас я лишь предлагаю вам купить кое-что, а вы вольны принять мое
предложение или отклонить. Все зависит от  того,  хочется ли  вам знать, что
миссис Фромм  рассказала  мистеру Вулфу.  Возможно, что эта сделка  за  пять
тысяч долларов может оказаться выгодной для вас, а может быть, нет. Вы лучше
сможете судить об этом, но,  разумеется,  только после того,  как выслушаете
меня.
     - Так  вот  где собака  зарыта!  -  воскликнула мисс  Райт,  пристально
всматриваясь в меня.
     - Именно, - согласился я.
     Выдержать взгляд  пронизывающих карих глаз мисс Райт мне оказалось куда
труднее, чем взгляды Джин Эстей или Клэр Горан. По пристальному взгляду мисс
Райт я понял, что мне не очень удается выглядеть  человеком не только вполне
способным на подлость, но  и выполняющим  свои обещания. Поэтому я  поспешно
добавил:
     -  Вы  понимаете,  мисс  Райт,  что  я  делаю  вам  совершенно  честное
предложение. Я могу сообщить абсолютно все, о чем они разговаривали.
     - Да, но вы же хотите вначале получить деньги.
     - Верно, иного выхода у меня нет. Если вам не нравится - можете послать
меня ко всем чертям.
     -  Конечно, могу... Но, может быть, мы примем компромиссное решение?  -
Мисс Райт достала из ящика стола блокнот и пододвинула ко  мне.  -  Возьмите
стул, присядьте вон за тот  стол и кратко изложите  ваше предложение. Можно,
например, написать так:  "После уплаты мне Анджелой Райт пяти тысяч долларов
наличными я обязуюсь немедленно и полностью передать ей содержание разговора
между  Лаурой  Фромм и  Ниро Вулфом,  состоявшегося  в  пятницу,  во  второй
половине дня". Подпишите и поставьте дату, только и всего.
     - И я должен буду отдать это вам?
     - Да, но  я верну вам бумагу,  как только вы выполните  свое  обещание.
Справедливо?
     Я улыбнулся.
     - Знаете, мисс  Райт, сколько бы я продержался  на работе у Ниро Вулфа,
если бы оказался таким простофилей?
     - Вы спрашиваете мое мнение? - тоже улыбаясь, спросила мисс Райт.
     - Конечно!
     -  Я думаю, что  если  бы вы были способны торговать  секретами мистера
Вулфа, он давно бы выгнал вас.
     - Но я же объяснил, что мне немного не повезло.
     -  Не  думаю,  чтобы  это было так уж  серьезно. Я тоже не  простофиля.
Разумеется, что вы... то есть  мистер Вулф, правы в одном: мне действительно
очень хотелось бы узнать, о чем миссис Фромм советовалась с  ним. Да  это  и
естественно. Интересно, что бы все же произошло, если бы я собрала  деньги и
вручила вам?
     - Это легко узнать.
     - Вероятно, есть и более простой способ. Я могу поехать к мистеру Вулфу
и спросить у него.
     - А я скажу, что вы лжете.
     - Вполне возможно... Тем более что Вулф не признает, что сам послал вас
ко мне с подобным предложением.
     - Особенно когда он не делал этого.
     Карие  глаза   на  миг  сверкнули,  но  затем  в  них  снова  появилось
сурово-спокойное выражение.
     - Знаете, мистер Гудвин, что мне больше всего не нравится? Больше всего
мне не нравится, когда меня принимают за полнейшую идиотку. Так  и передайте
мистеру Вулфу. Скажите  ему, что я не возражаю против его попытки  проделать
со  мной  этот маленький трюк,  но  я категорически  возражаю  против  такой
недооценки меня.
     - Но сама затея вам понравилась, правда? - ухмыляясь, спросил я.
     - Да, очень.
     - Ну, что ж, наслаждайтесь этим и совсем бесплатно.
     Я повернулся  и вышел. В приемной на диване  все еще сидел  Сил. У меня
мелькнула  мысль  о  необходимости   предупредить   его,  что  ему  придется
встретиться  с  особой, читающей чужие мысли,  но обстановка для  разговора,
конечно, была неподходящей, и я тут же отказался от этой затеи.
     Я   позвонил  Вулфу,  отчитался,  а  потом  зашел  освежиться  стаканом
кока-колы. Мне и в самом деле хотелось  пить, но еще более хотелось спокойно
проанализировать свои действия.  Допустил ли я грубую ошибку, или мисс  Райт
оказалась  слишком  умна?  Допивая кока-колу,  я  решил,  что  лучше  вообще
держаться от женщин подальше, что, к сожалению, было неосуществимо.
     Мой  следующий   адрес   находился   совсем   недалеко,   в   старом  и
непрезентабельном  здании  на Сорок  третьей улице, рядом  с Пятой авеню. На
лифте  я  поднялся  на четвертый  этаж,  вошел в дверь,  на  которой  висела
табличка  со словами  "Современная  мысль",  где меня ожидал весьма приятный
сюрприз. Сидевшая  у коммутатора хорошенькая  маленькая  цыпочка  с чудесной
фигуркой и живыми  глазенками приветствовала меня такой  кокетливой улыбкой,
словно  хотела  сказать,  что  поступила  сюда  на  работу  лишь  в  надежде
когда-нибудь встретиться тут со мной.
     Разумеется, я с удовольствием пошел бы ей навстречу, начав, например, с
вопроса, какие орхидеи она любит, но времени до полудня оставалось мало, и я
лишь  улыбнулся,  сказав, что  хочу  повидать мистера Липскомба, и вручил ей
свою визитку.
     - Ого, визитная карточка, - с уважением заметила девушка. -  Классно! -
Однако, прочитав все написанное  на  карточке, снова взглянула на меня,  уже
чуть менее приветливо, а затем ловко воткнула  штекер, соединилась с кем-то,
обменялась несколькими фразами, вернула карточку и сказала:
     - Через приемную в третью дверь налево.
     Считать до трех мне  не  пришлось.  Не успел я пройти и пары  шагов  по
темному  узкому  коридору,  как одна  из дверей распахнулась и  возникший  в
проеме  субъект крикнул мне так громко,  словно  он стоял на противоположном
берегу широкой реки: "Сюда!", а затем снова скрылся. Когда я вошел, он стоял
спиной к окну, глубоко  засунув руки в карманы брюк. Комната была маленькой,
а  письменный стол в ней и два  стула  выглядели так, словно их привезли  со
свалки.
     - Мистер Липскомб?
     - Да.
     - Вы знаете, кто я?
     - Да
     - У меня есть к вам конфиденциальное дело сугубо личного характера.
     - Да?
     - Только совершенно между  нами. Я хочу  сделать вам  одно предложение,
исходящее лично от меня.
     - Какое?
     - Обменять информацию на наличные деньги.  Как издателю журнала это для
вас не цена. За пять тысяч долларов я полно и точно изложу вам беседу миссис
Фромм с мистером Вулфом в прошлую пятницу.
     Липскомб вынул руку из кармана,  почесал щеку, а затем снова сунул руку
в карман.
     - Мой дорогой,  - на этот раз уже не повышая  голоса, заговорил он, - я
не  миллионер,  а  журналы вообще не  покупают  так  информацию. Обычно  это
делается вот как: под мое честное слово  вы расскажете, чем располагаете, и,
если  ваша  информация окажется  заслуживающей опубликования, мы поговорим о
цене. Если  мы не договоримся, никто ничего не потеряет. - Он повел плечами.
- Разумеется, я мог бы напечатать хорошо продуманную и интригующую  статью о
Лауре Фромм, которая была  очень умной  женщиной и  крупным деятелем, однако
пока  я  не   могу  даже  представить  себе,  какой  информацией  вы  можете
располагать. О чем она?
     - Я не имел в виду статью для вашего журнала, мистер Липскомб. Я имел в
виду информацию лично для вас.
     Липскомб  нахмурился, и, если  он  притворялся,  у  него это получилось
хорошо.
     - Боюсь, что не понимаю вас.
     - А все так просто! Я слыхал весь их разговор.  В тот  же  вечер миссис
Фромм была убита, вы причастны к этому, а я располагаю...
     - Чушь!  Я не причастен к  убийству.  Я -  литератор,  мистер Гудвин, и
привык работать  со словами, но  беда-то в том, что  многие  употребляют их,
часто не отдавая  себе отчета в их подлинном значении.  Я готов согласиться,
что вы употребили слово "причастен" ошибочно, так как в противном случае оно
означает, что вы клеветник. Я не причастен.
     - Ну хорошо, хорошо. Вы обеспокоены?
     - Конечно. Я не был близок к миссис Фромм, но относился к ней с большим
уважением и гордился тем, что знаю ее.
     -  Вы  тоже были в гостях у Горанов в пятницу вечером и оказались одним
из тех, кто последним видел ее. Полицейские  по-своему тоже специализируются
в употреблении слов, а они уже  задавали вам много вопросов и будут задавать
еще. Вы говорите, что обеспокоены... Я подумал, что вы согласитесь заплатить
пять тысяч долларов с тем, чтобы больше не беспокоиться.
     - Это начинает походить на шантаж, не так ли?
     -  Убейте,  не знаю. Вы  специалист  по  употреблению  слов, а  я  ведь
невежда.
     Липскомб выхватил руки из карманов, и  у меня даже мелькнула мысль, что
я почувствую их на себе, но он только потер ладони.
     - Если это шантаж, -  заметил он, - следовательно, вы намерены угрожать
мне чем-то. Предположим, я заплачу вам. Что же дальше?
     - Я вам не угрожаю. Вы получите информацию, вот и все.
     - Ну а если я вам не уплачу?
     - Вы ничего не узнаете.
     - А кто узнает?
     - Я уже сказал, что ничем не угрожаю, - сказал я, качая головой, - лишь
пытаюсь продать кое-что.
     -  Угроза  может  и  подразумеваться.  В прессе  сообщалось,  что  Вулф
расследует убийство миссис Фромм.
     - Верно.
     -  Но   она  не  поручала  ему  этого   расследования,  она   не  могла
предполагать, что ее убьют. И все ж она что-то поручила Вулфу...
     - Комментариев не имею.
     -  Так   не  пройдет!  -   Липскомб  покачал  головой.  -  Я   не  могу
договариваться с вами, не зная, о чем идет речь. Я вовсе не обещаю, что мы с
вами сойдемся и после того,  как вы расскажете мне все.  - Он повернулся  ко
мне спиной и некоторое  время  молчал, глядя в окно, а затем принял  прежнюю
позу и  продолжал:  - Я не думаю,  Гудвин, что нашей беседе поможет,  если я
назову ваше поведение так, как оно того заслуживает. Бог мой!  И вы подобным
образом  зарабатываете  деньги?! Я, например,  отдаю все  свое  время,  весь
талант  и  всю энергию, пытаясь улучшить род человеческий, а тут появляетесь
вы! Вас,  конечно,  это не трогает  -  вас интересуют  только  деньги.  Боже
милосердный!  Деньги?.. Хорошо,  я подумаю  и позвоню вам... А может быть, и
нет. Номер вашего телефона есть в справочнике?
     Я  ответил утвердительно и,  не  желая более выслушивать нотации о том,
какой  я нехороший,  особенно  по  сравнению  с  ним,  тихонько выбрался  из
кабинета. Маленькая жизнерадостная штучка  у коммутатора, возможно, и хотела
бы  меня ободрить, но я гордо прошествовал мимо,  решив, что ей вредно  даже
краткое общение с отвратительным типом, вроде меня.
     Из ближайшей кабинки телефона-автомата я набрал номер Ниро Вулфа, и тут
же услыхал его голос.
     - Закончил с номером четыре - Липскомбом, - доложил я. - Вам удобно?
     - Продолжай. Вопросов нет.
     Это  означало,  что  он не один. Учитывая это, я подробно рассказал ему
все, включая  мое  мнение о борце за улучшение рода  человеческого. Закончив
доклад,  я, чтобы  не перегружать  Вулфа необходимостью  взглянуть  на часы,
сообщил, что сейчас  уже  двадцать минут первого и что мне предстоит визит к
номеру  пять  - Полю  Кюффнеру,  консультанту  по вопросам связи с  прессой,
который так ловко обошелся со мной, увидев в обществе Джин Эстей.
     -  Нет!  - оборвал  меня  Вулф. - Немедленно возвращайся.  Мистер  Поль
Кюффнер здесь. Ты мне нужен.

     ГЛАВА 10 

     По  тону Вулфа да  и по самой формулировке  распоряжения я сразу понял,
что меня ожидает,  и поэтому вовсе не был  удивлен грозным взглядом, которым
встретил меня Вулф, когда я вошел  в кабинет. Поль  Кюффнер сидел в  кресле,
обитом красной кожей.  Он, правда, не приветствовал меня такой же  радостной
улыбкой,  как в  субботу,  однако  выражение  его  лица я  не  назвал  бы  и
враждебным. Требования его профессии, наверное, исключают открытую неприязнь
к любому существу, во всяком случае,  до тех пор, пока оно не начнет всерьез
отгрызать ему ухо. Простой укус не в счет.
     Я направился было к своему письменному столу, но Вулф крикнул:
     -  Не  садись  там,  Арчи!  Твое  право  сидеть  за  этим  столом  пока
аннулируется. -  Он показал на одно из  кресел,  обитых желтой кожей. - Сядь
вот там.
     Я остолбенел.
     - Что?! В чем дело?
     - Сядь там, - сурово повторил Вулф.
     Усаживаясь в желтое кресло  и  отвечая на  уничижающий взгляд  Вулфа, я
постарался  отразить  на  своем  лице,  помимо изумления,  еще  оскорбленную
добродетель.
     - Мистер Кюффнер  выдвинул против тебя чудовищное  обвинение, -  гневно
заявил Вулф.  -  Пусть он сам  его  повторит  в  твоем  присутствии.  Мистер
Кюффнер?
     Кюффнер всем  своим  видом пытался показать, как ему больно делать это.
Он поджал свои толстые губы, так что выщипанные бровевидные усики изогнулись
дугой, и, обращаясь ко мне, а не к Вулфу, сказал:
     - Мне  стало известно, что  сегодня  утром вы сделали одно  предложение
женщине,  за  кристальную  честность  которой  я ручаюсь,  а  в  правдивости
совершенно уверен. Она утверждает, что вы  предложили рассказать  ей  все  о
беседе миссис  Фромм с  мистером Вулфом в прошлую пятницу,  если она оплатит
вам пять тысяч долларов наличными. Она расценила это как вымогательство.
     Я  не  подскочил  на  кресле  от  возмущения.  Как  опытный   детектив,
работающий  под  мудрым  руководством  Ниро  Вулфа,  я  мог  выслушать самую
презренную  ложь с  известным  достоинством. Немножко вздернув подбородок, я
спросил:
     - Фамилия женщины?
     Кюффнер отрицательно покачал головой.
     - Я не называл ее мистеру  Вулфу, так как она попросила  меня не делать
этого. Конечно, вам-то уж ее фамилия известна.
     - Я забыл ее. Напомните.
     - Нет!
     -  Бог  мой!  -  чуть  раздраженно  воскликнул я.  - Если бы  вы  были,
например, сенатором,  естественно, я не мог  бы даже  предполагать,  что  вы
назовете мою обвинительницу, но коль скоро вы такой  пост не  занимаете,  то
можете катиться ко всем чертям!
     Кюффнер был явно обескуражен, но продолжал упорствовать:
     - Я ведь  только прошу  вас ответить на вопрос: сегодня утром вы делали
какой-нибудь женщине подобное предложение?
     - Предположим, что я отвечу  на ваш вопрос. Потом вы  заявите,  что  по
словам одного человека вчера вечером я украл кусочек сыра из поставленной им
мышеловки, и спросите меня: так ли это? Я отвечу. Затем вы заявите, что, как
вам пожаловалась одна лошадь, я отрезал у нее хвост и...
     - Довольно! -  прервал меня Вулф.  -  А знаете, мистер  Кюффнер, ведь в
словах Гудвина есть смысл. Анонимные обвинения всегда сомнительны.
     - Но это обвинение вовсе не анонимно! Я знаю ее
     - Тогда скажите, кто она.
     - Меня попросили не делать этого.
     - Боюсь, что вы в тупике, если вы действительно дали подобное обещание.
Меня совсем не удивляет, что мистер Гудвин требует  назвать фамилию женщины,
с  его  стороны  было бы непростительной глупостью вести себя  иначе.  Таким
образом, вопрос исчерпан, и заниматься им я больше не намерен.
     Кюффнер поджал губы, рассеянно достал сигарету из портсигара,  взглянул
на нее и спросил:
     - Можно закурить?
     - Нет! - отрезал Вулф.
     Расстроенного  Кюффнера  это  еще  больше  смутило.  Он поспешно  сунул
портсигар  в  один карман, а сигарету  в другой и, пытаясь скрыть  смущение,
выпалил:
     - Я говорил о мисс Анджеле Райт.
     Я встретил это утверждение так, как полагается мужчине.
     - Вам сообщила это мисс Райт?
     - Да.
     - Будто я обратился к ней с подобным предложением?!
     - Да.
     Я встал и направился к своему письменному столу.
     - Что ты хочешь делать? - спросил Вулф.
     - Позвонить мисс Райт  и  спросить ее. Если она ответит положительно, я
назову ее злостной клеветницей.
     - Но ее там нет,  - заявил  Кюффнер. - Она хотела пойти позавтракать, а
затем поехать в церковь, на похороны.
     Вулф повернулся ко мне.
     - Ты делал предложение мисс Райт, о котором рассказал мистер Кюффнер?
     - Нет, сэр.
     - Может быть, ты сказал ей нечто, что могло расцениваться, как подобное
предложение?
     - Нет, сэр.
     - Кто-нибудь еще слушал твой разговор с ней?
     - Нет, если, конечно, в комнате не было микрофонов.
     - В таком случае можешь снова сесть  за свой стол! - Вулф,  сказав это,
повернулся к посетителю:  -  Если вы  правильно изложили сказанное вам  мисс
Райт, встает вопрос, кому следует больше  доверять - ей или мистеру Гудвину.
Я  лично  верю  больше   мистеру  Гудвину.  У  нас  есть   еще  какие-нибудь
доказательства, которые дали бы возможность опровергнуть это заявление?
     - Доказательства? Нет.
     - Вы по-прежнему верите мисс Райт?
     - Я - да. Верю.
     - Вот видите. Полагаю, вы отдаете себе отчет в том, что для меня вопрос
заключается не только в том, верить ли больше мисс Райт или мистеру Гудвину,
ибо содержание ее разговора с вами мне известно только с ваших слов.
     Кюффнер улыбнулся. Теперь уже он понял Вулфа и успокоился.
     - Ну  сейчас, мистер Вулф,  мы вполне можем  сказать,  что находимся  в
равном положении. Я  не упомянул  ранее  об  этом, поскольку мисс Райт  лишь
сделала  намек.  Она полагает,  что  мистер Гудвин явился  к ней с  подобным
предложением не по своей инициативе, а потому, что его послали вы. Так что и
я должен  делать выбор  не только между  утверждениями мисс  Райт и  мистера
Гудвина.
     Вулф равнодушно кивнул.
     - Коль скоро какая-то фантастическая мысль высказана,  - заметил  он, -
гадать можно  сколько угодно. - Он  взглянул на  часы. -  До обеда  остается
двадцать минут. Мы в тупике и  можем поставить точку на этом, если, конечно,
вы не  намереваетесь выдвигать новые  гипотезы.  Мы можем  предположить, что
мисс Райт, или вы, или  мистер Гудвин, или  оба  мы с ним  лжем.  В качестве
основы   дискуссии   я   вполне   готов  начать  с   последней  части  этого
предположения.  С  вашей  точки  зрения  это лучшее,  на  что  вы  могли  бы
рассчитывать. Что же дальше?
     Кюффнер тоже был готов к этому.
     -  В  таком  случае  я  спрошу  вас,   чем  вы  можете  оправдать  свое
неадекватное и провокационное предложение мисс Райт?
     - А я отвечу, что у  вас  нет никакого права как-то квалифицировать мое
поведение. Что дальше?
     -  Тогда мне придется - хотя и  с  большим  нежеланием -  информировать
полицию, что вы  незаконно вмешиваетесь и официальное  следствие  по делу об
убийстве.
     - Вздор!  Я  своевременно известил полицию о  своем разговоре с  миссис
Фромм, но не давал обязательство не использовать его по своему усмотрению. Я
не адвокат,  и  на  мои  беседы с  клиентами  не распространяется  положение
закона,  обязывающее  адвокатов  хранить  их  в  тайне.  В  следствие  я  не
вмешивался,  законов   не  нарушал   и  никаких  провокационных,  тем  более
вымогательских предложений не делал. Я располагаю записью беседы,  сделанной
на  вполне  законном основании,  и  я предложил продать  ее  без намеков  на
какую-то  неприемлемую  альтернативу. Ваше решение сообщить полиции об  этом
меня не интересует.
     Кюффнер улыбнулся.
     - Я вижу, вы подготовились к нашему разговору.
     - Как же иначе? Одну мою гипотезу мы проанализировали. Что дальше?
     Улыбка исчезла с лица Кюффнера.
     - Мне  хотелось бы прекратить обсуждение гипотез. У  нас мало  времени,
мне нужно ехать на похороны, и мы должны вернуться к делу.
     - К вашему или к моему?
     -  К тому и другому. Моя профессия, мистер Вулф, давать советы клиентам
и вести  их  дела.  Миссис  Фромм  была  моим  клиентом.  Ассоциация  помощи
перемещенным  лицам была и остается тоже одним из  моих клиентов. Я чувствую
себя обязанным перед миссис  Фромм, и ее смерть не только не освободила меня
от этого  обязательства,  но, наоборот,  я  сделаю  абсолютно  все  от  меня
зависящее, чтобы  память  об этой славной женщине и ее репутация не были  бы
чем-то запятнаны. Меня  также беспокоит вопрос  об ассоциации. Насколько мне
известно, нет никакой связи  между смертью миссис Фромм и делами АСПОПЕЛ, но
возможность такой связи исключать нельзя. Что вам известно об этом?
     - Продолжайте, мистер Кюффнер.
     -  Хорошо... Я  полагаю, что  возможно...  даже  весьма  возможно,  что
имеется определенная связь между смертью миссис Фромм и ее беседой с нами  в
прошлую пятницу. Насколько  мне известно,  она  никого  не предупредила, что
поедет  к   вам  на   консультацию,   а  следовательно,   вопрос  этот   был
конфиденциальным.  Сперва, как обычно,  ей следовало  бы  посоветоваться  со
мной,  но она  не  сделала этого.  Вопрос,  несомненно, был важным,  ибо  по
какому-либо пустяку она  не обратилась  бы к  частному детективу, особенно к
вам. Если этот вопрос в какой-то степени связан  с причиной ее смерти, тогда
он был не просто важным для нее, но жизненно  важным. Я хочу знать... Нет, я
ДОЛЖЕН знать об этом! Я пытался спрашивать у полицейских, но  они отказались
сообщить  мне  что-либо.  Как  вы  только что  сами заявили, якобы на вполне
законном основании, вы обладаете записью вашей беседы и считаете себя вправе
продать  ее.  Я заплачу  вам  пять  тысяч долларов  за  нее. Если  вы хотите
получить деньги наличными, а не чеком, я передам их вам сегодня же во второй
половине дня.
     Вулф нахмурился.
     - О чем вы говорите, мистер Кюффнер? Вы  намеревались заявить в полицию
об  отвратительном  предложении, о вымогательстве, а теперь готовы стать его
соучастником! Поразительное этическое сальто!
     - Не более поразительное, чем  совершенное вами, - возразил  Кюффнер. -
Вы  осуждали  и  даже  хотели  уволить  Гудвина,  а  затем  вдруг  принялись
утверждать, что его предложение вполне законно.
     -  Да, так  оно  и  есть.  Ведь  мистер Гудвин предлагал продать нечто,
принадлежащее  не ему, а мне...  Однако ваши таланты как акробата казуистики
хотя  и  незаурядны,  но  в  данном  случае  расходуются  вхолостую.  Вопрос
заключайся в том, принимаю ли я ваше предложение или нет? Я отвечаю - нет. Я
должен отклонить его.
     - Как отклонить? Вы не можете сделать это!
     - Вот как?
     - Конечно же! Я  имею полное право как  представитель интересов  миссис
Фромм ТРЕБОВАТЬ эту запись  от вас! Вы не смеете отказать мне! Ваши действия
-  неуместное  вмешательство в выполнение мною моих  прямых обязанностей как
адвокат миссис Фромм!
     Вулф покачал головой.
     - Я опасаюсь иметь дело с вами, и уже одного этого достаточно для моего
отказа  продать  вам запись.  Слишком уж вы  проворны. Всего несколько минут
назад   мое  предложение  продать  информацию   вы  назвали  неадекватным  и
неправомочным,  а  теперь так же  характеризуете мой  отказ сделать  это. Вы
сбиваете  меня с  толку,  и  я  должен  иметь  хоть  немного  времени, чтобы
продумать все. Как связаться с вами, мне известно. - Вулф снова взглянул  на
часы. - Вы опоздаете на похороны.
     Кюффнер тоже посмотрел на часы и  поднялся.  Судя по его  выражению, он
решил что ему  следует уйти, не  потеряв лица.  Пришлось делать хорошую мину
при плохой игре. Он улыбнулся вначале мне, а потом Вулфу.
     -  Вы  уж  извините,  -  заметил  он,   что   я  тут  слишком  свободно
разбрасывался  обвинениями. Надеюсь, вы поймете меня. Я  столкнулся  с самой
трудной задачей, которую мне когда-либо приходилось решать. Самой трудной...
     Я проводил  Кюффнера,  а  когда  вернулся в  кабинет,  Вулф  уже ушел в
столовую.

     ГЛАВА 11 

     В тот же  вечер  в  половине  седьмого  я сидел  в  маленьком  кабинете
помощника прокурора Мандельбаума и давал объяснения.
     В  этой  клетушке трое казались  уже толпой. Мандельбаум,  средних лет,
полный, лысеющий, восседал за  письменным столом. Рядом с  ним  расположился
высокий  и  худой детектив из уголовной  полиции  Рэндал. Сбоку  от меня, за
углом стола, примостилась мисс Джин Эстей.
     Наша конференция, состоявшая главным образом  из вопросов, задававшихся
Мандельбаумом, и ответов которые давали я или  мисс Эстей,  продолжалась уже
минут десять, и я решил, что пришло время мне выступить с речью.
     - Я не виню вас в том, - начал  я, - что вы напрасно тратите не  только
свое,  но  и  мое время, ибо  хорошо  понимаю, что  и  расследовании всякого
убийства  примерно  девять десятых времени тратится  впустую.  Однако сейчас
позволительно спросить: не слишком  ли  затянулась  наша беседа? Мы так ни о
чем и не могли договориться, и вне зависимости от существа изложенных фактов
я должен покинуть вас. Если мисс Эстей придумала все  это, вы  можете  и без
моей  помощи  попытаться выяснить, почему  она поступила  так.  Если  же она
говорит  правду и  я  действительно  сделал  ей подобное предложение,  тогда
только Вулф,  а не  вы обязан  подвергнуть меня  самому тщательному допросу.
Если же, как вы склонны верить,  меня с этим предложением послал к ней Вулф,
тогда при чем тут  я? Он имеет  полное право даже дать объявление в газете с
предложением продать кому угодно запись его разговора с миссис Фромм и  хотя
это может  вам  не понравиться, но какое  обвинение вы тут предъявите ему? Я
пришел к  вам  по  вашему вызову а сейчас  хочу вернуться домой и попытаться
убедить своего шефа в том, что я вовсе не змея, которую он пригрел на  своей
необъятной груди.
     Минут через пять  почти  по-хорошему  я  получил  разрешение удалиться.
Почему-то Джин Эстей не выразила желания поцеловать меня на прощание.
     Я и в  самом деле  хотел  вернуться и пораньше поужинать, чтобы точно в
назначенное время встретился  с  Орри  Кэтером. Часов около пяти он явился с
сообщением, содержание  которого дало  мне основание полагать, что  я должен
рискнуть  вызвать  недовольство  Вулфа,  нарушив его занятия в  оранжерее. Я
проводил  Орри  туда. Вулф  конечно, что-то недовольно  прохрюкал, но все же
выслушал Орри.
     Продавец ювелирного магазина фирмы Бодэ никогда не видел ни золотых, ни
каких-либо  других  сережек в  форме паука, но дал  Орри список фабрикантов,
импортеров, оптовиков и  розничников ювелирной торговли, Орри переговорил со
всеми,  главным  образом  по  телефону,  и к  четырем  часам  уже  готов был
утверждать, что никто в Нью-Йорке не видел в продаже сережек в форме пауков,
когда закупочный  агент одной  оптовой фирмы посоветовал  ему побеседовать с
сотрудницей той  же фирмы мисс Граммон,  обязанности которой состояли в том,
чтобы следить за ценами и ассортиментом других фирм.
     Мисс Граммон подтвердила,  что несколько  недель назад она  видела пару
сережек-пауков  и не испытывает  желания снова любоваться ими. Ее  поразило,
что  такая  мерзость  оказалась   в  витрине  ювелирного  магазина  Джулиуса
Гирстера,  который  как раз славился тем,  что большинство  продававшихся им
изделий отличалось прекрасным вкусом.
     Все шло хорошо, но как только Орри появился у Гирстера,  он натолкнулся
на совершении неожиданное препятствие. Он объяснил Гирстеру, что видел такие
сережки в  витрине его магазина и  хотел бы приобрести их, однако  Гирстер с
самого начала уклонился  от  разговора  на эту тему.  Он  не  отрицал, что в
витрине  могли  быть подобные сережки, но и не признавал этого: он,  мол, не
помнит,  были ли такие сережки  у  него, а если и  были,  то когда и кому он
продал их. Орри считал, что Гирстер самый  настоящий лжец, и готов был, если
мы разрешим, облить его бензином и поджечь.
     Договорились,  что сегодня же вечером мы с Орри нанесем визит Гирстеру,
причем без предупреждения.
     В  течение  всего  дня  больше  не  произошло   ничего,  заслуживающего
внимания.  Неоднократно напоминал о себе Лон Коэн, звонили Сол Пензер и Фред
Даркин, докладывавшие,  что  у них  ничего  нет.  Об  одном  обстоятельстве,
правда, следует  упомянуть: о вендикационном иске* Джеймса Альберта Мзддокса
все еще ничего не  было слышно, и  наш адвокат Паркер даже чувствовал себя в
какой-то степени оскорбленным.

     *  Вендикационный  иск  -  иск  об  истребовании  собственником  своего
имущества в  судебном  порядке  от всякого  третьего  лица, владеющего  этим
имуществом без законных оснований.

     Мы встретились  с Орри в восемь часов на углу Семьдесят четвертой улицы
и Колумбус-серкл и под унылым, мелким дождем направились к  дому на западной
стороне Центрального парка.
     Дверь квартиры открыл подросток, возрастом  и фигурой  напомнивший Пита
Дроссоса,  но  очень  аккуратный и  чистенький.  Увидев  его,  я  немедленно
отбросил  стратегию,  разработанную  нами заблаговременно, и решил применить
другую. "Спасибо,  что  проводили  меня,  -  сказал  я  Орри.  -  Встретимся
позднее". К чести Орри, ему потребовалось всего около секунды, чтобы понять,
в чем дело. "Не стоит  благодарности", - ответил он  и направился  обратно к
лифту.  Мальчик поздоровался  со мной,  я  сделал то  же  самое, назвался  и
сказал, что хотел бы видеть мистера Джулиуса Гирстера.
     - Я сейчас позову его, сэр. Пожалуйста, подождите, - ответил он и ушел.
     Почти сразу же появился мужчина и, прежде чем заговорить, подошел почти
вплотную  ко  мне.  Он  был  несколько  ниже  меня,  постарше,  с  маленьким
аккуратным  лицом,  гладко  зачесанными  назад черными  волосами,  такой  же
чистенький и приглаженный, как его сын...  во всяком случае, я надеялся, что
меня встретил его сын.
     - Вы хотели видеть меня? - вежливо и холодно осведомился он.
     - Да. Моя фамилия Гудвин, и я работаю помощником детектива Ниро  Вулфа.
Мне  хотелось  бы  задать   вам  несколько  вопросов  по  делу  об  убийстве
мальчика... двенадцатилетнего мальчика по имени Пит Дроссос.
     Выражение  его лица не  изменилось,  оно, как мне  представляло позднее
убедиться, вообще никогда не менялось.
     - Но я ничего не знаю об убийстве какого-либо мальчика, - заявил он.
     - Нет, знаете, - возразил я, - хоть еще не  отдаете  себе отчет в этом.
Мистер Вулф полагает, что сведения, которыми вы располагаете, могут  сыграть
важную роль в поимке убийцы. Могу я зайти минут на пять и объяснить вам все?
     - Вы полицейский?
     -  Нет, сэр.  Я частный детектив. Это  было зверское убийство, мальчика
умышленно сбили машиной.
     - Проходите. - Он посторонился, пропуская меня вперед.
     Гирстер провел меня в маленькую комнату, уставленную книжными шкафами и
с картинами  на  стенах. В углу стоял небольшой  письменный стол,  у  окна -
шахматный столик и  два кресла. Он жестом показал мне  на одно из них, а сам
сел в другое.
     Я рассказал ему о Пите не очень подробно, но достаточно для того, чтобы
у моего собеседника составилось подробное впечатление о беседе Пита с Вулфом
и мною, о втором посещении  Пита на следующий день, всего за несколько часов
до  появления  Стеббинса с известием о его смерти,  и о приходе к нам миссис
Дроссос   с   четырьмя   долларами  и   тридцатью  центами.  Я   ничего   не
драматизировал, а просто рассказал все,  как было,  а  затем перешел  к цели
моего визита.
     - В  связи с эти делом возникли некоторые осложнения, -  продолжал я. -
Ну, например, у миссис Фромм в ушах, когда ее  убили вечером в пятницу, были
сережки  в форме золотых пауков.  Ваша помощь мне нужна лишь для того, чтобы
найти, кто убил мальчика. Ни полиция, ни мистер Вулф пока выяснить ничего не
могли. Мистер  Вулф сейчас полагает, что  единственная возможность  выйти на
след  убийцы -  это  попытаться  проследить  путь пары сережек, которые,  по
словам Пита, были на  женщине, управлявшей автомашиной. Мы не  нашли никого,
кто  видел  бы женщину  с такими  сережками  (за исключением  миссис  Фромм,
конечно), и  поэтому мистер Вулф  решил попытаться провести  расследование с
другого конца. Он  поручил человеку по  фамилии Кэтер найти кого-нибудь, кто
вообще  когда-либо видел подобные  сережки.  Надежный  человек,  которого  в
случае необходимости можно  назвать,  сказал ему, что несколько недель назад
видел  пару  подобных  сережек  в  витрине  вашего  магазина. Кэтер  пытался
поговорить с вами, но вы ответили, что ничего не помните.
     Я  замолчал, рассчитывая, что Гирстер  сделает какое-нибудь  замечание,
однако он промолчал, и его маленькое лицо по-прежнему было бесстрастным.
     - Конечно, я мог бы разговаривать с вами иначе, - продолжал я. - Мог бы
сказать, например, насколько это невероятно, что вы недавно имели в магазине
такую  необычную вещицу и ничего не помните  о  ней. Вы ответили бы мне, что
как бы там ни  было, но это факт. Я возразил бы, что в таком случае придется
ПОМОЧЬ  вам  вспомнить,  но поскольку  у меня нет  ни  права, ни возможности
применить  соответствующие  эффективные  способы  развязывать   языки,   мне
пришлось  бы передать это тому, кто обладает всем этим, - инспектору Кремеру
из уголовной полиции.  Разумеется, я поступил  бы  так  с  большой неохотой.
Однако я  хочу предоставить вам самому определить свое дальнейшее поведение.
Мальчик  был умышленно убит  кем-то,  кому  он не  причинил никакого  вреда.
Произошло  это пять  дней назад,  а  никаких следов  убийцы до  сих  пор  не
обнаружено. Вполне возможно, что их так и не  удастся обнаружить, если мы не
найдем женщину,  управлявшую той машиной. У нее были сережки в форме пауков.
Судя по всему,  в Нью-Йорке видели  только одну  пару таких  сережек - менее
месяца назад в витрине вашего магазина. Я спрашиваю вас, мистер Гирстер, эти
сведения помогают вам вспомнить что-нибудь?
     - Вы ставите  меня, мистер Гудвин, в очень трудное положение, - ответил
Гирстер, облизывая губы.
     - Я? Нет. В такое положение нас поставил человек, который убил Пита.
     - Да,  да,  конечно.  Я ничего  не знал об этом.  Обычно  я не читаю  в
газетах заметки об убийствах, но сообщение об убийстве миссис Фромм прочел и
помню такую деталь,  что у  нее  были серьги в форме пауков. Вы, разумеется,
правы - эти серьги уникальны. Мой доверенный агент в Париже, закупающий  там
оригинальные безделушки, прислал их мне в конце апреля.
     - И вы выставили их в витрине?
     - Да. Сегодня, когда меня спросил о них этот пижон... Как, вы говорите,
его фамилия?
     - Кэтер.
     - Да,  правильно.  Сегодня,  когда мистер  Кэтер спросил меня о них,  я
предпочел сделать  вид, что  не помню.  У меня возникло  подозрение,  что он
полицейский, ведущий расследование убийства миссис Фромм, а я избегаю всего,
что  может создать  мне дурную репутацию. Мне было бы неприятно увидеть свою
фамилию в сенсационных заголовках газет. Я буду очень признателен  вам, если
вы примете меры, чтобы моя фамилия не упоминалась  в прессе. Я продал серьги
в понедельник одиннадцатого мая во второй половине дня. Женщина, проходившая
мимо моего магазина, увидела их в витрине, зашла и приобрела.  Она  выписала
мне чек на сто сорок долларов. Это была миссис Фромм.
     - Вы уверены в этом? - спросил я.
     -  Да.  Чек  был  подписан:  Лаура Фромм,  и  я  узнал ее  на  газетных
фотоснимках. После вашего рассказа об  убийстве мальчика я решил, что должен
рассказать  вам о серьгах,  хотя  понимаю,  что теперь  уж  это  бесполезно,
поскольку женщиной, управлявшей машиной, была миссис Фромм, а она мертва.
     Конечно,  я мог бы тут же сказать ему, что машиной, которая сбила Пита,
управляла не миссис  Фромм, но промолчал, так как  еще своей бабушке обещал:
ни  перед кем никогда  не хвастаться своей осведомленностью.  Я поблагодарил
Гирстера, сказал, что не вижу оснований для появления его фамилии в газетах,
и встал, чтобы уйти. У двери он вежливо пожал мне руку, причем выражение его
лица было таким же, как и тогда, когда я только что пришел.
     Орри присоединился ко мне в вестибюле.
     - Ты  расколол  его?  -  спросил он, как  только  мы вышли на улицу под
продолжавший моросить дождик.
     - Конечно!  Плевое дело!  Он  сказал, что  сообщил бы  это  и  тебе, но
воздержался, поскольку  схватил  тебя за  руку,  когда  ты  пытался  стянуть
браслет в магазине. Миссис Фромм купила пауков одиннадцатого мая.
     - Черт побери! Но что это даст нам?
     - Не могу знать - это  не по моей части! Думать - обязанность Вулфа.  Я
лишь мальчик на побегушках, выполняющий поручения, которые ты завалил.
     Домен мы вернулись на такси.
     Вулф  был в  кабинете, где  смотрел программу телевидения, доставляющую
ему  много удовольствия. Я неоднократно наблюдал,  как  он включал телевизор
раз по восемь  за  вечер  для  того, чтобы потаращиться  на  экран  одну-две
минуты,  выключить и снова  погрузиться  в  книгу.  Однажды он  прочитал мне
длинную лекцию о телевидении, и как-нибудь я изложу ее на бумаге. Сейчас же,
как только мы с Орри сошли в кабинет, Вулф выключил телевизор.
     Я выложил Вулфу все, что узнал, а в конце добавил:
     - Не могу отрицать, что мне пришлось пойти на риск. Если бы встретивший
меня  юнец оказался не его сыном, а, например,  племянником, от  которого он
мечтал  избавиться,  все бы накрылось.  Если мы  решим  передать  полученные
сведения полицейским,  то  убедительная просьба -  сделать это без ссылки на
Гирстера. Ну а вот Орри хочет еще знать, что это даст нам?
     - Мне тоже хотелось бы знать, - проворчал Вулф. - Звонил Сол. Он что-то
затеял, а что именно, и сам еще не знает.
     - Я уже докладывал вам, что он околачивался в приемной АСПОПЕЛ.
     -  Да, да, помню. Он выступает  там  как  Леопольд Хейм,  проживающий в
дешевой гостинице  на Первой  авеню,  это записано в  моем блокноте.  У него
состоялась  краткая  беседа  с мисс  Райт  и ее  помощником, неким  мистером
Ченеем. Он просил их помочь ему и  сообщил, что прибыл в страну нелегально и
очень боится, что его арестуют и вышлют. Райт и Ченей ответили ему,  что они
не  могут  быть   соучастниками   в  нарушении  законов,   и   рекомендовали
посоветоваться  с  адвокатом.  Когда он  ответил,  что  не  знает ни  одного
адвоката,  они предложили  ему обратиться  к  Деннису Горану... рыба сегодня
была пересолена, и меня томит жажда. Орри, ты будешь пить пиво?
     - Да, спасибо.
     - Арчи?
     - Благодарю вас, нет.
     Вулф нажал кнопку звонка Фрицу и продолжал:
     - Сол  побывал у  мистера Горана и рассказал ему о своих неприятностях.
Горан подробно расспросил его, все записал, а затем сказал, что займется его
делом, пообещав вскоре связаться  с  Солом. Сол вернулся в гостиницу  и стал
ждать.  Часов около восьми  вечера к  нему  зашел некто,  не назвавший  свою
фамилию.  Он  сказал,  что  осведомлен   о  переживаемых  Солом  трудностях,
сочувствует ему и хотел бы помочь. Правда, обойдется это дороговато, так как
придется "смазать"  полицию  и  ФБР. Приблизительно это будет  стоить  около
десяти тысяч долларов.
     Фриц принес пиво.
     Вулф   достал   из   ящика    стола   золотой   консервооткрыватель   с
благодарственной надписью  от  нашего  бывшего клиента,  откупорил бутылку и
налил себе пива.
     После того как Фриц обслужил Орри, Вулф продолжал:
     - Разумеется, Сол в отчаянии заявил,  что не  в состоянии добыть  такую
сумму, но его визитер  сказал, что готов несколько смягчить условия -  сумму
эту можно будет заплатить не сразу, а недельными или месячными взносами, что
у  Сола есть  еще сутки подумать  и  проанализировать  свои возможности, что
попытка скрыться сейчас окажется катастрофической. Он пообещал  зайти к Солу
еще  раз в  то  же время на следующий  день. Сол  решил проследить  за  ним.
Вообще-то говоря,  в возникшей обстановке попытка взять под наблюдение такой
объект не по силам и самому  квалифицированному филеру, и  даже для Сола она
была  опасной,  но он  все  же  справился с  этим  делом.  Он провел его  до
ресторана  на  Третьей  авеню  около  Четырнадцатой  улицы. Тип этот  сейчас
ужинает в ресторане, а Сол звонил минут двадцать назад  откуда-то  с  другой
стороны улицы.
     Вулф отпил  пива.  Я уже решился было смешать себе  приличный коктейль,
чтобы  приглушить  воспоминание о мелком холодном дожде  на улице, но теперь
отказался  от этого намерения. Я представил себе Сола - укрывшись от дождя в
какой-нибудь дыре на Третьей авеню, он торчит там, не  сводя глаз со входа в
ресторан, моля бога,  чтобы его  объект не  звонил по  телефону,  уговаривая
какого-нибудь  дружка приехать  за  ним на машине. Правда,  зная Сола, я  не
сомневался, что где-нибудь за углом и его уже ждет такси, но все же...
     - Я  могу  подбросить Орри к Солу  на нашей машине, - предложил я,  - а
потом в ней же подождать их. Втроем мы кое-что сможем...
     Орри залпом допил пиво, встал и проворчал;
     - Поехали.
     -  Да,  видимо,  придется,  -  хмурясь,  согласился  Вулф.  Его  всегда
раздражали и  удивляли  люди, готовые  и даже  жаждущие  сменить уют дома на
сумятицу улиц.  Тем более по вечерам  или ночью, а  уж в дождливый  вечер  -
совершенно непостижимо!
     Послышался звонок телефона. Вулф проигнорировал его, и я поднял трубку.
     - Контора Ниро Вулфа. У телефона Арчи Гудвин...
     - Говорит Фред. Пусть босс тоже возьмет трубку
     - Ты можешь быть краток?
     - Нет,  не могу, так как у  меня  довольно  большое сообщение, а  кроме
того, мне будешь нужен ты. Я...
     - Минуточку!  - Я повернулся  к Орри. - Звонит Фред, и у  него, видимо,
есть что-то важное. Поезжай  один. Такси ты найдешь скорее всего  на Десятой
авеню. Я догоню тебя, если окажется, что Фреду я нужен меньше, чем Солу.
     Вулф дал  Орри адрес, с которым тот сейчас же  ушел, потом  взял трубку
параллельного аппарата.
     - Фред? Говори, мистер Вулф слушает... - предложил я.
     - Где ты? - перебил меня Вулф.
     - Я звоню из автомата в аптеке на углу Девятой авеню и Пятьдесят  пятой
улицы. Кажется, я наткнулся  на кое-что интересное. Сегодня утром тот парень
из  "Газетт", к  которому меня  посылал  Арчи,  рассказал много  занятного о
Мэттью  Бирче.  У  Бирча  было  несколько  излюбленных забегаловок,  где  он
проводил время, но чаще всего он посещал "Бар Денни"  на Девятой авеню между
Пятьдесят  четвертой и  Пятьдесят  пятой  улицами.  Сегодня  я  заходил туда
несколько  раз, расспрашивая всех  посетителей, кто из  них последним  видел
Бирча.  В  течение  нескольких  последних  дней  в  этот  бар   неоднократно
заглядывали полицейские, и посетители принимали меня, вероятно, за одного из
них, ничего мне  не говорили. В конце  концов  я решил рискнуть и нескольким
завсегдатаям сказал, что моя фамилия О'Коннор и что мою жену видели с Бирчем
в машине в прошлый  вторник  за несколько часов до его убийства. Я  добавил,
что  машина  эта  -  темно-серый "кадиллак"  с  номером,  выданным  в  штате
Коннектикут, - тогда стояла перед "Баром Денни".
     - Ты говорил слишком уж конкретно, - проворчал Вулф.
     - Пожалуй, да, но  я забрасывал приманку, а вы же сами сказали мне, что
я  могу  действовать самостоятельно. Большинство  из тех, с  кем  я говорил,
никакого интереса не  проявили, но  все же приманка сработала, так как  один
тип отозвал меня в уголок  и  принялся  подробно расспрашивать. Он был очень
хитер,  но  я постарался  удовлетворить  его любопытство. В конце концов  он
сказал, что, видимо, кто-то неправильно информировал  меня, однако есть один
человек, который лучше, чем кто-либо  другой, знает всю подноготную Бирча, и
если я хочу повидать его, самое лучшее время для этого сегодня вечером между
половиной десятого и десятью здесь же, а "Баре Денни". Зовут его Липс Иген.
     - Но сейчас уже девять двадцать восемь.
     - Знаю. Я  хотел было вернуться в бар сразу после половины десятого, но
потом  решил вначале посоветоваться с вами. Арчи, ты  слыхал когда-нибудь  о
Липсе Игене?
     - Что-то не припоминаю.
     - А  мне вот кажется, что я кое-что припоминаю. По-моему, это гангстер,
работавший  в  порту  на  Джо  Слокама. Если  это действительно  он,  тогда,
возможно, я  наговорил  тут  кое-что лишнее  и меня  сегодня  могут взять  в
работу. Вот я и подумал, что ты, может быть, захочешь оказаться  поблизости,
но если у тебя такого желания нет, я попытаюсь продолжать игру сам.
     - Пожалуйста, продолжай.
     - Хорошо, - согласился Фред, правда, без особого энтузиазма.
     - Но дождись меня. На какой стороне улицы находится "Бар Денни"?
     - На западной.
     -  Хорошо, сейчас я выезжаю. Как только увидишь, что я ставлю машину на
другой  стороне улицы, заходи в бар.  Я буду ждать в машине, пока  не услышу
твоих  воплей или  пока  не  увижу,  как выбросят твой хладный труп. Если ты
выйдешь  не  один, я возьму вас под наблюдение,  если один  -  направляйся к
центру, а я буду следовать за тобой и подхвачу тебя, как только уверюсь, что
за тобой нет слежки. Понял?
     - Да. Как мне вести беседу?
     -  Шеф   уже  сказал,  что   ты  разговаривал   слишком  уж  конкретно.
Выпутывайтесь как  вам  угодно, мистер О'Коннор, а я  постараюсь найти вашей
супруге нового мужа.
     - Мистер Вулф, еще указания будут?
     - Нет, действуй.
     Мы положили  трубки. Из ящика стола я  достал пистолет и сунул в кобуру
под  пиджак. Вулф сидел молча, недовольно посматривая на меня. Он терпеть не
может акты насилия любого рода, и одна лишь подготовка к ним раздражает его,
но  как детектив он считается с  вынужденной необходимостью ставить людей, в
первую очередь меня,  конечно,  в такие положения, когда могут  пристрелить,
пырнуть  ножом  или столкнуть в пропасть. Очень  мило с  его  стороны,  если
учитывать его уверения в отвращении к подобным ситуациям!..
     Мелкий  дождь усилился, а туман стал еще гуще, когда я медленно проехал
по Девятой  авеню, свернул  направо  на  Пятьдесят шестую  улицу  и,  увидев
неоновую вывеску "Бар Денни", немного не доезжая, поставил  машину на другой
стороне улицы. Стекло я опустил,  чтобы лучше  видеть сквозь туман  и дождь.
Примерно через полминуты появился Фред и вошел в бар. Время было 9.49.
     Поудобнее устроившись на сиденье, я мог хорошо видеть вход в бар,  хотя
время от времени  его скрывали машины.  Прежде чем пересечь улицу и  войти в
бар,  чтобы узнать, жив ли еще Фред, я решил полчасика подождать, но столько
томиться  мне  не пришлось.  Часы на приборном щитке  показывали  две минуты
одиннадцатого, когда  Фред вышел из бара с каким-то типом,  едва достававшим
ему до пупка. Коротышка шел слева от Фреда, держа правую руку в кармане, и я
даже подумал было,  не конвоирует ли он Фреда силой, однако  почти  в тот же
миг Фред остановился у кромки тротуара, а его провожатый двинулся дальше.
     Стоя на тротуаре, Фред не подавал мне никаких  сигналов, и я решил пока
не суетиться. Минуты  через две со стороны Пятьдесят пятой  улицы  вынырнула
машина,  свернула  на  авеню  и  притормозила  перед Фредом.  За  рулем  был
коротышка.  Фред сел рядом, и машина тут же тронулась  с места. Я последовал
за ними. У меня орлиное зрение, и поэтому мне не составляло труда следить за
ними, хотя я и отпустил их от себя на целый квартал. На Десятой авеню машина
с  Фредом  въехала   в  какой-то  гараж  посередине  квартала.  Не  спеша  я
проследовал мимо, свернул на Сорок восьмую улицу, поставил машину и вернулся
к гаражу с вывеской  "Гараж  Нанна". Я заглянул  внутрь,  но в тусклом свете
единственной лампочки  во  въездной  арке  ничего  не мог разглядеть. Другая
лампочка освещала  маленькую комнатку с  двумя  окошками сразу  же справа от
въезда.  В ней  стояли  стулья и два  стола, но людей не было. Остальные два
этажа  вообще  не были освещены. Я  простоял  так  минут десять,  в  комнате
по-прежнему  было  безлюдно.  Мне  это  не  понравилось.  Решив, что неплохо
выяснить, что тут происходит, я тихонько  вышел и несколько минут походил по
улице, осмотрелся и снова вернулся в гараж. Там никого не было  видно, но за
легковыми  машинами  и  автобусами могла  спрятаться  целая  толпа. Я прошел
внутрь,  устроился позади большого  фургона и прислушался.  Почти тут  же до
меня понеслись слабые звуки  чьих-то шагов, а затем кто-то в глубине  гаража
принялся насвистывать "Какое чудесное утро сегодня".  Шаги  приблизились  ко
мне, затем открылась  и  закрылась  дверь  в контору.  Быстро,  но бесшумно,
держась  у стены, я направился в глубь гаража, лавируя среди  многочисленных
машин.  Примерно посередине гаража я обнаружил две лестницы - одну на второй
этаж,  а  другую -  вниз,  откуда доносились  голоса. Я прислушался, но слов
разобрать  не мог. Осторожно я заглянул вниз.  В подвальном помещении  также
стояли много  машин, лежали  запасные части. Голоса  теперь слышались  из-за
загородки, отделявшей небольшую каморку от остального помещения. Дверь в нее
была открыта. Стараясь не шуметь, под прикрытием машин, я подкрался поближе,
так, что  мог видеть каморку и слышать  разговор. Посередине  каморки  стоял
деревянный стол. Низкорослый человечек, тот самый, который управлял машиной,
сидел у  дальнего конца лицом  ко мне, а Фред - слева, боком ко мне. Обе его
руки  лежали  на столе.  У низенького в одной руке был револьвер. Непонятно,
как ему  удалось так обхитрить Фреда, вроде тот не  был  паралитиком,  но  я
решил, что ответ на этот вопрос  может подождать. Пока же я достал из кобуры
пистолет и почувствовал себя увереннее.
     - Нет, нет,  я не такой, - между тем продолжал коротышка ранее  начатый
разговор. - Парень, набивающий кого-то  свинцом только потому,  что балдеет,
нажимая на спусковой  крючок,  рано  или поздно влипнет в неприятности. Черт
возьми, да я уж лучше вообще  не стану стрелять. Но, как я тебе уже говорил,
Липс Иген терпеть  не может разговаривать с человеком, который тычет в  него
револьвером, и это его право. Он будет с минуты на минуту. Я говорю  все это
потому, что  -  не  двигать руками! -  сейчас намерен  отобрать у тебя  твою
пушку, а ты такой здоровый, что запросто можешь меня прихлопнуть, поэтому не
обольщай себя надеждой, что я не  умею нажимать курок.  Здесь, в подвале, мы
можем палить сколько душе угодно, и возможно, что мы еще и займемся этим.
     Судя но тому, насколько спокойно и уверенно он обращался с револьвером,
коротышка был отъявленный лжец. Он явно балдел, нажимая на спусковой крючок.
Отодвинув свой стул, он зашел Фреду за спину и  вытащил у него из кобуры под
пиджаком револьвер. Сделал он это быстро и ловко, со  знанием дела. Я видел,
как  Фред только  сжал зубы,  но  держался  совершенно  спокойно.  Коротышка
отступил  на шаг,  взглянул  на револьвер, одобрительно  хмыкнул,  опустил в
карман, вернулся к своему месту и сел.
     Послышался  звонок, сначала длинный, затем один за другим два коротких,
еще длинный. Не спуская глаз с Фреда, коротышка отступил к стене и нажал там
какую-то кнопку, потом  попятился к  двери  и  встал  в проеме, чтобы видеть
одновременно и  Фреда и  лестницу. Почти  тут же кто-то  начал спускаться по
ступенькам. Я быстро спрятался за машиной.
     - Привет, Март! - окликнул незнакомый голос.
     - Привет, Иген! Мы тебя ждали.
     - Он чистый?
     -  Сейчас  -  да.  До  этого  держал под  мышкой  "смит-вессон"  вместо
градусника.
     Продолжая  прятаться за  машиной, я  подождал,  пока  вновьприбывший не
вошел в  комнату. Только после этого я осторожно  поднял голову  и посмотрел
сквозь стекла машины. Морт вернулся  к своему  прежнему  месту и стоял около
стула. Липс Иген  остановился у стола напротив Фреда. Он был довольно плотен
и  высок,  слегка  сутул, с  проседью,  землистым лицом, в сером  костюме  и
голубой сорочке с серым же галстуком.
     - Ваша фамилия О'Коннор? - спросил он.
     - Да, - подтвердил Фред.
     - Что вы там болтали о Мэттью Бирче и вашей жене?
     -  Мне сообщали, что во второй половине дня во вторник ее видели вместе
с ним в машине. В тот же вечер он был убит.
     - Это вы убили его?
     Фред отрицательно покачал головой
     - Что вы! Я только вчера услыхал, что она встречалась с ним.
     - Где вы их видели?
     - Машина стояла перед "Баром Денни". Поэтому я и зашел туда
     - Какая это была машина?
     -  Темно-серый   "кадиллак"  с  номерным  знаком  штата  Коннектикут...
Послушайте,  я хочу только узнать о  своей жене... проверить ее.  Я не знаю,
кто этот Морт, но он сказал, что вы можете помочь мне.
     - Может быть, и могу. Морт, что у него есть?
     - Я ждал тебя и не обыскивал, только отобрал револьвер.
     - Посмотри, что у него есть.
     - Пойди-ка, обними стенку, приказал Морт.
     Фред не двинулся с места.
     - Сначала, - сказал он, - я должен  объяснить, что моя фамилии вовсе не
О'Коннор. Я не хотел называть свою настоящую фамилию из-за жены. Моя фамилия
Даркин, Фред Даркин.
     - Я же сказал - пойди, обними стенку.
     Фред встал и скрылся из поля моего зрения,  так  же как и  Морт. Вскоре
послышался  голос  Морта: "Стой так!", а затем появился он  сам и выложил на
стол всякую всячину,  которую обычно можно найти в карманах мужчины, но  тут
же я распознал желтый конверт с фотографиями, которые вчера передал Фреду.
     Липс Иген просмотрел все вынутое из карманов Фреда, особенно бумажник и
записную книжку, и  некоторое время  молча разглядывал  фотоснимки. Когда он
заговорил, его голос, который и до того был не слишком дружеским, сейчас уже
звучал просто отвратительно.
     - Он и в самом деле Фред Даркин, а по профессии - легавый!
     - Да?! Вот мерзавец!
     Как будто Иген обвинил Фреда в торговле наркотиками...
     - Посади его на стул, - приказал Иген.
     Морт что-то буркнул, и Фред снова возник в моем поле зрения.
     - Послушайте,  Иген,  -  сказал  он, опускаясь  на стул,  - у  частного
детектива тоже есть личная жизнь, Мне напели, что моя жена...
     - Заткнись! На кого ты работаешь?
     - Я же говорю, что хотел проверить...
     - Хватит заливать! Где ты взял эти снимки?
     - Это совсем другое дело... Это по работе.
     - Тут есть фотография Бирча. Где ты взял снимки?
     - Я думал, что, может быть, мне удастся узнать  об убийстве этой миссис
Фромм и подзаработать деньжат...
     - На кого ты работаешь?
     - Я же сказал - на самого себя и...
     - Ты меня утомил! Морт, дай-ка мне его пушку и достань веревку и клещи.
     Морт передал револьвер Фреда, а сам отошел  в глубь комнаты и извлек из
ящика  комода  и дальнем  углу моток толстой  бечевки и  клещи.  Клещи  были
среднего  размера, и я  заметил, что  их  режущие  поверхности  были  чем-то
обмотаны Обойдя Фреда, Морт скомандовал:
     - Руки назад!
     Фред не пошевелился.
     - Тебе что, жизнь надоела? Лапы за спину, я сказал!
     Фред  повиновался. Морт  отмотал изрядный  кусок  бечевки,  отрезал его
ножом, опустился на колени, тщательно связал Фреду руки и накрепко прикрутил
их к стулу. Потом  он взял  в руки клещи. Не знаю, что он с ними сделал,  но
этого и не требовалось.
     - Так больно? - спросил он.
     - Нет, - ответил Фред.
     Морт расхохотался.
     -  Теперь,  хочешь  не хочешь  -  придется  ответить на  кое-какие наши
вопросы, - заявил он. - Будь осторожен.  Дернешься -  потеряешь палец... Все
готово, Липс.
     -  Ну-с, Даркин, так на кого ты работаешь? - спросил Иген,  сидевший за
столом напротив Фреда. Его правая рука с револьвером покоилась на скатерти.
     - Я же сказал,  что  только на себя. Скажите только, видели  ли вы  мою
жену с Бирчем, и больше ничего мне не надо.
     Фред закончил фразу, но тут  же вздрогнул и застонал. Я, пожалуй, мог и
выждать еще пару минут, чтобы определить, сколько способен вынести Фред;  но
ведь если ему сломают  палец, Ниро Вулфу  придется оплачивать эскулапов, а я
привык  блюсти  интересы  патрона.  Поэтому  я сместился  вправо,  тщательно
прицелился и выстрелил в руку Игена, державшую револьвер. В ту  же секунду я
вскочил и бросился в комнату.
     Я успел заметить, что Морт опустил револьвер Фреда в левый карман, что,
как я рассчитал,  давало мне  три секунды выигрыша. Тем более  что коротышка
стоял  на коленях.  Но  Морт не собирался принимать вертикальное  положение.
Когда я  ворвался в  комнату, он  распластался  за стулом Фреда. Я  бросился
ничком на пол  и  успел  разглядеть, как  левая  рука  Морта  появляется  из
кармана, сжимая револьвер. Недолго думая, я нажал на спусковой крючок и  тут
же вскочил и в два прыжка преодолел расстояние до стула Фреда. Морт  тянулся
правой  рукой  к  отлетевшему на  пару  футов  револьверу. Я  утихомирил его
хорошим  пинком в  живот и развернулся  к Игену. Тот был уже у самой стены и
как раз нагнулся,  чтобы поднять револьвер. Знай я, в  каком он состоянии, я
бы просто постоял и понаблюдал за ним. Уже потом выяснилось, что моя пуля не
попала в него.  Она угодила точнехонько  в цилиндр револьвера,  выбив его из
руки Игена,  который  так  сжимал рукоятку оружия,  что кисть его  полностью
онемела,  и  теперь он  пытался поднять револьвер -  и не мог. Не зная всего
этого, я вихрем налетел на него, отшвырнул к стене и поднял револьвер. Сзади
послышался шум, и я быстро обернулся.
     Оказалось, что  Фред  каким-то образом подтащился  вместе со  стулом  к
валявшемуся на полу револьверу Морта и  теперь  сидел,  поставив на него обе
ступни. Морт корчился на паркете совсем рядышком.
     Я стоял и тяжело дышал, пытаясь унять дрожь во всем теле.
     - Черт побери, ну и прыткий же ты, Арчи, - сказал Фред.
     Я  все  еще  не  мог  говорить.  Иген  прислонился  к  стене,  растирая
поврежденную кисть левой руки. Морт сжимал окровавленную левую руку. Постояв
еще  немного и дождавшись, пока не  пройдет дрожь, я положил револьвер Фреда
себе в карман, вытащил нож, разрезал путы и освободил Фреда.
     Он убрал ноги с револьвера Морта, подобрал его, встал на ноги и выдавил
некое подобие ухмылки.
     - Иди теперь, полежи. Ты свое дело сделал и заслужил пару часиков сна.
     - Точно, -  согласился я.  - Схожу-ка взгляну, что происходит  наверху.
Присмотри пока за этими фруктами.
     - Давай я пойду. Ты уже свое дело сделал.
     - Нет, сиди здесь. Не своди с них глаз.
     - Ладно, не беспокойся.
     Поднявшись  в  гараж,  я прислушался.  Тишина. Не то  чтобы  я опасался
сторожа, но он мог вызвать подмогу по телефону, да  к тому же  Липс Иген мог
прийти  и  не  в  одиночку.  Я  уже  доказал  свою ловкость  и отвагу  перед
свидетелями и теперь хотел  выжить, чтобы пожать лавры. Поэтому я, навострив
уши,  осторожно  продвигался  между  легковыми   машинами  и  грузовиков  по
направлению к выходу. Вдруг каким-то шестым чувством я ощутил, что справа от
меня кто-то есть. Такое  случается нередко. Не знаю, как это объяснить, быть
может, это обоняние или какое-то неведомое чутье, но вы просто чувствуете, и
все. Я замер на месте и присел.
     Я  простоял целую  вечность, отчаянно  напрягая  глаза  и уши. Пусть не
вечность, но  минут  десять точно. Потом решил,  что с  меня  достаточно.  С
величайшей  осторожностью,  по  футу  в  минуту,  я  начал  обходить  вокруг
грузовика. Казалось,  ему не было конца. Наконец я вытянул шею и заглянул за
угол  кузова. Не далее чем в шаге от меня  стоял  человек и смотрел прямо на
меня.  Прежде  чем он  пошевелился, я  полностью  высунул голову  за угол  и
прошептал:
     - Привет, Сол!
     - Привет, Арчи! - тем же тоном отозвался Сол Пензер.

     ГЛАВА 12 

     - А где же сторож? - обходя грузовик, все еще шепотом спросил я.
     - Орри связал его в конторе, а сам сейчас торчит у въезда в гараж.
     - Ура! - уже не таясь, воскликнул я. - Буду просить Вулфа повысить тебе
жалованье. Как ты сюда попал - на хвосте у Липса Игена?
     - Я не знаю имя субъекта, за  которым мы вели наблюдение,  но именно он
привел нас сюда. Мы хотели укрыться  в  воротах от  дождя, но сторож заметил
нас, так  что пришлось с ним потолковать.  Потом мы услыхали  выстрелы, и  я
решил выяснить, в чем  дело, но почуял  тебя и остановился подумать. Кстати,
ты топаешь, как носорог.
     - Ты тоже. В жизни не слышал такого грохота. Ладно, можешь орать во всю
глотку. - Иген  в подвале вместе со своим приятелем, а Фред присматривает за
ними, чтобы не баловались.
     Вообще-то говоря, Сола трудно удивить, но на сей раз  он не мог  скрыть
изумления.
     - А ты-то как здесь оказался? У тебя что, радар встроен?
     -  Такой  уж Гудвин человек,  что всегда оказывается там,  где он нужен
больше  всего,  однако  подробности  потом,  а   сейчас  нам  нужно  кое-что
провернуть. Где Орри?
     Мы подошли  к Орри, который стоял  у  въезда  в гараж. Увидев меня,  он
вытаращил глаза от удивления.
     - Что за дьявольщина?! Ты что, с луны свалился?
     - Потом, потом. Фред караулит  в  подвале  двух  агнцев. Мы спускаемся,
чтобы перекинуться  с  ними в картишки. Будь  осторожен, тут  могут шататься
грубые дяди с пистолетами. Как сторож?
     - В порядке.
     -  Вот  и  ладушки. Наши жизни  у тебя  в руках, так что  можешь  чуток
всхрапнуть. Пошли, Сол.
     В подвале все  было без  изменений. Фред сидел лицом к двери  на стуле,
который  до  него занимал Морт.  Морт лежал  у стены, связанный. Иген, также
связанный, сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Мое появление вместе
с Солом явно удивило Фреда.
     - Так вот почему ты застрял, - проворчал он. - Нам что, нужна тут целая
армия?
     Липс Иген выругался сквозь зубы.
     -  Я  его  не вызывал,  -  ответил  я.  - Он околачивался  наверху. Как
выяснилось, следил  за Игеном. Орри тоже здесь, так что мы тут сейчас полные
хозяева.
     Вместе с Солом мы подошли к Игену.
     -  Меня зовут Арчи Гудвин, - представился я. - Я работаю на Ниро Вулфа,
как и мои друзья. Вы, кажется, именно это хотели узнать от Фреда Даркина? Ну
вот, ответ вы получили, теперь наш черед задавать вопросы, и я спрашиваю, на
кого работаете ВЫ?
     Иген и ухом не повел. Так и сидел, разглядывая спутанные лодыжки.
     - Сол, - сказал я, - я обыщу этого отрока, а ты займись коротышкой.
     Выпотрошив  карманы  Игена, я сложил весь улов  на стол, где  уже  было
разложено  барахло  Морта. В  содержимом  карманов  Морта  ничего достойного
внимания не нашлось,  за  исключением  водительских  прав  на имя  Мортимера
Эрвина. А вот среди изъятого  у Игена обнаружилась толстая  записная книжка,
на каждой  странице которой была добрая дюжина фамилий с адресами. Я передал
книжку Солу,  а сам  проверил  содержимое  ящиков комода  (единственной  тут
мебели), в котором могло храниться что-то представляющее для вас интерес, но
ничего не нашел.
     - Последняя запись  в книжке сделана  только что  - это адрес Леопольда
Хейма.
     Я подошел к Солу, чтобы удостовериться в этом.
     - Занятный пассаж, - сказал я. - А я и не заметил.
     Я  сунул  книжку  в  карман  и  подошел  к  Игену,  который  ожег  меня
ненавидящим взглядом, но сразу же отвел глаза.
     Я обратился к нему:
     -  Если  в вашей книжке около тысячи имен  и обладатель  каждого из них
"пожертвовал',  скажем, десять тысяч,  то это составит кругленькую  сумму  в
десять  миллионов. Пусть  это  сумма завышена, но если ее  уменьшить даже на
девяносто процентов, все равно остается недурной куш. Что скажете?
     Молчание.
     -  Послушайте,  сэр, - продолжал я,  -  мы не можем  играть  всю ночь в
кошки-мышки. Должен вам объяснить, что хотя мы осуждаем любого рода шантаж и
вымогательство,  расследуем мы  сейчас кое-что  другое.  Убийство, а  точнее
говоря  -  три  убийства.  Если  я  задаю  вопросы  о  вашем  рэкете,  то  с
единственной целью - получить кое-какие сведения об убийстве. Вопрос: Мэттью
Бирч участвовал в ваших делишках?
     Иген злобно покосился на Сола.
     - Будь ты проклят, шпик плюгавый!
     Я согласно кивнул.
     - Теперь полегчало? Повторяю: участвовал Бирч в ваших махинациях?
     - Нет.
     - Кто вывел вас на Леопольда Хейма?
     - Никто.
     - Сколько деньжат отстегивают вам и кто загребает остальное?
     - Каких еще деньжат?
     - Ах, так! Сол, возьми-ка его.
     Вместе  с  Солом  мы  подтащили  Игена  к  столику,  на  котором  стоял
телефонный аппарат.
     -  Придержи его, пока  я проверю,  работает ли телефон, - велел я, снял
трубку и набрал номер. Уже после двух гудков я услыхал:
     - Ниро Вулф слушает.
     - Это Арчи. Проверка телефона.
     - Уже полночь! Где тебя черти носят?
     - Да мы тут вчетвером решили провернуть одно дельце в гараже на Десятой
авеню. Нас ждут клиенты, и мне некогда разговаривать. Доложимся позднее.
     - Я ложусь спать.
     - Вот и чудненько. Приятных сновидений.
     Я положил трубку,  снял аппарат со столика, поставил его рядом с Игеном
на пол и окликнул Фреда:
     - Принеси-ка мне сюда этот моточек веревочки.
     Фред принес бечевку.
     - Крестовинку, что ль? - осведомился он.
     - Точно. Отрежь футов восемь.
     Пока Фред возился с бечевкой, я разъяснял Игену:
     -  Не знаю,  вы в  курсе дела  или  нет:  это подлинно  научный  способ
стимуляции  голосовых связок. Если вам вдруг это  не понравится, то  к вашим
услугам телефон. Можете позвонить либо в городское полицейское управление по
телефону СА 6-2000, либо  в шестнадцатое отделение  по телефону  СИ  6-0416.
Другие  номера исключаются.  Если  вы позвоните  полицейским,  то мы прервем
научные эксперименты и не будем  мешать  вам излить душу закону. Гарантирую.
Ладно, Сол, держи его за плечи. Помоги, Фред.
     Мы  с  Фредом занялись ногами Игена. Крестовина - нехитрое изобретение,
нужна лишь известная деликатность и сноровка. Прежде всего требуется сложить
веревку вдвое и накинуть петлю на  левую лодыжку. Затем правую голень кладут
на левую крест накрест и заводят большой палец правой  ноги под левой пяткой
к  внутренней стороне левой стопы. Для  этого следует также согнуть коленки.
Затем веревка плотно обматывается  вокруг получившейся фигуры, фиксируя ее в
этом положении, затягивается скользящая петля - и дело сделано. Вам остается
только  натягивать  свободный  конец  веревки, в то  время  как  ваш партнер
удерживает испытуемого за плечи.
     Итак, Сол удерживал Игена за плечи, Фред натягивал конец  веревки, а  я
принес стул и уселся на него, не сводя глаз с лица Липса. Пока он держался.
     - Вам все-таки  придется больнее, чем мне, - напомнил я, - так что, как
только решите  звякнуть полицейским, подайте знак. Если вдруг  ножкам станет
неудобно, и  это  затруднит  пользование  телефоном,  то  я разрежу веревку.
Затяни чуть-чуть, Фред. Так участвовал Бирч в ваших делишках?
     Я выждал десять секунд. Лицо Игена подергивалось, дыхание участилось.
     - Вы видели Бирча в той машине во вторник днем?
     Глаза Игена были закрыты,  и он пытался высвободить  плечи. Еще  десять
секунд.
     - Кто навел вас на Леопольда Хейма?
     - Я хочу позвонить легавым, - хрипло выдавил Иген.
     - Пожалуйста. Освободи его, Фред.
     Фред, однако, не спешил освобождать Липса. Вместо этого он снял петлю и
слегка ослабил давление  на  вывернутый палец. Иген повернулся на бок,  снял
трубку и начал  крутить диск. Мы  с Солом следили. Номер был  правильный, СА
6-2000. Я слышал, как  на другом  конце  провода  ответили. Иген переспросил
"Это полиция?" - и тут же бросил трубку,  как ошпаренный.  Задрав голову, он
посмотрел на меня.
     - Ах ты сукин сын, -  сказал он, - так ты не блефовал?! Ты бы сдал меня
легавым?
     - Еще как!  -  ответил  я. - Я же дал  гарантию. Теперь вот что.  У вас
остается последний шанс позвонить в полицию, так что поразмыслите на досуге.
Если  считаете,  что вашу  записную  книжку  я передам  полицейским,  то  вы
заблуждаетесь. Книжку получит  Ниро Вулф, который расследует убийство.  Вряд
ли он  решит  заложить всех людей из  этого  списка полиции.  Это  не  в его
правилах. Так вот. Поехали, Фред Держи крепче, Сол.
     На этот раз  ждать пришлось еще меньше. Уже через десять секунд на лице
Игена  выступили крупные  капли  пота,  и  без того серое  лицо  еще  больше
посерело,  а  глаза  начали  вылезать  из  орбит.  Я  уже  открыл  было  рот
предупредить Фреда, чтобы он не перестарался, как послышалось хриплое:
     - Отпустите!
     -  Полегче  малость,  Фред,  - сказал я.  - Но не отпускай. Бирч -  ваш
соучастник?
     - Да!
     - Кто у вас босс?
     - Был Бирч. Уберите веревку!
     - В свое время. Все же веревка - это не клещи. Кто теперь босс?
     - Не знаю.
     -  Вздор! Придется затянуть веревочку. Вы  видели  Бирча  во вторник  в
машине вместе с женщиной?
     - Да, но машина стояла не перед "Баром Дэнни"
     - Чуть-чуть потуже, Фред. А где?
     - Она шла по Одиннадцатой авеню в районе Пятидесятых улиц.
     - Темно-серый "кадиллак" с номерным знаком штата Коннектикут?
     - Да.
     - Это была машина Бирча?
     - Никогда ее не видел.  Но Бирч вязался  с  угонщиками, а этот  "кадди"
наверняка был угнан. Не с ворованными Бирч дела не имел.
     - Ясное дело  - на мертвеца можно валить все грехи. Что за женщина была
с ним?
     - Понятия не имею. Я стоял на другой стороне улицы и не разглядывал ее.
Уберите веревку! Пока не развяжете ничего больше не скажу!
     Его дыхание снопа участилось,  а лицо стало совсем  землистым.  Я велел
Фреду немного прерваться. Когда  Игена освободили и он вздохнул свободнее, я
продолжил.
     - Так вы не узнали женщину?
     - Нет.
     - Но вы сможете опознать ее?
     - Вряд ли. Они быстро поехали.
     - Во сколько это случилось?
     - В половине седьмого, может, чуть позже.
     Пожалуй, он не лгал. Пит Дроссос говорил, что  женщина в машине просила
его  позвать  полицейского  примерно  без  четверти  семь. Следующий  вопрос
задавать  мне не хотелось - боялся, что Липс солжет, испортив впечатление от
предыдущих ответов.
     - Кто вел машину? Бирч?
     - Нет,  женщина. Это  меня удивило. Не таков был Бирч,  чтобы позволить
бабе сесть за баранку.
     Я  готов  был расцеловать  негодяя. Теперь сумасшедшая  гипотеза  Вулфа
приобретала форму неопровержимого факта. У меня даже мелькнула мысль достать
из  конверта Фреда  фотографии  Джин  Эстей,  Анджелы  Райт  и  Клэр  Горан,
предъявить их Игену и спросить: узнает ли он среди  них женщину в машине, но
я тут же отверг соблазн. Липс уже говорил, что опознать ее не сможет.
     - Кому вы передавали деньги, которые вымогали?
     - Бирчу.
     - Но он мертв. Кому после него?
     - Не знаю.
     - Видимо, мы поспешили  развязать вас. Если бы Леопольд Хейм вручил вам
десять тысяч или хотя бы часть этой суммы, что бы вы сделали с деньгами?
     - Подождал бы указаний.
     - От кого?
     - Не знаю.
     - Веревку, Фред! - распорядился я.
     - Подождите!  -  взмолился Иген. -  Вы  спрашивали, кто навел  меня  на
Леопольда Хейма.  Так вот, наводки  я получал с двух сторон - от  Бирча и по
телефону от женщины. Она звонила мне и сообщала адреса.
     - Какая женщина?
     - Не знаю. Я никогда не видел ее.
     - Но как вы определяли, что это не ловушка? Только по голосу?
     - Я знал ее голос, но, кроме того, она называла пароль.
     - Какой именно?
     Иген промолчал и лишь поджал губы.
     -  Вам больше не  придется  им пользоваться,  -  заверил я. -  Так  что
выкладывайте.
     - "Сказал паук мухе".
     - Что, что?
     - Таким  был  пароль.  Так я получил наводку и на  Леопольда  Хейма. Вы
спрашивали  меня, кому  я  должен передавать  деньги после смерти  Бирча.  Я
надеялся, что женщина позвонит мне и скажет.
     - Почему же она ничего не сообщила вам, когда звонила и дала наводку на
Хейма?
     - Я спросил ее, но она ответила, что сделает это позднее.
     - Как ее фамилия?
     - Не знаю.
     - По какому телефону вы звонили ей?
     - Я никогда  не звонил  ей и поддерживал связь только через Бирча. Я не
знаю, как связаться с ней.
     - Чушь! Мы еще вернемся к этому. Почему вы убили Бирча?
     - Не убивал я его!
     - Кто же убил?
     - Не знаю.
     - Я уже говорил,  что нас  интересуют только убийства. Нам нужны факты,
причем факты, которые мы  могли бы проверить. Если не  вы  убили Бирча  и не
знаете,  кто это сделал,  ответьте  мне, откуда вам  стало  известно,  и  не
пытайтесь...
     В  эту  минуту  послышались звонки  от въезда  в гараж - два  коротких,
длинный и снова короткий. Я быстро подошел к стене и нажал  кнопку, которую,
как я видел, нажимал раньше Морт. С пистолетом в руке я выбежал из комнаты и
остановился  у  подножия  лестницы. Сверху  послышались шаги,  вначале  едва
слышные, затем все более и более громкие, а затем и голос Орри:
     - Арчи?
     - Собственной персоной.
     - Прибавление семейства.
     - Отлично. Чем больше, тем веселее.
     На  ступеньках лестницы у меня  над головой  вначале показались  хорошо
начищенные черные башмаки,  затем  тщательно отутюженные  темно-синие брюки,
такой же  пиджак  и  наконец  лицо Денниса Горана - весьма  раздраженное. За
Гораном шел Орри с револьвером в руке.
     - Привет,  привет!  -  обратился  я к Горану, однако он не нашел нужным
ответить мне, и я спросил у Орри: - Откуда он взялся?
     -  Заехал в гараж. Я не проявил  к нему никакого интереса. Он посмотрел
на  меня,  подошел  к колонне, нажал кнопку звонка. После  ответного  звонка
снизу  я  решил,  что мне  пора вмешаться,  и  показал  револьвер.  Тот, кто
просигналил ему снизу, должно быть...
     - Это был я. Ты обыскал его?
     - Нет.
     Я подошел к Горану и удостоверился, что он не вооружен.
     - Все в порядке. Возвращайся  наверх и занимайся клиентами, - обратился
я к Орри. - А ты, Сол, свяжи снова Игена и иди сюда.
     Горан  направился было  в комнату, но  я схватил его за руку  и с силой
повернул к себе. Он попытался вырваться, но я держал крепко.
     - Вы, верно, думаете, что я шучу, - сказал я. - Нам предстоит серьезный
разговор.
     - Да, конечно,  - сухо  согласился Горан, - ибо теперь, Гудвин,  можете
считать, что с вами покончено.
     - Возможно,  но  пока я здесь хозяин положения и советую не забывать об
этом. - Из комнаты вынырнул Сол. - Разрешите представить  вам Сола  Пензера.
Сол - это Деннис Горан. Чуть  позже мы пригласим его принять участие в нашей
конференции,  но пока мне нужно позвонить по телефону. Подержи его у  стены.
Постарайся его особенно не уродовать,  если только сам не напросится. Оружия
у него нет.
     Я вошел в комнату, закрыл за собой дверь, передвинул столик на  прежнее
место,  установил  на него телефонный  аппарат,  уселся  поудобнее и  набрал
номер. На сей раз мне  пришлось  подождать немного дольше, прежде  чем в ухо
раздраженно рявкнули.
     - Арчи, - доложил я. - Мне нужен совет.
     - Я сплю.
     - Пойдите побрызгайтесь холодной водичкой.
     - О господи! Чего ты там натворил на этот раз?
     - Как я  уже докладывал, мы развлекаемся  тут  в  гараже все четверо. В
подвальной  комнате  компанию нам  составляют  два  фрукта. Один -  двуногая
скотина по имени Мортимер Эрвин, и он, по-видимому, особого интереса для вас
не представляет. Другого зовут Липс Иген, но, судя  по  водительским правам,
его имя Лоренс. Это  тот  самый  благодетель, который  наведывался к  Солу в
гостиницу и навязывал  соучастие в расходах. Сол и Орри сели ему на хвост, и
он привел  их сюда. Он  просто клад!  У  меня в  кармане его записная книжка
примерно  с тысячью  фамилий и  адресов  клиентов.  Самая  свежая  запись  -
Леопольд Хейм. Выводы делайте сами. Мы обошлись с  ним с особой нежностью, и
он в благодарность  признался,  что возглавлял их рэкет  Мэттью Бирч. Я пока
этому не верю. Он сообщил также, что во второй половине дня во вторник видел
в  том  "кадиллаке"  Бирча, причем за рулем сидела дамочка. Этому и поверил,
хотя он,  конечно,  пудрит мне мозги, утверждая,  что  не  разглядел ее и не
сможет опознать. Я не...
     -  Поработай  еще  с  ним. Не могу понять,  почему  ты беспокоишь  меня
посреди ночи, не закончив...
     -  Да  потому,  что нам помешали. Деннис Горан  нагрянул в  гараж,  дал
условный  звонок  и  подвал,  после чего  Орри  вынужден  был уговорить  его
спуститься к нам.  Он не слышит наш разговор,  но двое других рядом со мной.
Мне нужно знать: можем ли мы, и в какой степени, применять меры принуждения,
ведь Горан - адвокат и может отказаться разговаривать по-хорошему. Имейте  в
виду, что он,  конечно, приехал повидаться с Игеном и, несомненно, член этой
шайки, хотя его письменного признания у меня нет.
     - У мистера Горана уже есть синяки?
     - Что вы! Я его и пальцем не тронул.
     - Вы допрашивали его?
     - Нет. Я решил предварительно проконсультироваться с вами.
     - Весьма удовлетворительно! Подожди у телефона, дай мне проснуться...
     Прошла  целая  минута,  а  возможно,  и  больше,  прежде  чем  он снова
заговорил:
     - Как вы там расположились?
     - Мы с Фредом в одной  комнате подвала вместе с Эрвином и Игеном, а Сол
присматривает за Гораном снаружи. Орри дежурит наверху, принимает гостей.
     - Проводи мистера Горана в комнату и извинись перед ним.
     - Побойтесь Бога!
     - Ничего,  ничего. Он -  адвокат, и мы не должны давать ему поводов для
претензий. Эрвин и Иген пускали в ход оружие?
     - Да. И тот и другой. Кроме того, они угрожали Фреду, привязывали его к
стулу и хотели пытать. Успели пощипать немного клещами, но я помешал.
     - Отлично.  В таком  случае они могут быть привлечены к ответственности
по  двум пунктам: попытка  вымогательства у  Сола и вооруженное нападение на
Фреда. Слушай...
     Вулф дал мне указания. В частности,  он велел мне попридержать записную
книжку Игена, никому не упоминать о ней,  а по возвращении домой  немедленно
запереть в сейф. Я положил трубку, распахнул дверь и сказал  Солу, чтобы  он
пригласил Горана зайти.
     Лицо  Горана  уже  ничего  не выражало.  Видно,  поразмыслив  над своим
положением,  он решил  прикинуться дурачком. Во  всяком случае, он  послушно
уселся на предложенный стул,  не проявив ни  малейшего интереса к  Эрвину  и
Игену, хотя, войдя в комнату, мельком взглянул на них.
     -  Прошу прощения, мистер Горан, но  я должен сначала  кое-что  сказать
этим людям. Вы слушаете, Эрвин?
     - Нет!
     - Как вам угодно. Вы совершили вооруженное нападение на Фреда Даркина и
причинили ему увечье с помощью пары клещей. Иген, вы меня слушаете?
     - Слушаю.
     - Вы также совершили умышленное нападение, угрожая револьвером, который
я потом выбил у вас из рук. Вдобавок вы пытались предпринять вымогательство.
У Сола  Пензера. Лично  я  предпочел бы позвонить в  полицию и  передать вас
обоих в руки правосудия, но  я работаю на Ниро  Вулфа, а  у него могут  быть
иные намерения. Он  хочет задать вам несколько  вопросов, и я сейчас  отвезу
вас к нему. Если вы предпочитаете иметь дело с полицией -  так и скажите, но
иного  выбора у  вас нет и не будет. Не вздумайте  пытаться скрыться  -  это
окончится для вас плачевно. Что же касается вас, мистер Горан, - обратился я
к адвокату, - прошу вас принять мои самые искренние извинения. После схватки
с этими подонками  мы  не совсем владели  собой и, как Орри Кэтер, так  и я,
несколько переусердствовали. Я только что разговаривал с мистером  Вулфом по
телефону,  и  он поручил мне выразить вам его сожаление по поводу того,  как
вели себя с вами мы  - его сотрудники. Я полагаю, что мне следует извиниться
перед вами и еще за одну досадную неточность - представляя вам Сола Пензера,
я  забыл упомянуть,  что он  уже  был  у вас сегодня  в  конторе под  именем
Леопольда Хейма. У меня все, но, если вы хотите что-нибудь  сказать, я готов
выслушать  вас. Нет?  Можете  отправляться по своим делам.  Надеюсь,  вы  не
будете  обижаться на  нас...  Кстати! У меня  только что  появилась  хорошая
мысль. Мы хотим быть совершенно объективны, - продолжал  я, обращаясь теперь
уже  к  Игену. - Как я уже говорил, мы  сейчас отвезем  вас к мистеру Вулфу.
Возможно, что перед тем, как ответить на  тот или иной вопрос, вы  пожелаете
посоветоваться  с юристом. По чистой случайности вот этот человек - адвокат.
Его  фамилия Деннис Горан. Не знаю, согласится ли он консультировать вас, но
если хотите, можете попросить его об этом.
     Я подумал тогда (и думаю сейчас), что ход с Гораном был одним из  самых
блестящих трюков  Вулфа.  Ни  за какие  деньги  на свете я ни  согласился бы
упустить возможность  увидеть  выражение на  лицах моих  собеседников  после
этого предложения. Иген повернул голову  к Горану, явно  пытаясь получить от
него намек на то,  что ему следует ответить мне.  Но  Горан сам не знал. Мое
предложение застигло его врасплох. Принять его  было рискованно, так как это
могло  как-то  связать  его  с Игеном,  а он не знал,  что  Иген  уже  успел
рассказать нам. Но и отклонять было еще более рискованно: Иген мог подумать,
что из него  хотят сделать козла  отпущения.  Короче говоря,  положение было
чертовски  сложным, а правильный  ответ требовалось  дать  немедленно, и я с
огромным удовольствием  наблюдал, как Горан ломал голову  над этой дилеммой,
усиленно мигая длинными ресницами и пытаясь  сохранить на лице  невозмутимое
выражение.
     -  Насколько я понимаю, мистер  Горан,  - нарушил паузу Иген, - одна из
обязанностей адвоката  как раз и состоит в том, чтобы в случае необходимости
давать юридические  советы. У меня  есть при себе  деньги, мистер Горан, и я
мог бы сейчас же выдать вам аванс.
     - Вообще-то  это так, мистер Иген,  -  пронзительным тенором согласился
Горан, - но я очень загружен.
     - Да? Я тоже очень занят.
     - Не сомневаюсь. Конечно, конечно, - Горан повел плечами. - Ну, хорошо.
Я  подумаю, что  могу  сделать  для  вас,  однако  мы предварительно  должны
поговорить.
     -  Но  при  любом  разговоре  у  вас  обязательно  будут  слушатели,  -
ухмыляясь,  заметил  я.  - Ребята,  пошли. Фред,  развяжи их. А  в  качестве
сувенира захвати с собой клещи.

     ГЛАВА 13 

     Для того чтобы нормально выспаться, мне нужно восемь с половиной часов,
а  еще  лучше  - все девять. Обычно я просыпаюсь в половине восьмого утра  и
несколько минут пытаюсь  убедить себя, что начавшийся  день не воскресенье и
пора вставать.  Тем более что  Фриц подает мне завтрак ровно  в десять минут
девятого.
     В  этот  вторник все  было  иначе. Будильник  у  меня  был поставлен на
половине  седьмого,  и,  когда он прозвенел, лишь напрягши всю  силу воли, я
заставил себя выползти из постели.  Как-никак  в горизонтальном  положении и
провел  лишь два жалких часа. Я принял душ, побрился,  оделся и  спустился в
гостиную,  где  застал отнюдь не жизнеутверждающую  картину. Мортимер  Эрвин
спал  на  ковре, подложив под голову подушку с дивана, на котором лежал Липс
Иген.  Взъерошенный Деннис Горан нервничал в  мягком  кресле.  Спиной к окну
сидел Сол Пензер, расположившийся так,  чтобы, не напрягая зрения, наблюдать
за всей троицей.
     - С добрым утром, - сурово поздоровался я. - Завтрак скоро подадут.
     - Нет, но это же совершенно невыносимо! - пропищал Горан.
     - Ну и  не выносите, - посоветовал я. - В течение ночи  по меньшей мере
раз пять  я  повторял, что вы можете покинуть  нас  в любое время, а Эрвин и
Иген расположились прямо-таки как в номере-люкс. Наш доктор Волмер, которого
мы вытащили из постели в два часа ночи, перевязал руку Эрвину, как  в лучшей
больнице.  Мы из  кожи  вон лезли, чтобы услужить вам.  Ниро  Вулф  даже  не
воспользовался  своим правом и  не переговорил ни с Эрвином, ни с  Игеном по
отдельности,  чтобы вы не  заподозрили,  что  он хочет обойти  закон. Вместо
этого он, должно  быть, всю ночь мерил шагами комнату, а  может, и спал,  не
знают  точно. В вашем присутствии  ровно в час сорок семь я позвонил в отдел
по расследованию убийств  и сообщил, что мистер  Вулф  желает лично передать
инспектору  Кремеру  крайне  важную  информацию  и  будет признателен,  если
инспектор нанесет ему визит возможно раньше. Нам понятно ваше желание побыть
наедине с вашим  клиентом, но мы никак не  можем  и на  секунду оставить без
присмотра  такого головореза,  как  Иген, иначе инспектор Кремер устроит нам
грандиозный скандал... Сол, как ты себя чувствуешь?
     - Прекрасно.  Перед тем как сменить Фреда в половине шестого, я  поспал
часа три.
     - Что-то не очень похоже... Пойду узнаю, как там с завтраком.
     В  кухне,  когда  я  разговаривал с Фрицем, появился уже одетый Фред  с
потрясающими новостями. Их  мирный  сон был прерван стуком  в пол из комнаты
под ними,  то есть из спальни Вулфа. Когда Фриц пошел выяснить, в  чем дело,
Вулф  распорядился тотчас же прислать к нему  Орри. Меня это по меньшей мере
удивило:  я  не помню прецедента, чтобы Вулф занимался какими-либо делами до
завтрака.
     Фриц суетился, готовя  сразу восемь завтраков, не считая своего, а мы с
Фредом были на подхвате, помогая устанавливать стол и разносить закуски.  Мы
уже сидели втроем на кухне  и  уплетали изумительные булочки  с медом, когда
ворвался Орри и приказал Фрицу:
     -  Хватит топтаться около этих обжор, и займись  мной.  Меня посылают с
важным поручением, а я голоден как волк. Арчи, принеси мне пятьсот долларов.
Пока ты ходишь, я займу твой  стул... Да, назови мне организацию, сотрудники
которой ухитряются вести тысячи телефонных разговоров по льготной цене...
     Ясное  дело,  я  не  уступил  Орри  своего  стула,  пока  не покончил с
завтраком,  так что этому  троглодиту  пришлось  присваиваться на табуретке.
Лишь  после  этого  я выполнил  приказ  Орри.  Гадать,  как  он  намеревался
потратить  пятьсот  долларов, было бесполезно,  если  какая-то  значительная
часть  подобной  суммы   предназначалась  дли  оптовой  покупки   телефонных
разговоров.  Конечно, чтобы попрактиковаться, я мог бы  попытаться высказать
несколько  предположений,  у  кого он  будет  покупать их. Кто  с наибольшей
вероятностью  мог  быть  продавцом  тысячи   телефонных  разговоров?   Лица,
перечисленные в  записной  книжке Игена, отпадали.  Орри  ничего  о  ней  не
спрашивал, и она по-прежнему лежала в  сейфе, в чем я  только что  убедился,
когда отсчитывал для него деньги. К этому вопросу я решил вернуться позже, в
свободное  время,  если оно у  меня  окажется. Вулф уже не  впервые  посылал
кого-либо из своих помощников с поручением, не посоветовавшись со мной.
     Часов  в восемь, когда Орри ушел, а мы с Фредом на кухне помогали Фрицу
мыть посуду, в дверь позвонили. Я открыл. На крыльце стояли инспектор Кремер
и сержант Пэрли  Стеббинс. Я пригласил их войти,  однако они  не двинулись с
места.
     -  Мы заглянули сюда лишь потому,  что нам было по  дороге, - проворчал
Кремер. - Что вы хотите сообщить мне?
     - Я? Ничего. Рассказчиком будет Ниро Вулф. Заходите.
     - У меня нет времени ждать его.
     - Вам  и не придется. Он с  нетерпением  дожидается вас уже целых шесть
часов.
     Кремер и Стеббинс  направились в кабинет, а я за ними.  Едва переступив
порог, Кремер буркнул:
     - Но его же нет.
     Я сделал вид, что  ничего не слыхал,  а, пригласив их  сесть,  позвонил
Вулфу  по  внутреннему телефону  и  доложил, кто  пришел.  Кремер достал  из
кармана сигару, покатал между  пальцами,  тщательно  осмотрел кончик, словно
желая удостовериться, не намазал ли кто-нибудь сигару  каким-то экзотическим
ядом, сунул в рот и крепко закусил. Я никогда не видел,  чтобы он  закуривал
сигару.  Стеббинс,  прищурившись,  рассматривал  меня.  Я  понимал,  как  он
сожалеет,  что его шеф торчит здесь, когда у него дел по горло,  - ведь надо
расследовать  не что-нибудь, а  настоящее убийство. Впрочем, я  не поручился
бы,  что  он не  сожалел  бы,  даже зная, что  мы  уже нашли убийцу и готовы
предъявить его тепленького вместе с товарным ярлыком.
     Послышался  шум опускающегося  внутреннего  лифта,  и почти сразу  же в
кабинет   вошел   Ниро  Вулф.  Поздоровавшись  без   особого   энтузиазма  с
присутствующими,  он прошагал к  письменному  столу  и,  прежде  чем  сесть,
спросил:
     - Почему  вы  так задержались?  Мистер Гудвин звонил более  шести часов
назад.  Мой  дом  кишит всякими  сомнительными типами,  и  я  хочу  поскорее
отделаться от них.
     - Не морочьте мне голову! - рявкнул Кремер.  - Мы  спешим. О  каких еще
типах вы говорите?
     - Во-первых, -  медленно  продолжал Вулф,  - что вы  можете  сказать по
поводу выдвинутого мисс  Эстей обвинения мистеру Гудвину в том, что он якобы
предложил продать ей запись моей беседы с миссис Фромм?
     - Ничего. Это дело прокурора. Не тяните время.
     Вулф пожал плечами.
     - Во-вторых.  О  сережках в форме пауков.  Миссис  Фромм купила  их  во
второй половине  дня  в  понедельник одиннадцатого мая в  одном магазине,  в
центре. Как вы, несомненно,  выяснили, в  Нью-Йорке  нет больше второй такой
пары сережек и никогда не было.
     Стеббинс уже достал из кармана блокнот, а Кремер резко спросил:
     - Как вы узнали это?
     - Наводил кое-какие справки. Я сообщаю вам сам факт, а как  он мне стал
известен  -  мое  дело.  Миссис  Фромм  увидела  их  в   витрине,  купила  и
расплатилась чеком. Название магазина и  его адрес вам установить  нетрудно,
так как  ее  чековая книжка  с корешками  находится в вашем распоряжении, но
более глупой  траты  времени  я даже представить  не  могу. Я гарантирую вам
точность информации, а подумав, вы поймете ее исключительную важность.
     - Это в каком же смысле?
     - Решайте  сами.  Мое  дело  - только  сообщить вам факты. Вот еще один
факт. Вы, конечно, знаете Сола Пензера?
     - Да.
     - Вчера под именем Леопольда Хейма, проживающего в дешевой гостинице на
Первой авеню, он явился  в  канцелярию Ассоциации помощи перемещенным лицам,
где  разговаривал с мисс Анджелой Райт и неким  Ченеем.  Он сообщил им,  что
приехал в США нелегально, опасается, что это может стать известно властям, и
просил помощи. Мисс Райт и Ченей заявили, что ассоциация подобными вопросами
не занимается,  но  порекомендовали  ему  обратиться к  адвокату  по фамилии
Деннис Горан.  Хейм  побывал у  этого адвоката, а  затем вернулся  к себе  в
гостиницу. Около  восьми часов вечера к  нему  в номер явился  неизвестный и
заявил, что после уплаты десяти тысяч долларов он может гарантировать Хейму,
что  его  не вышлют из страны.  Подробности  этой беседы  вам сообщит мистер
Пензер.  Он незаметно  проследил  за  неизвестным, у  него  большой  опыт  в
подобных делах.
     - Знаю, знаю. Ну и дальше?
     - Остальное вам расскажет  мистер Гудвин,  но прежде  я должен сообщить
вам  свое  предположение о  личности человека, бывшего в последний вторник в
машине вместе с женщиной, когда она попросила мальчика позвать полицейского.
Я пришел к выводу, что этим человеком мог быть только Мэттью Бирч.
     - Почему именно Бирч? - не скрывая удивления, спросил Кремер.
     -  Я  ничего   не   хочу  объяснять,  потому   что   мое  предположение
подтвердилось и в машине был действительно Бирч. И еще один факт...
     - Пожалуйста, пожалуйста, только подробно.
     - О нем расскажет мистер Гудвин.
     Ночью, во время дежурства в гостиной  с половины четвертого до половины
пятого, я потратил целый час, чтобы  все обдумать, и решил  опустить  только
два обстоятельства:  каким образом  мы добились  признания Липса Игена и то,
что  у нас есть его  записная  книжка.  Еще  ранее, во время  инструктажа  в
комнате Вулфа, шеф сказал мне, что книжку  мы предъявим только в том случае,
если   будет  доказано,  что  она  является  существенной  уликой   в   ходе
расследования.
     Так  вот,  за исключением  этих  двух  деталей, я  рассказал обо  всем.
Стеббинс начал было делать  заметки, но  затем  прекратил, не справившись. Я
передал ему  револьвер Морта и показал клещи.  После того,  как  я закончил,
Кремер и Стеббинс некоторое время молча  смотрели  друг  на  друга, а  затем
Кремер сказал, обращаясь к Вулфу:
     - Нам тут нужно еще разобраться.
     - Да, конечно, - согласился Вулф.
     - Этот Иген нам известен? - спросил Кремер у Стеббинса.
     - Мне - нет, но он может быть известен другому отделу полиции.
     - Сейчас же свяжитесь с Роуклиффом и скажите, чтобы  он быстро проверил
его по учету.
     Стеббинс  не мешкая позвонил Роуклиффу,  передал ему указание Кремера и
сел на прежнее место.
     - Ну, Горан,  конечно,  по уши  запутан  в этой истории, но пока мы  не
можем задерживать его, - заметил Кремер, обращаясь к Вулфу.
     -  А я его и не  задерживаю.  Он явился ко мне добровольно  для  защиты
интересов своего клиента.
     -  Знаю.  Вы поступили правильно...  Если  вам удастся  заставить Игена
заговорить, мы успешно закончим расследование.
     Вулф покачал головой.
     -  Но не обязательно найдете убийцу. Вполне возможно, что Иген знает об
убийствах так же мало, как и вы.
     Шутка была злой, и Кремер предпочел пропустить ее мимо ушей.
     -  Во всяком случае, мы предоставим ему  возможность  сознаться... Но и
мне-то еще  нужно  во  всем  разобраться.  Например,  пока еще  нельзя столь
категорически  утверждать, что в машине  с  женщиной был именно Бирч. А что,
если это был  не он,  а  кто-либо из тех  бедняг, которых они  облапошивали?
Предположим, что женщина была членом шайки, наводившей Игена на клиентов. Ей
могло показаться, что человек, бывший с ней в машине, намеревается убить ее,
и велела мальчику  позвать полицейского. Потом ей как-то удалось  отвязаться
от него, но в тот же вечер он встретился с главарем шайки Бирчем и убил его.
Опасаясь,   что  мальчик  может  опознать  его  (возможно,  что  он  все  же
расправился с женщиной, ехавшей с ним в машине, однако ее труп не был до тех
пор  найден), убийца на следующий  день  убрал и мальчика. Затем  ему  стало
известно, что миссис Фромм является главой этой так называемой ассоциации, и
добавил  ее  к  списку  своих  жертв...  Бог  мой, таким  образом,  мы можем
разоблачить всю  эту банду и участие Горана в  ней! Эмигрантов,  прибывших в
США нелегально, в  одном Нью-Йорке тысячи,  все  они  доведены  до отчаяния,
постоянно опасаются быть вышвырнутыми из  страны и поэтому являются находкой
для всякого рода шантажистов. Несомненно,  где-то должен быть список бедняг,
которых доили эти мерзавцы, и мне  очень бы хотелось заполучить его. Я готов
биться об заклад, что в нем мы нашли бы фамилию убийцы. Вы согласны со мной?
     - Нет.
     -  Вы  так отвечаете только потому, что,  как  всегда,  разговаривая со
мной, одержимы духом противоречия. Почему же нет?
     - Вы еще недостаточно проанализировали все, что мы сообщили вам, мистер
Кремер, а тот факт, что вы выдвигаете утверждение, будто бы убийцей был одни
из шантажируемых, свидетельствует об отсутствии у  вас  какой-либо ясности в
деле.  Произошло три убийства. Если  предположить, что произошло  лишь  одно
убийство,  можно  ли  сказать,  что   из  всех  возможных   преступников  вы
остановились на какой-то одной вероятной кандидатуре?
     - Нет.
     - Но кого бы все-таки вы исключили из такого списка?
     - Пока никого.  Если  вы  хотите назвать мне вероятного  преступника  -
пожалуйста. У вас есть такая кандидатура?
     - Конечно.
     - Да?! Назовите.
     - Возможно, что я  смогу сделать  это через час или через неделю, но не
сию минуту.
     - Вы  или  рисуетесь, что  вам свойственно, или умалчиваете о чем-то. Я
признателен вам, вы узнали многое и о шайке, и об Игене, и благодаря везению
о Горане.  Все это хорошо,  но  не  содержит каких-либо указаний на личность
преступника. Что же еще есть у  вас? Если хотите узнать, чем располагаем мы,
а вы, несомненно, именно этого и добиваетесь, пожалуйста, я расскажу вам, но
при условии,  что  вы  поступите  так  же и  расскажете  мне  абсолютно  все
известное вам.
     - Вообще-то говоря,  - ответил Вулф, - это вполне резонное предложение,
но оно  бессмысленно, во-первых, потому,  что  я уже  рассказал вам все, что
знаю, а во-вторых, вам неизвестно то, что мне нужно.
     Кремер и Стеббинс удивленно и с подозрением посмотрели на него.
     - Вы  уже сообщили мне, -  продолжал Вулф,  - что спустя  целых три дня
после убийства миссис Фромм из подозреваемых пока еще никто не  отпал. Этого
для меня  достаточно.  Сейчас в  рапортах  и  протоколах показании  написаны
десятки тысяч  слов, и вполне возможно, что там же может оказаться фраза или
факт, на мой взгляд, имеющие отношение к делу, но, если бы  вы даже привезли
сюда  все  это  море бумаг,  я  не намерен  процеживать его. Вот,  например,
сколько страниц вы исписали о прошлом и  настоящем мисс Анджелы Райт  и о ее
знакомых?
     - Порядочно, - признал Кремер.
     - Вот  видите! Конечно,  я не отрицаю необходимости этой работы потому,
что она иногда содержит  нужную информацию, но  сейчас  вы не  получили даже
намека на что-либо, иначе вы не  приехали  бы ко мне.  Скажите, найду ли я в
ваших бумагах ответ на такой вопрос: почему преступник убил мальчика днем на
улице на глазах у прохожих, рискуя возможностью опознания? Или на такой: как
объяснить историю с сережками - миссис  Фромм  купила их одиннадцатого  мая,
девятнадцатого  их надевала другая женщина,  а двадцать второго снова миссис
Фромм? Узнали ли вы, кто их надевал еще после этого?
     - Нет.
     -  Вот и  ответы на мои  вопросы, но,  не  называя подозреваемого  мною
человека,  я  не  могу  объяснить, что имею в  виду, и  поэтому вам придется
подождать. Пока же...
     Вулф  умолк, потому что в приоткрывшейся двери показался Фред Даркин  и
жестом позвал меня.
     Вулф спросил:
     - Ну, что там у тебя, Фред?
     - Сообщение Сола.
     - Говори. У нас нет секретов от мистера Кремера.
     - Слушаюсь. Горан хочет срочно переговорить с вами.
     - Он знает, что у нас сейчас мистер Кремер и мистер Стеббинс?
     - Нет, сэр.
     Вулф обернулся к Кремеру.
     -  Этот  Горан напоминает  гиену и  раздражает  меня,  -  сказал  он. -
Полагаю, что  вы  предпочтете заняться им и двумя его сообщниками  у  себя в
полиции. Почему бы вам не забрать их отсюда?
     Кремер долго смотрел  на Вулфа, то  вынимая сигару  изо  рта, то  снова
принимаясь жевать ее.
     - Вы знаете, - наконец не очень решительно  ответил он, - я  думал, что
мне известны все ваши трюки и хитрости, но это что-то новое. Будь я проклят,
если  что-нибудь  понимаю.  Горан  и  другой  адвокат, Мэддокс,  уже  раньше
побывали здесь,  и  вы  их  выставили,  так  же  как  и  Поля  Кюффнера.  Вы
утверждаете,  что  ищете  убийцу, однако Горан  и еще  два  мошенника сейчас
находятся  у вас,  а вы  даже не желаете взглянуть на них. Я слишком  хорошо
знаю вас, чтобы спросить,  почему вы так  поступаете,  но все  же  мне очень
хотелось бы узнать. - Он повернулся к Фреду: - Приведите Горана.
     Фред молча взглянул на Вулфа.
     - Выполняй, Фред, - с тяжелым вздохом произнес Вулф.

     ГЛАВА 14 

     Деннис Горан  вошел в кабинет с самым деловым видом, но, обнаружив, что
мы не  одни, остановился, затем сделал несколько шагов вперед, узнал Кремера
и снова остановился.
     - О! - воскликнул он. - Я не хочу мешать вам.
     - Вы нам вовсе не  мешаете, - заверил его Кремер. -  Присаживайтесь. Мы
как раз беседовали о вас. Мне уже известно, как вы оказались здесь.
     Учитывая обстановку и обстоятельства, включая трудную ночь, проведенную
у нас,  следует признать, что Горан держался довольно  хорошо. Ему  пришлось
принимать мгновенное решение: следует ли и  как  именно менять  сейчас  свое
поведение. Горан посмотрел на Кремера, затем на Вулфа и снова на Кремера.
     - Я рад, что вы здесь, - заявил он.
     - И я тоже, - кивнул Кремер.
     -  Прежде всего потому, - продолжал Горан, - что у  вас могло создаться
впечатление, будто мне  следовало  сообщить  вам  о разговоре между  мною  и
миссис Фромм вечером в пятницу.
     -  Но  вы  уже  рассказали  нам  о  нем,  -  заметил Кремер,  не  сводя
пристального взгляда с Горана.
     - Да, но не полностью. Мне нужно было принять весьма трудное решение, я
его принял, и тогда оно казалось мне единственно правильным, но сейчас я уже
не  уверен  в этом.  Дело  в  том,  что миссис Фромм рассказала мне нечто об
Ассоциации  помощи перемещенным  лицам, причем  эти данные, если они  станут
широко известными, могут скомпрометировать ассоциацию. Она была президентом,
а  я  юрисконсультом  ассоциации,  и потому  все сказанное  ею  должно  было
рассматриваться  как строго  конфиденциальное. Обычно  юрист не имеет  права
разглашать подобные сообщения, и мне  пришлось  решать,  не является ли этот
конкретный  случай  таким,  когда  интересы  общественности  превалируют над
частными. И  я  решил, что ассоциация имеет полное право рассчитывать на мое
благоразумие. В тот вечер, после обеда, миссис Фромм отозвала меня в сторону
и  сообщила  нечто,  буквально  потрясшее  меня. По  ее словам, она получила
информацию о том, что кто-то,  связанный с ассоциацией,  снабжает шантажиста
или шайку шантажистов фамилиями лиц, нелегально приехавших в США, после чего
эти  несчастные  становятся  объектами  вымогательств, что  шантажистом  или
главарем шантажистов является некий Мэттью Бирч, что к этому делу  причастен
некий Иген и что...
     - И вы сейчас адвокат Игена? - перебил Кремер.
     - Нет.  Я действовал под влиянием  минутного порыва,  а когда  подумал,
сказал ему, что не могу выступать в  качестве  его  адвоката... Миссис Фромм
также  рассказала  мне,  что  местом  встреч банды  шантажистов был гараж на
Десятой авеню, и дала мне адрес. Она хотела, чтобы я  приехал туда в пятницу
около полуночи, сообщила, что слева от въезда в гараж имеется кнопка звонка,
что я должен дать два коротких, один  длинный и один  короткий звонок, после
чего  спуститься  в   подвальный  этаж.  Она  предоставила  целиком  на  мое
усмотрение,  как  мне  вести  себя  с  теми, кого  я застану  там,  и  особо
подчеркнула, что самое  важное - предотвратить любой скандал, который  может
скомпрометировать ассоциацию. Это было так похоже на нее - всегда заботиться
только о других и никогда о себе!
     Горан умолк, очевидно от волнения.
     - И вы побывали там? - поинтересовался Кремер.
     -  Вы  же знаете,  инспектор, что нет. Как мы с женой  уже рассказывали
вам, я проводил  миссис Фромм до  машины,  вернулся  и лег спать.  Я  сказал
миссис Фромм,  что подумаю над ее сообщением. Вероятно, я решил бы поехать в
гараж на  следующий вечер, но утром стало известно о смерти  миссис Фромм, и
эта ужасная  новость...  - Горан снова  замолчал,  но после  небольшой паузы
продолжал:  - Честно говоря,  я  надеялся,  что вы найдете  убийцу, и  тогда
станет  ясно, что между преступлением и делами ассоциации нет никакой связи.
Именно поэтому  я и умолчал об  этой части разговора  с миссис Фромм. Однако
прошло воскресенье,  прошел понедельник, и  я  начал  опасаться,  что сделал
ошибку. Вчера вечером я решил предпринять кое-что. Около полуночи я подъехал
к гаражу и действительно нашел кнопку  звонка, нажал ее, подавая сигнал, как
мне сказала миссис Фромм. Я направился было к лестнице внутри  гаража, чтобы
спуститься в подвал, как на меня напал прятавшийся где-то поблизости человек
и, угрожая револьвером, привел в маленькую комнату в подвале гаража. Внизу у
лестницы  стоял другой  человек, тоже с револьвером. Я узнал  его  - это был
Арчи Гудвин.
     Горан кивнул мне, но я не ответил. Он продолжал:
     - Мы с ним встречались здесь в субботу вечером. Гудвин велел еще одному
человеку, тоже вооруженному, поставить меня к стене, что тот и сделал. Этого
человека  я  видел  вчера  утром,  когда  он  заходил  ко мне в  канцелярию,
назвавшись Леопольдом Хеймом и...
     -  Знаю, -  прервал  его  Кремер.  - Вначале расскажите все о том,  что
произошло в гараже.
     -  Конечно,  конечно,  инспектор,   как  вам  угодно!..  Вскоре  Гудвин
обратился  к  этому  человеку,  называя  его  Солом, и велел провести меня в
комнату. Там уже было  трое. Одному  из них, которого Вулф назвал Игеном, он
сообщил,  что  я  адвокат  и, возможно,  возьмусь представлять  его,  Игена,
интересы. Иген  обратился ко  мне  с соответствующей просьбой, и  я  ответил
согласием, хотя сейчас должен  признаться, что  поступил  необдуманно.  Не в
качестве  оправдания,  а  в  качестве объяснения могу  сказать,  что,  давая
согласие, я, очевидно, не совсем еще пришел в себя. Со мной грубо обращались
и  угрожали   оружием...   разумеется,   я  категорически  возражал   против
насильственной  доставки этих лиц в  дом Вулфа...  Как бы  там  ни  было,  я
согласился представлять Игена, приехал с ними сюда, и меня  продержали здесь
всю ночь. Я...
     -  Одну  минуточку, -  вмешался  я.  -  Поправка.  Никто вас  здесь  не
удерживал. Я несколько раз предлагал вам уйти.
     - Да,  но вы задерживали  их,  а я был  связан  глупым  обязательством,
которое  взял на себя. Я еще  раз заявляю, что совершил промах и  сожалею об
этом. Учитывая все  происшедшее  в последнее время, я должен констатировать,
что  смерь  миссис  Фромм в  какой-то  степени может иметь отношение к делам
ассоциации  или  к  кому-то  из ее  сотрудников, и  в  этом случае я  должен
выполнять  свои  обязанности.  Это  я  и  делаю сейчас  -  вполне  искренне,
полностью и, надеюсь, с пользой.
     Горан вынул носовой платок и вытер лоб, лицо и шею.
     -  Я не имел возможности привести себя в порядок утром,  - извиняющимся
тоном произнес  он, что было наглейшей ложью. Рядом с  гостиной у нас ванная
комната, и  ночью Горан несколько  раз заходил туда. Если утром, видимо, еще
не решив быть "искренним и полезным",  не желая ни на минуту выпускать Игена
из виду, он не захотел пойти умыться, - это его личное дело.
     Взгляд Кремера мягче не стал.
     - Разумеется, мы всегда признательны за помощь, мистер Горан, - заметил
он, -  даже  когда она предлагается  нам позднее, чем следовало бы...  А кто
слышал вашу беседу с миссис Фромм?
     - Никто. Как я уже говорил, она отозвала меня в сторону.
     - Вы рассказывали об этом кому-нибудь?
     - Нет. Она запретила мне.
     - Кого именно она подозревала в причастности к этому делу?
     - У меня создалось впечатление, что из ассоциации  она никого конкретно
не подозревала.
     - От кого она получила информацию?
     - Не знаю.
     - Ну, этому  поверить трудно. Ей было известно много  деталей - фамилии
Бирча, Игена, адрес гаража, даже  наличие звонка и условный  сигнал... И она
ничего не говорила, как узнала обо всем этом?
     - Нет.
     - Но вы спрашивали ее?
     -  Конечно! Она ответила, что  ничего больше сказать не может, так  как
все это было сообщено ей по секрету.
     Все  мы  не сводили  глаз  с  Горана,  а  он, в  свою  очередь,  сидел,
уставившись  на Кремера.  Мы знали,  что Горан нагло  лжет, и  он  прекрасно
понимал это, но пытался  выкарабкаться. Пока он неплохо справлялся  с  этим.
Миссис Фромм не было в живых,  и он мог приписывать ей все, что угодно. Бирч
тоже  был покойником, и Горан ничем не рисковал, называя его главарем банды.
Но вот  с Игеном, конечно, было  сложнее. Не упомянуть о нем адвокат не мог,
поскольку  тот  находился  рядом  -  в  соседней комнате.  И  вместе  с  тем
совершенно исключалось,  чтобы  Горан  мог быть адвокатом  Игена,  ибо  Иген
оказался шантажистом, деятельность которого  была  разоблачена,  причем  это
разоблачение  компрометировало   ассоциацию,  юрисконсультом  которой  Горан
состоял.  Таким образом,  приходилось  пожертвовать  Игеном и отдать его  на
растерзание. Так  понимал  ситуацию  я  и, насколько  можно  было судить  по
выражению лиц, все остальные.
     Наконец Кремер  вопросительно взглянул  на Вулфа, и  тот  утвердительно
кивнул.
     - Пэрли, приведи сюда Игена, - приказал Кремер.
     Стеббинс вышел. Горан поерзал на стуле, затем выпрямился. Положение для
него еще более осложнялось, но он сам напросился на это.
     -  Вы,  конечно,  отдаете себе  отчет  в том, что этот бандит  вряд  ли
является надежным свидетелем, - заявил Горан, обращаясь к Кремеру.
     Кремер что-то промычал.
     - Гудвин, - сказал он, - поставьте стул для Игена рядом с собой.
     Я сделал так,  как велел  Кремер. Таким  образом,  Стеббинс  оказывался
между Игеном и Гораном. Правда, Вулф мог видеть Игена только в профиль, но у
моего шефа это никаких возражений не вызвало.
     Как только Стеббинс привел Игена и усадил на приготовленное мною место,
Иген сейчас же  уставился на Горана, но тот  даже  не посмотрел на него, так
как не сводил глаз с Кремера.
     - Вы - Лоренс Иген, - начал Кремер, - известный также как Липс Иген?
     - Да, это я, - хрипло подтвердил Иген, откашливаясь.
     - Я - инспектор  полиции, а это Ниро Вулф. Скоро мне доставят подробное
досье на вас. У нас есть судимости?
     Иген явно заколебался, а затем заявил:
     - А вы все и узнаете из досье.
     - Я спрашиваю вас!
     - В досье все должно быть точнее. Я мог забыть.
     -  Сидящий  рядом с вами Арчи Гудвин  доложил  мне  все,  что произошло
вчера,  начиная  с того,  как  вы  приходили в гостиницу  на Первой  авеню к
человеку,  назвавшемуся  Леопольдом  Хеймом,  и до вашей доставки  сюда.  Мы
вернемся позднее к этому, но вначале я  хочу пояснить вам, в каком положении
вы  находитесь.   Вы,   вероятно,   полагаете,  что  здесь   сидит  адвокат,
представляющий ваши интересы,  но это  не так. По словам мистера Горана,  он
уже сообщил вам, что не  может  защищать вас и не намерен браться за это. Он
говорил вам об этом?
     - Да.
     - Когда он говорил вам об этом?
     - Примерно полчаса назад.
     - В таком случае вы  действительно знаете, что он не  представляет  вас
здесь как ваш адвокат.  Уже сейчас  вам может  быть предъявлено обвинение по
двум  пунктам  -  вооруженное нападение и попытка вымогательства. По первому
пункту  обвинения есть два свидетеля -  Фред Даркин и  Арчи Гудвин,  и этого
вполне достаточно.  Вы, вероятно, думаете, что по второму пункту обвинения у
нас  есть  только  один свидетель -  Сол Пензер, он же Леопольд  Хейм, но вы
ошибаетесь. Сейчас у нас есть и другие данные и подтверждение его показаний.
По словам мистера Горана, вечером  и пятницу надежный источник сообщил  ему,
что вы занимаетесь шантажом, вымогая деньги от лиц, нелегально прибывающих в
США.  Мистер Горан  теперь  заявляет,  что его согласие  представлять  вас в
качестве  вашего адвоката было дано  под  влиянием порыва  и он  сожалеет об
этом. Он сказал, что не намерен защищать таких бандитов, как вы, и...
     - Не говорил я этого! - пропищал Горан. - Я лишь...
     - Молчать! -  крикнул  Кремер. - Еще одно ваше  слово,  и  я  удалю вас
отсюда. Вы  сообщили мне, что, как вам сказали, Иген занимался  шантажом? Да
или нет?
     - Да.
     - Вы заявили мне, что не будете его адвокатом?
     - Да.
     - Вы называли его бандитом?
     - Да.
     - В таком  случае  заткнитесь,  если хотите оставаться  здесь, -  резко
заявил Кремер и обратился  к  Игену.  - Я  решил, что  вам следует  знать  о
заявлении мистера Горана, но  мы можем обойтись  и  без его показаний, чтобы
подтвердить обвинение  вас в  шантаже.  Леопольд Хейм  далеко не первый  ваш
"клиент", и не думайте, что мы не найдем и другие ваши жертвы. В присутствии
мистера  Горана я  хочу  спросить вас  кое  о  чем. До вчерашнего вечера  вы
когда-нибудь видели его?
     Иген растерянно молчал.
     - Я жду! - потребовал Кремер.
     - Мне нужно подумать, - наконец прохрипел Иген.
     - Думайте  да поживее, но  не  обманывайте себя. Вы  у нас вот  где!  -
Кремер поднял  руку и сжал пальцы в кулак. - Я задаю  вам простой вопрос: до
вчерашнего вечера вы когда-нибудь видели его?
     - Да... пожалуй, да... Слушайте, а что, если я предложу вам сделку, а?
     - Никаких  сделок!  Это  право прокурора и  судьи смягчить  приговор за
чистосердечное признание. Вам-то должно быть хорошо  известно, что они часто
делают подобное.
     - Да, мне известно это.
     - Ну вот, в таком случае и отвечайте на мой вопрос.
     Итон глубоко вздохнул и с трудом начал:
     - Вы совершенно правы. Я встречался с ним и до вчерашнего вечера. И  не
один  раз,  а  много.  -  Он  повернулся к  Горану  и  злобно ухмыльнулся. -
Правильно? Проклятый трус и предатель!
     -  Клевета! - холодно возразил Горан и, обращаясь к Кремеру, продолжал:
- Инспектор, вы умышленно подвели его к подобному утверждению.
     - Да? В этом случае я поведу его еще  несколько дальше. Как имя мистера
Горана?
     - Деннис.
     - Адрес его конторы?
     - Восточная Сорок первая улица, дом сто двадцать один.
     - Где он живет?
     - Грэмерси-парк, дом номер триста пятнадцать.
     - На какой автомашине он ездит?
     - На "крайслере" выпуска 1951 года.
     - Какого цвета его машина?
     - Черная.
     - Какой номер его служебного телефона?
     - Риджуэй, три-четыре-один-четыре-один.
     - А домашнего?
     - Палас, восемь-шесть-три-ноль-семь.
     - Пока довольно. Мистер Горан, я задерживаю вас как  важного свидетеля,
показания  которого  будут  весьма  существенны для  следствия  по  делу  об
убийстве. Пэрли, отведи его в другую комнату... Кстати, кто там сейчас?
     - Даркин и Пензер с Эрвином.
     - Скажи им, чтобы присмотрели за Гораном, и возвращайся сюда.
     Горан встал.
     - Инспектор, я предупреждаю, что вы делаете серьезную ошибку, о которой
вам потом придется сожалеть, - спокойно и с достоинством заявил он.
     - Посмотрим, мистер Горан. Пэрли, уведи его.
     После  ухода Горана  в сопровождении Стеббинса  Кремер  выкинул остатки
сигары в корзинку для  мусора, подошел было к Вулфу, но, увидев,  что тот  с
закрытыми глазами сидит, откинувшись на спинку кресла и не  говоря ни слова,
возвратился на свое место, а затем спросил у меня, можно  ли  его слышать из
соседней   комнаты.   Я   ответил   отрицательно   и  пояснил,   что   стены
звуконепроницаемые. В это время вернулся Пэрли Стеббинс.
     - Ну, хорошо, выкладывай  все начистоту, - обратился Кремер  к Игену. -
Горан состоит в вашей банде?
     - Я хочу предварительно договориться с  вами о сделке, - упрямо  заявил
Иген.
     -  Черт тебя  побери! - с отвращением воскликнул Кремер. - Твоя песенка
уже  спета,  и, будь  у  меня  мешок возможностей, я  ни одной бы на тебя не
потратил.  Если  хочешь,  чтобы  к  тебе  потом отнеслись  со снисхождением,
заработай его, да поживее. Итак, Горан состоит в вашей шайке?
     - Да.
     - Какую роль он играет?
     - Дает мне указания, как нужно держаться с "клиентами", делает наводки,
как и в случае с Леопольдом Хеймом... чтоб ему провалиться на месте.
     - А ты потом передаешь деньги ему?
     - Нет.
     - Никогда?
     - Никогда. Он получает свою долю от Бирча... Получал.
     - Откуда тебе известно это?
     - Через Бирча. Он сделал  мне  предложение года  два  назад, и я  решил
попробовать.  Месяца три-четыре  спустя у  одного  парня в Бруклине возникли
серьезные неприятности с властями, и Бирч послал меня на встречу с юристом в
известном  вам гараже,  чтобы  тот  просветил меня,  как  поступить. Юристом
оказался Горан. После этого я встречался с Гораном еще раз... двадцать.
     - И всегда в том же самом гараже?
     - Да, и больше нигде. Правда, иногда я разговаривал с ним по телефону.
     - У  тебя  есть  что-нибудь,  написанное  Гораном?  Что-нибудь, чти  он
присылал или давал тебе?
     - Нет.
     - Ничего?
     - Я же сказал, что нет. Трус паршивый!
     - Кто-нибудь еще бывал на твоих встречах с Гораном?
     - А как же! Бирч.
     - Но он мертв. А кто-нибудь еще?
     - Больше никого, - подумав, ответил Иген.
     - Ни разу?!
     - В подвальном помещении  с нами никого и никогда  не было, хотя ночной
сторож,  конечно, всякий  раз,  когда  Горан  приходил,  видел  его.  - Иген
оживился. - Да, да, сторож видел его!
     - Не  сомневаюсь,  -  равнодушно  заметил Кремер.  -  Но Горан  резонно
спросит,  кому можно больше верить -  такому солидному и крупному  адвокату,
как он, или такому гангстеру, как ты,  поддерживаемому дружком, про которого
он заявит, что ты научил его дать подобные показания. Я не хочу сказать, что
сторож с его показаниями не нужен нам. Мы найдем сторожа и... Послушайте, вы
это  куда?  -  внезапно  обратился  он  к  Вулфу,  который  встал с  кресла,
намереваясь уйти.
     - Наверх,  в оранжерею. Уже девять часов, - ответил Вулф, направляясь к
двери.
     - И  вы уходите, -  запротестовал  Кремер, как  раз в  то самое  время,
когда...
     - Что когда? - потребовал Вулф. - Я уже сделал для вас  все, что мог, и
вы  больше  не нуждаетесь во мне. Меня же шантажисты не интересуют -  я  ищу
убийцу.  Мое расписание вы знаете, и после одиннадцати часов я снова к вашим
услугам.  Буду  признателен, если вы очистите мой  дом от  этих подонков.  С
таким же успехом вы можете продолжить их допрос где-нибудь еще, а не у меня.
     -  Могу, могу! - вставая, раздраженно подтвердил  Кремер.  - Но в таком
случае мне придется забрать с собой Гудвина, Пензера, Даркина и Кэтера.
     - Ну,  положим, вы  можете забрать только первых троих, так как мистера
Кэтера здесь сейчас нет.
     - Но мне он нужен. Где он?
     - Мало ли, что  вам  нужно. Он  выполняет мое  поручение.  Разве вы еще
недостаточно получили от меня  сегодня?  Арчи, ты  помнишь, куда  отправился
Орри?
     -  Нет,  сэр. Я не могу  вспомнить,  даже  если  бы  это было нужно для
спасения моей жизни.
     - Вот и хорошо. И не пытайся вспоминать. - Вулф повернулся и вышел.

     ГЛАВА 15 

     За  всю  свою  жизнь  я не  видел столько  большого начальства, сколько
увидел  всего  лишь  за восемь часов  -  с  девяти  утра до  пяти  вечера. И
произошло это в четверг,  то есть через неделю после того,  как  Пит Дроссос
побывал у Вулфа, чтобы посоветоваться по своему делу.  В Десятом полицейском
участке  меня принял заместитель начальника  нью-йоркской  полиции Ниери,  в
управлении  полиции  Нью-Йорка - сам начальник Скиннер, и прокуратуре не кто
иной,  как  прокурор   Боуэн,  совместно   с   тремя   помощниками,  включая
Мандельбаума.
     Я вовсе не намерен утверждать, что у меня закружилась голова от  этого,
поскольку понимаю,  что пользуюсь подобной  популярностью  не только потому,
что  они видят  во мне  интересного собеседника.  Во-первых, убийство миссис
Фромм и два связанных с ним преступления  стоили того,  чтобы расходовать на
сообщения о них  не одну  тысячу бочек типографской  краски, не говоря уже о
времени,  затраченном  на  радио-  и  телетрансляции.  Во-вторых,  в  городе
началась  подготовка  к  муниципальным выборам, а Боуэн, Скиннер  и Ниери не
страдали от недостатка амбиций. Для людей, которые так преданы идее служения
обществу, что  не возражают взвалить  на себя дополнительную ответственность
(с более  высоким  жалованьем, конечно), расследование  убийства  какой-либо
хорошо известной личности открывает весьма интересные возможности.
     В Десятом участке полиции нас изолировали друг от друга, но меня это не
обеспокоило. Я твердо  знал, что полиции ни в коем случае  нельзя сообщить о
наших методах  допроса Игена, а также  о  его  записной книжке.  Сол  и Фред
хорошо  знали  об  этом.  Я  провел  битый  час  в  маленькой комнатушке  со
стенографисткой,  продиктовал  ей   свои   показания,  дождался,  пока   она
перепечатает  их,  подписал,  а затем был проведен к  Ниери  для допроса. Ни
Кремера, ни Стеббинса  не было. Ниери был угрюм и мрачен, но  не хамил. Наша
беседа продолжалась  всего полчаса. Когда меня провожали по зданию к выходу,
все  встречавшиеся знакомые и незнакомые  полицейские любезно здоровались со
мной. Вероятно,  по  управлению  полиции  уже циркулировал  слух,  что  меня
уговаривали выставить  свою кандидатуру на пост мэра, а ведь все полицейские
получали  жалованье от муниципалитета.  Во  всяком  случае,  я также вежливо
отвечал  на  приветствия, как человек, понимающий  их подоплеку, но  страшно
занятый в данный момент.
     В прокуратуре, куда меня доставили после этого, я тут же был проведен к
самому  Боуэну. Перед ним на столе уже лежала  копия моих показаний. В  ходе
нашего разговора он неоднократно меня останавливал, ссылаясь на то или  иное
место  показаний,  находил его,  хмурясь, прочитывал  и затем  кивал, словно
желая  сказать:  "Да, возможно,  что  ты и не  привираешь". Он  не только не
похвалил  меня  за  задержание  Эрвина  и  Игена  и  за  хитроумную  уловку,
принудившую Горана поехать с нами, но наоборот, даже намекнул, что, доставив
их в дом Ниро  Вулфа вместо полиции, я вполне мог заработать не менее пяти в
каталажке, возьмись лично он за это дело. Прекрасно зная Боуэна, я умышленно
не придал этому значения и пропустил мимо ушей, чтобы не расстраивать его: в
этот день  у него  хватало  неприятностей и без  меня.  Несомненно, ему  был
испорчен  уик-энд, от  недосыпания  у  него  покраснели  глаза,  телефон  не
переставал звонить, все время  приходили его помощники,  и  в довершение  ко
всему в списке наиболее популярных кандидатов на пост мэра, опубликованном в
одной  из утренних газет, он оказался лишь на четвертом месте. Не забывал он
и  того обстоятельства, что  к  следствию по делу шантажистской организации,
раскрытой Солом,  мной и Фредом, а  значит, и к  расследованию дела  Фромм -
Бирч  - Дроссос, к  сожалению, теперь  примажется ФБР. Вовсе не удивительно,
что после всего этого прокурор был не очень любезен со мною. Хотя, говоря по
совести, это же самое можно было сказать и про всех остальных. Никому даже и
в голову не пришло, что я иногда ем.
     Мандельбаум, один из  помощников  Боуэна, провел меня  в  свой кабинет,
усадил и начал разговор так:
     - Ну так вот, о предложении, которое вы сделали мисс Эстей вчера...
     - Бог мой! Опять!
     - Да, но теперь это  выглядит  иначе. Мой коллега  Рой Бонино  сейчас у
Вулфа и беседует с  ним по  этому поводу. Давайте прекратим ломать комедию и
потолкуем,  исходя  из  предпосылки,  что  вас к ней  с  таким  предложением
действительно послал Вулф. Вы же сами заявили мне, что ничего плохого в этом
предложении на  самом деле не было, а раз  так, почему бы нам  не поговорить
откровенно?
     Я был голоден и зол.
     - Ну, хорошо. Предположим, что это предпосылка. Что же дальше?
     -  Тогда естественно предположить, что Вулф  знал о существовании банды
шантажистов еще до того, как послал вас  с этим предложением. В таком случае
он,  очевидно,  считал, что  мисс  Эстей  будет  исключительно важно узнать,
сообщила ли  миссис  Фромм  об  этом  ему.  Правда,  я и  не ожидаю, что  вы
подтвердите мне это, но мы подождем Бонино и узнаем, что Вулф рассказал ему.
Однако я все  же хочу знать, как мисс Эстей ответила на ваше  предложение  и
что именно сказала.
     Я покачал головой.
     -  Если  мы и  дальше будем  беседовать, основываясь  только  на  вашей
предпосылке,  у  вас  может  сложиться  ложное  впечатление.  Разрешите  мне
предложить другую рабочую гипотезу.
     - Пожалуйста.
     - Предположим, что мистер  Вулф  ничего не знал о банде шантажистов,  а
просто хотел поудить рыбку в мутной воде. Предположим, что он не  подозревал
ни  в чем  мисс  Эстей,  а она просто оказалась первой  в  списке  возможных
кандидатов. Предположим, что я сделал такое  же предложение не только ей, но
также миссис Горан, Анджеле Райт, Винсенту Липскомбу и продолжал бы делать и
другим, если  бы мистер  Вулф не вызвал  меня, так  как к  нему  явился Поль
Кюффнер и обвинил  меня  в вымогательстве. Разве такая  предпосылка не более
интересна?
     - Конечно, да!..  Так, так... Понимаю. В таком случае я хочу знать, что
вам ответил каждый из них. Начните с мисс Эстей.
     - Мне придется придумывать их ответы.
     - Вы же мастер на это. Давайте.
     Мы  потратили   еще  около  часа,  а  когда  мое  воображение  иссякло,
Мандельбаум  вышел, предложив подождать  его. Я сказал, что хотел  бы  пойти
поесть,  но  он  не  разрешил мне уходить:  я мог  понадобиться ему  в любую
минуту. Пришлось согласиться. Прошло еще минут двадцать. Наконец Мандельбаум
вернулся, сказал, что меня снова хочет видеть Боуэн.
     Боуэна  на месте не  оказалось,  и  мне  пришлось  снова  ждать. На мое
счастье, в кабинет  вскоре  вошел  молодой человек  с  подносом.  Я мысленно
воскликнул "ура!", слава богу, в этом  заведении не все бесчеловечны, однако
молодой человек поставил поднос на  стол Боуэна и удалился, даже не взглянув
на меня. Как только дверь за ним закрылась, я подошел к столу, снял салфетку
с подноса и увидел весьма аппетитный сандвич с горячим вареным  мясом, кусок
вишневого  пирога и  бутылку  молока.  Я  едва  успел вернуться с подносом к
своему креслу  и  запустить  зубы в  сандвич, как в кабинет  пошел Боуэн. Не
желая ставить его в дурацкое положение, я тут же обратился к нему:
     -  Тысячу раз  спасибо,  мистер Боуэн, что  вы прислали  мне поесть! Вы
чертовски  любезны.  Я,  конечно, не  голоден, но  растущего  ребенка  нужно
подкармливать. Да  здравствует  наш будущий заботливый мэр  - мистер  Боуэн!
Гип-гип-ура!
     Боуэн ожег  меня злобным взглядом, повернулся  и  вылетел из комнаты, а
через несколько минут вернулся с другим  подносом и поставил его перед собой
на письменный стол. Не знаю, у кого ему удалось конфисковать этот завтрак.
     Вскоре выяснилось, что  Боуэну нужно уточнить  добрую сотню вопросов по
докладу, который ему уже успел сделать Мандельбаум.
     В итоге в  главное  управление полиции меня доставили с эскортом часа в
три, а  начальник полиции  Скиннер принял  меня  только около четырех.  Наша
беседа  в течение всего  следующего  часа  была довольно-таки сумбурной. Вы,
наверное,  подумали, что перед тем, как приступить к беседе с таким солидным
гражданином Соединенных Штатов, как я, Скиннер  распорядился, что  его можно
беспокоить только  в  случае, если в  Нью-Йорке  вспыхнет  мятеж?  Ничуть не
бывало -  нам  то  и  дело  мешали.  И  тем не менее  в редкие  и  крохотные
промежутки между  помехами Скиннер все же  исхитрился  задать  мне несколько
важных вопросов: шел ли дождь, когда я приехал к гаражу, или заметил ли я по
выражению лиц  Горана и  Игена, что они знакомы? В те же минуты, когда он не
отвечал  на  звонки  четырех  телефонов,  стоявших   на  столе,  не   звонил
куда-нибудь  сам,  не разговаривал с  кем-то из  чиновников,  прорвавшихся к
нему,  не  подписывал  принесенные  бумаги,  Скиннер  без   конца  шагал  по
огромному, шикарно обставленному кабинету с высоким потолком.
     Около пяти в кабинет пошел Боуэн,  сопровождаемый  двумя помощниками  с
туго набитыми  портфелями.  Очевидно,  предполагалось какое-то совещание  на
высоком  уровне. Я подумал, что, если  меня не  выставят за дверь, мне будет
полезно послушать,  и  поэтому, стараясь быть  как  можно  более незаметным,
быстро пересел с кресла у стола  Скиннера на стул в сторонке.  Будучи занят,
Скиннер не заметил этого, и другие,  наверное, решили, что я нужен  ему. Они
расселись  вокруг стола и открыли  дискуссию. У меня от  природы  прекрасная
память,  которую  я еще хорошо  натренировал  за годы работы с Ниро  Вулфом.
Конечно, я мог бы подробно  и  полно  изложить все услышанное мною в течение
следующих тридцати минут, но не сделаю этого из-за присущей мне  скромности.
Да и, кроме всего прочего, кто я такой,  чтобы подрывать доверие избирателей
к избранным ими высокопоставленным слугам народа?
     И тем не менее произошло нечто такое,  о чем следует все же сказать. Во
время бурного  обсуждения того, что сообщить  ФБР, а о  чем нужно  умолчать,
совещание вдруг было нарушено. В кабинет заявился не кто иной, как инспектор
Кремер собственной  персоной. Направляясь  к столу,  он мельком взглянул  на
меня, но, видимо, думал в это время о чем-то несравненно более важном.
     - Я  только что разговаривал с  этим  Уитменом, который  в  свое  время
заявил, что может опознать водителя машины, убившей юного Дроссоса. Так вот,
только  что  в  группе предъявленных  ему  лиц он  опознал  Горана  и  готов
подтвердить свои показания под присягой.
     Все уставились на Кремера, и лишь Боуэн пробормотал:
     - Ну и чертовщина!
     -  Что же  дальше?  - раздраженно спросил  Скиннер, нарушив наступившее
молчание.
     - Сам не знаю, - угрюмо ответил  Кремер. Я только  что узнал  об  этом.
Горан не мог быть с женщиной в  машине во вторник. Если  мы  примем подобное
утверждение, оно совершенно выбивает нас из колеи. Мы  не могли опровергнуть
его  алиби  для вторника, да и, кроме того, мы исходим из предположения, что
там  был  Бирч. Да  и  зачем Горану убивать  подростка?  Сейчас,  когда, как
выяснилось, он оказался участником шайки шантажистов, мы, конечно, можем его
взять в работу как следует, но вряд  ли он сознается в убийстве. Конечно, мы
обязаны  учитывать  показания   Уитмена,  но  ситуация  от  них  значительно
осложняется.  Честно  говоря, мне  кажется, что должен  быть  какой-то закон
против так называемых очевидцев.
     -  Ну это  вы  уж  слишком!  - все так же раздраженно заявил Скиннер. -
Очевидцы бывают исключительно полезны. Возможно, что и сейчас  это тот самый
поворот, которого мы все-таки ждали. Присаживайтесь и давайте все обсудим.
     Кремер начал  было  пододвигать кресло  к столу, но  в это время  опять
раздался телефонный звонок. Скиннер  взял трубку,  назвался и тут  же сказал
Кремеру:
     - Звонит Ниро  Вулф. Он хочет  поговорить с вами  и утверждает, что это
важно.
     - Я поговорю с ним в приемной.
     - Нет, говорите отсюда. Голос у него был самодовольный.
     Кремер взял трубку.
     - Вулф? Кремер у телефона.
     Кремер только слушал, а все остальные,  так же,  как  и я,  лишь  молча
наблюдали за выражением его лица. Как только я заметил, что его лицо  начало
медленно  багроветь,  а глаза щуриться все  больше и больше,  мне захотелось
соскочить  со  стула  и  немедленно помчаться на Тридцать пятую  улицу, но я
сдержался, чтобы не привлечь к себе внимание. Наконец Кремер положил трубку,
некоторое время стоял, молча стиснув зубы и морща нос, а затем заявил:
     -  Этот  толстый   сукин  сын  действительно   ужасно  доволен   собой.
Утверждает, что ему все же удалось оправдать гонорар миссис Фромм. Сейчас он
приглашает к  себе  меня,  сержанта Стеббинса,  всех шестерых подозреваемых,
Гудвина,  Пензера, Даркина и  трех-четырех женщин-полицейских в штатском лет
тридцати пяти - сорока каждая.  Гудвина он  требует  немедленно.  Ему  также
нужен Иген. Скромно, правда?
     Кремер сердито обвел взглядом всех, а затем закончил:
     -  Вулф  утверждает,  что  когда мы уедем от  него, то  увезем  с собой
убийцу. Убийцу, говорит этот пивной бочонок.
     - Маньяк этот  Вулф!  -  с  ожесточением  воскликнул Боуэн.  -  Это  же
возмутительно! Немедленно доставьте его сюда.
     - Добровольно он не поедет.
     - Доставьте его под конвоем!
     -  Вулф и  рта  тут не раскроет,  и конце  концов  мы  вынуждены  будем
отпустить его. Он вернется к себе домой, вызовет  кого ему нужно,  но только
без нас.
     Все  принялись переглядываться, видя на лицах  друг друга то же  самое,
что видел я, - выбора у них не было.
     Я встал, помахал рукой и бодро попрощался:
     - Пока, джентльмены! До скорой встречи.

     ГЛАВА 16 

     Я никогда не дружил  с женщинами-полицейскими, но, конечно, видел их на
улицах и  должен признать, что человек, отобравший тех троих, что  явились к
Вулфу, несомненно,  обладал  хорошим вкусом. Я не  собираюсь утверждать, что
они  были  сногсшибательны,  но с  любой из них  я  согласился  бы  зайти  в
какую-нибудь забегаловку  и пропустить стаканчик кока-колы. Правда, в глазах
у них было  профессиональное, чисто полицейское выражение, но  винить в этом
их  было   бы  несправедливо,  ведь  они  были   при  исполнении   служебных
обязанностей,  да  еще  в  присутствии  инспектора  полиции,  и  должны были
выглядеть бдительными, компетентными и суровыми. Одеты они были просто, хотя
платье на одной из них из голубой ткани с тонкими белыми полосками выглядело
совсем недурно.
     Я вернулся  домой и  успел до  прихода всей компании  коротко  доложить
Вулфу,  как  у меня прошел  день.  Особого интереса  к  моему докладу  он не
проявил. Затем я помог  Фрицу и Орри  принести стулья  и кресла и расставить
их.  Как только  начали появляться первые гости,  Орри скрылся в гостиную  и
закрыл дверь за собой.  Я еще раньше заходил  туда  за  стульями и видел там
сутулого человека средних лет, в очках.  Орри познакомил нас, и я узнал, что
ею зовут Бернард Левин, но и только.
     Посетителей мы рассаживаем так,  как еще ранее  распорядился Вулф.  Все
шестеро представительниц  прекрасного пола сидели в  переднем  ряду,  причем
так,   что   Анджела   Райт   и   Клэр   Горан    оказались   каждая   между
женщинами-полицейскими. Инспектор Кремер восседал  в кресле,  обитом красной
кожей, а Пэрли Стеббинс слева от него -  рядом с  Джин Эстей. За спиной Джин
Эстей сидел Липс Иген -  в  пределах  досягаемости  Стеббинса на тот случай,
если вымогатель разнервничается и  попытается наброситься  на кого-нибудь  с
клещами. Слева  от  Игена, во  втором ряду, расположились Горан,  Липскомб и
Кюффнер. Сол Пензер и Фред Даркин замыкали тыл.
     Я упомянул, что Кремер захватил красное кресло, но, точнее  говоря, оно
еще  только  ждало  инспектора,  так   как  он  настоял  на  предварительной
конфиденциальной беседе с  Вулфом, и сейчас они разговаривали в столовой. Не
знаю, чего добивался Кремер, но вряд ли он узнал что-нибудь интересное, судя
по выражению  его лица,  которое я увидел,  когда  Кремер  вошел  в  кабинет
впереди  Вулфа.  Багровый,  с  поджатыми  губами, он  остановился  у  двери,
подождал, пока Вулф расположится в своем кресле, а затем заявил:
     -  К  сведению всех:  настоящее заседание является  официальным  лишь в
условной степени.  Вы  доставлены  сюда полицией с  согласия прокурора,  что
делает встречу  официальной, но  все  дальнейшее предпринимается Ниро Вулфом
под его личную ответственность, и  он  не имеет права настаивать,  чтобы  вы
отвечали на его вопросы. Всем ясно?
     Все утвердительно закивали.
     - Приступайте, Вулф, - распорядился Кремер и сел.
     Вулф  несколько  раз  обвел  взглядом  присутствующих, а потом спокойно
заметил:
     -  Вы знаете,  я  чувствую себя не совсем в  своей тарелке, так как был
ранее более или менее знаком только с мистером Гораном и мистером Кюффнером.
Мистер Гудвин по моей просьбе составил  список,  и я котел бы проверить его.
Вы мисс Джин Эстей?
     - Да.
     - Мисс Анджела Райт?
     Мисс Райт утвердительно склонила голову.
     - Миссис Горан?
     - Я. Не думаю, что...
     - Прошу  вас,  миссис  Горан, - в голосе Вулфа зазвенел металл.  - Если
хотите, я предоставлю вам слово позднее... Вы мистер Винсент Липскомб?
     - Да.
     Вулф опять обвел всех взглядом.
     - Благодарю вас...  Дело в том,  что я  впервые  взялся найти  убийцу в
группе людей, в своем большинстве совершенно мне неизвестных.  Возможно, вам
это покажется нелепостью,  но я  рекомендую вам  не  торопиться с  выводами.
Мистер Кремер уже объявил вам, что я  не имею права требовать от  вас ответа
на  мои  вопросы.  Могу  успокоить  вас,  что  вообще  не  намерен  задавать
какие-либо  вопросы.   Конечно,  в   ходе   нашей  беседы  может  возникнуть
необходимость спросить кого-либо из  вас, однако я в этом сомневаюсь. Строго
говоря, кое-какие  вопросы задавать я буду, но  исключительно самому себе, и
сам же стану отвечать на них. Дело это  настолько сложное и  запутанное, что
могло  бы не хватить и многих сотен вопросов,  но  я  ограничусь  лишь самым
минимумом. Например, мне известно, почему в ушах миссис Фромм  были серьги в
виде золотых пауков, когда  она  приходила ко мне в пятницу  днем, поскольку
они служили одним из  элементов задуманной ею мистификации, но вот зачем она
надела их в  тот же вечер, когда была приглашена на ужин к Горану? Очевидно,
для того,  чтобы спровоцировать кое-кого на нужную ей реакцию. Другой пример
- зачем вчера  вечером мистеру Горану потребовалось ехать в гараж?  По  всей
видимости, потому,  что из-за желания  любой ценой  сорвать очередной куш он
сперва навел Игена на Леопольда Хейма, а потом осознал, что допустил большую
глупость,  и  встревожился, как  теперь выясняется,  вполне  обоснованно.  Я
полагаю, что...
     - Я  протестую! - заверещал Горан. - Это же  клевета! Инспектор Кремер,
вы  заявили,   что   Вулф  сам  отвечает  за  свои  слова,   но  вы   несете
ответственность за то, что доставили нас сюда!
     - Можете подать на него в суд за клевету, - огрызнулся Кремер.
     - Мистер Горан, -  продолжал Вулф, назидательно ткнув пальцем в сторону
адвоката,  -  на нашем  месте я бы перестал трепыхаться из-за  вашей роли  в
шантаже  и  вымогательстве.  Тут вы влипли по уши, и  ничто  не  поможет вам
выкарабкаться. Сейчас вам  грозит куда более мрачная перспектива - обвинение
в  убийстве  Пита  Дроссоса.  Тюрьмы  вам,  конечно,  не  избежать,   но  от
электрического стула  я вас, пожалуй, спасу. Когда мы закончим, вы  поймете,
насколько вы мне обязаны.
     - Я уже обязан вам по горло, черт бы вас побрал!
     -  Вот и  отлично, только не пытайтесь  отплатить мне. Так вот, по всей
вероятности, большинству из вас ничего не известно по делу о вымогательстве,
приведшему к смерти  троих людей, но мы еще к этому  вернемся. Один из  вас,
впрочем, прекрасно понимает, к чему я клоню.
     Он чуть наклонил свою тушу вперед, держа локти  на подлокотниках кресла
и опираясь всеми десятью пальцами о стол.
     - Продолжаю. Не стану притворяться, что укажу убийцу без всякой помощи,
поскольку кое-какие подсказки мне сделали. На днях один из вас без всякой на
то необходимости буквально вылезал вон из кожи, пытаясь  подробно рассказать
мистеру Гудвину,  где был и  что  делал в пятницу вечером и во вторник днем.
Этот же человек  бросил странное  замечание  о  том,  что со  времени смерти
миссис  Фромм  прошло пятьдесят  девять часов. Какая поразительная точность!
Разумеется, это  были лишь намеки  и не  более, однако имелись  и два важных
указания на виновного...
     Вулф сцепил руки в районе своего пупа.
     - Во-первых,  сережки. Миссис Фромм приобрела их одиннадцатого мая,  во
вторник их  надевала другая женщина. Она могла либо незаметно позаимствовать
серьги  у  миссис  Фромм,  либо получить  их  в  подарок  или  во  временное
пользование. Как бы то ни было,  спустя три дня,  в пятницу двадцать второго
мая, сережки вновь  оказались  у  миссис Фромм. Она  надевала  их -  с какой
целью? Для того, чтобы выдать себя за ту женщину, у  которой сережки были во
вторник!  Следовательно, миссис Фромм  знала,  кто эта женщина,  в чем-то ее
подозревала и,  что  очень  важно,  имела  возможность  либо  забрать,  либо
незаметно   стащить  эти   сережки  для   осуществления   задуманного  плана
мистификации. А это уже важный намек.
     - Намек на что? - резко буркнул Кремер.
     -  На   личность  той   загадочной   женщины.  Конечно,  это   еще   не
неопровержимое доказательство, но оно  наводит  на серьезные размышления. Не
важно, открыто  или  украдкой  миссис  Фромм  заполучила  сережки  обратно -
главное, что она хорошо знала эту незнакомку и в любое время без затруднений
могла взять что-то из  ее вещей. Несомненно, вы понимали это, мистер Кремер,
и тщательно расследовали эту версию,  но зашли  в тупик. В ходе следствия вы
накопили массу  отрицательных ответов на возникавшие вопросы, что  оказалось
для меня воистину бесценным подспорьем. Нужно отдать вам должное, инспектор,
вы умеете собирать факты.  Вы знали, что помещенное мною в газету объявление
о  женщине в сережках-пауках  появилось  утром в  пятницу, а  уже во  второй
половине  того  же дня  миссис  Фромм приехала  ко мне  в этих  сережках.  В
качестве рабочей гипотезы вполне резонно было предположить, что она получила
их обратно в течение этого короткого интервала времени, то  есть максимум за
два-три часа  до встречи. В противном случае вы бы сумели разобраться в этой
загадке и тогда бы не сидели сейчас здесь. Верно?
     -  Вашими бы устами да  мед  пить,  -  сварливо  пробурчал Кремер. - До
сегодняшнего утра я даже не знал, что сережки купила миссис Фромм.
     -  Неважно, в любом случае вы  отдавали  себе отчет,  что сережки эти в
своем роде уникальные. Кстати  говоря,  довольно  интересно  поразмышлять, а
почему вообще  миссис Фромм купила эти  сережки,  увидев их  в витрине. Иген
показал,  что при разговоре  с ним по телефону некая  женщина употребляла  в
качестве пароля фразу:  "Сказал паук мухе". Возможно или даже  вероятно, что
миссис Фромм случайно услышала  эту фразу,  и у нее  зародились определенные
подозрения. Потом  в один прекрасный день она увидела эти сережки в витрине,
вспомнила странную  фразу  и, повинуясь минутному  порыву, решила приобрести
сережки для опасной игры, которую замыслила.
     Вулф шумно вздохнул.
     -  Продолжаю.  Человек,  который переехал машиной Пита Дроссоса, был на
редкость  непонятной  личностью,  с  необъяснимыми поступками.  Естественнее
всего  предположить, что именно он находился в машине с женщиной  накануне и
сейчас опасался, что подросток опознает его, однако эта гипотеза отпала, как
только я  узнал,  что в машине с  женщиной находился Мэттью  Бирч,  которого
убили  во  вторник вечером. Повторяю: как  бы  то  ни было, поведение  этого
человека  было  необъяснимо.  Я  попытался  поставить  себя  на  его  место.
Предположим, что я  решил убить Пита Дроссоса и  приехал, непонятно  почему,
средь бела дня на тот перекресток, чтобы сбить мальчика машиной,  как только
он появится. Я не могу рассчитывать на успех с первой же попытки, конечно, я
должен  иметь в виду,  что  мне придется  не  раз и  не  два объехать вокруг
квартала  и  пересечь  этот  перекресток.  К  тому  же  место  это  довольно
многолюдное. Маловероятно, что кто-то  специально обратит на меня  внимание,
пока я езжу вокруг квартала, но после происшествия  меня наверняка заметят и
запомнят многие. Что  же я могу сделать, чтобы  затруднить почти  неизбежное
опознание и разоблачение? Приехать  в  маске  я,  конечно, не  могу, но есть
много других способов. Прекрасно маскирует, например,  приклеенная борода. Я
же не делаю  никакой  попытки изменить  свою внешность, а  плюю на возможных
свидетелей и осуществляю  задуманное в своем обычном  коричневом  костюме  и
фетровой шляпе.  Следовательно, я  или  несусветный болван, или...  женщина.
Давайте рассмотрим наиболее предпочтительный вариант, что я женщина.
     Итак, в этом  случае  большинство сложностей сразу отпадает само собой,
поскольку большую  часть  ролей играю я сама. Я участница шайки вымогателей,
возможно, даже  ее  главарь. Миссис  Фромм  что-то заподозрила - достаточно,
чтобы  насторожиться,  но слишком  мало, чтобы принимать какие-то меры.  Она
осторожно расспрашивает меня. Потом даст или дарит сережки в виде пауков. Во
вторник днем я  встречаюсь с  Мэттью  Бирчем - одним из моих сообщников.  Он
доверяет мне управлять  его  машиной, что необычно, затем  вдруг выхватывает
револьвер и  угрожает  мне. Чем бы ни  была  вызвана  такая враждебность,  я
прекрасно знаю, на что он способен, и  всерьез опасаюсь за  свою жизнь. Бирч
заставляет  меня  ехать  в  определенное  место.  На перекрестке,  когда  мы
останавливаемся  на красный свет,  к нам подбегает мальчик,  чтобы протереть
стекло  с  моей стороны,  и я  успеваю  показать ему одними  губами: "Позови
полицию!" Светофор переключается, Бирч велит мне  ехать дальше. Я повинуюсь,
но  постепенно  начинаю  освобождаться  от страха,  ибо  я тоже  не  робкого
десятка.  Каким-то  образом  мне  удалось  улучить  момент  и застать  Бирча
врасплох - я набрасываюсь  на  него  с  первым  попавшимся под руку  оружием
(молотком,   точным  ключом,  монтировкой   или  даже  его  же   собственным
револьвером),  но  не  убиваю  его,  а только  оглушаю. Он  у меня в машине,
беспомощный, без  сознания, и поздно  ночью я отвожу его в уединенное место,
переезжаю колесами, бросаю где-нибудь машину и возвращаюсь домой.
     -  Такую байку  я  мог бы придумать и  сам, -  хрипло буркнул Кремер. -
Предъявите что-нибудь поубедительнее.
     - Я  и собираюсь. На следующий  день и  решаю, что мальчик представляет
для меня угрозу. Если подозрения миссис Фромм каким-то образом  подтвердятся
и моя связь с  Бирчем выплывет наружу,  то мальчик сможет опознать  меня как
женщину,  что  сидела в  машине  с  Бирчем. Теперь  я уже  горько  сожалею о
минутной слабости, когда я обратилась к мальчику с просьбой позвать полицию,
из-за чего он не мог не запомнить меня. Нет, оставлять его в живых нельзя. Я
переодеваюсь в мужской костюм, возвращаюсь домой  и совершаю то, что вам уже
известно.  На  этот  раз  я уже оставляю  машину  в другом  районе, а  домой
возвращаюсь на метро.
     Теперь  я уже полностью скомпрометирована и нахожусь  в  очень уязвимом
положении. В пятницу  утром миссис Фромм  забирает сережки-пауки и выходит в
них из дома. Возвратившись, она сообщает мне, что наняла Ниро Вулфа провести
расследование. Здесь она дала маху - ей уже следовало подозревать, насколько
я опасна. И той же ночью она в  этом убедилась, хотя поведать об этом никому
уже  не смогла. Я нашла ее машину,  стоявшую недалеко  от квартиры Горана, и
спряталась за  передним  сиденьем, вооружившись  монтировкой. Вскоре  миссис
Фромм вышла из дома в сопровождении Горана и...
     - Хватит!  -  рявкнул  Кремер. - Вы голословно обвиняете Джин  Эстей  в
убийстве. Да,  я  говорил, что вы  отвечаете  за  все  вами  сказанное, но я
доставил сюда этих людей, так что всему есть предел. Или выкладывайте факты,
или покончим с этим.
     - У меня имеется лишь один факт, - сказал Вулф, скорчив гримасу, - но и
он пока не подтвержден.
     - Все равно выкладывайте.
     - Хорошо. Арчи, позови их.
     Направляясь к двери,  я краешком глаза заметил, что Пэрли Стеббинс, сам
того не  желая,  удостоил  Вулфа величайшим  комплиментом в своей  жизни. Он
повернул голову и вперил взгляд в руки  Джин  Эстей.  А ведь Вулф всего лишь
произнес  речь.  Как справедливо заметил Кремер,  Вулф не  привел ни единого
даже самого  скромного доказательства. И на лице  Джин  Эстей  не отразилось
хоть  мало-мальски  заметное  замешательство  или  испуг. Тем не менее Пэрли
смотрел на ее руки, готовый к действию.
     - Давай, Орри! - позвал я, распахнув дверь.
     Кое-кто повернулся,  чтобы посмотреть  на вошедших,  а другие  остались
сидеть в тех же позах. Орри задержался в дверях,  а я  провел Левина к моему
столу, откуда он  мог  без  труда  видеть всех наших гостей.  Левин отчаянно
старался  не  подавать  виду,  как  он  волнуется, но,  усаживаясь, едва  не
свалился с краешка стула, так что мне пришлось его подбодрить.
     - Вас зовут Бернард Левин? - обратился к нему Вулф.
     - Да, сэр, - подтвердил тот, облизывая губы.
     -  Вот этот  джентльмен, что  сидит  возле моего  письменного  стола, -
инспектор  Кремер  из нью-йоркской  уголовной  полиции.  Он здесь  по  долгу
службы,  но   лишь  в  качестве  наблюдателя.  По  своей  инициативе  и  под
собственную ответственность я задам вам несколько вопросов, а вы можете сами
решить, отвечать на них или нет. Вам ясно?
     - Да, сэр.
     - Меня зовут Ниро Вулф. Встречались ли мы с вами прежде?
     - Нет, сэр Хотя я, конечно, слыхал о вас и...
     - Чем вы занимаетесь, мистер Левин?
     - Я совладелец фирмы "Б. и С. Левины". Нам с братом принадлежит магазин
мужской одежды по адресу: 514 Филмор-стрит в Нью-Йорке.
     - Почему вы оказались здесь? Как это произошло? Расскажите нам.
     - Ну, просто о магазин позвонил по телефону мужчина и сказал, что...
     - Прошу прощения, когда именно?
     - Сегодня днем, часа в четыре. Он сказал, что на прошлой неделе в среду
его  жена приобрела в нашем  магазине  фетровую шляпу и коричневый  костюм и
спросил, помним ли мы этот случай. Я ответил, что помню, поскольку именно  я
обслуживал ее. Тогда он  попросил меня описать  ее  внешность  во  избежание
ошибки, и я описал ее. Потом...
     - Одну  минуту. Сообщил  ли он сам приметы своей жены  или попросил вас
описать ее внешность? Уточните, пожалуйста.
     -  Я  уже говорил. Никаких  примет он мне не сообщал.  Он попросил меня
описать внешность жены, что я и сделал.
     - Продолжайте.
     - Потом он сказал, что  хочет заехать и обменять шляпу, и спросил, буду
ли  я  в  магазине.  Я  ответил утвердительно.  Он и приехал примерно  через
полчаса  или  чуть  позже.  Он  предъявил  удостоверение частного  сыщика  с
фотографией, выданное на имя Орвальда Кэтера,  и сказал,  что его жена вовсе
не покупала у меня  костюма,  а что он расследует одно дело. Он добавил, что
работает  на знаменитого  частного детектива  Ниро  Вулфа  и должен выяснить
кое-что о костюме  и шляпе,  и  ему  хотелось  бы,  чтобы  я поехал  с ним в
Нью-Йорк. Это меня, признаться,  озадачило.  Мы с  братом стараемся избегать
всяких неприятностей. В конце концов, у нас не самый роскошный универсальный
магазин, а скромный магазинчик, и мы стараемся честно торговать и...
     - Понятно, понятно. Но все же вы решили поехать?
     - Да, мы с братом так решили. Мы все решаем сообща.
     -  Предлагал  ли вам  мистер какое-нибудь  вознаграждение? Не сулил  ли
заплатить?
     -  Нет,  он  просто  уговорил меня. Он  кого хочешь уговорит!  Отличный
коммивояжер пропадает. Мы сели на подземку и приехали сюда.
     - Вам известно, с какой целью?
     - Нет. Он только сказал, что это нечто важное  и связанное с костюмом и
шляпой.
     -  Он не намекал,  что  вам предстоит опознать  женщину, которая купила
этот костюм и шляпу?
     - Нет, сэр.
     - Он не показывал вам никаких портретов или фотографий?
     - Нет, сэр.
     -  В  таком  случае,  мистер  Левин, как  я полагаю, вы не предубеждены
против кого-либо, и я хочу спросить вас о женщине, которая приобрела в вашем
магазине  в прошлую среду тот самый коричневый костюм и фетровую шляпу. Есть
ли в этой комнате кто-нибудь, похожий на нее?
     - Конечно!  Я увидел ее сразу, как  только вошел. - Он ткнул пальцем  в
направлении Джин Эстей. - Вот она!
     - Вы уверены?
     - На сто процентов.
     -  Такой факт  вас  устроит, мистер  Кремер?  - спросил  Вулф, повернув
голову к инспектору.
     Конечно,   у   Джин   Эстей,   которая   сидела   между   Стеббинсом  и
женщиной-полицейским, было несколько минут на размышление. В тот  миг, когда
пошел Левин,  она не  могла не сообразить,  что  от факта покупки  костюма и
шляпы ей не отвертеться, ибо С. Левин, разумеется, подтвердит  показания  Б.
Левина. Так  что неудивительно, что она оказалась  готовой к такому повороту
событий и не стала ждать ответа Кремера, а ответила Вулфу сама.
     -  Да, это факт! - отчеканила она. - Я  была  дурой  и  купила костюм и
шляпу  для  Клэр  Горан. Я  просто  выполнила ее просьбу.  Потом  я  отвезла
покупку...
     Хорошо продуманное размещение штатских дам между женщинами-полицейскими
полностью  оправдало себя. Не успела миссис Горан  вскочить на  ноги,  чтобы
броситься на Джин  Эстей, как тут же очутилась в железных объятиях ближайшей
блюстительницы порядка. Несколько  мужчин вскочили  на  ноги,  и послышались
возгласы, в  том числе  рык Кремера. Пэрли  Стеббинс, чуть  подрастерявшись,
передоверил наблюдение за Джин Эстей своей коллеге, а  сам сосредоточился на
Деннисе Горане, который пытался прийти на  выручку плененной супруге. Горан,
вскочив  со стула, сбросил  с  плеча тяжелую лапу Стеббинса и,  напыжившись,
принялся вопить, указывая дрожащим пальцем на Джин Эстей:
     - Это клевета!  Она лгунья и убийца! - Он  повернулся и ткнул пальцем в
сторону Игена. -  Иген,  ты  знаешь об  этом! Ты  знаешь,  что  Бирчу  стало
известно  о том, что  она обманула  нас,  и он поклялся свести  с ней счеты.
Только дурак  он был, что понадеялся справиться с ней в одиночку. Теперь она
пытается пришить убийство мне, да и тебя втянет. Ты собираешься молчать?
     - Черта с два! - прохрипел Иген.  - С меня уже хватит! Пусть эта стерва
сама пожарится на электрическом стуле!..
     Горан повернулся к Вулфу.
     - Да,  вы меня подловили, Вулф, будь вы прокляты!  Я знаю - моя песенка
спета.  Моя жена  ничего об этом не знала, да и сам я даже не подозревал  об
этих убийствах.  Кое-какие подозрения, правда, у  меня были. Теперь  я готов
рассказать все, что знаю.
     - Меня это  не интересует,  -  сухо ответил Вулф.  -  С  меня уже  тоже
хватит.  Мистер Кремер, уберите, пожалуйста, отсюда  всю эту  нечисть. -  Он
обвел  взглядом  собравшихся и добавил:  - Мои слова  относятся, разумеется,
лишь к тем, кто заслужил их.
     Я открыл ящик своего письменного стола  и извлек  фотоаппарат. В  конце
концов, я был достаточно  обязан Лону Коэну, чтобы "Газетт" первой поместила
снимок Бернарда Левина и кабинете Ниро Вулфа.

     ГЛАВА 17 

     Три  дня спустя, в  пятницу, в одиннадцать часов  утра, когда я печатал
письмо одному  коллекционеру орхидей,  Ниро Вулф  спустился  из  оранжереи и
вошел  в  кабинет.  Вместо  того  чтобы,   как  водится,  взгромоздиться  за
письменный стол,  он подошел  к сейфу, открыл его и что-то  достал. Я  решил
понаблюдать  за  ним,  так как не люблю,  когда он делает что-то без меня  и
вносит беспорядок.  Взял он,  как выяснилось,  записную книжку с  адресами и
фамилиями нелегальных иммигрантов. Закрыв дверцу сейфа, он двинулся к двери.
     Я встал, чтобы последовать за ним, но он повернулся ко мне и сказал:
     - Оставайся здесь, Арчи.  Я  не  хочу  превращать  тебя  в  соучастника
преступления... или, быть может,  проступка,  наказуемого в административном
порядке.
     - Вздор! Я с наслаждением разделю с вами одну камеру.
     Вулф прошел на кухню, вынул из шкафа большую  сковороду, поставил ее на
стол и  аккуратно застлал  дно алюминиевой фольгой. Я уселся  на табуретку и
принялся наблюдать за его манипуляциями.
     Он  открыл записную  книжку,  вырвал листок, скомкал  его  и бросил  на
сковороду, затем проделал то же самое со вторым, третьим  и так далее. Когда
на  сковороде оказалось около дюжины  скомканных листков, Вулф поднес  к ним
зажженную спичку, поджег и стал подбрасывать в пламя  новые  листки, пока от
книжки не остались одни корки.
     - Ну вот!  - удовлетворенно буркнул он и отошел к раковине вымыть руки.
Я выбросил корки от записной книжки Липса Игена в корзину для мусора.
     Честно  говоря,  тогда  я  подумал,  что  Вулф  несколько  поторопился,
поскольку   нельзя   было  исключить,  что  следствию   могут   понадобиться
дополнительные свидетели. Однако с тех пор минуло вот уже несколько месяцев,
и все обошлось.
     Горан и Иген были осуждены и получили по заслугам, а  суду присяжных из
семи  мужчин  и  пяти  женщин потребовалось всего лишь  четыре  часа,  чтобы
признать вину Джин Эстей и отправить ее на электрический стул. И черт с ней!
Last-modified: Mon, 04 Sep 2000 09:11:34 GMT