ртом проклятия, с ненавистью на лице, Рондхейм бросился на Питта, но не сделал и двух шагов, как Питт, оторвав от палубы верхнюю доску, саданул ею Рондхейма по зубам. Питт вложил в этот удар все свои силы. Его плечи и тело были так напряжены, что ребра скрипели в агонии. Он знал, что второго раза не будет. Среди общего шума раздался глухой скрипучий звук -- что-то глухо треснуло. Зубы Рондхейма были выбиты из десен -- они вывалились на порванные губы. В течение двух или трех секунд, когда Питт схватил его рукой. Рондхейм еще держался прямо, застыв, будто в рамке кинопроектора, а затем, как в замедленной съемке, рухнул на палубу, подобно поваленному дереву, и остался лежать неподвижно. Питт стоял, стиснув зубы, с трудом переводя дыхание. Его правая рука безжизненно повисла вдоль туловища. Он посмотрел вверх на маленькие огоньки почти правдоподобных орудий форта и заметил, что через павильон проплывает следующая экскурсионная лодка. Он попытался вглядеться в нее, но пот застилал ему глаза. Оставалось что-то еще, что он должен был сделать. Эта мысль вызвала отвращение, но Питт переборол его, подумав, что другого пути нет. Он встал над раскинутыми руками находившегося без сознания Рондхейма и пригнул их вниз, оперев одну его руку о палубу и нижнюю часть металлического ограждения. Поднял свою ногу и ударил ею по этой руке, внутренне содрогаясь, когда кость треснула чуть ниже локтя. Рондхейм шевельнулся и застонал. -- Это за Джерома Лилли,-- произнес Питт жестко. Он повторил эту процедуру с другой рукой Рондхейма, отметив с чувством мрачного удовлетворения, что глаза его жертвы широко открылись, в них отразилось состояние физического шока. -- Это за Тиди Ройял. Питт двигался автоматически, переворачивая тело Рондхейма. Он повернул его ногами в противоположную сторону, уперев их так же, как сделал с руками, в палубу и ограждение. Мыслящая часть его мозга выключилась. Все ушло из-под черепной коробки -- остался только контроль за действиями рук и ног, осуществлявших эту работу. Внутри контуженной, порезанной, а местами и просто расчлененной оболочки спокойно и размеренно действовала машина. Смертельная усталость и боль были загнаны куда-то далеко в подсознание, забыты на время. Он прыгнул на левую ногу Рондхейма. -- Это за Сэма Келли. Рондхейм пронзительно вскрикнул. Крик застрял у него в горле. Затуманенные серо-голубые глаза смотрели вверх, впившись в Питта. -- Убей меня,-- прошептал он.-- Почему ты не убьешь меня? -- Если бы вы жили даже тысячу лет,-- мрачно проговорил Питт.-- вы никогда не расплатились бы за ту боль и унижения, которые причинили. Я хочу, чтобы вы знали, что значит испытывать агонию, когда ломают тебе кости, чувствовать полную беспомощность, лежа вот так и только наблюдая, как это вытворяют. Я сломаю вам хребет, как это сделали с Лилли. Я хочу видеть, как вы сгниете в инвалидном кресле. Но это -- из области желаний. Оскар. Суд над вами может продлиться несколько недель или несколько месяцев, но нет такого суда в мире, который не вынес бы вам смертного приговора... Нет. Я сделал бы вам большое одолжение, если бы убил вас, но этого никогда не будет. А это -- за Уилли Ханневелла. Никакой усмешки уже не было на лице Питта. Он прыгнул в четвертый и последний раз, и невыносимый крик ужаса и боли прокатился по палубе корабля, отозвавшись эхом по всему павильону, а затем медленно затих и совсем замер. С чувством полной опустошенности и отчаяния Питт сел на плетеное покрытие и посмотрел вниз на искалеченную фигуру Рондхейма. Это было жуткое зрелище. Ненависть и ярость, заполнившие Питта, нашли свой выход. Он чувствовал себя совершенно выжатым и ждал, когда его сердце и легкие вернутся в нормальное состояние. Так он и сидел, когда Киппманн и Лазард деловито пересекли палубу в сопровождении небольшой группы службы безопасности. Они не произнесли ни слова. Им нечего было сказать, по крайней мере, в течение шестидесяти секунд, пока им не стало ясно, что сделал Питт. Наконец Киппманн нарушил молчание. -- Вы были несколько грубоваты с ним, не так ли? -- Это Рондхейм,-- без всякого выражения произнес Питт. -- Рондхейм? Вы уверены? -- Я редко забываю лица,-- сказал Питт.-- А особенно лицо подонка, выбившего из меня к чертям все. Лазард повернулся и посмотрел на него с восхищением. -- И я еще говорил о том, что вы не в форме для рукопашного боя! -- Извините, я не смог достать Рондхейма прежде, чем он начал стрелять из своего пистолета с глушителем. Он попал в кого-нибудь? -- Кастиле несколько поцарапало руку,-- ответил Лазард.-- Когда мы, стараясь не применять оружия, убрали с заднего сиденья этих двух обезьян, я увидел, как вы на мосту старательно изображаете Эррола Флинна. Но я понимал, что до развязки еще далеко, а потому заставил лечь наших героев на дно лодки. -- С нашими латиноамериканскими гостями было непросто,-- продолжил мысль Киппманн.-- Они решили, что я сумасшедший, и попросили меня немедленно убраться. -- А что с Келли и "Хермит лимитед"? -- Мы арестуем мистера Келли вместе с его интернациональной командой миллионеров, но шансы на вынесение обвинительного приговора лицам такого уровня практически равны нулю. Скорее всего, их правительства постараются ударить по самому уязвимому их месту -- кошелькам. А штраф, который их заставят заплатить, пойдет скорее всего, на строительство новых авианосцев для военно-морского флота. -- Это ничтожная плата за те страдания, которые они причинили,-- устало заметил Питт. -- Много или мало -- цена будет такова,-- пробормотал Киппманн. -- Да... да... Это так. Слава Богу, что их удалось остановить. Киппманн кивнул Питту. -- Мы должны поблагодарить вас, майор Питт, за то, что вы разрушили намерения "Хермит лимитед". Лазард неожиданно улыбнулся. -- А я хотел бы первым выразить вам свою благодарность: вы сражались на мосту как Гораций. Мы с Киппманном не стояли бы сейчас здесь, если бы вы их не уничтожили.-- Он положил руку на плечо Питта.-- Расскажите все. -- Что? -- Как вы догадались, что эти пираты на мосту -- живые люди? -- Мы как раз сидели на мосту, глаза в глаза... и я могу поклясться, что один из них мне подмигнул... ЭПИЛОГ Стоял приятный южнокалифорнийский вечер. Все тяжелые, удушливые запахи дня улетучились, и прохладный бриз с запада разносил по аллеям отеля "Диснейленд" сильные чистые ароматы Тихого океана, исцеляя травмы Питта и настраивая его мозг на дальнейшие действия. Он молча стоял, ожидая стеклянного лифта, из которого посетители могли любоваться несравненной природой парка. Лифт загудел и остановился, дверь моментально открылась. Увидев вошедших вслед за ним в лифт державшихся за руки и весело смеявшихся мужчину и женщину, он наклонил голову, чтобы скрыть свое лицо, и сделал жест, будто бы у него зачесался глаз. Но они совершенно не обратили внимания ни на костюм, нескладно сидевший на нем, ни на его забинтованную руку, висевшую на черной повязке. Питт нажал кнопку шестого этажа. Лифт стремительно рванул вверх, он повернулся и сквозь застекленную стену кабины стал разглядывать синюю полоску неба над Оранж Каунти. Внизу расстилался сверкающий ковер огней, уходивших к темному горизонту. Они мелькали в кристальном воздухе, напоминая шкатулку с драгоценностями. Верилось с трудом, что прошло всего два часа с тех пор, как врач Центрального парка забинтовал ему руку, а он принял душ, побрился и впервые после Рейкьявика наелся досыта. Врач категорически настаивал на госпитализации, но Питт не желал об этом и слышать. -- Это непростительная глупость,-- сурово изрек доктор.-- Вы, черт возьми, близки к тому, что просто умрете на ногах. Вы должны были отдать концы и развалиться на части уже несколько часов назад и, если вы не уложите свой обрубок на койку госпиталя, то это произойдет в ближайшее время. -- Благодарю,-- отозвался Питт.-- Я признателен вам за профессиональную заботу, но остался еще один акт пьесы. Два часа, не более,-- и я вверяю то, что от меня останется, в руки медицины. Лифт замедлил ход и остановился. Дверь открылась. Питт ступил на мягкий красный ковер фойе шестого этажа, но тут же резко остановился. Лифт ожидали трое, двое из которых -- Питт узнал их -- были агентами Киппманна. Третий, стоявший в середине с опущенной головой, был Ф. Джеймс Келли. Питт не сдвинулся с места, преграждая им дорогу. Келли медленно поднял голову и посмотрел на Питта без всякого интереса, очевидно, не узнавая его. Наконец Питт прервал паузу. -- Мне немного жаль, Келли, что ваш грандиозный план провалился. Теоретически он был блестящим -- но практически невыполнимым. Глаза Келли медленно расширились, краска отхлынула от лица. -- Боже!.. Майор Питт, Вы?.. Нет... Вы... -- Как предполагалось -- умер? -- закончил фразу Питт, как будто теперь это не могло иметь значения ни для кого, кроме него самого. -- Оскар поклялся, что он убил вас. -- Мне удалось раньше покинуть бал,-- холодно заметил Питт. Резким движением Келли откинул голову назад. -- Теперь мне понятно, почему мой замысел провалился. Похоже, майор, судьба определила вам роль моего возмездия. -- Нет, Келли. Просто я всегда оказывался там и тогда, где не должен был находиться. Келли слабо усмехнулся и кивнул ожидавшим его агентам. Все трое вошли в лифт. Питт проводил их взглядом, а затем медленно произнес: -- Сэм просил передать вам... Келли потребовалось несколько секунд, чтобы опомниться. - А... Сэм... -- Он медленно умирал в тундре,-- продолжил Питт.-- Перед самым концом он сказал, что простил вас. -- О, Боже... Боже...-- простонал Келли, закрывая лицо рукой. ...И много лет спустя перед мысленным взором Питта не раз вставала эта картина -- лицо Келли перед тем, как захлопнулась дверь лифта. Резко обозначенные морщины, потускневшие безжизненные глаза, посеревшая кожа. Это было лицо человека, выглядевшего совершенно раздавленным... Питт толкнул дверь номера 605. Она была заперта. Он прошел дальше по холлу и повернул дверную ручку номера 607. Дверь открылась. Он перешагнул через порог и тихо прикрыл за собой дверь. Аромат дорогих сигарет докатился до него раньше, чем он миновал переднюю. Этот аромат и свидетельствовал о том, что он попал в комнату Рондхейма. Лунный свет проникал сквозь драпировки, отбрасывая бесформенные тени. Питт осмотрел спальню, отметив про себя, что к одежде и вещам Рондхейма никто не прикасался. Киппманн сдержал слово. Его люди действовали очень аккуратно, стараясь не вызвать никакой тревоги у Керсти Фири, чтобы ничто не могло стать для нее малейшим предупреждением о судьбе Рондхейма или кончине "Хермит лимитед". Он двинулся на луч желтого света, пробивавшегося через полуоткрытую дверь из смежной комнаты, вошел, ступая мягко и бесшумно, подобно ночному животному, готовящемуся к прыжку. Едва ли можно было назвать комнатой апартаменты, обитые бархатом и производившие впечатление чего-то необыкновенного. Огромный холл и гостиная с баром, заставленным напитками, ванная комната со стеклянной раздвижной дверью, выходившей на небольшой балкон. В комнатах никого не было. Звук лившейся воды подсказал ему, что Керсти была в душе. Питт подошел к бару, небрежным движением плеснул себе немного шотландского виски и уселся на длинный, очень мягкий диван. Через двадцать минут, когда были выпиты еще две порции виски, Керсти вышла из ванной комнаты. На ней было зеленое шелковое кимоно, подхваченное в талии тонким поясом. Ее золотистые волосы отливали солнечным блеском, образуя ореол вокруг ее головы. Она выглядела необыкновенно свежей и привлекательной. Через спальню она вошла в гостиную и начала смешивать для себя какой-то коктейль. В этот момент она заметила в зеркале отражение Питта, сидевшего позади бара. Она побледнела и застыла, будто ее внезапно разбил паралич. На лице появилось неуверенное выражение. -- Полагаю,-- спокойно сказал Питт.-- что самое подходящее, что может сказать джентльмен выходящей из душа прекрасной даме: "Смотрите! Из волн выходит Венера!" Она обернулась, и неуверенность на ее лице сменилась любопытством: -- Мы знакомы? -- Мы встречались. Она ухватилась за край бара и молча пристально посмотрела на него. -- Дирк! -- тихо прошептала она.-- Это -- вы! Это действительно вы. Слава Богу, вы все-таки живы. -- Вы заинтересовались моей жизнью с некоторым опозданием. Они смотрели друг на друга: зеленые и фиалковые глаза. -- Эльза Кох, Бонни Паркер и Лукреция Борджиа,-- произнес он,-- все они могли бы поучиться у вас тому, как убивать друзей и оказывать воздействие на врагов. -- Я должна была делать то, что делала,-- нерешительно проговорила она.-- Но, клянусь, я не убила ни одного человека. Я была втянута во все это Оскаром против моего желания. И никогда в самом страшном сне я бы не представила, что его совместные с Келли замыслы приведут к смерти стольких людей. -- И вы утверждаете, что никого не убили? - Да. -- Лжете. Она бросила на него непонимающий взгляд. -- О чем вы? -- Вы убили Кристиана Фири! Теперь женщина посмотрела на Питта так, как будто он сошел с ума. Ее губы дрожали, а глаза -- эти прекрасные фиалковые глаза -- потемнели от страха. -- Вы так не думаете,-- выдохнула она.-- Кристиан умер на "Лаксе", он сгорел... "Час пришел,-- подумал Питт,-- подвести все итоги предъявить окончательный счет". Он подался вперед. -- Кристиан Фири вовсе не умер в огне на корабле в Северной Атлантике -- он умер под скальпелем хирурга на операционном столе в Веракрузе, в Мексике. Питт замолчал. Он сделал пару глотков виски и закурил. Слова эти дались ему нелегко. Он наблюдал за ней, не говоря ни слова. Рот Керсти непроизвольно раскрылся. До нее дошел смысл сказанных им слов. Тут же она закрыла его, лихорадочно подыскивая хоть какую-нибудь фразу, но не смогла ничего сказать. Слезы стояли у нее в глазах. Она опустила голову и закрыла лицо руками. -- Эти сведения -- из надежного источника,-- продолжил Питт.-- Операция была сделана в госпитале "Сау де Соль", а хирурга звали доктор Хесус Ибарра. -- Значит, вы знаете все,-- она беспомощно смотрела на него. -- Почти. Кое-что не увязывается. -- Зачем же вы мучаете меня? Почему не сказали сразу? Питт помолчал. -- Сказать, что? Что вы и есть настоящий Кристиан Фири? Что никакая сестра никогда не существовала? Что Кристиан умер в тот самый момент, когда родились вы?-- он отрицательно покачал головой.-- А что это изменит? Будучи Кристианом, вы не желали принять тот пол, который давало вам ваше тело. Тогда вы сделали операцию и стали Керсти. Вы вошли в этот мир с измененным полом. Ваши гены окрестили вас заново. Вас не удовлетворяло то, что было дано вам природой, и вы это изменили. А что здесь еще такого? Она вышла из-за стойки бара и прислонилась к его лицевой стороне. -- Вам не узнать. Вам никогда не узнать, Дирк, что это такое -- вести столь непростую жизнь, внешне играть роль сильного, мужественного, готового на рискованные предприятия мужчины, в то время как внутри тебя рвется на свободу женщина. -- Итак, вы освободились от стеснявшей вас оболочки,-- обронил Питт.-- Сбежали в Мексику, к хирургу, специализировавшемуся на операциях по изменению пола. Вы прошли курс гормональных инъекций и имплантанцию силиконовой... хм... груди. Затем вы пропитались солнцем на пляже в Веракрузе, загорали пока не исчезли все швы. А потом, в подходящее время вы появились в Исландии, заявив, что вы и есть та самая потерянная сестра из Новой Гвинеи. Какой же поразительной самоуверенностью следует обладать, рассчитывая при этом выйти сухой из воды. Я встречал нескольких ловкачей за свою не слишком длинную жизнь, но, мой Бог, Керсти, или Кристиан, или как там еще, вы можете считать себя самым хитрым дьяволом... или скорее ведьмой, когда-либо проделывавшей подобные трюки. Вы провели всех. Вы заставили адмирала Сандекера поверить, что вы собираетесь преподнести результаты подводных зондирований нашему правительству. Вы одурачили тысячу человек, втянув их с кораблями и самолетами в охоту за дикими гусями,-- в поиски корабля, который никогда не терялся. Вы обманом заставили вашего старого друга доктора Ханневелла идентифицировать обгоревшее тело как ваше собственное. Вы использовали персонал "Фири лимитед" -- и они погибли, выполняя ваш приказ. Вы использовали Рондхейма. Вы использовали Келли. Вы даже пытались использовать меня, рассчитывая, что я смогу уничтожить Оскара. Но самое скверное состоит в том, что пузырь непременно должен был лопнуть. Объединяет всех мошенников то, что прежде всего они обманывают себя. И в этом вы безумно преуспели. Керсти медленно обошла диван и подошла к небольшой дорожной сумке, лежавшей на краю стола. Она вытащила из нее небольшой кольт двадцать пятого калибра, направив его в грудь Питта. -- Ваши обвинения совсем не так точны и убедительны, как вам представляется, Дирк. Вы бродите вслепую. Питт взглянул на пистолет и отвернулся с безразличным видом. -- Предположим, вы выстрелите в меня. Она неуверенно взглянула на Питта, но пистолет был крепко зажат в руке. -- У меня и были намерения передать результаты подводного зондирования вашей стране. Мой первоначальный план состоял в том, чтобы, поместив моих ученых и инженеров на борт "Лакс", отправить их в Вашингтон на презентацию. Во время путешествия по Северной Атлантике Кристиан Фири должен был исчезнуть с борта корабля. -- А вы тем временем отправились в Мексику на операцию? -- Да,-- спокойно ответила Керсти.-- Но совершенно неожиданное и непредвиденное обстоятельство стало препятствием на пути к новой жизни, где я все так точно рассчитала. Доктор Хесус Ибарра был членом "Хермит лимитед". -- И он передал информацию Рондхейму? Керсти кивнула. -- Да. С этого момента я стала рабыней Оскара. Он угрожал раскрыть мою тайну всему свету, если я не передам результаты исследований ему и Келли. У меня не было выбора. Раскрытие тайны привело бы к скандалу, который уничтожил бы "Фири лимитед" и подорвал экономику моей страны. -- А зачем вам нужен был маскарад с "Лакс"? -- Когда Оскар и Келли начали контролировать меня, они не собирались выпускать из рук результаты морского зондирования. Они и сочинили фальшивку об исчезновении "Лакс". Согласитесь, это был очень хитрый ход. Для всего мира результаты морского зондирования оказались потерянными на дне океана. -- Как, впрочем, и Кристиан Фири? -- Да. Это отвечало и моим целям. -- Но это не объясняет причины переоборудования "Лакс",-- настаивал Питт.-- Почему нельзя было просто перенести приборы для морского зондирования на другой корабль и установить их там? Она улыбнулась. -- Эти приборы являются очень сложной частью оборудования судна. И только специальное судно подходит для морского зондирования. Снять все это с "Лакс" и установить на любом неприспособленном рыболовецком траулере -- на это ушли бы месяцы. Пока же все были заняты поисками "Лакс", мы перегнали судно в небольшую бухту на восточном побережье Гренландии. -- А доктор Ханневелл, какую роль он играл во всем этом? -- Он работал со мной над анализом результатов зондирования. -- Это я знаю. Но почему с вами? Почему не с кем-нибудь из собственной страны? Она посмотрела на него долгим изучающим взглядом. -- Я оплачивала все исследования и разработки, ничем его не связывая. А технологические корпорации в Соединенных Штатах хотели иметь его работы и результаты экспериментов в своем распоряжении. Доктор Ханневелл ненавидел все, в чем искали коммерческую выгоду. -- И все-таки он стал сотрудничать с "Хермит лимитед"? -- Когда "Лакс" отправили к побережью Гренландии для исследования прибрежного дна, зонд стал выдавать неправильные данные. Единственным, кто мог разобраться в ситуации, был доктор Ханневелл. Келли уговорил его перебраться туда из Калифорнии. Он умел убеждать, этот Ф. Джеймс Келли. Он продал доктора Ханневелла "Хермит лимитед", чтобы, по его словам, спасти мир. Против такого аргумента доктор не мог устоять. Он был из тех, о ком вы, американцы, говорите, что они "творят добро". Боль отразилась на лице Керсти. -- Он пожалел о принятом решении -- и потому умер. -- Это объясняет пожар на судне,-- задумчиво произнес Питт.-- Но вы недооценили доктора Ханневелла. Он не поверил увещеваниям Келли и разгадал его замыслы. Он видел, что команда Рондхейма обращалась с учеными на "Лакс" как с пленными. Может быть, ваши люди на судне и рассказали ему, чем была вызвана смерть доктора Матаджика и его помощников. Тогда Ханневелл решил, что он должен как-то остановить Келли и его сообщников. Он подвел к зонду проводку, на конце установил часовой механизм, который должен был сработать, когда Ханневелл будет уже в воздухе на обратном пути в Штаты. Но он допустил ошибку в чем-то, касающемся реактивных элементов селтиния. Погиб не только зонд, но и корабль со всей командой. Я был там, когда он снова попал на "Лакс". Он был совершенно ошеломлен, когда осознал, что он натворил. -- Это моя вина,-- с дрожью в голосе сказала Керсти.-- Мне не следовало даже упоминать имя доктора Ханневелла в присутствии Рондхейма и Келли. -- Келли догадался, что произошло, и приказал Рондхейму заставить Ханневелла замолчать. -- Он был моим самым старым другом,-- простонала Керсти.-- А я подписала ему смертный приговор. -- Он знал о вас? -- Нет. Оскар сказал ему, что я нахожусь в больнице, восстанавливаю силы после болезни. -- Он был для вас даже больше чем другом. Он ложно идентифицировал труп на "Лакс", чтобы Кристиан Фири, которого он знал, как порядочного человека, не был бы замешан в деяниях "Хермит лимитед", о которых он, похоже, собирался донести властям. К несчастью, зло торжествует над добром -- Рондхейм добрался до него раньше.-- Питт печально покачал головой и вздохнул.-- Затем на сцену вступает Дирк Питт, но она оказывается пуста. Керсти трясло. -- Вот поэтому я и настаивала на встрече с вами. Я хотела выразить вам свою признательность за попытку спасти его жизнь. -- Слишком поздно. Это уже ничего не меняло. -- Для меня меняло. Именно поэтому я и спасла вас, когда Оскар был готов разорвать вас на куски.-- Ее голос дрожал.-- Но я... я больше не смогу спасти вас. Я должна защитить себя, Дирк. Простите. Пожалуйста, не двигайтесь и не заставляйте меня стрелять. Вам придется дождаться прихода Оскара. Питт вновь отрицательно покачал головой. -- Не придется. Не ждите, что Оскар бросится освобождать вас. В данную минуту ваш бывший хозяин-рабовладелец лежит без сознания на больничной койке, обмотанный с головы до ног бинтами. И окруженный, надо добавить, толпой сотрудников Агентства национальной безопасности. Возможно, они довезут его до виселицы в инвалидном кресле, но ни пешком, ни верхом он, конечно, не двинется. -- Что вы хотите сказать? -- Все уже кончено. Вы свободны."Хермит лимитед" и ее дело больше не существуют. Странно, но Керсти не сказала Питту, что он сошел с ума. -- Я хотела бы поверить вам, но как? -- Снимите трубку и позвоните Келли, Максу, фон Хаммелю или вашему другу Рондхейму. А лучше, обыщите все комнаты шестого этажа. - И что, вы полагаете, я там найду? -- Ничего. Абсолютно ничего. Все они уже арестованы,-- Питт допил свое виски и поставил стакан на стол.-- Здесь остались только вы и я. Любезность службы безопасности. Вы -- моя награда, маленький подарок, выданный, как вознаграждение за службу. Нравится вам это или нет, но ваша душа перешла теперь от Рондхейма ко мне. Когда смысл слов Питта дошел до Керсти, ей показалось, что над ней закачался потолок. А она удивлялась, почему Келли не зашел к ней, как обещал, почему совсем не звонит телефон и никто, вот уже в течение двух часов, ни разу не постучал в дверь. Она сумела взять себя в руки. -- А... что будет со мной? Меня не арестуют? -- Нет. АНБ известно об изменении вашего облика. Они сопоставили одни факты с другими и пришли к выводу, что Рондхейм действительно вас шантажировал. Они считали, что вас надо привлечь как соучастницу, но я отговорил их. Пистолет мягко лег на край стола. Воцарилось неловкое молчание. Наконец Керсти взглянула на Питта и сказала: -- Какая цена? Всему всегда есть цена. -- Ну, она невысока, учитывая ваши прошлые ошибки... ошибки, от которых вам никогда не откупиться, даже если очень повезет. Но вы можете расквитаться и начать новую жизнь. Мне нужно только одно -- гарантия того, что "Фири лимитед" будет тесно сотрудничать с НСГИ. -- И?.. -- И все. Банк данных компьютеров Келли достаточно полный, чтобы создать новый зонд подводных исследований. Я говорю сейчас с вами от имени адмирала Сандекера -- он хотел бы, чтобы вы возглавили проект. -- Это все? И ничего больше?-- недоверчиво спросила Керсти. -- Я же сказал, цена невысока. Она посмотрела на него в упор. -- Завтра, на следующей неделе, в будущем году -- могу ли я быть уверена, что вы не захотите поднять цену? Лицо Питта приняло холодное выражение. -- Не ставьте меня на одну доску с вашими бывшими друзьями. Массовые убийства и вымогательства никогда не привлекали меня. Ваш секрет я не выдам. Еще в большей безопасности он будет в АНБ -- они проследят, чтобы Рондхейм, Келли и Ибарра не приблизились к газетным репортерам ближе, чем на пятьдесят футов. Керсти колебалась. -- Я сожалею, я очень сожалею. Что я еще могу сказать? Питт промолчал в ответ. Она отвернулась и стала смотреть из окна в парк. Башни Волшебного Замка были залиты светом, подобно именинному торту. Семьи с детьми уже разошлись. Их сменили молодые пары, которые, взявшись за руки, разбрелись по дорожкам, наслаждаясь романтической атмосферой парка. -- А вы куда теперь?-- спросила она. -- После короткого отпуска я вернусь в штаб-квартиру НСГИ в Вашингтоне -- пора начинать работу над новым проектом. Она обернулась, глядя на него. -- А если бы я попросила вас вернуться со мной в Исландию и стать членом совета директоров моей компании? -- Я не гожусь для члена совета директоров. -- Тогда... Скажите, есть какой-нибудь другой способ выразить вам свою благодарность? Она подошла к Питту и остановилась прямо перед ним. Понимающая усмешка пробежала по ее губам, фиалковые глаза стали мягкими, на лбу как будто выступила испарина. -- Все будет так, как вы хотите,-- произнесла она медленно, подняла руки, и ее пальцы мягко коснулись его избитого лица.-- Завтра я повидаюсь с адмиралом Сандекером и смогу подтвердить, что мы пришли к договоренности. Она колебалась и отступила от Питта на шаг. -- Однако я должна получить кое-что взамен. -- И что же? Керсти развязала пояс, сбросила на пол кимоно и встала в свободной классической позе обнаженной натуры. Освещенная светом лампы, она была подобна бронзовой статуе, созданной терпеливыми руками прекрасного скульптора. Полные мягкие губы были слегка приоткрыты, выражая желание и нетерпение. Мягкие фиалковые глаза настойчиво приглашали. Ее черты лица и фигуру можно было назвать одним словом -- великолепные. Прекрасно вылепленное чудо медицинской науки. -- Если это хоть какой-нибудь комплимент для вас,-- сказала она глухим голосом,-- я не верила, когда вы выдавали себя за "голубого". -- Нужно время, чтобы узнать человека. Она побледнела. -- Я уже стала совсем другим человеком. -- Вы стали холодной, хитрой, все учитывающей дрянью. -- Нет! -- Кристиан Фири был мягким, честным, он любил людей. Перемена физическая повлекла за собой и духовную. Вы теперь только используете людей, а затем бросаете их на произвол судьбы, когда они не нужны. Вы холодны и пресыщены. Она отрицательно покачала головой. -- Нет, нет! Верно, я изменилась, но я не холодная... не холодная. Дайте мне доказать это. Они стояли в центре комнаты, молча глядя друг на друга. Она вдруг отчетливо увидела выражение лица Питта, и руки ее медленно опустились. Она смотрела на него с удивлением, ее экзотические глаза сверкали -- странная застывшая настойчивость проглядывала в них. Но видели они только одно -- его кровоподтеки, рваные раны, порезы, соединившиеся вместе в одну маску отвращения. Его глаза уже не замечали ее привлекательности. Они видели сгоревшую головешку, которая была когда-то человеком. Они видели доктора Ханневелла, умиравшего на безлюдном берегу. Питт вспомнил лицо командира гидроплана перед тем, как он исчез в огне. Он вспомнил Лилли, Тиди и Сэма Келли. Он знал, что Керсти Фири также несет ответственность и за страдания, и за смерти. Она побледнела и отступила еще на шаг. -- Дирк, в чем дело? -- Бог простит тебя,-- сказал он, повернулся и открыл дверь. Самыми трудными были первые шаги в сторону лифта. Потом стало легче. Когда он спустился на первый этаж, вышел на тротуар и остановил такси, прежняя уверенность и хладнокровие уже вернулись к нему. Водитель открыл дверцу и опустил флажок. -- Куда, сэр? Питт посидел минуту молча. Затем внезапно понял, куда ему следует ехать. У него не было выбора. Он был тем, кем был. -- Гостиница в Ньюпорте. "И сочувствующая, и все понимающая рыжая... Я надеюсь".