Оцените этот текст:




     -----------------------------------------------------------------------
     Judson Pentecost Philips. Thursday's Folly
     Филипс Д.П. Убереги ее от злого глаза: Сборник / Сост. В.А.Вебер.
     М.: Моск. рабочий, 1991.
     Перевод с английского В.Вебера
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 27 мая 2003 года
     -----------------------------------------------------------------------

     Джадсон  Пентикост  Филипс  -  один  из  самых  известных  американских
писателей-детективистов.  В  предлагаемый сборник включены четыре сериальных
детектива  с  популярными  героями  -  журналистом Питером Стайлзом ("Дом на
горе"),   бизнесменом   Джулианом   Квистом   ("Убить,   чтобы   остаться"),
управляющим  отелем Пьером Шамбрэном ("Оборотни"), художником Джоном Джерико
("Убереги  ее  от злого глаза") и отдельный детектив "Город слухов", события
которого  разворачиваются  в  маленьком  городке  в  окрестностях Нью-Йорка.
Сборник  достаточно  полно  знакомит  читателя  с  творчеством интересного и
неординарного писателя.
     Для широкого круга читателей.


                                  Часть I




     Традиционное  спокойствие  Новой  Англии,  в полной мере свойственное и
городу  Барчестеру,  штат  Вермонт,  испарилось  как дым одним летним утром,
едва  его  жители  узнали,  что  неизвестный  мужчина, судя по всему маньяк,
выволок из дому и утащил в горы Линду Грант.
     События развивались следующим образом.
     Младший  Парсонс,  приехавший на каникулы из колледжа и устроившийся на
временную  работу  в  магазин  "Рыболов  и  охотник"  Ноувиса,  в  тот  день
отправился  на  службу  необычно  рано: предстояло отвезти рыболовные снасти
группе  туристов, остановившихся в "Свенсон Хауз". Проходя по главной улице,
Тед  Парсонс  заметил,  что  в  доме Линды Грант разбито окно. Дом Грантов -
один  из  старейших  на Главной улице. В нем жили четыре или пять поколений,
прежде  чем его хозяйкой стала Линда Грант, последняя из прямых наследников.
Об  окне, которое в то утро оказалось разбитым, в городе судачили уже больше
года.  По  существу,  оно  являлось витриной, и многие полагали, что в таком
виде  оно портит архитектуру дома. Линда Грант превратила фамильное гнездо в
книжный  магазин.  Продавались  тут  подарки  и музыкальные инструменты. Год
назад  на  заседании  комиссии  по  застройке  города  споры  затянулись  до
позднего   вечера.  Барчестер  гордился  своей  Главной  улицей,  и  кое-кто
полагал,  что  появление  магазина  среди  респектабельных  жилых  домов, по
меньшей мере, не украшает ее.
     Но Линда Грант была всеобщей любимицей.
     Грантов   справедливо   причисляли   к   отцам-основателям  Барчестера.
Фермеры,  адвокаты, владельцы газет, хозяева мраморных выработок - они щедро
жертвовали  на  школы  и  городскую  больницу.  Основательные  люди, Гранты,
уважаемые.  Линда,  высокая  и  грациозная,  завершала  род  Грантов.  Никто
никогда  не  сказал  о  ней  дурного  слова. Путь от юной девушки до молодой
женщины  она  прошла без сопутствующих сплетен, на которые так падки местные
кумушки.  Всех  обрадовало  известие  о ее обручении с Фредом Уиллоби. Этого
ждали.  Они  выросли  вместе,  Фред  и  Линда,  и считались достойной парой.
Свадьбу  отложили,  потому что Фреда, как и большинство молодежи Барчестера,
призвали в армию. Назад он не вернулся.
     Весь  город  помогал  Линде перенести удар. Держалась она стойко. У нее
возникли  финансовые  затруднения,  но  мистер  Свенсон,  владелец  местного
банка,  отнесся  к  Линде  с  пониманием.  Ее  годового  дохода, процентов с
небольшого  фонда,  оставленного Линде отцом, не хватало, чтобы поддерживать
привычный  ей образ жизни. Она могла бы уехать в какой-нибудь большой город,
получить  специальность, начать работать, но не решалась покинуть Барчестер.
Она  пустила  здесь корни, вокруг жили ее друзья, и Линда не находила в себе
сил  порвать  с  прошлым.  У  нее  возникла  идея открыть книжный магазин, и
мистер  Свенсон  тут  же  поддержал  ее,  заявив,  что  дополнительный доход
позволит  разрешить  все  проблемы.  Мистер  Свенсон  состоял  в комиссии по
застройке, но ему и в голову не приходило, что Линде могут помешать.
     В  то  летнее  утро,  когда  Тед Парсонс обнаружил разбитое окно, Линда
покинула Барчестер не по своей воле.
     В  начале восьмого Тед вбежал в столовую, расположенную в дальнем конце
Главной  улицы,  где  завтракал  Эрни  Саутворт, представляющий в Барчестере
полицию штата.
     - В магазине Линды Грант разбито окно!
     - Кто  это сделал? - Саутворт оторвался от тарелки яичницы с ветчиной и
жареным картофелем.
     Тед пожал плечами.
     - Окно разбито, больше я ничего не знаю.
     - Что говорит Линда?
     - Я  ее  не  видел.  Должно  быть,  она  знает об окне, потому что шуму
наверняка  было  много.  Я  не  стал заходить в дом, чтобы не беспокоить ее.
Может, она еще спит.
     - Я загляну к ней, - кивнул Саутворт.
     Он  неторопливо  принялся  за еду. Стекло могло лопнуть и само по себе,
подумал  он.  Холодные  ночи.  Жаркие дни. Появилась маленькая трещинка и...
Если бы требовалось вмешательство полиции, Линда позвонила бы ему.
     Без  четверти  восемь  машина  Саутворта  остановилась  у дома Грантов.
Полицейский  вылез  из кабины и осмотрел разбитое окно. Оно состояло из трех
больших панелей. От одной остались лишь мелкие осколки.
     За  окном Линда выставляла новые книги, деревянные салатницы и тарелки,
литографии.  Тут  же  красовался натюрморт местного художника, старика Рула,
блюдо  с  фруктами.  Саутворт  отметил, что все вещи вроде бы стоят на своих
местах, ничего не украдено.
     Он  подошел  к парадной двери и дернул рукоятку звонка. Изнутри до него
донеслось  громкое  дребезжание  колокольчика.  Линда не появилась. Саутворт
обогнул  угол  и  заглянул  в  окно  кухни.  Хозяйка  и не начинала готовить
завтрак. Все чисто прибрано еще с вечера.
     Саутворт поднял голову к распахнутым окнам второго этажа.
     - Эй, Линда!
     Она  могла  находиться  в  ванной,  поэтому Саутворт выкурил сигарету и
вновь позвал Линду. Ответа он не получил.
     Тут  Саутворт  заволновался.  Толкнул  дверь  черного хода. Не заперта.
Ничего  особенного, жители Барчестера частенько забывали про замки. Саутворт
вошел. "Линда! Линда!" - ему ответила тишина.
     В  гостиной,  переделанной  под  торговый  зал, царил полный порядок. У
лестницы полицейский снова позвал Линду. Затем поднялся на второй этаж.
     Разобранная  постель,  в  которой спала Линда, откинутое одеяло. Ничего
необычного.
     Саутворт  обошел все комнаты, думая, что Линда могла потерять сознание,
ударившись  обо  что-нибудь,  или  заболеть.  В  доме  ее не было. В этом он
убедился, обследовав чердак и подвал.
     Что  ж,  успокаивал  себя  Саутворт,  пока  ничего  страшного,  если не
считать  разбитого  окна.  Линда  могла разыскать его, но, с другой стороны,
почему  она  не  позвонила?  По телефону он справился у жены. Нет, после его
ухода Линда не звонила.
     Саутворт  вернулся  к  автомобилю. Марти Спрингстид, выкашивавший лужки
для  владельцев  домов  на  Главной  улице, стоял, вытаращившись на разбитое
окно.
     - Что случилось?
     - Не знаю. Не могу найти Линду, - ответил Саутворт.
     - В окне была гитара. Ее нет.
     - С чего ты взял?
     - Положил  на  нее глаз, - хмыкнул Марти. - Шестьдесят долларов, мне не
по карману. Очень она мне понравилась. Лежала на той подставке.
     Саутворт  проследил  за  пальцем  Марти.  Рядом с подставкой он заметил
квадрат белого картона с цифрами "60. 00".
     - Подростки,  - процедил Саутворт. - Сколько с ними хлопот. А попробуй,
поучи  кого-либо уму-разуму. Родители поднимут такой шум, что будет слышно в
Ратленде.
     Марти Спрингстид затрусил к углу дома.
     - Машина в гараже. Значит, Линда где-то неподалеку.
     Саутворт  зашел  к  соседям,  Толливерам,  и  спросил,  не видел ли кто
Линду.  Если  Эми  Толливер слышала звон разбитого стекла, подумал он, то уж
увидела  она  все,  что  только  можно  увидеть.  К сожалению, Эми ничего не
слышала.  Ее  спальня  находилась  с  другой стороны дома. Она заснула перед
включенным  на  полную  громкость  телевизором.  Для полуночников показывали
очень  забавную  комедию  с  Брайаном  Ахерном  и Розалинд Расселл в главных
ролях. Эми сожалела, что заснула, но... О Линде она ничего не знала.
     - Подростки!  -  воскликнула  Эми,  услышав о разбитом окне и пропавшей
гитаре.
     Саутворт  кивнул.  Но  где  Линда?  По  его  спине  пробежал неприятный
холодок.
     - Неладно  что-то  в  Датском  королевстве, - пробурчал он, призывая на
помощь остатки школьного образования.
     И Эми Толливер подтвердила, что он, безусловно, прав...
     Тут  уж поиски Линды, по барчестерским меркам, пошли поактивнее. Слух о
ее  исчезновении  распространился  по  городку со скоростью степного пожара.
Что-то случилось с Линдой Грант.
     Посыпались  предположения. Может, она с кем-то уехала в магазин? Может,
села  на  первый  автобус  в  Нью-Йорк?  Или отправилась закупать товары для
своего магазина? Но никто не знал наверняка ее планы на этот день.
     - Объяснение  происходящего  будет,  несомненно,  предельно  простым, -
заявил банкир Барчестера, мистер Свенсон.
     Ближе  к  полудню  Саутворт  поехал  домой  на ленч. Он искал Линду уже
четыре  часа, пока безо всякого результата. Оставалось лишь надеяться, что к
вечеру она объявится сама и посмеется над их страхами.
     Вылезая  из  машины,  Саутворт увидел Майка Миллера, сидящего на заднем
крыльце  его  дома.  Майк  работал  в гараже Донахью, обслуживал автомобили,
подъезжающие к заправке. Похоже, его отпустили перекусить.
     - В чем дело, Майк? - спросил Саутворт.
     Юноша  явно  волновался.  Пятна масла темнели на его синем комбинезоне.
Брызги попали и на лицо.
     - Хочу задать вам вопрос, Эрни.
     - Валяй.
     - С полицейским можно говорить, как со священником?
     - В каком смысле?
     - Ну... тайна исповеди?
     Саутворт неторопливо достал из нагрудного кармана пачку сигарет.
     - Как посмотреть.
     - Например?
     - Все  зависит  от  того, может ли услышанное полицейским стать поводом
для ареста преступника.
     Юноша насупился.
     - Выкладывай, Майк, так будет лучше.
     - Боюсь остаться без работы.
     - Ты что-то украл?
     - В общем-то, нет, но, если я все расскажу, мне не поздоровится.
     - Не тяни резину, - отрезал Саутворт.
     Юноша глубоко вздохнул.
     - Прошлой  ночью,  вернее,  в час или два утра, я был у старой дороги в
каменоломню, у подножия горы Барчестер.
     Саутворт ухмыльнулся.
     - С Молли Донахью?
     - Откуда вы знаете?
     - А с кем тебе еще быть? У вас же серьезные намерения, не так ли?
     - Но  она должна приходить домой не позже одиннадцати. Если б ее старик
пронюхал, тут бы такое началось!
     - Она удирает из дому, чтобы встречаться с тобой?
     - Я  привез  ее  в  одиннадцать,  а  еще  через полчаса она вышла через
черный ход и мы... мы отправились на старую дорогу.
     - Может,  тебе  следует  рассказывать  об  этом  священнику?  - хмыкнул
Саутворт.
     - Возможно, но о том, что мы видели, я хотел бы рассказать вам.
     - Видели?
     - Вы все утро задаете вопросы о Линде Грант, не так ли?
     Саутворт весь подобрался.
     - И что?
     - Мы ее видели.
     - На дороге в каменоломню в два часа ночи.
     - Светила  луна.  Мы  с  Молли  сидели  на  траве  под большим деревом,
болтали и все такое. А потом услышали их.
     - Их?
     - Мы спрятались. Этот парень шел по дороге и тащил за собой Линду.
     - Какой парень?
     - Никогда не видел его раньше.
     - Тащил Линду?
     - Он  связал ей руки и прикрепил веревку к поясу. Он тащил ее за собой.
Она была босая, я видел кровь на ее ногах. Там же не асфальт.
     - Ты не выдумываешь? - нахмурился Саутворт.
     - Нет,  Эрни,  клянусь. Он тащил ее, а она плакала. Мне показалось, что
она  в  модном  платье, какие сейчас носят девушки, но Молли утверждает, что
на ней была ночная рубашка.
     - И что вы сделали?
     - Так  и сидели за деревом. Не мог же я допустить, чтобы кто-то узнал о
нашем свидании.
     - И ты ждал столько времени, чтобы сказать мне об этом?
     - Послушайте,   Эрни,   это   нелегкое  решение.  Если  мистер  Донахью
прознает,  что  Молли  была со мной, он вышибет меня с работы и запретит нам
встречаться. Я многим рискую.
     Саутворт  бросил  окурок в траву и растоптал его каблуком. Затем достал
из нагрудного кармана записную книжку и авторучку.
     - Опиши этого человека.
     - Высокий...  сильный.  Наверняка  сильный,  раз он мог тащить за собой
мисс  Грант.  Длинные  волосы,  как  у некоторых подростков. Закрывают уши и
сзади  -  шею.  Синие  обтягивающие  джинсы,  синяя футболка. На плече висел
какой-то   музыкальный  инструмент,  то  ли  банджо,  то  ли  гитара,  я  не
разглядел. Ковбойские сапоги.
     - Лицо?
     - Я  видел  его  только  в  профиль.  Ночь выдалась холодная, но по его
щекам струился пот.
     Саутворт  убрал  записную  книжку в карман. Его обычно добродушное лицо
посуровело.
     - Ты понимаешь, что благодаря тебе он получил фору в десять часов?
     - Я не мог сразу решиться...
     - Если  Линде  причинят  вред  или  ее убьют, клянусь богом, парень, ты
пожалеешь о том, что родился на свет!
     - Только не говорите, что со мной была Молли! - взмолился Майк.
     - Я  должен  организовать  поиски.  Думаешь,  кто-нибудь пойдет в горы,
если   я   скажу,   что  тебе  что-то  привиделось?  Нет,  парень,  придется
признаться,  да  и Молли могла что-нибудь заметить. И советую вам помолиться
о том, чтобы ваши игры не стоили Линде жизни.
     - О боже! - прошептал Майк.
     - Начало подходящее, - кивнул Саутворт.




     Питер  Стайлз  положил  чемодан,  портативную  пишущую машинку, пальто,
шляпу  и  свитер  в  багажник белого "ягуара" и вернулся в дом Тоби Палмера,
чтобы  попрощаться с миссис Уэйд. Решение уехать созрело внезапно. В то утро
он  сел  за  пишущую  машинку  в  уютном  кабинете Тоби с твердым намерением
написать  положенное число страниц для своей книги. Еще целый месяц дом Тоби
и  услуги  миссис  Уэйд  находились  в  его  полном  распоряжении,  и  он не
собирался отказываться ни от того, ни от другого.
     Но  по  какой-то  причине работа не пошла. Питера охватила необъяснимая
тревога.  Пальцы  одеревенели.  Во рту пересохло. Трубка пахла не табаком, а
едкой соломой. Панический страх туманил сознание.
     Питер  отличался  повышенной  остротой чувств. Эта особенность помогала
ему   стать   первоклассным  журналистом.  Его  статьи  в  журнале  "Ньюсвью
мэгэзин",  штатным  сотрудником  которого  он  являлся,  с нетерпением ждали
миллионы  читателей  как  в  Штатах,  так и за рубежом. Питер понимал людей,
относился  к ним с нескрываемой теплотой, но совершенно не терпел глупости и
безрассудного  насилия,  волны  которого  иногда  захлестывали общество. Его
умение   слушать  побуждало  людей  говорить.  Он  брал  интервью  у  многих
знаменитостей,  прорваться  к  которым  не удавалось никому. Ему открывались
совершенно незнакомые люди.
     Первоклассным  репортером  помог  ему  стать  и  нюх  на  опасность. Он
обладал  даром  предугадывания  беды.  Его  молниеносные  суждения о людях и
ситуациях   никогда  не  подводили,  хотя,  принимая  решения,  он  не  имел
сведений,  их  обосновывающих. Смелый человек в истинном смысле этого слова.
Достаточно  благоразумный,  чтобы  не лезть на рожон, но и готовый встретить
угрозу лицом к лицу.
     Существовало,  правда,  одно место - маленький сонный городок Барчестер
в  штате  Вермонт,  и одна точка во времени, также имеющая отношение к этому
местечку,  при воспоминании о которых Питер не мог доверять своим чувствам и
реакции.  Пять лет тому назад в зимний сезон Питер вместе с овдовевшим отцом
приехал  в Дарлбрук Лодж, горнолыжный центр в восьми милях от Барчестера. По
пути  домой, ехали они тоже в белом "ягуаре", но более старой модели, Питеру
пришлось  пережить  самые ужасные минуты в своей жизни. Двое молодых людей в
черном  "седане"  затеяли  с  ним игру на извилистой горной дороге, проезжая
так  близко,  что  касались  бампера  машин,  а  естественная  ярость Питера
вызывала  у них приступы гомерического смеха. "Седан" исчезал впереди, затем
неожиданно  появлялся  сзади  и вновь впритирку обгонял их. Питер не находил
объяснения  столь  странному  поведению юношей, если не считать извращенного
желания  пройти  по  острию  ножа.  Ранее он никогда не видел этих хохочущих
физиономий.  На  самом  опасном участке дороги "седан" в очередной раз пошел
на  обгон. Отец Питера, уже порядком напуганный, схватился за руль "ягуара".
Секунды  спустя  они  летели  с  пятисотфутовой  насыпи  в скалистый каньон.
Питера  выбросило  из  кабины,  Герберту  Стайлзу не повезло. Питер пришел в
себя  у  подножия  насыпи, невыносимая боль в правой ноге отдавалась во всем
теле,  а издалека доносились крики отца, горевшего заживо в превратившемся в
костер автомобиле.
     Вновь  Питер  очнулся  в местной больнице, с ампутированной ниже колена
правой ногой.
     За  год  он  свыкся  с  увечьем,  научился ходить на протезе, переборол
мысль  о  том,  что  жизнь  для  него  кончилась. И наконец, утихла холодная
ярость  к  двум  шутникам,  ставшим  причиной  трагедии.  Их  поиски не дали
никаких результатов.
     Питер  вернулся  к  работе,  к друзьям. Стал бывать в клубе. Изменилось
лишь  одно:  за каждым, ставшим ему известным случаем бессмысленного насилия
он  видел  тех  шутников,  что  убили  его  отца  и покалечили его самого. И
репортер Питер Стайлз тут же начинал расследование.
     Но  воспоминание  о  Дарлбрук Лодж и Барчестере оставалось незаживающей
раной.  При  одной  только мысли о той поездке Питера прошибал холодный пот.
Надо   справиться   и   с   этим,  говорил  себе  Питер.  И  неожиданно  ему
представилась возможность покончить с мучившим его кошмаром.
     Питер  взял  отпуск  в  "Ньюсвью", чтобы написать книгу о бессмысленном
насилии  в  Америке.  К  этому  его побудило убийство президента Кеннеди. На
страницах книги нашлось бы место и для его собственной истории.
     Судьба  решила  помочь  Питеру.  Как-то вечером он столкнулся в клубе с
Тоби  Палмером,  у которого был дом в Барчестере. Тот уезжал в Европу на два
месяца  и предложил Питеру дом, вместе с услугами его экономки, миссис Уэйд.
Едва  ли  Питер  смог  бы  найти  лучшее  место  для  работы. А пребывание в
Барчестере, думал он, поможет затянуться кровоточащей душевной ране.
     Три  недели  Питер  жил, как в раю. Миссис Уэйд готовила ему завтраки и
обеды,  если  он никуда не уходил вечером. Успешно продвигалась и работа над
книгой,  до  вчерашнего дня, когда он подошел к изложению случившегося с ним
на  горной  дороге.  Производительность  сразу  упала  чуть ли не до нуля. А
сегодня - панический страх.
     Подавить  его  не  удавалось.  Сквозь  открытые  окна  кабинета Тоби на
Питера  зловеще  поглядывал весь Барчестер. Детский ли страх, психическая ли
неуравновешенность,  как  бы ни называлось это состояние, но больше писать в
Барчестере он не мог.
     За завтраком Питер сказал миссис Уэйд, что уезжает.
     - Застоялся, - пояснил он. - Требуется смена обстановки.
     Миссис  Уэйд  запротестовала. Ей нравилось заботиться о людях. А Питер,
тот  просто  пришелся  ей  по  душе.  Но,  не зная, в чем дело, она не нашла
нужных аргументов, чтобы отговорить того от отъезда.
     - Я  отпущу  вас  только после ленча. Билли Мюрфи принес свежую форель,
пойманную сегодня утром. Я вам ее приготовлю.
     И  Питер  остался,  с трудом переборов истерическое желание уехать в ту
же минуту.
     Форель  действительно  стоила  задержки  с отъездом. Затем Питер уложил
вещи  в  машину  и  вернулся  в  дом,  чтобы  поблагодарить  миссис  Уэйд  и
попрощаться.   Та   говорила   по   телефону,   вероятно,  обсуждала  что-то
захватывающее.  Во  всяком случае, охи и ахи миссис Уэйд впечатляли. Наконец
она вышла в холл, вытирая руки полотенцем.
     - О боже! - воскликнула она. - Город гудит как растревоженный улей.
     - Кто   с  кем  что  сделал?  -  улыбнулся  Питер,  высокий,  стройный,
загорелый,   с   коротко   стриженными   волосами,   светло-синими  глазами.
Выступающие  скулы,  широкий,  твердый  рот,  почти  постоянная вертикальная
складка   между   бровей  дала  кому-то  повод  называть  Питера  задумчивым
симпатягой. Но при улыбке его лицо лучилось теплотой.
     - Похитили  Линду  Грант!  - возвестила миссис Уэйд. - Утащили в лес на
веревке в одной ночной рубашке. О боже, боже!
     Улыбка сползла с лица Питера.
     - Девушку из книжного магазина?
     - Да, Линду.
     Питер  мельком  поговорил  с ней, заглянув в магазин в поисках книги по
истории  здешних мест. И пожалел о том, что у него нет времени познакомиться
с Линдой поближе.
     - Привязал  ее  к  себе  веревкой, - продолжала миссис Уэйд. - С босыми
ногами, плачущую. У него было ружье и гитара, которую он украл из магазина.
     Ну,  прямо  напасть  какая-то,  вздохнул  Питер,  уж  не  экстрасенс ли
воздействует   на   него.   Неужели  подсознательно  он  чувствовал,  что  в
Барчестере  снова  начнет  править бал насилие? Не потому ли напрягались все
мышцы, призывая к незамедлительному бегству.
     - ...Поисковая  группа.  -  Донесся  до него голос миссис Уэйд. - Но он
получил фору в десять часов. Бедная Линда!
     Питеру   оставалось  лишь  сесть  в  "ягуар"  и  уехать.  Он  не  хотел
ввязываться  в  это дело. Но, будучи репортером, не мог покинуть поле битвы.
Он  сам  выискивал  подобные  истории.  Возникшую  дилемму разрешила за него
миссис Уэйд.
     - Не  подбросите  ли  вы  меня  до центра, мистер Питер? Может, я смогу
чем-нибудь помочь. Бедная Линда!
     Все    три    недели    пребывания   в   Барчестере   Питера   окружала
доброжелательность  его  жителей. Все до единого знали и о трагедии в горах,
и  о  причине  едва  заметного  прихрамывания  Питера.  Только  один человек
заговорил  с  ним  о  том  происшествии  -  Эрни  Саутворт.  Его  перевели в
Барчестер   позже,   но   дело   оставалось   открытым   и,   следовательно,
контролировалось  полицией.  Саутворт  поинтересовался у Питера, не нашел ли
тот   новых  ниточек,  ведущих  к  преступникам.  И  все.  Никто  не  бросал
любопытных взглядов на ногу Питера. И везде его ждал радушный прием.
     Две  мили  отделяли дом Тоби от Главной улицы. Десятки машин сгрудились
у  "Свенсон  Хауз".  Руководство поисками взял на себя Саутворт, стоявший на
парадном  крыльце.  Питер  подумал,  что  ему  никогда  не доводилось видеть
столько  вооруженных  людей  в  штатском.  Казалось,  каждый  сжимал в руках
дробовик или ружье.
     - Помните!  -  вновь и вновь повторял Саутворт. - Линда рядом с ним. Не
открывайте  огонь,  если увидите его, а то он подставит под пули Линду. Если
заметите  их, спрячьтесь и пошлите за подмогой. Мы должны сделать все, чтобы
спасти Линду.
     Питер протиснулся сквозь толпу к крыльцу:
     - Чем я могу помочь?
     Саутворт сухо улыбнулся.
     - Придется  много  ходить  пешком, - полицейский, должно быть, заметил,
как  дернулась  щека  Питера.  -  Леса простираются на тысячи акров. Если не
знать здешних мест, легко заблудиться.
     - Поиски с воздуха?
     - Под  густой листвой можно спрятать и слона. Мы отстаем от этого парня
уже на одиннадцать часов. Едва ли он будет держаться полян и опушек.
     - У меня машина, не понадобиться ли она вам?
     - Возможно.  - Саутворт пытался решить одновременно несколько вопросов.
- Отвезете меня к "Причуде" Тьюзди?
     - Куда хотите.
     - Одну  минуту,  -  он  повернулся  к мужчине с дробовиком двенадцатого
калибра  в  руках.  -  Нам  обещают прислать людей из Ратленда. Лесов они не
знают.  Я  намерен  послать  их  на  другую  сторону горы. Этот парень может
забраться на вершину и уйти по северному склону.
     - Волоча за собой Линду? - усомнился мужчина, названный Эдом.
     - Возможно, он уговорил ее не артачиться.
     - Или убил ее и бросил ее тело.
     - Давай-ка  не  думать об этом. Если он хотел убить Линду, зачем тащить
ее за собой пять миль?
     Эд пожал плечами.
     - Я  дал  Дэну  Джексону  свою машину, - продолжал Саутворт, - и послал
его на север. Мы будем догонять этого парня, а они отрежут ему путь вниз.
     Эд кивнул.
     - Мистер  Стайлз  отвезет  меня  к  Тьюзди.  Если в лесу что-то не так,
Тьюзди  должен  об  этом  знать. Если я сразу не вернусь, значит, я вышел на
след. Ты остаешься за старшего.
     Эд поглаживал дробовик:
     - Мне бы тоже в дело.
     - Вторую  группу  пошлем,  когда начнет темнеть, - возразил Саутворт. -
Вот  тогда-то  нам понадобятся лучшие следопыты, - его слова пришлись Эду по
душе.
     - Поехали, мистер Стайлз, - полицейский повернулся к Питеру.
     Они  прошли  к  "ягуару".  За несколько последних минут толпа поредела.
Мужчины  с  ружьями,  получив  задание,  разошлись, остались лишь старики да
дети.
     Саутворт,  усевшись  рядом  с  Питером, махнул рукой в сторону северной
части  города.  Прямо  перед ними громоздилась гора Барчестер, сочно-зеленая
на фоне бездонного летнего неба.
     - Что  такое "Причуда" Тьюзди? - Питер надел темные очки, защищая глаза
от яркого солнца.
     - Отель,  который  построил  какой-то  тип  чуть  ли не на вершине этой
горы.  В  конце  двадцатых  годов,  во  времена  бума.  А  потом разразилась
депрессия.  Отель,  по существу, и не открылся. Стоял заброшенный, никто там
не  жил,  с танцевальным залом, мраморными ваннами. А году в пятидесятом его
купил  Тьюзди  Рул.  Город  с радостью уступил его чуть ли не даром, лишь бы
отделаться  от  такой обузы. Примерно в миле отсюда влево уходит проселочная
дорога. На нее и сворачивайте.
     - У  моей  машины  низкая  посадка.  Если  там  большие  ухабы,  нам не
проехать.
     - Дорога  хорошая.  Тьюзди  следит  за  ней.  Он часто ездит в город за
продуктами. У него старенький "шевроле".
     Питер нахмурился.
     - Тьюзди Рул, вроде бы я слышал о нем.
     - Творческая   личность.   Художник,   писатель,   скульптор,  ботаник,
говорят,  даже  изобретатель.  И  сумасброд.  Сейчас  ему  под  восемьдесят.
Кажется,  он  прослыл  знаменитостью  в  Париже  после первой мировой войны.
Подождите,  пока доберемся до "Причуды". Увидите не меньше пятисот портретов
одной  женщины, Эмили. Была его натурщицей лет сорок назад и с тех пор живет
с ним. Ей далеко за шестьдесят.
     - Многообещающая перспектива, - улыбнулся Питер. - Поворачивать здесь?
     Тьюзди  действительно  следил  за  проселком,  аккуратно  обрубал ветви
деревьев с обеих сторон, убирал крупные булыжники, засыпал рытвины.
     - Далеко? - Питер перешел на вторую передачу.
     - Три мили, все время вверх.
     Деревья  выстроились  вдоль  проселка  -  кряжистые  дубы, вязы, сосны,
березы.  По  густому  подлеску  идти затруднительно, подумал Питер, особенно
если тащить за собой упирающуюся женщину.
     - Где-то  здесь  Майк  Миллер  и  Молли  Донахью  увидели их, - заметил
Саутворт.
     - Почему  этот  юноша  так  долго  ждал, прежде чем обратиться к вам? -
Питер не отрывал глаз от дороги.
     - Отец  Молли  -  человек  старой  закалки.  Ребята, я о Молли и Майке,
любят  друг друга, но Пэт Донахью и слышать не хочет о свадьбе, пока Майк не
сможет  содержать семью. А молодым-то невтерпеж. Многие ли ждут официального
оформления своих отношений?
     - Пожалуй, что нет.
     - Это  грех  и  все  такое,  но  их  можно  понять.  Вот  они и боялись
рассказать  мне  о  том,  что  видели,  не  хотели  публично признаться, что
встречаются в неположенное время.
     - Насколько  я  знаю,  -  лицо  Питера посуровело, - люди в большинстве
своем  стараются не ввязываться в подобные истории. Сколько раз вы слышали о
том,  что  кого-то  избили на улице в присутствии сотен свидетелей, но никто
даже   не   позвонил   в   полицию.  А  стоит  вмешаться,  так  какой-нибудь
одурманенный наркотиками идиот, не задумываясь, застрелит вас.
     - Майк предупредил, что этот тип вооружен.
     - А зачем мы едем к вашему художнику?
     - Тьюзди  -  удивительный  человек. Если он не рисует жену, то ходит по
лесам.  Специалист  по  диким  орхидеям.  Люди  приезжают черт знает откуда,
чтобы  проконсультироваться  с  ним  о  цветах  и  растениях. К тому же он -
охотник.  Думаю,  три  четверти мяса, которые они съедают, он добывает сам с
помощью  винчестера.  Попадает  в  голову дикого кабана с трехсот ярдов. Вам
доводилось есть жаркое из лесного сурка, мистер Стайлз?
     Питер покачал головой.
     - Кого  Тьюзди  не  любит, так это нарушителей границ его поместья. Ему
принадлежат  с полтысячи акров вокруг "Причуды". А треск обломившегося сучка
он  слышит  за  полмили,  - Саутворт хохотнул. - Пару лет назад сюда приехал
охотник  из  Нью-Йорка.  Он  не  знал ни о Тьюзди, ни о поместье. И внезапно
раздается  выстрел,  сбивающий  шляпу  с  его головы, а из-за куста вылезает
Тьюзди  и  приказывает  охотнику  катиться  куда подальше. Тот, естественно,
разъярился.  Вернулся  в  Барчестер и пожаловался мне на Тьюзди. Заявил, что
тот  хотел  его  убить.  Пришлось  мне  поехать с ним в "Причуду". Тьюзди мы
нашли  во  дворе,  он  возился с растущими в горшках растениями. Он отрицал,
что  пытался  убить  охотника. Просто сбил с него шляпу, чтобы тот не ходил,
где не следует.
     - Со  ста  ярдов!  -  завопил охотник. - Просто чудо, что вы не вышибли
мне мозги.
     - Тьюзди   бросает  на  него  презрительный  взгляд.  Берет  со  скамьи
винчестер.  "Видите  деревянные грабли у сарая?" - спрашивает он. А до сарая
не  меньше  двухсот  пятидесяти  футов.  Поднимает  ружье и отстреливает все
зубья.  Затем  кладет  ружье на скамью и снова начинает возиться с горшками.
"Если я говорю, что целился в вашу шляпу, значит, так оно и есть".
     - Оригинал, - откликнулся Питер.
     - Вы  совершенно  правы. Думаю, если похититель тащил Линду через землю
Тьюзди,  тот  мог  их  услышать.  Не зная, что происходит, Тьюзди мог просто
прогнать  его  со  своей  территории.  Но,  если  они прячутся неподалеку от
"Причуды",  Тьюзди  их  найдет.  Он  замечает  каждую  помятую  травинку или
сорванную ягоду. И тогда мы здорово сократим время поисков.
     От  первого  взгляда  на  "Причуду" у Питера перехватило дыхание. Отель
возник  внезапно,  после  почти  кругового  участка дороги, рядом с вершиной
горы.  Когда-то  от "Причуды" открывался прекрасный вид на южный Вермонт, но
деревья   выросли,  и  расчищенная  площадка  оставалась  лишь  перед  самым
зданием.  Оно поражало размерами. Три жилых этажа, не меньше сотни комнат. В
Вермонте  мрамор столь же привычен, что и кирпич. Отель возводился только из
мраморных  глыб.  Первый хозяин отеля, как узнал потом Питер, добывал мрамор
в  каменоломне в сотне ярдов от строительной площадки. Сооружение отеля чуть
ли  не  пять  лет  обеспечивало  процветание Барчестеру. Каждый желающий мог
получить  высокооплачиваемую  работу.  Шиферная крыша и сейчас выглядела как
новенькая.  Когда-то  лужки  вокруг "Причуды" занимали добрый десяток акров,
но  лес  взял  свое.  И  лишь  поляна  перед  отелем  радовала  глаз луговым
разноцветьем.
     "Ягуар"  еще  не  остановился, когда Питер увидел Тьюзди Рула. Ростом в
шесть  с  половиной  футов,  крепкий,  как  гора,  на  которой  стоял отель,
загоревший  дочерна,  с  могучими  руками.  Густая,  щедро  тронутая сединой
борода,  тяжелые  черные  брови,  нависшие  над  глазами.  Берет на стальных
волосах,  порванный,  заляпанный  красками халат. Он, должно быть, возился с
растениями,   высаженными   в   горшки,   когда  услышал  шум  подъезжающего
автомобиля.  Приезд  незваных  гостей  явно рассердил его. Питер огляделся в
поисках престарелой натурщицы, но та, похоже, не пожелала выйти из дома.
     - Привет, Тьюзди! - крикнул Саутворт, вылезая из кабины.
     - Я  сегодня  никого  не  жду,  Эрни,  -  голос старика напоминал рокот
далекого грома.
     - А  разве  бывают  дни, когда вы кого-то ждете? - улыбался Саутворт. -
Это Питер Стайлз. Он подвез меня к вам.
     Большая коричневая рука старика была крепкой, но холодной как лед.
     - Вы пишете для "Ньюсвью".
     - Виновен, - признался Питер.
     - Конформистский журнальчик.
     - Мой   босс   опечалится,  услышав  ваше  мнение.  Он-то  считает  нас
независимыми либералами.
     - Ерунда,  -  пробурчал Тьюзди. - Рекламодатели держат вас за горло. Вы
должны печатать то, что им нравится.
     - С  удовольствием  обсудил  бы  с  вами эту тему, - Питер посмотрел на
растения в горшках. - "Королева Мария"?
     Кустистые черные брови взметнулись вверх.
     - Вы разбираетесь в орхидеях?
     - Не  очень.  Моя мама выращивала их как комнатные растения. Я запомнил
"Королеву Марию" за ее, как говорила мама, багряный отблеск.
     - Ну,  вы  не  ошиблись.  Готовлю  их к осени, когда придется перенести
горшки в дом.
     - У  нас  неприятности, Тьюзди, - вмешался Саутворт. Коротко пересказал
историю  похищения  Линды  Грант.  Старик слушал внимательно, с закаменевшим
лицом.
     - Линда - хорошая девушка. Ужасное происшествие.
     - Мы подумали, что вы могли что-то слышать или видеть.
     - Посторонних здесь не было, - ответил Тьюзди.
     - Он мог пройти рано утром, в четыре, пять часов.
     - Я  каждый  день  встаю  в  четыре  утра, - Тьюзди чуть склонил голову
набок. - Прислушайтесь.
     Лишь щебетание птиц да далекое карканье ворон.
     - Знаете, почему они так расшумелись?
     - Кто? - не понял вопроса Саутворт.
     - Птицы.  Я  узнал,  что вы едете, за десять минут до вашего появления.
Если  бы  они  оказались  около  дома ранним утром, птицы сообщили бы мне об
этом.  Ваш  человек, вероятно, обогнул гору по склону. Зачем ему карабкаться
на вершину, если есть более легкий путь.
     - Если  он знал, куда идет, - возразил Саутворт. - А для нездешнего, да
еще   с   пленницей   на   веревке,   ваша  дорога  могла  показаться  очень
привлекательной.
     - Значит,  он  устоял  перед  искушением,  -  отрезал Тьюзди. И пронзил
Питера взглядом. - Ваша мать подкармливала орхидеи?
     - Да, конечно.
     - Она,  наверное,  предпочитала  смесь  опилок  с  древесной  золой или
торфяной мох?
     - Я как-то не обращал внимания.
     - А  мы  используем  все,  что есть под рукой. Любую гниющую дрянь, что
попадает к нам.
     - Кажется,  она  пользовалась  лиственным перегноем, - порылся в памяти
Питер.
     Старик скрипнул зубами.
     - Все,  что попадает к нам, - яростно прорычал он, словно этими словами
решался вопрос жизни и смерти.
     Саутворта, однако, интересовали не орхидеи.
     - Смотрите  в  оба,  Тьюзди,  -  попросил  он. - Если вы засечете этого
типа,  помните, что Линда где-то неподалеку, - полицейский улыбнулся. - Если
он  попадет вам на прицел, я ему не позавидую. Я рассказал мистеру Стайлзу о
деревянных граблях.
     Старик отвел взгляд.
     - Я  помогу  Линде,  если  сумею.  Она  хорошая  девушка.  Продала  три
портрета  Эмили. Правда, не обнаженной. Похоже, Барчестер еще не подозревает
о существовании женского тела.
     - Надеюсь,  мы  еще увидимся, мистер Рул, - Питер было повернулся вслед
за Саутвортом, направившимся к "ягуару".
     Старик  достал  из  кармана закопченную трубку, поднес спичку к остатку
табака.
     - Мир  ушел  вперед  и  оставил меня на вершине этой горы. Для человека
вашего    возраста    общение   с   революцией   пятидесятилетней   давности
бессмысленно.
     Питер  не  понял,  что  хотел  сказать  Тьюзди,  но  прочитал горечь во
взгляде старика.
     Утренняя  тревога вновь навалилась на него. Бежать, бежать, и с горы, и
из Барчестера. Саутворт уже сидел в машине.
     - Потрясающий   старик,  -  Питер  оглянулся  на  седовласого  гиганта,
склонившегося над горшками с орхидеями.
     Саутворт хмыкнул.
     - Даже  учитывая  его возраст, я не хотел бы схватиться с ним. Говорят,
по  приезде  сюда  он  сгибал  подковы.  И  этими же ручищами мог изготовить
замысловатую блесну для ловли форели или нарисовать бабочку.
     Заурчал  мотор,  и  они  покатились  вниз  по петляющему среди деревьев
проселку.  В  зеркале  заднего  обзора  в  последний  раз мелькнуло огромное
мраморное сооружение.
     Они проехали примерно пятьдесят ярдов, когда слева донеслись выстрелы.
     - Притормозите! - попросил Саутворт.
     Питер остановил машину и заглушил двигатель. Пальба продолжалась.
     - Пойду  взглянуть,  что  там такое, - Саутворт открыл дверцу, вылез из
кабины,  поправил  кобуру. - Вы можете ехать, мистер Стайлз. Местность здесь
очень пересеченная, - вновь деликатный намек на его протез.
     - Удачи вам, - крикнул Питер.
     Саутворт  спустился  с  невысокого откоса и исчез в подлеске. Несколько
минут  Питер  слышал  треск  ломаемых  веток.  Выстрелы прекратились. Только
теперь  Питер  заметил, что его руки, сжимающие руль, мокры от пота. Все его
существо требовало: вниз, только вниз.
     За  пятнадцать лет работы репортером Питер пришел к твердому убеждению,
что  возникающее  у  него  чувство  страха  редко  вызывалось  разыгравшимся
воображением.   Стремление  бежать  четко  указывало  на  близость  реальной
опасности.
     Питер  сидел,  не  шевелясь, лишь сжимая да разжимая занемевшие пальцы.
Затем  достал  трубку,  набил  ее  табаком из кисета, зажал чубук зубами, но
раскуривать не стал.
     Потянулся  к  ключу  зажигания,  передумал.  Ему  вспомнилось леденящее
рукопожатие  Тьюзди.  В  ушах  зазвучал рокочущий голос: "Мы используем все,
что  есть  под  рукой. Любую гниющую дрянь, что попадает к нам". Речь шла об
удобрениях  для  растущих  в  горшках орхидей. Или нет? Может, старик имел в
виду совсем другое?
     Ответ он мог получить, лишь вернувшись назад.
     Места  для  разворота  "ягуара"  не было, да и вообще имело смысл пойти
пешком и осмотреть окрестности.
     Питер  вышел  из  машины,  открыл  багажник,  вытащил  чемодан.  Из-под
аккуратно  сложенной  стопки рубашек он достал маленький пистолет, сунул его
в  карман  пиджака,  закрыл  чемодан и багажник и повернулся к вершине горы.
Предупредят  ли птицы Тьюзди о его приходе, подумал Питер. Сам он не понимал
их языка.
     Шесть  или  семь  минут  Питер  поднимался  по  проселку,  а  достигнув
последнего  поворота  перед  отелем,  свернул в лес. Шел он очень осторожно,
стараясь  не  шуметь.  Наконец  он  приблизился  к  опушке и сквозь редеющие
деревья увидел мраморное здание и цветочную поляну перед ним.
     Тьюзди  Рул  уже  не  возился  с  орхидеями.  Рядом  с  горшками стояла
женщина.   С   длинными,  почти  до  талии,  черными  волосами.  В  джинсах,
облегающих  полные  бедра.  Босиком. В ярко-алом бюстгальтере. С кожей цвета
лесного  ореха.  С  классической  фигурой периода Боттичелли: большие бедра,
большая грудь, уже тронутые возрастом. Натурщица Тьюзди, догадался Питер.
     И тут что-то твердое и холодное уперлось ему в шею.
     - Ты,  похоже,  забыл,  что  уезжать надо вовремя, старичок, - раздался
спокойный  голос.  -  Быстро  подними  руки  и сложи их на голове... если ты
хочешь, чтобы у тебя осталась голова.
     Питер поднял руки. Тут же из кармана пиджака вынули пистолет.
     - А теперь, марш к отелю, - приказал тот же голос.
     Питер  двинулся  вперед, не опуская рук. Натурщица наблюдала за ним. Ее
загорелое  лицо  хранило  следы  былой красоты. Увидел Питер и других, троих
молодых  людей  с  ружьями  и  дробовиками наперевес и рыжеволосую девушку в
ярко-зеленом  выше  колен  платье,  стоящую  у парадной двери "Причуды". Она
широко улыбалась.
     - Дурак, - услышал Питер, подходя к натурщице.




     - Иди в дом, - последовало новое указание.
     Питер  подчинился. Давным-давно, в колледже, он по праву считался одним
из  лучших  полузащитников  в футбольной команде*. Перед самой игрой нервное
напряжение  становилось непереносимым. И только после первого столкновения с
соперником  нервы  успокаивались,  и  он  мог  показать все, что умел. То же
самое  имело  место  и  сейчас.  Встреча  с  опасностью  произошла, реальной
опасностью.  И  тревога,  от которой потели руки и немели мышцы, исчезла. Ее
заменила холодная, расчетливая злость, особая злость, готовность к бою.
     ______________
     *  Имеется  в  виду  американский  футбол.  (Здесь  и  далее примечания
переводчика.)

     Он  прошел  мимо  пожилой  женщины.  Почувствовал запах ее экзотических
духов. Когда он приблизился к парадной двери, девушка отступила в сторону.
     - Привет, красавчик, - ухмыльнулась она.
     Питер  вошел  в дом, вооруженные мужчины последовали за ним. Переступая
порог, он замешкался, и ему тут же наподдали ружьем.
     - Пошевеливайся!
     Он  оказался  в  огромном  холле.  Мебели  не  было, но стены до самого
потолка,  высотой  не  меньше  пятнадцати  футов,  были увешаны картинами. С
девяти  из каждого десятка на Питера смотрела женщина, которую он только что
видел  у  горшков  с орхидеями. Но гораздо более молодая. В картинах не было
ничего  сексуального.  Остальные  изображали детей и животных. Почти на всех
находилось  место  вазам  с фруктами и овощами, четко выписанными, необычных
цветов.  Тьюзди  Рул,  возможно,  не  стремился  к  разнообразию сюжетов, но
рисовал  он  мастерски.  Питеру  еще  не доводилось видеть так много хороших
картин, собранных в одном зале.
     - К двери в дальнем конце, - не унимался голос.
     Питер  шел  медленно,  не  отрывая глаз от экспонатов этой удивительной
галереи. Вновь его подтолкнули.
     Дверь  вела  в большую комнату, уставленную полками с книгами. На столе
посреди   комнаты   высилась   груда  детских  моделей  самолетов,  легковых
автомобилей,  грузовиков, танков, орудий. Перед огромным окном, выходящим на
север,  стоял  мольберт  с  незавершенной картиной. Та же женщина, только на
тридцать  лет  моложе.  Палитра  блестела  свежими красками, десятки тюбиков
разных цветов ждали на рабочем столике у мольберта.
     - Ладно, старичок, можешь опустить руки и обернуться.
     Питер опустил руки, повернулся к своему врагу.
     Мужчина,  отдававший  приказы,  улыбался.  Моложавый,  черноволосый,  с
мягкими   кошачьими   движениями,  решительными  серыми  глазами.  Дуло  его
винчестера смотрело Питеру в грудь.
     - Не следовало тебе возвращаться.
     Позади  застыли  еще  трое  мужчин,  с  ружьями  на  изготовку.  Худые,
жестокие  лица.  Не  старше двадцати двух, двадцати трех лет, подумал Питер.
Появилась   рыжеволосая  девушка,  того  же  возраста,  источающая  какое-то
животное возбуждение.
     - Этот совсем другой, К.К.
     Черноволосый кивнул, не сводя глаз с Питера.
     - Ты прибавил нам хлопот, старичок.
     Те  трое  олицетворяли  грубую  силу, но этот, названный девушкой К.К.,
отличался  грациозностью танцовщика. Умный, резкий, решительный. Остальные -
обычные громилы. Главная опасность исходила от К.К.
     - Мы  должны решить, что с тобой делать, старичок, - продолжил К.К. - А
пока  мы  будем  решать,  прими  к  сведению, что девушка, которую ты ищешь,
здесь,  в этом дворце, в другой комнате, под надежной охраной. Если кто-либо
попытается  выбраться  отсюда,  ей  расшибут  голову,  как,  впрочем, и этой
потрясающей  старушенции,  что смотрит на нас со всех стен. Три шага вниз по
проселку и им конец. Ясно?
     - Ясно, - спокойно ответил Питер.
     - Я  попрошу  маэстро  объяснить  тебе  ситуацию,  потому что мы должны
следить  за  округой. В лесу полно идиотов, мечтающих о том, чтобы нажать на
спусковой  крючок,  -  он  повернулся  к  мужчинам. - Бен, пригони "ягуар" и
поставь его в гараж.
     Высокий блондин вышел из комнаты.
     - Труди, пригласи сюда маэстро.
     Девушка последовала за блондином.
     - Дьюк,  присмотри  за  мамашей,  пока  маэстро  будет  излагать нашему
другу-журналисту историю, которую ему никогда не удастся напечатать.
     Ушел  и  второй  мужчина,  гибкий,  черноволосый,  с  мертвенно-бледным
лицом.
     - А  нам пора на наблюдательный пост, Джейк, - обратился К.К. к гиганту
с  чуть  рыжеватыми  волосами.  -  Не думай, что мы так уж беспечны, Стайлз,
оставляя  тебя одного. Если ты попытаешься удрать, произойдет то, что я тебе
обещал. Старик сейчас придет. До встречи.
     И Питер остался один.
     Из  глубин  дома  донесся  перезвон гитарных струн, чуть гнусавый голос
затянул  популярную песенку. Мраморный пол в холле гулко отзывался на каждый
шаг К.К. и его спутника.
     Питер   подошел   к  большому  окну.  Лес  подступал  прямо  к  зданию,
расстояние  до  ближайших  деревьев  не  превышало  пятнадцати  или двадцати
ярдов.  Зеленая листва манила к себе. Тридцать секунд, и его уже не найти...
Возможно,  до него долетел бы звук выстрелов, обрывающих жизнь Линды Грант и
натурщицы  Тьюзди  Рула.  Он не сомневался, что К.К. выполнит свое обещание.
Они попали в руки молодых маньяков.
     - Полагаю,  я  виноват  в  том,  что вы здесь, - от неожиданности Питер
вздрогнул.
     За   спиной  стоял  Тьюзди  Рул.  В  потрепанных  шлепанцах,  он  ходил
совершенно бесшумно.
     - Вы? - переспросил Питер.
     - Только  я, - в этот момент он напоминал Питеру старое дерево, готовое
рухнуть   при   следующем   порыве  ветра.  Черные  глаза,  прятавшиеся  под
кустистыми  бровями,  переполняли  боль  и  печаль. - Я затеял с вами игру в
слова,  упомянул  о  гниющей дряни, которая попадает к нам. Честно говоря, я
не хотел, чтобы вы меня поняли.
     - Тогда зачем?
     - Чтобы  потом  сказать себе, что пытался спастись, - старик отвернулся
к незаконченному портрету.
     - Я  думаю,  пока  у  нас  есть такая возможность, вы должны рассказать
мне, что здесь происходит.
     - Мы  все  ждем смерти. Эмили, и я, и та девушка, которую они притащили
из города. Линда.
     - Вы довольно спокойно описываете совершенно безнадежную ситуацию.
     - А  что  мне  делать, рвать бороду клочьями? Мое время уже пришло. Мне
семьдесят восемь лет, Стайлз. Но не Эмили. Не Линды.
     - Саутворт мог бы помочь.
     - Вы  удивляетесь,  почему  я  молчал?  Потому  что один из них, Джейк,
стоял  в  холле,  приставив  дуло  ружья  к  голове Эмили, а другой, Джорди,
держал на мушке Линду. А где Саутворт? Вы вернулись без него.
     - Началась стрельба. Он пошел узнать, что там такое.
     - Ему известно, что вы решили вернуться сюда?
     - Нет. Я подумал об этом после его ухода.
     Тьюзди кивнул.
     - Поэтому мы до сих пор живы. Когда вас начнут искать?
     Питер задумался.
     - Видите  ли,  я  собирался  уезжать,  когда стало известно о похищении
Линды  Грант.  Я жил в доме приятеля. С экономкой я попрощался. Все мои вещи
в  багажнике  "ягуара". Я предложил Саутворту подвезти его. Он отдал кому-то
свою машину. Если я не появлюсь в городе, все подумают, что я уехал.
     - А если вы не приедете домой?
     - Меня там ждут еще через месяц. Так что никто не хватится.
     Тьюзди достал трубку и начал неторопливо набивать ее табаком.
     - И  Саутворт,  скорее  всего, больше не приедет сюда. Он уверен, что я
смогу постоять за себя. Смех, да и только.
     - Как это произошло, мистер Рул?
     - Пожалуй,   нам   пора  обращаться  друг  к  другу  по  именам.  Чтобы
отличаться от этих крыс и...
     - Пожалуйста, к делу, Тьюзди, - оборвал его Питер.
     - Они  пришли  три  недели  тому  назад.  Четверо  парней  и эта рыжая.
Столкнулись  с нами, мной и Эмили, в лесу. Никакого оружия, ничего опасного.
Просто пятеро голодных людей.
     - Но сейчас они все вооружены.
     - Мои ружья, мои патроны, - Тьюзди печально покачал головой.
     - Значит, вы встретили их в лесу?
     - Они  сказали,  что  получили  повестки и убежали от призыва. Не хотят
служить  в  армии.  Думайте  обо мне, что хотите, Питер, но я проникся к ним
сочувствием.  Будь  я  в  их  возрасте,  никто  не  смог  бы  заставить меня
участвовать в этой идиотской войне во Вьетнаме.
     - Девушка?
     - Они  зовут  ее  Труди.  Где-то  они  ее подцепили. Она спит со всеми,
маленькая  потаскушка.  Моя  беда,  Питер,  в  том, что я всю жизнь выступал
против  общепринятого.  Только  в мое время, как я понимаю, это было гораздо
проще.  Я убежал в Париж, чтобы стать художником. Я читал Лоуренса. Я решил,
что  секс  никак  не  должен  увязываться  с бракосочетанием, и так далее. Я
бунтовал  против  признанных художников. Сегодня я так же устарел, как они -
в  те  годы.  Я  участвовал  в  демонстрациях протеста против тех, кто хотел
запретить  произведения  таких  писателей,  как Джеймс Джойс и Генри Миллер.
Теперь  по их книгам ставят фильмы. О, я был революционером. Эмили и я живем
в  грехе  пятьдесят лет! Бунт против обывательства. И мы ближе и дороже друг
другу,  чем девять десятых семейных пар всего мира. Мы всю жизнь проговорили
о  нашей  свободе.  Верность, утверждали мы, совсем не важна. Она для глупых
конформистов.  Но  Эмили  и  я никогда не изменяли друг другу. Мы напоминали
себе  каждый  день,  что  никто  не  заставляет  нас хранить верность, но не
хотели  ничего иного. Все эти годы мы любили друг друга, хотя говорили себе,
что  любовь  -  буржуазная  выдумка.  Бунтарство  вам  по душе, Питер. Эмили
бунтовала  против  ханжества.  Она  была  натурщицей. Когда в нашу парижскую
квартиру  приходили  гости,  она приносила еду и напитки обнаженная. Сегодня
на ней гораздо больше одежды, чем на девушках на пляже.
     - Думаю, вам лучше вернуться к К.К. и его приятелям.
     - Я  и говорю о них. Они пришли сюда, бунтуя против войны, насилия. Так
они  утверждали.  Мы  пригласили  их  в  дом. Казалось, мы вновь окунулись в
прошлое.  Молодежь  восстала против заведенного порядка. Они сказали, что их
ищут.  Я обещал им помочь. Девушка, как вы уже поняли, принадлежала им всем.
Мы  думали,  что  это та самая свобода, о которой писал Лоуренс полвека тому
назад.  У  нас  с  Эмили  все  было по-другому, но мы решили, что одобряем и
такие отношения. Свобода есть свобода.
     Возникли  трудности  с пропитанием. Но я нашел выход. Теперь я ездил за
продуктами  не  только  в Барчестер, но и в окрестные городки, так что никто
не  догадывался,  что  я  покупаю  их  больше, чем обычно. Несколько дней мы
млели  от счастья, слушая их рассказы об ужасном мире, в котором им довелось
жить.  В одну из поездок я купил батарейки к моему транзисторному приемнику.
Я  подумал,  что  музыка  придется  очень кстати. Тем более что один из них,
Джордж,  вы  его  еще  не  видели,  упомянул  в  разговоре,  что очень любит
народные  песни. Он все время сокрушался о том, что гитару пришлось оставить
дома.
     В  тот  же вечер после обеда мы включили радио. За столом мы сидели при
свечах,  электричества  у  нас  нет. Парни по очереди танцевали с Труди. Все
веселились.  И  тут  музыкальная  передача  прервалась  специальным выпуском
новостей.   Полиция   сообщала,   что   банда   из   пяти   молодых   людей,
терроризировавшая  маленький городок неподалеку от Бреттлборо и хладнокровно
убившая   там   семью  из  шести  человек,  судя  по  всему,  сумела  обойти
выставленные на дорогах кордоны и покинула территорию штата.
     Вновь  зазвучала  музыка,  но никто не пошевельнулся. Тут я понял, кого
приютил у себя. Неделей раньше все только и говорили об этой трагедии.
     - Я помню, - у Питера дернулась щека.
     - Членов  семьи  ограбили,  избили,  искололи ножами, девушку-подростка
изнасиловали,  а  затем  всех  облили бензином, и они сгорели заживо, - зубы
Тьюзди  впились в чубук. - Вот какими оказались мои юные революционеры! - по
телу  его  пробежала  дрожь.  - Я встал из-за стола и направился к маленькой
комнате,  где  хранились  мои  ружья.  Но  не  дошел до двери, как вся свора
набросилась на меня.
     К.К.,   его  зовут  Карл  Крамер,  разобъяснил  мне  что  к  чему.  Да,
подтвердил  он,  это  их дело. Они намеревались оставаться в "Причуде", пока
полиция  не  прекратит  поиски. Они взяли мои ружья и патроны. Только теперь
они  собирались  охотиться  не на животных. Мне приказали каждый день ездить
за  продуктами  и  прислушиваться  к разговорам. И я ездил, потому что Эмили
была в их руках. Как бы вы поступили на моем месте, Питер?
     - Не знаю.
     - Я  не  сомневаюсь,  что  они  убили  бы  Эмили.  Стоило  хоть  одному
полицейскому  появиться  в  "Причуде",  мы  бы  умерли. Если б я обратился к
властям  и  в  Барчестер  прислали  бы всю национальную гвардию штата, Эмили
рассталась  бы  с  жизнью  до  того, как первый гвардеец вышел бы на опушку.
Когда приехали вы с Саутвортом, мы были на волоске от гибели.
     - А эта девушка, Линда Грант?
     - Слабое  звено  в  их  цепи  -  Джордж, Джордж Мангер. Мне кажется, он
наркоман.  Он  никак не мог успокоиться, что не взял с собой гитары. Прошлой
ночью  он  спустился  в  Барчестер.  В полночь городок уже спал. Насколько я
могу  догадаться,  он увидел рекламное объявление в местной газете о продаже
гитары  в  магазине  Линды.  Я  привозил  для  них  газеты. Убийца, бредящий
музыкой!  Он попытался проникнуть в магазин. Линда, вероятно, услышала шум и
вышла  посмотреть,  что  там  творится.  Джордж  схватил  ее, связал, разбил
витрину, взял гитару, а затем вернулся сюда, вместе с Линдой.
     - Почему?
     - Они  считают, что Джордж струсил. Ему следовало убить ее на месте. Но
он  твердил,  что привел Линду для себя. Я подумал, что К.К. его пристрелит.
Но  нет.  Они,  однако, сообразили, что начнутся поиски Линды. И поняли, что
кто-нибудь  обязательно  приедет в "Причуду". Их единственный шанс состоял в
том, что мне удастся отделаться от незваных гостей.
     - А если бы нет?
     - Они  убили  бы  Линду  и  Эмили,  затем - меня и отстреливались бы до
конца.  Разумеется,  они  не стремятся к этому. Наоборот, еще мечтают о том,
чтобы  уйти  безнаказанными.  Чем  дольше  они просидят здесь, тем вернее их
шанс ускользнуть от правосудия.
     - Разве они не боятся, что вы и Эмили расскажете обо всем полиции?
     - Не  будьте  наивным. Нас не оставят в живых. Они покончат с нами, как
только решат, что пора уходить. Да и вас ждет та же участь.
     - Если  вам  это  ясно, почему не обратиться к Саутворту? Разве сегодня
умереть труднее, чем завтра?
     - Да,  -  старик  смотрел  на  мольберт.  -  Нам  с Эмили дорога каждая
минута.  Пара  часов,  несколько  дней. Саутворт ничем не поможет ни нам, ни
вам с Линдой.
     - Время - единственный оставшийся у нас шанс.
     - Время  есть  время,  -  покачал  головой  Тьюзди. - Шансов у нас нет.
Извините,  но  таковы обстоятельства, - черные глаза уставились на Питера. -
Разумеется,   вы  можете  попытаться  бежать.  Возможно,  вам  это  удастся.
Возможно,  что  нет.  Но  для остальных ваш побег будет означать смерть. Нет
нужды беспокоиться о нас, если вы уверены в успехе. Я вас винить не буду.
     - Тут  есть  над  чем  подумать, - насупился Питер. - Если шансов у нас
нет,  неплохо  позаботиться  о  том,  чтобы  их  не  осталось  у наших новых
"друзей".
     - Я  мог  предпринять  этот шаг давным-давно. Могу пойти на это завтра,
когда  поеду  за продуктами. Саутворт окружит "Причуду". Это будет конец как
для нас, так и для них.
     - Давайте подумаем об этом.
     - Я  думал,  - мрачно ответил Тьюзди. - И решил, что я и Эмили не будем
торопить  события,  -  он  повернулся к двери. Слух его не подвел. В комнату
вошла любимая им женщина.
     Она  принесла  поднос с кофейником и двумя чашками. Грациозные движения
тела,  почти  обнаженный  торс.  Морщины на загорелом лице, вызванные частым
смехом  и  лучами  солнца. Ее спокойствие передавалось окружающим. Что бы ни
маячило впереди, Эмили не боялась.
     - Я  подумала,  что  ты хочешь кофе, - она поставила поднос на стол, ее
пальцы пробежались по бороде Тьюзди.
     Гигант наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
     - Они отпустили тебя?
     - О,  они  всем  довольны,  -  Эмили  повернулась к Питеру. - Мы еще не
представлены друг другу, Питер. Я - Эмили Уилсон Рул.
     В  действительности,  просто  Эмили  Уилсон,  но  все уверены, что мы с
Тьюзди  расписались  пятьдесят  лет тому назад и мне проще получать почту на
его фамилию.
     - Рад видеть, что вы не напуганы.
     - О,  еще как напугана, - Эмили радостно улыбнулась. - Я совсем не хочу
умирать.  Благодаря  Тьюзди я с нетерпением жду каждого следующего дня нашей
жизни, - она посмотрела на старика. - А что было до Тьюзди, я не помню.
     - Вы   можете   объяснить,  каким  образом  им  удается  контролировать
ситуацию?
     - До  сегодняшнего  дня  они  держали  меня заложницей, чтобы заставить
Тьюзди  ездить  за покупками. Один из них постоянно находился рядом со мной,
направив  на  меня  ружье. После возвращения Тьюзди, они охраняли нас обоих.
Появление  Линды  все изменило. Казалось бы, им потребуется еще один сторож,
но для юного Карла наши с Тьюзди мысли - открытая книга.
     - Как это?
     Гигант откашлялся. Обнял Эмили за плечи.
     - Он  знает, как драгоценна для нас жизнь. Но не сомневается в том, что
мы не бросим Линду ради собственного спасения.
     - И  в  то  же  время вы уверены, что они убьют вас, если вы откажетесь
выполнять их требования?
     - Тех  людей  они  убили  ради  забавы,  - ответила Эмили. - Они украли
двадцать  два  доллара  да  дешевенькое  ожерелье. Они убили бы и нас, чтобы
поразвлечься,  но  мы  им  нужны.  Пока они не могут уйти отсюда, они должны
есть.
     - Если  я  не  появлюсь  в  городе  день  или  два, кто-нибудь придет в
"Причуду",  чтобы  узнать,  не  случилось ли чего с нами. В Барчестере живут
добрые,  порядочные  люди.  Если мы вдруг исчезнем, они забеспокоятся. И при
этом  они  знают,  что мы не жалуем посторонних. Так что, пока я приезжаю за
продуктами,  табаком,  вином и прочими мелочами, никто не станет искать их в
"Причуде". Пока они прячутся, им без меня не обойтись.
     - Как обращаются с девушкой?
     - С  Линдой?  -  Эмили пожала плечами. - Джордж Мангер, тот парень, что
притащил  ее  сюда,  свихнулся, Питер. Он поет ей целый день! За исключением
того  момента,  когда  приехали  вы  с Саутвортом. Тогда он отложил гитару и
приставил дуло ружья к ее голове.
     - Рано  или  поздно  они  набросятся  на  нее,  - добавил Тьюзди. - Они
заскучают и разорвут ее на куски. Линда очень красивая.
     - И вы это допустите?
     - Вы  сумасшедший,  Питер?  - вмешалась Эмили. - Если мы только пикнем,
они заставят нас смотреть на то, что будут вытворять с Линдой.
     - А потом вы с нетерпением будете ждать прихода следующего дня, Эмили?
     - Хватит, Питер, - прорычал Тьюзди. - Не будем об этом.
     - Я   только  пытался  показать  вам,  Тьюзди,  что  у  вас  есть  хоть
маленькая, но власть, во всяком случае, пока вы им нужны.




     Кофе  оказался  крепким  и горячим. Он как бы напоминал о существовании
реального мира, из которого они так внезапно выпали.
     Сейчас  они  сидели  и  разговаривали,  а  пять секунд спустя могли, по
чьей-то  прихоти,  лежать  на  полу, изрешеченные пулями. Слишком деликатным
выходил  баланс  сил.  К.К.  и  его  дружки не могли обойтись без Тьюзди, но
существовала  черта,  перейдя  которую,  они  не смогли бы заставить старика
помогать  им  и  тогда  из  охотников они превращались в добычу. Пока Тьюзди
мирился  со  своей  совестью,  оставались  в живых и пленники. Но стоило ему
взбрыкнуть, и началась бы кровавая бойня.
     Питер  глянул  на  северное  окно  и  узкую  полоску  лужка, отделявшую
"Причуду"  от  леса.  Двадцать  секунд  -  и  он  уже меж деревьев. Реальная
возможность  побега. Если по нему откроют огонь, выстрелы привлекут внимание
поисковой  группы  Саутворта.  Но,  добравшись  сюда,  они найдут лишь трупы
старика, Эмили и Линды.
     Крамер,  должно  быть,  знал,  что  делает, оставляя Питера одного, или
надеялся,  что  тот решится на побег? Может, он притаился за углом, с ружьем
наготове?   И   хотел   таким   образом  обосновать  необходимость  убийства
журналиста  перед Тьюзди, чтобы старик продолжал ему служить? Или Карл сразу
раскусил  его?  Он  знал, что Тьюзди не обратится в полицию, отправившись за
покупками.  Неужели  он  с  первого  взгляда  понял,  что  и Питер не станет
спасать свою жизнь за счет других?
     Питеру  уже  доводилось искать ответ на тот же вопрос. Первый раз такое
случилось  в  Корее,  но  ставки  тогда  были иными. Предстояло вырваться из
окружения,  чтобы  передать  важные  сведения  командованию.  Оставшиеся  на
позиции  не могли рассчитывать на спасение, но донесение могло предотвратить
гибель  сотен  солдат.  Сейчас  настоящего  выбора  не  было. В другой раз в
маленьком  южном  городке зал собраний, в котором он находился с полудюжиной
негров,  окружила  ревущая,  жаждущая крови толпа белых. Тогда он мог уйти и
избежать  опасности  только  благодаря  цвету  своей  кожи.  Но он остался и
боролся до конца.
     И  в сложившейся ситуации Питер не мог решиться на побег, зная, что его
спасение станет причиной смерти хозяев "Причуды" и Линды Грант.
     Но  не  признавал Питер и безысходных положений. Выход был, требовалось
лишь  время,  чтобы найти его. Им могла помочь сама "Причуда". Он видел лишь
холл  да  комнату,  где  рисовал  Тьюзди. Но огромное здание вмещало десятки
комнат,  коридоры, чуланы, подвальные помещения. Завладев оружием, они могли
бы  вести  настоящую  войну,  не  покидая  отеля,  и продержаться достаточно
долго,  во  всяком  случае,  достаточно  для  того,  чтобы жители Барчестера
задумались,  а  почему  Тьюзди  не  приезжает  за покупками. Но все оружие и
патроны  находились  у  Крамера. Допустим, он раздобудет ружье, что весьма и
весьма  проблематично,  но  требовалось  еще  собрать всех пленников по одну
сторону баррикады. Противник был грозен, но "пока есть жизнь, есть...".
     - Я  прямо-таки  слышу, как ворочаются твои мозги, старичок, - раздался
от  двери  голос  Крамера. Он улыбался, небрежно покачивая ружьем. - Тьюзди,
вам   и   мадам  пора  заняться  ужином.  Сегодня  будем  есть  по  очереди.
Какой-нибудь  кретин  может  забрести  к  "Причуде".  И я хочу поговорить со
Стайлзом наедине.
     Тьюзди беспомощно пожал плечами и вместе с Эмили вышел из комнаты.
     Крамер достал сигарету из нагрудного кармана, закурил.
     - Мы  можем  побеседовать  и  сидя,  старичок,  -  он  взгромоздился на
краешек  стола, не сводя глаз с Питера. - Я все знаю о тебе, Стайлз. Великий
борец   за   справедливость,   народный   герой.  Известно  мне  и  о  твоей
металлической  ноге,  и о том, как это случилось. Какая из них? Или я должен
выяснить это сам?
     - Правая, - побледнев, ответил Питер. Гулко забилось сердце.
     - Садись,  садись.  Старики будут возиться с ужином не меньше получаса.
А мы можем получше узнать друг друга.
     Питер  присел  на  вращающийся  стул  перед мольбертом. Пахло масляными
красками и скипидаром.
     - Тьюзди  объяснил тебе, что к чему? - сигарета ходила вниз-вверх между
губами Крамера.
     - Да.
     - Но  ты  не собираешься сдаваться, не так ли, старичок? Я хочу кое-что
добавить к его рассказу.
     - Я слушаю.
     - Скажу  тебе  о  том,  чего  Тьюзди,  скорее  всего, не знает. Я здесь
главный,  но  мое слово не является законом. Полагаю, ты и сам это видишь. Я
бы  никогда  не  согласился  отпустить  Джорджи  в  город  за этой проклятой
гитарой.  И  уж  тем более не разрешил бы привести сюда эту девицу. В общем,
меня не так уж и слушают. Это ясно?
     - Да.
     - Если  ты  начнешь изображать героя, не в моих силах предотвратить то,
что  может  случиться  с тобой, даже если б я этого и захотел. Даже если б я
решил,  что  это  не в наших интересах. - Пепел упал на воротник рубашки, но
Крамер  словно этого и не заметил. - Чтобы правильно оценить свое положение,
тебе нужно знать, что это за парни.
     - Меня больше интересуете вы.
     - Лесть  не  поможет,  старичок,  -  улыбнулся Крамер. - Но одно я тебе
скажу.  Я  хочу выбраться отсюда целым и невредимым и постараюсь осуществить
свое  желание.  Ни  ты,  ни  старики,  ни  девушка не смогут мне помешать. Я
полагаю,  что  для  нас  лучше всего оставаться здесь еще две-три недели. Мы
ушли  бы и раньше, если б этот бестолковый Джордж не переполошил всю округу.
Теперь  они  еще долго будут искать девушку или ее тело. И обращать внимание
на каждого незнакомца. Он осложнил нам жизнь.
     - А если Тьюзди откажется ездить в город за продуктами?
     - Мы  постараемся  убедить его. Думаю, нам это удастся, если я дам волю
мальчикам  с  Эмили  или  Линдой.  Но  если я ошибаюсь, нам придется уходить
отсюда,  хотим мы этого или нет. А если нас заставят уйти раньше, чем нужно,
мальчики  захотят  поквитаться. Однажды они вкусили крови и вновь мечтают об
этом.
     - Семья около Бреттлборо?
     Крамер нахмурился, кивнул.
     - Я  не  могу  держать  их  в  узде. Мы зашли на ферму, чтобы раздобыть
немного  денег и еды. Хозяин плеснул горячим кофе в лицо Джейку Телицки. Что
там  началось. В мгновение ока они разодрали шесть человек на куски, - серые
глаза  блеснули.  -  Словно  произошел  взрыв.  Казалось,  им  дали ЛСД. Они
обезумели.
     Во рту Питера пересохло.
     - Они  только  и  ждут, чтобы сорваться вновь, - продолжал Крамер. - Им
это понравилось. И мне их не остановить.
     - Даже если б вы этого хотели.
     - Даже  если  б  хотел, - Крамер раскурил новую сигарету, окурок бросил
на  каменный  пол.  -  Пути  к  спасению  нет  ни  для  кого,  старичок,  за
исключением,  возможно,  меня. Думаю, я сумею добраться до Мексики, а оттуда
уехать  в  какую-нибудь  страну,  где даже не слыхивали о США. Остальным для
этого не хватит ума. Они слишком жаждут крови.
     - Но почему не попытаться уйти одному?
     - Потому  что они набросятся на меня. Четверо против одного, да кошачьи
когти впридачу.
     - Кошачьи когти?
     - Я  про  рыжую.  Она присоединится к ним, потому что я нахожу, что она
не  в  моем  вкусе. Как видишь, я жонглирую бомбой на острие ножа, старичок.
Они  признают,  что  я  умнее,  поэтому  и слушают меня. Но, если я пойду им
наперекор,  церемониться  со  мной  не  станут.  В  душе они ненавидят меня,
потому  что  для  них  я ассоциируюсь с властью. В старике они видят папу, а
папа  -  это  враг.  Эмили  - мама, значит, тоже враг. В конце концов, когда
нужда в них отпадет, мои парни сожрут их живьем.
     - А Линда Грант?
     Крамер облизал губы.
     - Лакомый  кусочек.  Право первого принадлежит Джорджи Мангеру, который
привел  ее  сюда,  а  потом наступит их очередь, и они ее не пощадят, потому
что  она не получит наслаждения от общения с ними, - он засмеялся. - Джорджи
-  чокнутый,  знаешь  ли.  Он  полон  безумных  грез.  Он хочет, чтобы Линда
отдалась  по  своей  воле, потому что мнит себя неотразимым. Он провел с ней
целый  день,  говорил, пел. Ухажер! И будет говорить и петь, пока не поймет,
что этим ничего не добьется. Тогда он начнет мстить, братец.
     - И вы не шевельнете пальцем, чтобы удержать его?
     - Не  в  моей  власти, старичок. Даже домашняя собачонка кусает хозяина
за руку, если тот заденет ее за живое.
     - Как вы собрали эту банду?
     - Долгая  история  о  кривой дорожке, - Крамер нахмурился. - Да и какое
это  имеет  значение?  -  он  глубоко  затянулся.  -  Блондин, Бен Мартин, и
долговязый   чернявый,   Дьюк   Лонг,  -  из  Нью-Йорка.  Дети  окраин.  Они
познакомились  еще  подростками  и  с тех пор вместе. Отец Бена был портовым
грузчиком.  А  Дьюк не знает, кто у него отец. Его мать жила в двухкомнатной
квартире  неподалеку  от  Норт-Ривер  с  десятью детьми от разных папаш. Бен
перенял  воровские  приемы  у  своего  старика.  Мне  говорили, что грузчики
богатели  на  мелких  кражах.  Мальчики  росли  без присмотра. Хулиганили на
улицах,  грабили  в  подземке.  Девчонка  у  них  была  одна на двоих, Труди
Гаррет,  эта рыжая. Ночевали они в подъездах да на пристанях. Какой-то умник
приучил  их к наркотикам, и они ударились в грабежи, чтобы расплачиваться за
необходимое   им  зелье.  Как-то  вечером  Бен  покусился  на  добычу  отца.
Завязалась  драка,  и  Бен  пырнул  папашу  ножом.  Из  дома  пришлось уйти.
Однажды,  приняв  изрядную  дозу,  они  попали  на митинг протеста. Какие-то
парни  обличали войну во Вьетнаме и жгли повестки. Они также решили выразить
свое   несогласие  с  действиями  администрации.  Все  как  раз  говорили  о
самосожжении  буддистов в Сайгоне. Вот и они нашли какого-то бродягу, облили
его  бензином  и  сожгли  живьем,  -  серые  глаза  внимательно разглядывали
Питера. - Не тошнит, старичок?
     - Есть немного, - холодно ответил Питер.
     - Кто-то  заметил  рыжую,  пока бродяга горел, как свеча, и им пришлось
сматываться   из   Нью-Йорка.   На   попутном  грузовике  они  добрались  до
Коннектикута.  Днем  прятались,  ночью  воровали.  Думаю, они направлялись в
Канаду.  Где-то  подцепили  Джейка Телицки. Самый здоровый из нас. Прошлое у
него  примерно  такое  же.  Боролся на ярмарках, зарабатывал на жизнь своими
мышцами.  Сила  - все, что у него есть, и лишь жестокостью он может доказать
миру,  что  он  - мужчина. Он присоединился к Бену, Дьюку и девке. Думаю, он
тоже  спит  с ней. Потом они нашли Джорджи Мангера. Плохой мальчик, не такой
грубый,  как  остальные,  но  достаточно  испорченный,  чтобы восхищаться их
независимостью и безжалостностью.
     - Но  теперь  они  в  опасности,  потому  что их слишком много. Пятерым
прятаться  сложнее,  чем  одному.  Они потеряли бдительность. То тут, то там
находился  свидетель,  сообщавший  полиции приметы кого-то из них. Сейчас их
ищут  по  всей  Новой  Англии. Как-то ночью шестеро полицейских загнали их в
угол, и вот тут появился я.
     - Вы тоже в бегах? - спросил Питер.
     - Да,  -  коротко ответил Крамер, соскользнул со стола, налил холодного
кофе в чашку Тьюзди, выпил. - Эмили варит кофе, которым можно дубить шкуры.
     Питер  пристально наблюдал за Крамером, пока тот пил кофе и возвращался
на  свое  место.  Первое  впечатление  о  нем  не  изменилось. Чувствовалась
железная  воля.  И  в  то  же  время  Питер  не мог совместить Крамера с его
чудовищным   рассказом.   На   ум   пришло   нужное   слово  -  разборчивый.
Разборчивость  Крамера  не  оставляла сомнений в том, что он не имеет ничего
общего  с  бессмысленной  жестокостью,  насыщавшей  его рассказ. И все же он
входил в банду и являлся ее мозговым центром.
     Питер  взглянул  на  руки  Крамера,  поглаживающие  ружье. Чистая кожа,
ухоженные  ногти.  Рыжеволосая  Труди,  легко  доступная  каждому из них, по
словам  Крамера,  его  не интересовала. Это, да и другие мелочи выделяли его
из остальных.
     Крамер засмеялся.
     - Пытаешься понять, что я за птица, старичок?
     - Разве на моем месте вы поступили бы иначе?
     Улыбка сползла с лица Крамера.
     - Желание  познать  людей и привело меня в "Причуду" Тьюзди. Прелестное
название  для  этих  катакомб, не так ли? Старик всю жизнь боролся за личную
свободу,  не  шел  на  компромиссы,  никого ни о чем не просил, разве что не
совать  нос  в  чужие  дела.  Первый  раз  он  решил  кому-то помочь и попал
впросак.  Ему  не надо ничего, кроме свободы, и мне нужна свобода, и парням,
и  Труди,  и  тебе  с  Эмили,  и  этой  девушке из города. Все мы хотим быть
свободными. Но тут есть подвох.
     - О?
     - Свободу мы понимаем по-разному.
     - Мы хотим жить, как нам хочется.
     - Любой  ценой,  -  продолжил  Крамер.  -  Но  мир  жаждет  видеть  нас
муравьями. Или ты будешь, как все, или...
     - Вы бежите, потому что не хотите становиться муравьем?
     - Какая вам разница, почему я бегу?
     - Есть  разница,  - ответил Питер. - Если однажды вас заставили бежать,
не исключено, что это может повториться.
     Крамер кивнул, словно слова Питера ему понравились.
     - Мудро.  Но  помни,  старичок,  волноваться  тебе надо не только из-за
меня.  Я  кое-как  держу  их,  но  один  неверный шаг, и они вцепятся тебе в
горло.  Ты  знаешь,  почему  я  бегу?  Потому  что мне, как и тебе, нравится
отыскивать причины, побуждающие людей к действиям.
     - Я  стараюсь  отыскать  путь  к спасению собственной жизни, - возразил
Питер.
     - А  я  пытался найти возможность сделать сносной свою жизнь. Одно и то
же.
     - Что же случилось? - спросил Питер.
     - Я пожадничал.
     - Деньги?
     - Ты не так умен, как я ожидал, старичок. Я хотел стать богом!
     Питер  замер.  Одно  лишнее  слово,  и  Крамер не скажет ему, возможно,
самое  важное  из  того,  что  он  мог  услышать. Он понял, что Крамер хочет
выговориться,  хотя бы для того, чтобы оправдаться перед самим собой. Должно
быть,   его   замучила  совесть  из-за  того,  что  произошло  и  продолжает
происходить. Если сейчас разрушить чары, он может не заговорить вновь.
     - Карл  Крамер,  выпускник  тысяча  девятьсот  шестьдесят  пятого  года
безымянного   университета.  Шел  на  диплом  с  отличием,  специальность  -
психология и социология. Удивил тебя, старичок?
     - Отнюдь. Какой университет?
     - Мой  секрет.  Нет смысла раскрываться. Информация - сила, это я понял
еще  в  школе,  старичок.  Весь мир был моей лабораторией. Я мог пройтись по
студенческому  городку,  положить  руку на любое из тысяч плеч и найти того,
кем   я   мог   манипулировать,   лепить   так,   как  мне  этого  хотелось.
Неудивительно, что я захотел стать богом.
     - И вы попытались.
     Крамер помрачнел.
     - Попытался.  О,  я  провел  на  людях  тысячи  маленьких опытов, чтобы
нащупать  контролирующие  рычаги. А затем начал большой эксперимент. Мальчик
из  влиятельной  и  богатой семьи. Красавец с обворожительной улыбкой. Его я
сделаю  королем,  сказал я себе. С его внешностью и моими мозгами мы взойдем
на  Луну,  сказал я себе. И все время я посмеивался бы в душе, потому что он
был  бы  королем с пустой головой, а я дергал бы за веревочки, заставляя его
плясать.
     - Но вы сдались?
     - Он  повесился на одной из стальных балок в университетском спортивном
зале, - голос Крамера дрогнул.
     - Почему?
     Ему ответил невеселый смех. Питер затаил дыхание.
     - Мы  живем  в  век  толпы.  Массовое  насилие.  Массовые демонстрации.
Одинокому  волку  сейчас  очень  непросто.  Его  могут  просто затоптать, не
заметив.  В наше время никто и не думает, за что борется. Черные хотят стать
белыми.  Белые хотят остаться белыми и в ужасе от того, что их будет меньше,
если  начнут  считать  черных.  Но  они  несут чушь, старичок. Они твердят о
добре  и  зле.  Когда люди наконец достигнут вершины, они объявят вне закона
различия  между  правдой  и  кривдой,  добродетелью и грехом. Они перестанут
быть конформистами, потому что им будет нечего примирять.
     - Ваш приятель повесился, - напомнил Питер.
     - Идиот.  Я  думал, он понимает, к чему мы стремимся. Но в конце концов
выяснилось,   что  его  интересовал  только  я.  Меня  чуть  не  вырвало  от
отвращения, и я сказал ему об этом. А он повесился.
     - И вы убежали?
     - Он  оставил  записку.  Надо  мной  все смеялись. Они поверили, во что
хотели  верить,  и  посчитали меня таким же, как мой друг. И я убежал, чтобы
найти  место  и  время  обдумать  все заново. Тогда-то я столкнулся с нашими
приятелями.  Поначалу их компания показалась мне забавной. Они скрывались от
полиции.  Они  учились  премудростям ночной жизни. А потом эта бессмысленная
резня  на ферме, - рот Крамера дернулся. - Проливать кровь ради собственного
удовольствия.  Это  даже  возбуждало.  На какое-то время. Им пришлось искать
укрытия, и я поневоле стал их лидером. Я соображал лучше их.
     - Это естественно.
     - Мы набрели на этот сарай, идеальное убежище. И остались здесь.
     Крамер достал еще одну сигарету, закурил.
     - Пока  Тьюзди  служит  нам, кормит и прикрывает нас, мы все нужны друг
другу.  Кто-то  из  нас  должен бодрствовать, пока спят остальные. Мы должны
держаться  вместе,  чтобы  у  Тьюзди  не  возникло  мысли напасть на кого-то
одного в уверенности, что ему не придут на помощь. Но, когда мы уйдем...
     - Оставив трупы ваших пленников, - вставил Питер.
     - Да,  убив  вас, мы разделимся и пойдем каждый своей дорогой. Я думаю,
мне  удастся спастись. Им - нет, но они этого еще не знают, - Крамер покачал
головой,  словно  не  мог  поверить  в  то,  что  ему  стало известно. - Это
безумие,  старичок. Тьюзди понимает, что его ждет. Но для него лучше прожить
еще  несколько  дней,  неделю,  чуть  дольше,  но не нарушать этого хрупкого
равновесия.  Он,  конечно, прав. Надеяться вам не на что. Но трудно осознать
такое яростное желание жить.
     - Всегда остается вероятность того, что вы просчитаетесь.
     - Не  питай  ложных  надежд,  старичок, - Крамер глубоко затянулся. - Я
рассказал  тебе  обо  всем,  чтобы  ты представлял реальное положение дел. У
тебя  более  совершенный  мыслительный  аппарат  по сравнению с Тьюзди и его
мадам.  И  я  нутром  чую,  что  ты так просто не успокоишься. Занятно будет
наблюдать  за  твоими  попытками сорваться с крючка. Куда печальнее, если ты
сам не поймешь их безнадежность.
     - Значит, вы изображаете бога и со мной?
     Крамер рассмеялся.
     - Иначе скука станет совсем уж непереносимой.




     Кухня  "Причуды"  Тьюзди,  с выстланным мрамором полом, рассчитанная на
многочисленных  гостей  отеля,  имела  внушительные размеры. Плита, в полном
соответствии  с  техническим  уровнем  двадцатых годов, топилась углем, пища
могла  подогреваться  в  различных  по  размерам  духовках.  На стене висели
медные  сковородки  и кастрюли. Некоторые, ими пользовалась Эмили, блестели.
Полки  гигантского буфета заполняла посуда. Кухонный лифт мог поднять поднос
с   едой   этажом  выше,  где  находился  обеденный  зал.  Из  стен  торчали
старомодные  переговорные  трубки. По ним повара получали заказы официантов.
Середину  занимал  длинный  стол,  предназначавшийся для приготовления блюд,
которые  затем  отправлялись наверх. Там же стояла широкая деревянная колода
для  рубки  мяса.  Для  хранения  туш  предназначался  специальный  ледник с
герметично закрывающейся дверью.
     Плита,   разумеется,  топилась  не  углем.  Эмили  предпочитала  дрова,
которые  Тьюзди  заготавливал  в  хорошую  погоду.  Они всегда ели на кухне,
рядом  с  большой плитой. Так было удобнее. Стену напротив украшал натюрморт
Тьюзди  -  внушительных  размеров  полотно  с  фруктами  и овощами, мертвыми
кроликами  и  лесными птицами, сверкающими яркими красками. На дальней стене
висел  один  из  бесчисленных портретов Эмили, на этот раз с маленьким белым
пуделем  с  синей  ленточкой на шее. Пудель лежал, уткнувшись черным носом в
пышное  бедро  Эмили.  Повара двадцатых годов, возможно, сочли бы, что такая
картина отвлекает от основного дела.
     В  огромной кухне Тьюзди и Эмили готовили ужин для врагов. Горели свечи
в  красивом  бронзовом  канделябре,  разгоняя  сумерки, спустившиеся на гору
Барчестер.  Огонь  в  печи,  на  котором  Эмили  жарила  бифштексы, согревал
воздух.
     Они  сидели  за  длинным  столом:  Крамер,  светловолосый  Бен  Мартин,
ударивший  ножом  отца, здоровенный Джейк Телицки, рыжая Труди и Питер. Дьюк
Лонг,  похоже,  охранял  здание снаружи. Не появились только Джордж Мангер и
Линда Грант. О них и шел разговор.
     - Джордж  хочет,  чтобы  я  принес  ужин  ему  и  его даме, - обратился
Телицки к Крамеру.
     - Пусть  приведет  девушку  сюда,  -  ответил  тот.  - Я не хочу, чтобы
сегодня  мы  разбрелись по всем этажам. Бог знает, кого к нам может занести.
Лучше держаться вместе.
     - Я ему скажу, - Телицки встал и вышел из кухни.
     Как  ни боялась Эмили, но ужин она приготовила превосходный. Бифштексы,
коричневевшие  поджаренной корочкой, жареный картофель с луком, большая чаша
зеленого  салата с огурцами, луком и помидорами. Питер догадался, что именно
так любил ужинать Тьюзди.
     Себе  и  Тьюзди  она  поставила  тарелки в конце стола. От остальных их
отделяло  шесть  футов  пустого  пространства.  Старики  и  здесь, насколько
возможно, хотели держаться особняком.
     Крамер  молчал.  Мартин жадно ел. Труди Гаррет не притрагивалась к еде,
наблюдая за Питером.
     - У тебя роскошная телега. Никогда не ездила в "ягуаре".
     - Хороший автомобиль, - кивнул Питер.
     Мартин поднял голову от тарелки.
     - На ней можно удрать и от патрульной машины, так?
     Питер пожал плечами.
     - Девяносто  миль  для  "ягуара"  -  пустяк.  Беда в том, что для таких
скоростей  годятся только автострады, - он сухо улыбнулся. - Если вы думаете
о  том, как выбраться из Барчестера, то на здешних дорогах патрульные машины
не уступят "ягуару".
     Мартин глубоко задумался, острый стальной нож застыл над тарелкой.
     - Я хотела бы прокатиться при луне, - гнула свое рыжая.
     - Забудь  об  этом,  -  ожил Крамер. - Хватит с нас лунных прогулок. Мы
уже могли бы уйти, если бы Джорджи не шлялся по ночам.
     - Ты  знаешь, что он весь день поет этой куколке? - засмеялась Труди. -
Меня это не радует.
     - Не  всякую  нужно  бить,  чтобы  разжечь  ее, - заявил Мартин и вновь
принялся за бифштекс.
     Крамер плотоядно улыбнулся.
     - Трубадурский  подход  приносил  успех  во  все  века,  -  он повернул
голову. На пороге возник Телицки. За ним шла девушка.
     Питер  почувствовал,  как  напряглись  его мышцы. Никогда не доводилось
ему  видеть  столь обнаженного ужаса. Линда Грант запомнилась ему спокойной,
красивой,   улыбающейся.   Глянувшее   на   него  лицо  казалось  чудовищной
карикатурой  на  прежний образ. Черные круги появились под глазами, ставшими
озерами  страха.  Она  попала  в  руки  безумца. Тот разрисовал ей все лицо.
Темно-синие  тени  на  веках,  тушь  на  ресницах,  широкие полосы помады на
губах.  Питер  вспомнил,  что  в  магазине  она  обходилась  практически без
косметики.  Не вызывало сомнений, что под коротким, на несколько дюймов выше
колен,  ночным  халатиком  ничего  не  было.  Линда  едва  передвигала ноги,
придавленная стыдом.
     Заметив  Питера,  она остановилась, обхватив себя руками, словно хотела
спрятаться  за них. Она никак не ожидала увидеть его здесь. Губы раскрылись,
но ни единого звука не сорвалось с них.
     - Заходи,  крошка,  -  пророкотал  Телицки.  -  Поешь, пока у тебя есть
такая возможность.
     Пронзительно захохотала Труди.
     Питер встал.
     - Здесь  есть  свободное место, мисс Грант, - он отодвинул стул рядом с
собой.
     - Джорджи это не понравится! - фыркнула Труди.
     Линда   быстро   подошла   и   села   на   предложенный  Питером  стул,
пододвинулась как можно ближе к столу.
     Питер  взглянул  на  девушку,  а  затем  направился  к плите, где Эмили
наполняла тарелку Линды.
     - У вас есть посудное полотенце?
     Он  чувствовал,  что  Крамер и остальные перестали жевать и смотрели на
него.  Эмили  дала  ему  полотенце,  Питер  смочил  его  холодной  водой над
раковиной и принес Линде.
     - Вытрите лицо.
     Линда  взяла  полотенце  и  первым делом вытерла губы. На белом полотне
помада выглядела, как кровь.
     Питер повернулся к Труди Гаррет.
     - Вы не могли бы принести ей что-нибудь из одежды?
     - Джорджи это не понравится, - глаза Труди сверкали от возбуждения.
     - Принесите ей что-нибудь, - властно повторил Питер.
     Труди взглянула на улыбающегося Крамера.
     - Чего не сделаешь ради смеха, - и она выпорхнула из кухни.
     - Ты позволишь ему командовать парадом? - спросил Мартин Крамера.
     - А отчего бы нам не поразвлечься? - ответил тот.
     Питер сел рядом с Линдой.
     - К несчастью, я тоже попал в плен. Вас не обижали?
     - Физически - нет, - по ее телу пробежала дрожь.
     - А что с ногами?
     - Меня  заставили  подняться в гору босиком. О боже, мистер Стайлз, что
с нами будет?
     - Хорошего ждать не приходится.
     - Мы не можем выбраться отсюда?
     - Пока я не знаю как.
     - Этот парень, что привел меня сюда, он же законченный псих!
     - Такие теперь люди.
     Пальцы Линды впились в стол.
     - Меня ищут?
     - Саутворт приезжал в "Причуду". Тьюзди дал ему от ворот поворот.
     - Я не понимаю, - в отчаянии прошептала Линда.
     - Если б он поступил иначе, нас всех убили бы.
     Они  говорили  очень  тихо, поэтому Крамер и двое его дружков, сидевших
довольно далеко, могли их не слышать.
     Вернулась  Труди. Она принесла черные кружевные трусики, ярко-оранжевое
платье. Подошла к Линде и бросила одежду на стол.
     - Все, что я смогла найти для тебя, милашка.
     - Идите переоденьтесь, - Питер повернулся к Линде.
     Та встала, прижимая трусики и платье к груди.
     - Слева есть комната, - показала от плиты Эмили.
     - Одну минуту, - раздался новый голос. - Что это ты задумала, крошка?
     Питер  услышал,  как  ахнула Линда. В кухню вошел высокий парень с чуть
рыжеватыми  длинными  волосами,  с  перекинутой  через плечо гитарой. Джордж
Мангер.
     - Ночной халатик оскорбляет вкус мистера Стайлза, - пояснил Крамер.
     - Плевать мне на мистера Стайлза, - ответил Джордж.
     - Я принесла ей красивое платье, Джорджи, - влезла Труди.
     - Мне она нравится такой, как есть, - упорствовал Мангер.
     - Идите переоденьтесь, - повторил Питер.
     Но  Линда  остолбенела,  не  в  силах  пошевельнуться. Джордж медленным
шагом  направился  к  ней.  Тут Питер понял, что имела в виду Линда, называя
Мангера   психом.   В   его   близко   посаженных   глазах  не  было  ничего
человеческого.
     - Смена декораций нам не повредит, - заметил Крамер.
     Джордж  остановился  в  двух  футах  от  Линды.  Из  уголка  рта бежала
тоненькая струйка слюны.
     - Тогда пусть переодевается здесь. А мы все посмотрим.
     - Идите, куда сказала Эмили, - приказал Питер Линде.
     Джордж  истерически  засмеялся, протянул руку и сдернул халатик с плеча
девушки.
     Питер  ударил  его  по  лицу  так  резко  и  сильно,  что Джордж тяжело
опустился  на мраморный пол. Треснуло ломающееся дерево - при падении Мангер
раздавил гитару.
     Джордж  поднял  голову.  По  подбородку  текла  кровь. Затем вскочил на
ноги, выхватил пистолет, который забрали у Питера утром.
     - Не  стоит,  Джорджи,  -  мягко  остановил  его  Крамер.  - На выстрел
сбежится  весь  город.  Конечно,  ты  можешь  хорошенько  отделать его, если
хочешь.
     - Я  его  отделаю, - голос Джорджа дрожал от ненависти. Не спуская глаз
с Питера, он убрал пистолет, отшвырнул разбитую гитару.
     - Идите  переоденьтесь,  - в который раз повторил Питер. Не видя Линды,
он  почувствовал, что та пятится к указанной Эмили комнате. Что-то щелкнуло,
и  в  руках  Джорджа  появилась  финка  с выскакивающим из рукоятки лезвием.
Сталь тускло блестела при свете свечей.
     - Я тебе покажу! - выдохнул Джордж и прыгнул на Питера.
     Давным-давно  Питер  служил  в  подразделении коммандос. К его немалому
удивлению,   рефлекс   самообороны   сработал   автоматически.  Координация,
конечно,  стала  похуже, протез - не нога, но он даже не думал об этом. Ушел
в  сторону,  схватил  запястье  Джорджа,  повернулся и бросил длинноволосого
парня  через  плечо. Пролетев над столом, тот врезался в стену. Нож запрыгал
по  мраморному полу. Питер обернулся. Джордж лежал у стены, как куча тряпья.
Без всякого сожаления Питер подумал, что скорее всего сломал тому шею.
     Мертвая  тишина  повисла  в  кухне,  лишь  скворчал  жир на раскаленной
сковородке.  Тьюзди  выскользнул  из-за стола, подошел к Эмили и обнял ее за
плечи.
     Крамер  не  пошевелился.  Тяжелые веки опустились, глаза превратились в
узкие черные прорези.
     Телицки и Мартин смотрели на Крамера, ожидая приказа.
     Труди  проскочила  мимо  Питера,  упала  на  колени  рядом  с Джорджем,
осторожно повернула его лицом к себе.
     - Отключился! - она взглянула на Крамера. - Карл, я думаю, он мертв.
     Крамер  неторопливо  поднялся, подошел к Труди, присел. Большим пальцем
приподнял  веко  Джорджа. Затем встал и повернулся к Питеру. Холодная улыбка
играла на его лице.
     - Ты крут, старичок.
     Случившееся  потрясло Питера. Все произошло так быстро, что он не успел
ни  о  чем  подумать.  Он  хотел  лишь  избежать  удара ножом. Во рту у него
пересохло.  Острая  боль в правом плече свидетельствовала о растяжении, даже
о разрыве нетренированных мышц.
     - Вы думали, он даст себя ударить? - прогремел голос Тьюзди.
     - Ничего  я  не  ожидал, - огрызнулся Крамер. - Это единственный способ
прожить в этом мире.
     - Позвольте  мне  взглянуть  на него, - неожиданно вмешалась Эмили. - Я
умею оказывать первую помощь.
     - Валяйте,  -  Крамер  задумчиво разглядывал Питера, затем повернулся к
Телицки.
     - Джейк, позови Дьюка. Мы должны решить, что делать дальше.
     Телицки чуть ли не бегом выскочил из кухни.
     Эмили  наклонилась  над  Джорджем.  Пощупала  пульс.  Попросила у Труди
пудреницу, приложила зеркало к губам Джорджа. Посмотрела на Крамера.
     - Он жив, - поставила диагноз Эмили.
     - Что же нам делать, мамаша? - спросил тот.
     - Если  вы  хотите, чтобы он остался в живых, надо послать за доктором.
Возможно,  у  него  сломана  шея.  Или  пробита  голова.  Я  видела  такое в
армейских госпиталях во время войны.
     - Вы же знаете, что мы не можем вызвать сюда доктора.
     - Он - ваш друг. Нельзя оставлять его на полу. И ему нужно тепло.
     В  коридоре  послышались  шаги бегущих. Телицки и Дьюк Лонг ворвались в
кухню и застыли, глядя на Джорджа.
     - Как там дела? - спросил Крамер.
     - Вдалеке  слышатся  голоса,  -  ответил  Лонг.  - Они перекликаются на
южном склоне.
     - Они  услышали бы выстрелы, - Крамер закурил. - Как нам перенести его,
мамаша?
     - Это не имеет значения, если вы не собираетесь посылать за доктором.
     Крамер вновь повернулся к Питеру.
     - Шустрый  ты  парень, Стайлз. Думаю, нам придется преподать тебе урок.
Почему бы вам троим не заняться им, Джейк?
     Телицки кивнул. Мартин и Дьюк Лонг двинулись к Питеру.
     - Нет! - воскликнула Линда. - Это моя вина. Он вступился за меня.
     - Ваша  очередь  следующая,  -  хохотнул  Крамер. - Если бы вы уступили
Джорджи, ничего бы не произошло.
     - Если  вы  не унесете вашего приятеля, - спокойно заметила Эмили, - он
умрет прямо сейчас.
     - Вы  правы,  мамаша,  -  кивнул  Крамер.  -  Мы  еще  успеем  заняться
Стайлзом. Принеси большое одеяло, Джейк.
     Скрипнув зубами, Телицки направился к двери.
     - В  комнате, где переодевалась Линда, есть кровать. От плиты там тепло
и в холодные ночи. Лучшего места для него не найти. Там есть и одеяла.
     Телицки принес одеяло.
     - Постарайтесь    подсунуть   одеяло   под   него.   Пусть   кто-нибудь
поддерживает его голову, - руководила Эмили.
     - Голову  держать  вам,  мамаша,  -  решил Крамер. - Вы знаете, как это
делается. А потом вы останетесь и поухаживаете за ним.
     Им удалось положить Джорджа на одеяло.
     - Берись за один конец, Стайлз, - скомандовал Крамер.
     Вчетвером  с  Эмили,  поддерживающей  голову Джорджа, они легко подняли
его  и перенесли в прилегающую к кухне комнату - темную, маленькую, с узкими
оконцами  на  высоте  глаз.  Они  опустили Джорджа на белую, с металлической
сеткой кровать. Из уголка посиневших губ бежала струйка розовой слюны.
     - Неважно он выглядит, - пробурчал Телицки.
     - Он совсем плох, - Эмили нашла второе одеяло и укрыла Джорджа.
     - Что вы собираетесь делать? - спросил Крамер Эмили.
     - Лучше молитесь за него, если вам дорога его жизнь, - ответила та.
     - Он выживет?
     - Спросите об этом у бога.
     Словно  стальная  клешня  сомкнулась  на  руке  Питера.  Его  буквально
выволокли   на   кухню.   Протез  подвернулся  и  внезапно  он  оказался  на
четвереньках.  Питер  поднял  голову.  Крамер спокойно курил. Линда, объятая
ужасом,  вцепилась  в  стол.  Питер  повернулся  к  Тьюзди. Старик напоминал
бородатую статую. Сбоку Питера ударили по ребрам.
     Он распластался на полу, жгучая боль пронзила тело.
     Его  тут  же  подняли  на  ноги.  Холодная ярость блеснула в желтоватых
глазах  Телицки.  Здоровенный  кулак  врезался в челюсть Питеру, тот отлетел
назад,  ударился  о  массивный  стол  и  сполз на пол. Красный туман застлал
глаза.
     - Стойте!  -  взревел  Тьюзди.  Питер  пытался  разобрать,  что говорит
старик. Но мир вертелся со все возрастающей скоростью.
     - Прежде чем вы убьете его, задумайтесь о последствиях.
     - К черту последствия, - прорычал то ли Мартин, то ли Дьюк.
     Питер  изо  всех  сил  пытался  не  потерять  сознание. Его переполняла
злость, жажда мести.
     - А  последствия  таковы,  -  продолжал  Тьюзди.  - Мы знаем, что вы не
оставите  нас  в  живых.  Но мы продолжаем надеяться... а вдруг? Но, если вы
убьете   одного  из  нас,  все  изменится.  Вам  не  нужны  живые  свидетели
преступления.  И  мы  не  сможем примириться с совестью, если будем спокойно
смотреть,  как  вы  убиваете его. Убьете его, и я больше не поеду в город, а
Эмили  перестанет  готовить  вам  еду.  Вам  придется  сегодня  же  убить  и
остальных.
     - Не искушай нас, старик, - процедил Крамер.
     - Утром  меня  ждут  в городе. Я не могу не приехать, чтобы узнать, как
идут  поиски  Линды.  Поэтому, если я не появлюсь, они приедут сюда. Для вас
это  конец.  Вы  не  сможете выбраться из этих лесов, пока они ищут Линду. А
поиски  могут  затянуться и на неделю. Сейчас мы вам нужнее, чем когда бы то
ни было.
     - Мы  не собираемся торговаться с тобой, старик, - ответил Крамер, но в
его голосе слышалась озабоченность.
     Телицки,  впрочем,  не  прислушивался  к  их  разговору. Он наклонился,
чтобы  схватить Питера за лацканы пиджака и еще раз как следует врезать ему.
Питер  изо всех сил лягнул Телицки в пах. Вопль боли огласил кухню. И тут же
Мартин  и  Дьюк набросились на Питера. Закричала Линда. Кто-то сорвал с него
протез. Удары, крики, проклятия... Пока свет не померк в глазах Питера.


                                  Часть II




     Питер  открыл  глаза  в  почти  полной темноте, и сразу же волна жгучей
боли  прокатилась  по телу. Где-то невдалеке медленно двигался яркий красный
кружок.  На  мгновение  Питеру  подумалось,  что удар по голове повредил ему
зрение и, кроме красного круга, он уже ничего не видит.
     Но  запах  табачного  дыма  подсказал,  что  этот круг - кончик горящей
сигареты  не  далее  как  в  пяти  футах  от  него.  И  темнота  не являлась
следствием травмы.
     Он  лежал  на  кровати  под  легким,  как  гагачий  пух,  одеялом.  Его
перенесли  сюда  из  кухни  после  того,  как  он  потерял  сознание. Тут же
вспомнилось,  как  эти три парня набросились на него, и Питера перекосило от
злости.
     Его  рука  медленно  двинулась  вниз  по правой ноге, к месту крепления
протеза.   Но   нет,   протез  сорвали.  Питер  чувствовал  себя  совершенно
беспомощным.  Простое  движение  руки  причиняло  адскую  боль. Он попытался
повернуться и не смог сдержать стона.
     Красный огонек метнулся к нему.
     - Ты  проснулся? - прошептал голос Труди. Холодная рука коснулась лица.
-  Лежи  тихо.  Я  должна  сказать  им,  когда ты очнешься, - она присела на
кровать.
     - Что они сделали с моим протезом? - Питер скрипнул зубами.
     - Джейк  разломал его на куски. Ты же ударил его, сам знаешь куда, - ее
рука скользнула под одеяло к культе ниже колена. - Больно?
     Стыд и раздражение охватили Питера.
     - Позови их!
     - Извини.  Я  не  знала, - прошептала Труди. - Не поднимай шума. Хочешь
сигарету? И у меня есть пинта ржаного виски, если оно может помочь.
     - Почему вы не зовете их?
     - Не  кипятись.  Ты  долго  не  продержишься.  А  они  с  удовольствием
примутся за тебя, только попроси. Бери.
     Его   пальцы   коснулись   стеклянной   бутылки.   Он   услышал   скрип
отворачиваемой пробки.
     - "Джек Даниэльс", - пояснила Труди.
     Выпить  хотелось,  очень хотелось. Он поднес бутылку к губам и дернулся
от  боли.  Какие  же они разбитые и опухшие. Виски обожгло их, как огнем. Но
глоток спиртного придал бодрости.
     - Сигарету? - спросила Труди.
     - Спасибо, - он тянул время, чтобы подумать.
     Она  прикурила  сигарету от своей и вставила меж его губ, вновь провела
рукой по лицу.
     - Джорджи? - спросил Питер, глубоко затянувшись.
     - Еще  дышал,  когда они послали меня побыть с тобой. Эмили думает, что
он умрет, если не вызвать доктора.
     - Где мы?
     - В  спальне  на  втором этаже. Это моя комната. Разве ты не чувствуешь
запаха  духов?  Шанель  номер  пять. Бен стащил флакон в каком-то магазине и
отдал  мне.  Такими  духами  я  никогда  не пользовалась. Потрясающий запах,
правда?
     Питер  не  ответил.  Он  всматривался  в  темноту,  пытаясь собраться с
мыслями. Теплое бедро Труди прижалось к нему.
     - Еще глоток? - предложила она.
     - Не откажусь, - виски явно пошло на пользу.
     - Никак  не  могу тебя понять, - Труди взяла у него бутылку. - Разве ты
не представлял, что произойдет, когда ударил Джорджи?
     - Догадывался.
     - Так зачем ты напросился на это?
     - Он собирался унизить Линду.
     Красный  круг  исчез в пепельнице. Огонек зажигалки освещал Труди, пока
она  раскуривала  новую  сигарету.  Жестокость  слетела  с ее лица. Он видел
перед собой озадаченного, испуганного ребенка.
     - Она не хотела стоять перед нами голой?
     - Не хотела.
     - И ты решился на драку, чтобы этого избежать?
     - Вы,  наверное, не поймете, если я скажу, что действовал инстинктивно.
Поступить иначе я просто не мог.
     Последовала долгая пауза.
     - Что будет теперь? - спросил Питер.
     - А  меня  так  никто  не  защищал,  -  Труди,  казалось, и не услышала
вопроса.  -  Парни  дрались  из-за  меня,  но не для того, чтобы не дать мне
раздеться, - она горько рассмеялась. - Как раз наоборот.
     - Вы выросли вместе с Беном и Дьюком?
     - Если так можно сказать.
     - Неподалеку от нью-йоркского порта?
     - Отец Бена был грузчиком. Бен ударил его ножом.
     - Крамер мне говорил.
     - Я  не  понимаю  отношения  к тебе К.К. Если б он не остановил их, они
забили бы тебя насмерть.
     - Как ему это удалось?
     - Он убедил их, что старик не шутит. Им нужен Тьюзди.
     - Я думаю, он не шутил.
     - Я не хочу умирать, - неожиданно воскликнула Труди.
     Питер чуть повернулся к ней, скривившись от боли.
     - А кто хочет?
     - Когда  они решат уходить, меня не возьмут. Они захотят путешествовать
налегке. Я лишь игрушка, обуза.
     - Они привели вас издалека. Зачем им бросать вас теперь?
     - Потому что баловство кончилось. Сейчас они думают только о спасении.
     - Но Бен и Дьюк - ваши друзья. Вы выросли вместе.
     - Когда  припирают  к стенке, кто вспоминает про друзей? Ты знаешь, кто
я для них?
     - Кто?
     - Красный  флаг.  Я  выдаю  их  с головой. Полиция знает, что среди них
есть  рыжеволосая  девушка.  Они  не  рискнут появиться в моей компании. Они
говорят, что возьмут меня с собой, но я-то знаю.
     - Вы - в их команде, - сухо заметил Питер.
     - Когда  корабль  тонет,  каждый  стоит  за  себя.  Я для них опасна, -
внезапно  она  улеглась на кровать рядом с Питером. Он чувствовал на щеке ее
дыхание. - Помоги мне, Питер. Пожалуйста, помоги мне.
     Питер лежал, не шевелясь. В бок ему гулко стучало сердце Труди.
     - Моя  милая девочка, как мне тебе помочь? Я не могу даже встать с этой
кровати  и пройти в соседнюю комнату. Я должен скакать, как мячик. Я не могу
никому  помочь, даже себе. Я не думаю, что они бросят тебя, но, если они это
задумали, я для тебя ничего не смогу сделать.
     - Ты  что-нибудь  придумаешь,  -  упорствовала  Труди. - Найдешь выход,
спасешь  себя,  остальных...  и  меня.  Я  не умею думать. Никогда не умела.
Всегда шла за кем-то. Ты не такой, как я. Ты - выдумщик.
     - Ну,  я  хотел  бы  задать  тебе  один  вопрос.  Как  я и Тьюзди можем
добраться до оружия?
     - Никак,  -  без  малейшего колебания ответила Труди. - Один ваш шаг, и
Эмили мертва. Ее постоянно держат под наблюдением. Тьюзди тебе не помощник.
     - А как насчет тебя?
     Дрожь пробежала по ее телу.
     - Я  не хочу умирать, Питер. Ты видел, что происходит, когда в человека
стреляют  четыре или пять раз. Он подпрыгивает и падает, как куль. Я не хочу
этого, Питер. Не хочу!
     В  коридоре  послышались шаги. Мгновенно Труди вскочила и плюхнулась на
стул, на котором сидела до того, как Питер пришел в себя.
     - Спи! - яростно прошептала она. - Не шевелись!
     Луч  фонаря  пробежался  по  комнате.  Задержался на Питере. Тот лежал,
закрыв глаза.
     - Никаких признаков жизни? - спросил Крамер.
     - Похоже, он без сознания, - ответила Труди.
     - Чертов болван!
     - Что ты собираешься с ним делать, К.К.?
     - Стараюсь   сохранить   ему   жизнь.  Старик  уперся.  Он  нам  нужен,
следовательно, нельзя подпускать парней к Стайлзу.
     - А потом?
     - Не думай об этом, Труди, - посоветовал Крамер.
     - Они не возьмут меня с собой.
     - Нельзя менять правила в разгаре игры.
     - Какие правила? Какая игра, К.К.?
     - Игра  называется  выживание,  крошка. А правила таковы: никто и ничто
не  должны  стоять на пути к спасению. Когда приблизится развязка, мне будет
грозить такая же опасность, что и тебе.
     - Они рассчитывают на тебя, - возразила Труди.
     - В  критических  ситуациях  им  рассчитывать  не на кого. Даже друг на
друга.  Твой догадливый приятель, что лежит на кровати, знает об этом. Иначе
зачем  затевать  драку,  в  которой  нет надежды на победу? Я сказал им, что
Стайлз  должен  жить,  иначе Тьюзди нам не поможет. Они-то хотят учинить ему
долгую  и  мучительную  смерть.  Но они уже начали задумываться, нужен ли им
Тьюзди.  Если  кто-то  из  нас ошибется, сюда сбежится целая армия, и нам не
уйти. Увлекательная перспектива, не правда ли?
     - Нам действительно нужен Тьюзди?
     Крамер шумно вздохнул.
     - Мы  должны  знать,  когда  прекратятся  поиски  Линды  в этих местах.
Какой-нибудь  идиот  наверняка  забредет  сюда  за  кружечкой воды. И только
Тьюзди  может  представить  все  так,  будто  здесь  ничего  не  изменилось.
Отправить  незваного  гостя  куда подальше, не вызывая подозрений. В этом он
незаменим.  Если мы уйдем прямо сейчас, нам не выбраться из лесов. В поисках
задействованы  сотни  людей. Мы должны сидеть тихо, как мышки, и ждать, пока
они не покинут леса. Или... - он смолк на полуслове.
     - Или что?
     - Ты  знаешь,  какую свинью подложил нам Джорджи? - продолжил Крамер. -
Он  уволок  не  ту  девушку.  Эмили  рассказала  мне о ней. Почтенная семья,
всеобщая  любимица.  Представляешь, что это значит? Он превратил всех мужчин
города  в убийц, таких же жестоких и неумолимых, как твои друзья, Труди. Они
разорвут  нас  на  куски,  если  найдут. Нам не устоять против штурма, узнай
они,  что  мы  в  "Причуде".  Раньше  нас искали два-три полицейских. Теперь
против  нас армия. Вот что сделал Джорджи. Тьюзди - наш единственный шанс, -
луч  фонаря  упал  на  кровать. - Постарайся привести его в чувство. Утром у
нас будет военный совет. Он мне там нужен.
     - Он не сможет спуститься на одной ноге.
     - Тогда придется притащить его.
     Луч  погас,  в  коридоре затихли шаги Крамера. Девушка вновь присела на
кровать. Ее холодные пальцы нащупали руку Питера.
     - Утром  все  решится, - прошептала она. - Он прав насчет Бена, Дьюка и
Телицки.  Они  могут  взбеситься в любую минуту и первым делом набросятся на
тебя.
     - Для вас это не имеет значения.
     - Еще  как  имеет,  -  с  жаром  возразила Труди. - Не стану обманывать
тебя,  Питер.  Главное  для  меня сейчас - остаться в живых. И в этом я могу
рассчитывать лишь на тебя, Тьюзди и двух женщин.
     - Тогда вернемся к оружию. Где они хранят ружья и патроны?
     - Есть  специальная  комната...  с подставками для ружей. Там их держал
Тьюзди.  Но они забрали ружья и спрятали их в другое место. Я не спрашивала,
куда, потому что ни разу не стреляла из ружья.
     - Вот  и  спросите.  Это  естественно. Если люди Саутворта начнут осаду
"Причуды", вы должны иметь возможность защитить себя. Спросите.
     - Хорошо, я спрошу. А что потом?
     - Не знаю...
     После  того  как  его  избили,  Питер был без сознания несколько часов.
Слабый  серый  свет  начал просачиваться в окна спальни. Питер лежал смирно,
наблюдая   за  рассветом,  каждое  движение  причиняло  боль.  Он  прекрасно
понимал, что, возможно, наступал последний день его жизни.
     Даже  мысль о сопротивлении казалась абсурдной. С одной стороны четверо
вооруженных  до  зубов  парней,  ни  в  грош не ставящих человеческую жизнь,
пьянеющих  от  насилия.  С  другой - едва передвигающийся, одноногий калека,
старик  со  старухой,  мечтающие  лишь  о  том, чтобы прожить лишний час или
день,  и перепуганная женщина, знающая, что на нее могут наброситься в любой
момент.  И  Труди,  даже  если  будет  и  дальше  заботиться  о  собственном
спасении,  едва  ли  могла  считаться надежным союзником. Слишком уж неравны
силы.
     Питер  задумался,  а так ли он отличается от Труди, сидевшей на краешке
кровати  в  предрассветном  полумраке?  Волновался  ли  он о ком-либо, кроме
себя?  Боялся  ли  он  умереть? Сотню раз говорил он себе в прошлом, что без
страха  встретит  смерть, когда придет его черед. Это случается с каждым. Но
разве  таким  представлял  он  свой  конец?  Такая  смерть  не  несла печать
неизбежности.  Эти  четыре  жаждущих  крови  подонка не представляли никакой
ценности  ни  для  самих  себя,  ни для всего мира. Кто дал им право решать,
кому  жить,  а  кому умереть? Тьюзди прожил достаточно, чтобы примириться со
смертью.  Эмили,  скорее всего, не захочет жить без Тьюзди. Но он, Питер, не
готов  к  смерти.  Сколько  еще  надо сделать! И у Линды Грант впереди целая
жизнь,  любовь,  семья,  дети.  Тьюзди по-прежнему может творить, и Эмили не
дает  угаснуть  его  таланту. Нельзя допустить, чтобы бесчувственные мясники
оборвали  их  жизни. Но как остановить их? Сидеть и ждать, потому что борьба
кажется  бесполезной,  или  сопротивляться до последнего момента, пока палец
не нажмет на спусковой крючок и кусочек свинца не пошлет тебя в вечность?
     Философствовать  нечего,  сказал  себе  Питер.  Или  он сможет овладеть
оружием,  или  нет.  Или  получить  помощь извне, или рассчитывать на нее не
придется.   Он   не   мог   думать  о  грехе  и  добродетели,  бессмертии  и
несправедливости.  Надо было решать, что делать дальше, как нанести ответный
удар.
     Но  с чего начать? Ружье нацелено в Эмили. Другое - в Линду. Если Эмили
будет  грозить  опасность,  Тьюзди  не сдвинется с места. Лежа в кровати, на
холодной  заре,  Питер  понял, что для Тьюзди Эмили олицетворяла красоту. Он
рисовал  ее  в молодости, потому что та была красавицей, и с тех пор она для
него  не  изменилась.  Эмили  являла  ему  совершенство.  Старый художник не
замечал,  что  годы  берут свое. Красота служила движущей силой его жизни, и
символом  красоты  была  Эмили. Никакая цена, никакая победа не заставили бы
Тьюзди принести красоту в жертву.
     Через  несколько  часов  Тьюзди поедет в Барчестер. Оттуда может прийти
помощь,  целая  армия  спасения.  И  тем  не  менее старик закупит продукты,
задаст  несколько  вопросов  о  поисках  Линды, заверит Саутворта, что около
"Причуды"  посторонних  нет,  и вернется один, чтобы ждать, пока Бен Мартин,
Дьюк  или  Телицки  не  выстрелят в него. Раз уж это неизбежно, почему бы не
рискнуть?  И,  задавая себе вопрос, Питер знал, что Тьюзди уже искал на него
ответ.  И  решил,  что  ни  единым  действием не может подвергнуть опасности
жизнь Эмили, даже если сам переживет ее лишь на несколько минут.
     Сможет ли Эмили убедить его рискнуть? Захочет ли?
     - Труди!
     - Да, - прошептала та.
     - Что  мешает Тьюзди купить в городе ружье или пистолет, пронести его в
дом и перебить всех четверых? Насколько я понял, он отлично стреляет.
     - К.К.  подумал  об  этом  перед  тем,  как Тьюзди первый раз поехал за
продуктами.  К.К. встречает его на проселке. Обыскивает Тьюзди и все пакеты.
Если  Тьюзди  убьет  К.К.,  выстрел  услышат  в "Причуде" и прикончат Эмили.
Старый  козел  прекрасно это понимает, - по телу Труди пробежала дрожь. - Не
так-то легко обыграть К.К.
     Да,  Крамер  постоянно  оказывался на шаг впереди. Пленникам оставалось
рассчитывать  лишь  на  беспечность  кого-то  из бандитов. Такая возможность
могла  представиться.  Но в какой момент? Как подгадать, чтобы ухватиться за
эту соломинку?
     Вспомнился  тот жуткий день у Дарлбрука, когда его отец крутанул руль и
они  сверзились  в  пропасть.  Отец  повернул  руль  влево.  Поверни он руль
вправо,  и  шутников размазало бы по каменной стене. Такая вот мелочь. Шесть
дюймов  вправо  вместо  шести  дюймов влево. Столь же малым был и их шанс на
спасение.   Вновь   Питер   оказался   лицом   к  лицу  с  давним  врагом  -
шутниками-убийцами.  Другие  тела,  другие  лица,  но  то  же  бессмысленное
насилие. И он не мог допустить их победы.




     Серый  свет на востоке сменился кроваво-красным заревом. Красный восход
-  к  перемене  погоды,  автоматически подумал Питер. Испуганная, как в воду
опущенная  Труди все еще сидела рядом с ним. Пришло время платить по счетам,
и  она  лучше  других  понимала,  что ее ждет. Она выросла с этими убийцами,
жила,  спала  с  ними  и  полностью  осознавала,  что  пощады  не  будет.  И
единственной ее надеждой оставался Питер.
     - Попробую  встать,  -  решил  тот.  -  Не  хочется,  чтобы ваши друзья
волокли меня по ступенькам.
     - Давай помогу, - предложила Труди.
     - Я  сам.  Почему  бы  вам не спуститься вниз и не посмотреть, как идут
дела? Скажите Крамеру, что я буду на его военном совете.
     Присутствие  Труди  стесняло  Питера.  Еще со школьных лет он не любил,
чтобы кто-то видел его слабость.
     - Заодно  постарайтесь  узнать,  где  они  держат  ружья.  Без  них  мы
пропадем, Труди.
     - Я постараюсь, - кивнула девушка.
     Питер  остался  один.  Золотые  солнечные  лучи  уже  заливали спальню.
Занялся   жаркий,   душный   августовский   день.  Возможно,  последний  для
большинства из них.
     Питер  откинул  одеяло,  и  оно  сползло на пол. Приподнялся на локтях,
сцепив  зубы,  чтобы не закричать от боли. Жарким огнем полыхнуло по ребрам,
в  голове  застучал  паровой  молот.  Свесил  левую ногу, сел. Комната пошла
кругом,  постепенно  замедлила  вращение,  остановилась.  Он  закатал правую
брючину.  Культя,  с  которой  сорвали  протез,  покраснела. Питер отстегнул
ненужную   теперь  подвязку  и  бросил  на  пол.  Давным-давно  он  научился
поддерживать  равновесие,  скача  на  одной  ноге.  Оттолкнулся  от кровати,
встал,  покачиваясь  из  стороны  в  сторону.  Заныла здоровая нога. В драке
досталось  и ей. Скрипя зубами, Питер запрыгал к ванной комнате. Несмотря на
почти  невыносимую  боль, он уже начал верить, что ни одна кость не сломана.
Когда  он  добрался  до  двери,  по  лицу обильно катился пот. Вот наконец и
раковина.  Собственное  лицо  ужаснуло  Питера:  щетина  на щеках, разбитые,
опухшие  губы,  заплывший  синяком  левый глаз. Он повернул вентиль. Умылся.
Ледяная вода бодрила.
     Взгляд  Питера  упал  на  руки.  Костяшки пальцев сбиты в кровь. Должно
быть, он успел отвесить пару хороших тумаков, прежде чем потерял сознание.
     В  кармане  порванного  пиджака Питер нащупал пачку сигарет. Из другого
выудил   зажигалку.  Закурил.  Чем  дольше  он  стоял,  вглядываясь  в  свое
отражение  в  зеркале,  тем  быстрее приходил в себя. И, когда Труди позвала
Питера, к тому уже полностью вернулось самообладание.
     Повернувшись,  он  запрыгал  обратно  в  спальню,  где  ждала  девушка.
Положение  калеки злило его, Питер стыдился, что у него одна нога. Почему-то
он ожидал, что над ним будут смеяться, чего, впрочем, никогда не было.
     - Ловко ты управляешься, - заметила Труди.
     - Научился. Вы узнали что-нибудь насчет ружей?
     - Еще  нет.  Я не могла, Питер. Мне велели помочь тебе спуститься вниз,
но, похоже, ты справишься сам.
     - Попробую. Пошли.
     Он  запрыгал  вслед  за  Труди в коридор. Ряды закрытых дверей по обеим
сторонам. Широкая лестница, ведущая вниз, с массивными перилами.
     - Помочь? - Труди задержалась на верхней ступеньке.
     - Нет!
     Долгие  месяцы  он учился подниматься и спускаться по лестнице на одной
ноге. Ставить ее боком, ухватившись обеими руками за перила.
     Внизу  его  поджидал  Тьюзди. Старик осунулся, его глаза напоминали два
уголька  на  сером одеяле. Питер тяжело дышал, когда расправился с последней
ступенькой.
     - Как вы? - спросил старик.
     - Отлично.
     - А  у  меня  для вас сюрприз, - Тьюзди нырнул под лестницу и вернулся,
катя  перед  собой  инвалидное  кресло.  -  Здесь есть все, что угодно, надо
только поискать.
     Волна  благодарности  захлестнула  Питера.  Неприятно  прыгать на одной
ноге  даже среди друзей. А слушать гогот, которым встретили бы его появление
Крамер  и компания? Он уселся в кресло, только теперь почувствовав, что силы
его  на  исходе.  Старик  укрыл его правую ногу пледом. На мгновение их лица
оказались рядом.
     - Будьте  осторожны, - попросил Тьюзди. - Дело наше пропащее, зачем эти
мучения?
     - Спасибо вам за кресло.
     Старик выпрямился.
     - Я отвезу вас на кухню.
     В  кухне  было  тепло,  пахло  только  что сваренным кофе. Крамер и его
братия  уже  ели.  Под рукой лежало оружие, два дробовика и два ружья. Эмили
возилась   у   плиты.  Линда  Грант,  уже  не  такая  испуганная,  выполняла
обязанности  официантки.  Все  повернулись,  когда  Тьюзди  вкатил  в  кухню
Питера. Крамер чуть улыбнулся.
     - Ты,  похоже,  крепкий  орешек,  старичок,  -  из  уголка  рта свисала
неизбежная сигарета. - Принеси этой боксерской груше кофе, Линда.
     Тьюзди  подкатил кресло к другому концу стола. Питер чувствовал на себе
злобный взгляд Телицки. Судя по всему, тот еще не утолил жажду мести.
     - Раз  уж  все в сборе, давайте присядем и поговорим. Вы располагайтесь
рядом  со  Стайлзом,  -  Крамер посмотрел на Линду и Эмили. Ему не хотелось,
чтобы  кто-то  из пленников мог дотянуться до оружия. Питер смаковал кофе. С
каждым глотком в его тело вливалась энергия. Линда присела рядом.
     - Простите  меня  за  вчерашнее,  -  ровный,  спокойный  голос. Никаких
признаков страха. - Виновата только я.
     - Естественная реакция на бешеную собаку, - ответил Питер.
     - О'кей, приятель! - Телицки выскочил из-за стола.
     - Сядь,  Джейк!  -  рявкнул  Крамер. - Ты займешься им позже. Сейчас не
время.
     Телицки нехотя сел. Его рука поглаживала лежащее рядом ружье.
     - Какими  смелыми  мы  становимся,  когда  у  нас  все козыри, - бросил
Питер, не отрывая взгляда от Телицки.
     - Не советую злить нас, старичок. Это ни к чему.
     - Трудно стать более мертвым, чем просто мертвым.
     Рука  Линды легла рядом с его рукой. Питер повернулся к ней. Впервые он
заметил,  что  у  Линды  серые  глаза.  Не вызывало сомнений, что она сумела
перебороть истерию. Мужества ей не занимать, отметил про себя Питер.
     - Вам удалось поспать? - спросил он.
     - Эмили и я по очереди дежурили у Джорджи. Каким-то чудом он еще жив.
     Эмили  поставила  перед  Питером  тарелки  с  яичницей  и гренками. Она
по-прежнему  сохраняла олимпийское спокойствие. В чем-то они похожи, Эмили и
Линда, подумал журналист.
     - Самое   время  обсудить  создавшуюся  ситуацию,  -  прервал  короткое
молчание   Крамер.  -  Довожу  до  вашего  сведения,  на  случай,  если  это
заинтересует  братца  Стайлза,  что  я этой ночью не спал. Я сидел на крыше.
Гора  напоминала  рождественскую  елку.  Сотни  фонарей  и  факелов.  Даже в
темноте  мы не прошли бы и пятисот ярдов, не наткнувшись на осиное гнездо, -
он  оглядел  своих  дружков.  - Так что, пока продолжаются поиски Линды, нам
отсюда не уйти.
     - У  нас  достаточно  ружей,  чтобы  схватиться с целой армией, - подал
голос Бен Мартин.
     - Отсюда.  Из-за  этих  стен.  Но  не  на  открытой  местности. Там нас
изрешетят  пулями.  Если  ты  мне  не  веришь,  Бен,  бери  Дьюка и Джейка и
прорывайтесь  самостоятельно.  Я  не  могу  приказывать вам. Скажу лишь, что
шансов  на  спасение  у вас нет. Если же мы останемся здесь, рано или поздно
они  уйдут  с  горы. Они подумают, что Джорджи удалось утащить Линду куда-то
еще.  Все-таки  он  опережал их на десять часов. В конце концов они придут к
мысли,  что  похититель  усадил  Линду  в машину и умчался. Нам нужно только
знать,  о  чем  они  думают  и  когда  откажутся от поисков. Старик - ключ к
информации и пище. Ваши возражения?
     Парни заерзали на стульях, но промолчали.
     - Оставаясь  здесь,  мы  тоже рискуем, но другого пути нет, - продолжал
Крамер.  -  Тьюзди  -  хороший актер, но, возможно, ему не удастся одурачить
всех  и  каждого. У кого-то могут зародиться подозрения, и он начнет следить
за  "Причудой".  Кто-то другой может забрести сюда, как наш приятель Стайлз.
Разница  между  Стайлзом  и  любым  участником  поисков  состоит  в том, что
Стайлза  никто  не  ищет.  Он  заехал  сюда  по  пути из города, так что все
уверены,  что он покинул Барчестер. Пропавшего местного жителя будут искать.
Если   они   навалятся  на  нас  всем  скопом,  нам  не  устоять.  Мы  будем
сопротивляться,   но  исход  предельно  ясен.  И  спасти  нас  могут  только
регулярные  появления  Тьюзди  в  городе,  чтобы все думали, что в "Причуде"
ничего не изменилось.
     - Как долго они будут прочесывать гору? - спросил Дьюк.
     Крамер взглянул на старика.
     - Ваше мнение, Тьюзди?
     Горящие черные глаза буравили Крамера.
     - По-моему,  у  жителей  Барчестера  не  возникнет  и  мысли о том, что
Джорджи  куда-то  увез  Линду.  Они  приняли  его  за  сексуального маньяка.
Следовательно,  он  напал на Линду, надругался над ней, убил и бросил где-то
в   лесу.  Поиски  тела  будут  продолжаться  очень  долго.  Приличные  люди
заботятся о своих мертвых.
     - Я так и думал, - кивнул Крамер.
     - Нужно прочесать тысячи акров леса.
     - Но  вы  сможете отвести поиски от "Причуды". Если нужно, мы останемся
здесь до первого снега.
     - И перебесимся в этой конуре, - пробурчал Телицки.
     Крамер перевел взгляд на Линду.
     - Мы  найдем  способы  поразвлечься, когда у нас будет для этого время.
Сейчас  его  нет.  Сегодня  гора  будет  кишеть  людьми. Подоспеет помощь из
других  городов.  Завтра  их ярость еще не угаснет, и они будут надеяться на
успех.  Неделю  спустя  на  горе останутся лишь несколько лесников. А теперь
слушайте  меня  внимательно.  Выстрелы  в  "Причуде" соберут тут толпу. Если
кто-то  будет  выступать,  - он улыбнулся Питеру, - сверните ему шею. А если
вы  что-нибудь  отчудите,  Тьюзди,  мы  так  отделаем  Эмили,  что  вы ее не
узнаете.
     Старик закаменел. А Крамер посмотрел на часы.
     - Отправляйся в город, Тьюзди... за обычными покупками.
     - Магазины откроются через полтора часа, - сухо возразил тот.
     - Никто  не  удивится, если вы приедете пораньше. Вам же небезразлично,
как  идут поиски. Уверьте их, что ни Линда, ни Джорджи не заглядывали в ваши
владения.  Выясните,  какие  у  них  планы. И внимательно прислушивайтесь ко
всем разговорам.
     Тьюзди взглянул на Эмили, его лицо дернулось, он медленно кивнул.
     - Узнайте  также,  не ищут ли они Стайлза. Скажите, что вы держите свою
территорию под неусыпным контролем. Ясно?
     - Куда уж яснее, - пробормотал Тьюзди.
     - Что  же касается остальных... вас всех. Из дома не выходить. В воздух
уже  подняты  самолеты  и  вертолеты.  Вы,  возможно, думаете, что они могут
засечь  вас,  когда  находятся  прямо  над головой. Это не так. Пилоты будут
смотреть  во  все  глаза.  Тьюзди  приедет  не раньше чем через три часа. Вы
проведете  их вместе, в этой кухне. Я не хочу, чтобы вы разделялись, не хочу
создавать  братцу Стайлзу условия для раздумий. Он не должен уединяться ни с
Линдой, ни с Эмили. И вот что, Джейк. Не трогай его до возвращения Тьюзди.
     - Если он не будет возникать, - процедил Телицки.
     - Естественно,  -  кивнул  Крамер.  -  После  отъезда Тьюзди я пойду на
проселок  и  подожду  его  там.  Как  обычно,  обыщу  его  и пакеты. Если вы
услышите  выстрелы,  значит,  игра  кончена.  Делайте  с  этими  людьми, что
хотите, и сматывайтесь.
     - Вы,  я  вижу, пользуетесь исключительным доверием, - вставил Питер. -
Знаете, что я сделал бы на вашем месте, Крамер?
     Тот усмехнулся.
     - Просвети нас, старичок.
     - Я  направился  бы к ближайшей поисковой группе. Вас они не знают. Тут
полно  народа  из  разных  городков.  Я  сказал бы им, что Линда мелькнула в
одном  из окон "Причуды". А когда армия двинулась бы к отелю, выскользнул бы
из  ловушки.  На вашем месте я сейчас думал бы только о спасении собственной
шкуры... старичок!
     - Интересная идея, - кивнул Крамер.
     - И  практически  беспроигрышная.  Вы  свободны, ваши дружки мертвы, то
есть  расквитаться  с  вами  будет  некому.  Будь  я  в вашей банде, я бы не
отпустил вас одного.
     - Да, как насчет этого? - спросил Телицки.
     - Если  кто-то  из  вас  хочет  пойти со мной, я не возражаю, - холодно
улыбнулся  Крамер.  -  Полагаю,  что двое мужчин при случае справятся с этим
калекой и парой женщин.
     - По-моему,  будет  лучше,  если  с  тобой  пойдут  двое, - заметил Бен
Мартин.
     Крамер рассмеялся.
     - А может, попросить Стайлза распланировать нам весь день?
     Питер  жадно  ловил  каждое  слово.  Пусть  чуть-чуть,  но  ему удалось
повлиять  на  планы Крамера. Баланс сил между его собственной волей и полным
подчинением  сместился на доли миллиметра. Если они и Труди останутся только
с одним тюремщиком... Главное сейчас не переусердствовать.
     Он   чувствовал   нарастающую   нервозность.  Крамер  и  его  дружки  с
нетерпением ждали отъезда Тьюзди. А тот не спешил.
     Крамер повернулся к Труди.
     - А ты побудь с Джорджи.
     - Кто я тебе, сиделка? - огрызнулась девушка.
     - Не  хочу  оставлять  его  одного. Он может прийти в себя и заорать во
всю  глотку.  Места  тут  тихие.  Крики  разносятся далеко. Кто-нибудь может
оказаться рядом с "Причудой".
     - Пусть  с  ним  сидит  Эмили,  -  упорствовала Труди. - Она знает, как
ухаживать за больными.
     - Эмили  останется  здесь,  на кухне, под дулом ружья. Эмили - гарантия
возвращения Тьюзди.
     Старик  достал  из  углового  шкафа  две большие сумки. Медленным шагом
вернулся  к  столу.  Эмили,  в  потертых  джинсах  и  красном  бюстгальтере,
встретила его спокойной улыбкой.
     - Я вернусь, дорогая.
     - Я знаю, - она коснулась бородатого лица.
     Они  говорили,  не  пытаясь скрыть смысла сказанного от присутствующих.
Питер  понимал,  что недели заточения представляются им вечностью. Их лишили
права  на  уединение,  но  они  стараются  вести  себя  так, будто ничего не
изменилось.  Гораздо  важнее  сказать  то,  что  нужно,  не думая о том, что
разговор услышит кто-то еще.
     - Если с тобой что-нибудь случится...
     - Не волнуйся, - прервала его Эмили. - Мы тебя дождемся.
     Его  сильные  руки  обняли Эмили. Он прошептал ей на ухо что-то нежное.
Питер  отвел  взгляд. Почувствовал, как напряглась рука Линды. Эмили подняла
когда-то  прекрасное  лицо,  и Тьюзди поцеловал ее в губы. Расправил широкие
плечи и повернулся к Крамеру.
     - Да покарает вас бог, если вы обманете меня.
     - А  что  ты  сделаешь,  старик? Поднимешься из могилы? - грубо ответил
Крамер.  -  Пошли,  -  он  оглядел остальных. - Не зарывайтесь. Сейчас не до
забав.
     Сначала  Питер  не  понял,  почему  Крамер  и  Бен Мартин решили уехать
вместе  с  Тьюзди.  Ведь  тот  собирался вернуться через три часа. Но быстро
догадался   в   чем  дело.  Старенький  "шевроле"  Тьюзди  стоял  в  гараже,
примыкавшем   к   кухне.   Там   могли   свободно  разместиться  и  двадцать
автомобилей.  Сейчас  их  было  только  два  - "шевроле" и "ягуар". Крамер и
Мартин  забрались в кабину и сели на пол за спинками передних сидений. Таким
образом  Тьюзди  мог  провезти  их через открытое пространство, не опасаясь,
что  их  заметят.  А  уж  в  лесу  Крамер и Мартин могли спокойно вылезти из
машины.
     Тьюзди  сел  за руль. Заурчал мотор. Сквозь открытую дверь, соединяющую
гараж  и  кухню, старик взглянул на Эмили, и "шевроле" неторопливо выкатился
на  лужайку.  Телицки захлопнул дверь. Повернулся к Питеру, зажав под мышкой
ружье.  Питер  буквально читал его мысли. Телицки искал предлога разделаться
с ним.
     - Иди к Джорджи, - приказал Дьюк Лонг Труди.
     - Послушай, Дьюк, не хочу я сидеть целый день с покойником.
     - Делай, что велел К.К., - отрезал Лонг.
     - Я  хочу  кофе,  -  Питер  поймал  ее  умоляющий  взгляд. Труди как бы
говорила,  что  не сможет узнать, где хранятся ружья, если будет привязана к
Джорджу. Но он ничем не мог ей помочь.
     - Налей себе кофе и вали к Джорджи, - решил Дьюк.
     Труди подошла к плите.
     - Рукоятка горячая, - предупредила ее Эмили.
     Девушка нашла державку, налила себе кофе.
     - Не  пойму,  почему  именно  я  должна  сидеть  с  этим  недоумком,  -
проворчала она.
     - Не тяни резину, - прикрикнул на нее Дьюк.
     Труди  прошествовала через кухню и исчезла за дверью. Дьюк повернулся к
Питеру и двум женщинам. Его глазки-пуговки впились в Линду.
     - Сидите тихо, и вам ничего не будет, - изрек он.
     - Не  забывай,  одноногий  - мой, - Телицки поднялся, чтобы налить себе
кофе.  Затем  он и Лонг пересели на дальний конец стола, выложив перед собой
ружья. Потекли первые минуты трехчасового ожидания.
     - Хотите еще что-нибудь съесть? - спросила Эмили Питера.
     - Нет, благодарю.
     Линда  чуть  повернулась. Дьюк не отрывал от нее глаз. Должно быть, она
знала,  что  ждало  ее,  во  всяком  случае,  в воображении Дьюка. Все более
отчетливо  ощущал  Питер  близость  с обеими женщинами и стариком. Опасность
рождала  единение,  привязанность, сплачивала людей, не имевших ранее ничего
общего. То же самое испытывал он и на войне.
     Питер  взглянул  на  Линду.  Внешнее  спокойствие  давалось ей нелегко.
Мечта  фотографа: высокие скулы, гладкая кожа, выразительные, все понимающие
серые глаза. И он, беспомощный, одноногий калека.
     - Бедный  Тьюзди,  -  внезапно  прервала  молчание Эмили. - Прожить всю
жизнь,  следуя  определенным  принципам, и в самом конце предать все, во что
верил,  обмануть  друзей, склониться перед ненавистной силой. Интересно, как
бы он поступил, если б не было меня.
     - И что бы он сделал? - откликнулась Линда.
     Они разговаривали, словно не замечая присутствия Телицки и Лонга.
     - У него был бы выбор. Я отняла у него эту возможность.
     - Я наблюдала за вами и завидовала.
     Темные брови Эмили поползли вверх.
     - Завидовали?
     - Как  бы  все  это  не  закончилось, вы столько лет любили друг друга.
Такое достается немногим.
     - У вас есть в городе кавалер?
     Линда покачала головой.
     - Тот, кого я любила, погиб во Вьетнаме.
     - Вам  повезло.  Разумеется,  не в том, что его убили, а потому, что он
не  ждет  вас  в  Барчестере,  не находя себе места, думая о том, что с вами
случилось  или  случится.  На себя Тьюзди наплевать. Но он боится за меня, и
это убивает его.
     Рука  Линды с такой силой впилась в край стола, что покраснела кожа под
ногтями.
     - Я стараюсь оставаться такой же невозмутимой, как и вы, Эмили.
     Взгляд Эмили скользнул по бандитам.
     - И правильно. Наш страх только порадует этих дьяволов.
     Телицки ухмыльнулся.
     - Ты еще помолишь о пощаде, когда придет срок, мамаша.
     - Они  ждут  нашей смерти, как нормальные дети - прихода гостей на день
рожденья.  Что произошло с ними, Стайлз? Что случилось с нынешней молодежью?
Я  допускаю,  что  наша  ситуация - это крайность, но юность что-то утеряла.
Никаких традиций, никаких грез, ничего из того, что было в наше время.
     - Возможно,  то  же  самое  говорили  и  о  вас,  Эмили,  когда вы были
натурщицей  в  Париже,  - ответил Питер. - Позировали художникам без одежды,
жили в грехе с Тьюзди. В те дни тоже спрашивали, что случилось с молодежью.
     - Вы  говорите  о социальных нормах, - возразила Эмили. - Тьюзди и я их
нарушали,  но  Тьюзди  -  самый  нежный, самый добрый мужчина из встреченных
мной.  Он всегда ненавидел насилие. Он никому не причинял зла. А сегодняшние
подростки  наслаждаются  насилием.  Они сбиваются в толпы вместо того, чтобы
становиться  личностями.  Перед  ними открыты все пути: образование, работа,
творчество.  Но  это  не  для  них.  Знаете, как они развлекаются? Поджигают
людей  и  смотрят,  как  те горят. Но даже эту забаву они придумали не сами.
Вычитали в газете и повторили у себя.
     - Кончай, мамаша, - лениво бросил Телицки.
     - Жить  мне  осталось недолго, мальчик. Не зря же ты сидишь передо мной
с   ружьем.  Возможно,  единственное  удовольствие,  оставшееся  у  меня,  -
высказать все, что я думаю о тебе и о твоих дружках.
     - Я же сказал, заткнись!
     - Было  время, когда я могла читать о таких чудовищах, как ты, мальчик,
и  испытывать  к  ним жалость. Можете ли представить? Я говорила себе, что у
них  не  было  дома, не было любящих родителей, заботящихся о том, чтобы они
выросли  порядочными  людьми. Никто из вас не нашел цели в жизни. Кто в этом
виноват?  Войны, бомбы, что-то еще? Но знайте, те же преграды стояли и перед
Тьюзди.  Первая  мировая война, вторая - и, будь у нас дети, их послали бы в
Корею  и во Вьетнам. Отец Тьюзди участвовал в испано-американской войне, дед
-  в  гражданской.  Всем  доставались  и  войны,  и бомбы. Но никто из них и
представить  не мог, что насилие станет развлечением. Они боролись за правое
дело  и  отдали плоды побед вам, а вы надругались над ними. Вы приняли образ
врага,  мальчики,  да  и,  клянусь богом, вы стали нашими врагами! Но придет
день,  когда  всех этих доброжелателей и болтливых теоретиков, утверждающих,
что  детям  дисциплина  не  нужна,  отодвинут  в  сторону, а вас как следует
высекут,  и  поделом.  А может, бог пошлет нам еще один потоп, ибо он знает,
что мы должны начать все заново.
     - И этот потоп будет называться водородной бомбой, - вставил Питер.
     Эмили с силой поставила чашку на стол.
     - Я  не  уверена,  что  мне  полегчает,  если  я выговорюсь, но в одном
можете  не  сомневаться, мальчики, - мне вас не жаль. Умрете ли вы здесь, на
этой  горе,  или, если вам сейчас повезет, позже, в газовой камере, где бы я
ни была, вы услышите мою благословенную молитву.
     Дьюк захлопал в ладоши.
     - Жаль,  что  вы  не  сможете  выступить  на сцене, мамаша. Ваш монолог
украсил бы любой водевиль.
     Но  Телицки  не  думал  смеяться. Он наклонился вперед, на шее вздулись
вены.
     - Ты  слишком  много говоришь, мамаша. Когда придет время, я с радостью
заткну тебе пасть.
     - Может,  ты  хочешь рассказать нам о своем трудном детстве, мальчик, -
подлил масла в огонь Питер.
     - Может,  и  хочу!  - взревел Телицки. - Я скажу, почему мне плевать на
любого  из  вас.  Знайте,  что я уважаю только свои мускулы и умение уломать
любую  девчонку,  что  попалась  мне  на  пути.  Возможно,  я  заставлю  эту
бледнолицую  фригидную  неженку  относиться ко мне с должным почтением. Все,
что  мы  получали  от  вас,  так это разговоры. Кто из вас пытался облегчить
нашу  жизнь?  Слова,  слова,  слова.  Вот  этот  старик  только и делал, что
рисовал  толстую  задницу  своей  бабы! Вы ничего не давали нам, никогда. Вы
живете  в своем уютном мирке и покрикиваете на нас. Что ж, таким, как я, это
надоело,  и  мы  еще  возьмем  власть  и  в  городах,  и в деревне, везде. И
погоняем  вас  перед  смертью,  но даже этим вы не расплатитесь с нами за те
условия,  в  которых  нам приходится жить. Хотел бы я иметь бомбу, о которой
вы говорили. Я отлично знаю, как ей распорядиться.
     Тяжело   дыша,   Телицки  вскочил  со  стула,  и  на  мгновение  Питеру
подумалось,  что  он бросится на них. Но светловолосый здоровяк, не выпуская
из рук ружья, отошел к окну.
     На  кухне  воцарилась  тишина.  Питер взглянул на часы. Крамер и Мартин
давно  уже  притаились  у  проселка,  а  Тьюзди,  должно быть, уже приехал в
Барчестер.
     Разум  и логика были здесь не в чести. Единственное, что им оставалось,
- ответить на силу силой. Но как?




     Солнечные  лучи  били  в  окно.  Эмили мыла грязную посуду, скопившуюся
после  завтрака.  Питер  с восхищением наблюдал за ней. Ни разу не упомянула
она  о страхе за собственную жизнь. Ее волновали лишь терзания Тьюзди. Линда
права. Эти старики познали истинную любовь.
     - Я  никогда  не  пыталась  определить  для себя, что такое мужество, -
прошептала  Линда.  -  Я  не  принимала его как должное. У хороших людей оно
есть,  у  плохих  - нет. Не знаю, как мне встретить грядущее, Питер, - дрожь
пробежала по ее телу.
     - Еще неизвестно, что нас ждет.
     - Известно. Я знаю, что они приготовили для меня.
     - Не  думайте  об  этом,  -  едва  ли  Питер мог дать более бесполезный
совет.
     - Ребенком  я  боялась  идти  к  дантисту. Говорила себе, что пробуду у
него  не  больше  часа,  потому  что  придет  следующий пациент, но зато мне
вылечат  зуб  и он не будет беспокоить меня. Можно выдержать все что угодно,
если знаешь, что испытание кончится и тебе станет лучше.
     - Это  позиция  религии, - Питер думал о том, как отвлечь Линду. - Ад -
на земле, рай - на том свете.
     - Допустим,  я  это переживу, - голос Линды звучал чуть громче. - Смогу
ли  я  взглянуть  на  себя  в зеркало? Позволю ли подойти ко мне порядочному
человеку? Как...
     - Прекратите, - оборвал ее Питер.
     Линда невесело рассмеялась.
     - В  книгах  и  кинофильмах  всегда находится выход. Таблетка, вшитая в
подол юбки, нож, спрятанный под матрацем.
     - Или  морские  пехотинцы,  ворвавшиеся  в  последний  миг, - поддакнул
Питер.
     - Они ворвутся?
     - Боюсь, что нет.
     - О боже, Питер, - она склонила голову, скрывая охвативший ее ужас.
     - Не замыкайтесь на этом.
     - А  что  нам  делать?  Обсуждать  достоинства  пьес  Бернарда  Шоу или
критиковать  иностранную политику президента? Не принимайте меня за ребенка,
Питер.
     Тот  искоса  взглянул  на  Дьюка  Лонга. Бледный, черноволосый юноша не
спускал  с  них глаз, Телицки беспокойно ходил вдоль окон, наблюдая за лугом
перед отелем, словно ожидая возвращения Тьюзди. А тот уехал лишь час назад.
     - Когда  я  училась  в  колледже,  -  начала  Линда, - после занятий мы
частенько  собирались  у кого-нибудь в комнате и подолгу говорили о том, что
предпринять,  если  на  тебя  нападут.  Предлагались  очень  смелые  способы
зашиты.  Мужчину  есть  куда  ударить,  чтобы причинить ему боль. Но кое-кто
утверждал,  что  лучше всего не сопротивляться. В этом случае оставался шанс
остаться  в живых. Теперь я понимаю, что это была бравада. В душе мы мечтали
о  том,  что на нас кто-то нападет. Но когда это происходит наяву... - вновь
она вздрогнула. - Вы не представляете себе, что я вчера пережила.
     - Если это поможет, расскажите.
     - Он совсем чокнутый.
     - Джорджи?
     - Да.
     - Но вы не уступили ему.
     - Я  тут  ни  при чем. Я ничего не делала, только молилась. Я уже давно
отвыкла молиться, а тут всей душой обратилась к богу.
     - В городе не знают, с чего все началось.
     - Я  спала.  Возможно,  вы  помните,  ночь  была  жаркая,  без  единого
дуновения  ветерка.  Я  проснулась,  вероятно,  от  постороннего  шума.  Вам
знакомо  это  чувство?  Я не смогла определить, откуда он донесся, но больше
ничего  не  слышала.  Взглянула на часы. Начало второго. Попыталась заснуть,
но  не  смогла.  И  продолжала  прислушиваться. Однажды птица залетела через
трубу  и  билась  о  стекла  изнутри.  Наконец я решила посмотреть, что там,
внизу.  Мне и в голову не приходило, что столкнусь с незнакомым человеком. В
крайнем случае, я ожидала увидеть птичку или какого-нибудь зверька.
     Было  так жарко, что я не накинула даже халата. Просто спустилась вниз,
босиком  и  в  ночной  рубашке. Свет я не зажигала, так как прекрасно знала,
где  что  стоит.  Войдя в зал магазина, я заметила тень у витрины. Затем она
исчезла.  Возможно, по моему поведению этого не скажешь, Питер, но по натуре
я не труслива.
     - Я в этом не сомневаюсь.
     - Я  решила,  что соскочила защелка и тень упала от ставня. Помнится, я
подумала,  что  нельзя  выходить из дома в ночной рубашке, но успокоила себя
тем,  что  в  такой  час  в  Барчестере  все спят. Я открыла дверь, вышла на
крыльцо  и  увидела его. Этого обросшего парня! А я стояла перед ним чуть ли
не  голая.  В  ночной  рубашке  выше  колен.  "Что вы хотите?" - спросила я,
отступая  к  двери.  Он  схватил  меня  за  запястье.  Тут я заметила ружье,
брошенное в траву у витрины.
     "Одну  минуту,  мисс,  -  говорил он очень вежливо. - Мне нужна гитара,
выставленная в этом окне".
     "Пожалуйста,  отпустите мою руку, - попросила я. - Мне больно. Если вас
заинтересовала  гитара,  приходите  утром,  после открытия магазина". Он еще
сильнее   сжал  мне  запястье.  Его  глаза  сверкали  безумием.  Внезапно  я
перепугалась.  "Отпустите меня. Можете взять гитару, если хотите". Он ничего
не ответил. Лишь пожирал меня безумными глазами.
     "Я  бы  хотел,  чтобы  вы  пошли  со  мной",  - без угрозы, мягко, даже
застенчиво  предложил он. "О чем вы говорите?" - изумилась я. "Я хочу, чтобы
вы пошли со мной. Далеко-далеко. Туда, где никого нет. Пожалуйста".
     Да,  да,  он  сказал  "пожалуйста",  словно обращался ко мне с какой-то
обычной  просьбой. Тут я поняла, что имею дело с сумасшедшим. "Чтобы пойти с
вами,  мне  нужно  вернуться  в дом и одеться", - ответила я. В доме я могла
запереть дверь и по телефону вызвать подмогу.
     "Нет!  -  впервые  в  его  голосе прозвучали резкие нотки. - Такой, как
сейчас. Вы прекрасны!"
     Паника  охватила  меня,  и  я допустила ошибку. Я попыталась вырваться.
Что  случилось  потом, я не знаю. Скорее всего, он ударил меня ребром ладони
по  шее,  -  пальцы  Линды коснулись едва заметного синяка. - Должно быть, я
потеряла  сознание,  потому что очнулась, лежа в высокой траве. Он... он был
рядом,  а  его  руки  ощупывали  меня. Я рванулась от него, закричала. Одной
рукой он закрыл мне рот, другой - прижал к земле.
     "Не бойтесь, я не причиню вам зла".
     Я  похолодела от страха. Его ружье и гитара лежали в траве в нескольких
футах  от нас. Мне удалось оглядеться, и я поняла, что мы далеко, чуть ли не
в  миле  от  моего  дома. На руках или волоком он притащил меня чуть ли не к
подножию горы.
     "Всю  жизнь  я  мечтал  о  такой,  как  вы,  -  продолжал он, - славной
девушке.  Славной,  утонченной,  красивой. Мы будем нежно любить друг друга.
Как вас зовут?"
     От  ужаса  я  едва  могла  шевелить  языком. Я ответила, что меня зовут
Линда.  Сказала,  что  он  совершает  преступление.  Что  он может угодить в
тюрьму  на  долгий, долгий срок. Не уверена, что до него дошли мои слова. Он
уставился  на  меня безумными глазами и продолжал осторожно поглаживать меня
свободной  рукой.  У меня... мне казалось, что по телу ползают паразиты. "Мы
пойдем  на  гору,  - шептал он. - Мы будем в безопасности и одни. У меня там
друзья.  Вы  будете счастливы с нами и поймете, что я никому вас не отдам, -
говорил  он,  словно избалованный ребенок, не терпящий отказа". - "Я не могу
пойти  с  вами,  - возразила я. - Я никуда не пойду, пока не вернусь домой и
не  переоденусь.  Отпустите  меня, а потом..." - "Нет, - будто отрубил он. -
Вы  пойдете  добровольно или мне придется тащить вас. Я хочу дать вам время,
Линда,  чтобы вы полюбили меня. Но вы должны понять, что отныне принадлежите
мне".
     Он  отпустил  меня  и  встал  на  колени. "Вы пойдете сами или я должен
заставлять вас идти?"
     Питер,  я  не  могла пошевельнуться. Не могла бороться с ним и не могла
идти.  Меня  парализовало.  Думаю,  он  этого не замечал. Вытащил из кармана
веревку и связал мне руки. "Жаль, что вы упрямитесь. Но нам пора".
     Веревка  впилась  в запястья, и он поднял меня на ноги. Свободный конец
он  привязал  к  поясу,  подхватил  ружье  и  гитару  и  пошел. Я упиралась.
Споткнулась,  упала,  он тащил меня по дороге, по камням и гравию. Я умоляла
отпустить  меня, но он даже не обернулся. В конце концов мне пришлось встать
и идти за ним.
     - Вы знаете, что вас видели? - спросил Питер.
     Серые глаза широко раскрылись.
     - Видели?
     - Местный  парень,  Майк  Миллер, оказался со своей девушкой неподалеку
от проселка.
     - С Молли Донахью?
     - Да. Они видели, как вас тащили в гору.
     - О боже. Питер. Если они...
     - Юноша  пришел  к  Саутворту  только  после  полудня. В нем заговорила
совесть.
     - Но если Майк видел меня, почему не помог?
     - У  Джорджи было ружье. Они испугались. А потом не решались рассказать
обо всем Саутворту, чтобы не вызвать гнева отца Молли.
     - Это невероятно!
     - Но факт.
     Линда долго молчала.
     - Наверное,  они  поступили  правильно.  Думаю,  Джорджи  убил  бы  их,
попытайся они помешать ему.
     - Они  находились  так близко, что видели пот на лице Джорджи, когда он
протащил  вас  мимо  них. И реальность такова, что они остались в живых, так
же,  как  и  вы.  Если  б  они  подали  голос,  вполне возможно, что Джорджи
перестрелял бы вас всех.
     - Мы  сидим здесь, боимся шевельнуть и пальцем, зная, что кто-то другой
заплатит  за  это  жизнью, - продолжала Линда. - Имеем ли мы право требовать
друг от друга такого самопожертвования?
     - Если  вы  предложите  способ вырваться отсюда целыми и невредимыми, я
готов прикрыть вас.
     - Такого способа нет, - она покачала головой.
     - Что произошло после того, как Джорджи привел вас в "Причуду"?
     - Я  не  поверила  своим  глазам, когда увидела, куда он меня привел. Я
давно  знала Тьюзди и Эмили. Я продала несколько его картин. На мгновение во
мне  затеплилась  надежда.  Этот  сумасшедший  не  знает,  кто  здесь живет,
подумала  я.  Сейчас  нас  встретит  Тьюзди и освободит меня. Вместо этого я
узнала, что Тьюзди и Эмили - пленники банды.
     Джорджи  притащил  меня  в  кухню,  и  тут  же  началась  ссора. Крамер
прямо-таки  разъярился. Они же понимали, что меня начнут искать. Но деваться
было  некуда. Отпустить меня они не могли. Какое-то время Крамер втолковывал
им  что  к чему. А потом... потом Эмили сказала, что найдет мне какую-нибудь
одежду  и  поможет  смыть  кровь  и грязь. Как мне хотелось уйти с Эмили, не
видеть  голодные,  безумные глаза Джорджи. Я подумала, что Эмили скажет мне,
как  вести  себя.  "Я  вымою  ее,  -  возразил Джорджи. - Она - моя, и я сам
позабочусь о ней".
     Помнится, Крамер рассмеялся и сказал: "Мальчик становится мужчиной".
     Я  чуть не сошла с ума от страха. Я молила Тьюзди помочь мне. Но прочла
отказ  на  его  окаменевшем  лице.  "Не  сердитесь  на  старика, - улыбнулся
Крамер.  -  Один  шаг,  и  его мадам отправится на тот свет", - он указал на
Бена  Мартина,  нацелившего ружье на Эмили. Рука Джорджи вновь сомкнулась на
моем запястье, и мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним.
     Линда глубоко вздохнула.
     - Через  холл  с  картинами Эмили он провел меня в свою комнату. Закрыл
дверь,  запер  ее  на  ключ,  и мы остались одни. Вся обстановка состояла из
кровати,  стула  с прямой спинкой и обшарпанного комода. К комнате примыкала
ванная.
     Джорджи  осторожно  уложил меня на кровать. "Сейчас мы умоемся, Линда".
Прошел  в  ванную  и  тут же вернулся с мокрым полотенцем. Не могу передать,
Питер,  что  я  пережила.  Я  решила, что лучше не сопротивляться, во всяком
случае,  до  того,  как  он  набросится на меня. Я все еще думала, что смогу
убедить  его  остановиться...  потому  что  он был таким кротким, когда я не
перечила  ему.  Он  сел  на  кровать рядом со мной. "Лежите тихо", - И начал
вытирать  мне  лицо  мокрым  полотенцем.  Нежно  и  ласково.  А затем плечи,
руки...  тело,  сбитые  в  кровь ноги. И все время нашептывал: "Видите, я не
хочу причинять вам боль... я хочу нравиться вам, любить вас я хочу..."
     И  все-таки  мне казалось, что я смогу как-то вразумить его. Я пыталась
объяснить  ему,  как ребенку, что не могу вызвать в себе эти чувства, потому
что  полумертва от страха. Он слушал внимательно, с напряженным лицом, вроде
бы  вникая в смысл моих слов. А слушая, продолжал поглаживать меня, и я едва
сдерживалась,  чтобы  не закричать. "Торопиться нам ни к чему", - кивнул он.
Затем  спросил,  нравится  ли  мне  музыка, и я ответила, что да. Только для
того,  чтобы  хоть  как-то  отвлечь его. В это трудно поверить, но он взял с
комода  гитару, сел на стул и запел. Старые песни - "Молли Мэлони", "Блутейл
флай"  и  тому  подобное.  Он  обхаживал меня, Питер! А я хвалила и поощряла
его,  потому  что,  играя на гитаре, он не мог прикоснуться ко мне. Он пел и
пел,  но  я  знала,  что все это лишь затяжка времени. И не находила выхода.
Наконец  он  положил  гитару на комод, пересел на кровать, и я вновь ощутила
на  себе эти ужасные, мягкие руки. "Видите, я не хочу причинять вам боль. Но
аде могу долго ждать, Линда, вы это понимаете, не так ли?"
     Тут  я  сжалась в комок. Взмолилась. Повторяла снова и снова, что этого
не  будет,  не  должно  быть.  И  его  глаза  похолодели. В них я увидела не
злость,  но  жестокое  разочарование.  Без единого слова он встал и вышел из
комнаты,  заперев  за  собой  дверь. Я села, дрожа от ужаса. Скажите, Питер,
что   заставляет   женщину  обожествлять  свое  тело?  Осознание  того,  что
надругательство над ним уничтожает душу?
     Питер  промолчал.  Он  думал о своей ноге и о тех долгих месяцах, когда
считал  себя  объектом  насмешки.  Кому  охота  ощущать себя увечным. Тот же
страх испытала и Линда.
     - Я  ждала  неизбежного,  -  продолжала  Линда.  -  Я спросила себя, не
отдаться  ли  ему добровольно, чтобы по возможности избежать боли, и чуть не
задохнулась от отвращения. Пойти на это я не могла, ни за что на свете.
     Джорджи  вернулся,  запер  за  собой дверь. Он принес карандаш для век,
тушь,  помаду,  румяна.  Сел  на  кровать.  "Если  не вы, пусть будет кто-то
другая", - сказал он.
     Сначала  я  не  поняла,  о  чем  он говорит. А потом он... занялся моим
лицом.  Наложил  тени на веки, румяна - на щеки, помаду - на губы, тушь - на
ресницы.  Я не сопротивлялась. Все что угодно, лишь бы занять его. Закончив,
он  взял меня за руку, поднял с кровати. Нежность исчезла. Он потащил меня в
ванную,  к зеркалу над раковиной. "Смотрите! - он подтолкнул меня к зеркалу,
чтобы  я  увидела,  в  какую  нелепую маску превратилось мое лицо. - Видите,
теперь  вы  -  уже не вы, так что это не имеет значения. Пока это не вы, все
будет  нормально,  не  так  ли,  Линда?" Из уголка его рта появилась струйка
слюны.  Он  выволок  меня  из  ванной  и  буквально  швырнул  на кровать. Он
приближался  ко  мне и... я закрыла глаза и до крови закусила губу, чтобы не
закричать.
     Но  тут забарабанили в дверь. Телицки прокричал, что Крамер приказывает
спуститься  вниз.  Я  думала,  Джорджи  откажется. Он стоял, не сводя с меня
глаз,  и  дрожал с головы до ног. Затем повернулся, медленно подошел к двери
и  открыл  ее. Телицки взглянул на меня, ухмыльнулся. Вероятно, гадая, когда
наступит  его  очередь.  "Отведи  ее  вниз,  -  буркнул  Джорджи.  - Я приду
следом".
     Я  быстро  поднялась  и  метнулась  к  двери. Лишь бы выбраться из этой
комнаты,  думала  я,  а  там  хоть  трава  не расти. На пороге я обернулась.
Джорджи лежал на кровати лицом вниз и рыдал, как ребенок.
     Питер  взглянул  на  Линду.  Рассказ утомил ее. В каждом из нас, даже в
извращенном  сознании  Джорджа Мангера, глубоко внутри, теплилось неутолимое
стремление  к  недостижимому.  Но  игры кончились, и скоро остальные обратят
свое  внимание  на  эту милую девушку. Запас времени таял, как весенний снег
на опушке.
     Внезапно в проеме двери возникла Труди.
     - Джорджи  приходит  в  себя,  -  взвизгнула  она.  -  Пришлите  к нему
кого-нибудь, кто знает, что нужно делать.
     Из-за   ее   спины   раздался  полный  смертельной  боли  крик.  Питеру
приходилось  слышать нечто подобное на войне. Крик повторился. Он повернулся
к Эмили, склонившейся над раковиной.
     - У нас есть что-нибудь болеутоляющее, Эмили?
     Та покачала головой.
     Вновь закричал Джордж. Телицки взглянул на Дьюка.
     - Отведи-ка  к  нему  мамашу, и пусть она присмотрит за ним. Лишний шум
нам ни к чему. Ты знаешь, что сказал Крамер?
     Дьюк махнул ружьем.
     - Пошли, мамаша. Посмотрим, что ты сможешь для него сделать?
     Эмили  смочила  водой полотенце и спокойно прошествовала в комнату, где
лежал Джордж. Дьюк сопровождал ее с ружьем наперевес. Линда встала.
     - Не могу ли я помочь?
     Никто не ответил, и она последовала за Эмили. Труди осталась на кухне.
     - Он горит в лихорадке. Не понимает, что с ним. Все время зовет ее.
     - Линду? - спросил Питер.
     - Да.  Похоже,  втюрился  по  уши, - Труди глянула на Телицки. - С меня
хватит. Пусть за ним присматривает кто-то еще.
     - Не канючь, - буркнул Телицки. - Налей мне кофе.
     - Чего это ты такой нервный? - Труди направилась к плите.
     - Не  нравится  мне  все  это,  -  ответил  Телицки. - Этот умник, - он
взглянул   на   Питера,  -  не  зря  говорил,  что  К.К.  может  смыться,  а
расхлебывать кашу придется нам.
     - Бен  его  не  упустит,  -  Труди принесла чашечку кофе светловолосому
здоровяку.  -  Послушай,  Джейк,  а что случится со мной, если вся эта свора
двинется на нас? Как мне защищаться? Дайте мне ружье.
     Телицки рассмеялся.
     - Да ты с ярда не попадешь в корову горстью риса.
     - Я  имею  право  на  защиту!  -  запротестовала Труди. - Где мне взять
ружье?
     - Спроси  меня,  когда мы будем вдвоем. Если хочешь, можем прямо сейчас
подняться к тебе.
     - У  тебя  только  одно на уме, - Труди повернулась к Питеру. Ее взгляд
говорил, что она старается выполнить его поручение. - Принести тебе кофе?
     - Спасибо,  -  ответил  Питер, - но я хочу посмотреть, как работает эта
детская коляска.
     Он   ухватился   за   обода  колес,  отъехал  от  стола.  Телицки  весь
подобрался.
     - Куда это ты?
     - Хочу выпить кофе.
     - Один  тип  плеснул  мне  кофе  в  лицо. От него осталась лишь горстка
пепла.
     - Я знаю.
     - Так что наливай кофе и тут же возвращайся к столу.
     Каталка  легко  подчинялась  движениям  рук.  Но, подкатившись к плите,
Питер  понял,  что  ехать  с  чашечкой  кофе  на  коленях ему не удастся. Он
взглянул на часы. До возвращения Тьюзди еще далеко.
     - Удивительная  девушка,  -  Эмили  подошла  к Питеру. - Ее присутствие
успокоило  мальчика,  и  она хочет облегчить его страдания. Даже после того,
что она пережила из-за него.
     - Вы слышали ее рассказ?
     Эмили кивнула.
     - Который час?
     - Половина одиннадцатого.
     - Тьюзди  вернется  через  полчаса,  - она взглянула на Дьюка, о чем-то
шептавшегося с Телицки, и понизила голос. - Я тут подумала...
     - Мы все только этим и занимаемся.
     - Мы  с  Тьюзди  пожили  на  свете в свое удовольствие. Можно ли желать
чего-то  большего?  Вы  сможете  вытащить  отсюда  Линду, если мы согласимся
остаться и дать им выместить на нас всю злобу?
     - Я  не  уверен,  что  мы  пошли бы на это, даже если б и представилась
такая возможность, - ответил Питер. - К чему вы клоните, Эмили?
     - Мы  отжили свое, - спокойно ответила Эмили. - Надо дать такой же шанс
вам и Линде.
     Питер коротко взглянул на бандитов.
     - Шансов  у  нас  нет, если только мы не добудем оружие. Вы знаете, где
оно?
     - Заперто в спальне на втором этаже. Ключ у Крамера.
     - Можно выломать дверь?
     - Мореный дуб.
     - Эй,  вы,  прекратите,  -  крикнул  Дьюк.  -  Говорите  так,  чтобы мы
слышали.
     - Все равно, что сейф, - пояснила Эмили.
     Томительно  текли  минуты. Питер, нахохлившись, сидел в кресле, пытаясь
найти  путь  к  спасению.  Ничего не складывалось. Если б каким-то чудом его
оставили  одного,  на  второй  этаж  он мог взобраться лишь прыжками. На это
ушло  бы  слишком много времени. Да и как добыть ключ у Крамера? Но признать
поражение Питер не мог. И бесплодные поиски продолжались.
     Питер  вытащил  из кармана сигарету, закурил. Табак пах соломой. Должен
же  он  перехитрить  этих четырех мерзавцев! Но в голову не приходило ничего
путного.
     - Старик опаздывает на десять минут, - пробормотал Телицки.
     - Подумаешь, десять минут, - пожал плечами Дьюк.
     - Возможно,  Крамер и Мартин заставили его увезти их подальше отсюда, -
предположил Питер.
     Телицки побагровел.
     - Это  возможно. Машину старика не стали бы проверять. Его все знают. Я
пойду на проселок и посмотрю, что там творится.
     - Ты  останешься  здесь,  -  бросил Дьюк. - Незачем сходить с ума из-за
десяти  минут,  -  он  повернулся  к  Питеру.  -  А  тебе лучше помалкивать,
старичок.
     В  кухню  влетела  Труди.  В новом платье, с сигаретой в руке. Ее глаза
ярко  блестели. Питер понял, что она прикончила бутылку виски. Она подошла к
Дьюку и Телицки. Говорили они тихо, и Питер не мог разобрать ни слова.
     "Не  отель,  а  пороховая  бочка, - думал Питер. - Они не доверяют друг
другу.  И  кто-то из них может в любой момент перестрелять всех остальных. В
этом их слабость, но как ею воспользоваться?"
     Время  никак  не  убыстряло  свой  бег.  Эмили, готовившая еду к ленчу,
прислушивалась  к каждому звуку, с нетерпением ожидая возвращения Тьюзди. Он
опаздывал  уже на полчаса. Питер догадывался, что ранее такого не случалось.
Тьюзди, несомненно, стремился как можно дольше находиться рядом с Эмили.
     А Телицки, заметил Питер, уже на грани срыва.
     - Старик выкинул какой-нибудь фортель, - сказал он Дьюку и Труди.
     - У  него  что-то  случилось,  -  возразил  Дьюк.  - Наверное, сломался
мотор. Уж больно древняя у него колымага.
     - Нас окружают!
     - Крамер и Бен дали бы нам знать.
     - Если  они  на  посту!  -  Телицки  даже  охрип.  - А может, они давно
удрали, как предположил этот умник. Или их схватили без единого выстрела.
     - У них есть глаза и уши.
     - Допустим, нас осталось бы двое. Что будем делать?
     Взгляд Дьюка скользнул по Эмили и Питеру.
     - Уберем  лишних  и  забаррикадируемся в комнате с ружьями и патронами.
Будем отстреливаться до последнего.
     - Мы  не  сможем  попасть  в  эту чертову комнату. Я же не хотел, чтобы
ключ хранился у К.К. Следовало положить его в доступное для нас место.
     - Замок мы вышибем парой выстрелов.
     - А как же Джорджи?
     - Ему  уже  не  поможешь.  Напрасно ты волнуешься, Джейк. Старик просто
опаздывает.  По  одной  из  дюжины самых элементарных причин. Поверь мне, он
никогда не оставил бы мамашу. Он же не хочет, чтобы ее изрезали на куски.
     - Кажется, я слышу шум мотора! - воскликнула Труди.
     Они  сгрудились  у окна, прислушиваясь. Телицки обернулся. Рукавом стер
с лица пот. Ухмыльнулся.
     - Старый дурак заставил меня нервничать.
     До  Питера  донесся шум подъезжающей машины. Затем голос Дьюка разорвал
тишину, как пистолетный выстрел.
     - С  ним  люди!  Чертов полицейский и еще двое мужчин. Он нас предал! -
Дьюк развернулся, наставил ружье сначала на Питера, затем на Эмили.
     Питер  подкатился  к  окну,  прямо  под дуло ружья Дьюка. Джейк и Труди
смотрели на лужок.
     Тьюзди  остановил  "шевроле"  в  двадцати ярдах от дома, Саутворт и два
его  вооруженных  помощника вылезли из кабины. Старик откинул назад голову и
проревел во всю мощь.
     - Эмили! К нам гости!
     Телицки  поднял  ружье и прицелился в Тьюзди. С такого расстояния он бы
не промахнулся.
     - Подожди!  -  вмешался  Питер.  -  Разве ты не видишь, что он пытается
предупредить  нас.  Привез  бы  он  этих  людей  на  открытое  место, где вы
перестреляете  их за десять секунд, если б они подозревали, что вы прячетесь
здесь?  Они  подсели  к  нему  в  машину  где-то по дороге. Он не собирается
выдавать вас. Возможно, они хотят выпить чашечку кофе или глотнуть воды.
     - Эмили!  Где  ты?  -  ревел  Тьюзди.  Он тянул время. Питер видел, как
старик  указал  Саутворту  на растения в горшках и все четверо заговорили об
орхидеях.
     - Стайлз   прав,  -  подал  голос  Дьюк.  -  Он  дает  нам  возможность
спрятаться. Значит, так, все в комнату к Джорджи и Линде.
     - Вы   лучше   отпустите  меня,  -  заметила  Эмили.  -  Я  задержу  их
разговорами.
     - Как бы не так, - встрепенулся Телицки. - Ты - наша заложница.
     - Если Эмили не выйдет, у них возникнут подозрения, - пояснил Питер.
     - Если  она  выйдет,  старик  тут  же  все  выболтает  и они смоются! -
взорвался Телицки.
     - Крамер  и  Мартин  держат  их на мушке, - напомнил Питер. - Отпустите
Эмили.
     - Мне это не нравится, - ворчал Телицки.
     - Чем больше мы спорим, тем меньше у нас остается времени.
     - Это  точно, - Дьюк принял решение: - Иди к ним, мамаша. Задержи их на
поляне.
     - Мне это не нравится, - упорствовал Телицки.
     - Смерть  тоже  никому  не нравится, - Питер развернул кресло. - Идите,
Эмили,  -  и покатил в заднюю комнату, ожидая немедленного выстрела в спину.
Едва ли кто мог предсказать реакцию Телицки.
     Но  они  двинулись  вслед  за  ним,  двое  мужчин  и  Труди. Забились в
маленькую  комнатушку.  Линда  сидела  в  изголовье,  обтирая  лицо  Джорджи
влажной тряпкой. Дьюк закрыл дверь. Постепенно глаза привыкли к полумраку.
     - Тьюзди  вернулся  с  друзьями - Саутвортом и двумя его помощниками, -
ответил  Питер на немой вопрос Линды. - Он им ничего не сказал. Мы останемся
здесь, пока они не уйдут.
     - Эмили?
     - Ей пришлось выйти к ним, чтобы создать видимость, что все в порядке.
     - Но...
     - Ни  слова  больше,  если  хотите жить, - прошипел Дьюк. - Если что-то
пойдет  не  так,  обещаю,  что  первые  две  пули достанутся тебе, крошка, и
старичку.  Закрой  тряпкой  рот  Джорджи  и  позаботься  о  том, чтобы он не
разорался.
     Питер  застыл,  не  шевелясь,  вцепившись  в обода колес. Казалось, что
затрудненное  дыхание  Джорджа  разносится на мили вокруг. Дьюк стоял позади
Линды,  нацелив  ружье  на ее черноволосую головку. Телицки находился в футе
от  Питера.  Питер понимал, что у него еще есть шанс схватиться с Телицки до
того,  как тот выстрелит. Но у Линды такого шанса не было. Труди прижалась к
дальней   стене,   закрыв  лицо  руками.  Казалось,  она  не  хотела  видеть
неминуемое.  Питер  чувствовал, как по груди текут холодные струйки пота. "А
каково  сейчас  Крамеру  и  Мартину?  -  думал  он.  -  Они же видели, что в
стареньком  "шевроле"  Тьюзди  сидят  трое  мужчин.  Крамер  наверняка сразу
смекнул  что  к чему. Тьюзди никогда не повез бы их в открытую, если б хотел
выдать  бандитов.  Крамер  правильно определил намерения старика. Но как ему
узнать  о  реакции Дьюка и Телицки? Если тем хватит выдержки, незваные гости
уедут.  Если  Телицки  и Дьюк сорвутся, никому не миновать смерти. Они могли
убить  тех  троих,  но  на  выстрелы сбежались бы сотни людей, участвующих в
поисках.  Так  что и Крамер небось сейчас весь мокрый от пота, не ведая, что
натворят его ненадежные дружки".
     С  поляны  доносились голоса: веселое щебетание Эмили, басистые раскаты
Тьюзди, добродушный смех Саутворта.
     Дернулся на кровати, застонал Джордж.
     - Джейк,  накрой  ему  голову  одеялом,  -  шепотом приказал Дьюк. - Не
вздумай шевельнуться, Стайлз, а не то я расшибу голову этой крошке.
     Телицки  опустился  на колени у кровати, скатал одеяло и накрыл им лицо
Джорджа. Тот подергался и затих.
     - Дайте  мне  пять  минут,  чтобы  приготовить  вам кофе, - раздался на
кухне голос Эмили.
     - От  кофе  мы не откажемся, - ответил Саутворт. Отодвинул стул, сел, с
шумом выдохнул воздух. - Ну и устал же я, не спал с прошлой ночи.
     - Как и почти все мужчины в городе, - этот голос Питер не узнал.
     Грохнула заслонка печи: Эмили подложила в огонь поленья.
     Питер  взглянул  на  Дьюка.  Тот  держал  дуло  ружья в дюйме от головы
Линды.  Телицки прижимал одеяло к лицу Джорджа, настороженно прислушиваясь к
разговорам  на  кухне.  Серые глаза Линды, широко раскрывшиеся от страха, не
отрывались от Питера.
     - Сколько людей участвует в поисках? - спросила Эмили.
     - От двухсот до трехсот, - ответил Саутворт. - Точно никто не считал.
     - Похоже,  этот  парень  увел  Линду  с  горы до того, как вы начали их
искать, - заметил Тьюзди.
     - Мы  надеемся  найти  тело  Линды.  Не мог он далеко утащить полуголую
девушку на веревке. Сам он, должно быть, удрал, но не с ней.
     - Не  могли  ли  они спрятаться в каком-то амбаре или брошенном доме? -
спросила Эмили.
     - Мы  обыскали  все  строения  в пяти близлежащих городках. Конечно, не
хотелось  бы  думать  об этом, но мы склоняемся к выводу, что бедняжку Линду
убили.  А  найти  ее тело в этих лесах - задача не из легких. Можно пройти в
футе  от него и ничего не заметить. Сегодня из Фейетвилла привезут собак. Не
знаю, правда, возьмут ли они след?
     - Нельзя ли поймать преступника по описанию Майка Миллера?
     Саутворт рассмеялся.
     - Ему  надо  подстричься,  и  мы никогда не узнаем его. Спасибо, Эмили.
Кофе преотличный.
     - Растворимый, но неплохой, - ответила та.
     - Послушайте,  Тьюзди,  когда  это  вы  перешли на сигареты? - удивился
Саутворт. - Вы же всегда курили трубку.
     Питер  буквально  увидел  стоящую  на  столе  пепельницу  с  горкой его
окурков.
     - Пришлось  сменить  привычку.  Трубочный табак пахнет теперь как сухой
коровий навоз.
     - Добавить  в  кофе молока, мистер Томас? - радушно предложила Эмили. -
Ты привез из города молока, Тьюзди?
     - Оно в машине.
     - Можно и без молока, - ответил незнакомый Питеру мистер Томас.
     - Жаль,  что  у  вас  нет  телефона, Тьюзди, - заметил Саутворт. - Я бы
перенес сюда штаб-квартиру.
     - Я   специально  купил  этот  отель,  чтобы  Эмили  не  досаждала  мне
болтовней с соседками.
     Слова  гиганта,  естественно,  восприняли  как  шутку,  и  все  вежливо
рассмеялись.
     - Не  приготовить  ли  для  вас несколько сандвичей, мистер Саутворт? -
гостеприимство Эмили не знало границ.
     - Спасибо, Эмили, они нам не помешают.
     Сколько  же  мы  тут просидим, думал Питер. Все уже на пределе. По лицу
Телицки  струился  пот. Дьюк застыл, словно статуя. Как, впрочем, и Линда. А
если  кто-то  кашлянет  или  столкнет  что-нибудь на пол? Долго еще выдержит
Труди, чтобы не разрыдаться?
     - Почему-то,  -  Питер  узнал  голос  Томаса, - самые тяжелые испытания
выпадают  на  долю  хороших  людей. Не думаю, что в городе есть вторая такая
милая  девушка,  как  Линда.  Да,  нынешние девицы ей в подметки не годятся.
Никогда  ни  с  кем  не  путалась. Не строила глазки чужим мужьям. Она имеет
право  на  все  самое  лучшее, а жизнь распоряжается иначе. Сначала убили ее
жениха,  а  теперь  вот  это.  Не  стал бы я искать целые сутки какую-нибудь
потаскушку. Ну почему он выбрал именно Линду?
     - Потому  что  в  витрине  ее магазина была гитара, - ответила Эмили. -
Ветчины и сыра достаточно, мистер Саутворт?
     "Ну  и  актриса  эта  Эмили,  - думал Питер. - Судя по голосу, общество
Саутворта  и  его  помощников ей весьма приятно. Но сандвичи готовы и, стало
быть, им пора уходить".
     - Куда вы теперь? - спросил Тьюзди.
     - Поднимемся  на  вершину  и  поглядим,  как  идут  поиски  на северном
склоне, - ответил Саутворт.
     - Я  заверну их в фольгу, и они останутся свежими до самого вечера. Еще
кофе, мистер Томас?
     - Премного  благодарен,  Эмили, но больше не могу. Вот еще что, у Линды
нет близких родственников. Никого, кто бы ждал и надеялся.
     - Если не считать всего Барчестера, - поправил его Саутворт.
     Последовала короткая пауза.
     - А  где  тот  репортер, что приезжал сюда с вами, Эрни? - голос Тьюзди
чуть дрожал. - Стайлз, так, кажется, его фамилия?
     - Уехал.  С  этими  местами  у  него связаны малоприятные воспоминания.
Из-за  каких-то  хулиганов  он  попал  в  автомобильную аварию неподалеку от
Дарлбрук-Лодж.  Лишился  ноги,  а  его  отец  сгорел  заживо.  Новый всплеск
насилия,  наверное,  напомнил  ему о прошлом. Поэтому он и уехал. Да и с его
ногой он ничем не смог бы нам помочь.
     - Теперь уж вы не умрете от голода, мистер Саутворт.
     Эмили   передала  полицейскому  сверток  с  сандвичами.  Подошло  время
прощания. Питер все так же сжимал обода. Его рубашка промокла насквозь.
     - Ну,  пожалуй,  нам  пора,  - подвел черту голос Томаса. - Большое вам
спасибо, Эмили.
     - Всегда вам рады.
     - Послушайте,  Тьюзди,  не  могли  бы вы показать нам кратчайший путь к
северному склону? - попросил Саутворт.
     - С удовольствием.
     Шарканье  ног,  отодвигаемые  стулья,  удаляющиеся  шаги,  едва слышные
пожелания доброго пути. Телицки начал подниматься.
     - Не спеши, - прошептал Дьюк. - Вдруг они что-то забыли и вернутся.
     У Питера гулко стучало сердце. От напряжения болели все мышцы.
     - Вы можете выходить, - нарушил тишину ровный голос Эмили.
     Телицки,   с   ружьем  в  руках,  буквально  выпрыгнул  в  кухню.  Дьюк
последовал   за   ним.   Труди,  как  тряпичная  кукла,  рухнула  на  пол  и
разрыдалась.
     - Ну  и  выдержка  у  тебя,  мамаша, - услышал Питер похвалу Дьюка. - Я
думал, Тьюзди нас заложит.
     - Он  стоял перед трудным выбором, - ответила Эмили. - Он знал, что они
убьют вас, но понимал, что при этом могут погибнуть невинные люди.
     - Пусть он и дальше помнит об этом, - прохрипел Телицки.
     Не  сразу  удалось  Питеру разжать пальцы. Линда убрала одеяло с головы
Джорджа  и  закрыла лицо руками. И она держалась из последних сил. Не так-то
легко  сжиться  с  мыслью,  что город считает ее мертвой. Питер подкатился к
девушке и положил руку ей на плечо.
     - Представляете,  стоило  мне  закричать,  Эрни и другие перебили бы их
всех.  Я  знала,  что  меня убьют, но это не имело значения. Меня остановили
только вы. Я не могла рисковать вашей жизнью.
     - И Эмили, и Тьюзди.
     - Второго  такого  случая, возможно, и не представится, - Линда подняла
голову,  ее серые глаза наполнились слезами. - Эмили и Тьюзди могли остаться
в живых. Я думала только о вас и о себе.
     - Не забывайте, что Крамер и Мартин могли перестрелять их со спины.
     - Я так похожа на Тьюзди. И мне дорога каждая лишняя минута.
     - Самопожертвование - не выход.
     - А он есть?
     - Должен быть. А я лишь сижу и потею! Не могу ничего придумать.
     Из кухни донеслись новые голоса: вернулись Крамер и Мартин.
     - Где остальные? - нервно спросил Крамер.
     - В  задней комнате, с Джорджи, - ответил Дьюк. - Мы висели на волоске,
К.К.
     - Очень  тонком  волоске.  Бен  и  я чуть не открыли огонь, увидев их в
машине  Тьюзди. Лишь в последний момент я понял, что старик не стал бы везти
их  в  открытую, если б хотел обмануть нас. Вы сидели в задней комнате, пока
они были на кухне?
     - Да, - кивнул Телицки.
     - Умнику  и  девице  пришлось решать, хотят ли они умереть сразу же или
чуть попозже, - добавил Дьюк. - Они выбрали второе.
     - А что теперь? - спросил Телицки.
     - Подождем,  что  нам  скажет  Тьюзди.  Он  проводит  их  до  вершины и
вернется.
     Питер  успокаивающе  похлопал  Линду  по  плечу и покатил на кухню. Его
поразила неестественная бледность Крамера. Тот задумчиво оглядел Питера.
     - Нас  они  не  ищут,  -  заметил  Дьюк.  -  Только Джорджа и девку. Об
остальных они не упоминали.
     - Об  этом я и хочу поговорить с Тьюзди, - Крамер повернулся к Эмили. -
Кофе еще есть, мамаша?
     - Наливай сам, - Эмили смотрела в окно, ожидая появления Тьюзди.
     Крамер закурил, подошел к плите, налил кофе.
     - Бен и я обдумали ситуацию. Раз они не знают, что мы здесь...
     - О нас они не упоминали, - повторил Дьюк.
     - Если  они найдут тела Джорджи и девушки, поиски прекратятся, - сделал
вывод Крамер. - Они сойдут с горы и откроют нам путь.
     По  спине  Питера  пробежал  холодок.  Дьявольски простая идея. Мертвый
Джордж и мертвая Линда действительно положат конец поискам.
     - Джорджи   вам   убивать   не   надо,   -  голос  Линды  изменился  до
неузнаваемости.  -  Джорджи  мертв, - ее взгляд уперся в Телицки. - Его убил
ты. Ты задушил его!


                                 Часть III




     Первой  очнулась  Эмили.  Пересекла  кухню  и исчезла в задней комнате.
Питер развернул кресло и покатился за ней.
     Эмили,  склонившись  над  Джорджем,  старалась  нащупать  пульс. Труди,
сжавшаяся  в  комочек,  смотрела  на  нее с пола. Наконец Эмили выпрямилась.
Ответ легко читался на ее лице. Взяв одеяло, она накрыла голову Джорджа.
     Питер  коснулся  руки  Линды,  так  и  застывшей  на  пороге.  Линда не
отреагировала. Смерть Джорджа словно парализовала ее.
     Эмили направилась к Питеру.
     - Они  действительно перебьют нас, Питер, - прошептала она. - Мы должны
остановить их.
     - Но как? - Питер не находил ответа. - Как?
     - Хватит  думать  только  о себе, - и мимо него Эмили прошла в кухню. В
этот  момент появился и Тьюзди. Не подозревая о смерти Джорджа, он подошел к
Эмили и обнял ее.
     - Извини,  что заставил тебя поволноваться, дорогая. Саутворт остановил
меня  на  проселке.  Я  не  мог  не  подвезти его, - тут он ощутил необычное
напряжение. - Что случилось?
     - Мы  думаем,  что  нашли  выход,  Тьюзди,  -  Крамер  сидел  на столе,
сигарета свисала из уголка рта.
     - Джорджи  мертв,  - пояснила Эмили. - Телицки задушил его, чтобы он не
стонал   в  присутствии  Эрни.  Наш  юный  мыслитель  полагает,  что  поиски
прекратятся, если он подсунет им пару тел - Джорджи и Линды.
     - Тогда  мы  сможем спокойно уйти, - добавил Крамер. - Ваши друзья ищут
не нас.
     Эмили отвернулась к плите.
     - У вас, разумеется, ничего не выйдет.
     Глаза Крамера сузились.
     - Почему   же,   мамаша?   Они  найдут  тела  и  прекратят  поиски.  Мы
позаботимся  о  вашем  молчании  и уйдем с горы. Никто не станет искать нас,
пока  они не хватятся Тьюзди. Мы опередим их на добрых двадцать четыре часа,
а то и больше.
     - Они  могут  даже  подумать,  что  вас  перебил Джорджи, - ухмыльнулся
Мартин.
     Эмили смотрела на Крамера.
     - Вы   не   могли   не  подумать  о  том,  что  мы  попытаемся  принять
определенные меры, чтобы вы не ушли безнаказанными, не правда ли?
     - Конечно,  я  думал  об  этом,  -  ответил  Крамер.  - Но что вы могли
сделать? Ничего.
     - О,  мы  знаем, что вы собираетесь нас убить, - продолжила Эмили. - Мы
знали  об  этом с самого начала. Но вас будет искать вся полиция Соединенных
Штатов. Мы позаботились об этом.
     Питер  искоса  взглянул  на  Тьюзди.  Старик уставился на Эмили, у него
даже  отвисла  челюсть. Он понятия не имел, о чем ведет речь Эмили. Но никто
не смотрел на Тьюзди. Взгляды бандитов скрестились на Эмили.
     - Как же вы позаботились об этом? - вкрадчиво спросил Крамер.
     - Нас  вы  убьете,  помешать  этому  мы  не сможем. Но до вас доберутся
после  нашей  смерти,  -  и  Эмили  наклонилась  к  плите, чтобы посмотреть,
достаточно ли дров в топке.
     Крамер  в  три  прыжка  подскочил  к  Эмили, развернул ее лицом к себе.
Глухо зарычал Тьюзди, но не сдвинулся с места.
     - Как вы позаботитесь об этом? - повторил Крамер.
     - Тьюзди  не  мог  привезти  помощь из города, не ставя под угрозу наши
жизни.  Но  сделал все, чтобы вы далеко не ушли, - она взглянула на старика.
-  Находясь в городе, он подробно записал ваши приметы, не забыл упомянуть и
о  ваших шалостях. Бумага эта, в запечатанном конверте, находится в банке, у
мистера  Свенсона.  Он  должен  вскрыть  конверт,  если  с Тьюзди что-нибудь
случится.  Мистер  Свенсон  думает, что в конверте - завещание, но, прочитав
послание  Тьюзди,  узнает правду. Так что, мальчики, можете убить нас, но от
расплаты вам не уйти.
     Крамер повернулся к Тьюзди.
     - Это правда, старик?
     Тьюзди раскрыл рот, но не смог вымолвить ни звука. И лишь кивнул.
     - Он  не  решился  бы  на  такое! - подал голос Мартин. - Он знает, что
будет с Эмили.
     Та улыбнулась.
     - Неважно,  что  будет  с  Эмили,  мальчик. Главное для меня и Тьюзди -
заставить вас заплатить за содеянное. И вы заплатите.
     - А  ты  говорил,  что  нам ничего не грозит, - сердито бросил Телицки,
взглянув на Крамера.
     - Я  как  раз  думаю, так ли это существенно? - Крамер словно рассуждал
сам с собой.
     - Еще  как  существенно, - поддакнул Питер. - Полиция будет знать, кого
искать.
     - Рано или поздно они сами дошли бы до этого.
     - Раньше  они  могли  положиться  лишь  на предположения да на неточные
приметы.  Теперь  они  будут  знать все, - сердце гулко колотилось в отбитые
ребра.  Питер  ни  на  йоту  не сомневался, что Эмили все выдумала. Но нужно
заставить  их  верить  в  ее слова до тех пор, пока Тьюзди не придет в себя.
Крамер достаточно умен, чтобы прочесть правду по лицу и глазам старика.
     - А  не  заставить ли его забрать бумагу из банка, - черные глаза Дьюка
сверлили  Эмили.  -  Мы  можем  немножко  поработать  над  его  дамочкой и я
чувствую, что он скоренько смотается в банк и притащит эту бумажку.
     - Или ее копию, - вставил Питер.
     - Тебе бы лучше помалкивать, старичок, - посоветовал Крамер.
     Питер   следил  за  Тьюзди.  Сейчас,  подумал  он,  старик  начнет  все
отрицать. Можно представить, что они сделают с Эмили. Нужно остановить их.
     У  Эмили  оказалось  больше  мужества, чем у остальных, но какую пользу
можно  извлечь  из  ее  слов? Времени мало. Совсем мало, пока Крамер думает,
отмахнуться  ли  от  угрозы  Эмили  или  принять  ее во внимание. Но в конце
концов  бандиты попытаются вырваться на свободу независимо от того, поверили
они  в  существование  письма  или  нет. А перед тем как уйти, разделаются с
пленниками.
     Застыв  в  инвалидном кресле, вцепившись в обода, Питер понял, что речь
уже  идет  не  о  жизни  и смерти, а о доле страданий, которая могла выпасть
каждому  из  них.  Как  спасти Эмили от пытки на глазах Тьюзди, как оградить
Линду  от  этих  насильников,  которые,  надругавшись  над ней, хладнокровно
убили  бы  девушку и бросили в лесу, чтобы поисковые группы, обнаружив тело,
ушли бы с горы.
     И  ответ  пришел  сам  собой. Прямая атака на бандитов вызовет ответный
огонь.  Выстрелы  кто-нибудь  да услышит. Саутворт и его помощники недалеко,
они  могут быстро вернуться. Линда и Эмили будут спасены от мучений. Их всех
убьют,  но  лучше быстрая смерть, чем безжалостная пытка. Имеет ли он право,
думал  Питер, брать на себя решение, не посоветовавшись с остальными? Но как
он  мог посоветоваться? Нет, решать он должен сам и молиться, чтобы Тьюзди и
женщины поняли его замысел и содействовали ему.
     "Мне  осталось  жить  не  больше  трех  минут", - сказал себе Питер. Он
раскачивал  каталку  взад-вперед  на  один-два  дюйма, готовясь к последнему
броску.  Вспотели  ладони.  Не хотелось думать, что никогда больше не увидит
он  солнечных  лучей,  бьющих  в большое окно, не вдохнет аромата только что
сваренного  кофе.  И  не  оставалось  времени подвести итог жизни, вспомнить
успехи  и  неудачи.  А  нужно  ли  подводить  итоги?  Или  подсознательно он
стремился оттянуть миг, за которым начиналось неизведанное?
     И тут Дьюк Лонг невольно облегчил ему выполнение задуманного.
     - Давай-ка  поглядим,  насколько  хватит Тьюзди, - процедил он. Положил
ружье  на обеденный стол, достал из кармана нож, раскрыл его. - Для начала я
вырежу  на  тебе свои инициалы, Эмили, - и двинулся к ней. Глянул на Тьюзди,
ухмыльнулся. - Будет тебе новая краска, старик.
     - Нет! - воскликнул Тьюзди. - Подождите. Я ничего не...
     Питер  изо  всех  сил  крутанул  колеса.  Кресло накатилось на Дьюка со
спины и чуть сбоку. Крамер что-то крикнул, предупреждая об опасности.
     Удар  пришелся  по  ногам.  Дьюк  взмахнул  руками,  пытаясь  сохранить
равновесие,  но  Питер схватил его сзади и потянул на себя. Бандит буквально
рухнул  к  нему  на  колени. Правая рука Питера сомкнулась на шее Дьюка. Тот
взмахнул  ножом, и Питер почувствовал резкую боль в бедре. Он закрыл глаза и
все сильнее сжимал горло Дьюку.
     Кресло  развернулось  спинкой к плите. Теперь Дьюк защищал его от ружей
Крамера,  Мартина  и  Телицки.  Заведя  левую  руку под затылок Дьюка, Питер
рванул  правую  вверх,  задирая бандиту подбородок. Что-то хрустнуло, и Дьюк
сразу обмяк.
     Но  к  ним  уже рванулся Телицки. Питер увидел его перекошенное яростью
лицо,  тянущиеся к нему громадные кулаки. Но, к изумлению Питера, Телицки не
вырвал  Дьюка  из  его  рук,  а  отпрянул назад. Лишь потом Питер узнал, что
Эмили огрела здоровяка кочергой. Удар пришелся в висок.
     - Заставьте их стрелять! - заорал Питер.
     Телицки  шатало из стороны в сторону. Он обхватил голову руками, из-под
пальцев показалась кровь.
     Тело  Дьюка  соскользнуло  с  колен,  и  тут  Питер  увидел, как Крамер
медленно  поднимает  ружье.  Услышал утробный рык Тьюзди. Эмили стояла прямо
за  Питером,  на  линии  огня.  Старик  заслонил  собой  обоих и двинулся на
Крамера.
     Раздался  выстрел, гигант покачнулся, словно срубленное, готовое упасть
дерево. Жалобно вскрикнула Эмили.
     Краем  глаза Питер заметил Мартина. Тот бежал вдоль стола, чтобы занять
более  удобную  позицию  для  стрельбы. Прогремел еще один выстрел, и Мартин
схватился  за  шею.  Третий  выстрел,  четвертый,  пятый,  Мартин  рухнул на
мраморный пол.
     Питер  обернулся.  У  стола  стояла Линда. Стреляла она из ружья Дьюка.
Вот  оно  выскользнуло  из  ее  рук.  А Линда, как зачарованная, смотрела на
лежащего Мартина.
     - Джейк! - проревел Крамер.
     Телицки  шагнул  к  нему,  все  еще  держась  за  голову. Крамер мог бы
перестрелять  всех,  но  вместо этого попятился к двери. Схватил за руку еще
не  пришедшего  в  себя  Телицки и потащил за собой. Тут Питер понял причину
столь   странного  поведения  Крамера.  Тьюзди,  на  коленях  и  на  локтях,
дотянулся  до  ружья, брошенного Телицки. И, едва Крамер успел захлопнуть за
собой  тяжелую  дверь,  ее  обдало свинцовым градом. Затем старик упал лицом
вниз.
     А  заполненную  пороховым  дымом  кухню  огласил  безумный  смех. Труди
забилась в истерике.
     Питер смотрел на свои дрожащие руки. Он остался в живых...
     Кухня  напоминала  поле  боя.  Убитые  Дьюк  и  Мартин, тяжело раненный
Тьюзди.  Питер  не  мог  двигаться, думать. Он не понимал, почему Крамер так
поспешно  ретировался.  Правда,  его  ружье  могло  дать осечку, а в грохоте
выстрелов  Линды  он не услышал щелканье затвора. Впрочем, он не сомневался,
что  через  несколько минут Крамер и Телицки притащат со второго этажа новые
ружья  и  патроны. Выстрелы могли сослужить пленникам добрую службу, если их
услышали  в лесу. Но что предпримут Крамер и Телицки? Попытаются уйти с горы
или,   поняв,  что  надежды  на  спасение  нет,  вернутся  на  кухню,  чтобы
прикончить пленников?
     Тело  Дьюка  навалилось  на  ногу  Питера.  Он  откатился  назад, чтобы
освободиться от груза.
     - Как он, Эмили? - спросил Питер.
     - О, мой бог, - прошептала та, склонившись над Тьюзди.
     - Жив?
     - Да,  но  пуля  в  груди, - она подняла на Питера испуганные глаза. Ее
невероятное самообладание дало трещину.
     - Здесь  мы  оставаться  не можем. Они перестреляют нас через окна, как
куропаток. Перенесем Тьюзди в заднюю комнату.
     Эмили попыталась сдвинуть Тьюзди с места. Тот застонал.
     - Линда! Труди! Помогите ей! - приказал Питер. - Я не могу.
     Линда  смотрела  на него, словно увидела впервые в жизни. Казалось, она
приросла к полу.
     - Делайте, что вам говорят, черт побери! - рявкнул Питер.
     - Пожалуйста! - вымолвила Эмили.
     А Труди смеялась и смеялась, ничего не видя и не слыша.
     Полное  отчаяния  "пожалуйста"  Эмили  проняло Линду. Неверной походкой
она подошла к Тьюзди, и вдвоем они потащили его к задней комнате.
     Питер  сполз  с  кресла  и  опустился  на  колени у тела Дьюка. Обшарил
карманы  кожаного пиджака и нашел то, что искал: пригоршню патронов к ружью,
из  которого  стреляла  Линда.  Кое-как  он доковылял до двустволки Телицки.
Магазин  был  пуст.  Тьюзди  нажал  на  оба  курка.  Питер перебрался к телу
Мартина.  Вытащил из-под него ружье, "итаку" двенадцатого калибра, достал из
кармана два запасных патрона.
     Теперь и у них было оружие.
     Усевшись  в  кресло  и  положив  оба  ружья  на колени, Питер покатил к
задней  комнате.  Он понимал, что это западня. Дверь вела только в кухню. Но
перенести  Тьюзди  они  могли  лишь  туда.  Линда  и Эмили втащили старика в
комнату.  За  ними,  спотыкаясь  на  каждом  шагу,  следовала  Труди.  Питер
осмотрел  дверь.  Засов, естественно, находился со стороны кухни. Запереться
изнутри  они  не  могли.  Как  не могли и стрелять, не показавшись в дверном
проеме.
     Ловушка.  Но шансы на спасение неизмеримо возросли. При удаче они могли
продержаться до прихода подмоги.
     Питер  вкатился  в  комнату. Дверь открывалась в кухню. Он мог охранять
ее,  не  закрывая,  но  тогда  его  расстреляли бы, как в тире, через окна в
дальнем  конце  кухни.  Мог закрыть дверь, но в этом случае Крамер и Телицки
подкрались  бы  вплотную.  Питер даже растерялся. Любое, самое маленькое его
решение  становилось  вопросом  жизни и смерти. Все тело болело и дрожало от
напряжения недавней борьбы с Дьюком.
     Линда  и  Эмили  сняли с кровати Джорджа, чтобы положить на нее Тьюзди.
Старик тихонько стонал.
     - Подтащите  его  как  можно ближе к кровати, - распорядился Питер. - Я
сяду на край и подниму его голову и плечи. А вы - ноги.
     Женщины,  похоже,  только  и ждали четкого приказа. Питер на одной ноге
допрыгал  до  кровати, подхватил Тьюзди под руки. Им удалось поднять старика
с  пола  и  осторожно  положить  на  кровать.  Тут  же  Эмили присела рядом,
расстегнула  рубашку,  чтобы  осмотреть  темно-красную дыру в груди старика.
Затем  взглянула  на  Питера,  застывшего на одной ноге в изголовье. Ее губы
дрожали.
     - Я  должна  вернуться  на  кухню. Рану надо промыть и мне нужны тряпки
или бинты, чтобы остановить кровотечение.
     - Рискованно,   -   ответил   Питер.   -   Им  хватило  времени,  чтобы
перевооружиться.  Возможно,  они только и ждут, чтобы подстрелить нас одного
за другим.
     - Почему они убежали? - спросила Эмили.
     - Я  думаю, у Крамера заклинило патрон. В тот момент мы могли покончить
с  ними.  Если  бы Тьюзди дотянулся до ружья на несколько секунд раньше... -
Питер запнулся. - Как насчет моей рубашки? Не сгодится ли она на бинты?
     Эмили  рассеянно  кивнула.  Питер  снял  пиджак,  рубашку,  протянул ее
женщине.  Та  склонилась  над  Тьюзди, осторожно стирая кровь, а Питер надел
пиджак  и  в  два  скачка добрался до кресла-каталки. Перезарядил оба ружья.
Линда не отрывала от него глаз.
     - На шум кто-нибудь придет, не так ли? - спросила она.
     - Будем надеяться. - Питер примеривался к винчестеру Дьюка.
     - Не  больно  рассчитывайте  на  это, - подала голос Эмили, не глядя на
них.  -  Кухня ниже уровня земли. Это единственное место в "Причуде", откуда
звуки далеко не разносятся.
     - Но  Крамер  запретил  им  стрелять,  чтобы  не  привлечь  внимания! -
воскликнула Линда.
     - Мы не стали разубеждать его.
     Только  теперь  Питер  заметил,  что  окно  маленькой  комнаты  и кухни
находятся на высоте глаз, а пол - на пять футов заглублен в землю.
     - Я убила Мартина, так? - загробным голосом спросила Линда.
     - Вы были великолепны, - подтвердил Питер.
     - Не  знаю, как это вышло. Я увидела лежащее на столе ружье и подумала,
что  смогу  передать  его  вам  или  Тьюзди. А потом он метнулся ко мне, и я
начала  жать  на  курок,  пока...  пока он не упал. Я никогда не стреляла из
ружья, Питер. О боже!
     - Если б не вы, нас бы уже не было в живых, - Питер прицелился.
     - Что они сейчас делают? - спросила Линда.
     - Можно  только  догадываться,  -  он  всмотрелся в бледное, испуганное
лицо.  -  Они наверняка взяли новые ружья и, я думаю, поднялись на последний
этаж  или  на  крышу,  чтобы  заранее  увидеть  незваных гостей. Если кто-то
появится, им придется вступить с ними в бой. Если нет...
     - Что тогда?
     - Тогда они вернутся.
     - Зачем?  Мы им не нужны. Тьюзди уже не сможет поехать для них в город,
даже если бы и захотел. Не привезет он и письма из банка.
     - Письма нет. Эмили выдумала его.
     - Эмили! - недоверчиво воскликнула Линда.
     - Я  просто хотела попугать их, - ответила та. - Пожалуй, единственное,
что мы могли сделать, так это сбить с них спесь.
     - Вам не кажется, что они сбегут? - Линда повернулась к Питеру.
     - Нет.  Если  через  несколько минут никто не придет, они поймут, что в
лесу  выстрелов  не  услышали. Уйти из "Причуды" они могут только ночью. Они
знают,  что  у  нас два ружья. Если кто-то из нас сможет проникнуть на более
высокий  этаж,  разбить  окно  и выстрелить, тогда люди наверняка сбегутся к
"Причуде".  И  Крамер  с  Телицки примут все меры, чтобы этого не случилось.
Сейчас  они  как  раз думают об этом. Они вернутся сюда. Крамер - потому что
очень умен, Телицки - чтобы отомстить.
     - Мы сможем... мы сможем сдержать их?
     Питер пожал плечами.
     - У нас есть восемь патронов для двух ружей.
     - Но,  если  вы  не  будете  стрелять, если заставить их подойти к этой
двери, а потом...
     - Вам бы быть генералом, - чуть улыбнулся ей Питер.
     Он подкатился к двери, справа от проема, выглянул на кухню.
     - Вы  и  Труди  станьте  у  боковой стены, - он посмотрел на Линду. - И
постарайтесь  как-нибудь  привести  ее  в чувство. Из-за ее идиотского смеха
ничего не слышно.
     Линда  подошла  к  сидевшей  на  полу  Труди.  Та то ли смеялась, то ли
плакала.
     - Прекратите, Труди, - твердо сказала она.
     Ее слова вызвали новый приступ истерического смеха.
     И тогда Линда ударила девушку по щеке. Голова Труди качнулась назад.
     - Замолчи! Мы должны слышать, что происходит за дверью.
     Труди подняла голову, всхлипнула, ее рот раскрылся.
     - Так-то  лучше,  -  и  Линда  вернулась  к  кровати.  -  Не  могу ли я
чем-нибудь помочь?
     Эмили покачала головой.
     - Пуля проникла глубоко. Если нам не помогут... Если не придет врач...
     - Прислушивайтесь! - напомнил Питер.
     Но   тишину   нарушало  лишь  тяжелое  дыхание  Тьюзди.  Каменные  полы
"Причуды"  не  пропускали сверху ни звука. Все, что делалось там, оставалось
тайной.  Из  леса доносилось пение птиц. Питер успокаивал себя, думая о том,
что  поисковая  группа  не  будет афишировать своего приближения. А Крамер и
Телицки  могли затаиться за дверью кухни, чтобы звуки за ней подсказали, чем
заняты пленники.
     Эмили глубоко вздохнула.
     - Помощь  к нам не придет, - и ласково погладила бородатое лицо Тьюзди.
-  Дорогой,  -  прошептала  она.  - Дорогой! - ее хладнокровие испарялось на
глазах.
     Питер  посмотрел  на  часы. До ночи еще далеко. Не меньше восьми часов.
Темнота  им  на  руку,  как,  впрочем,  и Крамеру с Телицки. Игра в прятки в
темноте  могла  закончиться  успешно.  Но  не  для  Тьюзди,  прикованного  к
постели,  не  для  Эмили,  которая  осталась  бы  со стариком до последнего.
Главное сейчас - разгадать мысли Крамера.
     В кухне из неплотно закрытого крана мерно капала вода.
     - Сейчас  он  ничего  не  чувствует,  -  Эмили  продолжала гладить лицо
Тьюзди. - Но как же он будет мучиться, придя в себя.
     - Он выдюжит, - ответил Питер.
     - Он прыгнул на Крамера, чтобы спасти вас... и меня.
     - Если  б  не  он,  мы  бы  говорили об этом под музыку ангелов, - сухо
заметил Питер.
     А вода все капала.
     - Он   часто  думал  о  личной  храбрости,  готовности  на  героический
поступок.
     - Вы же говорили, что он участвовал в двух войнах.
     - Я,  бывало,  напоминала  ему  об  этом.  Он отвечал, что на войне нет
иного выхода. Надо воевать, есть у тебя храбрость или нет.
     - В  армии  до  самого боя человека мучает страх, - заметил Питер. - Но
стоит  начаться  сражению,  эти  мысли  вылетают из головы. На них просто не
остается  времени.  Подчиняешься  только  своим инстинктам, какими бы они ни
были.  То же самое произошло и на кухне. Тьюзди не гадал, боится он или нет.
Он шагнул вперед, инстинктивно, чтобы защитить вас.
     - Он  такой большой, - Эмили оглядела неподвижное тело, распластавшееся
на  кровати.  - В дни нашей молодости... в Париже... по вечерам мы частенько
ходили  в  ресторанчики,  выпить  немного вина, поболтать с друзьями. Иногда
возникали  и  ссоры.  Но  никто  не цеплял Тьюзди. Он казался таким сильным,
таким  здоровым,  что с ним предпочитали не связываться. Думаю, лишь сегодня
его сила и храбрость прошли настоящую проверку.
     - И выдержали ее.
     - Он  не  боялся  смерти, знаете ли, - Эмили подняла глаза к потолку. -
Когда  они  пришли  и  мы  поняли,  кто  они  на самом деле и чего хотят, он
испугался  из-за меня. Он не думал, что нам удастся выжить, но надеялся, что
смерть  будет  скорой,  если  мы  сделаем  все,  что им хочется. Выполняя их
указания,  мы  могли  избежать мучений и чуть дольше побыть вместе. Но, если
кто-то  из  нас выживет и обо всем станет известно, пойдут разговоры, что он
струсил.
     - Люди,  не  встречавшиеся лицом к лицу с опасностью, всегда воображают
себя  героями,  -  Питер  настороженно  оглядывал  окна. - И только в редких
случаях становятся ими, когда их припирают спиной к стене.
     - Сможем  ли  мы прожить хоть день, если не сумеем убедить себя, что не
подведем  в критический момент? - Эмили печально покачала головой. - Знаете,
я  все  время  думала,  а  что они могли бы сделать со мной, откажись Тьюзди
выполнять  их  указания?  Я...  я  намного старше Линды, так что едва ли они
захотели  бы  развлекаться  со мной. Они... они могли бы причинить мне боль,
чтобы услышать крик Тьюзди.
     - Но не ваш? - спросил Питер.
     - Я  продолжаю убеждать себя, что вынесу все, кроме крика ужаса Тьюзди.
Пусть  они  меня бьют, ломают мне кости, думала я. Режут ножами, которые они
вытаскивают  по любому поводу. Пусть... пусть даже вырвут мне глаза... - она
помолчала,  и  Питер услышал судорожный вздох Линды. - Они могли облить меня
бензином  и  сжечь заживо. Сожгли же они целую семью. Я... мне казалось, что
мне  это  нипочем,  лишь  бы  не  слышать  бессильного крика Тьюзди, полного
ярости и отчаяния. Можете вы это представить?
     Питер  взглянул  на  Линду.  Та  прижалась к стене, ее милое лицо стало
бледным, как мел.
     - И   то   же   самое,   по-моему,  происходило  с  Тьюзди,  -  похоже,
выговариваясь,  Эмили  постепенно  брала  себя  в  руки.  -  Если  бы не мое
присутствие,  он  бы  не  ударил  для них пальцем о палец. Не привозил бы им
продукты,  не  покрывал  их.  Он схватился бы с ними, не заботясь о том, что
его  ждет.  Понимаете,  что я хочу сказать, Питер? Я боялась за него, а он -
за меня.
     - Не так много людей думают не только о себе.
     - Ну,  этого я не знаю, - продолжала Эмили. - Вчера, когда вы впутались
в  это  дело,  Питер,  и Тьюзди оставили с вами в студии, чтобы он разъяснил
вам,  что  к  чему,  помните?  Когда  же  Крамер отправил нас готовить ужин,
Тьюзди  долго ломал голову над вашим поведением. Вы могли убежать через лес.
Но вы остались. Почему?
     - Потому что расплачиваться пришлось бы вам, Тьюзди и Линде.
     - Но  вы не знали никого из нас. Мы вам совершенно незнакомы. Какая вам
разница, что случилось бы с нами?
     Питер заставил себя улыбнуться.
     - Вы  - хорошие люди, они - плохие. Я уже давно борюсь с плохими людьми
и  не  мог  допустить,  чтобы они вновь праздновали победу. Возможно, в этом
все  дело.  А  может,  я  не  поверил  Тьюзди,  когда  тот  сказал, что наше
положение безнадежно. Есть и третье объяснение. Я просто круглый дурак.
     - Вы  -  порядочный  человек, Питер, и вели себя, как должно вести себя
порядочному человеку. Вот и все, Питер.
     - Не  захваливайте  меня  попусту,  Эмили.  Мои  шансы  на  побег  были
невелики. Возможно, это меня и остановило.
     - Но  вы  влезли  в ловушку, потому что вернулись, чтобы помочь Тьюзди.
Вы  могли  этого не делать. Вы ничего ему не должны. Так же, как и Линде. Но
вам  небезразлична  участь  людей,  которых  вы  совсем  не  знаете. О, я не
пытаюсь  превращать вас в героя, Питер. Суть в том, что сегодня остается все
меньше  и  меньше  людей,  которые могут принять к сердцу беду соседей, даже
лучших  друзей.  Этим  дьяволам  наверху плевать на всех и вся. Людская боль
доставляет  им  радость.  Может,  мы  отстали  от  времени,  Питер? И мир, в
котором,  как  нам  кажется,  мы  живем,  уже  в прошлом? Если так, то какая
разница,  что  случится  со  мной,  -  ее  голос дрогнул. - А если Тьюзди не
выживет, то и мне нечего задерживаться на этом свете.




     В  комнате тихо, прохладно. Эмили подтянула одеяло под самый подбородок
Тьюзди и сидела на кровати, покачиваясь взад-вперед.
     Из крана капала вода.
     Питера  уже  не  волновали  мотивы,  приведшие  его сюда в определенный
момент  времени.  Он здесь, на одной ноге, а двое убийц готовятся к атаке. У
них  лишь  восемь  патронов,  у  Крамера  и  Телицки - неограниченные запасы
оружия.  И  как  знать, что они предпримут? Ворвутся через дверь, через одно
из  четырех  окон кухни, через окно над кроватью Тьюзди или через гараж, где
стоял  никому  не  нужный  "ягуар"?  Рядом с окном над кроватью Тьюзди Питер
заметил  свисающий  шнур  от штор. Если задернуть шторы, подумал он, комната
погрузится  в  полумрак,  но  их не будет видно снаружи. И бандиты не смогут
подстрелить  их  через  окно.  Тут  же  ему пришла в голову мысль о том, что
шторы  можно  задвинуть  и  на  окнах кухни, да еще запереть гаражную дверь.
Тогда  Крамеру  и  Телицки  останется  лишь  один путь для нападения: дверь,
ведущая  на  верхние  этажи.  Да,  шторы  не  защитят  от  пули, но стрелять
бандитам  придется  наугад.  Чтобы  раздвинуть  шторы,  надо разбить стекла,
влезть  на  подоконник.  Не  привлекая внимания, сделать это невозможно, тем
самым  они  подставят  себя  под  пули. Они не знают, насколько тяжело ранен
Тьюзди,  но  им  известно, что стрелок он отменный. Они не знают, как хорошо
владеет  оружием  Питер,  но  наверняка думают, что неплохо, исходя из того,
чего он добился голыми руками.
     - Линда,  -  позвал Питер, - вдоль стены доберитесь до окна и задвиньте
шторы.
     Линда  ответила ничего не выражающим взглядом, но приказание выполнила,
потянула  за  шнур,  и  шторы  сдвинулись.  Тьюзди  глухо  застонал,  словно
изменение освещенности повлияло на его самочувствие.
     Питер  поделился с женщинами намеченным планом: быстро нырнуть в кухню,
задернуть шторы, запереть гаражную дверь и тут же вернуться.
     - А  если  они  только  и  ждут,  чтобы вы вышли из комнаты? - спросила
Эмили.
     - Надо  рисковать,  -  ответил  Питер.  -  Но  полагаю, что они все еще
следят за лесом с крыши.
     Эмили взглянула на Тьюзди и встала.
     - Я  вас прикрою. Тридцать лет я стреляю с Тьюзди по консервным банкам.
Думаю, мальчикам не поздоровится, если я увижу их отвратительные рожи.
     Питер протянул ружье Эмили, а дробовик оставил себе.
     - Не  стреляйте  абы  как,  -  предупредил  он.  -  У нас только восемь
патронов, и едва ли нам удастся пополнить запасы.
     - Мне  не  нужно  больше  одного выстрела на каждого из них, - спокойно
ответила  Эмили.  -  Поверьте  мне,  Питер, если они полезут в кухню, рука у
меня не дрогнет.
     У  Питера  заныло  под  ложечкой.  Если  он  ошибся, и Крамер с Телицки
затаились у одного из окон, они тут же прикончат его.
     - Справа  от  плиты, в первом шкафу бутылка бренди, - прервала молчание
Эмили. - Тьюзди оно понадобится, когда он очнется.
     - У  меня  будет  для этого целый день или ни секунды, - нервно ответил
Питер, глубоко вдохнул и крутанул колеса.
     Кресло  выкатилось  на  кухню.  Ему  пришлось  маневрировать между тел,
чтобы  подъехать  к  окнам. Питер глянул на дверь, ведущую в отель. В дюжине
мест   толстый  дуб  расщепили  выстрелы  Тьюзди.  Запереть  ее  изнутри  не
представлялось возможным.
     Казалось,  прошла  вечность,  прежде  чем  он  задвинул  шторы  на всех
четырех  окнах.  Чтобы  дотянуться до шнура, он слезал с кресла и вставал на
здоровую  ногу. Краем глаза он заметил, что Эмили застыла в дверном проеме с
ружьем у плеча.
     Покончив  с окнами, Питер покатил к гаражной двери. Запер ее на замок и
на  засов  и  направился  к  шкафу, о котором говорила Эмили. Достал из него
непочатую  бутылку  бренди.  Двадцать  пять футов от плиты до задней комнаты
превратились  в мили. Ехал он спиной к незапертой двери и зашторенным окнам,
не  спуская  глаз  с  Эмили.  Любое  ее движение означало бы, что мгновением
позже сзади прогремят выстрелы.
     Когда  Питер  вкатился  в  комнату,  он  дышал,  как бегун, закончивший
трудную дистанцию. Протянул Эмили бутылку бренди. По телу струился пот.
     - Нельзя  ли  попасть  сюда  как-то  еще?  -  спросил  он  Эмили.  - По
какой-нибудь лестнице, о которой я не знаю?
     - Только   через  кухонный  лифт.  Полагаю,  в  него  может  втиснуться
человек.  Мы  редко  им  пользовались,  только  в  тех случаях, когда Тьюзди
привозил  из  города  что-то  очень  тяжелое.  Привод  у  него  ручной и при
движении  он  ужасно  скрипит.  Так  что  они не застанут нас врасплох, если
решат спуститься на нем.
     - Значит, будем сидеть и ждать, - подвел черту Питер.
     Линда пересекла комнату и встала рядом с креслом-каталкой.
     - Вы не сомневаетесь, что эти двое остались в отеле?
     - Нет.
     По ее телу пробежала дрожь, словно от порыва холодного ветра.
     - Я все думаю, что бы произошло, если б вы не вернулись.
     - Из  моего  путешествия  на  кухню?  -  он  взглянул  на  Эмили, вновь
склонившуюся  над  Тьюзди.  -  Мне  кажется, что Эмили действительно отлично
стреляет.
     Питер  не  отрывал  глаз  от  большой  дубовой  двери.  Сдвинься она на
четверть  дюйма  -  и  столкновение неизбежно. Неустойчивое равновесие могло
затянуться  надолго,  до  тех  пор,  пока  горячее  августовское  солнце  не
скроется  за западным склоном горы. А уж с наступлением темноты Крамер почти
наверняка начнет действовать.
     Питер  попытался  представить, о чем думает сейчас Крамер. Должно быть,
он  находится  под  впечатлением  случившегося  на  кухне.  Гибель  Дьюка  и
Мартина,  конечно,  не  вызвала  в нем никаких эмоций. Разве что он пожалел,
что  баланс  сил изменился не в его пользу. Он мог даже расценить их смерть,
как  явление  положительное.  Вдвоем  уйти  легче,  чем  вчетвером. Холодный
аналитический  ум  Крамера не опустился бы до мести. Телицки - совсем другое
дело. А Крамера заботило лишь собственное спасение.
     Теперь-то  у  него  не осталось сомнений, что выстрелы в кухне никто не
услышал.  Следовательно, если Питер и остальные останутся там, они не смогут
привлечь  к  себе внимания. Знал Крамер и о том, что у них мало патронов. То
есть  в  окна  пленники  стрелять  не будут, чтобы не остаться беззащитными.
Получается,  что  Крамер должен позаботиться о том, чтобы не выпустить их из
подвала.  Тьюзди он подстрелил. Рана тяжелая и, если старик не умер, едва ли
он  сможет  ходить.  Эмили  никогда  не  покинет  его.  Наверное,  Крамер  с
пренебрежением подумал о том, что и Питер с Линдой не бросят старика.
     Ясно  представил  Питер  и  решение,  к  которому должен прийти Крамер.
Пленники  не  должны  звать  на  помощь,  а  лучше  всего, если они замолчат
навсегда.  Он  и  Телицки  не могли покинуть отель, зная, что после их ухода
Питер  и остальные поднимут тревогу. Телицки убил бы их из ненависти, Крамер
- потому, что их смерть гарантировала бы его собственную безопасность.
     Он  перестал  контролировать  ситуацию. Час назад, до того как пленники
завладели  оружием,  он  мог  войти в комнату и хладнокровно перестрелять их
всех.  Теперь  же  пленники  могли  сопротивляться.  Пусть  не  нападать, но
защищаться  они  будут упорно. С наступлением темноты он мог воспользоваться
окнами.  Днем  он  едва  ли  рискнул  бы выйти из отеля. Ночью ему ничего не
грозило.  Но  он понимал, что Питер и женщины не будут зажигать свечи, чтобы
не  выдать  своего  местонахождения.  Не  мог  он захватить Линду или Эмили,
чтобы, используя их как заложниц, выторговать выгодные условия.
     Итак, не без удовольствия отметил Питер, Крамеру есть о чем подумать.
     Его  так увлекли проблемы Крамера, что он не заметил, как Линда уселась
на  пол  у кресла и прислонилась к нему, словно ощущение близости с собратом
по   несчастью  придавало  сил.  Питер  опустил  руку  на  плечо  Линды.  Та
посмотрела на него и улыбнулась.
     - Вы были где-то далеко?
     - Пытался проникнуть в голову Крамера.
     Она не хотела, чтобы он убирал свою руку.
     - А  со мной что-то не так. Ни о чем не могу думать, только о себе. Вам
не  кажется,  что  где-то  существует  злой рок, заставляющий нас платить за
совершенные глупости?
     - Нет.
     - Я  подумала  об  этом,  когда приходили мистер Томас и Эрни Саутворт.
Томас  еще  удивлялся,  почему такое выпадает на долю хороших людей? Но если
бы  кто-то  решил  наказать  меня  за  мои грехи, то не мог бы додуматься до
лучшего  способа,  чем  послать  Джорджи,  чтобы  тот  притащил  меня сюда и
надругался надо мной.
     - О чем вы говорите? Какие грехи?
     - Я всегда была такой порядочной, такой выдержанной. Жила по правилам.
     - Это плохо? - спросил Питер.
     - Думаю, что да.
     Питер убрал руку, и она вскинула глаза.
     - Пожалуйста,   если  вы  не  возражаете.  Я  чувствую  себя  не  такой
одинокой, когда вы прикасаетесь ко мне.
     Питер широко улыбнулся.
     - С  удовольствием,  -  от плеча Линды шло приятное тепло. - Расскажите
мне о ваших грехах.
     - Я была помолвлена. С Фредом Уиллоби.
     - Это не преступление.
     - Фред  был  отличным  парнем,  из  хорошей  семьи.  Мы выросли вместе,
вместе  ходили  и  в обычную, и в воскресную школы. Он пригласил меня на мой
первый  танец.  Потом я поступила в Смит, а он в - в Амхерст*. Нас разделяло
лишь  несколько  миль,  и  мы виделись каждый уик-энд, а иногда и на неделе.
Все  думали,  что  мы  поженимся,  и  мы  сами  принимали это как должное. В
наших...  в наших отношениях не было страсти, Питер, ее заменяли тепло души,
доброта... и благополучие.
     ______________
     * Смит, Амхерст - известные учебные заведения.

     - Я  часто  думал  о  слове "благополучие", - заметил Питер. - Может ли
употребить  его  по  отношению  к  себе  калека,  оставшись  в  живых  после
катастрофы? Но, сидя здесь, понимаешь, как хороша жизнь.
     - В  те  дни  я  над  этим не задумывалась, - продолжала Линда. - Нам с
Фредом  нравились  одни  и  те же книги, спектакли, мы могли делиться самыми
сокровенными  мыслями. Мне нравилось танцевать с ним. В кино мы держались за
руки.  Он  целовал меня на прощание и при встрече после короткой разлуки. Мы
часто  говорили о поведении наших приятелей: об объятиях, сексе, связанных с
этим  тревогах.  Моя  соседка по общежитию в колледже забеременела на первом
курсе.  Это  был  ад, который я пережила вместе с ней. Таблетки не помогали,
свадьба  явилась бы публичным признанием позора, внезапно она поняла, что не
любит  парня,  ставшего  виновником  всех  бед,  и с все нарастающим страхом
ждала  она  дня  визита  к этому ужасному доктору в Бруклине. У нас с Фредом
такого  быть  не  могло.  Мы  откровенно  говорили об этом. Мы не собирались
создавать  себе  трудностей,  чтобы  потом  их  преодолевать, - Линда горько
рассмеялась. - Нам было легко, потому что никто из нас еще не проснулся.
     Питеру  вспомнились долгие споры о сексе, в которых он принимал участие
в молодости, такие напыщенные, столь далекие от реальной жизни.
     - На  последнем  курсе колледжа перед самыми рождественскими каникулами
я  на несколько дней поехала в Нью-Йорк. Среди прочего я собиралась на бал к
своей  подруге.  Она  была  из  богатой семьи, и бал давали в одном из залов
отеля  "Бомонт".  В  Нью-Йорк  я  приехала  одна,  поэтому  на бал мне нашли
кавалера.
     Свидание  с  незнакомым  человеком  редко доставляет удовольствие, но в
тот  вечер меня ждал приятный сюрприз. Ему было около тридцати. Работал он в
большом  рекламном  агентстве, и знаний и опыта у него было куда больше, чем
у  моих  знакомых.  Высокий, стройный, очень интересный внешне, он танцевал,
как  ангел.  Я,  конечно,  не  подозревала  о  том, что на бал для студенток
колледжа  он  явился,  чтобы найти ту, кто согласится поехать после танцев к
нему домой. И его выбор пал на меня.
     Свою  партию он вел блестяще. Ни разу не обмолвился о том, что задумал.
Только  следил,  чтобы у меня под рукой всегда был полный бокал шампанского.
А  как  мы  танцевали! Он прижимал меня к себе нежно, но решительно. Я этого
не  понимала,  но  он  обольщал меня на глазах у сотни танцующих пар. А я...
ну,  я  не оставалась в долгу. Всегда я говорила себе, что меня нисколько не
интересуют  мужчины,  в которых я не влюблена. А тут, я впервые услышала его
имя,  ничего  о  нем не знала, но... но каждым движением показывала ему, что
испытываю  те же чувства, что и он. "Давайте уедем отсюда", - предложил он в
перерыве  между танцами. "Я думала, что никогда не услышу от вас этих слов",
-  ответила я, словно получала подобные предложения по три на день. Внезапно
мне  захотелось  показать  ему, что для меня это вполне естественно. Фреда я
даже  не  вспоминала.  Так  же,  как  и  жизненные правила, которых я всегда
придерживалась.  Я  не  узнавала  себя.  Я  хотела, чтобы случилось все, что
могло случиться.
     Мы  вышли  из  отеля, сели в такси. Он жил, как сказал мне, в особняке,
разделенном  после  реконструкции  на  отдельные  квартиры, в Ист-Сайде. "Мы
будем  одни,  - обещал он, - хоть целую вечность". А потом он начал целовать
меня,  страстно  целовать.  Я  дрожала с головы до ног. Когда мы подъехали к
дому, ему пришлось чуть ли не занести меня на крыльцо.
     В  квартире,  в  маленькой  прихожей, он снял с меня пальто и бросил на
пол.  Начал...  начал раздевать меня. И все время шептал: "Ты прекрасна, как
ты прекрасна!"
     Я  никогда  не  забуду  того  странного выражения, что появилось на его
лице. "Неужели для вас это внове?" - спросил он. "Да, да", - уверила я его.
     К  моему  изумлению,  он  отпрянул  от  меня  и  ушел  в гостиную. Я не
понимала,  что  происходит.  Поправила  платье,  подобрала  с  пола и надела
пальто. Тут меня охватил стыд.
     Он  наливал виски, стоя спиной ко мне. "Извини, крошка, - услышала я. -
Я не знал".
     Не  помню,  как  я  оказалась  на  улице. Больше мы не перемолвились ни
словом. Я... я никогда не видела его с тех пор.
     - Он  не  хотел  лишних  хлопот,  -  нарушил наступившую паузу Питер. -
Девушка, которую лишают невинности, может "качать права".
     - Он  растоптал  меня.  Я  была  в  ужасе  от  той  легкости, с которой
переступила собственные принципы.
     - Вы  проснулись  не  в  том  месте и не в то время, - пояснил Питер. -
Такое случается со многими.
     - И  все  так  страдают?  -  отозвалась  Линда.  -  Много  месяцев  мне
казалось,  что на меня показывают пальцами. А как я боялась Фреда. Уж он-то,
думала  я,  должен  догадаться,  интуиция  не могла подвести его. Я же стала
совсем  другой.  Теперь  прикосновения  его  рук  жгли меня, как раскаленное
железо. Я не могла расслабиться ни с Фредом, ни с кем-то еще.
     - Вы все еще не рассказали мне о своих грехах, - напомнил Питер.
     - О,  были  и грехи, а кара пала на Фреда. После окончания колледжа его
взяли  в  армию,  и  мы  оба знали, что его отправят во Вьетнам. Пройдя курс
начальной  подготовки,  он  приехал  в  короткий  отпуск, после которого его
часть  отплывала  за  океан.  Тогда  мы  всерьез  заговорили о свадьбе. Он с
детства  мечтал  о  том,  что  мы  поженимся,  но сейчас для этого был самый
неподходящий   момент.   Вдруг   он   вернется   из  Вьетнама  покалеченный,
недвижимый,  слепой?  Он не хотел становиться мне обузой. И не хотел заранее
связывать  меня. "Такая уж ты есть, дорогая. Ты же останешься со мной, какие
бы тяготы не выпали на твою долю".
     Если  бы  он  сделал  мне  предложение, Питер, я бы стала его женой. Не
потому,  что  я  этого  хотела,  но  в  силу  того, что он имел право на мое
согласие.  Но я не смогла дать ему то, о чем он попросил меня. Он молил меня
об  этом  так  нежно,  с  такой  страстью,  но  я  отказала ему. Я поступила
нечестно,  отправив  его  на войну ни с чем. В этом мое преступление, Питер.
Он  умер  в полной уверенности, что я отвергла его из-за какого-то присущего
ему  недостатка,  хотя  я просто смалодушничала, так жестоко поступив с ним.
Из  Вьетнама  он  присылал  мне письма, в которых просил прощения за то, что
потребовал  от  меня  слишком  многого. Он не просил многого. Просто я могла
дать  ему очень мало. Для Фреда я оценила себя чересчур дорого, а незнакомцу
чуть не отдалась задаром. В этом мое преступление.
     Она  долго  молчала. Питер прислушивался к падающим каплям воды. Болели
глаза,  не  отрывающиеся  от дубовой двери, из-за которой в любой момент мог
возникнуть Крамер.
     - Я  спросила,  верите  ли  вы в злой рок, - продолжила Линда, - потому
что  чей-то  голос  нашептывал мне, когда Джорджи тащил меня в гору, что это
наказание.  И  у  меня  возьмут  силой то, что я могла с любовью и по доброй
воле отдать Фреду. Все взаимосвязано.
     - Это  романтическая  чушь,  - отрезал Питер. - В Нью-Йорке вы пережили
сильнейшее  эмоциональное  потрясение.  Оно выбило вас из колеи именно в тот
момент,  когда вам требовались все силы, чтобы найти наилучшее продолжение в
отношениях с Фредом.
     Линда помолчала.
     - Если  мы  выберемся  отсюда, Питер, я смогу еще раз поговорить с вами
об этом? Самое трудное уже сказано.
     - Возможно,  это  все,  что  вам  требовалось.  Вы излили душу и теперь
свободны.




     Слова,  слова,  слова.  Похоже,  это  единственное  спасение человека в
минуту  опасности.  Питеру  вспомнились  корейские  джунгли,  затаившиеся  в
темноте  враги. Его солдаты всегда обращались к словам, но говорили они не о
том,  что  их  ждет,  а  о  себе, о далеком от войны: воспоминаниях детства,
вкусном,  когда-то съеденном, обеде, любимой девушке, оставшейся за океаном.
Признавались  в дурных деяниях, словно кто-то из слушавших был священником и
мог  отпустить  грехи.  То  же  повторялось  и  на  кухне  "Причуды".  Слова
удерживали  Эмили  от  отчаяния.  Слова отвлекали Линду от грядущего. А день
медленно  тянулся  к  вечеру, падающие из крана капли отсчитывали секунду за
секундой.
     С  того  дня, как он потерял ногу, а его отец сгорел заживо, внутренний
голос  твердил  Питеру, что придет время, когда он проиграет бой с насилием.
Он  всегда представлял, что героически встретит этот миг. Погибнет достойно,
и  кто-то  еще,  вдохновленный его смертью, подхватит факел, выпавший из его
рук.  Питер  тяжело  вздохнул.  Кухня  -  не бастион, куда можно ворваться с
мечом  и  криком  "вперед".  Снова  хорошие  люди стали жертвами плохих, без
всякой  на  то  причины.  Сообщение  об  их  смерти  промелькнет в газетах и
забудется,  как  забывается  все, что случается с теми, кого никто не знает.
Не  будет новых борцов за идею. Лишь жители Барчестера будут крепко запирать
двери на ночь.
     Некоторым  людям  небезразлично, что остается после них на Земле. А он,
что   оставит   он?  Книгу,  которую  никто  не  прочтет,  газетные  статьи,
написанные  за десять лет, похороненные в старых подшивках, которые никто не
пролистнет  вновь. Главное достояние человека - дети, решительные и сильные,
стоящие  грудью  за  правое  дело.  Как он хотел иметь таких детей. Но после
автокатастрофы отказался от этих мыслей.
     Подсознательно  его  рука  коснулась  культи  правой  ноги. Он так и не
убедил  себя,  что  женщина, вышедшая замуж за калеку, не будет испытывать к
нему  жалость  или  невольное  отвращение. Он не смог бы вынести ни того, ни
другого.  Питер взглянул на черную головку Линды, прильнувшую к его здоровой
ноге. Могла ли такая девушка забыть о его увечье?
     Громкий, пронзительный свист оторвал Питера от дальнейших размышлений.
     Вскочила Линда. Поднялась с кровати Эмили. Закрутила головой Труди.
     Разрывающий уши свист повторился.
     - Кто-то пытается дать нам сигнал снаружи! - воскликнула Труди.
     Вновь    свист,   резкими   короткими   всплесками.   Может,   Саутворт
действительно окружает "Причуду"?
     - О господи, это подмога! - истерично взвизгнула Труди.
     - Это  переговорная  трубка  с  верхнего  этажа,  - ответил густой бас.
Тьюзди!
     Голос  старика  потряс  их куда сильнее, чем свисток. Эмили метнулась к
кровати,  следом  за  ней  - Линда, подкатил Питер. Глубоко посаженные глаза
Тьюзди повернулись к Эмили.
     - С тобой все в порядке, дорогая?
     - О, Тьюзди, - Эмили прижалась щекой к его бороде. - Очень больно?
     - Ужасно, - старик взглянул на Питера. - Что происходит?
     Питер коротко обрисовал их положение.
     - По-прежнему  в  мышеловке,  -  пробурчал Тьюзди. Свист продолжался. -
Они хотят, чтобы вы поговорили с ними.
     Питер   вспомнил  медную  переговорную  трубу,  выступающую  из  стены,
полвека назад считавшуюся вполне совершенной системой связи.
     - Может, предложат сделку?
     - Скорее,  им  хочется  выманить  вас  на кухню. Дверь откроется, и они
изрешетят вас пулями.
     - Не ходите, - Линда положила руку Питеру на плечо.
     Старик скрипнул зубами, превозмогая боль.
     - Посмотрим, не смогу ли я сесть.
     - Нет, - запротестовала Эмили.
     - Помоги мне, - рыкнул Тьюзди.
     Эмили  подсунула руку ему под плечи и осторожно подняла старика. На его
лбу выступил пот.
     - Слаб,  как  младенец,  -  пробормотал  Тьюзди.  -  Я... думаю, мне не
дойти,  - тяжело дыша, он лег на кровать. - Раз доктор сюда не приедет, мне,
скорее  всего, не выкарабкаться. Так что вам лучше забыть обо мне и думать о
собственном  спасении,  -  он  взглянул на Эмили. - Жаль, что я упустил шанс
пристрелить  их,  дорогая.  Перед  глазами  стоял  туман.  Я  не  видел  их.
Выстрелил наугад.
     - Вы  спасли  нас  всех,  - возразил Питер. Достал из кармана сигарету,
закурил.  -  Я  все  думаю  о вашей машине, Тьюзди. Она стоит на лужке перед
домом. У вас есть ключи?
     Старик покачал головой.
     - Они у Крамера.
     - Но Крамера не было, когда вы вернулись с Саутвортом?
     - Он взял их у меня после того, как я показал Эрни северную тропу.
     Перед  мысленным  взглядом  Питера возник большой стол в студии Тьюзди,
заваленный моделями и инструментами.
     - Но  вы  знаете,  какие  контакты нужно соединить, чтобы завести мотор
без ключа зажигания?
     - Конечно. Но как я доберусь до машины?
     - В этом кресле, после наступления темноты.
     - Они просто перестреляют нас всех, - возразил Тьюзди.
     - Возможно, я смогу их отвлечь, пока вы и женщины усядитесь в машину.
     - Нет! - воскликнула Линда, ее пальцы впились в плечо Питера.
     - Вы  выйдете  через  гараж,  -  продолжил  Питер.  -  Я  задержу их на
лестнице.
     Старик ответил долгим взглядом.
     - Мне  все равно не жить, Стайлз. Садитесь с женщинами в "ягуар", благо
он  в  гараже, а отвлеку их я. Стоит ли спасать меня, если я все равно помру
по дороге?
     - Я  ничего не понимаю в электрических схемах, Тьюзди. Понятия не имею,
как завести мотор.
     Вновь засвистела переговорная трубка.
     - Надежда  на  успех  невелика,  -  продолжал  Питер,  видя, что старик
молчит.  -  Думаю,  надо  сразу  признать, что нам всем не спастись. Если вы
сможете  завести  одну  из машин, я сделаю все, что в моих силах, чтобы дать
вам уехать.
     - Кто  сядет  за  руль?  -  спросил  Тьюзди. - Я не смогу вести машину,
Эмили - не умеет.
     - Линда, - ответил Питер.
     - А  я? - вмешалась Труди. - Вы возьмете меня, а? Вы не оставите меня с
ними?
     Новый  звук  ворвался в кухню - падающей воды. Питер развернул кресло и
покатил  к  двери.  И  не  поверил своим глазам. Из вентиляционной решетки в
потолке хлестала вода. Не тоненькая струйка, а мощный поток.
     Питер вернулся к кровати.
     - Вроде бы лопнула труба. Вода льется из вентиляционной решетки.
     Тьюзди взглянул на него.
     - Наверху  умывальная.  В  "Причуду"  вода  поступает  из  специального
резервуара.  А  тот  наполняется из артезианской скважины. Вода может литься
до судного дня. Похоже, они решили нас утопить.
     - Сколько на это уйдет времени?
     - Вода будет поступать быстрее, чем вытекать из-под двери в гараж.
     - А если мы откроем ее?
     - Если  вы  сможете  добраться  до  нее. Возможно, это тоже отвлекающий
маневр.
     Вода  падала  на пол с высоты пятнадцати футов. Питер понял, что Крамер
и  Телицки  не просто открыли кран, но выломали трубу. Требовалось время, не
один  час,  чтобы  вода  поднялась до опасного уровня, но рано или поздно им
пришлось   бы   переносить  Тьюзди.  Но  куда?  Питер  смотрел  на  решетку,
прикидывая,  нельзя ли ее заткнуть. Если сдвинуть обеденный стол и встать на
него, то можно дотянуться до решетки, но вода смоет любую преграду.
     Маленький  ручеек,  извиваясь  по мраморным плитам, подобрался к креслу
Питера.
     - А что будет с гаражом? - спросил он.
     - Пол  там  на  фут  или  два  ниже.  Если  открыть дверь, вода сначала
потечет туда.
     - У  нас  есть выбор. - Питер мрачно улыбнулся. - Открыть дверь и выйти
под пули или утонуть. Чему вы отдаете предпочтение?
     - Я  бы  выбрал  бой,  если  б  мог  в нем участвовать, - не колеблясь,
ответил старик.
     Питер  помнил, что обе двери в кухню, из гаража и из отеля, открывались
вовнутрь.
     - Времени  на  раздумья  у нас мало. После того, как вода поднимется на
пару футов, двери нам не открыть. Когда это случится, Тьюзди?
     - Судя  по  звуку,  воды  льется  много.  Думаю,  что за час ее уровень
поднимется минимум на фут.
     - Значит,  ваш  "шевроле"  исключается.  Днем нам на лужок не выйти. Вы
справитесь с "ягуаром"?
     Рукавом рубашки Тьюзди смахнул пот со лба и скривился от боли.
     - Попытаюсь.
     - Другого  не  остается.  Попробуем  переправить  вас в гараж. Тут вода
работает  на  нас:  заглушает  все  звуки. Они не услышат, что тут делается.
Если  кто-то  из  них  стоит  за  дверью в холл, ему придется приоткрыть ее,
чтобы заглянуть в кухню. Я смогу прикрыть вас.
     - А если они ждут нас в гараже? - спросила Эмили.
     - Думаю,  они не рискнут выходить из отеля. Насколько я помню, выезд из
гаража  и  так  у них под контролем. Один из них следит за лестницей, другой
через  окно  -  за воротами гаража. Тем самым они перекрывают нам оба пути к
спасению. Но в гараж они заходить не станут.
     - Если  Тьюзди  и заведет вашу машину, Питер, - продолжала Эмили, - они
перестреляют нас, едва мы покажемся из ворот.
     - Придется  рискнуть.  Вы  должны сразу же набрать скорость. Кто знает,
смогут  ли они попасть в движущуюся цель. Если они прострелят вам колесо, вы
все  равно  доберетесь  до  леса,  если  бензобак  -  значит,  не судьба. Но
стрелять будет только один из них.
     - Почему один? - переспросила Эмили.
     Питер оперся о стену.
     - Потому что я отвлеку внимание второго.
     - Вы решили пожертвовать собой ради нас?
     - Я  решил  прикрыть  вас,  -  поправил  ее  Питер.  -  Может, мне даже
повезет.
     Эмили повернулась к Тьюзди.
     - Мне кажется, это надо обсудить.
     Взгляды стариков встретились. Затем веки Тьюзди дрогнули и опустились.
     - У  вас  с  Линдой  впереди  целая  жизнь. Так что уезжать надо вам, -
заявила Эмили.
     - Давайте  смотреть  правде  в лицо, - гнул свое Питер. - Только Тьюзди
знает,  как  завести  мотор  без  ключа  зажигания.  Ему нужны добрый глоток
бренди  и  ваша  поддержка.  В кабину "ягуара" сядут только трое, четвертого
можно  засунуть  лишь  в  багажник.  Значит,  кто-то  должен остаться. Лучше
остаться  тому,  кто  может  отвлечь  на  себя одного из бандитов. Тем самым
возрастут  шансы  на  спасение у тех, кто уедет. Вы с Тьюзди - единое целое,
Эмили.  Поэтому,  кроме  меня,  оставаться  некому, и довольно об этом, - он
посмотрел  вниз.  Ручеек  превратился  в  озеро,  быстро  раздвигающее  свои
границы.  -  А  теперь  за  дело. Давайте попробуем усадить Тьюзди в кресло.
Дайте ему бренди, Эмили, оно приглушит боль.
     - Я на это не пойду, - коротко ответила Эмили.
     - Объясните ей, Тьюзди!
     Старик открыл глаза.
     - Прежде  всего,  надо выяснить, дорогая, смогу ли я завести мотор. Я в
этом  не  уверен.  Сначала мне надо посмотреть, какая там система зажигания.
Так что помоги мне перебраться в это чертово кресло.
     Снова  Эмили  подсунула  руку под плечи Тьюзди и усадила его. Крик боли
вырвался из его сжатых губ.
     - Бренди, - напомнил Питер.
     Линда  взяла  бутылку,  отвернула  пробку.  Передала  бутылку Эмили, та
поднесла  горлышко  к  губам  Тьюзди.  Старик  жадно  выпил. Линда поставила
кресло  вплотную  к кровати. Подскакал и Питер, поднял ноги Тьюзди и перенес
их через край.
     - Подождите...  Подождите  одну  секунду! - попросил старик. Ступни его
ног  коснулись  мокрого  пола  у  самого кресла. - Когда я скажу: "Давай!" -
казалось, он собирался с последними силами.
     - Давай!
     Ему  удалось  оторваться от кровати, и Линда с Эмили осторожно опустили
его  в  кресло.  Минуту-другую  он  сидел, уронив бороду на грудь. Питер уже
подумал, что Тьюзди потерял сознание, но тот поднял голову.
     - Теперь будет легче, - пророкотал он.
     Питер изложил свой план.
     - Первым  делом  вы должны пересечь кухню и попасть в гараж. Тьюзди, вы
возьмете  дробовик.  В  нем  два патрона. Вы сможете хоть как-то защититься,
если  они  кинутся  на  вас.  Я  буду  держать на прицеле дверь на лестницу.
Сколько времени уйдет у вас на провода, Тьюзди?
     - Пять минут, если я смогу их соединить.
     - Хорошо.  Когда  все  будет  готово,  Линда  даст  мне  сигнал,  -  он
повернулся  к  Труди.  -  Вот  тут понадобится ваша помощь. Когда мы получим
сигнал  Линды,  я  хочу, чтобы вы подошли к переговорной трубке и попытались
вызвать кого-то из бандитов. Куда выведен второй конец трубки, Тьюзди?
     - В обеденный зал.
     - Если  кто-то  из них ответит, поговорите с ними, - продолжал Питер. -
Попросите  их пропустить вас наверх. Как можно дольше задержите их. Скажите,
что  хотите  присоединиться  к  ним.  Как  только кто-то заговорит с вами, я
влезу  в  кухонный лифт, чтобы подняться на второй этаж. После того как лифт
оторвется  от пола, вы, Труди, бегите в гараж, ныряйте в машину и немедленно
уезжайте.
     - Они услышат кухонный лифт, - вставила Эмили.
     - Они  не смогут быть везде одновременно. Наблюдать за воротами гаража,
за  дверью  в  кухню, говорить с Труди. По меньшей мере, я смогу подстрелить
одного  из  них.  В  худшем  случае кто-то отвлечется на меня, и по "ягуару"
будет стрелять только одно ружье. Ваши шансы возрастут сразу в два раза.
     - Вы идете на верную смерть, - голос Линды дрожал.
     - Она  ждет  нас  всех,  если  мы  будем  тянуть время. Отправляйтесь в
гараж.  По  сигналу  Линды  Труди  идет  к  переговорной  трубке.  Если  они
отвечают, я поднимаюсь в кухонном лифте.
     - А если не отвечают?
     - Все  равно  поднимаюсь.  Как  только лифт пойдет вверх, Линда и Эмили
открывают  ворота,  вы  все  забираетесь  в  кабину и выезжаете из гаража, -
Питер  чуть  улыбнулся.  -  Если  сможете,  сразу  вызывайте  подмогу,  - он
взглянул на мраморный пол кухни, уже покрытый водой. - Пора. Удачи вам.
     Питер  прислонился  к  дверному  косяку,  ружье застыло у плеча, взгляд
уперся  в  дверь  на  лестницу. Эмили выкатила кресло на кухню. На его плечо
легла рука Линды.
     - Я хотела бы остаться с вами, Питер.
     - Кто будет вести машину? - Питер, не отрываясь, смотрел на дверь.
     - Питер, я...
     - Не  спорьте  со  мной, - резко оборвал он Линду. - На спуске сразу же
нажимайте на гудок. Возможно, они совсем близко от "Причуды".
     Он почувствовал на своей щеке губы Линды, и она ушла.
     Никто  не ворвался в кухню с лестницы. Линда и Труди лишь вдвоем смогли
открыть дверь в гараж. Эмили выкатила кресло из кухни.
     Питер  запрыгал  к  лифту,  держась  у  стены,  чтобы  в  любой  момент
опереться  о  нее.  Тяжело  дыша, он добрался до квадратных, на уровне пояса
дверок  кухонного  лифта.  Вода  падала совсем рядом, обдавая его брызгами с
головы  до  ног. Прошла целая вечность, прежде чем из глубин гаража возникли
Линда  и Труди. Первая подняла руку и сложила пальцы буквой "о"*, показывая,
что все в порядке.
     ______________
     * О'кей - все нормально.

     Тьюзди разобрался с проводками.
     Девушки о чем-то заспорили, затем Труди неохотно направилась к Питеру.
     - Они не хотят брать меня с собой.
     - Чушь, - отрезал Питер. - Идите к переговорной трубке.
     - Они оставят меня здесь! - истерично взвизгнула Труди.
     - Делайте, что вам говорят! - заорал Питер.
     Она  отступила  к  медной  трубке  в  стене,  взглянула  на Питера. Тот
нетерпеливо взмахнул рукой.
     Побледневшая Линда так и стояла у двери в гараж.
     Труди  приникла  к  трубке  и  дунула.  Подняла  голову.  Питер  знаком
приказал ей дуть еще. Внезапно она заговорила, энергично жестикулируя.
     Питер  открыл  дверцы  лифта.  Там едва хватало места, чтобы втиснуться
самому  и  взять с собой ружье. Он уже залез в лифт, когда Труди бросилась к
двери на лестницу.
     - Дура! - заорал Питер ей вслед.
     Бандиты  предложили  ей  присоединиться к ним, и она согласилась. Питер
махнул  Линде  рукой,  схватился  за  веревку  и  начал  тянуть  лифт вверх.
Раздался громкий скрежет. На половине подъема Питер услышал выстрел и крик.
     Труди ошиблась в выборе.
     Тут же заурчал мотор "ягуара".
     Веревка  впивалась  в  ладони. Наконец лифт остановился. Перед ним были
закрытые   дверцы.  Питер  уперся  в  стену  спиной,  ударил  ногой.  Дверцы
распахнулись.
     И в то же мгновение громкий гудок "ягуара" огласил окрестности.
     - Они удирают! - завопил Телицки.
     Питер  выскользнул  из  лифта,  увидел  спину  Телицки,  бегущего через
обеденный зал к выходящим на лужок окнам.
     Он  выстрелил  дважды,  не целясь. Телицки покачнулся и исчез в дверном
проеме.  Должно  быть,  раненный,  но, насколько тяжело, Питер определить не
мог.
     Гудок "ягуара" стих вдали. Питер глубоко вздохнул. Они спасены.
     - Не  двигайся,  старичок,  -  холодный  голос  Крамера  вернул  его  к
действительности. - Один шаг, и я снесу тебе полголовы. Брось ружье.
     Питеру  потребовалось две секунды, чтобы понять, что его песенка спета.
Ружье упало на пол.
     - Я  не  могу  попросить  тебя  отбросить ружье ногой, так что отпрыгай
подальше. Быстро.
     Питер  в несколько скачков добрался до стены. Повернулся к Крамеру. Как
всегда,  из  уголка рта свисала сигарета. Черные глаза возбужденно блестели.
Дуло автоматического карабина смотрело Питеру в грудь.
     - Джейк! - позвал Крамер.
     Ответа не последовало.
     - Похоже,  ты  отлично  стреляешь  с  бедра,  -  Крамер  шагнул вперед,
подобрал  ружье  Питера.  -  Ну,  старичок,  выходит, мы подошли к последней
остановке. Так?
     - Так... - вырвалось у Питера.
     Он не мог броситься на бандита, схватиться с ним. Одноногий...
     Крамер вдавил окурок в пепельницу.
     - Ты полагаешь, что удача всегда на стороне ангелов?
     - Кому же сопутствует удача? - ответил Питер вопросом на вопрос.
     - Тебе.  Если  бы мое ружье не дало осечки... - Крамер пожал плечами. -
Как Тьюзди?
     - Плох.  Но  ему  хватило  сил,  чтобы  соединить  в моей машине нужные
проводки и завести мотор.
     - Пойдем к окнам на луг. Я хочу знать, когда появятся твои спасители.
     Питер  запрыгал  через  зал к двери, за которой исчез Телицки. Здоровяк
распростерся  на  полу  в  нескольких  футах  от  нее. Противоположную стену
занимали окна, выходящие на подъездную дорожку.
     - Наглядный  урок,  - прокомментировал Крамер. - Естественный конец для
человека,  поступками  которого  движет  ненависть,  а не логика. Он покинул
свой  пост у этих окон, потому что хотел расквитаться с Труди. Он думал, что
она  взяла вашу сторону. Готов поспорить на новую шляпу, переговорная трубка
- твоя идея?
     - Я надеялся, что она отвлечет одного из вас.
     - И  отвлекла,  старичок,  отвлекла.  Вы  там  внизу  не теряли времени
даром.  Я сознательно привлек ваше внимание к переговорной трубке перед тем,
как  мы  начали  заливать  кухню.  Подумал, что вы захотите обсудить условия
вашего  спасения,  когда  вода  поднимется достаточно высоко. Джейк оказался
ближе  к  трубке,  когда Труди дунула в нее. Вероятно, она попросила пустить
ее  наверх.  Чтобы  отвлечь  наше  внимание  как  раз в тот момент, когда ты
поднимался в лифте. Так?
     - Да.
     - Джейк  сказал Труди, чтобы она шла к нам. Полагаю, она никак не могла
решить,  кто  же  победит.  И  ошиблась.  Джейк убил ее, едва она ступила на
лестницу.  Знаешь,  почему?  Труди  стояла рядом с Линдой, но не помешала ей
выстрелить  в  Бена.  Вот  Джейк  и отомстил Труди за смерть друга, - Крамер
глянул  в  окно.  -  Интересно,  когда  же  появится  армия?  Им понадобится
грузовик, чтобы вывозить трупы.
     Ладони  Питера  вспотели. Проживет он секунды или минуты, зависело лишь
от прихоти Крамера.
     - Это  здание...  "Причуда"...  так  похоже на меня. Построено на века,
оборудовано  на все случаи жизни... включая появление одноногого постояльца.
Подумать  только,  в  нужный  момент  появилось  инвалидное кресло. Тот, кто
строил  "Причуду",  похоже,  предусмотрел  все...  кроме такой мелочи, что у
него  кончатся  деньги  и  отель  никогда  не откроется. Вот и я подумал обо
всем,  чтобы  подготовить  себя  к  лидерству,  стать вождем, за исключением
того,   что   в   нужный   момент  не  нашел  способа  контролировать  своих
сторонников. Теперь мне остается лишь бежать, а оригинального в этом мало.
     Кровь  пульсировала в висках Питера. Опять одни слова! Крамер знал, что
спастись  ему не удастся. Охота началась. Сотни людей спешили к "Причуде". И
Крамер   решил   выговориться   единственному   человеку,  который  мог  его
выслушать.  "А я, - думал Питер, - такой же, как Тьюзди. И мне дорога каждая
лишняя минута жизни".
     - Я  знаю,  о  чем ты сейчас думаешь, - продолжал Крамер. - Гадаешь, не
появится  ли  у  тебя  шанса на спасение, если поддержать разговор? А может,
стоит  молить  меня  о  пощаде,  Стайлз?  Я бы с удовольствием выслушал твои
аргументы.
     - А что мне вымаливать? Одну минуту или две?
     - А  разве  ты не собираешься доказать, что твое убийство ничего мне не
даст? Что Тьюзди и женщины описали меня в мельчайших подробностях?
     - Так  стоит ли меня убивать? - Питер облокотился спиной на стену, нога
болела от напряжения.
     Странное выражение мелькнуло на лице Крамера.
     - Я  зашел в тупик. Поэтому вариантов у меня немного, старичок. Если бы
не  ты,  Стайлз,  завтра  или  послезавтра  я бы спокойненько смылся отсюда.
Знаешь, в чем твоя беда, Стайлз?
     - Я кусаюсь.
     - Ты   не   прекращаешь  борьбы.  Не  обращаешь  внимания  на  реальное
соотношение  сил.  Ты  не  имел  ни  единого шанса, когда на кухне наехал на
Дьюка.  У  тебя  не было ни единого шанса, но тридцать секунд спустя двое из
нас  умерли, а у тебя появилось оружие и надежда на спасение. У тебя не было
шансов,  когда  мы  начали  заливать кухню. А в результате трое пленников на
свободе,  Телицки  убит,  да и мне осталось жить не больше получаса. Вот чем
кончается твое нежелание считаться с обстоятельствами, старичок.
     - Вы   все   усложняете,   -  ответил  Питер.  -  Просто  я  не  терплю
пассивности. Если уж умирать, так в движении.
     - Более  того,  -  Крамер  смотрел на далекие деревья. - Твой последний
выверт  -  подняться сюда на кухонном лифте. Неужели ты рассчитывал остаться
в  живых?  Ты  же знал, что я услышу, как поднимается эта чертова развалюха.
Ты  знал, что попадешь под пули, когда будешь вылезать из нее. Что заставило
тебя пойти на это?
     - Отвлекающий  маневр.  Я надеялся, что Труди у переговорной трубки и я
в  лифте  уведем вас от выходящих на гараж окон и остальные смогут уехать на
машине. Мой замысел удался.
     - Ты  мог не подниматься сюда, - возразил Крамер. - В машине нашлось бы
место и для тебя.
     - Чтобы  вы  и  Телицки расстреляли бы нас? А так "ягуар" пересек лужок
без помех. Я разработал неплохой план.
     - И  воплотил  его в жизнь, хотя кто угодно поставил бы тысячу долларов
против  одного,  что  ты  не  выберешься  из  лифта  живым.  Зачем  тебе это
геройство?
     - В  моем  решении не было ничего героического. Один должен был отвлечь
вас, чтобы дать уехать остальным. Вполне логично, что в лифт полез я.
     - А почему не Тьюзди? Он свое отжил.
     - Тут  как  раз  все  ясно.  Он  не мог ходить. Я не мог завести мотор.
Выбора не было.
     - Знаешь,  что  бы  я сделал на твоем месте? Заставил бы Тьюзди завести
мотор и уехал один.
     - Я  могу  сказать,  к чему бы это привело. Телицки положил бы ружье на
подоконник,  прицелился,  и  первая же пуля угодила бы в бензобак, превратив
"ягуар"  в  огромный  костер,  - Питер попытался улыбнуться. - Вас следовало
отвлечь.
     Глаза  Крамера  сузились.  Он  смотрел  на лес, начинающийся за лужком.
Кого он там увидел?
     - О  чем  ты  думал,  когда пришел сюда и понял, что рано или поздно мы
вас убьем? - спросил Крамер.
     - О том, чтобы это не произошло, - сухо ответил Питер.
     - Но  ты  сам лез на рожон. Ударил Джорджи, чтобы лишить нас небольшого
развлечения.
     - Я   думаю,  объяснять  тут  нечего.  Вы  не  поймете.  Я  старомоден.
Старомодные мужчины инстинктивно встают на защиту своих женщин.
     - Но Линда - не твоя женщина. Ты никогда не видел ее раньше.
     - Я же сказал, вы не поймете.
     - Ты думал о том, что хотел бы сделать, но уже никогда не сделаешь?
     - Да, и мне жаль умирать ради того, чтобы вы продолжали жить.
     - А  мне  на  это наплевать. Ты должен умереть, и меня это нисколько не
волнует.
     - Я знаю.
     - На  твоем  месте  я  подошел бы с такой меркой и к Тьюзди, после того
как он завел мотор. Ну и черт с ним, подумал бы я.
     - Я знаю.
     Крамер весь подобрался.
     - Взгляни вон на ту рощицу. К северу от лужка. Что-нибудь видишь?
     Питер  взглянул.  Лучи  опускающегося  к  западу  солнца  отражались от
чего-то блестящего, то ли ружейного ствола, то ли металлической бляхи.
     - Они готовятся к штурму, - Крамер повернулся к Питеру.
     Тот сжал руки в кулаки. Его время истекло.
     - Готов к расплате, старичок? - спросил Крамер.
     - Лучше  умирать  в  хороший день, - Питер с трудом подавил рвущийся из
груди крик.
     - А  ты  оказался  самым  хладнокровным, старичок. Для меня это большой
сюрприз.  С  самого начала ты так и не поддался панике. Не знаю, поверишь ли
ты мне, но я восхищаюсь тобой.
     - Разве  это  имеет  какое-то значение? - Питер не сводил глаз с пальца
Крамера на спусковом крючке. Сейчас он согнется, и все будет кончено.
     - Посмотрим, сохранишь ли ты хладнокровие до конца.
     Случившееся  в  следующее  мгновение  оказалось  столь неожиданным, что
застало  Питера  врасплох.  Крамер  перехватил  ружье  за  ствол и приклад и
легонько бросил его Питеру. А сам повернулся и направился к выходу.
     Питер  как-то  растерялся,  и,  пока  поднимал ружье и приставлял его к
плечу,  Крамер  успел  пересечь  комнату.  У  двери  он  обернулся, его губы
расплылись в широкой улыбке.
     - До встречи, старичок, - и шагнул в дверь.
     Питер  поймал  в прицел черноволосый затылок, но не смог заставить себя
нажать  на  курок.  Из  холла  донеслись  гулкие шаги Крамера, тот шел, а не
бежал.  Открылась  и закрылась парадная дверь. Выглянув в окно, Питер увидел
Крамера,  спокойно  закуривавшего сигарету. А затем тот неторопливо двинулся
к рощице, в которой мелькнуло что-то металлическое.
     Дюжина  выстрелов слились в один. Крамера подбросило в воздух, швырнуло
на  землю.  Со  всех  сторон  на  лужок  высыпали  мужчины. Меж них мелькало
ярко-оранжевое   платье   черноволосой   девушки,  бегущей  к  отелю.  Питер
высунулся из окна.
     - Линда! Линда!
     Она  замерла,  оглядела окна. Заметила Питера, помахала рукой, крикнула
что-то мужчинам и помчалась к парадной двери.
     Питер  отвернулся  от  окна.  Медленно  сполз  на  пол.  Сил  больше не
осталось.
     И  тут  влетела  она,  опустилась  на колени, обняла, прижалась щекой к
щеке.
     - Как  ты,  Питер,  -  раз  за  разом  повторяла  она.  - С тобой все в
порядке?
     Навалившаяся слабость туманила сознание.
     - Все хорошо, - услышал Питер свой голос. - У меня все хорошо.

Last-modified: Sun, 08 Jun 2003 09:23:21 GMT

Оцените этот текст: