ель." "С кем ты ездишь?" "Обычно со своей лучшей подругой Джулией. А остальные лица меняются." Тогда он спросил напрямую: "А мужчины?" Нив засмеялась. "Ты в точности, как Майлс. Он не будет счастлив, пока не сыграет роль отца невесты. Конечно, у меня были мужчины. С одним парнем я встречалась все время, пока училась в колледже." "И что же случилось?" "Он уехал в Гарвард, а у меня появился мой магазин. Мы просто замкнулись каждый в своем мире. Его звали Джефф. Потом был Ричард. Славный парень. Но он получил работу в Висконсине, а я не представляю себе жизни где-нибудь, кроме Нью-Йорка. Это уже были бы ненормальные отношения. " Она снова засмеялась. "Последний раз я уж чуть было не вышла замуж пару лет назад. Звали его Джин. Мы расстались на благотворительном вечере, который устраивали на "Интрепид". "В смысле, на корабле?" "Ага. Он стоял на Гудзоне на западе 56-ой улицы. В общем, вечер был организован по случаю Дня труда. Масса людей, все в строгих костюмах. Уверена, что девяносто процентов там составляли завсегдатаи подобных сборищ. В толпе мы с Джином потеряли друг друга. Я не переживала, в конце концов мы бы встретились. Но он пришел в ярость. Оказывается, я его плохо искала. Я посмотрела на него со стороны и подумала, что не смогу с ним жить. - Нив пожала плечами. - Все дело в том, что я просто еще не нашла того, кто мне подходит." "Теперь, - улыбнулся Джек. - я начинаю думать, что ты и есть та легендарная Нив, которая, уносясь, оставляет своих поклонников позади. Хоть меня ты не закидываешь вопросами, но я все равно расскажу. Я тоже неплохой лыжник. Последние два года на Рождественские каникулы я ездил в Арозу. Еще я собираюсь подыскать летний домик, где бы мог держать яхту. Может быть, ты мне посоветуешь Хэмптонс? Также как и ты, я пару раз чуть не женился. По крайней мере, четыре года назад я даже обручился." "Теперь моя очередь спросить: что же стряслось?" Джек пожал плечами. "Как только колечко оказалось на пальчике, у моей избранницы сразу стал проявляться собственнический инстинкт. Я подумал, что, если дальше так пойдет, то мне очень скоро захочется отдохнуть. В этом смысле мне очень нравится совет по поводу брака Жибрана Кали." "Что-то насчет "колонн, поддерживающих одну башню, но стоящих порознь?" - спросила Нив. На удивленном лице Джека явно читалось уважение. "Именно так." Они ели малину, пили эспрессо и лишь после этого заговорили об Этель. Нив рассказала Джеку о телефонном звонке племяннику и о том, что Этель, возможно, просто где-то скрывается. "Мой отец поддерживает связь со своим отделением. Он просил ребят пресечь эти угрозы. Но, откровенно говоря, я тоже думаю, что Этель должна отказаться брать деньги у этого бедолаги. Противно, что она делала это столько лет. Ведь ей его алименты нужны, как прошлогодний снег." Джек вытащил из кармана копию статьи Этель. Нив сказала, что уже читала ее. "Ну, и ты можешь назвать ее скандальной?" - спросил он. "Нет, я бы сказала, что статья саркастичная, даже стервозная и оскорбительная, но интересная и хорошо написана. И там нет ничего такого, что не было бы уже известно. Мне трудно предугадать реакцию дяди Сала, но уверена, что он постарается обернуть себе в пользу то, что его мама торговала фруктами. Вот Гордон Стюбер, я чувствую, обозлится еще больше. А как другие дизайнеры, которые на мушке у Этель? Что ты думаешь по этому поводу? Ни для кого не секрет, что за малым исключением, дизайнерам сложно подняться, идя абсолютно напрямик, в такой работе неизменно присутствует элемент игры." Джек кивнул. "Тогда следующий вопрос. Как ты думаешь, в этой статье есть что-нибудь, что могло бы вырасти в сенсационную книгу?" "Нет, Этель вряд ли бы это удалось." "У меня есть все записи , включая те отрывки, которые были выброшены из статьи, но я не успел их еще просмотреть." Джек дал знак, чтобы ему принесли счет. Денни поджидал, пристроившись через дорогу от "Карлайл". Он знал, это было довольно рискованно. Он следовал за Нив, пока та шла по Мэдисон Авеню к отелю, но у него не было возможности приблизиться к ней, слишком много народу. Всякие важные шишки возвращались с работы. Даже если бы ему удалось убить ее, то нет никакой уверенности, что его тут же не заловят. Единственное, на что он надеялся, это то, что она выйдет одна и направится к автобусу, а может, и пойдет домой пешком . Но, когда Нив Керни появилась, она была с каким-то мужчиной, и они взяли такси. На лице Денни отразилось такое разочарование, что оно стало просто отвратительным под слоем грязи. Он снова был в "костюме", что позволяло ему смешаться вместе с другими пьянчужками, которые околачивались в этом районе. Если такая погода продержится, она все время будет брать такси. А на выходные он работает, и обращать на себя внимание на работе, ему никак не годится. Итак, ему остается лишь кружить вокруг ее дома рано утром, на тот случай, если она выйдет в магазин или на пробежку, или же стеречь ее после шести часов вечера. Еще остается понедельник. И Гармент. Шестое чувство подсказывало Денни, что именно тогда все и закончится. Он скользнул в какой-то подъезд, стащил потертое пальто, вытер лицо и руки грязным полотенцем, сунул все это в мешок и направился в бар на 3 Авеню. Его брюхо настоятельно требовало виски с пивом. В десять часов такси остановилось перед Шваб-Хаус. "Хочешь зайти? - спросила Нив. - У моего папы будет повод выпить перед сном стаканчик вина." Спустя десять минут они уже сидели в кабинете, потягивая бренди. Майлс непринужденно болтал с Джеком, но взглянув в лицо отцу, Нив сразу увидела, что что-то стряслось. Он явно хотел что-то сообщить, но не находил подходящего момента. Джек рассказывал Майлсу об их с Нив встрече в самолете. "Она сказала, что опаздывает на следующий рейс и убежала так стремительно, что я не успел даже спросить номер ее телефона." "О, я могу это подтвердить, я тогда прождал ее в аэропорту четыре часа," - сказал Майлс. "Не буду скрывать, я обрадовался, когда Нив подошла ко мне на коктейле, чтобы узнать об Этель Ламбстон. Из того, что мне говорила ваша дочь, я догадался, что Этель не входит в число симпатичных вам людей, мистер Керни." Нив поразилось тому, как изменилось лицо Майлса. "Джек, - сказал он, - когда-нибудь я научусь доверять интуиции Нив." Он повернулся к дочери. "Пару часов назад звонил Херб. В Моррисон-Стэйт парке в Роклэнде было обнаружено тело, по описанию очень похожее на Этель Ламбстон. Они вызвали племянника, и тот ее опознал." "Что с ней случилось?" - прошептала Нив. "Ей перерезали горло." Нив закрыла глаза. "Я знала, что произошло что-то. Я знала." "Ты была права. И у них уже есть подозреваемый. Когда соседка сверху увидела полицейскую машину, она спустилась вниз рассказать, что бывший муж Этель устроил ей колоссальный скандал в прошлый четверг. И после этого никто уже ее не видел. В пятницу она не пришла к тебе и не встретилась со своим племянником." Майлс допил бренди и собрался снова налить себе еще. "Обычно я не пью два бренди... Завтра утром парни из двадцатого отделения хотят поговорить с тобой. И наши ребята спрашивали, не сможешь ли ты приехать, посмотреть на одежду, что была на Этель. Дело в том, что после убийства тело было перевезено. Я говорил Хербу, что ты обратила внимание на то, что все ее зимние пальто остались дома, поскольку свои вещи она покупает только у тебя. Бирки с костюма, в котором она была, срезаны. Они хотят, чтобы ты установила, твой ли это костюм. Черт бы побрал все это, Нив, - воскликнул Майлс, - мне совсем не хочется, чтобы ты выступала свидетелем в деле об убийстве." Джек Кэмпбелл протянул свой стакан для бренди. "Мне тоже," - тихо сказал он. 9 Ночью то и дело срывался ветер и гнал низкие облака в сторону Атлантики. В субботу утром проглянуло солнце, но воздух был не по-сезону холодным, и ведущий по телевизору предупреждал, что облака вернутся и не исключено, что еще пойдет снег. Нив вскочила с постели. Она договорилась с Джеком вместе совершить утреннюю пробежку в половине восьмого. Она натянула спортивный костюм, кроссовки, стянула волосы на затылке и вышла на кухню, где уже крутился Майлс. Увидев дочь, он нахмурился. "Мне бы не хотелось, чтобы ты бегала одна так рано ." "Не одна." Майлс поднял глаза. "О, я вижу, дело движется быстро. Он мне нравится, Нив." Она налила себе апельсиновый сок. "Только не строй планы. Брокер тебе тоже нравился." "Я не говорил этого, я говорил только, что у него респектабельный вид. Это разные вещи." Майлс отставил шутливый тон. "Нив, я вот что подумал: было бы лучше сначала поехать в Роклэнд и поговорить с местными следователями, а уж потом с нашими ребятами. Если ты права, то одежда на Этель Ламбстон из твоего магазина. Это первое, что надо установить. Потом, как я думаю, надо съездить к Этель домой и пересмотреть всю одежду в шкафу самым тщательным образом, чтобы убедиться, что именно пропало. Понятно, что в убийстве сейчас подозревают ее мужа, но мы все равно не должны сидеть сложа руки." Раздался звонок внутридомовой связи. Нив взяла трубку. Это был Джек. "Я уже спускаюсь," - сказала она. "В котором часу ты собираешься в Роклэнд? - спросила она Майлса. - Мне надо ненадолго заглянуть на работу." "Где-то в середине дня было бы отлично." И заметив удивление на лице дочери, Майлс добавил: "По одиннадцатому каналу будут показывать похороны Сепетти. Я не могу отказать себе в удовольствии присутствовать в первом ряду." x x x Денни занял свой наблюдательный пост в семь часов. В семь двадцать девять он увидел высокого парня в тренировочном костюме, который направлялся в Шваб-Хаус. Через несколько минут к нему присоединилась Нив Керни и они бегом скрылись в парке. Денни чертыхнулся про себя. Ну, почему она сейчас не одна! Возвращаясь, он тоже свернул в почти безлюдный в это время парк. Как бы там ни было, он должен сделать свое дело. Он нащупал пистолет в кармане. Прошлой ночью возле своего дома Денни увидел машину Большого Чарли, припаркованную через дорогу. Тот поджидал Денни. Чарли опустил стекло и протянул ему коричневый бумажный пакет. Принимая пакет, Денни на ощупь определип, что там лежит пистолет. "Керни начинает доставлять серъезные неприятности, - сказал ему Большой Чарли. - Уже неважно, как это будет выглядеть, убери ее, как сможешь." Очень соблазнительно для Денни было бы сейчас убрать их обоих, но вряд ли Чарли придется это по вкусу. Он свернул в противоположную сторону. Сегодня его костюм состоял из огромного свитера, достающего ему почти до колен, рваных летних брюк и кожаных сандалий. На голову он нахлобучил седой парик и сверху вязаную шапочку. Грязные серые космы прилипли ко лбу Денни. Он был похож на обкурившегося наркомана. В том, другом костюме его принимали за пьянчужку. Главное, что потом никто не сможет заявить, что возле дома Нив Керни все время околачивался один и тот же человек. Опуская монету в автомат на станции метро, он подумал, что неплохо бы предъявить большому Чарли счет за все эти маскарадные костюмы. Нив и Джек зашли в парк с 79-ой улицы и побежали сначала в восточном, а потом в северном направлении. Как только показалось здание музея, Нив инстинктивно резко свернула на запад. Она не могла приблизиться к тому месту, где погибла мама. Но Джек взглянул на нее так недоумевающе, что она сказала: "Извини, беги впереди." Нив старалась смотреть только перед собой, но не удержалась и бросила взгляд в сторону; там стояли еще голые деревья. День, когда мама не пришла за ней в школу. Директрисса, сестра Мария, предложила Нив посидеть в ее кабинете и начать делать уроки. Когда Майлс пришел за дочерью, было уже почти пять часов вечера. К тому времени Нив уже была уверена, что произошло что-то страшное, мама никогда не опаздывала. Она все поняла, когда подняла глаза и увидела Майлса, стоявшего у нее за спиной с покрасневшими глазами, его лицо было искажено страданием. Ребенок протянул к нему руки: "Мама умерла?" "Бедная моя маленькая девочка," - сказал он, поднял ее и крепко прижал к себе. "Бедная моя девочка." Нив почувствовала на глазах слезы. Увеличив скорость, она пробежала по безлюдной дорожке, миновала пристройку к музею, где содержалась Египетская коллекция и только у хранилища замедлила бег. Джек не отставал от нее. Он взял ее за руку: "Нив?" Это был вопрос. Повернув на запад, потом на юг, постепенно переходя с бега на быструю ходьбу, она рассказала ему о Ренате. Они снова оказались на 79-ой улице и несколько кварталов до Шваб-Хаус шли рядом, взявшись за руки. x x x В субботу, включив радио в семь часов утра, в выпуске новостей Рут услышала о смерти Этель Ламбстон. Накануне в полночь она приняла снотворное и после него забылась на несколько часов тяжелым нездоровым сном, полным кошмаров. Ей снилось, что Симуса арестовали, что его судят, что эта чертовка Этель дает против него показания. Как-то давно Рут работала в адвокатской конторе и ей было хорошо известно, какие обвинения могут быть выдвинуты против Симуса. Но слушая новости, она поняла, что ко всем этим обвинениям может прибавится еще одно: убийство. У нее задрожали руки, она поставила чашку с чаем. Отодвинув кресло, она встала из-за стола и прошла в спальню. Симус уже проснулся. Он покачал головой и провел рукой по лицу - его обычный жест, который всегда действовал Рут на нервы. "Ты убил ее! - закричала она. - Как же я могу тебе помочь, если ты не говоришь мне правды!" "Ты о чем?" Рут включила радио. Диктор рассказывал подробности о том, как и где было найдено тело Этель. "Ты столько лет брал девочек на пикник в Моррисон-Стэйт парк, - кричала она. - Ты знаешь эти места, как свои пять пальцев. Может теперь ты мне все выложишь? Это ты ее зарезал?" Через час, обессилев от скандала, Симус отправился в бар. Итак, тело Этель найдено. Он знал, что полиция придет за ним. Вчера Брайен, бармен дневной смены, работал и вечером. Чтобы продемонстрировать Симусу свое неудовольствие по этому поводу, он оставил барную стойку грязной и липкой. Парень-вьетнамец, нанятый для работы на кухне, уже старался вовсю. Он был прилежным работником. "Вы уверены, что вам следовало сегодня приходить? - спросил он Симуса. - Вы неважно выглядите." Симус вспомнил наставления Рут: "Скажи, что у тебя грипп. Ты всегда на работе. Они поверят, что ты болел вчера и на выходные. Они должны думать, что субботу и воскресение ты вообще безвылазно просидел дома. Ты разговаривал с кем-нибудь? Кто-нибудь тебя заметил? Та соседка сверху непременно выложит, что видела тебя пару раз на той неделе." "Проклятая инфекция все не отпускает, - промямлил он. - Вчера было плохо, и все выходные проболел." Рут позвонила в десять часов. Он, как ребенок, выслушал ее и повторил слово в слово все, что она ему сказала. Он открыл бар в одиннадцать. В полдень начали заглядывать те немногие старые клиенты, которые еще не оставили его. "Симус, - прокричал один из них, и его веселое лицо расплылось в улыбке. - Печальные новости об Этель, но это ж просто подарок для тебя: ты теперь свободен от алиментов. С тебя причитается!" В два часа, сразу после довольно оживленного ланча, когда бар почти опустел, появились двое. Один - лет пятидесяти с небольшим, плотный, румяный, у которого на лбу большими буквами было написано коп, и его спутник, стройный латиноамериканец лет около тридцати. Они представились, как детективы О'Брайен и Гомес с двадцатого участка. "Мистер Ламбстон, - тихо начал О'Брайен, - Вы в курсе, что ваша бывшая жена Этель Ламбстон стала жертвой убийства и была найдена в Моррисон-Стэйт парке?" Симус впился руками в край барной стойки так, что у него побелели костяшки пальцев. Не будучи в состоянии говорить, он только кивнул головой. "Не угодно ли вам пройти с нами в участок? - спросил детектив О'Брайен. Он прокашлялся, прочищая горло. - Нам с вами надо бы кое-что прояснить." После того, как Симус покинул бар, Рут набрала номер квартиры Этель. Трубку подняли, но никто не отвечал. Наконец она сказала: "Я бы хотела поговорить с племянником Этель Ламбстон Дугласом Брауном. Это Рут Ламбстон." "Что вам надо?" - это был голос племянника, Рут узнала его. "Мы должны увидеться. Я сейчас подъеду." Через десять минут такси остановилось у квартиры Этель. Выйдя из машины и сунув водителю деньги, Рут подняла голову и взглянула наверх. Штора на четвертом этаже шевельнулась. Соседка не теряла бдительности. Дуглас Браун ждал ее. Он открыл дверь и отступил, впуская Рут в квартиру. Там по-прежнему было на удивление чисто, хотя Рут и заметила тонкий слой пыли на столе. В Нью-Йорке приходится вытирать пыль каждый день. Мысли одна за другой проносились в голове Рут, но она стояла посреди комнаты, не соображая, с чего начать в такой ситуации. От ее взгляда не укрылось, что на племяннике был дорогой махровый халат, из-под которого выглядывала шелковая пижама. Он выглядел, как человек, который здорово перебрал накануне. Его лицо можно было бы назвать красивым, будь в нем побольше мужественности. Но у Рут он вызывал ассоциацию с человечком, которых дети лепят из песка, человечком, лицо которого размыли ветер и прибой. "Что вы хотите?" - резко спросил он. "Я не буду тратить твое и свое время на соболезнования. Я хочу только, чтобы ты мне отдал письмо Симуса, а это положил на место." Она протянула ему незаклеенный конверт. Дуглас открыл его. В нем лежал чек, датированный пятым апреля. "На что вы хотите меня толкнуть?" "Я ни на что тебя не толкаю. Просто хочу поменять. Ты мне возвращаешь письмо, которое Симус написал Этель, и все становится на свои места. В среду Симус приходил сюда для того, чтобы принести алименты, но Этель не было дома, и он вернулся в четверг. Он переживал, что письмо может потеряться, ведь он не засунул его как следует в почтовый ящик. Твоя тетя постоянно пугала его судом в случае задержки денег." "А почему я должен это делать?" "Почему? Потому что, когда в прошлом году Симус спрашивал у Этель, кому она собирается оставить все деньги в случае смерти, она ответила, что у нее нет выбора - ты ее единственный родственник. Но на прошлой неделе Этель рассказала Симусу, как ты ее обкрадываешь и о том, что она собирается изменить завещание. Вот почему." Рут увидела, как сильно побледнел Дуглас. "Вы лжете." "Я? - переспросила Рут. - Да я даю тебе шанс. А ты дашь шанс Симусу. Мы помалкиваем о том, что ты - воришка, а ты помалкиваешь о письме." Дуглас испытал невольное восхищение к женщине с тонким волевым ртом, стоящей перед ним, прижав к себе сумочку, в просторном демисезонном пальто, практичных туфлях и в очках без оправы, которые увеличивали ее водянисто-голубые глаза. Он понял, что она не блефует. Племянник указал глазами на потолок. "Вы забыли, что эта сорока сверху рассказывает всем и каждому, кому не лень ее слушать, про ту ссору Симуса и Этель, которая была за день до того, как тетушка не явилась на все свои встречи." "Я говорила с этой женщиной. Она не могла расслышать ни единого слова. А что касается криков, то Симус вообще имеет привычку говорить громко, а Этель вопит все время, как только открывает рот." "Похоже, что вы все продумали, - сказал ей Дуг. - Я отдам вам письмо." Он направился в спальню. Рут, стараясь ступать бесшумно, подошла к столу. Кроме стопки почты она заметила еще красную с золотым рукоятку ножа, о котором говорил Симус. В мгновение ока нож уже был в ее сумочке. Он был липким, или ей только это показалось? Дуглас Браун вышел из спальни, держа в руке письмо Симуса. Рут взглянула на него и засунула поглубже в кармашек сумки. Уходя, она протянула руку: "Я сожалею о смерти вашей тетушки, мистер Браун, - сказала она. - Симус просил меня передать вам его соболезнования. Неважно, что между ними было, но когда-то они любили друг друга. Это время останется у него в памяти." "Другими словами, - холодно сказал Дуглас, - это официальная причина вашего прихода на тот случай, если полиция будет интересоваться." "Совершенно верно, - ответила Рут. - Настоящая причина та, что в твоих же интересах ни я, ни Симус ни словом не обмолвимся полиции о том, что Этель собиралась лишить тебя наследства." x x x Рут вернулась домой и с остервенением принялась за уборку квартиры. Она тщательно вымыла стены, сдернула шторы и бросила их замачиваться в ванную, прошлась по потертому ковру двадцатилетней давности стареньким завывающим пылесосом. Пока она возилась, в голове ее крутилась одна и та же мысль: куда девать нож? Она мысленно отвергала вариант за вариантом. Мусорный бак у дома? Не исключено, что полиция покопается в нем. Выбросить где-то на улице? Опасно. Вдруг за ней установят слежку и застукают как раз в этот момент. В десять часов она позвонила Симусу и дала инструкции на тот случай, если ему будут задавать вопросы. Больше медлить было нельзя, надо решить, что делать с ножом. Она вытащила его из сумочки, вымыла горячей водой, прошлась по нему специальным средством для начистки меди, но даже после этого ей все чудилось, что он липкий. Липкий от крови Этель. Рут совершенно не терзалась сожалениями об Этель. Единственное, что для нее имело значение - это спокойное будущее дочерей. Она с отвращением уставилась на нож. Сейчас он выглядел совсем новеньким. Просто индийская безделица с острым лезвием, резной рукояткой, украшенной затейливым красным с золотом рисунком. Наверное, не дешевый. Новый. Конечно! Это же так просто, элементарно. Теперь она знала, где его спрятать. В двенадцать часов Рут отправилась в "Прам и Синх", индийский магазин на 6 Авеню. Она переходила от витрины к витрине, задерживаясь у прилавков и сосредоточенно изучая содержимое корзин со всякими безделушками. Наконец она нашла то, что искала - большую корзину с ножиками для разрезания конвертов. Это были дешевые копии ножа Этель. Неторопливо она взяла один. Насколько она помнила, этот ножик походил на тот, от которого предстояло избавиться. Рут вытащила из сумочки ножик Этель, бросила его в корзину и перемешала все так, чтобы быть уверенной, что орудие убийства оказалось на самом дне. " Я могу быть чем-нибудь полезен?" - к ней подошел продавец. Вздрогнув, Рут оглянулась. "О... я просто... я ищу подносы." "Они в третьем отделе. Я покажу вам." В час Рут вернулась домой, приготовила себе чай и подождала, пока ее сердце перестанет так сильно биться. "Никто не найдет его там, - уверяла она сама себя. - Никто, никогда..." После того, как Нив ушла в магазин, Майлс налил себе еще одну чашечку кофе, размышляя над предложением Джека Кемпбелла поехать в Роклэнд вместе. Ему очень понравился Джек, и он подумал, что зря все эти годы он внушал Нив не очень доверять сказкам о любви с первого взгляда. "Господи, - подумал он, - неужели молния все-таки иногда попадает в одно и то же место?" В девять пятнадцать он уселся в глубокое кожаное кресло посмотреть трансляцию пышных похорон Никки Сепетти. Машины цветов, три из которых были буквально завалены дорогими букетами, медленно двигались впереди катафалка. Длинная вереница взятых напрокат лимузинов везли скорбящих и тех, кто изо всех сил старались выглядеть таковыми. Майлс знал, что ФБР и люди из прокуратуры, также, как и из департамента полиции расставлены повсюду, беря на заметку номера частных автомобилей и фотографируя лица людей, заполонивших церковь. Вдову Никки поддерживали под руки коренастый мужчина лет сорока и женщина помоложе, закутанная в черный плащ, капюшон которого почти полностью скрывал ее лицо. Все трое были в темных очках. "Дочь и сын не хотят быть узнанными, " - решил Майлс. Он знал, что оба не имеют никакого отношения к организации Сепетти. Смышленные ребята. Дальнейшее действие разворачивалось в церкви. Майлс приглушил телевизор и, поглядывая одним глазом на экран, подошел к телефону. Херб был у себя. "Ты читал новости в "Пост"? - спросил Херб. - Они на все лады трубят об убийстве Этель Ламбстон." "Да, я видел." "Мы пока остановились на ее бывшем. Посмотрим, может, что-то найдется у нее дома. То, что соседка слышала в прошлый четверг, вполне могло окончиться таким образом. С другой стороны, он мог ее напугать, она решила убраться из города, а он ее преследовал. Я помню, как ты меня учил, Майлс, о том, что каждый убийца оставляет свою визитную карточку. Мы ее найдем." Они решили, что Нив встретиться с детективами из двадцатого участка в квартире Этель в воскресенье после обеда. "Позвони мне, если будет что-то интересное в Роклэнде, - попросил Херб. - В раскрытии этого дела заинтересован сам мэр." "Чего еще желает мэр? - сухо поинтересовался Майлс. - Ладно, созвонимся." Майлс снова увеличил звук и наблюдал, как останки Никки Сепетти подвергаются священному благословению. Под пение хора "Не убоись" гроб начали выкатывать из церкви. Майлс вслушивался в слова: "Не убоись, я всегда с тобой." "Ты был со мной день и ночь все эти семнадцать лет, сукин ты сын, - думал Майлс в то время, как люди накинули покрывало на тяжелый, красного дерева гроб и подняли его себе на плечи. - Может, когда я уже буду уверен, что ты гниешь в земле, я наконец избавлюсь от тебя." Вдова Никки сошла по ступеням церкви вместе с сыном и дочерью, но вдруг неожиданно повернула и подошла к ближайшему телекомментатору. Как только ее уставшее и смиренное лицо показалось в камере, она заговорила: "Я хочу сделать заявление. Многие люди относились с неодобрением к делам, которыми занимался мой муж, пусть земля ему будет пухом. За это он понес наказание, отбыв свой срок в тюрьме. Но он также отсидел и срок за преступление, которого не совершал. На смертном одре он поклялся, что не имеет никакого отношения к убийству жены комиссара полиции Керни. Вы можете думать о нем все, что вам угодно, но за эту смерть он перед вами не в ответе." Шквал вопросов, оставшихся без ответа, обрушился на вдову, пока она шла обратно к своим детям. Майлс выключил телевизор. "Даже перед лицом смерти соврал," - подумал он. Но доставая и завязывая быстрыми ловкими движениями галстук, он впервые почувствовал, что зерна сомнений уже запали в его сознание. Когда Гордон Стюбер узнал о том, что было обнаружено тело Этель Ламбстон, он впал в лихорадочную активность. Он приказал освободить свой новый нелегальный склад в Лонг-Айленде и припугнуть работников о последствиях в том случае, если они вступят в разговоры с полицией. Потом он позвонил в Корею, чтобы отменить поставку с одной из тамошних фабрик. Узнав, что груз уже доставлен в аэропорт, он в бессильной ярости запустил в стену телефонным аппаратом. Заставив себя рассуждать логично, он попытался определить, каков возможен быть размер ущерба. Хорошо бы знать, какими доказанными фактами располагала Ламбстон, а в каких случаях она просто блефовала. И насколько она подставила его в этой статье? Несмотря на субботу, Мэй Эванс, секретарша, которая служила у него уже много лет, пришла в офис, чтобы привести в порядок документы. У Мэй был муж-пьяница и сын, который постоянно попадал в какие-то передряги. Несколько раз Гордон вытаскивал его из полицейских участков. Он мог рассчитывать на свою секретаршу. Стюбер вызвал ее к себе в кабинет. Успокоившись, он изучал Мэй: тонкая кожа, уже кое-где с морщинками, постоянная тревога в заискивающих глазах, нервные движения. "Мэй, - начал Стюбер. - Ты, возможно, слышала о трагической смерти Этель Ламбстон?" Мэй кивнула. "Мэй, Этель приходила сюда вечером дней десять назад?" Мэй взглянула на него, пытаясь разгадать, к чему он клонит. "Я тогда задержалась. Кроме вас, уже никого не было. Я, кажется, видела, как Этель зашла, и как вы выставили ее. Или я ошибаюсь?" Гордон улыбнулся. "Этель здесь не была, Мэй." Она кивнула. "Я поняла, - сказала она. - Но вы говорили с ней по телефону на той неделе? Я имею в виду, когда я вас соединила, а вы были очень сердиты и бросили трубку." "Я никогда не говорил с ней по телефону. - Гордон взял тонкую, с голубыми дорожками вен, руку Мэй и легонько ее сжал. - Помнится, я отказался говорить с ней, видеть ее и понятия не имею, что она могла обо мне написать в той статье, которая должна появиться." Мэй отняла руку и отодвинулась от стола. Ее тусклые каштановые волосы вились у лица. "Я поняла, сэр," - тихо сказала она. "Ну и хорошо. Прикрой дверь, когда будешь выходить." Энтони делла Сальва тоже смотрел похороны Сепетти. Сал жил в пентхаузе роскошного дома, который стоял в Трамп-парк - южной части Центрального парка. В этом реставрированном Дональдом Трампом особняке снимали квартиры очень состоятельные люди. Квартира Сала, обставленная самым модным дизайнером все в том же духе Тихоокеанских рифов, имела необычайно красивый вид из окон. Со времени развода с последней женой Сал решил осесть в Манхэттене. Хватит с него скучных домов в Вестчестере и в Коннектикуте, в Айленде и на Палисад. Ему нравилось, что в любое время дня и ночи он может выйти на улицу и зайти в хороший ресторан. Ему нравилось ходить на премьеры, бывать на роскошных вечеринках, он обожал быть узнаваемым людьми, имеющими для него значение. "Деревня для деревенщины" - стало его поговоркой. Сал был одет в одну из своих последних моделей : свободные коричневые замшевые брюки и такую же короткую куртку с карманами на груди. Темно-зеленая отделка на манжетах и воротнике подчеркивала спортивность. Критики не слишком восхищались его последними двумя крупными коллекциями, но не переставая, нахваливали мужскую одежду Сала. Да, разумеется, настоящую победу в этой игре приносят сенсации именно в женской одежде. Но в конце концов не так уж важно, что они говорят или не говорят по поводу его работ, все равно они отзываются о нем, как о большом художнике, как о законодателе моды двадцатого века - создателе "Рифов Тихого океана". Сал вспомнил тот день два месяца назад, когда Этель пришла к нему в офис, вспомнил ее нервный болтливый рот, привычку произносить слова скороговоркой, вслушиваться в которую было сущим наказанием. "Это гениально," - изрекла она, указав на настенную роспись на тему "Рифов". "Даже таким пронырам-журналистам, как ты, понятна истинная красота," - отбрил он ее, и они оба засмеялись. "Давай отставим в сторону церемонии, принятые в римских дворцах, - начала она. - Вы, ребята, никак не хотите понять, что все эти липовые заявления о благородном происхождении уже не в моде. Это мир "Бургер Кинга". Человек из низов - вот что сейчас становится популярным. Я делаю тебе одолжение, что рассказываю людям о том, что ты выходец из Бронкса." "Сейчас на 7 Авеню людей из Бронкса больше, чем мусора под ковром. Мне нечего стесняться." Сал смотрел, как гроб с телом Никки Сепетти сносят по ступеням собора. "Достаточно," - подумал он, потянувшись к выключателю, но как раз в это время вдова Никки схватила микрофон и заявила, что Никки не имеет никакого отношения к убийству Ренаты. Какое-то время Сал сидел, не двигаясь. Он был уверен, что Майлс тоже смотрит передачу и, предполагая, как тот должен себя сейчас чувствовать, решил позвонить ему. У Сала отлегло от сердца, когда он услышал голос Майлса, который звучал совершенно обыденно: да, он видел этот номер в программе похорон. "Он, как ребенок, надеялся, что ему поверят, - предположил Сал. - Эта еще та парочка, просто им не хочется, чтобы внуки были в курсе, что портрет дедули красуется в папках уголовной полиции." "Да, очевидно, так, - сказал Майлс. - Хотя сказать по правде, мне кажется, что признание на смертном одре для того, чтобы облегчить душу, больше в стиле Никки." Какое-то время он помолчал. "Мне надо собираться. Скоро придет Нив, ей предстоит неприятная процедура: надо осмотреть одежду Этель, чтобы определить, из ее ли она магазина." "Я надеюсь, нет, - ответил Сал. - Нив ни к чему такая реклама. Скажи ей, чтобы она была осторожной, а то станут болтать, что в этой одежде людей находят мертвыми. Вся эта ерунда может плохо повлиять на репутацию бизнеса." В три часа Джек Кэмпбелл стоял у дверей квартиры 16-Б в Шваб-Хаус. Вернувшись из магазина, Нив сняла свой синий костюм от Адель Симпсон и одела короткий красный с черным вязаный в резинку свитер и брюки. Серьги в виде масок трагедии и комедии, сделанные из оникса и граната, подчеркивали эффект наряда в стиле "Арлекин". "Ее Величество шахматная доска," - сухо заметил Майлс, пожимая Джеку руку. Нив пожала плечами. "Майлс, знаешь что? Меня совсем не радует то, что нам предстоит сделать, но я уверена, что Этель понравилось бы, что я пришла в новом костюме поговорить об одежде, в которой она умерла. Ты даже не можешь себе представить, какое удовольствие ей доставляли тряпки." Гостиная была освещена последними лучами солнца. На этот раз сеноптики попали в точку - над Гудзоном собирались тучи. Джек осмотрелся, замечая то, что не увидел вчера. Слева от камина висела прекрасная картина с изображением холмов Тосканы. Рядом - взятая в рамку фотография красивой темноволосой молодой женщины с двухлетней малышкой на руках. Он подумал, насколько, должно быть, тяжело потерять любимую женщину. Невозможно представить. Он обратил внимание на выражение лиц у Нив и ее отца; сходство было настолько поразительным, что ему захотелось улыбнуться. Он понял, что все эти споры о моде являлись продолжением споров, начатых ранее, и разговор еще не закончен. Он отошел к окну, где на подоконнике лежала книга, очевидно, чтобы быстрее высохнуть на солнце. Майлс сварил свежий кофе и разлил его в изящные фарфоровые чашечки. "Нив, послушай, что я тебе хочу сказать, - сказал он. - Твоя подруга Этель, которая тратила на свои экстравагантные туалеты огромные деньги, в данный момент лежит в морге в чем мать родила с одной лишь биркой на ноге." "Также, как мама?" - спросила Нив, голос у нее стал низким и дрожал от негодования. Но она тут же бросилась к отцу на грудь: "О, Майлс, прости меня, я говорю совершенно недопустимые вещи." Майлс застыл с чашкой кофе в руках. "Да, - сказал он после долгой паузы. - Точно так, как лежала твоя мама. Мы оба говорим совершенно недопустимые вещи." Он повернулся к Джеку. "Простите нам эти семейные перебранки. Моя дочь к сожалению и к счастью унаследовала смесь итальянского темперамента и ирландской ранимости. Я лично никогда не мог понять, как могут женщины так серъезно относиться к вопросу одежды. Моя мама, царство ей небесное, все, что ей было необходимо, покупала в "Александерс" на Фордхэм-роуд. Она целые дни ходила в домашних платьях, только на воскресную службу в церковь и на вечера в полицейском "Гли-Клаб" она одевала цветные платья, купленные опять же в "Александерс". А мы с Нив, также как в свое время с ее матерью, постоянно обсуждаем эту тему." "Я заметил это." Джек взял чашечку с подноса, протянутого ему Майлсом. "Приятно, что кто-то еще пьет также много кофе," - заметил он. "Сейчас более кстати было бы виски или стаканчик вина, - сказал Майлс. - Но мы это сделаем позже. У меня есть бутылочка прекрасного бургундского, которую я несмотря на запреты врача приберегаю для подходящего часа." Он подошел к книжному стеллажу, в нижней части которого было специальное отделение для винных бутылок, и достал одну. "Раньше я не находил особого различия между винами, - сказал Майлс Джеку. - Но у моего тестя был настоящий винный погреб, и Рената выросла в доме, где понимали в этом толк. Она и меня научила ценить хорошее вино. Она вообще открыла для меня многие вещи." Он указал на книгу, лежащую на подоконнике: "Это ее. Мы случайно залили ее кофе. Как вы думаете, можно как-то ее реставрировать?" Джек взял книгу в руки. "Какая жалость. Эти рисунки, должно быть, очень хороши. У вас есть увеличительное стекло?" "Где-то есть." Нив отыскала лупу на столе у Майлса. Они стояли и смотрели, как Джек изучал свернувшиеся, покрытые пятнами странички. "Рисунки не слишком повреждены, - сказал он. - Вот что: я порасспрашиваю своих людей, может, они мне порекомендуют толкового реставратора." Он передал увеличительное стекло Майлсу. "Кстати, не очень хорошо держать книгу на солнце." Майлс положил лупу и книгу на стол. "Я буду вам очень признателен, если что-то удастся сделать. А сейчас нам пора двигаться." Все трое разместились на передних сиденьях шестиместного лимузина, машину вел Майлс. Джек Кэмпбелл непринужденно положил руку на спинку кресла, где сидела Нив. Она изо всех сил старалась этого не замечать и не коснуться его руки, когда машина круто сворачивала с Генри Гудзон - парквэй на мост Джорджа Вашингтона. Джек дотронулся до плеча Нив: "Не нервничай, - сказал он. - Я не кусаюсь." Контору окружной прокуратуры в Рокленде ничто не отличало от всех остальных подобных контор по всей стране: теснота, старая неудобная мебель, столы и шкафы завалены папками, в комнатах чересчур жарко, а там, где окна были открыты, гуляли резкие сквозняки. Два следователя из отдела убийств уже ждали их. От Нив не укрылось, что что-то произошло с Майлсом, как только они вошли в помещение. Его челюсти сжались, он даже стал как будто выше ростом, а в глазах зажегся синий огонек. "Он попал в свою стихию, - шепнула Нив Джеку. - Даже не знаю, как он выдержал без работы весь этот год." "Окружной прокурор хотел бы увидеться с вами, сэр." Детективы и не скрывали своего преклонения перед столь заслуженным и уважаемым Нью-Йоркским комиссаром. Окружным прокурором оказалась привлекательная женщина не более тридцати шести - тридцати семи лет по имени Мира Брэдли. Нив с удовольствием наблюдала, как вытягивается от изумления лицо Майлса. "Ну какой же ты все-таки женоненавистник! - подумала она. - Вспомни, как ты вычеркнул ее имя на выборах в прошлом году." Прокурору представили Джека и Нив, она махнула им рукой, приглашая сесть и сразу перешла к делу. "Нами установлено, - сказала она, - что тело было перенесено. Откуда - мы не знаем. Но не исключено, что она могла быть убита и там же, в парке, в пяти футах от того места, где была найдена. В этом случае формальность требует, чтобы мы взяли дело на себя." Брэдли указала на папку на столе. "Согласно медицинской экспертизе смерть наступила в результате сильного удара, нанесенного острым предметом, который перерезал яремную вену на шее и повредил дыхательное горло. Возможно, она сопротивлялась, так как ее челюсть была сине-черная от кровоподтеков, а на подбородке имеется порез. Я могу добавить от себя, что это просто чудо, что до нее не добрались звери. Видимо, потому что она была основательно завалена камнями. Не предполагалось, что ее найдут; видно, что место тайника тщательно продумано." "То есть, вы ищете того, кто знаком с этой местностью," - сказал Майлс. "Именно так. Мы не можем точно установить время смерти, но по словам ее племянника она должна была встретиться с ним в прошлую пятницу, восемь дней назад. Тело отлично сохранилось. Мы сверились с прогнозами, холода наступили девять дней назад, то есть в прошлый четверг. Итак, если Этель Ламбстон умерла в четверг или пятницу и была спрятана сразу после убийства, это объясняет то, что тело едва начало разлагаться." Нив сидела справа от стола прокурора, а кресло Джека стояло рядом. Нив вздрогнула, когда его рука легла на спинку ее кресла. "Если бы я помнила о Дне рождения Этель." Она пыталась отогнать от себя эт