ки-клизматический сюрприз, то его не отвернешь! * Но все-таки легче, когда он ожидаем. * Здесь к этому всегда надо быть готовым. Не Фанские горы! (34*) Час Инги не прошел! И случайно в разговоре, над плечом Андрея ее зоркий взгляд чуть задел за маленькую черную точку, - там, километрах в полутора, на ледопаде. Ей показалось, что точка движется... Она задумчиво пригляделась... Нет, только показалось. Точка не двигалась. Камень или трещинка... Андрей уже отошел, решив, что она занялась своими мыслями, да и у него дум хватало. Инга медленно повернулась и пошла к палатке. Ее душой овладело то приятное вечернее успокоение, которое приходит после трудного дня, в состоянии удовлетворения от тяжелой физической работы... Крутились мысли о разном, но среди них опять мелькнула мысль-воспоминание о сообщении Жени Берлиной. И эта мысль заставила внутренне встрепенуться и остановить отходящего Андрея! Недоработочек не надо! Без щербинок в душе и взоре! * Андрей, дай-ка мне монокуляр! * Зачем? * Ну, надо, раз прошу!.. * Андрей! На ледосбросе верхнего плато вижу человека! Одиночка! Видимо, спускается! Наверно, это кто-то из них! Посмотри сам... * Ну-ка. Да! Да! Внимание! Весенину и Ельцову срочно подготовиться к выходу! Кошки, обвязки, веревки! * И мне! - сказала Инга. * Пойдешь? Да уж без тебя не обойдемся!.. Лагерь встрепенулся. * Виктор, рацию! Степан, ты за старшего остаешься здесь. Минут через сорок-пятьдесят выйдите на связь и ждите, - я дам вам указание по рации. Да, чуть раньше, в 21-00 сообщи на базу, что мы заметили человека на ледоскате верхнего плато Кан-Джайляу и вышли четверкой навстречу. Пусть ближайший час ждут сообщений, а в 22-00 обязательно. Второй моей четверке за полчаса подготовиться к выходу. Как резерву Палатки пока не снимать! Все слышали?.. Андрей отошел чуть в сторону, упер конец ледоруба в толстый рант ботинка, глубоко присел и ударил по головке ледоруба бойком самодельной ракетницы. Над плато ледника ярко повисла красная звезда горящей ракеты, осветившая на несколько секунд снег тревожным кроваво-красным сигналом идущему: его заметили и приказывают остановиться, прекратить опасный спуск в одиночку. "Может, догадается остановиться", - подумал Андрей: "Черт его несет в разрывы... Навернется, - и спасти не успеем!.. Двигаем рывком!.." ... * Пи-у-у-у-у! - рация "Карат-2М" дала настройку и на панели зажглись три красные точки. Щелкнул переключатель на передачу. * Степан, слышишь? * Да! Прием! * Мы встретили Акулинина. Он жив и здоров, но сильно истощен и измотан. С Неделиным хуже - тот лежит на верхнем плато с переломом ноги. Приказываю: Воронько, Лаптеву и Крупко срочно собрать одну палатку, примус, канистру с бензином, 2 литра, спальники и коврики: мой и спарку Весенина. Взять две продуктовые укладки на ужин. В темпе к нам в связке, по следам. Ждем! Да, прихватите фонари, один мы заберем. Пойдем к Неделину тройкой, с палаткой, рацией и аптечкой. Остальные мои вернутся к вам с Акулининым. Осторожно накормите его, напоите горячим и сладким. Очень умеренно! Успокойте и уложите спать в тепло. Он сильно возбужден, а от известия, что Воронин жив, а Наташу и Сергея уже вытащили вообще в экстазе. С базой связались? * Да, они на связи первые пять минут каждого часа. * База, база! Вы нас слышите? * База пять! Майда-Адыр! Ваши переговоры слышали! Прием! * Когда мы найдем Неделина, нам потребуется медицинская консультация. Попросите, чтобы подежурили с врачом. * На связи отряд один. Отряд один. Романцов! Иваницкая будет дежурить первые пять минут каждого часа. Ждем ваших сообщений. Слышимость через хребет очень плохая, будем транслировать сообщения через базу пять! Ждем сообщений!.. Романцов хитровато прищурился: * Внешне тургруппа Шепитько внесла наибольший вклад: она вышла на два очага аварии, а две группы альпинистов - только на один!.. По-своему повернув голову, Вадим заметил: * Внешне - да, но... Где бы они были, если бы их правильно не навели? А кто навел? Женя и Ринат! И еще. Спасы - во многом дело случая. Им просто больше повезло... Нелегко нам пришлось, но у меня радость за нашу работу! Никто не знает, сколько мы жизней спасли: одну, две, три, четыре? Важно то, что спасли! Сумели обменять мужской пот на кровь и женские слезы!.. А остальные нюансы - чепуха. Их значимость невелика... Ой, страсти! Впору целоваться без противогазов!.. А Миша лежал на плато один в снежной яме. Чего стоили ему слова при прощании с Аком! Когда Акулинин ушел, то все - боль, темнота ночи, одиночество, безысходность, - все навалилось сильнее и страшнее. Он лежал в горячем полубреду, теряя силы в последней отчаянной борьбе. Боль то грызла ноющим, сильным жжением, то наваливалась мощным приступом, выжимавшим стон и едва-едва не заставляя забиться в метаниях. Он понимал, что такое дерганье может кончиться еще более мощной болью, шоком и смертью, едва сдерживался в глухом стоне, сжимая зубы. Сколько же это продлится? Можно выдержать час, может, два. Но о большем страшно даже подумать. Больше не устоять! Он чувствовал, что от этой борьбы скоро станет терять сознание, что скоро потеряет рассудок, а душевные и физические силы кончаются. Откуда-то возник кроваво-красный отблеск света, потом все снова померкло. Что это было? Непонятно. Кровавое знамение? Не увидел звезду ракеты, лежа головой к плато. Не запомнил точно, сколько все продолжалось. Но новый свет, свет фонаря и лица людей, возникшие над ним, показались галлюцинацией. Как в сновидении, он воспринял успокаивающие слова какой-то девушки: * Миленький, миленький, ну потерпи еще чуть-чуть!.. Инга принимала указания Лиды, готовясь превратить возводимую палатку в походный лазарет: * Инга, внимательно следи за состоянием. Отмочи перекисью водорода присохший бинт, размотай его и разрежь. Сними. Тщательно промой рану. Сделай местное обезболивание новокаином (35*), - обколи рану вокруг и сделай новую, тщательную перевязку с фиксацией. Если очень понадобится, - примени промедол. Но этого надо стараться избежать до транспортировки. Избегай всяких смещений травмированного участка ноги, - она должна быть в полном покое. * Вадим, у него есть противопоказания к новокаину? - Лида повернулась, обращаясь уже к Вадиму, который рядом слушал ее сообщения. * Насколько мне известно, нет!.. Нет! * Инга, разрешаю использовать новокаин... * Халиев и Блюмкин на связи. База пять! Вызываем отряд три! Андрей! Утром Блюмкин попытается снять Неделина с верхнего плато. На пробных заходах сбросит снаряжение. Если сбросит акью и веревки, - транспортируйте его через ледник к правой морене. Придется снимать оттуда, с малой высоты. Если сбросит носилки, то уложите и на повторном заходе он зависнет над вами. И заберет... Покажите направление ветра. Если Акулинин сможет, посадите и его сопровождающим. Потом группой спускайтесь на морену Кан-Джайляу и на базу. Здесь решим, что вам делать дальше... Скоро Миша оказался в палатке, за пределами которой слышались странные разговоры, иногда тихие, иногда переходящие в крик. Потом понял: говорят по рации. Надо сообщить о наших!.. Сообщить!.. И опять тот же голос, говорящий, что все обо всех известно и опять просящий потерпеть... Сколько же еще терпеть это?.. А боль все увеличивается: до ноги дотрагиваются, разматывая бинт. Новый приступ: его держат с двух сторон и за ноги и за руки, не позволяя дергаться от зверской боли, которая буквально прожигает со стороны ноги, смазанной чем-то холодным и липким... Как от прикосновения горячим утюгом!.. Потом боль вдруг резко отпускает, уменьшается до уже терпимого зуда, и тот же женский голос произносит: * Ну, все! Кажется, обошлось! Теперь уже не будет так больно! Если что-то случится, скажи, - мы поможем! И тогда он смог говорить уже членораздельно, пусть негромко: * Меня нашли?.. Случайно?.. Теперь ответил другой, более решительный, неторопливый и спокойный мужской голос: * Нет, не случайно! Мы вас искали пять дней. И тебя нашли последним. Все остальные ваши спасены раньше. И все мы про вас знаем, кроме мелочей последнего дня. Молчи! Держись и слушай! Знаем больше, чем ты знаешь. Полтора часа назад мы встретили Акулинина, - он ночует немного ниже, с другой частью нашей группы. Сегодня спасательная группа альпинистов спустила ваших, - Сергея и Колю, - на ледник Каинды, а завтра утром их отвезут вертолетом в Пржевальск. Сергей на попечении у Лиды Иваницкой, - профессионального врача-альпинистки, с которой мы только что советовались, как помочь тебе. Беловых и Берлину спасательный вертолет снял еще пять дней назад, - о них сообщил Воронин, - да, ваш герой Вадим Воронин. Он не погиб в лавине, ему удалось спастись и первым выйти к заставе Майда-Адыр. Более того, он еще успел спасти Женю и Сашу, которые в ваше отсутствие попали в аварию, но об этом он расскажет тебе сам. А сейчас успокойся, Миша, и постарайся заснуть. Завтра тебя отправят вертолетом в больницу. Самое страшное и трудное - позади, все ваши спасены, только у трех травмы. И еще одно известие. Ваша вина в этой аварии не так уж велика, - вы попали под удар мощного землетрясенья. Это оно вызвало лавину. Аварии могло не быть, если бы вы спустились чуть раньше, но вы могли погибнуть все, если бы немного задержались... Пару минут Миша обдумывал услышанное, - таково было потрясение от этих слов. Очень хотелось верить во все это, но не верилось! Только с трудом начинало вериться. Попросил все повторить. Потом измученное тело стало внимать настойчивым призывам к отдыху, а притихшая под новокаином боль уже позволяла заснуть. Его напоили горячим какао, дали молочной каши и, наконец, сладкого чая. Андрей кратко порасспросил о том, как спускались и доверительно договорился о решении возможных проблем без выхода из палатки... Инга заботливо успокоила больного ласками женских рук и не побоялась тесно прижаться, чтобы согреть и своим теплом и сладким ощущением прикосновения женского тела. Всю ночь она провела в тревожном полусне, следя за состоянием больного, оберегая его от неосторожных движений. Какая прелесть эта Инга!.. А Андрей, уложив троих в палатку, сам примостился снаружи, на прежнем месте Миши, чтобы в палатке лежалось посвободнее. На утренней связи в 6.00: * Отряд один! Вадим Воронин! Дайте-ка мне Акулинина! Прием! * Вадим?! * Да, Вадим! Вадим - я тля гиссарская, ты - вошь баксанская! Что, похоронил меня, бродяга! Рановато, Акула! Еще лет тридцать поползаю! А я тебя - и не думал! Верил, что вылезешь! Ну-ка, откликнись! Акула? Ак! * Вадим, Вадим, ты - гигант!.. Ну, мужик, ну верзила, ну сила!.. Прими восторг от доходяги! Я прямо ожил, воспарил от твоих подвигов! Горы нас так тряхнули, но как ты в ответ тряхнул их! Я люблю тебя, слышишь!.. * Ладно, потом расскажу! Ты как? Как Миша? * Да я-то в порядке. Очухался! Вот Миша - живая боль!.. * Когда его снимут - лети с ним! Я подъеду немного позже, - мы выходим через перевал Макарова. Может, подбросят и вертолетом, если он освободится. Я задержусь ненамного, тем не менее, в Пржевальске можете меня не ждать и, если понадобится, отъехать. Я слышал, что туда уже приехали родственники. Кажется, от Беловых и Лапина. В группе будь старшим и решай все вопросы в пользу пострадавших... В общем, ты знаешь. * Вадим, я не знаю, как остальные, но я тебя дождусь. * Не надо: повторяю, сейчас мы должны решать в пользу пострадавших. Их надо доставить в Ленинград!.. * Вадим! Это Халиев, база пять! Ты сможешь помочь Красовскому в транспортировке груза? У него на руках два "цинка" с погибшими. * Конечно! * Тогда сделаем так: завтра Блюмкин заберет больных с сопровождающими и довезет до Пржевальска. Лапин пусть летит с Ткачуком, а Неделин - с Акулининым. Блюмкин Красовского с грузом и вас доставит на Майда-Адыр. Больше он не успеет: есть срочные вылеты в верхние лагеря. Послезавтра пролетите или проедете со мной в Пржевальск... (34* - Фанские горы - район Памиро-Алая на стыке Гиссарского и Зеравшанского хребтов, славится летом стабильной, хорошей погодой; высочайшая вершина - Чимтарга (5489 м); название района происходит от реки Фан-Дарья, левого притока Зеравшана. Район близок к древностям Самарканда, сияет красотой вершин, ледников, гирляндами озер... 35* - Новокаин - местно анестизирующий преперат, для местного обезболивания (некоторые люди его не переносят). Прощальный костер Общий сбор спасателей произошел на заставе Майда-Адыр, когда они встретились вечером следующего дня, - обе группы альпинистов, две украинские туристские группы, Романцов и Мансуров, Воронин и Красовский, Халиев и Блюмкин, Шепитько и Снегирева... Встретились у общего костра. Горы подарили теплую, ясную ночь, а Вадим Воронин - историю борьбы с лавинной аварией. Рассказ Вадима дополнили другие активные участники событий. Их слушали все, кто здесь собрался, и всем хватило и места, и тепла, и взаимопонимания. Сюда подошли альпинисты, прибывшие на перевалочную базу, вертолетчики, свободные от дежурства офицеры и солдаты пограничной заставы. Большинство из них слышало лишь отдельные факты, обросшие соображениями и слухами, а теперь смогли узнать о реальных событиях из уст их непосредственных участников. Вадим влюбленно смотрел и на Ингу и на Андрея Шепитько: * Ребята! Спасибо вам! Наладим переписку! Нужны будут описания перевалов, литература - напишите, пришлю! Можно подумать и о совместной экспедиции двумя группами. * Нам может понадобиться руководитель и участники для "шестерки", - сказал Андрей. * И об этом подумаем. Я с вами, ребята, - в любые горы готов! Договоримся! Вадим подошел к Романцову. * Ну что ж, Вадим, скоро прощание. Ты, почему не идешь в большой альпинизм? * Не попал с самого начала, а теперь уже, наверное, поздновато. Люблю туризм, - моя среда! И природная, и человеческая! Смотри, а то до уровня "КМС" ты бы дошел очень быстро, - за три-четыре сезона по две-три смены. А там уже можно ходить "по-крупному"... Еще вот что. Меня заинтересовали твои ледовые якори. И своеобразный стиль техники. Что-то в этом есть! Может, и спорное, но, несомненно, новое, свежее. Конструкция якорей превосходна, - я и за границей ничего подобного не видел! Ты не позволишь срисовать, - я себе хочу сделать такие же? * Не позволю, - Вадим усмехнулся, - я их Вам хотел подарить. Возьмите их, Павел Андреевич, с пожеланием успехов! Подарил бы и больше, да нечего. От чистого сердца, от общей пыли на ботинках. Скажите мне адрес, и дату рождения. Чтоб от себя и от ребят поздравлять. Спасибо Вам!.. Интересный разговор получился у Вадима с Ингой. Вначале обменялись адресами и короткими рассказами о произошедшем. Вадим сразу почувствовал некоторое внутреннее напряжение в ее тоне. Так бывает, когда человек хочет, но не решается спросить о чем-то важном. Отведя в сторону, Вадим решительно ее подвинул: * Ты, хорошая, вижу о чем-то хочешь спросить, но не решаешься. Давай-ка будь смелей, - все это останется между нами. Чем смогу - помогу. Ну, что у тебя? Инга, напряженно потупив глаза, с трудом выдавила фразу: * А... А Миша, он как... Он свободен? Так вот в чем дело! Видно, задело ей за сердечко! * Насколько мне известно, да! Он тебе обязательно напишет. И еще вот что. Мы с Женей Берлиной приглашаем вас, - тебя и Андрея к нам, в Ленинград, месяца через три-четыре погостить на недельку. Приглашение вышлем. У нас с Женей намечается небольшое мероприятие. Свадьба будет скромной, но самых близких пригласим. Но все это не сразу, - сама понимаешь, надо дождаться, чтобы друзья подлечились. Откровенность - за откровенность, - тебе об этом событии первой говорю. Так что передай приглашение от меня и моей невесты, - от Женечки. Нашей лучезарной и лучевзорной, как и ты, стройная и знойная! - Вадим улыбнулся, - а ты раньше была в Ленинграде? * Еще нет, но давно хотела съездить. Не к кому. * Теперь есть к кому и "повод-провод" есть. Копите отгулы. А Миша поправится - погуляете с ним, познакомитесь поближе. От себя скажу, - он очень хороший, надежный парень-политехник, специалист по системам управления. Всех остальных ваших тоже милости просим к нам, - при случае примем как близких друзей. В командировке ли, на экскурсии. Только предупредите заранее. Обменяемся опытом, покажем клуб, скалы и соревнования. В мае на приз Егорова - сам бог велел! Идет? Ну, спасибо тебе! Он ласково поцеловал ей руку, но она, задорно улыбнувшись и обняв за шею, горячо приложилась к щечке, на что Вадим с редким удовольствием поцеловал ее в ответ. Ну и дурак же будет Мишутка, коли упустит такую шикарную девушку! И как будет замечательно, если они так найдут свою общую судьбу!.. Вадим горячо благодарил вертолетчиков: * Спасибо, Максим! То, что ты сделал со своим экипажем нельзя оценить никакими словами, никакими деньгами! Спасибо вам всем! Филигранная работа! Но у меня чуть сердце в груди не разорвалось от твоего маневра. Машина так резко провалилась вниз со скольжением, что я подумал: "Все!.." Я был там меньше, чем в ста метрах. Смотрелось потрясающе дико... Романцов меж тем толковал с Чаидзе: * А что, Георгий, может быть, перейдешь в мою команду? Возьму тебя с удовольствием. Хороший ты мужик, надежный! Был бы человек, а вакансия найдется! * Спасыбо Андрэычь, за довэрыэ! Замэчатэльный у тэбя коллэктыв, дружный! Всэ эго лубят ы уважают. Я бы с удоволствыэм к вам пэрэшэл, да нэ могу своых оставыть. Срэди своых трыдцатылетных старыков я самый младший, а срэди своэй молодожи, - самый старший. Ы с тэми, ы с другымы нэ могу расстаться: долг сыновый и отцовый. Ну, а на спэсы с тобой, Андрэыч, хошь в Хымалаы, хошь в Хальдыльэры... Хоть в хостер, хоть в водопад! Только свыстны! Чаыдзе нэ подвэдэт! * Спасибо, Георгий! Их руки сомкнулись в стальном пожатии, обнялись на прощание. * Эх! - жгуче, горячо хлопнулись пальцами ладоней: * Не в последний! * Нэ в послэдный!.. Халиев тщательно опросил Вадима, сделал записи на заметку и договорился о том, что тот напишет и пришлет подробное описание всех событий. * Случай очень неординарный, уникальный, во многом поучительный. Его уроки надо понять и учесть в нашей работе. Если видишь в чем-то промахи подготовки и проведения похода, - напиши, не таи. В происшедшем я вас обвинять не буду. Если что-то видишь неправильное в наших действиях, - тоже напиши, не скромничай. Вообще-то, если все, что произошло, сложить вместе, то не слишком поверится! Ситуация по-настоящему "крутая"! * Спасибо, Ринат! Вы нам так помогли! И смогли так глубоко разобраться в причинах аварии! А что до ситуации, то я и сам уже с трудом верю, что прошел через все это. Другой бы мне рассказал, - наверно не поверил бы. Но все это было! Было на самом деле!.. * В этих событиях все смогли разобраться достаточно глубоко. Я постарался лишь "быть на уровне". Благодаря этому мы и смогли овладеть ситуацией. В чем, по-твоему, причины такого усложнения поиска? * Мы уже обсуждали с Романцовым и сошлись на том, что это вызвано комплексом причин, - и давлением погодных условий, и ошибками группы Лапина в аварийном режиме движения, и случайностями при наложении маршрутов. Во многом случайно они оказались как раз на стыке участков Романцова и Мансурова. Перехватить их на Каинды мы не успели. Но мы изначально правильно предугадали их первый шаг, и правильно догоняли их, в конце поиска все же пролетели мимо, не сразу интуитивно нащупали верное решение и вернулись. Ошибки, которые совершили они, не так просто допустить в обычном состоянии. Надо учитывать, что они действовали не совсем адекватно потому, что были в аварии, и ситуация их давила психологически очень тяжело. Были в начале мысли о том, что сама группа "подкачала", прежде всего, что ее молодежная половинка оказалась слабой. Ну, нет, - эти показали себя хорошо. Ведь чего стоят поступки Наташи, Саши, Коли. Конечно, Сергею, как руководителю не хватило опыта для такого похода, но, в общем, и за ним я особой вины не усматриваю. Да, он "не вытянул", но и условия были очень тяжелыми... * Все так. В Пржевальск полетим завтра утром. Я помогу тебе, Красовскому и всем вашим получить авиабилеты до Ленинграда прямым из Фрунзе. Заберете и всех транспортабельных больных. * Попробуем взять всех, если это возможно. * Вадим! У меня для тебя нелегкое известие. Трудное... В Ленинграде погибла твоя жена... Твоя бывшая жена. Мне это сообщили два дня назад. Прости, что не сказал раньше, хотелось сделать это при личной встрече и после всех этих передряг. Вадим подавленно молчал, потом произнес: * Что-нибудь известно? Почему? Как!? * Кажется, какой-то религиозный маньяк. Устроил толи ритуальное жертвоприношение, толи. Толи что-то на почве ревности или неразделенной любви, или еще какого-то уязвленного чувства. Знаешь, здесь уже трудно будет разобраться. Он увлек ее под колеса метро и погиб вместе с ней. Темная история. Трагедия заблудшей души. Она погибла через сутки после того, как ты попал в лавину. Мистика какая-то! Злой рок!.. Еще одна авария! Человеческая. Казалось бы, на ровном месте! Но нет! Причины и здесь глубоки, хотя и не видны. * Ой, беда, беда! - прошептал Вадим, - есть в том и моя вина! Буду растить сына! А кто тебе сообщил? * Женя Берлина. Она просила, чтобы это сказал тебе я... А сама сказала, что не сможет. И еще просила сказать, что очень ждет тебя. И поймет... Бури, лавины противоречивых чувств роились в душе Вадима. Грусть расставания с новыми товарищами по походу смешивалась с радостью ожидания новой встречи с друзьями, которые ждали в Пржевальске. Грусть расставания с горами смешивалась с ожиданием скорой радости встречи с близкими и родным домом. Радость от одержанной трудной победы смешалась с горечью понесенной утраты. От этого нового известия, такого противоречивого и нелегкого, он, как смог, попытался внутренне отрешиться до самого Ленинграда. Это известие возвращало ему сына. Но он с острой болью ощутил потерю той, которую любил, и, как теперь понял, - продолжал любить, и которая теперь будет жить в нем и вечной болью и взглядом сына. Жизнь стала другой! И она будет уже не та! Как грустно прощаться с прежней жизнью, - с ней уходит часть тебя. А новая жизнь приходит новыми отношениями, новыми людьми, новыми встречами и расставаниями. Новой борьбой, рожденной этой жизнью! Огромная тяжесть усталости и голода навалилась на него сразу, как только отпустило психологическое напряжение и обстановка разрядилась. Почувствовал, что вымотался окончательно, что ни на что большее его не хватит. Домой! Домой! Отдохнуть! По дороге хоть немного поесть и отоспаться. Дорога будет со своими, с Красовским. Как хорошо со своими, когда не один, и не в снежной могиле! Да! Была бы полная радость от любви и жизни, да нет ее и быть не может! Смерть Лены и два цинка, вырванные Красовским и группой Егорова у гор, - все, что осталось от Ныркова и Коваля. И трое наших с тяжелыми травмами. Но живые! В этом - ведро и твоего пота, перемешанного с кровью, слезами... А потом состоялся нехитрый ужин с традиционным чаем у костра и многими песнями под гитару. Пели Визбора и Высоцкого, Вихорева и Окуджаву, Городницкого и Полоскина и многих-многих других. Чистым родником высокой поэзии, живительным ветром светлых слов вливалась в них, рождая парящее упоение, непостижимый трепет души, понятный только тем, кто способен понимать, верить и любить так, как это умеют они. Свята ночь у костра, под тайной сенью белых вершин и звездного неба, в кругу товарищей-единомышленников! Сердце вырастает до размеров мира, весь мир тонет в нем, и летит, летит на высоких звуках пламенных строчек... А искры костра взлетают вверх звездочками к звездочкам небесным вместе с песней, и гаснут на лету средь Млечного пути, среди своих небесных сестер... Образ похода: Печаль расставания Что делать, так надо: простимся с горами, Махни ледорубом - последний привет! Печаль расставанья останется с нами, Для памяти сердца она - амулет. Она остается, она остается, Она не уходит, растет и живет, Она тебе новой мечтой улыбнется И снова в дорогу потом позовет! Нам лики вершин скоро явятся в грезах, Заката, надев золотистую шаль, - Приснятся Кавказа лавины и слезы, Приснится Памира великая даль! Слияние троп - голубое скрещенье, Мы взяли заветом намеченный взлет! - Прошепчем вершинам молитву прощенья, Нас ждет впереди поворот, поворот!.. А потом они, - вся группа Воронина, возвращались. Они возвращались без смертельных потерь. Пусть голодные, истощенные борьбой, а трое и с тяжелыми травмами, пусть с горьким осознанием своих ошибок, но с взглядами, в которых не кровоточила отрешенность тяжелой потери. Все живы, - и это главное! И в этом счастье! Их не покидало ощущение внутренней силы, в них не возникло трещин надлома. Они сумели, справились, пусть и с большой помощью со стороны... Правда, был у них еще и скорбный груз, - два цинковых гроба с останками Ныркова и Коваля. И с ними летел Красовский, сразу ставший "своим", желанным другом. Вот скорбный груз клал печаль на лица. И острое ощущение аварии, трагедии в душе. В Ленинграде их встретят не только свои родственники, но и родственники погибших. И еще... Еще на эту дорогу в Ленинград легла тень новой, совсем другой аварии, аварии уже в масштабе всей страны! Спустясь с гор, они оказались уже в иной стране, в другом государстве. Творилось нечто непонятное: какой-то ГКЧП, танки на улицах Москвы, вещающие генералы, полная политическая неразбериха... Они же - люди, весьма далекие и от власти, и от криминала, а этот роман далек и от политики, и от уголовных преступлений. Это - сказ Тянь-Шаньских лавин, лавин в горах и лавин чувств в душах его героев... Эпилог Вертолет уносил Романцова к верховьям Иныльчека, в МАЛ ЮИ. Теперь, когда самые сильные страсти по поводу исхода спасработ улеглись, новая тревога жгла его сердце. В нем возникло внутреннее ощущение угрозы его большому делу, ощущение толи опасности, толи утраты, толи крушения надежды. Была ли еще одна авария или нет?.. Авария человеческого духа, авария с его командой?.. И говорили в нем два голоса: один злой, голос горечи и печали, и другой, которому больше хотелось верить: ... Хороший коллективчик! Ничего себе!.. Я им устрою "Макалу по стене"(36*)! Ждал их на спасы целую неделю, а они и не подумали явиться. Знаю, что скажут: "Ждали приказа..." А я специально приказ не посылал, чтобы догадались сами... Но главное - не это. Чего-то не верится, что не слышали сообщение от шестого августа об авариях. Но вершина Хан-Тенгри была уже так близка, - всего четыре часа подъема... И они решили идти на вершину, прикинувшись, что не слышали сообщения с базы. Всего-то "сбегать"... 4 часа! Но в результате на спасы они опоздали еще более чем на сутки и их помощь уже, наверное, не потребовалась. Это надо выяснить... А дальше? А дальше они стали смотреть на стену пика Победы и готовить новое восхождение, уже на "Снежных барсов"(37*). Зная при этом, что их тренер "обтирает скалы носом" на тяжелых спасах. Интересно, вообще пришла ли кому-нибудь в голову занятная мысль помочь "любимому тренеру" отыскать погибающую в горах группу?.. Романцов не страдал комплексом "сверхчеловека": он считал, что альпинисты не какая-то исключительная каста, а обыкновенные люди, среди которых встречаются разные, и могут совершить эти люди разные поступки, - и высокие и низкие... Совершила ли такой, весьма сомнительный поступок, его команда?.. Нелегкие мысли... Команду эту он создавал не один год, связывал с ней большие надежды. Немало прошло людей, прежде чем сложился устойчивый, стабильный коллектив... А на Стаса Ельцова возникла еще и особая ставка, - парень как скалолаз оказался необычайно талантлив при отличных физических данных и "прошибном" спортивном честолюбии. Уже сейчас он входил в пятерку, а иногда даже и в тройку лучших на всесоюзных соревнованиях. И это при его-то резервах! Еще чуть-чуть отточить технику и немного вытянуть скоростную выносливость... И тогда он сможет тягаться с самим... Балезиным! Романцов ясно видел, чего Стасу еще не хватает: идя по графику самых сильных, в конце маршрута немного сдает в скорости. Конечно, борьба с самым сильнейшим за высшую ступеньку, - это особая стать. Здесь нужны особые тренировки, новаторские тренерские решения, здесь надо переиграть всех "на голову", а самого сильного и его тренера хотя бы на секунду! Выигрыш у чемпиона всегда связан с преодолением психологического барьера, более трудного, чем барьер физический. Физический барьер преодолевается, а психологический ломается, - он просто не должен мешать, когда спортсмен физически может выиграть! Это-то все найдем, преодолеем, но есть ли у нас другое и самое главное? Есть ли в Стасе чемпионская ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ? И моральная выносливость настоящего альпиниста?.. Если для него зачет восхождения важнее явки на спасы, - пожелаю ему успеха не выше Ленинских гор!.. Остальные? Хорошие ребята! Наверное, Клим был против, - он слишком честный и чистый парень, чтобы так поступить. Но двух других Стас мог склонить на свою сторону, - они могли пойти за ним "автоматически", подчиняясь угару борьбы, инерции восхождения, приказу руководителя... Взяли большинством?.. А Клим подчинился большинству и руководителю?.. А Стас? Нет ли у него уже "трусости победителя"? Это когда боясь проиграть и не получить лавров, идут сначала на мелкое, потом на подленькое... Победа должна быть достойной! Недостойная победа, - это не вершина, а жуткий провал в пропасть. Деградация, проигрыш самому себе. Она подкашивает, случается, самых сильных, опытных, заслуженных, достойных. Боязнь проиграть - опасное препятствие для человеческого духа, а недостойная награда - блеф хуже лжи. Это не ложь слов, это ложь поступка, действия... Самая настоящая ложь! Это все равно, что взять не заработанные деньги... Только неопытные, несильные спортсмены считают, что выигрывают у соперников. Нет, - победа, - это всегда победа над самим собой. Это должны осознавать все, а не только великие чемпионы. По крайней мере, в альпинизме это так! Когда все соперники уже позади, тогда начинается настоящее соревнование, - с самим собой! Но ведь и до этого оно ведь было таким же!.. Да, если все так, то, видимо, команде в этом составе конец! Придется набирать новую... А сколько сил, времени, нервов вложено в это гималайское восхождение, сколько бесплодных шатаний по кабинетам бездушных прощелыг!.. Сколько напрасных слов о стену равнодушия! Ее пробить сложнее, чем стену восьмитысячника! Какие работы на восхождениях, какое усложнение маршрутов, связанное и с дополнительным риском, - и все для того, чтобы доказать: команда - одна из лучших в Союзе и по общему уровню подготовки и по стабильности достигнутых результатов... Бронза, серебро, серебро и, наконец, золото в прошлом году, и это при их-то молодости, силах и перспективах! Неужели, все теперь проваливается в никуда? Никак нельзя претендовать на исключительность, допуская сделки с совестью! Не позволю ни себе, ни им!.. Таковы худшие предположения Романцова! Но другой голос говорил ему: "Не руби с плеча! Разберись вдумчиво, осторожно... Ведь все могло произойти совсем не так..." Остановившись в темноте перед самой вершиной, они действительно могли не выйти на связь из-за сложной работы на рельефе. А утром выйти к вершине еще до связи в 6.00, пропустить по занятости и ее. А связь на 9.00 уже застала их на спуске после завершения восхождения. А почему они не устремились ему на помощь? Это тоже могло объясняться вполне понятными причинами: они активно работали на спасах под перевалом Чон-Терен или на ребре Шатра без радиосвязи с базой, ведь многие группы спасателей не имели своих раций. Ему вспомнилась фраза Галинского из последних переговоров с МАЛ ЮИ: * ... Мы каждую перехваченную строчку ваших переговоров обсуждали и, затаив дыхание, следили за вашими поисками. Душа болела, - ведь не деньги и вещи пропали, - ведь живые люди пропали!.. И твои ловили сообщения. Но по мере возможностей... Да, надо разобраться сурово и мудро. И сначала совсем беспристрастно: надо уметь быть сначала не судьей, а следователем. Просто понять, как обстояло дело, и случилась ли здесь или нет авария человечности. Так-то!.. Зорька, конечно, не виновата, она и в восхождении не участвовала, будучи наблюдателем. А Лида будет ей хорошей напарницей по женской связке. Да, в этой спасательной запарке совсем забыл о своей группе... Вдруг представил себе хитроумную физиономию Галинского и улыбнулся. Вот жучила и скупердяй! Случалось, у него сухаря ломаного не допросишься. Перед ним и большинство инструкторов МАЛа дрожит: суровый мужик! Никакого спуску не дает нарушителям дисциплины, а о своих интересах, интересах МАЛа никогда не забудет. Но если вдруг случается что-то необычное, - вроде вот этих спасов, - тут уж он не поскупится ни на импортное пиво, ни на отечественные деликатесы... И баню приготовит, и самых знойных альпинисточек пригласит на вечеринку для избранного круга. И у этого серьезного и сурового начальника появляется во взгляде что-то мальчишески проказливое, залихватски лукавое, появляется желание хоть немножечко "нашкодить", пусть даже немного и в ущерб авторитету. Конечно, в избранной, близкой компании. Желание поострить метко и точно, посмеяться над собой и другими, и, томно закинув голову, глядя в лицо милашке-альпинистке петь под гитару песни-анекдоты с такой напускной серьезностью, что все дрожат внутри от восторженного смешка: Я люблю развратников и пьяниц За разгул душевного огня, Может быть чахоточный румянец Перейдет от них и на меня, - эх! Приморили гады, приморили, Загубили молодость мою! - Золотые кудри поседели, Знать у края пропасти стою! Поднимал промышленность Кузбасса Материл начальников на стройках, Голос мой из тенора стал басом, - Очень я ругался непристойно!.. - Эх! Приморили гады, приморили!.. Я люблю бродяг-авантюристов, Я люблю их пьяный наглый смех, Всех люблю туристов-альпинистов, И туристок-альпинисток тоже всех - эх!.. Приморили гады, приморили... Весь Памир прошел в лаптях обутый, Слушал песни старых чабанов, Сам их пел, горами шибанутый, Звали меня Генка Иванов! - Эх! Приморили ГАДА, приморили!.. Жучила!.. Будет опять нашептывать, рекомендовать новых красивых баб... Но когда одна женщина есть, настоящая, то других не надо... А она ждет, и с ней будет хорошо!.. Над горами поднимался холодный и ясный рассвет. На самой кромке белой и такой близкой громаде Хан-Тенгри, розовато-желтый луч лежал с восточной стороны тонкой ниточкой, а у более далекого колосса пика Победы рассвет позолотил весь верх белой шапки. Темнота ночи еще чернела в нижней части ущелий, но она обречена. Усиливающиеся лучи и белизна снегов пожирали, прогоняли ее прочь. "Красотыща!" ... Золото лучей успокоило, очистило душу восходителя от суеты тревоги, он вздохнул глубоко и легко... Образ похода: На вершине Когда на неба трещине Стою я в высоте Вершины словно женщины Пылают в наготе! Парением безбрежности, - Как роз, и звезд кусты, Все в нежности и в снежности Слепящей чистоты! А дума ходит странная, Еще вчера - мечта, Что вот, она, желанная, Одна из них - взята! Та, гордая красавица, Средь "самых" из мужчин Стеною страшной славится, И песнею лавин! Взята - добавкой перышка, Когда все силы - прах! Зацепкою за зернышко, Со стоном, "на зубах"!.. Из облака, украдкою, Опять она глядит, Вся с новою загадкою: Чего ж в тебе родит? Придут, созрев, от суженой Лучами ее тем Стихов и песен кружево, Резьба из теорем!.. - То яркое мгновение Глотками высоты Пробудит вдохновение И поиски мечты, Тот день, как свадьбы ночкою Сумеет удружить, - Проляжет верной строчкою: "Да, парень, стоит жить!.." (36* - Макалу - вершина-восьмитысячник (8481 м) в Гималаях, пятая по высоте вершина мира (покорена впервые французской командой в 1955 году). 37* - "Снежный барс" или "Покоритель высочайших вершин СССР" - почетное звание и нагрудный знак, выдаваемые за покорение вершин-семитысячников Советского Союза: пика Коммунизма (7495 м), пика Ленина (7134 м), пика Евгении Корженевской (7048 м) на Памире, пика Победы (7439 м) и пика Хан-Тенгри (6995 м) на Центральном Тянь-Шане). Автор: Буянов Евгений Вадимович, 193015, Санкт-Петербург, Кирочная ул., д. 61, кв. 21 тел. 271-57-34 (код города 812), 271-95-03 (р), E-MAIL; evgeniy_buyanov@mail.ru . Редакция 14 от 04.05.2002 г. Послесловие к роману "Истребители аварий" Роман представляет художественное произведение, рожденное опытом и практикой 25 лет спортивных походов автора по горам Кавказа, Памиро-Алая, Памира и Тянь-Шаня. События, описанные в романе, являются плодом творческой фантазии автора, а образы главных героев - собирательные, они сложены их представлений автора о своих товарищах и друзьях по походам, знакомых альпинистов, туристах, спасателях. Автор ставил своей целью написать увлекательное, но реалистичное произведение, основанное на реальных случаях аварийных и критических ситуаций, без какой-либо фантасмагории и мистики. Некоторые герои романа имеют реальных прототипов: В.Красовский написан автором с В.Некрасова, Г.Рудницкий - с Г.Худницкого (учителя автора), М.Нырков - с М.Чиркова. Фамилия "Романцов" взята созвучной с фамилией отважного начспаса Алима Васильевича Романова, - его беспримерный героический поступок описан в рассказе Ю.Визбора "Подвиг на Короне". Ситуация спасения В.Воронина в рандклюфте сходна со случаем спасения В.Шатаева, описанном в чудесной книге "Категория трудности" (только на Шатаева рухнула не лавина, а скала). Случай гибели на Эльбрусе группы туристов, среди которых были два товарища автора по походам - Сергей Левин и Сергей Фарбштейн в мае 1990 года, заставил автора серьезно исследовать причины этой аварии. Только через семь лет картина происшедшего как бы вышла из тумана. Стало ясно, насколько велика опасность переохлаждения в условиях суровой непогоды. Эта "холодная" авария и легла в основу сюжета о критической ситуации на леднике Каинды, когда Берлина и Белов едва не погибают от холода. Другие составляющие этой ситуации вполне реальны: в походах мы встречали на крупных ледниках целые речки, текущие по льду в глубоких желобах. Были случаи, когда политый дождем ледник становился скользким, как каток. Однажды автор встретил на леднике естественный фонтан - вода вырывалась изо льда полутораметровым султаном. Если возможно такое чудо, разве не может поток уйти вглубь ледника с образованием водоворота? Сказочно прекрасный район ледника Иныльчек является одним из "главных действующих лиц", "героем" романа. В романе практически нет придуманных природных и географических объектов, - все названные перевалы, вершины, хребты и ледники описаны такими, как они есть. Единственными придуманными объектами являются озеро